Подумай дважды
София Чайка








Она казалась благополучной и безмятежной. Заботливый муж, ребенок, любимая работа. Что еще нужно для счастья? Она не искала перемен, пока в ее жизнь не ворвалось прошлое. Что она предпримет? Оставит все, как прежде? Но, возможно "как прежде" уже не будет? Особенно, если опасность уже рядом.  

Он шел по жизни напролом, не испытывая жалости ни к кому, не признавая авторитетов и чувств. Сможет ли хоть что-то изменить его? Возможно, первое серьезное чувство?






Подумай дважды

София Чайка



Как часто мы повторяем, что во всем виноваты сложившиеся обстоятельства. Проще всего неурядицы и просчеты свалить именно на них. Но всегда ли именно они определяют наше поведение в тот или иной миг, делают нас такими, какими мы есть? Что же на самом деле важнее – положение вещей или наше отношение? Более того, насколько сильно мы сами позволяем различным ситуациям влиять на нашу жизнь и нас самих? Иногда даже жизнь не может ответить на эти вопросы.



* * *








Она ожидала агрессии, он удивил ее лаской.

Она готовилась бороться, он обезоружил ее улыбкой.

Она боялась боли, он испугал ее нежностью.

Все было не так, как она хотела. Все произошло гораздо лучше.

Она намеревалась вычеркнуть это из памяти. Разве такое можно забыть?









Глава 1


- Тридцать первый лот продан господину под номером двадцать семь. На этом, дамы и господа, аукцион завершен. Для оформления приобретений прошу пройти в кабинет директора.

Аукционист положил молоточек на стол, подарил участникам торгов подобострастно-признательную улыбку и поспешил к последнему покупателю, чтобы лично проводить его.

Значит не судьба.

Сима почти безразлично посмотрела в сторону счастливого обладателя картин, которыми собиралась украсить свой кабинет. Она увидела лишь широкую спину, обтянутую отлично скроенным пиджаком, и коротко остриженные каштановые волосы.

Очередной свежеиспеченный бизнесмен. Серафима могла бы поспорить на это. Именно так поступил бы ее муж. Но она ненавидела споры. Да и биться об заклад было не с кем.

Серафима отправилась на торги в одиночестве. Ее подруга Лора Кравец перед самым началом аукциона извинилась по телефону, что не сможет составить ей компанию. Помешала внеплановая фотосессия с восходящей звездой модельного бизнеса. Сима не обиделась. Разведенной женщине-фотохудожнику приходится много работать, чтобы не думать о хлебе насущном.

В общем и целом мероприятие оказалось занимательным. Серафима не получила давно облюбованные картины Юрия Соломко только потому, что ограничила себя пятнадцатью тысячами зеленых. Она почти вложилась в эту сумму, но тут вмешался господин под номером двадцать семь и испортил ей настроение. В самый последний момент он увеличил цену сразу на три тысячи долларов, и Сима решила купить что-то другое на следующем аукционе.

Дело даже не в лишних тысячах, а в принципе – она не хотела тратить больше, чем запланировала. Вся ее жизнь держалась на расчете. Почти вся. И сегодня она не собиралась изменять собственным правилам.

Картины, конечно, хороши - необычные, соблазнительно–обманчивые и обманчиво-невинные, как и сама Сима. Этим они ее и привлекли. Слишком строгий как для редакции глянцевого журнала кабинет только выиграл бы от их присутствия. К сожалению, полотна стали собственностью господина в дизайнерском пиджаке и поэтому больше не стоили ее беспокойства. Незаменимых картин нет, как нет незаменимых домов, должностей, людей и, конечно же, чувств. Жизнь научила ее этому.

Сима выбросила из головы аукцион и начала проталкиваться к выходу, на ходу вынимая телефон. Она остановилась под навесом Торгового дома, чуть в стороне от главного входа. Серафима звонила Таисии Михайловне, няне своей шестилетней дочери. Юля болела ветрянкой и постоянно капризничала, бесконечно пересчитывая в зеркале прыщики, замазанные зеленкой. Телефонный разговор закончился быстро. Няня заверила ее, что с девочкой все в порядке. Юля занималась важным делом - разрисовывала лицо любимой куклы зеленым фломастером.

Сима улыбнулась и спрятала телефон в изящную сумочку Marc Jacobs, купленную под цвет дымчато-серых туфель на девятисантиметровых каблуках. Ей нравилось, как она одета. Ничего особенно броского. Узкое лиловое платье, шифоновый шарф, большая бабушкина брошь с аметистами, длинные серьги и кольца - ажурное серебряное, закрывающее фалангу среднего пальца, и узкий золотой обручальный ободок с традиционным бриллиантом – все изысканное и дорогое. Хотя муж давно не баловал ее комплиментами, Сима знала, что мужчины по-прежнему оборачиваются в ее сторону. Стараясь выглядеть скорее изысканной, чем привлекательной, Серафима делал это исключительно для своего хорошего настроения.

Она подняла руку, останавливая такси.

- Позвольте?

Смуглая рука с Patek Philippe на запястье открыла перед ней заднюю дверцу автомобиля. Мужское лицо в темных очках казалось непроницаемым.

- Мы знакомы?

Сима не испугалась. Вокруг суетилось слишком много людей. К тому же, он не выглядел агрессивным - мужчина под номером двадцать семь.

- Все такая же неприступная, – уголок сурового рта дернулся, и Сима узнала его.

- А ты все такой же напористый, Егор.

Он стал гораздо привлекательнее и значительно опаснее для ее чувств с тех давних пор, как она видела его в последний раз. Думала, что в последний.




- Красивый, зараза. И пользуется этим.

Лора устроилась рядом с ней на гимнастическом бревне и засунула в рот мятную жвачку. Перед факультативом по физкультуре она выкурила несколько сигарет и теперь безуспешно пыталась избавиться от запаха.

- Кто?

- А ты разве не на Кешку пялишься?

Сима смотрела совсем на другого парня, но не собиралась признаваться в этом даже подруге.

- На него. Ничего так.

- Не ничего, а очень даже. Как своими смешливыми глазюками посмотрит, каждая готова за ним хоть на край света.

- И ты тоже? Мне казалось, что вы с ним больше не встречаетесь.

- Встречаетесь! – фыркнула Лора. – Мы с ним спали. Но теперь уже нет. Расстались по обоюдному согласию. На кой мне бабник? Смотрю, он и тебя зацепил.

- Не уверена. Папа хочет, чтобы мы поженились.

- Да ну! – присвистнула Лора. – Ой! А ничего, что я тебе про… ну… секс с ним рассказала? Я ж не знала.

- Ничего. Мне все равно.

- Это ты зря. Он супер парень, веселый, богатый. Не мужчина – мечта!

- Вот и бери его себе.

- Не могу. Я же тебе сказала. Мы с ним разошлись, как в море корабли. К тому же он мне не предлагал.

- Мне пока тоже не предлагал.

Сима смотрела, как высокий блондин эффектно забрасывает мяч в кольцо, и не понимала, почему равнодушна к нему. Ее взгляд притягивал другой парень – полная противоположность Кеше Грибову. Его Лора никогда не назвала бы мечтой.

- Если родители договорятся, предложит.

Этого Серафима и опасалась.




Она колебалась всего мгновение, но он заметил.

- Я не кусаюсь. И не ворую чужих жен. Садись, Серафима. Или госпожа Грибова?

- Симакова. – Он поднял бровь, и ее сердце пропустило один удар. Или два. Глупо. – Я не меняла фамилию после свадьбы.

Она села на кожаное сидение Мерседеса, отодвинулась как можно дальше, чтобы случайно не коснуться, бросила осторожный взгляд в сторону мужчины. Он стал еще шире в плечах, мощнее. Когда Егор устроился рядом, Сима не могла не заметить, как под пиджаком перекатываются бугры мышц.

- Куда едем, госпожа Симакова?

В его голосе слышался легкий сарказм. Он снял очки и посмотрел ей в лицо тяжелым темным взглядом. Она помнила его слишком хорошо, хотя и очень сильно хотела забыть.

Ей хотелось закурить. Зря она бросила. Еще и Лору уговорила. Значит, обратного пути нет. Хоть бы разок затянуться. Плохо. Зачем она села с ним в одно такси?

- Лучше Серафима. Я – к себе домой. А ты куда? – Черт, зачем она спросила? Ее это не волнует. Ну, разве совсем немного. Он сидит слишком близко, чтобы она чувствовала себя спокойной. Нужно собраться с мыслями. Она это умеет, как никто другой. – Впрочем, это не мое дело.

- Неужели, совсем не интересно?

Насмехается или проверяет?

- Совсем.

Она собиралась сообщить нетерпеливо ерзающему водителю свой адрес, но Егор успел первым. Как он узнал?

- Давай, спрашивай. Я же вижу, тебе хочется. – Она молчала, упорно игнорируя намеки. – Тогда я спрошу. Почему ты не стала торговаться за Соломко?

- Странный вопрос. К тому же, это не твое дело. Ты хотел картины, ты их получил.

- Теперь я только так и поступаю - всегда получаю то, что хочу.

Ей только показалось, или это действительно угроза?

Она попыталась унять дрожь в коленках и голосе.

- Поздравляю. Вижу, ты разбогател.

- Кто бы мог подумать, верно? Егор Бриттов, пройдоха из захудалой деревни, стал богачом и уважаемым человеком. Его терпят столпы общества и вожделеют их жены и дочери.

Он произносил эти злые слова почти устало, и вместо того чтобы обидеться, Сима почувствовала себя виноватой.

- Я не считала тебя пройдохой.

Мерседес тряхнуло. Водитель выругался, затем извинился, а Сима оказалась в мужских объятиях, сильных и уютных, слишком соблазнительных, чтобы позволить себе в них остаться. Она попыталась отстраниться, но безуспешно.

- Допустим, я тебе верю. Так почему ты отказалась от Соломко?

Темный взгляд тревожил. Широкие ладони сжимали ее плечи, не давая шелохнуться.

При чем здесь аукцион?

- Чего ты прицепился с этими картинами?

- Потому что ты не умеешь бороться за то, что хочешь.

- Умею. Ты ничего обо мне не знаешь.

- Мне известно достаточно, чтобы понять, что ты привыкла плыть по течению.

Он ее разозлил. Сима ударила его локтем в живот и отодвинулась.

- Не тебе меня судить. У тебя собственных комплексов полно.

Автомобиль притормозил у ее дома. Признаться, весьма кстати. Ей не хотелось продолжать бессмысленный по ее мнению разговор. Сима выскочила из Мерседеса и сунула водителю в окошко деньги.

Егор имел наглость улыбнуться и спросить:

- Ты не приглашаешь старых друзей на кофе?

- Нет. И мы не друзья.

Она отвернулась и направилась к подъезду.

- Это обстоятельство можно исправить!

Его голос прозвучал насмешливо. Сима не обернулась.






Глава 2


- Где ты был, дорогой?

Вероника. Он забыл, что приехал в командировку вместе с ней.

Егор редко брал с собой любовниц, уезжая по делу, но командировка обещала затянуться. Теперь точно затянется.

- На аукционе, как и планировал.

Он снял пиджак и вошел в спальню большого номера пятизвездочного отеля. Обнаженная Ника стояла перед зеркалом и легкими, массирующими движениями наносила крем на тело модели. Она и была ею – по профессии и по сути.

- Купил что-нибудь?

Она бросила на него мимолетный взгляд и, совершенно не смущаясь, продолжила свое занятие.

- Да. Не боишься, что кто-то другой войдет и увидит тебя… такой?

- Какой?

Рыжеволосая женщина поставила длинную ногу на пол и встретилась с ним в зеркале глазами. Легкая улыбка знающей себе цену женщины промелькнула на сочных губах, а рука медленно потянулась за атласным халатиком цвета слоновой кости.

Оставив пиджак на спинке кресла, Егор перехватил скользкую ткань и отбросил ее в сторону. Он прижал женщину к себе и прошептал в губы:

- Красивой.

- Еще, - она откинула голову, дразня.

- Привлекательной.

- И…

- Жаждущей.

- Как вульгарно!

Вероника сделала вид, что недовольна, но Егор знал, что это лишь игра. Ее слабые попытки вырваться не помогли избавиться от его объятий. Она надула губы, но когда он завладел ими, тут же ответила, одновременно расстегивая мужскую рубашку…




- Что ты хотела услышать?

Непростительно глупый вопрос. Сегодня он слишком рассеян. Виновата неожиданная встреча. На мгновение он позволил себе расслабиться, и сразу утратил бдительность. В этом городе он должен быть готов ко всему.

Егор курил в постели, натянув простынь на ноги. Пока он дремал, Вероника успела принять душ и теперь наряжалась во что-то оригинальное и очень яркое.

- Желанной. Этого хочет каждая женщина.

- Думаю, это и так понятно. Я же здесь, с тобой.

- А завтра? Через месяц? Год? А мне уже двадцать шесть. Сколько еще я смогу работать моделью?

Зря он взял ее с собой. Но кто же знал? Впервые Вероника завела разговор о чем-то постоянном.

- Тебе ли жаловаться? Ты в прекрасной форме.

Он планировал отвлечь ее комплиментом. Егор ненавидел выяснять отношения.

- Бритт, не стоит об очевидном. Отложим эту тему.

- Отложим. – Он затушил сигарету. – Вижу, у тебя планы?

- Да, я собиралась купить духи в бутике Givenchy. А у тебя, кажется, деловая встреча?

- Да. Я взял билеты в театр на «Аквитанскую львицу».

- Успею. Ты не опоздай.

Она выпорхнула из номера, а Егор взглянул на часы. Ему нужно собираться, если он, конечно, не хочет замучить ожиданием старого друга.




- Хорошо вчера посидели! Ты меня слушаешь, Бритт?

- Бывало и лучше.

Он осмотрел зал. Задержал взгляд на высокой шатенке. Всего на мгновение. Егор не мог позволить, чтобы кто-то заметил это. Небрежно забросил мяч в кольцо.

- Да уж!

Гриб громко расхохотался, совершенно не беспокоясь о том, что его слышит преподаватель физкультуры. Тот лишь покачал головой в ответ на подобное нахальство. Но Кешке, как, впрочем, и ему, было наплевать. Только на них двоих держалась сборная университета по баскетболу.

Симпатичная рыжеволосая девчонка - он забыл ее имя - принесла ему мяч и кокетливо спросила:

- Ты сегодня не занят? Может, сходим в «Хлопушку»?

Точно! Они кутили с ней в баре в прошлые выходные. Неплохо повеселились. Может, повторить?

- А кто еще пойдет, э…?

- Света. Я думала, может, Кеша…

- Не, ребятки, я пас! – Гриб лениво забросил в сетку очередной мяч и оперся рукой о его плечо. – У меня домашнее собрание. Предки приказали быть обязательно.

Глаза Светы с мольбой во взгляде остановились на Егоре.

- Ладно. Подгребай к восьми.

Девушка так обрадовалась, что Егор даже пожалел глупышку - и тут же забыл о ней.

- Ну, ты и жеребец, Бритт. Вчера одна, то есть… Сколько их там было? Не важно. Сегодня другая.

- Кто бы говорил.

- И то, правда.




- Мамочка, у нас проблемы!

Переобуваясь в домашние тапочки, Сима присела на диванчик в прихожей огромной квартиры. Она поцеловала подбежавшую дочь, обратив внимание на серьезное выражение маленького в зеленые крапинки личика.

- Что случилось, котенок?

- У Маняши ветрянка.

Кукла! Конечно. Как она сразу не догадалась?

- Ты ее лечишь?

- А как же? Но она такая непослушная!

Сима поправила цветные заколки на темных, мягких волосиках дочери и прижала ее к себе.

Она оказалась по-настоящему озабоченной мамашей. Юленька стала для нее всем. Существовала реальная опасность, что милое дитя вырастет капризным, эгоистичным существом. Его родители наперегонки баловали ее. И лишь присутствие в их доме Таисии Михайловны немного успокаивало Серафиму.

Эта женщина когда-то воспитывала ее саму. Строго и бескомпромиссно. Хотя муж поговаривал о приходящей няне, Сима настояла на том, чтобы пожилая женщина жила у них, хотя бы до тех пор, пока Юля не окончит начальную школу. Она ни разу не пожалела о своем решении. Ее дочь попала в надежные руки.

- Котенок, ты должна показывать ей пример. Маняша еще маленькая.

Девочка некоторое время задумчиво теребила куклу в руках.

- Ты права, мамочка. Пойду, покормлю ее. Таисия Михайловна испекла пирог с яблоками.

- Беги, милая. Маняше нужно хорошо питаться.

Проследив взглядом за Юлей, она достала из сумочки мобильный телефон и позвонила в офис издательства. Поговорив несколько минут с Феликсом, своим секретарем, и сообщив о намерении провести остаток дня дома, с ребенком, Сима вошла в спальню и принялась раздеваться.

Егор. Почему именно сегодня?

Она знала, что Бриттов давно живет в другом городе. Лучше бы на другой планете.

Сообщить мужу или промолчать? А если он узнает? Еще подумает, что у нее появились тайны. Выйдя замуж, Сима пообещала себе, что не станет ничего от него скрывать. Во всяком случае, главного.

Нужно сказать. Сегодня? Завтра?




- Бритт, дружище, рад тебе! Круто выглядишь! Какими судьбами?

- Бизнес. Я тоже рад, Иннокентий.

- К черту официоз! Проходи, садись.

Бриттов устроился в кресле возле рабочего стола. Кажется, Грибов искренне радуется встрече. Сомнения на мгновение промелькнули в сознании Егора. Поздно. Он уже сделал это.

- Выпьешь чего-нибудь?

- Пожалуй, нет.

- Как хочешь. Видел кого-нибудь из наших?

Перед мысленным взором мелькнула серебряная брошь с аметистами и серьезные серые глаза.

- Нет.

- Ну, рассказывай. Что нового? Женился?

- Ты же сам говорил – женитьба не для таких, как я. Что касается новостей… Прикупил акций. Деревообрабатывающей компании. Твоей. Симакова. А теперь и моей.

- Как… - Грибов откинулся на спинку кресла и нервным движением ослабил узел галстука. – Сколько?

- Десять процентов.

Кажется, Кеша вздохнул с облегчением. Во всяком случае, уголок его рта перестал дергаться.

- Не слишком много.

- Понятно, что это не контрольный пакет. Да и к чему мне это? Мы же друзья?

- Да, конечно. Тогда зачем купил?

- Захотелось бывать здесь чаще. Заседания Совета директоров – не такой плохой повод.

- Но почему моей? Не нашлось других компаний?

- Встречный вопрос: почему нет?

Иннокентий некоторое время молча смотрел на письменный набор из обсидиана, затем улыбнулся.

- Это все от неожиданности. Я рад, что мы теперь будем видеться чаще. Какие у тебя планы? Может, поужинаем вместе?

- На ужин у меня «Аквитанская львица». Приглашаю. Вместе с женой. Вся центральная ложа – наша.

- Принято.

Они поднялись и пожали друг другу руки.

- Начало в семь.






Глава 3


Дом встретил его детским смехом. В гостиной красавица-жена с шарфом на глазах ловила хохочущую дочь.

Иннокентий поймал себя на том, что улыбается, на мгновение избавившись от тревоги. Он некоторое время наслаждался милой домашней картинкой, затем поставил яркий сверток на кресло у входа, прижал палец к губам, призывая обернувшуюся Юлю молчать, и направился к Серафиме.

Она обхватила его за талию, застыла в недоумении, затем сняла шарф и пригладила растрепавшиеся волосы. Ему захотелось вновь устроить на ее голове беспорядок, но Сима вряд ли поняла бы его.

Иногда ему казалось, что жена просыпается раньше него лишь для того, чтобы успеть привести себя в должный вид. Она никогда не носила домашний халат. Вот и сейчас на ней было очаровательное платье.

Когда-то тесть обещал Иннокентию идеальную жену. Он ее получил. Только дурак не оценил бы такой подарок.

- Я не слышала, как ты вошел. - Сима коснулась губами его щеки. – Не знала, чем еще занять Юлю. Ты же знаешь, она капризничает, когда болеет. Который час?

- Шесть, - Кеша притянул жену к себе и уткнулся лицом в длинную шею. Его окутал легкий цветочный аромат. – Новые духи?

- Это Юлина туалетная вода. Она у нас настоящая барышня.

- Да.

И он любит ее всем сердцем.

Сима склонила к нему голову и потерлась о щеку. Господи, как ему нравились эти редкие минуты настоящей близости. Он вздохнул и нежно поцеловал жену в губы, затем присел перед дочерью, нетерпеливо постукивающей ножкой.

- Котенок, у тебя отличный вкус.

- Я знаю. Но мы так весело играли, а ты все испортил.

Юля надула губки и стала похожа на недовольную маленькую принцессу. А еще больше на свою маму. Он прижал к себе маленькое тельце и громко прошептал на ухо:

- Может, ты меня все же простишь? В кресле перед дверью тебя ждет сюрприз.

Серебристые глаза сверкнули восторгом.

- Уже простила. Что там?

- Надеюсь, тебе понравится. Пойди, примерь.

Юля чинно взяла яркий пакет, а затем помчалась в свою комнату с криком:

- Таисия Михайловна, пойдемте надевать сюрприз!

Иннокентий поднялся и направился к окну. Оттягивать разговор больше нельзя. Но как сказать?

- Что-то случилось?

Сима подошла к нему, положила руку на грудь, заглянула в глаза.

- Ничего страшного. Не беспокойся, – и как можно равнодушнее продолжил, - Бриттов приехал. Заходил сегодня в офис.

- В гости?

Он всегда завидовал ее выдержке. Будто и не было той старой истории. Прекрасное лицо даже не дрогнуло. Серые глаза смотрели с интересом, но не более. Ему бы так.

- Он купил десять процентов акций нашей компании и теперь входит в Совет директоров.

- Это странно, но не катастрофично. Контрольный пакет у нас. Ведь так?

Этот чертов контрольный пакет!

- Да, он в нашей семье.

- Значит, все в порядке?

Пытливый взгляд проникал в душу. Эта женщина видела его насквозь. Может, именно поэтому он иногда предпринимал попытки что-то скрыть от нее – в качестве эксперимента.

- Ты права.

- Тогда, почему ты нервничаешь?

Голос жены звучал нежно и участливо. Он прижал ее голову к своей груди и закрыл глаза.

- Тебе показалось, дорогая.

- Возможно.

Иннокентий взглянул на напольные часы.

- И еще…

Сима подняла голову.

Согласится ли она? Он колебался.

Возможно, не стоит ничего говорить? Соврет Бритту, что она заболела или еще что-то подобное. Нельзя. Егор, наверное, поселится в городе. Он может снова пригласить их куда-нибудь. В ресторан, к примеру. И что тогда? Опять лгать?

Иннокентий слегка отстранил жену и достал из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку.

- Тебе.

- Кеша, ты нас бессовестно балуешь.

Он наблюдал, как Сима любуется сапфирами и бриллиантами в причудливом сплетении золота. Сдержанная улыбка мелькнула на ее губах. Все как всегда, но он был согласен и на это.

Прикоснувшись мягкими губами к его подбородку, жена устремилась к ближайшему зеркалу.

- Они будто созданы под мое новое вечернее платье. Спасибо.

Сима покачала головой, любуясь великолепными серьгами. Они обошлись ему в кругленькую сумму, но Кеша никогда не экономил на своих женщинах.

Он повернул Симу к себе и крепко, собственнически прижался к ее губам.

- Сегодня у тебя будет возможность покрасоваться в них. Мы идем в театр.




- Как прошло домашнее собрание?

- Ничего интересного. Все, как всегда. - Гриб лениво ударял баскетбольным мячом по полу спортзала, чередуя руки. – А ты как? Оторвался по полной? Как там… Света, кажется? Не подвела?

- Еще одна девчонка, только и всего.

- Послушай, Егор, тебе когда-нибудь отказывала женщина? Хотя бы одна?

Что-то странное прозвучало в голосе Гриба, но не в привычках Бритта лезть мужику в душу.

- Не помню. Какая разница?

- Я знаю одну, которая тебе не по зубам.

Он ненавидел эти мальчишеские подначки.

- Пусть живет и радуется. Без меня.

- Не хочешь даже попробовать? - Гриб стоял перед ним и, прищурившись, смотрел в глаза. Губы кривились в насмешке. – Ну же, давай!

- Что на тебя нашло? Не хочу я.

- Боишься. Я тебя понимаю. Такие в упор не видят обычных парней. Им богатеньких мальчиков подавай.

Черт, знает, как ударить по больному месту.

- Допустим, я согласился. Тебе - то какая от этого радость?

- Скучно мне. Выиграешь, с меня - ящик пива. Ну, так что, имя говорить?

- Деньги некуда девать?

- Вроде того.

- Кто она? А то я не могу решить, много это или мало.

- Симакова.

Его взгляд метнулся к высокой шатенке в противоположном углу спортзала. Нет. Только не она. Слишком высокомерная. Чересчур красивая.

«Им богатеньких мальчиков подавай».

- Так что я должен сделать? На свидание ее затащить?

- В постель. Или куда получится.

- Чем девчонка тебе насолила?

- Думаю, она уже не девчонка и знает, чего хотят взрослые парни.

- Ты явно темнишь, Гриб. Зачем тебе все это? Если ты уверен, что она уже…

- Я не уверен. Мне просто интересно, и все. - Гриб бросил мяч в ближайшую корзину и промахнулся. – В конце концов, что ты теряешь? Она, скорее всего, с тобой даже разговаривать не станет. Возле нее знаешь, какие мужики крутятся?

- С тебя – ящик коньяка.

- По рукам.

Он бросил трехочковый и попал. Мяч, как по заказу, подкатился к ее ногам. Надежда, что она принесет ему оранжевый шар, как сделала бы любая другая на ее месте, быстро растаяла. Ему пришлось идти к ней самому.

Бритт поднял мяч и выпрямлялся очень медленно, оценивая по пути стройное тело. Девушка молчала и не двигалась, не отводя взгляда и не улыбаясь.

Егор взял в ладонь ее руку. Тонкие пальцы дрогнули в ответ.






Глава 4


Ее пальцы дрогнули в его теплой ладони. Сима планировала ограничиться кивком, но Егор протянул руку, и она вложила в нее свою, а затем почти выдернула, словно обожглась. Уголок красивого рта едва дернулся, но этого оказалось достаточно, чтобы Серафима поняла – он заметил. Нужно держать себя в руках, даже если встреча оказалась неожиданной. Снова.

Потрясенная, она никак не могла решить, стоит ли здороваться с Егором. Ведь они уже виделись сегодня. Что, если он сообщил об этом Кеше?

Пока она пыталась собрать вместе скачущие мысли, Бриттов уже говорил:

- Замечательно выглядишь, Серафима.

- Спасибо.

Кажется, ее голос звучит достаточно уверенно.

Почему Кеша ее не предупредил? Хотел сделать сюрприз? Он знал, что она ненавидит подобные сюрпризы. Возможно, муж боялся, что при сложившихся обстоятельствах она откажется идти на спектакль? Так бы, скорее всего, и случилось. Но если бы он объяснил, почему для него это важно…

Странный поступок Кеши не давал ей покоя, пока Егор знакомил их с высокой рыжеволосой красавицей. Вероника. Она со спокойной сдержанностью уверенной в себе женщины улыбалась, пока Кеша целовал ей руку. Симе показалось, что и муж стал менее напряженным, балуя новую знакомую комплиментами.

Они отлично смотрелись рядом – Егор и его спутница. Сима со скрытым интересом наблюдала, как Бриттов заботливо усаживает Веронику в театральное кресло, мягким тоном интересуется, удобно ли ей. Сразу заметно – близкие люди. Интересно, насколько?

Они явно не женаты. На безымянном пальце девушки нет кольца. Значит, любовники.

Кеша никогда не упоминал, есть ли у Бриттова жена, а Сима не спрашивала. Она уговаривала себя, что ей безразлично. Оказалось, не совсем. Но допрашивать мужа она не собиралась.

Сима присела рядом с Вероникой и положила на колени атласную театральную сумочку, вышитую бисером. Вечер обещал быть напряженным.

До начала спектакля оставалось еще несколько минут. Кеша предложил Бриттову выйти из зала для разговора. Егор извинился перед дамами, коснулся поцелуем щеки Вероники и отправился вслед за другом.

- Вы уже видели эту постановку?

Сима вынужденно признала, что голос у этой женщины такой же приятный, как и манеры. Вероника понравилась ей, и это странно раздражало. У Егора оказался хороший вкус в том, что касается живописи и женщин.

- Нет. К сожалению. Я как-то выпала из театральной жизни в последнее время. Нужно срочно исправляться. Нельзя во всем полагаться на журналистов.

- Егор говорил, что вы выпускаете глянцевый журнал. «Юлия», кажется.

Бритт рассказывал о ней? Любопытно, какие еще моменты из ее жизни они обсуждали?

- В честь моей дочери. Мне хотелось хоть чем-то заниматься. Делами, касающимися компании, руководит муж. А вы работаете?

- Да. Моделью. Рекламирую женское белье. Но подумываю о чем-то еще. На то, чтобы быть в форме, уходит все больше усилий. Я, как видите, довольно крупная женщина. Бесконечные диеты надоедают. Боюсь, через пару лет придется отказаться от фотосессий. Хлопотное занятие.

- Догадываюсь. Моя подруга – профессиональный фотограф.

Реклама белья. Ее тело должно быть безупречным, чтобы демонстрироваться себя перед всеми лишь в нескольких лоскутках ткани. Хотя и в открытом бордовом платье, которое она надела в театр, эта женщина выглядела восхитительно.

Неужели она завидует? Нет. Конечно, нет.

У нее есть все, что нужно для счастья – дочь, любимая работа, уютный дом, муж. И даже ее тело неплохо сохранилось после родов и кормления грудью.

Их беседа постепенно увяла, и Серафима обрадовалась, когда вернулись мужчины.




Возможно, он действовал подсознательно. Кто знает? Егору очень хотелось увидеть этих женщин рядом. Убедиться, что Сима ничуть не привлекательнее любой из тех красавиц, с которыми он встречался прилюдно или негласно.

Многочисленные дочери состоятельных родителей, бросающиеся в объятия безродного самца, сделавшего неплохую карьеру, Пресыщенные жены бизнесменов. Использованные и брошенные. Использующие и выбрасывающие. Попадались и другие, пытающиеся женить его на себе, но он лишь смеялся над их тщетными усилиями. Зачем ему бездушные, бессовестные куклы, жаждущие лишь богатства и развлечений? Он вырос без отца, который за безнравственное поведение мог бы лишить его наследства.

Сколько их было? Он уже не помнил этого. За два года после своего первого удачного капиталовложения Егор побывал в десятках загородных поместий и дач, развлекаясь с развращенными девушками, путешествующими с родителями, и замужними дамами. Они осаждали его в отелях и на баснословно дорогих курортах. Бритт занимался с ними сексом на совесть, порой удивляясь их изощренной фантазии, и даже получал от этого удовольствие. Оказалось, высокомерные девицы тоже могли его кое-чему научить. Он впитывал это знание так же быстро, как и любое другое, продолжая поддерживать свое крупное тело в отличной физической форме.

Лишь тогда, когда ему пришлось после тяжелых, изнуряющих деловых переговоров выталкивать визжащую, требующую немедленного удовлетворения женщину за дверь, он понял истину – ублажая богатеньких дамочек, с таким воодушевлением прыгающих к нему в постель, он не сможет никого убедить, что он лучше, умнее, выносливее парней, которым деньги достались по праву рождения.

Бритт отказался от временных связей. Несколько последних лет он встречался с незамужними, интересными, обязательно красивыми, но не слишком требовательными женщинами, которые не могли похвастаться зажиточными родителями, но в то же время неплохо зарабатывали, чтобы оставаться независимыми. Егор требовал немногого – отсутствия претензий на брак и верности на время из близких отношений. Вероника вполне отвечала этим критериям. Правда, сегодняшний разговор слегка смутил Бритта прозрачным намеком, но он решил, что это лишь случайность. Если же нет, он просто расстанется с ней, как с любой другой до нее. А пока…

Она выглядела восхитительно – ярко, неординарно, впечатляюще. Он гордился своей спутницей. Даже Иннокентий откровенно суетился вокруг Ники, по достоинству оценивая ее женские качества.

Но Сима… Ее неброская, изысканная красота, даже рядом с бьющей через край чувственностью Ники, в очередной раз вызвала в нем желание преклонить перед ней голову и молить о милости, черт бы ее побрал. Не будет этого. Никогда.

Кеша что-то говорил ему об акциях, процентах, компании, допытывался о причинах его неожиданной покупки и о том, собирается ли он поселиться в этом городе. Егор пытался увильнуть от разговора, даже шутил, но его мысли витали в зале, рядом с прекрасной и ненавистной женщиной.

Бритт обрадовался, когда почувствовал вибрацию телефона в кармане брюк. Он махнул Кеше, чтобы тот заходил в зал, и направился к окну. Звонил его адвокат, Виктор Маркитан.

- Ты нашел мне подходящую квартиру?

- Есть несколько неплохих вариантов, но я беспокою не поэтому поводу.

- Что-то с тарифным планом? Заказчики отказались?

- С этим все в порядке.

- Тогда что?

- Я по поводу деревообрабатывающей компании. Разговор не телефонный.

- До завтра терпит?

- Думаю, да.

- Тогда встретимся в восемь в вестибюле гостиницы.

Егор вошел в ложу. Спектакль уже начался. Ему не слишком хотелось смотреть представление. Он не был фанатом театра. Гораздо больше его привлекали две очаровательные фигурки на фоне освещенной рампами сцены. Одна из них обернулась, и Егор на какой-то миг перестал дышать.






Глава 5


- Уже уходишь?

- Я должен. Ты же знаешь.

- Да, конечно, но в последнее время мы слишком редко видимся.

Он посмотрел на беременную женщину, развалившуюся на диване, и внутренне усмехнулся. Эта стерва до сих пор требовала от него секса, несмотря на семимесячный срок. Другая на ее месте уже давно бы покупала распашонки, делала в детской ремонт - в общем, все то, чем обыкновенно заняты женщины в ее положении. Она же оставалась все такой же ненасытной, как при жизни мужа.

Она не успокоилась даже после того, как этот наивный дурак застал ее в объятиях любовника и умер от сердечной недостаточности. Если бы муж не испустил дух, ему не приходилось бы посещать этот дом два раза в неделю, чтобы удовлетворить «безутешную» вдову.

Безусловно, она сама упала в его объятия. До него в ее постели уже побывали другие. Он это точно знал. Но если верить этой нимфоманке, именно его ребенка она носила в своем огромном животе. Неужели там двойня?

Этическая сторона вопроса его не слишком волновала. Дети в любом случае будут носить фамилию рогоносца. Его интересовали другие ценности, и он намеревался их получить. Ради этого он готов на многое.

- Извини, дорогая. Марьяна стала слишком подозрительной в последнее время.

- Ты обещал развестись.

- Да. Конечно. Но чуть позже. Прошло только шесть месяцев со дня похорон твоего мужа. Что скажут люди?

- Общественное мнение! Савелий дорожил им больше своего состояния. Если бы не я, мы до сих пор жили бы на хлебе и воде.

Он наклонился, чтобы на прощанье поцеловать любовницу в напудренную пухлую щеку.

- Его отец не дал бы вам умереть с голода.

- Он терпеть меня не мог.

- Ты преувеличиваешь.

- Да я буквально выклянчила себе приличное содержание. Конечно, так не принято говорить, но мой муж оказался тряпкой. Безгранично преданной родителям, совестливой тряпкой, неспособной сделать ничего стоящего, даже ребенка. Если бы не эта кроха, - она провела его рукой по своему животу, - не видать мне денег, как своих ушей.

Он продолжил движение вниз, исторгая из ее ненасытного рта низкий стон. Она поймала его руку, заставляя продолжить ласку. Нетерпеливо посматривая на дорогие часы на другой руке, он решил задержаться еще на пару минут. До начала рабочего дня оставалось достаточно времени.

Он сделал слишком много для достижения своей цели, чтобы остановиться на пол пути.



* * *





- Меня прямо распирает от любопытства! – Лора ворвалась в ее кабинет и с разгону плюхнулась на большой диван, отделанный бежевой кожей. – Ой! Забыла поздороваться! Привет!

- Ничего. И тебе здравствуй. Кофе будешь?

- Давай! Еле глаза разлепила с утра. Даже ресницы накрасить не успела, так торопилась к тебе.

Серафима подошла к круглому стеклянному столику и налила подруге кофе. Вчера она позвонила ей и поделилась новостями. Понадобилась пара слов, чтобы Лора примчалась к ней в офис с самого утра. Выбеленные пряди разной длины на подвижной голове торчали в противоположных направлениях, но, возможно, это была очередная прихоть ее стилиста. С Лорой никогда нельзя быть в чем-то абсолютно уверенной.

Бросив работу в престижной коммерческой фирме, на которую ее устроили родители, она на последнюю зарплату приобрела подержанный фотоаппарат и начала снимать все, что ей нравилось, и неожиданно для всех получила приз на международном фестивале. С тех пор у нее появилась своя клиентура. Многие журналы размещали на своих страницах фотографии, сделанные Лорой Кравец.

Стиль ее одежды полностью отражал ее беспокойную жизнь. Лору можно было встретить в длинном платье и завязанном на затылке цветастом платке или в подранных до невозможности джинсах и растянутой майке. Ее украшения казались громоздкими и яркими. Но, несмотря на все это, она всегда выглядела стильно и необычно. Настоящая художница.

Единственное, что все эти годы оставалось неизменным – их дружба. Сима ценила ее, но сейчас уже сомневалась в необходимости вчерашнего звонка. Поэтому она медлила, подбирая слова.

- Как Сашка?

- Мама говорит, что нормально, но я уверена, что он уже успел довести ее до нервного истощения. Сорвиголова, а не ребенок.

- Сама-то чем лучше?

- А я разве отказываюсь? Мое дитя. Хорошо, что не в Федьку пошел.

- Кстати, как он?

- А что ему сделается? Оделся, наелся и отправился в свою мастерскую – рисовать молодую натуру.

- Подруга, вы уже два года, как разведены. Неужели до сих пор…

- Прекрати, Сим. Ты же не ханжа. Мне что, мужика по барам искать? Среди богемы я никого лучше однозначно не найду. А так – постоянный сексуальный партнер. Пусть раз в месяц, но в наше время это тоже неплохо. – Сима лишь покачала головой. Она бы так не смогла. – Хватит обо мне. Я сюда не для этого примчалась. Неужели Бритт объявился? Поверить не могу. Столько лет прошло!

- Представляешь, как я удивилась?

- Еще бы. А Кешка что?

- Не могу точно сказать. Мне кажется, он что-то недоговаривает. Хотя, возможно, это я придираюсь?

- Ты? Придираешься? – Лора вскочила с дивана и заметалась по кабинету. – Да ты – святая! Я бы на твоем месте его дразнила по страшной силе, допрашивала и контролировала. Мало ли что? Он мужик смазливый.

- К чему все это? Он внимательный, спокойный, в Юленьке души не чает. Ну, иногда ездит в командировки. Но это же по делам.

- Вот, и я о том же. Ты ему доверяешь во всем. А он тебе?

Сима вспомнила вчерашнюю встречу – две встречи – с Егором. А ведь Кеша знает только об одной. Хотя он тоже приготовил ей сюрприз. Значит, они квиты. Раньше она так не рассуждала. Что же изменилось? Серафима очень надеялась, что не случилось ничего катастрофичного.

- Он мне тоже доверяет. Почему ты решила, что нет?

- Не знаю, но чувствую. – Лора остановилась посреди кабинета. – А где Соломко?

- Его купил Бритт.

- Да?! Интересно!

Ее это тоже интересовало, но еще больше – спутница Егора. Только с Лорой она могла о ней поговорить.




Он едва не опоздал на встречу с адвокатом. Егор уже давно не занимался сексом всю ночь напролет и здорово устал. Не удивительно! Ему давно не восемнадцать, но Веронике, кажется, понравилось. Под утро она уснула от изнеможения с блаженной улыбкой на губах. Бритт гордился собой.

Чтобы дать своей любовнице возможность поспать, Бритт не стал заводить будильник. И проспал. Поцеловав Веронику в плечо, он наспех принял душ, побрился, надел костюм и сбежал вниз.

Развернув свежий номер газеты, Виктор ожидал его в холе, элегантно сидя в кожаном кресле. Егор слегка завидовал умению своего адвоката непринужденно держаться в любой обстановке и компании. Наверное, на одной из ветвей его генеалогического дерева скромно восседали представители дворянства. Во всяком случае, осанка, интеллигентные манеры и изысканная речь Маркитана наводили на мысли о палате лордов.

Он был компетентным, можно сказать талантливым адвокатом, несмотря на нехарактерную для своей профессии немногословность. Именно эта черта в свое время привлекла внимание Егора и в совокупности с отличными деловыми качествами подвигла предложить Маркитану должность поверенного.

Виктор согласился не сразу. Он с осторожностью относился к молодым бизнесменам. Егор подозревал, что этот мужчина скрупулезно изучил каждый факт из его биографии, прежде чем дать ответ. Но уже через год они стали друзьями. Это был, пожалуй, единственный человек, которому Бритт доверял. Почти полностью.

Егор не понимал одного, почему такой состоятельный и умный мужчина до сих пор не женился. Сомнительно, что на его пути не встречались женщины, желающие занять вакантное место госпожи Маркитан. Пожалуй, это единственная тема, которую они никогда не обсуждали.

Еще мгновение назад казалось, что Виктор полностью поглощен чтением. И вот он уже стоит перед Егором, протягивая руку для приветствия.

- Доброе утро.

- Здравствуй. Извини за опоздание.

- Всего пять минут.

- Да. Но все же. Позавтракаешь со мной в гостиничном ресторане?

- От кофе не откажусь.

Они вошли в почти пустой зал и сели за дальний столик у окна, чтобы никто не мешал их разговору. Егор заказал яичницу с беконом и два кофе и лишь тогда спросил:

- Что с комбинатом? Акции упали в цене?

- Цены немного ниже, чем в прошлом месяце, но для этого времени года это обычная тенденция. Меня беспокоит другое.

- Тогда что?

- Происходит нечто странное. Кто-то скупает акции, принадлежащие работникам комбината.

- Мы тоже это делали.

- Да, конечно, но сейчас все происходит инкогнито. Никто не знает покупателя. Если служащие отказываются расставаться с ценными бумагами, их шантажируют или запугивают.

- Не понимаю, почему именно этот комбинат? Дерево – не нефть, газ, золото, алмазы, наконец.

- Но ведь ты тоже их купил… по какой-то причине.

- Это другое дело. К тому же, я не делал из этого тайны.

- Должно быть, у этого человека или группы людей есть тайный мотив. Кстати, в нашу контору тоже поступали предложения продать акции.

- Странно. Неужели ничего нельзя узнать?

- Все происходит через подставных лиц. Но если для тебя это важно, я попробую что-то сделать.

- Для меня – нет. - Виктор кивнул и сделал глоток кофе, а Егор думал о том, что у Симаковых тоже нет причин для беспокойства. Ведь контрольный пакет в их руках. Если только кто-то не вознамерился обанкротить компанию. В любом случае, это мало заденет его лично. У него есть другие источники доходов. К тому же, держа руку на пульсе, он может вовремя продать свою часть акций. Бритт вспомнил вспыхнувший взгляд серебристых глаз, когда он вошел в ложу после разговора с Маркитаном, и неожиданно для себя продолжил. – Но если что-то можно узнать, сделай это.

Адвокат бросил на него короткий внимательный взгляд и снова кивнул.

- Все, что смогу.

- Да, ты нашел для меня квартиру?

- Есть два неплохих четырехкомнатных варианта в центре города в старой застройке. Если хочешь что-то посовременнее…

- Давай в старых. Потолки высокие?

- Четыре с половиной.

- Можем посмотреть прямо сейчас?

- Мне нужно позвонить.

Пока Маркитан договаривался с риелтором, в ресторане появилась Вероника – восхитительно яркая в атласном костюме цвета молодой зелени. Блестящие рыжие волосы она собрала за левым ухом блестящей заколкой.

Егор улыбнулся и помахал ей рукой, привлекая внимание. Она ловко лавировала между столиками на высоченных каблуках, привлекая всеобщее внимание. Вероника очень нравилась ему. Такая женщина могла бы стать ему достойной женой во всех отношениях. Хотя он ее и не любил.

Бритт сам удивился подобным мыслям. Женитьба и любовь во все времена не являлись обязательным тандемом. Все значительно проще. Он не мог заставить себя обзавестись супругой, а значит связать обязательствами. Видимо, ему суждено остаться холостяком.

- Можем ехать. Нас ждут.

Маркитан закончил разговор и, заметив Веронику, поднялся со стула. Он галантно поцеловал ей руку, приветствуя:

- Госпожа Измайлова.

- Оставьте церемонии, Виктор. Зовите меня Вероникой. Когда ко мне обращаются по фамилии, я чувствую себя пожилой матроной.

- Это вам не грозит… Вероника.

Неужели Виктор покраснел? Даже этот сдержанный мужчина не остался равнодушным к чарам Вероники.

- Это откровенная лесть, но мне нравится, - Вероника устроилась на стуле рядом с Егором и непринужденно спросила. – Куда собрались?

- Извини, дорогая. Бизнес, – он поцеловал ее в щеку, не желая лгать. – Но мы обязательно задержимся, пока ты не позавтракаешь. Надеюсь, ты хорошо отдохнула?

Вероника не стала настаивать, хотя Егор видел, что ей интересно. Умная женщина. Она лишь улыбнулась, обращаясь к Маркитану:

- Он очень заботливый мужчина, наш Егор. Не правда ли?

Виктор покраснел еще гуще.






Глава 6


- Красивая?

- Очень, - нехотя признала Сима, устроившись рядом с подругой. Она потягивала зеленый чай, но почти не чувствовала его вкуса. – Но это не главное. В ней нет наигранности, надменности, хотя женщина явно знает себе цену.

- Наверное, они отлично смотрятся рядом – Бритт и… Как ее зовут?

- Вероника.

- Измайлова?

- Возможно. Я не поинтересовалась фамилией. Мы почти не разговаривали.

Тут вошел ее секретарь Феликс, симпатичный и очень стеснительный молодой человек. Когда-то его мать работала на комбинате Симакова, и когда мальчик пришел к ней в поисках работы, Серафима решила дать ему шанс попробовать себя в этой должности. Она ни единого дня не пожалела о принятом решении. Феликс оказался очень внимательным, корректным и надежным секретарем.

- Извините, что помешал.

Парень посмотрел на Лору и быстро отвел взгляд, но Сима успела заметить в нем восхищение. Она мысленно улыбнулась. Вот, значит, какие женщины волнуют мальчика.

- Ничего страшного. Я о чем-то забыла?

- Уверен, что нет, но я взял на себя смелость напомнить. Сегодня у вас встреча с психологом Амориной в ее офисе.

- Спасибо, Феликс. Я помню.

- Извините еще раз.

Парень слегка поклонился и вышел, не удержавшись и еще раз взглянув на Лору, но та не заметила робкого внимания Феликса. Она с тревогой повернулась к подруге.

- У тебя проблемы?

- Нет никаких проблем. Это деловая встреча. Хочу предложить ей сотрудничество. Женщинам будет интересно услышать ответы Амориной на интересующие их вопросы, пусть даже заочно. Не каждая решится посетить психолога открыто.

- Наверное, ты права. - Лора взъерошила космы и подогнула под себя ногу. - Я встречалась с ней.

- С кем? С Амориной?

- Я? С психологом? Боже упаси! С Вероникой. Она очень популярная модель и шикарная фемина. Извини, подруга, но это правда.

- К чему извиняться? Я и сама заметила.

- Ну… Егор живет с ней и все такое.

- Уверена, это не единственная женщина Бритта. И почему, собственно, это должно меня волновать? Я замужем.

- Замужем. Кто же спорит? Но… Измайлова – первая пассия Егора, с которой ты познакомилась, а это большая разница. Можешь передо мной не хорохориться. Я как женщина и твоя подруга понимаю, что тебе было бы легче видеть рядом с ним стерву или хотя бы кого-то менее привлекательного.

- Мне уже давно безразлично, с кем встречается Егор.

- Ну да. Ну да. Я так и поняла.




- Подруга, ты случайно головой не ударилась, когда с бревна падала?

Они с Лорой сидели в баре и пили сок. Точнее это Серафима пила сок, а Лора потягивала «Маргариту».

- Не напоминай мне о бревне. Позор на весь спортзал. Значит, всем девушкам можно встречаться с юношами, а мне засть?

- Какой слог! Прямо выпускница института благородных девиц!

- Не ломай комедию. Отвечай по существу.

- Ладно, по существу. Я еще понимаю, с Кешкой. Он тебе почти жених. Но, Бритт?!

- Вот именно, почти. К тому же Грибов ни разу не пригласил меня на свидание. А Егор – позвал.

- И ты вот так сразу взяла и согласилась? У него знаешь, сколько девчонок? Он имен их, наверное, не помнит.

- Ну, если с третьей попытки означает сразу, тогда да. И еще – мне нет дела до его девчонок. Я просто иду с ним в кино.

- На последний сеанс.

- И что?

- Сима, глупышка, такие, как Бритт, всегда ожидают, что последний сеанс плавно перейдет в ночной секс.

- Значит, на этот раз он обломается. А ты откуда знаешь? Что, и с Бриттом спала?

- Нет, но не отказалась бы. Ты же – другое дело.

- Ничего со мной не случится, я имею в виду, плохого.

- Уверена? Зачем вообще решилась?

- Любопытно. Меня никто из парней - родственники не в счет - не приглашал в кино.

- Кошмар.

- А ты спрашиваешь – зачем?

- Я ты точно… того… не попалась на крючок?

- Лора, мне уже не восемнадцать. Я кое-что знаю о жизни. Только представь, стоит родителям нас с Кешей поженить, и я тотчас, и с точки зрения родителей логично, перейду из одной собственности в другую. Могу же я хоть раз сделать то, что мне действительно хочется?

- Бунт? Ну что же… валяй, пока можешь. Но только если без чувств. Да, и на койку не соглашайся.

- Не бойся, не буду.

- Ага. А Бритта ты спросила?




Лора подвезла подругу к офису психолога, а сама поехала в фотостудию. Ее ждала работа, точнее дочь олигарха, мечтающая о собственном портфолио.

Она любила свою работу. Лора превращала красивых женщин и мужчин в неотразимых, порой таинственных и даже знакомых незнакомцев. Это требовало от нее много сил, умения подобрать удачный ракурс и освещение, а главное неистощимого воображения, чтобы потом из груды фотографий отобрать лучшие, и не только по ее мнению.

Теперь, когда она заслужила определенную известность, а портфолио от Лоры Кравец стало модным, работать ей стало легче и сложнее одновременно. К сожалению, фотохудожники не могли похвастаться огромными доходами, поэтому очень часто приходилось соглашаться и на такие сессии, как сегодня. Лора не знала, какой формат ждет ее в студии, но она собиралась справиться с любым объемом работы, и не только из-за престижа. Ей приходилось обеспечивать сына, а еще помогать матери.

Она не разговаривала об этом с Симой, и не только потому, что та не знала, что такое настоящая нужда. Да и кто сказал, что деньги и счастье – тождественны?

Возможно, на постороннего наблюдателя Серафима могла произвести впечатление безмятежной, абсолютно довольной жизнью женщины, но Лора знала ее лучше. Хотя подруга никогда не жаловалась, за многие годы привыкнув держать чувства под полным контролем, Лора не сомневалась – Сима несчастлива. Вот только почему? Этого она не знала, лишь догадывалась.

Лора медленно двигалась по узкой улице с односторонним движением. Вдоль тротуара припарковалось множество автомобилей, делая проезд очень сложным. Лора уже пожалела, что не объехала центр города, когда возле входа в гостиницу заметила знакомую мужскую фигуру.

Черт! Он был не один. Симпатичная худенькая женщина с шифоновым шарфом на голове и довольной улыбкой на узких губах властным движением оплела руку мужчины и направилась к входу, кивнув швейцару, как старому знакомому. И хотя мужчина не поздоровался и даже нахмурился, Лора поняла – эти двое встречаются здесь не в первый раз. Господи, что же ей делать?

Она подумает об этом после работы. Если, конечно, сможет хоть что-то делать.




Татьяна Аморина оказалась симпатичной, ухоженной женщиной средних лет. Ее офис тоже произвел на Симу приятное впечатление. Она устроилась в кресле, напротив собеседницы, согласно кивнув на предложение выпить чашечку кофе. Некоторое время они молчали, изучая друг друга, но когда Сима решила, что ей пора начать разговор, Татьяна произнесла:

- Все в порядке? Возможно, для начала – небольшая консультация для вас?

- Нет, спасибо. Я предпочла бы приступить прямо к делу.

- Хорошо. Что я могу для вас сделать? Мне понравилась «Юлия». Заметно, что этот журнал создают с любовью.

- Спасибо, Татьяна. Мне можно обращаться к вам подобным образом?

- Да, конечно, Серафима. Ваш помощник намекал на цикл статей.

- Мы об этом мечтаем, если только у вас найдется время. Мне известно, вы очень занятой человек. Для начала мы подумывали об ответах и вопросах. Наши читательницы могли бы присылать в редакцию письма с проблемами, которые их волнуют, а вы отвечали бы на страницах «Юлии».

- Спасибо за предложение. Я подумаю и отвечу вам в ближайшее время.

- Это я благодарна за то, что вы приняли меня.

- Не стоит благодарности. Я тоже от этого выиграю. Знаете, у меня есть еще несколько минут до прихода следующего посетителя. Если желаете, мы могли бы поговорить о чем-то, что волнует вас самих.

Уже второй раз психолог предлагает ей помощь. Неужели по ее лицу заметно, что она тревожится?

Только Сима пока не готова открыться кому-либо, даже Амориной.

- У меня нет проблем. Я бы предпочла несколько интересных фактов из вашей биографии, несколько слов о карьере, публикациях – все, что можно напечатать в журнале. С удовольствием послушаю и то, что не для публикации, если вы решите поделиться со мной этой информацией.

- Вы – настоящий журналист. Умеете расположить к себе собеседника.

- Спасибо. Это - моя профессия. А вам хочется довериться.

- Ответный комплимент?

- Ничуть.

- Но ведь не доверились.

- Это сложно. Сначала нужно довериться себе.

- Возможно. В любом случае, мое предложение остается в силе. Я всегда найду для вас время, Серафима.

Они поговорили еще немного, как старые знакомые. Симе понравилась Аморина. Теперь она понимала, почему именно к этому психологу такая большая очередь. Серафима очень надеялась, что ей не придется прибегать к ее помощи. Психологической.




Егору понравились обе квартиры, которые подобрал для него Виктор, так что приходилось выбирать. Риелтор оставил ему ключи, и Бритт решил еще раз походить по старому дубовому паркету.

Он решил остановиться на той, что находилась на третьем этаже дома, построенного в начале двадцатого века. Особняк в стиле модерна Шехтеля[1 - Фёдор Осипович (Франц-Альберт) Шехтель(26 июля (1859 - 1926, Москва) — российский архитектор, живописец, график, сценограф. Один из наиболее ярких представителей стиля модерн в русском и европейском зодчестве, принадлежит к числу крупнейших зодчих рубежа XIX—XX столетий. Кавалер орденов Св. Анны и Св. Станислава.] располагался на узкой улице центральной части города. Окна с сандриками[2 - Сандрик- декоративный архитектурный элемент в виде небольшого карниза, располагается над окном или дверью.] облюбованной им квартиры выходили на балкон с узорчатыми металлическими перилами. Фасад украшала лепнина в виде лилий. Егору очень понравились витражи на окнах лестничных переходов, а еще широкие лестницы.

Сама квартира реагировала на появление Бритта гулом его шагов и еле слышным поскрипыванием деревянных половиц. Когда-то здесь жили представители городской знати, устраивались приемы, где выселились богатые люди, танцевали красивые женщины, решали вопросы высокие чины и буржуазия.

Да, он решил, что будет жить здесь – парень из глухомани, выбившийся в люди благодаря своему уму и таланту. Он это заслужил и обязательно привезет сюда маму, чтобы она порадовалась за него, вместе с ним.

Он вышел из дома, еще раз оглянулся на красивый особняк и зашагал в сторону гостиницы.




Серафима вынырнула из какого-то здания в пятидесяти метрах перед ним. Несколько секунд она постояла на бровке тротуара с телефоном в руках, возможно собиралась вызвать такси, затем посмотрела верх – на небо, засунула телефон в сумочку и направилась в противоположную от него сторону.

«Так даже лучше» - подумал Бритт, убеждая себя, что им не нужно встречаться, говорить друг другу вежливые и бессмысленные фразы, но лишь ускорил шаги. Проходя мимо дома, из которого только что вышла Сима, он с удивлением прочитал надпись на металлической табличке.

Следуя за женщиной, Егор невольно любовался ее величественной осанкой, изящными, сдержанными движениями, почти совершенной фигурой, подчеркнутой узким сиреневым платьем. Он никогда не видел на ней деловых костюмов. Наверное, это - один из ее пунктиков, как и собранные в высокий пучок волосы, открывающие длинную шею. А ведь он помнил то время, когда тяжелые пряди великолепных волос окутывали ее плечи, словно шаль, которую она теперь так часто носила. Он любил отодвигать их в сторону, чтобы увидеть маленькую родинку за левым ухом и…

Зачем она ходила к психологу?




Она решила, что может потратить немного времени на прогулку. Серафима предпочитала солнечную, но не жаркую погоду. В последнее время у нее редко выпадал случай пройтись пешком по улицам любимого города – просто так, отдыхая, не думая о делах и своей жизни, в которой снова появился Егор.

Если бы ее спросили, она не смогла бы ответить абсолютно правдиво, хочет ли она его видеть. Теперь Егор хорошо обеспечен, выглядит представительно и имеет красивую подругу, которая, судя по его поведению, может стать его женой. Почему нет? Такая женщина, как Вероника, составит счастье любого умного мужчины, который способен оценить ее женские и деловые качества. А Бритт – далеко не дурак.

Это хороший знак, что она способна размышлять об этом настолько трезво. Но готова ли она порадоваться за Егора и спокойно встречаться с ним в обществе? Трудно сказать.

Возможно, позже, когда она станет реагировать на все более спокойно, привыкнет к его пребыванию в городе, они даже смогут подружиться. Сейчас же лучше держаться от него на расстоянии.

- Серафима!

Она невольно сделала еще несколько шагов вперед, будто пыталась сбежать, но затем заставила себя остановиться и даже обернуться с невозмутимым выражением на лице. Во всяком случае, ей хотелось так думать.

- Бритт. Я хотела сказать – Егор.

- Не важно. Обращайся, как хочешь, Симакова. В любом варианте мое имя ты произносишь… сексуально.




Он понимал, что рискует, произнося дерзкие слова, но все равно сказал их. К тому же он не солгал. Эта женщина способна кого угодно обмануть напускной холодностью, отстраненностью, почти безразличием, но только не его. Возможно, он просто знает ее лучше других? Или обманывается, что знает.

Вот и сейчас, он предположил, что в ответ на его замечание она развернется и уйдет прочь, даже не оглянувшись. И когда Сима молча повернулась к нему спиной и уже сделала первый шаг, Бритт сказал, возможно, единственное, что могло ее остановить.

- Боишься? Кого? Меня? Или себя?

Она резко обернулась и вперила в него гневный взгляд. Хоть какие-то эмоции!

- С чего бы это? Кажется, кто-то говорил, что не ворует чужих жен.

- Я от своих слов не отказываюсь. А что насчет тебя?

- Бриттов, у тебя слишком большое самомнение.

- Есть немного. Но без него я бы ничего не добился. Абсолютно ничего. К тому же… - Некоторое время он смотрел в ее серебристые глаза, а затем опустил взгляд на нежные губы, легко оттененные губной помадой. Ему так хотелось к ним прижаться! - …мне всегда казалось, что эта черта моего характера тебе нравится.

- Много времени прошло, Бритт. Теперь я не думаю ни о тебе, ни о твоем характере.

- Жаль. Неужели даже чуточку? А вот я…

- Егор, мне некогда играть в твои игры, да и не за чем. Думаю, тебе тоже. Ты куда-то шел?

- Ай! Такая воспитанная барышня и такая грубая попытка отделаться от собеседника!

- Хочешь поговорить? Говори. Я слушаю.

Бритт оглянулся по сторонам и заметил входную дверь старинной кофейни.

- Зайдем? А то еще увидят нас вместе. Меня это не волнует, но тебя…

- Перестань язвить. Я знаю, что ты обо мне думаешь.

Она двинулась к двери кофейни, а Егор усмехнулся и последовал за ней. Она даже не подозревает о его мыслях.




Он ее нагло спровоцировал, а она поддалась. Как всегда. Только Бритт умел подбить ее на безумные поступки. Оставалась одно – держать себя в руках и не реагировать на двусмысленные замечания. Если бы это было так просто!

Она села за столик у входа в самом углу, спиной к залу, чтобы остаться незамеченной с двери и в окне. Глупо, конечно. Кто с ней знаком, все равно узнает ее и обо всем доложит мужу. Все ее знакомые были и его знакомыми. Но она все равно сделала то, что считала нужным. Впервые после замужества Серафима оказалась в подобной ситуации.

Она заказала только кофе, без сахара и сливок. Егор нарочито внимательно оглядел ее и заметил:

- Тебе не нужно беспокоиться о фигуре. Думаю, пара лишних килограммов не помешала бы.

- И это говорит человек, предпочитающий в качестве любовниц женщин исключительно модельной внешности? – Как ему это удается? Он снова ее спровоцировал! – Хотя, это не мое дело. Встречайся, с кем хочешь.

- Ты права – не твое. Но мне нравится, когда ты так реагируешь.

- Как?

Что она творит? Зачем спросила?

- Активно. Если бы я страдал манией величия…

- Ты и страдаешь.

- Это с какой стороны посмотреть. Так вот, если бы я страдал, то предположил бы, что ты… - она уже надеялась, что он не произнесет этого слова, но Бритт сказал, - … ревнуешь.

- Ревную?! К тебе?! Никогда!

- Дорогая, звучит слишком эмоционально, что лишь подтверждает…

- Ничто ничего не подтверждает! Все, с меня достаточно. Спасибо за кофе. Я ухожу.

- Постой.

Он взял ее за руку, и ей вдруг перехотелось уходить. Сима убедила себя, что остается только для того, чтобы не устраивать показательных выступлений и не привлекать внимания других посетителей, а то, что подобное поведение не соответствовало истине, намеренно игнорировала.

- Твои манеры…

- Да, я знаю. Скажи, что ты делала у психолога? У тебя проблемы?






Глава 7





Грибов ехал на такси. Он предпочитал не пользоваться транспортом компании, если хотел, чтобы его встречи остались в тайне – насколько это возможно в их городе.

Вообще-то, сейчас ему следовало быть в офисе и вести серьезный разговор с главным финансистом. С акциями компании происходило что-то странное. Но по милости истерички он направляется в мало известное кафе вести разговоры неизвестно о чем – скорее всего, малозначительном и глупом.

Что произошло? Таким тоном она не разговаривала с ним, пожалуй, ни разу. К насмешливым замечаниям этой женщины, ее странным поступкам он привык уже давно и вынужден был мириться. Из-за жены.

Странно, но сегодняшнюю встречу она настоятельно требовала держать в тайне от Серафимы. Как же ему надоело постоянно лгать и изворачиваться. Пусть по мелочам, но все же…

Иннокентий расплатился с водителем и вошел в незнакомую забегаловку. Нужно было оставить пиджак в офисе. В своем костюме он выглядит здесь слишком претенциозно, а значит запоминающим. Грибов этого не любил.

Лора уже заказала какой-то салат и наминала его, сердито бормоча что-то под нос, но стоило ей заметить Иннокентия, как она тут же бросила вилку. Женщина еле дождалась, пока он устроится напротив и закажет пиццу. Кеша сомневался, что здесь готовят что-то приличное.

- Грибов, ты гад ползучий!

Лора вскочила и бросила в него салфеткой, а затем села на место, схватила вилку и принялась буравить взглядом.

- Вызываешь меня на дуэль?

- Веселишься?! Сейчас тебе будет не до смеха! Если бы я могла себе позволить, то не стала бы тратить время на дуэль, а прикончила бы тебя на этом месте этой вилкой или, еще лучше, ножом!

- Ты напилась! Я угадал?

- Тебе меня не отвлечь! Я все знаю!

- Лора, с тобой все в порядке? Естественно, что ты все знаешь. Сима делится с тобой всем, чем нужно и не слишком. Единственная подруга, как – никак.

- А ты и рад. Разве нет? Закрыл ей свет в окошке. Она без тебя шагу не ступит.

За что ему все это? День и так выдался тяжелый, а тут еще Лора со своими намеками.

- Ну и что? Я ей муж, если ты не забыла?

- Я не забыла. А вот ты… Мне все известно. Видела тебя… с той женщиной, у гостиницы.

Все оказалось гораздо хуже, чем он мог себе представить. Надеясь потянуть время или на какое-то неизвестное и, скорее всего, невозможное чудо, он переспросил, хотя и понимал, что все зря.

- Где? У гостиницы?

- Вот зачем ты повторяешь за мной, как попугай? Слышал же все. Еще скажи, что я тебя застукала не с Машей Карасевой – свободной журналисткой. Хотя какая она журналистка? Нечисть!

- Как точно подмечено!

- Брось! Я не глупая фифа и спокойно проживу без твоего одобрения. Колись, внимательно слушаю.

- У тебя есть свидетели, фотографии? Ладно, даже если ты сфотографировала нас у входа в гостиницу. Ну и что из этого следует? У меня состоялась деловая встреча.

- В гостинице?

- Там есть ресторан.

- Вы не пошли в ресторан.

- Лора, ты унизилась до слежки?

Иннокентий старался говорить спокойно, почти язвительно, но внутри у него все дрожало.

Он и раньше понимал, что это когда-то должно случиться – разоблачение, но не ожидал, что так скоро. Хотя, год – немалый срок для отношений. Какие, к черту, отношения?! Грубый, животный секс без разговоров. Если только не считать разговором шантаж.

Еле сдерживая нетерпение, он ждал ответа Лоры и понимал, что от этой взбалмошной женщины теперь зависит очень многое в его жизни, если не все. Он не мог потерять Симу. И дочь.

Лора оперлась подбородком на сложенные вместе руки и некоторое время пристально смотрела ему в глаза. Иннокентий стиснул зубы. Он готов был кричать от отчаяния - или же рассказать о том, что не собирался говорить даже под страхом смерти, когда женщина продолжила.

- Я побеседовала с портье. – Ее голос прозвучал тихо и устало. - Но, знаешь, Грибов, теперь не важно, следила я за тобой или нет. Ты уже признался. Сам. У тебя вид нашкодившего подростка. А ведь ты - давно мужчина и должен отвечать за свои поступки. Кеша, как ты мог?

- Я не хотел. – Иннокентий прекрасно осознавал, что это звучит глупо, но сказал то, что думал. – Ты не понимаешь.

- Так объясни.

- А если я ничего не скажу?

- Тогда будешь каяться перед Симой без репетиции. Если твои аргументы покажутся мне весомыми, я ведь могу передумать и не рассказывать твоей жене об измене любимого мужа.

- Ты ничем не лучше Карасевой.

- Не старайся, я не обидчивая. Внимательно слушаю.

Он помолчал, раздумывая, ища какой-нибудь выход, но понимал, что его нет.

- Мы напились на сорокалетии у Крамаря. Не знаю, помнишь ли ты, была грандиозная гулянка.

- Я с Аркашей не дружу, в отличие от его жены. Она меня приглашала, но… Год назад?! Это же было год назад! Боже мой!

- Не ори. Будешь слушать или кричать?

- Продолжай.

- Утром я не помнил, как оказался с ней в одной постели. Как только проснулся, сразу ушел.

- Грибов, год!

- Она явилась в офис компании и пригрозила, что все расскажет Серафиме.

- А ты струхнул и снова с ней тр… встретился.

- Возможно, я трус, но ты войди в мое положение. Если Сима узнает об… этом, даже не знаю, что она сделает.

- Грибов, ты же не дурак. Во всяком случае, до сегодняшнего дня я так думала. Нужно было просто взять и отказаться, вышвырнуть оторву за дверь. Поверь, это совсем не трудно. Говоришь: «Нет! Проваливай!» - и все! А Сима… - Лора замолчала. Было заметно, что ей тоже трудно дается этот разговор. Она медленно ковыряла вилкой в салате. – Возможно, она бы простила тебя. После единственного раза. Боюсь, что точно бы простила. Она любит тебя, только не знаю за что.

Возможно, простила бы. И любовь играет в этом не главную роль. Серафима никогда не оставила бы своего ребенка без отца. Она сделала бы вид, что ничего не случилось. Но год… Он сглупил. А потом стало поздно. И не только из-за возможного развода.

- Я не мог ей признаться. И сейчас не могу. Ты ей тоже ничего не скажешь. Только представь, что тогда начнется. Я не могу сделать Серафиме больно.

- Какой же ты лицемер! Еще скажи, что ты ее любишь!

- Люблю. Неужели в это так трудно поверить?

Кеша на самом деле так думал. Если он кого-то и любил, так только ее. Нельзя сказать, что он чувствовал к жене хоть что-то до свадьбы. Чувства пришли к нему постепенно за годы их совместной жизни. Его покорила ее женственность, нежность, глубокая порядочность, преданность семье и постоянное стремление сделать их брак крепче. Лучшей жены он не мог бы пожелать. Почему же судьба обошлась с ним так несправедливо, поставив под угрозу размеренную, почти идеальную жизнь?

Лора недоверчиво покачала головой.

- Не знаю. Странная у тебя любовь.

Он взял Лору за руки и сжал их, пытаясь хоть как-то достучаться, убедить.

- Я обязательно решу вопрос с Карасевой. Обещай, что не проговоришься Симе.

Кеша готов был умолять ее об этом. Лора должна согласиться. Серафима дорога ей так же, как и ему.

- Неделя.

- Две. – Лора фыркнула в ответ, а Иннокентий продолжил, пытаясь объяснить. – Маша в командировке.

- Ладно. Но если я узнаю, что ты продолжаешь изменять моей подруге, я тебя со свету сживу.

У Лоры был такой вид, что Кеша ей поверил. Удивительно, что она вообще дала ему шанс.






Глава 8


Сима еще дрожала, постепенно успокаиваясь. Кеша поцеловал ее и отвернулся. Очень скоро с другой стороны кровати донесся тихий храп.

В последнее время муж вел себя в постели очень страстно, почти агрессивно, но Серафиме все равно приходилось помогать себе. Ей не хотелось имитировать то, что испытывало множество женщин совершенно естественно. Она мечтала об одновременном завершении и поэтому прибегала к маленьким хитростям.

Кешу она не винила. Муж явно старался. Наверное, он прав и все дело в ней. Иннокентий сказал ей это лишь однажды, в запале, когда застал за самоудовлетворением, но тотчас извинился. С тех пор она стала осторожнее, но почти не сомневалась, что муж все замечает и обижается. Никому не нужна холодная жена.

Сима вздохнула и перевернулась на живот. Она никогда не торопилась в душ, желая подольше сохранить в себе возможный источник новой жизни. Ей никак не удавалось забеременеть во второй раз. Кеша терпеливо успокаивал ее, когда она огорчалась по поводу наступления критических дней, и шутил, что другие женщины радуются этому событию. Ласково прижимая к себе Симу, муж тихо шептал ей на ухо, что любит ее, и ему вполне достаточно одного ребенка. Каждый раз, рассердившись на него за какой-нибудь проступок, Сима напоминала себе, что у нее самый лучший в мире муж. Когда-то отец сделал за нее правильный выбор, хотя в то время она так не думала.




Закрыв глаза, Сима склонила голову на плечо Егора. В последнее время она постоянно улыбалась от счастья. Ей до сих пор не верилось, что она встречается с Бриттом, парнем, которого считала для себя недосягаемым.

Для нее так и осталось загадкой, откуда он узнал, что она обожает воздушных акробатов. Увидев их впервые в пятилетнем возрасте, Сима была очарована их невероятными, волшебными трюками. Она ни за что не призналась бы парню, что ее притягивает магия цирка, поэтому, увидев билеты в руках у Бритта, почти онемела от избытка эмоций. Заметив, как она изменилась в лице, Егор всю дорогу до шатра допытывался, не стоит ли сдать билеты в кассу. В ответ Сима пылко целовала его в щеку.

Во время представления она хохотала, как девчонка, и замирала с открытым ртом во время особенно опасных номеров, хватая Егора за руку в поисках поддержки. Он ласково поглаживал пальцы, вцепившиеся в его ладонь, и Сима смущенно улыбалась, все еще не решаясь привыкнуть к своему новому статусу – девушки Бритта.

Представление закончилось, но Симе совсем не хотелось расставаться с Егором, несмотря на то, что с завтрашнего дня начиналась сессия.

- Мечтаем?

Она испуганно вздрогнула и отстранилась от Бритта под пристальным взглядом Иннокентия.

- Просто сидим.

Она почувствовала в голосе Егора напряжение, но он хоть что-то сказал. Сима же не могла выдавить с себя ни слова.

- Ну-ну. Расслабляйтесь. Как-никак последние деньки перед сессией. И помолвкой.

Сима быстро взглянула на Егора. Она знала, что отец планирует это событие, но очень надеялась, что он передумает. Или Грибов не захочет. Ведь она встречается с другим парнем. Разве в таких случаях мужчины не отказываются жениться?

Почему же молчит Бритт?

- Помолвка?

Это ужасно, что ее голос дрожит, да еще звучит как-то виновато, по-детски.

- Серафима, дорогая, только не нужно делать вид, что ты ничего не знала. Наши родители давно обо всем договорились.

- Но я думала…

- Понимаю тебя. Я тоже не планировал жениться так быстро, но отец настаивает. Твой отец. Меня уже предупредили, завтра после экзаменов состоится официальная помолвка. Или у тебя есть возражения?

Да! Да! Да! Она возражает. Ей совсем не хочется замуж за Грибова. Ведь у нее есть Егор!

Она снова посмотрела на Бритта, взглядом умоляя сказать, что он против, что Сима нужна ему, и он не отдаст ее никому. Но Егор молчал, мрачно глядя Кеше в лицо.

Тогда она скажет. Вот сейчас соберется с духом и…

- Чего молчите, голубки? Может, между вами что-то было?

- Не было ничего.

Наверное, она навсегда запомнит невыразительный, глухой голос Егора, его сжатые челюсти, прикрытые веками глаза. Значит, Бритт уже все решил – он отдает ее Грибову.

Словно сомнамбула, Сима поднялась со скамьи и отправилась домой.

- Не забудь, вечером в семь!

Иннокентий тоже не казался слишком уж окрыленным предстоявшей свадьбой, но ей не было до этого дела. Бритт отказался от нее.

- Не забуду.



* * *





- Вижу, у тебя накопилось много дел.

Егор поднял голову. Отодвинув вазочку из-под фруктового салата, Вероника виртуозным движением промокнула уголки губ и сделала маленький глоток кофе. Он залюбовался рыжими кудряшками, обрамлявшими овальное лицо, красиво изогнутыми губами, тонкими бровями, сейчас слегка приподнятыми.

Они традиционно завтракали в ресторане гостиницы перед тем, как разойтись по своим делам. Так происходило каждый день, но вечера и, конечно же, ночи Егор проводил с Вероникой, чтобы она не чувствовала себя покинутой. Именно по этой причине он принимал приглашения лишь на те мероприятия, где он мог появиться вместе с любовницей.

Бритт еще не готов был с ней расстаться, хотя эта женщина продержалась рядом с ним дольше всех. Правда, жениться на ней он не планировал. Пока. Даже жить вместе не предлагал, несмотря на то, что ее шарм неизменно вызывал в нем желание. Существование в одном номере сделало их сексуальные отношения не только регулярными, но и частыми.

Сколько еще он сможет наслаждаться их совместными развлечениями, Бритт не знал и старался не задумываться об этом. Он допускал, что Вероника сама может оставить его ради другого мужчины, или он передумает и поведет ее под венец. Последнее не исключалось, особенно теперь, когда он понял, что единственная женщина, которая ему по-настоящему нужна, замужем, и кажется, вполне удачно.

Во всяком случае, она попыталась убедить его в этом неделю назад, когда он встретил ее у офиса психолога. Но Бритт все равно беспокоился. Ее серые глаза печально смотрели в окно, когда она рассказывала о своей счастливой жизни. Она улыбнулась, лишь заговорив о дочери. Да еще обсуждение журнала вызвало ее оживление.

Сима избегала его взгляда, но когда официант принес заказанный специально для нее кусок «Пражского» торта - удивительно, но он помнил все ее любимые лакомства - она посмотрела в глаза Бритта и прошептала: «Спасибо».

А потом они просто сидели, молча, глядя друг другу в глаза. В этом немом разговоре сосредоточилось все – общие воспоминания, нежность и сожаление. Хотя, вполне возможно, он все это лишь вообразил.

Снова подошел официант, чтобы оставить счет, и магия рассеялась, видимо затаилась где-то рядом, чтобы окутать их волшебством при следующей встрече. Бритт неизменно воспринимал их свидания как сказку, где деревенский парень встречается с принцессой. К сожалению, жизнь – не сказка, и в ней принцесса вышла замуж за принца.

Если так пойдет и дальше, он не сможет уехать из этого города, во всяком случае, надолго.

- Ты рассеян. Не выспался? Извини, если так.

В голосе Вероники послышались игривые нотки.

- Тебе не за что извиняться, дорогая. Ты, как всегда, была неподражаема.

- Приятно слышать. Но ты так и не ответил, сколько еще продлится твоя командировка?

- Некоторое время. Тебе здесь не нравится?

- Не в этом дело. Я привыкла жить в гостиницах. Просто мне предложили съемки в Сен-Тропе за неплохой гонорар. Неделя, не больше. Ты не обидишься, если…

- Не обижусь. Езжай. – Кажется, он слишком поспешно согласился. Вероника нахмурилась и забарабанила красными ноготками по столу. Она не заслужила пренебрежения. Егор накрыл ладонью ее руку и грустно улыбнулся. – Но… я буду очень скучать.

Складки на лбу женщины разгладились, и лицо снова стало безмятежным.

- А вернусь, как только смогу.

- Когда самолет? Надеюсь, ты не забыла – завтра мы приглашены в гости.

- Ни за что не пропущу экскурсию в загородный дом местной знаменитости. Знаешь, а они мне понравились? Очаровательная пара.

Егор скрипнул зубами и промолчал.




- Что все это значит, Гриб?

- Ты о Симаковой? Разве я непонятно сказал? Женимся мы.

- Тогда, какого черта мы спорили? Что ты за человек такой? Просить друга переспать с невестой может только идиот!

- Не нарывайся. Твое счастье, что у меня нет настроения драться.

- А у меня есть.

- С чего бы это? Неужели все-таки что-то было?

- Да пошел ты… Я два раза не повторяю. Думай, что хочешь.

- Ну что же, значит, на коньяк тратиться не придется.

- Неужели тебя волнует только коньяк? А девчонка? Она же нормальная, неиспорченная, верит во все, что ей говорят.

- Понравилась?

- Дураку бы не понравилась. А я – не дурак!

- Ладно, не горячись. Я же женюсь на ней, а не в любовницы беру.

- Так бы сразу и сказал. Я бы не спорил.

- Понимаешь, я не хотел жениться. Вначале. Молодой. Что там еще говорят в таких случаях? Не нагулялся. Да ты оглянись – вокруг столько классных девчонок! Хочется всех!

- А теперь что, захотел? Жениться. Не девчонок. Про них я понял.

- Знаешь, думал, переспишь с ней ты, или кто-то другой, отец узнает и оставит эту затею.

Стоило Егору подумать о том, что Сима могла оказаться в руках кого-то другого, и у него тут же зачесались кулаки. Но он еще не все выяснил.

- Так почему передумал?

- Симаков предложил столько, что я не устоял. Так ты уверен, что коньяк не нужен?

- Уверен.

Он бы в любом случае отказался.



* * *





Огромное женское тело подпрыгивало на нем, вжимая в матрац и пытаясь как можно быстрее достичь завершения.

Он не возражал. Осталось не так много поз, в которых они могли заниматься сексом, чтобы не навредить ребенку. Он же не хотел ему навредить ни при каких обстоятельствах. Это был его аргумент, весомый – вне зависимости от того, сколько будет весить при рождении.

Желая помочь своей партнерше, а точнее себе – устал сдерживаться – он начал одной рукой мять тяжелую грудь, а второй теребить набухший бугорок между горячих складок. Потребовалось лишь несколько секунд массажа, и женщина взвыла от удовольствия.

Он тут же дал себе волю. Замечательно, что ему не приходилось пользоваться презервативами. Он ненавидел эти мешающие полноте ощущений штуковины. Занимаясь любовью с женой, ему приходилось надевать их, чтобы не нарваться еще на одну двойню девчонок. Он надеялся, что в этот раз будет сын. В случае рождения мальчика вероятность добиться своей выгоды возрастала многократно. Наследник, как-никак.

Он осторожно свалил с себя безвольное тело и вдохнул полной грудью. Он надеялся, что роды начнутся быстрее – живот женщины казался необъятным – и ему больше не придется приходить сюда, чтобы ублажить ненасытную шлюху. Тогда он сможет найти себе молодую и изысканную любовницу. Скорее бы.

- Как хорошо!

- Я рад, дорогая.

Женщина попыталась перевернуться на спину, и ему пришлось помочь ей. Не ради нее – для ребенка.

- Отдохну немного, и сделаем это еще раз.

- Я – пас. Возраст, знаешь ли.

- Не нужно себя недооценивать, мой жеребчик.

Он еле сдержал презрительную гримасу. Жеребчик! Марьяна за такие слова в миг заработала бы затрещину.

- Подумай о ребенке. Не думаю, что ему полезны такие встряски.

- Как я хочу, чтобы он, наконец, родился!

А как он этого хотел!






Глава 9


- Зачем ты ее пригласила? – Кеша обнял Симу сзади за талию. Она на мгновение прислонилась к нему и продолжила поправлять приборы на столе в огромном саду загородной дачи Симаковых.

- Сегодня наш семейный праздник. Лора о нем знает. Я не могла ее не пригласить.

- Ты правильно сказала – семейный. Причем здесь твоя подруга?

Повернувшись в кольце рук мужа, Серафима недоуменно уставилась в его лицо – столько недовольства прозвучало в его голосе. Он и раньше не слишком жаловал Лору, но никогда не реагировал на ее присутствие настолько негативно. Неужели поссорились? И когда успели? Ни Лора, ни Иннокентий не обмолвились об этом ни единым словом. Они вообще весьма редко общались.

- Кеш, что случилось?

- А что должно было случиться? Я просто спросил.

- Папа - за границей. Других родственников у меня нет. Мне просто хотелось, чтобы в годовщину нашей свадьбы рядом со мной находились близкие люди.

- А я?

- Кеш, что за мысли? Ты и Юленька – самый родные для меня существа. Но Лора – она всегда поддерживала меня. К тому же здесь много других людей. Почему именно моя подруга мозолит тебе глаза?

Кеша поцеловал ее в губы и улыбнулся, будто не он только что возмущался.

- Да пусть себе гуляет. Сад большой, места всем хватит.

- Вот и замечательно. Кажется, кто-то еще приехал. Иди, встречай гостей, а я потороплю кухарку. Барбекю – это замечательно, но вначале нужно поесть что-то полезное.

Она проводила взглядом удалявшегося в сторону ворот мужа и вздохнула. Красивый, подтянутый – очень привлекательный мужчина, но что-то тревожило его. Сима чувствовала это. В последнее время он стал каким-то дерганым, легко срывающимся на крик и одновременно неугомонным в постели. Его теперешнее поведение очень напоминало Кешу в юности, когда они только поженились. Даже до этого.




- Значит, свадебку сыграем через месяц. - Лаврентий Симаков довольно потирал руки, глядя на Симу и Кешу, сидящих рядом за огромным столом в парадной гостиной. – Радуйтесь, дети. Недолго осталось ждать. Как по мне, я бы договорился и расписал вас уже завтра, но мать хочет большого торжества для единственной дочери.

Сима подняла глаза на отца и промолчала. Она смотрела на его светящееся от энтузиазма лицо и думала о том, что ей теперь все равно. Замуж? Ладно. За Грибова? Плевать, за кого.

Кеша решительно взял ее за руку и крепко сжал, пресекая попытку вырвать ладонь. Покосившись на него, Сима заметила, что он улыбается и смотрит на нее почти с нежностью, будто всю жизнь мечтал стать ее мужем. А ведь еще вчера даже не смотрел в ее сторону.

Смогут ли они жить вместе? Какой будет эта жизнь? Жаль, что нельзя ничего предугадать.

- Думаю, мы может отпустить детей, – подал голос Семен Грибов, главный бухгалтер компании. Этот человек скоро станет ее свекром. Хмурый и молчаливый, он ничем не напоминал своего сына. – Пусть побудут вдвоем. Поговорят.

- Замечательная мысль. Сима, покажи Иннокентию свою комнату. Он здесь впервые.

Покрывшись краской стыда, под понимающими взглядами родителей Серафима повела Грибова наверх. Ее спальня располагалась на второй этаже.

- Миленько.

Иннокентий прошелся вдоль стен, рассматривая фотографии, корешки книг, безделушки на полках.

- Спасибо.

- Симакова, здесь нет родителей. Расслабься.

- Я не могу.

Она по-настоящему дрожала, сидя на кровати и сжимая руки в кулаках. Сима чувствовала себя неуверенно под пристальным взглядом жениха. Он закончил осмотр комнаты и теперь стоял напротив нее, беззастенчиво изучая. Затем присел рядом и обнял за плечи.

- Я тебе помогу.

- Не нужно. Я как-нибудь сама.

- Не ломайся. - Он силой повалил ее на кровать и лег сверху, целуя в шею. Сима сопротивлялась, но очень слабо, даже по ее мнению. Какая разница, когда это случится, сейчас или через месяц? - Продолжай, мне нравится, когда девчонки артачатся.

Девчонки. Сколько их у него было? Какая разница.

Он расстегнул ее кофточку, раздвинул полы в стороны и сжал груди.

- Маловаты, но ничего, сойдет.

Сима отвернулась в сторону. Наверное, многие женщины мечтали оказаться в одной постели с Кешей. Лора, к примеру. Но Серафима рядом с ним не чувствовала ничего, кроме безразличия к собственной судьбе. Она перестала отталкивать Кешу, но когда он поднял ее юбку и коснулся трусиков, вздрогнула. Наверное, она переоценила свои силы.

- Кеш, не надо. Слышишь?

Он явно слышал ее, но не перестал. Ловко стянув с нее трусики, он вклинил колено между ее ног и начал расстегивать брюки.

- Ты не маленькая девочка, Симакова. Мы почти женаты. Неужели думаешь, что отец позволит мне передумать?- Сима отрицательно покачала головой. Она не сомневалась, что родители настоят на своем. – Для нас обоих будет лучше, если ты перестанешь упрямиться.

Быстрым движением он широко раздвинул ей ноги и вклинился. Болезненное вторжение вызвало ее приглушенный кулаком стон, но не остановило Кешу. Он двигался в ней до тех пор, пока не задрожал, освобождаясь от напряжения, а затем сел рядом, посмотрел на ее голые ноги и спросил:

- Говоришь, ничего не было?

Она помолчала, подбирая слова, прежде чем ответить:

- Бритт тебе уже сказал.

- Сказал. Значит, я оказался прав. Ты неплохо провела время до замужества. Сколько же этих счастливчиков?

- Кеша!

- Ничего, с этого дня все изменится. Отметь его в календаре.

В этот миг Сима пообещала себе, что никогда не станет обманывать мужа.




Возможно, кому-то это решение могло показаться странным, даже нелогичным, но Сима так постановила. Не ради Кеши, ради себя. Раз уж так сложились обстоятельства, она собиралась стать ему хорошей женой. Ее мама всю жизнь прожила именно так, и казалась вполне счастливой. Для нее спокойствие в семье всегда стояло на первом месте. Она никогда не перечила мужу и так же воспитывала дочь. Прошло два года, как она умерла, но даже лежа в больнице, мужественная женщина улыбалась и успокаивала родных. После похорон папа сразу же уехал за границу. Он не мог жить в этом городе без своей Милы.

Симе вдруг стало холодно. Она набросила на плечи шаль.

Кеша. Он радовался, как ребенок, когда на свадьбе выяснилось, что Серафима беременна. Ее вырвало прямо на ботинки свекра. Мама быстренько увела ее в комнату для отдыха и учинила допрос. Через пятнадцать минут они втроем – Сима, мама и Кеша - рассматривали тест с двумя четкими полосками.

Их замешательство длилось недолго. Счастливый, хотя и опьяневший жених тут же огласил о будущем ребенке всем присутствующим. Смущенная Сима пыталась остановить его, но гости, казалось, вовсе не удивились, во всяком случае, не показали виду, что это объявление звучит несколько странно на свадьбе.

Несмотря на ранний токсикоз, беременность у нее протекала неплохо. Чего нельзя было сказать о ее семейной жизни. По правде сказать, она почти отсутствовала. Счастье, что они продолжали жить с родителями, иначе Сима совсем пала бы духом.

Ранним утром Кеша уходил из дому. Он теперь работал вместе с Симаковым. Целый день Сима пыталась хоть чем-то занять себя. Она посещала курсы для будущих мамочек, делала специальную гимнастику, вязала детские вещи, читала книги по воспитанию младенцев. Мама занималась ремонтом детской, и только Лора развлекала подругу. Иногда Симе казалось, что если бы не жизнерадостная блондинка, она помешалась бы на будущем ребенке. Лора вытаскивала ее на прогулки в парк и в кино. Они посещали всевозможные выставки – от книжных до космических, любые, лишь бы не сидеть дома. Но потом у Лоры появился поклонник, и Сима иногда почти силком выпроваживала подругу на свидания, чтобы хоть у нее все сложилось по любви. Глядя на счастливую подругу, Сима грустила и радовалась, а еще вспоминала Егора, хотя никогда не произносила его имя вслух.

Иногда Серафиму посещала кощунственная мысль: как бы сложилась ее жизнь, если бы Егор не отказался от нее? Она гнала ее прочь, но тщетно. Мысль возвращалась с упорством, которого не хватило ей самой.

Кеша возвращался ночью. Сима старалась уснуть до того момента, как он войдет в комнату, и ей придется задать традиционный вопрос: «Как прошел день?»

Она не хотела знать, чем весь день занимался ее муж. Возможно, боялась. Но чего больше? Услышать правду? Или ложь? Ее поведение напоминало реакцию страуса, но Сима решила, что ребенок важнее, и поэтому отказывалась волноваться – ни по какому поводу. Уже тогда Юля стала для нее смыслом жизни.

Как правило, среди ночи она просыпалась от внутренних толчков. Не только ребенка. Кеша не спрашивал ее разрешения, предъявляя права, а Сима не сопротивлялась, оберегая маленькую жизнь внутри нее. После поспешного соединения муж засыпал, а Сима еще долго лежала с открытыми глазами, спрашивая себя, как долго она сможет выдерживать его безразличие.

Поведение Кеши резко изменилось перед самыми родами. Буквально за неделю до этого события он неожиданно пропал. Просто исчез, и папе пришлось его искать, поскольку даже Семен Грибов не знал, где сын. Отец приволок его через три дна, грязного и заросшего щетиной, но ни Симе, ни ее маме не сказал, где нашел зятя.

Роды оказались затяжными, но Серафима справилась сама. Она плакала от счастья, глядя на крохотное тельце, которое акушерка положила ей на грудь. Ни трудности с молоком, ни мешающие сидеть швы не могли убавить ее радости и восхищения дочерью.

Кеша встретил ее на выходе из роддома, как никогда сдержанный и серьезный, с огромным букетом в руках. Он неуклюже взял из ее рук маленький сверток и… - Сима онемела от удивления – со слезами на глазах прохрипел: «Спасибо тебе за дочь».

Серафима не знала, что произошло с мужем, но его словно подменили. Он приходил домой, чтобы поужинать вместе с семьей, каждый раз принося с собой маленькие подарки. Кеша с видимым удовольствием принимал участие в торжественном купании дочери и научился менять ей подгузники.

Хотя, самым большим потрясением для нее стало событие, когда в первую после выписки из роддома ночь, услышав плач дочери, Кеша поцеловал Симу и прошептал: «Спи. Я посмотрю, что с ней».

Потом возник вопрос о крещении Юленьки. Дело в том, что они с Кешей не венчались. Его отец родился в иудейской семье, мама называла себя атеисткой, а оба их сына никогда не задумывались над этим вопросом. Когда Сима озвучила свое желание окрестить дочь, Кеша впервые за всю их совместную жизнь посадил ее к себе на колени и сказал: «Решай сама. Я знаю, что ты сделаешь, как лучше».

Его последующий поцелуй оказался осторожным – без всякого намека на насилие. Сима очень удивилась, ведь до этого момента они почти не целовались, Кеша считал это «розовыми соплями». Нельзя сказать, что между ними тут же разгорелась страсть, но почти ласковое касание губ и языка вызывало желание. Так же бережно он в первый занимался с ней любовью, когда Симе разрешили возобновить интимную жизнь. Она не смогла сдержать слез в самом конце, настолько все происходящее отличалось от их предыдущих занятий, хоть сама и не получила удовлетворения.

Все изменилось, и не все ли равно, почему это случилось. Во всяком случае, Сима убедила себя в этом.






Глава 10


Лора направлялась на дачу вместе с Ледневыми. Игорь Леднев работал в компании Симаковых главным технологом.

Его симпатичная жена за то время, пока они добирались до пункта назначения, умудрилась трижды поговорить с няней своих малышей. Она беспокоилась о них, впервые оставив на чужого человека так надолго. После каждого звонка женщина посмеивалась над собой, мило извиняясь перед ней за то, что не поддерживает разговор. Лора каждый раз отмахивалась от извинений, наслаждаясь приятным обществом. Она не раз замечала в зеркало заднего вида нежные взгляды Игоря, брошенные на жену. Иногда ей казалось, что она присутствует при интимном общении, а не просто едет с ними в одном автомобиле. Ей ни разу не приходилось ощутить подобное – даже в самые счастливые годы своего супружества. И, возможно, никогда не придется. А так хочется!

Их встретил Иннокентий. Он улыбался, здороваясь с Игорем и его женой, но ослепительная улыбка превратилась в оскал, когда из машины выбралась Лора. Он лишь кивнул ей в знак приветствия и собирался пройти мимо - навстречу очередным гостям. Лора ухватила его за локоть. Возможно, другого повода поговорить наедине ей больше не представится. В последнее время Кеша избегал встреч с подругой жены. Во всяком случае, его секретарь неизменно отвечала Лоре по телефону, что он на совещании.

- Пошла вторая неделя.

- Я помню. Не дави на меня.

- Гриб, это же так просто. Скажи, чтоб шла лесом, и все. В юности ты проделывал это настолько часто, что стал мастером.

- Я не виделся с ней. Понимаешь, что это значит?

- Ты с ней не порвал.

- Все это время я не изменял своей жене, - последние слова он прошипел сквозь зубы. – Отпусти руку. Не заставляй отталкивать тебя. Гости ждут.

- А я, значит, не гость?

- Ты – мозоль.

- Называй меня, как хочешь, но не забывай - у тебя осталось мало времени.

- Я помню.

Кеша выдернул руку. На его лице снова сверкнули зубы, обнаженные в широкой улыбке.

Лора обернулась. Из такси вышел Бритт, а за ним - высокая рыжеволосая женщина.

Вероника. Красивая. Сима не преувеличила, описывая ее. А жаль. Лоре очень хотелось, чтобы спутница Егора оказалась не настолько привлекательной, как она помнила, а сам он - не настолько внимательным, подавая руку, поддерживая, чтобы женщина не оступилась на гальке.

Сима точно расстроится, только виду не подаст. Сколько бы она не потратила слов на рассказы о своей благополучной семейной жизни, Лора не сомневалась – и без знания об изменах мужа Серафима не так уж счастлива в браке, этаком запрограммированном мозгом мираже. Лоре и самой не слишком везло с мужчинами, но за Симу ей было по-настоящему обидно. Единственный мужчина, который привлек внимание подруги, оставил ее и уехал сколачивать капитал, а Кеша оказался слабаком. Что почувствует Сима, когда узнает о Маше Карасевой? Страшно представить. Только бы Грибов сознался сам. Трудно рассказывать подобное подруге.

Какие, все-таки, мужчины негодяи! Хотя, среди них встречаются довольно симпатичные – женщинам на погибель.

Лора вздохнула и направилась по дорожке к дому. Она порадовалась, что надела туфли на низком каблуке. На шпильках точно бы не устояла. Заметив Симу, тепло приветствующую Ледневых, Лора обернулась - на дорожке уже появилась высокая троица.




Неужели он нервничает? Нет, это всего лишь легкое возбуждение в незнакомом месте. Раньше, много лет назад, Сима рассказывала ему о даче своих родителей. Она любила это место, и Егору давно хотелось побывать здесь. В те давние дни он не мог даже мечтать об этом, но теперь…

И все же волнуется. Ничего, сейчас пройдет. Обыкновенная дача. Он видел более красивые места. Благородная высота старых деревьев, опрятные кусты классических роз, выбеленные колонны двухэтажного здания навевали мысли об избранности допущенных к изысканной красоте. Егор чувствовал себя плебеем, и это его злило.

Затем он увидел Симу.

На фоне старой, но хорошо сохранившейся постройки она смотрелась органично, но не высокомерно. Вероника и Гриб громко беседовали о чем-то, но он не слышал о чем. Его взгляд притягивал стройный силуэт в неизменной шали, и Егор ничего не мог с этим поделать. Он перестал бороться с постоянным желанием видеть эту женщину. Покупая акции, он не ожидал, что его чувства к ней окажутся настолько живучими. Пожалуй, они стали еще сильнее. И болезненнее.

Сима обернулась, и Бритт поймал себя на том, что невольно ускорил шаг. Вероника споткнулась, и он отвлекся, извиняясь и помогая ей. Иннокентий уже занял место рядом с женой, обняв ее за талию. Это естественное для супружеской пары движение заставило Бритта стиснуть зубы. Ему придется либо привыкнуть к этому, либо уехать.




Она знала, что он приедет, готовилась к этому. Психологически, конечно. Но все равно оказалась не готова. Лишь присутствие Кеши помогло ей сохранить отстраненно-приветливое выражение лица, когда Егор поцеловал ей руку, а Вероника воскликнула:

- Восхитительное место! Я бы хотела здесь жить!

Кеша расхохотался, а Сима улыбнулась подобной непосредственности.

- Можете погостить при случае. Здесь постоянно обитает садовник с женой, так что комнаты и еда всегда готовы. Правда, дорогой?

- Конечно. В любое время.

Кеша говорил что-то еще, но она почти не слышала.

Он рядом, совсем близко. Она чувствует запах его одеколона, но не может позволить себе смотреть на него. Боже, прости слабую женщину. Позволь порадоваться присутствию этого мужчины. А потом она снова вернется домой и окунется в будни. До следующей встречи.




Егор любовался милым лицом. Кажется, она совсем не ревнует его к Веронике, несмотря на то, что даже Кеша смотрит на любовницу друга с видимым удовольствием. Делает вид, что не замечает, или абсолютно уверена в себе? Нет, скорее искренно любит мужа и мирится с его слабостями. Почему это волнует его, Егора? Вместо того чтобы ревновать Нику, он беспокоится о чувствах Серафимы. Совсем запутался.

Вероника оправдывалась, раз за разом повторяя, что лишь хотела для себя что-то подобное, и у нее нет времени на отпуск, а Кеша шутил по этому поводу. Лишь Сима молчала, продолжая улыбаться, а затем перевела взгляд на Егора. Мимолетный, но ему стало легче дышать. Он перестал ощущать себя в этом месте лишним.

Егор не мог уехать, пока Сима живет в этом городе. И компания здесь не при чем.




Аркадий Крамарь приехал последним и очень долго извинялся, что задержал всех. Заболела его жена, и он ждал, пока приедет врач. Сима не понимала, как можно оставить дома больную жену и уехать на праздник, но промолчала. Вероятно, она тоже отправила бы мужа в гости, и, возможно, он бы поехал. Как знать?

Все расселись за столом и начали поздравлять хозяев с годовщиной свадьбы. Иннокентий хохотал в ответ на иногда не слишком пристойные тосты и прижимал к себе Серафиму, изредка целуя и тихонько спрашивая:

- Все хорошо?

- Да, конечно. Не беспокойся.

- Тогда улыбнись, а то все подумают, что ты не рада.

- Я рада.

Сима честно пыталась, но вряд ли ее улыбка могла обмануть самых близких. Во всяком случае, Лора смотрела на нее с сочувствием. Серафима даже себе не могла объяснить причину собственной грусти. Наверное, не стоило в такой день вспоминать начало их с Кешей совместной жизни. Да еще Егор тут. Со своей женщиной. В отличии от нее, Вероника радуется.

Сима послушно подставляла губы в ответ на возгласы «Горько!», и каждый раз невольно вспоминала свадьбу. Семь лет прошло. Кажется, именно в это время бывает кризис в семейных отношениях. Если так, то это скоро пройдет. Тогда почему ее гложет непонятная тревога?

Ей захотелось уйти, спрятаться от всеобщего веселья. Она извинилась, сообщила, что должна дать кое-какие распоряжения и покинула гостей. Зайдя в дом, она проверила, готов ли десерт, похвалила кухарку и вышла в сад через заднюю дверь.

Здесь все дышало покоем. Ветер едва шевелил ветви многолетних деревьев. Первые желтые листья делали краски старого сада ярче.

Сима вдохнула полной грудью и закрыла глаза.

Зря она волнуется. Все хорошо. Рядом с ней - дорогие люди. У нее замечательная семья. А все остальное – ерунда, результат ее богатого воображения.

Открыв глаза, Сима протянула руку к бутону поздних роз, погладила бархатистые желтые лепестки.

Мужская рука накрыла ее ладонь вместе с цветком. Сима вздрогнула всем телом и повернулась.

- Ты напугал меня.

Она попыталась отдернуть руку. Он выпустил бутон, но ее пальцы остались в его ладони.

- Извини. Я беспокоился. Все хорошо?

И этот туда же.

- Замечательно. Лучше всех.

- Ну да, оно и видно.

- Ты… Тебе что-то нужно?




Да, ему нужно. И очень многое. Только он не знает, говорить ли об этом ей.

- Я оставил для тебя подарок в офисе журнала.

- Почему именно там?

- Увидишь – поймешь.

- Загадки?

Он видел замешательство на ее лице, периодические взгляды за его спину, но не хотел уходить. И руку отпускать тоже.

- Я весь, как на ладони.

- Ты? Смешно. – Но она не улыбалась. Впрочем, и за столом - тоже. - Почему ты купил наши акции?

- Хотел быть ближе к этому городу. К тебе.

Ее глаза полыхнули, но она тут же отвернулась.

- Не нужно так говорить. Нельзя. Ты… вы живете в гостинице?

Он позволил ей сменить тему.

- Да, но я купил квартиру. Дом с витражами в центре знаешь?

- Шехтеля?

- Да, он. Моя квартира на третьем этаже. Там сейчас ремонт, но я буду рад, если ты зайдешь.

- Зачем?

Нежные губы дрогнули, и ему нестерпимо захотелось прижаться к ним.

- По той же причине, по какой я все еще здесь.

- Егор…

- Сима, оставь его. - Она снова попыталась выдернуть свою руку. Несчастные, мечущиеся глаза молили его, но он не отпускал. - Давай начнем все сначала.

- Ты не знаешь, о чем говоришь. А что потом? И вообще, это неслыханно? Сегодня годовщина нашей с Кешей свадьбы!

- Но ты не любишь его.

- Ты не можешь этого знать. Это мои чувства. А Вероника? Ты забыл о ней?

- Нет. Она не имеет к нам никакого отношения. Все просто. Только решись.

- Это для тебя просто. У меня есть обязательства. Я… не могу.

На нее было больно смотреть. В серых глазах застыли слезы, но она настаивала на своем. Егор же не мог отступиться – особенно теперь, когда увидел ее в таком состоянии. Если бы она не чувствовала к нему ничего, то лишь рассмеялась бы в лицо в ответ на провокационное предложение.

- Сима, дорогая, нельзя так мучить себя.

- Это ты меня мучаешь. Зачем ты приехал? Все же было хорошо!

Он хотел сказать, что это не так, когда за его спиной зашуршала галька. Он с сожалением отпустил ее руку.

- О чем речь? Секретничаете?

Напряженно улыбаясь, Кеша подошел к Симе и обнял ее за плечи, но в его взгляде отсутствовало веселье. Егору захотелось тут же решить давний спор, но умоляющий взгляд Симы удержал его.

- Ничего такого, о чем бы ты не знал. Серафима интересовалась, почему я купил акции компании.

- Интересный вопрос. Зачем же?

- Мы уже говорили с тобой об этом.

- Да, было дело. Непонятно другое. Зачем ты продолжаешь скупать их? Тайно.

- Тайно? – Сима уже пришла в себя, отгородившись от всех неприступным видом. – Егор, это правда?

- Да, Бритт, дружище, ответь нам.

- Это не я. – Тяжело игнорировать две пары недоверчивых глаз. Если это не Кеша, а Егор его подозревал, значит, он может поделиться информацией. – Мне тоже об этом известно. С недавних пор. Мой юрист заметил движение акций. Я молчал только потому, что ждал хоть каких-то результатов расследования. Пока ничего выяснить не удалось.

- Это точно не твоя работа?

- Гриб, к чему мне прятаться? Как только я купил свой червонец, сразу сообщил тебе.

- Тогда кто?

- Я не понимаю, зачем это нужно? – Сима поежилась. – Ведь контрольный пакет у нас. Правда, Кеша?

- Да, конечно.

- Тогда нужно выяснить, зачем и кому. - Егор засунул руки в карманы брюк и, размышляя, посмотрел на носки туфель. – Какой у нас расклад? У меня – десять, у Симаковых – пятьдесят один. Верно?

- Правильно, - поморщился Грибов. Егор понял, что Кеша не доволен тем, что его причисляют к Симаковым, и он ничего не может с этим поделать.

- Дальше. Гребешков – пять, Крамарь – столько же, Леднев…

- Три. Еще у Хмары шесть, но он сейчас живет за границей.

- Нужно будет с ним связаться. И узнать насчет остальных акционеров. Значит, двадцать процентов – в свободном плавании и, возможно, в одних руках?

- Да, возможно.

- Вы оба считаете, что это настолько серьезно? – Сима переводила недоумевающий взгляд с него на Кешу и обратно. - Но деревообрабатывающая компания - не что-то сверхъестественное. Она не связана с нефтью и компьютерными технологиями. Понятно, она дает кусок хлеба и многое кроме него, но неужели стоит таких тайных операций?

Егору очень хотелось успокоить Симу, но он ограничился лишь парой слов.

- Думаю, что скоро все выяснится. Не стоит беспокоиться. У тебя… у вас сегодня праздник. Скорее всего, это лишь маленькое недоразумение.

- Да, недоразумение. Идемте. – Кеша подхватил Симу под руку и повел по тропинке к дому. – Кстати, Аркаша во всю флиртует с Вероникой. Думаю, тебе пора начинать ревновать, Бритт.






Глава 11


Сима проспала. Из-за Кеши.

Она устала от праздничных хлопот и не слишком стремилась к близости, но муж настоял. Она не могла отказать ему в такой день. Точнее ночь. В этот раз он действовал напористо, но нежно. В какой-то миг Симе показалось, что все хорошее у них еще впереди. Что будет множество таких же ночей, когда в постели она будет мечтать о муже. Серафима хотела этого, как никогда прежде – и все потому, что другой мужчина сказал ей: «Оставь его».

Сима позвонила Феликсу, сообщила, что опоздает, перевернулась на живот и обняла подушку.

Не о чем рассуждать. И сожалеть. Она все сделала правильно. Нет ничего важнее семьи. Мама всегда так говорила. Тогда почему на сердце так тяжело?

Не позволяя себе более размышлять на эту тему, Сима поднялась и отправилась в душ.

Она приехала в офис журнала только к полудню. Юленька капризничала. Дочь не видела ее весь предыдущий день и требовала внимания. Сима и сама соскучилась по ней. Они с Кешей вернулись с дачи, когда она уже спала, и Серафима лишь поцеловала ее в маленький сопящий носик. Но утром Юля мало напоминала ласкового ангелочка, когда требовала, чтобы именно мама ее кормила, одевала и сопровождала к педиатру – удостовериться, что после болезни нет никаких осложнений. Ко времени их возвращения домой, Таисия Михайловна успела испечь ее любимые заварные пирожные, и лишь тогда Юля милостиво отпустила маму на работу.

Феликс с явным нетерпением поджидал ее, потому что встретил прямо в вестибюле с неизменным блокнотом в руках.

- Новый номер «Юлии» почти готов. Он - на вашем компьютере.

- Сейчас посмотрю. Что-то еще?

- В кабинете… - Феликс замялся.

- Что?

- Там что-то огромное, завернутое в бумагу. Вчера доставил посыльный. Я просил его прийти сегодня, чтобы вы лично…

Егор. Вчера он упоминал о каком-то подарке.

- Все в порядке. Он, на самом деле, такой большой?

- Большие. Точнее, широкие. Сейчас увидите.

С растущим интересом Сима вошла в кабинет. Это картины, она не сомневалась в этом, и даже догадывалась, чьи.

Она начала разрывать бумажную упаковку, бросив топчущемуся рядом Феликсу:

- Помоги.

- Да, конечно.

Они сорвали с полотен вощеную бумагу и расставили их у пустующих стен.

Неподражаемые уроки географии от Юрия Соломко. Серафима зачарованно переводила взгляд с одного замысловатого сюжета на другой и удивлялась фантазии художника. Такие неординарные идеи могли родиться лишь в гениальном мозге.

- Фантастика.

- Да, и замечательно подойдет к обстановке кабинета. – Феликс в своем восторге походил на ребенка.

Сима задумалась. Картины – превосходны, но она не может принять такой дорогой подарок. Особенно от Бритта.

- Придется вернуть.

- Вы уверены?

- Да.




Посадив Веронику на самолет, Егор вернулся в гостиницу. Он взял из номера кое-какие вещи и отправился в новый дом. Бритт решил добираться пешком, но, пройдя пол сотни метров, вспомнил, что кое-что забыл и обернулся, собираясь вернуться.

В гостиницу входил Кеша. Решив, что он направляется к нему, Егор ускорил шаги. Бритт резко притормозил, когда заметил, что Гриб не один. Вместе с ним в гостиницу впорхнула миниатюрная брюнетка. Егор узнал взгляд, которым она смотрела на Кешу. На него самого иногда смотрели так же. Такие женщины не сдают позиции без боя.

Неужели… Этого не может быть. Но так хочется вернуться и проверить. А если его предположение подтвердится? Что тогда? Скандал на всю гостиницу? В таком небольшом городе об этом станет известно слишком быстро. Ему плевать, но Сима вряд ли захочет такой славы. Она ее не заслужила.

У Егора заныли кулаки. Он некоторое время раскачивался на каблуках, а затем выругался и отправился к особняку. Бритт решил, что разберется с Грибом потом, когда будет лучше соображать. Сейчас он не мог решить, что предпринять, не навредив Серафиме. Ему не верилось, что Кеша такой идиот. Только недалекий человек может изменять подобной женщине.




Она попросила таксиста притормозить в нескольких метрах от гостиницы. Сима не сомневалась, что поступает правильно, решив вернуть Егору подарок, но она все оттягивала и оттягивала момент встречи. Ехать к холостому мужчине в гостиницу неприлично, но Серафима не знала, как еще его найти.

Не могла же она попросить об этом Кешу? Он вчера выглядел очень недовольным, когда застал их с Егором вдвоем. А ведь это был всего лишь сад, к тому же в нескольких шагах от праздничного стола. Сейчас она рисковала значительно больше. В случае чего, будет сложно объяснить свое присутствие здесь.

Нет, зря она волнуется. Кеша занят. Его телефон не отвечает, но секретарь сообщила, что муж на важной встрече.

Приказав себе не трусить, Сима приняла независимый вид и вошла в гостиницу.

Портье, вот кто ей нужен.

Седовласый мужчина за стойкой поднял голову и улыбнулся.

- Чем могу служить?

- Будьте добры, подскажите мне…

Сима почти не сомневалась, что он шаркнул ногой за стойкой.

- Сделаю все, что в моих силах.

- В каком номере остановился господин Бриттов?

- В триста седьмом. Но, должен вам сообщить, что он вышел из гостиницы буквально несколько мгновений назад. К сожалению.

- Да. К сожалению. Но все равно, спасибо за информацию.

- Рад услужить.

Сима повернулась, чтобы уйти. И увидела Кешу. Она пошатнулась от неожиданности. Ей пришлось облокотиться о стойку.

- С вами все в порядке? – обеспокоенный голос портье заставил ее очнуться.

- Да. Все хорошо.

Нет, ничего хорошего нет. Что здесь делает ее муж? Она не сообщала никому, куда и зачем идет. Неужели он нанял детектива следить за ней? Господи! Как она станет оправдываться?

Только спустя мгновения, растянувшиеся для нее в вечность, Сима поняла, что муж не ищет ее. Он уверенно шел к лифту, будто к себе домой – не оборачиваясь, не вглядываясь в толпу. Создавалось впечатление, что он хочет выглядеть незаметным обывателем, хотя с его ростом это практически невозможно.

Сима оторопело провожала мужа взглядом, пока он не вошел в кабинку лифта. Лишь тогда она заметила, что он не один. Женщина в откровенном синем платье взяла его под руку и поцеловала в щеку. Серафима узнала ее.

Проглотив комок, она снова обратилась к портье.

- А где номер господина Гри… - Ей пришла в голову другая мысль. - Марии Карасевой?

- Четыреста второй. Вас проводить?

- Нет, спасибо. Я сама.

Ей не нужны свидетели.

Поднимаясь лифтом на четвертый этаж, Сима еще не верила, что шпионит за собственным мужем. Но лучше она, чем кто-то другой. Это ее личный позор, и она хочет убедиться во всем самостоятельно. Обида душила подступившими к глазам слезами, но Серафима расправила плечи.

На ватных ногах и с колотящимся сердцем она подошла к нужному номеру и посмотрела по сторонам. Пусто. Некоторое время Серафима смотрела на дверь, желая одного – бежать отсюда подальше, зарыться в одеяло и лежать так, пока не утихнет боль. Нет, больше она не будет прятаться.

Сима осторожно нажала на ручку. К счастью или сожалению в этой гостинице пока не ввели ключи-карточки. Дверь открылась. В стенах маленькой прихожей оказалось еще две двери. Одна из них была открыта.

Проскользнув внутрь, Серафима затаила дыхание и прислушалась. Из комнаты доносились голоса, но она еле слышала их из-за грохота собственного сердца.

- Маша, нам нужно поговорить.

- Это подождет.

Раздались звуки поцелуев, и Сима прижала руку к губам, чтобы не закричать.

Как такое могло случиться? Неужели, ему мало жены? Совсем недавно муж довел ее до изнеможения, а сейчас целуется с другой женщиной.

- Погоди, не торопись. – Она с трудом узнавала сдавленный голос мужа. – Я устал. Целую ночь занимался сексом с женой.

- С этой рыбой? Не удивительно, что ты уже готов.

Сима давилась слезами, но не могла заставить себя сдвинуться с места. И перестать слушать - тоже.

Секс. Он назвал их ночь сексом. И он снова готов. Для чужой женщины.

Раздался треск ткани, а затем крик Кеши.

- Прекрати, ты порвешь мою рубашку!

- Так помоги мне, красавчик.

Сима ненавидела эту женщину, мужа и даже себя, за то, что оказалась такой глухой и слепой. Она судорожно сжимала ручки сумки, прислонившись к стене.

Что-то блестящее закатилось в прихожую, и Сима в ужасе застыла. Любовники, казалось, не замечали ничего. Сима услышала характерные стоны.

Она понимала, что если хочет застать мужа с поличным, должна войти именно сейчас, но не могла себя заставить. Вместо этого она подняла с пола металлическую безделушку.

Запонка с ониксом. Она подарила их мужу в годовщину свадьбы.

Опустив находку в сумочку, Сима тихо покинула гостиничный номер.




По дороге к выходу она то и дело наталкивалась на людей и машинально извинялась, а, оказавшись на улице, растерянно оглянулась.

Куда идти?

Мимо нее проходили люди, торопясь по делам. Какая-то женщина поинтересовалась, хорошо ли она себя чувствует. Сима кивнула и отошла от парадной двери.

Как ей поступить? Указать Грибову на дверь? Сделать вид, что ничего не произошло? Простить?! Разве такое можно простить?

На ее глазах рушилась тщательно выстроенная семейная жизнь, и она совершенно не знала, что ей делать. Отправиться домой она не могла. Во всяком случае, не в таком состоянии. Что она скажет дочери? Папа придет с работы, и все будет хорошо? Она не сумеет, расплачется. Ребенку ни к чему видеть страдания матери.

Может, пойти на работу? Она так и не просмотрела свежий номер журнала. Пожалуй, сейчас с нее работник никакой. Это подождет. Все подождет.

Лора.

Серафима достала телефон и набрала номер подруги. Услышав «Абонент недоступен», она уже собиралась вызвать такси, но потом поняла, что ей больше некуда ехать. Сима медленно побрела вдоль улицы - туда, куда ее несли ноги.






Глава 12


Сидя на гостиничной кровати, Кеша не мог поверить, что снова сделал это. А ведь обещал себе, что не будет. Он теребил в руках галстук, слушал, как в ванной что-то напевает Карасева, и ругал собственную похоть последними словами.

Сима. Милая, добрая, красивая. Он любит ее. Кеша не сомневался в этом. Даже после всех этих злополучных встреч с другой женщиной. Он распознал это чувство не сразу - спустя некоторое время после рождения дочери, но главное, что узнал. Он нуждался в ней, как никогда раньше и не хотел рисковать общим будущим. Особенно остро он почувствовал, что может потерять ее, когда Лора пригрозила ему разоблачением. И когда он увидел рядом с женой Егора.

Тогда почему он снова оказался в такой дикой ситуации?

Ведь понимал, что поступает безответственно и даже глупо, но не смог развернуться и уйти, когда опытные женские руки пробрались к нему в штаны. Почему он не встретился с ней на нейтральной территории: в ресторане, баре, парке - где угодно, только не в этом злополучном номере? Тогда их встреча ограничилась бы разговором, а не…

- Ты еще не оделся? Давай я тебе помогу.

Маша вышла из ванной при полном параде и с довольной улыбкой протянула руку к галстуку. Не хватало еще, чтобы она затянула удавку на его шее.

- Не стоит. Я сам. – Он помолчал, придумывая, как удачнее преподнести новость журналистке, но потом решил не церемониться. – Это наша последняя встреча.

- Брось, дорогой. Зачем обещать то, что не можешь выполнить.

- На этот раз все. Больше не звони мне.

- Кеша, мы уже это проходили. Ты разве забыл?

Карасева подошла к нему вплотную, и он поморщился от знакомых запахов – духов и секса.

- Не забыл, но и встречаться с тобой больше не стану. У меня есть жена и она мне дорога.

- Как память?

Маша расхохоталась, но Кеша не поддержал ее в этом, и смех постепенно стих, а узкое лицо приняло обычное хищное выражение.

- Больше никогда так не шути. Слышала?

- Ты уже не боишься, что о твоем секрете узнают все? Кеша, подумай хорошенько, готов ли ты променять взаимно приятные встречи на скандал.

- Для тебя, возможно, и приятные, но для меня… Извини, нет.

- Ложь. Ты никогда не жаловался.

Маша сузила глаза, явно разозлившись не на шутку. Пожалуй, ему не стоит слишком заострять их отношения. Она может решиться на сенсацию просто из мести.

- Давай расстанемся мирно. Ты – красивая женщина. Найдешь себе кого-нибудь еще.

- Не хочу другого. Мне нужен Иннокентий Грибов. Если хочешь, считай это прихотью.

Он никогда не задумывался, почему именно он стал ее игрушкой, жертвой? Конечно, она раскопала о нем кое-какие сведения, но ведь, вероятнее всего, Маша знала не только его секреты.

- Карасева, откуда такая одержимость моей персоной?

- А то ты не знаешь?

- Откуда? Я не догадывался о твоем существовании до той злополучной вечеринки.

- Ты еще хуже, чем я думала.

- Неужели?

- Выпускной курс. Встреча Нового года. Пьянка до утра. В чьей кровати ты проснулся на следующее утро?

- Не помню, но могу попытаться угадать. В твоей?

- Именно. Ведь я была всего лишь первокурсницей – наивной и бедной. Ты ушел, когда я спала, и прошел мимо меня на следующее утро, когда мы встретились в кафе. Обошел, словно я вешалка, случайно оказавшаяся на твоем пути.

- Извини.

- Это все, что ты можешь сказать?

- Маша, это было давно. Я изменился. Ты - тоже.

- Я – да. А вот ты – все такой же кобель. Теперь очередь Симаковой страдать.

- Побойся Бога. Она-то тебе чем не угодила?

- Таким, как она, все достается легко – лишь потому, что у нее богатенький папочка. А девушкам с фамилией Карасева приходится трудиться в поте чела, чтобы добиться хоть чего-то.

- Ты – одержимая. К тому же, я все решил. Мы больше не будем встречаться.

- Симакова обязательно узнает. Все узнают.

- Как-нибудь переживу. И когда ожидать статью?

- Это мне решать. Знай одно - ты никогда не будешь к этому готов.




Сидя на подоконнике деревянного окна, Егор вдохнул запах лака, стружки после шлифовки узорчатого паркета и подумал, что в ремонт придется вложить значительно больше денег и времени, чем он предполагал, но затраты того стоили. К тому же, это была его первая собственная квартира.

До сих пор он снимал дома, чтобы не привязываться к месту и людям. Спонтанное решение бросить якорь в этом городе Егор посчитал знаком свыше, поэтому ничего не жалел для убранства облюбованной квартиры.

Задумавшись, Бритт едва не пропустил тихий стук в дверь, едва различимый даже в почти пустой квартире. Решив, что завтра же подключит дверной звонок, Егор направился к выходу.

Интересно, кто это? Возможно, вернулся мастер?

- Я не помешала?

Серафима. Она выглядела спокойной, но Егор слишком хорошо знал ее, чтобы не заметить непривычную бледность очаровательного лица и крепко сжатый рот, будто она сдерживает дрожь.

Он отступил в сторону, предлагая войти. Сима на мгновение прикусила нижнюю губу, видимо колеблясь, но все же вошла, с интересом осматриваясь.

- Ремонт едва начался, так что могу показать только одну комнату. Она почти готова.

Сима пожала плечами.

- Не нужно суетиться из-за меня.

Она медленно двигалась вдоль стен, заглядывая в окна, обходя коробки со стройматериалами, иногда останавливаясь, чтобы полюбоваться на лепнину у потолка.

- Симпатичная квартира.

- Пока не слишком, но когда все приведут в порядок, здесь будет по-настоящему здорово. Ты придешь на новоселье?

Она наконец-то посмотрела ему в глаза. Егор уже рушил, что она откажется, когда Сима произнесла:

- Приду.

Какое-то шестое чувство подсказывало Бритту, что ее кто-то очень сильно обидел. В противном случае она ни за что не пришла бы домой к холостяку и точно не приняла бы приглашение. Неужели она что-то узнала?

В любом случае Егор решил не расспрашивать Симу о причинах ее визита – во всяком случае, пока. Она сама расскажет, если захочет. Бритт просто радовался присутствию Серафимы, возможности видеть ее, похвастаться своим приобретением.

Он некоторое время любовался милым лицом, ожидая еще каких-то слов, но Сима молчала. Тогда заговорил он.

- Как ты меня нашла?

- Ты упоминал дом с витражами. Помнишь, тогда на даче?

Разве он мог забыть?

- Было дело. Только я сомневался, что ты запомнила.

- Я помню все. - Серафима отвернулась к окну, а затем снова посмотрела ему в лицо. – Ты сказал, что одна комната уже готова. Показывай.

- Понимаешь, это спальня. – Он сомневался, что Серафима захочет посетить спальню, и начал объяснять, почему начал ремонт именно с этой комнаты, чтобы дать ей время подумать. – Иногда засиживаюсь здесь допоздна, возвращаться в гостиницу поздно, а прилечь негде.

- Оправдываешься? Нет, Бритт никогда не оправдывается. Думаешь, что я боюсь зайти в твою спальню?

Снова этот пронизывающий взгляд, но на этот раз губы слегка смягчились, по ним проскользнуло подобие улыбки.

- Разве нет?

- Нет.

Она перешагнула порог и остановилась.




Трудно сказать, почему она пришла к Бритту. Основная причина - ей просто не к кому было пойти, но возможно, ей хотелось оказаться именно здесь, рядом с этим мужчиной, особенно теперь, когда ее предал самый близкий ей человек. Сима не собиралась раздумывать над всем этим, иначе она никогда не решилась бы постучать в старинную дубовую дверь. Она понимала, что Брит вполне может находиться совершенно в другом месте, но надеялась, что он здесь.

Хорошо, что он не стал расспрашивать ее о цели визита, а просто пригласил войти. Симе понравилась его деликатность, когда он заикнулся о спальне. Она все пыталась понять, поступил ли бы так прежний Бритт, ершистый и самоуверенный юноша, в которого она когда-то без памяти влюбилась, но так и не разгадала эту загадку. Наверное, все дело в том, что прежнего Егора в ее сознании постепенно заменил Егор теперешний – мужественный, сдержанный, но все такой же самоуверенный.

Взять хотя бы кровать, больше похожую на баскетбольную площадку. Высокая спинка, ножки в виде лап, темно-красное атласное покрывало – шикарная вещь, вызвавшая в воображении Симы весьма неприличные ассоциации. Потом она вспомнила мужа и отвернулась, сосредоточившись на выложенных старинным кафелем печах в углах спальни. Она подошла к одной из них, провела рукой по рельефному узору.

- Не хотелось выбрасывать такую красоту, но отопление здесь современное. Батареи спрятаны за портьерами. Тебе нравится?

Она кивнула, почувствовала теплое дыхание на своей шее и закрыла глаза. Ей захотелось прижаться к большому телу и забыться хоть на мгновение. Бритт вытащил заколки из ее волос, и тяжелые пряди рассыпались по спине. Он выровнял их пальцами, забросил на одно плечо, а затем поцеловал родинку за левым ухом. Сима задрожала.

Егор подхватил ее на руки и направился к кровати. Она послушно ухватилась за крепкую шею и уткнулась в грудь лицом. Ей хотелось заплакать, но Серафима проглотила слезы. Егор посадил ее к себе на колени и коснулся губ поцелуем – осторожным, вопрошающим, ласковым. Она помедлила мгновение, скорее наслаждаясь, чем сомневаясь, и ответила.

Серафиме чувствовала, как оттаивает ее сердце, согреваются озябшие руки, касающиеся груди в вырезе его расстегнутой рубашки, расслабляется напоминающее сжатую пружину тело.

Он прервал поцелуй, когда стало нечем дышать, и прижал ее голову к себе.

- Не будем торопиться. – Она кивнула. – Я хочу, чтобы ты была уверена в том, что делаешь. – Сима промолчала. – Возможно тебе стоит отдохнуть? Приляг здесь. Я не стану тебе мешать. Если хочешь раздеться, я выйду.

Сима отрицательно покачала головой. Она не доверяла себе.

Бритт откинул покрывало и помог ей лечь. Затем снял с нее туфли и накрыл клетчатым пледом, который достал из огромного шкафа в стене. Коснувшись губами ее лба, Егор сел за столик из красного дерева и открыл ноутбук.

Она уснула, наблюдая за тем, как он работает.




Егор в очередной раз посмотрел на прекрасную женщину в своей кровати. В этот момент он, как никогда, сожалел о том, что не может показать Симе, насколько сильно она ему нравится. Что-то новое появилось в его отношении к ней. Нечто, не поддающееся определению, но вызывающее щемящую нежность в его сердце, желание видеть ее постоянно, оберегать, держать в своих руках.

Сейчас он не мог позволить себе проявить настойчивость. Боль в глазах любимой женщины останавливала его, держа на расстоянии, заставляя сдерживать чувства. Что же произошло? Ему на ум приходило единственное объяснение ее поведению, но Егор хотел услышать подтверждение от Симы.

Она явно пришла к нему за утешением, и он готов был предоставить его в любом виде, но, кажется, Серафима не готова к близости с другим мужчиной. Он подождет.




Он оторвался от ее губ и, тяжело дыша, заглянул в глаза. Он ждал ее решения, и Сима кивнула, соглашаясь. Шелковая блузка сползла с ее плеч и отправилась на пол. Там же оказался бюстгальтер. Она на мгновение прикрыла грудь ладонями, но потом тряхнула головой и начала стягивать с него футболку.

Некоторое время комнату наполняли лишь шорох одежды и тяжелое дыхание.

Когда они обнаженные повалились на кровать, Егор некоторое время лишь смотрел на нее, легко поглаживая кожу кончиками пальцев.

- Говорят, у тебя было много девушек.

- Не слушай никого. Сейчас со мной только ты.

- Наверное, я выгляжу неуклюжей.

- Ты очень красивая.

- Ты тоже.

- Я рад, что нравлюсь тебе.

- Думаю, тебе часто такое говорят.

- Нет. Ты первая.

- Не может быть!

- Тем не менее.

Она видела, что он сдерживает себя, хоть и старается говорить спокойно. Сима боялась смотреть вниз, но чувствовала, что он уже готов. Готова ли она?

- Я… боюсь.

- Все будет хорошо.

- Ты не понимаешь.

- Тогда объясни.

- Я… У меня…

- Ты еще ни с кем не спала?

- Глупо, правда?

- Вовсе нет. Хочу знать только одно – ты уверена? Когда я начну, мне будет трудно остановиться. Я слишком сильно тебя хочу.

- Не нужно останавливаться.

Сима напряглась, когда он подмял ее под себя, и закрыла глаза.

Она ожидала агрессии, он удивил ее лаской.

Она готовилась бороться, он обезоружил ее улыбкой.

Она боялась боли, он испугал ее нежностью.

Все было не так, как она хотела. Все произошло гораздо лучше.

Она намеревалась вычеркнуть это из памяти. Разве такое можно забыть?




Сима открыла глаза. Он снова приснился ей – старый сон. Иногда ей казалось, что этого и не было вовсе. Слишком многое случилось с тех пор, как она любила Егора.

Любила? Чувства к этому мужчине трудно называть в прошедшем времени. Они остались прежними. Возможно, даже стали более сильными или, скорее, зрелыми, проще говоря - существовали, и с этим приходилось мириться.

Она почувствовала теплое тело позади себя и руку, обвивающую ее талию, прижимающую властно и нежно. Только он так умеет. Сима повернулась в плотном кольце и поцеловала твердый подбородок.

- Отдохнула?

Ей очень хотелось ответить на призыв в его глазах, но Сима не могла. Только не сегодня.

- Да, спасибо. У тебя уютный дом.

- Дом. Как здорово это звучит. Когда ты вот так, рядом, я действительно чувствую себя, как дома.

- Егор, понимаешь…

- Ничего не говори. Я все понимаю. Ты не готова.

Ей захотелось плакать. Она уткнулась носом в его голую грудь и вдохнула запах. Ей нравилось, как пахнет его кожа.

- Извини.

- Ты не виновата. Это моя вина, что…

- Не нужно ничего говорить. Просто поцелуй меня.

Они целовались, как сумасшедшие, все сильнее вжимаясь друг в друга, пока Бритт не простонал:

- Еще мгновение, и ты снова станешь моей. Ты уверена, что хочешь этого?

Она не сомневалась, что хочет принадлежать только этому мужчине, но…

Сима отстранилась и поднялась с кровати, поправляя одежду. За окном темнело небо.

- Мне пора. Юля ждет. А, может, уже легла спать.

Ей не хотелось упоминать имя мужа. Сима достала из сумочки гребень и попыталась привести в порядок волосы. Без зеркала получалось не слишком удачно, и она лишь расчесала их.

Егор молча наблюдал за ней, затем поднялся с кровати.

- Я провожу тебя. Почти ночь.

- Нет. Не стоит. – Будет лучше, если соседи не увидят ее вместе с Егором так поздно. – Закажи мне такси.

Бритт сделал телефонный звонок, а затем подошел к Симе и взял ее за руки.

- Могу ли я надеяться?

- Мне нужно время, Егор.

- Я буду ждать, сколько потребуется.

- Вероника? Что с ней?

- Я ничего ей не обещал. Думаю, она все поймет.

- Надеюсь.

Они бросали короткие фразы, совсем не похожие на слова влюбленных, но глаза не могли обмануть. Сима выдела страсть во взгляде Бритта и знала, что и сама смотрит так же. Она понимала, что чем дольше длится прощание, тем большая вероятность того, что вскоре они снова окажутся в постели.

Серафима на мгновение прижалась к мужским губам и почти побежала к двери.






Глава 13


Где же она?

Кеша давно вернулся домой с твердым намерением поговорить с женой и покаяться. Именно так, потому что понял – Карасева не погнушается ничем, лишь бы унизить его и Симу. Если ее ненависть к нему он еще мог как-то понять, то жена вовсе не заслуживала подобного отношения. Она никогда не демонстрировала своего превосходства и богатства, носила дорогую, но очень сдержанную одежду, исключительно доброжелательно относилась ко всем, с кем общалась. Машина месть походила на примитивную и злую зависть. В конце концов, люди не могут выбирать, в какой семье им родиться.

Он долго выбирал жене подарок, планируя просить прощения, если нужно - умолять. За годы совместной жизни Сима стала для него необходимой. К тому же он не хотел никаких перемен. Кольцо с большим рубином показалось ему вполне уместным. Он нервно перекладывал коробочку с украшением с места на место, мысленно твердя, что оно обязательно понравится Серафиме.

Ожидая жену, Кеша тщательно перебирал в уме счастливые моменты их совместной жизни, чтобы при случае превратить их в аргументы. К сожалению, вспоминались не только удачные эпизоды, и, как правило, виновным в них оказывался именно он. Кеша неожиданно понял, что только лучшая из женщин могла вытерпеть такое.

Жаль, что он не подумал об этом раньше. Лора оказалась права – ему следовало объясниться с Симой после первого свидания с Карасевой. Тогда она точно простила бы его. Для нее семья – самое важное, на втором месте после Юли.

Кеша нервничал еще по одной причине. Очень сложно объяснить долгую связь с журналисткой, не раскрывая свой секрет. К сожалению, ничего подходящего к случаю не приходило на ум. Оставалось надеяться на удачную импровизацию. Он не может потерять жену теперь, когда понял, как она ему необходима.

Время неумолимо приближалось к двенадцати, а Сима до сих пор не позвонила, чтобы сообщить, где она и когда ее ждать. Раньше жена не позволяла ему беспокоиться. Что же случилось теперь?

У Лоры Серафимы точно нет. Ее ненормальная подруга звонила уже два раза и интересовалась, сознался ли он в своем преступлении. Надо же обозвать связь на стороне таким словом! Тогда преступником можно считать каждого второго. Черт, сейчас ему нельзя так думать.

Стоп. А что, если... Нет, это невозможно. Только не Сима. Хотя теперь, когда Бритт в городе… И все же, нет. Она не такая.

Иннокентий уже накрутил себя до невозможности, когда услышал шум мотора перед домом, а затем увидел Симу, медленно входившую в дверь подъезда.

Она даже не торопится?! Что же…




В гостиной горел свет, когда Сима вошла в прихожую. Она поняла, что выяснять отношения придется сегодня.

Вздохнув, она сняла туфли и надела домашние тапочки. Это простое и привычное действие напомнило ей, как Егор разувал ее, ласково разминая уставшие стопы.

Понимая, что сейчас не время для воспоминаний о нескольких счастливых часах покоя в доме Бритта, Сима заставила себя встать и зайти в комнату. Кеша ждал ее у окна. Она порадовалась, что отговорила Егора сопровождать ее.

На лице мужа застыло выражение праведного негодования, но он молчал. Наверное, ждал, что Сима прямо с порога начнет оправдываться. Нет уж. Она устала считать себя виноватой и недостойной.

Сима бросила сумочку на диван и села. Медленно взяла с журнального столика свежую газету и развернула.

- Молчишь?

- Устала. Ты почему не спишь?

Лицо Кеши налилось кровью и перестало быть привлекательным. Он бросился к Симе и вырвал из ее рук бумажные листки, бросил на пол.

- Где ты была?

Сима заглянула мужу в глаза, пытаясь понять: что означает гнев в его словах – беспокойство или ревность? Не все ли равно? И то и другое казалось ей циничным обманом. Она доверяла ему, не слушая никого, даже лучшую подругу. Интересно, как долго это продолжалось? Нет, не интересно.

- А ты? Где ты провел день?

Грибов отпрянул и заметался по комнате.

- Мы сейчас говорим не обо мне. Ты оставила дочь на чужих людей и…

- Таисия Михайловна почти член семьи. Да и ты дома. Или тоже пришел недавно?

- Не увиливай от ответа.

- Беру пример с тебя.

- Я был на работе и… - Кеша тряхнул головой и выдавил из себя. – У тебя кто-то есть? – Сима не верила своим ушам. Он ее обвиняет?! – Ты ходила к Бритту?

- Я иду спать.

Сима поднялась и взяла в руки сумку.

- Мы еще не договорили.

Она несколько раз открыла и закрыла замочек на элегантной сумочке от Луи Витона, затем достала оттуда запонку и положила ее на журнальный столик.

- Откуда… - Кеша замер, глядя на маленький сверкающий предмет, как на ядовитого паука.

- Подумай над этим, когда будешь стелить себе постель в комнате для гостей. Белье - в нижнем ящике комода.

Она шла к двери, чувствуя, как рушится ее прежняя размеренная и вполне благополучная жизнь. Кеша, наконец, опомнился и крикнул:

- Я все тебе объясню!

- Сегодня я слишком устала. Завтра мы пойдем к адвокату, обсуждать развод.

Она не оглянулась, тем не менее, ожидая хоть каких-то действий от мужа, но он остался стоять посреди комнаты.

Что же, так даже лучше.




Лора подмигнула секретарю Серафимы, сидя на диване в ее кабинете. Не успел смущенный Феликс закрыть за собой дверь, как подруга отставила чашку в сторону и возмущенно растрепала свою и без того взъерошенную прическу.

- И это все?

- Да. Утром он ушел, пока я спала. Наверное, желает увильнуть от встречи с адвокатом. Детский сад.

Она не стала рассказывать подруге, что этой ночью впервые заперла спальню на ключ, а муж долго ругался под дверью, требуя его впустить. Счастье, что он не пытался взломать дверь, иначе точно разбудил бы Юлю. Хотя, взлом двери и Кеша как-то не сочетались в ее сознании. К тому же Грибов вряд ли стал бы тревожить дочь. Он любил Юленьку, но после всего случившегося Сима сомневалась во всем.

С утра пораньше ей позвонил отец. Лаврентий Симаков не выбирал слова, когда говорил о разводе. Что же, она не удивилась. Отец в гневе мог сказать что угодно, припоминая выражения, которыми оперировал до того, как женился на дочери главного городского чиновника. К тому же мнение дочери его никогда не интересовало. Лаврентий приказал Симе не глупить, аргументируя недовольный выпад тем, что лучшего мужа ей все равно не найти. По его словам, каждый мужчина хоть однажды заводит связь на стороне. Главное, чтобы он заботился о семье.

Сима молчала, пораженная тем, что в такой сложный момент родной отец оправдывает ее неверного мужа. Она вдруг предположила, что ее мать, возможно, тоже побывала в подобной ситуации. Принимая ее молчание за смирение, Симаков сбавил обороты и предложил ей отдохнуть на каком-нибудь приличном курорте и даже оплатить ее поездку. Она не стала говорить отцу, что не передумала разводиться, но от отдыха отказалась.

Об этом она не могла рассказать даже Лоре. Подруга теребила шарф, поглядывая на Симу несчастными глазами.

- Я должна сознаться.

Серафима присела рядом с Лорой, взяла в руки чашку с кофе. Это была уже третья чашка за сегодняшнее утро, но ей хотелось взбодриться, избавится от внутреннего опустошения и подавленности.

Интересно, что в таких случаях ощущают другие женщины? Лучше этого не знать.

- Говори. Вряд ли меня можно хоть чем-то удивить.

- Я знала о Грибове и Карасевой. Случайно увидела.

- Давно?

Лора заерзала на диване.

- Совершенно теряюсь, когда ты такая.

- Какая?

- Отстраненная. Будто тебе все безразлично. Но я же знаю, что это не так. Точно так же ты выглядела перед свадьбой.

Сима невесело усмехнулась.

Да уж, перед свадьбой она мало походила на счастливую невесту – растерянная, униженная и беременная. Возможно, это было некое предчувствие, что ее семейная жизнь рано или поздно пойдет под откос.

- Давай не будем вспоминать мою свадьбу. Лучше расскажи о Грибове. Почему ты мне не сказала?

- Дала дураку шанс бросить эту стерву и признаться самому.

- Понятно.

- Сама подумай – как я могла тебе сказать? У тебя и сейчас такой вид, будто тебя переехал каток. Можешь не доставать зеркальце, это в переносном смысле. Я боялась, что ты его любишь.

- Ясно.

- Так ты его любишь? То есть… любила? Ладно, ничего не отвечай. Глупый вопрос.

- Думала, что люблю. А теперь… Даже не знаю. Я просто хочу с ним развестись.

Лора обняла ее, что случалось нечасто. Сама виновата – не позволяла никому видеть себя слабой, проявить сочувствие.

- Ты – святая.

- Скажешь тоже.

- Нет, правда. Меня простила. Кешу оставила в живых.

- Не вижу смысла убивать того, кто мне безразличен. И разве я сказала, что простила тебя?

- Значит, нет?

- Куда я денусь. – Она прижалась к Лоре в поисках утешения и вспомнила Егора, их поцелуи, объятия, полные предвкушения. – Да и не святая я.

- Ты о Бритте? – Встретив изумленный взгляд Симы, Лора виновато улыбнулась. – Я вчера звонила к тебе домой. Грибов почти послал меня. Позже я подумала, что ты можешь быть у Бритта, и перестала звонить.

- Я уснула у него.

- Да?

Она видела, что Лоре не терпится узнать подробности, но не могла рассказать ей всего.

- Не с ним, а у него. Видишь разницу? Не было ничего. Я не знала, куда еще пойти. Твой телефон не отвечал.

- Я работала в студии. Не слышала. Извини.

- Ты не виновата.

- Жаль, что ничего не было.

Сима не решилась ответить на это замечание.

- Допивай кофе. Остынет.

Минута слабости закончилась. Хватит себя жалеть.

Она уже приняла решение, и оно не зависит от того, о чем просил ее подумать Егор. Ей не хотелось портить возможное старыми проблемами. Пора встретиться с адвокатом.




Два дня он изнывал от желания видеть ее. Егор и до этого часто думал о Серафиме, но после ее визита Бритт больше не имел права обманывать себя – он нуждался в ней, бредил ею, желал ее так сильно, что тело болело по ночам.

Его догадки оправдались. Сима застала мужа с любовницей. Он узнал это не от нее: позвонил Лоре, и та выложила ему все. Не слишком красиво – выяснять подробности за спиной у Симы, но она не отвечала на его звонки. Серафима просила время, чтобы подумать, и он ей его предоставил.

Бритт понимал, что два дня – это слишком мало, но вот-вот должна вернуться Вероника. Он планировал закончить их отношения в любом случае. Вопрос в другом - сделать это здесь или в родном городе Измайловой. Он позвал ее сюда, и считал неоправданной жестокостью сообщать ей об окончании их связи во время поездки. Поэтому Егор решил на несколько дней уехать, но перед отъездом не мог удержаться от соблазна еще раз увидеться с Серафимой.

Он нашел ее в офисе. Она стояла посреди кабинета и любовалась картинами. Сима таки решилась повесить их на стены. Она не заметила, как он вошел.

Бритт обнял ее сзади и поцеловал в шею.

Он почувствовал, как она улыбнулась.

- Спасибо.

- За что?

Сима оперлась на него, слегка откинув голову. У Егора закружилась голова от аромата ее кожи.

- Ты приняла мой подарок.

- Не совсем. Будем считать, что я арендовала картины.

- Упрямица. – Он повернул ее к себе и, не выпуская из объятий, коснулся легким поцелуем губ. – Думай, как тебе нравится.

- Мне нравится думать о тебе.

Серебристые глаза светились нежностью, и Бритт почувствовал себя почти счастливым.

- Я звонил тебе.

Сима прижала ладонь к его щеке, погладила уголок рта большим пальцем. На мгновение он закрыл глаза, наслаждаясь лаской, но потом снова открыл. Ему хотелось насмотреться на нее.

- Нам придется набраться терпения, Егор. Я развожусь с Грибовым. Процесс может затянуться. Кеша отказывается разойтись мирно.

Он понимал Грибова. Бритт тоже не отпустил бы ее.

- Я подожду столько, сколько нужно.

Она поцеловала его первой. Он ответил – жадно, возможно слегка жестко, затем нежнее, словно извиняясь. Стоило Симе обнять его за шею, Егор перестал анализировать, он только чувствовал.

Все неистовее прижимаясь к гибкому телу, он уже собирался отнести Симу на диван, когда в его кармане завибрировал телефон. Он игнорировал его некоторое время, но Серафима отстранилась и, поправляя прическу, прошептала:

- Ответь. Может что-то важное.

Он еще раз коснулся ее губ и вытащил телефон.




- Маркитан. Мой адвокат. - Сима кивнула, отходя в сторону, не желая мешать разговору. Егор некоторое время молчал и хмурился, затем посмотрел на нее и резко бросил в трубку. – Сейчас буду.

Егор замер, будто не знал, что сказать.

- Что-то случилось?

- Вероника в больнице. «Скорая» забрала ее прямо из аэропорта.

- Что с ней?

- Не знаю. Мне нужно ехать.

- Конечно. Я с тобой. - Она видела, что Бритт колеблется, но решительно взяла сумочку и подошла к нему. – Я все равно поеду - с тобой или без тебя.






Глава 14


Пока они ехали к больнице, Сима держала руку на его ноге, пытаясь хоть как-то выразить сочувствие и, возможно, удержать от опрометчивых поступков. Она видела, как Егор нервно сигналит зазевавшимся на перекрестках водителям, и отругала себя за неуместную в такой ситуации ревность.

Серафиму беспокоила неожиданная госпитализация Измайловой. Егор всю дорогу молчал, и она получила возможность выстроить не один десяток предположений. Сима не делилась ими с Бриттом, опасаясь, что они могут оказаться пророческими. Свои переживания она объясняла беспокойством о любимом мужчине, а еще здоровье симпатичной женщины, которая волей судьбы стала ее соперницей. Она желала Веронике всего хорошего, но как можно дальше от Егора.

У входа в больницу их встретил высокий симпатичный мужчина с проседью в темных волосах, видимо, адвокат, который звонил Егору. Увидев выходившего из автомобиля Бритта, он бросился ему навстречу со словами:

- Наконец-то!

Егор взял Симу под руку, и они вместе вошли в дверь. Мужчина бросил на нее хмурый взгляд, но Серафима лишь приподняла кверху подбородок. Ей нечего стыдиться.

- Не получилось быстрее. Пробки. Что с ней?

- Не знаю. Она потеряла сознание. В сумочке нашли мою визитку и позвонили. Сейчас ее осматривают врачи.

- Понятно. В каком она отделении?

- Я провожу.

Неприятное предчувствие сдавило грудь Симы, когда она прочитала над входом: «Гинекологическое отделение». Они подошли к палате в тот момент, когда оттуда вышел круглощекий врач в очках.

Преграждая ему путь, Егор с тревогой в голосе спросил:

- Вы осматривали Веронику Измайлову? Как она?

Мужчина снял очки и, прищурившись, посмотрел на Бритта.

- Извините, вы ей кто?

Сима заметила маленькую паузу перед ответом Егора.

- Друг.

- Понятно. У меня есть для вас две новости. Вам решать, хорошие они и плохие. – Симе казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Она сжала руки в кулаки, с силой вдавив ногти в ладони. - Госпожа Измайлова ждет ребенка, но во время полета у нее началось кровотечение.

Дальше до Серафимы доходили лишь отдельные фразы.

Пришла в сознание…

Ультразвуковое обследование…

Угроза еще не миновала…

Постельный режим…

Меньше работать…

Можете проведать…

Если бы ее спросили в этот момент, что она чувствует, Сима затруднилась бы с ответом. «Ничего» больше всего определяло ее теперешнее состояние.

Она видела, как напряжен Егор. Во время разговора с врачом он ни разу не посмотрел в ее сторону. Сима заставила себя выйти из оцепенения и подошла к окну.

Серафима не собиралась себя обманывать. Понимала, что ее отношения с Егором оказались под угрозой, а она не может ничего с этим поделать. Сима уже начала надеяться, что, наконец-то, получит возможность открыто признаться в своих чувствах, радоваться жизни вместе с любимым мужчиной, но фортуна в очередной раз повернулась к ней спиной.

Егор вошел в палату. Он прикрыл глаза в тот миг, когда закрывал за собой дверь и поймал вопрошающий взгляд Симы. Призрачная надежда на счастье постепенно таяла вместе со временем, которое Бритт проводил у постели Вероники.

Что же делать? Молиться? Просить, чтобы Бритт достался именно ей, а не женщине, которая лежит за ближайшей дверью? На чужом горе счастье не построишь. Кажется, так говорят?

Сима попросила сил, чтобы принять любое решение Егора и смириться с ним.

- Прошу прощения, - она повернула голову и посмотрела на незаметно подошедшего Маркитана. – Я так понимаю, вы госпожа Симакова?

- Серафима. Слушаю вас.

- Виктор Маркитан. Сейчас не слишком подходящая ситуация, чтобы беседовать о делах, но…

Все, что угодно, лишь бы не о Веронике.

- Если это важно, говорите. Боюсь, более удобный случай в ближайшее время не представится.

Маркитан кивнул и продолжил.

- По просьбе Егора я проводил маленькое расследование. Он предупредил меня, что когда появятся новости, я должен сообщить о них как можно скорее. А если Егор будет занят, обратиться к вам.

- Думаю, сейчас ему не до компании. Рассказывайте.

- Вы уже, наверное, знаете, что все акции, находящиеся в руках мелких акционеров, перепроданы.

- Да, двадцать процентов.

- Месяц назад Валерий Гребешков совершил сделку с неизвестным лицом по этому же поводу. Я связался с Михаилом Хмарой, который сейчас в Македонии и…

- Неужели, тоже?

- На прошлой неделе. Причем некто заплатил больше рыночной стоимости. Господин Хмара не устоял.

- Не понимаю, для чего все эти манипуляции? Этому неизвестному покупателю все равно не удастся получить контроль над компанией, пока большая часть в руках Симаковых.

- Возможно, у вас есть враги?

Она подумала о Кеше и предстоящем разводе.

Симаков подарил зятю на свадьбу двадцать процентов акций компании. Неужели он за ее спиной ведет игру, пытаясь прибрать к рукам детище тестя?

После всего случившегося, Сима не могла ему доверять. Но чтобы такое? При всей своей браваде, Иннокентий не способен на поступок. Он вряд ли решится противопоставить себя Лаврентию Симакову.

Карасева? У журналистки нет денег, чтобы провернуть такие операции.

- Ничего не знаю о врагах. Надеюсь, вы продолжите расследование, - Сима напомнила себе, что в этот миг за дверью палаты, возможно, решается ее дальнейшая судьба, и заставила себя продолжила, - несмотря на то, что в ближайшее время, может возникнуть необходимость покинуть наш город.

- Конечно. Егор остается акционером, а он предпочитает быть в курсе событий.

- Я как-то не подумала. – Хотя, теперь планы Бритта могут измениться, и он захочет продать свою часть. – В любом случае, спасибо.

Маркитан кивнул и отошел в сторону. Сима мысленно поблагодарила адвоката, что он слегка отвлек ее. Ей казалось, что она ожидает приговора.

Может, стоит уйти и поговорить с Егором позже? Так, наверное, будет проще, но однозначно, не лучше. Она должна видеть его глаза.

Паника нарастала, как снежный ком.




От природы бледная, как и все рыжеволосые, Вероника казалась почти прозрачной, лежа на кровати, застеленной белоснежным бельем. Ее рыжие волосы, разбросанные по подушке, выглядели единственным ярким пятном в просторной одноместной палате. Егор подошел к ней, сел на стул, стоявший рядом с кроватью, и взял за тонкую руку. Женщина открыла зеленые глаза, казавшиеся огромными на фоне темных кругов.

- Егор, как хорошо, что ты здесь! Я так ждала тебя.

Бритт проглотил комок и пожал холодные пальцы.

- Я приехал сразу, как только узнал.

Ее глаза тотчас наполнились слезами. Крупные капли покатились по щекам. Егор вытащил из кармана носовой платок и вытер влажные дорожки. Вероника всхлипнула.

- Я чуть не потеряла нашего ребенка.

- Врач сказал, что кровотечение прекратилось.

- Ты злишься?

- Господи, конечно нет!

Вероника хотела приподняться, но Бритт силой заставил ее лечь.

– Думаешь, я специально? Забеременела.

- Ника, успокойся. Тебе нельзя волноваться.

- Значит, все-таки, думаешь.

- Нет, я так не считаю. Ты забыла? Мы делали это вместе, и я отвечал за безопасность.

Вероника еще некоторое время плакала, всхлипывая и причитая. Егор преимущественно молчал, чувствуя себя медведем, попавшим в капкан. Он также понимал, что не это теперь главное, а ребенок, который растет в животе этой женщины. Его ребенок.

- Знаешь, я рада, что беременна от тебя. Я хочу это дитя. Наше дитя. А ты?

Что он мог сказать? Бритт не планировал всего этого, но раз уж так случилось…

- Я позабочусь о тебе и о ребенке.




Егор вышел из палаты, но Сима не могла сдвинуться с места. Он подошел к ней и взял за руки. Пока он смотрел в пол, подыскивая слова, Серафима почти не дышала, но и первой разговор не начинала.

- Серафима…

Его выглядел так, словно слова застревали у него в горле.

- Как она?

- Бледная, расстроенная.

Сима смотрела на его измученное лицо и понимала, что ничем не может помочь.

- Не переживай так сильно, Бритт. Все наладится.

- Да. Наверное. Она не планировала беременность. Это я виноват. Что толку в этих презервативах, если они ничего не гарантируют?

- Ни один из способов защиты не дает полной гарантии.

Сима хотела добавить, что если бы женщины не хотела забеременеть, она бы ко всему прочему пила противозачаточные таблетки, но передумала. Теперь это не имело значения.

Егор неожиданно обнял ее и прижал к себе. Наверное, стоило отстраниться, чтобы не давать повода к сплетням, но Сима не смогла. Возможно, это случилось в последний раз, и Сима позволила себе эту слабость – чувствовать его близко еще какое-то время.

- Сима, я знаю, сейчас не время, но… - Егор взял в руки ее лицо и прошептал, глядя в глаза: - Я люблю тебя.

Эти слова стали последней каплей в чаше ее терпения.

- Зачем… – Сима судорожно вдохнула и продолжила, - Зачем ты сказал это? Все и так сложно!

- А когда? Я и так молчал слишком долго. – Он поцеловал ее, отчаянно и жадно. – Скажи только слово и я…

- Оставишь ее?

Бритт закрыл глаза. Его лицо исказилось, словно от боли.

- Не совсем. Не сразу. Все не так просто. Я рос без отца, и знаю, что это такое.

Сима заставила себя сдержаться. Хоть сердце ныло, но она все же сказала:

- Тогда, чего ты хочешь от меня? Чтобы я сказала: брось ее? Оставь эту женщину и женись на мне? А через какое-то время ты возненавидишь меня за это? Или ты хочешь, чтобы я тебя отпустила?

- Сима, не делай этого с нами. Попытайся меня понять.

К ним подошел Маркитан и угрюмо высказался:

- Егор, имей совесть. За стеной лежит женщина, беременная твоим ребенком.

- Уйди, Виктор. Не мешай нам.

Маркитан покачал головой, но отошел в сторону.

Она смотрела в любимое лицо, и видела, что Бритт по-настоящему страдает, но все равно сказала то, что считала нужным.

- Егор, в этот раз решать придется тебе. Подумай хорошенько, чтобы потом не жалеть.

Ей хотелось коснуться его еще хоть бы разочек, но она повернулась и направилась к лифту. Ноги Симы подгибались, но она шла, расправив плечи.

Во всяком случае, до такси ей хватит на это сил.






Глава 15


- Сим, может сходишь к психологу? У тебя же есть знакомая. Забыла, как ее зовут.

Сима всхлипнула, вытерла ладонью набежавшие слезы и пробормотала:

- Аморина.

- Какая у тебя, все-таки, удивительная память. Я ничего не могу запомнить. Все записываю. Шпаргалки валяются по всей сумке. Придется завести секретаря. Как думаешь, Феликс променяет тебя на меня?

- Спроси у него. Я разрешаю. Знаешь, некоторые вещи хочется забыть.

Лора погладила ее по голове, как маленькую девочку.

Сима приехала к ней домой прямо из больницы. Счастье, что подруга оказалась дома. Серафима бросилась ей на шею и, рыдая, рассказала о беременности Измайловой, признании Егора, собственных чувствах. Серафима говорила и говорила, запинаясь и глотая слезы, а они лились потоком, как из неисправного крана. Она и чувствовала себя такой – сломанной и разбитой, но окончательно не сломленной. Сима не могла себе этого позволить. Она нуждалась в передышке, чтобы прийти в себя и показаться перед дочерью если не в благодушном, то хотя бы в спокойном состоянии.

Лора отвела ее в комнату и усадила на диван, умудрилась прижать высокую подругу к груди. Так они и сидели некоторое время – рядышком, обнявшись, как в юности. Только сегодня не Лора изливала душу неизменно уравновешенной Симе. Наоборот, взбалмошная и хронически несобранная художница стала для Серафимы жилеткой для слез.

- Нет, лучше помнить. Представь, когда-то, через много-много лет, мы с тобой станем старыми перечницами… - Из горла Симы вырвался смешок. – Уже смеешься?

- Это случайность. – Пробормотала она, шмыгая носом. - Вырвалось. Просто не хочу становиться перечницей.

- Ну, ты, вероятнее всего, и не станешь, но я - так точно. Не перебивай меня. Я и сама собьюсь. Ты же знаешь, мои логические цепочки обычно слишком запутанные. Так вот, ты придешь ко мне в гости, мы сядем на лавочку во дворе…

- Почему я к тебе? Может, ты ко мне?

- Возле твоего особняка нет «старушечьих» лавочек.

- Понятно.

- Дай договорить. – Лора толкнула ее плечом. Сима в ответ сделала тоже. Они улыбнулись друг другу, вспомнив студенческие годы. - Уже лучше. Это мне нравится. О чем я говорила?

- О старушках.

- Точно. Вокруг нас будут бегать малыши, ворковать голуби, греться на солнышке кошки, а мы станем их ругать и вспоминать - заметь, только о хорошем.

- О детях.

- Да, о детях обязательно. А еще о любви.

Сима повернула голову к подруге.

- Ты о Федьке?

- Ладно. О нем тоже. Он в молодости неплохо смотрелся. Теперь, конечно, так не скажешь, глядя на его куцую бородку и с каждым годом увеличивающуюся плешь. Ведь горел же когда-то между нами огонь. Полыхал так, что мы неделями к ряду из спальни не выходили. Куда только подевалось все?

- Не горюй. Встретишь еще кого-нибудь. На свою голову.

- А как же, обязательно. И снова любить буду. Невозможно без любви жить. Никак. Разве это жизнь? Хотя бы верить в нее надо.

- Оптимистка ты. Завидую.

- Это я тебе завидую. Бриттов тебя так сильно любит!

- Давай не будем о нем. У него теперь есть кого любить.

- Ты о ребенке? – Сима промолчала. – Его обязательно будет. Такие как он, свою кровинку не бросают. А вот Измайлову… Знаешь, может он и сможет ее полюбить, если, конечно, женится, но только как мать своего малыша.

- Этого вполне достаточно для счастья.

- Да? Что же, тебе виднее. Вон ты сколько времени с Кешей выдержала.

- Не начинай. Скорее бы развестись. Видеть его не могу. Может со временем легче станет. Но сейчас… Тошно мне.

- Перемелется, мука будет. Давай, подруга, хлебнем мы по чашечке кофе с коньячком?

- Не хочу кофе.

- Тогда коньячок. Вместо валерьянки.

- Мне нужно домой трезвой прийти, а то Грибов неожиданно нагрянет, увидит меня в неподобающем виде и отсудит Юлю.

- Не отсудит. Твой папочка ему как… объяснит, он сразу и отвалит. Кеша перед ним трясется, как осиновый лист. Симаков, наверное, всю эту кутерьму не слишком одобряет?

- Ты себе даже не представляешь.

- И не хочу. Но он свое не отдаст. Короче, если Иннокентий надумает Юльку к рукам прибрать, развод ему медом покажется.

- Уговорила. Давай кофе.

- Вот и ладненько. Глазки высохли, можно наложить свеженький макияж, и станешь похожей на Меган Фокс. Кстати, портфолио не хочешь? У меня есть знакомый фотохудожник. Любимым подругам – скидки.

- Лучше кофе. Не помню, когда в последний раз так ревела.

- Полезное дело, но не решение проблем. Сходи-ка ты к своей Амориной. Она тебе все по полочкам разложит. Аутотренинг и прочая ерунда. Говорят, помогает.

- Я подумаю.

- Знаешь, у меня тут мысль мелькнула. Может, Измайлова специально забеременела? Знаешь, как это бывает.

- А потом истязала себя работой до обморока? Вряд ли. Я уже размышляла над этим. Думаю, произошла выгодная для нее случайность. Хочется ее ненавидеть, но не могу.

- Святая Серафима. О себе бы лучше думала.

- Обязательно схожу к психологу. Обещаю.




Дверь Егору открыла пожилая женщина. Он подумал, что ошибся домом, но потом заметил девочку в глубине прихожей. Она держала в руках куклу и смотрела на него большими серыми глазами.

Маленькая копия Серафимы. Он видел ее дочь впервые и удивился внешнему сходству. В этом маленьком совершенстве он не заметил ничего от Грибова, и это странно радовало. Бритт с трудом оторвал от нее взгляд.

- Здравствуйте. Могу я видеть Симу? Госпожу Симакову?

Строгий взгляд женщины прошелся по нему, как ультразвуковой датчик.

- Ее нет.

Куда она пропала?

Егор уже посетил офис журнала, пытался раздобыть телефонный номер ее подруги, но пока не получил результата. Возможно, она дома и просила ее не беспокоить? Вряд ли. На Симу это не похоже. Она не стала бы прятаться от него. Хотя, теперь он уже ни в чем не был уверен.

- Возможно, она звонила и сказала, когда будет?

- Нет.

Кажется, от этой женщины ему ничего не удастся добиться. Она точно не предложит ему подождать хозяйку дома в гостиной. И правильно сделает. Он знал, что Иннокентий перебрался в родительский дом, а это значит, что женщины живут одни. Нечего пускать в дом незнакомцев.

Несмотря на то, что ему нестерпимо хотелось видеть Симу, Егор вежливо кивнул и попросил:

- Передайте, пожалуйста, Серафиме, что заходил Егор Бриттов.

- Передам.

Он еще раз посмотрел на серьезную девочку, не спускающую с него глаз, и слегка поклонился.

- Всего хорошего. Извините, что побеспокоил.

Женщина кивнула и закрыла дверь. Он подождал, пока в замке дважды повернулся ключ.

Егор вышел на улицу и оглянулся на окна. Шторы колыхнулись, и он успел заметить любопытные глаза на уровне подоконника. Юля.

Пока Вероника не забеременела, он не знал, что мечтает о детях. Он избегал этого, как мог, не желая связывать себя с неподходящими для совместной жизни женщинами, опасался сетей охотниц за деньгами. И все-таки попался – не в загребущие руки хищниц, а в нежные ручки, казалось бы, абсолютно удобной любовницы. Ника - привлекательная, великолепная и покладистая женщина, но… Он так хотел, чтобы вместо нее его ребенка носила Сима.

Он пришел сюда, чтобы поговорить еще раз. Она ушла из больницы печальная и поникшая, хоть и пыталась держать марку. Егору казалось, что у него разрывается на части сердце, когда он смотрел ей вслед. Бритт не мог броситься за ней тут же. Вероника нуждалась в его присутствии, поддержке. Сейчас он был ей нужнее. Только тогда, когда женщина забылась сном, он отправился к Симе.

Бритт не знал, что скажет ей. Его голова отказывалась думать, настолько сильным и неожиданным оказался шок. Он лишь надеялся увидеть Симу еще раз. Вероника настаивала на отъезде. Егор уговаривал ее подождать еще пару дней, пока минует опасность повторного кровотечения, но Ника плакала, хотела видеть рядом маму. Она впервые при нем упомянула о матери, и Егор сдался, решив, что Вероника действительно нуждается в женской поддержке. Он договорился с санавиацией, естественно не бесплатно, что их доставят домой самолетом под присмотром врачей. Уже завтра они улетят отсюда. От Симы. Это его убивало. Он только-только снова нашел ее.

Егор выключил сигнализацию, сел за руль и просидел так некоторое время, надеясь, что Серафима все же появится. Потом завел мотор и отправился в гостиницу – укладывать вещи. Еще утром он собирался пообещать Симе рай на Земле, а сейчас не чувствовал уверенности в завтрашнем дне. Это уже случалось с ним в молодости, и теперь Егор опасался повторения. Он должен что-то решить – окончательно и бесповоротно.




- Мамочка!

Едва Серафима захлопнула входную дверь, Юля прижалась к ней, крепко обняв.

- Что ты делаешь в прихожей?

Сима присела рядом с дочерью и заправила выбившиеся из косичек прядки.

- Я смотрела в окно. Ждала, когда ты придешь. Или папа.

Симе снова захотелось плакать, но она сдержалась.

Из кухни выглянула Таисия Михайловна и сообщила:

- Ужин - через пятнадцать минут.

Сима кивнула и, подняв Юлю на руки, вошла в комнату, села вместе с ней на диван, прижала к себе аккуратную головку и вздохнула. Ее девочка прежде никогда не торчала у окна. Если бы не Таисия Михайловна, Юля все дни проводила бы у телевизора или играла с любимой куклой.

- Как прошел день, котенок?

- Наверное, хорошо.

- Почему же «наверное»?

Юля пожала узенькими плечиками.

- Мамочка, почему папа с нами больше не живет?

Пытливые серые глаза уставились ей в лицо.

Что же, этого вопроса следовало ожидать. Удивительно, что Юленька задала его спустя несколько дней после того, как Кеша переселился в дом своих родителей. Он не хотел. Сима настояла. Старшие Грибовы пол года назад, после смерти старшего сына, переселились в Тель-Авив, и дом пустовал.

В распорядке дня Юли это мало что изменило. Иннокентий звонил и разговаривал с дочерью, вчера водил ее в кукольный театр. Несмотря на это смышленая девочка не могла не заметить, что исчезли многие из его вещей, и вечером он вообще отсутствует.

Сима так и не придумала, что скажет ребенку. Приходилось импровизировать. Как же это трудно!

- Мы с твоим папой поссорились, и теперь живем отдельно.

- Со мной он тоже поссорился?

- Нет, котенок. Папа любит свою дочурку.

- Тебя он тоже любит.

- Не знаю, милая. У взрослых все по-другому.

- Вы можете помириться.

- Вряд ли. Это слишком серьезная ссора.

- Мы больше не пойдем гулять все вместе?

- Ты с папой – обязательно. Возможно, когда-нибудь и я с вами. Не могу обещать, котенок.

Дочь прижалась к ее груди и обхватила ручками за шею. Они молчали некоторое время, но потом Юленька встрепенулась.

- Приходил незнакомый дядя.

Сердце Симы замерло, но она заставила себя говорить спокойно.

- И что он сказал?

- «Извините, что побеспокоил».

- И все?

- А перед этим, что его зовут Егор. Я не запомнила фамилию. Он спрашивал госпожу Симакову. Значит, тебя. Мамочка, а почему ты – Симакова, а я – Грибова?

- Я не поменяла фамилию, когда выходила замуж.

- Почему?

Детские вопросы. Как сложно на них отвечать.

Сима задумалась, пытаясь придумать что-то подходящее для ушей ребенка.

Она никогда не размышляла над этим прежде. Лишь теперь поняла, что, если бы на месте Грибова в то время оказался Бритт, она не задумываясь ни на минуту, взяла бы его фамилию. Сима не любила будущего мужа, но не могла признаться в этом дочери.

- Мне показалось, что «Серафима Симакова» звучит красивее, чем Грибова.

- Я тоже смогу выбирать?

- Когда вырастешь, конечно.

- Мне это нравится. Скорее бы стать взрослой.

Сима улыбнулась и поцеловала дочь в мягкую, как бархат, щечку.

- Не торопись. Еще все успеешь. – В комнату заглянула Таисия Михайловна и сообщила: – Ужин на столе.

- Хочу мороженое на десерт, - сообщила Юля.

- Договорились.

Егор. Зачем он приходил? Неужели, что-то решил? Тогда бы он дождался, чтобы сообщить лично. Может, торопился?

Так хотелось позвонить, услышать его голос. Нельзя. Нужно набраться терпения и ждать.

Она не станет навязываться ему ни при каких условиях. Сейчас лучше сосредоточиться на разводе.






Глава 16


Он открыл дверь своим ключом, вошел в комнату и ужаснулся. Женщина лежала на кровати, с отекшими лодыжками, словно бегемот. Она приподнялась на звук его шагов, и на одутловатом, некогда красивом, а сейчас почти устрашающем лице появилось подобие улыбки.

- Ты пришел! – Она перевалилась на бок и тяжело опустила ноги на пол. – Я столько раз тебе звонила. Почему не отвечал?

- Ты забыла? Я занятой человек. У меня много дел. Семья требует моего внимания.

- Я тоже нуждаюсь в твоем внимании. – Она заправила за уши спутанные длинные пряди. – Иди сюда, мне теперь тяжело двигаться.

Он подошел, встал перед ней и удивился, насколько сильно она изменилась за те несколько дней, что они не виделись.

- Ты давно ходила к врачу? У тебя нездоровый вид.

- Что толку от них? К тому же, мне трудно спускаться по лестнице с пятого этажа. А лифт два дня, как ремонтируют. Домработница появится только завтра. А ты не слишком любезен. Тебе не нравятся беременные женщины? Там, - она ткнула пальцем в свой живот, - между прочим, твой ребенок. Мог бы проявить уважение.

Уважение! Он сжал губы, чтобы резкие слова не вырвались наружу. Еще не время.

- Я же пришел. Чего ты хочешь?

Набухшие пальцы вцепились в его руку. Она задыхалась, глаза горели, как в лихорадке.

- Возьми меня!

Он попытался выдернуть руку, но ее хватка оказалась удивительно сильной.

- Сумасшедшая! Секс в твоем положении?! Блажь!

- А я хочу, хочу, хочу! Поцелуй свою любовницу. Ну же!

Он брезгливо поморщился, посмотрев на ее широкий рот, оплывшие щеки и мешки под глазами.

- Достаточно игр. Ты угробишь ребенка и себя тоже.

- Мне все равно. Давай же, снимай штаны.

Она подалась вперед и потянулась рукой к застежке, но он отодвинулся. Женщина не удержалась и упала на колени.

- Гад! Мне больно! Помоги сейчас же!

- Ладно, но с одним условием: завтра ты отправишься к врачу. Сделаешь УЗИ и прочую ерунду.

- Не дам просвечивать ребенка, но к врачу, так и быть, схожу. Отвези меня. Я не могу сама.

- Еще чего! Никто не знает, что мы настолько близко знакомы. Хочешь мне напакостить?

- Я хочу тебя. Давай. На полу мне тоже нравится.

Он выругался и принялся поднимать ее. В какой-то миг он чуть не потерял равновесие, но ему все же удалось перевалить огромное тело на кровать. Элла дышала, как загнанная собака, приоткрыв рот и держась рукой за живот.

Что-то происходило не так, как нужно. Его жена, будучи беременной двойней, никогда не выглядела настолько уродливо. Видимо, придется ускорить выполнение планов.

- Элла, ты должна отдать мне акции деревообрабатывающей компании.

Она скосила глаза в его сторону.

- Ты шутишь? На что я буду жить?

- Я оставлю на твоем счету кое-какие деньги. Неужели ты подумала, что я лишу своего ребенка содержания?

- Кое-какие?! Ты не получишь ничего! К тому же это невозможно. Акции принадлежат мне только до родов, а затем – ребенку.

- Все возможно. Нужен лишь ловкий юрист.

- Не дождешься. Неужели ты… только из-за этих акций?

- Что?

- Приходил сюда.

- А ты что думала – из-за твоих умений? Не смеши меня!

- Не важно. Ты меня использовал, но акции не получишь. Это мой билет в безбедное будущее. Я его заработала.

Он наклонился к ней и с интимными нотками в голосе, почти нежно спросил:

- Ты хочешь, чтобы родственники твоего мужа узнали, от кого этот ребенок?

Он погладил огромный живот и отпрянул.

- Иуда! – Элла попыталась встать, барахтаясь на кровати, как огромная рыбина на берегу. – Ты не посмеешь! Тогда все узнают о тебе и мне – жена, Симаковы, Грибовы…

- Не поверишь, но мне плевать. Моя жена не посмеет даже пикнуть. Все ее деньги теперь мои. Она – ничто без меня. А все остальные – стайка самовлюбленных глупцов. Они еще узнают, кто среди них самый умный.

Элла таки умудрилась сесть, но тут дикий вопль сотряс комнату. Затем еще один.

- Помоги!

- Прекрати ломать комедию.

Он еще сомневался, что это не очередная уловка.

- Мне плохо! Вызови «Скорую»!

- Сначала отдай мне акции.

- Пошел к черту!

Она выла, как дикое животное. Это пробрало даже его. Он попятился к выходу, но затем заставил себя остановиться. Ему еще нужен этот ребенок.

Элла металась на кровати, выкрикивая ругательства, и тут, между ее ног на простыне расплылось огромное пятно. Он понял, что медлить больше нельзя и потянулся за телефоном. Ничего, у него есть в запасе другое решение.




Сегодня Кеша вернулся домой раньше. Он собирался сходить с Юлей в парк. Вчера он разговаривал с ней по телефону, и дочь с восторгом сообщила ему о лебяжьем домике на озере. Юля хотела покормить лебедей и диких уток.

Странно, что раньше он не обращал внимания на такие мелочи. Как правило, на прогулки с Юлей ходила Сима или Таисия Михайловна. Он считал себя слишком занятым и серьезным человеком, чтобы тратить на это время.

Жил себе и жил. В его шкафу висело с десяток вешалок с костюмами, еще столько же или даже больше с рубашками и галстуками. На полках лежали чистое белье и носки. Кеша не задумывался над тем, каким образом все это появлялось, и куда девалась грязная одежда. До женитьбы за его гардеробом следила мать, потом – Серафима. Теперь, когда он перевез свои вещи в квартиру родителей, ему пришлось самостоятельно заниматься бытовыми мелочами.

Эта квартира давно пустовала. Родители не взяли с собой за границу тяжелые вещи, поэтому проблем с мебелью не было. За две недели Кеша успел навести относительный порядок только на кухне и в спальне, и уже подумывал о том, чтобы нанять домработницу. Обедал он в ресторане, а на ужин покупал готовые продукты и разогревал их в микроволновке. Вчера он забыл забрать из прачечной рубашки и сегодня распаковал новую, из тех, что ему покупала Сима.

Кеше ужасно не хватало ее. И не только из-за хозяйственных мелочей. Он нехотя возвращался домой, но иногда ноги сами несли его к бывшей жене. Он останавливался перед окнами и долго смотрел на них в нелепой надежде, что Сима заметит его и позовет внутрь. Нет, его не выгоняли, когда он приходил за Юлей, но и не приветствовали, как бывало раньше. Он тосковал по ненавязчивой нежности, искренней заинтересованности, по их занятиям любовью.

Сейчас, когда он потерял ее, Кеше не хотелось заводить новые отношения. Казалось бы, теперь он мог наслаждаться свободой, к которой так стремился в юности, знакомиться с женщинами, не ограничивая себя одной. Но теперь это его не прельщало. Он чувствовал себя старым и ненужным. Только работа и дочь продолжали держать его в тонусе. Иннокентий до сих пор не подписал бумаги на развод, но заседание суда все равно приближалось. Неумолимо и очень быстро.

Кеша переоделся в джинсы и клетчатую рубашку и зашел на кухню, чтобы выпить кофе. В этот момент ему позвонили. Разговор оказался неожиданным. Он в первый момент подумал, что кто-то ошибся номером. Кеша дослушал до конца, заверил, что уже выезжает, и повесил трубку. Затем достал сотовый и набрал номер Серафимы.

- Симакова.

Голос казался таким родным, что у Кеши стал в горле ком. Ему пришлось прокашляться, прежде чем начать разговор.

- Это я. Извини, что беспокою.

- Что-то случилось? У тебя взволнованный голос.

Сима всегда чувствовала малейшие нюансы речи, мимики, взгляда. Удивительно, что она не догадалась о том, что он встречается с Карасевой. Может, сознательно закрывала глаза?

- Мне только что позвонили из роддома. Элла рожает.

- Мне казалось, что впереди еще целый месяц. Почему она сама тебе не сообщила?

- Ничего не знаю. Врачи «Скорой помощи» нашли в ее сотовом мой номер телефона и решили, что я родственник. Одинаковые фамилии. Я еду туда и, наверное, не смогу погулять с Юлей.

- Конечно. Я ей все сама объясню. – Она помолчала мгновение и продолжила. – Расскажешь мне обо всем, когда разузнаешь подробности.

- Спасибо.

- За что?

- Ты беспокоишься, хотя и не обязана.

- Я чувствую себя виноватой, что не навещала ее. Она жена твоего брата, к тому же беременная. Хотя она отказывалась от моей помощи, я должна была настоять.

- Ты не виновата. Элла – не самая приятная особа.

- Сейчас это не важно. Она нуждается в помощи.

- Ты права. Я буду держать тебя в курсе событий.

Он ждал, что она скажет что-то еще, но телефон затих. Кеша набросил куртку. Проверил бумажник и вызвал такси.

Элла не относилась к любимицам в их семье. Его старший брат Савелий никогда не отличался здоровьем. Он болел ревматизмом и тридцати пяти годам уже страдал сердечной недостаточностью. К сожалению, у него начиналась аллергия на большинство из препаратов, и врачи мало чем могли ему помочь. Не имея возможности из-за болезни проявить себя в других профессиях, Савелий занялся музыкой. Он преподавал ее в музыкальном училище и казался вполне счастливым человеком.

Но, как оказалось, не совсем. Его брат мечтал о семье и детях. Его внешность, в отличие от младшего брата, не привлекала женщин, поэтому, когда в его жизнь внезапно ворвалась Элла и присосалась к нему, как пиявка, Савелий впервые в жизни проявил характер и женился на ней. Он отмахивался от увещеваний родителей, от сплетен о том, что Элла за его спиной встречается с другими. Савелий верил ей безгранично, как истинно влюбленный. Вульгарная, хотя и смазливая женщина не понравилась его родителям с первого взгляда, но любовь к сыну заставила их купить для новой семьи квартиру. Казалось, Грибовы готовы были пойти на все, что угодно, лишь бы видеть невестку как можно реже. Из всей семьи лишь Сима пыталась хоть как-то наладить с женой Савелия дружеские отношения, но даже ее сдержанный характер не выдержал общения с Эллой.

Эту женщина всеми силами стремилась выкарабкаться на более высокую ступень в обществе. Похвальное желание, если бы не методы, которыми она добивалась своего. Вырвавшись из-под маминого крылышка в шестнадцать лет, Элла колесила по стране, работая секретаршей везде, где ей удавалось задержаться с помощью привлекательного личика. Но ни один из ее покровителей не захотел связать с ней жизнь. В том числе директор музыкального училища, но под руку весьма удачно подвернулся Савелий.

Он выглядел счастливым, хотя его болезнь прогрессировала. Мама Кеши переступила через собственную гордость и поговорила с невесткой по душам, но та порекомендовала не делать из молодого мужчины инвалида, поделилась с изумленной женщиной подробностями сексуальной стороны их жизни и под конец потребовала денег. В этот день Кеша впервые застал мать с заплаканными глазами.

Второй раз это случилось тогда, когда умер Савелий. Внезапная остановка сердца. Мать во всем обвинила Эллу. Очень скоро родители выехали из страны, а потом Элла сообщила, что беременна и ожидает сына. Это смягчило Грибовых. Отец позвонил Кеше и попросил его сделать для невестки все возможное. Он давно мечтал о продолжении рода Грибовых. Кеша не мог отказать отцу.




Он всегда чувствовал себя в больнице не в своей тарелке. В приемном отделении Кешу попросили подождать, и он долгий час мерил шагами длинный безликий коридор и вздрагивал от криков периодически прибывающих рожениц. Наконец к нему подошел молодой уставший доктор и поинтересовался:

- Вы - Грибов?

- Да.

- Элла Грибова – ваша жена?

- Невестка. Она вдова.

- Понятно. А других родственников у нее нет?

- Она никогда о них не рассказывала. – Поймав удивленный взгляд доктора, Кеша развел руками. – Так получилось.

- Роды проходили тяжело, но мальчик здоров. Четыре килограмма двести граммов. К сожалению, роженица без сознания. Подробности будут позже.






Глава 17


Дни проходили в хлопотах. Дочь нуждалась в ее внимании, как никогда. Симе не хотелось, чтобы девочка чувствовала себя заброшенной, поэтому все больше времени проводила с ней. Однажды Юленька увидела по телевизору конкурс юных пианистов и заявила о своем желании учиться играть. Серафима купила ей фортепьяно и нашла хорошего учителя музыки. У девочки оказался неплохой слух, и, по мнению пожилой пианистки, она подавала надежды. Но на первых порах Симе пришлось присутствовать на всех занятиях дочери.

С каждым днем она все сильнее мечтала получить развод, чтобы иметь возможность распоряжаться собственной жизнью, но Иннокентий не торопился подписывать документы. Видимо, все еще надеялся, что Сима передумает. Она же не желала больше обманываться. Ее брак с Грибовым не сложился и с этим уже ничего нельзя поделать. Даже если она заставит себя простить его, то точно больше не сможет лечь с ним в одну постель. Без этого их совместная жизнь станет похожей на существование соседей. Симу такое положение вещей не устраивало.

На работе все шло своим чередом. Встречи с журналистами, редактором, известными людьми, согласившимися дать интервью женскому журналу, в свою очередь тоже отнимали не так уж мало времени. Это вполне устраивало Симу. Оставались ночи. Они оказались для нее самым тяжелым временем суток.

Ей снился Егор. Чаще всего это были юношеские воспоминания. Но иногда в ее грезах появлялась квартира Бритта, и она – на его огромной кровати. Неподвластные влиянию сны, как правило, не заканчивались поцелуями, продолжаясь страстно желаемой мукой соединения. Иногда Сима просыпалась среди ночи и еще долго лежала под впечатлением от увиденного, настолько вымысел разума походил на действительность. Станут ли когда-нибудь ее сны реальностью? С каждым днем та становилась все более далекой и неосуществимой.

Вспомнив о своем обещании Лоре, Серафима решила сходить к Амориной. Она нуждалась в совете и надеялась, что психолог ей хоть чем-то поможет. В любом случае, стоило попробовать.

Входя в приемную, Сима столкнулась в дверях с женщиной. Она не сразу узнала ее. Лишь когда та обронила сумочку, и Серафима наклонилась, чтобы помочь, то поняла, что перед ней дальняя родственница, с которой они после смерти мамы Серафимы очень редко встречались.

- Марьяна?

- Здравствуйте, Серафима.

Сима присмотрелась и поняла, почему не сразу узнала ее. Марьяна очень похудела за последнее время. Если верить словам ее мужа, она постоянно болела. Возможно, и так, но не слишком удачно замаскированный тональным кремом синяк на скуле настораживал, как и дерганые движения в стремлении женщины поскорее покинуть это место, и желательно неузнанной.

- С вами все хорошо? Помощь не нужна?

- Нет, все в полном порядке. – Вымученная улыбка, как и бравурный тон, странно выглядели на измученном лице. – Я здесь случайно. Зашла не в ту дверь.

Сима кивнула, делая вид, что поверила, и посторонилась, пропуская Марьяну к выходу.

- Всего доброго.

- Да. Конечно. И вам.

Она все еще думала о неожиданной встрече, когда ее пригласили войти.

- Я рада, что вы решились.

Татьяна Аморина по-мужски пожала ей руку и предложила присесть в удобное кресло.

- Неужели настолько заметно, что я нуждаюсь в помощи психолога?

- Окружающим, возможно, и нет. Но специалисту и тем, кто близко с вами знаком, безусловно. К тому же вы - здесь. Значит, проблема существует.

- Вы правы.

- Тогда говорите.

- С чего в таких случаях начинают?

- Это не существенно. Возможно, с наболевшего?

- Пожалуй.

Незаметно для себя Сима рассказала все, что случилось со дня ее замужества, с каждым словом вытаскивая из тайников мысли, желания, мотивы поступков – все, из чего складывалась ее семейная жизнь. Она умолчала только об одном – о своих отношениях с Егором. Об этом она не смогла рассказать.

Аморина не перебила ее ни разу, лишь в самых трудных местах легко похлопывала по руке, побуждая продолжать. Когда Сима закончила повествование, ей стало немного легче. В то же время она чувствовала себя обнаженной, почти вывернутой наизнанку. Даже Лоре она не рассказывала так много и подробно, опасаясь остаться непонятой, что уж говорить о других.

Некоторое время в кабинете царила тишина. Затем Аморина поднялась и спросила:

- Вы пьете зеленый чай?

- Да.

- Составите мне компанию?

- С удовольствием.

Татьяна попросила секретаря заварить для них чай и снова устроилась напротив Симы.

- Знаете, с чего вам стоит начать?

- С чего же?

- Полюбите себя, Серафима.




Егор направлялся в больницу. Он ходил сюда, как на работу. В отличие от последней, посещения Вероники с каждым днем становились все более тягостной повинностью.

Он заставлял себя приходить сюда, улыбаться и каждый раз делать вид, что понимает ее, когда слышал на прощанье: «Я еще плохо себя чувствую. Для нас с ребенком лучше перестраховаться и задержаться здесь». Врачи лишь пожимали плечами и говорили, что угрозы выкидыша сейчас нет, но они могут подержать ее в больнице еще некоторое время – для перестраховки.

Хуже всего он переносил встречи с Антониной Измайловой. Егор почти ничего не знал об этой женщине до того момента, как она появилась в аэропорту, бросилась на носилки, где лежала Вероника, и запричитала: «Моя бедная исстрадавшаяся девочка! Что же с тобой приключилось?!»

Она выставила из машины «Скорой помощи», приехавшей чтобы доставить Веронику в больницу, санитара, и Егору пришлось подвозить мужчину на такси. За время поездки мать Ники так достала доктора, что по прибытию на место назначения женщина не выдержала и сделала Антонине замечание: «Прекратите нервировать дочь. Ей это вредно».

Странно, что Веронике так долго удавалось скрывать от него настолько неприятную особу. Бритт знал, что она существует – живет в одной из многоэтажек в новостройках и работает директором детского сада, но никогда ее не видел. Вероника напомнила ему о ней, когда захотела отправиться домой.

Антонина Измайлова оккупировала палату дочери, терроризируя медработников и требуя для Вероники самого лучшего. За деньги Бритта, естественно. Когда он собирался нанять для Ники сиделку, ее мать заявила, что лучше нее никто не присмотрит за бедняжкой. Женщину, конечно, можно было понять, если бы не маниакальное желание руководить процессом и уверенность, что беременность нужно пережить в больнице.




Егор уже повернул в небольшой «предбанник» перед элитной палатой, когда оттуда, тихо ругаясь, выскочила медсестра. Женщина с разбегу налетела на Егора и извинилась. Она уже почти повернула за угол, но потом обернулась и выпалила замешкавшемуся Бритту:

- У мамочки вашей… подруги плохое настроение. Вообще это ее обычное состояние, но сегодня – явное обострение.

Медсестра исчезла прежде, чем Егор успел отреагировать. Он повернулся к двери, но услышал, что за ней разговаривают на повышенных тонах - практически ругаются, и решил послушать. Бритт понимал, что поступает некрасиво, даже трусливо, но все равно почти прижал ухо к двери.

- Ты – мягкотелая.

- Мама, не начинай.

Егор едва узнал голос любовницы и недоуменно покачал головой. Куда только подевался нежный, воркующий, с соблазнительной хрипотцой тон?

- Почему до сих пор не поговорила с ним? Сколько можно откладывать?

- Еще рано. Он не готов.

- Детка, запомни, мужчина никогда не бывает готов. Если бы я ждала, пока твой папа созреет…

- И где он, мой дорогой папочка? Сбежал при первом же удобном случае.

- Не совсем. Он платил солидные алименты. Благодаря его деньгам ты смогла учиться в престижной школе, а потом в модельном агентстве.

- Я все помню.

- Плохо помнишь. Если бы я не выбрала тебе красивого папу, ты не пользовалась бы таким успехом и не подцепила приличного и обеспеченного мужчину.

Бритт поморщился. У него возникло желание войти в палату и положить конец вульгарному разговору, но он заставил себя сдержаться. Раз уж так сложилось, он собирался услышать все – даже, если истина окажется неприглядной.

- Подцепила, как же! Еще нет. Он не слишком торопится делать мне предложение.

- Никуда он от нас не денется. Если бы ты меня слушалась и забеременела раньше, то давно уже прибрала бы его к рукам.

- Не все мужчины женятся на любовницах. Даже беременных. Я не хотела рисковать.

- Ладно, Никуся, теперь все будет в порядке. Он заботится о тебе, значит, скоро наденет колечко на палец. Молодец, что решилась.

- Я не специально. Это случайно вышло.

- Так не бывает. Если бы он надел презерватив…

- Он и надел.

Егор перестал дышать.

- И что?

- Вообще-то это не твое дело.

- Я – твоя мать. Мне нужно знать все. Рассказывай.

- Ты из мертвого вытянешь подробности. Ладно, слушай. Я, естественно, ни разу не требовала, чтобы он мучился в резинке, но Бритт никогда о ней не забывал. Но однажды она прорвалась.

- А Бриттов? Он видел?

- Думаю, нет. Видимо, она лишь немного треснула. Ну, ты понимаешь.

- Ха! Еще бы!

Черт! Невнимательный, самоуверенный болван! Это ж надо так подставиться!

- Я заметила только потому, что сразу села, ожидая, пока он вернется из душевой. Затем это случилось еще несколько раз. Он замечательный и сильный любовник…

- Не отвлекайся по пустякам. Я бы на твоем месте подгадала к середине цикла. – Последовавшее молчание было более чем красноречивым. Егор заскрипел зубами. – Мамина дочь.

Бритт развернулся и направился к выходу. Ему хотелось уйти и больше не возвращаться, и не только в больницу – к Нике, которую считал слишком честной, чтобы заниматься «ловлей на живца». А она методично, хладнокровно обманывала его. Как еще можно определить ее действия? Он оказался слепым и доверчивым. И это после стольких лет общения со стервами и манипуляторшами?

Его подгоняла злость. Егор еле сдерживался, чтобы не крушить все на своем пути. Бритта остановил громкий окрик:

- Вы уже уходите? – Он едва в очередной раз не налетел на дежурную медсестру. Затормозил в последнюю минуту. – С вами все в порядке?

Нет, нет, и еще раз нет! О каком порядке вообще может идти речь?! Но медсестра не виновата в том, что он обманулся.

- Я…

Егор понял, что не может уйти. Так мужчины не поступают. Ребенок. Он обязан вернуться из-за него.

Под недоумевающим взглядом женщины в медицинском костюме, он отправился назад. Наверное, она подумала, что он такой же ненормальный, как и мамаша Ники. Плевать. Он должен сделать то, что необходимо было совершить еще две недели назад. А может и того раньше.

По дороге он столкнулся с Антониной. Если бы он не слышал ее разговор с дочерью, то ее вымученная улыбка могла бы его обмануть. Страдальческие, слегка поблеклые зеленые глаза смотрели на Егора так, словно Антонина несла на своих плечах скорбь всего мира.

- Как хорошо, что вы пришли!

Бритт заставил себя поздороваться.

- Здравствуйте.

- Да, конечно. Никуся так нуждается в поддержке. А еще в просторе и свежем воздухе. Она бы лучше переносила свое теперешнее состояние, если бы жила в особнячке, а не в нашей двухкомнатной конуре. Когда родится ребеночек, там будет удобно выгуливать его…

- У вас есть собака?

- Да, такса. А при чем здесь она? – Егор пожал плечами. Он не собирался ей объяснять. – Это вы к тому, что я тоже смогу жить вместе с вами? - Он не мог больше слушать этот бред. Его терпение почти закончилось, а ему еще предстоял разговор с Вероникой. - Бритт обошел женщину и открыл дверь в палату. Антонина крикнула ему в спину. – Я не настаиваю!

Он вошел и заставил себя посмотреть на Нику. Наверное, взгляд его был не слишком ласков, потому что она натянула простыню под подбородок и пролепетала:

- Добрый день.

«Добрый», ничего не скажешь!

Бритт напомнил себе, что эта женщина носит его ребенка, и сделал паузу, чтобы успокоиться перед тем, как ответить.

- Привет. Как себя чувствуешь?

- Нормально. То есть, не слишком хорошо.

Бритт осмотрелся по сторонам и сел на стул в углу комнаты. Он не мог заставить себя подойти к Веронике и поцеловать в щеку, как делал это раньше.

- Тебе что-нибудь нужно? Еда? Лекарства?

- Все есть. Что-то случилось?

Многое, но он не собирался ее просвещать. Что это изменит? Она начнет изворачиваться, оправдываться, плакать, возможно, даже обвинять его во всем. Хотя, он тоже виноват. Нельзя надеяться на резинки. В любом случае Бритту не хотелось ворошить всю эту грязь.

- Ничего нового. Что говорят врачи? Когда тебя выпишут?

- Врачи? Говорят, что мне нельзя нервничать и…

- Больше гулять. А для этого подойдет особнячок с садом и гаражом.

- Ну, это после выписки. Ты планируешь купить дом? Настоящий дом? О, Егор! Давно пора! Сколько можно жить в гостиницах?

Бритт смотрел на красивую женщину, с энтузиазмом выдвигающую предложения, в каком месте лучше приобрести недвижимость, и думал о том, что она гораздо больше радуется возможной покупке, чем ребенку. Хорошо, что он не рассказал ей о приобретенной квартире.

- …на Парковой тоже есть красивый дом. Моя знакомая говорила, что он бесподобен. Когда мы с тобой поженимся…

- Мы не поженимся, Ника.

Вероника резво села на кровати. Простыня соскользнула вниз, демонстрируя ее полупрозрачную рубашку.

- Как? Но ты говорил…

- Я обещал позаботиться о вас. И сдержу слово. В твоем распоряжении будут деньги и квартира. Трехкомнатная. В центре города. Я приму участие в воспитании. Но это все.

Большие зеленые глаза наполнились слезами. Они поползли по щекам, но Ника не торопилась их вытирать. Чувственные губы дрожали.

- Ты не можешь так поступить со мной! Я не могу быть матерью-одиночкой!

Егор заставил себя говорить спокойно.

- Многие матери-одиночки могли бы позавидовать тебе. У них нет и сотой доли того, что я тебе предлагаю.

- Но мне вряд ли удастся продолжить карьеру модели. После родов моя фигура может измениться. К тому же, другой профессии у меня нет.

- Мне жаль. Но в этом есть не только моя вина.

Он поднялся, а Вероника вскочила с кровати и подбежала к нему, схватила за руку.

- Не бросай меня, любимый! – Он приподнял брови. Вероника впервые упомянула о чувствах. Да еще так патетически, заламывая руки. – Ты удивлен? Да, я люблю тебя. Иначе давно избавилась бы от ребенка.

Он попытался вытащить пальцы из ее ладони, но Ника вцепилась в него железной хваткой.

И это - слабая женщина, нуждающаяся в больничном режиме?

- Ты говорила, что хочешь его, несмотря ни на что. Или я ошибся?

- Почему ты так жесток со мной? Конечно, я хочу этого ребенка.

- Тогда береги его.

Он отвел Веронику к кровати и усадил. Она цеплялась за него, но Егор решительно направился к двери. Женщина принялась громко всхлипывать.

- Когда ты придешь?

- Как только у меня появится время.

- Ты едешь к ней? - Он резко обернулся, с недоумением уставившись на Измайлову. – Думал, я не в курсе? Мне приходилось лежать и страдать, не зная, что станет со мной и ребенком, а ты в это время в коридоре целовался с этой прелюбодейкой - Симаковой. Мне все рассказала нянечка!

Он заплатил негодяйке немалые деньги, чтобы она ухаживала за Никой, а та сплетничала за его спиной. Хорошо, что информатором оказался не Маркитан, а то Егор почти заподозрил его.

- Это – мое личное дело.

Егор ушел, не желая продолжать бессмысленный спор. Он ничего не решал, лишь заставлял Веронику нервничать. Конечно, теперь она тоже далеко не спокойна, но тут уж ничего не поделаешь. Обман – не выход. Лучше, если Ника смирится с таким положением вещей сейчас, чем продолжит надеяться на брак. Бритт понял, что не сможет жить с этой женщиной – при любых обстоятельствах.






Глава 18


Сегодня его племяннику исполнилось пять дней. Иннокентий еще не до конца поверил, что стал дядей. Он каждый день приезжал в роддом, чтобы полюбоваться на младенца и поговорить с врачами о здоровье мальчика и невестки.

У первого все шло, как положено. Племянник рос, набирал вес, появившаяся желтушка быстро прошла. Только имени у него пока не было. Кеша называл его просто – Малыш. Он не хотел сам давать ему имя, а Элла не могла этого сделать. Она лежала в изолированной палате в обсервации. У нее начались проблемы с психикой. Точнее – обострились. Консультировавший ее специалист сообщил Иннокентию, как единственному посещающему ее родственнику, что если состояние Эллы в ближайшее время не улучшится, ее придется лечить в специализированной больнице. Он подозревал, что это даже не послеродовый психоз.

Кеша начал разыскивать мать невестки, но это оказалось трудным делом. Элла тщательно засекретила информацию о своем прошлом, сожгла все мосты, но надежда оставалась. В любом случае именно ему придется позаботиться о Малыше и, возможно, дать ему имя. Он уже разговаривал с юристом по поводу опеки над племянником, в противном случае мальчика ему не отдадут. Если он не сделает это в ближайшие дни, племянника отвезут в приют.

Иннокентий не мог этого допустить. И не только потому, что Семен Грибов регулярно повторял сыновьям, что семья – самое главное в жизни, и нет ничего важнее продолжения рода. Глядя на крохотные ручки, лысую головку и причмокивающий рот, он вспоминал, как мало времени удалял Юле, когда она была в таком же возрасте. Он пытался помогать Серафиме, но все же слишком долго задерживался на работе. Только теперь он понял, что важен каждый миг, проведенный рядом с ребенком. В общении нуждаются не только дети, но и сами родители. Только тогда рождается настоящая привязанность, дарящая любовь и тем, и другим.

Хорошо быть умным задним числом, но лучше уж так, чем снова наступать на одни и те же грабли.

Грибов решил, что заберет этого ребенка и будет его воспитывать, как сына. Малыш должен вырасти настоящим мужчиной, не в пример некоторым – и ему в том числе.

Кеша вздохнул и открыл папку с бумагами, которые принесла ему секретарша. Грибов внутренне посмеялся над собой, заметив ее очередной недоумевающий взгляд, когда он не стал с ней заигрывать по давно заведенному сценарию. Их обмен любезностями ни разу так и не привел к близости, несмотря на то, что его секретарь – девушка яркая и сексапильная. Теперь Иннокентию не хотелось даже легкого флирта. Он не сомневался, что это рано или поздно пройдет, и ему снова захочется заигрывать и спать с женщинами, но ощущение, что прежним он уже не станет никогда, не проходило. Что-то сломалось в нем вместе с его семейной жизнью. Удастся ли это нечто исправить? Вот в чем вопрос!

Он подписал документы и попросил секретаршу забрать их. Вместе с девушкой в кабинет ввалился Аркадий Крамарь - один из членов Совета директоров. Все знали, что он женился на родственнице жены Симакова из-за приданого. Красивый не первой молодости банкир мог найти себе кого-то более привлекательного, но Аркашу интересовали только деньги, а Марьяна не устояла перед его внешностью и харизмой. В придачу к невзрачной, тихой и преданной жене ему досталась немалая сумма вместе с акциями компании – подарком Симаковых.

- Не ждал?

Кеша смотрел, как Крамарь направляется прямиком к его бару, но не остановил его. Он, как и все остальные, давно привык к чудачествам Аркаши. Этот мужчина везде чувствовал себя, как дома.

- Нет, но разве тебя это волнует? Кстати, день добрый!

- Ты прав, не волнует, – хохотнул Аркаша и налил в два стакана виски, один поставил перед Кешей, а из второго отхлебнул; затем развалился в кресле и закинул ногу на ногу. – Добрый, говоришь? Возможно.

Секретарша забрала папку и вышла, так и не сумев привлечь внимание Кеши.

- Все относительно. У тебя ко мне дело? Кстати, я не начинаю пить так рано.

- Расслабься и составь мне компанию. – Аркаша приподнял стакан. – Поверь, это тебе пригодится.

- Загадки? Что у тебя стряслось.

- У нас.

Кеша отодвинул стакан на край стола и удивленно посмотрел на Крамаря. Он вспомнил, что Сима всегда считала этого человека крайне неприятным и даже опасным, и впервые согласился с ней.

- Проблемы компании? Не может быть! Я бы знал.

- Нет, с этим все нормально. Я, как акционер, слежу за порядком.

- Тогда что? Марьяна снова беременная двойней?

Кеше надоели игры в «Угадайку», но он не мог игнорировать предупреждение.

- Опять мимо! – Аркаша допил виски и поставил стакан на стол. – Хотя…




В аэропорту Егора ждал Маркитан. Виктор связался с ним по сотовому и сообщил, что есть новости по известному Бритта делу. Егор издали заметил поверенного, меряющего шагами пятачок перед справочным бюро.

Виктор замер на месте, когда увидел идущего к нему Егора. Пожимая руку, Бритт нетерпеливо поинтересовался:

- Ну что? Ты узнал, кто он?

- Да. С трудом. Это Аркадий Крамарь. Банкир. Муж Марьяны Градовой, родственницы Людмилы Симаковой и отец двоих детей.

- Я с ним знаком. – Егор едва вспомнил лицо высокого шатена, развлекавшего их пошлыми анекдотами на даче Симаковых. – Но почему тайком? Если он хотел их заполучить, мог действовать легально. В любом случае ему не светит контрольный пакет. Он – у Симаковых.

- Не совсем.

- Как так?

- Иннокентий Грибов переписал пятнадцать процентов из своих акций на ребенка старшего брата.

- Что?! Когда?

- Приблизительно после того, как его родители выехали за границу. У Эллы Грибовой пять дней тому назад родился сын.

Он не ожидал от Кеши подобной глупости. Разве можно так рисковать?

- Виктор, ты мог бы узнать еще кое-что?

- Слушаю.

- Собери, будь добр, сведения о жене Савелия Грибова и о Крамаре. О последнем - все, что только можно и нельзя. Меня не будет некоторое время. Проследи, пожалуйста, чтобы Вероника ни в чем не нуждалась.

- Извини, что спрашиваю. Это не мое дело, но… - Бритт заметил, что разговор дается Маркитану с трудом, и понял, что речь пойдет об Измайловой. Он терпеливо ждал, пока Виктор продолжит, и точно знал, что ему скажет. – Ты женишься на ней?

- Нет.

Он понимал, что его ответ звучит резко, и не удивился, что Виктор недоволен его тоном. Но Маркитан не знал подробностей их отношений, а Егор не мог его просветить на этот счет.

- А ребенок?

- От него я не отказываюсь. Для него и Измайловой я сделаю все, что смогу, кроме одного. Я не женюсь на ней, потому что люблю другую женщину.

Бритту не хотелось объяснять Маркитану, что ни при каких условиях не свяжет свою судьбу с Измайловой, поэтому ограничился главным. Даже если Виктор его осуждал, то весьма тщательно это скрывал. Лицо поверенного выглядело бесстрастным.

- Ты летишь к ней?

- Да.

- Как только что-то прояснится, дам знать.

- Спасибо.

Прощаясь с Виктором, Егор в мыслях уже находился рядом с Серафимой.




- Говори или уходи, Крамарь. Я не в настроении разгадывать загадки. – Кеша никогда не использовал в общении с деловыми партнерами грубость, но Аркадий нарывался своим развязным поведением. Ведь они, в конце концов, даже не друзья. Грибов решил от него как-то отделаться и не придумал ничего лучшего, как в очередной раз слукавить. – У меня назначена встреча. Я не хочу опаздывать без веских причин.

- Причина веская, можешь не сомневаться. – Крамарь прищурил глаза и наклонился к нему, будто собирался поделиться страшной тайной. – У меня родился сын.

- Так-так! – Это уже интересно. Кажется, не только у него рыльце в пушку. Значит, слухи о том, что Аркаша любит прогуляться налево, правдивы. – Марьяна знает?

- Это не ее забота. Пусть возится со своими девчонками.

- Вашими девчонками.

- Да, я отец. Но мне нужен сын.

- Планируешь его признать?

- Пока не решил. Слишком многое поставлено на карту. Но, если потребуется… - Аркаша снова отправился за виски. – Я думал, ты меня поймешь. У тебя ведь тоже дочь. Что проку от этих баб? Выскочат замуж, а ты потом отдавай свое добро неизвестно кому.

Крамарь не так уж сильно ошибся. Кеша мечтал о сыне, хотя и обожал Юлю.

- Ты можешь сам выбрать им мужей.

Крамарь снова занял место напротив Кеши. На этот раз он прихватил с собой бутылку, и насмешливо протянул:

- Заметки из собственного опыта?

- Даже если и так?

- Много денежек у жены оттяпал? Адвокат, наверное, отрабатывает за проценты.

Неужели уже все знают о разводе? Не город, а большая деревня. Сплетни витают в воздухе.

- Не твое дело. А ты не боишься, что я Марьяне расскажу о твоих художествах? Если она пожалуется крестному, я тебе не завидую.

- Лучше о себе думай.

- Моя семья тебя не касается.

- Касается. Ты даже не представляешь насколько. Неужели тебе совсем не интересно, кто мамашка моего сынка?

- Я не твой духовник.

- Элла.

- Какая еще… - Недавно рожденный мальчик. Элла. Часто ли встречаются подобные совпадения, да еще в таком маленьком городке? – На что ты, черт возьми, намекаешь?

- Я прямо говорю: Элла, твоя невестка, родила мне сына.

Кеша ощутил, как к его голове резко прилила кровь.

- Врешь!

- Зачем? В наше время это легко проверить.

Это не может быть правдой. Только не Малыш! Кеша только начал привыкать к мысли, что этот ребенок станет жить в его доме. Он уже расписал всю жизнь мальчика по деталям, нашел няню, почти закончил оформлять опеку. Что за невезение?

Элла! Если бы она хоть немного соображала, то он бы тряс ее до тех пор, пока не узнал всю правду. Но сейчас это, к сожалению, невозможно.

Кеша знал, что эта женщина живет далеко не праведной жизнью, но она убедила его - всю семью - поклялась, что носит ребенка Савелия, и они поверили. Слишком хотели верить. Этот мальчик должен был стать продолжением рода Грибовых.

Кеша вдохнул глубже, пытаясь взять себя в руки.

Малыш станет им, наследником. Иннокентий так решил. И начнет с того, что даст ему имя. Адам. Замечательно. Отцу должно понравиться. Кеша уже позвонил ему и сообщил об Элле. Родители обещали помочь, чем смогут. Он должен удержать этого ребенка, во что бы то ни стало.

- Легко. Если мать даст свое согласие. А она этого не сделает.

- Это еще почему?

- Элла очень больна и сейчас не может ничего решать.

Крамарь вскочил с кресла и заметался по кабинету.

- Неужели эта дура лишилась остатков ума?

- Это семейное дело. Важно, что никто не даст тебе разрешение на экспертизу.

Крамарь остановился перед столом, навис над Кешей и ухмыльнулся.

- Грибов, признайся, ты не хочешь экспертизы, потому что и так знаешь, что ребенок не от твоего братца?

- Это сын Савелия. И зовут его Адамом.

- Что, так нужен этот парень?

- Отвали.

- Знаешь, ведь я могу подать в суд. Даже если не удастся настоять на экспертизе, то в они все равно будет много. Ты этого хочешь?

Внезапно в мозгу у Грибова возникла одна мысль – почти невероятная, но возможная. Кеша сделал безразличное лицо и спокойно изрек:

- А ведь тебе тоже не нужна огласка, Крамарь. Я почти уверен. – Он сделал паузу, чтобы дать возможность Аркаше высказаться, но тот молчал. – Зачем тебе крысиная возня, этот примитивный шантаж?

- Хочешь знать? Ну что же… Пароль – «акции»!

- Продолжай.

- Ты отдаешь мне акции сопляка – небольшая плата за мальчишку, а я делаю вид, что не знаком с Эллой.

- Продаешь ребенка?

- Информацию. Разве не ты только что орал, что младенца сотворил твой брат? К тому же никак не могу понять, зачем тебе мальчишка? У самого не получаются? – Кеша промолчал, и Аркаше пришлось продолжить. - Подумай хорошенько, скоро все узнают, что твой брат оказался лосем, а в мальчишке нет ни капли крови Грибовых.

- Погоди-ка! – Как он раньше не понял! Кеша даже пропустил мимо ушей очередное оскорбление. – Это ты скупаешь по всему миру акции компании, причем тайно?

- Если кто-то промышляет инкогнито, он не станет орать об этом на каждом углу. – Крамарь выпрямился и взглянул на часы. – Так что мы решили?

- Адам – мой племянник. Акции принадлежат ему.

- Значит, хочешь судовых разборок и огласки?

- Ты не станешь этого делать.

- Я способен на все.

Крамарь ушел, а Кеша откинулся в кресле и задумался.

Нужно что-то предпринять, пока этот ненормальный не испортил Адаму, а заодно и всем Грибовым, жизнь. Лучше бы что-то неожиданное, пресекающее все дальнейшие попытки шантажа.

Пока ни одна подходящая мысль не приходила Кеше в голову, и с адвокатом он не торопился советоваться. Но если ничего не изменится, разговора с юристом не избежать.

Кеша почувствовал сильное желание выпить. Он не мог сделать этого в офисе, а дома – не хотел. Так недолго превратиться в пьяницу, а Адам нуждается в трезвой отеческой заботе.

Грибов отправился в ресторан.






Глава 19


Мелкий, проникающий повсюду дождь моросил с самого утра. Осень проявила свой непредсказуемый характер и напомнила, что бывает не только красочной, балующей нежным ласковым теплом, но и серой, и удручающе мокрой, навевающей меланхолию.

Сима зябко куталась в шаль, стоя у окна офиса. Унылую картинку мостовой украшали лишь яркие зонтики и желтые автобусы с запотевшими стеклами, медленно прокладывающие путь сквозь плотный поток автомобилей. Куда торопятся все эти люди? О чем они думают? Радуются, или грустят?

Серафиме казалось, что жизнь мчится мимо нее, оставляя ее на обочине - растерянную и одинокую. Если бы не Юленька, она точно пала бы духом. Сима сожалела о том, что ее семейная жизнь не удалась, но продолжала считать развод единственно возможным решением возникшей проблемы. Кеша продолжал упрямиться, но уже через месяц должно состояться судебное заседание, и ее адвокат обещал, что неопределенность наконец-то закончится. Ей больше не придется каждый раз напоминать Грибову о неподписанных бумагах, словно она просит его о милости.

Хуже всего дело обстояло с отцом. Он названивал ей каждый вечер. Угрожал, уговаривал, потом снова угрожал, но Сима молчала. Лаврентий, устав от собственных пламенных речей, начинал ворчать, что никто не считается со стариком, и тогда Серафима приглашала его проведать внучку. Симаков обещал, но приезжать не торопился.

Звонил не только отец. Этих звонков Сима ждала с замиранием сердца. Они раздавались поздним вечером, но Серафима не ложилась спать, пока не услышала многозначительную тишину в трубке стационарного телефона. Она чувствовала, что это Егор, но он традиционно молчал - несколько мгновений, пока Сима произносила: "Я слушаю" или еще что-то, такое же несущественное, а затем ждала. Иногда ей казалось, что она улавливает легкое дыхание на том конце провода. Затем раздавались равномерные гудки, и Серафима шла в спальню - смотреть сны о Бритте. Как же ей хотелось, чтобы он шепнул хоть одно слово...

- Сима!

Она прикрыла глаза, улыбнулась и покачала головой. Ее сердце радостно подпрыгнуло. Не так уж важно, что еще ничего не решено, что впереди - развод, а у любимого мужчины - ребенок от любовницы. Женское сердечко жило сегодняшним днем.

Симе тоже хотелось избавиться от сомнений и забыться в счастье. Кому, как не ей, знать, что оно встречается не часто.

Бритт обнял ее - крепко, собственнически. Нежно поцеловал в шею, повернул к себе.

Сима смотрела на него, наслаждаясь мгновениями неожиданной и одновременно долгожданной близости, и молчала, боясь нарушить ее нечаянным словом.

- Я соскучился. Ужасно.

Егор оказался не настолько суеверен. И правильно. Он же мужчина.

Сима потянулась к нему, еле сдерживая вспыхнувшее желание, и поцеловала - ласково, едва касаясь губ, вспоминая вкус.

- Колешься!

- К вечеру всегда обрастаю. Извини. Торопился, очень хотел тебя видеть.

- Ничего. Тебе идет. - Сима прижалась щекой к широкой груди. Слушала, как ровно, но сильно бьется его сердце, ощущала сильные руки на своей спине. Она чувствовала себя в безопасности. Приятное чувство, редкое, и от этого еще более желанное. - Я тоже скучала. С приездом, дорогой.

- Мне так тебя не хватало.

Он шепнул ей это в волосы, потерся о макушку носом.

Некоторое время они стояли молча, обнявшись. Симе было так комфортно, что она не хотела выбираться из уютного кокона, но понимала, что долго так продолжаться не может. Другая женщина все еще стояла между ними. Она спросила о том, что ее волновало.

- Вероника. Как она?

- Врачи говорят, что неплохо, но она не торопится выписываться из больницы.

- Понятно.

- Я сказал Нике, что не женюсь на ней.

Сима подняла голову, посмотрела в глаза, пытаясь разглядеть что-то. Возможно, сомнения?

- Ты уверен?

- Да. Абсолютно. Я просто не смогу с ней жить.

- Но ведь жил же некоторое время.

- Не так уж долго. К тому же это вряд ли может считаться полноценной семейной жизнью. Совместное существование в отеле - совсем не то, что общий дом.

- Неужели, ты всегда жил в гостиницах? За все эти года ни одного собственного дома?

- Почему? Есть. В деревне, у мамы. Она не хочет переезжать в город, а я не люблю жить один. В гостиницах чувствую себя, как в общественном транспорте – среди толпы и полностью свободен. Дом нуждается в семье, иначе он становится клеткой.

- Но ты же купил квартиру здесь? Почему?

- Разве не понятно?

Егор смотрел на нее, почти не мигая. Сима опустила глаза, не выдержав напряжения.

- Ты надолго?

- Это зависит от одной очень серьезной женщины. Она держит меня на коротком поводке, но ничего не обещает.

- Таких мужчин, как ты, невозможно удержать даже с помощью поводка, если они не захотят. К тому же, я пока ничего не могу обещать. Что, если ты встретишь кого-то еще, а я свяжу тебя обязательствами? Лучше подождем, пока закончится бракоразводный процесс.

Егор вздохнул и поцеловал ее в лоб.

- Симакова, ну что прикажешь с тобой делать? Настолько принципиальных, как ты, больше не существует.

- Не нравится?

- Нравится, не нравится - это уже не важно. Я весь твой. А ты?

- После развода.

- К тому времени я состарюсь.

- Думаю, седина тебе пойдет.

Егор расхохотался и поцеловал ее, а когда отстранился, вперил в Симу серьезный взгляд.

- Кстати, мне нужна твоя помощь. Пошли.

- Куда?

- Ты мне не доверяешь?

- Доверяю.

- Запомни, что сейчас сказала.




Он привез ее в свой дом. К тому времени Сима уже поняла, куда они направляются. Она догадывалась, что он желает близости. Но как бы ей самой не хотелось, Сима решила, что не станет этого делать.

Бритт открыл дверь, пропустил ее вперед, вошел следом и снова повернул ключ в замке.

- Егор!

Серафима уже собиралась сказать ему, что не станет с ним сегодня спать, когда он протянул ей ключ. Она недоуменно смотрела на металлическую вещицу на его ладони, не решаясь взять.

- Бери, не бойся. Он твой. Можешь приходить сюда, когда захочешь.

- Зачем?

- Мне казалось, что и так все понятно. Но если ты настаиваешь... - Он вложил ей в руку ключ и сжал ладонь в кулачок. - Ты можешь приходить сюда, как к себе домой. Знаю, ты скажешь, что у тебя уже есть дом. Но там квартира твоих родителей. А это - наша.

- Егор, я не могу. "Мы" - это прекрасно, но пока лишь мечта.

- Ладно. Тогда иди сюда. - Он потащил ее за собой в гостиную, остановил посреди комнаты. - Оглянись. Что ты видишь?

Сима обвела взглядом просторную комнату с высокими потолками и лепниной у потолка, печи в углах.

- Комнату. - Она помолчала, не вполне понимая, чего он от нее хочет. - Большую и нуждающуюся в ремонте.

- Молодец!

- Сомнительная похвала. Тебе не кажется? Это видно невооруженным взглядом.

- Я хочу, чтобы ты организовала здесь ремонт.

- Ремонт? - Этот мужчина никогда не перестанет ее удивлять. - Но я никогда этим не занималась!

- В твоем распоряжении будет лучшая ремонтная бригада в городе и самый талантливый прораб. Ты только расскажешь им, какой хочешь видеть гостиную, ткнешь пальцем в обои, мебель, люстру, что там еще...

- Здесь уйма роботы.

- Зато ты будешь занята и не станешь смотреть на других мужчин, пока разводишься с Грибовым.

Сима смотрела на него и не знала - смеяться ей или возмущаться.

- Какой коварный план!

- Я знал, что ты это оценишь.

- Но тебе может не понравиться то, во что превратился твой дом.

- Главное, чтобы тебе это нравилось.

Он подхватил ее на руки и понес в спальню.




Егор поставил ее рядом с кроватью, снял плащи с себя и Симы и бросил их на стул. Бритт обернулся к ней и посмотрел так, что у нее перехватило дыхание. Она затрепетала. Сима понимала, что сейчас может случиться то, что снилось ей по ночам. Если только она позволит, несмотря на все благие намерения не поступать опрометчиво.

Как же ей хотелось забыть о существовании Иннокентия, Измайловой, ребенка, которого та носит - самого важного существа из всех перечисленных. Выбросить из головы все это хоть ненадолго и почувствовать себя единственной и необходимой.

Сима знала, как выглядит со стороны. Отстраненная, сдержанная, почти холодная. Не так уж трудно казаться такой, когда рядом нет того, кто вызывает сильные чувства. Но сейчас он рядом и не спускает с нее глаз, а каждая клеточка ее тела тянется к нему, как к источнику настоящей жизни, полноценного женского счастья. Она слишком давно мечтала о нем, хоть и прятала надежды настолько глубоко, что периодически забывала о них.

Сима сглотнула и молча наблюдала за тем, как Бритт приближается к ней - неспешно, но неумолимо.

Он остановился, почти навис за счет немалого роста. Отвел за спину ее волосы - в последнее время она все чаще оставляла их распущенными. Сима запрокинула голову, чтобы видеть его глаза.

Какое-то время Егор лишь поглаживал большими пальцами ее шею, ласкал взглядом - таким нежным, что ее сердце откликалось на его призыв щемящей болью. Она вспомнила, как отчаянно любила Бритта в юности и как сильно страдала позже. Ей хотелось бы защититься от этого чувства сейчас, но она понимала, что это невозможно. Видимо, ей суждено любить только его - единственного для нее.

Когда Егор ее поцеловал - собственнически, глубоко, Сима не стала сопротивляться. Она позволяла ему так вести себя в юности. Глупо выказывать ложную скромность теперь. Тем более, когда она сама желает того же.

Сима ухватилась за пояс его брюк, чтобы не упасть, и отвечала, открыто демонстрируя желание. Узнав его, он прижался к ней настолько близко, насколько позволяла одежда и ее податливое тело. Она поняла, что он расстегивает пуговички на спинке платья, и вытащила рубашку из его штанов. Егор что-то глухо пробормотал и отстранился, посмотрел на нее горящим взглядом и усадил на кровать. Сима понимала, что вот-вот может произойти, но уже не могла контролировать ни себя, ни сам процесс. Ее чувства перешагнули через рубеж, до которого хоть немного подчинялись разуму.

Егор стащил с себя рубашку, расстегнув лишь несколько верхних пуговиц, сел рядом. Затем он опустил лиф ее платья, помог освободить руки. Оно смялось у талии, но это не беспокоило Симу. Глаза Егора ощупали ее грудь, прикрытую изящным кружевом, а затем это сделали его руки. Она выгнулась навстречу, а он завел руки за ее спину и быстро справился с застежкой. Почти невесомые чашечки упали ей на колени. Сима с неожиданным смущением посмотрела на Егора, невольно вспомнив, что он встречался с моделью, демонстрирующей белье, и обладающей восхитительными формами. Вряд ли Серафима могла с ней конкурировать. Его восхищенный взгляд успокоил ее и польстил, а благоговение, с каким он принял в ладони незащищенные полушария, а затем поцеловал, вызвало в ней восторг.

Она ни на миг не усомнилась, что ему нравилось то, что он видел. И ей тоже. Они будто заново знакомились друг с другом. Не удивительно, с их последней близости прошло много времени. Оба изменились, стали старше. Прежде Сима ни за что не решилась бы коснуться его широкой груди, провести по плечам, наслаждаясь упругостью кожи и силой мышц, но теперь с нескрываемым удовольствием сделала это. Он застонал и снова поцеловал ее, понукая впустить внутрь. Она приоткрыла рот, покоряясь - его губам и рукам. Одна из них уже подняла кверху подол платья и нашла обнаженную кожу над чулком.

Сима задрожала, на какое-то время остановила продвижение ловких пальцев, открыла глаза, чтобы утонуть в темных омутах, убрала руку и обняла Егора за шею. Его рука проникла под узкую полоску трусиков и коснулась сокровенного.

- Хочу, чтобы тебе было хорошо, как никогда прежде. Чтобы ты содрогалась в моих руках, и мы оба знали, что это сделал я.

Его хриплый шепот почти довел ее до оргазма. Она не сомневалась, что все будет именно так, как он сказал. Серафима закрыла глаза и склонила голову ему на плечо.




- Напиваешься, Грибов?

Кеша встретил Лору неприязненным взглядом. Эта женщина умудрялась появляться именно тогда, когда он не хотел видеть знакомых и уж тем более выслушивать нравоучения.

- Мои деньги. На что хочу, на то трачу. Чего тебе надо?

- Я вообще-то пообедать пришла. Ресторан - общественное место.

- Шла бы в какое-нибудь другое место. Через дорогу тоже есть неплохое заведение.

- А мне здесь нравится. Кстати, у меня есть такое же право здесь находиться, как и у тебя.

- Пересядь за другой столик, а то у меня пропадает аппетит.

- Не хочу.

- Точно?

- Сколько раз повторить? Кстати, как твой племянник? Ты уже придумал ему имя?

Кеша подумал, стоит ли говорить с Лорой на эту тему, и решил, что это ничем не грозит Малышу.

- Адам.

- У тебя, оказывается, есть фантазия. А как Элла?

- Без изменений.

- Сочувствую.

Кеша посмотрел на женщину, сидящую напротив, ожидая увидеть... Он сам не знал, чего ожидал, но заметил сочувствие - искреннее и поэтому неожиданное. Вместо того чтобы продолжать переругиваться с ней, он просто ответил:

- Спасибо. Я собираюсь стать его опекуном.

- Правда?! Неожиданно. Но ты все правильно решил. Когда забираешь его из роддома?

- Завтра.

- А комнату приготовил?

- Еще нет.

- Так это же самое главное! - взвилась Лора.

- Я нашел няню.

- А кроватка, памперсы, одежки, бутылочки и все остальное?

- Я думал, что няня...

- Плохо думал. Собирайся.

- Куда?

- Поедем в детский магазин, аптеку. В общем, по дороге я придумаю, куда еще.

- Но я еще не доел.

- Привыкай.

- Лора, зачем ты это делаешь?

- А кто тебе поможет, кроме меня? Не смей впутывать в это Симу. Лучше дай ей развод.

- Это тебя не касается.

- Меня и Адам не касается, но я же вмешиваюсь. Поторопись, у меня мало времени.






Глава 20


Она замерла в его объятиях. Мужские руки крепко прижимали ее к твердой, широкой груди. В тишине раздавалось тяжелое дыхание – ее и Егора. Симой овладело блаженное бессилие - редкое ощущение, во всяком случае, для нее. Ей хотелось удержать эти мгновения хоть ненадолго и в то же время испытать еще что-то настолько же волнующее. По сути, она согласилась бы на все, что мог предложить ей Бритт, ни минуты не сомневаясь, что это того стоило. Они еще не добрались до главного, а она уже почувствовала нечто, не поддающееся описанию.

Сима поцеловала его в плечо и довольно вздохнула. Она в очередной раз убедилась, что только он способен настолько глубоко влиять на нее. Что бы ни случилось, сколько бы раз ни разлучала их судьба, и как бы она сама не пыталась это отрицать, ее реакция на него оставалась прежней. Пожалуй, еще более сильной с каждой следующей встречей. Сима ничего не могла с этим поделать. Да и не хотела. Во всяком случае, теперь.

Она затихла на его плече, но слезы еще не высохли. Они капали на голую спину Бритта. Видимо, он почувствовал их, потому что осторожно отстранил ее, с тревогой вгляделся в лицо, вытер влажные дорожки ладонями, ласково провел большими пальцами по скулам.

- Я что-то не так сделал?

Самоуверенный Бритт сомневается? Неожиданно. Хотя, когда-то давно, в самый первый раз, она уже слышала подобные нотки в его голосе. Только тогда она сама слишком волновалась, чтобы уловить это. Но даже если бы сумела, то вряд ли поняла бы, что это значит. Слишком наивной и неискушенной она была.

Сима улыбнулась и прошептала:

- Все так. Просто замечательно.

- Тогда почему слезы?

Могла ли она решиться и объяснить этому мужчине, что до сегодняшнего дня довольствовалась лишь подобием любви, пародией на счастье, насмешкой над взаимопониманием?

Пожалуй, нет. Ей не хотелось, чтобы он жалел ее. Во всяком случае, сейчас. Ей нужна его любовь, но только такая же сильная, какой любит она сама, вместе со всеми достоинствами и недостаткам. Вопреки всему. Несмотря на все обстоятельства. На меньшее она больше не согласится. Ей пришлось заплатить слишком большую цену за покладистость, за то, что отдала другим людям право решать, что для нее лучше. А ведь все они считали, что это именно то, что ей необходимо. Больше она не позволит руководить собой – никому, даже Бритту. Это случится лишь в том случае, если ей самой захочется подчиниться.

Сейчас же ей захотелось поцеловать его – без жеманства и ложной скромности, что она и сделала, щедро делясь восторгом от пережитого.

- От счастья. От ощущения свободы.

А еще потому, что больше нет необходимости скрывать свои настоящие чувства, лгать, прежде всего, самой себе. Она любит этого мужчину. Всегда любила только его. И молчит она об этом только потому, что еще не вполне свободна. За нее пока говорит ее тело и поступки.

Их новый поцелуй оказался соленым и сладким одновременно. Их губы ласкали друг друга с новообретенным чувством уверенности и неизбежности происходящего.

Постепенно умиротворение прошло. Напряжение снова сделало Егора твердым, но в этот раз менее сдержанным, почти резким. Он поднял Симу с кровати и поставил перед собой. Принялся стягивать платье вниз, обжигая кожу на ее животе короткими поцелуями. Это подняло в ней очередную волну возбуждения, но в ответ она пока лишь тихо смеялась, позволяя Бритту обнажать себя, но не помогая ему. Ей нравилось чувствовать себя беззаботной и легкомысленной, какими бывают только в юности, когда будущее окрашено радужными красками, а повседневные заботы не воспринимаются, как обязанности. Сейчас Серафиме не хотелось думать ни о чем, кроме ощущений – забытых и совершенно новых, и, конечно же, мужчины, в руках которого она становилась расплавленным воском.

Женщина, планирующая каждый свой день накануне, осталась за порогом этой удивительной спальни. Она не сомневалась, что может положиться на Таисию Михайловну и Феликса и позволить ранее неслыханную роскошь – почувствовать себя по-настоящему счастливой.

Узкое платье, наконец-то, оказалось на полу. Сима переступила через него. Бритт обнял ее за талию, пощекотал носом подрагивающий живот, затем отстранился, но уже спустя мгновение жадно прижался губами к треугольнику тончайшего кружева. А еще через миг легко подхватил на руки и уложил на кровать.

Он пожирал ее взглядом, пока Сима не заерзала от нетерпения. Ей нравилось, как Бритт на нее смотрит. Когда-то давно, в студенческие годы, она не умела распознать призыв в темных глазах, когда тайком подсматривала за Егором. Теперь она знала, что означает кипящая лава в устремленном на нее взгляде.

Сима неожиданно поняла, что впервые ждала близости с мужчиной с нетерпением, и при этом не чувствовала себя развратной. «Раскрепощенной» - более подходящее слово. Все происходящее казалось ей настолько естественным, даже необходимым, что она протянула к Егору руки и с удовлетворением заметила, как радостно вспыхнули его глаза, а на лице появилась редкая улыбка, делающая Егора юным. Ей даже показалось, что так он выглядел в их самый первый раз.

Наверное, он каким-то непостижимым образом проник в ее мысли или думал о том же, потому что вдруг сказал:

- Все будет намного лучше.

Его одежда приземлилась рядом с ее платьем. Горячее, тяжелое тело накрыло Симу и окутало ее страстью.

В этот миг завибрировал телефон Егора. Затем зазвучала мелодия, с каждым новым витком становясь громче. Несмотря на взаимное желание, игнорировать ее оказалось трудно.

Сима еле сдержала разочарованный стон. Скоро она по-настоящему возненавидит мобильник.

Бритт тихо выругался. Они замерли, тяжело дыша, все так же тесно прижимаясь друг к другу и надеясь, что сотовый умолкнет, но мелодия не стихала.

- Черт бы его побрал! - проворчал Бритт.

Кажется, он не собирался искать телефон. Вместо этого Егор снова завладел ее губами и с силой сжал бедра, вдавливая пальцы в упругие полушария. На несколько сладких мгновений она забылась под натиском незабываемых ощущений.

Телефон, как старая шарманка, зашел на очередной круг.

- Ты знаешь, кто это? – спросила Сима, с неохотой возвращаясь в действительность.

- Маркитан.

Они оба понимали, что, настойчивый звонок мог означать все, что угодно, в том числе новые проблемы. Сима попыталась не думать об этом, сминая тяжи мышц на сильной мужской спине.

В очередной паузе Егор словно сорвался с цепи. Он решительно избавил ее от остатков белья и вдавил в матрац. Сима почувствовала, как о ее бедро забилась пульсирующая налитая плоть. Когда мелодия зазвучала снова, Бритт продолжал действовать с прежним напором, от которой у Симы перехватывало дух, а все остальное изнывало от желания. Она сделала над собой усилие и пробормотала:

- Выключи его. – «Нет, так нельзя». - Или ответь. Может что-то важное.

- Нет ничего важнее тебя.

Ей понравилось это признание. Очень. Но под градом обжигающих поцелуев она сочла нужным продолжить.

- Ответь. Не хочу, чтобы потом ты чувствовал себя виноватым.

Или винил ее.

Бормоча о несправедливости судьбы и надоедливости юристов, Егор скатился с нее, опустил ноги на пол, и выудил из кармана не так давно сброшенных брюк сотовый.

- Чего тебе?

Пока он слушал и смотрел в окно, Сима наблюдала за ним, повернувшись на бок и подложив под голову руку.

Даже нагой Бритт не выглядел ранимым. От него исходила сила и опасность, а большое тренированное тело восхищало. Не удивительно, что женщины не хотели отпускать его, удерживая рядом любой ценой. Она не сомневалась, что даже если бы он не был так хорошо обеспечен, они все равно искали бы его общества. Он мог бы выбрать себе любую, но приехал именно к ней, что давало повод Симе чувствовать себя особенной. Это радовало, но ей хотелось быть единственной.

За весь разговор, пока Серафима пыталась прочитать хоть что-то на хмуром лице, кроме первых двух слов он произнес лишь еще одно.

– Буду.

Некоторое время Егор, раздумывая, смотрел в окно. Его брови сошлись на переносице, а губы сжались, превратившись в прямую линию. Ей захотелось смягчить их поцелуем. Вместо этого Сима села, поджала под себя ноги и прикрылась краем покрывала. Она поняла, что их встреча подходит к концу.

- Что-то произошло?

- У Вероники снова началось кровотечение.

- Она дома?

- Нет, все еще в больнице.

- Странно. В последние дни она плохо себя чувствовала?

- Не жаловалась. Да и врачи готовили ее к выписке.

- Что еще сказал Маркитан?

- Его не впустили к ней. Он забронировал мне билет. Вылет через два часа.

Все время, пока они обменивались репликами, Егор смотрел на телефон в своих руках. Мысленно он уже находился в другом месте, рядом с другой женщиной. Сима понимала, что он не мог проигнорировать этот звонок – даже если решил порвать с бывшей любовницей, но не сумела совладать с ревностью.

- Иногда мне кажется, что Измайлова вечно будет стоять между нами.

Он повернулся к ней, посмотрел в глаза, затем опустил взгляд на губы, отбросил телефон и повалил Симу на кровать, придавив своим телом и выдернув край ткани, застрявший между ними. Егор взял ее руки в плен, переплел со своими пальцами и прижал к подушке по обе стороны от ее головы. Он смотрел прямо в глаза, когда говорил:

- Нет, если мы не позволим. Я сказал, что не останусь с ней. Она знает, что я не бросаю слов на ветер.

- Но ведь сейчас ты летишь к ней. Наверное, это несправедливо и немилосердно с моей стороны, так говорить, но, думаю, она еще не раз попытается найти предлог, чтобы увидеться с тобой. Возможно, однажды…

- Невозможно. Выбрось из головы то, что ты сейчас подумала. К тому же у нас есть минимум час, чтобы любить друг друга.

Он попытался поцеловать ее, но Сима отвернулась.

- Не получится. Даже если ты сумеешь забыть о ней, я, увы, не смогу.

- Сима…

- Нет. - Егору таки удалось поцеловать ее. Сима позволила ему и себе насладиться еще несколькими мгновениями счастья. Неизвестно, когда они снова увидятся. Затем она решительно уперлась руками в его грудь. – Вызови мне такси.

- Останься.

- Я уже решила.

Егор откатился в сторону, освобождая ее. Сима видела, что он начинает злиться, хотя и сдерживается, но не могла уступить, как бы не хотела.

- Еще ни одну женщину мне не приходилось так долго уговаривать.

- Я не заставляю тебя.

- Знаю. – Он встал с кровати вслед за ней. – Я провожу тебя.

- Не стоит.

- Ты сердишься.

- Имею право.

- Зачем все это? Я уже сказал, что хочу только тебя. Жить с тобой, любить тебя. Я должен лететь, и ты это понимаешь.

- Понимаю, но от этого мне не легче.

Они молча оделись. Когда она пыталась самостоятельно застегнуть платье, он решительно повернул ее к себе спиной и занялся замком сам. Егор отвел в сторону ее волосы и поцеловал родинку за ухом. По телу Симы пробежала дрожь. Он не мог этого не заметить. Что с того? Он все равно летит к другой.

Бритт прижал ее спиной к себе и прошептал:

- Я скоро вернусь. Помни – чтобы не происходило, ты останешься главной женщиной в моей жизни.






Глава 21


Рейс задержали на два часа. Настоящая насмешка судьбы!

Егору хотелось послать все к дьяволу и отправиться к Симе, но он сомневался, что она ему обрадуется. Хотя, не родился еще тот мужчина, который угадает, что у женщины на уме. Может, стоило ввалиться к ней в квартиру и поставить перед фактом, что отныне она принадлежит только ему, а он ей – телом и душой?

Ладно, с ним все понятно, он свободен, но Сима… Развели бы их с Грибовым наконец, что ли? Удивительно уже то, что сегодня она позволила ему прикоснуться к себе. Егор получил гораздо больше, чем ожидал, но значительно меньше, чем мечтал. Маркитан во всем виноват - надавил на жалость, напомнил об ответственности, даже забронировал билет. Интеллигент в энном поколении, готовый на все ради очаровательной манекенщицы, даже не догадывается, на что способна женщина, которой он чуть ли не поклоняется. Хотя, чему удивляться? Он сам еще совсем недавно не подозревал о ее коварных планах.

Если бы не общий ребенок, Бритт ни за что не поддался бы уговоры Виктора и сейчас радовался бы жизни в постели с любимой женщиной, а не ждал авиарейса и очередных неприятностей от Вероники.

Егору надоело читать газету. Он оглянулся по сторонам.

Прибывающих встречали радостными криками и объятиями. Провожающие плакали и целовались с теми, чей самолет уже готовился к полету. Неожиданно для себя Егор позавидовал им. Единственным человеком, который встречал и провожал Бритта в многочисленные командировки, был его поверенный. Мама отказывалась покидать деревню, а любовницы… Они занимали в его жизни временное место. Он не сообщал им о своих планах.

Именно здесь, в аэропорту, Егор вдруг понял, насколько сильно хочет иметь семью – жену и детей, которые будут ждать его и любить, независимо от того, сколько у него денег, хорошее ли у него настроение, здоров он или болен. Необходимость этого четко оформилась в его голове и сочеталась с единственной женщиной. Но вначале она должна избавиться от мужа.

Егор посмотрел на часы. Время терпело. Он достал сотовый, нашел необходимый номер и договорился о встрече.

Иннокентий появился в поле его зрения спустя пол часа. Он мрачно оглядывался по сторонам в поисках Бритта, и тот махнул ему рукой, привлекая внимание. Кеша упал на соседний стул и недовольно выдохнул:

- Что за спешка? Ради чего я, как дурак, должен мчаться сломя голову через весь город?

- Нам нужно поговорить, а времени у меня нет. Должен лететь.

- А может у меня дела? Я, между прочим, уже дядя. Хлопот у меня выше крыши. И вообще, когда ты прилетел?

- В полдень. Поздравляю. С меня – подарок. Так уж получилось, что я не успел заехать к тебе в офис.

- И что ты делал все это время? – Грибов нервно скривил губы. – Спал с моей женой?

«Догадливый», - подумал Егор, но решил не отвечать. Вместо этого он спросил:

- Когда ты, наконец, ее отпустишь?

- Что, без этого не дает?

У Егора от ярости помутилось в мозгах. Почти не помня себя, он вскочил и схватил Кешу за полы плаща, дернул на себя и резко встряхнул.

- Не смей говорить о ней в таком тоне! - прошипел он, еле сдерживаясь, чтобы не врезать побольнее, со следами на память. Не желая закатывать драку в общественном месте, Егор оттолкнул Грибова, и тот упал в кресло, но очень быстро пришел в себя и поднялся, надвинувшись на Бритта.

- А то что? Продолжай. Чего остановился?

- Если бы я был уверен, что это позволит ей получить развод, я бы ни минуты не сомневался.

- Думаешь, мне жилось с медом? Это не тебя женили, так и не дав оторваться по полной.

- Ты мог отказаться. Тебя насильно в ЗАГС не поволокли бы. Так нет же, захотелось денежек, вольготной жизни. Разве не так?

- А тебе не хотелось?

- Я не стал бы ради этого жениться на нелюбимой.

- Что ты вообще знаешь о нашей с Серафимой жизни? И кто тебе сказал, что я ее не люблю?

- Так сильно любишь, что изменил с другой?

Лицо Кеши покрылось багровыми пятнами. Он оскалился и ехидно поинтересовался:

- Нажаловалась? До того как или уже после?

Егор не удержался и снова схватил Грибова за грудки, но сдвинуть его с места оказалось сложно. Они толкались, как подростки. Ни один из них не хотел уступить.

У Бритта даже кулаки зачесались от острого желания ударить бывшего друга, подраться, защищая свою любимую – совершить то, что ему очень сильно хотелось сделать много лет назад, когда Кеша увел у него Симу. Но что это решит? Грибов назло ему может и дальше продолжать тянуть с разводом.

- Ты совсем не знаешь свою жену, если думаешь, что она способна рассказать мне о твоих изменах. Только не она. Я лично видел тебя с брюнеткой в гостинице. Ты - дурак, Грибов. Если бы не этот глупейший промах, она прожила бы с тобой всю жизнь.

- Не тебе меня осуждать. Хочешь драться, давай.

Желание, хоть как-то наказать Грибова за то, что он сделал больно Серафиме, ослепляло, но Бритт понимал, что это ни к чему хорошему не приведет. К тому же на них стали оглядываться, а какая-то женщина вместе с полутора годовалым мальчиком даже пересела подальше, косясь настороженным взглядом в их сторону. Егор заставил себя успокоиться. Он сел, махнул рукой на соседний стул и примирительно произнес:

- Мордобой отложим на другой день. Нам нужно поговорить о деле. Я знаю, кто покупал акции нашей компании.

- Я тоже.

От неожиданности Егор нахмурился и переспросил:

- Знаешь? А Сима и Лаврентий?

Кеша поморщился.

- Они пока не в курсе. Сегодня Аркадий пришел ко мне в офис и все рассказал.

- Вот так просто взял и сознался? С чего бы это? Подозрительно как-то.

- Не просто так. Он требует кое-что… что я не могу ему дать.

- Твою часть акций?

- Не совсем.

Егор начинал кое-что понимать, но никак не мог построить все это в логическую цепочку. Ему не хватало деталей, сведений, которые он мог получить только от Грибова, а, возможно, и Симаковых. А раз это каким-то образом касалось Симы, он обязан понять, что происходит.

- Хватит темнить, Гриб. Я тоже заинтересованное лицо. Чьи акции Крамарь хочет заполучить? Как я понимаю, его цель - контрольный пакет. Если не твои, тогда… Жены Савелия? У него есть такая возможность?

- Это – семейное дело.

- Прекрати! Это дело компании, а значит всех, кто вложил в нее деньги.

- Я сам со всем разберусь.

- Гриб, неужели ты не видишь, этот человек чего-то добивается. Я не верю, что дело в деньгах. Он достаточно обеспечен. Здесь должно быть что-то еще, скорее всего, личное. И если оно касается Серафимы…

- Она здесь ни при чем.

- Ты уверен?

- Мне надоел этот разговор. Я все улажу. Лети. Объявили твой рейс.

Несмотря на уверения Грибова, Бритта не покидало какое-то недоброе предчувствие. Убедившись, что Кеша решил сохранить разговор с Крамарем в тайне, он решил продолжить расследование самостоятельно. Слишком уж происходящее напоминало месть. Вот только кому?

- Ладно. Мне и правда пора. Разбирайся, но если что-то случится с Симой…

- Угрожаешь?

- Вот именно.

- Послушай, все хочу спросить. Если ты так ее… ценишь, почему не женился на ней, пока она была свободна?

Что он мог ответить? Рассказать о своих сомнениях, о том, что Серафима вряд ли вышла бы за бедного студента? Теперь он знал ее лучше и понимал, что она могла бы это сделать. Если бы он дал ей шанс.

- Этого я себе никогда не прощу.




Он достал носовой платок, вытер костяшки пальцев правой руки и посмотрел на жену. Марьяна сжалась в углу комнаты с красной отметиной на подбородке. Завтра след от удара превратится в синяк, но Аркадия это не волновало. Он так разозлился, что мог ударить и сильнее, но первая попытка досталась стене гостиной, и только вторая, более слабая, жене. Он слышал тихий плач худенькой женщины, уже давно не слишком его волновавшей, но молча терпевшей побои. По ее мнению, дети не должны знать, что отец поколачивает их мать.

Глупости. Отчим Аркаши издевался над его матерью значительно сильнее, и она орала на всю деревню. Каждый раз, когда Аркадий оказывался дома во время «воспитательного» момента, старший Крамарь заставлял его смотреть на это, приговаривая: «Учись, малец, правильно обращаться с женщинами. Все они - шлюхи».

В истинности слов отчима Аркаша убедился довольно рано, когда его соблазнила симпатичная деревенская медсестра. Ему в ту пору исполнилось шестнадцать, а ей – двадцать пять. Ее муж работал дальнобойщиком, и бойкая бабенка часто оставалась одна. Она решила, что никто не станет подозревать ее в связи с юношей, и они несколько летних месяцев тайно встречались в сарае возле ее дома. Муж вертихвостки получил квартиру в городе, и любовникам пришлось расстаться. Аркадий не слишком долго переживал по этому поводу. Он знал, что вырос достаточно привлекательным парнем, чтобы долго оставаться без женского внимания.

Девушки и женщины, свободные и замужние, продолжали вешаться ему на шею и после того, как Крамарь поступил в университет. Он предпочитал вторых. Ему нравилось наблюдать за их страданиями по поводу собственных измен. Да и бросать их оказалось значительно легче. Они не претендовали на его руку и сердце. Он предпочитал довольно жесткий секс и выбирал соответствующих партнерш. Вскоре он понял, что, применяя силу, эффективно избавляется от злости, в обычном окружении являя собой жизнерадостного мужчину, душу любой компании.

Первое время после того, как он женился на Марьяне, Аркаша старался сдерживать естественные порывы. Так как женился он не по любви, Крамарь очень быстро завел любовницу. За то, что он иногда поднимал на нее руку, женщина получала дополнительную плату и некоторое время довольствовалась этим. Но однажды она ударилась головой о дверной косяк и пролежала в больнице целый месяц. Крамарь оставил ее, предварительно заплатив за лечение, и больше своих любовниц не избивал.

С тех пор его «боксерской грушей» стала жена. Чем состоятельнее становился Аркаша, тем реже он избивал жену. Если вначале их совместной жизни Крамарь удивлялся, что Марьяна терпит такое отношение, то теперь перестал обращать внимание на подобные мелочи, решив, что в этом она похожа на его мать.

Он ужасно разозлился, когда узнал, что жена беременна девочками. Ему хотелось иметь наследников мужского пола. Он ударил ее после того, как она пришла с УЗИ и сообщила мужу «приятную» новость. Марьяна испугалась, но пригрозила, что пожалуется Лаврентию Симакову – мужу своей родственницы, если с детьми что-то случится. Это совсем не вписывалось в планы Аркадия, и он слегка притих. Жена благополучно родила близнецов, а потом Симаков уехал за границу. Марьяна осталась без защиты, и когда Крамаря распирало от злости, он снова поднимал на жену руку. Правда, бил не слишком сильно. Он все еще наделся, что она сумеет родить мальчика. Для этого ему нужна здоровая жена.

Посмотрев на скорчившуюся, испуганную женщину, он почувствовал непривычное сожаление. Длилось оно не долго. Крамарь тотчас рассудил, что Марьяна сама виновата. Он не стал бы ее трогать, если бы она не начала дурацкий разговор о разводе. Да еще после непродуктивной встречи с Грибовым. Сейчас ему развод ни к чему. Он лишь навредит его имиджу. У него - далеко идущие планы. Аркаша с сожалением признавал, чтобы добиться успеха и отомстить так, чтобы не пострадать самому, ему нужна не только достойная жена, для этого Марьяна вполне подходила, но и положительное мнение окружающих.

Он пожалел о том, что пришлось признаться Грибову о связи с Эллой, но Аркадий воспринимал это обстоятельство, как неизбежное зло. К тому же, Кеша никому ничего не расскажет. Для него родня – это все. Нельзя допустить, чтобы кто-то узнал, что родившийся мальчик как-то связан с Аркадием Крамарем. Он блефовал, когда говорил, что готов признать ребенка. Нужно срочно придумать что-то более действенное.

Он сделал несколько шагов, навис над женой и ласково погладил ее по подбородку. Он улыбнулся, когда увидел, что она вздрогнула.

- Только посмей заикнуться о разводе и тогда увидишь, что будет.

Марьяна на мгновение закрыла глаза, но затем посмотрела на него ненавидящим взглядом и спросила:

- И что же? Убьешь меня?

- Хуже. Заберу у тебя детей. У меня для этого достаточно денег и связей.

- Ты не посмеешь. Зачем тебе девочки?

- Мне – ни к чему, но ты расстроишься. Будь паинькой, и я тебя больше не трону.

Марьяна покачала головой. Она ему не верила. Он и сам себе не верил. Иногда ему хотелось измениться. Он даже пытался, но потом решил, что ни к чему сдерживать свою суть. Он - настоящий мужчина и может делать все, что посчитает нужным. Этому его научил отчим. И его настоящий отец. Своими поступками.




Маркитан ждал его возле знакомой палаты. Егору показалось, что адвокат слегка осунулся, пока нес вахту в больнице. Бритт даже посочувствовал ему, но, с другой стороны, Виктора никто не заставлял маячить возле Измайловой.

Поверенный смерил Егора обвиняющим взглядом, но в его голосе прозвучало сожаление:

- Она потеряла ребенка. Вы потеряли. – Егор промолчал. Он не ожидал, что так случится, и сам не знал, что почувствовал в этот миг. – Пока ты добирался, Вероника побывала в операционной.

- Как она?

- Говорят, что уже отошла от наркоза, но меня к ней не пустили.

Егор кивнул и вошел в палату. Медсестра, в этот момент поправлявшая пациентке подушку, узнала его, кивнула и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Он заставил себя подойти к кровати и сесть рядом. Перед ним лежала бледная тень красавицы, с которой он целый год делил постель. Бледная кожа и яркие волосы, рассыпавшиеся по подушке, делали ее похожей на фарфоровую куклу – только без румянца на щеках.

Неожиданно «кукла» открыла глаза, огромные, как зеленые озера, и всхлипнула.

- Его больше нет. – Егор сжал тонкую руку и промолчал. Он больше ничем не мог помочь этой женщине. – Это ты во всем виноват!

Ее голос прозвучал на удивление громко, а обвинение опалило, заставив почувствовать вину. Но в чем она, его вина? Он не обещал ей жениться. И лгать не хотел. Бритт даже сейчас не сомневался, что лучше не дарить ложных надежд – даже во благо, но решил, что сейчас не время для оправданий.

- Тебе нельзя волноваться.

- Что ты понимаешь?! Я хотела его, чтобы ты там не думал. А теперь… Мне так плохо.

- Все наладится.

Слова прозвучали не слишком обнадеживающе, но Бритт совершенно растерялся. Он не знал, что сказать.

- Лицемер! Из-за тебя я потеряла своего малыша. Ты бросил нас, когда мы в тебе нуждались. Возможно, это даже был мальчик. Сын!

Ника зарыдала. Егор погладил ее по руке.

Несмотря на то, что он не планировал этого ребенка, Бритт не мог оставаться равнодушным. Он уже привык думать, что у него появится сын или дочь. А тут… Бедная Ника. Он не должен был чувствовать себя виноватым, но чувствовал.

- Мне очень жаль.

После этих слов Ника взвилась на кровати и завизжала:

- Жаль?! А что теперь делать мне? Я уже смирилась с ролью матери-одиночки. По твоей милости, между прочим. Теперь же мне впору обращаться к психиатру!

Егор больше не мог этого слушать. Он поднялся со словами:

- Вижу, мне лучше уйти. Ты слишком нервничаешь в моем присутствии.

- Убегаешь?! Трус! Беги, скатертью дорога! Только вот, что я тебе скажу: тебе не убежать от мысли о том, что это ты убил своего ребенка!

Эти слова продолжали звучать в ушах Бритта, пока он закрывал дверь. Он согласился с Никой только в одном – она нуждается в помощи специалиста.

В его голове гудело, когда он шел к Маркитану. По дороге его перехватил доктор, который лечил Веронику.

- Извините, что отнимаю ваше время, но нам нужно поговорить.

Егор кивнул и прошел вслед за доктором к окну.

- Ей нужны еще какие-то лекарства? Говорите, я оплачу.

- Речь пойдет не об этом.

- Слушаю.

- Мне хотелось бы увериться, что вы не станете предъявлять претензии к лечению и писать жалобы. Мы сделали все, что в наших силах.

- Даже в мыслях не было. Почему вдруг такой разговор?

- Это вы сейчас так говорите. Но, учитывая странное, простите, но даже слегка неадекватное, поведение вашей… подруги…

- Это вы о чем?

- Я не стал бы вам говорить, но во избежание недоразумений…

- Мне хотелось бы знать.

- Вероника Измайлова отсутствовала в палате два часа перед обедом. Нянечка сообщила об этом дежурной медсестре, и та нашла ее. Угадайте где? В тренажерном зале, расположенном в травматологии. Там проводятся реабилитационные мероприятия. И это после кровотечения! Неудивительно, что оно возобновилось.

Врач говорил что-то еще, но Егор с трудом разбирал слова. Его разум мутился от ярости. Бритту хотелось вернуться в палату и вытрясти из Вероники душу. Даже не за то, что она сделала с их ребенком, а за те слова, которые кричала ему вслед, заставляя чувствовать себя злодеем. Он пригрел рядом змею.

Егор приказал себе успокоиться. Он остановил взволнованного доктора словами:

- Спасибо за все, что вы сделали. Лечение будет полностью оплачено. Обещаю, не будет никаких жалоб.

- Я надеялся, что вы поймете.

Бритт распрощался с доктором, подошел к Маркитану и решительно произнес, глядя ему в глаза:

- Можешь думать обо мне, что хочешь, но с сегодняшнего дня я не хочу слышать ни единого слова об Измайловой. – Виктор нахмурился и попытался возразить, но Бритт не дал ему высказаться. – Лечение оплатишь, но более ничего. Не заставляй меня рассказывать тебе подробности. Не сейчас. Но если ты решишь променять службу у меня на Нику, прежде познакомься с ее мамашей, сделай себе одолжение. Я буду на связи.

Егор подумал, что, наверное, стоило обо всем рассказать Маркитану, чтобы тот не совершил самой трагичной ошибки в своей жизни, но он не мог себя заставить. Чересчур чудовищным и неправдоподобным казалось поведение Ники. Бритт надеялся, что у Виктора хватит здравого смысла не попасться в западню слез, льющихся из красивых, но очень коварных глаз.






Глава 22


Студию освещали несколько ламп и беспрерывные щелчки фотоаппарата. Лора работала над фотоальбомом для очаровательной девочки, приблизительно одного возраста с Юлей. Несмотря на юные лета, малышка артистично улыбалась в камеру и ловко передвигалась между предметами антуража, вызывая умиление на лицах взрослых, присутствующих на съемках. Казалось, в относительно небольшом помещении собралась вся родня, чтобы присутствовать при столь знаменательном событии.

Наблюдая за маленькой моделью, Сима вспомнила дочь и пожалела, что до сих пор не попросила подругу сделать ее фотопортрет. Серафима пыталась представить, как та поведет себя перед фотокамерой. Предстанет такой же раскрепощенной, как девочка, целовавшая в этот момент огромную панду, или растеряется? Серафима понимала, что трудно предвидеть поведение ребенка, собственно, как и поступки взрослых, но попробовать определенно стоило.

Посмотрев на часы, Сима сняла мокрый плащ и присела на низкий диванчик у самого входа. Она приготовилась ждать столько, сколько потребуется. Серафима договорилась о встрече с подругой еще утром. Лора уже распланировала рабочий день, но обещала выкроить час в полдень. До двенадцати оставалось пятнадцать минут.

Казалось, утро началось, как обычно. Сима привела себя в порядок, выпила кофе, поцеловала на прощанье Юлю и отправилась в редакцию. Там она просмотрела компьютерную версию нового выпуска журнала, высказала замечания и предложения, одобрила фотографии. Сима внимательно выслушала идеи, касающиеся следующего выпуска, и договорилась об интервью с известной писательницей - автором женских романов.

Все, как всегда. Серафима надеялась, что и выглядит обычно, пока Феликс в ненавязчивой манере не поинтересовался ее здоровьем. Сима поблагодарила его за заботу и попросила заварить кофе. Феликс лишь кивнул и вышел из кабинета, а она после недолгих раздумий набрала номер подруги. Серафима чувствовала, что ей необходимо выговориться. Наверное, стоило отправиться к Амориной, но она не могла заставить себя рассказать психологу о Бритте.

Их вчерашнее расставание выглядело странным. Сима привыкла рассуждать логично, но в случае с Егором эта ее способность почему-то исчезала. Бритт, как никто другой, чувствовал ее настроение, понимал ее желания, делал ее счастливой. Казалось бы, особой тревоги их отношения вызывать не должны, но Сима волновалась, перебирая в памяти случившееся в его квартире. Он казался абсолютно искренним, по-настоящему недовольным звонком и обещал приехать при первой возможности, но…

Слишком много «но» оказалось на их пути.

Они не дошли вчера до близости в полном смысле этого слова, но оказались в шаге от нее. Сейчас Сима думала о том, что, возможно, это и к лучшему. В противном случае, она не стала бы дожидаться развода и просто отправилась вслед за ним, не сожалея, не оглядываясь, как никогда и ни за кем прежде. Хотел ли этого Бритт? Вот в чем вопрос. Пока она не знает ответа, то не имеет права навязываться ему. Егор не предложил ей лететь вместе – пусть даже к бывшей любовнице, и это настораживало. Даже сегодняшний телефонный разговор, который, казалось бы, должен ее успокоить, не принес Симе желанного – определенности.

- Куда пойдем?

Перед ней стояла Лора в яркой красной короткой куртке с крохотным рюкзачком на плече вместо сумочки. Серафима не заметила, как закончилась сессия, и студия почти опустела. Она тряхнула головой и поднялась.

- Может в «Корхан[3 - Korhan(тур.) - огонь (жар)]»?

- Идет.

Этот маленький кабачок разместился в подвале соседнего со студией Лоры дома. Здесь угощали настоящим турецким кофе. Несмотря на то, что это была ее третья чашка за день, точнее за пол дня, Сима все равно не смогла отказаться от густого ароматного напитка. Да и есть ей не хотелось. Тут возмутилась Лора, и Сима попросила принести ей курабье[4 - Курабье– восточное печенье из песочного теста.].

Официант ушел. Хотя именно Сима пригласила подругу, желая рассказать, поделиться, посоветоваться, в конце концов, но никак не могла начать. Не отличающаяся терпением Лора, как всегда, заговорила первой:

- Как ты? Юлька? О Кеше не спрашиваю. Видела его вчера.

- Вчера? Где же?

- Помогала ему с покупками для Адама.

- Адам?

- Грибов наконец-то выбрал имя для племянника. Мне нравится.

- Красивое имя. Но ты и Кеша?!

- А что здесь такого? Мы знакомы много лет и…

- Лора, ты не так поняла. Я ничего не имею против. Просто удивилась. Зная твое отношение к нему…

- Считаешь, что я не должна ему помогать? Тогда кто?

- Извини, это я виновата. Могла догадаться, что Грибов нуждается в женском совете. Спасибо тебе.

- Мне не трудно, ты же знаешь. Я подумала, что ты не горишь желанием лишний раз встречаться с Кешей.

- Ты права. Но если нужно… Просто, я вдруг подумала, что ты когда-то любила его. Возможно, остались какие-то чувства, и ты…

- Вот только не надо меня подозревать.

- Нет, что ты! Я бы никогда…

- Но ведь подумала.

- Я помню, как ты смотрела на него.

- Как и ты на Бритта.

- Неужели, заметила? А я думала, что никто не видит.

- Ты забыла, что я всегда крутилась рядом, пока ты по нему сохла?

Сима не обиделась, скорее удивилась.

- Видела и ничего мне не сказала.

- Не думала, что ты решишься. И что он решится. Ведь он тоже на тебя смотрел. Я бы не заметила, если бы на Грибова не пялилась.

- А я не видела. Ничего не замечала. - Официант поставил перед ними кофе, печенье и ушел. Сима не решилась продолжить мысль, трусливо оттягивая разговор о Бритте. Она сомневалась, что ей удастся объяснить свои сомнения. – Какая же ты все-таки хитрая. Стрелки на меня перевела. Так что у тебя с Грибовым?

- Ничего. И быть не может. Хочешь - верь, хочешь - нет. Мне его просто жаль, а я во второй раз на одни и те же грабли не наступаю. Давай лучше поговорим о тебе и Бритте. Что он снова натворил?

Сима поняла, что дальше откладывать нельзя, и предприняла попытку улыбнуться. Понимая, что выглядит жалко, она вместо ответа спросила:

- Сигареты есть?

- Нет. Мы же бросили. Давай не будем снова начинать.

- Тогда, может по пятьдесят граммов коньячку?

- Так. Рассказывай.

- Нечего рассказывать.

- Совсем?

- Мы виделись вчера. Два часа в его квартире. Потом он улетел. К Измайловой. У нее начались очередные проблемы.

- И что произошло за эти два часа.

- Важно, что непроизошло.

- Жалеешь об этом?

- И да, и нет.

- Он любит тебя.

- Надеюсь, но, как оказалось, для счастья этого недостаточно. Он все время уезжает. Даже теперь, когда ребенка больше нет.

Глаза Лоры округлились. Она схватила Симу за руку и шепотом спросила:

- Ничего себе! Когда ты узнала?

- Егор позвонил мне сегодня утром. Сообщил, что у Вероники случился выкидыш, и что он уезжает к своей матери. Обещал все объяснить, когда вернется.

- И что тебя беспокоит? Измайлова больше не беременна. Ребенка, конечно, жаль, но ты не виновата, что так случилось. К тому же он отправился не куда-нибудь, а к матери.

- Наверное, я просто дура, но мне кажется, что так будет продолжаться всегда. Возможно, мы просто не созданы друг для друга. Или у меня сдают нервы.

- С ума сошла?! Ты любишь, он любит. Надо же такое выдумать – не созданы! Если не вы, то кто?!

- Ты себе не представляешь, как мне плохо. Кеша не дает развод. Егор - где угодно, только не рядом. Я так устала сдерживаться, поступать рассудительно, входить в положение. Мне хочется реветь и топать ногами, а еще постоянно находиться рядом с Бриттом, разделить с ним все. Понимаешь? Все!

- Давай так. Приходи ко мне вечером. Дома никого не будет, и мы повеселимся на славу – наревемся, потанцуем, напьемся!

- Лора, я тебя люблю.

- Посмотрим, что ты скажешь завтра, когда у тебя будет раскалываться голова.




Джип пришлось оставить у знакомых на краю деревни. Дороги начисто развезло от осенней непогоды, и даже колеса внедорожника вязли в многотонной грязи.

Запахнув плотнее плащ, Егор открыл до боли родную калитку и подумал, что ее давно пора покрасить, а еще смазать петли, чтобы не скрипели. Будка Дозора слегка покосилась на левый бок, а бочка для дождевой воды проржавела до дыр. Он слишком давно не приезжал домой.

Бритт потрепал по загривку радостно вилявшую хвостом дворнягу и вбежал по высокому крыльцу в дом. Снимая грязные башмаки в сенях, Егор услышал тихие женские голоса. Он напряженно вздохнул, не зная, что его ожидает, и направился в комнату. Чистые половицы скрипнули под его ногами, и обе женщины обернулись на этот звук.

Полная, румяная, очень подвижная женщина в завязанном на затылке клетчатом платке, соседка тетя Валя, тотчас подскочила с места и бросилась его целовать в обе щеки.

- Егорушка приехал! Вот радость-то!

- Здравствуйте, теть Валь. Спасибо, что позвонили.

- Не за что. Эта упрямица меня отругала за то, что я тебя побеспокоила.

- Правильно отругала. – Егор с облегчением отметил, что мама говорит довольно бодро, хоть с кровати не поднялась. – Вот полежу маленько и встану. Устала.

Бритт подошел к матери и поцеловал ее в бледную щеку, заглянул в лицо. Вблизи она действительно выглядела усталой. А ведь ей всего сорок девять.

- Ты как, ма?

- Все хорошо, сыночек. Сейчас поднимусь и приготовлю тебе поесть. Проголодался, поди, с дороги?

- Не голоден я. Лежи.

Егор сел рядом и взял ее за руку, согревая своим теплом узкую мозолистую ладошку.

- Может, хоть ты уговоришь ее в районную больницу лечь. – Тетя Валя присела на краешек дивана и с тревогой смотрела на подругу. - С самого утра давление подскочило. Хорошо, что я случайно мимо пробегала. Смотрю, лежит посреди комнаты. Пока проверяла дышит ли, думала со страху сама рядом грохнусь. Кое-как до кровати дотащила, стала на помощь звать. Наш фельдшер, дай ему Бог долгих лет жизни, примчался по первому звонку, наложил енту манжетку, а потом уколол чего-то. Марусе только через пол часа полегчало.

- Не заворачивай ребенку голову. Я уже здорова.

Она попробовала подняться, но схватилась рукой за голову и снова упала на подушку. Егор встал на колени перед кроватью и вгляделся в лицо матери.

- Мама?

- Ничего страшного. Голова закружилась. – Она улыбнулась и ласково погладила его по лицу. – Не беспокойся обо мне. Такое уже бывало. Я просто перенервничала.

- Что случилось?

Мама бросила взгляд в сторону соседки и та сразу засобиралась.

- Что-то я засиделась. У меня на кухне яблоки сушатся. Пойду, проверю, не пригорели ли. Если что, зовите.

- Спасибо, теть Валь! – крикнул ей вдогонку Егор и выжидающе посмотрел на мать. – Кто тебя расстроил?

- Сыночек, ты только не подумай, что я вмешиваюсь в твою жизнь, но… Кто такая Вероника?

Егор напрягся. Ему свело скулы от мысли, что Измайлова посмела беспокоить его мать. Как же она умудрилась раздобыть номер стационарного телефона? Мария Николаевна Бриттова не признавала мобильную связь. Хотя, что в такой глухомани сотовый на самом деле работал не слишком надежно.

- Она звонила тебе?

- Я разговаривала с ее мамой. Девушка плохо себя чувствовала. Это правда?

- Что именно?

Он мог только догадываться, что наплела по телефону мать Ники.

- Женщина плакала в трубку и говорила, что ты бросил ее беременную дочь, и она потеряла из-за этого ребенка. Как же так, Егор?

Внутри него клокотала ярость, но он заставил себя говорить спокойно.

- Она все перекрутила, ма. Ника – моя бывшая любовница. – Егор поймал укоризненный взгляд матери, но заставил себя продолжить. – Извини, но теперь такая жизнь. Это было обоюдное решение. Ника знала, на что соглашается. Ребенок не входил в наши планы. Во всяком случае, в мои. Но это произошло, и я согласился содержать их обоих. Веронике это не понравилось. Она хотела замуж. Все остальное – следствие этого. Мне жаль ребенка, но эта женщина перешла все границы. Прошу тебя мама, поверь, я хотел, как лучше.

- Я верю тебе, сын. Кому ж мне верить, если не тебе?

Он поцеловал маленькую натруженную руку. Мария Николаевна жила в одиночестве и самостоятельно выполняла всю работу по хозяйству. Егор в очередной раз подумал, что ему необходимо приезжать чаще.

- Ты сама лучшая мама в мире.

- Не подлизывайся. Я вот что хочу узнать. А ты не хотел на ней жениться? Вы, наверное, долго… встречались.

- Сейчас – точно не хочу.

- Потому что ребенка больше нет?

- Я встретил другую женщину.

- Господи, еще одна?

- Единственная. Мы давно знакомы.

- Так чего не женились? Я хочу внуков.

- Она замужем. – Заметив потрясение на лице матери, Егор попытался объяснить. – Когда мы познакомились, Серафима была свободной, но потом вышла замуж. Короче, я сам виноват. А теперь она разводится с мужем.

- Из-за тебя?

- Нет. – Он не был в этом убежден. Возможно, его присутствие и сыграло какую-то роль в решении Симы, но, глядя в добрые карие глаза матери, Егор тряхнул головой и подтвердил: – Нет.






Глава 23


Поставив ведро с прозрачной водой на крыльцо, Егор сел рядом и разогнул спину. Уговорив мать отдохнуть, он переоделся в старую клетчатую рубаху, джинсы и резиновые сапоги и с энтузиазмом принялся хозяйничать возле дома, вспомнив прежние времена. Следовало признать, что колка дров, починка забора, латание крыши на сарайчике выматывало не меньше, чем тренажеры в спортзале.

Зачерпнув старой эмалированной кружкой только что добытую из колодца воду, Бритт с удовольствием выпил ее в несколько глотков. Зубы от холода заныли, но Егор улыбнулся и поднял голову кверху, опершись о деревянный настил локтями.

Он забыл, как легко дышится дома. Дождь прекратился, и воздух наполнился запахом прелых листьев и знакомых деревенских запахов. Дозор мирно дремал в отремонтированной будке и не реагировал на лай соседских псов. Легкий ветерок шевелил листья стройной березки у ворот, которую он посадил перед тем, как уехать в город на учебу. С тех пор двор и старый дом почти не изменились, разве что мама раз в три года белила стены и красила оконные рамы в любимый голубой цвет.

Со временем, когда Егор заработал первые приличные деньги, он предложил матери перебраться в город и даже присмотрел маленький уютный особнячок, но та отказалась переезжать с родного подворья, где почти столетие жили Бриттовы.

Тогда Егор решил построить новый дом в деревне, но Мария Николаевна Бриттова, заведующая старой деревенской библиотекой, и тут проявила характер, заявив, что ей удобнее жить в старом доме.

Бритт вздохнул и подумал о том, что теперь, когда мама болеет, следует еще раз попытаться ее переубедить. Если не удастся, тогда он насильно поставит в доме насос, чтобы не нужно было носить воду из соседнего двора, а еще проведет газ, тем более что трубу в деревню уже проложили. Газом отапливались школа, больница и новые дома. Конечно, все это не могло заменить потрескивание в топке сухих дров, навевающие на размышления тлеющие угли, да и саму печь – неизменный атрибут родного дома. Но когда хочешь сделать жизнь родного человека хоть немного удобнее, тут уж не до ностальгических мелочей.

- Не замерз, сынок? – На крыльцо тихо вышла мама, закутанная в большой шерстяной платок, и Егор помог ей сесть рядом. – В одной рубахе холодновато.

- Я поверх футболки надел. К тому же она теплая, фланелевая.

- Только старая и стиранная-перестиранная, аж светится. Выбросить хотела, но вспомнила, что ты ее любишь.

Мама застегнула на нем верхнюю пуговицу и обняла, как в детстве. Это, наверное, выглядело смешно – маленькая, хрупкая женщина обнимает здоровенного мужика, будто хочет защитить от всех невзгод своим тщедушным телом, но Егору не хотелось смеяться. Он благодарно чмокнул мать в макушку и позволил тонким рукам гладить свои широкие плечи. Легкие, почти невесомые движения дарили ему покой. Эта добрая женщина могла сделать счастливым какого-то хорошего человека.

- Тебе не следовало вставать. Полежала бы. Или, еще лучше, поехали-ка в город. Я тебя врачам покажу.

- Не беспокойся, Егорушка. Я справлюсь. Да и хозяйство оставить не на кого.

- Дозора? Его тетя Валя покормит.

- Курочки еще. И библиотека.

- Ма, ты сама понимаешь, что это отговорки.

- Не хочу я в больницу. Никак не могу забыть, как бабушка Настя там лежала.

Егор тоже помнил, как умирала женщина, вырастившая его мать. К тому времени он уже закончил университет. Родители маленькой Маруси сгорели, но его дедушка успел выбросить из окна единственную дочь. Анастасия Бриттова перенесла потерю так же мужественно, как похоронку с фронта, и всю свою жизнь посвятила любимой внучке.

Он больше не стал настаивать на госпитализации, чтобы не расстраивать мать. Он заговорил о другом.

- Ма, я все хотел спросить, да как-то…

- О чем? Я отвечу на любой твой вопрос.

- Почему ты не вышла замуж?

- Ты всегда любил задавать сложные вопросы.

- Если не хочешь, не говори.

- Я просто не знаю, что сказать. Так бывает. Не повстречала я больше такого человека, с которым мне захотелось бы разделить свою жизнь.

Мария Николаевна поправила платок, и теперь уже Егор обнял ее, прижав к себе.

- Ты у меня еще такая молодая и красивая. Ведь был же у тебя кто-то.

- Ты о своем отце?

Егор кивнул и прижал ее голову к своей груди. Ему вдруг захотелось узнать то, о чем он не решался спрашивать. Возможно, это случилось потому, что он сам едва не стал родителем? Трудно сказать.

- Я уже говорила тебе, что он погиб.

- Мне казалось, что ты сказала это потому, что я был слишком маленьким и многое не понимал.

- Я никогда не лгала тебе, сыночек. Твой отец действительно погиб.

Мама замолчала, будто воскрешала в памяти те давние годы, а Бритт терпеливо ждал, пока она соберется с мыслями.

- Помнишь, в лесу есть полигон? - Егор кивнул, ласково поглаживая ее маленькую ладошку, а она тем временем продолжала. – Я только окончила школу, когда там проходили учения. Военные квартировались в деревне. Твой отец жил в нашем доме. Видный, статный такой, на тебя похож. Я влюбилась в него, как говорят, по уши. Бабушка Настя, видимо, заметила, что творится у нее под боком, но поделать ничего не могла. Учения закончились, и он уехал, но каждую неделю писал мне письма, обещал, что приедет и обязательно заберет с собой. Я тоже писала. В часть. А потом поняла, что беременна. В тот день, когда я собиралась ехать в город, чтобы рассказать ему об этом, пришло новое письмо, где он сообщал, что уезжает в Афганистан. Он обещал вернуться. Но не вернулся.

Егору стало больно за эту маленькую женщину, вырастившую его, посвятившую ему лучшие годы своей жизни. Ему хотелось, чтобы не было всех тех горестей, которые выпали на ее долю. Но что мог поделать маленький мальчик?

- Мне очень жаль.

- Из него получился бы замечательный отец. И из тебя – тоже. Сыночек, если ты любишь ту женщину, женись на ней, чтобы потом не жалеть.




- Что ты обо всем этом думаешь, Тая?

Сима подошла к симпатичной молодой женщине, уже пол часа вместе с мужем внимательно осматривавшей квартиру Егора.

Вчера после встречи с подругой Серафима сходила с Юленькой в кукольный театр, затем в кафе на мороженое и только после этого отправилась к Лоре домой. Она предупредила Таисию Михайловну, что будет поздно, и оставила номера всех телефонов, по которым ее можно разыскать.

Лора уже ждала ее, расставив на журнальном столике тарелки с разнообразными пирожными, огромную коробку шоколадных конфет, вазочку с орешками, бутылку белого вина и попкорн. Все это не слишком сочеталось, но женщин это не смущало. Они смотрели «Французский поцелуй», ели все подряд, не думая о фигуре и желудке, а в конце даже прослезились, настолько романтично смотрелась сцена в самолете. Затем Лора включила старый кассетный магнитофон, который ей привезла мама из-за границы, когда она еще училась в школе, и вытащила из-под дивана старый чемодан с фотографиями. Они рассматривали их до часу ночи, хохоча и плача, в зависимости от воспоминаний, и пока не опустела бутылка с вином.

Сима приехала домой на такси в половине второго ночи. Она позвонила Лоре и сообщила, что добралась домой без происшествий, и только тогда заметила, что пропустила звонок от Бритта. Какое-то время она сидела в прихожей и уговаривала себя не поддаваться соблазну и не жать на вызов. Во–первых, уже ночь, а во-вторых… Ее мозг отказывался вспоминать причины, по которым не стоит беспокоить Егора именно сейчас.

В конце концов, разумные мысли победили, и Сима отставила телефон в сторону. Она тихонько зашла в детскую, прислушалась к спокойному дыханию дочери, коснулась губами теплого лобика. Только после этого Серафима направилась в спальню, разделась и легла в холодную постель.

Несмотря на замечательно проведенный вечер в обществе любимой подруги, она никогда еще не чувствовала себя в собственной огромной кровати настолько одиноко. Сима повернулась на бок и долго смотрела в темные незашторенные окна, пока ее не сморил сон.

На следующее утро желание поговорить с Егором стало почти нестерпимым, но Сима никак не могла придумать важную причину, по которой она могла бы ему позвонить. Набрать номер и сказать «Привет!» не составляло особой сложности. Но что дальше? Расспрашивать его о делах? О маме? О его чувствах?

Сима и о своих не могла ему рассказать. Ее постоянно что-то удерживало от признания, хотя Егор уже произнес те слова, которые ей так хотелось услышать. Возможно, причина была в том, что она еще формально замужем. Да и Кеша не раз повторял ей, что любит, а на деле… Ей не хотелось об этом вспоминать.

Наткнувшись в собственном журнале на рубрику «Советы по дизайну», которую вели ее хорошие знакомые, чудесная замужняя пара – Тая и Василий Голубы, Серафима вспомнила о просьбе Бритта и подумала: «Чем не предлог?» Голубы тут же откликнулись на ее просьбу, и в полдень все вместе отправились смотреть квартиру Бритта.

- Очень симпатично. Квартира в отличном состоянии. Сырости нет, и рамы не изъедены. Думаю, их можно отреставрировать. – Тая подошла к печи в углу комнаты и провела рукой по изразцам. – Теперь такие не делают. Надеюсь, ты не захочешь их убрать.

- Мне они нравятся, но нужно спросить у Егора.

Тая вышла на середину комнаты, огляделась по сторонам и спросила:

- А как ты видишь гостиную?

- Я? – Сима пожала плечами. – Это не моя квартира. Меня лишь просили помочь. Существует же какая-то мода. Тебе лучше знать.

- Конечно. Но… - Тая сделала несколько шагов в сторону будущего кабинета и посмотрела на мужа, мерявшего шагами комнату. – Я думаю, если мужчина доверил женщине свою квартиру, и она при этом не является дизайнером, он хочет, чтобы именно эта женщина чувствовала себя в ней уютно.

Сима смущенно поправила длинную серебряную серьгу. Эта мысль не приходила ей в голову, но Серафиме понравилось подобное предположение. О ее разводе не было сказано ни слова, но Голубы, как и все ее хорошие знакомые, видимо, об этом знали.

- Ты так думаешь?

- Знаю. Так что выкладывай собственные соображения, а я выскажусь позже.

- Ну что же… Начнем со стен. Гостиная должна быть светлой. Возможно, стоит оклеить ее неброскими обоями? А кабинет... Что ты думаешь об обивке стен гобеленовой тканью? Ею же можно будет задрапировать мебель или окно.

- Мне нравится ход твоих мыслей. Насчет кабинета посоветуемся с Васяней. А что насчет мебели?

- Современная при таких высоких потолках не слишком подойдет.

- Можно присмотреть что-то антикварное или стилизованное под старину.

- Хорошо бы. Возможно, тебе на глаза попадется красивое трюмо из темного дерева.

- Кажется, ты говорила, что спальню трогать не нужно.

Сима невольно покраснела и принялась оправдываться.

- Это для меня. Хочется что-то изменить, а в моей спальне мебель как раз из темного дерева.

Тая не стала комментировать ее ответ, но Серафима все равно смутилась. Несмотря на собственные слова, она представляла себя сидящей за трюмо вовсе не в своей спальне.

- Остается еще одна комната. Что там будет? Детская?






Глава 24


Бритт не сразу понял, что в его кармане вибрирует телефон. Хорошо еще, что он не оставил его на столе в комнате. Вчера, чтобы дождаться выстраданных гудков, Егору пришлось выходить в поле за деревней. Сима не взяла трубку. Он расстроился, но продолжал надеяться, что она не услышала их, а не проигнорировала.

Егор решил не звонить ей на домашний телефон, как в прошлый раз, чтобы не беспокоить няню и девочку. Утром он снова попытался дозвониться Симе на сотовый и чуть не запустил телефоном в дерево, когда услышал очередное «На данный момент связь с абонентом отсутствует».

Обычный в любой другой ситуации вызов, прозвучавший в тот момент, когда он смазывал петли калитки, показался Бритту почти чудом. Он быстро вытер руки о брючины и выхватил телефон из кармана, едва не уронив его при этом. Он поймал себя на мысли, что улыбается, когда увидел на дисплее фотографию Серафимы. Он сделал ее тайком в саду дачи Симаковых.

- Привет. Я надеялся, что ты позвонишь.

Егор решил, что нет никакого смысла делать вид, что он не рад. Бритт не просто радовался, он безумно хотел оказаться рядом с ней. И не только. Он мог бы назвать тысячи важных вещей и мелочей, которые хотел бы проделать вместе с ней. Сейчас же приходилось довольствоваться лишь разговором.

- Я поздно заметила, что пропустила твой звонок. Здравствуй, Егор.

Ее голос слегка дрогнул, когда она произнесла его имя, и это почему-то обрадовало его. Она волновалась не меньше, чем он сам, значит, все же неравнодушна к нему. Возможно, в его возрасте смешно так переживать, но иногда Егору казалось, что все, что произошло между ними во время последней встречи, лишь сон – чудесный и далекий.

- Ты не представляешь, как я хочу тебя увидеть.

- Правда?

- Ты до сих пор сомневаешься?

- Такая уж я уродилась.

- Меня трудно отпугнуть подобными пустяками. Теперь я от тебя не отстану.

Он надеялся, что она хоть что-то скажет о своих чувствах к нему, но Сима, помолчав несколько мгновений, перевела разговор на другую тему.

- Как мама? Надеюсь, ей уже лучше.

- Твердит, что здорова, как лошадь, но местный фельдшер настаивает на обследовании.

- Отказывается?

- Делает вид, что не слышит. Я не теряю надежду ее уговорить.

- Мне хотелось бы с ней познакомиться.

После этих слов его сердце встрепенулось, наполнившись неожиданной радостью. Он и сам хотел того же. Нежность к этой женщине могла оказаться слабостью, если бы ее заметил кто-то, настроенный не слишком доброжелательно. Даже самому себе трудно сознаваться в подобном чувстве, но Егор успел смириться с ним, вспомнить его. Именно оно пронизывало его каждый раз, когда Бритт встречался с Серафимой много лет назад, и не желало исчезать, как Егор не старался, пробилось сквозь горечь и цинизм, которые он взлелеял в себе, добиваясь достатка и признания. Оставалось надеяться, что ему не придется об этом пожалеть. Хотя… У него вряд ли остался выбор. Главный арбитр в этом вопросе, его сердце, уже все решил.

- Ты ей обязательно понравишься.

Он мог ошибаться, но ему казалось, что в этот момент Сима смущенно улыбается. Он не раз представлял ее себе именно такой.

- Я разгромила твою квартиру.

Еще одна обнадеживающая новость. Она пришла в его дом, и Егора не волновало, во что он превратиться. Если только Серафима останется там.

- Значит, придется отстраивать заново. Ты умеешь укладывать кирпичи?

- Я серьезно. Рабочие начали отделку кабинета. Мне бы хотелось… Было бы неплохо, чтобы ты сам взглянул.

Он почувствовал в ее голосе неуверенность и еще что-то, чего он желал и во что боялся верить. Егор думал о том, какие подобрать слова, чтобы убедить Симу, что он никуда не сбежит, не оставит ее, как когда-то. Как сделать, чтобы она поверила ему, когда он далеко и не смотрит ей в глаза?

- Я скоро приеду. Хочу еще несколько дней побыть с мамой, понаблюдать за ней.

- Конечно. Я понимаю. Это сейчас самое главное. – Она замолчала, а когда он уже подумал, что сейчас она попрощается, Сима неожиданно произнесла: - Я жду тебя. Приезжай, как только сможешь.

Возможно, он - лишь влюбленный глупец, но ему хотелось верить, что эти слова означали для него исполнение самых заветных желаний. Сдержав рвущееся признание, он произнес:

- Приеду.

Это прозвучало слишком сухо даже на его мужской взгляд. Он обязательно поговорит с ней, когда вернется, и все встанет на свои места.




- Грибов, ты меня вообще слушаешь?

Он обошел вокруг Иннокентия и встал перед ним, заставляя обратить на себя внимание.

Аркадий не желал смириться с неудачей и решил предпринять еще одну попытку уговорить Грибова продать ему акции. С каждым днем его настроение становилось все более неуравновешенным. Он потерял всякое терпение и уже почти смирился с тем, что ему придется вынести историю рождения ребенка Эллы на всеобщее обозрение и обсуждение. Он не сомневался, что после того, как будет доказано его отцовство, наследство мальчика окажется в его руках, пусть и временно. Аркадию так сильно хотелось насолить Симакову, посмотреть в его самовольное лицо после того, как он, Крамарь, получит контроль над компанией, что месть постепенно превратилась в главную цель его жизни. Аркадий не помнил, когда все началось, но его это не волновало. Как перестала беспокоить и мысль о вероятном скандале, а также дальнейшая судьба ребенка. Мальчуган мог стать его наследником, но с такой же долей вероятности оказаться в приюте – после того, как Крамарь разберется с акциями.

Он увидел Грибова, входящего в кафе вместе с дочерью, и решил дать ему последний шанс поступить благоразумно, то есть избежать огласки. Последние дни ему никак не удавалось застать Иннокентия в офисе. Да и телефон тот не поднимал. Случайная встреча показалась Крамарю судьбоносной, и он вскочил в кафе следом за парочкой. Аркадий сразу приступил к делу, надеясь, что в присутствии дочери Кеша не станет уклоняться от беседы. К тому же в детском кафе Грибов вряд ли затеет ссору.

Иннокентий выбрал необычную тактику. Он отмалчивался, не признаваясь в знакомстве. Это выглядело бы смешно, если бы так сильно не злило. Тогда Аркадий и предпринял маневр, позволивший ему оказаться перед собеседником у кассы. Кеша невозмутимо перечислил продавщице пирожные, которые собирался приобрести и поинтересовался их стоимостью. Аркаша чуть не взвыл от ярости и почти прокричал:

- Прекрати валять дурака, Грибов!

- Дядя, в общественных местах кричать некрасиво. Тем более в присутствии детей. Мы с папой отдыхаем.

Он посмотрел вниз, на маленькую серьезную девочку, и подумал, что она очень сильно напоминает свою мать. А еще о том, что эта малявка когда-то может стать наследницей любимого промышленного детища Симакова. Уже одним этим она раздражала его до невозможности, но Крамарь сделал над собой усилие и даже улыбнулся. Никогда не знаешь, что может пригодиться в жизни.

- Извини. Тебя хорошо воспитали, детка. Как только твой папа ответит на мои вопросы, я оставлю вас в покое.

Кеша расплатился, взял большой бумажный пакет, уступил место очередному покупателю и лишь тогда повернулся к Аркадию.

- Я все сказал тебе еще в прошлый раз. Не трать время зря. Акции и ребенок останутся у меня.

- Вот, значит, как? Уверен?

- С каждым днем все больше.

- Ладно. – Крамарь прищурился, бросил взгляд на девочку, стоявшую рядом с Грибовым и не спускавшую с него больших серых глаз, и подумал о том, что Кеша не оставил ему выбора. – Мы еще посмотрим, у кого, в конце концов, окажутся акции и ребенок.




Ближе к вечеру Егору удалось застать дома Маркитана. Он дозвонился на его стационарный телефон. Виктор сдержанно отчитался в делах компьютерной компании, несколько лет назад организованной Бриттовым. Затем ввел в курс интересующих Егора акций и их движения на биржевом рынке. Только после этого он вспомнил об Измайловой. Ника уже выписалась из больницы и жила в квартире матери.

- Эта женщина меня больше не интересует. - Бритт с трудом удержался от того, чтобы не высказаться в ее адрес еще резче, хотя она это и заслуживала. – В следующий раз будь любезен воздержись от упоминаний о ней.

- Егор, ты – мой друг. Во всяком случае, я надеюсь на это. Поэтому скажу откровенно: ты к ней несправедлив. Мало того, относишься предвзято.

- Предвзято? - Бритт скрипнул зубами. – Так вот, как друг, хочу тебя предупредить: ты попался на крючок, Виктор. Она - далеко не ранимое, нуждающееся в защитнике создание. Это волчица в овечьей шкуре.

- Ты не прав! – Маркитан почти прорычал эти слова, затем сделал паузу, видимо, пытаясь справиться с эмоциями, и продолжил уже спокойнее: - Это – заблуждение, досадное недоразумение. Ты не видел, как она страдала, как плакала, когда ты оставил ее в палате одну и уехал в гневе. Поверь, ее слезы были искренними.

Егор догадывался, что адвокат неравнодушен к Веронике, но чтобы настолько…

- Как раз в этом я ничуть не сомневаюсь, - добавил он мягче. – Она не получила того, к чему стремилась целый год. Естественно, что она расстроилась. Не хотел тебе говорить, да видимо придется. После звонка старшей Измайловой моя мама потеряла сознание. У нее поднялось давление.

- Сочувствую, но Веронику можно понять.

- Виктор, она окрутит тебя, обведет вокруг пальца, а ты даже не заметишь.

- Это ни к чему. Я сам сделал ей предложение.

Егор не поверил своим ушам. Сколько времени прошло? Два дня? Три?

- Что ты сделал?

- Она попросила неделю на размышление.

Бритт покачал головой. Не переставая удивляться проворству Измайловой, он вдруг подумал о другом.

- Извини, но я тебя не поздравляю. Более того, думаю, теперь мы не сможем работать вместе. Пойми меня правильно. Ты – прекрасный поверенный и талантливый адвокат, но твоя страсть… Пожалуй, лучше выскажусь иначе. Боюсь, если ты женишься на Измайловой, то не сможешь относиться ко мне, а значит и к работе, объективно. Мне жаль.

- И мне. Но свое решение я не изменю. Разве что Вероника откажется.

- Не откажется. К моему сожалению.

Некоторое время оба молчали. Бритт искренне привязался к этому человеку. К тому же не хотел терять ценного сотрудника. Ему хотелось думать, что Маркитан испытывает похожие чувства. Когда Егор кашлянул и уже хотел попрощаться, Виктор неожиданно сказал:

- Я тут кое-что узнал об Аркадии Крамаре. Помнишь, ты просил меня порыться в его прошлом?

- И?

- Не знаю, важно это или нет, но его учебу в университете оплатила Людмила Симакова – жена Лаврентия. От нее так же поступали деньги на счет, открытый на имя матери Аркадия.

- И что это означает? Зачем она это делала? Насколько мне известно, они с Крамарем не родственники.

- Не знаю. Возможно, Крамари знали что-то такое, что Людмиле хотелось скрыть?

- Шантаж?

- Похоже.

- Что же, это интересно. Спасибо.

- Пожалуйста. Я готов в любое время передать дела новому поверенному.

- Очень надеюсь, что ты передумаешь.

- А я надеюсь, что Ника согласится.

- Желаю удачи. Она тебе понадобится.

Сказав друг другу еще несколько внешне несущественных, но по сути значимых фраз, они, наконец, распрощались. Егор положил трубку и задумался над тем, что услышал о Крамаре. Как не крути, в его арсенале слишком мало данных, чтобы решить эту головоломку. Ясно одно – он должен видеть Серафиму.

- Уезжаешь?

Мама вошла так тихо, что он не заметил этого. Видимо, она услышала часть разговора.

- Не сейчас. Возможно, завтра. - Он подошел к ней и обнял. - Но только если ты хорошо себя чувствуешь.

- Не беспокойся, Егорушка. Со мной все в порядке. Давление нормальное. Телефон работает. Фельдшер живет недалеко. Да и Валя каждый день заходит, а то и по нескольку раз на день. Езжай. Даст Бог, буду здорова.

- Может, все же поедешь со мной?

- Не люблю я город. И больницы. Мне на свежем воздухе лучше.

- Ладно, но я буду звонить каждый день.

- Лучше пообещай, что привезешь ее.

Он не стал выяснять кого. Вместо этого поцеловал мать в макушку.

- Обязательно. Серафима тебе понравится.

- Она мне уже нравится.






Глава 25


- Как исчезла?

Сима, не выдержав напряжения последнего часа, сорвалась:

- Исчезла и все! Откуда я знаю, как! - Она в изнеможении плюхнулась на скамеечку в прихожей и уперлась головой в стену. – Кеша, что мне делать?

Она позвонила ему тотчас после того, как уехала «Скорая помощь». Ей пришлось вызвать бригаду к Таисии Михайловне. Женщина буквально ввалилась в квартиру, держась за сердце. Запыхавшись от быстрой ходьбы, она с трудом рассказала о происшествии в супермаркете. Пока няня разговаривала с охраной, из магазина пропала Юля.

В первый момент, ошеломленная случившимся Сима настолько растерялась, что никак не могла решить, куда бежать, кому звонить. А затем Таисия Михайловна начала сползать по стенке на пол, и у Серафимы не осталось выбора. Она набрала «103», и только после этого позвонила Иннокентию. Она нуждалась в помощи и поддержке.

- Нужно сообщить в милицию. – Кеша снял черное кашемировое пальто и уже собирался повесить его на крючок, но затем передумал. – Хотя нет, лучше сам туда поеду.

- Нет. – Устало возразила Сима и всхлипнула. – Нельзя.

- Что значит нельзя? Почему?

- Пока ты ехал, позвонили похитители и предупредили, чтобы я туда не обращалась.

- Значит, ее украли? Какого черта?! Они сказали, чего хотят?

- Нет. Только, что перезвонят позже.

Сима никак не могла поверить, что все это происходит с ней и ее ребенком. В голову лезли мысли одна страшнее другой. Только неимоверным усилием воли ей удавалось держаться и не расклеиваться. Она перебирала в памяти все, что когда-либо слышала о подобных случаях, и не один из них не прибавлял ей оптимизма.

Что это – случайность или умышленное похищение? Если судить по звонку, то скорее последнее. Хотя, злоумышленник мог прихватить с собой первого попавшегося ребенка, а потом узнать у него номер телефона родителей. Тогда как объяснить происшествие в магазине с Таисией Михайловной? Неужели это лишь неблагоприятное стечение обстоятельств?

Если же все произошедшее чья-то режессура, тогда… Кстати, что тогда? Как же неизвестный должен ее ненавидеть, чтобы сотворить такое?

Сима не могла припомнить ни единой серьезной ссоры, даже размолвки. Она ни у кого не брала в долг и никому не одалживала значительных сумм. Возможно, кто-то настолько сильно нуждается в деньгах, что украл девочку из обеспеченной и известной в городе семьи, лишь бы расплатиться с долгами?

О причинах можно было рассуждать до бесконечности, но итог оставался прежним – Юлю похитили, а она должна ждать и попытаться окончательно не впасть в панику. Сейчас Симе хотелось одного – чтобы ее девочка оказалась рядом, и она могла прижать ее к себе, успокоить, а еще сделать так, чтобы подобное сегодняшнему никогда не повторилось.

Она даже поплакать себе не разрешала. Серафиме казалось, что стоит пролиться первой слезинке, как прорвется плотина - она расквасится и больше не сможет контролировать ситуацию. Сима обхватила себя руками, словно пыталась удержать вместе, готовые вот-вот разлететься, остатки самообладания.

Она отрешенно наблюдала, как Кеша ходит взад-вперед вдоль прихожей. Сима понимала, что он не маг и даже не экстрасенс, способный разгадать загадку исчезновения дочери, но она не могла ему не позвонить. Несмотря на все разногласия, он оставался отцом Юленьки и имел право знать, что с ней случилось. Должен знать и помочь. Серафима видела, что его лицо искажено от волнения, но не могла его успокоить. Она сама нуждалась в поддержке.

- Так нельзя! – Кеша бросил пальто в ближайшее кресло и остановился перед Симой. – Мы не можем просто так сидеть и ждать у моря погоды!

- Не кричи, пожалуйста. Таисия Михайловна спит. – Сима заставила себя подняться и оказалась к Грибову лицом к лицу. – А что нам остается? У тебя есть конкретное предложение?

Неожиданно для Симы, а возможно и для себя самого, Кеша обнял ее и прижал к себе. Сима не нашла в себе сил отстраниться. Она, как никогда нуждалась в сильном плече. К тому же, это было всего лишь объятие товарища по несчастью. Наверное, никто, кроме Кеши, больше не способен понять силу ее горя.

- Мы ее найдем.

- Только так. Только так.




Никто из них не заметил, как открылась и закрылась дверь. Сима подняла голову с плеча Кеши только тогда, когда услышала знакомый голос.

- Что здесь происходит?

На пороге стоял Егор и хмуро смотрел на них. Было заметно, что он еле сдерживается от резких движений. И, возможно, поспешных заключений.

Вспомнив, что в таких случаях обычно произносят: «Это не то, что ты подумал», Сима решила не оправдываться. Тем более что не считала себя виноватой. Более того, она имела право на толику сочувствия.

Серафима медленно освободилась от объятий Кеши и отошла к стене, хотя больше всего хотела броситься к Бритту и разрыдаться на его груди. Он приехал, и не важно, какая причина его сюда привела.

Юля – вот ее главное беспокойство.

- Мою дочь украли.

Егор тотчас прищурил темные глаза и мгновенно очутился рядом. Он поднял руку, видимо желая поддержать, но так и не коснулся ее. Вместо этого Бритт сжал ладонь в кулак и повернулся к Кеше.

- Кто проворонил?

- Не нужно буравить меня взглядом. Это не я. - Кеша дернул головой и со злостью в голосе спросил: - Что ты вообще здесь делаешь? Она и тебе позвонила?

- Это не твое дело. Дверь была открыта, и я вошел.

Сима больше не могла выносить перебранку между мужчинами и выпалила:

- Прекратите сейчас же! Я сама все расскажу. – Она перевела дух и начала. - Это случилось в супермаркете. Таисия Михайловна зашла туда за покупками. Юленька остановилась перед прилавком со сладостями. Затем к няне подошли трое охранников и обвинили ее в воровстве. Нашли у нее в сумочке флешку. Представляешь? Глупость какая! Зачем Таисии Михайловне флешка? Она компьютером пользоваться не умеет.

Егор таки не удержался и взял ее за руку. Наверное, она не так уж хорошо владела лицом, как думала.

- Что произошло потом?

- Пока они разбирались, Юля исчезла. Никто ее не видел. Вокруг без дела слоняется орда продавцов, а девочку никто не заметил. С ума можно сойти!

- Понятно.

- Что тебе понятно? Что тут вообще может быть понятно?! – Кеша дернул Егора за рукав и развернул к себе. – Моя дочь пропала!

- Не ори на меня. Это не я ее похитил. И вообще – чего вы ждете? В милицию звонили?

- Нет, - они с Кешей произнесли это одновременно и так же решительно.

- Так чего же вы ждете? Время уходит!

- Думаешь, мы не знаем? Считаешь себя самым умным?!

- Кеша, не кричи. Егор, звонили похитители и настоятельно рекомендовали ничего не предпринимать до следующего разговора.

Бритт поднес ее руку к губам, поцеловал, и тихо произнес:

- Нельзя слепо следовать указаниям. Нужно ехать в милицию.

Тут Кеша неожиданно для всех оттолкнул от нее Егора и прошипел:

- Хорошо тебе советовать! А если бы пропал твой ребенок? Ты бы тоже позвонил ментам? Признавайся, позвонил?

Сима вдруг поняла, что у нее не осталось сил вмешиваться. Егор же скрипнул зубами и процедил:

- Не знаю.

- Так вот, - Сима от чрезмерного волнения отстраненно наблюдала, как от какой-то внутренней борьбы исказилось лицо Кеши, но совсем не ожидала услышать то, что он сообщил в почти торжественной тишине. – Юля – твоя дочь.




Всего несколько мгновений назад Егор испытал всплеск негодования - когда увидел любимую женщину в объятиях бывшего мужа. Почти бывшего. Ему хотелось встать между ними реально, психологически – любым доступным способом, хотя он всеми силами избегал любого давления на Симу.

Потом Бритт увидел страдание на ее обычно бесстрастном лице и понял, что это – не возвращение прежних чувств, пусть даже призрачных, а утешение. Он хотел иметь на это исключительное право, но пока лишь сделал попытку разобраться в проблеме и посоветовать хоть что-то расстроенным родителям.

Но он оказался не готов к тому, что сообщил ему Кеша. Наверное, никто на его месте не был бы готов. Господи, шесть лет! Его девочке шесть, а он ничего о ней не знал! И она, однозначно, тоже.

Егор смотрел на Симу и вначале не видел ее, настолько мысли поглотили его внимание. Лишь спустя несколько мгновений он заметил потрясение в серых глазах и дрожащую руку у рта. Невозможность понять, знала она об этом или нет убивала, но он заставил себя подождать, давая ей возможность высказаться. Серафима молчала, лишь одинокая слеза скатилась по ее щеке. Затем вторая, третья. Сейчас он не мог прижать ее к себе и успокоить.

- Как такое может быть? – Егор повернулся к Кеше. Он еще не верил в свое отцовство. Не мог поверить. Слишком немыслимым, невозможным это казалось, а сейчас и трагичным. – Или это ложь? Не понимаю зачем? Если тебе не нужна эта девочка, я с удовольствием ее удочерю.

- Так тебе и разрешили! Она – моя! – Кеша схватил его за грудки и встряхнул, насколько это позволяла их похожая комплекция. – Это я ее воспитывал, целовал коленки, когда она падала, и укладывал спать. Не всегда, но старался. Ясно?!

- Ясно! – Егор оторвал от себя пальцы Кеши. – Не понятно только почему ты сказал мне это теперь, а не шесть лет назад. Даже больше, чем шесть. К чему молчать столько времени и выплеснуть это сейчас? Думаешь, я стал бы плохим отцом? К чему тебе чужая дочь?

- Она – моя! И не важно, кто ее биологический отец. – Кеша снял ботинки и надел тапочки. – И тапочки здесь мои. И эта женщина – тоже пока моя.

- Это не надолго.

Егор сам уже не знал, что он чувствует в этот момент - радость от того, что у него есть ребенок, к тому же от дорогой ему женщины или обиду, что эта самая женщина скрыла от него такой важный факт.

С Кешей все понятно. Точнее не все, но он обязательно разберется с ним, но Сима… Может ли женщина не знать о подобном? Может ли скрыть это от любимого? Или она его не любит? Серафима ни разу не сказала ему о любви. Но как бы там ни было, его, Егора, ребенок сейчас в опасности, а он не знает, что предпринять.

Бритт сжал руки в кулаки.

- Прекратите! Оба! – Голос Симы прозвучал почти надрывно. Казалось, что ей не хватает воздуха, и она на грани истерики. – Серафима подошла к Грибову и в упор спросила: - Все это время ты знал и ничего мне не сказал? Даже не намекнул?

- Зачем? Чтобы ты ушла от меня?

- Как я могла? Ты знаешь, мне некуда было идти.

- Разве я плохой отец?

- Бог свидетель, хороший. А как же я? Я тоже имела право знать… что ты в курсе.

Егор решил напомнить о себе. Его вдруг задело, что эти двое разговаривают так, будто они одни, а он лишь вешалка – одинокая и ненужная.

- Вы хотите убедить меня, что не сговорились?

- Что?

Сима повернулась к нему, недоверчиво моргая, будто не веря, что он мог такое произнести. Кеша оказался более красноречивым.

- Я вообще ничего бы не сказал, если бы ты меня не достал.

- С ума можно сойти! – Егор сбросил куртку и повесил ее на локоть. – Теперь я во всем виноват?! Это меня обманули!

- Ты уверен?! Не знаешь, откуда берутся дети?

Сима тряхнула головой, оперлась ладонью одной руки в его грудь, а другой в грудь Грибова.

- Если вы сейчас же не прекратите, я сама буду искать Юлю. Она – моя дочь. А если кто-то из вас в чем-то сомневается, я никого здесь не держу.




Не верилось, что все получилось так просто. Но еще больше в то, что он решился на такое. Шутка ли, похищение ребенка!

Аркадий оправдывал себя тем, что не собирается причинять девочке зло. Он всего лишь хочет получить эти чертовы акции. Даже не их, а компанию, из-за которой Симаков оставил его мать, а затем отказался признать его самого. Своего первенца. Мужчину!

Вместо него компанией и всеми привилегиями владеет сестра и ее хлюпик-муж. Что проку в том, что Серафима – законнорожденная дочь. Она всего лишь вторая и к тому же женщина, а значит беспомощная и глупая, как и все представительницы этой части человечества. Разве она способна принимать самостоятельные решения?

Всю свою жизнь она только и делала, что покорно следовала воле родителей. Единственным ее самостоятельным решением был развод, но Аркадий очень сильно сомневался, что она таки подпишет бумаги. Симаков позвонит и она примет Кешу назад. А как же иначе? Что она может без мужика? Выпускать глянцевый журнал? Эка невидаль! Этот бумажный мусор читают такие же недалекие самки, как и она сама. Как его мать.

Он не мог простить ей, что она не отправилась вслед за отцом. В конце концов, могла хотя бы выбить из него деньги, и они не мучились бы в деревне. Но его отчим прибрал мать к рукам и не раз демонстрировал ей, да и пасынку тоже, как должен вести себя настоящий мужчина, и где место женщины, в чем ее настоящее призвание. Этого мужчину портил лишь один недостаток – отсутствие денег.

Чем старше становился Аркадий, тем яснее понимал, что больше всего на свете хочет стать наследником Симакова. Когда парень понял, что не может добиться признания отца, он решил заполучить его любимое детище – деревообрабатывающую компанию. Она не являла собой предел мечтаний бизнесмена, но Симаков обожал ее, и как подозревал Аркадий, гораздо больше своих родных. Кто-то назвал бы его стремление местью, но Крамарь именовал ее единственно восстановлением справедливости. А какими методами он станет этого добиваться, не так уж существенно.

Да и кто поверит, что уважаемый банкир похитил ребенка? Нелепица, да и только! К тому же Крамарь считал себя лишь жертвой обстоятельств. Если бы Грибов не отказался отдать ему акции, он не стал бы трогать его дочь. Не варвар же он, в конце концов!

Это произошло совершенно случайно. Он зашел в супермаркет.

Аркадий редко посещал магазины, но ему срочно нужен был флеш-накопитель. Выбирая среди сотен предложений, Крамарь сердился, что приходится тратить время на такую ерунду. И тут он увидел знакомую маленькую фигурку перед яркой витриной со сладостями. Она задумчиво изучала торт с шоколадным верхом и в этот миг очень напоминала свою мать.

Решение созрело тут же. Аркадий огляделся по сторонам и заметил ее няню у полок с батонами. Крамарь посмотрел на флешку в своих руках и направился к жертве. Опустить ее в сумку пожилой женщины оказалось простейшим делом. Аркаше даже понравился сам процесс. Он вызвал в его крови выброс адреналина, и мрачное настроение, преследовавшее его на протяжении последнего времени, тут же улетучилось.

Напустив на себя озабоченный вид, Крамарь подошел к двум охранникам, коротавшим время у корзин для продуктов, и поделился своими наблюдениями. Молодые парни, не долго думая, отправились к няне, а он – к Юле.

Ему пришлось потратить какое-то время на уговоры. Девочка оказалась весьма недоверчивой и рассудительной. К тому же оказалось, что она помнит их бурный разговор с Грибовым. Аркадий уже начал подумывать, что его план провалился, но тут охранники куда-то повели сопротивляющуюся женщину, и малышка растерялась. Он как можно более сочувствующим и доброжелательным голосом пообещал Юле, что отведет ее к родителям.

Вначале они отправились в кафе. Девочка не слишком хотела, но он настоял. Пока она ела мороженное, Крамарь делал вид, что звонит кому-то и выясняет, что случилось с няней. Юля следила за ним настороженным взглядом и прислушивалась к мнимым разговорам. Несколько раз она спросила его, когда они поедут к маме, и Аркадий каждый раз отвечал: «Сейчас». Он улыбался, но девочка продолжала смотреть на него недоверчиво. Спустя некоторое время Крамарь решил, что можно ехать и помог девочке надеть пальто.

По дороге домой он остановился только один раз – возле таксофона. В его портмоне отыскалась почти забытая телефонная карточка, и он воспользовался ею, чтобы припугнуть Серафиму.

Возбуждение бурлило в его крови, и он в очередной раз подумал о том, что не только любовные измены могут внести разнообразие в его скучную жизнь. Наверное, в прошлой жизни он был авантюристом. И возможно актером. Стоило ему оказаться в салоне автомобиля, как на его лице снова появилась сочувствующая маска. Он погладил Юлю по головке и сообщил:

- Твои родители очень заняты. Они помогают твоей няне, и попросили меня присмотреть за тобой.

- Я хочу поговорить с мамой.

«Неужели все малолетки настолько подозрительны?» - подумал Крамарь, но смог припомнить, чтобы наблюдал подобное у своих дочерей. Что не удивительно, ведь он не тратил время на общение с ними.

- У тебя есть мобильный телефон? – Аркаша вдруг забеспокоился. Он не спросил ее об этом раньше, и это – серьезный промах. Девочка уже могла позвонить родителям, если бы сообразила.

- Нет. Мама и Таисия Михайловна решили, что мне еще рано им пользоваться.

Крамарь вздохнул с облегчением. Еще слишком рано для разоблачения.

- Они заботятся о тебе. А сейчас нужно побеспокоиться о твоей няне. Знаешь, а у меня есть две дочери, и одна из них – твоего возраста. Ты поиграешь с ними, пока мама занята.

- А мама знает, куда вы меня везете?

- Конечно!

- Тогда ладно. А как их зовут?




Ему до смерти надоело притворяться добрым дяденькой, и Аркадий вздохнул с облегчением, когда открыл дверь собственной квартиры и пропустил вперед девчонку Кеши. В прихожей показалась Марьяна и изумленно перевела взгляд с Аркаши на Юлю.

- Что случилось? Что-то с Симой?

- Ты знакома с этой тетей, Юля?

- Видела несколько раз. Это ваша жена?

- Да, тетя Марьяна.

- Аркадий, что происходит?

Он в очередной раз проигнорировал вопрос жены и помог Юле раздеться.

- Отведи девочку в детскую, а потом мы поговорим.

Он сопроводил свои слова таким взглядом, что жена не посмела задать еще один вопрос. К счастью, он приучил ее к повиновению.

Оставив в прихожей пальто, Аркадий вошел в гостиную, развалился на диване и ослабил узел галстука.

Он сделал, то, что сделал, и теперь поздно о чем-то сожалеть. Нужно продумать следующий шаг. Было бы неплохо, если бы ему удалось провернуть это дело до ночи. Крамарю не хотелось оставлять Юлю в своей квартире дольше, чем необходимо.

Аркадий слышал, как в комнату вошла Марьяна, и резким тоном бросил:

- Закрой за собой дверь.

Жена повернула в замке ключ и подошла к нему. Растерянное выражение не сходило с ее лица. Аркадий взял жену за руку и потянул к себе. Она упала рядом, и он тут же завладел ее губами, причиняя боль поцелуем. Сейчас после встряски он как никогда нуждался в разрядке.

Аркадий распахнул атласный халатик и завладел полной грудью, сжимая ее со всей силой. Он всегда считал эту часть тела своей жены ее лучшим достоинством. И возможно единственным. Затем его рука опустилась между ее ног, разрывая трусики, и Марьяна приглушенно промычала:

- Дети!

Но он проигнорировал ее возглас. Он сделал бы то, что делает, даже в том случае, если бы Марьяна не закрыла дверь на ключ. Но эта женщина слишком хорошо его знала.




Спустя какое-то время он освободил ее от своего веса и начал приводить себя в порядок. Аркадий знал, что Марьяна не получила удовлетворения, но это его не волновало. Если она хочет чего-то большего, то должна позаботиться об этом сама, но только не с другими мужчинами. Да она и не решилась бы на измену. Женщины в этой семье - слишком порядочные, чтобы искать удовольствия на стороне.

Заправляя рубашку в брюки, он наблюдал, как Марьяна прикрывает халатом покрытое розовыми пятнами белое тело, и ухмыльнулся. Он снова надел пиджак и уже отправился открывать дверь, когда Марьяна подала голос:

- Аркаша, я требую объяснений.

Голос жены дрожал, но звучал довольно решительно.

- Требуешь?! Это что-то новое.

- Возможно. Что Юля делает в нашем доме?

- Где твое гостеприимство, Марьяна?

- Оно здесь ни при чем. Я задала тебе вопрос.

- Не вижу ничего зазорного в том, чтобы девочка провела какое-то время со своими родственниками.

- Но мы слишком дальние родственники! Людмила Симакова не являлась мне родной тетей. Да и дети наши никогда прежде не играли вместе. Кстати, это ты был против.

- А теперь «за». Да и родственники мы не такие уж дальние.

- Мне лучше знать. – Жена вдруг прищурила глаза. – Или… ты имеешь в виду себя? Неужели мы с тобой…? Господи! Нет, ты не мог жениться на своей… Даже ты!

- Хватит! Достаточно патетики! Я тебе не брат. Но кое-кому другому…

- Ты хочешь сказать, что… - Марьяна смотрела на него безумными глазами. – Симаков – твой отец?

- Неужели это настолько немыслимо? Он – мужчина. К тому же мне всегда казалось, что мы с ним похожи.

Марьяна смотрела на него и молчала. Казалось, она не могла прийти в себя от этой новости. А вот Аркаша почувствовал своеобразное облегчение. Он, наконец, освободился от тайны, пусть даже лишь перед собственной женой. Крамарь распахнул дверь.

- Сима знает, что Юля здесь?

- Нет. И ты ей ничего не скажешь, пока я не позволю. Поняла? - Марьяна молчала, и Аркадий снова вернулся к дивану. Он наклонился над ней и с удовольствием заметил, как она сжалась. Эта женщина ни в коем случае не должна нарушить его планы. – Поняла?!

- Аркаша, так нельзя. Я не знаю, что ты задумал, но, я уверена, Серафима места себе не находит. Это не то же самое, что заниматься… этим или избивать свою жену, когда в соседней комнате играют дети. Это гораздо серьезнее!

- Как же ты осмелела?! К чему бы это? – Он погладил ее грудь поверх атласа, а затем собрал ткань в кулак и приподнял жену, приблизив испуганное лицо к своему. – Ты даже слово «секс» произнести не осмеливаешься. Откуда столько заботы о Симе?

Он видел, как дрожат губы жены, но она все произнесла:

- Ее мать помогала нам обоим. Или ты забыл?

- Ты говоришь о тех грошах, которые она заплатила за мою учебу? Или о той хибаре, в которой мы жили после свадьбы?

- Но она сделала это, и теперь начинаю понимать почему. Она знала, что Симаков – твой отец, и хотела возместить тебе хоть что-то.

- Как бы не так! Она боялась за репутацию своей семьи. Ее подачки – малая доля того, что должны мне Симаковы.

- Не могу в это поверить! Может, ты и на мне женился только для того, чтобы быть к ним поближе?

- Может быть.

Он отпустил полы халата, и Марьяна откинулась на спинку дивана. Слезы текли по симпатичному лицу жены, но он не собирался ее успокаивать. Он знал, что сказал не всю правду. Причину женитьбы на ней Марьяна, конечно же, угадала, но кроме всего прочего она привлекала его, как женщина, иначе он давно уже развелся бы с ней. Только он никогда не признается в этом, потому что не хочет быть слабым. Не имеет права, если хочет достигнуть своей цели.

Аркадий развернулся и ушел. Он должен завершить то, что начал.






Глава 26


Егор тряхнул головой.

Господи, зачем он спорит? Да еще с Грибом? Чертов друг!

А ведь у него есть дочь! Причем от любимой женщины. Разве не об этом он мечтал?

Бритт смотрел на Симу, видел неприкрытое страдание на ее лице, обычно сдержанном и почти бесстрастном. В это мгновение ему больше всего на свете хотелось прижать ее к себе и пообещать, что все наладится, а потом не выпускать, пока не высохнут слезы в прекрасных глазах. Он мечтал, чтобы на ее нежных губах появилась редкая, но от этого еще более ценная улыбка.

Одновременно с этим, сквозь сумятицу мыслей змеей проскользнула обида. Серафиму явно потрясло обличающее выступление Кеши, но Егор так и не понял, знала ли она сама о том, кто настоящий отец Юли.

Бывает ли так, что женщина не знает подобное наверняка? Во всяком случае, такая, как Серафима – неиспорченная, немного наивная и искренняя, во всяком случае, он так считал до сегодняшнего дня. Что заставило ее промолчать, не сознаться много лет назад - и теперь тоже, когда между ними все настолько серьезно?

Он не знал ответов на эти важные вопросы, но собирался выяснить – после того, как они найдут Юлю. Ублюдок, который посмел похитить его дочь, ответит ему за это по полной программе.

Егор вспомнил, как увидел ее впервые – крошечную копию Серафимы, а еще свою невольную радость, что она совсем не похожа на Грибова. Теперь он знал, почему. Тогда же он и предположить не мог, что перед ним – его собственный ребенок.

Первый шок прошел, и Бритт больше не сомневался, что именно он - отец девочки. Сима не подтвердила слова Кеши, но и не опровергла этот факт. Более того, он склонялся к мысли, что она все знала, но по какой-то причине утаила это от него. И эта причина беспокоила Егора, заставляя стискивать руки в кулаки.

Его родная дочь называет папой другого мужчину и неизвестно, сколько еще времени, это будет продолжаться!

От ярости и отчаяния Егору стало трудно дышать. Эти чувства грозились вырваться наружу, как смерч, сметающий все на своем пути. Одновременно Бритт понимал, что прошлое изменить невозможно.

Огромным усилием воли Егор заставил себя говорить спокойно.

- Ты права. Прежде всего, нужно думать о… девочке.

Слово «дочь» рвалось с его языка, но он так и не произнес его. Неожиданно Бритту стало страшно, что он может никогда так и не обратиться с ним к Юле – чтобы не сделать ей больно.

Хмурясь, он продолжал смотреть в глаза Симе и понимал, что готов простить этой женщине все, чтобы она ни сделала. Только не сейчас, когда боль так сильна.

Серафима не отвела взгляда, лишь вздернула кверху подбородок – единственная женщина на Земле, которая могла вызвать в нем настолько сильные чувства. Жаль, что он не понял этого много лет назад.




Ее сердце заныло. Она видела недоверие и даже обвинение во взгляде Егора, но не могла сейчас ничего объяснить, не хотела делать этого в присутствии Кеши. К тому же она нуждалась в силах для того, чтобы найти дочь, а на подобный разговор их уйдет немало.

Казалось, больнее быть уже не может, но видеть подобные чувства в глазах любимого оказалось выше ее сил. В конце концов, он должен понять, что сейчас не самое лучшее время для выяснения отношений. Да и что сказать?

Кеша знал, все эти годы знал, что Юля – не его дочь, и не сознался. А ведь она сомневалась и надеялась. И боялась. Но страх постепенно ушел, потому что муж полюбил ребенка. Тогда Сима убедила себя, что Юля – его дочь, и не стала выяснять, кто настоящий отец ее дочери. Ведь все было хорошо. До сегодня.

Кеша выбрал очень «удачный» день, чтобы признаться. Неужели он проводил генетическую экспертизу? Или всего лишь выяснил группу крови? Сима намеренно не пыталась узнать это в роддоме, чтобы не усложнять и без того критическую ситуацию. Кеша вел себя ужасно, а Егор… Тогда она не интересовалась, куда отправился Бритт. У нее не осталось для этого сил, времени и желания. Егор бросил ее, и она не могла на него рассчитывать. К чему в таком случае прояснять болезненный вопрос?

Сима думала о том, какова вероятность того, что Кеша блефует, но ее сердце уже не сомневалось, что он не соврал.

Как объяснить все это Бритту?

В этот миг зазвонил домашний телефон. Оба мужчины бросились к аппарату, но Сима остановила их, схватив за руки.

- Я сама. – Она отбросила все свои сомнения, сейчас абсолютно бесполезные. Серафима видела, что Егор и Кеша недовольны ее решением, и добавила. – Возможно, он не ожидает, что здесь есть мужчины.




Егор еле сдержался, чтобы не вырвать трубку из рук Симы. Кеша, видимо, заметил его порыв и схватил за плечо. Бритт сбросил его руку, вложив во взгляд, обращенный на Грибова, всю злость, которая бушевала в его душе. Хотя больше всего в этот миг Егора беспокоило ощущение бессилия. Стиснув зубы, он ждал окончания разговора, к счастью недолгого.

Сима положила трубку и обернулась. Ее лицо выражало беспокойство и недоумение.

- Он потребовал акции. Господи, зачем они ему нужны, и причем здесь Юля? – Сима перевела подозрительный взгляд с Егора на Грибова. – Что все это значит? Вначале кто-то скупает акции, затем похищает мою дочь. Мне кто-нибудь объяснит, что происходит в нашей компании? Я требую.

- Ничего не боится, гад!

Кеша рубанул рукой воздух и устремился в комнату. Он вернулся с пальто, надевая его на ходу.

- Постой, ты куда?

Сима загородила Грибову выход.

- Иду убивать мерзавца.

До Егора вдруг дошло, куда собрался Кеша.

- Это Крамарь?

Он встал рядом с Симой, намереваясь узнать все. Кеша замялся.

- Это моя проблема. Я сам ее решу.

Грибов попытался их обойти, но Егор не пустил.

- Она уже перестала быть твоей. Наша дочь в опасности. Если это случилось по твоей вине…

- Тогда что? Ну, договаривай!

Сима умудрилась втиснуться между ними.

- Говори сейчас же! Иннокентий, я жду!

- Ладно, но мы теряем время.

Егор не сдвинулся с места. В отличие от Кеши он понимал, что нельзя действовать сгоряча.

- А ты поторопись. Я знаю, что именно Крамарь интересовался акциями. Но что он хотел от тебя?

Еще мгновение Грибов колебался, но затем сказал:

- Насколько я понял, он хочет контролировать компанию. Он… он требовал от меня мою часть. Точнее ту, которую я переписал на Адама.

- Ты отдал акции Элле и ничего не сказал? Даже отцу?

- Это мое решение. Мне надоело, что меня постоянно контролируют.

Егор видел, как Сима кусает губы. Черт бы побрал Грибова. И всю компанию заодно.

- Оставим лирику в стороне. У него что-то есть на тебя?

Возможно, ему показалось, но Грибов выглядел смущенным.

- Он меня шантажировал.

- Чем?

- А если я не скажу?

- Напоминаю, если ты забыл. Вероятнее всего, что Юля именно в его руках. По твоему мнению, он достаточно сдержан, чтобы не причинить ей вреда? - Он видел, как побелела Серафима, но не мог промолчать. У Егора заканчивалось терпение. Девочка неизвестно где и с кем, а Грибов мнется, как школьник. – И еще… Ты уверен, что справишься с ним сам?

- Я пойду в милицию.

- Если не будет другого выхода, я отправлюсь туда вместе с тобой. Но… что, если он опасен?

- Он считает, что Адам – его сын, - вдруг выпалил Кеша.

- И что с того?

- Как что? Он – Грибов! Папа этого не перенесет! Я ему пообещал, что обо всем позабочусь.

- Хватит себя жалеть.

- Тебе этого не понять!

- Возможно. Я даже не стану выяснять, есть ли у него для этого основания. Крамарь угрожал?

- Да.

- Но ты ничего не сделал, чтобы предотвратить возможные последствия.

В этот раз голос Кеши прозвучал тихо и как-то потерянно.

- Я не думал, что он зайдет так далеко.

- Остается выяснить еще кое-что. Почему он так уверен, что мы не обратимся в милицию, особенно в том случае, когда все выяснится? И есть ли у него сообщник? Сима, голос тебе знаком?

Она покачала головой.

- Такое впечатление, что он доносится издалека.

- Или похититель говорит через платок. Тогда есть вероятность, что Крамарь действует в одиночку.

- А если это не Крамарь?

После этого вопроса, заданного Серафимой, в квартире воцарилась тишина. Егор надеялся, что похищение устроил Аркадий. В противном случае, у них больше не оставалось версий.

Все вздрогнули, когда постучали во входную дверь.

Егор понял, что Сима не может сдвинуться с места. Видимо, слишком много эмоций ушло на то, чтобы держать себя в руках. Он отправился открывать сам.




На пороге стояла незнакомая худенькая женщина. Она выглядела ужасно бледной, если не считать двух ярких пятен на щеках. Увидев Егора, она дернулась, будто готовилась тут же убежать. Огромные серые глаза сделались еще больше, а узкое лицо вытянулось. Женщина однозначно ожидала увидеть кого-то другого.

Бритт усилием воли заставил себя не схватить ее за руку. Только пока не понял для чего – чтобы поддержать дрожащее создание или удержать от побега.

Испуганный взгляд метнулся с его лица вглубь квартиры, и в нем промелькнуло облегчение.

- Извините, что беспокою. Я… к Серафиме. - Он отошел в сторону, предлагая войти. Женщина сделала шаг вперед, но потом неожиданно развернулась и устремилась вниз по ступенькам, выдыхая на ходу: - Я сейчас вернусь. Мне нужно к детям.

Бритт проводил ее недоуменным взглядом и оглянулся. Сима стояла с приоткрытым от удивления ртом, а Кеша ерошил светлые волосы.

- Погодите, это же Марьяна! – Грибов повернулся к Серафиме. – Или я ошибаюсь? Сто лет ее не видел.

Егор не понимал, почему эта женщина вызвала такую странную реакцию у присутствующих.

- Кто такая эта Марьяна?

Серафима вышла из оцепенения и прошептала, не спуская глаз с пустого проема двери:

- Марьяна Крамарь, жена Аркадия.

Егор сорвался с места и побежал вслед за женщиной, надеясь, что Марьяна не скроется, пока все они приходят в себя от неожиданности. Слишком уж напуганной она выглядела. Он вздохнул с облегчением, когда застал ее с троицей беззаботно щебечущих девочек возле такси, среди которых увидел Юлю.

Сердце ухнуло в груди и куда-то покатилось. Он не знал, насколько напряжен, как сильно беспокоится за эту девочку, пока не увидел ее живой и здоровой прямо перед собой. В голове, не переставая, стучало: «Господи, благодарю тебя, что ты уберег ее!». Очень страшно потерять дочь, едва обретя ее. Теперь он мог себе представить, что чувствует Сима.

Ему хотелось прижать девочку к себе, расспросить, все ли с ней в порядке, просто держать в руках, лишь бы знать, что она рядом. Эти неожиданно проснувшиеся родительские чувства вызвали неожиданные слезы, поэтому Егор деловито отобрал у Марьяны огромный чемодан и побрел вслед за шумной компанией наверх.






Глава 27


Она, наконец, вышла из ступора. Увидев в дверях Марьяну, Серафима сразу поняла, что они оказались правы – их дочь оказалась в руках у Крамаря. В противном случае Марьяна не пришла бы к ним домой. Слишком скромная и скрытная двоюродная племянница мамы старалась лишний раз не беспокоить их семью.

Когда она бросилась прочь, Сима уже не сомневалась, что дочь рядом. Серафима выскочила ей на встречу. Встретив Юленьку на втором этаже, она подняла ее на руки и обняла так сильно, как только сумела. В этот миг никто и ничто не могло бы отобрать девочку у матери.

Сима несла ее домой, поднимаясь по ступеням, как автомат, и не видя ничего из-за беззвучных слез. Они катились по ее щекам, и она смаргивала их, но продолжала прижимать дочь к себе. Кеша, ожидающий их на лестничной площадке, приоткрыл шире дверь, чтобы они могли войти. Его лицо выглядело хмурым, но чувство облегчения на нем явно доминировало.

Сима прошла со своей ношей прямо в гостиную и лишь тогда опустила Юлю на пол. Она гладила ее по рукам, маленькому тельцу и не могла произнести ни слова.

- Мамочка, не плач.

Юля вытирала ее лицо крохотными ладошками, а Сима еле удерживалась от всхлипов. Она не хотела пугать дочь. Наконец, ей удалось проглотить вязкий комок в горле.

- Котенок, как ты?

- Все хорошо. Я играла вместе с Машей и Сашей в гостях у дяди Аркаши и тети Марьяны. Но дядя не дал мне позвонить.

- Дядя Аркаша, он… С тобой все в порядке?

- Да. Только я потеряла в магазине Таисию Михайловну.

Сима поцеловала дочь в прохладную щечку и начала снимать с нее пальто.

- Она нашлась, не беспокойся. Спит в своей комнате.

- Тогда хорошо. Я переживала, что она заболела. - Сима видела, как Юля подняла глаза к двери и улыбнулась. - Папа!

Ей не хотелось выпускать дочь из рук, но Серафима заставила себя отстраниться. Юля бросилась к Кеше и повисла у него на шее. Взволнованный и растроганный Грибов взял Юленьку на руки и поцеловал. Девочка тоже звонко чмокнула его в щеку.

- Ты… выросла дочь.

Его голос звучал хрипло, глаза подозрительно блестели, а слова казались бессмысленными. Они не виделись два дня. Это все от стресса. Она не сомневалась, что Кеша любит Юлю, искренне беспокоится о ней - несмотря на то, что она ему не родная. Как выяснилось.

За спиной Грибова показался Егор. Сима закусила губу, бросив на него тревожный взгляд. И виноватый тоже. Некоторое время он хмуро смотрел на Юлю, и Симе стало не по себе. Этот мужчина имел полное право точно так же держать девочку на руках, открыто беспокоиться и говорить ей о своей любви. Это она, Сима, лишила его всего этого, хотя и не сознательно. Она не знала, как исправить ситуацию, да и не могла думать об этом здраво, во всяком случае, сейчас.

Бритт поймал ее взгляд, резко повернулся и скрылся в прихожей. Сима бросилась за ним.

- Егор! – Она увидела, что гостья топчется у двери, не решаясь пройти дальше, и пытается удержать девочек от шалостей. – Марьяна, раздевайтесь и проходите в комнату. – Та оставила чемодан возле вешалки и начала снимать с младшей девочки курточку. Бритт продолжал двигаться к двери, будто не слышал Симу. Она схватила его за рукав. – Бритт, подожди!

Он остановился и развернулся так неожиданно, что Серафима натолкнулась на него. Он поддержал ее, чтобы она не упала, но тут же отпустил. Сима расстроилась. Она почти не сомневалась, что сейчас он уйдет. Для выяснения отношений был неподходящий момент, но ей не хотелось, чтобы он покинул этот дом. Ее.

- Что?

- Не уходи!

- И не подумаю. Во всяком случае, до того, как выясню все об этом чертовом похищении. Только куртку сниму.

Он говорил отрывисто, почти жестко, но Сима не обиделась. Он остается, и это уже немало. Она благодарно коснулась губами его подбородка и помчалась в комнату.




С трудом найдя в себе силы оставить Юлю в детской вместе с дочерьми Крамарей, Серафима заглянула в гостиную. Здесь царила напряженная тишина. Марьяна сидела, вжавшись спиной в угол дивана, Кеша вышагивал по ковру, а Егор стоял у окна и смотрел на улицу. Он хмурился.

- Девочки складывают пазлы, - сообщила Сима, входя.

Она понимала, что нужно как-то начать разговор, но не знала, с чего. Марьяна выглядела очень напуганной, но Сима пока не поняла, кого женщина боится больше – их гнева или собственного мужа. Хотя, судя по тому, что она все-таки вошла, Аркадия она боялась сильнее.

Серафима присела рядом и осторожно взяла ее за руку.

- Все в порядке?

- Наверное. Не знаю. – Она бросила быстрый взгляд на Кешу, затем на Егора. – Я привезла ее так быстро, как только смогла.

- Мы очень благодарны вам.

Марьяна так сильно дрожала, что Сима не решалась задать ей очередной вопрос. Это сделал Грибов.

- Какого черта?!

Серафима почувствовала, как дернулась Марьяна, и вмешалась.

- Иннокентий, держи себя в руках. Она не виновата.

- Она его жена!

- Это не делает ее соучастницей. Если бы не Марьяна…

Она боялась предположить, что могло случиться, если бы Крамарь не привез Юлю к себе домой.

- Да, да! Конечно. Извините.

- Вы случайно не знаете, ваш муж планировал это похищение?

Бритт отошел от окна и, пройдя через комнату, остановился перед диваном.

- Он сошел с ума от этой мести. Я боюсь!

Марьяна всхлипнула и начала рыться в своей сумочке, пряча глаза. Вытащила платочек и промокнула глаза.




Егор поймал беспокойный взгляд Симы. Она явно просила его о сдержанности и понимании. Господи, он и так старался, как мог. Егор снова посмотрел на худенькую женщину. Удивительно, что она вообще решилась сюда прийти.

- Здесь вы в безопасности, Марьяна.

- Спасибо, что понимаете. И извините.

- Вам не за что извиняться. – Егор понимал, что женщина нервничает, но все же продолжил. Кажется, кроме него это сделать некому. Сима, как всегда, больше беспокоится о других, а Кеша из-за злости не готов к трезвым размышлениям. – Возможно, вы знаете, почему он укр… это сделал?

- Нет. К сожалению. Он никогда ничего не рассказывает. Аркадий скрытный и жестокий человек. Да-да, я понимаю, что так некрасиво говорить о муже, но… Я больше не могу жить с ним под одной крышей.

Марьяна уткнулась в плечо Серафимы. Та гладила ее по волосам, как маленькую девочку, и сама едва сдерживала слезы. Бритт понял, что должен дать им пару минут, прежде чем продолжить расспросы. Ожидая, он рассматривал женщин и только теперь заметил, что они чем-то похожи между собой. Что-то в горделивой посадке головы, линии скул. Он ни разу не видел мать Серафимы, но подозревал, что эти черты у них семейные. Видимо, благородство характера и самоотверженность передавались у них по материнской линии. Вот и сейчас Сима утешает родственницу, хоть сама еще не отошла от происшествия с дочерью.

Почему она скрыла от него свою беременность? Не доверяла? Или не любила достаточно сильно, чтобы назвать его отцом своей дочери? Возможно и то, и другое. Знала ли она о своем положении, когда выходила замуж за Грибова? По срокам, похоже, что знала.

Егор попытался вспомнить, где находился он сам, когда Серафима выходила замуж, и не смог. Он точно отсутствовал в городе. Некоторое время после окончания университета Бритт пытался заработать на жизнь спортом, заслужив при этом славу беспощадного игрока. Фол стал его визитной карточкой. Он ушел из баскетбола только тогда, когда сломал ногу и получил сотрясение мозга во время падения, с разгону натолкнувшись во время игры на громилу. Ногу пришлось оперировать несколько раз. Лежа в больнице и глядя на измученную мать, он понял, что пора прекращать мучить ее своим безрассудным поведением. Да и таких уж больших денег спорт не приносил. Егор стал зарабатывать их своим умом.

Тряхнув головой, Бритт решил, что теперь не так уж важно, что случилось раньше. Все равно ничего исправить нельзя. Главное, что сейчас он любит ее, надеется, что и Сима испытывает к нему такие же чувства.

А если нет? Она ни разу не призналась ему в любви.

Что же, тогда она научится его любить. Он сделает для этого все возможное и невозможное. Иначе и быть не может. Ведь у них есть дочь, хоть она и не называет его отцом.

Неужели каждый мужчина рано или поздно проходят через это испытание - понимание того, что на свете существует женщина, которая может вить из него веревки? И, как это ни странно, он при этом не становится слабым, потому что у него появляется стимул быть сильным за двоих.

Егор посмотрел на часы и решил, что больше ждать нельзя. Слава Богу, Юленька дома, и, что самое главное, с ней все в порядке. Тем не менее, они до сих пор лишь догадываются, почему Крамарь пошел на такой шаг, и почему решил, что это сойдет ему с рук.




- Марьяна, я понимаю, что вы расстроены, но нам необходимо кое-что узнать.

Егор взял стул и устроился напротив дивана.

- Извините. Держалась, держалась и расклеилась.

Марьяна пригладила волосы и тихо высморкалась.

- Не удивительно. Скажите, вы знаете, почему ваш муж похитил девочку?

- Нет. Мы мало разговариваем.

Бритт нахмурился, хотя особенно не надеялся, что Крамарь станет откровенничать с женой.

Марьяна вытерла платочком глаза. Егор подумал о том, что, скорее всего, этой женщине пришлось немало пережить, но не его дело анализировать жизнь чужой семьи.

- Мы собирались обратиться в милицию. – Он заметил затравленный взгляд Марьяны и укоризненный Симы, но продолжил. – Обязаны сделать это.

- Егор!

Он поднял руку, останавливая готовую защищать родственницу Симу.

- Но… я привезла Юлю.

Несмотря на умоляющий взгляд Марьяны, Бритт все же проложил:

- Конечно, но тайно от Крамаря. Мы до сих пор не знаем, что у него на уме. Он может предпринять еще одну попытку.

- Нет, он не станет этого делать!

- Вы в этом уверены?

Марьяна шмыгнула носом и пробормотала:

- Нет. Но в любом случае, он не стал бы обижать Юленьку.

- Почему?

Женщина посмотрела на Серафиму, затем подняла на него робкий взгляд.

- Дело в том… Даже не знаю, как сказать. Вы не поверите!

- Настолько невозможное?

- Говорите, Марьяна. Не бойтесь. - Сима ласково погладила женщину по плечу. - Здесь вам ничего не угрожает. И никто.

Егор поймал ее строгий взгляд и сдвинул брови, молча демонстрируя, что на пока они не знают, что у Крамаря на уме, он не остановится.

- Марьяна, возможно ваш муж уже ищет пропажу. Чтобы защитить вас, мы должны знать все обстоятельства.

Серафима тут же взяла родственницу за руку, а та вдруг выпалила:

- Аркадий – сын Симакова!

- Что?!

Он видел, как побледнела Серафима, как распахнулись в недоумении серые глаза, и бросился к ней, чтобы поддержать. Казалось, она вот-вот потеряет сознание. Чертовы Симаковы – что отец, что сын!

Бритт не на шутку испугался за ее здоровье. Столько неожиданных событий и новостей за один день может выдержать не каждая женщина.

Кеша тоже подскочил к дивану и навис над еще больше растерявшейся Марьяной.

- Не может быть! Как такое возможно?!

- Будто ты не знаешь, как! – ответил за Марьяну Егор. Он подложил Симе под спину диванную подушку, а она неловко хваталась ладонью за его руку. – Принеси лучше воды. Не видишь, что ей плохо?

Кеша, ругаясь, выбежал из комнаты.




Ее мозг отказывался воспринимать то, что она узнала. Серафима видела, как хлопочет вокруг нее Егор, как Кеша всунул ей в руки стакан. Она даже отпила из него. Там оказалась холодная вода. Сима вернула стакан Кеше, и тот, что-то бормоча, поставил его на подоконник. Марьяна гладила ее по плечу, а Бритт пытался согреть руки. Он целовал их, не обращая внимания на окружающих. Серафима заставила себя думать.

Ей почти тридцать лет, а она впервые узнала, что у нее есть брат. Этот человек пытался использовать ее дочь в своих целях. Господи, как такое возможно? Интересно, отец в курсе, что у него есть сын? А мама? Знала ли она?

Она никогда не интересовалась, сколько лет Крамарю, но он определенно старше ее. Сима вспомнила сплетни о том, что Марьяна вышла замуж за мужчину старшего за нее более, чем на десять лет. Значит, разница в возрасте между ними составляет не менее десятилетия.

Сима судорожно вздохнула. Она вспомнила, как Аркадий хвастался своим отчимом. Значит, отец не изменил ее матери. Во всяком случае, в этот раз. Но как он мог оставить своего ребенка - тем более мальчика? Серафима часто слышала, как Симаков жаловался, что у него нет наследника. Даже Кеше не раз доставалось на орехи, хотя Лаврентий и баловал внучку. Что же помешало ему признать сына?

Ей нужно срочно прийти в себя. Теперь она не имеет права расслабляться.

В глазах Егора плескалось беспокойство и сочувствие. Он переживал за нее, и она любила его за это еще больше.

Сима попыталась улыбнуться.

- Со мной уже все в порядке. Извините, что напугала.

Бритт недоверчиво покачал головой и снова начал расспрашивать Марьяну.

Кажется, та больше ничего не знает. Аркадий не похож на человека, который станет делиться подробностями – даже с женой. Так какую же цель он преследует? Нуждается в деньгах? Но он не беден.






Глава 28


«Он сошел с ума от этой мести»

Серафима вспомнила слова Марьяны и вздрогнула, словно в ознобе.

Неужели все дело именно в этом? Сколько лет Аркадий носил в себе это чувство, взращивал и лелеял его? Страшно подумать, на что еще он может пойти, если решился похитить племянницу. Его нужно остановить. Но как? Если Крамарь действительно ее брат, они пока не могут обратиться в правоохранительные органы. Только в крайнем случае.

Она снова поежилась и поймала хмурый взгляд Егора. Он беспокоится о ней и Юле. Серафима поймала его крепкую ладонь и пожала, пытаясь таким образом дать понять, что в норме.

Господи, как она его любит!

Продолжая стоять рядом, и не отпуская ее руку, Бритт предпринял еще одну попытку узнать у Марьяны хоть что-то, но та лишь огорченно качала головой. Помолчав мгновение, Егор вдруг спросил:

- Мне известно, что Людмила Симакова оплатила учебу вашего мужа в университете.

Сима вскинула голову, удивленно уставившись на Егора. Об этом он ей не сказал. Возможно, не успел.

- Да, - Марьяна смущенно покосилась в ее сторону. – А еще она подарила нам на свадьбу однокомнатную квартиру.

- Она знала, что Аркадий – сын Симакова.

Эта фраза Егора больше походила на констатацию факта, но Марьяна лишь подтвердила ее.

- Я почти уверена в этом. Правда, муж не сказал об этом прямо. Он лишь заметил, что таким способом тетя беспокоилась о репутации семьи.

На один из многочисленных вопросов она получила ответ. Бедная мама! Сказала ли она об этом мужу?

- Нужно позвонить отцу. - Три пары глаз удивленно посмотрели в ее сторону, но с каждым мгновением Сима все больше утверждалась в своем решении. – Он должен узнать, если еще не в курсе. И разобраться со всем этим.

- А нам прикажешь ждать милости от психа?

Кеша не выбирал слов, но его можно было понять.

- Если он мой брат, то придется подождать. Юля дома, а в эту квартиру он вряд ли ворвется с ножом в руках или автоматом наперевес. Марьяна спутала его планы. У него не было времени все обдумать.

- А если он не станет думать?

В глазах Егора отражались смешанные чувства – сочувствие, гнев и еще что-то, но Сима упрямо тряхнула головой.

- Мы подождем приезда отца. Если, конечно, Аркадий не выкинет что-то еще. – Она не могла назвать этого человека братом, после того, что он сделал. – Вы же не бросите слабых женщин?

Она ласково улыбнулась Егору, пытаясь сгладить впечатление от своего решения, затем взглянула на Грибова.

Кеша фыркнул.




Она могла не спрашивать об этом. Егор понял, что она просто не хочет продолжать разговор об отце. Может оно и к лучшему - дождаться Симакова и предоставить ему возможность разбираться со своим отпрыском.

Но как же хочется вытрясти душу из негодяя, который посмел тронуть девочку. Пусть даже Крамарь не знал, что Юля - его дочь, а не Грибова. Это не уменьшало его вину. Он должен за это ответить.

Внутри Егора все кипело, но он заставил себя сдержаться.

Сейчас разумнее сделать вид, что он согласен с Серафимой. Ей и так досталось. Потом он придумает, что можно предпринять. Жаль, что гад оказался родственником Серафимы. Несмотря на сегодняшний стресс, она может воспротивиться крутым мерам по отношению к брату.

Он взглянул на Марьяну и понял, что она вымотана. Тогда Егор посмотрел на Симу, и она кивнула, сразу сообразив, чего он хочет.

- Марьяна, думаю, вам стоит отдохнуть. Проводить вас в комнату?

- Нет-нет, не беспокойтесь. Я сама.

Женщина встала с дивана и заспешила к выходу, будто ее гнали. Егор лишь покачал головой от возмущения. Крамарь – настоящий придурок, раз превратил жену в испуганное, похожее на загнанного зверька, существо.

Ему очень хотелось остаться с Симой наедине, но решение оставалось за ней. Кажется, Егору придется смириться с тем, что Грибов будет маячить здесь, пока тому самому не захочется уйти. Серафима точно не попросит Кешу покинуть дом после того, как сама же его пригласила.

В этот неловкий момент воцарившейся тишины в комнату вбежала Юля. Она бросилась к Симе и обняла ее за шею. Девочка улыбалась, и Егор порадовался, что ангел-хранитель уберег ее. Кажется, она даже не слишком испугалась, или не успела понять, что могло произойти. К счастью.

- Мамочка, мы едим пирожные. Хочешь, принесу?

- Спасибо, котенок. Мама попозже поест.

- Ладно. Тогда, папа, пойдем на кухню. Я приготовила чай. Сама.

У Бритта защипало в глазах, и он заставил себя проглотить ком в горле. Его дочь уже почти выросла. Без него!

В этот миг красивые серые глазенки остановились на нем, и Юля смущенно улыбнулась Егору.

- Может дядя хочет чаю?

Дядя!

Бритт дернулся, как от удара. Он видел, как Сима прикусила нижнюю губу и быстро чмокнула дочь в макушку. Слова застряли в его горле.

- Юленька, дядя… - Серафима бросила на него извиняющийся взгляд. - Он потом попробует пирожные. Беги к девочкам. Тебе нужно развлекать гостей.

- Я только возьму свою куклу. Она тоже скучала без меня.

- Конечно, котенок.

Юля вприпрыжку выбежала из гостиной, и тогда Бритт взорвался.

- Почему ты мне не сказала!

Она сразу поняла, о чем он пытается спросить.

- Я сама не знала.

Ее голос звучал примирительно. Видимо, ей хотелось его успокоить, но он не смог сдержаться.

- Женщина всегда знает, от кого у нее ребенок!

- Не всегда. И не кричи, пожалуйста. Дети могут услышать.

В этот миг Кеша стукнул ладонью по подоконнику.

- Я вам не мешаю? Такое впечатление, что я нахожусь в эпицентре семейной ссоры. Только, муж здесь – я!

- Тебя никто не заставляет слушать. Вали отсюда!

- Прекратите! – воскликнула Сима, но Егор слишком злился, чтобы прислушаться.

Кеша сорвался с места и направился к двери, громко и разъяренно шепча:

- Чувствую себя рогоносцем.

- Так дай ей развод!

- Да пошел ты! – У двери Грибов обернулся к Серафиме. - Я буду на кухне.

Наконец, они остались вдвоем, но совсем не о таком уединении он мечтал. Начав, Егор решил все выяснить сегодня же, чтобы больше не возвращаться к этому вопросу.

- Сима, мне не хочется с тобой ссориться.

- Ты первый начал.

- Просто я не понимаю, почему ты не сказала мне, что я - ее отец.

- Почему ты не хочешь мне поверить? Я действительно точно не знала, кто из вас ее папа.

- А как же сроки? Вы поженились спустя месяц после того, как мы расстались. Девочка родилась раньше срока?

- Нет.

- Тогда… Я не хочу гадать.

- Егор, не заставляй меня оправдываться.

- Просто скажи правду. Ты ненавидела меня? Стыдилась?

- Нет! Господи, все не так!

- Тогда что? Остается одно – либо Юля родилась раньше срока, либо вы не стали ждать свадьбы.

Сима подняла на него полные муки глаза и промолчала, а в его душе уже закопошились демоны. Сердце и душа болели. Все произошло так давно, но Егору казалось, что она предала его вчера.

- Вам так сильно хотелось трахнуться?!

Он тут же пожалел о своих словах, но Серафима уже отпрянула от него. Она выставила перед собой руки. Ее глаза походили на грозовые тучи.

- Убирайся отсюда!

- Сима!

Его злость словно смыло волной. Он потянулся к ней, больше всего на свете желая обнять и как-то загладить свою вину.

- Не прикасайся ко мне!

- Я не хотел!

- Но сделал это. Уходи.

Засунув руки в карманы, он заставил себя говорить спокойно.

- Нет. Во всяком случае, до тех пор, пока не узнаю, что задумал Крамарь.

- Я не хочу тебя видеть. О Крамаре узнаешь потом.

- Сима, пожалуйста…

- Пошел вон!

Ее голос сорвался на крик. Бритт понял, что ему придется уйти. Он снова протянул руку, но она отвернулась от него.

Егор выскочил в прихожую, набросил куртку и оглянулся. В прихожую вышел Грибов. Сима так и не появилась.

А чего он, собственно ждал, после того, что наделал?

- Закрой дверь. И… береги их. Я позвоню.

Злясь на себя, на Симу, на жизнь, но больше всего все-таки на себя, Егор сбежал вниз по ступеням и чуть не столкнулся на выходе с каким-то мужчиной. Бритт шагнул назад, пропуская его и смутно осознавая, что они где-то встречались. Егор понял, откуда он его знает, лишь ступив в проем двери. Он резко развернулся и поймал мужчину за локоть.

- Если не ошибаюсь, Крамарь?

Мужчина медленно обернулся. Светлые прищуренные глаза смерили Бритта подозрительным взглядом. Узнавание в них быстро сменилось напускным безразличием.

- Я вас не помню. Мы вряд ли знакомы.

В его голосе в отличие от взгляда проскочило раздражение. Значит, он не так спокоен, каким хочет казаться, хотя и достаточно самоуверен. Пока. Что касается Егора, то его просто захлестывал гнев, пока Крамарь пытался вырвать локоть и продолжить восхождение по ступеням.

- Вот и познакомимся.

Бритт воспользовался силой и толкнул Аркадия к стене, нажав на плечи.

- Что вы себе позволяете?!

В глазах Крамаря промелькнула тревога – и не удивительно. Бритт явно выше его, шире в плечах и обладает немалой силой, удвоенной яростью.

- Скажи лучше, что тысебе позволяешь, мразь?!

Аркадий задергался, пытаясь освободиться от хватки, но мужчине явно не хватало сноровки. Он беспорядочно толкался и дергал Бритта за руки. Он даже сделал несколько ударов в корпус, но Егор увернулся. Поскольку Аркадию не удалось вывернуться, он начал действовать ногами, целясь в колени и пах. В ответ Егор ударил его в живот. Мужчина согнулся пополам, насколько ему позволяло положение, и простонал:

- Не знаю, о чем вы.

«Упертый, гад!», - подумал Егор и хотел снова наподдать негодяю, но потом передумал. Ему нужна информация, а не только отбивная из Аркадия. К тому же он сомневался, что Серафима одобрит избиение обретенного братца.

- Не знаешь, говоришь? Тогда, что ты тут делаешь? Проверяешь счетчики?

Крамарь снова поднял ногу, и Бритт наступил на его башмак.

- Там – моя жена. И дети. Я имею право...

- Дети?! А как насчет еще одного ребенка? Девочки? У ее родителей тоже есть права!

Мозги Егора туманило от гнева, и он тряхнул головой, чтобы поостыть. Именно этот миг Крамарь выбрал для того, чтобы боднуть его. Удар прошел по касательной, едва задев подбородок Бритта. Тогда Егор прижал его шею к стене предплечьем и слегка надавил. Он с трудом подавил искушение нажать сильнее. Бритт не собирался идти под суд из-за преступника. Ему нужно воспитывать дочь.

- Я подам на тебя в суд, Бриттов, - прохрипел Аркадий, дергая пальцами рукава куртки.

- Свершилось чудо узнавания!

- Я не шучу!

- А кто здесь шутит? У тебя есть свидетели?

- Я сниму побои. И на мне найдут твой эпителий, волосы, ткань…

- Ты больной, Крамарь. Мы с тобой знакомы и руки друг другу пожимали. Забыл? А побои… Я никогда не оставляю синяков, если этого не хочу. В баскетбол играл?

- Пошел к черту! Я все равно их достану. Всех!

Егор сжал руку в кулак, пережив очередное искушение придушить Крамаря. Такого с ним раньше ни разу не случалось – но никто прежде не крал его ребенка.

Приблизившись к покрасневшему от натуги лицу Аркадия, Бритт прошипел:

- Только попробуй тронуть их пальцем – женщину или ребенка из известной тебе квартиры – и я тебя достану. Поверь, моя месть будет очень болезненной. Слышал или повторить?

- Ничего ты мне не сделаешь!

Крамарь пыжился, но в его глазах поселился страх. Этого Егор и добивался.

- Хочешь попробовать? Или ты только женщин?

- Эта сука мне еще заплатит!

- Сначала ты.

Аркадий крякнул от еще одного удара в живот.

- А тебе-то что за выгода, Бриттов? – Аркадий кашлянул и оскалил белые острые зубы. – Неужели Серафима решилась согрешить?

Егор ударил его снова, а затем заставил себя отпустить негодяя, потому что понял – его терпению пришел конец. Если он побеседует с Крамарем таким способом еще немного, то синяки точно будут. Бритт отступил в сторону и открыл входную дверь.

- Убирайся и забудь сюда дорогу.

Крамарь, восстанавливая дыхание и потирая шею, еще несколько минут свирепо сверлил Егора взглядом, а затем выдвинул вперед челюсть и вышел из дома. Бритт подождал, пока его автомобиль скроется за поворотом, вышел на тротуар и посмотрел на знакомые окна. Ему сильно, до боли, захотелось вернуться, но вместо этого он зашагал вдоль улицы.

Похолодало, и пошел снег, мелкий, как крупа. Он таял под ногами, и на белом фоне оставались темные следы, как фигурные лужицы. Промозглый ветер бросал в лицо крохотные льдинки. Они впивались в кожу, как иглы.

Егор поднял воротник, но не стал искать такси. Он подумал о том, что кроме квартиры, ему нужно приобрести новый автомобиль – надежный и вместительный. Семейный. Он обязан как-то помириться с Симой, но в первую очередь - обезопасить своих женщин от нападок помешанного на мести Крамаря.

Бритт достал сотовый, нашел нужный номер и нажал кнопку вызова.

- Костян, привет. Да, давненько не виделись. Мне нужна твоя помощь.






Глава 29


Сима поежилась. После ухода Егора в комнате стало холоднее. Он будто унес с собой часть ее души, и второй половине не хватало сил, что согреться. Серафима обняла себя руками, потерла ладонями плечи. Зима еще не началась, а ей уже хотелось весны.

Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она указала Бритту на дверь, и он ушел – обиженный и злой, но, казалось, прошла вечность – или несколько секунд. Заставив себя сдвинуться с места, Сима направилась к окну. Она не знала, что ей делать дальше.

По стеклу скатывались маленькие ледяные шарики, оставляя мокрые дорожки. Сима посмотрела вниз – на мостовую, и тут же заметила высокую фигуру Бритта. Неожиданно он поднял голову, и Серафима отпрянула от окна.

Егор вряд ли заметил бы ее за плотной вуалью шторы, но Симе не хотелось, чтобы он увидел, как она провожает его взглядом. Любимое хмурое лицо отпечаталось в ее памяти.

Любимое?

Сима подошла к бару, открыла его, достала водку и налила полную рюмку. Она выпила ее залпом, зажмурилась и прижала ко рту ладонь. Обжигающее тепло взорвалось в глотке, согревая и стекая вниз – к сжавшемуся желудку. Она совсем забыла о еде.

Какой длинный и ужасный день!

Серафима убеждала себя, что поступила правильно, а Егор - нет. Он не имел права говорить ей то, что сказал. Она не заслужила его обвинений. Или заслужила?

Могла ли она отказаться от свадьбы с Кешей, заставить его уйти из своей комнаты в день помолвки, позвать на помощь, наконец? Она не хотела этого замужества - значит, должна была что-то сделать, чтобы его избежать. Только могла ли?

Сима вспомнила, какой потерянной, брошенной чувствовала себя тогда. Ей казалось, что она уже никогда больше не испытает счастья, не полюбит. Тогда почему не порадовать родителей и не соединить свою жизнь с Грибовым? Тем более что претенденты на ее руку Симу не интересовали, а Кеша казался не хуже других. Родители не могли знать заранее, что он окажется таким скотом и возьмет ее силой.

А Юля? Могла ли Сима позволить себе выяснять правду об ее настоящем отце в то время, когда каждая неделя казалась одним растянувшимся во времени днем, а рядом жил неожиданно изменившийся муж?

Ладно. Возможно, она не права. Но Бритт тоже не ангел. Он отсутствовал, когда Сима в нем нуждалась, и уже одно это не дает ему права обвинять ее. Ни в чем.

Несмотря на все доводы, Сима все равно чувствовала себя виноватой. Она выставила за дверь не только любимого мужчину, но и защитника, в котором так сильно нуждалась.

Она налила себе еще одну рюмку.

- Напиваешься.

Интересно, сколько времени Грибов за ней наблюдает?

- Это - мой дом. Что хочу, то и делаю.

- Понятно. А дальше что по программе?

- У тебя есть сигареты? Знаю, ты не куришь, но, может, случайно завалялись.

- Нет.

- Жаль.

Сима выпила водку и снова взялась за бутылку. Кеша подошел к ней, отобрал рюмку и водку и закрыл их в баре, а ключ засунул в карман.

- Тебе хватит.

- Кто ты такой, чтобы мне указывать?

- Интересный вопрос. Я думал, что муж, но после всего, что здесь произошло…

- Здесь много чего случилось. Что ты имеешь в виду?

Грибов развернул ее к себе, взяв за руки, и у нее закружилась голова. Наверное, она опьянела, но одновременно слегка расслабилась. Так не сложно и привыкнуть.

Сима решила, что водка ей не подходит.

Вначале она собиралась оттолкнуть Кешу, а потом махнула рукой. Пока он к ней не пристает, пусть себе держит. Так ей спокойнее. Если она выгонит и его, в доме останутся одни женщины. К тому же Сима решила, что недоумение в глазах Грибова, как весьма редкое явление, стоит того, чтобы за ним понаблюдать. Что ей еще остается?

- Я ни разу не видел тебя в таком состоянии.

- Подумаешь, выпила немного.

- На моей памяти, это случилось впервые. К тому же ты никогда на меня не орала. Вообще ни на кого. Неужели, это любовь?

- Странная логическая цепочка. Ты о чем?

- О Бритте.

Серафима отвернулась и попыталась отобрать руки. Ей не хотелось говорить о Егоре, тем более с бывшим мужем.

- Для копания в душе у меня есть психолог. Пусти.

- Ответь мне, и я отпущу.

- Кеша, ты уверен, что тебе это нужно знать?

- Нет, но я хочу.

Сима посмотрела Кеше в глаза и поняла, что не может солгать.

- Да.

- И что это означает?

- Я его люблю. Что чувствует он, особенно после сегодняшнего, не знаю. Но при разводе тебе не удастся использовать этот аргумент.

- Можешь мне не верить, но сейчас я меньше всего думаю о разводе.

Его слова прозвучали правдиво, но Сима больше не верила словам. Во всяком случае, не словам Грибова.

- Ты услышал, что хотел, а теперь мне нужно отдохнуть. Я очень устала.

Кеша отпустил ее, и Сима села на диван, откинула голову на спинку и вытянула ноги. Грибов встал перед ней, потирая затылок, и поинтересовался:

- Зачем тогда ты его выгнала?

- Так получилось.

- Исчерпывающее объяснение.

- Другого нет.

- Не хочешь, не говори. Что ты собираешься делать с Аркадием?

- Позвоню отцу.

- А потом?

- Не знаю. Все зависит от поведения Крамаря.

Она не могла заставить себя назвать этого мужчину братом.

- Я побуду здесь до вечера, а потом мне нужно будет посмотреть, как там Адам.

- Конечно.

- Сима, может все же позвонить в милицию? Я все понимаю – он твой брат, муж Марьяны. Юля дома и с ней все в порядке, но… Мы не знаем, чего от него ожидать. Он же не дурак и уже догадался, куда подевалась его женушка и девочки. Почему он до сих пор не позвонил и не появился?

- Понятия не имею. Но ты прав, все это очень странно.

- Послушай, давай я заберу Адама и переночую здесь с вами?

Что же, почему нет? Она сама хотела попросить об этом Иннокентия. Хотя однажды Сима решила для себя, что Грибов никогда больше не останется на ночь в ее доме, сегодня речь идет не о ее переживаниях, и не только о ее безопасности. У нее полон дом женщин, трое их которых дети и одна – пожилая и больная дама.

- В общем, я не против. Если до ночи не появится отец.

- Договорились. Приляг, а я пойду к девчонкам.

- Сначала я поговорю с любимым папочкой и «порадую» его новостью.

Вот только станет ли для Симакова ее сообщение новостью?




Крамарь остановил автомобиль в квартале от ненавистной и одновременно желанной квартиры. Он мог жить в этом доме.

Злоба ела его изнутри, а руки тряслись, как у алкоголика. Не хватало еще наехать на кого-то или на что-то и попасть в каталажку. И все из-за придурка, посмевшего его ударить. И не один раз! Как же все это некстати!

Аркадий не привык чувствовать себя беспомощным. Он не хотел так себя чувствовать. Не теперь, когда он стал уважаемым и обеспеченным в глазах всего света человеком. Никогда больше. Те времена давно миновали, но Бриттов своим поведением напомнил ему о том, как много лет назад его выгнали из офиса Лаврентия Симакова. А бритоголовый охранник пригрозил ему проучить его не по-детски, если он еще раз посмеет беспокоить главу компании.

Аркадий запомнил унижение, которое тогда испытал. Оно стало благодатной почвой для мести. Он действовал медленно, но целенаправленно, выжидая и выстраивая ступени для будущего нападения на детище Симакова. Все шло просто замечательно, если не считать мелочи, не поддающиеся влиянию, но дура-жена испортила его планы. Он не ожидал подвоха с ее стороны. Марьяна выглядела преданной, запуганной овцой, но на деле оказалась способной к неповиновению. Если бы не законная возможность приблизится к этому семейству, он ни за что не женился бы.

Для него не составило труда сообразить, куда направилась жена, когда он не застал ее дома. Сиротка могла помчаться только к своей известной и обеспеченной родне, чтобы отдать им любимое чадо. Чертовы гены. К тому же предательница посмела пожаловаться на своего мужа и благодетеля. Бриттов недвусмысленно обвинил его в насилии. Ничего, час триумфа Аркадия Крамаря – впереди. Смеется тот, кто смеется последним.

Улики!

Крамарь отодвинулся от руля и принялся лихорадочно расстегивать пальто, пиджак, рубашку. Он развел в стороны полы, пытаясь разглядеть хоть какие-то следы избиения, но его бледная кожа даже не покраснела от ударов. Ему нечего предъявить Бриттову, кроме никем не подтвержденных угроз. В престижном доме не оказалось не только консьержа, но даже видеокамер. При других обстоятельствах это его порадовало бы, но сегодня…

От злости Аркадий несколько раз стукнул по рулю - довольно ощутимо, но не настолько сильно, чтобы повредить автомобиль. К сожалению, сейчас он не может позволить себе лишние расходы. Ему и так пришлось потратить слишком много денег на акции. Он почти не спал по ночам, опасаясь, что кто-то его опередит. Это вполне могло случиться, если учесть тот факт, что в то же самое время Бриттов тоже приобрел себе десять процентов от общего куска. Десять! Конечно, ему не хватило бы их для контроля над компанией, но приблизило бы к цели. Одно время он даже подозревал Бриттова в том, что тот преследует похожие цели, но когда свободных акций не осталось, успокоился. Теперь же стало очевидно, что Бриттова больше интересовала любимая дочурка Симакова, чем компания. В любом случае он недооценил его.

Крамарь уже подумывал о том, чтобы лично нанести себе повреждения, а потом свалить это на Бриттова, но отказался от этой идеи. Он не мог ударить себя. Крамарь принял другое решение - когда его месть Симаковым осуществится, он с азартом примется за следующий проект. Сейчас у него нет времени собирать информацию о Бриттове.

В данный момент его больше интересует, что собираются предпринять Симаковы. Возможно, стоит надавить на сестричку? Насколько он знает, она из тех женщин, которые избегают скандалов.

Хотя на видимость полагаться больше нельзя. Серафима уже его удивила. Направляясь к ней в дом, Аркадий рассчитывал застать там женскую коммуну. Ему казалось, что он запугал ее достаточно сильно, чтобы она не стала искать помощи. В милицию она точно не обратилась, потому что его никто не искал. Зато позвала Бриттова. Интересно, а Грибов в курсе? Или муж, как всегда, обо всем узнает последним? Если предположить, что Иннокентий все же там, то поведал ли он Серафиме правду о ребенке Эллы?

Немного успокоившись и медленно застегивая пуговицы, Крамарь начал думать более конструктивно. Он уже подсчитал, что если ему удастся шантажировать Серафиму, то у нее можно выудить максимум десять процентов акций. Много и одновременно мало. Для успеха ему нужна доля мальчишки Эллы. Придется снова встречаться с Грибовым. Со своей вероломной женой он разберется чуть позже.




Егор удивился, когда обнаружил, что дверь в его квартиру не заперта. Находясь под впечатлением от предыдущего разговора, он не сразу вспомнил, что в доме могу находиться посторонние.

Бритт встречался со своим старым знакомым Костей Савичем. Когда-то они выступали за один клуб, и Константин так же, как и Егор, получил очень тяжелую травму во время одной из игр. К тому времени Бритт уже владел кое-каким капиталом и помог товарищу по несчастью, когда тому пришлось оперироваться за границей. Он же одолжил ему денег, когда Савич начинал свой бизнес – создавал охранное бюро. Сейчас Костя занимался не только охраной, но и частными расследованиями.

Раньше, до истории с Вероникой, Егор поручил бы такое дело Маркитану, но теперь ему не хотелось озадачивать Виктора. Он вспомнил о Косте, который жил в этом городе и имел здесь нужные связи, и решил попросить его об услуге – собрать компромат на Крамаря. Он хотел знать происхождение каждой купюры, которая прошла через руки Аркадия, каждый его шаг и даже мысль, насколько это возможно и в кратчайшие сроки. Савич пообещал сделать все возможное.

Егор все еще думал об этом, когда услышал шум за дверью собственной квартиры. Он вошел и огляделся.

Ремонт, как говорится, шел полным ходом. Прихожую уже оштукатурили и выкрасили в спокойные бежевые тона. Пахло краской и древесиной. Возле двери примостили напольную вешалку, где Бритт и оставил свою куртку. Из комнат доносился гул голосов и перестукивание молотков. Он пошел на звук, тихо ступая по паркету. По пути он заметил обновленные двери и окна в гостиной. Пол покрывала полиэтиленовая пленка, а стены – грунтовка. Егор очень надеялся, что спальня осталась нетронутой. В противном случае ему придется ночевать в гостинице. С некоторых пор ему опротивели богатые и безликие номера.

Работы шли в кабинете. Направляясь туда, Егор столкнулся в дверях с худенькой женщиной в цветастом платке, повязанном на затылке, длинном бесформенном сарафане и клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Внимательные цыганские глаза молнией прошлись по нему, большой рот раздвинулся в милой улыбке.

- Господин Бриттов?

- Да. Зовите меня Егором.

- Очень приятно, Тая Голуб. С приездом.

- Спасибо. Как я понимаю, вы руководите ремонтными работами?

- Вместе с мужем. Василий сейчас подойдет. Он немного занят с рабочими.

- Я уже иду! – послышался в ответ звонкий мужской голос. – Не смей в мое отсутствие заигрывать с клиентом. Здесь замечательная акустика. Все слышно.

Тая рассмеялась, будто старого знакомого взяла Бритта под руку и повела к окну в гостиной.

- Не обращайте внимания. Он так шутит. Будет лучше, если вы увидите окончательный вариант. Васяне пришла в голову интересная идея с деревянными панелями с нарисованными прямо на них картинками. Вот он и морочится сам, и заворачивает голову рабочим. Надеюсь, вам понравится.

- Если Серафима это одобряет, то обязательно понравится.

Женщина с минуту вглядывалась в его лицо, а затем спросила:

- Господин Бриттов, могу ли я быть с вами откровенной?

- Вполне.

- Обычно принято считать, что комплименты – удел мужчин, но я не придерживаюсь традиций. У вас превосходный вкус – в том, что касается квартир и женщин.

- Вы хотели сказать - женщин и квартир.

- Вы все правильно поняли. Я очень надеюсь, что Серафиме в этот раз повезет. А еще – что она простит мне наш откровенный разговор. Деловая дама, демонстрирующая всему миру спокойствие и уверенность – лишь иллюзия. Серафима по-женски ранима.

- Уверен, что простит, если узнает. Она не умеет иначе. – Бритту хотелось верить, что и ему удастся заслужить прощение Симы за то, что не сдержался. - Я тоже надеюсь, что ей со мной повезет.

- Скромный и успешный мужчина в наше время - редкость.

- Я все слышу! – Голос из соседней комнаты прозвучал неожиданно громко и весело.

Тая улыбнулась и заговорщицки подмигнула.

- Ревнует. Это мы так с ним играем.

- Я так и понял. – Егор тоже улыбнулся. Ему понравилась эта симпатичная пара. Он порадовался, что Сима выбрала именно их в качестве дизайнеров. - Дело не в скромности. Я такой, какой есть, и предпочитаю, чтобы меня таким и любили.

Тая подняла брови и потрепала его по рукаву.

- Она вас ценит, поверьте моей интуиции.

Бритт не нашелся с ответом, а женщина практически сорвалась с места. Юбки странной одежды взмыли за ней стягом, а затем обвили ноги, когда она неожиданно остановилась и обернулась к Егору лицом.

- Кстати, я так и не добилась от Серафимы, что планируется в четвертой комнате. Она собиралась узнать у вас.

Егор раздумывал лишь мгновение, прежде чем сказать:

- Детская, что же еще?






Глава 30


Сима едва сомкнула глаза этой ночью – и не только потому, что перенервничала. Перипетии с похищением и возвращением дочери, неожиданная ссора с Егором окончательно истощили запасы ее жизненной энергии. Она больше не могла думать и анализировать. Успокаивало лишь то, что Юля – в безопасности, дома.

Кеша остался ночевать. Он спал вместе с Адамом в родительской спальне. Если мальчик и просыпался, Серафима не слышала его плача. Вечером три любопытные девочки совсем утомили малыша своей заботой. Возможно, именно поэтому Адам спал так тихо. Она же не могла уснуть. Действие алкоголя закончилось, но Сима все же не рискнула выпить снотворное. Несмотря на присутствие в доме Иннокентия, она боялась потерять контроль над ситуацией.

Наблюдая за тем, как Грибов ловко меняет мальчику подгузники, готовит питательные смеси, терпеливо бегает мыть пустышку и ласково укачивает Адама, Сима пыталась вспомнить, как он вел себя, когда Юленька была в таком же возрасте. Он, конечно, принимал участие во всем этом, помогал, когда Сима просила его. Правда, случалось подобное нечасто. Однозначно, с тех пор его навыки по уходу за детьми значительно улучшились. Со стороны Грибов выглядел не дядей, а настоящим отцом этому мальчику. Безусловно, Адаму повезло с Кешей. Элла всегда казалась ей слишком заинтересованной собой, чтобы уделять внимание кому-то еще. Хотя, справедливости ради стоило признать, что судить о возможном поведении жены Савелия не корректно, когда она так серьезно больна.

Сима собиралась предложить Кеше свою помощь, но застала в комнате Марьяну с ребенком на руках и поэтому развернулась и ушла в душ. Ей хотелось наконец-то лечь в постель и вздремнуть хоть немного.

Заперев все замки, она постояла еще несколько мгновений в прихожей, подумывая пододвинуть к двери тяжелый комод, но затем обозвала себя паникершей и вошла в свою спальню. Крамарь, безусловно, опасен, но он вряд ли станет брать штурмом их квартиру.

Надев шелковую ночную сорочку, Серафима уже отбросила угол одеяла, когда дверь в ее комнату распахнулась, и на пороге объявился Грибов. Он не предпринял попытки войти, лишь молча стоял некоторое время, рассматривая ее. Симе тут же захотелось завернуться в халат, но она сдержала свой порыв, напомнив себе, что еще не так давно они с Грибовым делили эту комнату и кровать. Смешно прятать то, что он видел множество раз, тем более, что она не совсем раздета. Несмотря на резонные доводы, Сима чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом мужа. Возможно, именно поэтому ее голос прозвучал резче, чем было необходимо.

- Чего тебе?

Кеша скользнул взглядом по ее фигуре и тихо спросил:

- Возможно, мы могли бы…

Он замолчал, будто сомневался в том, стоит ли продолжать. Серафима же хотела одного - поскорее избавиться от его настойчивого внимания.

- Что?

Она вдруг поняла, о чем пойдет речь, но хотела, чтобы Кеша сам это озвучил.

- …успокоить друг друга.

Сима ни мгновения не сомневалась, что больше не станет использовать водку и Грибова с этой целью.

- Нет, не могли бы. Ложись спать рядом с племянником.

- Он проспит еще, как минимум, два часа.

- Замечательно. Успеешь отдохнуть.

- Сим, но ведь были же у нас хорошие времена. К тому же официально мы еще не разведены.

- «Были», это ты правильно сформулировал. Не начиная снова, Кеша. Я уже все тебе сказала. Даже в чувствах к другому мужчине призналась.

- Все так. Но он ушел, а я – здесь.

- Это ничего не меняет.

- Ведь можно спать вместе и без любви. Как друзья.

Слова Грибова напомнили об его измене, хотя он, скорее всего, рассчитывал на другой эффект. В любом случае его авансы Симу не интересовали. Единственного мужчину, которого Сима желала, она выставила за дверь своего дома.

- Можно. Но я этого не хочу. Больше не хочу.

- Это твое окончательное решение?

- Бесповоротное. Кеша, не заставляй меня сожалеть о том, что я разрешила тебе остаться в моем доме на ночь.

- Ну что же, для разнообразия попытаюсь быть благородным. Ты ведь меня таким не считаешь, не так ли?

- Что ты хочешь услышать?

Разговаривая, они не сдвинулись с места. Еще совсем недавно Грибов мог войти в эту комнату, не спрашивая ее позволения, и получить то, за чем пришел, без уговоров и условий. Он сам поставил между ними преграды, а она не имела желания их преодолевать. И помогать в этом Кеше – тоже. Возможно, только сейчас он по-настоящему понял, что возврат к прежним отношениям невозможен, потому что сделал шаг назад и напряженно произнес:

- Спокойной ночи.

- Спасибо. И тебе того же.

Потянув на себя дверь, Грибов вдруг распахнул ее, чтобы добавить: «Я не хотел тебя обидеть», а потом снова закрыл.

«Никто никого не хотел обидеть», - мысленно добавила Сима.




Отец прилетел под утро чартерным рейсом.

Сима встрепенулась от настойчивого звонка в дверь и не сразу поняла, что происходит. Ей снился Бритт, и она сама, нагая и счастливая, в его объятиях. Сладкий, захватывающий сон, из тех, которые не хочется отпускать, в которые хочется верить.

Несколько мгновений понадобилось Симе на то, чтобы вспомнить события вчерашнего дня. Ей вернули дочь, но ушел ее любимый, точнее она сама его выгнала. Если бы Серафима так сильно не устала, расстроилась, обиделась, то ни за что не сказала бы Егору то, что сказала, но тут уж ничего нельзя поделать.

Серафиме пришлось выбросить Бритта из головы. В доме спали дети. Она же, как никто другой, знала, что Лаврентий Симаков отличался крайней нетерпеливостью в том, что касалось его прав, но не бизнеса. Когда дело доходило до денег, его способность брать противника или партнера измором казалась новичкам высшим пилотажем, достойным лучших игроков в покер или коварнейших из полководцев.

Она набросила халат и, на ходу завязывая пояс, отправилась открывать дверь.

Отец вошел с непроницаемым лицом и сигарой в зубах. Он снова закурил, и только это обстоятельство указывало на то, что Лаврентий нервничает.

- Держите осаду? – в его слегка хриплом голосе прозвучало что-то вроде насмешки.

Сима не удивилась и даже не обиделась. Она помнила все привычки отца наизусть и знала, что его бесполезно критиковать или пытаться переделать. Серафима плотнее закуталась в халат и кивнула.

- С приездом, папа.

- Сорвали старика со спокойного места.

Симаков сбросил на руки Серафиме неброский, консервативного покроя серый плащ с биркой «Hilton Vestimente» и, не снимая ботинок, похромал прямо в гостиную. Он плюхнулся на диван и подсунул к себе пепельницу. В доме никто не курил, но эта хрустальная вещица – далеко не изящная и не слишком дорогая - прописалась в этой комнате слишком давно, чтобы Сима решилась ее спрятать.

Как ни странно, она напоминала ей о детстве. Возможно потому, что именно в те редкие минуты, когда отец курил и смотрел телевизор, маленькая Серафима могла посидеть у него на коленях. Лишь когда она выросла, то поняла, что отец суров не только с ней. Сима не знала, как он обращался с мамой в уединении спальни, но на людях он никогда не демонстрировал своих чувств даже к ней. Симаков всегда оставался верным себе – суровый человек, принимавший решения согласно собственному представлению о хорошем и плохом, точнее целесообразном и неприемлемом.

Сима зажгла свет, устроилась в кресле, подогнув под себя ноги, и зевнула. Стрелки часов показывали пять утра.

- Колено лечишь?

- Ну их, этих шарлатанов. Только деньги тянут, словно шредер[5 - Шредер(англ. shredder — измельчатель, кромсатель) используется для измельчения бумаги в очень мелкие полоски или крошечные кусочки.].

- В Баден-Баден ездил?

- Отдохнешь тут с вами. Что ты там наплела мне по телефону? Триллер, не иначе.

Сима не сомневалась, что отец все хорошо расслышал, но все же спросила:

- Повторить?

- Лучше налей мне коньяку.

Она молча принесла отцу бокал и снова села в кресло. В дверях появился Кеша, заспанный и хмурый, тихо поздоровался и привалился к косяку. Лаврентий бросил в его сторону короткий взгляд, выпил коньяк, поставил опустевший бокал на журнальный столик и недовольно крякнул.

- Привет, зятек. Помирились, что ли?

Кеша промолчал, поэтому отвечать пришлось Симе.

- Мы и не ссорились. Просто разошлись.

- Тогда, что он тут делает? Вспоминаете старые добрые времена?

- Я попросила его остаться. Для страховки. Он спит вместе с племянником в твоей комнате.

- А где прикажешь спать мне? В гостевой?

- Там – Марьяна.

- И сколько тут еще народу?

- Еще няня и девочки – Юля и… дочери Крамаря.

После этих слов в комнате повисла пауза, весьма похожая на затишье перед бурей. Лаврентий передвигал сигару из одного уголка рта в другой и смотрел в окно, где сизый рассвет знаменовал начало нового дня. Симе очень хотелось знать, какие мысли роятся в голове у отца, но она терпеливо ждала, ибо знала, что нахрапом Симакова не возьмешь.

Первым не выдержал Грибов.

- Так он сын вам или нет? - Лаврентий даже не моргнул, лишь сбросил пепел с кончика сигары. Казалось, что это не ему, а кому-то другому, сидящему в гостиной, Кеша адресовал свой вопрос. – Лаврентий Михайлович, вы должны нам сказать. Мы собирались звонить в милицию. Он украл нашу дочь – вашу внучку, между прочим.

В этот момент она почувствовала невольное уважение к мужу. Ни разу прежде она не слышала, чтобы он разговаривал со своим тестем в подобном тоне. Обычно его речь отличалась подобострастием, почти раболепием. А тут - глаза горят, брови нахмурены, слова так и чеканит. Возможно, когда-то он и превратится в знающего себе цену мужчину, который осчастливит какую-то женщину. Кто знает?

Но тут Лаврентий смерил Грибова прищуренным взглядом, и сразу стало понятно, что Кеша для него – мальчишка, щенок, решившийся бросить вызов взрослому ротвейлеру.

- Чья бы корова мычала, а твоя, Иннокентий… Не тебе меня учить, как жить. Я отдал тебе мою дочь, а ты не смог сделать элементарное – держать ее в узде.

Краска бросилась Грибову в лицо, но на этот раз он промолчал. Да и что он мог сказать в свое оправдание?

- Папа, сейчас речь идет не о нас с Кешей. Мы почти в разводе.

- «Почти», не считается. Я не даю вам своего позволения.

- А я и не прошу. Мы собрались здесь по другому поводу. Сегодня, точнее вчера, Юленьке угрожала опасность, и ее степень я не могу себе представить. Как и то, существует ли вероятность повторения похищения.

- Похищение. Не громко ли сказано?

- Ты обвиняешь нас в клевете?! – взвилась Сима. Она могла ожидать от отца любых слов, но таких… – А как это, по-твоему, называется?!

- Ладно-ладно, не шуми. Я все выясню сам. Вот только посплю часок-другой.

Кажется, ее отец не собирался обсуждать с ними ни похищение внучки, ни свою личную жизнь до свадьбы. Неужели, этого человека ничто не могло пробрать? Хотя, чему она удивляется? Он всегда шел напролом, и даже собственную дочь использовал для того, чтобы заполучить послушного и благодарного управляющего для своей компании.

Внутри у Симы все кипело, но она заставила себя разговаривать спокойно.

- А что прикажешь делать нам? Ждать, пока ты проспишься?

Отец поднялся с дивана и ткнул в дочь пальцем.

- Не смей мне перечить, Серафима. Твоя мать тебя не этому учила.

- Не этому, но у нее не крали дочь. Я имею право знать, брат мне Крамарь, или нет.

Они стояли напротив и сверлили друг друга взглядом. Сима почему-то подумала, что впервые вступила в противостояние с отцом. Что, возможно, она похожа на него значительно больше, чем думала. Во всяком случае, отказываться от своих слов и вопросов она не собиралась. Неожиданно для нее, а возможно и для себя, отец первым отвел взгляд, но упрямо проворчал:

- Делайте, что хотите, а я собираюсь спать.






Глава 31


Сима, Марьяна и Кеша завтракали в кухне в восемь утра. Грибов наминал яичницу, а женщины довольствовались свежесваренным кофе. Серафима так и не смогла уснуть, поэтому доза стимулирующего напитка казалась жизненно необходимой.

Таисия Михайловна все еще находилась под действием снотворных и спала в своей комнате. В гостиной почивал Симаков. Его храп разносился по всей квартире, и смешливые девочки хихикали, пробегая мимо комнаты, а иногда специально прикладывали ухо к двери, чтобы послушать громкие рулады. Марьяна то и дело выскакивала из кухни, чтобы успокоить шалуний и выпроводить их в детскую. Девочки уже позавтракали и теперь кормили кукол.

Серафима понимала, что женщина чувствует себя неуютно в гостях и желает быть хоть чем-то полезной. Она пыталась убедить Марьяну, что их пребывание здесь никому не в тягость. Наоборот, Юля радовалась новым подружкам. Та кивала головой, но продолжала суетиться. Тогда Сима спросила прямо, что ее беспокоит больше всего?

Смущенно теребя в руках белую льняную салфетку, Марьяна призналась, что ужасно боится - и не только насилия со стороны Крамаря, но и того, что Аркадий отберет у нее детей. После окончания института она не трудилась ни единого дня, а это значит, не может материально обеспечить девочкам нормальную жизнь. Заботы о семье и уюте, естественно, не в счет. Домашний труд в подобных случаях никогда не учитывается. Суд вряд ли удовлетворится ее объяснениями, что ей не разрешал работать муж. Да и обеспеченных родственников, кроме Симаковых, у нее не было.

Не долго думая, Сима предложила Марьяне должность в редакции своего журнала, а еще услуги личного адвоката. Серафима решительно заявила растерявшейся женщине, что она и девочки вполне могут жить в этой квартире, тем более что здесь за ними будет присматривать Таисия Михайловна – когда поправится, конечно. К сожалению, больше ничего существенного она предложить не могла.

На глазах несчастной женщины блеснули слезы, когда она тихо благодарила Симу. Затем раздался очередной взрыв детского хохота, и Марьяна выбежала из кухни.

- Жаль ее.

- Да уж. – Кеша налил себе кофе и потянулся за круассаном. – Иногда я тебя не понимаю. Точнее, очень редко.

- Почему?

- Вот ты жалеешь Марьяну. Это мне понятно. А себя тебе не жаль? Или меня?

- Мне, в отличие от Марьяны, не нужно думать, где переночевать. Да и денег для приличной жизни пока достаточно. Юля – дома, Слава Богу. Да и ты не так уж сильно пострадал. Чего тебе не хватает?

- Нормальной семьи.

Сима бросила на мужа скептический взгляд.

- В этом случае от меня жалости не жди. Сам виноват.

- Жестокая женщина.

- Смотря к кому. По-отношению к тем, кто меня обманул, да. Ты еще легко отделался. К тому же, теперь у тебя теперь есть Адам. Ему нужны твоя забота и внимание.

- Да, есть. Чему я очень рад. Но… Вижу, это была плохая идея, пробить тебя на жалость. – Кеша молча доел круассан, выпил кофе и поднял на Симу быстрый взгляд. – Пожалуй, нам пора. Меня ждут кое-какие дела в офисе, а Адама - няня. Твой отец дома. Вы не одни, так что я, наверное, могу вас оставить? Или… мне остаться?

В его голосе прозвучала неуверенность, но Кеша был прав, она не жалела его настолько, чтобы подарить даже призрачную надежду на возможное возобновление отношений.

- Нет, спасибо. Ты очень нам помог.

- Не стоит благодарности. Юля - и моя дочь тоже.

Грибов сделал шаг к двери, и Сима, наконец, решилась.

- Как давно ты знаешь, что Юля тебе не дочь? То есть не родная дочь.

Он молчал так долго, что она уже решила, что Грибов откажется отвечать и уйдет, как и собирался. Но вместо этого он сел на стул, который до этого занимала Марьяна, и взял Симу за руку. Она, скорее инстинктивно, попыталась освободить пальцы, но Кеша не отпустил.

- Не вырывайся. Я сейчас буду исповедаться, поэтому мне нужно за кого-то держаться.

- Неужели, все так страшно?

- Мне – да.

Он говорил это с насмешкой в голосе, но Серафима и не думала смеяться. Разговор намечался серьезный.

- Если ты не хочешь поделиться…

- Я не могу иметь детей. – От неожиданности Сима опешила. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. Серафима приоткрыла рот, чтобы узнать подробности, но так и не решилась. Кеше таки удалось вызвать жалость, но и обиду тоже. Она так старалась забеременеть еще раз, а он много лет тешил ее иллюзиями. – Тебе, наверное, интересно, как давно?

- Только, если ты хочешь рассказать.

- Точно не знаю, наверное, с детства. Мы с братом, когда мне было семь, вместе переболели паротитом. Даже насмехались друг над другом, что похожи на поросят. Ему повезло больше, чем мне.

- Почему ты ничего мне не сказал?

- Чтобы ты от меня ушла?

- Хочешь - верь, хочешь - нет, но я продолжала бы с тобой жить, если бы не… Карасева.

- Она спала с доктором, у которого я лечился, и забралась в базу данных о его пациентах. Маша шантажировала меня. И, возможно, не только меня.

Сима вспомнила разговор, свидетельницей которого стала в гостинице, и отобрала свою ладонь.

- Только не нужно мне врать, что она тебя насиловала.

Кеша вздохнул и невесело усмехнулся.

- Не буквально. Хватит о ней.

- Тут ты прав.

- Хоть в чем-то мы согласны. Давай лучше поговорим о Бритте.

- С чего вдруг?

- А почему нет? Мою любовницу мы обсудили, теперь можем перейти к твоему любовнику.

- Я тебе не изменяла.

- А до свадьбы?

Сима начинала злиться. Жалость к Кеше тотчас исчезла, как только он заговорил о любовницах и любовниках.

- Это не в счет.

- Почему же? Раз есть результат, значит…

- Гад ты, Грибов. Мы с тобой даже не встречались.

- Возможно, но твой Бритт тоже не ангел. Знаешь, а ведь мы на тебя спорили.

- Что?! - Это было что-то новенькое и весьма неожиданное. Сима даже подалась вперед, чтобы ничего не пропустить. – Как это, спорили? Зачем?

- А как обычно парни спорят на девушек? Неужели, никогда не слышала о таком?

Слышала и читала, но никогда не думала, что подобное случится с ней самой.

- Так. Понятно. А теперь выкладывай все, да поподробнее.

- Детали слегка стерлись из моей памяти.

Кеша явно юлил, но Сима не могла уличить его в ложной забывчивости.

- Не прибедняйся.

- Зачем мне это? – Теперь уже Сима схватила его за руку, не давая подняться из-за стола. – Ладно. Кое-что я вспомнил. Мы поспорили на ящик коньяка, что он с тобой переспит.

- Коньяк?! Негодяи!

Сима даже не подозревала, что может так сильно разозлиться на Бритта. О Кеше речь не шла. На него она давно махнула рукой, но Егор! Если бы в эту минуту он попался ей под руку, она бы расцарапала его красивое лицо в кровь. Во всяком случае, сейчас ей так казалось. Сима думала, что ее уже ничем не возможно удивить, но Кеша сумел.

- А ты предпочитаешь, чтобы мы поспорили на что-то другое?

Серафима успела заметить легкую улыбку на лице Грибова, как ни странно добрую, а не насмешливую, но не желала анализировать это открытие.

- Убирайся отсюда, пока я тебя не выгнала взашей!

- Уже ухожу – как только ты отпустишь мою руку. – Сима отбросила его ладонь и сложила руки на груди, пытаясь успокоиться. Кеша тут же поднялся и попятился к двери. – Кстати…

- Больше ничего не хочу слышать.

- Но я все же скажу. Бритт отказался от коньяка.

Пока Сима раздумывала над тем, что это значит, в кухне появился отец.

- Ругаетесь? Сколько можно?

- Папа, это наше личное дело.

- Тогда не орите, и не делайте его общественным. Марьяна жмется к стене в коридоре и боится войти.

Сима промолчала, а Лаврентий осмотрел стол и заявил:

- Принеси мне, дочь, кофе в гостиную. Булок не нужно.

Серафима направилась к кофейнику, когда Кеша посторонился, пропуская Симакова. В этот момент зазвонил его телефон. Грибов вытащил его из кармана брюк и удивленно уставился на дисплей.

- Крамарь.

Первым отреагировал Лаврентий.

- Что бы он не говорил, назначь ему встречу в офисе – в своем кабинете, и не признавайся, что я приехал.




Кажется, ему, наконец-то, повезло. Грибов согласился встретиться с ним для приватного разговора. Наверное, похищение грибовской малолетки все же пошло на пользу делу. Естественно, его, Крамаря, делу. Странно только, что ждет его Кеша в офисе, а не на нейтральной территории, но это не имело принципиального значения. Главное, что они побеседуют и, в конце концов, расставят все по своим местам. Грибову – младенец, ему – акции.

Подумать только, а ведь еще ночью он почти потерял надежду, что его шантаж удастся! Правильно учил его отчим – никогда не сдавайся, и тогда то, что ты хочешь, приплывет к тебе в руки. Правда, сам мужчина большого добра не нажил, но он во многом и не нуждался. Женившись на матери Аркадия заезжий мичман заполучил дом, кухарку и безотказную любовницу, к чему, видимо, и стремился.

Амбиции самого Аркадия более значительны. Он, конечно, тоже привык, что дома его ждет горячий ужин и молчаливая, интеллигентная жена. Возможно, поэтому сегодняшней ночью он почти не спал. В доме стояла непривычная тишина, а еще Кеше пришлось довольствоваться бутербродами. Он забыл заехать в ресторан, чтобы поужинать прилично.

Ворочаясь в огромной кровати, он придумывал новые планы и отбрасывал их один за другим. Ничто не годилось. Утром, во время поисков в шкафу свежей рубашки, Аркадий снова решил взяться за Кешу.

Воодушевленный и настроенный на победу, он подмигнул симпатичной секретарше и без стука вошел в кабинет Грибова в согласованное время. Иннокентий остался стоять у окна, не сделав навстречу даже шага. Он молчал, и это раздражало.

- Я так понял, что руки друг другу мы пожимать не будем.

Не то, чтобы Аркадий не мог без этого обойтись, но нужно же с чего-то начать.

- После того, что ты наделал? Ни за что.

- Как хочешь. – Аркадий прошествовал к креслу и сел, закинув ногу на ногу. Пусть Грибов стоит, если ему так хочется. – Так что? Ты подготовил бумаги?

- Акции?

- Мне надоело повторять. Ты прекрасно знаешь, что да, именно их.

- Нет.

Кеша отвечал на удивление спокойно, даже лениво. Аркадий нахмурился. Он затылком чувствовал, что здесь что-то не так.

В чем же подвох?

- Значит, решил выставить на всеобщее обозрение грязное белье?

- Это твое белье грязное. Жена ушла и тому подобное…

У Аркадия свело скулы от внезапно нахлынувшей злобы.

- Не тебе меня судить. Ты тоже разводишься.

- Развожусь, но детей не ворую.

- А кто здесь ворует? Я пригласил племянницу в гости, а потом моя супруга отвезла девочку домой.

- Будешь рассказывать эту галиматью в другом месте. В суде, к примеру.

- Только после того, как все узнают, что сын Эллы – вовсе не твой племянник.

- Вот как?

- Представь себе.

- Ну что же, нет худа без добра. Марьяне будет легче добиться развода. Сам понимаешь, супружеская измена и все такое.

Крамарь стиснул зубы. Он не подумал об этом, но потом мысленно отмахнулся - решение этого вопроса можно отложить. Аркадий не сомневался, что сможет что-то придумать.

- Это мои проблемы. Вернемся к твоим. Я буду настаивать на генетической экспертизе.

- Тогда ты должен меня поблагодарить.

- За что? Акции пока не в моем кармане.

Грибов скрестил руки на груди и, выдержав паузу, сообщил:

- Я сделал экспертизу за тебя. - Аркадию показалось, что из него вдруг вышел весь воздух. Он закашлялся, пытаясь восстановить нормальное дыхание. Кеша подождал несколько секунд, а затем поинтересовался с ехидной улыбкой на лице: - Тебя все еще интересует результат? – Крамарь продолжал кашлять, теперь скорее умышленно, чем по-настоящему. Он не знал, что сказать. – Так вот, Адам, вне всякого сомнения, мой родственник. А это означает…

- И что это значит? – выдавил из себя Крамарь.

- Что ты ему - не отец. Если только…

- Что?

- Если только мы с тобой не родственники. Но, насколько мне известно, это невозможно.

Крамарь больше не собирался терпеть издевательства, тем более от слюнтяя Грибова. Он не мог спокойно смотреть на его ухмыляющуюся, довольную мину.

Аркадий сорвался с кресла и бросился с кулаками на Иннокентия. Крамарь не желал смириться с поражением. Слишком много сил, времени, денег, лет ушло на подготовку, чтобы просто взять и отказаться от мести. Грибов заслужил хотя бы нескольких синяков или сломанной челюсти за игры с огнем, а затем…

Не успел он сделать и несколько шагов, как кто-то схватил его сзади и вывернул за спину правую руку, а затем и левую. Крамарь, рыча и извиваясь, как загнанный зверь, обернулся, чтобы увидеть обидчика, и наткнулся на бритоголового шкафоподобного молодого мужчину.

- Черт, что такое?! Откуда ты взялся!? Отпусти меня!

- Не ругайся, мальчик. Я этого не люблю. Теперь тебе даже хвостатый вряд ли поможет.

Аркадий перевел взгляд на пожилого мужчину, появившегося из-за спины амбала в костюме.

Симаков!

Аркадий намеренно избегал его много лет, чтобы усыпить бдительность и подобраться поближе. Хотя Лаврентий и присутствовал на его свадьбе, Аркадий сомневался, что властный и самоуверенный мужчина вообще заметил жениха.

Крамарь планировал встретиться с ним, тысячу раз прокручивал в голове это событие, даже видел его во сне – но не при таких обстоятельствах. И это взбесило его еще больше.

- Не тебе мне указывать. Папаша.

Он намеренно провоцировал старика, но тот невозмутимо, хотя и слегка хромая, прошествовал к креслу, в котором совсем недавно сидел Аркадий, устроился в нем и небрежно махнул рукой в сторону стула.

- Посади его там.

- Я тебе не марионетка!

Крамарь снова начал вырываться, но охранник слегка приподнял его и, как ребенка, усадил на стул, завел руки за спинку стула и надел наручники. Возмущенный Аркадий попытался приподняться, но амбал нажал на его плечи, усаживая обратно.

Ладно, решил Крамарь, сейчас сила на стороне старика. Он решил послушать, что скажет Симаков. Этого мужчину нельзя недооценивать.

- Иннокентий, займись чем-нибудь. – Грибов кивнул и двинулся к двери. У него был такой вид, словно он только и мечтал о том, чтобы уйти отсюда поскорее. Симаков умел надавить авторитетом. – Да, скажи девчонке у двери, пусть сварит мне кофе.

Когда за Грибовым закрылась дверь, Лаврентий достал из кармана сигару, зажал ее между еще крепкими, слегка желтоватыми зубами, и уставился на него немигающим взглядом. Хотя Крамарь злился, и это чувство слегка компенсировало страх перед стариком, он заерзал на стуле. К тому же его ужасно раздражали спокойствие охранника, Симакова, а еще неизвестность. Он не знал, какие козыри припас Лаврентий. Не выдержав напряжения, он выкрикнул:

- Давай, выкладывай, что у тебя на уме. Папашка.

Он дважды сделал один и тот же ход, но пока не мог придумать больше ничего стоящего.

- Значит, ты думаешь, что я – твой отец?

Аркадий возмутила подобная формулировка.

- Не думаю, а знаю.

- Бич человека - это воображаемое знание. Кстати, Мишель Монтень[6 - Мишель де Монтень(фр. Michel de Montaigne; полное имя — Мише́ль Эке́м де Монте́нь, фр. Michel Eyquem de Montaigne; 28 февраля 1533, замок Монтень в Сен-Мишель-де-Монтень — 13 сентября 1592, Бордо) — французский писатель и философ эпохи Возрождения, автор книги «Опыты».] сказал. Слышал о таком?

Крамарь взвился, но парень, стоящий рядом, удержал его одной рукой.

- Хватит издеваться! Совсем и не воображаемое. Мне об этом сказала мать!

- Вера?

- Надо же! Великий и могучий Лаврентий Симаков помнит обманутую им женщину. Это надо записать…

- Потом запишешь, на досуге. В мемуарах. Что касается обманутой женщины… Предпочитаю не говорить недоброе о женщинах, но ты меня вынудил, парень. В ту неделю, когда я вернулся из армии в деревню, кстати, нас таких, голодных, было пять человек, я каждый день просыпался в разных домах и был совершенно не в состоянии вспомнить, что делал накануне. Мы не отрывались от бутылок с самогоном, а девчонки от нас. Зная Веркино слабое место, могу предположить, что она тоже была среди этой компании.

- Но ты запомнил ее имя!

- Я его специально узнавал, точнее, это сделал частный детектив, когда ты пытался пролезть в мою жизнь. Выслушав результаты расследования, я решил, что ты не мой отпрыск.

В первые мгновения Аркадий решил, что ослышался.

- Я твой сын, старик. Мать повторила это столько раз, что я даже не сомневаюсь. Посмотри на меня – мы похожи!

- Пол нашей деревни похожи друг на друга. Что касается Веры… Парень, ты плохо знаешь женщин. Уверен, что ей хотелось верить в то, что достигший чего-то в жизни мужчина, с которым она гуляла – отец ее ребенка.

Аркадий взревел:

- Я докажу, что ты мой отец! В наше время сделать это – раз плюнуть.

- Генетическая экспертиза? Зачем? Ты – не маленький мальчик. На алименты не претендуешь.

- Я претендую на компанию, на наследство, на фамилию, в конце концов. Неужели тебе никогда не хотелось иметь сына?

- Хотелось, но не такого.

- Что посеял… Я такой же, как ты. Если ты хорошенько подумаешь…

- Я тебя никогда не признаю, парень. Успокойся и забудь. Сын Лаврентия Симакова никогда не опустится до похищения ребенка. И не нужно нас сравнивать.

- Я это так не оставлю. Вы все еще пожалеете.

Лаврентий вытащил изо рта сигару и спрятал ее в карман пиджака.

- Ты не оставляешь мне выбора, Крамарь.

Лаврентий тяжело поднялся и подошел к столу. Он достал из верхнего ящика стола довольно объемную папку и вернулся на место, положил ее на колени. Кеша в недоумении следил за Симаковым. Он пытался догадаться, что еще на уме у старика. Тот открыл папку, перевернул несколько страниц и снова закрыл. Аркадий больше не мог вынести ожидания.

- Что там?

- Улики. На тебя. Много улик. Взятки, неуплаченные налоги, левые кредиты. Продолжать?

- Ты следил за мной? Сколько лет?

- С тех пор, когда ты появился на пороге моей компании.

- Ты знал, что жена оплатила мою учебу и квартиру?

- За кого ты меня принимаешь? Я знаю обо всем, что делается в моем доме.

Крамарь кивнул в сторону папки.

- Тогда почему до сих пор не давал ход… этому?

- Из-за Марьяны. Ее очень любила моя жена. Кстати, по этой же причине я сейчас трачу на тебя свое время. В противном случае, в это мгновение ты разговаривал бы не со мной, а со следователем.

- И… что теперь?

Крамарь по-настоящему испугался. Он неожиданно понял, что из охотника превратился в преследуемого.

- Теперь у тебя есть два выхода. Либо я тебя отдаю в руки закона…

- Либо?

- Ты улетаешь за границу и больше сюда не возвращаешься. Доходов с акций тебе хватит на безбедную жизнь. Билет уже забронирован. Гарик, - он показал глазами на охранника, - отвезет тебя домой за вещами, а потом в аэропорт.

- И куда… куда я полечу?

- В Хорватию.

- И ты меня отпустишь? Так просто?

- У меня там много знакомых. Они за тобой присмотрят. Вообще-то, я бы тебя засадил. Но мне жаль Марьяну и девочек.

- Марьяна, жена, дочь. Тебя окружают одни бабы. Я думал, ты настоящий мужик.

- Меня окружают красивые женщины именно потому, что я мужчина. А ты – слабак. - Лаврентий поднялся и направился к двери. Он больше не смотрел в сторону Аркадия. – Гарик, отвезешь его и доложишь мне.

Крамарь смотрел, как Симаков покидает кабинет, слегка прихрамывая и ворча, что ему так и не принесли кофе, но от этого не выглядя слабым. Несмотря на бешенство, бурлящее в его крови, Аркадий понимал, что попал в ловушку и ничего не может изменить. Он взвыл, но Гарика это не разжалобило.






Глава 32


Как ни странно, ночью Бритт спал, как младенец, и даже без сновидений. Дверь в его ванную вела прямо из спальни, и поэтому дизайнеры ее не тронули. Он обрадовался этому обстоятельству еще вечером, когда с удовольствием принял душ, после чего рухнул в постель и забылся.

Его разбудил звонок. Он открыл входную дверь, одетый лишь в банный халат, и смутился, увидев на пороге Таю Голуб. Она же смерила его веселым взглядом и жизнерадостно улыбнулась.

- Доброе утро! – Егор пробормотал что-то похожее в ответ и отступил в сторону. – У меня есть термос с горячим кофе. Хотите?

Из-за спины Таи появился ее муж.

- Не приставай к чужим мужчинам. Здравствуйте, Егор.

Бритт кивнул и направился в спальню.

- Может человек хочет взбодриться?

- Его и без тебя взбодрят.

Закрывая дверь и улыбаясь, Бритт слушал их перебранку. Кажется, эти двое никогда не устают подкалывать друг друга. Быстро приведя себя в порядок, он позвонил Савичу и договорился с ним о встрече в кафе. Егор собирался позавтракать и выслушать новости о Крамаре.

Вчера он четыре раза звонил Кеше, рассказал о несостоявшемся визите Аркаши и расспрашивал о положении дел. Во время последнего звонка Грибов недвусмысленно дал ему понять, что сам не младенец, и знает, что делать, а если Бритт разбудит Адама, то он просто отключит телефон. Они в очередной раз почти разругались, и Егор больше не звонил, но беспокоиться не перестал. Он надеялся, что Кеша не проявит беспечности в таком важном вопросе, как охрана женщин и детей. А еще, что он не станет приставать к Симе. Хотя она и не проявляла к Грибову интереса, но этих двоих слишком многое связывало. Такое не забывается.

Бритт приказал себе не ревновать и вышел из комнаты. В гостиной его перехватила Тая и напомнила, что вчера они не обсудили изменения на кухне. Бритт дурашливо закатил глаза и попросил дизайнера посоветоваться с Серафимой. Та ему заговорщицки подмигнула, будто он поведал ей страшную тайну, и вслух согласилась, что это замечательная идея.

В то же мгновение снова позвонили в дверь, и Егор вызвался ее открыть. Все равно он собирался уходить. Звонивший оказался посыльным. Он держал в руках объемную картонную коробку и блокнот. Егор расписался на квитанции и подождал, пока посыльный поставит посылку на пол в прихожей, закрыл дверь и крикнул:

- Господа дизайнеры, здесь что-то принесли! Тяжелое!

Из комнаты вышел Василий, пожимая плечами.

- Не знаю, что это может быть. Возможно, забыл. – Он открыл коробку и присвистнул: - Remy Martin! Шестнадцать бутылок! – Он поднял на Егора веселый взгляд. – Мы это точно не заказывали. Я не пью, а Тая предпочитает красное вино.

Егор нахмурился и признался:

- Боюсь, что это мне.

Дьявольщина!

Единственный случай в его жизни, в котором фигурировал ящик коньяка, был связан с Грибовым. Но это было так давно, что Егор почти забыл о нем. К чему мусолить воспоминания об их юношеской глупости? В чем смысл?

Он оставил коробку посреди спальни, и пока добирался до места назначенной встречи, пытался понять, что означает Кешино послание. Вначале он собирался позвонить ему и спросить в лоб, зачем Грибов прислал коньяк, но затем решил, что узнает это в личной беседе – глядя Иннокентию в глаза.

Во время завтрака Костя рассказал, чем занимался Крамарь вчера вечером и этим утром, затем передал Бритту диск с собранной на Крамаря информацией и коротко поведал о содержании. Егор удивился, что Аркаша с самого утра отправился в офис компании, но никак не прокомментировал услышанное, поскольку неблаговидные делишки Аркаши, касающиеся его работы, и отвратительные отношения с женщинами выглядели некрасиво, даже аморально, хотя и не угрожающе, но попросил Константина продолжить наблюдение за объектом.

После этой встречи Егор заторопился в офис к Грибову. Ему хотелось узнать, зачем туда отправился Крамарь – и по какой причине Кеша одарил его коньяком. Молоденькая секретарша строго зыркнула в его сторону над съехавшими на кончик носа очками и сообщила, что господин Грибов ушел в кафе, которое находится в здании напротив, а господин Крамарь покинул кабинет пятнадцать минут назад. Удивившись подобной последовательности, Егор поблагодарил девушку и отправился в кафе.

Бритт нашел Грибова за самым дальним столиком. Он наслаждался…мороженым?! Три разноцветных шарика были политы шоколадом.

Егор сел напротив и услышал, как Кеша выругался.

- Почему, как только я сажусь за стол, все лезут ко мне с разговорами?

- А может я по-другому поводу?

- Позвать официантку?

- Я уже завтракал.

- Тогда, какой еще повод? Хочешь повеселиться за мой счет?

- Ты о мороженом?

- Пошел к черту! Это мое личное дело.

- Могут у меня быть какие-то слабости. Я не знал, что ты припрешься. Можно подумать, это какой-то изъян.

- Нет. Пока никто не знает. – Егор вспомнил, зачем искал Кешу. – Некоторые мужчины предпочитают коньяк.

- С утра? Я не дегенерат.

- А мне тогда зачем прислал? Кстати, с самого утра.

- Я? Коньяк? – Глаза Грибова удивленно округлились, но Егор решил, что тот валяет дурака. Больше никто не мог прислать подобный подарок.

- Хватит играть. Мы не на детском спектакле.

- Неужели целый ящик? И какой? Приличный?

- Грибов, - угрожающе зарычал Бритт, но Кеша лишь довольно усмехнулся и засунул в рот целую ложку мороженого.

- Ну конечно, приличный. Дай угадаю. Hennessy?

- Remy Martin. Какого лешего я тебе отвечаю? Ты лучше меня знаешь.

- Не поверишь, но я тут не при чем.

- Я тебе не верю. Больше никто…

Егор уставился в ухмыляющееся лицо Грибова и неожиданно все понял.

- Серафима? Ты ей рассказал! - Он схватил Кешу за пиджак прямо через стол и поднял. – Да я тебя сейчас по стенке…

В то время как Егору хотелось драться, Грибов лишь снисходительно покачал головой.

- Не устраивай сцен, Бритт. Дай спокойно посидеть пару минут. У меня было трудное утро.

Егор осмотрелся по сторонам и оттолкнул Иннокентия. Он сел на стул и попытался взять себя в руки. А еще привыкнуть к мысли, что Сима теперь знает об их с Грибовым дурацком споре.

- Зачем ты ей сказал? Думаешь, после этого она к тебе вернется?

Кеша поковырялся в вазочке и оставил ложку в покое.

- Ну вот, все удовольствие испортил. Вернется. Не вернется. Кто может это знать? Все равно это когда-нибудь всплыло бы. Так почему не теперь? Зато теперь у тебя есть повод.

- Чепуха какая-то. Зачем мне повод?

- Чтобы выяснить, зачем она прислала тебе коньяк.

- У тебя извращенное мышление, Грибов.

- Вот тебе и поблагодарил. Спасибо на добром слове.

- Ты ждешь благодарности? За дурацкое признание? Скажи лучше, что тебя замучила совесть.

- И это тоже. Кстати, тебе не интересно, я кем я разговаривал утром?

- С Крамарем. Я уже знаю.

- Секретарша разболтала. Не умеет держать язык за зубами.

Бритт не стал докладывать Кеше о Константине.

- Рассказывай.

Грибов во всех подробностях описал приезд Симакова, а затем довольно коротко остановился на встрече с Аркашей. Егор чувствовал, что Кеша о чем-то умалчивает, но в этот раз не стал выпытывать. Он торопился. Нужно было срочно кое с кем повидаться.

- Значит, деталей ты не знаешь?

- Нет, - Кеша покачал головой. – Меня выставили из собственного кабинета. Но если честно, я не слишком мечтал остаться и послушать. Главное, чтобы Симаков разобрался с Крамарем. Как он это сделает, меня не волнует.

А вот Бритта интересовало, как Лаврентий добьется своего, но он не стал строить предположения. Лучше знать наверняка.

Егор скороговоркой попрощался и уже встал, когда его остановил Грибов.

- Ты… это… не говори никому… Про мороженое.

- Это, которое с шоколадом? – не удержался от насмешки Егор.

- Только попробуй. – Иннокентий махнул рукой, понимая, что не может запретить Бритту дразнить его, и забарабанил по столу пальцами. - Вот еще что.

- Мямлишь, как кисейная барышня. Говори быстрее.

- Я подписал сегодня бумаги.

- Какие еще бумаги?

- Я дал ей развод.

Его сердце радостно встрепенулось. Егор несколько мгновений смотрел Кеше в глаза, а затем выпалил:

- Теперь точно никому не скажу. О мороженом.

- Вали отсюда!




Бритт торопился к знакомому зданию и что-то напевал – и это перед серьезным разговором! Даже двумя, если Симаков окажется дома. Егор уже решил, что обязательно попытается узнать хоть что-то в его встрече с Крамарем. Если он собирается… Что это он? Конечно же, собирается… стать членом этой неординарной семейки, то просто обязан быть в курсе событий. Всех и как можно подробнее.

Он придержал тяжелую дубовую дверь для пожилой дамы в кокетливой шляпке и с поводком в руках. Улыбнувшись, Бритт неожиданно для себя произнес:

- Замечательная погода! Неправда ли?

Женщина посмотрела на сизое небо, откуда сыпалась холодная крупа, затем смерила подозрительным взглядом Егора и дернула за кожаный, украшенный стразами поводок.

- Джульетта, гулять!

Светло палевый одис[7 - Одис- одесская домашняя идеальная собака, выведена более 25 лет назад на Украине. Новая порода была получена в результате плановых и стихийных вязок. В документах содержится информация, что впервые собак породной группы одис разводили в клубе «Консенсус» при Одесском клубе ДОСААФ, расположенном в Одессе. Произошло это в 1979 году. В том же году за породой закрепилось её нынешнее название. Для получения породы использовали карликового пуделя, фокстерьера и французскую болонку. Племенные работы над выведением породы не закончены до сих пор.] жизнерадостно тявкнул, оттолкнулся задними лапами и с явным удовольствием выполнил команду.

Бритт ответа высокомерной дамы не удостоился, но это его не волновало. Егора подгоняло желание поскорее оказаться рядом с Серафимой.

Возможно, это и смешно в его возрасте лететь к любимой, как на крыльях, но после новости, которую ему выложил Грибов, Егор ждал встречи с еще большим нетерпением. Конечно, пока между ними еще не все сказано, но Бритт решил, что коньяк они точно будут пить вместе – на их свадьбе.

Только вначале ему нужно убедиться, что опасность миновала. Это он мог узнать только от отца Симы – если он удостоит его чести и ответит на вопросы, в чем Егор сомневался.

Бритт слегка опешил, когда дверь ему открыл сам Лаврентий, но быстро взял себя в руки и с некоторым вызовом в голосе сообщил:

- Я к Серафиме.

- Явился?

Начало не слишком радовало, и Егор решил действовать напролом.

- Она дома?

Смерив его высокомерным взглядом, Симаков что-то проворчал себе под нос и сделал шаг в сторону. Бритт понял, что ему разрешают войти, и тотчас воспользовался представившеюся возможностью. Он не сомневался, что старику хватит сил захлопнуть дверь перед его носом, если тот вдруг передумает.

В квартире стояла необычная тишина, что сразу насторожило Егора. Тишина и трое детей – плохо совместимые понятия. Возможно, они спят? Хотя для дневного сна полдень - не слишком подходящее время.

- Бриттов, если не ошибаюсь?

Симаков мгновенно определил, кто его побеспокоил, но Егор не удивился. Он понимал, с кем имеет дело. Властный старик знал обо всем и держал под контролем все, что оказывалось в сфере действия его интересов. Но и сам Бритт - давно уже не мальчик, и в бизнесе не новичок. Поэтому он лишь кивнул и настойчиво переспросил:

- Где ваша дочь?

- Она уехала.

Егор замер от удивления, а Симаков, как ни в чем не бывало, направился в гостиную. Бритту ничего не оставалось, как последовать за ним.

- Как уехала? Куда?

- На дачу. Вместе с детьми и Марьяной. Уговорила лечь в больницу няньку, собрала всю компанию и укатила. Мой шофер их отвез.

Невозмутимый старик уселся в кресло, а Бритт остался стоять. Он слишком беспокоился, чтобы рассиживаться.

- И вы их отпустили? Одних? После всех этих… неприятностей?

- Не стоит так шуметь. Возьми себе что-нибудь выпить и прекрати дергаться. Все под контролем.

- Какой контроль?! В доме за городом будут жить две женщины с тремя детьми без всякой охраны! Или вы отправили туда патруль?

- Ты соображаешь, кому дерзишь, мальчик? Я мог вообще не впускать тебя в свой дом. Сядь и не мельтеши перед глазами. Если я сказал, что контролирую ситуацию, значит так и есть.

Егор заставил себя дышать спокойно. Он едва сдержал готовые сорваться с губ ругательства.

- Допустим. – Симаков собирался возмутиться, но Бритт поднял руку, предупреждая дальнейшие слова. Лаврентий приподнял брови, но в этот раз промолчал. Если он удивил Симакова противостоянием, то это даже к лучшему, рассудил Егор. Он хотел быть уверенным в безопасности Симы и дочери. – А если туда заявится Крамарь или кто-то еще, кого он наймет… для определенной цели?

- О Крамаре можешь забыть. – Егор нахмурился, а Симаков, как ни странно, решил объяснить, что имел в виду. – Он собирается покинуть наш город и даже страну, и сейчас пакует чемоданы. Все оказалось так просто, что почти скучно. Паршивец даже не попробовал по-настоящему сопротивляться. Не интересно иметь дело с такой мелочевкой.

- Уверены, что эта мелочевка сделает так, как вы запланировали?

- У него есть компаньон – во всяком случае, до самолета.

- Ну что же, надеюсь, Крамарь, действительно, больше не представляет опасности.

Симаков прищурил глаза.

- Не понимаю, зачем я вообще трачу на тебя время и что-то объясняю?

- А я знаю, почему.

Лаврентий посмотрел на Егора почти весело.

- Ну-ка, просвети старика.

- Не хотите портить отношения с будущим зятем. Ведь я – не Иннокентий.

Лаврентий хрипло расхохотался.

- Дерзишь, малец?! Я явно тебя недооценил много лет назад, когда ты ухлестывал за моей дочерью.

Лаврентию таки удалось его удивить.

- Вы в курсе?

- Ха! Я знаю все. Давно пора это понять. Одно время я даже слегка обеспокоился, что Сима выскочит за тебя без моего благословения, поэтому и поторопил Грибова со свадьбой.

Симаков срочно связал дочь обязательствами, пока она окончательно не вышла из повиновения. Значит, он не пришелся ко двору. Даже сейчас, спустя много лет, это больно ранило.

- Понятно.

Он направился к выходу. Егор узнал все, точнее минимум того, что хотел о Крамаре, и теперь его мысли летели совсем в другом направлении. Ему наплевать, что думает о нем Симаков.

Лаврентий, как ни странно, вышел его проводить. У самой двери он неожиданно спросил:

- Собираешься навестить Серафиму?

Егор решил, что ему нечего скрывать.

- Именно так.

- Мне нужен внук.

Этот мужчина не привык ходить вокруг да около. Егор невольно усмехнулся в ответ.

- А если не получится? Грибов…

- Он не мог. – Егор уперся локтем о дверной косяк, настолько озадачило его это заявление. Так вот почему Кеша не сомневался, кто отец Юленьки. – Что, не ожидал?

- По правде сказать, нет.

- И я не ожидал. Узнал слишком поздно, когда вытягивал дурака из какого-то притона, где он пытался забыться после этой новости – дней пять, насколько я помню. Пока я приводил его в чувство, он выложил мне все, как на духу. Какая-то шлюха пыталась использовать его презерватив, чтобы забеременеть, а потом доложила простофиле о результатах. Тогда я и понял, кто отец моей внучки, и что внука мне с таким зятем не дождаться. Но я популярно объяснил парню, как нужно себя вести, и он до некоторого времени справлялся. К тому же из него получился неплохой управляющий.

- Вы заставили его признать внучку?

- Можно и так сказать. К тому же он не мог рассчитывать на что-то другое.

- А Симу, значит, решили не информировать?

- Ни к чему травмировать новоиспеченную мамочку такими подробностями.

- Она могла быть счастлива с другим мужем.

- А весь город трепал бы имя Симаковых?

Можно было поспорить со странной логикой поступков Симакова. Но что бы это изменило? Егор решил больше не ворошить прошлое. Он даже не стал интересоваться родством между Лаврентием и Крамарем. Егор решил, что узнает это у Симы.

- Странно.

- Что?

- Вы рассказываете мне семейные тайны.

- Так ты почти член семьи. Думаешь, я старый и не понимаю, что вы с Серафимой только и ждете, чтобы упасть в койку. Я не позволю вам грешить. Мне нужен законный, не связанный со сплетнями наследник. Поженитесь, и тогда…

- Думаете, что можете запретить поступать, как нам хочется?

Симаков нахмурился, а затем неожиданно подмигнул.

- Почему бы не попробовать.

Егор только покачал головой. Он впервые общался с подобным человеком.






Глава 33


Куда запропастились ее старые кашемировые брюки?

Серафима рылась в шкафу в поисках подходящей одежды для прогулки в саду. Девочки и Марьяна уже играли на заднем дворе в прятки. Садовник с женой воспользовались тем, что нагрянула хозяйка, и попросили пару дней отпуска. Пожилая пара планировала проведать детей и понянчится с внуками. Сима отпустила их. Она решила, что вдвоем с Марьяной они как-то справятся с приготовлением еды, тем более что в холодильнике и кладовой оказалось достаточное количество продуктов.

На улице пролетали снежинки, но дети с таким азартом носились по мощеным дорожкам, что Серафима оставила их под присмотром Марьяны - поиграть перед обедом, а сама поднялась в спальню, чтобы переодеться. Платье не слишком годилось для подвижных игр на свежем воздухе.

Она открыла дверцу старинного платяного шкафа, сняла с полки голубой свитер ручной вязки и бросила его на стул. Брюки пришлось поискать. Они оказались слегка примяты, но вполне годны для носки на даче. Сима слишком давно их не надевала и надеялась, что пуговица на поясе застегнется. А если и нет, то у нее есть ремень, который можно вдеть в шлевки. Главное, чтобы молния не разошлась. Брюки отправились вслед за свитером, и Серафима принялась расстегивать платье. Застежка находилась на спине, поэтому для того, чтобы добиться цели, Симе пришлось повертеться.

Наконец, бегунок опустился ниже талии, она подняла глаза и посмотрела на себя в зеркальную дверцу шкафа. Распущенные по плечам прямые волосы растрепались, и она пригладила их ладонями. Вокруг глаз обозначились темные круги, отчего те казались еще б ольшими, а лицо слегка осунулось. Сегодня на ней не было ни грамма косметики, но, несмотря на переживания последних дней, она выглядела моложе своих лет.

Вспомнив об эмоциональном утреннем телефонном разговоре с Лорой, Сима улыбнулась. Подруга умудрилась и посочувствовать ей и отругать за то, что Сима не побеспокоила ее еще вчера. Они договорились встретиться, когда Серафима вернется в город.

Проведя пальцем по чувствительной коже губ, Серафима пожалела, что в спешке сборов не воспользовалась даже бальзамом, затем молча посмеялась над собой. Она решила, что глупо беспокоиться о подобных мелочах после настолько драматических событий. Хорошо, что теперь все позади, и она может вздохнуть спокойно. Несмотря на уверенное заявление отца, что Крамарь больше их не побеспокоит – подробности разузнать она не смогла, Лаврентий проигнорировал ее дальнейшие расспросы - Сима не хотела оставлять Юлю ни на минутку. Она позвонила в офис и сообщила Феликсу, что будет отсутствовать несколько дней, а затем пригласила всю компанию на дачу. В ответ девочки завизжали от восторга, Марьяна лишь кивнула в знак согласия, а отец сослался на дела и остался дома. Серафима подозревала, что ему просто надоела суета.

Казалось, она должна перестать беспокоиться. На ее памяти отец ни разу не ошибся в прогнозах. Но какой-то внутреннее чувство страха периодически тревожило ее. Наверное, она никогда не забудет те ужасные часы ожидания и неизвестности, которые показались ей бесконечными.

Да еще Бритт. Господи, как она скучала по нему! Сердилась, обижалась, но все равно мечтала, чтобы он наконец-то явился и обнял ее.

Возможно, он до сих пор не получил ее подарок? Жаль, что она не договорилась о подтверждении доставки. А если он все же получил коробку, но не понял, от кого она? Мужчины порой - настоящие тугодумы. Что, если он отправился к Кеше? Если так, то интересно, сознался ли ему Грибов в содеянном, точнее в рассказанном? И что теперь? Егор ведь не знает, что она уехала на дачу, и не узнает, пока не поговорит с ее отцом.

Сима попыталась представить себе возможный разговор и снова занервничала. Она очень сомневалась, что эти двое смогут договориться хоть о чем-то.

Вздохнув, Серафима перекинула волосы на одно плечо и повела плечами с намерением освободиться от платья. Именно в этот миг она встретилась в зеркале с глазами Бритта. В них бушевало такое неуемное желание, что Сима перестала дышать. А так же сомневаться, беспокоиться, злиться и соображать.

Он прислонился плечом к косяку двери и медленно скользил взглядом по ее шее, почти обнаженной спине, и ногам, уже свободным от чулок, а затем еще медленнее - в обратном направлении. Она замерла, стоя босиком на деревянном полу, но при этом не ощущала холода. Жар постепенно и неумолимо разливался по ее щекам и опускался все ниже – вместе с ненасытным мужским взглядом.

Сима забыла, что собиралась ему сказать, когда они встретятся, потому что для слов не осталось места в сгустившемся, насыщенном взаимным влечением, почти алчной страстью воздухе спальни.

Сделав судорожных вдох, она заметила, как Бритт неспешно оторвался от двери и направился к ней, не отрывая глаз от ее отображения в зеркале. Она так и не двинулась с места, пока Егор не остановился за ее спиной. Он снова нашел ее глаза, и тяжелые веки слегка опустились, скрывая от нее взгляд.

- Помочь?

Горячее дыхание обожгло кожу, и мягкая, но неумолимая волна возбуждения заставила вздрогнуть ее тело. В этот миг она ничего не хотела так сильно, как этого мужчину за своей спиной.

Сима так и не произнесла ни слова, но он понял ее молчаливый призыв. Мужская голова наклонилась, и теплые губы, коснувшиеся нежной кожи ее шеи, вызвали новый приступ дрожи. Он посмотрел в зеркало через ее плечо и положил ладони на подрагивающие плечи. Его руки задержались там на несколько томительных минут, а затем двинулись вниз, по рукам, увлекая за собой ткань платья.

Мягкие губы ласкали ее обнажившиеся плечи до тех пор, пока рукава не задержались на уровне запястий. Сима находила в себе силы лишь вздыхать от накала эмоций и стараться удержаться на дрожащих ногах, а еще следить за тем, как в зеркале постепенно появляется ее грудь, прикрытая изящным кружевом. Егор видел то же самое, и это обстоятельство да еще его горящий взгляд лишь сильнее раззадоривали Симу.

Она почувствовала себя бесстыдной, но довольной, когда широкая ладонь коснулась ее позвонков на середине спины и почти невесомая ткань упала на платье где-то на уровне бедер. Длинные пальцы заменили кружевные чашечки, окутав ноющие полушария желанным теплом.

Перестав сдерживаться, Серафима издала тихий стон наслаждения, когда большие пальцы заставили воспрянуть твердые вершинки. Егор не остался равнодушен к ее усиливающейся страсти. Она слышала тяжелое дыхание над своим ухом и напрягшиеся бедра, упирающиеся в ее ягодицы.

Сима хотела обернуться, чтобы наконец-то оказаться в желанных объятиях, но не могла оторвать зачарованного взгляда от картинки в зеркале. Она с замиранием сердца наблюдала, как загорелые пальцы сжали белоснежную кожу. Низ ее живота свело судорогой. Мужские ладони уже поползли вниз, лаская кожу живота и стягивая вниз одежду. Платье, бюстгальтер и шелк трусиков – все это мягко опустилось к ее лодыжкам, и она предстала перед своим взглядом нагая. И перед взглядом Егора - тоже. Она стояла перед ним без ничего – беспомощная перед сполохами желания в темных глазах. Но беззащитным казалось не только ее тело, но и ее сердце, трепыхающееся, как крылышки крохотной птички.

Он был полностью одет. Не хватало только верхней одежды. В его глазах светилась жажда обладания, но об остальных чувствах Сима могла только догадываться. Хотя сейчас все остальное могло подождать. Ей наконец-то представилась возможность заполучить этого мужчину, и она не могла отказаться от нее. Ни за что.

Когда мужская рука коснулась островка внизу живота, ее колени подогнулись. Егор подхватил ее на руки, и их губы встретились, будто впервые после очень долгой разлуки. Сима не успела осознать, как оказалась лежащей на кровати, не помнила, как Егор избавился от своей одежды. Все это произошло будто само собой, словно провидение проделало это за них, избавив от несущественного и лишнего. Лишь когда Бритт туго заполнил ее собой и остановился, она сумела пробормотать:

- С возвращением!




После этих слов Егор потерял связь с реальным миром. Ему казалось, что он и Сима вошли в состояние нирваны, и стали единым существом, дышащим, чувствующим, движущимся в полной гармонии. Женщина под ним казалась созданной исключительно для него. Ее тихие вздохи и стоны, нежные руки, обвитые вокруг его напрягшегося торса, возбуждали его больше, чем все остальное до этого момента. Ни он, ни она не нуждались в словах, чтобы понять желания друг друга, и в просьбах, чтобы осуществить самые искушенные из них.

Дыхание восстанавливалось медленно, но Егор поймал себя на том, что неимоверно счастлив, и, наконец-то, обрел мир в душе. Наверное, если бы кто-то увидел его сейчас, то поразился бы блаженной улыбке, блуждающей по его лицу. Еще бы, самоуверенный и невозмутимый Бритт дал слабину и попался в женские сети. Раньше это его волновало, но теперь, в этот невообразимо прекрасный и еще совсем недавно казавшийся недосягаемым миг, Егору стало абсолютно безразлично, кто и что о нем может подумать. Его интересовало одно единственное мнение – женщины, сделавшей его таким слабым и могущественным одновременно.

Когда усталый, но так и не насытившийся Бритт пошевелился на податливом, для него исключительном и совершенном теле, а Сима в очередной раз коснулась мягкими губами его кожи, оставляя на ней тысячную невидимую отметину, он понял, что между ними уже все решено.

По большому счету намеченный им прежде разговор казался не таким уж важным. В то же время Бритт понимал, что любимая ожидает от него важных слов. И он в свою очередь - тоже. К тому же, рано или поздно им придется встать с постели. Хотя лично он сделает это весьма неохотно. Более чем. Ему снова и снова хотелось любить Серафиму, и, судя по ее поведению, она ничего не имела против. Поэтому Егор решил отложить разговор еще ненадолго.

Он поцеловал голубую жилку на изящной шее, еще плотнее прижался к мягкому животу и понял, что готов начать снова. В ответ на первый выпад, Сима запрокинула голову, прикрыла глаза, улыбнулась и объявила:

- Хорошо! – Егор хмыкнул и уже приготовился продолжить, когда она произнесла, все еще не открывая глаз: - Жаль, что мы должны встать и одеться.

- Что мне сделать, чтобы ты передумала?

Он провел руками по ее телу и еще раз двинулся вперед. Она тяжело задышала, но не отступила:

- С минуты на минуту здесь могут появиться девочки. Они нас не поймут.

Егор провел большими пальцами по красивым скулам и поцеловал приоткрытый рот.

- Ты уверена?

- Что не поймут?

Ее руки действовали вопреки словам, лаская его спину.

- Что мы должны остановиться.

- Да. – Ее голос прозвучал не слишком уверенно, но Бритт не мог не согласиться, что она права. А после следующих слов его дух и еще кое-что воспрянули с новой силой. – Мы можем продолжить потом. Ночью.

- А можно продолжить сейчас и повторить потом?

- Бритт!

Она толкнула его кулаком в бок, и Егор, хохоча, скатился с нее, освобождая от своего немалого веса.

- Ладно, сдаюсь. Временно! – уточнил Егор и, устроившись рядом, обнял Симу. Их ноги переплелись.

- Егор…

- Ого, звучит официально! Ничего, что я без фрака?

- Я серьезно. – Сима водила пальчиком по его груди, вороша волосы. – Нам нужно поговорить.

- Давай. Я внимательно слушаю.

- Ладно, начну первой. Тебе понравился коньяк?

- А я думал, что мы будем беседовать о серьезных вещах. К примеру, о детях.

Каждый их них заявил об интересующей его, возможно, даже больной теме. Шутки закончились.

- Я не могла сообщить тебе о Юле. Сама не знала, кто ее настоящий отец, и где ты находишься – тоже. Попробуй мне поверить.

Сима подняла на него глаза и закусила губу. Несчастные глаза разрывали ему сердце. Он прижал ее голову к своей груди и поцеловал в макушку.

- Не кори себя. Еще неизвестно, кто из нас виноват больше. Нам придется хорошенько подумать, как сообщить обо всем дочери.

- Придется. – Сима пощекотала носом его грудь и снова посмотрела в лицо. – Но только потом, попозже. Сейчас, с этим разводом, не совсем подходящее время. Хотя Кеша и подписал бумаги…

- Ты уже знаешь?

- Мне позвонил адвокат.

- А я хотел преподнести тебе сюрприз.

- Тебе удалось.

Она улыбнулась и так посмотрела на его губы, что Егор не удержался от очередного поцелуя.

- Скажи, а ты легла бы со мной, если бы не знала, что Кеша дал добро на развод?

- Это важно?

Он заглянул в свое сердце и понял истину.

- Нет. Тем более что рано или поздно это все равно произошло бы.

- Уверен? Да что я спрашиваю? Ты сейчас выглядишь как большой ленивый кот, полакомившийся сметаной.

- Это было гораздо лучше. Можешь мне поверить.

Он опустил руку ниже, прижимая ее к себе еще крепче.

- Я верю.

Он тоже верил ей. Каждому слову. Слишком многое случилось с ними. Между ними.

- Кстати, насчет доверия. Извини, что я без презерватива.

На зарумянившемся лице Серафимы снова появилась улыбка, на этот раз лукавая.

- В твоем случае они все равно бесполезны. Так что можешь не беспокоиться.

- Даже не думаю. Надеюсь, ты не против братика для нашей дочери?

- Хм. Нужно подумать. – Егор принялся покрывать ее шею легкими поцелуями, и Сима, хохоча, сдалась. – Хорошо, уговорил.

- Твой отец потребовал от меня внука.

Она уперлась в него руками, останавливая, и удивленно подняла брови.

- Вы обсуждали наш… наши…

- Нашу совместную жизнь. – Ему перехотелось смеяться. Ответ Серафимы был для него слишком важен. Он не знал, удачный ли это момент, но все же спросил: – Ты выйдешь за меня?

Сима замерла, лежа в его объятиях и внимательно вглядываясь в глаза. Она словно искала в них что-то - или размышляла, не видя. Он вдруг ясно понял, что ждал быстрого и четкого ответа. Егор впервые в жизни предлагал женщине замужество. Это оказалось не так уж просто и приятно. Особенно, когда избранница молчала, как сейчас Серафима.

У Бритта не хватило выдержки. Он отпустил Симу и отвернулся, вставая. Она нежно коснулась рукой его спины, и Егор задержался, сидя на краю кровати.

- Бритт, прошу тебя, не обижайся. Я не отказываю тебе. Просто не могу вот так сразу прыгнуть из одного замужества в другое. Мы могли бы некоторое время просто встречаться.

Еще совсем недавно Бритт принял бы это предложение, почти не раздумывая, но сейчас он стремился к большему.

- Я не хочу просто встречаться. Мне нужно видеть тебя каждый день, час, мгновение.

Егор говорил, не оборачиваясь, ибо понимал - стоит ему снова посмотреть на нее, и он примется уговаривать Серафиму и не только словами. Он же не хотел давить на нее.

- Каждый миг – это невозможно, Егор. Ты работаешь. Да и я тоже. Но мы могли бы жить вместе.

- Где? У тебя? У меня?

На самом деле ему хотелось крикнуть: «У нас!». Он мечтал привести ее в отремонтированный дом, как свою жену, но оказалось, что Серафима пока не готова принять его, как мужа. Кажется, ему придется смириться и с этим – или доказывать каждый день, что она не права.

Он почувствовал, как Сима прижалась упругой грудью к его спине, и прикрыл глаза. Он понял, что готов ждать, сколько потребуется.

- Не сердись, дорогой. Дай мне - нам немного времени.

Он повернул голову и поцеловал ладонь, лежавшую на его плече.

- Я не сержусь.

Он не лукавил, но легкая обида не давала ему расслабиться и улыбнуться. Он поднялся, подал Серафиме ее вещи и начал натягивать брюки. Он застегивал рубашку, глядя в зеркало, когда за его спиной появилась Сима уже в свитере и брюках. Она отбросила упавшие на лицо волосы и обвила его руками за талию, прижалась к спине. Ее милое лицо выглядело таким грустным, что Егор не выдержал и обернулся, чтобы обнять любимую, сказать, что он согласен на все – и увидел нацеленное в ее затылок дуло Walther Р99[8 - Walther Р99- разработку пистолета Р99 фирма Carl Walther Sportwaffen GmbH начала в 1994 году. Основной задачей было создать современный пистолет для полиции и самообороны, способный достигнуть большего коммерческого успеха].






Глава 34


Сима заметила, как вдруг дернулся подбородок Бритта, а глаза уставились ей за спину. Она посмотрела в зеркало и увидела Крамаря, стоявшего в проеме двери и державшего в вытянутой руке пистолет. Серафима не успела опомниться, как оказалась за спиной у Егора. Она не поняла, от чего закружилась ее голова – от быстрого перемещения или страха, но последний точно присутствовал и все сильнее вытеснял ее природное самообладание. Это уже происходило вчера, но сегодня все оказалось значительно хуже - под прицелом стоял Бритт. Он заслонил ее собой.

Господи, неужели этот кошмар никогда не кончится?

- Так - так! Жаль, что я не пришел чуть раньше. Мог бы подставить под это дело Грибова. Ревность и прочая ерунда. – Значит, Аркадий появился только что. Как не странно в подобной ситуации, но Симе стало от этого легче. – И какова она в постели, Бриттов? Такая же, как все остальные, или хуже?

Он явно провоцировал Егора. Сима услышала тяжелый, громкий глоток и почувствовала, как напряглась его спина, но голос прозвучал на удивление спокойно.

- Что же ты не улетел, Крамарь? Подобная возможность после таких дел выпадает не каждому и только по большому блату.

Серафима поняла, что Бритт заговаривает Аркадию зубы. Но сколько они смогут так протянуть? Ведь помощи ждать неоткуда, к тому же на улице играют дети. Только бы они не пришли в дом именно сейчас!

- Не так быстро. У меня тут остались незаконченные дела. К примеру, нужно разобраться с дорогой сестричкой. Хотя старик и отрицает наше родство, но я ему не верю. Но если он все же прав…

У нее от ужаса застучали зубы, и Сима сжала челюсти, а потом начала медленно и осторожно шарить по карманам у Егора в поисках сотового. Чем черт не шутит! Ее телефон остался в сумочке на первом этаже. Она не ожидала появления Крамаря. Кажется, у него окончательно помутились мозги.

Карманы оказались пустыми. Точнее, там лежал платок. Но в данной ситуации от него никакого проку.

- Ты же умный парень, Крамарь. Зачем тебе неприятности? Убери пистолет и уходи. Мы не будет тебя преследовать.

Нет уж, она будет, до тех пор, пока не засадит этого гада навсегда – пусть он ей трижды брат. Вот только найти бы выход. Хоть какой-то! Может, у Бритта есть в заначке какое-то оружие?

Хотя она точно знала, что ничего подобного у Егора нет, она не хотела мириться с тем, что они могут погибнуть - особенно теперь, когда снова вместе. А Юля? Что будет с ее девочкой?

Ей ужасно хотелось обозвать Крамаря самыми непотребными словами, которые она слышала в своей жизни, но Сима понимала, что не должна этого делать. Он обозлится еще больше. Но и стоять, нечего не предпринимая, она не могла. Сима выглянула из-за плеча Бритта.

- Аркаша, мы обязательно все решим. По-хорошему. У тебя же есть дети. Что с ними будет, когда они узнают, что ты… совершил? А папа…

Пистолет в руке Крамаря задергался, и Сима перепугалась, что он ненароком выстрелит. Она уткнулась носом в позвоночник Бритта и попыталась молиться.

- Молчи, дура! Что ты понимаешь? Папа! – В его голосе прозвучало столько ненависти, что Симе стало еще страшнее, если такой вообще возможно. Кажется, она наступила на больной мозоль. - Он меня выбросил, как щенка, который помочился на его ботинок! Представляешь, Бриттов, этот маразматик отказался от сына! Он выбрал бабу - целый выводок никчемных баб! Так вот – если он не хотел сына, то не получит и дочь.

Серафиме показалось, что сейчас она грохнется в обморок. Она заставила себя дышать медленно и глубоко.

- Аркаша, опусти пистолет. Давай все обсудим. Обязательно найдется какой-то выход.

Сима поражалась, как у Егора хватает духа говорить настолько спокойно, когда она своим собственным ухом слышала, как быстро колотится его сердце об грудную клетку. Почему, почему она не сказала ему, что любит его, пока была такая возможность?! А теперь в любую секунду сумасшедший на пороге комнаты может отнять его у нее. Как она сможет после этого жить? Да что там, он может грохнуть их обоих, и никто не сможет ему помешать. Никто!

- Мы уже разговаривали один раз. И знаешь, что я тебе скажу? Мне не понравилось. Поэтому сегодня я здесь вот с этим.

Он снова взмахнул пистолетом, и Сима закрыла глаза. Она вдруг подумала, что этот ненормальный может прострелить их одной пулей. Возможно ли, что он удовлетворится только одной жертвой?

Серафима попыталась сделать шаг в сторону. Бритт силой задвинул ее обратно. Да и поля для маневра у нее не осталось. Сзади - зеркальная дверца, упирающаяся в стенку, сбоку - кровать, впереди – Егор. Да еще маньяк с пистолетом в подрагивающей руке. Симе хотелось выть от безысходности.

- И что потом, Крамарь? Сядешь на нары? Или покончишь с собой? Извини, но другой исход невозможен.

- Это ты так думаешь. Никто не видел, как я входил. Старик думает, что я в полете. Сяду на другой рейс.

Пока он это говорил, Егор повернул голову и тихо прошептал, обращаясь к Симе:

- После слова «вниз», ты тут же падаешь на пол. – Когда до нее дошел смысл сказанного, она открыла рот, чтобы возразить, но Бритт уже говорил с Крамарем. - Знаешь, что я думаю, Аркадий?

- Ну?

- Что ты не сможешь. Это не так просто – убить человека. Твоя рука трясется.

Она видела, как Аркадий переставил пистолет в левую руку, и подумала, что Егор прав: Крамарь и сам боится настолько сильно, что у него от страха вспотела рука.

В этот миг с криком «Вниз!» Егор рванул на Аркашу. Падая на пол, Серафима услышала выстрел, а затем увидела, как дернулся Бритт, и закричала.

Она бросилась к нему, едва замечая, как кто-то заворачивает Крамарю за спину руки, как тот истошно вопит, а затем исчезает из ее поля зрения. В этот миг Серафиму интересовал единственный человек - Егор, сидевший на полу и державший ладонь на окровавленном плече.

Прижимая к ране сорванную с кровати простыню, Сима никак не могла поверить, что он жив – они оба живы. Что опасность каким-то чудом миновала, и Егор отделался сравнительно легко. Серафима плакала и ругала его за то, что он так рисковал, а в перерывах между словами целовала – в губы, щеки, подбородок, и касалась, касалась, все еще недоверяя глазам. Его лицо слегка морщилось от боли, но он не жаловался и ласково отводил здоровой рукой волосы, падавшие ей на лицо.

- Не беспокойся так. Со мной все будет хорошо.

- Хорошо?! – Сима всхлипнула, заметив, каким красным стал очередной угол простыни. – Из тебя хлещет, как из крана! Боже, нужно же срочно вызвать «Скорую»!

Он удержал Серафиму на месте, когда она почти поднялась с колен.

- Не уходи. Думаю, что Костя уже вызвал всех, кого нужно.

- Костя?

- Потом расскажу.

Ее руки дрожали, и в голове туманилось – она плохо переносила вид крови, но Сима решительно отгоняла от себя дурноту. Она не имела права на слабость, когда любимый мужчина нуждался в ее помощи. Серафима видела, что Егору больно, и страдала, что не может облегчить его мучения. Он же старательно улыбался между стонами, когда Сима прижимала рану чистой тканью. Темные глаза следили за ней, не отрываясь, а теплая рука периодически касалась ее лица, вытирая слезы. От этой бесконечной нежности у нее перехватывало дыхание.

- Я неловкая и абсолютно бесполезная. Не знаю, что и как. Забыла даже то, что читала о первой медицинской помощи.

- Не ругай себя. Ты все делаешь правильно. Сейчас главное – остановить кровотечение.

- Если бы я поступила в медицинский, как хотела моя мама, то сейчас могла бы тебе помочь. А так…

- Если бы ты туда поступила, мы бы не встретились. И я прожил бы свою жизнь без тебя. По сравнению с этим пуля в плече - ерунда.

Именно в этот миг Серафима поняла, насколько ей дорог этот мужчина. Как она прожила все эти годы без него, уму непостижимо! Серафима наклонилась и поцеловала его, вложив в поцелуй все, что чувствовала в этот миг.

- Люблю тебя.

Эти слова легким шелестом слетели с ее губ. Они прозвучали настолько правильно, естественно, что Сима даже удивилась, что боялась произнести их раньше.

- И я тебя люблю. Больше жизни.

- Знаю.

Их губы опять встретились, и новый поцелуй оказался сладко-соленым.

Рядом раздалось предупредительное покашливание. Сима отпрянула от Егора, слегка покраснев, и тут же почувствовала себя глупо. Но она еще не привыкла прилюдно демонстрировать привязанность другому мужчине.

В дверях стоял высокий симпатичный блондин с коротко остриженными волосами и крупными чертами лица. Серафима предположила, что это и есть упомянутый ранее Костя.

- Извините, что помешал.

- Ничего себе, помешал! – Егор попытался смеяться, но его лицо тут же исказила гримаса. Он заметно побледнел. Серафима испугалась не на шутку, но приказала себе набраться мужества и ласково погладила Бритта по здоровому плечу. Он поймал ее руку своей ладонью. – Ты выручил меня, Костян. Теперь я у тебя в долгу.

- Я только делал свою работу. Ты же не отменил слеж… наблюдение.

- Если честно, просто забыл.

- Удачно, я бы сказал. – Костя бросил быстрый взгляд на кровоточащую рану. – Я что хотел сказать. «Скорая» уже у ворот дачного поселка. Сейчас будет здесь. Этого придурка… Извините… - обратился он к Серафиме, но та лишь махнула рукой, – менты уже увезли. Я сказал им, что с тобой они смогут побеседовать позже. И с госпожой Симаковой – тоже.

- Для вас - просто Сима.

- Костя. Очень приятно. Жаль, что мы познакомились при таких неприятных обстоятельствах.

- Жаль.

Егор прервал их обмен любезностями.

- Как Крамарь попал сюда? Откуда он узнал, что Сима на даче?

- Как узнал, не имею представления. Он кому-то звонил, пока рулил. А если коротко, то сук… парень приехал в аэропорт на своей машине вместе с сопровождающим и чемоданом. Оставил автомобиль на платной стоянке. Прошел все положенные процедуры. Мы уже думали, что на этом операция закончена и даже купили пиво, чтобы позже отметить.

Мужик, который его провожал, вышел из здания аэропорта, с кем-то поболтал по мобильному, сел в такси и уехал. Мы уже собирались в офис, и тут я решил - для отчетности - узнать, сколько времени будет стоять машина Крамаря на стоянке. Подхожу к дежурному и вдруг вижу, как Крамарь, собственной персоной, садится за руль. У меня чуть глаза из орбит не выпали. Мы с ребятами еле за ним успели. Чуть не потеряли. Представляешь?

- Не хочу представлять.

- Я не ожидал, что он приедет вооруженный. Мы не нашли данных о зарегистрированном на его имя пистолете. Я тебе звонил…

- Мой сотовый остался внизу.

Костя не стал комментировать это признание. И так понятно, что им с Егором было не до телефона.

- Короче, я бы вошел в дом раньше, если бы не заметил твою машину. Думал, что ты сам захочешь его немного… ну… чуть-чуть… без свидетелей.

- Обстановка не способствовала.

- В общем, извини, что опоздал.

- Не глупи. Я тебе благодарен.

Костя не ответил. Он оглянулся и быстро исчез в глубине коридора. В комнату стремительно вошли мужчина и женщина с чемоданчиком в руках. Они оттеснили Симу, и она уступила им место, но далеко не ушла. Она не хотела покидать Егора ни на мгновение. Медики убрали простынь, тщательно осмотрели рану, перевязали и сообщили, что везут его в больницу – оперировать. Пуля осталась в плече, и ее нужно срочно изъять. Посмотрев на Симу, доктор немного смягчился и добавил, что могло быть и хуже, если бы нападавший прицелился чуть ниже.

Серафима подумала о том, что Крамарь вряд ли целился, и, скорее всего, выстрелил с перепугу, но, в конце концов, лишь кивнула. К тому же приехавшие не нуждались в подробностях.

Она настояла на том, чтобы ехать вместе с Егором в машине «Скорой помощи», и попросила нового знакомого присмотреть за детьми и Марьяной. Костя согласно кивнул головой, и Сима впорхнула в кузов, устроилась рядом с Бриттом, взяла его за руку и поняла, что поступила правильно, отправившись вместе с ним. Она не смогла бы выдержать ни единого мгновения неизвестности. Ей казалось, что пока она рядом, с ним все будет хорошо.

Прекратив бродить вдоль коридора, больше от беспокойства, чем от усталости Сима присела на стул. В больнице неожиданно появилась Марьяна с детьми. Она уговорила Костю привезти их. Женщина усадила удивительно притихших девочек на диванчик, а сама устроилась рядом с Серафимой, обняла ее. Сима поняла, что именно этого ей сейчас не хватало, и с благодарностью приняла поддержку, пожав руку родственнице.

- Ну, как?

- Оперируют.

- Все будет хорошо. Должно быть.

- Да, конечно.

Они помолчали. В коридоре появился Костя с двумя стаканчиками кофе в руках. Он молча сунул их женщинам в руки и так же быстро ушел, как и появился. Серафима не успела его поблагодарить.

- Извини меня, пожалуйста.

Сима подняла непонимающий взгляд на Марьяну.

- За что?

- Ну, это же мой муж стрелял.

- Марьяна, не вздумай себя винить! Крамарь – уже давно большой мальчик и сам несет ответственность за свои действия.

- Но я вышла за него замуж. Привела в нашу семью.

- Если бы ты ему отказала, он бы придумал что-то еще.

- Наверное. – Из операционной вышла медсестра, и Сима замерла в ожидании, но женщина прошла мимо. Серафима вздохнула и отхлебнула из пластикового стаканчика. Кофе оказался ужасным, но Симу это мало волновало. Ей хотела занять себя хоть чем-то. – И еще…

- Прекрати себя винить.

- Я не об этом. Хотя… Он звонил Сашеньке. – Сима подняла голову. – Нашей старшей дочери. Мы тогда играли в прятки. У нее есть мобильный телефон. Именно от нее Аркаша узнал, где нас искать, и просил никому не говорить о звонке. Сказал, что хочет сделать всем сюрприз. - Так вот откуда Крамарь узнал, где она. Использовал невинного ребенка, подлец. – Дети не знают, что мы… что их отец…

- Ты правильно поступила.

Серафима, как никто другой, понимала Марьяну. Она тоже не смогла бы рассказать дочери правду об отце – во всяком случае, до тех пор, пока она не станет взрослой настолько, чтобы все правильно понять. Хотя, такое трудно и понять и объяснить в любом возрасте.

В коридоре снова появился Костя. Он приоткрыл дверь, пропуская Лаврентия. Сима не удивилась. Она подозревала, что отцу позвонил следователь. Ее фамилия фигурировала в деле, а Симакова в городе знали все. Последним вошел Кеша. Наверное, его побеспокоили, как мужа Серафимы. Не хватало только Лоры, но не по ее вине. Ей просто никто не позвонил.

Лаврентий остановился перед Симой, прошелся по ней взглядом и невозмутимо поинтересовался:

- Как парень?

Сима вздохнула и ответила:

- Оперируют.

- Что-то долго. Кто здесь теперь главврач?

- Не знаю. Папа, думаю, не стоит впутывать в это начальство. Они делают все, что необходимо.

- Значит, будут делать еще лучше.

У Серафимы не осталось сил на спор с отцом, и она промолчала. Радовало лишь то, что Кеша, маячивший за спиной Симакова, ничего не комментировал. Он тоже оглядел Серафиму и отправился к девочкам. Лаврентий осмотрелся, видимо, в поисках подходящей кандидатуры для того, чтобы отправить за руководством, но в этот момент открылась заветная дверь, и вышел врач в зеленом медицинском костюме. Снимая маску, он направился прямо к Симе.

- Операция прошла удачно. Пулю мы должны отдать следователю.

Сима кивнула. Ей стало немного спокойнее на душе, но она очень хотела видеть Бритта. Пуля интересовала ее меньше всего.

- К нему можно?

- Вы ему кто?

Сима не сомневалась ни мгновения, прежде чем ответить. Ее совершенно не волновало, что подумают свидетели этого разговора.

- Жена.

- Седьмая палата.

- А когда можно забрать его домой?

- Денька через два-три. Понаблюдаем. Поколем антибиотики, обезболивающие.

- Спасибо, доктор.

- Это моя работа.

Бритт повернул голову, когда она вошла в палату, и улыбнулся.

- Я думала, ты спишь.

- Нет, как видишь. Я ждал тебя.

Сима взяла стул и села рядом с койкой. Потом поднялась и поцеловала его. Он удержал ее голову здоровой рукой, сделав поцелуй более глубоким и интимным. Сима и не думала отстраняться. После того, как она озвучила перед всеми свои планы, Серафима больше не собиралась смущаться и стыдиться своих чувств.

Когда Егор отпустил ее губы, Сима села рядом с ним на кровать и сжала его здоровую руку в ладонях. Они молча смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Всклокоченные темные волосы, изогнутые в легкой улыбке губы, легкая щетина и голая загорелая грудь с белой повязкой на плече делали Егора похожим на разбойника. Очень довольного, хоть и раненого.

Сейчас он очень напоминал прежнего Бритта – молодого и немного диковатого, но неимоверно притягательного. Поглаживая длинные мужские пальцы, Серафима думала о том, что если бы она не поторопилась с выводами много лет назад, хорошенько подумала и не оказалась слишком гордой, то этот мужчина уже давно мог принадлежать ей. Ведь все эти годы она любила только его. А после того, как он закрыл ее собой от пули, Сима не сомневалась, что и он любит ее не менее сильно.

- О чем ты мечтаешь, Бритт?

- О тебе.

Симу порадовал его ответ, но она решила скрыть это за шуткой.

- Уверен? Может, ты имел в виду еду?

Он рассмеялся.

- Это потом. Вначале - ты.

- Понятно.

- А ты? О чем мечтает Серафима Симакова?

Она подняла руку и ласково провела пальцем по его губам.

- Серафима Симакова больше всего на свете мечтает стать Серафимой Бриттовой.






Эпилог


Ее желание исполнилось спустя полтора месяца.

За это время многое произошло. Сима и Кеша оформили развод. Несмотря на обоюдное согласие, им пришлось подписать множество разных бумажек и пройти через заседание суда – почти формальное, но все же. Они очень переживали, как отнесется к этому событию Юленька. Дочь молчала несколько дней, кивала, когда они уверяли ее, что Кеша будет навещать ее так часто, как только сможет. Сима не могла понять, что Юля думает на самом деле. Но в один из дней, когда дочь ждала у окна прихода Иннокентия, а Серафима в очередной раз повторила, что он обязательно появится, раз обещал, Юленька остановила поток ее слов вполне спокойным тоном:

- Мамочка, папа Саши и Маши вообще к ним не приходит. Так что мне повезло.

Сима так и не придумала, как прокомментировать подобное замечание, и поэтому промолчала.

Несмотря на недовольные взгляды и постоянное ворчание Симакова, после выписки из больницы Егор поселился в их доме. В его квартире все еще шел ремонт, а влюбленные не хотели расставаться. Теперь Лаврентий величал свои роскошные апартаменты коммуналкой, но никого не выпроваживал. Сима подозревала, что неожиданная толерантность с его стороны, скорее всего, вызвана чувством вины. Еще бы, тертый калач Лаврентий Симаков не сумел просчитать поведение Крамаря, в результате чего его чуть не лишили дочери. Конечно, это никто не обсуждал, во всяком случае, в пределах дома, но фантом Аркаши периодически проявлял себя – внезапной тревогой, недосказанностью, воспоминанием о похищении Юли и ужасной сцене на даче.

Следствие по делу Крамаря еще не закончилось. Аркашу не признали сумасшедшим, поэтому ему грозил немалый срок. Их всех, кроме детей, вызывал следователь для дачи показаний. С этим приходилось мириться, но настроения такие посещения не прибавляли. Пожалуй, тяжелее всех пришлось Марьяне. Каждый раз после подобных разговоров она возвращалась бледная и уставшая, а затем тихо плакала в гостевой комнате, которую уже никто не называл таковой. Но рядом с дочерьми Марьяна старалась выглядеть бодрой и веселой. Серафима восхищалась мужеством этой хрупкой женщины.

Состояние Эллы Грибовой так и не улучшилось, и она все еще находилась в больнице под присмотром врачей. К сожалению, они не могли ничего гарантировать. Более того, высказывали крайне неблагоприятные прогнозы. Так что Кеша все чаще задумывался об усыновлении Адама. Старшие Грибовы полностью поддерживали его в этом решении и даже планировали приехать, чтобы понянчится с долгожданным внуком.

Что касается самого Иннокентия, то каждое его третье, если не второе, предложение было об Адаме. Когда у малыша начались детские колики, он заявился к Симаковым расстроенный и невыспавшийся и пожаловался, что сам страдает от болей в животе, причем в одно время с мальчиком. Он перевозил в свой дом всех известных педиатров города и перерыл весь Интернет в поисках лучшего рецепта от этого недуга. Сима могла только предположить, что будет, когда у Адама начнут резаться зубки.

Лора по-прежнему почти целые дни, а иногда и ночи, пропадала на фотосъемках, зарабатывая деньги. В тот страшный день, когда Крамарь угрожал Симе пистолетом, она примчалась в больницу и выудила у подруги все, что та сумела рассказать. Теперь Лора звонила Серафиме чаще и пару раз вытянула ее на чашечку кофе, когда рядом не было Егора. Закадычная подруга, как никто другой, умела ее рассмешить, что в свете последних событий оказалось весьма кстати.

Бритт, как деятельный мужчина, не смог высидеть в доме больше недели. Он оказался довольно капризным пациентом, хоть и старался сдерживаться. Сима строго придерживалась предписаний врача и лишь улыбалась, когда Егор возмущался навязанным режимом. Тогда он удивительно напоминал маленького мальчика. А разве можно сердиться на больного ребенка?

Ему быстро надоело решать деловые вопросы по телефону, и чтобы не нагружать раненое плечо, он нанял шофера. Серафима понимала, что не может держать его возле своей юбки, и не стала затевать по этому поводу спор. Тем более что он сам разыскивал ее по нескольку раз на день - иногда, чтобы просто поцеловать и шепнуть, что ему уже не терпится назвать ее своей по праву. Симу это радовало и веселило, поскольку все это время они жили в одной комнате, но она понимала, что он имеет в виду.

Ей казалось, что она едва пережила те три дня, когда Егору пришлось уехать в командировку. Серафима ужасно скучала. Отец же прямо заявил, что у нее явно испортился характер, и если она не прекратит изводить окружающих своим унылым видом, он не станет дожидаться свадьбы и уедет из этого дурдома. Когда же, наконец, вернулся Бритт и прямо с порога утащил Симу в их комнату, закрыв ногой дверь, она лишь успела заметить потрясенный взгляд Лаврентия. Им с Егором удалось удивить даже Симакова.

После жаркой встречи совсем выбившись из сил, Егор уложил Серафиму поверх своего тела и рассказал о поездке. Он обзавелся новым поверенным, и в связи с этим упомянул о Викторе Маркитане. Оказывается, Вероника согласилась выйти за него замуж, но только после трехмесячного контракта, который ей удалось подписать с одним из иностранных агентств. Сима не слишком хорошо знала Маркитана, но почему-то пожалела его. Жена – модель – серьезное испытание для семьи, особенно если она еще совсем недавно планировала замужество с другим мужчиной. Несмотря на настороженное отношение к Нике, Сима желала молодой паре удачи. Сейчас ей хотелось, чтобы вокруг все были счастливы.

Чего Сима страшилась больше всего – так это знакомства с мамой Егора. На деле все прошло не только мирно, но и очень радушно. Мария Николаевна оказалась хрупкой женщиной с твердым характером и очень понравилась Серафиме. Сама же будущая свекровь, внимательно оглядев представшую перед ней пару, сделала шаг навстречу, обняла их обоих и вымолвила: «Дождалась таки. Вот и славно!»

Когда до церемонии осталось два дня, Сима решилась поговорить с Юлей. Конечно, девочка не могла не заметить, что дядя Егор проводит в их доме много времени, но до объяснений дело не доходило. Теперь у Серафимы не осталось выхода. Она посадила дочь к себе на колени, поцеловала в макушку и начала:

- Котенок, мы с Егором собираемся пожениться.

Юля повертела в руках любимую куклу и кивнула.

- Я догадалась, мамочка. Ты больше не любишь папу?

Это оказалось очень тяжело - объяснить маленькому ребенку сложности отношений между взрослыми.

- Нет. И папа тоже меня не любит. Но мы оба очень любим тебя.

Юля задумалась над услышанным, а затем спросила:

- А как мне теперь называть дядю Егора? Папой? Но у меня уже есть один.

Проглотив комок в горле, Сима ответила:

- Как ты захочешь, котик. Думаю, Егору будет приятно, если ты станешь так его называть.

- Думаю, два папы лучше, чем ни одного, но я попрошу папу Кешу, чтобы он не обижался. Ведь он меня любит, и я его тоже люблю.

Сима коснулась губами бархатистой щечки.

- Да, ты права.

- Знаешь, мамочка, мне нравится дядя Егор. Он со мной играет. И с Сашей и Машей – тоже. Думаю, он хороший.

- Очень хороший.




Солнечным холодным утром Серафима стояла рядом с любимым перед алтарем с небольшим букетом белых роз в руке, приталенном серебристом костюме с юбкой до колен и маленькой шляпке с вуалью. Она улыбалась и не скрывала приподнятого настроения.

Ее вторая свадьба разительно отличалась от первой уже тем, что после ЗАГСа они отправились венчаться. Егор в темном костюме и галстуке в тон ее наряду выглядел представительным и невероятно красивым. Сима открыто любовалась им. В последнее время ее губы то и дело сами растягивались в улыбке, особенно когда Бритт оказывался рядом.

Глядя на Егора, она так глубоко погрузилась в мечты, что ему пришлось шепнуть ей на ухо ответ, которого он от нее ожидал. Она повторила его, не задумываясь. Егор надел ей на палец обручальное кольцо и поцеловал, причем довольно сдержанно. В ответ на невольное разочарование на ее лице, Бритт с довольной усмешкой пообещал, что обязательно исправится, когда они окажутся наедине.

Первыми их поздравили свидетели – Лора и Костя, затем дети и Кеша. Сима была благодарна ему за то, что он не стал портить самый чудесный день в ее жизни. Последним к ним подошел Лаврентий. Он поцеловал дочь в щеку и пожал руку новоиспеченному зятю, произнеся загадочную фразу: «Я на тебя надеюсь», а затем заявил, что улетает вечерним рейсом - но Симу уже ничто не могло удивить.

По дороге в ресторан, где для них накрыли скромный праздничный обед, Серафима и Егор держались за руки. Ей очень хотелось начать целовать мужа тут же, но она боялась смутить его водителя. Видимо, Бритт понял значение ее взгляда, потому что несколько раз повторил: «Уже скоро», а затем спросил:

- Что бы ты хотела в подарок? Не считая поездки на Фиджи.

- Ты уже сделал мне подарок.

Егор поцеловал ее ладонь и посмотрел так, что Симу бросило в жар.

- Я серьезно.

- И я. Серьезнее некуда.

Она наклонилась к его уху и прошептала всего три слова. Егор взъерошил свои уложенные для торжественной церемонии волосы и прохрипел:

- Когда?

Сима пригладила темные пряди и улыбнулась.

- Подсчитай с самого начала.

После этого они забыли о водителе, целуясь и обнимаясь. Что же, сегодня им можно все. Они наконец-то заполучили друг друга. И еще более того.

Конец




notes



Примечания





1


Фёдор Осипович (Франц-Альберт) Шехтель(26 июля (1859 - 1926, Москва) — российский архитектор, живописец, график, сценограф. Один из наиболее ярких представителей стиля модерн в русском и европейском зодчестве, принадлежит к числу крупнейших зодчих рубежа XIX—XX столетий. Кавалер орденов Св. Анны и Св. Станислава.




2


Сандрик- декоративный архитектурный элемент в виде небольшого карниза, располагается над окном или дверью.




3


Korhan(тур.) - огонь (жар)




4


Курабье– восточное печенье из песочного теста.




5


Шредер(англ. shredder — измельчатель, кромсатель) используется для измельчения бумаги в очень мелкие полоски или крошечные кусочки.




6


Мишель де Монтень(фр. Michel de Montaigne; полное имя — Мише́ль Эке́м де Монте́нь, фр. Michel Eyquem de Montaigne; 28 февраля 1533, замок Монтень в Сен-Мишель-де-Монтень — 13 сентября 1592, Бордо) — французский писатель и философ эпохи Возрождения, автор книги «Опыты».




7


Одис- одесская домашняя идеальная собака, выведена более 25 лет назад на Украине. Новая порода была получена в результате плановых и стихийных вязок. В документах содержится информация, что впервые собак породной группы одис разводили в клубе «Консенсус» при Одесском клубе ДОСААФ, расположенном в Одессе. Произошло это в 1979 году. В том же году за породой закрепилось её нынешнее название. Для получения породы использовали карликового пуделя, фокстерьера и французскую болонку. Племенные работы над выведением породы не закончены до сих пор.




8


Walther Р99- разработку пистолета Р99 фирма Carl Walther Sportwaffen GmbH начала в 1994 году. Основной задачей было создать современный пистолет для полиции и самообороны, способный достигнуть большего коммерческого успеха