Пепел войны
Станислав Сергеев


Достойны ли мы отцов и дедов #3






Продолжение цикла "Достойны ли мы отцов и дедов". Часть3







Сергеев Станислав




Достойны ли мы отцов и дедов. Часть 3


Возможность путешествий во времени дает шанс нашим современникам, которым удалось выжить в пламени глобального ядерного конфликта. Но в прошлом тоже идет война, не менее страшная и кровавая. Главный герой вынужден принять сторону предков и снова, взяв в руки оружие, защищать свою Родину. Изменится ли от этого будущее – неизвестно, но оставаться простыми зрителями, ни главный герой, ни его соратники не могут.









Пролог


Несмотря на теплую шинель, адмирала Канариса морозило и он, дрожа от холода, ходил по полю, рассматривая подбитые немецкие танки. Уже был вечер и на фоне красного, практически багрового заката, картина поверженной техники выглядела зловеще. Буквально несколько дней назад здесь происходили ожесточенные бои. Окруженная под Борисполем группировка русских фанатично держалась за полевой аэродром, через который самолетами им доставлялись боеприпасы и вывозились раненные. Только когда свежая дивизия при поддержке специально переброшенного танкового батальона прорвала оборону, коммунисты отступили, закрепившись на новом рубеже обороны, уже не делая попыток отбить аэродром обратно. Да и взлетное поле изуродованное воронками после нескольких дней непрерывных боев уже не годилось для приема самолетов. Как памятник русского упорства в центре поля лежали обгоревшие останки сбитого немецкого истребителя. 

  Но адмирала интересовало другое поле, где в течение нескольких минут была безнаказанно уничтожена танковая рота Вермахта. Картина разгрома уже была знакома: точно такую же он видел под Фастовом, где русские применили всего один новый танк с необычно длинной крупнокалиберной пушкой. Развороченные борта, снесенные башни, превращенные в металлическую кашу двигатели - все это результат попаданий танковых снарядов нового русского оружия. Специалисты с интересом лазали по обугленным коробкам, где под толстым слоем копоти с трудом просматривались немецкие кресты. Им предстояло замерить размеры пробоин и оценить ущерб, нанесенный каждому танку в отдельности, но тут и простому солдату было понятно, что будь у русских побольше такой техники, то не Вермахт бы сейчас наступал на Москву, а большевики на Берлин. 

  Глава комиссии полковник фон Альбрехт почти неслышно подошел к адмиралу Канарису и, пользуясь личным знакомством, попросил разрешения переговорить с глазу на глаз. 

  Адмирал потер замерзающие на морозе уши, устало ответил: 

  - Можно без чинов, Вальтер, что вы об этом всем думаете? 

  Полковник фон Альбрехт демонстративно снял пенсне, протер их белоснежным платком, который он ради чистоты носил в футлярчике, негромко заговорил. 

  - Господин адмирал, картина та же самая, что и под Фастовом. Я опросил свидетелей боя, картина не радостная. Тяжелая боевая машина, длинная пушка, калибр примерно оценивается в 120-130 миллиметров. Что самое интересное, так это практически все в один голос утверждают, что танки стреляли на ходу и весьма результативно, что говорит о наличии стабилизатора орудия... 

  - Наши шансы? 

  - Никаких. Ни один из имеющихся у нас танков не в состоянии соперничать с такими машинами. Под Фастовом был один танк. Тут уже три. Что будет, когда они у русских появятся в больших количествах? 

  Оба замолчали, прекрасно понимая безрадостные перспективы. 

  - Еще на что следует обратить внимание... 

  Канарис поднял голову, как бы разрешая полковнику продолжить свою мысль. 

  - Тактика и связь. Они погасили радиосвязь, причем своя у них действовала бесперебойно, и, судя по всему, быстро обнаружили командирский танк и сразу его уничтожили, не смотря на то, что он находился во второй линии и ничем не выделялся. Я бы сказал, что тут против нас воевали инструкторы, опробовавшие в бою новые тактические схемы, которые, на мой взгляд, весьма эффективны. 

  - Что еще можете сказать? 

  - Штурмовики в странной экипировке: шлемы с забралами, пуленепробиваемые кирасы, необычное для русских оружие, практически все снабжены портативными радиопередатчиками, что позволяет весьма гибко управлять солдатами в бою. Большое количество ручных противотанковых гранатометов. К тому же бронетранспортеры с крупнокалиберными пулеметами, которым по силам выводить из строя легкие и средние танки Вермахта. 

  - Это все? 

  - Если вкратце - то да. Остальное - технические мелочи. 

  - Ваши выводы? 

  - 'Лекарство от блицкрига'. 

  Канарис удивленно поднял голову. 

  - Как вы сказали? 

  - 'Лекарство от блицкрига'. 

  Шеф Абвера невесело усмехнулся. 

  - Поясните, Вальтер. 

  - В данной ситуации русские опробовали новую технику и главное новую тактику. Внезапный удар, с подавлением всей радиосвязи, уничтожение средств усиления и особенно бронетанковой техники, выход в оперативный прорыв, уничтожение дивизионных тылов и отступление. При этом дивизия понесла серьезные потери и остановила свое продвижение, да и судьба генерал-лейтенанта Вульфа Шеде так и не прояснилась. Я опросил пленных, которые участвовали в этом бое и наших солдат. По грубым прикидкам численность ударного отряда составляла три тяжелых танка, четыре бронеавтомобиля и легкий разведывательный танк, и два взвода обученной и великолепно экипированной панцирной пехоты, напичканной новым автоматическим оружием и ручными ракетными комплексами. Такими мобильными силами русские в состоянии противостоять самым лучшим нашим танковым и моторизованным дивизиям. Вот и пришло на ум выражение 'Лекарство от блицкрига'. 

  - Хорошо Вальтер, напишите ваши соображения и представьте в установленном порядке. Надо как-то отчитываться о русских новинках перед Фюрером. 

  Когда полковник фон Альбрехт отошел к ожидающим его офицерам, возле шефа Абвера появился майор Дитрих Мартелл, заменяющий недавно погибшего при налете русской авиации полковника Йоханеса Беслера. 

  Канарис уже спокойно и не так рассеянно, как до этого слушал рассказ главы комиссии по расследованию гибели целой танковой роты, обратил свой взор на доверенного человека, группа которого уже достаточно продолжительный срок работала в районе занятом окруженными русскими войсками. 

  - Ну, Дитрих, что вы мне скажете? 

  - Их здесь нет. 

  - Уверены? 

  - Абсолютно. Группа сотрудников НКВД, которая занималась оперативным обеспечением работы Зимина, была вывезена последним самолетом. Двум нашим людям не удалось выйти на контакт с солдатами Зимина, хотя по имеющейся информации около пятнадцати человек из частей были отобраны и вывезены в неизвестном направлении. Все они имели до этого контакт либо с Зиминым, либо с кем-то из его офицеров. Возможности попасть в эту группу либо кого-то завербовать у нас не было. 

  - Хорошо Дитрих, кстати, что тут за группу русские разгромили в лесу? 

  - Разведка 6-й полевой армии, пытались провести масштабную диверсию во время того боя... 

  - Опять Зимин? 

  - Нет, его заместитель. Некто майор Дегтярев. Судя по показаниям агента и пленных, очень неплохой специалист по контрдиверсионным операциям. 

  - Вы думаете нам здесь больше делать нечего? 

  - Уверен. Зимин здесь больше не появится. 

  Канарис глубоко вздохнул. Рукой, одетой в черную кожаную перчатку, он коснулся закопченного борта колесного бронеавтомобиля с легкой автоматической пушкой. Под слоем копоти явно просматривался крест, но не это сейчас занимало мысли шефа Абвера. Он еще несколько минут задумчиво стоял возле изуродованной бронированной машины, принимая тяжелое для себя решение. 

  - Хорошо, Дитрих, начинайте операцию 'Прометей'. У вас все готово? 

  - Так точно. 

  - Тогда жду вашего доклада в Берлине. 

  После чего в сопровождении двух охранников, которые за все время разговора находились на приличном расстоянии пошел к своей машине. 

  Кортеж из легкого бронеавтомобиля, грузовика с взводом солдат и личного легкового 'Опеля' шефа Абвера двинулся в сторону Киева, где Канариса ожидал самолет. 

  Но не проехав и десяти километров в небольшой рощице, дорогу колонне перегородил танк Т-III, наведя свою пушку на бронеавтомобиль, а из-за деревьев выскочили больше сорока бойцов в камуфляжах вооруженные преимущественно автоматическим оружием и пулеметами. Они быстро взяли на прицел всю охрану шефа Абвера. Помимо камуфляжа от остальных солдат Вермахта их отличали руны в виде молний на петлицах. 

  Они сноровисто выволокли из машины водителя и адъютанта, которым Канарис спокойно дал команду не сопротивляться, рассмотрев знаки различия СС. Через несколько мгновений рядом с адмиралом в машину сел человек в таком же камуфляже, как и все нападавшие, которого шеф Абвера знал очень давно, еще по службе на флоте и с которым враждовал по службе. Вокруг легковой машины сразу образовалось пустое пространство. 

  Ничем не показывая своего удивления или негодования, Канарис спокойно поздоровался. 

  - Здравствуйте Рейнхард. 

  - Здравствуйте адмирал. Вот видите, мне пришлось несколько стимулировать наше общение, иначе общее дело, которым мы уже давно занимаемся, как-то начало притормаживаться и что-то мне подсказывает, что вы не совсем откровенны. В последнее время произошло много неприятных событий, которые могут весьма сильно отразиться на будущем Рейха, а вы адмирал ведете свою игру, не поставив меня в известность, хотя прекрасно знаете, какие мне Фюрер дал полномочия. Итак, я вас слушаю... 

  - Рейнхард, а вам не кажется, что это не совсем то место, где можно разговаривать о таких вещах? Причем, вы знаете, что не в моих правилах раскрывать детали операций, которые находятся в стадии разработки или реализации? Вы руководите службой, где действуют те же правила секретности, так почему требуете от меня нарушить эти правила, таким экзотическим способом? Почему бы просто не арестовать меня как Гудериана и фон Рундштедта, и не поговорить со всем пристрастием? 

  - Потому, что у меня пока нет веских доказательств, что вы работает против интересов Рейха. Это пока... Но сами понимаете, в Берлине много чего интересного может произойти, да и в последнее время Борман начал набирать силу и старается совать нос не в свои дела, и особенно в этот вопрос, в котором, по моим данным, вы продвинулись намного дальше всех. Поэтому я решил поговорить с вами, по-дружески... 

  - Хм... По-дружески, очень интересный подход и интерпретация, вы не находите, и что за тема такая, которую вы хотели обсудить в этом богом забытом месте? 

  - Мне интересно знать, что должно произойти в апреле 1945 года? 

  Адмирал Канарис был опытным разведчиком, но и он на мгновение потерял над собой контроль, всего лишь на миг, но Гейдриху было и этого достаточно, чтобы понять, что найденный им след, по которому уже давно идут его ищейки вслед за людьми Канариса, намного более чем простая шпионская игра. 

   Он чуть усмехнулся, показав ряд ровных белых зубов, но в наступающих сумерках, это выглядело как оскал. 

  - Я так и думал. Рассказывайте адмирал... 




Глава 1


Я очнулся от сильной боли в груди. Было еще темно, но вспышки выстрелов и горящие машины освещали все вокруг, не хуже чем дневной свет. Надо мной склонился человек, и, при очередной вспышке выстрела, я разглядел, что это Катерина. 

  - Командир как ты? 

  - Да как обычно, весь в синяках, но живой. 

  Катерина, как всегда безапелляционно сразу перешла на деловой тон. В такой ситуации она напоминала мою супругу, так и хочется ее назвать Светланой. 

  - Так давайте руководите боем, а то народ увлекся и сейчас пойдет на штурм Берлина. Как по мне, то это в наши планы пока не входит. 

  - Какое тонкое наблюдение. Помоги мне подняться. 

  Тут рядом нарисовался еще боец, в форме РККА. На петлицах были какие-то знаки различия, но при таком освещении не было, ни сил, ни желания что-то рассматривать. 

  Катя, которую в приказном порядке заставили оставаться возле меня, достаточно грамотно рассказывала про ход боя, который я, благодаря близкому взрыву мины, пропустил, валяясь без сознания. 

  Оказывается наша разведка, усиленная мотоциклистами из числа бывших военнопленных, умудрилась в темноте вылететь на расположившуюся на ночлег немецкую воинскую часть. Судя по численному составу противника, наличию у него противотанковой артиллерии, минометов и обоза с раненными, в темноте столкнулись с усиленным батальоном, выведенным с передовой. Наша разведка не успела остановиться как уткнулась в передовые посты и ничего не нашла лучшего, как открыть огонь из пулеметов по удивленным немцам. В итоге те проснулись и уже надавали разведчикам и подоспевшему дозору на джипе. Когда колонна подошла к месту боя, немцы успели сбить разведку и организовали устойчивую оборону, развернув пару противотанковых пушек, открыли огонь. После неудачных попыток подбить Т-64, сами попали под огонь из трофейных танков, которыми управляли бывшие советские военнопленные. 

  - Какие потери? 

  - Человек тридцать. 

  - А из наших? 

  - Двое раненных, но тяжелых. 

  - Хреново. Что там сейчас творится. 

  - Немцы развернули противотанковую батарею и подожгли одну трофейную 'троечку', потом попытались по Т-64 отработать. В результате той батареи уже нет. Тут БМП и БТР подошли и подключились к бою. Да из машин народ успел разбежаться, прежде чем они обстреляли колонну из минометов. Ничего серьезного. Пара машин загорелась. В основном только тебе и досталось. 

  - Понятно. Кто боем командует? 

  - Пока ты был в отключке, Васильев. 

  - Давай его на связь. 

  Мне помогли подняться, и Катерина самолично вернула гарнитуру радиостанции на место и я смог пообщаться с капитаном Васильевым, который на танке конца 20-го века раскатывал немецкий потрепанный батальон, образца 1941-го года. 

  - Дровосек, ответьте Фениксу. 

  В ухе раздался азартный голос моего заместителя. 

  - На связи Феникс. Как там, очухались? 

  - Нормально. Что у вас? 

  - 'Троечку' потеряли. 

  - Белка уже сообщила. 

  - А так поразвлеклись немного в темноте. Добиваем остатки. Все кто мог, разбежались. 

  - Вас понял. Не увлекайтесь, у нас тут еще есть цели, берегите боеприпасы. 

  Но стрельба и так стала стихать. На фоне светлеющего неба, горящие машины, поляна заваленная трупами немцев и советских солдат, выглядели весьма неприглядно. Когда я вполне пришел в себя, то организовал импровизированный военный совет. 

  Потери у нас оказались намного больше, чем хотелось бы. Погиб один из бойцов, пришедший в наш отряд вместе с Васильевым. Трое были тяжело ранены. От мощных винтовочных патронов на таком расстоянии не спасали и бронежилеты. Среди бывших военнопленных потери тоже были не маленькими. Большинство уцелевших грузовиков, которые мы использовали для перевозки бойцов, превратились в санитарные машины, забитые доверху раненными. В таких условиях и с такой обузой, устраивать какие-либо серьезные рейды было уже не реально. 

  Еще одной неприятностью было то, что джип, выведен из строя. Поэтому Санька натолкал в него пару ящиков взрывчатки и подготовил для подрыва. 

  Выслушав доклады, я немного задумался, рассматривая карту, с трудом борясь с головокружением и тошнотой. Ударило основательно, поэтому на лицо все признаки сильной контузии и сотрясения мозга. 

  Взял слово Васильев. 

  - Командир, что делать будем? Немцев взбаламутили, и рваться дальше до штаба корпуса уже поздно. 

  - Согласен. Прорваться к линии фронта такими силами и с таким грузом, мы не сможем. Придется выкручиваться. Но в первую очередь надо устроить у противника максимум неразберихи. Аппаратура подавления радиосвязи давно работает, поэтому те гансы, которых сегодня ночью так 'плодотворно' подавили, вряд ли что-то успели промяукать своему руководству, в лучшем случае сами прибегут и будут жаловаться. Тогда слушайте мой приказ. 

  Все заинтересованно на меня уставились. 

  - Капитан Васильев. Формируете ударную группу из вашего Т-64, БМП, БТР и трофейного танка. Доукомплектовываете боекомплекты и дозаправляете бронетехнику. На все час времени. Из захваченной техники подбираете необходимое количество автотранспорта и сажаете на него батальон майора Галаты. Ваша цель - аэродром под Фастовом. Там по данным радиоперехвата и разведки базируются истребители и бомбардировщики, который работают по Киеву и вполне могут нам осложнить жизнь. Главное, устроить максимальный шум, панику и неразбериху. У немцев когда начинаются непонятки, они сразу в ступор впадают. Особое внимание на средства ПВО, которые прикрывают такие объекты. Для информации, немецкие летуны всегда получали усиленные пайки, так что там есть чем поживиться. Все выполняйте. Теперь Левченко... 

  Тот, услышав свою фамилию, молча кивнул, показывая что весь во внимании. 

  - Берете лейтенанта Павлова часть артиллерии, организуете два заслона. Один со стороны разгромленной станции, другой со стороны шоссе на Фастов. При этом в вашу задачу входит имитация наступления на Фастов, чтоб сковать маневренные силы противника и, организовав отступление, навести их на заслон. Таким образом, протянув время, пока Васильев будет развлекаться на аэродроме. Силы и средства подберешь исходя из задачи. Возьмешь к себе Артемьева для создания минных заграждений. Особое внимание стрельбе с закрытых позиций. Если сначала дадите немцам по зубам, они попытаются вас раскатать артиллерией с закрытых позиций, поэтому примерьте, где может расположиться противник, и пристреляйте эти места. 

  - Есть. Сделаю. 

  Тут голос подал старший лейтенант Ковальчук, командир внештатного штурмового отряда. 

  - Командир, а мы? 

  - На вас более ответственная задача. Мы захватили слишком много техники и особая ценность это полугусеничные тягачи, которых у нас с десяток. Поэтому сейчас связываюсь с базой, если колонна с трофеями пришла, пусть берут БМП и второй БТР и идут к нам на встречу. На вас будет сформировать колонну из целых машин с раненными и трофеями и доставить их к порталу. Забираете с собой остающуюся артиллерию. 

  Люди удивленно на меня стали посматривать. Тащить такую толпу к самой большой и серьезной тайне этого и нашего времени, верх безумия. Но у меня на это были свои мысли. 

  - Так! У меня с головой все в порядке, но другого выхода я пока не вижу. Сейчас прорываетесь к порталу, севернее него как раз есть неплохое место, устройте стоянку и организуете оборону. Из бункера можете вытянуть несколько трофейных зенитных автоматических пушек. Не помешает. Естественно при соблюдении всех мер секретности. 

  - А что дальше? 

  Подал голос, молчавший до этого Борисыч. 

  - Создаем оборону в виде опорного пункта. В это же время активно ищем точки выхода на территорию, контролируемую советскими войсками. Потом отправляем туда тяжелых раненных, усыпляем легких и здоровых и поочередно перетаскиваем. Я пока другого выхода не вижу. У нас будет не меньше двух-трех дней, пока противник сможет снять с фронта и подтянуть войска, способные нас загнать и разгромить. 

  Через полтора часа, колонна состоящая из бронетехники конца 20-го века, трофейного немецкого танка Т-III и десятка грузовиков, забитыми вооруженными трофейным оружием, бывшими советскими военнопленными, двинулась в сторону аэродрома. На месте остались около двух сотен человек, используя захваченное у противника оружие, организовывали заслоны, минировали подступы, закладывали управляемые фугасы. Тут Артемьев отличился на славу. Если немцы действительно в такой обстановке задумают наступать, то их ожидает множество взрывоопасных сюрпризов, которые не всегда смогут убрать штатные саперы Вермахта. 

  Я с трудом уселся на БТРе и за время дороги с трудом удерживал равновесие, все время тошнило и клонило в сон. Так плохо себя давно не чувствовал, но звание командира отряда обязывало держать себя в форме. Высланная вперед разведка на этот раз сработала как надо и о приближающейся колонне немцев узнали заранее. Пока было время, затаились в лесу и пропустили мимо себя, не трогая с десяток грузовиков. До аэродрома оставалось около трех километров, и устраивать стрельбу в непосредственной близости от цели движения было не разумно. Они свое получат, но чуть позже. Через час, Малой и Миронов, высланные для разведки к самому аэродрому, доложили о наличии двух батарей скорострельных автоматических зенитных пушек, и об их месторасположении. План нападения был разработан, и в ситуации жесткого дефицита времени, нам пришлось действовать быстро и нахально. 

  Перед нами предстало большое поле в виде вытянутого прямоугольника с расставленными ближе к кромке леса самолетами, в большинстве своем укрытыми маскировочными сетями и свежесрубленными ветками. Все основные службы обеспечения скрывались в лесу. Поэтому около трех десятков красноармейцев спешились и в сопровождении одного из наших бойцов с радиостанцией, пошли лесом в обход, чтоб во время начала боя ударить с тыла. 

  Когда все основные игроки вышли на позиции, в сопровождении двух грузовиков забитых бойцами к КПП аэродрома подошла трофейная 'троечка'. Танк подпустили почти к шлагбауму, но немцы заволновались и начали что-то кричать. В этот момент из леска, на всей скорости выскочили Т-64, БМП-2, БТР и открыли огонь по зенитной батарее, прикрывающей аэродром. Хлесткий выстрел длинной танковой пушки громом разнесся над полем. Тяжелая махина, разогнавшись по ровному полю, протаранила несколько самолетов, как бы не заметив этого, и периодически, не останавливаясь, расстреливала немецких зенитчиков, которые в панике повернули свои зенитные автоматы и сосредоточенно молотили по возникшей угрозе. Это было красочное зрелище. Вокруг несущегося танка встают многочисленные фонтаны разрывов зенитных снарядов, при этом, не причиняя никакого вреда. Несколько неудачных очередей прошли стороной, задев бомбардировщик, который прямо на стоянке вспыхнул факелом и через несколько мгновений взорвался, засыпав все вокруг горящими обломками. Это была последняя 'победа' немецких зенитчиков. Тяжелые фугасные снаряды танка буквально разметали зенитные пушки. 

  Как только батарея была уничтожена сосредоточенным огнем и на стоянку прорвались наши танки и начали крушить самолеты, из леса высыпали цепи красноармейцев и с диким криком бросились за бронетехникой в сторону самолетов и хозпостроек скрытых лесом и маскировочными сетями. Отдельно стоявшая пара самолетов, готовая по первому сигналу стартовать для защиты аэродрома, так и осталась на месте. У меня были свои планы на эти аппараты и Малой с Мироновым целенаправленно в самом начале боя снайперским огнем завалили пилотов и техников, не дав запустить двигатели. 

  Немцев на КПП просто расстреляли, и трофейный танк на всей скорости рванул к дальнему концу поля, где еще осталась недобитая зенитная батарея, разворачивающая в нашу сторону свои орудия. Только немецкие зенитчики открыли огонь, как их позицию заволокло огнем и пылью от взрывов многочисленных снарядов. От попадания тяжелых фугасных выстрелов Т-64, орудия буквально разлетались на куски. Секунд через тридцать аэродром оказался беззащитным перед нападавшими. По полю рассыпались красноармейцы, и всюду раздавалась винтовочно-пулеметная стрельба. Пока была возможность, целенаправленно захватили склады ГСМ, пока их какой-нибудь ретивый красноармеец не подпалил, продовольствия и боеприпасов. Бойцы хозяйничали в домиках офицерского состава, в столовой в поисках продуктов, при этом уничтожая всех, кто не носился по аэродрому в рваной советской форме и в камуфляже и разгрузке. Обозленные люди вымещали свою ненависть к захватчикам, да и до боя им пояснили, что большая глупость, оставлять противнику высококлассных специалистов, на подготовку которых уходит много времени и средств. Специальная группа, из технически грамотных бойцов, выводила из строя самолеты, открывая баки, сливая и поджигая горючку. 

  Среди бывших военнопленных нашлись несколько летчиков, которые были в состоянии поднять в воздух два немецких истребителя дежурного звена, подготовленных для взлета. Пока самолеты проверялись и готовились к старту, из бункера связались с Москвой и попросили координаты аэродрома для перегонки самолетов забитых секретной документацией. В этот момент к нам подкатило одно самоуверенное чудо и начало качать права, что его такого великого нужно отправить на самолете к советскому командованию. Оказалось, высокопоставленный начальник переоделся в форму капитана, и все это время искусно маскировался под нормального командира РККА. На всякий случай в Москву пошла еще одна шифрограмма с просьбой уточнить, что им важнее - стопка секретных документов или руководитель, который даже в атаке умудрялся быть позади всех. Пока не было информации, его взяли под охрану двое красноармейцев, по виду которых можно было сказать, что любая гипотетическая попытка к бегству сразу будет пресечена самым радикальным способом. 

  Небольшой заслон во главе с Шестаковым, высланный вперед, вступил в бой с маневренной немецкой группой направленной проверить, что за стрельба идет на аэродроме. На помощь отправился танк и БМП и вскоре, после серии взрывов, и длинных пулеметных очередей, там все затихло. Грузовики торопливо загружались трофеями, при этом особую радость вызвали летные офицерские пайки, в который ходил шоколад и вино. В качестве дополнительного подарка прихватили с собой несколько аэродромных заправщиков и артиллерийских тягачей. 

  К этому времени красноармейцы утолили свою страсть к уничтожению и на широком поле пылали более тридцати костров, бывшие до этого истребителями и бомбардировщиками Люфтваффе. 

  Невдалеке от БТРа, выбранного в качестве импровизированного командного пункта, остановился немецкий Т-III из которого выскочил довольный Шестаков. Он подбежал и попытался изобразить что-то типа доклада, но я махнул рукой. 

  - Все видел, молодец. 

  На связь вышел Левченко и доложил, что схлестнулись с маневренной группой противника. Сожгли три грузовика и рассеяли около роты пехоты. Идет бой, но бояться пока нечего, перевес в артиллерии неоспорим. Колонна старшего лейтенанта Ковальчука ушла проселочными дорогами в сторону портала и пока идет без происшествий. 

  Когда я уже стал терять терпение, ответила Москва, как всегда лаконично и точно. По первому вопросу - дали координаты, ориентиры и маршрут к аэродрому, где ждут гостей и условные знаки, чтоб свои не посбивали. По второму - крикливого начальника взять под стражу и при случае передать в руки органов государственной безопасности, при невозможности - ликвидировать. Почему не расписывали, но видимо чем-то он засветился перед руководством СССР и, причем, не самым лучшим образом. Когда я зачитал ответ Москвы, рядом стоящие бойцы и красноармейцы злобно заулыбались. Мы не стали терять времени, тем более вследствие контузии, мое состояние ухудшилось, на автомате зачитал текст вслух, и двое конвоиров, которые до этого сдерживали порывы качать права начальника, ловко повалили его на землю, связали руки, бросили в кузов грузовика, куда грузили раненных бойцов. Чем руководствовалась Москва, я не знаю, но тут, на месте, такое решение все без исключения приветствовали, хотя многие не без удовольствия пошли бы на более радикальные меры. 

  К моему огорчению, на поле оказались несколько больших чинов из штаба корпуса, но, в горячке боя, их никто щадить не стал, и просто расстреляли, когда те попытались удрать на двух легковых машинах. 

  После того, как два истребителя с крестами улетели в сторону Киева, увозя все относительно важные бумаги, планы, карты схемы, собранные на станции и аэродроме, колонна техники покидала аэродром. На связь вышла база и доложилась, что к аэродрому приближается групповая воздушная цель и постоянно запрашивает возможность посадки. Судя по скорости, или бомбардировщики или транспортники. Пока я пытался организовать хоть какое-то зенитное прикрытие, самолеты уже появились над аэродромом и стали делать круг, рассматривая, что тут творится. Увидев горящие самолеты и незнакомую технику 'Юнкерс' и два истребителя сопровождения сразу стали набирать высоту никак не реагируя на массированный огонь с земли. Даже КПВТ с БТРа отметился, несколько раз прогрохотав, отправив трассирующие пули в сторону удирающих самолетов. Транспортный 'Юнкерс' оказался более неповоротливым и поэтому, получив несколько попаданий, задымил, но при этом сохранял скорость набора высоты. Один из истребителей прикрытия, желая отвлечь на себя внимание, резко пошел на разворот и через несколько мгновений прошелся буквально у нас по головам, яростно долбя из бортового оружия. 

  Один из грузовиков, забитый бочками с горючим взорвался, повредив пару других машин стоящих по соседству. Со всех сторон по смелому немцу открыли огонь и в воздух потянулись очереди трассирующих огоньков. Но в верткий и скоростной самолет не так легко попасть, поэтому он безнаказанно пролетел мимо и стал разворачиваться на новый заход. В ответ один из наших бойцов, открыл дверь в десантный отсек БТРа и вытащил оттуда длинную, двухметровую трубу ПЗРК и, отбежав, закинул на плечо, чуть подождал, пока головка захватит цель, пустил ракету. Все заворожено смотрели как, оставляя за собой дымный след, реактивный снаряд догнал самолет с крестами и скрыл его в облаке взрыва. 

  Но гибель истребителя дала возможность поврежденному транспортнику и второму самолету сопровождения уйти на большое расстояние, недостижимое для наших средств ПВО. А тратить вторую 'Иглу' было расточительно. Прошло несколько секунд и транспортный 'Юнкерс' и сопровождающий его истребитель скрылись из виду. 

  'Твою мать, так засветиться. Срочно восстанавливать 'Шилку'. Видя все это, я сразу стал ругаться. Но в данной ситуации это было бы самым оптимальным результатом. Не позволять же безнаказанно себя расстреливать. 

  После такой засветки пришлось в срочном порядке уносить ноги, и колонна, пополнившаяся аэродромными заправщиками и несколькими машинами забитыми продуктами и боеприпасами, двинулась в обратном направлении, оставив в качестве заслона трофейный Т-III, под командой старшего лейтенанта Шестакова и приданных ему двух десятков бойцов. Они даже умудрились поднять одну из зенитных автоматических пушек и подготовить ее для отражения возможной атаки противника. Парочку таких уцелевших пушек мы забрали с собой, прихватив несколько полугусеничных тягачей, для организации подвижных засад. 

  На трассе, которую оседлал Левченко, уже вовсю шел бой. Около батальона при поддержке артиллерии и бронеавтомобилей попытались прорвать оборону, но напоролись на засаду, понеся значительные потери, отошли, но при этом постоянно нащупывали слабые места обороны, обстреливая из пушек и минометов позиции русских, что говорило о том, что командование корпуса начало использовать против нас фронтовые части, имеющие боевой опыт. 

   Пустив колонну грузовиков по второстепенной дороге под охраной БТРа, сами на танке, БМП и нескольких грузовиках, забитых поредевшей пехотой, попытались выйти во фланг атакующего позиции Левченко, противника. Видимо немцев посетила та же идея, потому что на небольшой грунтовой дороге, идущий в голове Т-64 буквально нос к носу столкнулся с немецким бронеавтомобилем. Немцы среагировали первыми, и автоматическая малокалиберная пушка прошлась метлой по лобовой броне советского танка. В ответ раздался всего один выстрел, но для немцев он оказался фатальным. На таком расстоянии фугасный снаряд только за счет массы и скорости пробил противопульную броню и взорвался внутри бронеавтомобиля. Взрыв оказался настолько сильным, что идущий следом грузовик просто снесло с дороги. 

  Я, полуоглохший от близкого взрыва, закричал в микрофон радиостанции. 

  - Дровосек, дави, пока не очухались! 

  Васильев рванул танк вперед прямо через горящие обломки бронеавтомобиля, и пока немцы не оклемались, протаранил еще пару грузовиков на дороге, буквально вытолкнув их с дороги и прижав к деревьям. За ним практически летел БМП, вертя башней и расстреливая из спаренного с пушкой пулемета перевернутые машины. Пехота, как горох посыпавшаяся с машин уже привычно с матом, дико крича, обошла горящие машины, и вломилась в толпу немцев, разбегающихся от огрызающихся огнем русских танков. Пришлось закричать экипажу БМП, чтоб не стрелял по своим, но оглушенные и деморализованные немцы почти не оказывали сопротивление озверевшим от крови и ненависти бывшим русским военнопленным. Минут через пять, добив последних раненных и собрав необходимое оружие и боеприпасы, колонна пошла дальше по дороге в сторону атакующего позиции капитана Левченко противника. Для этого танку пришлось сталкивать с дороги горящие остовы немецкой техники, чтоб дать возможность проехать нашим грузовикам. 

  На связь вышел Левченко. 

  - Феникс, на связь. 

  - На связи, Питон. 

  - Феникс, это вы там шумите? 

  - Да есть такое дело. Тут Дровосек целую колонну раскатал. Сейчас идем во фланг вашим гансам. Готовьтесь поддержать нас огнем. 

  - Вас понял Феникс. 

  Не доходя километра до позиций немцев, где периодически грохали гаубицы, колонна остановилась. Вперед выслали разведку и попытались по радио связаться с Шестаковым. Тот вышел на связь после шестой попытки и доложил, что к аэродрому подошли около двух взводов немцев и завязался бой. Потеряли троих человек, но немцев отогнал. Я ему приказал бросать все и идти за нами, немцы побоятся преследовать дальше аэродрома, а тут лишний танк не помешает. 

  Пока ждали подхода Шестакова, пехота покинула грузовики и в пешем порядке, развернувшись в цепи, стала продвигаться к границе деревьев, занимая позиции перед атакой. Я шел вместе с ними и волей неволей смотрел на этих людей. Только вчера они были безвольными, сломленными военнопленными, доведенными до состояния рабочего быдла. Сейчас, после нескольких победных боев, это снова были воины, держащие в руках оружие, готовые идти вперед и крошить врага, напавшего на Родину. Они не знали, что большинство боев у нас пишется на видеокамеры, имеющиеся почти у каждого бойца, и если возникнут неприятности с органами госбезопасности СССР, видеозаписи, в качестве доказательства всегда будут под рукой. Хоть в такой малости, мы им поможем. Как с такими солдатами, готовыми рвать противника зубами, смогли допустить немцев чуть ли не Москвы? Дайте им цель, дайте нормальных командиров, возможность и снабдите всем необходимым, и никто не захочет снова нападать на нас, просто некому будет. Я видел пустые глаза освобожденных пленных, в которых уже не было надежды, теперь рядом со мной шли воины, такие же, как те, кто прошел через Альпы с Суворовым, такие же как те, кто разгромил Наполеона и потом гулял победителем по улицам Парижа, такие как те, кто прибивал щит к воротам Царьграда. Сейчас я шел рядом с ними, держа в руках автомат Калашникова, облаченный в камуфляж конца двадцатого века, но при этом чувствовал умиротворение, когда молчит совесть и ты уверен, что делаешь нужное дело. 

  Шестаков вышел на связь и доложил, что проехал место побоища в лесу. Значит, до атаки оставались несколько минут. Рядом, с таким же автоматом Калашникова в руках, присел Егор Карев, все время находившийся рядом со мной и выполняющий обязанности телохранителя. Я глянул на его лицо и увидел такое же спокойствие, как и у всех остальных. 

  'Как там сказал товарищ Сталин? Наше дело правое. Так оно и есть, правое. А кто не спрятался, я не виноват' - скаламбурил про себя. 

  За леском, в котором мы притаились, грохотали гаубицы и хлопали минометы. Несколько раз на связь выходил Левченко, и спрашивал, когда мы будем атаковать, а то немцы уж слишком давят. 

  На дороге долгожданно послышался шум работы двигателя трофейного танка. Вот он сам показался в сопровождении грузовика, везущего легкую зенитную пушку. 

  'Вот ведь хозяйственный этот Шестаков. Надо будет отметить. Все теперь снова атака.' 

  - Всем это Феникс. Вперед. 




Глава 2


Глава Абвера, адмирал Канарис сидел на земле и тихо ругался, позволяя перевязывать санитару разбитую при падении самолета голову. Такого провала с ним еще никогда не было, еле унесли ноги, потеряв при этом самолет сопровождения. Профессиональная злость, подогреваемая недавно испытанным паническим страхом, заставляла его терпеть боль и мысленно придумывать кары всем, кто допустил, что самолет начальника военной разведки Германии чуть не уничтожили на полевом аэродроме Люфтваффе в глубоком тылу армии. 

  Чувство, что события вышли из-под контроля пугали Канариса и заставляли мобилизовать весь свой интеллект и жизненный опыт разведчика на решение возникшей задачи. В отличие от нескольких офицеров разведки и охраны сопровождающей его в этом полете, он увидел то, что не заметили другие. По роду службы, адмирал был в курсе большинства технических разработок и в Германии и в мире, и о зенитных ракетах давно шли разговоры, но все упиралось в системы наведения и управления. А тут, при уничтожении истребителя, пущенная с земли русскими ракета, сама изменила траекторию полета и сбила самолет. Такого оружия он еще не видел и оно в состоянии изменить всю расстановку сил на фронте, и побить один из главных козырей немецкой армии, фронтовую авиацию, которая играла одну из важнейших ролей в разгроме противника. При облете разгромленного аэродрома он разглядел на поле несколько неизвестных бронемашин и что особенно поразил его так это тяжелый танк, с приплюснутой башней и необычно длинной крупнокалиберной пушкой. Даже мельком брошенный взгляд вселил в него мысль о силе и мощи бронированного 'мастодонта'. 

  Канарис не сомневался, что он снова встретился с Зиминым, или теми, кто за ним стоит. Уже при подлете к аэродрому пилот пожаловался на отсутствие связи с истребителями сопровождения и с руководством полевого аэродрома Люфтваффе. А когда подлетели и увидели разгромленную и горящую технику, адмирал, уже понял, кто его встречает, и кто так хитро умеет давить радиосвязь, немедленно дал команду уходить. Плотный огонь русских сделал свое дело и в бортах военно-транспортного 'Юнкерса' появились множество пулевых отверстий. Два человека из сопровождения шефа Арбвера так нашли себе смерть в воздухе, а сам Канарис отделался всего лишь сильной ссадиной на голове и вероятным сотрясением мозга при аварийной посадке поврежденного самолета. Им повезло и 'Юнкерс' практически упал на поле невдалеке от полевого госпиталя Вермахта, где высокопоставленному пациенту сразу оказали медицинскую помощь. Связавшись по телефону со штабом корпуса и выслушав информацию о разгроме станции, аэродрома, нарушении радиосвязи и сильной группировке русских в тылу действующей армии, Канарис выругался, прошел в дом, где благодаря расторопности и услужливости начальника госпиталя его ожидал обед. Во время приема пищи он попытался осмыслить ситуацию, тем более, после перенесенного стресса его пробил сильный голод. 

  Шеф Абвера нисколько не верил в случайность захвата аэродрома перед самым его прилетом. Да и вся история с убежавшим солдатом вспомогательной полиции настораживала. Такое впечатление, что его специально выпустили и засветили Зимина в качестве наживки, вытащив таким образов Канариса в Россию, где могли с ним расправиться. Но имея зенитные самонаводящиеся ракеты, они могли сбить самолет, не захватывая аэродром такими силами, и вообще не было необходимости при этом громить станцию. Вполне реально небольшой группе спрятаться в лесу и уничтожить самолет при посадке из леса, а тут так все усложнили. 

  Возможного его хотели захватить. Но в такой ситуации надо действовать по-другому, особенно если знают место и время. Проще было группе диверсантов сесть на дороге и, перебив охрану, захватить адмирала Канариса. А тут они использовали необычные сверхмощные танки, разгромили станцию и попытались прорваться к штабу корпуса, хотя там было, не столько нападение, сколько имитация, чтоб отвлечь силы. 

  После рюмки коньяка, предложенного предупредительным начальником госпиталя, мысли шефа Абвера переключились, на то, как русские смогли узнать время и место прибытия Канариса. Мысль о предательстве не рассматривалась как основная. Слишком это все сложно. Как разведчик, адмирал прекрасно понимал, что это нереально. Да, может быть предатель, но решение о визите в Фастов принималось вчера, и у гипотетического предателя не было возможности так оперативно отправить информацию русским и тем, так скоро перебросить серьезную технику в тыл к немецким войскам и организовать нападение на станцию и аэродром. Даже если русские читают шифры, что весьма вероятно, так как покойный Клаус в одной из шифровок указывал про какую-то непонятную возню с 'Энигмами', то так оперативно организовать нападение без наличия в регионе мощной ударной группировки невозможно. А местные органы контрразведки, отвечающие за режим безопасности в тылах действующей армии, однозначно бы узнали и известили. В непрофессионализме он своих подчиненных упрекнуть не мог, были, конечно, недочеты, и замечания, но оставить без внимания крупную танковую группу противника они не смоги бы, система безопасности Абвера работает как часы. И это подтверждается и положением дел в Европе и ситуацией на других участках фронта. Только там, где появляется Зимин, начинают твориться непонятные вещи. Прямо мистика какая-то. 

  Была мысль, что все это хорошо спланированная акция Гейдриха, чтоб свалить шефа Абвера, но много несостыковок, да и сам факт появления у русских фотокопий плана 'Барбаросса' с личной подписью Фюрера и плана 'Ост', говорят о том, что и ведомство Гимлера попала под удар. По некоторым косвенным данным, в ближайшее время их ожидает повышенный интерес Фюрера относительно 'Могилевского дела'. Про это что-то пронюхали Геринг и Борман и каждый начал свою игру, разжигая нездоровый интерес Гитлера. С учетом того, что на данный момент пострадало теперь еще и Люфтваффе, то язвительный интерес Геринга обеспечен. 

  Канарис позволил себе еще рюмку и подошел к окну, с которого открылся вид на подъехавшую колонну из нескольких грузовых машин с солдатами и бронетранспортера, из которого выскочили два офицера. Уточнив что-то у часового, бегом побежали к дому, в котором находился адмирал и через несколько секунд они предстали перед грозными очами шефа Абвера, и один из них оказался начальником отдела контрразведки 29-го армейского корпуса Вермахта, а второй, лейтенант, командир усиленного комендантского взвода. 

  Полчаса спустя, адмирал сидел на жестком кресле в бронетранспортере, в окружении вооруженных солдат и ехал в сторону Фастова, где его ожидали с нетерпением в связи с недавними событиями. Его мысли снова вернулись к майору Зимину, и перед глазами предстала шифрограмма, пришедшая от разгромленной группы Клауса, которого он лично подбирал для этой операции. Не мог его человек, просто так прислать бред или догадки. Но сама мысль, что русские могут знать будущее и Германии предстоит крах, не укладывалась у него в голове. 

  'Будущее. Знать будущее.', такие мысли крутились у него в голове, а потом как током пронзила догадка. Все то оружие, непонятные устройства и боевая техника, которой у русских в принципе быть не должно, может быть из будущего. А гильзы со звездочками, выпущенные якобы в восьмидесятых годах этого века? Специалисты все это списывали на обычную безалаберность русских. А если нет? Если все это действительно из будущего? А Зимин посланник, обладающий особыми возможностями и полномочиями? Ведь не зря его принимали лично Берия и Сталин. Простого то майора. Если это так, то значит, Германия проиграет войну, раз у русских на конец века есть своя военная промышленность и подготовленные кадровые офицеры, такие как Зимин. Но если они победили, то зачем вновь лезут в свое прошлое и что-то пытаются менять? Было бы неплохо пообщаться с самим Зиминым, но учитывая, что они натаскали сюда множество боевой техники и оружия из будущего, то можно определенно признать, что они для Германии враги и тогда появление у Сталина плана 'Барбаросса' и плана 'Ост', дело рук русских потомков. 

  У адмирала от таких мыслей разболелась голова, но еще одна догадка пришла к нему. 'Барбаросса' - план военного вторжения в СССР, план 'Ост' - план тотального уничтожения русского населения. Вот оно, план 'Ост'. Если он действительно существует, а судя по поведению Гимлера, который в последнее время выглядит не лучшим образом, это так, значит в той или иной мере его начнут исполнять, вызвав, таким образом, ненависть русских, а раз они победили, то дорогой ценой, все таки Рейх, это не глупая и чванливая Польша. 

  Зимин указывает Сталину на возможные ошибки, и, судя по дополнительным данным, среди генералитета у русских начались подвижки, которые нельзя объяснить обычными причинами. 

  'Сталин меняет своих генералов, исходя из информации предоставленной Зиминым, а значит он точно уверен, что те, кого отстраняют от командования, в будущем себя проявят не с лучшей стороны. Нам для этого понадобилась война в Европе и в Африке, а у них готовый анализ из будущего. Это только начало, раз они стали вмешиваться напрямую. Тогда понятно, почему поворот Гудериана на Юг оказался сопряжен с такими тяжелыми боями и великолепно подготовленной, эшелонированной линией обороны. Они точно знали об этом повороте и заранее подготовились, так же как и о фланговом ударе 1-й танковой группы. Уже сейчас известно, что работы по постройке линии обороны под Конотопом начались задолго до появления даже предпосылок о повороте войск Гудериана'. 

  Канарис откинулся на кресле, закрыл глаза, в которые предательски заполнились влагой. Ему было обидно, даже не обидно, а тоскливо от того, что дело его жизни уйдет в небытие, что снова Германия станет на колени перед врагами. Только тогда это были англичане, французы и американцы, а теперь русские варвары. Наверно такую обиду и разочарование чувствовал Клаус, когда получил эту информацию. 

  На въезде в город колонну остановили на контрольно-пропускном пункте, и пока проверяли документы, Канарис с одобрением рассматривал позиции противотанковой батареи, прикрывающей въезд в город со стороны разгромленной станции. В штабе корпуса уже прекрасно осведомлены по поводу русской группировки в тылу и панически собирают все свободные части для локализации угрозы. 

  Когда бронетранспортер остановился возле школы, выбранной для размещения штаба корпуса, на крыльцо вышел лично командующий корпусом генерал-лейтенант Ханс фон Обстфельдер, встречать высокого гостя, прибывшего при таких странных обстоятельствах. Они прошли в один из классов, специально переоборудованный под комнату совещаний командования корпуса. Канарис с интересом рассматривал школьную доску, на которой осталась написанная мелом фраза 'Домашняя работа', на портреты русских классиков, развешанные по стенам, и в первый раз в жизни, с грустью, подумал, что за все рано или поздно придется заплатить. 

  На совещании, посвященном событиям в тылу, Канарис был больше слушателем, изредка задавая уточняющие вопросы. В целом картина была ясна. Неизвестные в форме дивизии СС 'Райх' безжалостно уничтожили отряд вспомогательной полиции, который помимо своих функций занимался истреблением мирного населения. При этом один из солдат якобы прячется на чердаке и слышит, что обер-лейтенант узнал в командире взвода СС русского капитана Зимина, офицера специального подразделения НКВД, которого до сих пор активно ищут под Могилевом. Уже точно известно, что Мельнер имел некоторое отношение к поисковой операции и действительно мог опознать Зимина по портретам, нарисованными художниками Зипо со слов свидетелей. 

  Дальше события нарастали как снежный ком. Уничтожение отряда посланного для проверки информации полученной от уцелевшего солдата, разгром комендатуры и захват концентрационного лагеря военнопленных из которых формируется и вооружается полнокровное подразделение, с которым нападают на железнодорожную станцию, являющуюся важным узлом снабжения чуть ли не всей 6-й полевой армии. Перед самым нападением на станцию был произведен налет советских бомбардировщиков, причем, по мнению специалистов, имеющий отвлекающие функции. После этого, освобождаются и вооружаются еще пленные, и со станции вывозится множество техники, оружия, боеприпасов. Затем нападение на аэродром перед самым прилетом туда начальника военной разведки Германии. Все операции сопровождались полным подавлением радиосвязи среди воинских подразделений. С точки зрения Канариса, слишком все сложно, так все согласовать и провернуть можно при наличии стопроцентной информации о размещении и распределении сил противника. Нынешняя разведка русских не могла обладать такими сведениями, а вот посланники будущего вполне могли знать такие вещи. 

  На нынешний момент бои идут в десяти километрах от города, русские только оборонятся, нанося серьезные потери. Численность противника оценивается около трех-четырех тысяч человек, имеющих на вооружении немецкую артиллерию и несколько танков. По имеющейся информации от перебежчиков и пленных, командует ими командир специального подразделения НКВД, подчиняющегося ставке Главнокомандующего СССР, что говорит о серьезности и проработанности операции проводимой русскими, направленной на ослабление давления на Киевский укрепрайон и стабилизации обстановки на Юго-Западном фронте русских. По данным разведки аналогичные действия проводились в районе Нежина в полосе действия 2-й полевой армии, где применялась похожая тактика и вооружение. В том случае была разгромлена 131-я пехотная дивизия и убит ее командир генерал-майор Генрих Майер-Боурх, и наступление приостановилось на несколько дней. Это позволило русским укрепиться на новых позициях и задержать наступление на несколько дней и нанести серьезные потери наступающей армии. 

  Всем сразу стало понятно, что они столкнулись с новой тактикой и с профессионалами, которых у русских было не так уж и много. Адмирал Канарис согласился с решением командира корпуса снять с фронта пехотную дивизию для блокирования и уничтожения группировки русских в тылу армии. Со стороны командования 6-й армии, корпусу для усиления передавалась еще одна пехотная дивизия. 

  После доклада командующего корпуса, Канарис позволил себе взять слово. 

  - Скажите, русские пользуются только трофейной техникой захваченной на станции? 

  - Нет герр Адмирал. Зафиксировано применение необычных тяжелых танков с длинной крупнокалиберной пушкой. Эти танки неуязвимы для нашей противотанковой артиллерии, да и тактика применения отличается от принятой в русских войсках. 

  - В чем же? 

  - Они нападают из засад и если контратакуют, то на коротких рывках, метко стреляя прямо на ходу. Очень необычная и грозная техника в руках хорошо подготовленных солдат. Наше мнение, что в данной ситуации против нас действуют танковые асы, такие же как и в русских авиационных полках составленных и лучших пилотов. 

  - Что показывает авиаразведка? 

  - Там лесные массивы и русские маскируются под деревьями. Учитывая проблемы с радиосвязью, в полной мере использовать фронтовую авиацию пока невозможно. Мы запросили авиаподдержку у штаба армии, но пока не нашли возможности отвлечь авиацию с других участков фронта, да и русские резко активизировались, видимо уже в курсе, о том что у нас происходит в тылу, что говорит о согласованности действий с командование Красной Армии. 

  - Какие еще действия приняты для устранения угрозы? 

  - Через штаб армии, обратились к командованию группировки войск 'Юг', о временной передаче в наше распоряжения танкового батальона из состава 1-й танковой группы. Думаю этих сил вполне хватит, учитывая что количество бронетанковой техника у русских оценивается в пять-десять единиц. Но при самых благоприятных условиях, такую помощь мы получим в лучшем случае к завтрашнему утру. 

  - Понятно. Все ваши действия одобряю. И со своей стороны постараюсь ускорить решение этой проблемы. 

  Когда адмирал покинул совещание, все генералы вздохнули с облегчением, хотя новости постоянно приходящие не вселяли оптимизма. Русские опять контратаковали и нанесли серьезный урон, при этом не стали развивать успех и отступили. 

  Канарис, вызвав к себе начальника контрразведки корпуса, развил бурную деятельность. Возле помещений выделенных ему для работы, была выставлена охрана, и, уединившись со своим личным порученцем, работавшим по 'Могилевскому делу', майором Густавом фон Витерсхаймом он приступил наверно к самой опасной и значимой операции его жизни. 

  - Густав. Ты служишь у меня уже шесть лет, и пока не было причин усомниться в тебе. То, во что вылилось 'Могилевское дело', может перевернуть судьбу не только Германии но и всего мира. Я не могу пока тебе рассказать всего, но если ты попадешь в руки к нашим коллегам из СД, то должен будешь умереть, не сказав ни слова. Для меня, как и для тебя, главное Германия. Поэтому от скорости наших действий и успешности сейчас зависит многое. Если к событиям происходящим сейчас подключится СД, а это должно произойти в ближайшее время, то ситуация выйдет из-под контроля и мы потеряем намного больше, нежели можем себе представить. Запомни одно, какие бы не были мои действия, я никогда и ни при каких условиях не собираюсь предавать нашу родину. 

  - Я готов служить Германии. 

  - Вот и хорошо. Ты великолепно знаешь русский язык и успешно выдавал себя за русского офицера. Сейчас это предстоит тебе проделать еще раз. По моему приказу собрали группу русских военнопленных, с которыми ты совершишь побег и проберешься в район, где держит оборону группировка русских под руководство офицера НКВД Зимина, твоего старого знакомого. Ты не должен уничтожать Зимина, наоборот, войди с ним в контакт, представься своим истинным именем и званием и передай следующее: 'Адмирал Канарис хочет поговорить о событиях апреля 1945 года'. Запомнил? Главное Густав, чтоб рядом были только люди в пятнистой форме с необычным оружием и амуницией. Я не исключаю возможности нахождения там агентов СД. 

  По тому, как изменилось лицо майора фон Витерсхайма, шеф Абвера понял, что его подчиненный в некоторой степени догадался о предположениях своего начальника. 

  - Так вы думаете.... 

  - Уверен. Клаус, перед гибелью, успел кое-что передать. И у меня есть все основания предполагать, что Германию ждут большие неприятности. 

  Майор Абвера Густав фон Витерсхайм, некоторое время помолчал, и уже решительно сказал. 

  - Есть. Я все сделаю. 

  - Молодец, я уверен в тебе. Систему и порядок связи получишь у начальника отдела '1С' 29-го корпуса. Радиограммы будешь шифровать моим личным кодом. Его ты получишь перед выходом на задание. Ставки слишком высоки. 




  *** 

  Через полтора часа одинокий грузовик 'Опель-Блиц', в котором перевозили около полутора десятков русских военнопленных, ехал по грунтовой дороге буквально в десяти километрах от разгромленного аэродрома. К странностям этого рейса относилось количество охраны, состоящее всего из четырех конвоиров прибалтов, солдат вспомогательной полиции часто привлекаемых для такого рода функций. Как оказалось, среди военнопленных были подобраны самые непримиримые, наотрез отказывающиеся от сотрудничества с немецким командованием и стоящим на учете у администрации концентрационного лагеря, как неблагонадежные и подлежащие уничтожению в первую очередь. По возможности подбирали людей из разных групп, не знакомых друг с другом, что давало возможность вполне спокойно внедрить агента Абвера, выполняющего особое задание. Сейчас в этом оборванном, со следами побоев артиллерийском капитане вряд ли кто-то мог узнать блестящего, подающего надежды офицера разведки, личного порученца адмирала Канариса. 

  Группа обеспечения операции выехала заранее вперед и должна была вывести из строя в нужном месте автомобиль и позволить военнопленным выйти к русским. 

  С некоторым опозданием грузовик показался на дороге и остановился возле поваленного дерева. Фельдфебель, старший машины вылез из кабины, подозрительно осматривая все вокруг, достал из кобуры на поясе Парабеллум, передернул затвор и некоторое время стоял, прислушиваясь к звукам леса и канонаде раздававшейся невдалеке. Через некоторое время он успокоился, решив для себя, что это не засада, а дерево перегородило дорогу в связи с шальным снарядом, воронка которого была в наличии. Он повернулся и крикнул своим подчиненным, которые сразу начали выталкивать из машины русских пленных для очистки дороги. 

  Конвоиры пинками и ударами прикладов винтовок старались ускорить работу, когда один из русских, не выдержал и бросился на ближайшего прибалта в немецкой форме. Капитан-артиллерист, которого доставили перед самым отправлением конвоя, бросился на фельдфебеля и ловким движением сбил его с ног и простым двадцатисантиметровым гвоздем ударил в глаз. Пока на дороге звучали крики, выстрелы и возня, он быстро овладел пистолетом убитого и двумя выстрелами пристрелил водителя, который перед выездом был проинструктирован соответствующим образом и мог в некоторой степени разоблачить офицера Абвера и последнего прибалта, только что застрелившего пленного и панически передергивающего затвор карабина. 

  Пока все были в угаре боя, он привычно прокачал ситуацию и начал раздавать команды. 

  - Быстро разобрать оружие и боеприпасы. У водителя должны быть продукты, уходим в лес в сторону канонады. Быстро, а то сейчас появится патруль. 

  Никто не задавал вопросов и не пререкался. Под сиденьем водителя нашли несколько плиток шоколада, советский пистолет ТТ, бинты, которыми тут же воспользовались, перевязывая раненного лейтенанта летчика. 

  Когда двенадцать русских скрылись в лесу, на поляне появились пятеро немцев в камуфлированных куртках, украшенными ветками и травой. Деловито прошлись вокруг машины и спокойно без суеты дорезали одного из конвоиров, которого не додушили русские. Задание было однозначное, чтоб живых свидетелей не осталось. Через пять минут они легкой рысцой двинулись по следам убежавших русских, чтоб проконтролировать их беспрепятственный проход к обороняющейся группировке Красной Армии в немецком тылу. 

  Через час, грохот канонады, отдельный взрывы и выстрелы слышались очень отчетливо. Переходя дорогу, они наткнулись на разгромленную немецкую колонну. 

  Сержант-танкист с обожженным лицом чуть приостановился и с радостью в голосе прокомментировал раздавленные машины и трупы лежащие невдалеке. 

  - Сволочи. Так вам и надо. Ох и молодцы наши, сразу видно КВ-шкой здесь прошли, раздавили нелюдей как свиней. 

  Густав смотрел на все отрешенно, как бы живя своим образом. Сейчас он русский капитан. Когда он проходил подготовку в разведшколе, преподаватели артистизма как раз и настаивали на этом. Чтоб тебя не раскрыли нужно не играть, а жить в своей легенде, иначе рано или поздно раскроют, и провалишь задание. Вот и сейчас, его образ русского офицера злорадно ухмылялся и радовался успехам неизвестных воинов. 

  Подборка пленных была такова, что он со своим званием капитана оказался самым старшим по званию, поэтому не стал терять бразды правления и сразу взял все в свои руки. 

  - Хватит. Осмотреть тела, найти оружие и боеприпасы, перевязочные материалы, продукты. Быстро, слышите бой затихает. 

  Через полчаса группа военнопленных вышла в расположение группировки русских, которая несмотря на все усилия немецкого командования, яростно оборонялась, постоянно огрызаясь контратаками и фланговыми ударами. 

  Идя на шум боя, Густав со своим нынешним отрядом вышел к поляне, где тут же оказались под прицелом пулеметного расчета. Он громко закричал: 

  - Не стрелять свои! 

  - Бросить оружие, выйти с поднятыми руками. 

  Он повернулся к своим спутникам и коротко скомандовал. 

  - Выполнять. 

  На землю упали несколько немецких винтовок, и двенадцать военнопленных в изодранной форме вышли на свободное пространство перед позицией пулеметного расчета, прикрывающего подступы к линии обороны с фланга. За всеми этими событиями наблюдала специальная группа Абвера. Ее командир наблюдал в бинокль и когда к майору фон Витерсхайму и его спутникам в сопровождении двух вооруженных немецкими карабинами красноармейцев подошел человек в пятнистой форме, в каске, и необычным автоматом на плече, спокойно сказал: 

  - Посылка доставлена. Уходим. 

  Незаметно группа растворилась в лесу. Через полтора часа они вышли на поляну, где их ожидал грузовик, на котором они выезжали на задание и легковой 'Опель' в котором находился порученец адмирала Канариса, отвечающий за оперативное сопровождение операции. 

  Он выслушал доклад, спокойно кивнул. 

  - Молодцы. Грузитесь, уезжаем. 

  Легковая машина уехала вперед, когда идущий сзади грузовик исчез в пламени взрыва. 

  Полковник Йоханес Беслер спокойно обернулся, вышел из машины, посмотрел на горящую машину, кивнул головой и снова сел на свое место и таким же нейтральным голосом сказал водителю. 

  - На мину налетели. Едем. Нас ждут. 

  Через час, адмирал Канарис знал, что его агент сумел пройти к русским и вышел на контакт с одним из бойцов в пятнистой форме, который вызывали особый интерес главы Абвера. 

  На следующий день, безымянный водитель, оказавшийся свидетелем гибели разведгруппы Абвера, был убит шальной пулей при обстреле машины 'отступающими русскими'. 




Глава 3


Мы не стали сразу с криком 'Ура' атаковать немцев. Связавшись с Павловым, который руководил артиллерией, я некоторое время корректировал огонь и когда две батареи противника замолчали после массированного, но короткого артобстрела, мы выдвинулись из леса пошли в атаку. Стометровое расстояние до тыловых позиций противника преодолели как спринтеры в максимально короткое время. Танкам пришлось только пару раз выстрелить из пушек, чтоб добить расчеты уцелевших орудий, когда они ворвались на позиции немецкой артиллерии. Чуть покрутившись, поливая все вокруг из пулеметов, дождавшись пехоты, снова рванули вперед, ударив в спину пехоте, которая в который раз пыталась атаковать позиции удерживаемые отрядом капитана Левченко. На данное время это была последняя атака, которую мы планировали. Запас боеприпасов и к Т-64 и к БМП-2 явно подходил к концу, и устраивать долгосрочную войну никак не входило в мои планы. Рассеяв пехотный батальон ударом танками с тыла и лобовой атакой пехоты, мы прорвались на линию обороны и стали готовиться к отступлению. Несколько раз в воздухе появлялись самолеты разведчики, и даже один раз нас попыталась атаковать парочка Ю-87. Привезенные с собой с аэродрома и станции малокалиберные автоматические зенитные пушки, истерически стреляя в воздух, их отогнали, хотя и не причинив никакого вреда. 

  Дозаправив бронетехнику и укомплектовав остатками боеприпасов стали отходить по грунтовой дороге в сторону портала, где уже активно готовился новый рубеж обороны, и ожидали два БТРа и БМП-1, которые по команде вышли к нам на встречу. Почти перед самым выходом колонны в расположение части вышла небольшая группа военнопленных, перебившая конвой и убежавшая при перевозке. Конечно, такие совпадения наводили на размышление и все, кто пришел, были разоружены и взяты на особый контроль. Потом на привале пообщаемся. 

  Оставляя за собой заслоны, и изобретательно минируя дороги, мы отходили к порталу. Немцы, попытавшиеся нас преследовать, получив еще пару танковых контратак и несколько засад, отстали и ночью не беспокоили. 

  Мы с Васильевым, с Санькой, Павловым, Левченко и Ковальчуком, который буквально прилетел обратно с БТРами и БМП-1, примостились возле танка и, подсвечивая светодиодным фонариком, рассматривали карту. При этом Санька комментировал наши приключения. 

  - Да уж, Командир, гульнули, так гульнули. Давно в такой бойне не участвовали. Что будем дальше с этим табором делать? 

  - Возле точки выхода уже организуется оборона. Будем организовывать активную оборону. Боеприпасов на несколько дней обороны у нас хватит. За это время успеем все самое нужное перетащить через портал, и найти точку выхода на контролируемой советскими войсками территории. Ну на крайний случай перейдем в другой районе, где нас не ждут и снова ударим. Другого выхода у нас нет, иначе придется всех освобожденных бросать, но думаю, никто так не поступит. Все-таки свои, да и мы не шакалы и не демократы. Тогда делаем так, ведем колонну всю ночь, по карте нам идти в таком темпе еще часа два. Санька на тебе сюрпризы, берешь все взрывоопасное и минируешь дороги. На базе один программер ломанул коды штаба армии и с помощью НКВД-шника, перевел все. Про нашу душу с фронта снимают две пехотные дивизии и перебрасывают с юга танковый батальон, а это больше сорока коробок со всем табором обеспечения и артиллерией. В общем, взялись за нас серьезно, и нужно делать ноги по-быстрому, но и дверью хлопнуть не помешает. 

  - Ну, тогда выход один. Мы им тут организуем маневренную войну, но учитывая превосходство в артиллерии, они нас будут зажимать в кольцо и давить. 

  - Согласен. Ковальчук и Левченко, формируете штурмовые группы. Состав один-два человека из наших, с гранатометами, и пять-десять освобожденных с автоматическим оружием. Задача, засесть на дорогах и валить всех, кто будет за нами идти. А мы пока прорвемся к порталу, и займемся поиском новых точек выхода. На это у нас отводится вся ночь и завтрашний день, пока они нас будут искать, и формировать стабильную линию фронта. 

  Перед самым отправлением, уже в темноте ко мне подвели артиллерийского капитана, который хотел передать особо важные сведения для командира. Я такие сюрпризы не люблю, особенно когда не я их готовлю, поэтому потребовал чтоб этого знающего обыскали по подробнее и представили пред мои грозные очи, особенно после контузии. 

  Это был высокий темноволосый человек со взглядом уверенного в себе убийцы. Это понял не только я, но и мои спутники. Да только тут собрались не мальчики из кружка шахматистов, а повоевавшие и пережившие страшную войну волки. Рядом стояли несколько красноармейцев, но он сразу перешел на деловой тон. 

  - Майор Зимин, я бы хотел говорить или наедине или в присутствии только ваших людей. 

  - Хорошо. Всем отойти, держать на прицеле этого субъекта. Артемьев и Васильев останьтесь. 

  Дождавшись выполнения команды, я вопросительно посмотрел на ночного визитера. 

  - Говори, у нас и так времени мало. 

  Капитан собрался с силами и выдал фразу, которая поразила не только меня. 

  - Адмирал Канарис хочет поговорить о событиях апреля 1945 года. 

  После этой фразы он внимательно на меня уставился и стал ожидать реакции. 

  Санька и Васильев застыли, до всех дошло, что перед ними разворачиваются события намного важнее разгрома станции и уничтожения нескольких сотен немцев. 

  - Всех кто пришли с этим капитаном арестовать, прибудем на место перекрестный допрос со спецсредствами. 

  Теперь повернулся к этому лже-капитану. 

  - Значит в том самолете, который чуть не сбили над аэродромом, был Канарис и прилетел он про нашу душу. 

  Я, молча отошел и стоял и думал. Ситуация была необычная. Глава одной из серьезнейших спецслужб Германии лично прибыл для установления контакта и передо мной стоит один из его доверенных людей, скорее всего имеющих прямой выход на Канариса. Смущало то, что шеф Абвера в скором времени должен начать стучать англичанам и сливать кучу информации, значит и про нас, он при случае сообщит. Ведь не даром англы во время войны полностью уничтожили всю разведсеть Германии у себя на острове. Простыми средствами контрразведки, без помощи высокопоставленных предателей, такого достичь не удалось бы. 

  'Вступать в такие переговоры и не известить Москву, будет большой глупостью. Сталин не поймет и заподозрит в двойной игре, и вот тогда действительно у нас начнутся неприятности, а ведь женщин и детей нужно куда-то вывозить. Надо потянуть время' 

  - Какие инструкции вам дал адмирал? 

  - Получить ответ и передать, используя ваши передатчики, специальным шифром, моему начальнику. 

  Я снова задумался. Чтоб такое сообщить Канарису чтоб он сразу не побежал к англичанам, американцам или к своему Фюреру. 

  - Значит ваш белобрысый успел что-то передать, раз адмирал в курсе некоторых событий и дат. И вас он прислал, не смотря на все события. Кстати как вас зовут по-настоящему? 

  - Это неважно. 

  - Нет, Фриц, это уже очень важно. Тебя твой начальник втянул в такую игру, где все становится важным, и ты сам понимаешь, что обратного хода уже не будет. И ты уже никогда не вернешься в Германию, а если и вернешься, то свободу уже никогда не получишь. Либо твой шеф тебя ликвидирует, либо ведомство Гейдриха на тебя наложит лапу, и ликвидирует, но чуть попозже, когда выпотрошит по полной программе и наберет козырей чтоб свалить Канариса, не смотря на долгое знакомство. 

  Но мой собеседник спокойно смотрел мне в глаза, хотя там уже начала проявляться тоска понимания правдивости моих слов. 

  - Ну, давай свой шифр, будем работать. 

  - Я сам. 

  - Да нет дорогой. Ты действительно хочешь узнать про апрель 45-го? 

  Я при свете фар смотрел ему в глаза. Он не хотел слушать, а тем более верить. 

  - 9-го апреля с особой жестокостью казнят твоего шефа, за то, что он в своих дневниках не очень хорошо отзывался о вашем Фюрере, а потом в Берлин войдут русские танки и Адольф Гитлер, отравится как последний трус. Кто-то из его адъютантов приставит пистолет к голове трупа и выстрелит, чтоб не позорить Фюрера, но эксперты потом докажут, что стреляли уже в мертвого человека. 

  Это был сильный человек, и он не хотел верить, но обстоятельства были таковы, что выхода у него не было. Тут рядом подал голос Санька, решив поддержать разговор. 

  - Ага. По Ундер дер Линден идут русские танки, а глубоко в бункере Гитлер мучительно оттягивает свой конец... 

  Васильев захрюкал от смеха. А лже-капитан бросал косые взгляды на меня и моих спутников, которые в своей сбруе и в свете фар выглядели весьма колоритно. 

  - В общем так, шифры передаешь моему человеку и живешь долго и счастливо. Слово офицера, что тебя никто не убьет. Ну, правда за шальные снаряды ваших артиллеристов поручиться не могу. 

  - Нет. У меня свои инструкции. И если вы понимаете, что такое офицер, я должен выполнить задание. 

  - Хорошо. Как тебя зовут по-настоящему? Учти, я смогу проверить твои слова и если ты будешь обманывать в таких мелочах, я и мои люди очень обидятся. Уж поверь, у нас найдется, чем удивить вас и вашу армию. А это все, только разминка, ну что-то типа сафари на тигров. 

  Я показал рукой на танк и стоявшую рядом БМПшку. 

  Он задумался. 

  - Густав. Майор Густав фон Витерсхайм. 

  - Ну и молодец, Густав. То, что я тебе сказал про казнь адмирала Канариса, можешь передать. Дальше диалог будет вестись, только после того, как советскому командованию в целости и сохранности будет передан генерал-лейтенант Карбышев Дмитрий Михайлович. 

  - Почему именно он, а не сын Сталина? 

  - Интересный вопрос. Когда один ваш знаменитый фельдмаршал попал в плен, его попытались обменять на Якова Джугашливи. Так Сталин на это ответил 'Я лейтенантов на фельдмаршалов не меняю'. А Карбышев... Это наш национальный герой, генерал, которого в концлагере замучили до смерти. Хотите знать, во что англы и янки превратят снова Германию, будете сотрудничать, нет, так советские танки будут в Берлине не в 45-м а раньше. Даже если твой шеф прямо сейчас побежит к англичанам, и при этом будет иметь веские доказательства нашего присутствия, и нас тут раскатают всем Вермахтом, то уже ничего не изменишь - процесс запущен. Ладно, это все лирика. Ковальчук! 

  Из-за танка появился старший лейтенант Ковальчук с тремя бойцами в полной экипировке. 

  - Я, товарищ майор. 

  - Возьми на контроль немецкого товарища, к нам тут спеца немаленького прислали, хотелось бы не получать неприятных сюрпризов. 

  - Понял. 

  Немца тут же профессионально скрутили, и одели наручники за спиной. 

  - Извини Густав, сейчас играть в шпионские игры, нет времени, утром отправишь своему начальнику радиограмму. А сейчас для меня важнее сохранить жизни вот этим русским солдатам. 

  Немец спокойно и гордо смотрел мне в глаза, поджав губы. Ни дать ни взять настоящий аристократ. Стоящий рядом Санька покачал головой. 

  - Ишь ты, каков. Это они после 43-го уже петь по-другому начали. 

  Я шикнул на Саньку. 

  - Не обижайтесь Густав, это всего меры предосторожности, хотя после того что вы вытворяли в России у меня никакой жалости ни к вам ник вашему шефу нет. Вы же про план 'Ост' знаете? Уж поверьте, слишком мало натуральных немцев вернется домой из России. Ну, об этом поговорим по позже. 

  Снова танки, бронетранспортеры, грузовики, рыча двигателями, идут по ночной дороге, деревья освещаемые фарами машин, создают фантастические картины. До цели, оставалось всего несколько километров и уставшие за несколько суток люди с нетерпением ждут передышки. А меня ожидала еще работа и когда смогу отдохнуть, просто не знал, поэтому пока было время, связался с базой. 

  - База ответьте Фениксу. 

  В гарнитуре радиостанции ничего не было слышно, автоматический подавитель помех не пропускал шумы эфира. Через пару мгновений раздался искаженный моей супруги, который я узнал по характерным интонациям. 

  - На связи Феникс. 

  'Фух. А то я что-то начал уже бояться, что никогда уже не услышу этого голоса. Как хорошо, что есть место, где тебя действительно ждут и молятся, чтоб вернулся живым и невредимым. Светка думает, не знаю, как она молилась во время моих рейдов в крымские горы. И сейчас наверно где-то рядом держит иконку. Может то, что я до сих пор жив и ее заслуга. Как там у Симонова было: '...ожиданием своим, ты спасла меня...'. Я ведь реально ей и ребенку почти не уделяю время. Как мне надоела эта беготня со стрельбами и смертями, когда же оно все закончится'. 

  - Переключитесь на третий шифрованный канал. 

  - Вас поняли. 

  Недолгая пауза, когда у обоих абонентов перенастраивают аппаратуру. 

  - Феникс на связь. 

  - Все нормально, милая, прекрасно тебя слышу. 

  - О, как, неужели грозный Феникс обратил внимание на свою жену? Это наверно тебя там сильно контузило, раз такой нежный стал. В общем так, Оргулов, заканчивай там свои войнушки, и возвращайся к жене и ребенку, понял? 

  - Непременно дорогая, вот надаю плохим немцам по голове, чтоб не мешали нам жить, и весь в твоем распоряжении, а пока прими текст и готовь шифровку в Москву. 

  - Вся во внимании. Опять каверзу задумал? 

  - Светочка, давай по делу, а то у меня после контузии голова раскалывается, и так еле терплю. 

  - Бедный, ну давай диктуй. 

  - Давай записывай, дословно. 'Странник-Центру. Благодарим за поддержку. Станция разгромлена, освобождено около пяти тысяч советских военнопленных. Сформирована мобильная бригада. Нанесены удары в районе Фастова и уничтожен полевой аэродром и более тридцати самолетов. Общие потери противника оцениваются в пять-семь тысяч. По данным разведки с фронта снимаются две пехотные дивизии, и из состава 1-й танковой группы перебрасывают танковый батальон. В расположение бригады вышел личный порученец адмирала Канариса с предложением о переговорах. Судя по ситуации, глава Абвера имеет представление об истинной природе Странника, но обладает отрывочной информацией о событиях апреля 45-го года. Посланец изолирован. Учитывая ранние договоренности с руководством СССР, считаю невозможным вести переговоры без участия Москвы. Для проверки серьезности намерений руководства Абвера и задержки начала переговоров, выдвинуто требование об освобождении и передаче советской стороне генерал-лейтенанта Карбышева. Странник'. 

  - База, как поняли? 

  - Все нормально. Ну и дела у вас там раскручиваются. 

  - Ага. Самому уже надоело. Вы передавайте побыстрее. Скоро будем на базе. 

  На связь вышел Санька по закрытому каналу. 

  - Ну, Командир, как думаешь, где протекло, у нас? 

  - Не должно, я все возможные каналы утечки отслеживал. Скорее всего, не у нас, хотя и братья НКВДшники очень жестко все контролируют. 

  - Может они сами дозировано фрицам и слили инфу? Чтоб нервы пощекотать, так выборочно, как раз Канарис лучше всего подходит. 

  - С чего такие мысли? 

  - Да слишком уж дозированная информация у Канариса. Такое впечатление, что ему слили чуть-чуть для затравки, но при этом никаких доказательств с которыми можно идти к руководству Германии или к англам или к амерам, не дали. А он мужик умный, просек, что к чему и сразу, как только получил информацию о появлении на фонте Зимина, послал своего человека для контакта. 

  - Санька да что-то не верится, чтоб Берия с компанией на такое пошли, риск засветиться неимоверный, да и что это им дает? 

  Санька промолчал. Потом после короткой паузы выдал. 

  - Хотя выйти на контакт с такой фигурой, это уже победа. Ведь можно не только клепать танки и самолеты и гнать на убой тысячи людей, а развалить монолитность немецкого командования, тем более они там и так как пауки в банке. А у Канариса давние терки с СД. 

  - Ну вот ты сам и ответил себе. Ищи кому выгодно...Ой, твою мать! 

  - Бычок, что случилось? 

  - Да на яме язык прикусил. 

  - Да уж, ты будь осторожен. 

  - Да будь спокоен, командир, только ответь, что будет дальше? 

  - Пока не знаю, но думаю, если наши выводы правильны, то человека с проработанной стратегией переговоров в ведомстве Берии уже подготовили и при этом сразу попытаются оттереть нас от тела Канариса, как посредники перепродающие товар. Вот и посмотрим, какой ответ из Москвы будет. Сам знаешь, что главное не то, что они ответят, а как отреагируют на наше сообщение. 

  - Будет интересно посмотреть на их телодвижения. Надеюсь, они нас в темную не сыграют? 

  - Да вот как раз все признаки этого есть. Наверно ждали реакции Канариса попозже, а тут мы шум на весь восточный фронт подняли, и получилось, что покупатель, минуя посредника, вышел прямо на производителя. Соответственно и закупочная цена может упасть, и посредник сейчас начнет суетиться и изображать свою важность и нужность. А мы под эту марку обидимся и вытребуем у посредника, то есть у Берии и компании, больше материальных благ и привилегий, как наглая курица, несущая золотые яйца. 

  - Умеешь ты Командир находить яркие аллегории, аж на душе потеплело. 

   - Ты смотри там вперед, главное чтоб только на душе было тепло, а не в других местах. Один батальон немцев ты уже прошляпил, и это стоило трех десятков жизней и джипа. 

  - Да понял я все. Сейчас все будет по-другому, народ уже обстрелянный, выдержанный. 

  - Смотри Бычок, третий залет ты не переживешь. 







  *** 

  Через час после получения телеграммы от Странника в кабинете Народного Комиссара внутренних дел СССР Лаврентия Павловича Берии происходило экстренное совещание. За зашторенными окнами уже была глубокая ночь, и нарком, уставший за день, несколько раз снимал пенсне и тер глаза, крепкий кофе уже не помогал. Тусклый свет настольной лампы освещал такие же усталые лица его нынешних посетителей, имеющих высокие должности в иерархии государственной безопасности СССР. Первый заместитель Берии, комиссар государственной безопасности 1-го ранга Меркулов и комиссар 2-го ранга Судоплатов, который после гибели Морошко полностью курировал все вопросы по операции 'Оракул'. За окнами кабинета изредка мелькали огни прожекторов, освещающих ночное небо Москвы, тщательно выискивающих немецкие бомбардировщики. Но даже налет вражеской авиации вряд ли смог бы отвлечь людей от тех серьезных дел, ради которых они тут собрались. 

  Разговор начал хозяин кабинета, поблескивая стеклами пенсне в свете настольной лампы. 

  - Ну что, Павел Анатольевич, по всем признакам операция 'Посейдон' перешла в активную фазу, судя по радиограмме наших потомков. Правда, не совсем, так как мы предполагали, но заинтересованность главного фигуранта на лицо. Что вы можете сказать по этому поводу? 

  Судоплатов попытался встать, но Берия нетерпеливо махнул рукой, разрешая докладывать сидя. 

  - Кто мог предполагать, особенно после событий под Нежином, что наши друзья снова выскочат на захваченной противником территории и устроят настоящую войсковую операцию с применением тяжелой бронетанковой техники и при этом наследят так, что это привлечет внимание спецслужб не только Германии, но и наших союзников. 

  Меркулов, до этого молча куривший, встрепенулся, и жестко сжав губы, практически выплюнул вопрос. 

  - А они тут каким боком? 

  Судоплатов не смутился и спокойно продолжил доклад, ощутив молчаливую поддержку хозяина кабинета. 

  - От немцев. У англичан кто-то в СС есть и регулярно сливает информацию о широкомасштабных поисках Зимина. С некоторых пор английская резидентура на территории СССР ориентирована на сбор информации по основному фигуранту операции 'Оракул'. Учитывая имеющуюся у нас информацию от наших друзей о послевоенных отношениях с 'союзниками', я считаю, что такие действия надо пресекать самым жестким образом. 

  Берия утвердительно кивнул головой и задумчиво проговорил. 

  - Вы правы Павел Анатольевич. 'Оракул' и так уже принес много пользы, но если информация о нем просочится к нашим нынешним союзникам, то от него будет больше вреда, нежели пользы, вплоть до сепаратных переговоров между Гитлером и Черчиллем. Какие еще меры по операции 'Посейдон' приняты вами в связи с новыми обстоятельствами? 

  - Подготовлена специальная группа для обеспечения работы с 'Посейдоном', причем никто из них ни каким образом не пересекался по службе с 'Оракулом'. На аэродроме ждет самолет для отправки нашего доверенного человека для проведения предварительных переговоров. 

  - Не слишком ли вы спешите? Это может быть провокация со стороны Абвера или даже прощупывание почвы на предмет достоверности той шифровки, которая была отправлена от лица давно германского агента. То, что к противнику ушла часть информации по 'Оракулу', является крупным провалом и сейчас у нас появилась возможность хоть как-то реабилитироваться. Но вы даже не можете себе представить, какую ответственность я на себя взял перед товарищем Сталиным, для получения разрешения на начало операции 'Посейдон'. Единственное что оправдывает такой риск, это получение высокопоставленного агента, который может стать великолепной фигурой влияния в высших эшелонах власти фашисткой Германии. 

  Тут слово снова взял Меркулов, который до этого был больше слушателем, нежели участником совещания. 

  - А чем мы рискуем, товарищ народный комиссар? Только для Канариса, который глубже всего копнул по делу Странника, эти строки могут что-то значит, для Гитлера и его приближенных это бред, за обнародование которого, в свете успехов Вермахта, просто уничтожат информатора и все. В окружении Гитлера одни фанатики, к которым он прислушивается, а Канарис не создает впечатление такого человека. Единственное что смущает, так это проанглийские настроения. 

  Берия нетерпеливо отмахнулся. 

  - Я сам прекрасно понимаю все ваши доводы. Но что мы скажем Страннику на проявление такого интереса? Ведь наши потомки тоже не дураки и смогут понять, откуда произошла утечка информации? 

  Снова вмешался Судоплатов, который не раз до этого общался со Странником и в некотором роде считался специалистом по потомкам. 

  - Я думаю, они это уже и так поняли. Зимин не выглядит наивным и все его поступки, которые со стороны вроде как выглядят глупо, на проверку оказываются логически правильными в тех рамках, в которых вынужден работать Странник. Как мне представляется, у них очень тяжелое положение и предстоит военный конфликт с остатками прозападных властных структур на Украине. Поэтому в условиях глобального дефицита боеприпасов, продуктов и горючего, действия Зимина по захвату у немцев этих ресурсов выглядят вполне логично. Да и то, что он активно включает в свой отряд бойцов и командиров из нашего времени, готовит их для боевых действий против фашистов в нашем времени и против бандитов в своем, проводит вполне качественную идеологическую обработку, говорит о малочисленности его группировки и о серьезных задачах, которые он перед собой ставит. Я уверен, что мы встретим понимание у Зимина, с его стороны просто изменится только количество запрашиваемых ресурсов. Ему не выгодно портить с нами отношения, даже не смотря на наше тяжелое положение. 

  До этого молчавший Меркулов подал голос. 

  - Я согласен с Павлом Анатольевичем. Скорее всего, в ближайшее время мы станем свидетелями применения более совершенной боевой техники Странником, нежели несколько легких танков, которые побывали под Нежином. Наши потомки предусмотрительно оставляют козыри у себя в рукаве, не выкладывая все сразу. Поэтому я тоже уверен, что Зимин не предпримет никаких необдуманных шагов в рамках операции 'Посейдон', без согласования с нами, о чем говорит его радиограмма, присланная практически сразу при появлении эмиссара Канариса. А его требование передать в наши руки генерал-лейтенанта Карбышева, чтоб затянуть время, выглядит вполне разумным и оправданным на фоне того, как потомки уважительно относятся к памяти этого человека. 

  Берия решил подвести итог совещания. 

  - Хорошо, я вас понял, все результаты, и наши соображения завтра же на докладе передам товарищу Сталину. На вас же Павел Анатольевич, сегодня же отправить к Зимину нашего человека и организовать взаимодействие с частями Юго-Западного фронта, для оказания помощи сражающейся в окружении группы советских войск. Тем более в этой ситуации Зимин действительно помогает, отвлекая на себя две полнокровные дивизии Вермахта. Это тоже нельзя забывать. Сегодня жду от вас доклада по операциям 'Посейдон' и 'Оракул'. 




Глава 4


Капитан Васильев примостившись в башне танка, следующего за трофейной немецкой 'троечкой', идущей в головном дозоре, открыв люк, подставил лицо ночному холодному воздуху, чтоб не заснуть от усталости. Он оглянулся на идущий следом БТР, на броне которого вольготно расположился новый командир - майор Оргулов и Снежная Королева, Катька Артемьева. 

  Он еще раз окинул взглядом новых боевых соратников, разместившихся на его Т-64, ставшим за последние несколько дней таким родным и привычным. Двое человек Оргулова, выходцы из этого времени, лейтенанты Павлов и Карев, вполне спокойно смотрели по сторонам держа в руках автоматы Калашникова с подствольными гранатометами. На лицах его товарищей, с которыми он совсем недавно перешел на сторону нового сильного и волевого командира, Сергея Оргулова, уже не читалась такая растерянность, что была поначалу, когда поняли, куда и как они попали. Сейчас это уже был спаянный общими победами отряд, способный решать серьезные задачи. Васильев сначала предполагал, что это будет очередной выход за трофеями, но оказалось, Оргулов все давно продумал и все его вроде как лихие мальчишеские наскоки направлены на создания единой силы, способной защищать и тайну межвременного портала и женщин и детей, за которых майор теперь в ответе. Самое интересное, что никто его не может упрекнуть в пренебрежении своими обещаниями. Глубоко дыша ночным воздухом, капитан Васильев уже как-то отстраненно воспринимал свое прошлое в бункере Черненко и все события гражданской войны и ядерного конфликта. Такое чувство, что за эти два дня, заполненных постоянной стрельбой, атаками и отступлениями, он и его люди перевернули некоторую страницу в своей жизни и возврата к прошлому, воспринимающемуся как грязному болоту, уже не будет. 

  Странно вот так на все смотреть со стороны. Только совсем недавно он сидел в бункере, который в последние дни перед глобальной ядерной войной, полковник Черненко использовал в качестве штаба сводного полка внутренних войск Украины, и с тоской смотрел на своих детей и думал о нерадостном будущем, что их ожидает. С трудом выносил пустой взгляд жены, впавшей в апатию и выполняющей свои семейные обязанности, скорее из чувства долга, нежели из желания жить дальше. Он прекрасно знал о коробочке со снотворным, которое жена выменяла на Рынке, и знал, зачем она это достала, и не мог ее осуждать - мысли о самоубийстве уже не раз его самого посещали. Только дети и природное упорство еще держали на этом свете, и он пытался всей своей энергией удержать жену от опрометчивого шага, хотя с каждым разом это становилось все труднее и труднее. Старший восьмилетний Володька держался еще более ни менее, а вот пятилетняя Марьяна сильно болела и стала сдавать и, по словам доктора, осталось ей не долго. Детскому растущему организму нужно солнце и нормальная еда. 

  Благодаря силе воли он стал неформальным лидером группы офицеров и прапорщиков, которые присоединились к полку 'внутряков' во время войны. Тогда они были единым боевым подразделением, но после заточения и долгих месяцев в замкнутом пространстве отряд стал распадаться на группы по интересам. Черненко старался держать в подразделении некоторый порядок, но его зам, майор Семенов, ярый украинский националист, переведенный из Львова перед самой войной, для контроля за национальным самосознанием бойцов полка, будучи не столько боевым офицером, сколько вертким тыловиком, подмял под себя распределение продуктов и со временем оброс командой любимчиков и лизоблюдов. В пику ему, вокруг Васильева образовалась немаленькая группа, в основном из пришлых, которая смогла в какой-то мере, с позиции силы, воздействовать на зарвавшегося тыловика, и выбивать продукты для своих семей. Вадим прекрасно видел, что Черненко не препятствует Семенову, но при этом четко контролирует все обстановку и когда пару раз становилось очень жарко и народ хватался за оружие, быстро и жестко наводил порядок, с помощью своих сторонников, кадровых бойцов, которых было не много, но они составляли боевой костях полка. 

  Но, тем не менее, всем было понятно, что в такой жизни нет никаких перспектив и все обречены на медленное умирание. На поверхности участились стычки с татарами, в которых погибло несколько человек, буквально месяц назад по бункеру прокатилась эпидемия самоубийств. Черненко пытался занять всех работой и отвлечь от дурных мыслей, но на второй год это уже мало помогало. 

  Во время очередной выходки татарских бандитов Ильяса, попытавшихся захватить поисковую группу небольшой выжившей общины, возглавляемую Панковым, но более известным как Борисыч, произошло необычное событие. Вся мобильная группа боевиков была уничтожена небольшим отрядом профессионалов, которые имели смелость организовать засаду и так же перебить вторую группу бандитов, которую лично Ильяс отправил на помощь. 

  Впоследствии оказалось, что в регион вернулся знакомый многим, капитан Оргулов, к которому сразу перебежал Санька Артемьев и его молодая жена, которую за глаза называли Снежной Королевой. Все, затаив дыхание ждали, что в ответ предпримет Ильяс, зная его мстительный характер, но тот просто захватил заложников и стал выдвигать Оргулову требования. В итоге вся банда Ильяса, включая женщин и детей, в прямом смысле была вырезана, а бункер в Перевальном, символ власти и военной силы боевиков, играючи захвачен. 

  Все болото, в которое превратился некогда боевой отряд, всколыхнулось, и у людей проснулась жажда жизни, хоть кто-то в состоянии что-то менять и не сидеть сложа руки и ждать медленной смерти. 

  Каждая новость от патрулей, контролирующих Рынок, где циркулировали самые свежие сплетни, ждалась как глоток чистого воздуха. И когда в бункере снова появился Артемьев со своей женой, и стал отдариваться продуктами и что было особенно невероятно, свежими яблоками и молодым медом, то обстановка сразу накалилась до предела. Семенов со своей компанией попытался изъять у людей доставленные от Оргулова продукты и потом 'наладить централизованное распределение', хотя все прекрасно понимали, что потом часть драгоценного дара всплывет на черном рынке по запредельным ценам. Хотя тут Васильев заметил, что Артемьев в основном одаривал семьи людей, так или иначе входящих, в оппозицию к Черненко и особенно Семенову, хотя и не игнорировал остальных детей. Мысль, что Оргулов решил переманить к себе бойцов, сразу пришла не только в голову Вадиму. На злобные выкрики и угрозы Семенова, спокойно и взвешенно отреагировал Черненко, не позволив произойти кровопролитию в тот вечер. На следующий день Васильев, как делегат части людей из бункера, провел переговоры с Оргуловым и реально остался доволен. Вот теперь результат: он и его люди дышат чистым воздухом, его дети накормлены свежими продуктами и получают высококлассную медицинскую помощь и главное его супруга сильно изменилась за эти несколько дней. В ее глазах зажглась жажда жизни. А за это стоит походить и под новым командиром, а когда он узнал, с кем ему придется воевать, то сразу понял, что к Черненко и его наглому и вороватому заму ни он, ни его люди уже никогда не вернутся. 




  *** 

  К двум часам ночи, наша колонна прошла деревню, в которой был уничтожен отряд карателей, в стороне остались мертво выглядящие дома, где не горело ни единого огонька, и не залаяла ни одна собака, такое чувство, что после карателей здесь поселилась смерть. Мы постарались побыстрее проскочить это место и выйти к полевым укреплениям, которые под управлением наших офицеров и нескольких военных инженеров из числа военнопленных возводились в срочном порядке. Горели многочисленные костры, освещающие местность, вокруг которых грелись немногочисленные бойцы и командиры, бывшие узники концентрационных лагерей. Тут же дымили две трофейные полевые кухни, где из захваченных продуктов на скорую руку готовили поздний ужин. Нашу колонну встречали приветственными криками, и сразу после остановки, полусонные от усталости люди нас окружили, выясняя подробности сегодняшних боев. 

  Те кто здесь оставался с раненными, с тревогой ожидал нас, пока громили немецкие части, а мы с некоторым облегчением прибыли в укрепленный лагерь, где можем хоть немного передохнуть. Пока бойцы и младшие командиры радовались завершению одного из этапов нашего рейда, ужинали горячей пищей, на мне была задача по нахождению способа эвакуации всей этой толпы в безопасное место, и не только я понимал, что это единственный шанс для этих людей, на долю которых выпало столько испытаний. 

  Около трех часов ночи из Москвы пришла шифровка о том, что к нам направляется специальная группа, для обеспечения контакта с адмиралом Канарисом. В ответ, я попросил вместе с группой прислать около десяти тысяч доз снотворного и рекомендаций по применению препарата. Для чего, не стал разъяснять, но намекнул, что это очень важно и желательно не отказывать. Я представляю, какие физиономии были у Берии и Судоплатова, когда читали мои сочинения, но тут был свой смысл, который пока не хотел раскрывать, и времени было очень мало. 

  Собрав расширенное совещание, приступил к разработке следующего порядка действий. 

  - Работаем по следующей схеме. Лейтенант Павлов, на тебе оборудование артиллерийских позиций, маскировка, создание противотанковых засад на дальних подступах, размещение зенитных орудий, учитывая вероятность их применения по наземным целям. Ты уже подобрал себе артиллеристов, прошерсти еще раз людей, может кого еще найдешь. Подготовь корректировщиков. Дальше. Левченко. На тебе общая оборона лагеря. Окопы, блиндажи, укрытия, маскировка, залповая стрельба из стрелкового оружия по воздушным целям. Артемьев. Минирование. Фугасы и ловушки на всех возможных путях подхода противника. Все свои сюрпризы согласовываешь с Павловым, чтоб создать единую комбинированную систему противотанковой обороны. Ковальчук. Формирование разведывательно-диверсионных отрядов. Это мы уже обсуждали, но еще раз повторюсь. На дальних подступах засады, с применением ручного противотанкового оружия. Нанести максимальный ущерб противнику, запереть дороги, пока он идет в походных колоннах. Васильев. На тебе формирование мобильных ударных групп для поддержки диверсионных групп Ковальчука. Силовая поддержка и при возможности контратаки. Вроде все. 

  Тут голос подал Малой. 

  - Товарищ майор, а мы? 

  - Я помню про вас. У нас с вами самая трудная задача будет. Мы возвращаемся в бункер и активно ищем другие точки выхода так, чтоб выйти на территории контролируемой советскими войсками. Иначе все наши подвиги будут тут раздавлены двумя немецкими пехотными дивизиями и танковым батальоном. Все. Приступаем к работе. 

  В районе портала охрану территории лагеря предусмотрительно несли наши бойцы, поэтому пользуясь темнотой, мы спокойно дошли до точки перехода, и перешли в бункер, где я попал в объятья своей супруги. На людях она не стала выказывать эмоции, но когда на несколько минут утянула в наш бокс, я выслушал много интересного о себе и о своих умственных способностях. Самое интересное, что от всего этого получал несказанное удовольствие. Как мне этого не хватало, наверно только в такие минуты понимаешь как ты дорог и нужен своим родным. 

  Быстро приняв душ и переодевшись в чистый камуфляж, давно уже приготовленный заботливой супругой, перекусил бутербродами из трофейных галет и кофе, запах которого уже стал забывать. После чего опять вернулся к насущным проблемам. Сейчас от меня зависела судьба уже нескольких тысяч советских солдат, поэтому каждая минута промедления потом будет стоить десятки жизней. 

  Вот снова они, стены бункера, которые за два года стали такими родными и привычными. Я шел по галерее и провел кончиками пальцев по бетону, как бы пытаясь ощутить энергетику этого мощного сооружения, принявшего нас в трудный момент и защищающего и поныне. Не знаю, почудилось мне, но в этот момент почувствовал какой-то прилив уверенности в своих силах и в правильности выбранного пути. Получив такой заряд бодрости, я уже целенаправленно пошел в серверную, готовить параметры для нового пробоя в прошлое. Пока я там возился, два наших снайпера и привязавшийся ко мне как персональный охранник Егор Карев, готовились к новому выходу. Теперь каждый человек был на счету, и держать большую группу поддержки уже не было возможности. 

  Пока техника рассчитывала новые параметры трех вероятных точек выхода, прошел в медицинский сектор, где Марина с Ольгой суетились, когда недавно привезли четверых раненных из отряда Васильева. Я удивленно рассматривал обновившуюся обстановку. Новые стеклянные шкафы и стеллажи, с заботливо расставленными банками и упаковками медикаментов, аппаратура и приспособления, которых здесь раньше не было. Тут чувствовалась заботливая рука Борисыча, который как хомяк, самое лучшее тащил для своих друзей. 

  Хотелось поговорить с раненными, узнать состояние и психологический настрой. Мне, как командиру было немного не по себе, учитывая такие потери среди новичков. Не смотря на все, люди не жалели, что пошли к нам, и всячески старались это показать. Я на несколько минут зашел к ним в медицинский бокс, попробовал поговорить и относительно погибшего, но один из легкораненых, бывший контрактник с узла связи штаба бригады береговой обороны, философски заметил: 

  - Командир, мы уже все давно мертвы, просто сейчас в этом появился смысл. Бывает не важно, как человек жил, а важно как умер. Теперь мы знаем, что есть надежда, а в бункере Черненко этой надежды не было, вот и все, так что не терзайся. 

  Самое интересное, этот боец и не предполагал, как он помог мне. У любого нормального человека есть моменты, когда он терзается тем, что что-то сделал неправильно, и это повлекло за собой жертвы, что можно было сделать иначе, но тут, так вот почти фамильярно одобрили мои действия, причем люди повоевавшие, не новички. 

  Я еще несколько минут побыл с ними, потом навестил капитана Строгова, который лежал в закутке, отгороженным неким подобием ширмы. Там специально для него поставили небольшой телевизор с плоским экраном, провели наушники и по его просьбе крутили фильмы. Сейчас, заглянув в щелку, увидел как он, бледный от потери крови и боли, смотрел наш современный фильм 'Звезда', про армейских разведчиков. Как и мне, это было очень близкая тема, поэтому я некоторое время стоял и видел его горящие глаза. Он, как профессионал сразу ощутил чужой взгляд, повернул голову и встретился со мной глазами, тут же достаточно проворно нажал на пульте кнопку 'Пауза' и стянул наушники с головы и вымученно улыбнулся. 

  - Здорово, майор. 

  - Привет, как ты? 

  - Лучше, Олечка великолепный врач, обещала, что на ноги поставит. 

  - Ну, раз обещала, значит выполнит. Она такая. 

  Чуть помолчали. 

  - Как там? 

  - Тяжеловато, по глупости пошли карателей зачищать, так ввязались в бойню, вон видел, ребят привезли? Так от туда. Хотя германцам навешали, много пленных освободили, целую железнодорожную станцию разорили и по аэродрому танками прошлись. Самолетов штук тридцать сожгли. В общем, неплохо погуляли, за это немцы с фронта снимают две дивизии, чтоб с нами разобраться. 

  - Да, наворотили вы дел, майор. Жаль, меня с вами не было. 

  - Навоюешься еще, Ольга говорит, кризис миновал, теперь главное сил набираться. А на счет всего остального, так наши ребята, на боевом выходе все снимали, попрошу девчонок, они тебе фильм смонтируют, посмотришь для удовольствия, тем более положительные эмоции тебе не помешают. Кстати, есть вопрос, скорее всего, будем переправлять раненных на ту сторону фронта, ты как, с ними или тут будешь долечиваться? 

  Смотрю, глаза опустил, загрустил капитан Строгов. Тут ширма дернулась и к нам зашла Ольга. Деловито пощупала лоб пациента, заглянула в глаза, задала пару ничего не значащих вопроса, чуть улыбнулась, обдала нас запахом вымытых женских волос и резины, видимо только что сняла перчатки, и снова исчезла. По тому, как на нее все время смотрел Строгов, я понял, что долечиваться бравый капитан ОСНАЗа НКВД, будет у нас. 

  Усмехнувшись про себя, и порадовавшись за двух хороших людей, решил не травить человеку душу. 

  - Знаешь Александр, никуда я тебя не отпущу, с таким ранением ты бы давно умер в вашем госпитале, а тут и специалист, да и к тайне ты уже допущен, поэтому нет уже у тебя нормальной жизни без нас и нашего бункера. Я с товарищем Берия согласую этот вопрос. 

  Он согласно закивал, а глаза радостно загорелись. И перед уходом решил его чуть подколоть. 

   - Да и Ольге нормальный защитник нужен, натерпелась девчонка. 

  Не слушая его ответа, убедившись, что и тут все под контролем, ушел из медицинского бокса в серверную, где, судя по времени, уже должны были закончиться расчеты. 

  При расчете новых точек, я постарался поискать зависимость между координатами выхода и параметрами энергетики волновой линзы. Сделал несколько предположений и по выходу третей точки можно будет в первом приближении рассчитать поправочные коэффициенты для нынешних географических координат расположения большого портала. 

  В три часа ночи, сервера радостно пискнули спикерами, известив о том, что вычисления закончены. Я быстро по сети перегнал установочные данные на пульт управления и стал калибровать установку исходя из новых параметров. Вскоре появился Борисыч, которого я в приказном порядке вызвал перед отключением установки, как еще одного неплохого специалиста в электронике и в компьютерной технике. С ним мы работали по отработанной схеме и через полчаса, параметры введены и установка была готова к запуску. Тут уже не было времени на соблюдение всех мер предосторожности, поэтому сделав несколько пробных запусков и еще раз настроив установку, зафиксировав конечные устойчивые параметры для работы, запустили уже на продолжительный срок и выставили в окно штангу с антенной и включили тестовый радиосигнал. В это время запустили малый портал, и с помощью установки радиопеленгации попытались обнаружить место выхода портала. Через несколько минут такой работы, система с погрешностью тридцать-сорок километров, указала место на карте. 

  Все, кто находился рядом, с интересом ждали этого момента. Большой кружок отмечал примерное местоположение точки выхода портала. Судя по координатам, и на этот раз нас ждало разочарование - точка опять была на оккупированной территории в районе города Гостомеля, почти на самой линии фронта, что нас естественно не устраивало. 

  Опять новые данные, вычисления, настройки. Уже пять часов утра, глаза болят и даже кофе не помогает. Малой, Миронов и Карев, обвешанные оружием, спят, сидя на стульях, ожидая от нас результатов. Еще одна проба. 

  Включаем, настраиваем, перенастраиваем. Все уже делается почти на автомате и усталый мозг уже не в состоянии нормально воспринимать информацию, но и сейчас установка настроена и готова к запуску. Включаем. Гудение генераторов, ударная группа готова и опять проводим попытку триангулировать наше местоположение. Через десять минут, жирная точка вероятного выхода в 1941-м году уже находится в районе города Борисполь, под Киевом. Я уже был не в состоянии, а появившаяся жена, вывела карту боевых действий и почти однозначно дала заключение, что сейчас нам повезло. Чтоб однозначно определиться с местом, необходимо послать разведывательную группу в близлежащий населенный пункт и получить точные координаты. 

  Пока я, снайперская пара и Карев готовились для выхода на ту сторону, переодеваясь в советскую форму, приготавливая оружие и документы, в Москву пошла радиограмма. 

  'Странник-Центру. Получена новая точка выхода. Район Борисполя под Киевом. Точные координаты уточняем. При возможности вступаем в контакт с местными органами госбезопасности под легендой Кречетова. Просим подтвердить легенду и отправить группу для контакта. Время ограничено, начинаем эвакуацию раненных из-под Фастова. Странник'. 

  Перед выходом, решили проверить портал к группе под Фастовом, заново ввели параметры и убедились, что время перестройки между разными точками выхода составляет не более пяти минут. Пока было время, и ждали ответа от Москвы, я снова сходил на ту сторону убедиться, как идет подготовка к отражению атаки противника. Судя по обстановке в эфире, немцы активно нас искали и что особенно, буквально рыскали в поиске источника помех в радиоэфире. Несколько раз вдалеке пролетали самолеты-разведчики, но пока наш укрепленный лагерь не был обнаружен. 

  По договоренности с Москвой, посланец Канариса отправил радиограмму и на это время система подавления радиосвязи отключалась. Теперь ждали реакции от шефа Абвера. Пока была возможность, в рассветных сумерках я провел совещание со своими командирами. Васильев, Ковальчук, Левченко, Артемьев почти сразу прибежали, когда им сообщили что есть новости с той стороны. 

  Все выглядели очень усталыми и вымотанными. Третьи сутки непрерывной беготни, когда нет даже возможности присесть, не то, что поспать, сказались на всех. Я сразу взял слово и начал совещание. 

  - Значит так, канал на территорию не занятую противником мы пробили. 

  Все уставились на меня, ожидая более точных пояснений. 

  - Под Борисполем, за линией фронта. С Москвой я уже связался, и сюда скоро высылают группу для обеспечения контакта с нами. Думаю, в свете последних событий мы от правительства СССР пока никакой материальной помощи просить не будем, Вермахт нас и так прекрасно обеспечил всем необходимым, поэтому на повестке основная задача спасение бывших военнопленных, которые себя реабилитировали в боевых действиях и действительно достойны спасения. Жду ваших мыслей по этому поводу, с учетом того, что секретность нашего объекта не должна быть нарушена. 

  Слово взял Санька. 

  - Командир, ты реально хочешь весь этот табор прогнать через бункер? Не реально. Тут работы на несколько недель. Надо им еще и глазки завязать, так чтоб они ничего не поняли. 

  - Я уже думал об этом и заказал кучу снотворного. 

  - Угу, и людей потравишь, как в Норд-Осте. Не то. Да и пропажа такой группировки сразу привлечет немцев, вот тогда они начнут точно тут все перепахивать. Как вариант, с той стороны пригнать подкрепления, боеприпасы и тут, в тылу противника, организовать что-то типа плацдарма, который постоянно снабжается и пополняется силами. 

  - Санька, мне нравится эта идея, только тогда высветим все возможности портала и где гарантия, что вместе с пополнением и боеприпасами, мы в портал не затянем группу захвата НКВД. Как бы ситуация не развивалась, но на сто процентов доверять своим предкам я не собираюсь. Да и воевать тут не очень хорошо. Леса редкие, местность пересеченная, все достоинства нашей техники, не могут быть использованы по полной программе, да и боеприпасов для таких боевых действий у нас уже почти нет. У Т-64 три боекомплекта расстреляли, а если у нас начнется заварушка с Черненко или с отрядом, который прибудет из Украины, про нашу душу, или если татары решатся вернуть бункер, который контролирует дорогу через перевал к морю? Мы повоевали, помогли предкам, но полностью ввязываться в конфликт в этом времени, я считаю неразумным. Наша сила, это наши знания и опыт. И вчера и сегодня мы это доказали, надавав немцам по голове. Вы же сами делали видеозаписи, будет, что Сталину с компанией показать. Так что, начинаем свертывать здесь свое присутствие, и готовим для эвакуации в первую очередь тяжелораненых. Понадобится две крытые машины, загружаем, загоняем в портал, там их принимают и отправляют в госпитали, дальше уже не наши проблемы. Зато будет возможность избавиться от многочисленной трофейной техники, которой у нас скопилось с избытком. Все, организовывайте первую партию тяжелораненых для эвакуации. 

  Судя по лицам, не всем понравились мои решения, но тут собрались военные люди и приказ командира имел более высокий приоритет, нежели собственные мечты повоевать с врагами, про которых смотрели столько фильмов и читали столько книг. Но это реальная жизнь, и немаленькие потери у нашего небольшого отряда, уже остудили горячие головы. 

  В это время в штаб Юго-Западного фронта пришла шифрограмма, следующего содержания. 

  'Начальнику особого отдела штаба Юго-Западного фронта, комиссару государственной безопасности 3-го ранга Степикову. 

  Вчера, 21 октября 1941 года под Борисполем потерпел аварию самолет специального авиаотряда НКВД СССР. Соблюдая все меры секретности, силами войск НКВД, провести операцию по поиску командира и членов группы, майора государственной безопасности Кречетова. При установлении контакта оказать полное содействие в выполнении специального задания Ставки. К вам высылается группа ГУГБ НКВД СССР во главе с комиссаром 1-го ранга Судоплатовым. Берия' 




Глава 5


Мы снова вернулись в бункер и перенастроили портал на точку выхода под Борисполем. Уже было светло, поэтому переодевшись в советскую форму и вооружившись оружием, которое бы не вызвало нездорового интереса, вышли через портал обратно в 41-й год. 

  Перед выходом мы выдвинули видеокамеру на штанге и перед нами, на экране ноутбука открылся вид убранного поля, где были сложены несколько скирд с соломой. Вдалеке было видно какое-то поселение, поэтому мы просто вышли на ту сторон и снайпера, как всегда выглядевшие как лешие, привычно попрятались, а мы с Санькой, который щеголял в форме старшего лейтенанта НКВД, которая хранилась на складе еще со времен Могилевских похождений. Вооружившись автоматами ППД и прихватив радиостанции, мы скрытно направились к населенному пункту, еще неизвестно как там нас примут. А вдруг история идет уже по-другому и в этом районе уже хозяйничают немецкие войска, хотя радиоперехват пока не давал повода для беспокойства. Мы быстро перебежали до небольшого яблоневого сада с уже голыми деревьями и под таким прикрытием приблизились к деревне. К моему неудовольствию к деревне подходили столбы телефонной связи, и, о нашем появление здесь, сразу будет доложено, что привлечет ненужный интерес. 

  Понаблюдав за населенным пунктом и прекрасно понимая, что каждая минута промедления потом будет оплачена гибелью наших солдат, мы, почти не скрываясь, с Артемьевым, который получал истинное удовольствие от ситуации, при незримой поддержке наших снайперов, открыто вошли в поселок. Почти сразу наткнулись на шестерых детей лет двенадцати. Они подозрительно рассматривали нас, и один, самый смелый, подошел и чуть настороженно заговорил, поглядывая на мой орден Красной Звезды. 

  - Добрый день товарищи командиры. А вы кого-то ищите? 

  - Добрый, да, нужен телефон, чтоб связаться с городом. Тебя как зовут? 

  - Артем. 

  - Ну, вот Артем, как называется ваша деревня, а то мы немного заплутали и есть ли у вас телефон? Надо срочно связаться с командованием. 

  Он подозрительно нас оглядел, особенно чистенькую Санькину форму, на которой были видны не обмявшиеся стрелки после глажки, и показал рукой в сторону деревни. 

  - Так в сельсовете есть телефон. 

  - Покажешь? 

  Он замялся, оглянулся на своих друзей, видимо подмигнул, и пара его спутников с демонстративно равнодушным видом пошла в сторону деревни. В закрепленном наушнике я сразу услышал доклад Малого. 

  - Феникс, это Кукушка-Один. Детишки через лес побежали. 

  Я не стал выдавать свои переговоры, да и Санька доклад наблюдателя тоже слышал, поэтому удивленно на меня взглянул. Пришлось доигрывать. 

  - Хорошо Артем. Пошли в сельсовет, нужно срочно позвонить в ближайшее отделение НКВД. 

  На лице мальчика отобразилось удивление, а то я не понял куда его дружки убежали после того как увидели необмятую форму на Саньке. Естественно решили, что диверсанты к ним в гости пожаловали и сразу рванули в соседнюю деревню или ближайшую воинскую часть за подмогой. 

  В компании нескольких детей и сопровождаемые заинтересованными взглядами взрослых мы шли через деревню, наслаждаясь октябрьским утром. Плетенные заборы, заботливо ухоженные сады и огороды, с которых уже успели снять урожай. Очень жалко, что скоро все это будет под властью немцев. Санька вертел головой, как американский турист, разве что не хватало дешевого фотоаппарата на шее. Не смотря на серьезность задания, ни я ни он не чувствовали какой-то опасности и идя вот так вот старались наслаждаться моментом. Редко такое бывает: мы уже привыкли или на броне, наряженные в пропахшие потом и копотью камуфляжи, обвешанные железом, либо в темноте, как волки, постоянно замирая от каждого шума. Как бы опомнившись, я снова спросил нашего сопровождающего. 

  - Скажи Артем, а как ваша деревня называется? 

  - Так Городище, разве я не сказал? 

  - Нет, не говорил. 

  Незаметно нажал тангенту гарнитуры и еще раз проговорил название населенного пункта, больше для наблюдателей, чем для себя. 

  - Значит деревня Городище. Интересное название, где-то я его уже слышал. Ну ладно. Пойдем, позвоним, а то и так много времени потеряли. 

  В дверях сельсовета нас встретила интересная компания. Мужчина, без руки, но в гимнастерке с орденом на груди и пара женщин среднего возраста, которые цепко нас рассматривали. Судя по напряженным взглядам, опять приняли за диверсантов, и наверно даже попытаются нейтрализовать. Вот будет хохма. Пусть попробуют. Газовый баллончик с 'тереном' и светошумовая граната как раз были припасены для такого случая. 

  Я нормально поздоровался с мужчиной, спокойно протянув ему руку. 

  - Добрый день. Майор госбезопасности Кречетов. Нам нужно срочно связаться с ближайшим отделом НКВД или если есть возможность с ближайшей воинской частью. 

  Мужчина опять пытливо на меня уставился, потом что-то для себя решив, пожал мне руку, заговорил глубоким, чуть хрипящим голосом. 

   - Мироненко Борис Сергеевич. Председатель колхоза. Проходите, может с дороги перекусите? 

  - Нет, Борис Сергеевич, разве не слышите, что происходит? И так времени мало. Дело в первую очередь. 

  А сам про себя подумал, еще не хватало, чтоб какую-то гадость в еду добавили, а потом будет нас Маринка из коматоза выводить. 

  Мы прошли в деревянный дом в совершено обычную комнатку, где стояли несколько письменных столов, и пахло дешевым табаком. На стене как дань моде висел портрет товарища Сталина, по моему мнению, не похожий на оригинал, учитывая, что я с ним недавно общался. На длинном столе, скорее всего используемом для совещаний, стоял графин с водой и Санька, который всю ночь для бодрости хлебал немецкий трофейный кофе и теперь маялся от изжоги, попросил воды и получив разрешение, набулькал в стакан и бросив в рот таблетку, которую выпросил перед самым выходом у Маринки, запил ее и сделал еще несколько жадных глотков. Мироненко уже спокойнее смотрел на нас и на наши уставшие и осунувшиеся лица, предложил воспользоваться телефоном, который стоял у него на столе, как символ власти. 

  - Борис Сергеевич. Давайте вы сами с городом соедините с отделом НКВД, а я поговорю. А то вы думаете, что мы не видим, как вы нас тут за фашистских диверсантов принимаете. 

  Он долго с кем-то ругался, кому-то что-то доказывал, но через три минуты он смог соединиться с Бориспольским городским отделом НКВД, где нам ответил дежурный. Я спокойно взял трубку и уверенным, но чуть уставшим голосом начал разговор. 

  - Добрый день. Майор государственной безопасности Кречетов. Представьтесь. 

  Пауза. Дежурный на том конце немного впал в ступор, но потом ответил. 

  - Сержант Воскобойников. 

  - Сержант мне нужен кто-то постарше званием. 

  - Так все на выезде товарищ майор. 

  - Мне нужна срочная связь с особым отделом любой воинской части поблизости не ниже уровня дивизии. 

  - Так товарищ майор, ничего не знаю. Лейтенант Невлюдов уехал в Киев, остальные тоже на выезде, я тут один. 

  Я почувствовал, что начал заводиться. Как мне это знакомо, когда никого нельзя найти на рабочем месте и решить реально серьезные вопросы, все всегда заняты, а потом их поставишь по стойке смирно, да фигурально надаешь по голове, начинают вякать что-то в свое оправдание. Значит придется подстегивать работоспособность сержанта. 

  - Значит так сержант. Я еще раз представлюсь. Майор главного управления государственной безопасности Кречетов. Мне срочно нужна связь с особым отделом любой дивизии, корпуса или с управлением НКВД в Киеве, они тоже должны быть извещены. Если через десять минут ты мне не доложишь о выполнении задания, я лично приеду к вам в гости и тебе и твоему лейтенанту натяну жопу на уши, ты меня понял? Жду звонка. Запомни поселок Городище. Все. 

  И бросил трубку. Рядом стоял Санька и улыбался, забывшись, он хохотнул и выдал фразу. 

  - Да, командир, не перестаешь меня удивлять, второй раз тебя таким вижу. 

  - И когда был первый раз? 

  - А когда в Севастополе начальник склада форму зажилить пытался. Ты тогда также на него наехал. Ох, не любишь ты зажравшихся тыловиков. 

  Я ухмыльнулся, вспомнив ту историю, когда зажиревшему прапору со склада, попытавшемуся накрутить с формой для нашей роты, в штаны засунули учебную РГД-шку. Меня тогда никто и наказывать не стал, знали же что мы постоянно в рейдах, поэтому ну не то чтобы считали конченными отморозками, но репутация людей несколько неадекватных от постоянной крови закрепилась. 

  - А кто их любит? 

  Устало вздохнул без разрешения сель на чуть скрипнувший стул. 

  - Ладно. Санька нужно что-то с раненными делать. Пока они тут закрутят механизм, и сюда прибудет охрана, пройдет часа два, не меньше. А помощь нужно оказывать сейчас. 

  Я откинулся на спинку стула, устало потер рукой шею, пытаясь хоть как-то стимулировать мыслительные процессы. 

  Во все время этого разговора председатель колхоза пытливо на нас смотрел, а после фраз про тыловиков, чуть улыбнулся и взгляд его подобрел. Он набрался смелости, понял уже, что для диверсантов мы слишком нестандартно выглядим. 

  - Товарищ майор, а что там с раненными? 

  - Да наверно вам придется подготовиться для приема раненных. Много их. И главное никаких вопросов, кто, где, откуда, не задавать. Понятно? 

  Он уверенно кивнул, понимая, что мы тут не просто так появились. Как бы в подтверждение наших слов зазвонил телефон, Мироненко поднял трубку, ответил, потом почти торжественно протянул мне трубку: 'Вас'. 

  - Да слушаю. 

  Хрипы и почти неразборчивое звучание меня, разбалованного цифровыми технологиями начала двадцать первого века, порядком раздражало. Там раздался голос сержанта, с которым буквально несколько минут назад разговаривал. 

  - Товарищ майор государственной безопасности. Дежурный по Бориспольскому городскому отделу НКВД сержант Воскобойников. 

  'О, как запел, значит уже фитиля получил и ориентирован на полный прогиб перед московскими гэбешниками', - чуть улыбнулся про себя. 

  - Докладывайте сержант. 

  - Товарищ майор, связался с Киевским управлением и получил указание оказывать полное содействие. Просили передать, что выслали группу вам в помощь, но когда она будет неизвестно, все дороги находятся под постоянными налетами германской авиации и забиты беженцами. 

  - Хорошо. Я вас понял. Мне нужны все сотрудники НКВ,Д которых сможете собрать и отправить в деревню Городище. Если надо, приказ продублируют из Москвы. Еще нужны врачи для оказания помощи раненным, которых будет много. И водители для трофейной техники. Обеспечьте связь с близлежащей воинской частью. Лучше чтоб прислали взвод бойцов, но в нынешних условиях это не реально. Все выполняйте. 

  Положив трубку, я устало обернулся к Саньке, который с интересом слушал мой разговор. 

  - Ну что? Помощи не будет? 

  - Не сейчас. Пока они найдут людей, пока сюда пригонят, пройдет куча времени. Надо начинать эвакуацию раненных и трофейной техники. 

  - При дневном свете? Засветимся. 

  - А что делать? 

  Я нажал тангенту гарнитуры и уже по привычке, чем обдуманно вызвал базу. 

  - База, это Феникс, что там слышно с плацдарма? 

  - Пока диверсионные группы разгромили несколько передовых дозоров, зенитная артиллерия отогнала попытку штурмовки фронтовой авиацией противника. 

  - Понятно. Но все равно нужно спешить. Передайте сигнал на подготовку к отправке машин с особо тяжелыми. Будем здесь принимать. 

  До Борисполя было не так далеко, поэтому где-то через час, в село влетела полуторка, в кузове которой стояли четверо сотрудников НКВД и трое милиционеров, видимо собрали всех, кого можно было. Честно сказать на душе стало погано. Реально этим людям надо сейчас быть на дорогах, вылавливать немецких диверсантов, а они, бросив все, принеслись в эту деревню. 

  Из кабины выскочил молодцеватый лейтенант и, быстро разобравшись в знаках различия, сразу подбежал ко мне и представился. 

  - Товарищ майор государственной безопасности, лейтенант Невлюдов начальник Бориспольского отдела НКВД, со всеми собранными сотрудниками отдела и с тремя привлеченными милиционерами, прибыл в ваше распоряжение. 

  - Вольно. Хорошо, что так быстро. Значит так лейтенант. Сейчас вон на том поле будет происходить эвакуация сверхсекретной техники, которую даже вами видеть нельзя, поэтому позаботьтесь о том, чтоб все, повторяю все, жители деревни, особенно дети, были собраны в одном месте под присмотром ваших людей и никак не смогли бы стать ненужными свидетелями. С председателем колхоза согласуете список жителей и по списку проконтролируете общий сбор. Вы сотрудник органов, должны понимать, какие могут быть последствия. Все, у вас полчаса. 

  Усталый лейтенант, опять отдал честь и сразу деловито пошел к председателю колхоза, составлять и согласовывать списки и готовиться к сбору сельчан. 

  Санька стоял в стороне, молча следя за развитием событий. 

  - Командир, а мне что делать? 

  - То, что и всегда. Берешь ментов и расставляешь посты так, чтоб к полю не одна морда не прошла, пока мы туда будем технику пригонять. 

  Санька довольно улыбнулся. Покомандовать милицией ему редко удавалось, а точнее еще никогда. Он в свою бытность контрактником севастопольского полка морской пехоты Черноморского флота Российской Федерации, обычно с ними только дрался, вешал 'фонари', а потом профессионально уходил от погони, за что у него некоторое время был позывной Фонарщик. 

  - Понял. Покомандовать ментами, это я всегда 'за'. 

  - Ну, вот и приступай, не только мне одному тут 'гэбню' строить. 

  Санька деловито подошел к стоявшим возле побитой и потрепанной полуторки, в ожидании распоряжений, сотрудникам НКВД и милиционерам, и сразу определив старшего по званию, отвел его в сторону и стал грузить, с присказками и морскими заходами, сразу выпячив свою военно-морскую сущность. Если б я его не заставил снять тельняшку, он наверно сейчас расстегнул пуговицы до пупа и красовался полосатой душой перед, робеющими от присутствия московского начальства, сотрудниками милиции. 

  Я не выдержал такого зрелища, поэтому строгим голосом прикрикнул. 

  - Старший лейтенант Артемьев, делом занимайтесь, а не язык чешите. 

  Санька обиженно засопел, но перечить не стал, знает ведь, что в таком состоянии со мной лучше не спорить. 

  - Все на контроле, Командир. 

  - Хорошо, я пойду с Невлюдовым пообщаюсь. 

  Вокруг нас уже стал собираться народ, заинтересованный появлением машины и сотрудников внутренних дел. Мальчишки, принявшие нас за диверсантов, с интересом наблюдали, как развиваются события, и приехавший лейтенант подчеркнуто уважительно со мной разговаривает. 

   - Лейтенант, как вариант, можете привлечь вот этих детишек, для оповещения и проверки домов. Они тут всех должны знать. И еще... 

  Невлюдов внимательно на меня уставился, ожидая новой серии откровений. 

  - Что там со связью с воинскими частями и врачами? 

  - В пяти километрах стоят химики и зенитчики из 64 стрелкового корпуса. Я связался со штабом, оттуда должен прибыть лично начальник особого отдела, они уже в курсе о вас. 

  - Хорошо, работайте по плану. 

  Тот согласно кивнул и продолжил выполнять мое задание. 

  У меня пока было время, отошел в сторону и связался с базой. Там доложили, что начался бой с немцами, но пока давят не сильно, прощупывают позиции силами разведбатальона, часть которого попала в засаду и была уничтожена при поддержке БТРа и Т-64. Такие новости меня немного успокоили, были некоторые сомнения относительно Васильева, но Вадим пока все делал правильно и особых нареканий не вызывал. 

  Через полчаса, пока я подкреплялся свежим молоком и куском хлеба, предложенных женой председателя колхоза, подошел Санька и доложил, что все идет как надо, и минут через двадцать можно будет перевозить первую партию раненных. Тем более из госпиталя приехал врач и с ним несколько медсестер. 

  - И среди них есть даже парочка весьма симпатичных. 

  Я чуть не взорвался. 

  - Блин, Саня, у тебя жена, первая красавица, а ты все по сторонам головой вертишь. Оно тебе не надоело, может остепенишься, вон и сыну год исполнился. 

  - Так Командир, я аппетит нагуливаю, а есть то все равно дома буду. 

  Стоявший рядом милиционер средних лет, захрюкал вместе с нами, от вроде бы незамысловатой шутки. 

  - Ладно, шутки в сторону. Ты тут остаешься старшим, отвечаешь за режим секретности. Смотри, чтоб ни одна морда не смотрела в сторону поля, когда там начнут выезжать грузовики с раненными. А я в бункер, проконтролирую процесс изнутри. 

  Санька кивнул, и мечтательное выражение сразу исчезло, и лицо его стало серьезным. 

  - Сделаю командир. 

  Я подозвал Невлюдова, дал последние распоряжения и быстрым шагом пошел через поле к точке выхода. На связь вышли снайпера, которые до сих пор контролировали обстановки и доложили что к поселку приближаются несколько машин забитых красноармейцами. Пришлось остановиться и идти на встречу к вновь прибывшим. 

  Когда подошел ближе, машины въехали в деревню, остановились возле здания сельсовета и из них стали выпрыгивать около тридцати красноармейцев во главе с майором, который по идее должен быть начальником особого отдела корпуса. 

  - Начальник особого отдела 64-го стрелкового корпуса майор Первухин. - представился он сразу, как только разглядел мои знаки различия. 

  - Майор Кречетов, главное управление государственной безопасности. 

  Он немного замялся, но пересилив себя, снова заговорил, но в голосе проскочили виноватые нотки. 

  - Товарищ майор. Мы проинформированы про вас, но не могли бы вы показать документы? Сами понимаете, порядок есть порядок. 

  - Конечно. Вот. 

  Я протянул ему свои документы, среди которых была бумага за подписью Берии об обязательном содействии майору Кречетову всем сотрудниками органов внутренних дел и государственной безопасности. Особист внимательно прочитал все, особенно задержал взгляд на 'бегунке' от Берии, все вернул, отдал честь и спросил, в чем будет состоять его помощь, при условии, что рядом фронт, который вот-вот будет прорван. 

  Мы отошли в сторону. 

  - Вот что майор. Сейчас на вашу голову свалится куча раненных и еще большее количество немецкой трофейной техники. В основном грузовики и тягачи. Откуда они и как сюда попали, является государственной тайной. С этого момента, вы должны понять, что живым к противнику в плен вы не должны попасть. 

  - Да я... 

  - Не перебивайте. Это еще не все. Скоро здесь появится группа главного управления государственной безопасности, скорее всего, командовать будет комиссар 2-го ранга Судоплатов. На вас сейчас обеспечить полный контроль над окрестностями, чтоб ни одна мышь не проскочила. Понятно? За режим секретности будет отвечать старший лейтенант Артемьев. Он в курсе операции и в случае чего сможет пояснить и уберечь от ненужного любопытства. 

  Майор озадаченно смотрел на меня, видимо решая, издеваюсь я или сошел с ума, но специфика службы в органах госбезопасности такова, что идиоты и сумасшедшие здесь не задерживаются, поэтому молча кивнул, и приступил к выполнению задачи. 

   Я наконец-то смог пройти к порталу и убедившись что никто не наблюдает: Санька неплохо всех застращал, перешел в бункер. 

  Через пять минут параметры портала были настроены на координаты точки выхода под Фастовом и, включив систему, накинув на себя бронежилет и прихватив автомат и одноразовый гранатомет, выскочил на ту сторону. 

  Как такового боя пока не было. Судя по звукам на подступах к лагерю раздавалась стрельба, гулко постукивали КПВТ БТРов и короткими очередями трещали трофейные MG-34, которых было в избытке у обороняющихся. 

  Недалеко от точки выхода дежурила пара бойцов из нашего отряда, они сразу опознали меня, и пропустили в сторону лагеря. Я связался с Васильевым, который руководил обороной. Но поговорить со мной он не мог, так как именно в этот момент перестреливался с немецкой противотанковой батареей, которая успела развернуться и встретила контратаку русских плотным огнем. Опять тактические характеристики советского танка конца двадцатого века сыграли весомую роль и после нескольких выстрелов из пушки танка, который постоянно маневрировал и крутился самым невозможным образом, для столь тяжелой махины, немецкая батарея затихла. Поэтому рывок танка и бронетранспортера, сопровождаемых жидкой цепочкой пехоты, остался безнаказанным, немцы откатились, оставив на поле боя четыре уничтоженные и раздавленные пушки и около тридцати человек убитых. Таким образом, используя техническое превосходство в бронетанковой технике и радиосвязи, удавалось сбивать передовые отряды противника, но ближе к вечеру ожидалось прибытие основных частей двух пехотных дивизий и методичное сжимание кольца и уничтожение артиллерией, которой немецкие части были оснащены с избытком. После очередного боя, когда Т-64 вернулся в лагерь для пополнения боекомплекта, я мог нормально пообщаться с Васильевым. 

  - Ну что Командир, долго там еще? Мы пока им по голове даем и особо резвых на место ставим, но они уже подтягивают тяжелую артиллерию и, не смотря на отсутствие радиосвязи, начинают активно нас долбить при контратаках. В таких условиях сможем ну до завтрашнего обеда развлекаться, потом они нас просто задавят числом и перевесом в артиллерии. 

  - Да все понимаю. На той стороне уже готовятся принимать грузы. Сейчас начнем перетаскивать сначала раненных, потом технику и ночью постараемся всех вывести на ту сторону, а там пусть уже сами решают. Мы и так план перевыполнили. Что там радиоразведка? Танковый батальон уже подошел? 

  - На подходе, ближе к вечеру будет, хотя интересно с немецкими 'троечками' и 'четверками' пободаться. 

  Я оглядел с ног до головы такого же уставшего человека, на лице которого сверкала довольная улыбка. Несмотря на красные от недосыпа глаза, в них был только азарт воина, готового рвать противника, пока есть силы. Как он отличался от того хмурого и замкнутого капитана Васильева, с которым мы общались буквально недели две назад в 'Шишиге' Борисыча, переделанного под передвижной штаб. Тогда он принимал решение об уходе из отряда Черненко. Сейчас передо мной стоял совершенной другой человек, который живет и светится от наполняющей его энергии. Я его шутливо чуть пожурил. 

  - В войнушки не наигрался? А если тебя подобьют? Придется сверхсекретную для такого времени технику оставлять противнику? 

  - Да, Командир, понимаю все. Но знаешь после той деревни и станции, как второе дыхание открылось. Так и хочется давить гадов. 

  - Вадим, ты хороший офицер, с мозгами и с выдержкой, не подведи. Продержись до вечера. 

  - Сделаю. 

  - Ну вот и хорошо. Прямо сейчас и начнем эвакуацию. 

  Обговорив еще несколько моментов, я отправился к порталу, где уже дожидались два тентованных грузовика, забитых раненными. Управляли машинами мои бойцы, поэтому убедившись, что лишних глаз нет, дал команду на выдвижение из портала пандуса и с помощью лебедки, сначала затянули один, а потом и другой грузовик. Поднявшись по пандусу, попав в наше время, тут же выключил установку и приступил к ее перенастройке на точку выхода возле Борисполя. Пять минут пролетели незаметно, компьютер пискнул, что настройка и калибровка закончена, включил портал, убедился, что канал работает стабильно, выпрыгнул на ту сторону, не увидев на поле никого, кроме Саньки, дал снова команду на выдвижение пандуса и спуск грузовиков. Медленно и осторожно раскручивалась лебедка, стравливая трос, опуская по направляющим тентованный грузовик с раненными, который в реальной истории уже должны были бы умереть или 'достойно' трудиться в концлагерях во имя процветания Рейха. Спустив машины и отъехав в сторону, водители поднялись обратно в бункер, одели защитный костюмы вышли на улицу и стали загонять захваченные еще под Нежином грузовики, которых у нас было около тридцати штук. Спустив, таким образом, еще десять грузовиков, бойцы молча кивнули и вернулись в бункер. Борисыч, который сидит на пульте управления, отключил портал и стал настраивать его обратно на плацдарм под Фастовом, где готовились к отправке еще два грузовика с раненными. 

  Я, направился в деревню, уже в сопровождении Карева, где с нетерпением ждал майор Первухин. Подойдя к нему, негромко и устало сказал. 

  - В поле двенадцать трофейных грузовиков, два из них загружены раненными, которым нужно оказать помощь. Ищите водителей, и забирайте машины, транспорт можете использовать для нужд вашего корпуса, будете передавать другим частям или себе оставите, меня это не волнует. Главное чтоб трофейная техника служила Красной Армии. 

  На лице майора отразилась довольная улыбка. О проблемах с транспортом в частях он знал не понаслышке. 




Глава 6


Подошел Артемьев и сразу поинтересовался положением дел на плацдарме. 

  - Да пока немцы оборону прощупывают. А так отгребли немного, когда попытались чуть ли не походными колоннами к лагерю прорваться. Сейчас все по правилам делают, развернули боевые порядки, рассредоточили артиллерию и протянули 'полевку' для корректировщиков. Если до вечера не будет сильного штурма, то до утра мы всех оттуда успеем вытащить. 

  Санька снял форменную фуражку и потер шею. До меня только сейчас дошло, что он копирует мой жест. Неужели подражает своему командиру, иногда такое встречается. Я повернулся к Кареву. 

  - Егор, мы и Артемьев возвращаемся, тут скоро должен Судоплатов появиться с компанией ОСНАЗовцев, ты это дело держи на контроле, смотри, чтоб технику, которая у нас долго стояла, обязательно почистили от радиоактивной пыли. Кукушек я забираю, там сегодня очень жарко будет. 

  - Угу, понял. Товарищ майор, может мне с вами? А то вы там воевать будете, а я тут машины мыть? 

  Я смотрел на его грустное лицо и прекрасно понимал этого парня. 

  - Тут ты прав Егор. У меня нет времени, но ты сделай вот что: если нас там реально прижмут, то возможно понадобится помощь. Попробуй тут найти людей, собрать хотя бы роту на случай экстренного вызова. Понял? 

  - Думаете понадобится? 

  - Не исключаю. Тебе Егор я доверяю и уверен, что ты не сделаешь ничего такого, о чем потом будет стыдно перед нами, вашими потомками. Ну ладно, что-то заболтались мы, давай действуй. 

  К трем часам дня мы уже перегнали под Борисполь двенадцать машин с раненными и практически весь автопарк, захваченный нами под Нежином. Необходимости в таком количестве грузовиков у нас не было. Оставили себе на всякий случай парочку 'Опель-Блицов' и штуки четыре полугусеничных тягача, которые вполне пригодятся в хозяйстве. 

  Убедившись, что Егор великолепно выполняет возложенные на него обязанности, я перешел в бункер, переоделся в камуфляж, надев бронежилет, каску и снова вернулся на наш плацдарм, который уже подвергался массированным налетам немецкой авиации и непрерывно обстреливался артиллерией. По ушам ударил грохот близкого разрыва, и мне пришлось падать на землю и отползать к небольшому окопчику, предусмотрительно отрытому бойцами. Там сидел Валера Бойко, и бинтовал себе руку, при этом помогая зубами, удерживая конец бинта. 

  - Ну что командир, как оно там? 

  - Да нормально ждут, только под таким огнем кого-то вывозить верх идиотизма будет. 

  - Ничего, скоро уже потемнеет. Недолго осталось. 

  Когда артобстрел прекратился, я, в сопровождении Малого и Миронова, перебежками двинулись в сторону лагеря. По дороге связался с Левченко. 

  - Питон, на связь. 

  Через несколько секунд мне ответили. 

  - На связи Феникс. 

  - Ну что там? 

  - Да долбят по квадратам. Пару раз пытались сунуться, но Мозг им вломил. Тут много артиллеристов оказалось, большинство офицеры, так что немцы тоже отгребают. 

  - Хорошо, молодцы, главное до темноты продержитесь, рванем отсюда по темноте, за Днепром уже ждут. 

  - Дело командир. 

  Пока была возможность, я шел через лагерь, смотря на людей, деловито готовящихся к бою. Никто не суетился, не бегал, люди занимались привычным делом - воевали, готовились уничтожать врага. Меня узнавали, пытались рапортовать, но я просто махал рукой и шел дальше. Что-то мне подсказывало, что в ближайшее время, что осталось до темноты, нас ожидает очередной, но весьма серьезный штурм. 

  На импровизированном командном пункте меня уже поджидал Левченко, Ковальчук и прибежавший чумазый Васильев, которого оторвали от загрузки танка боеприпасами. Тут же присутствовал майор Галата, командовавший стрелковым батальоном, выделенным и укомплектованным по особому образу. Мы по максимуму постарались насытить бойцов автоматическим оружием, и на каждое отделение приходилось минимум по два трофейных пулемета. На базе бронетранспортеров были сформированы две штурмовые группы под командованием старшего лейтенанта Ковальчука, куда входили несколько бойцов из нашего времени, в качестве командиров отделений, гранатометчиков, специально подобранных красноармейцев и командиров. Артемьев снова командовал отрядом диверсантов, укомплектованным людьми, служившими преимущественно в разведке и знающих минно-подрывное дело, для усиления с ними будет работать наша снайперская пара. Павлов умудрился сформировать одну гаубичную и одну противотанковую батареи, укомплектованную исключительно трофейными пушками. Особым подразделением был реактивно-минометный взвод, укомплектованный двумя станковыми противотанковыми гранатометами СПГ-9 и двумя АГС-17, для усиления в этот взвод включил два пулеметных расчета. Это был мой резерв, подготовленный для локализации прорывов противника. На фоне беспрецедентной для Красной Армии радиофикации всего отряда, причем исключительно защищенной от прослушивания связью, и полным отсутствием таковой у противника, наши шансы серьезно испортить немцам настроение были весьма велики. 

  Отдельное внимание уделили формированию танковой группы, которую возглавил капитан Васильев. Туда вошла вся техника, которая имела хоть какое-то сносное бронирование и средства борьбы с танками противника. Вид потрепанного, растерявшего почти все элементы динамической защиты, но не побежденного Т-64 вселял уверенность, что и сегодня немцам придется несладко, к нему в компанию определили БМП-1, БМП-2 и трофейную немецкую 'троечку' к которой прижился Шестаков со своими людьми. 

  Устали все, людям нужен был обязательно отдых. Поэтому все прекрасно понимали, что надо дождаться темноты и уходить. Никто не заикался о том, чтобы бросить бывших военнопленных и уйти в свое время, и я был рад, что не ошибся в своем выборе. Действительно подбиралась команда единомышленников и уже после всего, вряд ли кто-то из них захочет вернуться к Черненко. Именно этого я и добивался, из разрозненной группы, обездоленных и потерявших надежду осколков старого мира, произошло перерождение и теперь рядом со мной воевали уверенные в себе и своем деле люди, пережившие подлость, продажность нашего мира, страшную войну, когда все рушилось, отбросили все это как ненужную шелуху. Я их прекрасно понимал, такое же чувство испытал тогда, под Могилевом, когда ходил в атаку и забрасывал немцев бутылками с зажигательной смесью. 

  В бое наступила короткая пауза, и грохот вражеской артиллерии затих. Я примостился в окопе, выкопанном руками бывших военнопленных, и осматривал нашу линию обороны, хотя мысли постоянно перескакивали на окружающую нас природу. 

  'Вот и октябрь заканчивается. Середина осени, а все еще так тепло, днем наверно градусов пятнадцать-двадцать было, лес вон почти весь осыпался, красиво... Вытащить бы сюда моего Славку со Светланой, да побегать в саду, воздух здесь как чистый кислород, не надышишься', - как-то неожиданно пришла мысль, 'Ведь, кажется, совсем недавно в конце июня мы ввязались во все это, а уже октябрь. Столько всего произошло, приобрел новых друзей, с которыми реально уже и в разведку ходил, и под пулями бегал. А ведь уже сколько раз мог бы и погибнуть. Все-таки отмолила Светка меня перед богом, не будет же на пустом месте такого везения, сколько народа вокруг погибло'. 

  Мысли перешли на Артемьева, который со своими людьми ушел в леса и готовился устраивать диверсии на дорогах. Трудно ему будет. Листва на деревьях почти осыпалась и такой вольготной жизни, как летом у него не будет, да и немцы наверняка попытаются так же небольшими группами прорываться к узлам обороны. Правильно Левченко сделал, что расставил несколько секретов с пулеметами. 

   Опять задумался о перипетиях судьбы, рассматривая бойцов, которые рядом со мной сидели в окопе и покуривали трофейные немецкие папиросы. Неприятный дым дешевого табака немного раздражал меня, но в среде, где все курят, трудно быть некурящим, пришлось научиться терпеть. Да и тут была другая ситуация, может для некоторых из них это последняя папироса. Пожилой майор с сединой на висках и с малиновыми петлицами, и искоса поглядывал на меня, пытаясь скрыть свой интерес. Я устало повернул к нему голову. 

  - Вы что-то хотели спросить? 

  Он замялся, с некоторой поспешностью и стыдом запахнул разорванную на груди гимнастерку, но пересилив себя, заговорил, но нормально и без подобострастия. Здесь в окопах все равны перед пулей. 

  - Товарищ майор государственной безопасности, хоть сейчас можете рассказать, что нас ожидает и зачем это все? 

  Несколько сидящих тут же бойцов замолчали, внимательно прислушиваясь к нашему разговору, ведь все время пока они с нами общались, от людей в камуфляжах они слышали только команды, а поговорить по душам так и не получалось. 

  - Как вас зовут? 

  - Майор Зинин. 

  - Имя, отчество. 

  - Александр Матвеевич. 

  Я не стал что-то строить из себя. Поэтому просто стал рассказывать. 

  - Так вот, Александр Матвеевич, сейчас против нас тут действуют две пехотные дивизии 6-й полевой армии Вермахта. Эти дивизии сняты с фронта и для усиления к ним перебрасывают танковый батальон. Как военный человек, вы должны понять, что значит из порядков наступающей армии отвлекать такие силы. 

  Он понимающе кивнул головой. Сидящий рядом с ним долговязый капитан коротко бросил. 

  - Киев? 

  - Он самый. Сами судите. Станцию, с которой снабжалась почти вся армия, разгромили, аэродром фронтовой авиации сожгли, частям 29-го армейского корпуса по голове надавали. Кучу сил на себя отвлекли, даже если мы сейчас все тут погибнем, не сделав ни одного выстрела, то помощь фронту мы оказали. Не знаю как вы, а я умирать пока не собираюсь и в мои планы входит побывать на Красной площади и на годовщину Революции да и на Первое Мая тоже. 

  - А мы как же? - задал вопрос угрюмый старшина с безобразным рваным шрамом на щеке. 

  Я устало вздохнул. Опять потер глаза. 

  - Мы с вами воюем уже пару дней, скажите, я вас гнал грудью на пулеметы или тупо подставлял под артиллерийский огонь? 

  Ответом была тишина. 

  - Неужели вы думаете, что в будущем мы вас просто так бросим на убой? Я не политрук и собраний устраивать не собираюсь, людей судят по делам. Думайте, голова вам дана не просто как держалка для ушей. 

  Народ заулыбался от нехитрой и туповатой шутки. 

  - Товарищ майор, а что у вас за оружие интересное и танки, таких я никогда не видел. 

  - Майор, а вам не кажется что для советского командира, побывавшего в плену у врага вы задаете много и весьма неприятных вопросов? 

  Он сразу побледнел, вспомнил, что перед ним сотрудник органов государственной безопасности. 

  - Я таких танков не видел никогда...Вот интересно когда такая техника в войсках появится. 

  - Да вы наоборот должны радоваться, что у нас в армии есть такая техника и главное люди, которые умеют ей управлять и наносить противнику такой вред. 

  Чтоб подсластить пилюлю и дать людям надежду, решил чуть-чуть сгладить ситуацию. 

  - Ничего, скоро такая техника начнет в армию поступать. Это опытные образцы, новое поколение бронетанковой техники. Не завидую я вам, как прорвемся к своим, так столько придется подписок давать, о не разглашении обстоятельств этого рейда. Скорее всего, распишут, как вы подняли восстание во время авианалета на станцию, захватили оружие и били немцев. Нас здесь официально не было. 

  До людей стал доходить смысл сказанного. Некоторые заулыбались, поняв намек, что никто никого бросать не собирается и будем прорываться к обороняющимся у Киева частям Красной Армии. 

  Раздался противный свист и прямо перед нашими позициями встал фонтан взрыва тяжелого гаубичного снаряда. Все, кто сидел рядом синхронно втянули головы в плечи. И по взглядам повоевавших людей, можно было прочесть 'Все, началось'. Как бы в подтверждение этого, по нам замолотили несколько батарей, и позиции сводной бригады заволокло дымом и пылью от многочисленных разрывов. 

  - Бычок, на связь. 

  Прокричал в микрофон, потому что даже себя не было слышно в грохоте взрывов. 

  - На связи, Феникс. 

  - Где нахрен эти батареи? Ты можешь Мозгу дать целеуказание или на крайний случай найти корректировщиков? 

  - Пока не могу, наткнулись на заслон. Чуть не попались, пытаемся обойти. Со стороны юго-запада слышу многочисленные шумы танковых двигателей? 

  - Твою мать, может тягачи? 

  - Нет, точняк броня идет. Батарея где-то рядом, попытаемся рассмотреть. 

  - Понял. Сейчас Дровосека ощасливлю. Ты попытайся узнать по какой дороге они пойдут, но если не получится, отходи. 

  - Понял, Феникс, работаю. 

  Я стал вызывать Васильева. 

  - Дровосек, на связь. 

  - На связи, Феникс. 

  - С юго-запада броня идет. Там две дороги. Я СПГ-шками прикрою одну из них, та, которая южнее, на тебе вторая. Там севернее болото и сады, развернуться танкам будет негде. Пропускаешь пять-шесть машин на поле, и валишь того, кто на дороге, создаешь пробку, а потом как в тире расстреливаешь тех, кого пропустил. Я также на южной дороге буду развлекаться. 

  - Феникс, а те, кто на дороге будет? Они ж пробку выбьют и толпой навалятся? 

  - Там по лесу Бычок шатается и Ковальчук наготове. Сожгем гранатометами в лесу несколько штук, пусть потом такую пробку выбивают. Радиосвязи у них нет, пока очухаются, уже и темно станет. 

  - Дело. Хорошо придумал. Мы их в поле выпустим, и немцы по нам из гаубиц побояться садить, чтоб своих не задеть. 

  - Ага. Так что давай готовься, на все у нас минут десять осталось. 

  - Понял, Феникс. 

  Я связался с командиром реактивно-минометного взвода и дал команду выдвигаться к южной дороге, откуда ожидается атака танков противника. 

  В лесу разгорелась яростная перестрелка, и тут же на связь вышел Артемьев и взволнованно закричал. 

  - Феникс, мы нарвались, тут больше батальона, пехоты идут лесом, давят нас огнем. 

  - Где вы сейчас? 

  - Четвертый квадрат. 

  - Мозг на связь. 

  - На связи Феникс. 

  - Бычка зажали в лесу. Четвертый квадрат. Дай серию с перелетом, Бычок скорректирует. 

  - Вас понял. 

  Через минуту за нашими спинами захлопали трофейные немецкие гаубицы. Даже отсюда, с расстояния больше километра было страшно смотреть как в осеннем лесу, почти лишенного листвы встают черные столбы разрывов, поднимая в воздух деревья и кубометры земли. 

  Радостно закричал Санька. 

  - Класс командир, в самую говядину угодили. Пусть прицел чуть уменьшат. Мы отойти сможем. 

  - Мозг слышал? 

  - Да Феникс, сейчас сделаем. 

  Снова загрохотали пушки, и лес заволокло дымом. 

  - Бычок что у вас там? 

  - Номалек. Двоих потеряли, но оторвались. Фрицы не преследуют. Отгребли по самые помидоры и по ходу отступают. 

  - Выходи к дороге, по которой танки пойдут. Пропускаешь семь-восемь штук, и когда мы завалим на выходе парочку и сделаем пробку, на тебе эту пробку увеличить. 

  - Понял Феникс. 

  - Сам справишься? 

  - Постараюсь, но помощь не помешает. Они снова могут пехоту лесом послать, особенно когда танки завалите. 

  - Хорошо. Отправлю к тебе Ковальчука для усиления. 

  - Не помешает. 

  - Ты корректировщиков ищи, где-то гады засели и из леса за нами наблюдают. Радиосвязи у них нет, значит полевку кинули. 

   - Сейчас 'кукушек' отправлю, любят они охотиться на таких животных. 

  - Хорошо, работай. 

  Через пять минут снова вышел на связь Санька и сказал только одно слово 'Идут'. 

  Почти в это же время по нашим позициям открыла ураганный огонь практически вся немецкая артиллерия, которая была в состоянии до нас дотянуться. Корректировщиков Малой и Миронов нашли и пристрелили, но уже было поздно, наши позиции были нанесены на карты немецких артиллеристов, и они методично растрачивали на нас свои боекомплекты. Высунувшись из окопа, я увидел, как по дороге из леса выезжают немецкие танки, выкрашенные в серый цвет и сразу расходятся широким фронтом, набирают скорость и несутся в сторону наших позиций. За ними из леса высыпали плотные цепи пехоты и устремились за танками. 

  Я, как и расчеты противотанковых гранатометов считали выезжающие на поле танки, почти беззвучно шевеля губами: 'третий, четвертый, пятый, шестой....', после того как на поле выскочил седьмой танк закричал в микрофон. 

  - Огонь. Гаси тех, кто из леса выходит. 

  Но в командах не было необходимости. Справа от меня хлопнул выстрел станкового гранатомета и, пролетев сто пятьдесят метров, реактивный снаряд угодил точно в лоб выезжающей с лесной дороги немецкой 'троечке'. Танк, как бы натолкнувшись на незримую преграду, резко остановился, по инерции чуть повернулся и замер, окутавшись пламенем. Прямо из-за него вывернулась 'четверка' и, остановившись борт к борту с горящим танком, осветилась яркой вспышкой выстрела. Невдалеке от позиции гранатометчиков разорвалось несколько снарядов, не причинив никакого вреда, тут же сразу выстрелил второй расчет и как на полигоне снаряд угодил в 'четверку', которая так эффективно загородила выход из леса. 

  Я обернулся и оглядел наши позиции. Минометный и артиллерийский обстрел наших позиций не прекращался, но стал слабее, видимо из-за отсутствия корректировки боялись накрыть своих. Немецкие танки набрали скорость, пытаясь преодолеть открытое пространство и раздавить позиции противотанковой артиллерии. Пехота, еще пыталась успеть за танками, но попала под массированный обстрел нашей артиллерии и автоматических гранатометов. Четыре трофейные немецкие зенитные малокалиберные автоматические пушки, опустив горизонтально стволы, как заведенные расстреливали боекомплекты по бегущей в поле пехоте. Танкам они ничего сделать не могли, поэтому расчеты имели жесткие команды по распределению целей. 

  Вокруг стоял грохот. Одно из зенитных орудий исчезло во вспышке взрыва, раскидавшего тела защитников, но люди, понимая, чем грозит прорыв противника, яростно отбивались. На поле уже замерли два танка, один из которых пылал как костер. Сбоку снова хлопнул гранатомет, и еще один танк замер, окутавшись дымом. Без радиосвязи, немецкие танкисты действовали не так эффективно, как обычно и по сути дела сейчас каждый экипаж воевал сам по себе, выбирая цели, не всегда опираясь на реальную обстановку. Поэтому весь свой огонь они сконцентрировали на противотанковых пушках, резонно предположив их самыми опасными противниками, умудрившись пропустить еще несколько выстрелов из станковых гранатометов. Когда наша противотанковая батарея, составленная из трофейных пушек, была почти полностью уничтожена, на поле остались целыми только два танка, остальные пять уже пылали яркими кострами, освещая в наступающих сумерках поле боя. 

  С фланга на поле выскочили два бронетранспортера и с расстояния в метров сто, что было почти в упор для КПВТ, открыли беглый огонь по бортам оставшихся танков. Неторопливое грохотанье крупнокалиберных пулеметов, по силе воздействия подобных залповой стрельбе десятков противотанковых ружей, поставило точку на двух последних танках противника. За рванувшими на поле бронетранспортерами поднялись бойцы и с яростными криками бросились в контратаку. Один из бронетранспортеров замер и задымился. Но это уже не могло остановить бойцов. Мне, как командиру уже не было смысла идти в атаку, но узнать, что случилось в бронетранспортером не помешало бы. 

  Попытался связаться с Ковальчуком, но он не отвечал, поэтому пришлось срочно бежать со всеми к дымящему БТРу. Второй остановился невдалеке и из пулемета обстреливал отступающих немцев. К моей радости ожил пулемет подбитого бронетранспортера, и они в два ствола очень плодотворно проредили толпу убегающего противника, отступление которого, под сосредоточенным огнем, превратилось в паническое бегство. 

  На бегу связался с Артемьевым. 

  - Бычок, что у вас там? 

  Санька азартно ответил. 

  - Нормально, Феникс, три коробки подожгли, остальные отстреливаются и пытаются развернуться. 

  Тут он прервался и в микрофоне услышал крик. 

  - Давай гаси его, пока бортом стоит, в стык башни бей... Твою... 

  Даже я услышал взрыв и увидел, как над лесом поднялся столб огня. 

  - Бычок! Бычок, что у вас. 

  Секунд через тридцать Санька ответил. 

  - Блин, командир, 'БэКа' рванул, нас тут всех взрывной волной раскидало, гарнитура из уха выпала. Немцы бегут, аж пятки блестят. 

  - Бычок, что там с Ковальчуком? 

  - Задело его сильно, вроде жив. 

  - Отходите, уносите раненных, сейчас к вам Питон с пехотой подойдет. Я к Васильеву, узнаю, что у него там. 

  - Понял Феникс. 

  - Питон на связь. 

  - На связи Феникс. 

  - Что у вас? 

  - Нормально немцев до леса допинали, они и разбежались. 

  - Выставь охранение и к дороге, там Бычок развлекается. Выдели команду, уничтожайте танки. Жгите, взрывайте, чтоб их потом только на переплавку можно было. 

  - Понял, это мы всегда можем. 

  - Все я к Васильеву. 

  К этому моменту уже подбежал к дымящемуся бронетранспортеру, возле которого суетился Борисыч с огнетушителем. Я, даже не поняв, сам обнял его, и проговорил: 

  - Жив, чертяка. 

  На усталом, покрытом копотью лице старого друга отразилась улыбка. 

  - Не дождешься. 

  - Что у вас? 

  - Из ПТРа всадили, движок повредили. Надо утаскивать. 

  - Потери? 

  - Да обошлось. Хотя чуть левее и кранты. 

  - Ладно, дружище, сейчас отправлю тягач, тащите коробку к порталу. Потом Петрович будет смотреть. 

  - Угу, понял. 

  Я вскарабкался на второй БТР и дал команду ехать к Васильеву. 

  - Дровосек, что у вас? 

  Веселый и чуть уставший голос ответил. 

  - Да хреново у нас. 

  Сердце неприятно заныло. 

  - Что случилось? 

  - Да снаряды закончились? 

  - А что немцы? 

  В наушнике раздался почти истеричный хохот. 

  - Да и немцы тоже закончились. 

  Отсмеявшись, он перешел на деловой тон. 

  - Одну БМП-шку повредили, но там только ходовую задели. Петрович говорит, поднимем. А так настругали супостата, хотя и трудно пришлось. У меня на танке всю внешнюю навеску посбивали, почти живого места не осталось. А у вас там что, командир? 

  - Да тоже самое, навешали 'гансам', только один БТР повредили, да с Ковальчуком плохо, зацепило сильно, а так вроде отбились. Тогда готовьтесь к эвакуации и, пока есть время, собирайте трофеи. 




Глава 7


Колонна танков 2-го батальона 33-го танкового полка 9-й танковой дивизии подходила к месту сражения с окруженными русскими в глубоком тылу 6-й полевой армии Вермахта в районе города Фастов. Командир второй роты обер-лейтенант Рудольф Деме, примостился в башне штабного танка и внимательно осматривал вытянувшуюся по обочине дороги колонну пехотной дивизии, тоже снятой с фронта, для уничтожения окруженной группировки русских. Откуда они тут появились, обер-лейтенант пока не имел представления, поэтому ждал разъяснения обстановки от командира батальона, капитана Альберта Брукса. Их 9-ю танковую дивизию только три дня назад как вывели во второй эшелон на отдых и доукомплектование после понесенных потерь под украинским городом Полтавой, где русские уже несколько недель оказывали ожесточенное сопротивление. Попытки прорыва танковых дивизий 1-й танковой группы постоянно наталкивались на подготовленные позиции противника, которые каждый раз приходилось взламывать с неимоверными потерями для элитных частей Вермахта. По сравнению с Французской и Балканской кампаниями, война на Восточном фронте уже остудила умы особо ярых поборников стремительных ударов. Первые победы начального этапа войны, бескрайние просторы России вскружили многим головы, но жесткая действительность быстро расставила все на свои места. Вроде как рыхлая и неповоротливая армия русских быстро училась воевать, и, с каждым захваченным городом, ее сопротивление только усиливалось и становилось более изобретательным. Как оказалось у русских были новые танки, по тактическим характеристикам часто превосходившие легкие и средние бронемашины Вермахта, и только благодаря надежно налаженному взаимодействию с артиллерией и авиацией, удавалось громить полчища противника с маниакальным упорством пытающихся остановить военную машину Германии. 

  Но все меняется. Русские научились эффективно использовать свои танки и мастерски организовывать артиллерийские засады, а не ставать стеной в поле, становясь великолепными мишенями для немецкой артиллерии. Теперь они атаковали с коротких дистанций и расстреливали немецкие машины до последнего снаряда, даже из подбитых и горящих танков. Ожесточение последних боев сильно сказывалось на психологическом состоянии личного состава вверенной ему роты. Вот и сейчас неизвестно откуда взявшиеся в тылу 29-го пехотного корпуса русские смогли нанести серьезный урон, и для их локализации и уничтожения пришлось снимать с фронта две пехотные дивизии и танковый батальон из 9-й танковой дивизии. 

  Изматывающий марш-бросок, прерываемый на дозаправку и техническое обслуживание техники, продолжался целый день. Исходя из срочности задачи, на обочинах дороги пришлось оставить несколько машин, вышедших из строя, ремонт которых не мог быть произведен в течение получаса, в результате чего батальон сократился аж на шесть машин. Когда колонна приблизилась к месту нахождения окруженной группировки русских, начались странные проблемы со связью. С большим трудом удавалось связаться с находящимися рядом танками, а связь между командирами рот и батальона вообще отсутствовала. Такие странные явления вызывали опасения, и никто не сомневался в неприродном происхождении этого явления. 

  Батальон прибыл в район сосредоточения, и колонна остановилась, до наступления сумерек оставалось не больше полутора часов. Вдоль колонны от экипажа к экипажу голосом передали приказ командира батальона о сборе командиров рот на совещание. Быстро приведя себя в порядок, обер-лейтенант Деме ускоренным шагом двинулся в голову колонны к машине командира батальона. Там уже ожидали командиры первой и третей роты. Возле капитана Брукса стоял незнакомый капитан, по знакам различия принадлежавший к пехотной дивизии, части которой обогнали на марше. Командир батальона деловито раскрыл планшет с картой и стал быстро обрисовывать ситуацию. 

  - Господа офицеры. Как и ожидалось, необычные проблемы с радиосвязью дело рук русских, которые окопались возле деревни Андреевка, оборудовав достаточно серьезные укрепления. По данным разведки нам противостоят элитные коммунистические части НКВД, которые имеют на вооружении несколько танков. В течение вчерашнего дня они разгромили несколько концентрационных лагерей с военнопленными, освободили их и вооружили нашим оружием, после чего напали на станцию, разграбили ее и попытались прорваться к фронту, но натолкнувшись на части 29-го корпуса повернули на юг и атаковали аэродром полевой авиации, уничтожив более тридцати самолетов Люфтваффе. Учитывая, что основные силы русских это бывшие военнопленные, вы сами понимаете, что могут сделать бывшие рабы, пленных они не берут. И на станции и на аэродроме и в последующих сражениях, повлекших серьезные потери частей корпуса, русские воюют очень изобретательно, умело и в полной мере пользуются преимуществом радиосвязи. По косвенным данным, эти коммунисты снабжены радиостанциями намного лучше, чем мы с вами и эти помехи со связью им никак не мешают. Поэтому нас и еще две дивизии спешно сняли с фронта для уничтожения столь опасной группировки противника. Основная задача - уничтожение противника, захват экспериментального оборудования и техники, которой снабжены русские. На данный момент в качестве усиления нам придается полк из состава 299-й пехотной дивизии. 

  Он немного помолчал, потом продолжил. 

  - Учитывая то, что наши войска ведут тяжелые бой, отвлечение с фронта таких сил на продолжительный срок, вызывает серьезную озабоченность со стороны командования. Данная операция находится на особом контроле в Берлине. В интересах Германии в максимально короткий срок уничтожить этих коммунистов, поэтому уже несколько часов наша артиллерия ведет непрерывный обстрел позиций русских. Приданный пехотный полк, через полчаса выходит на рубеж атаки. К сожалению, в нынешних условиях это все на что мы можем рассчитывать, пехотные дивизии намного медленнее подтягиваются к месту боев, да и русская авиация на этом участке фронта резко активизировалась, в связи с уничтожением аэродрома. Противник получил временное преимущество, чем активно и пользуется. Сегодня в течение дня маршевые колонны 299-й дивизии, снятой с фронта подверглись массированным авианалетам и понесли серьезные потери. 

  Все озабоченно молчали, понимая серьезность ситуации. На их глазах разворачивались необычные события и странная группа русских, которая по всем правилам логики не должна была ожидать подхода противника, а прорываться к фронту, встала в оборону и весьма неплохо отбивалась от наступающих частей Вермахта. Это не могло не настораживать и командование 6-й полевой армии небезосновательно ожидало контрудара со стороны киевского укрепрайона Красной Армии, что могло быть частью стратегического плана русских по остановке наступления группы армий 'Юг', учитывая наличие и особую оснащенность элитного подразделения НКВД, так необычно активно действующего в тылу противника. 

  - Значит, делаем так. С этой стороны к позициям русских идут две дороги через лес. По южной пойдет первая рота обер-лейтенанта Раапке, по северной вторая рота обер-лейтенанта Деме. Третья рота, как самая немногочисленная остается в резерве. С учетом отсутствия радиосвязи придется пользоваться сигнальными ракетами, порядок вам известен. Все господа, выдвигаемся на рубеж атаки через полчаса. 

  Рота шла колонной по лесной дороге. В поле расположилась гаубичная батарея и методично обстреливала невидимого противника. Но буквально на глазах проезжающих мимо танкистов, батарею заволокло разрывами тяжелых снарядов. Русские и тут доказали, что могут составить конкуренцию артиллеристам Вермахта в контрбатарейной дуэли. 

  Практически полностью состоящий из лиственных пород, лес производил странное впечатление. Заходящее солнце создавало зловещую гротескную картину и следующие прямо через лес густые цепи пехоты, как бы подчеркивали нереальность всего происходящего. На юге, где шла первая рота, вспыхнула активная перестрелка, которая продолжалась несколько минут и была заглушена многочисленными взрывами. 

  'Судя по всему, пехота в лесу нарвалась на русских и те вызвали огонь артиллерии' - мрачно думал про себя Рудольф Деме, стоя в открытом люке башни танка, покачиваясь на неровностях грунтовой проселочной дороги. 'С нашей связью, вряд ли бы могли так быстро среагировать'. 

  Он поднял к лицу левую руку с наручными часами и посмотрел, сколько осталось времени до начала атаки. Вроде успевает. Но сердце неприятно тянуло, предвещая неприятности. Такое чувство он несколько раз испытывал и каждый раз после этого его танк подбивали. Так или иначе, на войне люди становятся суеверными и замечают подсказки и знамения. 

  Когда до кромки леса, за которым начиналось поле, где были русские позиции, на дорогу перед головным танком, легким Т-II, выскочили несколько пехотинцев и замахали руками. Дав команду по ТПУ (танковое переговорное устройство) остановиться, замахал руками, и когда машина остановилась, спрыгнул с брони своей командирской 'четверки' и побежал навстречу пехотинцам, среди которых старшим был обер-лейтенант. 

  Когда он подбежал, пехотный офицер представился, но из-за работы двигателя танка он расслышал половину сказанного. Повернув голову, он крикнул механику-водителю головного танка заглушить двигатель и уже спокойно мог поговорить с пехотой. 

  Рудольф четко козырнул и представился. 

  - Обер-лейтенант Деме, командир роты первого батальона 33-го танкового полка. 

   Тот видимо поняв, что его не расслышали, быстро представился, но Деме это было не интересно. Поэтому прослушав доклад пехоты, он мрачно спросил: 

  - Ну что там? 

  Вещун неприятностей не просто выл, он орал и обер-лейтеннту было элементарно страшно, хотя как нормальный немецкий солдат он этот страх загонял подальше и не давал ему овладеть разумом. 

  Пехотинец быстро обговорил взаимодействие и показал на карте позиции противотанковой и зенитной артиллерии противника. Уточнив рабочие вопросы, Деме быстро созвал командиров экипажей и провел быстрый инструктаж - до начала атаки оставалось не больше пяти минут. 

  И настало время, люки закрыты, двигатели взревели и танки, гордость и сила Германии железной лавиной двинулись по дороге в сторону русских позиций. Вот выход из леса и бронированные машины уверенно, как на учениях стали разворачиваться в цепь широким фронтом. Над позициями противника стоял дым от многочисленных взрывов - точно в срок открыла огонь почти вся артиллерия, которую удалось, не смотря на действия диверсантов, подтянуть к зоне боевых действий. Со стороны русских засверкали выстрелы орудий и, идущий впереди легкий танк замер и задымился. 

  Деме коротко бросил в ТПУ: 

  - Короткая. 

  Танк ненадолго замер, и короткоствольная 75-мм пушка его танка оглушительно хлопнула, отправив снаряд в сторону противотанковой батареи русских. Сразу после выстрела танк снова дернулся, чуть изменил курс, сбывая прицелы противнику. Деме повернул триплекс в командирской башне, рассматривая с высоты сиденья поле боя. Четыре танка уже замерли и два из них горели яркими кострами. Но времени отвлекаться не было, снова короткая остановка и выстрел. По броне танка застучали пули. Слева чуть обогнав командирский танк вырвалась машина Вольфганга Зиглера, приостановилась, чуть повела башней и раздался выстрел. Все как на учениях, Деме аж ощутил некоторую гордость за своих подчиненных, но, мгновением, позже идущий впереди танк, окрашенный в привычный темно-серый цвет, буквально разлетелся на части, превратившись в огненный шар. Даже находясь за броней, обер-лейтенант ощутил силу удара, и его командирская машина вздрогнула от близкого взрыва. 

  В смотровом устройстве на миг мелькнула странная боевая машина зеленого цвета, как это принято у русских, и ловко скрылась за горящим танком, не дав возможности наводчику, прицелится. 

  'Надо отходить, русские, кажется крупнокалиберные гаубицы выставили на прямую наводку', подумал про себя Рудольф Деме и закричал в ТПУ механику-водителю. 

  - Стой, отходим. 

  Танк резко остановился и начал пятиться. Пару раз стреляла пушка по русским позициям, но это была уже агония - бой и так уже проигран. Деме снова осмотрел поле и попытался среди дыма высмотреть уцелевшие танки его роты. 

  'Странно, почему так мало танков? Где все остальные?'. Не раздумывая, он открыл люк и выглянул, пытаясь рассмотреть в дыму, что происходит сзади. Увиденное зрелище заставило его замереть. 

  Буквально возле самого леса горели четыре танка, создав импровизированную пробку, через которую не могли прорваться остальные машины роты. Отсутствие связи с экипажами поставило часть роты сразу в отчаянное положение. То, что русские их перехитрили, сразу стало понятно. Они пропустили часть роты, сосредоточенным огнем заперли проход и теперь как в тире расстреливают прорвавшиеся танки. 

  Тут же раздался страшный удар и взрыв. Потеряв на несколько мгновений сознание, обер-лейтенант ощутил себя лежащим на земле возле горящего танка, из башни которого вырывались языки пламени, и отрешенным взглядом смотрел, как идущая следом 'тройка' лейтенанта Венцеля, получив тяжелый снаряд в лоб, буквально взорвалась изнутри, раскидав вокруг горящие обломки. 

  'Чем же они стреляют?'. И тут ответ на этот вопрос сам показался на поле. Большая, тяжелая боевая машина с приплюснутой башней и длиннющей крупнокалиберной пушкой буквально летела по полю, с невозможной для такой махины скоростью. Не останавливаясь, танк громко выстрелил своей необычной пушкой и, повернув голову, Деме увидел, как еще один танк его роты превратился в пылающий костер. Как продолжение фантастичности картины, русский монстр, после выстрела, как сказочное существо, выдохнул через ствол облако порохового дыма. 

  'Продул ствол... Странно, как он может так точно стрелять на такой скорости...', мысленно и отрешенно подумал про себя обер-лейтенант. Из-за спины раздался хлесткий выстрел и прямо над головой Деме пролетел снаряд и ударил русский танк практически в лоб, срикошетил и с визгом свечкой ушел в небо. Танк-монстр сразу резко развернулся, и чудовищная пушка повернулась в сторону оглушенного немецкого танкиста. Он повернул голову и рассмотрел, что Т-III спрятавшись за горящим танком, как из засады, пытается расстрелять русского. Еще выстрел и еще один рикошет, не причинивший вреда. В ответ грохнула длинная пушка, буквально сбив с ног Деме чудовищным воздушным давлением. Один из последних уцелевших немецких танков, так и не успевший спрятаться за свою импровизированную защиту, получив бронебойный снаряд, превративший внутренности боевой машины в кашу из кусков мяса и изломанного железа, замер и начал медленно и неуверенно разгораться. 

  За русским тяжелым танком с такой же скоростью неслись еще два, меньшие размером, но не менее необычные, больше похожие на зубило с гусеницами. Их маленькие башни окрашивались непрерывными вспышками спаренных с пушками пулеметов, расстреливающих идущих за немецкими танками пехоту. Уже не сомневаясь в исходе боя, Деме оторвал взгляд от картины русских боевых машин и оглянулся. Все поле было заставлено горящими машинами его роты и усыпано телами пехотинцев в серых мундирах, выжившие из которых в панике убегали к лесу, от контратаковавших русских, таким жестким способом доказавших свою силу. 

  Горько усмехнувшись, обер-лейтенант, с трудом встал на колени, расстегнул кобуру, попутно удивившись дымящемуся на руках комбинезону, достал пистолет и вытянул руку в сторону набегавших русских пехотинцев, которые уже были совсем рядом. 

  Он дрожащей рукой успел сделать всего два выстрела, когда подбежавший русский, с перекошенным лицом, выбил из рук пистолет и со всего размаху всадил ему в грудь штык немецкого трофейного карабина... 




  *** 

  Этот штурм я надолго запомню. Столько горелой техники за раз я еще никогда не видел. Но и наших много полегло. Ковальчука отправили сразу с первой партией раненных и он уже лежал на операционном столе у Ольги с Мариной, подбитый БТР и БМП-2 уже тоже утащили и с помощью немецкого трофейного тягача загнали в боксы, где раньше стояли немецкие грузовики. После массированного артиллерийского обстрела наш автопарк резко уменьшился, поэтому приходилось одни и те же машины гонять по несколько раз. Ближе к часу ночи закончили отправку раненных и уцелевшей техники, которая могла составить интерес для советского командования. Обязательным условием, которое поставил, и меня поддержали все без исключения, был обязательны сбор тел погибших бойцов и командиров нашей сборной бригады и их отправка на ту сторону Днепра. Хорошо, что перед самым началом боев, после распределения освобожденных военнопленных по подразделениям составили обязательные списки, с анкетными данными, по которым впоследствии можно было идентифицировать погибших. Да, будет братская могила, но в ней будут похоронены не безымянные воины, даже в такой мелочи мы должны помогать потомкам. 

  К двум часам ночи стали вывозить грузовики забитые уже бойцами, снимаемыми с позиций, оставив небольшие заслоны, для создания видимости. Немцы ничего не предпринимали, только изредка из-за леса постреливали гаубицы и иногда давали о себе знать пара минометных батарей. Павлов, вооруженный неким подобием акустического локатора, составленного из двух разнесенных микрофонов с узкими диаграммами направленности, после двух-трех залпов выявлял позиции противника и немедленно и вполне эффективно отвечал огнем трех оставшихся в его распоряжении гаубиц. После таких дуэлей, к середине ночи, немцы вообще боялись нас обстреливать. 

  К трем часам утра, вся иновременная техника была выведена с плацдарма и начиналась полная эвакуация всего личного состава. Павлов, как истинный артиллерист упросил не отдавать гаубицы, к которым у него было еще несколько боекомплектов, три уцелевших немецких зенитных 20мм пушки и одну противотанковую 37мм пушку, так напоминавшую по конструкции нашу сорокопятку, к которым было в избытке боеприпасов. Резонно предположив, что и в нашем времени найдется применение таким смертельным игрушкам, мы все это хозяйство вместе с десятком полугусеничных тягачей, несколькими легковыми машинами и пятью грузовиками, распихали по гаражам близлежащих домов, где были уже оборудованы относительно герметичные убежища. К этому прибавилось несколько тысяч единиц стрелкового трофейного оружия с еще большим количеством боеприпасов. Как люди из умирающего мира, мы так или иначе радовались каждому приобретению из прошлого, которое несло хоть какую-то экономическую ценность. К пяти часам утра, когда Артемьев и приданные ему для помощи саперы, минировал все вокруг так, чтоб потом тут неделю никто не мог нормально ходить, я подошел к оставшемуся для отражения хоть гипотетической атаки противника немецкому Т-III, на котором воевал Шестаков и несколько его бойцов. Некоторое время назад ко мне подошел Васильев, который уже перегнал многострадальный, но не побежденный Т-64 в наше время, и с дальним заходом завел разговор про Шестакова, поняв, куда он клонит, я сразу его оборвал и спросил в лоб. 

  - Вадик, давай вот без этих либерастических заходов. Хочешь что-то сказать, не темни, говори сразу, а то ведешь себя как чиновник, требующий откат. Мы вроде как уже не чужие люди, сколько вместе повоевали. Сам знаешь, как после такого из людей все дерьмо вымывает. 

  Вадик чуть смущенно улыбнулся. 

  - Извини командир, привыкли с Черненко, вот по инерции и идет. 

  - Да ладно. Ты ж по Шестакову поговорить хочешь? 

  - Да, толковый мужик, что-то типа твоего Павлова, танкист от бога. В нашей реальной истории наверно сгинул где-то в лесах или в концлагере загнулся, а тут чуть ли не готовый танковый ас. Погонять его на симуляторах, чуть теории и практики с нашей техникой и можно второй танк ему доверить. Тем более если технику предкам будем передавать, все равно понадобятся спецы-инструкторы, и обучать народ все равно придется. 

  - Да Вадик я согласен, парень вроде как стоящий, да и человека три у него нормальные, которых можно прогнать через детектор лжи. Молодые, быстро научатся, а вот остальных придется отправлять на большую землю. 

  Мы стояли и молчали, наслаждаясь ночным воздухом, ни я, ни Васильев не курили, поэтому было как-то проще общаться. Я остановил пробегающего мимо бойца, и дал команду вызвать ко мне старшего лейтенанта Шестакова. Пока он не подошел, быстренько обсудил с Васильевым стратегию разговора, так чтоб заинтересовать человека, но если он начнет юлить и отказываться, не выдавать ему никакой серьезной информации. 

  Усталый, но довольный Шестаков подбежал минут через десять. С той поры, когда мы его и его бойцов освободили из рук украинских националистов-карателей, он сильно изменился. Настороженное отношение к грозным сотрудникам органов государственной безопасности сменилось уважением, а иногда восхищением тем, как мы часто решаем некоторое проблемы. Тут тем более подходил Павлов и как бы между прочим завел разговор про Шестакова, и то что старлей уважительно о нас отзывался. Я это тогда принял к сведению и вот сейчас, рассмотрев проблему со всех сторон, решил действовать, но естественно при полном соблюдении всех мер предосторожности. 

  - Товарищ майор государственной безопасности, старший лейтенант Шестаков, по вашему приказанию прибыл. 

  - Да ты так, Евгений Павлович не тянись. Поговорить с тобой хотели. По-человечески. 

  Вроде ничего в человеке не изменилось, но всеми обостренными чувствами я увидел затаенную надежду, переходящую в радость. 

  - Слушаю. 

  - Скажи, как тебе сегодняшний бой, особенно когда танковый батальон расчихвостили? 

  - Мастерски, товарищ майор, вы их в ловушку затянули, а потом как на полигоне расстреляли. 

  - И это все? 

  - Ну и танки у нас стоящие, жаль, у нас таких не было, давно бы наверно уже в Берлине были. 

   - Мне нравится твой оптимизм. В общем так, Евгений, мы подбираем людей для подобных операций, способных изменить ход войны и уменьшить потери. Тебя обкатали в бою, посмотрели, что ты стоишь, и капитан Васильев лично за тебя просил. Но учти дело добровольное и после этого ты уже не будешь себе принадлежать, может и вся твоя жизнь после этого изменится настолько, что сейчас даже представить не можешь. Есть вероятность, что с родными и близкими больнее не сможешь встретиться, исходя и специфики и секретности нашей службы. Подумай, у тебя есть десять минут. 

  - А что тут думать. Я давно уже решил, особенно после того как вы убитых собирали и списки составляли, что б потом не считали пропавшими без вести. Да и люди, которые у вас служат, такие... 

  Я удивленно поднял бровь. 

  - Какие такие? 

  - Уверенные в себе, сразу видно не сомневаются в победе и делают свое дело. Да и еще одно поразило. 

  - Что именно? 

  Он замялся, видимо не зная, можно ли это говорить сотрудникам НКВД. 

  - У вас политруков нет, и никто собраний не проводит. Вы не говорите, а бьете германцев и делаете свое дело. 

  После нервного дня и тяжелого боя, мы с Васильевым просто заржали как два жеребца. Видимо и он и я представили наличие в нашем коллективе замполита или его 'демократического' аналога, и что бы с ним сделали после первой же попытки устроить политинформацию на тему 'Почему погиб мир, и почему в этом обязательно виноваты москали'. 

  Отсмеявшись, мы с поднявшимся настроением, уже спокойнее смотрели на мир. 

  - Ладно Женя. В общем так, с тобой все понятно, в качестве стажера ты принимаешься. По твоим людям, решение будем принимать чуть позже, исходя из результатов твоей проверки. 

  Увидев, как погрустнело его лицо, я дружески похлопал его по плечу. 

   - Ну а ты что думал? Что просто так повяжут красный галстук и ты скажешь 'Всегда готов' и сразу в бой? Нет Женя, у нас задачи намного серьезнее, поэтому подбор кадров очень тщательный. 

  - Я понял. 

  - Ну вот и хорошо. Давай готовь свою 'троечку', сейчас будет уходить к нашим. 

  Он удивленно поднял голову. 

  - Как? 

  - Ну, вот сейчас и увидишь. Все давай без разговоров. Своих орлов в машину, ко всем остальным, а сам садись за мехвода и гони эту немецкую колымагу, она нам еще пригодится. 

  Когда Шестаков, ведомый Васильевым подгонял танк к порталу, я еще раз обернулся и в свете начинающегося рассвета окинул взглядом перепаханное воронками и окопами поле, разбитую технику, которую уже не было возможности вывозить и многочисленные коробки сгоревших немецких танков, многие из которых еще дымились. Рядом со мной стоял Санька, Егор Карев, который при первой возможности вернулся на эту сторону и капитан Васильев. Странное зрелище, четыре человека, облаченные в форму Российской армии начала двадцать первого века стоят и встречают рассвет среди войны 41-го года. Все мы понимали, что сегодня была перевернута очередная страница нашей жизни и возврата к старому уже не будет. Такое впечатление, что рассыпалась в прах и была унесена ветром войны еще одна неприятная скорлупа нашего времени. Хорошо это или плохо, покажет время, но совесть у меня молчала, значит, мы идем по нужному пути, и нас становится больше. 




Глава 8


В шесть утра по местному времени вся тяжелая артиллерия двух пехотных дивизий, подтянутая к месту обороны русского отряда, открыла массированный огонь. Окопы, огневые точки, одиночные стрелковые ячейки, лес, где располагались тыловые службы русских в течение двух часов методично и с немецкой педантичностью, помноженной на холодную злость потерпевших поражение солдат, выжигались и перемешивались с землей. В восемь утра плотные цепи пехоты вышли из леса и при поддержке танков, оставшейся роты из приданного танкового батальона, устремились к дымящимся позициям русских. За все время атаки ни одного выстрела не раздалось с той стороны и солдаты Вермахта, бегущие по полю, стали замедлять свой бег и возле самих разрушенных окопов остановились, рассматривая выжженное и развороченное взрывами поле, на котором только можно было догадываться, где были окопы, а где стрелковые ячейки. Но все равно опасение и страх перед русскими воинами, которые за пару дней упорных боев сумели заставить себя уважать, владел умами солдат Вермахта. Среди них уже ходили легенды о бронированных монстрах, вооруженных длинными крупнокалиберными пушками, от которых не защищает никакая броня, о пятнистых солдатах в пуленепробиваемых панцирях и о ярости, с которой русские бросались на врага. 

  Густые цепи солдат в мундирах мышиного цвета стояли на границе пепелища и смотрели на разгромленные машины, пушки, разбитые ящики, все, что осталось от пятитысячной группировки русских. Но никто не видел ни одного трупа. Ни на поле, ни в лесу, где происходили рукопашные схватки, ни в лагере, который только что подвергся жуткому артиллерийскому обстрелу. Все прекрасно понимали, что это означает. Противник бережно собрал всех своих убитых и ушел, не принимая боя. 

  Повинуясь команде, солдаты двинулись через перепаханное взрывами поле, осторожно обходя воронки, рассматривая разбитую технику, которая только недавно принадлежала Вермахту, но по злому стечению обстоятельств уничтожала своих бывших хозяев. 

  Один из саперов, учившийся до военной службы в университете, начал рассказывать товарищам легенду о русском воине, Евпатии Коловрате, с которым не смогли справиться ордынцы и от бессилия закидали русичей камнеметными машинами, после чего похоронили воинов со всеми почестями. До этого его рассказы о русской истории не пользовались популярностью среди сослуживцев, но теперь все, даже командир взвода, внимали с большим интересом, даже последнему фанатику и скептику стало окончательно понятно, что эта другая война, и отделаться малыми потерями, как это было в Европе, уже не получится. 

  Посреди перепаханной позиции стоял обгоревший немецкий бронетранспортер, на броне которого, поверх копоти, на немецком языке, большими буквами было выведено 'Добро пожаловать в ад'. Чуть ниже, буквами поменьше была приписка 'Послушались бы вы своего Бисмарка, может, и выжили бы, а так все подохнете'. Уровень образования у немецкого солдата всегда был высоким, поэтому многие поняли, о чем им намекали безымянные авторы письма. 

  Посланная разведка так и не смогла найти следы ушедшего противника, особенно учитывая те разрушения, которые нанес артобстрел. Перепаханная русская земля старательно хранила следы своих защитников. 

  Через два часа на поле появилось большое начальство и несколько специалистов из штаба корпуса и армии, которые занимались сбором статистической информации о применении противником новых типов вооружения. Особенно их заинтересовали обгоревшие и развороченные взрывами остовы немецких танков. 

   Среди этой группы выделялся невысокий пожилой мужчина в адмиральском черном мундире, сопровождаемый дюжими, вооруженными до зубов охранниками. Он не вмешивался в работу комиссии, которая занималась расследованием событий под Фастовом. Адмирал Канарис безбоязненно ходил по полю и рассматривал последствия применения одного танка, с такими уникальными характеристиками. То, что это машина из будущего, он и не сомневался. Слишком уж невероятным выглядел разгром танкового батальона во встречном бое и при контратаке. Его агент уже давно был у русских и успел передать всего одно послание, несомненно, под контролем Зимина, но вот содержание послания подтвердило опасения начальника военной разведки Германии. Русские, не ответили 'да' или 'нет', как это было принято в сфере работы спецслужб, где каждая буква, каждая запятая имела особый смысл и качественно выверялась. Они позволили дать Густаву развернутый ответ, явно подтвердив свое 'необычное' происхождение, подтвердив желание вести переговоры, но при этом взяв паузу, поставив условие - возвращение русского генерала. Канарис не сомневался что советское руководство, а может даже и сам Сталин, уже в курсе его инициативы, и начнут свою игру по вербовке одной из высокопоставленных фигур Третьего Рейха и в этой ситуации Зимин будет с ними. Но вот то, что потомки являются третей стороной, он не сомневался. Слишком много из действий человека, под именем Зимин выглядело необычно и часто просто нелогично и даже глупо, но это с его точки зрения. Так всегда бывает, когда не обладаешь полной информацией, и поступки оппонента выглядят непонятными, но в данной ситуации глупыми потомки никак не выглядят. Они действуют быстро, нагло, рационально и эффективно, пользуясь своим техническим и информационным преимуществом, почему в других вопросах они должны быть наивными и недалекими? И почему они вообще стали вмешиваться в войну, которая по их же информации будет выиграна Советским Союзом? 

  'Слишком много неизвестных в этом уравнении' - думал про себя адмирал Каанарис осматривая остов Т-III, с большим отверстием в лобовой броне, результат попадания бронебойного снаряда выпушенного из танка будущего. 

  'Чего они хотят? Судя по их действиям, тактике, против нас сейчас работают настоящие профессионалы, имеющие боевой опыт, значит там идут войны, по-другому боевой опыт не получить. А такие люди ради острых ощущений снова под пули не полезут, скорее всего, есть очень веские причины для такого вмешательства. Уменьшение потерь в войне? Как вариант, но не настолько явный, хотя то, как они обнародовали гимлеровский план 'Ост', говорит об определенной, явно враждебной позиции к Германии и СС в частности. Это подтверждает то, как они дрались с частями СС и безжалостно уничтожили отряд вспомогательной полиции.' 

  Канарис подошел к группе офицеров обсуждавших тактику русской засады. Вполне профессионально, умно и эффективно. Зимин прекрасно знал, что без труда расправиться с двумя десятками танков, выпустив их на поле, после чего закупорил дороги и контратаковал. Так воюют солдаты, настоящие солдаты и в отличие от многих молодых офицеров Вермахта, Канарис прекрасно понимал, что у них за противник. Русские всегда умели преподносить неприятные сюрпризы. 

  'Почему же они влезли в эту войну, рискуя своими жизнями? Получив ответ на этот вопрос, я смогу понять, что делать дальше. Хотя времени у меня и так мало, ведомство Гейдриха уже дышит в затылок'. 

  То, что посланцы из будущего явно вмешались в ход кампании, он уже прекрасно знал. Уж слишком неожиданно Гудериан и Клейст напоролись на мощные укрепрайоны, получив тяжелые затяжные бои, вместо стремительных прорывов. Тут явно чувствуется рука потомков, и это только первая ласточка. Скоро необычные и неприятные сюрпризы будут сыпаться как из рога изобилия. Неизвестно из какого года эти потомки и что они могут дать Сталину. Это очень опасно и Канарис не раз подумывал о выходе на контакт с англичанами и с американцами, но держал этот ход на крайний случай. В нынешней ситуации ему не с чем идти ник Фюреру ни к англичанам, все разрозненные факты по 'Могилевскому делу', по Нежину, по Фастову, вполне объяснялись объективными причинами, но в комплексе никто, кроме него, начальника военной разведки Германии, не рассматривал в таком фантастическом контексте. 

  'А ведь обладая такими возможностями они вполне в состоянии появиться на улицах Берлина и уничтожить Фюрера, но почему-то это не делают. Вряд ли у них проблемы морально-этического плана, это холодные расчетливые профессионалы. Скорее всего, у них технические трудности. Этим и объясняется появление на, захваченных немецкими войсками, территориях в европейской части СССР. Необходимо будет, под особым присмотром, собрать группу специалистов и рассмотреть все факты. Скорее всего, я что-то мог пропустить. А пока надо думать, как передать русским этого генерала Карбышева. Интересно и почему он им так нужен? По нашим данным талантливый инженер, великолепный организатор. Таких не так уж и много, но они есть в нужном количестве...'. 

  Мысли адмирала прервал сильнейший грохот. Вздрогнув и пригнув голову, он попытался что-то рассмотреть, но сразу был сбит с ног своей охраной, которая мгновенно среагировала и закрыла его своими телами. 

  Минуты через две, он смог снова стоять на ногах и быстро подошел к большой воронке и оплавленным остаткам танка, который единственный на этом поле не сгорел после попадания снаряда из необычного танка русских. Отверстие в броне было слепое, значит, бронебойная болванка должна была застрять внутри. Но оказалось - это еще одна ловушка, с азиатской коварностью оставленная русскими. Предположив, что танк попытаются сдвинуть, под самим танком и в возможных местах, где может стоять тягач, сзади и спереди заложили мощные фугасы, а по бокам несколько противопехотных мин. Все это взорвалось почти одновременно, уничтожив танк, тягач, шестерых членов специальной комиссии, имевших неосторожность стоять поблизости и четверых солдат охраны. 

  Адмирал Канарис стоял в стороне, окруженный охраной и смотрел, как вокруг бегают солдаты, офицеры, санитары, но в душе его поселилась тоска. Тоска неизбежного поражения. Он понял, что если даже сейчас он побежит к англичанам со всей информацией по Зимину, то уже ничего не изменит. Колесо истории уже крутится по другому сценарию, может быть, более худшему для Германии. И он уже не в силах что-то предпринять. 

  'Мне уже здесь делать нечего. Все и так понятно. Русские из будущего в который раз показали свои зубы, дав понять о всей серьезности своих намерений. Теперь надо подумать, как вытащить этого русского генерала и переслать его в Москву'. 




  *** 

  Когда мы перенастроили портал и появились под Борисполем, там нас ждал Судоплатов с тремя офицерами, двоих из которых я мельком видел во время своей поездки в Москву. 

  Мы как старые знакомые поздоровались, и пока была возможность отошли в сторону. Судоплатов начал разговор с легкого упрека, выраженного в шутливой форме. 

  - Все-то вам, Сергей Иванович, спокойно не сидится, обязательно нужно повоевать. 

  - Да работа у меня такая, Родину защищать. Знаете, есть такие бойцовые собаки, натасканные рвать волков, вот так и мы. Увидел противника и в горло... 

  - Неплохое сравнение. Надо будет Лаврентию Павловичу передать. 

  - Ага. И пару моих вопросов. 

  Он удивленно поднял брови. 

  - А откуда товарищ Канарис в курсе определенных моментов касающихся нашей операции. Ведь я уверен, что когда валили немцев, расколовших Морошко, утечки информации не было. Значит, только от вас могла пойти дозированная информация, рассчитанная на определенного адресата. 

  - Вам не откажешь в прозорливости. Но как вы понимаете это уже государственная тайна самого высокого уровня, и обсуждать ее с вами пока полномочиями не наделен. Но тут и мы не всесильны. Командир группы диверсантов подстраховался и отправил человека по резервному каналу и тот, засветив законсервированного агента, успел передать часть информации. 

  - Да уж ситуация... Нечто подобное от вас и ожидал. Побеждать не только оружием, а пользуясь информацией из будущего вербовать в руководстве Германии своих персон влияния. Ну выкручивайтесь.. 

  - Придется. 

  - Павел Анатольевич. Вам не кажется, что такие вот игры за нашей спиной, как-то выглядят не совсем красиво. Могли бы в известность поставить? 

  - Ну и вы, не согласовывая с нами, постоянно лезете во всякие авантюры. И возможность утечки информации о путешественниках из другого времени от вас намного более вероятна, нежели от нас. 

   'Да неплохо он меня отчитал, как мальчика, видно неплохо подготовился и имеет соответствующие инструкции, но и давить на себя я не позволю' 

  - Да тут я с вами согласен. Но мне кажется, что Канарис так или иначе будет расценивать нас как третью сторону и естественно пытается установить контакт, прекрасно осознавая наш постоянны обмен информацией с руководством СССР. 

  Мы спокойно шли к лесу, на большом расстоянии нас сопровождали несколько охранников Судоплатова и невдалеке от них Санька Артемьев и Васильев, прекрасно понимая серьезность нынешнего разговора с посланцем Берии. 

  - Этот вариант тоже рассматривался, но мы не сомневаемся в вашем благоразумии рассудительности. Вы неоднократно доказывали ваше дружеское отношение к Советскому Союзу, поэтому причин для особого волнения в этом направлении, пока не наблюдается. Как я понял, у вас много своих проблем, чтоб начинать в одиночку Игру с Канарисом, а ваше условие - возвратить генерал-лейтенанта Карбышева, выше всяких похвал. Тут наш оппонент сильно подставляется, но выбора у него просто нет. Порученца адмирала ваши люди уже нам передали, и ближайшим рейсом он будет отправлен в Москву. Я хотел теперь поговорить о другом. 

  Я повернул к нему голову, всем видом показывая, что готов слушать. Но тот перешел на достаточно раздраженный тон. 

  - Скажите Сергей Иванович, какого хрена вы полезли на станцию, а потом и двинулись на Фастов? Хотелось германцев побить? 

  - Вам как ответить? Нормально или в традициях наших демократов, прошедших обучение в американских инкубаторах, способных часами рассуждать о благе народа при этом ничего не сказав путное? 

  Судоплатов несколько удивился от такого захода в одесском стиле. 

  - Хотелось бы по нормальному, сами понимаете, вы и так засветились, и подчищать за вами становится все труднее и труднее. 

  Я язвительно прокомментировал. 

  - Это не помешало слить часть информации Канарису. 

  - Рассматривайте это как грандиозную операцию по дезинформации. И все же? 

  - Причин было несколько все они оправданы. Главная из них, это обкатать новых бойцов нашего отряда. Как вы знаете, нас не так уж и много чтоб реально контролировать регион и иметь возможность беспрепятственно пользоваться доступными ресурсами для помощи Советскому Союзу, пришлось производить набор из имеющихся кадров. Как мы это делали и чем руководствовались, это наше дело и вас оно должно касаться только в гарантиях того, что никто из новых бойцов не побежит к немцам или не попробует передать устройство перемещения во времени лицам, имеющим антисоветские убеждения. Так вот, считайте, что гарантии у вас имеются. Главное - мы набирали военных специалистов, танкистов, бойцов армейской разведки и спецназа, аналога вашего ОСНАЗа, причем разной направленности. 

   Судоплатов молча выслушал и задал резонный вопрос. 

  - А в чем разница вашего спецназа? 

  - В задачах, которые ставятся и соответственно в особенностях подготовки. Есть армейский спецназ, задача которого состоит в проведении разведки и специальных операций в тылу противника, есть спецназ внутренних войск и милиции, ориентированный для работы на своей территории, для разгона демонстраций и противодействию вооруженным преступникам. Соответственно различаются и системы подготовки. Еще есть спецназ госбезопасности, в его функции входит освобождение заложников, особо важных объектов, захваченных террористами. На это все накладывается множество специализаций, исходя из особенностей географии и направленности действий: работа в городе, в поездах и самолетах, на водном транспорте. В наше время это целая наука, причем не известная широким слоям населения и большинству военных, поэтому привлечение бойцов знакомых с методиками обучения важно. 

  Судоплатов очень внимательно слушал и по тому, как мина недовольства сошла с его лица, я понял, что все это было игрой, направленной на выявление основных причин таких вот нелогичных действий с моей стороны. Поэтому таким же голосом лектора, с одинаковой интонацией я стал продолжать 

  - Отряд сразу получился разношерстным, слишком много разных людей к нам пришло, да и мы, исходя из потребностей, старались подбирать специалистов по разным профилям, непосредственно необходимых в нынешнее время. А для создания действительно эффективного и боеготового подразделения нужно было срочно обкатать его в бою, причем в такой ситуации, чтоб у людей не возникло сомнений в своих действиях и ни у кого не появлялось мыслей о предательстве. Нападение карателей на деревню, где мы доставали свежие продукты, необходимые для здоровья наших детей и раненных, было именно тем случаем, который идеально подходил. Информация о том, что там хозяйничают украинские националисты, которых в нашем времени пытались идеализировать и представить борцами за независимость страны, вызвала законное негодование. Как раз появился случай на примере показать, кого именно выдавали за героев. Естественно после такого наглядного обучения никто и не подумает подчиняться приказам со стороны, особенно если это будут окрики со стороны Украины. Одного взгляда на развалины и уничтоженный мир достаточно чтоб понять, как наши демократы умудрились превратить в дерьмо все, к чему смогли дотянуться и те люди, кто воевал, громил немцев, уже прекрасно понимают, что будет, если дать возможность этим продажным скотам снова порулить. А теперь подумайте, что может быть более серьезным стимулирующим фактором, нежели уничтожение карателей, освобождение пленных и нанесение серьезных потерь врагу, которого с детства мы приучены ненавидеть. 

  Судоплатов, задумчиво опустил глаза, рассматривая носки своих начищенных до блеска сапог. 

  - С такой точки зрения я и не думал рассматривать ваши действия. Так получается, что есть смысл. 

  - В ближайшее время нам грозят большие неприятности со стороны украинских властей, и в Крым направляется отряд спецназа, заточенный против нас, да и татары с турками уже давно активно собирают силы, поэтому, таким образом, была единственная возможность быстро подготовить сильный, профессиональный отряд. 

  Судоплатов чуть быстрее, чем нужно ответил, тем самым подтвердив мои мысли, что руководство СССР уже обсуждало такую возможность. 

  - Мы можем вам помочь, в случае чего. 

  - Я не исключаю такой возможности, а скорее всего она и понадобится. Но вернемся еще к причинам. Вам же еще докладывать товарищу Берии и товарищу Сталину о наших контактах. 

  - Конечно. Вы и ваши действия находитесь на особом контроле. 

  - Вот и я про то. Мы набираем в отряд много людей из вашего времени, причем непросто так, а отбор идет очень тщательно. Их тоже надо было обкатать в бою, причем после обучения в использовании новой боевой техники. Вон лейтенант Павлов как быстро освоил и станковые противотанковые гранатометы и автоматические противопехотные. Пожалуйста, вот вам готовый инструктор из вашего времени с реальным опытом. И, замете, они вам очень понадобятся, когда начнется передача нашей боевой техники, и на их основе вы начнете выпускать свои серийные образцы для Красной Армии. Помимо всего остального, было еще просто человеческое желание помочь и освободить военнопленных. Ведь какой реальный результат наших действий? 6-я полевая армия Вермахта резко ослабила нажим на нашу линию обороны, сняв с фронта две пехотные дивизии, которые понесли реальные потери и от авиации и во время столкновений с нами. Плюс войска Юго-Западного фронта получили несколько полков бойцов, реабилитировавших себя, и среди них немаленькое количество кадровых командиров, которых и так немного осталось. И самое главное, это реальный опыт использования техники из будущего против войск Вермахта, причем все фиксировалось и снималось и в любой момент по вашему запросу можем передать видеозаписи того же боя одного танка Т-64 против десятка немецких или использования станковых противотанковых гранатометов. Я считаю, что такой опыт просто бесценен и им просто так разбрасываться не стоит. Еще один момент. Появление на разных фронтах похожей и необычной техники автоматом выводит проблему из ранга чего-то сверхъестественного, в ранг статистики появления у русских новых образцов боевой техники, что в некотором роде является неким подобием операции прикрытия. 

  Судоплатов хмыкнул, на лице отразилась кривая улыбка. 

  - Да, Сергей Иванович, умеете вы подвести теоретическую базу под ваши фокусы. 

  Я не сдержался и засмеялся. 

  - А вы что думали? Все мы служили. Я помню у моих бойцов, это было еще до начала войны, особенно ценилось умение отлынивать от любого типа работ и потом все это аргументировано доказывать командиру. 

  Чуть отсмеявшись, я продолжил. 

  - Ну, реальные причины я вам раскрыл. Плюс к этому из состава освобожденных и воевавших с нами мы несколько человек возьмем к себе, в качестве учеников. Я бы вас хотел попросить, капитана Строгова, капитан-лейтенанта Дунаева, лейтенантов Карева и Короткова оставить в моем распоряжении, со всеми соответствующими формальными последствиями и приказами, и главное позаботиться об их семьях. Люди проверены, обкатаны в боях. И вам и нам это выгодно. 

  - Я не против и, думаю, товарищ Берия тоже не будет возражать. Сами понимаете в свете того что вы рассказали про ваш мир, нам выгодно чтобы аппаратура перемещения во времени оставалась в руках лояльных к Советскому Союзу людей. 

  - Это хорошо, что мы пришли к такому компромиссу. Теперь я хотел бы обсудить вопросы передачи техники, но данная точка выхода под Борисполем для этих целей не очень подходит. 

  - Мы так тоже думаем. Юго-Западный фронт еле держится, и благодаря вашей информации, удалось на время задержать наступление моторизованных соединений Вермахта, но по нашим данным в ближайшее время ожидаются новые удары и окружение войск под Киевом и так неизбежно. 

  - Надеюсь, имея информацию из будущего, вы не допустите такого катастрофического разгрома Юго-Западного фронта и огромного числа военнопленных? 

  - Конечно Сергей Иванович, мы учли вашу информацию, и руководство Советского Союза сделает все, чтобы не допустить таких катастрофических последствий, но основываясь на опыте будущего, удержать Киев не получится. 

  - Я и не сомневался, главное что вы и ваше руководство это понимаете. Поэтому в условиях того, что переданная техника не сможет реально быть доставлена в Москву, передачу оборудования, которое не может быть вывезено самолетами, считаю неприемлемым и даже опасным. 

  - У вас есть какие-то предложения? 

  - Конечно. Сейчас с вами отправляется наш человек, знакомый с нашими информационными технологиями и соответствующая аппаратура. Благодаря этому мы сможет ежедневно перекидывать вам огромные массивы информации, которая не может быть перехвачена и расшифрована противником и будет доступна только высшему руководству СССР. А в это время будем искать возможность снова найти выход на территории не занятой противником, а то прямо-таки рок какой-то. 

  - Я сегодня же озвучу ваши предложения руководству. 

  - Вот и хорошо. Кстати, а что вы будете делать с бывшими военнопленными? 

  - В бой и без вариантов. Только их сегодня целый день возят в закрытых грузовиках вокруг города и по селам, чтоб они не задавали вопросов, почему так быстро перебрались через линию фронта. А раненные уже распределены по госпиталям, и часть переправлена в глубокий тыл. 

   - Вот это я и хотел услышать. А то в нашем времени рассказывали сказки, что почти всех бывших пленных толпами чуть ли не расстреливали и выживших отправляли на Колыму. 

  Судоплатов еще раз недобро улыбнулся. 

  - Я смотрю у вас очень веселый мир. 

  - Вот это я и пытаюсь вам все время говорить. И вам еще повезло. 

  - В чем же? 

  - А если б к вам попали не военные, а торгаши от политики самого низкого пошива, которых у нас развелось как тараканов? Они ради двойной прибыли и немцам продали бы оружие и технологии, и плевать им на Родину и на предков. 




Глава 9


Мы временно расстались с Судоплатовым, так как у каждого была куча неотложных дел. Посланец Москвы получил головную боль с большим количеством бывших военнопленных, которых нужно было распределить, организовать оперативное прикрытие всей операции, отчитаться перед руководством и продолжить игры с Канарисом, используя его посланца. 

  У меня же большой головной болью стало огромное количество трофеев имеющих огромную ценность в нашем разоренном мире. Тут нужно было решать, где их складировать, чтоб соблюдать все правила хранения, как распределять все это и как по возможности скрыть от любителей зарабатывать материальные ценности с помощью автомата Калашникова. Убедившись, что тут вроде все идет по плану, вернулся со всеми своими бойцами обратно в бункер. Народу требовался отдых, а технике ремонт. Еще в обед Петрович и его сын отогнали танк и подбитый БТР, которым предстоял серьезный ремонт, в Перевальное, и поставили их в боксы. Поврежденную БМП-2 и трофейный Т-III оставили возле бункера в гараже соседнего дома, оставив на попечение старшего лейтенанта Шестакова и капитана Васильева, которым предстояло уже на профессиональной основе формировать наши бронетанковые части, в необходимости которых уже никто не сомневался. 

  Шестаков все это время находился в некотором шоке от открывшейся перед ним действительностью, и, по моей просьбе, недалеко от него постоянно находился Егор Карев, чтоб избежать ненужных сюрпризов с этой стороны. Но к счастью, воины прошедшие бойню Великой Отечественной войны отличались удивительной психологической устойчивостью, и я неоднократно думал про себя о желании надавать по голове тем, кто ожидал футуршока или истерики от наших предков. Теперь я понимал, почему и как наш народ сумел перемолоть немецкую военную машину и дойти до Берлина, а дай волю и до Атлантического побережья. 

  Уже вечером, командиры подразделений усталые буквально приползли на первое совещание после насыщенных событиями последних дней. Общий зал сразу наполнился запахами оружия, пороховой гари и мужского пота, которыми мы пропитались за несколько дней, но на такие мелочи уже никто не обращал внимания: люди прибыли с войны и у них не было элементарно времени, чтоб привести себя в порядок. Светлана с двумя женщинами, женами наших новых бойцов, быстро организовали ужин, и прежде чем начался разговор, в кают-компании раздавался стук ложек по тарелкам и увлеченное пыхтенье насыщающихся после тяжелой работы мужчин. Запасливый Борисыч, которого за глаза некоторые называли Папа-мишка, умудрился во время рейда в одной из деревень выменять несколько бочек засоленных огурцов и теперь наш стол украшали тарелки, украшенные заботливо нарезанными соленьями. В качестве десерта подали кофе и по запаху, разнесшемуся в комнате, все догадались, что на этот раз было действительно натуральное кофе, которое в числе прочего прихватили на разгромленном аэродроме. Как авторитетно заявил Борисыч, предназначавшееся исключительно для летного состава Люфтваффе. 

  После плотного и действительно вкусного ужина, все расслабились и могли без нервов приступить к работе. Первое и основное что требовалось от командиров, это сформировать списки солдат и офицеров Красной армии, которые после определенной проверки можно было бы перетянуть в свои ряды, но при условии общее количество не должно превышать десяти-пятнадцати человек. На совещании присутствовал и Шестаков, который порекомендовал из своих бойцов-танкистов троих, предоставив список уже отпечатанный на компьютере, что говорило о согласовании данного вопроса с Васильевым. Я, молча повернул голову и вопросительно поднял брови. 

  - Все на контроле командир. Ребята нормальные, технически грамотные, молодежь, в бою себя очень неплохо проявили, с огоньком. Я считаю, что есть перспективы. 

  - Вадим ты понимаешь, что тебе потом с ними воевать? 

  - Конечно, поэтому и прошу за этих троих, остальные, кто был с Шестаковым обычные 'портяночники'. 

  - Хорошо. Левченко. Что у тебя? 

  - Четверых подобрал. Все младшие офицеры. Та же картина что и у Васильева. Молодые, готовые учиться, гнили не заметил, поэтому от себя рекомендую эту четверку, естественно после соответствующей проверки. 

  И положил на стол свою распечатку с данными на кандидатов. 

  Вместо старшего лейтенанта Ковальчука, над которым сейчас суетились девчонки в госпитале и пытались сохранить частичку жизни, которая теплилась в израненном теле, присутствовал прапорщик Бойко, уже давно вошедший в импровизированную штурмовую группу. Раненная рука весела на перевязи, но всем своим спокойным видом он показывал надежность и основательность. 

  - Валера, что у тебя? И как там Ковальчук? 

  - Тяжело, сейчас ему срочную операцию делают, результатов пока нет. По всему остальному, могу рекомендовать двоих. Один классный пулеметчик из ПКМа такое на поле творил, второй из казаков, серьезно дрался. В плену немцы у него раненного брата добили, поэтому у парня есть свои счеты. Думаю, после соответствующей накачки и подготовки великолепный боец будет. 

  - Хорошо Валера, тебе решать. Но тут смотри, ответственность на тебе. 

  - Понимаю командир. Не беспокойся, отработаю ребят, да и вы со своими детекторами лжи их проверите. Главный экзамен они прошли, во всяком случае для меня. 

   - Понятно. Теперь Артемьев. Санька что у тебя? 

  - Трое. Все из армейской разведки. Вроде неплохие ребята. С ними у немцев по тылам погуляли, часовых снимали... 

  - Саня. Слово 'вроде' здесь никак не канает. Или ты в них уверен, или они остаются там и дерутся до последнего на очередном рубеже. Тут места дружеским чувствам нет, только целесообразность. Я тебя спрашиваю: ты уверен в этих людях и годны ли они для нашего подразделения? 

  Санька немного смутился от такой вот отповеди своего начальника, но переборол себя, взгляд стал серьезным и он уже твердо ответил. 

  - Да, командир, уверен. Ребята не подведут. 

  - Ну вот и хорошо. 

  Теперь обратил внимание на молчавших до этого Павлова и Малого. 

  - У вас что? Нашли людей? Сергей? 

  - Да товарищ майор, четверых. 

  - Не много? 

  - Вам решать. Но ребята толковые. 

  - Хорошо, на твою ответственность. Малой? 

  - Да, командир. 

  - У тебя что? 

  - Снайпера есть, но нам они не подходят. Был казачок, но его Артемьев к себе забирает. 

  - Казаки еще были? 

  - Может и есть, только у меня времени не было разбираться. 

  - Понятно. Хорошо. Теперь нужно обсудить еще одну кандидатуру. 

  Все вопросительно уставились на меня. 

  - Нужен человек, имеющий воинское звание, дисциплинированный, умеющий держать язык за зубами и главное знающий компьютерную технику для серьезного правительственного задания. 

  Но на последней фразе не удержался и засмеялся. Самый нетерпеливый Артемьев, не выдержал и спросил. 

  - Не томи командир, для чего? 

  - Нужно вместе с Судоплатовым вернуться в Москву, там установить нашу радиостанцию, радиомодем и ноутбук. Обучить местный персонал не получится, поэтому кто-то должен будет остаться там и обеспечивать связь, иначе нас задолбают радиограммами, что система не грузится или не читается диск или в принтере закончился тонер. 

  Народ понимающе заулыбался. 

  - Кого думаешь отправить командир? 

  - Предположения есть, но тут приказывать не могу. Логика такая. Кого-то из нового пополнения отправить не могу, и тут прошу не обижаться. Должен лететь человек, знающий о наших переговорах и договоренностях с Берией и со Сталиным. Не хочу вас обижать, но большинство из вас просто не в курсе всех нюансов. Мне лететь нельзя, тут столько дел, что оставлять весь этот табор без присмотра будет глупостью, тем более скоро Борисполь будет захвачен немцами и снова возникает проблема поиска новых безопасных точек выхода. 

  Тут сразу подал голос молчавший до этого Шестаков. 

  - Почему захвачен? 

  - Евгений. В нашей истории на данный момент времени Юго-Западный фронт был по сути дела разгромлен, и под Киевом окружена и уничтожена крупная группировка советских войск и огромное количество попало в плен. Сейчас после нашего влияния и на основе информации переданной руководству СССР такой катастрофы удалось избежать, но фронт трещит по швам и сдача Киева это вопрос времени. У нас просто нет сил удержать немцев, но такой катастрофы какую мы знаем не произошло и все последнее время войска отступают и активно выводятся из мешка. Благодаря этому, наступление на Москву еще не начиналось, поэтому с гордостью могу сказать, что в этом есть наша заслуга. Многие вопросы, касающиеся вывода войск и направлениям ударов и мне неизвестны, так как о стратегических планах Ставки нас как-то не информируют, но думаю, глупостей они меньше совершат. 

  Осунувшееся лицо Шестакова оставалось печальным, поэтому пришлось реагировать. 

  - Васильев. 

  - Я, товарищ майор. 

  - Возьми шефство над старшим лейтенантом, проведи политинформацию, это твой подчиненный и теперь твоя забота утирать ему носик. 

  - Есть. Сделаю. 

  - Молодец. Теперь о кандидатуре технического специалиста, которого отправим в Москву. Это должен быть кто-то из первого состава наделенный доверием. 

  Санька взъерепенился. 

  - Командир ты что меня хочешь отправить? 

  - Нет Саня, кто у меня будет армейской разведкой заниматься. А вот кандидатуру твоей жены хотел бы предложить. 

  - Чего? 

  Санька от возмущения аж покраснел. 

  - Командир ты чего? А ребенок? 

  - Ребенок будет с ней и станет первым переселенцем. 

  Тут голос подал Борисыч. 

  - Санька, а чего ты выпендриваешься? Командир дело говорит. Катерина девчонка умная и выдержанная, и зря языком, в отличие от тебя трепать не будет. А то, что они с ребенком переберутся в Москву, так ты за это начальство наоборот благодарить должен. У тебя сын еще грудничок и ему нужен свежий воздух и нормальное питание. А какое может быть питание, когда мамка по лесам со снайперской винтовкой носится, да немцев десятками гасит. Я удивился, что Серега свою Светку с сыном не отправляет, хотя его жена в компьютерах разбирается намного лучше и на эту роль, как офицер, подошла бы намного лучше. 

  Но тут голос подала Светлана, которая обычно на совещаниях больше была слушателем, но присутствовала в качестве офицера, отвечающего за внутренний распорядок бункера. 

  - Мужики, вы что совсем охренели? Как вы ребенка в самолете повезете? Он еще грудничок, а там сквозняки, разреженный воздух, шум двигателей. Ищите кого-то другого, да и лишать бункер великолепного снайпера считаю глупостью. Это мое мнение, товарищи офицеры. 

  Все смущенно опустили головы, прекрасно понимая, что в словах моей супруги был смысл. 

  - Сергей, может мою дочку отправим? В компьютерах она очень хорошо разбирается, сейчас сидит в Перевальном и обеспечивает связь с мобильными группами и нашей базой. Тем более в основном бункере не была, о системе безопасности в случае чего рассказать не сможет. 

  - Борисыч спасибо за поддержку, дельная идея. Кристина, конечно, твоя с тараканами в голове, но девчонка дельная. Мне идея нравится. Кто против? 

  Народ молчал, и все прекрасно понимали, что решение действительно неплохое. 

  - В общем так, Судоплатов говорит что Киев будет обороняться еще дней десять, не больше потом начнется отвод войск и отвлечение 2-й танковой группы Гудериана несколькими контрударами. За это время Борисыч, как старший группы и технический специалист, Кристина Панкова, как специалист по вычислительной технике и будущий оператор шифрованной связи, направляетесь в Москву для установки, наладки и проверки оборудования. На это вам дается три-четыре дня. За это время вы не только все запускаете и тестируете систему, но и оцениваете то, как вас будут принимать. Это тоже важно. Надеюсь, все согласны? Ну вот и хорошо. Я пока работаю с Судоплатовым и изымаю указанных вами бойцов для нашего отряда, Борисыч берешь программера из молодых да ранних и готовите оборудование для отправки в Москву. 

  - И где я тебе это все найду? 

  - Твои проблемы. Ищи или делай сам радиомодем стыкуй его с радиопередатчиком. Время у тебя до утра. Плюс обеспечь предков двумя-тремя ноутбуками, персональными компьютерами и таким же количеством лазерных принтеров с расходными материалами. Я как с Судоплатовым решу все вопросы, присоединюсь и буду помогать. Все совещание закончено, прошу всех товарищей офицеров приступить к выполнению своих непосредственных обязанностей. 

   Пока люди занимались своими вещами, я в сопровождении Саньки перешел через портал в 41-й год к Судоплатову, который с нетерпением нас ожидал. 

  Октябрьская ночь нас встретила сильным похолоданием и пронзительным ветром. Возле портала как обычно никого не было кроме оцепления из доверенных бойцов НКВД, которое находилось на приличном расстоянии и трофейной немецкой легковушки, в которой терпеливо дожидался Судоплатов со своей охраной. Как только мы появились из портала, двери синхронно открылись, и к нам навстречу вышел Павел Анатольевич и с ним двое охранников, предусмотрительно оставшиеся возле машины. 

  Мы поздоровались, но ходить по полю и вести беседу желания не было, поэтому выпроводив водителя, сели в машину и стали разговаривать. 

  - Павел Анатольевич, сколько времени до оставления Киева нашими войсками? 

  - День-два, отвод войск уже начался, но он будет планомерным и такого дикого бегства, как в вашей истории не будет. Благодаря полученной от вас информации мы намного раньше перебросили дивизии из Сибири, и сейчас идет активная подготовка к отражению наступления на Москву. То, что 2-я танковая группа немцев, которая принимала активное участие в операции 'Тайфун' до сих пор топчется под Конотопом, сыграло сильную роль в изменении всего хода войны и что особенно важно зимней кампании. Мы прекрасно осведомлены, что противник не готов к холодам, которые ожидаются, и соответственно готовимся к активным действиям после резкого понижения температуры. 

  Я задумчиво опустил голову. Это заявление меняет все мои планы. 

  - Всего день-два? 

  - Да. Больше времени нет. 

  - Павел Анатольевич, когда вы должны будете улететь в Москву? 

  - Не позднее завтрашней ночи. 

  - Понятно, значит и эта точка накрывается. Я думал, у нас будет больше времени. Тогда у меня есть предложение, точнее просьба. Мы отобрали среди участников боев людей, которых бы хотели видеть у себя. Списки есть, но хотел бы попросить вас не устраивать никаких оперативных разработок и вербовок, мы все равно это проверим и узнаем. Нам нужны люди, нас мало. 

  - Вы уверены? Может я подберу людей из своих кадров? 

  - Нет. Нам нужны танкисты, артиллеристы, разведчики, снайпера. В ближайшем будущем нам предстоят боевые действия в нашем времени за ресурсы. Из ваших кадров у нас уже есть люди и они выше всяких похвал. 

  - Хорошо. Давайте ваши списки. 

  Я вытащил распечатку и передал Судоплатову. 

  - Вот и еще, Павел Анатольевич, у меня есть предложение, которое может облегчить наше общение в дальнейшем. 

  - Я вас слушаю. 

  - Завтра утром, в крайнем случае к обеду у меня будут готовы два человека с оборудованием для отправки в Москву. 

  - Что за оборудование? 

  - Система шифрованной связи, которая гарантировано не может быть декодирована противником, по которой можно будет пересылать не только шифровки, но и техническую информацию, фотографии и если надо, архивные справки. Ко всему этому вместе с вами отправим несколько компьютеров, которые по своим возможностям превосходят все вычислительные комплексы мира выпущенные до конца двадцатого века. Просто передать технику большого ума не надо, а вот помочь разработать свою, причем ускоренными темпами, это будет реальная помощь. 

  - Это очень дельное предложение и мы сами хотели вас об этом попросить. 

  - Пока это будут два человека, один из которых должен будет вернуться, второй останется консультантом и оператором шифрованной связи, так мы сможем убрать из цепочки связистов, шифровальщиков, через которых даже теоретически может произойти утечка информации. 

  - Согласен. Тогда завтра я готовлю колонну для транспортировки вашего оборудования к аэродрому. 

  - Вот тут будет вторая просьба, а точнее совет. 

  Судоплатов молчал и ждал продолжения. 

  - Колонна будет состоять из нашей техники. Один бронетранспортер, грузовик с зенитной установкой ну и еще что-то с нашими бойцами. Мы вас с грузом довезем прямо до самолета, проконтролирует отлет, и потом вернемся обратно. 

  - Сергей Иванович, вы в своем уме? 

  - Все нормально Павел Анатольевич, а вы не задумались о том, что немцы будут искать, куда делось столько необычной боевой техники. А мы тут прокатимся, покажем всем, что мы просто перебрались за линию фронта и активно там разгуливаем, не соблюдая мер секретности, что говорит о том, что техника серийная и это касается нашей формы. Слухи по армии и так уже идут, а тут такое подтверждение. Сами понимаете, что легче прятать на самом видном месте. Да и мне будет спокойнее, что компьютеры нормально улетели, без приключений. 

  - Если с такой точки зрения рассматривать, но тут я должен получить санкцию руководства. 

  - Времени до утра много, успеете. Давайте тогда прощаться и обеспечьте доставку выбранных людей хотя бы к утру. 

  - Хорошо, Сергей Иванович. Сделаем. Но есть еще вопрос. 

  - Да, слушаю. 

  - Вы что принципиально не можете найти выход где-нибудь в Сибири или восточнее, чтоб не ожидать постоянного нападения немцев? 

  - Мы работаем над этим вопросом, и я сделаю все возможное, чтоб обеспечить нормальное, безопасное общение и передачу техники. 

  - Надеюсь, у вас получится. 

  - По-другому будет очень трудно и вам и нам. Ну все, до завтра. 

  - Это не все. 

  Я удивился. 

  - Что еще? 

  - С вами очень хочет поговорить посланец Канариса. Почему, не говорит, но он не против говорить в моем присутствии и если не ошибаюсь, он что-то хочет для себя понять и от этого зависит дальнейшее наше общение. 

  - Он здесь? 

  - Да в деревне. На всякий случай я его придержал, но тут все зависит от вас. 

  - А Москва? 

  - Санкция получена, тем более нам тоже интересно, что же такое особенное немцы хотят для себя выяснить. То, что они проиграют войну, мы им уже сообщили, остальное частности. Этот немец тем более ничего переправить и рассказать не сможет, конечно при условии, что у него нет резервного канала для передачи информации. 

  - Давайте пообщаемся. Привозите его, я подожду. 

  Через десять минут машина вернулась, доставив из деревни нашего знакомого майора Абвера Густава фон Витерсхайма. 

  Он вылез из машины и в сопровождении двух охранников подошел ко мне и поздоровался. 

  - Добрый вечер господин майор. 

  - Здравствуйте, вы хотели со мной поговорить. Я бы не хотел тратить время попусту, так что сразу перейдем к делу. 

  Немец невесело улыбнулся. 

  - Да конечно у вас много дел, тем более здесь скоро будут немецкие войска. 

  Я сразу разозлился. 

  - И что? Да, будут. Но в реальной истории ваш Гудериан в это время уже ломился к Москве а тут топчется на Юге и начала операции 'Тайфун' еще не предвидится. Поэтому тут у нас шансов радоваться больше, не смотря на критическое положение Красной Армии. Теперь говорите, что вы хотели узнать. 

  - Действительно Германия проиграет в этой войне? 

  - Да, это без вариантов. Советские танки будут на улицах Берлина. 

  - Я был свидетелем как ваш танк уничтожил роту немецких танков. Если вы и так победили, зачем вы здесь? Почему вмешались? 

  Судоплатов смотрел на меня, гадая, что я отвечу, потому что пару месяцев назад и он задавал подобные вопросы. 

  Я задумался. Надо так ответить, чтоб у людей не было сомнений в моих словах. Постояв так секунд двадцать, перекатываясь с каблуков на носки берц, принял решение, нажал тангенту гарнитуры и вызвал бункер. 

  - База, это Феникс. 

  - На связи. 

  - Штурмовую группу к порталу, приготовиться к выходу наружу у нас, приготовить транспорт. Три комплекта защиты, для меня и двух гостей. 

  - Вас поняли Феникс. 

  Судоплатов удивленно слушал меня, после чего несколько взволнованно задал вопрос. 

  - Сергей Иванович, что вы задумали? 

  - Павел Анатольевич, как вы отнесетесь к тому, чтоб вместе с немецким товарищем побывать в нашем мире и воочию увидеть будущее, неизбежный приход которого мы пытаемся отвратить. 

  Судоплатов мягко говоря очень удивился от такого предложения. Сразу видно, что такого шага с моей стороны он не ожидал. 

  - Умеете вы делать нестандартные шаги. Может поэтому с вами и интересно работать. Я, конечно, не уполномочен, но честно сказать интересно, очень интересно. 

  - Хорошо, вот и посмотрите. 

  Мы так постояли минуту, когда вышла на связь и подтвердила, что штурмовая группа готова и ожидает возле портала. 

  - Выдвигайте пандус. 

  Судоплатов уже видел эту картину, а немец с огромным интересом смотрел, как из ниоткуда появился пандус, по которому обычно спускалась техника. Я, кивнув им, спокойно стал подниматься и через мгновенье оказался в бункере. Мои спутники появились чуть позже, видимо им пришлось преодолеть психологический барьер для этого. Следом за ними в помещении появился Артемьев, который страховал меня и немца. Когда все оказались внутри помещения, последовала команда: 'Деактивировать портал, блокировать внутренние двери', потом повернулся к своим спутникам и сказал. 

  - Добро пожаловать в 2013 год. 




Глава 10


Светодиодные лампы давали неплохое освещение и Судоплатов и фон Витерсхайм с интересом осматривали обстановку и стоящих тут же четырех бойцов в касках и бронежилетах, настороженно наблюдающих за гостями. 

  Санька стоял сзади и с некоторой ухмылкой смотрел за всей этой картиной. Среди штурмовой группы была Катерина, державшая в руках детектор металла. Она деловито подошла к гостям, быстро их проверила и, извинившись, вытащила у Судоплатова из кобуры табельный ТТ, а из-за голенища сапога нож, с костяной рукоятью. Немец оказался чистым и никаких смертоносных штучек у него ожидаемо не оказалось 

  Один из главных диверсантов СССР отреагировал вполне спокойно, одобрительно кивнув головой и чуть прищурив глаза. 

  - Извините, порядок такой, тут наша территория и действуют наши законы. Экскурсия по бункеру не входит в наши планы, а вот показать мир будущего я бы вам хотел, чтоб развеять все сомнения. Петр Анатольевич в курсе, а вот вам, майор Густав фон Витерсхайм, я бы хотел предложить посмотреть и подумать. После посещения этого мира, вы уже никогда не будете принадлежать самому себе. 

  Он смотрел на меня спокойно и выдержанно. 

  - Я солдат и выполняю приказ. 

  - Это можно рассматривать как согласие? 

  - Да. Если это чем-то может помочь Германии, я буду идти до конца. 

  - Ну-ну. Смотрите, вас ждет очень много интересных сюрпризов. 

  Выдержав паузу, поняв, что никто своего желания менять не собирается да и сам начинаю выглядеть не очень красиво, сам предложил и сам отговариваю, показал на принесенные бушлаты, ОЗК, противогазы пока не стали одевать. Дождавшись, когда гости с нашей помощью оденутся, мы стали сами облачаться в защитные костюмы. Когда все оделись, накинули сверху бронежилеты и каски, прихватив оружие, открыли ворота в переходный тамбур, где стоял подготовленный к выезду БТР. 

  Показав рукой, мы все пролезли в десантный отсек через открытую боковую дверцу. Когда разместились, я дал команду закрыть дверь и выезжать на улицу. Автоматическая система раскрытия ворот, тихо заурчала и створки медленно стали расходиться в стороны, выпуская нас в отравленный и умирающий мир. 

  Бронетранспортер взревел двигателем и выехал в ночь. С водительского места ко мне обернулся Санька и с азартом спросил: 

  - Куда едем, товарищ майор? 

  - Давай к Москольцу. Там и вид подходящий. 

  - Не проблема. Кстати командир, тут Борисыч на связь выходил, у него поисковая группа пропала. Он народ в Перевальном начал на уши ставить, а сам сидит, твои железки для москвичей паяет. 

  - Понятно. Не нравится мне все это. Ну хорошо поехали. 

   Пока бронетранспортер в темноте выбирался из развалин поселка и выезжал на московскую трассу, Густав наконец-то задал свой вопрос. 

  - Господин майор. Что же здесь все-таки случилось? 

  - Третья мировая война. Все оружие массового поражения вывалили друг на друга, результат вы сейчас увидите. Жизнь на планете Земля, в том виде, к которому вы привыкли, уничтожена, человеческая цивилизация по сути дела прекратила свое существование. 

  - Кто с кем воевал? 

  - Да практически все со всеми. Давайте вы сначала посмотрите все, а потом будете задавать вопросы. 

  Немец толи в знак протеста, толи в знак согласия пожал плечами. Все это время Судоплатов внимательно смотрел на меня и на моих бойцов, стараясь как бы запомнить мельчайшие подробности. 

  Через двадцать минут мы подъехали к подорванному во время войны мосту автомобильной развязки, перед самым въездом в город, объехали его и остановились недалеко от зияющих пустыми окнами пятиэтажек-хрущевок. Санька предусмотрительно съехал с дороги и припарковался за углом дома, так, чтоб нас нельзя было увидеть с трассы. 

  - Приехали, командир. 

  Все, как по команде сразу одели противогазы. Дождавшись, чуть замешкавшихся гостей, открыли дверцу, которая предусмотрительно была завешана тканью, чтоб хоть как-то воспрепятствовать проникновению в десантный отсек радиоактивной пыли, стали спокойно и неторопливо выскакивать наружу, стараясь не повредить костюмы, после чего брать под контроль близлежащую территорию. 

  В последнее несколько месяцев я стал замечать, что у нас и в 41-м году несколько сместилась разница по времени суток, поэтому сейчас в свете раннего утра, город выглядел еще более зловеще. 

  Темные тучи, через которые с трудом пробивался солнечный свет, создавали гнетущее впечатление. Заваленные мусором и сгоревшими машинами улицы, дома с выбитыми окнами, со следами многочисленных пожаров, явно показывали о произошедшей здесь трагедии. Недалеко от нас, на обочине главной дороги лежал остов такого же бронетранспортера, на котором мы приехали. На покрытой ржавчине борту, были заметны следы огня, и с трудом просматривалась символика татарских сил самообороны, которые особенно рьяно проявили себя во время резни в городе. 

  Сейчас это был просто памятник человеческой ненависти. Мы молча прошли мимо, осматривая еще несколько остовов легковых и грузовых машин, которых тоже не пощадила ни война, ни погода. 

  Пока мы зашли в ближайший дом и поднимались по лестнице, на связь вышел Санька. 

  - Феникс, на связь. 

  - На связи. 

  - Тут база сообщает, где-то поблизости татары в эфире ругаются. Вроде как сцепились с кем-то. 

  - Только они ругаются? 

  - Пока да, но судя по всему, получили по зубам знатно. 

  - Ну и какой нам в это дело лезть. Получили, значит получили, так им и надо. 

  Я стоял с гостями из прошлого на пятом этаже и через выбитые окна вместе с ними смотрел на панораму мертвого города. Приблизив голову в противогазе к противогазам гостей, просто сказал. 

  - Город Симферополь, было шестьсот тысяч человек. После боевых действий, в нем осталось не более трех-четырех сотен человек, прячущихся в герметичных укрытиях. Из них людей меньше половины, остальные постепенно переходят в разряд зверей. Зафиксированы случаи каннибализма. 

  Что про себя думали гости я не мог ни услышать ни определить по выражению их лиц, даже глаза не мог рассмотреть за стеклами противогазов, но то что картина мирового конца произвела на них впечатление, это был однозначно уверен. 

  Вещун неприятностей не давал покоя, поэтому на всякий случай снова вышел на связь с Санькой. 

  - Бычок, мы собираемся, уходим, клиенты вроде как готовы для разговора. 

  Только мы залезли в БТР, по-быстрому пропылесосили свои костюмы и сняли противогазы, на связь вышла база. 

  - Феникс, на связь. 

  - Да, база, слушаю. 

  - Там, где татары с кем-то сцепились, работает кодированная станция с плавающей частотой. Запеленговать не могу. 

  А вот это уже интересно. Кажется спецура в наши края пожаловала. 

  - Вас понял, база. Мы возвращаемся. 

  Только мы стали выезжать по параллельной дороге, чтоб не светиться на трассе, как на связь снова вышла база. 

  - Феникс, только что на связь вышли 'внутряки'. 

  - Что там? 

  - Черненко убили. 

  - Ни хрена себе. Кто там тебе поет? 

  - Не мне, а Катерине. Да есть люди. Только дело не в этом. 

  - А в чем? 

  - У 'внутряков' говорят, что Черненко убили мы, по твоему личному приказу. 

  - Что за чушь? 

  - Это информация прямо из их бункера. В общем Черненко поехал встречать спецназеров из Херсона, а мы испугались усиления противника и напали. Что там реально произошло, не знаю, но Черненко убит. Всем теперь рулит его зам, Семенов и готовит всех способных держать оружие к войне с нами. 

  - Они что там совсем охренели? Хотя на фоне этих событий пропажа нашей поисковой группы выглядит весьма подозрительно. Не удивлюсь, если возле трупа Черненко найдут наших убитых поисковиков. Вот только интересно Семенов сам это придумал или получил команду из Киева? 

  - Да вот не знаю, но нужно что-то срочно делать. У них там два Т-64-х на ходу в гараже стоят, два БТРа и БМП-2. Если все это выгонят на улицы, нам будет весело. 

  - Весело будет туркам, татарам и все остальным, когда мы тут друг друга прикончим. Хорошо, вас понял. Всем 'боевая тревога'. А знаешь что... 

  - Да? 

  - Давай-ка точную наводку по передатчикам татар. Что-то мне говорит, что там главная развлекуха происходит и если мы туда не успеем, потом сильно пожалеем. 

  Я повернул голову и гляну в глаза гостям. 

  - Вы не против, если мы немного отвлечемся и посмотрим, что там реально творится. 

  И Судоплатов, и немец, спокойно отреагировали, не выказав ни малейшего страха или неудовольствия. 

  БТР взревел двигателем и выскочил из укрытия, пересек улицу и снова залетел под прикрытие домов. Ушлый Санька так же как и я набегался в этих бетонных джунглях, поэтому неплохо ориентировался. С базы дали вполне точную наводку по месту событий и через пятнадцать минут мы приблизились к месту боя, где не умолкала стрельба. Оставив в машине гостей, под присмотром одного из бойцов мы вчетвером стали осторожно пробираться к месту боя. Перебежав открытый участок, группа рассредоточилась и все разбежалась по дому, окна которого выходили на место событий. 

  Буквально через несколько минут вышел на связь Малой, который забежал в соседний подъезд. 

  - Фениск, это Кукушка-Один. 

  - На связи. 

  - Слышу стрельбу. Кто-то в моем подъезде работает из пулемета. 

  - Попробуй приблизиться. Рассмотреть. 

  - Вас понял. 

  Видимо не только мы одни поняли, что в этом доме можно организовать неплохую позицию, поэтому дальнейшее продвижение по дому проходило при соблюдении всех мер осторожности. 

  Я и Карев уже поднялись на четвертый этаж и приблизились к окну, когда снова в эфире заговорил Малой. 

  - Феникс. Тут их двое. Один с пулеметом, второй по соседству с автоматом. 

  - Сможешь обоих положить? 

  - Да. 

  - А одного оглушить? Нам 'язык' нужен, очень нужен, иначе влезем тут в гражданскую войну. 

  - Попробую. 

  - Сейчас вышлю к тебе Карева. 

  - Не надо, сам справлюсь, с басмачами свои счеты. 

  - Вот как, а ты не рассказывал. 

  - Извини, командир, потом расскажу, при случае. 

  На этом он замолк. Я осторожно выглянул в окно и увидел ярко горящий джип Черненко, возле которого лежало несколько тел. Тут же невдалеке горела еще одна машина, марку которой из-за яркого пламени рассмотреть нельзя было. Отдельно стоял армейский Камаз, обшитый стальными листами, возле которого засели трое боевиков и обстреливали развалины, в которых периодически мелькали вспышки ответных выстрелов. Чуть в стороне приткнулся переделанный микроавтобус, на котором разъезжала наша пропавшая поисковая группа. То, что это была четко продуманная и спланированная засада, я уже не сомневался. К тому же боевики приехали на трех джипах, напоминающих собой творения сумасшедшего гения как в фильме 'Бешенный Макс', два из которых подогнали к месту побоища, а третий лежал на боку и дымился. На одном из машин, в импровизированной башенке засел второй пулеметчик и методично короткими очередями долбил по развалинам. С нашей позиции было прекрасно видно, как по левому флангу, через разгромленный магазин пригибаясь неторопливо пробирались три фигуры, пытаясь обойти засевших в развалинах людей Черненко и приехавших бойцов украинского спецназа. По тому, как все это делалось неторопливо и даже с некоторой ленцой, было видно, что боевики, уверившись в своей безнаказанности, спокойно, стараясь не рисковать, обкладывали засевших в развалинах военных. 

  Вывод был неутешительным: такими силами просто так в этом мире не разъезжают, учитывая дефицит горючего и боеприпасов. 

  Мы пока затаились, ожидая от Малого сигнала. Но время шло, и положение людей в развалинах становилось критичным. Скорее всего, там было несколько раненных и они не могли их бросить, поэтому отчаянно сопротивлялись. Судя по тому, какие потери понесли боевики, тут работают настоящие спецы, которые даже в условиях внезапного нападения смогли надавать по голове противнику. Но по каким-то причинам боевикам нужно было захватить людей живьем и приготовленный для стрельбы РПО, идеально подходящий для выкуривания противника из укрытий, так и остался лежать рядом с спрятавшимся за Камазом стрелком. 

  Когда уже терпение иссякло, пулемет, который работал в соседнем подъезде умолк и Малой наконец-то спокойно доложил. 

  - Феникс, все чисто, одного взял живьем, но пришлось помять, перед употреблением, резвый оказался. 

  - Дело. Работать по стрелкам во дворе сможешь? 

  - Конечно. 

  - На тебе группа, обходящая развалины по левому флангу. Мы работаем тех, кто прячется за машинами. 

  - Вас понял. 

  - Всем, начинаем работать после Кукушки. 

  Опять замерев, взяв на прицел лениво постреливающих в сторону развалин боевиков, стали ждать характерных хлопков полюбившейся Малому СВД. 

  Хлопнул первый выстрел, за ним второй и тут мы все разом открыли огонь. Боевик, сидящий в башенке с пулеметом, получил одним из первых и не только от меня. Прикрытый стальными листами, судя по форме и цвету вырезанных из брони БТРа, только с боков и спереди, словил несколько очередей в спину, так и замер в обнимку с пулеметом. Ничего не понявшие боевики, начали вертеть головами на необычную стрельбу с тыла, но, не рассмотрев стрелков, вались под колеса машин, получив короткие злые очереди. Это избиение продолжалось всего несколько секунд, после чего наступила тишина. 

  - Кукушка-Один, что у вас? 

  - Троих снял, вроде надежно. 

  - Что видите в развалинах? 

  - Кто-то шевелится, но осторожно. 

  - В случае чего сможете завалить? 

  - Да. 

  Я повернулся к Кареву. Мы приблизили маски противогазов и заговорили. 

  - Егор, доберись до машины, займи позицию. Там в развалинах, кажется, военные засели, надо бы с ними поговорить, но они сейчас нервные сразу стрелять начнут. 

  - Понял. 

  Он, недолго думая, сбежал по лестнице и ловко перепрыгнув через кучи битого кирпича, пробрался за остовом легковушки, перебежал к КАМАЗу, где затаился, ожидая команды. 

  Голос подал четвертый наш боец, который засел в крайнем правом подъезде. 

  - Феникс, в развалинах движение. 

  - Вижу. 

  Мы все внимательно уставились на выходящую из развалин фигуру с поднятыми руками. 

  Человек был одет в камуфлированный защитный костюм, который резко контрастировал со старыми, обмотанными тряпками ОЗК, в которые были одеты боевики. Быстро они сориентировались и поняли что противник, который их атаковал, был уничтожен. Значит у них есть раненные, которым нужна незамедлительная помощь, поэтому и не стали устраивать долгих переговоров. 'Враг моего врага, мой друг' - старое и действенное правило. 

  Спецназовец так стоял некоторое время, ожидая нашей реакции, но ситуация сразу изменилась когда на площадку перед домом выехал наш БМП-1, у которого открылись двери десантного отсека и оттуда выскочили четверо наших бойцов. При таком перевесе сил, я, уже не опасаясь неприятностей, спустился на первый этаж и выпрыгнул через окно. 

  На частоту наших радиостанций настроился Васильев и спокойно пояснил. 

  - Феникс, это Дровосек. Тут говорят, мы с вами Черненко завалили? 

  - И ты уже в курсе? 

  - Ага, с базы пояснили, так что надо срочно разбираться и валить. Тут знакомый со мной связался, сказал, что Семенов приказал танк и два БТРа выгнать и идти разбираться. 

  - С чего это тыловик таким боевым стал? 

  - Да самому интересно. Он обычно на поверхность не рвался, особенно когда стреляют. Так что командир, жди сюрпризов. 

  - Да вот жду. Давай сейчас разберемся с этими спецназерами и валим отсюда. Выставь охранение, чтоб нас тут не постреляли. 

  - Понял. Сейчас организую. 

  У его бойцов радиостанция была настроена на другую частоту, поэтому распоряжения я не услышал, но люди быстро разбежались, занимая позиции для наблюдения за подступами к площадке на которой разворачивались события. 

  Я пошел к спецназовцу, краем глаза заметив, как рядом пристроился Егор Карев. По тому, как он уже переминался с ноги на ногу, было видно, что терпение его заканчивается. 

  Когда мы сблизились, чуть наклонились, чтоб можно было разговаривать через резину противогаза. Он спросил первым. 

  - Кто вы такие? 

  В такой ситуации нужно сразу брать на себя ведущую роль, поэтому пришлось его одергивать. 

  - Вы не в той ситуации чтобы задавать вопросы. Представьтесь. 

  В стеклах противогаза яростно блеснули глаза, но он был профессионалом, поэтому не стал качать права и представился. 

  - Прапорщик Чеботаев. 

  - И все? 

  Опять пауза. 

  - Отряд специального назначения разведуправления ВМС Украины. 

  Вот такого даже я удивился. Ожидая встретить здесь 'внутряков' из Херсонской области, натыкаюсь на спецов со своей старой службы. 

  - Что здесь делаете? 

  - Я не могу отвечать. Тем более указания получал командир, я не в курсе. 

  - Что с командиром? Убит? 

  - Контужен, в развалины оттащили. 

  В это время из развалин появились два вооруженных человека, по нарядам которых можно было сказать, что они из группы Черненко. 

  Один из них замахал рукой, зажав в другой автомат, но увидев направленное на него оружие, остановился. Чуть постояв, отдал автомат своему напарнику и уже целенаправленно пошел к Васильеву, который спрыгнув с БМП, шел в нашу сторону. Они чуть поговорили, Вадим почти бегом подошел к нам. 

  - Командир. Черненко тяжело ранен, в развалинах. 

  - А это кто? 

  - Мишка Логинов, из наших. 

  - Скажи, чтоб связались со своими, предупредили, что мы не в теме. 

  - Пробовали. У них странным образом радиостанции практически у всех вышли их строя. 

   - Очень мило. Тогда выгребай раненных, грузи их в БТР, и уходим колонной через окраины в Перевальное. Если Семенов устроит с нами догонялки, успеем укрыться, а там пусть попробует штурмовать. 

  - Согласен. 

  - Разоружай всех, быстро собрать оружие и боеприпасы у убитых и уходим. 

   На связь вышла база и сообщила, что перехватывают сообщения нескольких источников радиосигнала, движущихся в нашу сторону. 

  Приняв решение, начали вытаскивать из развалин раненных. Их оказалось трое, два спецназовца и Черненко, которого трудно было не узнать по характерному защитному костюму, на этот раз залитого кровью. 

  Когда затащили их в БТР, стало понятно, что Черненко очень плох и ему нужна немедленная операция, поэтому пришлось принимать тяжелое решение и нестись в наш бункер, благо он был недалеко, и там могли вполне квалифицированно оказать ему медицинскую помощь наши врачи. 

  Кортеж из бронетранспортера, БМП, и армейского Камаза, за рулем которого сидел наш человек, двинулся на север, к выезду из города. В боевой машине пехоты лежал бережно связанный, словно младенец, закутанный в тряпки пленный, которого ожидали множество вопросов. Один из джипов боевиков прихватили с собой для организации подвижной разведки. Но радиоперехват однозначно показывал, что мы весьма удачно разминулись с колонной возглавляемой Семеновым и стали отдаляться от них. 

  Наши гости с интересом рассматривали оружие и костюмы раненных. То, что произошло что-то особенно неприятное, они уже поняли, поэтому старались не вмешиваться, оставаясь сторонними наблюдателями. Но любой нормальный человек не останется равнодушным, когда у него перед глазами будут оказывать первую помощь тяжело раненным. Уколы обезболивающих, привлекли их внимание, но любопытством они не стали докучать, понимая, что время вопросов и ответов несколько отдаляется в виду нестандартной ситуации. 

  Пока мы гнали по улицам города, неслись по московской трассе, я все пытался понять, зачем нужно было устраивать такую странную провокацию. 

  Одна из причин настроить против нас остальных людей из отряда Черненко, ведь я однозначно дал понять, что не хочу видеть у себя Семенова в отряде, а для него это - расстаться с теплым местом, с почетом и благоденствием, за счет других. Наверно тут еще замешаны украинские власти и скорее всего им известно о сговоре Черненко со своим коллегой из Херсонской области. Разбрасываться такими кадрами они не могут, поэтому подставляют нас, убирая Черненко, который стал выходить из-под контроля. И в итоге устраивают войнушку, дав мощный стимул херсонцам нам надавать по голове. Двойная выгода. Даже тройная, если удастся нас разгромить и завладеть запасами. Ловко придумано. Значит, кто-то им оперативно сливает информацию. Первый кандидат конечно Семенов, но не удивлюсь, что отработан механизм контроля и самого Семенова. И при всех вариантах нам приходится очень неспокойно и больно. Вон людей потеряли. Да и татар привлекли, значит, тут очень серьезные завязки пошли и в ближайшее время нас ожидают крупные неприятности. Поэтому выживание Черненко и главное свидетелей бойни является залогом нашего спокойствия на ближайшее время. Поэтому нужно срочно связаться с базой. 

  - База, на связь. 

  - На связи. 

  - Черненко тяжело ранен. Передайте медикам полную готовность. Чтобы не случилось, он нам нужен живым, иначе на нас натравят всю местную спецуру, а с ними воевать что-то не хочется, слишком там много знакомых. 




Глава 11


Буквально через двадцать минут колонна была уже около бункера. Проехав через полуразрушенный поселок, попетляв вокруг специально разложенных бетонных блоков, машины остановились возле гаражей, а бронетранспортер подъехал к воротам, из которых он выехал несколько часов назад, и после того как створки услужливо раскрылись быстро заехал и замер перед второй дверью, закрывающей проход в помещение с установкой. Все, кого прихватили не месте боя, были разоружены, освобождены от защитных костюмов, проверены на наличие маячков и помещены в дальнюю галерею, заменяющую некоторое подобие тюремного помещения. Раненные же, в сопровождении охраны, были в срочном порядке перевезены в госпиталь, где уставшие от непрерывной работы девушки деловито стали их осматривать, освобождать от одежды и оказывать медицинскую помощь. Пока было время, я решил заняться нашими гостями, которые из-за наших проблем оказались на некоторое время обделены вниманием. Ситуация развивалась по одному из самых неприятных сценариев, поэтому присутствие гостей на базе было просто нежелательным, так как во многом могло способствовать неконтролируемой утечке информации о наших проблемах. Это в будущем могло стать сильным фактором, влияющим на дальнейшие отношения с Москвой. Поэтому официально обратился к обоим. 

  - Господин майор, Павел Анатольевич. Ситуация складывается таким образом, что я вынужден вас отправить обратно в ваше время в связи с внезапно возникшими обстоятельствами. 

  Судоплатов прекрасно все понял, но немца такое изменение планов не устраивало, поэтому он решил попытаться получить хоть какие-то крохи информации от меня, нежели потом выклянчивать их у советского руководства. 

  - Сергей Иванович. Скажите, что же все-таки произошло? 

  - Да вы наверно и сами догадались: Третья Мировая война. Все против всех, когда глобально используется оружие массового поражения. В лучшем случае остались доли процента населения. 

  - И кто виноват? 

  В слабом освещении галереи бункера, через которую мы шли в сторону комнаты с установкой, лицо немца выглядело необычно бледно. Было видно, что это именно тот вопрос, ради которого его отправили. 

  - Вы меня за кого держите? Я же просто военный, а не историк или политик. 

  При этих словах на губах у Судоплатова мелькнула улыбка. Он то прекрасно знает мой уровень информированности и чего я действительно недоговариваю. 

  - В двух словах могу сказать, пока готовится ваш переход обратно в 41-й год. 

  - Хоть так. 

  Выдержав театральную паузу, как будто собираюсь с мыслями, я начал. Хотя реально этот диалог я продумывал еще в БТРе когда возвращались в бункер. 

  - Германию и Россию постоянно сталкивали лбами. Что в Первую Мировую, когда в Германии произошел мощнейший экономический рост и она начала выдавливать Англию с рынков сбыта, что сейчас, натравив ее на Советский Союз. А ведь в любой войне в первую очередь гибнет элита, мужская элита. Поэтому к концу века в мире уже доминировали англосаксы, только центр влияния переместился за океан, в США. Как по мне, так не напал бы ваш Гитлер на СССР, додавил окончательно Англию, может все было бы и по-другому, а так огромные потери с обеих сторон, раздавленная Германия и обескровленная Россия. Все это потом аукнется, когда в обезлюдившую Европу повалят толпы азиатских и восточных эмигрантов, и по улицам Берлина будут расхаживать как у себя дома безработные арабские босяки, громя машины и магазины, когда правительство будет не в состоянии выдать им очередную успокоительную подачку. 

  Хотя сам про себя при этом подумал. 'Ну немного изменил историю и сказал вместо Парижа, Берлин, хотя реально это ничего не меняет. Думаю и столицу Германии со временем ожидала бы и такая же участь'. 

  - Так что Густав, как вы видели, наш мир представляет собой отравленную помойку, но во многом это результат и ваших ошибок и заблуждений. 

  'А вот теперь подбросим ежа, так что б и ты, немчура, задергался и Судоплатов бы не вертел головой, изучая бункер, а следил за своим немецким коллегой' 

  - Я уверен, что у вас есть возможность при определенных обстоятельствах вернуться к своему шефу, адмиралу Канарису. Ну не будет же он разбрасываться такими подготовленными и верными кадрами. Конечно, очень не хотелось идти на контакт с руководством Абвера, зная его проанглийские симпатии, причем это может вылиться в сепаратный мир между Германией и Англией с последующим военным союзом против СССР, пока советское руководство в полной мере не успело воспользоваться информацией из будущего. 

  Немцу очень не понравилось такое заявление и, кажется, у него реально был какой-то резервный вариант передать сообщение своему шефу, судя по тому как озабоченно блеснули его глаза. Тут же Судоплатов напрягся как гончая перед рывком, унюхав добычу. Какой все-таки матерый человечище, сразу понял мою игру и ощутил, что выстрел наугад дал какой-то, пока непонятный, но результат. Немец, как истинный кадровый офицер, у которого в роду все носили форму, решил не подавать вида и попытался перевести разговор в другое русло. 

  - Вы очень заблуждаетесь, господин майор. Многие немецкие люди считают, что Германия зря ввязалась в эту авантюру и последствия будут катастрофическими. Для нас главное найти точки соприкосновения, благодаря которым мы сможем исправить ошибки и изменить историю, таким образом, чтоб избежать серьезных последствий для наших народов. 

  'Ага, сейчас, дам я тебе увести разговор. Нет дорогой, я тебя еще немного попугаю, а дальше пусть тобой уже плотно занимается НКВД, а то у меня тут война на носу и еще не хватало влазить в ваши шпионские игры, тут своих семеновых и татар хватает'. 

  - Я не договорил, господин майор. По поводу возможного объединения с англичанами и американцами хочу вас разочаровать, уже поздно, да и в случае развития такой ситуации вы получите в войне третью сторону, которая будет воевать против вас с применением всего арсенала будущего, вплоть до оружия массового поражения, о котором вы даже еще не имеете никакого представления. Уж поверьте, после того что немецкие войска натворят на территории Советского Союза, никаких угрызений совести ни я, ни мои люди испытывать не будут. Лучше вам попытаться договориться с русскими, нежели начинать свою игру совместно с англичанами и американцами, поверьте, обязательно обманут. 

  Я демонстративно посмотрел на наручные часы, которые с некоторых пор начал снова носить на левой руке: мобильные телефоны, которые использовались и в качестве часов, ушли в небытие, вместе с другими благами цивилизации. 

  - Извините, но ваше время подошло к концу и у меня скопилось много дел, которые требуют неотложного вмешательства. 

  Немец, поняв, что серьезного разговора не будет, гордо подняв голову, пошел вперед, к залу с установкой, в сопровождении двух охранников, а мы, с Судоплатовым шли чуть сзади. Его естественно волновали наши проблемы и особенно возможность потери контроля над установкой перемещения во времени. 

  - Сергей Иванович, если у вас проблемы с людьми, то мы готовы выделить вам в помощь надежных, проверенных и подготовленных товарищей. 

  - Это очень кстати, Павел Анатольевич. Я бы попросил, пока есть возможность подержать возле точки выхода человек десять-двадцать, таких товарищей. Если возникнет необходимость, мы их привлечем для борьбы с деструктивными элементами в нашем времени. 

  Мы друг друга действительно поняли. Главный диверсант СССР видел, что я тоже не до конца доверяю, но в случае действительно крайней ситуации готов воспользоваться предоставляемой помощью, тем более что положение сложилось весьма непростое. Я же видел, что советские спецслужбы уже заинтересованы в работе со мной, и даже гипотетическую смену хозяина над установкой перемещения во времени, рассматривают крайне негативно и готовы поддерживать существующее положение всеми возможными силами. 

  Когда их подвели к уже включенной установке, немец обернулся и спросил. 

  - Господин майор, а что стало с Германией? 

  - Да тоже самое. Европа была уничтожена в первую очередь. 

  Он понуро опустил голову и пошел по пандусу в портал, исчезнув из этого времени. 

  Судоплатов чуть приостановился, и, смотря мне в глаза, спросил. 

  - Сергей Иванович, зачем вам этот весь цирк с немцем понадобился? Вы хотели на него произвести впечатление и, показывая развалины, завербовать? 

  - Нет, Павел Анатольевич. Я просто хотел посмотреть, как немцы будут реагировать на нашу действительность, но видимо ошибся. Наверно нужно действительно разбить немецкую армию расписаться на стенах Рейхстага, для того чтобы они начали объективно воспринимать информацию. Все что мне нужно было, я узнал. Даже отрицательный результат, тоже результат. 

  Судоплатов чуть заметно кивнул, соглашаясь с таким подходом, но задал каверзный вопрос. 

  - Вы хотите начать свою игру с Канарисом? 

  - Была такая мысль, но он англоман и с 42-го года начал активно сливать информации на Остров, поэтому особой перспективы в этом не вижу. Максимум, получит достоверную информацию и сольет ее англичанам и американцам, попробовав заключить сепаратный мир. Это и так было понятно, но вот внести некоторые сомнения и разлад в ряды немцев, не помешало бы. 

  Судоплатов жестко прервал меня. 

  - Сергей Иванович, а вам не кажется, что вы опять пытаетесь влезть в авантюру? Может, хватит? Я смотрю, тут у вас и своих проблем хватает, и хотелось настоятельно бы вам рекомендовать воспользоваться нашей помощью. 

   - Павел Анатольевич, это все наши мелкие дрязги, так сказать последний писк реакционной проукраинской группировки, которая быстро теряет влияние в регионе. Они опоздали со своей провокацией, на данный момент все козыри у меня и я ожидаю, что скоро они выйдут на связь и начнут угрожать, показав, таким образом, свою слабость. 

  - Вы так уверены в своих силах? 

  - Я уверен в людях, что хотят жить по-человечески, а не в тех условиях, что им могут предложить нынешние вожди. 

  Судоплатов пристально посмотрел мне в глаза, но увидел там только усталость и спокойствие. 

  - Хорошо, Сергей Иванович, в конце концов, у вас всегда получалось вывернуться. Когда мне ожидать ваших людей? 

  - Как договаривались. Отправка не отменяется, все остается в силе, а я пока разберусь с нашими маленькими неприятностями. 

  - Ну, Сергей Иванович, удачи вам, но своих людей, я на всякий случай оставлю возле точки выхода. 

  - Спасибо, не помешает, но думаю, все решится без стрельбы. 

  Судоплатов на прощанье пожал руку и уже без опаски шагнул в проем портала, исчезнув из нашего времени. 

  Рядом стоял Санька, а из прохода вышел Васильев с автоматом в руках. Оба молча остановились у меня за спиной. Пауза затягивалась, пока Санька не сказал. 

  - Ну что, командир, пойдем мочить Семенова? 

  Я медленно повернулся к нему и усталым голосом ответил. 

  - Какой ты кровожадный, Санька, ведь с ним сейчас люди, которые уже давно являются нашими потенциальными соратниками и они сами должны завалить Семенова, уличив его в предательстве. Иначе нас потом так замажут, что никогда не отмоемся. На это и была рассчитана их акция. 

  - Так что тогда будем делать? 

  - Лично ты сейчас займешься тем, что быстро разговоришь пленного 'зверька'. 

  Артемьев зловеще улыбнулся. 

  - А Валеру Бойко можно прихватить? Он обидится, если я его не приглашу. 

  Я вспомнил историю гибели семьи прапорщика Бойко и только кивнул головой. 

  - Не можно, а нужно. 'Зверек' мне не интересен, главное вытащите из него информацию об этом веселом деле. А потом, если он сможет говорить, попытайте его про состав банд, места дислокации и имеющихся ресурсах. 

  Санька кивнул головой. 

  - Сделаем командир. Сколько у нас времени? 

  - До возмущенного вызова Семенова. Потом уже времени не будет. 

  - Думаешь, он выйдет на связь? 

  - А куда он, родимый, денется, если подстава его рук дело. Там должны быть обязательные атрибуты в виде трупа Черненко и его сопровождения, трупы приезжих спецназовцев и наших поисковиков. А он приедет и увидит, что много в картине не хватает. А если что и есть, то оно явно не в тему. Это касается трупов бандитов. И выход у него один, в кратчайшие сроки начать наезжать на нас, иначе те же татары не простят, что он подвел их, надеюсь, лучших боевиков под засаду. Поэтому ждем, когда они обложат большой бункер, в это время высылаем группы разведки на всякий случай погулять вокруг нашего укрытия. Не исключаю возможности, что про наш основной бункер они в курсе. А это значит, когда начнется штурм в Перевальном, и мы вышлем маневренную группу им на помощь, нас будет ждать засада. 

  Васильев шел рядом, молча слушая мои рассуждения. В тусклом свете галереи его усталое и осунувшееся от многочисленных приключений лицо, выглядело маской. И только блеск в глазах, азарт перед новым боем, оживлял эту маску. 

  - Так что нам делать? 

  - В первую очередь разведка и посмотрим, что у нас показывает комплекс радиоперехвата. Хорошо, что все в масках ходят, хоть чаще радиостанциями пользуются. 

  Раскрыв на ноутбуке последние данные по радиоперехвату, с сожалением увидели несколько радиостанций, работающих недалеко от большого бункера в Перевальном. Записанные переговоры не оставляли сомнения в том, что бункер блокирован немаленьким отрядом татар. Откуда их столько повылезало, должен дать ответ пленный, которым сейчас в дальней галерее занимаются Артемьев и Бойко. 

  А вот недалеко от нашего бункера буквально некоторое время работал кодированный радиопередатчик с плавающей частотой и то, что его выловили, было большой удачей. Значит, за нами уже давно наблюдают. Я повернулся к Васильеву. 

   - Вадик, скажи у ваших была такая техника связи? 

  - Нет. Это явно спецура. Может, давай глянем снаряжение, которое поснимали с бойцов спецназа. Если это их ребята поблизости сидят, значит можно при желании их послушать и выйти на связь. 

  - То же дело. Давай я в этом покопаюсь, а ты приведи прапора, как его. Чеботарев. 

  - Чеботаев. 

  - Ну не важно, тащи сюда, будем разговаривать. И пока есть время, пусть ребята Левченко поговорят с твоим Логиновым на военно-патриотические темы. Нам нужна информация. 

  - Понял, командир, сейчас организую. Куда его вести? 

  - Давай в кают-компанию. Заодно накормим человека горячей пищей. Мы не враги. Нас просто пытаются такими сделать всякие уроды. 

  Пока Васильев ушел за прапорщиком, я связался по внутреннему телефону с госпиталем, идти туда просто времени не было. Трубку подняла Ольга, и я услышал ее усталый голос. 

  - Оля, привет, Оргулов. Что там с нашими пациентами? 

  - Черненко очень плох. В сознание не приходил. 

  - Шансы есть? 

  - Очень мало. Мы делаем все что можно. 

  - Оля пойми, если он умрет, у нас будут большие неприятности. 

  - Я понимаю. Делаю все что можно. 

  - Что со спецназовцами? 

  - Майор пришел в себя, попробовал покачать права, так Вяткин и Строгов его быстро на место поставили, а второй тяжелый. 

  - Шансы есть? 

  - У этого есть, молодой, выкарабкается. 

  - Понятно. Дай трубочку Вяткину. 

  Небольшая пауза и в трубке раздался голос Вяткина: 

  - Старшина Вяткин у аппарата, товарищ майор. 

  - Фрол Степанович, ты посмотри за этим резвым майором. Он не простой, может натворить дел. 

  - Сделаем, товарищ майор. Мы его тут наручниками приковали, буйствовать начал. 

  - Лихо вы. Строгов помог? 

  - Так точно, вовремя его с ног сбил. 

  - Молодцы, вы его там контролируйте, но сильно не прессуйте. Он еще может пригодиться. 

  В этот момент в помещение ввели прапорщика, которого в сопровождении конвоя привел Васильев. Я, держа в руках трубку, кивнул Чеботаеву на стул, услышал подтверждение, что в госпитале все будет тихо, закончил разговор и смог уделить все внимание нашему гостю. 

  Передо мной сидел высокий, светловолосый сухощавый человек, лед тридцати. Потертый камуфляж, в который он был одет, сидевший на нем как влитой, не смотря на его сухощавую фигуру. Мелочи, вроде ушитой по фигуре формы, потертости от постоянного ношения ремня и кобуры выдавали в нем бывалого вояку, которого очень редко можно увидеть в гражданской одежде. Он спокойно и мрачно смотрел на меня, пару раз чуть скосив глаза, изучая расположение охранников. Я решил не терять времени. 

  'Боже, как спать хочется, когда же это все закончится. Сейчас еще этому прапору и его бешенному майору придется доказывать нашу невиновность. Никогда не мог даже представить, что буду вот так вот выяснять отношения со своими бывшими сослуживцами' 

  - Ну что, товарищ прапорщик. Времени у нас мало, ситуация выходит из-под контроля и очень бы хотелось узнать о целях вашего визита в Крым, с учетом того, что минимум два ваших человека бродят в окрестностях нашего убежища. Их уже обнаружили и наши снайпера их держат под контролем. Если они попытаются предпринять какие-либо не нравящиеся нам шаги, они будут уничтожены. Теперь на вас, товарищ прапорщик Чеботаев, лежит ответственность за их судьбу и судьбу вашего командира. 

  Он хмуро меня слушал, уперев взгляд в корзинку на столе, где лежали несколько нарезанных кусков свежего хлеба. 

  - Что вы от меня хотите? 

  - Состав группы, цели, кто отдал команду и организовывал встречу с полковником Черненко. Кто курирует операцию со стороны вашего руководства и откуда вообще пришла команда. 

  - Вы думаете, я буду вам все рассказывать? 

  - Вам придется. Ликвидировать вас никто не собирается, мы не враги. Да и то, что вас слили и подставили под татар, говорит о том, что ваша группа стала пешкой в политической игре, направленной на нашу дискредитацию. Я даже могу предположить, что ваше подразделение считается не самым лояльным к киевскому режиму. 

  Он молчал, уставившись в хлеб. Что ему придется идти на контакт, мы понимали оба, только в данной ситуации главной проблемой было время. 

  - Хорошо. Как вас зовут? 

  - Роман Григорьевич. 

  - Вот что Роман Григорьевич, давайте попробуем поговорить конструктивно. Я, Оргулов Сергей Иванович, майор российской морской пехоты, хотя служил и в украинских вооруженных силах тоже в морской пехоте, так что в некотором роде мы коллеги и у нас должны быть обязательно общие знакомые. Поймите, сейчас на кону стоит нечто большее, чем судьба вашего подразделения и наши жизни. Если ситуация выйдет из-под контроля, без всяких разговоров будет применено тяжелое вооружение. И, поверьте, мы в состоянии это сделать. Поэтому давайте не будем устраивать войну в угоду людей, которые уже раз ввергли эту страну в гражданскую бойню и как пушечное мясо, подставили вас. 

  Он поднял глаза на меня, устало хмыкнул и спросил. 

  - Какие вы можете дать гарантии нашей безопасности в случае сотрудничества? 

  - Я даю свое слово, что если вы не будете предпринимать ничего, ведущего к угрозе людей, за безопасность которых я отвечаю, ни вам, ни вашим сослуживцам ничего не будет угрожать, и когда ситуация стабилизируется вам будет возвращено снаряжение, оружие и оставшиеся на ходу транспортные средства. 

  Он недоверчиво, даже иронично смотрел на меня, не веря ни единому слову. Тут уже я не сдержался, так надоели эти шпионские игры и постоянное состояние хождению по лезвию ножа. 

  - Слушай, прапорюга. Уже достал корчить из себя тут партизана на допросе у эсесовцев. Пока ты тут строишь из себя целку, мои ребята держат на прицеле твоих друзей. Если они думают, что передатчики с плавающей частотой не позволят их запеленговать, то сильно ошибаются. Это первое. Второе, когда начнется штурм большого бункера в Перевальном, их уничтожат, что бы наша маневренная группа смогла спокойно без приключений выйти на помощь и ударить в спину татарам, которые повылезали из всех дыр и обложили убежище. Ты хоть понимаешь, что вас как баранов послали на убой? 

  Он думал секунд тридцать и когда я уже собрался вставать и уходить, он начал говорить. 

  - Спрашивайте, что смогу - отвечу. 

  - Состав группы. 

  - Десять человек. 

  - Группа единое подразделение или его сформировали перед самым выездом? 

  - Костяк из спецназа ВМСУ, но четверо прикомандировали перед самым выходом. 

  - Задачи группы. 

  - Не знаю. 

  Увидев мое недовольство, он убежденно подтвердил. 

  - Точно не знаю. Командир в курсе, говорите с ним. 

  - Тебе не показалось, что в группу включили людей, скажем так, не испытывающих особых симпатий к киевскому руководству? 

  Он снова задумался. А я внимательно наблюдал, как у него сжались губы и изменился взгляд. Но и тут он держал марку. 

  - Я подумаю над этим вопросом. 

  Я вздохнул, и устало высказался. 

  - Вот трудно с тобой. Ну что мне каждое слово из тебя тянуть? Не можешь нормально все рассказать? Ты так до сих пор и не понял, что вас втянули в историю, в которой вы выжить по определению не должны были. 

  - Понимаю, но у меня есть командир, все вопросы к нему. 

  - Как хоть его зовут то? Он вроде очнулся, правда буянить начал, пойду с ним разговаривать. 

  - Майор Дегтярев. 

  Вот это я удивился. 

  - Кто? 

  Чеботаев удивленно поднял голову, удивившись моим тоном. 

  - Майор Дегтярев. 

  - Его случаем не Олегом зовут? 

  - Да. Олег Владимирович. 

  - Вот ведь хрень, я же Олежку уже давно похоронил. 

  Тут в кают-компанию ворвалась моя жена. 

  - Сережа, ты знаешь, что у тебя в госпитале Олег Дегтярев, прикованный наручниками к кровати, буянит? 

  - Да я сам только что узнал про него. 

  - Он меня узнал и сам обалдел. Спросил про тебя, я сказала, что ты тут главный и сейчас же дашь команду его расковать, а то Вяткин отказался, ссылаясь на твой приказ. 

   - Правильно сделал, иначе он там бы все разгромил. 

  Чеботаев с интересом слушал наш разговор, уже поняв, что его командира я лично знаю. 

  - Знаете Дегтярева, товарищ майор? 

  - Естественно знаю этого обалдуя. Вместе в училище учились, в казарме койки рядом стояли, и вместе к девкам в общагу Севастопольского приборостроительного института бегали. 

  Тут уже возмутилась моя жена. 

  - Это когда вы бегали? Ни ты, ни Олег про это не рассказывали. 

  - Светуля, ну все были молодыми. Хочу обратить твое внимание, что жена у меня одна, так же как и ребенок и ты их лично знаешь. Ты тут не отвлекай, вон лучше накорми человека, а я пойду Олега освобождать из цепких рук Вяткина и Строгова. 

  Прапорщик поняв, что уровень опасности для него упал, уже спокойно, с некоторым стеснением протянул руку и взял свежий хлеб, который совсем недавно выпекла жена Васильева, оказавшейся очень неплохим поваром 




Глава 12


Вот как судьба повернулась. Олежка, с которым вместе учились, потом молодыми лейтенантами попали в морскую пехоту и служили на Молочке в Севастополе. Я написал рапорт на увольнение, когда полк перевели ближе к штабу бригады в Феодосию, а Олег, всегда любитель побегать, пострелять, немного послужив там, перешел в разведуправление ВМСУ. Мы с ним часто встречались, когда приезжал в Севастополь по делам банка, дружили семьями. Последний раз виделись на дне рождения его жены Татьяны, когда, уже работая в банке, я мог позволить себе свободно съездить к другу, прихватив супругу и ребенка. Это был его второй брак. Первая жена, кстати, тоже Татьяна не смогла выдержать роль офицерской жены и, забрав дочку, уехала на Украину к родителям. Олег, после некоторых попыток восстановить отношения, пустился в загул, пока не встретил свою нынешнюю супругу, которая нежной ручкой быстро его привела в чувство, создав домашний уют и теплоту дома. Как оказалось ему именно этого и не хватало, и в то время я был особенно рад за друга.

Потом была война, конец света и связь давно прервалась, особенно когда перед войной Олега перевели куда-то под Одессу. И вот он теперь всплывает в виде командира группы спецназа, направленной для нашего устранения. Это или специально сделали, зная о наших дружеских отношениях с Олегом, или операцию организовывали на скорую руку, узнав, что бойцы из Херсона в некоторой степени себя дискредитировали переговорами с Черненко. Вот это и предстояло выяснить.

Еще не дойдя до госпитального отсека, услышал многоэтажный военно-морской мат, голосом, который уже давно не слышал.

— …. подайте мне Серегу Оргулова!

Я вошел и увидел картину привязанного к кровати Дегтярева, который уже не дергался, а весело матерился, ожидая прихода давнего друга.

— Медуза, ты какого хрена тут раскричался?

— А вот и ты. Серега, скажи своим бойцам, чтоб развязали.

И тут же опять выложил такой мат, что даже я удивился, раньше за ним такого не водилось.

— Олег, чего раскричался, тут между прочим, раненные лежат и женщины есть, за тобой такой грубости вроде как не замечал. Заткнись и успокойся, надо поговорить, тем более смотрю, что после контузии ты пришел в себя.

Он теперь не улыбался, только внимательно рассматривал меня, недоверчиво щуря глаза.

— Серега, ты ли это?

— Тебе напомнить, как мы на втором курсе рванули в самоход к девчонкам из приборостроительного института, ты потом ужрался до поросячьего визга и я пер тебя на себе до казармы. А если учесть, что в четыре утра маршрутки уже не ходили, а все деньги мы растратили на бухло, поэтому вызвать такси не могли, то тащить мне тебя пришлось на собственном горбу. Теперь сомнения есть?

На его бледном, покрытой щетиной лице расплылась довольная мечтательная улыбка.

Пока продолжалась эта сцена, я, молча кивнул Вяткину, чтоб развязал Дегтярева. Когда путы были сняты, он порывисто подскочил и по-братски стал обнимать друга, хлопая по спине. Я не выдержал и скривился от боли. На его лице появилось недоуменное выражение.

— Что Серега?

— Да ребра болят. Недавно бронником несколько пуль словил, да и взрывом приложило.

— Вы что тут до сих пор 'зверьков' гоняете?

— Не 'зверьков', а зверей. Я чуть попозже тебе расскажу. А пока, Олег, надо серьезно поговорить.

Я его позвал за собой и когда выходили из госпитального отсека, Вяткин спросил.

— Товарищ майор, может охрану?

Я чуть затормозил и увидел вопрошающий взгляд Дегтярева, после чего повернулся к Вяткину.

— Фрол Степанович, этого человека знаю давно. Если он меня предаст, то какой смысл тогда жить?

— Да я так, просто, может после контузии будет буянить, бывает такое.

— Да ничего, в голову еще раз получит и успокоится.

Олег обиженно засопел.

— Еще не известно, кто в голову получит.

— Олег, пойдем, времени мало.

Мы шли по галереям моего бункера, которые были буквально завалены ящиками мешками, сверстками, которые мы натягали из прошлого. Дегтярев с интересом разглядывал ящики с немецкой маркировкой, но вопросы он оставил при себе. Когда зашли в кают-компанию, Чеботаев уже во всю трескал наваристый украинский борщ, который приготовила моя супруга. В тот момент, когда я переступил порог комнаты, упертый прапорщик, чуть стесняясь, попросил добавки, естественно ему повторили. Я его прекрасно понимал. Борщ из свежей капусты, после консервов и макаронов произведет впечатление на любого. Олег шумно втянул носом и ошеломленно глянул на мою жену, которая стояла возле плитки с полонником в руках и набирала вторую тарелку.

— Олег, присаживайся, тебе тоже насыпала.

Я не стал его отвлекать и с жалостью смотрел, как мой исхудавший друг есть борщ, закатывая от удовольствия глаза. Доев порцию, он тоже согласился на добавку, и пока Светлана насыпала ему, он повернул ко мне голову и сказал.

— Серега, а вы тут неплохо устроились. Откуда картошку, капусту взяли? А свежая сметана и зеленый лук? У вас, что и коровы есть и оранжерея? Да и ящики у вас все сплошь с немецкой маркировкой. Что тут происходить и почему вокруг тебя такая возня?

— Ты ешь-ешь, я тебе чуть позже расскажу, во что вы все вляпались. Кстати, а где Татьяна с ребенком?

Олег сразу погрустнел и насупился.

— Там они под Измаилом в убежище. Твой тезка совсем плох.

— А теперь они стали еще и заложниками. У тебя там остались доверенные люди?

— Есть конечно, из наших.

— Резервные каналы связи надеюсь продумали, на случай всяких неприятных неожиданностей?

Он возмущенно оторвался от тарелки и всмотрелся мне в глаза.

— Серега ты за кого меня принимаешь? Не учи папу делать детей, я сам видел, что с этой поездкой не все чисто.

— Хорошо. Тогда смотри.

Я кивнул головой на Чеботаева, который уже вовсю работал над макаронами по-флотски.

— Рома сказал, что перед выходом к вам четверых прикомандировали. Не думаешь что контролеры?

— Нет. Троих положили, четвертый у тебя в госпитале лежит. Тем более я их знаю, ребята из боевых пловцов одесского ОВРа. Тут точно без подстав.

— Тогда значит, за нашим бункером присматривают твои люди. Пара человек с кодированными радиостанциями. Мои снайпера их нашли и держат на контроле, пока они не начали делать глупостей, свяжись с ними. Если ты в них уверен, приглашай в гости. Нам сегодня предстоит с татарами повоевать, и каждый боец будет на вес золота.

Олег прекратил есть, положил в тарелку ложку и поднял на меня сосредоточенный взгляд.

— Ты им хочешь отомстить?

— Они обложили второй бункер в Перевальном. Их там сотни полторы, давно такого количества боевиков не видели.

— Ого. Чем вы их так разозлили?

— Бункер отбили, да полностью банду местного отморозка зачистили.

— Серьезно. Кстати, а где ты был все это время, да и морда у тебя больно загорелая.

— А вот это Олег та вещь, ради которой устроен весь этот цирк, с вашим расстрелом. Все хотят знать, откуда у нас оружие, боеприпасы, чистые продукты и естественно желают, чтоб с ними безвозмездно поделились. Как думаешь, куда они все посылаются?

— Зная тебя, не удивлюсь, если далеко и пешим сексуальным маршрутом.

— Ага, типа того. По моим данным они собирались сюда послать сводный отряд с Херсона, но Черненко там подсуетился и переговорил с народом, но ваши босы про это узнали, местный зам Черненко или кто-то из его подхалимов сливает инфу в Киев, поэтому они решили выехать на подставе.

— Да уж, и мы тут как раз в качестве героических трупиков очень неплохо будем смотреться.

— Теперь понимаешь, во что вас втянули?

— Мои Татьяна и Сережка получается в заложниках?

— Ты сам ответил на этот вопрос. Поэтому вы официально должны все умереть. Вызывай своих бойцов, что хочешь говори, но с их стороны у меня не должно быть проблем. Понял? Потом мы твоих просто выкупим за продукты или ты их сам, но чуть позже заберешь.

— Хорошо Серега, в принципе расклад я понял. Сейчас сделаем. Ты только радиостанции наши принеси.

— Здесь они, вон в том ящике лежат.

Дегтярев подошел к шкафу, открыл ящик и достал оттуда парочку радиостанций, похожих на те, которыми пользовались мы во время выходов.

Мы по галерее вышли в переходный тамбур, где Олег, настроив кодовую последовательность на дешифраторе, вышел на связь со своими бойцами.

— Баклан, Баклан, это Папа. На связь.

Тут же сразу ответили.

— Папа, на связи Баклан.

Он повернулся ко мне.

— Куда им идти?

— Пусть идут на площадку, где стоит БТР. Оружие в высоко поднятых руках. Там их встретят.

— Хорошо.

Он отжал тангенту радиостанции.

— Баклан, это не противник, а союзники, но вы под прицелом снайперов. Вам гарантируется безопасность. Выйти на площадку к БТРу, оружие в поднятых над головой руках. Дать себя разоружить.

— Папа ты в своем уме?

— Да Баклан, нас круто подставили. Будут разборки, сейчас не форсите, люди серьезные и проверенные.

— Вас понял Папа. Выполняем.

Я вышел на связь со своими наблюдателями.

— Кукушки, это Феникс, там гости должны выйти, смотрите внимательно.

Через пять минут, в тамбур Карев с двумя вооруженными бойцами ввел людей Дегтярева. После того как внешняя дверь была открыта и их пропылесосили от внешней пыли, они сняли маски. Такие же усталые лица, покрытые недельной щетиной. Олег стоял рядом, я даже вернул ему личное оружие, он похлопал по плечу своих бойцов и повернулся ко мне.

— Ну что дальше Серега?

— Ты объясни людям, чтоб глупостей не делали и Егор отведет их и накормит, а то вон они у тебя какие худющие.

— Да уж, на фоне твоих сытых ребят, мы выглядим не очень.

— Олег давай язвить будем позже, когда закроем проблему.

— Да я не против. Но что будем делать? Всей толпой прямо в бой? Ты вроде говорил, они там обложили твой второй бункер? Не поздно?

— Ты ж сам бывал в Перевальном, знаешь, что просто так там штурмовать не получится. А у меня там человек двадцать неплохо вооруженные. Они попробуют нас выманить и устроить засаду, а потом уже штурмовать ослабленный гарнизон убежища.

— Ну логично. И что нам предстоит?

— Ждем, когда иудушка Семенов выйдет на связь и попробует забить стрелку. Кое-какие меры мы приняли.

Пока Дегтярев разговаривал со своими людьми, проводя политинформацию на злобу дня, я собрал небольшое совещание.

Тут опять присутствовал капитан Васильев, который занимался тем, что готовил колонну с артиллерией для марша и разрабатывал маршрут движения. Чуть позже подошел Артемьев. Его спокойный и немного грустный взгляд говорил о том, что от пленного они с Бойко узнали что-то неприятное.

Я указал Саньке на стул и, кивнув, спросил.

— Ну что там? 'Зверька' раскололи?

Санька сморщился, как от дольки лимона во рту.

— Да там и колоть не надо было. Этот заморыш после двух оплеух сразу поплыл. А вот наболтал он много. Короче принялись за нас серьезно. Со всего Крыма собрали около ста пятидесяти боевиков, при поддержке двух танков, четырех бронетранспортеров. У них даже 'Град' есть, правда выстрелов на два залпа. И догадайся, откуда у них горючка, чтоб всю эту технику сюда пригнать?

— Хохлы?

— Они.

— И зачем им такая подстава? Смысл?

— Говорит, что украинские вояки отказываются с нами воевать. Там уже и про нас ходят слухи. Даже про свежий мед и молоко знают. Как тогда заставить людей против нас идти? Вод подставу и сделали, чтоб морских спецназеров положить и Черненко в придачу. И заодно оправдать участие татар в боевых действиях в качестве союзников.

Подошедший Дегтярев все это слышал, но ругаться не стал, а только очень внимательно впитывал информацию.

— Что они будут делать?

- 'Зверек' не знает. Он из отряда Ульми Каримова, который захватил бункер в Никите, недалеко от Ялты. В его отряде было двадцать человек, практически все легли там. Часть мы, часть спецура положила.

— Вы там его не угробили? Он еще сможет про бункера на побережье рассказать?

— Да нормально командир. Живучий гад и жить очень хочет.

После такой информации пришлось форсировать подготовку к отражению атаки. Васильев сформировал сводную артиллерийскую группу и, используя трофейные немецкие полугусеничные тягачи, утянул по окружной дороге в сторону гор две немецкие гаубицы, два миномета в сопровождении БМП-1. С ними в головном дозоре ушел Артемьев, проводя разведку. Наша же задача была подготовить две полнокровные штурмовые группы и по готовности выдвигаться в город, для удара в тыл противнику.

В кают-компании бойцы Дегтярева покончив с борщом, удивляясь обилию овощей, солений и сметаны, которые мы наменяли в деревне, доедали второе. Тут же стоящий Коротков с автоматом, всем видом показывал спокойствие и уверенность и контролировал гостей, чтоб не ходили по бункеру без присмотра. Я по дороге зашел в радиорубку уточнить данные по радиоперехвату, а Олег пошел к своим бойцам. Войдя в комнату, увидел вопросительный взгляд Дегтярева.

— Ну, что Сергей?

— Пока молчат. Мы сканируем радиодиапазоны. Возле большого бункера работают около двадцати независимых радиостанций. Не исключаю что это ловушка, поэтому буду действовать осторожно, с перепроверкой. Так что, Олежек, ты на счет охраны не обижайся, ставки слишком высокие, чуть позже ты поймешь почему. Ты меня давно знаешь, поверь, сейчас ты выбираешь ту сторону, которая может обеспечить нормальную жизнь твоей семье и всех, кто готов идти с нами.

— Куда идти Сергей? Что-то ты дружище темнишь.

— Олег, все потом, когда закроем непосредственную опасность. Поверь, ты не пожалеешь.

Дегтярев пристально и испытывающее смотрел мне в глаза, но увидев твердый, не убегающий враг вруна, он убедился, что я сам уверен в том, что говорю.

— Хорошо, Сергей, я с тобой, тем более надо этих гадов наказать.

— Давай тогда готовь людей к выходу. Все вопросы по экипировке к Вяткину. А я пока постараюсь кое-что еще проверить, да и Черненко проведать надо.

Когда я зашел в госпиталь, Ольга спала, а Маринка что-то кипятила на спиртовке.

— Привет, Мариша, что у нас тут?

Она испугано повернулась, но увидев меня, успокоилась.

— Вечно ты Сережа беззвучно подходишь. Всегда пугаешь.

— Ну не могу же я идти по коридору и специально топать. Да и раненные тут у вас.

Марина выключила немецкую трофейную спиртовку, которую захватила на аэродроме, и повернулась ко мне. Усталые глаза выдавали, что девчонки беспрерывно не отходят от операционного стола. Я еще раз окинул взглядом эту привлекательную, но безмерно уставшую женщину, жену моего пропавшего без вести друга. Белый халат, тщательно выстиранный и отглаженный, прекрасно выделял ее женственную фигуру. После рождения ребенка она только немного округлилась и притягивала взгляды многих мужчин в бункере. За беготней последних месяцев я не мог уделять ей столько времени, как было раньше. У нас были странные отношения. Она понимает, что нравится как женщина, но перспектива возвращения ее мужа, моего друга все еще сдерживает нас на расстоянии. Света, моя жена, все это видит, но делает вид что не замечает, прекрасно понимая, что скандалами и разборками она может испортить тот мирок, который мы создали, когда жили одни в бункере с детьми.

Я немного задумался и пропустил ее вопрос.

— Сережа, ты что-то хотел узнать?

— Да извини, залюбовался тобой.

— Да ладно тебе.

— Так я объективно. Ну, хорошо. Мариша скажи, что там с Черненко? Очень важно чтоб он выжил.

— Плохо. Шансов почти нет, у нас не хватает квалификации, тут нужен опытный хирург. Может из 41-го года кого-то пригласить?

— Да я тоже уже задумываюсь про это, да и не помешало бы уже начать предков учить нашей медицинской технике и применению препаратов и антибиотиков.

Она смотрела на меня снизу вверх, и при свете дежурной лампы были видны морщины в уголках ее глаз. Нелегко ей приходится. Она осторожно взяла меня за руку.

— Сережа скажи, что там наверху? Так все серьезно?

— Да подстава очередная. Положили половину приезжего спецназа и близкое окружение Черненко, пытаются все на нас свалить, да татары повылезали из всех щелей. Похоже на спланированную акцию. Сегодня будем им по сопатке давать, а по поводу хорошего хирурга, прямо сейчас переговорю с Судоплатовым.

Я осторожно освободил руку, и устало пошел обратно, думая о превратностях судьбы. От Семенова пока не было известий и сидящая в радиорубке Катерина, спокойно доложила.

— Пока они с татарами переругиваются. Сейчас едут на встречу где-то в районе университета.

— Что твои знакомые в бункере говорят?

— Да никто Семенову не верит, но открыто боятся протестовать. Сегодня утром в бункер Семенов пропустил около двадцати боевиков, которые фактически взяли в заложников семьи военных. Никто теперь ничего сказать не может, все бояться за своих родных.

— Да, этот урод пошел ва-банк. Надо его быстро гасить и заканчивать это балаган. В общем так, поговори со своими агентами в бункере у Черненко, пусть по возможности выведут из строя радиопередатчики и пропустят наши штурмовые группы. Ты то надеюсь знаешь где у них резервные выходы?

— Да знаю, но они перекрыты и заминированы.

— А кто говорил, что будет легко. Готовь систему радиоподавления, по сигналу надо заглушить бункер Черненко. Когда в Перевальном начнется возня, мы сделаем ход конем и будем освобождать заложников. Ты, надеюсь, объяснишь своим знакомым как и куда нужно прятаться, чтоб не пострадать при штурме. Разработай систему сигналов и опознавательных знаков, чтоб в коридорах не пострелять своих.

— Сделаем командир.

— Умница. Вот Саньке повезло с женой.

— Ну так вы же женаты были да и Светлана неплохо стреляет.

И она мило улыбнулась.

Я направился в кают-компанию к Дегтяреву и его людям. Те вольготно расположились на стульях и с увлечением смотрели по на большом жидкокристаллическом телевизоре фильм 'Звезда' из тех, что я специально подобрал из библиотеки для наших новичков из 41-го года. Олег увидев меня, включил паузу в фильме и вопросительно на меня уставился.

— Ну что Серега?

— Херово. Семенов пустил в бункер 'внутряков' десятка два боевиков и те взяли по сути дела в заложники всех гражданских. Теперь пока мы не освободим бункер, в Перевальное не полезем иначе придется воевать со своими.

— Ты серьезно?

Его бойцы подобрались и вопросительно поглядывали на своего командира.

— Да. Самый худший сценарий.

— Что думаешь делать?

— Сейчас пойдешь со мной, кое-что тебе покажу как старому другу, и готовьтесь вместе с моими штурмовиками чистить бункер. Там есть свои люди и в нужный момент они помогут.

Все спокойно закивали, а мы с Олегов пошли по галерее в оружейку. Я привычно накинул на себя разгрузку, прихватив свой автомат и кивнув Олегу, чтоб занимался тем же. Он вопросительно на меня смотрел.

— Олег снаряжайся. Сейчас узнаешь самую большую тайну этого столетия.

— Серега, ты меня все больше и больше интригуешь, и куда мы в таком наряде собираемся? На другую планету?

Я ухмыльнулся.

— Почти угадал. Пойдем, все на месте узнаешь.

Снарядившись, мы вышли в зал с большой установкой и остановились, ожидая, когда Светка ее запустит с центрального пульта. Олег с удивлением рассматривал оборудование и выдал фразу.

— Чем-то смахивает на фильм 'Звездные врата'. Серега так ты что не врал? Что реально у тебя есть выход на другую планету?

— А ты ящики с маркировкой Вермахта видел? Сам докумекаешь куда мы сейчас пойдем?

Олег ошарашено смотрел на меня, не веря ни слову. Но в этот момент установка загудела и через несколько секунд вышла на рабочий режим. Нажав кнопку на пульте прикрепленному к стене, спокойно наблюдал как в портал сначала выдвинулась штанга с видеокамерой, и, услышав в динамик, размешенный в зале голос Светланы 'Все чисто', выдвинули пандус и спустились по нему в 41-й год.

На той стороне было утро, пасмурное и морозное. Невдалеке стояли две полуторки, в которых разместились расчеты зенитных счетверенных пулеметом и легковая машина, из которой сразу вышел нам на встречу заместитель Судоплатова, с капитанскими шпалами на петлицах.

Олег не смог выразить свои чувства и как нормальный военный выставил многоэтажную фразу в стиле легендарного персонажа анекдотов поручика Ржевского. Потом повернул ко мне голову и восхищенно сказал.

— Да, Серега, я всегда знал, что ты выкинешь что-то такое. Но скакать в прошлое, это уже перебор. Это что нас встречают и, судя по форме, гебня?

— Да, я с ними давно общаюсь, сливаю информацию, технологии, за это получаю продукты, топливо ну и еще много чего.

Мы подошли, поздоровались с замом Судоплатова. Я представил Олега.

— Майор Дегтярев, спецназ ВМФ. Он теперь в нашей команде. Я бы хотел пообщаться с Павлом Анатольевичем.

— Сейчас он подъедет, его уже известили о вашем появлении. Ваши радиостанции просто великолепны.

— Ну, вот видите, хоть так помогаем Родине.

Пока было время мы с Олегом отошли в сторону, надо было поговорить.

— А кто это Павел Анатольевич? Не Судоплатов ли случаем?

— Он самый, он с июля курирует контакты с нами, нормальный мужик.

— С кем ты из легендарных пообщался?

— Недавно был в Москве и успел познакомиться с Берией, со Сталиным.

— Ну ни хрена себе и как они тебе?

— Честно сказать, в наше время много чего наврали и 'дерьмократы' и историки. Серьезные люди и, главное, на своих местах.

— Ну так это и тогда было понятно, кстати а какое это время и где мы находимся, а то канонада что-то очень явно слышна.

— Мы под Борисполем, октябрь 1941-го года.

— Так насколько мне не изменяет память, в это время тут уже немцы хозяйничали.

— Мы уже помогаем информационно и различия между известной нам историей и положением в этом мире уже проявились. Нет такого ужасного разгрома Юго-Западного фронта, в Крым немцы только прорываются и Гудериан со своей второй танковой группой застрял у Конотопа.

— Так ты у нас историю творишь? Молоток, а судя по трофеям, немцев пощипал?

— И еще как. За бои при обороне Могилева дали Красную Звезду. Вроде как к Герою Советского Союза представили, но это пока только слухи. Но все равно приятно, что Родина в такой форме оценила нашу деятельность.

— Кстати, а как время идет? И давно ты тут куролесишь?

— Да один к одному, а в первый раз мы тут выскочили под Могилевом в конце июня, даже в обороне города повоевать успел. Вон ты народ видел. Вяткин, старшина со мной с Могилева, Малой, Миронов, Марков, Воропаев, все бойцы 172-й дивизии. Вместе в окружении воевали. Карев, который вас опекал вообще ОСНАЗ НКВД. Солянка сборная, в полном комплекте, хотя если честно, ребята неплохие, специально следил, чтоб гнили не набралось…

Наш разговор был прерван подъезжающей машиной, из которой вышел Судоплатов.

— Доброе утро Сергей Иванович, как там у вас дела? Если честно, мы обеспокоены тем, что происходит в вашем времени.

— Да все под контролем, разве что бандиты взяли в заложники семьи военнослужащих, но это в скором времени будет решено. Сил у нас достаточно. Но человек десять для проведения войсковой операции не помешают. Слишком много всякой дряни повылезало наружу.

— Прекрасно. Люди готовы.

— Надеюсь, Павел Анатольевич, неприятных сюрпризов не будет.

Судоплатов жестко пресек такие настроения.

— Сергей Иванович, мы с вами уже обсуждали этот вопрос. Можете быть уверенными в моих людях. Они проинструктированы и имеют соответствующую подготовку.

— Хорошо. Вот хочу представить моего старого знакомого, вместе учились и служили. Майор Дегтярев, Олег Владимирович, спецназ ВМФ. Во многих вопросах может быть вам полезен. Но сейчас у нас важное дело.

— Я весь во внимании.

— Тяжело ранили сочувствующего нам командира крупного отряда. Это вешают на нас, нужен врач, хирург и срочно, иначе наше положение очень ухудшится, этот человек должен выжить. Тем более и в ваших интересах обучать профессионалов новым методикам из будущего.

— Ваши врачи не справляются? Я думал в будущем это лучше поставлено.

— Наши врачи неплохие, но случай тяжелый. Тут нужна помощь, причем экстренная и главное опыт, а наши девушки имеют не ту квалификацию.

— Хорошо, Сергей Иванович, мы поможем вам. Сейчас свяжусь с руководством, может, успеют перебросить самолетом хирурга, хотя войска уже начали отход из Киева и у нас только сутки. Надо бы вам озаботиться поиском новой точкой выхода.

— Сейчас отправим к вам моих специалистов для организации нормальной кодированной связи, обеспечения работы вычислительной техники. А мы как раз начнем поиск других точек выхода.

Судоплатов озабочено посмотрел на часы.

— Люди готовы и проинструктированы, обеспечены противогазами и защитными костюмами. Сейчас их подвезут сюда, и они будут в вашем распоряжении.

— Хорошо, Павел Анатольевич, на счет хирурга не тяните, очень важно.

— Мы сделаем все, что в наших силах.

На этой ноте мы тепло попрощались и расстались с Судоплатовым. Олег все это время стоял рядом и молча слушал, глубоко дыша чистым воздухом.

Минут через пять к нам подъехала полуторка, из которой повыпрыгивали десять человек в форме НКВД и пятеро в общевойсковой форме. У каждого был противогаз и скатка с защитным костюмом, и к моему удовлетворению, ниже младшего лейтенанта среди них не было. Командир, пехотный майор подошел ко мне и по всей форме представился.

— Вы майор госбезопасности Зимин?

Я осмотрел с ног до головы, заметив нож в голенище сапога, кошачью походку и цепкий пронзительный взгляд.

— Да, я.

— Майор Фролов, командир сводного отряда, направленного в ваше распоряжение.

Он с таким же интересом рассматривал мою экипировку, профессионально пробежав взглядом по разгрузке, пятнистой форме и особенно его взгляд остановился на автомате. Приехавшие с ним люди без команды построились, ожидая команды.

— Товарищ майор, вы к какому ведомству относитесь? По форме не к органам госбезопасности.

— Армейская разведка.

— Ну что ж, это меняет дело. Какие вам даны указания?

— Поступить в ваше распоряжение, беспрекословно выполнять все приказы, не задавать вопросов и главное ничему не удивляться.

— На счет удивляться, товарищ комиссар 1-го ранга правильно сказал. Сейчас вы увидите такое, что перевернет вашу жизнь. Мы отправимся в бункер, где вы оставите свое оружие и получите вот такое…

Я чуть поднял автомат Калашникова.

— Остальной инструктаж получите на месте.

Майор, молча кивнул, понимая что его в ближайшее время ожидает что-то очень неприятное.

— Командуйте, ведите людей за нами.

Пока он раздавал команды, мы подошли к точке выхода и, связавшись по радио с бункером, дал команду опустить пандус и подготовить группу для встречи гостей.




Глава 13


Вид появляющихся из воздуха металлических конструкций произвел впечатление на наших новоявленных бойцов. Фролов, стоящий рядом, тихо выматерился, но постарался сохранить спокойное выражение лица. У его подчиненных реакция была примерно такой же но более эмоциональной. Из всего этого я смог сделать вывод, что один из офицеров, приданным нам для усиления имеет военно-морское прошлое, что не могло не заинтересовать.

'Надо будет к нему отправить Игоря Дунаева поговорить на военно-патриотические темы, да и Олег их будет разглядывать под микроскопом, вон как усмехается котяра'.

Я поднялся по пандусу и перешел в бункер, затем с некоторой задержкой стали появляться бойцы, практически сразу заполнившие комнату с установкой. На всякий случай тут же стояли Карев, Коротков, вооруженные автоматами. Когда все угомонились и по команде Фролова построились в две шеренги, при этом вертя головами, рассматривая помещение.

Тут было на что посмотреть. Стены и потолок, обшитые пластиковыми панелями, необычные светильники, дающие ровный белый свет и главное чистота, которая поддерживалась постоянными уборками с обязательным использованием пылесосов. Под потолком в углах комнаты, на кронштейнах, сваренных из металлических уголков, висели два жестко закрепленных немецких трофейных пулемета и гранатомет, с простейшей системой электороспуска, направленных на установку. Там же находились два баллона с самодельным напалмом и пара видеокамер, через которые дежурные по бункеру могли оценивать обстановку в комнате с установкой и в случае опасности сразу принять меры. Все это создавало определенную атмосферу силы, основательности, показывая всю степень серьезности, с которой обитатели бункера относятся к своей безопасности.

Я коротко обрисовал ситуацию прикомандированным бойцам.

— Товарищи командиры. Вас собрали для выполнения особого задания руководства Советского Союза. Вы уже поняли, что уровень секретности превосходит все, с чем вы сталкивались до этого. Вкратце, мы сейчас находимся в другом мире, в бункере. Наверху была война с применением оружия массового поражения, поэтому вам перед выходом были выданы общевойсковые защитные костюмы и противогазы. Сейчас вы группами по три человека проследуете в сопровождении старшины Вяткина в каптерку, где будете переодеты в обмундирование соответствующее этому миру. После этого вам будет выдано оружие, которое более подходит к войне в этом мире. Майор Дегтярев и бойцы его отряда проведут с вами инструктаж и практические занятия. Я понимаю, что с незнакомым оружием идти в бой неразумно, но простота и эффективность вас, надеюсь, приятно поразит. Со всеми возникающими вопросами по экипировке обращаться к Вяткину или к бойцам ОНАЗа Кареву и Короткову. Мы пока с товарищами командирами будем готовить операцию. Конечный инструктаж перед выходом.

Карев тут же деловито стал разбивать бойцов на тройки и в сопровождении Короткова отправлять на склад к Вяткину, где их уже ждали комплекты камуфляжной формы, ботинки с высокими берцами, разгрузки и автоматы Калашникова.

А вот меня терзали сомнения, что-то в этой ситуации было неучтено. Здоровая паранойя, которая частенько помогала мне, верещала как роженица при виде пьяного акушера, но вот за что зацепиться, я пока не знал. Олег озабоченно посматривал на меня, и выразил витавшую в воздухе мысль. Мы шли по галерее, обходя нагромождения ящиков с немецкой маркировкой. Что в них, знал только хозяйственный Вяткин и Светлана, которая еще с самого начала нашего затворничества в бункере вела учет материальных ценностей и продуктов.

— Что Серега тоже чувствуешь, что конкретно воняет?

— Ага. Есть такое дело, но вот в чем прокол, пока не могу понять.

— Думаешь в бункере у 'внутряков' засада?

— Все говорит против этого, но вот интуиция не соглашается. Ты, Олежек, давай разбирайся с предками, а я пока покумекаю, есть мысли, надо проверить.

Дегтярев пошел в кают-компанию, где собирались переодетые бойцы, и им проводился ускоренный мастер-класс по обращению с автоматом Калашникова, подствольным гранатометом и средствами связи. Я на пару минут заглянул, чтоб посмотреть, как люди адаптируются к новой обстановке. Необычная кухонная посуда, микроволновка, жидкокристаллический экран во всю стену, где на этот момент с DVD прокручивался обучающий фильм по стрелковому вооружению, типы, модели, сборка-разборка, тактика применения.

Внимательно наблюдая за людьми, я очень скоро убедился, что профессионалы, которых нам прислал Судоплатов, очень быстро адаптировались в новой обстановке, хотя было заметно что технические новинки 21-го века произвели на них впечатление. Пока шел фильм, Вяткин с Воропаевым быстро организовали легкий перекус, и разогрев в микроволновке консервы и заранее сваренную кашу, раздавали парящие одноразовые пластиковые тарелки бойцам и те, чтоб не терять времени, работая челюстями, продолжали впитывать информацию, вываливаемую на них с экрана телевизора будущего. Было видно, что они сразу оценили достоинства неизвестного им оружия. За время моего пребывания в кают-компании Фролов несколько раз порывался задать вопросы, но его остановил Дегтярев, бесцеремонно поддерживая мой авторитет. Со свойственной ему манере он просто выдал.

— Майор Фролов. Майор государственной безопасности Зимин все вам разъяснит, когда для этого будет время, а сейчас учите новое оружие.

Я его решил поддержать.

— Изучайте, это оружие нового поколения. Попадет оно в армию, не знаю, но скорее всего отдельные спецподразделения будут оснащаться. Ладно, учитесь, я пока пойду, получу последнюю разведсводку.

В радиорубке сидели Катерина Артемьева, Валера Бойко, с перевязанной рукой, моя супруга и что-то оживленно обсуждали. Когда мы осваивали бункер, то старались избавиться от гнетущей обстановки холодных стен и темных коридоров, поэтому помещения которые должны были быть постоянно использоваться в первую очередь обшивались светлым пластиком. Здесь было светло. На стеллажах стояла различная аппаратура, а по стенам были развешаны распечатки с информацией по частотам и порядку радиообмена с Москвой и с бункером в Перевальном.

Когда я зашел, они подняли головы от экрана ноутбука и Светка, чуть скривив губы, озабоченно спросила.

— Сережа, вы будете штурмовать бункер Черненко?

— Да судя по всему, придется, хотя сама эта идея мне очень не нравится. Что-то тут не так. Вот что Катя, скажи, твой информатор насколько надежен и не может он работать под контролем?

— Да мы как раз этот вопрос и обсуждаем. Есть пара моментов, которые настораживают, вот и пытаемся выяснить.

Я заинтересованно взглянул на Катерину.

— Говори.

— Радиопередатчики, которые работают возле большого бункера в перевальном, как-то странно себя ведут.

— В чем это проявляется?

— Да вот вроде работают около двадцати передатчиков. Различие идет по частотам. Но вот по некоторым параметрам, вроде как реально переговариваются пять шесть человек, которые постоянно меняют на своих радиопередатчиках частоты, создавая видимость большего числа абонентов.

'Ну теперь понятно, зачем тут Бойко, он же у нас татарский хорошо знает'.

— Валера, что скажешь?

— Шесть тел, просто трындят, пытаясь менять голоса, но сильно не скрываются, думают, мы их слушать не будем. Как по мне, так нам голову дурят.

Я ненадолго задумался. Многое сходится.

— Валера, а ваши бывшие коллеги выходили на связь?

— Пару раз. Судя по голосам, два ударных отряда в районе водохранилища ждут нашего прохода.

— Ага, и нам чтоб прорваться по любому придется сначала надавать своим же, а затем, потрепанными иди к бункеру. Естественно нормальный командир на это не пойдет и попытается штурмануть бункер. Неплохой расчет. И нас там ждут… Не удивлюсь если основная масса бандюков уже разместилась на подступах к бункеру Черненко. Дадут втянуться в бой и затем ударят в тыл. А я то думал, чего же все так просто, только забыл, что они знают про существование второго бункера где-то по московской трассе, и соответственно выдвижение основных сил будут ждать отсюда. Срочно связь с Васильевым.

Секунд через двадцать ответил Васильев.

— База, Дровосек на связи.

— Дровосек, это Феникс. Вы где?

— Квадрат восемнадцать-А.

— Прекращаете выдвижение. Ищите позиции для работы по окрестностям бункера 'внутряков'. Скорее всего, там засада, ждут нас и скопили все основные силы. В Перевальном обманка, отвлекают внимание. Предельная осторожность. Используйте разведку, противник соблюдает радиомолчание. Возможно наличие наблюдателей.

— Вас понял. Сколько у нас времени?

— Я думаю, часа два-три есть. Они ждут наших шагов. Если мы будем тянуть, на связь выйдет Семенов и попытается вынудить к каким-то действиям. В общем, играем в догонялки, кто кого перехитрит.

— Вас понял Феникс.

Закончив разговор с Васильевым, повернулся к сидящим тут же людям. Светка взволнованно смотрела на меня.

— Сережа и что будет дальше?

— Высылаем разведгруппы вокруг бункера, ищем наблюдателей. И никуда не лезем дальше. Им нужно было нас выманить, они почти этого добились. Теперь придется ждать их телодвижений, тут именно та ситуация когда проигрывает тот, кто делает первый ход.

Чуть задумавшись, я уже обратился к Катерине.

— Катя скажи у тебя есть еще информаторы в бункере? Нам не хватает разведданных.

— Есть, но это нужно попытаться туда пробраться.

— Это не приемлемо. Еще не хватало тебя туда пускать. Кстати, ребят, которых притащили вместе с Черненко, ты знаешь?

— Конечно. В общем-то не плохой народ. Оба из контрактников, не семейные. Черненко их обычно использовал как личную охрану.

— Могут они быть подставой Семенова и тех, кто это все организовал?

— Вряд ли. Слишком все запутанно.

— Значит, тогда делаем так. Света с Катей, по одному расспрашиваете этих 'сверчков'. Потом, то же самое, но через детектор лжи. У вас на все про все час, ну максимум полтора. Валера на подстраховке, я тебе в помощь Воропаева и Строгова дам. Надо знать все, по максимуму, иначе можем попасть в ловушку. А если действительно в бункере хозяйничают боевики и мы протормозим, татары всех там вырежут, тогда еще хуже будет. Действуйте.

Пока люди решали поставленные задачи, я связался с Артемьевым.

— Бычок, на связь.

— На связи Феникс.

— Ты слышал разговор с Дровосеком?

— Да. Все понятно. Конкретная подстава. Если все так, то они знают про Катькины контакты.

— Ага, я тоже так думаю, поэтому Бычок, облазь там все, возьми с собой кукушек, но выяви все огневые точки вокруг бункера, и кто там засел. Если 'внутряки' лезть не будем, подождем, пока Черненко не сможет говорить и не устроит внутренние разборки по поводу подставы. Если бандюки, всех там раскатаем тяжелой артиллерий. Сдается мне, что вся 'гопота' с Крыма тут собралась по нашу душу. Если удастся всех прищучить, нас тут вообще никто трогать не будет.

— Понял, Феникс, сделаем, посмотрим, пощупаем. Если что, языка брать?

— Ну так, чтоб шума не было.

— Вас понял, Феникс, конец связи.

Пока Санька разворачивался и готовил поисковую операцию, а моя супруга и Катерина допрашивали оставшихся в живых людей Черненко, я решил заняться нашим новым пополнением. Подняв трубку внутреннего телефона, связался с кают-компанией, дав команду привести ко мне майора Фролова.

Когда Фролов в сопровождении Карева вошел в помещение, я на экране ноутбука просматривал карту Симферополя, особенно район расположения бункера Черненко. Это было место, прилегающее к пассажирскому железнодорожному вокзалу, где до войны дислоцировался батальон внутренних войск, на территории которого располагался большой вместительный бункер, построенные еще в давние советские времена. Вокруг основных входов в бункер располагались полуразрушенные пятиэтажки, в которых легко можно было спрятать несколько сотен бойцов. Освобождение вроде как захваченного боевиками убежища в таких условиях становилось опасным делом, если существовала возможность удара с тыла. Естественно я не собирался прорываться с боем и вести своих людей на убой. В такой ситуации надо было придумать нечто нестандартное, что могло вынудить пойти моих противников на шаги, не предусмотренные их планом, что сразу повлечет за собой неизбежные ошибки и элементарную демаскировку их сил.

В отсек зашли Фролов и Дегтярев, которого видимо очень интересовал наш разговор. Оба с интересом осматривали обстановку, особенно аппаратуру радиоперехвата.

— Я смотрю у тебя тут чуть ли не комплекс 'Кольчуга' на коленке собран. Ты же у нас всегда был любителям с железками повозиться. Ну что Сергей, что у нас там новенького?

— Да новости есть, но не совсем те которые ожидались. Реально мы в цейтноте. Обложили нас знатно и без живого Черненко не проливая кровь выкрутиться будет весьма проблематично.

— Так в чем проблема?

— Надо хирурга с той стороны срочно вызывать. И времени у нас очень мало.

— Так рассказывай в чем проблемы?

— В Перевальном обманка, сидят там с десяток 'зверьков' и изображают из себя крупную банду.

— А остальные где?

— А вот не известно. Молчат они в эфире, прекрасно зная, что мы мониторим все радиостанции. Скорее всего у бункера 'внутряков' засели, нас ждут.

— Разведку послал?

— Конечно, но ты же знаешь, что не так уж легко их будет найти, они прятаться тоже умеют. На крайний случай у моих людей есть тепловизор.

— Ого, откуда такое сокровище?

— Да не совсем то, что ты думаешь. Это пожарники ставили на побережье роботизированные камеры снабженные тепловизорами для выявления пожаров. Вот мы один во время войны и свинтили. Но сам знаешь, насколько они эффективны.

— Тогда что делаем?

— Васильев размещаем в двух километрах от бункера две трофейные гаубицы и сидит в засаде. Мои рыскают в окрестностях ища следы 'зверьков' и, в 41-м напрягаю Судоплатова, чтоб срочно мне нашел хирурга. Времени ждать светил из Москвы нет.

— Хочешь выждать и дать им возможность сделать первый ход?

— Да. Как по мне так тут именно та ситуация, когда спешить не стоит. На первом этапе нас почти переиграли, хорошо, что люди не попали в засаду. Ты Олег готовь своих ребят, чтоб они по окрестностям пошарили, поискали наблюдателей.

— Хорошо. Сейчас сделаю.

Но уходить не стал, оставшись стоять возле входа, чуть иронично посматривая на меня. Я удивленно глянул на него.

— Да вот хочу послушать, что ты майору будешь рассказывать. Прямо кадры из фантастического фильма.

— Олег, давай не парь мозги, отправляй людей в разведку, я пока свяжусь с Москвой на счет хирурга. Кстати можешь пару человек из пополнения на поверхность вывести, обкатать в новых условиях.

Он весело хмыкнул, повернулся и пошел в сторону кают-компании.

Все это время майор Фролов сидел рядом, с интересом рассматривая необычное оборудование и внимательно прислушиваясь к нашему разговору. Как профессиональный военный он уже освоился с новой формой и вполне колоритно смотрелся в новом необмятом камуфляже, но вот многочисленные непонятные вещи, да и вся обстановка, не смотря на его выдержку, нервировала. Я прекрасно все это видел, поэтому решил дать пояснения.

— Товарищ майор, как вас по имени-отчеству?

— Михаил Петрович, товарищ майор госбезопасности.

— Так вот, Михаил Петрович, можете меня называть Сергей. Мы вроде как ровесники, и в нынешней обстановке длинные обращения просто мешают работе. Я вижу, у вас скопилось много вопросов, но дайте мне еще пару минут.

— Конечно, Сергей.

— Вот и хорошо.

На ноутбуке быстро запустил программу управления малым порталом. Введя несколько дополнительных паролей, активировал систему и дал команду на включение установки. Пока система выходила на рабочий режим, открыл в другом окне программу шифрования и отправки сообщений руководству СССР, быстро настучал текст, с просьбой немедленно предоставить опытного хирурга и списком возможных кандидатур, зашифровал его. Когда установилось устойчивое соединение с 41-м годом, дистанционно выдвинул антенну и с помощью автоматизированной системы отправил шифрограмму в Москву. Получи подтверждение приема, деактивировал систему. Фролов все это время сидел рядом и молча наблюдал за моими манипуляциями.

— Ну что, Михаил Петрович, теперь я могу ответить на ваши вопросы.

— На раз так, то можете называть просто Михаил.

— Хорошо. Так что вас интересует?

— Что это за место, кто вы и что за мир?

— Если кратко, это мир будущего. На поверхности 2013-й год. Здесь произошла Третья Мировая война с применением оружия массового поражения. Цивилизация как таковая уничтожена. На поверхности идет непрекращающаяся война на продукты и горючее. В данный момент мы находимся в бункере в Крыму, недалеко от Симферополя. Мы местные, то есть для вас — мы ваши потомки. В политическую ситуацию я вдаваться не буду. Достаточно знать, что ваше руководство проинформировано полностью и приняло решение отвлечь с фронта подготовленных бойцов для помощи нам.

— Ну вы то кто? Раз представляют как сотрудника НКВД?

— Я ваш коллега из будущего, офицер военной разведки. В определенных целях аттестован и получил звание сотрудника органов госбезопасности СССР. Даже имею боевой орден за оборону Могилева.

— Офицер?

— Не удивляетесь, с 43-го года и слова 'офицер' и 'солдат' будут возвращены в обиход, так же как и погоны. Это исторический факт.

— А война?

— Будет выиграна, правда с большими потерями. Наши танки будут в Берлине в апреле 45-го.

Он, успокоившись, спросил.

— Сергей, а с кем мы здесь будем воевать?

— Татарские бандформирования и украинские националисты. Хотя после войны тут все смешалось и уже не поймешь где военные, где бандиты. В общем, ваша задача состоит в том, чтоб помочь нам решить проблему, освободить семьи офицеров, захваченные бандитами и очистить район от враждебного элемента. В дальнейшем изучать боевую технику, особенно тактику ее применения, что очень будет необходимо, когда аналогичная техника начнет поступать на вооружение Красной Армии.

— Понятно. Вы собираетесь переправлять технику из будущего?

— Да. С вами прислали не новичков, поэтому многое объяснять не придется, да и майор Дегтярев профессионал высокого уровня. Но это не все. Здесь сохранилось много заводов, на которых можно производить необходимую для Советского Союза технику, поэтому нам жизненно необходимо навести тут порядок и запустить производство. Это особенно важно когда практически все предприятия европейской части СССР эвакуируются за Урал. А тут место абсолютно недоступное для противника.

Фролов согласно кивнул головой, соглашаясь со мной.

— Скажите, Сергей, а что с миром то произошло?

— Ну я то вам говорил, мировая война. Хотя этому и предшествовали множество локальных конфликтов. Советский Союз задавили. Мировой империализм, как это не смешно есть, точнее был для нас и пытался заполучить мировое господство — результат, конец цивилизации. Надеюсь у нас получится изменить историю, и первый этап, это уменьшить потери во Второй Мировой войне для Советского Союза используя информацию и оружие из будущего.

Фролов молча слушал мой рассказ, хмурился, но сдержался и лишь коротко спросил.

— Когда в бой?

— Пока непосредственный огневой контакт откладывается. Ждем когда бандиты и их приспешники попытаются на нас надавить и выманить из бункера. Поэтому поговорите со своими людьми, объясните ситуацию.

— Хорошо, Сергей. Но как-то необычно. Война в будущем.

— Да я сам в первое время так же себя чувствовал, но человек такое существо, что ко всему привыкает быстро. Раз Судоплатов вас подключил к этому проекту, значит вам с нами еще долго придется общаться.

— В этом я и не сомневаюсь.

Но не сдержался и высказался.

— Прямо фантастика какая-то. Мы в будущем. И светлого то будущего не наступило. И вообще все-таки как так получилось?

— Михаил, давайте об этом поговорим попозже, когда ситуация будет не столь критичной. Вам сейчас нужно готовиться и готовиться. Особенно к бою в условиях коридоров и галерей. Олег в этом отношении хороший специалист.

Фролов согласно встал, кивнул головой и вышел из отсека, где его поджидал Карев в качестве провожатого.

Тут же нарисовался Дегтярев, который уже подготовил людей для выхода на поверхность и ждал моей санкции, все-таки система безопасности бункера работала и без разрешения просто так выйти или зайти, не нарвавшись на неприятности, было невозможно, мы с Санькой в свое время потратили много времени, разрабатывая ловушки и неприятные сюрпризы.

Минут через десять, после того как выпустил на поверхность две разведгруппы, ко мне подошел Валера Бойко в сопровождении Кати Артемьевой и одного из людей Черненко, которых они должны были допрашивать.

— Командир, надо поговорить.

— Серьезные новости?

— Очень.

— Ну пойдем в кают-компанию.

— Наедине. Пока новости не для всех, а там уж решайте.

Такая таинственность меня заинтриговала и заставила напрячься в предчувствии больших неприятностей.

Когда мы уединились, Бойко представил своего бывшего сослуживца. Это был худой невысокий, но жилистый паренек, не вызывающий особых опасений. Хотя прекрасно знал, что именно такие худые да жилистые опаснее всего.

— Прапорщик Вербицкий. Он из полка 'внутряков' с Черненко с самого начала.

— Как зовут? Откуда родом?

— Юрий. Юрий Алексеевич. Родом из-под Мелитополя.

— Понятно. Рассказывай. Только учти времени очень мало, да и сам понимаешь, что тут такие разборки начались, и для выживания придется принять чью-то сторону. Надеюсь, у тебя колебаний не будет.

Катерина, стоявшая чуть в сторонке, пояснила.

— Все нормально командир. Парень неплохой, я его на детекторе прогнала. Мотивация вполне определенная, без заскоков. В нынешних условиях наш человек.

— Давай это я буду решать.

— Конечно командир.

— Хорошо, Юра теперь рассказывай.

— Ну в общем, товарищ майор, мы ждали что сюда прибудут спецы из Херсона, где у товарища полковника друг служит, но их почему то остановили, а потом выясняется, что командир арестован и к нам отправляют группу спецназа ВМСУ из Измаила.

— С чем это связано? Есть какие-то версии?

— А тут и думать нечего. Киев дал команду, кто-то стукнул, что Черненко с херсонцами договаривается по поводу вас, вот и решили подстраховаться, отправили сюда других людей, а нам дали команду их встретить и разместить.

— А каким боком тут татары и Семенов?

— Вы знаете, что у Семенова была своя группа, и в последнее время он осмелел и вмешивался в распоряжения Черненко. У него был свой закрытый канал связи с Киевом, по которому он получал особые распоряжения и задания. Черненко злился, но ничего не мог поделать, ведь полномочия Семенова не раз подтверждались из Киева, поэтому информация о том, чем занимался его зам, была отрывочная и неполная. Но достоверно известно, что к пропаже обеих караванов с продуктами и боеприпасами, Семенов имеет самое непосредственное отношение.

— Думаешь, он сливает информацию татарам?

— Уверен. Но доказательств нет.

— Как ты думаешь, что их связывает и почему решили валить спецназ ВМСУ и самого Черненко?

— Точно не знаю, но Семенову надо стать командиром отряда и контролировать Симферополь для своих темных делишек. Просто так убрать Черненко нельзя. Не тот человек. А вот свалить все на вас, группу которая быстро набирает силу и авторитет и в скором будущем может помешать их планам, будет самым лучшим вариантом.

— Ты говоришь про темные делишки Семенова. Что это в себя включает?

— Торговля рабами, оружием, боеприпасами, наркотой.

— Ага, а в Перевальном была перевалочная база. То-то мне показалось странным что галереи и залы переделаны в загоны, да и нового оружия и боеприпасов на складах слишком много было. Теперь понятно почему Ильяс так борзел, с такой то крышей. Да уж. Мир в дерьме, а они все никак не уймутся. Все им Родину нужно продать.

— Черненко тоже так думал.

— Ну тогда можно сказать что в Киеве минимум две враждующие группировки, и Черненко и Семенов принадлежат каждый к своей, иначе бы тут давно поставили своих людей и все делали по-тихому. Тогда понятно, нас делаю козлами отпущения, натравливают спецуру и берут снова район под свой контроль.

Я задумался. Положение крайне интересное.

'Олега просто послали, не предполагая что отправляют на убой, значит, на стороне Черненко и Дегтярева стоят вояки. Кто за Семеновым, придется разбираться, скорее всего, или госбезопасность, как раз темные делишки такого рода в их стиле или бывшие безопасники, прописавшиеся во власти, иначе откуда бы они доставали столько оружия, явно нулячее с консервации. Поэтому Семенова с татарами нужно сработать громко, но не цеплять вояк и членов их семей. И вариантов уже нет, нас приговорили, а спешка говорит о том, что скоро должен прибыть груз и его нужно оплатить и перегрузить'.

Пока я размышлял, все мои собеседники выжидательно на меня смотрели.

— Вот что Юра, ты пока отдохни немного. Все что ты сказал очень интересно и вероятно вскоре тебе придется поучаствовать в боях.

— Я не против.

— Ну вот и хорошо. Семья то у тебя есть?

— Да как-то не получилось. Девушек свободных нет.

— Ну это не проблема. Я знаю место, где этих девушек много.

Он улыбнулся.

— В Антарктиде?

Тут я ухмыльнулся, увидев такие же ухмылки на лицах Артемьевой и Бойко.

— Ну типа того. Во всяком случае, обещаю, что не пожалеешь что с нами связался.

Когда его увели снова в камеру, я вызвал Дегтярева. Он видимо ждал моего вызова, поэтому нарисовался возле входа буквально секунд через тридцать.

— Ну что Серега все прояснилось?

— В стратегическом плане многое прояснилось, но вот по тактике пока есть вопросы. Скажи Олежек, как у вас устроена система управления, кому подчиняетесь и какие есть разные группировки у власти. Почему спрашиваю, по ходу вас слили, что бы дискредитировать нашу группу и в регионе поставить своего человека.

— Семенова?

— Его. Как по мне, так почерк 'гебни' просматривается.

— Я тоже об этом думал. Да и то, что ты рассказывал про запасы нового оружия в Перевальном, наводит на размышления. Опять суки левака гонят, бандюкам инфу сливают.

— Вот и я про то. Скорее всего тут работорговля замешана. В бункере слишком много клеток для содержания людей. И дорога через перевал как раз контролируется. В общем, Олежек, списали и вас и нас. И тут скорее всего скоро появится еще спецура зачищать оставшихся в живых после боев с татарами. Как хочешь, но сообщи своим, чтоб не лезли, иначе попадут под дружественный огонь.

— Понятно. Так что делать то будем?

— Отправим человека в Москву с техникой, получим хирурга и попытаемся поднять Черненко.

— А в нашем времени?

— Будем ждать их хода. У них ограничения по времени, поэтому Семенову нужно решить проблему очень быстро и предоставить наши мертвые тушки как доказательство очередного преступления москалей. Вот пусть действует. Штурмовать бункер в Перевальном они не смогут — пупок развяжется, да и силы у них там только чтоб наблюдать и показывать свою активность. Поэтому пусть мучаются и думают. Если начнут какую-либо передислокацию, мы это узнаем, наблюдатели не только у них есть. Так что готовим БТР к выходу в прошлое и ждем информацию от моей разведки, народ там опытный, если что есть — разнюхают и 'языка' притянут.




Глава 14


— Кстати Олег ты так и не сказал, кто у вас там рулит вояками, и кто вообще рулит. Сам понимаешь, как то недосуг был разбираться с этими вопросами, но как нас начали задирать придется договариваться.

Мы сидели в небольшой комнатке, которая использовалась для разговоров или как маленькая столовая. Как и везде, стены здесь были отделаны пластиковыми панелями, поставлен стол стулья и на тумбочке стол кофейный аппарат, из большой чашки которого мы с Олегом налили себе кофе, приготовленного из трофеев, захваченных на немецком аэродроме, заедая шоколадом из рациона летчиков Люфтваффе.

— У нас командует бывший начальник штаба ВМСУ вице-адмирал Тенюх. Он как раз перед ударом по Севастополю успел в Одессу перебраться. Замыкается все на генштаб в Киеве. Конечно, все там попрятались по бункерам, но сейчас рулит генерал-полковник Свида, бывший начальник Генштаба.

— Со штабом Одесского военного округа общаетесь?

— Постольку поскольку. Их переподчинили силам территориальной обороны, в которые входят и милиция, 'внутряки', 'гебешники'. В общем все службы, у которых были бункера и запасы чтобы выжить.

— Как думаешь, кто может тут такое устраивать? Ведь ясно, что без Киева не обошлось.

— Честно сказать не знаю. Нас держали на периферии, и вытягивали когда нужно было зачистить бандюков или кого-то, кто отказывался делиться и подчиняться командам типа 'законной власти'.

— Насколько стабильно и серьезно эта система работает?

— Да уже давно стали забивать на все и постепенно все сваливается в хаос анархии. Сейчас больший вес набирают местные князьки, кто успел захапать побольше ресурсов.

— Как же вас смогли так оперативно собрать и отправить?

— Ну мы то не простые 'портяночники'. Дисциплина хоть какая-то присутствует, да и оружие и продукты в наличии. Вот за нас пока и держатся.

— Хорошо Олег. Ответь сейчас мне. Это очень важно. Мы знаем друг друга хрен знает сколько времени. Сейчас ты с кем?

— Серега, ты меня на вшивость проверяешь?

— Нет Олег, просто устал тянуть эту всю лямку один. Нужен человек, профессионал, которому смогу доверять. Санька Артемьев, мой боец, пока не дорос. Подрывник он неплохой, да и разведчик от бога, но вот то, что касается обеспечения безопасности, он пока не тянет.

— Серега, тебе не кажется, что ты не о том говоришь. Я и так с тобой. Если разрешишь, я все расскажу своим ребятам, и ты получишь еще пару профессионалов в своей команде. Тут такая перспектива вырваться из этой радиоактивной помойки в чистый мир, да ради этого и я и мои бойцы пошлем подальше всех этих козлов, кто довел мир до ручки. Ты же вроде как собираешься туда семьи и детей переправлять, а за это многие ухватятся. Если хочешь, можешь проверить меня на детекторе лжи. Понимаю, что если хоть чуть-чуть просочится информация об источнике твоего дохода, тут все бандюки мира начнут возню.

— Хорошо Олег. Давай ждем ответа из Москвы по поводу хирурга и, даже если Семенов вякнет, пошлем его подальше, пока Санька не притянет 'языка'.

— Ну как скажешь. Я понял, просто сидеть и ждать ты не будешь.

— Конечно. Так что готовься к выходу и возьми ребят Черненко в оборот. Пусть тоже свежим воздухом подышат, потом сговорчивее будут.




***

Армия отступала, оставляя горящий Киев противнику. Отход войск все больше походил на паническое бегство, которое пытались как-то организовать, но из-за постоянных налетов немецкой авиации, умелых ударов подвижных соединений Вермахта связь между частями терялась. Дороги были забиты беженцами и военной техникой, становясь великолепными мишенями для безраздельно господствующих в воздухе самолетов Люфтваффе. Зенитное прикрытие в такой ситуации было неэффективным, и результатом были многочисленные обгоревшие машины и трупы людей на обочинах. Уже ни у кого не было сил хоронить погибших и колонны медленно отступали на восток, стараясь оторваться от наседавших немцев.

Но среди всей этой толпы были люди, которые четко понимали, что нужно делать. Этот отход давно уже планировался командованием Красной Армии, поэтому немецкие наступающие части постоянно нарывались на умело расставленные ловушки, взорванные мосты и артиллерийские засады, неся при этом серьезные потери. Многочисленные диверсанты и одиночные стрелки неожиданно нападали на немецкие подразделения, целенаправленно уничтожая технику и офицерский состав Вермахта. Особо неприятным сюрпризом было появление у русских ручных ракетных систем, с помощью которых из засад расстреливались целые колонны, надолго задерживая продвижение немецких войск, заставляя разворачиваться в боевые порядки и прочесывать лесные массивы. Очень часто преследующие отряды нарывались на мастерски подготовленные минные ловушки и попадали в засады. Особым новшеством для русских было создание снайперских отрядов численностью шесть-двенадцать человек, которые могли часами удерживать целые полки Вермахта, безжалостно пресекая все попытки разблокировать дорогу. Именно здесь, под Киевом, немецкие солдаты и офицеры столкнулись с новой тактикой русских, которая была направлена именно на истребление командного состава немецких частей. Русские слишком быстро учились воевать.

Возле разбитой немецким авианалетом переправы через реку Трубеж скопилось огромное количество техники и людей. Саперы 64 стрелкового корпуса пытались восстановить мост, но регулярные бомбардировки сильно осложняли работу. В кабине одной из грузовых машин с ярко выделенным красным крестом на крыше тента, находился Гришин Михаил Александрович, военврач 3-го ранга 301-й стрелковой дивизии. Когда началось отступление, в первую очередь начали эвакуировать медицинские подразделения. Колонна полевого госпиталя уперлась в разгромленную переправу и стала прекрасной мишенью для немецких летчиков, которые не останавливались даже перед красными крестами, безжалостно расстреливая машины с раненными. Военный медик вылез из кабины и подошел к группе военных, где в центре внимания был молодой лейтенант, которого вместе с четырьмя бойцами придали для охраны. Новости были неутешительные — переправа будет восстановлена только через три часа. Никаких возможностей объехать или перейти вброд, нет. Поэтому лейтенант озвучил команду, отвести машины ближе к лесу и по возможности маскировать подручными материалами.

Когда машины отогнали к лесу и Гришин вместе с двумя санитарами крепили на машине срезанные ветки с остатками листьев, к нему подошел лейтенант в сопровождении целого капитана НКВД, который не церемонясь сразу задал вопрос:

— Вы военврач 3-го ранга Гришин Михаил Александрович 1906 года рождения?

От такого обращения доктор опешил, но вполне спокойно ответил.

— Да это я.

Он повернул голову к лейтенанту и спокойно сказал.

— Лейтенант, оставьте нас наедине.

Тот отдал честь и побежал заниматься своими делами.

— Хорошо. С этого момента вы поступаете в распоряжение особого подразделения главного управления государственной безопасности НКВД СССР. Вы едете с нами.

— Я не могу. У нас раненные. Я должен их доставить.

К его удивлению, капитан устало улыбнулся и спокойно сказал.

— Михаил Александрович. Мы прекрасно все понимаем, поэтому ваш госпиталь будет переправлен в первую очередь. Буквально через пять километров находится опорный узел обороны, где его встретят и под соответствующей охраной отправят дальше в тыл. Но вас, как перспективного хирурга мы вынуждены будем позаимствовать для серьезного дела.

Гришин, устало смотрел на машины с красными крестами, понимая, что у него нет возможности отказаться, все-таки он военный человек, поэтому он уже обреченно спросил.

— Зачем я вам понадобился?

— Спасти человека в особых условиях и впоследствии изучать новые методики лечения и использования принципиально новых препаратов.

— И зачем я вам нужен? Простой хирург?

— У вас большая перспектива, да и из списка кандидатур вы оказались ближе всего к месту событий.

Гришин устало вздохнул, понимая, что ничего изменить не может.

— Куда идти?

— Тут недалеко ждет машина с охраной, но сначала вы подпишите несколько документов.

Увидев вопросительный взгляд медика, капитан поспешно ответил.

— Это подписки о неразглашении. Когда вы прибудете на место, все поймете. Даже я всего не знаю, но могу сказать точно, вы не пожалеете и скучно не будет.

— Надеюсь…

Следующие несколько часов превратились в ад. Машина с сотрудниками НКВД пыталась прорваться по забитым дорогам в сторону Борисполя. Два раза попадали под авианалет, но к счастью машина не была повреждена, и все остались целыми. Ближе к трем часам дня выехали к небольшому селу, где их остановил патруль и к своему удивлению, военврач увидел несколько замаскированных танков, которые прикрывали дорогу. Серьезные меры безопасности принятые в такой обстановки вызывали уважение и Гришин буквально всем своим естеством чувствовал необычность ситуации и как бы причастность к чему-то грандиозному.

Машина проехала по полю и остановилась в тени деревьев, где стояли две полуторки. Присмотревшись, военврач разглядел несколько мастерски замаскированных автоматических зенитных установок. Пока было время, его покормили и попросили обождать, хотя, сколько ждать не сказали. Воспользовавшись моментом, Гришин позволил себе вздремнуть и проснулся от негромкого разговора возле машины. Посмотрев на улицу, он увидел, что уже было темно и возле машины стояли капитан, с которым он приехал и трое человек в необычной пятнистой форме.

— Товарищ майор, как была возможность, нашли только Гришина из вашего списка. Для поиска остальных нужно больше времени, а у нас осталось не больше суток. Скоро немцы будут тут. Люди из вашего списка будут доставлены утром.

— Хорошо. Вы сами сможете моих людей отправить в Москву?

— Самолет ждет. Сегодня последняя ночь для вылета. Потом, скорее всего, аэродром окажется в зоне действия немецкой артиллерии.

— У меня люди готовы. Сколько до аэродрома ехать?

— Часа два.

— Тогда сейчас переправляем хирурга на базу, пусть занимается делом, а мы на своей 'броне' отвезем людей к самолету. Готовьте сопровождение. Выезд….через час, чтоб успеть затемно вернуться. Если будут изменения, я вас извещу.

— Вас понял. Сейчас все организуем.

Капитан подошел к машине с желанием разбудить Гришина, но тот уже проснулся и, открыв дверь, сам вышел на встречу, понимая, что эти необычные люди в пятнистой одежде его новые командиры, наделенные большими полномочиями, раз грозный капитан НКВД перед ними так стелется.

— Вот, товарищ майор, военврач 3-го ранга, Гришин Михаил Александрович.

— Хорошо капитан. Работаем по плану. Военврача я забираю. В Москву сообщу по своим каналам. Наверно понадобится еще кто-то из медицинских светил для обмена опытом.

Гришин удивленно слушал этот диалог, понимая, что с этого момента его жизнь круто меняется, только вот в хорошую или плохую сторону, пока непонятно. Все что произошло потом, он помнил смутно. Поход через поле, странная металлическая конструкция, появившаяся из воздуха, закрытые помещения бункера, длинные галереи, уставленные ящиками и помещение госпиталя, где его встретили две милые, но уставшие девушки. Сопровождающий его майор коротко произнес, обращаясь к девушкам.

— Военврач 3-го ранга Гришин Михаил Александрович. Будущее светило медицины.

— Михаил Александрович, это Марина и Оля, наши медики. В ближайшее время вы будете работать с ними. Старшая Марина Кузьмина, естественно со всеми вопросами обращаться к ней.

Девушка, которая была представлена как Марина, обратилась к майору.

— Сергей, а что ему можно рассказывать?

— А что хочешь. Все равно вам придется учить людей новым методикам и препаратам, так что начинайте работать. Но запомните, в первую очередь Черненко.

Она согласно кивнула.

После чего майор, убедившись, что его поняли правильно, повернулся и ушел.

Гришин с интересом рассматривал этот госпиталь, который абсолютно отличался от всего им виденного ранее. Покрытые белыми панелями стены, яркий свет из необычных длинных ламп, расположенных под потолком, стеклянные шкафы с множеством невиданных ранее коробок с препаратами, приборы явно медицинского назначения, и даже медицинские костюмы на девушках выглядели совсем по-иному. Они были одеты в белые льняные брюки, свободные рубашки, легкие тапочки.

'Куда это я попал? Кто эти люди?' — мысли рождались в голове и тут же сменялись другими.

Видя смятение гостя, старшая, Марина, решила сразу взять ситуацию под контроль.

— Михаил Александрович, может, давайте сначала чая или кофе? И заодно поговорим. Сережа сказал, что вам там нелегко пришлось?

Гришин растерянно улыбнулся.

— Вы знаете, не отказался бы. Кстати как вас по имени-отчеству?

— Можно просто Марина. А ее Оля. Так будет проще.

Отвечая на вопрос, девушка подошла к небольшому столику, на котором стояла большая чашка зеленого цвета, с прозрачными вставками по бокам, щелкнула кнопку и чашка, оказавшаяся чайником, сразу зашумела, нагревая с помощью электричества воду. На соседнем столике возле стопки книг, стоял прибор похожий на раскрытую книгу со светящимся экраном, на котором изображалась рентгенограмма грудной клетки и множеством кнопок на панели, похожих на печатную машинку.

— Хорошо. Скажите Марина, а где мы?

— Так Сережа вам ничего не рассказал?

— Наверно не успел.

— Ну, раз он разрешил… Вы сейчас находитесь в бункере под землей. На поверхности сейчас 2013 год. Мы, это часть выживших после Третьей Мировой войны…




***

Спихнув доктора девчонкам, я пошел в радиорубку, узнать новости по радиоперехвату. Но мне на встречу попалась Катерина, которая сама искала меня. Оказывается, что на связь вышел Семенов и требует меня для разговора. Тут же подошел Дегтярев, с ходящим за ним хвостиком прапорщиком Вербициким, которого мы взяли с собой в прошлое. Его переполняли впечатления о чистом мире и о войне с фашисткой Германией и краткий рассказ Карева о наших недавних похождениях в тылу у немцев. Количество трофеев, продукты и чистый воздух произвели должное впечатление на молодого парня, поэтому в его лояльности теперь я почти не сомневался, но ради своей врожденной и сбалансированной паранойи я его недели через две все равно прогоню через детектор лжи.

По дороге Катя отвечала на мои вопросы.

— Когда Семенов вышел на связь?

— Минут десять назад.

— Надеюсь ты работала с ретрансляцией через передатчик большого бункера?

— Конечно. Если у них есть аппаратура РЭБ, то пусть думают что вы в Перевальном.

— Умничка, где ж мои глаза были, когда Санька за тобой бегал?

— Рядом были, только вы все на жену свою смотрите.

— Ну у каждого свои недостатки. Ну ладно давай вызывай Семенова, послушаем, что он скажет.

Она взяла в руки тангенту микрофона, несколько раз вызвала Семенова, и когда в динамике раздался его голос, передала управление мне.

— Оргулов на связи. Чего хотел?

— Поговорить хотел, майор.

— Нам есть о чем говорить?

— Твои люди убили Черненко и морских спецов. Надо ответить Оргулов.

— Ты прекрасно знаешь, кто и как кого убил.

— Не придуривайся. Ни тебе, ни нам не нужна война, так что надо поговорить. А лучше пообщаться с твоим руководством, мы тебе не доверяем.

Я не стал отвечать. Повернулся к Кате.

— Катя, ты передатчики БТРов и танков людей Черненко пеленговала?

— Да конечно. Частоты знаю.

— Давай срочно мне Васильева на связь.

Буквально через секунд десять Васильев ответил.

— Дровосек на связи, Феникс.

— Значит так, на связь вышел Семенов, гнет пальцы. Он выгнал всю технику. Сейчас Катя тебя по цифровому каналу свяжет с бункером, через него попробуй установить связь с танкистами и экипажами БТРов Семенова. Главное договорись, чтоб они сидели на одной волне и слушали наш разговор с Семеновым. Тебе на это пять минут, пока я буду ему по ушам ездить.

Пока Катя возилась с вызовом и настройками, я продолжил разговор с Семеновым.

— Да заявки у тебя серьезные. Подожди десять минут, свяжусь с начальством.

Народ на меня с удивлением смотрел. Даже Олег с присущей ему иронией поинтересовался.

— Ну что Серега будешь дальше делать? Завтраками его кормить?

— Жду сигнала от Васильева, что он переговорил с танкистами. Мне главное чтоб народ слышал все, о чем будем договариваться с Семеновым. Он дятел не знает некоторых вещей, а мне есть что предложить и его руководству и татарам.

Катя сидела, надев наушники, и слушала, о чем говорил Васильев со своими бывшими соратниками.

Минут через десять, терпение Семенова закончилось, и он опять вышел на связь.

— Оргулов, ты там случаем от страха не заснул? Я тебе даю еще десять минут, потом начну раскатывать твой гребанный бункер, и ты ответишь и за Черненко и за спецов ВМС.

— Ты не кричи, я виноват, что спутник еще не вошел в зону уверенного приема, подожди минут десять еще, у меня будет устойчивая связь. Начал бы ты свои разборки часом позже, может быть, уже договорились.

Еще десять-пятнадцать минут у нас в запасе есть. Наконец-то вышел на связь Васильев.

— Феникс, там, в общем, народ настроен весьма серьезно. Гасить нас собрались основательно, но согласились послушать переговоры. Пришлось давить авторитетом.

— Вот и молодец. Сейчас он узнает, что такое черный пиар в исполнении военной разведки.

Минут через двадцать, когда уже успел попить кофе и рассказать пару анекдотов, Семенов снова вышел на связь.

— Ну что Оргулов? Ты уже задолбал всех. Или мы разговариваем, или начинаем штурм.

— Тебе не кажется, что ты лезешь не в свои дела. У меня достаточные полномочия, чтоб вести любые переговоры. Но ты не тот человек, с которым я теперь буду что-то оговаривать. Теперь я хотел бы пообщаться с твоим руководством, но напрямую, а не с оборзевшей шестеркой, которая даже толком задачу устранения ненужного командира выполнить не может.

— Я смотрю, ты разговаривать не хочешь. Тянешь время?

— И это тоже. Я же Ильяса предупреждал на счет 'стратегов'. Как бы не сложилась ситуация, даже если вы нас тут всех задавите, ваши бункеры будут уничтожены. Все это время мы искали убежища потенциальных противников, отмечали их и маркировали радиомаяками. Это первое. Второе — и ты, и я прекрасно знаем, что ни Черненко, ни спецов ВМС я не уничтожал, это сделали твои дружки татары, с которыми ты давно уже занимаешься торговлей людьми, оружием, продуктами и наркотой. Думаешь, я не знаю, что бункер Ильяса вами использовался как перевалочная база для торговли, и все, кто там побывал, видели клетки, где содержались рабы. Для простой банды в бункере нашлось слишком много нового оружия, боеприпасов в заводской упаковке, явно с консервации. Да к твоему сведению Ильяса мы взяли живьем, и он много интересно рассказал про твои дела. Это же ты, сука слил бандюкам караваны с продуктами.

— Ты что такое говоришь? Кто тебе поверит?

— А мне не надо, чтобы ты верил, главное, что я знаю, у меня есть свидетели и возможность и тебя и твоих жополизов наказать. Когда 'зверьки' убивали Черненко и моряков, моя группа оказалась рядом и успела отбить нападение, спасти моряков. Да и к твоему сведению Черненко жив, но тяжело ранен, и мои медики его поднимут на ноги. Это могут подтвердить все, кто раньше жил с вами.

Пауза затягивалась. Видно я его ударил по живому.

— Ты гонишь. Как всегда.

Рядом стоял прапорщик Вербицкий, которого пригласили для подтверждения моих слов.

— Ну как знаешь, я сейчас дам микрофон бойцу вашего отряда.

Отключив микрофон, сказал Вербицкому.

— Юра. Говори как есть, как было. Главное чтоб люди поверили.

— Конечно товарищ майор.

Он взял микрофон.

— Говорит прапорщик Вербицкий. Меня никто не заставляет, я все делаю добровольно. Значит так, все что говорил майор Оргулов правда. Семенов подставил Черненко и моряков. Полковник жив, даю слово.

Пауза длилась дольше, чем нужно.

— Ты его заставил. Я ни тебе, ни этому щенку не верю.

Я забрал микрофон из рук Вербицкого.

— Твое право. Только вот ответь мне, классный дядя Семенов, отец солдатам, а нахрен ты бандитов в ваш бункер пустил, и они все семьи в заложники взяли? Классный план Семенов. Мы с 'внуряками' бьем морды друг другу, татары оставшихся зачищают, а потом херсонскому спецназу рассказывают сказочку про злобных москалей. Сука ты Семенов. Я ведь действительно людям помочь хочу.

— Это ты сука. Приполз сюда со своими козлами, стал свой порядок наводить. Война закончилась Оргулов и нужно снова налаживать жизнь, а вы, уроды, все еще не навоевались. Вечно вам нужна правда и справедливость. Я тебя еще раз предупреждаю, мне нужна связь с твоим руководством и это не мое желание. Иначе у тебя будут большие проблемы. У нас тоже кое-что осталось с войны, и сможем удивить твоих московских хозяев.

Пока он вещал, я повернул голову к Кате.

— Быстро связь с Артемьевым.

Она коротко кивнула и стала вызвать Бычка. Санька ответил почти сразу.

— Феникс, Бычок на связи.

— Бычок, ну что там?

— Есть гады, засели в домах. Даже парочка СПГшек установлена. Но подобраться не можем, везде наблюдатели сидят. Если б не тепловизор, хрен бы нашли, качественно запрятались.

— Ориентировочная численность?

— Не меньше сотни. Я так думаю, что они собрались зачищать или нас или Семеновцев.

— Понял тебя, наблюдай, если что будешь корректировать стрельбу.

— Вас понял, Феникс.

— Олег… - уже обращаясь к Дегтяреву.

— Что там твои? Нашли кого-нибудь?

— Нет, только что связывался. Все чисто.

— Готовь группы к выходу.

Его лицо сразу окаменело, он молча кивнул, и вышел из комнаты.

Взяв микрофон, ответил Семенову.

— Дай двадцать минут, переговорю с руководством.

Опять потянулись долгие минуты. За это время выпустили на поверхность последний БТР и джип, забитые бойцами в сторону Симферополя. Пока они не добрались до места, я тянул время, а потом огорошил оппонента встречным предложением.

— Тут мое руководство предложило новые условия. Мы согласны у вас выкупать за продукты и горючее людей, желательно семьи, но они должны иметь определенные специальности. Так же к перечню возможных приобретений относятся стрелковое вооружение советских и российских стандартов, боевая техника, самолеты и вертолеты различной степени годности, вычислительная техника. Война нам тоже не нужна. Так же через вас мы готовы торговать с татарами и теми, кто за ними стоит. На тех же условиях. Если есть такая особая необходимость можем гнать и наркоту. Ты же прекрасно знаешь, что у меня много чего есть на продажу.

Народ в комнате был, мягко сказать, удивлен, я представляю, что творилось в команде у Семенова и у тех, кто сейчас прятался возле бункера Черненко и внимательно слушал наши переговоры.

Пауза затягивалась. Сейчас там жадность борется со страхом разоблачения. Он прекрасно знает, что у нас действительно много чего есть, но и зубы мы показали, поэтому прямая конфронтация с сильным и обеспеченным противником его хозяевам не нужна. Но есть еще один неприятный фактор, он пустил в бункер татар и устроил засаду, значит, пути отхода у нет, большинство своих бойцов он уже приговорил.

— Сейчас я не буду с тобой разговаривать на эти темы.

— И что я по-твоему должен сделать?

— Сдать оружие и пустить моих бойцов в бункер.

'Н-да, а ведь он больной и с реальностью уже не дружит. Такого надо точно зачищать'.

— Слушай, я понял, что ты крут безмерно и почти пацифист в погонах. Но скажи, зачем ты бандитов в бункер пустил? Неужели все-таки решил и своих зачистить? Мир в дерьме, а вы все нажраться не можете. Знаешь Семенов, я не буду с тобой разговаривать. А теперь маленькое уточнение. Я все это время тянул время, пока наш 'стратег' подлетал к Крыму. Теперь слушай мои требования, урод.

Я дал ему время немного потрястись от страха. А сам связался с Артемьевым.

— Бычок, быстро связываешься с Мозгом, даешь для гаубиц целеуказание по дому, где больше всего бандюков засело. Пусть даст пару залпов. Авось подумают, что бомбить начали. Если соберутся в компактную группу, можете долбить дальше. Чем больше сейчас положим, тем меньше их потом по горам ловить придется.

— Вас понял, Феникс.

'Теперь снова пообщаемся с Семеновым'

— Первое. Для всех, кто сейчас засел в домах вокруг бункера 'внутряков'. Один из домов взят на целеуказание. У вас времени не больше минуты, бомбы уже сброшены. Дальше. Группа, которая захватила бункер, уходит, оставляя свое оружие на месте. Все кто меня слышит, разоружают Семенова, с ним я больше разговаривать не буду. У вас на все про все, пять минут, потом вы будете расцениваться, как противник и уничтожены. А тебе Семенов лично. Командир группы спецназа ВМСУ мой друг и однокашник. Ты хотел повесить на меня смерть друга, за это ответишь, конкретно ответишь, да и он хочет с тобой пообщаться по поводу своих погибших бойцов. Все время пошло.

'Фух'- я выдохнул и стер испарину с лица. Меня всего колотило от прилива адреналина. Давненько я так не пугался. Даже в самых безвыходных ситуациях во время боев самообладание не изменяло, а вот сейчас, когда нужно было блефовать, с трудом удерживал себя, выдерживая нужный тон разговора. Поэтому и не любил играть в карты, что часто эмоции отражались на моем лице, а тут решались уже стратегические вопросы. Я ведь не супергерой, и ни мастер переговоров, просто человека, на которого навалилась ответственность за людей и все и по мере увеличения количества людей, увеличивалась и степень ответственности, и по сути дела за все эти разборки платилось сожженными нервами и ранней старостью.

— Ну что Катя давай смотреть как сейчас начнут ругаться в эфире, и заодно послушаем переговоры артиллеристов и твоего мужа.

То, что мой блеф подействовал, сразу стало понятно, по тому как в районе железнодорожного вокзала, где был расположен бункер 'внутряков' почти сразу заработали несколько передатчиков. Радостный визг в эфире Саньки подтвердил, что Серега Павлов и тут доказал, что артиллерист от бога. Он сумел весьма умело с нескольких залпов практически разнести 'хрущевку', в которой прятались боевики. Те как тараканы начали разбегаться, но спастись сумели те, кто засел на нижних этажах, остальные погибли под обломками дома. Но на этом Санька не остановился, известив меня, что боевики уходят, разъезжаясь на своем транспорте в разные стороны, но особенно крупная группа по Гагарина пытается удрать в сторону Московского кольца.

— Дровосек, Бычок, валите всех, кого сможете. Медузы на подходе, они помогут.

Что там дальше творилось, я мог судить, только слушая радиопереговоры ударных групп, короткие команды и комментарии Саньки, которые он давал артиллеристам. Результаты были неплохими. По самым скромным подсчетам боевики потеряли не менее семи десятков человек и большая часть от артиллерийского огня. Остальных перехватывали мобильные группы, расстреливая из крупнокалиберных пулеметов БТРов, сжигая из гранатометов. Уличные бои продолжались больше двух часов. На заваленных мусором и полуразрушенных улицах снова грохотали выстрелы и взрывы, снова лилась кровь.

Основная задача была рассеять бандитов, уничтожая транспортные средства, но не ввязываться в затяжные бои и главное беречь людей. Если боевики занимали оборону и остервенело отбивались, работала артиллерия, после чего наши бойцы отходили, давая противнику возможность отступить. Без транспорта они были практически обречены, их бункера находились в степном и восточном Крыму, на Южном берегу Крыма. Наши снайпера занимали позиции на высотках, с которых просматривались многие дороги, и методично отстреливали отступающих в пешем порядке боевиков.

Много конечно вырвалось, но сборная солянка из нескольких банд была разгромлена и вряд ли в ближайшее время у кого-то из них появится желание снова собираться в большие группы и лезть в Симферополь. Одна из групп боевиков, попыталась прорваться на ЮБК по Киевской улице, нарвалась на идущие навстречу танки и БТРы 'внутряков', спешащих к месту боя возле своего бункера. Боевики тут же были безжалостно расстреляны в районе автовокзала. Уцелели всего несколько человек, которые умудрились по замерзшему руслу Салгира отступить в город и затаится в полуразрушенных домах частного сектора.




Глава 15


Военно-транспортный «Юнкерс-52» Люфтваффе подлетал к аэродрому, цели своего путешествия, давно оставив за собой негостеприимные просторы России и бесконечные леса и болота Восточной Пруссии. Прибытие гостей на взлетно-посадочной полосе давно ожидали, но, тем не менее, подлетающий самолет сопровождали многочисленные зенитные автоматические пушки, искусно замаскированные в складках местности. Специфика этого аэродрома была такова, что дополнительные меры безопасности никогда лишними не бывают и благодаря широкой сети постов наблюдения за воздушной обстановкой, весь пролет любого самолета в этой зоне строго контролировался. Два истребителя сопровождения, помахав крыльями, резко развернулись и ушли на резервный аэродром, расположенный в сорока километрах, а тяжелый и неповоротливый «Ю-52» стал заходить на посадку.

Генерал-полковник Гейнц Вильгельм Гудериан мрачно смотрел через иллюминатор на приближающиеся строения аэродрома, мастерски спрятанного среди болот и лесов Восточной Пруссии. Он бросил быстрый взгляд на сидящего впереди него, через два ряда кресел командира 1-й танковой группы Вермахта фон Клейста, весь полет сохраняющего истинно аристократическую невозмутимость. В другом ряду, по правому борту примостился фон Рундштедт, командующий группы армий «Юг», деловито рассматривающий документы, предоставляемые ему услужливым адъютантом. Не смотря на внешне кажущееся спокойствие в салоне самолета, за время полета, создалась гнетущая и нездоровая обстановка. Неудачи последних недель на восточном фронте связанные с все возрастающим, буквально фанатичным сопротивлением русских, приведшие к резкому снижению темпа продвижения немецких войск, вызвали неудовольствие высшего руководства Рейха. Практически разбитый и окруженный Юго-Западный фронт русских в самый последний момент смог сдержать сжимающиеся тиски двух танковых групп Вермахта, в кровопролитных боях нанес серьезные потери и затормозил продвижение моторизованных и танковых дивизий, дав время полуокруженным русским армиям вырваться из киевского «котла». Киев уже захвачен германскими войсками, но, переправившись через Днепр, опять столкнулись с ожесточенным и подготовленным сопротивлением. Создавалось такое впечатление, что русские знали о направлениях ударов и сумели создать эшелонированную оборону и главное стянуть в районы наступления крупные силы истребительной авиации, что вылилось в масштабное побоище в воздухе, лишив танковые и моторизованные дивизии авиационной поддержки одного из важных элементов воздействия на противника. Доходило до того, что на отдельных участках истребительная авиация Люфтваффе была не в состоянии прикрыть избиваемые с воздуха наступающие дивизии вермахта. Все события последних недель, по мнению Гудериана, заслуживали самого пристального внимания со стороны контрразведки, иначе как можно объяснить столь высокую осведомленность русских о направлениях стратегических ударов, да и прямо на глазах меняющаяся тактика противника не вписывалась ни в какие рамки. Парадоксальные мысли о сравнении судьбы Наполеона, также с успехом напавшего на Россию, с нынешней ситуации не улучшали настроения генерал-полковника.

Чуть в стороне осталась небольшая прусская деревушка Гёрлиц, жители которой и не догадывались, что в нескольких километрах от них находится легендарная ставка Адольфа Гитлера «Волчье логово». При строительстве комплекса сооружений была проведена беспрецедентная операция по обеспечению режима секретности и безопасности. Для простых обывателей здесь с 1940 года возводится небольшой химический завод, задействованный в военной промышленности, поэтому объявление места строительства закрытой зоной, не вызвало особого интереса законопослушного местного населения.

Самолет мягко приземлился на бетонной полосе, предусмотрительно выкрашенной под цвет окружающего ландшафта, вырулил к стоявшим машинам, ожидающих гостей. Как всегда они прибыли на основной аэродром вне территории «Волчьего логова», откуда в сопровождении охраны на автотранспорте их сопроводили на совещание в личный бункер Гитлера. 

Судя по спешке, с которой известных генералов Вермахта выдернули с фронта, претензии у Фюрера к ситуации на юге восточного фронта весьма серьезные и генерал-полковник Гудериан готовился к самому худшему развитию ситуации. Выражение лица его давнего недруга фон Клейста, с которым они враждовали еще с французской кампании, оставалось неизменно спокойным, но видимо и его посещали невеселые мысли о своем будущем.

Кортеж автомобилей проехал через КПП на территорию «Волчьего логова», где тщательно были проверены документы и специальные пропуска на въезд в третью охраняемую зону. Проезжая по ухоженной дороге, Гудериан в который раз восхищался мастерством людей занимающихся маскировкой столь важного объекта. Все дорожки, дороги и переходы перекрывались специальными каркасами, на которые крепились растения или накрывались просто маскировочной сеткой, которая менялась в зависимости от сезона. Рассмотреть что-либо с самолета было практически невозможно, и специальная служба регулярно облетала весь комплекс, выявляя недочеты в маскировке.

Аналогичная проверка документов произошла при въезде во вторую охраняемую зону, где располагались помещения персонала, вокзал, личный аэродром Фюрера и специальный комплекс для совещаний, куда сейчас направлялись немецкие генералы. За колючей проволокой, в первой зоне безопасности, в святая святых этого грандиозного комплекса находились личная резиденция и бункер Адольфа Гитлера, Мартина Бормана, Германа Геринга. Туда посетители допускались только по личному приглашению Фюрера и после особой проверки личной службы безопасности. Гудериан словил себя на мысли, что не питает никакого желания побывать там. Сейчас ему хотелось оказаться подальше от всего этого блеска власти и душного воздуха интриг, вернуться в войска и заняться делом, которое он любил, и которое получалось у него лучше всего – воевать. 

В большой комнате совещаний, в которой Гудериан был не раз, собрались люди имеющие отношений к военной руководящей верхушке Рейха. Тут был и начальник Верховного главнокомандования Вермахта фельдмаршал Кейтель, высокий, подтянутый, как все профессиональные военные, с усами, чем-то похожий на Гудериана. У него было всегда свое мнение и хватало храбрости его отстаивать перед Фюрером. Не смотря на все разногласия в вопросах войны и демонстративное несогласие при нападении на Францию и, особенно при реализации плана «Барбаросса», вылившееся в попытку уйти в отставку, он был оставлен на службе и продолжал занимать должность начальника Верховного главнокомандования Вермахта. Рядом с ним стоял и что-то тихо рассказывал начальник оперативного отдела верховного главнокомандования Альфред Йодль. Судя по выражению лица Йодля, который практически постоянно находился недалеко от Фюрера, сегодняшнее совещание будет не из приятных для многих генералов Вермахта. В стороне уединились и тихо переговаривались два человека, начальник управления разведки и контрразведки Вермахта Вильгельм Канарис и начальник Главного управления имперской безопасности Рейнхард Гейдрих, которые по службе являлись непримиримыми врагами, при этом поддерживая видимость дружеских отношений. Присутствие Гейдриха на этом совещании наводило на размышления и не доставляло оптимизма приглашенным генералам. 

Отдельно стоял генерал-фельдмаршал фон Браухич, командующий сухопутными войсками, так же подчеркнуто спокойно ожидая появления Фюрера. Чуть в стороне стоял рейхсмаршал авиации Герман Геринг и рядом с ним стоял командующий 4-м воздушным флотом Люфтваффе генерал-полковник Александер Лёр, что-то показывающий на большой карте, расстеленной на столе. Бросив мельком взгляд, Гудериан слегка кивнул головой, как бы соглашаясь с самим собой, увидев, что Лёр активно водит указкой, отмечая Киев, Конотоп, Полтаву, при этом как бы оправдываясь перед Герингом.

Ни для кого не было секретом, что в боях под Полтавой и Конотопом 4-й воздушный флот понес серьезные потери, а 6-й авиакорпус был обескровлен и за две недели боев лишился практически шестидесяти процентов истребительной и бомбардировочной авиации. Только переброска частей 5-го авиакорпуса помогла переломить ситуацию, но результаты грандиозного воздушного сражения, разыгравшегося на небольшом участке Украины, вызывают недовольство высшего руководства Рейха. Видимо и Лёр и Геринг тоже будут сегодня ощущать на себе недовольство Фюрера. 

Пауза затягивалась, и в ожидании прихода Адольфа Гитлера Гудериан равнодушно смотрел по сторонам, автоматически отмечая обшитый лакированным деревом зал для совещаний, темные, тяжелые портьеры, в ночное время не дающие горящему внутри помещения свету демаскировать здание. В обширной комнате витал запах дорогой мастики, которой натирались блестящие как зеркало полы, да и вся обстановка представляла собой смешение военного аскетизма, которым так бравировал Фюрер и роскоши, скрытой во вроде бы обыденных, но тем не менее очень дорогих вещах и материалах, использовавшихся для отделки помещений. 

Раздались шаги, и двухстворчатые двери открылись, и в зал вошел Адольф Гитлер в сопровождении Мартина Бормана.

Все присутствующие в зале стали по стойке «Смирно» и в едином порыве, слаженно приветствовали Фюрера «Хайль Гитлер».

Гитлер вяленько махнул рукой, подходя к большому столу с расстеленной картой, занимая главенствующее место. Пронзительным взглядом бесцветных глаз он обвел взглядом собравшийся генералитет и вполне дружелюбно поздоровался, но тут же неожиданно налетел на Кейтеля, переходя сразу к теме совещания, наполняя свою речь энергетикой профессионального оратора и патетикой, так присущей человеку взобравшегося на Олимп власти Европы. 

- Фельдмаршал Кейтель, я надеюсь сегодня получу вразумительные пояснения, почему наше продвижение на восточном фронте резко замедлилось? Уже осень и наши доблестные войска уже должны были быть в Москве, а мы все еще стоим под Киевом и Вязьмой. Где те победоносные генералы, которые разгромили Красную Армию, почему уничтожив главную ударную силу коммунистов, механизированные корпуса, мы теперь остановились, теряя время на разгром частей второго эшелона?

Кейтель спокойно выслушал речь Гитлера, чуть наклонив голову, как бы в знак согласия.

- Мой Фюрер. Разгром Юго-Западного фронта русских являлся одним из важных этапов русской компании. По доктрине противника, от нас ожидалось нападение на плодородные южные районы Украины, где существует разветвленная транспортная сеть и расположено множество оборонных предприятий, с дальнейшим прорывом к нефтеносным районам, поэтому южная группировка русских на начало войны являлась одной из самых сильным и многочисленных. Но начинать наступление на Москву, оставляя у себя на фланге такую массу войск противника было неразумно, поэтому командование сухопутных войск, в соответствии с Вашим указанием переподчинило 2-ю танковую группу генерал-полковника Гудериана группе армий «Юг», для завершения разгрома Юго-Западного фронта противника.

- И почему же вы стоите на месте? Вы уже должны на подступах к большевистской столице, а все топчитесь на Украине. Что скажете Рундштедт? Ведь именно из-за вас наша победоносная армия теряет темп. Ваша группа армий «Юг» не смогла справиться с Юго-Западным фронтом русских, вам даже передали 2-ю танковую группу, тем не менее вы только сейчас смогли сломать сопротивление русских и захватить Киев.

- Мой Фюрер, сражения под Киевом, Конотопом и Полтавой решили участь всего Юго-Западного фронта русских. Уже практически завершено окружение остатков 37-й, 5-й и 21-й русских армий в районе Переяслав-Хмельницкого. Нам было оказано ожесточенное сопротивление и по данным разведки на направлениях главных ударов обеих танковых групп, была заранее подготовлена в обстановке особой секретности глубоко эшелонированная линия обороны. В данной ситуации возникают вопросы об особой информированности русских генералов, которые до нынешнего момента не показывали особых полководческих талантов. Помимо всего прочего в районе были сосредоточены большие силы авиации противника, которая смогла нанести серьезные потери 4-му воздушному флоту Люфтваффе, обеспечивающему наступление группы армий «Юг».

Гитлер буквально вскипел. 

- Это черт знает что! Вы хотите сказать, Рундштедт, что русские узнали или вычислили направление стратегических ударов и за короткий срок сумели построить глубокую линию обороны и собрать в кулак размазанную по фронтам авиацию? По вашему, у нас в штабах одни шпионы, предавшие идеалы Рейха, продающие информацию за жалкие тридцать сребреников восточным дикарям и коммунистам?

Гитлер аж задохнулся от возмущения. Но наметанному глазу была заметна некоторая наигранность такого состояния. Как великолепный оратор, чувствующий состояние аудитории, хозяин «Волчьего логова», умело манипулировал эмоциями и чувствами слушающих его людей.

- Вы трус, Рундштедт, прикрываете свою трусость и неумение происками неведомых заговорщиков, предавших священное дело. 

Он обвел взглядом всех собравшихся генералов, выделив среди них легендарных командующих танковых групп Гудериана и фон Клейста. 

- Что вы скажете? Вы тоже считаете, что нас предали и генералы ни в чем не виноваты?

Гудериан сделал шаг вперед, беря основной удар на себя.

- Мой Фюрер, все, что говорил генерал полковник Рундштедт верно и под каждым словом я готов подписаться. 

Гитлер пронзительно смотрел на «Быстрого Гейнца», как бы подбирая одну из масок и соответственно линию поведения, которую он должен одеть.

- Ну же расскажите. Вы как основной участник этих событий, должны пролить свет на сложившуюся ситуацию. 

- Мой Фюрер, нас ждали и при этом хорошо подготовились. Плотность противотанковой артиллерии на направлениях основных ударов наших танковых и моторизованных дивизий была необычно высокой. Каждый овраг, каждая дорога были пристреляны и заминированы. После того как передовые части завязли в боях на оборонительных укреплениях, в нашем тылу активизировались сотни диверсионных групп противника, которые минировали дороги, подрывали мосты, целенаправленно уничтожали автотранспорт служб снабжения, по возможности уклоняясь от боев с частями полевой жандармерии и вспомогательной полиции, отвечающих за наведение порядка в тылу наступающих войск. Это говорит о том, что против нас действовали профессиональные диверсанты, строго ориентированные на выполнение определенных заданий, а не окруженные части красных, которых и хватает на одиночные выстрелы из леса в проезжающие одиночные машины. Отсутствие воздушной поддержки и корректировки артиллерийского огня, сказывалось на темпе наступления и потерях. Только после того, как части 4-го воздушного флота Люфтваффе смогли выдавить русскую авиацию и снова поддерживать наступающие войска, мы смогли сломить сопротивление русских и прорвать оборону. Но это нам далось дорогой ценой. Войска вверенной мне 2-й танковой группы обескровлены, потери в войсках от сорока до шестидесяти процентов личного состава. Безвозвратные потери бронетанковой техники в некоторых частях составляют до шестидесяти процентов.

Гитлер молча слушал, не перебивая одного из талантливых генералов Вермахта. Тут же вмешался Рундштедт, поддерживая своего подчиненного

- И главное, мой Фюрер. По показаниям пленных, у русских стояли особо жесткие временные рамки по удержанию обороны. Части отступающие из Киевского «котла» оторвавших от преследования частей 6-й полевой армии, оставляя за собой заслоны из остатков частей 37-й, 5-й и 21-й русских армий, занимали оборону, формирую вторую и третью линию обороны от наступающих групп Гудериана и фон Клейста. Таким образом, получалось, что на направлениях главных ударов соотношение наступающих и обороняющихся войск составляло два к одному, что при отсутствии воздушной поддержки вылилось в тяжелые затяжные бои. По данным разведки у русских были особые распоряжения уничтожать танки, при этом создавались специальные команды, которые ночью пробирались к подбитой технике и подрывали ее, исключая возможность восстановления в полевых условиях, поэтому так и велика доля безвозвратных потерь в технике.

Гитлер показательно спокойным голосом, поинтересовался.

- Значит те части, которые вы окружили под Киевом, специально оставлены, чтобы сдержать наступление 6-й полевой армии, а основные силы были брошены на отражение ударов наших моторизованных и танковых дивизий?

- Дай, мой Фюрер. Разведка не смогла распознать такую переброску войск противника.

Но Гитлер не дал ему закончит, прервав самым хамским образом, перейдя на крик, брызжа слюной.

- Вы потратили много времени взламывая Киевский укрепрайон, вместо того, чтобы окружив армии русских идти вперед, захватывая Крым, Харьков и освобождая войска для наступления на Москву. Рундштедт, вы пониамете что из-за вашей некомпетентности и трусости почти на два месяца задержалось выполнения операции «Тайфун» и немецкие солдаты должны наступать в условиях русской зимы, к которой мы не готовы? Кто меня уверял, что мы встретим зиму уже в Москве? Вы мои генералы! Все предатели и трусы! 

Гитлер стучал кулаком по столу и кричал.

- Это происходит потому, что мои приказы не выполняются! Запомните, мы выиграем эту войну, даже если она стократно противоречит доктрине Генштаба. 

Он еще несколько минут поносил трусливых генералов, и все в этой комнате прекрасно понимали, что произошло на юге Восточного фронта. Русские переиграли немецкое командование, измотав в боях под Конотопом и Полтавой основные ударные соединения Вермахта. 2-я танковая группа, которая по плану «Тайфун» должна была участвовать в наступлении на Москву как одна из основных ударных частей, была обескровлена и нуждалась в пополнении техникой и личным составом, а это существенно отодвигало время начала наступления на Москву. Это и взбесило Гитлера, что победа, как неуловимая Синяя птица, маячившая буквально в нескольких шагах, улетала из рук властителя Европы.

- Это предательство! Это предательство всей цивилизации, которую вперед к будущему должен вести немецкий народ. И кто-то должен за это ответить.

Он обвел бешенным взглядом собравшихся высших офицеров и остановил взгляд на невысоком, худощавом человеке в морском мундире.

- Что вы можете сказать по этому поводу, адмирал Канарис? Ваша служба должна искать предателей в военной среде и давать достоверную информацию о планах русских? Как ваш хваленый Абвер мог пропустить такую ловушку со стороны русских? 

В отличие от крикливого фюрера и твердых в своем мнении генералов, Канарис вполне для своей комплекции заговорил спокойным голосом, ни сколько не боясь экспрессии Гитлера.

- Мой Фюрер, по этому делу есть весьма интересная и важная информация, но это бы хотелось обсудить в ограниченном кругу. Не смотря на некоторые трения с имперской безопасностью, мы давно ведем совместное расследование по факту утечки к противнику стратегической информации самого высокого уровня секретности. То, что произошло на Восточном фронте, требует особого рассмотрения и вашего волевого решения. От себя могу добавить, что подготовка глубоко эшелонированной обороны под Полтавой и Конотопом, проводилась в условиях строжайшей секретности. Любые попытки забросить разведывательные группы в те районы заканчивались провалом и количество войск НКВД, которые обеспечивали секретность, говорит о том, что русские поли ва-банк, стараясь таким образом переломить ситуация на Восточном фронте. Это говорит об очень высоком уровне информированности, поэтому и контрразведке и имперской безопасности нужны особые полномочия для проведения следственных действий.

В зале повисла тишина. Все генералы поняли, что просит Канарис, и даже Йодль, который находился постоянно возле фюрера, ощутил как по коже пробежал озноб.

Гитлер пронзительно смотрел на адмирала, принимая решение, но, не придя к определенным выводам, повернул голову к любимцу Гимлера Гейдриху, спросил.

- Гейдрих, вы тоже так считаете?

- Да мой Фюрер.

Резкий переход от истерического крика и стуку кулаками по столу, к задумчивости, ярко выделял необычный темперамент Гитлера.

Но тут голос подал Мартин Борман, до этого молчаливо стоящий в стороне.

- Мой Фюрер, может стоит сначала заслушать Канариса и Гейдриха, перед тем как принимать решение.

Борман тоже почувствовал, что в этот момент должно бить принято судьбоносное решение, которое может существенно изменить расстановку сил в руководстве Рейха и ему очень не хотелось бы усиления адмирала Канариса, считавшегося явным англофилом, и Гейдриха, через которого Гимлер получал дополнительные властные полномочия. Гитлер удивленно взглянул на своего бессменного секретаря, без которого не принималось ни одного серьезного решения. До этого Борман никогда не спорил, и все его предложения носили исключительно деловой характер.

- Хорошо. Господа генералы пусть подождут.

И мазнул взглядом по Герингу, который после неудачного сражения в воздухе за Британию подрастерял свой авторитет. 

Пока германские генералитет был отправлен на обед в обеденный зал, в небольшой, отделанной в обычном для этого комплекса показательно неброском но в дорогом стиле, комнате, собрались Гитлер, Борман и два человека, представляющих собой разные ипостаси органов государственной безопасности Рейха.

Гитлер нетерпеливо постучал ладонью руки по небольшому изящному столу.

- Ну, Канарис, рассказываете, как бы боритесь за интересы Рейха.

Адмирал, спокойно кивнул головой, начиная рассказ.

- Еще в начале июля у нас возникли особые подозрения, учитывая избыточную информированность русских, которая впервые проявилась в боях под Могилевом. По нашим данным, противник имел достоверную информацию о массовых налетах нашей авиации и соответственно принимал меры, наращивая в нужные моменты количестве зенитной артиллерии, снимая ее с других участков фронта, что не могло остаться незамеченным моему ведомству. Понеся значительные потери, но овладев городом, мы получили информацию, что у русских были полные данные о численности, составе и направлениях главных ударов под Могилевом и при Смоленском сражении. По агентурным каналам была получена информация, что в Генеральном штабе имеется фотокопия плана «Барбаросса» с личной подписью Адольфа Гитлера. Задействовав всю возможную агентуру, засветив при этом несколько важных агентов, мы получили подтверждение этой информации и даже фотокопии документов, которые хранились у русских и изучались их генералами. Вот они.

Канарис положил на стол перед Гитлером небольшие снимки, в плохом качестве, но распознать документы, которые хранились в защищенном сейфе в штабе Главнокомандования вооруженных сил Рейха, было можно. Впечатление, которое было произведено на Гитлера нельзя описать словами. Он молчал, открывая рот, как рыба, выброшенная на берег. Секунд десять длилась пауза, после чего разразилась буря.




Глава 16


- Канарис, и вы молчали? Предатели прямо здесь, а вы сидите и ничего не делаете? А что имперская безопасность?

Канарис спокойно пояснил.

- Когда возникло подозрение, что заговор пробрался в высшие эшелоны власти Рейха, мы встретились с Гейдрихом и приступили к совместной работе по этому направлению. Учитывая наличие в моем ведомстве разветвленной сети агентуры на территории противника, даже той информации, полученной агентурным путем достаточно для серьезных выводов об уровне предательства в наших рядах.

Произнося этот монолог, Канарис про себя подумал: «Может сказать им про пришельцев из будущего, которые предсказали наше поражение. Нет пока рано, Фюрер опять начнет истерику и меня сделает крайним, а Гейдрих ему поможет, вон как улыбается, неужели что-то знает?».

Гитлер обратил взор на Гейдриха, который словно образец истинного арийца, представлял собой идеал преданного Германии высокопоставленного офицера СС.

- Да, мой Фюрер. Лучшие следователи уже несколько месяцев негласно ведут поиски каналов утечки информации. С целью сбора дополнительной информации были проведена операция с целью выкрасть из Москвы фигуранта этого дела, который имел полную информацию…

И Гитлер и Борман с удивлением смотрели на начальника главного управления имперской безопасности.

- И каковы результаты?

- В результате действий совместной диверсионной группы военной разведки и элитной части СС удалось захватить высокопоставленного сотрудника русской тайной полиции – НКВД, начальника специального подразделения, которое отвечало за контакты с изменниками. Но, чтоб не выдать секреты, коммунисты пошли на экстренные меры – они подняли в воздух несколько авиаполков бомбардировщиков, просто перемешали с землей целый лес, где скрылись наши диверсанты, но не дали никому уйти. Все это наводит на мысль о том, что человек, работающий на русских, занимает очень высокий пост. Одним из результатов деятельности предателей стало рассекречивание системы кодированной военной связи основанной на шифровальных машинах «Энигма», одна из которых была передана русскому командованию, это и объясняет, как русские могли узнать направление основных ударов.

- Гейдрих, это черт знает что! И вы ничего не делали, зная, что русские читают всю нашу переписку?

- Нет, мой Фюрер. Уже давно негласно идет замена старых шифровальных аппаратов на новые, которые в экстренном порядке были заказаны у производителей в режиме особой секретности, да и войскам было дано особое распоряжение без острой необходимости не пользоваться старым шифровальным оборудованием. Но возле каждого генерала не поставишь по офицеру СС, который будет его контролировать.

- А что поиски?

- Поиски ведутся. По нашим данным у русских есть целое подразделение, которое обеспечивает контакты с изменниками. 

Гитлер вскочил и от избытка чувств, стал ходить по небольшой комнате. 

- Вы правы, Канарис. Я так и знал что тут замешано предательство. Предательство идеалов Рейха, идеалов все западной цивилизации. Вы найдете предателей и выжгите всю скверну, которая стоит на пути нашего движения. 

Тут голос подал Борман, который молча слушал рассказ Канариса и Гейдриха, но при этом как один из крупнейших функционеров НСДАП, имел свои источники информации среди членов партии.

- Скажите адмирал, а что это за история под русским городом Фастовом, где вас чуть не сбили? Насколько мне известно, что там произошли определенные события, которые как-то связаны с тем вопросом, который тут поднимался.

Хотя Борман только краем уха слышал о произошедшей там истории, не имея достоверной информации, так как многое сразу было засекречено военными, решил выстрелить наугад, показав перед фюрером свою осведомленность.

Будучи до мозга и костей великолепным партийным функционером, поднаторевшим на интригах, Борман с удовлетворением увидел замешательство на лице Канариса и такой же неподдельный интерес у Гейдриха, которого видимо тоже интересовала версия тех событий. А сам про себя порадовался, понимая, что тесной спайки разведки и имперской безопасности, которой он так боялся не получился – Старый лис Канарис, не всем делился с Гейдрихом и всем известная война между спецслужбами продолжается. 

Адмирал Канарис не был бы руководителем одной из известных спецслужб мира, если б не подготовил бы ответ на этот каверзный вопрос, правда он ожидал его от Гейдриха, но никак не от Бормана, который старался не лезть в военные вопросы, которые не могли затронуть его положение возле Гитлера. Это говорило о том, что тема с Зиминым уже выплыла на самом высоком уровне. Бросив мимолетный взгляд на невозмутимого Гейдриха адмирал понял, что и всемогущий помощник Гимлера не расположен раскрывать перед Борманом все карты, видимо и у него свои инструкции.

- В тылу 6-й полевой армии работала группа русских диверсантов. Командира группы опознали как некого капитана Зимина, который несет ответственность за убийство командира моторизованной дивизии СС «Райх» обергруппенфюрера Пауля Хауссера. По многим данным в июле-августе этого года во время боев под Могилевом этот капитан занимался обеспечением связи с заговорщиками, которых мы разыскиваем, поэтому при его появлении меня сразу известили, и я незамедлительно вылетел на фронт.

Судя по выражению лица Гейдриха, он сам впервые от Канариса услышал такую трактовку событий под Фастовом, но свое мнение сдержал при себе. Но Гитлер уцепился лишь за одну фразу и стал ее развивать.

- Вы, Канарис считаете, что заговорщиков много? Я думал вопрос стоит об одном подлом предателе, продающем жизни наших солдат врагу, а вы говорите о целой организации?

- Да мой, Фюрер. Один человек, находясь в Берлине или недалеко от вашей резиденции, вряд ли мог бы иметь информацию о передвижении отдельных дивизий и о расписании авианалетов на объекты русских. По тому, что противник в курсе наших стратегических планов и планов на отдельных участках фронта можно сказать, что это некая группа, которая ставит перед собой пока еще не определенные цели, но при этом не имеет полной информации на фронтах.

Тут в разговор влез Гейдрих, которому, видимо, надоела позиция молчаливого слушателя.

- Есть еще одно наблюдение, которое может пролить свет на эту проблему.

Все как по команде повернули голову к нему.

- Сначала утечка информации происходила на участке фронта, в зоне ответственности группы армий «Центр», сейчас то же самое произошло в полосе группы армий «Юг». 

Быстрее всего догадался Гитлер, за плечами которого был опыт интриг и борьбы за власть при достижении Олимпа власти Германии. Он просто эмоционально выкрикнул.

- Гудериан.

Но на защиту легендарного основателя бронетанковых войск Германии встал Канарис, прекрасно знающий источник столь необычной информированности русских.

- Мой Фюрер, это пока только предположение. Тут может быть замешан кто-то и из окружения генерал-лейтенанта Гудериана, адъютант, заместитель, начальник штаба. Мы эту закономерность тоже заметили и активно ищем предателей, но в разгар победоносной войны мы не может вносить нервозность и создавать атмосферу недоверия среди генералов и солдат наступающей армии. Все это нужно делать, соблюдая режим секретности, чтобы не насторожить предателей и не дать им повода на время прекратить свою подрывную деятельность.

- Нет, нет и еще раз нет! Вся Германия должна знать, что мы делаем с предателями нашего священного дела. Вы, Канарис, слишком мягко относитесь к предателям, заигрывая с генералами некоторые их которых скрывают свою гниль до самого конца. Я вам даю месяц, чтобы найти врагов и вы и Гейдрих будете обязаны раз в неделю отчитываться о результатах поиска. Я вам даю месяц, только месяц и не днем позже! 

Тут снова подал голос Гейдрих, подчеркнуто официально и уважительно обратившись к Гитлеру.

- Мой Фюрер, можно ли это расценивать, что даны особые полномочия для работы с нашими генералами?

- Вы можете делать все, что нужно, но это не должно помешать нашему наступлению на Москву. А теперь свободны. 

Когда Гейдрих и Канарис вышли, Гитлер в раздумье ходил по комнате мимо стоявшего по стойке «смирно» Бормана. Он так ходил минуты две-три, громко дыша и разглагольствуя о заговорах, но внезапно остановился, поднял глаза на своего секретаря и сказал.

- Мартин, а ведь я ему не верю, он что-то знает.

- Кому, мой Фюрер?

- Канарису. 

Борман почтительно молчал, зная, что интуиция Гитлера редко обманывает. 

- Мартин, пригласите ко мне чуть позже Гейдриха, мне показалось, что Канарис и его водит за нос. 

- Да, мой Фюрер.

***

В столовой, где был накрыт обед для приехавших на совещание генералов, стояла гнетущая обстановка. Все прекрасно понимали сложившуюся ситуацию и ждали принятия жестких мер от Фюрера за провал наступления на Москву. Генерал-полковник фон Рундштедт нервно ерзал на стуле, прямо всем своим естеством ощущая, как у него под ногами начинает гореть земля. Как профессиональный военный, он прекрасно понимал, что все неудачи на Восточном фронте так или иначе связаны с недостоверной разведывательной информацией, и те проблемы с которыми столкнулись танковые группы Гудериана и фон Клейста, напрямую связаны с недочетами в работе разведки, проморгавшей масштабные фортификационные работы под Полтавой и Конотопом, переброску войск и подготовку многочисленных полевых аэродромов, на которых базировалась русская авиация, стянутая к месту прорыва. То, что противник сделал весьма удачную попытку перехватить стратегическую инициативу, пользуясь секретной информацией о направлениях ударов, и сумел настолько хорошо подготовиться, говорило о действительно серьезной утечке информации и у «Старого лиса» Канариса, что-то было, раз он так себя спокойно и уверено чувствует. Наверно сейчас сидят там и обсуждают кандидатуру «козла отпущения», не зря же туда пригласили еще и Гейдриха, цепного пса Гимлера.

Через полтора часа стало известно, что Канарис в срочном порядке вылетел в Берлин, а Гитлер заперся снова с Гейдрихом и что-то обсуждают. Градус напряженности повысился еще больше. Геринг и Лёр, держались чуть в сторонке. Они не выглядели людьми, которые чего-то боялись в данный момент, понимая, что вся тяжесть обвинений в задержке операции «Тайфун» ложится на генералов Вермахта. Еще через час, снова собрали совещание, где уже обсуждались деловые вопросы, хотя и на нем присутствовал Гейдрих, спокойно, как удав, рассматривающий генералов. И от этого взгляда многим становилось неуютно. Все прекрасно понимали, что Гитлер поручил имперской безопасности найти и наказать виноватых, и Канарис, один из основных виновников провала на Восточном фронте, сумел вывернуться, подставив под удар вместо себя генералов Вермахта.

Но, к всеобщему удивлению, никаких карательных мер не последовало, совещание прошло вполне спокойно, были намечен ряд мер по ускорению развертывания войск в сторону Москвы, пополнения личным составом и техникой моторизованных частей, понесших серьезные потери. Об ошибках разведки и пирровой победе под Полтавой и Конотопом Гитлер бросил с пафосом вскользь: «Победы переносить может всякий. Поражения — только сильный! Мы, немцы, сильный народ». Но это не успокоило ни фон Рундштедта ни Гудериана.

Уже ближе вечером, после совещания, когда машины после нескольких проверок привезли отлетающих на фронт генералов, они увидели недалеко от своего «Ю-52» еще один самолет, принадлежащий Гейдриху, на котором он прилетел из Берлина. Возле их самолета стояли несколько офицеров СС, и когда генералы вышли из машины, е обращая внимания на адъютантов и охрану, люди Гейдриха целенаправленно подошли к Гудериану и фон Рундштедту. Старший из них, высокий светловолосый штурмбанфюрер, спокойно, деловито и без высокомерной издевки, присущей большинству эсесовцев спокойно спросил.

- Генерал-полковник фон Рундштедт? Генерал-лейтенант Гудериан?

Оба генерала подтвердили свои личности, ощущая надвигающиеся неприятности, прекрасно понимая, что люди, отправленные их арестовывать прекрасно знают фигурантов в лицо.

- Генерал-полковник фон Рундштедт, вы арестованы, сдать оружие, ваш адъютант тоже отправляется с нами.

Двое молчаливых крепких офицера СС деловито вытащили личное оружие, забрали портфели с документами у адъютанта, а в это время тоже самое происходило с Гудерианом.

- Генерал-лейтенант Гудериан, вы арестованы, сдать оружие. 

После чего разоруженных генералов в сопровождении охраны посадили в личный самолет начальника главного управления имперской безопасности. Как-то только закрылась дверь, зачихали двигатели и чуть позже заревели, набирая обороты. Через пять минут, крылатая машины с крестами скрылась в ночном небе Восточной Пруссии.

Все это время, в тени строения стоял автомобиль к которому облокотился высокий светловолосый человек в мундире высокопоставленного офицера СС. Он удовлетворенно вздохнул.

Уже садясь за руль машины, Рейнхард Гейдрих, подумал: «Что же все-таки ты разнюхал такое, под Фастовом, Старый лис? Не зря же ты заслал своего человека в отряд к Зимину, пожертвовав разведывательно-диверсионной группой, которую мастерски ликвидировал твой личный порученец». 

Но особые полномочия, которыми его наделил Гитлер после отлета Канариса в Берлин, давали радужные перспективы в расследовании этого запутанного дела, которое не давало ему покоя. Вся интуиция высокопоставленного офицера имперской безопасности буквально вопила, что это вроде как почти рядовое дело, имеет первостепенное значение.

Уже садясь за руль машины, Рейнхард Гейдрих, подумал: «Что же все-таки ты разнюхал такое, под Фастовом, Старый лис? Не зря же ты заслал своего человека в отряд к Зимину, пожертвовав разведывательно-диверсионной группой, которую мастерски ликвидировал твой личный порученец, которого не мешало бы поспрашивать». 

Но особые полномочия, которыми его наделил Гитлер после отлета Канариса в Берлин, давали радужные перспективы в расследовании этого запутанного дела, которое не давало ему покоя. Вся интуиция высокопоставленного офицера имперской безопасности буквально вопила, что это вроде как почти рядовое дело, имеет первостепенное значение.

Уже через двое суток обгорелые останки с документами полковника Йоханеса Беслера, старшего офицера Абвера, одного из доверенных людей адмирала Канариса, были найдены на дороге под Киевом, где только что авиация русских разнесла колонну грузовиков, везущих горючее и продукты наступающим частям 6-й полевой армии Вермахта. Через полтора дня в специальной тюрьме, расположенной в обширных подвалах монументального здания Главного управления имперской безопасности в Берлине, появился еще один безымянный пленник, которого допрашивали только по ночам, в присутствии личного порученца Ренйхарда Гейдриха. В СС тоже были специалисты по секретным операциям и в данной ситуации они ювелирно изъяли с фронта одного из людей шефа Абвера, имеющих отношение к разработке русского секретного подразделения.

***

Личный самолет адмирала Канариса уже час как покинул резиденцию Гитлера «Волчье логово», искусно спрятанного в болотах Восточной Пруссии, но его до сих пор била нервная дрожь. После серьезного и жесткого разговора с Фюрером, Борманом и Гейдрихом, долго приходил в себя, позволив несколько глотков коньяка из услужливо предоставленной адъютантом фляги. Положение было серьезным, особенно учитывая, что провал на Восточном фронте однозначно был по вине разведки. Он начал игру, очень серьезную и опасную и с Фюрером и с русскими и с англичанами и даже с пришельцами из будущего в которых он не верил, но не исключал возможности их существования. 

Русские, благодаря своей информированности, смогли нанести превентивный удар в самый нужный момент, сорвав планы германского командования. Уж об операции «Тайфун», наступления на Москву, они должны были знать и, что там одна из ключевых ролей отводилась 2-й танковой группе Гудериана. Вся эта бойня под Конотопом была затеяна с одной целью, нанести максимальный урон танковым и моторизованным дивизиям, которые потом будут наступать на Москву. По мнению специалистов, русских под Киевом ожидал полный разгром, учитывая их отношение к древнему славянскому городу, за который они бы держались до последнего. Но оказалось, что это была ловушка, мастерски подготовленная советским командованием. Возможно, у противника и были шпионы в рядах Вермахта, но не на таком уровне, что бы получать настолько серьезную стратегическую информацию. Гипотеза о пришельцах из будущего все больше и больше получала подтверждение, хотя и вариант с расшифровкой кодов «Энигмы», тоже не исключался, но не может объяснить всех необычных фактов, связанных с так называемым «Могилевским делом». По этому делу и так работает целая группа, но сейчас нужно срочно форсировать ее работу, учитывая, что Гейдрих под это дело выпросит у Фюрера дополнительные полномочия. Официальную версию – заговора, Гитлер заглотнул сразу, и, пока будет готовиться и проводиться наступление на Москву, вмешиваться не будет, ожидая результатов и от Абвера и от имперской безопасности. За это время нужно разработать «Могилевское дело», учитывая и самые невероятные варианты, например с пришельцами из будущего. То, что найдут виноватых и накажут, адмирал Канарис не сомневался, в этом направлении ведомство Гейдриха не имело себе равных, ну разве что НКВД у русских, те тоже мастерски находили заговоры, особенно если нужно было скрыть свою некомпетентность или ошибки высшего руководства.

Уже после прилета в Берлин, когда адмирал проводил рабочее собрание, ему сообщили об аресте Гудериана и фон Рундштедта в «Волчьем логове», прямо на аэродроме.

«Да, Гейдрих действительно выторговал у Фюрера карт-бланш и начал основательно трясти генералитет. Позволить такое перед одним из самых крупных и важных наступлений русской компании, было большим риском, тем не менее, Гитлер на него пошел. Зная подозрительность Фюрера и желание везде видеть заговоры, нетрудно было догадаться, что Гейдрих и его патрон Гиммлер, воспользуются ситуацией и получат дополнительные полномочия.»

Когда после окончания совещания, Канарис ехал в машине к себе домой, отдохнуть после тяжелого дня и бессонной ночи, он пытался осмыслить ситуацию, которая не давала ему покоя уже долгое время. Так бывает с человеком, что у него тревожно начинает ныть сердце, предвещая большие проблемы. А тут, не смотря на вроде бы грандиозные успехи на Восточном фронте, на душе тревожно, и сам помимо воли ожидаешь катастрофу. И по мере поступления информации с театра боевых действий эти чувства усиливаются. Что бы отвлечься, адмирал попробовал еще раз проанализировать ситуацию, прекрасно осознавая, что только железные доказательства вмешательства пришельцев или грандиозного заговора генералов смогут спасти и его и в какой-то мере дело новой Германии, которую с таким трудом подняли с колен и сделали ведущей державой мира.

Но мысли не приходили и только после обеда и крепкого сна, адмирал смог проработать стратегию поведения для себя на ближайшее время. 

«Создаются две группы, одна из которых уже функционирует и вовсю работает по «Могилевскому делу». Доукомплектовываем ее специалистами и пусть отрабатывают основную версию с заговором генералов, при этом в нее можно будет включить пару человек из аппарата Абвера, давно завербованных СД, чтоб Гейдрих знал о нашей работе. Под прикрытием всего этого создаем другую группу, которая в условиях максимальной секретности будет отрабатывать варианты пришельцев из будущего, марсиан, ангелов или чертей, которые захотели помочь коммунистам. В случае чего, можно будет Фюреру продемонстрировать результаты работы обоих групп. У Гиммлера вон целый институт Аненербе, специализирующийся на шаманах и колдунах, который они тоже привлекали для работы по «Могилевскому делу», правда результатов никаких».

Составив для себя предварительный план работы, Канарис уже деловито отправился на место службы, дав команду вызвать несколько особенно доверенных лиц. Игра пошла очень серьезная и каждый шаг нужно продумывать основательно, иначе рано или поздно ведомство Гиммлера подомнет под себя Абвер, что будет равно равносильно смерти Канариса, который слишком много знает и в такой грызне за власть, которая установилась в Германии его никто не пощадит.

Следственная группа по «Могилевскому делу» была расширена, дополнена специалистами, оперативными работниками, которые активно собирали всю возможную информацию по фактам явного предательства под Могилевом, Нежином, Фастовом, Конотопом, Полтавой. Составлялись списки всех причастных, имевших доступ к информации, проводились ревизии и инвентаризации шифровальной аппаратуры, перечитывались сотни шифрограмм, расшифровав которые, русские могли раскрыть стратегические планы германского командования. Вся мощь аппарата военной контрразведки была направлена на поиск предателей и заговорщиков. Бурная деятельность должна была стать ширмой для работы другого небольшого подразделения, созданием которого озаботился шеф Абвера. 

Не смотря на гибель своего особо доверенного порученца, полковника Йоханеса Беслера, у Канариса были люди, которым можно было доверить тайну. В условиях строжайшей секретности к проекту, получившем кодовое название «Немезида» были подключены несколько физиков, биологов, психологов, специалистов по оружию. Отбирались люди, имена которых были не настолько известны, что было весьма важно в случае обязательной физической ликвидации подразделения допущенного до такого уровня информации, но при этом специалисты весьма неплохо характеризовались своими коллегами. Как правило, это были молодые, еще не задавленные грузом догм и стереотипов, ученые, которые были в состоянии свежим взглядом рассмотреть проблему.

Задача новой, секретной группе специалистов была поставлена нетривиальная, но серьезная: «Согласно полученной информации и произошедшим событиям на Восточном фронте можно сделать вывод об излишней информированности противника. Провести анализ материалов, фактов, составить перечень возможных путей получения информации противником, включая самые необычные, оценить степень вероятности гипотез в свете имеющейся информации, возможные последствия для Германии, дать рекомендации для руководства Рейха». Все это выставлялось как военно-тактическая игра, но уровень секретности и отношение к этой проблеме руководства военной разведки Германии, заставляли серьезно задуматься многих из молодых ученых, привлеченных для работы.

Через неделю, у Канариса на столе лежал доклад, составленный молодыми дарованиями, не успевшими еще прославить свои имена в германской и мировой науке. Судя по глубине проработки темы и сделанным заключениям, сделанным на основании предоставленной информации, их имена так и останутся неизвестными мировому научному миру. Выводы были слишком логичными и безжалостными, для того чтобы после всего этого свидетелям оставаться в живых.

Естественно в докладе на первом месте по степени вероятности была выделена возможность глобального и разветвленного заговора в высшем руководстве Германии. На втором месте по вероятности указывалась возможность противника перехватывать и расшифровывать всю стратегическую переписку. За эту гипотезу говорило упоминание аппарата «Энигма» попавшего в руки к противнику.

Затем с большими отрывами по степени вероятности шли раскладки по колдунам и пришельцам из будущего. Хотя как и Канарис ожидал, на гипотезе об пришельцах остановились весьма серьезно и тщательно ее проработали. Это была заслуга одного из людей адмирала, в задачу которого входило ненавязчиво направлять мыслительные процессы специалистов в нужную сторону.

Как он и ожидал, аналитики сразу уцепились за Зимина и начали с него, как с главного фигуранта. В части доклада, посвященной пришельцам из будущего, были выделены несколько ключевых моментов, которые давали похожие на реальность ответы, в большей мере позволяющие логически обосновать действия Объекта №1 известного как «капитан Зимин» и его приближенным, предположительно являющихся такими же пришельцами. 

«… особое внимание привлекает факт обязательного сбора трофеев в местах появления лиц. В первую очередь изымаются продукты, горючее и боеприпасы… ».

«А ведь верно получается. Они на всех местах боев буквально выгребают все продовольствие и горючее, мимоходом прибирая при этом оружие. Но с оружием понятно, они им вооружили освобожденных военнопленных, у некоторых, убитых во время боев под Фастовом, по серийным номерам нашли несколько винтовок, которые были захвачены Зиминым еще во время августовских боев с солдатами дивизии СС «Райх», когда погиб ее командир, Пауль Хаусер. Тогда же, под Могилевом, небольшая группа напала на колонну перевозившую продукты и топливо, потом вручную и на тачках увозили в лес, где следы терялись, как будто люди поднимались в воздух. По докладам следователей, там горючего было несколько бочек и пара ящиков консервов. Но они позарились, напали, рискуя при этом, и утащили даже те крохи. Зачем всемогущим посланцам из будущего это? А еще, о чем постоянно напоминают свидетели, все посланцы из будущего имеют нездоровый цвет лица и плохо реагируют на яркий солнечный свет, как будто отвыкли от него. И что это значит? А это значит, что люди сидят в либо бункерах, не выходят на поверхность, и воруют из прошлого горючее и продукты, либо живут где-нибудь на севере» - сразу про себя прокомментировал адмирал, читая доклад. Следующие строчки его тоже заинтересовали, хотя и не удивили.

«…учитывая тактические схемы, которые во время боевых столкновений с солдатами Вермахта использовал Объект, можно сделать вывод, что он является офицером армейской разведки, скорее всего, имеет опыт разведывательно-диверсионной деятельности... Дальнейшие случаи использования боевой техники, неизвестных видом ручного реактивного противотанкового вооружения, говорят о боевом опыте Объекта и его окружения…»

«Да, среди них много военных с боевым опытом, и при этом они имеют возможность использовать боевую технику. Судя по том,у что под Могилевом действовала небольшая группа диверсантов, а под Фастовом уже ударная маневренная группа, имеющая на вооружении тяжелую бронетехнику, можно сделать вывод, что Зимин с компанией решили увеличивать свое присутствие в нашем мире. На станции они очень неплохо поживились и продуктами, и горючим, и боеприпасами. Все пленные утверждают, что сразу после захвата станции Зимин отправил в неизвестном направлении целую колонну машин, загруженную трофеями.»

В докладе также обращалось внимание на необычные малогабаритные и защищенные от прослушивания средства связи, приборы ночного видения, которые использовались как на танках, так и у пехотинцев и снайперов. 

Серьезных и однозначных выводов не делалось, но и общих размышлений, собранных и классифицированных фактов было вполне достаточно, чтобы нельзя было однозначно отвергать саму гипотезу о пришельцах из будущего. Канарис еще раз похвалил себя, что смог вовремя сориентироваться и отправить своего человека к Зимину. Тот справился с заданием и подтвердил предположение шефа Абвера, хотя и был под контролем противника. 

Прочитав этот документ, Канарис снова долго стоял у окна, задумчиво глядя на ночной Берлин, расцвеченный яркими огнями. Впервые в жизни он не знал, что делать и во что верить, заглянув в бездну, боялся делать шаг назад, но и идти вперед сил не было.

Адмирал еще не смирился с мыслью, что Германия проиграет войну, рассматривая варианты заключения союза с англичанами против Сталина, но уже сам не верил, понимая всю тщетность. Сталин, мобилизовав все свои ресурсы, отбился и без помощи пришельцев, а теперь он это сделает намного легче, в условиях экономики и производства, полностью переведенных на военные нужды, сможет быстрее освоить технологии из будущего и если Германии что-то и достанется, то только крохи, которые не смогли утаить русские. 

«Но я немец, и должен сделать все для своей страны, надо найти наилучшее решение, может опыт из будущего что-то поможет. Значит надо вариант Зимина, разыгрывать до конца…»




Глава 17


Сражение, которое разыгралась на улицах вымершего Симферополя, было не то что бы грандиозным, но за прошедшие два года после ядерного конфликта, эти улицы не видели столько боевой техники, столько бойцов и такой плотности огня. Две немецкие трофейные гаубицы под управлением Сергея Павлова виртуозно разносили промороженные здания, в которых прятались и ожесточенно оборонялись боевики. К тому моменту, когда по улице Гагарина пронеслись два танка, два бронетранспортера и три переделанных джипа, составляющих основные ударные силы отряда Черненко, все подходы к бункеру «внутряков» были уже под нашим контролем. Я воспользовался КАМАЗом, на котором в Крым приехали Дегтярев с командой бойцов, выехал на место событий, но полдороге встретившись с двумя джипами, несущимися на всей возможной скорости, везущих тяжелораненых в бункер, где предупрежденные девушки и приглашенный из 1941-го года хирург уже подготовились к приему раненных. Хоть бой и закончился победой, но при этом мы потеряли троих убитыми и пятерых раненными, причем эти потери произошли почти в самом конце боя, когда разгоряченные боем бойцы на джипе попытались преследовать отступающих боевиков и нарвались на по-быстрому, но грамотно организованную засаду. Боевики при этом, потеряв пару человек, сумели отойти и мы не стали их преследовать, хотя потери для нас были ощутимыми.

Пока мы подъезжали к городу и пробирались через завалы к развалинам железнодорожного вокзала, там шла по радио перепалка между «внутряками» и нашими бойцами, получившими команду дождаться меня, никого не допуская до бункера. К счастью, после такого показательного разгрома боевиков, наш авторитет как одной из сильных группировок Симферополя, а может быть и всего Крыма, уже играл на нас и на прямой конфликт уже никто не пытался идти. КАМАЗ влетел на обширный проспект минут через пятнадцать, после появления колонны «внутряков», которые разумно рассредоточились, заняв круговую оборону.

Все время, пока мы ехали, я слушал перепалку в эфире, где Дегтярев во всю строил и ставил на место несостоявшихся хозяев, которые так жестко приняли гостей. И они прекрасно понимали, что Олег прав, и жесткие условия, высказанные в грозной форме: остановиться, и привести оружие в походное состояние, были с неохотой, но выполнены. Тут и я подоспел, мельком осмотрев всю картину уличного боя, догорающие джипы и бронетранспортер боевиков, трупы, вокруг которых ходила пара наших бойцов, деловито освобождала от оружия и боеприпасов и при необходимости делали контрольные выстрелы. Я вызвал на связь Дегтярева и Васильева.

- Папа, Дровосек, это Феникс, давайте в КАМАЗ, надо поговорить.

Те коротко согласились, и через минуты три, оба были в машине. Краткий рассказ о бое, особенно заострили внимание на потерях. Но больше разговор зашел о том, что делать с «внутряками».

- Вадим, если Семенова там сместили и повязали его «шестерок», то кто там сейчас рулит? Ты вроде как с ними общался.

- Есть там парнишка, твой командир одногодок, Коля Кафтайкин. Прапорщик, из потомственных военных. 

- И как он?

- Да нормальный. На первые роли не лез, исполнительный, рассудительный, я его в свое время хотел перетянуть, да вот поговорить не смог, его Черненко постоянно, то в патрули, то на Рынок отправлял. Надежный парень, как автомат Калашникова. Если уж он там рулить взялся, то значит народ действительно припекло.

- Что у него в семейном плане?

- Не женился. Вроде с девочкой какой-то до войны жил, но что-то там не сложилось.

- Понятно. Наш клиент. Вояка, который нигде, кроме воинской службы себя не видит. 

Чуть задумался. Повернул голову к Дегтяреву.

- Олег, скажи а тот прапор, Вербицкий, который с Черненко был, мы еще его с собой в 41-й брали, он ведь в твоей группе сегодня был? 

- Да, неплохо парнишка воюет, чуть понатаскать и можно будет к себе в группу взять.

- Вызывай его, он сейчас понадобится.

- Понял.

Олег быстро связался со своими, а я кивнул Васильеву. 

- Вадим, сейчас подойдет Вербицкий, будет подтверждать и всем своим видом показывать, что ему у нас классно живется. А ты давай на связь, этого, Кафтайкина.

Васильев достал портативную радиостанцию, снял с нее гарнитуру, чтоб разговор слышали все, и стал вызывать прапорщика Кафтайкина. Тот почти сразу откликнулся, видимо, давно ждали от нас сигнала.

- Коля привет, это Вадим Васильев.

- Ну, привет, капитан. Как оно там живется?

Во всех портативных радиопередатчиках очень сильно искажается голос, но и при таком качестве была слышна усталость и обреченность в голосе говорившего.

- Да, нормально, Коля. Я сейчас дам трубочку командиру, он тебе все объяснит. Ты главное не дури, и верь. Я в свое время поверил и ни разу не пожалел.

- Интересно говоришь. Ну ладно, давай общаться, все равно другого выхода уже нет.

Я взял радиопередатчик в руку и нажал кнопку передачи.

- Добрый… Говорит майор Оргулов. Николай, как бы вживую пообщаться, безопасность гарантирую, и желательно не затягивать, там у вас в бункере засели несколько джигитов, и надо что-то срочно решать.

- Да понятно. Надо, так надо. Куда подойти. 

- Зачем идти? На джипе подъезжаете к бывшему зданию налоговой железнодорожного района, там встретят и проводят. Все давай не тяни и так времени мало.

А про себя подумал: «Уже срочно надо в прошлое лететь и Борисыча с дочкой в Москву отправлять, пока там немцы кольцо не замкнули, все аэродромы не уничтожили».

Кафтайкин не стал долго задерживаться и буквально через три-четыре минуты к повороту подъехал джип, из которого выскочил человек в защитном костюме, демонстративно закинул в салон оружие, сняв с себя всю амуницию, и как бы безоружным пошел к стоящему в глубине двора КАМАЗу.

Естественно его встретили, обыскали и провели в кунг, где мы с Дегтяревым и Васильевым, попивая кофе из термоса, закусывая немецкими трофейными галетами, обсуждали план освобождения бункера «внутряков», который как бы по умолчанию считали уже своим.

Кафтайкин оказался невысоким жилистым, с живыми глазами, короткой армейской прической и бледным, как у всех обитателей бункеров лицом. Пройдя через небольшой тамбур, войдя в помещение, он втянул в себя запах натурального кофе, и чуть приостановился, не веря своим ощущениям. 

Да, действительно хороший парень, служака. На такого можно положиться и доверить ему спину. Уважаю таких, именно на них и держится армия, поэтому когда он вошел, я поднялся и первым протянул ему руку, прекрасно осознавая, что не смогу воевать с этим человеком, чем то он мне понравился. Наверно потому, что не пытался кого-то из себя корчить и было видно, что никакая гниль, так свойственная нашему развращенному и продажному времени не сможет в нем удержаться. 

«Н-да, надо было послушать Катю и обработать вот этого парня….»

- Здравствуйте Николай, я Сергей Иванович Оргулов. Мне про вас много хорошего рассказали и вот Вадима, вас хвалил, да и Катя Артемьева очень хорошо отзывалась.

Он чуть кивнул головой, показывая, что услышал меня, пожал в ответ руку, а вот в глаза показали, что этому парнишке приятно, что про него понят и так отзываются. Такие как он, как правило, всегда находятся на вторых ролях, им претило лезть наверх, расталкивая соседей локтями, поэтому и не добиваются признания и высоких должностей. А ведь тоже люди и им ничего человеческое не чуждо.

- Спасибо, товарищ майор. Мы про вас тоже много чего слышали хорошего, и если честно, мало кто поверил, что это вы решили убрать Черненко.

- Правильно. Скажи, ты такого прапорщика Вербицкого знаешь?

- Конечно.

- Сейчас он подойдет и все расскажет, как оно было.

- Не обязательно, товарищ майор. Мы и так верим.

- Николай, понимаешь, нам сейчас вместе освобождать ваш бункер и идти в бой с людьми, к которым есть хоть капля недоверия, сам понимаешь, будет неправильно. Поэтому давай эту тему разрулим, а потом займемся насущными вопросами.

Он кивнул головой. Пока не подошел Вербицкий, который сидел в боевом охранении, Кафтайкина посадили на откидной стул. Как нормальный человек, сразу предложил гостю.

- Кстати ты есть хочешь?

Он как-то замялся и отказался. 

- Понятно. 

Олег тоже просек ситуацию и без разговоров сразу стал наливать человеку кофе из термоса, а я по быстрому открыл коробку консервов, с консервированными сосисками, из захваченных трофеев. Не слушая отказы, сунул ему в руку банку, вилку и вскрытую упаковку соленых галет, которые заменяли хлеб.

Под наши улыбки, он недолго мог удержаться и через минуту хрустел галетами, заедая сосисками и запивая кофе. Минут через пять пришел Вербицикй, которого тоже усадили поесть. Вот в такой обстановке, которая с психологической точки зрения была самой удачной, для доверительного разговора, прапорщик Вербицкийи рассказал об обстоятельствах ранения полковника Черненко и гибели бойцов от рук боевиков. Но Кафтайкин тоже был далеко не простачком и несколько раз задавал каверзные вопросы, на которые получал исчерпывающие и главное правдивые ответы. Единственное что он не должен был услышать, это куда ночью Вербицкий со мной и Дегтяревым ходили, забирать военного хирурга. На эту тему было наложено жесткое табу. 

В конце разговора, Кафтакин спросил.

- И куда ты теперь? Точнее с кем?

Тот не задумываясь, спокойно посмотрел ему в глаза и ответил.

- Коля, если честно, то я жалею об одном, что тогда не ушел с Васильевым и остальными ребятами. А Семенов сука, что нас натравливал на них. Черненко это сам давно понял, и хотел по нормальному перейти, без разборок и стрельбы. Поэтому Семенов его и подставил. Решай, но я с ними…

Он хотел еще что-то сказать, но увидев предостерегающий взгляд Васильева, замолчал, хотя и всего этого было достаточно, чтобы у Кафтакина создалось нужное для нас мнение. Он ушел к своим людям, через пять минут. Еще через десять по радио получили сообщение, что они согласны перейти под наше подчинение, но просили забрать Семенова и четверых его людей, которых с трудом удалось разоружить.

Дегтярев в сопровождении Васильева вызвался пообщаться с Семеновым и, прихватив своих спецназовцев, пошел получать, а точнее выбивать, первичную информацию, а мы, собрав небольшое совещание, на котором присутствовал и Санька Артемьев, Кафтайкин, майор Фролов, начали обсуждать план освобождения бункера. Только недолго мы совещались. Боевики, засевшие в бункере, сами вышли на связь и сразу начали качать права, прекрасно понимая, что у них самые лучшие заложники – семьи тех, кто их должен будет штурмовать.

Я вызвал по радио Дегтярева и Васильева, которые в БТРе «внутряков» в ускоренном темпе потрошили Семенова, причем это все делалось в присутствии бывших подчиненных майора, и сообщенная им информация сразу становилась достоянием бойцов. Умный и дальновидный шаг, с учетом того, что с этими ребятами еще придется заниматься пропагандой, но позиция прапорщика Вербицкого, который таинственно всем намекал, что надо было сразу присоединяться к Оргулову, а не слушать россказни Семенова. 

Мы сидели в кунге «Шишиги», рассматривая план бункера, который уже давно был подготовлен Катериной и Санькой Артемьевыми. 

Бункер был построен еще в давние советские времена и благодаря тому что оставался на балансе сначала новоиспеченной национальной гвардии Украины, а потом после ее расформирования, передан внутренним войскам, сохранился в относительно рабочем состоянии, в отличии его собратьев, перешедших под управление местных властей. Если большинство бункеров и убежищ в городе разворовывались, заливались водой, становились пристанищами для бомжей, превращались в слады, то бункер «внутряков» сохранился в первозданном виде и на момент начала войны, оказался в состоянии укрыть семьи военнослужащих и остатки полка внутренних войск. Наличие большого защищенного подземного ангара, соединенного с бункером подземным ходом, позволило сохранить несколько единиц бронетехники, грузовых машин и армейских джипов. Как у хорошо продуманного советскими инженерами оборонного объекта, в бункере было несколько защищенных основных и резервных входов, про степень доступности которых сейчас докладывал Санька Артемьев и капитан Васильев, которые прожили там многие месяцы.

Но учитывая что хозяйственный Семенов сам пустил боевиков в бункер, то он скорее всего дал им информацию о всей внутренней структуре, и все входы или заминированы или перекрыты, а тем более ситуация такова, что время играет за боевиков. Они наверняка успели закрепиться и заминировать возможные пути прорыва.

Санька рассказывал о резервных выходах, по которым они частенько выходили на разведку, но без дополнительной информации туда лезть было нельзя. Я связался с базой.

- База, на связь.

- На связи, Феникс – ответила база голосом Кати Артемьевой.

- Белка, там твой «барабанчик» еще стучит?

- Нет, Феникс, после начала операции замолчал.

- Понятно.

Ситуация складывалась явно не в нашу пользу. Сильно укрепленный военный объект, в котором расположилась группа боевиков численностью около двадцати человек. Узкие коридоры, в которых наступать и штурмовать без больших потерь невозможно. Один человек с пулеметом сможет держать роту, при этом сильно не напрягаясь. При этом в заложниках находится около шестидесяти женщин и детей. Если мы сейчас сделаем что-то, что приведет к смерти заложников, нам этого не простят, будут так или иначе ставить в вину, не смотря на то, что тут замешано предательство.

Боевики, вышедшие на связь, это прекрасно понимали, поэтому сразу начали предъявлять требования. Гортанный голос, вышел на связь, используя радиостанцию бункера, вызывая меня лично.

- Вызываю Оргулова. Вызываю Оргулова.

Ему ответил экипаж одного из танков, пытаясь потянуть время. Но там не унимались, поняв что их слушают, поэтому по привычке начали давить на психику, запугивать и куражится.

- Эй, кто меня слышит, передайте майору, чтоб отозвался, а то мы тут нервничать начинам. А когда мы нервничаем, нас на женщин тянет, а тут их много. Давно мечтал попробовать офицерскую женщину.

- Это Оргулов, чего хочешь?

- Ты точно Оргулов?

- Да я. Чего надо, говори.

- А откуда я знаю, может это очередной болтливый переговорщик?

- Кончай треп. Я майор Оргулов Сергей Иванович. Хочешь говорить - говори, нет, не мешай к штурму готовиться.

- А ты борзый, наверно потому что тут не твои жены и дети. Но ты же понимаешь что у вас ничего не получится, пока будете выбивать двери, мы кончим всех заложников, а с «внутряками» тебе потом самому придется разбираться.

Прапорщик Кафтайкин сжал кулаки и на щеках заиграли жевалки. Он смотрел на меня, ожидая реакции, команды, либо каких-то других действий. 

Я повернул голову ко всем сидящим в комнате. 

- Кто-нибудь этого клоуна знает? 

- Нет, это не из наших. Всех таких борзых давно постреляли, а последнего ты, командир, в Перевальном, в клетку посадил.

- Значит, он точно не знает всех в лицо и количество людей в бункере. Санька.

- Да.

Я опять взял в руки микрофон.

- Вот что джигит, ты чьих будешь?

- Не понял.

- Кто у тебя полевой командир?

- Я сам себе командир.

«Врет, скотина, как же пустили бы в бункер неконтролируемого абрека».

- Зачем врешь? Нехорошо это. Я же все равно узнаю. Мы же знаем где большинство ваших бункеров расположено, и сейчас начнем по одному их с воздуха гасить, а другим сообщим это из-за отморозков, что бункер «внутряков» в Симферополе захватили.

- Не гони, майор. Никаких самолетов у тебя нет. А то я не слышал, как ваши гаубицы долбили, уж бомбардировку от артобстрела отличить смогу. 

«О, как. Неужели бывший вояка. Это еще хуже. С дилетантами может быть и сработали, а тут явно не новичок.»

- Хорошо. Раз ты такой образованный, то давай знакомиться. Я себя назвал, будь добр представься.

Пауза. Потом снова в динамике зашуршали помехи.

- Можешь звать меня Сейран.

- Хорошо, Сейран. Условия знаешь. Говори, что ты хочешь. Если это в моих силах, я выполняю, ты сваливаешь, и мы больше никогда не встречаемся. Я считаю, это будет нормальным решением. Нет, ну что ж. Будем поступать по-другому. Сам, понимаешь, сейчас другие времена и другие законы. Мы не будем искать ваше убежище. Мы нападем на ближайшее, ваших соплеменников, и уничтожим его обитателей, оставим парочку и отпустим к другим, но объясним почему мы это делаем. Затем следующее и следующее… Готовы ли вы взять на себя ответственность за такой результат?

- Не гони, гяур, ты этого не сделаешь.

- С обитателями бункера Ильяса сделали, и поверь никаких мук совести, сплю спокойно, и кошмары не мучают.

Он опять замолчал, обдумывая мои слова. Самое интересное, что я не врал и в душе был готов к таким действиям. И боевики тоже это понимали. Но он попробовал снова надавить, ох любят они на прочность пробовать.

- А не боишься, что против тебя все поднимутся и будут гнать как бешенную собаку?

- Сейран кончай треп, сам прекрасно знаешь, что некому больше гнать, все кто хоть что-то умел и мог, сейчас остывают недалеко от бункера. Никто больше сюда не придет. Война закончилась – воевать некому. Так что думай, чего ты хочешь, там продукты, чистая вода, горючее, гарантии вашего свободного прохода, но это все что могу предложить. Но это при условии, что из заложников никто не пострадал. Если нет, то ты мне выдаешь тех, кто посмел поднять руку на наших женщин и детей. 

- Я подумаю.

- Ну, думай, думай, только не долго.

Пока разговор затих, мы снова возобновили совещание. Я обратился к Саньке.

- Скажи, как-то можно проникнуть в бункер, допустим, через вентиляцию? И есть ли какая-нибудь система видеонаблюдения и безопасности?

- Через вентиляцию не реально. Сам в свое время минировал и поставил много «неизвлекалок». Видеонаблюдение есть.

- Как организовано?

- Парочка видеорегистраторов, подключенных к локальной сети бункера.

- Беспроводная сеть есть?

- Была. Парочка точек доступа в больших комнатах, где пользовались ноутбуками, но по всему бункеру идет вся прокладка на «витой паре».

- Ты «ай-пишники» и пароли на регистраторы знаешь?

- Конечно. Я же их недавно и перенастраивал. У меня даже софт остался на флэшке.

- Как думаешь, где лучше подключиться к сети?

Он замолчал, рассматривая план бункера. Я решил подсказать.

- А ангар для техники как охраняется? Там есть камера?

- Камера есть. Кстати туда и «витуха» проложена, чтоб технари могли по сети документацию с сервера качать.

- Как туда можно проникнуть? Судя по плану, туда был вход из здания штаба полка, да и система вентиляции попроще.

- Да, вот только оттуда в бункер просто так не пройдешь, там длинная галерея и две бронированные двери.

Васильев подал голос.

- Может через вентиляцию газ пустить?

- Не получится. Боевики поздоровее будут, чем женщины и дети, им нужна большая доза и концентрация газа. Своих потравим, как в «Норд-Осте». Да и все наши ходы они сейчас сидят и продумывают. Единственное наше преимущество, что они не местные и всех не знают в лицо, хотя наверно Семенов постарался. Кстати Олег, ты расколол его?

Олег невесело ухмыльнулся.

- Частично, времени мало было. Он нас меньше боится, чем своих хозяев.

- Вот как? Может заложники? Кстати, а где семья Семенова?

- Вот тут то и интересно. Он их куда-то две недели назад вывез.

- Очень интересно. Вот что Олег, давая его по жесткой схеме, пусть вспоминает все. Что-то тут не так.

Олег молча кивнул и вышел в переходный тамбур, быстро облачился и выскользнул наружу, направившись к БТРу, где находился связанный Семенов.

- Санька.

- Я.

- Берешь пару человек, пытаешься найти проход в ангар через развалины штаба полка. Нам надо подключится к внутренней сети бункера.

- Понял, попытаюсь командир.

- Ты там ловушки ставил?

- Конечно. 

- Снять сможешь? 

- Сниму. 

- Вот и хорошо, работай, а мы пока еще подумаем.

Прошло несколько часов. Мы уже провели несколько смен наблюдателей, две штурмовые группы засели недалеко от двух наружных входов в бункер. Начиналась очередная ночь, свет Луны не мог пробиться через плотные тяжелые тучи, и развалины некогда многолюдного города погрузились в тяжелую темноту. Несколько раз боевики, используя радиопередатчик бункера пытались с кем-то связаться, но наша система радиоподавления, укомплектованная более мощным радиопередатчиком, легко гасила любые попытки вызвать помощь. Один раз мы им позволили связаться и с удовольствием запеленговали постоянный источник радиоизлучения в районе Белогорска. Нормально поговорить боевики так и не смогли: после пары приветственных фраз мы сразу задавили оба передатчика и в течение нескольких часов не выключали систему. 

В это время в сторону нового источника радиоизлучения, скорее всего являющегося стационарным радиопередатчиком, сразу выехала маневренная группа на двух БТРах и двух джипах, под руководство Дегтярева. Когда от группы было получено подтверждение, что они добрались и забазировались в районе нахождения вероятного убежища боевиков, мы выключили систему подавления и ребята на месте смогли более точно определить местоположение радиопередатчика.

После разговора с своими соплеменниками, Сейран еще раз попытался выйти на связь, но я начал ту же песню, что в свое время и с Семеновым, что общаюсь со своим руководством, хотя сам реально вел переговоры с Дегтяревым, который нашел бункер боевиков.

- Папа, это Феникс, что у вас там?

- Да тут чуть ли не целый подземный город.

- В смысле?

- Да они тут домов своих понастроили с глубокими подвалами. Видимо когда, началась война, тут целый укрепрайон устроили, с помощью рабов прорыли подземные ходы, все это закрыли и когда начались ядерные бомбардировки, просто попрятались в герметичных убежищах. Тут же никаких военных объектов нет, так что серьезных разрушений не было, вот и сидели, прятались от радиации, да собирали по брошенным деревням продукты, горючее и стройматериалы.

- Как с охраной?

- Да никого. Пара видеокамер стоит и то, думаю для вида. Попробуем по-тихому пошуршать тут у них. Они у нас заложников взяли, вот и мы у них возьмем. А потом будем менять. Думаю, это будет справедливо.

- Папа, может тебе танки прислать? Вдруг у них там, что потяжелее есть?

- Вот как раз танки они и пожгут. Лучше людей побольше, тут их немало будет, пока всех повылавливаешь…

- Хорошо, сейчас к тебе еще пару групп направлю. Только смотри, Папа, поосторожнее там, сам знаешь, нас ждут великие дела… 

- Не боись, Феникс, сейчас мы их неприятно удивим. Тем более, они всех активных да боеспособных в Симферополь грабить отправили, а тут на охране мало боеспособного народа осталось.

- Давай, как начнешь, так сразу опять связь задавим.

- Понял, Феникс.




Глава 18


Что там творилось под Белогорском, я не слышал, тактические радиопередатчики штурмовых групп до нас не добивали, а транслировать переговоры как-то не было возможности. Морской и ВВ-шный спецназ действовали сообща и слаженно. Быстро нашли основные входы и по-тихому просочились в одно из основных здание, в подвале которого находился радиопередатчик, о чем говорила антенна, закрепленная на фасаде дома.

Хорошо, что никто не держал собак, которые обычно своим лаем доставляют много неприятностей бойцам во время таких операций. Видимо не настолько они были нужны в подземном мире, чтобы тратить на них драгоценные продукты. Поэтому, взломав входные двери направленным взрывом, несколько штурмовых групп ворвались в подвал и начали вязать всех его обитателей, после чего через подземные ходы, стали просачиваться в другие дома. Ничего не понимающие люди не смогли организовать никакого сопротивления, но ближе к концу операции, в дальних домах уже народ проснулся от взрывов и стрельбы и стал хвататься за оружие. В таком случае, били сразу на поражение, не терзаясь сомнениями. Кое-кто попытался убежать: два джипа и переделанный под перевозку людей грузовой микроавтобус вылетели на БТР, заранее установленный на перекрестке, который деловито расстрелял убегающих из башенных пулеметов. Уже к рассвету поселок был захвачен, и большинство народа согнали в три самых просторных и смежных подвала. Судя по количеству оставшихся людей, болезненному виду и найденным запасам продуктов и горючего, положение в этом поселке было не из лучших. Их можно было пожалеть, но в одном из подвалов, превращенных в некоторое подобие тюрьмы, нашли следы пребывания рабов. Где они и что с ними сделали, никто не хотел признаваться и по тому как захваченные либо отводили глаза, либо смотрели с неприкрытой ненавистью, можно было не гадать о судьбе рабов, которых здесь содержали в скотских условиях. 

К утру часть захваченных заложников, являющихся родственниками боевиков, находящихся сейчас в бункере «внутряков», была доставлена в Сиферополь, а под Белогорском, осталась небольшая группа бойцов, для охраны пленных.

К этому времени командир боевиков просто осатанел от крика, пытаясь вызвать и меня, и свою базу и вообще кого-либо. Он прекрасно понимал, что мы готовим какую-то пакость, доказательством был показательный разгром боевиков, собранных со всего Крыма. Но к утру, получив полную информацию о наших противниках, я уже мог вполне уверенно диктовать условия, поэтому отключил систему подавления радиосвязи. 

- Оргулов! Ты будешь говорить или мы сейчас начнем выкидывать головы ваших детишек на улицу!

- Да, вот сейчас могу говорить, руководство дало добро. Так что теперь давай озвучивай свои условия.

- Ты меня за нос водишь, гяур!

- Может быть, но это же война, и вы ее сами начали, сидели бы тихо, может даже помогли бы вам безвозмездно. Мы, славяне, всегда жалели и помогали, а вот вы, не смотря на добро, готовы укусить руку, дающую помощь. Так что давай не будем тут пугать друг друга, а займемся нормальным торгом, к которому ты привык, правильно, Руслан?

- Какой такой Руслан?

- Руслан Исмаилов, до войны хозяин большой автомастерской на трассе, недалеко возле Белогорска. Бывший старший лейтенант милиции Узбекистана. 

- Откуда ты знаешь?

В голосе его прозвучала неуверенность.

- Тебя что, не предупреждали, против кого вы идете? Надо было уточнить.

- Не твое собачье дело, гяур.

- Ну смотри. Если «внутряки», это считай те же армейцы, то мы военная разведка, да еще ваши абреки сумели морской спецназ зацепить, так что попали вы конкретно.

- Ты не в том положении, чтобы меня запугивать. 

- Ну тут не уверен.

После этих слов передал микрофон сидящей рядом пожилой изможденной женщине. Как только она взяла в руки пластиковую коробку, стоящий у нее за спиной Васильев, приставил ствол пистолета к затылку. 

- Хоть одно слово не по-русски…

Она испуганно кивнула, ощущая холодную сталь, приставленную к голове, и нажала кнопку микрофона.

- Руслан…

В динамике зашуршало, и раздался резкий голос предводителя боевиков. Не смотря на искажения голоса звуковыми каналами радиопередатчика, он узнал, кто к нему обращается.

- Айше?

- Да, Руслан.

- Но как ты у них оказалась?

- Они ночью захватили поселок…

После этих слов у нее забрали микрофон и в сопровождении охранника вытолкали в тамбур, где позволили надеть маску и выпроводили на улицу к конвоирам.

Боевики молчали. Они теперь прекрасно понимали ночную паузу в переговорах и пропажу связи. Минут через десять на связь вышел Санька Артемьев, который с помощью двух бойцов всю ночь, не покладая рук пытался проникнуть в ангар для техники. Ему удалось снять несколько мин, защищающих неиспользуемый вход в ангар и проникнуть вовнутрь. Еще ночью ему привезли ноутбук и теперь Санька, подключившись к сети, мог просматривать картинки в он-лайне и вполне достоверно комментировать ситуацию с боевиками и заложниками. Еще большим плюсом было то, что некоторые камеры оснащались микрофонами и в нашей ситуации вопрос с прослушкой большинства помещений был решен таким простым способом. К сожалению, прокладывать сеть или настраивать беспроводную систему не было ни времени, ни возможностей, то пришлось довольствоваться Санькой в роли комментатора.

К нашему удивлению в ангаре стояли четыре машины, принадлежащие боевикам захватившим бункер, и Санька, как истинный подрывник, сразу прицепил к ним несколько взрывоопасных сюрпризов.

- Бычок, ну что там, можешь определить состав боевиков и распределение по бункеру?

- Примерно. Человек двадцать. Всех обитателей держат в трех больших комнатах, охраняют их человек девять, командир и трое приближенных сидят в радиорубке, остальные контролируют все входы.

- Ангар?

- Никого. Слишком далеко для них и контролировать людей трудно. Радиостанции не добивают. Тем более камера и ворота закрыты изнутри.

У меня появилась идея, основанная на том, что люди, живущие в бункерах, давно приучились чиститься в тамбуре и не тащить радиоактивную пыль на комбинезонах и масках в жилые помещения, поэтому все оставляют в специальных кладовых недалеко от входа.

- Бычок, скажи, а где они свои уличные маски с фильтрами оставили? И сколько там людей рядом пасется?

- Отсюда почти не видно, но я покопаюсь в архивах системы, кстати, посмотрю, кто и как их сюда пустил, заодно и по фильтрам гляну.

- Давай и особенно глянь, можно ли туда пробраться, не устраивая стрельбы и так же незаметно уйти.

- Попробую командир. Но не обещаю, судя по системе видеонаблюдения, у них там патрули ходят, может и удастся пролезть.

- Пока не спеши. Главное рассмотри такой вариант.

Пока Санька копался под землей, я связался с нашим бункером по закрытой связи и вызвал Маринку. Она была занята и смогла освободиться только через минут десять. Усталый голос жены пропавшего друга, которого я почему-то не считал погибшим, ответил.

- Да, Феникс, на связи.

- Мариш, нужен яд. Сильный, чтоб действовал основательно, но не сразу, а минут через пять-десять и чтоб запаха сразу не ощутили.

- Это ты боевиков травить собрался? Как вводить думаешь?

- Они уличные маски с фильтрами бес присмотра оставили…

- Понятно. Феникс, так сразу сказать не могу, но что-то придумаем. Ольга поможет.

Я на секунду усомнился в том, что Ольга сможет приготовить яд, травить боевиков, но потом вспомнил, что девушка перенесла. Сейчас у нас другое общество и другой мир, моральные нормы строго времени тут не применимы. Мы бьемся на смерть за выживание и рефлексия тут просто неуместна. 

- Хорошо. Только давай побыстрее. Я сейчас пошлю машину.

- Понятно. Ой, Феникс, когда вы там угомонитесь? Не надоело воевать?

- Надоело, Мариша, очень надоело… Только сама понимаешь, никто нам не даст спокойно жить.

На такой лирической ноте я отключился от связи с бункером и увидел понимающие улыбки на лицах Дегтярева и Васильева, до которых сразу дошел смысл моего плана. Олег сразу деловито стал уточнять.

- Там возле входа несколько абреков сидит, как отвлекать то будешь? 

- Достаточно просто. У ребят есть все, кроме приборов ночного видения. Санька рассказывал, что у них как и у нас в бункере дизеля стоят отдельно и работают на забортном воздухе. Где находятся воздухозаборники, мы знаем. Заткнем их и будем ждать, когда вся энергосистема бункера сдохнет, потом Санька проберется и отравит маски боевиков. Думаю, они начнут кричать, верещать, метаться, занимать оборону. Как раз то, что нужно: в такой суматохе прийти и тихо уйти будет не так проблематично.

- Ну что, Серега, план неплохой, но как ты определишь, где маски боевиков, а где заложников?

- Так они костюмы и маски заложников сами попрятали, чтоб никто не убежал.

Но Дегтярев не унимался. Похлебывая кофе после бессонной ночи и хрустя галетами, он продолжал профессионально поласкать мне мозги, раскладывая план по кирпичикам.

- Хорошо. Свет рубанулся, но ведь у них есть резервная система и аккумуляторы.

Голос подал молчавший до этого прапорщик Кафтайкин.

- Система в таком режиме проработает минуты две-три, аккумуляторы старые, дольше не выдержат.

- Хорошо. Я в принципе согласен, план неплохой, но на всякий случай надо бы подготовить парочку резервных вариантов.

- Ну, так кто спорит. В ангаре прячем штурмовую группу обязательно с саперами. Я не исключаю сюрпризов от боевиков.

На связь вышла база и Марина.

- Феникс, с ядом проблема.

- Что именно?

- Ну не можем мы найти такой яд и быстро его синтезировать. Туже синильную кислоту на складе не держим, да и она имеет характерный запах.

- Мариш что никаких вариантов?

- Есть смесь, практически без запаха. Вызывает слабые спазмы дыхательных путей, сильную рвоту и слезотечение. Только не сразу, а с задержкой, но это все индивидуально, зависит от человека и от концентрации. 

- Ну, хоть что-то. Хотя в таком случае придется устраивать перестрелку.

- Ну а ты сам попробуй пострелять в противогазе, если трудно дышать, облевался и глаза слезятся. 

- Мариша ты умница.

- Да это не только моя идея, тут больше Оля придумала.

- И она тоже умница. Сейчас отправляю машину, а ты пока накидай инструкцию, может в будущем пригодится.

Что они там намешали, я не знал, точнее не хотел знать. Машина к бункеру была отправлена и план потихоньку начал выполняться. Васильев с двумя бойцами нашли воздухозаборник дизельной электростанции, и ждали только команды.

Санька с семью штурмовиками сидели в ангаре, по-тихому открывая первую бронированную дверь. С собой они прихватили двухлитровую бутылку с машинным маслом и смазывали петли на дверях, чтоб избежать скрипа при проникновении в галерею, ведущую к бункеру.

Серьезным испытанием был приход двух боевиков, которых отправил командир для проверки дальнего ангара. Тут я его прекрасно понимал. Вот только об этом узнали заранее, благодаря подключению к системе видеонаблюдения и бойцы успели попрятаться и, пробежавшись фонариками по замершим машинам, бочкам из-под масла и горючего, повозмущались, что не работает свет. А как ему работать, если Санька предусмотрительно вывел из строя выключатель.

Все это время мы с командиром бандитов торговались, ругались, угрожали друг другу. А я ждал только одного, как привезут химическую смесь, приготовленную медиками, и передадут его Саньке. Это вскоре удалось сделать, и Васильев получил команду забить воздуховод дизельной станции. Через пять минут дизель заглох, и в бункере зажглось резервное освещение, которое потухло почти сразу, потому что Санька по совету Васильева подключил к силовому кабелю резервной системы освещения мощную нагрузку, быстро посадившую все аккумуляторы. 

Обе бронированные двери, ведущие от ангара с техникой к жилым помещениям, были пройдены почти бесшумно и бойцы экипированные приборами ночного видения просочились в бункер. Они попрятались в хозяйственных помещениях, а Санька в одиночку стал пробираться к центральному входу по боковой галерее. Что ему пришлось пережить, он никогда рассказывать не хотел, но ему удалось. Боевики, испуганные пропажей света, готовились к отражению атаки, поэтому оттянулись от центрального входа, к жилым помещениям, вполне логично понимая, что если штурм и начнется, то он будет направлен именно в эту сторону. Устраивать бой с обученным и знающим все проходы и ниши противником они не хотели, поэтому отступили. Санька, воспользовавшись суматохой, быстренько опрыскал все маски из баллончика из-под мужского одеколона, где был разведенный препарат и так же бесшумно скрылся в боковой галерее, тщательно убрав все следы своего пребывания. 

Разблокировав воздуховоды дизельной электростанции, мы отошли, даже из ангара, снова оставив бункер во власти боевиков. 

Они мучились еще минут двадцать, пока самостоятельно не запустили дизеля, после чего я по радиостанции услышал все, что о себе таком хитром думаю. Боевики не нашли наши следы пребывания в ангаре и но все равно что-то заподозрили и долго проверяли свои машины, в поисках взрывоопасных сюрпризов, которые Санька, после конкретной взбучке устроенной по радио, снял, скрипя сердцем. Естественно им это не понравилось и только возможность неминуемой расправы над их родными в захваченном поселке, остановили от казни заложников. 

Я не сомневался, что наш противник еще покажет себя и с ним нужно быть очень осторожным, поэтому перевел разговор на деловой тон, хотя это и стоило нервов. Это был серьезный противник, и не зря наши предки воевали столько веков. Видимо наша вражда уже была на генетическом уровне, поэтому мы друг друга воспринимали как непримиримых врагов. И он и я понимали, что все равно встретимся и придется пролить чью-то кровь, поэтому я не строил никаких иллюзий и изначально в планах было обязательное уничтожение противника. Мы продолжили переговоры по радио. Самое интересное, тот же Борисыч вышел на связь и сообщил, что наши переговоры слушают почти все оставшиеся в городе группы, с интересом ожидая, кто возьмет верх. Хотя после такого показательного разгрома почти сотни боевиков, уже никто не сомневался в результате переговоров. 

- Ты хитрый и умный воин, Оргулов. Что ты там задумал? Зачем ты это сделал со светом?

- Военная хитрость. Тем более у меня много профессионалов. Просто я дал понять, что даже находясь в бункере, ты и твои люди уязвимы.

Опять пауза. 

«Видимо сидит там и ругается. Ну-ну. Может вслух что-то скажешь? Нет, ну ладно…». Все это время, пока выясняли отношения, Санька опять проник в ангар, где в салонах машинах боевиков установил радиоуправляемые самодельные светошумовые гранаты. Машины уже обыскали, поэтому никто снова их осматривать не будет. 

Командир боевиков разговор начал с совершенно неожиданного вопроса. 

- Правду говорят, что вы не голодаете и ты даже загорелый. Что солярием пользуешься? А вот мои дети умирают.

- Ну так кто вас заставлял войну начинать? Вас всегда использовали как пушечное мясо, и никто бы и никогда не отдал бы Крым в абсолютное пользованием. Даже когда было свое татарское государство, все равно ходили под османами. Так что давай не будет устраивать дебаты. Мы могли бы быть полезными друг другу, но вы как всегда решили все взять силой. А не думали просто попросить? Или найти возможность для торговли? Нам много чего нужно и мы готовы платить продуктами и горючим. А вы как всегда все силой, грабежом. Ну и чего добились?

Он, молчал долго, потом все-таки уже деловым тоном спросил, видимо решив отомстить позже, когда выберется из этой ловушки. 

- Хорошо, давай говорить. Что ты предлагаешь?

- Вы сваливаете и берете с собой часть заложников, из самых крепких, чтоб не пострадали в дороге. Мы сопровождаем вас. Когда вы будете на полдороге, мы освобождаем ваш поселок, но при этом берем тоже заложников, об этом ваши вам подтвердят по радио. На дороге обмениваем заложников и расходимся. И надеюсь, после этого про вас я больше никогда ничего не услышу, иначе мы снова придем, с танками, вертолетами и артиллерией.

Я не играл и не врал, действительно так думал. Не то время, нет больше толерантности и демократии, нет прав людей и уголовного кодекса. Есть долг перед своими людьми и долг перед предками, с которыми мы так близко познакомились.

Мы с ним еще оговорили некоторые нюансы, после чего каждый стал готовиться.

Все это время пока договаривались, штурмовые группы, занимали позиции недалеко от ворот ангара и в самом ангаре.

И вот тот момент, ворота открылись и из них выехали четыре машины, две из которых были переделанными микроавтобусами, в которых сидели двадцать боевиков и двенадцать заложников. 

Как договаривались, впереди для эскорта ждал бронетранспортер, на броне которого сидели пять человек, представляющие собой еще одну штурмовую группу.

Я, в это время сидел в развалинах с Олегом Дегтяревым и Егором Каревым, сжимая в руках автоматы. Водителя бронетранспортера была дана команда постараться вытянуть всю колонну боевиков на улице и остановиться и ждать команды для штурма.

Но события пошли по другому сценарию. Видимо концентрация смеси, что передала нам Марина, была высокой, действие начало проявляться, когда только открылись ворота и из них выехал головной джип. Он вильнул в сторону, проехал метров пять, упершись в бетонный блок и замер. После чего открылась дверь, и из нее вывалился боевик, на ходу сдирая с себя маску и держась за горло.

- Санька, мины! Всем, штурм.

В машинах полыхнули яркие магниевые вспышки, сопровождающиеся сильными хлопками. Внутри ангара захлопали автоматные выстрелы. Боевик, который первым вывалился из машины, почти одновременно получил несколько очередей, завалился на спину недалеко от открытой двери джипа, став первой жертвой атаки. Я подбежал к микроавтобусу, который выезжал следом за джипом, загородившему проезд, проскочил вовнутрь ангара, где разгорелся настоящий бой. В замыкающем джипе, маски одели позже всего, поэтому препарат на них не успел подействовать и боевики, оглушенные взрывами светошумовых гранат, почти синхронно начали вываливаться из машины, беспорядочно стреляя в подбегающих к ним бойцов во главе с Санькой Артемьевым. Но вот нападавшие наоборот работали точно и качественно. Перед штурмом переводчики огня на автоматах поставили в положение одиночной стрельбы, поэтому, когда двое бородачей, срывающих маски открыли истерический огонь из автоматов, он тут же был заглушен одиночными, но частыми хлопками. 

В верхнем люке второго микроавтобуса, который был еще полностью в ангаре, была оборудована небольшая башенка с пулеметом, в которой находился стрелок. Ему уже стало плохо под действием препарата и ударная волна светошумовой гранаты его почти не задела, но сквозь слезы и боль стянутых спазмом легких, он нажал на спусковой крючок, разряжая весь магазин РПК, в бегущих со стороны открытых ворот штурмовиков. Меня буквально сбил с ног Егор Карев, и мы кубарем укатились к ближайшим бочкам, прячась от длинной пулеметной очереди. Олег Дегтярев заученно упал на пол, откатился и двумя короткими очередями застрелил пулеметчика, который только дергался, схватившись за горло. В это время с другой стороны прорвалась еще одна группа и, взломав двери, начали вытаскивать из салона оглушенных боевиков и заложников. Боевиков пока не стали добивать, разумно предположив, что те могли подстраховаться и на всякий случай переодеться в костюмы заложников, а некоторых заложников нарядить боевиками. Через три минуты все было закончено. Все, кто попытался оказать сопротивление, были застрелены, остальных выволокли в ангар. В это же время с помощью БТРа зацепили джип и микроавтобус, и выволокли их на улицу, разблокировав створки ворот, которые сразу закрыли. 

С задыхающихся боевиков и оглушенных заложников срывали маски, и уже бойцы, обитатели бункера, участвовавшие в штурме, стали определять кто заложник, а кто боевик. На это ушло не много времени, после чего заложников отправили обратно в бункер. Оказалось, девчонки что-то напутали с препаратом и пять бандитов уже прекратили дышать, поэтому без особого сожаления оставшихся просто добили, не испытывая по этому поводу никаких эмоций. 

Собрав в углу ангара трофейное снаряжение, тела бандитов покидали в микроавтобус, который сразу просел от такого груза, и выкатили машину на улицу.

Там уже собиралась группа для поездки в захваченный поселок, но к нашему удивлению на связь вышли наблюдатели, которые отслеживали дальние подступы к месту событий.

- Феникс, это Кукушка-Два.

- На связи, Кукушка. 

- Наблюдаю два автомобиля, неизвестной принадлежности, на обоих закреплены белые флаги, идут со стороны Москольца по Гагарина в вашу сторону.

- Вас понял. Держите их на прицеле.

Сразу же повинуясь команде один из танков, современный украинский Т-64БВ «Булат», принадлежащий «внутрякам», выехал к трассе, направив пушку в сторону подъезжающих гостей.

Это оказались две легковушки, переделанные под нынешние условия существования, к которым были прикреплены белые замызганные тряпки, изображающие общеизвестные знаки перемирия и переговоров.

Они не доехали тридцати метров до танковой позиции и остановились, после чего из них вышли два человека уже в привычной для этого мира одежде: защитных костюмах, масках-противогазах.

Они немного потоптались, ожидая нашей реакции. Но не дождавшись нашего приглашения, подошли к танку, с которого спрыгнул наш боец и быстро переговорив с ними вернулся обратно и связался с Васильевым, который руководил сводным танковым взводом. Он уже сам вышел на меня, кратко доложив причины появления гостей.

- Феникс, ответе Дровосеку.

- На связи.

- Тут переговорщики приехали, видимо уже в курсе про наши разборки и особенно про Белогорск.

- Что хотят?

- Помириться хотят. Торговать и вообще жить в мире и благоденствии.

- Понятно, не смогли грабануть, хотят договориться.

- Ну типа того.

- А что у них машины такие несерьезные? Обычно абреки на джипах разъезжают, а тут чуть ли не малолитражки.

- Так с горючкой напряженка. Те кто раньше на джипах разъезжал, теперь экономить начинают, и то что мы тут БТРы и танки гоняем, придает особый статус богатых людей, обеспеченных горючим. 

- О как. Я не рассматривал этот вопрос с такой стороны. Ну теперь понятно, чего они так весело всей толпой на нас полезли.

- Ну, Феникс, что будем делать? Может давай накостыляем пригрозим, что сами скоро придем в гости?

- Да пока не стоит. Пусть успокоятся. Все равно воевать со всеми мы не сможем. Давай так сделаем: ты им сообщи, чтоб завтра в это же время подъехали, а мы пока закроем вопрос с Белогорском. 

- Вас понял Феникс.

Получив разъяснения, переговорщики вскоре уехали, а небольшая группа из двух бронетранспортеров трех джипов и трофейных машин отправились в Белогорск. 

Я уехал в КАМАЗе обратно в наш бункер где нужно было провести последние подготовительные мероприятия по отправке людей в Москву 1941-го года, а Дегтярев отправился с отрядом, который должен был вернуть людей из поселка и отвезти тела боевиков.

Перед этим мы сидели в машине и решали, что делать дальше с пленными. Надо было зачищать, при этом мы были воинами, а не карателями. Но то, что там держали рабов славян, и избавились от них, когда стало не хватать продуктов, решило проблему выбора. 

Вечером того же дня, вернулся Олег, с которым постоянно рядом был майор Фролов из прошлого и доложил.

- Всех мужчин старше десяти лет расстреляли. Запасы пищи и горючего изъяли. 

- Что-то оставили?

- На неделю хватит, ну может на две.

Все молчали. Неприятно было, но я, Олег, Вадим Васильев, прекрасно понимали, как бы они обошлись с нами и нашими женами, если б их план захвата удался.

Уже вечером, один на один, Олег, которого тоже терзали неприятные чувства спросил меня.

- Как думаешь, может надо было всех зачистить?

- Да надо было. Они б так и сделали на нашем месте… Да только, не могу. Мы солдаты, а не каратели. Тем более там много молодых девчонок. Боевики себе собрали наложниц, вот пусть теперь сами выживают, а то привыкли силой забирать все, что им нравится.

- Да тоже так думаю, хотя наверно наша мягкость, потом аукнется.

- И как? То даже не бункер, так некое подобие и все. Никакой стратегической роли не играет. Ну разве что, как перевалочная база, но ты же там пару человек вербанул, оставив им побольше продуктов. Тем более сам говорил, у них внутри помещений фонит раз в десять больше нормы - они и так обречены. 

- Думаешь, они нам будут сливать всю правду?

- А что им еще остается делать. Свои же их поглотят и раздавят, когда узнают, что некому защищать. Даже если весь молодняк растаскают по другим бункерам, их все равно будут как дешевую рабсилу использовать. Так что перспектива у них одна. Работать на нас, сливать информацию и получать продукты.

- Ну все логично, только ты не учитываешь их менталитет.

- Олег, у нас сейчас другие проблемы. Время покажет. А поверь мне, они за следующей партией продуктов отправят самых симпатичных и привлекательных девчонок, помоют их и подкрасят. И знаешь почему?

- Ну скажи, знаток человеческих душ.

- Потому что у нас нет рабов… Выбор простой: или идти в рабское услужение к другим бандитам, либо к нам, таким сильным и богатым…

- Да, Серега, ты всегда был прагматичным циником. 

- Может поэтому и жив до сих пор…




Глава 19


Бункер «внутряков» официально стал нашим и люди, с которыми мы воевали против боевиков, чуть ли не торжественно принесли присягу. Тем же вечером туда отправили несколько машин, забитых продуктами, питьевой и технической водой, горючим. Марина отвлеклась от раненных, которыми теперь занимались двое хирургов, проводила среди вновь присоединившихся поголовную диспансеризацию. У нас прибавилось техники: два танка, один из которых был современным украинским Т-64БB «Булатом» а второй такой же, как находящиеся у нас на ремонте в Перевальном Т-64. Два стандартных бронетранспортера БТР-80, которые активно использовались в последнее время и парочка в неработоспособном состоянии, стоящие в ангаре в дальнем углу. Тут же были найдены долгожданная установка «Град», но как большинство такой техники без боеприпасов и пара БРДМ-2, судя по поврежденным корпусам, активно повоевавшим в свое время, но абсолютно не работоспособных на нынешний момент. Еще в бункере были неплохие запасы оружия и боеприпасов, и что особенно порадовало несколько боекомплектов артиллерийских снарядов для танков. Для наведения порядка и учета была назначена специальная комиссия во главе с Васильевым и Дегтяревым, который в свою очередь обещал договориться со своими знакомыми и достать боеприпасы и для «Града», и для «Шилки». К всеобщему удивлению на дальнем складе были обнаружены еще три зенитные автоматические установки ЗУ-23-2, правда, тоже без боеприпасов, но установленные на консервацию по всем правилам, что не могло не радовать. 

Жизнь продолжалась, но у нас на повестке дня была очень важная проблема отправки Борисыча с дочкой в Москву, а времени и так было потеряно очень много, с учетом напряженной обстановки возле точки выхода портала на той стороне.

Мы вернулись, и занялись срочными делами, требующими немедленного решения. Опять время пролетело очень быстро, и уже готовились к выходу в 41-й года, когда в назначенное время вышли на связь наблюдатели, для которых начали специально оборудовать помещения вне бункера, с тамбурами, фильтрацией воздуха и проложенными кабелями питания, чтоб люди могли нормально раздеться и перекусить, находясь на дежурстве. Они доложили, что появились вчерашние гости, напомнившие о нашем обещании с ними пообщаться. Получив разрешение на пропуск к передвижному штабу двух невооруженных людей, переговорщики пошли в нашу сторону. Пускать в бункер мы их не стали, из элементарного чувства самосохранения – еще неизвестно что они могли за собой притащить, поэтому после боевиков, бункер тщательно мыли и чистили.

Через полчаса гостей подвели к нам. Их старательно обыскали и запустили в кунг КАМАЗа, который на нынешний момент уже являлся нашим передвижным штабом, на что его хозяин, Олег Дегтярев, не имел претензий, посчитав машину, как вклад в общее дело.

Мы опять разыграли небольшой спектакль, сидя за столиком, попивая немецкий трофейный кофе от которого уже тошнило за двое последних суток. Когда в сопровождении охранник гости вошли, мы сидели над картой Симферополя, обсуждая расположение других бункеров и степень опасности, которую могут представлять их обитатели для нас.

Вот когда появились гости, я, честно сказать очень удивился. Кого-кого, а этих людей не ожидал встретить, прямо привет из прошлого. И самое интересное этих приветов, за последнее время что-то слишком много появляется. Сегодняшних гостей я знал и всегда уважал, не смотря на национальности и на все события последнего времени. Но вот они, похоже, были не сильно удивлены, хотя тоже были рады встретить знакомого человека в руководстве одной из самых сильных военных группировок региона. 

Показывая свое уважение, я подскочил и пошел на встречу к людям из такого далекого прошлого. Олег Дегтярев, заметив, как изменилось мое лицо, сквозь зубы задал вопрос.

- Серега, ты их знаешь?

- Конечно. Нормальные люди, Олег. 

- Ну смотри…

Я сразу познакомил гостей с моими соратниками. Высокого, светловолосого пожилого мужчину лет пятидесяти я представил как Старостенко Виктора Сергеевича, начальника кафедры радиоэлектроники Симферопольского государственного университета. Второй явно не русской наружности, но с сединой в густых черных волосах, был Мазинов Алим Асетометович, мой бывший научный руководитель, еще в те времена, когда до армии я учился в этом университете, на той кафедре, которую до момента начала войны возглавлял Старостенко.

Алим сразу уважительно поздоровался.

- Здравствуйте Сергей, давно о вас не было слышно, а тут как начались события последних дней и ваше имя обсуждается среди всех выживших. Мы все гадали, вы это или нет, но потом решили сами нанести, так сказать, визит вежливости

- Плохо, что так поздно это сделали. 

Тут в разговор вмешался Старостенко, который всегда отличался завидным чувством юмора.

- Ну Сергей, ты тут так разошелся, приди мы раньше, ты бы и нам надавал за компанию. Пришлось бы тебе извиняться. 

- Все равно - плохо. Мне как раз не хватает специалистов по электронике, по полупроводникам, именно людей науки, а вы засели где-то и прячетесь. Знал бы, помог. Как вы живете?

- Да как все. Собираем, что можем, сами кое-что выращиваем, налаживаем, ремонтируем. Сам понимаешь, времена такие, что если кто узнает, обязательно попробует отобрать, поэтому сильно и не высовываемся. 

- Энергетику берете от ветросиловых установок?

- Конечно. К сожалению, из-за поднятой пыли во время войны, прозрачность атмосферы еще недостаточная и воспользоваться солнечными батареями нет возможности.

Под воспоминания о прошлой жизни, я их угостил трофеями и по тому, как они с достоинством, но несколько поспешно ухватились за мясные консервы, было понятно, что и у них большие проблемы с продовольствием.

- Что так все плохо?

Старостенко устало глянул на меня, держа двумя руками чашку с горячим кофе.

- Как можем, выкручиваемся, выращиваем грибы. Но витаминов все равно не хватает. Дети болеют.

- Много у вас людей?

- Больше восьмидесяти.

- Где это вас столько уместилось то?

- Да на Воровского есть старый бункер МЧС. Мы туда сначала свозили библиотеку университета, часть дорогостоящих приборов, потом помогали паковать библиотеки мединститута и сельхозакадемии. Когда начались боевые действия, главный вход завалили, взорвав дом по соседству, поэтому убежище и не разворовали, потом скрывались в горах у военных, после применения ядерного оружия все кто остался, в бункер и перебрались. С нами в основном преподаватели из учебных заведений, кому некуда было бежать с семьями. 

Тут голос подал Олег Дегтярев, внимательно слушавший гостей.

- Что послужило причиной самим обратиться к нам?

- Да мы в общем-то не сидим в полной изоляции, немного торгуем, кое-что меняем, ремонтируем. А тут прошел слух, что кто-то ищет специалистов по электронике, компьютерам, полупроводникам, одним словом по высокотехнологическому производству. Сами понимаете времена такие, что ничего хорошего уже не ждешь, а тут работорговля начала процветать. Поэтому просто боялись, но когда узнали что это военные, стали ждать, когда кто-то обратится с предложением, самим как-то напрашиваться тоже было опасно, а тут начались ваши столкновения с бандитами. Мы не военные, а ученые, ждали когда все успокоиться, а когда узнали, что вы всех разгромили, решили уже сами пойти на контакт, тем более кто-то обмолвился, что командир российских военных, Сергей Оргулов, когда-то учился у нас в университете, то уже медлить нельзя было. Ты то, человек не бедный с возможностями, может и поможешь по старой памяти. 

- Не вопрос. Жаль, что вы так поздно о себе дали знать. Многих проблем избежали бы. Давайте так, вы оформите по минимуму, что вам нужно, попробуем выделить. Что можем сейчас предложить: крупы, пару мешков, вода чистая питьевая, вода техническая, консервы мясные, пару ящиков, горючее, бензин, правда не очень качественный, но думаю что вам и такой подойдет. Это сейчас. Завтра мне от вас понадобятся списки людей, обязательно указать специальность, квалификацию, состав семьи, состояние здоровья. В первую очередь интересуют специалисты вашего уровня в высокотехнологических областях: полупроводниках и ламповой технике, автоматике, производственной химии, медицине, математике, физике, аэродинамике. В общем, в том, что успела достичь наша наука на нынешний момент. У нас есть несколько врачей, но в основном армейские хирурги. Но судя по вашему рассказу, у вас есть специалисты из мединститута.

- Есть то оно есть, стараемся держатся, но без ресурсов и здоровой еды это будет трудно, точнее ресурсов уже нет, осталось только умирать по-тихому.

- Хорошо. Мы организуем вам защиту и поможем продуктами.

Тут голос подал молчавший до этого, Мазинов, мой бывший научный руководитель.

- Сергей, скажи это правда, что существует место, где есть чистая еда, есть солнце и можно ходить без масок, не боясь наглотаться радиоактивной пыли?

- Есть. Мы как раз для этого и отбираем специалистов. 

- Но вы же сначала собирали военных, особенно танкистов.

- Было и это, и сейчас собираем. Мы должны уметь защищаться. В общем, это пока несвоевременный разговор, для начала давайте наведем порядок и обеспечим вам надлежащую охрану. Вы сами поймите, что времена другие и к людям предъявляются совершенно иные требования. Нас слишком мало осталось, чтоб воевать, но кто-то не может этого понять, вот и приходится останавливать, самым радикальным способом…

На этом разговор закончился и когда гости вышли на улицу, организовал для них загрузку оговоренных продуктов в машины, которые загнали в ангар бункера, и, договорившись встретиться на завтра, оговорив частоты радиосвязи, отправил их обратно. По тому, как люди повеселели при прощании, можно было сделать вывод, что они получили необходимый результат от нашей встречи. Что ж я их понимаю, ученые, интеллектуалы, люди которые должны двигать человечество вперед, пытаются выжить, применив свои знания на практике, которые в такое время всегда оказываются невостребованными. Зато теперь проблема передачи технологий будет намного проще, раз есть профессиональные преподаватели и сохранившиеся библиотеки трех крупных ВУЗов Симферополя.

Вернувшись в наш бункер, я, включив портал, связался с Москвой, и запросил оперативную сводку. Тут же прислали короткий доклад по ситуации на Юго-Западном фронте.

Положение складывалось не самым лучшим образом. Немцам все же удалось прорвать линии обороны у Конотопа и Полтавы и завершить окружение частей Юго-Западного фронта. Только в отличие от нашей истории, они окружили не шестисот тысячную группировку, а всего лишь остатки частей 37-й, 5-й и 21-й армий, которые сдерживали наступление немцев, насчитывающих около восьмидесяти тысяч человек. Москва поинтересовалась, сможем ли мы организовать поэтапную эвакуацию окруженной группировки доступным нам способом и временное снабжение, намекая на то, как мы из-под Фастова вытащили несколько тысяч освобожденных из плена советских военнослужащих. Не дожидаясь нашего ответа, окруженные части организовали оборону в районе точки перехода, которой мы активно пользовались в последнее время. Видимо кто-то умный и осведомленный, решил воспользоваться преимуществами столь экзотического способа переброски войск, прекрасно понимая, что потомки не останутся равнодушными.

Я пока ничего не мог ответить, поэтому запросил информацию о возможности безопасной переправки Борисыча и его дочери в Москву, на что получил положительный ответ. Все это время, под Борисполем окруженные части Красной Армии удерживали полевой аэродром для приема военно-транспортного авиации. Именно на него по ночам приземлялись самолеты, привозя боеприпасы и забирая раненных, увозя в тыл, поэтому отправка наших людей, не будет привлекать особого внимания, а в руководстве окруженной группировки есть человек, основная задача которого, как раз состоит именно в проведении этой операции.

Все это время, пока мы громили боевиков, захватывали укрепленные поселок и освобождали бункер, Борисыч готовился к этой знаменательной поездке. Он нашел двух программистов, один из которых неплохо работал в дельфях и все последнее время вовсю работал над программой, предусмотренной для работы с радиомодемами, которые всю ночь паяли, настраивали и проверяли. К утру последнего перед отправлением дня, Панков, с красными от недосыпа глазами представил мне аппаратуру, но система связи была рассчитана на использования последовательных низкоскоростных портов, которых на ноутбуках не было, поэтому в качестве аппаратуры передачи необходимо было использовать не совсем новые персональные компьютеры, на которых еще можно было найти COM-порты. Но для других целей ноутбуки вполне подходили. Утром с Перевального привезли дочь Борисыча и она проходила ускоренный инструктаж по пользованию системами и, что особенно важно по соблюдению режима секретности. К сожалению, не было возможности отправить источники бесперебойного питания из-за отсутствия нормальных аккумуляторов. Ко всему этому приложили несколько USB-шных «флэшек» и стопку чистых дисков для хранения информации и большой кулек тонера, для лазерных принтеров к тому, что остался в Москве после моего прошлого посещения. 

Для отправки было подготовлено пять персональных компьютеров с жидкокристаллическими мониторами, четыре ноутбука, несколько сетевых коммутаторов, бухту витой пары, разъемы, обжимной инструмент, три лазерных принтера и два многофункциональных устройства, несколько мешков с тонером, и запасные картриджи. Даже удалось найти парочку матричных принтеров, которые были восстановлены и подготовлены для беспрерывной работы. Все это тщательно упаковывалось в ящики из-под немецких боеприпасов, минировалось и опечатывалось. Этим как раз занимался капитан Строгов, который после ранения еще не мог принимать участие в боевых действиях, но вот то, что касалось режима секретности, тут он мог дать фору потомкам.

Я еще раз вышел в эфир, и дал сигнал, что мы готовы к выходу на ту сторону для транспортировки груза к самолету. Получив подтверждение, что ситуация пока под контролем, мы дали тридцатиминутную готовность и возле нашего бункера целый кортеж боевых машин выстроился для выхода на ту сторону.

В этот раз готовились основательно: это уже была не разведгруппа, усиленная бронетехникой, а полнокровноя ударное подразделение с тремя танками Т-64, один из которых был Т-64БМ «Булат», считающимися тяжелыми для 41-го года, одной БМП-1 (остальные были в ремонте) и четырьмя бронетранспортерами. Вся техника была заправлена, проверена и укомплектована экипажами и боеприпасами. 

Уже к трем часам дня, мы были готовы и, включив портал, связались с человеком Судоплатова, который нас ожидал на той стороне. По его словам все запрошенные нами бойцы, уже доставлены к нему и ждали нашего приезда. Получив подтверждение, мы снова перешли в 41-й год, где возле портала нашего появления ожидал сотрудник госбезопасности, специально оставленный в окруженной армии с десятью бойцами. Дождавшись, когда по выдвижному пандусу спустится бронетехника, он ловко вскарабкался на бронетранспортер и примостился рядом со мной. Пока мы согласовывали маршрут, я открыл люк бронетранспортера и попросил дочку Борисыча подать нам еще один вырезанный квадратик вспененного полиэтилена с приклеенным к нему куском войлока для НКВДшника, чтоб человек не отморозил себе интересные места, сидя на холодной броне. На всякий случай прихватили с собой несколько длинных труб ПЗРК, чтоб по дороге не стать добычей немецкой авиации, хозяйничающей сейчас в небе и четверо бойцов нашего отряда, держали в руках наготове длинные трубы ракетных комплексов. Подъехав к деревне, мы ненадолго остановились, приняв на броню еще двоих сотрудников НКВД из группы Судоплатов и, уже не останавливаясь рванули по разбитой грузовиками дороге, провожаемые вышедшими из домом жителями, которые все последнее время были свидетелями непонятных событий на своем поле.

Резкое похолодание уже сказывалось, и всем пришлось уже надеть бушлаты и шапки. Удобно расположившись на броне, я рассматривал проносившиеся мимо поля, и остро ощущая тоску и настороженность, которая предшествует скорой оккупации этой земли. Нам нужно было проехать километров пятнадцать, до аэродрома, где ожидал военно-транспортный самолет специального авиаотряда НКВД, но наше продвижение было не таким уж и легким. По всем дорогам, разбитым техникой, отступали войска и толпы беженцев, покидая осажденный Киев. Налеты немецкой авиации были регулярным делом и вдоль дорог нередким явлением были сгоревшие машины, перевернутые повозки и трупы людей, до захоронения которых уже просто не доходили руки. Картина была безрадостная, и от этой всей безнадежности, так напоминающей наш мир, становилось тоскливо и руки сами по себе сильнее сжимали оружие.

Люди останавливались, пропуская необычную боевую технику, на броне которой примостились бойцы в пятнистой одежде и со звездами на шапках. Я оглянулся на своих людей и увидел на их лицах мрачное выражение, которое было сходно моим мыслям. 

Многие, кто сейчас ехал по военным дорогам 41-го года, еще утром не предполагали, что им вскорости придется окунуться в мир своих предков. Прошедшие войну и ядерный апокалипсис, бойцы спокойно отнеслись к высказанной им информации. Правда не до конца поверили, но когда бронетехника прошла через портал и оказалась в другом мире, где не нужно ходить в масках и бояться радиоактивной пыли, многие наконец-то ощутили причастность к чему-то грандиозному, несущему надежду для нашего несчастного мира. 

Колонна неумолимо продвигалась к заветному аэродрому. Как всегда мы включили аппаратуру подавления радиосвязи, которая была установлена в одном из бронетранспортеров. И вот сейчас расположившись на броне первого БТРа, идущего следом за двумя танками, я с грустью рассматривал уже привычные картины войны. Такое чувство, что кроме войны уже ничего в моей жизни не было. Спокойная работа в банке, свой бизнес с Борисычем, это было неизвестно когда, и воспоминания о том мире были какими-то черно-белыми, нереальными. Невесело ухмыльнувшись, понял, что в такие относительно спокойные минуты, начинаю хандрить и предаваться ненужным воспоминаниям, и особенно тянет на философию. Наверно устал.

Трудно было смотреть на это все, зная, что предстоит в будущем этим людям, ведь большинство так и не успеют вырваться из мешка и станут заложниками оккупационного режима. По нашему совету, Киевским евреям были показаны якобы «полученные разведкой» документы, в которых рассказывались возможные последствия оккупации и особенно планы немцев о «Бабьем яре». Множество людей заранее были эвакуировано из города, а из способных держать оружие формировались добровольческие отряды. После массовой агитационной компании с использованием документов из будущего о планах немцев на тотальное уничтожение населения, некоторые еще верили в возможность нормальной жизни под немецкими оккупантами, но многие, кто оставался на захваченных территориях, целенаправленно уходили в леса, для организации партизанского движения. На основании переданной нами информации руководство СССР даже составило список подразделений РККА, которые, исходя из истории, попав в окружение, могли бы, не нести потери, при прорыве через линию фронта. Им предписывалось переходить к партизанским действиям, выходя в специально подготовленные районы, где все последние месяцы активно готовились базы, закладывались склады с оружием и боеприпасами. Буквально несколько недель назад в такие части прибыли инструкторы НКВД, которые все последнее время проходили подготовку, очень сходную с системой подготовки «зеленых беретов» в нашем мире, знающие заранее о возможном появлении у противника антипартизанских подразделений и особенностях их тактики. Такой подход уже начал приносить свои плоды тем, что основа эффективной работы немецкой военной машины, логистика, начала давать сбои под действием многочисленных военных формирований в своем тылу, причем это были не просто местные жители, взявшие в руки оружие после начала террора мирного населения. Тут уже действовали кадровые военные, обеспеченные оружием и боеприпасами, имеющие соответствующую организацию и централизованное руководство. 

Немцы же, так задержавшиеся на южном направлении, старались ускорить начало операции «Тайфун», поэтому «котлы» с окруженными советскими частями блокировали, но силы и средства для полного уничтожения не привлекали, направив все усилия на восточное направление. Это давало возможность окруженным частям занять оборону, подготовив целые укрепрайоны. Учитывая, что в такие котлы сразу забрасывались сотрудники разведки, снабженные полномочиями и главное имеющими связь, то быстро устанавливались контакты с партизанскими отрядами, организовывались совместные операции, благодаря которым противник топтался на месте и нес серьезные потери, от ударов и с фронта и с тыла. Через партизанские отряды эвакуировались и распределялись по дальним деревням раненные и больные, и по сути дела в тылу противника лечились и поднимались на ноги, целые полки, которые пополняли партизанское движение.

Мы сейчас двигались по одному такому «котлу» под Киевом, занимающему площадь в несколько десятков квадратных километров, на территории которого до сих пор существовала и действовала советская власть. Идущие впереди колонны две машины с бойцами НКВД и сопровождающими военными, указывали путь и быстро и оперативно решали вопросы на контрольно-пропускных пунктах, спешно организованных на территории контролируемой Красной Армией. Предки сами додумались разделить площадь на определенные зоны ответственности, в которых формировали узлы обороны и даже если противник начнет операцию по уничтожения окруженной группировки, то это выльется для него большими потерями. 

Частенько в поле зрения на большой высоте появлялись немецкие самолеты-разведчики, которые тут же брались на прицел ПЗРК, но они пролетали мимо, стараясь не задевать без надобности и главное без сильной поддержки. 

Через час такого путешествия, мы прибыли в район расположения полевого аэродрома, где закрытый маскировочными сетями стоял военно-транспортный самолет. Естественно в дневное время никто лететь не собирался, прекрасно понимая, что тихоходный транспортник сразу станет легкой добычей немецких истребителей.

Замаскировав и рассредоточив технику, мы стали ожидать наступления темноты. Не полагаясь на усиленный стрелковый взвод, выполняющий функции охраны аэродрома, мы быстро изучили систему обороны, выслали свою разведку и подготовили несколько позиций для СПГ-9 и двух автоматических АГС-17. Замаскированные танки и бронетранспортеры, весьма солидно усилили оборону участка, с учетом того, что до линии соприкосновения с противником было около шести километров по прямой, и немецкая артиллерия частенько вела тревожащий огонь по площадям, нередко по ночам обстреливая аэродром, прекрасно понимая его значение для окруженных советских войск.




Глава 20


За то, что аэродром находится под постоянным огнем, говорило большое количество тщательно засыпанных и выровненных воронок, выделяющихся свежей землей. Особенно в глаза бросались обгоревшие остовы двух больших самолетов с красными звездами, стоящие не краю поля. Судя по длинным следам волочения, сгоревшие машины просто оттащили в сторону, освободив взлетное поле.

До наступления сумерек оставалось еще часа два, поэтому, организовав охрану аэродрома, используя для этого свою боевую технику, можно немного отдохнуть, подышать чистым воздухом, насколько это возможно на расстоянии шести километров от передовых позиций обороны. Только человек, просидевший несколько месяцев в затхлом бункере, сможет понять, каково оно вдыхать полной грудью наполненный ароматами осени лесной воздух. Уже была вторая половина октября и начинались заморозки, но людям, не живущим, а существующим в условиях ядерной зимы такие мелочи не мешали получать удовольствие от естественной, не отравленной и не уничтоженной оружием массового поражения природы.

Пока было время, я собрал командиров подразделений и проводил совещание, основной темой которого было боевое слаживание вновь сформированного отряда, в котором треть состояла из новичков, влившихся после недавних событий. Тот же прапорщик Кафтайкин, являющийся в некоторой степени и командиром и делегатом от свежего пополнения тоже присутствовал на совещании, выслушивая пояснения, которые он потом должен будет озвучить своим соратникам.

Из-за того, что мы потеряли много времени, воюя в нашем мире с боевиками, освобождая бункер и захваченных в нем заложников, выход такой крупной колонной в 41-й год готовился в авральном режиме, поэтому что-то конкретно объяснить и рассказать не получилось из-за элементарного дефицита времени. Просто отделались общими фразами о другом мире, где время течет совершенно по-разному, и пообещали все пояснения дать уже на месте. Сейчас как раз выдалось минутка выполнить свое обещание. 

Мы загнали командирский БТР под деревья, замаскировав его сетью и подручными материалами, а сами присели возле небольшого раскладного столика, на котором разложили нехитрую еду, которую на скорую руку нам успели приготовить женщины перед выходом. Тоже самое получали из больших армейских термосов остальные бойцы отряда, расположившись небольшими группками возле техники и на оборудованных позициях. Не оставляя без внимания охрану аэродрома и особенно охрану неба, ели попеременно, а стрелки ПЗРК пока не присоединялись к позднему обеду до наступления темноты, оставаясь на позиции.

Кафтакин сидел рядом, держа в руках бутерброд из немецких трофейных галет и консервированных сосисок, изредка откусывая и запивая кофе, слушал мой рассказ о том мире, где мы сейчас все находились. Теперь ему были понятны многое: наличие продуктов, трофейное оружие, несуразности, недомолвки которые сопровождали нашу деятельность в последнее время и главное то, с какой уверенностью и превосходством вели себя бойцы, перешедшие к нам в отряд от Черненко. Теперь то он понимал, что я предложил людям: чистый мир, где семьи, особенно дети, смогут нормально расти, а не умирать в опостылевшем затхлом воздухе бункеров. Тут шла война, о которой столько слышали и столько знали, и главное что у всех, кто видел в наше время истинное лицо запада и востока, не возникнет вопроса в выборе стороны, которую придется принимать. У нас была одна Родина, и, невзирая на то, что ее порвали на лоскуты в наше время, сталкивая лбами братские народы, никто из пришедших со мной не выразил неудовольствие в выборе союзников, не смотря на то, что новое пополнение практически поголовно носило трезубцы в виде знаков различия на форме. Правда перед выходом их настоятельно попросили избавиться от этих украшений, иначе принимающая сторона может неправильно понять, особенно учитывая появление на захваченных немцах территориях карателей, носящих такую символику. Теперь многим стали понятны наши требования и условия. 

На один из уточняющих вопросов, я, Олег и Вадим Васильев, разразились смехом:

- Командир, а ты Сталина видел?

Когда мы отсмеялись, он чуть обиженно спросил:

- И что тут смешного?

Ему ответил Васильев, на правах старого знакомого, похлопав по плечу.

- Коля, не бери в голову. Все мы и я, и майор Дегтярев в свое время задавали этот вопрос. 

- И как?

Тут уже я ответил.

- Видел, Коля. И Сталина и Берию. И в Москве 41-го года побывал и в Кремле был, даже на Лубянку заехал. 

- И как оно там?

- Если честно… Да все совсем по-другому. Люди, как люди. Знаешь, надо самому посмотреть. Просто я после Могилева, после поездки в Москву, все, что читаю про Сталина, про войну, оцениваю очень осторожно. Предки не глупее нас, а в некоторых вопросах и поумнее будут. По возможности сообщил им много чего, особенно, что касается ошибок тактики, стратегии, которые были выявлены самими предкам на основании опыта накопленного за время войны. Но вот лезть со своими советами не стал. Не имеем мы права… Они строили, собирали, накапливали, а мы все это в сортир спустили.

Кафтайкин молча слушал, потом, когда затянулась неловкая пауза, коротко высказался.

- Да уж командир, умеешь ты озадачить… А что дальше будем делать?

- Сейчас отправляем человека в Москву. Потом будем искать точку выхода на территории, которая находится под контролем Красной Армии. Затем начнем сюда переправлять наши семьи, чтоб дети росли в нормальных условиях.

- А как же Сталин?

- А что Сталин? Он человек и политик. Смысл ему с нами сориться и обманывать? Наше появление, это возможность перехватить стратегическую инициативу и в войне и в мировой политике. В таких вопросах кидалово всегда боком выходит.

- Надеюсь…

Не совсем уверенный ответ Кафтайкина был прерван характерным свистом и взрывом гаубичного снаряда на летном поле, затем еще и еще. Бойцы быстро рассредоточились и, найдя укрытия, залегли, пережидая артиллерийский обстрел. Особо резвые успели добежать до окопов, выкопанных охраной аэродрома, видимо как раз для таких случаев.

Я, лежа недалеко от бронетранспортера, связался с Санькой Артемьевым, который отвечал за боевое охранение, которое выставили сразу по приходу на аэродром.

- Бычок! Бычок, твою мать!

- На связи Феникс.

- Тут по нам гаубицы долбят, ищи корректировщиков.

- Феникс, нет никого, все проверили, это по квадратам лупят…

Санька не ошибался: артобстрел скоро закончился, и из окопов вылезли около десятка человек, которые прихватив лопаты, неторопливо направились к воронкам изуродовавшим летное поле. Ко всему прочему система радиопеленгации не фиксировала работы радиопередатчиков, которые могли бы принадлежать артиллерийским корректировщикам.

После такого развлечения все настороженно посматривали по сторонам, ожидая новых взрывов, но голод пересилил, и мы быстро прикончили остатки ужина, который был прерван артиллерийским обстрелом. Высидев для приличия пару минут, Кафтайкин ушел к своим людям, обрисовывать ситуацию, а мне было интересно, как точно он передаст наши слова, и в каком контексте. Для этого мы уже давно завербовали пару информаторов, которые исправно доносили до нас настроения в бункере Черненко, а теперь и среди нового пополнения. Благодаря этим информаторам мы и разгадали планы Семенова.

Злополучная батарея не умолкала, да и канонада начала нарастать, что говорило об увеличении количества артиллерии обстреливающей позиции советских войск. Но видимо огонь перенесли на другой участок фронта и снаряды рвались где-то левее километрах в пяти. Через некоторое время к нам подошел озабоченный майор, который являлся нашим куратором со стороны органов госбезопасности СССР в сопровождении пехотного подполковника с орденом на груди, с удивлением крутящего головой, рассматривая нашу боевую технику. Естественно я его понимаю – такое и в наше время не часто вживую увидишь, а для человека неизбалованного телевидением и интернетом вообще как божественное откровение.

Чекист представил мне подполковника.

- Подполковник Теселкин. Начальник штаба 171-й стрелковой дивизии. Точнее то, что от нее осталось.

Я ответил в рамках оговоренной легенды.

- Майор Кречетов, командир особого механизированного отряда госбезопасности. 

Я повернул голову к куратору, такие контакты не были предусмотрены, поэтому потребовал объяснений. Он коротко ответил.

- Товарищ майор, тут новая информация появилась, наверно вылет придется отменить.

Мне такое развитие ситуации не очень понравилось, это рушило многие планы, но не было таким уж огорчением. Ну не получится отправить Борисыча сейчас, будем искать другие точки выхода активнее и все. Но все-таки нужно было прояснить ситуацию.

- Что случилось?

Тут ответил пехотный подполковник.

- Немцы подтянули несколько звукометрических установок и вчера ночью били прямо на звук работающих двигателей самолетов. Вон видели…

Он показал рукой в сторону сгоревших транспортников с закопченными красными звездами.

- Двоих сожгли прямо на старте…

Пауза, не театральная, просто человеку трудно было это сказать.

- …вместе с раненными. Человек пятьдесят заживо сгорело.

Мы чуть помолчали, прекрасно понимая, что произошло. Тут собрались не мальчики, все уже успели повоевать, но все равно такая гибель беспомощных раненных (самолетами отправляли только тяжелых) была трагедией. Но я решил уточнить, уж слишком был необычный заход к нам с этой новостью. Если б нам хотели просто сказать, что отправки не будет, то и тон и выдача информации имели другую форму, а тут явно били на сочувствие, так сказать, слезу выдавливали. Я такие вещи чувствовал сразу, и это насторожило, поэтому несколько грубо спросил:

- Майор, ты давай без слез и не дави на жалость, реально скажи чего надо. Ведь знаешь, кто мы и откуда и что тут не мальчики собрались.

Он замялся и чуть виновато пояснил.

- Тут в селах, вокруг аэродрома много раненных, подготовленных для эвакуации…Я знаю, что не имею права просить, но иначе аэродром будет уничтожен и захвачен.

В разговор вмешался подполковник Теселкин, который молча до этого слушал наш разговор. 

- Вчера разведка притащила языка, в общем, готовят они прорыв к аэродрому. Германцы сюда стянули почти всю тяжелую артиллерию с соседних участков, там совсем тихо стало, а тут наоборот методично разносят оборону. Для усиления с фронта сняли танковую роту, которая будет действовать на этом направлении. 

- Вы предлагаете нанести превентивный удар? Судя по дальности стрельбы, гаубицы находятся не так далеко от передовой линии окопов противника? А если столкнемся с танками противника?

- У нас другого выхода просто нет, иначе они прорвут оборону и сразу перережут снабжение группировки, расчленят ее и потом по частям уничтожат. Про ваш рейд под Фастовом уже все знают и, особенно про тяжелые танки с длинными пушками. А то, как там разбили танковый батальон, уже легенды ходят. 

Вот тут майор буквально взвился. То что выдал подполковник было секретными данными, поэтому сотрудник органов госбезопасности шипя, потребовал объяснений.

- Откуда у вас эта информация? 

- Среди освобожденных пленных был мой друг, вместе в Финляндии воевали. Вот он и рассказал как спецотряд освободил лагерь, разгромил станцию и надавал немцам по первое число. Поэтому когда мне доложили о приходе таких вот танков и то, что ими командует майор госбезопасности Кречетов, я сразу понял, кто к нам пожаловал.

На майора, который выслушал весь этот монолог было смешно смотреть: он то краснел, то бледнел, глубоко дыша. Ох, как я его понимаю. Секретная информация о применении оружия из будущего, правда в несколько иной интерпретации уже гуляет в войсках и обрастает легендами.

Но я то сразу понял, куда клонит подполковник. Он нас поставил в такие рамки, что как нормальные советские люди, мы не могли просто так уйти, оставив перед лицом неминуемой гибели многочисленных раненных, подготовленных для эвакуации на большую землю. Поэтому пришлось переходить на деловой тон и в черновом варианте начинать планирование операции.

- Где гарантия, что они потом не притянут сюда новые пушки взамен разбитых?

- Их тут не много, только силы необходимые для удержания котла, они ж прекрасно понимают, что у нас нет возможности прорываться. Поэтому германцы не скоро сумеют подтянуть артиллерию взамен уничтоженной.

- Понятно. Какие силы нам будут противостоять?

- Два пехотных полка при поддержке танковой роты, которая, судя по шуму двигателей, только недавно прибыла к фронту.

«Да. Расклад получается очень веселым, но и отказаться мы не можем, как тогда под Нежином. Мои бойцы не поймут: имея на вооружении такую технику, отступить и спрятаться в своем времени. Тем более надо бы и новичков в новых условиях обкатать…»

- Хорошо, мы в деле. Давайте карту.

Пока подполковник доставал карту, я вызвал Дегтярева, Васильева и Артемьева, которые уже поняли, что, судя по звукам боя, предстоит повоевать.

Быстро изучив ситуацию, стал раздавать команды:

- Подполковник, оповестите своих, о нас, чтоб в тыл или во фланг сдуру не ударили, а лучше организуйте несколько сопровождающих и парочку красных флагов, прицепим на танки. Сейчас пока светло, отправлю своих разведчиков прощупать обстановку.

Сразу обратился к Саньке.

- Берешь один БТР и к передку, вот здесь неплохое место для атаки, наверно немцы его тоже попытаются использовать. Если танковая рота только сегодня прибыла, то пока будут отдыхать от марша, проводить регламентные работы, сюда не полезут. 

Санька вопросительно на меня глянул:

- Будем как обычно ночью развлекаться?

- А что остается. Если у них там два полка, то это штук двадцать противотанковых пушек, не меньше. Нашим танкам они не страшны, но вот гусеницу повредить смогут, а там попробуй такую дурру эвакуировать с поля боя, да еще в тылу противника…

Санька кивнул головой и сразу убежал готовиться к рейду.

Мы сидели еще минут десять обсуждали нюансы, после чего подполковник оставил нас, убежал давать указания своим бойцам.

Олег чуть иронично посмотрел на Теселкина.

- Бегущий полковник…

- Ага. Олег, потому будет шутки шутить. Значит так. Два расчета ПЗРК, один СПГ-9 и один АГС оставляем на аэродроме для охраны. К ним в придачу БТР, в котором груз на отправку. Командовать остается майор Дегтярев.

Тот аж побелел от возмущения.

- Серега, ты чего? Я что по твоему тут буду в тенечке загорать, когда вы там немцев «шестьдесятчетверками» раскатывать будете? 

- Майор Дегтярев. Приказ не обсуждается. 

Олег был воякой от мозга до самых носков стоптанных «берц», поэтому пререкаться не стал, только насупился и засопел от обиды.

- Олег, не обижайся. Мне нужен крепкий тыл и не хочется волноваться за наш груз. Сам знаешь, что там натыкано и собрано, да и одним местом чувствую, что тут, на аэродроме должен быть кто-то из спецов типа тебя. Не спокойно что-то..

Ему мое объяснение не понравилось, но спорить не стал. Я продолжил.

- Дальше формируем две маневренные группы: одна состоит из двух бронетранспортеров и БМП-1, вторая чисто таковая. Я командую БТРами, Васильев, на тебе танки. Идем на северо-запад вот по этой дороге. Вот здесь находится линия обороны, там открытое поле, но по низине можно пройти техникой. Немцы там минировать не стали, оставили проход для своих танков, а у наших просто нет мин, чтоб перекрывать танкоопасные направления. Даже если все танки противника выползут на поле, то для нас просто идеальные условия, неплохое место для рывка и контратаки. Расстреливаем железо, давим все что можно. В затяжной бой не ввязываться, ударил, отступил. В первую очередь выбивать технику и артиллерию. Для усиления нам выделяют две стрелковые роты. Собирали на всех участках. 

После постановки боевой задачи, командиры разошлись по подразделениям, и место стоянки мобильной группы превратилось в муравейник. Бойцы экипировались для боя, надевали бронежилеты, каски, проверяли оружие и боеприпасы. Через десять минут три танка и два бронетранспортера и боевая машина пехоты, двинулись в сторону немецких позиций. По дороге приостановились, приняв на броню и в десантные отсеки бойцов сводных стрелковых рот, но все не поместились, поэтому часть бойцов сразу отстала. Все равно время до начала наступления еще было, поэтому никто сильно не расстраивался.

Конечно, в большей степени это было авантюрой, но именно осторожные авантюристы, не полагающиеся на удачу, а на разведданные, организовывали неожиданные удары по противнику, нанося огромные потери. Именно они, пережив мясорубку первых лет войны, становились комдивами, которые потом штурмовали Кенигсберг, Берлин, освобождали Прагу и Будапешт.

Мы двигались почти на звук артиллерийской канонады, забирая чуть левее, но натренированный позволил сразу услышать изменившийся характер звуков. Какое-то подобие беглого или залпового огня переросло в обычную перестрелку, в которой явно прослушивались выстрелы малокалиберных и автоматических пушек, трескотню винтовок и пулеметов, что никак не соответствовало простому артобстрелу по площадям. Вскоре прямо на дорогу, чуть ли не под гусеницы головного «Булата», выскочили два всадника, которые отчаянно махали руками. Место для засады было не очень походящим, но все же стоило подстраховаться, поэтому отдал короткую команду в микрофон радиостанции «К бою!». 

Красноармейцы еще ничего не поняли, а танки и бронетранспортеры сразу вывались из колонны, занимая оборону. Бойцы в пятнистых касках, бронежилетах, сжимающие в руках необычное оружие посыпались с брони, сразу занимая позиции. Но и бойцы Красной Армии были уже не новичками: чуть-чуть замешкавшись, они быстро разобрались в ситуации и резво попрыгали с брони и также заняли оборону. Но опасности не было, кроме конечно близкой и весьма настораживающей канонады. 

Один из всадников оказался старшиной из разведроты дивизии Теселкина. Его опознал командир одной из рот, приданной нам для усиления, поэтому сомнений в правдивости рассказа разведчиков вроде как не было. Старшина доложил, что его отправили предупредить танкистов, про немцев, которые, не прекращая артиллерийской подготовки, бросили танки сразу после марша в наступление на русские позиции, в сопровождении двух полков пехоты. Первая линия обороны была прорвана почти сразу. Вторая держится из последних сил, но боеприпасов к противотанковой артиллерии практически нет и танки противника остановить нечем. Да уж: сюрприз так сюрприз. Теперь придется действовать быстро, иначе противник раздавит хлипкий заслон и как по проспекту дойдет до аэродрома. К тому же система радиопеленгации показывала множество германских радиопередатчиков, которые активно стали работать за последние несколько минут. Судя по перехвату, который осуществлял Коротков, сидящий в БТРе, переговаривались танковые экипажи, распределяя цели. Вот и все. Надо принимать решение. Стоящие рядом люди смотрели на меня, ожидая приказов. Я не мог приказать отступать, поэтому ответ был только один… 

Танки и бронетранспортеры неслись по грунтовой дороге, при этом для идентификации на головном танке прикрепили красное знамя. Идущие со стороны линии фронта раненные увидев диковинные боевые машины, отходили в сторону, с надеждой смотрели в след несущимся к немецкому прорыву тяжелым танкам и бронетранспортерам на броне которых примостились бойцы в необычной пятнистой форме. 

Мы успели почти вовремя. Бой был в самом разгаре: немецкие танки подошли практически к линии окопов, вырытых недалеко от линии леса. За танками шли густые цепи пехоты, среди которых двигались несколько бронеавтомобилей с крестами, методично обстреливающих советские позиции из автоматических пушек. Судя по количеству наступающих, противник решил бросить все резервы, чтобы прорваться к нашему аэродрому.

Я находился во втором бронетранспортере, с которого уже прекрасно просматривалась вся картина боя. 

- Всем, внимание. Заходим с левого фланга. Первая линия танки, вторая бронетранспортера. БТРы работают по противотанковым пушкам, что развернули на поле и легкой «броне». Дровосек, на вас выбить все тяжелые «коробки» противника. 

- Вас понял Феникс.

- Колюня.

Такой странный позывной был у Кафтайкина, но он не обижался.

- На связи, Феникс

- Вы в окопы. Берете с собой АГСы, ручники, гранатометы, отсекаете пехоту от танков. 

- Вас понял, Феникс.

Дождавшись, когда с брони спрыгнул десант, ухватив с собой гранатометы и боеприпасы, дал команду на атаку…

***

Рядом ярко вспыхнуло, по ушам ударил громкий хлопок взрыва, лицо забрызгало чем-то горячим и вязким и бросило на спину на самое дно окопа. Евгений Дикарев, рядовой, боец 171-й стрелковой дивизии, второй номер пулеметного расчета, беззвучно кричал, пытаясь стереть с глаз горячую вязкую жижу. Используя рукава гимнастерки, ему удалось хоть как-то оттереться, восстановить зрение и рассмотреть чем его забрызгало. Все руки были в крови, и от этого ему стало еще страшнее, но ущупывая себя, он не мог найти ранения и не чувствовал боли. Бросив взгляд в сторону, он увидел обезглавленное тело первого номера, сержанта Матвеева, который буквально несколько мгновений назад стрелял из верного «Максима» по наступающим фашистам. Разорвавшийся рядом снаряд танковой пушки буквально изрешетил тело сержанта, принявшего на себя все осколки, особенно крупный разнес ему голову и обрызгал Дикарева кровью друга. Больше по интуиции он встал на колени и стал шарить по стенкам окопа в поисках точки опоры, от сильного шока и контузии ноги подгибались. Но как-то поднявшись, он увидел невдалеке несколько стальных коробок, несущихся в сторону его окопа, стреляющих на ходу из бортовых пулеметов. Руки сами потянулись к «Максиму», но посеченный осколками давний друг красноармейцев отказался продолжать бой. В небольшой нише окопа, где обычно хранились патроны и гранаты, нащупал последнюю осколочную гранату, которую с Матвеевым, не смотря на дефицит боеприпасов, давно таскали с собой, для последнего боя и скорее на автомате, а не обдуманно стал отгибать усики на предохранительной чеке. Он так и стоял, с ненавистью смотря на подъезжающий танк с крестами, когда, не доходя до его окопа пятидесяти метров, стальная коробка исчезла в пламени взрыва. Идущий чуть левее танк пережил своего собрата буквально на мгновения и ярко вспыхнул, получив в борт крупнокалиберный бронебойный снаряд, разнесший двигатель и воспламенивший запасы горючего. Дикарев беззвучно кричал, так же как кричали от радости остальные оставшиеся в живых в полузасыпанных окопах красноармейцы, остатки роты, в задачу которой входило задержать наступления противника на полевой аэродром. Какое же это наслаждение смотреть, как ненавистные танки вспыхивают один за другим, как поле, по которому наступают густые цепи пехоты, покрывается многочисленными разрывами. Он стал вертеть головой в поисках долгожданной помощи, про которую сегодня судачили после обеда бойцы. 

По полю неслись три приземистые пятнистые машины, и, не останавливаясь, стреляли и стреляли из своих неестественно длинных пушек почти как пулеметы. Не смотря на тяжесть и размеры, советские танки (на одном из них было прикреплено красное знамя) резво меняли направление, маневрировали и всячески мешали наводчикам противника по ним стрелять, при этом мастерски поражая технику с крестами.

За танками шли две многоколесные боевые машины, из маленьких башенок которых почти непрерывно грохотали крупнокалиберные пулеметы. Попадали они или нет, уже не было возможности увидеть – за несколько минут поле перед окопами оказалось заставлено горящей техникой противника, дым от которой мешал наблюдать за развитием событий.

Слух вернулся скачком и Дикарев к своему изумлению на фоне взрывов различил, как совсем рядом грохочут несколько пулеметов. Повернув голову, он с удивлением увидел странных людей, в полусферических шлемах защитного цвета, в необычной амуниции, которые уже были в окопе, установили на бруствер два ручных пулемета с большими коробками под стволом и яростно обстреливали противника длинными очередями.

Он стоял и смотрел, как мимо него по ходу сообщения дальше пробежали еще человек десять таких «пятнистых», похожих на неуклюжих медведей из-за своей амуниции, и, заняв позиции, открывают огонь по немцам, которые получив танковый удар с фланга, попытались рывком сократить расстояние и найти убежище в полуразрушенных русских окопах. Один из них положил на плечо странное оружие в виде трубы с ручкой, чуть приподнялся и выстрелил, отправив в противника реактивный снаряд. В армии уже ходили слухи, о появлении в войсках ручного ракетного противотанкового вооружения и вот теперь его увидел в действии. 

«Извини друг..» - подумал про себя Дикарев, прося прощения у погибшего товарища, и со всей силы закинул гранату в сторону наступающих немцев. И уже деловито подхватил стоящий тут же в окопе карабин, передернув затвор, стал выцеливать подбегающих немцев…




Глава 21


То, что я как Чапаев несусь прямо на наступающих немцев, мне естественно не нравилось: всегда предпочитал воевать на своих условиях, предварительно все разведав и подготовив. Как там говорил один известный актер: «Самая лучшая импровизация, это подготовленная импровизация…». Но вот нынешняя мясорубка, в которую мы ввязались, мне не нравилась, очень не нравилась. Поэтому пришлось принимать все возможные меры предосторожности и использовать наше преимущество выходцев из будущего, чтоб хоть как-то компенсировать численный перевес противника. Ситуация складывалась таким образом, что вместо наступательного боя, когда инициатива находится у нас, мы ввязались во встречный бой с весьма туманными результатами. Да, победим – это было вне сомнений, но вот какова будет цена? В нашем случае, когда количество доверенных и имеющих знания и подготовку людей ограниченно, любые потери несут катастрофический характер.

Когда колонна неслась к передовой, аппаратура радиопеленгации усиленно работала, собирая и сортируя информацию по всем источникам радиоизлучения, что могло хоть как-то облегчить нашу задачу. Несмотря на предстоящий бой, меня больше волновал оставленный груз. На месте тех же немцев, я б для вида устроил показательный прорыв, а сам с тыла атаковал аэродром, вызвав тем самым панику и уже в такой обстановке с двух сторон раздавил бы обороняющимся. Поэтому когда до линии огневого соприкосновения с противником оставалось буквально несколько сот метров, связался с Санькой.

- Бычок, на связь.

- На связи Феникс.

- Бычок берете одну «коробку» идете к Папе.

По короткое паузе было понятно что Санька там возмущается и пытается осмыслить мое решение.

- Феникс, ты чего? 

- Бычок отставить разговоры, выполнять приказ.

Но потом решил чуть пояснить старому другу, все равно связь закрытая.

- Санька, чуйка у меня, что там будет не менее интересно. Прекращай быть простым прапором. Подумай, слишком уж тут немцы давно шумят и демонстративно наступают. Я б на их месте какой-нибудь «Брандербург» на аэродром заслал бы… Так что, манатки в руки и бегом в Папе в помощь, только сильно не светитесь, возможно понадобится сюрприз, тем более если что, то Олега будете удерживать, а то он как немцев увидит, так сразу начинает тельняшку на себе рвать…

Тут вмешался обиженный Дегтярев, который с интересом слушал наши разговоры.

- Бычок, а твой командир тебе не говорил, куда и кому он потом эту тельняшку засовывает? 

Разговор слышали многие, кто был авторизован на общей волне, поэтому тихий смех как минимум командиров подразделений уже был слышен.

- Вот заодно Бычок и узнаешь, кому, куда и что Папа будет засовывать. Считай это боевым заданием.

Но сам не выдержал и заржал, к вящему удовольствию услышав ответный хохот боевых товарищей. Наверно это было правильно идти в бой с хорошим настроением, может в этом и состоит искусство настоящего командира создать определенный настрой у подчиненных, при этом не обязательно давать такую уж серьезную психологическую накачку. Сейчас со мной профессионалы, им не нужно разжевывать лозунги короткими рубленными фразами, которые легко запоминаются и которыми легко забивать мозги мобилизованному пушечному мясу. 

Санька конечно побурчал по-тихому но тем не менее со своей командой отвернул обратно в сторону аэродрома. Олег, который слушал наш разговор и корректировал в своей любимой манере, коротко спросил:

- Думаешь, супостаты могут тут в тылу шуршать?

- Да не уверен, но как-то хотелось бы подстраховаться, поэтому тебя и оставил, так спокойнее. Хрен его знает как предки секреты берегут, а собралась тут в окружении такая сборная солянка, что несколько информаторов Абвера сто процентов есть. Вопрос только в скорости прохождения информации. Проход нашей колонны трудно было не заметить, на это и надеялся, что не полезут.

- Может поэтому и полезли…

- Вряд ли. Мы перед выходом мониторили радиоэфир, все было чисто и узким пучком через спутник тут еще не научились сигналить.

- И ты думаешь, если кто полезет в обход, мы сможем их остановить без танков? 

- С «ночниками» сможете. Уже проверенно, тем более скоро сумерки, да и второй БТР и СПГшка вам не помешают. Так что Олег смотри, наблюдай и в случае чего поддавайся на провокации и рви тельняшку.

Олег не смеялся, прекрасно понимая ситуацию, и уже по-деловому ответил:

- Вас понял Феникс, конец связи.

По указке Теселкина колонна выходила на левый фланг обороны и по небольшой низине можно выйти почти во фланг атакующему противнику, включил установку. После разговора с Дегтяревым, я снова склонился над ноутбуком, изучая результаты радиоперехвата, накопленные за последние несколько минут. Система уже гасила все тактические радиопередатчики в радиусе двадцати километров, чему способствовал более мощный усилитель установленный на БТРе, но тем не менее, короткая передача из района аэродрома, которой ответили из-за линии фронта была зафиксирована, о чем сразу же доложили Дегтяреву и Саньке. Именно для такого случая у нас на переводе сидел Коротков, но и он только смог перевести доклад о трех «пятнистых элефантах» и четырех колесных бронеавтомобилях. То, что это нас сдала с потрохами разведка немцев, было ясно, но в этой ситуации радовало, что эта информация не успела дойти до танкистов и артиллеристов. Мы слишком быстро подавили всю радиосвязь, и пока руководство противника получало от разведки информацию, обрабатывало ее и вырабатывало какие-то контрмеры, мы уже вступили в огневой контакт с немецкими танками, которые без единого руководства резко утратили свое боевой превосходство. Место, откуда вещала вражеская разведка, кое-как определили и слили координаты Саньке, который с разведчиками как раз был в том районе. Ему как раз будет интересно поиграть в догонялки…

По сути дела сейчас они по ситуации немецкие танкисты поменялись местами с советскими, которые в начале войны в нерадиофицированных машинах, с не самым лучшим обзором, который может быть в танках во время боя, не успевали быстро среагировать на возникшую опасность и уничтожались по частям.

Мы выскочили почти во фланг наступающим, и уже стало понятно, что опоздали. Первые немецкие танки уже были практически у полуразрушенных артиллерией окопов, из которых велся слабый и разрозненный ответный огонь. На поле уже дымили три танка, подбитых советской противотанковой артиллерией, но на этом все достижения обороняющихся заканчивались, уж слишком был большой перевес в силах и средствах у немцев. Танкистам не нужно было что-то объяснять: до немецких танков было около ста пятидесяти метров и в нашу сторону, на фланг советской обороны шли всего лишь три машины, которые хоть как-то нам могли угрожать. Почти сходу залп трех танковых пушек, которые предусмотрительны были заряжены бронебойными снарядами, на такой дистанции сразу убрал эту проблему с нашей дороги. 125-миллиметровые подкалиберные бронебойные снаряды с легкостью пробивали лобовую броню, калеча экипаж осколками, разносили двигатель и зажигали вражеские танки как факелы.

- Дровосек, идете веером. Работаете с дальних дистанций. Валите все бронированное. Мы на БТРах с БМПшкой к окопам, гасим прорыв, по необходимости поддерживаете огнем. Сейчас вся эта живность задымит и артиллерия сослепу заткнется.

- Вас понял, Феникс.

- Всем вперед.

Танки пока не рвались по полю вперед, а медленно, как бы трусцой двигались и с дальней дистанции расстреливали немецкие машины, используя по максимуму преимущества своих дальнобойных и крупнокалиберных пушек. Благодаря прибору радиопеленгации почти в самом начале боя удалось выявить командирскую машину, которая шла во второй линии, но благодаря хорошему обзору и неплохому целенаведению, попала под раздачу в первую очередь. По сути дела немецкая танковая рота осталась без управления и не смогла оперативно среагировать на возникшую на фланге угрозу. 

Два БТРа и БМП-1 с расстояния в сто метров открыли огонь по четырем танкам, прорвавшимся к окопам. В первую очередь, на одном из них, в наглую утюжившем позицию противотанковой «сорокопятки», сошлись очереди двух КПВТ наших БТРов. Это было красочное зрелище: каждый успел дать по две трехпатронной очереди, после чего, подставившаяся бортом изрешеченная немецкая «двоечка» вспыхнула факелом. Рядом хлопнула пушка БМП-1, и еще один танк, получив кумулятивный заряд в борт, замер и задымился. Со стороны окопов в противника потянулись огненные стрелы выстрелов противотанковых гранатометов и реактивных огнеметов. Не все попали в цель, но четыре новых ярко вспыхнувших факела стали дополнительно освещать поле в наступающих сумерках. Пулеметы бронетранспортеров, огрызались короткими очередями крупнокалиберных патронов, спокойно пробивающих борта легких танков, разбивали катки и гусеницы, сносили все с брони и заклинивали башни, разносили вооружение.

Близким взрывом гаубичного снаряда второй бронетранспортер чуть приподняло и сбросило в большую дымящуюся воронку, которую до этого пытался объехать. Он замер и задымился, не подавая больше признаков жизни и не отвечая на вызовы по радио. Я связался с Левченко и дал команду направить бойцов к подбитому БТРу, а сами продолжали бой, уничтожая противника.

Минут через пять после нашего появления, поле перед советскими окопами уже заволокло дымом от горящей немецкой техники. В сгущающихся сумерках многочисленные чадные костры почти равномерно освещали все пространство, качественно подсвечивая немецкую пехоту, которая в короткий срок оказавшись без танкового прикрытия, обстреливаемая с фланга пошла на рывок к русским окопам, чтоб хоть как-то укрыться от огня наших пулеметов. Из-за того, что пехота противника приблизилась к окопам, артобстрел утих, зато три АГСа и несколько ручных гранатометов стреляющих осколочными «карандашами», накрыли наступающие порядки немцев многочисленными взрывами. Особенно красочно взрывались термобарические заряды, буквально слизывая огненным смерчем десятки солдат в серых мундирах. Ручные пулеметы десантников, несколько оживших станковых «Максимов» и ПКТ танков, БТРа и БМП-1 выкашивали ряды наступающих немцев. На двух ЗИСах с красными крестами, видимо реквизированных в госпитале, к полю боя в экстренном темпе подвезли еще два взвода пехотинцев, которые с ходу бросились в штыковую атаку, при этом основательно поломав нам план боя. Поддавшись общему порыву из окопов стали выскакивать уже наши бойцы, в пятнистой форме, упакованные в бронежилеты, в шлемах с закрытыми забралами лицами, лупя из пулеметов и автоматов, ругаясь матом, пошли врукопашную на избиваемых со всех сторон немцев.

БМП замер, получив пару попаданий от зенитной автоматической пушки, установленной на бронеавтомобиле, слепо водил башней, пытаясь найти противника, и когда началась атака нашей пехоты, КПВТ моего бронетранспортера принялся методично дырявить это произведение немецкого автопрома. Поэтому увидев наших орущих штурмовиков, несущихся на уже почти сдавшихся немцев, я слишком поздно закричал в микрофон:

- Левченко отставить!

На что получил вразумительный ответ:

- Командир иди на….

В этот момент пятнистые бойцы вломились в поредевшую цепь противника. Немцы 41-го были обученные и имеющие опыт солдаты, на самом пике своей силы, еще не униженные поражением под Москвой и Сталинградом, поэтому сопротивлялись профессионально и отчаянно. Но тут они столкнулись не просто с русскими красноармейцами, фанатично бросающимися в штыковую со своими винтовками, а с обученными по более совершенным методикам, затянутыми в броню бойцами, имеющими опыт не менее жестокой войны. Они били руками, ногами ножами, саперными лопатками, стреляли из ПМ-ов, сбивали с ног и били дальше, не жалея никого, вымещая на немцах всю обиду за свой уничтоженный мир. Я не мог их остановить, хотя прекрасно знал, что бронежилет не спасет от выстрела из винтовки в упор, но прекрасно понимал, как себя чувствует человек, воюющий за правое дело и вспомнил ту безумную атаку под Могилевом, когда с остатками полка так же бежал со всеми, закидывал немцев бутылками с зажигательной смесью.

Пока была возможность, БТР открыл огонь поверх голов дерущихся бойцов, расстреливая подходящие к месту схватки остатки выживших немцев. Остальные, кто шел во второй линии уже отступили к установленным в поле на прямую наводку противотанковым пушкам, с которыми на расстоянии в шестьсот метров вели дуэль наши танкисты. Судя по интенсивности огня и то, что все три наших танка ловко маневрировали, успех был явно не на стороне немецких артиллеристов. 

Но немецкой пехоты перед окопами было слишком много, и результат рукопашной схватки был не так уж очевиден, поэтому пришлось дать команду двум танкам пройтись по фронту, разогнать всю эту толпу, и на плечах отступающего противника устроить прорыв к гаубичной батарее, которая так досаждала аэродрому.

Солдаты в мышиных мундирах и так уже отступали, и в наступивших сумерках на фоне горящих немецких танков две несущиеся по полю на всей скорости тяжелые боевые машины с длиннющими пушками вызвали дополнительную панику. Механики-водители не забивали себе голову соблюдением правил дорожного движения, как огромные тапки, которыми бьют тараканов, они пронеслись через толпу, давя все на своем пути. Это уже был не бой, это уже было избиение.

Сохраняя спокойствие, я коротко спросил. 

- Дровосек, что у вас?

- Все нормально. Противотанковые «пукалки» подавили. Можно наступать. 

- Тогда вперед, перед линией немецких окопов дождитесь меня с десантом.

- Вас понял, Феникс.

БМП-шка уже восстановила управление, и резво развернувшись, осторожно продвигалась вперед, периодически постреливая из спаренного с пушкой пулемета в сторону немцев. Я связался с Левченко и дал команду десанту грузиться на БМП и БТР и двигаться в сторону наших танков, который набрав всю возможную скорость по такой местности, уже утюжили позиции противотанковой артиллерии, мастерски расстреливая пехоту, которая уже без всякого порядка отступала вглубь немецкой обороны.

К моему удивлению на броню забрались не только наши штурмовики, но и несколько красноармейцев, один из которых с ног до головы был заляпан кровью, и его довольная улыбка выглядела жутким оскалом. За нами резво пристроились те две полуторки, на которых привезли подкрепление дополнительно забитый бойцами для усиления. На одной из них в кузове в полный рост стоял подполковник Теселкин и размахивал пистолетом ТТ, что-то крича.

Уже стало совсем темно, но горящая техника освещала поле. Пока мы добирались до немецких позиций, я связался с Дегтяревым и Артемьевым.

- Бычок, Папа, на связь, что там у вас?

Санька ответил не сразу, и было слышно, как он глубоко дышал.

- Все нормально Феникс. Отогнали немцев, пришлось чуток из АГСа их причесать, а то огрызаться начали. 

- Все положили или отошли?

- Второе. Шестерых завалили. Все в советской форме, как бы не «Брандербург» тут весилится.

- Ваши потери.

- Один «трехсотый», но легкий.

- Что там Папа?

- Они немцев сбоку смяли, сейчас в догонялки с ними по темноте играют.

На связь вышел Дегтярев. Не смотря на адреналин, он вполне спокойно доложил.

- Все нормально Феникс, у нас два «трехсотых», но один тяжелый. Немцев пощипали, отходим к Бычку. У вас там как?

- Один БТР почти хлам. Левченко тут в рукопашную полез, один «двухсотый» и четверо «трехсотых» но не тяжелых. Танковую роту Дровосек расчихвостил, сейчас противотанковую артиллерию раскатывает, мы во второй волне с пехотой на подхвате. Будем прорываться к линии дивизионных гаубиц. 

- Помощь нужна?

- Да. Надо раненных эвакуировать и БТР глянуть и попробовать подготовить к буксировке. Но это при условии, что у с немцами в тылу тему закрыли.

- Там все нормалек Феникс, их там человека четыре ушло, и те подпаленные?

- В смысле?

- Их там «Шмелем» приголубили, бежать долго и быстро будут. 

- Хоть одно живое тело для допроса взяли?

- Обижаешь. Есть один.

- Хорошо. Обеспечь охрану груза, и выдвигайтесь в нашу сторону.

К сожалению, немцы действительно были лучшими вояками Европы и это и нам стали доказывать вполне основательно. Когда приблизились к линии немецких окопов, натолкнулись уже на серьезное сопротивление. Противотанковая артиллерия была подавлена, но вот просто так выкурить пехоту, которая огрызалась из всех стволов, попрятавшись в окопах, не получилось. Одна из полуторок, сразу отгребла и тут же прошитая пулеметной очередью загорелась. С машины несколько человек не успели спрыгнуть и пара тел так и осталась висеть на бортах поврежденной машины. Вторая полуторка вильнула в сторону и спряталась за горящим немецким танком. Поле уже было у нас за спиной и теперь мы, атакующие, неплохо освещались полыхающей техникой, а немцы как раз этим пользовались, организовав оборону. Не смотря на отсутствие радиосвязи, они смогли с помощью полевых телефонов организовать артиллерийский и минометный огонь и вокруг нас сразу стали взрываться мины и снаряды, калеча и убивая бойцов. Но и тут сработала смекалка бойцов будущего. Снова захлопали АГСы расстреливая последние боеприпасы, и немецкие окопы, из которых били пулеметы заволокло дымом, в который для дополнительного эффекта выстрелили несколько раз из РПО и гранатометов с термобарическими боеприпасами. Подавив огонь, в траншею сразу посыпались наши штурмовики и красноармейцы, и там снова завязалась рукопашная схватка. Тут себя великолепно показали автоматы Калашникова и подствольные гранатометы. В течение пяти минут огонь противника был подавлен и отряд рванул дальше в к линии, где стояли немецкие гаубицы.

- Дровосек, что у вас с боеприпасами?

- Меньше трети.

- У нас так же. Идем на рывок. Гаубицы валим с дальних дистанций и возвращаемся. Пехота здесь остается.

- Понял вас Феникс, работаем.

Снова поредевшая колонна уже практически в полной темноте рванула в немецкий тыл, где по нашим расчетам должны были находиться немецкие пушки. Установка подавления радиосвязи еще работала, поэтому у немцев творилась реальная неразбериха. Мы так лихо выскочили на небольшой пригорок, за которым живописно расположились и гаубицы и зенитки, который в ожидании нас, предусмотрительно опустили стволы своих пушек. Но тут за нас опять играла темнота, где наше технологическое преимущество сказывалось в полной мере, хотя услышав шум двигателей лязг гусениц, немцы сразу закидали холм осветительными ракетами. Для гаубиц дистанция была маловата и их сразу стали переориентировать для стрельбы прямой наводкой а вот зенитки сразу затарахтели, осыпая танки роем малокалиберных снарядов, которые взрываясь рвали динамическую защиту. Но и мы не остались в долгу. Прицельная стрельба осколочно-фугасными снарядами по противнику с такой дистанции выглядела натуральным позерством. Шесть зенитных автоматов замолчали буквально в течении двадцати секунд. Через минуту после того как наши Т-64 открыли огонь, уцелевших орудий в секторе обстрела практически не осталось. Обстреляв для приличия тягачи и небольшой поселок, в котором расположились тыловые подразделения, я решил возвращаться – и так на сегодня задачу перевыполнили, помогли предкам на все двести процентов.

На связь вышел Васильев:

- Феникс, дистанция двести, групповая цель, похоже два грузовика и легковушка. 

- Грузовики уничтожить. Легковушку из пулемета, может, что интересное будет.

Тут же почти синхронно жахнули две танковые пушки, отправив последние осколочно-фугасные снаряды в удирающие машины противника. БТР и БМП, как более быстроходные сразу рванули погоню, хотя гнаться было почти незачем. Головной грузовик прямым попаданием практически разнесло на куски, второй, замыкающий, отброшенный в сторону взрывом лежал на боку и дымился: второй танк взял прицел чуть ниже, но взрывная волна все равно поразила противника. Легковушка съехала с дороги и так и застряла, пытаясь объехать горящий остов грузовика. Тут как раз подоспели и мы. Все свободные люди остались в окопах, поэтому пришлось мне, командиру хватать автомат и выпрыгивать наружу, сзади подстраховывал Егор Карев, который всегда старался держаться рядом. Я всегда поражался его усилиям, направленным на охрану моего бренного тела, но он умудрялся это делать добротно и ненавязчиво, за что, насколько я знаю, всегда получал особые благодарности от моей супруги, смирившееся с таким вот боевым образом жизни.

Подъезжая к разгромленной колонне. ради приличия дал несколько очередей по лежащей машине, а идущий чуть сзади БМП долбанул осколочно-фугасным снарядом, вызвав новый пожар на дороге.

Горящие грузовики давали такое хорошее освещение, что необходимость в приборе ночного видения совершенно отпала. Судя по всему, легковушке доже досталось – разбитые стекла, посеченный осколками корпус. Одна дверь была открыта, и из нее вывалился человек в офицерской шинели, схватившись за голову, катался по земле и громко выл. Рядом с ним на земле лежал пожилой мужчина, вытянувшись почти по стойке смирно, судя по знакам различия немаленького чина, и не подавал признаков жизни. В самой машине еще были два тела, но по пробоинам в машине, количеству крови и ранам, уже были не жильцами, поэтому две короткие автоматные очереди это утверждение подтвердили на все сто процентов. А вот те, кто смог самостоятельно выбраться, нас вполне заинтересовали. Карев предусмотрительно вытащил из машины какой-то портфель, а я пнув ногой стонущего немца присел возле второго и пощупал пульс на шее, к моему удивлению он был жив. Мы с Каревым обоих немцев перетащили в БТР, предварительно связав стяжкой руки, и не задерживаясь, рванули в сторону отходящих танков, который прикрывая нас, сильно не спешили далеко уходить. 

Навоевавшись, и проклиная всех немцев, и авантюристов, и Гитлера в особенности, дал команду на всей скорости возвращаться обратно. Возле окопов мы посадили на броню пехотинцев, приняв всех раненных, и уже в более полном составе вернулись к окопам, где уже занимал позиции переброшенный другого участка неполный стрелковый батальон. 

Используя один из танков в качестве тягача, вытянули из воронки БТР, из которого Дегтярев извлек контуженного пулеметчика и тяжелораненого механика-водителя. Времени и так оставалось мало, поэтому со всей возможной скорость бросились к аэродрому, где, по словам Борисыча, нас уже ожидал самолет, в который уже все загрузили и только ждали моей команды на взлет. 

Пока мы ехали, Карев с интересом рылся в бумагах, которые мы вытащил из легковушки и рассматривал документы захваченных офицеров Вермахта. Я его окликнул, и спросил, что там интересного, хотя мысли были заняты другими проблемами: как возвращаться, как быстро оказать помощь раненным.

- Командир, да мы тут целого генерала повязали.

Сам того не замечая, лейтенант ОСНАЗа из 41-го года активно пользовался сленгом из будущего, которого нахватался у бойцов внутренних войск. 

Честно сказать мне это было совсем не интересно. В бою мы потеряли еще троих раненных, и один из них был очень тяжелым, поэтому нужно было срочно отправлять технику на базу и срочно оказать помощь.

- Ну и кто там? – почти равнодушно спросил Карева.

- Генерал-лейтенант Вульф Шеде, командир 68-й пехотной дивизии, которую мы только что отодрали…

- Он хоть жив?

- Да, долбануло его хорошо, но жить будет да и адъютант его пришел в себя, больше не воет.

- Ну и хорошо, если в самолете будут места, отправим их посылкой в Москву, как бонус к нашему грузу, пусть люди порадуются. Да и сумочку им в придачу, может там что интересное и накопают.

Карев весело ухмыльнулся, но мое озабоченное выражение лица, заставило его забыть про веселье.

На аэродроме нас ждали с нетерпением. Борисыч с дочкой находились недалеко, но сгоревшие останки самолетов заставили его осторожничать и лезть в металлическое нутро летающего аппарата он собирался перед самым взлетом. Тут же находился летчик-майор, который должен был доставить груз в Москву с дозаправкой на аэродроме под Курском. Возвращение нашей колонны встретили с облегчением, я же не теряя времени, подошел к куратору и летчику и коротко спросил:

- Места еще для двух тел будут?

Летчик коротко ответил: «Да», а вот НКВД-шник сразу заинтересовался.

- Что за тела? Это не оговаривалось.

- Ничего, товарищ майор, мы там случайно немецкого генерала прихватили, надо его в Москву тоже за компанию отправить, пусть там с ним общаются.

По тому как они оба заулыбались, мне стало понятно, что такая перспектива их устраивает.

Загрузив в самолет новый груз и разместив там Борисыча с дочкой, мы дождались, когда транспортник запустит движки, их разогреет и начнет разгон по полевому аэродрому, ради которого сегодня полегло столько людей. 

И вот наконец-то самолет исчез в ночном небе и нам, выходцам из не самого лучшего будущего нужно было возвращаться в наше время. Колонна из побитых танков, один из которых тащил за собой поврежденный БТР, бронетранспортеров и БМП двинулась обратно к порталу. Через два часа, когда небо начало светлеть мы прибыли на заветное поле и стали поочередно загонять технику в портал. К утру ни танков, ни бронетранспортеров из будущего, в этом времени уже не было, зато среди бойцов окруженной группировки появилась надежда, что у них есть танки, которые бьют врага, сжигают десятками бронированные машины с крестами и возвращаются обратно с победой. А слух, что сегодня ночью разгромили немецкую дивизия (а реально почти так оно и было), захватили ее командира и отправили его в Москву, как подарок товарищу Сталину, быстро разнесся среди окруженных под Борисполем советских воинов, поднимая боевой дух. Еще одна маленькая гирька была положена на весы общей победы, которая была пока так далека, но неизбежна.




Глава 22


Разбитый полевой аэродром остался далеко внизу, растворившись в ночи, и мерный гул двигателей позволил успокоиться и взять себя в руки. Юрий Борисович Панков расстегнул пятнистый бушлат, порывшись в нагрудном кармане камуфляжа, достал оттуда блистер с таблетками «Валидола» и, выдавив одну, привычно положил ее в рот. Нервотрепка последних дней и особенно ситуация сложившаяся на аэродроме, когда Сергей Оргулов оставив майора Дегтярева для охраны, бросился давить немецкие батареи, которые регулярно обстреливали аэродром, не прошла даром. В последнее время все чаще и чаще саднила левая сторона груди, и никому ничего не говоря, пока спасался таблетками «Валидола», которые теперь постоянно носил с собой. Дочка Кристина, измученная ночными приключениями, убаюканная равномерным гулом двигателей, уже заснула, закутавшись в теплую куртку-Аляску и приткнувшись возле отца. А вот Борисыч заснуть все не мог, прокручивая в голове события последних месяцев и то, как изменилась его жизнь с начала войны и особенно после появления в его жизни Сереги Оргулова с его фантастическим устройством. Межвременные переходы уже воспринимались вполне спокойно без какого-либо восхищения, как это было раньше. Теперь это была обыденность, которая в состоянии изменить и его жизнь, и жизнь близких его людей. Он посмотрел на свою спящую дочь и в душе поблагодарил друга, который своим волевым решением отправил в Москву его дочурку, хотя при трезвом размышлении были и другие кандидатуры больше подходящие на эту роль, и лучше знавшие компьютер и умеющие его отремонтировать, более дисциплинированные, но вот так получилось, что отправили Кристину. Хотя Сергей мог отправить и свою Светку, которая была настоящим офицером и в компьютерах разбиралась очень неплохо, послужив некоторое время на центре АСУ штаба 32-го армейского корпуса, да и его ребенку не помешало бы жить на чистом воздухе. Рядом в сопровождении охранников сидели связанные два немецких офицера, один из которых явно был генералом. Судя по сбивчивому рассказу Сереги, это был командир дивизии, которая наступала на этом направлении, и они его случайно прихватили, когда разгромили гаубичную батарею немцев и возвращались обратно. Конечно верится с трудом, но вокруг Оргулова в последнее время много чего происходит и народ уже просто устал удивляться. Отдельно связанным по рукам и ногам, в советской форме, лежал пленный диверсант, которого захватили ребята Дегтярева. 

В качестве бонуса для советского руководства такой генеральский фрукт будет очень даже интересен. Серега как всегда в своем репертуаре, любит пошутить таким вот экзотическим способом, особенно зная его стойкую нелюбовь ко всем военным, носящим широкие лампасы на форменных брюках. Еще когда вместе работали, Оргулов не раз рассказывал, как в украинской армии практиковалась система продаж должностей генералами… 

Кристина. Свою семейную жизнь Борисыч не очень любил вспоминать. Он поженился еще в институте, и прожил вместе достаточно долго, пока у жены, Наташки, не начался кризис среднего возраста и она не рванула во все тяжкие…Обозлившись на бывшего мужа за то что он философски отнесся к уходу супруги, Наташка начала его доканывать постоянными скандалами и настраивать дочку против отца, что у нее получалось весьма неплохо. Кристина стала неуправляемой, абсолютно похожей на истеричную мамашу и несколько раз позволяла себе незаслуженно оскорбить отца. Борисыч все это стоически терпел и спокойно отнесся к запрету Наташки на общение с дочерью, но потом и его терпение кончилось. В один из таких звонков он выматерил пьяную бывшую жену и разорвал все контакты и с головой ушел в бизнес… 

Самолет сильно затрясло и где-то вдалеке несколько раз блеснули зарницы молний. От вибрации немецкий генерал пришел в себя и что-то заговорил, но конвойный, сотрудник НКВД его быстро успокоил парой фраз и одной затрещиной. Второй немец уже давно осознавший куда он влип безучастно сидел прикованный к сиденью, и молча смотрел в иллюминатор. Еще перед вылетом пилот предупредил о плохой погоде и о том, что в полете будет сильно болтать. Сейчас его обещания выполнялись на все сто процентов, но философски настроенный Борисыч поглядывая в иллюминатор, вернулся к своим воспоминаниям.

…Работа помогла отвлечься и решила финансовые проблемы, которые вроде как были одним из факторов развода. Узнав про такие успехи от общих знакомых, Наташка попыталась прощупать почву на предмет восстановления отношений, но нарвалась на жесткий и однозначный отказ, после чего затихла, но по привычке распускала про бывшего мужа сплетни, но все это уже никого не трогало.

После начала войны, когда Борисыч командовал небольшим отрядом ополченцев, в одном из лагерей беженцев он случайно нашел свою дочь. Оказалось, что бывшая жена с очередным любовником, основным достоинством которого было наличие своего автотранспорта, попытались вырваться из Крыма, но были остановлены татарской рейдовой группой и расстреляны. Кристина чудом успела скрыться в лесу, долго скиталась, пока не примкнула к группе таких же бездомных детей и прижилась возле большого лагеря беженцев, которых охраняли и кое-как подкармливали бойцы полка внутренних войск Украины. Естественно после такой встречи, Борисыч забыл все прошлые обиды и забрал дочку к себе, где она стала кем-то вроде ординарца. Так вместе встретили ядерную катастрофу и вместе жили в бункере с другими людьми, доверившим свои судьбы хозяйственному и справедливому Юрию Панкову...

Сильная болтанка исчезла и самолет вроде как пошел более уверенно, что говорило о выходе из грозового фронта. Через полчаса гул двигателей изменился и по тому, как стало ощущаться изменение веса, Борисыч понял, что самолет заходит на посадку. Дочка еще спала, а вот четверо «волкодавов» из НКВД, которые постоянно находились рядом с грузом, встрепенулись и, подхватив оружие, уже бодренько стали ожидать посадки. Самолет плавно коснулся земли, несколько раз ощутимо подпрыгнул, но вскоре стал замедляться и через пару минут уже спокойно выруливал к месту стоянки. Кинув взгляд в небольшой иллюминатор, Панков увидел, что место посадки оцеплено бойцами в васильковых фуражках, а недалеко от самолета наготове уже стоит машина-заправщик. Когда двигатели заглохли, штурман открыл дверь и выставил небольшую металлическую лесенку, по которой тут же спустился старший охраны в сопровождении одного бойца. Там он поздоровался со встречающим офицером, судя по осанке имеющим немаленький чин в иерархии госбезопасности СССР. Они обменялись вроде как ничего не значащими фразами, очень напоминающими пароли, но после этого охранники, находящиеся в самолете немного расслабились и один из них отпустил подрывную машинку, которую не отпускал даже в воздухе. 

Место посадки освещалось фарами нескольких автомобилей, и по тому, как несколько людей в спецовках из службы обеспечения аэродрома, резво начали заправлять самолет стало понятно, что все торопятся и хотят побыстрее отправить самолет, с важным грузом приземлившийся на дозаправку на прифронтовом аэродроме. Борисычу и проснувшейся Кристине настоятельно рекомендовали не покидать салона самолета, но, тем не менее, тут же принесли пару армейских металлических мисок с еще теплой кашей с тушенкой, два больших куска хлеба и две армейские кружки с горячим чаем. Было видно, что люди, отвечающие за встречу и отправку груза на этом этапе серьезно и всесторонне подготовились к выполнению задания. Что примечательно, немцев принципиально никто кормить не стал, тем самым показывая особый статус гостей. Борисыч не сомневался, что это им показывают, насколько ценят и это одно из звеньев хорошо продуманной психологической игры по выработке у пришельцев из будущего некой лояльности к своим предкам. Прошло еще десять минут, двигатели фыркнув, снова заревели и самолет пошел на взлет. 

Теперь полет проходил менее нервозно и, глянув в иллюминатор, на фоне светлеющего неба Борисыч рассмотрел две тройки истребителей с красными звездами, которые сопровождали военно-транспортный «Дуглас», везущий наверно одну из самых больших тайн 1941 года, а может быть и всего столетия.

Дальше полет не представлял ничего интересного: непрерывный гул, изредка покачивание на воздушных ямах и посадка на подмосковном аэродроме, где их встречали в более серьезном составе, и руководил всем уже знакомый по Бориспольскому плацдарму Судоплатов.

Аэродром вымер, точнее все, не имеющие отношение к встрече были просто удалены. Панков не сомневался, что на данный момент в радиусе нескольких километров количество сотрудников госбезопасности СССР просто зашкаливает особенно после той истории, когда немцы попытались выкрасть Серегу Оргулова. Перед выходом из самолета Борисыч облачил и себя и дочку в бронежилеты и закинул на плечо укороченный АКС-74у, а у дочки на бедре висела кобура с потертым, но работоспособным ПМом. Судоплатов, поднявшийся в салон, спокойно смотрел на эти манипуляции, прекрасно понимая гостей. Дождавшись, когда его увидят, поздоровался:

- Доброе утро, Юрий Борисович. Доброе утро Кристина Юрьевна. 

Пожав руку, спокойно кивнул в сторону открытой двери и предложил выгружаться. 

- Проходите пожалуйста. 

В это время четверо бойцов достаточно грубо выволокли из салона пленных, причем генерала как бы случайно уронили возле трапа самолета, хотя со стороны это выглядело, как будто его выкинули как упившегося посетителя из бара.

На улице стояли несколько грузовых тентованных машин, окруженных бойцами специального полка НКВД, которых привлекли к разгрузке самолета. Некоторое время ушло на разминирование груза и уже через час, колонна из восьми грузовиков и двух легковых машин в сопровождении двух бронеавтомобилей двинулась в стороны Москвы.

Сидя в салоне легкового автомобиля, Судоплатов с интересом рассматривал гостей. Усталые бледные лица, круги под глазами говорили о перенесенных трудностях за последнее время. Панков Юрий Борисовыч, рекомендованный Зиминым как очень хороший специалист по вычислительной технике и средствам связи. Его дочка, Кристина, числилась как оператор ЭВМ, но тут Павел Анатольевич не сомневался, что девочку просто отправили в другой мир дышать свежим воздухом, подальше от той помойки, в которую превратился мир. После недавнего посещения мира будущего, Судоплатов стал лучше понимать этих людей и проникся большим уважением к Зимину, который в тех условиях смог найти выход и организовать спасение своих людей, при этом активно помогая советскому народу в войне с фашистскими захватчиками.

Для начала гостей привезли на дачу, специально выделенную к приему гостей. Там уже были проведены основательные приготовления, которые касались обеспечения режима безопасности всего объекта и бытовых условий персонала и гостей. По давней просьбе Зимина и его пояснениям, на всей даче была проведена электрическая сеть переменного тока на 220 вольт, чтоб можно было запитать аппаратуру из будущего. В этот раз и подход к охране гостей изменили. Все дома вокруг объекта ненавязчиво были превращены в один большой укрепрайон, где лучшие специалисты по фортификации тщательно высчитали сектора обстрела пулеметов, противотанковой артиллерии и зенитных пушек. Большое количество ДЗОТов были соединены между собой единой системой подземных ходов и обслуживались специально подготовленным гарнизоном. Все прекрасно помнили попытку немцев выбросить парашютный десант на предыдущий объект, и никто не собирался повторять прошлых попыток. Мало кто в руководстве СССР, наркомата обороны догадывался, что малоизвестный район под Москвой имеет зенитное прикрытие не хуже чем Красная площадь. Для дополнительного усиления системы обороны на некотором удалении от объекта разместили истребительно-авиационный полк, в задачу которого входило постоянная охрана воздушного пространства. Были утверждены несколько маршрутов перевозки аппаратуры и гостей в Москву, на которых были приняты беспрецедентные меры безопасности и каждое новое лицо, появившееся в районе, автоматически попадало в поле зрения органов государственной безопасности. Сейчас Павел Анатольевич Судоплатов был уверен, что события произошедшие месяц назад, когда Зимин чуть не попал в руки противника, не повторятся. 

После приезда в усадьбу гости долго и с удовольствием мылись и после сытного завтрака просто отключились. Для обеспечения потребностей в горячей воде, была специально отремонтирована котельная, которая не работала уже лет десять. Зная о событиях последних дней, особенно об очередной выходке Зимина, когда его маневренная группа, в составе которой уже было три тяжелых танка, атаковали танковую роту фашистов, попытавшихся прорваться к полевому аэродрому, Судоплатов дал команду не беспокоить гостей. А сам поехал на доклад к Берии, сопровождая пленного генерала, его адъютанта и портфель с документами, которые уже на первый взгляд заинтересовали главного советского диверсанта. Диверсанта захваченного возле аэродрома увезли сразу и в этот момент с ним, без всякой жалости в ускоренном режиме работали лучшие специалисты НКВД – информация нужна была быстро, да и клиент был схвачен в советской форме, так что под определение военнопленного никак не попадал. 

***

Судоплатову, прибыв в знаменитое здание на Лубянке, пришлось полчаса просидеть в приемной у наркома, ожидая, когда он освободится. По скупым ответам секретаря он сделал вывод, что там сейчас находится группа ответственных товарищей, привлеченных для создания и модернизации ручных противотанковых гранатометов. Отзывы о новом оружии, полученные с фронта, мягко говоря, не вселяли оптимизма, и система требовала обязательной и скорой доработки. У Берии уже была шальная мысль предоставить им для рассмотрения и изучения несколько образцов, которые Судоплатов получил в подарок от Зимина и недавно привез в Москву, но режим секретности по проекту «Оракул» не позволял идти на такой опрометчивый шаг. Поэтому устроив ученым, инженерам и кураторам из военного ведомства серьезную взбучку, и поставив жесткие условия, отпустил их выполнять поставленную задачу, тем более только что секретарь по телефону доложил, что в приемной дожидается Судоплатов, который утром должен был встречать гостей из будущего.

Лаврентий Павлович коротко поздоровался с вошедшим комиссаром 2-го ранга и, не дожидаясь доклада, сразу предложил присесть, прекрасно понимая, что разговор как всегда будет долгим и занимательным.

- Ну что, Павел Анатольевич, как там наши гости?

- Все нормально, встретили, разместили, сейчас отдыхают. Судя по нашей информации, им в последнее время пришлось многое пережить.

- Что там случилось? Был доклад из окруженной группировки о танковом боев с участием Странника, но подробностей в шифрограмме нет. Опять наш общий знакомый лезет в самое пекло?

- Со стороны выглядит так, но я изучил доклад старшего майора госбезопасности Стрелкова, который являлся координатором от вновь созданного хозяйственно-экономического управления. При более глубоком анализе Зимин поступил вполне разумно, и в тех условиях у него не было другого выхода.

- Рассказывайте.

Судоплатов открыл папку, где на пронумерованном в «секретке» листе были изложены тезисы его доклада наркому внутренних дел.

- Со слов самого Зимина и его подчиненных у них в мире произошло столкновение с крупным татарским отрядом, состоящим из боевиков собранных из разных банд с целью попытаться завладеть ресурсами и задавить сильную группировку, которая подминает под себя мелкие группы в регионе и целенаправленно выявляет и переманивает специалистов. Тут все логично: где специалисты, там производство, значит и ресурсы, а вся история Крыма показывает, что без наличия сильной власти татарская часть населения враждебно относящееся к славянам всегда готова перейти к открытым грабежам. Зимин в своей манере быстро и жестко их разгромил, добившись полного контроля над городом и окрестностями. В условиях дефицита времени он быстро сформировал группу и выдвинулся к аэродрому, который уже находился под непрерывным обстрелом немецкой артиллерии. По нашей информации, подготовка к операции «Тайфун» подходит к концу, поэтому для максимально скорого уничтожения окруженной под Борисполем группировки был выделен танковый батальон, одна из рот которого прямо с марша была направлена на штурм аэродрома. Учитывая поспешность, с которой германцы начали это наступление, они были извещены, про намечающуюся в эту ночь отправку особо важного груза, что говорит о наличии, по меньшей мере, одного агента в руководстве окруженной группировке. От себя я дал команду старшему майору Стрелкову сворачивать деятельность и эвакуировать его подразделение с плацдарма следующим рейсом.

Берия молча слушал, иногда делая пометки в блокноте. То что прошла утечка информации, его не удивило: Абвер весьма профессионально умел внедрять своих людей в отступающие части Красной Армии, снабжая их хорошими легендами, а иногда в кротчайшие сроки вербуя советских командиров попавших к ним в плен, забрасывая их со своими настоящими документами. 

- Правильное решение. Судя по всему Бориспольский «котел» засвечен касательно деятельности Странника и скоро там нельзя будет протолкнуться от агентов адмирала Канариса. Что относительно самого Странника?

- Ему тоже рекомендовано прекратить выходы в той местности. Во время последнего сеанса связи он подтвердил согласие, и указал о первоочередной задаче поиска нового выхода на полностью контролируемой территории советскими войсками. 

- Это надо было давно сделать, что он не может найти где-нибудь выход за Уралом и не пришлось бы тогда городить огород с операцией прикрытия. А теперь и Канарис знает и Гейдрих роет землю, возможна утечка информации к «союзничкам». Надеюсь то, что привезли гости стоит того…

- Все эти соображения высказывались Страннику во время визита в его мир…

- Да вы рассказывали об этом Павел Анатольевич, надеюсь, на этот раз все будет по-другому. 

Берия ненадолго замолчал, вспоминая эмоциональный рассказ Судоплатова, после того как он побывал в мире Странника. Отравленный мир, где в бункерах живут бледные, больные люди, воюющие за чистую еду, воду и горючее, остатки некогда технически развитой и морально деградирующей цивилизации.

Разовое применение ядерного оружия, в существовании и эффективности которого уже нисколько не сомневался, послужило катализатором для начала всемирового безумия, переросшего в последнюю войну, даже не войну, а бойню человечества. После того как страны обменялись ядерными ударами, всем стало понятно, что победившей стороны не будет и вне зависимости от того кто прав, кто виноват, начали вываливать друг на друга все накопленные за многие года после Второй Мировой войны смертоносные запасы. Многочисленные химические заводы, атомные электростанции, плотины, могильники химических и ядерных отходов подверглись ударам обычного, но высокоточного, как выразился Зимин, оружия. Химическое, бактериологическое, тектоническое оружие, «грязные» бомбы…Сколько всего придумали люди. Весь мир на долгие месяцы был отравлен. Животные, растения – все погибло. Выжили только люди, кто сумел спрятаться в герметически закрытых бункерах, куда не проникла ни радиация, ни отравленные газы, ни смертельные болезни. Из-за поднятого взрывами пепла мир надолго погрузился во тьму. По прошествии двух лет пыль и пепел осели и атмосфера стала более ни менее прозрачной, но мир умер и уже никогда люди не увидят нормального привычного голубого неба. Человек не может выйти на улицу без маски, иначе позже он умрет в страшных муках, отравившись газами, которые до сих пор содержатся в атмосфере. Страшный мир… 

На Берию рассказ Судоплатова тоже произвел впечатление. От воспоминаний его оторвал тот же Судоплатов.

- В шифрограмме Странник попросил об услуге…

Берия удивленно поднял глаза, в блеснувших, отразив свет настольной лампы, пенсне. 

- Интересно.

- Он попросил в Симферополе в горе, в Петровской балке произвести подрыв, оставив, таким образом, метку и он хочет выяснить, как наши миры относятся друг с другом.

- Хм…Перефразируя его же, находимся ли мы в одной исторической последовательности или в разных? Вполне разумно. 

- Я тоже так решил, поэтому сегодня в обед подрыв в Симферополе будет произведен, о чем Странник уже извещен.

- Правильно Павел Анатольевич, теперь давайте по существу, что там наворотил Странник?

- Маневренная группа в составе трех тяжелых танков, по классификации потомков Т-64, двух бронетранспортеров и одной боевой машины пехоты контратаковали немцев, полностью разгромив танковую роту, уничтожили до двух батальонов пехоты, прорвались до линии полевых батарей, уничтожили двенадцать противотанковых пушек и батарею гаубиц, которая регулярно обстреливала аэродром. 

- Они понесли потери? Техника, оружие из будущего не попали в руки к германцам?

- Нет. Зимин и его люди за этим строго смотрели. По рапорту Стрелкова, за весь бой, люди Зимина убитыми потеряли одного или двух людей и человек десять раненными. Всем была оказана срочная медицинская помощь и они были сразу эвакуированы. Из техники они потеряли один бронетранспортер, который сразу же был эвакуирован с поля и отбуксирован к порталу. И еще…

- Что?

- Стрелков отмечает особую ожесточенность, упорство с которым бойцы Зимина воевали. Особо отметил выучку и профессионализм. Они несколько раз бросались врукопашную, где благодаря знаниям рукопашного боя и защитным панцирям, бронежилетам, несли минимальные потери. По косвенным данным можно сказать, что Странник обкатывал в бою новых бойцов, но в некоторой степени это была демонстрация и для нас.

- В чем она заключалась?

- Я думаю, Странник хотел показать насколько серьезные и эффективные силы находятся в его подчинении и главное однозначное приложение этих сил.

- Что ж мне тоже так показалось. Что еще интересного?

Судоплатов на мгновение бросил взгляд на раскрытую перед ним папку: 

- По сообщению координатора, благодаря своей аппаратуре, Странник сумел зафиксировать недалеко от аэродрома диверсионную группу противника, которую локализовали две специальные группы, оставленные для охраны груза. Диверсанты были одеты в советское обмундирование и готовились в момент атаки организовать диверсию и панику на аэродроме.

Глаза Берии злобно блеснули. 

- Суки… Как они узнали? Ну хоть пленных то взяли? Кто? «Брандербург»? Неужели Канарис решил с нами играться?

- Более того…Странник умудрился при отступлении обстрелять машину с командиром 68-й пехотной дивизии генерал-лейтенантом Вульфом Шеде. Сам генерал в бессознательном состоянии, адъютантом и портфелем с документами был прихвачен с собой и в качестве «особого подарка» переправлен вместе с грузом в Москву. С ними отправили и захваченного диверсанта. Разговорить на месте его не успели из-за недостатка времени.

Берия ничем не показал своего удивления. Он молча сидел, разглядывая своего подчиненного, постукивая остро заточенным карандашом по столу, откинувшись на спинку стула. Ровным голосом он спросил:

- Что с этим генералом? Жив?

- Да, просто сотрясение мозга да сломано два ребра. Пришел в себя в самолете, а сейчас в тюрьме главного управления допрашивается…

- Хочешь узнать, почему так резво атаковали аэродром? И диверсанта колоть надо, не нравятся мне эти совпадения.

- В первую очередь это и выясним.

Но Берия не смог сдержать свой кавказский темперамент, поэтому встал и начал ходить по комнате. 

Проект «Оракул» приносил свои плоды. То, что под Киевом не гробанулись шестьсот тысяч окруженных, немцы получили по зубам под Конотопом и Полтавой, сорваны сроки начала операции «Тайфун» - наступления на Москву, была его заслуга, его ведомства, которое смогло получить, проверить, подготовить и адаптировать для использования информацию из будущего. Теперь вот еще живого немецкого генерала притащили, тем более прошло не больше суток. Прямо из-под Киева. Надо ехать к Верховному. 

Как человек, достигший одного из наивысших постов в иерархии власти Советского Союза, Берия был тщеславен, и о таком достижении нельзя было молчать. Тем более товарищ Сталин ожидает развернутого доклада по Страннику в отдельности, и состоянию дел с потомками. Приняв решение, он начал действовать.

- Очень хорошо, Павел Анатольевич. Отработаете немецкого генерала, как там его?

- Генерал-лейтенант Шеде…

- Да. Попытайтесь узнать, откуда они получили на такое экстренное наступление и работайте с гостями. Судя по всему в этот раз Странник нам много чего интересного переслал, раз для сопровождения и охраны выделил чуть ли не танковую колонну…

Судоплатов поднялся, стал по стойке «смирно» коротко ответил «Есть» и вышел из кабинета, а Берия поднял трубку телефона, вызвал своего секретаря. Тот буквально через несколько секунд буквально материлизовался в кабинете, молча уставившись на своего начальника, ожидая команды.

- Свяжись с Кремлем, уточни, когда товарищ Сталин сможет меня принять… 

Когда за секретарем закрылась дверь, на лице наркома расцвела довольная улыбка.

Судоплатов диверсант и специалист по диверсионным операциям, а вот грозный товарищ Берия мыслил другими масштабами. Он мерил комнату шагами и несколько раз вслух повторил «Три танка».

Судоплатов так и не понял, что он принес своему начальнику. А принес он лекарство от немецкого блицкрига, от танковых прорывов. Небольшая группа из трех танков, нескольких боевых машин сопровождения, смогла дать по зубам танковой роте и остановить наступление чуть ли не целой дивизии. Потомков очень мало, но они показали что умеют воевать и не забыли про память отцов и дедов и готовы крушить общих врагов. У них там была война, но осталось много такой техники, а если сформировать вот такие вот ударные части, напичканные радиостанциями, системами подавления связи, что немцы сразу становятся глухими, бойцами, закованными в броню и наносить короткие злобные удары, выбивая технику и останавливая наступление, а потом уже контратаковать обычными механизированными частями. Техника ведь секретная, значит управлять ей должны подготовленные, технически грамотные люди, а главное проверенные, а такие только в его ведомстве. У НКВД СССР будут свои ударные части, которых нет ни у кого в мире, и он не позволит тупым генералам их растрясти, как это было сделано с механизированными корпусами в приграничных сражениях. О том кто виноват, и где ошибались, Берия уже давно знает и потомки, спасибо им тоже подсказали. Тем более дивизии где основной костяк составляют пограничники или бойцы войск НКВД всегда показывали высокую стойкость и выучку в отличие от простых отмобилизованных дивизий. Надо ехать к Верховному и столбить место.




Глава 23


Юрий Борисович Панков спокойно сидел на скамеечке под навесом, и в первый раз за последние несколько лет наслаждался тишиной и спокойствием. Куря душистую папиросу, которой его угостил Судоплатов на аэродроме, Борисыч вспоминал перипетии последних месяцев, когда жизнь резко поменялась с появлением Сереги Оруглова. Встреча, которую ему организовали в Москве, поразила Панкова своей обыденностью и отсутствием фальши. Как-то необычно было после вранья и мерзости нашего времени ощущать разницу с этими людьми, которые действительно были рады видеть посланника из будущего. Конечно, бани не было, все-таки военный объект, но вот душ с горячей водой был большим сюрпризом. 

Все было накрыто еще до их прихода, и на обеде присутствовала лейтенант госбезопасности, весьма миловидная тридцатилетняя женщина, которая тоже входила в ближний круг общения, в качестве стажера и должна была учиться у Кристины работе на персональном компьютере. Хотя умный и битый жизнью Борисыч сразу стал догадываться, что не зря ее посадили за один стол с ними, и на пару вроде как дежурных комплиментов лейтенант Стрельникова отреагировала вполне спокойно и благожелательно. 

Поздний обед не поражал разносолами, но великолепный наваристый борщ с ложкой сметаны и краюха свежего душистого хлеба, сразу заставили забыть обо всем вокруг. На второе были гороховая каша и котлеты, но сразу чувствовалось, что еду готовили с душой. Буквально на какое-то мгновение стены исчезли, и он почувствовал себя маленьким мальчиком, который вернулся в мир детства и мама, такая живая и добрая кормит своим борщом.

Свежий, морозный воздух приятно пощипывал только что побритое лицо. На улице уже сгущались сумерки, но хозяева дали ему и дочке, Кристине, нормально выспаться после тяжелой поездки и сытного обеда. Охраны почти не было видно, а за все бытовые вопросы в усадьбе отвечал капитан Трофимов, представленный им во время поселения на новое место.

Гостям выделили две соседние комнаты выходящие окнами на прекрасный зимний сад. Только человек, проведший два года в затхлом вонючем бункере, где люди не моются месяцами, чтоб не тратить чистую воду, может понять состояние Борисыча, который после нормального горячего душа переоделся в чистое белье и новенький камуфляж, без знаков различия. Чистые постели и нормальный сон, когда не давят стены тесных казематов и галерей, произвели впечатление и напомнили о той жизни, когда не нужно было думать о противогазах, патронах и выживании. 

Видимо решив, что гость вполне насладился одиночеством, к Борисычу подошел капитан Трофимов и доброжелательно поздоровался и попросил прикурить. Юрий достал обычную дешевую пластиковую зажигалку, в которую был вмонтирован простенький фонарик на светодиоде и дал прикурить, хотя сам пристально смотрел по сторонам, ради интереса пытаясь разглядеть охрану. Трофимов правильно оценил его взгляд, прекрасно понимая, что человек, сидящий перед ним, не является разведчиком, хотя и повоевать ему пришлось. Он про себя усмехнулся, вспоминая более сотни пулеметов разных типов завезенных в поселок, две роты бойцов НКВД и отделение снайперов, которое круглосуточно сидело на чердаках, контролируя подходы непосредственно к дому. 

- Как вам у нас, Юрий Борисовыч? – начал вроде бы простой разговор Трофимов.

Борисыч, тщательно до этого проинструктированный Оргуловым на предмет всяких шпионских заходов и словесных ловушек предков, слегка усмехнулся, принимая правила игры, понимая, что начинается его «проверка на вшивость».

- Красиво. Давно так спокойно не сидел. Да и воздух просто пьянит. Хорошо тут у вас, даже и не верится, что где-то идет война и гибнут люди…

- Да тут вы правы. А у вас как?

- А вы имеете права задавать такие вопросы?

Тут Борисыч решил тоже показать норов, уже «пробивая» куратора. Но тот не смутился, давая понять, что все согласовано и разрешено и такой вот разговор входит в его обязанности. Панков сделал свои выводы.

- Хотите посмотреть насколько мы адекватные?

- Ну и это тоже, хотя сомнений не может быть, учитывая ваше прошлое. Да и командир у вас весьма интересный человек, сумел произвести впечатление на мое руководство. Сами поймите, мне, как человеку, отвечающему за вас и вашу безопасность, надо точно знать, что вы за люди и что от вас можно ожидать.

- Нормальные люди. Как вас по имени-отчеству?

- Игорь Матвеевич.

- Ну вот, Игорь Матвеевич, не беспокойтесь. Нормальные мы, только просто устали выживать. Наверно нужно дать чуть-чуть времени адаптироваться, но тут у вас война идет и надо помогать предкам. Мы люди простые, технари, так что не надо играть в ваши шпионские игры, просто спросите чего надо, а я отвечу. Да и дочку не трогайте, пусть девчонка работает, ей в последнее время много перенести пришлось.

- Ну раз так, скажите, а вы давно знаете своего командира, Зимина?

- Лет десять…

- И как он вам?

Борисыч усмехнулся.

- Нормальный, правда всегда был хитрожопым, но без гнили. В технике очень хорошо разбирается, психолог неплохой, ему даже в контрразведку предлагали идти, но что-то там не срослось, поэтому и пошел в банк работать, мошенников вылавливать…

На этом рассказ закончился, небольшая пауза показала Трофимову, что на этом рассказ про командира закончен, но у того был видимо свой план по вопросам и он неутомимо с доброжелательными улыбочками снова пошел в атаку.

- У вас там в будущем недавно какое-то сражение произошло? И кто победил?

- Наши татарам наваляли. Уж слишком те внаглую полезли, вот и отгребли. 

- Какое соотношение потерь?

- Не знаю, я в бою не был, Серега меня посадил на подготовку к вылету в Москву, вот и пришлось наблюдать за боем из бункера. Да вы не беспокойтесь, там теперь никто на нас не полезет, всем основным уродам укорот дали.

- Это обнадеживает. А как вы отнеслись к этой поездке?

Борисыч деланно удивился глупости вопроса, прекрасно понимая наличие двойного смысла.

- Да нормально. Командир приказал мы исполнили. 

Трофимов тоже не был дураком, понял, что и тут с ним начали играть, затянулся папиросой, обдумывая следующий вопрос. Но Борисыч его перебил на полуслове.

- Короче, капитан. Прекращая свои дальние заходы. Спрашивай прямо, иначе у меня создастся впечатление, что вы подлянку готовите и тогда уже будем разговаривать по-другому. Ведь не думаете ли вы, что командир отпустил нас без возможности обратной связи. Просто сегодня же вечером уйдет сигнал про непонятки с хозяевами и тогда начнутся шпионские игры, проверки, перепроверки. Оно тебе надо? Учти, наши ребята на вашей стороне воюют и многие погибли, но германцам вломили, до сих пор шорох идет. Какие тебе еще доказательства нужны, что мы нормальные люди и любим Родину? Не моя вина что уроды, которые стояли у руля в нашем времени ее продали. Мы, все кто сейчас собрались у командира, обожрались западной демократией до рвоты, до изжоги, до поноса, мы знаем, чем это грозит и за неповторение этого готовы воевать, что вам еще нужно? Кровью расписаться?

Трофимов молча выслушал тираду Панкова, затянулся папиросой, и тихо ответил.

- Юрий Борисовыч, не обижайтесь. Сами понимаете дело серьезное и случайностей здесь быть не должно. Моя задача организовать вашу охрану и обеспечить нормальные условия для работы. Так что просто примите к сведению наши правила и не обижайтесь. Вашего командира чуть не прохлопали и сейчас ко всему относимся намного серьезно. Поэтому давайте дружить и совместно работать, как оно там говорится «в чужой монастырь…».

Борисыч понял, что его немного построили и расспросы продолжатся, но в более спокойной форме.

- Вы хотите спросить, насколько бойцы, входящие в нашу группировку лояльны к командиру и к его политике?

- Это нас тоже очень сильно интересует. Количество людей задействованных в операциях в нашем мире возросло и по вашим же рассказам практически все служили в националистической армии или полиции Украины. Мы это тоже ставим в расчет.

- Ну, во-первых, не в полиции, а во внутренних войсках. Это те же армейцы, что-то типа ваших конвойных войск, только организационно подчинялись министру внутренних дел. Тем более вы учитывайте, что практически все – выходцы из Крыма или Юго-Восточной Украины, где всегда преобладали пророссийские настроения, точнее антинационалистические. Делайте выводы.

- Что ж это очень интересно. А все же, как вы можете гарантировать лояльность ваших бойцов?

- Всех, повторяю, абсолютно всех проверяют на детекторе лжи. Причем некоторых по несколько раз. Вероятность предательства есть, но не выше чем среди ваших товарищей из органов госбезопасности. Представьте картину, вы умираете без воды, и к вам приходит человек, поит вас, вашу семью и предлагает помочь построить водопровод, чтоб спасти людей. Вот примерно то, чем занимается командир. Ну и периодически дает по голове бандюкам, которые хотят этот водопровод забрать и начать продавать воду. Надеюсь, я ясно вам рассказал о побудительных мотивах моего командира и его команды?

- Вполне, весьма яркое повествование. Оно многое объясняет. Хорошо, пойдемте ужинать, ваша дочь уже проснулась, и начнем работать. Как раз и обсудим план работ и необходимые ресурсы...

После плотного ужина опять проведенного в обществе лейтенанта Стрельниковой, в специально отведенной комнате, расположенной в подвале, снабженной металлическими дверьми и оборудованной как самая натуральная «оружейка» с постоянным дежурным и сигнализацией, приступили к распаковке и учету привезенных вещей имеющих особую литеру. Тут же и Борисыча и его дочь попросили полностью переодеться в принесенную форму сотрудников НКВД, их же одежду, вплоть до нижнего белья, все аккуратно упаковали в мешки, которые сразу опечатывались и размещались в специальном закрываемом шкафу. Остальные вещи, типа зажигалки со светодиодным фонариком, MP3-плэйер дочери, произведенные в будущем, постигла та же участь. Борисыч согласно документам и знакам различия на форме сразу стал старшим лейтенантом госбезопасности Панковым, а его дочь – сержантом. На немой вопрос, обращенный к Трофимову на счет документов, тот ответил что данные на Борисыча и его фотография уже давно переданы Зиминым и согласно всем правилам в главном управлении кадров заведено дело и специальные люди подготовили легенду, согласно которой Панков уже пять лет служит в органах государственной безопасности и соответственно его звание не «дутое», а самое настоящее, как дань его заслугам.

Но Борисыч, обладающий соответствующим скепсисом про себя пробурчал, хотя Трофимов его прекрасно услышал «бойтесь данайцев дары приносящих…». 

- А где вы учились, Юрий Борисович?

- Симферопольский государственный университет. Радиоэлектроника.

- Так это великолепно, заодно будете и нашим ученым помогать как консультант.

- А смысл? Серега вон умудрился настоящих преподавателей с нашего университета найти. Как раз с нашей кафедры. Вот кого вам нужно было вывезти.

Лицо Трофимова сразу стало серьезным.

- Надо будет уточнить, почему ваш командир не довел до нас эту информацию.

Вот тон Борисычу очень не понравился, поэтому он сразу вступился за Оргулова.

- Наверно потому, что профессора сами вылезли, когда узнали что мы бандитам по голове надавали, и это было перед самым выходом в ваше время. А ведь там народ еще проверять нужно, прежде чем допустить к секретам путешествий во времени. Вы то должны понимать специфику. Да и на будущее, поосторожнее с высказываниями на счет командира. Я ведь и обидеться могу. Мы с Сергеем друзья, причем давние, а еще нам будете измену Родине шить? Не советую. 

Все замолчали, и в такой атмосфере некоторой напряженности продолжили работу. Трофимову не понравилась отповедь Панкова, но он прекрасно понимал, что сейчас он не может прижать гостей как надо, а приказ о соответствующей обработке выполнять надо.

Разбор и инвентаризация оборудования начались практически сразу после ужина. В комнату два молчаливых сержанта НКВД заносили пронумерованные ящики с немецкой символикой из-под снарядов, в которые было уложено оборудование из будущего. Но тут Борисыч решил произвести впечатление и первый ящик, который был доставлен для описи, оказался забит обычной для человека нашего времени бытовой техникой: электрическими чайниками, кофеварками и настольными лампами. В комнате, которая предполагалась для работы с техникой, уже давно было проведено напряжение питания, оговоренное с потомками, поэтому кофеварка тут же была установлена, и наполнена водой из стоящего тут же графина. С видом фокусника Борисыч положил новый бумажный фильтр в специальный отсек и засыпал туда из банки молотого кофе. И уже совсем с самым довольным видом нажал кнопку, с удовлетворением увидев, как загорелась неоновая лампочка. После чего, повернулся к Трофимову и лейтенанту Стрельниковой, которая сидела за столом и составляла черновик акта приема-передачи специальной техники. 

- Товарищ лейтенант, как вас зовут?

Она бросила короткий взгляд на Трофимова, как бы получая санкцию, спокойно ответила.

- Ирина… Ирина Алексеевна.

Борисыч, любитель, да скорее профессионал по женскому полу, добродушно усмехнулся. Всю эту игру он видел прекрасно, она его больше забавляла, да и женщина ему нравилась. Было видно с самого начала, что ее профессионально к нему подводят и хотят подложить, но делалось все ненавязчиво.

«Ладно, время покажет…» - подумал про себя Панков, вскрывая первый ящик, в который была уложена бытовая техника. 

Достав первую коробку, он торжественно повернулся к Стрельниковой.

- Пишите. Кофеварка электрическая. Фирма изготовитель… Серийный номер…К ней в комплекте упаковка бумажных фильтров. Дальше. Кофе растворимый «Петровская слобода», в жестяной банке, фасовка сто грамм. Три штуки. Дальше. Чашка керамическая объемом двести миллилитров с цветной наклейкой «Лучшему компьютерщику» - одна штука. Чашка керамическая объемом двести миллилитров с цветной наклейкой в виде кота – одна штука…Печь микроволновая «LG»… 

Так продолжалось пока не зашипело и в большую чашку стоящую в кофеварке не полилась коричневая струя распространяя по комнате своеобразный запах кофе. Уже через пять минут и девушка-лейтенант и капитан Трофимов и Борисыч с дочкой сидели на стульях и пили свежезаваренный кофе. Трофимов причмокивая, изучая новый для себя вкус растворимого кофе, просто высказался.

- Хм…Очень даже ничего. Так на чем мы остановились?

Борисыч сверился со своим списком и с номером только что открытого ящика и продолжил.

- Компьютер портативный Asus, диагональ пятнадцать с половиной дюймов…

Так продолжалось до пяти утра, пока не была составлена полная опись всего оборудования вплоть до зажигалки, которой пользовался Борисыч, и девушка ушла к себе, в соседнюю комнату, где стояла печатная машинка и от туда стал раздаваться характерный перестук, на что Кристина, скривив лицо сказала:

- Можно было на «ноуте» все это наклепать, тем более текстовка перечня аппаратуры еще на базе составлена, смысл извращаться то?

Трофимов вполне спокойно отнесся к этому.

- Таков порядок. Хотя если вы сейчас составите свой документ, будет интересно посмотреть и сравнить.

- Да не проблема.

Через пять минут манипуляций с ноутбуком и простым лазерным принтером в руках у капитана уже была нормальная распечатка списка, который лейтенант Стрельникова еще будет стучать пару часов.

Пока из соседней комнаты раздавался стук печатной машинки Борисыч спокойно и деловито проверял всю технику на работоспособность и, закончив работу, получив от Трофимова информацию, что еще необходимо полчаса, запустил ноутбук и включил фильм «Офицеры» из обязательной подборки, которую уже давно сделали девчонки на базе и рекомендовали для показа предкам.

Трофимов так увлекся просмотром, что не заметил, как в комнату вошла Стрельникова со стопкой листов в руках, но и она тихо присела на стул и стала смотреть фильм, про войну, которая касалась всех советских людей.

Когда фильм закончился, на часах уже было пять утра. Прекрасно понимая, что следующий день будет очень нелегким, Трофимов погнал всех по своим комнатам, предварительно закрыв и опечатав комнату, после того как Борисыч выключил все приборы. В девять часов ему нужно было со всеми списками вместе с Панковым быть на докладе у Берии, который лично будет распределять технику, основываясь на рекомендациях специалиста.

Утром уже перед самым выездом пришла телефонограмма, в которой извещалось о том что сам нарком внутренних дел Берия решил посетить «Объект Д», поэтому все сразу забегали, наводя порядок. Борисыч и его дочь в этой подготовке участия не принимали, и после отмены поездки спустились в комнату, где хранились привезенные вещи и стали по своему готовиться к визиту легендарного человека.

Трофимов и Стрельникова вроде выглядели спокойными, но общая напряженность все равно чувствовалась, это проявлялось в коротких фразах, вроде как в ненужных движениях и в других мелочах, которые наметанный взгляд Борисыча сразу выявил. Как ни странно он себя чувствовал вполне комфортно и даже ждал этой встречи. Ему было что показать да и сказывался авторитет командира, который видимо во время своей прошлой поездки навел тут шороха. Можно конечно создать для людей условия, работать с ними, но просто так с нуля заставить себя уважать, не так уж и легко. А тут именно уважали и старались показать это. Все это наводило на размышления, что командир не все рассказал про свои приключения. 

Заваривая новый, свежий кофе, Борисыч присел за компьютер и подумал про себя: «Вот Серега темнила, наверно не все рассказал. Ох была какая-то шпионская история. Как он умудряется в это все влезать?». Когда кофе заварилось, он налил в керамическую фигурную чашку для Ирины, которая благодарно улыбнулась, оторвавшись от небольшого урока по работе на компьютере, который давала неугомонная Кристина. Для нее это было большой и интересной игрой с путешествиями во времени, с немцами, компьютерами и НКВД-шниками. 

Его мысли были прерваны появлением Трофимова, который попросил его подняться наверх, где уже находится нарком в сопровождении нового начальника экономическо-хозяйственного управления.

Они зашли в комнату, которая использовалась в качестве столовой, но на этот раз здесь за столом за чашкой чая сидел человек, которого трудно было не узнать, но при этом он был так не похож на свои портреты и фотографии. Он встал и дружелюбно двинулся в сторону пришедшего Панкова.

- Добрый день, Юрий Борисовыч. Я смотрю вам неплохо идет форма. Скажите, вы служили?

- Как нормальный мужчина, служил конечно, причем мне повезло я еще носил форму Советского Союза, правда звание всего сержант запаса. А так, то в последние два года только в форме и ходил.

- Это хорошо. В каких войсках служили?

- Связист. Но когда началась война, был ополченцем. По-другому нельзя было, иначе бы безнаказанно убили или превратили в раба.

- Да, Сергей Иванович нас просветил. Меня вот интересует какой вопрос, Юрий Борисович…Скажите, ведь уже история в нашем мире изменилась и идет по другому?

- Конечно, судя по вашим оперативным сводкам такого громкого разгрома Юго-Западного фронта, как было в нашем времени, не было, да и операция «Тайфун» - наступление на Москву идет намного позднее, а учитывая, что эта зима будет очень холодная, то германцы отгребут. Плюс вы достоверно знаете, что Япония не вступит в войну и наверно сейчас сибирские дивизии уже где-то под Москвой в тылу затаились. 

Берия усмехнулся.

- Это ваше мнение или вашего командира?

- Ну, мы то обсуждали у себя, в узком кругу возможное развитие ситуации. Наверно ваши специалисты пришли к тем же выводам. А сибирские дивизии для участия в зимнем наступлении как раз подходят лучше всего. 

- Это хорошо. Познакомьтесь, комиссар второго ранга Лебедев Максим Игоревич. Со вчерашнего дня он является начальником нового экономическо-хозяйственного управления НКВД СССР.

- А как же Судоплатов?

Берия улыбнулся.

- Павел Анатольевич незаменимый человек. Пришлось его перебросить на другой участок, где он себя зарекомендовал лучше всего. Сами виноваты…

- В каком смысле?

- В тех материалах, что Сергей Иванович передал в прошлый раз, очень много было информации по партизанскому движению и разведывательно-диверсинной деятельности под его руководством. Как было сказано – человек на своем месте. Пусть работает. 

- Вам виднее. 

- Хорошо. Ну давайте показывайте, что там привезли. Со списком я ознакомился, но честно сказать, много непонятно. Вот например…

И Берия порывшись в списках, которые ночью настучала на печатной машинке Стрельникова, процитировал:

- Печь микроволновая «Эл-Джи». Что это такое?

Борисыч который в свое время руку набил на продаже компьютерной и бытовой технике, в душе даже засмеялся, представляя какую показуху он сейчас устроит. 

- Товарищ народный комиссар, это надо показывать. Как раз микроволновку вытащили и вчера опробовали. 

Тут в разговор влез Трофимов, который до последнего момента оставался слушателем, тем более работу этого агрегата он вчера видел и прекрасно представлял, что сейчас будет показываться Берии.

- Конечно, товарищ народный комиссар, это стоит посмотреть.

У Берии как у любителя всех технических новинок загорелись глаза. Он уже успел чуть-чуть, самую малость, увидеть технические возможности потомков, поэтому почти детское ожидание чуда было написано у него на лице. Почти такая же заинтересованность был и у Лебедева, но он старался держать себя в руках, сказывалась чекистская закалка, да и представлял он о приборах из будущего только по рассказам своего начальника.

В комнате выделенной для работы с иновременной техникой сидели Стрельникова и Кристина и увлеченно раскладывали пасьянс. Увидев входящее руководство Кристина быстро перехватила мышку у лейтенанта и закрыла окно с игрой. И обе стали по стойке смирно. 

Борисыч увидев такую картину не смог скрыть улыбки, которая не осталась незамеченной грозным наркомом, но тот промолчал, просто не поняв комизма ситуации.

Стрельникова, как старшая по званию, по всем правилам доложила, как это принято в армии, что показало ее достаточно большой стаж ношения формы.

- Товарищ народный комиссар внутренних дел, специальная группа проходит обучение работе на вычислительной технике. Докладывает лейтенант госбезопасности Стрельникова.

- Вольно.

Берия взглядом знатока обежал ладную фигурку Стрельниковой, но только на мгновение, наверно вспомнил, для кого в группу ввели женщину и уже по деловому спросил.

- Рассказывайте, чему научились?

- Включение, загрузка операционной системы, понятие логических дисков, текстовый редактор Word, создание и распечатка документов.

- Молодец.

И уже обращаясь к Борисовичу.

- Ну, Юрий Борисович, показывайте вашу печь.

- Да пожалуйста, вот она.

Берия с интересом подошел к аппарату выставленному на стол и провел рукой по пластику, наслаждаясь необычными тактильными ощущениями и слушая рассказ гостя о возможностях аппарата.

- Так вы говорите, что это простой духовой шкаф?

- Не совсем. 

Для доказательства взял керамическую чашку, налил в нее уже остывший кофе и поставил ее в печь. Аппарат необычно пикнул в ответ на нажатие пленочных кнопок и загудел, осветив вращающуюся чашку. Через минуту прогудел сигнал окончания работы и Борисыч буднично достал чашку и протянув ее наркому.

- Вот, пожалуйста. Нагревает воду, но не греет чашку. Главное сюда не ставить металлических предметов, а то можно спалить магнетрон.

Берия отхлебнул кофе, чуть поморщившись – забыли положить сахар, но то, что напиток уже горячий, он понял сразу.

- Интересное изобретение. Давайте показывайте, что у вас еще интересного есть.

- Товарищ народный комиссар, вам из бытовой, компьютерной или боевой техники показывать?

- Ну, Юрий Борисович, называйте меня по имени отчеству. Как говорил ваш друг и начальник, про меня в вашем времени даже анекдоты рассказывали.

- Бывало, Лаврентий Павлович, так с чего начнем?

- Давайте с оружия.

- Пожалуйста.

Подошел к отдельной куче всякого железа и вытащил из нее ПКМ, к которому уже была прикреплена бирка с регистрационным номером и печатью.

- Пулемет Калашникова модернизированный, сокращенно ПКМ, под стандартный патрон 7,62х54. Ленточное питание. Простой, надежный опробованный во множестве войн и локальных конфликтов…

Развернув сошки поставил его на стол и рядом положил наставление по стрелковому делу, в котором приводились подробные инструкции по пулемету.

- Та-а-а-ак, поехали дальше. Автомат Калашникова АКС-74 с подствольным гранатометом ГП-25. Основное оружие пехоты советской, а впоследствии российской армии. Калибр 5,45 миллиметров. Тоже опробованная и надежная машинка. Уже применялась в вашем времени и немцам очень не понравилась. Дальше, СВД – она же снайперская винтовка Драгунова…

Тоном лектора Панков рассказывал про стрелковое оружие, как фокусник выкладывая на стол соответствующую литературу. Тут был и пистолет Макарова (ПМ) и автоматический пистолет Стечкина (АПС) и РПГ-7 с образцами выстрелов и парочка одноразовых гранатометов и один РПО «Шмель».

- Ну, из оружия, думаю на первое время достаточно. Лаврентий Павлович, теперь от меня просьба.

Берия, с нежностью держащий в руках АКС-74, с удивлением отвлекся:

- Да, Юрий Борисович.

- В одной из шифрограмм было оговорено о предоставлении в наше распоряжение мощной радиостанции, а точнее ее выходных каскадов для создания высокоскоростного канала связи с нашей базой. Желательно бы это дело ускорить, да и в ваших интересах это тоже. Если мы запустим систему шифрованной скоростной связи, то ее впоследствии можно будет запустить для работы со штабами фронтов и даже армий. Причем криптоустойчивость такой связи будет очень высокой. 

Берия повернул голову в сторону Трофимова, но тот спокойно ответил:

- Все подготовлено, товарищ народный комиссар.

- Вот видите, Юрий Борисович, так что приступайте к работе.

- Хорошо, а по всему остальному? В особенности по вычислительной технике?

- Скажите, Юрий Борисович, а как вы отнесетесь к еще небольшому путешествию?

- В Сибирь? В Куйбышев или куда подальше?

Берия усмехнулся.

- С чего вы взяли? 

- Мы рассматривали такой вариант и вполне с ним согласен. Оставлять такую технику в зоне возможного нападения противника неразумно, скорее всего, эта дача будет использоваться как укрепленная перевалочная база. Поэтому надо наладить максимально быстро связь с базой и получить окончательную санкцию.

- Конечно, Юрий Борисович. Вас за тем же сюда и отправили. Сколько вам надо времени?

- Пока не могу сказать, это нужно смотреть вашу аппаратуру.

- Хорошо. Тогда работайте.

Когда Берия собрался уходить, Борисыч его тормознул и сказал:

- Лаврентий Павлович, тут на ноутбуке видеозаписи всех наших боестолкновений с германцами. Специально записывали, чтобы ваши специалисты могли оценить качество нашего оружия и тактику его применения. Да и товарищу Сталину будет интересно посмотреть, как потомки дерутся плечом к плечу со своими дедами и прадедами.

Берия удивленно поднял брови.

- Ну, показывайте.

- Вот, пожалуйста.

Борисыч достал малогабаритный ноутбук с десятидюймовым экраном, запустил его и показал ярлыки фильмов, которые они закачали перед самым выездом и особенно то, что было записано в самом последнем бою. Эту информацию слили вообще почти перед самым взлетом самолета, практически на коленке.

Берия лично потыкал клавиши и поводил пальцем, гоняя курсор по экрану ноутбука, для проверки запустил запись боя, когда танки пришельцев громили немецкий аэродром. На некоторое время даже увлекся, но через пять минут с сожалением попросил показать как все выключать и упрятав ноутбук в специальный чехол, взял его подмышку, но благосклонно отреагировал на просьбу Трофимова расписаться в акте приема-передачи секретной техники. 

- Спасибо за подарок, Юрий Борисович, интересно будет посмотреть. 

- Да не за что. Главное процесс пошел…




Глава 24


С радиопередатчиком пришлось повозиться намного дольше, чем предполагалось, но, тем не менее подключив свой генератор с частотной модуляцией к мощному выходному каскаду радиостанции предков, удалось добиться вполне уверенной связи с базой. Подключенный с той стороны ответный маяк вполне стабильно откликался на тестовые сигналы. Погоняв систему и подключив к ней самодельный радиомодем попытался связаться с базой, но ответа пока не было. Послав шифровку через узел связи специального подразделения, в которой он указал точные частоты и возможные девиации стал ожидать ответа. Минут через двадцать был получен ответ и попробовал еще раз поработать в эфире. На этот раз сигнал был получен и начался процесс синхронизации и определения возможных скоростей и протоколов связи. Устойчивый канал связи со скоростью около 600 бод заработал только после трех часов напряженной работы, но и это для данного времени было прорывом. Запустив на персональном компьютере специально предусмотренном для такой связи разработанную программу, проведя проверку паролей и вставив ключевую флэшку, на которой лежали несколько гигабайт неповторяющихся числовых массивов, являющихся самыми эффективными шифроблокнотами, вышел в импровизированный чат, где каждое сообщение принималось в зашифрованном виде, раскодировалось и выводилось на экран. 

«О, вот и пошел первый иновременой чат»- почти с ликованием подумал про себя Борисыч, увидев первое сообщение, указывающее дату, параметры соединения и авторизации. Трофимов стоял в стороне, с интересом наблюдая за всеми манипуляциями, но при этом соблюдал дистанцию, тем самым показывая, что не пытается нарушить конфиденциальность общения с Базой. 

База: Привет Борисыч, как там дела? Как добрались?

Папа Мишка: Привет. Да нормально. Все как ты и рассказывал. 

База: Понравились наши подарки?

Папа Мишка: Еще как. 

База: Как отношение?

Папа Мишка: Выше всяких похвал.

База: Тебе там бабу лет так тридцати-тридцати пяти еще не подсунули? 

Прочитав эту фразу, Борисыч не удержался и фыркнул, вызвав подозрительно-настороженный взгляд Трофимова.

Папа Мишка: Пока нет, но кандидатура есть.

База: Не сомневался. Наверно или разведенка, или вдова и вовсю налаживает контакт с Кристиной.

Папа Мишка: Ты что там подглядываешь?

База: Да нет, я б на их месте так бы и поступил. Самый оптимальный вариант выработать лояльность у мужчины старше среднего возраста обремененного ребенком. Тут чисто на сексе не выедешь, нужно что-то посерьезнее…

Папа Мишка: Ну, ты же у нас темнила. Всегда был любителем всяких интриг.

База: А кому легко? Что там про Сибирь?

Папа Мишка: Сами предложили.

База: Ну и ладушки, я согласен. Ты тогда мотай смотри условия, а мы пока тут поищем новую точку, чтоб женщин и детишек побыстрее отправить. 

Папа Мишка: Понял. В общем, длительная командировка.

База: Да. Борисыч это твоя задача, принимать и размещать людей. Ты неплохой хозяйственник и технарь. Как раз все твое.

Папа Мишка: Ты давно это придумал?

База: Давно.

Папа Мишка: Чего Олега или Саньку не отправил?

База: Те сразу начнут в войнушку играть и пустят на самотек вопросы размещения семей. 

Папа Мишка: Понятно.

База: Давай завтра спишемся. Работы много, надо и профессуру готовить к отправке.

Папа Мишка: Понял, до завтра.

Борисыч очистил лог чата, закрыл программу, откинулся на стуле и удовлетворенно потянулся, вновь сопровождаемый пристальным взглядом Трофимова, который вроде как изучал наставление по стрелковому делу автомата Калашникова, хотя похоже было, что хочет о чем-то поговорить с гостем, но не знает с чего начать. 

Панков устало потер глаза. Вроде как и выспался, но чувство усталости не покидало его. Он прекрасно знал, что последние годы живет только на одной силе воли и все болячки, которые повылазили вследствие такой жизни, как бы не замечались, они зажимались, прятались и не замечались. Стоит только дать послабление, только остановиться, только лечь и все это полезет и начнет давить и поедать изнутри.

Он энергично вскочил со стула и прошелся по комнате. В некоторой степени задание выполнено: связь налажена, груз предкам передан, вроде как контакт установлен. Теперь осталось помогать людям в освоении вычислительной техники и ждать когда Оргулов отыщет нормальную точку выхода, чтоб опять не пришлось воевать с немцами. Иногда возникала мысль, что Сергею просто нравится воевать, но один раз глянув на его осунувшееся лицо после очередного боя, когда отправляли новую партию раненных, Панков понял, как его старый друг устал от этой всей беготни. В его глазах тогда не было ничего кроме усталости и тоски. Хотя за это время, что они действуют совместно, удалось многого добиться: и в Симферополе всем доказали, что они реальные хозяева и обладают достаточной силой, с которой должны все считаться, и тут, в прошлом заработали немаленький авторитет, вон как вокруг них вьются и оберегают. 

Отключив систему, Борисыч уже спокойно опечатал кабинет, сдал ключи дежурному и пошел в свою комнату. Проходя мимо дверей дочери, он с удивлением услышал оживленные женские голоса. Культурно постучавшись и получив разрешение, вошел в комнату и к своему удивлению увидел дочку, одетую в спортивный костюм, забравшуюся с ногами на кровать и лейтенанта Стрельникову, сидевшую рядом на стуле и о чем-то оживленно беседующих. Судя по стаканам с чаем и небольшой тарелочке с печеньем и вазочкой с вареньем, девушки устроили вечерние посиделки. Усмехнувшись про себя, Панков не стал задерживаться и решил пойти выспаться, но Стрельникова уж очень сильно попросила остаться и посидеть вместе. 

«Ну-ну. К дочке подход уже нашла, вон как воркуют. Сейчас и меня очаровывать начнет. Хотя почему бы и нет? Устал то как. Может действительно податься, да и женщина интересная… Ага, вон на тумбочке стоит третий стакан, причем чистый, точно для меня. Вот ведь хитрюги. Ну и ладно».

С добродушной улыбкой Борисыч позволил усадить себя на кровать и получить в руки обычный стакан с чаем, в мельхиоровом подстаканнике. Чем-то такая ситуация напоминала ему купе поезда, где люди пьют чай и разговаривают о жизни. Даже спортивный костюм одетый Кристиной, подчеркивал ассоциацию. Это не только он заметил, дочка весело засмеялась:

- Папа, прямо как в поезде: купе, чай и душевный разговор перед сном.

- Ага, я тоже так подумал.

Стрельникова пока не вмешивалась, но с большим интересом наблюдала за гостями в неофициальной обстановке. Юрий Борисович вызывал у нее добрую улыбку и какое-то чувство надежности. Чувствовалась основательность и добротность, во всем, что он делал, как смотрел, как разговаривал. Эти люди, и Панков и его дочь Кристина не кичились своим положением, не разговаривали свысока, как это ожидалось. Это были простые, спокойные и усталые люди. Сама необычность ситуации, вызывала дрожь и интриговала Ирину, как же пришельцы из будущего, хотя и отличались они только тем, как строили фразы и своими невероятными вещами, которые уже двое суток переписывали, изучали и готовили к отправке в далекий Куйбышев, где готовилась основная база по работе с «наследием потомков».

…Для Ирины Стрельниковой вся эта история началась не более недели назад. До этого она, уже два года работала в специальном техническом отделе ГУ НКВД СССР, занимающемуся разработкой шифровальной техники. Ее путь в органы государственной безопасности был необычен и грустен. Так получилось, что после окончания Ленинградского государственного университета, она вышла замуж за молодого подающего надежды командира Красной Армии, Игоря Стрельникова. Из-за брака ей пришлось бросить карьеру ученого и уехать в дальний гарнизон в Забайкалье, где преподавала математику в школе. К сожалению детей у них не было, что очень ее тяготило и очередным ударом судьбы была гибель мужа во время боев с японцами на Ханкин-Голе. Оставаться дальше в Забайкалье не было смысла, и она вернулась обратно в родной Ленинград, где по старой памяти ее бывший научный руководитель устроил в университет простым лаборантом, а потом позволял читать лекции по математическому анализу. Боль от гибели любимого человека все не отпускала, и Ирина старалась ее заглушить погружением в работу. Она выпустила несколько научных статей и через год, после одной из лекций, ее вызвал заведующий кафедрой к себе в кабинет. К ее удивлению там сидел сотрудник НКВД, который дружелюбно поздоровавшись, предложил перейти на службу в органы государственной безопасности.

Ирина тогда так опешила, смутилась, что впоследствии сама вспоминала со смехом свой ответ:

- Как же я смогу вам помочь? Я стрелять не умею…

Ее будущий начальник, только улыбнулся и сказал:

- Ирина Алексеевна, ну что ж вы так о нас так плохо думаете, неужели мы такую светлую голову отправим под пули, взрывать мосты или ловить диверсантов. Вы можете оказать свое Родине большую пользу, своими знаниями и интеллектом.

Майор Ликандров тогда ей очень понравился, своей интилегентностью, знаниями и тактом, так не свойственным многих людям носящим форму. Уже позже она узнала, что ее начальник, с блеском закончил Московский государственный университет, так же как и она, был приглашен на службу в органы государственной безопасности, где занимался взломом шифров противника и разработкой своих систем с высокой криптоустойчивостью. Как оказалась, он как акула капитализма рыскал по всем высшим учебным заведениям страны, разыскивая молодых специалистов в области математики, электротехники, переманивая их в свой отдел, создавая из него мощный инструмент в тайной борьбе с врагами Советского Союза. Как подтверждение его достижений было то, что во время повальных чисток в аппарате НКВД, после ухода Ежова, отдел практически не был подвергнут репрессиям, когда другие подразделения за короткий срок исчезали в полном составе.

Она там проработала два года, когда началась война и работы сразу прибавилось. Люди не уходили со службы, взламывая коды Вермахта, выискивая математические закономерности и по крупицам собирая информацию, которая сможет помочь Красной Армии. 

В октябре ее вызвали в кабинет к майору Ликандрову, но к ее удивлению, там был другой человек, и она всей своей интуицией поняла, что в ее жизни в ближайшее время произойдут серьезные изменения. 

Это был начальник нового хозяйственно-экономического управления комиссар второго ранга Лебедев Максим Игоревич. Он не стал тянуть, поэтому перешел сразу к делу: 

- Ирина Алексеевна, вы себя хорошо зарекомендовали на своем месте службы. Поэтому я бы хотел предложить вам перейти в новое управление. Сразу говорю, работа будет практически по вашему профилю, но намного интереснее. 

- Какая может быть расшифровка сообщений противника в хозяйственно-экономическом управлении НКВД?

Он не ответил, пристально разглядывая ее, потом приняв решение, ответил.

- Все, что сейчас тут будет сказано, является государственной тайной самого высокого уровня. По сути дела, ваш переход, уже решенный вопрос, просто сами понимаете, специфика работы предполагает добровольную работу без принуждения, поэтому хочу вас спросить, вы знаете, что такое «Энигма»?

- Конечно, знаю. Но мы пока не приблизились к системе ее дешифровки, хотя определенные успехи есть…

- Если я вам скажу, что код «Энигмы» вскрыт, МОИМ подразделением? 

Она так не могла понять, куда он клонит, поэтому постаралась отделаться простыми фразами.

- Это очень хорошо…

- Дело в том, что для этого использовалось новое, экспериментальное оборудование и нам нужны специалисты, которые смогут его быстро освоить. Вы как раз подходите для этого…

У нее выбора не было, хотя так и не поняла, почему именно она, были и другие ребята, которые больше подходили для такой работы. Потом все закрутилось с невероятной быстротой: сборы, поездка, оформление множества документов и эта усадьба. 

Только после того, как ее окончательно утвердили и дали допуск, уже откровенно объяснили сложившуюся ситуацию и сделал это сам Лебедев, специально приехав для этого.

- Ирина Алексеевна. То, что вам объяснялось до этого, всего лишь прикрытие, так сказать легенда. Настоящее назначение нашего нового управления состоит совершенно в другом. Вы человек науки, вас прекрасно характеризуют и в Ленинграде, где вы учились и работали и на вашем прошлом месте службы и мы вас достаточно давно проверяли. Сейчас наконец-то появилась возможность раскрыть ваше истинное задание.

«Ну наконец-то, слишком уж тут все закручено…» - подумала она про себя.

- Начну с небольшой предыстории: в начале июля этого года через Могилевское управление НКВД с соблюдением всех мер конспирации был передан конверт, содержащий сведения огромной государственной важности. Там раскрывались основные планы немецкого командования, направления ударов, численный и качественный состав и главное – статистика и анализ возможного развития ситуации. К этому отнеслись с большим вниманием и особенно к предсказаниям. Как показала практика, практически все, что было указано неизвестными доброжелателями, произошло. Одним из интереснейших документов была фотокопия плана нападения на Советский Союз с личной подписью Адольфа Гитлера. Поэтому была начала операция «Оракул». Согласно полученной информации удалось сохранить жизни многим людям, но мы долго гадали кто это, откуда такая точная и главное всеобъемлющая информация, но реальность оказалась намного фантастичнее. 

Стрельникова с большим интересом слушала Лебедева, прекрасно понимая, что именно сейчас она приобщается к чему-то большому, грандиозному и важному.

- Это оказалась группа людей, которая неоднократно вступала в боевые столкновения с германцами, используя при этом необычное и очень эффективное оружие, средства связи. После многочисленных проверок оказалось, что это наши потомки, люди из будущего, из 2013 года…

Вот это оказалось конечно сюрпризом. Такого она не ожидала, но это говорил ее начальник, значит это не шутка.

- В чем будет заключаться мои обязанности?

- Завтра приедут два человека, специалиста по вычислительной технике из будущего, привезут с собой множество приборов, которые вы должны будете освоить. Благодаря одному из вычислительных устройств, называемых «ноутбук», удалось вскрыть код «Энигмы». Надеюсь, понимаете, что это значит и какие возможности попадают в наши руки?

Уже пошел деловой разговор.

- Так вот. Вы должны не только изучать технику, но и подружиться с этими людьми. По нашим данным это будет мужчина лет сорока-сорока пяти и его дочь. 

В ее голове зародилась неприятная мысль. Она возмутилась.

- Вы хотите, что бы я….

- Нет. Это не приказ. Но если у вас отношения станут более чем дружеские, никто вам претензий предъявлять не будет…

Сейчас она сидела в компании этих людей и Юрий Борисович, ей определенно нравился. Она уже знала, что произошло в будущем, про бои с бандитами, про голод и про то как под Киевом танкисты из будущего яростно дрались с фашистами. 

Все это было необычно и завораживающе: кинофильмы, микроволновая печь, компьютеры, даже кофеварка, но больше ее интересовали люди. Кристина, живая девочка, много повидавшая на своем веку, рассказывая про свой мертвый мир, на глазах грустнела и становилась замкнутой. Любые попытки расспросить про друзей, про командира, про базу, вызывали настороженный, даже подозрительный взгляд, после чего Ирина уже не пыталась затрагивать эти темы, боясь отпугнуть девушку. Зато про отца рассказывала с восхищением, о том, как воевали с бандитами, как собирали в развалинах продукты, как ходили в атаку на германцев во время рейда за горючим. Когда она потянулась за печеньем и стала его намазывать вареньем, Ирина к своему удивлению увидела кобуру, с которой Кристина не расставалась даже в домашних условиях, что говорило о многом. Приход ее отца внес некоторую новизну, позволив посмотреть на этих людей, так сказать в домашней обстановке. Они все еще были напряжены, да и с оружием не расставались, но, тем не менее, добродушные улыбки уже не раз расцветали у них на лицах. 

Уже вечером, когда она шла к себе в комнату, ее остановил капитан Трофимов и попросил зайти к нему в кабинет. Она догадывалась, что от нее потребуют полного доклада, глубоко вздохнула, но пришлось идти и рассказывать…

На следующее утро Трофимов сообщил Борисычу, что его ожидает поездка в Москву и попросил соответственно подготовиться и ждать вызова, а пока было время, Панков снова спустился в комнату с компьютеров и связался с Базой.

***

В это же время Берия наконец-то попал на прием к Сталину, которого тоже интересовали результаты приезда посланцев из будущего. Не смотря на солидный удар по зубам, полученный немцами на Юго-Западном фронте, и наступление на Москву, начавшееся намного позже, чем в другой истории, обстановка на фронте складывалась катастрофическая. Противник рвался к столице, сняв части с северного направления и приостановив наступление на Ленинград. На юге шли ожесточенные бои: Одесса уже была в окружении, начался штурм Крыма, хотя без особых успехов со стороны немцев, но оборона трещала, и прорыв противника в степные районы полуострова был делом времени, сказывалось превосходство наступающих частей в авиации и в мобильности. 

Главе державы с трудом удалось выделить время, чтобы встретиться с наркомом внутренних дел, слишком много вопросов требовало его личного участия. Генералитет требовал ввести в оборонительные бои сибирские дивизии, которые в режиме особой секретности были переброшены к Москве. Сталин, зная, как развивались события в другой истории, в жесткой форме отказывался это сделать, мотивируя, что нужны свежие дивизии для масштабного контрнаступления, в неизбежности которого он был убежден и заражал этой убежденностью всех вокруг. 

Было много и других изменений, который бы сразу заметил бы выходец из будущего. На этот раз к боевым действиям ополчение не привлекалось, Сталин не хотел допустить, чтоб погибали тысячами люди искусства и науки, преподаватели университетов и институтов, студенты, которых по тем или иным причинам не взяли на фронт. Ополчение создавалось, но людей больше использовали на строительстве оборонительных сооружений, на усилении патрулей, количество которых в прифронтовой полосе было резко увеличено, что позволило выловить несколько диверсионных групп. Подольское пехотное училище было эвакуировано, но перед этим был проведен ускоренный выпуск курсантов, которых бросили для усиления частей ополченцев, защищающих второстепенные направления.

Берия зайдя в знаменитый кабинет, остановился возле стола, держа в руках сложенный ноутбук. Привычно обежал взглядом обшитые деревом стены, тяжелые шторы и привычный стол, за которым сидел хозяин и просматривал какие-то бумаги. Он поднял голову и коротко поздоровался. 

- Здравствуй Лаврентий, проходи. 

Когда они были наедине, то Сталин позволял себе называть Берию по имени.

- Ну как там наши гости?

- Все нормально: приняли, разместили, работа идет. Потомки много интересного привезли.

- Это хорошо. Присаживайся, рассказывай, я слышал, они там что-то снова под Киевом учудили. У меня был Тимошенко, жаловался, что у тебя есть маневренная танковая группа, которую ты прячешь под Киевом, и она недавно провела мощную наступательную операцию, разгромив чуть ли не целую дивизию германцев. Он просит временно ее переподчинить командованию штаба Юго-Западного для организации прорыва окруженной под Борисполем группировки. 

Берия ухмыльнулся, чуть погладив ноутбук, который лежал перед ним на столе. Сталин понял его без слов.

- Потомки?

- Они.

- Что они там еще учудили? Опять Зимин в авантюры влезает?

- Со стороны выглядит так, но реально Зимин действовал абсолютно правильно. Ему нужно было отправить груз, аэродром обстреливали, поэтому они с командованием дивизии подготовили операцию по нейтрализации немецкой батареи. Проблема в том, что и противник решил в это же время контратаковать, видимо что-то пронюхал про отправку особо важного груза, вот и нашла коса на камень. 

- Каковы результаты?

- Двадцать два танка, больше семисот солдат и офицеров Вермахта. У потомков двое погибло и двенадцать ранено, поврежден один бронетранспортер. Но это еще не все.

Сталин с интересом слушающий, благосклонно кивнул.

- Они там умудрились штаб дивизии разгромить и прихватить живьем немецкого генерала с его адъютантом.

- Ты уверен Лаврентий?

- Полностью. Они его привезли вместе с грузом. Генерал…

Берия открыл папку с документами и прочитал фамилию.

- Командир 68-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Вульф Шеде…

Сталин молчал, пронзительно смотря на Берию.

- Лаврентий, тебе не кажется что это ненормально? Наши потомки становятся неуправляемыми и постоянно лезут в самое пекло. Я понимаю, хотят помочь предкам, священная война, потеряли Родину, но мне это не нравится. Может нам попробовать сместить товарища Зимина и назначить вместо него другого товарища, более адекватного?

- Мы уже думали над этим, товарищ Сталин, но пока потомки не дают нам такой возможности. Из войск для пополнения своего отряда они взяли двенадцать человек, с которыми была проведена предварительная беседа. Трое из них дали однозначное согласие на работу с нами. Так вот, через некоторое время, этих троих они вернули обратно, мотивируя тем, что они не подходят им. 

Сталин откинулся на спинку стула и коротко бросил:

- Твои соображения?

- Зимин как-то сказал, что у них есть детектор лжи и предложил его использовать для поиска немецкого агента. Мы тогда отклонили эту возможность, но вот потомки видимо используют эту систему и проверяют всех вновь прибывших. Поэтому как-то внедрить в его окружение наших людей будет не так легко. Как по мне, товарищ Сталин, я бы не стал двигаться в этом направлении. У нас пока великолепные отношения и портить их на данном этапе я считаю неразумным. Где гарантия того, что они не перенастроят свою машину, и не будут искать продукты и горючее в другом времени? Я считаю, что кандидатура майора Зимина, как руководителя группы контролирующей машину времени с той стороны, является наиболее выгодной для нас. И это еще не все…

- Что еще?

- Вот посмотрите, что они передали.

Берия развернул портативный ноутбук и запустил его. Пока грузилась операционная система, он объяснял Сталину.

- Здесь видеозаписи всех последних боев, с соответствующими комментариями и обоснованиями. У них, оказывается, практически во всех боях проводится киносъемка, чтоб впоследствии можно было проанализировать и сделать выводы. Как я понял, Зимин хочет таким образом реабилитироваться в глазах руководства Советского Союза. По мнению специалистов в данной ситуации проводилось испытание боевой техники из будущего применительно к нашим условиям.

- Ну, давай посмотрим, очень интересно.

Берия неловко водил пальцем по контактной площадке и запустил ярлык видео файла выложенного на рабочем столе. 

Голос за кадром пояснял:

«Атака немецкого танкового батальона на расположение сводной группы под Фастовом.»

Сталин с интересом смотрел, как из леса выскакивают коробки немецких танков, делая короткие остановки, стреляют и несутся дальше. Вот одна, вторая, третья вспыхивают и загораются. Снимали из окопа, рядом были слышны голоса, мат и грохот пулемета. Вот по полю неслась бронированная машина с длинной пушкой, не останавливаясь, стреляла, тут же меняла направление движения. Это было похоже не на танковый бой, а на поединок высококлассного фехтовальщика с неповоротливыми увальнями. Рывок, удар, отскок и снова атака. 

Потом Берия уже запустил видеосъемку танкового боя под Борисполем. Там уже три танка разносили танковую роту противника. Особо впечатлила атака закованных в доспехи штурмовиков. Видимо тот, кто снимал, шел в первых рядах и Сталин явственно видел как автомат огрызался короткими очередями, как красноармеец заколол штыком германца и сам упал прошитый автоматной очередью. Неповторимая картина рукопашной схватки с криками, выстрелами, руганью и хрустом ломаемых костей предстала перед Вождем и произвела на него соответствующее впечатление. После окончания фильма, Сталин долго молчал, раскурил трубку, встал и прошелся по кабинету. 

- Это не подделка?

- Нет. Человек, который был там, подтвердил, что все что заснято, было реально. 

Сталин опять замолчал. Через долгие минуты, он наконец сказал.

- Знаешь Лаврентий, не надо менять Зимина. Ты видел, с какой яростью наши потомки шли в атаку? Если до этого у нас и были какие-то сомнения, то теперь ничего такого не осталось. Такое не подделаешь, тут была не просто атака, тут был крик души. Они сражались за Родину. 

Он опять замолчал, вспоминая свою молодость и гражданскую войну, где с такой же яростью миллионы русских уничтожали друг друга, воюя за правое дело, как они это понимали.

- Что они еще привезли, Лаврентий?

- Образцы своего оружия, несколько компьютеров, печатающие устройства, бытовую технику. Как доложили, им удалось наладить стабильную высокозащищенную связь со своей базой, теперь в случае какого-то вопроса можно будет быстро получить развернутый ответ, вплоть до чертежей. Сейчас ведется поиск новой точки выхода.

- О переезде в Куйбышев с ними говорили?

- Они, оказывается, этот вопрос у себя обсуждали и уже заранее дали согласие. Еще одна новость, им удалось найти несколько преподавателей из крымских высших учебных заведений своего времени с обширными университетскими библиотеками и после обработки и проверки готовы тех с семьями переправить в наше время, для оказания помощи.

- Это действительно неплохая новость. Нам как раз специалистов не хватает.

- Представитель потомков готов с вами встретиться.

- Не надо пока, Лаврентий, работайте, организуйте пребывание и переправку в защищенное место. Да, кажется, у Зимина воевали несколько наших товарищей?

- Сводная группа ОСНАЗа НКВД и армейской разведки. Из них двое погибли, двое ранены.

- Представьте всех к правительственным наградам. Зимина тоже, товарищ давно заслужил.

- Хорошо, товарищ Сталин, представление будет сегодня же подано в секретариат.




Глава 25


Известие о бое под Киевом с применением необычных тяжелых танков и системы подавления связи застала адмирала Канариса в Смоленске, где он инспектировал одну из школ Абвера. Здесь в экстренном порядке готовили диверсантов из перешедших на сторону противника русских военнопленных и симпатизирующих Германии граждан СССР. Конечно, качество контингента оставляло желать лучшего, но в условиях массовой войны и жесткого дефицита времени, когда уже началось наступление на Москву, возрастала потребность в большом количестве диверсантов. Система безопасности, построенная русскими особенно в прифронтовой полосе, работала весьма эффективно и большая часть заброшенных в тыл выпускников школ Абвера становилась добычей истребительных отрядов НКВД, так и не выполнив поставленной перед ними задачи, но были и удачи. Пользуясь неразберихой в отступающих частях, диверсантам удавалось уничтожать штабы полков и дивизий, наводить на них авиацию, подрывать мосты, но с наступлением холодов, активность упала, да и местное население с некоторых пор активно помогало местным органам правопорядка, что говорило о качественно проведенной идеологической компании против Германии.

Сообщение о разгроме дивизии, направленной для уничтожения окруженной группировки русских под Киевом, вызвало вал телеграмм, шифрограмм и звонков. Они расходились по разным инстанциям, фиксировались, добавлялись в сводки, систематизировались, учитывались, суммировались. Разгром дивизии не такое уж и редкое явление, но применению новой боевой техники противником уделялось большое внимание, а удачной еще больше. На этом строилась вся система немецкой военной машины, которая гибко и быстро реагировала на возникновение новых, неизвестных угроз со стороны противника. Но такой вот необычный случай, когда русские смогли настолько качественно и профессионально нанести удар и безнаказанно уйти, захватив при этом командира немецкой пехотной дивизии, мимо Берлина пройти не мог. Канарису пришло всего лишь короткое сообщение «Зверь прыгнул», что говорило о новом появлении пришельцев из будущего. До этого проходила информация, что по косвенным данным в окрестностях Борисполя, где окружили крупную группировку русских, появлялись люди, по описанию похожие на окружение майора Зимина. Несколько агентов, искусно внедренных в окруженную группировку, неоднократно фиксировали непонятные перемещения людей и техники, но ничего конкретного сообщить не смогли, кроме того, что в районе работает специальная группа сотрудников НКВД, наделенная особыми полномочиями. Еще есть несколько мест на контролируемой русскими территории, куда доступ строго ограничен и любые попытки проникнуть в закрытую зону заканчиваются чуть ли не расстрелом. 

Перелет к Киеву задержался из-за испортившейся погоды, но благодаря мастерству пилотов он был под Борисполем через пять часов после получения сообщения, откуда его в сопровождении охраны и представителей военной контрразведки 6-й полевой армии доставили к месту боя, где уже работала специальная войсковая комиссия. 

Поле, хаотично заставленное уничтоженной немецкой техникой, производило гнетущее впечатление. Двадцать два легких и средних танка, четыре бронеавтомобиля, больше батальона пехоты, вот результат деятельности пришельцев из будущего. То, что это они тут побывали, не возникало сомнений: пропажа радиосвязи, мощные, скоростные, неуязвимые танки и штурмовая пехота, облаченная в доспехи. 

Адмирал смотрел на ходящих возле подбитых танков членов комиссии, расследующей обстоятельства разгрома дивизии, а сам про себя думал, как пришельцы всегда вовремя появляются и наносят точечные, но настолько эффективные удары. 

«Не трудно быть такими эффективными, если знаешь будущее…» - грустно подумал он про себя. То, что пришельцы в открытую выступают на стороне русских, оказывая прямую помощь, говорило о наличии определенных договоренностей и соглашений с советским руководством. Да и сам факт того, что Зимин официально является офицером русского НКВД, заставляет задуматься. После неутешительного доклада полковника фон Альбрехта, выводы которого и так знал, он с нетерпением ждал появления майора Дитриха Мартелла, который уже несколько недель работал в окрестностях Киева в поисках следов пришельцев. Известий от майора Абвера Густава фон Витерсхайма, отправленного на контакт с майором Зиминым, уже давно не было, но шеф Абвера не сомневался, что русские еще попытаются разыграть эту карту.

Оказалось, что майор Мартелл уже давно находится рядом, но терпеливо ждет, пока полковник фон Альбрехт докладывает предварительные и неутешительные результаты работы комиссии. 

Дождавшись когда, фон Альбрехт отойдет на приличное расстояние, к нему почтительно подошел майор Мартелл.

- Ну, Дитрих, что вы мне скажете?

- Их здесь нет.

- Уверены?

- Абсолютно. Группа сотрудников НКВД которая занималась оперативным обеспечением работы Зимина была вывезена последним самолетом. Двум нашим людям не удалось выйти на контакт с солдатами Зимина, хотя по имеющейся информации около пятнадцати человек из частей были отобраны и вывезены в неизвестном направлении. Все они имели до этого контакт либо с Зиминым, либо с кем-то из его офицеров. Возможности попасть в эту группу либо кого-то завербовать у нас не было.

- Хорошо Дитрих, кстати, что тут за группу русские разгромили в лесу?

- Разведка 6-й полевой армии, пытались провести масштабную диверсию во время того боя… 

- Опять Зимин?

- Нет, его заместитель. Некто майор Дегтярев. Судя по показаниям агента и пленных, очень неплохой специалист по контрдиверсионным операциям.

- Вы думаете нам здесь больше делать нечего?

- Уверен. Зимин здесь больше не появится.

Канарис глубоко вздохнул. Рукой, одетой в черную кожаную перчатку, он коснулся закопченного борта колесного бронеавтомобиля с легкой автоматической пушкой. Под слоем копоти явно просматривался крест, но не это сейчас занимало мысли шефа Абвера. Он еще несколько минут задумчиво стоял возле изуродованной бронированной машины, принимая тяжелое для себя решение.

- Хорошо, Дитрих, начинайте операцию «Прометей». У вас все готово?

- Так точно. 

- Тогда жду вашего доклада в Берлине.

Мартелл отдал честь и быстрым шагом, насколько это возможно на перепаханном взрывами поле двинулся к бронетранспортеру, на котором передвигалась его группа. Сейчас перед ним стояла серьезная задача: организовать достоверный побег русского генерала Карбышева, так чтоб не навлечь подозрений со стороны СД, которая в последнее время буквально наступает на пятки. 

Адмирал Канарис прошел к своей машине, где услужливый адъютант подал ему фарфоровую чашечку с горячим кофе на небольшом подносе. Он даже не задумался, откуда здесь, на развороченном поле среди трупов и обгоревших остовов танков Вермахта ему смогли достать горячий кофе с коньяком, мысли его было очень далеко. Натренированный годами службы на руководящих постах в разведке Германии, мозг с математической точностью старался просчитать ситуацию и возможные последствия после случившегося. То, что Гейдрих скоро обозначит свое участие, он не сомневался. Кого-кого, а его бывшего подчиненного недооценивать никак нельзя было, особенно когда на кону стояла судьба Германии. 

Сейчас все это казалось гротескным и ненужным, если будущее предопределено. Кто-то из молодых дарований, собранных для анализа ситуации предположил, что пришельцы не из нашего будущего, а из альтернативной реальности, и сейчас после вмешательства в нашем мире история пошла по другому пути и их влияние будет с каждым месяцем все слабее и слабее. 

«Скорее бы, а то эти разгромы и нападения как-то не выглядят случайными. Практически везде чувствуется проработка и расчет. Что-то тут не чисто, все чаще попахивает серой…».

Смысла находиться здесь уже не было смысла, поэтому дав короткую команду, адмирал сел в машину и в сопровождении охраны двинулся в сторону Киева, где на нынешний момент располагался штаб 6-й полевой армии и где его ожидал личный самолет.

Путь по разбитым дорогам быстро утомил, и Канарис незаметно для себя задремал, устав от непрерывных командировок, диких потоков информации и дел, требующих его немедленного участия.

Из сна адмирала вырвал резкий рывок автомобиля, который экстренно затормозил. Идущий впереди бронеавтомобиль, практически уперся в перегородивший дорогу Т-III, который быстро повернул башню и навел пушку на охрану шефа Абвера. Тут же из-за деревьев выдвинулись многочисленные бойцы в камуфляже со знаками различия СС и окружили кортеж адмирала. Подбежавшие к машине солдаты бесцеремонно вытащили из «Опеля» адъютанта и водителя, которым Канарис, разобрав, кто к ним пожаловал в гости, дал команду не оказывать сопротивление. 

Буквально через несколько мгновений к нему в машину сел человек в полевом камуфляже СС, который щегольски выглядел на его спортивной фигуре. С этим человеком он был знаком уже давно, еще с тех времен, когда служил на флоте, но сейчас они были врагами и любая ошибка в этом конфликте между СС и Абвером, могла стоить головы одному из них, хотя делали общее дело для пользы Германии. Они рассматривали друг друга. Взгляд адмирала был мрачен, но он старался сохранять спокойствие, но его гость был весел и чуть надменен. Первым заговорил Канарис.

- Здравствуйте Рейнхард.

- Здравствуйте адмирал. Вот видите, мне пришлось несколько стимулировать наше общение, иначе общее дело, которым мы уже давно занимаемся, как-то начало притормаживаться и что-то мне подсказывает, что вы не совсем откровенны. В последнее время произошло много неприятных событий, которые могут весьма сильно отразиться на будущем Рейха, а вы адмирал ведете свою игру, не поставив меня в известность, хотя прекрасно знаете, какие мне Фюрер дал полномочия. Итак, я вас слушаю…

- Рейнхард, а вам не кажется, что это не совсем то место, где можно разговаривать о таких вещах? Причем, вы знаете, что не в моих правилах раскрывать детали операций, которые находятся в состоянии разработки? Вы руководите службой, где действуют те же правила секретности, так почему требуете от меня нарушить эти правила, таким экзотическим способом? Почему бы просто не арестовать меня как Гудериана и фон Рундштедта, и не поговорить со всем пристрастием?

- Потому, что у меня пока нет веских доказательств, что вы работает против интересов Рейха. Это пока… Но сами понимаете, в Берлине много чего интересного может произойти, да и в последнее время Борман начал набирать силу и старается совать нос не в свои дела, и особенно этот вопрос, в котором, по моим данным, вы продвинулись намного дальше всех. Поэтому я так вот решил поговорить с вами, по-дружески…

- Хм… По-дружески, очень интересный подход и интерпретация, вы не находите, и что за тема такая, которую вы хотели обсудить в этом богом забытом месте?

- Мне интересно знать, что должно произойти в апреле 1945 года?

Адмирал Канарис был опытным разведчиком, но и он на мгновение потерял над собой контроль, всего лишь на миг, но Гейдриху было и этого достаточно, чтобы понять, что найденный им след, по которому уже давно идут его ищейки вслед за людьми Канариса, намного большее, нежели простая шпионская игра.

Он чуть усмехнулся, показав ряд ровных белых зубов, но в наступающих сумерках, это выглядело как оскал.

- Я так и думал. Рассказывайте адмирал, что вы там накопали, зачем вам понадобилась группа ученых, которых так неожиданно и чисто изъяли ваши люди и отвезли в неизвестном направлении. Тут я снимаю перед вами шляпу, но время уходит и в последнее время происходит слишком много непонятных вещей, в которых, как мне кажется, вы разбираетесь больше, нежели любой человек в Германии.

Канарис спокойно смотрел на Гейдриха, чуть улыбнувшись, он снисходительно слушал начальника главного управления имперской безопасности Германии, пару раз кивнув головой. Но в душе он испугался, сильно испугался, панически ища выход из сложившейся ситуации. Гейдрих что-то узнал и решил переговорить в таких экзотических условиях не от хорошей жизни. Что же могло выдержанного и дисциплинированного высшего офицера СД заставить пойти на столь опрометчивый шаг?

«Он знает про пришельцев из будущего, поэтому хочет уточнить насколько у меня полная и достоверная информация. Стоп. Что он сказал? Он сказал про апрель сорок пятого, но про пришельцев ничего не сказал. Откуда он мог про это узнать?»

- Скажите, Рейнхард, что вам известно?

- Адмирал, давайте не будем играть словами. Вы не в том положении, чтобы быть не откровенным со мной. Единственное что пока меня сдерживает, чтобы не арестовать вас и не допросить с пристрастием, это мое искреннее уважение и ваша незапятнанная репутация верного солдата Германии. Но последнее с некоторых пор и мной и Фюрером ставится под сомнение. Вопрос с вашим арестом уже решен, но интуиция мне подсказывает, что это еще рано делать и вы будете больше полезны на свободе. Так что адмирал рассказывайте и не испытывайте мое терпение, от вашей откровенности зависит ваша дальнейшая судьба.

Канарис панически искал выход.

«Апрель сорок пятого…Апрель сорок пятого… Стоп. Это был пароль, с которым фон Витерсхайм был отправлен к русским. Никто не мог слышать, кроме людей, кто занимался силовым и оперативным сопровождением внедрения. Группа обер-лейтанта Хагена была ликвидирована, остался только полковник Йоханес Беслер, но он погиб… А если не погиб, его изъяли люди Гейдриха и смерть инсценировали? Это многое объясняет, но Беслер практически ничего не знал, в отличие от Мартелла».

Единственное, что оставалось в данной ситуации эти идти ва-банк и атаковать самому, тем более Гейдрих был моложе и в некоторой степени склонен к авантюрам и максимализму.

- Рейнхард если вы сумели изъять и выпотрошить полковника Беслера, это практически ничего не значит. Это был всего лишь пароль.

- Мы тоже сначала так и подумали, и мои аналитики предположили, что вы проводите масштабную операцию по внедрению, раз привлекли одного из лучших ваших специалистов по России. Все это так, но как вы объясните вот это?

Он достал из планшета фотографию шифрограммы полученной от агента из-под Москвы и спокойно прочитал: «Германия проиграет. Фюрер застрелится в апреле 45-го, когда русские танки войдут в Берлин. Адмирала Канариса арестуют и жестоко казнят после покушения на Фюрера. Зимин это…». 

В машине установилась тишина. Гейдрих решил нанести добивающий удар.

- Вы очень хорошо умеете беречь свои секреты, но и наша служба работать умеет. Вся эта история меня давно заинтересовала, особенно то, как были ликвидированы все люди, имеющие отношение к приему шифрограмм от нашей группы заброшенной для захвата предателей. Все выглядело вроде как случайными смертями, но если изучить всю картину в общем, то этот факт заставляет задуматься. Моим людям пришлось сильно попотеть, прежде чем эта бумага попала ко мне в руки. Я не стал предпринимать действий, а только следил за вашей деятельностью, которая день ото дня становилась все более интересной. Адмирал, давайте не играть словами. Что реально происходит? У меня есть свои догадки, но хотелось бы все-таки узнать суть вашей операции.

- И каковы ваши соображения?

- Адмирал, вы не в том положении. В последний раз говорю, хватит играть. Повторно этот вопрос будет уже задан в Берлине в подвале главного управления имперской безопасности. Сейчас решается ваша судьба. Главное, постарайтесь внятно и без попыток уйти от ответа, просветить обстоятельства покушения на Фюрера.

- Ну хорошо. Это третья сила.

- Объясните.

- Рейнхард, как по-вашему к русским в руки могла попасть копия плана «Барбаросса» с личной визой Фюрера? Ваша служба работала над этой проблемой но тем не менее нет никаких результатов.

- Вы опять уходите от ответа.

- Нисколько. Я могу ответить. А ответ прост: никто не выкрадывал копию плана. Так же как и план «Ост» и остальные стратегические секретные документы Рейха, которые за последнее время выплыли у русских.

Гейдрих, который уже имел представление о возможности получения информации сверхъестественным способом, спокойно слушал не перебивая. Канарис продолжил свой рассказ-рассуждение.

- Я давно рассматривал возможность появления на сцене третей силы обладающей избыточными техническими возможностями и неестественной информированностью, что касается событий прошлого и особенно будущего. Тот случай с предсказанием бомбардировки могилевского железнодорожного узла был началом, так сказать отправной точкой. Потом столкновения с непонятными войсковыми формированиями, имеющими на вооружение эффективное вооружение и обладающими системами подавления связи, обученными и экипированными настолько отлично от остальных сил русских, что это не могло не привлечь нашего внимания. Нежин, Фастов, Борисполь. Везде действовали небольшие, но великолепно подготовленные отряды, которые наносили удары, на некоторое время останавливающие наступление и тут же бесследно исчезали. 

Канарис откинулся на спинку сиденья автомобиля и чуть закрыл глаза. Он прекрасно понимал, что проиграл и становится игрушкой в руках Гимлера и его службы.

-…Очень интересным была тщательно организованная русскими оборона в зоне наступления 2-й танковой группы Гудериана, после ее поворота на юг. По моим сведениям сооружение оборонительных укреплений и концентрация войск начала готовиться намного раньше, нежели в ставке Фюрера было принято решение о переподчинении Гудериана группе армий «Юг». Очень интересное и главное эффективное предвидение, не находите Рейнхард?

- Нас это тоже заинтересовало. Вы хотите сказать, что у русских развита служба прогнозирования?

Гейдрих сам того не понимая все равно был втянут в диалог и начал следовать подсказкам Канариса.

- Мы прорабатывали этот вариант, но к сожалению ситуация совершенно иная. Тут поработала третья сила.

- И кто она?

- Это потомки из будущего, который активно помогают русским.

Гейдрих не был дураком и не считал таковым своего собеседника, поэтому максимально внимательно отнесся к его словам.

- Что вам дает основания так говорить?

- Новая эффективная боевая техника, которая не выглядит опытными образцами, которые проходят полевые испытания. Да практически все про это говорит: и экипировка, и средства связи, и тактика, и манера ведения боевых действий. На местах боев мы находили множество гильз с советской символикой, судя по маркировке выпущенные в конце этого века. Все это в отдельности можно объяснить простой русской безалаберностью и экспериментальными разработками, но вот в совокупности наводит на размышления. Еще один интересный факт, как их представителя встречали в Москве. Меры предосторожности принимались настолько беспрецедентные, что это больше походило на визит иностранного гостя, а не обычного офицера разведки, хотя и допущенного до секретов самого высокого уровня.

- Но, тем не менее, вы попытались с ними пойти на контакт.

- А что еще остается, чтобы выявить их истинные цели. То, что они практически в открытую помогают русским, объясняется их национальностью, особенно примечательно, как показательно была уничтожена группа украинских националистов. Очень убедительным доказательством является исчезновение окруженной трехтысячной группировки под Фастовом со всей техникой, и ее такое неожиданное появление уже под Борисполем. Судя по всему, у пришельцев существует некая транспортная система, позволяющая практически мгновенно перебрасывать войска и технику на немаленькие расстояния. Этот вопрос сейчас активно изучается, но картина везде одна: следы людей и машин, которые просто исчезают, обрываются и все, как будто с неба спустили лестницу… Такая картина была зафиксирована и под Могилевом в нескольких местах, и под Нежином, и под Фастовом, скорее всего нечто подобное будет обнаружено и под Борисполем, когда территория будет очищена от большевистских войск.

- Хорошо, адмирал, вы меня убедили. Что ответил ваш агент?

- Он подтвердил, что вышел на контакт с Зиминым и версию о пришельцах из будущего. Они согласны на переговоры, но поставили одно условие, которое меня сильно заинтересовало.

Гейдрих с интересом подался вперед.

- Какое же?

Канарис так же спокойно и монотонно продолжил. Его монолог был похож больше на лекцию преподавателя нерадивому студенту. 

- Переправить плененного русского генерал-лейтенанта Карбышева. Все это время мои сотрудники неоднократно допрашивали его, пытаясь выяснить причины такого интереса со стороны пришельцев, но видимо это как-то связанно с будущей деятельностью генерала. 

Гейдрих задумался, переваривая полученную информацию. 

- Вы думаете, Германия проиграет в этой войне?

- Слишком много за это говорит. Но я пока не принял это на веру и жду все-таки результатов переговоров. Хотя при зрелом размышлении переговоры будут, но после того как сорвется наступление на Москву.

Взгляд его собеседника стал пронзительным и злым. Губы сжались и руки напряглись, как перед ударом.

- Вам не кажется, что вы ведете предательские разговоры? С огнем играете адмирал.

- Нет, Рейнхард, это просто жизненный опыт. Им сейчас, когда Вермахт наступает, нет пока смысла с нами разговаривать. Переговоры будут потом после нашего крупного поражения.

Канарис прекрасно видел, что Гейдрих не просто разозлен, он взбешен и готов к немедленным действиям, поэтому решил подсластить горькую правду, которую он только что вывалил на своего противника. 

- Хотя есть пара моментов, которые наводят на размышление и заставляют считать, что у нас есть шанс.

Гейдрих скептически скривил губы и с легким пренебрежением уставился на собеседника. Канарис сумел выдержать театральную паузу, прекрасно понимая, что первая опасность пройдена и сейчас уже начался торг, точнее переговоры о том, как он впоследствии будет работать под своим бывшим подчиненным.

- По показаниям свидетелей, пришельцы имеют нездоровый цвет лица, бледны и измождены, что говорит о возможном перенесенном голоде и лишениях, вся необычная боевая техника, выглядит не новой, со следами многочисленных ремонтов…

Полученной информации было слишком много и ее нужно обязательно осмыслить, переварить и разложить по полочкам, но разговор нельзя завершать на такой ноте, еще предстояла вербовка адмирала, хотя в данной ситуации, в свете вновь открывшихся обстоятельств, он решил не спешить с выводами. А Канарис, видя такое состояние оппонента, решил додавить.

- Скорее всего, в будущем идет война, о чем говорит столь хорошая подготовка пришельцев, но война проигрывается, что подтверждает и изнуренный вид солдат и видавшая виды техника. Видимо русские решили скорректировать прошлое, скорее всего истоки поражения в будущем лежат в нынешних событиях. Анализ ситуации дает нам определенные надежды, поэтому прежде чем начнутся переговоры, нужно собрать максимальное количество информации.

Гейдрих дослушал его, глубоко вздохнул, сложив руки на груди, и снова откинулся на спинку сиденья автомобиля. Он недооценил Абвер. Столь глубокий анализ и проработка ситуации заслуживали всяческих похвал. Даже если часть нарытой Канарисом информации окажется правдой, то это может вылиться в большие потрясения для Германии и решение нужно принимать именно сейчас. Тем более разные источники и в партийном аппарате и в Вермахте и в его ведомстве докладывают о деятельности Бормана, который пользуясь своим приближенным положением к Фюреру, формирует свою собственную сеть осведомителей. Несколько раз уже пресекались попытки вербовки информаторов в центральном аппарате СД. Кто и зачем это делает, удалось быстро установить, но вот предпринять какие-либо ответные меры Гимлер пока не в состоянии, не смотря на топорность и непрофессиональность работы людей Бормана. По некоторым косвенным данным там тоже заинтересовались обстоятельствами «Могилевского дела», хотя особой опасности с той стороны пока ожидать не стоит, но Гейдрих не удивился бы возникновению какой-нибудь вневедомтственной комиссии под патронатом Бормана, которая начнет совать свой нос в его дела. Канарис, можно сказать уже у него под контролем: с такими документами, которые были изъяты из его личного тайника, он уже никуда не денется, особенно это касается покушения на Фюрера.

Все это время Канарис внимательно на него смотрел, пытаясь по изменению выражения лица, положению рук, пытаясь разгадать мысли Гейдриха. Тот еще некоторое время просидел, молча, потом приняв решение начал задавать вопросы. 

- Хорошо. Что там с информацией по покушению на Фюрера?

Адмирал ждал этого вопроса и боялся его, прекрасно понимая, что Гейдрих, как цепной пес может вцепиться в горло, чуть ли не в прямом смысле слова и будет драть до смерти, поэтому постарался максимально спокойно, так чтоб не вызвать сомнений в откровенности, ответил.

- У меня нет информации. Это как раз и было одной из причин, почему было произведено внедрение моего человека.

- Ну, будем считать, что я вам пока поверил, кто еще в курсе обо всей этой истории с пришельцами?

- Майор Дитрих Мартелл, мой личный порученец.

- Знаю его. Мы его уже контролируем. Значит так, в его группу введете двоих моих людей и больше никакой самодеятельности. Сами видите, что на кону судьба Рейха. В следующий раз пощады не будет.

После чего, кивнув головой, Гейдрих вылез из машины, отдал несколько коротких команд и эсесовцы, окружившие конвой адмирала Канариса практически бесшумно растворились в лесу, а танк перегораживающий дорогу, взревев двигателем освободил дорогу, пропуская колонну, которую буквально полчаса назад блокировал и был готов уничтожить.




Глава 26


Снова я в стенах своего бункера. Затхлый воздух, в котором давно уже перемешались запахи кухни, плесени, слежавшейся одежды и канализации, раздражали все больше и больше после каждого возвращения из прошлого. Коридоры наполнены криками, гомоном, топотом ног. Госпиталь переполнен раненными и девушки буквально валятся с ног, пытаясь оказать первую помощь. Все танки после ночного боя в 41-м году требуют обязательного ремонта, не говоря о вышедшем из строя бронетранспортере, дымящийся остов которого затаскивали в портал в последнюю очередь. Боевое столкновение с немцами, не смотря на серьезные потери, произвело неизгладимое впечатление на личный состав нашего отряда. Как ни странно, никто не остался равнодушным, тем более общая и полная победа всегда благоприятно действовала на бойцов, особенно когда не было сомнений в выборе противника. 

Благодаря тому, что бункер «внутряков» в Симферополе уже был под нашим контролем и обладал весьма впечатляющим гаражом, в котором уже была оборудована мастерская еще с довоенных времен, при определенном желании позволяющая производить ремонт бронетанковой техники. БТР и один из Т-64, получивший во время боя несколько попаданий из немецких противотанковых пушек, отогнали сразу туда. «Булат» и БТР оставили для охраны бункера с установками перемещения во времени, и остальную технику для проведения профилактических работ отправили в Перевальное, куда хозяйственный Петрович успел натаскать кучу битой техники, используя ее в качестве источника запасных частей. 

Вал накопившихся дел и вопросов, требующих немедленного разрешения навалился с новой силой. Увеличившаяся численность нашего отряда требовала разработки новой системы безопасности с учетом непозволительно большого количества народа посвященного в тайну путешествий во времени. Простая и регулярная проверка на детекторе лжи уже не могла однозначно решить эту проблему, поэтому создание некоего подобия службы безопасности становилось насущной проблемой. На данный момент управление установкой прочно находилось у меня в руках, но разработка более совершенной и защищенной от внешних и внутренних угроз системы доступа становилась весьма актуальной. На данный момент путешествия во времени являлись огромным богатством, которое может принести и много пользы, но при неправильном использовании и вреда, человек или группа людей имеющих контроль над установкой в состоянии изменить ход истории и спасти мир от той участи, которая ему уготована. Появление в поле зрения университетских преподавателей, резко расширяет наши возможности, позволяя в перспективе усовершенствовать саму установку, возможно получится добиться прорыва в другие регионы или другое время, где не будет необходимости постоянно воевать и терять своих людей. Все эти вопросы требовали тщательной проработки, обязательного оперативного прикрытия и обеспечения материальными ресурсами и главное временем, которого катастрофически не хватает. Все это я вывалил на малом совете, где присутствовали самые доверенные, в которых я был уверено на сто процентов.

Одна из основных проблем состояла в Олеге Дегтяреве, точнее в его семье, которую нужно было в срочном порядке вывозить в Крым. Но тут существовало множество трудностей, одна из которых состояла в явно враждебной политике украинского руководства, следующий шаг, в виде натравливании на нас диверсионных групп или какой-нибудь ударной группы, был вполне ожидаем. Любые попытки Дегтярева связаться со своим руководством, используя имеющуюся в его наличии аппаратуры шифрованной связи, пресекались с той стороны, что вызывало озабоченность и неприятные предчувствия. Такая же самая ситуация была и у «внутряков», которые оказались тоже отключены от общих систем связи и оповещения. По сути дела это можно было расценивать как превентивное объявление войны, в которой у нас было очень мало шансов. Видимо мои шуточки на счет стратегической авиации, которая в состоянии решать определенные задачи в регионе, были услышаны и оценены, что повлекло за собой определенные шаги. 

Олег, отошедший от эйфории приключений в прошлом, озабоченно сидел за столом в кают-компании и медленно помешивал ложечкой уже остывший чай. Он поднял голову и пристально посмотрел на меня:

- Ну что Серега будем делать? Это война и в этой ситуации твои самоделки рассчитанные на немцев или бандюков, которые не дошли до использования спецсвязи с качающейся частотой, никакого преимущества не принесут. На этот раз на нас натравят настоящих спецов и ты прекрасно знаешь как это будет все выглядеть. Они засядут в сторонке и будут очень долго изучать, потом нанесут серию синхронных ударов, которые полностью парализуют нашу работу.

Лампы, собранные из светодиодов, освещали ярким холодным светом кают-компанию, создавая некое подобие офисной обстановки. Ее подчеркивало множество бытовых современных приборов: гудящая микроволновка, в которой разогревал макароны по-флотски опоздавший на совещание Санька, шипящая кофеварка и большая панель плоского телевизора. Сейчас по желанию можно было просмотреть трансляцию с камер системы внешнего видеонаблюдения или с одного из компьютерных терминалов, который иногда использовали для создания и показа презентаций. После ужина, на столе остались чайничек со свежезаваренным чаем, пластиковая коробка из-под майонеза используемая в качестве сахарницы и большое блюдо, где по кругу были разложены немецкие трофейные галеты, которыми, люди находящиеся в комнате, аппетитно хрустели.

- Ты можешь предположить, кого пришлют?

- Ну херсонцев может быть, с учетом того что на тебя повесили я нашу гибель и убийство Черненко, то договориться с ними будет трудно. Может кого и наших привлекут, и пока разберутся что мы живы, проблем они нам создадут выше крыши.

- Тогда Олег, у нас только остается одно – в темпе аллегро нестись к себе в Измаил и доказывать, что ты жив, и что тут своих ребят никто не обижает.

- Да я тоже так думаю, только дадут ли нам спокойно добраться?

- Ну на вашем КАМАЗе точно не дадут, слишком приметная машина.

- Серега, может хватит из себя тут Кутузова корчить? Машина специально оборудована для такого рода переездов.

- А от пулемета она как защитит? А реку переехать? Короче, Олег, давай БТР возьмешь, и мне как-то поспокойнее будет.

- А как на счет горючки? Жмотиться не будешь?

- Обеспечим, сам знаешь, запасы у нас есть. Тебе на сборы сутки, подумай, что тебе понадобится из продуктов, оружия, боеприпасов. Главное давай определим порядок связи. Команду на подготовку бронетранспортера я Петровичу уже дал. 

- Хорошо, Серега. А ты чем тут будешь заниматься?

- Организуем патрулирование, скрытое наблюдение, ну и еще кучу сюрпризов, чтоб так сказать нам сюрпризы не устроили – скаламбурил я.

- Санька это все на тебе. Думая, смотри, рассчитывай, минируй, но чтоб без нашего ведома ни одна морда на километр не приблизилась к базе.

- Сделаем командир.

- Вадим, что у нас с техникой, есть предварительная информация?

Васильев, уже давно насытившийся и просто повивающий кофе маленькими глотками, просто наслаждался спокойной обстановкой, поэтому сразу с готовностью ответил.

- Ну, БТР восстановить в ближайшее время не удастся, там ходовая полетела. Как вариант на ближайшее время, пока не будет найдено запасных деталей, использовать, как неподвижную огневую точку. Танки - все три на ходу, нужны мелкие работы, еще два в ближайшее время войдут в строй, проблема с боеприпасами. У нас на каждый танк приходится максимум по три боекомплекта, не больше. Еще одно такое сафари на ту сторону, и нам придется переходить на трофейную технику. 

- На местах боев хоть что-то можно найти?

- Не уверен. Надо налаживать связи и покупать боеприпасы на Украине. Там такой глобальной войны не было, поэтому запасы боеприпасы могли сохраниться. У меня связей там не осталось, поэтому тут опять все упирается в Дегтярева и успешность его поездки. Неплохо было бы боеприпасы для ЗУ-шек и для «Шилки» найти. Как по мне, так наши успешные похождения на той стороне заканчиваются. Только мы появимся, так сразу просто засыплют бомбами и все наши преимущества пойдут лесом. С фронтовой ПВО у нас проблемы, надо переходит на другой профессиональный уровень…

- Вадим, ты думаешь, я сам не понимаю этого? У нас есть с десяток «Стрел» и «Игол», и то их работоспособность под большим вопросом. Но тут ты прав, абсолютно прав. Так что с этого момента на масштабные прогулки на ту сторону пока накладываю мораторий, пока не будет обеспеченно нормальное зенитное прикрытие. 

Сделав пару глотков кофе, я продолжил.

- Следующая важная проблема с убитыми и раненными. За последнее время мы потеряли больше семи человек убитыми и больше половины отряда ранены. Госпиталь переполнен. Поэтому считаю важной проблемой создания соответствующих условий для выздоровления в бывшем бункере «внутряков» и в Перевальном. Для этого Марина, на тебе разработать перечень мероприятий и необходимых ресурсов для создания основного госпиталя в освобожденном бункере. Здесь, на базе оставим центр интенсивной терапии и операционную для обеспечения работы иновременных экспедиций. В свете увеличения численности отряда, количество людей не имеющих отношения к персоналу базу и работе установок, должно быть максимально сокращено. Дальше. На повестке дня стоит постройка второй транспортной установки на некотором удалении от основной. Думаю, никто не будет против, если нам удастся найти выход на незанятой немцами территории, оказать помощь окруженной под Борисполем нашей группировке. На крайний случай мы сможем эвакуировать раненных и помочь в доставке боеприпасов.

Светлана, которая не любила наши посиделки, поэтому стояла в сторонке и внимательно нас слушала, но тут не удержалась и вставила свои пять копеек:

- Сережа, а тебе не кажется, что вы в своих мальчишеских выходках так засветились перед немцами, что любое ваше появление в том времени уже сопровождается большой опасностью. А тут собираетесь толпы народа прогонять через портал. Где гарантия, что кто-то не увидит больше чем нужно и немцы не попытаются захватить базу, когда вы будете перевозить людей и грузы? Ребята, остановитесь. Войну вы все равно выиграть не сможете, а сколько уже людей потеряли? 

Голос подала Марина, молчавшая до этого.

- Сереж, Света права, вы слишком увлеклись игрой в войнушки. Я понимаю, Родина, фашисты, но это не значит, что вы должны выигрывать войну за предков и всякий раз увидев немцев, бросаться в сломя голову в бой.

Она чуть помолчала. Круги под глазами и усталость, написанная на лице, говорили о том, как ей приходится трудно в последнее время. В отличии от нас, на ее плечи легла обязанность за многочисленных раненных, которых становилось все больше и больше, после каждого нашего визита в прошлое или боестолкновения с бандитами. Она нечасто брала слово на такого рода совещаниях, но видимо у нее накипело.

- Сережа, наше преимущество в другом, не в гипотетической силе, не в танках и пушках, а в наших знаниях и опыте, последующих поколений. Растрачивать такое преимущество, жертвовать людьми, ради желания удовлетворить свои мальчишеские желания набить побольше немцев, глупо и не разумно. 

Все молчали, понимая, что и Марина и Света правы. 

- Вы, правы девочки. Надеюсь, это было последний бой такого уровня. Поэтому как первоочередная задача, ставится создание второго большого транспортного портала. Сегодня все отдыхаем, завтра начинаем монтажные работы. Нам нужно больше пользоваться возможностями путешествий во времени.

После совещания все стали расходится по спальным помещениям. Я уходил последним, мазнув взглядом по расставленным в помещении горшкам с растениями, которые разводили девушки, когда еще мы жили одни и перемещения во времени было лишь фантастикой, а не обыденностью. Включив напоследок ультрафиолетовую лампу, свет которой нужен для наших растений, я вышел и направился в спальный бокс, где приняв душ и сбросив с себя пыльный и пропахший потом камуфляж, положив в изголовье автомат, забрался под одеяло и почти сразу отключился, не заметив, как позже пришла супруга. Она, уложив ребенка, некоторое время стояла, рассматривая спящего мужа, лицо которого во сне расслабилось и исчезла печать постоянных забот и опасностей, потом быстро разделась и легла рядом.

На следующий день началась реконструкция крупного гаража, который находился в восьмидесяти метрах от основной установки. На это бросили максимальное количество людей, незадействованных в охране бункеров и других неотложных работах. Не смотря на серьезные, достойные уважения трофеи, захваченные у немцев в 41-м году, наше положение оставалось критическим. Горючее расходовалось с катастрофической скоростью: танки, бронетранспортеры, машины и главное энергоустановка, питающая бункер и основную установку, которой в отличие от малой, требовалось намного больше мощности.

Помещение для новой установки строили по уже привычному стандарту: основное помещение, где можно было бы разместить танк, мощные ворота и второе помещение – предбанник, где можно было разместить второй танк. Работы начались сразу по нескольким направлениям. Одна группа, состоящая из технических специалистов, занималась созданием самой установки, предварительно подготовив бетонную станину, вторая работала непосредственно над постройкой предбанника, укреплением ворот и прокладке кабелей видеонаблюдения, питания и управления системой. Новый подземный ход пока решили не делать, ради экономии времени, хотя проект разрабатывался на ходу. 

Для строительных работ требовалось много технической воды, поэтому малый портал периодически включали прямо над рекой, и, выкинув прямо в окно шланг, закачивали ее в канистры и переносили в помещение с большой установкой, где уже установили бетономешалку. Работы продолжались без остановок до вечера, изредка прерываясь на прием пищи. 

Когда темный, мрачный, пасмурный день ядерной зимы, сменился темной безлунной ночью, мы прервались, отправляя в долгую поездку Олега Дегтярева с его тремя бойцами. БТР был заправлен и укомплектован боеприпасами, продуктами, дополнительными баками и канистрами с горючим. Путь им предстоял неблизкий и опасный. Не смотря на то, что в этом мертвом мире не осталось практически людей, они все равно оставались самыми опасными хищниками, которых стоило опасаться. Олегу предстояло проехать более восьмисот километров по территории, которая по определению считается опасной и что его ждет на этом пути, можно только догадываться. 

Когда БТР-80 скрылся за поворотом, направляясь по евпаторийскому шоссе к повороту на армянскую трассу, все, кто стоял на улице, как по команде, правда нехотя, двинулись к строительству, в необходимости которого никто не сомневался. Людей разделили на несколько бригад, организовав посменное питание и отдых. 

Мы уже вывели стены и стали перекрывать крышу предбанника, одновременно устанавливая ворота, когда на связь вышла Марина и попросила прийти в госпиталь – пришел в сознание Черненко.

Пройдя процедуру чистки, через десять минут уже был в госпитале в небольшом закутке, отделенном ширмой. Тут лежал тяжелораненый полковник Черненко, опутанный датчиками. Его вид после большой потери крови и нескольких операций был ужасный. Такое впечатление что о прошлого грозного полковника, держащего в крепких руках весь район осталась половина. Рядом сидела жена, которую пришлось допустить до тяжелораненого мужа. Я осторожно, в сопровождении Ольги подошел к нему. Он чуть, с заметным усилием, повернул голову. В свете светодиодной лампы лихорадочно блеснули его глаза. Он что-то попытался сказать, но слышен был только хрип. Мне пришлось наклониться к нему, чтоб хоть как-то понять его слова. С трудом, но удалось его понять:

- …Сергей, что там с моими? Кто?

- Татары по наводке Семенова. И вас и приезжих моряков. Плюс группу пустили в ваш бункер.

Он ненадолго замолчал, собираясь силами.

- Ты их…

- Да. Ваш бункер теперь снова под контролем, опасность устранена. Вот только боюсь, будут большие проблемы с вашим бывшим руководством. С нами отказываются общаться, видимо против нас работает спецура.

- Моряки?

- Может быть, но там все нормально. Часть выжила. Командир оказался моим старым другом еще по военному училищу. Отправился обратно с остатками группы прояснять ситуацию. Основная опасность от ваших херсонских коллег, очень бы не хотелось с ними воевать и так забот хватает.

Он опять замолчал и закрыл глаза, сложилось впечатление, что он опять потерял сознание, но его сила воли меня поразила. Собравшись с силами, Черненко спросил:

- Мои люди?

- Влились в мой отряд. Недовольных нет, ждут вашего выздоровления. 

Он хрипло засмеялся.

- Уделал ты все-таки меня, Сергей… Хитрый. Это хорошо…Устал я…

- И что? Руки опускать? Михаил Григорьевич, главное выкарабкивайтесь, еще чуть-чуть и отправим вас в санаторий на чистый воздух и солнышко, быстро поправитесь.

- Значит, есть такое место?

- Конечно. Поэтому ваши люди и со мной, теперь мы одна команда и вы мне нужны, выздоравливайте и ни о чем не беспокойтесь. 

- Хорошо, Сергей, мне больше ничего другого не остается. 

Я снова шел к тамбуру, где висел мой костюм и противогаз, предстояло еще много работы. Разговор с Черненко произвел тягостное впечатление. Все-таки чувствовал вину перед ним, хотя реально виноват не был, он просто стал очередной жертвой войны за власть среди обломков нашего мира. Все в дерьме, а они дерутся за призрачные привилегии. Люди не меняются, ситуация такова, что нужно бросать все силы и пытаться восстановить мир, а они все никак не могут нажраться. И ведь сидит какая-нибудь такая сволочь в личном бункере, с евроремонтом, украшенного коврами и имеющего бассейны, и дает команды на уничтожение неугодных, на торговлю людьми, наркотиками, оружием. Парадоксальная мысль посетила меня:

«Может бросить все и уйти в прошлое, как надоела эта радиоактивная клоака».

Отвлечься от таких мыслей помогла работа. Небольшой отдушиной стала возможность в чате пообщаться с Борисычем, которого уже вовсю окучивали в 41-м предки. Но я им подкинул слишком много подарков, чтоб они успели их переварить за ближайший месяц. Реально я вообще не был уверен, что они то и прошлые мои посылки сумели полностью обработать и пустить в работу, слишком был большим объем переданной информации. По большому счету, сейчас мы особо не нужны были предкам. Основную информацию они уже получили. Как поставщики высокотехнологической техники мы не подходили, так как огромное количество техники, которое было у населения Крыма в большинстве своем либо вышло из строя, либо фонило, и могло нанести больше вреда, чем принести пользы. Главное в этой ситуации было найти возможность увеличить зону охвата в нашем времени и тем самым становится не только поставщиками технологической и исторической информации, но и наращивать количество оборудования предлагаемого предкам, выпуск которого они не смогут наладить в ближайшее время.

В Москве все идет своим путем – разговор на счет перевода главной операционной базы по работе с потомками уже состоялся, и предварительная договоренность уже была достигнута. Слово Куйбышев несколько раз мелькало в разговоре, но я сомневался, что это будет конечная остановка. Насколько я знаю наших предков, угонят Борисыча куда-нибудь за Уральский хребет, подальше от любопытных глаз и загребущих рук политических оппонентов Сталина, в существовании которых я не сомневался и главное от немецких спецслужб, которые и так уже сели на хвост и скоро будут не только догонять, но и устраивать ловушки, да и то что информация о путешественниках из будущего может просочиться к «союзничкам» сомнений не было. Простая попытка найти выход и выжить, переросла в серьезную игру, ставки в которой очень высоки. Квест мутировал в смертельный марафон, на обочинах которого уже остались могилы погибших товарищей…

Вторая установка строилась намного быстрее чем первая – проект, расчеты и чертежи были уже разработаны при постройке первой установки, поэтому сама система была собрана и подключена в течение трех дней. Остальное время, пока Санька минировал все вокруг и готовил средства самоликвидации аппаратуры на случай захвата, я, сняв с самой первой установки фокусирующий цилиндр, занимался юстировкой волновой линзы. Еще день ушел на поиск межвременного канала, поиска параметров для установки стабильных точек выхода. Как ни странно, этот процесс тоже занял меньше времени, учитывались определенные навыки в этом деле. Таких точек было найдено четыре, как и в предыдущем случае. У нас уже был отлаженный порядок работы установки с учетом открытия нового окна и поиска географических и временных параметров. Поэтому соответствующее оборудование было перенесено в зал со второй установкой, штурмовая группа в полной экипировке расположилась в предбаннике, за специальным импровизированным бруствером из синтетических мешков с песком. Тут же была Марина с оборудованием для отбора проб воздуха – порядок биологической безопасности никем не отменялся. И вот снова, как несколько недель назад, с замиранием сердца включаю установку, проверяю ее сначала в дежурном режиме, прогнав сначала несколько секунд, проверив температурный режим, затем минуту и после отсутствия перегрева в линии питания и системе управления, система запускается на десять минут. 

Убедившись в работоспособности установки, начинается самое интересное – настройка на одну из точек и включение стабильного канала. Это делается быстро – пять минут. Снова включение, стабильность канала немного плавает, поэтому пришлось повозиться некоторое время с настройками балансировки накопителей. К вечеру установка уже работала вполне стабильно и, настроив канал, сняли пробы воздуха. Пока Марина не дала ответ о биологической опасности, в портал выставили антенну и запустили процедуру приблизительного определения местоположения новой точки выхода. Камера видеонаблюдения, выставленная на ту сторону вместе с антенной, показывала просто море, ночное бушующее море. Включив первый портал, что вызвало ощутимую перегрузку нашей энергосистемы, и, выставив буквально на пару минут антенну, удалось в первом приближении получить хоть какие-то данные. Сдвига во времени не было, был достаточно серьезный сдвиг в пространстве. По нашим прикидкам, точка, которую удалось нащупать, находилась на высоте восьми метров над уровнем моря в двадцати пяти километрах южнее Одессы. Никакого практического интереса для нас она не представляла, поэтому пришлось перенастраивать систему, настраиваясь на следующую точку. Следующая точка выхода оказалась уже на суше, но вот ее расположение не радовало. Опять недалеко от зоны боевых действий, в Херсонской области, где-то возле Каховки, которые уже были заняты немецкими войсками. Третья точка опять была в море, но намного южнее. Судя по карте, юго-восточнее Севастополя, километрах в десяти. Люди, которые находились рядом заметно приуныли. Всю ночь как проклятые работали, настраивали, снимали пробы и ждали. В комнате управления, где располагались основные терминалы управления обеими порталами, куда выводилась информация с камер видеонаблюдения из порталов и результаты пеленгации точек выхода. Четвертая точка вышла на земле, но определить ее местоположения не удалось. Сигнал просто не доходил до антенны расположенной под Борисполем. Это уже настораживало. Шальная мысль, что нас забросило в другое время, посетила не только меня. Но выбросив камеру, и внимательно осмотрев окрестности, с удивлением в наступающем рассвете рассмотрели высокие холмы, которые скорее всего экранировали нашу систему определения по радиосигналу. Пришлось искать на складе метеозонд, который в самый первый раз использовать для подъема видеокамеры еще под Могилевом, но на этот раз решили поднять антенну. У нас оставалось не так уж и много времени, потому что поздний рассвет мог демаскировать перед местными жителями наши телодвижения, поэтому шар с антенной был поднят достаточно поспешно и из-за сильного ветра чуть не был потерян. Времени оказалось достаточно и убедиться, что мы все в том же 41-м и точка выхода находится где-то в холмах не далеко от Севастополя и Бахчисарая. Это очень нас обрадовало, так как большинство бойцов отряда, из нашего времени, много поколесили по этим районам, гоняя банды мародеров и работорговцев. Теперь осталось точно определить координаты и сообщить в Москву, что бы нам организовали оперативной прикрытие и охрану зоны выхода. 

На этом решили дальнейшие действия прекратить, устроить отдых и готовиться к разведывательному выходу на ту сторону, а в Москву, через Борисыча был отослан текстовый файл следующего содержания, который он тут же распечатал и через Трофимова передал руководству НКВД:

«Странник-Центру

Найдены четыре устойчивые точки выхода: 

1. В море, расположение южнее 25 км Одессы, интереса не представляет. Возможно использование для контактов в море, в экстренном случае.

2. На суше недалеко от пос. Каховка Херсонской области. Находится на оккупированной территории. Интереса не представляет.

3. В море, расположена юго-восточнее 10 км Севастополя, интереса не представляет. Возможно использование для контактов в море, в экстренном случае.

4. На суше, в районе пос.Бахчисарай, Крымской области. Точное местоположение не известно. После 14:00 предполагается выход разведгруппы под легендой майора НКВД Кречетова для уточнения местоположения. Прошу организовать оперативное сопровождение и поддержку легенды при установлении контакта с местными представителями органов государственной безопасности.

Странник.»

Буквально через час по тому же каналу, мы получили ответ, что Москва все приняла к сведению и в Крым через Новороссийск вылетела специальная оперативная группа с известным нам капитаном, который участвовал в операции под Борисполем. Местные органы государственной безопасности получили указание оказывать помощь специальному подразделению ГУ НКВД СССР, потерпевшему аварию в районе Бахчисарая и его командиру, майору госбезопасности Кречетову. 

После получения таких новостей, я просто взял все поотключал и пошел отсыпаться. После обеда нам предстоял выход на ту сторону, и хотелось бы отдохнуть перед операцией.




Глава 27


Как оказалось, со временем выхода в прошлое я погорячился. Сказалась и трехчасовая разница между суточным временем и то, что просто не успели подготовиться, поэтому экипированная по штурмовому варианту группа высадилась почти в сумерках, занимая оборону и пытаясь сориентироваться на местности. Пока была возможность, вокруг точки выхода организовывалась временная оборона, с рытьем стрелковых ячеек, организацией пулеметных позиций и постов воздушного наблюдения. Закрепившись на местности, вперед были высланы несколько разведгрупп, в задачу которых входила привязка к местности, поиск источников воды и населенных пунктов. Я в сопровождении уже привычного Егора Карева, переодевшись в форму сотрудника НКВД, перешел на ту сторону. В общем-то места были знакомые, невысокие холмы, заросшие кустарником, неширокие ущелья, вполне пригодные для проезда техники. Точка выхода была расположена не совсем удобно для выхода и спуска техники, но если провести определенные работы по сносу грунта и создать некоторое подобие ската, то вполне спокойно можно будет спустить бронетранспортер, танк или просто машину. До рассвета, мы этим и занимались, создавая условия для спуска в долину переделанного джипа и бронетранспортера. К утру обе машины уже стояли внизу, готовые к выезду, и наша небольшая группка, состоящая из пяти человек, меня, Строгова, который все рвался в бой, Карева, Саньки, который щеголял в форме старшего лейтенанта НКВД и Короткова, разместилась в джипе. В бронетранспортере, который по замыслу должен был идти на некотором удалении, шла группа силовой поддержки из шести человек в полной штурмовой экипировке. Судя по оперативной сводке, переданной из Москвы, эта территория находилась под контролем Красной Армии, но прогноз был неутешительным, прорыв обороны Крыма был всего лишь делом времени, тем не менее, в отличие от нашей истории, к проблеме обороны Севастополя подошли серьезно. Город буквально был опоясан окопами, ДОТами, артиллерийскими позициями. Были созданы несколько резервных аэродромов, на которых в специальных укрытиях размещались крупные силы истребительной и штурмовой авиации. Советское командование решило, используя опыт переданный потомками, создать некоторое подобие непотопляемого авианосца, с которого продолжались бомбардировки румынских нефтяных месторождений и поддерживая оборону осажденной Одессы. Это все как бы между прочим во время переписки мне сообщил Борисыч, который до этого передавал оперативную сводку по Крыму 1941-го.

По идее мы сейчас находились недалеко от первой линии обороны Севастополя и при любом движении так или иначе должны были наткнутся на патрули, контролирующие режим секретности в районе. 

Когда уже стало светло, наша небольшая группа неторопливо двинулась вперед, пытаясь определить местоположение. Мне эти места тоже казались знакомыми, просто за семьдесят лет, что разделяли наши воспоминания о Крыме и реальность, которая была за бортом джипа, многое изменилось. Другие деревья, другая растительность и в наше время все было больше обжито. Пока мы видели только тропы, по которым выгоняли на пастбища домашний скот. Минут через тридцать осторожного движения, выехали в большую долину, где разглядели несколько поселений.

Санька, разглядывающий раскинувшуюся картину через бинокль, спокойно констатировал.

- Командир, а деревенька то татарская…

- И что? Ты их сейчас будешь штурмом брать? Так на данный момент они граждане СССР, еще себя не запятнавшие карательными акциями против славянского населения и сотрудничеством с фашистами. Тем более не все они скопом к немцам на поклон ломанулись. Вон известный летчик-истребитель Ахмет-Хан Султан, как воевал, в двадцать пять лет дважды Герой Советского Союза…

- Он, между прочим, только по матери крымский татарин, а так дагестанец, будешь на базе, поройся в картотеке…

- Ладно, не та тема, кстати, будет возможность посмотреть, кого, как и за что депортировали. Сейчас основная задача найти кого-то из наших, и главное в пятак пулю не отхватить, тут части необстрелянные, могут со страха и пальнуть…Значит так, Артемьев, Карев, Коротков, метнулись в деревню, посмотрите что там, а то как-то тихо, на улице холодно, а дома не топятся.

Мы остановились, замаскировав технику, ждали результатов разведки. 

- Феникс, на связь.

- На связи, Бычок.

- А в деревне никого нет.

- Зачистили?

- Да не похоже. Народ уходил в порядке, без спешки. 

- Давно?

- По ходу – да. Странно.

- А что тут странного? Сегодня Борисыч оперативную сводку скинул по Крыму, так татар вывезли из Крыма месяц назад… 

- Это как?

- Да собрали всех, переписали, рассказали, что немцы никого не пощадят и часть морем, часть сушей, через Керчь вывезли из Крыма и равномерно распихали по всей стране, стараясь не создавать зон компактного проживания. Девушек практически поголовно определили в медсестры, призвав в армию и раскидав по фронтам. В Крыму территория, попадающая под оккупацию, очищена от заведомо лояльного к противнику населения, облегчив жизнь партизан, которых в нашей истории задавили при помощи крымских татар. Тут я преклоняюсь перед мудростью советского руководства. Моей фантазии хватило бы на организацию глобальной зачистки, а тут и закон соблюли, и граждан СССР не обидели. В общем, молодцы предки. 

- Да что-то не верится, командир… Трудновато было бы их поднять, у них тут живности всякой навалом, козы, бараны… Как со всем этим табором через залив?

- Да я сам спросил, ответили, что все обеспечили сухпаями, а живность всю выкупили за талоны на питание и отправили в Севастополь на убой, для кормежки гарнизона. Там сейчас чуть ли не все консервные заводы и коптильни работают на пределе мощностей. 

- Хитро. Не ожидал такого изящного решения…Кстати, командир, а чего раньше не сказал, не порадовал?

«Блин, замотался потому что и сам забыл».

- Сюрприз приготовил.

- Хороший сюрприз, ну, в общем, все чисто, можно ехать, есть дорога, идет на юго-восток.

- Выдвигаетесь по дороге, держите связь.

- Вас понял.

Мы довольно быстро миновали опустевшую деревню и выехали к наезженной дороге, которая шла параллельно небольшой горной речке вниз по ущелью. Разведка выдвинулась далеко вперед, выискивая возможные опасности или следы недавнего пребывания людей.

Все эти холмы очень район Мекензиевых гор, где мы неоднократно в свое время гоняли татарских боевиков, да и ущелье уже узнали, поэтому более смело стали спускаться вдоль речки. В наше время эта дорога уже была заасфальтирована и, наложив в сознании воспоминания на имеющийся в наличии пейзаж, сразу определил на карте, наше местоположение. 

Тут же связался с базой и дал команду сообщить в Москву наши точные координаты.

Таким темпом мы еще ехали минут двадцать. Но вот чувство опасности не давало покоя. Многие люди чувствуют обращенный на них взгляд. Тут была та же ситуация, не я один почувствовал. По лопаткам заструился неприятный холодок, но мы проехали метров триста, скрывшись за поворотом, и ощущение неприятного взгляда ушло. Я не экстрасенс и не шаман, но вот когда бегаешь в «зеленке» играя в догонялки с бандитами, поневоле станешь суеверным, да и многие на такие вещи начинают обращать внимание.

- Всем стоп. Занять оборонную

БТР заехал под деревья и с него спрыгнули бойцы, занимая круговую оборону.

- Феникс, что там у вас?

- Не знаю, почудилось, что кто-то пасет нас с левого ската, ты ничего не видел?

- Видеть не видел, но чуйка была. 

- Возвращайся, пройдись по верху, посмотри, а то не нравится мне эта возня недалеко от точки выхода.

- Вас понял, Феникс.

Мы затаились, ожидая результатов разведки. Ребята там подобрались опытные, проверенные, поэтому мы только рассредоточились и на всякий случай, нацепив на себя бронежилеты, под прикрытием кустарника возвратились обратно по дороге, и стали ожидать сигнала от Артемьева.

Просидели так минут двадцать, пока наверху не раздалось несколько выстрелов, и хлопнул взрыв.

- Феникс, есть гады, но уходят по верху. Нас заметили раньше, наверно по-тихому хотели взять.

- Сколько их?

- Человек шесть, одного тащат на себе.

Наверху знакомо загрохотал немецкий пулемет.

- От сука…

Санька ругался в эфире, а я в сопровождении четырех бойцов несся по кустам вверх по склону, но скала была слишком крутая, поэтому пришлось заходить левее, теряя время.

Тяжело дыша, связался с Артемьевым.

- Бычок, что у вас там?

- Пулеметчика оставили, он нас тут к земле прижал, двинуться не можем.

- Кого-то зацепило?

- Кареву руку оцарапало. Сейчас его гада достанем.

Наверху почти синхронно хлопнули два подствольных гранатомета, с некоторой задержкой довольно глухо прозвучали взрывы и пулемет затих. Санька радостно прокомментировал в эфире:

- Все, спекся. 

Когда мы поднялись на плато, там метрах в ста недалеко от кустов в полный рост стояли наши разведчики, подбежав к ним, увидели иссеченное осколками тело, в немецком камуфляже зажавшее в последнем хвате пулемет MG-34.

Санька, обернулся, увидев нас.

- Товарищ майор, вот, завалили одного супостата, остальные вниз по ущелью на запад ушли, будем в догонялки играть?

- А нахрен они нам нужны. У них раненный, пусть местный СМЕРШ за ними бегает, у нас своя задача, главное спугнули их, и ладно. Тело забираем с собой, маршрут отхода отметить на карте. Все спускаемся. 

Завернув тело немца в брезент и разместив его на броне БТРа, в том же составе двинулись дальше, но не проехав двухсот метров, практически на повороте столкнулись с полуторкой забитой бойцами с обычными малиновыми петлицами, вооруженными винтовками. В кабине машины сидел человек в привычной для нас форме НКВД, он, увидев нашу маленькую колонну, широко раскрыл глаза и просто впал в ступор. Водитель дал по тормозам, да и мы что-то резковато затормозили. Я успел крикнуть в микрофон радиостанции:

- Всем к бою.

Мы уже по привычке вывалились из машины, бойцы с брони БТР, занимая оборону. Но к счастью я додумался не снимать форменную фуражку, не смотря на гарнитуру радиостанции, и громко крикнул замершему в машине сотруднику НКВД:

- Стоять на месте! Старший ко мне!

Но тот уже пришел в себя и начал отругиваться.

- Это вы представьтесь.

Я уже вполне спокойно рассмотрел лейтенантские кубари на петлицах, поэтому просто начал переть буром, понимая, что передо мной усиленная поисковая группа, которая либо движется на звук выстрелов либо ищет немецкую разведывательно-диверсионную группу.

- Лейтенант, я майор государственной безопасности Кречетов, специальная группа НКВД. А вот вы кто такие?

- Лейтенант Лапоткин, отдельный истребительный батальон.

- Лейтенант, выходи, стрелять не будем. Я тебе как старший по званию приказываю.

Тот некоторое время колебался, но вышел из-за машины, в которой стояли бойцы, с удивлением наблюдая за спектаклем, как будто их это не касалось. Лейтенант нерешительно подошел к джипу, сжимая в правой руке ТТ, с интересом рассматривая нашу экипировку, автоматы и бронетранспортер на заднем плане, ствол пулемета которого смотрел в упор на машину с бойцами.

- Товарищ майор?

Я в сопровождении капитана Строгова вышел из-за машины. Лейтенант все еще с удивлением рассматривал нашу экипировку, особенно автоматы Калашникова с коллиматорными прицелами и подствольными гранатометами. Пока он любовался нами, мы профессионально рассматривали его и его людей. Мы то уже были параноиками, поэтому если была хоть минимальная вероятность подставы, старались этого избежать. Но интуиция подсказывала, что они те, за кого себя выдают. Сам молодой, без наигрыша, бойцы, тоже все как на подбор – молодняк. На диверсантов никак не тянут. 

- Лейтенант, вы здесь по какому делу?

- Немецких диверсантов ловим. Вчера ночью выбросили в этом районе.

- Понятно. Вас оповещали о нашем прибытии? В смысле об особой группе НКВД?

- Никак нет.

- Давай документы.

Он нехотя показал свое удостоверение. 

- Понятно. С диверсантами вашими мы тут познакомились, они у меня человека ранили, одного, пулеметчика, завалили, вон на бронетранспортере в брезент завернут. Давай карту, покажу, куда они ушли.

Вот тут он с готовностью раскрыл планшет. Строгов, стоящий рядом, быстро сориентировался и по карте показал, куда ушли немцы. 

- Смотри, у них там один раненный, видимо командир. Быстро идти не смогут, но оторваться от преследования в ущельях вполне смогут, так что спешите. 

Когда он уже собирался уходить я его решил напрячь нашими проблемами.

- Лейтенант, мы заблудились, нам нужны сопровождающие, чтоб максимально быстро добраться до ближайшего отдела НКВД. Тут извини, ты гоняй диверсантов по горам, а у нас свои задачи: нужно срочно с Москвой связаться. 

Он недоверчиво на нас глянул, но решил не спорить. Все-таки перевес в силе и броне был на нашей стороне. 

- Санька, передай коллегам тело немца.

Артемьев скривившись, как же его трофей, кивнул лейтенанту:

- Ну давай пару бойцов, забирайте тело.

Лейтенант крикнул четверых, который живенько спрыгнули и пошли за Санькой к БТРу, с которого наши штурмовики уже спускали тело, завернутое в брезент. В качестве подарка им отдали и пулемет с запасной лентой. Не думаю, что враги так просто бы отдали оружие, тем более пулеметы, количество которых в частях второго эшелона было недостаточным. Это произвело впечатление и градус недоверия как-то понизился. Один из молодых солдат с уважением спросил, рассматривая иссеченное осколками тело:

- Чем это вы его так?

- Да гранатами закидали. Его оставили отход прикрывать…

Я решил прервать вечер воспоминаний, поэтому просто прикрикнул:

- Хватит лясы точить. Лейтенант, давайте людей и мы поехали. И так времени мало.

Раненный Карев пересел на БТР, прихватив с собой одного из сопровождающих, второй сел с нами в джип.

Таким образом, мы через час неспешного движения выехали к Мекензиевым горам, где проходила вторая линия обороны города. Там нас встретили и сразу взяли в оборот, разоружить попытались, но мы тоже не простые люди, пришлось поругаться, пока не прибыл начальник особого отдела дивизии, который как ни странно уже был извещен об особой группе НКВД под руководством майора Кречетова. Изучив наши документы, он коротко отдал честь и сказал:

- Товарищ майор согласно полученной директиве мне приказано оказывать вам полное содействие.

- Тогда, вот здесь на карте…

Я показал ему точку выхода и маршрут к ней.

- …находится особое место. В экстренном порядке нужно обеспечить максимальную безопасность этого района и маршрута подъезда к нему, чуть позже вас сменят специальные части НКВД.

Он коротко кивнул. Пришедшая шифрограмма однозначно заставляла становиться по стойке смирно и ждать приказов от неведомого майора Кречетова. На всякий случай он потребовал подтверждения полномочий, изолировав при этом майора и его людей, но приказ об охране особого района он стал выполнять, вызвав из Севастополя дополнительный отряд конвойных войск НКВД. Но видимо в городе подтверждение получили намного раньше, поэтому вместе с отрядом прибыл еще батальон краснофлотцев, которые деловито в сопровождении майора отправились по указанному маршруту. Ситуация складывалась неординарная и вызывала много вопросов, но должность приучила не проявлять лишнего интереса, тем более к вечеру прибыла специальная группа из Москвы, командовал которой целый комиссар 2-го ранга, который сразу взяли все в свои руки, наглухо перекрыв район. 

Мы с Лебедевым встретились в расположении дивизии, которая готовилась держать оборону на Мекензиевых горах. Учитывая сложившуюся ситуацию Лебедев, будучи начальником нового хозяйственно-экономического управления, лично прилетел в Крым, чтобы организовать работу по проекту «Оракул». Новая точка на контролируемой советскими войсками территории давала больше возможностей для налаживания стабильной работы. Штаб решили разместить в самом Севастополе, куда отправились сразу с Зиминым на его великолепной машине из будущего. В качестве охраны за джипом шел бронетранспортер с бойцами из будущего и полуторка, забитая сотрудниками отдельного полка НКВД.

Лебедев читал много докладов, справок, свидетельских показаний о технике потомков, видел кинофильмы на компьютерах, но вот в первый раз он ехал на джипе, так называемой машине высокой проходимости, рядом с майором Зиминым, в некоторой степени ставшем легендарной личностью среди посвященных. Тут он на себе ощутил комфорт и плавность хода автомобиля, это производило впечатление. Когда колонна выехала на горку перед Инкерманом, и стало видно море, с которого дул пронзительный холодный ветер, машина остановилась. Зимин и его люди подошли к обочине дороги, пристально смотря на море и молча стояли, глубоко вдыхая воздух, пропитанный свежестью и запахами моря…