Все мужчины негодяи?
Сари Робинс


Юная Эвелина Амхерст волей слепого случая оказалась втянута в водоворот политических интриг. У кого ей искать защиты?

Стать благородным рыцарем для Эвелины согласен лорд Джастин Баркли, предложивший красавице не только помощь и поддержку, но и свою любовь.

Однако Эвелина даже не подозревает, что под маской галантного кавалера и пылкого возлюбленного скрывается тайный агент, принимающий наивную дебютантку за опасную шпионку и намеренный подчинить ее своей воле и передать в руки закона…


Сари Робинс

Все мужчины негодяи?


Посвящается маме и папе. Вы всегда в моем сердце, о чем бы я ни думала и что бы ни делала!


Глава 1


Лондон, Англия 1813 год

– Вы не можете так просто взять и убить эту девушку! – страстно защищал свою точку зрения Джастин.

– Отнюдь! – спокойно проговорил полковник, потягивая бренди из бокала, и невозмутимо пожал плечами.

Джастин стиснул зубы и пристально посмотрел на грузного мужчину, сидевшего в кожаном кресле у камина. Его всегда поражало, как такой жестокий человек умудряется выглядеть словно любящий и заботливый отец семейства. С его благообразной внешностью – густой гривой седых волос, собранных на затылке в хвост, широким носом, толстыми губами и кустистыми бровями – он легко мог сойти за доброго рождественского деда. Только красного колпака не хватало.

– Возможно, она не причастна к этому делу.

– На войне как на войне, – с мрачным видом изрек старик.

Хотя Джастин стоял возле пылавшего жаром камина, ему стало не по себе и по спине у него пробежал холодок. Мерцающий свет свечи бросал зловещий отблеск на довольно странную коллекцию полковника. Уставившись на Джастина своими блестящими глазками-бусинками и злобно скаля ненасытные зубастые рты, на каминной полке выстроились в ряд миниатюрные фигурки домовых, вурдалаков и всякой другой нечисти. Глядя на них, можно было подумать, что вся эта сомнительная компания испытывает порочное наслаждение от безжалостных слов своего хозяина. Джастин провел рукой по волосам.

– Все же я по-прежнему придерживаюсь мнения о том, что подобная стратегия по меньшей мере неразумна. Покончив с девушкой, мы лишимся возможности использовать ее в качестве важного источника информации.

Полковник Уитон почесал свои длинные бакенбарды. Он не мигая уставился в бокал с бренди, как будто собирался разглядеть там все тайны Вселенной.

– Она – дочь изменника родины. Что касается меня, я считаю, что оставлять ее в живых опасно.

– Но ее отец не был убит кем-то из наших. Почему вы думаете, что он перешел на сторону восставших? Может, он раскрыл заговор и собирался остановить злоумышленников?

Джастин мерил шагами комнату, размышляя о том, почему ярко горящий камин совсем не согревает помещение. Он бросил в огонь еще одно полено, подняв сноп искр. Воздух наполнился ароматом гвоздики. Джастин вспомнил, что полковник всегда добавлял в камин различные пряности. И все четыре года, что он проработал с ним рука об руку, на праздники Джастин неизменно получал от полковника мешочек с какой-нибудь специей. Этим старик как будто хотел сказать ему: «Несмотря на то, что я имею дело с неприятными вещами, я умею ценить маленькие радости жизни». Полученные от полковника дорогостоящие приправы Джастин всегда передаривал своему управляющему. Он не желал, чтобы этот запах или любое другое напоминание о его неблагодарной работе проникли в его дом.

– Все указывает на Амхерста. И мы должны оградить себя от малейшего риска, связанного с его дочерью. Свою военную уловку Наполеон задумал семь недель назад. Мы должны сделать все возможное, чтобы сорвать его планы.

– Совершенно верно. Поэтому, мы должны выжать из этой девушки все, что ей известно. Сколько времени она прожила, вместе с сэром Филиппом Амхерстом и Салливаном?

– Говорят, Салливан где-то скрывается.

Джастина внезапно осенило.

– А ведь скорее всего он предпримет попытку с ней связаться.

– Гм… Действительно, такая возможность не исключена. – Старик недовольно поджал губы.

– Девушка может послужить нам превосходной приманкой, – с воодушевлением продолжал Джастин.

– Но как нам заставить крошку пойти на сотрудничество?

Джастина передернуло, когда он подумал о том, какие методы применял полковник, чтобы выбить сведения из информаторов.

Полковник заметил его реакцию и сказал:

– Не будьте так щепетильны, Баркли. Вижу, вы злитесь на меня.

Джастин повел плечами, стараясь, не подавать вида, что его задело последнее замечание полковника.

– Это как раз вы, а не я под влиянием гнева готовы действовать во вред себе, лишь бы досадить другому! Мне известно, что между вами и Амхерстом что-то произошло в прошлом. Похоже на то, что он и в самом деле совершил измену. Но мы находимся перед лицом настоящей катастрофы, и сейчас не время сводить старые счеты. Нам необходимо прикрыть тылы и принять все меры, чтобы оградить себя от любых возможных неожиданностей.

Старик прищурился. Он не терпел критики в свой адрес. Джастин сел в кресло напротив полковника и откинулся на спинку. Его поза должна была свидетельствовать о его спокойствии и уверенности в себе, хотя ничего подобного он сейчас не испытывал. Молодой человек не мигая смотрел на пылающие угли в камине. Служба в министерстве иностранных дел отвечала призванию Джастина. Однако он начинал уставать от постоянных интриг и хитрых уловок. И от того, с какой легкостью здесь прибегали к кровопролитию – подчас бессмысленному. Часто Джастин думал о том, как мог этот старик спокойно спать по ночам после того, как принимал такие жестокие решения, как сегодня. Самое разумное в этой ситуации – выведать у дочери Амхерста все, что она знает. Слишком многое поставлено на карту. А они не обладают достаточной информацией для того, чтобы предпринимать какие-то действия.

– Нужно втереться в доверие к дочери Амхерста. Отвезти ее обратно в Англию. Сделать все, чтобы она решила, что снова находится в безопасности. – Джастин с безразличным видом пил бренди. – Девушка даже не догадается, что сотрудничает с властями, а мы станем ее использовать для того, чтобы заманить Салливана в западню. А тем временем она расскажет нам все, что ей известно.

Уитон в задумчивости поглаживал бородку. У него были большие руки с толстыми мясистыми пальцами.

– Ее проклятый папаша и Салливан много лет таскали девчонку с собой по всему свету. Маловероятно, что она начнет рассказывать первым встречным о секретах и заговорах, имевших своей целью подорвать английскую экономику.

– И это еще одна причина, отчего эта девушка отчаянно нуждается в спокойствии и хоть какой-то стабильности в жизни.

Уитон недоверчиво хмыкнул.

– От Саймона до сих пор нет никаких известий?

Джастин покачал головой.

– Ну, в таком случае поступайте, как считаете нужным.

– Питерман для этой работы подходит больше. Он со своим шармом может уговорить даже девственницу.

– У него есть другие дела, поважнее. Вы сами займитесь этим. Завоюйте ее доверие и выведайте все сведения. А между делом постарайтесь заманить в ловушку Салливана.

– Я не могу.

– Почему?

Джастин сжал кулаки, думая о том, как бы отделаться от неприятного задания.

– Я не смогу относиться по-дружески к этой девушке. К ней невозможно приблизиться без того, чтобы не обратить на себя внимание общества. Помилуйте, ради Бога – она же леди. Едва ли…

– Она – девица цветущего возраста. К тому же со связями, – перебил его Уитон. – Ваша матушка будет на седьмом небе от счастья.

Именно поэтому Джастин избегал общения с женщинами, за исключением разве что седовласых матрон. У его матери и без того тяжелый характер. А если еще дать ей повод для придирок… Гневно сверкнув глазами, он сказал:

– Я отказываюсь.

Полковник сурово посмотрел на Джастина:

– Тогда вы подписали этой девушке смертный приговор; И тем самым автоматически лишаетесь возможности раскрыть заговор. Никто лучше вас не справится с этим делом, и мне нужно, чтобы вы взяли его на себя. Наш тайный агент номер один пропал без вести. Другой стал изменником. Я не верю, что в такой ситуации вы захотите переложить задание на кого-то другого!

Сердце Джастина переполняло возмущение. Он никогда прежде не позволял смешивать службу в министерстве со своей личной жизнью. Однако полковник всегда знал, на какие пружины следует надавить.

– Прекрасно. Но если она и в самом деле окажется изменницей, ею займусь я сам.

– Хорошо.

В комнате воцарилась напряженная тишина. И только дрова потрескивали в камине. Старик поставил бокал на стол.

– Через два дня она приезжает в Саутгемптон.

– Где она остановится?

– Я зарезервировал для нее номер в гостинице «Белфонт-Хаус».

Джастин не сдержал своего негодования:

– Вы просто чудовище!

– Успокойтесь! – Уитон поднял руку. – Она – дальняя родня вашей тетушки. В городе у нее есть близкие родственники.

– Я вижу, вы считали само собой разумеющимся, что я соглашусь на это задание. Полковник пожал плечами.

– Вы не из тех, кто упустит возможность послужить отечеству и восстановить справедливость.

Откуда Уитон мог так хорошо знать Джастина, когда он и сам не знал себя толком? И в самом деле, что он за человек? Безжалостный шпион, отчаянно жаждущий получить ответы на свои вопросы? Или несчастный маркиз Ролингс, мечтающий произвести на свет наследника? Или то и другое одновременно?

– Вам нужно встретить малышку в порту. Скажите, что вас послала ваша тетушка.

– А что потом? – Джастин вопросительно поднял бровь. – Танцевать с ней вальс до тех пор, пока она не запоет?

– Вам лучше подумать о каком-нибудь другом времяпрепровождении. Не забывайте – у нее траур.

Джастин удивленно взглянул на бессердечного человека, сидящего перед ним. А потом прикрыл глаза ладонью. Больше всего ему хотелось бы положить конец всем этим интригам, к которым его вынуждает служба в министерстве иностранных дел. Нужно поскорее остановить это безумие. Но Джастин понимал, что, пока у власти находится Наполеон, это невозможно.

Он поднялся и надел шляпу.

– Дайте мне знать, если ваши планы изменятся, – сказал молодой человек, выходя из комнаты. Пока Джастин шел по длинному, покрытому коврами коридору, ему показалось, что фарфоровые вурдалаки зловеще рассмеялись ему вслед.


Глава 2


Эвелина Амхерст подставила лицо океанскому бризу и закрыла глаза. Девушке было жарко и душно в темном траурном платье. Ее лоб покрылся испариной, капелька пота побежала у нее по спине. Все хорошо в меру! Вздохнув, она раскрыла зонтик от солнца, под которым сразу же образовался восхитительный островок прохлады и тени, Эвелина задумалась, сколько ей потребуется времени, чтобы найти своих родственников. Она нахмурилась. Двоюродные братья и сестры, которых она совсем не знает! Но в данный момент Эвелина просто вынуждена обратиться к их помощи. У нее нет другого выхода.

Она вдохнула полной грудью соленый воздух, пытаясь вдоволь насладиться величием простиравшегося перед ней морского простора. В городе, куда она направлялась, моря уже не увидишь.

На пристани воняло гнилой рыбой и разлагавшимися отбросами. Эвелину поразило то, что никто, кроме нее, не замечал валявшихся повсюду груд мусора, и люди, обходя их, спешили дальше по своим делам. Казалось, каждый имел в жизни какую-то определенную цель и смысл – даже матросы, бросавшие кости на штабеле из деревянных ящиков. Эвелина с удовольствием понаблюдала бы за ходом игры, подойдя поближе, но неопрятный, отталкивающий внешний вид игроков, а также сильный запах давно не мытых тел заставили ее держаться поближе к своему багажу.

Фаиза – ее горничная-турчанка – залезла на один из чемоданов и подозрительно следила за движениями моряков. Она прижала к груди свой черный мешок, как будто думала, что он защитит ее от неверных. Ахмет, напротив, словно бы совсем не замечал царящего вокруг него хаоса. Смуглый слуга с непринужденным видом прислонился к деревянному ящику, поигрывая ножом. Но его небрежная поза скрывала настороженность профессионального телохранителя и искусного борца.

Казалось, даже самые грубые, отталкивающего вида мужланы обходили стороной хрупкую девушку и ее багаж. Возможно, все старались держаться от Эвелины на почтительном расстоянии из-за ее траурного наряда. Она была вся в черном – с головы до пят. Однако в этой строгой одежде она чувствовала себя увереннее. В ней она была молодой девушкой в трауре, а не женщиной, которая приехала сюда, чтобы спасти свою жизнь.

Многое в жизни Эвелины зависело от этой поездки в Лондон. Все ее будущее висело на волоске.

– Простите! – Молодой человек в зеленой с золотом ливрее подошел к ней и со смиренным видом встал рядом. – Миледи? Мисс Амхерст?

Девушка медленно, с достоинством кивнула.

– В экипаже вас ждет маркиз Ролингс. Следуйте за мной, пожалуйста!

– Ролингс? – Она выглядела удивленной. – Я не знаю ни одного маркиза с этим именем.

Ахмет насторожился и бочком, осторожно приблизился к ним.

– Маркиз Ролингс, граф Хаттефорд.

Эвелина покачала головой, недоверчиво глядя на незнакомца.

– Вы собирались остановиться в гостинице вместе с леди Фонтейн. Маркиз – ее племянник. Леди Фонтейн попросила его вас встретить и отвезти в гостиницу.

Девушка по-прежнему не двигалась с места. Человек в ливрее нетерпеливо вздохнул.

– Он – сын леди Баркли, двоюродной сестры леди Фонтейн, которая приходится троюродной сестрой вашей матушке, миссис Амхерст.

Немного смягчившись, Эвелина кивнула.

– А как насчет моих вещей? – Ей не хотелось оставлять то единственное, что связывало ее с домом и семьей.

Молодой человек повернулся и указал на стоящих неподалеку трех человек в таких же ливреях:

– Эти люди доставят ваш багаж в «Белфонт-Хаус» в отдельном экипаже.

Девушка кивнула и подняла ридикюль и зонтик от солнца.

– Ахмет, Фаиза, тельмек! – произнесла она по-турецки, велев следовать за ней.

Перекинув большую дорожную сумку через плечо, здоровенный смуглый турок подошел к Эвелине. Ее дородная, низенькая служанка спрыгнула с чемодана и двинулась следом, держа свой Черный мешочек перед собой, словно щит. Вся эта троица вместе представляла собой весьма живописное зрелище.

– Позвольте, я помогу вам? – Слуга в ливрее протянул руку к ридикюлю Эвелины.

– Не стоит, благодарю.

Он нахмурился и молча направился к экипажу.

Молодой человек повел их сквозь царящее на пристани столпотворение – через нагромождения портовых грузов всех мастей, обходя коробки с беспокойными цыплятами, отбросы, матросов и другие преграды на пути. К тому моменту, когда они наконец добрались до ожидавших их карет, на которых красовался строгий и изысканный герб Ролингсов, усталая Эвелина думала только о том, где можно поскорее присесть. Ей жали новые туфли, и она натерла ноги. Что бы только она не отдала сейчас за свои разношенные шлепанцы. Но Фаиза настойчиво твердила, что для английской знати внешний вид имеет гораздо большее значение, нежели практичность. Поэтому Эвелине пришлось смириться и стойко переносить эту пытку.

Слуга отворил дверь экипажа, и из кареты выскочил потрясающе красивый джентльмен в начищенных до блеска черных ботфортах. Эвелина затаила дыхание, в тот же миг позабыв о мозолях на ногах.

У него была безупречно чистая, светлая, абрикосового оттенка кожа и коротко, на греческий манер, постриженные волосы цвета меда и пшеницы. В целом его лицо с резко очерченными скулами и длинным породистым носом выглядело бы суровым, если бы не задорная мальчишеская ямочка на подбородке.

Незнакомец поклонился. Его движения были исполнены врожденной грации, выдававшей высокое происхождение.

– Лорд Баркли к вашим услугам, мисс Амхерст. – Он поднял глаза, и их взгляды встретились.

О Господи! Невероятные по красоте серо-зеленые глаза, опушенные сказочно длинными темными ресницами, заворожили ее. У Эвелины комок подступил к горлу. Спохватившись, она присела в реверансе, наклонив голову так, чтобы мужчина не видел, что от волнения у нее на щеках вспыхнул румянец.

«Наивный дурачок! – думала Эвелина, глядя на его сияющие ботфорты. – Ты наверняка считаешь меня грудным младенцем, хотя я на самом деле – прекрасно владеющая собой, воспитанная женщина двадцати двух лет с изысканными манерами». Эвелина приказала своему сердцу биться ровнее. С каких это пор она стала такой впечатлительной и влюбчивой? Ну что из того, что от его дьявольской красоты у любой женщины захватит дух? Объехав полсвета, Эвелина и не такое видала: она встречала мужчин, способных своими чарами заставить королеву отречься от сокровищ английской короны!

Просто она слишком долго не общалась со своими соотечественниками. В этом все дело. Вот и все. Слишком много времени Эвелина провела среди дипломатов с их змеиными языками. Слишком много лет прожила среди иностранцев, А то, что сразу же выделяло этого мужчину среди окружающих и приковывало к себе внимание – так это его типично английские наружность и манеры. Англичанин до кончиков ногтей! Эвелина еще раз окинула взглядом молодого человека и решила, что, вне всяких сомнений, перед ней… ее двоюродный брат. Да, именно это она и почувствовала: ощутила, что он ей – родной. Во всех смыслах слова. Но все, хватит об этом! Ей нужно сосредоточиться на серьезных делах, которые привели ее в Лондон, а не думать о своем… ах… кузене!

– Мисс Амхерст?

Эвелина очнулась, сообразив, что, пока она витала в облаках, он, должно быть, что-то ей говорил. Боже мой, как она отвлеклась!

– Добро пожаловать домой.

Эвелина боялась смотреть в лицо молодому человеку, ив поднимая глаз выше лацкана его серого двубортного фрака.

– Учитывая то, что я не ступала на землю Англии более двенадцати лет, я с натяжкой могу назвать ее домом.

– Но теперь Англия будет вашим домом, кузина. И ваши родные рады вашему возвращению. Надеюсь, ваше путешествие было приятным?

Эвелина кивнула. Вращаясь в среде дипломатов, она привыкла к тому, что соблюдение правил хорошего тона является, неотъемлемой частью жизни любого из них. Эвелина всегда безошибочно чувствовала, когда этикет требует дежурного обмена любезностями.

– Оно было превосходным, благодарю вас. Я признательна вам за то, что вы сами приехали в порт, чтобы встретить меня. – Теперь, когда Эвелина начала думать об этом греческом боге красоты как о своем родственнике, ей стало легче противостоять его чарам. – Сказать по правде, меня слегка удивило, что вы лично взяли на себя труд меня встретить. Особенно принимая во внимание то, что на самом деле мы с вами все-таки очень дальняя родня, – добавила девушка и стала ждать, как он отреагирует.

– Тем сильнее мне хотелось скорее с вами познакомиться, а в дальнейшем – узнать вас получше.

Она подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо.

– Вы знали моего отца?

Молодой человек моргнул.

– Я не знал его лично, но много о нем слышал. Как я понимаю, он служил в дипломатическом корпусе ее величества и был на хорошем счету.

Эвелина еще мгновение пытливо вглядывалась в его серо-зеленые глаза. Она пока не разгадала, знал ли этот человек правду о том, чем на самом деле занимался ее отец. Возможно, ему ничего не было об этом известно. Маловероятно, что маркиз станет марать руки в таких весьма сомнительных делах, которыми занимались в окружении ее отца. В этот момент Эвелина почувствовала, что стена, отделяющая ее от этого дальнего родственника, становится еще толще.

– Так мы идем? – Он протянул руку к ее ридикюлю, но девушка запротестовала:

– Я справлюсь сама, благодарю вас.

Он пожал плечами и направился к карете.

– А где мои слуги?

Он показал на экипаж, который стоял за первой каретой.

– Встретимся у «Белфонт-Хауса». Ваша компаньонка будет ждать вас в гостинице.

Эвелина поднялась в экипаж и закрыла глаза, погрузившись в мечтания. Внутреннее пространство наполнял волнующий запах мускусного одеколона, который показался девушке ароматом соблазна. На одном из сидений в напряженной позе сидела, источая удушающий цветочный запах, долговязая женщина с орлиным носом. Судя по одежде, это была старшая прислуга. Эвелина кивнула женщине и села на сиденье напротив, рядом с дверью. Потом она сделала так, как ее учили, – поставила ридикюль на пол, а зонтик прислонила к ноге.

Маркиз, аккуратно расправив полы фрака, сел рядом с Эвелиной.

– Могу я представить вам мисс Миртл, вашу новую служанку, любезно пожалованную вам тетушкой Леонорой?

– Благодарю вас, но не стоило беспокоиться. У меня уже есть служанка.

– Да, но мисс Миртл – англичанка. Ее выбрали для вас специально, чтобы облегчить вам возвращение в свет.

Эвелина приоткрыла занавеску и посмотрела в открытое окошко экипажа. Должно быть, на краю пирса моряки потрошили рыбу, потому что стая голодных чаек возбужденно кричала и кружила у них над головой. Небо потемнело, и некоторые матросы, задрав головы вверх, водили носом, словно нюхали ветер. Эвелина попыталась сделать то же самое, но ничего не почувствовала. Ее мутило, и она прислонилась головой к окну, чтобы было легче дышать.

– Я горю желанием работать у вас в услужении, мэм, – сказала служанка-англичанка. Вдобавок к удушающим духам она жеманно говорила в нос.

– Фаиза меня вполне устраивает. Она прекрасно удовлетворяет все мои потребности. Она работает у меня уже десять лет.

Маркиз явно занервничал. Хотя выражение его лица ничуть не изменилось, об этом можно было догадаться по тому, как он начал барабанить пальцами по набалдашнику своей черной трости.

– Леди Фонтейн очень любезна и великодушна. И так предусмотрительна!

– Я непременно поблагодарю ее при первом же удобном случае.

– Думаю, она будет настаивать на том, чтобы вы оставили у себя новую служанку.

Эвелина повернулась и посмотрела на Баркли. Темно-зеленая ткань, которой была обита внутренняя часть экипажа, подчеркивала зеленоватый оттенок глаз молодого человека. Девушка почувствовала, что ей становится все легче противостоять его шарму – они словно находятся в разных мирах. И он не сможет ее понять.

– Для Фаизы, с ее смуглым цветом кожи и иностранным происхождением, будет трудно привыкнуть к новой стране и новым обычаям. Я ни за что не отставлю ее только для того, чтобы ублажить вашу тетушку.

Маркиз выпрямился.

– Я могу вас заверить, что ни с вашей служанкой, ни с вашим слугой не будут плохо обращаться.

Тем временем карета тронулась с места. Эвелина бросила прощальный взгляд на величественные воды океана, мгновенно испытав чувство утраты и неотвратимости того, что с ней происходит. Ну ладно. Что будет – то и будет! Ей не остается! ничего другого, как продолжать делать то, что она задумала. Возвращение в Англию – пусть и временное – насущная необходимость. Экипаж свернул за угол, и пирс исчез из виду.

Эвелина повернулась к маркизу:

– Разумеется, никто не станет плохо обращаться с моими людьми. Потому что Фаиза будет жить со мной, а Ахмет и сам прекрасно о себе позаботится.

– Но когда вы будете выезжать в свет, ваша прежняя служанка едва ли может быть подходящей компаньонкой для вас.

– Вы забываете, что у меня траур, милорд.

– Ваш траур закончится через два месяца. А учитывая сложившиеся обстоятельства, требования к соблюдению условностей не будут слишком строгими.

Эвелина нервно теребила мягкие складки черной шерстяной юбки.

– А вы знаете, что в Испании невеста на свадьбе одевается в черное?

– Нет, я этого не знал. – Маркиз нахмурился. – Я что-то пропустил? Вы собираетесь выйти замуж?

Она тихо рассмеялась.

– Не думаю.

– Вы сказали это так, словно вообще не намерены выходить замуж.

– Не намерена. Если мне удастся этого избежать.

Он покачал головой.

– Должен вам признаться, мисс Амхерст, вы меня удивляете. Вы совсем не такая, какой я вас представлял.

– Уверяю вас, милорд, вы не первый, кто это мне говорит.

Она прислонила голову к обитой тканью стенке экипажа, мечтая о минуте покоя.

– Если вы не против, я немного вздремну. Путь был неблизким, и я несколько устала.

Последнее, что Эвелина видела, закрывая глаза, было выражение беспокойства на лице маркиза и его нахмуренный лоб. Ну и пусть! Пусть уж лучше ее сочтут странной и чудаковатой, чем смотрят свысока и с презрением. Она вздохнула. Всего несколько недель – и она сможет окончательно распрощаться с миром своего отца. Впереди ее ждут новая жизнь и новый дом – и у нее больше не будет тревог. Экипаж трясло и раскачивало, а Эвелина молча молилась о том, чтобы именно так все и случилось.


Глава 3


Через неделю Эвелина сидела за столом со своей новой родней и пила чай. Она пришла к выводу, что родственники ничем не отличаются от всех остальных незнакомых людей, с которыми на протяжении многих лет ей приходилось сталкиваться, пока она путешествовала со своим отцом. Некоторые из них были доброжелательны и приветливы, некоторые – совсем наоборот.

– Вам нужно что-то сделать с вашими волосами, милочка, – своим мелодичным голосом вещала надменная леди Баркли. – Цвет волос у вас неплохой. И если их как следует завить, их можно уложить в модную прическу.

– Я уже пыталась уговорить ее, Клэр, – вставила леди Фонтейн. – Но у нее на этот счет свое мнение.

– Вам следует еще раз подумать о том, чтобы взять себе в служанки мисс Миртл, как предложил вам Джастин. Я абсолютно уверена, что она будет справляться со своими обязанностями намного лучше, чем чужеземка. – Она пригладила свои пепельные волосы. – Ни за что не поверю, что люди с таким темным цветом кожи могут хоть что-то делать хорошо.

Эвелина еле сдержалась, чтобы не ответить резкостью на слова Клэр Баркли. Ей с первого взгляда не понравилась высокомерно держащаяся, чопорная мать маркиза. Эвелина не знала, что ее задевало больше: властный тон этой дамы или ее привычка то и дело отпускать едкие и оскорбительные замечания.

Эвелина пила чай из красивой китайской чашки, наслаждаясь приятным терпким вкусом напитка. Любуясь цветом темно-оранжевой жидкости в фарфоровой чашке, она проговорила:

– Этот чай просто восхитительный!

Леди Баркли нахмурилась и бросила исполненный презрения взгляд на свою кузину.

– Какая невоспитанность! – пробормотала она себе под нос, но так, чтобы все слышали. – Не знает, когда нужно молчать и слушать совета более осведомленных людей.

Леди Фонтейн с виноватым видом посмотрела на Эвелину. Девушке нравились глаза леди Фонтейн – красивого, медово-коричневого оттенка. Со своим спокойным и приятным выражением лица, большой грудью и широкими бедрами она была похожа на античную статую богини плодородия. Ее четверо детей души в ней не чаяли. Старшую, Маделин, внешне похожую на мать, в этом сезоне начали вывозить в свет, так же как и Одри, сестру лорда Баркли. По отзывам леди Фонтейн, Одри была милым ребенком с такими же очаровательными манерами, как у брата.

Когда речь заходила о ее дорогом племяннике, леди Фонтейн была не в меру щедра на комплименты. Она приписывала молодому маркизу необыкновенный шарм, острый ум, вежливость и обходительность, а также чуткость и отзывчивость к людям. Все это время Эвелине с трудом удавалось сосредоточивать внимание на своих делах в городе. Она старалась заставить себя думать о привлекательном маркизе как о своем кузене. С тех пор как он привез ее с причала, маркиз был очень внимательным к ней. Чутким и заботливым, но ни в коей мере не навязчивым. Так как сам молодой человек вел себя очень естественно и, казалось, не замечал того, какое впечатление производит на окружающих своей неотразимой внешностью, Эвелине становилось все легче с ним общаться. Как будто он был такой, как все, а не писаный красавец. Эвелина гадала, как он мог до сих пор не жениться и даже не обручиться ни с кем. Но это ее не касалось. Абсолютно никак не касалось! Возможно, местных девушек страшила перспектива одновременно с женихом получить злую свекровь с языком, как змеиное жало.

– Я бы на ее месте проявляла больше уважения к людям, которые приютили ее под своей крышей, – сказала леди Баркли и с притворным вздохом обратилась к Эвелине: – У вас ведь, как я понимаю, никого из родни больше не осталось? Одна-одинешенька на всем белом свете?

Эвелина проигнорировала ядовитое замечание леди Баркли. Она и сама отдавала себе отчет в том, насколько шатко и нестабильно ее положение.

– Я в высшей степени признательна лорду и леди Фонтейн за их бесконечную доброту. На самом деле во время моих путешествий я обнаружила одну довольно любопытную закономерность: доброта и милосердие, как и изящные искусства, требуют постоянной практики. – Она выразительно посмотрела на леди Дракон. – А если человек не проявляет в жизни эти бесценные качества, он подвергает себя риску превратиться со временем в придирчивое и сварливое существо.

Леди Баркли прищурилась.

Эвелина ослепительно улыбнулась, готовая отразить любое ее нападение.

Леди Фонтейн с громким стуком поставила чашку на стол.

– Клэр! Ах, у нас самые замечательные новости. Эвелина сделала для нас невозможное – и мы в неоплатном долгу передней!

Держа у своих губ чашку, леди Баркли сверлила Эвелину взглядом, очевидно решив сделать вид, что ее не задели слова Эвелины.

– В самом деле? Ты говоришь, она сделала для нас невозможное?

– Эвелина каким-то образом повлияла на Джейн, и та наконец перестала грызть ногти!

– Я никогда не могла понять, как ты вообще допустила, чтобы у Джейн развилась такая ужасная привычка, Леонора! – Очевидно, леди Баркли нашла себе другую мишень для язвительных нападок. – Этот факт говорит о том, что из тебя вышла неважная мать.

– Но она больше не грызет ногти! – с победным видом заявила леди Фонтейн. – Не представляю, как Эвелине это удалось! А мы с тобой что только не пробовали – казалось, Джейн была неисправима. – Она повернулась к Эвелине: – Мы так вам признательны, моя дорогая!

– Джейн сама решила изменить свое поведение, миледи, – ровным голосом сообщила девушка. – Никто не может насильно заставить человека изменить свои старые привычки.

– Какая чепуха! – заявила матрона, поморщившись. – Я не допустила бы, чтобы такое поведение долго продолжалось в моем доме. Я могу заставить Джастина или Одри делать все, что я захочу. Просто Леонора была чересчур мягкой с Джейн. Вместо того чтобы баловать малышку, каждый раз, когда она подносила руки к лицу, надо было подвергать ее физическим наказаниям. Таким образом можно было искоренить дурную привычку.

– Извини, Клэр, но нельзя наказывать ребенка за то, что он делает непроизвольно, – мелодичным голосом проговорила леди Фонтейн.

Глаза леди Баркли метали громы и молнии. Леди Фонтейн вздохнула, взяла с подноса сливовое пирожное и откусила кусочек.

– Такие десерты вредны для здоровья, Леонора, – не унималась леди Дракон. – Ничего удивительного, что тебе не удается поддерживать свою фигуру в должной форме. – Она захлопала ресницами. – Ау меня другие проблемы. Мне снова пришлось отдать свое платье для сегодняшнего бала мадам Вивьен на переделку. Портниха уверяет, что я похудела.

Щеки леди Фонтейн зарделись, и она опустила на тарелку кусок пирожного.

– А в чем сегодня будет Одри?

– На ней будет самое восхитительное белое кисейное платье, великолепно подчеркивающее ее чистоту и непорочность.

– В библейские времена чистоту символизировал голубой цвет, а не белый, – с невозмутимым видом заметила Эвелина. – На самом деле это Анна Британская ввела в обиход белое свадебное платье. Но белый цвет должен был подчеркивать торжественность момента и величие, а уж никак не целомудрие.

Леди Фонтейн просияла.

– Как замечательно! Моя Маделин сегодня будет в голубом.

Леди Баркли была раздражена.

– Боже мой, да вы у нас, оказывается, просто кладезь мудрости, мисс Всезнайка! А какое приданое за вас дают? Ваш отец оставил вам что-нибудь, что помогло бы вам найти себе хорошую партию? Даже пустив в ход все наши связи, боюсь, что из-за вашего апломба трудно будет найти вам подходящего жениха.

В столовую стремительно вошел лорд Баркли.

– Здравствуй, мама. Добрый день, тетушка Леонора и мисс Амхерст! Можно вместе с вами выпить чаю? Или вы секретничаете?

Господи! И надо же было ему появиться как раз в тот момент, когда его мать завела разговор на тему незамужнего положения Эвелины! У девушки сразу же засосало под ложечкой. Чтобы отвлечься от неприятного ощущения, она решила сосредоточиться на красивом лице лорда Баркли.

Сегодня блистательный маркиз был облачен в мрачный темно-синий костюм, подчеркивающий зеленовато-серый цвет его великолепных глаз. С удивительной грацией он подошел к столу и склонился к матери, чтобы поцеловать ее. Дама подставила ему щеку. Но он сделал вид, что не заметил этого, и слегка коснулся губами ее белокурых волос.

Господи, до чего он хорош собой! Просто в голове не укладывается, как могло случиться, что эта леди Дракон произвела на свет такое совершенство! Это казалось Эвелине непостижимой загадкой мироздания. Маркиз посмотрел на девушку – и она улыбнулась, сделав вид, что не замечает, как от его взгляда у нее на щеках вспыхнул румянец.

– Мой дорогой Джастин! Как я рада, что ты сумел выкроить время, чтобы заглянуть к нам. А мы только что говорили о предстоящем бале. – Сияющая от радости леди Фонтейн протянула племяннику руку, глядя на него с нескрываемым обожанием. Маркиз сердечно пожал ей руку. Казалось, что от их взаимной симпатии в прохладной гостиной стало теплее.

Присев, рядом с тетушкой на обитый синим ситцем диван, Джастин весело прокомментировал:

– А, понимаю! Наверно, обсуждали тонкости вроде того, в каких платьях будут ваши дочери! – И добавил, обращаясь к Эвелине: – Вы должны их великодушно извинить, мисс Амхерст. Гонка за мужьями в самом разгаре. И Маделин, и Одри просто обязаны всеми правдами и неправдами наскрести для себя несколько женишков. Даже если ради этой цели придется бесстыдно выставлять себя напоказ, сделав ставку на целомудрие.

– При помощи белого платья. – Леди Баркли поджала губы.

– Или голубого, – мелодичным голосом возразила леди Фонтейн.

– Белый – цвет чистоты, – настаивала леди Дракон, ослепительно улыбаясь.

Баркли пожал плечами, принимая из рук тетушки чашку чаю.

– Раз уж об этом зашла речь, в самом начале это был голубой цвет. Только не пойму, какая разница?

Эвелина опустила глаза и постаралась скрыть торжествующую улыбку.

Ни о чем не подозревая, Баркли взял с подноса пирожное.

– Вот бы наш кондитер был вполовину так талантлив, как твой, тетушка!

– Повар и впрямь неплох. Он весьма даровитый. – Леди Фонтейн многозначительно посмотрела на Клэр.

Леди Дракон впилась глазами в пирожные, как будто они её оскорбляли одним своим видом. Эвелина боялась, что под огненным взглядом леди Баркли сладости сморщатся и растают.

– Джастин, помоги нам, пожалуйста, убедить мисс Амхерст поехать на бал вместе с нами, – взмолилась леди Фонтейн. – Она настаивает, что траур не позволяет ей участвовать в светских мероприятиях.

– О, помилуйте! Как мы можем оставить вас одну в этом большом пустом доме? – заявил маркиз. – Разумеется, вы составите нам компанию. На самом деле именно за этим я и приехал – чтобы предложить вам свои услуги в качестве сопровождающего.

Леди Баркли удивленно округлила глаза. Леди Фонтейн с такой силой поставила чашку на стол, что хрупкий фарфор разбился.

– О Господи!

– Ты никогда никого никуда не сопровождал, – прошипела мать маркиза. – Нам приходилось волоком тащить тебя, когда речь шла о выполнении светских обязанностей.

Молодой человек как ни в чем не бывало продолжал пить чай.

– Присутствие мисс Амхерст заставляет меня проявлять большую общительность.

– Это может быть неправильно истолковано в свете.

Он только пожал плечами, избегая смотреть матери в глаза.

Леди Дракон встала с места, и ее руки сами собой сжались в кулаки.

– Я запрещаю тебе давать людям повод думать, что ты за ней ухаживаешь!

– Почему?

– Ну, потому что… она в трауре.

– Но прошло уже более четырех месяцев с тех пор, как скончался ее отец.

– Это не имеет никакого значения! Потому что я не хочу, чтобы за мной ухаживали, и не принимаю никаких предложений! – воскликнула Эвелина. Как бы ни был красив этот молодой человек, ее положение не позволяет ей сейчас бывать в обществе и вести светский образ жизни. И кроме того, Эвелине не хотелось, чтобы в ней видели охотницу за мужем. Не дай Бог, еще и вправду кого-нибудь поймает – не приведи Господь!

– То, что Джастин сопровождает мисс Амхерст на бал, вовсе не означает, что у него имеются серьезные намерения в ее отношении, – осторожно добавила леди Фонтейн.

– Согласна. Я знаю, что мой сын не склонен принимать поспешные решения. И вообще у мальчика все еще впереди.

Баркли старался сделать вид, что этот разговор ему безразличен, но Эвелина заметила, как у него на скулах заиграли желваки.

– Мне раньше казалось, мама, что тебя очень беспокоит, что годы идут, а я все еще не исполнил свой долг по отношению к семье и роду.

– Не будь слишком опрометчив, Джастин. – Леди Баркли снова села на место, шурша кисейными юбками. – Мой Джордж никогда бы не повел себя так предосудительно.

Рука молодого маркиза, в которой он держал чашку, даже не дрогнула, но костяшки пальцев на ней побелели. Неприязнь, которую Эвелина испытывала к леди Дракон, внезапно переросла в сильное возмущение. С момента приезда в Англию Эвелина видела от этого молодого человека одно только добро. Кроме того, любой, кто был вынужден терпеть эту ужасную женщину рядом с собой, не мог не вызывать у нее сочувствия. Эвелина осторожно поставила фарфоровую чашку на стол и поднялась с места. Хотя ухаживания маркиза вовсе не входили в ее планы, Эвелина была не прочь помочь молодому человеку насолить его матери.

– Пойду немного прогуляюсь по парку.

Он тут же вскочил с места.

– Я составлю вам компанию.

– Но ты же только что пришел, – попыталась возразить леди Дракон. – Мисс Амхерст может взять с собой на прогулку служанку.

– Не беспокойся о правилах приличия, мама. С нами может пойти мисс Миртл.

Эвелине совсем не хотелось, чтобы за ними увязалась служанка-англичанка. Но ей хотелось как можно скорее покинуть удушающую атмосферу гостиной. Кроме того, Фаиза в это время отдыхала в спальне наверху.

Девушка видела, что молодой маркиз также стремился побыстрее уйти.

– Я буду ждать вас в фойе возле парадного входа, – на ходу сказал он.


Ярко светило полуденное солнце. Слышалось беспечное щебетанье птиц. На деревьях, которые росли вдоль дорожки, пробивались первые весенние почки. Воздух был наполнен ароматом весны, будоражащим чувства, заставлявшим мечтать о счастье и любви.

– Как чудесно, что посреди шумного города есть такой райский островок покоя, – говорила Эвелина, когда они шли по берегу небольшого, но очень живописного пруда. Они остановились, чтобы полюбоваться утками, которые с громким кряканьем плескались в темно-зеленой воде.

– В Лондоне имеется много интересных мест и масса увлекательных занятий. Когда вы немного освоитесь в городе, я с удовольствием вас с ними познакомлю.

– Вы уверены, что действительно этого хотите? Ваша мать не будет от этого в восторге. Я ей не нравлюсь.

– Что за чепуха! Мама просто… Ну, просто она…

– Дракон?

Молодой человек чуть не прыснул со смеху, но вовремя взял себя в руки и только вежливо кашлянул в кулак. Он покосился через плечо на мисс Миртл, которая шла шагов на десять позади них вместе с одетым в ливрею дородным лакеем.

– Она все-таки моя мать, – неохотно заметил Джастин.

– Вы собираетесь вызвать меня на дуэль за мою дерзость? Пистолеты, секунданты, сумрачный рассвет… А после этого – побег за границу?

Смутившись, он на секунду остановился, повернулся и посмотрел на нее.

Она решила разрядить обстановку:

– Извините. Отец всегда говорил мне, что я выражаю свои мнения чересчур откровенно.

Молодой человек нахмурился.

– Вы скучаете по нему?

Эвелина посмотрела на малиновку, которая вспорхнула на верхнюю ветку дерева. Под ее весом ветка наклонилась и раскачивалась, но птица не улетала.

– А вы тяжело переживали смерть вашего отца? – вопросом на вопрос ответила девушка.

– Он был главой нашей семьи. Все и вся вращалось вокруг него. Когда его не стало, все переменилось. – На мгновение лорд Баркли замолчал. Он стоял, не шевелясь, задумчиво вглядываясь вдаль. А затем резко повернулся к Эвелине и пожал плечами. – Но нельзя сказать, что его смерть была неожиданностью для нас.

Они продолжили путь по тропинке вдоль берега. Эвелине нравилась походка молодого маркиза. Он двигался с врожденной неуловимой грацией – естественной и неподражаемой.

Под ногами у них скрипела еловая хвоя. Девушка глубоко вдохнула приятный хвойный запах, который любила с детства.

– Ваш отец долго болел? – спокойно спросил молодой человек.

Эвелина будто оцепенела. Болел? Он и часа не протянул после того, как однажды вернулся домой весь избитый и окровавленный. А из раны в боку сочилась кровь, с каждой струйкой которой из него как будто вытекала жизнь. Эвелина как сейчас слышала его хриплое дыхание, когда он умирал у нее на руках. Хотя она прижимала руку к повязке, горячая алая жидкость продолжала струиться сквозь нее, образуя на полу ужасную темную лужу. Девушка вздрогнула и учащенно задышала. Широко раскрыв глаза и едва сдерживая слезы, она застыла с выражением отчаяния на лице, неподвижно уставясь в одну точку.

– Вам нехорошо?

– Нет. – Комок подступил у нее к горлу. Пытаясь сосредоточиться, она посмотрела на утку с пятью крошечными желтыми утятами, которые медленно плыли по зеленой глади пруда.

Маркиз произнес что-то еще. Но Эвелина не слышала, погруженная в воспоминания. Она думала о том страшном дне и о предсмертной просьбе своего отца. Наконец она часто заморгала, заставив себя очнуться и вернуться к реальности.

– Извините, вы что-то сказали?

– Я спросил: вы были с ним близки?

– Близки? – Она еще не окончательно пришла в себя и продолжала думать о смерти отца. В ее памяти снова всплыло все – вплоть до мельчайших подробностей, вплоть до его последнего вздоха.

– Вы были близки с вашим отцом? – терпеливо повторил маркиз.

Эвелина тяжело вздохнула, стараясь вспомнить свою Прежнюю жизнь.

– Папа много работал. Много ездил по свету. Он был очень… занятым человеком. Иногда он не бывал дома неделями. Но он был моим отцом. Моим единственным родителем. Ну, не считая Салли…

– Салли?

Что-то шевельнулось у Эвелины в груди при одной мысли о веселом, румяном человеке, который старался заменить ей отца и мать.

– Это управляющий делами моего отца.

– И вы с ним сблизились?

– Очень сильно. Он практически вырастил меня.

– Какое отношение он имел к вашему воспитанию?

– Моя мать, ну… она не была создана для того, чтобы быть женой дипломата.

– Как это?

– Она ненавидела все эти перемены и переезды. Я знаю, ей не нравилось жить за пределами Англии. Каждый раз, когда отец получал новое назначение, у нее начиналась истерика. Она не могла привыкнуть к новым обычаям, новым людям, даже к новым домам. Она была англичанкой до мозга костей. И ей хотелось, чтобы все на свете тоже были англичанами.

– Есть такие семьи, которые остаются в Англии, пока глава семьи служит за границей.

– Но у нас было по-другому. Отцу хотелось, чтобы мы никогда не разлучались.

– Однако кочевать с места на место… Не иметь никакой стабильности в жизни…

– Ну и что в этом плохого? Зато я знакомилась с замечательными людьми, могла посещать экзотические страны.

– И где сейчас этот Салли?

Небо у них над годовой заволокло тучами, солнце скрылось. Эвелина оглянулась и увидела, что мисс Миртл и верзила лакей остановились неподалеку – так близко, что могли услышать их беседу.

– Вы думаете, будет гроза?

– Вряд ли, – сказал лорд Баркли, поигрывая набалдашником своей эбонитовой трости.

– Так когда же я буду иметь честь познакомиться с Салли?

– Не могу с вами согласиться. Мне кажется, начинается дождь, Нам лучше возвратиться назад, а то ваша матушка будет метать громы и молнии.

– Поздно, – небрежно заметил он, приветливо кивнув двум дамам – леди Баркли и леди Фонтейн, которые приближались к ним.

Миновав. Джастина с Эвелиной, обе дамы заговорщически переглянулись и принялись возбужденно перешептываться.

Маркиз осторожно заговорил:

– Ваше стремление к уединению мне вполне понятно. Но я осмелюсь просить вас, чтобы вы согласились составить мне компанию сегодня вечером, мисс Амхерст. Видите ли, мне нужна ваша помощь.

– Чем же я могу вам помочь? – с сомнением в голосе спросила Эвелина.

– Вы можете защитить меня от вереницы молодых крошек, которых моя мать будет расхваливать на все лады. Не важно, что матушка говорила до этого – эта женщина ведет против меня военную кампанию. А я занимаю оборонительную позицию в окопах.

– Ну что ж, в таком случае могу вам только посочувствовать. Я сама не хочу выходить замуж. Однако я не понимаю, чем я в этой ситуации могу быть вам полезна.

– Ваш траур, а также мои обязанности вашего сопровождающего оградят меня от нежелательного внимания со стороны дам.

Эвелина подняла бровь.

– И возбудят нездоровый интерес совсем иного рода.

– Ну и что плохого, если все подумают, что я вами интересуюсь? Главное – мы с вами знаем истинное положение вещей. – Он развел руками, – Мамаши, озабоченные тем, чтобы сбыть с рук своих дочек, на время оставят меня в покое. А моя мать…

– Будет готова, меня придушить!

– Прошу вас!

Эвелина посмотрела в его полные мольбы зеленовато-серые глаза. Эти несколько дней молодой маркиз был очень внимателен к ней и к ее положению, а его мать вела себя, как зубастая гарпия…

– Хорошо. Немного развлечений, которые предлагает светское общество, мне не повредят.

– Благодарю вас.

Дальше они шли молча.

Лорд Баркли в задумчивости потер подбородок.

– Знаете ли, это практически первый случай, когда я самым вопиющим образом ослушался свою мать. Кажется, вы оказываете на меня дурное влияние, мисс Амхерст.

– Подчас один небольшой грех оказывается полезен. Он закаляет волю и формирует характер.

– Или становится первым шагом на дороге в ад.

– А разве то, как вы живете сейчас, – это не ад?

Они обменялись улыбками.

В этот момент где-то вдали послышались раскаты грома.

– Насчет погоды вы не ошиблись. – Маркиз посмотрел на небо. Темные тучи сгрудились на горизонте.

– Я всегда умела предчувствовать приближающуюся грозу.

Но, к сожалению, от этого таланта Эвелины было мало проку.


Глава 4


Эвелина стояла на верхней ступеньке белой мраморной лестницы и с любопытством созерцала оживленную и шикарно разодетую толпу, которая прибыла в тот вечер на бал в Ковентри. Она смотрела на сверкающие бриллианты, замысловатые прически и нарядные платья дам – и манеры светской львицы возвращались к ней сами собой.

Как только Эвелине исполнилось пятнадцать лет, она вместе с отцом часто посещала светские мероприятия в разных странах мира. Языки, манера одеваться и нравы часто различались, но законы поведения в свете везде были одинаковы. С младых ногтей дочь дипломата усвоила истину, что ледяное спокойствие, прикрытое приятными манерами, является ключом к успеху в любом светском обществе.

– Как дочь высокопоставленного дипломата, вы, должно быть, побывали на множестве роскошных балов, – беззаботно щебетала леди Фонтейн, обмахиваясь кружевным веером и внимательно разглядывая танцующих.

Оркестр в это время играл веселую кадриль, и пары кружились по залу. Эвелина была рада, что благодаря ее трауру в этот вечер никто не посмеет пригласить ее на танец. Она поправила свое шелковое платье и раскрыла черный креповый веер, потому что в зале становилось душно.

Мисс Маделин Фонтейн – семнадцатилетняя девушка с блестящими глазами – встала на цыпочки, разглядывая нарядную толпу.

– Ах, мисс Эррингстон сегодня такая хорошенькая! Какие у нее оборочки на платье! А какая великолепная у нее прическа! Может, Эсме сумеет уложить мне волосы на такой же манер? О, мистер Дарбон! Вы только посмотрите на него! Ну и вырядился! Что у него за жилетка! Фи! Как ужасно! – Девушка захихикала.

– Идемте? – Баркли кивнул в сторону толпы.

Эвелина взяла предложенную ей руку, и они с маркизом стали спускаться по мраморной лестнице, дыша в затылок лорду и леди Фонтейн.

– Как много гостей! – радостно воскликнула Маделин. – Леди Уэллингсфорд будет довольна. О, а вот мисс Абернати! Она очаровательна!

Когда они влились в людской поток, Эвелина начала мысленно подбадривать себя. Она легко плыла в облаке из кисеи и кружева, опираясь на руку Баркли. В воздухе витали тяжелые ароматы: улавливались запахи розы, смешанные с мускусом, гвоздики, фиалки, лаванды. От обильного, бьющего в нос благоухания Эвелину начало мутить. Смех и разговоры слились в неровный гул. Проведя последние несколько месяцев в одиночестве и изоляции, бедная девушка чувствовала себя брошенной в ведро с водой только что пойманной, еще живой рыбой, со страхом и безысходностью ожидающей, когда ее начнут потрошить.

Баркли наклонился над ее ухом:

– Наверное, это чересчур для вас. Насколько я знаю, в другом конце зала обычно более спокойно.

Эвелина кивнула. Лорд Баркли что-то сказал своим кузинам и повел ее по длинному, заполненному людьми коридору в отдаленную часть бальной комнаты. Из-за давки Эвелину прижали к маркизу. Она старалась не замечать напряжения, которое испытывала при каждом прикосновении к его телу.

Эвелина была здоровой девушкой двадцати двух лет, а лорд Баркли – чересчур привлекателен. Однако девушке вовсе не хотелось, чтобы у него появлялись какие-то мысли на ее счет. В ее жизни и без того все слишком запутано. Не хватало еще нового осложнения в виде красавца маркиза!

Когда они покинули набитую до отказа бальную комнату и вошли в просторный, украшенный золотом холл, Эвелина вздохнула с облегчением. Люди сидели или стояли парами или группками по три-четыре человека, пили и неспешно беседовали. Мимо них проходил слуга с шампанским. Баркли взял у него два фужера и протянул один из них Эвелине.

Она медленно пила шампанское, наслаждаясь его терпким вкусом.

– Сеньорита Эвелина! Неужели это вы? – услышала девушка раздавшийся за ее спиной глубокий баритон и удивленно оглянулась.

К ней подбежал высокий темноволосый смуглый джентльмен, одетый в черный строгий костюм. Лицо Эвелины озарила улыбка.

– Анхель! Сколько лет, сколько зим!

Молодой человек схватил ее руку и поднес к своим губам.

– Сеньорита Эвелина, – сказал он по-испански. – Вы стали еще красивее, чем были, когда я видел вас в последний раз.

– С тех пор прошла целая вечность, Анхель, – ответила она также по-испански. В порыве чувств Эвелина наклонилась к молодому человеку и в знак приветствия расцеловала его в обе щеки.

Он плутовски улыбнулся, показав ослепительно белые зубы.

– Когда я видел вас в последний раз, вы отгоняли от своего отца эту ужасную сеньору Морпоренду.

– После того как я расправилась с ней, она больше не захотела оставаться с нами в одной стране.

– Она была настоящая ведьма.

– Ну а вы как? Как Мерседес? И что стало с сеньоритой Изабеллой?

Театральным жестом юноша прижал к груди свою руку в белой перчатке.

– Ах, друг мой, она разбила мне сердце!

Эвелина широко улыбнулась.

– Асами вы с тех пор успели разбить, наверное, не меньше сотни женских сердец.

– Ну, разве что всего несколько – то здесь, то там. Но не будем об этом. Я не люблю сплетничать.

Чтобы напомнить о себе, лорду Баркли пришлось прокашляться. Эвелина, спохватившись, снова перешла на английский. Только сейчас она сообразила, что Баркли во время ее разговора со старым знакомым, должно быть, чувствовал себя не очень уютно.

– Маркиз, я хотела бы представить вам моего дорогого друга сеньора Анхеля Ароласа.

Анхель поклонился, очаровательно покраснев.

– К вашим услугам, милорд.

– Откуда вы знаете друг друга?

– Мы с сеньоритой Эвелиной познакомились в те времена, когда мы были еще вот такими. – Молодой испанец поднял руку на уровень бедра, показывая, какого они оба были роста. – Я прав?

– Что касается вас, Анхель, вы были тогда намного меньше, – поддела его Эвелина. Она повернулась к лорду Баркли и объяснила: – Отец Анхеля – испанский дипломат. В течение многих лет мы виделись от случая к случаю.

– Благодаря сеньорите Эвелине жизнь в Кадисе стала сносной.

– Ваш отец сейчас в городе? – спросил маркиз, сделав еще один глоток шампанского.

– Я и сам точно не знаю, где он сейчас, – он поистине неуловим!

– Джастин! – раздался от дверей недовольный пронзительный голос.

Леди Баркли стояла в дверях с невзрачной молодой девушкой, с ног до головы одетой в фиолетовое… Даже перышки на ее тюрбане и те были ужасающе лилового оттенка.

– Ради Бога, удели мне внимание, Джастин. Мисс Феклсби требуется кавалер для танцев. – Мать лорда Баркли угрожающе нахмурилась.

Молодая девушка вспыхнула до корней волос и стыдливо отвела глаза.

Эвелина наклонилась к маркизу и прошептала:

– Ну ступайте же, милорд! Спасите бедную девочку. А я тем временем смогу спокойно побеседовать с Анхелем, не мешая вам.

Джастин был уже готов отказаться, как вдруг в комнату вошли три матроны и с любопытством стали наблюдать эту сцену. Баркли неловко поклонился:

– Итак, меня зовет долг. Но я скоро вернусь.

С гордо поднятой головой Джастин подошел к своей матери. Ее глаза вспыхнули злорадством. Молодая девушка вздохнула с облегчением.

– Давайте пойдем на свежий воздух: там мы сможем поговорить без свидетелей. – Анхель протянул Эвелине свою руку.

Вечерний воздух был прохладен и свеж. Он пах розами и хвоей. В темном безоблачном небе сияли звезды, и тускло светила луна. Они молча шли по тропинке в саду и слушали, как под ногами у них, шуршит галька. Эвелина вздохнула. Она знала Анхеля много лет и могла быть с ним откровенной. До определенной степени.

– Я слышал о вашем отце, Эвелина, – сказал он по-испански. – Он был очень хорошим человеком. Я искренне соболезную вашему горю.

Эвелина медленно кивнула.

– Спасибо.

– Признаться, я очень удивился, снова встретив вас в Англии.

– Почему?

Юноша поджал пухлые губы.

– Мой отец рассказал мне… о том, что случилось.

– Это было… так ужасно! Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, мне становится нехорошо.

Анхель бережно положил руку на плечо Эвелины и нежно обнял девушку. От него пахло пряным дорогим одеколоном. Эвелина уткнулась носом в его плечо, наслаждаясь мгновением покоя, а затем медленно отстранилась.

– Я запрещаю себе думать об этом. Но это сильнее меня.

Он кивнул.

– Я всегда боялся, что когда-нибудь мне придется столкнуться с тем, что случилось с вами. Мой отец… Ну… Все это часть их работы. Но тем не менее…

Отец Анхеля тоже работал осведомителем. Все это понимали, но было не принято говорить об этом вслух.

– Вы не испытываете ненависти к англичанам из-за того, что они сделали с вашим отцом? – спросил молодой человек.

Эвелина нахмурилась и ничего не ответила.

Анхель тяжело вздохнул.

– Папа сказал, что вашего отца убили свои.

– Н-но этого не может быть! – воскликнула она, сама не замечая того, что невольно перешла на английский.

– Британцы думают, что он совершил государственную измену. Мой отец этому не верит. Я тоже. Но кто знает, как было на самом деле?

Эвелина недоуменно заморгала.

– Да об этом даже подумать смешно!

– Да.

– Как кому-то могло такое прийти в голову! Я руку готова дать на отсечение, что мой отец не изменник. Он бы скорее умер, чем совершил предательство!

– Не понимаю я этих англичан. Иногда мне кажется, что они… – Анхель покрутил пальцем у виска. – Как по-английски «chiflados»? Сумасшедшие? Но они наши союзники. И нам нужна их помощь, чтобы освободить нашу страну.

Эвелину охватило смятение, Как мог кто-то подумать, что ее отец – предатель? Она бессильно опустилась на холодную, каменную скамейку.

– Все это так страшно!

Анхель сел рядом с девушкой.

– Что вы собираетесь делать?

Она качала головой, все еще не желая верить.

– Ради всего святого, как мог кто-то хоть на минуту представить, что отец может быть изменником родины? Он не щадил себя ради службы отечеству, забывая о себе. Подчас даже забывая о своих близких, о своей семье!

Молодой человек сжал ее руку в своих ладонях.

– Может быть, мой отец ошибается…

Эвелина метнула на него гневный взгляд. Он пожал плечами.

– Такое иногда, к сожалению, случается.

Она снова покачала головой. Внезапно все перевернулось с ног на голову. Весь мир исказился, словно в кривом зеркале. Стал каким-то ненастоящим, нелепым, абсурдным. Перед смертью отец попросил ее поехать в Лондон. Это были его последние слова, последняя воля. Однако он велел Эвелине, получив наследство, немедленно уезжать из страны!

– У вас есть родственники? Связи? Кто-нибудь может взять вас под защиту? Этот Баркли заботится о вас?

– Что? Ах! Нет. – Она закусила губу, погруженная в размышления. – Здесь у меня есть родственники, но очень дальние. А о себе я позабочусь сама.

– Вы – молодая девушка, на глазах у которой убили ее родного отца. Не надо глупой бравады. Вы нуждаетесь в покровительстве, Эвелина.

Эвелина расправила плечи и в упор посмотрела на него. Она не пробудет в Лондоне слишком долго. Ей нужно совсем немного времени, чтобы уладить свои дела. Если она сделает все так, как перед смертью велел ей отец, с ней все будет в порядке. Должно быть в порядке.

– Я могу позаботиться о себе сама, Анхель.

– Вы, англичане, слишком безрассудны. – Анхель поднялся и стал нервно вышагивать взад-вперед по узкой дорожке рядом со скамейкой. Под его до блеска начищенными ботинками сердито шуршала галька. На мгновение он остановился и с раздражением в голосе сказал: – Ваш отец был убит своим собственным правительством – и при этом вы считаете, что вы здесь в безопасности? – Молодой человек продолжил нервно мерить шагами дорожку. – Вам известно так же хорошо, как и мне – лучше, чем мне, – что это не игрушки! Позвольте мне протянуть вам руку помощи! – Он внезапно остановился и подбежал к Эвелине. – Отец работает с Веллингтоном. У него есть возможности. Разрешите нам с отцом помочь вам!

Слезы благодарности навернулись Эвелине на глаза. Она боялась не совладать с эмоциями и разрыдаться, но все же взяла себя в руки.

– Это так великодушно с вашей стороны, Анхель! Я очень ценю ваше предложение. Я… Есть кое-что, чем я должна здесь заняться. Если дела пойдут, как было намечено, в таком случае все и так будет хорошо. Но если вы мне действительно понадобитесь…

Анхель прищурился:

– Что вы замышляете, Эвелина? Пожалуйста, не вмешивайтесь в эти дела. Это слишком опасно. Вы и без того заплатили за все слишком высокую цену.

Она удивленно подняла бровь.

– А вы сами еще не увязли по горло в этих грязных играх?

Молодой человек недовольно проговорил:

– Мой отец всегда говорил, что из вас мог бы получиться мужчина что надо.

– Из его уст это самый лучший комплимент, о каком только можно мечтать. Однако, даже будучи женщиной, я в состоянии позаботиться о себе сама.

«А как же иначе? Мне придется это сделать!» – вертелось у нее в голове.

– Мое предложение остается в силе. Вы обещаете его обдумать?

А что, если ее план не удастся? Что, если она действительно осталась совсем одна? Без поддержки, без средств к существованию? Даже мысль о том, что она будет вынуждена зависеть от милости других людей, повергала Эвелину в отчаяние. Но что ей еще остается делать? По крайней мере теперь она знает, что у нее есть верный друг – Анхель. Эвелина чувствовала, что молодой человек искренен. Она понимала, что у Анхеля и его отца имеются необходимые средства, чтобы прийти ей на выручку. Девушка с облегчением вздохнула.

– Хорошо, я подумаю о вашем предложении, – сказала она, соблюдая осмотрительность.

– Что, уже предлагаете ей руку и сердце? И это после всего лишь одной случайной встречи? – По тропинке сада к ним приближался лорд Баркли. – Ради всего святого, у девушки еще не закончился траур! – заметил он насмешливым тоном.

На щеках Эвелины вспыхнул румянец. Нет, она не может посвящать в эти дела. Баркли. Он не имеет представления о том ужасном, беспощадном мире, с которым довелось столкнуться ей и Анхелю.

Эвелина и молодой испанец поднялись со скамейки.

– Насколько я понял, сеньорита Эвелина поклялась никогда не выходить замуж, – с притворным вздохом ответил Анхель.

Эвелина с трудом заставила себя улыбнуться и поддержала игру:

– Вы же знаете, Анхель, раз я что-то решила, то ни за что не передумаю!

– Да, прекрасно знаю, – бойко ответил сын дипломата, очаровательный мастер искусства интрига. – Но, почему бы не попытаться вас переубедить? Я по-прежнему не теряю надежды. Смелость города берет!

– Кажется, ваше бедное сердце опять разбили, сеньор Аролас? – спросил Баркли, испытующе глядя на Анхеля.

– С сеньоритой Эвелиной я могу быть абсолютно спокоен за свое бедное сердце. – Анхель поклонился, не отрывая взгляда от Эвелины. – Я навещу вас. Где вы остановились?

– В гостинице «Белфонт-Хаус», с лордом и леди Фонтейн, моими родственниками.

На прощание Анхель поцеловал ее в щеку.

– Ну, в таком случае до встречи. До свидания, милорд. – Кивнув Баркли, испанец стремительной походкой направился вдоль аллеи, и только длинные полы его черного фрака развевались на ветру.

Лорд Баркли нахмурился.

– Мне показалось, что ваш друг ушел как-то очень поспешно. Надеюсь, я его ничем не обидел.

Эвелина стояла, прикусив губу, погруженная в свои мысли.

– Мисс Амхерст? С вами все в порядке?

– Ах да. Все прекрасно.

– Знайте, мисс Амхерст: если вам что-нибудь нужно, я всегда к вашим услугам.

Эвелина с опаской покосилась на маркиза.

– С чего вы взяли, что мне нужна помощь?

– Вы сейчас переживаете тяжелые времена: возвращение в Англию, смерть отца… – Лорд Баркли осторожно взял Эвелину за подбородок и приподнял ей голову, заглянув в глаза. – Я серьезно, мисс Амхерст. Если у вас возникли какие-то трудности, можете рассказать мне, в чем дело. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь.

Хотя губы Эвелины ее не слушались, она заставила себя улыбнуться маркизу. Знал бы он, в каком ужасном мире вращается ее отец! То есть вращался… Этот мир опасен и губителен для всех, а особенно для неосторожных и опрометчивых. Маркиз, оказавшись там, был бы гуппи, попавшей в водоем, кишащий акулами. Ну, может, не гуппи, но все равно на зубастого хищника он не похож. Эвелина покачала головой и, улыбнувшись Баркли, постаралась его разуверить:

– Все хорошо, милорд. Просто мы с Анхелем вспоминали старые времена. И как-то сама собой мне вспомнилась моя жизнь, какой она была до того, как умер мой отец. Вот и все.

Он опустил свою руку.

– Знайте, что на мое плечо вы всегда можете опереться.

– Отец всегда говорил мне, что слезы и жалобы – удел слабых.

Через раскрытые стеклянные двери из бального зала доносились нежные звуки вальса. Эвелина тяжело вздохнула и отогнала подальше страхи, терзавшие ее душу. Ей сейчас нужно побыть одной. Хорошенько подумать, спокойно поразмыслить обо всем. Эвелина огляделась по сторонам. В саду, кроме них, не было ни души.

Лорд Баркли поднес к губам ее тонкую руку в перчатке.

– Я, конечно, не горячий испанский идальго, однако надеюсь, что мое общество не будет нагонять на вас смертельную скуку.

Эвелина подняла на него грустные глаза.

– Вы что-то сказали, милорд?

– Похоже, ваши мысли сейчас далеко отсюда – в каком-то другом мире. Откройте мне, о чем вы думаете?

– Извините, милорд. Давайте вернемся в бальный зал.

Она повернулась и пошла было по тропинке, как вдруг нечаянно споткнулась о камешек. Но маркиз не дал ей упасть. Он бросился к девушке и успел подхватить ее на руки. Когда его нежные губы как бы коснулись ее губ, Эвелина вмиг забыла обо всем. Она думала только об одном: об этих ласковых губах – обманчивых и интригующих. Когда маркиз прижал ее к себе, Эвелина почувствовала, как его жар передается и ей. Приятное тепло растеклось по всему ее телу – от макушки до пят, словно накрывая ее восхитительной волной пьянящего наслаждения.

Это не имело ничего общего с пламенными поцелуями, которые срывал украдкой бесстыдный граф Брион. Этот проворный французишка весь словно состоял из одних рук, хватающих, прижимающих и вездесущих. Это длилось до тех пор, пока их не обнаружил Салли. Ее славный Салли в мгновение ока вдруг превратился в разбушевавшегося великана, готового гнать графа Бриона взашей аж до самого Парижа. Что он практически и сделал. С тех самых пор Салли нянчился с Эвелиной, как мамаша медведица нянчится со своими новорожденными медвежатами.

Эвелина обвила руками мускулистые плечи Джастина, на миг отдавшись страсти. Она наслаждалась охватившим ее возбуждением, испытывая блаженство от прикосновений волнующих губ маркиза. Пусть это продлится всего одно мгновение – пока вездесущий Салли не появится словно из-под земли и не набросится на ничего не подозревающего Баркли. Господи, о чем это она? Салли далеко отсюда, отца нет в живых… От суровой реальности у Эвелины заныло сердце. Она одна… Одна-одинешенька на всем белом свете! Впервые в жизни… Эвелина закрыла глаза и сильнее прижалась к Баркли, желая ощущать тепло его тела, желая раствориться в нем без остатка. Лишь бы избавиться от пугающего чувства одиночества.

Страстное объятие прогнало ее страхи и горькие предчувствия. Эвелина с восторгом вдыхала его мускусный, мужской запах, упиваясь ощущением, что она желанна, радуясь, что ее печали отступили на время. Ей хотелось сейчас, чтобы это чарующее мгновение длилось вечно.

– Ни стыда, ни совести! – раздался где-то рядом визгливый женский голос.

Баркли замер и оторвался от губ Эвелины. Взволнованная поцелуем, она не сразу пришла в себя. Ее губы все еще горели и жаждали ласки. Маркиз еще крепче прижал девушку к себе, а затем медленно, словно нехотя, отпустил. Она выглянула из-за его плеча. В призрачном лунном свете Эвелина увидела леди. Дракон, которая, кипя от злости, смотрела на них. Рядом, нервно обмахиваясь веером, как будто боясь, что вот-вот упадет в обморок, стояла леди Фонтейн.

– Клэр! Успокойся, ради Бога, Ничего не случилось. Никто ничего не видел. Пожалуйста, не устраивай сцен!

– Закрой рот, Леонора! Он – мой сын. И я не потерплю от него такого возмутительного поведения! Он позорит наш славный род и хочет запятнать нашу семью! Если бы твой брат Джордж был жив, он бы призвал тебя к порядку! Ты бы не вел себя так неподобающе!

Джастин словно окаменел.

Эвелина попыталась изобразить стыд и смущение, но как-то неубедительно. Она чувствовала себя совсем не так, как после грубого тисканья графа Бриона. Эвелине почему-то совсем не хотелось сожалеть о том, что маркиз ее обнял и поцеловал – настолько это было восхитительно! И притворяться, что она раскаивается в содеянном – только для того, чтобы сделать приятное этой пышущей злобой гарпии, – тоже совсем не хотелось. По-прежнему не желая прерывать только что возникшую между ними близость, Эвелина прошептала:

– Почему вы позволяете ей так с вами разговаривать?

Баркли посмотрел на нее, и его глаза стали грустными.

– Она моя мать. Ей в жизни и так несладко пришлось…

– Сейчас же отойди от этой шлюхи, Джастин!

Он медленно отстранился от Эвелины и повернулся к матери:

– Я не позволю тебе оскорблять нашу кузину, мама. Она не совершила ничего предосудительного. Это я во всем виноват. Я делал ей неподобающие авансы. Она тут ни при чем.

Леди Фонтейн торопливо приблизилась к Эвелине и Джастину и, наклонившись к ним, тихо сказала:

– Нужно как можно скорее уходить отсюда, мои дорогие!

– Что ты там им шепчешь, Леонора? – вопрошала властная леди Баркли. – Не смей принимать сторону этой вертихвостки!

– Я только сказала, что сейчас уже очень поздно и нам с Эвелиной следует отправиться домой как можно скорее. Пока мой муж не проиграл в карты последнюю рубашку. – Леди Фонтейн взяла Эвелину за руку и повела ее к бальному залу, избегая встречаться глазами со своей золовкой.

На прощание Эвелина бросила нежный взгляд на Джастина. Она была рада, что смогла так легко отделаться. Ей было от души жаль бедного юношу: Джастину придется отдуваться за случившееся и разбираться со своей матерью-ведьмой. Разве яблочко не падает недалеко от яблони? Как у такой злой женщины мог родиться такой милый и любезный сын? Она покачала головой и тяжело вздохнула. Что делать – родителей не выбирают! Всем приходится мириться с наследием прошлого. В этот момент Эвелина снова подумала о том, что ей предстоит сделать в самое ближайшее время – о необходимости заявить права на наследство своего отца. А иначе ее будущее и в самом деле окажется под угрозой.

Джастин смотрел Эвелине вслед. Он в очередной раз благодарил небеса за своевременное вмешательство своей великодушной тетушки. Он внутренне сжался, готовясь к неизбежному скандалу с матерью. Сколько молодой маркиз себя помнил, мать всегда придиралась, изводила и мучила его. Однако где-то в глубине души, наверное, любила. Но любовь дарила не просто так: она жаловала ее только за полное и беспрекословное подчинение. За то, чтобы сын все делал так, как она от него требовала. Джастин знал: в семье Баркли любовь даром не дают – за нее надо платить. Платить неукоснительным выполнением обязанностей по отношению к матери, семье, обществу – и ко всему, что леди Баркли сочтет важным и значимым для нее. В ее мире личные чувства не имели никакого веса. Любовь выдавалась скупо, небольшими пайками. Ее отмеряли строго по линейке, скрупулезно взвешивая на весах последние заслуги и успехи.

– Мама, во всем виноват только я. Не пытайся упрекать Эвелину за мое неподобающее поведение.

Леди Баркли прищурилась.

– Ты ведь не настолько глуп, чтобы ею увлечься?

Джастин пожал плечами, избегая смотреть матери в глаза.

– Она – прекрасный человек. Ей так много пришлось пережить! Уж кому-кому, а тебе должно быть известно, каково это – потерять того, кого любишь!

– Даже не пытайся ставить меня в один ряд с этой вульгарной особой!

– Просто тебе не нравится, что Эвелина никогда не позволит тебе перешагнуть, через нее. Она не похожа на тех молодых девушек, с которыми ты общаешься. У нее есть характер!

– У нее нет понятия о приличиях. Она якшается с иностранцами…

– А с кем же еще ей общаться? Ведь она не была на родине более двенадцати лет! Будучи на службе у нашего короля, ее отец возил Эвелину с собой по всему свету! – Джастин пригладил рукой волосы. В его голосе появились нотки раздражения. – Как ты можешь корить эту девушку за то, что она вела ту жизнь, которую выбрал для нее родной отец? – Сказав это, Джастин понял всю иронию этой ситуации: а разве они с полковником не делают то же самое? Желая наказать Эвелину за преступления, которые совершал ее отец! Он постарался выбросить из головы тяжелые предчувствия. Если девушка невиновна, то предпринятое им расследование обязательно это выявит.

– В плане брака это самый неудачный вариант, – заявила леди Баркли. Она положила свою костлявую руку на плечо сыну. – И вот где ты можешь проявить свою ответственность – за высокий титул, за наш древний и славный род, за нашу добропорядочную семью! Я хочу качать у себя на коленях моего внука – наследника нашего рода, а не выслеживать шлюх по кустам!

– Не начинай сначала, мама. Я еще молод для…

– У лорда Соломона четверо сыновей – а ведь он на целых два года моложе тебя! Я не позволю тебе рисковать своим будущим из-за какой-то распутницы! У тебя совершенно нет никакого здравого смысла. Она охотится за нашим титулом, за нашим состоянием…

В голосе Джастина зазвучал сарказм:

– Почему ты думаешь, что она предпочитает мою компанию только…

Леди Баркли прищурилась и насмешливо посмотрела на сына.

– Так и есть: как я уже сказала – никакого здравого смысла! Женщины выбирают мужчин не за их умение вести приятные беседы, не за их высокий рост и широкие плечи. Само собой разумеется, в тебе чувствуется порода – и этого у тебя не отнимешь! Но без титула и состояния ты – никто. Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы поверить, что ты можешь ей понравиться по какой-то другой причине!

Она и раньше так говорила. Но почему-то именно сегодня было особенно горько это услышать. Как будто теперь было особенно важно, чтобы тебя ценили зато, что ты представляешь сам по себе. Не за твои деньги, не за твое высокое происхождение. Не за твои успешные операции, направленные на то, чтобы сбить с толку французов. Завоевать уважение Эвелины было нелегкой задачей. Тем желаннее Джастину казалась эта цель, возвышавшая его в его собственных глазах. Ее уважение значило бы, что он и сам по себе чего-то стоит.

Мать подошла к нему ближе, настраиваясь на миролюбивый лад.

– Разумеется, если бы твой брат Джордж был сейчас с нами, ты мог бы флиртовать сколько угодно. Но мы не всегда можем позволить себе жить так, как мы хотим. Потому что долг – превыше всего. Твой долг перед нашей семьей. Перед нашим родом. Перед твоей сестрой и передо мной. – Она сжала руку сына в своих ладонях. – Я знаю, что ты не разочаруешь нас, Джастин! Я и так в своей жизни видела немало горя. Пожалуйста, не разбивай мне сердце окончательно – я могу этого не пережить!

Как мог Джастин ответить матери, что во всем, что касается Эвелины, он как раз и действует по велению долга? Как он мог признаться себе, что ему хорошо с Эвелиной? Что он не может не восхищаться мужеством и отвагой прелестной молодой женщины. И – о да, это правда! – он чуть не потерял голову от ее поцелуя. Молодой маркиз тяжело вздохнул. И зачем только он согласился на это задание? Это не может привести ни к чему хорошему. Смешивать свою тайную деятельность и личную жизнь – прямая дорога в ад. Однако отступать уже слишком поздно – ставки сделаны, и полковник горит желанием как можно скорее получить результаты. Но теперь и сам Джастин почувствовал, что его сжигает огонь изнутри. Опасность, предательство, страсть – самые пикантные специи на роскошном пиршестве жизни.


Глава 5


От долгого сидения у Эвелины затекли ноги. Она ерзала на жестком сиденье и раздраженно постукивала зонтиком по ножке стула. Сидящий напротив нее маленький человечек надвинул очки в золотой оправе на переносицу и демонстративно не обращал на нее внимания, сосредоточась на гроссбухе, раскрытом перед ним на письменном столе.

Ожидание показалось ей вечностью. Наконец большая дубовая дверь со скрипом отворилась, и Эвелина поспешно вскочила с места и встала по стойке «смирно». Сначала в двери показалась голова. Потом голова исчезла, после чего дверь снова закрылась.

Эвелина сжала руки в кулаки и стояла, подпирая бока. Она с гневом смотрела на маленького человечка за письменным столом.

– Ну все, хватит!

Он облизнул тонкие губы и в сотый раз вытер свой блестящий лоб далеко не белоснежным носовым платком.

– Мистер Мальборо очень занятой человек, мисс Амхерст. – Он отвел глаза и вытер губы салфеткой. – Очень занятой человек.

– Ну все! Я уже устала ждать, когда он сможет меня принять, мистер Таттл.

– Но вам не было назначено на сегодня.

Эвелина хлопнула зонтом по крышке стола. Человечек подпрыгнул, как испуганный кролик.

– Хорошо. Тогда скажите его преосвященству, что если потребуется – я буду здесь ночевать. Но я не уйду, пока он не поговорит со мной о моем наследстве. – Она подошла ближе и прищурилась. – И мистер Мальборо так или иначе примет меня. Если только он не собирается выпрыгивать из окна, когда захочет попасть домой!

Глаза мистера Таттла нервно забегали. Он с тревогой поглядывал то на Эвелину, то на дверь в кабинет. Видимо, в конце концов секретарь нотариуса принял решение. Либо его испугала стоящая перед ним молодая леди, либо ему захотелось поскорее покончить с этим и пойти домой ужинать. А может быть, на него подействовало все это, вместе взятое, и победило страх перед начальствующим лицом.

Он неловко, бочком, вышел из-за деревянного письменного стола, медленно приоткрыл дверь и проскользнул в кабинет нотариуса. Эвелина не слышала ни слова из их беседы, но спустя мгновение из двери выглянул мистер Таттл с каплями пота на лбу.

– Мистер Мальборо вас сейчас примет, мисс Амхерст.

Эвелина выпрямилась и гордо подняла голову. Она твердо решила дать этому человеку понять, что нельзя заставлять людей ждать в приемной так долго.

Она вошла в большой кабинет. Там пахло пыльными бумагами, кожей и сургучом для печатей. Душную комнату освещали свечи. На всех имеющихся в комнате поверхностях – включая большой черный письменный стол – лежали огромные стопки бумаг. За столом сидел самый толстый человек из всех, что Эвелине доводилось встречать за всю ее жизнь. В голове у нее пронеслась мысль о том, что из-за своей нестандартной комплекции ему, должно быть, приходится выкладывать за свои костюмы тройную цену. Наверное, желание поскорее отправиться ужинать заставило мистера Мальборо в конце концов согласиться принять посетительницу. Иначе он так бы и прятался в своей захламленной берлоге. Положив на письменный стол свои мясистые ручищи с похожими на сосиски пальцами, он поднялся с места и кивнул ей:

– Добрый вечер, мисс Амхерст. Прошу прощения за то, что заставил вас ждать. Вам следовало бы договориться о встрече заранее… – Его низкий голос был монотонным и раздражающим, как жужжание пчелы.

Эвелина изобразила на лице улыбку и прощебетала:

– Ах, мистер Мальборо, я с радостью пропустила бы любого записавшегося заранее посетителя. Однако за три часа, которые я провела здесь, ожидая нашей встречи, никто, кроме меня, не жаждал вас увидеть.

– Бумаги, бумаги, знаете ли! Постоянно приходится ими заниматься!

Эвелина с возмущением оглядела кипы документов, в беспорядке пылящихся в кабинете.

– Вижу, без особого успеха: вы с ними не справляетесь!

Толстяк поправил большие очки на широком носу и снял с вешалки шляпу.

– Ну ладно. Уже поздно, и мне давно пора идти домой. Я вас не задерживаю.

– Я должна вам напомнить, что я – клиент вашей конторы, мистер Мальборо!

– И что же я могу для вас сделать? – нервно спросил он, надевая шляпу на курчавую голову.

Эвелина вынула из своего ридикюля документы и протянула их нотариусу. Он даже не двинулся с места и не взял их у нее.

– Я пришла, чтобы получить наследство моего покойного отца. Я его единственная наследница. Все мои документы в порядке. Активы, перечисленные на этих счетах, как можно скорее должны быть переведены в следующие банки. Завтра, как только банки откроются.

Он проглотил комок в горле.

– Вопросы такого рода – довольно деликатного свойствами их решение требует времени… Для проверки подлинности документов, улаживания юридических формальностей и так далее…

Эвелина впилась глазами в толстяка.

– Не играйте со мной, мистер Мальборо. Я прекрасно осведомлена. Я знаю толк во всех юридических тонкостях и других сторонах этих несложных финансовых операций. Чтобы обработать необходимые документы, вам потребуется всего три дня. И еще две недели нужно на то, чтобы перевести все активы в иностранные банки. Вопрос может быть полностью решен к концу месяца.

Он облизнул свои толстые губы.

– На самом деле это все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

– Вы представляете интересы моей семьи или нет? Или мне оспорить вашу компетентность в суде?

Он выпрямился.

– Не стоит так нервничать, мисс Амхерст. Да, я был юристом вашего покойного отца…

– Был? Что значит «был»?

– Дело в том, что кое-что изменилось. Учитывая специфический род занятий вашего отца…

Эвелина вскипела:

– Мой отец умер! Согласно всем имеющимся юридическим документам, которые были подготовлены вами лично, его единственной и полноправной наследницей назначаюсь я!

– Видите ли, возник вопрос, не являются ли эти вклады… – Он замолчал, нервно барабаня пальцами по крышке стола.

Эвелине хотелось выкрикнуть: «Да договаривай же ты, черт возьми!»

– …не являются ли эти самые вклады средствами, нажитыми неправедным путем, – продолжил он монотонным гнусавым голосом.

Эвелина вспыхнула и гордо вскинула голову.

– Неправедным путем? Что все это значит?

– Мое внимание привлекли некоторые вопросы, которые потребуют подтверждения в дальнейшем. До их решения мы с вами не можем производить никаких финансовых операций со счетами вашего покойного отца.

– Кто посмел подвергнуть сомнению мои права?

– Послушайте, мисс Амхерст, я уже очень долго представляю интересы вашего отца.

– Судя по всему, вы это делаете недостаточно хорошо. Иначе не возникло бы вопроса о правах единственной назначенной им наследницы.

Мистер Мальборо тяжело вздохнул.

– У меня связаны руки.

– Кто покушается на мои права?

Ее резкий тон заставил его поморщиться, но он воздержался от ответа.

Эвелина поняла, что все ее усилия тщетны. Очевидно, кто-то запугал мистера Мальборо и, что бы она ни сказала, он был непреклонен.

– Заверяю вас, что я на этом не успокоюсь! – Она повернулась и выбежала из кабинета. Проходя через приемную, Эвелина даже не заметила мистера Таттла. Она выскочила в коридор и остановилась. Несколько минут девушка стояла там, тяжело дыша и дрожа от гнева. Чтобы не было заметно, как у нее трясутся руки, Эвелина изо всех сил сжимала в руках зонтик и ридикюль. Сердце у нее в груди билось так громко, что ей казалось, что его стук слышен всему Лондону. Что все видят ее гнев. И ее страх. Эвелина шла мимо пустых и темных кабинетов большого здания. Прочь отсюда! Прочь от ответов, которые она ожидала услышать. Ответов, которых она боялась и которые подтвердили ее худшие опасения.

Эвелина спускалась по лестнице, ведя рукой в перчатке по стене темной и мрачной лестничной клетки. Подойдя к выходу, она прислонилась лбом к деревянной обшивке двери. Желая успокоиться, девушка сделала глубокий вдох, стараясь не обращать внимания на пропитавший все вокруг запах сырости. Она чувствовала одиночество и опустошенность. Что-то теплое и влажное скользнуло по ее щеке, и только в этот момент Эвелина осознала, что плачет. Она плачет! Боже милостивый! Неужели это ничтожество, эта пародия на человека – мистер Мальборо довел ее до слез? Девушка возмущенно вытерла слезы и всхлипнула. Без денег у нее не будет свободы. Она лишится своего независимого положения. К горлу подступил комок. У нее не будет будущего… Но тут она расправила плечи и отодвинулась от стены. Нет! Это всего лишь препятствие, которое необходимо преодолеть. Рытвина на дороге, которую надо обойти. Однако тяжесть на сердце не проходила.

Эвелина вздохнула и толкнула массивную деревянную дверь. Она вышла на погруженную в сумерки улицу, полной грудью вдыхая наполненный вечерней свежестью воздух. Девушка собралась с силами и попыталась совладать с собой.

Откуда-то из полумрака навстречу ей шагнул Ахмет. Рядом со своим слугой она увидела еще чью-то фигуру. Этот человек двигался с ленивой грацией тигра – короля джунглей.

– Лорд Баркли? Что вы здесь делаете?

Увидев маркиза, Эвелина вспыхнула, мгновенно вспомнив их горячие объятия и пылкий поцелуй. На миг она даже забыла о своих тревогах. Она неосознанно поднесла руку к губам, но тут же опустила ее. У нее и без того слишком много проблем, чтобы думать об одном поцелуе украдкой, который, возможно, для лорда Баркли ничего не значит.

– Мы беспокоились о вас. Дворецкий слышал адрес, который вы назвали, когда нанимали экипаж. Я приехал, чтобы убедиться, что с вами все в порядке.

Эвелина мечтала только об одном – чтобы маркиз не заметил ее заплаканных глаз. Она покашляла, чтобы скрыть смущение.

– Почему вы решили, что со мной может что-то случиться?

– Ваш слуга не самый лучший провожатый. Да он по-английски и двух слов связать не может.

По лицу Ахмета было трудно сказать, понял он слова лорда Баркли или нет. Эвелина посмотрела на слугу с нескрываемым одобрением. Молодец Ахмет! Какой он мудрый и прозорливый! Если человек не понимает языка, задавать ему вопросы не имеет никакого смысла.

– Сколько вы уже здесь?

Маркиз неопределенно махнул рукой.

– О, довольно долго.

– Почему вы не поднялись наверх?

– Насколько я понял, вы здесь по личному делу. Я не хотел вас беспокоить. – Из кармашка он достал золотые часы на цепочке. – Да, сейчас довольно поздно. – Баркли закрыл крышку часов и внимательно посмотрел на Эвелину: – Надеюсь, все хорошо?

– Прекрасно. А теперь нам нужно возвращаться домой.

Тут за их спиной тяжелая деревянная дверь распахнулась, и из нее вышел толстый мистер Мальборо. Он поднес мясистую ручищу к своей шляпе.

– Ах, извините, мисс Амхерст… – Он напрягся, увидев маркиза. – О, здравствуйте, милорд Баркли.

Баркли коротко кивнул.

Эвелина повернула голову и посмотрела на мистера Мальборо с нескрываемой неприязнью. После неловкой паузы мужчина повернулся и направился прочь, растворившись в темноте улицы.

Эвелина посмотрела на маркиза:

– Вы знакомы с этим человеком, милорд?

– Я знаю о нем только понаслышке. Я пользуюсь услугами другой юридической фирмы, которая помещается в том же здании. – Джастин посмотрел в сторону виднеющихся в темноте деревьев. – Может, пойдем? Мой экипаж ждет за углом.

– Конечно. Я не хочу, чтобы ваша тетушка волновалась. – И кроме того, Эвелине больше нечего было делать в этом месте.

Сидя в обитом плюшем экипаже маркиза, Эвелина не могла не думать о словах мистера Мальборо – горьких и до слез обидных. «Неправедным путем нажитые средства»! Это может означать только одно: кто-то пытается доказать, что ее отец совершил государственную измену, и собирается конфисковать средства на его счетах. Но какие доказательства они могут предъявить? Или сфабриковать? Никаких обвинений против отца выдвинуто не было. Более того, правительство не может объявить его изменником родины без того, чтобы не стало известно, что он служил в разведке. Правительства не очень любят публично сообщать о таких вещах. Так как же официально продвигается это дело? Или Эвелину возьмут и просто сбросят со счетов? Но они заблуждаются, думая, что она будет спокойно стоять в стороне и молча наблюдать, как имя ее отца смешивают с грязью, а ее состояние у нее беззастенчиво отбирают. Если понадобится, она проберется в палату общин и во всеуслышание заявит о том, что ее отец невиновен. Однако поможет ли ей это? Вряд ли. Эвелина вздохнула. Что же ей делать? Что предпринять?

– Вы о чем-то размышляете, мисс Амхерст? Надеюсь, после нашей последней встречи вы не чувствуете себя неловко в моем присутствии?

Эвелина очнулась от грустных мыслей.

– Ах, это! Ну… Нет, отчего же? – Ее щеки вспыхнули румянцем. Ей вдруг опять захотелось дотронуться до своих губ, но она удержалась от этого. – Вовсе нет.

– Должен вам признаться, я тогда немного увлекся. – Лорд Баркли улыбнулся. – Но не могу сказать, что я сожалею об этом. Это было что-то… особенное!

Она подняла голову, заинтригованная.

– Неужели? Как это?

– Ну, я… – Он потер подбородок. – Если бы я был барышней, сейчас была бы моя очередь краснеть. – Поджав губы, маркиз заявил: – Ну ладно. Если быть до конца откровенным, я должен признаться, что в разное время мне посчастливилось целовать нескольких барышень. И ваш поцелуй… Ну… Он был… Намного лучше всех остальных в моей жизни!

Щеки Эвелины зарделись.

– Правда? А я, если честно, в тот самый миг забыла про все свои неприятности.

– Неприятности?

Девушка удивленно заморгала. Неужели она произнесла это вслух? Господи, как только это у нее сорвалось с языка? О чем она только думала в этот момент? Совсем голову потеряла!

Наступила неловкая тишина.

– Это имеет какое-то отношение к мистеру Мальборо? – спросил маркиз.

Эвелине не хотелось его обманывать, но она не осмеливалась сказать правду. Да и что она должна была сказать? «Я стараюсь все сделать так, как перед смертью велел мне отец? Чтобы у меня было будущее и чтобы меня не убили так же, как его?»

Лорд Баркли первым нарушил молчание:

– Извините меня, если я был слишком назойлив. Это ваша личная жизнь. Я не должен был вмешиваться в ваши дела. Это меня не касается. – Он отодвинул занавеску, и через окошко в экипаж проник лунный свет.

Эвелина первый раз в своей жизни встретила человека, который не пытался вмешиваться в ее жизнь. Она посмотрела на Баркли и стала внимательно изучать его лицо, повернутое к ней в профиль, освещенное бледным светом луны. Его выразительный нос придавал лицу едва заметную надменность. Но даже при слабом освещении красота Джастина поражала воображение. Эвелине становилось все труднее относиться к молодому человеку как к своему дальнему родственнику. Да и стоило ли сохранять с ним дистанцию?

Боже мой! О чем она только думает сейчас? До этого ли ей? У нее нет времени флиртовать с ослепительным маркизом – на карту поставлено ее будущее! Отец рассердился бы на нее, если бы узнал, что она упускает из виду свою цель. Ей необходимо сосредоточиться на главном и не отвлекаться на пустяки. Нужно сохранять трезвую голову и думать только о деле. И первая из стоящих сейчас перед ней задач – найти доступ к состоянию отца.

– О, ради Бога, милорд! Мое молчание ничего не значит. Я просто задумалась, витаю в облаках. – «Просто я размышляла про себя о некоторых юридических тонкостях, связанных с наследством моего отца». – Между прочим, могу я узнать у вас, услугами каких юристов вы пользуетесь?

– Юридическая контора Траутмана Джоунса. Весьма неплохая.

Эвелина подумала про себя, что на всякий случай нужно запомнить это название. Может быть, эти сведения ей пригодятся в дальнейшем. Не исключено, что возникнет необходимость, чтобы кто-то другой представлял ее юридические интересы. Однако как она сможет оплатить их услуги? Девушка снова задумалась и прикусила губу.

– Я регулярно выплачиваю им жалованье. Поэтому любой член нашей семьи может смело обращаться в эту контору, если возникнут какие-либо вопросы в области права.

Эвелина прищурилась и внимательно посмотрела на маркиза:

– Почему вы так добры ко мне?

Джастин выпрямился.

– Простите?

– Почему вы всегда стараетесь быть мне полезным?

У Джастина был такой вид, будто этот вопрос застал его врасплох.

– Вы… Ну… Просто вы мне нравитесь.

Она скрестила руки на груди и продолжала пристально на него смотреть.

– Я поцеловал вас, – неуверенно продолжил Баркли.

Эвелина нахмурила лоб.

– Хотя это было прелестно, я не понимаю, при чем здесь наш поцелуй? Как вы совершенно справедливо заметили, вы целовали многих девушек.

– Но это нельзя сравнивать.

– Почему?

– Ну, просто это совсем другое! – Лорд Баркли заерзал на сиденье, по всей видимости, смутившись. – Эти дамы… Можно сказать, у нас имелась взаимовыгодная договоренность. Это был, так сказать, взаимообмен. – Он продолжал, очевидно, подыскивая нужные слова: – Ничего не давалось бесплатно. Но с вами страсть была самой настоящей. – Маркиз заметил, нахмурившись: – Вижу, вы очень откровенны, обсуждая подобные вопросы. Вы привыкли раздавать свои поцелуи направо и налево?

– Не совсем. Просто я не понимаю, какое имеет значение – был поцелуй или его не было?

Он снова нервно заерзал на сиденье.

– Вы мне нравитесь. Мне все в вас нравится. Разве это недостаточная причина?

– Только не в моем случае.

Джастин потер подбородок, в задумчивости глядя на Эвелину.

– Я вполне понимаю вашу осторожность и осмотрительность. Это похвально. Вы одна. У вас нет ни родителей, ни покровителей…

Она подняла бровь.

– Вы снова предлагаете мне свои услуги?

Он выпрямился, по всей видимости, ужаснувшись.

– Я бы не посмел запятнать вашу честь.

У Эвелины отлегло от сердца, и она оперлась спиной на подушки сиденья. Лорд Баркли всего-навсего старается ей помочь. А она сидит и допрашивает его, подвергая сомнению каждый его шаг. С того самого момента, когда он встретил ее на вокзале, никто не был к ней так добр, как он. Просто Эвелина слишком долго жила в мире своего отца. Она по-прежнему хранит его личный дневник. Отец строго-настрого наказал ей всегда держать его при себе. Он очень настаивал на этом. Может быть, в дневнике содержится очень ценная информация? Которая могла бы восстановить честное имя Филиппа Амхерста и расчистить Эвелине дорогу к его наследству? При этой мысли ее охватило волнение. Эвелина почувствовала неуемную жажду деятельности. Она не будет сидеть сложа руки и не позволит всяким там мистерам Мальборо делать с ней все, что им заблагорассудится. Как ей всегда говорил Салли? «Ты сильна настолько, насколько позволишь себе быть сильной».

– Если то, что я предложил вам помощь, кажется вам обидным… – осторожно проговорил лорд Баркли.

– Было глупо с моей стороны сомневаться в вас, милорд. Вы – сама доброта и великодушие.

– Не приписывайте мне несуществующие качества, мисс Амхерст. Находясь рядом с вами, я убиваю сразу двух зайцев.

– Не понимаю. Что вы хотите этим сказать?

– Мне с вами хорошо – это раз. А кроме того, моя мать вас терпеть не может – это два. Все вместе – это восхитительное сочетание!

Эвелина улыбнулась, успокоенная его словами.

– Ах, какие хорошие рекомендации вы мне дали!

– У вас есть красота, остроумие, высокий интеллект – чего еще можно желать? Должен вам признаться, вы оказались совсем не такая, какой я вас представлял. – Маркиз в задумчивости потер подбородок. – Даже близко не похожи на то, что я ожидал увидеть.

Она гордо вскинула голову.

– Это еще один комплимент, милорд?

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Я еще сам не знаю, что это такое.

– По крайней мере, вы честны.

– Отнюдь нет. Если бы я был до конца честен, я бы вынужден был признаться в своем грешном желании усадить вас к себе на колени и поцеловать.

Эвелина улыбнулась и покачала головой.

– Хорошо, что Ахмет решил занять место снаружи экипажа.

– Почему? Он все равно бы не понял, о чем я говорю. Он слишком плохо знает английский язык. – Маркиз снова потер подбородок. – Или… Вы хотели, сказать, что благодаря этому у меня есть возможность вас поцеловать?

При словах лорда Баркли сердце у Эвелины в груди отчаянно забилось. Она нервно облизнула губы, дрожа от радостного предвкушения.

– В Древнем Риме поцелуй служил свидетельством того, что договор вступает в законную силу. Поэтому в конце свадебной церемонии поцелуй скрепляет брачные обеты.

Маркиз придвинулся к Эвелине. Он взял ее руку, поднес к губам и спросил хриплым голосом:

– Итак, о чем же мы с вами договоримся?

Эвелина сидела как завороженная, затаив дыхание. О, до чего же мил Джастин! Его мужской, мускусный запах манил и волновал девушку. Поблизости нет ее верного стража, готового, в любой момент вмешаться и отбить свою подопечную у «коварного искусителя». Ей пришлось в который раз напомнить себе, что она теперь взрослый, самостоятельный человек. Конечно, это означает немалую ответственность, но также и большую, чем раньше, свободу. Этот мужчина неудержимо манил Эвелину к себе, возбуждал ее любопытство, вынуждая отбросить условности и забыть, об осторожности. В голове у нее пронеслось, что нет причины, по которой она могла бы отказать ему в одном маленьком поцелуе. Особенно учитывая то, что вся ее прежняя жизнь была лишена удовольствий любого рода. Если уж с кем-то позволить себе вкусить запретный плод, так это с таким человеком, как Джастин! Он так добр к ней и так красив! Разве можно перед ним устоять? И что в этом дурного, если она ему уступит?

– Давайте договоримся с вами о том, чтобы никогда ни на что не решаться, – ответила она, внезапно перейдя на громкий шепот.

– Значит, нам следует заранее договориться, что мы с вами никогда не поженимся? – Баркли еще ближе придвинулся к Эвелине.

Он прижался своими бархатистыми губами к ее губам, и это случилось снова. Ей снова почудилось, как чьи-то большие и сильные руки вырвали ее из пучины бед и невзгод и унесли в сказочный оазис покоя и счастья. Джастин обнимал Эвелину, крепко прижимая ее к себе. Тая в его объятиях, она всем телом прильнула к нему.

– Я думала, так целуются только мошенники и негодяи, – выдохнула она наполовину в шутку, наполовину всерьез.

Маркиз нежно гладил ее руки и плечи, словно успокаивая испуганного ребенка. Он коснулся губами ее мочки уха, отчего у Эвелины по спине побежали мурашки.

– Все джентльмены и есть мошенники и негодяи. Мы просто лучше одеваемся.

Эвелина улыбнулась ему уголками губ. Джастин был ни на кого не похож. Он не был ни низким развратником, ни беззастенчивым охотником за богатым приданым, каких в прошлом она встречала немало. Он был прямодушен и вел себя естественно и непосредственно. Он – просто мужчина, которому от нее нужно всего-то несколько невинных поцелуев – и все! Ну, может быть, не таких уж невинных…

Баркли покрывал ее лицо нежными поцелуями. Его руки скользнули за ее спину, и он еще крепче прижал Эвелину к себе.

– Я не вижу ничего плохого в том, чтобы двое друзей не пустились в увлекательное исследование чувственных ощущений. А как на это смотрите вы?

Исследование! Эвелина была охвачена бесконечным любопытством и жаждала постичь страшную – но от этого еще более притягательную – тайну взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Эти таинственные взаимоотношения, насколько девушка знала, подчас приводили к трагедии. Она пробудет в Лондоне всего несколько коротких недель. Возможно, ей никогда больше не представится подходящей возможности познать вкус плотских наслаждений без того, чтобы не скомпрометировать себя. Эвелина откинулась на сиденье и поймала взгляд маркиза.

– Вы отдаете себе отчет в том, что мы с вами не сможем пожениться?

– Было бы глупо с моей стороны думать, что с помощью нескольких поцелуев я смогу убедить вас выйти за меня замуж.

Она вздохнула.

Джастин продолжал говорить, и его теплое дыхание щекотало ей шею.

– Для этого мне понадобилось бы по крайней мере четыре имения, куча денег и вилла в Италии. Ах да! Еще пять или шесть звучных титулов. Только тогда у меня появилась бы какая-то надежда вас соблазнить. – Он лукаво посмотрел на Эвелину и игриво куснул ее за мочку уха.

Она улыбнулась и легонько толкнула Баркли в грудь.

– Вы заигрываете со мной!

– Вам не кажется, что как раз в этом-то и заключается весь смысл? Непринужденно играть, флиртовать, раз уж над нашими головами не висит дамоклов меч брака? – Маркиз ласково провел пальцем по ее шее, отчего у Эвелины по всему телу – с ног до головы – побежали мурашки. – Это была бы свободная от всяких условностей игра. Игра, не чреватая никакими последствиями! Игра двух друзей, которые понимают, что им не нужно друг от друга ничего, кроме того, что они дают друг другу добровольно и бескорыстно!

Ах! Эвелину неудержимо влекла долгожданная свобода иметь возможность погрузиться в головокружительное исследование собственной страсти. Без страха быть пойманной с поличным. Без оглядки на отца и на Салли. Без их осуждения и порицания, от которых пропадала вся охота пускаться в рискованные авантюры. Наконец, ей просто хотелось ненадолго убежать от леденящей душу действительности и мучительной неизвестности. Все это, вместе взятое, служило великолепной приманкой для ее мятежного сердца.

Эвелина нервно облизнула пересохшие губы и закрыла глаза, мысленно бросаясь с обрыва в водоворот страсти. С бешено колотящимся сердцем, едва дыша от волнения, она горячо прошептала:

– Так покажите же мне это! То, о чем вы говорили…

– Как прикажете, сударыня!

Джастин прижался губами к губам Эвелины, целуя ее так страстно, что у нее в тот же миг вылетели из головы все мысли о подлых обманщиках и негодяях. Казалось, ее тело вот-вот растает от восхитительного жара. Эвелина не представляла, что один поцелуй способен породить такую необузданную страсть. Она не могла остановиться, ей хотелось большего. Мысли, воспоминания – все мгновенно исчезло. В этот миг для нее существовал только он, его прикосновения, его ласки и молчаливое обещание продлить наслаждение.

Послышался крик кучера, и экипаж, покачнувшись, остановился.

Джастин медленно отстранился от Эвелины и выглянул из окна.

– Вот мы и приехали.

– Куда? – изумленно спросила она, продолжая держать Баркли за плечи.

– В «Белфонт-Хаус».

Эвелина удивленно посмотрела на него, затем медленно расцепила свои руки и села, раздосадованная тем, что место на сиденье рядом с ней опустело.

Она вздохнула и поправила шляпу. Все хорошее когда-нибудь кончается!

Дверь экипажа открылась, и девушка спрыгнула на землю, неохотно возвращаясь к реальной жизни.

– Благодарю вас за то, что проводили меня, милорд, – кивнула она маркизу.

– Джастин, – поправил ее лорд Баркли шепотом, целуя ей руку. От этого прикосновения Эвелину снова бросило в дрожь. Улыбнувшись ей своей дьявольской улыбкой, он добавил: – Когда мы с вами одни, можете называть меня Джастин.

Ее лицо вспыхнуло. А она подумала было, что после своего безрассудного поведения в карете разучилась краснеть. – Вы пойдете со мной?

– Нет. Я вынужден откланяться. У меня назначена встреча, на которую, к величайшему сожалению, я уже и так опоздал.

Дорогой ей человек ожидал ее в течение нескольких часов и ради нее отложил свои собственные дела.

– Извините, что задержала вас. Он улыбнулся.

– Уверяю вас, я нисколько не сожалею об этом. Это того стоило. На самом деле, если вы захотите, я могу попросить кучера Джона, чтобы он немного покатал нас с вами по парку.

– Хотя ваше предложение звучит заманчиво, милорд, я не хочу, чтобы ваша тетушка волновалась. – И кроме того, Эвелину ждало одно важное и неотложное дело – чтение дневника ее отца. Она сделала шаг к входу в гостиницу, а затем немного помедлила. – Может быть, как-нибудь, в другой раз?

Баркли ответил ей, озорно улыбаясь:

– Все, что пожелаете!

Не удержавшись от улыбки, Эвелина насмешливо подняла бровь.

– Так уж и все? А если я поймаю вас на слове?

– Готов сделать для вас все, что в моей власти!

Она с трудом сдержала вздох сожаления. Ах, если бы он мог сделать так, чтобы жизнь оказалась устроена более разумно, чтобы она была спокойной и безопасной! Но к сожалению, это ему не под силу. Зато Джастин в состоянии подарить ей небольшую и чудесную передышку от безумной суматохи этого несовершенного мира. Эвелина была бы ему благодарна хотя бы за это.


Глава 6


Джастин выскочил из экипажа и торопливо поднялся по лестнице дома номер шестьдесят по Сент-Джеймс-стрит. Вручив лакею шляпу, тросточку и перчатки, он вошел в тонувшее в полумраке помещение главного зала своего любимого клуба «Брукс». Не обращая внимания на роскошную меблировку и разодетых членов клуба, Баркли мгновенно отыскал глазами полковника Уитона, который стоял возле камина, о чем-то оживленно беседуя с несколькими джентльменами. Джастин расправил плечи и с решительным видом направился к полковнику. Как всегда, он воспользовался уловкой, что они с Уитоном – давние знакомые, волей-неволей сталкивающиеся друг с другом, будучи членами одного клуба. В действительности эта хитрость позволяла им регулярно обмениваться информацией, не вызывая ни у кого никаких подозрений.

– Что за вздор! – с возмущением говорил в это время капитан Хастерби. – Не вижу причин для того, чтобы войскам требовались такие большие поставки продовольствия.

– Естественно! Они могут жить на то, что дает земля, – поддержат его суперинтендант Гарви. – В стране имеются значительные ресурсы. Нет нужды разбрасываться собственными средствами.

Генерал Джейкобс достал свою табакерку с отделкой из эмали и взял из нее щепотку табака.

– Вторгаясь на вражескую территорию, Веллингтон старается избегать дополнительного сопротивления со стороны простого народа. Этот человек – гений военного искусства.

– Да, это исключительно удачный план действий, – нараспев произнес полковник. Он почесал длинные белые бакенбарды. – Это лишит парижские власти поддержки местного населения. Да, Веллингтон весьма умен. – Он поднял глаза и заметил входящего в гостиную лорда Баркли. – Я ненадолго оставляю вас, господа. Хочу сыграть партию-другую в крибидж.

– Не знал, что здесь разрешены такие скучные развлечения, – зевнул лорд Филбанкс.

Полковник Уитон поставил бокал на столик.

– Ну что же, я уже не так молод, чтобы осваивать современные игры с новыми правилами. Не хочу забивать этим; голову.

– По-моему, Банкс и Таннер говорили, что собираются сыграть в экарте, – заметил Джейкобс. – Может, присоединимся к ним? Ручаюсь, что ставки высоки.

Компания распалась: несколько человек продолжили беседу, а остальные направились в зал для игры в карты. Джастин вышел вперед.

– Пожалуй, я присоединюсь к вам, полковник Уитон.

Мужчина согласно кивнул.

– Когда-то я вполне сносно играл с вашим отцом, Баркли. Пойдемте.

Они прошли в игральный зал и сели вдвоем за стол. Молодой маркиз удивлялся искусному умению Уитона в любое время дня и ночи находить в просторном, отделанном деревянной обшивкой зале отдельный столик где-нибудь в уголке, вдали от остальных игроков. Это получалось у него естественно и непринужденно, без лишних слов и телодвижений. Но на этом восхищение Джастина виртуозным мастером шпионского дела заканчивалось.

– Есть какие-нибудь новости?

– Ничего важного. – Уитон взглянул из-под кустистых седых бровей на лорда Баркли. – А у вас?

Баркли покачал головой. Его губы сжались в прямую жесткую линию.

– Как обстоят дела с девчонкой?

Джастин не решился открыто посмотреть полковнику в глаза.

– Не похоже, что она каким-то образом в этом замешана.

Уитон презрительно хмыкнул.

– Вы же не собираетесь морочить мне голову, Баркли?

– Вовсе нет! С чего вы взяли? – раздраженно ответил маркиз. – Она в городе впервые, никого здесь не знает. К тому же совершенно без средств. Большинство барышень из тех, с которыми я знаком, впали бы в отчаяние и рыдали, жалуясь на судьбу. Она, кажется, настроена держаться решительно до последнего. Очень самостоятельная. – И почему его так раздражало то, что Эвелина категорически отвергает любую помощь? Ну, наверное, прежде всего из-за того, что это еще больше усложняло его задачу!

– Вижу, вам она понравилась, – обвиняющим тоном изрек Уитон. – Ваша матушка, должно быть, просто счастлива.

– На самом деле все как раз наоборот. Моя мать невзлюбила мисс Амхерст с первого взгляда. – Джастин боялся по ошибке назвать Эвелину по имени и тем самым выдать себя. Уитон слишком умен и проницателен, чтобы пропустить это мимо ушей.

Старик хмыкнул.

– Может, она почуяла, что девчонка с гнильцой. Ни смазливое личико, ни изящество и вкус не могут скрыть порочную натуру. Недаром же проклятый Амхерст в своей девчонке души не чаял.

Лорд Баркли посмотрел на полковника с нескрываемым удивлением.

– Разве вы встречались с ней раньше?

– Видел мельком. На балу в Ковентри. Хорошенькая штучка. Ей повезло, что уродилась похожей на мать.

Как ни старался, Джастин не мог представить полковника Уитона на балу.

Уитон взял из колоды новую карту. Глядя на нее, он довольно ухмыльнулся своими толстыми губами.

– Я по-прежнему считаю, что девчонка может вывести нас на кого-нибудь. Она – или Салливан, – если нам удастся его поймать.

– Салливан исчез, не оставив никаких следов. А ведь за девушкой ведется непрерывное наблюдение.

– Думаете, он еще объявится?

Маркиз невидящим взглядом молча смотрел на свои карты. Он медленно кивнул, вспоминая о своем разговоре с Эвелиной во время прогулки в парке.

– Вне всяких сомнений. Особенно когда он узнает, что наследство мисс Амхерст находится под угрозой.

– Значит, Мальборо теперь сотрудничает с нами. – Это было утверждение, а не вопрос. У полковника не имелось оснований сомневаться, что будет по-другому.

– Он сделает все, что мы ему скажем.

– Прекрасно. В таком случае девчонка действительно осталась без средств к существованию.

– Разумеется, если не считать заботы моей горячо любящей ее семьи, которую вы так ловко для нее организовали. – Джастин не мог не воздать должное мастерству полковника Уитона: его план был просто блестящим. Старик все прекрасно рассчитал. Благодаря этому плану Эвелина оказалась в уязвимом положении и целиком и полностью находилась в их власти.

– Совсем скоро девчонка впадет в отчаяние. Не спускайте с нее глаз, держите под контролем все ее контакты, включая письма в газеты и тому подобное.

– Не надо меня учить, как мне выполнять мою работу, – недовольно проворчал лорд Баркли.

Но полковник сделал вид, что ничего не слышал. Через минуту Джастин снова заговорил:

– Она в самом деле кое-кого встретила в Лондоне. Своего старого знакомого, испанца по имени Анхель Аролас.

– Сын Хуана Ароласа. Отец работает вместе с Веллингтоном. Насколько мне известно, если кто-то становится его врагом, Аролас делается опасен. Мягок и уступчив с женщинами, дипломатичен с мужчинам – он одинаково умен и проницателен с теми и с другими. Хорошо, что на сегодняшний момент Хуан Аролас на нашей стороне. – Полковник кивнул и щелкнул пальцем по карте. – Я пошлю человека, чтобы следил за его сыном.

Баркли в задумчивости потер лоб.

– Нам нужно получить больше сведений, и как можно скорее. Время не ждет. Вы сказали, что важных новостей нет. А что конкретно удалось разузнать?

– Просто подтвердилось, что заговор каким-то образом связан с подрывом нашей денежной системы.

– Печать фальшивых денег?

Уитон почесал седой бакенбард.

– Не могу понять, зачем они снова пошли на это. Когда сторонники Наполеона прибегали к этому раньше, из этой затеи ничего не выходило.

Маркиз сжал кулаки.

– И это все, что удалось раскопать нашим многочисленным информаторам? Нужно как можно скорее приостановить реализацию нашего плана! Пока не поздно.

– Если только мы в состоянии это сделать. Возможно, делу уже дан ход.

Полковник произнес это таким бесстрастным, таким ужасающе бездушным тоном, что Джастину в этот миг захотелось изо всей силы ударить кулаком по столу. Но он взял себя в руки и только нервно забарабанил пальцами по полированной поверхности. А затем, понизив голос, проговорил:

– Я не согласен, что мы не в состоянии это предотвратить. В каждой схеме имеются свои слабые места. Так сказать, ключевые звенья, от которых зависят дальнейшие события.

– Вы совсем как ваш отец, покойный лорд Баркли. Если у него что-то не получалось, он всегда умел взглянуть на вопрос под разными углами зрения, пока не находил верное решение. Если только игра стоила свеч.

Молодой маркиз пожал плечами.

– Ну что вы! Сравнивая меня с отцом, вы преувеличиваете мои заслуги. До моего брата Джорджа мне тоже далеко. Он был асом в своем деле. Блестящий ум!

– Да, ваш брат был неглуп. Но вы, лорд Баркли, превосходите его в вопросах стратегии.

– Без достоверной информации самая гениальная стратегия нас никуда не приведет.

– Продолжайте наблюдение за девушкой.

– Все, что я могу сделать в данных обстоятельствах, не вызывая подозрений, – это завоевать ее доверие. Она не так глупа.

– Тогда надавите на нее.

Джастин швырнул карты на стол, в душе содрогнувшись оттого, что, выполняя это задание, он вынужден сталкиваться с подобной низостью. Подвергать мучениям беззащитную молодую девушку! Где их совесть?

– Я сделаю все, что в моих силах, – мрачно проговорил он.

– Хорошо. И раз уж вы здесь, дайте мне новую колоду. В этой не хватает нескольких карт.

Молодого человека словно окатило холодной водой. Он замер, глядя на Уитона пристально и настороженно. Джастин мучительно старался понять, что стоит за этими словами. Не пытается ли Уитон на что-то намекнуть?

– Что вы сказали, полковник?

Старик с невозмутимым видом протянул маркизу колоду карт.

– Мне нужны новые карты.

Джастин заставил себя расслабиться. Полковник не может ничего знать о его брате. Он глубоко вздохнул и заставил свое сердце биться ровно. Казалось, Уитон не заметил, какое впечатление на Баркли произвели его слова.

К столу тяжелой, шаркающей походкой подошел седовласый высохший старичок в строгом черном костюме. Его лицо расплылось в широкой улыбке.

– Ну вот, наконец я смогу насладиться моей любимой игрой!

Баркли поднялся с места и, к своему ужасу, обнаружил, что у него от волнения покраснели щеки.

– Добрый вечер, сэр Дивейн! – Молодой маркиз почтительно наклонил голову, приветствуя умудренного опытом, престарелого господина, который когда-то возглавлял разведывательную службу в министерстве иностранных дел.

Уитон кивнул, но не сдвинулся с места, чтобы поздороваться с бывшим наставником.

– Ах, это вы, Ли! Как дела, старик?

Карие глаза сэра Дивейна лукаво заблестели, и он невозмутимо ответил полковнику:

– Сами вы старик, Уитон! Может, я такой же старый, как этот мир, но ручаюсь, что с легкостью обыграю вас в крибидж! – Он поднял морщинистую руку и постучал по виску. – Я всегда учил вас – вот здесь и заключается разница между мной и тобой. Чтобы играть в эту игру, не нужны упругие мускулы.

Джастин прекрасно понял, какую именно игру имел в виду сэр Дивейн: речь шла об их работе в разведке. Его неприятно поразило, что Уитон демонстрировал абсолютное отсутствие какой-либо почтительности к своему бывшему шефу. Хотя сэр Дивейн ушел в отставку задолго до того, как Джастин поступил на службу, старик оставался для всех живой легендой: он бесчисленное множество раз спасал империю.

– Вы можете занять мое место, сэр, – сказал Джастин, выдвигая стул для старика. – Я как раз собирался откланяться и перейти к другим, более оживленным развлечениям.

В глазах пожилого человека вспыхнул озорной огонек.

– Надеюсь, в этих ваших занятиях не будет ничего опасного? – От этих проницательных карих глаз мало что могло ускользнуть. Баркли мысленно гадал, как много может быть известно этому человеку. Неужели в свои семьдесят два года старик продолжает находиться в курсе событий на службе?

Уитон небольшими глоточками допил свой бренди и сказал, пытаясь отделаться от дальнейших вопросов:

– Насколько может быть опасно волочиться за легкомысленными красотками. Это по плечу любому новичку.

В первый раз за четыре года службы у Джастина появилось желание придушить своего начальника. Уитон говорил с нескрываемым презрением – совсем неуместным и абсолютно незаслуженным. Может быть, это был способ воодушевлять своих подчиненных? Если дело и вправду было в этом, Баркли претила такая тактика.

– Когда дело касается общения с женщинами, трудно сохранять бдительность. – Со стоном старик тяжело опустился на стул и прислонил свою тросточку с золотым набалдашником к столу. – Они намного хитрее, чем нам кажется. А что вы думаете? Одним из моих самых коварных противников была известная кавалерственная дама, которую звали… – Старый господин осекся, встретив хмурый взгляд полковника Уитона. Качая головой, сэр Дивейн сказал: – Ну ладно, расскажу эту историю как-нибудь в другой раз.

– Обязательно, сэр. Буду ждать с нетерпением. Удачного вам вечера! – С этими словами Баркли удалился. Уитон даже и бровью не повел – как будто не заметил, что Джастин уходит.

В дверях обшитой деревом комнаты молодой маркиз оглянулся. Сквозь густые клубы дыма, нависшие над карточными столами, он увидел двух абсолютно непохожих людей, игравших в свою игру. Уитон выглядел так, словно сбросил с плеч не один десяток лет. Однако он оставался таким же угрюмым и мрачным, как всегда. В то время как давно отошедший от дел сэр Дивейн был весел и оживлен, словно полный жизни юноша. Уже не в первый раз Джастин ловил себя на мысли о том, каково это – работать с таким мудрым человеком, как сэр Ли Дивейн. Известно, что в своих многочисленных учениках он старался воспитывать высоту помыслов и благородство. Баркли тяжело вздохнул. Он никогда не узнает, как работается под руководством этого заслуженного человека. Теперь во главе разведывательной сети стоит Уитон.

Лорд Баркли повернулся, велел лакею принести Уитону и Дивейну новую колоду карт и пошел по устланному толстым ковром холлу. Он был вынужден признать, что, несмотря ни на что, Уитон все же исключительно хорошо справляется со своими обязанностями. Полковник всегда нацелен на результат. Джастин не знал никого, кто бы был таким же целеустремленным, как Уитон. Уж если он что-то задумал, будет идти до конца. У такого человека лучше не стоять на пути. А сейчас, в сферу первоочередных интересов полковника Уитона попала Эвелина…

Баркли не мог поверить, что она может хоть каким-то образом представлять собой угрозу государству. Однако в то же время Джастин отдавал себе отчет в том, что, хотя ему теперь знаком свежий лавандовый запах духов Эвелины и вкус ее бархатных губ, он по-прежнему знает о ней очень мало, В отличие от других его знакомых девушек она не любит рассказывать о себе. Однако маркиз сознавал, что, как совершенно справедливо заметил полковник, девушка, несомненно, ему нравится. Не говоря уже о том, что он испытывает к ней физическое влечение. На его собственный взгляд, чересчур сильное. Все, что было связано с Эвелиной, бесконечно смущало и волновало Джастина. А по роду своей деятельности он не мог себе этого позволить.

Лорд Баркли вышел из дверей клуба и с наслаждением вдохнул прохладный вечерний воздух. Затем он приложил к губам носовой платок и посмотрел на Сент-Джеймс-стрит, размышляя о том, куда ему лучше сейчас пойти. Если источники информации Уитона достоверны, – а чаще всего именно так и бывает – во всем, что касалось Эвелины Амхерст, слишком многое сейчас поставлено на карту. Маркиз расправил плечи и стал спускаться по лестнице, направляясь на Джермин-стрит. Ничто так не опустошает карманы и не развязывает людям языки, как азартные игры. Там он сможет раскопать еще что-нибудь важное об этом тайном сговоре. Маркиз не сомневался, что в этот вечер его усилия не пропадут даром.


Глава 7


– Черт побери!

Эвелина смяла бумагу, скомкала из нее шарик и со злостью швырнула его на пол, где уже лежала куча таких же бумажных шариков. Затем она поднялась, подошла к окну и резким движением раздвинула шторы. Комнату залил лунный свет. Девушка отворила окно, но ей все равно не хватало воздуха. Ее раздражал навязчивый запах горящих свечей, чернил и бумаги.

Она заложила руки за голову, вглядываясь в темноту за окном.

– Что ты всем этим пытаешься мне сообщить, папа? – прошептала Эвелина.

Вместо ответа она услышала только потрескивание дров в камине.

Девушка потерла усталые глаза и решительно задернула шторы. Никто не должен знать, что она до сих пор не спит. Она слышала, как настенные часы в холле недавно пробили три. Эвелина собрала разбросанные по комнате бумаги и одну за другой стала бросать их в огонь. Девушка смотрела, как они горят, тщательно следя за тем, чтобы в дневнике не осталось ни одной записи. Как велел ей отец.

Покончив с этим, она достала дневник в кожаном переплете из своего секретера и легла на толстый ковер, прислонившись щекой к черной обложке, вдыхая запах кожи, который успокаивал девушку, напоминая ей об отце. Этот дневник – ее наследство. Не менее важное, чем любые деньги. Там почерк отца – такой родной и знакомый. Там его слова, его мысли. Она лежала на ковре перед камином и, не отрываясь, смотрела на танцующие языки пламени.

Эвелина заставила себя вспомнить, каким искусным дипломатом и талантливым тайным агентом был отец.

Затем в ее памяти всплыл эпизод из детства, когда она упала и расшибла себе подбородок. Где же они тогда жили: в Мадриде или в Париже? Кажется, в Мадриде, потому что тогда ей было года два, и в это время они как раз переезжали во Францию. Маленькая Эвелина, улучив момент, взобралась на огромный чемодан и свалилась с него, больно ударившись об пол подбородком. Изо рта потекла кровь. Она очень испугалась и громко заплакала. Отец схватил ее на руки – такие надежные и сильные – и отнес в детскую, где вокруг них сразу засуетились многочисленные слуги. Они бегали с влажными салфетками, делая ей холодные компрессы. В тот момент, когда отец поднял Эвелину на руки, она сразу успокоилась, почувствовав себя в безопасности, и перестала всхлипывать. С тех пор она знала: когда папа рядом, с ней ничего не случится.

Интересно, где в этот момент находилась ее мать? Возможно, она уже уехала в Париж – место следующего назначения отца. Матери было трудно свыкнуться с кочевой жизнью. С юных лет Эвелина чувствовала разлад, который существовал между ее родителями. Отец был мыслителем и человеком действия. Мать была скорее красивым изнеженным созданием. Она любила петь, занималась живописью и играла на арфе. Эвелина не могла четко вспомнить черты ее лица. Ангельская внешность… Длинные золотистые волосы, голубые глаза… Исходящий от нее аромат роз… Шуршание шелковых юбок… Грациозные движения… Прошло всего десять лет после ее смерти, а у Эвелины остались в памяти только самые ранние воспоминания о матери. Похоже, что свою няню девушка запомнила гораздо лучше. А еще гувернантку. И конечно же, Салли.

Эвелина испытывала бесконечную благодарность к человеку, который долгие годы сохранял верность их семье; На глазах у нее выступили слезы, и она вытерла их рукавом халата. Что такое с ней происходит? Ведь она не плакса. А за сегодняшний день она плачет уже во второй раз. Она сдерживала слезы, даже когда тело отца остывало у нее на руках. Девушка всхлипнула. Просто сейчас она чувствует себя такой одинокой! Ей необходима помощь. Нет. Ей просто нужно дружеское участие. Нужна временная передышка от забот и тревог. Она устала беспокоиться из-за всех этих шпионских историй, из-за своего туманного будущего, из-за денег и смертельной угрозы. Если бы сейчас был жив ее отец, он бы непременно свозил Эвелину на прогулку в деревню, чтобы развеять ее печаль. Она знала, что общение с природой избавляет от уныния, исцеляет разум и тело.

Но в ближайшее время ей не светят увлекательные экскурсии на природу и приятные вечера в кругу друзей. Куда там! У Эвелины было предчувствие, что впереди, ее ждет изнурительная борьба. Ей предстоит выдержать ожесточенную схватку, чтобы противостоять гнусной кампании, развязанной против ее отца, и отвоевать его состояние. У нее нет ни друзей, ни средств к существованию. И она так отчаянно одинока! Эвелина уткнулась лицом в дневник отца и зарыдала. Ее ничуть не заботило, что горячие слезы увлажняли кожаный переплет, а ее рыдания походили на вой затравленного зверя. Новая для нее роль взрослой самостоятельной женщины ей совсем не нравилась. Ну разве что за исключением нескольких приятных моментов, которые она пережила, когда ее поцеловал лорд Баркли. Девушка еще раз всхлипнула. Пусть слезы – свидетельство слабости, она все равно будет продолжать плакать! Ей необходимо выплакаться. Когда поток слез наконец иссяк, потрескавшимися губами Эвелина прижалась к драгоценному отцовскому дневнику, благоговейно целуя его. Если бы сейчас рядом с ней был отец, он бы наметил для нее план действий. Просчитал стратегию ее следующего шага. Он бы стал вести свою игру.

– Я сильна настолько, насколько я позволю себе быть сильной! – проговорила вслух Эвелина, сбиваясь на хриплый шепот. Чувствуя себя разбитой и уставшей, она бессильно уронила голову на угол ковра, закрыла глаза и забылась мертвецким сном.

Кто-то тронул Эвелину за плечо, и девушка недовольно поморщилась.

Она приоткрыла опухшие от слез глаза и увидела, что над ней склонилась Фаиза. Ее горничная, как обычно, с ног до головы была одета в черное. Как всегда, ее смуглое лицо хранило спокойное и рассудительное выражение.

Эвелина нехотя села, хотя все ее тело протестовало каждой своей мышцей.

– Сколько времени? – спросила она.

– Семь часов. В доме начали подниматься слуги, хотя на втором этаже господа продолжают спать. – Служанка помогла Эвелине встать на ноги. – Когда я просыпаюсь, я всегда прихожу вас проведать.

Они подошли к постели Эвелины. Со вздохом облегчения девушка юркнула под одеяло, готовясь уснуть. Но через минуту она резко села на кровати, испуганно округлив глаза.

– Отцовский дневник!

Фаиза уже держала дневник в руках и заворачивала в длинную черную материю.

– Не волнуйтесь. Книга сахиба у меня. Я сохраню ее в целости и сохранности. А вы отдыхайте.

Эвелина кивнула. У нее отлегло от сердца. Девушка снова легла и закрыла глаза, молясь о том, чтобы после ее пробуждения все изменилось к лучшему. Она искренне надеялась на это.


Глава 8


Ясный солнечный день поднимал настроение, и Эвелина была рада, что вчера позволила леди Фонтейн уговорить ее отправиться на ярмарку. Улыбка целый день не сходила у нее с лица. В качестве сопровождающей с ней поехала маленькая мисс Джейн, и радостное возбуждение девочки оказалось заразительным.

– Ах, мисс Эвелина, там такие забавные клоуны! – захлопала в ладоши мисс Джейн. – А собачки там ходят в смешных коротеньких юбочках! – Она нетерпеливо тянула Эвелину за руку, ведя кузину сквозь толпу в сторону зеленых лужаек, где циркачи бросали разноцветные мячики, а наряженные собачки приносили их обратно.

Они шли мимо уличных торговцев, громко зазывавших купить свой товар, мимо заманчиво пахнущих пирогов с мясом, конфет и сладостей, пока не протиснулись вперед, чтобы посмотреть красочное зрелище.

Артист с разрисованным яркой краской лицом подбрасывал кольца в воздух, а маленькие черно-белые спаниели ловили их на лету. Публика, состоящая главным образом из детей и гувернанток, вознаграждала каждый ловкий собачий трюк бурными аплодисментами и радостным смехом.

Мисс Джейн была в таком восторге от выступления циркачей, что она впервые за последний час отпустила руку Эвелины и вместе с другими детьми уселась на траву, забыв о своем новом платье. Гувернантка Джейн кивнула Эвелине, а затем присела рядом со своей подопечной. Эвелина вздохнула и улыбнулась, наслаждаясь моментом. Сначала к идее поехать на ярмарку она отнеслась весьма сдержанно. Но сейчас ее радовала возможность немного отвлечься. Кто же станет грустить, глядя на этих потешных собачек!

Подул свежий ветерок, принеся с собой сладкий запах засахаренных яблок и карамели. Эвелина стала изучать зрителей, которые, не отрываясь, следили за ходом представления. Затем ее внимание привлекли палатки художников, возле которых модно одетые мужчины и женщины внимательно разглядывали творения живописцев, стараясь угадать среди них нового великого мастера. Вдруг Эвелина встретилась взглядом с каким-то неряшливого вида мальчишкой в надвинутой на самый лоб темно-коричневой кепке. Судя по его покрытому грязью лицу, он, очевидно, очень давно не умывался. Он, не мигая, смотрел на девушку – серьезно и настороженно. Мальчик стоял в непринужденной позе, но его глаза беспокойно бегали. Всем своим видом он напоминал лису, которая, облизываясь, внимательно следит за дичью, предвкушая вкусный обед. Паренек стал медленно приближаться, протискиваясь через толпу. Ему было не больше девяти лет, худощавый, с непропорционально большими руками, в штанах, которые были ему явно коротки.

Эвелина отвернулась и сделала вид, что смотрит на клоунов, выжидая, что же будет дальше. Мальчик подкрался к ней ближе и проскользнул мимо нее, задев ее юбки. Девушка даже не пошевельнулась.

– Я тебе покажу, маленький негодяй!

Джастин схватил мальчишку за шиворот и поднял его, держа на весу. Перепуганный мальчуган болтал в воздухе ногами и руками, пытаясь высвободиться.

– Поставьте его на землю, милорд! – потребовала Эвелина, злясь на себя из-за того, что не увидела Джастина раньше. Заметив устремленные на них любопытные взгляды, она понизила голос: – Ребенок ничего не сделал. Поставьте его на землю!

– Возможно, вы думаете, что он – агнец Божий. Но я уверяю вас, что этот сорванец только что украл у вас кошелек.

– Он ничего у меня не украл. Потому что у меня и красть нечего.

– Но это вовсе не означает, что он не пытался это сделать.

Мальчуган продолжал отчаянно сопротивляться. Кепка сползла ему на глаза. Он начал громко и жалобно хныкать:

– Я ничего не крал! Отпустите меня!

Эвелина подошла ближе и торопливо проговорила громким шепотом:

– На нас все смотрят. Оставьте ребенка в покое, милорд!

– Зачем? Чтобы он стащил у кого-нибудь часы? Негодника надо сдать властям и отправить в приют, где с него не должны спускать глаз. Если у него и есть родители, то они либо такие же воры, как он, либо совершенно не занимаются его воспитанием.

Кепка у парнишки слетела на землю, и стали видны его грязные черные волосы. Мальчик испуганно округлил глаза.

– Вы не имеете права сдавать меня в приют! У меня есть отец! Клянусь, я ничего не крал. Я только хотел…

Не на шутку встревожившись, Эвелина подошла к Баркли вплотную и вцепилась ему в плечо.

– Сию же минуту отпустите ребенка! Иначе я вам никогда этого не прощу!

Джастин медленно поставил мальчишку на землю, но продолжал держать его за шиворот.

– Вас слишком легко разжалобить. Если ему потребуется, он стащит шляпу у вас с головы – а вы его защищаете!

– Вы не смеете забирать меня у моего отца! Он не сможет обойтись без меня! – плакал мальчик. – У него плохое здоровье, и он не может работать. – По грязным щекам потекли слезы.

Джастин прищурился. Он нагнулся, приблизил свое лицо к лицу мальчишки и посмотрел ему прямо в глаза.

– Что ты сказал?

Продолжая плакать, мальчик повторил:

– Папа не может работать из-за приступов.

Джастин долго изучающе смотрел на него. Затем блистательный маркиз Ролингс вынул из кармана пиджака вышитый носовой платок и протянул уличному воришке. Мальчик с недоверием покосился на белоснежный кусочек тончайшего шелка, а затем схватил его своей грязной рукой. Он поднес платок к носу и громко высморкался.

– Пошли, парень, – приказал Джастин. Он продолжал держать мальчишку за плечо и потянул его в сторону торговых палаток.

Эвелина последовала за ними.

– Куда вы его ведете? – встревоженным голосом спросила девушка. Она искала кого-то в толпе, в то же время зная, что это бесполезно. Никто не сможет увидеть Салли, пока он сам не решит показаться на глаза. Эвелина не сомневалась, что мальчика послал именно он.

Они остановились возле прилавка со всевозможными лакомствами, от аромата которых текли слюнки.

– Два пирога с мясом, пожалуйста.

– Да, милорд.

Джастин передал пироги мальчику, который с жадностью схватил их грязной рукой. В тот же миг его и след простыл.

Когда мальчик скрылся в толпе, Эвелина вздохнула с облегчением. Незаметно приложив руку к карману своей длинной ротонды, она нащупала внутри крошечный кусочек свернутой бумаги. Девушка подняла голову и внимательно посмотрела на лорда Баркли. В своем безукоризненно сшитом шерстяном костюме он выглядел образцом изысканного английского джентльмена. Но сейчас Эвелина увидела в его облике то, чего не замечала в нем раньше, – едва заметный намек на уязвимость. Казалось, за безупречной наружностью и внешне бесстрастными манерами прячутся внутренние демоны, раздирающие душу блистательного маркиза. Кому-кому, а Эвелине было прекрасно известно, что под мощной броней невозмутимости и равнодушия, принятыми в светском обществе, зачастую скрываются чувствительность и ранимость. И может быть, именно ей, Эвелине, удастся заставить Джастина понять, что он не одинок.

Баркли не смотрел на нее. Девушка откашлялась и медленно заговорила:

– Когда мы жили в Барселоне, я внезапно ощутила необходимость заниматься чем-то еще, кроме живописи и светских раутов.

Маркиз нервно одернул рукава своего костюма и ничего не ответил.

– Тогда я стала делать наброски и писать картины в соборе Сент-Джоб.

Он пожал плечами и сделал вид, что внимательно рассматривает толпу, не желая встречаться глазами с Эвелиной.

Она положила руку ему на плечо, и Баркли замер. Эвелина почувствовала, как он весь напрягся от ее ласкового прикосновения. Джастин пристально посмотрел на ее руку, о чем-то размышляя. Но даже не пошевелился.

– Итак, видите ли, милорд, – проникновенным голосом продолжала Эвелина, – не понимая до конца, как я каким-то образом обнаружила, что чуткость и доброта – лучшее средство от собственной боли и страданий.

Маркиз медленно поднял голову. Когда их взгляды встретились, в его глазах она увидела щемящую тоску, которая глубоко тронула девушку.

– Идемте, милорд. Давайте немного прогуляемся. – Эвелина взяла Джастина под руку.

После минутного колебания он молча кивнул, и они пошли рядом.

Они миновали торговцев и уличных артистов, не замечая их и не видя ничего вокруг. Подойдя к стоящим в отдалении деревьям, Джастин и Эвелина остановились. Здесь, в приветливой тени молодых осин, они были скрыты от солнца, от суеты шумной толпы и от любопытных глаз. Эвелина закрыла зонтик и прислонилась спиной к шершавому стволу. Джастин стоял рядом, опираясь рукой на ствол соседней осины.

– Хотите мне рассказать о том, что вас беспокоит? – ласково спросила Эвелина. – У вас был болен отец?

– Не будем об этом, – хриплым голосом сказал Баркли. Он пожал плечами. – Для чего ворошить прошлое?

– По крайней мере для того, чтобы помогать тем, кто сейчас тоже борется с болезнью.

– Болел мой брат, к которому я был очень привязан. Теперь его больше нет. Так стоит ли склонять его имя?

– Но разве недуг может быть постыдным? – спросила девушка.

Джастин смял в ладони кусок коры и отшвырнул его подальше.

– Случается и такое, – сказал он, и в его голосе слышалась боль. – Особенно, если… – Молодой маркиз запнулся и замолчал, задумавшись о чем-то.

– Вы боитесь, что болезнь вашего брата носит наследственный характер?

Он пожал плечами и отвел глаза.

Эвелина тяжело вздохнула и перевела взгляд туда, где на горизонте собирались темные грозовые облака. Похоже, в Лондоне погода действительно очень переменчива.

– Я не могу сказать вам ничего другого, кроме того, что у меня нет ни малейшего сомнения в вашей нормальности. Временами вы чересчур мрачны и угрюмы, временами – несколько невоздержанны со своими поцелуями. Но в одном я убеждена – вы не сумасшедший! Не сомневайтесь: с головой у вас все в порядке.

Мгновение Баркли молча смотрел на нее, а затем улыбнулся.

Эвелина подошла к нему и прислонилась лбом к его широкой груди.

– Джастин, у каждого свой крест. Но мне искренне жаль вашего брата.

Джастин обнял ее и прижал к себе. Она уткнулась носом в мягкую шерстяную ткань его пиджака, вновь с наслаждением вдыхая теплый мускусный запах.

Баркли нежно гладил ее по спине, словно желая утешить, успокоить. Девушка понимала, что на самом деле он хотел успокоить себя самого. Ему приходится нести на себе груз ответственности не только за высокий титул и свою семью. Как дамоклов меч, над ним висит угроза душевной болезни, которой страдал его брат. Да еще в придачу его мать – леди Дракон. «Ну ладно», – решила Эвелина. Отныне она намерена предоставить леди Баркли большую свободу действий. Даже если эта женщина ведьма, на ее долю наверняка выпало немало страданий.

Джастин прижался подбородком к мягким золотистым волосам Эвелины и думал о том, зачем он рассказал ей про Джорджа. Он никому раньше не говорил о болезни брата. Никто в их семье никогда об этом не упоминал. Это слишком мучительно. С одной стороны, маркиз был рад возможности поделиться с кем-то своей болью. Он был тронут, что, узнав правду о его брате, Эвелина не отшатнулась от него с отвращением. С другой стороны, Баркли теперь ощущал свою уязвимость перед ней и боялся этого. Что заставило его открыть свою самую страшную тайну совершенно незнакомому, чужому человеку, которым она, по сути, для него была? Женщине, которая к тому же могла быть причастна к государственной измене? Не может ли она использовать эту информацию против него?

Эвелина еще сильнее прижалась к Джастину, и все его страхи тут же улетучились. Эта удивительная девушка не способна совершить ничего дурного! Наверняка она – невинная жертва, попавшая в водоворот опасных событий.

Ее всегда окружает слабый аромат лаванды. Утонченный и неуловимый. Скорее намек на запах, чем сам запах. Вряд ли от парфюмерии. Скорее всего, это благоухание дорогого туалетного мыла или ароматного средства для принятия ванны. Баркли представил, как теплая пенная вода стекает по обнаженному телу Эвелины. Но тут же одернул себя, вспомнив, что всего в нескольких шагах от них множество людей.

Джастин медленно отстранился.

– Это… неблагоразумно.

– Разумеется. Я понимаю. Тогда до встречи! – Эвелина раскрыла зонтик и удалилась прочь, а Джастин долго смотрел ей вслед, недоумевая, почему он не устает думать об этой девушке ни днем, ни ночью.

Джастин не знал, что за ним уже давно наблюдает пара внимательных глаз. Один из клоунов с размалеванным яркой краской лицом отделился от остальных артистов и незаметно, бочком, направился к выходу из парка. Он пристально разглядывал толпу, удивляясь про себя: о чем только думает Эвелина, общаясь с врагом?


Глава 9


Щеткой с грубой щетиной Джастин чистил гладкие бока Чешира. Золотисто-коричневая шерсть коня блестела в свете лампы. В конюшне было тихо: работники знали, когда лорду Баркли надо побыть одному.

Чешир повернул голову и посмотрел на хозяина большими золотистыми глазами. Затем продолжил лениво жевать овес.

Джастин нагнулся и принялся чистить ноги коня, чувствуя, как под ладонями перекатываются упругие мускулы. Ничто так не помогало ему сосредоточиться и прийти в себя, как уход за лошадью.

– Почему я теряю способность рассуждать здраво во всем, что касается Эвелины? – произнес маркиз вслух. – Может быть, она – сладкозвучная сирена, которая намерена меня погубить? – На сердце у него потеплело, когда он вспомнил, как Эвелина была мила с его сестрой Джейн, как непринужденно улыбалась, с каким остроумием вела беседу. У нее доброе сердце. Эвелина способна пожалеть и защитить обездоленного уличного мальчишку. Никто из семьи Баркли никогда бы не соизволил помочь такому оборванцу. Джастин недовольно поморщился, вспомнив, как его мать обращалась со слугами и всеми, кто стоял ниже их на социальной лестнице. Внимание и забота определенно не входят в число ее достоинств. А может быть, его притягивает к Эвелине именно то, что она является полной противоположностью его матери? Ведь его действительно влечет к ней – страстно и неудержимо, как мотылька на яркий огонь.

Положение постепенно становилось все более ненадежным и рискованным. Он должен был вынудить Эвелину выдать секреты ее отца и – если такие существуют – свои собственные тайны. Однако все случилось как раз наоборот: Джастин сам открылся ей – неожиданно для самого себя. Признался ей в таких вещах, о которых лучше помалкивать. Его задача остается прежней – выведать у Эвелины хоть что-нибудь.

Лорд Баркли поджал губы, обдумывая сложившуюся ситуацию. Прошло уже две недели, а девушка по-прежнему оставалась для него загадкой. Все же довольно странно, что она так мало рассказывает о себе. Почему она такая скрытная? Может быть, она не доверяет ему? Джастин грустно рассмеялся вслух. Конечно же! С какой стати Эвелина должна ему доверять? Ведь это его обязанность – так расположить ее к себе, чтобы она стала с ним откровенной.

Джастин закрыл глаза и прислонился лбом к теплой шее коня, пытаясь отделить образ Эвелины от своих чувств к ней и понять, кто эта девушка на самом деле. Он пытался на секунду вообразить, что он – полковник Уитон, однако так и не смог поставить себя на место расчетливого и беспощадного шефа разведывательной службы. Тогда Баркли представил себе, что он совершенно равнодушен к Эвелине, и постарался рассматривать их беседы и споры как бы со стороны. Словно речь шла не о ней, а о ком-то постороннем. Как будто это не его собственная жизнь, а книга, которую он читает, – черные буквы на белой странице.

Так, нужно вспомнить все по порядку! Их первая встреча на железнодорожном вокзале, поездка в экипаже, прогулка по парку, многочисленные посещения тетушки, вечер, когда Эвелина ездила к адвокату, бал в Ковентри. Наконец книга перелистана до последней главы – до их последней встречи на ярмарке. Джастин чувствовал: где-то на этой завершающей странице скрывается разгадка. Оставалось только понять, в чем она заключалась.

Мальчишка! Если он не украл у Эвелины кошелек, то для чего в таком случае он так близко к ней подошел? Маркиз мог поклясться, что видел, как его перепачканная грязью ручонка коснулась юбки Эвелины. Как она тогда сказала? «Он не крал у меня кошелек: у меня и красть нечего!» Лорд Баркли стукнул себя по лбу, ругая себя за то, что был так недогадлив. Погруженный в собственные переживания, упиваясь жалостью к самому себе, он упустил тогда из виду очень важный момент. Вероятнее всего, на его глазах произошел обмен записками. Джастин заскрипел зубами от досады. Отвлекшись, от своих непосредственных должностных обязанностей, он упустил отличную возможность схватить Салливана! Это самая серьезная ошибка, какую только может допустить тайный агент!

Какова может быть цель этой записки? Назначить встречу? Устроить отъезд Эвелины из Англии? Помочь ей вернуть состояние отца? Или попросить ее содействия в организации заговора? Он должен выяснить, что задумал Салливан! Необходимо предотвратить новый заговор и расстроить планы Наполеона. И помочь Джастину в этом может только Эвелина. Нужно потянуть за эту ниточку – Баркли чувствовал, что она выведет его на крупную дичь.

Полковник оказался прав: Джастин позволил чарам Эвелины взять верх над его разумом. Он на время упустил из виду конечную цель. Ему следует надавить на девушку. Пусть он потеряет ее доверие, пусть Эвелина будет настроена против него – но она должна оказаться целиком и полностью в его власти!

Маркиз взял большой гребень и принялся энергично расчесывать спутанную гриву Чешира. Лошадь громко зафыркала, протестуя, и Джастин сообразил, что сам не заметил, как стал обращаться с любимым животным слишком грубо. Злясь на себя, лорд Баркли швырнул гребень в ведро и вышел из конюшни. Прочь перчатки! Он больше не может позволить себе оставаться, как прежде, утонченным джентльменом. Он – кадровый сотрудник разведывательной службы министерства иностранных дел. Поэтому он обязан вести себя соответствующим образом. Он во что бы то ни стало расстроит планы французов!


Глава 10


– Видите ли, мисс Амхерст, вы должны всерьез задуматься о своем будущем, – вещал лорд Фонтейн. – Леонора с радостью поможет вам освоиться в обществе. С нашими связями вы легко найдете себе достойную партию.

Нет, она даже не подумает так поступать!

– Вы недурны собой, хотя уже и не так юны. Под чутким руководством Леоноры вы сможете преуспеть в поиске жениха.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Лорд Фонтейн поднес к глазу пенсне.

– Разве вам нечего сказать нам, мисс Амхерст?

Очевидно, муж леди Фонтейн ожидал от Эвелины выражения благодарности, что считал естественным при сложившихся обстоятельствах.

Эвелина смахнула со своей черной юбки несуществующие пылинки. А потом подняла голову и посмотрела лорду Фонтейну прямо в глаза.

– Я не могу поставить на карту свое будущее только ради того, чтобы носить чужую фамилию. Мне нравится моя собственная, благодарю вас.

– Знайте, что вы можете оставаться в нашем гостеприимном доме столько, сколько пожелаете, моя дорогая. – Тетя Леонора похлопала Эвелину по руке и ласково улыбнулась ей. – Джейн и я будем в восторге, если вы подольше останетесь с нами.

– Останется? Мы говорим сейчас о том, что нашей милой гостье следует найти для себя мужа! – Лорд Фонтейн неодобрительно фыркнул. – Не уходите от разговора, мисс Амхерст. Это очень важный вопрос!

Леонора положила руку ему на плечо.

– По-моему, в настоящее время Эвелина не расположена серьезно рассматривать этот вопрос, дорогой! Ведь совсем недавно она потеряла родного отца…

– Не расположена! – злобно прошипел лорд Фонтейн. – Но девушке уже двадцать два года! К тому же срок траура подходит к концу. Что она будет делать дальше?

Возможно, его выводило из терпения то, что в их доме проживает бедная родственница. Которая, по всей видимости, собиралась раздражать лорда Фонтейна своим присутствием до конца его дней. Эвелина спокойно заявила:

– Уверяю вас, я не останусь у вас навечно.

Лорд Фонтейн одобрительно кивнул:

– Разумеется, не останетесь. Не волнуйтесь, мы найдем вам подходящую партию.

– Если это все, милорд, позвольте мне откланяться.

– Да, ступайте. – Он поднялся и протянул ей конверт. – Это письмо от вашего адвоката.

Эвелина прекрасно понимала, что лучше прочитать письмо без свидетелей. Однако ей не терпелось поскорее узнать новости. Она вскрыла конверт и затаив дыхание пробежала глазами небрежно написанные строчки.


«Мисс Амхерст!

К сожалению, вынужден сообщить вам, что ваше дело будет приостановлено по меньшей мере еще на шесть – восемь месяцев.

С уважением, мистер Таттл, по поручению мистера Мальборо».


Эвелина, совсем упала духом. Этот негодяй даже не взял на себя труд написать ответ собственноручно! Она с отвращением сунула письмо в карман. Все, с нее хватит! Она не станет больше связываться с этим мистером Мальборо, ничего не смыслящим в юридических вопросах.

Лорд Фонтейн хлопнул в ладоши и сжал руки в замок.

– Я составлю список потенциальных женихов, и мы пробежимся по нему вместе. Я все-таки отец четырех дочерей, и за это время кое-чему научился! Хотя в наше время у девушек, кажется, всегда и на все имеется собственное мнение!

Эвелина с трудом изобразила на лице вежливую улыбку и встала.

– Прошу меня извинить великодушно: я собираюсь на прогулку верхом.

Поднимаясь по лестнице, она думала о том, сколько еще ей придется злоупотреблять гостеприимством своих дальних родственников. На лестничном пролете второго этажа Эвелина столкнулась с Фаизой.

Не на шутку встревоженная чем-то, женщина в отчаянии заламывала руки.

– Ой, беда! Как ужасно!

– Что случилось, Фаиза?

Господи, что еще это может быть? Терзаемая недобрыми предчувствиями, Эвелина вместе со служанкой отправилась в свою комнату. Они обе вошли в спальню, и с первого взгляда Эвелине стало ясно, что в ее отсутствие кто-то устроил там обыск. На полу были разбросаны книги, дверцы гардероба были распахнуты, ящики секретера выдвинуты. Все бумаги в беспорядке лежали на письменном столе.

Эвелина почувствовала, как ее охватывает гнев. Как бесцеремонны и нахальны эти люди! Они даже не удосужились провести обыск незаметно. Напротив, они действуют нагло, в открытую. Как будто точно знают, что им нечего опасаться: беззащитная, лишенная средств к существованию молодая девушка им ничего не сможет сделать. Ну что ж, попадись ей эти бестии, она бы показала им! У них бы сразу появились причины ее опасаться! Она стиснула кулаки с такой силой, что кончики ногтей впились ей в ладони, но от сильного гнева боли она не почувствовала.

– Я так сожалею, госпожа! – причитала Фаиза. – Мне сказали, что вы меня позвали, и я спустилась на первый этаж. Но вас там не оказалось.

Эвелина покачала головой:

– Ты не виновата, Фаиза! – Слава Богу, что она успела сжечь записку Салли! Девушка подошла к камину и внимательно осмотрела каминную решетку. Прекрасно, никаких следов сожженной записки не осталось.


«Твои друзья на самом деле – твои враги. Будь осторожна!»


Будь осторожна!

Разве она сама не понимает, что нужно быть осторожной? Эвелина покачала головой. По крайней мере теперь ей точно известно, что Салли в Лондоне. Он где-то здесь, рядом. И от этого ей стало спокойнее.

Вдруг страшная мысль пронзила Эвелину как током. Сердце у нее бешено заколотилось…

– Отцовский дневник! – холодея от ужаса, воскликнула она.

– Я сейчас проверю. – Фаиза со всех ног помчалась в соседнюю комнату.

Эвелина затаила дыхание. Нет! Только не это! Она не может потерять дневник своего отца! Что может быть хуже этого? Папа очень настаивал, чтобы она его сохранила!

– Он на месте, – торжественно провозгласила Фаиза, держа высоко над головой черный сверток.

У Эвелины отлегло от сердца.

– Возможно, им не пришло в голову искать его в твоей комнате.

– Или у них не хватило на это времени. Меня не было всего несколько минут. Я очень быстро вернулась.

Эвелина закрыла лицо руками. Что же ей делать дальше? Она подняла глаза на турчанку.

– Сохрани его, Фаиза. Сбереги книгу моего отца. Я прошу тебя: пожалуйста, никуда не выходи из комнаты.

Фаиза прижала дневник к груди.

– Мне совсем не хочется никуда отсюда выходить. Еду мне приносит Ахмет. – Она энергично закивала: – Я буду сидеть в комнате и охранять дневник.

– Спасибо, Фаиза!

Эвелина плотно прикрыла дверь и внимательно осмотрела свой туалетный столик. Все ее драгоценности лежали на месте. Видимо, неизвестный вор не польстился на ее скудные сокровища, которые сейчас являлись для Эвелины целым состоянием. Она вздохнула и начала подбирать с пола книга. Увидев, что Фаиза стоит, глядя на нее с виноватым видом, девушка проговорила ободряюще:

– Перестань хмуриться и обвинять себя, Фаиза. Не ты же все здесь разбросала! К тому же все не так страшно!

В дверь постучали. Эвелина выразительно посмотрела на Фаизу, и служанка поспешно удалилась в соседнюю комнату, бережно держа в руках заветный дневник.

– Войдите.

В комнату вошла мисс Миртл.

– Приехал лорд Баркли и желает вас видеть, мисс Амхерст. – Она удивленно озиралась по сторонам. – Я немедленно прикажу служанке убраться у вас.

Эвелина метнула на долговязую мисс гневный взгляд и поднялась.

– Можете не утруждать себя этим. Скажите лорду Баркли, что я спущусь к нему через несколько минут.

Мисс Миртл внимательно посмотрела на Эвелину и, опустив глаза, присела в реверансе.

– Да, миледи.

Эвелина проводила ее недоверчивым взглядом. Ее мучили подозрения. Может, этот обыск – дело рук мисс Миртл? Или того лакея, который всегда как-то странно смотрит на Эвелину, как будто следит за ней? Можно только гадать, кто перевернул вверх дном ее комнату, роясь в ее вещах. Это мог быть кто угодно. Но в данный момент эти люди не могут причинить ей вреда. Эвелина покачала головой. Ей нужно каким-то образом получить свое наследство и как можно скорей уехать отсюда.

– Фаиза, пожалуйста, помоги мне одеться. Я отправляюсь на прогулку верхом.

– С красавчиком принцем?

– Я уже говорила тебе, Фаиза, что никакой он не принц!

Лорд Баркли понравился Фаизе с первого взгляда.

– Он… – Расчувствовавшись, Фаиза перешла на турецкий: —…эркек!

– Да, ты права, он мужественный.

– Так почему вы не попросите его помочь вам?

Эвелина ласково посмотрела на свою служанку и только сейчас заметила, что в ее черных волосах стало больше серебристых прядей. Не слишком ли много забот она взваливает на бедную женщину? Эвелина пыталась сообразить, сколько же лет Фаизе. Турчанка начала работать у Амхерстов, когда Эвелине было всего двенадцать. То есть десять лет тому назад. Даже в то время Фаиза была уже не молода. Девушка затруднялась определить ее возраст.

– Я не допущу, чтобы с нами что-то случилось, Фаиза.

– Но вам нужен мужчина, сахиб!

Эвелина тяжело вздохнула и положила служанке руку на плечо.

– Фаиза, мы уже говорили с тобой об этом раньше. Мне не нужен мужчина. Я могу сама о себе заботиться. У нас все будет хорошо, – подвела черту под разговором Эвелина и сама заметила, как предательски при этом задрожал у нее голос. Как бы то ни было, отец всегда учил ее, что самое надежное в мире дело – рассчитывать на саму себя. Именно в этом нужно искать спасение! Однако… Тем не менее… К чему этот жизненный принцип в конце концов его привел?


Глава 11


Лошади медленно шли по узенькой улочке, а затем свернули в переулок за длинными рядами респектабельного вида домов.

– Куда мы направляемся, милорд? – спросила Эвелина. – В прошлый раз мы ехали по другой дороге.

– Мы возвращаемся в мои конюшни. А потом я хочу вам кое-что показать, – ответил Джастин. Почуяв близость своего дома, жеребец Баркли пошел быстрее. Когда они добрались до места, работник конюшен помог Эвелине слезть с лошади. Девушка отряхнула свой черный костюм для верховой езды и поправила шляпу, ожидая, когда Джастин закончит разговор с конюхом. Она нервничала, думая, что могло произойти за время ее отсутствия в «Белфонт-Хаусе».

Эвелина испытывала тревогу, надолго оставив свой нынешний дом в тот момент, когда ее недруги что-то против нее замышляют. Она постоянно вглядывалась в темноту, на каждом шагу ожидая встретить опасность. Когда у нее над головой пролетел голубь, Эвелина вздрогнула. К горлу у нее подступил комок. Она приложила руку к груди, стараясь успокоиться.

К счастью, они сейчас находились всего лишь в нескольких кварталах от «Белфонт-Хауса».

Прогулка верхом была довольно приятной, но все это время беспокойство ни на минуту не покидало Эвелину. Во что впутался ее отец? Что так внезапно оборвало его жизнь и поставило ее будущее под угрозу? В который раз задавая себе эти вопросы и не находя на них ответа, девушка с трудом овладела собой.

Вскоре к ней подошел Джастин и протянул ей руку. Он был так хорош собой в коричневых бриджах из оленьей кожи и черных блестящих жокейских сапогах. Покрой куртки подчеркивал его фигуру с широкими плечами и узкой талией. Баркли выглядел очень «эркек» – мужественным, как выразилась Фаиза.

Кроме того, он – добрейший из всех людей. Жаль, что они с Джастином не встретились при других обстоятельствах! Ей бы хотелось вдоволь наслаждаться его приятным обществом, не оглядываясь в испуге по сторонам, не опасаясь подстерегающих ее за каждым углом врагов.

Они шли молча. Ахмет плелся позади. G тех пор как Эвелина сообщила своему слуге об обыске, устроенном в ее комнате, турок постоянно ходил с хмурым видом. Девушка видела, что Ахмет очень возмущен этим ужасным событием. И не могла его за это винить. Однако до сих пор он не сказал ни слова критики в ее адрес. Только еще раз попросил Эвелину постоянно носить при себе нож и предупредил, чтобы она была особенно осторожна. Отец: любил Ахмета за надежность и за то, что он ставил дело превыше всего остального. Девушка тем не менее пренебрегала советом верного слуги насчет ножа. С Джастином она чувствовала себя в абсолютной безопасности. Кем бы ни был человек, замышлявший против нее, он едва ли намерен причинить ей физический вред. Наверняка он просто хочет испугать ее, поколебать ее уверенность в себе. Эвелина была убеждена, что враг не осмелится напасть на нее днем. Наверняка он будет действовать под покровом ночи – трусливо, исподтишка.

Тем временем они подошли к странному строению, притулившемуся между двумя высокими зданиями на узкой улочке. Низенький, квадратной формы домишко с крошечными окошками стоял посреди ряда очень высоких, прямоугольных построек. Вход в этот странный дом был погружен в темноту.

– Что это за место? – с тревогой спросила Эвелина.

Джастин вынул из кармана ключ и подошел к маленькому деревянному крыльцу. Он отпер замок и толкнул рукой дверь, которая громко заскрипела.

Маркиз недовольно нахмурился и хмуро проговорил:

– Сейчас же прикажу смазать дверные петли.

А затем повернулся к Эвелине и протянул ей руку. Одно мгновение девушка молча смотрела на него. Весь день Джастин был какой-то странный – холодный и замкнутый, погруженный в себя. Эвелина думала, что, наверное, это ей показалось из-за собственного дурного расположения духа. Однако сейчас у нее в голове мелькнуло подозрение.

– Куда мы идем, Джастин? Что это за дом?

По-прежнему предлагая ей свою руку, маркиз тяжело вздохнул.

– Это тайная квартира моего брата. Покойного брата. То есть здесь была его тайная квартира.

Эвелина почувствовала угрызения совести. Джастин только что потянулся к ней всем сердцем, а она, занятая только самой собой и своими переживаниями, не заметила его страданий и не оценила его благородный порыв. Пристыженная, она прикусила губу. Раз уж Джастин открылся ей, она намерена оставаться его другом до конца. Эвелина отдавала себе отчет в том, что откровенность далась Джастину нелегко. Поделившись с ней страшной семейной тайной, которая разрывала ему сердце, он наверняка теперь не знает, как себя вести.

Эвелина вложила свою руку в его ладонь и вместе с Джастином ступила на порог этого странного дома. Оглядевшись по сторонам, она с удивлением обнаружила вокруг ряды книг всех цветов и размеров. Ими были битком набиты высокие книжные шкафы, громоздившиеся вдоль стен. Сквозь узкое оконце под самым потолком пробивался скудный вечерний свет.

– Я ничего не трогал в доме после его смерти. Только распорядился, чтобы здесь убрались и навели порядок, – сдержанно проговорил Баркли.

Они прошли дальше и попали в довольно уютную гостиную, где в камине ярко горел огонь. В комнате сильно пахло какими-то пряностями – кажется, гвоздикой. Озираясь по сторонам, Эвелина отметила про себя, что предметы обстановки абсолютно не гармонируют друг с другом – стулья, обитые клетчатой шотландкой, восточные ковры и длинный зеленый диван с сильно побитыми деревянными ножками. Вне всякого сомнения, такая мебель предназначена для собственного удобства, а не для посторонних глаз. Особенно привлекал внимание стоящий в углу возле камина секретер с резьбой ручной работы. Его ножки повторяли формы лап диких африканских животных.

– Это просто великолепно! – воскликнула Эвелина, подойдя к секретеру. Она сняла перчатки и нагнулась, рассматривая причудливые фигурки. – Из чего он изготовлен?

– Из красного дерева.

– Как красиво! – восхищенно выдохнула девушка.

Она подняла голову. Баркли стоял, словно прикованный к месту, и молча смотрел на нее – пристально и серьезно. Это был колючий, холодный взгляд. Как будто маркиз старательно выискивал у Эвелины ее недостатки. Может быть, Джастин опасался, что теперь ей слишком много стало о нем известно? И он не знал, как она себя поведет? Эвелина выпрямилась.

– Это необыкновенное место.

– Сегодня утром по моему распоряжению комнаты убрали, – хмуро проговорил маркиз. – Этой квартирой очень давно никто не пользовался. Почти пять лет. – Он снял с головы шляпу, повернулся и швырнул ее на стул. Взглянув на его коротко стриженные каштановые волосы, Эвелина вдруг захотела растрепать их рукой, но вовремя удержалась.

Лорд Баркли поднял полено и бросил его в огонь. Весело заплясали языки пламени. В наступившей тишине было слышно, как в камине громко потрескивают дрова.

– Мы ничего не знали об этом месте, пока… – Джастин осекся, не закончив фразы. Он продолжал стоять согнувшись перед камином и, не мигая, смотрел на огонь. – Пока Джордж был жив.

– А что случилось с вашим братом?

– Джордж был старшим из нас двоих. Это он должен был носить титул маркиза Ролингса, а не я! Он был исключительным человеком. Яркой звездой. Мать в нем души не чаяла. – Баркли рассеянно озирался по сторонам. Затем взял с каминной полки золотые часы и стал вертеть их в руках. – Очевидно, Джордж часто приходил сюда, когда… плохо себя, чувствовал. – Джастин поставил часы на место и повернулся. – Должно быть, он сам не сознавал, что делает, когда однажды схватил пистолет и выстрелил себе в висок.

Эвелина тяжело вздохнула.

– Поверьте, мне очень жаль!

Баркли сел на уголок дивана и устремил в огонь невидящий взгляд.

– Это случилось в нашем поместье в Бедфорде. – Он передернул плечами. – С тех пор прошло много времени, но я помню все так отчетливо, как будто это было вчера. Мы сказали всем, что с Джорджем произошел несчастный случай на охоте. Никто, кроме маленькой горстки людей, не знает правды. Не вижу смысла посвящать в это всех.

Эвелина представила себе, как, наверное, тяжело жить, нося в себе такую жестокую боль, такую страшную тайну. Из своего горького опыта она знала, как это нелегко. Она не пожелала бы это испытать даже врагу. Очевидно, Джастин сейчас сражается со своими внутренними демонами, стараясь избавиться от прошлого и покончить с мучительными воспоминаниями, чтобы иметь возможность жить дальше. Эвелина и раньше замечала сдержанность молодого маркиза, его отвращение к пустым светским забавам, его нежелание с кем-либо откровенничать. Может быть, он считает, что не заслуживает права быть счастливым.

Лорд Баркли резко поднялся с места и, вздохнув, протянул Эвелине ключ.

– Возьмите. Это вам.

Она удивленно смотрела на него, не понимая, что он хочет сказать.

– Что?

– Этот дом теперь ваш. – Джастин вложил ключи в руку Эвелины.

– Я вас не понимаю, Джастин.

– Кажется, вам необходимо… убежище, где можно ото всех спрятаться. Вы же не примете помощи от меня. Однако, вне всяких сомнений, вас что-то серьезно беспокоит. Я хотел подарить вам место, где вы будете свободны. Укромный уголок, принадлежащий только вам одной, где вас никто не потревожит.

Все то, что Джастин сейчас сказал, необходимо ему самому, а не ей! Эвелина изумленно смотрела то на золотистый ключ в своей ладони, то на молодого маркиза. Она все еще не могла до конца в это поверить. Девушка сама не заметила, как слезы благодарности заструились по ее щекам.

– Как глупо я поступаю! – воскликнул Баркли, подходя к Эвелине и обнимая ее. – Не нужно было мне этого делать!

Она покачала головой. Снова этот древесный, мускусный запах! Эвелина с наслаждением вдохнула этот аромат, от которого кружилась голова. Она откашлялась, очевидно желая что-то сказать.

Когда, справившись с волнением, девушка заговорила, ее голос звучал хрипло и приглушенно:

– Нет. Это самый ценный подарок, который я когда-либо получала. Так благородно с вашей стороны – позаботиться обо мне и моих нуждах. Этот поступок еще раз доказывает… какой вы благородный и отзывчивый человек!

Внезапно Джастин с силой стиснул Эвелину в объятиях, после чего так же неожиданно отпустил и отступил от нее так резко, что девушка едва не упала.

Гневно сверкая глазами, лорд Баркли вдруг схватил кочергу и стал энергично ворошить дрова в камине.

– Вы вечно приписываете мне несуществующие добродетели! – с негодованием в голосе заявил он, словно обвинял девушку в страшном грехе.

– Но ведь это верно!

Из-за своей скромности Джастин может сколько угодий это отрицать, но от правды ему все равно никуда не деться: за всю свою жизнь Эвелина не встречала никого добрее, чем он.

– Мне будет не хватать вас, Джастин!

Он перестал работать кочергой и застыл на месте.

– Вы уезжаете, Эвелина?

Девушка спохватилась. Неужели она только что произнесла это вслух?

Джастин повернулся к ней и спросил:

– Когда вы намерены уехать и куда направляетесь?

Она вздохнула и присела на зеленый диван.

– Пока я не знаю ни того, ни другого.

– Вам так ненавистна Англия? – сдавленным голосом произнес он.

Эвелина скрестила руки на груди.

– У меня складывается такое впечатление, что это я ненавистна Англии.

Баркли опустился рядом с Эвелиной на край кушетки.

– Почему вы так говорите?

Одно бесконечно долгое мгновение она, не отрываясь, смотрела на огонь. Наступившую тишину нарушало только потрескивание дров в камине. Эвелина отчетливо сознавала, что не желает впутывать Джастина в дела своего отца. Родившись в семье дипломата, она волей-неволей вращалась в мире закулисных интриг и тайных козней. Ей хотелось, чтобы Джастина все это не коснулось. Чтобы он не запятнал себя участием в грязных играх. Чтобы был в безопасности. Ей нужно скорее возвращаться в «Белфонт-Хаус». Оглядывая комнату, Эвелина на секунду представила, как хорошо было бы, если бы этот дом действительно стал тем, чем хотел его сделать Джастин – ее убежищем от всех забот и волнений. Ее взгляд остановился на закрытой деревянной двери.

– А что находится там?

Баркли ничего не ответил. Эвелина повернулась к Джастину, недоуменно глядя на него. Он внимательно и пристально смотрел на девушку своими серо-зелеными глазами. Как будто ждал от нее каких-то слов и объяснений. Эвелина страстно желала поделиться с маркизом хотя бы частью своей тайны. Ей хотелось сказать Джастину что-нибудь. Чтобы он понял, как он ей дорог и как она ценит его заботу. Но Эвелина не могла подвергать Баркли опасности, впутывая его в свои дела, – он слишком нравился ей.

Наконец маркиз отвел глаза.

– Там нет ничего интересного. Так, кладовка.

– Наверное, нам сейчас лучше вернуться в гостиницу. Я не хочу волновать вашу тетушку. – Фаизу Эвелина тоже не хотела беспокоить.

– Ничего, она может и подождать немного.

Джастин наклонился и поцеловал Эвелину в губы. Она сможет ему дать по крайней мере это – поцелуй. Для нее самой этот поцелуй значил очень много: он давал ей сладостное ощущение того, каково это быть обычной женщиной. Которая может наслаждаться любовью мужчины. Эвелине хотелось познать то, чего она была лишена в своей жизни.

Джастин прижал ее к себе крепче. Его поцелуи становились все требовательнее, все настойчивее. Эвелину охватил жар. Ей хотелось поскорее избавиться от этого нестерпимого жара, освободившись от своей одежды. Она прильнула к маркизу, гладя ладонями его мускулистую спину. Повалив ее на кушетку, он лег на девушку. Она подняла голову, ища его губы. Прижимая Джастина к себе еще крепче, Эвелина рассмеялась.

– Чему вы смеетесь?

– Потому что, целуя вас, я получаю единственное убежище, которое мне нужно.

Маркиз внимательно смотрел на нее еще одно мгновение, а затем стал целовать ее так жадно, что у нее перехватило дыхание, Он ласкал ее всю – от талии до бедер и упругих ягодиц. Ее тело инстинктивно отвечало на каждое его прикосновение. Ей хотелось, чтобы он ласкал ее. Она задрожала всем телом, охваченная огнем желания. В этот миг она свободна, она в безопасности и не ощущает этого ужасного, этого нестерпимого одиночества. Она намерена насладиться этим чувством сполна. Он потянул за подол юбки и слегка задрал ее.

Затем Джастин поднял голову и медленно снял перчатки. Он стоял перед Эвелиной на коленях и горящими глазами жадно оглядывал ее всю – ее лицо, грудь, талию… Затем его взгляд опустился ниже.

– Что? – спросила она, смущаясь.

Он склонился над ней и поцеловал ее в грудь.

– Ах!

Эвелина извивалась под ним всем телом и тихонько стонала.

Он начал покрывать поцелуями ее живот и бедра. Его рука скользнула под юбку, и ловкие пальцы коснулись ее чулка. Она почти не дышала, с замиранием сердца ожидая, что же будет дальше, охваченная страстью и любопытством.

Его кончики пальцев двинулись по ее щиколотке вверх, описали круг вокруг ее колена, а затем приятно защекотали ей бедро. Ее сердце бешено колотилось в груди. Эвелина, волнуясь, облизывала губы, понимая, что должна остановить Джастина, пока не поздно. Чтобы скорее вернуться к своей спокойной и степенной жизни. Но она вдруг почувствовала себя безрассудной и отчаянной, освободившейся от стеснявших ее оков тревог и подозрительности. Джастин внезапно убрал руку из-под ее юбки, и сел на кушетку.

Глядя неподвижным взглядом в огонь, он откашлялся.

– Извините, это получилось само собой. Я не собирался… Я зашел слишком далеко.

Эвелина поджала губы, думая над тем, что он сказал. Слишком далеко? А может, недостаточно далеко? Она только что чувствовала самое настоящее желание. Она хотела этого мужчину. Его и только его! В первый раз в жизни она познала, что такое страсть. Что такое огонь в крови.

– Я должен перед вами извиниться. Я виноват, что воспользовался моментом. – Баркли покачал головой. – Просто… Ну, вам ничего не нужно от меня…

– Что вы имеете в виду?

– Вы впервые в городе, никого не знаете в нашей стране. Извините, что я вмешиваюсь, но мне кажется, вы чувствуете себя как рыба, вынутая из воды. И тем не менее, несмотря на это, вам ничего не нужно от меня. Вы ни о чем меня не просите. Большинство людей, с которыми я знаком, чего-то хотят от меня – не важно, чего именно: моих связей, финансовой помощи или, – он нахмурился, – чего-то другого.

Эвелина не вполне представляла, о чем «другом» могла сейчас идти речь.

– А вы, – продолжал он, – так уверены в себе, в своих собственных силах и возможностях. Вы дарите мне вашу дружбу бескорыстно, не требуя ничего взамен. Должен вам признаться, я благоговею перед вами!

Боже милостивый! Она готова рыдать от отчаяния, а он ее за это превозносит.

– У меня нет выбора, Джастин, – спокойно призналась девушка.

– Не говорите чепухи, Эвелина. Своим неотразимым очарованием вы способны покорить любого мужчину. Если вы захотите, у ваших ног будут знатные герцоги и князья. А я здесь гублю вашу жизнь и лишаю вас шансов изменить судьбу, – сказал молодой маркиз в заключение, терзаясь угрызениями совести.

Она бы, пожалуй, рассмеялась в ответ на его слова, если бы все это не было так грустно! Эвелина не хотела обманывать мужчину, чтобы женить его на себе. Она не могла сделать с другим человеком того, чего сама боялась больше всего на свете. Девушке казалось, что нет ничего страшнее этого: когда кто-то использует тебя, манипулирует тобой, а потом бросает.

Джастин медленно повернулся и посмотрел на нее.

– Наверное, вы меня ненавидите? – Глядя в его глаза, девушка понимала, что не сможет быть в безопасности с этим мужчиной. И если бы ей представилась возможность вкусить запретный плод – она бы ухватилась за этот шанс изо всех сил!

– Мы с вами договорились: берется только то, что дарится безвозмездно, – промолвила она, ни на секунду не задумываясь. А затем села и поправила юбки.

Баркли нахмурился.

– Но вы невинны…

– Хотя я никогда не испытывала ничего подобного тому, что я чувствовала всего несколько мгновений назад, не сомневайтесь: я очень хотела, чтобы это произошло. – Эвелина покачала головой, удивляясь самой себе. – Это было что-то необыкновенное. Внезапно проснулись все мои инстинкты. Как будто мое тело превратилось в диковинный инструмент, а вы знали точно, на какие клавиши надо нажимать, чтобы он зазвучал. Это было бесподобно.

Одно мгновение маркиз внимательно смотрел на нее, а затем тихо рассмеялся.

– Это вы необыкновенны и бесподобны, Эвелина! Каждый раз, когда мне начинает казаться, что я вас понимаю, вы в очередной раз меня удивляете.

Она пожала плечами.

– Наверное, это из-за моего специфического воспитания. Я повидала слишком много стран, у меня сменилось слишком много нянек, и все в этом роде. Из-за этого я не вполне вписываюсь в окружающие условия и в нашу культуру и веду себя не так, как принято в светском обществе.

– Лишь бы только наша культура вас устраивала. – Джастин покачал головой и улыбнулся. – Мне кажется, вы способны танцевать с принцами и обедать…

– С самим чертом?

Он недовольно нахмурился.

– Зачем вы так говорите? Вы красивы, у вас хорошие связи…

– Ох! По-моему, я уже где-то это слышала! Вы говорите совсем как ваш дядюшка. «Уже не так юна и совсем небогата, но под чутким руководством Леоноры…»

– Неужели он так и сказал?

Эвелина посмотрела в окно и обнаружила, что уже совсем стемнело. Ей ужасно захотелось лечь на кушетку и заснуть или снова заняться с Джастином тем, что он с ней делал. Она вздохнула. Все хорошее быстро кончается.

– Нам нужно возвращаться. – Она встала с дивана и подняла с пола свою перчатку. – Я не хочу, чтобы ваши родственники опрометчиво решили, что ваше имя занимает первую строчку в списке моих потенциальных женихов.

Зачем она так сказала? Лучше бы она этого не говорила! Но слово не воробей… Ее щеки вспыхнули.

– Надеюсь, вы не думаете, что я хочу… или ожидаю от вас…

Лорд Баркли отмахнулся.

– Вы довольно четко дали мне понять свою точку зрения на вопрос о браке.

Эвелина не поняла, что она почувствовала в тот момент, когда он это сказал – радость или разочарование? Она постаралась выбросить из головы эти несвоевременные мысли.

– Прошу вас, распоряжайтесь этой квартирой по вашему усмотрению. Только у меня к вам есть одна-единственная просьба… – сказал он, протягивая Эвелине ключ.

Взяв у Джастина ключ, она крепко сжала его в кулаке.

– Моя просьба заключается в том… чтобы вы не встречались здесь с красивыми молодыми людьми.

Девушка рассмеялась:

– Только с уродливыми и старыми?

– Может, вы не хотите выходить замуж – за меня или за кого-нибудь другого, – но пока вы в Лондоне, вам позволительно развлекаться и флиртовать только со мной. Договорились?

– Договорились, – ответила она, улыбаясь. – Я не могу себе представить, что буду развлекаться и флиртовать – как вы тактично изволили выразиться – с кем-то другим, кроме вас.


Когда они с Джастином покинули маленькое убежище, несмотря на сумерки на улице, на душе у Эвелины было ясно и солнечно. Трудности больше не казались ей непреодолимыми. Даже походка у нее изменилась, став более легкой и пружинистой. В первый раз за четыре месяца Эвелина подумала: а может быть, все не так уж плохо?

Она улыбалась красивому джентльмену, который шел рядом с ней. Приятно, что есть люди, которые умеют жить просто и честно. Им нечего скрывать. Им не нужно на каждом шагу смотреть в лицо опасности, чтобы казаться храбрыми. Чтобы быть героями. И от этого Эвелиной овладело огромное и неудержимое стремление жить тихой, спокойной, размеренной жизнью. Без страшных тайн, без вечной неопределенности, без постоянного страха за тех, кого любишь. Без опасений, что твоих родных и любимых могут в любую минуту арестовать или убить. Если бы Эвелина относилась к разряду женщин, которые рождены для брака, она бы, без сомнения, выбрала только такого мужчину, как Джастин. Но раз уж ей было суждено родиться женщиной другого сорта – она по крайней мере ни за что не откажется от шанса испытать страсть. Одному Богу известно, сколько таких возможностей ее ждет впереди. Учитывая ее положение. Если бы только в конце концов объявился Салли! Тогда бы ее будущее прояснилось!

Герой ее детства тайком наблюдал за Эвелиной из стойла соседней конюшни. Девушка не узнала Салливана. Она не обратила внимания на сильно сутулящегося мужчину в надвинутой на самый лоб кепке и прошла мимо него. Да и как могла Эвелина кого-то заметить, если не сводила глаз с красавца маркиза? Салли хотел оттащить свою милую крошку от этого негодяя – и утопить его в лошадином навозе.

– Эй, парень! – крикнул главный конюх. – Выведи из конюшни кобылку дамы. Ты слышал, что я сказал? Ну-ка, займись этим!

Мальчик поспешил подчиниться.

Салли затаился в темноте. Его не должны здесь обнаружить. Если его увидят рядом с Эвелиной, это будет слишком опасно. Опасно для них обоих. Но когда Салливан видел, что она ведет себя так безрассудно и опрометчиво, с каждым разом ему становилось все труднее и труднее держаться от девушки на безопасном расстоянии. Он же предупредил ее, а она не обратила никакого внимания на это предостережение. Возможно, Эвелина до сих пор еще не поняла, что маркиз, который, похоже, всерьез вскружил девчонке голову, замешан в убийстве ее отца. Но в настоящий момент еще не все вопросы улажены до конца. И один неверный шаг, предпринятый сейчас, может обернуться бедой.

Этот мерзавец улыбался, глядя Эвелине прямо в глаза. А потом убрал прядь волос с ее розовой щечки. Когда Салли смотрел на это, кровь закипала у него в жилах. Он себе это даже в самом страшном сне не мог представить – чтобы его малышка влюбилась в этого коварного типа, подлого и вероломного! Разве он не учил ее разбираться в людях? Возможно, теперь уже настала пора проявить об Эвелине отеческую заботу. И видимо, заставить маркиза замолчать – самый лучший способ оградить от него девочку. Навсегда.


Глава 12


Эвелина бросила в огонь еще одно полено и вдохнула аромат гвоздики. Видимо, Джастин подсыпал в камин приятно пахнущую смесь благовоний. Девушка сняла с себя черную шаль: огонь горел так сильно, что в маленьком доме стало жарко. Когда-то этот дом был тихой гаванью для брата Джастина. А теперь он стал тайным убежищем и для нее. Эвелина только надеялась, что ее участь будет менее печальна.

Девушка взяла мусорную корзину и стала бросать в камин шарики скомканной бумаги – один за другим. Глядя, как они горят, она тяжело вздохнула. Дрова в камине громко потрескивали, как будто смеялись над ее глупостью. В записях отца Эвелине не удалось ничего обнаружить. В них не оказалось указаний на какую бы то ни было тайную миссию, которую он выполнял накануне своей смерти. Тем не менее Эвелина получала несказанное удовольствие, читая его поэтичные заметки. Она никогда раньше не подозревала, что ее отец обладал настоящим литературным даром. Его дневниковые записи напоминали Эвелине плавно льющуюся, мелодичную песню. Его язык поражал яркой образностью.

Дневник хранил размышления отца о жизни и глубокие философские обобщения. Читая дорогие сердцу строчки, Эвелина понимала, как отец за нее беспокоился. Он успокаивал себя тем, что, когда его не станет, после него останется наследство, «сделанное из слез богов». Довольно странная метафора для описания английской монеты. Но кто дал Эвелине право подвергать сомнению литературные способности своего отца?

Он не мог знать заранее, что неэффективной и, по всей видимости, несправедливой юридической системой на его состояние будет наложен арест. Если бы отец это предвидел, тогда бы он наверняка поместил свои средства в более надежное место. Например, под матрас или под какой-нибудь большой камень где-то в лесу.

Эвелина швырнула в огонь еще один бумажный комок. Он загорелся и за считанные секунды превратился в пепел. Она ни на минуту не забывала, что отец оставил ей нечто большее, чем деньги. Он всегда знал, что надо сказать, чтобы подбодрить дочь. Что нужно сделать, чтобы привить ей трудолюбие и воспитать в ней стремление стать лучше. Это отец научил ее никогда не останавливаться на достигнутом. И смотреть на вещи шире, чем это принято. Не принимать навязываемую обществом роль, которая отводилась женщине.

«Ради всего святого, дочка, мы же живем в девятнадцатом веке! – восклицал он. – Мы же не первобытные люди. Женщине больше не нужно угождать мужчине из благодарности за то, что он добыл огонь, чтобы она приготовила на нем пищу».

Во всех своих действиях отец неизменно руководствовался строгими принципами. Его жизнь определяли понятия «Бог», «отечество» и «семья». Только в этой последовательности. Да, конечно же, раньше Эвелине было обидно, что среди этих жизненных ценностей ей отводилось последнее место. А долг отца перед королем и перед страной перевешивал долг перед дочерью. Любому человеку, кто имел представление о его жизненных приоритетах, было бы смешно даже подумать о том, что такой человек способен изменить родине. А это означает, что предатель – кто-то другой, а не он! Тот, кто боялся отца настолько, что убил его или организовал это убийство.

Эвелина потерла ладонями виски и лоб. От всех этих невеселых дум раскалывалась голова. Слава Богу, благодаря Джастину у нее теперь есть место, где можно в одиночестве предаваться размышлениям. Не опасаясь, что в любую минуту ее кто-нибудь побеспокоит. Лорд и леди Фонтейн считали, что в настоящий момент Эвелина проводит время в библиотеке. Пусть они продолжают так думать. Иначе какое же это тайное убежище, если всем будет о нем известно?

Девушка рассеянно оглядывала маленькую гостиную, и в груди у нее поднималось чувство огромной благодарности Джастину за его предусмотрительность. Выходит, что этот великодушный человек – единственное светлое пятно среди окружавшего ее кошмара. А его поцелуи и пылкие ласки! От мыслей об этом у Эвелины невольно вспыхнули щеки. Она прерывисто вздохнула, с томлением вспоминая о Джастине. Но тотчас же одернула себя. Девушка запрещала себе чересчур увлекаться мечтаниями о красавце маркизе: иначе она не завершит того, что для нее жизненно важно.

Чтобы отвлечься от мыслей о Джастине, Эвелина продолжала изучать комнату. Ее внимание снова привлекла дверь в кладовку, в которую она до сих пор ни разу не заглянула. Девушке было до смерти любопытно, что же там хранил Джордж, брат Джастина. Но она устояла перед искушением открыть дверь: нехорошо совать нос в чужие дела, отплачивая за доброту и гостеприимство черной неблагодарностью. Но все же… так хочется узнать, что там такое. Может быть, взглянуть хотя бы одним глазком?

Пока Эвелина боролась с искушением, во входную дверь неожиданно два раза постучали.

Сердце у нее бешено заколотилось. Она прижала руку к груди, стараясь унять волнение. Девушка глубоко вздохнула, стараясь избавиться от невольного чувства вины. Она не сделала ничего плохого.

Скорее всего пришел кто-то свой. Ахмет ни за что на свете не пропустил бы недруга. Джастин! Эвелину охватила радость. Она пригладила волосы, прихорашиваясь, и отряхнула платье. Затем быстро нагнулась над камином и бросила в огонь последние листочки. Ни на секунду не забывая, что на письменном столе лежит раскрытый дневник отца, Эвелина поспешно захлопнула его. Однако, вместо того чтобы положить его обратно в ридикюль, стоящий в углу, она засунула его между книжных полок. А затем направилась к двери. После того как Джастин уйдет, она снова достанет оттуда дневник. Только бы не забыть, что она обещала вернуться в «Белфонт-Хаус» к чаю!

– Кто там?

– Это я, Джастин.

Эвелина улыбнулась и настежь отворила дверь. От красоты молодого человека у нее перехватило дыхание. Настоящий английский джентльмен, с головы до пят!

Он смущенно замешкался на пороге.

– Извините за вторжение…

– Не смешите меня. Это же ваш дом, Джастин, а не мой. – Она отступила на несколько шагов и жестом предложила ему войти. – Я здесь всего лишь гостья. Это вы хозяин дома, и мне следует быть с вами любезной. А то еще – чего доброго – выдворите меня отсюда!

Баркли вошел в комнату, неся с собой тот самый соблазнительный мускусный запах. Эвелина кивнула Ахмету, который с хмурым видом стоял в переулке напротив, а затем закрыла дверь. Одному Богу известно, что думал Ахмет о ее нежной дружбе с маркизом. Но девушка решила не забивать этим голову: ведь она теперь взрослая самостоятельная женщина. И сама несет ответственность за свою судьбу.

Джастин снял с головы шляпу, и на этот раз Эвелина, осмелев, взъерошила его волосы. Он смущенно пригладил прическу.

– Наверное, у меня небрежный вид?

– Нет, просто я не устояла. Мне хотелось растрепать вам волосы.

Они оба вошли в гостиную, и Баркли подозрительно огляделся по сторонам.

– Вы что-то сжигаете в камине?

– Да так, ничего. Я в восторге от пряностей, которые вы добавили в огонь. Как они называются?

– Не знаю, – рассеянно проговорил маркиз. – Мне их подарил один мой друг.

– Ваш старый друг и закадычный приятель? – шутливо спросила Эвелина.

– Вот именно.

– Разрешите, я повешу ваш плащ.

– Спасибо. – Он повернулся к ней и спросил: – Ну как? Наслаждаетесь своим уединением?

Она повесила его плащ на вешалку и улыбнулась.

– Не то слово. Никто не стоит над душой, никто мне не мешает, никто не отвлекает меня.

– Но вот я сейчас вас отвлек.

Щеки Эвелины покрылись ярким румянцем.

– Если меня отвлекаете вы, я это только приветствую.

Джастин улыбнулся одними только уголками губ.

– Я принес вам подарок.

– Правда? Вы уже и так сделали для меня слишком много.

– Это так, ничего особенного. Садитесь, пожалуйста.

Эвелина села на кушетку и обняла руками колени. Она обожала подарки. Даже маленькие вещицы вызывали у нее бурный восторг и бережно, с любовью хранились. Из каждой поездки отец привозил для своей любимой дочки какой-нибудь сувенир, напоминающий о месте, где он побывал.

Маркиз взял кочергу и рассеянно стал ворошить дрова в камине.

Потом он отложил кочергу в сторону и сел.

Глядя Эвелине в глаза, Баркли сказал:

– В этой вещице и в самом деле нет ничего особенного. Ее дала мне моя бабушка, я и сам не знаю, зачем. – Он поправил фалды своего черного фрака. – Хотя, возможно, не совсем уместно дарить эту вещь при существующих обстоятельствах. Вы как-то обмолвились, что собираетесь покинуть Англию. – Это утверждение прозвучало, как вопрос, и маркиз ожидал, что она опровергнет его слова.

Эвелина не знала, что сказать. У нее оставались некоторые сомнения насчет необходимости ее отъезда. Но вместе с тем девушка прекрасно понимала, что должна поступить так, как наказал ей отец. В Англии она не будет чувствовать себя в безопасности. Здесь ее не ждет ничего хорошего. Эвелина медленно кивнула.

– Что касается меня, мой долг – оставаться здесь. Поэтому, судя по всему, наше знакомство не продлится долго. – Джастин сжал ее руку в своих ладонях. – Но я искренне надеюсь, что вы будете вспоминать обо мне без ненависти.

Она нахмурилась.

– Вы говорите странные вещи. Я не могу представить, что я когда-нибудь стану вас ненавидеть, Джастин. Напротив, я считаю вас самым замечательным из всех людей, с которыми мне посчастливилось встретиться в своей жизни. Вы честный, заботливый, храбрый и…

– Перестаньте, Эвелина! – Он сжал ее руку сильнее. – Я уже говорил вам, что я – далеко не герой. И мне не по себе, когда вы так меня превозносите.

Эвелина хотела заглянуть Джастину в глаза, чувствуя, что ему и в самом деле неловко.

– Хорошо, как скажете.

Баркли глубоко вздохнул.

– Кое-кто сказал бы – и мне трудно с этим не согласиться, – что я беззастенчиво использую вас…

– Я провожу с вами время по собственной воле, и все, что отдаю, я дарю бескорыстно. Ради всего святого, Джастин, на дворе же девятнадцатый век! Я в состоянии сама о себе позаботиться и принимать свои собственные решения.

– Что бы ни ожидало нас впереди, – спокойно и убежденно сказал он, – я хочу, чтобы вы думали обо мне хорошо. – Маркиз заметно нервничал, терзаясь чувством вины за свое поведение накануне. Ну что же, пускай! Что касается Эвелины, она ничуть не раскаивается в том, что произошло между ними. Ее будущее туманно, наследство – под угрозой, и разрази ее гром, если она откажется от маленьких удовольствий, которые преподносит ей ее исключительно беспокойная жизнь! Более того, дружба с Джастином стала главным событием и благословением в ее жизни. Она насладится ею сполна и сохранит в уголках своей памяти навечно.

Лорд Баркли полез в карман и вынул маленький сверток. Развернув материю, он достал блестящее золотое колечко, на ободке которого были выгравированы две руки, соединенные вместе в тесном рукопожатии.

– Это кольцо когда-то принадлежало моей прабабушке. Как мне рассказывала моя бабушка, прабабушка страстно любила одного мужчину, но ее родители не одобряли ее выбора. Он был всего лишь бедным торговцем и ей, с ее высоким положением, был неровня. Ее молодой человек уехал из Англии, чтобы заработать денег и доказать родителям возлюбленной, что на что-то способен. Это кольцо он подарил моей прабабушке перед своим отъездом. Как знак своей любви и уважения. Он хотел, чтобы, глядя на его подарок, она думала о нем с нежностью.

– Пожалуйста, скажите, что в конце концов он вернулся богаче, чем Крез, и этот человек стал вашим прадедом.

– Увы, он погиб, когда его корабль затонул в Индийском океане во время сильного шторма.

Эвелина печально вздохнула.

– Жаль…

Джастин протянул ей кольцо. Эвелине оно показалось совсем крошечным, и она боялась, что оно не будет ей впору.

– Должно быть, ваша прабабушка была миниатюрной.

Он кивнул:

– Да, совсем, как вы.

Девушка сдержала улыбку. Не такая уж она и малютка! Но ей не хотелось разуверять Джастина. Эвелине удалось надеть кольцо на безымянный палец. Кольцо сидело как влитое.

– «Вейн аморис», – невозмутимо изрекла она.

– Что?

– Древние египтяне верили, что безымянный палец имеет «жилу любви», которая ведет прямо в сердце. – Эвелина подняла на маркиза глаза и улыбнулась. – Вам не жалко с ним расставаться?

– Большинство дам из моего окружения не понимают смысла и значения подаренной вещи. Я подумал, что только вы сможете оценить этот дар по достоинству.

Эвелина погладила кончиком пальца гравировку в виде двух соединенных рук.

– Этот рисунок древние римляне использовали для обручальных колец. Золотое кольцо у них символизировало вечную любовь. – Она прижала обе руки к своей груди. – Этот подарок очень много для меня значит, и я буду хранить его всю мою жизнь!

Джастин нагнулся к ней и поцеловал Эвелину с нежностью, от которой у нее дрогнуло сердце. Он обнял ее так бережно, словно она была красивым хрупким цветком.

На одно короткое мгновение в голове у Эвелины промелькнуло, что ей надо бы поскорее оттолкнуть его, но все мысли мгновенно исчезли, стоило Джастину начать нежно гладить ее грудь.

Девушка прильнула к нему, говоря ему своим телом то, что она еще была не готова облечь в слова. Его нежные поцелуи становились все настойчивее. Внезапно Баркли поднялся с места и снял свой фрак и жилет. Стягивая с себя галстук и рубашку, он, прильнув к ней, продолжал пылко целовать Эвелину, еще сильнее разжигая в ней огонь желания. Она молча смотрела на него широко раскрытыми жадными глазами. Она никогда раньше не видела обнаженного мужчину. Также как и все в молодом маркизе, его тело было прекрасно. Эвелина протянула руку и кончиками пальцев провела по его груди.

Джастин медленно расстегнул многочисленные пуговки на платье Эвелины. Она специально надела платье с застежкой спереди в тайной надежде, что это случится с ними именно сегодня. Девушка мысленно была готова к этому. Ей казалось, что она ждала этого мгновения все свои двадцать два года.

Когда он снял с нее платье из нежной кисеи, прозрачное белье уже не могло скрыть ее прелестей. Баркли окинул ее тело жадным взором, а затем расстегнул корсет. Она помогала ему раздеть себя, пока ее белье не упало к ее ногам.

– Вы так божественно, прекрасны, – выдохнул он, завороженно глядя на нее.

Эвелина торжествующе улыбнулась, чувствуя себя королевой в его глазах.

– А вы похожи на статуи в Италии, только они холодные на ощупь. – Она провела руками по его широкой мускулистой груди, и его тонкие волоски защекотали ей пальцы.

– Сейчас я горячее, чем Аид, бог подземного царства, – улыбаясь, прошептал он.

Он лег на нее, и у нее перехватило дыхание. От прикосновения его гладкой теплой груди к ее обнаженным соскам все ее тело затрепетало. Его губы прижались к ее губам. Эвелина тяжело дышала, ее сердце отчаянно колотилось, а тело словно горело на адском костре. Когда Джастин покрывал горячими влажными поцелуями ее шею, взгляд Эвелины случайно упал на камин, и она заметила, что все дрова уже превратились в уголья. Значит, этот диковинный жар вызвал не огонь в камине – его причиной был Джастин.

Он целовал ее соски, проводя своими волшебными пальцами по ее животу и груди. Изогнувшись всем телом, Эвелина стонала от удовольствия, но ей хотелось большего. Ей хотелось познать его, как женщина может познать мужчину.

Как будто угадывая желания Эвелины, Джастин начал покрывать поцелуями ее живот. Он поднял ее нижнюю юбку. Провел ладонями по ее икрам и развязал ее подвязки, а затем осторожно снял с нее чулки. То, как Джастин раздевал ее – медленно, словно дразня ее, – казалось Эвелине таким эротичным, что она изнывала от желания. У нее слабели ноги, и она была рада, что уже лежит.

С горящим от возбуждения взором он устремился к ней. Ее лицо пылало. Ну что же это с ней? Ведь это то, чего она хочет! Она же просвещенная женщина… Но они с Джастином теперь так близки! Это так непривычно! Пожалуй, это… Это чересчур! В своей жизни она никогда не испытывала ничего подобного. Его пылкие ласки сводили с ума. Ей казалось, будто по ее венам разливается огонь и бушующие волны страсти уносят ее далеко-далеко.

Эвелина никогда не думала, что можно быть открытой настолько, как она была открыта сейчас перед ним. Но от этого и оттого, что он наполнял ее собой, она чувствовала непривычную радость. Даже счастье. Это было так хорошо! Это казалось самой правильной и единственно верной на свете вещью. Как будто он угадал ее сокровенные желания и дал ей именно то, чего она хотела. Эвелина нашла губы Джастина и поцеловала его. Она чувствовала восторг от соединения их двух разгоряченных тел, от соприкосновения своей и его кожи.

Эвелина то сжимала его – обнимая так, словно от этого зависела вся ее жизнь, – то отпускала. От переполнявшей ее страсти она тихо вскрикивала. Их сплетенные тела стали скользкими и гладкими от пота. Ей казалось, что она оседлала неприрученного дикого жеребца, и крепко прижималась к нему, торопясь к заветной цели.

Наконец Джастин вскрикнул, а затем затих; Эвелина тяжело дышала, словно только что пробежала эстафету, цена которой – ее собственная жизнь. Но ее лицо озаряла улыбка счастья: это было самое восхитительное безумие на свете! Она откинула голову назад, наслаждаясь чувством необыкновенной близости и непривычным ощущением его семени внутри ее. С громким вздохом удовлетворения Джастин обессиленно рухнул на нее.

Эвелина гладила его влажную от пота спину, забывая обо всем от приятного ощущения близости их тел. На мгновение в голове у нее промелькнула одна мысль: неужели каждая женщина чувствует то же самое, когда ее любит мужчина? Наверное, двоих людей должно связывать чувство какой-то взаимной привязанности. Это должно быть чем-то большим, чем обычное спаривание двух существ с целью размножения.

Размножения! До этого Эвелине не приходило в голову, что от этого можно забеременеть. Но она прогнала прочь тревожные мысли. Эвелина знала людей, которые на протяжении многих лет не могли завести детей. Маловероятно, что это может случиться от одного интимного акта. Однако ей хотелось, чтобы они с Джастином повторили это еще. Ей очень хотелось, чтобы они это делали вместе снова и снова. И скорее бы! Это так восхитительно, что не опишешь словами! Она согласна не есть и не пить, а все время только этим и заниматься. Ах, эти поцелуи, от которых кружится голова и захватывает дух! И ни с чем не сравнимые чувственные ощущения! Думая об этом, Эвелина тихонько засмеялась, уткнувшись Джастину в плечо.

– Что вас рассмешило, Эвелина? – спросил он хриплым шепотом, щекоча ей шею своим теплым дыханием.

– Просто я поймала себя на мысли, что думаю о том, когда мы сможем сделать это снова.

Джастин тихо рассмеялся, вновь щекоча ей шею своим дыханием.

– Похоже, вы родились мне на погибель! Так, значит, вам понравилось? – спросил он.

– И даже очень. – Она наморщила нос, снова почувствовав наполнявший комнату запах мускуса и лаванды.

Джастин еще ближе пододвинулся к ней и уткнулся носом ей в плечо. Его дыхание стало размеренным и глубоким, и Эвелина поняла, что он заснул. Отвернувшись от него, она прочитала молитву, прося Бога о том, чтобы навсегда запомнить это прекрасное, ни с чем не сравнимое чувство, когда она – счастливая и утомленная – лежит в объятиях любимого мужчины. Эвелина отдавала себе отчет в том, что это не может длиться вечно. Она грустно вздохнула: жизнь уже научила ее, что все хорошее быстро кончается.


Глава 13


Джастин раздраженно швырнул карты на стол.

– Я повторяю – она совершенно не причастна к этому делу!

– Говорите тише, молодой человек, – сердито одернул его полковник. – Мои достоверные источники информации утверждают обратное.

Джастин окинул взглядом погруженный в полумрак зал для игры в карты. Заметив, что присутствующие устремили на них любопытные взгляды, он понизил голос:

– Так, значит, ваши источники не такие уж достоверные! Старый полковник раздраженно фыркнул:

– Это маловероятно.

– Хорошо. Если, как вы утверждаете, эти источники заслуживают доверия, почему в таком случае они не могут сообщить нам необходимые сведения о заговоре Наполеона?

– Вы забываетесь, маркиз. Соблаговолите помнить, с кем разговариваете. Не усугубляйте ситуацию.

Джастин выпрямился.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что, если вы распустили нюни и утратили способность рассматривать вопрос объективно, я передам девчонку Амхерста на попечение Хелдерби. Уверен, он сумеет развязать ей язык.

Джастин похолодел, представив, что дело поручат грубому, неотесанному мужлану, которого Уитон вызывал для проведения самых отвратительных допросов с пристрастием.

Он сделал над собой усилие, чтобы не выдать своего волнения, и заставил себя успокоиться.

– Но если девушка и в самом деле ничего не знает, вы подвергаете опасности ее жизнь. Кроме того, вы ставите под удар нашу службу. Власти не обрадуются, когда им станет известно о наших методах.

Полковник Уитон пожал плечами и почесал седой бакенбард.

– На войне как на войне. Без жертв в нашем деле не обойтись. Уверен, все пройдет гладко, без лишнего шума. Слишком уж большую важность представляет наша служба для правительства. – Он щелкнул пальцами по картам и нахмурился.: – А у девчонки, оказывается, появился новый представитель ее юридических интересов. Он настроен решительно и намерен придать дело огласке.

– Кто это?

– Некий мистер Таттл.

– Кажется, это служащий конторы Мальборо.

– Тот самый. Кажется, он имеет весьма смутное представление о том, какое уважение следует проявлять к делам, имеющим отношение к особо важным вопросам государственной политики.

– Вы хотите сказать, что его не так-то просто запугать? – Джастин почесал подбородок, раздумывая над словами полковника. Он ощущал собственную вину за то, что на наследство Эвелины наложен арест. Но с другой стороны, если Эвелина получит доступ к своим счетам, она тут же покинет Англию. А Джастин не собирается этого допускать. Однако он не был расположен сейчас анализировать свои скрытые мотивы в этом вопросе. На данный момент он был склонен считать, что действует так в интересах правительства.

– Нет ли каких-нибудь вестей от Салливана? – будничным тоном поинтересовался Уитон.

– Думаю, Салливан пытался с ней связаться, но у меня пока нет никаких доказательств этого, – ответил Баркли, заметно нервничая. Может быть, он чересчур подозрителен? Он беспокоился, не является ли это симптомом начинающейся паранойи.

Полковник прищурился, о чем-то размышляя про себя.

– Время идет. Примите меры, чтобы выманить его из норы. Устройте ему засаду.

– Что именно я должен предпринять? Я выманил мисс Амхерст из дома, предоставил ей уединенное место, где она могла бы назначить с ним встречу. Мы наложили арест на ее счета, лишили ее будущего. Но несмотря на все усилия, Салливан так и не объявился.

– Значит, остается одно средство: надо подстроить ситуацию, в которой ее жизни угрожала бы опасность.

У Джастина по спине, пробежал холодок.

– Что конкретно вы предлагаете?

– Много чего: похищение бандитами, нападение сумасшедшего – безусловно, вы имеете представление о подобных вещах.

Джастин застыл на месте.

– Что значит «имею представление»? На что вы намекаете? – Старик не мог ничего знать о Джордже. А если ему что-то известно – Джастин находится целиком и полностью во, власти этого коварного человека. И это страшно.

Уитон посмотрел из-под густых бровей на маркиза.

– На то, что вы умеете организовать и ловко обставить любую ситуацию. А почему вы спрашиваете? Что еще я мог иметь в виду, кроме этого?

Джастин заставил себя успокоиться и продолжил размышлять об Эвелине. Они заходят слишком далеко. Одно дело – закрыть ей доступ к наследству. Но подвергать жизнь Эвелины опасности, надеясь на то, что ее верный друг сломя голову бросится ее спасать… Это переходит всякие границы! Это слишком рискованно. Он не может так поступить с Эвелиной. Лорд Баркли покачал головой.

– Должен существовать какой-то другой способ, с помощью которого мы сможем получить нужную нам информацию.

– Хелдерби, – бесстрастно изрек полковник.

Джастин откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Во всем, что происходило, он чувствовал какой-то подтекст, какой-то скрытый смысл, который он пока не понимал. Почему полковник проявлял такую настойчивость и несговорчивость, говоря о необходимости подобной стратегии? Он ведь всегда являлся ярым сторонником гибкого подхода к делу и мастером обходных маневров.

– Поверьте, Баркли, мне, так же как и вам, претит сама мысль об этом. – Старик заерзал на стуле. – Но время работает против нас. Что бы ни предпринимал Веллингтон, Наполеон обрекает на неудачу любой его план. Это наша забота, Джастин. Наш долг – неукоснительно блюсти интересы королевства. Я не задержусь долго на своем посту. И я не хочу, чтобы, вспоминая обо мне, говорили, что из-за меня развалилась наша финансовая система.

Так, значит, старик собирается подать в отставку. Он хочет покинуть свой пост красиво, на пике славы. Ну что же, каждому хочется оставить после себя добрую память. Джастин задумчиво потер подбородок и подумал о кольце своей прабабушки. Зачем он подарил семейную реликвию Эвелине? В тот момент он думал о том, что все мы смертны. И еще он ощущал себя недостойным ее. Он все сильнее опасался, что Эвелина узнает правду: что он заманил ее в ловушку и сделал все, чтобы ее погубить. Что он намеренно закрыл ей доступ к счетам ее отца. Из-за чего? Из-за слухов о существовании тайного заговора с целью разрушения экономики страны. Эти слухи казались слишком незначительным обстоятельством по сравнению с тем, какой вред он причинял Эвелине. Джастин не желал сейчас слишком сильно углубляться в мотивы, которыми руководствовался, когда задумал ее соблазнить. Его истинные чувства к ней были пока непонятны даже ему самому.

Голос полковника вернул лорда Баркли к реальности.

– Говорю вам, девчонка Амхерста является нашим ключом к замыслам Наполеона. Действуйте. Делайте все необходимое. Выманите Салливана из укрытия. Устройте ему засаду. И обязательно арестуйте его – иначе я буду вынужден действовать другими способами. – Уитон фыркнул. – Вы знаете, Баркли, как я не люблю, когда меня припирают к стенке. А в последнее время со мной делают именно это. На меня давят сверху.

Баркли и сам чувствовал себя так, словно его загоняют в угол. Ни мать, ни долг, ни начальник – никто и ничто не беспокоило Джастина так, как его нечистая совесть. От страдал от отвращения к самому себе. Из-за того, что он так гнусно поступал с Эвелиной. Никогда в своей жизни он не встречал такой удивительной женщины, как она, – и при этом все отношения с ней были построены на лжи. Ну, может быть, не совсем все. Страсть, вспыхнувшая в его сердце, была неподдельной. И его сердце не желало ничего знать о стоящей перед лордом Баркли важной стратегической задаче. Он пытался внушить себе, что не имеет морального права претендовать на Эвелину, не имеет права на ее привязанность. Но его чувства шли вразрез с разумом.

Маркиз покачал головой. Провалиться ему на этом месте, если он позволит организовать на нее покушение! И уж тем более он не допустит, чтобы Хелдерби тронул ее хоть пальцем.

– Подвергать жизнь человека опасности ради какой-то призрачной цели – это безумие!

– Если у вас имеются другие предложения, я с удовольствием их выслушаю.

Баркли метнул на полковника хмурый взгляд.

– Я должен их обдумать.

– Даю вам на это два дня, Джастин. На два дня я воздержусь, от принятия каких-либо решений. Но мне нужен результат – это для меня самое главное. Если вы не в состоянии справиться с порученной задачей, я найду для этого более подходящую кандидатуру. Того; кто еще не утратил чувства долга перед короной. – Уитон бросил на стол свои карты. – Все, я выиграл.


Глава 14


Джастин тщательно расчесывал лохматую гриву Чешира. Он старался орудовать гребешком осторожно, чтобы своими чересчур энергичными движениями не сделать животному больно. Баркли боялся нечаянно выплеснуть на любимого жеребца свое раздражение.

Нельзя допустить, чтобы Хелдерби причинил Эвелине вред. Однако Джастин не знал, как решить эту проклятую шараду. Даже если допустить, что девушка каким-то образом замешана во всех этих делах, он чувствовал отвращение к самому себе за то, что самым низким, самым гадким образом использует Эвелину в своих целях. Баркли не рассматривал всерьез слабую отговорку, что девушка может представлять угрозу для безопасности государства. Наиболее вероятно, что она была всего лишь молчаливым свидетелем тайных интриг своего отца. Она не должна расплачиваться ни за предательство отца, ни за свою дружбу с Салливаном. И Джастин не знал, что будет делать, если Эвелину призовут к ответу.

Баркли потер пальцами лоб. Надо срочно найти способ доказать полковнику, что Эвелина не имеет никакого отношения к заговору. Однако Джастин не мог разыгрывать перед собой комедию, притворяясь, что поступает честно и благородно. Он осознавал, что ведет себя как последний подонок. Он был сам себе противен. Он наложил арест на наследство Эвелины, оказывал на нее давление с помощью тети и дяди, играл на ее чувствах, на ее сострадании к судьбе его брата. И. все это он делал с одной целью – чтобы хитростью вынудить Эвелину выдать ему нужные сведения. Ради этого были пущены в ход все средства. Он воспользовался тайным убежищем своего покойного брата, чтобы Эвелина потеряла бдительность и, если повезет, чтобы устроить засаду Салливану. Но что хуже всего – Джастин использовал ее любовь, ее страсть для того, чтобы обмануть девушку. И вдобавок ко всему он ее обесчестил. Несмотря на все заверения в том, что она не собирается выходить замуж и желает отдаваться мужчине без взаимных обязательств, Джастин не мог не ощущать чувства вины перед женщиной, которая без колебаний доверила ему свою девственность.

Баркли тяжело вздохнул. Это он, околдованный Эвелиной, оказался в ловушке. Он попал в сети ее очарования. Он не может забыть ее запах – кружащее голову благоухание лаванды, смешанное с ароматом ее желания. Эвелина умна и красива. Она пылкая, чувственная женщина. Она безудержна в своей страсти. Такой женщины, как она, больше нет. И никогда не будет – Джастин был в этом уверен. От нее не надо ждать ни женских хитростей, ни уловок, ни коварных игр. Она не притворяется. Она такая, какая есть. Ее обезоруживающая искренность и прямота действуют на Джастина неотразимо. Ему страшно даже подумать, что когда-нибудь она может узнать о его вероломстве. И тогда она станет презирать его. На Джастина наводили ужас слова полковника о том, что Эвелина беззащитна перед ними, что в любой момент она может легко попасть в их лапы со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Внезапно Джастина словно окатило ледяной волной, У маркиза появилось странное ощущение, которое он не мог объяснить. Как будто что-то было не так! Здесь, где он всегда чувствовал себя как дома, его внезапно охватило сильное беспокойство. В следующее мгновение в воздухе со свистом пролетел нож и врезался в деревянное стойло – как раз в то место, где за секунду до этого находилась голова Джастина. Он мгновенно сообразил, что надо пригнуться, а затем быстро посмотрел по сторонам, чтобы определить, из какого стойла на него напали. Баркли прислушался, стараясь различить какие-нибудь звуки, но услышал только сильное биение собственного сердца. Чешир заржал и нервно переступил с ноги на ногу.

Джастин юркнул в соседнее стойло. Солома предательски захрустела у него под ногами. Он присел на корточки, прячась за снопами сена. Стараясь, чтобы шумное дыхание не выдало его местоположения, маркиз внимательно изучал погруженную в полумрак конюшню. Он осторожно потянулся к вилам, которые стояли у стены. Но едва Джастин успел дотронуться кончиками пальцев до деревянной рукоятки, как кто-то, набросившись сзади, навалился на него всем телом. Только мягкая солома смягчила сокрушительный удар, который сбил его с ног. Чьи-то мясистые руки схватили его за рубашку, но Джастин вырвался и бросился за вилами. Схватив их, он поспешно повернулся к нападавшему.

Лицо мужчины было покрыто черной краской. Его глаза-бусинки злобно сверкали из-под надвинутой на самый лоб шляпы. Он был коренастым и широкоплечим, с квадратной челюстью и огромными ручищами.

Джастин держал вилы на весу, крепко ухватившись за их рукоятку. Он быстро оценил расстояние между ним и противником и атаковал, вложив в удар всю свою силу. Незнакомец хотел увернуться, но не успел, и острые зубья вонзились ему в плечо.

– Проклятие! – вскричал он и выдернул вилы из своего плеча таким мощным рывком, что Джастин потерял равновесие и отлетел к стене. Баркли успел подняться как раз в тот момент, когда его противник набросился на него и нанес ему сильный удар. Джастин со всего маху стукнулся головой о деревянную дверцу стойла, так что искры посыпались у него из глаз. Он повалился в сено и навоз.

Маркиз слышал, как скрипнули двери конюшни и нападавший скрылся. Лежа на полу, Джастин прислушался. До него доносились только фырканье и ржание потревоженных лошадей. Он осторожно приподнял голову и увидел, как дверные створки хлопают на ветру.

Баркли выплюнул изо рта кусок соломы и с трудом поднялся. Затем неторопливо отряхнул свою одежду. Все тело болело. Подойдя к стойлу Чешира, он остановился, внимательно глядя на торчащий из бревна нож. Джастин схватил за рукоятку и выдернул лезвие. Он с любопытством разглядывал свой трофей. Это был классический японский клинок – серьезное оружие. Джастин не сомневался: ему угрожают. Но очевидно, убивать его в их планы не входило. Иначе бы нападавший воспользовался моментом, когда Баркли упал на пол, и прикончил его. Нож был брошен с большой точностью. Но для человека, хорошо владеющего холодным оружием, такой бросок не представляет никакой сложности.

Все это означало, что его пытались запугать. Уж кому-кому, а Джастину об этом приеме было прекрасно известно. Он повертел в руках клинок. Наверняка это дело рук Салливана. Очевидно, Салливан хотел дать понять Джастину, чтобы он держался подальше от Эвелины. А может, есть люди, которым мешает расследование, которое он ведет? Как бы там ни было, в настоящее время это означает только то, что Баркли действует в правильном направлении. А значит, ему следует двигаться вперед с удвоенной энергией. Джастин взял пиджак, висевший на двери стойла, и надел его. Продолжая держать в руке нож, он вышел из конюшни. Если совсем недавно его раздирали противоречия, то теперь он не испытывал ни сомнений, ни колебаний. Он во что бы то ни стало найдет заговорщиков и раз и навсегда покончит с их преступными замыслами! Тем самым одновременно будет доказана невиновность Эвелины. А если Джастин не сможет доказать, что она ни при чем… Ну что ж! – ему оставалось только надеяться, что Эвелина не представляет собой угрозу для государства. Потому что он не может потворствовать предательству.


Глава 15


Солнце уже стояло высоко в небе, когда Эвелина шла по длинному узкому переулку, мечтая скорее очутиться в безопасности своего нового дома. Она надеялась, что Джастин сегодня, как и накануне, решит ее «побеспокоить». Этой ночью девушка долго не могла заснуть, вспоминая интимные подробности того, что произошло между ними на зеленом диване. Эвелина все больше убеждалась, что Джастин не просто привлекательный мужчина. Он на редкость добр, – отзывчив и благороден. А еще он – земное воплощение Эроса, греческого бога плотской любви.

Ее приятные размышления прервали звуки борьбы. Эвелина в ужасе оглянулась. Трое мужчин звероподобного вида, вооруженные ножами, окружили Ахмета.

Он только успел крикнуть ей:

– Беги!

Мгновение девушка медлила, разрываясь между желанием помочь Ахмету и необходимостью спасти дневник отца, Она прижала к груди свой ридикюль.

Ее слуга-турок вынул один длинный клинок из рукава, а другой – из голенища сапога. Ахмет смотрел на врагов с коварной усмешкой.

Приняв решение, девушка быстро отшвырнула ридикюль к стене и выхватила кинжал, который носила под накидкой. Напавшие на Ахмета люди не обращали на нее никакого внимания. Ну что же, она даст им повод ее опасаться. Оттого что Эвелина не послушалась и не убежала, как он ей велел, Ахмет бросал в ее сторону гневные взгляды, но сейчас ему было не до споров с ней.

Эвелина тихонько подкралась к жилистому, небольшого роста бандиту в заляпанном грязью желтом пальто. Ей никогда раньше не приходилось пускать в ход нож. Но похоже, для нее настали времена многое делать в первый раз.

Ахмет набросился на самого крупного из нападавших, и тут началась настоящая битва. Подкравшись сзади, Эвелина ударила жилистого под колено ногой. Он завопил и упал как подкошенный. Ругнувшись, он метнул свой нож в Эвелину, но она вовремя отскочила в сторону.

Два других головореза окружили Ахмета. Их четко выверенные движения безошибочно выдавали военную выучку. Неряшливая одежда служила всего лишь маскировкой: не оставалось никаких сомнений, что эти люди были хорошо обученными профессионалами.

Жилистый вскочил и бросился на выручку своим сообщникам. Все трое окружили Ахмета, поддразнивая его. Ахмет сделал маневр, чтобы отвлечь противника, и рубанул, верзилу ножом по руке. Мужчина вскрикнул и выронил оружие.

Эвелина вынырнула из-за спины жилистого и ударила его кинжалом.

– Эта дрянь меня ранила! – Он скрючился, потянувшись через плечо к кровоточащей ране в спине.

Тяжело дыша, Эвелина облизнула губы.

Верзила ударил Ахмета кулаком, а второй подкрался сзади и стукнул турка рукояткой ножа по голове. Ахмет повалился на землю. Все трое бандитов бросились к Эвелине.

Она быстро повернулась и со всех ног побежала по переулку, крича что было сил:

– На помощь! Помогите!

Мужчины ринулись за ней в погоню. Она промчалась мимо своего тайного убежища, завернула за угол и, внезапно столкнувшись с каким-то человеком, так и села на землю, тяжело дыша. Кинжал выпал у нее из рук.

– Сейчас не время, рассиживаться, Эвелина, – услышала она знакомый глубокий голос.

Она вскинула глаза и радостно вскрикнула:

– Салли!

– Спрячься за мою спину, детка.

Салливан спокойно достал пистолет и прицелился в широкую грудь верзиле. Все трое бандитов в тот же миг резко остановились. На лицах у них застыло замешательство. Эвелина спряталась за спину своего драгоценного друга неосторожно следила из-под его руки, что будет дальше.

– Я буду стрелять, – бесстрастно предупредил Салли.

– Тогда я застрелю ее, – раздался хриплый голос откуда-то сзади. Эвелина оглянулась. У нее за спиной стоял человек громадного роста, с квадратной челюстью и огромными кулаками, одетый в длинное черное пальто. Он прицелился в голову Эвелины. Она замерла. От страха у нее пересохло во рту.

Салли поджал губы.

– А ты, наверное, Хелдерби?

– X… Как ты сказал? Впрочем, это не важно, ты, жалкий подонок! Убери пистолет – не то я вышибу ей мозги.

Салливан гордо поднял голову.

– Как скажешь. – Эвелина прекрасно знала, в каких случаях Салли говорил таким тоном. Этот тон мог означать все, что угодно, но только не покорность. Она затаила дыхание. Салли протянул пистолет бандиту, как будто собирался сдаваться. А затем молниеносно повернулся и выстрелил в Хелдерби. Вся троица разом набросилась на Салливана, выхватив у него из рук пистолет и осыпая его ударами.

– Живым! Приказано взять его живым! – кричал Хелдерби, зажимая рукой кровоточащую рану в плече.

Салли не мог справиться сразу с тремя.

– Беги, Эвелина!

На этот раз она беспрекословно подчинилась. Девушка пулей промчалась мимо дравшихся мужчин и побежала по переулку в обратную сторону.

Навстречу ей шел Джастин в сопровождении трех здоровенного вида лакеев.

– Джастин! – задыхаясь, закричала Эвелина. – Помоги Салли! На него напали. Скорее же! Помоги ему! – воскликнула она и показала в сторону, где шла драка.

Баркли бросился к ней и обнял за плечи. Толкая ее к дому, он крикнул:

– Быстро беги в дом моего брата! Я обо всем позабочусь! – Эвелина подобрала юбки и сделала так, как велел Джастин. Да поможет ему Бог! Хорошо бы он подоспел вовремя и спас Салли. И только бы его не ранили!

Она побежала туда, где в последний раз видела Ахмета, когда он упал. Но на этом месте его не обнаружила. Ее ридикюль, к счастью, валялся на земле возле стены, скрытый тенью от здания. Девушка подняла его и побежала обратно к дому. На бегу она достала из кармана золотистый ключ. От быстрого бега и от волнения Эвелина тяжело дышала, в груди у нее все горело. У нее так тряслись руки, что она никак не могла попасть ключом в замочную скважину.

Она прикусила губу и глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь. Затем обернулась, пытаясь разглядеть то, что происходит на другом конце переулка, но оттуда, где она стояла, ей ничего не было видно. Девушка затаила дыхание и прислушалась, но слышала только гулкое биение своего сердца. Вбежав в дом, она быстро захлопнула за собой дверь. Эвелина заперлась на ключ и, схватив первый попавшийся стул, заблокировала дверную ручку.

Затем девушка достала отцовский дневник из своей сумки и поставила его на полку, втиснув между других книг. На одно короткое мгновение она замерла, остановив взгляд на дневнике – раздумывая и терзаясь сомнениями. А затем решительно убрала его оттуда. Сняв с полки несколько томов, Эвелина запрятала свою святыню как можно дальше, после чего заставила дневник книгами.

В этот миг раздался громкий стук в дверь.

– Эвелина! С вами все в порядке? – услышала она обеспокоенный голос Джастина.

Эвелина выдернула стул и распахнула дверь настежь. Джастин стоял на пороге – цел и невредим. Слава Богу! Она бросилась ему на шею и крепко прижалась к нему, уткнувшись носом в мягкую шерстяную ткань его серого пальто.

– Что с Салли и Ахметом? – спросила Эвелина, глядя на маркиза с надеждой.

– Салливана слегка поколотили, но в целом он чувствует себя прекрасно. Что касается Ахмета… Никто не знает, куда он исчез.

Заглянув Джастину через плечо, она увидела, что в переулке перед домом никого нет.

– А где же Салли? – с тревогой в голосе спросила девушка.

– Он арестован.

У Эвелины ком подступил к горлу. Эти слова прозвучали для нее как смертельный приговор.

Крепко обнимая девушку, Джастин вошел вместе с ней в дом и закрыл за собой дверь. Пока он вел ее в гостиную, она в это время думала о том, чем грозит ей арест Салли. Джастин посадил Эвелину на кушетку и опустился перед ней на корточки.

– Эвелина! Я. хочу, чтобы вы были со мной откровенны. – Он сжал ее руки в своих ладонях и посмотрел ей в глаза. – Вам известно, почему власти разыскивают вашего друга Салливана?

Она покачала головой.

– В чем его обвиняют?

– В государственной измене.

В глазах у Эвелины все помутилось. О Господи, нет! Она закрыла глаза.

– Эвелина, вы должны сказать мне: вам известно что-нибудь о заговоре против короны?

По крайней мере, Салли не убили на улице, как ее отца. А значит, будет суд. Пусть даже он будет несправедливый, но у нее появится возможность спасти его!

Джастин слегка встряхнул ее за плечи.

– Послушайте меня, Эвелина. Салливан говорил вам что-нибудь о Наполеоне или о банковских делах? Или, может быть, о денежной системе? Он говорил вам вообще что-нибудь?

Эвелина открыла глаза и часто заморгала, непонимающе глядя на Джастина.

– Почему вы спрашиваете меня обо всем этом? – От страшных предчувствий у нее засосало под ложечкой. – Вы ведь не содействовали властям в его поимке, правда?

– Прошу вас, просто расскажите мне все, что вам известно, – мягко, но настойчиво требовал Баркли. – У нас мало времени. Пока не поздно, мы должны помешать заговору.

Мы!

У Эвелины все поплыло перед, глазами. Внезапно мир вокруг заволокло белой пеленой. Джастин сидел сейчас рядом с ней и в то же время Эвелине казалось, что он говорит с ней откуда-то издалека, из какого-то длинного темного туннеля. Затем в ушах у нее зашумело, и она перестала слышать его голос. Девушка внезапно почувствовала сильную тошноту. Она отвернулась от него, и ее вырвало прямо на затертый восточный ковер.

Слезы брызнули у нее из глаз. От дикой боли разламывалась голова.

Кто-то коснулся ее лба, а потом вложил носовой платок в ее потную ладонь. Дрожащей рукой Эвелина поднесла платок к лицу и вытерла рот. Кто-то дал ей в руки стакан, и она прижала его к груди. Потом сделала небольшой глоток и прополоскала рот, а затем, нагнувшись над решеткой, выплюнула содержимое в камин. Затем вздохнула и снова глотнула жидкости, обжигающей все внутри. Это хорошо, что ей больно. От боли в голове постепенно прояснилось.

Эвелина нечаянно уронила стакан и смотрела, как он медленно катится по толстому ковру. Это был тот самый ковер, на котором она совсем недавно целовалась, с презреннейшим из всех людей.

Эвелина поднялась. У нее дрожали колени и подкашивались ноги. Но она гордо выпрямилась и подняла голову. «Держись как королева, – учил ее отец. – Тем более когда ты чувствуешь себя особенно уязвимой. Это действует как невидимый щит».

Когда она повернулась, направляясь к двери, Джастин остановил ее:

– Куда вы идете?

Девушка с ужасом и отвращением посмотрела на его руку в серой перчатке и, сжав кулаки, с силой ударила его по лицу.

Из носа у него закапала кровь, и он отпустил Эвелину, чтобы ощупать лицо.

– Что?..

Она сама не узнала свой голос, когда с глубочайшим презрением проговорила:

– Не смейте прикасаться ко мне!

Сказав это, Эвелина подхватила юбки и выскочила за дверь, промчавшись мимо опешивших лакеев. Она побежала прямиком к «Белфонт-Хаусу». В голове у нее вертелась только одна мысль:

– Что с Фаизой?

Ахмет исчез, Салли арестован. Господи, помоги ей спасти хотя бы верную служанку! Уличные торговцы смотрели на нее с любопытством, но Эвелина никого и ничего не видела вокруг. Она бежала со всех ног по широкой улице. От быстрого бега у нее пересохло во рту и саднило грудь. Но Эвелина не обращала на это внимания. Главное, она не должна потерять единственного друга, которому, может быть, еще в состоянии помочь!

Тяжело дыша, Эвелина забарабанила в массивные дубовые двери «Белфонт-Хауса».

Ей открыл удивленный дворецкий.

– Мисс Амхерст! Что-то случилось?

Девушка пулей пролетела мимо него и направилась к холлу. Перепрыгивая через две ступеньки, она взбежала по лестнице на второй этаж и стремительно ворвалась в комнаты, которые занимали они со служанкой.

Прерывающимся голосом Эвелина выкрикнула:

– Гельмек, Фаиза! – Она никак не могла отдышаться. Ее лицо раскраснелось от бега, глаза лихорадочно горели. Эвелине было так жарко, что казалось, поднеси к ней спичку – и она тотчас же вспыхнет, как вязанка хвороста.

Фаиза остановилась как вкопанная в дверях своей комнаты и широко открытыми от ужаса глазами смотрела на хозяйку. Эвелина схватила ее за руку и потащила за собой. Фаиза сразу все поняла и беспрекословно подчинилась. Они вместе побежали по длинному коридору, а потом помчались сломя голову вниз по ступенькам.

У основания лестницы стояла леди Фонтейн.

– Боже милостивый! Что с вами случилось, дитя мое?

Эвелина сейчас в последнюю очередь думала о том, как она выглядит. А вид у нее в этот момент, должно быть, был ужасный. Но ее это нисколько не заботило; остался еще один лестничный пролет, а затем – выход. И вот оно – спасение! В это время в холл из гостиной вышла леди Баркли. Она с отвращением посмотрела на Эвелину:

– Боже мой! У нее такой вид, как будто она только что извалялась в грязи. Как омерзительно!

А затем появился он.

Эвелина так резко остановилась, что Фаиза чуть не упала с лестницы.

Эвелина посмотрела на красивое лицо лорда Баркли, залитое кровью, на его нос, который увеличился в размере раза в два. Вот и хорошо! Он это заслужил! По крайней мере она врезала ему как следует. А если добавит еще, то мало этому мерзавцу не покажется!

– Эвелина, прошу вас меня выслушать! – произнес Баркли таким тоном, что его просьба больше походила на приказ.

– Джастин! Тебя избили! – Встревоженная леди Дракон подлетела к маркизу и схватила его за руку.

Он мягко, но решительно оттолкнул мать и подошел к основанию лестницы.

– Вы должны меня выслушать!

– Могу я наконец обрести покой в собственном доме? – воскликнул лорд Фонтейн, входя в холл и обводя присутствующих сердитым взглядом. Когда он посмотрел на Эвелину, его глаза удивленно округлились.

В эту минуту она сообразила, что, по всей видимости, родным этого мерзавца Джастина ничего не известно о его тайной деятельности. Это давало ей необходимое преимущество, пусть и совсем небольшое.

– Леди Фонтейн, мне нужна ваша помощь, – обратилась Эвелина к тетушке Джастина.

Баркли замер, умоляющими глазами глядя на девушку.

– Сделаю для вас все возможное, дитя мое, – с готовностью предложила леди Фонтейн.

– Ради всего святого, позаботьтесь, пожалуйста, о лорде Баркли! – Взгляд Эвелины метал в негодяя громы и молнии. – Похоже, наш бедный маркиз принимал участие в кулачном бою. Его лицо в таком жутком состоянии, что мне больно на него смотреть.

– Принимал участие в кулачном бою?.. – изумленно переспросила леди Дракон и повернулась к сыну. – Как ты мог? Как ты можешь быть таким безрассудным и неосмотрительным, Джастин? Где твое чувство долга по отношению к семье, и к твоему высокому положению в обществе? Ты ведешь себя как уличный хулиган! Малышка Эвелина права: вид у тебя просто ужасный.

– Пойдем с нами, Джастин. Мы приведем тебя в божеский вид. – Леди Фонтейн закружилась вокруг любимого племянника.

– Послушай, Баркли! – Приложив к глазам монокль, лорд Фонтейн внимательно изучал лицо молодого маркиза. – Вам следует ограничить свои упражнения боксерскими состязаниями. И конечно же, не стоит демонстрировать свое боксерское мастерство перед дамами; Это слишком суровое испытание для их ранимых и чувствительных сердец.

– Ступайте в свою комнату, – приказал Джастин Эвелине, гневно сверкая глазами. А матушка и тетушка в это время, схватив его за руки, тянули маркиза в гостиную.

– Слушаюсь, милорд, – со смиренным видом промолвила Эвелина. Она изобразила на своем лице подобострастную улыбку и присела в реверансе. Что было не так-то легко сделать, учитывая, что она стояла на лестнице и держала за руку перепуганную Фаизу. Особенно если принять во внимание, что в этот момент Эвелине больше всего на свете хотелось выцарапать Баркли глаза. А может, лучше было бы, предварительно вымазав презренного маркиза дегтем, обвалять его в перьях. Возможно, это послужило бы негодяю хорошим уроком.

Эвелина не спеша повернулась и степенно направилась по лестнице на второй этаж. Фаиза следовала за ней, не отставая ни на шаг. Когда они поднялись на верхнюю ступеньку, Эвелина подобрала юбки и вместе со своей верной служанкой побежала в другой конец коридора, где находился черный ход. Их шаги гулко раздавались в наступившей тишине.

– Эвелина, постойте! – крикнул ей вслед Джастин. Фаиза и Эвелина спустились по черной лестнице, которой пользовались слуги. Они очутились на кухне, так напугав повара своим неожиданным появлением, что он уронил большую банку с маринованной свеклой. По всему полу разлилась лилово-красная жидкость. Эвелина со служанкой перепрыгнули через свекольное море, ухватившись за край разделочного стола, чтобы не упасть. А затем побежали к выходу. Выскочив из дома, они попали в залитый солнечным светом сад. Затем Эвелина и Фаиза помчались к воротам, а оттуда выбежали на оживленную улицу. Прочь от предательства и коварства. Ноги несли их так быстро, будто за женщинами гнался сам дьявол. Но именно им и стал для Эвелины лорд Джастин Баркли – ожившее зло, дьявол во плоти.


Глава 16


Джастин в очередной раз взъерошил волосы, меряя шагами со вкусом обставленную гостиную. Стены комнаты украшали великолепные картины. Баркли раздраженно смотрел на смуглые лица, глядевшие на него с портретов, желая, чтобы они наконец перестали на него пялиться. С тех пор как он пришел сюда, часы били уже в третий раз. Маркиз начал подумывать о том, не воспользоваться ли подходящим моментом и не проскользнуть ли незаметно на второй этаж. Однако он не знал, какую именно комнату занимала Эвелина. К тому же два здоровенных лакея возле дверей бросали в его сторону свирепые взгляды. Одному Богу известно, какие указания оставил им сеньор Аролас.

Наконец дверь распахнулась, и в гостиную изящной величавой походкой вошел высокий господин с оливковой кожей и с волосами цвета воронова крыла. Он двигался с такой непринужденной грацией, что Джастин им невольно залюбовался.

Баркли мгновенно выпрямился, стараясь не выказывать своего раздражения по поводу того, что Эвелина сбежала от него в объятия красавца испанца.

– Ну так что же?

– Бренди? – будничным тоном спросил Аролас, но из-за легкого испанского акцента это прозвучало как предложение чего-то запретного.

– Итак, Эвелина встретится со мной или нет? – спросил Джастин, с трудом скрывая нетерпение.

Высокий господин налил себе в бокал немного бренди и сделал глоток.

– Знаете ли, я познакомился с сеньоритой Эвелиной очень давно. Когда она еще была пухленькой малышкой с румяными щечками. Ее глаза были синими, словно волны Средиземного моря, а кудряшки – светлыми, как у ангелочка. – Испанец вздохнул и покачал головой. – Сколько я помню, малышка всегда отличалась отменным аппетитом. – Он выразительно взмахнул рукой. – Она любила вкусную изысканную еду. А сейчас… – Аролас нахмурился. – Мой шеф-повар не знает, какими яствами возбудить ее аппетит. Что бы он ни приготовил для нее – бедняжка ни к чему не притрагивается. – Он взглянул на Джастина с нескрываемым гневом. – Отчего она так страдает? Что могло ранить ее столь глубоко, что она утратила вкус ко всем радостям жизни?

Почувствовав угрызения совести, Джастин отвел глаза. У него и без того было тяжело на душе.

– Она не рассказала вам, что случилось? – спросил он сквозь зубы.

Испанец выразительно пожал плечами.

– Я слышал, что Салли арестован.

Еще один болезненный вопрос! Полковник Уитон запретил Джастину допрашивать Салливана, утверждая, что лорд Баркли якобы слишком мягкотел для этого мероприятия. Как будто Уитону доставляло удовольствие мучить арестованного. Теперь Джастин не в состоянии остановить заговор или доказать невиновность Эвелины, как он собирался сделать ранее. От отчаяния и разочарования он не находил себе места.

– Мне необходимо с ней увидеться. – Джастин заставил себя разжать стиснутые в замок руки. – Не могли бы вы убедить Эвелину поговорить со мной?

– Разве вы до сих пор еще не поняли? Никто не может заставить сеньориту Эвелину делать то, что она не желает! – Аролас улыбнулся, и его белые зубы сверкнули, как оскал хищника, увидевшего свой обед. – Хотя, вероятно, если бы вы досконально объяснили мне, что произошло, я смог бы посоветовать вам что-нибудь.

Джастин поджал губы, как утопающий за соломинку хватаясь за слабую возможность узнать хоть что-то.

– Боюсь, это слишком сложно объяснить.

Аролас грациозно откинулся на спинку большого кресла и вытянул перед собой длинные ноги. Как лев, лениво развалившийся после охоты.

– Сегодня для меня не существует более важных и неотложных дел, чем моя дражайшая сеньорита Эвелина.

Джастин изменился в лице, когда услышал, с какой нежностью в голосе этот мужчина говорит об Эвелине. Может быть, этих двоих объединяет не только одна крыша над головой? Может, этот ублюдок на своем мелодичном языке шепчет ей нежные слова во время… Маркиза охватил гнев, и он стиснул кулаки, чтобы совладать с собой. У него внезапно пересохло во рту, и он облизнул губы.

– Как она? Я хочу сказать, вы достаточно хорошо о ней заботитесь?

– Мне очень дорога сеньорита Эвелина. Я высоко ценю дружбу, которая нас связывает. – А затем испанец с горечью в голосе спросил: – Если говорить о вас, кажется, вы этого как раз не делали?

В гостиной воцарилось гробовое молчание.

– Я могу только предполагать, что вы каким-то образом причастны к задержанию неуловимого и бесстрашного Салливана. Пойдя на это, вы тем самым предали нашу милую Эвелину. – Аролас вопросительно изогнул темную бровь. – Это, разумеется, всего лишь моя догадка.

Джастин выпрямился и гордо поднял голову. Он не позволит проклятому испанцу дразнить себя. Резко повернувшись, он направился к двери.

– Просто заботьтесь о ней, Аролас. Иначе вам придется отвечать передо мной.

С прытью, которой Джастин от него не ожидал, испанец внезапно вскочил с места и подлетел к маркизу, схватив его за галстук.

– Вы советуете мне заботиться об Эвелине так же, как о ней позаботилось ваше правительство? – прошептал он, сверля Джастина горящими от гнева глазами.

Маркиз стоял, не шевелясь. Он не мог не согласиться с тем, что сказал Аролас. Испанец тысячу раз прав: Джастин виноват. Виноват во лжи, предательстве, попытках запугать и в гораздо более тяжких грехах. Баркли понимал, что проницательный испанец видит в его глазах раскаяние. На воре шапка горит. Ну и пусть! Ему все равно. Зато Джастин может сделать для Эвелины хотя бы эту малость – он может ее предупредить!

– У нее очень опасные враги, – выдавил из себя Баркли, тяжело дыша. Хотя ему трудно было произнести слова, которые противоречили его собственным желаниям, ради безопасности Эвелины он все же был вынужден сказать: – Ей лучше покинуть страну.

Аролас прищурился и спросил тихим голосом, от которого у Джастина кровь застыла в жилах:

– Вы ей угрожаете? – И еще туже затянул галстук на шее маркиза.

С трудом пошевелившись, Баркли покачал головой.

– Я бы никогда не посмел ее обидеть.

– Ха! – Аролас так резко отпустил Джастина, что он попятился и упал на пол. – Вы, англичане, чифладос!

Не успел маркиз подняться, как Аролас повернулся и вышел из комнаты. Джастин схватился за голову. Как он мог пасть так низко?

В этот миг Аролас неожиданно вернулся в гостиную.

– Совсем забыл. Она хотела, чтобы я передал вам это. – Он небрежно швырнул что-то под ноги Джастину.

На ковер с глухим стуком упало кольцо. Баркли поднял его и очень долго, задумавшись, смотрел на золотой ободок. Он не знал, сколько так просидел – не двигаясь, молча взирая на подарок, который ему вернула Эвелина. Когда наконец Джастин поднял голову, Аролас все еще стоял рядом, сверля его глазами.

– Только исключительно верному и преданному мужчине под силу залечить раны, которые вы нанесли сеньорите Эвелине, – елейным голоском произнес Аролас.

Приступ дикой ревности охватил Джастина.

– И утешение Эвелины вы берете на себя?

Аролас коварно усмехнулся.

– Для моей Эвелины я готов на все, – Он прищурился. – На все без исключения!

Джастину хотелось ненавидеть этого человека. Но умом он понимал, что Аролас мог дать Эвелине то, чего не мог дать он сам – дом, где тень предательства не будет маячить у нее за спиной. Баркли поднялся с пола и отряхнул свою одежду. Не сводя глаз с кольца, которое он продолжал бережно держать кончиками пальцев, Джастин сказал:

– Не надо злорадствовать.

Аролас досмотрел на него оценивающе и спросил:

– Вы когда-нибудь встречались с отцом сеньориты Эвелины, мистером Амхерстом?

– Не имел чести.

– Он был прекрасным человеком, – заметил Аролас. – В наше время таких людей почти не осталось. Когда встречаешься с таким человеком, это производит неизгладимое впечатление. Мистер Амхерст был великолепным оратором. Его яркие речи, заставляли задуматься. И так тонко, что ты даже не догадывался, что это он изменил твою точку зрения. У Амхерста имелись четкие жизненные принципы, от которых он никогда не отступал. – Аролас нахмурился. – Порой он был даже слишком принципиален. Интересы родины для этого человека всегда стояли на первом месте. Даже его семья не имела для него такого большого значения, как долг и отечество. Нелепо даже подумать о том, что для мистера Амхерста что-то могло быть важнее родины!

У Джастина появилось ощущение, что он попал к ясновидящему, который способен ответить на любой, вопрос, но он растерялся и не знает, о чем его можно спросить. И не уверен, получит ли на свой вопрос прямой ответ. Волнуясь, он облизнул пересохшие губы.

– Вам известно… чем занимался сэр Амхерст перед своей смертью?

Аролас улыбнулся, показав белые зубы.

– Разумеется, он занимался дипломатией.

– Эвелина не участвовала в его делах?

Темно-карие глаза испанца сверкнули.

– А вы сами как думаете?

– Я готов поклясться, что нет.

– Почему? Потому что она – женщина? – Аролас произнес слово «женщина», как будто это была высшая похвала. Как будто работа в разведке была грязным, постыдным делом, недостойным человека с высокими нравственными принципами. Хотя шпионская деятельность и являлась таковой на самом деле.

– Потому что Эвелина – искренняя и честная женщина. Конечно, она умна и проницательна. Но хитрость, склонность к обману и закулисным интригам – качества, необходимые для шпиона, – ей несвойственны.

– Вижу, вы не равнодушны к этой девушке.

Джастин пожал плечами, не желай посмотреть правде в глаза и понять, насколько сильными стали его чувства к Эвелине.

– Я глубоко уважаю ее.

Аролас поднял бровь.

– Ваши слова не похожи на признание в любви. Но в конце концов, если бы вы действительно ее любили, вы бы не предали Эвелину так жестоко.

Пристыженный Джастин не смел поднять на Ароласа взгляд. Он чувствовал себя так, словно его сердце на полном ходу переехал тяжелый экипаж. Но он не собирался показывать проклятому испанцу, что сердце у него разрывается на части.

Стиснув зубы, Джастин выдавил из себя:

– Так вы поможете мне или нет?

Аролас ленивой походкой подошел к изящному графину, наполнил бокал и принялся медленно потягивать бренди. Любуясь золотисто-коричневой жидкостью, он спокойно проговорил:

– Давайте предположим, что сеньор Амхерст никогда не уклонялся от дипломатического долга по отношению к своей стране. И давайте также предположим, что его смерть произошла – скажем так – в исключительно неудачное время и поэтому возбудила подозрения.

– Предположим.

– В таком случае давайте также предположим, что сеньорита Эвелина никогда не принимала участие в деятельности своего отца, как вы ранее заметили. – Он поджал губы. – Это будет означать…

– Что предатель находится среди нас, – вместо него закончил фразу Джастин.

Аролас равнодушно пожал плечами.

– Все это, разумеется, лишь предположения.

– Разумеется. – Джастин потер подбородок. – Но в таком случае что от нее нужно тем людям?

– Может быть, их интересует состояние, оставшееся после смерти ее отца? – спросил Аролас.

– Я подозреваю, что власти уже наложили на него свою руку, – осторожно сказал Джастин.

– Значит, это что-то другое. Возможно, что-то очень важное, что Эвелина знает, даже не понимая всей важности того, что ей известно. – Аролас поднял голову, снова изучающе поглядев на Джастина. – Зачем вы пришли сегодня? Вы прекрасно знали, что она не захочет вас видеть.

– Я должен был попытаться. – Джастин отвел взгляд. – У меня есть обязательства по отношению к ней.

– Ах, для вас, оказывается, как и для сеньора Амхерста, долг превыше всего! Ах, англичане! Не пойму я вас. Вы так зациклены на своей чести, что забываете о простых человеческих радостях. Таких, как любовь красивой женщины или детский смех. Отказываясь от всего этого, вы так много теряете!

– Что-то не вижу, чтобы лично вас окружала любящая семья, – язвительно заметил Джастин.

Испанец невозмутимо пожал плечами.

– Всему свое время. И не сомневайтесь, для меня моя семья всегда будет на первом, месте.

Джастин поклонился, снова внимательно посмотрев на Ароласа. Этот человек произвел на него сильное впечатление. Маркиз признавал это, несмотря на то, что изнутри его сжигала ревность. Джастин все бы отдал, чтобы поменяться с Ароласом местами. Чтобы он, а не этот красивый испанец пришел Эвелине на помощь и утешил ее в печали.

– Если нам нечего больше обсуждать, я, с вашего позволения, откланяюсь.

– До свидания, милорд. Должен вам признаться, – Аролас в первый раз за все время обратился кДжастину как подобает, – вы совсем не похожи на других дипломатов, которых я встречал.

– Почему? – спросил Джастин, заинтересовавшись.

– Кажется, вы не так кровожадны. Похоже, у вас есть зачатки совести. К сожалению, это не самая полезная черта для человека, находящегося на дипломатической службе.

– Ну что же, мне повезло, что я не дипломат, сеньор. Я просто человек, который пытается делать все, чтобы исполнить свой долг.

Аролас улыбнулся.

– Так же как и мы все.


Глава 17


Чтобы заглушить боль и отвращение к себе, Джастин вот уже целый час, истекая потом, остервенело работал вилами, бросая сено на сеновал.

Он не знал, что было для него тяжелее – мысль о том, что Эвелина возненавидела его на всю оставшуюся жизнь, или то, что она теперь живет в доме великолепного испанца. Может, у него гарем в каждом городе… Джастин отмахнулся от навязчивых подозрений, еще больше недовольный собой.

Если сэр Филипп Амхерст не был перебежчиком, кто в таком случае изменник? Салливан? Не располагая достаточной информацией, об этом можно было только гадать. Но Уитон считал, что у них имеется достаточно сведений для выводов. Джастину хотелось кричать от отчаяния, но он только подцепил вилами новую порцию сена и швырнул его на верх стога.

Он остановился на секунду, чтобы вытереть потный лоб рукавом рубашки. Его руки болели от мозолей, но он заслужил эту боль. Эта боль – ничто по сравнению с тем, через что наверняка пришлось пройти Салливану. Джастину оставалось только надеяться, что Салливана арестовали не зря. Что он заслужил это своими прошлыми деяниями. В таком случае это хоть как-то оправдывало то, что сейчас происходит. Иначе Джастин во всей этой неприглядной истории сыграл роль послушной марионетки в руках предателя, прокравшегося в их ряды. Маркиз начал подвергать сомнению существование угрозы для их денежной системы со стороны Франции. Ничего даже отдаленно напоминающего эту угрозу до сих пор не наблюдалось. Пока еще не подтвердился ни один факт, который бы хоть как-то оправдывал то, что он сделал с Эвелиной.

В это мгновение Джастин услышал неподалеку чьи-то тяжелые шаги. Кто-то шел по дороге мимо конюшен. В это время суток мало кого можно было встретить поблизости, ночью в переулке было безлюдно. Баркли отбросил вилы в сторону. Молча подкравшись к двери, он, прислонясь к дощатой стене, стал прислушиваться.

– Испанец стоит на улице с двумя своими людьми. Она зашла в тот маленький дом. – Скрипучий голос зловеще проговорил: – Она там одна.

Лицо Джастина покрылось холодной испариной. По его подсчетам, мимо конюшни прошло шесть, нет, семь пар ног. Все эти люди направились в сторону тайного убежища его покойного брата, находящегося совсем рядом.

Сердце в его груди отчаянно колотилось. Баркли подождал, когда незнакомцы пройдут мимо конюшен. После этого он сразу же бросился к своему пальто. Сунув руку в карман, Джастин вынул оттуда свой пистолет. Единственный пистолет с одним-единственным патроном. Ничего, хватит. Он надеялся, что Аролас и его помощники хорошо вооружены. Выходя из конюшен, Баркли схватил со стены длинный хлыст. Только бы успеть!

Сначала он услышал приглушенный шепот и шаги, а потом различил силуэты дерущихся людей. Джастин бросился к ним, с трудом разбирая, кто есть кто. Узкий переулок плохо освещался. Он сразу же узнал Ароласа, который, с присущей ему кошачьей грацией, махал шпагой направо и налево, так что трое его противников не могли к нему подступиться.

Никого из остальных присутствующих Джастин не узнал. Он расставил ноги пошире и размотал хлыст, а потом хлестнул одного из нападавших на Ароласа по руке, выбив у него из пальцев нож.

– Проклятие! – вскричал тот и оглянулся. Джастин сразу же узнал его: квадратная челюсть, громадные ручищи, лицо в черной краске. Значит, накануне в конюшне на него напал не Салливан. Здоровяк с криком бросился на маркиза. Баркли повернулся и с силой ударил бандита прикладом пистолета по лопатке. Верзила закричал от боли. В этот момент Аролас, отбиваясь от двух других головорезов, нападавших на него с ножами, прокричал Джастину:

– Два человека прошли следом за Эвелиной! Она в доме!

Маркиз прорвался сквозь дерущихся и бросился в дом.

Мерцающий свет лампы освещал сцену из самого страшного ночного кошмара, какой только он мог себе вообразить. От этой ужасной картины кровь застыла у него в жилах.

Краем глаза он увидел человека с землисто-серым лицом, который с ножом в животе лежал на полу возле книжных полок. Но взгляд Джастина был прикован к другому подонку, который в этот момент повалил Эвелину на зеленую кушетку и отстегивал подтяжки. Она кричала и отчаянно отбивалась, но силы были неравны. Мужчина держал ее рукой за шею.

Баркли накинулся на насильника и, схватив его за плечи, оттащил от девушки. Бандит повернулся и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Маркиз отлетел к стене. А затем головорез стал надвигаться на него, подходя все ближе и ближе. Джастин молниеносно выхватил пистолет и выстрелил в упор. Раздался оглушительный хлопок. Мужчина повалился на спину, на груди у него растекалось большое красное пятно. В комнате сильно запахло порохом.

Джастин попытался взять себя в руки. Подняв глаза на Эвелину, он увидел, что она изумленно и испуганно смотрит на него, как будто видит его впервые в жизни. Затем, опомнившись, она поправила на себе разорванное платье, поднялась с зеленой кушетки и направилась к двери.

– Эвелина! Не выходите сейчас на улицу: это слишком опасно! – закричал он. И в этот миг он увидел пистолет в руке одного из бандитов.

Человек с пепельно-серым лицом, из живота которого торчал нож, лежа на полу, целился прямо в спину Эвелине. Она оглянулась и замерла. Ее глаза расширились от ужаса.

– Нет! – послышался страшный крик Джастина. Он ринулся вперед, заслоняя Эвелину своим телом. А затем его грудь пронзила острая боль – страшная, как Божья кара. «Это несправедливо. Мне еще так много нужно было сделать!» – промелькнуло у него в голове.


Глава 18


– Мне противно даже смотреть на него! – в сердцах воскликнула Эвелина, стукнув кулаком по старому исцарапанному столу. – Я ни за что не буду выхаживать этого мерзавца! Для чего, спрашивается? Для того чтобы потом, когда он оправится от ран, он всех нас убил?

– Джастин Баркли заслонил вас своим телом. Если бы не он, вас сейчас, возможно, не было бы в живых, – пытался образумить ее Анхель.

Эвелина провела рукой по своим растрепанным волосам, думая о том, что уже несколько дней не принимала ванну.

Они в спешке покинули Лондон и уехали, в отдаленную деревушку.

– Может быть, это очередная из его уловок. Этот человек – прирожденный интриган, – Эвелина не могла простить Джастину его подлое предательство. Ее по-прежнему жгла обида. Никакой благородный поступок с его стороны не принимался в расчет и не умалял его вины – даже то, что он спас ей жизнь.

– Или, может быть, он просто привык заботиться о вас.

– Чепуха! У этого человека нет сердца! – Эвелина с содроганием вспоминала, что позволяла ему когда-то дотрагиваться до нее.

Взгляд Анхеля стал жестче. Молодой испанец поднялся с деревянной табуретки.

– Мы уже говорили с вами об этом, Эвелина. Мы взяли лорда Баркли с собой, потому что он для нас – самый важный источник информации. Я готов ручаться чем угодно: ему известно, кто стоит за заговором против вас, и кто мог убить вашего отца.

– Даже если Баркли что-то знает, это того не стоит! Папу не воскресишь, а вернуть наследство для меня не самое важное. – Эвелина скрестила руки на груди. – Делами наследства займется мистер Таттл. Хотя маловероятно, что я все еще могу претендовать на то, что является моим по праву. Раз для меня безопаснее уехать, я намерена как можно скорее покинуть Британию.

– А как же Салли?

В горле у Эвелины встал комок.

Анхель продолжал горячо убеждать девушку:

– Салли исчез из Ньюгейтской тюрьмы. Когда его видели в последний раз, Салливана охраняло шесть человек. Никому не известно, где его держат и жив ли он вообще.

Сердце Эвелины болезненно сжалось, но она сумела совладать с собой. Бог не допустит, чтобы Салли погиб. Он должен быть жив! Она не переживет еще одну потерю. Девушка украдкой вытерла слезинку в уголке глаза. Все это казалось каким-то нескончаемым кошмаром, но только чересчур реальным. Она тяжело вздохнула, понимая, что сделает все от нее зависящее, чтобы спасти Салли.

– Я выясню у Баркли все, что ему известно, – уныло сказала Эвелина.

Анхель пристально посмотрел на девушку и прищурился.

– Ухаживайте за ним как следует, Эвелина. Хотя Джастин Баркли и замешан в заговоре против вас, он по-прежнему остается маркизом и графом. И в его роду больше нет других наследников. Если возникнет необходимость, он может нам очень пригодиться.

– Салли стоит десятка таких, как он.

– Для вас – да, но только не для англичан.

Содрогнувшись, Эвелина снова вспомнила, как отец умирал у нее на руках, но тут же постаралась отогнать от себя страшное видение.

– Я никогда не выхаживала больных с пулевым ранением. Может, для ухода за ним нам лучше пригласить фельдшера или нанять кого-нибудь из деревни.

– Доктор уже извлек пулю. Вам нужно только следить за чистотой раны и за тем, чтобы у него не поднялась температура. Более того, нам необходимо избегать огласки. Кроме вас, никто не должен услышать ни слова из того, что он может рассказать. – Увидев плотно сжатые губы Анхеля и его решительное выражение лица, Эвелина поняла, что спорить бесполезно. К тому же девушка сама понимала, что он прав, хотя ей даже думать об этом было неприятно. Эвелина знала, что лучше ей самой ухаживать за лордом Баркли.

Она покорно вздохнула и окинула взглядом убогую кухню. Этот дом на ближайшее время станет ее убежищем.

– Хорошо. Мы с Фаизой позаботимся о нем.

– И не забудьте, доктор в равной степени беспокоился по поводу его травмы головы. – Анхель надел свой длинный черный плащ и черную шляпу. – Хозяйке заплачено до конца месяца. Они с мужем будут каждый день приносить вам продукты, оставляя их на краю аллеи. Они не хотят подходить ближе.

– Что вы им сказали?

Анхель улыбнулся, хотя ему было вовсе не до смеха.

– Хозяева дома – истые христиане. Просто они переживают сейчас нелегкие времена и им нужны деньги. Но они не желают ничего знать о грехе, который совершается в их доме.

Эвелина поморщилась.

– Единственный грех, который здесь совершится, – это допрос с пристрастием, который я устрою этому подонку. Если он не расскажет мне все, что мне необходимо знать, я буду выдергивать волосы у него из головы – один за другим!

Анхель наклонился к девушке и расцеловал ее в обе щеки.

– Будьте благоразумны, Эвелина, и держите себя в руках! И соблюдайте осторожность.

Она положила руку ему на плечо.

– Анхель!

Он посмотрел ей в глаза и пожал руку.

– Я знаю, кара. Я все знаю.

Эвелина сделала над собой усилие, чтобы не расплакаться. А потом кивнула.

– Поблагодарите также отца от моего имени.

– Он, как и я – или даже больше, чем я, – хочет, чтобы люди, которые убили мистера Амхерста, были отданы в руки правосудия.

– Боюсь, что я уже утратила веру в правосудие. Я только хочу, чтобы Салли был цел и невредим.

Анхель подошел к двери и распахнул ее. Кухню наполнил свежий деревенский воздух. Где-то вдалеке ухнул филин. На самом пороге Анхель остановился и оглянулся.

– Помните, Эвелина: маркиз – ключ по меньшей мере к одной части загадки. Он в конце концов может стать для нас шахматной фигурой, которой мы пожертвуем ради скорейшего перехода в нападение. Не исключено, что в конечном итоге он может превратиться в нашего союзника.

Эвелина поморщилась.

– Это человек без чести и совести. Пусть даже перевес сил не на нашей стороне, для нас будет лучше, если мы обойдемся без него.

– Мне кажется, неразумно отказываться от любой помощи, какую мы только можем получить, – сказал Анхель на прощание, выходя из деревенского дома втемную глухую ночь.

Проводив Анхеля, Эвелина поспешила запереть дверь на засов.

«Нельзя откладывать неизбежное», – подумала она и направилась в соседнюю комнату.

В спальне пахло припарками, которые оставил для больного доктор. Эвелина различила среди запахов аромат мяты и льняного семени.

На тумбочках по обе стороны кровати стояли две свечи, освещая неподвижно лежащего под коричневым шерстяным одеялом человека.

Увидев хозяйку, Фаиза, сидевшая на стуле в углу комнаты, сразу же поднялась с места.

– Он так и не приходил в себя? – спросила Эвелина.

Служанка только покачала головой. Ее темные глаза смотрели печально. Фаиза не хотела ничего слышать о том, что маркиз их предал. Зато она с готовностью ухватилась за тот факт, что лорд Баркли спас ее хозяйке жизнь, хотя Эвелине этот поступок казался самым неправдоподобным на свете и уязвлял ее гордость.

Девушка подошла к кровати и склонилась над Джастином. Его голова была перевязана. Белые бинты подчеркивали неестественную бледность его лица. Сейчас, когда его глаза были закрыты, а черты смягчены сном, лорд Баркли выглядел почти безобидным. Но Эвелина была не настолько наивна, чтобы поддаться этой иллюзии.

Фаиза снова забилась в угол. Эвелина знала, что турчанка чувствует неловкость, нарушая свои обычаи и ухаживая за раненым мужчиной. Но она дала слово делать все, что в ее силах. Эвелина понимала, что ей необычайно повезло с друзьями.

Она отогнула край одеяла и посмотрела на полуобнаженное тело Баркли, стараясь видеть перед собой пациента, нуждающегося в ее заботливом уходе, а не мужчину, которого ненавидит всей душой. Его бледная кожа сияла в свете свечей. Эвелина разглядывала его стройное мускулистое тело.

Ее взгляд остановился на бинтах, стягивающих его широкую грудь. Сквозь бинты, ближе к его правому боку, сочилась кровь. На белой марле образовалось кровавое пятно размером с куриное яйцо.

– По-моему, надо обработать рану.

– Доктор сказал, что повязку лучше сменить утром, – отозвалась Фаиза. – Еще он говорил, что небольшое кровотечение из раны некоторое время будет продолжаться.

Эвелине хотелось воспользоваться любым предлогом, чтобы не прикасаться к Джастину.

– Ну ладно. Утром так утром. – Она проверила, целы ли узкие кожаные ремешки, которыми были стянуты руки маркиза! А потом приподняла одеяло, чтобы узнать, хорошо ли связаны у Баркли ноги.

Нелепая идея связать раненого человека насмешила доктора. Он уверил, что больной, очнувшись, будет слаб и беспомощен, как младенец. Но Эвелина не хотела подвергать себя и Фаизу никакому риску. Ведь они здесь совсем одни, а лорд Баркли – самый настоящий враг.

Девушка опустила одеяло и вздохнула.

– Ступай полежи немного. Я посижу с ним.

– Вам тоже нужно отдохнуть.

– Я все равно сейчас слишком взбудоражена, чтобы уснуть. Иди поспи.

Фаиза знала, что спорить с Эвелиной бесполезно, и молча направилась в спальню, которая находилась в соседней комнате. Их убежище выглядело довольно скромным, но Эвелину радовало то, что по крайней мере в их распоряжении имеется несколько комнат и можно будет хоть где-то уединиться, когда раненый придет в себя.

Доктор предполагал, что маркизу потребуется несколько недель, чтобы поправиться. Эвелине хотелось бы, чтобы он выздоровел как можно скорее. Ей нужно только, чтобы Джастин пришел в сознание и был в состоянии отвечать на ее вопросы. При этом не представляя собой никакой угрозы для нее и Фаизы. Все остальное казалось Эвелине просто невыкосимым. И не важно, что она сказала Анхелю, чтобы его успокоить: она не собирается выхаживать Баркли до тех пор, пока он не встанет на ноги. Власти, возможно, посчитают, что маркиз прекрасно справляется со своими профессиональными обязанностями, и похвалят его за верную службу. А что касается Эвелины, она нисколько не сомневалась: стоит лорду Баркли вернуться к своей шпионской деятельности, и она может ожидать от него только одного – удара ножом в спину.

Она прошла на кухню и села за грубый деревянный стол. Девушка положила на стол бумагу, чернила, перо и промокательную бумагу, мысленно благодаря Анхеля за предусмотрительность. Анхель проявлял к ней великодушие во всех отношениях. Эвелина не знала, сможет ли когда-нибудь его отблагодарить.

Обмакнув перо в чернила, она попыталась разобраться в запутанной паутине своих мыслей, что оказалось нелегкой задачей. Ей необходимо было наметить план действий на ближайшие несколько дней.


«Что нам необходимо узнать:

1. Где Салли?

2. Что вам надо от него и от меня?»


Эвелина задумалась и почесала нос. Последний вопрос подразумевал, что за всем этим заговором стоял маркиз, но это не соответствовало действительности. Ей нехотя пришлось заметить, что если бы это все затеял Баркли, он бы не стал принимать участие во вчерашней схватке. А это означает, что кто-то другой дирижирует событиями.


«3. На кого и с кем вы работаете?

4. Каковы их цели?

5. Каковы их слабые места?

6. Вы имеете обыкновение соблазнять свои жертвы? Или то, что произошло со мной, – особый случай?»


Эвелина не могла понять, откуда у нее в голове взялся этот вопрос. Девушка потерла глаза. Наверное, она устала больше, чем предполагала, если позволила эмоциям заслонить собой ее цель. Отец ей всегда говорил: утро вечера мудренее. Чтобы иметь свежую голову и мыслить здраво, необходим полноценный сон.

Эвелина вздохнула, отложила бумаги и пошла в спальню, в которой лежал маркиз. Она положила на жесткий стул подушку и села, с ненавистью глядя на человека, который лежал сейчас на смятых простынях и мирно спал с таким видом, словно ему некуда спешить и у него в запасе масса времени для отдыха. Ей хотелось, чтобы сейчас ему приснился самый страшный кошмар.


– Что-то слишком уж долго он не приходит в себя, – с тревогой в голосе проговорила Фаиза.

– Согласна. – Эвелина нетерпеливыми шагами мерила комнату. Она провела у кровати больного три дня. Все эти три бесконечно долгих дня девушка была словно на иголках. За все время раненый ни разу не приходил в сознание. Когда она делала Джастину перевязку, он почти никак не реагировал. Эвелина представляла себе, какую боль должен испытывать Джастин при таком страшном ранении. И то, что он ни разу не застонал и не пошевелился, заставило ее не на шутку встревожиться. Эвелина развязала ремешки на его руках и ногах, осознавая, что собственная безопасность должна ее сейчас волновать меньше всего.

Пепельный цвет лица больного, его слабое дыхание и продолжающееся кровотечение из раны внушали Эвелине неподдельный ужас. Каким бы нелепым это ни казалось, в глубине души девушка считала, что состояние Джастина не улучшается по ее вине. Наверное, сильная ненависть, которую она к нему испытывает, каким-то непостижимым образом влияет на то, что он так медленно поправляется. Неужели высшие силы решили, что, проклиная Джастина, она в самом деле желала ему смерти? Эвелина надеялась, что это не так. Она же добросовестно промывала его раны, ухаживала за маркизом, денно и нощно дежурила возле его постели. Это и так давалось ей нелегко. Разве можно требовать от нее чего-то большего?

У Эвелины внезапно появилось желание помолиться, что само по себе ее удивило. Она не помнила, когда молилась в последний раз. Она опустилась на колени перед маленьким окошком в комнате Джастина. Ей казалось, что в этот ясный и солнечный денек Бог должен быть где-то там – на улице, на свежем воздухе, а не в душной, пропитанной тяжелыми запахами комнате. Эвелина знала, что Фаиза на кухне. Возможно, турчанка там тоже молится, взывая к помощи Всевышнего.

Эвелина прижалась лбом к своим стиснутым в мольбе ладоням, не зная, как обратиться к небесному отцу. Ей казалось в высшей степени нелепым и лицемерным умолять Господа спасти Джастина – человека, которого она сама ненавидит со всей страстью, присущей ее натуре. Всевидящий Бог сразу же поймет, сколь противоречивы ее чувства. Что, если Бог прочтет то, что написано в сердце Эвелины – в сердце, переполненном гневом, ненавистью, страхом и безнадежным отчаянием?

От долгого стояния на коленях у Эвелины стали болеть ноги, и она в конце концов решила, что лучше всего будет попросить Господа уладить все так, как Он сам сочтет нужным. Но при этом Эвелина умоляла Бога обязательно спасти Салли, позаботиться о Фаизе и Ахмете и, наконец, помочь Джастину. Да, она не скрывает, что ненавидит этого человека. Но при этом совершенно искренне заявляет, что не желает его смерти. Она просто не представляет себе этот мир без него. Невозможно закрыть глаза на те добрые дела, которые Джастин совершил в своей жизни, в том числе спас ей жизнь, из-за чего и оказался в этом жутком состоянии. Перед мысленным взором девушки стояла картина, как он, ни секунды не раздумывая, подставляет свою грудь под пулю, которая предназначалась ей. И она почувствовала, что узы, связывавшие ее с Джастином, до сих пор не разорваны.

Эвелина поднялась с колен. Несмотря на то что от усталости она едва стояла на ногах, девушка впервые за последние несколько дней почувствовала себя уверенно. Ворвавшись на кухню, она сказала:

– Принеси мне воды из ручья, Фаиза. Греть воду не надо. Мы искупаем маркиза и попытаемся привести его в чувство.

Эвелина и Фаиза вместе обмыли раненого ледяной водой. Но он не очнулся. Они кричали ему на ухо, трясли Джастина за плечи, пробовали его поднять, но все безрезультатно. Он ни на что не реагировал. Эвелина впадала в отчаяние. Если лорд Баркли умрет, как она сможет вернуть его тело семье, не привлекая внимания властей? Если он умрет, как она сможет помочь Салли? Если маркиз умрет наконец, как она узнает, почему он сначала предал ее, а потом спас?

Темные тучи, сгустившиеся над одинокой хижиной, не рассеялись. Даже когда Анхель прислал Эвелине записку с сообщением о том, что с Ахметом все в порядке. От Салли по-прежнему не было никаких вестей.

Эвелина начала читать Джастину дневник своего отца. Это занятие придавало девушке уверенности и привносило какое-то подобие гармонии в ее искаженный мир. Если бы только отец мог явиться к ней сейчас и подсказать выход из этого тупика! Если бы написанные на бумаге слова помогли ей быстрее найти ответы на мучившие ее вопросы!

Каждый день, сидя у кровати раненого маркиза, Эвелина подолгу – вплоть до глубокой ночи – читала вслух до хрипоты. Так ей было легче. Она думала, что это не даст ей сойти с ума, а Джастину, возможно, поможет выбраться из темного коридора забытья.

– «Я уверен, что сердце у моей маленькой Эвелины больше, чем огромный корабль, который привез нас в это забытое Богом место. Сегодня она подобрала четырех брошенных котят. Хотя прислуга еще не успела прийти в себя после того, как на прошлой неделе она притащила домой ту дворнягу. По всему дому слышится мяуканье и пахнет хуже, чем от Темзы».

Читая эти строки, Эвелина нежно улыбалась, а ее глаза светились от светлых воспоминаний. Отец только притворялся, что недоволен. А на самом деле его губы тогда постоянно расплывались в улыбке. Хотя отец никогда бы в этом не признался, маленькая плутовка видела, что он, так же как и она, находит очаровательными эти пушистые, комочки. Грустно вздохнув, она продолжала:

– «Настоящий ад начался, когда она решила искупать этих маленьких чудовищ. Однако разве я могу дать ей за это нагоняй? Она веселится сама и развлекает прислугу. А это не так уж мало».

Эвелина перевернула страницу.

– «Напряжение, в котором мы работаем, просто огромно. Но мои усилия – медленно, но верно – приносят свои плоды. И я знаю, что есть надежда…»

– Госпожа! – В комнату вошла Фаиза. Морщинки у нее на лице стали глубже, а под глазами залегли темные круги. – Вам нужно сделать перерыв.

– Я хочу опять его искупать. – Эвелина отложила дневник и поднялась. – Я справлюсь сама, а ты ступай поспи.

– Я приготовлю воду и полотенце. Хоть не вижу в этом никакого толку.

– А потом ты отдохнешь, договорились?

Фаиза кивнула:

– Как скажете. Но хочу вам сказать: я обратила к Аллаху очень много молитв, которые – все до одной – остались без ответа. Я очень опасаюсь, что мы с вами не сможем поднять маркиза на ноги. Похоже, что все бесполезно. Кажется, он собирается отойти в лучший мир.

– Маркиз молод, и у него крепкий организм. Он поборет недуг. Его просто нужно немного подтолкнуть к этому.

– Нам с этим не справиться, госпожа. Нет у нас такой возможности. Видно, его призывает Аллах. Все во власти Всевышнего! – Горестно покачав головой, Фаиза вышла из комнаты.

Сидя на узкой кровати рядом с Джастином, Эвелина бережно вытирала влажным полотенцем его широкие нагие плечи и мускулистые руки. Даже в таком беспомощном состоянии маркиз выглядел исключительно мужественным.

В мерцающем свете свечи его кожа казалась мертвенно-бледной. Ее цвет не могли оживить даже его золотисто-каштановые локоны. Баркли стал похож на призрака. Но при этом от него шел жар, словно от тлеющих угольков костра.

Эвелина хотела вытереть его сухие потрескавшиеся губы и поднесла к его лицу намоченное прохладной водой полотенце. И в этот миг почувствовала, как кто-то мягко взял ее за руку. Она ахнула. Сердце радостно встрепенулось у нее в груди.

– Джастин! Слава Богу!

Он нежно дотронулся до руки Эвелины, отчего у нее по спине побежали мурашки.

Она резко отстранилась, как будто ее ударило током, и мгновенно отскочила от кровати.

Джастин пробормотал что-то невразумительное. Эвелина догадалась, что он, наверное, находится сейчас в состоянии полудремы, не различая реальность и сон. Но после того как они провели нескольких дней и ночей без единого проблеска надежды на улучшение, даже это казалось огромной удачей.

Эвелина подошла к постели, наклонилась над Джастином и слегка встряхнула его за плечо.

– Джастин!

Он ничего не отвечал. Тогда она потрогала его лоб. Ей показалось, что его лоб стал горячее, чем был за мгновение до этого.

Девушка села рядом с ним, снова взяла полотенце и вытерла ему лицо.

Вдруг его рука – сильная и уверенная – обвилась вокруг ее талии.

– Что за дурацкие шутки, Джастин Баркли! – Эвелина потрясла его сильнее, но Джастин не очнулся. Он пребывал в забытье, продолжая крепко держать Эвелину за талию.

– Очнись, Джастин.

Он снова пробормотал что-то невнятное.

– Джастин! – воскликнула Эвелина. – Ты пришел в себя? Пожалуйста, очнись!

– Ах, Рейчел! – прошептал он и улыбнулся.

Затем маркиз нахмурился, но его глаза по-прежнему были закрыты.

– Мама! Ты здесь? Разве ты не пошла в гости к королеве?

Он метался по подушке.

– Джордж! Наконец-то ты вернулся! Мы все так скучали по тебе!

Эвелина вновь приложила руку ко лбу Баркли. Слабая лихорадка сменилась нестерпимым, обжигающим жаром. Страх сковал ей сердце.

Слова слетали с его губ – сбивчивые и неразборчивые:

– Не ходи… на охоту… Пожалуйста, останься… со мной! – Джастин, охваченный паникой, закричал в бреду: – Джордж! Джордж!

Эвелина схватила полотенце, намочила его в прохладной воде и положила ему на лоб.

– Джордж!

У нее пересохло во рту. Она ужасно боялась за него.

– Ш-ш, – успокаивала она Джастина. – Не волнуйся: Джордж обедает в своем клубе. Он скоро вернется.

Лицо маркиза прояснилось.

– О, Джордж… – выдохнул он. Маленькая слезинка выкатилась у него из угла глаза и потекла по щеке.

Девушка вытерла ее полотенцем. Ее сердце сжалось от сострадания.

Эвелина провела влажным полотенцем по его шее.

– Джордж ушел в свой клуб. На ужин ему сегодня подадут ягненка с мятным желе. А на десерт – крем-брюле.

Джастин заметно успокоился и затих. А затем повернул голову набок и тут же уснул.

Эвелина прикрыла рот рукой и судорожно вздохнула. К горлу у нее подступил комок. «Нужно набрать еще воды», – подумала девушка, но не пожелала будить Фаизу. Ей хотелось хотя бы на короткое время убежать от Джастина Баркли. Ей нужно побыть одной, чтобы успокоиться и все обдумать.

Эвелина надела плащ и вышла за дверь. В кустах весело стрекотали сверчки, а птицы начинали выводить свои предрассветные трели. Первые золотистые лучи солнца обещали прекрасный день. Но Эвелина, погруженная в свои мысли, ничего этого не замечала.

Она вдохнула приятный залах травы и постаралась отвлечься от тревожных мыслей, пытаясь сосредоточиться на том, что Джастин наконец-то пришел в себя. Ну, не полностью, конечно. Но все-таки стал проявлять признаки жизни. Это было настоящее чудо, за которое ей следует благодарить судьбу.

Эвелина провела рукой по утомленным глазам. Только сейчас она поняла, что и в самом деле очень устала.

Воздух был прохладным и влажным от росы, которая блестела на траве и листве деревьев. Идя по тропинке, Эвелина старалась привести в порядок свои чувства и выработать четкую линию поведения с этим загадочным маркизом. Ну, самое главное сейчас, конечно, – думать прежде всего о деле. Лорд Баркли – ее пленник… ну… то есть ее пациент. И он обязан ответить на все ее вопросы. В конечном итоге они получат от маркиза ответы, которые необходимы им, чтобы выручить Салли. И чтобы помочь самой Эвелине и тем, кто ей дорог.

«В моем деле залог победы – способность сохранять ясную голову и не упускать из виду конечную цель», – когда-то объяснял ей отец.

Поэтому Эвелине необходимо постоянно думать о задачах, которые перед ней стоят. А значит, необходимо задушить в себе остатки страсти и чувств, которые – чего греха таить! – она все еще продолжала питать к Джастину. Ей необходимо стать похожей на отца – действовать с холодной головой и молча выполнять то, что требует от нее долг. Похоже, жизнь показала, что желание Эвелины навсегда освободиться от мира, в котором вращался ее отец, на данный момент неосуществимо. Видимо, для того, чтобы выжить, ей необходимо самой стать частью этого мира, который был ей раньше так ненавистен.


Глава 19


Фаиза так обрадовалась, что как была с ножом и куском сыра в руках, так и выбежала из комнаты Джастина, позабыв обо всем на свете.

– О, слава всемогущему Аллаху! Всевышний услышал мои молитвы! Господин маркиз очнулся!

Эвелина со всех ног помчалась в спальню.

Они с Фанзой стояли над кроватью Баркли, держась за руки, и затаив дыхание ждали, когда он проявит признаки жизни.

Джастин облизнул пересохшие губы.

Эвелина присела рядом с ним на постель.

– Принеси мне воды, Фаиза.

Верная служанка стремглав выбежала из комнаты, а минутой позже вернулась с кувшином и чашкой в руках.

– Пейте, милорд. – Они вдвоем осторожно приподняли раненого, и он глотнул немного из кружки, которую держала перед ним Эвелина.

Затем медленно, с трудом приоткрыл глаза и недоуменно посмотрел на девушку. Потом перевел взгляд на Фаизу. После этого медленно произнес:

– Кто вы? – Голос у него был хриплым.

Такого поворота событий Эвелина совсем не ожидала.

– Вы меня не узнаете? – неуверенным голосом спросила она.

– Что со мной случилось? – Неестественно растягивая слова, спросил Баркли. – У меня голова раскалывается и вся грудь словно в огне. – Странным блуждающим взором он изумленно оглядывал комнату, а затем задержал свой взгляд на Эвелине, Мгновение они молча смотрели друг на друга. Было очевидно, что Джастин не узнавал девушку, Эвелина не на шутку встревожилась.

В глубине души подозревая вероломного Баркли в притворстве, она все-таки заставила себя говорить с ним ровным голосом.

– Мы молились за ваше выздоровление, милорд. – Сказав это, Эвелина подумала про себя, что услышанные Богом молитвы ни в коей мере не означают, что она поверит очередной хитроумной уловке изворотливого маркиза.

Джастин медленно поднял руку и дотронулся до своей перевязанной головы. Он настороженно смотрел на стоящих перед ним женщин.

– Кто вы?

– Мне с трудом верится, что вы могли потерять память как раз в тот момент, когда вам это удобнее всего – когда настала пора наконец раскрыть мне всю неприкрытую голую правду. – Произнося слова «неприкрытая голая правда», Эвелина запнулась, и ее голос предательски задрожал. Осознав это, она покраснела.

Что-то на мгновение промелькнуло в его серо-зеленых глазах. Может быть, воспоминание? Или это был страх, что ему придется выложить Эвелине всю правду как на духу, какой бы неприглядной она ни была? Раз уж маркиз потерял память, лучше бы он начисто забыл всю историю их личных отношений!

– Сейчас же скажите мне, кто вы! – возвышая голос, хрипло потребовал лорд Баркли. Но его красивое бледное лицо тут же исказила гримаса боли; по всей видимости – от собственного громкого голоса.

Если маркиз будет продолжать в том же духе, она… сама не знает, что с ним сделает!

Не обращая никакого внимания на вопрос Джастина, Эвелина решительно протянула ему кружку с водой.

– Вот, выпейте еще водички, – мягко сказала она, держа перед его лицом кружку.

Баркли облизнул пересохшие губы и сделал еще несколько глотков, а затем закрыл кружку рукой, показывая, что больше не хочет. Было заметно, что общение утомило раненого. Его глаза закрылись, и через мгновение он уже крепко спал.

Эвелина продолжала стоять у кровати и смотреть на Джастина. Его лицо действительно было уже не таким бледным, как раньше, или ей это только показалось? Обросший, с перевязанной головой, маркиз походил на лихого пирата. Эвелина мысленно одернула себя. Никаких эмоций! Холодный ясный ум! Дело – прежде всего! От лорда Баркли ей нужно только одно – получить ответы на жизненно важные вопросы. И этим ограничивается его роль в ее жизни. Эвелине пришлось напомнить себе, что этот человек сначала дал ей познать вкус запретных удовольствий, подарил надежду на счастье, а потом – безжалостно разбил все ее хрупкие мечты о глухую стену своего предательства. И Эвелине нельзя забывать об этом ни на секунду!

Она повернулась к Фаизе и предложила:

– Давай сварим ему суп. Маркиз наверняка проголодается, когда снова проснется.


Сквозь пелену забытья Джастину казалось, что он слышит назойливый щебет птиц. А еще он почувствовал… Что это – запах жареного лука? Баркли ощутил ноющую боль в левом виске, поднял к нему руку, ослабил повязку и осторожно ощупал шишку на голове. Что же, черт возьми, с ним приключилось?

Баркли с трудом открыл глаза, но яркий свет полуденного солнца, светившего сквозь маленькое оконце, заставил его заслонить лицо рукой. Проклятие! Рана болит от любого неосторожного движения. От острой пронизывающей боли у маркиза перехватило дыхание. Такое ощущение, словно его ударили раскаленной кочергой в грудь. Джастин едва удержался, чтобы не застонать. Он чувствовал себя так плохо, что подумал, что вскоре станет клиентом гробовщика.

Маркиз пытался извлечь хоть что-то из своей затянутой туманом памяти. Но вспомнил только, как его брат Джордж сидел в клубе и ужинал ягненком с мятным желе. Как бы это было замечательно, если бы это на самом деле было правдой! Теперь Джастин точно знал, что сходит с ума. Но тут же отбросил эти мысли. Сейчас он силился вспомнить, как его угораздило получить ранение и попасть в это Богом забытое место.

В комнате было мало мебели: там находились только его узкая кровать, две тумбочки по обеим сторонам кровати и расшатанный деревянный стул возле голой, ничем не украшенной стены. Деревянный пол был чисто выметен, и в углу рядом с дверью стояла метла. Джастин прислушался, но не услышал никаких голосов. Из кухни доносились только звон посуды и чьи-то шага. Сколько всего там было людей? И кто они: друзья или враги? Дверь не охраняется, но о побеге сейчас и речи быть не может: он слишком слаб, чтобы осуществить задуманное.

От голода у Джастина урчало в желудке. Но больше всего ему хотелось пить – в горле пересохло. На тумбочке возле кровати стоял кувшин, а рядом с ним – керамическая кружка. Откуда-то из темных глубин его памяти выплыли грузная фигура темноволосой женщины и точеный силуэт белокурой голубоглазой компаньонки. Женщины давали ему пить. Кто они – служанки его врагов?

Каждое движение причиняло боль, но вода манила как магнит. Прежде всего необходимо понять, насколько серьезны его ранения. Баркли сделал глубокий вдох и ощупал руками бинты, стягивающие его грудь. Повязки были наложены аккуратно. От них пахло льняным семенем и мятой. Этим составом обычно обрабатывают раны после огнестрельных ранений. Его ранили в грудь и сильно ударили по голове. Но кто это мог сделать? Джастин пытался ухватиться за обрывки воспоминаний, но прошлое ускользало в туманной дымке. Прелестница с золотистыми волосами и ее компаньонка… Они довольно милые. Хотя внешность обманчива… Но кажется, они лечили его?

Джастина охватило отчаяние. Что он теперь собой представляет? Лишенный памяти, безоружный… Никчемный! Маркиза беспокоила страшная слабость во всем теле. Но больше всего его тревожило, что он все забыл. Не мог вспомнить перестрелку, в которую попал. Не узнавал женщин, которые за ним ухаживали. Баркли закрыл глаза, напряженно вглядываясь в прошлое. Боль в голове становилась все более нестерпимой. Он стиснул зубы и застонал.

– Вам плохо? – послышался мелодичный голос. Он медленно открыл глаза и встретился взглядом с той самой прелестной белокурой барышней. Вдруг перед его мысленным взором промелькнул обрывок то ли воспоминания, то ли видения: лунный свет на ее золотистых волосах, доносящиеся откуда-то звуки вальса, галька под ногами. Восхитительный поцелуй нежных губ.

– Я помню: я целовал вас, – пробормотал он.

Ее фарфоровые щеки зарделись как маков цвет, и девушка с опаской взглянула на дверь.

– Что за вздор! Должно быть, вам это приснилось!

– Кажется, это было на каком-то балу. Вы были одеты… в черное. – Джастин окинул взглядом ее темное, оборванное платье.

– Ах да!.. Это случилось на балу в Ковентри. Но все это происходило очень-очень давно.

Он ощутил слабый аромат лаванды – и в тот же момент, как ослепительная молния, его сознание пронзило яркое воспоминание.

– Вы – Эвелина! – с победным видом воскликнул Баркли и счастливо улыбнулся – очевидно, очень довольный собой.

Эвелина скрестила руки на груди и спросила с сомнением в голосе:

– Так, значит, теперь вы все вспомнили?

Джастин ожидал от девушки другой реакции. Он думал, что она обрадуется.

– Вы – Эвелина Амхерст?

– Да.

– А где мы сейчас находимся?

– В Ридинге. – Глядя маркизу в глаза, Эвелина спросила: – Как далеко от Ридинга расположено ваше имение в Бедфорде?

– Поездка займет дня два. – «Если по дороге поменять лошадей и если ты не ранен», – подумал он.

– Мы сварили вам суп. Я сейчас принесу вам поесть. – Нахмурившись, Эвелина повернулась и с решительным видом удалилась из комнаты.

«Мы»! Джастин глубоко вздохнул и задумался. Из памяти стали постепенно всплывать образы прошлого, И то, что вспоминалось, его нисколько не радовало. Ничуть.

* * *


Эвелина принесла в его комнату суп и хлеб.

Джастин немного приподнялся на кровати. На белоснежных бинтах тут же проступило яркое красное пятно. Усталый, обессиленный, маркиз тут же снова опустился на подушки.

Но щеки у него заметно порозовели, а его серо-зеленые глаза блестели. Он явно шел на поправку.

Затем Баркли раздраженно спросил:

– Может, расскажете мне, как мы здесь очутились?..

Да, он точно поправляется. Эвелина поставила тарелку с супом и хлеб ему на колени.

– Бог ты мой! До чего же мы стали нелюбезны, после того как пришли в себя!

– Извините, – ответил он, бросая на нее хмурый взгляд. – Но сильная боль и то, что я наконец начинаю вспоминать, меня расстраивает и выводит из себя.

Скрипнули половицы, на пороге появилась Фаиза и сразу же направилась в угол комнаты, где стоял ее стул. Она на ходу вытирала руки о заляпанный фартук и переводила взгляд с Джастина на Эвелину, а с Эвелины – снова на Джастина. Ее темно-карие глаза выражали беспокойство.

– Вы – Фаиза? Вы турчанка, верно?

Фаиза просияла.

– Мы молились, чтобы вы выздоровели, и Аллах услышал наши молитвы. – Она кивнула. – Может, вы хотите есть, сахиб? Может, дать вам еще воды?

Эвелина строго посмотрела на служанку.

– На первый раз ему достаточно. Он уже может есть, а значит, в состоянии ответить на кое-какие вопросы.

– Что вы, госпожа! Человек только что очнулся! – возразила Фаиза, неодобрительно глядя на хозяйку.

– Мы уже и так слишком долго ждали. Настало время этому предателю рассказать обо всем, что ему известно.

Баркли процедил сквозь зубы:

– Во-первых, я не предатель, а во-вторых, я был бы вам весьма признателен за стакан воды. – Он посмотрел на Фаизу: – Будьте так любезны!

Фаиза налила ему полную кружку, и Джастин с жадностью осушил ее до дна, как будто только что вернулся из путешествия по пустыне. Затем он по очереди выпил еще две полные кружки. А затем съел суп – полную тарелку, до последней капли.

– Ну, теперь вы готовы говорить? – ровным голосом спросила Эвелина и, скрестив руки, встала у изножья его кровати. Девушка собиралась как можно скорее приступить к делу. Чем быстрее она узнает всю правду и отделается от лорда Баркли, тем лучше для нее.

Баркли кивнул и поставил пустую тарелку на тумбочку возле кровати. В наступившей напряженной тишине слышно было только, как его ложка громко звякнула о пустую тарелку.

Маркиз тяжело вздохнул и откинулся на подушку. А потом заявил:

– Я не лгал, Эвелина. И я готов ответить на любой ваш вопрос. Хотя у меня самого тоже есть к вам несколько вопросов. – Джастин поднял на девушку глаза и спросил: – Если я все правильно помню, в меня выстрелили и чем-то ударили по голове. Как я могу предположить, меня осматривал врач. Мне хотелось бы знать, что именно он сказал о моем состоянии?

Скрепя сердце Эвелине пришлось признать, что расспросы лорда Баркли были вполне уместными и естественными в данной ситуации.

– Доктор сказал, что вынул пулю. Еще говорил, что некоторое время вы будете чувствовать слабость. И что, если повезет, инфекции удастся избежать. И похоже, что до сих пор у нас это получалось. Но у вас в самом деле был сильный жар, и вы бредили. – Эвелина изо всех сил старалась не показывать никаких признаков смущения.

– В бреду я сказал что-то ужасное?

Эвелина все-таки не удержалась и спросила напрямик:

– Кто такая Рейчел?

Джастин хмыкнул.

– Да, у меня, похоже, была настоящая горячка.

– Итак, все-таки кто же она такая? Шпионка? Ваша любовница?

Фаиза поднялась со стула и в один миг выпорхнула из комнаты.

– Пойду готовить ужин.

– Это моя старая горничная. – Покачав головой, маркиз грустно заметил: – Я ее не видел много лет. Она была моей самой первой… – Он осекся и нахмурил лоб. Подняв глаза, Джастин внимательно посмотрел в лицо Эвелины.

Внезапно все внимание девушки переключилось на нитку, свисающую с рукава ее платья. Она намотала нитку на палец и выдернула ее.

– Ну ладно, в таком случае, это не важно. – Эвелина откашлялась. – Итак, как вы себя сейчас чувствуете?

Баркли подумал немного и наконец заговорил – медленно, как бы размышляя вслух:

– Ну, голова ужасно раскалывается. Чувствую себя разбитым, как будто меня переехал экипаж. И вдобавок ко всему в груди у меня зияет дыра. – Маркиз облизнул пересохшие губы. – Но все это ничто по сравнению с болью в моем сердце.

– Сейчас вам уже можно не притворяться, милорд. – Эвелина сильно стиснула пальцы. – Поздравляю вас: вы успешно выполнили свою задачу. Салли арестован, я осталась совсем одна.

Ему стало заметно не по себе.

– Я понимаю, что причинил вам зло, Эвелина. Но если бы вы только знали, как вы мне дороги…

Сделав вид, что не слышала его признание, она тяжело вздохнула. Затем отвернулась и прошла в другой конец комнаты. Эвелина взяла стул, который стоял в углу, и приставила его к краю постели.

– Разве мое искреннее раскаяние ничего не значит для вас? – взволнованно спросил Джастин.

Эвелина поправила свои черные юбки, раздраженно заметив про себя, какими они стали грязными и неряшливыми. Она старалась не встречаться взглядом с маркизом.

– Нам необходимо знать, почему вы заманили Салли в ловушку. Что вы от него хотите? – Вдруг ее осенило и она спросила: – Почему вы организовали убийство моего отца?

– Я не убивал вашего отца, Эвелина. Как вам такое могло прийти в голову? Как вы могли в это поверить?

Она спокойно и уверенно посмотрела ему в глаза.

– Во всем, что касается вас, я не знаю, чему верить, а чему нет.

– Ну что же, позвольте мне сказать вам правду. – В глазах Джастина была мольба. – Вы не понимаете, как много вы стали для меня значить!

Эвелина отмахнулась от его слов, как от пошлого любовного послания.

– Думаю, у меня есть причины сомневаться в искренности ваших чувств. Но не будем об этом. Сейчас мне необходимо знать другое: на кого вы работаете и каковы ваши истинные намерения? Это все, что мне от вас нужно. – Она сама ужаснулась тому, что только что сказала, но гнев, который Эвелина испытывала к лорду Баркли, вполне оправдывал жестокость ее слов.

Маркиз поджал губы.

– Неужели у вас не осталось ко мне совсем никаких чувств, Эвелина?

– Эмоции ничего не значат. Салли в беде, и, кроме этого, меня больше ничего не волнует!

Он покачал головой.

– Это неправда. – Джастин произнес это так, словно не верил или не хотел верить тому, что сказала Эвелина. Ну что же, верить или нет – это его дело. Это ее не касается. Главное для нее – получить ответы на свои вопросы.

– На кого вы работаете?

– Я работаю в министерстве иностранных дел.

– В чем заключается ваша непосредственная задача?

– Остановить заговор, направленный против нашей денежной системы.

– В чьих интересах этот заговор?

– Предположительно в интересах Наполеона, – сказал Джастин и, помолчав, добавил: – И вашего отца.

– Полнейшая чушь! Отец скорее бы умер, чем причинил вред своей стране.

– Над чем он работал перед смертью?

– Вы хотели сказать «перед тем, как его убили»? – Эвелина помолчала секунду. – Испания уже вошла в коалицию – окончательно и безоговорочно. Поэтому отец поддерживал связи с Пруссией, Россией и Швецией. Наполеоновские шпионы проникали везде, пытаясь посеять раздор среди наших союзников. Мы с отцом остановились в Швеции, и он часто совершал поездки в страны, входящие в альянс, проверяя надежность рядов. Отец был непоколебимо предан своему делу.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно.

– А Салливан?

– Вы не там копаете, Баркли! Я точно вам говорю! – Эвелина начинала терять терпение. – Мой отец, не раздумывая, отдал бы жизнь за своего короля! Ищите виновных среди ваших руководителей, а не в моей семье!

– Боюсь, что тут вы можете быть правы, – спокойно заметил Джастин.

Она сделала вид, что не удивилась и не обрадовалась. Но втайне торжествовала: ей в конце концов удалось достучаться до его здравого смысла. Эвелина потерла лоб и глаза и устало спросила:

– Так что же им нужно от нас?

– Не знаю. Я должен был выведать у вас секреты вашего отца. Или выманить Салливана из укрытия.

– Вы со… – Она сглотнула, стараясь не обращать внимания на жгучую боль в груди. – Вы соблазнили меня, чтобы я прониклась к вам доверием и рассказала вам… О чем? О чем я должна была вам рассказать? О каких секретах идет речь?

Баркли опустил голову и сделал вид, что внимательно разглядывает свои пальцы.

– Предполагалось, что вы знали о заговоре против короны. – Он поднял на Эвелину глаза и спросил: – Так вам что-нибудь известно об этом?

В ответ Эвелина только горько рассмеялась. Она просто не могла в это поверить.

– Если бы вы знали, насколько нелепо звучит то, что вы говорите! Я ни за что на свете не стала бы ввязываться в политику. – Эвелина отвернулась от Джастина и задумалась, сразу став очень серьезной. – Я все время стараюсь убежать от мира, в котором вращался мой отец. Но кажется, он везде настигает меня. Да, я понимаю: это грязное дело необходимо для оздоровления страны. Зато на мое собственное здоровье оно, похоже, влияет не слишком хорошо. Мне бы хотелось дожить хотя бы до двадцати трех лет.

– Во взгляде на этот вопрос наши мнения полностью совпадают, – спокойно сказал Джастин и потер ладонью висок. – Все это означает, что меня одурачили, заставив передать Салливана в руки Уитона. Но для чего? Если французский заговор тут ни при чем, что в таком случае должно было их заинтересовать? Они считают, что вам что-то известно. Но что?

Эвелина сжала кулаки.

– Как же я не догадалась, что вы за всем этим стоите!

Он поморщился.

– Да, я ужасно виноват перед вами. И я искренне раскаиваюсь.

В комнате на минуту воцарилось молчание. Похоже, что оба они были пешками в чужой смертельной игре в кошки-мышки. И Эвелине в этой игре отводилась роль сыра – приманки.

– Кто такой Уитон? – спросила она.

– Он возглавляет службу разведки в министерстве иностранных дел.

– Может быть, он и есть предатель?

Джастин покачал головой.

– Уитон ни за что бы не совершил государственную измену.

– А разве убийство английского тайного агента нельзя расценивать как предательство по отношению к своей стране?

– Ничего не понимаю. Не вижу во всем этом никакого смысла! – Он поморщился и снова поднял руку к виску.

Глядя на маркиза, Эвелина нахмурила лоб, как будто сама испытывала боль. Она видела, что Джастин страдает. Хотя ее чувства к этому человеку были крайне противоречивы, его мучения не доставляли ей радости.

– Вам очень больно?

Он ответил сквозь зубы, стиснутые от боли:

– Только когда я думаю. Или когда дышу. Или когда я говорю…

Желая хоть чем-то ему помочь, девушка предложила:

– Я принесу вам еще бульона.

– Нет, мне просто нужно немного поспать, – сказал он устало.

Глядя, как Джастин пытается лечь, Эвелина поднялась с места.

– Разрешите, я вам помогу. – Придерживая маркиза за плечи, она осторожно помогла ему устроиться поудобнее. Его пряный запах и ощущение его близости воскресили в ее памяти воспоминания, которые бы Эвелине хотелось вычеркнуть из своего прошлого навсегда. Ну, может быть, не навсегда, но хотя бы на время. Девушка поправила ему подушку и укрыла его обнаженную грудь одеялом. О Боже мой, как же он красив! Лучше бы ей никогда не видеть его! Ее до сих пор влечет к нему, и она ничего не может с этим поделать.

Когда Эвелина собралась уходить, он схватил ее за руку.

– Благодарю вас, Эвелина.

– За что?

– Если вы так заботливо за мной ухаживаете – значит, вы не можете меня ненавидеть слишком уж сильно.

У нее комок встал в горле.

– Но ведь если бы вы умерли, кто бы в таком случае рассказал мне то, что мне необходимо знать?

Лицо Баркли озарила слабая улыбка.

– Продолжайте и впредь убеждать себя в этом, Эвелина. – И, сделав это приведшее Эвелину в смятение замечание, он отпустил ее руку и закрыл глаза.


Глава 20


В эту ночь Эвелина никак не могла заснуть. Она лежала на своем соломенном тюфяке, неподвижно уставившись на балки, подпирающие крышу маленькой хижины. Всего тридцать четыре балки. Эвелина пересчитывала их уже в пятый раз – одну за другой. Она страшно устала, но из-за переутомления сон все не приходил.

Луну окутали облака, и ее тусклый свет едва проникал в спальню сквозь маленькое оконце. Темнота комнаты как нельзя лучше соответствовала мрачному настроению Эвелины. Вот уже на протяжении двух дней она допрашивала Джастина, но ответов пока получила очень мало. Оба они предполагали, что мифический французский заговор скорее всего служил прикрытием для чего-то другого. Но для чего именно – они пока не выяснили. В общем, если не брать в расчет наступившее у Джастина улучшение, можно было бы считать эти последние два дня полностью потерянными.

Так думала Эвелина, лежа в своей постели. Она чувствовала усталость и раздражение, но тревога, которая ни на минуту не покидала ее, не давала уснуть. Девушка добровольно взвалила на себя львиную долю ухода за раненым Джастином, стараясь оставить Фаизе больше времени для отдыха. Однако верная турчанка все равно не сидела без дела, занятая то приготовлением пищи, то уборкой, то стиркой.

Эвелине пришлось признать: уход за больными ей удается намного лучше, чем все остальное. Она все чаще приходила к выводу, что готовка и уборка не ее стези. Кроме того, девушка предполагала, что, проводя больше времени с Джастином, она приобретет стойкость к его чарам. Которые – она вынуждена была скрепя сердце сознаться себе в этом – по-прежнему имели над ней власть. По крайней мере, Эвелина старалась убедить себя, что ей необходимо проводить больше времени с Джастином именно по этой причине. К ее большому неудовольствию, Эвелине приходилось замечать, что в его присутствии она скованна и пуглива, как лесная лань. «И что это со мной?» – думала она и старательно внушала себе: «Подумаешь, какой пассаж – ухаживать за раненым мужчиной, с которым у тебя была интимная связь! Ну и что? В этом нет ничего из ряда вон выходящего».

Вот что Эвелина совсем не находила забавным, так это реакцию самого Джастина на ее смущение и замешательство. Он искусно притворялся, что не замечает, какую неловкость она испытывает при общении с ним. Однако слишком уж часто делал вид, что не может обойтись без ее помощи. Это происходило всякий раз, когда ему нужно было сделать хоть малейшее движение. Раз или два наблюдательная Эвелина замечала хитрую улыбку в уголках его губ, но не посмела уличить хитреца в притворстве. Да, когда Джастин лежал без сознания, обращаться с ним ей было намного легче.

Эвелина беспокойно ворочалась с боку на бок. Чтобы поднять себе настроение, она повернулась к окну и прислушалась. Может быть, ей удастся расслышать журчание ручья, который течет рядом с домом. Но до ее ушей доносился только громкий храп Фаизы, спавшей на соломенном тюфяке в другом конце спальни. Девушка от души позавидовала крепкому сну служанки.

Вдруг в соседней комнате скрипнула половица. Эвелина приподнялась на локте и затаила дыхание. В кухне определенно кто-то находился. Однако она не слышала, чтобы кто-то до этого открывал входную дверь. Значит, это скорее всего их беспокойный пациент, нарушающий больничный распорядок. У него что, совсем отсутствует уважение к другим людям? Мало того, что они с Фаизой ухаживают за ним, как рабыни, – он еще им и поспать спокойно не дает!

Эвелина решительно поднялась с кровати. Она поправила юбки, пригладила рукой заплетенные в косу волосы. А затем прошла на цыпочках в соседнюю комнату, собираясь показать больному, кто здесь главный и кто устанавливает правила. Чем больше Джастин будет спать, тем быстрее поправится. А пока он не поправится, они не смогут вернуться в Лондон. Хотя где-то в глубине души Эвелине хотелось подольше побыть в живописной тихой сельской местности, она ни за что на свете не призналась бы в этом. Никому – даже себе. А тем более Джастину!

Тесную кухоньку освещала одинокая свеча. За столом сидел Джастин и угощался лежащими перед ним на тарелке яблоком и сыром. Вокруг его талии было намотано черное шерстяное одеяло. Это была единственная имевшаяся на нем одежда. Как будто после того, как Эвелина за несколько дней насмотрелась на его обнаженное тело, у нее выработался иммунитет к его привлекательности!

Когда она вошла, Джастин поднял голову.

– Извините, если я вас разбудил.

– Вы сейчас должны быть в постели, – проворковала она, осторожно прикрывая дверь в свою спальню.

– Я проголодался как волк.

Эвелина окинула взглядом остатки провизии и ответила:

– Вижу, этот голодный волк здесь хорошо поживился. – Она повернулась к маркизу спиной и подбросила в печь несколько поленьев. – Если вы не будете спать по ночам, вы никогда не поправитесь.

– Как я могу спать, если у меня все тело болит так, словно по нему прошлась наполеоновская кавалерия?

– Если бы вы приняли настойку опия…

– Ну уж нет, дудки! – резко возразил он. – Я уже говорил вам, что хочу сохранять ясную голову.

– Не стоит из-за этого так горячиться, – заметила девушка.

Отодвинув расшатанный деревянный стул подальше от стола, Эвелина села напротив Джастина. Ей, разумеется, совсем не обязательно разыгрывать из себя строгую начальницу и насильно заставлять его идти спать. Девушка чувствовала неловкость, ее щеки горели от смущения. Она рассеянно теребила в руках штопор, лежавший на грубо сделанном столе.

– Разве можно быть любезным, когда хочется кричать от боли?

Не поднимая на него глаз, Эвелина пробормотала:

– Поделом вам. Немного боли пойдет вам на пользу.

Посмотрев на Джастина и увидев, что в его серебристо-зеленых глазах промелькнула обида, она снова отвела взгляд. Эвелина прекрасно понимала, что ведет себя отвратительно, однако ничего не могла с собой поделать. Когда с ней рядом был Баркли, она становилась непредсказуемой. За малейшую его оплошность Эвелина готова была выплеснуть на Джастина весь свой гнев. Это неудивительно: она вынуждена денно и нощно усердно ухаживать за ним, лечить его раны. В то время как ей следовало бы заставить маркиза заплатить за свои злодеяния! Где в жизни справедливость?

Смущаясь оттого, что Джастин сидел перед ней полуголый, Эвелина устремила свой пылающий гневом взгляд в пол. От необходимости сдерживать свою ярость ей хотелось кричать.

Воцарилось тяжелое молчание.

– Нужно достать вам приличную одежду, – наконец заметила девушка, а сама в этот момент внимательно разглядывала свои юбки. Господи, какое у нее ужасно потрепанное платье!

– Знаю – это в высшей мере неприлично, но мне понравилось ходить в таком виде. Так я чувствую себя свободнее, – заявил Баркли, отправляя в рот очередной кусочек сыра. – Никогда не представлял, насколько легко чувствуешь себя, избавившись от предрассудков в виде нескольких слоев одежды. Я и вообразить себе не мог, что смогу прожить без моего камердинера. И вот вам пожалуйста! Только посмотрите на меня: я прекрасно обхожусь без его услуг!

– Это недостойно англичанина, – заметила Эвелина, глядя, как Джастин очищает яблоко от кожуры, отрезает кусочек яблока и кладет его в рот. После этого она снова опустила глаза и стала внимательно разглядывать свои сложенные на коленях руки. – И потом, Фаиза вас стесняется.

– А вы, Эвелина? Вас волнует моя обнаженная плоть? – насмешливо спросил Джастин.

Она попыталась сделать вид, что пропустила его слова мимо ушей.

– Ах да, конечно! Вы ведь ее уже видели раньше! – иронично добавил Баркли.

Щеки Эвелины стали пунцовыми, и перед ее мысленным взором мгновенно пронеслись волнующие воспоминания. Но она поджала губы, не желая попадаться на его удочку.

Маркиз наклонился к ней и добавил:

– И вы ее ласкали.

В горле у Эвелины встал комок. Она скрестила руки на груди, радуясь, что теперь ее щеки горят от гнева, а не от смущения.

– Если вы скажете еще хоть одно слово…

– И целовали…

– Довольно! – громким шепотом воскликнула Эвелина. Ей захотелось как можно скорее закончить этот разговор, который приводил ее в бешенство и… волновал. – Как вы можете так гордиться собой из-за того, что обманули невинную барышню и она сбросила с себя платье? Никогда не думала о вас как о бессовестном совратителе девушек. А вы, как выяснилось, исполнили свою роль лучше, чем любой из актеров на подмостках «Друри-Лейн»! Похоже, вы закапываете свой талант в землю.

Баркли наклонился к ней еще ближе, и его лицо оказалось на расстоянии ладони от лица Эвелины. Он почувствовал едва заметный аромат яблок.

– Всеми мыслимыми и немыслимыми способами я стремился все исправить. Но каждый раз, когда я просто пытаюсь сказать вам, что я на самом деле чувствую, вы даже не желаете меня слушать! Я же принес вам мои искренние извинения. Я ответил на все ваши проклятые вопросы. – Он стукнул кулаком по столу. – Всякий раз, когда вы прикасаетесь ко мне, вы становитесь пугливы, как новорожденный жеребенок. Как будто опасаетесь, что я стану жестоко с вами обращаться…

– Как будто вы не обращались так со мной раньше!

– Я бы пальцем вас не тронул без вашего согласия! Без вашего приглашения, черт возьми!

Эвелина вскочила с места как ошпаренная, и стул, на котором она сидела, с грохотом повалился на пол.

– Вы хотите знать, почему я дергаюсь каждый раз, когда прохожу мимо вас? Да потому что меня тошнит от одного вашего вида!

Джастин просиял. Ему не удалось скрыть, что он доволен реакцией Эвелины. Вот уже на протяжении двух дней она старательно делала вид, что он для нее – пустое место, что абсолютно равнодушна к нему. А теперь наконец ему удалось раздразнить ее и вывести из себя. До этого Эвелина заявляла, что эмоции для нее ровным счетом ничего не значат. Ну, что касается самого Джастина, – его чувства и вспыхнувшая между ними страсть имели к его теперешнему положению самое непосредственное отношение.

Маркиз лукаво улыбнулся. Грудь Эвелины вздымалась, голубые глаза горели, а щеки пылали как маков цвет. Она была просто ослепительна. Кровь закипела у него в жилах. Он решил пустить в ход свою козырную карту.

– Тошнит от одного моего вида? А когда вы целовали меня? Тогда, кажется, вас совсем от меня не тошнило!

– Так бы и убила вас, Баркли! – воскликнула Эвелина.

– Тогда вам лучше встать в очередь. – Джастин обошел вокруг стола, осторожно приближаясь к девушке. Она стала пятиться назад, пока не уперлась спиной в стену. – Я просто хочу, чтобы вы наконец забыли о своих обидах и перестали вести себя как сварливая ведьма. Если я закрою глаза, я могу подумать, что нахожусь дома вместе со своей придирчивой матушкой.

Похоже, Эвелине очень хотелось показать Баркли, что ему не удалось ее запугать. Она наклонилась вперед, оказавшись с ним нос к носу. Джастин с наслаждением вдохнул прелестный аромат лаванды.

– Я вам не проклятая леди Дракон. Хотя, возможно, у нас с ней есть что-то общее. Мы обе вас ненавидим! Я презираю вас за то, что вы сделали со мной и с моей семьей. За то, что позволяли другим использовать себя как орудие, чтобы навредить нам! Боже мой, как же вы жалки и ничтожны!

Ее слова задели Джастина за живое. Он пришел в ярость. Все смешалось у него в голове – страстное желание, гнев на себя самого, – и маркиз забыл о правилах приличия. Он шагнул к Эвелине и, навалившись на нее всем телом, прижал девушку вплотную к стене.

При этом он схватил Эвелину за руки и поднял их у нее над головой, чтобы она не смогла его оттолкнуть.

– Посмотрите мне в глаза, Эвелина! А теперь еще раз скажите, что презираете меня – человека, невольно ставшего инструментом в руках ваших врагов…

Эвелина изо всех сил пыталась вырваться. Но даже в этот момент она отдавала себе отчет в том, что не может причинить вред раненому Джастину.

Продолжая одной рукой держать девушку, другой Джастин обнял ее за плечи, и Эвелина застыла на месте.

– Что?! У вас внезапно кончились все проклятия в мой адрес? Мне кажется странным, Эвелина, что, обвинив меня во всех смертных грехах, обрушив на мою голову поток ругательств, вы при всем при этом забыли как следует пройтись по моим мужским способностям, которые я продемонстрировал вам однажды. – Рука маркиза скользнула ниже, задержавшись на груди девушки. Эвелина прислонилась к стене и стояла, не двигаясь, затаив дыхание. Ее глаза гневно сверкали.

Но Джастин почувствовал, что тело Эвелины – теплое, мягкое и такое восхитительно женственное – как прежде вожделеет его. Ее сердце возбужденно колотилось под его ладонью. Эвелина отталкивала Баркли, но не сильно и как-то неуверенно. Как будто по меньшей мере неохотно. Однако с первого взгляда можно было подумать, что она готова выцарапать ему глаза.

Сквозь мягкую шерстяную ткань платья маркиз прижался губами к ее груди. Когда он стал нежно покусывать ее сосок, с уст девушки слетел слабый стон.

Эвелина тяжело задышала.

– Это ровным счетом ничего не значит, – пробормотала она хриплым голосом. И если бы взглядом можно было убить, Джастин сейчас упал бы замертво.

Оттого что Эвелина упрямо отрицала очевидное, страсть Джастина разгоралась еще сильнее. Его рука скользнула к ее бедру, пока он нежно покусывал ее шею.

– Я знаю, вы хотите меня, Эвелина! – Джастин прижал девушку к своему разгоряченному телу, стремясь показать ей, как сильно его желание.

Повернув к нему голову, Эвелина прошептала:

– Отпустите меня! Иначе я сделаю вам больно.

– Вы не сможете сделать мне больнее, чем уже сделали, любовь моя! – Джастин покрывал поцелуями ее шею. Он подставил ей губы и сказал: – Поцелуйте меня, Эвелина.

– Нет.

– Вы сами знаете, что этого хотите.

– Нет. Не хочу. – Но охваченное жаром тело Эвелины опровергало ее слова. Она прильнула к маркизу, изнемогая от желания.

– Давайте займемся любовью, Эвелина, – жарко прошептал ей на ухо Джастин.

Ее тело обмякло, и с губ слетел слабый вздох. Джастин ринулся вперед, окрыленный ее молчаливым согласием. Хотя бы какой-то части ее существа он по-прежнему небезразличен. Ее мягкое нежное тело таяло в его объятиях.

Джастин чувствовал себя, как умирающий от голода перед миской с едой. Он проводил рукой по изгибам роскошного тела Эвелины. Его до предела возбуждало прикосновение шерстяной ткани ее платья к его обнаженной коже. Он не помнил, когда в последний раз был так возбужден.

Эвелина целовала его – сначала нежно, потом все более и более страстно и исступленно, отчего все мысли вылетели у него из головы. Она обняла Джастина за шею, ласково растрепала его короткие волосы и прижалась к нему всем телом, трепеща от безумного желания.

Покусывая мочку его уха, Эвелина хрипло прошептала:

– Ложитесь на стол.

У Баркли перехватило дыхание. Ах! О Господи! Он разомкнул их объятия. Эвелина прислонила маркиза к шероховатой на ощупь крышке стола.

Медленно, словно бы дразня его, она помогла Джастину лечь на стол. О, эта женщина воплощает в жизнь все самые смелые его фантазии! Она воистину женщина его мечты! Не помня себя, Эвелина прижималась губами к его губам, и он с готовностью подчинялся ее необузданной страсти.

Тяжело дыша, она сорвала одеяло, обмотанное вокруг пояса Джастина, и отшвырнула его в сторону. Затем сняла с него кальсоны и резким движением скинула с себя юбки. Она действовала так быстро и решительно, что у Джастина не было времени, чтобы опомниться.

С хриплым стоном Эвелина взгромоздилась на него сверху. Джастин нежно сжимал в руках ее пышные груди и через тонкую шерстяную ткань платья ласкал ее соски. Он смотрел на Эвелину, освещенную мерцающим светом свечи. От восторга она откинула назад голову и закрыла глаза. Ее щеки покрыл густой румянец, грудь вздымалась, полные губы раскрылись. Джастин никогда не видел, чтобы женщина была так восхитительна, так прекрасна в своей страсти.

Эвелина двигалась все быстрее. Он схватил ее за ягодицы, словно пытаясь удержаться. Его сердце неистово колотилось, а дыхание стало частым и прерывистым. Она так ускорила темп, так завела его, что Джастин больше не мог сдерживать себя. Слегка приподняв бедра, он глубоко погрузился в нее, наполняя ее своим семенем, чувствуя, как его существо разбивается вдребезги на мелкие кусочки.

Она громко застонала, победно сжимая его в безудержной скачке…

Все во вселенной медленно, но верно возвращалось на круги своя… Эвелина лежала на нем, и ее сердце билось в такте сердцем Джастина. Продолжая часто дышать, она села, по-прежнему сжимая его внутри себя. Все еще соединенная с ним, Эвелина убрала с лица свои золотистые волосы и посмотрела на маркиза. В ее блестящих голубых глазах он увидел растерянность.

– Все это произошло случайно, – заявила она хриплым голосом. А потом покачала головой. – Я не хотела ничего такого…

– По-моему, эта часть наших отношений – единственное, в чем есть хоть какой-то смысл, – так же хрипло ответил Джастин. Он ласково погладил ее руки и добавил: – Остальное не имеет значения.

– О Боже! У тебя течет кровь! – Она быстро спрыгнула с него и выбежала из комнаты, в мгновение ока вернувшись со свежими бинтами, кувшином и тазом.

Теперь, когда Джастин пришел в чувство, он ощущал боль во всем теле от пережитого напряжения. Грубая поверхность деревянного стола оставила ссадины у него на спине. В висках так сильно стучало, что Баркли стиснул зубы. Однако, несмотря на это, он страстно желал, чтобы Эвелина, не раздумывая, и впредь любил а его так же неукротимо и безудержно, как она это делала только что.

– Со мной все в порядке, – сумел он героически выдавить из себя.

– Нет, не все в порядке! И не притворяйтесь, что вы прекрасно себя чувствуете, – строго говорила она Джастину, прикусив пухлую нижнюю губку. Не отрывая глаз от раны, девушка беспомощно пролепетала: – Как я могла… Как мы оба могли?..

Джастин схватил ее за руку.

– Я бы прошел огонь и воду, лишь бы вы снова взгромоздились на меня верхом. Поэтому не думайте, что какая-то там жалкая огнестрельная рана меня остановит!

Эвелина опустила глаза, и ее щеки покрылись румянцем смущения – восхитительного нежно-розового цвета. Она не могла удержаться от довольной улыбки.

– Ну ладно… Давайте пока на время позабудем об этом и сосредоточимся на перевязке вашей раны.

Баркли хотел было что-то ответить, но пульсирующая боль в голове усилилась, и он не смог ничего вымолвить.

Эвелина помогла ему слезть со стола и добраться до спальни. Маркиз обессиленно повалился на кровать, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать от боли. Она села рядом с ним и при участии Джастина медленно и бережно размотала старые бинты. Освободившись от повязки, он облегченно вздохнул и вытянулся на постели, наслаждаясь отдыхом.

Баркли ужасно злился, что занятие любовью его так утомило. Он краем глаза взглянул на пулевое отверстие, которое жгло его огнем. Оно была маленькое, овальной формы и настолько страшное, что от одного его вида все поплыло у него перед глазами. Джастин отвернулся и стиснул зубы, твердо решив больше не смотреть на свою рану.

– Вам нехорошо? – с тревогой в голосе спросила Эвелина.

– Нет, – сдавленным от боли голосом пробормотал Джастин. – Но постарайтесь побыстрее закончить перевязку.

Своими проворными и нежными руками Эвелина вытерла остатки мази и сделала новую припарку, пахнущую мятой и льняным семенем… От боли у маркиза кружилась голова, и он закрыл глаза.

Вдруг Джастин почувствовал, как ему положили на лоб прохладное влажное полотенце, и после этого ему сразу стало легче. Он открыл глаза и поймал взгляд Эвелины, полный тревоги за него.

– Не знаю, чем я заслужил, чтобы вы так пеклись обо мне, – выдохнул Джастин.

Она не ответила и принялась растирать его плечи и руки влажным полотенцем.

Он хотел сказать Эвелине, как много она для него значит. Как ему хочется, скрываясь от всех в этой деревне, провести вместе с ней оставшуюся жизнь. Но вместо этого Джастин спросил:

– Как вы думаете, сколько времени мы можем здесь находиться?

– Не знаю. – Она снова стала холодной и отстраненной, но это не могло отменить то, что только что произошло между ними. – Мы договорились, что Анхель придет либо сегодня, либо завтра. Надеюсь, что завтра он принесет какие-нибудь новости.

– Мне очень жаль, что я сообщил вам не так много, как вам хотелось, Эвелина. Мне самому хотелось бы узнать ответы на все те вопросы, которые вы мне задали.

– Ш-ш, – прошептала Эвелина, поднося палец к губам. – Вам нужно отдыхать, Джастин. На сегодня нам обоим хватит волнений.

Он улыбнулся, с трудом продолжая держать глаза открытыми. Все его тело налилось свинцовой тяжестью.

– Такие волнения мне по душе… – пробормотал маркиз, с улыбкой на устах погружаясь в сон. У Эвелины нет к нему ненависти! Конечно же, он не обольщает себя иллюзией, что в их отношениях все светло и безоблачно. Но у нее нет к нему ненависти! В этом он абсолютно уверен!


Глава 21


Джастин проснулся почти на рассвете. По крайней мере ему показалось, что близится утро. Хотя из-за дождя, который лил как из ведра, было довольно трудно определить время суток. Свет за окном был тусклым, и в воздухе пахло свежестью и сыростью. Баркли любил лондонский дождь. Он вымывал всю копоть с лондонских улиц.

Маркиз потянулся и ощутил болезненные последствия ночных упражнений. Но невзирая на то что тело Джастина ужасно болело, это не могло омрачить радости в его сердце. Эвелина сохранила свои чувства к нему.

Несмотря на ее резкие слова накануне, если бы она ничего не испытывала к Джастину, она бы не могла с таким пылом заниматься с ним любовью и выхаживать его с такой нежной преданностью. Баркли цеплялся за эту мысль, как утопающий за соломинку. И твердо решил раздуть эти слабые искры в пожар страсти, которая привязала бы Эвелину к нему навсегда. Она отдала ему свою невинность, она спасла ему жизнь. Он многим ей обязан. Он должен сделать все, что в его силах, чтобы вернуть ее любовь.

Необходимо найти способ загладить свою вину перед ней. Не имеет значения, что Джастин действовал непреднамеренно – он поступил с ней жестоко и не может себе этого простить. Теперь он должен оградить девушку от обмана и предательства, открыть ей доступ к ее средствам и в конце концов спасти Эвелину и близких ей людей. Но вся трудность заключалась в том, что из-за отсутствия необходимой информации и невозможности свободно передвигаться он не в силах пока найти виновных.

Как только он поправится, он поможет Эвелине. Но Джастин всей душой надеялся, что за это время он сумеет привязать к себе девушку. Теперь, когда маркиз познал пьянящий аромат ее неподдельной страсти, он понял, насколько пресна и скучна была до этого его жизнь. Посреди предрассветной тишины на Баркли нахлынули воспоминания. А с ними сердце наполнило сожаление. Всю свою жизнь маркиз руководствовался чувством долга. Все остальное было ему недоступно. В его семье исполнение долга почиталось как высшая доблесть и главная добродетель. И только теперь Джастин наконец прозрел. Он постепенно начинал понимать, что жизнь многогранна и не сводится к необходимости оправдывать ожидания других людей.

Еще Баркли думал о том, что смертен, как и все. Он не может больше притворяться человеком, которым он хотел бы быть, но которым на самом деле он не является. Для этого у него мало времени. Ведь жизнь и так слишком коротка и быстротечна. И слишком бесценна, чтобы тратить ее попусту. Поэтому он хочет быть самим собой – пусть даже он не будет идеальным и безупречным. Пришло наконец время предъявить законные права на свою жизнь, основываясь на своих собственных решениях и желаниях, а не на капризах матери, требованиях полковника Уитона, запросах общества или кого-то там еще.

И причиной всех его внутренних изменений стала Эвелина. Маркиз не мог не восхищаться ею. Эвелина не умеет притворяться. Она так естественна во всех своих проявлениях! Сильная, независимая, умная и добрая. Эта девушка никому не позволит раздавить ее или поколебать ее чувство собственного достоинства. Этому бесценному качеству Эвелины хотелось подражать.

– Ах, вы проснулись! – Молодая прелестница, занимавшая все его мысли, плавно вошла в спальню, на ходу приглаживая волосы. – Хотите что-нибудь перекусить? – В руках Эвелина держала небольшую свечу, которая бросала на ее лицо золотистый отсвет.

Баркли улыбнулся. Темные тени залегли у нее под глазами, но девушка вся словно сияла. Несмотря на свое поношенное платье, Эвелина была прекрасна. Джастин решил, что, когда закончится вся эта неразбериха, он купит ей сотню самых ослепительных платьев всех цветов радуги. Эвелина Амхерст больше никогда не будет носить черное!

– На самом деле я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как в это утро.

Избегая его взгляда, Эвелина поставила свечу на тумбочку рядом с кроватью. А потом поспешно схватилась за метлу, стоящую в углу.

– Ой, мне, пожалуй, надо подмести комнату.

– Не может быть, что это необходимо делать именно сейчас.

Девушка пожала плечами и ничего не ответила. И даже не подняла на Джастина глаза.

– Вы чем-то обеспокоены, Эвелина?

– Я… Нам нужно поговорить о… ну… – У нее на щеках вспыхнул румянец – очаровательный маков цвет. Эвелина, казалось, была в замешательстве.

– Эвелина, вы хоть немного поспали сегодня?

Она отрицательно покачала головой.

– Я никак не могла заснуть. Я все время думала о том, что я… то есть о том, что мы… – Смутившись, она наконец подняла глаза и встретилась с Джастином взглядом. – Не могу понять, как я могла так себя вести! Я неприятно поражена… Я просто в ужасе… – Сжимая в ладонях метлу, она пробормотала: – Я только хочу сказать, что… то, что мы вчера…

Крайнее замешательство Эвелины вызвало у маркиза улыбку.

– Да я в общем-то ничего не имею против того, что случилось вчера.

– Зато я – имею! – воскликнула девушка, отставив метлу в угол.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что мне стыдно всех тех слов, которые я вчера наговорила вам…

– Ах, вы об этом? Например, когда вы сказали о том, что моя мать меня ненавидит? – Джастин махнул рукой. – Я же прекрасно знаю, что это не так. Мать доводит меня до белого каления, пытаясь манипулировать мною. Но на самом деле она меня любит. И никакие слова не могут убедить меня в обратном.

Эвелина искоса посмотрела на Баркли.

– Так, значит, вы мне не поверили?

– Так же как и тому, когда вы сказали, что ненавидите меня.

Она помрачнела.

– Но я в самом деле ужасно злюсь на вас…

– Непохоже, что вы особенно на меня злились, когда велели мне ложиться на стол, – перебил он ее.

– Ш-ш! – испуганно прошептала Эвелина, с опаской поглядывая на открытую дверь. – Вас может услышать Фаиза!

– Должно быть, эту женщину действительно из пушки не разбудишь, раз она ничего не слышала сегодня ночью. – Джастин протянул к Эвелине руку. – Идите ко мне.

Заметно колеблясь, девушка подошла к нему ближе. Он взял ее руку в свои ладони и нежно пожал.

– У меня нет объяснений тому, что между нами происходит. – Это была не совсем правда, но и не совсем ложь. – Но в том, что мы испытываем друг к другу, нет ничего постыдного.

– Я сама не знаю, что я к вам чувствую. Когда я ненавидела вас, мне было гораздо легче. Тогда мне все казалось либо черным, либо белым. Но потом вы спасли мне жизнь. – Она покачала головой и нахмурилась. – А теперь вы пристаете ко мне с поцелуями и… И вы, в конце концов, так и не сказали мне, почему в ту ночь, в доме вашего брата, вы закрыли меня собой.

Джастин от души рассмеялся и поцеловал Эвелине руку. Господи, как он обожает ее запах!

– Я не мог позволить вам умереть, после всех моих ухищрений заманить вас в ловушку!

– Заманить меня в ловушку?

– Я хотел влюбить вас в себя. До такой степени, чтобы вы поделились со мной всеми вашими тайнами. Но вы так мне ничего и не рассказали. Вместо этого я сам оказался околдован вами.

– Главная причина, почему я не посвящала вас в свои секреты – потому что не хотела причинять вам хлопот. Достаточно того, что мне самой приходится испытывать на себе последствия соприкосновения с ужасным миром моего отца. Я хотела оградить вас от всего этого. – Эвелина высвободила руку. – Я не знала, что вы и без того втянуты в эти грязные игры.

– Есть очень много вещей, о которых я сейчас сожалею, Эвелина. Но я не стану извиняться за то, что выполнял свой долг перед родиной.

Ее лицо озарила грустная улыбка.

– То же самое мне всегда говорил мой отец.

Дождь барабанил по крыше, словно марширующие на плацу солдаты.

– Наша самая важная задача – остановить Наполеона. И ради этой высокой цели я готов пожертвовать всем, чем угодно. В тот момент, когда я выполнял задание, я пребывал в заблуждении, что вы, Эвелина, находитесь на стороне врага. Тогда все было слишком запутано. Хотя должен признать, мои истинные намерения были искренни и честны, хотя и тщательно замаскированы.

Их взгляды пересеклись.

– По-моему, во всем, что касалось вас, Джастин, это я была запутана и сбита с толку. Но в шпионском ремесле нет места чувствам. К тому же они не помогут спасти Салли.

– Когда я начал работать в разведке, Эвелина, главным из всех чувств я считал чувство долга. Больше я так не думаю. Если бы я не увлекся вами…

– Меня бы сейчас уже не было в живых, – закончила за него фразу Эвелина.

Джастин схватил ее за руку и потянул к постели. Облизнув сухие губы, Эвелина позволила себе заметить:

– Только куда эти чувства заведут нас обоих? Могу только надеяться, что мы оба останемся в живых, когда все окажется позади. Если нам повезет и мы оба выживем, то я хотела бы сохранить для себя свободу. Не желаю больше иметь дело ни с хитрыми увертками, ни с гнусной ложью, ни с кознями правительства. Я мечтаю о спокойной жизни. – Эвелина покачала головой. – Я хочу покинуть эту страну, Джастин, и никогда больше не возвращаться в Англию!

Джастину тяжело было это слышать. Он знал, что Эвелина – волевая женщина, не склонная быстро менять свои решения.

– Не слишком ли много размышлений для начала дня? – ласково проговорил Джастин, обнимая Эвелину за плечи и прижимая ее к своей груди. Девушка охотно прильнула к нему, и слабый вздох слетел с ее губ. Маркиз зарылся лицом в ее шелковистые волосы. – А тем временем мы будем делать все возможное. – Он взял Эвелину за подбородок, поднял ей голову и нежно поцеловал ее в губы. – А что касается настоящего момента, самое лучшее, что мне приходит сейчас в голову, – поцелуями заставить вас забыть о всяких ужасных шпионах и о гнусных предательствах.

И Джастин припал к ее губам – пылко и страстно.

В кухне Фаиза гремела кастрюлями. Как-то преувеличенно громко. Кажется, турчанка на его стороне и хочет помочь Джастину снова завоевать сердце своей хозяйки.

Эвелина медленно высвободилась из объятий Джастина.

– Пойду помогу Фаизе готовить завтрак.

Глядя, как она грациозной походкой удаляется из комнаты, Баркли благодарил небеса за то, что волей судьбы он оказался в деревне, в этом уединенном уголке, вместе с Эвелиной. В своем положении раненый маркиз мало что мог сделать, чтобы разобраться во всех этих шпионских интригах. Однако, пользуясь благоприятным моментом, он мог изменить отношение Эвелины к Англии и к нему, Джастину. Ибо, если в конце концов она бросит его, его пресловутое чувство долга – это все, что ему останется в жизни. А Джастину теперь было ясно, что для счастья этого недостаточно.


Глава 22


Прошло два дня – внешне тихих, но внутренне напряженных. Отношения Эвелины с Джастином развивались, но она старалась держать свои чувства в узде. Она знала, что скоро настанет пора покидать берега Англии, и не хотела увозить с собой разбитое сердце. И все же Эвелина решила наслаждаться своим мимолетным счастьем с Джастином, сколько бы оно ни продлилось. Чтобы до конца своих дней бережно хранить воспоминания об этих нескольких райских днях блаженства. Потому что она боялась, что это все, что им отпущено судьбой.

В это утро Эвелине отчаянно не хотелось оставлять Джастина одного, словно она опасалась, что в этот день все по какой-то причине закончится – так же стремительно и неожиданно, как началось. Раненый Джастин не мог далеко уйти, однако она беспокоилась, что очень скоро им придется столкнуться с суровой реальностью.

Прошло несколько дней, а Анхель так и не появился. Эвелине пришлось отправиться в местную гостиницу, чтобы выяснить, не оставил ли он для нее записки. Но к сожалению, никаких вестей от Анхеля не было. Эвелина с Фаизой провели некоторое время в городе, делая необходимые покупки. Скрепя сердце девушке пришлось признать, что, как бы Джастин ни нравился ей обнаженным, настала пора купить ему приличную одежду. Одному Богу известно, когда им придется покинуть свое пристанище в лесу и сколько у них будет на это времени.

– Надвигается гроза, – заметила Фаиза на обратном пути, посмотрев на темные облака над головой.

Эвелина надвинула капор на лоб. В воздухе пахло сыростью, дул сильный ветер.

– Да, это чувствуется.

– Может быть, сеньор Аролас успеет прийти до того, как начнется дождь.

Эвелина не ответила. Анхеля могло задержать множество вещей. Но, учитывая то, что Уитон и Хелдерби за ними охотятся, могло случиться что-то непоправимое. Эвелина много расспрашивала Джастина о полковнике Уитоне и взяла на себя смелость предположить, что этот человек является ключом ко всей интриге. Уитон казался неуязвимым, лишенным каких-либо видимых слабых мест. По словам Джастина, его верность родине ни у кого не вызывала сомнений. Он никогда не был женат, не имел семьи, жил скромно. При этом он был холодным и расчетливым человеком, который смотрел на подчиненных как на средство для достижения целей.

От этой мысли Эвелина в ужасе содрогнулась. Без сомнения, если для этого бездушного полковника его собственные подчиненные были лишь орудием, что тогда говорить о бедном Салли?

О Хелдерби Джастин ей мало что сообщил, и Эвелина со страхом подозревала, что он просто не хотел ее пугать. Маркиз только сказал, что этот человек похож на дикого зверя и что Уитон держит его на привязи, лишь иногда ненадолго отпуская поводок.

– Если Анхель не приедет, – спросила Фаиза, перешагивая через рытвину на дороге, – мы поедем в имение маркиза в Бедфорде?

– Я сама не знаю, что тогда мы будем делать, Фаиза. – Эвелина не представляла, как она сможет остаться с Джастином в чуждом ей мире жестких правил и условностей. Едва ли леди Баркли или кто-либо в светском обществе будет приветствовать появление Эвелины в качестве… м-м… И в самом деле, а кто же она для Джастина? Она его друг, его любовница, а также его союзник по разоблачению заговора. Но выйдет ли она за Джастина замуж или будет его содержанкой – Эвелина понимала, что для такой женщины, как она, в английском светском обществе места нет.

Когда вдали показался их домишко, Эвелина прибавила шагу.

Наконец они были на месте. Фаиза отперла дверь, и они вошли в тонущую в полумраке хижину.

– Джастин! – крикнула Эвелина, и в ее голосе послышалось беспокойство за него.

Джастин стоял на пороге комнаты, одной рукой придерживая на талии одеяло. Со своими волосами медового цвета и красивым лицом, он был похож на скандинавского бога. Белоснежные бинты все еще стягивали его мускулистую грудь, но от вида его широких обнаженных плеч у Эвелины захватило дух.

Он вытащил пистолет, который держал за спиной, и положил его на стол.

– Я рад, что вы вернулись целыми и невредимыми. Есть какие-нибудь известия?

Эвелина молча покачала головой. Ее вдруг охватил приступ стыдливости. Она до сих пор не могла привыкнуть к неотразимой красоте Джастина. Возможно, она никогда не сможет к ней привыкнуть, думала девушка.

– Ну ладно. По крайней мере, вам удалось пройтись по магазинам, – насмешливо сказал он. – Мне говорили, что поход за покупками поднимает женщинам настроение.

Эвелина вопросительно изогнула бровь.

– Ах да! И как я это мог забыть? – хитро усмехнулся Баркли. – Вы же не похожи на других женщин.

Пытаясь придать своему лицу суровое выражение, Эвелина положила свертки с покупками на деревянный стул.

– Я рада, что вы это заметили. – Однако она не могла скрыть довольной улыбки.

– Я замечаю в вас каждую мелочь, Эвелина. И мне все в вас очень нравится. – Когда Джастин говорил это, его глаза восторженно сияли, и у Эвелины снова перехватило дыхание. Она знала, что его обаяние неотразимо. Девушку влекло к Джастину как магнитом. Она могла бы сейчас утонуть в его серо-зеленых глазах.

Возвращая Эвелину с небес на землю, Фаиза развернула коричневый бумажный кулек. Эвелина тяжело вздохнула и отвела взгляд. Ей следует время от времени напоминать себе, что они с Джастином здесь не одни.

Джастин окинул взглядом большое количество свертков и поинтересовался:

– Ну и как вам прогулка?

Снова настроенная на игру, Эвелина сделала гримасу:

– Просто ужасно. – Она расстегнула плащ и повесила его на вешалку на стене. – Продавец уговорил меня купить лосьон для улучшения кожи. – Эвелина потрогала рукой свою щечку. Ее кожа была безупречна. – Мы здесь совсем не следим за собой, одеваемся кое-как. Но я и не представляла, что у меня такое прыщавое лицо!

Джастин ухмыльнулся, понимая, что она кокетничает.

– У меня такие же проблемы.

– Прыщи на коже?

– Нет, с гардеробом.

Эвелина улыбнулась. Ее щеки порозовели, и она спросила:

– Как вы себя чувствуете?

– Как старая развалина.

– Надо же, а выглядите как мужчина в расцвете лет! А проблему с вашим гардеробом мы сейчас решим. – Развернув самый большой сверток, она вынула оттуда длинный черный плащ.

– Ну что вы! В этой одежде я снова превращусь в цивилизованного человека. А я уже привык к своему первобытному, дикарскому состоянию.

Эвелина затаила улыбку в уголках губ и покраснела. Этой ночью в постели Джастин дал волю своим дикарским инстинктам. Видимо, маркиз угадал ее мысли, и его глаза задорно вспыхнули.

– Ну, ступайте примерять ваши обновки, – велела Эвелина, легонько подталкивая маркиза в сторону спальни.

– Боюсь, я не справлюсь без вас.

– Я должна помочь Фаизе с приготовлением обеда.

Пока они с Фаизой готовили еду, Эвелина слышала, как скрипели половицы в комнате Джастина. Ей так хотелось хоть краешком глаза подглядеть за ним! Соблазн был слишком велик, и она не устояла перед искушением. Вытирая руки полотенцем, Эвелина тихо проговорила, стыдливо потупив взор:

– Надо сходить проверить, как там лорд Баркли. Хочу посмотреть, впору ли ему одежда, которую мы с тобой купили.

Продолжая чистить картофель, Фаиза кивнула, не поднимая головы.

– Когда закончу готовить обед, пойду в лес: хочу собрать кое-какие лекарственные травы.

Эвелине пришлось отдать должное своей верной служанке, которая понимала ее с полуслова. Умная и проницательная, та никогда не осуждала других. Девушка знала, что когда-то Фаиза была замужем, но женщина не любила об этом вспоминать. Очевидно, этот брак не был счастливым. Ее муж вскоре умер, не оставив ей детей. Но Фаиза не вспоминала о былых горестях и не завидовала отношениям Эвелины с Джастином, за что девушка была ей признательна. Эвелина осторожно постучала в дверь спальни.

– Войдите, – сказал Джастин.

Эвелина прошла в комнату.

– Пришлось изрядно попотеть, прежде чем мне удалось натянуть пиджак, – пояснял он, одергивая рукава. – Учитывая, что вы оставили меня на произвол судьбы, получилось вполне сносно.

– Я опасаюсь, что, если бы я участвовала в процессе, вы бы вообще раздумали одеваться, – насмешливо заявила она, мысленно ужасаясь собственному бесстыдству.

– Слава Богу, что вы не мой камердинер. Иначе бы я никуда не выходил из своей спальни.

– Выглядите замечательно. – Новый васильковый шерстяной костюм, конечно, сидел на нем не так безупречно, как сшитый лучшим лондонским портным фрак маркиза, но все же невероятно шел Джастину.

– Рад, что вы одобрили. Вы же знаете, как я люблю производить впечатление на женщин.

Своими сильными руками Джастин обнял Эвелину за талию и прошептал ей на ухо:

– Когда вы рядом, мне больше ничего не надо. Все, что происходит за пределами этого маленького домика, для меня безразлично.

Эвелина нахмурилась, вспомнив о том, какое разочарование ее постигло сегодня в городе.

– Хотелось бы мне знать, почему Анхеля так долго нет.

– Знаю, что вы волнуетесь, милая. Но я уверен, что Аролас появится, как только сможет. – Баркли нежно поцеловал Эвелину в висок.

Зашелестели деревья, и первые капли дождя забарабанили по крыше.

– Фаиза хотела пойти в лес собирать лекарственные травы, – задумчиво проговорила Эвелина. Как будто в ответ на ее мысли скрипнула и хлопнула входная дверь.

– Дождик чуть-чуть капает, – заявил Джастин, посмотрев за окно. – Я люблю дождь. Так же как и мой друг мистер Дуб.

Она подняла бровь, изумленно глядя на маркиза.

– Какой еще друг?

– Пока вы были в городе, этот дуб за окном скрасил мое одиночество. Я рассказал ему все о моей прелестной сиделке и об изобретенных ею способах лечения – очень эффективных.

Щеки у Эвелины порозовели, и она ответила:

– В некоторых восточных странах за несколько дней до свадьбы невеста сажает дерево во дворе своего дома. Существует поверье, что она проживет ровно столько, сколько простоит это дерево.

– В Бедфорде растет большой старый дуб, которому, наверное, лет триста. Его ствол шире, чем крестец у лошади. Вы хотели бы дожить до трехсот лет?

Эвелина надула губы.

– Не знаю. – Прислонившись щекой к поросшей щетиной щеке Джастина, она глубокомысленно добавила: – Однако я думаю, что, наверное, очень увлекательно посадить дерево. А потом заботливо поливать его, изо дня в день наблюдать, как оно растет, как пускает корни. Как эти корни становятся все мощнее и уходят глубже в почву, словно предъявляя права на эту землю и на свое место под солнцем.

– Корни придают силу и помогают удержать равновесие. Эвелина покачала головой, возвращаясь к реальности.

– Я имела в виду дерево.

– А я говорю о вас. Если вы уедете из Англии, вы оторветесь от своих корней. Останьтесь здесь. Я обещаю вам, что сумею защитить вас…

– Ш-ш. Ну хватит об этом! – Не проходило и дня, чтобы Баркли не убеждал Эвелину доверить ему свою судьбу. Девушке оставалось только ждать, когда от него поступит предложение руки и сердца. Хотя она знала, что откажет ему, ей было приятно, что ее добиваются с таким пылом.

– Куда вы поедете, если покинете Англию? – спросил Джастин, поджав губы, как будто смирившись с мыслью о ее отъезде.

– В Италию.

– Почему именно туда?

Эвелина глубоко вздохнула и посмотрела в окно. Перед ее мысленным взором вставали живописные виллы, сияющие воды Адриатики и праздник жизни, который, казалось, никогда не закончится.

– Это очень красивая страна. Но главная причина, пожалуй, не в этом, а в ее людях. Подчас довольно шумные, в глубине душе они на редкость добры и сердечны. Когда мы жили в Италии, мне было лет восемнадцать. Однажды я заболела, и соседи нам очень помогали.

– Это там вы подбирали маленьких беззащитных котят, на которых жаловался ваш отец?

Эвелина мгновенно насторожилась. Она подняла голову и посмотрела на Баркли с удивлением. Откуда Джастину могло стать известно содержание отцовского дневника?

Она молчала и смотрела на маркиза вопросительно. Он объяснил:

– Я кое-что помню из того, что вы мне читали вслух, когда я лежал в горячке. Я просто сложил дважды два – вот и все.

Эвелине стало неловко из-за того, что она скрывала от него дневник.

– Я не нашла там ничего, что проливало бы какой-то свет на убийство отца.

– Вне всяких сомнений, именно с этого следует начинать расследование. Интересно, кому еще, кроме вас, известно о существовании этого дневника?

– Представления не имею. Джастин покачал головой.

– Если они охотились именно за ним, им можно было просто вас шантажировать – и вы бы им сами его отдали.

Она подняла бровь.

– Меня поражает, как быстро вам в голову приходят порочные мысли!

– Именно поэтому я и пригодился нашему правительству. И, – добавил маркиз, зарывшись лицом в ее волосы, – именно поэтому я и вам сейчас пригожусь.

– Дайте я покажу вам, как вы можете мне пригодиться, – ответила Эвелина, желая скорее закончить все разговоры о тайных интригах и о ее будущем. У них и так мало времени, чтобы побыть вместе. Поэтому ей не хотелось упускать ни одной драгоценной минуты. Взяв Джастина за руку, Эвелина потянула его к кровати.

– Как сестра милосердия и ваша сиделка, авторитетно заявляю, что вам необходимо немного полежать, милорд.

– Я всегда выполняю распоряжения моей прелестной сиделки.

Джастин привлек Эвелину к себе и стал целовать ее так, что все посторонние мысли сразу вылетели у нее из головы.

– Ай-ай-ай! А вы еще обещали мне держать себя в руках, Эвелина! Это совсем не похоже на допрос с пристрастием или выдергивание волос у него из головы – один за другим! – раздался сзади глубокий мужской голос.

Эвелина вздрогнула и подняла голову.

– Анхель! – Девушку охватила паника. Она вскочила на ноги, ее щеки пылали от стыда. Растерявшись, она не знала, что сказать.

– Вижу, вы уже решили для себя, на чьей стороне играет Баркли, – язвительно заметил Анхель. Он снял шляпу, и с нее полилась дождевая вода. Его сырой черный плащ стал глянцевым от дождя. – Я хотел бы немного перекусить. Вы присоединитесь ко мне? – Анхель вышел из комнаты, стуча каблуками по деревянному полу.

– Я не слышал, как он вошел, – сказал Джастин, садясь на кровати и одергивая свой пиджак.

Все еще не оправившись от потрясения, Эвелина пробормотала, приводя в порядок свое платье:

– Мы оказали Анхелю не самый подходящий для героя прием. – Девушка испытывала чувство вины. Пока ее верный товарищ смотрел в лицо смерти, она в тепле и безопасности, Позабыв обо всем, беспечно развлекалась с Баркли.

Эвелина вошла на кухню, боясь встречаться взглядом со своим другом.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – сказал Анхель, поглощая тушеное мясо с таким аппетитом, как будто не ел несколько дней.

Фаиза стояла у плиты, повернувшись ко всем спиной. Анхель отломил от буханки большой ломоть хлеба.

– Когда в моей жизни любовь и интрига скрестили шпаги, удача меня оставила. Может быть, вам повезет больше, Эвелина.

Она не поняла, что именно молодой испанец имел в виду. Но, как бы оправдываясь, сказала:

– Он очень быстро поправляется.

– Я это заметил.

Сев на стул напротив Анхеля, Эвелина продолжала защищаться:

– Баркли ответил на все мои вопросы, и, кажется, он искренне и горячо заинтересован помогать нам.

– А может, это вы искренне и горячо заинтересованы в нем, дорогая? – спокойно спросил Анхель. – Совсем недавно вы были готовы растерзать его за то, что он предал вас. А теперь вы вдруг полюбили его?

Эвелина, сидевшая с опущенной головой, заерзала на табуретке.

– Я… Я никогда не говорила, что люблю его. Он, конечно, умен, с ним есть о чем поговорить и… Ну… Он на нашей стороне!

Анхель презрительно фыркнул. Она пожала плечами.

– Я не вижу в этом ничего дурного.

– Правда? Нет, вы серьезно не видите в этом ничего дурного?

На кухню вошел Баркли, взял стоящую в углу табуретку и сел рядом с Эвелиной. Девушка облегченно вздохнула при его появлении: в присутствии Джастина она чувствовала себя увереннее. Глядя на красивое лицо мужчины, в котором она души не чаяла, Эвелина постаралась отбросить прочь все сомнения в своей правоте. Разумеется, это ясно, как день: Джастину можно доверять. Но сомнение все равно закралось ей в душу.

– Я хочу поблагодарить вас, Аролас, за вашу помощь, – сказал Джастин и протянул испанцу свою руку. – Эвелина рассказывала, что вы оказали мне первую помощь – там, в доме моего брата, – вызвали врача, привезли меня сюда и обеспечили всех нас провизией. Не могу выразить вам всю степень моей признательности за ваши усилия.

Анхель даже не шевельнулся и не поднял глаз от тарелки. Он сухо заметил:

– Я делал все это не ради вас, а ради Эвелины.

Джастин опустил протянутую руку, притворившись, что не замечает подчеркнутой неприязни испанца, и с вызовом произнес:

– Я до конца своих дней буду благодарить вас за то, что вы сделали для Эвелины!

Фаиза поставила перед Эвелиной и Джастином тарелки с едой.

– И вы садись с нами, Фаиза, – попросила служанку девушка.

Джастин поднялся и галантно предложил Фаизе свою табуретку.

– Я принесу стул из своей комнаты.

Следующие несколько минут прошли в полной тишине. Каждый сидел, неподвижно уставясь в свою тарелку. Со стороны могло показаться, что все до предела сосредоточены на еде. Эвелина затаив дыхание ждала, что Анхель нарушит тишину, сообщив ей новости о Салли. Но она не хотела его торопить, давая молодому человеку возможность как следует подкрепиться. Он выглядел таким уставшим и изможденным. Под глазами у него залегли темные тени, красивая оливковая кожа казалась очень бледной. Терпкий запах его одеколона щекотал ей ноздри, и Эвелина с удивлением отметила про себя, что невольно сравнивает этот аромат со ставшим родным для нее запахом Джастина.

Она мысленно благодарила Бога, что Анхель жив и здоров, что он вернулся к ним.

– Я так рада вас видеть, Анхель! – воскликнула девушка, и на глазах у нее заблестели слезы. – И так счастлива, что с вами все в порядке!

Откинувшись на спинку стула, Анхель взъерошил свои черные волнистые волосы.

– А вы похудели, Эвелина, – неодобрительно заметил он.

Эвелину не слишком беспокоила проблема собственного веса, и она спросила то, что ее действительно сейчас волновало:

– Вы нашли Салли?

– Вы же знаете, я бы сразу сказал вам об этом, если бы мы его нашли. – Он нахмурился. – Мы шли по его следам, которые вели к дому возле пирса, но затем след оборвался. Как будто кто-то водит его кругами.

В глазах Эвелины промелькнула надежда:

– Но он жив!

Обычно приятный и мелодичный голос Анхеля стал хриплым.

– Кажется, да.

Джастин наклонился вперед.

– Дом возле пирса расположен на Лонгстон-стрит?

Анхель поднял бровь.

– Да.

– Это укрытие, которое используется моим отделом.

– Куда могли отвести Салли, Джастин? Где его могут держать?! – взволнованным голосом воскликнула Эвелина.

Он в задумчивости почесал подбородок.

– Ну, есть еще по крайней мере пять укрытий в самом Лондоне и еще несколько – в пригороде.

Эвелина стиснула руки.

– Я составлю список и проверю их все – один за другим!

– Никуда вы не поедете! – возразил Анхель и, кивнув на Джастина, сказал: – Мать Баркли подняла шум на весь город из-за исчезновения своего сына. – Он повернулся к Эвелине: – И власти выдали полиции предписание на ваш арест, Эвелина, обвиняя вас в похищении лорда Баркли.

Она захлопала ресницами, а затем махнула рукой.

– Мы можем вернуть Джастина домой – и им будет нечего мне предъявить.

– Как только вы это сделаете, вас в тот же миг задержат, а Салли мы так и не найдем. И тогда все пропало! – резко сказал Анхель.

– В таком случае что же нам делать?! – в сердцах вскричала Эвелина. – Нам нужно как-то освободить Салли! – Она поджала губы. – Может, попробовать обменять Джастина на Салли… – Когда до нее самой дошел смысл ее слов, щеки Эвелины вспыхнули, и она прикусила губу. – Джастин, мы это сделаем только для того, чтобы вернуть Салли. А вы ведь и в самом деле соскучились по дому…

Джастин хмуро посмотрел на девушку:

– Даже если вы так поступите, они все равно вас арестуют!

– Но вы вернетесь домой – целый и невредимый…

Анхель и Джастин обменялись взглядами. Видимо, они молча согласились друг с другом. Голос Анхеля стал мягче:

– Баркли прав, дорогая. Они вас арестуют. Именно в этом и заключается их конечная цель. Им нужны вы, Эвелина!

Эвелину охватило отчаяние. Она бессильно сжимала кулаки, как будто умоляя небеса о помощи.

– Но зачем же я им нужна?

– Лучше спросите об этом его. – Анхель указал на маркиза.

– Провалиться мне на этом месте, если я это знаю, – заметил Джастин и потер виски. – Но в одном я уверен: вам, Эвелина, опасно возвращаться в Лондон. Этим вы подвергнете себя большому риску.

– Но мне нужно найти Салли!

Анхель посмотрел на девушку с нежностью и улыбнулся.

– Вы всегда были смелы до безрассудства, Эвелина, и первой бросались на помощь другу. Но на этот раз вам придется позволить мне сделать это за вас.

Джастин не сводил с Анхеля настороженного взгляда, но Эвелине было сейчас не до его обид.

– Есть еще какие-нибудь новости? – сухо спросил Баркли.

Анхель пожал плечами.

– С Ахметом все в порядке. На улицах говорят о каком-то заговоре, но похоже, что для этих слухов нет серьезных оснований.

– Мы считаем, что это была только хитрая уловка, – заявил Джастин. – Чтобы заставить меня и работников моего отдела выполнять приказания Уитона.

– «Мы»? – изумленно переспросил Анхель.

– Мы с Эвелиной, – ответил Джастин. Казалось, Анхель мгновение размышлял.

– Вы, Баркли, думаете, что Уитон – изменник?

– Я лично не могу себе представить, чтобы он служил кому-то другому, кроме своей родины.

– Вам знакомы люди, которые на нас напали?

– Я знаю одного из них – Хелдерби. Редкий зверь. Такой способен зарезать собственную мать, если это сулит ему хоть какую-то выгоду. Но Уитон держит его в ежовых рукавицах. По крайней мере так обстояло дело до сих пор.

Эвелина вздрогнула, и у нее по спине пробежал холодок.

– Так что же мы теперь будем делать, исходя из того, что имеем?

– Продумаем варианты действий завтра утром. – Анхель заложил руки за голову, потянулся и зевнул. – Когда приедет Ахмет.

Эвелина оживилась.

– Ахмет приедет сюда? Но почему вы не взяли его с собой, Анхель?

– За нами следили. Он сейчас пытается увести преследователей подальше отсюда.

– Однако утром он собирается приехать? – Голос Джастина стал резким. – Вы что, с ума сошли? Вы же приведете их к нам!

– Ахмет прекрасно знает, что нужно делать, чтобы не притащить за собой «хвост», – невозмутимо возразил Анхель.

– Не слишком ли большие ожидания вы возлагаете на человека, который оплошал при встрече с Хелдерби и его бандой?

– Если память мне не изменяет, вы, Баркли, тогда входили в эту самую банду, – ледяным тоном заметил испанец.

– Именно поэтому мне, как никому другому, известно, какими настойчивыми могут быть люди Хелдерби и как они искусны в слежке. Нам нужно немедленно уходить! Эвелине грозит опасность.

– В этом вопросе нам выбирать не приходится, – возразил Анхель. – У нас только одна лошадь, а разделяться мы не будем.

– Как же, черт возьми, мы вообще выберемся отсюда? – Джастин стукнул кулаком по столу.

– Ахмет достанет нам экипаж. Он знает, что делает. – Анхель устремил на Эвелину выразительный взгляд. – В отличие от некоторых других присутствующих.

Джастин смолчал, но его охватило крайнее раздражение. Эвелина смотрела на мужчин с тревогой.

– Друзья, мы все в одной лодке. Не забывайте об этом! – ласково проговорила она. – Анхель, я постелю вам на соломенном тюфяке в комнате Джастина. Вы выглядите как ходячий мертвец.

Анхель сделал недовольную гримасу.

– Вы никогда не скупились на похвалы, Эвелина.

Джастин поднялся с места.

– Прошу прощения! С вашего разрешения мне нужно ненадолго удалиться. Я вернусь через минуту.

Эвелина кивнула.

Баркли повернулся и плотно закрыл за собой дверь своей спальни.

– Будьте с ним поласковей, Анхель, – ворковала Эвелина. – Он все-таки заслонил меня своей грудью от пули. Или вы так быстро забыли об этом?

– Тот факт, что он вас спас от пули, не гарантирует того, что он не перережет мне горло посреди ночи.

Эвелина опустила глаза, не желая спорить со своим другом. Когда у Анхеля будет время узнать Джастина получше, он поймет, насколько беспочвенны его подозрения. Джастин им не враг!

Фаиза налила Анхелю чаю. Наступила неловкая тишина.

В следующее мгновение они услышали во дворе ржание лошади, за которым последовал громкий возглас «Но-о!» – И топот копыт.

Анхель вскочил с места. Он распахнул дверь и бросился под проливной дождь.

– Проклятый англичанин украл у меня лошадь!

Эвелина кинулась вслед за испанцем. Выбежав во двор, она не поверила своим глазам: Джастин верхом на лошади Анхеля уносился прочь по каменистой тропе. Эвелина замерла на месте, на миг лишившись дара речи. Анхель разочарованно проговорил:

– Похоже, у вашего возлюбленного есть свои собственные планы, в которые вы не входите. – Он легонько подтолкнул Эвелину к дверям. – Собирайте вещи, Эвелина. Мы с вами уезжаем. Ты, Фаиза, будь готова покинуть дом, как только приедет Ахмет. А нам с вами, Эвелина, лучше отправиться в путь немедленно.

Фаиза поспешила в кухню, чтобы взять кое-что из продуктов.

Эвелина рухнула в кресло и стала размышлять над тем, что могло послужить причиной побега Джастина. Но в голову ничего не приходило, а сердце пронзала невыносимая боль. Нет! Этого не может быть! Джастин не мог во второй раз ее предать! Больше она этого не вынесет! Ком встал у Эвелины в горле, но она все же сумела выдавить из себя:

– Куда мы направляемся?

– Прочь отсюда. Будем надеяться, что вы окажетесь правы насчет маркиза и он, в самом деле, на нашей стороне. Иначе… – Анхель не договорил, но от его взгляда у Эвелины по спине побежали мурашки. – …Иначе в следующий раз он так легко не уйдет от меня!

– Почему он бросил меня? – прошептала Эвелина.

– Только сам Баркли знает ответ на этот вопрос, кара, – ответил Анхель, надевая свой все еще сырой от дождя плащ. – Но не сомневайтесь, в следующий раз, когда мы встретимся, я непременно спрошу его об этом. Если только я прежде не убью его.


Глава 23


Подгоняя лошадь, Джастин скакал сквозь ночь. Не оправившийся до конца после ранения, он с трудом держался в седле. Однако Баркли был преисполнен решимости оградить Эвелину от преследований Уитона. А для этого он должен действовать как можно быстрее. Ему необходимо аннулировать предписание на арест Эвелины Амхерст и выяснить, где держат Салливана. Как бы ему ни хотелось оставаться с любимой женщиной в уединении лесного домика как можно дольше, у него связаны руки.

Джастин старался не думать о том, какие мысли в этот момент приходят в голову Эвелине. Он только от души надеялся, что его усилия увенчаются успехом, и она в конце концов поймет, что им руководили благородные мотивы. Аролас, конечно же, ни за что бы не отпустил его. Ведь испанец не доверяет ему ни на йоту. Бог знает, что он сейчас нашептывает о нем Эвелине. От чувства вины и от страха потерять любимую Джастин сильнее пришпорил коня, гоня его во весь опор. Только бы его не подвела собственная сила духа и он одолел бы путь в Ридинг, который казался ему сейчас бесконечно долгим! Если Баркли сумеет туда добраться, то звание пэра поможет ему как можно скорее отправиться в Лондон. Он воспользуется всем, чем угодно, чтобы спасти Эвелину и ее друзей – это самое меньшее, что он готов для нее сделать.

Горящему нетерпением Джастину показалось вечностью время, которое потребовалось, чтобы заставить преследователей Ахмета изменить свой курс. Наконец он удобно устроился в наемном экипаже, который вез его в город. От тряски рана у него болела так сильно, что Баркли боялся потерять сознание.

Спустя несколько мучительных часов коляска остановилась. Дверь открылась, и Джастин вздохнул с облегчением, когда в экипаж заглянул его дворецкий Стэнли:

– Милорд! Вы вернулись! Слава Богу!

Маркиз тяжело оперся на протянутую руку слуги. К своему стыду, он вышел из экипажа прихрамывая. Сестра Одри сбежала вниз по лестнице дома и бросилась ему на грудь, отчего перед глазами у Джастина все поплыло.

– Матушка боялась самого страшного. Но я точно знала, что ты вернешься, Джастин!

Баркли судорожно вздохнул и нежно похлопал сестру по плечу.

– Я тоже рад, что вернулся домой, Одри.

Слуги и любопытные вышли из соседних домов и стояли на ступеньках, с интересом наблюдая долгожданное возвращение похищенного маркиза. Джастин не собирался давать им пищу для слухов. Он выпрямил спину и нежно обнял сестру за плечи. Со стороны это представлялось естественным проявлением братской привязанности, а на деле едва стоявший на ногах маркиз таким образом скрывал от посторонних глаз свою крайнюю слабость.

Они вместе поднялись по ступенькам, и Джастин был рад, что смог удержаться на ногах. Войдя в вестибюль, он невольно вздохнул с облечением.

– Джастин! Слава Богу, ты вернулся! – воскликнула его мать и поспешила к нему. Она спускалась по роскошной лестнице, одетая в муслин и темно-зеленые кружева под цвет ее кошачьих глаз. Ее пепельные волосы были стянуты в строгий пучок на затылке, а поперек груди красовалась странная длинная черная лента.

Слуга маркиза Силвестр услужливо предложил Джастину стул, на который тот тяжело, со стоном опустился.

– Хватит болтаться в холле, Джастин! – строго выговаривала ему мать. – Пойдем в Голубую гостиную, отдыхать будешь там. Нам надо отпраздновать твое благополучное возвращение домой.

– Я собираюсь сейчас же лечь в постель, – сухо возразил Джастин.

Зеленые кошачьи глаза матери смотрели на него с подозрением.

– Что с тобой? Тебя что-то беспокоит?

– Ничего. Разве что пулевое ранение в грудь.

Она в ужасе прикрыла рот веером, и ее щеки вспыхнули. Джастин поднял бровь.

– Как ты думаешь, что со мной приключилось?

– Я, ну, мы… – Леди Баркли окинула взглядом слуг, которые стояли не шевелясь и с любопытством наблюдали эту сцену. – Мы поговорим об этом наверху. – Она хлопнула в ладоши. – Ну что вы уставились? Быстрее расходитесь!

Маркизу стало не по себе от ее надменного и грубого тона. С трудом сдержавшись, он сказал:

– Мне надо лечь в постель. Я пошлю за тобой, когда буду готов с тобой поговорить.

Изобразив на лице оскорбленную добродетель, леди Баркли строгим тоном произнесла:

– По крайней мере потрудись зайти в мою комнату, Джастин!

Он знал, что это неподходящее время и место для сцен, но не смог сдержаться:

– Ты знаешь, что эти покои – апартаменты моей будущей жены, и ты должна была освободить их больше года назад!

Леди Баркли так рассердили эти слова, что она побагровела от злости.

– Я в самом деле переехала. Я просто продолжаю пользоваться этой комнатой, – ответила она.

– Ну что же, теперь для тебя настала пора покинуть мой дом. – Джастин глубоко вздохнул, мысленно взвешивая, хватит ли у него сил, превозмогая сильную боль, подняться по лестнице в свою спальню. – Так как я надеюсь в скором времени убедить одну барышню выйти за меня замуж, ты должна сейчас же убрать из комнаты свои вещи. – Маркиз перевел взгляд на изумленных слуг, столпившихся вокруг. – Ах, миссис Серлс!

– Да, милорд? – откликнулась худощавая седовласая дама, выходя вперед и делая реверанс.

– Помогите леди Баркли убрать все предметы личного пользования из апартаментов хозяйки дома. Таким же образом должен быть освобожден кабинет молодой маркизы. Моя мать может пользоваться другой гостиной, расположенной в конце коридора на втором этаже.

Слуги продолжали стоять в оцепенении, разинув от изумления рты.

Видя, что никто не двигается с места, Баркли повторил:

– Вы слышали? Сейчас же займитесь этим!

– Как прикажете, милорд, – пробормотала миссис Серлс и, пряча от хозяйки глаза, торопливыми шагами направилась к лестнице.

Леди Баркли продолжала стоять на том же месте, кипя от гнева.

– Проводи меня в спальню, Силвестр, – пробормотал Джастин.

Слуга кинулся к маркизу, чтобы выполнить приказание. В его глазах промелькнуло уважение, даже почтение к молодому хозяину. Но уже через мгновение лицо Силвестра приобрело обычное для него бесстрастное выражение. Все еще стоявшая в холле притихшая толпа слуг молча смотрела, как лорд Баркли в сопровождении Силвестра медленно поднимается по лестнице.

– Что это за черная орденская лента, которая надета на моей матери? – спросил Баркли. Добравшись до своей постели, он несколько часов подряд проспал как убитый. А после этого съел две тарелки тушеного мяса.

– Ваша матушка надела это… Ах… – кашлянул в кулак Силвестр, – в знак глубокой скорби. Чтобы выразить свои чувства по поводу вашего похищения.

Джастин с трудом сдержал стон. Что за манера превращать все в дешевый спектакль!

– Какие слухи ходили о моем исчезновении?

Впалые щеки Силвестра покраснели, но слуга отвечал, как всегда, заученно-безразличным тоном:

– Говорили, что вас против вашей воли похитила мисс Амхерст. Что она пыталась… э-э… принудить вас… принудить вас к браку.

Маркиз фыркнул.

– Я был бы счастлив, если бы мне так повезло. – Значит, все считают, что Эвелина – легкомысленная, распутная особа, а лорд Баркли – болван, каких свет не видывал. Похоже, весь город только и говорит об этом, строя догадку за догадкой.

– Всю прислугу в доме допросили власти, а ваша матушка обратилась в полицию, чтобы они обеспечили ваше скорейшее освобождение. – Силвестр облизнул губы. – Не хочу вмешиваться в ваши дела, милорд, но, если вы пожелаете, я могу пресечь эти слухи…

Значит, старина Силвестр и сам сгорал от нетерпения, желая услышать пикантные подробности из уст самого Баркли. «Ну что ж, должен вас разочаровать, дорогие мои! Запаситесь терпением: всем вам придется немного подождать», – думал Баркли. Сплетни беспокоили сейчас Джастина меньше всего.

В дверь, ведущую в смежную комнату, постучали, и Силвестр вышел, чтобы узнать, кто это. Через секунду он доложил Баркли:

– Мистер Стэнли только что сообщил, что полковник Уитон просит его принять.

– Помоги мне одеться, а затем пригласи господина полковника пройти в гостиную на втором этаже. – Джастин не собирался предстать перед гостем в домашнем халате, в своей спальне. Он хотел встретить Уитона во всеоружии. Любое, даже малейшее проявление Баркли слабости будет полковнику только на руку, и он не преминет воспользоваться этим в своих целях.

Через полчаса Джастин шагнул на порог гостиной, настороженно наблюдая за маэстро шпионского ремесла. Уитон стоял перед окном и смотрел на улицу. Его белоснежная шевелюра сияла в солнечных лучах, словно нимб. Он повернулся к двери.

– Ах, Джастин! Как вы, мой мальчик?

Маркиз постарался пропустить мимо ушей фамильярное «мой мальчик», хотя от такого обращения его немного покоробило. Он прекрасно знал, что подобная тактика имеет своей целью задать нужный тон их встрече. «Ну ладно, полковник, давайте поиграем в эту игру, если настаиваете!» Джастин не спеша вошел в гостиную и с непринужденным и равнодушным видом грациозно опустился в кресло с высокой спинкой. В комнату, стараясь казаться как можно более незаметным, вошел Силвестр, держа в руках поднос с двумя бокалами бренди.

Баркли взял бокал и пригубил напиток.

– Ну, как ваши дела, старина? – дружелюбным тоном спросил он.

Полковник поджал свои толстые губы и встал рядом с маркизом.

– Так, значит, малышка оказалась еще той шельмой, как я и говорил?

– Когда я видел ее последний раз, эта «шельма» оказывала мне медицинскую помощь после того, как один из ваших людей чуть не застрелил меня. – Глядя прямо в лицо Уитону, Джастин наклонился к полковнику и насмешливо воскликнул: – Что? Только не говорите, что вы поверили этим нелепым сплетням, будто мисс Амхерст пыталась меня соблазнить! Вы ведь не настолько глупы, не правда ли?

Уитон тихо шевелил губами.

– Ну, мы… Девушка бесследно исчезла, вы тоже пропали… Мои люди были убиты. Что, скажите на милость, нам оставалось думать?

Баркли рассмеялся, пытаясь понять, имеют ли под собой почву его подозрения насчет вовлеченности в заговор полковника Уитона.

– Это я старался соблазнить ее, запомните. И знаете, чем все это в результате закончилось? Мы так же далеки друг от друга, как и были с самого начала. А этот французский заговор, похоже, не что иное, как фикция.

Старый полковник пожал плечами, не поддавшись на удочку маркиза.

Джастин задумчиво потягивал бренди.

– Что нового вам удалось разузнать за время моего отсутствия?

Уитон сел в кресло напротив, а Силвестр бесшумно удалился из гостиной и плотно закрыл за собой дверь.

– К большому сожалению, мы мало что узнали. Осуществление своего плана Наполеон назначил на следующую неделю, и все, что нам известно, – это то, что его целью является подрыв нашей финансовой системы.

Так, значит, полковник собирается и дальше утверждать, что французский заговор существует.

– Вы узнали это от Салли?

Старик прищурился.

– Салливан, – сказал он с нажимом, – еще не согласился сотрудничать с нами, но он обязательно будет с нами работать.

– Что, разве Хелдерби не сумел справиться со своей задачей?

– Салливан – крепкий орешек, и Хелдерби пострадал во время работы с ним. – Старый полковник хитро посмотрел на Баркли и, мило улыбнувшись, елейным голоском добавил: – Но вам, наверное, кое-что об этом известно.

Джастину стало не по себе.

– Мне до сих пор не понятно, почему вы пытались убить девушку.

– Мы собирались ее задержать, но кое-кто из моих людей… проявил непростительное самоуправство.

– Я вижу, вы верите, что игра в самом деле стоит свеч.

– У нас уже есть Салливан.

Маркиз снова пригубил бокал.

– Где вы его держите?

Джастин впервые в жизни видел, что щеки полковника покраснели. Он отвел взгляд.

– В надежном месте. – Уитон снова поднял глаза на Баркли. – Так, значит, все это время малышка за вами ухаживала?

– Нет, она уехала сразу же после того, как пришел доктор. Оставила меня в довольно тяжелом состоянии. Кажется, девушка меня на дух не переносит. Вы, случайно, не знаете, почему?

– Кстати, я был неприятно удивлен тем, что вы взяли на себя руководство моими людьми. Они в этот момент выполняли важное задание: преследовали негодяев, предположительно имеющих отношение к заговору.

– Я подумал, что у вас гора упадет с плеч, когда моя мать наконец оставит вас в покое, – ледяным тоном заметил Джастин. – Не говоря уже о том, что они помогли обеспечить мою безопасность.

– Разумеется.

Согревая в ладонях и слегка покачивая бокал, маркиз заявил:

– Я хочу аннулировать это предписание на арест.

– Почему? – удивился Уитон и пожал плечами. – Нам необходимо использовать все имеющиеся возможности. Девушка не может скрываться вечно. А когда она попадет к нам в руки – тогда мы получим ответы на все вопросы.

– Я скорее позволю своей матери носить эту дурацкую орденскую ленту, чем допущу существование этого никому не нужного предписания.

Взгляд старика стал хмурым.

– Вы знаете, я привык подстраховываться.

– А я привык держать свою честь незапятнанной. Кроме того, насколько я понял, девушка не особенно разбирается в тонкостях шпионского ремесла… – Своей неуверенной интонацией Джастин хотел дать понять, что его терзают сомнения.

– Ваше состояние здоровья едва ли позволяло вам разобраться в этом. – Полковник фыркнул. – А я совершенно убежден, что девушка приведет нас прямо туда, куда нужно. – Уитон наклонился вперед и внимательно посмотрел на маркиза. – Кажется, они с тем испанцем – страстные любовники. Знаете, а он тоже куда-то исчез.

Теперь настала очередь Джастина отводить глаза. Но он ни за что не позволит слепой ревности одержать над ним верх и отвлечь его от цели – разузнать то, что ему необходимо.

– Меня уже утомили разговоры о малышке. Я в самом деле не верю, что она может быть для нас полезна.

Полковник пропустил это замечание Баркли мимо ушей и сделал глоток бренди.

– Бьюсь об заклад, Амхерст оставил что-то своей дочери, чтобы она смогла продолжить его дело.

– Какое дело?

Джастин, не мигая, смотрел на Уитона, и от его проницательного взгляда не ускользнуло, каким недобрым огнем вспыхнули глаза полковника, когда он сказал:

– Дело наполеоновского заговора, разумеется.

– Ну да, разумеется. – Баркли сразу же вспомнил о дневнике отца Эвелины, и у него пересохло в горле. «Он для меня дороже, чем целая гора бриллиантов», – как-то раз сказала Эвелина. Встав с кресла, маркиз был рад тому, что еще в состоянии держаться на ногах. – Ну что же, полковник, не смею вас больше задерживать. Спасибо, что проведали меня. Было очень любезно с вашей стороны.

Но Уитон как ни в чем не бывало продолжал сидеть.

– Так, значит, вы идете на поправку?

– Здоров как бык. – «На последнем издыхании», – про себя добавил Джастин. Полковник подумал мгновение, почесав седой бакенбард, а затем поднялся с места.

Они оба стояли лицом к лицу и мерили друг друга взглядами, как противники на дуэли. В наэлектризованном воздухе витала недосказанность. В какой-то степени молодой человек сожалел, что между ним и полковником Уитоном возникло недоверие. Потому что, несмотря на суровость и даже жестокость шефа разведки, он всегда восхищался полковником. Возможно, когда в этом деле исчезнут белые пятна и все окончательно прояснится, злодеяния Уитона будут доказаны. Баркли полагал, что все зависит от того, как относиться к тезису «цель оправдывает средства».

Сам Баркли считал, что нет причины, способной оправдать злоупотребление властью, которое допустил полковник Уитон. Поэтому исходом их четырехлетней совместной работы явилась взаимная потеря доверия. Что само по себе было весьма печально, учитывая, что они с полковником пока еще находятся по одну сторону баррикад.

Больше не говоря ни слова, Уитон повернулся и удалился из комнаты.

Стоило ему выйти за порог, Джастин сосчитал до пятидесяти и буквально повалился в кресло. Это интервью с шефом разведки далось ему нелегко. Маркиз внезапно почувствовал сильную усталость, поскольку ему пришлось напрячь все свои силы, чтобы сохранять невозмутимость во время беседы и ничем не выдать себя и свои намерения.

Джастин полез в карман и вынул записку, которую захватил с собой из хижины. Это мелкое воровство, совершенное маркизом, не вызывало у него каких-либо угрызений совести. Ведь этот листок бумаги служил Баркли напоминанием о тех задачах, которые сейчас перед ним стояли.

Он прочел: «Что нам необходимо узнать. Где Салли?» Джастин потер подбородок, размышляя вслух:

– Возможно, в одном из тайных укрытий. Однако из осторожности Уитон не станет использовать их обычные места.

«Что вам надо от него и от меня?»

– Узнать ответы на некоторые вопросы. Найти следы, которые куда-нибудь приведут. – Баркли сожалел, что ему удалось выведать у полковника так мало новых сведений. Маркиз смотрел в пол и размышлял о прошедшем разговоре. Раньше он ни за что на свете не поверил бы, что Уитон способен изменить своему долгу перед его величеством. Но во всей этой истории явно что-то не сходилось! Джастин покачал головой. Нет. Полковник Уитон не мог совершить государственную измену. Невозможно даже представить такое. – Так чего же надо этому странному старикану? – вслух произнес маркиз, и его голос отдавался эхом в пустой комнате.

Джастин перешел к последнему вопросу, зачитав его вслух:

– «Вы имеете обыкновение соблазнять свои жертвы? Или то, что произошло со мной, – особый случай?» – Он припал к бумаге губами и прошептал: – Ты – исключительный случай, любимая! И я не дам тебя в обиду ни Уитону, ни кому-либо другому. Даю тебе слово чести!

Баркли сложил записку и убрал ее в карман фрака, а затем крикнул:

– Силвестр!

Слуга просунул голову в дверь:

– К вашим услугам, милорд!

– Принеси мне все необходимое для письма.

– Слушаюсь, милорд.

– И не забудь захватить мою печать. – Маркиз собирался заняться сейчас одним важным делом, и времени на это у него было совсем мало. Он думал о том, где может сейчас находиться Эвелина. Баркли надеялся, что она не возьмет дела в свои руки, потому что ему, как никому другому, было прекрасно известно упорство полковника Уитона. Этот человек идет к цели, не останавливаясь ни перед чем и не зная пощады, кто бы ни стоял перед ним – мужчина или женщина.


Глава 24


Эвелина так сильно дрожала, что от холода у нее зуб на зуб не попадал. Она промерзла до костей, и даже жарко пылающий камин был не способен ее согреть. Девушка склонилась над каминной решеткой и протянула к огню озябшие ладони.

– Вам нужно переодеться. Ваша одежда насквозь промокла, – громко проговорил Анхель, с грацией леопарда входя в номер. Он бросил на огромную кровать халат серебристого цвета. – Вот. Можете надеть это.

Эвелина безучастно взглянула на шелковый халат и ничего не сказала.

– Я собираюсь найти нам что-нибудь поесть и выпить, – заявил Анхель. Одежда прилипла к его стройному телу, а намокшие волосы завивались кольцами. – Заприте за мной дверь. И не забудьте: открывайте только, когда постучат три раза. – Затем он приоткрыл дверь, выглянул в коридор, проверяя, нет ли там кого-нибудь, и незаметно выскользнул из номера.

Запершись на ключ, Эвелина скинула мокрые туфли и поставила их сушиться возле камина. После этого сбросила с себя сырую одежду и надела шелковую ночную рубашку, удивляясь, как Анхелю удалось так быстро достать столь дорогую и изысканную вещь.

За окном бушевала гроза. Молния сверкнула так ярко, что осветила всю комнату, хотя на окнах висели толстые шторы. Эвелина вздрогнула, снова подошла к камину и села на толстый ковер, подобрав под себя ноги. Через несколько минут она немного согрелась и перестала дрожать.

Эвелина сидела в тишине и слушала, как дождь барабанит в стекло. До нее доносились приглушенное ржание лошадей и скрип колес проезжавших по булыжной мостовой экипажей. Она раздумывала, не зажечь ли ей свечи на тумбочке возле кровати, но ей не хотелось вставать и покидать свое теплое местечко возле камина. Огонь отбрасывал длинные зловещие тени по всей комнате. Эвелине было интересно, сколько может стоить одна ночь в таком роскошном номере, как этот. Определенно больше, чем имелось на ее банковском счете, уныло подумала девушка. Анхель в очередной раз оказывает ей услугу. А у нее нет средств, чтобы хоть когда-нибудь расплатиться с ним. И ее положение все больше и больше усугубляется.

В том, что касалось Джастина, она уже во второй раз сваляла дурака. Не то чтобы Анхель хоть единым словом упрекнул ее в этом. Он главным образом держал свои мысли при себе, но его молчание Эвелина принимала за безмолвное осуждение. Она чувствовала себя опустошенной. Где-то в глубине души питая отчаянную надежду, что все случившееся окажется нелепой ошибкой, досадным недоразумением. Может быть, она неправильно истолковала его намерения? Однако, даже если Джастин действовал из добрых побуждений, Эвелина вряд ли сможет простить ему, что он бросил их, не сказав ни слова.

Более того, вот так вскочив на лошадь и удрав, он подвергал прямому риску свое здоровье. Хотя Джастин постепенно шел на поправку, он еще не настолько оправился после ранения, чтобы сломя голову скакать верхом под проливным дождем, в кромешной тьме. Не исключено, что он упал с лошади и лежит где-нибудь в канаве и умирает. С его стороны это была бессмысленная показная бравада, граничащая с безрассудством. Кроме того, даже не подумал, что она может сейчас испытывать – после того, как он так с ней поступил. Ей хотелось придушить его за это. Каким же была она слепым котенком, когда верила всему, что говорил Баркли! Вероятно, это из-за того, что она неравнодушна к неотразимому маркизу. И об этой своей слабости ей придется сожалеть до конца своих дней. Она только надеялась, что этот конец ее дней не наступит слишком уж скоро.

Эвелина тяжело вздохнула, стараясь найти в ситуации хоть что-нибудь хорошее. Но не смогла. Девушка чувствовала себя сломленной духом и совершенно разбитой физически. Она прижала руку к груди и покачала головой.

Бог ты мой, до чего же она жалка!

Наконец в массивную сосновую дверь номера постучали – три раза, как они с Анхелем условились. Эвелина поднялась на ноги и прошла на цыпочках к двери.

– Анхель, это вы?

Снова раздалось три негромких стука.

– Открывайте, Эвелина. – Этот голос с приятным акцентом ни с чем не спутаешь. Девушка отперла замок и отворила массивную дверь. Анхель вошел в номер, держа в руках больше десятка разных свертков и сверточков. Пока Эвелина снова запирала дверь, он подошел к столу, стоящему в углу комнаты и выложил на него свои трофеи.

Анхель открыл первый сверток и достал из него большой кусок сыра. В другом свертке лежала буханка хлеба, в третьем – яблоки. Эффектным жестом он развернул следующий пакет, в котором оказалась бутылка с напитком красновато-коричневого цвета, Он выдернул пробку, запрокинул голову и сделал большой глоток, потом еще и еще. Эвелина смотрела, как ходил кадык на его шее.

Молодой испанец облизнул губы.

– Напиток богов.

Он протянул ей бутылку, и Эвелина попробовала спиртное. Она закашлялась, огненная жидкость сначала обожгла ей горло, затем – грудь, а потом – пустой желудок. На глазах у нее выступили слезы, грудь горела огнем.

– Забористый, – улыбаясь, прокомментировал Анхель. Он взял бутылку и сделал еще один глоток.

Эвелина села на ковер возле камина. Ей сразу стало теплее. Она молча наблюдала, как Анхель отломил кусок хлеба, блестящим серебряным ножом нарезал сыр и протянул ей. Девушка покачала головой. Есть ей не хотелось, она чувствовала тошноту.

Анхель нахмурился, огорченный тем, что Эвелина отказалась от еды. А потом сдержанно заметил:

– Если вы не будете кушать, вы ослабнете. Скажите на милость, кому от этого будет легче?

– Просто я не голодна сейчас.

В комнате стало тихо. В камине потрескивал огонь. Анхель жевал хлеб и сыр в одиночестве.

Эвелина сидела, глядя неподвижным взглядом на золотистые языки пламени.

– Как вы думаете, они в безопасности?

– О Фаизе позаботится Ахмет. Надеюсь, ваши слова не относятся к проклятому маркизу?

– Нет! Конечно же, нет! – Она смутилась и закрыла лицо руками. Услышав шуршание одежды, Эвелина, не убирая руки от лица, взглянула на Анхеля. Его темный пиджак и шелковый жилет лежали на спинке кресла у окна. Молодой человек стоял возле огромной кровати в одной рубашке и кальсонах. Белое белье облегало его стройное тело греческого бога. Эвелина покраснела до кончиков волос и плотнее сомкнула ладони, закрывая лицо. Только сейчас она до конца осознала ситуацию, в которой оказалась полуодетая девушка в роскошном номере гостиницы наедине с привлекательным мужчиной. На мгновение она даже забыла, что этим мужчиной был не кто иной, как ее старый и преданный друг Анхель.

Молодой испанец положил подушку на ковер и уютно расположился возле камина, рядом с Эвелиной. Он вытянул босые ноги к огню. Несмотря на дружбу, которая связывала ее с Анхелем много лет, вид его голых ступней показался Эвелине слишком интимным зрелищем, и она смущенно отвела глаза.

– Замерзли? – спросила девушка.

– Ничего. Сейчас согреюсь, – сказал Анхель и поднес к губам бутылку бренди, а затем передал ее Эвелине. Она взяла бутылку и медленно отпила. От огненной жидкости на глазах у нее снова выступили слезы, и все тело – с ног до головы – обдало жаром.

– Не пейте слишком много, кара, – ласковым голосом посоветовал Анхель. – Вы ничего не ели и поэтому быстро захмелеете.

Щеки Эвелины покрылись густым румянцем. Похоже, последнее время ей то и дело требуется чье-то руководство. Эвелина украдкой взглянула на Анхеля. Пламя бросало нежный отсвет на, его лицо с красивыми чертами, придавая золотистое сияние оливковой коже и карим глазам шоколадного оттенка. Неожиданно для самой себя Эвелина спросила молодого человека:

– Вы сказали, что удача изменила вам, когда любовь и интрига скрестили шпаги. Вы имели в виду ваши отношения с Изабеллой?

Анхель продолжал сидеть неподвижно, не отрывая задумчивого взгляда от танцующих языков пламени.

– Она работала на французов.

– Как вы об этом узнали?

– Она пыталась соблазнить моего отца.

– Но он женат, и у него счастливая семья.

– Какое это имеет значение?

– Но ведь вы же с ней были вместе.

– Отец и сын – удачная рокировка! Не правда ли? – с горечью проговорил Анхель своим приятным бархатным голосом. – Когда отец предостерег меня насчет Изабеллы, я даже не поверил ему сначала. Подумал, что он ревнует. Хочет отнять ее у меня. – Молодой человек невесело рассмеялся, и его голос стал хриплым. – Можете себе такое представить: я подумал, что отец хочет присвоить то, что принадлежит мне.

– Изабелла была очень красива, – тихо проговорила Эвелина.

– Она была подлой и хитрой стервой.

– Но вы любили ее, Анхель.

– Я любил то, чего на самом деле нет, – печально сказал Анхель. – И никогда не было, – с горечью добавил он, сделал глоток бренди и молча отвернулся, пряча глаза.

В темноте Эвелина не видела выражения его лица. Но она вдруг почувствовала, что ей стало легче. Выходит, не она одна ошиблась в человеке, ослепленная любовью. Девушка поджала губы.

– С тех пор вы дали зарок никогда не жениться?

– Бог с вами, Эвелина! Помню, это было ваше любимое занятие. Я просто постарался сосредоточиться на мимолетных наслаждениях, которые мне предлагают. Я решил больше не попадаться на женские уловки и не увлекаться никем всерьез.

А может быть, Джастин от нее хотел того же самого – мимолетного наслаждения?

Анхель задумчиво проговорил:

– Вы утверждаете, что не любите маркиза. Однако создается такое впечатление, что вы постоянно возвращаетесь мыслями к тому времени, когда держали его в объятиях.

– Как я могу любить человека, которому не доверяю?

– А как я мог любить человека, которого на самом деле не существует? – Глядя на Эвелину из-под полуприкрытых ресниц, он печально пробормотал, как бы размышляя вслух: – Если бы мы могли быть хозяевами нашего сердца…

Дрова потрескивали в камине, на пол летели искры. А Анхель и Эвелина сидели молча в полумраке гостиничного номера, думая каждый о своем.

Молодой человек поднялся так резко, что Эвелина вздрогнула.

– Вы ляжете на кровати, – сказал он твердо. – Я устроюсь на полу возле камина.

Эвелина молча кивнула и подошла к кровати. Не глядя на юношу, она тихо позвала:

– Анхель!

Молодой испанец сел на ковер перед камином, спиной к девушке.

– Что, Эвелина?

Эвелина ощущала необходимость высказать, что у нее на душе.

– Вы так много для меня значите. Не знаю, что бы я без вас делала.

– Я понимаю, кара. – Анхель накрылся одеялом. – Ложитесь спать.

Лежа под шершавым шерстяным одеялом, Эвелина поняла, как она изменилась за последние несколько недель. Где та веселая девочка, которая считала любовь легкомысленной, ни к чему не обязывающей игрой, в которую можно беспечно играть со своим другом? Всегда есть опасность опалить свое сердце. Что и случилось с ней, когда дело дошло до постели. Эвелина поняла, что хотя существуют люди, способные наслаждаться физической близостью, не проявляя ни чувств, ни привязанности, она не из их числа. Обнажая перед Джастином свое тело, она не могла не обнажить уголок своего сердца.

Где-то вдали прогремел гром. Эвелина вздрогнула и укуталась одеялом по самую шею, уткнувшись лицом в мягкую подушку. Раньше девушка боялась попасть под власть другого человека. Теперь ей стало понятно, что неограниченную власть над другим существом могут дать не только узы брака, но и интимная близость. Близость, которая приводила к появлению эмоциональных связей, – риск, на который Эвелина не могла пойти.

Ее отяжелевшие веки сомкнулись, но горестные размышления о жизни не давали девушке уснуть. Надо расценивать случившееся как урок, который ей необходимо усвоить: никогда не позволяй мужчине управлять тобой – ни физически, ни эмоционально, ни юридически. Раньше Эвелина считала, что среди мужчин есть джентльмены, с которыми можно чувствовать себя в безопасности. Теперь ей не давали покоя слова Джастина: «Все мужчины мошенники и негодяи». Но вот сейчас перед ней находится живое исключение из всеобщего правила – джентльмен, который спит на полу возле камина и предоставляет ей защиту и покровительство, ничего не требуя взамен. «Возможно, все-таки не все мужчины мошенники и негодяи. Среди них есть и хорошие, хотя они и редко встречаются», – думала она, засыпая.


Сидя за письменным столом в своем кабинете, Джастин повернул голову и с тоской посмотрел в окно на улицу, где ярко сверкала молния и лил дождь. Он всей душой надеялся, что, где бы ни находилась в этот момент Эвелина, она в безопасности. Баркли вздохнул и снова перевел взгляд на лист бумаги, который лежал перед ним на столе. Он окунул перо в чернильницу и продолжил составлять послание.

– Джастин! Моему терпению пришел конец. С меня довольно твоей тирании! – возмущенно заявила его мать, стоя в дверях. Единственный зажженный в кабинете канделябр, стоявший у Джастина на столе, слабо освещал ее худощавую фигуру. Тем не менее идиотскую траурную ленту, которая по-прежнему красовалась у леди Баркли на груди, трудно было не заметить.

Когда леди Дракон входила в кабинет, ее красное шелковое платье шуршало при каждом шаге.

– Я не принуждала тебя ответить мне на мои расспросы. Несмотря на то, что ты просто обязан это сделать. Я великодушно потакала твоему глупому желанию помыкать всем и вся. Однако я твоя мать, и я требую к себе должного уважения!

Джастин закончил писать и стал пробегать глазами написанное.

– Уважения нельзя требовать: его надо заслужить.

Леди Баркли скрестила руки на груди.

– Будь сейчас жив Джордж, он бы обязательно приструнил тебя.

Рука Джастина задрожала, и перо упало на стол. Он молча смотрел на мать, которая годами изводила его, говоря вот так, как сейчас, о его покойном брате. Как будто это Джастин виноват в том, что Джордж сошел с ума. В одном Джастин не сомневался: будь Джордж на его месте, он бы не стал мириться с этой порочной тактикой, которую его мать взяла за правило.

– Ну что же, возможно. Однако Джорджа давно уже нет с нами, – мягко сказал он.

Леди Дракон недовольно нахмурилась и поправила прическу.

– Как жаль, что ты не похож на своего брата!

– И что у меня нет привычки приставлять пистолет к виску?

Она разозлилась. Ее зеленые глаза метали громы и молнии.

– Как ты можешь говорить такое! Как тебе не стыдно!

– Нет, это тебе должно быть стыдно, мама. Ты носишься со смертью Джорджа как с флагом, изображая из себя мученицу. – Джастин вздохнул и поднялся, готовясь к сражению, для которого у него сейчас не было ни времени, ни сил. – Джорджа больше нет с нами. Он сам захотел оставить нас и уйти из жизни. Не забывай об этом. Поэтому – ничего не поделаешь – тебе придется иметь дело со мной, а не с Джорджем. Хотим мы этого с тобой или не хотим, но нам обоим с этим придется смириться. Раз уж ты решила оторвать меня от работы, я хочу, чтобы ты изложила суть своих требований, а после этого оставила меня в покое. Чем я могу быть тебе полезен?

Ее впалые щеки сначала побледнели, а потом вспыхнули.

– Я… Я требую объяснений…

Джастин вздохнул.

– Что именно ты хочешь знать?

Заметно нервничая, леди Баркли ответила:

– Кажется, ты упомянул о женитьбе. Я желаю точно знать твои намерения.

Джастин перевел взгляд на письмо, лежащее перед ним на письменном столе, а потом снова посмотрел на мать.

– Настанет время – и ты познакомишься с моей женой. Это случится, когда я выздоровею и буду к этому готов. И ни минутой раньше.

– Но я твоя мать. И я должна подготовить ее, то есть подготовиться к ней.

– Я не позволю тебе отравить мои отношения с самым важным человеком в моей жизни. – Красноречивый взгляд, который леди Дракон бросила на сына, говорил о том, что она прекрасно поняла, что он хотел сказать.

– Не всякая женщина достойна драгоценностей Баркли.

– Женщина, которую я люблю, достойна всего, что мне принадлежит, – резко возразил он. – Включая фамильные драгоценности Баркли. – Джастин наклонился вперед и положил стиснутые кулаки на письменный стол. – Я могу узнать, почему ты носишь эту странную черную ленту?

Леди Дракон стала оправдываться:

– Я волновалась за тебя. Это мой долг как матери – заботиться о тебе.

Маркиз чуть не рассмеялся – настолько неубедительно прозвучал ее ответ.

– Если бы ты на самом деле заботилась обо мне, ты интересовалась бы моим самочувствием, а не матримониальными намерениями.

Она хмуро взглянула на него, ощущая свою вину.

– Кажется, для того, чтобы отчитывать меня, ты чувствуешь себя достаточно хорошо.

Бог ты мой! Неужели она всегда была такой несносной? Как Эвелина назвала ее? Леди Дракон! А что, это прозвище ей подходит. Довольно точная характеристика. Джастин перевел взгляд на лежащие перед ним бумаги. Все, хватит. Сколько можно терпеть пустую болтовню! Он не может позволить своей матери вмешиваться в столь деликатные вопросы, которые касаются только его! Решение принято.

– Мама, я понимаю, что у тебя есть свои собственные нужды, и они обязательно должны быть удовлетворены. – «Иначе ты превратишь жизнь окружающих в сущий ад», – подумал он.

Леди Баркли просияла.

– Я рада, что ты наконец понял ошибочность своего подхода.

– Разумеется. Поэтому я отсылаю тебя в крепость в Уэльсе, где ты сможешь чувствовать себя хозяйкой замка.

– Но… Это так далеко! А Одри в этом сезоне выезжает, и…

– Тетушка Леонора и я позаботимся об Одри. У тебя есть свои желания, и они для меня на первом месте. Я твердо настаиваю на своем решении. И я не потерплю от тебя никаких возражений. Стэнли!

– Да, милорд. – Откуда ни возьмись появился слуга. Он, по всей видимости, крутился возле двери и скорее всего слышал каждое слово. Ну что же, тем лучше. Пусть все поймут, кто в доме хозяин.

– Я хочу, чтобы слуги помогли моей матери собрать вещи и завтра же проводили ее в дорогу.

– Завтра?! – воскликнула леди Баркли.

– Мы достанем для вас луну с неба, милорд. – Дворецкий с трудом скрывал свою радость.

– Прекрасно.

– Для меня удовольствие служить вам, милорд.

Джастин кивнул, прощаясь с матерью и слугой, и снова сосредоточился на листе бумаги, лежащем перед ним на столе. Его мать коротко кивнула в ответ и с оскорбленным видом выплыла из комнаты. У нее было такое выражение лица, как будто она съела лимон без сахара.

Джастин перечитал послание.


«Ваша милость! Я обращаюсь к вам по очень важному и неотложному вопросу…»


Глава 25


Салли знал, что умирает, но смерть не страшила его. Нестерпимые боли во всем теле, словно выворачивающие его внутренности наизнанку, постепенно притупились, и дышать тоже стало не так мучительно. Он почти привык к постоянному металлическому привкусу крови во, рту. У Салливана уже не оставалось сил думать о том, чего хотят от него люди, подвергающие его пыткам. Когда перед глазами у него сначала все странно поплыло, а потом потемнело, он почувствовал облегчение.

Сознание то возвращалось, то вновь ускользало. Какое-то время Салливан цеплялся за реальный мир, пока темнота не превратилась в серое пятно, а серое пятно затем не расплылось, обратившись в полумрак. Где-то вдали, в кружащемся тумане, виднелся слабый проблеск фонаря. Свет подпрыгивал и качался, сопровождаемый шаркающими шагами и щелканьем трещотки. Должно быть, это ночной сторож, крадучись, обходит свою территорию и проверяет, все ли спокойно. Но это ведь Севен-Дайалс. Ни один человек не отважится один выйти на улицу ночью в этом ужасном пригороде Лондона. Все знают, что здесь можно не дойти до дома живым. В этом квартале человека могут убить только для того, чтобы снять с него пиджак или ботинки. Салли услышал, как кто-то насвистывает до боли знакомый мотив. Заинтригованный, он пошел на этот призрачный свет.

Вдруг в густом тумане возник просвет, и Салли очутился перед большой деревянной дверью с металлическими петлями. Высоко над порогом висела дощечка, зловеще поскрипывая на ветру. Внезапно Салливана охватила дрожь, он зябко поежился и застегнул пиджак на верхние пуговицы.

Хотя краска на вывеске местами облупилась и потрескалась, можно было разглядеть, что на ней изображены роза и корона. «Роза и Корона». Салли, не мигая, смотрел на закрытые двери знакомой таверны, где эль разбавляли водой, барменши были неулыбчивы и нерасторопны, а посетители – большей частью воинственно настроены и драчливы. Откуда-то налетел сильный ветер и дунул Салливану в спину, словно подталкивая его вперед. Он открыл дверь и из ночной темноты вступил в полумрак кабака.

– А, вот и ты, дружище!

За вторым столиком справа сидел Филипп – живой и невредимый. На столе перед ним стояла большая кружка эля. Филипп был закутан в плащ, скрывавший его грудь.

Вне себя от радости, что снова видит своего дорогого друга в добром здравии, Салли поспешил к его столику. Пожав его мускулистую руку, он воскликнул:

– Филипп! Господи Иисусе! Как я рад тебя видеть, старина! – Но неожиданно в его памяти промелькнули страшные картины. Его старший товарищ, лежащий бездыханно в луже крови. Его любимица Эвелина в траурном черном облачении. Страшная боль от пыток, которым его подвергают. Эта боль раздирает его грудь, пронзает его руки и ноги. Ему трудно дышать. Затем – также неожиданно, как возникли, – мучительные воспоминания исчезли, рассыпались в прах, оставив Салливана в состоянии крайнего замешательства.

– Присаживайся, старина, – предложил Филипп, указывая Салливану на место за столом напротив себя.

Салли тяжело опустился на расшатанный деревянный стул.

– Клянусь Богом, я счастлив снова видеть тебя, друг мой!

Подошла худая барменша с растрепанными, спутанными волосами мышиного цвета. Она убрала пряди с глаз, и стало видно ее осунувшееся лицо, покрытое шрамами.

– Принести вам что-нибудь выпить?

Филипп отмахнулся:

– Не надо. Он здесь ненадолго. У него нет времени ждать свой заказ.

Барменша пожала плечами и шаркающей походкой направилась к бару.

– Но я же так хочу пить, – пожаловался Салли, не сводя глаз с большой кружки, стоящей на столе. – Не помню, когда я пил в последний раз. Дай мне хлебнуть хоть глоточек! – Он потянулся к кружке Филиппа, но друг шлепнул его по руке.

– Не пей этот напиток, Салли. Он для тебя смертельно опасен. – Филипп наклонился вперед. На его лице с такими родными чертами отразилась искренняя мольба. – Послушай меня, Салли. У нас с тобой мало времени. Мне нужно, чтобы ты вернулся. Уходи отсюда и займись своим делом. Нашим делом.

Салли откинулся на спинку старого скрипучего стула и долгим изучающим взглядом смотрел на любимого наставника. В душу ему закралось сомнение.

– Что это за странное место, Филипп?

Не обращая внимания на вопрос Салливана, Филипп сказал:

– Мне нужно, чтобы ты продолжал. Ты нужен Эвелине. И мне тоже.

По спине Салливана пробежал неприятный холодок.

– Скажи, где мы сейчас находимся?

Амхерст отвел глаза, взял со стола кружку и стал пить.

– Филипп! – Салливана сковал страх.

Его друг поставил кружку на стол и посмотрел на него, молча покачав головой.

И Салли догадался. Сам обо всем догадался.

И вместе со страхом его охватила глубокая печаль. Только сейчас он заметил то, на что не обратил внимания раньше. Кровь в уголках рта Филиппа, мертвенно-бледный цвет лица. Салли наклонился к другу и потянул его за полы плаща. Филипп был залит кровью. Кровь текла из раны в боку. Это была рана от пули. Салли глянул на пол. Стол Филиппа стоял в большой луже крови.

– Ты мертв! Это было по-настоящему!

– Возвращайся и закончи наше общее дело. Правосудие должно свершиться.

– Но зачем? Эвелина, кажется, начала здесь новую жизнь. Мы научили ее всему. Она может позаботиться о себе сама. – Салливан опустил глаза и с удивлением обнаружил, что на его собственном теле не осталось никаких следов насилия. Что же в таком случае послужило причиной его смерти? Яд? Салли попытался это вспомнить, но не смог. Было только ощущение, что какое-то время он находился без сознания.

– Мне нужно, чтобы ты вернулся, Салливан. Сейчас же.

Филипп называл его полным именем, только когда категорично настаивал на чем-нибудь. Но Салли по-прежнему возражал:

– Даже если я вернусь, что я со всем этим могу поделать? Раз мы здесь встретились с тобой, должно быть, мои дела из рук вон плохи.

– Помнишь, когда ты в первый раз пришел ко мне? После смерти Альберта. Тогда тебе казалось, что ты лишился цели в жизни. Думал, что тебе незачем больше жить.

Салли улыбался, вспоминая о том, каким потерянным он чувствовал себя в то время. Тогда Филипп помог ему вновь обрести смысл в жизни и найти свой путь.

– Ты показал мне, как можно жить, помогая другим, служа своей родине. Как стать частью чего-то большего, чем я сам.

– Да, и вместе мы с тобой составляли отличную команду. Изменить положение монархов, потрясти сознание узколобых бюрократов, привнести в мир покой и порядок – все было в наших силах.

– И вот полюбуйся, к чему это нас привело! – Глядя в изнуренное лицо Филиппа, Салливан хрипло пробормотал: – Ты умер.

– Ну давай, Салли, не сдавайся! И даже если меня нет рядом, чтобы тебя поддержать…

Салли фыркнул и скрестил руки на груди.

– Да это я всегда тебя поддерживал, Филипп! – Друзья постоянно спорили из-за этого.

Его друг улыбнулся. Улыбка его была такой теплой и трогательной, что у Салли защемило сердце.

Он провел руками по ногам, чувствуя под пальцами тонкую шерстяную ткань брюк. Салливан внезапно ощутил прилив сил. Ему вдруг захотелось действовать. Сейчас же.

– Отправляйся назад, Салли. Ты нужен Эвелине. И я не могу позволить, чтобы тот подонок одержал верх.

– А как же ты?

– А мне нужно двигаться дальше. – Филипп посмотрел на большую кружку, стоящую перед ним на столе. – Сейчас только сделаю еще один глоток и пойду.

Что это за свист? Салли повернул голову и посмотрел на дверь.

Откуда-то издалека раздался грубый окрик:

– Болван! Тебе нужно было развязать этому человеку язык, а не отправлять его к праотцам.

Салливан оглянулся и увидел, что Филипп пропал. Расшатанный деревянный стул, на котором он сидел до этого, опустел. Большая кружка эля исчезла со стола.

Какой-то яркий белый свет стал бить ему в глаза, ослепляя его. Словно кто-то сдернул с его глаз темную пелену. Салли опять ощущал дикую, нестерпимую боль. Каждый новый вздох приносил невыносимые страдания. Хотелось как можно скорее снова впасть в забытье.

Он приоткрыл свинцовые веки и увидел над своей головой фонарь, который держала чья-то здоровенная рука в черной перчатке.

– В этом состоянии его нельзя перевозить. И к тому же два надежных укрытия, как назло, засвечены. – Салливан услышал глухой звук удара. – Ты как слон в посудной лавке, Хелдерби.

Хелдерби! Салли внутренне ликовал. Теперь он знает имя своего мучителя! Ему пока рано отдавать концы: у него есть еще дела на этом свете. Он должен расквитаться с врагами и заставить их платить по счетам. Салливан почти ощущал привкус мести на своих запекшихся губах.

– Он потребуется нам живым, если девчонка Амхерста не станет с нами сотрудничать!

Эвелина! Салливан пытался понять, кому принадлежит этот голос, но ему становилось все труднее оставаться в сознании.

– Я вызову доктора. Не трогай его, слышишь? Тебе еще придется ответить за то, что чуть не загубил все дело своей глупостью.

Погружаясь в благословенное забытье, Салли успел с благодарностью подумать о своем старшем товарище, который не оставил его даже сейчас.


Глава 26


Джастин проснулся в холодном поту. Когда он вспомнил ужасный кошмар, который ему приснился, неприятный холодок пробежал у него по спине. Все еще находясь под впечатлением страшного сновидения, маркиз тяжело дышал.

Знакомая боль в груди и виске вернула его к реальности. Уставясь неподвижным взглядом в потолок своей спальни, он ждал, когда сердце перестанет учащенно биться.

Баркли осторожно сел, разжал стиснутые кулаки и судорожно вздохнул. Ему снилось, что Эвелина – изменница родины, прибывшая в страну с тайной целью ее уничтожить. Полковник обвинял его в убийстве Эвелины, которое Джастин совершил, чтобы спасти жизни миллионов англичан. Он целился ей прямо в сердце, потому что к этому его призывало чувство долга. Стоя под дулом пистолета, Эвелина смотрела на него дерзко, с вызовом, выражая взглядом свое презрение к маркизу из-за его предательства. Джастин проснулся в тот самый момент, когда, собираясь выстрелить в Эвелину, он начал во сне медленно нажимать на курок.

Ощущая неприятную горечь во рту, Баркли сделал глоток холодного чая, чашка с которым стояла на тумбочке возле кровати.

Джастин наклонился и выдвинул ящик тумбочки, чтобы еще раз взглянуть на любимый почерк на листке бумаги, который он захватил с собой из хижины. Он всегда держал этот листок возле себя. Вдруг что-то металлическое звякнуло и покатилось, а потом остановилось, ударившись о стенку ящика. Это было кольцо – блестящее, золотое, на котором были выгравированы две руки, соединенные вместе.

– Что за черт?

Любовный амулет его бабушки! Знак любви, так печально и трагично завершившейся. Это кольцо напомнило ему о том, какое зло он причинил Эвелине. Оно также напомнило Баркли о неисполненном перед нею долге.

«Что бы ни ожидало нас впереди, – когда-то сказал ей он, – я хочу, чтобы вы думали обо мне хорошо».

Разве может она думать о нем хорошо, когда он так мало сделал, чтобы помочь ей? Его информаторы не добыли ему никаких сведений. Ему не удалось аннулировать предписание на арест. И он до сих пор не имел представления, где держат Салливана. Судья, который выписал ордер на арест Эвелины, по случайному стечению обстоятельств заболел, и оказалось, что больше ни один человек не в состоянии решить этот вопрос. Джастину не помог даже его титул.

В конце концов, совсем отчаявшись, он, как утопающий за соломинку, уцепился за надежду, что Уитон окажется честным человеком. Он попытался убедить своего шефа, что Эвелина не замешана ни в каких грязных делах. Решимость полковника арестовать Эвелину это не поколебало, зато не могло не вызвать его подозрения относительно Баркли. Если до этого у Джастина имелись сомнения, теперь он знал точно, что Уитон ни за что не доверит ему никаких сведений, имеющих отношение к заговору, к Салливану или к Эвелине. Все его планы пошли прахом. Баркли оказался в полной изоляции. Ему предстояло добиваться справедливости в одиночку.

Страх сковал сердце Джастина. Он не имеет права потерпеть поражение! Он закрыл глаза и вспомнил нежную кожу Эвелины, едва уловимый запах лаванды, ее мелодичный смех, вспомнил, какой любовью светились ее глаза, когда она говорила о своем отце и о Салливане. Разве может Джастин подвести самую замечательную женщину на свете?

Баркли положил кольцо в карман, считая его своим талисманом. Кольцо будет напоминать ему о стоящей перед ним задаче и о женщине, которая целиком завладела его мыслями.

– Ах, извините меня великодушно, милорд. – В комнату вошел Силвестр. – Вас внизу дожидаются два человека: господа Клонц и Монтаг.

– Кто?

– Это господа из полиции, которых наняла ваша матушка, чтобы… ах… они содействовали вашему возвращению.

– В самом деле? – В голову Баркли пришла одна мысль. Может быть, не все еще потеряно и он еще отыграется.

Щеки Силвестра покраснели.

– Хотя это не мое дело, милорд, я возьму на себя смелость заметить: похоже, им еще не заплатили за их обязанности.

Ну что же, Джастин знал, как дать им заработать.

– Помоги мне одеться, Силвестр. У нас очень много дел.

* * *


Эвелина взяла золотое кольцо и повернула его на свет, не переставая удивляться, как много может значить одна крошечная вещица. Но что именно она значила, девушка не знала. Может, это предвестник нового предательства? Означало ли это, что Джастин хотел, чтобы она думала о нем хорошо? После того как он разбил ее сердце, поступив с ней так жестоко?

– Я говорю тебе, что это ловушка. – Анхель озвучил ее страхи и опасения. Он мерил шагами маленькую комнату, и половицы скрипели под его ногами в изящных туфлях.

– Как он узнал, где мы?

– Эта гостиница многими используется как место для встреч. Думаю, оставив здесь для вас сообщение, он действовал наугад.

– Джастин говорил, что раньше за вами постоянно следили. Может быть, они заметили, что вы частенько здесь бываете?

– Не важно, я сюда больше не вернусь. – Анхель нахмурился. – И не волнуйтесь, когда я шел в гостиницу, я был очень осторожен.

Кольцо поблескивало при свете свечи, освещавшей дешевую полупустую комнату. Нервное напряжение утомило Эвелину. Она устала гадать на кофейной гуще и запуталась в хитросплетении своих эмоций. Ей хотелось выяснить, на чьей же стороне Джастин на самом деле. У нее имелись большие сомнения в преданности Джастина и в его чести. Вместе с тем она также не желала верить в его предательство. Надежда никак не хотела ее покидать, и за это она начинала ненавидеть себя. Она сойдет с ума, если не определится раз и навсегда, друг он ей или враг. И если окажется, что он враг – значит, так тому и быть! Он либо приведет ее к Салли, либо сам умрет!

Ее охватило чувство неизбежности происходящего. Кольцо выпало у нее из рук, и Эвелина смотрела, как оно покатилось по столу, а потом, звякнув, остановилось.

– Я думаю, мы должны с ним встретиться.

Анхель возбужденно замахал руками:

– Когда речь заходит о маркизе, кара, боюсь, вы утрачиваете способность рассуждать здраво. Доверять ему очень опасно. Слишком многое поставлено на карту.

– Вы только что сказали, что мы можем попасть в западню, если продолжим поиски Салливана. Что же в таком случае нам делать?

Он взъерошил рукой свои волнистые волосы.

– Я начинаю склоняться к тому, что нам лучше уехать из страны.

– Я не оставлю Салли.

– Он ни за что не согласился бы, чтобы вы из-за него подвергали опасности свою жизнь.

– Его здесь нет. Поэтому у него нет и права голоса в этом вопросе. Я взрослый человек и вправе принимать решения самостоятельно. Если вы чувствуете, что не можете смиряться с моим решением, мне остается только от всего сердца поблагодарить вас за вашу помощь. Ваш отъезд никак не повлияет на мое мнение о вас. – Эвелина перевела дыхание. Ей хотелось, чтобы Анхель знал, что он не обязан жертвовать своими интересами ради нее. Однако мысль о том, что она может остаться совсем одна, не могла не страшить девушку…

У Анхеля вырвался стон, больше похожий на рык рассерженного леопарда.

– Не говорите глупости, кара.

У Эвелины отлегло от сердца.

– Мы встретимся с Джастином в назначенном месте.

– А если это западня?

– Давайте будем надеяться на то, что когда этот человек заслонил меня от пули, это не было частью хитроумного плана. – Эвелина вздохнула и прикрыла глаза. – Положа руку на сердце, мне очень хочется верить, что у него имелись веские причины для побега.

– Ну что же, я не исключаю такой возможности.

– Что?! – Эвелина опешила.

Анхель пожал плечами.

– Даже если бы он заявил, что способен остановить самого Наполеона, я ни за что бы его не отпустил.

– Что вы такое говорите?

– Для него это была единственная возможность добраться до Лондона. Что бы он там ни задумал – добро или зло.

– И как мы узнаем, что именно у него на уме?

– Встретимся с ним. – Анхель в глубокой задумчивости почесал подбородок. – Однако мы не обязательно должны идти на встречу, словно послушные ягнята – на бойню.

– Да, не стоит лишний раз подвергать себя риску. Что вы задумали? – спросила Эвелина, и в ее глазах вспыхнула решимость.


Призрачный серый туман кружился над мавзолеем. Джастину уже в десятый раз за последний час в голову приходила мысль о том, что место для встречи он выбрал не самое удачное. Баркли нетерпеливо переступал с ноги на ногу, напряженно вглядываясь в темноту. Вдруг в углу склепа он заметил что-то похожее на движение. По белому мрамору пола пробежала серая крыса и скрылась за надгробной плитой.

Колокол в расположенной неподалеку церквушке ударил два раза. Значит, уже два часа ночи, подумал Джастин и мысленно похвалил себя за то, что ему хватило предусмотрительности одеться потеплее. Он зябко поежился и закутался в шерстяной плащ, с отвращением вдыхая запах тлена. Свежий воздух снаружи с трудом просачивался сквозь узкие щели под потолок. Напрягая зрение, Джастин пытался хоть что-то рассмотреть сквозь них, но видел только непроглядную тьму. Даже луна не соизволила показаться из-за облаков в эту хмурую ночь.

Стараясь не обращать внимания на нервную дрожь во всем теле, Баркли отчаянно надеялся, что Эвелина доверяет ему и придет на встречу. Она задерживалась. И это не предвещало ничего хорошего. Джастину захотелось размять затекшие ноги, и он принялся мерить шагами каменный пол.

Вдруг снаружи послышался стук копыт, и Баркли подошел к узким окнам мавзолея. Касаясь стены руками в тонких кожаных перчатках, он ощущал холод камня. Снаружи скрипнули металлические ворота. Джастин замер на месте и затаил дыхание. Его сердце учащенно забилось. Он вытащил из кармана пистолет, готовый к любым неожиданностям, но в глубине души надеясь, что его осторожность окажется чрезмерной.

В обитую железом дверь постучали три раза. Джастин остановился у порога и спросил хриплым шепотом:

– Кто там?

– Анхель Аролас и Эвелина Амхерст, – ответил голос с легким испанским акцентом.

Баркли отодвинул тяжелый засов, держа наготове пистолет. Железная дверь открылась, и вошли двое в черных плащах. Лицо одного из них скрывала темная траурная вуаль.

Разочарованию Джастина не было предела. Его глаза засверкали от гнева. Он поднял пистолет и спросил:

– За кого вы меня принимаете? За болвана?

Аролас обвел помещение настороженным взглядом, а затем перевел глаза на Джастина.

– Что вы имеете в виду?

– Это не Эвелина.

Испанец быстро вынул из-за пояса пистолеты – по одному в каждой руке. Человек справа от него скинул с себя черный плащ и вуаль. Вместо Эвелины Баркли увидел ее слугу Ахмета с длинным клинком в руке.

– Нам необходимо было убедиться, что все это не ловушка, – сухо прокомментировал Аролас, готовый отразить любое нападение. – Так это ловушка или нет?

Джастин не мог не поздравить Ароласа с удачной оборонительной тактикой. Любой, кому не была знакома грациозная поступь Эвелины или кто не знал, что она была Джастину по плечо, легко мог бы попасться на эту уловку. Хотя в глубине души Баркли не мог не ревновать девушку к красавцу испанцу, одновременно с этим он благодарил Бога, что у Эвелины такие осторожные и предусмотрительные друзья.

– Это не ловушка. Если не считать того, что в экипаже у восточных ворот меня ждет слуга, я здесь один. – Джастин не потрудился упомянуть о полицейских, сидящих в соседнем склепе. Он не сводил настороженного взгляда с готовых к схватке мужчин, понимая, что выхода нет. А затем медленно опустил пистолет.

В то время как Ахмет ни на секунду не терял бдительности, Аролас, двигаясь с кошачьей грацией, стал осматривать помещение. Он обыскал каждый уголок склепа и заглянул за центральное надгробие. Молодой испанец двигался с проворством и ловкостью хищника. Очевидно, придя к выводу, что все в порядке, Аролас наконец убрал оружие.

Ахмет кивнул ему, а затем молча удалился за массивную дверь.

Джастин слышал его удаляющиеся шаги.

– Она придет? – с замиранием сердца спросил он и положил пистолет в наружный карман плаща.

– Эвелина появится через пару минут.

Они ждали ее в молчании. В наступившей тишине было слышно, как вдалеке ухала сова. Аролас сказал ровным голосом:

– Довольно любопытное место для встреч, хотя и оригинальное. Тихо, спокойно, вдали от посторонних глаз. Слышно любого, кто проходит мимо.

Джастин кивком поблагодарил испанца за то, что тот по достоинству оценил его изобретательность.

– Здесь только один вход. – Внезапно он представил испанца и Эвелину вместе и испытал безотчетный приступ ревности. Он не мог не отдать должное необычайной привлекательности молодого человека.

– Ну как она? – осторожно спросил маркиз.

– Наша Эвелина – сильная женщина.

От Баркли не ускользнули собственнические нотки в голосе Ароласа.

– Я слышал, что два наших укрытия были раскрыты. Это вы виноваты.

Испанец пожал плечами и пристально посмотрел на Баркли.

– В своей записке вы сообщили, что можете спасти Салливана. Где он?

– Не знаю.

– Тогда как же вы собираетесь его спасти?

– Я все объясню, когда придет Эвелина.

Скрипнули металлические ворота. Сердце снова заколотилось у Джастина в груди, и он понял, что ради этой девушки с радостью готов поставить на карту свое будущее.

Обитая железом дверь отворилась, и Джастин увидел, как одетая в черное женщина вошла в помещение. Эту грациозную походку он узнал бы даже с закрытыми глазами. У Джастина отлегло от сердца. Эвелина пришла! Его душу наполнила безмерная, безотчетная радость.

– Эвелина, – выдохнул он.

Она сняла с головы капюшон, и Джастин благоговейно замер, затаив дыхание, любуясь ее красотой. Ее золотистые локоны блестели в тусклом свете фонаря. Полные губы были плотно сжаты, и темные круги лежали под глазами. Но ее выразительный взгляд ранил Джастина в самое сердце.

– Я так рад, что вы пришли!

Эвелина смотрела на него так, как будто хотела прочитать по его лицу все его тайные мысли.

– Вижу, во время вашего побега вы не сломали себе шею.

– Извините, что я так внезапно оставил вас, Эвелина. Но Аролас никогда не позволил бы мне уехать.

– В моей стране, когда человек крадет чужую лошадь, он должен оставить мне взамен что-нибудь равноценное. – Темные глаза Ароласа гневно сверкнули. – Может быть, вашу жизнь?

– Сначала нам нужно убедиться, что она стоит вашей лошади, – с горечью в голосе добавила Эвелина.

Она сердилась на него, и это разрывало Джастину сердце. Но ему нужно попытаться убедить ее, что он искренен.

– Я прошу прощения. Но мне необходимо было уехать. Это было самое лучшее, что мы могли бы сделать. Поэтому я не хотел, чтобы вы отговорили меня или позволили Ароласу меня остановить.

– «Мы»? – Анхель удивленно поднял черную бровь. – Нам непонятно, кого вы имеете в виду.

– Мне нужно было попытаться аннулировать предписание на арест Эвелины. Единственный способ этого добиться – предстать целым и невредимым перед судьей, который выписал ордер на арест.

– И вы это сделали?

– Возникли некоторые трудности.

– У нас всех есть некоторые трудности, – возразил Аролас.

– Мне также нужно было убедить моего шефа, что Эвелина не замешана ни в каком заговоре. И приложить все усилия к поискам Салли. Все это я не смог бы сделать, прохлаждаясь в хижине. Для Эвелины возвращаться в Лондон слишком рискованно. Поэтому я решил отправиться туда один.

– Однако сейчас я здесь, как видите, – пробормотала Эвелина. – И я рискую.

– И не скрою: я рад тому, что вы не испугались и пришли, – сказал Джастин, говоря глазами то, что не мог произнести вслух. Все, что он делает, он делает для Эвелины. Она стала смыслом его существования.

– Как я предполагаю, Уитон не стал вас слушать. – Аролас развел руками в кожаных перчатках.

Эвелина подняла глаза. В них вспыхнула надежда.

– А что с Салли?

– Я точно знаю, что Салли жив. Хелдерби держит его в одном из укрытий. Сейчас я стараюсь разузнать, в каком именно.

– Мы действуем так же, – спокойно сказала Эвелина. Она расправила плечи и спросила: – Вы говорили, что можете помочь покончить с этой неразберихой. Помогите спасти Салли…

Баркли показал рукой на белые мраморные ступеньки.

– Может быть, вы присядете?

Эвелина посмотрела на него настороженно, однако позволила ему взять ее за руку. Джастин благодарил небеса, что она хоть чуть-чуть ему доверяет. Держа девушку за руку, он чувствовал себя на седьмом небе.

Аролас сел рядом с Эвелиной.

Джастин сказал:

– Есть только один способ разоблачить Уитона и выяснить, существует ли реальная угроза королевству или полковник Уитон стал изменником. – Маркиз надеялся, что его речь будет звучать достаточно убедительно. – Он уверяет, что существует некий французский заговор. Мы не можем взять на себя риск и голословно заявить, что никакого заговора в действительности нет и не было. – Баркли перевел дыхание, думая о том, что Эвелина с ее проницательностью поймет все тонкости положения, в котором они находятся. Джастин также надеялся, что она оценит по достоинству тот факт, что он разглашает конфиденциальную информацию. – Помимо административных вопросов, министерство иностранных дел занимается многими деликатными, секретными делами, связанными с Францией. Эти вопросы остаются вне компетенции полковника Уитона.

Аролас в задумчивости потер подбородок.

– До меня дошли кое-какие слухи, однако…

Эвелина одобрительно закивала:

– Даже отец никогда не говорил об этом.

– Мало кто в курсе этих тайных операций. Тем более никому не известно, какое значение они имеют в действительности. Вы можете связаться с министерством и предложить им обменять меня на Салливана.

Испанец стиснул кулаки.

– Мы не станем этого делать. Прежде чем кто-то успеет разобраться во всем этом, Эвелину арестуют по обвинению в похищении человека, и тогда все пропало!

Джастин пустил в ход свою козырную карту.

– Она может получить неприкосновенность от преследований законом.

Аролас вздохнул.

– Вы предлагаете то, о чем я думаю?

– Да. У вас есть какие-то возражения по этому поводу? – Маркиз на мгновение представил Эвелину в фамильных драгоценностях Баркли. Ему хотелось надеяться, что это не останется плодом его буйного воображения.

Испанец смотрел на него пристально и недоверчиво.

– Вы это серьезно?

– Серьезнее не бывает. Я готов ради Эвелины поставить на карту свою жизнь.

Аролас тяжело вздохнул, обдумывая предложение Баркли.

– В таком случае я не возражаю.

Джастин почувствовал громадное облегчение. Одна карта бита. Осталась еще одна.

Эвелина сжала его руку.

– Я не уловила суть. Объясните, что вы предлагаете.

Баркли посмотрел прямо в ее прекрасные голубые глаза и ласково сказал:

– Никто не посмеет обвинять вас в моем похищении, если вы станете моей женой. Вы приобретете защиту от судебного иска, а у нас появится время получить ответы на все наши вопросы.

Эвелина была ошеломлена. Пребывая в растерянности, она не знала, что сказать. Продолжая держать ее за руку, Джастин поспешил объяснить:

– Мы будем настаивать, чтобы Салли привезли для обмена и при этом гарантировали, что он останется в живых. Я позабочусь о том, чтобы на встрече присутствовали соответствующие лица из министерства иностранных дел, и Уитон будет вынужден отчитаться перед ними за свои действия. Если, как он утверждает, французский заговор в самом деле существует, представляя собой реальную угрозу нашей стране, в таком случае мы будем вести борьбу с привлечением дополнительных средств и сил. Но вы в конце концов узнаете настоящее положение вещей, и с этой ужасной игрой будет покончено. И если они собираются предъявить Салли обвинение, им придется делать это законным способом.

– И если имеется хоть малейший шанс, что Эвелине известно что-то, что может помочь раскрыть французский заговор, она будет в состоянии передать эту информацию без угрозы быть арестованной. – Аролас одобрительно кивнул. – План вполне приемлемый.

– А вы не можете просто пойти в министерство иностранных дел и настоять, чтобы они вмешались? – спросила Эвелина, поджав пухлые губы.

Аролас покачал головой:

– Это политика, кара. Никто не может бросить вызов главе шпионской сети, пока его публично не уличили в моральной нечистоплотности.

– Я не могу поверить, чтобы Уитон был способен на государственную измену, – спокойным голосом заявил Джастин. – Но то, как он поступил с вами, якобы ради безопасности страны… – Джастин не договорил. – Это единственная возможность сразу получить ответы на все вопросы. Французский заговор, действия Уитона, обвинения против Салли, распоряжение на ваш арест… – Из нагрудного кармана Джастин вынул листок бумаги и протянул его Эвелине.

– Что это? – спросила она, удивленно разглядывая документ.

– Это специальное разрешение. Времени у нас мало. Полковник говорит, что осуществление своих замыслов французы запланировали на следующую неделю. – Джастин пристально смотрел на Эвелину, не отводя от нее взгляда. Однако он не мог ничего прочитать по ее лицу. Казалось, что она до сих пор не пришла в себя после потрясения, вызванного его предложением.

Аролас взял в руки документ и стал его внимательно изучать. Через мгновение он сказал:

– Кажется, бумаги в порядке, кара. – Он перевел взгляд на Баркли. – А как же будущее Эвелины? Что с ней будет?

Джастин расправил плечи, собираясь с духом, чтобы произнести то, что он боялся сказать.

– Я знаю, что думает Эвелина о браке… – Он поймал ее взгляд. – После того как вы будете в безопасности, Эвелина, я готов предложить вам развод, если вы этого хотите. – В глубине души Джастин лелеял надежду, что, выйдя за него замуж, Эвелина впоследствии не захочет с ним разводиться.

В наступившей тишине было слышно, как громко стрекочут сверчки.

– Развода добиться очень трудно, – медленно проговорила Эвелина, опустив голову и поправляя свои черные юбки. – Эта процедура стоит больших денег и очень унизительна. Все, связанное с вами, со мной, с вашей работой в министерстве иностранных дел, станет предметом сплетен. Будет грандиозный скандал, и в результате ваша репутация и положение в обществе вашей семьи будут погублены раз и навсегда…

Джастин сжал руку Эвелины и проникновенным голосом проговорил:

– Благодаря этому вы станете свободны. А все остальное для меня не имеет значения.

Она отвернулась. Затаив дыхание, маркиз ждал, что скажет Эвелина. Даже если она отвергнет его предложение, ему все равно удалось пробиться сквозь каменную стену ее недоверия, что еще совсем недавно казалось ему почти невозможным.

– У нас нет другого выхода. Таким образом нам удастся спасти Салли. – Баркли твердо решил убедить Эвелину. – Выбирать не приходится.

Аролас взял Эвелину за другую руку.

– Это хороший план, Эвелина. Соглашайтесь. Вы будете спасены.

Эвелина смотрела в пол. Затем она перевела взгляд с одной своей руки, которую держал Аролас, на другую руку, которую продолжал сжимать в своих ладонях Джастин. Два прекрасных, хотя и совершенно разных человека сходятся сейчас в одном: они оба убеждены, что это самый лучший план действий. Она судорожно вздохнула. Теоретически этот план хорош. Похоже, что Джастин не собирается сдавать ее властям, а значит, заслуживает доверия. Но может ли она довериться ему настолько, чтобы вручить ему власть над своей жизнью? Ирония заключалась в том, что теперь все напрямую зависело именно от той вещи, которой она боялась больше всего на свете.

Джастин заявил:

– Брак – это лотерея. Он всегда сопряжен с риском, когда судьба и счастье поставлены на карту. Надеюсь, чтобы найти, выход из этого тупика, вы согласны сделать ставки на меня?

Эвелина смотрела на Джастина и чувствовала себя в плену этих серо-зеленых глаз. Ее словно затягивало в круговорот страсти, и тут ее обожгло воспоминание о том, как она таяла в его жарких объятиях, забывая обо всем на свете. Затем она вспомнила, какую боль она пережила, узнав о предательстве Баркли, и поразилась самой себе. Как могла она хоть на миг подумать о том, чтобы довериться ему снова! Да, видимо, она не на шутку влюбилась!

Эвелина не смогла сдержать ироничной улыбки, которая тронула уголки ее губ.

– Бог ты мой! Ну и попали мы в переделку! – Она рассмеялась. – Складывается впечатление, что кто-то специально вставляет нам палки в колеса! – Девушка выпустила руку Анхеля и принялась тереть уставшие глаза.

Анхель осторожно поинтересовался:

– Так я не пойму, вы согласны? Кажется, план Баркли заслуживает внимания.

– Как это? – спросила она.

– Вам следовало бы знать, что в горах Шотландии все тяготы несет на своих плечах мужчина. Так и должно быть.

Эвелина улыбнулась своему другу.

– И все это ради поцелуя женщины.

– О чем идет речь? – не понял Джастин. Она повернулась к нему.

– По старинному шотландскому обычаю жених несет через весь город большую, наполненную камнями корзину и ищет свою невесту. Он может бросить груз, только когда девушка выйдет ему навстречу и поцелует его.

Анхель подался вперед и посмотрел на Джастина оценивающе.

– Какую ношу вы способны взвалить на себя, милорд?

Джастин выпрямился и стиснул зубы. Его губы превратились в тонкую прямую линию.

– Любую, какая только потребуется.

Трое молодых людей, похоже, пришли к согласию. Хотя Эвелина еще не сказала ни «да» ни «нет». Она почувствовала, как что-то словно сдавило ей грудь. Так, что стало трудно дышать. Девушка отпустила руку Джастина и поднялась с места. У нее вспотели ладони и пересохло в горле. Заметно нервничая, она сказала:

– Ну хорошо. Что будет дальше? Куда мы отсюда отправимся?

– У нас имеется специальное разрешение. Мы можем пожениться в любое время и в любом месте, когда и где пожелаем, – заметил Джастин. – К счастью для нас, местный викарий сейчас проводит службу.

– Как удачно, – пробормотала Эвелина себе под нос. – Наверное, он служит поминальную панихиду?

– Мне сказали, что сейчас проводят крещение новорожденного младенца, – ответил Джастин. – Священник ждет нас в маленькой часовне возле Чаринг-Кросс.

– Я вижу, вы все предусмотрели? Вы знали заранее, что я соглашусь? – Она подняла на него удивленные глаза. Сегодня ей пришлось нарушить свой обет никогда не выходить замуж.

Он невозмутимо пожал плечами.

– Скажем так – я надеялся на то, что вы согласитесь.

Анхель поднялся.

– Ну ладно. Пойдемте скорее.

– Бог ты мой! А вы, как я погляжу, горите нетерпением увидеть меня связанной брачными оковами!

Анхель хитро улыбнулся.

– Хочу скорее посмотреть на это зрелище – злостная противница брака Эвелина выходит замуж. Жаль, мой отец этого не увидит. Если я скажу ему, он мне дросто не поверит.

Эвелина скрестила руки на груди.

– А когда я пройду через отвратительную процедуру развода и все от меня отвернутся, вы будете милосердны ко мне по-прежнему?

Джастин бросил на нее хмурый взгляд.

– Не стоит превращать все в балаган. Пойдемте. У восточных ворот нас ждет экипаж.

Эвелина вздохнула и, отворив обитую железом тяжелую дверь, вышла в кромешную тьму. Она поспешила навстречу ужасной западне, которую готовил для нее священник.


Глава 27


Пока Джастин и Анхель обсуждали план действий, а экипаж катился в направлении центра города, Эвелина изнывала от духоты и думала о непосильной ноше, которая ложится на ее плечи вместе с браком. Когда коляска остановилась возле часовни, девушка вздохнула с облегчением, выйдя на улицу из душного экипажа.

Она с наслаждением вдохнула свежий ночной воздух. К калитке часовни вела аллея из стройных кедров, которые стояли, словно часовые на посту, охраняя вход. Эвелина подняла голову и залюбовалась старинной церквушкой. Даже душевное волнение не помешало ей восхититься изысканной простотой архитектурного дизайна – высоким шпилем, пронзавшим ночное звездное небо. Одно из окон светилось.

Джастин отворил калитку, которая заскрипела, словно возмущаясь, что ее покой потревожили ночные посетители. В горле у Эвелины встал комок. Сделав над собой усилие, она вошла в сад. Поддерживая ее за локоть, Джастин повел девушку к высоким деревянным дверям.

В помещении пахло землей, лесом и пчелиным воском. В святилище стояли два ряда деревянных лавок, впереди возвышалась кафедра священника, В углу возле алтаря сидел старомодно одетый, грузный человек в длинном коричневом плаще. Возле его ног горела лампа. Услышав шаги, он надвинул очки на толстый, мясистый нос и поднялся с места. Вглядываясь в темноту, священник нервно переминался с ноги на ногу.

– Это вы, милорд?

Джастин подтолкнул Эвелину вперед, к кафедре. У девушки пересохло во рту, и сердце начало учащенно колотиться.

– Добрый вечер, викарий. Благодарю вас, что дождались нашего приезда. – Джастин проговорил это так взволнованно, словно опасался, что священник уйдет.

Викарий внимательно посмотрел на Эвелину и прищурился.

– Вы в черном? Я никогда не проводил брачные церемонии, когда невеста носит траур. Это в самом деле очень нехорошо.

– Как я объяснил вам в своем послании, обстоятельства не совсем обычные. – Джастин вынул разрешение из кармана и протянул его священнику. – Все бумаги в порядке. Мы можем начать свадебную церемонию.

У Эвелины засосало под ложечкой.

Викарий презрительно фыркнул и, наклонившись, поднес документ поближе к свету. Читая бумагу, он беззвучно шевелил губами.

– Вы уверены, что новобрачная достигла совершеннолетия?

Чтобы не рассмеяться, Эвелина кашлянула в кулак. И тут же почувствовала себя старой, как Ноев ковчег.

– Да, викарий, – торопливо проговорил Джастин, начиная терять терпение. – Все в порядке.

Священник выпрямился и задумчиво потер подбородок.

– Гм, черное платье…

– В Испании невеста венчается в черном, – раздраженно возразил Джастин.

Эвелина повернулась к нему и спросила изумленно:

– Откуда вы это знаете?

– Вы сами мне это сказали, когда мы познакомились, Эвелина. Я помню все, что вы когда-нибудь мне говорили. В том числе то, что у вас нет желания выходить замуж.

Викарий насторожился и поднял голову, оторвавшись от изучения документа.

– Что вы такое говорите? Невеста не согласна?

Джастин пристально посмотрел на девушку и торжественно спросил:

– Вы согласны, Эвелина?

В этот момент у Эвелины подкосились ноги. Она подумала, не извиниться ли ей и не поискать где-нибудь стакан воды или, возможно, бокал вина. А лучше всего было бы выпить немного этого обжигающего напитка, который в гостинице ей давал Анхель.

– А где Анхель? – спохватилась она.

– Нам не нужны свидетели, милорд, – беспристрастно заявил викарий.

Эвелина вырвалась и с решительным видом направилась к двери.

– Подождите, – испуганно прошептал Джастин.

– Я только собираюсь позвать… – В этот момент дверь с громким скрипом отворилась прямо перед ее носом.

Откуда-то из темноты возникло громадное чудовище, схватило испуганную девушку за руку и выволокло за собой на улицу. Запах немытого тела ударил ей в ноздри, и это оказалось последней каплей. У нее скрутило желудок, и ее вырвало содержимым дешевого гостиничного ужина прямо на черный плащ державшего ее головореза.

– Ах ты, стерва!

Бандит на мгновение отпустил ее, и Джастин успел ударить его в грудь. Эвелина упала на колени возле ступенек часовни.

Их окружили какие-то люди с фонариками в руках. Эвелина щурилась от яркого света и заслоняла глаза рукой. В этот миг один из нападавших приблизился к ней, и она смогла как следует его разглядеть. Эвелина недоуменно заморгала. Перед ней, протягивая ей руку в белой перчатке, стоял Рождественский дед в строгом костюме и в черных ботинках.

– Мисс Эвелина Амхерст? Как я рад наконец-то с вами познакомиться!

Загораживая Эвелину, Джастин сказал хриплым голосом:

– Она не сделала ничего противозаконного, полковник!

– А я – Серый волк из сказки про Красную шапочку. – Рождественский дед нахмурил седые кустистые брови. Холодок пробежал у Эвелины по спине. Это было совсем не похоже на любимую сказку ее детства – она боялась человека, который стоял перед ней.

Эвелина медленно поднялась, с тревогой глядя на незнакомцев. Чуть поодаль она увидела Анхеля, который дрался с двумя бандитами. Он успел послать ей многозначительный взгляд, и Эвелина, взорвавшись от возмущения, набросилась на Джастина.

– Вы – негодяй! – выкрикнула девушка и наотмашь ударила его по лицу.

Схватив ее за руку, Джастин вскричал:

– Вы не верите мне, что я ничего не знал об этом?

Она воскликнула тоненьким голосом:

– Вот как! Не знали?!

– Будьте так любезны, следуйте за мной, мисс Амхерст! – Полковник показал рукой на центральные ворота, где стояла вереница экипажей – они были окружены. Эвелине не оставалось ничего другого, как следовать за проклятым полковником и на время смириться со своей участью. Пока не представится благоприятный момент для побега.

Девушка подхватила юбки и направилась к калитке. Она высоко держала голову и смотрела горящими глазами прямо перед собой.

– Эвелина! – Джастин кинулся за ней следом. – Это организовал не я.

– На этом ваша миссия заканчивается, Баркли, – остановил его Уитон. – Благодаря вам и вашему сговорчивому викарию теперь у нас есть все, что нам нужно. Уверен, вы сами доберетесь до дома.

– Не делайте этого, полковник! – взмолился Джастин. Затем в его голосе прозвучала неприкрытая ненависть. – Если хотя бы один волосок упадет с ее головы, клянусь, вы за это заплатите!

– Я уже готов начать расплачиваться, – съязвил старик, следуя за Эвелиной.

Она на мгновение остановилась и повернулась к Уитону:

– Анхель Аролас здесь ни при чем. Он не виноват.

Полковник улыбнулся, и от его зловещей улыбки у Эвелины пробежал мороз по коже. Нет, она ни за что не покажет этому подонку, что боится его!

– Не виноват, вы говорите? А оказание помощи преступнику, которого разыскивают власти? Это преследуется по закону. Мы посмотрим, насколько охотно вы станете с нами сотрудничать, и тогда, может быть, он попадет в руки правосудия. Удивительно, как много людей в наше время бесследно исчезают по дороге в суд.

Эвелина стиснула кулаки и заставила себя успокоиться. Когда викарий запирал двери часовни, они заскрипели и девушке показалось, что она слышит звон кандалов.


Казалось, утомительной поездке в экипаже не будет конца. Когда вместо грязной темницы Эвелину привели в просторную гостиную, где в камине ярко горел огонь, она с трудом сдержала удивление. От горящих поленьев распространялся пряный аромат специй – до боли знакомый. У Эвелины защемило сердце, когда она узнала этот запах. Те же самые специи Джастин добавлял к дровам в доме своего брата. Она стиснула зубы. Ее глаза гневно засверкали. Все, хватит! Какой смысл оплакивать свои ошибки? Сейчас нужно думать о том, как отсюда сбежать.

– Может, желаете немного бренди? – Уитон показал рукой на бар.

Эвелина коротко кивнула и подошла к камину, огонь которого совсем не согревал ее.

– Вот. – Полковник протянул ей бокал с коричневатой жидкостью. Девушка сверкнула на Уитона глазами, но не двинулась с места, не желая к нему приближаться. Он пожал плечами и поставил бокал на столик. Эвелина подошла к столу и пригубила напиток. Огненная жидкость обожгла горло, немного смягчив гнев и заглушив страх, гнездившийся у нее в сердце.

Она подняла голову. Ее взгляд упал на фарфоровых вурдалаков, выстроившихся в ряд на каминной полке. Разглядывая этих монстров с хищными лицами, Эвелина мысленно содрогнулась от отвращения: только человек с больной, извращенной психикой может получать удовольствие от лицезрения таких уродливых вещиц.

Уитон тяжело опустился в кресло возле камина и жестом указал девушке место напротив. Но она сделала вид, что не заметила этого.

– Где Салли?

– Салливан находится на моем попечении. По правде говоря, мне пришлось пригласить врача, чтобы он наблюдал за его состоянием. Он сейчас поправляется.

– После чего он поправляется?

Уитон почесал седой бакенбард.

– Похоже, что Салливан ударился обо что-то твердое.

– Что вам надо? – резко спросила Эвелина, глядя полковнику прямо в глаза.

– Справедливости.

– Что-то непохоже, чтобы вы сколько-нибудь уважали справедливость. Раз вы без суда и следствия держите под замком двух ни в чем не повинных людей!

Эвелина знала, что ни Фаизу, ни Ахмета люди Уитона не задержали. Джастина – тоже, что лишало ее последней надежды на его непричастность к ее аресту. Ну вот, пожалуйста! Она же хотела, в конце концов, узнать точно, на чьей он стороне. Вот и узнала теперь! Девушка приказала себе не думать о его предательстве и о своей обиде – сейчас не время для этого. Сейчас она не может позволить себе никаких чувств, кроме гнева.

Она склонилась над сидящим в кресле Уитоном. Непонятно откуда взявшаяся решимость придала ей сил.

– Вам ли рассуждать о справедливости? Вы – воплощение беззакония! Надутый, высокомерный тип!

Его бледные щеки побагровели.

– Вы не отдаете отчета в своих словах.

– Другие люди для вас только пешки в вашей игре! – продолжала Эвелина свою гневную тираду. – Вы не оправдали доверия, которое оказала вам ваша страна. – Она подошла к нему ближе, желая, чтобы Уитон почувствовал силу ее гнева. – Известно ли его величеству, что вы грубо попираете права ваших соотечественников-англичан, желая поживиться за чужой счет?

– Я претендую только на то, что принадлежит мне по праву! На то, что заработано мной на службе моему отечеству! – Уитон не на шутку распалился, и Эвелина почувствовала удовлетворение оттого, что ей удалось так легко вывести его из себя. Может быть, не такой уж он на самом деле неуязвимый, каким кажется на первый взгляд.

– Что за глупые бредни! Да вы – пародия на англичанина! – с презрением в голосе воскликнула она.

Лицо полковника побагровело от ярости. Было заметно, что он весь затрясся от бешенства. Его толстые губы дрожали. Сделав над собой усилие, Уитон проглотил комок в горле и глубоко вздохнул. Видимо, ему удалось овладеть собой. Он покачал головой и неожиданно улыбнулся:

– Не мог предположить, что говорить с вами с глазу на глаз будет так неприятно. Должен признаться, я не ожидал такого пыла от дочери Дейдры.

Полковник знал ее мать? Эвелина повернулась к нему и отступила на несколько шагов от камина, стараясь не показывать, что ее ошеломили его слова.

– О да, мы с вашей матерью росли вместе. – Уитон полез в карман пиджака и вынул белоснежный носовой платок. Вытирая пот со лба, он проговорил: – В Блумзбери мы жили в соседних домах. Мы с ней были близки. Очень близки, – приторным голоском проговорил он.

Эвелине не понравился намек, прозвучавший в словах полковника.

– Какое это имеет отношение к тому, как вы злоупотребляете своим служебным положением?

Уитон угрожающе подался вперед:

– Я ничем не злоупотребляю, маленькая дрянь! Я делаю то, что нужно было сделать много лет назад. Если бы только твоему проклятому отцу не присвоили рыцарское звание! Лучше бы этот проклятый подонок никогда не родился на свет! – В глазах полковника горела неприкрытая ненависть.

Сама этого не замечая, Эвелина начала непроизвольно пятиться назад, к стоящему у стены шкафу с книгами. Затем она словно очнулась и заставила себя сделать несколько шагов навстречу полковнику, стараясь вернуть прежнюю уверенность в себе.

– Если бы мой отец не родился на свет, тогда бы эта страна – нет, весь этот мир – были бы намного хуже, чем они есть сейчас. Мой отец был миротворцем, – с гордостью заявила девушка.

– Он был жалким воришкой!

– Он ни у кого не смог бы ничего украсть. Даже если бы от этого зависела его жизнь!

– Он украл у меня мою жизнь! – Уитон вскочил с места и подбежал к камину. – Он украл у меня жену! Мое рыцарское звание! Мое сокровище! – Он провел рукой по глазам. – Мою Дейдру! – Полковник судорожно вздохнул. – Вы так похожи на нее, что мне не по себе.

Наступила зловещая тишина. Эвелина бросила взгляд на дверь, прикидывая в уме, сколько минут ей потребуется, чтобы добежать до черного хода. Похоже, пожилой полковник слишком неуклюж, чтобы догнать двадцатилетнюю девушку, которой нужно спасать свою жизнь.

– Но вы – проклятое отродье Амхерста! И известно вам это или нет, но вы обладаете тем, что по праву принадлежит мне. – Уитон повернулся к ней, и в его глазах снова вспыхнула ненависть. Он стал грозно наступать на Эвелину. – Я надеялся, что, когда я скажу вам все это в глаза, мне станет легче. Но похоже, что облегчение я испытал один раз в жизни – когда пустил пулю Амхерсту в живот. Надеюсь, вы не вынудите меня сейчас зайти так далеко.

От этого леденящего душу признания у Эвелины все внутри оборвалось.

– Отойдите от нее, полковник! – На пороге гостиной неожиданно появился Джастин. В руке он держал пистолет, целясь в Уитона. Когда Эвелина увидела маркиза, она почувствовала радость и смятение одновременно. Джастин – ее противник. Так почему же он стоит сейчас на пороге, держа на мушке своего шефа, и ведет себя так, словно он ее избавитель?

– Так, значит, мальчик в конце концов вырос и стал мужчиной? – Уитон поднял руки, сдаваясь. Одновременно с этим он крадучись, бочком приближался к Эвелине.

– Не вынуждайте меня, полковник! Я буду стрелять! – Не спуская глаз с бывшего шефа, Джастин крикнул через плечо: – Скорее сюда, мистер Клонц!

Эвелина пятилась от Уитона, двигаясь вдоль стены, пока не оказалась рядом с Джастином.

– Он ничего с вами не сделал, Эвелина?

Девушка молча покачала головой. Хотя она испытывала огромное облегчение, сомнения все еще терзали ее.

– Что с Анхелем и Салли? – Она молила Бога, чтобы с ее друзьями ничего не случилось.

– Не знаю. Я сначала хотел найти вас, – сказал Джастин.

– Не хотел бы вас разочаровывать, господа, но у меня совершенно нет времени. Вынужден вас оставить, – сказал полковник и направился к книжному шкафу.

– Сядьте в кресло у камина, Уитон, – приказал Джастин.

Но, отпрянув в сторону, шеф разведки схватил один из стоящих на полке толстенных томов. Раздался щелчок, и секция книжного шкафа неожиданно сдвинулась. С проворством, необычным для его возраста и комплекции, полковник проскользнул в открывшийся потайной ход.

Возле самого уха Эвелины раздался выстрел, на мгновение оглушив девушку. В комнате резко запахло порохом.

Маркиз кинулся к книжному шкафу.

– Проклятие! – Он нагнулся и бросился в потайной ход.

– Джастин! – С бешено колотящимся сердцем Эвелина скользнула за Баркли в темный проем. Но в этот миг что-то тяжелое обрушилось ей на голову, и в глазах у нее потемнело.


Глава 28


До Эвелины доносились какие-то приглушенные голоса и звуки. Но ей не хотелось покидать обволакивающее ее приятное тепло. Девушка еще глубже погрузилась в спасительный сон, не обращая внимания на окружающий мир, который существовал где-то там, за невидимой стеной ее уютного убежища. Но к своему глубочайшему сожалению, она медленно, но неуклонно пробуждалась.

Резкие запахи скипидара и камфары щекотали ей ноздри, и Эвелина решила, что, по всей видимости, кто-то поблизости морит клопов. Она повернулась на другой бок, натянув теплое одеяло до самой шеи. О, какая удобная, мягкая постель! Эвелина провела ладонью по простыням. Они были гладкие на ощупь – наверное, шелковые. Это наводило на мысль о богатстве и роскоши заведения, в котором она сейчас находится. Девушка нахмурилась. Еще одна ночь в шикарной гостинице! Ей неудобно, что Анхель так много тратит на нее.

Но что делают эти незнакомцы в ее номере? О чем они перешептываются между собой? И почему у нее так раскалывается голова?

– Милорд, она очнулась!

«Господи, ну зачем же так кричать?» В ушах у Эвелины звенело, а голова ужасно болела. Нет, это не комфортабельная дорогая гостиница. Она находится в чьем-то доме, в роскошно убранной спальне, и всюду снуют слуги, лица которых ей незнакомы. Раздались чьи-то приглушенные шаги: кто-то прошел по мягкому ковру с толстым ворсом и склонился над ней.

Ее охватило сильное волнение, смешанное с чувством огромного облегчения. Этот мускусный запах она никогда и ни с чем не спутает. Однако к теплому чувству, растущему в ее груди, примешивался гнев. Джастин предал ее… Или… он ее не предавал? Или… он, наоборот, спас ее? Все смешалось в ее воспаленном мозгу. Мысли путались в голове. Она лихорадочно соображала, будучи не в состоянии отличить желаемое от действительного.

Эвелина приоткрыла глаза и увидела знакомое красивое лицо. Сглотнув ком в горле, она упивалась видом этой завораживающей красоты, – ямка на подбородке, плотно сжатые губы, острые, высокие скулы, серо-зеленые глаза. Редкая золотистая поросль покрывала его подбородок. Под глазами, полными тревоги за нее, лежали черные круги. Джастин смотрел на Эвелину с таким видом, словно не знал, как она отреагирует, когда его увидит. Все это вместе взволновало девушку, ввергнув ее в крайнее замешательство.

Она откашлялась.

– Ах, а что такое случилось?

Джастин отвечал ей спокойно, кратко и вежливо:

– Полковник расставил свои ловушки. В первую из них попался я. – Он показал Эвелине на повязку на ноге, которую, лежа на кровати, она сначала не заметила. – А вы, к сожалению, угодили во вторую.

Эвелина мгновенно вспомнила то, что случилось в гостиной Уитона. Джастин стрелял в своего шефа, рискуя собой, чтобы спасти ее. Если это действительно он организовал ее арест, зачем ему понадобилось спасать ее? Ей вспомнились слова полковника: «сговорчивый викарий»… Так, значит, Джастин все это время был честен с ней! Теперь Эвелина наконец обрела уверенность в непричастности маркиза к ее аресту. И от этой мысли ее душа возликовала. Она подняла руку и потрогала свой лоб.

– Чем меня стукнули? Молотком?

– Использованным снарядом от пушки.

– Так вот что это был за взрыв, который так долго отдавался в моей голове! – Эвелина медленно повернулась. – Он все-таки нашел применение старому снаряду!

– Проклятый подонок! – пробормотал Баркли себе под нос, осторожно помогая Эвелине сесть. – Вы изрядно нас напугали. Вы некоторое время находились без сознания.

Она старалась обратить все в шутку:

– Просто я устала и решила взять выходной.

– Выходной от жизни – это очень страшно, – мрачно проговорил он.

Повернувшись к слуге, Джастин взял у него дымящуюся кружку с зеленовато-желтой жидкостью и передал ее Эвелине. На дне кружки плавали травы. Девушка усмехнулась:

– Ромашка, мята, лимон… и что-то еще. Нельзя терять время даром, – заявила она, возвращая ему кружку. – У меня много дел.

– Но вы еще слишком слабы, – пытался возразить Джастин.

– Ничего, я могу и потерпеть. – Эвелина решительно расправила плечи и тут же поморщилась от боли, вызванной резким движением. – Нам нужно найти Анхеля и Салли.

Джастин нахмурился.

– Я обыскал все укрытия в Лондоне, но никаких следов ни Анхеля, ни Салли не обнаружил.

– Вы искали их в таком состоянии? – Она показала на его перевязанную ногу.

– Ничего, я могу и потерпеть, – мрачно повторил он ее слова.

Эвелина тяжело вздохнула. Ах этот Джастин! Ей было трудно разобраться в буре эмоций, бушевавшей у нее в душе.

Поэтому она решила заняться этим потом, когда у нее на это будет время. Сейчас на первом месте – Салли и Анхель.

– Значит, нам придется обыскать всю страну. Нужно сделать все, чтобы их найти!

– О, я надеюсь, что, чтобы найти их, нам не придется путешествовать в коляске! – раздался знакомый голос с мелодичным испанским акцентом. – После утомительной поездки из лагеря Веллингтона у меня ужасно ноет спина.

– Сеньор Аролас! – воскликнула Эвелина, но от собственного громкого голоса висок пронзила острая боль. Держась за голову, она приветливо улыбнулась.

В комнату пружинистой походкой вошел привлекательный господин средних лет, очень похожий на Анхеля. Мужчину отличали от него только седина в волосах и более грузная, чем у сына, фигура. Но смуглое красивое лицо сеньора Ароласа и кошачья грация в движениях напомнили Эвелине об Анхеле и заставили девушку еще острее ощутить отсутствие рядом с ней ее верного друга.

– Я очень спешил к вам.

– Как вы узнали обо всем, сеньор Аролас? – спросила Эвелина.

– Это я с ним связался. – Джастин, хромая, вышел вперед и протянул гостю руку. – Я так рад, что вы смогли приехать, сеньор Аролас. У нас возникли некоторые затруднения, и нам нужна любая помощь, какая только возможна.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Выходит, Уитон держит Анхеля у себя?

Джастин взглянул на испанца удивленно.

– Как вы узнали?

Отец Анхеля пожал плечами.

– По своим собственным каналам. И я могу вам со всей уверенностью заявить, что Анхель не замешан ни в каком французском заговоре.

– Я пришел к выводу, что этот французский заговор является для Уитона не чем иным, как удобным предлогом, чтобы подобраться к Эвелине, Салли и получить доступ ко всему, что его интересует.

– У меня сложилось впечатление, что этот низкий человек не особенно боится, что о его деятельности станет известно властям, – заметила Эвелина. – Для чего ему заботиться о каких-то отговорках и предлогах?

– Он ведет двойную игру, – ответил Джастин. – Он ставит перед своими сотрудниками фальшивые задачи, а сам в это время безнаказанно преследует собственные цели. – Взгляд маркиза стал печальным. – Не могу поверить, что я был орудием в его руках!

– Вы думали, что спасаете свою родину, – пыталась оправдать его Эвелина. – Кроме того, если бы вы не участвовали в этом, Уитон давно бы уже расправился со мной.

Сеньор Аролас потер подбородок.

– Так получается, вы должны были проникнуть в тыл противника, милорд?

– Да.

– Логически обоснованный план, учитывая родство между вашими семьями и вашу роль в министерстве иностранных дел.

– Как вам удалось так много обо мне узнать? – удивился Джастин.

– Я расспросил одного моего друга.

Стало очевидно, насколько велико влияние Ароласа: единственным человеком, которому могло быть обо всем известно, мог быть только сам Веллингтон.

В комнате на некоторое время воцарилось молчание. Расторопный слуга поставил для каждого из мужчин стул, и они сели рядом с кроватью Эвелины.

– Так что же произошло с этим самым планом?

Баркли поморщился и уселся поудобнее, чтобы не тревожить больную ногу.

– Ловушка захлопнулась. Уитон задержал Салливана, но, очевидно, не получил от него того, чего хотел. Тогда он начал охотиться за Эвелиной.

– И схватил моего сына. – Сеньор Аролас, нахмурясь, спросил: – Так что же нужно этому человеку?

– Не знаю, – признался Джастин.

– Я мечтаю о мести, – прошептала Эвелина. – За то, что он убил моего отца. – Она сама удивилась, с каким ледяным спокойствием произнесла эти слова.

Аролас помрачнел лицом.

– Теперь, когда он похитил моего сына, его долг удваивается.

– Он считает, что это мой отец обокрал его.

– Что он у него украл?

Эвелина закусила губу, стараясь вспомнить в подробностях, что говорил ей Уитон.

– Не что, а кого. Его жену и мою мать. Ах, еще его рыцарское звание и… какое-то сокровище.

– Что за сокровище? – встрепенулся Джастин, подавшись вперед всем корпусом.

Эвелина только молча покачала головой.

– Значит, это был он, – тихо произнес Аролас. Его фраза не ускользнула от внимания Эвелины.

– О чем вы говорите, сеньор Аролас?

Испанец откашлялся.

– Ваш отец доверял мне все свои секреты. И думаю, вы, Эвелина, уже достаточно взрослая, чтобы узнать правду без ущерба для себя.

В горле у Эвелины встал комок.

– О чем идет речь?

– Жизнь у дипломата несладкая. Но особенно тяжело приходится его семье. – В шоколадно-карих глазах испанца промелькнуло чувство вины. – Мы вели эту жизнь ради своей родины. – Он пожал плечами. – Филипп догадывался, что Дейдра несчастлива в браке. Однако, когда она призналась ему, что у нее была связь на стороне, он чуть не сошел с ума от горя. – Аролас пристально посмотрел на Эвелину и заметил: – Вижу, вас это не очень удивило.

– Я всегда подозревала, что мама была неверна отцу. Даже в нежном возрасте можно случайно услышать то, что не предназначено для детских ушей. Как это ни странно, иногда в глубине души я даже радовалась, что мама нашла для себя отдушину. Однако чаще всего я не могла ей простить того, что отец из-за нее так страдал. – Эвелина презрительно скривила губы. – Но что мне действительно внушает отвращение – так это то, что она изменила ему с таким негодяем, как Уитон.

– Очевидно, свою роль сыграл тот факт, что они дружили с самого детства и в ранней юности чуть не поженились, – объяснил Аролас. – Когда Дейдра вышла замуж, Уитон преследовал возлюбленную в течение нескольких лет, желая ее вернуть. Я не знаю точно, как именно протекал их роман, но это Дейдра поставила в нем точку, потому что ее терзало чувство вины.

– Может быть, она наконец прозрела, – заметила Эвелина.

Джастин покачал головой.

– Если ваша мать закончила этот роман давным-давно, а ваш отец был удостоен звания рыцаря много лет назад, в таком случае почему Уитон убил его только теперь? И зачем он за вами охотится?

– Хотя вы дьявольски умны, милорд, – сухо заметила Эвелина, – вы не в силах разобраться, что на уме у одержимого.

– Так, значит, как я понял, – заговорил Аролас после некоторой паузы, – Анхеля схватили возле церкви. А что именно вы делали в церкви в пять часов утра?

– Мы с Эвелиной собирались обвенчаться, – с готовностью объяснил Джастин, внимательно следя за реакцией Эвелины.

Аролас, похоже, не поверил своим ушам.

– Не может быть. Должно быть, вы шутите! Эвелина дала зарок никогда не выходить замуж, когда ей было восемь лет от роду.

– Был выписан ордер на арест Эвелины якобы за мое похищение, – объяснил Джастин. – Если бы мы поженились…

– Ей бы не смогли предъявить обвинение. – Казалось, это объяснение огорчило сеньора Ароласа. – Но видимо, Уитону больше не требовалось маскировать свои грязные делишки под выполнение служебных обязанностей.

– Очевидно, он уже понимал, что ему нечего терять, – сделал вывод Джастин. – Что означает, что Анхелю и Салли угрожает сейчас еще большая опасность, чем мы думали.

Эвелина стиснула кулаки.

– Что нам делать?

Сеньор Аролас задумчиво потер подбородок. Он сидел, уставившись неподвижным взглядом в одну точку.

– Отдайте ему то, что он хочет.

– Но что именно? – вскричала Эвелина, и у нее снова начала раскалываться голова. – Провалиться мне на этом месте, если я позволю этому подонку одержать надо мной верх!

Джастин покачал головой. Его глаза вспыхнули, и на лице была написана решимость.

– Сеньор Аролас еще не объяснил, что мы сделаем с Уитоном после того, как отдадим ему то, что он хочет, а он выдаст нам Анхеля и Салли.

– О! – Эвелина откинулась на подушки. – Как мы отдадим ему то, что он хочет, если мы даже не знаем, что это?

– Мы спросим об этом у него. Пусть он сам скажет, что ему нужно, – спокойно ответил Аролас. – Для этого у меня припасена пара трюков.


Глава 29


Эвелина удивленно уставилась на ветхую постройку, как две капли воды похожую на соседние приземистые здания, выстроившиеся в ряд на грязной улочке. Неужели ее утонченная мать была родом из такого убогого места? В памяти Эвелины она навсегда осталась нежным ангелом, спустившимся на грешную землю прямо с небес.

– Ты уверена, что действительного этого желаешь, Эвелина? – спросил Джастин, стоя рядом с девушкой и с недоверием разглядывая невзрачный домишко.

– Мои желания в последнее время идут вразрез с необходимостью, – ответила она, расправляя плечи.

Породистые лошади, запряженные в красивый экипаж, нетерпеливо заржали. Контраст между роскошной упряжкой и жалким видом трущоб не остался незамеченным для окружающих. Экипаж, должно быть, стоил больше, чем годовая аренда всех вместе взятых лачуг в этом квартале. Лица задавленных тяжелым трудом мужчин и женщин, спешащих по своим делам, несли печать безысходности. Люди шли, понуро опустив головы и глядя себе под ноги.

– Я серьезно, Эвелина.

Она тяжело вздохнула.

– Уитон еще не видел этого объявления в газете. Поэтому до того, как он откликнется, у нас есть время. Где находятся Ахмет и Фаиза – одному Богу известно… – Эвелина повернулась к Джастину и улыбнулась ему ободряюще, желая выглядеть решительной и смелой. Хотя на самом деле прежняя уверенность ее покинула. – Нам необходимо разузнать как можно больше об Уитоне и о том, что ему нужно. И по-моему, это самый лучший способ. Джастин, у тебя светлая голова. Что ты думаешь?

– Я могу расспросить местных жителей. Если ты не захотела остаться дома, по крайней мере подожди в коляске…

– Я уже в десятый раз повторяю тебе, Джастин: хотя я ценю твою заботу, я хочу, чтобы ты перестал чрезмерно опекать меня. Едва ли я могу узнать что-то более шокирующее о своей матери, чем то, что она спала с убийцей.

Джастин схватил Эвелину за руки и повернул к себе. Его глаза смотрели на нее с неподдельной тревогой.

– Никто не сомневается, что ты сильная, Эвелина. Но скажи мне, стоит ли так изводить себя?

Она ласково погладила его щеку рукой в кожаной перчатке.

– Мне необходимо пройти через это, Джастин. Я должна что-то делать, чтобы выручить своих друзей.

Джастин смотрел на Эвелину с такой любовью, что от одного его взгляда у нее по коже побежали мурашки. С того момента, когда он спас ее и Эвелина избавилась от последних сомнений в его преданности, ее любовь к нему стала всепоглощающей. У Эвелины по-прежнему не оставалось времени, чтобы окончательно разобраться в своих чувствах к Джастину. В чувствах, которые ей становилось все труднее скрывать. И вряд ли она когда-нибудь сможет до конца понять, что творится в ее сердце. И захочет ли она когда-нибудь это сделать?

– Отлично, – пробормотал Джастин. – Он еще раз ободряюще пожал ей руку, а потом отпустил ее.

Они подошли к обшарпанной двери, которая когда-то была белой, но со временем приобрела чудовищный грязно-серый цвет. Лакей в ливрее вежливо постучал. Несколько минут они ждали перед закрытой дверью.

– Определенно дома кто-то есть, милорд, – сказал лакей. – Я заметил, как кто-то выглянул в окно.

Наконец они услышали шаркающие шаги и щелчок щеколды. Дверь со скрипом отворилась, и показалась растрепанная женская голова.

– Батюшки-светы! Да вы копия вашей матушки, царствие ей небесное!

Дверь отворилась шире, и неряшливо одетая полная женщина в замызганном фартуке пропустила их в переднюю.

– Проходите, проходите, гости дорогие.

Они молча вошли.

Комната была погружена в полумрак, и Эвелина ждала, когда глаза привыкнут к темноте. В доме пахло жареным луком и пивом. Из-за низкого потолка создавалось неприятное впечатление замкнутого пространства, тесноты и давящих стен. Однако в комнате было довольно чисто.

Женщина, волнуясь, вытирала полные руки о фартук. У нее было широкое и плоское, как блин, лицо, глубоко посаженные глаза, круглые румяные щеки, нос кнопкой, пухлые губы и круглый подбородок.

– Я – Дора. Дора Плам. Наверное, вы меня не помните. Последний год перед смертью вашей матушки я служила у нее горничной.

Слабый проблеск воспоминания мелькнул в голове Эвелины.

– Мне кажется, я припоминаю вас, но очень смутно. Мне очень жаль.

Женщина теребила руками края грязного фартука.

– Ну да, конечно, вы тогда были совсем малышкой. Ходили как хвостик за отцом и за этим его человеком, как его там?..

– Салливаном? – подсказал Джастин.

Женщина кивнула и прикусила губу. Дора то бросала на гостей полные тревоги взгляды, то снова опускала глаза. Эвелине захотелось разрядить обстановку.

– Как вы уже догадались, я – Эвелина Амхерст. А это лорд Баркли.

– Ваш отец всегда говорил, что когда-нибудь вы вернетесь и станете здесь хозяйкой.

Эвелина нахмурилась.

– Почему он так говорил?

Женщина показала рукой на стулья, стоящие в общей комнате.

– Присаживайтесь. Вам лучше взять коричневый стул, милорд: он самый прочный из всех.

Хотя Эвелине хотелось усадить на это место Джастина с его больной ногой, он уступил крепкий коричневый стул ей, а сам встал позади, положив руку на спинку.

– Благодарю вас, я постою.

Эвелина посмотрела на него укоризненно, но воздержалась от возражений, считая неуместным проявлять в этот момент материнскую заботу.

– Прошу вас, миссис Плам, расскажите мне, что еще говорил вам мистер Амхерст. – Эвелина страстно жаждала узнать как можно больше о своем отце. Наклонившись вперед, она ловила каждое слово Доры.

Лицо женщины залилось стыдливым румянцем.

– Я никогда не была замужем.

– Прошу извинить мою бестактность, мисс Плам.

Женщина пригладила свои волосы мышиного цвета.

– Ничего страшного. Я всегда знала, что никто на мне не женится. Но благодаря вашему отцу я живу неплохо. – Дора перевела испуганный взгляд на черное платье Эвелины. Она в ужасе закрыла рот рукой и воскликнула: – Ах, батюшки-светы! Только не говорите мне, что его нет в живых! – Наступила пауза. Дора горестно покачала головой и всхлипнула. – А я-то все гадала, зачем вы пришли. А теперь я все поняла!

Она вытащила тряпку из кармана фартука и высморкалась.

– Ваш отец был очень хорошим человеком. Обеспечивал меня, хотя ничего мне не должен. Я только работала в вашей семье около года. Он был редкой души человек. – Женщина начала жалобно выть и, к ужасу Эвелины, громко запричитала.

Встревоженная, Эвелина наклонилась к ней ближе.

– Вам что-нибудь нужно, мисс Плам?

Всхлипывания усилились, и женщина выкрикнула прерывистым от плача голосом:

– Ну совсем как он. Добрый, великодушный, человечный…

– Мы пришли сюда только для того, чтобы выяснить что-нибудь о миссис Амхерст и о ее соседе. Мы вовсе не собираемся выгонять вас отсюда, – произнес Джастин, стараясь говорить как можно мягче.

Рыдания тут же прекратились. Дора настороженно смотрела на своих гостей. В ее темных глазах-бусинках все еще сверкали слезы.

– Вы серьезно? – Она еще раз громко и выразительно высморкалась в свой носовой платок.

Эвелина почувствовала себя очень глупо.

– Разве мы похожи на людей, которые собираются сюда вселиться? – тихо и задушевно спросил Джастин. В его голосе не было слышно ни капли пренебрежения к бедной женщине.

Эвелина спросила:

– Какая договоренность была у вас с моим отцом?

Мисс Плам снова схватилась за носовой платок.

– Когда он предоставил мне бесплатную пожизненную аренду, он заставил меня пообещать ему три вещи, – ответила она на удивление спокойным тоном.

Она стала крутить перстни на пухлых пальцах.

– Прежде всего, я должна была содержать в порядке этот дом, что я с радостью и делала. Я не какая-нибудь там лентяйка! И еще я должна была как можно быстрее сообщить ему, если с домом что-то случится. Он желал знать даже мельчайшие подробности.

С важным видом мисс Плам кивнула.

– Должна сказать, что, когда я спросила его разрешения привезти сюда свою старую больную матушку, чтобы она провела со мной свои последние дни, ваш отец проявил великодушие и согласился. И когда я сообщила ему, что матушка скончалась, он прислал мне самое любезное на свете письмо, а также небольшую сумму, чтобы частично возместить расходы на похороны. Я попросила пастора Арнольда мне его прочитать. И даже пастор сказал, что он в жизни не читал такое красивое соболезнование. Он даже выписал оттуда несколько строчек для своей проповеди.

Она склонилась к Эвелине и, глядя на нее заговорщически, добавила:

– Сказать по правде, с тех самых пор он во многие свои проповеди вставляет эти красивые слова. Но, возвращаясь к нашему разговору, должна добавить, что последнее обещание, которое с меня взял ваш отец, – это дать вам то, что вы попросите, и предоставить вам возможность стать хозяйкой в этом доме. – Она поднялась. – Ох и заболталась я тут с вами! Мне нужно немного вздремнуть. Хотите чего-нибудь?

Эвелина заморгала.

– Нет, спасибо. Я ничего не хочу.

– Сэр Амхерст не намекал вам на то, что может попросить Эвелина после того, как вернется сюда? – поинтересовался Джастин, окинув комнату и мебель в ней оценивающим взглядом.

– Да нет вроде бы. Хотя я подумала, что мисс Амхерст может захотеть осмотреть памятник своей матери. – Она покачала головой. – Да, это был настоящий брак по любви!

– Больше таких нет и не будет.

Джастин многозначительно взглянул на Эвелину, и она поднялась с места.

– Покажите нам этот памятник, пожалуйста.

Женщина кивнула и повела их через опрятную чистенькую кухню к черному ходу. Затем они вышли на маленькую грязную площадку, которая, вероятно, считалась задним двором и садом. В углу этой площадки у побитого непогодой деревянного забора стояло мраморное надгробие прямоугольной формы.

Эвелина напрягла зрение и прочитала вслух надпись на сером могильном камне:

– «Даже боги на небесах роняют слезы, оплакивая тебя, любимая. Я буду любить тебя вечно».

Сердце Эвелины наполнилось печалью. Она с трудом сдерживала рыдания.

Джастин обнял ее за плечи и привлек к себе. Его поддержка придала Эвелине сил и вернула ее к реальности. Это место больше не ее дом. Все плохое осталось позади. Теперь у нее другая жизнь. Возможно, она чужая в этой стране, но она обрела островок покоя рядом с Джастином.

Эвелина осторожно убрала его руку, потому что не хотела тешить себя напрасной надеждой. На надежду нельзя полагаться – она может оказаться тщетной, и с ее крушением приходят страдания. Эвелина откашлялась и перевела взгляд наДору.

– А что вы можете сказать о ваших соседях, мисс Плам?

Мисс Плам указала на такую же грязную площадку в соседнем дворе. Но в отличие от аккуратного садика мисс Плам, она была очень сильно замусорена и захламлена.

Женщина укоризненно покачала головой.

– Это просто безобразие, как эта женщина обращается со своими маленькими детьми! У неё их целый выводок – четверо, и все от разных папаш. – Дора почесала голову. – Пастор Арнольд пытался наставить ее на путь истинный, но распутница упорствует в своем грехе.

– На самом деле мы хотели бы узнать об одном из прежних жильцов, мисс Плам, – вмешался Джастин. – О мистере Уитоне.

– Ах, о нем? Он рос милым мальчиком и стал приличным человеком. По-моему, чересчур приличным. Сдает этот дом внаем. Не могу понять, как он позволяет этой легкомысленной особе жить здесь. Вряд ли у нее есть деньги, чтобы платить за квартиру. Ведь у нее нет приличной работы, и она не может надолго удержать возле себя мужчину, чтобы он все сделал честь по чести. Давно пора бы Уитону выставить ее за дверь.

Эвелина не сдержалась и раздраженно спросила:

– Если он выставит ее за дверь, что станет с ее бедными детьми? Они окажутся на улице?

Мисс Плам заморгала и покраснела, потому что только в этот момент до нее дошло, что, если другие люди будут разделять ее взгляды, сама она тоже может оказаться на улице.

– Вы можете что-нибудь еще рассказать о мистере Уитоне, мисс Плам? – сухо спросил Джастин.

Эвелина уже достаточно хорошо знала Джастина и поняла по его голосу, что ему, точно так же как и ей, неприятна эта женщина. Однако он, видимо, взял себя в руки и сосредоточился на деле. И Эвелина решила последовать его примеру.

– Да, давно ли вы его видели в последний раз?

Глядя на них настороженно, Дора ответила:

– Он появляется здесь приблизительно один раз в два месяца. Наверное, забирает плату за квартиру. Несколько раз я встречала его на улице, и он всегда был любезен и приветливо здоровался со мной. Мистер Уитон не забыл, откуда он родом. Хотя, судя по всему, он смог выбиться в люди. Я слышала, что он – военный.

– Мой отец когда-нибудь упоминал о нем?

– Да вроде нет. Что-то не припомню такого.

Эвелина вздохнула. Она стояла задумавшись, глядя на памятник своей матери. Внезапно ей пришло в голову, что памятник был размещен в самом дальнем углу сада таким образом, чтобы обитатели соседнего дома не могли его видеть. Ей стало интересно, не сделал ли это отец специально. Чтобы эта дань памяти принадлежала только ему одному и не была осквернена воспоминаниями о лживом негодяе, живущем по соседству. Эвелина не хотела знать никаких подробностей ни о неверности матери, ни о подлости Уитона. Ей хотелось покоя для себя и для тех, кого она любит.

Эвелина сразу же подумала об Анхеле и Салли, и это придало ей сил. Здесь им нечего больше делать.

– Вы оказались правы, милорд. Мы могли потратить время с большей пользой. Счастливо оставаться, мисс Плам. Спасибо, что вы проявили милосердие и великодушие. – Она надеялась, что женщина поймет ее намек и станет добрее к своим соседям.

– Ты иди, – сказал Джастин. – Я догоню тебя через минуту.

Эвелина немного удивилась, но направилась к выходу. Ей хотелось как можно скорее покинуть это невеселое место. Мисс Плам побежала за ней следом, повторяя:

– У вас в самом деле доброе сердце…

Глядя вслед удаляющимся женщинам, Джастин думал об Эвелине. Как только ее друзья будут в безопасности и она получит положенное ей наследство, больше уже ничто не сможет удержать ее в Англии.

Джастин содрогнулся при этой мысли. Как он мог раньше жить, когда у него не было Эвелины? Он ужасался, вспоминая, какую жизнь он вел раньше – жизнь без любви, бесцветную и тусклую. Он обожал все в этой женщине – ее пленительную улыбку, мелодичный голос, ее жизнелюбие, материнскую заботу о близких, в круг которых она теперь включала и его, Джастина. Но ему было нужно гораздо больше, чем легкомысленное увлечение и ни к чему не обязывающая привязанность. Он хотел, чтобы Эвелина любила его так сильно, что никогда не смогла бы с ним расстаться. Даже если она никогда не пойдет с ним под венец, ему хватило бы, если бы она просто была с ним рядом.

Размышляя о том, почему Эвелина испытывала отвращение к самой мысли о браке, он оглянулся и посмотрел на памятник.

«Даже боги на небесах роняют слезы, оплакивая тебя, любимая. Я буду любить тебя вечно». Джастин провел рукой в перчатке по надписи на надгробии. Чувство непонятной безотчетной тревоги не покидало маркиза. У него появилось впечатление, что он стоит на пороге разгадки. Что ответ на все находится где-то здесь, где-то очень близко…

В этот самый момент Джастин заметил, что через забор за ним наблюдает пара любопытных глаз. Затем он разглядел чумазое лицо и неряшливые белокурые волосы глядевшего на него из соседнего двора маленького мальчишки.

Мальчик восхищенно воскликнул пронзительным голосом:

– Ну и ну! Какие отличные лошадки у тебя, дядя! Отродясь таких не видывал! – Его светлая макушка едва виднелась из-за невысокой ограды.

– А ты, парень, как я погляжу, знаешь толк в лошадях? – спросил Джастин, разглядывая грязную одежду мальчишки и его дырявые ботинки.

– Когда я вырасту большой, я стану кавалерийским офицером, – с гордостью заявил белокурый мальчуган.

– Правда?

– Папа сказал, что купит мне настоящую лошадку. Раз у меня будет свой конь, когда я вырасту большой, как ты, меня примут в кавалерийский полк. Спорим, моя лошадка будет не хуже, чем у тебя. А может, и лучше!

– Наверное, твой отец – военный.

– Да не отец, а мой папа, – простодушно ответил ребенок. Мальчика так и распирало от гордости, когда он сказал: – Сам король похвалил его за храбрость в бою.

Недостающие кусочки головоломки встали на свои места, и внезапно в голове Джастина сложилась полная картина происходящего.

– Полковник Уитон – твой… дедушка?

– Ой, а вы его знаете?

– О, он очень известный человек, – заверил мальчика Джастин. – Все слышали о его смелых подвигах во имя короля и на благо нашей родины.

Голубые глаза мальчика радостно заблестели.

– Вот это да! Умереть не встать!

Стройная женщина с грязными белокурыми волосами и осунувшимся лицом вышла из дома и подошла к мальчику, держа на руках пускающего слюни младенца. Женщина была как две капли воды похожа на своего отца, полковника Уитона.

Джастин понял, что перед ним еще одно недостающее звено в цепи, которую он собирался восстановить.

Поудобнее ухватив младшего ребенка, женщина крикнула старшему мальчику:

– Ли! Перестань докучать этому важному господину. Значит, мальчика зовут Ли!

Джастин не удержался от улыбки, сложив дважды два. Так значит, Уитон произвел на свет внебрачную дочь, поселил ее в доме, в котором провел свое детство. А взамен попросил дочь назвать ее собственного первого ребенка в честь своего бывшего шефа, начальника разведывательной службы. А Джастин всегда считал, что Уитон не обременен никакими узами. Выходит, не такой уж он неуязвимый, как кажется. Этот человек и сам запутался.

– Ах, ну что вы! Он мне совсем не докучает, – поспешил уверить женщину Баркли, замечая, что она смотрит на него с тревогой. Стараясь говорить как можно любезнее он представился: – Я – лорд Баркли. А вас как зовут?

Она опустила глаза.

– Мисс Эдвина Томас, милорд. Пойдем, Ли, оставь этого джентльмена в покое. – Не промолвив больше ни слова, она юркнула в дом. Мальчик побежал за ней.

Джастина слегка покоробило, что такой бойкий и непоседливый мальчик, совсем еще малыш, предоставлен сам себе. И при этом у него есть дед, который скрывает своего внука от всех. Наверное, Уитон считал, что существование у него семьи является его слабым местом в глазах противников и может быть использовано против него. Хватит ли у Джастина хладнокровия воспользоваться этой ахиллесовой пятой Уитона, о которой ему случайно стало известно? Джастин в этом сомневался. Пожалуй, он смог бы использовать эту информацию с пользой для себя, если можно будет не трогать эту семью, которой, видимо, и без того приходится нелегко…

Подул ветер. Джастин зябко поежился и поднял воротник. Хорошо бы боги не сыграли с ним злую шутку. Он сделает все возможное для женщины, которая завладела его сердцем. Оставалось только надеяться, что, когда Эвелина уедет отсюда, она не заберет его сердце с собой.


Глава 30


– Нет, Джастин. Ты не можешь идти туда, – настаивала Эвелина. Ее охватила паника. Ей хотелось кричать от страха, но она изо всех сил сдерживала себя и старалась, чтобы ее голос не дрожал. – Я не допущу, чтобы ты подвергал свою жизнь опасности. Ты еще не оправился после своей последней встречи с полковником.

Но Джастин был непреклонен. Его лицо выражало упрямую решимость.

– Полковник согласился встретиться только на таких условиях.

Сеньор Аролас кивнул, стараясь успокоить Эвелину.

– Не думаю, что Уитон причинит вред Джастину. Полковник Уитон должен сообщить нам, чего он хочет. Он использует Баркли в качестве посредника. Вот и все. Более того, они работали бок о бок в течение четырех лет, и маркиз как никто другой знает этого человека.

Чтобы скрыть, что у нее дрожат руки, Эвелина скрестила их на груди и сказала насмешливо:

– Если Джастин действительно настолько хорошо его знал, нам бы не пришлось так долго мучиться. А этот негодяй был бы уже за решеткой, где ему самое место.

– Вижу, ты в меня не веришь, – обиженно вздохнул Джастин.

Она подошла к нему и положила руку ему на плечо.

– Какая тут вера, если речь идет о твоей жизни и безопасности! Просто я боюсь за тебя, – прошептала она так тихо, что это мог слышать только он.

Джастин поцеловал ее в лоб, как целуют младших сестер.

– Все идет по плану, как мы и задумали.

Она не могла с этим согласиться. Вымученно улыбнувшись, Эвелина повернулась к сеньору Ароласу.

– Извините нас, сеньор Аролас!

– Конечно, дорогая моя. – Он, понимающе улыбаясь, вышел из комнаты, оставив их наедине. Дверь за ним захлопнулась.

Эвелина повернулась к Джастину:

– Я не хочу, чтобы ты шел на эту встречу.

– К сожалению, наши желания не имеют сейчас большого значения, – повторил Джастин слова Эвелины, которые она произнесла совсем недавно. Он сел в кресло возле камина, вытянув перед собой раненую ногу.

Эвелина долго смотрела на пляшущие языки пламени, как будто хотела узнать у них ответ на свой вопрос. Они больше не добавляли в огонь специи, которые дарил Джастину полковник, и наслаждались естественным запахом горящего дерева и дыма.

После долгого молчания Эвелина повернулась к Джастину и умоляюще взглянула на него.

– Ну пожалуйста, Джастин! Ты столько лет восхищался этим человеком. Тебе трудно увидеть его таким, каков он есть, – низким и подлым чудовищем.

– Тот факт, что я пытаюсь понять мотивы, которые им руководили, вовсе не означает, что я не осуждаю его за то, что он совершил. И в кого он превратился.

– Он снова использует тебя против меня.

– У него уже есть Анхель и Салли. Я ему не нужен. – Он, не мигая, смотрел в огонь. А потом спросил спокойно: – А если он использует меня для того, чтобы ему было чем торговаться?

Эвелина провела рукой по усталым глазам. Боже мой! Если полковник догадывается, как много стал значить для нее Джастин за время их короткого знакомства, игра проиграна!

Джастин истолковал ее молчание по-своему и нахмурился, мрачно бормоча про себя:

– Ну что же, теперь я знаю ответ.

Эвелина поднялась и, повинуясь порыву, села ему на колени.

Он обнял ее и прижал к груди. Уткнувшись лбом ему в подбородок, она прошептала:

– Мне невыносима мысль, что с тобой может что-нибудь случиться.

– Ты хочешь сказать, случится еще что-то, кроме того, что уже случилось? – с беспечным видом переспросил он. – Сначала меня ранили в грудь. Потом я повредил ногу, – начал перечислять он.

– Удивительно, что ты прошел через все это и остался цел и невредим!

Джастин убрал с ее лба выбившийся из прически локон.

– Ну, насчет того, что я цел и невредим – это слишком большое преувеличение. Я потерял своего начальника, веру в справедливость, в то, что я знаю, в чем заключается мой долг… И еще я потерял… – Он проглотил комок в горле и продолжил: – Я потерял голову от тебя. И отдал тебе свое сердце.

Мурашки побежали у нее по спине, и на глаза навернулись слезы.

– Тогда, ради всего святого, не ходи на эту встречу! Он обнял ее еще крепче, а затем медленно отстранился.

– Я должен идти, – твердым голосом произнес он. – Ради любви к родине и ради тебя. – Он хотел отодвинуться от нее, но Эвелина не позволила.

– Джастин, я не хочу, чтобы ты подумал, что я настаиваю только для того, чтобы любой ценой заставить тебя сделать по-моему.

– Конечно, поэтому. Ведь ты же не любишь меня!

– Я никогда не говорила, что не люблю тебя.

– Это и так понятно, – печально ответил он. – С тех пор как мы вернулись из деревни, мы с тобой были просто…

– У нас было слишком много дел, Джастин, – перебила Эвелина. Она вздохнула и пожала плечами. – Все это слишком сложно.

– Все очень просто. Я зря надеялся, что ты когда-нибудь ответишь мне взаимностью.

– Дело не в этом, Джастин. Меня переполняют чувства к тебе. – Эвелина взяла его за подбородок и прижалась носом к его носу. – Но то, что я к тебе испытываю, ужасно пугает меня. Мне страшно довериться своим чувствам, потому что они пробуждают в душе напрасные надежды.

Он посмотрел на нее с тревогой.

– Я не понимаю тебя.

Она тяжело вздохнула.

– Я сама себя не понимаю. Я только знаю, что, когда ты рядом… у меня кружится голова. Меня бросает то в жар, то в холод.

– Похоже на лихорадку, – пошутил он, и его дыхание защекотало ей щеку.

– О, это хуже лихорадки: мне хочется мечтать.

– Разве мечтать – это плохо?

– Мечты порождают надежду, которая в конце концов может привести к преда… К страданиям.

– К предательству! Ты хотела сказать «к предательству»! – Джастин покачал головой. – Не могу понять, о чем я думал, когда обманывал тебя.

Она отвела глаза.

– Ты не виноват. Ты думал, что делаешь это ради своей родины…

– Не пытайся оправдать меня. Мне от этого только тяжелее! – Он повернул ее лицо к себе. – И не надо мне лгать. Я знаю, что ты до сих пор еще меня не простила.

– Ты ошибаешься. Я простила тебя. Только рана на сердце пока не зажила. – Эвелина испытывала почти физическую боль от обиды, которая жгла грудь так сильно, что слезы выступили у нее на глазах и покатились по щекам. Она прижала руку к сердцу и тяжело вздохнула. – Я до сих пор страдаю, и ничем не могу унять боль. Наверное, надо привыкнуть к ней и продолжать жить дальше.

– Привыкнуть… Продолжать жить дальше! – повторил Джастин с горечью. – Нет, я не могу к этому привыкнуть и жить как ни в чем не бывало. Это сильнее меня. Ты хоть сколько-нибудь представляешь, как ты изменила мое жалкое существование? Как будто моя жизнь до тебя была незаконченным рисунком. Эскизом, небрежным наброском. А потом появилась ты – и наполнила картину моей жизни красками, радостью, смехом, надеждой… – Джастин кончиком пальца поймал одну из слезинок Эвелины и поднес к губам. – …И своими слезами. У меня такое ощущение, что я начал жить только сейчас. И я не могу привыкнуть к этому и делать вид, что ничего не произошло!

Эвелина фыркнула:

– Тебе следовало стать поэтом.

Они обнялись, наслаждаясь этими короткими мгновениями счастья.

– Я хочу, чтобы ты знала, что твое наследство освобождено из-под ареста. – Он откашлялся, а затем спокойно спросил: – Ты сможешь когда-нибудь простить меня?

– Во многих отношениях я уже простила тебя.

– Но не во всех?

В наступившей тишине было слышно, как потрескивал огонь в камине. А затем часы на каминной полке пробили три раза.

Эвелина теребила медные пуговицы на его пиджаке цвета морской волны.

– Я не могу ничего с собой поделать. Это не зависит от моего желания. Иногда я ненавижу себя за то, что не могу побороть свою обиду.

– Большинство людей на твоем месте прогнали бы меня с глаз долой. А ты выхаживала меня, практически вырвала меня из когтей смерти.

– У меня имелись на то причины. Я преследовала корыстные цели. Я хотела, чтобы ты помог мне спасти Салли. – Эвелина провела ладонью по его щеке. – Мне кажется, я понимаю, почему я так страдаю. Мне больно из-за того, что ты мне небезразличен. Чем сильнее ты мне небезразличен, тем мне больнее. – Эвелина нахмурилась, стараясь найти нужные слова, которые бы выразили то, что она чувствует. – Я раньше никогда не любила мужчину. Я хочу сказать, у меня ни с кем не было так, как с тобой.

– Значит, ты не любишь Анхеля?

– Я люблю его совсем по-другому.

– По-другому? Как это?

– Это напоминает мне допрос с пристрастием, – пошутила она. А затем сделала глубокий вдох, как бы собираясь с силами, и сказала: – Ну ладно, если ты хочешь меня заставить произнести это вслух, будь по-твоему: я никогда ни к кому не испытывала того, что я испытываю к тебе. – И это была чистая правда. Если бы Эвелина когда-нибудь в будущем задумалась бы о браке, только Джастин мог бы соблазнить ее походом к алтарю.

Он изобразил на лице недовольство.

– Ну, думаю, это уже кое-что!

– Так я убедила тебя не встречаться с Уитоном?

– Нет.

– Тогда поцелуй меня и позволь мне на несколько минут позабыть о грязных играх. Джастин, помоги мне забыть обо всем… – Эвелина прижалась к губам возлюбленного, желая, чтобы Джастин понял, как он ей дорог. Он обнял ее и вложил в поцелуй всю свою страсть. Эвелине хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

Эвелина никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Мир рушился вокруг нее, а она ничего не могла с этим поделать. Сначала Салли, потом Анхель, а теперь и Джастин оказался в лапах этого жестокого чудовища – полковника Уитона.

Она опустилась на колени перед большим окном в своей комнате в доме Джастина, молясь о том, чтобы дорогие ей люди вернулись целыми и невредимыми. А что еще ей оставалось делать в сложившихся обстоятельствах? Только молиться. Она посмотрела за окно на тонкий серп луны и холодно сверкающие звезды.

– Это со мной в последний раз! – поклялась она себе. – Я сойду с ума от этого мучительного ожидания. Лучше уж вместе со всеми рисковать жизнью, чем сидеть здесь одной и волноваться за своих близких. А еще лучше было бы, если бы случилось чудо и все сейчас оказались у себя дома и мирно спали в своих теплых постелях! – Но чудес не бывает, и Эвелина знала, что сегодня вряд ли сможет заснуть.

Ее охватило тяжелое предчувствие. Она снова стала истово молиться:

– Боже, прошу тебя, пожалуйста, сохрани тех, кого я люблю! И пусть Уитон получит по заслугам. – Эвелина надеялась, что от ее молитв будет хоть какой-то прок. Потому что другого способа помочь она не знала.


В ту ночь в зловонной Темзе на волнах качалась маленькая лодка. Джастин закутался в свой шерстяной плащ и подал знак сеньору Ароласу, чтобы он подтолкнул лодку, помогая ей отчалить от берега.

Несмотря на то, что ночь была лунной, а на дне лодки стоял фонарь, не было видно ни зги.

– Удачи вам, Баркли! – крикнул сеньор Аролас. – Я жду вас у дальнего пирса.

План Уитона был четким и ясным. И, как и предполагал Джастин, блестящим. Они с полковником встретятся на середине реки, обменяются информацией и затем причалят к ближайшему пирсу, где Джастин должен высадиться, чтобы узнать требования полковника. Согласно этому плану, у полковника имелось множество способов беспрепятственно скрыться.

Но было кое-что, что полковник не мог предвидеть: что Джастин привезет с собой в лодке еще одного пассажира, который сидел сейчас, ссутулившись, напротив маркиза. Фонарь, стоящий у его ног, едва освещал худое и бледное лицо пожилого мужчины.

– Как ваши дела, сэр? – участливо спросил Джастин, беспокоясь за болезненного старого господина.

– Хорошо. Но несмотря на это, грести на этой старой посудине вам придется одному, Баркли, – сказал сэр Ли Дивейн. – А я просто покатаюсь на лодочке при лунном свете.

После сегодняшней встречи с бывшим руководителем разведывательного отдела его восхищение сэром Ли Дивейном только увеличилось. Известие об измене Уитона потрясло старика, но, когда он оправился от шока, его неутомимый мозг стал лихорадочно работать. Бывший король шпионов заглядывал в самые укромные уголки своей памяти, отыскивая там любые сколько-нибудь значительные эпизоды, которые подтверждали мысль об измене Уитона. Джастин видел, что отставной шеф разведки безумно скучал по своей работе и был готов в любой момент снова вступить в игру, которая его безумно увлекала.

Единственное, что по-настоящему расстроило и выбило из колеи старика, был тот факт, что у Уитона есть внук, которого назвали в честь сэра Ли.

– Ему лет шесть, вы говорите? – спросил он.

– Да, сэр, – ответил Джастин. – А почему вы спрашиваете?

– Приблизительно в это время я помогал Уитону выбраться из одной серьезной переделки. Наверное, он выбрал такой способ отблагодарить меня. Я от него этого не ожидал. Никогда не думал, что он сможет изменить своей родине. – Старик горестно качал головой.

От недавно прошедших дождей вода в Темзе заметно поднялась. Грязные волны бились о борт маленькой лодки. Джастин без устали греб длинными веслами, направляясь к месту встречи. Вдали мерцали огни города.

– Я вижу другую лодку, – скрипучим голосом сказал Дивейн. – На ней два фонаря, как и было условлено.

Джастин посмотрел через плечо и тоже заметил приближающееся судно. Он бросил весла и стал ждать.

На другой лодке возвышались две массивные фигуры.

– Баркли, вы никогда не отличались исполнительностью, когда я отдавал вам приказания, – послышался знакомый, полный сарказма голос.

– Это я настоял на том, чтобы пойти с ним, Уитон, – бодро ответил Дивейн. – Хотелось подышать свежим воздухом.

– Да какой тут свежий воздух, старина? – возразил Уитон. – Река так воняет, как будто в нее мочатся половина жителей города.

Они почти поравнялись, и Хелдерби протянул Джастину веревку.

– Свяжи наши лодки.

С превеликим удовольствием Джастин связал бы не лодки, а обоих негодяев. Однако вместо этого молча продел веревку через крючок и завязал узлом.

Они поплыли вниз по течению реки. Хелдерби подошел к самому краю лодки, отчего оба суденышка стали угрожающе раскачиваться. Он принялся обшаривать карманы пиджака Джастина, ища там оружие, а затем обыскал Дивейна. После этого Хелдерби сделал знак Уитону и уселся на дальнюю скамейку, продолжая настороженно следить за происходящим.

– Миленькое место для рандеву, – непринужденно заметил Дивейн, как будто они сейчас находились на балу. – Напоминает мне случай со Скарелли.

– Это место я выбрал по наитию, – возразил Уитон.

– Скажите, чего вы хотите от Эвелины, – резко сказал Джастин, которому надоели все эти игры.

Дивейн бросил на Баркли укоризненный взгляд, но поддержал его:

– Да, создается впечатление, что вы чего-то хотите, и это вам может предоставить только прелестная мисс Амхерст. Как я понимаю, речь идет о мести.

– Я прошу только то, что принадлежит мне по праву, – ответил Уитон, оправдываясь.

– Так что же это, по вашему мнению? Чего вы заслуживаете по праву? – спросил его бывший шеф.

– Виселицы, вот чего он заслуживает по праву! – с мрачным видом пробормотал себе под нос Джастин.

– А может, это вы скоро встретитесь с Создателем, Баркли? – возразил полковник.

– Вы боитесь судебного преследования? – поинтересовался Дивейн.

– Единственное, чего я боюсь, – не достичь своих целей.

– Каких именно? – торопливо спросил Джастин.

– Амхерст похитил у меня жену, рыцарское звание и сокровище. Раз я не в силах получить первые две вещи, я настаиваю на последней. Я это заслужил.

– А что вы сделали, чтобы быть достойным любви Дейдры? – вопрошал Дивейн. – Или чтобы получить рыцарское звание? Что заставляет вас думать, что вы это заслужили?

Даже в темноте ночи Джастин заметил, как бледное лицо полковника покраснело.

– Если бы этого проклятого негодяя не было на свете, все это досталось бы мне!

Старик Дивейн пожал плечами.

– Кто знает? Может быть, да. А может быть, нет. Бабушка надвое сказала. Я так считаю.

– Никто не спрашивает, как вы считаете! – вмешался в разговор Хелдерби. – Хватит трепать языками. Пора перейти к делу! Нам нужны драгоценности!

Уитон бросил укоризненный взгляд на своего сторожевого пса.

– Хелдерби, переговоры веду я. Похоже, ты умеешь общаться только с помощью кулаков, что не приводит ни к чему хорошему!

Громила что-то недовольно прорычал, но затих.

– Я всегда подозревал, что после случая со своим похищением султан Канибара подарил Амхерсту нечто особенное. Я получил этому подтверждение перед тем, как убил Амхерста.

– Как вы могли! – ахнул Дивейн.

– Я слишком долго его терпел и не собирался допускать, чтобы он обскакал меня по всем статьям. Я не хотел позволить ему одержать последнюю победу надо мной, пережив меня на этом свете. – Уитон злобно усмехнулся. – Кроме того, убив его, я получал еще одно преимущество. Я узнал о волшебном ожерелье Канибара. Оно овеяно древними легендами и, судя по тому, что о нем рассказывают, обладает сверхъестественной силой.

– И где находится этот злосчастное ожерелье? – спросил Джастин.

– Как раз это мне и нужно выяснить. Амхерст поклялся всем святым, что у него есть, что его дочь ничего об этом не знает. Кажется, Салливану тоже ничего не известно. Но кто-то же должен знать, как к нему подобраться! И я бьюсь об заклад – малышка, пораскинув мозгами, может это вычислить. Даже если ей кажется, что она не имеет представления о том, где хранится сокровище.

Дивейн заерзал на сиденье и оперся на свою тросточку с золотым набалдашником.

– То, что вы совершили, ужасно, Уитон! Разве можно поставить все на карту ради какой-то дорогой безделушки?

У Уитона затряслись руки. У него был такой вид, словно он готов придушить своего бывшего шефа.

– В этом ожерелье скрыто такое могущество, что короли начинали из-за него кровопролитные войны! И я заслужил это сокровище!

– А Эвелина не заслужила, чтобы из-за проклятого ожерелья ей отравляли жизнь! – Джастин не сдержался и сорвался на крик. – Из-за какой-то жалкой побрякушки вы превратили мою преданность долгу и родине в пустой звук!

– Проклятый молокосос, – злобно пробормотал Хелдерби сквозь зубы.

– Помолчи, Хелдерби, – прикрикнул на него Уитон.

Джастин был готов наброситься на негодяев, но Дивейн остановил его своей длинной тростью. Бывший шеф разведки только покачал головой.

В наступившей тишине было слышно, как волны бьются о борт лодки. С минуту Дивейн внимательно смотрел на своего бывшего подопечного, а затем, тяжело опираясь на трость, шаркающей походкой направился к нему. С каждым его шагом обе лодки раскачивались все сильнее.

– Скажите мне, что на самом деле происходит, Тристрам?

Только в этот момент Джастин осознал, что он никогда не знал имени своего начальника. Все называли его только по фамилии. Джастин был рад, что догадался взять с собой Дивейна.

Уитон с опаской покосился на Хелдерби, а затем неуверенно приблизился к лодке, на краю которой стоял его бывший наставник. Наклонившись к нему, он прошептал чуть слышно:

– Я скоро умру.

– И вы хотите уйти вот так, бесславно? – возмутился Дивейн. – После стольких лет образцовой службы отечеству закончить свою жизнь, совершив убийство и творя беззакония?

Уитон побагровел, но не проронил ни слова. Старый джентльмен облокотился на свою тросточку и сказал, округлив глаза:

– Бог ты мой! Просто поверить не могу! Вы негодуете оттого, что всю свою жизнь мечтали умереть от вражеской пули, защищая родину и короля!

Полковник ударил себя кулаком в грудь.

– Да, я мечтал об этом. Тут вы попали в точку. Меня подвело мое здоровье, будь оно неладно!

– Чем вы больны? – спросил Джастин, находясь под впечатлением от известия о скорой смерти Уитона.

Полковник кашлянул.

– У меня рак. Я даже провел некоторое время в недавно открытом онкологическом госпитале. Хирург – настоящий мясник – предложил мне вырезать опухоль. Но я лучше найму себе гробовщика, чем позволю им выпотрошить меня, как рождественскую индейку.

– В этом решении я могу вас только поддержать. Мало кому удается благополучно пережить операцию, – согласился Дивейн. – Но разрушить все только ради того, чтобы свести старые счеты, по меньшей мере неразумно…

– Дело не только в сведении старых счетов, – оправдываясь, ответил Уитон. – Говорят, что ожерелье обладает сверхъестественной силой. Есть сведения, что имелись случаи, когда оно исцеляло людей от смертельных болезней…

– Вы не можете всерьез этому верить, – горько усмехнулся Дивейн.

– Дело не только во мне. Проклятые врачи-шарлатаны и негодяи-знахари вытрясли у меня все, что я имел, лишив меня средств. Мне нечего оставить…

– Ах, вы имели в виду, что вы не сможете позаботиться об Эдвине и ее детях? – строго спросил Дивейн.

– Как вы узнали?! – воскликнул Уитон и затрясся всем телом. – Вы не можете причинить им вред! У них ничего нет.

– У них есть вы. И если бы вы обратились ко мне, я бы их поддержал…

– Хватит с меня вашей болтовни! – рявкнул Хелдерби. – Отдавай нам это проклятое ожерелье! – Резким движением он вытащил из-под плаща пистолет и прицелился в грудь Джастина. Хелдерби стоял так близко, что даже в темноте Джастин видел темное дуло направленного на него оружия.

– Убери пистолет, идиот! – бросил Уитон напарнику. – Если бы ожерелье было у него, мы бы здесь не встретились!

– Мне надоело выполнять ваши глупые приказания! И слушать весь этот дикий бред подыхающего подонка. – Хелдерби нажал на спусковой крючок, и раздался оглушительный выстрел. Уитон качнулся назад и, взмахнув руками, с громким всплеском упал в воду.

Дивейн с молниеносной быстротой сдернул золотой набалдашник со своей трости и, выхватив шпагу, метнул ее вперед. Со свистом вспоров воздух, острый клинок разрубил веревку, которая связывала обе лодки. Пока Хелдерби не успел выхватить второй пистолет, Джастин быстро оттолкнул чужую лодку и потушил фонарь.

Негодяй стоял на корме и кричал:

– Я все равно доберусь до этой шлюхи и ее проклятого ожерелья! Она никуда от меня не денется! И вы не сможете ее защитить! У меня так и чешутся руки, чтобы прикончить двух ваших парней, которых я держу в надежном месте! – Силуэт Хелдерби постепенно исчезал в темноте.

На расстоянии нескольких шагов от лодки Баркли послышалось бульканье. Джастин схватил весла и что было мочи стал грести к тому месту, где полковник упал в воду.

Дивейн склонился над бортом, вглядываясь в темную воду.

– Тристрам! Тристрам! – звал он.

В течение долгого времени, которое им обоим показалось вечностью, Джастин и Дивейн прочесывали окрестность, пока не потеряли всякую надежду найти полковника Уитона.

В скорбном молчании Джастин направил лодку к пирсу. Пот струился по его лицу, и каждый всплеск весла отзывался в его сердце похоронным звоном. Ладони его горели, спина ныла. Но ничего этого Баркли не замечал, потому что им овладело безнадежное отчаяние. Как мало ему удалось продвинуться на пути к цели! Он только развязал руки этому чудовищу Хелдерби, который не преминет расправиться с верными друзьями Эвелины.

– Бедняга знал, что его ждет, – заметил Дивейн.

– Его должно было ждать нечто большее, чем пуля в грудь и бесславная смерть в вонючей реке.

Старик посмотрел на Джастина с нескрываемым интересом:

– А чего, по-вашему, он заслуживал?

– Во-первых, снятия с должности, – говорил Джастин, энергично работая веслами. – Служебного расследования, ареста, осуждения в обществе. Виселицы, наконец.

– Значит, публичное унижение должно было бы стать для него возмездием?

– Именно так. А также смерть на виселице.

– А как же Эдвина Томас и ее дети? Они тоже должны заплатить по счетам Уитона?

Джастин покачал головой:

– Они не отвечают за тех, с кем состоят в родстве.

– Тем не менее полковник Уитон заставил мисс Амхерст расплачиваться за предполагаемые преступления ее отца.

– В Уитоне что-то надломилось. Раньше он не был таким. Он постепенно превратился совсем в другого человека.

Дивейн закивал, тяжело вздыхая.

– Болезнь завладела его разумом, телом и духом.

– А меня он использовал в своей игре как последнего болвана, – с горечью проговорил Джастин. – Я очень зол на самого себя, что так долго не понимал этого.

– Откуда вам было знать? Никто об этом не догадывался.

Гнев и чувство вины охватили Джастина.

– Мой брат повредился умом. Уж кто-кто, а я должен был распознать симптомы сумасшествия! – Он с силой стиснул руками весла. – У того и другого.

Дивейн подался вперед.

– И что бы вы предприняли, если бы вы догадались обо всем?

Весла в руках Джастина задрожали, и он выкрикнул:

– Предпринял бы хоть что-нибудь!

– Ах! Я тоже виню себя.

К изумлению Джастина, старик вынул из кармана белый льняной платок и поднес его к глазам, из которых текли слезы.

– Я любил этого бедолагу, как своего сына. Думаете, я не виню себя за то, что не поддержал его? Что не помог ему, когда он шел навстречу неминуемой гибели?

– Что вы могли сделать?

– Мог хотя бы подержать его за руку. – Дивейн вздохнул. В его печальных темных глазах промелькнуло выражение безысходности. – За свою долгую жизнь я усвоил одну вещь: порой, когда другому человеку тяжело, очень важно просто быть рядом. От этого зависит очень многое.


Глава 31


Наступал рассвет. Джастин шагал по длинному, покрытому коврами коридору. У него было тяжело на душе. Его руки дрожали, ноги подгибались от усталости. Это была страшная ночь. А утро обещало быть еще ужаснее. Ему придется сообщить Эвелине, что Хелдерби намерен расправиться с дорогими ее сердцу друзьями. У Джастина возникло ощущение, что на его ногах надеты кандалы. Когда он направлялся в комнату Эвелины, каждый шаг давался ему с трудом. Сейчас ему больше всего хотелось избежать встречи с ней и бежать подальше от ее спальни, войти в которую он мечтал много недель подряд.

Наконец он оказался перед заветной дверью. Медленно, как будто по-прежнему сомневаясь, он поднял руку и тихо постучался. А после этого замер затаив дыхание. Подождав еще одно мгновение, он снова постучал в дверь – на этот раз сильнее.

– Эвелина!

За пять минут до того Стэнли сообщил Джастину, что Эвелина дома и ждет его в своей спальне. Она просила, чтобы, когда Джастин вернется, он как можно скорее пришел к ней и все рассказал.

Сердце Джастина сжалось от недобрых предчувствий. Он распахнул дверь и вбежал в комнату. Дрова в камине догорели дотла, превратившись в пепел, окна были распахнуты настежь. Но Эвелины нигде не было видно. Джастина охватил страх.

Во рту у него пересохло, в висках стучало. Он уже собирался броситься вниз, чтобы поднять на ноги весь дом, как тут вдруг заметил лежащего на полу человека. Эвелина!

– Господи! – Джастин подбежал к ней и поднял любимую на руки. – Боже милостивый, пожалуйста, не дай ей умереть! – Джастин положил Эвелину себе на колени и прижал ее лицо к своей груди. – Эвелина! Скажи что-нибудь!

– Мне трудно дышать, Джастин, – невнятно пробормотала она.

– Тебя отравили? Ранили?

– Ты слишком сильно прижал меня к своему пиджаку. Мне нечем дышать. – Сонная девушка слегка отодвинулась от него и заморгала. – Ты вернулся наконец!

Джастин вздохнул с облегчением.

– Я подумал… Почему ты лежала на полу?

– Я молилась. – Она потерла глаза и зевнула. – Наверное, я заснула. Я так рада, что с тобой все хорошо, – проговорила она и, поднеся руку к его лицу, нежно погладила его грубую, поросшую щетиной щеку.

Одно мгновение он не мог говорить. Джастин так много пережил за эту ночь! И за эти несколько минут, когда, подумав вначале, что потерял свою любимую, он теперь ее обрел вновь. Он был счастлив, что с Эвелиной ничего не случилось. Закрыв глаза, Джастин, как безумный, припал к ее руке.

Он внезапно осознал, что Эвелина одета в тончайшую ночную рубашку из просвечивающего батиста, которая не скрывала ее красивых женственных форм.

Эвелина обвила руками его шею и прильнула губами к его губам. Этот поцелуй был полон радости от его благополучного возвращения и счастливого воссоединения после короткой, но мучительной разлуки. Джастин чувствовал, что любит Эвелину так сильно, что ему хочется плакать.

Он вложил в этот поцелуй всю силу своей любви. Неуловимый аромат лаванды, легким облачком витавший вокруг Эвелины, позволил Джастину на время позабыть о зловонной Темзе и об отвратительном запахе крови и смерти. Ему хотелось, чтобы этот поцелуй длился как можно дольше. Потому что его страшил тот миг, когда ему придется рассказать любимой, что случилось на реке. Целуя ее, Джастин ласково гладил спину Эвелины, и под тонкой тканью рубашки ощущал изящные изгибы ее тела. Его переполняло такое безудержное желание, что ему хотелось отбросить все дурные опасения и самозабвенно предаться страсти. Эта женщина в его объятиях была для него сладостнее, чем все дары богов. Это его ненаглядная Эвелина!

Она взъерошила ему волосы на затылке и стала ласково гладить его шею. Джастин почувствовал, как нервное напряжение в его теле ослабевает. Радость оттого, что Эвелина жива и невредима, была так велика, что слезы брызнули у маркиза из глаз.

Девушка отстранилась от него и с удивлением посмотрела на свою руку, которая была мокрой от слез Джастина. А затем перевела взгляд на его лицо.

– Ты плачешь?

У Джастина комок встал в горле.

– Просто я очень рад, что возвратился к тебе, – хриплым голосом проговорил он.

– Я тоже ужасно рада, – блаженно улыбнулась она и насмешливо добавила: – Хотя от тебя несет, как из сточной канавы. – Сказав это, Эвелина снова обняла Джастина, чтобы он чувствовал, что он все равно ей дорог.

Джастин внезапно ощутил безумную жажду жизни. Он страшно изголодался по Эвелине и по ее любви. Ему хотелось остановить время и наслаждаться каждым неуловимым мгновением бытия. Он снова нашел ее шелковистые губы, и из груди Эвелины вырвался слабый стон.

Покрывая пылкими поцелуями ее шею, Джастин торопливо расстегнул пуговицы и стянул с нее ночную рубашку. Соблазнительные изгибы ее тела приковали его восхищенный взгляд.

– Ты просто восхитительна! – воскликнул он и склонился к ее роскошной груди, чувствуя, как жар вспыхнул во всем ее теле.

Лаская одной рукой ее грудь, другой он гладил ее талию и бедра, наслаждаясь прикосновениями к ее нежной коже. Эвелина изгибалась всем телом и часто дышала.

– Пожалуйста, Джастин! – горячо шептала она. Ему не нужно было повторять дважды.

Они соединились воедино, и это было словно возвращение домой. Джастин ощутил невероятный прилив сил. Он ринулся вперед, всем своим существом выражая любовь, переполнявшую его душу. Наконец наступил момент высшего наслаждения. С бешено колотящимся сердцем, продолжая тяжело дышать, Джастин обнял Эвелину, желая продлить это мгновение счастья, мечтая, чтобы время остановилось.

Он с трудом нашел в себе силы, чтобы проговорить:

– Уитон погиб. – И сам не поверил тому, что только что сказал.

Эвелина притихла.

– Его застрелил Хелдерби.

– Значит, все закончилось, – выдохнула она.

– Когда Хелдерби уходил, он сказал, что продолжит поиски, которые вел Уитон.

Эвелина резко села на кровати. Она отодвинулась и скрестила руки на груди. Не глядя на Джастина, она то сжимала, то разжимала пальцы.

– Поиски чего? – вскричала она.

Как ему хотелось стереть тревогу с ее лба! Джастина угнетало, что Эвелина прячет глаза. Однако он не мог ее осуждать, ведь это он во всем виноват! Он сел на кровати и стал приводить в порядок свою одежду.

– Какое-то дурацкое ожерелье из драгоценных камней.

Эвелина недоуменно посмотрела на него.

– Ты серьезно?

– Серьезнее не бывает. Уитон говорил, оно обладает какой-то магической силой. Стоит целого состояния…

– Нет у меня никакого ожерелья! – воскликнула она и повернулась к Джастину. – Что же нам делать? – спросила Эвелина, глядя на него с мольбой в глазах.

Джастин вздохнул с облегчением: она не отказывается от его помощи. Она вовсе не собирается прогонять его из-за его промаха!

Заметив его виноватое выражение лица, Эвелина взяла Джастина за руку и пожала ее.

– Престань корить себя, Джастин. Ты здесь ни при чем.

– Все дело в том, что, хотя Уитон и стал постепенно совсем другим человеком, он тем не менее продолжал играть по правилам, держа себя в определенных рамках. Что касается Хелдерби, он не человек, а бездушное животное. И я сам напустил его на Салли и Ароласа.

– Ты думаешь, он убьет их?

– Они нужны ему не больше, чем очередная кружка пива. Быть может, даже еще меньше.

– В таком случае мы должны опередить его и убить, – решительно заявила Эвелина, и ее голубые глаза вспыхнули.

Джастин провел рукой по ее мягким золотистым волосам.

– Это несправедливо, что такой нежной и утонченной девушке, как ты, пришлось столкнуться со всей этой мерзостью!

Эвелина повернула к Джастину голову и поцеловала его ладонь.

– Никто из нас не должен был с этим сталкиваться!

В этот момент раздался громкий стук в дверь. Джастин бросил Эвелине ночную рубашку и крикнул:

– Подождите минутку.

Эвелина торопливо надела на себя ночную рубашку. Приведя в порядок свою одежду, Джастин поднялся и подошел к двери со словами:

– Что бы это ни было, я займусь этим сам.

На пороге стоял Стэнли.

– Милорд, внизу вас ждет человек и просит у вас аудиенции. Некий мистер Таттл.

– В столь неурочный час?

– Он говорит, что это вопрос жизненной важности.

– Это даже к лучшему. Я сейчас же спущусь.

– Он просит аудиенции не у вас, милорд, а у мисс Амхерст.

– Мы оба подойдем через несколько минут.

Стэнли кивнул и пошел обратно по коридору. Глядя вслед своему слуге, Джастин ясно осознавал, что сплетни ему обеспечены.

Он вернулся в спальню.

Эвелина, которая набрасывала в это время на плечи халат, оглянулась.

– Что могло понадобиться мистеру Таттлу?

Баркли покачал головой, сожалея, что их с Эвелиной близость так быстро закончилась.

Эвелина подошла к Джастину, прильнула к нему и обняла за плечи.

– Не печалься, милый. – Она нежно поцеловала его в губы. – Может быть, мистер Таттл принес хорошие вести. – Улыбаясь, она поспешила к двери.

Эвелина не перестает его удивлять. Что бы ни случалось, она во всем видит солнечный свет. Ничто не может сломить эту хрупкую женщину…

При этой мысли Джастин расправил плечи и уверенно направился к двери.


Когда Эвелина вошла в гостиную, ее встретил взволнованный мистер Таттл – маленький лысоватый человечек. Его коричневый плащ был измят и порван на локте. Левый чулок у него спустился и торчал из-под коротких, до колена, бриджей. Коричневые кожаные туфли были истерты, очки в золотой оправе – разбиты. Он походил на испуганного кролика, готового в любую минуту убежать и спрятаться в кусты.

– Что с вами случилось, мистер Таттл?

– Я сделал это, мисс Амхерст! – гордо заявил он. Только теперь Эвелина заметила его расправленные плечи, уверенный блеск в глазах за стеклами очков и торжествующую улыбку на тонких губах.

– Что вы сделали, мистер Таттл?

– Я отыскал письмо, которое эта свинья мистер Мальборо скрывал от вас.

– Повторите, пожалуйста!

Мистер Таттл подошел ковыляющей походкой к Эвелине. Левый чулок у него спустился до самой щиколотки, обнажая молочно-белую ногу с красовавшейся на ней длинной окровавленной царапиной.

– Мне стало известно, что мистер Мальборо нарочно затягивает дело. Хотя получил разрешение освободить ваше имущество от ареста. Я выступил против него в открытую, но он отмахнулся от меня. Поэтому сегодня ночью я тайно проник в контору и нашел это письмо. – Дрожащей рукой мистер Таттл достал из кармана плаща толстый бежевый конверт.

– Что это? – спросил Джастин, входя в комнату. Вид у Джастина был такой изможденный, что Эвелине захотелось поскорее уложить его в постель. Но она прекрасно понимала, что он ни за что ее не послушает. Если что-то будет необходимо сделать для нее, Джастин вызовется сделать это первым. На сердце у нее потеплело, и она благодарила Бога за счастливое возвращение маркиза. Оставалось только попросить Бога, чтобы он и впредь хранил Джастина – ведь история этого гнусного предательства еще не закончилась.

Увидев свою фамилию, написанную жирными буквами на конверте, Эвелина отвлеклась от мыслей о возлюбленном.

– Это почерк отца! – воскликнула она.

Когда к ним подошел Джастин, мистер Таттл удивленно заморгал и поспешно спрятал конверт за спину.

– Ах, могу я сделать вывод, милорд, что вы изменили свою точку зрения относительно имущественных прав мисс Амхерст? – Бедняга не мог равняться с Баркли ни ростом, ни комплекцией, ни своим социальным положением. Однако, судя по решительному виду, маленький человечек был намерен стоять до конца и не боялся бросить вызов маркизу, чтобы защитить мисс Амхерст.

Джастин коротко кивнул.

– Мисс Амхерст находится под моим покровительством. Единственное, что меня заботит – чтобы мисс Амхерст получила все, что должно принадлежать ей по праву.

Казалось, какое-то время мистер Таттл размышлял. От волнения его круглая лысина покрылась испариной.

– Должен признаться, я был несколько удивлен, узнав, что мисс Амхерст проживает здесь. И тогда, когда я услышал, что ее счета были освобождены из-под ареста, ну…

Эвелина вышла вперед.

– Мистер Таттл, лорд Баркли – на моей стороне. И я рада, что могу и вас причислить к числу моих защитников.

Мистер Таттл поправил очки и прямо-таки засиял от гордости.

– Я не сделал ничего особенного, мисс Амхерст. Просто, как вы верно изволили в свое время заметить, справедливость должна быть восстановлена. Я всего лишь делал то, что от меня зависит. – Он снова достал письмо, которое прятал за спиной, и протянул его Эвелине.

Девушка заметила, что письмо запечатано личной печатью отца и что сургуч остался нетронутым. Она бережно взяла конверт и прижала его к своей груди. А потом поклонилась маленькому лысоватому человечку.

– Я так благодарна вам, мистер Таттл! Вы многим ради меня рисковали.

– Письмо было очень тщательно спрятано. Я несколько часов не мог его отыскать, и к тому времени проснулся ночной сторож. Он крикнул свою собаку, и мне пришлось спасаться бегством. Я очень сильно оцарапался, пробираясь через кусты. Но это того стоило. Хотел бы я увидеть лицо мистера Мальборо, когда он услышит, что его тайник рассекречен!

Эвелина тепло улыбнулась маленькому человечку.

– Вы показали себя настоящим героем, мистер Таттл.

Его бледные щеки покрылись румянцем, и он не сдержал довольной улыбки.

– Я не сделал ничего особенного.

– Все, что связано с отцом, мне бесконечно дорого.

Джастин кивнул:

– Я тоже выражаю вам свою признательность, мистер Таттл. Ваши усилия будут вознаграждены. А Мальборо за его обман получит по заслугам.

Человечек был растроган до слез.

– Ах, благодарю вас, милорд! Спасибо, мисс Амхерст!

Эвелина вскрыла конверт.

– Почему Мальборо, скрывая это письмо от меня, не распечатал его?

Мистер Таттл платком вытер пот со лба.

– Рискну предположить, что он готовил плацдарм для отступления. На тот случай, если власти изменят свое мнение относительно вас.

Кивнув, Джастин сказал:

– Что касается меня, теперь уже ничто не сможет повлиять на мое собственное отношение к мисс Амхерст. Просто раньше я находился в плену ложных понятий и заблуждений. Но теперь все, слава Богу, выяснилось. Могу вас заверить, мистер Таттл: никто не сможет снова вмешаться в дела мисс Амхерст.

Эвелина посмотрела на Джастина долгим ласковым взглядом и с благоговейным трепетом погрузилась в чтение письма.


«Моя дорогая Эвелина!

Если ты читаешь это послание, значит, меня больше нет в живых. Наверное, у меня нет оснований надеяться, что я уйду в мир иной в своей постели. Ведь это неподходящая смерть для солдата. Не важно, как точно называется моя профессия – дипломат, эмиссар, шпион, тайный агент, – я прожил свою жизнь как солдат, во имя своей отчизны. И наверное, как солдат я и умру!»


Джастин подошел к Эвелине и положил руку ей на плечо. Она прижалась к нему, радуясь, что он рядом, благодарная ему за понимание и поддержку. Эвелина принялась читать письмо отца вслух, чувствуя, что Джастин имеет право знать, что написал ей отец:

– «Я хотел бы не только обеспечить тебя в финансовом отношении, но и оставить для тебя некое подобие ориентира в дальнейшей жизни. На свете нет никого, кого бы я ценил так же высоко, как тебя. С тем большей печалью я делюсь с тобой тяжелой ношей, которую я нес в течение многих лет. И возлагаю на тебя большие надежды, не сомневаясь, что ты справишься с этой обузой!»

Джастин крепче стиснул плечо Эвелины.

– Обузой! Ну конечно!

Эвелина удивленно взглянула на него. Глаза Джастина возбужденно заблестели. Он не мог поверить своим ушам.

– Ожерелье находится в памятнике. Памятник возведен не в честь твоей матери, а для тебя, Эвелина!

Она нахмурилась. Все это было для нее как гром среди ясного неба. Она все еще не могла прийти в себя. Вопросительно посмотрев на Джастина, девушка воскликнула:

– Но почему он так поступил?

– Читай дальше. Мы наверняка найдем, в письме ответы на все вопросы.

Она снова подняла письмо, а затем бессильно опустила руку.

– «Слезы богов…» – Эвелину охватило радостное возбуждение. Все это означало, что они смогут спасти Салли и Анхеля. Вот он – выход! – В Древней Греции считали, что бриллианты – это слезы богов. Ты оказался прав, Джастин! В дневнике отца имелись намеки и обрывочные сведения об этом. Значит, ожерелье находится в памятнике! Мы заберем его и обменяем на Салли и Анхеля! Слава Богу, теперь у нас есть возможность их спасти!

– Разве ты сомневалась в своих силах, Эвелина? Если ты захочешь, ты можешь горы свернуть. Я уже в этом убедился.

Эвелина бросилась ему на шею, Она была вне себя от радости, что сможет вызволить своих друзей. Джастин обнял ее и поцеловал в лоб.

– Все скоро закончится, Эвелина, – сказал он многозначительно.

Мистер Таттл кашлянул.

– Гм… Извините, что вмешиваюсь, но, может быть, до того, как мы откупорим бутылку шампанского, чтобы отпраздновать это событие, нам стоит дочитать письмо до конца и выяснить, почему ваш отец так тщательно спрятал эту вещь.

Эвелина глубоко вздохнула и кивнула, неохотно освобождаясь из объятий Джастина.

– Вы правы, мистер Таттл. Нужно прислушаться к голосу разума.

Она снова подняла руку с письмом и продолжила читать послание отца:

– «С тем большей печалью я делюсь с тобой тяжелой ношей, которую я нес в течение многих лет. И возлагаю на тебя большие надежды, не сомневаясь, что ты справишься с этой обузой! Когда-то султан Канибара преподнес мне в подарок великолепное старинное ожерелье из красивейших бриллиантов в благодарность за спасение его наследника от ужасной смерти. Ходят легенды, Что оно обладает сверхъестественными, даже магическими свойствами – благоприятствует дружбе, а отвергнутому влюбленному помогает внушить к себе любовь. Ему приписывают много подобной чепухи, в которую я не очень-то верю. Однако благодаря богатой истории, которая с ним связана, и его славе ожерелье обладает значительной ценностью, и я был признателен султану за его щедрый жест».

Джастин обвил рукой тонкий стан Эвелины. На сердце у нее потеплело. Она улыбнулась и продолжила чтение:

– «Однажды, когда я находился в Париже и при мне было то самое ожерелье, я случайно натолкнулся на одного молодого француза, офицера армии, которого недавно освободили из-под ареста, но который все еще находился в немилости у правительства. Хотя он был бедно одет, изможден и не пользовался благосклонностью властей, его блестящие серые глаза выдавали острый ум и проницательность, а от него самого исходил редкий по силе магнетизм. Он обладал харизмой, свойственной только незаурядным личностям и по-настоящему великим людям. Меня покорило его обаяние. Я был им просто очарован».

Ошеломленный Джастин затаил дыхание.

– Судя по всему, этот харизматичный французский офицер с серыми глазами – не кто иной, как Наполеон!

В горле у Эвелины встал комок, но она продолжала читать:

– «За бутылочкой бренди мы с ним проговорили всю ночь, и где-то перед рассветом я имел несчастье показать ему ожерелье. Впоследствии я жестоко пожалел о своей неосмотрительности. С тех пор я больше не показывал ожерелье ни одной живой душе. Кто мог представить тогда, что полуголодный офицер вскоре провозгласит себя императором и попытается поработить Европу? Однако мне, опытному тайному агенту, чьей профессией является умение видеть людей насквозь, следовало еще тогда разглядеть в нем владевшую им слепую жажду власти».

– Мало кто мог предвидеть, какой властью будет обладать Наполеон, – мрачно заметил Джастин.

– «Спустя два года после этой роковой встречи, в 1795 году, Бонапарт впервые связался со мной по поводу ожерелья. С тех пор он никогда не оставлял меня в покое. Когда поползли слухи о неверности Жозефины, он стал все более и более настойчивым. Вскоре охота за ожерельем превратилась в сумасшедшую гонку за лидерство, за возможность использовать мистическую силу ожерелья, чтобы применить его как способ пополнить фонды, в которых они отчаянно нуждались. Зачем оно ему понадобилось, я не знаю. Да и не хочу знать. Но одно я знаю точно – это ожерелье никогда не должно попасть в его руки. Он – наш заклятый враг, и мы не можем допустить, чтобы хоть что-то способствовало успеху его дела».

Эвелина судорожно вздохнула.

– «Именно на тебя я возлагаю эту огромную ответственность. Я горжусь, что у меня есть такая дочь, как ты, и непоколебимо верю в тебя. Верю, что точно так же, как я, ты будешь защищать ожерелье, пока этот опьяненный властью корсиканец не окажется окончательно разгромлен. Ты найдешь его в бывшем доме своей матери, если прислушаешься к древним грекам. И пусть Господь благословит тебя. Вечно любящий тебя, твой отец».

Печаль сдавила Эвелине горло, и слезы потекли у нее по щекам. Ей стало трудно дышать. Джастин обнял девушку и крепко сжал ее в своих объятиях. Если бы не сильные надежные руки Джастина, она бы, наверное, не устояла на ногах. Эвелина не могла до конца понять, чем руководствовался ее отец, веря в нее так безоговорочно, когда доверял ей столь тяжкую ношу. Ей было трудно посмотреть в глаза реальности и выбрать между необходимостью сделать все, что от нее зависит, чтобы спасти своих друзей, и своим дочерним долгом, обязывающим ее исполнить последнюю волю отца.

– Сначала мы вернем Салли и Ароласа. А затем я нейтрализую Хелдерби или кого-либо другого, прежде чем ожерелье попадет в их руки, – мрачно проговорил Джастин.

Эвелина нервно рассмеялась. Джастин с тревогой посмотрел на нее. – Что с тобой, Эвелина? Ока фыркнула и покачала головой:

– Уитон, Наполеон, Хелдерби – все эти жаждущие власти люди гоняются за какой-то женской побрякушкой! Это просто смешно!

– Однако в этом нет ничего удивительного, – раздраженно заметил мистер Таттл.

Эвелина взглянула на него, не понимая, что он хочет сказать.

Маленький лысый человечек поправил очки в золотой оправе.

– Мужчины всегда за чем-то охотятся. И не важно – ожерелье это или что-то другое. Для них главное – сам процесс достижения цели. Это дает им противоядие.

– Противоядие? От чего? – не понял Джастин.

– От этого неприятного чувства беспокойства, которое ты испытываешь, думая, что, если у тебя нет желаемого, сам по себе ты недостаточно хорош. Достижение желаемого дает ощущение собственного совершенства… – сказал он грустно, как бы размышляя вслух.

Некоторое время они стояли молча.

– Мой отец доверял мне настолько, что передал мне ожерелье на хранение. Как же я могу исполнить его последнюю волю, если сама отдам его в руки Хелдерби?

Джастин сжал ее руки в своих ладонях.

– Я убью Хелдерби и всякого, кто посмеет подобраться к ожерелью.

Эвелина ласково взъерошила его короткие волосы.

– Я ценю твой пыл, Джастин. Однако это крайне неразумно.

– А вы лучше отдайте этому Хелдерби подделку.

Эвелина удивленно взглянула на мистера Таттла.

– Отличная мысль, – поддержал Джастин. – Хелдерби никогда не видел это ожерелье. Его не видел никто. Ведь все эти годы его прятали от посторонних глаз. Поэтому пусть оно пока остается там, где оно сейчас находится – в тайнике.

– Но где мы сейчас возьмем дорогое бриллиантовое ожерелье? – спросила она. – И кто может поручиться, что, после того как он все узнает, Хелдерби не причинит вреда Салли и Анхелю?

– Мне кажется, для этого прекрасно подойдут фамильные драгоценности Баркли.

Эвелина смотрела на Джастина широко раскрытыми глазами. Его великодушие потрясло ее до глубины души.

– Твоя тетя говорила, что они находились в собственности вашей семьи на протяжении нескольких веков. Что они стоят целое состояние.

Джастин пожал плечами, избегая смотреть Эвелине в глаза.

– Они не дороже твоей свободы и безопасности твоих друзей.

Да, решение найдено. Но ничто не дается даром в этой жизни.

– Но они же предназначались для твоей невесты, – прошептала она. – Так повелось из поколения в поколение.

Наконец их взгляды встретились, и Эвелина увидела боль в глазах маркиза.

– Надо же их как-то использовать! Ведь я не собираюсь жениться, если ты отказываешься выходить за меня замуж.

Его слова поразили Эвелину. Когда она смотрела на Джастина, ей казалось, что время словно остановилось. Ей хотелось утонуть в серо-зеленом омуте его глаз. А душе хотелось парить высоко в небесах. Но страх упасть и разбиться был слишком велик.

Мистер Таттл довольно потирал руки.

– Ну что ж, в таком случае решено. Давайте найдем, этого Хелдерби и произведем обмен.

Джастин вздохнул и сказал:

– Я свяжусь с Дивейном.

Эвелине, неожиданно захотелось швырнуть отцовское письмо в огонь. Мысль о том, что Джастин ставит на карту главное достояние своей семьи, была для нее невыносима. Ради нее он готов расстаться с семейной реликвией, нарушить многовековые традиции своего рода. Он этого не заслуживает! Он достоин того, чтобы у него появилась любящая жена, которая не была бы отягощена, печальным прошлым и за которой не следовала бы неотвязная тень предательства и старых обид.

На мгновение Эвелина мысленно представила красивых детей с локонами цвета пшеницы и серо-зелеными глазами. Но тут же решительно прогнала прочь эту мысль – это было слишком больно. Нет, она никогда не позволит себе стать настолько уязвимой, настолько зависимой от другого человека. Это даст ему слишком большую власть над ней и большой соблазн ее обидеть.

– Может быть, попытаемся найти какое-то другое решение? Нельзя ли воспользоваться другим ожерельем, не трогая фамильные драгоценности Баркли?

– Это лучшее, что мы можем придумать, Эвелина, – бесстрастно заявил Джастин и направился к двери. – В сложившихся обстоятельствах у нас нет другого выхода.

Эвелина медленно кивнула и оглянулась, но Джастин уже ушел. Хорошо, она примет от него этот великодушный подарок. Но что бы ни случилось, она придумает, как отблагодарить Джастина за эту жертву. Любым способом, который не подразумевал бы священника, брачное свидетельство и поход к алтарю.


Глава 32


За долгие дни плена Салли сроднился со своей болью. Чувствовать боль стало для него так же привычно, как дышать. Каждый новый приступ служил Салливану новым напоминанием о том, как много ему задолжали те, кто держал его в плену, – грубый звероподобный Хелдерби, смазливый маркиз и смотрящий на все сквозь пальцы Уитон. Остальные действующие лица Салливана не особенно заботили. Остальные– были безликими пешками, послушными винтиками в одном большом механизме. Зато троица предателей не могла оставить Салливана равнодушным. Его боль подогревала пламя ненависти, которую он питал к этим трем людям. И Салливан думал о том, с каким наслаждением он когда-нибудь расправится со своими врагами.

Сидя в темной камере, освещенной только тусклым светом луны, проникающим в узкую прорезь окна, Салливан неутомимо трудился, стараясь высвободить руки из пут. Веревка пропиталась спекшейся кровью и стала твердой как камень. Его труды в течение нескольких дней и ночей увенчались маленьким, но успехом: он почувствовал, что веревка поддалась, и это давало надежду на побег. Но Салливану было недостаточно просто освободиться – он жаждал отомстить.

Он отбросил на время мысли о том, что люди, державшие его в плену, не появлялись в его камере около двух суток. Последний факт не предвещал ничего хорошего. Это могло означать, что он больше не представлял для них никакой ценности. И еще это уменьшало его шансы на месть. Ну разумеется, смазливый маркиз не будет марать о него свои руки и не снизойдет до того, чтобы нанести визит своему пленнику. У него и без того дел по горло – например, преследовать беззащитных молодых девушек. При этой мысли Салливан почувствовал новый приступ гнева. Злость придала ему сил, и он стал с удвоенным рвением избавляться от веревок, думая о том, что: близится день, когда он вцепится в горло самодовольного мерзавца, посмевшего украдкой срывать поцелуи Эвелины.

Только когда, в голове у него проносились воспоминания о прошлом, Салливан терял решимость. День рождения Эвелины. Ей исполняется десять лет. Но девочка слишком плохо себя чувствует и из-за лихорадки не может принять участие в празднике. Однако она настояла, чтобы ее день рождения отмечали без нее. Еще одно воспоминание – сияющие глаза Эвелины и ее лучезарная улыбка, когда она училась ездить на своем пони. Восторг на ее лице, когда она впервые одержала над Салливаном победу в партии в шахматы. Хотя, положа руку на сердце, он тогда поддался своей любимице.

Салливан гадал, поняла ли Эвелина, за каким таким таинственным ожерельем охотятся Хелдерби и Уитон, и если да, то нашла ли его. Сам он никогда в жизни не видел этого ожерелья и ничего не знал о нем. Тот факт, что его дорогой друг Филипп не поделился с ним своей тайной, немного задевало его самолюбие. Но если Филипп прятал от всех эту вещь, должно быть, у него имелись на то, веские причины. Салли надеялся, что Эвелина все сделает так, как велел ей отец, и сохранит сокровище в целости и сохранности. Потому что Салли ни за что на свете не допустит, чтобы троица предателей победила в этой грязной игре. Сначала каждый из них встретит свою смерть, и она будет медленной и мучительной.


Идя по пыльному коридору укрытия, где он держал своих «гостей», Хелдерби с трудом сдерживал радостное возбуждение. Бриллиантовое ожерелье скоро будет принадлежать ему, и только ему. Ему не придется его делить с умирающим полковником. Хелдерби не верилось, что он мог так долго терпеть этого слизняка. Но слава Богу, теперь с ним покончено. Хелдерби теперь сам по себе. Над ним больше нет начальников. Профессия научила его прежде всего думать о деле. Он преуспел в этой науке и благодаря ей скоро станет баснословно богат.

Жаль, правда, что ему не посчастливилось заниматься этой девчонкой Амхерста. Она и впрямь лакомый кусочек. Возможно, после того, как ожерелье окажется у него в руках, она проявит к Хелдерби благосклонность и захочет с ним немного поразвлечься. И ему первый раз в жизни не придется платить женщине. От этой мысли у Хелдерби поднялось настроение, и он даже начал хихикать вслух.

Подойдя к камере, он придал своему лицу обычное недовольное выражение, которое приберегал для подчиненных. Кивнув здоровяку Джейку, сидевшему на стуле в конце коридора, он процедил сквозь зубы:

– Все в порядке?

Верзила кивнул:

– Да. Он ничего не съел, но зато много пил. Я думал, он мне доставит гораздо больше беспокойства – ведь парень скорее всего был шпионом. А он ведет себя как послушный щенок, который только и ждет, чтобы его покормили.

Хелдерби так и распирало от гордости, что ему удалось смирить непобедимого Салливана. Да, Хелдерби удалось показать ему, кто здесь хозяин. Он и в дальнейшем не даст старому Салливану об этом забыть. Как он показал это полковнику, который лежит сейчас на дне зловонной Темзы. Хелдерби до сих пор не отошел от потрясения, которое испытал, нажав на курок и застрелив человека, заставлявшего его слепо повиноваться ему в течение многих лет. Ну что ж, сколько можно выполнять чужие приказы. У всякого может лопнуть терпение. Он не нуждается в том, чтобы какой-то стоящий одной ногой в могиле старик помыкал им и указывал, что ему нужно делать. Ему хватит ума получить ожерелье в единоличное пользование, и он сполна насладится плодами своей находчивости.

Хелдерби вставил ключ в замочную скважину, довольный, что на всякий случай они решили принять дополнительные меры предосторожности, содержа пленника под замком. Несмотря ни на что, Хелдерби с опаской входил к нему в камеру, готовый к любым неожиданностям.

Войдя внутрь, он улыбнулся, почуяв запах крови, который в его извращенном мозгу превращался в запах денег. Узкая полоска дневного света, падавшая из оконца, скудно освещала безжизненное тело, распростертое на кушетке. Салливан лежал лицом к стене, в той же позе, в которой Хелдерби видел его, когда приходил сюда три дня назад. Ничем не рискуя, он подошел, к нему ближе, на всякий случай вынув из ножен клинок.

– Салливан! Просыпайся! Пришла пора платить по счетам.

Лежащий на кушетке человек даже не пошевелился. Хелдерби охватило беспокойство. Он не на шутку перепугался, что пленник мертв. Верзила фыркнул, опасаясь, что в нос ему ударит запах разложения. Но скорее всего узник еще до конца не пришел в себя. Хелдерби боялся, что малышке Амхерст ее дружок понадобится живым.

– Проклятие! – ругнулся он, подойдя ближе к распростертому на кушетке человеку и ударив его по плечу рукояткой ножа. Салливан по-прежнему не подавал признаков жизни. Хелдерби крикнул:

– Эй ты, Салливан! Тебя скоро освободят! Просыпайся!

Однако тот не двигался.

Тогда Хелдерби перевернул его на спину и уставился в его неподвижное лицо, кляня Салливана на чем свет стоит за то, что он оказался таким хилым. В следующий миг Хелдерби почувствовал, как в живот ему входит острие его собственного ножа. Он закричал, только когда, нож повернулся в его внутренностях. Но пленник в мгновение ока набросился на него и, затыкая ему рот подушкой, повалил его на дощатый пол.

Салли понимал, что охранники услышат доносящиеся из камеры звуки борьбы и крики Хелдерби. Однако он был настроен решительно и готовился сразиться с любым из громил, охранявших его тюрьму, – пока первый из троицы предателей истекал кровью, отправляясь к праотцам. Жаль, что он не может себе позволить до конца воплотить в жизнь свои мечты о мести и воздать должное приспешнику Уитона. Жаль, что смерть звероподобного Хелдерби наступит слишком быстро и будет не так мучительна, как этого хотелось бы Салливану, чтобы чувствовать себя отмщенным до конца. Хотя, возможно, верша свое возмездие над маркизом и Уитоном, Салливан сумеет насладиться сполна, уготовив им более медленную и страшную гибель. Однако смерть есть смерть. Она всегда отвратительна.

Пока Хелдерби корчился в предсмертных муках на полу, Салливан убрал с его головы подушкой нанес ему несколько точных и сильных ударов в шею и пах. Еще несколько минут – и этот мерзкий подонок отдаст концы.

В нос ему ударил запах крови и пота. Мучительная агония стала затихать, и крики превратились в слабые стоны. Салли, почти не глядя на распростертое тело Хелдерби, нанес ему последний удар ножом, который должен был стать смертельным.

Салливан отошел в сторону от тихо подёргивающегося в предсмертных судорогах предателя и притаился за дверью, прислонившись спиной к шершавой стене. У него отчаянно колотилось сердце. Каждое дыхание, со свистом вылетавшее у него из груди, доставляло ему обжигающую боль. Но он собрал всю свою волю в кулак, чтобы сбежать из этого адского места. Он не собирается ждать, когда Эвелина собственными руками отдаст им ожерелье.

Салли замер в напряженной позе, держа наготове окровавленный нож, когда массивная деревянная дверь со скрипом отворилась. Увидев, как кто-то входит в камеру, в то же мгновение он набросился на входившего и повалил его прямо на безжизненное тело Хелдерби. А затем быстро развернулся к открытой двери, готовясь лицом к лицу встретиться со вторым противником. Однако напарника там не оказалось: тот человек был один.

Салливан молниеносно повернулся к вошедшему. Несмотря на то, что волосы мужчины были растрепаны, лицо небрито, а одежда изрядно помята, его изящество бросалось в глаза. В его движениях сквозила такая же неуловимая грация, как и у его отца.

– Какого черта вы здесь делаете, Анхель?

– Спасаю вас. – Молодой испанец, морщась от отвращения, поднялся с окровавленного трупа Хелдерби, отряхивая одежду. – Но как я вижу, вы и без меня прекрасно справляетесь.

– Как вы нашли меня? – спросил Салли, с опаской окидывая взглядом пустой коридор.

Обыскав Хелдерби в попытке найти у него оружие, Анхель заявил:

– На самом деле я и сам некоторое время являлся гостем этого мрачного заведения. Меня поместили в камере внизу. Когда сегодня ночью за мной пришли, я решил отправиться в самовольную увольнительную.

– А Эвелина? Ее тоже схватили?

Анхель вытащил пистолет из кармана у Хелдерби и огляделся по сторонам.

– Ее арестовали, но сейчас она, очевидно, находится на свободе.

– Как вы могли быть так беспечны?

– Я ошибся, доверившись Баркли.

Салли устремил на испанца тяжелый взгляд исподлобья.

– Даже не мечтайте свести с ним счеты: этот красавчик – мой!

– Тогда я встану за вами в очередь. У меня просто руки чешутся – так я хочу расправиться с этим негодяем.

Они оба прошмыгнули за дверь и стали осторожно красться по коридору. Анхель прошептал:

– Хелдерби должен был встретиться с Эвелиной на рассвете в парке возле площади Портмана. Она собиралась отдать ему что-то в обмен на наши с вами жизни.

– Только через мой труп! – мрачно пробормотал Салли. – Где Уитон?

– Он мертв.

Салли фыркнул.

– Значит, с двумя мерзавцами покончено. Остался всего один. – Он взглянул вниз на деревянную лестницу. – Откуда такая осведомленность?

– Я сделал своему охраннику предложение, от которого он не смог отказаться: информация в обмен на его жизнь. А после этого он, прихватив с собой своих дружков, убрался отсюда подобру-поздорову. Видимо, я оказался достаточно убедителен.

Салли внимательно посмотрел на подающего большие надежды молодого человека.

– Не сомневаюсь. Вы знаете, где мы находимся?

– Не имею представления. Но должно быть, мы не очень далеко от площади Портмана, раз к рассвету Хелдерби должен был отвезти нас туда.

Спускаясь вниз по ступенькам, Салли держал наготове окровавленный нож.

– Тогда давайте поторапливаться: мне нужно с ним поквитаться. И я не хочу ждать, когда Баркли сам придет ко мне.

Они спустились по лестнице – Салли шел впереди, Анхель – за ним следом. Затем они миновали пустой коридор, осторожно заглядывая в каждое помещение, но не встретили ни одной живой души.

Когда они на цыпочках прошли к последней комнате, из маленькой кухоньки до них донесся запах эля и сыра. На столе между буханкой хлеба и громадным куском сыра лежал кухонный нож. На полу валялась опрокинутая табуретка. Дверь черного хода была распахнута настежь, и через нее в комнату проникал свежий вечерний воздух.

– Что-то все подозрительно легко, – заметил Салли, крадучись направляясь к выходу. Потрогав рукой еще теплую плиту, Анхель выглянул из-за двери и осторожно последовал за Салливаном.

Откуда-то из тени большого дерева показалась высокая стройная фигура и загородила им дорогу. Человек был с ног до головы закутан в длинный черный плащ.

– Салли?

– Ахмет! – Салливан подошел к нему и похлопал его по плечу. – Ты один?

Турок кивнул.

– Как ты нашел нас? – спросил Анхель, не скрывая удивления.

– Мне очень жаль, что у меня это заняло так много времени. Я смог выследить Хелдерби, только когда погиб Уитон. Мне хотелось перерезать ему горло, но тогда бы я никогда вас не нашел. Поэтому я терпеливо выжидал. И сегодня он привел меня сюда.

– Молодец, Ахмет, – одобрительно кивнул Салли. – Ты действовал точно по инструкции из книги.

– Когда все закончится, не забудьте дать мне ее почитать, – заметил Анхель.

– Пойдемте. Мне не терпится скорее встретиться с красавчиком маркизом.

Ахмет положил руку Салливану на плечо.

– Мисс Эвелина – вместе с ним.

Анхель застыл на месте, а Салли взглянул на турка непонимающе:

– Что значит «вместе с ним»? Что ты хочешь сказать?

– Она находится с ним и в его доме.

– И о чем она только думает! – возмущенно воскликнул Салли.

Анхель потер подбородок и задумался.

– Возможно, Эвелина находится там не по своей воле. Может быть, ее держат в плену, так же как совсем недавно держали нас. Как птицу в золотой клетке.

Салли покачал головой.

– Но если у нее имеется то, за чем охотится маркиз, как в таком случае она собиралась отдать это Хелдерби в обмен на наши жизни?

– Может быть, они еще не пришли к взаимному согласию? – предположил Анхель.

– Не знаю, что там на уме у этого маркиза, но я не успокоюсь, пока не увижу его мертвым. Все детали мы обсудим позже.

Анхель посмотрел на Салливана с нескрываемым удивлением. Прежде чем предпринять что-то, Салли всегда все тщательно взвешивал и анализировал. Однако Салливан был старше и мудрее, и Анхель не стал с ним спорить.


Глава 33


Солнце медленно поднималось над Лондоном, окрашивая крыши домов в золотисто-оранжевые тона. Листья деревьев дрожали на ветру.

Нервно переступая с ноги на ногу, Эвелина стояла на дорожке старинного парка, и ждала. У нее под нотами хрустел гравий, но она была слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание. Хотя уже можно было различить росу на траве и листве деревьев, вход в парк оставался погружен в сумерки.

– Все будет хорошо, дорогая мисс Амхерст, – старался успокоить девушку сэр Дивейн, который сидел на скамейке у нее за спиной. Ссутулившись, он небрежно курил сигару, выпуская изо рта колечки дыма. Вся поза старика излучала спокойствие и уверенность, однако его проницательные карие глаза тревожно бегали. Не расслабляясь ни на секунду, бывший мэтр шпионажа внимательно следил за окружающей обстановкой.

Эвелина в отличие от сэра Дивейна не могла стоять спокойно. Напрягая зрение, она вглядывалась в угол аллеи, где должен был появиться Хелдерби. На условленном месте ее ждал Джастин.

Джастин снова рисковал своей жизнью. Теперь уже ради ее друзей. Когда Эвелина думала об этом, на душе у нее становилось тепло.

– Джастин не должен оставаться один! – пробормотала она.

– Я в сотый раз говорю вам, моя дорогая девочка: он не один, – ласковым голосом успокаивал ее сэр Дивейн. – С ним двое полицейских. А по всему периметру парка я расставил своих людей. Было довольно глупо со стороны Хелдерби согласиться на предложенное нами место встречи. Эта его ошибка будет очень дорого ему стоить.

Эвелина нервно теребила рукоятку пистолета, который лежал у нее в кармане. От страха за Джастина у нее пересохло во рту.

– Все равно это слишком рискованно.

Со слабым стоном Дивейн заерзал на скамейке и поправил трость с золотым набалдашником.

– Знаю, вам хотелось бы быть сейчас с ним, но вы будете только отвлекать его. Он будет слишком озабочен вашей безопасностью и позабудет о своей собственной.

Над головой у Эвелины щебетали птицы. Из-за кустов выскочил заяц, что заставило девушку вздрогнуть от страха. Она приложила руку к груди, старясь унять бешеный стук сердца.

– Ну вот до чего я докатилась – маленький зайчик испугал меня до смерти. Может, мне лучше пойти к Джастину?

– Знаете, вы очень сильно напоминаете мне своего отца.

Эвелина оглянулась и внимательно посмотрела на старика, испытывая к нему благодарность за эту попытку немного отвлечь ее.

– Каким образом?

– Он никогда не взваливал свою работу на других людей. Всегда все делал сам, максимально выкладываясь. Любое дело было ему по плечу.

– Но ему обычно все удавалось, не правда ли?

– Он был моим лучшим агентом, – сказал Дивейн и добавил тихо: – Он и Уитон.

Эвелина скрестила руки на груди.

– Джастин говорил мне, как вас опечалила его смерть. Только Уитон был жестоким, вероломным негодяем.

Дивейн вздохнул.

– Меня опечалило то, что хороший некогда человек превратился в такого злодея.

Откуда-то издалека до них донесся топот лошадиных копыт, который становился все громче и громче.

Эвелина вскочила на скамейку, чтобы ей был лучше виден вход в парк.

– Черный экипаж с одним пассажиром. Лицо пассажира закрыто.

С проворством, удивительным для его возраста, старик отбросил сигару, схватил свою трость и поднялся с места.

– Ну что ж, игра началась!

Эвелина метнула в него гневный взгляд.

– Это вам не игра! Речь идет о человеческих жизнях. Мне надоели все эти бессмысленные убийства и интриги. Надо жить по законам чести и совести, а не по правилу: «Убей, иначе убьют тебя!»

– Разумеется, вы правы. – Сэр Дивейн поправил набалдашник своей трости. – Но для текущего момента тактика «убей, иначе убьют тебя!» подходит больше.

Он протянул ей свою руку, помогая Эвелине спрыгнуть на землю. В молчании они спрятались за раскидистый дуб, который рос возле скамейки. Топот копыт становился все громче. Экипаж изменил направление и катился по соседней тропинке парка, прямо к открытой площадке, где стоял Джастин.

Эвелина отпустила руку Дивейна.

– Весьма сожалею, сэр, но, несмотря на мое обещание, я не могу отсиживаться здесь, когда жизни всех, кого я люблю, поставлены на карту. – Подобрав юбки, она побежала к углу аллеи.

От картины, представшей перед ее взором, у Эвелины сжалось сердце. Из экипажа выскочил Салли. Анхель бежал следом за ним. Салли был избитый, весь в синяках – но живой. От этого Эвелине хотелось смеяться от радости.

Не успела Эвелина приветствовать своих друзей, как Анхель, подняв пистолет, выстрелил мистеру Монтагу в плечо, и тот упал на гравий.

– Нет! – закричала она.

Салли с убийственной точностью ударил окровавленным ножом мистера Клонца, и тот рухнул как подкошенный.

– Аролас, что вы такое творите, черт возьми? – крикнул Джастин, едва успев увернуться от клинка Салли. Анхель отбросил пистолет и выхватил из-за пазухи нож.

Самые верные, самые близкие и дорогие сердцу Эвелины друзья окружили её возлюбленного. В глазах у них сверкала неприкрытая ненависть. Эвелина подбежала и встала между мужчинами, но Салли оттолкнул ее в сторону.

– Убирайся отсюда к чертовой матери!

– Сейчас же прекратите! – кричала она.

Эвелина снова смело устремилась к дерущимся, но на этот раз ее отпихнул Джастин. Он стоял, держа в руке нож, ни на секунду не отрывая настороженного взгляда от противников.

– Иди к Дивейну, Эвелина!

Салли колебался.

– Дивейн здесь?

Эвелина нашла выход. Она схватила Салли за правую руку, уверенная, что тот никогда не обидит ее.

– Дивейн помог расставить ловушку для Хелдерби! – К счастью, Салли не оттолкнул ее. Но он по-прежнему никому не доверял.

– Где Хелдерби?

– Он мертв, – хмуро ответил Салли, оттолкнул Эвелину и бросился на Джастина. Его клинок со свистом разрезал воздух, но маркиз уклонился от удара. В это время Анхель, зашедший с другого бока взмахнул своим ножом – и длинная кровавая полоска рассекла щеку Джасткла.

Эвелина бросилась к Баркли, заслоняя его собой, надеясь, что это остановит потасовку.

– Остановитесь! Все закончилось!

– Отойди от меня, Эвелина! Я не могу так сражаться!

– Подумать только, его защищает женщина! – фыркнул Анхель, пытаясь схватить Эвелину за руку. Она пнула его в колено, и он выругался. Салли дернул Эвелину за плечо. Но она ухватилась за Джастина и вцепилась в него изо всех сил. Его противники отступили, очевидно, готовясь к следующей атаке.

– Вам придется сначала добраться до меня! – выкрикнула она.

Неизвестно откуда возникло тонкое лезвие шпаги и замерло напротив ее глаз. Эвелина оцепенела от страха. Она боялась пошевелиться: одно неверное движение – иона ослепнет.

– Я видел много семейных разборок, но эта – самая безумная, – услышала девушка скрипучий голос Дивейна, но она не могла оторвать взгляд от острия длинной шпаги.

– Положите оружие на землю, Дивейн, – приказал Салли.

Лезвие блестело на солнце, отчего глаза у Эвелины начали слезиться. В горле у нее встал комок. Сердце отчаянно колотилось, в ушах шумело.

– Вы с ума сошли, Дивейн? – спросил Джастин испуганным голосом.

– Кто-нибудь из вас может рассуждать здраво? – Откуда-то со стороны послышался глубокий баритон сеньора Ароласа. Эвелина слышала, как заскрипел гравий у него под ногами, когда он подходил к ним ближе. Но она боялась повернуть голову, чтобы посмотреть на него. – Я очень надеюсь, что вы не собираетесь лишить Эвелину глаз, Дивейн. Я не позволю вам это сделать.

– Велите своему сыну бросить оружие, сеньор. Нам всем нужно поговорить, – беспристрастно заявил Дивейн. Но никто не выполнил его приказ. Внутри Эвелины закипал гнев, но она заставила себя успокоиться. Ведь Дивейн – нормальный, спокойный старик, не правда ли? И он должен быть на их стороне.

– Что вас всех объединяет? – беспристрастно спросил бывший шеф разведки.

– Я? – тоненьким голоском пролепетала Эвелина.

– Моя дорогая девочка, вы так же проницательны, как и ваш покойный отец. Когда я подвергаю вашу жизнь опасности, это заставляет мужчин остановиться и слушать меня. – Его голос стал тверже. – Бросьте оружие. И вы, в экипаже, – тоже.

– Делайте, что говорит этот человек, – приказал сеньор Аролас.

Оружие немедленно полетело на землю. Эвелина вздохнула с облегчением. Судя по хрусту гравия, все последовали приказу Дивейна. Она обрадовалась, но проклятое острие шпаги все еще продолжало маячить перед ее глазами – так близко, что девушка боялась моргнуть.

– Я собираюсь задать Салливану несколько вопросов. Прошу вас отвечать мне быстро и правдиво. Иначе мисс Амхерст придется всю жизнь носить на глазу повязку, в каких ходят пираты.

– Я скорее увижу вас в аду, – сквозь зубы мрачно заметил Джастин.

Дивейн пропустил его реплику мимо ушей.

– Салливан, Хелдерби мертв?

– Да.

– Как он умер?

– Нарезан на кусочки и выпотрошен.

– Вы знаете, за чем он охотился?

Тишину нарушил крик хищной птицы. Лезвие шпаги задрожало, и Эвелина затряслась от страха.

– Ну что ж, хорошо, – продолжил Дивейн. – Мы вернемся к этому после. Почему вы напали на Баркли?

– Потому что он изменник родины. И он умрет гораздо более медленной и мучительной смертью, чем его сообщник.

– Почему вы считаете его изменником родины?

– Он убил Филиппа. Организовал ловушку, чтобы арестовать меня…

– Устроил засаду на меня и на Эвелину, – вставил Анхель. – Отец, ты должен остановить это…

– А что, если я скажу, что вы заблуждаетесь? – перебил Дивейн.

– Тогда я отвечу вам, что вы не в своем уме, – рявкнул Салли.

Лезвие шпаги снова задрожало.

– Ну ладно. Тогда мы отбросим скучные факты и перейдем к самой сути…

Эвелина судорожно вздохнула.

– Мисс Амхерст, пожалуйста, объясните Салливану, почему ему не следует убивать Баркли.

– Ах… – Комок встал у Эвелины в горле. Она не отрывала взгляда от тонкого острия шпаги. – Потому что он честный человек.

– Вам придется напрячься и сказать что-то более убедительное, милочка: на карту поставлены ваш глаз и ваша жизнь.

Сердце у Эвелины отчаянно заколотилось, как будто хотело выпрыгнуть из груди. Она облизнула пересохшие губы. Какую игру затеял Дивейн?

– Он на нашей стороне! Уитон обманом вынудил его охотиться за нами!

– Уже лучше. Но самый выразительный пассаж вы пропустили – о том, как он вам дорог. А теперь скажите мне, Салливан, как вы думаете, что почувствует Эвелина, если вы выпустите кишки ее возлюбленному?

– Ничего, она переживет это, – с мрачным видом заявил Анхель.

– Ты бы предпочел, чтобы кто-нибудь убил Изабеллу? – с вызовом спросил сеньор Аролас.

– Лучше бы ее казнили публично, – твердо заявил Анхель.

– Кто такая эта, Изабелла? – спросил Джастин.

– Подлая изменница родины, которая заслужила смерть, – резко сказал Анхель. – А теперь уберите шпагу от Эвелины, Дивейн!

– Ответьте, сеньор Аролас: Баркли действительно является изменником родины, заслуживающим смерти?

– Хотя, на мой взгляд, лорд Баркли, честный человек, я желал бы выслушать точку зрения моего сына по этому вопросу.

Шпага опять задрожала, и Эвелина затаила дыхание.

– В таком случае давайте предположим, что Баркли не совершал государственной измены…

– Ложь и голословные заявления, – рявкнул Салливан. – Вы меня знаете, Дивейн. И вам следует мне доверять.

– Я доверял Уитону. И вот посмотрите, что из этого получилось! Куда это нас всех привело! – Дивейн переступил с ноги на ногу, и лезвие шпаги немного сдвинулось с места. Эвелина не на шутку испугалась, что старик может нечаянно ранить ее. А Дивейн между тем продолжал: – Баркли тоже ему доверял. Он выполнял его приказы, не зная, что их давал человек, потерявший рассудок, утративший желание жить и переставший отличать добро от зла.

Эвелина стиснула зубы. Она уже устала от этих бесконечных игр.

– Сэр, если вы не намерены выколоть мне глаз, прошу вас убрать эту проклятую шпагу от моего лица! Мне надоел весь этот вздор!

Дивейн убрал шпагу, и у Эвелины отлегло от сердца.

Джастин вздохнул с облегчением и обнял Эвелину.

Она подняла глаза и удивилась, что никто не двинулся с места. Только в этот момент девушка заметила, что их плотным кольцом окружали вооруженные люди Дивейна.

Старик слегка поклонился.

– Вы сами спровоцировали этот блеф, мисс Амхерст. Ну ладно. Надеюсь, в следующий раз наша игра состоится за карточным столом. – Он спрятал шпагу в свою трость, и набалдашник с громким щелчком закрылся. – А теперь я рискну предположить, что у вас у всех имеется множество вопросов. Но я лично умираю с голоду и предпочел бы более цивилизованное место, чтобы пролить свет на это запутанное дельце. Может, мы все пойдем поскорее отсюда?


Глава 34


Несколько часов спустя, во всем детально разобравшись и успокоившись, Эвелина, Джастин, Салли, Анхель, сеньор Аролас и сэр Дивейн уютно расположились в гостиной Дивейна. Они пили бренди, отмечая завершение подлой и мерзкой игры. Настроение у всех было довольно мрачное. Никто ни на минуту не забывал, зачем они здесь собрались. Однако в воздухе витал неистребимый дух праздника, который в итоге восторжествовал, одержав верх над остатками недоверия и вражды.

– Я доволен решением мисс Амхерст передать замечательное ожерелье Канибара в Британский музей. Это очень похвально. К тому же там его сохранят в целости и сохранности, – говорил Джастину сэр Дивейн, и его проницательные карие глаза радостно сияли. – Что меня сейчас всерьез беспокоит, так это оценка ущерба, причиненного разведывательному отделу, и дальнейшая его перестройка.

Джастин рассеянно кивал, а сам прислушивался к беседе, которая велась в нескольких шагах от него, возле окна. Сеньор Аролас говорил, что собирается вернуться в лагерь Веллингтона, а его сын Анхель объявил о своем решении съездить домой в Испанию, чтобы навестить мать. Эвелина молчала, видимо, не намереваясь никого посвящать в свои планы на будущее.

Дивейн сидел, попыхивая сигарой, пуская изо рта колечки едкого белого дыма.

– Я надеюсь уговорить Салливана остаться в Лондоне и помочь мне выполнить мою задачу.

Полуденное солнце играло в светлых волосах Эвелины, образуя вокруг ее головы подобие золотого нимба. Сияющими глазами она смотрела на своих верных друзей, переводя взгляд с Салливана на Анхеля и обратно на Салливана, как будто не могла налюбоваться на них обоих. В какой-то момент взгляд Эвелины упал на Джастина, и она тепло улыбнулась маркизу, как будто включала его в число близких, дорогих ее сердцу людей. Салли тронул ее за руку и сказал ей что-то на ухо. Эвелина рассмеялась, и от ее мелодичного смеха у Джастина защемило сердце. Сколько еще времени он сможет наслаждаться обществом своей возлюбленной?

Будущее без Эвелины казалось маркизу тусклым и безрадостным. Свет, которым она озарила его бесцельное жалкое существование, скоро будет радовать собой другие берега и страны. От одной мысли об этом у Джастина вспотели ладони и гулко застучало сердце. Он смотрел, как у Дивейна шевелились губы, но не слышал ни слова из того, о чем он ему говорил. У него в ушах звучал шум волн, бьющихся о берег, где стоит корабль, который должен увезти от него любимую. В тот момент, когда Эвелина внезапно появилась в жизни маркиза, мир для него изменился» Словно свежий ветер ворвался в душную комнату. И Джастин уже никогда не будет таким, как прежде, – его душа стала другой.

Ему показалось, что стены комнаты раздвинулись, и в этот миг настоящее исчезло. Перед мысленным взором Баркли промелькнула картина его никчемного прозябания до приезда Эвелины. И в то же мгновение он явственно представил, какой яркой и насыщенной могла бы быть его жизнь, если бы Эвелина осталась с ним навсегда. Это видение было как мечта о счастье. Но все его радужные мечты могут в один миг развеяться в прах, если Джастин будет сидеть сложа руки. Он должен бороться за свое счастье! Сердце маркиза наполнилось решимостью. А вместе с решимостью его душу затопила уверенность, что теперь он стал совершенно другим человеком и точно знает, что ему следует делать. Джастин внезапно вскочил со своего места и закричал:

– Мне нужно больше!

В ту же минуту разговоры прекратились. Все притихли, устремив на Джастина изумленные взгляды.

Глядя на него с тревогой, Эвелина вышла вперед.

– Ах, Джастин, бар находится здесь. Уверена, сэр Дивейн не будет возражать, если ты выпьешь еще.

Решительной походкой Джастин пересек комнату и направился к Эвелине. Он подошел к ней вплотную и заглянул ей в глаза.

– Я говорю не о дурацком бренди, Эвелина. Я говорю сейчас о нас с тобой. Быть твоим союзником для меня недостаточно. Черт возьми, мне даже мало быть твоим… – он нервно огляделся по сторонам, – другом, – сказал он, делая особое ударение на последнем слове. – Я думал, что мне хватит для счастья одного того, что ты – рядом. Но я хочу от тебя гораздо большего. И я не собираюсь довольствоваться малым. Я люблю тебя, Эвелина Амхерст, и я ни за что не отпущу тебя! – Джастин схватил ошеломленную Эвелину на руки и решительно шагнул к двери.

В тот же миг перед ним выросла внушительная фигура Салли. Глядя на Джастина исподлобья, он загородил ему дорогу и грозно спросил:

– И куда это вы, черт побери, направились, Баркли?

– В ближайшую церковь. И ни вам, и никому другому меня не остановить!

– Молодец, Баркли, – поддержал Джастина сеньор Аралас, распахивая для маркиза дверь.

– А разве у меня нет права голоса в этом вопросе? – кричала возмущенная Эвелина. А Джастин вместе с Анхелем и Салли, которые следовали за ним по пятам, тем временем вышли за дверь.

– Нет, вы лишаетесь права голоса, – заявил Джастин, ухватил Эвелину покрепче и по покрытому ковровой дорожкой коридору направился к выходу.

– Не забудьте: нужно, чтобы в церкви она сказала вам «да», – стараясь скрыть улыбку, заметил Анхель.

– Не беспокойтесь – она это скажет!

– Почему вы так уверены? – вопрошал Салли, практически наступая Баркли на пятки. Но Салливан не посмел остановить маркиза. А если бы он попытался это сделать, Джастину пришлось бы применить силу.

– По-моему, она его любит, – высказал свое мнение Дивейн, продолжая сидеть на диване с сигаретой в зубах.

Джастин остановился и оглянулся назад. Так что Салли пришлось пригнуться, чтобы Эвелина случайно не задела его туфлями по лицу.

– Да, чуть не забыл. Должен сказать вам, сэр Дивейн, что я ухожу со службы.

– Но как же мы без вас, Баркли? После всего того ущерба, который Уитон причинил отделу, нам предстоит так много работы! На карту поставлено наше будущее!

– Сожалею, сэр, но вам придется обойтись без меня. Я теперь буду очень занят: мне предстоит вырастить дюжину детишек. – Сказав это, Джастин направился к парадному входу.

– Дюжину? Ты что, с ума сошел? – завизжала Эвелина.

Сеньор Аролас прокричал им вслед:

– Между прочим, фамильные драгоценности Баркли до сих пор у меня.

– Отлично, – крикнул через плечо Джастин. – Они сейчас пригодятся Эвелине.

Эвелина попыталась вырваться. Ее щеки пылали, когда она возмущенно сказала:

– Сейчас не средние века, Джастин! Ты не имеешь права похищать женщину, чтобы она стала твоей невестой! – Сердце Эвелины учащенно билось. Она замирала от страха и… от предвкушения счастья.

– А вот и нет! Я имею на это право, – невозмутимо возразил Джастин. – Разве ты забыла, кто я такой? Я ужасный мошенник и негодяй. И еще у меня в кармане лежит разрешение на брак.

Радостное волнение охватило девушку. Стать женой Джастина, его верной спутницей на всю оставшуюся жизнь! Стать с ним по-настоящему единым целым – сердцем и душой…

Даже в самых безумных своих фантазиях она не могла вознестись так высоко! Это слишком несбыточная, слишком хрупкая мечта!

Джастин покрепче обхватил любимую и, продолжая держать Эвелину на руках, стал осторожно спускаться по ступенькам парадного входа, ласково приговаривая:

– Не беспокойся, милая. Я не уроню тебя.

И; Эвелина почувствовала, что верит его словам, что она безоговорочно доверяет этому человеку. Верит ему разумом, душой и сердцем. Она перестала противиться, позволяя Джастину вести ее туда, куда он хочет. Это было совсем не так трудно, как ей казалось раньше. Тем не менее, вспомнив нелегкие взаимоотношения своих родителей, Эвелина приводила последние доводы:

– Подумай, Джастин! Брак – это непростое дело. В браке есть свои трудности и противоречия, которые могут привести к ссорам и размолвкам между супругами.

– Эка невидаль! Нашла чем пугать! Как будто у нас с тобой никогда не было ссор и размолвок!

– Я слышал, что в некоторых областях Италии есть обычай ставить препятствия на пути жениха и невесты, когда они направляются в церковь, чтобы обвенчаться. Таким образом новобрачных испытывают, желая проверить, как они будут справляться с трудностями, – поведал Анхель.

– Даже не думайте об этом, Анхель, – строго предупредил Джастин.

Анхель, который шел рядом с ними, пожал плечами.

– Ладно-ладно, не буду. Я внесу свой вклад другим способом. Раз я, будучи близким другом Эвелины, не могу играть на свадьбе роль подружки невесты, я стану шафером.

Не отставая от Джастина ни на шаг, Салли схватил Эвелину за руку.

– А я буду твоим посаженым отцом, Эвелина!

Девушка посмотрела на него и насмешливо проговорила:

– А разве не ты утверждал, что ни один мужчина на свете не достоин быть моим мужем?

– Да. Но, кажется, этот парень и вправду любит тебя. А если он посмеет тебя обидеть, он будет иметь дело со мной, – строгим голосом добавил Салли. Тем временем они шли дальше по улице – самая необычная свадебная процессия, какую только можно себе представить.

– Кроме того, я всегда мечтал о выводке внуков.

– Вы что, все сговорились против меня? – спросила Эвелина и, как ни старалась, не смогла сдержать довольной улыбки.

– Нет, дитя мое. Кажется, все дело в том, что они слишком любят вас и поэтому не могут допустить, чтобы вы совершили ошибку, – спокойно заметил Дивейн, идя сзади.

– Поставь меня на землю, Джастин, – ласково сказала Эвелина.

– Ни за что! Я не могу так рисковать!

– Но разве ты не рискуешь, связывая свою жизнь со мной?

– Нет, не рискую. Когда вокруг не будет никаких шпионов и интриг. Этот заговор – последний, и он предпринят для того, чтобы мы поженились. А после этого – никаких грязных игр! Ах да, чуть не забыл! Еще ты должна мне пообещать, что будешь жить так же долго, как крепкий английский дуб. Не хочу жить ни дня на этой земле без тебя.

Эвелине показалось, что у нее выросли крылья. Она подумала про себя, что, если бы Джастин не держал ее так крепко в своих объятиях, от счастья она бы сейчас воспарила в небеса.

Она услышала перезвон свадебных колоколов. Чем ближе была церковь, тем сильнее у Эвелины билось сердце. Как она может решиться пойти на такой риск и испытать себя на том поприще, на котором ее отец и мать потерпели сокрушительное фиаско? Ощущение счастья, страх, тревога, радость и все смешалось у нее в душе.

Продолжая сжимать Эвелину в объятиях, Джастин поднялся по каменным ступенькам. Дверь со скрипом отворилась, и они внезапно очутились в полумраке. В маленькой старой церквушке витали запахи старого камня и воска.

– Чем могу вам помочь? – раздался хриплый голос.

Сэр Дивейн вышел вперед:

– Повенчайте этих двух молодых людей, пастор Кранц. Специальное разрешение у нас имеется. И все в полном порядке.

– Ах, как скажете, сэр Дивейн. Хотя в моем календаре нет никаких отметок об этом мероприятии.

– Если вы проявите достаточную гибкость в данном вопросе, это благоприятно отразится на церковной казне.

– Знаю, вы всегда щедро жертвовали на нужды церкви, сэр. Покорно прошу заранее простить меня за этот вопрос. Однако скажите мне, пожалуйста, готова ли невеста к бракосочетанию?

Джастин обвил талию Эвелины и бережно поставил девушку на каменный пол. А затем нежно обнял ее за плечи и заглянул ей в глаза.

– Эвелина, любишь ли ты меня так сильно, чтобы отважиться выйти за меня замуж? – спросил он хрипло, глядя ей прямо в глаза.

Нежным взглядом Эвелина посмотрела на его красивое и такое родное лицо, и неподкупная искренность Джастина тронула ее до глубины души. Ее сердце переполняло безграничное счастье. Она улыбнулась Джастину светло и радостно и сказала то, в чем уже нисколько не сомневалась:

– Да. Я люблю тебя. – Ни в чем она не была так уверена, как в этом.


Эпилог


Эвелина тяжело опустилась на толстый пенек в тени раскидистого дерева. Она поправила юбки и, как ее когда-то учили, поставила зонтик от солнца к своей ноге. Найдя под сенью дерева благословенную тень, она посмотрела на своего мужа. Эвелина не смогла сдержать улыбки, глядя, как он учит их четырехлетнего сынишку и двухлетнюю дочку запускать воздушного змея. В то время как маленький Филипп учился обращаться со змеем, беспечная Дина, заливаясь смехом, бегала по лугу, гоняясь за яркой бабочкой.

– Филипп, хватай его за веревочку! – посоветовал Джастин, когда воздушный змей приземлился в траву. – Мне нужно подойти к маме.

Джастин сел рядом с Эвелиной, обнял ее и нежно поцеловал в лоб.

– У мальчика ловкие руки.

– Весь в отца, – насмешливо сказала она и положила голову ему на плечо. Вдыхая знакомый мускусный запах, она облегченно вздохнула.

– Как ты, милая? – спросил Джастин, нежно трогая ее приятно округлившийся живот.

– Я чувствую себя такой же большой, как этот старый дуб. – Качая головой, она заметила: – Вот что я тебе скажу, Джастин Баркли: я не собираюсь проходить через это еще девять раз. Кроме того, ты же не хочешь быть древним стариком, когда твои дочери только начнут выезжать в свет.

– Господи, а я не подумал об этом! Надеюсь, что Салли к тому времени уйдет в отставку.

Эвелина подняла голову и посмотрела на Джастина вопросительно.

– У него в этом деле глаз наметанный. И мне понадобится его помощь, чтобы отгонять мошенников и негодяев от моих невинных ангелочков.

– Можешь не волноваться. Я научу своих дочерей, как нужно обращаться с озорниками.

Джастин весело улыбнулся.

– О да, ты ведь хорошо знаешь, как превращать плохих мальчиков в образцовых мужей.

Коснувшись губами его губ, Эвелина прошептала:

– Разве ты до сих пор не догадался, Джастин? Мне нравится, когда ты снова становишься плохим мальчиком.