Праздник поворота рек
Станислав Владимирович Востоков


Юмористическое и познавательное повествование-путешествие, основанное на реальных событиях! Готовится к изданию в издательстве «Самокат».

Подходит читателям 10–14 лет.


Станислав Востоков

Праздник поворота рек


Страна солнечных очков


— Вам нужен «Робинзон и сыновья», — сказал таксист, почесав смуглый подбородок.

— Кто? — удивился я.

— «Робинзон и сыновья», — повторил таксист. — Если хотите, я вас отвезу в Сингапур.

Я недоуменно посмотрел на топтавшегося рядом Костю.

— Но почему именно туда?!

— Так ведь Робинзон находится там! — ответил таксист. — Вы не бойтесь, я дорого не возьму.

— А сколько же вы возьмете? — спросил Костя, прищурившись.

— Недорого, — ловко ответил таксист.

Я внимательно осмотрел малайца.

Он был в национальном костюме: черной шелковой рубахе, белой юбке, надетой поверх черных брюк, и черной пилотке. На его машине под порывами теплого ветра трепетал флаг Малайзии. Видимо, таксист относился к числу малайских патриотов.

— Ерунда какая-то, — я развел руками. — Причем тут Сингапур? Нам нужно в Камбоджу!

— Все правильно. — Таксист улыбнулся, и на солнце вспыхнули два ряда золотых зубов. — Я доставлю вас в Сингапур, а оттуда Робинзон отвезет вас в Камбоджу!

— Так, так, — сказал сердито Костя. — А что будут делать сыновья?

— Сыновья будут ему помогать. — Таксист невозмутимо поправил пилотку на голове. — Парусные суда требуют множества рук.

— Чего-чего? — удивился Костя.

— Рук. — Малаец показал нам свои растопыренные ладони.

— Каких рук? — спросил меня Костя по-русски. — О чем этот человек вообще говорит?

С трудом преодолевая порывы ветра, я развернул карту Юго-Восточной Азии.

— Погодите, но Сингапур же в другой стороне! Разве не проще через Таиланд?

Малайский таксист снова почесал подбородок, где, видимо, сосредотачивались его мысли, и задумчиво посмотрел на карту.

— Все так думают, но это о-очень большая ошибка! — Он покачал головой. — А потом эти люди въезжают в Таиланд, и что?

— Что?

— В Камбоджу они уже никогда не попадают!

Мы с Костей перевели озадаченные взгляды на изображение соседнего Таиланда.

— Там с вас снимут три, а то и четыре шкуры, — пояснил таксист. — Это о-о-очень дорогая страна!

— А вы не снимите? — спросил Костя с нескрываемым ехидством.

— О, нет, нет! — замахал руками таксист. — Я почти не беру денег. Только на бензин!

— Ну что? — Я повернулся к Косте. — Поедем? Заодно посмотрим Сингапур.

Мой друг искоса поглядел на таксиста.

— Что-то он мне не нравится.

Вот этим Костя всегда отличался от меня. Мне обычно все нравится, а ему — нет. Ему не нравятся водители такси, вывески с названиями улиц, не нравится, что осень бывает осенью, а не зимой. Одним словом, ему не нравится обычное.

— Обычное — примитивно, — говаривал Костя, вздыхая, — а хочется чего-то эдакого!

И он выводил руками в воздухе какие-то кренделя, не в силах выразить свои чувства словами.

— Именно поэтому я и люблю редких животных!

Впрочем, иногда случалось, что и ему вдруг что-то становилось симпатично, и тогда, уж не знаю почему, это что-то не нравилось мне.

— Риск есть, — согласился я, оглядев малайский костюм. — Но это ведь дело такое…

— Какое?

— Благородное.

Я видел, что Косте тоже хотелось повидать Робинзона, этого старого морского волка, уж конечно, с окладистой бородой и трубкой в зубах, познакомиться с его сыновьями, поплавать на парусной лодке по сверкающим тропическим волнам.

— Я сделаю вам скидку! — заманивал малаец, заметив наши явные сомнения. — Я даже повезу вас в ущерб себе!

— Зачем это? — Костя снова подозрительно прищурился.

— Люблю туристов! — Таксист еще раз блеснул скрытым во рту золотом. — Кроме того, вы — гости, а я — хозяин! Хозяин должен делать все, чтобы гостям было хорошо в его доме!

Этот последний довод окончательно сломил наше сопротивление.

— Ладно, поехали, — сказал Костя устало. — Хотя мне этот человек все равно не внушает доверия.

Но меня его опасения не трогали. За время знакомства с Костей я еще не встречал людей, которые бы вот так, сразу, ему понравились.

Договорившись о цене, мы погрузили чемоданы в багажник старого «Мерседеса», расположились на потертых сиденьях и под внимательными взглядами дюжины других таксистов отбыли с парковки у аэропорта.

— А пока едем, я совершенно бесплатно расскажу вам о нашей замечательной стране! — сказал водитель. — Как бы в подарок. Итак, Малайзия располагается в Юго-Восточной Азии…

— Мы в курсе, — ответил Костя с заднего сиденья.

— Да? — Таксист с уважением посмотрел на нас. — Об этом редко кто знает из туристов! Вы не поверите, но многие до прилета к нам считают, что Малайзия находится в Африке! Ну, продолжим. Наше государство состоит из разделенных Южно-Китайским морем частей: Западной Малайзии на полуострове Малакка и Восточной — на северо-западе острова Калимантан.

— А мы в какой же части находимся? — Я оглядел машину, чтобы понять, куда тут пристегивается ремень безопасности.

— В Западной, — ответил водитель и надел черные очки.

Он вывел автомобиль на широкое шоссе, окаймленное рядами одинаковых пальм, и они стали поочередно отражаться в его очках.

— И что, много народу у вас живет? — спросил я, разобравшись наконец с ремнем.

— Население Малайзии — двадцать три миллиона! Пятьдесят процентов — малайцы, тридцать — китайцы и десять — индийцы.

Костя внимательно оглядел спину и затылок водителя.

— А к какой из этих групп, извините за любопытство, относитесь вы?

— К самой-самой большой! — Водитель бросил взгляд в зеркало заднего вида. — К малайцам!

Костя широко зевнул. А я посмотрел в окно. Там буйствовала зелень. В ней то и дело мелькали белые здания. Иногда за ними вспыхивала ослепительная морская вода. В этой стране, где все блестело и сияло, черные очки были средством первой необходимости.

— Малайзия омывается водами Южно-Китайского моря, а также морей Сулу и Сулавеси. — Таксист указал пальцем с золотым перстнем в окно. — Между прочим, обратите внимание, в малайском ландшафте преобладают невысокие холмы и горы!

Мы обратили. Машина уже выехала из города, и за окном побежали разнообразные возвышенности. Невысокие, действительно, преобладали.

Убедившись в этом, Костя подкрепил прежний зевок новым, более продолжительным.

— Слушай, командир, а долго ехать?

— Прилично. — Малаец не отрывал взгляда от дороги. — Вам будет интересно узнать, что площадь Малайзии триста тридцать тысяч квадратных километров!

— Ну, тогда я посплю, — сказал мой друг, устраиваясь поудобнее на заднем сиденье, — когда приедем к Робинзону, пусть его сыновья меня разбудят!

Вскоре невысокие холмы исчезли, уступив место лесам, но потом появились снова, образовав холмистые леса.

Водитель тем временем перешел от географии к истории своей страны.

— Первые государственные образования появились на севере полуострова Малакка. В пятнадцатом веке они были объединены Малакским султанатом…

Над дорогой, сверкая толстым, тяжелым клювом, пролетела птица-носорог.

— История Малайзии полна драматических событий! С шестнадцатого века она находилась под пятой колонизаторов. И хотя на протяжении веков пяты менялись, большого облегчения нам это не приносило. Сначала пята была португальская, потом английская. Лишь в пятьдесят седьмом году провозглашена независимость Малайской Федерации от разных пят!

Шофер на секунду повернулся в мою сторону. Даже черные очки не помешали мне прочесть гордость и независимость в его взгляде. Я улыбнулся.

— У вас что, все таксисты так хорошо знают Малайзию?

— Большинство. Чтобы хорошо ездить по стране, нужно ее хорошо знать! Верно?

— Пожалуй.

Ландшафт больше не менялся, и невысокие холмы скоро приелись. Дорога стала скучной. Мало на ней было бодрящих поворотов, подъемов и спусков. Я начал задремывать под мерный рассказ водителя.

Во сне я увидел огромную пятку. Не могу сказать точно, но вероятно, она принадлежала кому-то из колонизаторов. Сначала она просто парила надо мной, совершая какие-то угрожающие движения, а потом начала безжалостно топтать. Она давила все сильнее, сильнее, и в конце концов я проснулся. Оглядевшись, я понял, что мне давит на грудь слишком туго затянутый ремень.

Ослабив его, я сел ровно.

— Основа отечественного сельского хозяйства, — продолжал свой рассказ таксист, — выработка натурального каучука. Также мы производим пальмовое масло, какао-бобы, ананасы и перец. Кроме того, в нашей стране развито морское и речное рыболовство!

Я потер глаза и посмотрел в окно. Теперь там было только ослепительное море. По нему плавали маленькие кораблики. Они сверкали так, будто их охватил пожар.

Повернувшись ко мне, таксист добавил:

— А наши главные порты называются: Келанг, Джорджтаун и Куантан!

Вскоре машина покинула береговую линию и поехала мимо вновь возникших за окном белых, тропических домов. Свернув несколько раз по улицам, где, казалось, ездили также одни старые «Мерседесы», мы наконец остановились у длинного моста.

— Сингапур. — Водитель снял очки и посмотрел в зеркало заднего вида на Костю.

Я, перегнувшись через сидение, потряс друга. Он с недовольным видом проснулся и, покряхтывая, вылез из машины.

— Уже приехали? А где же Робинзон?

Действительно, никого похожего на Робинзона тут не было. Вокруг ходили только безбородые малайцы, китайцы и индийцы. Все они поголовно были в черных очках.

— Робинзон в Сингапуре, — объяснил таксист, — а Сингапур там, — он указал снятыми очками на мост. — Это государство в Юго-Восточной Азии, расположенное на одноименном острове, а также прилегающих мелких островах!

Над мостом колыхался подтверждавший эти слова транспарант с надписью «Добро пожаловать в Сингапур!»

— А как мы там найдем Робинзона? — Я вынул из открытого шофером багажника свой чемодан.

— О-очень просто! — таксист засмеялся. — Робинзона все знают!

Костя мрачно посмотрел на водителя, но тот лишь сердечно улыбался, сверкая зубным золотом.

— Ну, тогда пока, командир!

Заплатив водителю и получив от него сдачу в несколько монет, мы пошли с чемоданами по мосту. Под ним, увлекаемые теплым ветром, проплывали белые яхты. На сверкающих палубах сингапурские миллионеры попивали апельсиновый сок. Иногда яхты были такими огромными, что еле проходили под мостом. Вероятно, они уже принадлежали сингапурским миллиардерам.

— Живут же люди! — вздохнул Костя, глядя с моста. — Был бы я миллионером, тоже бы купил яхту!

— Да ну, — я прищурился на солнце, — с яхтой возни много. Лучше катер.

Рассуждая, что лучше — яхта или катер, мы перешли мост и оказались у сингапуро-малайской границы.

Там стоял полицейский в черных очках. Его мрачный вид совсем не вязался с трепетавшим над ним «Добро пожаловать!».

— Здравствуйте. — Костя с заискивающей улыбкой вынул из кармана паспорт. — Хорошая погода, верно?

— У нас всегда хорошая погода.

Полицейский взял наши документы и погрузился в их изучение. Через пару минут он поднял голову и посмотрел на меня. Я увидел свое отражение в его очках.

— Какова цель вашего приезда? — спросил он безо всякой интонации.

— Видите ли, нам нужны «Робинзон и сыновья», — ответил я.

— Кстати, не подскажете, как их найти? — Костя продолжал усердно улыбаться. — Нам сказали, что тут их все знают.

Полицейский перевел очки с меня на моего друга.

— Зачем они вам?

— Дело в том, — сказал Костя, — что мы едем в Камбоджу…

Полицейский озадаченно помолчал.

— Но это — Сингапур! — Он ткнул пальцем в колыхавшийся над ним транспарант.

— Все верно. Просто мы едем в Камбоджу через вашу страну, — объяснил я. — Транзит, понимаете?

— Понимаю. — Полицейский отвернулся от нас, включил рацию и по ней с кем-то стал разговаривать. Минут через пять, кивнув своему невидимому собеседнику, он вернул наши паспорта. — Такой компании в Сингапуре нет. Всего хорошего. — И, перестав нас замечать, полицейский стал смотреть куда-то за наши спины.

Бестолково потоптавшись у границы, мы снова потащились в Малайзию. На середине моста мы поставили чемоданы и стали смотреть на сияющую тропическую воду, по которой белыми лебедями скользили и скользили яхты. На палубе одной из них стоял бородатый человек с трубкой. Он вполне мог сойти за Робинзона. Суетившиеся рядом матросы сгодились бы в его сыновья.

— Эй! — крикнул Костя. — Вы не Робинзон?

Бородач помахал нам рукой, и яхта скрылась под мостом.

— М-да, — вздохнул я, — делать нечего, попробуем через Таиланд, как сначала хотели.

— Я же говорил, что мне этот таксист сразу не понравился! — процедил Костя и швырнул в сияющие воды полученную от водителя сдачу.


Приятных полета и аппетита!


Когда мы пересекли границу Таиланда, стояла глухая ночь. В небе сияли созвездия, а на земле, словно их отражения, горели многочисленные ресторанчики. Ветер шевелил лохматые пальмы, скрипевшие, как корабельный рангоут. Пройдя паспортный контроль, мы забрались в автобус и мигом уснули.

А когда открыли глаза, нас уже окружал огромный, запутанный Бангкок. Заметив, что пассажиры проснулись, водитель взял микрофон:

— Рад приветствовать вас в столице Таиланда! Трудно поверить, но в этом городе проживает шесть миллионов человек! Бангкок — главный морской и речной порт страны! Тут развита промышленность: рисоочистительная, лесопильная, бумажная, легкая, цементная, нефтеперерабатывающая, химическая…

Костя негромко зарычал и, заткнув уши, отвернулся к окну.

Бангкокский аэропорт оказался огромен, как и сам город. За гигантскими окнами роились сотни самолетов. Еще большие толпы людей метались по эту сторону стекла, пытаясь отыскать путь на свои рейсы.

Мы неслись вперед вместе с австралийцами, немцами и японцами, уже не понимая, куда и зачем мы, собственно, движемся. Австралийцы менялись на португальцев, японцы на финнов, а мы так и продолжали бежать по широким коридорам, увлекаемые стремительным людским потоком.

— Где наш самолет?! — кричал Костя, перекрывая многоязычный гул. — Мы тут его никогда не найдем! До вылета пятнадцать минут!

— Уеа риз май плэйн? — почти рыдал небритый канадец в странной для тропических широт шапке-ушанке. — Даз самбоди ноу уеар из ит?

Вдруг сквозь вопли пассажиров мы услышали спокойный женский голос. Он сообщил, что самолет в Камбоджу ждет пассажиров у сто двадцать седьмых ворот.

Толпа вздрогнула, закричала и бросилась в левое крыло здания. Учитывая, что в этот момент мы находились у ворот номер пять, путь нам предстоял неблизкий. От быстрого бега уши на шапке канадца развязались, и она стала махать ими, словно крыльями. Казалось, что сейчас ее хозяин взлетит и унесется в Камбоджу без помощи самолета.

На ходу Костя бросил взгляд на часы.

— Восемь минут до вылета! Надо поднажать!

Мы поднажали, а следом поднажали и граждане прочих стран.

— Во ист майн флюгцойг? — кричал у нас за спинами какой-то немец.

Но нам не хватало дыхания, чтобы отвечать.

Когда по моим ощущениям мы внутри аэропорта уже пересекли весь город, перед нами наконец возникли нужные ворота. Свернув в них, мы прогрохотали по железному тоннелю и ввалились в самолет.

Едва мы заняли свои места, как он начал выруливать на взлетную полосу. Сунув сумки под сиденья, мы пристегнулись.

Пейзаж за окном двигался все быстрее, но самолет почему-то никак не мог оторваться от земли.

— Тебе не кажется, что мы долго разгоняемся? — Костя попытался через меня заглянуть в иллюминатор. — Может, нас по ошибке посадили в автобус?

В этот момент то, на чем мы ехали, резко взяло вверх, и на мгновенье я почувствовал себя кем-то вроде Юрия Гагарина. Один из пассажиров, который после беготни утолял жажду минеральной водой, промахнулся мимо рта и пролил ее на соседей. По проходу, гремя содержимым, прокатилась чья-то сумка.

Костя, судя по выражению его глаз, хотел как следует пройтись насчет экипажа, но тут самолет провалился в воздушную яму. Мой друг замер с окаменевшим лицом, которое отнюдь не делало наш самолет легче. Однако, проскакав по небесным колдобинам, он, наконец, снова принял горизонтальное положение.

Пассажир с пустой бутылкой извинялся по-японски перед облитыми соседями и предлагал им огромный носовой платок с драконами, которых страшно было поднести к носу. На лицо Кости возвратилось нормальное выражение.

Затем зашумели динамики. Мы приготовились к обычной информации о высоте и скорости полета, но вместо этого услышали отчетливое чавканье. Оно звучало минуты две, после чего чавкающий сказал:

— Говорит командир экипажа Ситтичай Вонгсават! Приветствую вас на борту самолета нашей прекрасной авиакомпании! Извините, — тут он чем-то побулькал, видимо, запивая еду. — Сейчас вам тоже будут предложены прохладительные напитки с легкой закуской! Желаю приятных полета и аппетита!

И действительно, не более чем через минуту по проходу рысью побежали стюардессы в национальных тайских костюмах. Они раздавали пассажирам пластиковые коробочки с едой.

— А летчики уже завтракают, — заключил Костя. — Как у них здесь все странно!

Тут одна из стюардесс передала и нам два комплекта еды.

— Постарайтесь съесть все быстро, — посоветовала она.

— Почему? — удивился Костя.

— До конца полета пятнадцать минут!

Мы озадаченно переглянулись. Однако, поняв, что времени, действительно, не остается, мы вскрыли коробки и стали лихорадочно поглощать их содержимое, не понимая, что мы, собственно, едим.

А под самолетом уже плыли джунгли. Они забирались на холмы и сползали в ущелья, раскатывались вширь и убегали вдаль. Сверху лес напоминал затянутый зеленой ряской, гигантский пруд. Над ним, как стрекозы, порхали яркие тропические птицы.

Тут опять зашумели динамики.

— Господа, — донеслось из них, — это снова я, Ситтичай Вонгсават. Будьте любезны, придержите, пожалуйста, вашу еду. Сейчас будем разворачиваться!

В следующий миг самолет, действительно, наклонился, делая поворот, и мы смогли полюбоваться на джунгли, не отрываясь от завтрака. Правда, коробки с едой нам приходилось придерживать локтями.

— Джунгли? — Костя поглядел в иллюминатор одним глазом. — Жидковатые они какие-то.

Он, конечно, ожидал непроходимые заросли колониальных времен. Он надеялся на нетронутые леса, где не ступала ничья, по крайней мере, ничья человеческая нога. Он желал тайн и загадок. Но колониальная эпоха давно прошла. Заросли стали проходимыми. Тайны были открыты, загадки разгаданы, и леса с той поры трогали все, кому не лень. Даже отсюда, с высоты, было видно множество бегущих через лес тропинок.

— Опоздали мы. — Оторвавшись на миг от завтрака, Костя покачал головой.

— Разве? — Я посмотрел на часы. — Летим точно по расписанию.

— Я не о том. Лет сто назад надо было прилетать. А теперь тут что делать? Теперь тут делать нечего!

Посмотрев в глаза моего друга, я увидел большую печаль по ушедшим временам.

Вдруг джунгли ухнули вниз, и вспыхнуло солнце. Самолет накренился на другой бок, и мы увидели небольшую деревню. Через несколько минут ее сменила деревня побольше. Затем потянулись сплошные населенные пункты. Самолет потихоньку снижался. Пассажиры, осыпая себя и пол крошками, торопливо доедали завтрак. По салону снова прокатилась сумка. Вслед за ней побежали стюардессы. Не обращая внимания на протесты, они собирали только что розданные коробки с завтраком.

— Но я еще не все съесть! — возмущался немец, тряся красными, толстыми щеками. — Вы разве не видеть? Тут оставаться дер пирожок!

— Во время посадки есть категорически запрещено, — стюардесса вырвала из его рук коробку. — Однажды в момент приземления таким пирожком покалечило нескольких человек и повредило двигатель!

— Дас ист безобразий! — Немец сердито стряхнул крошки с подбородка. — Почему у вас количество еды не совпадать с количеством полета? Я есть жаловаться!

Впрочем, он быстро забыл о своей угрозе, потому что в следующий миг самолет клюнул носом и понесся вниз. При этом, судя по звукам в динамиках, пилот продолжал доедать завтрак.

— Господи! — еле слышно прошептал Костя. — Почему он ест в такой момент! Мы же разобьемся!

Судя по всему, остальных пассажиров эта ненормальная ситуация тоже тревожила. Особенно привлекал внимание прилипший к иллюминатору канадец, ушанка которого, как мне показалось, даже несколько выцвела от испуга.

Дома за иллюминаторами нарастали так быстро, словно их накачивали мощным насосом. Я уже легко мог различить номера на зданиях, но тут самолет выровнялся и через секунду покатил по земле.

Когда он остановился, в салоне наступила абсолютная тишина. Впрочем, спустя пару минут, ее нарушил знакомый голос.

— Это снова я, Ситтичай Вонгсават. Надеюсь, вам понравился полет! Я и наша авиакомпания, мы вместе благодарим вас и желаем всего хорошего! — на прощание он икнул и отключился.

Повернувшись к другу, я вздрогнул от неожиданности. Этот рейс преобразил его почти до неузнаваемости.

— Никогда я не буду прежним, — пробормотал Костя, вытирая платком изменившееся лицо, — и никогда больше не полечу с этим обжорой!

Однако постепенно жизнь брала свое, а пассажиры брали сумки и неуверенным шагом направлялись к выходу. Мой друг тоже понемногу успокаивался, приобретая свой не самый идеальный, но вполне терпимый облик. Вслед за остальными пассажирами мы потихоньку выбрели на поле.

Некоторое время мы молча шли за канадцем, который нес шапку в подмышке. Его открывшаяся миру лысина сверкала так, что по полю носились крупные солнечные зайцы.

— Интересно, что в Камбодже делают канадцы? — сказал вдруг Костя. — Представляешь, где Канада, а где Камбоджа!

Канадец оглянулся на звук его голоса и внимательно посмотрел на нас.

«Интересно, — подумал, видимо, он, — что в Камбодже делают русские?»


Проволочный папаша


Паспортный контроль не занял много времени. Его, можно сказать, и не было. Изнывающий от жары кхмер прошелся печатями по нашим паспортам и утомленно сказал:

— Можете проходить в Камбоджу!

Удивляясь такому приглашению, мы вышли из аэропорта и. таким образом, вошли в Камбоджу. За порогом здания Костя поставил чемодан на горячую землю и стал обмахиваться паспортом. Я оглядел окрестный пейзаж. Вдруг его небольшая часть зашевелилась и подошла к нам, превратившись в потрепанного дядю.

— Чего тебе, папаша? — спросил недовольно Костя.

— Куда едем, ребята? — ответил тот. — Беру мало, везу быстро! — и он разрезал воздух рукой, сказав при этом: «Вжик!».

Мы внимательно оглядели дядю. Это был странный человек. Из его многочисленных карманов свисали пучки разноцветной проволоки, а в брюки вместо ремня был вдет толстый телефонный кабель. Его хотелось назвать Проволочным папашей.

— Не нравится мне этот тип, — заключил Костя по-русски.

— Само собой, — ответил я и повернулся к Папаше. — Нам бы в какой-нибудь недорогой отель. Есть такие на примете?

Папаша заулыбался, увеличивая и без того большое количество морщин на грязноватом лице.

— О, я знаю один прекрасный и совсем недорогой отель! В самом центре города, рядом с дворцом.

— С дворцом?! — обрадовался Костя. — Ну что же, пожалуй, этот человек не так плох!

— Да, да, — подтвердил Папаша, — это недалеко от Главной помойки.

— Что? — Костя помрачнел. — Я не хочу жить у помойки!

— Но это же не какая-то помойка, а Главная! — Папаша поднял указательный палец. — Большая честь жить возле нее!

— Стойте, — перебил его я, — а у вас нет отелей без помойки?

Папаша в раздумье почесал лысоватую голову.

— Если только где-нибудь на окраине поискать.

— Не понимаю, как может в центре города, да еще у дворца, быть помойка? — продолжал возмущаться Костя.

— Ничего, — попытался успокоить его я, — если не понравится, переселимся.

— Конечно, не понравится! — Мой друг сердито посмотрел на Папашу. — Ну, где твоя машина?

— О! У меня прекрасная машина! — Папаша подхватил Костин чемодан и, накренясь под его тяжестью, побежал к углу здания. — Она почти новая! Я только недавно поменял на ней седло!

Костя на ходу повернулся ко мне.

— Что он поменял? — Мой друг провел рукой по лбу. — Вероятно, я очень устал и уже не понимаю, что говорит этот человек.

— Может, он плохо знает английский и называет машиной лошадь? — предположил я.

Мы завернули за угол и остановились. Нет, это была не лошадь. Перед нами стоял старенький мотоцикл, который не рассыпался на части, только потому, что они были связаны друг с другом кусками проволоки. Это был проволочный мотоцикл.

Я, сам не знаю почему, засмеялся. Очевидно, сказалось накопившееся переутомление.

Папаша тем временем вынул из кармана обрывок провода и стал прикручивать Костин чемодан к седлу.

— Лучшая машина в городе! — Он гордо посмотрел на нас. — Такой нет даже у начальника полиции!

Костя раскрыл, было, рот, но я толкнул его локтем.

— По-другому мы все равно не доберемся!

— Но мы тут все не поместимся! — воскликнул мой друг. — Мотоцикл же очень маленький!

— Нет, нет! Он только кажется маленьким! — Папаша выхватил у меня чемодан и начал суетливо привязывать его с другой стороны седла другим куском провода. — На самом деле он о-очень большой! Я вожу на нем всю свою семью! А у меня, знаете, какая семья?! Девять детей, жена и две матери!

— Как это — две матери? — удивился я.

— Моя мать и мать жены, — объяснил Папаша.

— Так, — сказал Костя. — У вас, надеюсь, есть жалобная книга?

Только человек, который провел сутки в самолетах, автобусах и такси мог потребовать у камбоджийского мотоциклиста жалобную книгу. Только усталостью и некоторой потерей связи с реальностью я объясняю этот печальный факт.

Но мотоциклист неожиданно ответил:

— О! Конечно, у меня есть эта книга! — Он с уверенностью похлопал себя по карману на груди. — В ней очень много предложений и совсем нет жалоб! Там расписываются самые почетные пассажиры! Но вам я ее не дам.

— Почему?! — несколько опешил Костя.

— Потому что вы напишете жалобу и все испортите.

В этих словах была своя, железная, я бы даже сказал, проволочная логика.

Не в силах бороться с Папашей, Костя махнул рукой и забрался на недавно поменянное седло. Конечно, дома, в Ташкенте, он бы действовал иначе, устроил бы скандал или, может быть, просто дал Проволочному папаше по шее. Но тут, в другой стране, он растерялся. Кто знает, может, так и положено, чтобы мотоциклисты имели жалобные книги, но никому их не давали? Теперь с Костей можно было сделать что угодно. Его даже можно было продать кому-нибудь в рабство, он бы и не пикнул.

— Сколько вы возьмете? — спросил я тем временем.

Папаша только отмахнулся.

— Пустяки! Даже смешно говорить!

— Точнее? — потребовал я.

— Двадцать долларов.

— Сколько?! — Я, видимо, сильно выпучил глаза, потому что вид у Папаши стал испуганный.

— Разве это много? — удивился он.

— За двадцать долларов мы пешком дойдем. Отвязывай чемоданы!

— Э-э! — Папаша вцепился в руку Кости, который попытался покинуть седло. — Ладно, пусть будет пятнадцать.

— Сколько?! Пятнадцать?! — Я схватил Костю за другую руку и тоже стал тянуть, стараясь вырвать из лап Папаши.

— Десять! — крикнул тот, пытаясь все-таки оставить моего друга на седле.

Ошарашенный столь неожиданным поворотом, Константин молчал и переводил изумленный взгляд с меня на кхмера.

— Десять? — Я дернул друга к себе.

— Пять! — завопил Папаша, упершись тонкими коленями в мотоцикл.

Увидев, что мы наконец достигли приемлемой цены, я необдуманно отпустил руку товарища. Не ожидавший этого Папаша, сдернул Костю с седла, и они вместе рухнули на землю. Сверху на них упал мотоцикл.

Как раз в этот момент из-за угла вышел наш знакомый канадец. По-королевски обмахиваясь ушанкой, он стал с интересом смотреть на происходящее. Солнечные лучи, отраженные его лысиной, сплетались в яркую световую корону.

Искоса поглядывая на него, я поднял мотоцикл и помог встать другу. Костя, морщась, потирал покарябанное проволокой ухо.

— Пять, так пять, — сказал он. — Только поехали скорее, а то перед мировым сообществом неудобно!

Мы кое-как уселись на «машину», со скрежетом проехали мимо канадца и выбрались на шоссе.

Хотя Папаша управлял мотоциклом молча, его обращенная к нам спина, непрестанно двигалась, явно пытаясь донести до нас недовольство нашей скупостью. Ее движения были столь красноречивы, что их хотелось назвать «мимикой». Стараясь отвлечься от этих безмолвных жалоб, я стал смотреть по сторонам.

Мы ехали среди других мотоциклистов, и по мере приближения к городу их становилось все больше. Глядя на встречный поток транспорта, я подумал, что, вероятно, Папаша не так уж врал насчет грузовых возможностей своего железного, вернее, проволочного коня. На некоторых мотоциклах кхмеры ехали целыми семьями вместе со всем своим имуществом и скотом. В толпах на колесах мелькали и щеки младенцев, и седые бороды стариков. Ездоки сидели друг на друге, как акробаты, создавая высокие, раскачивающиеся пирамиды.

Тут Папаша повернул ко мне свое потрепанное лицо.

— Если добавите два доллара, я расскажу об истории нашей замечательной столицы!

Костя сердито выглянул из-за моего плеча.

— Я дам еще доллар, если ты замолчишь!

Папаша с готовностью кивнул. И, действительно, до конца пути голова его соблюдала тишину. Зато спина Папаши, судя по всему, от головы не зависела и продолжала свои странные движения, видимо, тоже стараясь заработать. Но платить ей отдельно никто собирался.

Между тем я возобновил наблюдения. Вдоль грязной дороги стояли невысокие, грязные дома, в основном двухэтажные. На обочинах длинными грядами лежали кучи мусора, где преобладала кожура кокосового ореха. Между куч, словно огромные тропические цветы, то и дело вырастали яркие зонтики, под которыми люди с аппетитом обедали, орудуя китайскими палочками. На заднем плане вспыхивали и гасли золотые треугольники пагод. На магазинах, помещавшихся в первых этажах зданий, висели грязноватые вывески. Под ними продавали буквально все: от бананов до мотоциклетных покрышек.

Но вот мы покинули шоссе и свернули в узкий проулок. Разбрызгав лужу, наш мотоцикл проехал между особенно высоких куч мусора, сделал замысловатую фигуру и, не то заскрипев, не то заржав, снова выскочил на открытое пространство. Мы оказались в центре города.

Миновав несколько улиц, мотоцикл проехал по набережной Меконга и наконец остановился у гостиницы «Счастливый турист».

На вывеске у входа был изображен человек в европейской одежде и с азиатским лицом. Он действительно имел счастливый вид. Рядом с ним стояли чемоданы, которые, как ни странно, тоже улыбались.

Спрыгнув с мотоцикла, я стал отвязывать прикрученный проволокой багаж. Однако мой друг слезал с седла куда дольше меня. Кое-как он отделил себя от мотоцикла и со страдающим видом принялся растирать поясницу.

Папаша тем временем озабоченно осматривал своего «рысака». Он подкрутил какую-то развязавшуюся от тряски проволоку и деловито сказал:

— Шесть долларов. Пять за дорогу и один за то, что я честно молчал. А знаете, как трудно молчать, когда так много знаешь?

— Хорошо, хорошо. — Мой друг с недовольным видом вынул из кармана деньги.

— А дадите еще доллар, — предложил Папаша, — я донесу ваш багаж до комнаты и даже помогу разложить вещи в шкафу.

— Сами справимся. — С трудом согнувшись, Костя подхватил свой чемодан и с не меньшим трудом выпрямился. — Будь здоров, отец!

Папаша пожал плечами, сунул в карман заработанные деньги и уехал, высматривая новых пассажиров.


Великая женщина Пень


За гостиничной стойкой стоял человек, удивительно похожий на туриста с вывески — улыбался он также неестественно широко:

— Добрый день!

— Здрасьте. — Костя устало опустил чемодан перед стойкой. — У вас есть две свободные комнаты?

— Какие номера предпочтете? — Тут хозяин гостиницы показал, на что способно его лицо, и улыбнулся так, что голова его едва не разделилась надвое. — Есть комнаты с видом на дворец и на помойку, — он посмотрел по сторонам и громким шепотом добавил: — вид на помойку значительно дешевле!

Костя озадаченно оглянулся на меня.

— Бери помойку, — посоветовал я, — нечего шиковать.

— А других видов нет? — Костя снова повернулся к хозяину. — Может, имеется что-нибудь в запасе, для особенно дорогих клиентов?

Хозяин неуловимым движением придал улыбке выражение сочувствия.

— Сожалею! Но я могу предложить только это.

Костя со вздохом вынул деньги.

— Ладно, берем помойку. В конце концов, нам не привыкать!

Заплатив за жилье, мы подхватили чемоданы и потащились на верхний этаж. Окна наших маленьких номеров действительно выходили на заваленную мусором улицу.

— Стоило ехать за этим через тридевять земель! — Костя в сердцах пнул чемодан. — У меня дома под окном помойка!

Оставив его свыкаться с не совсем обычным видом из окна, я пошел в свой номер.

Распаковав вещи и немного передохнув в креслах на окруженной пальмами веранде, мы решили наконец по-человечески покушать — завтрак в самолете принес больше волнений, чем калорий.

Мы вышли из гостиницы, пересекли улицу с не очень оживленным движением и остановились у небольшого кафе «Счастливая еда». Однако, не смотря на схожие названия, к гостинице оно не относилось. И владелец его был далеко не так улыбчив — в одних шортах он сидел перед дверьми на стуле и, скрестив руки на груди, хмуро смотрел на проезжающие мимо мотоциклы.

— Простите, мистер, — сказал Костя, — мы бы хотели покушать.

Хозяин кафе перевел на нас сердитый взгляд.

— Что вы имеете в виду?

Видя, что человек его явно не понимает, Костя поднес ко рту воображаемую ложку и начал двигать челюстями. Испытываемое им чувство голода придавало этой сцене особенную правдивость. Рядом стали останавливаться прохожие, и скоро собралась толпа, загородившая вход в кафе.

— А! — кивнул наконец хозяин. — Понимаю! Но тут вы не сможете этого сделать.

— Почему? — удивился я.

Кхмер развел руками.

— Потому что здесь еда только для местных.

— Разве? А почему же у вас написано по-английски?

Хозяин посмотрел на вывеску.

— Чтобы вы могли ее прочитать, — вполне логично ответил он.

— Послушайте, — возмутился Костя, — но такое отношение к гостям подрывает основы международного добрососедства!

— А вы идите в Париж, — крикнул вдруг кто-то из толпы. — Там и поедите.

— Что!? — Костя обомлел. — Вы выгоняете нас из страны? Это что — расизм?

— Ничего подобного, — ответил кричавший. — Так называется кафе для иностранцев. Пойдемте покажу.

И мы пустились за ним в путь по раскаленному городу. Голод и жара подгоняли нас, а мы в свою очередь подгоняли своего провожатого.

Миновав несколько улиц, мы в конце концов остановились у нашей цели. Вывески тут не было, но в дверях кафе стоял человек, который ее прекрасно заменял. Он был пыщущ здоровьем и гостеприимством. Мы сразу распознали в нем иностранца — буквально каждая часть его донельзя загорелого тела говорила о том, что он француз.

— У вас можно покушать? — спросил Костя робко. — А то нам это пока никак не удается.

Хозяин кафе с сочувствием оглядел нас.

— Во всяком случае, что вам мешает попробовать и, так сказать, попробовать мою еду? Ведь человек, даже если он иностранец, должен что-то есть! — с этими мудрыми словами хозяин пригласил нас в кафе.

Войдя в прохладное помещение, мы сели за столик и огляделись.

— Меня зовут Жан, — представился француз. — Всю жизнь не мог выбиться из бедности, а теперь, — он взмахнул рукой, — владею целым «Парижем»!

Затем Жан с улыбкой передал нам меню на сегодня:

— Рекомендую номера пять и восемь!

Быстро проглядев перечень блюд, мы решили последовать совету хозяина и вернули папки.

— А кроме вашего кафе, где еще тут можно поесть?

Мсье задумчиво почесал загорелый подбородок.

— В Пномпене есть три конкурирующих с «Парижем» «Лондона». Но даже если б их было четыре, они бы не были лучше моего кафе!

Наконец мы приступили к завтраку. И тут случилось нечто невероятное. Номера пять и восемь пришлись Косте по вкусу и, значит, по всем правилам должны были не понравиться мне. Но ничего подобного не случилось. Это странное обстоятельство поразило нас обоих.

Запив съеденное номером десять, который имел вид чая, мы расплатились с хозяином.

— Хоть я никогда не был в Париже, — сказал Костя, — но ваше кафе мне понравилось!

— Приходите еще! — поклонился Жан. — Ведь «Лондонов» много, а «Париж», — он поднял палец, — один!

Мы пожали загорелую французскую руку, которая спасла два русских желудка от голода, и вышли из кафе. Наступило время осмотра достопримечательностей.

— Ну что ж, — Костя погладил живот, — пора перейти от обычной пищи к духовной! Хотя обнаружить ее среди куч мусора будет трудновато!

И мы отправились по кривым улицам к предполагаемому центру города. Висевшая над ним лампочка солнца светила так, будто хотело испечь Пномпень вместе со всеми жителями.

Тут мы сделали удивительное открытие. Оно заключалось в том, что центр города ничем не отличался от окраин. Только мусора тут было побольше, а дома — погрязнее. Но если раньше Костя не видел в этом ничего примечательного, то обед настроил его на более философский лад.

— Вот я говорил, что мне не нравится мусор, — он с глубокомысленным видом пнул пустую консервную банку, — но теперь вижу, что был неправ! Просто местные люди живут в гармонии с природой и мусор — главный признак этого! — он поднял указательный палец. — Если природа делает улицы грязными, значит, так надо!

— Глупости! — возразил я. — Главная примета гармонии — чистота!

Костя махнул рукой.

— Постепенно она образуется сама собой. Через сто лет эти дома превратятся в холмы, покрытые тропической растительностью, улицы порастут травой, и мусора не станет! Будет достигнуто окончательное равновесие! А люди начнут жить в мире с птицами и зверями! Они станут большой и дружной семьей!

Вдруг из-за угла дома, скрипя проволокой, выехал давешний Папаша. Мы все трое замерли, пораженные неожиданной встречей. Однако, почувствовав возможность новой наживы, Папаша быстро пришел в себя.

— Если заплатите десять долларов, я проведу незабываемую экскурсию по городу!

Костя, который самообладание также надолго никогда не терял, подумал и ответил:

— Три.

Папаша для виду поморщился, повздыхал, но в конце концов кивнул. Мы снова уселись на жесткое седло позади него.

— Пномпень представляет большие возможности для экзотических покупок, — сказал он, трогая мотоцикл, — а также для любителей кулинарии. Вы любители кулинарии?

— Пожалуй, — согласился Костя.

— Но, прежде всего, город, конечно, известен своей архитектурой! — Папаша свернул в очередной грязный проулок. — И начнем мы ее осмотр с главного, — он поднял над головой указательный палец, — с Монумента независимости, который был построен в тысяча девятьсот шестьдесят втором году в ознаменование освобождения нашей страны от иностранного ига!

Продолжая указывать заскорузлым пальцем вверх, он вывел «машину» на широкое шоссе, и мы остановились перед означенным монументом. Я почему-то ожидал, что он будет похож на Папашин палец, но памятник скорее напоминал летнюю беседку.

— Он, — Папаша сделал жест в сторону монумента, — построен архитектором Ваном Молюваном, и, как вы видите, напоминает одну из башен Ангкорвата. Здесь проходят праздники в День независимости, седьмого января, и в День конституции, это… — Папаша запнулся, потом вынул из кармана путеводитель и пошелестел его страницами, — двадцать четвертое сентября!

Осмотрев памятник, мы обогнули его и направились в обратную сторону. Проехав вдоль набережной, мы вырулили к огромному, красивому зданию.

— Национальный музей! Он был возведен королем Сисоватом в тысяча девятьсот двадцатом году. В нем представлено, — Папаша снова поднял указательный палец, — более пяти тысяч предметов, включая статуи эпохи Ангкора!

Затем наш скрипучий мотоцикл проехал еще немного и остановился у длинной стены.

— Королевский дворец!

Мы недоуменно оглянулись.

— Где?

— Вот за этой стеной! — Папаша наморщился, как бы что-то припоминая. — Примечательная особенность Королевского дворца — высокая каменная стена и Павильон Чанчая, которые стоят напротив речного берега…

Мы повернулись к Меконгу, оценивая положение невидимого дворца.

Папаша втянул голову в плечи.

— Там внутри очень тихо! Стены не дают шуму проникать внутрь! — Он плавно взмахнул руками. — Дворец похож на остров тишины посреди шумного города, — затем, выпрямившись, он очень громко сообщил. — Это — резиденция нашего короля!

— Ну, поехали дальше.

— Я еще не закончил, — важно сказал Папаша. — Впервые дворец тут возник в тысяча восемьсот шестьдесят шестом году, при короле Нородоме и французском протекторате. Но свои теперешние формы он принял только в тысяча девятьсот двадцатом. Там, если, конечно, когда-нибудь сможете туда попасть, вы увидите как кхмерские, так и европейские архитектурные элементы, а также элементы Бангкокского дворца. — Он немного помолчал. — Да! Чуть не забыл! Тут же находится уникальная Серебряная пагода! Она получила название за самый настоящий серебряный пол! В ней король встречается с монахами. — Сделав паузу, Папаша посмотрел в небо. — Но, — продолжил он, — в отличие от прочих пагод монахи там не живут. Она построена, — тут он принялся что-то считать на пальцах, — где-то между тысяча восемьсот девяносто вторым и тысяча девятьсот вторым годами.

Закончив осмотр стены, за которой якобы скрывалось все вышеописанное, мы снова двинулись вдоль берега и минут через десять подъехали к высокому холму.

— Ват Пном! — провозгласил Папаша, слезая с мотоцикла. — Это — гора, увенчанная, как вы видите, пагодой. Между прочим, это действующая пагода, то есть там работают монахи!

— Как работают? — не понял Костя.

— Молятся, — пояснил Папаша. — Это место основания нашего дорогого Пномпеня! — тут он опустился на колени и с аппетитом поцеловал землю. — Кстати, кроме монахов на вершине есть гадальщики, которые тоже работают.

Папаша поднялся и отряхнул колени.

— Легенда гласит, что женщина по имени Пень…

— А это что, — перебил его Костя, — распространенное имя?

— Очень распространенное, — подтвердил Папаша. — Мою жену, например, зовут Пень, и одну из матерей тоже. — Затем он вернулся взглядом и мыслями к горе. — Так вот, эта Пень выловила из реки ствол дерева, где были четыре статуи Будды. И возвела данный пном.

— Чего возвела?

— По-кхмерски «пном» значит — «холм», — с удовольствием пояснил Папаша. — И на этом пноме она построила пагоду.

— Но один человек не мог сложить такую гору! — возразил Костя.

— О! Это была очень сильная женщина! — благоговейно сказал Папаша. — И ей помогали боги! Позже эту гору в честь нее назвали Пномпень. В последний раз пагода там, наверху, была перестроена в тысяча девятьсот двадцать шестом году. Кстати, в ней есть большая ступа, где хранятся останки короля Понеа Ята, который перенес столицу из Ангкора в Пномпень в пятнадцатом веке. И еще есть Алтарь Пень, который очень помогает женщинам. Пойдем поглядим?

— Зачем? — равнодушно пожал плечами Костя. — Мы же не женщины.

Завершив осмотр горы, мы снова оседлали проволочный мотоцикл и поехали вдоль вездесущей реки. Папаша некоторое время молчал, а потом с неожиданной глубокомысленностью сказал.

— Это очень удивительная река!

— Чем же она так удивительна? — Костя скептически оглядел Меконг. — Наверное, тем, что она очень грязная?

— Два раза в год она меняет свое течение.

— Как это?

— Что, интересно? — спросил Папаша довольно. — Дело в том, что река соединена с озером Тонлесап — самым крупным, между прочим, озером в Юго-Восточной Азии, и обычно течет из него. Но в сезон дождей реки так переполняются, что вода начинает течь обратно в озеро, и тогда оно увеличивается больше чем в пять раз! А в ноябре все возвращается на свое место. В это время в Пномпене проходит Праздник поворота рек. Сюда съезжаются люди со всех провинций и устраивают гонки на лодках.

— Как колоритно! — сказал Костя. — Надо будет обязательно посмотреть!

— Если хотите, — предложил Папаша, — можно проплыть по реке и посмотреть на плавучие деревни рыбаков. На рассвете они очень красивы! Правда, там плохо пахнет.

— Тогда обойдемся.

— Кстати, имейте в виду, что самые лучшие магазины и рестораны находятся на берегу. Так что, если надо чего купить или поесть, идите сюда, — Папаша снова ненадолго замолчал. — Вы знаете, в девятнадцатом веке наш Пномпень состоял всего из нескольких пагод и деревянных домов вдоль реки. Но потом его захватили проклятые французы и начали строить современный город. И когда захват был наиболее ожесточенным, наш город сделался особенно великолепен. Он мог поспорить с Парижем!

С удивлением огромной силы глядели мы на проносящиеся мимо нас огромные горы мусора. В слова Папаши верилось с трудом.

— Да, — подтвердил он свои собственные слова, — вокруг были прекрасные парки и бульвары, остатки которых вы можете видеть и сегодня. А также некоторые колониальные здания желтого цвета могут быть видимы вами.

— Куда же это делось? — спросил Костя после долгой паузы.

— Ушло вместе с проклятыми колонизаторами, — вздохнул Папаша.

Наконец мы оставили реку и снова направились в центр.

— А теперь посмотрим рынки.

— Это пригодится, — согласился Костя.

Проехав несколько кривых улиц, мы выехали к огромному желтому куполу.

— Уникальное здание! — сказал Папаша с восторгом. — Когда-то тут было болото. Но в тысяча девятьсот тридцать пятом его осушили и построили торговую точку! Впрочем, ее до сих пор строят.

Через десять минут проволочного скрипения перед нами появился еще один рынок.

— Он называется Русский.

— Почему? — удивился Костя.

— Это название рынок получил в тысяча девятьсот восьмидесятом, когда большинство иностранцев были русскими. Правда, в архитектурном отношении он гораздо менее интересен, чем центральный.

— Ну вот, — шепнул мне Костя, — а я только начал гордиться!

Развернувшись, наша «машина» снова двинулась к реке. Хотя мы были переполнены сведениями о столице Камбоджи, Папаша никак не мог остановить лекцию и пытался впихнуть в нас новые.

— В Пномпене девяносто пять процентов населения буддисты, поэтому тут так много пагод! Среди них, конечно, много современных, но пять были построены еще в пятнадцатом веке и до сих пор стоят!

На берегу реки мы простились с Папашей и, заплатив обещанные три доллара, просили его кланяться обеим матерям и жене Пень.


Вдыхание свежих воздушных масс


Пытаясь уложить в сознании достопримечательности города, мы смотрели на мутные воды реки, которая, в общем, тоже была его приметной деталью. Однако она оказалась слишком велика, чтобы так сразу поместиться в голове.

Вдруг к нам подошел пожилой джентльмен в панаме и майке с крупной надписью «USA». Он с интересом посмотрел на нас и спросил:

— Дышите свежим воздухом, господа?

— Гуляем, — поправил его Костя. — А вы?

— Совершаю ежедневный моцион! — Джентльмен улыбнулся. — Вдыхание свежих воздушных масс необходимо для моего, признаюсь, несколько пожилого организма!

— Да! — Оглядев нашего собеседника, Костя сделал несколько глубоких дыхательные движений. — Свежий воздух несет жизнь! Он нам нужен как…. воздух!

— Замечательно сказано! — восхитился джентльмен. — Вы давно, господа, в Камбодже?

— Сегодня приехали. Мы занимаемся животными.

— А! Вы, видимо, любите природу?

— Да. Хотя, честно говоря, мы любим не всю природу, а только часть. Если точнее — редкие виды.

— Виды? — Наш собеседник озадаченно оглядел открывающийся вид на реку.

— Исчезающих животных, — поправился Костя.

— Нет, нет, — заволновался джентльмен, совершая руками охватывающие движения, — надо любить природу целиком! Только тогда вы достигните ее понимания!

Костя снисходительно улыбнулся.

— А вы его, видимо, уже достигли?

Наш собеседник зарделся и опустил глаза.

— Почти… Но, знаете, какая удивительная вещь. Природа такая штука, — он неопределенно повел в воздухе рукой, — ее можно пытаться понять всю жизнь, но так и не понять до конца. И в этом должна быть цель каждого человека. Всегда быть на пути к ее пониманию!

— Да, да, все мы путники в этой жизни, — покивал Костя.

Тут я подумал, что и мне, пожалуй, надо не молчать, как пню, а вставить в разговор свое веское слово. Но оно оказалось настолько веским, что я никак не мог протолкнуть его в оживленную беседу.

— Ах, как вы правы! — согласился тем временем джентльмен. — И в конце этого пути все мы должны придти к природе. Природа и есть Бог! — воскликнул он в восторге.

— Да что вы? — Костя удивленно приподнял брови.

— Конечно! — Джентльмен развел руками. — Ведь все создано природой!

Костя оценивающе оглядел его.

— Но кем создана она сама? Об этом вы не думали?

Джентльмен замер с раскрытым ртом. Выйти на такие вершины в этой случайной беседе он, конечно, не предполагал. Я со своей стороны не ждал от моего друга такой прыти в богословских спорах. Впрочем, поболтать он всегда был большой любитель.

— Ну, знаешь! — сказал я, воспользовавшись паузой. — Тогда и Бога тоже кто-то должен был создать!

Костя отрицательно помахал ладонью.

— О нет, друзья! Он существовал всегда и будет вечно!

Этими словами мой друг ставил жирную точку в тысячелетних спорах об устройстве мироздания и открывал дорогу к не отягощенному лишними раздумьями будущему. Поняв наконец суть бытия, мы подобно богам, молча стояли и смотрели на бегущие мимо нас мутные воды.

Через несколько минут Костя решил вернуться к прерванному разговору.

— Кажется, нам пора познакомиться, — подавая пример, он представился. — Константин. А это мой друг, Станислав.

Я кивнул, подтверждая этим движением его слова.

Джентльмен опустил руки, которыми он пытался охватить природу.

— Меня зовут Джек Уотерс, я тут занимаюсь проблемой насосов.

— Что вы говорите?! — удивился Костя. — Неужели и у насосов бывают проблемы?

— Как вам сказать… — Джек смущенно улыбнулся. — Конечно, бывают. Но вообще-то, я имел в виду людей, у которых нет воды.

— Гм! — произнес Костя.

Джек вздохнул.

— Знаете ли, в Камбодже ее большая нехватка.

— Погодите, — Костя удивленно показал на реку, — а это, по-вашему, что же?

— Нет, нет, — улыбнулся Джек, — я имею в виду воду питьевую.

— Ах, вот как! И в чем же заключается ваша задача?

Джек поправил панаму.

— Главным образом в технической стороне: в установке, наладке, сборке…

Костя снова согласно наклонил голову.

— Наладка, конечно, вещь нужная. Всем нам порой нужна наладка. И потом… — он многозначительно посмотрел на Джека, — если личность человека не налажена, он не сможет правильно наладить насос!

При этих словах Джек вторично покраснел.

— Надеюсь, моя личность достаточно налажена… по крайней мере для сборки насосов.

— Ни секунды не сомневаюсь! — Костя довольно фамильярно потрепал нашего нового знакомого по плечу. — Сразу видно, что вы человек гармоничный!

— Спасибо. — Джек скромно наклонил голову. — Значит, вы только что приехали? И как вам тут?

Костя посмотрел в небо.

— Жарко!

Да, хотя солнце, как говорят иные писатели, клонилось к закату, нагретый им город не торопился остывать. Вечерняя прохлада тут, видимо, ожидалась лишь ночью.

— Господа, — оживился Джек, — а что вы скажете, если я приглашу вас к себе? Я живу тут неподалеку, за Монументом независимости. Я угощу вас прекрасной минеральной водой, произведенной в моей фирме! — Он взмахнул рукой. — Наслаждаясь прохладой сада и великолепной панорамой, мы продолжим приятный разговор о тайнах природы!

Не заметив с моей стороны возражений, Костя кивнул.

— Ну что же, прекрасные виды нужны организму, как и свежий воздух! Без этого человек, не человек! Мы принимаем ваше предложение!

С удивлением слушал я своего друга. В этой далекой стране грубый дома Костя неожиданно сделался довольно дипломатичным.

Продолжая беседовать на космические и околокосмические темы, мы пошли по улицам, залитым где вечерним светом, а где и помоями.

Хотя солнце, как уже говорилось, стояло невысоко, и давно пора была появиться тени, она все отсутствовала, прячась в ямах и подворотнях города. Прозрачные облака лениво тащились по небу. Под ними лениво тащились мы.

Миновав несколько горячих улиц, мы остановились перед погруженным в зелень, двухэтажным европейским особняком.

— Мой скромный дом! — Джек с трудом растворил огромные ворота. — Прошу, джентльмены!

Ступив за ним в прохладный сад, мы изумленно огляделись.

— Ого! — сказал Костя. — Вы тут один живете?

— Только я! — Джек улыбнулся. — Вернее, — он поднял указательный палец, — я и мои мечты!

Продолжая восхищаться, мы пошли по дорожке из каменных плиток мимо пышных деревьев. Под ними белело около десятка статуй. Все они были с кувшинами или другими сосудами, как бы намекая на род занятий хозяина дома. Из сосудов в канавки лилась прозрачная вода. С веселым журчанием она пробегала по саду и в конце концов впадала в бассейн, формой напоминавший здание американского Пентагона. Посреди него возвышалась самая крупная фигура. Она, как я неожиданно понял, изображала самого хозяина дома. Из бочки, которую тот с сердитым лицом держал над головой, клокоча и пенясь, низвергался небольшой водопад. Отсюда поднимался расползавшийся по саду туман.

Я перевел удивленный взгляд на Джека, сравнивая его со статуей. Он угадал мои мысли и улыбнулся.

— Да, да. Эти скульптуры сделаны по моему заказу. Кроме меня тут представлены все мои друзья. Вот это, — он показал на крепкого человека с горшком, словно собирающегося зачерпнуть воды, — мой сосед, а это, — он ткнул пальцем в другую статую, — компаньон. Если мы с вами, господа, подружимся, тут появятся и ваши скульптуры!

Костя завистливо оглядел утопающие в зелени владения.

— Видимо, наладка насосов дело прибыльное!

— Вы правы. — Джек кивнул — Но дело не только в деньгах. Я люблю свое дело, которое приносит людям столько пользы! Единственное, что мне нравится больше, это стоять там, наверху, и мечтать! Прошу!

Оставив бассейн, мы вслед за Джеком поднялись по лестнице на веранду. Там он подошел к ограде и поманил нас. Присоединившись к нему, мы оглядели лежащий внизу город. Джек был прав, панорама отсюда открывалась действительно замечательная! В лучах заката полз Меконг, похожий на огромную золотую змею. На его берегах лежал город, где текла такая же неспешная тропическая жизнь. Вокруг шевелились пальмы — они напоминали руки, обмахивающие своего изнуренного зноем владельца.

— Хорошо! — Костя с наслаждением вдохнул теплый ветер. — Мне кажется, было бы лучше, если бы Меконг тек чуть-чуть левее… — мой друг прищурился. — Впрочем, и так неплохо!

— Вам нравится? — Джек был явно польщен, будто и город, и Меконг, и все, что мы видели, принадлежало ему. — Знаете, господа, я люблю вот тут стоять и мечтать о чем-нибудь великом, глядя, — он махнул рукой, — на этот удивительный пейзаж!

— Вы правы, — Костя снова пошевелил ноздрями, — лучшего места для фантазий и придумать нельзя! — немного подумав, он добавил: — Хотя о чем вам еще мечтать с таким домом, я, честно говоря, не понимаю!

Еще минут пять мы, молча, стояли у ограды, оглядывая Пномпень. Наконец я почувствовал, что сейчас мои ноги подогнуться от усталости и невольно оглянулся на диван.

— Мечты, конечно, бывают разные, — сказал я. — Но сейчас у меня только одно желание, посидеть!

Видимо, сознание Джека к этому моменту унеслось довольно далеко от дома, возможно даже, за пределы Камбоджи. Во всяком случае, от звука моего голоса он вздрогнул. Посмотрев на меня с некоторым укором, он подошел к холодильнику, вынул бутылку газированной воды и сделал жест в сторону дивана.

— Присаживайтесь, джентльмены!

Хозяин дома поставил бутылку на стол и окружил ее тремя стаканами, один из которых был надтреснут.

— Спасибо! — Я с облегчением опустился на диван.

Рядом сел Костя.

— Не за что. — Джек погрузился в кресло напротив, затем наполнил стаканы и внимательно посмотрел на нас. — Но вода, господа, это для настоящей мечты слабо! Мечтать надо мощнее! Мечтать надо, не зная пределов! — он торжественно взмахнул бутылкой, породив в ней вихрь пузырей.

— Да? — Костя с улыбкой взял переданный мной стакан и откинулся на спинку дивана. — Может, тогда поделитесь с нами своими мечтами? Не исключено, что мы попытаемся последовать вашему примеру!

Джек с сомнением посмотрел на моего друга. Он поставил бутылку на правый край стола, но потом, передумав, переставил на левый.

— Видите ли, — он кашлянул, — мои мечты, гм, довольно неожиданны…

Мы с Костей переглянулись.

— Ничего, ничего, — мой друг приободрил хозяина дома улыбкой, — нам в нашей стране с разными мечтами доводилось сталкиваться. Знаете, социализм, коммунизм… Так что нас трудно удивить. — Он допил стакан и налил в него новую порцию воды. — Начинайте, не бойтесь!

— Ну что ж, хорошо! — Джек встал с кресла и прошелся перед столом, собираясь с духом. Наконец он повернулся к нам. — Видите ли, господа, меня тревожит деятельность человека…

Костя поднес шипящий от газа стакан ко рту, но в последний момент остановился.

— Какого человека?

— Человека вообще! То есть, человека, как такового!

Наморщив бледный, еще не успевший загореть, лоб, Костя озадаченно посмотрел на меня.

— Что-то я не понимаю…

Джек порывисто указал за ограду.

— Оглянитесь! — Вслед за рукой потянулось его тело, и он невольно сделал несколько шагов к Меконгу. — От деятельности человека одни минусы! Как это можно не замечать?!

Мы бросили взгляды за ограду. Однако ничего ужасного там не было. За спокойным Меконгом лежал совсем уж покойный горизонт, разделявший уже темную землю и пока светлое небо. Правда, он действительно напоминал гигантский минус. Над ним пересекал небо самолет, смахивающий на крохотный плюс. Впрочем, он скоро скрылся за горизонтом.

— Наш мир катится… — Джек протянул руки к исполинскому минусу, будто хотел сорвать его с места и разломить на куски. Однако, упершись на своем пути в ограду, хозяин дома замер, не зная, как окончить мысль.

Мы ждали продолжения целую минуту, не осмеливаясь пошевелиться.

— Куда же? — прервал наконец паузу Костя.

— К краю мира! — выпалил Джек, стоявший на краю веранды. — Да! Именно! К краю мира!

Я покрутил головой.

— Но мир, простите, не может катиться к своему краю! Это нелогично.

— Вот! — Костя показал на меня стаканом. — Мне тоже кажется, что все не так безнадежно! — Он, прищурившись, посмотрел на искрящуюся за стеклом воду. — Все-таки еще вполне можно жить!

Неожиданно Джек, подбежав к Косте, выхватил у него стакан, выпил залпом и поставил на стол.

— Пора, господа, посмотреть на мир трезвым взглядом!

Оставшись без стакана, Костя заметно оробел. В нерешительности он оглянулся на меня. Я в ответ недоуменно пожал плечами.

— Надо срочно что-то делать! Да, да! Немедленно!

Заложив руки за спину, Джек стал быстро ходить по веранде. Мы молча следили за ним, не зная, чего ждать дальше. Мне очень хотелось пить, но я не рисковал утолять жажду, понимая, что, чего доброго, тоже могу остаться без стакана. Тут Джек остановился и решительно указал пальцем на Костю.

— Мы должны спасти ее!

Костя помолчал, глядя на палец хозяина дома, и тихо спросил:

— Кого это «ее»?

— Землю! — крикнул Джек и посмотрел на нас совершенно сумасшедшим взглядом.

Мне стало ясно, что надо уходить. И чем скорее, тем лучше. Я осторожно вернул стакан на стол.

— Значит, Землю? — переспросил тем временем мой друг.

Джек молча глядел на него и быстро кивал.

— Что-то мы засиделись, — сказал я. — Уже поздно.

Поняв мой намек, Костя поднялся с дивана и начал бочком выбираться из-за стола. При этом он искоса поглядывал на Джека.

— Мой друг прав, — пробормотал он. — Нам действительно пора.

Вслед за ним и я встал с дивана.

— Но как же Земля? — Джек с ужасом на лице протянул к нам руки. — Неужели вы, господа, сможете спокойно спать, зная, что планета на граю гибели?!

Будучи хорошо знаком с Костей, я мог с уверенностью сказать, что он будет спокойно спать, даже если на краю гибели окажется Вселенная. Однако теплый прием и прохладная вода обязывали к вежливому обращению с хозяином дома. Даже мой черствый друг не мог уйти просто так.

— Ну что вы! — Он натянуто улыбнулся. — Конечно, мы будем спать неспокойно! Возможно, мы совсем не будем спать! Но понимаете, мы только сегодня приехали и очень устали.

— Он прав, — поддержал я товарища. — Нам просто необходимо отдохнуть.

— А завтра мы придем к вам со свежими силами и спасем Землю! — заключил Костя. — Хорошо?

Джек поглядел на постепенно исчезающий в темноте горизонт, помолчал и тяжело вздохнул.

— Ну вот, — он печально махнул рукой, — я же говорил, что мои мечты покажутся вам странными!

Не знаю насчет Кости, а я при этих словах ощутил большую неловкость. Но, видимо, и в сердце моего друга что-то отозвалось на эту искреннюю печаль.

— Ну что вы! — Он ободряюще похлопал Джека по руке. — Это очень благородный, просто замечательный порыв! Если бы все думали, как вы, Земля бы давно уже была спасена!

— Правда? — Джек с благодарностью посмотрел на Костю. — Спасибо! Спасибо, что вы поняли меня!

— Не беспокойтесь! — Костя улыбнулся так, что вечерний сумрак немного отступил от дома. — Земля терпела миллионы лет, потерпит и еще один день!

Джек взял свой надтреснутый стакан покрутил в руках и поставил на место.

— Но вы придете завтра?

Костя кивнул с фальшивой уверенностью.

— Конечно… мы же обещали!

Тут, преисполнившийся чувств, Джек заключил моего друга в объятья.

— Благодарю! Благодарю, что вы не отняли у меня надежду!

Высвободив Костю, он подвел его к ограде.

— Наконец-то я нашел единомышленников! Мы с вами объединим мечты и поведем наступление на врагов природы! — Он протянул руку над страной. — А потом за нами пойдут и другие! За нами пойдут миллионы!

Костя с немой мольбой обернулся ко мне. Я понял, что нужно спасать товарища.

— Никто сейчас никуда не пойдет, — сказал я в затылок хозяина дома. — Оглянитесь! Все уже давно спят.

Да, не обращая внимания на Джека, который так стремился ее спасти, Земля повернулась к Солнцу спиной, погрузив нас и еще полчеловечества в темноту. На столицу тихо и плавно опустилась ночь. В небе повисли длинные, кривые гирлянды созвездий.

Джек помолчал, задумчиво глядя на выбравшуюся из Меконга Луну. Она напоминала рыбу какого-то особенно редкого вида.

— Ну, хорошо, — кивнул он, — приходите завтра. Подумаем на ясные головы, как лучше спасти планету!

Да, наши головы были слишком тяжелы, слишком заполнены новыми впечатлениями, а также газом из воды Джека. Нужно было разгрузить их сном, освежить отдыхом.

Попрощавшись с чудаковатым, но гостеприимным хозяином, мы спустились в сад, миновали пугающие в темноте фигуры друзей Джека и вышли на улицу, кое-как освещенную фонарями. Ночь наконец охладила город и нас.

— До свидания! — крикнул Джек с освещенной веранды, которая будто висела в небе прямо между звезд. — Помните, что человечество и я надеемся на вас!

Мы согласно помахали в ответ и быстро пошли прочь. Свернув на боковую улицу, мы остановились.

— Да, уж! — сказал я, потерши лоб. — Попили водички!

— Мужик он, конечно, со странностями. — Костя оглянулся на оставленный позади дом. — Зато вода у него вкусная!

Мы стали озираться, пытаясь понять, куда идти дальше. Поскольку наши мнения разделились, мой друг решил спросить кхмера, который как раз проходил мимо.

— Не подскажите, как пройти в гостиницу «Счастливый турист?».

Мужчина хмуро оглядел нас.

— Я знаю пять гостиниц с таким названием, какую именно вы имеете в виду?

Костя растерянно посмотрел на меня.

— Это между дворцом и Главной помойкой, — нашелся я. — Недалеко от кафе «Париж».

— А! Тогда вам туда, — сказал человек и показал вправо автоматом Калашникова.


Спасаем природу в рифму


Следующим утром мы сидели на веранде гостиницы и составляли планы на день.

— Во-первых, надо позавтракать. — Взяв купленную вчера бутылку воды, я стал пить из горлышка.

— Неплохо бы! — Костя зевнул и потянулся. — Потом сходим, поговорим про животных в министерство природных ресурсов. А затем — к Джеку!

Отняв бутылку от губ, я удивленно посмотрел на друга.

— Зачем?

Костя пожал плечами

— Мы же ему обещали сегодня спасти Землю. Разве не помнишь?

Я закашлялся от неожиданности.

— Не шути так, — сказал я, вытирая салфеткой рот.

Костя сердито посмотрел на меня.

— Разве я шучу? Просто мы должны быть вежливыми! Вспомни, — Костя взмахнул руками, — он даже хотел сделать наши статуи! Как можно после этого бросить человека? Да мы просто обязаны совершить этот визит вежливости! Как интеллигентные люди! Как, в конце концов, истинные христиане!

Я вздрогнул.

— Как кто?

Костя отобрал у меня стакан и поставил на стол.

— Не надувайся перед завтраком. Пошли.

Прихватив бутылку, мы узнали у нашего ненормально улыбчивого хозяина адрес ближайшего из трех «Лондонов» и вышли на улицу.

— Ладно, — сдался я, — сходим к Джеку. Только сразу скажем, что Землю мы спасти не можем. А то ведь человек будет надеяться.

— Как хочешь, — равнодушно пожал плечами Костя.

Ближайший «Лондон» находился с другой стороны прилегающей к нам помойки, и, обходя ее, мы едва не растеряли весь аппетит. Дышать тут можно было, только когда ветер дул с Меконга.

Хозяином «Лондона» оказался кхмер. Правда, поняли мы это не сразу, потому что он был одет в залатанный смокинг и шорты.

Отвесив нам церемонный поклон, он с важным видом проводил нас к столику внутри кафе, где к нашему удивлению жарко пылал камин. Рядом висел огромный портрет Елизаветы Второй, которая выглядела основательно вспотевшей.

Решив, что лучше уж страдать от запаха, чем от жары, мы вынесли стол наружу. Однако, когда мы снова направились в кафе, чтобы принести чай, у стола вдруг появилась макака, схватила Костин бутерброд и скрылась. Мой друг бросился в погоню, расплескивая чай, но затормозил на краю помойки. В гневе Костя швырнул вслед обезьяне валявшийся рядом пустой кокос. Хозяин кафе из чувства солидарности ругал ее вместе с Костей, грозя макаке полотенцем и карой богов. Когда Костя наконец отвел душу, он заказал еще один хлеб с маслом, и мы приступили к завтраку.

Поев, мы сухо поблагодарили хозяина, и отправились указанной им дорогой в Министерство природных ресурсов.

Минут через десять перед нами предстал шикарный колониальный особняк желтого цвета. Поднявшись по ступенькам, мы двинулись по сумрачным, плохо освещенным коридорам и, минут через пять, вошли в совсем уж темное помещение. Судя по сосредоточенному сопению, тут кто-то находился.

— Добрый день, — сказал Костя в темноту, — нам бы хотелось поговорить с кем-нибудь по поводу охраны природы.

Сопение стало одобрительным.

— Давайте поговорим! Я люблю говорить о природе! Ведь именно с разговоров начинаются все большие дела!

— Видите ли, — начал Костя, но потом, сообразив, что в такой темноте ничего увидеть невозможно, поправился, — понимаете ли, мы хотим узнать о положении редких видов в вашей стране.

— Присаживайтесь! — пригласил нас голос.

Мы на ощупь нашли стулья и сели.

— У нас очень много редких зверей! — с гордостью заявил наш невидимый собеседник. — Больше того, все самые редкие звери водятся именно у нас!

Хотя в темноте я не видел Костю, но почувствовал, что он озадаченно смотрит в мою сторону.

— Почему вы так думаете?

— Так полагает наш министр природных ресурсов, а значит, так оно и есть!

— Погодите, — я получил удар в плечо и понял, что это Костя развел руками, — но ведь редкие животные есть и в других странах…

Наш невидимый собеседник сочувственно засмеялся.

— Ну что вы! Они совсем не такие редкие, как наши!

Я молчал, не зная, что сказать.

— Да, но как вы определяете степень их редкости? — поинтересовался Костя. — Какие вы для этого используете методики?

— Методики? — Сотрудник министерства задумался. — На вид.

— То есть?

— Знаете, почему мы сидим в темноте? Чтобы потом, выйдя на свет, сразу определить редкий вид! И принять соответствующие меры для его спасения!

Теперь замолчал Костя, поскольку о таком способе определения исчезающих животных еще не слышал. Я решил взять беседу в свои руки.

— Допустим. А что вы предпринимаете для защиты природы?

— Очень много! — ответил невидимый человек. — Мы всем говорим, что у нас в стране водятся редкие звери. И даже если люди убили и съели представителя редкого вида, мы призываем их попросить богов послать на землю точно такого же. Кроме того, у нас проходят регулярные коллективные молитвы о спасении природы, возглавляемые нашим министром!

Мы помолчали.

— И как, — спросил Костя, — помогает?

Наш собеседник застенчиво засопел.

— Если у богов хорошее настроение, помогает.

— А конкретно вами что-нибудь было сделано? — Костя начинал терять терпение.

— Мной? — Невидимый человек задумался. — Я написал поэму.

— Что?!

— Вы не слышали о поэмах? — удивился в свою очередь сотрудник министерства. — Это произведения, где многие слова имеют схожее окончание. Ну, например, «банан-кабан»…

— Мы знаем, что такое поэмы, — сердито сказал Костя. — Но не думали, что с помощью схожих окончаний можно охранять животных!

— Конечно, можно! — Наш собеседник, судя по звукам, поднялся из-за стола и начал ходить. Он, вероятно, очень хорошо видел в темноте и ни разу ни на что не наткнулся. — «Легенда о редком виде»! Я писал ее два месяца. В ней рассказывается об исчезающем виде, который мирно жил в лесу. Но потом пришел человек и стал вырубать деревья. Редкий вид сказал: «Ах, зачем ты обижаешь меня, о человек, я ведь тебе ничего плохого не сделал». А человек засмеялся и ответил: «Я тут буду жить и сеять, потому что мне нужно кушать, а ты уходи, пока цел!» Редкий вид горько заплакал и ушел. А потом боги покрали человека, и у него отсохли ноги.

Мы довольно долго не знали, что сказать.

— И вы уверены, что это способствует сохранению природы? — спросил в конце концов Костя.

— Мою поэму включили в школьную программу, — смущенно ответил сотрудник министерства, садясь на место. — А меня приняли в союз камбоджийских писателей.

— Ну что же, — сказал Костя в мою сторону, — нам тут, кажется, больше делать нечего!

Попрощавшись с так и не увиденным нами человеком, мы встали и вышли из тьмы на улицу.

— Думаешь, при таком отношении у природы есть шанс? — спросил мой друг.

Я пожал плечами.

— Мы в чужой стране, и тут многое может казаться нам странным. Что мы знаем о местных жителях? Может, поэмы это именно то, что до них доходит лучше всего.

— М-да! — сказал Костя.

Дальше он шел молча и только время от времени ожесточенно тряс бутылкой, вызывая в ней бешеные вихри пузырей.


Истинные сыны Земли


Еще раз осмотрев уже знакомые достопримечательности, мы прошли до Монумента независимости и оттуда направились к утопающему в зелени особняку.

Хотя его ворота оказались приоткрыты, входить без приглашения нам показалось неловко. Мы потоптались у них, не зная, как сообщить о своем приходе, но потом все же вошли в сад.

Вода из сосудов, которыми были снабжены гипсовые друзья Джека, с тем же умиротворяющим журчанием лилась в бассейн-Пентагон. Двойник хозяина дома без устали держал над головой бочку, производившую нескончаемый водопад. Деревья шевелили над нами своими зелеными руками, будто хотели погладить нас по головам.

— Вот как должен жить настоящий человек! — сказал Костя, оглядываясь. — А не как мы — с видом на помойку!

Вслед за другом я прошел по дорожке и поднялся по лестнице на веранду.

Джек в пестром халате сидел на диване, держа в руке тот самый надтреснутый стакан, с которым мы оставили его вчера. Но на этот раз компанию нашему новому знакомому составлял невысокий кхмер. Взглянув на него, я сразу вспомнил одну из статуй в саду.

— Не может быть! — Джек распростер объятья и, не выпуская стакана, направился к нам. — Это вы, мои друзья! Как я рад! Вы не можете себе представить!

Он крепко пожал нам руки.

— Меня как раз сегодня навестил друг. — Джек так энергично показал на кхмера стаканом, что часть воды из него плюхнулась на пол. — Я ему рассказывал, что вчера на прогулке встретил русских джентльменов, которые разделяют мои взгляды!

Я не был согласен с этим утверждением и хотел поправить Джека, но Костя ткнул меня локтем в бок.

— Молчи! — прошипел он. — Ты все испортишь!

Я сердито посмотрел на Костю, но из вежливости промолчал.

— Моего друга зовут мистер Бун. — Джек повернулся к своему гостю. — Он не только большой любитель природы, но и огромный патриот своей страны! Я не ошибся? Вы ведь любите Камбоджу?

Мистер Бун встал и с улыбкой пожал нам руки.

— Это действительно так! Когда я гляжу на карту моей страны, мне хочется плакать! — Он вынул из кармана платок с рисунком Монумента независимости и высморкался в него. Затем он вопросительно посмотрел на нас. — А вы? Вы любите Камбоджу?

Заверив его в нашей искренней любви к его родине, мы по очереди представились и сели на диван, где вчера нам так и не удалось с толком отдохнуть.

— Ну что же! — Джек опустился в кресло и радостно оглядел своих гостей. — Итак, тут наконец собрались люди, которые, как и я, всей душой желают спасти Землю!

Я предпринял еще одну попытку возразить, но Костя толкнул меня под столом коленом. Это было уже слишком, и в ответ я наступил ему на ногу. Заметив, что лицо моего друга исказилось, Джек вопросительно посмотрел на него.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули? — спросил он после паузы.

— Прекрасно! — Костя согнулся и, морщась, потер ногу. — И хотели бы сказать вам спасибо за воду.

— О! — От удовольствия Джек засмеялся. — Не стоит! Но вы правы, джентльмены! Моя вода производится из самых отборных вод Юго-Восточной Азии! Это написано вот тут, — он поднял бутылку и показал пальцем на этикетку, — прочтите, пожалуйста.

— Зачем же, мы вам и так верим! — стал отпираться Костя.

— Нет, ну мало ли, что я говорю? А тут все-таки написано!

Костя со вздохом взял бутылку и прочел указанную надпись. Следом ее пришлось прочесть и мне. Там действительно говорилось, что эта вода произведена из лучших вод Юго-Восточной Азии.

Удостоверившись в правдивости Джека, мы вернули бутылку на стол.

— Качество моей воды высочайшее! — продолжал уверять нас он. — И, кстати, недорого!

— Обязательно будем иметь в виду, — кивнул Костя.

Спохватившись, Джек взмахнул руками.

— Вы меня не так поняли! Своим друзьям, а я думаю, мы можем называть друг друга друзьями… — Он вопросительно посмотрел на нас.

Костя с улыбкой кивнул. Однако я сделал вид, что не понял вопроса.

— Так вот, своим друзьям я воду дарю! — С этими словами он встал, вынул из холодильника еще две бутылки и поставил перед нами. — Примите!

— О, спасибо! — Костя взял «свою» бутылку, а потом, увидев, что я не проявляю интереса к «моей», забрал и ее. — А вы примите нашу глубокую благодарность!

Но Джек только отмахнулся.

— Пустяки!

Мистер Бун с улыбкой посмотрел на нас.

— Вчера мистер Джек и мне подарил воду! Я ее уже выпил.

— Тогда вот еще одна! — Хозяин дома жестом фокусника открыл холодильник и вынул очередную бутылку.

Мистер Бун захлопал в ладоши, после чего опустил подарок на пол рядом с собой. Джек, обойдя стол, сел. Он явно был доволен собой и своей водой.

— Теперь, джентльмены, давайте решим, с чего начнем?

— Что начнем? — не понял я.

— Как что? — Джек удивленно развел руками — Спасение Земли, разумеется! Вы разве не для этого пришли?

Я больше не мог безмолвно терпеть происходящее. Пора было прояснить ситуацию, пока мы не зашли слишком далеко. Я глянул на Костю, чтобы дать ему понять о своих намерениях и удивленно замер. На лице моего друга появился отпечаток глубокой печали. Это был уже не человек, а просто Воплощение мировой скорби. Наши собеседники также заметили странную перемену и удивленно уставились на Костю.

— Что с вами? — спросил Джек.

— Знаете, — ответил этот новоявленный Гамлет. — Я хотел бы честно признаться, что спасти Землю мы втроем…

— Но погодите, нас тут четверо! — справедливо возразил Джек.

— И даже вчетвером… Даже со всеми вашими друзьями, что стоят, там, внизу, — он вздохнул, — мы, увы, не сможем!

Джек медленно показал за ограду.

— А как же…

— Но в то же время, — перебил его новый Гамлет, — Земля, безусловно, нуждается в спасении. И этого нельзя не понимать.

Совсем запутавшийся Джек молчал, переводя взгляд с меня на друга. Я, не отрываясь, смотрел на Костю, преподносившего в этой стране сюрприз за сюрпризом. Вдруг я понял, что до этой минуты в нем дремал огромный артист уровня Смоктуновского, который в Камбодже, видимо от сильной жары, стал просыпаться.

Общий настрой сцены нарушал только мистер Бун — воспользовавшись паузой, он стал активно чесать нос стаканом.

— Мы, то есть я и мой друг, — Костя показал на себя, а потом на меня, — тоже хотим что-то сделать для Земли. Но надо же реально оценивать свои возможности, господа! И, реально оценивая их, мы понимаем, что Земля нам не по плечу.

— А… — озадачено произнес Джек.

— А вот Камбоджа… — в голосе Кости прозвучала некоторая надежда, — это дело другое…

Тут он замолчал, глядя на меня.

— Что-то не так?

Еще несколько секунд назад, услышав, что Земля Косте не по плечу, я порадовался здравомыслию своего друга. Но теперь был так ошарашен его наглым заявлением, что это не могло не отразиться на моем лице.

— Так вот Камбоджа… — Костя снова подозрительно посмотрел на меня, — дело другое. На это мы бы пошли.

Мне, конечно, захотелось ему ответить, как следует, но язык неожиданно отказался мне повиноваться, перейдя на сторону Кости. Воспользовавшись моим вынужденным молчанием, друг продолжил захват сознаний своих доверчивых слушателей. Он сменил выражение скорби на задумчивость и посмотрел на колышущиеся в саду пальмы.

— Мы должны подумать, что можно сделать хотя бы, — он сделал драматический жест в сторону сада, — для ее природы. В то же время, — Костя многозначительно посмотрел на Джека и Буна, — это будет наш вклад в спасение Земли!

Вдруг Джек так грохнул кулаком по столу, что бутылка на нем подпрыгнула, наполнившись радостными пузырями. Мистер Бун выронил стакан, которым машинально продолжал чесать разные части лица.

— Отличная мысль! Спасем Камбоджу, а затем перейдем к другим странам! Будем спасать их, пока не спасем всю Землю! Просто великолепно!

Его друг, нагнувшись, поднял стакан и придирчиво осмотрел его.

— Надо же, не разбился! Какое хорошее стекло! — Он поставил стакан на стол. — Так я не понял, что мы все-таки будем спасть? Камбоджу или Землю?

— Одно другому не мешает! — горячо объяснил Джек. — Начнем с Камбоджи, а потом, — он развел руки в стороны, — будем увеличивать масштабы!

— Вот как? — Бун налил в стакан воды. — Ну, ладно.

Между тем я снова сумел овладеть взбунтовавшимся речевым аппаратом и попытался высказать свое мнение.

— Постойте… — начал я сердито, — вы понимаете, что…

Но меня заглушила череда восторженных криков наших новых знакомых, которые стали шумно делиться мыслями о счастливом будущем Земли. Они так радовались, будто уже ее спасли. Меня здесь явно никто не замечал. Тогда, прибегнув к методу Джека, я тоже грохнул по столу. Правда, у меня это вышло не так ловко. Бутылка упала на бок, покатилась к своему хозяину и плюхнулась ему на колени. Мистер Бун снова выронил стакан. Пусть не очень эффектно, но мне все же удалось добиться их внимания.

— Может быть, Камбоджа, как уверяет мой друг, нам и по плечу, — я метнул гневный взгляд в Костю, — но она нам точно не по карману! Вы подумали, сколько для этого надо денег?

— Денег? — Джек возвратил бутылку со своих колен на стол.

— Да! Вы знаете, сколько это стоит?

Они явно забыли, в каком мире находятся. Лица вокруг меня стали гаснуть, как перегоревшие лампочки. Даже в лице Буна, который по складу характера, видимо, готов был радоваться буквально всему, заметно ослабилось напряжение.

— Погоди ты, — одернул меня Костя, недовольный резким падением энтузиазма, — давай об этом потом.

— Как погоди? — Я возмущенно всплеснул руками. — Когда потом? Да деньги тут самое главное!

— Сначала надо решить вопрос в принципе, — возразил мой друг, — понять, чем мы вообще станем заниматься.

— Но если у нас не будет денег…

Не дав мне договорить, Костя встал и повышенным тоном произнес:

— Итак, вы согласны? — Он требовательно поглядел на Джека и Буна.

— Конечно! — громыхнул Джек. — По-моему, с этим могут быть не согласны только законченные эгоисты!

Тут все одновременно посмотрели на меня, пытаясь, наверное, понять, действительно ли я законченный эгоист или только прикидываюсь?

Произведя определенные умозаключения, они вернулись к дискуссии.

— Нам нужно подумать, каким будет наш первый шаг. — Костя поднял палец. — Первый шаг самый важный, если мы его сделаем в неправильную сторону, лишь отдалимся от своей цели!

— Это очень верно! — жарко согласился Джек.

Костин указательный палец описал дугу и указал на меня.

— Однако и мой друг по-своему прав. Дело это сложное и на нашем пути будет много препятствий. — Костя взял стакан и поглядел в него как в подзорную трубу на Джека. — Если мы посмотрим на Землю с космической высоты, мы с вами, господа, увидим…

— Что? — заинтересовался мистер Бун.

Костя перевел на него стакан.

— Мы увидим, что у спасающих Землю много проблем.

— Сейчас я тоже посмотрю, — подобно моему другу мистер Бун приложил стакан к глазу, и они с Костей некоторое время глядели таким образом друг на друга.

— Проблемы эти разные. — Константин опустил стакан и стал загибать пальцы. — Нехватка денег, бюрократия и главное, — Костя сделал легкое движение стаканом в мою сторону, — непонимание остальных жителей Земли!

Я криво усмехнулся и скрестил руки на груди, демонстративно устраняясь из процесса спасения планеты. Этим самым я окончательно оформил свою репутацию эгоиста.

Костя тем временем объединил указательный палец с остальными и пустил в ход всю ладонь.

— Действительно, сохранение природы требует много денег. Кто же с этим спорит?

Я снова усмехнулся, на этот раз с еще большим вызовом. Мой друг пожал плечами.

— Но это не должно быть основанием для того, чтобы отказываться от попыток ее спасения! Тогда вообще ничего не нужно делать!

— Верно, верно! — выкрикнул Джек, снова грохнув по столу.

Бутылка со стаканом подпрыгнули и чокнулись в воздухе.

— Но для этого, конечно, придется поработать, — Костя опустил руку и сокрушенно покачал головой, — работать до седьмого, восьмого и всех последующих потов, сколько бы их ни было!

Джек стал очень серьезным. Он поднялся, вытянув руки по швам, и гаркнул:

— Мы, истинные сыны Земли, готовы для нее на все!

Тут все присутствующие опять посмотрели на меня. Они, видимо, хотели понять, являюсь ли и я истинным сыном Земли или обманом затесался в их ряды и должен быть с позором изгнан?

— О, какая благородная цель! — Отвернувшись от меня, мистер Бун достал платок и начал осушать заструившиеся по лицу слезы. — Моя мама мной бы гордилась!

Вслед за ним расчувствовался и крепкий на вид Джек. Он также вынул из халата платок, который, правда, был раза в три больше, чем у Буна.

— Как я счастлив, что мы в конце концов встретились! — всхлипнул он. — Этот день будет вписан в историю Земли золотыми буквами!

Глядя на Джека, я подумал, что водяной бизнес наложил на него, пожалуй, слишком сильный отпечаток. Затем я перевел взгляд на Костю, интересуясь, не зарыдает ли и он? Но мой черствый друг не плакал даже в детстве и, конечно, не собирался делать этого теперь. Он смотрел на своих собеседников с явным неодобрением. Однако мешать их слезам ему было, видимо, неловко.

— Наконец-то сбудется моя мечта! — тряс плечами Джек. — Вы знаете, — он поглядел на нас влажными глазами, — я вдруг подумал, что и моя мама мной бы гордилась! — тут он окунулся в изображенную на платке статую Свободы и зарыдал с новой силой.

К этому времени все происходящее на веранде меня уже начало забавлять. Сделавшись сторонним наблюдателем, я даже нашел в нашей встрече немало интересного и с возрастающим любопытством следил за ее ходом, ожидая, чем закончится этот спектакль. Однако Костя начинал терять терпение.

— Все наши матери бы нами гордились, — сказал он сердито, — а теперь…

Тут Джек оторвал лицо от платка и, вскочив, крикнул:

— Выйди к Меконгу, чей стон раздается?!

Костя и мистер Бун вздрогнули. Последний повернул к ограде исполосованное блестящими потеками лицо и прислушался. Однако ветер продолжал мирно шуршать листьями в саду Джека. Где-то ругались женщины.

— То стон страдающей природы! — провозгласил Джек, махнув платком, как флагом.

— Что вы говорите? — Вытирая слезы Монументом независимости, мистер Бун удивленно посмотрел на пальмы.

— Да! И мы должны превратить ее стон в песню! В симфонию звуков!

Нет, эта встреча, мне положительно начинала нравиться! Я уже готов был аплодировать, кричать «браво» и просить Джека повторить последние слова на «бис». Однако Костю такое поведение лишь раздражало. Чтобы призвать общество к порядку, ему тоже пришлось постучать по столу бутылкой.

— Господа, господа! Давайте возьмем себя в руки!

Джек опомнился и с виноватым видом сел

— Извините, джентльмены, я что-то совсем расчувствовался, — он сложил свой платок и высморкался в американский символ свободы.

— Но разве можно не плакать, когда плачет природа! — ответил со слезами в голосе мистер Бун. — О, несчастная природа Камбоджи! Она так страдает! — И он горестно покачал головой.


«Природа хохочет»


Кое-как Косте снова удалось настроить общество на деловой лад.

— А теперь решим, в какой форме мы будем спасать Землю… то есть, тьфу, — он недовольно посмотрел на Джека, — я хотел сказать, Камбоджу.

— Что вы имеете в виду? — наморщил лоб хозяин дома.

— Ну, мы будем спасать ее, как частные лица или как организация?

— А! — Джек обвел присутствующих все еще влажным взглядом. — Думаю, самым верным будет спасать страну в форме общества. Только надо придумать подходящее название, которое бы нашло отклик в сердцах людей. Давайте подумаем над этим. Может, у вас, джентльмены, возникнут какие-то предложения?

Мистер Бун с готовностью поднял руку.

— Давайте назовем наше общество «Природа рыдает»!

В этот момент я неожиданно для собравшихся подал голос, чем, надо сказать, всех немного напугал.

— Я в обществе с таким названием работать не буду!

Наступила минутная пауза, после которой мистер Бун удивленно спросил:

— Почему? Вам оно не нравится?

— Быть может, у него есть другой вариант? — предположил Джек.

Я пожал плечами.

— Уж лучше «Природа смеется».

Костя издал сдавленный смешок.

— Или «Природа хохочет», да?! — Он сердито махнул рукой. — Да с таким названием все будут смеяться над нами!

Джек поддержал его.

— Господин Костя прав. Кроме того подобному обществу никто не даст денег! Зачем помогать природе, если она и так смеется?

Пожалев о своей ненужной инициативе, я снова скрестил руки и исчез с поля битвы за планету. На этот раз уже окончательно. Но остальные продолжали искать выход из создавшегося тупика.

Мистер Бун налил себе новую порцию воды и, используя стакан в качестве увеличительного стекла, стал смотреть, как по столу ползет муравей. Костя и Джек стояли у ограды, внимательно глядя друг сквозь друга. Так прошло минут пять.

Затем Джек обратил на меня и Буна затуманенный мыслями взгляд.

— Может, «Истинные сыны Земли»?

Костя вздрогнул.

— Пахнет фашистами.

Я недовольно посмотрел на товарища.

— А почему, собственно, ты сам ничего не предлагаешь? Давай покажи себя! А мы покритикуем!

Мистер Бун поднял свое «увеличительное стекло» и посмотрел через него на Костю. Мой друг опустил голову и прошелся вдоль ограды.

— В нашем названии, — он задумчиво поглядел на ленивый Меконг, — должно быть то, к чему мы стремимся.

— А разве мы не хотим, чтобы природа смеялась? — вставил я.

— Мы что, — повернувшись ко мне, Костя постучал себя по голове, — поэты? Нужно реально смотреть на вещи! И, реально глядя на них, я вижу, что это смешно! В общем, я предлагаю назвать нашу организацию понятно и просто — «Спасите Камбоджу!»

Я обернулся к Джеку и его гостю, чтобы понять их реакцию.

— О! — Мистер Бун прижал стакан к груди. — Это название находит очень сильный отклик в моем сердце! Но, вы знаете, — он опустил руки — я бы добавил «пожалуйста». Ведь тот, кто просит должен быть вежлив! Так учит наша народная мудрость!

Я уже не мог сдерживаться. Подобно Земле из предложенного мной названия, я собирался хохотать в полный голос, но тут Джек бешено зааплодировал.

— Великолепно! Лучше и придумать нельзя! Такому обществу, конечно, никто не откажет в помощи! Так и назовем его — «Спасите Камбоджу, пожалуйста»!

Это было достойное завершение балагана, в котором я оказался. Но, к сожалению, оценить комедию по достоинству мог только я. Костя же был явно доволен собой и с самым серьезным видом опустился на диван. Мистер Бун, выражая свою поддержку, похлопал его по плечу. Джек, что-то радостно мурлыча, прошелся по веранде. Я упорно продолжал исполнять незавидную, но необходимую в таких условиях роль ложки дегтя.

— Итак, господа, у нас есть отличное имя! — Джек довольно потер руки. — Теперь обсудим, каковы будут наши первые действия?

Тут мы все разом посмотрели на мистера Буна, поскольку он был как бы частью Камбоджи. Но Бун в спасении явно не нуждался. Он нуждался в сухом платке. Поняв это, Джек вынул из другого кармана запасной платок с видом Капитолия и протянул другу.

— Знаете, — всхлипнул Бун, — я так люблю свою страну! Кто бы мог подумать, что я ее однажды спасу!

Почувствовав, что он снова собирается пуститься в затяжные рыдания, Костя предупредительно постучал бутылкой.

— Господа, господа! Давайте все-таки соберемся! — Он отставил бутылку в сторону. — Эгоистично так говорить или нет, но деньги действительно играют не последнюю роль в деле охраны природы. Поэтому нам необходимо понять, какими средствами мы располагаем?

Мистер Бун отнял лицо от быстро намокшего Капитолия.

— А где мы возьмем столько денег?

Джек подошел к креслу, сел и потер виски.

— На первых порах, конечно, будет нелегко, — сказал он задумчиво. — Но начинать всегда трудно. Знаете, моя организация выросла из одного насоса, а теперь их у меня тысячи! Я экспортирую их в другие страны! Большая часть воды, которую пьют в Камбодже, выкачана из недр моими насосами! Если бы они остановились… — по его лицу проскользнул испуг, — нет, нет! Страшно подумать, что произошло бы тогда! — он помолчал, размышляя о масштабах возможной трагедии. — Но в нашем мире, господа, и я убежден в этом, много неравнодушных людей. Уверен, их сердца отзовутся на наш призыв! — Он приложил руки к груди и затем протянул их к нам, как бы показывая траекторию будущего сердечного отклика. — Теперь, что касается наших новых обязанностей, — Джек опустил руки. — У каждого общества, как и у каждого предмета, — он выразительно посмотрел на бутылку, — много сторон, и одну из них, а именно финансовую, я беру на себя!

Про себя я не мог не согласиться, что общество в виде бутылки — очень яркий, хорошо запоминающийся образ. Только работать в такой организации я не собирался, и это, думаю, было прекрасно видно по моему лицу.

— Хорошо, — кивнул Костя, — теперь о первом шаге. Первое дело должно быть небольшим, но эффективным!

Джек произвел обмен задумчивыми взглядами с мистером Буном.

— Каким же оно будет?

— Над этим мне и моему другу, — рука Кости направилась в мою сторону, на случай, если кто забыл, о ком идет речь, — нужно сегодня подумать и составить нечто вроде плана будущих действий. У меня есть интересные мысли на этот счет, но я не хотел бы излагать их сейчас. Нужно, так сказать, сперва домыслить их до конца. Довести до состояния готовности.

— Это правильно! — с серьезным видом кивнул Джек. — Сырые мысли, как и сырая пища, могут быть вредны! От сырой пищи может расстроиться организм, а от сырых мыслей, что, согласитесь, гораздо страшнее, ум!

— И от сырой воды, — добавил мистер Бун глубокомысленно, — в прошлом году у меня случилось сильное расстройство желудка, потому что я выпил сырой воды. Последствия были просто катастрофическими!

— А знаете, почему это произошло? — спросил Джек.

— Почему? — заинтересовался его друг.

— Потому что к вам в желудок попали вредные микроорганизмы!

— Да что вы? — изумился мистер Бун. — Но там была одна вода, я очень хорошо смотрел!

— Понимаете, — Джек подсел поближе к другу, — дело в том, что микробы очень маленькие, их не видно глазу…

— Простите, что перебиваю, — нетерпеливо встрял в их разговор Костя, — но давайте все-таки вернемся.

— Куда? — Джек удивленно посмотрел на него.

— К природе.

— Да, да! Мы все должны однажды вернуться к природе! — загорелся Бун. — Мы должны оставить свои дома и уйти в джунгли! Знаете, у меня есть родственник, он живет в лесу…

— Это интересно, — перебил его Костя, — но для начала я хотел бы вернуться к разговору о природе. К самой природе мы вернемся чуть позже.

Тут Джек решительно встал с кресла.

— Нет, — сказал он, — надо прервать сегодняшнее собрание и встретиться завтра. Мы уже достаточно много седлали для спасения Земли! Отправляйтесь, господа, в гостиницу, а мы с моим другом еще немного поговорим о делах.

На том представление и закончилось. Стараясь не глядеть на Джека и Буна, чьим компаньоном мне поневоле пришлось стать, я попрощался с ними и хмуро вышел наружу. Однако там мне еще минут десять пришлось ждать своего красноречивого друга, который прощался с хозяином дома и его гостем куда дольше меня. Наконец он появился с парой бутылок под мышками. Глядя, как он идет по саду, я подумал, что если бы Костя вдруг окаменел и остался здесь, то Джек наверняка нашел бы ему подходящее местечко среди своих друзей.

— Знаете, у меня в прошлом году тоже было сильное расстройство… — донесся до нас голос Джека с веранды.

Мы тем временем вышли из ворот и пошли к сияющему на солнце Монументу независимости. Минут десять мы шагали, не разговаривая. Костя что-то насвистывал себе под нос. У него было великолепное настроение. Однако во мне клокотало справедливое негодование.

— «Спасите Камбоджу, пожалуйста»! — прорвало наконец меня. — Еще можно добавить «Христа ради!» и, одевшись в лохмотья, собирать милостыню!

— А что такое? — Костя в прошедшей встрече не видел ничего странного. — По-моему, отличное название! Во всяком случае, лучше, чем предлагал кое-кто! — Он поднял бутылку и потряс ее перед лицом. — Главное, не как мы будем называться, а что будем делать!

— А что, кстати? На какие шиши ты собираешься спасть Камбоджу?

— Обсудим это дома. Но сначала пообедаем.


Бенефис Смоктуновского


Мы пообедали в «Лондоне» номер два и, не обнаружив большой разницы по сравнению с первым, вернулись к «Счастливому туристу».

Поприветствовав хозяина, который побаловал нас какой-то новой улыбкой, мы уселись на веранде в кресла и распечатали подаренную Джеком бутылку.

Некоторое время мы молча пили воду, глядя на живописные развалы помойки. Минут через десять Костя решил прервать паузу.

— В конце концов, надо спасать природу или нет?

— Я же эгоист, — сердито ответил я.

— Мало ли кто что сказал! — Мой друг с фальшивой беспечностью махнул рукой. — Это шутка была!

— Да? — Я окинул его негодующим взглядом. — Тогда скажи, где мы возьмем такие деньги!

Костя со вздохом поднялся и стал ходить по веранде. Стакан в его руке сверкал, как огромный бриллиант. Мой друг поднес этот бриллиант к губам и вдруг остановился, его разглядывая.

— Тьфу ты! Унес у Джека стакан! — он удивленно посмотрел на меня. — Даже не заметил!

Я с мрачным удовлетворением кивнул.

— Вот именно! Ты вообще там ничего не замечал. Нес какую-то чушь!

Костя возмущенно взмахнул руками, выплеснув из стакана значительную часть воды.

— Но Джек же обещал достать деньги! Он, в конце концов, бизнесмен!

Я перевел хмурый взгляд на свой стакан.

— Пусть сперва достанет…

Костя стряхнул с себя пролитую воду.

— Так не получится.

— Почему это?

— За здорово живешь денег никто не даст. Для наших потенциальных партнеров нужен план, который мы и должны составить.

Я выразительно посмотрел на друга, но ничего не сказал. Вместо этого я налил второй стакан воды и стал пить. Костя пристально смотрел на меня.

— Чтобы составить план, нужно знать, какими суммами мы располагаем! — ответил я наконец.

— Ты очень костный человек! — покачал головой Костя

— А ты — фантазер!

Костя не ответил и снова стал ходить, крутя в руках стакановидный бриллиант. Я, отвернувшись, сделал еще глоток. Все-таки в знакомстве с Джеком были не только минусы, но и плюсы — газированная вода приятно освежала. Однако я продолжал ждать неминуемой контратаки друга. Костя просто не мог сразу сдаться. Наступившая пауза длилась где-то два стакана. В начале третьего мой друг снова двинул свои полки в наступление.

— Давай все же составим план. Такой примерный… в общих чертах.

— Вот такой? — Я потряс остатками жидкости в стакане. — И кому подобная «вода» нужна?

Тут Костя в конце концов не выдержал.

— Это безобразие! — Он со стуком опустил на стол надтреснутый стакан. — У нас есть возможность сделать что-то полезное для страны, а ты шутки шутишь!

— Осторожней со стаканом, — напомнил я, — он не наш.

— Мы ставим перед собой разумную цель! — Костя из вредности снова стукнул «бриллиантом» по столу. — У нас есть организация… почти. А вокруг, — взмахом рук он обвел окружающие нас пальмы и проходящих мимо кхмеров, — страна битком набитая редкими животными! Тебе что, мало?

Я встал, походил по веранде и, не зная, куда приткнуть взгляд, снова уставился на помойку. Мне было ясно, что Костю с этого пути не свернуть. Но и потакать его неожиданному энтузиазму я не собирался. Проснувшийся в нем актер мешал Косте трезво смотреть на вещи. Я повернулся к другу и прочел в его глазах отчаянную решимость.

— Конечно, — он продолжал воинственно махать стаканом, — легче все переложить на других! Пусть они спасают природу! Мы ее, разумеется, тоже любим, но только по телевизору!

Я возвратился к креслу, сел и задумчиво посмотрел на товарища. Как это странно! Обычно скептиком считался Костя. Не раз называл он меня фантазером и смеялся над моими мечтами. Но теперь все поменялось настолько, что мне приходилось его останавливать.

— А если получится с Камбоджей, — продолжал он, быстро ходя по веранде, — мы поможем и другим странам!

Это было уже совсем не похоже на моего друга! Проснувшийся в Косте Смоктуновский одолевал его все больше и все дальше уводил от окружающей нас реальности.

— Ты свихнулся! — заключил я.

Костя яростно посмотрел в голубое небо, где, как рыба в воде, плавало горячее солнце, заливавшее тропическими лучами столицу. Он готов был биться за свою идею до последней нервной клетки.

— Нет, это ты спятил! Лишь спятивший человек может упустить такой шанс! И именно ты будешь виноват в гибели природы! Понимаешь ли ты это?

Но я понимал только одно, что у Кости затмение, которое, как я наделся, скоро пройдет. Отставив свой стакан, я вздохнул.

— Дорогой друг, неужели ты думаешь, что ты первый, кто хочет помочь природе? Если бы это было так легко, ее бы уже давно спасли!

Костя с каким-то странным удивлением посмотрел на меня и вдруг застыл посреди комнаты. С тяжелым вздохом он опустил руки.

— Конечно, это трудно… — пробормотал он. — Не мы первые, в конце концов…

Я взял у него стакан, снова наполнил и протянул другу.

— Выпей. Это поможет.

Костя поднес воду к губам и стал медленно пить. Когда стакан опустел, мой друг приложил его к голове. Под давлением газа Смоктуновский отступил, промытое водой сознание Кости прояснилось.

— Что-то я действительно разошелся. — Он передвинул прохладный стакан на лоб и страдальчески посмотрел на меня. — Не понимаю, что со мной происходит!

— Раздвоение личности, — ответил я. — Мы находимся в тропической стране, где надо быть осторожным! А не то можно сойти с ума. Посмотри хотя бы на Джека!

— Верно, верно. — Костя отнял ото лба стакан и взглянул за ограду. Вид помойки вернул его к мыслям о природе. — Но ведь наши друзья ждут от нас план!

Я махнул рукой.

— Ладно, сделаем мы твой план, но рассчитанный на самый минимум, то есть… — я показал на него и на себя, — на нас с тобой. А там посмотрим…

— Спасибо!

Костя, не отнимая стакана от головы, медленно прошелся по комнате.

— Как это все странно! — бормотал он. — Очень странно!

— Займемся этим вечером, — решил я. — А пока пойдем на свежий воздух. Тебе надо остыть.

Я вывел Костю из гостиницы, и мы пошли по набережной. Нагретый за день город постепенно остывал. Остывал и мой друг — он шел, прижимая к голове прохладный стакан, а от его головы поднимался еле заметный пар.


Сочинение на тему «Мое любимое животное»


Ближе к утру мне стало сниться, что на моем лице кто-то жарит блин. Однако, открыв глаза, я и вправду увидел огромный, золотой круг. Прямо мне в глаза через окно светило яркое солнце.

Я долго не мог достучаться до Кости. В конце концов дверь открылась, и в ней появилась голова моего друга с всклокоченными волосами. Если бы в этот момент мимо проходил Персей, он вполне мог срубить ее, приняв за голову Медузы Горгоны. Костя долго щурился на меня, но, в конце концов узнав, пустил в комнату.

Завтракать нам пришлось водой Джека — на иную пищу не оставалось времени.

Изо всех сил пытаясь проснуться, мы вышли из гостиницы и на автопилоте побрели к окруженному деревьями особняку. Миновав сад, мы в полусне поднялись на веранду, где на своих обычных местах уже сидели наши компаньоны. Они как всегда были со стаканами в руках, а на столе в лучах солнца сверкала волшебным светом неизменная бутылка воды. Джек уже совершил свой обычный моцион у Меконга, поэтому в отличие от нас был бодр и весел.

Поприветствовав соратников, мы тяжело сели на диван. Наши друзья глядели на нас с ярко выраженным сочувствием. Костя вынул из кармана надтреснутый стакан и поставил на стол.

— Я вчера так заболтался, что случайно унес его у вас.

Джек радостно схватил стакан и повертел перед лицом

— А я-то думаю, куда он делся! Дело в том, что я поставил на него трещину в тот самый день, когда был продан мой первый насос! Сами понимаете, как он мне дорог!

Взамен одного треснутого стакана Джек поставил перед нами два целых и наполнил их водой.

— Ну, как план? Сдается мне, вы работали допоздна!

Костя, не считаясь с приличиями, смочил газированной водой руку и пригладил лохматые волосы.

— Да уж. — Затем он вынул из кармана свернутые листы с нашим планом. — Ну, вот что у нас в итоге получилось…

Мой друг встал и прокашлялся. Я пристально глядел на Костю, ожидая от засевшего в нем Смоктуновского новых фокусов, но на этот раз обошлось.

— Итак, наша главная проблема деградация…

— В каком смысле «наша»? — удивился Джек.

— Я говорю о природе, которую мы собираемся охранять, — поправился Костя. — Ведь в странах Юго-Восточной Азии огромные площади деградированного леса!

— Нельзя ли объяснить попонятнее? — попросил мистер Бун.

— Ну например, раньше лес был красивым, а теперь — нет. Это и называется деградация.

— О, понимаю! — покивал мистер Бун. — Вы знаете, я тоже раньше был красивым, а теперь… — Не окончив мысль, он тяжело вздохнул.

— Дело в том, что лес вырубают, а вместо него сажают пальмы, — пояснил Костя.

— Пальмы? — удивился Джек. — Зачем?

— Из пальмы добывается масло! — Бун с аппетитом облизнулся. — На нем готовят много наших национальных блюд!

— А иногда на вырубленных территориях вовсе ничего не сажают, — продолжил свое выступление Костя, — поэтому там вырастет, что попало. И, конечно, такого разнообразия животных, как в оригинальном лесу…

— Погодите. Разве лес может быть оригинальным? — снова перебил его Джек. — Оригинальной может быть, например, конструкция насоса! Это я понимаю. А лес…

— Я имею в виду, лес не вырубленный, — пояснил Костя. — В общем, такого разнообразия зверей там уже нет. То есть, конечно, там что-то обитает, но это все… — Он красноречиво поморщился.

Я внимательно следил за нашими компаньонами. Не имея соответствующей подготовки, они не успевали переваривать наши изложенные в бумаге мысли. Словно подтверждая ход моих умозаключений, мистер Бун украдкой зевнул.

— И как же справится с данной, м-м, деградацией? — поинтересовался Джек.

— Для этого нужна правильная политика!

— Какая же может быть политика в лесу? — развел руками Джек. — Ее там быть категорически не может! Это я вам заявляю, как старый республиканец!

— Я имею в виду, что нужна программа по его спасению, — объяснил Костя. — Ведь лес, — он поднял руку с листком, сделанным, разумеется, из где-то спиленного дерева, — это самое главное! Если не будет леса, исчезнут сначала животные, а потом и мы с вами!

— Да что вы? — удивился мистер Бун, не предполагавший, что его жизнь так зависит от какого-то далекого леса.

Джек побарабанил пальцами по столу.

— И как же нам осуществить эту политику?

— Нужно, во-первых, его снова засеять. — Костя пошевелил пальцами свободной руки, как будто солил какое-то невидимое блюдо. — А во-вторых, сделать так, чтобы новому лесу ничего не мешало расти: чтобы там не пасли скот, не вырубали молодые деревья, не жгли их…

— Вы знаете, — глубокомысленно заметил мистер Бун, — мой родственник живет как раз возле такого деградированного леса, — он немного подумал и добавил: — Между нами говоря, этот мой родственник тоже очень деградированный!

— Трудно поверить, — продолжил Костя, расхаживая по веранде, — но в новом лесу при его правильной эксплуатации можно выращивать зерно, бананы и тэдэ!

Мистер Бун наклонился ко мне и прошептал:

— Что это за фрукт «и тэдэ»? Разве он растет в Камбодже?

— Это значит «и так далее», — тихо ответил я.

Костя перевернул страницу и перешел к следующей части плана.

— Еще одна проблема — браконьерство. И решить ее очень сложно, потому что браконьерство приносит огромный доход!

— Больше чем насосы? — удивился Джек.

— Да. И хотя на бумаге, — мой друг потряс листками, которые держал в руке, — продавать редких животных, а также их части…

— Какие части?

— Ну, какие: руки, ноги, головы…

Джек чуть заметно вздрогнул.

— Так вот, хотя продавать их вроде бы запрещено, все эти руки, ноги и головы, а также животное целиком вы можете легко купить на рынке!

— Да, да, — подтвердил Бун, — у нас рядом есть рынок, там очень недорогие головы!

— Кроме того, редких животных можно заказать в ресторане…

— И это правда, — кивнул Бун, — недалеко от моего дома есть как раз такой ресторан.

Джек выкатил глаза.

— По-моему, пора переходить к другому пункту, — заметил я Косте.

— Хорошо. — Мой друг сделал несколько шагов вдоль ограды, как бы переходя к следующей теме. — В Азии быстро растет население, и ему, разумеется, нужно что-то есть…

В этом месте Бун, принимавший близко к сердцу проблемы Азии, печально погладил себя по животу.

— Но часто пищей становятся редкие животные, что совершенно недопустимо! Конечно, местные власти пытаются как-то спасти положение и создают заповедники. Однако ситуация лучше не становится. — Костя сурово посмотрел на нас. — Что же в этом случае делать?

— Не ходить в рестораны, — предложил Бун.

— Этого мало, — покачал головой Костя, — надо привлекать к охране животных местных жителей. Надо, не боясь правды, рассказывать, что происходит с их родными местами: сколько там было животных раньше и сколько останется, например, через двадцать лет, если ничего не изменить. Надо объяснять, что люди могут жить в ладу с природой. И сделать так, чтобы именно местное население, а никто иной, патрулировало леса и наблюдало за их состоянием!

Тут я посмотрел на местного мистера Буна и попытался представить, что он патрулирует лес. Вышло крайне неправдоподобно.

— А теперь немного статистики. — Костя перевернул следующую страницу. — В Таиланде охраняется семнадцать процентов лесов, в Лаосе — четырнадцать, а в Камбодже — двадцать четыре. Казалось бы, чего нам еще нужно? Но, не смотря на такие весьма неплохие цифры, положение в стране совершенно неудовлетворительное. Чтобы исправить его, нужно сотрудничество, — как бы поясняя свои слова, Костя призывно протянул к нам руки, — сотрудничество всех заинтересованных сторон, — вернув руки на место постоянного пребывания, он стал загибать пальцы на правой ладони, — правительства, природоохранных организаций и, наверное уже надоевших вам, местных жителей.

— Обязательно скажу родственнику, — произнес мистер Бун задумчиво, — пусть этот бездельник тоже посотрудничает с правительством!

— И положительный результат не заставит себя долго ждать! — воодушевлено произнес Костя. — Например, когда индейцам из племени Кри…

— Кри? — переспросил его Джек. — А где они живут?

— В Канаде.

— Вы что, и там природу защищали? — удивился мистер Бун.

— С чего вы взяли? — не понял Костя.

— Откуда же вы тогда о них знаете?

— Для этого есть Интернет.

— Он ваш знакомый?

— Нет, это, как вам сказать, такая компьютерная система.

— О!

— Так вот, когда им объяснили, к чему приведет бесконтрольная охота, это очень помогло! И теперь в Канаде дела с охраной природы гораздо лучше! Но в Юго-Восточной Азии люди просто не думают о том, что будет с их землей через двадцать, через тридцать лет! И происходит это именно потому, что между народом, правительством и начальниками заповедников существует непонимание, и я даже скажу больше… — он сделал выразительную паузу, — недоверие!

— Вот я тоже не верю своему начальнику, — вставил мистер Бун.

— А у меня вообще нет начальника, — подхватил Джек. — Правда, здорово?

— Итак, — продолжил Костя, — выход у нас один: надо каким-то образом навести мосты доверия между местным населением и чиновниками. Ведь чтобы увеличить поголовье животных, нужна помощь деревенских жителей. Следует привозить к ним в села специалистов, которые бы объясняли проблемы охраны окружающей среды, рассказывали, по каким причинам сокращается количество видов. Вообще, мне непонятно, почему весь мир борется с безграмотностью языковой и упускает из вида экологическую? Пусть на уроках грамматики местные люди пишут сочинение на тему «Мое любимое животное»! А на математике пусть считают, сколько ими было убито животных, и через какое количество лет они останутся без еды, если будут продолжать в том же духе. Тогда, смею вас уверить, дела пойдут совсем иначе! Кроме того, на подобных встречах в деревнях можно было бы объяснять природоохранные статусы видов, их биологические характеристики и возможности восстановления…

Тут Костя, отступив от нашего текста, окончательно погрузился в темный омут науки. Я поглядел на мистера Буна и увидел, что он спит, машинально кивая головой.

— Трудный язык, — шепнул мне на ухо Джек, — я, вот, например, тоже не все понимаю.

Костя запнулся и озадаченно посмотрел на мистера Буна.

— Простите, кажется, я увлекся. — Мой друг понизил голос. — Ну, пусть он пока отдохнет, а я продолжу. — Костя встал так, чтобы быть подальше от спящего и поближе к бодрствующим. — На данный момент больше всего сокращение коснулось слонов, которое происходит из-за строительства дорог и прочей инфрастуктуры…

В этом месте Джек глубоко задумался, видимо, о том, входят ли насосы в понятие «инфраструктура»?

— Однако, если говорить о браконьерстве, то оно прежде всего влияет на тигров. И виновны в этом, конечно, не только местные жители, но и спрос на уже упомянутые нами части редких животных из-за границы. Как справиться с этой проблемой? — Костя внимательно посмотрел на нас, будто и вправду ждал, что мы ответим на его вопрос. — Конечно, можно просто переселять людей подальше от страдающих из-за них заповедников…

При этих словах мистер Бун, который, видимо, какой-то небольшой частью своего сознания все-таки следил за планом, вздрогнул и проснулся.

— Как так? — спросил он, протирая глаза.

— Брать и переселять. — Костя сделал вид, будто переставляет что-то с места на место. — Так тоже делают.

— А куда?

— На более обжитые места. Правда, — мой друг вздохнул, — опыт показывает, что это тоже не выход. Потому что место переселенных, сразу занимают другие люди, и их тоже приходится переселять, в результате все превращается в какое-то бесконечное переселение.

Костя перевернул еще одну страницу.

— По нашим данным в настоящее время в Камбодже живут шесть вымирающих видов птиц…

— Простите, — остановил его Джек, — я что-то не понял, они живут или вымирают? Это знаете ли, взаимоисключающие вещи!

Недовольный частыми перебиваниями Костя поморщился.

— Если хотите, живут из последних сил. К данным видам относятся: белоплечий ибис, гигантский и четыре вида орлов. Кстати, если мы уж говорим о редких животных, то надо сказать, что в Камбодже существуют места, где концентрация исчезающих видов особенно велика. Например, Южное Мондулкири — это, между прочим, одно из двух мест Азии, где обитают сразу восемь видов кошек, в том числе и тигр! — Костя с восторгом посмотрел на нас. — А самая ценная колония водных птиц обитает в заповеднике Тонлесап!

— И они тоже живут из последних сил? — уточнил Джек.

— Увы! А бок об бок с ними вымирают уже упомянутые нами слоны. Последние исследования показывают, что в Камбодже их осталось всего около ста двадцати. Дело в том, что по причине экономического развития: строительства дорог и прочего, все больше людей проникают в дикие леса. В результате разные фирмы, в том числе иностранные, бесконтрольно вырубают деревья на когда-то далеких от оживленных дорог землях, что мешает не только животным, но и людям, которые там живут! — Костя возмущенно взмахнул руками. — Это вопиющая ситуация! Леса вырубаются по всей Камбодже, а на их месте устраивают плантации и нередко даже в заповедниках! А можем ли мы называть заповедником место, где растут одни бананы?

— Нет, — ответил Джек сурово, — не можем!

— И вот для того чтобы исправить эту явно ненормальную ситуацию, мы должны использовать все возможные средства! Необходимо принять новые законы, направленные на сохранение природы, наладить тренировку деревенских жителей, которые будут патрулировать границы вместе с полицией и ловить браконьеров. Надо не забывать бороться с незаконными вырубками и не согласованным отбором земель…

Опустив листок, Костя с усталым видом поглядел на нас.

— Все это, конечно, очень примерно. Но, худо-бедно, мы выявили основные угрозы нависшие, — он повернулся к Буну, — над вашей природой.

— Нет, нет, — замахал руками тот, — давайте считать эту природу нашей общей!

Джек молча покручивал возвращенный Костей стакан. Наш доклад вверг хозяина дома в глубокую задумчивость.

— Все это как-то очень… масштабно! — пробормотал он наконец. — Даже не знаешь, за что браться.

— Мы предупреждали, что будет нелегко. — Костя пожал плечами и сел на диван. — Но сначала мы должны понять, сколько у нас денег. Без них мы не сможем ничего сделать.

— М-да, деньги! — Джек оставил в покое свой стакан и вздохнул. — Пока, к сожалению, у меня таких сумм нет.

Мы с Костей озадаченно переглянулись. И тут неожиданно на выручку нашему обществу пришел мистер Бун.

— А пока у нас нет денег, — сказал он, — вы могли бы съездить в Пномтамао.

— Куда? — удивился Костя.

— Там находится местный зоопарк. Вы могли бы осмотреть его и узнать, не нужна ли тамошним животным какая-нибудь помощь.

— Отлично! — Джек встал. — Значит, наше общество начинает работу! А я обещаю, что завтра же приступлю к поиску денег, необходимых для спасения природы. Вашу поездку в Пномтамао я, конечно, оплачу. До свидания, джентльмены!

— Ну вот, — сказал Костя, когда мы вышли из ворот, отрезающих прохладный сад от горячего города, — кажется, что-то сдвинулось.

— Не что-то, а кто-то, — ответил я, намекая на своего друга.

— Ты опять? — Костя сердито остановился посреди залитой солнцем улицы. — Ну, откуда ты знаешь? Может, мы сегодня заложили фундамент будущей счастливой Камбоджи!

— На фундаменте еще надо что-то построить, — заметил я скептически.

— И мы построим! — Костя смоктуновским жестом указал в опрокинутый над нами небесный котел. — Это что-нибудь поднимется к самому солнцу! Это будет здание спасенной нами местной природы!

Я посмотрел на указанную Костей точку в котле, из которого будто недавно вывалились и еще не успели остыть окружающие нас дома.

— Вообще, это странно. Раньше ты меня все время останавливал, а теперь это приходится делать мне. Интересно почему?

Костя вздохнул и опустил руку. Его взгляд прояснился.

— Тропики, — сказал уже совсем своим голосом. — Дело в том, что мы в тропиках. Тут другой климат, и все происходит по-другому.

— Да я заметил.

Он похлопал меня по плечу.

— Ладно, не забывай тормозить меня. А то ведь действительно можно Бог знает до чего докатиться! Нет, дома я бы за это никогда бы не взялся, а тут… Странно! — Он снова взглянул в небо и покачал головой. — Очень странно!

— Ну что, куда сегодня пойдем обедать? — Я похлопал по животу. — Да и позавтракать заодно не мешало бы.

— Мы еще не были в третьем «Лондоне»…

— Стоило ехать в Камбоджу, чтобы есть в «Лондонах»! — Я покачал головой.

— Не ворчи, пошли, — сказал Костя. — А то становится жарковато.

И верно, жарковато, знойновато было сегодня. Солнце, похожее на гигантский апельсин, обливало город светом густым, как стопроцентный сок. Облака медленно плавились в белом от жара небе. Лишь дома и пальмы из последних сил оказывали сопротивление жаре, отвоевывая крохотные участки прохлады.

— Тропики, тропики, — бормотал Костя, стараясь по пути хотя бы иногда попадать под сень пальм. — Экватор рядом. Чувствуешь ли ты это, старик?

Да, я это чувствовал. А еще я чувствовал, что мы ввязались в дело, которое ничем хорошим не кончится.


Гора дяди Мао


Путь до Пномтамао оказался неблизким и весьма кочковатым. А старый мотоцикл Папаши был не способен развить высокую скорость.

— Не понимаю, зачем делать зоопарк так далеко от города! — проворчал Костя, повернувшись ко мне. — Это что, атомная станция?

— Правда, нельзя ли ехать побыстрее? — спросил я Папашу.

— Опасно! — ответил он. — На большей скорости проволока начинает развязываться, — не выпуская руля, Папаша ловко изобразил плечами, как это происходит, — и от мотоцикла отваливаются детали!

По сторонам, сменяя друг друга, мелькали пальмы и хижины — на большее разнообразие рассчитывать, увы, не приходилось. Несколько километров мы молчали. От нечего делать я стал считать дома. На седьмом десятке Костя спросил:

— А кстати, как переводится Пномтамао?

— Гора дяди Мао! — ответил Папаша. — Только что это за дядя я не знаю.

— И какой ты тогда экскурсовод?

— Так я же специализируюсь на Пномпене, — удивился наш провожатый.

— А если кто захочет на животных посмотреть?

— Чего на них смотреть. — Папаша пожал своими артистическими плечами. — Их есть надо…

Костя замолчал, пораженный таким практичным подходом к жизни. Я для разнообразия начал считать пальмы.

— Ты что же, — сказал Костя через пятьдесят деревьев, — совсем животных не любишь?

— Почему? — удивился Папаша. — Люблю. Они же очень вкусные.

Костя попытался отодвинуться подальше от Папаши и в результате чуть не столкнул меня с мотоцикла.

— Не понимаю, — сказал он по-русски, — как можно что-то сделать в такой ситуации: когда четверо спасают, а все остальные едят!

Наконец мы свернули с шоссе, если так можно назвать изрытое ямами и вздыбленное кочками пространство, которое мы оставили позади, и покатили по тому, что Папаша упорно называл проселком. Само это слово подразумевает, что где-то рядом должны находиться селения. Однако вокруг не было и намека на дома. Да и сам проселок, видимо, существовал только в воображении Папаши. Зато, перепрыгивая с кочки на кочку, мы подлетали на седле так высоко, что могли без помех оглядеть окружающий пейзаж на несколько километров вокруг. Никаких видимых признаков зоопарка пока не было. Чтобы не упасть на землю, я вцепился в Костю, а тот — в Папашу, единственного из нас, кто был надежно связан с мотоциклом.

— Теперь я понимаю, почему сюда никто не ездит! — прокричал мой друг, перекрывая рев старого двигателя. — Это же просто опасно для жизни!

Вдруг кочки закончились, и перед нами развернулась плоскость, на которой поднимались камни и скалы, удивительно похожие на различных животных. Такого фантастического пейзажа я еще не видел.

Мы проехали мимо скалы, похожей на слона, изуродованного каким-то страшным недугом, и в конце концов остановились у скрывавшегося за ней небольшого зоопарка.

— Я туда не пойду, — сказал Папаша, заглушив мотор. — А то аппетит разыграется.

Не без труда слезши с седла, мы договорились с нашим водителем о времени встречи и направились к местной достопримечательности.

Она представляла собой огороженную территорию, посреди которой блестела под ярким солнцем огромная зеленая лужа. Вокруг нее в печальном хороводе бродили самые разные животные. Были среди них и олени, и птицы, и всепроникающие макаки. Походив вместе с ними вокруг лужи, и поглядев на тесные клетки, где сидел кто-то, кого невозможно было разглядеть за частыми прутьями, мы вдруг наткнулись на невероятно худого кхмера. Он двигался в одном хороводе с животными и как будто что-то искал. Не сразу мы поняли, что этот человек в грязной одежде — ни кто иной, как директор зоопарка. Оттесняя оленей, мы направились к нему.

— Здравствуйте, — поприветствовал его Костя.

Директор оторвал взгляд от земли и внимательно посмотрел на нас.

— Добрый день, — вежливо ответил он.

Костя повертел головой, пытаясь понять, что высматривал этот человек.

— Прошу прощения за любопытство, но что вы ищите? Вы, наверное, что-нибудь потеряли?

Изможденный директор улыбнулся со стесненным видом.

— Я ищу еду.

— Еду? — удивился Костя. — Какую?

— Любую, — ответил кхмер. — Дело в том, что у меня очень маленькая зарплата и очень большая семья. Я отдаю деньги жене и детям, а сам питаюсь здесь, вместе с животными.

Мы озадаченно переглянулись.

— Но, судя по вашему виду, уж простите за откровенность, животных тут кормят не очень хорошо.

— Вы правы, — вздохнул директор, — кроме того, они обычно так быстро все съедают, что мне уже ничего не остается!

Поговорив с ним еще немного, мы составили подробный перечень проблем зоопарка, после чего пожелали нашему новому знакомому удачи и направились к выходу. Уже у ворот мы вдруг услышали радостный вскрик и, обернувшись, увидели, что директор поднял что-то с земли и стал жадно есть. Эта сцена произвела на нас неизгладимое впечатление.

По возвращении в город мы сразу отправились к Джеку и договорились, что будем возить еду в Пномтамао для зверей, а заодно и для тамошнего директора.


Деловая жила Джека


Прошла неделя, другая. Несмотря на несомненное наличие деловой жилки у Джека, денег эта жила пока не давала. Зато в воде, как газированной, так и обычной, мы недостатка не испытывали. Мы пили ее дома, на улице и в окруженном садом особняке во время частых, но, увы, не очень плодотворных заседаний нашего общества. Паразитировавший в Косте Смоктуновский то угасал, то разгорался вновь, превращая наши встречи с компаньонами в настоящие спектакли. Костя уже даже внешне начинал походить на великого артиста — он часто отвечал невпопад, а взгляд его сделался блуждающим.

Тем временем слухи о нашем обществе распространились по городу быстро, как эпидемия свиного гриппа. Нас стали останавливать на улицах и спрашивать, правда ли, что мы собираемся спасть природу Камбоджи? Причем многие не стеснялись давать советы насчет быстрейшего достижения столь благородной цели.

— Народ нас не понимает, — по-смоктуновски огорчался мой друг. — А без поддержки людей мы ничего не сделаем!

Возвращаясь домой, Костя подолгу стоял у окна с видом на помойку, что меня все чаще пугало. Он уже не замечал мусора, он видел встающую из него спасенную природу, которая имела очень мало отношения к природе настоящей. Мой друг ходил по комнате и иногда останавливался, уставясь взглядом в потолок.

— А что, — говорил он, — вполне возможно. А если так?

Мое присутствие он замечал, только когда случайно натыкался на меня в своих задумчивых хождениях по номеру.

— Будь осторожен! — напоминал я. — Не отрывайся от земли!

— Да, да, Земля, — бормотал он, глядя сквозь меня. — Ее надо спасти!

Не в силах вытравить из него большого артиста, я качал головой и уходил к себе.

А Джек в это время в самом прямом смысле в поте лица бегал по городу, забросив принадлежащую ему фирму на произвол помощников — он пытался добыть деньги для нашего общества. Нередко во время хождений по городу мы встречали своего компаньона, который появлялся посреди улицы и тут же исчезал. И трудно было понять, что это — человек или только мираж, возникший от сильной жары.

Однажды, в очередной раз поднявшись на веранду Джека, мы расселись на своих привычных местах и, не ожидая ничего нового, стали пить, уж не знаю какую по счету, бутылку воды. За время сумасшедшей беготни по городу Джек заметно похудел и так сильно загорел, что теперь мало чем отличался от сидящего рядом мистера Буна.

— Ну что же, — сказал хозяин дома, — можно подвести первые итоги — нам обещала оказать поддержку гуманитарная организация «Немецкие дантисты».

Мы с Костей озадаченно переглянулись.

— А в чем именно будет выражаться эта поддержка? — осторожно поинтересовался мой друг.

— Они обещали бесплатно лечить нам зубы! — с энтузиазмом пояснил Джек. — А что нового у вас?

Костя пожал плечами и снова наполнил стакан.

— Мы продолжаем ездить в Пномтамао… Но для настоящей научной работы нам бы хотелось выбраться в джунгли. Хорошо бы организовать экспедицию, собрать данные по положению редких видов… Но для этого нужны средства, — он выразительно посмотрел на Джека.

Тот смущенно потер подбородок.

— Увы, пока ничего не могу поделать, джентльмены. Сами видите, в данный момент средствами на экспедицию наше общество не располагает. Дайте мне время!

Костя вздохнул и вернул недопитый стакан на стол.

— Ну что же, подождем.

На этом мы довольно кисло простились с нашими друзьями и вышли на улицу. Костя шел, опустив плечи. Он чувствовал, что его идея спасения страны, тает в жарких лучах и переходит в явно газообразное состояние. Мой друг начинал разочаровываться.

— Время, время, — бормотал он, — с одной стороны его нужно каким-то образом дать Джеку, но с другой стороны оно же и уходит!

— Ничего, — пытался взбодрить его я, — еще все образуется!

— Ерунда какая-то! — Костя раздраженно пнул подвернувшуюся под ногу кокосовую кожуру. — Вокруг леса, тропики, слоны, а мы вынуждены жариться в городе… — Он с ненавистью поглядел на здания. — Скоро все застроят этими проклятыми домами! — Костя уже забыл о свой идее будущего братства животных и людей.

От сильного расстройства он даже на следующий день решил сходить к Алтарю великой Пень и попросить у нее помощи. Тогда мне пришлось ему напомнить, что она по слухам помогает только женщинам.

Впрочем, мой друг был не способен долго предаваться унынию, и через несколько дней он решил начать изучение природы Пномпеня.

— Ведь и в городе есть природа, — говорил воспрянувший духом Костя. — Нужно лишь уметь ее обнаружить! Во всех городах в большей или меньшей степени, имеются представители дикой природы, и тут они конечно должны быть в степени большей!

Потратив несколько дней на изучение города, мы обнаружили, что кроме ворующих бутерброды обезьян, тут есть много еще чего интересного. Например, под крышей Национального музея обитала гигантская колония летучих мышей, которая вечерами в самом буквальном смысле затмевала небо над столицей. Директор музея для пополнения фондов своего учреждения пытался брать плату со всех, кто смотрит на мышей, утверждая, что они являются такими же экспонатами, как и статуи эпохи Ангкора. Но Костя быстро осадил его, сказав, что заплатит только в том случае, если директор покажет документы хотя бы на одну мышь, чего тот, разумеется, сделать не смог.

Кроме того, на берегу Меконга нами было найдено дерево, где проживала колония крыланов. Поскольку снизу определить их вид было трудно, Костя, движимый благородным порывом сохранения редких видов, полез вверх по корявому стволу. Минут через десять внизу собралась толпа кхмеров, которые в свою очередь пытались определить Костину национальность и его род занятий. Но так как он уже успел забраться довольно высоко, сделать это было трудно. В конце концов собравшиеся решили, что Костя — вьетнамский шпион, поскольку дерево это, как оказалось, росло возле Министерства иностранных дел.

Собственно, когда Костя добрался до окон на третьем этаже, оттуда выглянул сам министр и спросил, что мой друг тут делает? От неожиданности Костя неловко повернулся и сорвался с ветки. Испуганные шумом крыланы всей толпой покинули дерево. И в этот момент кто-то сделал фотографию. На следующий день она появилась в местной газете — на переднем плане Костя, летящий вверх ногами сквозь гущу крыланов, а на заднем — удивленный министр иностранных дел. Статья, к которой она относилась, если я не ошибаюсь, называлась «Диалог культур». Именно по этой фотографии удалось установить, что обитатели дерева относятся к самому обычному виду коротконосых крыланов.

Примерно через неделю, когда у Кости уже начали проходить полученные при падении царапины, к нам пришел тот самый канадец в ушанке, с которым мы вместе прилетели из Таиланда в Камбоджу. Оказалось, что он работает в канадском посольстве и хочет, чтобы мы поймали случайно заползших туда змей. Мы, конечно, были рады помочь, но дело осложнялось тем, что и я, и Костя панически боялись данный тип пресмыкающихся. Собственно, страх перед змеями был единственной общей чертой наших характеров. Однако деньги у нас заканчивались, а канадцы хорошо платили, и мы согласились.

Составляя мысленные завещания насчет нашего скудного имущества, мы отправились к посольству, у которого увидели весь персонал, включая посла. Он не по-канадски горячо поприветствовал нас и попросил, чтобы мы как можно быстрей изловили змей, поскольку из-за них он не может отправить секретное сообщение президенту своей страны. Пообещав сделать все возможное, мы с трепетом вошли в посольство. К счастью, эти змеи, видимо, тоже не отличались храбростью и к моменту нашего появления уже уползли, чем, надо сказать, нас весьма обрадовали.


Река, которую не повернуть


Джек тем временем не оставлял попыток найти деньги.

Когда мы в очередной раз поднялись на веранду, то увидели, что диван, где обычно сидели мы с Костей, занят какими-то незнакомыми кхмерскими джентльменами.

Поздоровавшись с ними, мы сели в кресла напротив и стали с интересом глядеть на гостей. Те внимательно смотрели на нас и, видимо, думали, правильно ли они сделали, что пришли? Во всяком случае, на их лицах были написаны большие сомнения.

Джек вынул из холодильника пару бутылок.

— Итак, господа, кто хочет высказаться первым?

Увидев, что слово тут выдается вместе с бутылкой, кхмеры оживились. В такую жару холодная вода действительно могла воодушевить кого угодно.

— Господин Сангеа, мне почему-то кажется, что вы хотите что-то спросить. — Джек вместе с бутылками повернулся к нам. — Господин Сангеа — видный представитель местного бизнеса — он владеет сетью банановых плантаций «Счастливый банан»!

Названный кхмер покрутил стакан и кивнул.

— Я хотел бы уточнить, цель вашего общества, как я понимаю, спасти Камбоджу?

Мы слаженным кивком подтвердили его мысль.

— Но есть ли у вас план?

— Понимаете, — Джек задумчиво почесал бутылкой щеку, — у нас есть, как бы это сказать, генеральный план. А чтобы сделать его более подробным, нужно знать, какими средствами мы располагаем. Поэтому, как только вы назовете сумму, которую вы готовы нам выделить, мы его тут же составим.

Господин помолчал, глядя, как в бутылке поднимаются пузыри газа. Они ему явно представлялись деньгами, улетающими из его кармана.

— А в каких пределах, может измеряться необходимая сумма?

— Ну, это дело недешевое, — с очень серьезным видом сказал Джек.

— Понимаете ли, — джентльмен заглянул в пустой стакан, — я несу ответственность за свою известную фирму и обязан заглядывать в будущее. Что мы будем делать, когда спасем Камбоджу?

— Меня, кстати, это тоже волнует, — согласился его сосед, который, как оказалось, владел плантациями кокосов «Камбоджийский кокос». — Означает ли спасение нашей страны одновременный конец вашего общества?

— Ну что вы! — Джек воодушевлено махнул бутылками. — Заглядывая вместе с вами в будущее, мы ясно увидим, что в спасении нуждаются и другие страны! Более того…

Тут я понял, что его нужно срочно остановить. Однако я был слишком далеко от Джека и толкнул под столом Костю, надеясь, что он в свою очередь толкнет Джека. Мой друг уже замахнулся ногой, но Джек вдруг отошел от стола и таким образом оказался вне недосягаемости Костиной ноги. Мистер Бун также не мог нам помочь, поскольку крепко спал. Тогда мы стали делать Джеку предупредительные знаки. Но когда разговор касался спасения Земли, наш компаньон забывал о необходимой для бизнесмена осторожности. Сидящие напротив гости глядели на него со все большим изумлением.

— Спасение Камбоджи, — торжественно изрек Джек, — только первый шаг!

— К чему?

— К спасению всего мира! А потом мы с вами шагнем за пределы планеты! Мы отправимся в глубины Вселенной!

Джентльмены разом разинули рты, будто собирались спеть хором, но потом передумали. Наступила пауза.

Костя парализовано смотрел на Джека. Он, как и я, понимал, что денег нам теперь не видать.

В конце концов и Джек заметил, что все смотрят на него как-то странно. Он опустил бутылки, которыми изображал космические корабли и оглянулся на нас.

— Что-то не так?

В этот драматический момент Костя сделал самоотверженную попытку спасти ситуацию. Он кашлянул, с усилием отрывая общее внимание от нашего улетевшего в космос компаньона.

— Понимаете, господа, — Костя встал, — спасение Камбоджи дело небыстрое и займет, смею вас уверить, много времени. Поэтому я бы предложил не заглядывать так далеко в будущее… — Он искоса поглядел на Джека. — Кроме того, спасти — это полдела, надо еще природу сохранить!

Тут мой друг чуть заметно кивнул мне, предлагая поддержать его. Я тоже встал, и теперь мы стояли втроем, плечом к плечу, как экипаж готового к старту космического корабля.

— Торопиться не надо, — подтвердил я. — Поспешишь, людей насмешишь, а то и всю Землю. — Я невольно вспомнил когда-то предложенное мною название. — Спасать надо постепенно, сначала одно, потом другое. А там, глядишь, и всю страну спасем!

Местные бизнесмены обменялись многозначительными взглядами.

— Это, пожалуй, верно, — согласился третий гость, который отвечал в Камбодже за ананасовое направление и владел фирмой «Наши ананасы». — Но как вы оцениваете доходность вашего общества?

Костя удивленно развел руками.

— Какая же тут может быть доходность? Я бы сказал, тут одна расходность!

Заметив, что при этих словах лица гостей показали немедленное снижение интереса, Костя поспешил поправиться.

— То есть доход, конечно, будет! Но он измерится вовсе не деньгами!

— А чем же? — удивился владелец «Камбоджийского кокоса».

— Новыми лесами! Чистым воздухом! И… — он показал на бутылку, — чистой водой!

Тем временем Джек наконец понял, что натворил неосторожными словами и попытался исправить промах.

— Кстати, — он поставил свои «космические корабли» на стол, — вот вам в подарок еще по бутылочке воды!

— Посмотрите! — воскликнул Костя, показав на бутылки. — Это даже лучше, чем деньги! Чистой водой и прекрасной природой будут наслаждаться ваши дети и внуки!

— А чем же будем наслаждаться мы? — перебил его хозяин «Счастливого банана». — Кроме вашей воды, конечно?

— Сознанием того, что вы сделали большое и доброе дело, — убежденно ответил Джек.

После этих слов наше заседание стремительно закончилось. Джентльмены сдержанно попрощались и, не забыв прихватить подаренные бутылки, ушли.

На веранде наступила тишина. Мы молчали, не глядя друг на друга.

— Боюсь, я погорячился, — пробормотал Джек виновато.

Проснувшийся под конец собрания мистер Бун покачал головой, но ничего не сказал. Даже Костя, который бы в другое время не преминул что-нибудь съязвить, сохранял молчание. Он понимал, как тяжело сейчас Джеку, загубившему парой неосторожных фраз несколько недель трудной работы.

Хозяин дома подошел к ограде и печально уставился на Меконг. Чтобы чем-то занять себя, я открыл новую бутылку воды.

Минут через пять Джек справился с чувствами и повернулся к нам.

— А что нового у вас? — он печально улыбнулся. — Надеюсь, вам удалось добиться большего успеха.

Костя пожал плечами.

— Мы пока занялись городом, ведь тут тоже есть природа… И если уж с чего начинать, то именно с нее.

— Тут есть природа? — Джек удивленно оглянулся.

— Да, мы нашли колонии мышей и крыланов, но это, конечно, все не то…

В другое время он бы добавил, что «то» обитает в лесах, куда надо снаряжать экспедицию, но, не желая огорчать и без того расстроенного компаньона, замолчал.

Поговорив еще немного ни о чем, мы разошлись. Это было начало конца нашего общества.

Мы по-прежнему возили в Пномтамао еду, объясняли правила содержания животных, Джек все так же пытался достать денег, но мы чувствовали, что ничего из этого уже не получится. В городе все прослышали о невероятном обществе, которое хочет спасти Вселенную, и буквально шарахались от Джека.

— Мы бы, конечно, дали денег, — говорили ему люди, располагающие средствами, — если бы они были потрачены на спасение Камбоджи. Но на Вселенную у нас не хватит финансов… И, если сказать правду, — добавляли они, — ни у кого не хватит.

— Но как же! — кричал Джек возмущенно. — Вы понимаете, чем это угрожает! Ведь вы тоже часть Вселенной, и вас тоже надо спасти!

— Нас можете не спасать, — отвечали ему на это состоятельные люди. — А вас, кажется, уже пора.

Джек в ярости убегал и успокаивался, только вернувшись в сад, к своей копии, которая держала над головой бездонную бочку, изливавшую тонны воды.

На нашего компаньона не влияли никакие доводы, и он с упорством продолжал идти к очевидно недосягаемой цели, тратя на это все силы и ресурсы.

Один раз Костя утром решил почитать местную газету на английском языке. Он сел в кресло, но через секунду вскочил и дочитывал уже стоя.

— Он точно рехнулся! — сказал Костя, опустив газету, и открыв свое искаженное возмущением лицо. — Тут интервью Джека.

— И что он говорит?

— Слушай, — Костя снова спрятался за газетой. — «Камбоджа — это как бы маленькая Земля, которая словно в космосе живет рядом с другими планетами: Таиландом, Лаосом и Вьетнамом. Если пользоваться этим сравнением, то можно сказать, что есть планеты с развитыми цивилизациями, как, например, Америка, а есть небольшие миры, которым требуется помощь инопланетян». «То есть вас», — уточняет интервьюер. — «Да, то есть нас. И мы при помощи наших насосов…» — Костя снова посмотрел на меня. — Ты слышишь, что он несет? Так вот. «И мы при помощи наших насосов, спасем эту Землю, чего бы это нам не стоило. Мы уже спасаем Пномтамао, и собираемся идти дальше ко всеобщему спасению».

Костя опустил газету. Он смотрел на меня и не знал, что сказать. Хотя говорить тут, кажется, было нечего. Костина задумка: научное учреждение, занимающееся исследованиями и экспедициями, в обработке Джека приняла фантасмагорические формы, которые не могли не ужасать хоть сколько-нибудь серьезных людей.

Мой друг медленно сел в кресло и уставился в одну точку. Я отчетливо понимал, что сквозь эту точку он смотрит назад, в то время, когда мы только встретились с Джеком, в тот день, когда сложилась наша организация, на то, как она изменялась и во что в итоге превратилась.

Однако плохие новости для Кости на этом не закончились. Дело в том, что я как раз накануне получил приглашение пройти обучение природоохранному делу в одной английской организации, с которой долго вел переписку.

— Костя, — сказал я осторожно, — ты помнишь, меня звали в Англию?

Мой друг попытался вырваться из точки, в которую был погружен, но она оказалась, видимо, слишком глубока, чтобы так сразу выбраться из нее.

— Так вот, я уезжаю на следующей неделе.

Костя дрогнул в ответ, но и только.

Поняв, что сейчас его лучше оставить одного, я успокаивающе похлопал друга по плечу и, взяв газету, вышел.

Поприветствовав хозяина гостиницы, я миновал двери и отправился мимо Монумента независимости к Джеку, сообщить, что собираюсь уезжать. Спустя десять минут я прошел сад, в который раз удивившись скульптурам друзей нашего компаньона, и поднялся на веранду.

Джек сидел точно в такой же позе, как оставленный мной в гостинице Костя. Только точка, в которую он глядел помещалась в искрящейся от солнца бутылке. На столе перед ним лежала газета. Тут я невольно подумал, что и мистер Бун, наверное, сейчас вот также сидит у себя дома и тоже смотрит в какую-нибудь свою домашнюю точку. Однако точка Джека, вероятно, была не так глубока, как Костина — почувствовав мое присутствие, он сумел выкарабкаться из нее и повернуть ко мне голову.

Я сел на диван.

— Вы читали газету? — спросил Джек хрипло.

— Читал, — осторожно ответил я.

— Тут в конце они написали, что я сумасшедший…

— Ну, это явное преувеличение, — сказал я с фальшивой бодростью. — Хотя идея со спасением Вселенной мне с самого начала казалась… — я кашлянул, — несостоятельной.

Джек помолчал.

— Но как же… я ведь хотел помочь. Вы же понимаете, что без этого мы все обречены!

— Понимаю, — я старался очень аккуратно подбирать слова, — но, видите ли, все дело в том, как спасать. Ведь существуют специальные методики, правила. Это же целая наука!

Джек внимательно посмотрел на меня.

— А вы ее знаете?

— Именно поэтому я пришел. Меня пригласили в одну организацию учиться сохранению природы. И я должен уехать…

— Уехать?

— Да. Костя остается тут один. Ему придется самому заниматься Пномтамао. Я подумал, может, ему найти помощника?

Джек взял газету и так тяжело поднялся, будто она была железная. Сгорбившись, он прошелся по веранде и снова остановился передо мной.

— Я не хотел говорить, — он помедлил, — но у меня почти не осталось денег…

Я пораженно уставился на Джека.

— Понимаете, одна фирма не может обеспечивать целый зоопарк. Я надеялся, что нашим примером заразятся другие, что нам дадут денег… Но я просчитался, — он посмотрел на реку. — Вы, наверное, правы. Спасение природы сильно отличается от бизнеса. Его правила, тут бесполезны. И даже … — он бросил взгляд на газету, — вредят. — Джек снова прошелся, горбясь под тяжестью плохих новостей. — Люди не только не заразились нашей целью, но наоборот, сторонятся нас, как зараженных! — он вздохнул. — Боюсь, дни нашего общества сочтены…

Мы еще немного помолчали. Затем я попрощался с Джеком и спустился в сад. Видимо, дела в фирме нашего друга были совсем плохи — только теперь я заметил, что из бездонной бочки его гипсового двойника не льется вода, а бассейн пуст.

Моя последняя неделя в Камбодже прошла быстро. Мы с Костей еще несколько раз съездили в Пномтамао и объяснили тамошнему директору, что больше не сможем привозить еду, чем очень его огорчили.

Я снова собирал чемодан. Костя следил, как я упаковываю вещи, и молчал. Он, скорее всего, думал, что и ему в близком будущем придется тоже собираться и возвращаться домой.

Затем я заехал к мистеру Буну, который при прощании разрыдался, и мы с Костей отправились на мотоцикле Папаши в аэропорт.

Видя наши печальные лица, Папаша сначала пытался развлечь нас занимательными рассказами из истории столицы, а потом стал говорить, что мы должны радоваться своему отъезду, потому что Камбоджа страна бедная, и тут мало чего хорошего.

— Да, но в вашей стране есть то, чего уже нет в других! — грустно сказал Костя.

— Да? — удивился Папаша. — Это что же?

— Природа. Настоящая первозданная природа, которую, как ни крути надо спасать!

Папаша пожал плечами — Костины доводы его не убедили. Он бы предпочел жить в удобной квартире и иметь хорошую зарплату, а не хорошую природу.

Когда мы подъехали к аэропорту, Папаша похлопал меня на прощанье по плечу и занялся привычном подвязыванием проволок.

Костя с разрешения пограничника проводил меня до выхода на взлетное поле. Там мы постояли и помолчали.

— Жалко, что ты не успел посмотреть Праздник поворота рек, — мой друг поднял лицо к небу. — Ты знаешь, — добавил он, — уничтожение природы мне тоже кажется широкой, стремительной рекой, и ее нам, увы, не повернуть!

Он махнул рукой и, ссутулясь, отправился к выходу. Я смотрел на него, пока он не исчез в здании аэропорта, а затем пошел к самолету.

Я улетал учиться. Учиться поворачивать реки.