Покоренный дикарь
Синтия Пауэлл








Фотокорреспондентка Фалин Истбрук получила заказ на серию снимков о жизни диких зверей на ранчо во Флориде. Она с энтузиазмом берется за выполнение задания, но ее ждет встреча не только с хищными животными, но и с их не менее диким хозяином — мужественным и необузданным, решительным и пылким, так непохожим на городских мужчин.






Синтия Пауэлл

ПОКОРЕННЫЙ ДИКАРЬ





Пролог


Бренд Вестон смотрел, как на него несется тигр, делая гигантские прыжки. Откинув назад голову, он засмеялся. Ему было весело. Огромное свирепое животное сбило его с ног, и вдвоем они покатились по земле.

Это было любимое развлечение Бренда.

Тигру эта забава, по-видимому, тоже нравилась. Во время их веселой возни у него была прекрасная возможности поживиться человеческим мясом, но что-то в Бренде удерживало эту большую полосатую кошку от того, чтобы откусить ему голову. Фэнг, так ласково звали тигра, не решался провоцировать своего хозяина.

Оба — и человек, и тигр — выглядели одинаково устрашающе. Обнаженное до пояса, загорелое и мускулистое тело Бренда было красиво какой-то дерзкой, мужественной красотой. Густые длинные волосы, напоминающие львиную гриву, были собраны сзади в хвост кожаной лентой. Янтарные глаза горели на суровом небритом лице.

В прежние времена люди убивали диких животных и носили на плечах их шкуры как символ своей силы. Но этот человек предпочел приручить тигра и жить рядом с ним в мире. Именно в этом он видел свою силу.

С наступлением темноты до Бренда каждый вечер доносилось тоскливое рычание. Львица призывала самца, и потому два больших льва нервно и возбужденно кружили на одном месте, настороженно поглядывая друг на друга, пытаясь определить, кто же станет ее избранником.

Бренд тихо выругался, пытаясь не слушать странный гортанный стон, который становился все громче, все настойчивее. Ничто не могло заглушить этот призывный звук, который издавали эти дикие животные, готовясь к встрече с самкой. И ничто не могло отвлечь Бренда от мысли о том, что у него самого уже очень давно не было подруги.

Это внезапно нахлынувшее желание, вероятно, скоро пройдет. Если нет, всегда найдутся женщины, готовые заняться с ним сексом. Но эти случайные подружки могли разделить с ним постель, но не способны были разделить его жизнь.

Женщины очень редко появлялись на ранчо. И никогда не оставались надолго. Несмотря на временный дискомфорт, Бренд считал, что так будет лучше. Жизнь на ранчо, лишенная привычных удобств, была слишком тяжела для женщин, лишена обычных городских развлечений и опасна, особенно в такую ночь, как эта.




— Львы и тигры? Кошки-людоеды? Фалин, ты, наверное, совсем спятила!

Фалин Истбрук аккуратно сложила объективы для фотокамеры в специальный кофр, обитый изнутри мягкой подкладкой, с которым не расставалась, и опустила его в огромную сумку, где хранилось ее остальное самое необходимое движимое имущество. Закончив эту процедуру, она откинулась на спинку стула и взглянула на своего седовласого агента, стоящего перед ней в ее нью-йоркской студии.

Вэйл Д'Аржэн нервно прошелся по комнате, не решаясь сесть на предложенный ему стул из опасения помять свой идеально отглаженный костюм.

— Успокойся, Вэйл. Я же не собираюсь приручать их, — спокойно ответила Фалин. — Я просто хочу их сфотографировать. Журналу «Эко» нужно несколько снимков для рубрики, посвященной экзотическим животным. Они договорились с одним парнем — Брендом Вестоном, он разрешил им приехать на свое ранчо во Флориде, где он держит этих монстров.

Вэйл остановился и бросил на нее неодобрительный взгляд:

— Дикарь Вестон? Этот отшельник, живущий в обществе хищников? Фалин, дорогая моя, ты убиваешь меня, — он театральным жестом воздел вверх руки. — Как ты могла взяться за такое задание?

Фалин отбросила со лба непокорную темно-русую прядь и улыбнулась в ответ.

— Можешь считать меня сумасшедшей, но, когда редактор предлагает мне работу, я с радостью соглашаюсь. Даже если это такое маленькое издание, как «Эко».

Она махнула в сторону стоящего в углу комнаты бюро, которое в свое время приобрела для того, чтобы держать там все полученные от клиентов заказы. Теперь оно было почти пустым.

— Если ты еще не заметил, Вэйл, то должна обратить твое внимание на то, что последнее время дела у меня идут не очень хорошо. Когда Скотт ушел от нас, он забрал с собой все самые выгодные заказы.

При упоминании ненавистного имени Вэйл даже содрогнулся:

— Тебе следовало бы убить меня, Фалин. Это все моя вина. Если бы я не сделал вас партнерами, ничего подобного бы не произошло. — Он тяжело опустился на стул и свесил голову, всей своей позой выражая страдание. Костюм был временно забыт. — Я никогда не смогу забыть это.

Фалин судорожно сглотнула, чувствуя близкие слезы. Она сомневалась, что кто-нибудь из них когда-нибудь сможет забыть то, что совершил Скотт Маккензи. Сначала он притворялся ее надежным другом. Позже он с таким же успехом играл роль ее верного возлюбленного. Когда же она поняла, что он не является ни тем, ни другим, было слишком поздно. Скотт бросил их студию около месяца назад, уведя с собой самых стабильных и богатых заказчиков.

Он сделал все для того, чтобы уничтожить ее профессиональную репутацию, ради которой Фалин трудилась в течение восьми лет. Но ему не удалось полностью достичь своего. И не удастся до тех пор, пока есть хоть один человек, готовый сотрудничать с ней. И пока у нее есть силы работать дальше.

Отбросив эти грустные мысли и подавив вскипающую злость, Фалин решительно застегнула «молнию» на сумке.

— Забудь, Вэйл. Пора уже оставить этот печальный эпизод позади и двигаться дальше. Будем считать эту поездку во Флориду новой точкой отсчета, началом новой жизни. Денег за нее я получу не очень много, но ведь я могла вообще не получить эту работу. У меня не так уж много опыта в общении с дикой природой. «Эко» пригласили меня, потому что им эти снимки нужны срочно, а известные фотографы отказались от их предложения, потому что их время уже распланировано заранее. Пойми, Вэйл, мне нужно работать. К тому же пара недель вдали от Нью-Йорка пойдет мне на пользу.

Вэйл в отчаянии заломил свои ухоженные руки:

— Но ты же не можешь уехать из Нью-Йорка, чтобы гоняться по лесу за дикими животными. Ты горожанка на все сто процентов. Ты не выдержишь и дня жизни в глуши, среди хищников. К тому же наводить объектив на львов и тигров это не работа, это — самоубийство.

Сложив руки на груди, Фалин внимательно посмотрела на Вэйла. Может, он и прав. Случай со Скоттом изменил не только ее взгляды на бизнес, а почти на все. Она, наверное, действительно сошла с ума от всего пережитого.

После предательства Скотта многие из так называемых друзей исчезли из поля ее зрения. В начале карьеры Фалин окружало множество людей, с которыми она познакомилась в художественной школе. Они разделяли с ней ее первые маленькие успехи. Они были с ней и когда она получила свое первое задание, и когда на двери галереи появилось ее имя, а под ним слово «фотограф». Они праздновали с ней и поздравляли ее.

Но тогда она была моложе и наивнее. Сейчас, в двадцать восемь лет, когда ее профессиональная популярность упала до нуля, рядом с ней не было никого. Хотя именно сейчас, как никогда, ей нужна была поддержка. Но люди, окружавшие ее, лишь горестно качали головой, обсуждая ее разрыв со Скоттом, а затем отправлялись на очередную вечеринку праздновать чьи-то новые успехи.

Ее родители, всю жизнь проработавшие в одной и той же стабильной страховой фирме, лишь потрепали ее по щеке и посоветовали заняться наконец «чем-то серьезным». Только Вэйл не оставил ее в трудную минуту. Наоборот, он всячески старался подбодрить ее, заставить снова работать. Но, наученная горьким опытом, Фалин цинично объясняла это причитающимися Вэйлу десятью процентами комиссионных от ее заказов.

— Доверься мне, Фалин, — мягко добавил Вэйл, поправляя на коленях брюки, чтобы те меньше помялись. — Я обещаю, что найду тебе что-нибудь получше.

«Доверься мне»… Если бы он не произнес этих слов, Фалин, может быть, и осталась. Но она не могла никому больше доверять.

«Доверься мне»… Забавно, но Скотт часто говорил ей то же самое. На этот раз, решила Фалин, она будет доверять только себе. Ей нужно научиться принимать решения самостоятельно, а не полагаться на какого-нибудь мужчину.

— Я не собираюсь отказываться от этого предложения. И я хочу, чтобы ты встретился с людьми из «Эко» и обо всем с ними договорился.

Вэйл откинулся на спинку стула и уставился в потолок, не желая встречаться глазами с Фалин.

— Хорошо, отправляйся навстречу опасностям. Я договорюсь об условиях, но, пожалуйста, не рассчитывай, что я примчусь к тебе на помощь, когда тигры решат съесть тебя живьем.

Ему не удалось запугать Фалин свирепыми тиграми. Безжалостные хищники Нью-Йорка уже сделали с ней все, что могли. Чего ей теперь бояться диких животных?




1


— Вот мы и добрались, леди. Это и есть ранчо Вайлдакр. Правда, обычно его называют «Львиное Логово». Надеюсь, в одной из ваших сумок найдется кнут.

Фалин нагнулась вперед, пытаясь увидеть хоть что-нибудь сквозь пыльное стекло кабины. По словам таксиста, она только что прибыла к месту своего назначения. Неизвестно куда.

Ранчо находилось в двадцати милях от поселения, лишь отдаленно напоминающего крошечный городок. Параллельно ему простиралась песчаная дорога, уходившая в густой сосновый лес. Владения окружал высокий забор, вдоль которого то тут, то там росли пышные кусты азалии, усыпанные нежными розовыми, белыми и лиловыми цветами. По крайней мере на первый взгляд ранчо не выглядело слишком устрашающим.

— Вы не могли бы подъехать поближе к дому? — спросила Фалин.

Шофер скептически оглядел высокий забор и массивные железные ворота, сквозь которые ему предстояло проехать.

— Нет уж, — заявил он после минутного колебания. — У меня дома остались жена и дети.

Фалин отсчитала полагающиеся ему деньги и вышла из машины. Выгрузив ее сумки на землю, шофер плюхнулся на сиденье, развернулся и уже собирался уехать, но в последнюю минуту снова затормозил около Фалин, видимо, желая напоследок облегчить свою совесть:

— Надеюсь, вы понимаете меня, леди. Люди редко приезжают сюда. И никто никогда не видел, чтобы кто-нибудь возвращался отсюда. Вы уверены, что хотите здесь остаться?

«Нет, — ответила про себя Фалин, — не хочу». Интересно, как водитель отреагирует, если она сейчас подхватит свои вещички и будет умолять его отвезти ее обратно в аэропорт. Судя по отношению таксиста к этому месту, он скорее всего сжалится над ней. Но, к сожалению, возвращение в Нью-Йорк для нее не выход.

— Со мной все будет в порядке, — заверила она шофера.

Но когда тот, с недоверием покачав головой, нажал на газ и стал медленно удаляться от нее, Фалин внезапно почувствовала раскаяние в содеянном. «Ну ничего, — подбодрила она себя, — главное не сдаваться». Она выполнит свое задание или погибнет. Хотя погибать ей, конечно, не хотелось. Фалин очень надеялась, что такие жертвы от нее не понадобятся.

С трудом открыв тяжелые ворота, Фалин очутилась в тенистом заросшем саду. До дома было довольно далеко, и ей предстояло проделать опасный путь через густые заросли. Решив сначала оставить вещи у забора, она тем не менее инстинктивно прижала к груди свою сумку и футляр с камерой. Сделав несколько шагов, Фалин тут же остановилась, заслышав какой-то шорох.

Она быстро оглянулась, пытаясь определить, откуда исходит звук. Все было тихо. Поколебавшись, Фалин снова двинулась вперед, чувствуя, как с каждым шагом учащается ее пульс.

— Не двигайтесь!

Низкий голос грянул словно с небес, напугав Фалин до смерти. Теперь она не могла пошевелиться, даже если бы очень захотела. Но инстинкт подсказал ей, что надо делать. Кричать… Звать на помощь…

Ее реакция была молниеносной, но мужчина позади нее все же оказался проворнее. Он прижал ее к себе, обхватив сзади одной рукой и зажав рот другой, не давая ей произнести ни звука.

— Тсс, — прошептал он. — Я не сделаю вам ничего плохого, но вы должны вести себя тихо. Да перестаньте вы вырываться. Я уберу руку, но, если вы издадите хоть один звук, нам обоим не поздоровится. Понятно?

Фалин перестала сопротивляться и покорно кивнула.

Но как только этот маньяк убрал свою руку, ей снова безумно захотелось кричать. Вспомнив все известные защитные приемы, она решительно повернулась к нему лицом, но тут ноги у нее ослабели, а из пересохшего горла не вырвалось ни единого звука.

В оцепенении Фалин смотрела на мужчину, стоявшего перед ней. Он был совсем не похож на маньяка. К ней было обращено лицо, своей суровой и мужественной красотой напоминавшее античную бронзовую статую, чьи резкие и в то же время чувственные черты были скрыты от людских глаз в течение многих веков. На мгновение Фалин почувствовала себя так, будто сделала необыкновенное открытие.

Но тут статуя заговорила:

— Фалин Истбрук?

Прошло несколько секунд, прежде чем Фалин догадалась, кто этот мужчина. Дикарь Вестон. Он не очень походил на того отшельника с седой бородой и безумными глазами, каким его представляла себе Фалин. Этому супермену было не больше тридцати, у него были густые роскошные, немного выгоревшие волосы и пристальный взгляд наблюдательного воина из древнего племени.

Она утвердительно кивнула головой. Его золотистые глаза с любопытством рассматривали ее. Ни один мужчина в Нью-Йорке не посмел бы смотреть на нее так. В его взгляде было что-то первобытное, дикое. Он скорее предостерегал ее, чем приветствовал.

Фалин инстинктивно ощетинилась.

— Бренд Вестон. — Он протянул ей руку. — Вы находитесь на ранчо Вайлдакр.

Фалин машинально пожала его руку. После того как она успела побывать в его железных объятиях, этот жест показался ей банальной и неуместной формальностью.

— У вас очень странная манера приветствовать гостей, мистер Вестон. Я не привыкла к тому, чтобы на меня набрасывались сзади. Это что, какой-то местный обычай? — Фалин постаралась придать голосу высокомерную небрежность.

Его улыбка повергла Фалин в еще больший шок. Ее можно было сравнить с первыми солнечными лучами на утреннем небе. У Фалин перехватило дыхание. Ей вдруг пришло в голову, что, хотя Бренд Вестон по внешнему виду и не похож на маньяка, он может быть не менее опасным.

— А у вас очень странная манера не слушать, что вам говорят, мисс Истбрук. Я же дал указание подъехать прямо к дому.

Фалин почувствовала в его интонации вызов. У этого грубияна, конечно, лицо Бога, но вот манеры у него далеко не самые лучшие. Было ясно, что он не собирался извиняться перед ней. И все же в его откровенной манере было что-то самоуверенное, дерзкое, но в то же время не наглое, что заставляло ее восхищаться им.

Он говорил с ней довольно резко. Фалин решила, что может отвечать ему также. В конце концов, она профессионал, и у нее есть опыт общения с некоммуникабельными людьми. Чтобы заслужить уважение такого человека, нужно уметь постоять за себя.

— Не понимаю, какое это имеет отношение к…

Фалин поняла, что он ее не слушает. Вестон не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Его напряженный взгляд был прикован к густым зарослям кустарника позади нее, именно к тому месту, откуда ей раньше послышался шорох.

Фалин резко обернулась, но ничего не увидела, кроме зеленых листьев, в которых играли солнечные лучи.

Она снова обернулась к нему:

— Мистер Вестон?

Он приложил палец к губам, призывая гостью хранить молчание, потом взял ее за руки.

Фалин начала уже сомневаться, все ли у него в порядке с головой. В целом он выглядел вполне нормально. Да что там — он явно был в прекрасной физической форме.

Бренд возвышался над ней почти на тридцать сантиметров, так что ее лицо было на уровне его обнаженной загорелой груди. Мощь его рельефных мускулов поражала взгляд. На Бренде были только старые голубые джинсы, разорванные внизу, испещренные какими-то длинными порезами неизвестного происхождения. На левом бедре ткань свисала клочьями.

«Дикий, неприрученный, хищный». Именно такие слова приходили на ум при взгляде на Бренда. Но только не «сумасшедший». Фалин решила, что, сделав над собой усилие, она сможет найти с ним общий язык. Спокойным тоном она произнесла:

— Послушайте, мистер Вестон…

— Спрячьтесь за дерево.

Не сказав больше ни слова, он вдруг толкнул ее к ближайшему дереву и загородил своим телом.

Сердце у Фалин колотилось как сумасшедшее. Что здесь, в конце концов, происходит? Этот человек, незнакомец, которого она видит впервые в жизни, позволяет себе вытворять с ней Бог знает что. И несмотря на все свои знания о поведении в кризисных ситуациях, Фалин не была уверена, как ей поступить.

Его пальцы впились в нежную, чувствительную кожу на ее плечах, его грудь соприкасалась с ее грудью при каждом выдохе. Бедрами он плотно прижимал ее к дереву, не давая пошевельнуться. Она оказалась в ловушке. И у кого! У какого-то Тарзана в потертых джинсах.

— Сейчас же убери свои лапы, Вестон, или мне придется применить один из своих излюбленных приемов.

Бренд с интересом взглянул на нее:

— В чем дело, киска? Боишься?

Фалин в возмущении сверкнула глазами:

— Нет, черт возьми, не боюсь!

Увидев, что Бренд по-прежнему смотрит в сторону кустов, она на мгновение замолчала, но тут же с волнением спросила:

— Боюсь чего?

Бренд приподнял ее лицо за подбородок, и Фалин покорно разрешила ему сделать это. Ей стало любопытно, что последует дальше.

— Ты должна бояться, — тихо прошептал Бренд. — Это ранчо не самое лучшее место для беззащитных женщин. Никогда не знаешь, какая опасность поджидает тебя за ближайшим деревом.

Он убрал руку с ее подбородка, но не отодвинул свое лицо.

— Стойте спокойно, мисс Истбрук, не двигайтесь. Фэнг совсем не жалует незнакомцев.

Фэнг?! Клык?! Фалин почувствовала, как холодный пот выступил у нее на спине.

Она обернулась в сторону кустарника и в густой листве увидела того, чье приближение Вестон почувствовал уже давно.

В надвигающихся сумерках на нее смотрела пара горящих недобрым светом глаз. Это были глаза огромного тигра.

Инстинктивно она прижалась ближе к Бренду и слабым голосом спросила:

— Он что, не привязан?

Бренд ничего не ответил, но ей и без него было ясно, что тигр свободно разгуливает по ранчо. Бренда это, похоже, не особо волновало. Дрожа всем телом, она подняла на него глаза, и тут ей все стало ясно. Дикарь Вестон вовсе не был сумасшедшим. Он просто таким образом развлекался. Было очевидно, что ситуация доставляет ему огромное удовольствие.

Но не тем, что он прижимал ее тело к себе, а выражением страха у нее на лице. Он хотел, чтобы ей было страшно.

По какой-то причине Бренд пытался испугать ее. И хотя он защищал ее, закрыв собственным телом, в то же время он хотел, чтобы она почувствовала опасность.

Фалин попыталась успокоиться и унять бившую ее дрожь. Как бы она ни была перепугана, ей ни в коем случае нельзя этого показывать.

Вестон скоро узнает, что ее не так-то легко запугать. Она вздернула подбородок и, улыбнувшись ему, холодно произнесла:

— В Нью-Йорке мы едим таких тигров на завтрак.

Услышав подобное заявление, Бренд не мог не улыбнуться. Он и не ожидал, что эта городская девица окажется такой смелой. Ему, пожалуй, даже нравился этот вызывающий блеск в ее глазах, хотя он и понимал, что на самом деле у нее трясутся поджилки. Все его гости одинаково реагировали на появление Фэнга, но Фалин пока что была первой, кто не показывал свой страх.

Порядком заинтригованный, Бренд решил немного подразнить ее:

— Не сомневаюсь, он думает про вас то же самое. Может быть, мне лучше уйти?

Фалин с опаской посмотрела на тигра:

— Думаю, сегодняшний завтрак ему не понравится. Я слишком костлявая и жесткая.

Бренд снова улыбнулся. Этой девице палец в рот не клади! Она, по-видимому, решила действовать наглостью, что говорило либо о ее безрассудности, либо о склонности к приключениям. Что бы это ни было, это могло быть опасным.

А еще более опасной была читавшаяся в ее глазах решимость. У нее была четкая цель — сделать серию фотографий диких животных. Ради своих любимцев и для продвижения всего дела Бренд согласился пустить фотографа журнала «Эко» на свое ранчо. Но он не рассчитывал увидеть здесь женщину, да еще такую, как Фалин.

Обычно посторонние не допускались на ранчо, но на этот раз Бренд сделал исключение и подписал договор с журналом. Но это вовсе не означало, что Фалин будет дозволено беспрепятственно разгуливать по его поместью. Ей придется как можно быстрее справиться со своим заданием и вернуться в город. Какой бы приятной и привлекательной она ни была, мужчине, привыкшему жить в одиночестве, лучше обойтись без таких гостей.

В Фалин было что-то, что не могло оставить Бренда равнодушным. Может быть, эта уязвимость, которая читалась в ее глазах, слышалась в ее голосе, чувствовалась в каждом ее движении? Эта женщина словно что-то прятала внутри себя, защищая от посторонних взглядов. Именно это и заинтриговывало Бренда. Именно то, что она не хотела раскрывать, и было ему интересно. Но он никогда не узнает ее секретов, да и не будет пытаться узнать их, так как не собирается удерживать ее на ранчо. Через несколько дней она уедет.

Тем временем Фэнг подошел к ним совсем близко. По мере его приближения сердце Фалин билось все сильнее и сильнее. Инстинктивно она закрыла глаза и приготовилась к худшему.

Но ничего не произошло. Открыв глаза, она по-прежнему увидела перед собой улыбающееся лицо Вестона. Прищурившись, она внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, что он нашел смешного в данной ситуации. По ее мнению, в разгуливающем по лесу хищнике не было ничего забавного.

— А вы не можете посадить его на привязь или что-нибудь в этом роде?

— Конечно, киска, — ответил Вестон. — А что, ты хочешь прогуляться, держа его на поводке?

Фалин сделала вид, что не слышала его саркастического замечания.

— Я просто подумала, что вы могли бы увести его отсюда. Куда-нибудь подальше.

— Бедный Фэнг, — Вестон обернулся к тигру, — по-видимому, ты не очень понравился нашей гостье.

Услышав обращенный к нему голос хозяина, Фэнг принялся радостно махать хвостом.

— Видите, — сказал Бренд, — а вы ему очень нравитесь.

«Ну да, — подумала Фалин, — если только в качестве закуски».

— Какая милая кошечка, — произнесла она вслух, осознавая, что говорит глупость. Фэнг мог проглотить ее одним махом, и он был совсем не похож на безобидную кошку.

— Его пора кормить, — сказал Бренд, как бы объясняя этим голодный блеск тигриных глаз. — Ждите меня в доме, — коротко добавил он. — Только не рассчитывайте на особую роскошь. Это вам не пятизвездочный отель.

«Зачем он так говорит?» — удивилась Фалин. Она и не ожидала ничего подобного. К тому же она была совсем не избалована. Ее небольшая квартира в Нью-Йорке была самой обыкновенной.

Вестон намеренно ее провоцирует. С какой целью?

Но, прежде чем она успела спросить об этом, ее «мучитель» сказал несколько слов тигру и быстро увел его в глубь леса.

Фалин смотрела им вслед со смешанным чувством облегчения и восхищения. Вестон держал тигра за ошейник, и, если бы не огромный размер животного и отсутствие поводка, со стороны могло показаться, что он выгуливает собаку.

Но тут Фэнг зарычал и сразу же превратился из милой собачки в дикое животное. Ни один пес, даже самый большой, не смог бы издать такой звук.

Фалин содрогнулась. Подхватив свои вещи и стараясь делать как можно меньше шума, она быстро пошла в сторону дома.




2


Удивлению Фалин не было предела, когда вместо ожидаемой деревянной хижины ее взору предстал большой двухэтажный дом, в окнах которого уютно и гостеприимно горели огни. Входная дверь была незаперта. Не постучав и не спросив разрешения, Фалин поспешно открыла ее и вошла внутрь. В данный момент ей было не до церемоний.

Закрыв за собой дверь, она вздохнула с облегчением. Никогда еще ей не было так страшно. Бросив на пол сумки, Фалин буквально свалилась в стоявшее в холле плетеное кресло. Все ее тело била нервная дрожь.

Но, прежде чем ей удалось успокоиться и осмотреться, входная дверь распахнулась, и на пороге показался Бренд. Только этого ей сейчас не хватало! Когда рядом находился такой мужчина, как он, нечего было и думать о спокойствии.

Бренд принес с собой остальной багаж Фалин. Поставив его на нижнюю ступеньку деревянной лестницы, он поинтересовался:

— Вы что, планируете остановиться здесь надолго? Судя по всему, вы запаслись вещами не меньше чем на месяц?

Фалин откинулась на спинку кресла и, сложив руки на груди, приготовилась к новой схватке с Вестоном. Было очевидно, что он хочет отделаться от нее как можно скорее. Ну что ж, это желание было взаимным. Она и сама не собирается задерживаться здесь дольше, чем потребуется, но не позволит ему вышвырнуть ее отсюда прежде, чем будет завершена работа.

Ей нужно сделать добротный фоторепортаж. Это необходимо и для ее профессиональной карьеры, и для собственного удовлетворения. Настало время доказать себе и всем окружающим, что она может прекрасно справляться с любой работой, и для этого ей не нужен ни Скотт, ни кто-либо другой. А если Вестон полагает, что легко сможет запугать ее, то он сильно заблуждается.

— Две недели, — коротко ответила она. — Я смогу закончить съемку через две недели, при условии, что вы будете мне помогать.

— Помогать? — Облокотившись на перила, Бренд уставился на Фалин. — О какой интересно помощи идет речь, женщина? Хотите, чтобы я водил вас повсюду за руку, чтобы эти милые кошечки ее вам не откусили? Или, может быть, вы ждете, что я устрою вам восхитительную экскурсию — на роскошном джипе с кондиционером и записанным на пленку рассказом о дикой природе. Это будет интересно, приятно и, главное, безопасно.

Бренд продолжал насмешливо смотреть на нее.

— Во-первых, ничего подобного я не жду, — ответила Фалин. — Во-вторых, не называйте меня женщиной. Я ею разумеется являюсь, но не совсем такой, как вы себе представляете. Я не нуждаюсь в том, чтобы меня водили за руку.

«А если и нуждаюсь, то это точно будешь не ты, — подумала про себя Фалин. — Скорее я соглашусь взять под руку тигра. Это, наверное, будет менее опасно».

— Кроме того, лекция о дикой природе мне не помешает, — подумав, добавила она. — Я уверена, что она будет профессиональной. Согласно сведениям, которые сообщили мне в «Эко», вы — лучший специалист по диким кошкам. Дипломная работа по биологии в университете, я не ошибаюсь?

Прищурившись, Бренд смотрел на нее:

— Похоже, вы неплохо подготовились.

— Да, я навела о вас кое-какие справки, — подтвердила Фалин. — Я хотела убедиться, что вы действительно разбираетесь в том, что делаете. Должна заметить, если вы сами еще этого не поняли, в моем задании есть небольшая доля риска. Вы же не думаете, что я настолько не дорожу собой, что могла приехать сюда, не зная ничего о вас и о вашем ранчо.

Последовала пауза в несколько секунд, в течение которых Бренд внимательно изучал Фалин, как будто пытаясь понять, правду она говорит или нет. Фалин смело встретила его пристальный взгляд. Они словно соревновались, кто из них первый не выдержит и отведет глаза. Ей казалось, что это — своего рода тест. Бренд испытывает ее, чтобы узнать, что она из себя представляет.

В конце концов он отвел взгляд, видимо, удовлетворенный ее реакцией. Или ему просто надоела эта игра в гляделки. Фалин не была уверена, в чем именно заключалась причина этого.

— Я получил степень магистра биологии, — сказал Бренд. — Насколько я понял, вас именно это интересует. Спешу заверить, мое ученое звание вас не спасет от опасности. В этих местах на первом месте не знания, а — инстинкт. Как бы люди ни хотели этого, животные не всегда ведут себя так, как написано в учебнике. На то они и дикие животные. Именно поэтому они так интересны.

У Фалин мелькнула мысль, что некоторые люди могут быть не менее интересны по той же самой причине. Например, этот мужчина, стоящий в данный момент перед ней. Она сомневалась, что он хоть раз повел себя так, как это принято правилами.

— В любом случае, — добавил он в том же тоне, — все эти занятия, степени, учебники — все это было уже очень-очень давно. Если я не ошибаюсь, с тех пор прошло больше двенадцати лет.

«Интересно, — подумала Фалин, — неужели все это время он жил в этой забытой Богом дыре, в окружении диких животных, вдали от людей?» Двенадцать лет в полном одиночестве — пожалуй, это слишком. Хотя, почему в одиночестве? Может быть, с ним живет его подруга, просто Фалин ее пока еще не встретила. Она представила себе смелую, бесстрашную, сильную женщину.

— Так вы живете здесь один? — поколебавшись, спросила она.

Вестон, похоже, был не из тех, кто любит трепаться. Фалин не была уверена, что ему не наскучила их беседа.

Бренд кивнул.

— Более или менее, — уклонился он от прямого ответа.

— Должно быть, тяжело находиться одному в таком месте? Я имею в виду, без партнера. Без жены, — уточнила Фалин.

Он приподнял брови:

— Вы мне напоминаете скорее репортера, чем фотографа, мисс Истбрук. Или, если уж мы начали обсуждать такие личные темы, я могу вас звать по имени?

— Извините. Простое любопытство.

Бренд пожал плечами:

— Ничего. На самом деле я привык к одиночеству. У меня есть одна женщина, которая следит за порядком. Я же слежу за животными.

«У меня есть одна женщина» — звучит не очень романтично, подумала Фалин. Судя по тому, как отозвался о ней Бренд, обычная домработница. Значит, никакой подруги у него нет.




Незаметно наступил вечер. Из темноты, окутавшей дом, доносилось рычание и другие, непривычные Фалин, звуки. Лягушачье кваканье, писк насекомых и пение птиц сливались в один непрерывный гул, какофонию тропического леса, необычную и немного грустную.

Фалин обняла себя руками за плечи, чувствуя себя в этом новом месте слегка неуютно. Вероятно, это нормальная реакция человека, только недавно покинувшего большой город и очутившегося в незнакомой обстановке. Интересно, чувствует ли Бренд эту атмосферу одиночества и изолированности? Фалин посмотрела на него и встретилась с его взглядом.

— Неужели вы никогда не чувствуете себя одиноким? — тихо спросила она.

Глядя на него, это было трудно представить. Бренд был таким здоровым и сильным. Всем своим видом он олицетворял мужественность. Фалин призналась себе, что впервые видит такого мужчину, в котором было столь ярко выражено мужское начало. Упорный, упрямый, самоуверенный. Явно сможет постоять за себя.

Но почему же этот мужчина, наделенный столькими достоинствами, живет один в такой глуши? Любой человек, рано или поздно, нуждается в обществе других людей. Что могло заставить его жить в одиночестве?

Бренд ответил не сразу. Фалин уже даже начала беспокоиться, не был ли ее вопрос слишком бестактным.

Наконец он заговорил, и его ответ был коротким, но предельно ясным:

— Мне нравится уединение, я к нему привык. Многим людям это не под силу.

— Многим людям? — переспросила Фалин.

«Видимо, он имеет в виду меня, думая, что я долго не выдержу здесь. А может, кого-то другого?»

— Многим женщинам, — поправился Бренд. — Надеюсь, что вы не одна из них. Я не был женат, но у меня была невеста… — Он замолчал. Видно было, что ему не очень хотелось вспоминать эту историю. — Она не пробыла здесь и двух месяцев, — в конце концов закончил Вестон.

Невеста? Фалин постаралась представить себе, какой может быть женщина, которую Вестон выбрал себе в невесты. Судя по всему, ей не очень нравилась деревенская жизнь. Или, может быть, он специально рассказывает ей все это, чтобы снова запугать, тем самым заставив ее поскорее уехать и оставить его в покое? Но она никуда не уедет. Это решено.

— Два месяца, — повторила Фалин. — Тогда уж я точно выдержу здесь две недели.

— Вероятно, — согласился Бренд. — Только вот Кэтрин сбежала отсюда еще до того, как я привез первого тигра.

У Фалин не нашлось ответа на это замечание. Вестон, похоже, снова устраивает ей испытание. Специально дразнит, чтобы проверить, легко ли ее испугать. Ей снова стало не по себе. Зачем ему нужно издеваться над ней?

Бренд молча смотрел, как меняется выражение лица Фалин. Она выглядела совсем расстроенной. «Господи, похоже, она сейчас расплачется». Он уже пожалел о том, что сказал. На этот раз он, пожалуй, переборщил.

— Ладно, я просто хотел предупредить о том, что вас ждет. Здесь не очень-то легко жить.

Бренд хотел еще добавить, что и он сам не очень-то легкий человек, но потом передумал. Фалин все равно приехала ненадолго. Необязательно сообщать ей, что женщины никогда не считали его подарком судьбы. Скорее наоборот. Но прежде, чем что-либо произойдет между ними, Фалин будет уже очень далеко.

К счастью для нее. Для них обоих. Женщины и Вестон, и это ранчо, и его тигры — эти вещи были несовместимыми.

Фалин подняла на него глаза, в которых вместо обычного упрямства светилась благодарность:

— Поэтому мне и нужна ваша помощь. Вы можете объяснить мне, как лучше найти подход к животным.

В ее голосе Бренд слышал почти незаметные уязвимые нотки. Ей не было приятно просить его о помощи. Ее беспокоило это. Но почему? Что она скрывает? Что хочет доказать и кому?

Но как бы его это ни интересовало, это не его дело. Он, конечно, поможет ей с фотографиями, но не больше. Дальше была запретная зона. И ни ему, ни ей не стоило переступать границы этой зоны.

— Я не против, — ответил он. — Но сначала нам нужно кое-что прояснить. На этом ранчо существуют определенные правила, вызванные присутствием здесь хищных животных, и вам придется им подчиниться, в первую очередь, ради вашей собственной безопасности.

— Мне не раз приходилось работать в сложных условиях, — сказала Фалин. — Просто скажите мне, что можно и что нельзя. Я, разумеется, с уважением отнесусь к вашим желаниям.

Его желаниям? Она даже и представить себе не могла, какие у него желания. Бренду хотелось, чтобы Фалин перестала смотреть на него с таким открытым вызовом, сверкающим в ее больших зеленых глазах. Ему хотелось не замечать ни шелковистую копну ее волос, ни румянец, который покрывал ее щеки, когда она сердилась, ни то, с каким упрямством она прятала за уверенным поведением свою уязвимость.

Зачем он только ее встретил! Больше всего в эту минуту Бренду хотелось, чтобы она исчезла, испарилась, словно бы ее тут никогда и не было.

Но как бы ни было велико его желание, не мог же он просто так отправить ее обратно. К сожалению, ему придется позволить мисс Истбрук побыть здесь немного. Она нужна ему. Или, вернее, ему и его подопечным нужна статья в «Эко». Необходимо, чтобы люди знали о том, какая угроза нависла над животными во Флориде. Он уже потратил столько времени и сил на их спасение. Нельзя упускать ни малейшей возможности для достижения этой благородной цели.

Но, договариваясь с представителем «Эко» о фоторепортаже, Бренд даже представить себе не мог, кто приедет на ранчо. Боже, помоги ему. Судя по всему, следующие две недели будут весьма нелегкими для него. Он, конечно, объяснит Фалин, что можно и что нельзя.

Но хорошо бы ему самому не забыть об этом.

— Моя спальня, — неожиданно выпалил он.

— Что, простите? — опешила Фалин.

— Моя комната, — поправился Бренд, — это моя личная территория. Кроме нее, весь дом в вашем полном распоряжении. Что касается территории ранчо, не советую отправляться гулять одной. У животных, конечно, есть клетки, но я их использую лишь время от времени, и, если вы решите подойти к животным без моего ведома, я не могу гарантировать вам безопасность. Понятно?

Закусив нижнюю губу, Фалин задумчиво кивнула, видимо, вспоминая свое впечатление от встречи с Фэнгом.

— Отлично, — сказал Бренд, подхватывая ее сумки. — А теперь пошли. Я провожу вас в вашу комнату.

Фалин поднялась за ним на второй этаж и оказалась в просторном холле, в который выходило несколько дверей. Бренд открыл одну из них и жестом пригласил ее войти. Фалин переступила порог комнаты и поразилась ее простой, но приятной обстановке.

Обитые деревянными панелями стены отражали мягкий рассеянный свет, падающий с подвешенного к потолку вентилятора с подсветкой. На туалетном столике стояла корзинка с зелеными сосновыми шишками, от которых по всей комнате распространялся свежий терпкий аромат. Стоящая в углу двуспальная кровать манила к себе прохладой кремовых простыней и теплом белого вышитого покрывала.

Фалин подумала, что комнату вполне можно было назвать настоящим райским местом, если бы только в ней не находился Бренд. Своим присутствием он нарушал царившие в ней спокойствие и гармонию.

Она смотрела, как он вносит ее сумки:

— Спасибо.

Бренд в ответ кивнул головой, пробормотал «спокойной ночи», и через секунду его уже не было.

Вздохнув с облегчением, Фалин быстро достала из сумки ночную рубашку, разделась и нырнула в кровать.




Настойчивый стук в дверь прервал ее крепкий сон. Фалин резко подняла голову с подушки и села на кровати, щурясь от ярких утренних лучей, падающих в комнату сквозь оконные жалюзи.

— Да? — крикнула она, натягивая простыню на плечи.

Но вместо ожидаемого низкого мужского голоса Фалин услышала женский, к тому же довольно дружелюбный.

— Это миссис Твичфорд, дорогая. Экономка. Я могу войти?

С облегчением Фалин вскочила с кровати и, подгоняемая любопытством, поспешила открыть дверь. Интересно, что это за женщина, которая согласилась смотреть за домом Дикаря. Наверняка какая-нибудь сумасшедшая особа, такая же эксцентричная и нелюдимая, как и сам Вестон.

Но, к ее удивлению, миссис Твичфорд оказалась абсолютно нормальной и даже приятной женщиной. Ни безумного блеска в глазах, ни портящего фигуру уродливого горба, который почему-то представлялся Фалин. Она была здоровой, полной жизни, хорошо выглядевшей женщиной около пятидесяти лет, с добрыми серыми глазами и стройной осанкой.

Миссис Твичфорд смотрела на Фалин с одобрительной улыбкой:

— Доброе утро, дорогая. Наконец-то мой мальчик нашел себе подружку, которая не испугалась остаться здесь на ночь. Вы ведь приехали издалека?

Фалин энергично закачала головой, решив сразу прояснить обстановку:

— Нет-нет, вы ошибаетесь. Я вовсе ничья не подружка. Я фотограф и приехала сюда по заданию редакции.

— Да? — недоверчиво спросила миссис Твичфорд, оглядывая большую сумку для фотоаппарата, увеличитель и треножник с некоторым подозрением. — Ну, я не очень разбираюсь во всем этом. У меня есть несколько фотографий, но каждый раз, когда я фотографируюсь, у меня появляется чувство, что я делюсь чем-то очень личным. — Она понизила голос и многозначительно произнесла: — А некоторые вообще считают, что камера может украсть у человека душу.

Фалин про себя улыбнулась такой простой и бесхитростной оценке своей работы.

— Я тоже слышала об этом, — сказала она пожилой даме. — Некоторые первобытные племена до сих пор считают, что вместе с фотографией фотограф отнимает у человека частичку его самого. Я смотрю на это несколько иначе. По-моему, именно я вкладываю что-то свое в каждую фотографию. Надеюсь, в конце концов мне воздастся за это.

Миссис Твичфорд покачала головой, видимо, соглашаясь с этим логичным рассуждением:

— Смотрите только, будьте осторожны, не вкладывайте слишком много, а то ничего не останется, — посоветовала она.

Фалин вдруг пожалела, что не встретила эту женщину раньше, до того, как она так опрометчиво отдала часть себя Скотту. Но даже несмотря на то, что он лишил ее веры в людей, ему не удалось сломить ее. Она получила хороший жизненный урок, пусть даже и заплатила за него слишком дорогую цену. Теперь она знает, что нельзя ни перед кем открывать свою душу.

— Вы давно работаете на этом ранчо? — спросила Фалин, желая переменить тему разговора.

Экономка внимательно посмотрела на нее, словно оценивая, стоит ли ей сообщать доверительную информацию, пришла, видимо, к положительному выводу и кивнула:

— С тех самых пор, как мать моего мальчика сбежала.

Фалин от удивления раскрыла глаза, сообразив, что «мальчиком» миссис Твичфорд называла Бренда. Она сама не могла согласиться с этой характеристикой, но для экономки Бренд, видимо, по-прежнему оставался ребенком.

— Сбежала? — спросила Фалин. — Вы хотите сказать, что она бросила его?

Миссис Твичфорд кивнула, причем Фалин заметила, как сжались ее губы.

— Оставила мальчика, когда ему было всего лишь шесть лет. Представляете? Бросила мужа, бросила сына. Сказала, что не может больше жить на этом ранчо. Слишком уж тут одиноко и скучно.

Фалин почувствовала искреннюю жалость к «мальчику». Она вспомнила их вчерашний разговор. Бренд упомянул о своей невесте — Кэтрин. Она ведь тоже сбежала отсюда. Похоже, этот злой рок преследует Вестона всю жизнь. Женщины, которых он любил, бросали его. Может быть, именно это и заставило его уединиться здесь, на ранчо, и жить в одиночестве?

Но это вовсе не ее дело. К тому же, судя по всему, повзрослевший «мальчик» мог прекрасно позаботиться о себе.

— По крайней мере, рядом с ним был отец, — сказала Фалин, чувствуя себя немного неловко от того, что приходится обсуждать такие личные вещи.

Но миссис Твичфорд этот разговор, по-видимому, казался совершенно нормальным. У нее уже давно не было возможности с кем-нибудь обсудить эту тему. Она с оживлением принялась посвящать Фалин во все семейные дела:

— После того как от него ушла жена, отец мальчика стал совершенно другим человеком. Посвятил всего себя этому поместью, стал разводить коров. Превратил его в одно из крупнейших ранчо в округе. Но, к сожалению, его сердце очерствело, и он не мог дать ни капли любви и тепла своему сыну.

При этих словах сердце Фалин вновь сжалось. Ей повезло, у нее была полноценная семья. Бренду же не на кого было рассчитывать. Только на самого себя.

Она не знала, что на это ответить, и поэтому поинтересовалась:

— А его отец уже умер?

Миссис Твичфорд кивнула:

— Да, и все оставил ему. Часть земли сейчас отведена под плантации цитрусовых и приносит хороший доход. Но разве могут деньги заменить любовь и внимание?

Фалин помолчала, представляя себе маленького мальчика, живущего без всякой родительской заботы и опеки, такого же дикого, как и животные, разгуливавшие вокруг дома. Он всегда был один, всю свою жизнь, начиная с раннего детства. Фалин трудно было представить себя в подобных обстоятельствах.

— Ему повезло, что вы оказались тогда рядом с ним, — сказала Фалин.

Улыбка осветила лицо экономки, придавая ему особую красоту, красоту прожитых ею лет, такую же глубокую и загадочную, как красота драгоценной античной вазы.

— Это мне повезло, — ответила она. — К тому же я не уверена, что сделала для мальчика так уж много. Бренд всегда любил одиночество. Предпочитал компанию животных. И кто может упрекнуть его в этом? Это не его вина, что он вырос наполовину диким.

Фалин не смогла подавить любопытство и принялась расспрашивать дальше:

— Наполовину диким? Значит, он всегда был таким?

Миссис Твичфорд подошла к окну и подняла жалюзи. Затем направилась к туалетному столику и принялась вытирать с него пыль.

— У этого ребенка дар управляться со всякими дикими животными. Еще с детства. Сначала он приносил в дом ящериц. Потом он нашел ястреба с перебитым крылом. Бренд его приручил и заставлял, как в сказке, выполнять свои приказания.

Она остановилась на мгновение и нахмурилась, перейдя к неприятным воспоминаниям:

— Если не ошибаюсь, в следующий раз он спас тигренка. Отец чуть не убил этого зверя. Наверное, он в поисках еды ходил вокруг ранчо и напугал стадо. Но Бренд не позволил старику застрелить его. Он просил меня разрешить ему спать вместе с ним в комнате! Представляете?

Как ни странно, Фалин спокойно представляла себе это. Мысль о том, что Бренд может спать в одной комнате с хищником, казалась ей не такой уж необычной.

— И вы ему разрешили? — улыбнувшись, спросила она.

Миссис Твичфорд с ужасом посмотрела на нее.

— Нет конечно! — воскликнула она. — Пресмыкающиеся еще куда ни шло, но эти… К тому же в тот день я поняла, что у меня аллергия на кошек. Особенно на больших.

Фалин усмехнулась:

— Значит, вам не очень нравятся тигры?

— Нравятся? Да я только стараюсь сама не очень им понравиться! Уже десять лет, как я не выхожу во двор поместья. С тех пор, как он превратил прекрасное скотоводческое ранчо в это жуткое львиное логово. Я подъезжаю прямо к крыльцу на машине и уезжаю таким же образом вечером. И никак иначе.

Фалин с надеждой подумала об автомобиле, как об удобном и, главное, безопасном способе фотографировать хищников, но потом, вспомнив ядовитые замечания Вестона о джипе, с сожалением отбросила эту мысль. К тому же это не выход. Рано или поздно ей придется встретиться со всеми этими клыками, челюстями и когтями. Рано или поздно ей придется встретиться с ним. И неизвестно, кого она боялась больше.

— А где мистер Вестон? — спросила Фалин как можно безразличнее.

— Возится со своими кошками, — ответила миссис Твичфорд, направляясь к двери. — Но через двадцать минут я подам завтрак. Там вы с ним и увидитесь, — добавила она, весело подмигнув Фалин.

Фалин проигнорировала намек экономки, явственно прозвучавший в ее словах. Как она сможет переубедить пожилую даму, у которой сложились явно неправильные представления о ее отношениях с Брендом? Ну ничего, скоро миссис Твичфорд поймет, что ее интерес к «мальчику» сугубо профессиональный. Кроме того, трудно не увидеть, что они совершенно друг другу не подходят. Единственной подходящей спутницей жизни для Бренда может быть только покорная пещерная женщина, сильная и ловкая, настоящая подруга Тарзану.

— Я спущусь вниз, как только оденусь, — сказала она экономке.

Когда та закрыла за собой дверь, Фалин подошла к своим сумкам. Что же надеть? Самой подходящей одеждой сейчас бы оказался бронированный жилет, но его, как назло, не было под рукой.

Фалин остановилась на простых белых шортах и облегающей легкой футболке. Но когда она спустилась на кухню и встретилась с внимательным взглядом Бренда, окинувшего ее с ног до головы, она пожалела о своем решении.

Его светло-карие глаза, так напоминавшие глаза хищника, пронизывали насквозь ее тоненькую голубую футболку. Фалин вспомнила, что вчера на нее таким же взглядом смотрел тигр. В нем было любопытство и напряженность.

— Она с трудом поборола желание побежать наверх в свою комнату и надеть что-нибудь более закрытое.

— Доброе утро, — как можно спокойнее сказала она. — Готовы приступить к работе?

«К работе? — рассеянно повторил про себя Бренд. — Кого она пытается обмануть?» Весь ее вид, такой ухоженный и чувственный, говорил ему, что следующие две недели будут труднее, чем казалось на первый взгляд.

Но хуже всего был решительный блеск в ее глазах. Никогда раньше Бренд не встречал женщину с таким сильным характером и такой целеустремленностью. Видимо, его гостья обладает железным самоконтролем и никогда не признается, что боится чего-то. И она наверняка сможет побороть свой страх.

Ну что ж, он тоже сможет справиться со своими желаниями. Скоро она уедет отсюда. И тем не менее Бренд не мог не думать о том, что произойдет, если он заставит Фалин сложить свое оружие. Но как заставить ее расслабиться, убрать свою броню? Какой же он дурак, если смеет надеяться на это.

— Приступим к работе сразу же после завтрака, — резко ответил он, отодвигая для нее стул.

Фалин с аппетитом приступила к еде, постепенно привыкая к новой обстановке. С нескрываемым наслаждением она поглощала приготовленный миссис Твичфорд простой, сытный завтрак.

«И ничуть она не смущена необычной обстановкой», — заметил про себя Бренд.

— Очень вкусно, — довольно улыбаясь, обратилась Фалин к экономке.

Бренд же даже не притронулся к своей тарелке.

— Потерял аппетит? — с тревогой спросила миссис Твичфорд и добавила: — Обычно ты не оставляешь ни крошки на тарелке. Это так на тебя непохоже. Ты здоров, мой мальчик?

«Да», — молча согласился с ней Бренд. Это было непохоже на него. И уж совсем было не в его стиле так реагировать на случайную гостью в женском обличье. Ему и раньше встречались такие соблазнительные создания, но что-то подсказывало ему, что мисс Истбрук — это особый случай.

Она была женщиной, глядя на которую невозможно было оставаться спокойным. Женщиной, которую нужно было познать, раскрыть ее тайну. И ему почему-то казалось, что он был именно тем мужчиной, который сможет сделать это.

«Лапы прочь», — твердо приказал он себе, повторяя команду, которую не раз отдавал Фэнгу. Эта женщина приехала сюда ненадолго, и это было достаточной причиной, чтобы оставить ее в покое.

— Я в полном порядке, — успокоил он экономку, тем не менее отодвигая от себя нетронутую тарелку.

Извинившись и поблагодарив миссис Твичфорд, Бренд повернулся к Фалин:

— Я покажу вам ранчо. — Он старался говорить как можно естественнее. — Но сначала вам нужно переодеться.

Фалин с удивлением подняла бровь, доедая последний кусочек хлеба.

— Переодеться?

Бренд вздохнул с еле сдерживаемым раздражением. Неужели Фалин не видит, как она на него действует? Неужели она не понимает, что она первое существо женского пола, появившееся на его ранчо впервые за очень долгое время?

Вчера вечером было еще ничего. Вечером было темно. И Фалин была одета иначе. В блузку, длинную юбку и чулки. И вчера она выглядела слишком напуганной и растерянной, чтобы вызвать в нем желание.

Но сегодня утром она выглядит совсем по-другому — уверенно и очень сексуально. И поэтому ему приходилось тяжело.

— В лесу полно насекомых, которые очень любят садиться на обнаженную кожу и пить кровь, — объяснил Бренд.

— А, — поняла Фалин. — Но я привезла с собой специальную мазь, так что не волнуйтесь.

Бренд еще раз окинул ее взглядом и покачал головой:

— Я думаю, этого будет недостаточно.

Она широко раскрыла глаза:

— Ничего себе! Они здесь, должно быть, особенно свирепые.

Бренд закашлялся:

— Да, очень. Просто звери.

Фалин пожала плечами:

— Я привезла джинсы и рубашку с длинным рукавом. Надеюсь, это подойдет?

Бренд кивнул. Это просто обязано подойти.

Но когда она, переодевшись, спустилась в холл, он увидел, что практически ничего не изменилось. Джинсы были слишком узкими, а белая рубашка слишком облегающей.

— Готовы? — спросил он.

Фалин с улыбкой кивнула и перекинула через плечо ремень фотоаппарата.




3


Прежде чем спуститься по лестнице в сад, Фалин внимательно оглянулась по сторонам. Не увидев поблизости никаких диких животных, она тем не менее не успокоилась — когда поместьем управляет настоящий Тарзан, все возможно.

— Слушайте, Вестон, — окликнула она Бренда, — все ваши зверюшки сейчас в клетках?

Он остановился и, обернувшись к ней, нетерпеливо кивнул:

— Да, у них сейчас время кормежки. Я кормлю их в отдельных загонах, чтобы они не могли отнимать друг у друга пищу. Ну что, вы когда-нибудь спуститесь с крыльца или мне придется снести вас на руках?

— Я прекрасно обойдусь без вашей помощи, спасибо. — Фалин осторожно сошла по ступенькам и остановилась рядом с ним. — А тот тигр, которого я видела вчера, как его там зовут — Фэнг, что ли? Да, Фэнг. Я надеюсь, он тоже заперт в загоне?

Бренд усмехнулся:

— Не волнуйтесь, у него тоже сейчас завтрак.

Фалин с облегчением выдохнула и поспешила за Вестоном, стараясь не отставать от него ни на шаг. Но Бренд шел очень быстро, и ей никак не удавалось попасть с ним в ногу.

— А что, кстати, едят тигры? — запыхавшись, спросила Фалин.

Бренд свернул на узкую тропинку, ведущую в густую чащу, и теперь шел впереди нее. Обернувшись через плечо, он ответил:

— В основном протеин. Они ведь плотоядные.

«Лучше не напоминайте мне об этом, — подумала Фалин. — Зачем только я задала этот вопрос?»

— Но я не думаю, что они питаются как обычные тигры? Я имею в виду, вы ведь не кормите их чем-нибудь… живым? — подавленным голосом поинтересовалась Фалин.

— Надоедливыми фотографами, например? Вы это имеете в виду?

Она покачала головой, крепко прижимая одной рукой камеру, а другой раздвигая ветки.

— Нет. Например… — с трудом произнесла она, — маленькими животными.

— Я никогда не кормлю их ничем мягким, пушистым или шевелящимся. Так что можете быть спокойны, — серьезно ответил Бренд.

Прежде чем Фалин определила, к какой категории относится она сама, Бренд снова заговорил:

— Я кормлю всех животных обычным мясом, которое покупаю в магазине, и витаминами. Местный ветеринар следит за тем, чтобы пища была питательной и сбалансированной.

Наконец они вышли на большую лужайку посреди леса, центр которой занимал огромный вольер, размером чуть ли не с целую квартиру.

— Взгляните, — сказал ей Бренд. — Я думаю, вы согласитесь, что такая еда делает их очень сильными и здоровыми.

Фалин посмотрела туда, куда указывал ей Бренд, — за прочной проволокой лежало несколько гладких валунов. На одном из них — на самом верху — развалился огромный лев. Вытянув передние лапы, он грелся на солнце, при этом неотступно следя за своим гаремом внизу. Три львицы, за которыми он наблюдал, были не такими крупными, но не менее впечатляющими. Время от времени они шипели и рычали друг на друга, соперничая за лучшее место.

Фалин осторожно приблизилась к вольеру, и у нее вырвался возглас восхищения. Никогда раньше она не подходила так близко к этим животным, даже когда была в зоопарке, и никогда не представляла, что они могут быть так прекрасны. Их шерсть золотистого цвета блестела на солнце. Видно было, как под ней сокращаются сильные мускулы. А их глаза — жуткие, неправдоподобно желтые, мерцающие и загадочные.

«Потрясающе, — подумала Фалин. — Очень необычно. И очень страшно».

— Эти восточноафриканские львы, — объяснил Бренд, — были выведены в зоопарке. Но потом у зоопарка не хватило средств на их содержание, и они не знали, что с ними делать. Это ранчо — их последнее пристанище.

Фалин не могла отвести глаз от необыкновенных животных.

— Но разве нельзя их отпустить? Отвезти в Африку? — спросила она.

Бренд покачал головой, мрачно глядя на львов:

— К сожалению, нет. Они стали слишком домашними. Если их выпустить на свободу, они не смогут прокормить себя и умрут от голода. Или станут легкой добычей охотников.

Фалин почувствовала жалость к никому не нужным животным, но, прежде чем она успела что-то сказать, одна из львиц, внезапно почувствовав недоверие к новому посетителю, резко вскочила на ноги и, бросившись в сторону Фалин, ударила своей мощной лапой по решетке.

Фалин испуганно отпрянула назад и оказалась в крепких объятиях Бренда.

— Спокойно, — произнес он своим низким голосом.

Фалин не была уверена, относилось ли это к ней или к разъяренной львице. Видимо, все же последнее, так как животное послушно отошло от решетки и вернулось на свое прежнее место, тем не менее не спуская с них настороженных глаз.

Фалин, в свою очередь, тоже отреагировала на команду Бренда, но совсем по-другому. Его чувственный голос, в сочетании с близостью его тела, подействовал на нее возбуждающе.

— Расслабьтесь.

От этих слов у нее забегали по спине мурашки.

— Сейчас ни в коем случае нельзя отступать. Тогда львица поймет, что вы боитесь.

— Я не боюсь, — в очередной раз повторила Фалин.

«Точнее, я не боюсь этой львицы», — добавила она про себя.

Бренд негромко рассмеялся и положил руку ей на шею, где под кожей пульсировала вена.

— Не боитесь? — тихо спросил он, наклонившись к ней совсем близко. Фалин почувствовала, как при этом его дыхание коснулось ее уха. — Тогда почему же у вас так сильно бьется сердце? Это ответная реакция организма на страх или на чувство опасности, повышенный уровень адреналина в крови. У вас есть выбор: бежать или остаться стоять на месте. Что вы выберете?

Фалин прекрасно чувствовала, как насыщенная адреналином кровь с безумной скоростью течет по ее телу, но, как ни странно, это делало его еще чувствительнее. Ощущение от прикосновения Бренда, его близости и его запаха было особенно острым благодаря чувству страха, которое она испытывала в тот момент. Это ощущение было настолько неожиданным, что Фалин не сразу решила, что ей теперь делать.

— Я никуда не пойду, — раздраженно ответила она.

«Я все равно не могу пошевелиться», — мысленно призналась Фалин.

Бренд не выпустил ее, но повернул лицом к себе и внимательно посмотрел в глаза:

— Хорошее решение, — сказал он. — Нет ничего более желанного для хищника, чем убегающая жертва. Возбуждение, которое вызывает погоня, сложно унять.

Фалин вспомнила, что еще в школе, на уроке биологии, она учила, что человек — самое опасное животное. Ни акулы, ни самые свирепые тигры не могут сравниться с ним по жестокости.

Она решительно высвободилась из его объятий.

— У меня уже был опыт с хищниками, — сказала она, — правда, я встречалась с ними не в лесу, а в большом городе. Теперь уже мало что может меня испугать настолько, чтобы я бросилась бежать.

Бренд молча усмехнулся и повел ее к следующему вольеру, в котором находились тигры. Среди них Фалин увидела Фэнга, но за прочной решеткой он показался ей менее свирепым, чем накануне вечером. Наверное, еще и потому, что Фэнг весело гонялся по клетке за футбольным мячом, что делало его похожим на большую игривую домашнюю кошку, бегающую по комнате за игрушкой.

Приблизившись к решетке, Бренд окликнул тигра с обычной резкостью в голосе, которая тем не менее не смогла скрыть его явной симпатии к этому животному. Услышав свое имя, Фэнг сразу же бросил мяч и со всех ног помчался к ним, радуясь приходу хозяина. Прильнув к стене вольера, он встал на задние лапы и потерся головой о решетку.

Фалин завороженно смотрела, как Бренд в ответ просунул сквозь решетку руку и потрепал тигра по голове и шее, почесал у него за ухом. Фэнг с обожанием смотрел на своего хозяина, до тех пор пока его глаза не закатились от испытываемого им блаженства. Фалин поразилась тому абсолютному доверию, которое, видимо, уже давно сложилось между ними.

— Вы ведь помните Фэнга? — спросил Бренд, поворачиваясь к ней и улыбаясь своей потрясающей улыбкой.

— Смутно, — ответила она, улыбаясь в ответ.

Это было неправдой. Оба — и тигр, и хозяин — были незабываемы.

— Похоже, вы любите друг друга.

Бренд согласно кивнул. Продолжая почесывать урчащего от удовольствия зверя, он сказал:

— Я думаю, вы правы. Фэнг — четырехлетний бенгальский тигр. К сожалению, прежние хозяева отрезали ему когти, когда он был еще детенышем, потом и вовсе решили, что тигр им не нужен. А он после этого уже мало на что годился. Похоже, здесь, на ранчо, ему нравится, хотя прошло немало времени, прежде чем он начал доверять мне.

Фалин с интересом наблюдала за этой большой полосатой кошкой, но не решалась подойти ближе.

— Доверять человеку? — неуверенно повторила она. — Должна сказать, что я вполне понимаю Фэнга, почему он не торопился это сделать.

Бренд почувствовал напряжение в ее голосе и нахмурился:

— На это может уйти много времени, но никто не может создать нормальные отношения без доверия. Никто. Неважно, человек это или животное, — убежденно сказал Бренд.

— Я с вами согласна. Теоретически. Но на практике? — Фалин пожала плечами. — Не знаю. В моем случае это не сработало, — упавшим голосом закончила она.

Было что-то жалостливое в том, как она это произнесла, в каждом ее слове Бренду чувствовался привкус горечи. «Интересно, — подумал он, — кто причинил ей такую боль и какой у нее был опыт общения с мужчинами?»

Бренд почему-то был уверен, что не очень большой. Несмотря на ее бойкое поведение, он видел, что внутри Фалин очень мягкий, ранимый человек. И милый. Ее нельзя было назвать совершенно невинной, но ему она казалась достаточно наивной. Чувствительной. Нежной.

Фалин была женщиной, способной разбудить в мужчине самый сильный инстинкт — инстинкт защитника. И самый примитивный тоже.

— Доверие это не то, что мужчина получает от женщины, Фалин. Это то, чего он должен добиваться.

Она отвернулась, на глазах против воли выступили слезы.

— Скажите лучше это моему бывшему партнеру по бизнесу, — предложила она.

— Бывшему партнеру? Так значит, это он предал вас? — спросил Бренд, заранее зная, что ответ будет утвердительным.

Фалин криво улыбнулась:

— Знаете, существует расхожее мнение, что не надо смешивать бизнес с удовольствием? Ну вот, а я не послушалась и на своем горьком опыте убедилась в его правоте.

Бренду не нужно было спрашивать, чем закончились их отношения. Было очевидно, что какой-то прохвост обидел ее. И гораздо сильнее, чем она говорит, просто Фалин сама не хочет в этом признаваться.

Его руки сами собой сжались в кулаки.

Почувствовав, что хозяин его больше не почесывает, Фэнг открыл глаза и тихо зарычал, тем самым выразив свой протест. Он снова прильнул головой к решетке, напоминая Бренду о своем присутствии.

Фалин засмеялась, а Бренд снова просунул руку сквозь прутья, чтобы успокоить тигра.

— Жаль, что он уже не был вашим партнером, когда вы получили этот заказ, — сухо сказал он. — Если бы он оказался здесь, Фэнг бы из него сделал котлету.

Фалин улыбнулась:

— Как мне ни нравится эта мысль, я рада, что его здесь нет. Мне самой была необходима эта работа.

Ей был необходим этот заказ. Бренд еще раз сказал себе, что не должен забывать этот важный факт. Фалин приехала сюда работать. Какая другая причина могла заставить женщину приехать на его ранчо? И какая причина могла заставить ее здесь задержаться?

— Конечно.

— Я рада, что согласилась на это задание, — искренне призналась Фалин. — Это интересное место.

— Ага, — ответил Бренд.

«Но ты бы не согласилась здесь жить», — с горечью подумал он.

Фалин снова принялась внимательно наблюдать за тигром, вернее, за отношениями, сложившимися между Брендом и этой большой кошкой. Было удивительно, с какой симпатией они относились друг к другу. Фалин даже почувствовала легкую зависть, настолько они были близки и дружны.

Интересно, что она почувствует, если Вестон прикоснется к ней так же ласково? Как мужчина может быть таким нежным и таким жестким одновременно? Как только ей пришли в голову подобные мысли!

— Он выглядит более дружелюбным, чем те львы, — заметила она, стараясь не спускать глаз с тигра.

Бренд кивнул:

— Фэнг специально натренирован, чтобы сниматься в кино, но он все еще учится быть терпимым к людям.

— Все еще учится? — осторожно спросила Фалин. — Вы хотите сказать, что он еще не окончательно выдрессирован?

Бренд слегка улыбнулся:

— Фэнг до сих пор с недоверием относится к незнакомым людям. Киностудия Орландо нанимала нас пару раз, но на маленькие роли, в которых не заняты главные актеры. Они не хотят рисковать своими деньгами.

— Отлично! — с деланным облегчением воскликнула Фалин. — Я чувствую себя гораздо лучше. После актеров Фэнг вряд ли польстится на обычного фотографа.

Бренд задумчиво окинул взглядом ее фигуру:

— Я думаю, вы вполне сгодитесь как холодная закуска.

— Варвар, — спокойно ответила Фалин, но лицо ее зарделось.

Бренд в конце концов отпустил Фэнга и сейчас, облокотившись на решетку и сложив на груди руки, продолжал смотреть на Фалин.

«Повелитель зверей, — подумала Фалин. — Самоуверенный. Сильный. Мужчина с врожденным бесстрашием и дерзостью, перед которыми женщины не могут устоять. Наверное, он с ними обращается так же, как и с животными, — лаской и кнутом».

— Готовы идти дальше? — спросил Бренд.

Они прошли мимо остальных вольеров и остановились у последнего, в котором находилось животное с рыжей шерстью и белыми усами, размером немного поменьше, чем Фэнг или львы.

— Горный лев? — неуверенно спросила Фалин.

— Не совсем. Флоридская пантера. Но окраска у них такая же.

— Очень красивая, — вздохнула Фалин, очарованная этим грациозным, необыкновенно элегантным животным.

При звуке незнакомого голоса пантера моментально вскочила и напряглась. Рядом с ней Фалин увидела маленького пятнистого детеныша.

— Котенок! Какая прелесть!

Бренд пустил ее поближе к решетке, чтобы она смогла лучше его рассмотреть.

— Поосторожней, — предупредил он, бесцеремонно хватая ее за ворот рубашки, тем самым не давая ей вплотную приблизиться к вольеру.

Пантера, не менее любопытная, сделала несколько шагов по направлению к ним, и Фалин заметила, что она слегка прихрамывает, словно у нее повреждена задняя лапа.

— Что с ней?

— Машина сбила, — резко ответил Бренд. — Какой-то идиот наехал на нее и оставил умирать на дороге.

Фалин разделяла его злость. Как можно причинить зло такому изысканному животному? И, даже если это была случайность, как водитель мог оставить ее одну на пустынной дороге?

— Где это произошло?

Продолжая одной рукой держать ее за воротник, другой рукой Бренд откинул назад свои длинные волосы, с трудом сдерживая злость:

— Они водятся в нескольких часах езды отсюда, к югу, в районе Эверглэйдз. Лесничий случайно нашел пантеру и ее детеныша на дороге и передал Обществу защиты животных, представитель которого привез их сюда для восстановления сил. Через пару недель они совсем поправятся, и я их отпущу на волю.

Фалин с умилением смотрела, как малыш, так похожий на домашнего котенка, сделал несколько неуверенных шагов, подпрыгнул, пытаясь поймать стрекозу, и, споткнувшись о собственный хвост, снова растянулся на земле.

Машинально она потянулась к фотоаппарату и сделала несколько снимков маленького симпатяги и его суровой матери. Ей мешала решетка вольера, но Фалин пока не была готова войти внутрь. Ничего, она их сфотографирует еще раз, когда пантеру с детенышем выпустят на свободу.

Когда она взяла в руки камеру, Бренд отпустил воротник ее рубашки и отступил назад, давая ей возможность сфотографировать животных. Эта леди, похоже, знает свое дело, и он не собирается вмешиваться, разве только что-нибудь случится. Но пантера не выказывала ни малейших признаков тревоги, и Фалин явно увлеклась работой. На самом деле Бренду было очень приятно, что ей так понравились его питомцы.

Ее восхищение перед этими дикими грациозными кошками сделает фотографии еще лучше. Бренд же восхищался совсем другим.

Ему нравилось смотреть, как двигается Фалин, то поворачиваясь, то наклоняясь в попытке найти наилучший ракурс, вдруг принимая неожиданные позы. Бренд никогда не думал, что фотосъемка может быть таким увлекательным занятием. Преданность своему делу — вот что было у этой женщины. И упорство.

— Пленка закончилась. Ничего, если я вставлю новую и еще поснимаю? — обратилась к нему Фалин.

— Конечно.

Фалин снова принялась фотографировать.

— Я вам очень благодарна за содействие, — сказала она. — Ваша помощь мне очень пригодилась.

Бренд не сводил с нее глаз, завороженный ее энтузиазмом и любовью к работе не в меньшей степени, чем ее внешностью.

— По-моему, вы прекрасно бы справились и без меня.

— В конце концов, — продолжала она, слегка расставив ноги и наклонившись вперед, не переставая щелкать камерой, — у нас одна цель.

«Разве?» — мелькнуло у него в голове.

На минуту прервав работу, Фалин с улыбкой повернулась к нему лицом. В ее глазах светилась решимость и рвение, что придавало им особое выражение и делало ее еще более привлекательной. Что она испытывала? Удовольствие, возбуждение? Бренд не мог сказать, что именно, но в эти минуты Фалин казалась ему особенно соблазнительной. Ее лицо раскраснелось от утренней жары, гладкие каштановые волосы распушились, и на висках появились маленькие веселые кудряшки.

Она была прекрасна. Но Бренду казалось, что она все еще побаивается его. Фалин, крепко сжимая камеру в руках, будто опасалась, что он может отнять ее у нее.

Но он даже не думал об этом. Его мысли были заняты совсем другим. Тем, как она смотрит на него, ее взглядом, в изумрудном блеске которого одновременно читался и страх, и непонятная ему боль, и надежда. Внезапно его охватило острое и сладостное желание. Желание сделать так, чтобы эта боль исчезла из ее глаз, чтобы вместо этого в них светилось счастье.

Бренд хотел помочь ей и знал только один способ сделать это. Физически, инстинктивно, не произнося ненужных слов. Он жаждал прикоснуться к ней так нежно, как только можно было представить. Ласкать и гладить ее тело, пока бы оно не слилось с его собственным.

Он хотел, чтобы она уехала. Сейчас же. Исчезла прежде, чем природа возьмет свое. Потому что Бренд знал: если он окажется с ней в постели, ему придется потом за это расплачиваться.

Рано или поздно она вернется назад, в цивилизованный мир. Так же, как и Кэтрин, которую он привез на ранчо после окончания колледжа. Она обещала выйти за него замуж и прожить с ним вместе всю жизнь… и бросила его через два месяца.

Ей не понравилось уединение, она не могла представить себя, живущей в этой глуши всю жизнь. Кэтрин вернула ему кольцо, его любовь, его свободу и навсегда исчезла из его жизни.

Впрочем, как и его любящая, преданная мать, сделавшая то же самое намного раньше. Но она хотя бы пробыла на ранчо первые шесть лет его жизни. Не очень долго, но достаточно, чтобы он успел привязаться к ней. Бренд получил горький опыт расставания с любимыми людьми.

Но сейчас он был не шестилетним мальчиком, а взрослым мужчиной. И он привык спокойно относиться ко многим вещам. Некоторые женщины были не прочь завести с ним близкие отношения, и Бренд не имел ничего против. В конце концов, у мужчины есть свои физические потребности. Но он знал, что эти отношения продлятся недолго.

Что-то подсказывало ему, что Фалин — женщина, которая ожидает большего. Последнее время ей явно приходилось не очень легко. Бренду было неизвестно, что именно с ней произошло, но каким бы ни было это событие, оно надолго лишило Фалин доверия к людям. И для того, чтобы она пришла в себя, необходимо очень многое, может быть, даже больше, чем он может ей дать.

Бренд все же не был варваром, как его назвала Фалин. Он сможет контролировать себя в течение этих двух недель. Но рядом с такой привлекательной и желанной женщиной, как Фалин, ему придется призвать на помощь всю свою выдержку и силу воли.

— Встретимся в доме, хорошо? — спросил Бренд, решая, что его тело и рассудок не вынесут дольше этой пытки.

— Вы что, оставляете меня одну?!

— Решетки очень крепкие, животные не смогут выбраться из вольера.

Фалин встревоженно обернулась, недоверчивым взглядом окинула вольеры, поежилась и, повесив на плечо фотоаппарат, сказала:

— Нет уж, Вестон. Я пойду с вами.

— Как хотите, — Бренд пожал плечами и зашагал обратно к дому.




Стоя в своей новой фотомастерской, Фалин постепенно привыкала к ее тусклому красному освещению. По ее просьбе миссис Твичфорд любезно согласилась освободить огромный стенной шкаф, где Фалин в течение вот уже нескольких часов занималась тем, что готовила нужные растворы, намереваясь проявить утренние фотографии. Она только что погрузила вторую пленку в проявитель и пыталась напечатать пробные снимки первой, когда Бренд поступал в дверь:

— Кошечка! Какого черта вы забрались в шкаф? Что вы там делаете?

Фалин не нашлась сразу, что на это ответить. Отсчитав необходимое для проявки время с помощью электронных часов, она немного приоткрыла дверь:

— Быстро, заходите внутрь. Я покажу вам.

Но как только Бренд шагнул внутрь и закрыл за собой дверь, Фалин поняла, что совершила большую ошибку. Шкаф был слишком мал для них обоих. Вестон занимал слишком много места.

Она не могла сделать ни одного движения, чтобы не коснуться какой-нибудь части его тела — широких плеч, невероятно мощного торса или длинных мускулистых ног. Ее дыхание невольно участилось, ей начало казаться, что в шкафу не хватает воздуха.

Тем не менее она собралась с силами и самым бесстрастным тоном, на какой была способна в тот момент, принялась объяснять:

— Я печатаю пробные фотографии тех снимков, которые я сделала утром. Так я смогу проверить их качество, композицию, заметить недостатки и предотвратить подобные ошибки в дальнейшем.

Бренд в полумраке окинул взглядом ее фигуру.

— Проблемы? — спросил он тихо. — Вы думаете, они могут у нас возникнуть?

Она повернулась к нему спиной, не зная, что ответить на его замечание, и принялась встряхивать банку с проявителем. Интересно, Бренд тоже чувствует это напряжение, нависшее над ними? Или это лишь ее воспаленное воображение?

— Пока я не вижу ни одной, — солгала она.

А что ей еще оставалось делать? Не могла же она признаться, что у нее действительно появилась большая проблема. Проблема его присутствия с ней рядом в этом узком темном шкафу. Она и себе с трудом признавалась в этом.

— Здесь очень жарко, — прошептала Фалин, стараясь принять наименее неловкую позу.

Она стояла спиной к Бренду, но всем своим телом она чувствовала его. Живот, бедра, все.

— Здесь будет еще жарче, если вы не перестанете это делать, — резко заметил он.

— Что делать? Я только пытаюсь дать вам больше места.

— Перестаньте ерзать, — сказал Бренд, кладя руки ей на талию. — Теперь, пожалуйста, стойте спокойно, иначе это все кончится плохо. А здесь и так мало места.

— О! — только и смогла произнести Фалин, шокированная его словами.

Ей было понятно, что он говорит об эрекции. Нельзя сказать, что она никогда ничего подобного не видела. Но разгоряченный дикарь несколько отличался от воспитанного, немного возбужденного, но приличного городского мужчины.

Скотт всегда извинялся перед ней за любую выходку, выходившую за рамки приличий. Бренд же, судя по всему, с удовольствием бы притянул ее к себе за волосы и заставил покориться его безжалостной, грубой животной страсти. Фалин с ужасом призналась себе, что методы Бренда ей кажутся более привлекательными. По крайней мере, его намерения были бы честными.

Но хотя это было очень интригующе, она вовсе не собиралась проверять на себе способности Вестона, сексуальные или любые другие. Не то чтобы она боялась его, хотя… пожалуй, да — она его немного побаивалась. Не могло даже и речи идти о том, чтобы отдаться такому мужчине, как Вестон. Дикари не самая лучшая пара для изнеженных городских девушек. Но еще больше, чем телом, Фалин дорожила своей душой.

Она не хотела снова повторить свою ошибку. Особенно с мужчиной, настолько непредсказуемым и необузданным, дерзким и независимым, и чертовски привлекательным. Скорее всего он бросит ее, перед этим глубоко ранив ее душу. А она, Бог это знает, уже достаточно натерпелась.

Новое прикосновение его тела вернуло Фалин к реальности. Бренд пытался поменять свое чрезвычайно рискованное положение, медленно передвигаясь позади нее, но ему некуда было особенно двигаться. Его руки случайно коснулись бедер Фалин.

— Послушайте, приятель, может, хватит? Вы вовсе не за плечо меня хватаете.

Бренд отдернул руку и тихо выругался в темноте:

— Да успокойтесь же, я вовсе не собираюсь приставать к вам в шкафу. Здесь для этого слишком мало места.

Фалин напряженно повернулась к нему, сложив руки на груди, но этот защитный жест рассмешил Бренда.

— Неужели все городские женщины такие скованные?

Вздернув подбородок, Фалин холодно посмотрела на него:

— Они ведут себя подобным образом, только когда поблизости находятся неотесанные пещерные люди. Я буду вам очень благодарна, если вы не будете распускать руки.

— Конечно. Но, может быть, вы будете еще больше благодарить меня, если я вас не послушаюсь.

Фалин вспыхнула, но в полумраке Бренд не заметил ее смятения. Может, она действительно хочет, чтобы он дотронулся до нее? У нее ведь была такая мысль. Вероятно, Бренд прочитал это в ее глазах, почувствовал ее желание так же, как он чувствовал настроение своих диких питомцев.

Бренд очень ей нравился. Но ее восхищение было вызвано не только его физической привлекательностью. Ей действительно хотелось прижаться к нему, но не только потому, что он был красив, а еще и потому, что в нем была какая-то скрытая сила, которая позволяла ему усмирять самых свирепых хищников одним звуком своего голоса. В нем сила сочеталась с жалостью к животным, которая заставляла его брать к себе бездомных тигров и защищать раненых пантер. Но он тщательно скрывал эти качества от внешнего мира.

— Кстати, — спросил Бренд, игриво дергая ее за волосы, — как там ваши фотографии?

Пробные снимки! Она совсем о них забыла. Фалин повернулась к проявочной ванночке и склонилась над ней, вглядываясь сквозь прозрачный раствор в первые фотографии. Приблизившись к ней совсем вплотную, Бренд вытянул шею, чтобы получше их рассмотреть.

— Неплохо, — благосклонно сказал он.

«Неплохо? Сомнительный комплимент», — мрачно подумала Фалин, аккуратно перекладывая снимки в ванночку с закрепителем. Слишком уж быстро он составил суждение о ее работе. Кого он из себя строит? Большого специалиста?

Но, разглядев снимки повнимательнее, Фалин поняла, что Бренд был прав. «Неплохо» было самой высокой оценкой, которую она могла дать себе. Фотографии явно были далеки от совершенства.

— А что вы скажете? — поинтересовался Бренд.

Фалин подумала, что Вэйл бы на его месте, недолго думая, выбросил все снимки в помойку. Но Бренду хватило такта ничего не говорить. Неужели он думает, что она не способна сделать ничего лучше? Немного уязвленная, Фалин сухо ответила:

— В следующий раз будет лучше.

Бренд взял ее за плечи и повернул лицом к себе:

— Глупо притворяться. Вы ведь хотите выцарапать мне глаза, ведь так? Ну что ж, пожалуйста, попробуйте.

— То, что вы говорите, — нелепо. — Фалин сделала вид, что вглядывается в светящийся циферблат на своих часах, надеясь, что Бренд не слышит, как сильно бьется ее сердце. — Я немного расстроена из-за фотографий. Обычно у меня получается гораздо лучше.

Бренд взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.

— Я думаю, мы оба знаем причину неудачи!

Ее сердце билось, как сумасшедшее. Глаза, которые смотрели на нее, казалось, проникали в самую глубь ее сердца, и это еще раз подтвердило ее подозрение, что Вестон может читать чужие мысли. Он понял, как она относится к нему. Он знает, о чем она думает.

— Вы боитесь, — продолжал Бренд, не дожидаясь ее ответа.

Фалин с трудом сглотнула. Она не собиралась спорить с Вестоном, потому что он был прав. С первой минуты, как она оказалась на ранчо, ее организм не переставал вырабатывать адреналин. Она до смерти боялась этого дикаря — Бренда Вестона — и его питомцев.

— Вам нужно преодолеть свой страх, — резко сказал Бренд. — Вы не сможете сделать хорошие фотографии до тех пор, пока вы находитесь по другую сторону решетки. Ничего не получится, пока вы не преодолеете свой страх перед животными.

Фалин растерянно заморгала. Перед животными? Конечно, она очень боялась быть съеденной кошками-людоедами. А кто бы на ее месте этого не боялся? Но еще больше она боялась самого Бренда. Единственное, что ее хоть немного успокаивало, — он сам, похоже, еще не догадывался об этом.

— У вас есть какие-нибудь конкретные предложения? — выдавила она из себя.

— Да. Для начала расслабьтесь немного, — Бренд импульсивно провел по ее щеке. — Успокойтесь. Животные сразу чувствуют, когда человек взволнован.

«Боже, какое нежное у нее лицо, — подумал он, — такое же, наверное, как и вся она. Нежная, мягкая и теплая, как котенок. Котенок, который хочет, чтобы его погладили».

Фалин закрыла глаза и немного расслабилась. Глядя на ее лицо, Бренд почувствовал, как его охватило острое желание. Он вдруг увидел в ней то, о чем подозревал с первой минуты их встречи. В этой новой Фалин была уязвимость и хрупкая нежность. И Бренду захотелось растопить ее недоверие к людям и стать ее надежным покровителем.

Он протянул руку и притянул Фалин к себе, поражаясь тому, как податливо было ее тело. Бренд знал, что она пытается ему понравиться, подчиняясь его желаниям, его командам. Какого черта она вдруг решила перестать бороться с ним и стать покорной и нежной?

После стольких месяцев воздержания желание Бренда было нестерпимым. Прошло довольно много времени с тех пор, как он держал в объятиях женщину, и тем более такую соблазнительную и отзывчивую. Она реагировала на каждое его движение, на каждое его прикосновение.

Бренд медленно провел ладонью по ее шее, и Фалин задрожала от возбуждения. Он слегка наклонил ее назад и заглянул в запрокинутое лицо. Фалин смотрела на него, широко раскрыв глаза, в которых Бренд как в зеркале увидел отражение своей страсти. Ему нужно узнать, какая она, узнать прямо сейчас, и черт с ними, с последствиями.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.




4


Бренд склонился над Фалин, его губы почти касались ее манящего рта, он замер на секунду и неожиданно отпрянул назад.

Он увидел, как удивленно раскрылись ее глаза, в которых была неуверенность, легкий испуг и призыв. Они поощряли его попробовать. Но было в ее глазах и что-то другое, заставившее его остановиться, — мольба. Ее глаза словно говорили: «Не делай мне больно».

Бренд почувствовал, как что-то сжалось внутри него. Фалин оказалась еще более чувственной, чем он думал. И слишком ранимой, чтобы он мог вот так быстро овладеть ею.

Фалин была существом, оказавшимся вне своего привычного окружения, женщиной, которая вторглась на чужую территорию. Его территорию. Фалин не понимала, во что она себя вовлекла. Но Бренд-то прекрасно понимал это. И ни он, ни она не были готовы к такому повороту событий.

— Что-нибудь не так? — прошептала она, не отрывая от него глаз.

«Да, черт подери, не так!» — хотелось крикнуть ему во весь голос.

На минуту он забыл обо всем, заставил и ее потерять голову. Но это не вернет Фалин доверие к людям. И Бренд сомневался, что сможет помочь ей.

Что такого было в этой женщине, что заставило его остановиться, когда она сама поощрила его к близости? Что удержало его?

Бренд резко выпустил ее из объятий и, кивнув в сторону увеличителя и ванночек с жидкостью, пробормотал:

— У меня, наверное, аллергия на эти химикаты. Я, пожалуй, пойду.

Через секунду Фалин осталась одна.

Разочарование, которое она испытывала, было таким же сильным, как и физическая боль, пронизавшая все тело. Когда Бренд так резко отпрянул от нее, дыхание замерло. И потом он выпустил ее, но не вернул ей способность дышать.

Фалин поборола стремление крепко обнять его и притянуть назад, чтобы прошла эта боль, чтобы можно было снова вздохнуть свободно, чтобы появилась возможность удовлетворить свое первобытное желание. Она хотела этого мужчину.

Она не могла поверить, что смогла так легко выдать себя, раскрыться перед мужчиной, с которым встретилась совсем недавно и которого скоро покинет.




Фалин провела остаток дня в привычном полумраке, среди едких запахов химических растворов, липкой бумаги и увеличителей. Эта обстановка всегда успокаивала ее, действовала на нее умиротворяюще. В окружении давно знакомых предметов она чувствовала себя в безопасности.

Но это чувство исчезло, как только она снова увидела Бренда, сидящего за обеденным столом. К тому времени уже наступили сумерки. В центре стола стояли две ароматизированные свечи, отпугивающие насекомых. Видимо, миссис Твичфорд решила создать романтическую атмосферу. Но мерцающие огни, отбрасывающие тень на загорелое лицо Бренда, придавали ему сюрреалистическое выражение, его высокие скулы и твердый подбородок, казалось, были отлиты из расплавленного металла.

Когда Фалин подошла к столу, Бренд поднялся и указал жестом на место по другую сторону от него. Его неожиданная галантность по отношению к ней выглядела немного необычно. Первобытная сила этого мужчины придавала его действиям еще большую значимость. Он поднялся ей навстречу, потому что захотел, в знак уважения к ней, а не по привычке, как это делал Скотт. Его жест придал этому моменту некоторую интимность. Бренд словно осознавал свое превосходство в силе, но передавал его Фалин всего одним грациозным движением тела.

Она кивнула и, не говоря ни слова, села напротив него.

«Господи, до чего же он красив!»

Если бы Бренд сделал что-нибудь неловкое, допустил какую-либо оплошность, она бы почувствовала себя гораздо раскованнее. Но он был подчеркнуто вежлив и внимателен к ней.

Наполнив высокий бокал вином, Бренд протянул его Фалин. Вино оказалось сладким и приятным на вкус, и Фалин сделала несколько больших глотков, надеясь, что оно придаст ей смелости.

— Вкусное, — призналась она. — Такой необычный аромат.

— Это медовое вино, — объяснил Бренд. — Рецепт передается в нашей семье из поколения в поколение. Мы сами делаем это вино по старинному рецепту из меда, который пчелы вырабатывают из цветов апельсинового дерева.

Фалин сделала еще один глоток, размышляя над тем, как это похоже на Бренда — изготовлять старинный напиток таким же способом, как и его предки много лет назад.

Бренд поставил свой бокал на стол и наклонился вперед:

— Завтра мы сможем попробовать сделать несколько снимков без решетки — если вы думаете, что готовы к этому.

Фалин кивнула и криво улыбнулась:

— Я-то готова. Но я не уверена, что к этому готовы ваши питомцы. К сожалению, мы не можем спросить у них, что они думают по этому поводу. «Извини, милый Фэнг. Что ты сегодня будешь на завтрак: обычный рацион или, может быть, ты хочешь свеженького фотографа, только что прибывшего из Нью-Йорка?»

Бренд одобрительно ухмыльнулся, его зубы ослепительно блеснули в рассеянном мерцании свечей.

— Маловероятно, что Фэнг захочет полакомиться вами, — успокаивающе сказал он. — Его любимое блюдо — цыплячьи шейки.

— Цыплячьи шейки? — переспросила Фалин, пристально рассматривая то, что лежало у нее на тарелке.

— Это печеная форель, — успокоил ее Бренд. — Если бы я накормил вас сегодня цыплятами, завтра бы вам не поздоровилось. Все, что хоть слегка пахнет курицей, представляет для него огромный интерес и имеет опасность быть тут же съеденным.

Фалин наблюдала, как отблески колеблющегося пламени играли на его чувственном и в то же время суровом лице, как мерцали в сгущающейся темноте его глаза.

— Так значит шея — это любимое лакомство Фэнга? — с любопытством спросила Фалин.

— Куриные хрящики хорошо очищают его зубы. Он получает свою порцию цыплят пять раз в неделю вместе с мясом и витаминными добавками. Мы стараемся как можно точнее воспроизвести естественное питание бенгальских тигров, — терпеливо объяснил ей Бренд.

— Только пять дней в неделю? Разве он не хочет есть каждый день?

Бренд внимательно посмотрел на нее:

— Иногда то, чего мы хотим, не совпадает с тем, что хорошо для нас.

Фалин уловила двойной смысл его слов. Может быть, он пытается таким образом объяснить, что произошло между ними? И он был прав. Слишком рискованно было давать волю своим чувствам.

Она ни в коем случае не должна делать этого. Для своей же пользы.

— И что же вы хотите? — тихо спросила она.

Его глаза светились в темноте, невольно напоминая ей стихотворение про «огненного тигра», которое задавали им учить наизусть в школе.

Бренд сделал глоток вина и откинулся на спинку стула, вертя в руках хрупкий бокал.

— Цыплята — это настоящая страсть Фэнга. Если бы я ему позволил, он бы ел их целый день, но гораздо полезнее давать ему небольшие порции. Полезнее и безопаснее. Что касается меня… — Он замолчал на секунду, пристально глядя на Фалин.

— Что касается вас… — подсказала она, медленно водя пальцем по краю бокала, иногда поднося его ко рту, чтобы смочить губы. Она не закончила, осекшись под его выразительным взглядом.

— Когда я пробую что-то, что мне нравится, — продолжил Бренд выразительным шепотом, — я не хочу довольствоваться лишь одной порцией. Хотя иногда очень опасно иметь что-то в больших количествах.

Все было предельно ясным. Он предлагал ей действовать на свой страх и риск, предупреждая, что, как только они переступят определенную черту, назад дороги не будет. Для них обоих.

Фалин крепко сжала в руке ножку бокала.

— А если удовольствие стоит риска?

Бренд улыбнулся:

— Это вы должны решать сами.

Неожиданное появление миссис Твичфорд немного разрядило обстановку. Экономка убрала их почти нетронутые тарелки и предупредила:

— Если кто-нибудь из вас хочет кофе, лучше говорите сейчас. Уже почти стемнело, и я не собираюсь оставаться здесь после того, как эти дикие твари начинают выть, как привидения. Меня от этого бросает в дрожь, а доктор Райдер говорит, что мне совсем нельзя волноваться. Если вдобавок к этому начнут рычать львы, то бессонная ночь мне обеспечена.

Фалин встретилась взглядом с Брендом и улыбнулась. По крайней мере, у дикаря было чувство юмора. И он относился к миссис Твичфорд с терпением и добротой, как она того заслуживала.

В его глазах появилось особое выражение, когда он обратился к экономке:

— Спокойной ночи. И большое спасибо, миссис Твичфорд.

Фалин в свою очередь поблагодарила ее и улыбнулась, когда миссис Твичфорд, торопливо перекрестившись, вышла в холл и закрыла за собой дверь.

Она подалась вперед:

— Кто такой доктор Райдер?

— Мой приятель, — объяснил Бренд. — Самый заботливый доктор на свете. Он с большим вниманием и сочувствием относится к состоянию здоровья миссис Твичфорд. За это она не отпускает его, предварительно не снабдив всевозможными сладостями и половиной содержимого моего холодильника.

— Доктор, который приезжает на дом? — удивилась Фалин. — Немногие доктора в Нью-Йорке практикуют это. Ей крупно повезло.

Бренд засмеялся:

— Доктора везде одинаковые. Просто миссис Твичфорд не совсем его пациентка, а доктор Райдер не совсем обычный доктор. Он ветеринар.

— Ветеринар! У вас такая странная жизнь, к которой не сразу привыкнешь.

Улыбка погасла в его глазах.

— Это точно. Здесь не столица. Некоторые люди так и не могут привыкнуть к здешнему уединению.

Фалин удивленно заморгала, немного шокированная его резкостью. Она вовсе не хотела бередить старую рану и теперь чувствовала желание поддержать его. Довольно странное желание. Бренд был сильным и мускулистым укротителем тигров. Свирепый, дикий и бесстрашный. Ему вовсе не нужно ее сочувствие. Ему ничего не нужно от нее.

— Но у меня сложилось впечатление, что городок сильно разбросан по местности, — снова заговорила она. — Когда я ехала из аэропорта, на пути мне попалось довольно много домов и различных построек. Что касается вашего ранчо…

— Мое ранчо стоит на отшибе. А город особенно разросся за последние двадцать лет. Раньше, кроме дороги, здесь ничего не было. Я помню, как моя мать жаловалась… — Он замолчал, не желая продолжать.

— Ей здесь не нравилось? — спросила Фалин.

Бренд издал резкий смешок:

— Она терпеть не могла это место. Ей ничего не нравилось: ни город, ни ранчо, ни… но это старая история, — выпалил он. — Не стоит ворошить прошлое.

Старая история? Может быть, и старая, но не забытая. По крайней мере, он не забыл ее. Как и на любого ребенка, на него наверняка сильно повлияло постоянное недовольство матери своей жизнью, ее раздражение и несчастный вид.

Фалин знала, что дети часто винят себя в подобных вещах, думая, что причина родительских проблем кроется в них самих. Быть может, шестилетний Бренд по какой-то причине вообразил, что это именно из-за него и расстались его родители? Что из-за него маме пришлось уехать?

Фалин продолжала размышлять над этой возможностью, как вдруг до нее дошло, что миссис Твичфорд ушла, и они остались наедине с Брендом.

С трудом сглотнув, она вдруг совершенно отчетливо осознала, что Бренд давно уже не одинокий шестилетний мальчик, а взрослый, стопроцентный мужчина, с горячей кровью и сильным телом. А вокруг на расстоянии нескольких миль не было ни одной живой души, не считая, разумеется, диких животных.

Один на один с дикарем Вестоном. Пока что — предупредительные манеры, легкое вино, светский разговор. Внешне все было спокойно, но ее не оставляло легкое возбуждение. Ощущение, что вот-вот что-то произойдет, будоражило Фалин не меньше, чем только что выпитое вино.

Мужчина, сидевший напротив, был непредсказуем, так же, как и собственная реакция ее организма. Его сдержанность и галантность были довольно слабым противовесом его необузданному темпераменту.

Он легко вертел в руках хрупкий бокал, но в любой момент мог разбить его на тысячи кусочков. Он шутил и слегка поддразнивал ее, но, если бы ему захотелось чего-то другого, что выходило за рамки обыденного, ничто бы не смогло его остановить.

Ничто, кроме ее собственных инстинктов, которые подсказывали ей быть с ним поосторожнее. И надежды, что он будет вести себя так же.

Фалин встала и бросила салфетку на стул.

— Я, пожалуй, пойду. — Она широко зевнула, смущенно улыбнувшись. — Прошу прощения, это, наверное, чистый воздух так на меня действует.

Бренд отодвинул бокал и поднялся, впиваясь в нее взглядом:

— Да, конечно, это сказывается пребывание на свежем воздухе.

Она вежливо кивнула:

— Но я уверена, что всю мою усталость как рукой снимет после ночи, проведенной в постели.

Бренд вопросительно приподнял бровь.

Покраснев, как рак, Фалин опустила глаза и сделала вид, что разглядывает паркетный пол, жалея, что рядом нет Фэнга, который бы проглотил ее, тем самым избавив от всех этих мучений.

— Знаете, я очень устала, — еле слышно проговорила она. — Мне надо выспаться.

— Да, я прекрасно это вижу, киска. Вам нужно идти к себе. И побыстрее.

Фалин не пришлось просить дважды. Она с быстротой молнии влетела к себе в комнату и закрыла за собой дверь.

Как и предсказывала миссис Твичфорд, львы ни на минуту не замолкали, и Фалин долго лежала без сна, слушая низкие протяжные звуки.

Она должна была бы провести всю ночь на коленях у кровати, вознося Богу благодарные молитвы за то, что ничего не произошло между нею и Брендом. Но облегчение было не единственным чувством, царившим в ее душе. Ее снедало любопытство.

Фалин все время пыталась представить себе, что могло бы произойти, если бы она не ушла так быстро к себе. Или если бы Бренд не остановился в последнюю минуту тогда, в темном шкафу.

Она хотела, чтобы он поцеловал ее. И она знала, что он тоже этого хотел, но по какой-то причине не дал воли своим чувствам. Пока не дал.

И именно это ее так пугало. Его сострадание. Его сдержанность. Это милосердие, которое свидетельствовало о том, что он прекрасно понимал, что она чувствует. Бренд не накинулся на нее, как это бы сделал каждый дикарь, движимый природными инстинктами, а не разумом, но, как это ни было ужасно, Фалин надеялась, что он именно так и поступит.

Фалин Истбрук, современная деловая женщина, не могла выкинуть из головы какого-то дрессировщика львов в рваных джинсах. Его представления о культуре были, вероятно, почерпнуты из старых сериалов. Что он может предложить женщине девяностых, кроме своей убийственной улыбки и шести футов мускулистой мужественности?

«Сердце, — нехотя подумала она. — Совершенно очевидно, что у этого парня есть сердце, иначе стал бы он превращать доходную ферму в приют для раненых животных?»

И чувство юмора. Фалин ведь сама где-то читала, что хорошее чувство юмора признак интеллекта, но, может быть, она просто пытается оправдать свои чувства, приписывая Вестону качества, которых у него нет. Может, она просто ищет предлог для того, чтобы завести роман с дикарем?

Бренд был действительно настоящим дикарем. Это был не тот мужчина, которого она искала всю жизнь. Такой опасный человек, как Бренд Вестон, мог заставить ее переступить запретную черту и осуществить все самые заветные мечты. Но мог и погубить ее жизнь.

Фалин попыталась трезво оценить ситуацию, посмотреть на нее глазами человека из реального мира, мира, где царили такие мужчины, как Скотт, где за каждым углом ее поджидали подонки и ублюдки. А Бренд Вестон был мужчиной, о котором втайне мечтала любая женщина ее круга. И эти мечты не позволяли ей объективно оценить происходящее.

Но она приехала на это ранчо не для того, чтобы заводить роман с местным Тарзаном, каким бы потрясающим мужчиной он ни был. У нее было конкретное задание редакции журнала, ей нужно было спасать свою карьеру, а потом возвращаться в Нью-Йорк, где ее ждала новая жизнь.

В конце концов, у нее был свой мир, который продолжал существовать за много миль отсюда, и у нее были обязанности.

Ей и раньше приходилось нести на своих плечах груз проблем, но в последнее время это было особенно тяжело. В свое время Фалин частично переложила их на Скотта, теперь же она не могла разделить их с первым встречным человеком, хотя он был и бесстрашным, и самым необыкновенным мужчиной, которого она когда-либо встречала.

И все же хоть на миг ей хотелось забыть о реальности и последовать за Брендом, полностью доверившись ему, куда бы он ее ни позвал. Фалин хотела быть с ним рядом наяву, как только что ей представлялось это в мечтах. Ей безумно хотелось этого.




Через две комнаты от нее Бренд также слышал свирепое львиное рычание, но не обращал на него внимания. Его интересовали гораздо более серьезные проблемы, например, присутствие соблазнительной женщины в его доме.

Всего две тонкие двери, вряд ли это сможет его остановить, если он передумает и решит показать, как хорошо может им быть вместе. Но пока что-то удерживало его. Забота о ней или о себе? В этом он пока не мог разобраться.

Бренд был готов поспорить на что угодно, что она до смерти испугается, увидев, насколько примитивным и необузданным он является. Одинокий укротитель диких животных, обуреваемый дикой страстью. Его самого это настораживало.

Он был уверен, что близость доставит им обоим удовольствие. В остальном же он уверен не был.

Бренд не мог допустить повторения истории с Кэтрин. Он не даст Фалин раздразнить его, а через неделю бросить и умчаться в Нью-Йорк.

Но он прекрасно понимал и то, что не сможет сдержать себя в течение двух недель.




— Спокойствие. Фэнг еще даже не вышел из вольера.

Лучи полуденного солнца отражались веселыми огоньками в глазах Бренда.

«Спокойствие?» — повторила про себя Фалин.

Ей бы этого очень хотелось. Но почему-то собственное тело совсем не слушается ее. Одного взгляда этого свирепого тигра было достаточно, чтобы она потеряла волю, хотя это чудовище находилось пока в загоне. Фалин знала, что рано или поздно оно выйдет на свободу.

Она с тоской посмотрела на тропинку, ведущую назад к дому.

— Может, я пока схожу за другим, более мощным объективом? — предложила она.

Бренд покачал головой:

— Возьмите себя в руки, Фалин. Я же сказал, что не дам вас в обиду. Как ни странно, но вы мне нравитесь целиком, а не по отдельным кусочкам.

«Рыцарь-дикарь, как это мило», — с иронией подумала она.

— А Фэнг меня какой предпочитает? Наверное, в сыром виде?

Бренд окинул одобрительным взглядом ее фигуру, снизу вверх, начиная с пыльных теннисных тапочек, длинных загорелых ног, стройных бедер, облаченных в джинсовые шорты, и кончая легкой летней блузкой, не скрывающей ее прочих прелестей.

— Интересная мысль, но все же маловероятно, что Фэнг даже подойдет к вам.

— Маловероятно? Я бы чувствовала себя гораздо уверенней, если бы вы высказались более определенно.

Фалин повернулась к дому.

— Ладно, схожу все-таки за объективом.

В это мгновение она почувствовала, как Бренд удержал ее за пояс.

— Спокойно, киска. Назад пути нет. Я не думал, что вы такая трусиха.

Она резко развернулась и, сложив руки на груди, заявила:

— Я совсем не трусиха, но я и не сумасшедшая.

Внезапно Бренд выпустил ее, и Фалин, не удержав равновесия, судорожно попыталась удержаться на ногах, хватая воздух руками, но не смогла этого сделать и растянулась на песке.

— Ох! — Она презрительно взглянула на него, отряхиваясь от песка и пытаясь сдержать гнев. — Вы… Вы… Вам не стыдно?

Бренд протянул ей руку помощи:

— Ладно уж, женщина, что я, специально, что ли?

Фалин подозрительно посмотрела на него. Может, это и правда случайность. А ему обязательно надо было стоять и свысока смотреть, как она барахтается в песке? И опять повторять это дурацкое слово женщина? Это было уже слишком.

Фалин приняла протянутую ей руку, но тут самообладание покинуло ее. Она была вне себя из-за этой глупой ситуации, злость и раздражение переполнили ее. Ей захотелось отплатить ему той же монетой, и она решила ему отомстить.

Вместо того, чтобы самой подняться на ноги, она крепко сжала руку Бренда и с силой дернула его вниз.

Если бы песок не был такой ненадежной опорой для ног, а подошвы такими гладкими, ее смелый поступок не был бы столь удачным. Но законы физики были на ее стороне, и через секунду Вестон рухнул прямо на нее.

Когда улегся песок, она увидела, что Бренд с недовольной миной лежит на ней, крепко прижимая ее к земле. Может быть, он не рассчитывал на физический закон всемирного тяготения?

Бренд посмотрел ей в глаза, и выражение недовольства сменилось вожделением.

— Я думал, что городские леди более воспитаны. Если вам так этого хотелось, надо было просто вежливо попросить меня, — спокойно произнес он.

В животе Фалин что-то екнуло от предвкушения. В то же время ей было не по себе от разливавшегося от его тела жара. Ее сердце затрепетало, но она попыталась скрыть это, вспомнив, что ей надо было защитить себя.

— Тогда уберите с меня свои лапы, пожалуйста.

Но Бренд еще сильнее схватил ее за кисти рук, закинув их за голову быстрее, чем она смогла сообразить, что произошло.

— Нет уж, — его горячее дыхание щекотало ее ухо. — Сначала вы попросите прощения.

Фалин не верила своим ушам.

— И я еще должна просить прощения?

Он прошелся взглядом по ее фигуре, заставляя ее покраснеть.

— У вас есть другие предложения?

Фалин ужаснулась при мысли о том, что он мог подумать.

У нее на уме было совсем другое. Дать ему по животу для начала, а потом коленом по более чувствительному месту. Но, к сожалению, колени ее были прижаты к земле с такой силой, что у нее не было ни малейшей возможности пошевелиться.

— Можете не торопиться, нам спешить некуда.

Он снова оглядел ее. Если бы Фалин могла, она бы провалилась сквозь землю, лишь бы не испытывать на себе его жаркий откровенный взгляд.

Никто не смотрел на нее так смело, настойчиво и вызывающе.

И как ей ни хотелось в этом сознаваться, ей это очень нравилось. И нужно, чтобы он немедленно ее отпустил, пока предательское тело не выдало ее с головой.

— Хорошо, — пробормотала она, — я прошу прощения. Теперь вы удовлетворены?

Он отпустил ее и ухмыльнулся.

— Удовлетворен? Мадам, я никогда не был так далек от удовлетворения, как в данную минуту. Вы просто смеетесь надо мной.

Фалин не нашлась, что ему ответить. Она не знала, как реагировать на это откровенное заявление Вестона. Она не была достаточно близко знакома с мужской физиологией.

Скотт никогда не выставлял напоказ свою мужественность, но Вестон был особым экземпляром — здоровый, сильный, энергичный мужчина.

Может, все дело в деревенском воздухе? По крайней мере, на нее он точно действует.

Она попыталась высвободиться из-под него, но в этот момент Фэнг издал грозное рычание.

«Вот еще защитник нашелся, — раздраженно подумала Фалин. — И почему Вестон не мог завести себе обычную собаку?»

— Фэнг не любит, когда меня обижают. Советую вести себя тихо, а то будет плохо.

Фалин скосила глаза на загон, потом снова взглянула на Бренда и заметила насмешливые искорки в его глазах.

— Двое на одного, так нечестно. Ладно, отпустите меня, пора продолжить работу. Предлагаю перемирие.

Бренд послушно перевернулся на спину, и Фалин встала, отряхиваясь от песка.

Он же продолжал лежать, подперев рукой голову, с интересом поглядывая на Фалин.

— А вы что, не собираетесь вставать?

Бренд зевнул и лениво перекинул волосы через плечо:

— Сейчас. А вам разве не надо зарядить пленку или сделать что-нибудь еще? Может быть, заменить объектив? Не торопитесь. Я подожду.

Фалин пожала плечами и подошла к сумке. Она достала пятидесятимиллиметровый объектив из защитного чехла и прикрутила его к камере.

Закончив, она резко выдохнула. Сейчас или никогда.

— Ну?

Бренд пружинистым движением поднялся с земли и спокойно подошел к вольеру.

Фэнг кинулся на решетку, чуя близкую свободу.

Фалин затаила дыхание.




5


Выкрикнув команду, Бренд открыл дверь и выпустил тигра из загона. Фэнг бросился вперед, радостно приветствуя хозяина.

— Тихо, Фэнг, тихо, мой мальчик.

Фалин отступила назад, крепко сжимая камеру внезапно вспотевшими руками. Тигр, похоже, не обращал на нее особого внимания, но в любой момент он мог обернуться и подбежать к ней. И ничто тогда не сможет остановить его. Не было ни поводка, ни ошейника, ни ремня.

Единственное, что сможет защитить Фалин от серьезной опасности, — это отвага и умение человека, которого она едва знала. Человека, которого некоторые считали сумасшедшим.

Фалин облизнула пересохшие губы, сердце ее билось со скоростью ста миль в час. Если кто здесь и сумасшедший, то это скорее она. Слишком уж серьезно она относится к своим профессиональным обязанностям. Ни одно задание не стоит такого риска.

Бренд тихо свистнул и хлопнул в ладони. Фэнг тут же откликнулся на этот жест, обежав вокруг хозяина, а потом улегся у его ног, ожидая следующей команды.

Фалин медленно выдохнула и отступила еще немного назад.

Тигр внимательно посмотрел в ее сторону и настороженно вскочил на ноги, в глазах его зажглось любопытство.

— Спокойно, Фалин, — ледяным тоном произнес Бренд. — Не делайте резких движений. Он может решить, что вы его добыча.

Фалин остановилась, как вкопанная, и еле слышно прошипела:

— Вы что, не могли мне это сказать раньше?

Бренд улыбнулся:

— Вы можете спокойно двигаться, но никаких резких движений. И главное, не волнуйтесь.

Фалин закатила глаза. Он, наверное, смеется над ней. Как можно не волноваться, если она с трудом дышит?

Фэнг лениво растянулся на земле, облизывая переднюю лапу бархатистым розовым языком.

— Видите? — Бренд указал на него. — Вот Фэнг не волнуется.

Фалин вздохнула. Легко оставаться невозмутимым, когда у тебя во рту зубы острее, чем кухонные ножи, а тело состоит из одних мускулов. А что делать ей, которая весит в три раза меньше этого животного?

Бренд присел на корточки и почесал Фэнга за ухом, затем потерся лицом о его мохнатую шею. Он обращался с тигром как с домашним котенком.

Фалин покачала головой. Какая идиллическая сцена. Уникальный кадр.

Осторожно она поднесла камеру к глазам и щелкнула затвором.

Фэнг тут же вскочил, издавая грозное рычание.

— Тихо, тихо, Фэнг, — Бренд подергал его игриво за ухо, отвлекая внимание. — Эта леди предпочитает хорошие манеры.

— Эта леди предпочитает домашних животных! — выпалила Фалин.

Как будто догадавшись, что она неодобрительно высказалась в его адрес, Фэнг снова повернулся к ней и зарычал.

Бренд скривился:

— Фэнг все понимает, поэтому советую вам сказать, что вы оговорились.

— Беру свои слова обратно, — послушно произнесла Фалин. — Клянусь, я так не думаю.

Фэнг снова улегся на землю, положив голову на вытянутые лапы. Фалин опустила фотоаппарат, внимательно посматривая на тигра. Руки ее тряслись. Ей нужно взять себя в руки и успокоиться. Иначе она никогда не сможет сделать приличные профессиональные снимки. А в журнале к этому относятся серьезно. Им не нужны любители.

— Попробуйте еще раз, — предложил Бренд. — Фэнг впервые услышал этот звук и испугался. Ему нужно привыкнуть.

Фалин кивнула и, наведя объектив, закрыла глаза. Пуск.

Ничего не произошло. Она открыла глаза и оглянулась. Фэнг на этот раз не издал ни звука, лишь с любопытством поглядывал на нее.

Фалин улыбнулась, немного успокоившись. Прогресс.

— Хорошо, но я уверен, что для журнала нужны более динамичные фотографии. Попробуйте подойти поближе, — предложил Бренд, — а мы с Фэнгом покажем, что мы умеем.

Фалин глубоко вдохнула.

С восхищением она наблюдала, как человек и дикий зверь выделывали серию сложных трюков. Между ними была очень сильная связь. Они оба знали какой-то неизвестный язык жестов и звуков, понятный только им. Тигр понимал своего хозяина с полуслова. В низком голосе Бренда отчетливо слышались похвала и симпатия, и было понятно, почему дикое животное так слушается человека. Фэнг хотел угодить своему хозяину.

Фалин наблюдала за ними, чувствуя себя здесь совершенно ненужной. Она никогда не видела, чтобы два живых существа были так связаны между собой. Это были отношения, построенные на полном доверии.

Она о таком могла только мечтать.

«Интересно, как себя чувствуешь, если доверяешь себя другому на все сто? — подумала она. — Что это значит — понимать друг друга без слов?»

Она сделала несколько шагов вперед, завороженная этой интимной сценой. Фэнг даже не обратил на нее внимания, и Фалин, приободрившись, приблизилась еще немного, навела объектив и щелкнула затвором.

Фэнг резко обернулся к ней, яростно зарычав. Он пригнулся к земле, выгнув спину и напрягся, готовый прыгнуть на нее в любой момент. Его ноздри раздувались, а глаза налились кровью.

Фалин оцепенела.

Она закрыла глаза, представляя заголовки в утренних выпусках газет: «Фоторепортер погибает в лапах тигра, выполняя свой профессиональный долг».

Что касается ее несчастных родителей, то они наверное похоронят ее, написав на надгробии: «Ей следовало выбрать другую профессию». Их непослушная дочь сделала глупый, но фатальный выбор. А бедный Вэйл! Десять процентов его комиссионных вот-вот исчезнут в пасти тигра.

— Назад!

Этот голос явился ей из темноты, как спасительный якорь. Фалин открыла глаза. Никогда еще она не радовалась так присутствию мужчины. Слава Богу, что они еще существуют на свете — смелые и отважные.

Как еще она могла назвать человека, бросившегося наперерез тигру, чтобы защитить ее.

Фэнг встал на задние лапы и уперся передними в широкую грудь Бренда. Так животное выглядело еще значительнее, возвышаясь над Брендом, как сказочное чудовище с оскаленными острыми зубами и горящими глазами.

Стоя, они боролись друг с другом. Лапы переплелись с руками, в то время как они двигались по кругу, словно выполняя экзотический танец.

Ей было невыносимо тяжело наблюдать за этой борьбой человека с хищником. Каждый мускул тела Бренда напрягся от невероятного усилия, и руки окаменели и покрылись капельками пота, а челюсть решительно выдалась вперед. Десять тысяч лет назад человек точно также боролся с дикой природой, и ему не на что было рассчитывать, кроме собственной силы и воли. Лицо Бренда исказилось от напряжения. Он напоминал дикого воинственного завоевателя.

Фалин не могла отвести от него глаз.

Инстинктивно она поднесла камеру к глазам и начала снимать, затвор щелкал со скоростью молнии, но ни зверь, ни человек не обращали на это никакого внимания. Фалин так увлеклась, что не заметила, как Бренд одержал победу. Тяжело дыша, он наконец оттолкнул тигра. Через несколько секунд Фэнг уже стоял на земле, возбужденно помахивая хвостом у ног Бренда.

— Назад! — снова прозвучал голос Бренда, но на этот раз он был мягче и нежнее.

Фэнг присел у ног хозяина в ожидании следующей команды.

Фалин почувствовала, как расслабилось ее тело. Она с удивлением обнаружила, что израсходовала целую пленку, но эта сцена между человеком и тигром была настолько завораживающей, что она просто не могла спокойно соображать. Теперь, когда опасность миновала, ее тело снова затряслось, запоздало реагируя на страх.

— Не волнуйтесь. Фэнг просто слегка рассердился на нас. Сейчас он успокоится.

Фалин выдавила из себя улыбку.

Бренд с тревогой посмотрел на нее:

— Сидите смирно, а я пока загоню его обратно в вольер. Я думаю, вам обоим на сегодня достаточно.

Фалин благодарно кивнула. Она уже пару раз испытывала стресс, вызванный напряженной работой, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось с ней сейчас. Даже когда тигр благополучно оказался за железной решеткой, она не перестала дрожать.

Бренд подошел к ней и, обняв сильными руками, притянул ближе к себе.

— Тихо. Постарайтесь расслабиться.

Но Фалин лишь сжалась еще больше. Встреча с тигром была для нее настоящим испытанием, и все же она хоть как-то контролировала себя. Но сейчас… Это теплое, мускулистое мужское тело почти доконало ее. Его объятия были успокаивающими, чувственными и в то же время пугающими.

— Все в порядке. Сейчас все пройдет. Главное, не торопиться.

Его низкий голос успокаивал. Фалин чувствовала, как выравнивается дыхание и унимается дрожь, как страх постепенно уходит из ее тела, и на его место приходит другое чувство, которое она не могла точно описать. Она размякла и расслабилась, ее мысли потекли по спокойному приятному руслу. Главное, никуда не торопиться. В его объятиях она могла провести вечность.

— Вот так, малышка. Расслабься, — приговаривал Бренд.

Он наклонился к ее шее, губами лаская чувствительное место за ухом.

Фалин просто таяла в его надежных объятиях. Искры возбуждения побежали по всему ее телу. Она еще ближе прильнула к нему, ощущая выпуклость мускулов на его груди.

Она чувствовала, как постепенно испаряются в воздухе ее настороженность, недоверие, подозрительность. Она почти избавилась от них. Почти.

В тот момент, когда Фалин готова была совсем растаять, Бренд напрягся и оторвался от ее шеи.

— Духи, — внезапно произнес он и посмотрел на нее, как будто его внезапно озарила какая-то догадка. — Ничего удивительного. Теперь мне все ясно.

— Что?

Фалин не совсем понимала, о чем он говорит. Ей было это совершенно все равно. Единственное, что имело для нее значение в этот момент, это необыкновенная, невероятная близость их тел. И сладостное, волшебное ощущение, которое ее при этом охватывало.

— Ваши духи, — повторил Бренд. — Я же предупредил вас не пользоваться ими.

У Фалин немного прояснилось в голове.

— Вам они не нравятся?

Он медленно кивнул:

— Поверьте, мне они очень нравятся. Но вот у Фэнга, похоже, с этим проблемы.

Фалин возмущенно уставилась на него:

— Между прочим, эти духи обладают самым нежным запахом из всех, что сейчас продаются.

— Очень сожалею. У тигров невероятно тонкий нюх. К тому же подписка Фэнга на модный журнал истекла пару месяцев назад. Может, вам стоит сообщить ему, что он отстал от моды, и поведать о новых веяниях в парфюмерии?

Фалин нервно оглянулась на загон:

— Вы действительно думаете, что во всем виноваты мои духи?

Бренд тряхнул головой, отбрасывая назад волосы:

— Да. У них очень крепкий запах. Представьте, как прекрасно его чувствует животное, способное учуять еду на расстоянии пятидесяти ярдов. Этим вы дразните его. Он реагирует на вас как на двойную порцию цыплят.

Фалин криво улыбнулась:

— Я польщена. Но, наверное, мне лучше смыть этот запах.

Бренд быстрым взглядом окинул ее легкое одеяние:

— Одежду тоже придется снять.

— Не поняла?

— Вся одежда пропиталась этим запахом. Вы не можете опять надеть ее после того, как искупаетесь.

— После чего?

Бренд схватил ее за руку, прежде чем она успела увильнуть.

— После того, как искупаетесь в бассейне. Это то, что вам сейчас нужно. Да и мне не мешало бы освежиться.

Фалин была согласна с ним. Им обоим необходимо было остыть. Но она сомневалась, что вечернее купание в бассейне вдвоем было правильным способом достижения этой цели. Лично она предпочитала прохладный душ.

— К сожалению, я не взяла с собой купальник.

Бренд лениво улыбнулся в ответ:

— Ничего страшного. Я сам никогда не надеваю плавки.

Фалин судорожно глотнула, стараясь сохранить на лице прежнее выражение. Она многого насмотрелась, живя в большом городе. Ее не так легко было смутить. Но она прекрасно представляла, что произойдет, если она разденется на глазах у Бренда.

Она инстинктивно чувствовала это по тому, как реагировало ее тело, по тому желанию, которое не скрывал он. Это влечение возникло в самую первую минуту, но после первого прикосновения друг к другу между ними постепенно создавалась более интимная связь. Физический контакт был неизбежен, и Фалин не противилась ему, но купаться вместе в бассейне — нагими? Последствия могут быть самыми ужасными.

— Я все же думаю, что лучше приму ванну, — Фалин дотронулась до того места, куда он поцеловал ее. — Я хочу быть уверена, что полностью избавлюсь от запаха, когда потру себя мочалкой.

Бренд посмотрел на нее, на мгновение задержав свой ласкающий взгляд на ее губах.

Фалин чувствовала, как слабеют ее ноги. Вестон мог легко читать ее мысли. Он запросто догадался, о чем она только что думала. И по ее сумасшедшим эротическим мыслям было понятно, насколько он привлекает ее. Он знал, что может овладеть ею в любую минуту. Но почему-то не делал этого.

Может быть, он оставлял решение за ней, предоставляя ей право выбора?

Бренд мягко выпустил ее руку, пожимая плечами:

— Как хотите. Но приглашение остается в силе, если все же захотите присоединиться ко мне.

Фалин кивнула.

В течение нескольких секунд она смотрела ему вслед, пока он не исчез в сумерках. Потом она вскинула на плечо сумку и медленно побрела к дому.

Она еле держалась на ногах. Происшествия сегодняшнего дня совершенно истощили ее. Она должна быть благодарна Бренду за то, что он так терпеливо выполняет все ее желания, но, как ни странно, она не была этому рада. Фалин хотелось, чтобы вместо того, чтобы отпустить ее с миром, он бы силой притащил ее к бассейну и приказал своим низким томным голосом зайти в воду. Но она знала, что Бренд никогда не поступит с ней таким образом.

Она все делала так, как подсказывал ей инстинкт. Бренд предоставил ей выбор, показывая тем самым, какой силой она обладает. Но эта свобода пугала ее. Как выбрать правильный путь, наименее опасное направление? Но, быть может, ей не стоило уклоняться от этой опасности. Быть может, ее привлекало именно это — возможность подчиниться собственному безрассудству.

Или же ее просто влекло к этому мужчине? Его загадочность и необыкновенное сочетание силы, мягкости и сексуальности, которое она не встречала ранее ни в одном мужчине?

Она вошла в дом, столкнувшись на пороге с уходившей уже миссис Твичфорд. Они помахали друг другу рукой и пожелали спокойной ночи.

Фалин поднялась по лестнице в свою комнату. Аккуратно сложив снаряжение, она переоделась, сменив шорты и блузку на удобную широкую футболку, и, завернувшись в легкий халат, вошла в ванную, чтобы включить воду. Но внезапно возникшая в воображении фантазия обожгла ее, заставив остановиться на полпути.

Она вдруг представила себе, как Бренд плавает в это самое время в бассейне позади дома. Обнаженный.

Фалин сжала виски и потрясла головой, пытаясь отделаться от подобных мыслей. Эта работа уже порядком доконала ее. Фотография заставляла человека развивать пространственное воображение, поэтому теперь она не могла не видеть Бренда. Она отчетливо представляла его себе — обнаженный, красивый и невероятно притягательный. Она бы многое отдала, лишь бы увидеть его наяву.

Фалин присела на кровать, пытаясь успокоиться. Но что собственно останавливало ее? Чувство осторожности? Страх? Прошлое, которое теперь заставляло ее бояться любого риска?

Но разве не за тем она приехала сюда, чтобы постараться в новой обстановке забыть о прошлом? Импульсивно Фалин поднялась с кровати, спокойно завязала халат и босиком спустилась на первый этаж.

Она вышла на крыльцо, щурясь в темноту, пытаясь понять, откуда доносится плеск. Вероятнее всего, из рощи за домом. Бассейн находился под открытым небом, но был окружен густыми зарослями.

Когда Фалин обошла дом, она смогла увидеть серебристо-голубую воду, блестевшую между деревьями.

Биение ее сердца участилось, когда она ступила на землю и медленно пошла через лес, мелькая между деревьями, словно ночной эльф, тихо ступая на цыпочках по мягкому песку. Бассейн приближался, становясь все больше.

Фалин спряталась за большим дубом, ее пульс гулко стучал у нее в ушах, когда она осторожно выглянула из-за дерева.

Теперь она отчетливо видела весь бассейн, в котором, сверкая под лунным светом, играли маленькие волны, ударяясь о бортик. Это было очень красиво: большой влажный бриллиант, спрятанный в густой и темной лесной чаще.

Послышался шумный всплеск, и в дальнем конце бассейна на поверхности показался Бренд.

Он вынырнул и встал в воде, прислонившись спиной к бортику. Бренд был похож на ожившую бронзовую статую, по которой стекали прозрачные капли. Капли влаги блестели у него в волосах, падающих на плечи, словно бледно-голубые сапфиры, рассыпанные на золотистой поверхности. Мокрые самоцветы сверкали на обнаженных руках и спине, медленно стекая один за другим и исчезая в мерцающей воде.

Фалин снова спряталась за деревом и закрыла рот рукой, чтобы не выдать себя. Что же привело ее сюда — любопытство, желание? Она не могла дать однозначный ответ. Но теперь, когда она увидела Бренда, ей показалось, что с ее стороны было неприлично подглядывать. Ведь он даже не догадывался, что она здесь. Дай Бог, чтобы он не заметил ее, иначе как она сможет объяснить ему свое присутствие?

Она снова выглянула из-за толстого ствола, чтобы убедиться, что он не заметил ее, и сердце забилось как сумасшедшее. Бренд стряхнул воду с мокрых длинных волос и собирался подниматься по ступенькам, ведущим из бассейна. Он выходил из воды, и постепенно с каждым шагом ей открывались невидимые до этого части его тела.

И Фалин не могла оторвать от него глаз. Она знала, что ей срочно нужно уходить, пока еще была возможность остаться незамеченной. Нужно повернуться и бежать без оглядки туда, где она будет в безопасности. Но зрелище словно приковало ее к месту.

Он продолжал подниматься по лесенке, не догадываясь о ее присутствии. Когда из воды выступило все его тело, такое красивое, гладкое и мускулистое, Фалин обомлела от изумления, настолько совершенным оно было.

Она не удержалась от возгласа восхищения. Разумеется, она и раньше видела обнаженных мужчин, фотографировала обнаженные модели для журнала, но никогда мужское тело не производило на нее такого впечатления.

Глаза сами скользнули ниже, туда, где курчавились волосы, туда, где была самая интимная часть его тела. Впечатление было потрясающим.

Фалин прижала руку к груди, опасаясь, что сердце не выдержит такого напряжения. Она никогда не видела настолько идеально сложенного мужчину. Благоразумие испарилось, единственное, что она смогла произнести, было «О Боже!».

Она попыталась успокоиться, посмотрев на него как на очередную классную модель для фотографий, но с профессиональной точки зрения она не смогла найти ни одного недостатка. Он был идеален. Он был чрезвычайно сексуален от головы до пят.

Ослабев, Фалин прислонилась к дереву. Что же теперь делать? Она не могла остаться дольше у бассейна без риска быть разоблаченной. Ей нужно уйти отсюда прежде, чем он ее заметит, не то ей придется расплачиваться за собственную наглость.

Ей было не очень стыдно, скорее она была удивлена собой. Она всегда считала себя сдержанной благовоспитанной женщиной, в жизни которой мужчины занимали вовсе не главное место. Что же с ней стало? Что заставило ее прокрасться к бассейну и подглядывать за обнаженным мужчиной, будто школьница в душевой за одноклассником после урока физкультуры.

Неужели, проведя какое-то время на этом уединенном ранчо с Вестоном, она изменилась? Фалин вдруг поняла, что жизнь может преподнести любой сюрприз. Она поняла, что благоразумие и здравый смысл не всегда могут уберечь от ошибки и что слишком большая осторожность может помешать осуществлению твоей мечты.

И сегодня ее мечта была так близка к осуществлению.

Сегодня она стояла в лунном свете и смело наблюдала за почти незнакомым ей мужчиной. Она не выдала себя ничем, наблюдая за ним, хотя не должна была этого делать. Но не могла себе в этом отказать.

Ей вдруг захотелось, чтобы он заметил ее. Потом ей пришла в голову еще более безумная мысль — выйти из укрытия и признаться в содеянном. Но она все же не решилась на это. Было бы сумасшествием ожидать снисхождения от этого свирепого укротителя хищников, тем более что у него было право сердиться на нее.

Легкий шум отвлек ее от этих мыслей. Затаив дыхание, она смотрела, как он обвязал полотенце вокруг бедер. Фалин закрыла глаза и почти вросла в спасительное дерево, стараясь раствориться в темноте.

Лучше всего было бы подождать, пока он не вернется домой, а потом незамеченной проскользнуть внутрь. Тогда он и не догадается, что она была здесь.

Очень простой план.

Роковой просчет.

Тигры не единственные существа, обладающие обостренными чувствами, но Фалин слишком поздно подумала об этом. Слух Бренда был идеально настроен на ночную тишину, и ее тихий возглас не остался для него незамеченным.

— Наслаждаетесь видом? — услышала она позади себя знакомый голос с насмешливыми нотками.

Фалин закусила губу и закрыла лицо руками. Она не могла заставить себя взглянуть ему в лицо. Даже если она это сделает, что сможет сказать?

— Посмотрите на меня.

Она не могла выполнить его требование, потому что тело отказывалось ей повиноваться. Она уже достаточно насмотрелась на него и теперь открыто посмотреть ему в глаза была не в состоянии.

— Минуту назад вы преспокойно это делали.

Фалин резко обернулась, забыв о своем унижении.

— Так вы уже давно поняли, что я здесь?

Его глаза заблестели в темноте:

— Да.

Она сложила руки на груди, защищая себя от этого пронизывающего взгляда.

— Вы могли бы дать это мне понять.

Это был слабый аргумент, и она это знала. Но Бренд ничего не ответил, лишь с удивлением вздернул брови и, облокотившись на ветви, склонился к ней. Из-за этого движения полотенце сдвинулось, и Фалин стоило неимоверных усилий не бросить взгляд вниз. Еще одно такое движение, и полотенце полетит вниз. Эта безумная мысль промелькнула у нее в голове.

— Темновато для фотографирования, — заметил Бренд. — Что же вас сюда привело, женщина?

Она нервно сглотнула.

— Я просто передумала и решила тоже искупаться, но я смотрю, вы уже закончили. Тогда в другой раз.

Она повернулась к дому, стремясь поскорее оказаться в безопасности своей комнаты.

— Не так быстро. — Бренд схватил ее за пояс халата и притянул к себе.

Фалин посмотрела на него, затаив дыхание, загипнотизированная его сверкающим взглядом.

Она не шелохнулась, когда он резким движением развязал пояс и бросил его на землю. Полы ее халата разлетелись, и его взгляду предстала длинная футболка, закрывавшая ноги до колен.

Бренд отступил назад, улыбаясь с нескрываемым интересом.

— Ну что же, идите купайтесь, Фалин. Вода превосходная, а я пока посмотрю. Теперь моя очередь.




6


— Ваша очередь? — сдавленным голосом спросила она, пятясь назад к бассейну. — Но я не собиралась подглядывать за вами. На самом деле я просто…

— Просто вышли искупаться, да? Что я вам и предлагаю сделать. Ну что, вы собираетесь снимать халат или мне вам помочь?

Фалин могла себе представить, какую «помощь» он может ей предложить. Она сделала еще несколько шагов к воде, не спуская глаз с Бренда. Ничего не поделаешь. Либо ей придется искупаться, либо иметь дело с ним. Небогатый выбор.

Она взглянула на сверкающую воду, совершенно темную, если бы не отражавшиеся в ней лунный свет и звезды. Она манила ее к себе. Если бы Фалин была сейчас одна, она бы, ни минуты не колеблясь, бросилась в воду. Но у нее был очень внимательный зритель, и он ожидал от нее представления.

Халат все еще был на ней. Фалин опустила в воду пальцы ноги, проверяя ее температуру. Вода была теплой и ласковой на ощупь, так и маня Фалин искупаться.

Она нерешительно оглянулась на Бренда. Он стоял, сложив руки на груди, ожидая ее дальнейших действий.

Фалин вдруг осознала, что ей даже нравится, что он смотрит на нее. Ей нравилась приятная дрожь, охватившая ее, когда она взглянула на его лицо. Ее возбуждала мысль сделать то, что он ждет от нее. Разве он не это пытался ей все время доказать? Разве не то, что можно расслабиться, не теряя при этом головы?

Впервые ей представилась возможность совершить что-то безрассудное. Она хотела устроить ему представление. Такое, которое он не скоро забудет.

Она подняла подбородок и, все еще не спуская с него глаз, сбросила с себя халат. Он бесшумно упал к ее ногам. Бренд не пошевелился, он замер, не сводя с нее глаз.

Все чувства Фалин обострились. Каждый сантиметр ее трепещущего тела загорался особой красотой под его пристальным взглядом. Она закусила губу, не зная, понравится ли ему ее тело или нет. Фалин сама не знала, чего она боялась больше.

Она спустилась на несколько ступенек вниз, пока вода не коснулась края футболки. Мокрая ткань тут же прилипла к ногам.

— Что же вы остановились? — резко спросил Бренд.

Фалин неуверенно улыбнулась. Она и знала, как действует на него. Но вся эта сцена начинала возбуждать и ее. Ее тело было таким теплым, ей казалось, что, если она войдет глубже, от воды начнет подниматься пар. Как он смотрел на нее! Долго ли она сможет это выдержать?

Она спустила футболку с одного плеча, собираясь совсем снять ее, но после секундного колебания поняла, что не может этого сделать. Если Бренд хочет смотреть, как она плавает, ему придется принять ее такой, как она есть — в футболке.

Быстро, одним движением она окунулась полностью в воду и нырнула в кромешную темноту.

Бренд окинул взглядом поверхность воды, не зная, откуда появится нимфа. Он воспользовался моментом, чтобы перевести дыхание. Ему это было необходимо, особенно после того, как она устроила ему этот псевдостриптиз. Была минута, когда он был готов поверить, что Фалин действительно сделает это, что она решила наконец сдаться.

Он так давно надеялся на это, зная, что она может перешагнуть через себя, если ей помочь.

Но в последний момент ее нервы, видимо, не выдержали, и снова в ней победило благоразумие.

Когда Бренд заметил ее стоящей под деревом и пожирающей его глазами, в которых он увидел смятение и страсть, он подумал, что она готова вверить себя ему. Но, когда она исчезла под водой, он понял, что ошибся.

Эта городская девица все-таки не могла раскрепоститься. Ее большие зеленые глаза говорили ему: «Дотронься до меня, люби меня, доставь мне удовольствие». Но при этом она продолжала сохранять дистанцию. Глупая затея, потому как нет спасения от дикаря, нашедшего свою жертву. Он согласен не разубеждать ее в собственной защищенности, пока Фалин сама не поймет, что она ей совсем не нужна, по крайней мере не рядом с ним.

Опасность была не в их неизбежной близости, а в неизбежном расставании. Но Бренд решил, что то, что должно произойти между ними, стоит любых переживаний, но Фалин должна сама решиться на это. Он не хотел принуждать ее, что, однако, не мешало ему время от времени ее подталкивать.

Она появилась на другом конце бассейна, мокрая футболка облегала ее тело, словно волшебная чешуя.

— Видите? — спросила она, откидывая назад мокрые волосы. — С духами покончено. Цель достигнута.

Ее цель — возможно. Но только не его.

— Я уверен, что Фэнг будет доволен, — сощурившись, сказал он.

Уж он, по крайней мере, доволен. Бренд с удовольствием заметил, как мокрая ткань облепила ее плечи, повторяя форму ее груди и выступающих сосков. Ему нравился блеск ее гладкой, мокрой кожи, жаждавшей его прикосновения.

Она немного порезвилась в воде, ныряя и вновь появляясь на поверхности, словно ночная сирена, заманивая его к себе. Бренд хотел присоединиться к ней, подчиниться ее зову, но остановил свой порыв, решив, что еще не время. Она перевернулась на спину, шлепая ногами по воде, ее грудь то всплывала, то исчезала под водой. Бренд подошел к краю бассейна, довольный картиной.

Краем глаза он заметил ее халат, лежащий поодаль, и поднял его.

— Что это вы делаете? — с беспокойством спросила она.

Держа халат на вытянутой руке, Бренд внимательно осмотрел его.

— Ничего особенного, я подержу его, пока вы не выйдете.

— Положите обратно. Не могу же я выйти… — она взглянула на мокрую футболку, — …вот так.

Он помахал халатом в воздухе:

— Тогда вам придется оставаться в воде. Надеюсь, вы любите плавать.

Она скорчила недовольную мину. Бренд, видимо, решил пошутить над ней. Он медленно подошел к огромному дубу, подпрыгнув, ухватился за ветку и аккуратно повесил халат на сучок.

— Попробуйте достать его.

Она бросила на него свирепый взгляд в надежде, что ветка обломится и он с треском упадет на землю.

Потому что только это могло стереть эту наглую и самодовольную улыбку с его лица. Он явно был хозяином положения, и ничто не может ее спасти сегодня.

— Тогда отвернитесь.

Она увидела, как в темноте блеснули в улыбке белоснежные зубы.

— Нет уж, я лучше посмотрю.

Ее пульс участился при мысли о том, что ей сейчас предстоит. Ей придется завершить это представление. Но вместо стриптиза ей придется изображать из себя участницу конкурса на самую элегантную мокрую футболку. Зрители были готовы и радостно приветствовали ее.

— Значит, так вы обращаетесь с вашими гостями? — в отчаянии спросила она.

Бренд сидел на ветке и болтал ногами, совсем как мальчишка.

— Только с теми, которые шпионят за мной по ночам. Я шокирован вашим неприличным поведением, мисс Истбрук. Вас, видимо, плохо воспитывали.

Фалин покраснела от злости и смущения. Зачем он напоминает ей об этом?

— Зуб за зуб, так что ли? Еще один дикий закон джунглей?

Он задумчиво почесал подбородок:

— Нет, скорее глаз за глаз.

Она хотела обдать его брызгами, но промахнулась.

— Очень смешно. Ну все, пошутили — и хватит. Подайте мне халат.

Бренд с интересом посмотрел на нее:

— Кто это, интересно, шутил?

— Но мне же нужно прикрыться чем-то, — настойчиво повторила она, поежившись не то от ночной прохлады, не то от его пристального взгляда.

Бренд положил руку себе на пояс, на единственный узелок, который удерживал узкое полотенце вокруг его бедер.

— Может быть, вам дать мое полотенце? Оно очень теплое. Я согрел его своим жаром.

— Н-не… снимайте его! — Она протестующее подняла руку.

Что же ей делать? Она уже начала стучать зубами от холода, необходимо было срочно что-то предпринять. Фалин с тоской подумала о теплом человеческом теле и вообще о чем-нибудь теплом. Она сделала несколько шагов к ступенькам.

Бренд завороженно смотрел на нее. Так бронзовый идол смотрит на приносимую ему жертву.

— А еще говорите о хорошем воспитании, — пробормотала Фалин, постепенно показываясь из воды.

— Что вы, у меня, как у всех варваров, вообще нет никакого воспитания, — засмеялся Бренд, но выражение его лица было не очень веселым. Оно было жестким, суровым и сексуальным.

Когда она вышла из воды и ночной воздух окутал ее, Фалин зябко поежилась. Холод сковал ее тело, проникая в каждую клеточку, в каждый нерв, заставляя ее трястись в ознобе. Но внутри себя она чувствовала всепоглощающий жар, она словно вся горела, охваченная каким-то непонятным огнем.

Бренд свесился с ветки и окликнул ее:

— В чем дело, киска?

Фалин не могла поднять на него глаз. Такой стеснительной и скромной женщине, как она, которая никогда раньше не показывалась в таком виде незнакомому мужчине, это было не под силу. Слишком страшно, слишком болезненно, слишком волнующе.

— Я не могу, — прошептала она. — Вы не понимаете.

— Попробуйте объяснить мне.

Она отвернулась, все еще боясь посмотреть на него.

— Помните, я говорила вам о своем бывшем партнере? О том, что он меня предал? Ну вот, я до сих пор не могу забыть ту боль. Она, наверное, будет жить во мне до конца моих дней. Я не способна открыться кому-то снова.

По крайней мере, не так, как хотел он. Не до конца. Она стояла сейчас перед ним в мокрой футболке, облепившей ее тело словно вторая кожа, выставляя себя на показ. Но дело было не только в ее наготе. Она не могла открыть ему свое сердце. Фалин сказала ему правду и теперь чувствовала себя вывернутой наизнанку, уязвимой и беззащитной. И это было еще хуже, чем быть раздетой.

Футболка плотно облегала ее тело, повторяя каждую его линию. Ее соски напряглись от холода — темные бугорки отчетливо виднелись под тонкой тканью.

Она была возбуждена, а ведь он еще даже не коснулся ее. Фалин ненавидела его за то, что он видит ее в таком состоянии. Это было бессловесное признание в собственном желании. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, как сильно она хотела его.

— Ты сможешь, Фалин, — заверил ее Бренд. — Ты уже на полпути к этому.

«Скорее, я на полпути к тому, чтобы окончательно замерзнуть», — подумала она. От холода. От страха.

— Бренд, — невольно она произнесла его имя. Она просила его о помощи, но эта мысль почему-то не казалась ей такой уж нелепой. Хоть однажды она может позволить себе такую роскошь. Ей не обязательно все время быть сильной и бесстрашной.

Он снял халат с дерева и, спрыгнув вниз, быстро подошел к ней.

— Ты совсем замерзла. Иди сюда.

Фалин позволила ему обнять себя и потянулась к нему, как ночная бабочка тянется к опасному, но вместе с тем желанному свету. Бренд подхватил ее на руки и понес к дереву. Осторожно посадив ее около ствола, он склонился над ней. Его руки нежно растирали ее спину, руки, ноги, возвращая им тепло с каждым прикосновением.

— Лучше?

Она все еще поеживалась, но теперь уже не от холода.

— М-м-м-м.

— Насколько я понимаю, это означает «да», — сказал Бренд, не прекращая свой магический массаж.

Его руки скользнули по ее шее, заставляя все ее тело расслабиться.

— Да, — выдохнула она.

Его прикосновения становились все нежнее, его пальцы мягко ласкали ее кожу.

— Скажи, когда захочешь, чтобы я перестал.

Фалин кивнула. Она никогда не захочет, чтобы он остановился. Она хочет, чтобы это блаженство не кончалось, пока каждый мускул не растает под его руками. Она положила голову ему на грудь, упиваясь свежим запахом его тела, слегка потеревшись лицом о его кожу.

Внезапно Бренд поднялся, увлекая и ее за собой. Облокотившись спиной о дерево, Фалин в замешательстве смотрела на него.

— Я же не просила тебя останавливаться.

— Распахни халат, Фалин.

Трясущимися руками она раскрыла полы халата. Его глаза загорелись, а голос стал хриплым:

— Не лучше ли тебе сказать мне это сейчас? Потом будет поздно.

Она услышала предупреждение в его словах, но ее собственная реакция поразила ее саму.

Фалин взяла его руку и положила ее себе на грудь.

Бренд издал тихий стон и сильнее прижал ее к дереву, наклоняясь к ней. Он раздвинул губами ее губы, медленно проникая внутрь. Фалин почувствовала легкие прикосновения его языка, окончательно теряя представление об окружающем, когда он еще крепче поцеловал ее, опьяняя ее своей сладостной и горячей страстью.

С этого момента его движения стали более порывистыми, резкими. Рывком он поднял ее с земли, обхватив руками за ягодицы, и прислонил к дереву. Ее ноги обвились вокруг его талии.

— Решайся, Фалин. Будь моей сегодня ночью.

Фалин обняла его за голову, притягивая к себе еще ближе. Он наклонился к ее груди, осыпая легкими поцелуями. Волна удовольствия нахлынула на нее, пронзая каждую клеточку тела.

Бренд издал низкий стон и, задрав ее футболку, оголил ее живот и влажные трусики для своих дерзких ласк.

— Расслабься… доверься мне, — шептал он.

Его прикосновения делались все более настойчивыми, подчиняя ее своему желанию, дикому, ненасытному, примитивному. Ужасающему. Фалин невольно содрогнулась.

Бренд почувствовал, как напряглось ее тело. Этот огонь, вспыхнувший в них, пугал Фалин своей силой и новизной. Она так и не смогла отбросить свои страхи и довериться ему. Она по-прежнему боялась его. Пока это не пройдет, пока она не поверит ему, она не сможет принадлежать ему. Даже на одну ночь она должна полностью довериться ему, или этой ночи не будет совсем.

Он оторвался от ее губ, поднял голову и заглянул ей в глаза. В них он прочитал мольбу. Они умоляли его сжалиться, просили его не останавливаться и в то же время боялись, что он не сможет остановиться. Бренд понимал ее страх. Ему действительно было тяжело остановиться. Ведь она была такой привлекательной, такой чувственной, реагирующей на каждое его прикосновение.

Знала ли она, до какого состояния довела его? Судя по этому испуганному взгляду, Фалин прекрасно понимала, что с ним творится. Но каким бы он ни был варваром, даже возбужденным до самого крайнего предела, он оставался мужчиной, а не тупым самцом и знал, что не сможет взять ее силой. Он не может претендовать на ее тело, пока ее сердце не принадлежит ему.

— Почему ты остановился? — еле слышно прошептала Фалин, испытав одновременно разочарование и облегчение.

Тяжело вздохнув, Бренд опустил ее на землю. Его собственное благородство вызывало у него отвращение. Любой уважающий себя мужчина сначала бы получил то, что хотел, а потом уже думал о последствиях.

— Ты сама этого хотела.

Ее бледное лицо вспыхнуло:

— Я… я не уверена.

Он провел рукой по ее щеке:

— Я тоже. Я не думал, что это произойдет… вот так.

Бренд думал, что будет действовать неторопливо, будет любить ее нежно, терпеливо, чтобы она обессилела от удовольствия, обезумела от желания, до тех пор, пока она не попросит пощады. Так что же с ним случилось?

С сожалением он смотрел, как она одернула футболку и завернулась в халат, защищаясь от его взгляда. Это ему немного помогло. По крайней мере, он не будет видеть то, от чего только что так глупо отказался.

Но видение ее прекрасного волнующего тела навсегда останется с ним. Оно будет преследовать его всю жизнь. Медленная, мучительная пытка. Наказание за ненужную жалость и мягкосердечие. Так ему и надо, нечего проявлять свое глупое благородство.

Фалин наклонилась, чтобы поднять с земли пояс.

— Я не понимаю.

Ее голос все еще дрожал от возбуждения. Бренд почувствовал, как желание снова охватывает его. Боже, какой он идиот! Он мог бы овладеть ею, здесь, сейчас.

Он сжал челюсти:

— Все просто. Это уже не игра. Все гораздо серьезнее. По-настоящему. Я не уверен, что ты готова к этому.

Закусив губу, она уставилась на него своими огромными глазами:

— Я в состоянии позаботиться о себе.

Бренд мягко улыбнулся:

— Тебе придется доказать мне это, Фалин. Но позже. Гораздо позже.




Фалин плохо спала в эту ночь. Ей снились чудовища, еще более страшные, чем те, с которыми ей приходилось встречаться наяву. Постепенно кошмары сменились эротическими фантазиями, и она начала метаться по кровати, охваченная желанием.

Фалин проснулась еще до зари и тихо спустилась на цыпочках в свою маленькую фотостудию.

Бренд наверняка еще спит, даже не подозревая о смятении, которое он поселил в ее душе и теле. Фалин хотелось незаметно пробраться к нему в комнату и вылить ему на голову целый бачок проявителя. Подумав об этом, она решила, что в его комнате ей может найтись занятие поинтереснее. Раз мелькнув в ее голове, эта мысль уже не покидала ее.

Фалин опустила вчерашнюю пленку в проявитель, смущенно вздыхая и невольно вспоминая о прошлом вечере. Бренд пугал ее. Она призналась себе, что немного сдрейфила, когда Бренд так распалился. Он показался ей совершенно неконтролируемым, но, в то же время, доказал ей, что умеет держать себя в руках.

Но чего ей бояться? Что бы случилось, если бы она позволила ему сделать все, что ему хотелось? Что хотелось и ей самой? Он бы не причинил ей боль. Она инстинктивно чувствовала это. А если этого было недостаточно, другим доказательством служил тот факт, что он бросился навстречу тигру, чтобы защитить ее. Он спас ее от тигра. Какое еще доказательство нужно женщине?

Но воспоминания об острых клыках тигра померкли перед образом обнаженного Бренда. Самое ужасное, что могло произойти вчера, — это ночь, полная невероятного, неописуемого физического наслаждения. За которой последовало бы утро с его неизбежными эмоциональными последствиями. Именно это и пугало ее.

Одной ночи в его объятиях будет недостаточно. Он просил у нее большего, не только ее тела, он просил ее отдаться ему полностью, вверить ему и свое тело, к и свою душу. В конце концов, он был не примитивным дикарем, каким показался ей вначале, а настоящим мужчиной, который хотел полного безоговорочного доверия с ее стороны. Для нее, уже однажды преданной, это было не так просто.

Фалин снова вздохнула, промывая пленку в ванночке с раствором. Прополоскав в воде, она принялась ее рассматривать под ярким светом.

Ее рот раскрылся в удивлении. Эти фотографии показались ей одними из лучших, которые у нее когда-нибудь получались.

Снимки, на которых лицом к лицу встретились человек и тигр, гладкие мускулы и мохнатая шерсть, были просто потрясающими. Два сильных свободолюбивых существа столкнулись в единоборстве, и камера запечатлела этот поразительный момент, чтобы поведать о нем всему миру. Фалин повесила пленку сушиться и отправилась наверх, как никогда уверенная в себе.

Она напечатает фотографии как можно скорее и пошлет их Вэйлу. Ему наверняка понравится. Наконец-то Фалин начинает забывать о Скотте и возвращаться к нормальной жизни.

Она остановилась в коридоре, не доходя до своей комнаты, и прислушалась к мерному дыханию Бренда, раздававшемуся из-за двери.

«Интересно, — подумала она, — он все еще спит или так же, как она, мучается от бессонницы?»

Трудно было представить, что такое может произойти с таким сильным и мужественным человеком, как Бренд. Мысль об этом еще раз заставила ее восхититься его выдержкой.

Снедаемая любопытством, она подкралась к открытой двери его комнаты и заглянула внутрь.

Бренд сидел на кровати, встрепанные волосы свисали вдоль лица волнистыми прядями. На нем ничего не было, и лишь угол простыни прикрывал его бедра.

Он посмотрел на нее проясняющимися ото сна глазами.

— Фалин, — мягко сказал он. — Ты разве не знаешь, что спальня мужчины — это самая опасная зона для леди, особенно по утрам? Или с прошлой ночи ты передумала?




7


Фалин чуть не задохнулась от неожиданности и смущения. Она никак не предполагала, что он не спит. Что касается его замечания по поводу опасности, поджидающей ее в мужской спальне, — она не раз слышала, что мужчины по утрам особенно активны в сексуальном плане, но никогда не видела живого подтверждения этому загадочному феномену. До сегодняшнего утра.

— Но ведь уже пора завтракать! — заявила она. Жалкое оправдание, но он застал ее врасплох.

Его глаза насмешливо блеснули:

— Вот именно.

Фалин опасливо попятилась. Поразительно, как один человек мог выглядеть таким диким и таким сексуальным одновременно?

— Как насчет яиц и бекона? — сладким голосом предложила она.

Бренд одобрительным взглядом окинул ее короткую рубашку и голые ноги:

— А как насчет завтрака в кровати? Прямо сейчас?

— Я буду завтракать внизу.

Фалин повернулась и направилась по коридору к своей комнате, чувствуя, что он смотрит ей вслед. Она надеялась, что ее рубашка все же не очень прозрачная, иначе это может оказаться опасным, учитывая утреннее настроение Бренда.

У нее были все основания для беспокойства, учитывая, с каким чувством Бренд наблюдал за ней. У него было ощущение, что он получил удар под дых. И все из-за вчерашнего. Еще одно такое испытание, и он станет инвалидом.

— Оставь мне немного, — крикнул он.

Бренд не собирается бежать за ней и насильно тащить в кровать, как бы ему этого ни хотелось. Если они когда-нибудь займутся любовью, то она должна будет сама прийти к нему, подчиняясь собственному желанию. Она должна забыть о благоразумии и осторожности и полностью довериться ему. И если этого не произойдет, то не произойдет ничего.




— Фалин, ягодка, что там с тобой произошло? Ты совсем слилась с природой или подхватила какую-нибудь тропическую болезнь?

Громкий, четкий голос Вэйла звучал так близко, как будто она находилась вместе с ним в его офисе в Нью-Йорке. И он был, как обычно, полон сарказма.

Фалин вздохнула. Пару дней назад она послала ему фотографии и с нетерпением ждала его звонка. Но она рассчитывала услышать хоть какую-нибудь похвалу.

— Я в порядке, — солгала она. Если не считать безумных дней, проведенных в обществе нервного тигра и бессонных ночей под одной крышей с его хозяином.

— В порядке! — насмешливо фыркнул он. — Прелесть моя, твой голос словно скрипка Страдивариуса. А твои фотографии, — последовала длительная пауза, — они потрясающие!

Фалин довольно улыбнулась:

— Здорово получилось, правда?

Вэйл резко рассмеялся:

— Здорово?! Ты смеешься?! Да они просто классные, просто умопомрачительные! Но проблема в том, что я не могу послать их в «Эко». Они посмеются мне в лицо.

Фалин опешила от этих слов:

— Но почему? Ты же сказал, что они классные.

— Не то слово, ягодка. Но ты все-таки работаешь не для разворота в «Космополитене», а для журнала о природе. А природа значит природа. Деревья, животные. Никаких людей. Тарзана придется убрать.

— Тарзана?

— Ну да, твою модель. Этого парня с тигром. Я не знаю, где ты там его раздобыла, дорогуша, но я прекрасно понимаю, почему ты так увлеклась съемками. У него потрясающее тело. Но тебе все равно придется распрощаться с ним. Посылай его ко мне в Нью-Йорк, детка. Я гарантирую ему не меньше десяти штук в месяц.

Фалин закусила губу, стараясь сдержаться и не заорать в трубку. Она не хотела спорить с Вэйлом, ей просто хотелось расплакаться от обиды.

— Никакая он не модель, Вэйл. Это дрессировщик тигра. Дикарь-Вестон, сумасшедший отшельник, помнишь?

Последовала долгая пауза. Она услышала, как тяжело дышит Вэйл:

— Так это и есть Вестон? Владелец ранчо? Фал, прелесть моя, ты даже в большей опасности, чем я предполагал.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — с негодованием сказала она.

Она представила, как Вэйл улыбается своей самодовольной улыбкой.

— Ты теряешь свой профессионализм из-за какой-то деревенщины в драных джинсах. Конечно, он очень красив — настоящий Адонис. Но редактор ждет от тебя фотографии диких животных, а не слащавые плакаты. Что у них там, вода какая-то особенная или воздух? Что с тобой случилось?

Фалин молча слушала, наматывая на палец шнур от телефона, жалея, что Вэйл так далеко от нее. С каким бы удовольствием она сейчас задушила его этим самым проводом. Но она не могла не согласиться с ним. Вэйл прав — она действительно потеряла свой профессионализм.

Конечно, она не должна была делать Вестона центральной фигурой всех фотографий. Но так случилось, что он стал центральной фигурой в ее мыслях, и аппаратура просто равнодушно зафиксировала этот факт. К тому же Фэнг по-прежнему боялся ее и камеры и потому не подпускал ее ближе чем на двадцать футов.

Она вздернула подбородок:

— Я все поняла, Вэйл. Не волнуйся.

Он тяжело вздохнул в ответ:

— Но я волнуюсь, Фал. Это так непохоже на тебя. Заканчивай поскорее работу и сматывайся оттуда, пока этот абориген не решил принести тебя в качестве девственной жертвы или что-нибудь в этом роде.

Фалин горько улыбнулась:

— Боюсь, у него мало шансов.

— Ну хорошо, по крайней мере, ты девственна в мыслях, ягодка, а этот парень, судя по всему, способен на что угодно.

— Он не маньяк, Вэйл. Он едва дотронулся до меня. — Фалин виновато подумала, что не могла сказать ему правду.

Та ночь около бассейна была для нее самым чудесным опытом, какой у нее когда-либо был с мужчиной. Фалин понимала, что Бренд проявил нечеловеческое самообладание. Ей хотелось, чтобы он повел себя как маньяк и овладел ею пусть даже грубо, несмотря на все ее страхи. По крайней мере, теперь бы она так не мучилась.

— Значит, в этом проблем не будет? Хорошо. Тогда убери объектив от Тарзана и наведи его на кошечек. Понятно?

Повесив трубку, Фалин поняла, что настала пора действовать. Ей необходимо сделать хорошие фотографии этого тигра.

В первую очередь ей нужно было превратить Бренда из мешающего ей работать препятствия в главного помощника. Он должен помочь ей советом. В конце концов, он — дрессировщик, имеет биологическое образование. В его красивой голове было достаточно мозгов, и сейчас самое время применить их по назначению.

На следующий день за завтраком она с надеждой спросила его:

— Работа у меня что-то не ладится. Что ты мне посоветуешь?

Бренд сделал большой глоток кофе, внимательно поглядывая на нее поверх чашки. Она это серьезно? Неужели она наконец решила довериться ему? Неужели она в конце концов приоткрыла створки раковины? Он давно ждет этого. Впервые Фалин сделала попытку уничтожить возникший между ними барьер.

— У меня есть пара мыслей, — осторожно сказал он. — Но боюсь, тебе они не понравятся.

— Например?

— В первую очередь, забудь про камеру.

— Забыть про…

— Вот именно. И не смотри на меня так. Я предупреждал, что тебе это может не понравиться.

— Но камера…

— Может подождать. Сначала надо разобраться с тобой.

— Со мной.

Бренд заколебался, опасаясь своей прямотой уничтожить тот небольшой прогресс, которого они добились. Но он знал, Фалин достаточно смелая, чтобы услышать правду. Это должно пойти только на пользу.

— Я думаю, что ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Дело вовсе не в Фэнге и не в твоей аппаратуре. Дело в тебе. В твоем страхе.

Она не стала с ним спорить, лишь задумчиво произнесла:

— Я понимаю.

Бренд надеялся, что так оно и есть. Это было важно для них обоих. Он хотел помочь Фалин. Он так же, как и она, очень хотел, чтобы ее фотографии наконец удались.

У него были на это свои причины. Бренд знал, что не будет иметь ни минуты покоя, пока мисс Истбрук не вернется к себе в Нью-Йорк. Чем скорее это произойдет, тем лучше, пока они не привязались друг к другу окончательно. Если это, конечно, еще не слишком поздно. Даже если она немедленно уедет отсюда, Бренд сомневался, что сможет вернуться к прежней жизни.

Он быстро допил свой кофе и поднялся из-за стола, жестом предлагая ей следовать за ним.

Фалин снова заколебалась:

— Но я не понимаю, как…

Бренд подошел к ней, схватил ее за плечо и потянул за собой.

— Доверие, киска. Ты должна мне доверять.

Доверие? Это было почти невозможно. Она уничтожила это чувство в себе в тот день, когда Скотт ушел от нее. А теперь Бренд требует, чтобы она снова доверяла — но кому? Четырехсоткилограммовому непредсказуемому животному? Отшельнику, который понятия не имел о реальной опасности?

Она посмотрела на него, надеясь увидеть в его глазах поддержку. Бренд не улыбался, не говорил пустых слов о том, что все будет в порядке, но его спокойный решительный взгляд помог ей собраться с мыслями. Он был уверен в себе, в ней, и потому не было необходимости в словах. Бренд обладал способностью общаться без помощи слов, и тот взгляд, которым он окинул ее, говорил: «Идем со мной. Тебе нечего бояться».

Фалин оставила сумку со снаряжением в доме и последовала за ним. Они быстро прошли через лес, не обменявшись по дороге ни единым словом, и подошли к вольеру Фэнга как раз в тот момент, когда первые лучи прорезали темные заросли.

Развалившись на земле, огромная дикая кошка зевала и потягивалась после крепкого сна, но, когда они подошли ближе, вскочила на ноги. Большие глаза с любопытством поглядывали на Фалин.

Бренд остановился и повернулся к Фалин, сложив на груди руки:

— У меня есть следующее предложение: снимай рубашку.

— Рубашку? — Фалин нервно рассмеялась, не уверенная, серьезно ли он говорит.

Она, по крайней мере, надеялась, что это всего лишь очередная шутка.

Но Бренд даже не улыбнулся, продолжая напряженно смотреть на нее.

— У тебя какие-то очень своеобразные понятия о доверии, — запротестовала она.

— Ничего не поделаешь.

Фалин не шевельнулась. Она не могла этого сделать.

— Как хочешь, — сказал он. Его голос был ровным, спокойным, бесстрастным.

Поднеся руку к воротнику, Фалин взялась за верхнюю пуговицу.

— Ты мне не хочешь объяснить, для чего все это?

Бренд задумчиво провел рукой по подбородку:

— Тебе это поможет?

Фалин кивнула.

— Я смотрел сегодня утром на твой костюм, и мне пришло в голову, что тебе нужно одеться во что-нибудь другое. Например, надеть мою рубашку. Мне кажется, что тогда Фэнг спокойнее отнесется к тебе.

Фалин в недоумении посмотрела на него:

— Я ничего не поняла. Какая ему разница? Или ты считаешь, что у него белый — любимый цвет? — Она взглянула на хлопковую рубашку Бренда. Тигр, разбирающийся в моде? Что-то маловероятно. Чего же тогда добивается Бренд?

— Помнишь, я говорил тебе о запахе? — терпеливо спросил он. Его лицо было абсолютно непроницаемым.

Фалин покраснела. Помнит ли она? Еще бы, она уже всю неделю пытается забыть про этот вечер.

— Конечно, — ответила она как можно спокойнее.

— Фэнг очень чувствителен к запахам. У него тонкий нюх, не такой, как у человека. Так что, если ты наденешь мою рубашку, то он будет чувствовать мой запах, а к нему он уже привык. Тогда он постепенно привыкнет и к тебе.

Фалин медленно кивнула, не имея ничего возразить против этого.

— Я думаю, стоит попробовать, — согласилась она.

— Видишь, а ты не верила мне.

Фалин расстегнула верхнюю пуговицу.

— Может быть, ты отвернешься?

— Я могу, но нет ничего такого, чтобы я не видел раньше. Видел и наслаждался. Не нужно стесняться красивого тела. Не прячь его от меня.

Фалин глубоко вдохнула и начала расстегивать остальные пуговицы. Ей казалось, что это будет длиться вечно, тем более под пристальным взглядом Бренда. Сознание того, что он наблюдает за ней, заставляло ее руки дрожать. Ее охватило смущение. Но вместе с тем она почувствовала странное радостное возбуждение, доселе неизвестное ей.

Она вытянула блузку из шорт и, расстегнув наконец последнюю пуговицу, неуверенно подняла глаза на Бренда.

— Теперь отступать поздно, — сказал он. — Первый шаг самый трудный.

Фалин слегка распахнула блузку, открывая его взгляду белоснежное кружево белья, прикрывавшего грудь. Раздался легкий вздох. Ее? Бренда? Фалин уже не могла бы сказать, чей именно; их тела были словно единое целое, настолько хорошо они чувствовали друг друга.

— Ты удивительно смелая и красивая женщина.

Его слова придали ей уверенности, с облегчением Фалин почувствовала его поддержку и восхищение, по мере того как она постепенно стягивала блузку с плеч, а потом и совсем сняла ее. Она стояла перед ним, подняв голову, одетая только в шорты и в лифчик. Ее поза выражала уверенность и спокойствие, но на самом деле ее колотило от волнения.

Прошло несколько напряженных секунд, Бренд словно очнулся ото сна и быстро снял с себя рубашку. Он помог ей надеть ее и с нежностью, поразившей ее, аккуратно застегнул все пуговицы.

Ощущение на себе его рубашки было для нее таким же странным, как ощущение собственной наготы.

Ткань еще хранила тепло его тела, от нее исходил слабый терпкий запах, такой мужской, непривычный и опьяняющий. Но еще более опьяняющим был вид его обнаженного тела, красивого и сильного.

Фалин перевела взгляд на Фэнга, пытаясь отвлечься от созерцания крепких мускулов и гладкой кожи Вестона.

— Все в порядке? — спросил Бренд.

Фалин кивнула. Как ни странно, она чувствовала себя хорошо, даже больше чем хорошо. Она ощущала себя свободной, бесстрашной, счастливой.

Она прижала руки к груди и сделала глубокий вдох, наслаждаясь приятным запахом, исходившим от рубашки, и свежим ароматом утреннего леса.

— Для начала я могу вывести его на поводке, — предложил Бренд, — но рано или поздно его все равно придется снять.

Фалин покачала головой. Тигр в ошейнике и на поводке! Это совсем не то, что ждали от нее в редакции. Если бы ей нужны были фотографии животных в клетке или фотографии, сделанные на безопасном расстоянии, она могла бы с таким же успехом это сделать в зоопарке. Но ее цель была другой.

Ей нужно было отснять уникальные кадры крупного плана хищника в естественных условиях. И был только один способ сделать это. Довериться.

— На этот раз я готова, — сказала она спокойно. — Давай выпустим Фэнга.

Бренд открыл дверь загона, и Фэнг выбежал на лужайку. Фалин провела руками по ткани рубашки, как бы желая впитать уверенность и спокойствие. Она не знала, как тигр отреагирует на идею переодевания, но ей самой это уже помогло. Она была в состоянии спокойно дышать, когда Бренд приблизился к ней с резвящимся Фэнгом у его ног.

Огромные желто-зеленые глаза, настороженно сверкая, смотрели на нее. Он был так близко от нее, что Фалин могла разглядеть мускулы, перекатывающиеся под лоснящейся гладкой шкурой.

Тигр выглядел настолько красивым, что Фалин невольно забыла про свой страх и протянула руку, чтобы дотронуться до него. Фэнг подозрительно обнюхал ее, щекоча ладонь длинными усами.

Фалин не пошевелилась и не отдернула руку. Бренд стоял рядом, положив руку на шею тигра, и Фалин знала, что в случае опасности он придет ей на помощь. Но она также знала, что это не понадобится. Что-то изменилось в ней, и Фэнг сразу же это почувствовал.

Ее глаза на мгновение встретились с глазами Бренда, и она улыбнулась. В этот момент Фалин почувствовала, как что-то мокрое и шершавое коснулось ее руки. Она посмотрела вниз и рассмеялась, увидев, что Фэнг облизывает ей руки.

— Спасибо, — нежно сказала она, — но я уже принимала сегодня душ.

Она протянула другую руку и почесала Фэнга за ухом, так, как делал это Бренд.

Фэнг отреагировал на это даже лучше, чем она предполагала. Он с шумом плюхнулся на землю у ее ног и игриво перевернулся на спину, подставляя ей свое тело для дальнейших ласк.

Бренд усмехнулся, увидев, как быстро сдался Фэнг, купившись на женскую нежность.

— Я не виню тебя, мой мальчик, — печально произнес он. — Этой женщине трудно сопротивляться. Но постарайся хоть немного сохранять достоинство. Не забывай — ты же король джунглей!

Фалин засмеялась и, присев на корточки, почесала Фэнга под подбородком. Он откинул голову назад и зафыркал, что Фалин расценила как выражение удовольствия.

Бренд с наигранным отвращением наблюдал за этой сценой:

— Ни капли гордости! Хищник называется! Ему не хватает только распустить слюни. Вы всегда оказываете такое влияние на мужских особей, мисс Истбрук?

Фалин вспыхнула, но ничего не ответила. Если бы Бренд только знал, что она испытывала к нему. Она продолжала смотреть на Фэнга, не оборачиваясь к Бренду, чтобы не выдать свои чувства.

Бренд присел на землю рядом с ней и протянул тигру палку. Внимание Фэнга тут же переключилось на нее, а мысли Фалин невольно обратились к восхитительному мужскому телу.

Физическое притяжение между ними становилось сильнее с каждым днем. Но Фалин внезапно осознала, что затронуто не только ее тело, но и сердце.

Бренд научил ее чему-то новому, заставил ее решиться на риск, не боясь последствий, и доказал, какими прекрасными они могут быть. Фалин доверилась Бренду, вверив ему свою безопасность. Он помог ей преодолеть страх перед животным. И хотя теперь Фэнг казался ей совсем не таким ужасным, сердце по-прежнему подсказывало, что перед ней не кошка, а свирепый хищник, и забывать об этом не следовало.

Но Фалин гораздо больше боялась другой опасности. Опасно забыть об осторожности и впустить Бренда в свой внутренний мир. Опасно утонуть в глубине этих янтарных глаз и навсегда потерять свободу.

Она улыбнулась, наблюдая, как Бренд и Фэнг катаются по песку, отнимая друг у друга палку. Теперь она не чувствовала себя лишней, но это не доставляло ей облегчения. Наоборот, это ее пугало. Ведь рано или поздно ей придется покинуть их и вернуться в Нью-Йорк.

Бренд наконец вырвал палку из челюсти тигра и подбросил вверх, чтобы Фэнг поймал ее, но тот даже не обратил на нее внимания. Вместо этого он развалился около Фалин, слегка тронув ее лапой и потеревшись мордой о ее руку.

«Почеши вот здесь, — словно говорил он. — Вот здесь, под ухом».

— Предатель! — пробормотал Бренд.

Он лег рядом с ними на землю и, подперев рукой голову, наблюдал, как она ласкает тигра, с выражением, очень похожим на зависть.

Фэнг снова зафыркал к очевидному неудовольствию хозяина.

— Это безнадежно, — покачал головой Бренд.

— Разумеется, это не безнадежно, — раздался совсем рядом чей-то незнакомый голос.

Фалин обернулась и увидела, как неизвестный ей мужчина постепенно приближается к ним. Высокий, загорелый, темноволосый.

— Это приступ так называемой щенячьей любви. Если только можно применить этот термин к Фэнгу. — Он весело подмигнул Бренду.

Бренд застонал и изобразил на лице отчаяние:

— Это мнение профессионала, доктор Райдер?

Доктор окинул Фалин долгим одобрительным взглядом и прибавил:

— Это и мое личное мнение. Не могу обвинить Фэнга в отсутствии хорошего вкуса.

Фэнг, явно хорошо знавший доктора, спокойно продолжал валяться на земле, не обращая на гостя внимания, но Бренд, услышав последнее замечание, напрягся.

Он поднялся, чтобы пожать приятелю руку:

— Нет, мы не можем винить Фэнга. Но я знаю твои вкусы, Маршалл, и советую тебе держать свое личное мнение при себе.

Удивленно вскинув брови, Маршалл перевел взгляд с Бренда на Фалин и обратно, обратив внимание и на ее странный выбор одежды, и на обнаженный торс Бренда.

— Конечно, старик, но ты хотя бы представишь меня?

— Фалин Истбрук, — сухо сказал Бренд, кивая в ее сторону, — фотограф из «Эко». Фалин, познакомься, это Маршалл Райдер. Местный ветеринар и мой друг.

Фалин протянула доктору руку и улыбнулась, когда тот, весело подмигнув, поднес ее к губам.

— Должны же вы знать, что мы тут не совсем еще одичали, — очаровательно улыбнувшись, сказал он. — Некоторые из нас еще не забыли, как обращаться с женщинами.

— Некоторые из нас, к сожалению, еще не забыли, как валять дурака, — холодно сказал Бренд. — Ты сюда пришел, чтобы осматривать животных или упражняться в галантности?

— Я разве не могу делать это одновременно? — спросил Маршалл, поглядывая на Фалин таким игривым взглядом, что она не выдержала и рассмеялась.

Бренду это совсем не понравилось.

— Можешь убираться отсюда, если и дальше собираешься демонстрировать свои манеры ловеласа.

Маршалл приложил руки к груди, делая вид, что ранен в самое сердце.

— Какой ужас! А я-то думал, что представляю просто верх учтивости. Ну хорошо! Судя по всему, Дикарь-Вестон сегодня не в настроении. Тогда пошли навестим пантеру, да поскорее, пока мне самому не понадобилась медицинская помощь.

Фалин подошла вместе с ними к клетке, внимательно слушая, как они обсуждают состояние матери и ее детеныша. Бренд держал пантеру на привязи, пока Маршалл осторожно ощупывал поврежденную ногу. Бренд объяснил ей, что с дикими животными нужно общаться как можно меньше. Если слишком сильно приручить их в неволе, то это принесет им только вред, и на свободе им придется заново привыкать к естественной среде.

Понаблюдав за тем, как пантера ходит по клетке, Маршалл заявил о том, что она окончательно поправилась. Настало время отпустить маму и детеныша на свободу. Услышав это решение, Фалин нахмурилась.

Они понравились ей с первого взгляда. Ей гораздо больше приглянулась их красота и грациозность, чем свирепость львов. По сравнению с Фэнгом, который был в два раза больше, пантера казалась просто небольшой кошечкой.

— Может получиться хороший кадр! — сказал Маршалл. — Почему бы не взять с собой Фалин?

— Ты сам тоже хочешь поехать? — без всякого энтузиазма поинтересовался Бренд.

Маршалл скорчил грустную мину, но глаза его смеялись:

— Нет, я занят по горло на этой неделе, свинья заболела, у пуделя диабет — сам понимаешь.

— Да-а, — протянул Бренд.

— Я надену на нее ошейник с радиосигналами и сообщу об этом в Общество защиты животных, может кто-то захочет проследить за ней. Не советую давать ей больше транквилизаторы, это небезопасно. Что касается тебя, Бренд, тебе я их настоятельно рекомендую.

Вестон никак не отреагировал на это саркастическое замечание, а Маршалл, повернувшись к Фалин, посоветовал ей захватить с собой жидкость от москитов.

— Там, где вы окажетесь, их смертная туча. А такому лакомому кусочку, как вы, придется нелегко.

Она улыбнулась:

— Бренд предупредил меня, что здесь полно насекомых, но я пока что-то их не заметила.

— Райдер прав, — подтвердил Бренд. — Тебе стоит продумать хорошенько свой костюм, обязательно что-нибудь с длинными рукавами, брюки и закрытая обувь.

Фалин просияла:

— Значит, ты берешь меня?

Он кивнул:

— Это хорошая возможность сфотографировать пантер. Чем больше людей их увидят в «Эко», тем лучше.

— И когда мы едем?

— Завтра с утра. Советую собраться с вечера, и не забудь взять с собой сменную одежду.

— Сменную одежду? Ты хочешь сказать, что нам придется переночевать там?

Бренд снова кивнул, делая вид, что не замечает ее колебаний.

— Да, если я найду еще один спальный мешок для тебя.

— Спальный мешок?

— Ну да. Мы будем ночевать в лесу.

«Ночевать в лесу, — пронеслось у нее в голове, — с Брендом. Наедине».




8


К тому времени, как верхушки деревьев осветились первыми лучами солнца, Бренд уже погрузил клетку с пантерами на грузовик и подготовил все к поездке. Миссис Твичфорд, которая приехала немного раньше, чем обычно, собрала им в дорогу продукты. Фалин же с трудом поднялась с постели.

Она плохо спала ночью, а теперь никак не могла решить, что ей взять с собой в дорогу. У нее были большие запасы жидкости против москитов, но насекомые ее мало беспокоили. Ее волновало другое.

— Пора отправляться, мисс Истбрук, — крикнул Бренд с первого этажа. — Нам предстоит длинная дорога.

«И длинная ночь», — добавила про себя Фалин, кидая вещи в сумку.

Но впереди еще целый день, ей нужно подумать о своей работе, Бренду — о пантерах. Подхватив сумку с аппаратурой, она поспешила вниз.

Миссис Твичфорд вручила Бренду тяжелый ящик с едой и обняла Фалин:

— Желаю благополучного путешествия, — прошептала она.

Благополучного? Фалин подозрительно взглянула на Бренда через плечо экономки. Он был одет в темную футболку, облегающие джинсы, ковбойские сапоги. Кожаный ремешок стягивал длинные волосы.

Вздохнув, Фалин подумала, что их путешествие вряд ли будет таким.

— Пора, — позвал он ее, спускаясь с крыльца и складывая сумки в кузов.

Последний раз проверив, все ли нормально, Бренд залез в кабину и завел мотор.

— Ты едешь или нет? — спросил он Фалин, неуверенно остановившуюся у дверцы кабины. — Или у тебя, как и у миссис Твичфорд, началась аллергия?

Фалин нехотя залезла в кабину и устроилась на сиденье. Нет, ее беспокоила вовсе не аллергия. Ее беспокоили гормоны.

Но Бренда не интересовал ее диагноз. Он нажал на газ, и они выехали через центральные ворота, направляясь на юг.




— Что-то ты сегодня тихая, — заметил он, не услышав от нее за целый час ни единого звука.

Фалин казалась сегодня какой-то испуганной. А он уже было решил, что вчера сумел растормошить ее. Но эта женщина была крепким орешком.

— Да. — Она повернулась к нему. — Я плохо спала.

Он тоже. Когда же ему удалось наконец под утро заснуть, ему начали сниться мучительные сны. Сны о нежной, чувственной женщине, которая наконец согласилась разделить с ним его ложе. Ночные фантазии были страстными и соблазнительными.

— Ты нормально себя чувствуешь? — поинтересовался он.

По крайней мере, выглядела она отлично. Просто отлично, заметил он, несмотря на закрытую одежду. Это было глупой затеей, как будто несколько лишних сантиметров ткани могли остановить то, что предопределено природой. Как будто несколько маленьких пуговок смогли бы удержать его, когда он захочет сорвать с нее одежду. Господи, как же он этого хотел!

Но не менее сильным, чем его желание, был инстинкт самосохранения. Его разум не позволял ему снова рисковать своим сердцем, своим спокойствием. Если Фалин покинет его после того, как они станут близки, он не выдержит.

И все же Бренд понимал, что борьба между разумом и желанием завершилась, и завершилась она не в пользу рассудка. Он хотел освободить Фалин от мучительных воспоминаний о прошлом. Он хотел сделать ее своей. Он хотел поверить, что любые последствия стоят этого.

— Я в порядке, — тихо ответила она, легкий румянец выступил на ее щеках.

Бренд прекрасно понимал, что терзает ее, и бессонница была лишь одним из незначительных последствий этого со стояния. У нее были все остальные симптомы — румянец, прерывистое дыхание, расширенные зрачки, смотревшие на него из прозрачных зеленых глаз. Все это было создано природой, чтобы привораживать мужчин. И это неплохо срабатывало.

Он вцепился в руль, пытаясь побороть желание остановить грузовик и показать ей, как хорошо им может быть вместе. Показать, что может произойти между двумя людьми, не сдерживаемыми страхом, сомнениями и опасениями.

— Вздремни, — предложил Бренд. — Нам предстоит еще долгий путь.

А ему еще предстоит позаботиться о пантерах. У него свои заботы, а с мисс Истбрук он разберется позже.

Фалин почувствовала, как тяжелеют ее веки, как постепенно расслабляется тело. Солнце слегка пригревало ее сквозь стекло машины. Фалин закрыла глаза и прислонилась головой к двери. Она с удовольствием немного поспит. Если она закроет глаза на несколько минут, ничего страшного не случится.




— Проснись, — прошептал Бренд ей на ухо.

Фалин глубоко вздохнула, еще крепче прижимаясь к чему-то теплому.

— Я не сплю, — вяло запротестовала она, отбрасывая настойчиво теребящую ее руку с плеча. — Я только на минуту закрыла глаза. И потом, это была твоя идея, — добавила Фалин, с трудом соображая, что происходит.

Рука снова затрясла ее, на этот раз сильнее, и она почувствовала теплое дыхание на виске.

— Твоя минута длится уже несколько часов. Я уже не уверен, что это была хорошая идея. Мое плечо совсем одеревенело.

— Твое плечо? — повторила она, все еще с трудом двигая языком.

Фалин резко раскрыла глаза. Его плечо! Значит, она, привалившись к нему во сне, удобно облокотясь на его плечо, дрыхла вот уже несколько часов! Не удивительно, что ей не хотелось просыпаться. Фалин смутилась. Как только она перестала контролировать себя, она тут же потянулась к нему.

— Извини! — сказала она, отодвигаясь на свое сиденье.

Выпрямившись, Фалин огляделась по сторонам.

— Где это мы?

— Аллигатор-Эллей, в северной части Эверглэйдз. Я подумал, что тебе стоит заранее достать фотоаппарат. Мы уже почти приехали. К тому же мне тяжело было вести машину, когда ты так сладко похрапывала у меня на плече.

— Тебе, наверное, было ужасно неудобно? — виновато спросила она.

— Ничего, только плечо немного затекло.

Внезапно они услышали шум, раздававшийся в кузове. Это означало, что пантеры уже устали от путешествия. Бренд вышел проверить, как они себя чувствуют, а Фалин еще раз с любопытством осмотрелась. У нее появилось ощущение, что они с Брендом были единственными людьми на свете.

Широкая трасса шла между высокими кипарисовыми деревьями, растущими вдоль низин, поросших густой травой. Большая птица сидела в огромном гнезде на верхушке высохшего дерева. Фалин решила, что это, должно быть, ястреб. Она вычитала в справочнике, что они часто встречаются в этой местности.

Бренд вернулся в кабину с двумя бутылками холодной содовой. Протянув одну ей, он сказал:

— При такой жаре нужно побольше пить.

Фалин последовала совету, жадно глотая освежающую жидкость. Но, как только она утолила жажду, перед ней возникла другая, не менее насущная проблема. Ей необходимо было сходить в туалет.

— Бренд, — неуверенно начала она, медленно выбирая правильные слова. — Я надеюсь, у нас по пути будет какая-нибудь заправочная станция?

Он усмехнулся, открыл бардачок и протянул ей пачку салфеток:

— Прошу вас. — Он окинул рукой бесконечные просторы. Фалин решила, что не доставит Бренду удовольствия сказать что-нибудь едкое по поводу ее городской привычки к удобствам. А по его виду она догадалась, что он только этого и ждет. Она молча взяла салфетки и также молча вылезла из грузовика.

Деревья, кусты и высокая трава. Тот еще выбор! Еще неделю назад она, наверное, упала бы в обморок, оказавшись в такой ситуации, но сейчас ей было наплевать. Ее взгляды на мир менялись с каждым днем. Она уже не скучала по своей любимой ванной с огромным зеркалом во всю стену и раковиной, встроенной в мраморный столик. Хотя, конечно, немного воды ей бы сейчас не помешало. Не говоря уже о нормальном туалете.

Она направилась к деревьям, когда услышала насмешливый голос Бренда:

— Будьте осторожны, там могут быть змеи!

После такого приятного напутствия Фалин прибавила шагу, но на своем пути не встретила ни одной змеи, кроме той, которая сидела за рулем. Вернувшись в кабину, она положила салфетки на место.

В кузове грузовика снова послышался шум.

— Там все в порядке? — спросила она.

Бренд кивнул:

— Да. Просто мать уже рвется на свободу. Я хочу подъехать поближе к тому месту, где они жили, прежде чем выпустить их. Это как раз то шоссе, где ее сбили.

Как будто в подтверждение его слов, ярко-красный «кадиллак» на огромной скорости промчался мимо них, оставляя за собой облако пыли.

— Многие даже не обращают внимания на предупреждающие знаки, — недовольно покачал он головой. — Даже если они видят животных, они не успевают притормозить. И у животных нет возможности спастись.

Фалин услышала в голосе Бренда злость и поняла, что разделяет его чувство. Пантеры были слишком красивыми, слишком благородными, чтобы вот так глупо погибать на дороге по вине какого-то неразумного водителя. Мысли об этом подогрели ее решимость сделать хорошие фотографии. Только так она могла привлечь внимание людей и помочь животным.

— Для этого здесь и поставили это ограждение? — Фалин указала на металлическую решетку, идущую вдоль дороги.

— Это немного помогает, — сказал Бренд. — Она предназначена для защиты животных. В некоторых местах вырыли что-то вроде подземных переходов, чтобы они могли пересекать шоссе, но животные почему-то не очень следуют людским указаниям. Некоторые все равно каким-то образом попадают на дорогу. Мы же не можем везде наставить заборы. Всего в этих краях осталось около пятидесяти пантер.

Фалин огорченно покачала головой:

— Что же делать?

— Охранять их. Это единственное, что мы можем сделать, или же в мире останутся только редкие экземпляры, живущие в зоопарках, рожденные и выросшие в неволе. Что касается меня, я предпочитаю видеть их на свободе.

Пантера снова ударила лапой о решетку клетки, будто соглашаясь с его словами.

Они свернули на узкую дорожку, ведущую в чащу.

— Остановимся здесь. Это достаточно далеко от основной дороги, и она сможет спокойно привыкнуть к обстановке до наступления темноты. Пантера в принципе ночное животное, но, живя в клетке, ей пришлось немного изменить свой распорядок дня.

Фалин достала фотокамеру и подбирала объектив, пока Бренд отвязал клетку и аккуратно спустил ее на землю. Было видно, что животным не терпится выйти на свободу, они в волнении кружили по клетке. Фалин также была охвачена возбуждением. Ей передалось их состояние. Она чувствовала себя так, словно не им, а ей сейчас подарят долгожданную свободу.

Бренд подошел к дверце, готовясь распахнуть ее, но он терпеливо подождал, пока она не подаст ему сигнал готовности.

— Если пантера будет вести себя агрессивно, быстро забирайся в грузовик, понятно?

Фалин кивнула, не чувствуя страха. Она еще раз проверила камеру и коротко сказала:

— Готово!

Как только Бренд раскрыл дверцу клетки, пантера-мать выскочила наружу, с любопытством принюхиваясь. Она на секунду напряженно застыла, но потом обернулась назад, зовя детеныша за собой.

Фалин не переставала щелкать камерой, стараясь запечатлеть каждое движение грациозных животных.

Малыша не нужно было долго упрашивать. Он быстро вылез наружу, семеня позади мамы на неуклюжих лапах. Фалин сфотографировала его сзади — толстые лапки и веселый хвостик, но она надеялась, что он обернется на прощание. Как будто прочитав ее мысли, Бренд тихонько позвал пантеру-мать, и огромная кошка посмотрела на него, посылая ему прощальный взгляд, прежде чем исчезнуть в высокой траве.

Детеныш замешкался, и Фалин мысленно умоляла его посмотреть назад. Тут он обернулся и на секунду застыл, с любопытством склонив голову на одну сторону. Фалин затаила дыхание и щелкнула затвором, запечатлевая волнующий момент освобождения животных и навсегда сохраняя забавную мордочку на пленке.

Через мгновение малыш исчез в траве, следуя за своей матерью навстречу неизвестности.

Все!

Фалин с трудом сглотнула, поворачиваясь к Бренду.

— Вот и все, — прошептала она. На глаза навернулись слезы, хотя Фалин поклялась себе не показывать свою слабость в присутствии Бренда.

Но он ничего не имел против этого. Подойдя к Фалин, Бренд обнял ее.

— Тихо, киска. Ты не должна плакать. Ты же сильная.

Она всхлипнула и прижалась лицом к его груди:

— Сильная, но не бессердечная. — Она подняла голову и взглянула на него. — Неужели ты ничего не чувствуешь, отпустив их на все четыре стороны?

Он вытер ей глаза краем футболки и отвел к грузовику. Она присела на край кузова, а Бренд прислонился рядом.

— Я тоже испытываю грусть, — признался он, — но я научился справляться со своими чувствами. Я с самого начала ни на минуту не забывал, что пантеры не принадлежат мне. Они просто случайно оказались у меня и оставались, пока им была нужна моя помощь. И это я повторял себе каждый день.

Фалин почувствовала, как сжалось ее сердце. Неужели он также думал и про нее? Как о каком-то существе, которое случайно попало к нему? И он был прав. У нее не было никакой надежды остаться с ним. Или была?

— И тебе нравится, когда все так происходит?

Он медленно улыбнулся ей обычной улыбкой, от которой ее кидало в жар:

— Я не сказал, что мне так нравится. Но так гораздо легче пережить расставание.

Она заглянула ему в глаза, надеясь увидеть там другой ответ, который поможет ей разобраться в том, что происходит между ними.

— И тебе никогда не хотелось изменить это? Удержать и оставить навсегда с собой?

Бренд покачал головой:

— Когда я был моложе, то думал, что смогу контролировать происходящее, настаивая на своем. Но потом я понял, что этим ничего не добьешься. Каждое существо на земле имеет право на свободу. Чем сильнее ты стараешься его удержать, тем яростнее оно борется за свое освобождение. Становясь более мудрым, ты освобождаешь его и отпускаешь на волю. Ты понимаешь, что невозможно управлять чужими жизнями, это желание иллюзорно, и только избавившись от него, ты становишься сильным.

Фалин показалось, что ей удалось понять его. Бренд сказал, что пытаться управлять тем, что в конечном счете не подвластно тебе, весьма мучительно и не имеет смысла. Фалин понимала, что он прав.

Она закрыла глаза, вспоминая пантер, симпатичную мордочку любопытного детеныша. И хотя ей было грустно и тяжело смотреть, как они уходят, она бы все отдала, лишь бы повторить это мгновение. Это была незабываемая сцена.

Предзакатное солнце постепенно приобретало розовый оттенок, заливая траву теплым светом. Высокие кипарисы на фоне вечернего неба были похожи на темные стрелы, устремленные к звездам. Мир изменялся на глазах с приближением таинственной ночи. Трава, казалось, ожила: она наполнилась таинственным шуршанием, словно кто-то разговаривал в ней на непонятном Фалин языке.

Она посмотрела на Бренда. Их глаза встретились.

— Пора разбивать лагерь, — резко сказал он. — Когда стемнеет, мы ничего не сможем разглядеть, а костер разводить опасно — трава слишком сухая.

Они достали спальные мешки и расстелили их на земле. Потом в последних лучах уходящего солнца они съели холодный ужин.

Фалин затаила дыхание, наблюдая, как последний пурпурный кусочек солнца исчезает за горизонтом и небо тут же окрашивается в холодные синие краски. Потрясающее зрелище, о котором ни слова не говорилось в туристическом справочнике.

В нем также не говорилось о том, как благополучно провести ночь наедине с Вестоном. Сделать это было не так легко, как в доме. Дома наделены удивительными современными удобствами, такими как, например, двери и стены. А в дверях к тому же еще есть замки. Но здесь — здесь они совсем одни, в самом пустынном месте, какое она только могла себе представить, и единственное, что защищало ее, — это хлипкая «молния» на спальном мешке.

Еще несколько дней назад она бы отдала что угодно, лишь бы остаться с ним наедине. Чтобы снова повторилось то, что было между ними у бассейна. Но, оказавшись в непривычной обстановке, окруженная дикой природой, Фалин растеряла все свое мужество. К тому же у нее было это ужасное ощущение, что они остались вдвоем на всем белом свете. Невозможно было предугадать, что может произойти с ними. Возбужденная закомплексованная женщина… Сильный необузданный мужчина… Темная ночь…

Фалин поежилась и посильнее обхватила себя руками.

— Замерзла? Но сейчас должно быть около двадцати градусов, — удивился Бренд.

Фалин пожала плечами:

— Ну значит, у меня жидкая кровь или что-нибудь подобное.

— Или что-нибудь еще, — согласился Бренд.

Придвинувшись поближе, он сел рядом с ней, скрестив ноги.

— Давай, я согрею тебя. — Он положил ей руку на шею.

Фалин вздрогнула, словно ее ударило током.

— Какие мы нежные!

Она покачала головой и бросила быстрый тоскливый взгляд на спальный мешок.

— Может быть, я лучше лягу, — неуверенно сказала она.

Последовала долгая пауза.

— Если это — то, что ты хочешь…

Она закусила нижнюю губу, пытаясь решить, что именно она хочет. Одна Фалин, осторожная и разумная, хотела поскорее забраться в спальный мешок, от греха подальше, и застегнуть доверху «молнию», чтобы все ее тело, от головы до ног, было спрятано от пристальных взглядов Бренда. Но другая Фалин хотела позвать Бренда лечь рядом с ней и посмотреть, что из этого выйдет.

Кого она обманывает? Фалин прекрасно знает, что из этого выйдет.

— Мы можем соединить мешки вместе, — предложил Бренд, — они специально для этого приспособлены.

— А… Значит, ты тоже собираешься ложиться спать?

— Честно говоря, я имел в виду другое.

Сердце ее заколотилось, а дыхание участилось при мысли о том, что он, вероятно, имел в виду. Спать ей на самом деле совершенно не хотелось. Но сидеть вот так с Брендом в темноте?

— Что же мы будем делать? Петь песни у костра? Правда, костра у нас нет.

— Фалин, я уже вышел из школьного возраста, — мягко возразил Бренд.

— Печь картошку тоже не получится.

— Нам не нужно придумывать себе занятие, — тихо сказал Бренд. — Фалин, пока ты сама не захочешь, ничего не произойдет.

Она откинула со лба прядь волос:

— Предположим, я хочу. Что дальше?

Бренд увидел, как румянец смущения выступил на ее щеках, делая ее еще красивее, еще желаннее. Он был заворожен, околдован.

Фалин заставляла его чувствовать себя хищником, таким же, как Фэнг или как лев, которого призывает к себе возбужденная львица. Его тело горело огнем, сжигаемое плотским инстинктом, желанием соединиться с этой женщиной. Он наконец-то нашел себе подругу. Единственную женщину, которая сможет удовлетворить его. И она должна принять решение.

— Тогда скажи мне, что ты хочешь, — сказал он.

Фалин заколебалась, машинально облизывая губы кончиком языка:

— Я хочу, чтобы это происходило медленно…

Бренд посмотрел на то, как раздвинулись при этих словах ее губы, такие влажные и соблазнительные. Это зрелище чуть не лишило его рассудка. Черт, он сделает так, как она хочет. Это будет вечер сладкой, нежной агонии.

— У нас впереди вся ночь.

Вся ночь. Фалин не была уверена, что сможет выдержать ее. По ее телу медленно разливалось тепло, биение сердца становилось все сильнее. У нее кружилась голова. Фалин казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Упорный взгляд Бренда гипнотизировал ее.

Как бы в подтверждение своему обещанию, он протянул руку и провел рукой по ее лицу — от подбородка к виску. Его прикосновение было неожиданно нежным, легким, чувственным, соблазнительным. Фалин почувствовала, как ее тело постепенно тает под его томными, медленными ласками, растворяясь в своих ощущениях.

Прежде чем Фалин поняла, что происходит, она уже лежала, растянувшись на земле в объятиях Бренда. Он был так близко, что она чувствовала его теплое дыхание на своих губах. Он что-то шептал ей на ухо, какие-то ласковые, нежные слова.

— Нежно и медленно, — услышала она. — Ты так хочешь?

Она посмотрела на него и прочитала в его глазах чувство, которое побоялась назвать любовью. Сердце ее сжалось и трепетно забилось, когда под влиянием его жаркого взгляда из груди вырвался легкий вздох. Его руки спустились к ее шее, становясь настойчивее. Они проскользнули под тонкую ткань ее рубашки.

Ритмичными движениями Бренд ласкал ее грудь. Тепло его рук передавалось ей, от чего все ее тело охватила дрожь желания. Сладкая боль пронзила Фалин, когда его руки скользнули выше и, проникнув под тонкое кружево ее белья, коснулись ее сосков.

Он наклонился к ее груди, накрыв ее обнаженные плечи своими густыми золотистыми волосами. Фалин почувствовала прикосновение его губ на своей коже и, погрузив пальцы в шелковистые волны волос, притянула его к себе, в то время как его язык исследовал самые чувствительные части ее тела. Она невольно застонала, настолько сильным, почти невыносимым было удовольствие.

«Понимает ли он, что со мной делает?» — подумала Фалин.

Чувствовал ли он, как в низу ее живота разгорался огонь, разливавший жар по всему телу, заставляя ее извиваться от опалявшей ее страсти. Догадывался ли он, что ни один мужчина до сих пор не вызывал у нее таких чувств?

Когда Бренд откинулся назад, чтобы посмотреть на нее, Фалин прочитала в его глазах ответы на все эти вопросы. Да, он знал об этом. Он знал, что Фалин снова готова рисковать. Он понимал, что он значит для нее, что значит для нее каждое его прикосновение, каждый поцелуй. По тому, как он смотрел на нее, Фалин поняла, что он готов дать ей нечто большее.

Бренд изучал ее порозовевшее лицо, огромные глаза. Фалин безмолвно призывала его. Но не собирался сразу овладевать ею. Он хотел подарить ей наслаждение.

Той ночью, у бассейна, он напугал ее своим порывом страсти. Он больше не повторит эту ошибку. Сегодня ночь будет долгой и томной. Она превратится в мучительную и сладкую пытку.

Он будет сдерживать свою страсть, пока Фалин не достигнет предела. И он не овладеет ею, пока она сама не будет умолять его об этом.

Как она была прекрасна! Бренд упивался каждой частичкой ее божественного тела. Он ласкал ее грудь, такую мягкую, нежную. Сладкая, как нектар, чувственная и спелая.

Эта женщина создана для наслаждения. Для его наслаждения. Он, наверное, умрет от желания прежде, чем сможет овладеть ею.

Бренд улыбнулся, обещая вознаградить себя за эти мучения.




9


Бренд почувствовал, как дрожь пробежала по всему его телу, стоило ему представить долгую ночь любви с Фалин. Он думал о том, что ему хотелось сделать с Фалин: теперь, когда ее сердце и разум были готовы к этому, осталось разбудить ее тело.

Существовало много путей заставить женщину растаять от удовольствия, он знал их, его мужской инстинкт подсказывал, что надо делать. Взгляды, слова, прикосновения могли усилить ответное чувство женщины, а Фалин была очень чувственной женщиной. Все это обещало необыкновенное удовольствие.

Для них обоих. Он наклонился к ее губам, намереваясь начать прелюдию этой дивной ночи.

— Ой!

Бренд озадаченно отпрянул.

«Ой»? Не такую реакцию он ожидал.

— Ай! — Фалин хлопнула себя по голой ноге. — Меня кто-то укусил!

Бренд чертыхнулся про себя, проклиная тропический климат. Насекомые забрались на его территорию, атаковав нежное тело, принадлежавшее только ему. Если кто-то и имеет право покуситься на нее, так это только он.

— Наверное, москиты или песчаные клопы.

— Клопы? — в ужасе вскричала она.

— Не пугайся, это не те клопы, которые живут в домах, но они гораздо кровожаднее.

Он ударил себя по спине, чувствуя раздражающий зуд. Мерзкие, маленькие создания. Но он знал, как с ними бороться.

«Жидкость от насекомых», — вспомнила Фалин, как будто прочитав его мысли.

— Пойду принесу защитное средство.

Он поднялся на ноги.

— Подожди, я скоро вернусь.

Бренд быстро сбегал за флаконом.

— Современная наука — потрясающая вещь, дающая человеку право возвыситься над его меньшими братьями. Особенно над такими, как насекомые-кровопийцы. Вставай, я намажу тебя, — предложил он.

Немного этой жидкости — и они смогут вернуться к тому, чем занимались до этого.

Фалин покорно встала и повернулась к нему спиной, приподняв руками волосы.

Бренд начал аккуратно втирать жидкость в ее кожу.

Потом он быстро намазался сам.

— Черт, они все равно кусаются! — воскликнула Фалин.

Бренд почувствовал свирепый укус в руку и понял, что она не шутит. Насекомые набросились на них с еще большим энтузиазмом.

— Что такое?! — И тут он догадался. Он только что намазал их обоих лосьоном для загара, липким, пахнущим кокосом. А эти кровопийцы только этого и ждали.

— Извини, Фалин. Я перепутал флаконы.

Он хотел добавить, что она тоже частично в этом виновата. Как он мог думать о названии на этикетке, когда его мысли были заняты совсем другим. Бренд вскочил и побежал за нужной жидкостью. Чтобы опять не ошибиться, он включил свет в кабине и прочитал название на флаконе.

Фалин, пританцовывая, отмахивалась от тучи насекомых.

— Ну-ка, еще раз повернись, — распорядился Бренд.

Он повторил процедуру, стараясь не пропустить ни сантиметра ее тела. Потом он намазал себя, и к тому времени, как закончил эту процедуру, насекомых практически не было.

Но зато от них обоих исходил резкий неприятный запах.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — спросил Бренд.

— Нет, но пахнет ужасно, не удивительно, что мошкаре не нравится этот запах, — сморщила нос Фалин.

— Он скоро выветрится, — неуверенно сказал Бренд.

— Сомневаюсь. Тебе что, надо было выливать на нас все содержимое флакона?

— Но я же отпугнул их.

— И нас.

Она села на землю, пытаясь вытереть руки о траву, но это было бесполезно. Жидкость уже впиталась в кожу.

Бренд молча проклинал себя. Что действительно обладало силой вывести Фалин из романтического состояния, так это гремучий запах смеси лосьона для загара и жидкости от насекомых. Он не мог ее винить за это. Трудно было себе представить, как они смогут любить друг друга, окруженные этим жутким запахом.

Но Бренд все же не отчаивался. Он присел на корточки рядом с ней, снял с себя майку и принялся вытирать ее ноги. Ткань немного впитала в себя липкую жидкость, но тут они столкнулись с новой проблемой. Песок, на котором они сидели, прилипал к липкой коже и покрывал ее своеобразным панцирем.

Фалин уставилась на обнаженную грудь Бренда.

Он что, издевается над ней? Мало ему, что ее закусали проклятые насекомые, лишившие ее такого долгожданного любовного приключения, теперь еще он маячит перед ней, раздражая ее своим видом. Мучительная пытка.

Томительная боль не покидала ее. Все ее тело жаждало его. Фалин чувствовала легкую боль в сосках, медленно разгоравшийся жар между ног. Она хотела его. Мерзкий запах, грязь, песок — все это не имело значения. Избалованная городская девушка исчезла. Сейчас Фалин была просто женщиной. Женщиной, жаждавшей любви. И Бренд был единственным мужчиной, способным удовлетворить ее желание.

— Скажи мне, что ты хочешь, Фалин.

— Я хочу… — Она уже хотела произнести это, когда вдруг почувствовала, как что-то маленькое и щекочущее ползет по ее ногам.

— Муравьи!

Фалин начала бить себя по ногам, пытаясь смахнуть их. Расправившись с ними, она схватила спальный мешок и как следует встряхнула его. Если бы оттуда выползли скорпионы, она бы ничуть не удивилась. Убедившись, что в нем нет насекомых, она расстелила его на земле и уселась сверху.

— Не имеет смысла ложиться, — сказал Бренд, глядя на темное небо. — По-моему, сейчас начнется дождь.

И действительно, через секунду на землю упали первые капли. Фалин не знала, плакать ей или смеяться. Бренд схватил ее за руку и потащил к грузовику. Открыв дверь, он помог ей забраться внутрь.

— Здесь тебе будет лучше всего. Ни насекомых, ни дождя. Я буду спать в кузове.

— Мы могли бы соединить мешки и спать в кузове вместе, — предложила Фалин.

Бренд взвыл:

— И ты думаешь, я смогу уснуть? Нет уж, пожалей меня.

Фалин вздохнула и начала устраиваться на ночь. Бренд с силой захлопнул дверь. Конечно, это не шикарный мотель, но, по крайней мере, в кабине не было насекомых. Фалин подумала, что Бренд не только самый сексуальный мужчина на свете, но и самый заботливый. Она закрыла глаза, надеясь, что ей хотя бы во сне удастся избавиться от охватившего ее возбуждения.

Бренд достал маленькую бутылку виски и забрался в мешок в тот самый момент, как пошел дождь. Он яростно выругался и сделал большой глоток. Виски обожгло ему горло, и ноющая боль в низу живота немного утихла. Но Бренд знал, что даже целой бутылки будет недостаточно, чтобы загасить огонь желания. Он жадным взглядом посмотрел на кабину. Ничего не поделаешь. Придется потерпеть.

Он высунул голову из мешка и, запрокинув бутылку, сделал еще один глоток. Москиты продолжали кружить в темноте с противным зудением.

Закрыв глаза, Бренд помолился, чтобы поскорее настал рассвет.




Дорога назад казалась Фалин бесконечной. Она бы отдала что угодно за десять минут горячего душа. Ей кое-как удалось расчесать спутанные волосы и ополоснуть лицо минеральной водой из бутылки, но тело так и оставалось липким и грязным.

Она надвинула на глаза солнечные очки и облокотилась на дверь, делая вид, что слушает радио. Бренд хранил упорное молчание. Слава Богу, что он хотя бы не заставляет ее вести пустые разговоры.

Как только они подъехали к дому, Фалин выскочила из кабины, с нетерпением ожидая увидеть добрую миссис Твичфорд, встречающую ее на пороге. Но, никого не увидев, она вспомнила, что у экономки сегодня выходной.

Немного разочарованная, Фалин поднялась к себе в комнату и первым делом направилась в душ. Никогда больше она не будет относиться к горячей воде, как к чему-то обычному. Теперь она поняла, что это настоящее чудо.

Она сбросила с себя одежду и с нетерпением ступила под освежающие струи.

Фалин блаженно вздохнула, наслаждаясь стекающей по ее телу теплой водой, ее приятными, расслабляющими струйками, бегущими по ее волосам, спине, плечам. Ничто не могло сравниться с этим ощущением. Ничто, кроме…

Фалин провела руками по телу, вспоминая прикосновения Бренда. Его руки были шероховатыми и в то же время такими нежными, вызывающими в ней трепет. Сердце сжалось, когда она вспомнила, как медленно и умело он ласкал ее.

Фалин понимала, какое темное мужское желание скрывалось под его нежностью. То дикое, животное, что было в нем, скрывалось под маской деликатности. Оно ждало своего часа, когда какая-нибудь женщина позволит этому чувству выйти на поверхность.

Оно ждало ее. Но была ли она готова к такому риску? По крайней мере, прошлой ночью она чувствовала, что способна ответить на его страсть. Но сейчас ее снова обуревали сомнения. В другой обстановке она бы, наверное, об этом не думала, а просто лежала бы в этот момент в его объятиях. Она ведь именно этого хочет?

Но как она может знать, правильное это решение или нет?

Она вспомнила, что Бренд говорил ей об умении доверять и верить. Он никогда не подталкивал ее. И он всегда давал ей понять, что выбор остается за ней.

Фалин намылила большую мохнатую мочалку и начала сосредоточенно тереть свое тело. Впервые она посмотрела на него другими глазами. Она поняла, какое наслаждение может доставлять мужчине. Это был ценный подарок, который она могла преподнести только одному мужчине. Бренду Вестону.




В это время Бренд пытался прийти в себя, плавая вместе с Фэнгом в бассейне. Тигр обожал воду и был хорошим пловцом, но на этот раз он предпочел остаться в мелкой части бассейна, развалившись на нижних ступеньках так, что из воды торчала только его голова.

Бренд медленно плавал на противоположном конце, стараясь не брызгать на Фэнга. Тому ужасно не нравилось, когда вода попадала на морду. Бренд не собирался его провоцировать. Он сам никак не мог успокоиться.

Прохладная вода немного остудила его, но Бренд знал, что это лишь временное спасение.

Огонь, горевший глубоко внутри, нельзя было погасить так быстро. Мучительное желание не исчезнет, пока он не овладеет ею.

Бренд перевернулся на спину и посмотрел в сторону дома. Фалин была внутри, одна в своей спальне, быть может, так же мучаясь, как и он. Прошлой ночью она уже была готова раскрыться, забыть обо всем и ввериться ему. Она была так близка к этому. Господи, как он хотел, чтобы это произошло, чтобы она попросила его любить ее.

Эта готовность сквозила в ее голосе, в каждом движении ее напряженного тела. Она испытывала такое же безумное желание, как и он. Возбужденная до предела, она становилась совершенно неотразимой. Пока что ему удавалось удерживаться. Но сколько это еще может продолжаться?

Бренд вылез из воды и, обернувшись полотенцем, подгоняемый собственным любопытством, направился к дому. Перепрыгивая через ступеньки, он быстро поднялся по лестнице и остановился у двери ее комнаты. Дверь была не заперта, а из-за закрытой двери ванной слышался шум воды.

Бренд улыбнулся. Ну конечно, она ведь так стремилась в душ. Ей не терпелось отделаться от этого противного запаха. Воображение услужливо нарисовало картину того, как она моет свое прекрасное тело. Бренд не мог больше сдерживаться.

Из-за закрытой двери шел пар. Аромат шампуня дразнил его, зазывая войти. Бренд представил обнаженную Фалин, стоящую под душем, мокрую, пахнущую мылом. Свежий запах, невинный и сексуальный.

Судя по всему, бассейн ему не помог. Он всего пару минут назад вышел оттуда, а уже одна только мысль о Фалин вызывает у него эрекцию. Он ни разу еще не встречал женщину, которая бы так быстро возбуждала его. Бренд почувствовал желание сделать ее своей немедля. Больше ждать он не мог.

Сердце сильно забилось, когда Бренд подошел к двери ванной комнаты и взялся за ручку.

Его тело горело, но все же он был мужчиной, а не животным. Им все еще управлял разум, а не инстинкты. Он безумно хотел обладать Фалин, ее телом и душой, но не забывал, что она должна сама прийти к нему.

Ему придется подождать, рано или поздно она придет к нему. А может, этого не произойдет никогда. Но по-другому он не хотел. Его чувство к Фалин было не только простым физическим желанием. Он хотел иметь все: ее доверие, ее страстность, ее чистосердечность — или ничего. И если она сама примет это решение, это сделает их близость еще сладостнее. Поколебавшись еще секунду, Бренд снял пальцы с дверной ручки и направился в свою комнату.




Фалин выключила воду и, обмотавшись полотенцем, вышла из ванны, наслаждаясь чистотой и свежестью тела. Наконец-то она снова пахнет собой. Она протерла запотевшее зеркало и с любопытством взглянула на себя. Что-то незнакомое появилось в огромных зеленых глазах, смотревших на нее. В них застыло ожидание.

Все ее тело было охвачено ожиданием чего-то. Или кого-то. Об этом свидетельствовали полуоткрытые в ожидании поцелуя губы, яркий румянец на щеках, набухшие соски.

Фалин инстинктивно понимала это и прекрасно знала, что ей теперь нужно делать. Она должна рискнуть. Последнее усилие над собой, и она пойдет к Бренду и вверит себя ему.

Ей нужно научиться доверять. Бренд уже помог ей однажды, наладив ее контакт с Фэнгом. Теперь ей не нужна его помощь. Она сама знала, как ей доказать ему свое доверие. Существовал только один способ.

Фалин решительно скинула с себя полотенце. Ее била нервная дрожь, когда она надела кружевное белье и накинула сверху шелковый халат. Она одевалась сейчас, чтобы вновь доставить ему удовольствие раздеть ее. Скоро. Очень скоро, если его желание было таким же сильным, как и ее.

Она провела щеткой по влажным волосам, но ей некогда было ждать, пока они высохнут. Босиком Фалин вышла из комнаты и пошла по коридору к его двери. Надвигались сумерки, и она слышала свирепый львиный рев, доносящийся из рощи.

Фалин не стала стучать. Боясь растерять свою храбрость, она просто толкнула дверь и вошла внутрь.

Бренд стоял у окна, но он мгновенно повернулся и встретился с ней взглядом. Его мокрые волосы были зачесаны назад. Мускулы заиграли на его обнаженной груди, когда он скрестил руки и облокотился на подоконник.

— Однажды я сказал тебе, что это запретная зона, — напомнил он. — Не стоит заходить сюда, если ты не рассчитываешь остаться здесь. На всю ночь.

Фалин сделала шаг вперед и увидела, каким желанием загорелись его глаза. Она знала свою силу.

— Мы больше не играем в игры, Фалин. Если бы это было игрой, ты знаешь, кто бы выиграл.

Фалин повернулась, чтобы закрыть дверь. Легким движением она толкнула ее, сжигая за собой последние мосты.

Она встретилась с ним взглядом:

— Ты также спросил меня, чего я хочу. Я хочу этого.

Бренд перевел дух. Фалин почувствовала, как наполняется жаром ее сердце.

Обратного пути не было. Впереди была ночь и Бренд, готовый разделить с ней ее страсть.

— И как ты этого хочешь? — спросил он, подходя к ней. — Чтобы все было скромно и прилично? Ты хочешь, чтобы я сказал «пожалуйста»?

Фалин покачала головой, но не смогла произнести ни слова, так она волновалась. Вместо этого она развязала пояс и сбросила халат на пол. Прохладный вечерний воздух ласкал ее еще немного влажную кожу. Фалин задрожала под пристальным взглядом Бренда.

— Пожалуйста, — прошептал он срывающимся голосом. — Пожалуйста, не делай больше так, если не хочешь оказаться в руках у обезумевшего дикаря.

Фалин дотронулась до тоненькой бретельки лифчика и посмотрела на него. Она знала, что это было сумасшествием, самым ненормальным ее поступком, но уже ничто не могла остановить Фалин. Желание принадлежать этому мужчине — страстному и нежному, пылкому и чуткому переполняло ее.

Фалин медленно спустила бретельку и обнажила одну грудь, в упор глядя ему в глаза. У Бренда перехватило дыхание. Фалин опустила другую бретельку, и вторая грудь показалась из белоснежного кружева.

— Фалин, — сдавленным голосом сказал Бренд, — ты очень опасная женщина. Красивая, но опасная.

От этих слов по ее телу пробежала дрожь. Фалин закинула руки назад и расстегнула лифчик. Но, когда кружево упало на пол, Бренд внезапно шагнул к ней и завел ее руки за спину. Он прижал ее к двери, его глаза неотрывно смотрели на ее соски, на голый живот и на шелковые трусики.

— Красивая, — повторил он. — Пожалуйста, позволь мне увидеть все остальное.

Говоря это, Бренд, одной рукой удерживая ее руки сзади, другой провел по животу вдоль резинки трусиков.

Фалин задрожала от возбуждения, когда его пальцы проникли под тонкую ткань и начали ласкать ее чувствительное тело.

Внезапно он выпустил ее руки, и она положила их себе на бедра, нервно теребя кружево, не в силах решиться на последний шаг. Бренд накрыл ее руки своими, сильными, жадными.

Томительно медленным движением они вместе начали снимать с нее трусики.

Через секунду они упали на пол маленьким белым комочком, а Фалин обнаженная стояла перед Брендом, дрожа всем телом.

— Теперь твоя очередь, — дерзко сказала она и протянула руку к «молнии» на джинсах.

Фалин резко потянула ее вниз, и у нее вырвался тихий возглас удивления, когда она обнаружила, что под джинсами у него ничего не было.

Вместо белья она увидела темный треугольник волос, которые окружали его возбужденную плоть. Фалин вспомнила ту ночь у бассейна. Тогда ее поразили красота и размеры его члена. Сейчас, вблизи, он показался ей в два раза больше.

Внезапно вся ее дерзость куда-то исчезла.

Фалин отступила назад к двери, думая, что произойдет с ней, когда его член окажется внутри ее тела. Яркая картина предстала перед ее глазами, и она почувствовала легкий страх. Фалин не была уверена, что ее тело способно будет принять его.

— Ты в порядке, Фалин? — тихо спросил он. — Теперь тебе уже поздно бояться меня.

Она покачала головой. Бояться?! Да она с трудом стояла на ногах.

Бренд откинул с ее лица прядь волос и нежно погладил по щеке:

— Мы можем остановиться сейчас, если ты хочешь.

Больше всего на свете он хотел, чтобы ей было хорошо с ним. Но, если она не хочет, он не будет ее подталкивать, не будет заставлять ее делать то, к чему она еще не готова. Но сам он уже давно готов принять ее в свои объятия.

Фалин ничего не отвечала, и Бренд сказал:

— Наверное, ты еще не готова.

Она взглянула на него, разгоряченная, охваченная желанием, и тихо призналась:

— Я хочу этого. И хочу, чтобы ты подготовил меня.

Его глаза потемнели. Это было приглашение, вызов, которому не мог противостоять ни один мужчина. На этот раз он не будет спешить. Они будут наслаждаться каждым шагом, каждой новой лаской.

Бренд расстегнул «молнию» до конца, и джинсы упали на пол. Он переступил через них и крепко взял Фалин за руку:

— Повернись ко мне спиной, киска.

Фалин повиновалась, все еще немного испуганная. Она знала, что Бренд может быть грубым, но может быть и нежным. Сегодня она хотела, чтобы он был разным.

Бренд прижал ее к себе. Он целовал ее шею, в то время, как руки нежно ласкали обнаженную грудь.

Она застонала и откинула голову назад, извиваясь от наслаждения, в то время, как его сильные пальцы теребили ее соски. Его рот передвинулся к чувствительной мочке уха. Целуя и покусывая ее, Бренд шептал ей что-то нежное. Фалин обхватила руками его бедра, прижимаясь к нему ближе, и услышала его стон:

— Женщина, — выдохнул он, — я обещаю, что у нас с тобой не будет проблем.

— Обещания… одни обещания…

Бренд тихо выругался и скользнул ладонью по ее животу, опускаясь к внутренней стороне ее бедер. Фалин прерывисто вздохнула, когда он начал круговыми движениями медленно ласкать ее. Она никогда не испытывала прежде столь смелых ласк и не могла поверить, что это может быть так прекрасно.

Безумные, горячечные обрывки мыслей проносились в голове. Фалин заглушила голос разума и полностью отдалась в распоряжение Бренда, чувствуя, что он стремится доставить ей наслаждение.

Бренд безошибочно угадывал ее малейшее желание, и это делало их близость необыкновенно интимной. Казалось, он понимает каждое ее движение, дрожь, вздох, каждое проявление ее страсти, хотя она не произнесла ни слова. Он знал ее тело лучше, чем она. Он знал, что именно делать и как.

Фалин таяла в его руках, растворялась в испытываемом ею удовольствии. Она чувствовала его возбужденный член своими ягодицами. Но мысль о том, что он окажется внутри нее, больше не волновала ее. Теперь она хотела вобрать его в себя. Она жаждала этого.

Фалин почувствовала, как Бренд коленом раздвинул ей ноги, все смелее и настойчивее лаская ее кончиками пальцев. От его нежных, ритмичных прикосновений ее охватывало восторженное ощущение. Тогда он еще больше раздвинул ей ноги, и его ласки сделались еще приятнее, мучительнее и откровеннее.

Наслаждение, которое она испытывала, было настолько сильным, что она с трудом выносила его. Она слегка раскачивалась в ритме его равномерных движений, двигаясь все быстрее и быстрее.

— Хорошо, — прошептал Бренд. Она почувствовала на шее его теплое дыхание. — У нас все будет хорошо.

Им уже было хорошо.

Близость ее жаркого тела вызвала в нем безумное желание, которое росло с каждой минутой.

Фалин обладала невинной чувственностью, утонченной сексуальностью. Она была импульсивной и раскрепощенной. Ее нутро было влажным и жарким, готовым принять его. И Бренд был готов к этому. Он хотел ее, каждую частичку ее прекрасного тела.

Он подхватил ее на руки и отнес на кровать, положив на спину. Его зубы сжались, когда он увидел ее взгляд. Она смотрела на него снизу, такая желанная и беззащитная. Она уже почти принадлежала ему. Резкое желание пронизало его тело, кровь прилила к голове, и Бренд больше не мог себя сдерживать.

Когда он опустился на нее сверху, Фалин изогнулась, подставляя для ласки свою соблазнительную грудь, соски, такие сочные и полные, что Бренд не мог удержаться, чтобы не взять их в рот. Он слегка покусывал ее грудь, лаская языком возбужденные соски. Он брал их в рот и сосал, доставляя Фалин такое удовольствие, что она не смогла удержаться от стонов.

Этот звук доводил его до сумасшествия. Она доводила его до сумасшествия. Фалин каждой клеточкой своего тела стремилась ему навстречу. Все ее сомнения и страхи улетучились. Бренд не ожидал, что она будет такой страстной и раскованной.

Она протянула руку и обвила пальцами его фаллос, постепенно скользя вниз. Бренд вздрогнул, как будто его ударило электрическим током. Это было мучительное, болезненное наслаждение. Он был слишком возбужден для таких экспериментов. Это были боль и удовольствие, слитые воедино.

Он застонал, не в силах больше сдерживаться.

Фалин замерла:

— Ты не хочешь… чтобы я это делала?

— Фалин, дай мне показать тебе, что я хочу.

Она шепнула ему на ухо:

— Да, пожалуйста.

Бренд изменил положение, встав на колени между ее ногами. Он мягко вошел в нее, опасаясь причинить ей боль. Она с такой готовностью приняла его, что Бренд почти потерял контроль над собой. Он был на верху блаженства.

Он наклонился над ней, все глубже проникая в запретную доселе часть ее тела, наслаждаясь долгожданной близостью.

Фалин тяжело задышала, широко раскрывая глаза.

Бренд покрыл ее лицо легкими поцелуями.

— Расслабься. Ты слишком зажата. Помоги мне.

Фалин еще шире развела ноги, пытаясь вобрать в себя всего его, и он снова вошел в нее, на этот раз глубже. Но через секунду Бренд понял, что так у них ничего не получится. Пока она так скованна, он будет все время бояться причинить ей боль.

— Расслабься, — шепнул он, отодвигаясь от нее.

Фалин извивалась под ним, впиваясь ногтями в его спину.

— Пожалуйста! — воскликнула она. — Не уходи!

Ее голос был слабым, она вся дрожала.

— Пожалуйста, люби меня! Возьми меня…

— Все будет хорошо, — шептал он, лаская ее, — но мы должны попробовать по-другому.

Бренд перевернулся на спину и увлек за собой Фалин, так что теперь она оказалась сверху.

— Давай попробуем еще раз.

Ее глаза расширились. В них читалась неуверенность. Фалин явно не была опытной в любовных делах, но она хотела доставить Бренду удовольствие и готова была на все, чтобы добиться своего. Она никогда не занималась любовью в такой позе. Бренд будет первым, для кого она это делает. Это будет ее подарком ему, так она докажет, что полностью доверяет ему. Сердце Бренда сжалось в груди, его переполняло чувство, которому он не зная названия. Он хотел, чтобы Фалин было хорошо. Потому что ему было очень хорошо с ней. Как никогда и ни с кем.

— Пожалуйста, — взмолился он, — ничего не бойся! Просто делай то, что тебе нравится.

Он не сомневался, что так они быстрее добьются своего. Фалин была хозяйкой положения, она полностью контролировала свое тело, теперь он не боялся причинить ей боль.

Фалин опустилась на него. Закрыв глаза, она думала о том, что он только что сказал. «Просто делай то, что тебе нравится». Она попробует. Она хотела попробовать, но боялась его разочаровать.

В тот момент ей нравилось абсолютно все. Его мускулистое тело, жар, исходивший от него. Она открыла глаза и посмотрела на его красивое лицо. Бренд был так хорош, и он так заботился о том, чтобы доставить ей удовольствие, что у Фалин сжалось горло.

Он столько дал ей. Он был так терпелив, так заботлив. Она догадывалась, что он рискует своим спокойствием и благополучием, но он не думал об этом. Фалин хотела отблагодарить его за это. Впервые в жизни она хотела отдаться этому мужчине, отдаться целиком и полностью, в самом прямом смысле этого слова.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его, сначала нежно, потом все сильнее и настойчивее. Вкус его губ опьянял ее, заставлял дрожать от желания. Бренд нежно коснулся ее груди, и все сомнения и страхи Фалин снова исчезли. Она чувствовала себя свободной и всемогущей.

Она немного привстала и очень медленно опустилась, вбирая в себя его плоть. Ее голова в порыве чувственности откинулась назад, когда она почувствовала, как самый чувствительный участок ее тела затрепетал от наслаждения.

Фалин снова приподняла бедра и опустилась вниз, еще глубже вбирая его в себя. Но и этого ей было недостаточно. Она хотела почувствовать его движение внутри себя. Пассивность Бренда вызывала в ней протест.

И когда Фалин уже готова была застонать от отчаяния, Бренд обхватил руками ее ягодицы и показал ей быстрый путь к наслаждению. Он двигался внутри нее, все ускоряя темп движений. Фалин подчинилась заданному им ритму и двигалась все быстрее, соблазнительно покачивая бедрами.

Слияние двух тел было полным.

Фалин почувствовала приближение оргазма, и, прежде чем она поняла, что происходит, ее тело уже дрожало в экстазе.

Бренд уловил ее состояние по тому, как она вся напряглась, и ее вопль страсти окончательно лишил его рассудка.

Он обхватил ее бедрами и, сделав резкое движение, перевернулся, оказываясь сверху. Его тело изгибалось, охваченное неистовой страстью.

Ее сладостные стоны заставляли его двигаться с нарастающей мощью в своем стремлении обрести полное наслаждение.

И тут он почувствовал его. Бренд издал низкое гортанное рычание, словно дикое животное.

Он удостоился вкусить пищу богов и теперь на крыльях блаженства уносился в рай.




10


— Неплохая у тебя спальня, — сказала Фалин, удобно положив голову на изгиб мускулистой руки Бренда.

Они лежали, прижавшись друг к другу под скомканными простынями, в лучах солнца, пробивающегося сквозь оконные жалюзи. В комнате царила атмосфера уюта, покоя и нежности. Именно так и чувствовала себя Фалин этим прекрасным утром.

— Ничего, — согласился Бренд, властно обнимая ее и притягивая к себе.

— Нет, я хотела сказать, что вчера как-то не обратила внимания на обстановку. Я была… — Она слегка покраснела. — Я вчера, кажется, обезумела.

Он провел пальцем вдоль ее руки:

— Киска, это я обезумел от тебя.

Улыбнувшись, Фалин закуталась в простыню, продолжая осматривать незамысловатую обстановку комнаты. Она была по-спартански простой — большой шкаф из грубого дерева, обои пастельных тонов, вентилятор под потолком. Тем не менее в ней ощущалось спокойствие и умиротворенность. Бренд лежал рядом с ней в постели. Фалин хотела бы, чтобы так было всегда.

Она закрыла глаза, мечтая о том, как это было бы здорово — каждый день просыпаться рядом с Брендом. Но не могла же она просто так взять и переехать во Флориду? Или?.. Но тогда под ударом окажется ее карьера. Да и вообще жизнь ее резко изменится, в профессиональном и личном смысле. Хотя, конечно, ничего страшного в этом нет.

Интересно, что бы на это ответил Бренд? Как бы он отреагировал, если б она сказала ему, что никогда не чувствовала себя более счастливой, чем сегодня. Что она не хочет возвращаться в Нью-Йорк. Ни сейчас, ни когда будут готовы фотографии. Никогда.

Но что-то удержало Фалин от этого признания. Она еще не была готова обсуждать с ним будущее. Она была поглощена сладкой реальностью настоящего и безумной ночной страстью прошлого.

Фалин прижала руки к груди, пытаясь унять гулкое биение сердца.

— Замерзла? — спросил Бренд, заботливо укрывая ее одеялом. — Обычно я сплю без одеяла, но ради тебя готов изменить свои привычки.

Ее сердце сжалось от счастья при этих его словах, она еле удержалась, чтобы не рассмеяться от радости. Их глаза встретились.

— Есть много способов, чтобы согреться. Мы могли бы немного поэкспериментировать, — неожиданно для себя дерзко произнесла она.

Бренд улыбнулся:

— Немного? Может быть, наоборот — побольше?

Фалин кивнула, краснея.

Он осыпал быстрыми поцелуями ее шею и задержался на ее губах. Его длинные волосы падали ей на грудь, щекоча ее, сильные пальцы нежно гладили щеку.

Но именно в тот момент, когда все так хорошо начиналось, Бренд оторвался от нее:

— Ужасно жалко, что мы не можем целый день проваляться в постели, Фалин. У тебя осталось всего несколько дней на твои фотографии.

Всего лишь несколько дней. Он специально напомнил ей об этом или это вырвалось у него случайно?

Фалин попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. Она лишь молча кивнула. Ее сердце упало, и настроение сразу ухудшилось. Может, это и к лучшему, что он напомнил ей о быстротечности времени. Лучше для них обоих.

Она слишком далеко унеслась в своих мечтах. Она мечтала остаться здесь навсегда, мечтала, что он попросит ее об этом. Но она слишком многого хотела. Пора вернуться к реальности.

— Теперь, когда Фэнг стал немного покладистее, мне будет легче, — сказала она, садясь на постели.

— Покладистее? Да он стал мягким как воск. Теперь тебе придется потрудиться, чтобы он стал хоть немного похож на тигра и не пускал слюни перед камерой.

Фалин улыбнулась, накинув на себя простыню, и подняла с пола халат. Она чувствовала, что Бренд наблюдает за ней.

— Если ты не будешь так спешить одеться, — добавил он чувственным шепотом, — то я тоже превращусь в воск в твоих руках.

— В воск? Я бы этого не хотела, — лукаво сказала Фалин.

Бренд задумчиво потер свой подбородок:

— Неудачное сравнение. Скажем так: я с трудом смогу контролировать себя.

Швырнув в него простыней, Фалин пошла к себе в комнату. Упав на кровать, которая уже вторую ночь стояла нетронутой, Фалин прижала руки к груди.

Бренд был не единственным, кто легко терял самообладание.

Бывали такие минуты, когда она была готова сделать что угодно, лишь бы остаться с Вестоном навсегда. Она готова была полностью изменить свою жизнь, только бы быть с ним. Она совсем потеряла голову.

Но еще опаснее было потерять Бренда.




— Великолепно! — воскликнула Фалин, наводя объектив на Фэнга, плавающего в бассейне.

Она сделала очередной снимок и перемотала пленку. Еще один классный кадр — редакторы «Эко» будут довольны ею. И еще один удачный день на ранчо вместе с Брендом. Фалин наслаждалась каждой минутой.

За последние несколько дней она окончательно убедилась, что он действительно заслуживает своей клички — Дикарь. Он был диким в постели и еще более диким вне ее. Фалин покраснела, подумав о всех тех местах, где они занимались любовью.

Бассейн… Она и не подозревала, что купание может доставлять такое чувственное наслаждение.

Толстые нижние ветви старого дуба… Они сидели там почти час, фотографируя гуляющих на свободе львов. А потом Бренд взял из ее рук камеру, повесил на ветку и показал один из неплохих способов проводить время.

Окруженная густой зеленью деревьев, Фалин ощущала себя в раю. Тогда Бренд научил ее совершенно по-новому смотреть на любовь. И тогда же она наконец раскрыла для себя значение слова «равновесие».

Фалин опустила камеру и улыбнулась своим воспоминаниям. В это время Бренд оставил Фэнга в покое и подошел к ней, ласково погладив по щеке.

Фалин вздрогнула от неожиданности. Почувствовав на себе его руку, она тут же задрожала от вожделения.

Она впервые испытывала подобные чувства. Они были настолько сильными и всеохватывающими, что одного его прикосновения было достаточно, чтобы она испытала блаженство.

— Ты ведь знаешь, что происходит со мной, когда ты так на меня смотришь?

Фалин подняла на него глаза и поняла, что Бренд думает и чувствует то же, что и она. И желания у них тоже одинаковые. Ни один мужчина не понимал ее так хорошо, как Бренд.

Он взял ее за руку и повел вокруг дома в тенистую гущу деревьев. Кругом был только дикий тропический лес: пальмы, экзотические цветы и стелющийся по земле папоротник. Это было так красиво, что Фалин на секунду закрыла глаза, чтобы запечатлеть в памяти каждую веточку, каждый цветок.

Она знала, что никогда не забудет эту минуту. Она будет хранить и лелеять воспоминание о ней. Но с каждым разом оно будет все тяжелее. Рано или поздно ей придется уехать отсюда, и тогда в далеком Нью-Йорке она будет перебирать эти картины в уме, словно старые письма.

Бренд наблюдал за ее лицом:

— Ты когда-нибудь занималась любовью в лесу?

Фалин сорвала яркий цветок и вставила его в волосы. Облизнув пересохшие губы, она улыбнулась ему.

— Я бы не отказалась попробовать.

Он взял ее на руки и положил на мягкое ложе из папоротников.

— Дай мне знать, что тебе нравится.

Она вздохнула, когда Бренд начал снимать с нее блузку.

— Мне уже нравится, — с улыбкой призналась она.

К тому моменту, когда он совсем раздел ее, Фалин была возбуждена настолько, что хотела, чтобы Бренд взял ее немедленно, чтобы он сильнее прижал ее к земле своим телом, чтобы она почувствовала на себе его тяжесть. Фалин дрожала как в лихорадке, зараженная его страстью. Бренд знал, что на этот раз их любовные ласки будут недолгими. Не было красоты и нежности в том, как он раздвинул ее ноги и вошел в нее. Резкими и грубыми движениями он все глубже проникал в ее тело.

Фалин застонала. Впившись ногтями в его кожу, она извивалась в экстазе. Ее тело дрожало и трепетало под ним. Она была охвачена огнем.

Бренд был ненасытным. Он был изголодавшимся мужчиной, который никак не мог насладиться женщиной. Своей женщиной. Он хотел оставить в ней свой след, сделать ее своей, посеять в ней свое семя.

Он двигался все быстрее и быстрее, крепче прижимая ее к себе, чувствуя приближение оргазма.

Когда наслаждение одновременно нахлынуло на них, Бренд понял, что не хочет, чтобы она уезжала от него. Он нарушил неписаное правило, которому подчинялись все дикие существа. Он позволил ей захватить его сердце. И он сделал ее своей. Фалин стала частью его самого.

Когда их страсть немного утихла, Фалин бессильно положила голову ему на грудь. Бренд поцеловал ее в лоб, откинув с него ее влажные темные волосы. Он оказался полнейшим дураком. И ему придется поплатиться за это. Он забыл, что Фалин лишь ненадолго вошла в его жизнь. И рано или поздно, неважно, как больно это ни было бы для него, но ему придется расстаться с ней.

В этот раз он не будет пытаться удержать ее, как это было с Кэтрин. Выражение ее лица, когда она сообщила ему, что уезжает, до сих пор стояло у него перед глазами. Боль, которую он испытал тогда, прошла не скоро. Он не допустит, чтобы это снова повторилось.

Но Кэтрин, так же, как и его мать, — всего лишь далекие воспоминания. Фалин была реальностью. Она лежала сейчас рядом с ним, нежная, теплая, близкая. Она была его второй половиной, частью его тела, которой он вот-вот должен был лишиться. Она исчезнет из его жизни, а он останется зализывать кровоточащую рану.

Бренд поклялся себе, что не будет удерживать ее. Это был единственный способ защитить себя.

— Фалин! — Со стороны дома послышался чей-то зов. Фалин вздрогнула, тут же очнувшись от легкой полудремы.

— Это миссис Твичфорд? — спросила она в надежде, что ей послышалось.

— Фалин! — снова раздался крик.

Бренд тяжело вздохнул и поднялся на ноги:

— Наверное, что-то срочное. Обычно она носу не показывает на улицу. — Он улыбнулся. — К счастью для нас. Обычно она кричит из открытого окна. Может быть, что-нибудь случилось с твоими фотографиями?

Фалин покачала головой:

— Я уверена, что оставила все, как надо.

Она провела рукой по его груди, потеребила темный пушок на животе и спустилась ниже — к темному треугольнику густых волос.

— Может, побудем здесь еще немного?

Бренд задержал ее руку.

— Ты же знаешь, я буду только рад. Тебе невозможно противостоять. Но, по-моему, нам стоит выяснить, что там произошло у миссис Твичфорд. Иначе она так и будет продолжать кричать, а я не думаю, что это сделает обстановку более интимной.

Фалин со вздохом подняла с земли одежду и как следует отряхнула ее от песка. Быстро одевшись, она провела рукой по волосам, вытаскивая из них маленькие листики.

— Мои друзья в Нью-Йорке никогда бы мне не поверили, узнав, чем я занималась.

Бренд натягивал джинсы, но, услышав эти ее слова, остановился и посмотрел на нее. По его застывшему лицу невозможно было понять, о чем он думал в ту минуту.

— Тебе будет чем позабавить их, когда вернешься домой, — холодно бросил он. Немного уязвленная, Фалин взглянула на него:

— Я ни с кем не собираюсь это обсуждать.

Бренд пожал плечами и направился к дому:

— Тогда это будет неплохим воспоминанием.

У нее пересохло в горле:

— Пожалуй.

Новость, которую ей сообщила миссис Твичфорд, была еще ужаснее, чем она ожидала.

С фотографиями все было в порядке, но вот у телефона ее ждал Вэйл, намереваясь сообщить ей нечто, по словам экономки, чрезвычайно важное, не требующее отлагательств.

Фалин взяла трубку:

— Алло!

— Фалин, прелесть моя, ты опять меня пугаешь. Что у тебя с голосом? Он какой-то не твой.

Фалин скорчила гримасу и как можно беззаботнее ответила:

— Нет, это все та же Фалин Истбрук.

— Надеюсь, что это правда. А то я уже представляю тебя в деревенском платье, босиком… Ужас!

Фалин подумала, какой была бы его реакция, если бы Вэйл увидел ее сейчас — в помятой блузке, с листьями, застрявшими в волосах, всю в песке. Да ладно, какое ей дело, что он о ней подумает!

— В любом случае, — продолжал Вэйл, не обращая внимания на ее молчание, — у меня для тебя новость. Отгадай, какая?

Фалин глубоко вздохнула, чтобы сдержать свое раздражение:

— Я что, выиграла миллион долларов в лотерее?

Вэйл вздохнул:

— Не хочешь отгадывать?

— Нет. Может быть, ты сам скажешь мне, что это, а то я повешу трубку!

— Ну вот, ты все испортила. Это новый контракт. Потрясающий контракт. Скажи-ка мне, ты разобралась наконец со своими зверюшками?

Фалин бросила взгляд на Бренда. Он стоял на другом конце кухни, скрестив на груди руки, облокотившись на стойку. Он был так красив в тот момент, что сердце Фалин болезненно заныло при мысли о скором расставании.

— Я как раз сегодня закончила, — неохотно ответила она.

Как только она произнесла это, Бренд вышел из комнаты. Фалин в отчаянии посмотрела ему вслед, желая догнать его, вернуть назад, но Вэйл все еще продолжал говорить что-то:

— Слава небесам, дорогуша! Это лучшая новость недели. Ты немедленно должна вернуться в Нью-Йорк.

Фалин в ужасе закрыла глаза:

— Когда?

— Завтра или даже сегодня. Немедленно. Ты снова становишься популярной. У тебя все отлично. У нас все отлично. Корпоративный клиент. Это будут художественные съемки. И знаешь, что ты будешь снимать? Офисные стулья! Они хотят заказать художественную съемку офисных стульев, представляешь? Я думаю, что…

Фалин с трудом слушала его, но она поняла главное — пришло время покинуть ранчо. Пришло время расстаться с Брендом, с Фэнгом, оставить позади все воспоминания. Снова вернуться в Нью-Йорк и начать там новую жизнь. Последняя пленка закончилась сегодня, и ей больше нечего здесь делать.

Фалин записала время и номер рейса, которым она должна была улететь на следующее утро, и повесила трубку с ощущением, что произошло что-то непоправимое.

Она поежилась и пошла в комнату, чтобы проявить последние фотографии.

Нужно бы показать их Бренду, чтобы получить его одобрение и разрешение на печать. Фалин понимала, что это всего лишь повод для разговора. Ей надо рассказать ему, что она чувствует. И тогда, может быть, он попросит ее остаться.

Фалин нашла его в столовой, раскачивающимся на стуле. Он задрал ноги на стол и потягивал из бокала уже известное ей вино. Он был неотразим. Не удивительно, что она влюбилась.

— Так значит, ты закончила?

Фалин кивнула:

— Я подумала, что ты, наверное, захочешь посмотреть, что в конце концов у меня получилось.

Она разложила снимки на столе.

Все ее воспоминания. Лев, окруженный своим гаремом. Фэнг, играющий со своим любимым мячом. Пантера-мать со своим детенышем. Фалин улыбнулась, вспомнив любопытное выражение его мордочки. Перед ее глазами пронеслись все две недели, проведенные на ранчо.

Она посмотрела на Бренда, который пододвинул стул, чтобы лучше рассмотреть фотографии. Его взгляд тоже остановился на детеныше пантеры, но выражение лица не изменилось.

— Ты очень талантливый фотограф, — ровным голосом произнес он.

Фалин прикусила губу, польщенная его комплиментом. Но и немного удивленная его безразличным тоном. Неужели он ничего не чувствует, когда смотрит на эти фотографии? Неужели он ничего не вспоминает при этом?

Время, проведенное с ним, сильно изменило Фалин. Она превратилась в новую женщину, которая больше не боялась рисковать и которая в полной мере осознала свою чувственность и привлекательность. И это Бренд помог ей стать такой. Неужели для него это ничего не значит?

— Ты доволен? — растерянно спросила Фалин.

Он утвердительно кивнул, все еще не глядя на нее.

— Они лучше, чем я ожидал. Значит, все наши усилия не пропали даром.

Его голос был таким ровным и отчужденным, что Фалин стало немного страшно. «Усилия не пропали даром»? Значит, так он смотрит на это? Так он относится к ней?

Почувствовав, что вот-вот потеряет контроль над собой, Фалин опустилась на соседний стул.

— Мне нужно, чтобы ты подписал разрешение на использование фотографий, — после минутной паузы произнесла она. — Это простая формальность.

— Конечно, — согласился Бренд и молча подписал бумагу, которую протянула ему Фалин.

«Бренд Вестон».

Она пристально смотрела на его размашистую подпись, будто стремилась разглядеть что-то скрытое за этими словами.

Мужчина, которого, как ей казалось, она знала. Но этот хладнокровный незнакомец, сидящий перед ней, — это не он. Куда делся ее Бренд, страстный и пылкий?

— Работа закончена. Тебе надо уезжать.

Это было утверждение, а не вопрос. Фалин надеялась, что он попросит ее остаться, а вместо этого он практически выгоняет ее.

От волнения у нее пересохло в горле:

— Мой агент заказал билеты на завтра, в десять утра.

Завтра. Он что не понимал, что она уезжает завтра?

Бренд ничего не ответил, и Фалин добавила:

— Я могу заказать такси, чтобы не утруждать тебя. — Она все еще надеялась. Даже попыталась улыбнуться. — Не уверена, правда, что таксист захочет приехать сюда. Все боятся этого места. Знаешь, как называют твое ранчо — Львиное Логово…

Бренд взглянул на нее с такой холодностью и безразличием, что у Фалин слова застряли в горле.

— Не беспокойся, я отвезу тебя, — сказал он спокойно. — Тебе нужно помочь собрать вещи?

Фалин попыталась собраться с мыслями. Она ничего не понимала. Она вспомнила историю с матерью Бренда, его резкий тон, когда он рассказывал ей о своей бывшей невесте. Даже миссис Твичфорд, уж на что милая женщина, и та терпеть не могла это ранчо.

Но он же знает, что она не такая, как они. Может быть, она не совсем ясно дала ему понять, что сейчас чувствует? Неужели он не видит, что Фалин хочет остаться?

Бренд всегда доверял собственным инстинктам и научил этому ее. Не могла же она в нем так сильно ошибаться? Что с ним вдруг произошло?

Фалин решила сказать ему все напрямик:

— Я могла бы изменить рейс, остаться здесь подольше.

— Зачем?

Волна бессилия захлестнула ее. По крайней мере, теперь ей ясны его чувства. Он не видел никакого смысла в ее дальнейшем пребывании на ранчо и без особого сожаления был готов расстаться с ней.

Фалин встала и подошла к окну. Ее губы дрожали. На глазах выступили горькие слезы, и она с трудом сдерживала их. Ей тяжело было скрывать свои чувства, но еще больнее было показывать, как она страдает. Ну ничего, она справится. Ведь она настоящий профессионал. Талантливый и преуспевающий фотограф. Она красивая современная женщина…

Но она никогда не сможет забыть эти две недели, когда была просто женщиной Дикаря-Вестона. Его киской.

Фалин справилась со своим дрожащим голосом, но не могла так быстро остановить слезы. Ее глаза все еще блестели, когда она повернулась к нему:

— Ты прав, мне нет смысла здесь оставаться.

— Боже мой, Фалин, только не плачь! Ты же сильная женщина, не забывай об этом!

Фалин недоумевающе уставилась на него, внутри у нее все сжалось. Да, она сильная. Настолько сильная, что не будет показывать ему, как ей больно. Она скроет боль в глубине сердца, как будто ее нет совсем.

Когда Скотт так подло предал ее, она тоже старалась не показать свою слабость. Она успокаивала Вэйла, говоря, что у них скоро опять все будет нормально. Она уверяла всех друзей, что скандал скоро утихнет. Тогда ей было очень тяжело. Но сейчас она даже не могла сравнить те переживания с силой чувств, испытываемых к Бренду.

— Ладно, киска. Тебе надо собираться.

Тон, каким он произнес это, задел ее за живое, но его обычное обращение к ней вселило в нее надежду.

Почему он снова назвал ее так? «По привычке, наверное», — грустно подумала Фалин. Тогда почему же она не может действительно пойти наверх и начать собираться, как это сделала бы обычная воспитанная гостья, злоупотребившая гостеприимством хозяев?

«Потому, что я не хочу снова быть благоразумной, — ответила она себе. — Я не сдамся так просто».

Она дотронулась до его руки:

— Если ты передумаешь…

— Боже сохрани, Фалин, не надо, пожалуйста! — Глаза его сверкали.

Он снова стал диким, но это не был ее Дикарь-Вестон. Наверное, он никогда и не принадлежал ей. Мужчина, однажды спасший ее от тигра, разделивший с ней радость наслаждения, исчез. Ушел навсегда из ее жизни.

Фалин собрала бумаги, фотографии и, не сказав ни слова, вышла из комнаты.




11


Бренд наблюдал, как Фалин поднимается по трапу в самолет. Это было самое мучительное зрелище, которое только можно было представить. Холодное рукопожатие на прощание, уверенная походка, холодный взгляд. Сердце его сжалось от боли.

Но ни за что на свете он не стал бы просить ее остаться. Сделав это, он бы только оттянул неизбежное, продлил бы боль.

Бренд прекрасно знал законы природы. Рано или поздно Фалин бы все равно уехала. Прежний опыт подсказывал ему, что так бы все и случилось.

Если бы он уговорил ее остаться, она бы не сразу поняла, на что себя обрекает. Пребывание на уединенном ранчо невозможно сравнить с полнокровной жизнью в большом городе. Ей бы пришлось пожертвовать многим, чтобы остаться с ним. Бренд не смог бы удержать ее надолго, как бы сильно он ни хотел этого.

Время, которое они провели вместе, невозможно будет забыть. Их обоюдная страсть, их близость почти свели его с ума. Но он с самого начала знал, что это не будет продолжаться вечно. Она никогда не сможет полностью принадлежать ему. И потому им нужно было сделать то, что было лучшим выходом для них обоих, — расстаться.

Бренд смотрел, как Фалин протягивает стюардессе свой билет, прижимая другой рукой сумку с бесценной камерой. Бледное лицо, но без единой слезинки. Она не проронила ни одной за все утро, но Бренд знал, что Фалин держит их в себе. Он ненавидел себя за то, что стал причиной ее страданий.

Фалин немного замешкалась, прежде чем войти в самолет, и последний раз обернулась, чтобы взглянуть на Бренда. Ее глаза были влажными и печальными.

Острая боль пронизала сердце Бренда. Желание броситься к ней было таким сильным, что ему пришлось засунуть руки в карманы джинсов, чтобы не протянуть их ей навстречу.

Через секунду Фалин уже исчезла в глубине самолета.

Сквозь оконное стекло Бренд рассматривал огромный самолет, который вернет Фалин в привычную для нее обстановку, вернет ее домой. Он треснул кулаком по стеклу, надеясь, что оно разлетится на мелкие кусочки. Даже если он сможет остановить ее сейчас, что дальше? Ему нечего предложить ей взамен.

Они принадлежат совершенно разным мирам. Фалин достойна большего, чем прожить всю жизнь в захолустье. Она, вероятно, станет знаменитым фотографом, выйдет замуж за какого-нибудь культурного преуспевающего мужчину, городского джентльмена с приятными манерами. Что ей делать в обществе такого варвара, как он? Бренд засунул руки в карманы и пошел к машине. С Фалин все будет в порядке. А вот он, Бренд Вестон, опять остался один. Ну и ладно, ему не привыкать. Никаких обязательств, никаких забот: полная свобода. Ранчо и любимые животные — вот и все, что ему нужно.

Скоро появится очередная жертва, сбитая машиной или угодившая в капкан, которую надо будет спасать. И он опять займется обычным делом.

Бренд бросил прощальный взгляд на улетающий самолет.

Она случайно оказалась на ранчо и приехала ненадолго.

Что с ним произошло? Бренд забыл об этом, и теперь ему придется расплачиваться за это. Он вообразил, что кто-то решил наконец остаться с ним навсегда.

Идиотская мысль. Невероятная глупость. Дикарям вроде него лучше быть в одиночестве.

Обратная дорога на ранчо показалась ему бесконечной. Его шаги гулким эхом отозвались в пустом доме. Все было как раньше, до приезда Фалин. Но почему-то эта пустота стала теперь особенно мучительной. И ему нечем было ее заполнить. У него остались только воспоминания и вереница однообразных дней, одиноких и тоскливых.

Бренд поднялся по лестнице и вошел в спальню. Здесь все еще царил ее запах. Ему захотелось последний раз вдохнуть его. Вдохнуть и оставить прошлое позади. Придумать что-нибудь новое, чтобы продолжать жить. Признать, что он больше никогда не сможет быть прежним. Прежним дикарем.

Бренд взглянул на себя в зеркало, достал из шкафа острый охотничий нож и единым взмахом отрезал свой длинный хвост.




— «Джунгли» — я просто в восторге от них!

— Что? — Фалин очнулась от своих мечтаний.

— «Джунгли», — восхищенно повторил Вэйл. — Название одной из твоих фотографий. Стул с изображением животных. Ты разве не помнишь? Ты же сама фотографировала его?

Фалин пожала плечами, в то время как Вэйл продолжал просматривать ее последние снимки.

— Это же обычные стулья, Вэйл. И я их просто сфотографировала. Меня вовсе не волнуют их названия.

— Зануда!

— Ну извини.

Вэйл фыркнул в ответ и вернулся к фотографиям.

Прошло уже две недели с тех пор, как Фалин вернулась в Нью-Йорк. И она была по горло завалена работой, так что у нее совсем не было времени скорбеть о прошлом. Но ей постоянно что-то напоминало о нем, болезненно задевая ее чувства. Например, это слово «джунгли».

Она вздохнула, чувствуя знакомую боль. Ей приходилось время от времени поддаваться ей, чтобы привыкнуть постепенно. Постоянно подавляя эту боль, она бы в один прекрасный момент не выдержала, и тогда бы та, выйдя наружу, полностью захватила бы ее.

Что сейчас делает Бренд? Кормит львов? Играет с Фэнгом? Думает ли он о ней? Эти вопросы постоянно мучили ее.

Но еще больше ее мучили сомнения: правильно ли она сделала, что уехала от него? Может быть, ей стоило настоять на своем и остаться, несмотря на его протесты?

Сейчас, по прошествии времени, Фалин была абсолютно уверена, что он вел себя так из-за собственных страхов. Если бы она тогда настояла на своем, быть может, Бренд бы повел себя по-другому.

Фалин проглотила комок, подступивший к горлу. Глупо хвататься за соломинку. Какой бы ни была причина — он не предложил ей остаться. Воспоминания о последних минутах, проведенных с Брендом, были самыми мучительными. Как бы она ни относилась к прошедшему, результат был один.

Фалин попыталась сконцентрироваться на том, что говорил Вэйл. В любом случае она не смогла бы остаться во Флориде. Ее карьера продвигалась стремительными шагами. Она снова заняла место среди лучших фотографов Нью-Йорка.

«Фалин, королева офисных стульев!» — с иронией подумала она.

— Фалин, ты опять витаешь в облаках, — одернул ее Вэйл.

— Да нет! Я просто думала о том стуле.

Вэйл скептически поднял бровь, но не стал докапываться до истины.

— Кстати о джунглях, ягодка. У меня появилась гениальная идея, как пристроить эти фотографии Тарзана.

— Но ты же сказал, что они никому не нужны. — Она сощурила глаза.

Вэйл всплеснул своими белыми ухоженными руками:

— Фаи, с каких это пор ты слушаешь все, что я говорю?

Она улыбнулась:

— Что же это за гениальная идея?

Вэйл помолчал несколько секунд, подготавливая ее к тому, что он собирался произнести:

— Ты меня слушаешь? Так вот, я предлагаю тебе пригласить всех своих старых друзей и клиентов, чтобы показать им, на что ты способна. Мы устроим небольшую экспозицию из этих фотографий, чтобы все смогли увидеть твою прекрасную работу. Напомним им, что ты настоящий профессионал. А без Скотта ты стала даже работать еще лучше.

Фалин с сомнением покачала головой:

— Только не эти фотографии, Вэйл. Давай покажем что-нибудь другое.

Вэйл поджал губы, и Фалин увидела знакомое упрямое выражение на его лице. Его будет трудно переубедить.

— Ты шутишь? Это лучшее, что ты сделала.

Она кивнула:

— Я знаю.

— Так ты должна поделиться этим с людьми! — уверенно воскликнул он. Поделиться? Да она изо всех сил пытается выкинуть из памяти эти две недели. Фалин посмотрела на конверт, куда она убрала их. Бренд был на каждой из этих фотографий. Правда, он был скорее похож на сказочного красавца, чем на реального мужчину, которого она знала. И с которым занималась любовью.

Чувства вновь нахлынули на нее. Ее тело словно чувствовало его руки, отвечало на невидимые ласки. Янтарные глаза, сильные мускулы, длинные волосы. Все это вновь предстало перед ее глазами.

Нет, она не сможет этого вынести.

— Это неплохая идея, Вэйл, но, если честно, я сейчас не очень настроена устраивать вечеринку.

Вэйл скрестил руки на груди:

— Это не неплохая идея! Это необходимость! Тебе нужно это для твоей карьеры. Люди должны увидеть твои работы.

Фалин ничего не ответила, и Вэйл, смягчившись, спросил:

— Ты хочешь поговорить со мной о чем-нибудь, Фал?

Внезапно Фалин поняла, что глаза ее полны слез, и она уже не может остановить их, да и не хочет.

— Не о чем говорить. Все кончено.

Вэйл покачал головой:

— Фалин, но ты же не хотела остаться с ним, ведь так? Конечно, у него потрясающее тело. Но он же абсолютно не твой тип.

Как всегда, Вэйл в своем репертуаре. Конечно, Бренд не ее «тип». Он вообще ничей «тип». Он никуда не вписывался. Он был грубоватым, жестким, самоуверенным. И он никому не подчинялся. Может быть, именно поэтому ей и было так хорошо с ним.

— Сейчас это уже не имеет значения, Вэйл. Все кончено.

«Все кончено», — повторила она про себя.

Львы, тигры, необузданные мужчины исчезли из ее жизни навсегда.

А может, вечеринка не такая уж плохая идея? Это будет последней страницей в этой главе ее жизни. Она в последний раз взглянет на фотографии и сможет сказать «прощай» своему прошлому.

Вэйл ободряюще сжал ее руку:

— Вечеринка пойдет тебе на пользу, Фалин. Тебе нужно снова войти в ритм столичной жизни. К тому же никогда не знаешь, к чему это приведет.

Фалин задумчиво кивнула. Статья в «Эко» выйдет не раньше чем через несколько месяцев. А пока она сможет показать на публике другие фотографии, сделанные на ранчо. Человек и тигр. Два сильных смелых существа, вступивших в единоборство. Люди должны увидеть их, почувствовать то же, что и она.

Фалин вытерла глаза:

— Хорошо. Когда ты хочешь все это организовать?

Вэйл одобрительно кивнул, улыбнулся и, приложив пальцы к вискам, тут же принялся планировать.

— В следующую пятницу. И не волнуйся, все будет отлично. Верь мне, ты правильно поступила.




— Фалин, ты выглядишь бесподобно.

Фалин улыбнулась на такой преувеличенный комплимент Вэйла. Она вошла в студию и принялась развешивать по стенам свои снимки.

К вечеринке все уже было готово. Фалин действительно чувствовала себя необыкновенно женственной в этот вечер. На ней было облегающее шелковое платье бледно-розового цвета. А на лице еще был заметен загар, привезенный из солнечной Флориды.

Насупившись и закусив губу, Вэйл оценивающе осмотрел Фалин с головы до ног.

— Я не знаю, в чем тут дело, но ты явно изменилась.

В ответ Фалин печально улыбнулась. Вэйл был прав. Она действительно изменилась. Те две недели на ранчо перевернули всю ее жизнь, там она лучше познала себя, свою женственность, страстность и чувственность. Но самые значительные изменения были внутри нее самой. Она узнала о существовании другой любви — пылкой и всеобъемлющей. Такой любви, которая позволяет женщине перейти от невинности к зрелости. Или же разрывает сердце на части.

Она снова научилась рисковать и поняла, что того, кто рискует, ждет награда — победа или поражение. Бренд научил ее верить самой себе, следовать своим инстинктам, идти своей собственной дорогой в жизни. Он показал ей, что не страшно отклониться от прямой дороги, если ты готов в любой момент взять себя в руки и идти вперед. Но самое ценное из того, чему она научилась, так это знание того, что право выбора исключительно принадлежит ей.

И она знала, какой выбор сегодня ей предстояло сделать. Использовать то, чему она научилась, и продолжить жить. Нет, она не чувствовала себя «бесподобной», как сказал Вэйл, но она чувствовала в себе достаточно сил, чтобы открыто встретить завтрашний день. Ее новое внутреннее знание помогло ей сделать это.

Приглашенные на вечеринку, в основном ее коллеги, толпились возле ее работ, пили недорогое шампанское, поглощали канапе и с нескрываемым интересом рассматривали ее снимки. Двадцать ее лучших фотографий были увеличены и вывешены в рамках.

В нарастающем гуле она различала отдельные слова — «интересно», «примитивно» и любимое вэйловское «провокационно». Несколько изумленная и растерянная Фалин оглядела комнату.

Вечер начался очень хорошо. Ее работы имели успех. Но неожиданно все это показалось ей никчемным и перестало иметь для нее значение.

Те же люди, которые бросили ее несколько недель назад, сейчас готовы были снова поднять ее на пьедестал. Но ее волновало мнение лишь одного человека, которого здесь не было. Бренда. Господи, как ей его не доставало!

Она ничего не могла с собой поделать, особенно сейчас, когда развешанные по стенам снимки живо напоминали о Дикаре Вестоне.

— Кто он такой? — услышала она шепот за спиной.

— О Господи! Какой экземпляр!

Она улыбнулась. Они говорили о Вестоне так же, как и она когда-то. Фотографии действительно произвели впечатление на людей. Если бы она могла перебороть то влияние, которое они имели на нее саму…

— Он божественен, — заметил кто-то. — Эти великолепные волосы… А какое тело!

Фалин закрыла глаза, что-то происходило с ней. Она ожидала, что ее клиенты и коллеги одобрят ее работы, как и героя ее фотографий, но целый вечер, наполненный такого рода ремарками, вытерпеть ей было не под силу.

И вдруг наступило просветление. Она сделала глоток шампанского и заставила себя вновь посмотреть на фотографии.

Это был единственный способ справиться с собой.

Фалин пристально смотрела на них по очереди, стараясь вобрать их в себя, чтобы понять, что же все-таки произошло между ними. Бренд со львами, Бренд, защищающий ее от Фэнга, Бренд рядом с пантерами, перед тем как выпустить их.

Глядя на него, нельзя было догадаться, каких усилий стоило отпустить пантеру-мать и детеныша. Со стороны казалось, что он спокойно смотрел, как они уходят.

Тогда Фалин не могла этого понять, но теперь она знала, что это ему не так уж легко далось, гораздо тяжелее, чем он хотел это представить. Бренд так часто произносил слова прощания, что научился скрывать свои чувства.

Так же спокойно он произнес их, когда уходила Фалин, когда она сказала ему: «До свидания».

Было ли ему так же больно, как и ей?

Бренд отгородился от нее в последнюю ночь на ранчо. Буквально вышвырнул ее прочь, так что Фалин даже не имела возможности понять, что он чувствует. Он просто оттолкнул ее.

Она еще раз оглядела фотографии, вспоминая, как Бренд заступился за нее, заслонив своим телом. Может быть, он делал это же в ту последнюю ночь перед ее отъездом? Защищал ее снова? От чего? От него самого?

Глупо было этого не заметить. Глупо было не понять, что даже такой смелый и твердый человек, как Бренд Вестон, может чего-то бояться. Бояться, что именно в нем самом кроется причина того, что женщины всегда покидают его. Бояться узнать, так ли это на самом деле, попросив ее остаться.

Он выгонял ее интуитивно, стараясь спасти их обоих.

Если ты любишь кого-то, дай ему свободу…

Это изречение Фалин прочитала когда-то давно, и оно постоянно вертелось в ее голове. Как бы то ни было, она должна была доказать, что хочет вернуться к нему.

Фалин поставила свой бокал на ближайший поднос и, захватив сумочку и накидку, направилась к Вэйлу.

Он шагнул ей навстречу с озабоченным видом.

— Что с тобой, дорогая? Ты себя плохо чувствуешь?

Она слегка притронулась губами к его щеке.

— Я прекрасно себя чувствую. Впервые за последнее время. Прости, что я так рано ухожу, но мне пора.

— Пора? — Он бросил на нее удивленный взгляд. — Куда ты уходишь?

Фалин обняла его и улыбнулась.

— Я иду домой, чтобы сложить вещи и заказать билет на самолет.

— Фалин, ты что, опять возвращаешься в эту глушь? Возвращаешься к нему?

Она открыла дверь, прощально улыбнувшись ему через плечо.

— Я позвоню тебе, Вэйл, я обещаю. Но я должна вернуться туда, где мое место, — на прощание сказала она.




Так ты говоришь, что он ничего не ест?

Бренд отрицательно покачал головой и повел Маршалла через лес к клетке Фэнга. Это было непохоже на него, он никогда раньше не отказывался от еды. Это-то и взволновало Бренда.

После двух дней такого странного поведения животного, он в конце концов решил посоветоваться с Маршаллом.

— Даже свои любимые куриные шейки, — добавил Бренд, гладя растянувшегося на земле Фэнга.

Фэнг не выглядел больным, но поведение его было очень необычным с тех пор, как…

— Какая у него температура? — поинтересовался Маршалл.

— Нормальная, — ответил Бренд, глядя на спокойно спящее животное.

Услышав голоса, тигр проснулся и потянулся.

— Выпусти его из загона, я хочу осмотреть его.

Бренд открыл дверь и отступил назад, чтобы дать возможность Маршаллу получше обследовать Фэнга.

Доктор Райдер был очень опытным ветеринаром. Бренд уже обращался к нему, когда Фэнг был еще совсем маленьким. Как правило, тигры не самые спокойные пациенты.

— Сидеть, Фэнг! — прикрикнул Бренд.

— Спасибо, приятель, что бы я без тебя делал, — усмехнулся Маршалл.

Бренд выдавил кислую улыбку.

— Проведи его по кругу, — попросил Маршалл, с беспокойством поглядывая на Бренда.

Тигр волновал Райдера гораздо меньше, чем его хозяин. Бренд заставил Фэнга медленно пройти круг.

— Можешь отвести его обратно в клетку, — через минуту сказал Маршалл. — Мне все ясно.

Бренд удивленно вскинул брови, но исполнил просьбу ветеринара. Он повернулся к Маршаллу и с тревогой спросил:

— Ты понял, в чем дело?

Маршалл утвердительно кивнул.

— Да, что-то не так. Но дело, скорее всего, не в нем самом.

Бренд вызывающе посмотрел на него:

— На что, черт возьми, ты намекаешь?

Маршалл задумчиво потер подбородок:

— Давай посмотрим на это с другой стороны, Вестон. Когда ты сам последний раз ел?

— Ради Бога, Райдер, ты же ветеринар, а не психиатр! Оставь меня в покое.

— Ты хотел услышать мнение специалиста? Так я тебе могу сказать, Вестон, что животное абсолютно здорово. Я имею в виду физически. Единственное, что беспокоит его, — это ты.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Бренд.

Маршалл скрестил руки на груди:

— Ты посмотри на себя, Вестон. Ты катишься в пропасть и тащишь за собой несчастного Фэнга.

Тигр настороженно поднял голову при звуке собственного имени.

Бренд раздраженно выпрямился, собираясь возразить другу, но Маршалл не унимался:

— Ты не брился уже две недели и не ел, наверное, столько же. Ты выглядишь ужасно. Ты хочешь и взаправду превратиться в дикаря?

Бренд недоверчиво посмотрел на него:

— Интересно, какая связь между тем, как я выгляжу, и состоянием Фэнга? А, доктор?

— Прямая, мой дорогой Вестон. Он не будет есть, пока чувствует, что с тобой что-то не так. Надеюсь, ты не будешь отрицать, что с тобой что-то происходит?

Бренд колебался.

Конечно, Маршалл прав, все было плохо. Но он знал так же, что Райдер не сможет ему ничем помочь. До тех пор, пока не появится новое чудодейственное средство для отшельника с разбитым сердцем.

— Все у меня в порядке, — нехотя буркнул он.

— Ложь.

— Какого черта ты мне не веришь, Маршалл?

Маршалл принял воинствующую позу, уперевшись руками в бока.

— Поласковей, пожалуйста, а то я не буду больше лечить Фэнга, — пригрозил он.

— Ты же мне только что сказал, что с ним все в порядке!

— Не совсем так. Я сказал, что с тобой не все в порядке, — уточнил Райдер.

Бренд сжал зубы и презрительно улыбнулся:

— Ну мне ты точно ничем не сможешь помочь.

Маршалл бросил быстрый взгляд на свой ветеринарный фургон, загадочно улыбаясь:

— Посмотрим.

Бренд посмотрел туда же и нахмурился.

Какая-то женщина выходила из фургона. Только этого ему сейчас не хватало! Он подозрительно перевел взгляд на доктора.

— Так это и есть твое лекарство…

Он запнулся. В этот момент женщина повернулась, и Бренд увидел ее лицо. У него перехватило дыхание.

Фалин. Она была здесь и шла прямо к нему.

Бренд повернулся к Райдеру и прошипел сквозь зубы:

— Ты идиот. Ты ничего не понимаешь. Немедленно увези ее отсюда.

Маршалл покачал головой:

— Прости, старик. Я тут ни при чем. Это была ее идея. Я просто встретил ее в аэропорту и привез сюда. Это единственное, чем я мог ей помочь. А теперь единственное, что ты можешь сейчас сделать, это быть хорошим мальчиком и не отказываться от лекарства.

Не успел Бренд ответить, как Маршалл уже сидел в кабине и заводил свой фургон.

А Фалин стояла прямо перед ним. На расстоянии вытянутой руки.

Но, вместо того чтобы притянуть ее к себе, Бренд скрестил руки на груди и сухо спросил:

— Что ты здесь делаешь?

Фалин глубоко вдохнула. Однажды ей уже пришлось преодолеть свой страх, чтобы доказать ему свое доверие. Теперь ей было еще труднее это сделать.

Бренд выглядел рассерженным. Его резко очерченное лицо, небритое, осунувшееся, было суровым, глаза светились неприветливым огнем. Он расстался со своим длинным хвостом, и волосы торчали во все стороны, придавая ему еще более дикий вид, чем обычно.

Фалин не знала, как он отреагирует на ее слова. Единственное, что она знала, это то, что ей следует доверять своим инстинктам. Забыть об осторожности и рискнуть.

— Я люблю тебя, — просто ответила она.

Их глаза встретились. Фалин чувствовала, что ее сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Ты не должна. Я приношу женщинам несчастье. Прошлое не раз доказывало мне это. Предупреждаю тебя, женщина, тебе лучше убраться отсюда, пока не поздно.

Фалин не пошевелилась. Она не позволит ему снова выгнать ее. Это будет непоправимой ошибкой.

— Слишком поздно, — твердо ответила она. — Я остаюсь.

— Может быть, ты меня не поняла? Я хочу, чтобы ты уехала.

— Так не пойдет, — сказала Фалин. — Я уйду только в том случае, если ты скажешь мне, что не любишь меня. Если ты действительно хочешь отделаться от меня, тебе будет несложно это произнести.

Бренд откинул назад волосы, на его лице отразилось мучительное сомнение.

Фалин видела, какая борьба происходила в нем в этот момент. Она затаила дыхание, надеясь, что победу одержит любовь.

— Ты хочешь услышать это? Хорошо. Да, я люблю тебя. Я очень сильно люблю тебя и хочу, чтобы ты уехала. А теперь — уезжай.

Фалин не могла произнести ни слова. Он любит ее! Все остальное не имело значения. Теперь она смогла бы вынести что угодно. Она протянула руку и погладила его по щеке.

— Нет, я не уеду.

Он со стоном поймал ее руку и с силой прижал к своему лицу:

— Что ты делаешь? Я не могу с тобой долго бороться.

— Тогда послушайся собственного совета. Не пытайся с этим бороться. Живи с этим.

— Но я должен быть уверен, Фалин. Что заставило тебя вернуться ко мне?

— Вера, — прошептала она. — Ты должен иметь ее. Ты же сам научил меня этому. Вере и доверию. Это самое лучшее, что есть у нас.

— Ты правда хочешь остаться? Жить со мной на ранчо? Навсегда? В горе и в радости?

В горе и в радости? Она не слышала более прекрасных слов. Фалин хотела поскорее оказаться в его объятиях, прижаться к нему и забыть обо всем. Но сначала ей нужно было понять, почему Бренд хотел, чтобы она уехала. Она должна услышать, что он скажет.

— Бренд, — прошептала она, сжимая его руки. — По поводу той, последней, ночи…

— Фалин, я не хотел, чтобы ты уезжала, но я подумал, что так будет лучше для нас обоих.

Он медленно покачал головой, пытаясь объяснить ей:

— Я настолько привык к расставаниям, что даже не мог представить себе, что с тобой может произойти иначе. Я начал думать, что проблема кроется вовсе не в уединенности ранчо, а во мне самом.

— Я понимаю.

Он выпустил ее руки и крепко обнял, прижимая ее к себе, пока их тела не стали единым целым.

— Фалин, ты так и не ответила мне. Ты будешь со мной всегда — и в горе и в радости? Ты станешь моей женой?

У нее перехватило дыхание. Она чувствовала близость его сильного тела, а в его глазах она прочитала любовь. Как же она могла жить без него все эти долгие две недели? Ее осенило, что она вовсе не жила. Она находилась словно в тумане. Все эти дни были сплошным кошмаром. И только сейчас она наконец проснулась.

— Да, — сказала она. — Я стану твоей женой.

Бренд нежно взял ее лицо в ладони:

— Боже, как же я скучал по тебе! Я не мог выкинуть тебя из головы. Женщины ненадолго задерживались на этом ранчо. Но, может быть, они просто были не теми, кто мне был нужен. А ты именно та.

— Правда? — спросила она. — Я именно та, кто тебе нужен?

Бренд усмехнулся:

— По крайней мере, ты была самой упрямой из них. И ты единственная, кто осмелился подойти к Фэнгу. Я думаю, он уже давно хотел мне что-то сказать. Просто я никогда не слушал его.

— Фэнг? — улыбнулась Фалин. — Он тоже скучал по мне?

Бренд подошел к загону и открыл дверцу. Фэнг выскочил наружу, подбежал к Фалин и принялся облизывать ее.

Фалин наклонилась, чтобы потрепать его:

— Спасибо, что так радуешься мне.

Бренд снова обнял ее.

— Я не должен был спорить с мудрым животным, — сказал он. — Фэнг пытался надоумить меня. Он отказался от еды — устроил голодовку, чтобы вернуть тебя.

Фалин озабоченно взглянула на тигра:

— А сейчас с ним все в порядке?

Бренд улыбнулся:

— Киска, теперь все в порядке.

Ее пульс забился сильнее. Она почувствовала, как по ее лицу разливается приятное тепло, распространяясь по всему телу. Воспоминания промелькнули у нее перед глазами, отдельные картины: Бренд в лунном свете, Бренд рядом с ней на скомканных простынях…

— Осторожнее, женщина, — предупредил он ее. — Ты знаешь, что может произойти, когда ты так смотришь на меня?

Фалин откинула голову назад, закрывая глаза. Бренд издал тихий стон и наклонился к ней.

Она раздвинула губы, покоряясь его настойчивости, и их поцелуй сделался еще глубже, сильнее, безумнее.

Но тут Бренд отпрянул от нее:

— Ты уверена, что хочешь выйти за меня замуж?

Она кивнула:

— Абсолютно. Так на чем мы остановились?

Он продолжал:

— А как же твоя работа?

Фалин улыбнулась:

— Камера — очень удобная вещь. Ее можно возить с собой.

— Но ты очень талантливая, чтобы вот так все бросить. Я согласен иногда делиться тобой с Нью-Йорком. Только ненадолго, — тут же признался он.

Фалин готова была заплакать, тронутая его заботой.

Она дотронулась до его волос, не таких длинных, но таких же выгоревших и растрепанных. Несколько непокорных коротких прядок упали ему на лоб.

— Что случилось с твоими волосами?

— Назови это символическим жестом. Начало новой жизни.

Фалин кивнула. Тут глаза ее расширились от внезапной мысли, пришедшей ей в голову.

— Я не могу даже представить, что будет с Вэйлом, когда он узнает обо всем этом. Наверное, развернет рекламную кампанию под лозунгом «Тарзан держит фоторепортера в заложницах в уединенном любовном гнездышке».

— Тарзан?

Она озорно улыбнулась:

— Так он тебя называет.

— Я польщен, — улыбнулся Бренд. — Может быть, нам следует пригласить его к нам в гости? Я бы познакомил его с Фэнгом.

— Только не это! — испуганно воскликнула Фалин, пожалев маленького, элегантно одетого Вэйла.

— Почему нет? Я же дикарь. Если только, конечно, ты до этого меня не приструнишь.

— Похоже, Вэйлу придется туго. Я хочу, чтобы ты остался диким.

Бренд заглянул ей в глаза:

— Фалин, это ты меня делаешь таким.

При мысли о том блаженстве, которое ожидает ее сегодня, Фалин почувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног. Впереди у них была вечность. И сегодняшняя ночь — лишь начало.

Фалин снова погладила его по волосам, наслаждаясь их мягкостью. Она встретилась с его янтарным немигающим взглядом, и ее руки, медленно опустившись, проскользнули под его рубашку, поглаживая гладкую загорелую грудь.

Бренд застонал и зарылся лицом в ее душистые волосы. Страсть охватила их обоих.

Дикарь снова был на свободе, сильный, сексуальный, непокоренный. Но Фалин знала, что теперь они соединены навечно. И ей теперь нечего было бояться.