Кочевник
Саймон Хоук


Черное Солнце. Племя в одном #3






Кочевник — последняя книга трилогии «Племя в одном». Сорак и Риана, чтобы выполнить указания Мудреца и дать надежду Атхасу, пересекают пустыню и идут в Бодах, город немертвых. Осквернители узнали об этом и изо всех сил стараются помешать им. Сам Сорак по-прежнему стремиться раскрыть тайны своего прошлого…






Саймон Хоук

Кочевник





Посвящение


Брайану Томпсону




Благодарности


Огромная признательность Робу Кингу, Трою Деннигу, Роберту М.Пауэру, Сандре Вест, Дженифер Робертсон, Деб Ловел, Брюс и Пегги Вили, Эмили Тузсон, Адель Леон, сотрудникам корпорации Хонда в Аризоне и моим студентам, которые заставляли меня постоянно работать из всех сил и учили меня, пока я учил их.




Пролог


Тяжелая, деревянная, сводчатая дверь медленно открылась сама, ее железные петли протестующе заскрипели. Виела тяжела сглотнула и вдохнула поглубже, чтобы успокоить свои нервы. Она запыхалась после длинного подьема по крутым ступенькам лестницы, ведущей на самую верхушку башни, и ужасный запах, буквально лившийся через дверь, вызывал у ней головокружение. Ее колени ослабели от страха и усталости, так что ей пришлось опереться о дверной косяк, сражаясь с тошнотой, поднявшейся изнутри. Ощутимые флюиды зловещей силы, выходившие из комнаты, подавляли ее волю. Она чувствовала, как они спускаются по длинной винтовой лестнице, и идти против них было все равно, что плыть против сильного течения.

— Войди, — сказал замогильный голос изнутри.

Женщина-темплар вошла и встала неподвижно около входа в мрачную, круглую комнату, с нехорошими предчувствиями уставившись на гротескную фигуру, которая неясно вырисовывалась перед ней. Фигура стояла перед окном башни, глядя сверху на город, пока темное солнце медленно спускалось за горизонт, а тени удлинялись.

— Подойди ближе, я хочу посмотреть на тебя, — сказал дракон.

Виела нервно сглотнула. — Как хотите, милорд.

Нерешительно она подошла к ужасному созданию, которое повернулось и уставилось на нее замораживающим взглядом желтых, немигающих глаз.

— Напомни мне еще раз, — сказал дракон. — Как тебя зовут?

— Виела, милорд, — ответила она.

— А, да. Теперь я вспомнил. — Замечание вылетело из его рта совершенно равнодушно, без всяких эмоций. Возможно, он действительно вспомнил ее. И возможно он тут же забудет ее, когда она выйдет из этой страшной комнаты.

Самое трудное для Виелы было поверить в то, что это, наводящее страх создание, которое стояло сейчас перед ней, когда-то было ее мужем. Он и сейчас был ее мужем, но никакого следа человека, которого она когда-то знала, не осталось. Она вспомнила, какой гордой она была, когда ее выбрали в жены Королю-Тени Нибеная. Ее родители просто лопались от гордости. Их дочка будет королевой, хотя, строго говоря, многочисленные жены Нибеная были темплары, а не королевы. Но когда они поступали на службу к Королю-Тени, их готовили к их новой роли в общественной жизни города, названного по имени их короля. Они должны были выполнять свой долг, быть самыми верными слугами Нибеная и носителями его силы.

Для Виелы это означало оставить свою хижину и переехать во дворец, где она должна была жить в невообразимой роскоши вместе с остальными женщинами-темпларами, которые все были женами Нибеная. Это означало, что ей больше не надо бегать босой по жесткому земляному полу, но она обязана мыть каждый день свои ноги и тело в сопровождении целого эскорта слуг, а потом надевать мягкие, закрытые сандали и не торопясь ходить в них по изысканным мозаичным полам. Она должна была сбрить свои срамные волосы и забыть о том, что такое лохмотья, она должна была носить белые, воздушные платья, отделанные золотом и серебром, и менять их каждый день. Ее обучили читать и писать, познакомили с законами города и научили, как добиваться их выполнения, но, что еще более важно, ее обучили волшебству и как получать силу от Короля-Тени.

Она так никогда и не узнала, почему выбрали именно ее. Нибенай был великий маг, и, как говорили, он мог видеть все. Возможно, он увидел ее в магический кристалл, когда она готовилась ко сну, и она возбудила его фантазию. Возможно, одна из его жен заметила ее, когда она, босиком, бегала по городу, и выбрала ее для гарема. Ей никогда не говорили этого, а она быстро научилась не спрашивать. Жены говорили ей только то, что ей полагалось знать. — Ты знаешь еще слишком мало, чтобы задавать вопросы, — сказали старшие темплары, которые обучали ее. — А когда ты узнаешь достаточно, тебе уже не надо будет спрашивать.

Ей было только двенадцать лет, когда она пришла во дворец. Церемония свадьбы была совершена на следующий же день. Ее побрили, искупали в настоящей ванной, ее кожу смазали ароматическими маслами, а потом на нее надели длинное белое платье. Небольшой золотой браслет украсил ее голову. Затем ее провели в большой центральный зал дворца, где стоял королевский трон. Все жены короля стояли там же, одетые в такие же длинные белые платья, выстроившись по обе стороны от трона. Они стояли в соответствии с возрастом, от самых юных и свежих девочек до старых, морщинистых женщин.

Виела испытывала душевный подъем, у нее даже слегка кружилсь голова от возбуждения и, одновременно, тревоги. Она никогда не видела Короля-Тень раньше… впрочем, как оказалось, она не увидела его и день своей свадьбы. Трон оставался пуст, пока верховная женщина-темплар проводила торжественную свадебную церемонию. Она была коротка и включала в себя клятвы, которые она, как жрица, приносила Королю-Тени. Когда все закончилось, каждая жена подошла к ней и слегка поцеловала в обе щеки. Она вышла замуж, но ее муж даже не появился на собственной свадьбе.

Прошло долгих пять лет, прежде она впервые увидела его. За эти пять лет она закончила свое обучение и действительно стала темпларом. В ночь ее официального утверждения темпларом, король-волшебник послал за ней. Ее опять искупали в ванне и смазали ароматическими маслами, надушили самыми изысканными духами, но на этот раз все волосы с ее тела были сбриты. Потом ее торжественно проводили в спальню Короля-Тени.

Она даже не знала, чего ей ожидать. Она жила во дворце уже пять лет, но не только никогда не видела его, но даже не могла поговорить о нем с другими женами. Его имя не упоминалось никогда, за исключением официальных приказов. И когда ее привели в спальню, он уже ждал ее. Она стояла с опущенными вниз глазами все время, пока свита не вышла. Наконец она рискнула и подняла глаза. Он просто стоял, глядя на нее.

Он оказался высоким мужчиной, выше шести футов роста, худым и мрачным, с глубоко впалыми чертами лица. Он был абслютно лыс, и его нос был изогнут, как клюв у птицы. Шея и руки казались несуразно длинными и тонкими, а пальцы напоминали когти. Лоб настолько выдавался вперед, что походил на гребень горы, нависшей над глазами-озерами, которые были странного, золотистого цвета. Он не сказал ничего, просто вытянул свою, похожую на лапу руку в ее направлении. Быстрое движение скелетоподобных пальцев, и ее одежда спала с нее и она осталось голой. Потом он повел ее в кровать.

То, что ожидало ее, было совершенно не похоже на то, как она себе это представляла. Комната внезапно стала темной, настолько темной, что она не смогла бы увидеть даже свою собственную руку, если бы поднесла ее к лицу. Она почувствовала, как он уложил ее на огромную кровать, а потом его нагое тело скользнуло на нее.

Не было поцелуев, обьятий или нежных слов, вообще никаких слов. Все кончилось почти сразу, толком не начавшись. Он взял ее, что-то пробурчал с удовлетворением, хотя и непонятно, что ему понравилось — сам акт, или то, что она оказалась девственницей, она не могла сказать — и в следующее мгновение медные светильники вспыхнули, залив комнату светом, и он исчез. И потом она не видела его больше десяти лет.

Да, прошло уже шестьдесят лет с тех пор, как ее привели во дворец. Теперь она сама была одной из старших жриц, хотя и самой молодой среди них. Годы изменили ее. Сила Короля-Тени сохранила ее жизненную силу, но теперь ее лицо увяло, а руки были старые и морщинистые. Все ее тело усохло, а подбородок стал тонким, как лист пергамента. Но за все эти годы Нибенай изменился намного больше. Однако его изменил не возраст, так как Король-Тень был уже стар, когда Виела родилась. Он претерпел матаморфозу.

Как одна из старших темпларов, которые лично служили ему, теперь она видела его намного чаще, чем за все эти годы. И он больше не был человеком. Теперь он стал намного выше, хотя большая часть его роста приходилась на его длинную, чешуйчатую шею рептилии. Лоб превратился в костяной гребень, еще глубже нависавший над глазницами. Глаза стали желто-золотыми с черными, вертикальными зрачками, а нижняя часть лица лица вытянулась, стала похожей на рыло, рот наполнился острыми как бритва зубами. Ноги превратились в лапы дракона, а длинный змеиный хвост с шипом на конце спускался из-под его одежды. Спина горбилась выпирающими лопатками, которые медленно превращались в крылья. Хотя он никогда и не намекал на это, Виела знала, что он часто испытывал ужасные боли от этой медленной, мучительной трансформации.

Она началась уже тогда, много лет назад, когда она впервые увидела его, и понадобится еще много лет, прежде, чем она завершится. Эта труднейшая метаморфоза проходит во много долгих этапов, и для нее надо было использовать самые сложные и могучие заклинания. На протяжении многих лет они занимали все внимание Нибеная. Люди его королевства никогда не видели его. Он никогда не выходил из своих личных комнат. Были слуги, которые служили во дворце всю жизнь и ни разу не видели его. Виела даже не была уверена, что он вообще спит, потому что когда бы она не приходила к нему, в любой час дня или ночи, он бодрствовал, делал долгие, трудные приготовления к следуюшему этапу метаморфозы, или отдыхал от этой титанической работы и сражался с болью. Он считал, что конечная цель стоит всех этих неимоверных усилий и страшных болей. Как только он избавится от последних остатков своей человеческой природы, он станет самых могущественным созданием, которое когда-либо ходило по планете. А для Нибеная сила была всем. Он думал только об этом и ни о чем другом…

За исключением последних нескольких дней, когда появилось кое-что новенькое, что привлекло его интерес. И теперь он, кажется, может думать о чем-то другом.

— Кочевник, — сказал он. — Расскажи мне, что ты о нем узнала.

— Он эльфлинг, милорд, — сказала она.

— Эльфлинг? Это еще что за создание?

— Результат любовной связи между эльфом и халфлингом, — ответила Виела.

— Это еще что за бессмыслица? — сердито сказал Нибенай. — Халфлинги и эльфы смертельные враги!

— И тем не менее, милорд, все признаки указывают, что это произошло, и эльфлинг — дитя этого союза. Я лично опросила тех, кто видел его, и все они в один голос говорят, что у него есть черты обоих рас.

— Зловещее, приносящее беду созданье, — сказал Король-Тень, отворачиваясь от нее. — Идем дальше. Что еще?

— Его имя Сорак, что означает «кочевник, который путешествует один» по эльфийски, и он соответствует своему имени. Но путешествует он не один. Обычно ему составляет компанию монахиня-виличчи.

— Сохранители, — с неудовольствием сказал Нибенай, выплевывая ненавистное слово.

— Говорят, что он Мастер Пути, — сказала Виела, — хотя он почти мальчик. Свидетели клянутся в этом. Как иначе он смог бы одолеть двух жриц и несколько взводов великанышей нашей городской стражи?

— Но, если он так молод, где он мог так изучить Путь? Как он мог стать Мастером так быстро? — спросил Король-Тень.

— Я не знаю, милорд, — ответила Виела, — но ходят слухи, что его натренировали в монастыре виличчи.

— Мужчина? В монастыре виличчи? Абсурд.

— Возможно, милорд. Я не сумела проверить справедливость этого.

— Продолжай.

— Удалось узнать, что он пришел в город в поисках контактов с Союзом Масок, — сказала Виела.

— Еще сохранители! — сказал король-осквернитель. — Зачем ему Союз Масок?

— Не знаю, милорд, но они пришли к нему на помощь, когда он сражался с нашими великанышами. Есть свидетельства этого. И еще ему помогали городские эльфы.

— Эльфы?

— В основном полуэльфы, милорд, но среди них были и чистокровные эльфы, судя по донесениям, — ответила она.

— С каких это пор эльфов беспокоит что-то другое, а не личная выгода? — спросил Нибенай. — То, что Союз Масок пришел на помощь этому Кочевнику, я еще могу понять. Ведь он сражался с городской стражей. Но эльфам то не все равно, та сторона или эта?

— Опять, милорд, я не могу поручиться за истинность этих донесений, но в них сказано, что эльфы считают его чем-то вроде вождя, возможно даже королем. Многие из городских эльфов не верят в эту историю, смеются над ней и утверждают, что никогда будут лояльны никакому якобы королю. Однако, эльфы на самом деле пришли ему на помощь. Это несомненно. Кроме того, он носит с собой зачарованный меч, о котором есть какая-то глупая эльфийская легенда…будто это старинный, давно утерянный меч эльфийских королей, или что-то там еще в таком роде.

— Гальдра! — сказал Король-Тень.

Виела нахмурилась. — Да, милорд, но откуда… Именно так зовут меч в историях, которые я слышала.

Нибенай уставился в окно, глубоко задумавшись. — Это уже не легенда, — сказал он. — По меньшей мере не эта часть. Гальдра вполне реален. Меч существует, но он был утерян много поколений назад. Ты говорила с кем-нибудь, кто утверждает, что видел этот меч?

— Да, милорд.

— Они описали его?

— Да, милорд. Мне сказали, что это была эльфийская сталь, хотя я никогда не слышала о такой вещи, и очень необычная. Клинок, так описали мне, был чем-то средним между широким мечом и кривой саблей, с широким кончиком, напоминающим лист, рукоятка обвита серебряной проволокой.

— А на лезвии была гравировка? — беспокойно спросил Нибенай.

— Не знаю, милорд.

Несколько мгновений король-дракон хранил молчание, только его хвост ходил вперед и назад. Виела была просто поражена его внезапным интересом к этому эльфлингу, которого звали Кочевник. Правда, в городе он появился ниоткуда, вызвал бунт и переполох, а потом внезапно исчез. И никто не знал, что с ним случилось.

— Это может быть, — наконец сказал Нибенай. — Это может быть меч, которого зовут Гальдра. А коли так, его появление после стольких лет — плохое предзнаменование. Уже это одно достаточно тревожно, но в руках существа, похожего на которого никогда не видели раньше… сохранителя, который может призвать на помощь как Союз, так и эльфов, Мастера Пути, несмотря на свой юный возраст…и еще это имя. Кочевник. Тот, который странствует один, и тем не менее не один. Тогда, чтоб он пропал, это о нем было предзнаменование.

Несмотря на обычную сдержанность, Виела не удержалась от вопроса. — Предзнаменование, милорд?

— Я почувствовал его присутствие с того момента, когда он вошел в город, — сказал Король-Тень. — Да, я не знал, что случилось. Я только понял, что что-то…кто-то…ворвался в мои дела, нарушил мою сосредоточенность, да еще таким путем, как никогда не случалось с… — Внезапно он замолчал.

Виеле было интересно, что он собирался сказать, но она и так уже вышла за свои рамки. Нибенай, однако, не обратил на это никакого внимания. Она вообще никогда его не видела таким.

— А что этот кочевник вообще делает? — наконец спросил Нибенай.

— Почему… — она не была уверена, как нужно ответить. Нужно ли ей понять вопрос буквально? — Я думаю, он…странствует, милорд.

— Дасс, — сказал Король-Тень, слово вылетело из него с шипением. — Он странствует. Конечно.

Виела вообще перестала понимать, что он имел в виду. Кто он такой, этот Кочевник, что Нибенай, который перестал интересоваться тем, что происходит в городе, много-много лет назад, так занялся им? Почему он так встревожил короля-волшебника, перед силой которого трясется любое живое существо?

— Есть что-нибудь еще о нем? — спросил Нибенай.

— Нет, милорд. Я рассказала вам все, что знала. И, как я сказала, я не могу проверить правильность того, что я вам рассказала.

Нибенай кивнул. — Ты все сделала правильно, — сказал он, делая ей беспрецедентный комплимент. — Однако я должен узнать побольше.

— Я могу провести дополнительное расследование, милорд, — сказала Виела.

— Нет, — сказал он. — Кочевник ушел из города. Я не ощущаю больше его присутствия. Я сомневаюсь, что ты сможешь узнать еще что-нибудь.

— Как пожелаете, милорд, — покорно сказала она, склоняя голову.

Она ожидала, что он отпустит ее, но он молчал, не отдавая обычного приказа. Вместо этого внезапно она услышала совсем другое распоряжение.

— Приведи ко мне Валсависа.

Глаза Виелы расширись до предела при упоминании этого имени. Это имя она не слышала много лет, имя, которое даже те, кто о нем знали, редко отваживались произнести вслух.

— Это было много лет назад, милорд, — запинаясь сказала она. — Может быть его уже нет в живых.

— Валсавис жив, — сказал Нибенай, констатируя неоспоримый факт. — Приведи его.

— Как прикажите, милорд, — сказала Виела, кланяясь, пока она спиной вперед выходила из комнаты. Тяжелая, деревянная, сводчатая дверь сама закрылась за ней.

* * *


Легкая коляска тряслась по неровной дороге ведущей к подножию Гор Барьера. Сидя в тени ее навеса, Виела внимательно глядела на дорогу, пока кучер заставлял канка взбираться вверх по откосу. Прошло много лет с тех пор, как она была здесь последний раз, много лет назад она уехала отсюда в город, и ее беспокоило, вспомнит ли она дорогу. Но и после всех этих лет, там и здесь ей попадались на глаза знакомые детали ландшафта. Она впомнила и широкой, энергичный поворот дороги вокруг огромной каменной глыбы, лежавшей на поверхности, и недолгий участок пути параллельно откосу, после чего дорога опять начала петлять, пока не спустилась в каньон.

На полдороге через каньон, с радостью вспомнила она, должна быть тропинка, ведущая влево, в деревья. Она вспомнила, что ее трудно будет заметить и внимательно глядела влево, стараясь не пропустить ее. Тем не менее, она благополучно пропустила ее, и надо было развернуть коляску — совсем нелегкая задача на такой узкой дороге. Она должна была выйти, пока кучер толкал канка назад, заставляя медленно коляску сойти с дороги и забраться на откос, затем слегка вперед. Ругаясь про себя, он повторил процесс дважды, прежде, чем ему удалось развернуть коляску. Виела забралась внутрь и на этот раз они ехали совсем медленным шагом, пока она искала тропинку. И тем не менее она опять почти пропустила ее.

— Стоп! — крикнула она кучеру. Когда коляска остановилась, она вышла и прошла несколько ярдов. Да, это здесь, почти невозможно заметить, так тут все разрослось. Просто узкая тропинка, не больше такой, которая остается от какого-нибудь животного, бегущего по своим делам. И совершенно невозможно проехать, надо идти пешком.

— Подожди здесь, пока я не вернусь, — сказала она кучеру, и решительно пошла вперед. Она использовала силу, данную ей Королем-Тенью, чтобы расчистить путь, пока она карабкалась по откосу. Низкие, колючие кусты, окаймлявшие дорогу, падали на землю и умирали еще до того, как она подходила к ним.

Тропинка вилась серпантином по крутому откосу, поворачивая влево, потом вправо, потом опять влево, обходя деревья и огромные валуны, ныряя в ямы и выходя из них, пока не вывела ее на верхушку холма. Еще немного, деревья закончились, и она оказалась между двух валунов на открытой всем ветрам области около вершины, покрытой только камнями, низкими колючими кустами, горной травой и дикими цветами.

Она была на самой вершине холма, за которым начинались настоящие горы, темневшие перед ней. Тропинка недолго шла через верхушку, потом начинала спускаться вниз в узкое ущелье и изчезала из виду, повернув за камни.

Когда она прошла между двумя валунами, то взглянула вниз и увидела нижние склоны предгорий, одно из немногих мест на Атхасе, далекое от лесов на гребне Поющих Гор, где еще можно было найти зеленые рощи и буйно разросшиеся заросли кустов. В полукруглой равнине ниже ее был город Нибенай, а далеко на юго-западе лежал Галг. А вокруг холмов, насколько глаз мог видеть, лежала безжизненная пустыня. Прямо на юг, вытянувшаяся как сверкающий хрустальный океан, лежала Великая Желтая Пустыня, общирное, широкое море соли. Это было впечатляющее зрелище, и какое-то время она просто стояла, тяжело дыша после трудного подъема. Придя в себя, она услышала, не очень далеко от себя, звук топора, рубящего дерево.

Она пошла вперед, осторожно ступая по неровной верхушке холма. Вот прямо перед ней показалась небольшой дом, сделанный из грубых, необтесаных бревен. Перед ним стояло еще меньшее здание, в котором находились кладовые и стойла для животных. Дом, таким образом, был полностью изолирован и предназначен только для людей. Из каменной трубы шел легкий дым.

Когда Виела подошла ближе, идя по тропинке, которая вела прямо к дому, она почувствовала приятный аромат горящего дерева пагафа. К дому примыкало крытое крыльцо, грубо сделанное из деревянных планок. Она огляделась, но не заметила хозяина с его знаменитым топором. Звук рубки прекратился, зато перед крыльцом она увидела огромную колоду из ствола дерева пагафа, из которой торчал топор, а за ней груду свеженарубленных поленьев, предназначенных для очага. Она резко обернулась. Никого. Тогда она опять повернулась лицом к дому и, вздохнув, собралась карабкаться на все четыре несуразные деревянные ступеньки крыльца, когда глубокий, ровный голос внезапно проговорил за ее спиной.

— Я думаю, что чую темплара.

Она опять обернулась. Человек стоял прямо за ней, не больше чем в четырех футах, он внезапно появился ниоткуда, двигаясь тихо и бесшумно, как призрак. Он был высок и могуч, а с его головы на плечи падала целая волна длинных, седых волос.

У него была тощая седая борода, а его немолодое лицо было выдублено погодой. Когда-то он был очень красив, и был красив еще и сейчас, несмотря на его далеко не молодой возраст и несколько устращающих черт лица. Когда-то у него был великолепный, гордый нос, но с тех пор его сломали, и не один раз. У него все еще были все зубы, а глаза, несмотря на возраст, смотрели с ясно, хотя и настороженно. Как и в молодости, они были потрясающего, лазурно-голубого, цвета. Старый шрам, сделанный ножом или мечом, начинался на подбородке, пересекал левую скулу и исчезал в волосах.

На нем была туника без рукавов, из кожи какого-то животного, стиснутая толстым ремнем на поясе, а кожаные бриджи были заткнуты в высокие мокасины. На ремне, естественно, висело несколько кинжалов. Плечи были невероятно широки и сильны, широкая грудь, бугрившаяся мускулами, суживалась к тонкой талии. Предплечья были в шрамах и обвиты тугими жилами мышц, а руки были толще, чем бедра Виелы. Держался он прямо и свободно, и в целом производил впечатление невероятно сильного, здорового человека.

— Привет, Валсавис, — сказала она.

— Виела, — сказал он своим грубым голосом. — Прошло много, много лет. Ты стала старой.

Она улыбнулось такой наглости. Он всегда говорил, что думал. — Ты тоже, — сказала она. — Возможно даже чересчур, — добавила она, с вызовом глядя снизу вверх ему прямо в глаза.

— Для чего? — спросил он.

— Для того, что когда-то, много лет назад, ты делал лучше всех.

— Если бы Король-Тень думал так, он не послал бы тебя, — просто сказал Валсавис, протягивая руку к своему топору. Он схватил кусок дерева пасафа и положил его на колоду. Затем он поднял свой топор, и одним ударом расколол его.

Виела опять восхитилась его наглости. Повернуться спиной к жрице и вернуться к работе! — Ты не изменился, — сказала она. — Ты все тот же неоттесаный, невыносимый варвар, каким всегда и был.

Он продолжал спокойно, без напряжения, рубить дрова. — Если это оскорбляет тебя, ты знаешь обратную дорогу, — сказал он.

Она против воли улыбнулась. Большинство людей пугались до полусмерти, когда к ним обращалась женщина-темплар Короля-Тени. А этот говорил с ней так, как будто она шлюха из трущоб. Она должна была обидеться, и по-настоящему, но нет, она не чувствовала себя оскорбленной. С ним всегда было так и не иначе. Она никогда не понимала, почему.

— Его Величество, Король Нибенай, желает видеть тебя, — официально произнесла она.

— Я и сам догадался, — сказал Валсарис, продолжая рубить. — Не думаю, что ты проделала весь этот путь просто для того, чтобы поговорить со мной о погоде.

— Он желает видеть тебя, — настойчиво повторила Ниела.

Валсавис продолжал рубить поленья. — Ему, что, грозит немедленная смерть?

Виела улыбнулась, удивленная. — С чего это ты взял? Нет, конечно нет. Король-Тень будет жить вечно.

— Тогда как насчет завтра, или через неделю? — спросил Валсавис.

Виела почувствовала, как ее щеки покраснели. — Слушай, я могу простить тебе твою наглость, Валсавис, она даже забавляет меня, но Король-Тень никогда и никому ничего не прощает!

Валсавис воткнул свой топор в колоду и медленно повернулся к ней, его выпирающие мускулы опасно напряглись. — Мои услуги были не нужны Нибенаю много лет, — сказал он. — И все эти годы я был забыт Его Величеством Королем-Тенью. А теперь, вдруг, ему срочно нужно, чтобы я приехал. Ясно, ему нужна моя служба, та работа, которую только я могу сделать. Долгие годы я ждал, когда же он решит, что я ему опять нужен. Теперь пусть подождет он.

Челюсть Виелы даже отвисла от удивления. — Никто не может отказать Королю-Тени! — сказала она, потрясенная до глубины души. — Никто!

— Тогда пусть он придет сюда и уничтожит меня, — спокойно ответил Валсавис. Он сделал презрительное движение рукой прежде, чем она смогла ответить. — О, я знаю, что он может и очень легко, для этого ему не надо никаких усилий, достаточно только мигнуть своими злыми желтыми глазами. Но он этого не сделает, я нужен ему. И это должна быть очень важная работа, иначе он послал бы не тебя, а какую-нибудь мелкую сошку, как он и делал в те старые годы. Я приготовлю ужин. Ты хочешь поесть со мной?

Она, разинув рот, смотрела на него, пока он, не ожидая ответа, взялся за дереванные поручни крыльца, поднялся по ступенькам и вошел в дом. Не зная, что еще сделать, она пошла за ним.

После обильного обеда из стейка поджаренного кирра с гарниром из дикого горного риса, приправленного незнакомыми ей растениями, они уселись на деревянные скамьи около камина, наслаждаясь горячим, крепким чаем, приготовленным из смеси диких цветов. Это было личное изобретение Валсависа, и чай был невероятно вкусен.

— Похоже, ты выбрал не ты профессию, — сказала Виела, сделав очередной глоток. — Ты мог бы стать мастером-поваром. Обед был просто великолепен.

— Я мастер во всем, за что берусь, — просто сказал Валсавис. — Я никогда не останавливаюсь на полдороге и всегда иду до конца.

— То есть или делать на уровне мастера, или не делать совсем? — спросила она. — Вот почему у тебя никогда не было женщины.

— У меня было много женщин, — ответил Валсавис.

— Но не жена.

— Не вижу смысла в жене, — сказал Валсавис, пожав плечами. — Время от времени я пользуюсь женщинами. Интересно, что ты наконец спросила меня об этом.

Виела уставилась на него. — Наконец? — сказала она.

— Тебе часто хотелось этого, много лет назад, — сказал Валсавис, говоря так спокойно, как если бы они обсуждали погоду. — Я вижу, что ты все еще хочешь этого, хотя, похоже, ты уже не питаешь надежду, что, заманив меня в кровать, ты разберешься в самой себе.

Брови Вианы взлетели в воздух от удивления. — Я? В кровать с тобой? Почему…ты несносный…самоуверенный дурак!

Ты можешь отрицать это сколько тебе угодно, но это, тем не менее, правда, — ответил Валсавис. — Ты спрашивала меня своим телом и глазами больше раз, чем я могу сосчитать. Не забывай, Виела, что я охотник, а охотник всегда должен знать настоящую природу своей добычи. Вот почему я всегда изучал людей. И как о животном всегда можно много сказать, просто изучая пути, которые оно выбирает, так и о человеке можно узнать почти все, просто понимая язык его тела, осанки и жестов. Когда ты была юной женщиной, ты начинала фантазировать множество раз и по самому разному поводу. Без сомнения, это потому, что Король-Тень в самом лучшем случае невнимательный и, скорее всего, не частый любовник. Его страсть не простирается в направлении тела, он занят другими делами. А ты…ну хорошо, не сейчас, но когда была молодой… — Он пожал плечами.

Виела уставилсь на него с широко раскрытым ртом, но потом, к собственному удивлению, хихикнула. — Слушай, я ведь ты прав, — согласилась она. — Я часто спрашивала себя, на что это похоже — быть твоей любовницей. И я никогда не понимала почему. Ведь ты всегда был, и сейчас остался, грубым, неоттесаным варваром.

— Это и есть причина, почему тебя все время тянуло ко мне, — сказал Валсавис. — Женщины — странные создания. Они громко кричат, что они ненавидят мужиков моего типа, но, тем не менее, их привлекает сила. И чем сильнее женщина, тем больше ее влечет к мужчина, который сильнее ее.

— А чем, собственно, слабый мужчина может привлечь сильную женщину?

— У слабого мужчины может быть масса других достоинств, — сказал Валсавис. — Если он, скажем, слаб телом и душой, он может быть очень добр, нежен и предан. Но сильная женщина всегда способна контролировать его. А мужчина, которого она не способна контролировать, всегда привлекает ее, так он явлется вызовом для нее, он вечно непредсказуем и изменчив.

— Интересно, а какой тип женщин привлекает тебя? — спросила Виела.

— Та, которая способна возобладать над одной штукой, которую подавляющее большинство женщин не в состоянии контролировать, — сказал он.

— И что же это?

— Она сама, — ответил Валсавис.

— Ты интересный мужчина, Валсавис. В тебе намного больше, чем кажется на первый взгляд, — сказала она.

— В любом человеке намного больше, чем кажется на первый взгляд, — ответил он. — Трюк в том, чтобы научиться смотреть. Ну а теперь расскажи мне, что Нибенай хочет от меня.

— Я…не знаю, — сказала она.

— Знаешь, знаешь, — сказал он. — Рассказывай.

Виела сдалась. — Там есть один эльфлинг… — начала она.

— Эльфлинг? — Валсавис поднял брови.

— Частично эльф, частично халфлинг, — ответила она. — Он называет себя Сорак, но его зовут и Кочевником…

Валсавис внимательно слушал пока она говорила, рассказывая ему все то, что она рассказала королю, и что король ей отвечал. Когда она закончила, Валсавис некоторое время молча сидел, переваривая услышанное, затем внезапно вскочил на ноги.

— Мы уезжаем немедленно, — сказал он.

— Что, сейчас? Но ведь скоро будет совсем темно!

— Канку, который тянет твою коляску, не нужно дневного света, чтобы видеть дорогу, — сказал он. — А твой кучер будет просто счастлив, что ему не придется провести ночь, ожидая тебя на дороге.

— Я откуда ты знаешь, что у меня есть и коляска и кучер? — спросила она.

— Я думаю, что ты вряд ли смогла пройти всю эту дорогу пешком, — ответил он. — А старшая жрица Короля вряд ли будет сама править своей собственной коляской.

Она скривилась. — Конечно, — сказала она. — Но час назад ты сказал, что король может подождать и день, и неделю, и даже не подумал об удобстве моего кучера.

— И сейчас не думаю. Я просто сказал, что он будет счастлив.

— Тогда откуда это внезапное желание уехать прямо сейчас? — спросила она.

— Потому, что этот эльфлинг заинтересовал меня, — сказал он. — И уже много времени у меня не было достойной жертвы.

— Возможно, — сказала она. — Но у тебя не было достойной жертвы в течении многих лет. А ты не так молод, как раньше.

Валсавис сделал неуловимое движение, и внезапно два кинжала вонзились в скамью по обе стороны от нее, так близко, что ее платье было пригвоздено к дереву. Он бросил их с такой скоростью, что у нее просто не было времени отреагировать. Она взглянула на кинжалы, торчавшие в дюйме от ее боков, потом слегка кашлянула, прочищая горло. — С другой стороны, можно сказать, что с возрастом приходит опыт.




Первая Глава


Тяжелая, деревянная, сводчатая дверь в королевские покои открылась сама, ее железные петли протестующе заскрипели, и когда Валсавис прошел внутрь, он заметил, — Заржавело. Петлям нужно побольше масла.

Король-Тень медленно повернулся к нему, в упор глядя на него тяжелым взглядом. Валсавис ответил таким же. Он постарел, подумал Нибенай, но выглядит замечательно, как и всегда, и все еще движется с ленивой грацией кота. И по-прежнему так же вопиюще нахален. Даже его собственные жрицы трепетали перед Нибенаем и никогда не отваживались встретить его взгляд. Но не Валсавис. Полное отсутствие почтительности и полное отсутствие страха.

— Я послал за тобой… — начал было король-дракон, но остановился и тяжело вздохнул, когда волна ужасной боли прошла через все его тело. Боль была намного хуже, чем утром. — Подойди ближе.

Валсавис без колебаний сделал пару шагов вперед, встав в поток солнечного света, падающий из открытого окна башни.

— Ты стал намного старее, Валсавис.

— А ты стал намного уродливее, милорд.

Король-Тень зашипел от гнева, а его хвост задергался. — Не испытывай мое терпение, Валсавис! Я знаю, что ты не боишься смерти. Но есть намного худшие варианты судьбы, которые могут выпасть человеку.

— Я уверен, что ты знаешь их всех, милорд, — небрежно ответил Валсавис, оставив Королю-Тени гадать, имел ли он в виду двойное значение собственных слов. — Виела сказал, что ты нуждаешься во мне.

— Я не нуждаюсь, — ответил Король-Тень с раздражением. — Но есть вопрос, который должен быть решен. Так я желаю. Это касается бродяги из Поющих Гор.

— Да, Сорака-эльфлинга и его шлюхи, виличчи, — сказал Валсавис. — Я знаю о них. — Прежде, чем пойти во дворец, он побывал в нескольких тавернах, поговорил с несколькими своими старыми знакомыми, добавил то, что рассказала ему Виела, и ему не составило труда сложить всю историю из кусочков и отделить вероятное от невероятного. — Скорее всего они пришли из Тира, через пустые земли и Горы Барьера, чтобы устроить небольшой переполох для наседки в одном из твоих курятников. Насколько я понял, это закончилось плохо для твоей наседки, а девица, о которой идет речь, переметнулась в Союз Масок.

— Твои источники абсолютно точны, как всегда, — сказал Король-Тень. — Но меня заботит вовсе не измена восставшей дочки, а эльфийский миф.

— О том, что этому эльфлингу суждено стать королем эльфов? — с изумлением спросил Валсавис. — Мне сказали, что он носит меч древних эльфийских королей — Гальдра, если не ошибаюсь. Бродяга-незнакомец и зачарованный меч. Разве может быть лучший сюжет для менестреля? Он перерезает горло нескольким тупоумным великанышам, и пьяные барды делают его героем сказания. Все пляшут и поют от счастья. Конечно ты-то не веришь в такую чепуху?

— Это вовсе не чепуха, — ответил Нибенай. — Гальдра существует, но ты, похоже, слышал убогий вариант мифа. Носитель Гальдры вовсе не Король Эльфов, но, согласно пророчеству, Корона Эльфов. То есть, если легенда не врет, он не король, а создатель королей.

— Тогда должен ли я убить его?

— Нет, — твердо ответил Нибенай. — Еще нет. Сначала найди мне короля, которого этот Кочевник создаст. Корона должна привести тебя к королю.

Валсавис нахмурился. — Почему тебя так волнует этот будущий король эльфов? Эльфы живут кланами и племенами, и не хотят никакого короля.

— Корона Эльфов, согласно легенде, коронует не просто короля эльфов, а великого мага, правителя, который обратит все расы Атхаса в рабство, — сказал Нибенай.

— Еще один король-волшебник? — спросил Валсавис.

— Хуже, настоящий ужассс, — прошипел Нибенай. — Найди мне этого короля, и твоей наградой будет Кочевник, поступай с ним как считаешь нужным.

Брови Валсависа поднялись при мысли о грядущем правителе, худшем чем король-волшебник, но он предпочел сохранить свои мысли при себе. Вместо этого он обратился к более насущным проблемам. — Итак, я выслеживаю этого эльфлинга, нахожу и убиваю короля, которого он собирается сделать, и за все мои волнения ты не предлагаешь мне ничего, кроме эльфлинга, его бабы, и возможности сделать с ними все, что я хочу? Да кто захочет заплатить выкуп за эту парочку? Даже на эльфийском рынке за них не дадут больше нескольких серебряных монет, и это за все мои усилия.

— Ты что, собираешься торговаться со мной? — сказал король-дракон, его хвост зло заходил взад и вперед.

— Нет, милорд, я не собираюсь торговаться. За эту работу я хочу десять тысяч золотых и не монетой меньше.

— Что? Да ты сумашедший, — сказал Нибенай, скорее пораженный, чем разгневанный такой наглостью.

— Это цена, которую ты легко сможешь заплатить, — сказал Валсавис. — Такая сумма ничто для тебя, а для меня она означает спокойную старость. С таким стимулом я буду делать свое дело изо всех сил. Без этого я обречен на старость, одиночество и нужду. — Он пожал плечами. — Если ты откажешь мне, лучше убей меня сразу, я не хочу умирать такой смертью.

Король-дракон хихикнул, против своей воли. Наглость наемника рассмешила его, а ведь прошло много лет с тех пор, как он смеялся в последний раз. — Очень хорошо. Ты получишь свои десять тысяч золотых. И я могу даже прислать тебе одну из моих юных жен, чтобы она заботилась о тебе, на время твоей старости. Ну как, этого стимула тебе достаточно?

— Я сам могу выбрать из твоего гарема? — спросил Валсавис.

— Какую хочешь, — ответил король-дракон. — Они не значат для меня ничего.

— Очень хорошо. Считай, что дело сделано, — ответил Валсавис, поворачиваясь и собираясь уйти.

— Погоди, — сказал король-дракон. — Я еще не отпустил тебя.

— Есть что-нибудь еще, милорд?

— Возьми это, — сказал Нибенай, протягивая ему своими пальцами-когтями странное на вид кольцо. Оно было сделано из золота и напоминало закрытый глаз. — Благодаря ему я смогу наблюдать за тобой, видеть как у тебя идут дела. И если тебе понадобится моя помощь, ты сможешь связаться со мной через это кольцо.

Валсавис взял кольцо и опустил себе в карман. — Теперь все, милорд?

— Да, ты можешь идти. — Огромный наемник повернулся к двери. — Смотри, не проиграй, Валсавис, — сказал Король-Тень.

Валсавис остановился и бросил взгляд назад, через плечо. — Я никогда не проигрываю, милорд.

* * *


— Сорак, остановись! Ну пожалуйста! Я должна отдохнуть, — сказала Риана.

— Мы остановимся отдохнуть на рассвете, — ответил тот, продолжая идти.

— Но мои родители не эльфы и не халфлинги, я не так сложена, как ты, — устало сказала она. — Я обыкновенный человек, и, хотя я и виличчи, есть предел и моей выносливости.

— Хорошо, — сказал он, сдаваясь. — Мы остановимся. Но очень ненадолго, и потом нам придется поднажать.

Она благодарно кивнула, опустилась на колени и достала мех с водой.

— Экономь воду, — сказал он, когда увидел, как она сделала несколько больших глотков. — Нельзя сказать, когда мы найдем еще.

Она озадаченно взглянула на него. — Почему мы должны бояться, что нам не хватит воды, — спросила она, — когда мы всегда можем выкопать ямку и, используя друидское заклинание, наполнить ее водой?

— Ты, наверно, очень устала, — сказал Сорак. — Ты что, забыла, по чему мы идем? Это же соль. А соленая вода не утолит твою жажду, наоборот, будет только хуже.

— О, — сказала она с недовольной гримасой. — Какая я глупая. — С сожалением она опять повесила мех с водой на плечо. Затем она взглянула вперед, где темные силуэты Гор Мекилота неясно вырисовывались в ночном воздухе. — Кажется, что они не ближе, чем день назад, — сказала она.

— Мы достигнем их через три или четыре дня, не больше, — ответил Сорак. — Если, конечно, мы не будет слишком часто останавливаться для отдыха.

Она глубоко вздохнула, потом испустила длинный, усталый выдох, и встала на ноги. — Ты прав, — сказала она. — Я готова идти.

— Рассвет будет где-то через час, сказал Сорак, глядя на небо. Тогда мы остановимся и сможем поспать.

— И поджариться, — сказала Риана. — Даже сейчас, ночью, я чувствую, что иду по теплой соли. Мои ноги чувствуют тепло, даже через мокасины. Эта соль впитывает дневную жару как камень, помещенный в огонь. Не думаю, что я когда-нибудь еще посыплю солью свои овощи.

Уже пять дней они шли по Великой Желтой Пустыне. Шли только ночью, так как днем обжигающие лучи темного солнца Атхаса превращали пустыню в кузнечный горн, жара была просто невыносима. Луги солнца отражались от кристалликов соли и ослепляли. Так что днем они отдыхали, лежа на соли и укрывшись своими плащами, даже не опасаясь жищников, которые, обычно, кишели на просторах пустынь Атхаса. Даже самые сильные и ужасные из них достаточно хорошо соображали, чтобы рискнуть забраться в Великую Желтую Пустыню. Здесь не росло ничего, не было никакой жизни. Насколько они могли видеть, от Гор Барьера на севере до Гор Мекилота на юге, от Дельты Раздвоенного Языка на западе до огромного Илового Моря на востоке, здесь не было ничего, кроме безжизненной равнины, покрытой кристаллами соли, таинственно светившимися в лунном свете.

Возможно, подумал Сорак, он слишком сильно давит на нее. Пересечь Великую Желтую Пустыню — совсем не простая задача. Для большинства обычных людей — верная смерть, но Риана виличчи, молодая, сильная и великолепно обученная искусству выживать. С другой стороны, он сам совсем не человек, и обладает силой и выносливостью обеих рас. Нечестно ожидать, что она может выдерживать его темп. Однако, это очень опасное путешествие, и, чем быстрее они пересекут пустыню, тем лучше. И совершенно неизвестно, какие опасности еще ждут их, когда они в конце концов достигнут гор.

Мародеры Нибеная разбили свой базовый лагерь где-то там, около гор, и Сорак знал, что им не за что любить его. Он полностью разрушил их план напасть на караван из Тира, и низверг одного из их вождей. Если они повстречают мародеров, вряд ли дело кончится дружеской беседой.

Для того, чтобы достичь своей цели, деревни Соленое Поле, они должны были пересечь горы — сама по себе нелегкая задача. А когда они окажутся в деревне, им придется рещать еще более сложные проблемы. Мудрец послал их найти друида по имени Молчаливый, который доведет их до города Бодах, где они должны отыскать старинный артефакт, известный как Серебряный Нагрудник. Однако, они даже не знали, как выглядит этот загадочный друид. Не говоря уже о том, что они не знали, как выглядит и Серебряный Нагрудник, зато знали, что Бодах — самое худшее место в мире для любых поисков.

Была легенда, что где-то в Бодахе спрятано великое сокровище, но мало кто из искателей приключений, рискнувших отправиться на поиски, вернулся назад. Расположенный в самом конце полуострова, простиравшегося в глубь одного из самых больших иловых заливов, Бодах был городом немертвых. Когда-то он был одним из самых могучих городов древних, его великолепные башни и сейчас можно было видеть с большого расстояния, и он занимал много квадратных миль полуострова. Найти старинную реликвию в большом городе, превращенном в руины, было само по себе обескураживающей проблемой, но, как только солнце садилось, тысячи немертвых выползали из своих укрытий и бродили по улицам древнего города. В результате мало кто отваживался искать сокровища Бодаха. Что толку в величайшем сокровище в мире для того, кто помрет прежде, чем успеет потратить его.

Сораку не было никакого дела до сокровищ. То, что он искал, никакой багатей на свете не мог купить, и это было знание. Даже когда он был ребенком, он хотел знать, кто его родители и что стало с ними. Живы ли они еще? Как так вышло, что эльф и халфлинг породили ребенка? Может быть они встретились и, несмотря ни на что, полюбили друг друга? Или, возможно, его мать была изнасилована захватчиком, а он сам стал нежелательным и ненавидимым последствием, выкинутым, так как она не хотела его? Возможно, у нее не было выбора и она вынуждена была поступить так. Быть может она любила его и пыталась защитить, но как только он немного вырос и его настоящая природа была открыта другими членами племени, они не захотели терпеть его среди себя? Это казалось самым вероятным, так как ему было не больше пяти-шести лет, когда его бросили в пустыне. В таком случае, что стало с его мамой? Осталась ли она в племени, или ее тоже изгнали? А может быть случилось и самое ужасное? Он знал, что никогда не сумеет жить в ладу с самим собой, пока не получит ответов на вопросы, которые мучили его всю жизнь.

Но теперь у него была и другая цель. Даже если он сумеет узнать правду о самом себе, он все еще останется изгнанником. Он был не человек, и пока он не встретил среди рас Атхаса никого, кто даже отдаленно походил на него. Возможно, он был единственный эльфлинг в мире. И где же место для него в этом мире? Конечно, если он захочет, он всегда сможет вернуться в монастырь виличчи в Поющих Горах, в котором вырос. Они всегда примут его, хотя он на самом деле не один из них и никогда не будет виличчи. И, почему-то, он верил, что его судьба лежит где-то в совсем другом месте. Он поклялся следовать Путем Друида и Дорогой Сохранения. Может ли быть, что его предназначение — служить человеку, который один стоит против силы всех королей-волшебников Атхаса?

Мудрец проверяет его. Возможно волшебнику, которого называют Странником, требуются все эти артефакты, которые они должны собрать, для превращения в аванжеона. С другой стороны, возможно это просто проверка их способностей, он хочет посмотреть на что они годны и достойны ли служить ему. Сорак не знал этого, и был единственный путь узнать — довести поиск до конца. Он должен найти Мудреца. Он так решил, и ничто не заставит его свернуть с дороги.

Долгое время они шли не произнося ни единого слова, сохраняя энергию для долгого пути через соляную равнину.

Наконец, золотой отблеск рассвета осветил горизонт. Скоро на Великую Желтую Пустыню обрушится безжалостный поток обжигающих лучей темного солнца и она станет похожа на раскаленную сковородку. Они остановились, своими дорожными палками сделали ямку в соли, и легли в нее, близко друг к другу, завернувшись в свои плащи, спасаясь в их тени от обжигающих лучей. Риана, истощенная до предела, уснула немедленно.

Сорак тоже устал, но он не нуждался во сне — по меньшей мере в том смысле, который большинство людей вкладывают в слово сон. Он мог нырнуть вниз и дать любой из его личностей выйти наверх, и, пока он «спит», Путешественник или возможно Наблюдатель могли быть наверху, сторожа их сон.

Он чувствовал, что другие члены его племени не устали, племени в одном, частью которого он был. Но он знал, что они голодны и старался не думать об этом.

Сам Сорак был вегетарианцем, как и виличчи. Он вырос в монастыре, где все были вегетарианцами. Однако и эльфы и халфлинги ели мясо, а халфлинги часто ели человеческое мясо. Но ему не надо было беспокоиться, что Риане может угрожать какая-либо из его личностей. Они уже давно научились жить вместе.

Часто, когда Сорак «спал», Путешественник выходил наружу и охотился. Он убивал свою жертву, а остальные насыщались, поедая ее сырой, а Сорак, просыпаясь, даже не помнил об этом. Он знал об этом, естественно, но они никогда не обсуждали это между собой, одно из тех соглашений, которое позволяло им всем вместе сосуществовать в одном теле. А все другие понимали, что Сорак любит Риану, хотя и не разделяли его чувства. Эта любовь, однако, не могла закончиться сексом, так как по меньшей мере три личности Сорака были женщинами, и не смогли бы вынести сексуальный контакт.

Ну, положим, Кивара смогла бы, подумал он, просто из любопытства. Кивара была своенравным созданием, жадным на новые чувства, и любое возбуждение привлекало ее. Во многих отношениях она была ребенком, абсолютно аморальным. Но Страж и Наблюдатель не могли поощрять такую связь, так что Сораку оставалось любить Риану только одним-единственным доступным ему способом — духовно.

Он знал, что и она любит его, что ради него она пренебрегла своими клятвами и ушла из монастыря, и идет вместе с ним, так как не в состоянии жить без него. Она знала, что ее любовь к нему — это что-то такое, что она никогда не сможет выразить физически и она знала почему. Она приняла это, хотя Сорак подозревал, что в душе она еще надеется, что однажды, в один день, это произойдет. Он сам страстно желал этого, но в душе смирился с неизбежной несправедливостью своей судьбы.

Часто он спрашивал себя, какое будущее приготовлено для них. Возможно Мудрец знал, но, даже если и так, он не дал им никаких ключей к замку от этой загадки. Жизнь на Атхасе была трудна, и было много таких, которые были куда менее удачливы, чем он. Им было суждено прожить всю жизнь в рабстве, работая от зари до зари, или ради развлечения аристократов и богатых купцов сражаться на кровавых аренах городов-государств. А сколько было тех, кто жил в крайней нищете и бедности в городских трущобах, у многих из этих нищих не было крыши над головой и они не знали, смогут ли они найти себе еду, чтобы не умереть с голоду. Они жили в постоянном голоде под угрозой изгнания, и часто им перезали глотки за несколько керамических монет или кусок хлеба. Часто они были больны, многие из них были калеки. И много больше было тех, кто умирал детьми, не вынеся такой страшной жизни. Сорак знал, что ему выпал намного более удачный жребий.

Возможно, он никогда не будет нормальным. У него даже не было понятия, что это такое, разве что в абстрактном смысле. Он не помнил то время, когда он был другим. Он не только родился необычным существом, эльфлингом, подобных которому скорее всего нет, но тяжелейшие испытания, которые он перенес в детстве, брошенный в пустыне, заставили его сознание разделиться на дюжину разных личностей, и они все вместе жили в одном теле. И тем не менее, несмотря на все это, он был свободен. Свободен делать из своей жизни то, что он сам выберет. Свободен дышать ночным воздухом пустыни, свободен идти туда, куда несет его ветер, свободен отправиться в поиск, который, быть может, позволит ему найти цель своей жизни. Какие бы испытания он не встретил по дороге, он встретит их потому, что так решил, и или победит или умрет, стараясь победить, но, по меньшей мере, умрет свободным. Его пылающий искрами взгляд метнулся по безлюдной, серебристой соляной пустыне, где он и Риана были единственными живыми существами, и он опять подумал — да, я счастивчик.

С этой мыслью он нырнул вглубь и разрешил Наблюдателю выйти наружу. Настороженная и молчаливая, как всегда, она сидела совершенно неподвижно, только ее взор обшаривал безжизненную пустоту вокруг них, наблюдая за первыми, еще слабыми лучами рассвета, медленно появлявшимися над силуэтами далеких гор.

Пока она сидела, непрерывно вглядываясь в соленую серебряную пустыню, Наблюдатель не теряла концентрации, она не отвлекалась даже на мгновение от окружающей природы. Ее ум был тверд, она не страдала от одиночества и посторонних мыслей, как это обычно бывает с теми, кто оказывается один и вынужден стоять на страже долгими ночными часами. Она никогда не жаловалась на то, что случилось в прошлом, или может случиться в будущем. Она не развлекала себя надеждами или страхами, или страдала от каких-нибудь эмоций. Наблюдатель всегда и везде оставалась собранной, внимательной, жила только настоящим, и, как следствие, ничто не ускользало от ее внимания.

Сорака могли терзать сомнения, он мог страдать от неопределенности своей цели, но Наблюдатель замечала любую деталь: крошечное насекомое проползло по земле, малюсенькая птичка пролетела над головой, порыв ветра пронес частицы соли над равниной, образовав едва различимое пятно прямо над землей, над горами начали пробиваться слабые рассветные лучи солнца. Никакая деталь вокруг не избегала ее внимания. Все ее чувства были обострены, насторожены, она воспринимала малейшие движения и звуки, она сама стала миром вокруг себя воспринимала малейшие изменения в нем.

Вот почему она была просто потрясена, когда, повернувшись, она увидела женщину, стоящую всего в пятнадцати или двадцати футах от нее.

Застигнутая врасплох, Наблюдатель не отреагировала так, как она обычно делала и не разбудила Страж. Вместо этого она уставилась, совершенно потясенная невероятным зрелищем, на прекрасную молодую женщину, которая внезапно появилась ниоткуда. Равнина вокруг было плоская, как стол и открыта во всех направлениях. В свете обеих лун, Рала и Гутея, любое приближающееся существо будет видно на многие мили, и тем не менее эта женщина появилась здесь, внезапно и необъяснимо.

— Помоги мне…пожалуйста, — сказала она мягким и жалобным голосом.

С опозданием Наблюдатель разбудила Страж. Она никак не могла объяснить внезапное появление этой женщины. Она обязана был увидеть ее издали, но не увидела. То, что кто-то может подойти к ней так тихо и незаметно, встревожило ее до глубины души. А то, что это случилось в месте, где видимость была на многие мили, было вообще выше ее разумения.

Когда Страж проснулась и вышла наверх, она уставилась во все глаза на незнакомку, изучая ее до мельчайших деталей. Женщина выглядела юной, не больше двадцати лет, ее волосы были длинные, черные и блестящие. Кожа была бледной и гладкой, без пятен и ран, ноги тонкие, великолепной формы, на узкой талии был надет пояс из бус. Руки были небольшие, а ее полная, открытая сверху грудь красиво поддерживалась узкой кожаной повязкой. На ее красивых ступнях были легкие сандали, а платье было не слишком скромное — очень короткое и с диагональным разрезом оно едва прикрывала бедра, а для защиты от холода пустыни на ней был только легкий плащ. На вид она напоминала девушку-рабыню, но было непохоже, что она занималась тяжелой физической работой.

— Пожалуйста… — сказала она. — Пожалуйста, ты можешь помочь мне?

— Ты кто? — спросила Страж. — И откуда пришла?

— Меня зовут Теела, — сказала девушка. — Меня похитили мародеры из каравана рабов, но я смогла убежать и несколько дней скиталась по этой безжизненной пустыне. Я очень устала и хочу пить. Ты можешь помочь мне? — Она стояла в соблазнительной позе, стараясь показать как можно больше своего роскошного тела, естественно совершенно не зная, что обращается к женщине. Она видела Сорака, а не Страж, и было ясно, что она взывает к его мужским инстинктам.

Страж мгновенно насторожилась. Без сомнения, на любого мужчину эта красивая и, очевидно, доступная женщина произвела бы потрясающий эффект, но на Страж такие чары не действовали, зато заработали ее охраняющие инстинкты, и охранять надо было не легко-доступную девку, а Племя.

— Ты не выглядишь так, как будто скиталась по пустыне несколько дней, — сказала она голосом Сорака.

— Возможно только день или два, я не знаю. Я потеряла счет времени. Моя голова кружится, я заблудилась и не могу найти дорогу к спасению. Это чудо, что я повстречала тебя. Ты же не откажешь в помощи умирающей юной девушке? Я сделаю все, чтобы доказать свою благодарность. — Она сделала паузу, чтобы подчеркнуть свои слова. — Все, — сказала она низким голосом и подошла ближе.

— Стой где стоишь, — сказала Страж. Но девушка продолжала подходить ближе, ставя одну ногу прямо перед другой, соблазнительно покачивая своими бедрами. — Я так долго была одна, — сказала она, — и я потеряла надежду. Я была уверена, что умру здесь, в этом ужасном месте. И теперь, когда судьба послала мне такого прекрасного, сильного защитника…

— Стой! — приказала Страж. — Ни шагу больше!

Риана слегка пошевелилась.

Юная девушка продолжала идти. Она была уже в десяти футах. Она раскинула свои руки, ее плащ раскрылся пошире и открыл ее роскошную фигуру. — Я знаю, ты не прогонишь меня, — сказала она грудным голосом, полным обещания. — Твой товарищ спит, и если мы не будем шуметь, то не потревожим его…

— Путешественник! — сказала псионически Страж, уходя в сторону и разрешая Путешественнику выйти вперед. В то же мгновение поза Сорака поменялась. Он встал прямо, плечи развернулись, тело напряглось, хотя снаружи он выглядел совершенно расслабленным. Так как красотка продолжала идти, рука Путешественника легла на рукоятку ножа, заткнутого за пояс. Он бысто выхватил нож из ножен и одним быстрым, мягким движением метнул его в приближающуюся женщину.

Нож прошел прямо через нее.

Со злым шипением юная женщина внезапно прыгнула на него, и пока она летела, ее фигура замерцала и стала меняться. Путешественник предусмотрительно отступил в сторону во время ее прыжка, и она упала на землю.

А когда она встала, она больше не была юной прекрасной женщиной. Иллюзия соблазнительной одежды, которая якобы была на ней, исчезла, тело из бледного стало молочно-белым и замерцало. На голове больше не было длинных и роскошных черных волос, но шевелящаяся грива кристаллов соли, а черты лица просто исчезли. Две впадины отмечали место, где были глаза, небольшой бугорок оказался на месте носа, под которым широко распахнулась безгубая глубокая щель, пародия на рот, усыпанная мелкими кристалликами соли, похожими на песок, падающий в песочных часах.

Сорак проснулся и узнал песчаную невесту, существо, о котором раньше он только читал. Как и уничтоженый ландшафт планеты, оно было результатом бесконтрольного применения магии осквернителей. Могучие заклинания осквернителей, которые выпивали жизненную энергию из целого района, иногда могли открывать щель в отрицательный материальный уровень и создания типа песчаной невесты ухитрялись проскочить через нее. Никто не знал в точности, что это такое, но пойманные в ловушку на уровне, чужом для них, они создавали свое тело из окружающей их почвы, обычно из песка, но в данном случае тварь создала себя из кристалликов соли Великой Желтой Пустыни. Теперь иллюзия рассеялась, и она бросилась на Сорака.

Риана проснулась от наполовину шипения, наполовину рычания, которые издавала тварь, быстро перекатилась и встала на ноги, выхватив свой меч.

— Стой подальше, — крикнул Сорак. Он знал, что обычное оружие ничего не может сделать с этим созданием. Любое оружие просто проходило сквозь него, как кинжал проходит через кучу песка. Гальдра, однако, не был обычным оружием. Когда тварь снова бросилась на него, Сорак отпрыгнул в сторону, перекатился и встал на ноги, выхватив Гальдру из ножен.

Риана стояла в стороне, согнув ноги, готовая в любой момент прыгнуть. Тварь стояла между ними, стараясь решить, на кого из них напасть. Было похоже, что ее смущают их мечи. Внезапно она рассыпалась по поверхности соли дождем кристаллов.

— Что случилось? — спросила Риана.

— Ко мне, быстро! — сказал Сорак.

Когда Риана шевельнулась, чтобы перебежать, тварь внезапно появилась из земли за ее спиной.

— Сзади! — крикнул Сорак.

Риана повернулась, одновременно ударив своим мечом. Клинок прошел точно через шею чудовища, но удар, который отрубил бы голову любому живому существу, не дал абсолютно никакого результата. Клинок просто пролетел через движущиеся кристалы соли, котрые немедленно смыкались за ним. Когда тварь протянула руки к Риане, собираясь схватить ее и выпить ее жизненную энергию, Сорак прыгнул вперед, и прочертил Гальдрой широкую дугу сверху вниз. Зачарованный клинок из эльфийской стали просвистел в воздухе и отрубил одну из рук твари.

На этот раз связь тела с рукой была разорвана, а сама рука взорвалась и сверкающие кристаллы соли попадал и на землю. От боли и удивления тварь завыла, издавая нечеловеческие звуки. Сорак опять взмахнул своим мечом, но на этот раз напуганная тварь отпрыгнула назад, так как поняла, что это не обыкновенный меч. И опять она растаяла, просыпавшись на землю со звуком падающего песка.

На этот раз Риана стала спиной к спине Сорака и они начали настороженно поворачиваться, поддерживая контакт спинами, внимательно глядя по сторонам. С неожиданным шуршанием тварь возникла снова и бросилась на Риану, стараясь разделить их. Риана прыгнула вперед и упала на землю, а Сорак изогнулся, поворачиваясь и, поднеся Гальдру поближе к телу, прочертил им горизонтальную дугу, завершая поворот. Меч прошел прямо через тело чудовища, разрубив его пополам. Соль вырвалась потоком из раны, а тварь завыла в смертельной агонии. Подобно крохотным дождинкам кристаллики соли посыпались на землю, а ветер унес последний смертельный вой твари. И опять все затихло под лучами встающего утреннего солнца.

Риана тяжело выдохнула и убрала меч в ножны. — Все, что я хотела — немного поспать, — жалобно сказала она. — Неужели я просила от жизни слишком много?

Сорак усмехнулся. — Извини, если разбудил тебя, — ответил он. — Я старался не шуметь.

Риана взглянула на темное солнце, неохотно поднимавшееся из-за гор. Соль под ее ногами уже начала нагреваться. — В любом случае я не думаю, что смогу уснуть сейчас, — сказала она. — Давай пойдем. Все, что я хочу, — как можно скорей уйти из этой проклятой пустыни.

— Хмм, при свете дня это будет страшно тяжелое путешествие.

— Но не страшнее смерти во сне, — ответила она. Со вздохом она надела рюкзак себе на спину. — Пошли.

— Как хочешь, — сказал Сорак, поднимая с земли свою палку и дорожный мешок. Он задумчиво взглянул на горы, спрашивая себя, какие еще опасности ожидают их там.

* * *


Валсавис стоял на большом камне, лежавшем на склоне холма сразу за стенами города, и задумчиво глядел на Великую Желтую Пустыню. Он тщательно проверил почву вокруг, отмечая малейшие следы, которые большинство следопытов скорее всего пропустили бы. Да, безусловно, они разбивали здесь свой лагерь. Слишком близко от города, и они не развели огонь, который выдал бы их расположение. Уже одно это ясно говорило о том, кто останавливался здесь, как если бы они высекли свои имена на камне, на котором он стоял. Они очень тщательно старались скрыть малейшие следы своего лагеря, и, довольно подумал он, большинство следопытов не сумели бы найти его. Однако он, Валсавис, не был обыкновенным следопытом.

Он знал, что из города они ушли. Король-Тень сказал ему об этом, он знал это наверняка. Но Нибенай не знал, как они ушли и куда. Если бы он попросил, Нибенай легко мог бы узнать это при помощи заклинаний, но Валсавис знал короля-волшебника не первый год и не стал предлагать ему это. Нибенай очень неохотно тратил свою силу на любое заклинание, не связанное напрямик с его идущей метаморфозой.

Старый негодяй стал по настоящему уродливым и противным, подумал Валсавис. Он не мог даже представить себе, как его темплары каждый день глядят на него, а если им надо еще обслуживать его по женской части… Впрочем, Нибеная наверно эти проблемы больше не тревожат. Как правило волшебники редко предавались таком эфемерным, быстро проходящим и требовавшим много энергии удовольствиям плоти. Валсавис вообще не понимал, как человек может хотеть преобразовать себя в монстра. Да, конечно сила, но… Уж слишком большую цену надо за это заплатить. Неважно, напомнил он себе, я не король-волшебник, и у меня никогда не было таких идиотских амбиций.

Фактически у него не было вообще никаких амбиций. У него мало что было, но и это было более, чем достаточно. Он жил абсолютно один у подножия Гор Барьера потому, что ему не нужна была компания людишек. Он слишком хорошо знал их. Он долго изучал их, и чем больше узнавал об их природе, тем меньше хотел общаться с ними. Он жил спокойно и просто, и ему не нужна была ничья компания, кроме своей собственной. В лесах Гор Барьера было много места для развлечения, игры и охоты, небо было ясно, а в воздухе не было даже намека на заразные запахи города. Никто не нарушал его одиночества. Никто, за исключением — хотя и очень редким — Короля-Тени, Нибеная.

Прошло много лет, с тех пор, когда Нибенаю в первый раз потребовались его услуги. В юности Валсавис был солдатом, наемником, он объездил весь мир, нанимаясь туда, где надо было сражаться и за это платили деньги. Так и получилось, что он служил в армиях почти всех городов-государств Атхаса, и множество раз его нанимали проводником в караваны крупнейших тоговых домов. Работа наемника не сделала его богатым, но Валсавис и не хотел быть богатым. Он всегда умел выживать. Этого было достаточно. Но в его жизни произошел драматический поворот, когда он стал капитаном в армии Короля-Тени, много лет назад.

В то время Нибенай еще не устранился полность от политических дел города, как он это сделал тогда, когда продвинулся довольно далеко на пути превращения в дракона. Сейчас городом в основном правят его темплары, но тогда он играл намного более активную роль.

Пришло время, когда один из наиболее влиятельных городских аристократов попытался захватить власть, сбросить Короля-Тень и усесться на его трон. Используя богатства своей семьи, он сбежал из города и обосновался в Галге, где сумел заключить союз с Обой, Королевой-Волшебницей Лалали-Пуй.

До Короля-Тени долетело слово, что этот аристократ стал собирать армию, которая очень скоро отправится в поход на собственный город Короля-Тени. И тогда Нибенай обратился к юному капитану своей стражи.

Валсавис так никогда и не узнал, почему Король-Тени выбрал именно его. Возможно, что он что-то узнал о его жизни и его репутации. Возможно, что он увидел что-то в нем такое, из чего он заключил, что у юного капитана есть нетронутый потенциал. Возможно также, что он воспользовался каким-то гаданием, а может предвидел будущее. Валсавис не знал тогда, не знал и сейчас. Он знал только, что Король-Тень выбрал его для особого и очень опасного дела, которое он должен будет сделать один. Он должен был проникнуть в Галг, завербоваться в армию, которую набирал этот аристократ, а потом убить его.

Оказалось, что это совсем не трудно. Аристократ слишком полагался на верность своих наемников, которым платил хорошие деньги, и особо заботился, чтобы показать себя неприхотливым командиром, который постоянно находится среди своих людей. В результате он почти не заботился о собственной безопасности. Валсавис легко справился с заданием, значительно быстрее, чем предполагал, и потом успешно сбежал в наступившей суматохе. Король-Тень был очень доволен. Очень скоро он дал Валсавису другое поручение, похожее на первое.

Со временем Валсависа освободили от всех остальных обязанностей. Он стал личным убийцей Короля-Тени, преследуя его врагов и уничтожая их везде, где бы они не были. Его репутация взлетела до небес, а люди боялись произносить его имя. Никто не мог уйти от него. Неважно, куда они бежали, пытаясь спастись, он всегда находил след и шел по нему до конца. Он был очень, очень хорош в том, чем занимался.

Прошли годы, и Король-Тень все более и более уходил от текущих дел, занимаясь только заклинаниями для своей метаморфозы. О Валсависе забыли. Настало время, когда его больше не вызывали во дворец и не посылали убить еще одного врага короля. Его замечательное умение выслеживать врага по малейшим следам оказалось никому не нужно. Городская стража не нуждалась в человеке с его способностями. На самом деле ее командиры боялись его. Валсавис не очень возражал. Он не хотел опять становиться простым стражником, а работа наемника потеряла для него всякий интерес. Тогда он уехал из города, поселился в уединенной хижине в предгорьях, и жил там все это время, избегая компании как людей так и нелюдей, ведя жизнь отшельника. И теперь, после всех этих лет, Король-Тень опять послал за ним.

Сколько же лет прошло с тех пор? Двадцать? Тридцать? Или больше? Валсавис давно потерял счет годам. Он решил, что Король-Тень давно забыл о нем. Понадобилось что-то абсолютно экстраординарное, типа этого эльфлинга, чтобы отвлечь Нибеная от занятия, которым он занимался каждую минуту своей жизни. Виела рассказал Валсавису все, что она знала, а потом он провел свое собственное расследование. Это заняло намного меньше времени и оказалось проще, чем он думал. Конечно, после стольких лет его обычные источники исчезли или умерли, но ему было достаточно назвать себя, и его тут же направили к тем, кто дал ему ответы на все вопросы. Да, подумал он, сколько лет прошло, но люди все еще помнят Валсависа. И боятся его. Сам Нибенай добавил еще немного к его сведениям, но, тем не менее, осталось еще много такого, чего Валсавис не знал. Не важно. Скоро он узнает все. Нет лучшего способа узнать что-нибудь о человеке — или эльфлинге, какая разница — чем идти за ним по пятам.

Он взглянул на странное золотое кольцо, которое Нибенай дал ему и вспомнил его зловещие последние слова. Смотри, не проиграй, Валсавис.

Валсавис не собирался проигрывать, и вовсе не потому, что боялся Короля-Тени. Он не боялся ничего, даже смерти, причем в любом виде. Он всегда знал, что рано или поздно, так или иначе, смерти не избежать. Он предпочел бы отложить ее на самый дальний срок, но когда время придет, он встретит ее с открытыми глазами. Были, конечно, вещи похуже смерти, как Король-Тень язвительно напомнил ему, и Валсавис знал, что Нибенай может обеспечить ему любую из них, если он проиграет. Но не это волновало кровь в его жилах. Его увлекал азарт охоты, ее перепетии, вызов, который бросала ему жертва, и финальная развязка.

Валсавис видел страх в глазах людей больше раз, чем он мог сосчитать. Это забавляло его, потому что сам он никогда и ничего не боялся. Он даже не мог сказать почему. Иногда ему казалось, что у него отсутствует какая-то человеческая часть. Он никогда не испытывал сильных эмоций, никогда. Он наслаждался похотливыми объятиями многих женщин, но не любил ни одну. Они давали ему мимолетное физическое наслаждение, и, случалось, дущевное удовольствие, но не больше. Он никогда не чувствовал ни ненависти, ни радости или печали. Он знал, что большинство людей считали само-собой разумеющимся, что у него нет эмоций. Он, правда, был способен едко, злобно пошутить, но только потому, что он научился этому, не без труда. Он мог и засмеяться, когда понимал, что от него этого ждут. Но на самом деле его не смешило ничего.

То, что давало ему удовольствие — насколько он вообще мог испытывать удовольствие — вызывать сильные эмоции в других. Ему всегда нравилось впечатление, которое он производил на женщин, нравилось, как они смотрели на него, как тянулись к нему, нравилось как они кричали во время секса. Он часто спрашивал себя, почему им это не надоедает. Ему также нравилось впечатление, которое он производил на мужчин, они глядели на него с опасением, когда он проходил мимо, их взгляды выражали зависть, уважение или страх. Но больше всего ему нравились эмоции, которые он вызывал в своих жертвах.

Когда это было возможно, он всегда предупреждал их, он хотел, чтобы они знали, что он у них на хвосте. Он хотел видеть эффект, который это производило на них. Он частенько играл с ними, как горный кот играет со своей жертвой, просто для того, чтобы увидеть их реакцию. И, прежде чем убить, он всегда старался взглянуть своей добыче в лицо, чтобы увидеть, как в их глазах появляется понимание своей судьбы, и как потом они пытаются избежать ее. Некоторые просто начинали вопить от ужаса, ломались и просили его о пощаде. Другие ненавидели его, сражались до конца, а некоторые просто стоически принимали свою судьбу. Он видел самую различную реакцию, но, как бы они не были различны, у всех у них было и одно общее. В то короткое мгновение, когда они умирали, он всегда видел в их глазах краткий всплеск изумления и ужаса, когда они понимали, что он не чувствует ничего, что их смерть ничего не значит для него. Это был их предсмертный взгляд, и он всегда поражался, как они успевают это почувствовать в последнее мгновение.

Он стоял и глядел вперед, на Великую Желтую Пустыню. Они пошли в нее. Зачем? Это не будет приятная, увесилительная прогулка, даже для того, кто поедет на канке, как он. А эльфлинг и монахиня пошли пешком. Однако он знал, что они воспитаны в духе Пути Друида и Дороги Сохранения. В результате они лучше готовы к этому труднейшему путешествию, чем любой другой. Без сомнения, они будут идти ночью и отдыхать днем. Он сделает так же, но верхом, и, следовательно, быстрее. Он попытался оценить, насколько они опережают его. Дня четыре, может быть пять. Не больше шести, это точно. Никаких проблем, он легко нагонит их.

Кажется они направляются к Горам Мекилота. Что они рассчитывают найти там? Быть может, они рассчитывают попросить убежища у мародеров? Заручиться их поддержкой? Возможно, подумал Валсавис, но крайне сомнительно. Мародеры не испытывают симпатии к сохранителям. На самом деле они не испытывают симпатию ни к кому. Их интересуют только их сомнительные сделки, и зачастую они убивают тех, кто пытается нанять их, и забирают деньги с еще теплого тела. Эльфлинг не дурак, по любому счету, и разумеется знает об этом. Скорее они постараются избежать мародеров, если смогут.

А что еще они могут найти в том направлении? В Горах Меколота больше нет никаких поселений, за исключением маленькой деревни Соленое Поле, которая лежала сразу за горами, последнее прибежище для сбежавших рабов, которым нынче правит престарелый бывший гладиатор Ксайнон. Пока не появился Ксайнон жители деревни кое-как жили, охотясь в горах и грабя караваны из Галга и Нибаная. Однако, как грабителям, их приходилось конкурировать с мародерами, которые заявили, что это их священное право грабить караваны в этих местах. Тогда бывшие рабы стали нападать на мародеров, которые в ответ стали нападать на Соленое Поле. Со временем обе стороны осознали, что теперь они все время дерутся друг с другом, а караваны спокойно проходят мимо.

Ксайнон нашел уникальное решение. Как бывший гладиатор, он видел множество театральных представлений, поставленных на арене, и решил организовать из жителей деревни несколько театральных трупп, которые, встречая караван, не грабили его, а давали представление. Нечего говорить, что после представления они сразу бежали к мародерам — получив свои денежки, разумеется — и подробно описывали им местонахождение каравана, товары, которые везли купцы и силу сопровождающей охраны. Затем мародеры грабили караван, актеры получали часть добычи, а потом давали представление для мародеров, когда они вместе праздновали свой успех.

Это было решение, которое устроило обе стороны, и Соленое Поле постепенно превратилось в веселый, шумный городок странствующих актеров, акробатов, жонглеров и музыкантов, куда частенько приезжали барды в поисках хороших заработков. Мародеры теперь приходили туда как желанные посетители, а не грабители. И путешественники, которые искали опасных удовольствий, часто специально заезжали в Соленое Поле, чтобы поиграть в карты или в рулетку, посмотреть театральные представления, попить хорошего вина и побывать у ветренных шлюх. Обычно они возвращались без единой керамической монетки в кармане. Но это, кажется, никогда не останавливало поток новых посетителей.

Итак, скорее всего они собрались в Соленое Поле. Возможно ли, что этот король, которого они должны провозгласить, живет в Соленом Поле, так близко к Нибенаю? Валсавис нахмурился. Он не любил, чтобы игра закончивалась так быстро.

К тому же, подумал он, если бы этот могущественный волшебник жил в Соленом Поле, Нибенай уже давно бы узнал об этом и принял меры. Народ в Соленом Поле за деньги продаст собственную мать. Нет, подумал Валсавис, маловероятно. Но что тогда?

А тогда, скорее всего, дело в связи между эльфлингом и Союзом Масок. Но разве есть ячейка Союза в Соленом Поле? Если и есть, он никогда не слыхал о ней. Члены Союза Масок все сохранители, и занимаются в основном войной с осквернителями, но и осквернителей нет в Соленом Поле. Магов там не любят, сохранителей или осквернителей, любых. Так что самое вероятное, что эльфлинг и монахиня ищут там что-то другое или кого-то другого. Валсавис не смог решить, что или кто им нужно.

Да, это была загадка, головоломка. Валсавис любил головоломки, особенно загаданные теми, на кого он охотился. Он влез на своего канка. Темное солнце начало садиться за горизонт. Он проверил меха с водой, порядок, они полны. Это будет долгое, трудное путешествие, но он был уверен, что в конце он найдет что-либо интересное. Эльфлинг, Мастер Пути с бесценным магическим мечом, будем считать, что это и есть легендарный клинок, Гальдра. Прекрасная юная монашка, тренированая в искусстве боя и выживания. И загадочный король-волшебник, настолько могущественный, что вызвал опасения у самого Нибеная.

Да, достойные противники, все трое.

Валсавис заставил своего канка пойти вперед, спускаясь с откоса на бескрайние просторы Великой Желтой Пустыни. Охота началась, подумал он с удовольствием.




Вторая Глава


Сорак знал, что мародеры основали свой лагерь в западных отрогах Гор Мекилота. Эти предгорья, которые находятся рядом с караванной дорогой из Алтарука в Галг, давали мародерам надежное убежище, так что он направился наискосок, на юго-восток, а не прямо на юг. Конечно, это добавляло еще один день пути по Великой Желтой Пустыне, не самое приятное времяпровождение, зато, с другой стороны, резко уменьшало вероятность наткнуться на многочисленных разведчиков мародеров.

Это также приводило их ближе к их цели, деревне Соленое Поле, которая находилась сразу за горами, рядом с самым восточным краем горной гряды. Согласно Дневнику Странника, в центре гряды находилась дорога, ведущая прямиком в Соленое Поле, обычный путь для всех, но Сорак собирался идти в обход. Именно там мародеры скорее всего и поставили свои наблюдательные посты. Разве может быть лучшее место для засады на одиноких путников, чем безлюдный горный проход?

Они достигли подножия северных предгорий незадолго до полудня седьмого дня. Согласно грубой карте, приложенний к Дневнику Странника, расстояние от Нибеная до гор по Великой Желтой Пустыне было где-то сорок-пятьдесят миль. На самом деле они сделали по меньшей мере вдвое больше. Во времена Странника, подумал Сорак, Мудрец не был тщательным картографом. Или, возможно, ошибка появилась в течении этих лет, так как дневник много раз переписывали от руки. Сорак скорее надеялся на ошибку Мудреца, иначе, если бы оказалось, что во время переписывания текст исказили до неузнаваемости, он не смог бы доверять ему. А это было бы очень неприятно, ведь дневник, предполагалось, содержит ключи, которые должны были помочь ему в этом поиске.

Хотя они и экономили воду, насколько это было возможно, она все равно закончилась. Для Сорака, с его эльфийской способностью к выживанию, идти без воды было совсем не так тяжело, как Риане, человеческой организм которой требовал воды, особенно на Великой Желтой Пустыне. Ночью было значительно прохладнее, и они шли с удовольствием, но днем, когда они отдыхали, жара выпивала из них малейшую влагу. Губы Рианы потрескались и почернели, и все, что она могла делать, — механически ставить одну ногу перед другой. Сорак предложил нести ее, но она отказалась, не желая становиться бременем для него. Истощенная и дошедшая до предела, она, тем не менее, сохранила свои упрямство и гордость.

Как только они достигли предгорий и остановились отдохнуть, Сорак выкопал небольшую ямку в земле. Он произнес заклинание друидов, чтобы выкачать воду из песчаной почвы. Риана тоже умела это, но у нее не было сил. Понадобилось много времени, чтобы вода начала сочиться через песок, так как водоносный пласт располагался много ниже поверхности земли. Когда ямка наполнилась, он внимательно смотрел, чтобы Риана пила только маленькими глотками.

Она встала на четвереньки, припала к воде и попила немного, потом села, благодарно и устало вздохнув. — Никогда не думала, что эта грязная вода может быть настолько вкусной, — сказала она. — К тому же она немного соленая, так мне показалось.

— Мы найдем лучшую воду, когда окажемся в горах, — сказал Сорак.

— Я думаю, что способна заснуть и проспать по меньшей мере неделю, — сказала Риана, потянувшись и потирая глаза руками.

— Не спи, — ответил ей Сорак. — Здесь слишком открытое место. Я почувствою себя намного спокойнее, когда мы найдем какое-либо убежище.

Риана застонала. — Мы разве не отдохнем здесь, хотя бы немного?

— Конечно, отдохнем, — сдался он. — Но вскоре нам надо идти. Мы разобьем лагерь там, среди камней. Они дадут нам и тень и укрытие.

Она взглянула в направлении, которое он ей указал, и опять вздохнула. — Иногда я хотела бы стать эльфом, — сказала она.

Сорак улыбнулся. — Эльфы плотоятны, вспомни. И у них большие, длинные и заостренные уши.

— Ну хорошо, эльфлингом, — сказала она. — Тогда я была бы похожа на тебя, сопротивлялась бы моим кровожадным рефлексам и имела бы нормальные уши, только слегка заостренные.

— На тебе они бы выглядели очень привлекательно, — сказал Сорак.

— Ты правильно делаешь, когда льстишь мне в тот момент, когда я слаба и не могу ответить, — сказала она.

— Так намного безопаснее, — усмехнулся Сорак.

— Ух, — сказала она. — Мне даже улыбаться больно. Такое ощущение, что лицо настолько высохло, что вот-вот треснет.

— Я найду немного кактусов, выдавлю их сок и намажу тебе на кожу.

— Ооох, это было бы замечательно. А теперь где бы нам найти маленький ручеек, чтобы я могла в нем помыться!

— Я сделаю все, что в моих силах, — ответил Сорак.

— Ты помнишь тот ручеек, что бежал из источника недалеко от монастыря? — спросила она.

Он улыбнулся. — Конечно помню. Мы мылись в нем каждый день, после упражнений с оружием.

— Я отчетливо помню, как плавала в холодной воде бассейна, как поток бежит вниз между камней, помню каждый камень, — сказала она. — Я почти ощущаю капли на теле. Я считала, что так оно и должно быть. Ручеек, лес, холодные и освежающие ветры гор… Я никогда не понимала, насколько сух и безжизнен наш мир.

— Ты тоскуешь по Поющим Горам, а? — сказал Сорак.

— Я всегда думаю о них, как о доме, — ответила Риана. А потом быстро добавила. — Но я не жалею, что ушла.

Сорак не сказал ничего.

— Ты бы хотел, чтобы я там и осталась? — мягко спросила она, немного помолчав.

Сорак опять ничего не ответил, и она почувствововала острый укол беспокойства. В конце концов, он сказал. — Часть меня хотела бы, я думаю. И я не имею ввиду мое внутреннее племя. Часть меня желала бы предохранить тебя от всех этих испытаний.

— Я сама выбрала идти за тобой, это мое личное решение, — ответила она.

— Да, я знаю. Я даже не могу сказать тебе, насколько я рад, что ты здесь, со мной. Но иногда я не могу не подумать о той жизни, которую бы ты вела, если бы жила без меня.

— Если бы я жила без тебя, я не думаю, что у меня было бы много жизни, — ответил она, серьезно глядя на него.

— А я не могу представить свою жизнь без тебя, — сказал он.

— Но если бы Старейшина Ал'Кали не привела бы меня в монастырь, мы вообще бы никогда не встретились. Ты бы выросла среди сестер и, к этому времени, без сомнения, заменила бы Сестру Тамуру, как мастер оружия и боя. Ты бы пользовалась любовью и уважением всех сестер, и продолжала бы жить в цветущей долине высоко в твоих любимых Поющих Горах, мирный оазиз зеленого спокойствия в сухом и умирающем мире. Вместо этого ты встретила и полюбила меня, страстной и безнадежной любовью, которую я разделяю с тобой всем своим сердцем, но никогда не смогу ответить тебе так, как должен бы был, но я такой, как я есть. И когда я думаю о том, через что ты прошла ради меня, и о том, что лежит впереди… — Он вздохнул и взглянул вдаль. — Все это кажется мне чудовищно несправедливым.

Она подвинулась ближе к нему и взяла его руку в свои. — Я не жалуюсь, — нежно сказала она. — Без тебя у меня никогда не было бы такого друга, каким был ты тогда, в монастыре. И без тебя я никогда бы не узнала, что такое настоящая любовь. Я бы выросла, как и все остальные сестры, не понимая, зачем нужны мужчины и думая о них меньше, чем о пустом месте. И скорее всего, что если бы у меня и был мужчина, то только как у более старших сестер, которые уходят в паломночество и используют их только для удовлетворения своего любопытства об удовольствиях плоти. Это никогда не имело бы большого значения для меня, и я скореее всего вела бы себя точно также как и они, удивляясь, почему так много людей придают этому такое большое значение, и думая, что это и есть любовь. Но теперь я знаю, что они ошибаются, и любовь — это нечто намного большее. Я иногда спрашиваю себя, что это такое — чувствовать себя в объятиях мужчины, но так как я никогда не была там, то я и не знаю, что потеряла. Говоря откровенно, я не требую, чтобы мужчина заставил меня почувствовать себя женщиной.

— А я часто спрашиваю себя, могу ли я считать себя настоящим мужчиной, если я не любил ни одну женщину, — сказал Сорак. — Но не всякую женщину, — добавил он, глядя на нее. — Только одну.

— Я знаю, — сказала она, нежно пожимая ему руку. — Но Госпожа Варанна сказала мне как-то раз, что любовь будет намного более сильной, если ты остаешься девственной.

Сорак изумленно посмотрел на нее. — Варанна так сказала?

Риана улыбнулась. — Варанна знает не только все дороги мира, но и все дороги духа.

— Да, похоже на то, — ответил Сорак. — Но мне трудно себе представить, как она говорит о таких вещах.

— У нас был длинный разговор, прежде чем я ушла из монастыря, — сказала Риана. — Я уже настроилась на того, что уйду и пойду догонять тебя. Тогда я даже не подозревала, что она знает об этом, но теперь я уверена, что она знала. Я думала, что я такая умная, собираясь ускользнуть посреди ночи, как я и сделала. Однако она знала, и могла бы остановить меня, но не стала мешать.

— Я уверен, что она примет тебя обратно, — сказал Сорак.

— Да, я думаю, что примет, — ответила Риана, — но хотя я скучаю по сестрам и по Поющим Горам, я не собираюсь возвращаться.

— Из-за меня?

— Да, но есть еще много чего в этом мире, кроме меня и тебя. То, что мы делаем, Сорак, очень важно, намного важнее всего, что я найду в монастыре, если вернусь. В первую очередь виличчи сохранители, следуют Путем Друида. Нас детства учили посвятить себя спасению мира, и мы все мечтаем о том, что однажды Атхас снова будет зеленым. Возможно, эта мечта никогда не станет реальностью, но, по меньшей мере, мы можем защитить этот мир от дальнейшего разграбления магией осквернителей. Мудрец является нашей единственной надеждой на это. Аванжеон — единственное существо, способное противостоять драконам-волшебникам. Мы должны помочь Мудрецу совершить метаморфозу. Для настоящих сохранителей нет и не может быть более возвышенной цели.

— Верно, — сказал Сорак, — но это значит, что мы встали против всех королей-волшебников, вместе взятых, а также, заодно, против любого осквернителя на планете. Ты же понимаешь, что они пойдут на все, чтобы помешать Мудрецу достичь своей цели. А это означает, что они постараются всеми силами остановить нас, не дать нам помочь ему. Я часто думаю, не должен ли я один пройти весь путь, на который встал. Какое право я имею втягивать тебя в такое рискованное дело?

— Что же ты думаешь, это ты так решил? — спросила она. — Никто никогда не говорил, что Дорога сохранения усыпана розами. Нельзя просто говорить об этой дороге, как о чем-то мистическом и недостижимым. Надо просто идти по ней, ножками…

— Да, — сказал Сорак, — раз ты заговорила о ходьбе…

— Так быстро? — спросила Риана.

— Недалеко, до тех камней, — ответил он. — Там мы разобьем лагерь.

Устало она встала на ноги. — Хорошо, я дошла до сюда, пройду и еще немного. Но я собираюсь поспать мертвым сном, когда мы разобьем лагерь.

— Не вижу причин, почему бы нам не остановиться и не отдохнуть один день, как только мы дойдем до тех камней, — сказал он. — За нами вроде никто не гонится. — Он взглянул на Великую Желтую Пустыню. — И кто в здравом уме последует за нами через это?

* * *


Валсавис остановился и слез со своего канка. Он открыл мешок с кормом для канка и положил его на землю, предварительно смочив водой, чтобы дать гигантскому насекомому хоть немного жидкости. Канки были хорошо приспособлены для путешествия по пустыне, но в Великой Желтой Пустыне есть было нечего, не было даже кактуса, который так любили жевать канки, а он гнал животное весьма быстро. Когда похожее на большого жука животное поело, Валсавис тщательно проверил его, чтобы понять, в каком оно состоянии. Канк устал, но в остальном был в порядке, силы у него еще были. Если и дальше он будет кормить его, как сейчас, канк без труда выдержит такой темп.

Покончив с животным, Валсавис занялся следом. Большинство следопытов вообше не увидели бы никакого следа, но Валсавис видел. Конечно, на твердой соляной земле найти след труднее, чем в песчаной пустыне, но там и здесь он видел малейшие знаки беспорядка, соль лежала чуть-чуть иначе там, где его добыча ненадолго остановилась, чтобы передохнуть или поправить свой рюкзак. Еще один день, и ветер заметет даже эти, очень слабые следы.

Один из них уставал намного больше, чем другой. Он не сомневался, что это монахиня. Эльфлинг, пожалуй, будет покрепче. То там, то здесь было видно, как она волочит ногу по ходу пути. И они слегка изменили маршрут, пошли на юго-восток вместо юга. Интересно. Валсалвис взглянул на горы, до них не больше дня пути. Похоже эльфлинг и монахиня направились по диагонали к северо-восточному кончику кряжа. Для них было бы несколько легче поехать прямо, на юг, и через проход в Горах Меколота в эту деревню, Соленое Поле, но они выбрали более осторожный путь.

Это имеет смысл, подумал Валсавис. Его анализ оказался абсолютно точным. Они собираются обойти мародеров как можно дальше, и через горы добраться до Соленого Поля, вместо того, чтобы идти как все, через проход. Очень умно, подумал Валсавис. Конечно, оставалась возможность, что они могут повстречать небольшие дозорные группы или охотничьи партии мародеров, но они здорово уменьшили эту возможность, выбрав их нынешнее направление, хотя это и означает, что им придется пройти больше по пустыне чтобы достичь гор. В результате они здорово устанут, или, скорее, монахиня устанет, и они остановятся отдохнуть, возможно на полный день, прежде, чем пойти дальше. Так что у него будет время приблизиться к ним.

Однако он не собирался открыться им, нет, еще не сейчас. Он хотел быть от них достаточно близко, что бы самому видеть их, но чтобы они его не видели. Он не желал очной ставки, пока. Придет время, и он даст им возможность узнать о нем, узнать, что их преследуют. И тогда игра станет еще более интересной.

Его левую руку внезапно закололо. Он поднял ее к лицу и поглядел на странное кольцо, которое Король-Тень дал ему перед отъездом из Нибеная. Это было очень старое кольцо, сделанное из чистого твердого золота, настолько редкого на Атхасе, что большинство людей никогда не видело его. Оно, однако, было намного больше, чем простой подарок, как бы замечательно оно не было. На ободке кольца была округлая печатка, сделаная в форме закрытого человеческого глаза. Когда руку закололо и он поднял палец к лицу, золотое веко открылось и из него выглянул желтый глаз Нибеная, Короля-Тени.

Нашел ли ты след эльфлинга и монахини? спросил голос Короля-Тени прямо у него в мозгу.

— Я в дне езды от них, милорд, — вслух ответил Валсавис. — Они пересекли Великую Желтую Пустыню и сейчас наверно уже в предгориях Мекилотов. Они, по моим оценкам, направляются в деревню Соленое Поле, но что они собираются найти там, я не могу сказать.

Соленое Поле, сказал задумчиво дракон. Золотой глаз моргнул. Там живет один сохранитель, друид, которого зовут Молчаливый.

— Не думал, что сохранителей с радостью встречают в Соленом Поле, милорд, — сказал Валсавис.

Да, при обычных обстоятельствах, ответил король-дракон. Но Молчаливый не обычный сохранитель. Молчаливый был в Бодахе и выжил, выжил для того, чтобы рассказать об этом — вот только Бодах украл о него голос, так что рассказ о том, что он там нашел, пока еще не рассказан. Есть много тех, кто верит, что друид знает секрет сокровищ Бодаха, и надеется, что когда-нибудь он запишет его. Многие пытались найти и выпотрошить этого друида-отшельника, но есть очень много других, которые уважают Молчаливого за то, что он выжил там, где не выживал никто, и предоставили ему свою зашиту.

— То есть ты считаешь, милорд, что эльфлинг ищет Молчаливого? — спросил Валсавис.

Город немертвых лежит на юго-восток от Соленого Поля, за внутренними иловыми озерами, сказал Король-Тень, его глаз опять моргнул. Если они ищут Молчаливого, то только для того, чтобы он провел их в Бодах.

— Тогда получается, что они ищут легендарные сокровища Бодаха? — сказал Валсавис.

Это не легенда, сказал Король-Тень. Сокровища в Бодахе совершенно реальны, и их действительно невероятно много. Но среди них скрыто то, что дороже любого сокровища — Серебряный Нагрудник.

— Никогда не слышал о нем, — сказал Валсавис.

Как и большинство других людей, сказал Король-Тень. Это реликвия древних, искуссно сделанная серебяная кольчуга, наполненная могучей магией сохранителей.

— А какова природа этого талисмана, милорд, что он дает?

Должен сознаться, что я не знаю, ответил Король-Тень. Он защищен от опознавающих заклинаний осквернителей, и не может им служить. Но ясно, что ни в коем случае он не должен попасть в руки эльфлинга. Пока он носит его, он будет слишком сильно вооружен, и его магия позволит ему создать того самого короля, о котором я тебе говорил. Ты должен найти этот Серебряный Нагрудник и уничтожить его.

— Но…как я узнаю его, милорд? — спросил Валсавис. — Конечно, серебряная кольчуга не встречается каждый день, но среди сокровищ древних может быть много похожих вещей. Не можешь ли ты сказать мне как ее отличить от них?

Говорят, что она светится сама, и совершенно особым светом, ответил Король-Тень. Это все, что я знаю.

— Я найду ее, если смогу, и уничтожу.

А если не найдешь ее, проследи, что ее не нашел и эльфлинг, сказал Король-Тень. А если он найдет ее раньше тебя, не дай ему сохранить ее.

— То есть если он найдет этот нагрудник раньше меня, милорд, я должен его убить? — спросил Валсавис.

Нет, ответил Король-Тень. Он должен привести нас с королю, которого собирается короновать. Если он найдет Серебряный Нагрудник первым, тебе придется каким-то образом забрать его у него. Как ты это сделаешь — меня не волнует. Но эльфлинг не должен умереть, пока не приведет нас к тому, кому он служит. Помни это, Валсавис. Это твоя главная задача. Этот некоронованый король должен быть найден и уничтожен. Любой ценой.

Золотой глаз закрылся, и покалывание прошло. Валсавис опустил руку. Он хотел необычную, интересную игру? Похоже, он получил, чего искал. Он шел по следу наверняка умной, опасной и решительной жертвы, и трюк был в том, чтобы не убивать ее, пока она, сама того не зная, служит нужной цели — ведет его к своему хозяину. Вдобавок он должен еще найти старинный талисман до того, как это сделает эльфлинг, а чтобы сделать это, ему придется перерыть сверху донизу весь Бодах, город населенный немертвыми, не прекращая при этом следить за эльфлингом и монахиней. И если эльфлинг сумеет найти Серебряный Нагрудник первым, тогда надо будет каким-то образом забрать его у него, и при этом не убить. И последнее, но не менее важное, он должен проследить эльфлинга и монахиню вплоть до этого самого некоронованного короля и убить этого короля, что тоже не самая легкая задача. Хозяин эльфлинга, без всякий сомнений, могучий волшебник-сохранитель, а Валсавису еще никогда не доводилось убивать волшебников.

Да, подумал он, за все эти годы у него не было более опасной игры. Ну что ж, вот он, величайший вызов всей его жизни.

Валсавис забрался на канка и пустил его по следу. Он глубоко вздохнул, наполнив свои легкие горячим, сухим воздухом пустыни и с удовольствием глубоко выдохнул. Он почувствовал себя почти молодым.

* * *


Сорак и Риана разбили лагерь, как только достигли каменной гряды на крутом склоне северо-восточных предгорий. Лезть до этой гряды, предлагавшей им хорошее укрытие, было не так сложно как долго, так как Риана здорово устала, и было уже далеко за полдень, когда они остановились. Для лагеря они выбрали такое место, где несколько больших глыб образовывали что-то вроде миниатюрного замка с земляным полом внутри, там можно было укрыться от ветра. Одновременного огромные камни закрывали их огонь от любого наблюдателя, которому пришло бы в голову бросить взгляд на склон. Ветер, непрерывно дувший над склоном, немедленно развеивал дым костра, надежно укрытом за камнями.

Они быстро набрали сухих веток и кустов для огня, Риана положила свой плащ на землю, и легла на него рядом с жарким пламенем. Место казалось достаточно безопасным, но абсолютно безопасных мест на Атхасе уже давно не было, так что Сорак предупредил Риану, чтобы она оставалась на стороже, а он сам отправиться поискать что-нибудь поесть. Заодно он разрешил Путешественнику выйти наружу и пойти поохотиться для племени.

Когда Сорак нырнул внутрь и дал возможность Путешественнику выйти наружу, он заснул сном, в котором уже давно нуждался. Путешественник, наоборот, полностью отдохнул, занял его место и отправился охотиться. Племя уже давно обнаружило, что их общему телу, в отличии от них самих, не нужно много отдыхать. Скорее ум устает, а не тело, которыму нужно скорее есть и отдыхать, а не спать, чтобы полностью восстановить свои силы.

Почти сразу Путешественник почувствовал запах кирра. Это был самец в расцвете сил, охотившийся и помечавший свою территорию. Благодаря запаху идти за ним по следу было очень легко.

Длинными, стелящимися шагами Путешественник бежал через лесистые предгорья, безостановочно следуя по следу животного. Обычно кирры держались более высоко в горах, но этот спустился вниз, вероятно для охоты. Сейчас инстинкт заставил его искать самку своей породы, и он тщательно прочесывал местность, двигаясь то вперед, то назад, поднимаясь на холмы и заглядывая в ямы. В такие моменты Путешественник был не только был в своей стихии, делая именно того, для чего он был идеально приспособлен, но и был самым счастливым существом на свете. Он наслаждался охотой. Это было его главное удовольвствие, мчаться за неуловимий, ускользающей, опасной добычей, проверить свои умение и свои инстинкты, и в то же самое время, охота давала ему очень личную, интимную связь с природой, духовно он почти растворялся в ней.

Идти по следам человека было одно, но идти по следам животного было совсем другое дело. Обычно человек не знал и понимал природу, он не умел идто по ней легко, незаметно, по его следу было очень легко идти. Он ступал тяжело, часто просто неуклюже, в отличии от животных, по чьим следам идти было совсем не просто. Человек ломал ветки кустов, проламываясь сквозь них, переворачивал маленькие камни и пригибал траву.

Животные же обычно двигались легко, изящно, оставляя, в сравнении с человеком, самый легчайший, почти незаметный след. Однако Путешественник знал след любого зверя, бродившего по просторам Атхаса, и умел читать след настолько ясно и отчетливо, что даже мог сказать, какие движения делает этот зверь.

Вот здесь кирр остановился на несколько мгновений и понюхал воздух, земля слегка просела под его весом, потом сделал еще несколько шагов, и опять понюхал. Затем остановился, проверил вход в нору дженкса, поскреб когтями и отбросил в сторону куст, которым маленький зверек замаскиривал свою нору, сунул нос внутрь и еще пару раз понюхал, пытаясь определить, кто скрывается внутри.

Идя по следу кирра, Путешественник постепенно узнал, что представляет из себя зверь, за которым он гонится. Для этого ему вполне было достаточно его движений и поступков. Это был достаточно крупный и сильный, могучий молодой взрослый самец, который недавно сбросил старую шкурку на своих загибающихся назад рогах, а несколько дюймов новой уже выросли. Время от времени он останавливался, чтобы почесать рога об дерево агафари, оставляя отчетливые царапины на стволе дерева. Он был любопытен, так как много раз останавливался у пустых нор более меньших зверьков и с удовольствием исследовал след расклинна, пробежавшего здесь не так давно.

Прошло немного времени и Путешественник уже подкрадывался с подветренной стороны к зверю. Тот двигался медленно, постоянно нюхая воздух, как если бы догадывался о его присутствии. Путешественник достал охотничий нож, который Сорак носил в ножнах на поясе. Любой другой охотник использовал бы лук и выстрелил бы издалека, чтобы у него было время на другой выстрел, если смажет первый. Но Путешественник, хотя и был великолепным стрелком, не хотел воспользоваться таким преимуществом перед зверем. В таком убийстве не было чистоты.

Он двигался мучительно медленно, ставя ногу так, чтобы не произвести ни малейшего звука, и постоянно следил за ветром, чтобы тот не изменил направления, зверь не унюхал его и не убежал.

Кирр стоял на своих восьми могучих лапах, припав к большому камню недалеко от Путешественника. Он был уже напряжен и озабочен, его псионические чувства предупредили его, что что-то не так. Он был готов к прыжку в любом направлении, как только почувствует малейшую угрозу, а сейчас он поднял голову, чтобы своей головой с двумя великолепными рогами понюхать воздух. Это был замечательно выглядящий экземпляр, большой псионический кот с серо-коричнивыми полосками, почти восемь футов в длину и весющий несколько сотем фунтов. Его шипастый хвост нервно бил вперед и назад.

Потом, внезапно, ветер изменил направление, и с низким рыком кот повернулся прямо к Путешественнику и подобрал ноги для прыжка. Теперь у Путешественника не было времени для атаки, зверь был уже в воздухе, захватив инициативу, и обрушился на Путешественника, вытянув четыре передние лапы, его когти было готовы разорвать врага на клочки.

Путешественник отреагировал иделально. Он перекатился под зверем, пока тот прыгал на него, успел встать на ноги, когда тот пруземлился, и прыгнул ему на спину прежде, чем кирр повернулся лицом к нему. Он сомкнул ноги вокруг мощного торса зверя, левой рукой обхватил его рога, и, не обращая внимания на болезненный удар хвоста, нагнул его голову назад, чтобы обнажить горло. Кирр бросился на землю, стараясь сбросить его со спины, но Путешественник держался твердо, стиснув зубы от усилия отогнуть голову зверя достаточно далеко, преодолевая сопротивление могучих мышц шеи. Сверкнул нож, и кирр издал ужасный, захлебывающийся крик, его кровь полилась на землю. Все еще крепко держа его, Путешественник погрузил свой нож в сердце зверя, прекращая его агонию. Тот еше раз дернулся, дрожь прошла по его телу и он замер без движения.

Путешественник расслабился и слез с мертвого животного, поднялся на ноги и встал рядом с ним. Он нагнулся к мертвому телу, погладил его по боку, потом положил руку на его массивную рогатую голову и тихо сказал, — Благодарю тебя за твою жизнь, мой друг. Да станет твоя сила нашей.

После того как Путешественник убил и племя поело, он набрал несколько лесных ягод и плодов дерева кори, листьев кактуса и мяты, которые во множестве росли на склонах гор. Он наполнил свою сумку тем, что будет едой для Рианы, когда она проснется этим утром и они отправятся в путь. Если им слегка повезет, они найдут и маленький ручей, где смогут помыться и освежиться, а заодно наполнить свои меха для воды. Ночь была ясная, холодная, и Путешественник всегда чувствовал себя намного лучше в горах, чем в степях пустыни, так что он разрешил Поэту выйти наружу и порадоваться вместе с ним, а сам он смог бы насладится его песней.

Пока они не торопясь возвращались в лагерь, Поэт запел эльфийскую балладу, которую Сорак не помнил, но которую бывало пела его мать. Путешественник шел ровным шагом, наслаждаясь легким ветерком, шевелившим его волосы, и веселым голосом Поэта, выходившим из его губ. Когда они подошли к лагерю совсем близко, они могли увидеть мягкий свет костра, отражавшийся на каменных стенах их замка. Путешественник улыбнулся, подумав о том, как обрадутся Риана, когда утром увидит еду, которую он собрал для нее. Однако когда они обогнули дальний конец каменной россыпи, Путешественник внезапно услышал что-то свиснувшее в воздухе. Голос Поэта мгновенно умолк, когда стрела ударила им в спину, и они упали на землю, оба уходя во тьму.

* * *


Сорак пришел в себя, не зная, что случилось. Он лежал на животе, накрытый своим собственным плащом. Было раннее утро. Огонь костра ярко горел, и он почувствовал аромат жарящегося мяса. Он открыл глаза и увидел человека, сидевшего скрестив ноги около костра, и жарившего какое-то мясо на вертеле. Он сел прямо и скривился, когда почувствовал, как острая боль ударила его в плечо.

— Полегче, приятель, — сказал человек, сидевший у костра. — Двигайся помедленнее, иначе ты сведешь на нет всю мою хорошую работу.

Сорак взглянул на плего. Его туника была снята, а само плечо грубо, но умело забинтованно. Несколько листьев канна, засунутые под повязку, служили хорошей припаркой.

— Это ты сделал это? — спросил Сорак.

— Я наложил повязку и припарку, — ответил человек. — Но рану тебе нанес не я, если ты это имеешь в виду.

— А кто?

— Ты не знаешь?

Сорак потряс головой. — Нет, я не помню ничего. — Внезапно он поглядел вокруг. — Риана! Где она?

— Здесь не было никого, кроме тебя, когда я пришел, — сказал незнакомец. — Но здесь была целая группа людей, и не так давно. Если твоя подруга была здесь одна, тогда, похоже, они забрали ее с собой.

— Тогда я должен немедленно идти за ней, — сказал Сорак. Он попытался встать на ноги, но едва он пошевелился, как плечо буквально взорвалось от боли, а голова закружилась так, что он едва не упал.

— Не думаю, что ты сможешь помочь своей подруге в таком состоянии, — сказал незнакомец. — Не бойся, сегодня мы увидим твою подругу. Но сейчас тебе нужны силы. — Он протянул Сораку кусок недожаренного мяса, насаженного на кинжал. — Эльфы едят сырое мясо, не правда ли?

Несмотря на себя, Сорак почувствовал, как при виде мясо у него потекла слюна. Он знал, что племя уже поело, раньше, но не знал, сколько времени он был без сознания, а рана делала его слабым. Будь прокляты эти друидские клятвы, подумал он, и взял мясо у незнакомца. Риана нуждается во мне, а мне нужно много силы, чтобы вылечиться. — Спасибо, — сказал он огромному незнакомцу.

— Ты слишком низок для эльфа, — сказал незнакомец. — Ты частично человек?

— Нет, халфлинг, — ответил Сорак.

Незнакомец удивленно поднял брови. — На самом деле? И как случилась такая невероятная вещь?

— Не знаю, — ответил Сорак. — Я не знаю своих родителей.

— А, — сказал незнакомец, понимающе кивая. — Дороги Атхаса могут быть очень жестоки.

Сорак жевал полусырое мясо и внимательно разглядывал мужчину. Это был высокий, отлично выглядевший человек, очень мускулистый, сложенный как воин, но совсем не молодой. Черты лица выдавали его возраст, но тело опровергало его. У него были длинные седые волосы, свисавшие на плечи, и длинная седая борода. Одет он был в кожаную тунику без рукавов, которая открывала его могучие руки, кожаные бриджи, высокие мокасины с бахрамой на концах, и браслеты вокруг запястий. На его поясе висело насколько кинжалов и стальной меч, а учитывая исключительную редкость любого металла на Атхасе, это ясно свидетельствовало, что его владелец отличный боец. Какой-нибудь очень богатый и благодарный аристократ мог купить ему такое оружие, и он оказался достаточно искусен, чтобы сохранить его и не дать более умелому воину забрать его с трупа. Сорак немедленно подумал о своем собственном мече, и хлопнул себя рукой по боку. Там не было ничего.

— Твой меч в безопасности, — с усмешкой сказал незнакомец, заметив встревоженную реакцию Сорака. — Он в ножнах, и лежит на твоей тунике.

Сорак взглянул туда, куда указал незнакомец и действительно увидел Гальдру, лежавшего сбоку от него, не больше, чем в трех футах, поверх его туники. — Очень много людей попытались бы забрать его себе, — сказал он.

Незнакомец просто пожал плечами. — Это не мой путь в этой жизни, — сказал он. — Прекрасное оружие, безусловно, но не подходит к моей манере сражаться. Я полагаю, что легко мог бы продать его. Без сомнения, это принесло бы мне много денег, но тогда мне пришлось бы изрядно поднапрячься, чтобы потратить их. Слишком много денег приносят человеку одни неприятности.

— Как тебя зовут, незнакомец? — спросил Сорак.

— Я называю себя Валсавис.

— Я в долгу перед тобой, Валсавис. Меня зовут Сорак.

Валсавис просто хмыкнул.

Сорак почувствовал, как сила вернулась к нему, когда он доел сырое мясо. Это было мясо з'тала и оно было исключительно вкусно. — Я должен вылечить сам себя, Валсавис, прежде чем я отправлюсь за теми людьми, которые похитили моего друга.

— Ого! Ты адепт, который умеет лечить? То есть ты друид?

— Ну и что, если я друид?

Валсавис пожал плечами. — Ничего. Как-то в прошлом меня лечил один друид, и я не имею ничего против них.

Сорак закрыл глаза и дал возможность Страж выйти наверх. Вздохнув побольше воздуха, она забормотала слова исцеляюшего заклинания, и призвала энергию, выкачивая ее из земли, но только ровно столько, чтобы не повредить окружающей их природе. Сорак почувствовал, как сила вернулась в его плечо, а рана начала исцеляться.

Спустя несколько мгновений все было кончено, и Страж ушла вниз, хотя и недалеко. Сорак встал, снял повязку и припарку, и подошел к своему мечу и тунике.

— Это было невероятно быстро, — сказал Валсавис, с интересом глядя на него.

— У меня есть особый талант, лечить людей, — отозвался Сорак, наклоняясь за мечом.

— И вероятно талант почти мгновенно восстанавливаться после исцеления, — сказал Валсавис. — Я много раз видел, как друиды исцеляют людей. После этого они едва не падают от усталости, и нужно много часов покоя, прежде чем они восстановятся после этого.

— У меня для этого нет времени, — ответил Сорак. — Я благодарен тебе за твою доброту, Валсавис, но я должен идти на помощь другу.

— Один? — сказал Валсавис. — И пешком?

— У меня не на чем ехать, — сказал Сорак.

— У меня есть, — ответил Валсавис. — Мой канк привязан прямо за этими камнями.

Сорак недоуменно взглянул на него. — Ты хочешь мне помочь?

Валсавис просто пожал плечами. — Мне все равно нечем заняться.

— Ты ничем не обязан мне, — сказал Сорак. — Скорее я обязан тебе. Люди, схватившие моего друга, скорее всего отряд мародеров. Они направляются к своему лагерю. Их будет намного больше, чем нас.

— Если они успеют добраться до своего лагеря, — усмехнувшись сказал Валсавис.

Сорак тщательно проверил след, ведущий из их каменного укрытия. — Их шесть или семь, самое меньшее, — сказал он.

— Девять, — сказал Валсавис.

Сорак с интересом взглянул на него. — Хорошо, пусть будет девять. Но нас только двое.

— Без меня ты вообще будешь один.

— Почему ты хочешь рискнуть своей жизнью ради меня? — спросил Сорак. — У меня не так много денег, и я не смогу заплатить тебе.

— Мне не нужно никакой платы.

— Тогда почему? — удивленно спросил Сорак.

Валсавис опять пожал плечами. — А почему бы и нет? Это было скучное путешествие, совсем без событий. А я уже не в том возрасте, когда я могу позволить себе чересчур долго оставаться без дела. Я должен постоянно тренироваться, иначе все хорошие работы получат люди помоложе меня.

— А что если у нас не получится? — спросил Сорак.

— Я никогда не думал, что проживу так долго, — спокойно ответил Валсавис. — И мысль о смерти в кровати не вдохновляет меня. Такой смерти не хватает…яркости.

Сорак ухмыльнулся. — Никогда не думал о смерти как о ярком зрелище.

— Смерть — это просто смерть, и ничего больше, — сказал Валсавис. — Это дуга, ведущая от рождения до конечной точки, только это и имеет значение.

— Хорошо, тогда давай посмотрим, сможем ли мы довести некоторых мародеров до их конечной точки, — сказал Сорак.

— Вот этого старик-целитель, друид, никогда не говорил, — сказал Валсавис, поднимая бровь.

— Как ты и сказал, дороги Атхаса могут быть очень жестоки, — ответил Сорак. — И даже целитель должен уметь постоять за себя. — Он опустил руку на рукоятку меча.

— Ну что ж, — сказал Валсавис, вставая на ноги. Он ногой подкинул какую-то грязь в костер и затушил его. — По моей оценке, они опережают нас на три-четыре часа. И они едут верхом.

— Тогда нам нельзя терять время, — сказал Сорак.

— Не беспокойся, мы схватим их, — сказал Валсавис.

— Ты выглядишь очень уверенным в себе, — сказал Сорак.

— Просто я никогда не упускаю свою добычу, — равнодушно заметил Валсавис.




Третья Глава


По следу было идти совсем не трудно. Девять всадников на перегруженных канках не могли двигаться так, чтобы не оставлять следов. К тому же они не торопились. И куда им спешить? подумал Сорак. Они думают, что я мертв. Они даже не остановились, чтобы проверить мое мертвое тело. Они увидели, что я на земле, неподвижный, со стрелой в спине, и они занялись Рианой. По его телу прошла холодная дрожь, когда он подумал, что они могли сделать с ней.

Риана никогда не сдалась бы без боя, и в обычных обстоятельствах мародерам пришлось бы сражаться и они быстро бы поняли, что они пытаются проглотить добычу, которая застрянет у них в горле. Но Риана была совершенно без сил после их долгого пути через пустыню. Если они застали ее спящей, то могли схватить ее очень легко.

Сорак пытался не думать о том, что они могли сделать ей. Она не была обычной женщиной. Она была не только необыкновенно красива, но она была и монахиней-виличчи. Но было вполне возможно, что похитители даже не знали этого. Риана выглядела иначе, чем большинство виличчи. Ее волосы были не рыжие или темно-красные, как у большинства их, и хотя она была высока для женщины, у ней не было этих чересчур длинных рук, ног и шеи, как у всех женщин-виличчи. Ее пропорции были скорее пропорциями обычного человека. Если Риана умна — а она, безусловно, такова — она не откроет им себя, но будет тянуть время выжидая, пока не придет в себя, а там может быть представится возможность. Но если они сделают ей что-нибудь, если хотя бы волос упадет с ее головы…

По большей части Сорак и Варсавис ехали молча, лишь изредка обмениваясь замечаниями об оставленных мародерами следах. Уважение Сорака к мускулистому старому воину быстро росло. Ничто не избегало взгляда его спокойных глаз. В возрасте, когда подавляющее большинство воинов уже давно успокаивается около домашнего очага и о них заботятся женщины, Варсавис был на пике своей физической формы. Сорак просто сгорал от любопытства, ему хотелось знать какую жизнь вел этот человек, как он появился здесь и, главное, почему. Племя тоже хотело этого, и к тому же оно чувствовало себя очень и очень нехорошо.

Сорак, я не доверяю этому человеку, сказала Страж. Будь осторожен.

Можешь ли ты проверить его мысли? мысленно попросил Сорак.

Страж ответила не сразу. Прошло несколько секунд, и лишь потом ее голос зазвучал у него в уме. Я не могу.

Ее ответ удивил его. Ты не можешь проникнуть в его мысли?

Я пыталась, но не сумела. Я не могу пробить его защиту.

Он сам защищает себя от телепатии или кто-то другой защитил его? спросил Сорак.

Трудно сказать, ответила Страж. Но защита очень сильна и виртуозна. Бывают же такие люди, в чьи мысли невозможно проникнуть, их умы защищены их собственной, самосозданной зашитой. Обычно у таких людей очень сильный ум, очень мощные эмоции и они редко открывают себя окружающим.

Они никогда не доверяют окружающим, и очень опасно доверять им самим. Их сущность глубоко замкнута где-то внутри их. Чаще всего они очень одиноки, и не нуждаются ни в любви ни в дружбе. И зачастую они вообще ничего не чувствуют.

Этот человек почувствовал сострадание, сказал Сорак. Он помог раненому незнакомцу, и сейчас он едет с нами спасать Риану, и не хочет от этого никакой личной выгоды.

Не хочет денег, возможно, ответила Страж, но откуда ты знаешь, что он не думает о другой выгоде.

Ты думаешь, что ему что-то от нас надо?

Мало кто из людей действует только для того, чтобы помочь ближнему, сказала Страж. Большинство и пальцем не пошевельнут, особенно если надо сильно рисковать, чтобы придти на помощь без какой-нибудь мысли о выгоде для себя. Мне не нравится этот Валсавис, и остальное племя чувствует ауру опасности вокруг него.

Тогда я должен оставаться настороже, все время, сказал Сорак, но безопасность Рианы — вот что занимает меня сейчас в первую очередь.

И нас тоже, ответила Страж. Все мы знаем, что она значит для тебя. И большинство из нас беспокоится о ней, на свой собственный лад. Но этот человек появился чересчур во время и в слишком подходящей ситуации. Откуда он здесь взялся? Что он здесь делает? Почему он путешествует один в этих диких местах?

Возможно, как и мы, он направляется в Соленое Поле, сказал Сорак. Это самое естественное предположение. И он решил, как и мы, обойти стороной мародеров.

Если это так, почему сейчас он решил преследовать их вместе с тобой, когда это не принесет ему никакого дохода?

Ну, возможно он не врал, когда говорил о своих резонах, ответил Сорак. Возможно он любит приключения. Он боец и, ясное дело, наемник. Такие люди часто ведут себя иначе, чем другие.

Это возможно, возразила Страж, но мои инстинкты говорят мне, что этот человек совсем не тот, за кого себя выдает.

Если он собирается сыграть с нами фальшивыми картами, сказал Сорак, он быстро узнает, что я намного больше того, чем кажусь.

Не дай твоей уверенности в себе ослепить тебя, Сорак, сказала Страж. Помни, хотя мы и сильны, но мы не неуязвимы. Уже была одна стрела в спину, которая легко могла убить нас, и даже Наблюдатель не видела, откуда она взялась.

Я этого не забуду никогда, ответил Сорак. Теперь я буду более тщательно смотреть за своей спиной.

И смотри, чтобы Валсавис не оказался там, сказала она.

Я запомню, сказал Сорак.

Они пересекали достаточно тяжелую местность, но Сорак был уверен, что они движутся быстрее, чем мародеры. Он ехал позади Валсависа на его канке, внимательно глядя на след перед собой, и замечая, что старый наемник не пропускает ни одной детали следа. После полудня они подъехали к проходу через горный кряж.

— Без сомнения они скоро остановятся и разобъют лагерь, — сказал Валсавис.

— В каньоне? — спросил Сорак.

— Возможно, — ответил Валсавис, — но если бы я был на их месте, я бы этого не делал. Я бы поискал более высокое, открытое место, чтобы избежать неприятных сюрпризов.

— Ты думаешь, они подозревают, что мы преследуем их?

— Вряд ли, — сказал Валсавис. — Они едут легко, не торопясь. Скорее всего они думают, что ты лежишь мертвый там, где они тебя бросили, а про меня они вообще не знают. Если мы не будет слишком неуклюжи, мы можем сделать им маленький сюрприз.

— Я очень хочу поспешить и как следует удивить их, — мрачно сказал Сорак.

— Тогда вперед и поспешим, — отозвался Валсавис. — Кстати, они не колеблясь используют твою подругу как заложницу. Ты должен подумать, что ты собираешься делать, если это произойдет.

— Нельзя дать им достигнуть их базового лагеря, — сказал Сорак. — Как только мы атакуем их, мы должны идти до конца. Отступление, не важно из-за чего, просто невозможно.

— Но все-таки, что с твоей подругой?

— Я знаю, что она бы не захотела, чтобы я волновался на ее счет, — сказал Сорак.

— Ну а вдруг, мы нападем, а кто-нибудь из них метнет нож ей в горло, что тогда? — спросил Валсавис.

— Тогда я попытаюсь спасти ее, — ответил Сорак. — Но она не захочет, чтобы я отступил или сдался. А они могут обнаружить, что убить ее не так просто, как они думают.

— Это звучит так, как будто она необычная женщина, — заметил Валсавис.

— Она виличчи.

— На самом деле? — сказал Валсавис. — Как-то раз я повстречался с виличчи… много-много лет назад. И если она действительно такова, как все в их ордене, тогда я просто поражен, что твоя подруга дала себя схватить без борьбы.

— Она очень устала во время нашего путешествия, просто падала без сил, — сказал Сорак, — и без сомнения в это время спала. Если бы они не застали ее врасплох, там вся земля была бы усеяна их трупами.

Валсавис не мог не заметить горячность эльфлинга. — Она ведь для тебя что-то большее, чем просто товарищ по путешествию, не так ли?

— Она мой друг, — сказал Сорак сухим тоном, ясно показывая, что любые другие вопросы неуместны.

Валсавис решил не настаивать. Он и так уже успел узнать все, что хотел. Эльфлинг волнуется за монахиню, и она для него намного больше, чем друг. Очень хорошо знать об этом, подумал он. Это можно использовать.

Очень скоро они достигли входа в каньона и, судя по следу, мародеры были здесь совсем недавно. Они тщательно исследовали каньон с вершины кряжа, прежде чем рискнули спуститься по склону. Мародеры спустились на дно каньона недалеко от обычного входа в него, там, где предгорья переходят в настоящие горы. Сорак иронически подумал, что они шли по пустыне лишний день, только бы избежать прохода через каньон, и в результате только удвоили себе работу.

Он ругал себя, что оставил Риану одну. Да, верно, он не ожидал встретить мародеров так далеко от их лагеря, но он должен был понять, насколько она устала, и совершенно не в состоянии удержаться от сна. Всех этих неприятностей можно было легко избежать. Надо было просто подождать, пока она выспится и восстановит свои силы, и только потом дать возможность Путешественнику поохотиться. Он проклинал себя за это, и если с Рианой что-то случится, он не представлял себе, как он сумеет жить дальше.

Ближе к вечеру они, наконец, нагнали мародеров. Те разбили свой лагерь на тропе, вьющейся через нижние предгорья, в таком месте, которое уже много раз использовалось как место отдыха. На поляне было много старых костровищ и других знаков, которые ясно показывали, что мародеры часто бывали здесь. Сорак отметил для себя, но это скорее охотничий отряд, а не банда для нападения на караваны. Некоторые из канков были нагружены убитыми животными. Он и Валсавис почувствовали запах горовящейся еды задолго до того, как они увидели лагерный костер. Мародеры совершенно не собирались как-то маскироваться или скрываться. Это была их территория, и они были уверены в своей полной безопасности.

Валсавис оказался абсолютно прав. Их было ровно девять. Они даже не дали себе труда выставить дозорных. Все они собрались около костра, весело болтали и готовили себе ужин. По кругу шел мех с вином, и они, кажется, были очень довольны сами собой.

А почему бы им и не быть, подумал Сорак, когда они с Валсависом глядели на лагерь из-за кустов. Они не только удачно поохотились, но заодно наткнулись на неожиданный приз.

Риана сидела неподалеко, прислонившись к камню. Ее ладони были связаны за спиной, а руки примотаны к бокам веревкой, которая шла через ее грудь. И ноги были связаны, как колени, так и лодыжки. Она вообще не могла двигаться, и судя по ее положению, ей должно было быть очень больно и неудобно. Сорак не мог сказать, ранена она или нет. Она не шевелилась.

— Мы должны подойти поближе, — сказал он Валсавису.

— Еше нет, — ответил тот, сдерживающе кладя руку ему на грудь. — Твоя монахиня пока в безопасности. Мародеры ничего не сделали ей. За нее можно выручить хорошие деньги на рабском рынке, а посредники не любят попорченный товар. И пусть они наполнят себе животы едой и выпивкой. Человек с полным пузом не может быстро бегать.

Сорак кивнул головй, соглашаясь. — Да, это разумный совет, — сказал он. — И они будут почти беззащитны ночью, после того, как пойдут спать.

— Особенно если они будут продолжать пить в таком же темпе, — сказал Валсавис. — Это может оказаться намного легче, чем мы думали. Жаль.

— Жаль? — с удивлением переспросил Сорак.

— Не слишком интересно резать глотки спящим и к тому же мертвецки пьяным.

— Интересно? Мне нет никого интереса в убийстве этих негодяев. Меня интересует только безопасность Рианы.

— Да, я вижу, — сказал Валсавис. Но меня беспокоит кое-что. Монахини-виличчи обалдают псионичской силой от рождения, а после тренировок они вообще становятся Мастерами Пути. И вот я спрашиваю себя, почему она не использовала свои псионические таланты чтобы освободиться?

Сорак покачал головой. Не знаю. Может быть она выжидает, как и мы, более лучшее время и возможность.

— Она не похожа на виличчи, — сказал Валсавис. — Я бы никогда не подумал о ней так. Очень сомнительно, что у мародеров глаз лучше чем у меня, и они будут опасаться ее. Он помолчал мгновение, потом спросил равнодушным тоном, как если бы вопрос чисто случайно пришел ему в голову, — А какими талантами она обладает?

— Двигать предметы, не прикасаясь к ним, — ответил Сорак. — Это называется телекинез. Это самая распростаненный талант среди них. Практически он есть у всех виличчи, они рождаются с ним.

Валсавис отметил для будущего. — Тогда она может использовать свою силу, чтобы освободиться от веревки, — сказал он. — Это очень поможет нам, когда придет время действовать. Давай надеяться, что она не начнет раньше, чем мы будем готовы.

— Она очень умна, — сказал Сорак. — Она выберет лучшее время.

— А почему она вообще путешествует с тобой? — спросил Валсавис. — По моему опыту монахини-виличчи не слишком нуждаются в компании мужчин, независимо от их расы. Не нуждаются они и в их защите.

— Риана мой друг, — сухо сказал Сорак, как если бы это все объясняло. Он внезапно сообразил, что Валсавис задает слишком много вопросов, и ничего не говорит о себе. — Нам очень повезло, что ты очутился здесь в нужное время. Как так получилось, что ты едешь один в таком пустынном месте?

— Я еду в деревню Соленое Поле, — ответил Валсавис, — и я предполагаю, что и ты направляешься туда же.

— А почему ты так предполагаешь?

Валсавис пожал плечами. — А куда еще ты можешь ехать? За исключением лагеря мародеров, это единственное поселение на много миль вокруг.

— Большинство путешественников едет через каньон, — сказал Сорак.

— Когда человек едет один, на него легко напасть из засады, — сказал Валсавис. — Ты и я в этом отношении очень похожи. Мы оба следопыты и мы оба знаем дороги пустыни. Очевидно, что нам пришла в голову та же мысль. Если пересечь горы на восточном краю кряжа, то выйдешь прямиком к Соленому Полю, и заодно таком образом обойдешь далеко стороной лагерь мародеров, где наверняка находится много хорошо-вооруженных бандитов. Логика и осторожность определили наш путь.

— Тогда получается, что ты пересек Желтую Пустыню? — спросил Сорак.

— Конечно, — ответил Валсавис. — А как иначе можно добраться до Мекилотов? Желтая Пустыня окружает их со всех сторон.

— Но если так, значит ты пришел из Нибеная, а?

— Из Галга, где кончается караванная дорога.

— И зачем тебе Соленое Поле?

Валсавис опять пожал плечами. — Хочу немного развлечься, — ответил он. — В Галге почти нет ночной жизни. Оба чересчур сурово относится к таким вещам. Я слышал, что в игорных клубах в Соленом Поле можно хорошо провести время, а их театры считаются чуть ли не лучшими на Атхасе.

— Глядя на тебя трудно поверить, что ты любишь смотреть трагедии, — сказал Сорак.

— Да, это правда. Сам театр меня не беспокоит, — согласился Валсавис, — но там, где театр, там можно найти молодых актрис и танцовщиц, высоко задирающих ножки.

— А, — сказал Сорак, кивая головй. — Я понимаю.

— А, кстати, что с тобой самим? — спросил Валсавис. — Соленое Поле не самая обычная цель для друида и монахини-виличчи. Я слышал, что там не в восторге от сохранителей.

— Да, но и там можно пытаться проведывать Путь Друида, надеясь обратить кого-нибудь, — сказал Сорак.

— Тогда вы совершаете паломничество?

— Да, Риана совершает свое обычное паломничество в поисках девочек-виличчи, — сказал Сорак, — а я хочу попытаться донести до них слово друида. Соленое Поле очень изолированное место, и, без сомнения, его жители мало видали друидов. Люди всегда подозрительны и недоверчивы к тому, что они не понимают.

— Я, кажется, слышал где-то, что один сохранитель уже живет в Соленом Поле, — сказал Валсавис. — Старый друид, его зовут Тихий. Или, возможно, Молчаливый, а не помню точно.

— Молчаливый? — с равнодушным лицом спросил Сорак. — Странное имя.

— То есть ты никогда не слышал о нем?

Теперь Сорак пожал плечами. — Друид, который всегда молчит, мало может сделать для дела сохранителей. Как он может проповедовать Путь и учить других следовать по нему?

— Хмм, я думаю ты прав, — ответил Валсавис. — Я никогда не думал об этом.

— А какие вообще твои симпатии? — спросил Сорак. — Какой путь предпочитаешь ты?

— Често говоря меня мало волнует борьба между сохранителями и осквернителями, — сказал Валсавис. — Я простой солдат, наемник. Я не вижу, как эта борьба связана лично со мной.

— Она еще как связана лично с тобой, со мной и со всеми жителями этой несчастной планеты, — горячо сказал Сорак. — Он нее зависит судьба мира, в котором мы живем.

— Возможно, — равнодушно ответил Валсавис, — но есть так много вещей, от которых зависит судьба мира и человека, и на большинство из них мы почти не можем повлиять. Политическая борьба касается меня только тогда, когда меня нанимают, та сторона или эта. А что до твоих великих проблем, то маленький человек, вроде меня, ничем не может повлиять на них, так что я и не обращаю на них внимание.

— Если все думают так же, как и ты, то нет надежды для этого мира, — сказал Сорак. — Я твердо уверен, что один человек может много чего сделать, если он всерьез верит в свое дело и в свое предназначение.

— Ну, в таком случае я оставляю спасение мира юным идеалистам вроде тебя, — насмешливо сказал Валсавис. — Я слишком стар, чтобы менять свои пути в этом мире. Я помогу тебе спасти твою монахиню. Считай это моим вкладом в твою великую борьбу, если хочешь.

— Прости меня, — сказал Сорак. — Я не хотел тебя обидеть. Я не имею права говорить тебе, как надо жить, и я не хочу казаться неблагодарным. Я очень тебе обязан.

— Ты не обязан мне ничем, — сказал Валсавис. — Каждый человек делает то, что он делает, и по своим собственным причинам.

И он не сказал правду о своих причинах, напомнила Страж Сораку.

Сорак решил отставить этот вопрос в сторону. Сейчас самое главное — спасти Риану, а все остальное потом. Оставшееся время они молчали, смотря как мародеры готовились ко сну. И это заняло совсем не мало времени. Когда стемнело, они собрались вокруг костра, перешучиваясь и продолжая угощаться из меха с вином. Кто-то вынул кости, и они начали играть. За игрой двое из них что-то не поделили друг с другом и подрались, а остальные только глядели и подзуживали их своими шуточками. Им было не важно, кто победит, но они развлекались, глядя на бой. Сорак подумал, что это самое лучшее время для атаки, но Валсавис, предвидя это, схватил его за руку еще до того, как он предложил это и сказал, — Нет. Еще нет. Подожди. Скоро.

Терпение Сорака стало истощаться. Он не был уверен, сколько времени он еще может ждать. Тем временем, однако, некоторые из мародеров нырнули в свои спальные мешки. Остальные еще какое-то время не спали, выпивая и болтая, но вот и они отправились спать, оставив двоих из них стоять на страже. Все уснули, только два мародера сидели около лагерного костра, играя в кости и спокойно разговаривая. Через какое-то время игра стала более оживленной.

— Я подозреваю, что они увеличили ставки, и теперь играют на кое-что более интересное, чем деньги, — сказал Валсавис.

Сорак вначале не понял, что он имел в виду, но потом увидел, как оба мародера бросают плотоядные взгляды на Риану. Он напрягся и положил руку на рукоятку меча.

— Спокойнее, мой друг, спокойнее, — сказал Валсавис.

— Слушай, я не думаю, что ты собираешься сидеть сложа руки и смотреть, как эти два ублюдка-

— Тише, тише, не нервничай, — сказал Валсавис. — Ночью ветер разносит любые звуки очень далеко. Они собираются развлечься с твой подругой-монахиней, и это играет нам на пользу. Ясное дело, они не подозревают, что она виличчи. Подумай сам, если они желают поиметь ее, им придется сначала ослабить ее путы. И я бы очень удивился, если монахиня, которая в состоянии двигать предметы, не касаясь их, уже не сделала этого. Помни, она не знает, что мы здесь. Только двое из них не спят. Если она собирается убежать, как раз сейчас самое время. Я держу пари, что она начнет действовать вместе с ними.

Мгновением позже, один из мародеров, отвернулся в сторону и сплюнул, негромко и разочарованно ругаясь. Другой, наоборот, выглядел очень довольным. Он хлопнул приятеля по плечу и замечательный слух Сорака уловил его слова.

— Не расстраивайся, Тарл. Ты сможешь поиметь ее, когда я закончу. Ты подержишь ее для меня, а я потом подержу ее для тебя. Но мы должны сделать все втихаря, чтобы не разбудить остальных. — Они встали и пошли к Риане.

— Сейчас, — тихо сказал Валсавис. Они выскользнули из-за кустов и побежали к лагерю.

Мародеры подошли к Риане и какое-то время стояли, просто глядя на нее сверху вниз. Казалось, что она спит. Один из них согнулся над ней и начал развязывать узлы на ногах. Второй немного нервно переводил взгляд с Рианы на своих спящих товарищей и обратно. Валсавис и Сорак подошли совсем тихо, не произведя ни малейшего шума.

Первый мародер закончил развязывать ноги и начал снимать веревку, которая была обвита вокруг Рианы на несколько оборотов. Второй наклонился и схватил ее за плечи, собираясь оторвать ее от камня, к которому она была прислонена, и бросить на землю. Но в то момент, когда он взял ее покрепче, Риана начала действовать. Нож мародера внезапно сам по себе выпрыгнул из ножен на поясе и по рукоятку погрузился ему в горло, прямо в ямку под подбородком.

Бандит подпрыгнул вверх и назад, из его горла вырвался ужасный, задыхающийся звук, а изо рта хлынула кровь. Его руки потянулись к ножу, он проковылял несколько шагов и упал. Его товапищ взглянул на него, не понимая что случилось, и на какое-то мгновение совершенно растерялся. Он увидел своего приятеля, умирающего, с ножом в горле и, естественно, решил, что кто-то бросил в него нож. Он в панике быстро огляделся вокруг и увидел Сорака и Валсависа, вбегающих на поляну. Он уже было закричал, предупреждая других, но ноги Рианы захлестнулись вокруг его горла, а его собственный обсидиановый нож вылетел из ножен.

Он попытался схватить его, и между ним и умом Рианы началась борьба, мародер схватился за нож мертвой хваткой, не давая ему вонзиться себе в горло. После тяжелого пути через пустыню Риана ослабела, и не могла одновременно давить ногами на горло и псионически толкать нож. Она ослабила захват ногами, и мародер сумел закричать.

Остальные тут же проснулись. Те, которые выпили побольше, отреагировали медленно, но одна пара быстро вскочила и увидела Сорака и Валсависа, бегуших прямо на них. Они немедленно заорали еще громче, чем оставшийся в живых стражник и выхватили оружие.

Валсавис выхватил два кинжала, по одному каждой рукой и кинул их с потрясающей скоростью. Оба попали в цель, и два мародера свалились с кинжалами в сердце. Еще один бросился на Сорака с обсидиановым мечом, но когда он ударил сверху вниз, Сорак отбил его удар Гальдрой, а меч мародера разлетелся вдребезги. Прежде, чем пораженный бандит успел отреагировать, Сорак проткнул его насквозь. Но теперь уже все мародеры были на ногах с оружием в руке.

Риана внезапно освободила свой захват ногами на мародере, с которым боролась и тот от неожиданности упал на землю. В тот же момент она напрягла всю свою волю и заставила кинжал воткнуться ему в грудь. Он закричал, когда почувствовал, как кинжал погружается в него и весь согнулся. Риана немедленно стала развязывать на себе веревки, которые она уже ослабила, пока мародеры играли на нее.

Двое мародеров бросились на Валсависа, оставшиеся двое на Сорака. Валсавис разделался со своими противниками с невероятной скоростью. Вначале он круговым движением парировал направленный на него удар, одновременно обезоружив одного из своих врагов, потом, не прекращая движения уклонился от удара второго и плоским ударом на уровне плеч снес ему голову. Человек, которого он обезоружил, повернулся, чтобы сбежать, но Валсавис схватил его за волосы, дернул на себя и вонзил свой меч ему в спину. Меч вышел из груди, он мгновенно вытащил его из тела умирающего человека и повернулся посмотреть, как дела у Сорака.

Один мародер уже лежал мертвым, его меч разлетелся о меч Сорака и Гальдра быстро закончил с ним. Второй, видя что случилось с его приятелем, боязливо нагнулся, достал свой кинжал и бросил его в Сорака. Инстинктивно Сорак нырнул вниз, на его место пришла Страж. Нож внезапно остановился в воздухе, замерев в футе от его груди.

Мародер разинул рот от изумления, а потом изумление перешло в ужас, когда нож развернулся в воздухе и со злым гудением понесся на него. С криком он отпрыгнул в сторону, едва не опоздав. Когда нож пронесся мимо, он бросился бежать, но увидел, как нож описал дугу и понесся за ним. Он запаниковал, закричал и помчался изо всех сил. Но нож погрузился ему в спину, когда он успел сделать только три шага и он, завывая, упал в грязь.

Валсавис смотрел на это все с большим интересом. Потом он спокойно отправился за своими кинжалами, которые тотчали из тел мертвых мародеров. В это время Сорак подбежал к Риане и помог ей освободиться от веревок. Она быля еще слаба, все ноги и руки затекли от тугих уз, но она все-таки сумела встать, слегка покачиваясь, глядя на него с радостью и недоверием.

— Сорак! — сказала она. — Я думала, ты мертв.

— Только ранен, — улыбаясь ответил он. — Прости меня. Я не должен был оставлять тебя одну.

— Это была моя вина, — сказала она. — Ты же предупреждал, чтобы я не спала… — Тут она заметила Валсависа, который стоял рядом с ними, разглядывая ее, пока его руки, как бы сами по себе, рассовывали ножи по ножнам. — Кто это?

Сорак повернулся к Валсавису. — Друг, — сказал он.

Возможно, внутренне сказала Страж. Но возможно и нет.

— Его зовут Валсавис, — вслух сказал Сорак. — Он нашел меня и обработал мою рану. И теперь я в долгу перед ним.

— Тогда я тоже в долгу перед ним, — сказала Риана. — Благодарю тебя, Валсавис. Как мы можем расплатиться с тобой?

Валсавис пожал плечами. — Это была сущая ерунда, — спокойно сказал он. — Так, приятное развлечение на скучном и неинтересном пути.

Риана нахмурилась. — Приятное? — сказала она ничего не понимающим голосом.

— Каждый находит себе удовольствие там, где может, — ответил Валсавис. — А заодно мы пополнили наши запасы. Похоже, что эти мародеры не только дали нам развлечься и предусмотрительно развели для нас огонь, но и приготовили целую вереницу канков, нагруженных запасами еды. Это не только сделает наше дальнейшее путешествие легче, но, без сомнения, мы сможем хорошо продать их в Соленом Поле. В целом, я бы сказал, это было весьма выгодное приключение.

— Мне кажется, на это можно посмотреть и иначе, — сказала Риана странным тоном.

Валсавис пожал плечами. — А как еще наемник может смотреть на это?

— Я не знаю, — сказала Риана. — Но ты сражаешься невероятно хорошо, даже для наемника.

— Мне довелась в жизни помахать мечом.

— Несомненно, — сказала она. — И ты тоже направляешься в Соленое Поле?

— А куда еще можно идти в этой глуши? — ответил Валсавис.

— Так как мы едем в том же самом направлении, имеет смысл держаться вместе, — сказал Сорак. — А когда мы окажемся в Соленом Поле, мы сможем продать все, что взяли у мародеров, и все эти деньги будут твои. После всего, это самое меньшее, чем мы можем расплатиться за твою помощь.

— Я ценю твое предложение, — сказал Валсавис, — но имеет смысл сохранить пару канков для вас самих. Это сделает ваше путешествие намного легче, когда вы решитесь уехать из Соленого Поля. Соленое Поле не такое место, где можно получить хоть что-нибудь бесплатно. И разрешите мне поделить выручку на равные части. И еще, я предлагаю, чтобы я сам занялся продажей всего этого в Соленом Поле. У меня есть большой опыт в таких делах, и я уверен, что смогу продать их по самым выгодным ценам. Вот тогда мы и поделим доход, каждому по трети.

— Нет никакой необходимости в этом, — возразил Сорак. — Почему не половину нам и половину тебе? Нам и так этого будет более, чем достаточно.

— Ну что ж, согласен, — сказал Валсалвис.

Риана потрясла головой. — Конечно, убить этих негодяев было необходимо, — сказала она, — и они вполне заслужили это, но мне кажется неправильным наживаться на их смерти.

— Я ценю твои чувства, монахиня, но что ты предлагаешь взамен — оставить все это здесь? И кому? — спросил Валсалвис. — Мне это кажется просто расточительным и непрактичным.

— Должен согласиться, — сказал Сорак. — И к тому же это далеко не первый раз, когда я получаю доход от смерти таких людей. Мир только выиграет от их отсутствия.

— Такие чувства не слишком подходят сохранителю, — с ухмылкой заметил Валсалвис, — но я полностью согласен с тобой. А теперь, когда мы обговорили все дела, я предлагаю оттащить эти тела подальше, чтобы мухи и пожиратели падали не помешали нам спать. А потом я собираюсь насладиться этим вином, которое эти добрые люди, покинувшие наш бренный мир, приготовили для нас. У меня здорово пересохло в горле.

Позже ночью, после того, как они сбросили тела мародеров в овраг, Риана и Сорак сидели около костра, пока Валсалвис спал недалеко в своем спальном мешке, полностью осушив мех с вином. У мародеров с собой было много еды, в частности среди их запасов нашлись хлеб, сухие фрукты, орехи и сладкие семена, которые Риана могла есть не нарушая своих обетов друида. Она уже слегка пришла в себя, хотя трудные испытания последних дней вместе с пленом выкачали из нее много сил, которые она еще не успела восстановить.

— Что ты о нем думаешь? — тихонько спросила она Сорака так, чтобы только он мог слышать. Валсалвис казался спящим, но она не хотела, чтобы он подслушал ее в том случае, если он умело притворялся.

— Я не уверен, — сказал Сорак. — Да, он очень странный человек, но он пришел на помощь и мне и тебе.

— А что, Страж ничего не сказала тебе о нем? — удивленно спросила Риана.

— Она не доверяет ему, — сказал Сорак. — Она не способна проникнуть в его мысли, и просто попросила меня остерегаться его.

Риана нахмурилась. — Страж не смогла нечего узнать о нем?

Сорак покачал головой. — Нет, ничего.

— Он защищен?

— Страж не знает точно, — ответил Сорак. — Она говорит, что если он защищен магической защитой, то эта защита одновременно сильна и искуссна, она не в состоянии пробить ее. Но она также сказала, что есть такие люди, в мозги которых не может забраться никакой псионик.

— Да, это правда, — согласилась Риана. — Есть такие люди. И они чаще всего очень опасны. — Она невольно бросила взгляд на Валсависа, лежавшего на земле недалеко от нее. — И он уже доказал это.

— Он сражался за нас, не против, — напомнил ей Сорак.

— Да, действительно, — сказала она, — но он появился из ниоткуда, и в самое подходящее время. Откуда он пришел?

— Мне кажется, он сказал Галг.

— Он сказал, — повторила Риана. — Но откуда мы знаем, что это правда? Быть может он идет за нами из Нибеная.

— Ну, я думаю, что это возможно, — согласился Сорак. — Он один из самых лучших следопытов, которых я видел. Вполне может быть, что он выследил нас и идет по нашим следам. Но если Король-Тень хочет схватить нас, почему он послал не хорошо вооруженный отряд, а одного человека?

— Потому что он хочет схватить не нас, — сказала Риана. — Он хочет, чтобы мы привели его к Мудрецу. А какой самый лучший путь для его агента, чтобы наблюдать за нами? Воспользоваться подвернувшейся возможностью и присоединиться к нам.

Сорак задумчиво закусил нижнюю губу. — Это просто предположение, — сказал он.

— Возможно, — ответила Риана. — Но он очень опытный и умелый боец. Самый лучший и самый быстрый, которого я видела в своей жизни, несмотря на возраст. И великолепный следопыт, как ты сказал. У него все оружие из железа и стали. Он не может быть обычным немником. А ты заметил кольцо, которое он носил на левой руке? На вид оно из золота!

Сорак кивнул. — Да, я видел. Но может быть и так, что он служил какому-нибудь богатому аристократу, и тот подарил ему как оружие, так и кольцо.

— Может, но, вспомни, Страж предостерегала тебя, — скзала Риана. Лично у меня все в нем вызывает вопросы. Тем не менее ты, похоже, склонен доверять ему. Почему?

— Я не хочу думать плохо о человеке только потому, что не похож на других, — твердо ответил Сорак.

— А, как и ты сам, — внезапно сообразила Риана. — Сорак, мы не можем позволить себе быть чересчур доверчивыми. У нас слишком могущественные враги. Враги, которые сделают все, лишь бы найти Мудреца и убить его.

— Вместе с Валсависом мы доберемся до Соленого Поля, — сказал Сорак. — Это не очень далеко отсюда. Если он сказал нам правду, дальше наши пути разойдутся, и мы направимся в Бодах.

— А что, если он узнает, куда мы идем и решит идти за нами. Что тогда?

— Вот тогда у нас будут все основания подозревать его.

— Подозревать? — сказала Риана.

Сорак пожал плечами. — Это еще не докажет, что он агент Короля-Тени. Он искатель приключений, который смотрит на опасность как на средство немного развеяться. Если он узнает, что мы идем в Бодах, он может попытаться присоединиться к нам для поисков легендарного сокровища. И я совсем не уверен, что откажу ему, если он предложит свою помощь. Такой боец сам по себе будет бесценным сокровищем в городе немертвых.

— У нас будет о чем позаботиться в Бодахе даже не имея его поблизости, — сказала она.

— Если он рассчитывает, что мы приведем его к Мудрецу, тогда, я считаю, мы вполне можем доверить Валсавису помочь нам прожить достаточно долго, чтобы найти его, — сказал Сорак.

Риана кивнула. — Да, хорошая мысль. Но что будет потом, когда мы уйдем из Бодаха?

Сорак улыбнулся. — Найти Серебряный Нагрудник и сбежать живыми из Бодаха будет вполне достаточно для начала, — сказал он. — А уж потом будет время решить, что делать с Валсависом. Сейчас же самое лучшее для тебя лечь спать. Тебе нужно восстановить свои силы. Я побуду на страже.

Она взглянула на Валсависа и покачала головой. — Если он агент Короля-Тени, то он чересчур спокойно спит, абсолютно не опасаясь нас.

— А почему он должен нас бояться? — с удивлением спросил Сорак. — Он знает, что мы сохранители, и не убьем его во время сна только потому, что у нас есть подозрения на его счет.

Риана саркастичести усмехнулась. — Не сомневаюсь, что он не заколебался бы даже на мгновение именно так и поступить, если бы наши роли переменились. Или и в этом ты со мной не согласен?

— Нет, — сказал Сорак, кивая. — Я согласен, у него не было бы никаких моральных проблем в этом случае.

— Не думаю, что это поможет мне спать со спокойной душой, — сказала она.

— Я не спущу с него глаз всю ночь, — сказал Сорак. — Посмотрим, что он будет делать, когда мы окажемся в Соленом Поле.

— Я была бы не слишком разочарованна, если он решит там и остаться, несмотря на все опасности, с которыми нам придется иметь дело в Бодахе, — сказала Риана.

— Если он действительно агент Короля-Тени, — сказал Сорак, — тогда я предпочел бы, чтобы он был с нами, на виду, и мы могли бы схватить его, в случае чего. Если же он пойдет по нашему следу, мы не сможем от него избавиться. По меньшей мере это я знаю абсолютно точно. Если он действительно работает на Короля-Тень, тогда он прошел на нашему следу через весь Нибенай и через всю Великую Желтую Пустыню. Мы не сможем стряхнуть его следа, что бы мы не делали.

— А это значит что нам придется убить его, — сказала Риана.

Сорак какое-то время глядел на Валсависа, который спокойно лежал в своем спальном мешке спиной к ним. — Боюсь, что у нас не будет выбора, если все так и будет, — наконец сказал он. — И после того, что я видел своими собственными глазами, ясно, что будет совсем не легко.

— Ну, с Темным Маркизом ему не сравниться, — сказала Риана.

— Не уверен, — сказал Сорак. — Но даже если наши подозрения правильны, мы не можем убить человека, который не сделал нам абсолютно ничего плохого. Это будет хладнокровное убийство.

Риана кивнула головой. — Да, я знаю. Но что же тогда делать?

Сорак потряс головой. — Не знаю — сказал он. — Пока не знаю. Но я буду следить за ним, и очень тщательно.

— Как ты думаешь, он знает что мы подозреваем его.

— Возможно, — сказал Сорак. — Не забывай, он может оказаться и обыкновенным странствующим наемником, который любит приключения, как он сам и говорит. С другой стороны, он знает о Молчаливом. Он сказал мне это совершенно определенно. Он либо совершенно честен, либо наслаждается, играя с нами в свои игры, примерно так как горный кот играет со своей жертвой, прежде чем убить. Вопрос в том, как долго он собирается играть с нами, прежде, чем нападет?

Риана расстелила свой спальный мешок. — Этот малоприятный вопрос подождет, пока я не высплюсь, — устало сказала она.

— Спокойной ночи, сестренка, — сказал Сорак. — Приятного сна.

— Спокойной ночи, моя любовь, — тихо сказала она.

Вскоре она заснула. Но Сорак еще долго не спал, глядя в огонь и размышляя о их новом товарище по путешествию. Наконец и он устал, скольнул вниз, и уснул, а Наблюдатель вышла наверх и стала глядеть на мир его глазами.

Всю эту долгую ночь она сидела около огня, не пропуская ничего, от легчайшего звука до самого слабого дуновения ночного ветра. И не на секунду ее острый взгляд не отрывался от спины Валсависа.




Четвертая глава


Деревня Соленое Поле лежала совершенно одна у подножия южного склона Гор Мекилота. Далеко на север, через Великую Желтую Пустыню, шла караванная дорога с севера, заканчившаяся в Нибенае. На запад, через Горы Мекилота и ту же Великую Желтую Пустыню, караванная дорога из Алтарука огибала западный край соленой равнины и уходила на северо-восток, заканчиваясь в Галге. На восток и на юг не было вообще ничего, кроме безжизненных пустых земель, протянувшихся на многие мили. Очень далеко на юге соленая равнина заканчивалась большими внутренними иловыми озерами с пустыми и печальными песчаными островами. Еще дальше на юг озера кончались и полуостров расширялся в узкую полоску земли, отделявшую озера от Илового Моря, а на самом кончике полуострова, очень далеко от цивилизации, лежали развалины Бодаха, города немертвых.

Никто не останавливался в Соленом Поле по дороге куда-то еще, потому что Соленое Поле само по себе было концом всех путей. Соленое Поле не имело никакого стратегического значения, так что войны Атхаса не задевали его. Соленое Поле не обладало никакими природными ресурсами, так что не было никакого соревнования за них, типа соперничества Нибеная и Галга за деревья агафари. Короче говоря, в Соленом Поле не было ничего, что бы привлекало посетителей, за исключением одного товара, за которым люди и гуманоиды гонялись всегда — дикая, ничем не стесненная, вольная атмосфера безостановочных развлечений и дешевых удовольствий.

Деревня была основана сбежавшими рабами, и в начале была просто скопищем грязных хижин и зданий из необжженого кирпича, но с тех пор она прошла долгий путь. И сейчас это не был большой город, но на его единственной главной улице стояли театры и игорные дома, отели, рестораны, таверны и публичные дома, вместе с бойцовскими рингами, и ни один из них не был закрыт. За долгие годы вокруг главной улицы стали строиться и другие здания, в основном жилые дома местных жителей, но также и магазины, в которых можно было купить все, что только можно себе вообразить, от оружия до магических талисманов. Посетитель мог купить как бутылку со смертельным ядом или любовным зельем, так и совершенно невинные скульптуры или декоративные восточные кувшины. В Соленом Поле можно было достать все — за соответствующую цену.

Обычно в Соленое Поле ездили из Галга. Через Великую Желтую Пустыню не шла караванная дорога, но время от времени небольшие группы или караваны организовывались предприимчивыми купцами, которые, за приличные деньги, везли путешественников через пустыню и проход в Горах Мекилота до Соленого Поля. Эти маленькие, случайные караваны не привлекали мародеров, так как они не везли сколько-нибудь приличного количества товаров, а для того, чтобы избежать засад и ограбления путешественников, они заранее платили своеобразную пошлину бандитам, впрочем деньги за эту пошлину они включали в стоимость пути.

Еще одна дорога в Соленое Поле вела из Северного Ледополуса, поселении дварфов на юго-востоке, на северном берегу дельты Раздвоенного Языка. Маленькие караваны из Северного Ледополуса в Соленое Поле ходили достаточно регулярно, следуя на северо-восток вдоль южного края Великой Желтой Пустыни, где они натыкались на внутренние иловые озера. Кружа между этими озерами по пескам юга караваны благоразумно обходили лагерь мародеров как можно дольше и шли параллельно Кряжу Мекилота, а потом ехали прямо на север через небольшой кусок Великой Желтой Пустыни.

Более мудрые путешественники платили за обратный билет заранее, так как путешественники частенько приезжали в Соленое Поле с полным кошельком, а потом были вынуждены вернуться с пустым. По меньшей мере те, кто платил заранее, могли вернуться. Те же, кто этого не сделал, зачастую оказывались перед незавидным выбором. Они могли или заработать себе дорогу назад, работая как слуги у своих проводников, которые использовали ситуацию для того, чтобы выжать из них все, что возможно, или, если проводникам не нужны были слуги — а недостатка в желающих не было никогда — несчастные были вынуждены оставаться в Соленом Поле и искать работу. Естественно, что все хорошие места работы были заняты местными жителями, или теми, кто стал местным жителем годы назад в похожей ситуации, не сумев уехать но сумев медленно и старательно улучшить свою судьбу. Все, что оставалось, была грязная, лакейская работа, или что-нибудь очень опасное, типа сражения на ринге или работа вышибалой в таверне. Шансов выжить на такой работе было не слишком много, особенно в таком вольнолюбивом месте, как Соленое Поле.

Таким образом население Соленого Поля медленно росло на протяжении многих лет. Некоторые приезжали поразвлечься, но развлечения заводили их слишком далеко. Другие были бывшими рабами, сбежавшими от своих хозяев и находившими в городе теплый прием, так как город с самого начала был предназначен для них. Приезжали и бандиты, стремившиеся скрыться от властей, но поиск убежища в Соленом Поле был палкой о двух концах, так как все знали об этом и деревня была первым местом, где охотники за сбежавшими преступниками начинали свой поиск. Были и разнообразные артисты, которые устали от конкуренции в больших городах или искали место, где они могли бы свободно заниматься своим искусством, не опасаясь королей-волшебников и темпларов.

Чаще всего в Соленом Поле бывало намного больше народа, чем могли принять гостиницы и отели, так что на окраинах города возникло несколько транзитных лагерей. Это было дешевое, неудобное, кишевшее насекомыми всех сортов жилье, и тем не менее, лагеря всегда были полны. Впрочем всегда было можно добавить в палатку с десятью людьми еще парочку. Порядок в этих лагерях поддерживался наемниками, нанятыми владельцем лагеря, причем наемники зачастую сами были проигравшимися в пух и прах посетителями города, не имевшими денег на обратную дорогу. И на этой работе было не много шансов остаться в живых.

В Соленом Поле с удовольствием принимали всех приезжающих в него, но только в том случае, если у них были деньги. Ксайнон издал специальный декрет о том, что нищие не нужны в Соленом Поле, они являются заразой, от которой необходимо избавляться. Именно тогда, когда количество нищих выросло до того, что они заполонили все улицы, и был принят Декрет о Бродягах, один из немногих декретов, принятых в Соленом Поле. Если нищего ловили на улице города, у него был выбор из нескольких малоприятных возможностей. Он мог получить в руки мех с водой и начать двигаться в пустыню. А мог и найти работу за двадцать четыре часа. Если он этого не мог, то вынужден был делать то, что совет деревни требовал от таких людей. Это могла быть работа по вывозу нечистот, по очистке и украшению улиц, постойка новых или ремонт старых зданий. В результате улицы в Соленом Поле всегда были чистые и отходы всегда убирались. Здания деревни, хотя не слишком большие и раскошные, всегда были в хорошем состоянии, их регулярно известковали, красили и мыли. Всегда было много народа, изготовлявшего плитки для улиц, и улицы деревни были вымощены красивыми красными и черными, обожженными на солнце плитками, которые регулярно заменялись. Вдоль главной улицы были посажены сады, которые поливались рабочими, возившими кувшины с водой из источников на северном краю города.

Бродяга, который работал таким образом на нужды деревни, получал палатку для сна и еду два раза в день, пока он мог выполнять работу. А в конце дня ему еще давали время на поиски нормальной работы. Если ему везло, он находил работу, копил деньги на обратный билет и немедленно уезжал, чтобы не вернуться никогда. Совет деревни именно этого и добивался. Они с радостью приветствовали туристов, но не хотели иметь никакого дела с нищими, которые становились финансовым бременем для общины.

Таким образом медленно, не торопясь, деревня становилась все больше и больше. Соленое Поле по привычке называли деревней, но на самом деле это уже был маленький городок. Ксайнон надеялся, что придет день, и он увидит город Соленое Поле — возможно названным его именем, так как это было бы естественно, учитывая его многолетнюю работу по руководству всеми делами общины. Он не знал, доживет ли он до этого, но были великолепные шансы, что так оно и будет, так как в последние годы деревня росла намного быстрее. И еще он хотел сохранить путь, по которому развивалась деревня, и найти приемника для своего наследства. Неплохое наследство для бывшего раба, ставшего гладиатором, сражавшегося на арене и добившего свободы, а затем руководившего превращением маленькой грязной дыры в привлекательный и хорошо организованный оазис развлечения в пустыне.

Сорак, Риана и Валсавис проехали через ворота Соленого Поля и оказались на главной улице, которая бежала через весь город. Сейчас, изнутри, городок казался даже еще более привлекательным, чем тогда, когда они глядели на него снаружи, со склонов предгорий.

Прямо перед ними лежала широкая улица, вымощеная красным кирпичом, вдоль которой стояли побеленные двух-трехэтажные дома из необожженого кирпича. Каждое здание имело плоскую крышу и крытую галерею перед собой, поддерживаемую колоннами. Закругленная крыша галереи была отделана красными керамическими плитками. Арочный вход в каждое здание был украшен бордюром с глазированной плиткой разных цветов и видов, такие же бордюры были у каждого окна. Большинство зданий на главной улице имели крытые балконы, где люди могли сидеть на свежем воздухе, укрытые от безжалостных лучей темного солнца. Вдоль всей улицы и в ее центре были установлены ящики, сделанные из того же необожженного кирпича, в которых росли деревья агафари или пагафа, вместе с самыми разнообразными пустынными кактусами, цветами и кустами. Вокруг этих ящиков с растениями торговцы установили цветные шатры. Здесь можно было купить еду и воду, одежду, украшения и еще дюжины самых разных товаров.

Главная улица была запружена пешеходами. Она была не очень длинная, из конца в конец можно было дойти за полчаса, но на нее, с обеих сторон, выходило множество других улиц и переулков, на которых в последние годы были выстроены еще множество зданий. Соленое Поле быстро росло и развивалось, и новые улицы отходили от центра как спицы колеса.

— О, это просто замечательно! — сказала Риана, оглядываясь кругом. — Я думала об обычной маленькой деревушке, похожей на все остальные, но это выглядит как поместье аристократа!

— Люди приезжают в Соленое Поле и оставляют тут все денежки, — сказал Валсавис. — Ксайнон нашел им хорошеее применение. Большинство путешественников, в первый раз приезжающие в Соленое Поле, точно так же восторгаются, как и вы. Но помните, первое впечатление может быть обманчивым.

— Это как? — спросил Сорак.

— Как и сказала монахиня, при свете дня Соленое Поле напоминает поместье богатого аристократа, но ночью он полностью преображается, и вы скоро увидете это сами. Я советую тебе, эльфлинг, не спускать глаз с твоего кошелька, а руки с меча.

— Это добрая философия, независимо от того места, где находишься, — сказал Сорак.

— И очень практичная, особенно здесь, — сказал Валсавис. — И остерегайся искушений. Здесь ты найдешь все сорта. Соленое Поле будет принимать тебя с распростертыми объятиями, пока у тебя есть что потратить. Но когда ты потратишь или проиграешь все, это место не покажется тебе очень дружелюбным.

— У нас сейчас нет денег, — сказал Сорак.

— Положение легко исправить, — сказал Валсавис. — Мы продадим этих канков в ближайшие стойла, и, так как они солдаты, мы возьмем за них хорошую цену. Потом мы продадим оружие, которое наши друзья-мародеры так любезно предоставили нам, наряду с едой и игральными костьми из их лагеря. С моей точки они так наполнят наши кошельки, что ближайшие несколько дней мы сможем провести с полным комфортом, если, конечно, ты не потратишь их на какую-нибудь глупость.

— Ты говорил, что здесь есть игорные дома? — спросил Сорак.

Валсавис фыркнул. — Почти каждое здание на этой улице таверна или игорный дом, — сказал он. — И ты можешь быть уверен, что во всякой таверне есть по меньшей мере парочка столов для игры. Но я думал, что ты пришел сюда проповедовать идеи сохранителей, а не играть.

— В наши дни мало кого можно обратить выступая на улицах, перед множеством народа, — сказал Сорак. — Особенно в таком месте, где так много всего интересного и люди легко отвлекаются. Я предпочитаю говорить с каждым по отдельности, один на один, и видеть его глаза.

— И ты рассчитываешь сделать это в игорном доме? — сказал Валсавис. — Желаю тебе удачи.

— Есть много путей обратить человека на правильную дорогу, завоевать его, — сказал Сорак. — И иногда помогает, если ты выигрываешь немного денег, для начала. Люди всегда более внимательно слушают победителей.

— Ну что ж, ты сам знаешь, что тебе надо, — сказал Валсавис. — Лично я пришел сюда развлекаться, и судя по всему я получу большое удовольствие, глядя на тебя у стола. Но имей в виду: я не даю денег взаймы.

— Я обещаю не просить, — сказал Сорак. — Кроме того, я не полностью невежествен в игре. Как-то раз я работал в одном Тирском игральном доме.

— На самом деле? — равнодушно спросил Валсавис, пока они вели канков к стойлам, которые располагались рядом с городскими стенами. — Когда-то я жил в Тире и служил в городской страже. В каком доме ты работал?

— В Кристальном Пауке.

— Хммм, — сказал Валсавис. — Нет, я не знаю его. Наверно его открыли после того, как я ушел из города. Естественно, это было много лет назад.

Они продали своих канков, и Валсавис сумел выторговать хорошую цену. Владелец стойла был настолько поражен видом Валсависа и его манерами, что даже не пытался торговаться и все кончилось невероятно быстро. Затем они продали остальные припасы мародеров, с такой же потрясающей скоростью, и поделили выручку между собой. Когда они покончили со всеми делами, время было далеко за полдень.

— Сейчас лучше всего заняться ночлегом, — сказал Валсавис. — Не знаю как вы, но я предпочитаю после долгого и трудного пути провести ночь в конфорте. Но в этом городе есть очень много уровней конфорта. Все зависит от того, сколько вы готовы потратить.

— А сколько ты собираешься потратить? — спросил Сорак.

— Столько, чтобы хватило на мягкую кровать, теплую баню, и на прекрасную женщину с сильными и искуссными руками, которые облегчат напряжение в моих болящих, усталых, старых мышцах, — ответил Валсавис.

— Тогда мы хотим тоже самое, — сказал Сорак.

— За исключением прекрасной женщины с сильными и искуссными руками, — сказала Риана, лукаво глядя на него.

— У нас уже есть одна, — сказал Сорак, поднимая брови и не менее лукаво глядя на нее.

Они шли вдоль главной улицы пока Валсавис не нашел место, которое ему понравилось. Это заведение называлось Оазис, и когда они вошли внутрь через арочный вход, они очутились в хорошо ухоженном саду, на песчаной почве которого росли растения пустыни и дикие цветы; вымощенная красной плиткой дорожка вела через садик к двойным, изысканно-украшенным входным дверям. Привратник пригласил их внутрь, и они вошли в обширное лобби с высоким потолком, на котором были нарисованы кактусы. Потолок поддерживали тяжелые деревянные колонны. Небольшой бассейн в центре пола был окружен растениями, растущих в ящиках с песком. Все вместе должно было произвести впечатление оазиса в пустыне. Открытая галерея, бегущая вокруг лобби на уровне первого этажа, вела в комнаты в каждом крыле здания, и еще были коридоры, ведущие из лобби справа и слева.

Они заказали две комнаты. Валсавис взял чуть ли не самую дорогую комнату в отеле, а Сорак и Риана выбрали для себя слегка подешевле. Их была на первом этаже, Валсавис взял на втором. Если его и обеспокоило разделение, которое могло помешать ему следить за ними, он этого никак не выдал.

— Я, с моей стороны, собираюсь насладиться долгой баней и массажом, — сказал он. — А потом я собираюсь как следует пообедать. А какие планы у вас?

— Я думаю, что нам стоит как следует отдохнуть после нашего путешествия, — сказал Сорак.

— И баня — это здорово звучит, — добавила Риана.

— Хотите пообедаем вместе? — спросил Валсавис. — А потом, возможно, совершим прогулку по игорным домам.

— Почему нет? — сказал Сорак. — Когда мы увидимся?

— Нет причин для спешки, — сказал Валсавис. — Подходит любое время. Соленое Поле никогда не закрывается. Почему бы не встретиться в лобби на закате?

— Тогда на закате, — сказал Сорак. Они отправились по своим комнатам. В номере Сорака и Рианы пол был выстлан красной керамической плиткой, а большое сводчатое окно выходило в сад. Были там и две удобные кровати, с красивыми спинками, вырезанными из дерева агафари, и еще много всякой другой искусно сделанной мебели из дерева пагафа, в которое умелые мастера сделали вставки из дерева агафари. На полу лежал вышитый ковер, в стены были вделаны бронзовые бра, в которые были вставлены масляные лампы. Потолок был сделан из красивых деревянных планок, вдоль него были протянуты массивные деревянные стропила. В целом все помещение вполне годилось даже для аристократа. Баня располагалась на нижнем этаже, в задней части здания. Оставив все свои вещи и плащи в комнате, они отправились в вниз, купаться, взяв с обой, однако, свое оружие. Ни Сорак ни Риана не собирались оставлять их без присмотра ни на секунду.

Ванны, расположенные как бы в пещере, подогревались огнями, горевшими под полом, и каждый, оказавшийся там в первый раз, чувствовал восхитительное, невероятное ощущение уже при виде пара, поднимавшегося от воды. На пустынной планете, где вода была редка и поистине драгоценна, это была совершенно невообразимая роскошь, и заодно одна из основных причин баснословной стоимости номера в гостинице. В первый раз с тех пор, как они ушли из грота в Каменных Пустошах, они получили возможность смыть с себя грязь и пот своего долгого путешествия. Они не видели Валсависа, но, помимо общих ванн, были еще и личные, расположенные на дальнем конце пещеры, за несколькими небольшими арочными переходами. Там те клиенты, которые поселились в самых дорогих номерах, могли насладиться самым изысканным сервисом, их ожидали юные, прекрасные и голые девушки, которые были готовы потереть спину, вымыть волосы и сделать массаж, а также удовлетворить любые прихоти клиента, за дополнительную плату, конечно.

— Ммм, — сказала Риана, вздыхая с наслаждением, пока она лежала на облицованном плиткой входе в бассейн, а вода доходила ей до подбородка. — Я могла бы провести так всю жизнь.

— А мне больше нравится плавать в холодной воде пустынного источника или горного ручья, — сказал Сорак с недовольной гримасой. — Это так неестественно, мыться в подогретой воде.

— Возможно, — сказала Риана, — но это таааак хорошо!

Сорак фыркныл. — Вся эта вода, — сказал он, — подается сюда по акведукам и подогревается огнями, горящими под полом… Даже в самых больших городах большинство народа вынуждено мыться из ведер, которые они таскают из городских колодцев и несут домой. — Он потряс головой. — Здесь я чувствую себя изнеженным и избалованным аристократом. И должен сказать, что это чувство мне не нравится.

— Сорак, расслабься и наслаждайся моментом, — сказала Риана. — Мы очень дорого заплатили за это удовольствие. После всего того, что эти блохастые ублюдки-мародеры сделали со мной, я наслаждаюсь одной мыслью о том, что мы продали их добро и тратим на такие вещи.

— Но мы пришли сюда не для того, чтобы мыться в горячих ваннах и жить как темплары, — сказал Сорак. — Нам надо найти Молчаливого.

— У нас будет время и на это, — сказала Риана.

— Как думаешь, дать возможность Валсавису походить по городу с нами? — спросил Сорак.

— Почему нет? — спросила она. — У него нет никаких причин мешать нам в поисках Молчаливого. Если он просто развлекающийся наемник, как он сам утверждает, не все ли ему равно, чем мы занимаемся. Но если он агент Короля-Тени, тогда он сам должен хотеть, чтобы мы нашли старого друида, так как ты сам говорил о том, что он хочет быть с нами до тех пор, пока мы не приведем его к Мудрецу.

— Хотел бы я посмотреть, как он отреагирует, когда поймет, что мы направляемся в Бодах, — сказал Сорак.

Риана пожала плечами. — Если он предложит себя в качестве попутчика, тогда будет намного больше причин подозревать его.

— Да, но это все еще не докажет окончательно, что он агент Короля-Тени, — заметил Сорак. — Быть может его просто привлекут сокровища древнего города.

— Ты, если помнишь, раньше сам говорил, — сказала Риана, — что сейчас мы ничего не можем поделать с Валсависом. Не исключено, что мы совершенно напрасно подозреваем его. Мы должны подождать и посмотреть, что будет.

— Да, но я не люблю не знать, — сказал Сорак.

— И я, — ответила Риана, — но беспокойся или не беспокойся, это ничего не изменит. Постарайся расслабиться и наслаждаться жизнью. У нас еще не скоро будет другая такая возможность, если вообще будет.

Она опять скользнула в воду и глубоко вздохнула, полностью удовлетворенная и расслабленная. Но Сорак продолжал озабоченно глядеть на проход в задней части пещеры, прикидывая, что на уме у Валсависа.

* * *


Валсавис, голый, лежал на животе на толстых полотенцах, постеленных на деревянном столе, пока две прекрасные юные женщины массировали его мускулистую спину и не менее мускулистые руки и ноги. Оно хорошо знали свое дело, и он чувствововал с радостью, как их сильные пальцы глубоко проникают в его мускулы, убирая напряжение и усталость. Он знал, что находится в идеальной физической форме для человека его возраста — для человека любого возраста, на самом деле — и все еще не поддается разрушающему воздействию времени. И тем не менее он был уже не так гибок, как раньше, а его мышцы уставали намного быстрее, чем тогда, когда он был помоложе.

Я становлюсь слишком стар для этих игр, подумал он. Слишком стар, чтобы охотиться в пустыне, слишком стар, чтобы спать на голой земле, слишком стар, чтобы заниматься этими интригами. Он совершенно не собирался встречаться с эльфлингом и монахиней, как он это сделал. Его первоначальный план состоял в том, чтобы следовать за ними по пятам, и только потом, не сразу, чтобы добавить остроты к охоте, разрешить им узнать, что он охотится за ними, и он смог бы получить большое удовольствие наблюдая, как они пытаются стряхнуть его со следа. Однако, перед ним оказалась намного более интересная возможность, и он быстро поменял план и воспользовался ей.

Когда он нашел эльфлинга, лежащего на земле с арбалетным болтом в спине, он побоялся, что тот мертв. Не было ни малейшего признака монахини, и было совсем не трудно догадаться, что случилось. Быстрая проверка следов немедленно подтвердила его догадку. Оба этих сохранителя, как дети, попали в засаду, монахиню похители, а эльфлинга бросили, посчитав мертвым. Да, на этом все могло закончиться, но, к счастью, эльфлинг остался жив. И когда Валсалвис понял это, он решил поменять свой план.

Почему бы не присоединиться к ним? Помочь эльфлингу найти похитителей и спасти монахиню. Это, безусловно, заставило бы их почувствовать себя в долгу перед ним и помогло бы ему завоевать их доверие. Он невольно поморщился, когда одна из девушек начала обрабатывать его массивную руку, пока другая занималась его ногой. Да, присоединиться к ним он сумел, а вот завоевать их доверие оказалось более трудной проблемой.

В ту ночь, когда они спали в лагере мародеров, они еще долго не спали, тихо разговаривая между собой около костра. Он мог чувствовать, как они глядят на него. Он изо всех сил старался услышать их слова, но увы, они говорили слишком тихо. Неважно, он слишком много времени изучал людей, и очень хорошо отмечал любые особенности их поведения.

И сейчас он был абсолютно уверен, что они подозревают его. С его точки зрения он не сделал ничего подозрительного, никак не выдал себя, и тем не менее эльфлинг пытался прочесть его мысли. В начале он почувствовал что-то вроде щекотки в мозгу. Он был еще совсем молод, когда выяснилось, но он защищен от псионического проникновения в свой мозг. Даже Король-Тень не мог сделать это, хотя и пытался, неудачно, и не один раз. Естественно, когда Нибенай пытался проникнуть в его мысли, он был не слишком мягок, а король-дракон был очень силен. Валсавис хорошо помнил одну такую попытку, его голова гудела еще несколько часов после этого. Возможно, это была одна из причин, по которой Нибенай решил использовать его. Никакой Мастер Пути не мог залезть ему в голову, Валсавис понятия не имел, почему, но был очень благодарен природе за это. Ему не нравилась мысль о том, что любой может пошарить в его голове, как в собственном кошельке, и узнать, что он думает. Это дало бы его врагам слишком большое преимущество.

Тем не менее, он никак не ожидал от эльфлинга такой прыти, и был просто поражен. Король-Тень предупреждал его, что эльфлинг Мастер Пути, но это не слишком обеспокоило Валсависа. Раньше он уже имел дело с такими людьми. Да, они были чудовищно сильны, но не неуязвимы. И превзойти их, стать лучше чем они, убить их всегда было очень увлекательно.

Однако, когда эльфлинг попытался в первый раз прочесть его мысли, Валсавис ожидал, что он будет чувствовать себя примерно так же, как и тогда, когда другие пытались проделать это. Он ошибся.

Первая попытка была похожа на щекотание воображаемым пером в его сознании. Он постарался никак не показать, что он ощутил ее, так как не хотел, чтобы эльфлинг знал, что он в состоянии ощущащь такие вещи. Но второй рывок был намного сильнее, ничуть не слабее Нибеная, а ведь Нибенай был король-волшебник. Это очень удивило Валсависа, и ему было не слишком просто не выдать своего удивления. Потом последовало еще несколько несколько попыток, одна сильнее другой, и наконец он почувствовал себя так, как будто кто-то пытается вытащить его мозг через череп. В первый раз в своей жизни Валсавис усомнился в себе и не знал, сможет ли он сопротивляться дальше.

Он не понимал природу своеей защиты и никак не мог контролировать ее. Это было что-то, что он делал бессознательно, инстинктивно. Просто он был таким, и все дела. Но он никогда не встречался ни с чем, похожим на попытки эльфлинга пробить его природную защиту. Ему потребовалась вся его выдержка и самообладание, чтобы не выдать себя, не показать, что он ощущает, что творится в его голове. Он был просто ранен. Ужасная головная боль преследовала его весь следующий день и отпустила только сейчас.

Эльфлинг был невероятно силен, значительно сильнее, чем он думал о нем, сильнее, чем можно было себе представить. Даже Король-Тень не пытался с такой силой войти в его сознание. Это было просто потрясающе. Ничего удивительного, что Нибенай боялся его, и вызвал своего лучшего наемного убийцу из заслуженного отдыха только для того, чтобы расправиться с ним. Конечно, попытка прочитать его мысли не удалась, и Валсавис был уверен, что эльфлинг скорее всего не повторит ее. И это было очень удачно, так как у него не было ни малейшего желания повторять опыт. И так ему было очень трудно скрыть от них свое состояние. Да он получал настоящие раны в голову, которые болели меньше. Это очень выбило его из колеи.

Тем не менее эти попытки о чем-то говорили. Например о том, что эльфлинг не доверяет ему. Никто не будет пытаться лезть в чей-то мозг, если ты можешь доверяешь своему компаньону. Вопрос в том, в чем именно эльфлинг подозревает его? Может быть он так подозрителен только потому, что встретил незнакомца в глуши, и этот незнакомец предложил свою помощь непонятно почему? Быть может Сорак подозревает, что у него есть скрытые мотивы для этого. Но догадывается ли он об этих мотивах?

Валсавис вынужден был допустить такую возможность. Эльфлинг не дурак. И монахиня, к сожалению, тоже. Эльфлинг уже заметил, кто из них лучший следопыт. Да, возможно он ошибся, подумал Валсавис. Надо было дать эльфлингу самому выслеживать мародеров, но он сам, по дурости, обнаружил свое умение, сказав ему сколько было мародеров. Непозволительная ошибка! Нужно было промолчать, но он не смог устоять перед искушением, слово просто выскользнуло из него. Теперь эльфлинг знает, что он замечательный следопыт, а это, в свою очередь, означает, что Сорак понимает, что он вполне способен проследить его путь из Нибеная через Великую Желтую Пустыню.

Может быть он слегка развеял его подозрения, сказав ему о Галге, но Сорак легко может предположить, что он лжет. Н-да, ну и положеньице, подумал Валсавис. Они подозревают его, в это нет никаких сомнений. Ну и что, это делает игру еще более интересной. Тем более теперь, когда он полностью контролирует ситуацию.

Они подозревают, подумал он, но они не знают точно. И, в отличие от него, они не могут действовать на основании одних подозрений. Если бы он просто запозрил, что один из тех, с кем он едет вместе, его враг, Валсавис точно знал, что бы он сделал. Перерезать глотку во время сна, и спокойно поехать дальше, вот и все дела. Но Сорак и Риана, с другой стороны, сохранители, они следуют Путем Друида, а это значит, что у них есть совесть. Они дали клятвы во имя какой-то там морали, сам он не обременен никакой, и это дает ему очень существенное преимущество.

Будет совершенно потрясающе играть эту игру до конца, смотреть на них, пока они будут наблюдать за ним, ожидая, пока он сделает следующий щаг и выдаст себя. Но такой глупости он не сделает. Он будет смотреть, как они будут мучаться от неопределенности, и при этом спокойно спать под их вопросительными взглядами, зная, что может совершенно спокойно повернуться к ним спиной, потому что они сохранители и не попытаются что-то сделать с ним без очень веского основания.

Даже сейчас они наверно думают о нем, обсуждают его, пытаясь решить, что им делать, если он выберет не остаться в Соленом Поле, но присоединиться к ним, когда они отправятся в Бодах.

Он уже решил, что он сам будет делать. Он приклеится к ним с упорством кактусового паука, он пойдет за ними в любое место Соленого Поля, под предлогом того, что он беспокоится о своих товарищах по путешествию. Вряд ли они будут протестовать, иначе это означало бы, что они не хотят его поблизости, что они не уверены в нем, не верят в то, что он им говорит о себе и о своих мотивах. А когда они отправятся в Бодах, он пойдет с ними, утверждая, что было бы безумием отвергнуть его помощь в таком месте, а они и так достаточно обязаны ему за то, что он пришел к ним на помощь. А он еще будет настаивать, что они обязаны дать ему шанс добыть легендарное сокровище, шанс на последнее, великолепное приключение для старого человека, который скоро уйдет на покой, чтобы доживать свой век в одиночестве, и у которого не останется ничего, кроме воспоминаний.

Они могут не поверить ему, но у них нет никакого способа узнать, сказал ли он им правду или нет. Они, в принципе, могут отказать ему, но скорее всего они так не сделают, нет. В городе немертвых им будет нелишней любая помощь, какую они могут получить, и неважно, агент ли он Короля-Тени или нет. И они, без сомнения, понимают, что у них нет никакой возможности помешать ему идти за ними…если, конечно, они не решат убить его, но будем надеяться, что их сохранительская мораль не даст им сделать это.

Он улыбнулся. Да, подумал он, это будет исключительно приятно. Это будет подходящая вершина его карьеры. Когда все кончится, Король-Тень обязан будет показать свою благодарность и богато наградить его. Его величайший враг будет уничтожен, Нибенай будет достаточно благодарен ему и даст возможность выбрать себе приз среди гарема его темпларов. Может быть он даже предложит ему еще какую-нибудь награду, а если нет, то Валсавис не побоится попросить сам.

Он уже знал, что попросит. Он попросит у короля-дракона заклинание, которое сделает его опять молодым. У него и так достаточно денег, спрятанных в разных местах, денег, которые он заработал на службе Короля-Тени, денег, которые он не тратил, так как жил одиноко и просто. Эти деньги он тщательно сохранял для старости, когда сила покинет его и он не сможет сам позаботиться о себе. С другой стороны, если его юность вернется, он сможет использовать эти деньги для того, чтобы купить себе другую жизнь. Например он может вернуться в Соленое Поле и осесть здесь, возможно приобрести гостиницу или построить игорный дом, который, через много лет, принесет ему намного лучше обеспеченную вторую старость. А тем временем он будет развлекаться и делать, что пожелает. Да, это была приятная фантазия, и, что самое приятное, вполне достижимая.

Две девушки закончили свой массаж. Их касания стали более легкими и мягкими, они скорее гладили его. То есть они старались настроить его на более интимные услуги. А что, подумал он, почему бы и нет? Прошло много времени с тех пор, когда он в последний раз развлекался с женщиной, и еще больше с того времени, как у него было две одновременно. Эльфлинг и монахиня могут подождать. Они уже согласились увидиться с ним за обедом, а потом вместе прогуляться по ночному городу. Кроме того он уже подкупил клерка, и тот должен сообщить ему, если они попытаются куда-то пойти без него. Он глубоко вздохнул и перевернулся на спину. Обе девушки дружно улыбнулись и начали массировать его грудь, понемногу опускаясь ниже. И тут его руку начало покалывать. — Оставьте меня, — немедленно сказал он девушкам. Те начали было протестовать, но он твердо сказал. — Я сказал выйдите, обе. Мне надо несколько минут побыть одному и отдохнуть. Я позову вас, когда я буду нуждаться в вас.

Убедившись, что их услуги не будут отвергнуты, обе девицы вышли за дверь, и Валсавис поднес кольцо к лицу. Глаз на кольце открылся.

Ты добился какого-нибудь продвижения? спросил Король-Тень.

— Большого, — ответил Валсавис. — Я присоединился к эльфлингу и монахине, как товарищ по путешествию. На них напали мародеры и я сумел помочь им. Сейчас мы находимся в Соленом Поле, вместе, и через час садимся обедать.

Они ничего не подозревают? спросил Король-Тень. Не знают ли они, кто ты такой на самом деле?

— Может они и подозревают, но не знают точно, — ответил Валсавис. — И это только делает вещи еще более интересными.

Они уже пытались встретиться с Молчаливым? спросил Нибенай.

— Еще нет, — сказал Валсавис, — но я не сомневаюсь, что они попытаются, и очень скоро. Возможно сегодня ночью.

Не дай им ускользнуть, Валсавис, сказал Нибенай. Ты должен не упускать их из вида.

— Я не потеряю их, милорд. Ты можешь рассчитывать на это. На самом деле я собираюсь проводить их в Бодах.

Что? Ты имеешь в виду, что поедешь вместе с ними?

— Почему нет? Весь мир слышал о легендарных сокровищах Бодаха. Разве это не должно соблазнить наемника вроде меня, у которого нет никаких немедленных предложений?

Будь осторожен. Ты играешь в опасные игры, Валсавис, сказал Король-Тень.

Мне нравится играть в опасные игры, милорд.

Не дерзи мне, Валсавис! Я послал тебя не для того, чтобы развлекался за мой счет, но чтобы ты проследил за эльфлингом и добрался до его хозяина.

— Именно это я и делаю, милорд. И согласись, намного проще следить за кем бы то ни было, когда едешь с ним бок о бок.

Тогда смотри, не стань слишком самоуверенным, Валсавис. Эльфлинг намного более опасен, чем ты думаешь. Это не тот, кого можно легко обвести вокруг пальца. Не недооцени его, Валсавис!

— Я уже обнаружил это, милорд.

И не забывай о Серебряном Нагруднике, сказал Нибенай. Он не должен попасть в руки эльфлинга.

— Я не забыл об этом, милорд. Будь уверен, даже если он найдет его раньше меня, он не останется у него надолго. Разве когда-нибудь раньше я подводил тебя?

Все на свете бывает в первый раз, устало ответил Нибенай. Смотри, чтобы это не был твой первый раз, Валсавис. Иначе, обещаю тебе, ты не переживешь этого.

Золотой глаз закрылся.

— Эй, девчонки! — позвал Валсавис.

Обе девушки вошли в изолированную личную комнату, одетые только в свои улыбки.

— Вот теперь я готов для вас, — сказал Валсавис. — Вперед.




Пятая Глава


На обед в столовой Оазиса подавали роскошные блюда. После плотного обеда жареным з'талом с гарниром из дикого горного риса для Валсависа и зажаренных овощей с соусом для Сорака и Рианы, они отправились прогуляться по главной улице Соленого Поля. Солнце уже село, но главная улица была ярко освещена огнем факелов и огромных свеч, высовывавшихся из медных канделябров. По стенам аккуратных, свежепобеленных зданий, стоявших по обе стороны улицы, плясали причудливые тени, а число продавцов только увеличилось, многие из них установили новые тенты в центре улицы, а некоторые просто разложили свои товары на кусках полотна, положенных на землю.

Характер города действительно изменился, как и предсказывал Валсавис. На улицах города было много людей, привлеченных прохладным воздухом ночи, едва одетые человеческие женщин и женщины-полуэльфы соблазнительно прохаживались по улице вперед и назад, предлагая себя прохожим. Перед входами в многичисленные публичные дома стояли зазывалы, приглашая зайти внутрь и соблазняя прохожах рассказами о чудесах, которые их ждут внутри. По улице бродили и небольшие группы актеров, которые останавливались ненадолго и давали маленькие представления, короткие сцены, за которыми обычно следовал призыв посмотреть остаток представления в расположенном недалеко театре. Много было акробатов, жонглеров и музыкантов, которые работали за монеты, брошенные в их шляпы или плащи, разложенные на земле перед ними. Валсавис объяснил, что совет деревни не препятствует устраивать уличные представления, так как актеры занимаются своим делом, играют или поют, а заодно добавляют колорит и настроение в атмосферу города одним своим присутствием, тогда как нищие только сидят в своем тряпье по колонадам и переулкам, и жалостливо мычат.

Пока они шли по улице, Сорак скользнул вниз и дал возможность Страж выйти на поверхность, чтобы она попробовала осторожно проверить мысли прохожих и найти хоть кого-нибудь, кто знает о Молчаливом. Увы, никто не думал о загадочном друиде, и Страж скоро устала читать неглубокие, пресытившиеся умы, которые были заполнены мыслями о чувственных развлечениях и разврате.

Не прошло много времени, и они подошли к игорному дому, на котором висела деревянная вывеска, представлявшая его как Дворец Пустыни. Это было красивое, привлекательное здание, но дворцом оно никак не выглядело. Как и все остальные здания на главной улице, оно было выстроено из красного необожженного кирпича, затем аккуратно побеленного и обожженого солнцем. По форме «дворец» напоминал вытянутый прямоугольник. Перед ним находился облицованный плиткой дворик, засаженный деревьями агафари, в который надо было входить через арочные ворота из пустынных кактусов. Дорожка от ворот вела к портику — входу в здание.

Они вошли и оказались в большой, похожей на пещеру комнате. Весь первый этаж Дворца Пустыни был одной большой открытой комнатой. Был и частичный второй этаж, открытый в центре, имевший галереи вдоль всех четырех сторон, с которых люди могли смотреть вниз на то, что происходит на столах внизу. На втором этаже, видимо, находились личные комнаты и помещения для персонала. Сорак немедленно отметил, что на галереях второго этажа находились несколько полуэльфов, вооруженных небольшими, но мощными арбалетами. Они неторопясь прогуливались по галереям, внимательно наблюдая за народом внизу. Без сомнения они были великолепными стрелками, и Сорак мысленную приказал сам себе не забывать о них, если возникнут какие-нибудь проблемы в зале для игры. Он очень не хотел бы оказаться на линии их огня и получить еще одну стрелу в спину. Даже самому лучшему лучнику было бы непросто стрелять абсолютно точно в такой толпе народа. С другой стороны это, безусловно, должно было остудить горячие головы некоторых посетителей.

Под сияющим потолком были подвешены деревянные колеса с медными канделябрами. Свечи, вставленные в них бросали ровный, немного рассеянный свет на игровой зал. Свою лепту вносили масляные лампы и факелы на стенах. В целом, глядя на ярко освещенный игровой зал, Сорак вспомнил те времена в Хрустальном Пауке, когда он помогал разоблачать шулеров. Тут, как и там, помимо лучников на галерее, были хорошо вооруженные, здоровенные стражники, стоявшие в самых разных местах зала, и внимательно наблюдавшие за тем, чтобы никто из посетителей на выходил за рамки положенного.

Они прошли через весь игровой зал и подошли к длинному бару на его задней стороне. Да, умно спланировано, подумал Сорак. Во многих похожих заведениях бар располагался вдоль стены, что, конечно, давало возможность клиентам не толкаться около стойки, зато здесь, когда кому-то хотелось промочить горло, надо было добираться до бара лавируя между столиками, а это отвлекало народ и затягивало его в игру, особенно учитывая то, что красивые человеческие женщины и женшины-полуэльфы, работавшие официантками, постоянно сновали между столами со своими подносами, разнося самые разнообразные напитки.

Столы предлагали, казалось, все виды игр, которые существовали на Атхасе. Были колеса рулеток и столы, на которых бросали кости, круглые столы, на которых клиенты играли друг против друга — при этом дом брал только процент с выигрыша — и столы в форме руны U, где клиенты играли против дилера. И было еще несколько столов, на которых играли в игры, которых Сорак никогда не видел раньше. Они остановились около одного из них, чтобы понаблюдать за этой интересной новой игрой.

В первую очередь они обратили внимание на то, что на этом столе не было ни карт, ни рулетки, ни вообще каких-либо обычных инструментов для игры, а все игроки были объединены в команду. Вместо дилера был человек, которого называли Мастером Игры. Он руководил игрой. В начале игры каждый участник становился каким-нибудь пересонажем, и бросал кости, чтобы определить свои способности. Мастер Игры представлял вымышленный сценарий, по которому шла игра, и задание для команды, которое можно было выполнить только тогда, когда все участники помогали друг другу. Один из членов команды был вор, другой друид, еще один воин или адепт, и так далее. На столе, около которого они стояли, недавно началась игра с очень многозначительным названием «Потерянные сокровища Бодаха».

Игроки уже разобрали свои роли, бросили кости и определили свои способности, и закончили первые, предварительные схватки. Как раз сейчас игра достигла наивысшего напряжения.

— Вы только что вошли в разрушенный город Бодах, — сказал Мастер Игры игрокам. Он постарался нарисовать перед игроками сцену действия. — Это было долгое и трудное путешествие, по безжалостному солнцу, вы все изнемогаете от жары и очень устали. Вам хочется отдохнуть, но вы не можете, потому что знаете, что через час солнце сядет, а немертвые выползут из своих нор, в которых они таились днем. Поэтому самое главное для вас сейчас найти убежище, тайник, который защитит вас от них, в котором вы сможете провести безопасно ночь — если, конечно, кто-нибудь может быть в полной безопасности в городе немертвых. Если у вас получится найти такое место, тогда, возможно, немертвые не найдут вас. С другой стороны, — он сделал эффектную паузу, — возможно и найдут. Нельзя предсказать, что может случится в городе мертвых душ. Но теперь помните, что у вас остался только час до заката. Тщательно подумайте о том, что вы должны сделать.

Сорак и Риана обратили внимание, что не только они одни остановились, чтобы послушать и посмотреть. Помимо них множество других людей обступили стол, с восхищением глядя на игру. Это походило на то, как будто ты смотришь небольшую пьесу, которая создается на твоих глазах. Игроки должны были импровизировать, потому что они не знали, что именно предложит им Мастер Игры на следующем ходу. Он и только он один знал сценарий игры. А игроки должны были действовать за своих пересонажей, как актеры на сцене или люди в жизни.

— Вы стоите внутри старинных городских ворот, — продолжал Мастер Игры, — и видете узкую улочку, ведущую от ворот к площади с большим фонтаном, который высох бессчетные поколения назад. Вокруг вас находятся старинные здания, лежащие в руинах. Ветер несет песок по пустынным улицам, у стен разрушенных зданий лежат маленькие дюны. Вы подходите к площади и видете, что она усеяна костями и скелетами тех путешественников, которые, как и вы, пришли в Бодах в поисках пропавших сокровищ, а вместо них нашли смерть. Когда вы подходите еще ближе, вы видете, что многие из этих костей сломаны и расщеплены для того, чтобы выпить костный мозг, а на многих из костей остались следы острых зубов.

Игроки невольно поежились и переглянулись. У Мастера Игры был глубокой, звучный, даже драматический голос, и он умел пользоваться им так, чтобы добиться полного эффекта. В своем воображении они уже видели образы, которые он рисовал им, и иллюзия присутствия постепенно захватывала их всех.

— За этими древними костями, — продолжал он, — с противоположной стороны фонтана, от площади отходят три улицы. Одна из них веден на север и предлагает чистый, ничем не замутненный вид. Вторая на северо-запад, но она резко поворачивает налево через тридцать-сорок шагов, и вы не можете видеть, что лежит за поворотом. Третья улица ведет на северо-восток. Однако в центре ее вы видите груду камней, которая осталась от разрушенного здания, эта груда почти полностью перекрывает улицу. Вы не можете видеть, что находиться за этой грудой, но вы видете, что она не блокирует улицу полностью, справа он нее остался узкий проход, в который с трудом может протиснуться один человек за раз. Вы должны выбрать, куда идти.

Игроки быстро обменялись своими мнениями. Один из них предложил пойти по центральной улице, единственной, которая вела прямо на север и не была ни чем загромождена. Остальные не доверяли этому выбору, и начали отчаянно спорить. Они подумали, что он чересчур очевиден и соблазнителен. Мастер, сказали они, хочет, чтобы они пошли этим путем. И он приведет их в ловушку. Трое из них предложили путь налево, там, где улица поворачивает. И только пятый игрок предложил пойти направо, хотя там путь был почти полностью загроможден каменными блоками. Его аргументы были достаточно убедительны. Ясно, что это наиболее зловещий выбор, сказал он. Они не видят, что лежит за кучей камне, и только один из них может протиснуться в узкий проход за раз. Есть много причин для того, чтобы не выбрать этот путь, сказал пятый игрок, так как мы не только не видим, что скрывается за кучей камней, но если там и есть грозная опасность, они будут встречаться с ней поодиночке. Мастер Игры специально составил сценарий таким образом, чтобы это был самый непривлекательный выбор, настаивал пятый игрок, и именно поэтому надо выбрать его. Пятый игрок убедил остальных, и они выбрали дорогу направо, мимо кучи булыжников, лежавших на месте обрушившегося здания.

— Очень хорошо, — сказал Мастер Игры, и ничто не изменилось в его голосе, — вы решили обойти кучу булыжников. Только один из вас может пройти за раз. Даже если повернуться боком, все равно, нет места для двоих. Теперь вы должны решить, кто идет первым.

Не колеблясь все четыре игрока согласились, что тот, кто предложил эту идею, должен идти первым. Неожиданно оказалось, что пятому игроку этот выбор показался значительно менее привлекательным, чем несколько секунд раньше.

— Итак, решено, что первым идет вор, — сказал Мастер Игры, называя персонаж пятого игрока. Он глядел прямо на пятого игрока, и, как всегда, ни его тон, ни поведение не выдавало ничего. — Ваша ставка, Вор?

Деньги, поставленные игроками, добавляли в игру драматизма. Прежде чем бросить кости и увидеть, куда пойдет сценарий, в зависимисти от способностей и силы своего персонажа, надо было сделать ставку. В этой игре игроки сражались против игорного дома, представленного Мастером Игры. И хотя Мастер знал, что будет дальше, так как он работал с заранее приготовленным сценарием, он не мог контролировать силу и способности персонажей, которые зависели только от броска кости, и следовательно не мог знать, кто получит деньги.

Пятый игрок нервно сглотнул. — Я ставлю три керамические монеты, — осторожно сказал он.

Мастер Игры поднял бровь. — И это все? Вы так яростно убеждали своих товарищей в своем выборе, и вот теперь, похоже, сами не уверены в нем?

— Очень хорошо, раздери тебя демоны! Пять керамических монет! — сказал вор.

Мастер Игры спокойно улыбнулся. — Бросайте кости.

Вор бросил, и Мастер отметил счет. Бросок был не самый удачный, и пятый игрок нервно облизал губы. — Очень хорошо, кто следующий? — сказал Мастер Игры. Остальные четверо также должны были бросить кости, прежде чем Мастер объявит их результат, основываясь на их нынешнем броске и талантах их персонажей после начальных бросков.

Остальные игроки, один за одним, ставили и бросали кости. Каждый раз Мастер Игры записывал их счет и складывал в ранее набранными очками. Когда все кончили, Мастер посмотрел в свои записи и взял эффектную паузу, чтобы подогреть напряжение как среди игроков, так и среди многочисленных зрителей.

— Вы пошли прямо в ловушку, — наконец объявил он.

Разочарованный вор выругался. — Немертвые чаще всего глупы, — продолжал Мастер, — но, к сожалению, среди них попадаются и более умные экземпляры. Они вырыли яму именно там, где вы собрались идти, и прикрыли камышовой циновкой, которая выдерживает тонкий слой грязи, но не вес человека или гуманоида. На дно ямы они воткнули длинные, заостренные деревянные колья. Вор шел первым, его бросок принес ему мало очков, он упал внутрь и колья проткнули его насквозь. Этой ночью немертвые будут пожирать его тело. Пятый Игрок умер, для него игра окончена, если он не захочет заплатить начальную ставку по новой, а потом опять выбрать себе персонажа и его способности.

— Баста! — сказал пятый игрок, с грохотом отставляя стул от стола. — Мне надоела эта игра! Ты специально заманил нас в ловушку!

— Выбор был ваш, — возразил Мастер Игры, — и вы даже уговорили всех остальных пойти сюда. Вместо этого вам надо было послушать ваших товарищей-игроков. Надеюсь, что в следующий раз вам повезет.

— В следующий раз в сыграю в другую, более интересную игру, — ответил пятый игрок, со злостью вскакивая из-за стола.

Мастер Игры даже не изменился в лице при этом представлении и спокойно продолжал, — Следующим шел воин-дварф, — сказал он. — Но он выбросил много очков, это усилило его способности, и он сумел избежать ловушки, перепрыгнув через нее там, где вор упал внутрь. Четвертый Игрок, вы благополучно прошли и выиграли свою ставку. Вы теперь богаче на девять керамических монет. Поздравляю.

Четвертый Игрок собрал свой выигрыш с довольным выражением на лице.

— Третий Игрок, купец, — продолжал Мастер, — выкинул только четыре, и к сожалению, этого было недостаточно, чтобы компенсировать его низкие способности в начале игры. Поэтому он не сумел избежать ловушки, и упал вниз, на радость немертвым. Третий Игрок погиб и потерял свою ставку, и теперь он может либо снова внести ее, выбрав себе персонаж и способности, либо выйти из-за стола.

Третий Игрок вышел из-за стола, вздыхая и печально покачивая головой от мысли об убытке.

— Второй Игрок, жрица, — продолжал Мастер Игры. — Вы выкинули много, ваши способности были велики, и вы также сумели избежать ловушки. Вы выжили и выиграли свою ставку. Поздравляю.

Первый Игрок, женщина-темплар, также успешно прошла испытание, выиграла ставку и могла продолжать игру. Это завершило тот круг сценария, которуй проходил на разбитых улицах Бодаха.

— За столом есть место для двух игроков, — объявил Мастер тем, кто собрался вокруг стола и глядел на игру. — Хочет ли кто-нибудь из вас испытать свое счастье в приключении «Потерянные сокровища Бодаха»?

— Очень интересная игра, — сказал Валсавис. — Я никогда раньше не играл в нее. Я думаю, что могу рискнуть и посмотреть, что получится.

Мастер Игры указал ему рукой на стул.

— Я тоже сыграю, — сказал Сорак, занимая пустой стул. Риана встала за его спиной и стала внимательно смотреть.

Прежде, чем игра возобновилась, Сорак и Валсавис выбрали своих персонажей и бросили кости, чтобы выбрать их силу и способности. Валсавис, что не удивительно, выбрал воина-наемника. Сорак, следуя его примеру выбирать кого-нибудь поближе к себе, выбрал друида. Валсавис бросил кости и получил много силы и средние способности. Сорак, наоборот, получил большие способности и среднюю силу.

— Очень хорошо, — сказал Мастер Игры, когда все было сделано. — Давайте продолжим. Вы все прошли яму, хотя первый, второй и четвертый игроки набрали больше очков, которые будут приплюсованы к их окончательной сумме, если они благополучно дойдут до конца. Третий Игрок, Наемник, и Пятый Игрок, Друид, еще не набрали ни одного очка. Мы продолжаем.

— Улица перед вами виляет и въется как серпантин между старинных, разрушенных домов. Возможно сокровище лежит в одном из этих домов, а возможно и нет. Но солнце быстро садится, а тени удлиняются. Вам нужно найти убежище, место на ночь, так как скоро улицы Бодаха заполнит толпа немертвых, ищущих живую плоть. Вы глядите по сторонам и мгновенно видете, что ни одно из этих зданий не является достаточно надежным убежищем.

Но дальше по улице, за поворотом, вы видите старую каменную таверну. Ее стены выглядят толстыми и надежными, а дверь, которая еще на месте, кажется очень прочной. На окнах тяжелые решетки. Кажется, что здесь можно провести ночь в безопасности. Итак, вы должны решить, идти ли вам к ней? — Игроки дружно согласились, что надо идти. — Очень хорошо, — продолжал Мастер Игры. — Вы достигли каменной таверны, но когда вы оказались на ее пороге, вы взглянули дальше по извилистой улице и, за поворотом, вы увидели окруженное стенами поместье, которое раньше было домом аристократа. Стены поместья высокие и толстые, ворота сделаны из железа, частого в древнем мире, а теперь крайне редкого. Через железные прутья ворот вы видите внутренний дворик, и за этим двориком вы видите сам дом. Его фасад обращен к улице, у него три этажа, и над каждым крылом задания возвышается башня. Дом построен из камня и кажется более или менее невредимым. Входная дверь, сделанная из дерева агафари, обита железом. Итак, дом тоже представляет из себя надежное убежище, по меньшей мере на вид. Вы должны выбрать куда пойти. Итак, идете ли вы в каменную таверну с решетчатыми окнами и надежной дверью, или вы идете в обнесенное толстой каменной стеной поместье аристократа? Только одно из них представляет вам надежное убежище на ночь, но какое? Решайте.

Игроки быстро обсудили свои возможности.

— Мне кажется, мы должны выбрать дом аристократа, обнесенный каменной стеной и с железными воротами, — сказал воин-дварф. — Ясно, что там безопаснее.

— А я несогласна, — ответила темплар. — Да, дом с толстой стеной кажется надежнее, но это очевидная ловушка. Я выбираю таверну.

— Да, но вспомни, что случилось с вором, — немедленно напомнила ей жрица. — Он решил, что это трюк Мастера и немедленно умер. Мы не должны действовать таким же образом. Я считаю, что мы должны исходить из наших представлений о Бодахе, и не думать о том, что Мастер Игры припас для нас в кармане.

— А что ты думешь, друид? — с улыбкой спросил Валсавис, поворачиваясь к Сораку.

Сорак скользнул вниз и дал возможность Страж выйти наружу и проверить мысли Мастера. Оказалось, как и следовало ожидать, что Мастер Игры очень умный человек. Его первый круг был специально предназначен для того, чтобы искусить игроков возможностью легкого выбора, и чтобы они подумали, что правилен более трудный выбор. Но Мастер Игры предвидел это в своем сценарии и воспользовался им. На самом деле правильным был самый легкий выбор.

На этот раз выбор был между домом, который снаружи казался более надежным, и таверной, которая тоже казалась надежной, хотя и не такой надежной, как дом. На первый взгляд различие было только в степени надежности. Вспоминая, что случилось в предыдущем круге, игроки естественно думали, что Мастер опять соблазняет их более надежным домом со стеной из-за таверны, но последний их выбор был неправилен, они выбрали более опасный путь, в результате именно таверна должна быть искушением и ловушкой. Однако Мастер Игры опять надул их и в этом, так как правильным выбором была таверна, а вовсе не дом. Но они должны были выбрать дом, очень и очень опасный выбор.

— Я думаю, что предпочел бы каменную таверну, — сказал Сорак, делая вид, что какое-то время обдумывал свой выбор.

— Но не я! — быстро ответил воин-дварф. — Я не верю, что это правильный выбор. Я голосую за дом со стеной.

— Я тоже, пожалуй, голосую за дом со стеной, — сказала темплар, качая головой в знак согласия с дварфом.

— И я, — твердо добавила жрица.

— А я за таверну, — сказал Валсавис.

— Трое против двоих, — сказал дварф, покачивая головой. — Проходит дом.

— А есть какое-нибудь правило, которое говорит, что мы все должны делать один и тот же выбор? — спросил Сорак, говоря от своего имени, а не от имени своего персонажа.

Мастер Игры удивленно поднял брови. — Нет, — ответил он, — если я не объявил об этом заранее.

— Тогда лично я выбираю таверну, — сказал Сорак.

— А я иду с ним, — сказал Валсавис.

— А вы, остальные, — спросил Мастер Игры, обращаясь к игрокам, все тем же неизменным ровным тоном.

— Это будут их поминки, — мрачно пошутил воин-дварф. — Я выбираю дом со стеной.

Остальные согласились и сделали тот же выбор.

— Очень интересно, — сказал со слабой улыбкой Мастер Игры, ничем не выражая свои чувства. — Очень хорошо, пошли дальше. Воин-дварф, темплар и жрец идут в дом, огороженный стеной, а друид и наемник забираются в каменную таверну. Первые трое доходят до каменний стены, открывают тяжелые железные ворота, что требует от них много усилий, так как петли старые и ржавые, тщательно закрывают ворота за собой и запирают их на засов. Похоже, что во дворике нет ничего интересного, и они идут ко входной двери. — Он опять сделал паузу. — Что сейчас? — спросил он.

— Я проверяю дом на наличие магии, — быстро сказала темплар.

— Проверка не дала ничего, — спокойно ответил Мастер Игры.

— Я тщательно проверяю дверь на наличие немагических ловушек, — сказала жрица, а потом быстро добавила. — Я научилась этому раньше, когда смотрела как это делает вор.

— Вы не нашли ничего, — сказал Мастер Игры.

— Я не нашла ничего, или действительно нет ничего? — спросила жрица.

— И вы не нашли ничего и действительно нет ничего, — ответил Мастер Игры.

— Очень хорошо, идем внутрь, — сказала удовлетворенная жрица.

— Темплар, жрица и воин-дварф открывают тяжелую дверь и входят внутрь дома, — продолжал Мастер Игры, — закрывая дверь за собой и запирая ее на прочный засов.

— Им требуются значительные усилия, чтобы закрыть дверь на старый, тяжелый засов, но в конце концов они справляются и с этим. И вот они в темном центральном зале дома. Вокруг пыль, грязь и паутина. Душно и ничего не видно. — Мастер Игры остановился и поднял брови, ожидая вопроса или действия игроков.

— Я зажигаю факел, который принесла с собой, — сказала темплар.

— Очень хорошо, — ответил Мастер. — Факел зажегся. Перед вами широкие лестницы, ведущие на верхние этажи, а также в башни на восточном и западном крыле дома. — Он опять остановился и вопросительно взглянул на игроков.

— Я считаю, что мы должны забраться на одну из башен, — сказала темплар. — Оттуда у нас будет более лучший вид на окрестности и лучшая позиция для обороны.

— Но на какую башню? — спросила жрица. — Ту, которая в западном крыле? Или в восточном?

— Возможно это не имеет значения, — сказал воин-дварф.

— А возможно имеет, — возразила жрица.

— Еще не закат, — сказала темплар, — поэтому пока мы в безопасности от немертвых. Мы закрыли железные ворота и заложили на засов тяжелую деревянную дверь. Если, случайно, немертвые в доме, они еще не проснулись. У нас есть время на поиски. Мы можем разделиться и проверить обе башни, чтобы убедиться в нашей безопасности. И я принесла собой несколько факелов, — быстро добавил он.

Мастер Игры кивнул, показывая, что принимает это уточнение.

— Очень хорошо, я выбираю проверить восточную башню, — сказал воин-дварф.

— Ты сильнее и у тебя больше способностей, чем у меня, — сказала жрица. — Я иду с тобой.

— А я проверю западную башню, — сказала темплар, — и я беру с собой два факела.

— Очень хорошо, — сказал Мастер Игры. — Вы разделились. Вы поднимаетесь по винтовой лестнице и попадаете на верхние этажи. Темплар идет по коридору, ведушему в западное крыло, а жрица и воин-дварф идут по коридору, ведущему в противоположном направлении, к восточной башне. Одновременно вы подходите ко входам в башни, на которых висят тяжелые деревянные двери.

Мастер Игры замолчал.

— Мы очень тщательно прислушиваемся к тому, что находится за дверью, — сказала темплар.

— Вы не слышите ничего, — сказал Мастер Игры.

— Мы проверяем, нет ли скрытых ловушек в дверях, мы видели, как вор это делал, — сказала жрица.

— Вы не нашли ничего, — сказал Мастер Игры.

Они попробовали подумать о самых разных способах, которые помогли бы им определить, есть ли что-нибудь опасное за дверью, но Мастер каждый раз отвечал им одно и то же. В конце концов они открыли двери и вошли. Мастер Игры рассказал им, что они поднимаются по винтовой лестнице, ведущей в комнату башни. Они опять проверили все, что возможно: ловушки, падающие под ногами ступени и буквально все возможные трюки, которые Мастер Игры мог придумать, но тем временем, подумал Сорак, они потратили все дневное время, что у них было. И он знал, что когда они наконец достигли комнат на самом верху башни, солнце наконец село.

И, естественно, на верхушке башни оказались немертвые. Игроки побежали от них, но весь дом оказался заполнен немертвыми, которые лежали в других комнатах, в ожидании ночи. Жрец было запротестовал, что они не открыли никакой магии, а только магия может оживить немертвых. Верно, ответил невозмутимый Мастер, но жрец использовал заклинание, открывающее магию, только на входных дверях. Кроме того, магия, оживляющая немертвых, входит в игру только после заката солнца, а жрец не позаботился о том, чтобы обнаружить магию опять, во второй раз.

После каждого нападения немертвых бросались кости, проверялся счет, и один за другим игроки умирали. Наконец осталась только женщина-темплар, она добралась до входной двери только для того, чтобы обнаружить, что засов, на который они с таким трудом закрыли входную дверь, по прежнему закрыт. Дюжины немертвых бежали к ней. Она бросила кости, успеет ли она открыть его прежде, чем они добегут до нее. Она выбросила мало, и ее персонаж умер.

Доведенная до белого каления женщина, которая играла за темплара, посмотрела на Сорака с Валсависом, указала на них и повернулась к Мастеру Игры. — А что с ними? — спросила она. — Вы не сказали, что произошло с ними.

Мастер Игры пожал плечами. — Хорошо. Они вошли в таверну, закрыли изнутри тяжелую входную дверь и спокойно провели всю ночь, слушая, как немертвые воют на улицах. Затем они уснули, а когда проснулись, уже было утро.

— И это все? — не веря своим ушам спросила темплар.

— Они мудро выбрали, — ответил Мастер Игры.

— Кровь Гита! — зло выругалась темплар. — Это самая глупая из всех глупых игр!

Она бросила кости и встала из-за стола.

— У нас есть пустой стул, — спокойно объявил Мастер Игры, глядя на стоящих около стола.

— Я хочу присоединиться к игре, — сказала Риана и уселась.

Остальные два игрока решили остаться. Они заплатили по десять керамических монет за возможность выбрать себе новые пересонажи и остаться в игре, и хотя они потеряли не только свои предыдущие ставки, но и набранные очки, так как их персонажи умерли. Как новые личности они начали с нуля, как и Риана.

Воин-дварф решил, как и раньше, остаться воином дварфом, только немного другим. Он выбросил кости, чтобы определить свою силу и способности. На этот раз он выбросил хуже, чем в начале, что сильно не понравилось ему, и он продолжал играть в кислом настроении.

Жрица на этот раз решила стать воровкой. Она бросила кости, и на этот раз ее новый пересонаж получил более лучшие способности и силу, чем в последний раз. Она, казалось, очень обрадовалось этому, хотя и потеряла много денег, пока была жрицей.

— А кем будете вы? — спросил Мастер Игры у Рианы.

— Я буду монахиней, — ответила Риана.

— Вы имеете в виду темпларом? — уточнил Мастер Игры.

— Я имею в виду монахиню, — твердо повторила она. — Я никогда не стану осквернителем, даже в безвредной игре.

— А, — сказал Мастер, кивая. — Я понимаю. Хорошо, я полагаю, что это возможно. Но ты получишь не больше силы и способностей, чем у жреца.

— Мне будет вполне достаточно, — согласилась Риана. Она бросила кости. Ей выпали высшие способности и максимальная сила. Игра продолжалась.

На этот раз воин-дварф и новая воровка более внимательно слушали то, что говорили Валсавис с Сораком. А Мастер Игры продолжал развертывать перед ними захватывающее приключение. Они шли через город, в поисках легендарных сокровищ, попадая в одну ловушку за другой. Затем они попали в гнездо смертельного хрустального паука. Затем они напоролись на баньши, которые могли появляться и днем. Они должны были сражаться с другими охотниками за сокровищами, а также с изрыгающими огонь драками и элементалями. Но при каждом повороте сюжета Страж проверяла ум Мастера Игры и определяла, что их ждет, и Сорак, естественно, выбирал самое лучшее решение. В некоторых же случаях, когда все зависело только от броска костей, она слегка помогала Сораку бросать их, в результате его выигрыш все рос и он благополучно ускользал из всех ловушек Мастера.

Валсавис следовал его примеру, но ставил намного большие суммы, тогда как Сорак ставил более сдержанно. Риана тоже шла за ним и не ставила много, зато, пользуясь своими способностями к телекинезу, она выбрасывала каждый раз много очков, ее счет быстро рос вместе с ее силой и способностями.

Остальные два игрока опять умерли, и очень быстро. Их место за столом заняли другие. Со временем умерли и они. Некоторые оставались, выбирая новый персонаж, некоторые вставали и шли играть в другие игры, но Сорак, Риана и Валсавис продолжали набирать очки, выигрывать ставки, и после каждой схватки их выигрыш все рос и рос. Наконец они нашли легендарные «Потерянные сокровища Бодаха», но ближе к концу игры Сорак понял, что Мастер подозревает их, и когда до конца оставалось только три схватки он предпочел «умереть».

Риана последовало его примеру и умерла во время следующей схватки. Валсавис бился до конца, несмотря на то, что Сорак предпочел выйти из игры. Так как он ставил очень большие суммы, он вышел из-за стола с небольшим состоянием. Сорак и Риана забрали свои выигрыши, которые не слишком пострадали от потери в самом конце, так как они потеряли только бонус, который набранные очки должны были принести им. Мастер Игры объявил о начале следующего приключения, они отошли от стола и направились в бар.

— Да, это была весьма интересная игра, — сказал Ваксавис.

— И ты играл очень хорошо, — заметила Риана.

— Я предпочел бы, чтобы это было настоящее приключение, а не вымышленная игра, — равнодушно заметил Валсавис. — Это было бы намного более возбуждающе, я думаю.

Сорак взглянул на него искоса, но не попался на удочку. Когда они подошли к бару, то внезапно обнаружили, что рядом с ними, как из под земли, выросло несколько здоровенных стражников.

— Прошу прощения, джентельмены и леди, — сказал один из них, — но управляющий был бы глубоко вам признателен, если бы вы выпили с ним вместе стакан броя.

— Отлично, — сказал Валсавис. — Пусть он придет сюда.

— Он приглашает вас присоединиться к нему в его личных комнатах, — сказал стражник.

— А что произойдет, если я скажу, что предпочитаю выпить его здесь, в баре? — спросил Валсавис.

— Я обещаю вам, что в личных комнатах управляющего вы найдете любые напитки и замечательного качества, — ответил стражник.

— Великолепно, — заметил Валсавис. — Пошлите некоторые из них сюда.

— Управляющий уверил меня в искренности его просьбы, — сказал стражник, — и поэтому я так же искренне прошу вас принять его предложение.

— А если мы откажемся? — спросил Валсавис.

Стражник немного поколебался с ответом. — Сэр, — наконец спокойно сказал он. — Я признаю, что у вас вид очень опытного воина. Без сомнения, ваше мастерство соответствует вашему внешнему виду. Моя зарплата здесь не так велика, и меня не радует мысль, что мне придется сражаться против воина, который, в самом лучшем случае, не уступает мне умением, а скорее всего намного превосходит меня. И, кроме того, я бы не хотел, чтобы другие гости нашего заведения пострадали ни за что, пока мы будет выяснять с вами отношения. Поэтому я в высшей степени смиренно прошу вас пройти вместе со мной в личные комнаты управляющего, и кроме того обратите внимание, что не менее полудюжины арбалетов сейчас смотрят прямо на вас, и они находятся в руках самых лучших лучников, которых можно нанять за деньги. И я гарантирую вам, хотя надеюсь что мне не придется доказывать этого, что каждый из них попадает в семечку канна с тридцати шагов, шесть раз из шести.

Валсавис поднял брови. — Что, только с тридцати шагов?

— Мы идем с вами, — сказал Сорак, мягко беря Валсависа за руку. — Правда, Валсавис?

Огромный наемник посмотрел на руку Сорака, державшую его, потом взглянул прямо в лицо эльфлинга. Сорак встретил его взгляд и не отвел глаза.

— Как хочешь, — недовольно сказал Валсавис. Он слегка поклонился стражнику. — Мы решили принять щедрое предложение вашего управляющего.

Стражник несколько иронически вернул поклон. — Я очень благодарен вам, сэр. Не будете ли вы настолько любезны, что пойдете за мной? — Стражники провели их по лестницам, ведущим на галерею. Арбалеты лучников не отрывались от них не на мгновение. Большая часть клиентов «Пустынного Дворца» была так поглощена игрой, что не заметила ничего, а те немногие, что обратили внимание на необычное зрелище, не отрывали от них взгляда, надеясь увидеть что-то драматичное. Увы, к их разочарованию, не произошло ничего.

Стражники довели их до личной комнаты управляющего, находившейся в задней части галереи. Комната была ярко освещена светом масленных ламп, на чисто выбеленных стенах висели великолепно нарисованные картины жизни в пустыне и уличные сценки. В больших керамических горшках стояли кактусы и другие пустынные растения, а блестящий паркетный пол был покрыт изысканным Драйанским ковром, выдержанном в голубых, красных и золотых тонах. Три великолепных стула из дерева агафари стояли перед большим и богато украшенным столом управляющего, а на самом столе стоял поднос с бутылкой вина и тремя хрустальными бокалами.

Управляющий «Пустынного Дворца» сидел за своим столом, но встал, когда они вошли. Он был уже далеко не молод, и его длинные черные волосы, спадавшие на плечи, были обильно покрыты сединой. Он был чисто выбрит, черты его лица были тонки и изящны. На нем была простая черная туника и соотверствующие ей бриджы, без всякого оружия или украшений.

— Входите, — сказал он спокойным, приятным голосом. — Садитесь, пожалуйста. Разрешите мне предложить вам стакан вина.

— Если вы не против, я предпочел бы стакан воды, — сказал Сорак.

Управляющий высоко поднял брови. — Немного воды для наших гостей, — сказал он миловидной юной служанке.

— Я с удовольствием выпью вино, — сказал Валсавис.

— А вы, миледи? — спросил управляющий.

— Я тоже буду воду, — ответила Риана. Служанка принесла воды и наполнила ею бокалы Сорака и Риану, налила вина Валсависа и чуть ли не бегом вышла из комнаты. Стражники остались внутри, застыв как статуи.

— Итак, вы очень хорошо поиграли сегодня ночью, — сказал управляющий, — даже слишком хорошо.

Валсавис просто пожал плечами.

— Боюсь, что в самом конце мы проиграли, — сказал Сорак.

— Да, — ответил управляющий, — но только потому, что вы выбрали проиграть, нарочно. У меня, в штате, есть псионики, знаете ли. К сожалению, однако, их талантам далеко до ваших.

— Я не псионик, — сказал Валсавис, нахмурившись.

— Нет, — сказал управляющий. — Я не думаю, что вы псионик, добрый сэр. Но ваш друг, безусловно псионик. И, готов держать пари, миледи тоже. Ведь вы виличчи, не правда ли? — он обратился к Риане.

Она была удивлена. — Не много людей могло бы понять это, — сказала она.

— Да, — сказал управляющий, кивая, — у вас нет некоторых особенностей, по которым обычно узнают сестер-виличчи, но вы необычно высоки для человеческой женщины, а ваш внешний вид и физическая форма…просто замечательны. Ясно, что вы всю жизнь занимались интенсивными тренировками. И мастерство вашего ума еще более замечательно. Мой Мастер Игры не был убежден, что вы, извините, жульничаете, пока не настали финальные пять схваток. Должен признаться, что я просто потрясен, обнаружив монахиню-виличчи за игорным столом, и при таких…необычных обстоятельствах…но это совсем не мое дело. — Он взглянул на Сорака. — А что до вас, сэр, то я должен сознаться, что я просто восхищен. Ваши таланты искуссны и поразительно незаметны.

— И что же меня выдало? — спросил Сорак.

— Сама игра, мой дорогой друг, — ответил управляющий. — Здесь, в Соленом Поле, собрались очень опытные и умелые игроки со всего мира. Мы гордимся тем, что на нас работают признанные мастера своего дела. Наши игры великолепно разработаны и спроектированны. Никто не в состоянии пройти весь путь от начала до конца и остаться в живых. Вы, сэр, — добавил он, взглянув на Валсависа, — оказались первым, кто сумел сделать это. Но вы великолепно использовали руководство вашего друга, а в конце вам просто повезло. Только псионик в состоянии выжить во всех тех многочисленных боях и сложных ситуациях, как это и сделал ваш друг.

— И? — спросил Валсавис.

— Это жульничество, — твердо сказал управляющий.

— То есть вы хотите ваши деньги назад, — спокойно сказал Валсавис.

— Честно говоря, я даже боялся попросить об этом, — сказал управляющий. — У вас вид человека, который никогда не сдается без боя. А лично я не люблю насилия, и вообще я мирный человек, совсем не боец, как вы сами можете видеть, а мои стражники привыкли иметь дело с перепившими купцами или недовольными аристократами, а никак не с воинами-наемниками, вроде вас. Я просто хотел поздравить вас с вашим выигрышем — хотя и нечестным, с моей точки зрения — и хотел сообщить вам, что вы можете развлекаться, как вам захочется в нашем замечательном заведении, и можете оставаться здесь всю ночь, совершенно бесплатно. Единственное условие — не подходите к игорным столам.

— Мои сотрудники будут недалеко от вас. Конечно, я не буду возражать, если вы решите уйти от нас и пойти в другое место, но вы обнаружите, что через час все игорные дома в Соленом Поле будут знать о вас и остерегаться вас. У нас здесь есть множество интереснейших развлечений, помимо игорных домов, вы можете найти много интересного в Соленом Поле. Ну, например, у нас есть ринги, где сражаются самые искуссные воины. А возможно вас привлечет наш великолепный театр. Но в любом случае я предлагаю вам побыть гостями «Пустынного Дворца» всю ночь, и надеюсь, что вы окажите мне эту честь.

— Лично мне не нужны деньги, нажитые нечестным путем, — сказал Сорак. — Я говорю за себя и за леди, конечно. Валсавис говорит сам за себя, но я надеюсь, что он последует нашему примеру. Вот деньги, мы будем рады вернуть вам все, что выиграли.

— В таком случае возьмите и мои, — сухо сказал Валсавис, бросая на стол управляюшего тяжелый кошелек, в котором находился весь его выигрыш.

Управляюший даже переменился в лице, глядя на это. — Должен признаться, я поражен и заинтригован вашим желанием вернуть деньги. Могу я спросить, зачем вы вообще играли?

— Лично я надеялся увидеть, как бы вы попытались отобрать их у меня, — сказал Валсавис.

— Да, понимаю, но это не удивило меня, — сказал управляюший. Потом он взглянул на Сорак и вопросительно поднял брови.

— А я просто нашел эту игру очень интересной, — сказал Сорак. — Я никогда раньше не видал такой необычной игры. А ведь я работал в одном очень хорошо известном игорном доме. Моя задача состояла в том, чтобы выявлять карточных шулеров и вообще жуликов, и мне стало интересно, как у вас с этим обстоит дело.

Брови управляющего поднялись на небывалую высоту. — Если бы вы, мой друг, просто попросили об этом, рассказали бы об вашем опыте и талантах, я был бы счастлив лично показать вам все это. Я если вы ищете работу, тогда есть и более легкие пути произвести на меня впечатление, чем… А теперь скажите мне, где вы работали раньше?

— В Тире, в игорном доме «Хрустальный Паук».

— Я знаком с ним, — кивнул управляющий. — Могу я спросить ваше имя?

— Сорак.

— На самом деле? — поразился управляющий. — Не вас ли называют Кочевник?

На этот раз удивился Сорак. — Так вы слышали обо мне?

— Слова путешествуют быстрее чем люди, в некоторых кругах, — ответил управляющий. — В моем бизнесе я поставил себе за правило использовать самых искуссных специалистов своего дела. Вы произвели много шума в Тире, если я не ошибаюсь. — Он взглянул на меч Сорака. — Да, я слышал и об этом мече. Мне сказали, что это уникальное оружие, единственное в своем роде. Если вы ищите работу, я буду счастлив предложить вам место в моем игорном доме. И я уверен, что смогу найти занятие по душе и для ваших товарищей.

— Опять, я не могу говорить за Валсависа, — сказал Сорак. — но хотя я вам крайне признателен за ваше предложение, в настоящее время я ищу не работу, а информацию.

— Если я не смогу помочь вам, — сказал управляющий, — то я попытаюсь найти того, кто сможет. Что бы вы хотели знать?

— Я хочу знать, где мне найти друида по имени Молчаливый, — сказал Сорак, одновременно отступая наззад и давая возможность Страж выйти вперед, чтобы та проверила мысли управляющего. Однако это не понадобилось.

— И это все? — поразился управляющий. — Ну, нет ничего проще. Вы найдете Молчаливого на Проспекте Мечты, в южной части Главной Улицы. Поищите там аптеку, которая называется Тихий Путь. Ею владеет человек по имени Каллис. Скажите ему, что я послал вас. Комнаты Молчаливого находятся прямо над аптекой.

— Я вам очень благодарен, — сказал Сорак.

— Вы благодарите меня слишком рано, — ответил управляющий. — Молчаливый не любит посетителей, и скорее всего не захочет вас видеть. А вы уверены, что мне не удастся соблазнить вас поработать на меня? Лично я уверен, что мы могли бы договориться, и вы получили бы все, что бы не попросили.

— Быть может со временем, — ответил Сорак. — В другой раз.

Управляющий пожевал свою губу. — Я легко могу угадать причину, по которой вы ищете Молчаливого, — сказал он. — Вы не первый, кто ищет его, знаете ли. Я думаю, что могу безошибочно предсказать, что вы не получите от него никакой помощи. Однако, я вижу, что вы решили следовать своим путем, сколько бы я не уговаривал вас, так что, боюсь, «другого раза» не будет никогда.

— Я всегда следую своим путем, — спокойно сказал Сорак.

— Жаль, очень жаль, — сказал управляющий. — Вы мне кажетесь слишком молодым для броска кости, который означает смерть. Но если вы твердо выбрали себе дорогу, так тому и быть. Выбор за всеми вами. Стражники покажут вам дорогу. Лично мне жизнь доставляет много развлечений. А после смерти, похоже, их нет совсем.




Шестая Глава


Проспект Мечты оказался узкой, извилстой улочкой, немногим отличавшаяся от переулка, которая выходила из южного края Главной Улицы. В отличии от свежепобеленных зданий в центре Соленого Поля, дома здесь были раскрашены в светло-коричневые тона, и ни один из них не был выше двух этажей. Они содержались в полном порядке, хотя было видно, что это не новые здания. На окнах были деревянные ставни для защиты от изнуряющей жары, здесь не было колонад около домов, хотя многие из них могли похвастаться входом с портиком.

На улице было темно, ее освещал только свет лун и несколько масляных ламп около входа в дома. И здесь улица была вымощена темно-красной плиткой, но ее мостили довольно давно, многие плитки треснули или прогнулись наружу, так что поверхность улицы была неровной и даже слегка волнистой.

Они подходили к тому, что когда-то было центром старой деревушки, до того, как она превратилась в центр игры и развлечений, как сейчас. Сораку это смутно напомнило трущобы в Тире, хотя здесь не было ни деревянных лачуг, готовых развалиться в любое мгновение, ни отбросов, раскиданных прямо на улице. Здания были построены из старого, обожженного солнцем кирпича, их края были слегка закруглены, но около их стен не было несчастных нищих, выпрашивающих подаяние.

В этой части города не было и проституток, что казалось просто невероятным, учитывая их число на Главной Улице, но очень скоро Сорак осознал, что Проспект Мечты предлагает искушения иного сорта.

Что это за странный, приторно-сладких запах? — спросила Риана, нюхая воздух.

— Беллавид, — с отвращением сказал Валсавис.

Риана удивленно взглянула на него. — Но я уже видела беллавид раньше, — сказала она. — Это маленькое ползучее растение, растущее в пустыне, с грубыми темно-зелеными листьями и большими красивыми белыми цветами. Когда их высушивают, они обладают лечебными свойствами, и никогда не пахнут так.

— Сами цветы не пахнут, — согласился Валсавис. — Но это растение можно использовать совсем иначе, и я не сомневаюсь, что сестры-виличчи знают об этом. Но тебе, вероятно, об этом еще не сказали.

— Как именно? — спросила заинтригованная Риана. Она, говоря по правде, думала, что знает все лечебные качества и возможное использование почти всех растений Атхаса.

— Когда растение высохнет, его мелко нарезают, затем грубые листья беллаведа смешивают с семенами, и их них делают порошок, — объяснил Валсавис. — Смесь заливают вином и хранят в деревянных бочонках. Обычно для этого используется дерево пагафа, так как это придает смеси особый вкус. Такие бочонки выдерживают в течении определенного периода, и когда процесс завершается, получается окончательный продукт: душистая смесь, которую можно курить. Ее надо класть небольшими порциями в глиняные трубки, и после того, как трубку закуривают, дым вдыхают глубоко в легкие и задерживают там как можно дольше. После нескольких затяжек курильщик начинает испытыеать чувство глубокого счастья, эйфории. А после еще нескольких, у него появляются видения.

— А, так это растение вызывает галлюцинации? — спросил Сорак.

— Да, и его воздейстие разрушает человека, — сказал Валсавис, — вот почему оно так опасно.

— Как это получается? — спросила Риана, пока они шли по извилистой улице, а тяжелый, приторный запах бил из всех окон и дверей.

— Вначале чувство эйфории делает тебя очень счастливым и успокоенным, — сказал Валсавис, — твои видения ярки, интетресны и плавно перетекают одно в другое, ты как бы смотришь на мир через тонкий, прекрасный кусок прозрачного кварца. Ты испытываешь приятное тепло, которое медленно охватывает все тело и наполняет его сладостной истомой. Большинство людей ощущают легкое головокружение, которое быстро проходит. Ты становишься очень расслабленным и чувствуешь себя отделенным от окружающего мира, и думаешь о том, что никогда не испытывал такого спокойствия и чувства удовлетворения.

— Пока это не звучит очень опасным, — заметил Сорак.

— Это значительно опаснее, чем ты думаешь, — сказал Валсавис, — и именно потому, что кажется абсолютно безвредным и приятным. Если ты выкурил только одну трубку и на этом остановился, ты вероятно останешься цел и невредим, но это не так то просто сделать. Если ты выкурил хотя бы одну полную трубку — а иногда достаточно одной-двух затяжек — и у тебя появляется сильнейшая тяга курить дальше, искушение, которому трудно, почти невозможно сопротивляться. Вторая трубка увеличит уровень удовольствия и ты будешь видеть видения с самого начала. И в начале это будут приятные галлюцинации. Как если бы кто-то появился перед тобой, потом медленно растаял в воздухе, или могут появиться ноги, летящие по воздуху, а потом они могут превратиться во что-то другое, это зависит от каждого конкретного человека. Ты можешь увидеть твою мать или отца, или того, кто был твоей женой или любовницей, а иногда того, кого бы ты хотел любить. В воздухе закрутятся цветные полосы, а пылинки грязи запляшут и засверкают как брильянты. И чем дольше ты будешь курить, тем живее и интереснее будут твои видения. А после третьей трубки, если у тебя, конечно, не исключительно сильная воля и характер, ты обычно полностью отключаешься от окружающей тебя действительности.

— Как так? — спросил Сорак. — Ты хочешь сказать, что такой курильщик впадает в транс?

— Можно сказать и так, — ответил Валсавис. — Ты не спишь, но ты входишь в мир, созданный твоим собственным умом, населенный людьми, которых ты создал сам, стимулированный этом кошмарным дымом. Ты видишь только свои собственные фантазии и не замечаешь, отвергаешь реальность. В этом созданном тобой мире, мире мечты, ты можешь, например, летать, парить как острокрыл, глядеть на мир с высоты и испытывать непередаваемое наслаждение. А можешь обнаружить в себе способности к магии, стать величайшим волшебником всех времен и народов, совершать чудеса и быть полновластным владыкой в своем выдуманном мире. Ты захочешь, чтобы это все никогда не кончалось, а когда ты выкуришь очередную трубку, ты захочешь еще одну, а потом еще и еще. Твоя обычная жизнь покажется тебе скучной, плоской и лишенной всякого удовольствия. И со временем, когда наркотик отравит твое тело и твой мозг, проникнет внутрь твоей сущности, сопротивляться ему станет просто невозможно.

— И чем дольше ты будешь курить беллавид, — продолжал Валсавис, — тем больше ты будешь отключаться от реальности, от твоей повседневной жизни. Видения станут для тебя более реальными, чем жизнь, а жизнь без беллавида превратится в кошмар, от которого будет хотеться убежать любой ценой. Ты продашь все, что у тебя было, деградируешь сам, будешь делать все, что принесет тебе деньги, лишь бы купить беллавид и убежать в мир грез. Однако, хотя беллавид и заставляет мозг изобретать видения, он притупляет остроту ума. Когда ты не находишься под его влиянием, ты чаще всего обнаружишь, что тебе трудно выполнять даже самые легкие задачи. Ты будешь двигаться неровно, спотыкаясь на каждом шагу, и тебе не хватит смекалки даже для того, чтобы украсть и продать что-либо и добыть беллавид.

— А есть и такие, — продолжал Валсавис, — которые входят в мир своей мечты и никогда не возвращаются обратно. Эти люди, в некоторых отношениях, более удачливы, чем остальные умирающие жертвы этого смертельного наркотика, потому что они никогда не понимают, по настоящему, что произошло с ними. Тех, кто попал в рабство беллавида и не осознают это, можно назвать счастливыми. Остальные становятся настолько зависимыми от него, что их совершенно не волнует то, что, со временем, их состояние полностью исчезает, они продают все, что имеют, в конце концов продают и себя, становятся рабами и живут недолгое оставшееся им время в рабстве, почти ничего не стоя своим хозяевам, потому что ими легко управлять и они очень нетребовательны в еде и жилье. Пока у них есть беллавид, они будут безропотно делать любую самую тяжелую работу, не замечая любых трудностей и оскорблений, и постепенно умирать.

— Как страшно! — в ужасе сказала Риана. Она огляделась, охваченная отвращением и страшными предчувствиями. Все здания вокруг нее были небольшими центрами смертельных удовольствий, в них можно было войти в мир дешевой эйфории, из которого не было выхода. И теперь она сообразила, почему так мало людей они видели на улице, да и те со странными, погруженными в себя лицами.

— Если мы сами останемся здесь достаточно долго, — сказал Валсавис, — запах дыма, который наполняет воздух, будет казаться нам все более и более приятным, и он будет действовать на нас как запах свежевыпеченного хлеба на умирающего от голода человека. Нас охватит сильнейшее желание зайти в один из этих притонов и попробовать этот странно-притягательный дым. И если мы окажемся достаточно глупыми и уступим искушению, нас тепло примут, приведут в комфортабельную комнату и усадят в мягкое кресло, дадут трубку, совсем не дорого, почти даром, и это будет началом конца. Мы очень быстро узнаем, что вторая трубка стоит дороже, третья еще дороже и цена постепенно будет только возрастать. Пройдет немного времени, и нас вышвырнут из удобных, роскошных комнат и приведут в крошечную каморку в задней части дома, где на деревянных полках постелены жесткие циновки, а сами полки поднимаются до потолка, и шесть или больше человек могут лежать на них одновременно, как товары на складе большого магазина. Но к этому времени мы уже не будем возражать. Со временем мы вообще не будем говорить ничего, только подпишем кусок бумаги, который нам принесут, когда у нас кончатся деньги, а мы захотим еще больше трубок. Пройдет еше день, появятся торговцы рабами и приобретут нас в числе прочих бедолаг, таких же, как и мы.

— Откуда ты знаешь все это? — спросила Риана, со страхом глядя на Валсависа. Его рассказ звучал настолько живо и убедительно, как если бы он сам пережил все эти ужасы.

— Потому что в моей юности я однажды работал на такого торговца рабами, — глухо сказал Валсавис. — Этого было достаточно, чтобы истребить во мне любое искушение попробовать самому вдохнуть яд беллавида в мои легкие. Да я скорее перережу себе жилы и подохну на улице, чем вдохну его. Если за все годы моей долгой жизни я и научился чему-нибудь, так только тому, что любая попытка принести в свою жизнь мир, радость или удовольствие таким вот искусственным способом, это ложный путь, ведущий в никуда. Чтобы найти все это, надо смотреть на жизнь ясными, светлыми и трезвыми глазами, встречать свои трудности и бороться с ними при помощи воли, упорства и силы духа. Только так можно получить настоящее удовлетворение. А все остальное это иллюзии, производимые сладко-пахнущим дымом беллавида. Это только тени и вымысел.

— Давайте побыстрее уйдем из этого смертельного места, — сказала Риана. — Я не хочу вдыхать этот смертельный дым ни секундой больше. Он уже стал казаться мне приятным, зато теперь меня тошнит даже при мысли о нем.

Они побежали по Проспекту Мечты, оставив за собой приторно пахнувший дым. Вскоре они оказались в еще более старом районе городе, где на зданиях отчетливо лежала печать времени. Они миновали маленькую квадратную площадь с колодцем в центре, и пошли дальше по извилистой улице. Дома здесь были меньше и стояли ближе друг к другу, многие были высотой только в один этаж. Большинство из них были обычными жилыми домами, но встречались и маленькие лавки, продавашие всякую всячину, начиная с ковров и одежды, и заканчивая свежим мясом з'тала. Пройдя мимо небольший булочной они подошли к узкому двухэтажному зданию с деревянной вывеской, на которой крупными зелеными буквами было написано: Тихий Путь. Под этим названием стояло еще одно слово: Аптекарь.

Было уже очень поздно, но в переднем окне дома горела лампа, и ставни окон было открыты, пропуская в дом холодный ночной ветерок. Они подошли к входной двери и обнаружили, что она не заперта. Когда они открыли ее, она задела несколько веток кактуса, подвешенных над входом, и внутри дома раздался приятный звон колокольчиков, извещая хозяина, что кто-то вошел.

Внутри магазин был невелик и имел форму вытянутого прямоугольника. Вдоль одной из стен шел деревянный прилавок, на котором стояли различные иструменты для взвешивания, нарезания, измельчения и смешивания различных трав и порошков. За прилавком стояли полки, на которых стояли ряды стеклянных бутылок и керамических горшков, на каждом из них было отчетливо написано имя засушенного растения или порошка. Такие же полки шли вдоль всех стен комнаты, от пола до потолка, и на многих из них стояли бутылки с разнообразными жидкостями и зельями. С потолка свешивались пучки засушенных растений, наполняя магазин замечательным, острым запахом, который немедленно уничтожал у ожидавших здесь посетителей памать о страшном приторном запахе дыма беллавида.

Невысокий человек, одетый в простую коричневую одежду, прошел через занавеску за задней стеной прилавка. Он подошел к прилавку, тяжело дыша во время ходьбы, держа свои старые, покрытые сегментными пятнами руки перед собой. Его морщинстое лицо все высохло и одрябло, но темные коричневые глаза, с морщинками в уголках, глядели весело и задорно.

— Добро пожаловать и добрый вечер, мои друзья, — сказал он им. — Я Каллис, аптекарь. Чем я могу помочь вам?

— Ваше имя и местоположение вашего магазина дал нам управляющий Дворца Пустыни, — сказал Сорак. — Он попросил, чтобы мы упомянули его.

— А, да, — сказал аптекарь, кивая. — Он часто посылет мне клиентов. Он мой сын, знаете ли.

— Ваш сын? — с удивлением спросила Риана.

Старик печально усмехнулся. — Я завел его, когда был уже не очень молод, к сожалению, и его мать умерла, давая ему жизнь. Он решил не следовать по стопам своего отца, и это всегда не нравилось мне. Но дети всегда сами выбирают свой путь в жизни, нравится это их родителям или нет. Так устроен этот мир. Но, как я понимаю, вы пришли сюда не для того, чтобы слушать жалобу старика. Чем я могу помочь вам? У вас есть рана или болезнь, которую надо вылечить, а возможно вам нужна мазь для усталых мышц? Или любовное зелье? А может быть какие-нибудь припарки и мази для путешествия?

— Нет, мы ищем друида по имени Молчаливый, добрый аптекарь, — сказал Сорак.

— Аааа, — сказал старик. — Понимаю, понимаю. Да, я должен был немедленно догадаться об этом, как только увидел ваш внешний вид. У вас вид искателей приключений и искателей сокровищ. Да, я должен был догадаться. Вы, естестественно, ищете информацию, касающуюся легендарных пропавших сокровищ Бодаха.

— Мы ищем Молчаливого, — повторил Сорак.

— Молчаливый не захочет увидеть вас, — спокойно сказал аптекарь.

— Почему? — спросил Сорак.

— Молчаливый не хочет видеть никого.

— И кто собирается остановить нас, если мы хотем увидеть его? Ты? — сказал Валсавис, его страшный взгляд уперся в аптекаря.

— Не нужно мне угрожать, — ответил Каллис, сказав именно то, что сам Сорак уже собирался сказать. — Конечно я не могу остановить вас, если вы вдруг решите войти в его комнату. Вы все высокие и сильные, а я маленький и слабый. Но, если вы силой ворветесь к нему, то это не пойдет вам на пользу, а потом окажется, что выйти из Соленого Поля будет труднее, чем войти в него.

Сорак успокаивающе взял Валсависа за плечо. — Никто из нас не собирается применять силу или сражаться, — успокоил он аптекаря. — Мы просто просим тебя передать Молчаливому, что мы здесь и хотим увидеться с ним. Если Молчаливый откажется, мы повернемся, спокойно уйдем и больше он нас не увидит.

Старик заколебался. — А что я должен сказать ему, если он спросит о тех, кто хочет увидеться с ним?

Сорак покопался в своем рюкзаке и вынул оттуда копию Дневника Странника, которую он получил от Сестры Дионы в монастыре виличчи. — Скажи Молчаливому, что нас послал автор этой книжки, — сказал он, отдавая ее старику.

Каллис посмотрел на книжку и прочитал ее название, потом опять взглянул на Сорака. По выражению его лица было трудно судить о том, что он собирается сделать. Сорак скользнул вниз, на его место вышла Страж и проверила его мысли. Там были только скептецизм и настороженность.

— Хорошо, — наконец сказал Каллис. — Пожалуйста, ждите здесь. — Он исчез за занавесом.

— Все это кажется мне бессмысленным, — сказал Валсавис. — Почему просто не пойти и не повидать старого друида. Зачем эта комедия? Что остановит нас?

— Хорошие манеры, — сказал Сорак. — А, кстати. С каких это пор наше личное дело вдруг начало волновать тебя? Почему ты заинтересовался этим? Ты же приехал в Соленое Поле просто поразвлечься, по меньшей мере ты так сказал.

— Если ты на самом деле собираешься искать пропавшие сокровища Бодаха, то я заинтересован — по очевидным причинам, — сказал Валсавис. — Я понимаю, что ты не собирался приглашать меня совершить эту маленькую прогулку с вами, но ты же понимаешь, что тебе самому будет намного лучше иметь с собой опытного и умелого бойца в городе немертвых. А если то, что рассказывают об этих сокровищах правда, там будет более, чем достаточно, чтобы разделить все на три части, и каждая часть сделает нас баснословными богачами. Ну и вы должны мне, так ты сам, по меньшей мере, сказал. Именно я нашел тебя, полумертвого, и обработал твою рану, когда мародеры бросили тебя умирать, и именно я помог тебе вырвать Риану у них из лап. Более того, все, что я выиграл, я был вынужден оставить там, в игорном доме.

— Никто не заставлял тебя, Валсавис. Ты легко мог сохранить твой выигрыш, хотя ты никогда бы не выиграл его без меня, — сказал Сорак. — Управляющий сказал, что он не будет пытаться заставить тебя вернуть его.

— Возможно, — сказал Валсавис, — но после того как вы оба поступили так благородно и вернули ваш выигрыш, мне не оставалось ничего другого.

— А я думал, что деньги не так важны для тебя, — сказал Сорак. — Не ты ли говорил, что чересчур много денег приносит лишь неприятности и проблемы?

— Возможно я так и сказал, — вынужден был согласиться Валсавис, — но одно дело не хотеть украсть чей-то меч, каким бы замечательным оружием он ни был, и совсем другое дело добывать сокровища, ради которого придется рискнуть жизнью. Мечи крадут трусы, рискуют жизнью герои. И в моем возрасте я уже должен думать о том, как бы мне прожить быстро приближающиеся последние годы. Часть пропавших сокровищ Бодаха, даже очень маленькая часть, позволит мне прожить в комфорте оставшиеся мне годы жизни. Или ты настолько жаден и хочешь сохранить все для себя?

В тот момент, когда Сорак хотел ответить, вернулся Каллис. — Молчаливый хочет посмотреть на вас, — объявил он. — Сюда, пожалуйста.

Они прошли через занавес из бус и последовали за ним через склад в заднюю часть магазина, а потом по деревянной лестнице на второй этаж. Там было темно, только одна единственная лампа горела на самом верху лестницы.

Валсавис напрягся, не зная, что ожидать. Они прошли через короткий, темный коридор и остановились перед дверью.

— Сюда, — сказал Каллис, приглашая их войти.

— Открой и войди первым, старик, — сказал Валсавис.

Аптекарь просто поглядел на него, потом вздохнул и печально покачал головой. Он открыл деревянную дверь и вошел первым. Они пошли за ним, причем Валсавис не отрывал руку от рукоятки меча.

Внутри была комната, разделенная на две половины аркой. В ближней к ним части комнаты был небольшой, конусообразный камин, сделанный из красных кирпичей, в котором горел огонь. На огне стоял чайник с водой. Стены были пусты, пол сделан из грубых досок. И здесь с деревянного потолка свисали пучки высушенных растений. В комнате находился небольшой круглый стол, сделанный из простого дерева и два маленьких грубых стула. На столе стоял подсвечник со свечой, несколько растений и инструменты для резки растений и изготовления лекарств. У стены лежал небольшой соломенный тюфяк и стоял книжный шкаф со свитками и старинными книгами. Другой мебели или украшений в комнате не было.

По ту сторону арки был маленький кабинет, с письменным столом и одним единственным стулом, прислоненным к голой стене. В комнате вообще не было окон. Одинокая масляная лампа горела в кабинете, освещая одетую в белую одежду фигуру с длинными, прямыми, серебряными волосами, сидевшую около стола, лицо человека было отвернуто от них.

— Молчаливый, — сказал Каллис, повернулся и вышел из комнаты, закрыв дверь за собой.

Молчаливый встал и повернулся к ним.

— Кровь Гита, — ахнул Валсавис. — Да это женщина.

Серебряные волосы, падавшие почти до талии, больше подходили для женщины на склоне лет, но эта женщина выглядела едва ли старше Рианы. Ее лицо выглядело несколько нереальным, красивые черты лица без морщин, кожа похожая на тонкий фарфор, блестящие, ярко-зеленые глаза, настолько яркие, что, казалось, они светятся. Она было высока и стройна, держалась прямо и уверенно. Она подошла к ним, двигаясь плавно и грациозно. Казалось, что она просто плывет над полом.

В ее руках была копия Дневника Странника, которую Сорак дал Каллису. — Я верю, что это ваше, — сказала она, звучным и ясным голосом. — Вы пришли с безупречными рекомендациями.

— Но… ты можешь говорить! — сказал Валсавис.

Она улыбнулась. — Когда я захочу, — сказала она. — Намного легче избегать нежелательных бесед, когда люди думают, что у меня нет голоса. Здесь меня знают как Молчаливого, и все, за исключением старого и верного Каллиса, верят, что я не могу говорить. Но теперь вы знаете правду, и можете называть меня по имени, Кара.

— Нет, это какой-то обман, — упрямо сказал Валсавис. — Ты никак не можешь быть Молчаливым. Друид, которого зовут Молчаливый, отправился в Бодах и вернулся обратно почти сто лет назад. По меньшей мере барды уже сто лет рассказывают эту историю. Ты же слишком молода. — Он взглянул на Сорака и Риану. — Эта женщина самозванка, она выдает себя за Молчаливого.

— Нет, — сказал Сорак. — Она пирена.

Валсавис потрясенно уставился на него. — Погоди, ты имеешь в виду…одна из легендарных подателей-мира? — он неуверенно посмотрел на женщину-друида. — Меняющие-форму?

— Я не так молода, как выгляжу, — ответила Кара. — Мне почти двести пятьдесят лет. Однако, для моего народа, я все еще очень молода.

— Я слышал истории о пиренах, — сказал Валсавис, — но я никогда не встречался ни с одним из них и не видел их в своей жизни, и я не знаю, как они выглядят. Из всего, что я знаю, они вообще не существуют, это легенда, миф. Если ты действительно пирена, докажи это.

Какое-то мгновение Кара глядела на него, не говоря ни слова. Наконец она сказала, — Я не собираюсь ничего тебе доказывать. Кочевник знает, кто я такая. Больше говорить не о чем.

— Сейчас посмотрим, — зловеще сказал Валсавис, выхватывая меч.

— Валсавис, убери меч, — твердо сказал Сорак, становясь между ними, — если не хочешь скрестить его с моим.

Их взгляды встретились, время замерло. Потом, медленно, Валсавис убрал меч в ножны. Нет, подумал он, еще не время. Но скоро. Очень скоро. Пирена просто стояла и невозмутимо смотрела на него.

— Разрешите мне, — сказала Риана, подходя к пирене. Она взяла одну руку пирены, опустилась на колено и склонила голову чуть ли не до пола.

Кара опустила руку ей на голову. — Встань, монахиня, — сказала она. — Нет необходимости в таких формальных выражениях почтения. Скорее я должна почитать тебя, учитывая задачу, за которую вы взялись.

— Вы знали, почему мы придем? — удивленно спросил Сорак.

— Я ожидала вас, — ответила пирена. — Затем она взглянула на Валсависа. — Но не его.

— Я путешествую с ними, — сказал Валсавис.

Кара взглянула на Сорак и подняла бровь.

— На некоторое время, — сказал Сорак.

— Ну, если вы так решили… — сказала она.

— Они сказали, что ты знаешь, где найти потерянные сокровища Бодаха, — сказал Валсавис.

— Да, знаю, — ответила Кара. — В Бодахе.

— Мы пришли сюда не для того, чтобы слушать, как ты говоришь загадками, женщина, — раздраженно сказал Валсавис.

— Ты пришел сюда не для того, чтобы слушать меня, — ответила она.

— Клянусь громом, мне это надоело! — сказал Валсавис.

— Возьми себя в руки, Валсавис, — спокойно но твердо сказал Сорак. — Никто не заставлял тебя придти сюда и говорить. Вспомни, что ты просил нас разрешить тебе придти сюда. И мы не отказали тебе.

Валсавис бросил на Сорака долгий взгляд, но не сказал ничего. Сейчас он не мог ссориться с эльфлингом, еще не время, подумал он. Глубоко вздохнув, он сумел успокоиться и не дать волю своим эмоциям.

— Я знаю, почему вы пришли, — сказала Кара, — и я знаю, что вы ищете. Я пойду с вами в Бодах. Приходите сюда за час до завтрешнего заката солнца. Это будет долгое, трудное и жаркое путешествие по очень трудной местности. Будет лучше всего, если мы будем ехать ночью. — Сказав это, она отвернулась от них, подошла опять к письменному столу и села за него спиной к ним. Аудиенция закончилась.

— Благодарю тебя, Кара, — сказал Сорак. Он открыл дверь и дал остальным выйти. Каллис ждал их на лестнице, они спустились на первый этаж и прошли через занавес из бус.

— Спокойной ночи, — вот и все, что он сказал им.

— Спокойной ночи, Каллис, — сказал Сорак, — и спасибо тебе.

— Итак, — сказал Валсавис, когда они опять очутились на улице, — мы уезжаем завтра вечером, и этот совсем-не-молчаливый друид поведет нас.

— Ты так ужасно вел себя, что просто чудо, что она согласилась вести нас, — зло сказала Риана. — Никто и никогда не угрожает пиренам, Валсавис. Никто, если у него есть хоть чуточка ума.

— Я поверю, что она пирена только тогда, когда я своими глазами увижу, как она изменяет форму, и не раньше, — сухо ответил Валсавис. — У меня нет привычки верить людям на слово.

— Это потому, что у тебя вообще нет веры, — сказала Риана. — И это очень плохо, в первую очередь для тебя самого.

— Я верю только в то, что я могу увидеть, почувствовать и сделать, — сказал Валсавис. — В отличии от тебя, монахиня, я вырос не под защитой монастыря, и меня не кормили глупой смесью из надежды и мечты.

— Без мечты и надежды, глупой или нет, не может быть жизни, — ответила Риана.

— Ах да, конечно, — сказал Валсавис. — Пустая надежда и мечта всех сохранителей: придет день, и Атхас станет зеленым и начнет жить заново. — Он скривился. — Протри глаза и посмотри вокруг себя, монахиня. Когда ты уехала из своего монастыря в Поющих Горах, ты проехала пустые земли, а потом пересекла Великую Желтую Пустыню. Ты видела Атхас своими глазами, а соль забивала твои собственные легкие. И какие шансы, по твоему, на то, что этой пустой, безводный, отчаявшийся мир может снова стать зеленым?

— Пока люди, вроде тебя, верят, что другого не дано, и думают только о себе и своих удовольствиях, шансы очень и очень маленькие, — ответила Риана.

— Действительно, — сказал Сорак. — Я до сих пор поражаюсь, как это ты остановился и помог мне.

— Это не стоило мне ничего, — сказал Валсавис, пожимая плечами. Эльфлинг был очень умен, он использовал монахиню, чтобы заставить его выдать себя. Он должен быть более осторожен. — Как я уже сказал тебе, это было развлечение, очень интересное, на долгом и скучном пути. И ты же видишь, Кочевник, обычно я думаю только о самом себе. Если бы мне показалось, что остановиться и помочь тебе противоречит моим планам, будь уверен, я просто прошел бы мимо без малейших угрызений совести.

— Это меня очень успокоило, — насмешливо ответил Сорак.

Валсавис оскалился. — Тем не менее, дела пошли так, что моя помощь хорошо послужит мне. Нам светит новое приключение, после которого я, наконец-то, получу состояние, которое позволит мне в комфорте провести последние годы. Я думаю, что построю себе новый дом, возможно даже здесь, в Соленом Поле. А может быть возьму себе постоянный номер в Оазисе. С людьми в моем возрасте обычно случаются намного худшие вещи. А я смогу оплатить постоянную компанию прекрасной юной девушки с умелыми руками, которая будет заботиться о мне, и мне не придется волноваться за то, откуда возьмется следующий кусок мяса. И быть может я даже куплю «Дворец Пустыни» и буду развлекаться, командуя этим управляющим, трусливым как расклинн, и у меня всегда будет место для бесплатных развлечений.

— Быть может более предусмотрительно сначала надо найти сокровище, а уже потом начать тратить его, — сказала Риана.

— Что я слышу? — спросил Валсавис, поднимая брови в насмешливом недоумении. — Ты хочешь разрушить все мои надежды и мечты?

Риана потрясла головой. — Ты можешь быть самым раздражающим человеком на свете, Валсавис.

— Да, женщины часто находили меня раздражающим, — ответил он. — В начале. А потом, несмотря на них самих, они находили, что их влечет ко мне.

— Неужели? Я не могу даже вообразить почему, — насмешливо заметила Риана.

— Возможно ты скоро узнаешь и это, — сказал Валсавис.

Риана резко взглянула на него. — А теперь это, — сказала она, — попадает в категорию глупых надежд.

Валсавис опять оскалился и слегка поклонился ей. — Хороший удар, миледи. Блестящий ответный выпад. Но матч еще не окончен.

— Для тебя, он закончился не начавшись, — сказала она.

— Ага, понятно. — сказал Валсавис. — Это так, Кочевник? Ты претендуешь на Риану?

— Я не претендую на Риану, — сказал Сорак. — И не на одну женщину и не на единого мужчину.

— На самом деле? — спросил Валсавис. — Я знаю множество людей, которые поспорили бы с этим…удивительным утверждением.

— Без сомнения, — сказал Сорак. — Но в любом случае тебе сначала нужно спросить у женщины.

— Что касается женщин, — сказал Валсавис, — то у меня нет такой привычки, просить их.

— Вот в это я могу поверить, — иронически заметила Риана.

Внезапно Сорак остановился и поднял свою руку, останавливая остальных. — Погодите. Похоже, что мы не одни.

Они как раз вошли на небольшую площадь с колодцем, за которой находились притоны с беллавидом. Четыре закутанные в плащ фигуры стояли на дальнем конце маленькой площади, преграждая им дорогу. Еще восемь таких же темных силуэтов появилось из переулков, выходящих на площадь, по четыре с каждой стороны.

— О, и что это мы имеем здесь? — сказал Валсавис. — Похоже, ночные развлечения еще не закончились. — Он выхватил свой меч.

— Быть может это курильщики, которые хотят набрать денег на новую порцию беллавида? — спросил Сорак.

— Нет, не эти, — ответил Валсавис. — Они движутся абсолютно нормально. И, похоже, точно знают, что хотят.

Люди рассредоточились, окружая их. Один из тех четырех, что был перед ними, заговорил. — Одна из наших охотничьих команд не вернулась в лагерь, — сказал он, мгновенно ответив на вопрос, кто они такие. — Мы начали искать их и вскоре поняли, что из задержало. Мы нашли их тела и последовали по следу, оставленному убийцами. Он привел нас сюда. Мы также нашли стойла, куда были проданы канки. Человека, который купил их, мы…убедили… помочь нам, и он с радостью рассказал о всех приметах продавцов. Достаточно интересно, но они очень подходят к вам троим.

— А, так это с твоими друзьями мы недавно так славно потолковали? — сказал Валсавис.

— Так вы признаете это? — с удивлением спросил мародер.

— Честно говоря, я не особенно горжусь этим, — пожал плечами Валсавис. — Во время нашего…разговора я даже не успел вспотеть.

— Хорошо, надеюсь мы сможем предложить вам более активные упражнения, — сказал главарь мародеров, беря свой обсидиановый меч в одну руку и кинжал в другую. — Кроме того, мы не спим.

— Нет, как и твои друзья, когда мы их убивали, — сказал Валсавис. — Зато они спят сейчас, а ты очень скоро присоединишься к ним.

— Убить их, — приказал мародер.

Бандиты бросились на них с обеих сторон, но Валсавис двигался намного быстрее. С такой скоростью, что глаз не успевал заметить его движения, он выхватил кинжалы обеими руками и одновременно метнул их в каждую сторону. Два мародера упали, один слева, а второй справа раньше, чем они успели достать свои мечи. Каждому из них кинжал вонзился точно в сердце. Они даже не успели крикнуть.

Но как бы быстро не двигался Валсавис, Сорак был еще быстрее, хотя это был уже не Сорак. Из глубины его подсознания вырвался Темный Маркиз — ужасная, устрашающая, наводящая панику на врагов личность — и бросился на тех четверых, которые стояли против него на дальнем конце площади.

В какой-то момент они были так испуганы, что даже не отреагировали. Их было двенадцать против троих, и вот двое из них уже мертвы, роли поменялись, не они нападают, а на них напали.

Когда четыре человека, стоявших на дальнем конце плошади, сообразили, что их будущая жертва напала на них, Маркиз был уже перед ними. И тут они поняли еще кое-что, за секунду до того, как он ураганом обрушился на них. Они поняли, что означает абсолютный, всепобеждающий, животный страх. За ними пришла смерть. Чувство было внезапно, необьяснимо, ему невозможно было сопротивляться. Их затрясло от холода, и каждому из них показалось, что огромный кулак схватил их кишки и сжимает со страшной силой.

Им было неоткуда знать, что Маркиз был единственной в своем роде, устрашающей личностью, в которой основные, животные инстинкты, которые есть у каждого человека, полностью развились, и получилось создание, которое не только было действительно страшным, но оно еще и излучало невероятно сильное чувство страха при помощи псионической проекции. Черный Маркиз буквально внушал страх.

Двое из мародеров невольно отпрыгнули назад, пока Маркиз несся через площадь. Они еще не совсем сообразили, что происходит и что внушило им этот слепой, нерассуждающий страх, когда главарь толкнул их вперед, громко крича, — Возьмите его, дураки. Он только один.

В то же самое мгновение страх почти исчез, а если бы он и возник снова, бежать было уже поздно. На них обрушилась невообразимая сила, и они начали сражаться, сражаться за свою жизнь. Но как только их мечи попытались противостоять Гальдре, они все разлетелись на куски.

Валсавис попытался было встать так, чтобы защитить Риану, но она оттолкнула его, спокойно бросив, — Займись теми, которые справа, — и бросилась на трех мужчин, стоявших слева.

Валсавис перенес свое внимание на трех мародеров справа. Они уже подбежали к нему на дистанцию удара, и было видно, что они кипят злобой от того, что двое их товарищей уже валяются мертвыми с его кинжалами в груди. Так как проекция Маркиза была направлена не на них, они без колебаний бросились на Валсависа.

Он отразил первый удар и с удовольствием увидел, что меч мародера разлетелся на куски, столкнувшись с его добрым стальным мечом. Продолжая движение, он ударил сверху вниз и одним мародером на земле стало меньше. Его товарищи ударили его одновременно. Валсавис не мог отбить два удара сразу. Он блокировал один, одновременно изогнувшись и пропустив второй мимо себя, а затем ударил мужчину ногой в горло. Человек издал булькающий, сдавленный звук и пошатнулся. Валсавис почувствовал, как кинжал скользнул по его боку и ударил первого мародера локтем в лицо. Когда мародер вскрикнул и отступил назад, Валсавис прыгнул на него и вонзил меч ему в сердце. Оставался только один, схватившийся за горло и не способный сопротивляться. Валсавис быстро пронзил его мечом и повернулся к Риане, чтобы помочь ей, но, как оказалось, та не нуждалась ни в чьей помощи.

Один из мародеров уже лежал в луже своей крови. В тот момент, когда Валсавис повернулся к ней, она как раз проткнула мечом второго и без передышки обрушилась на третьего. Валсавис с восхищением смотрел, как ее меч выполняет изысканный, сложный и смертельный танец. Мародеры не годились ей и в подметки. Двое уже лежали без движения, а третий отступал, отчаянно и безнадежно пытаясь парировать шквал ударов. Еще мгновение, и все было кончено. Последний удар прошел через его грудь.

Валсавис взглянул на дальний конец площади. Когда он в последний раз видел Сорака, тот буквально летел на своих четырех врагов, находившимся в этом самом конце. Сейчас из них всех в живых остался только один, главарь. Потом Валсавис услушал громкий крик, стон, а затем все внезапно смолкло и на конце площади стоял только один Сорак.

Валсавис услышал шум тяжелых шагов и обернулся, подняв меч, чтобы встретить новую угрозу, но это были не мародеры. Взвод городской стражи, состоявший, судя по виду, из наемников, хорошо знавших свое дело, появился на площади. Они не бросились слепо в атаку. Вместо этого, войдя на площадь со стороны главной улицы, они приготовили арбалеты и встали, ожидая команды. Валсавис медленно убрал меч в ножны, а руки скрестил перед собой на животе так, чтобы они были на виду.

Риана подошла к нему, встала рядом и поступила так же. Одновременно к ним не торопясь подошел Сорак, его меч был в ножнах.

Капитан наемников быстро оглядел площадь, оценивая ситуацию. — Что здесь произошло? — спросил он.

— На нас напали, — сказала Риана. — Нам ничего не оставалась делать, как только защищаться.

Капитан наемников еще раз внимательно оглядел площадь. — Получается, что вы трое сделали все это? — недоверчиво спросил он.

— Я все видел сам, — крикнул чей-то голос из окна второго этажа здания, стоявшего на краю площади. — Все было так, как она говорит!

В окнах зданий появились люди, которые, находясь в полной безопасности, следили за боем. Все они начали дружно подтверждать эти слова, а один даже закричал громче всех. — Их была дюжина против троих! Я никогда не видел ничего похожего!

— И я тоже, — сказал капитан наемников, убежденный этим хором голосов. Некоторые люди вышли из домов на улицу, глядя на эту сцену с восхищением, но наемники оттеснили их назад.

— Вы знаете, почему эти люди напали на вас? — спросил капитан.

— Это мародеры, — ответил Сорак. — Некоторые из их товарищей напали на нас, когда мы ехали в город, и нам пришлось сражаться с ними. А эти люди выследили нас и пришли сюда для того, чтобы отомстить.

— И, кажется, они нашли больше, чем смогли переварить, — сказал капитан наемников. Он дал сигнал своим солдатам опустить арнбалеты. — Не будете ли вы так любезны сообщить мне ваши имена?

Они так и сделали.

— И где вы остановились? — спросил наемник.

— Отель Оазис, — ответил Сорак. — Но мы собираемся завтра уехать из Соленого Поля. Если, конечно, нет никаких препятствий для этого.

— Никаких препятствий, — подтвердил капитан наемников. — Свидетели подтверждают вашу историю. Я удостоверяю, что это была самооборона. Да и трудно себе предствить, чтобы три человека устроили засаду на двенадцать, — иронически добавил он. — Хотя я бы сказал что, судя по результатам, вы способны и на это.

— Тогда мы можем идти? — спросил Сорак.

— Вы можете идти, — сказал капитан наемников. Потом он повернулся к своим людям и позвал одного из солдат. — Иди и приведи погребальный фургон для трупов.

Когда они пересекали площадь, направляясь к Главной Улице, Валсавис внимательно оглядел тела мародеров, которых убил Сорак. Он отметил для себя два очень интересных обстоятельства. Оружие каждого мародера разлетелось на куски, как если бы было сделано из стекла. А лицо каждого из них было искажено чувством сильнейшего ужаса. Валсавис видел Сорака в деле только во второй раз. В первый раз они застали мародеров врасплох, к тому же большинство из них было мертвецки пьяно. Но в это раз, однако, они были трезвые как стеклышко и готовы к бою — и что это им дало? Он начал понимать, почему Король-Тень опасается этого эльфлинга.

И что-то очень особое есть в этом стальном мече, не считая, естественно, его редкости. Когда он впервые увидел его, Валсавис мгновенно заметил и серебряную проволоку на рукоятке, и необычную форму, и хотя ему очень хотелось посмотреть на эльфийскую сталь, он не стал вынимать его из ножен. Он прожил долгую жизнь, и этим был обязан не только своим талантам воина, но и своему чувству осторожности. Ему сказали, что это магическое оружие, и сам Нибенай верил в это. В результате победила осторожность. Пока он не узнает побольше о природе магии этого меча, пусть тот остается в ножнах и лежит подальше от него. Легко может оказаться, что этот заколдованный меч защищен могучим заклинанием от попадания в чужие руки, и тогда могут быть любые, самые неприятные последствия. Ну и кроме того, он не вор. Забрать оружие у человека, которого он честно убил в бою, это одно, но украсть у того, кто беспомощно лежит перед тобой, это поступок труса.

Итак, какова точная природа заклинания меча? Оба раза, когда он видел меч в руках Сорака, оружие его врагов разлеталось на куски, ударившись о клинок. Конечно, обсидиановый меч может разлететься на куски, накнувшись на сталь или железо, случается, но не так, как будто он сделан из стекла. Итак, возможно, это и есть то самое магическое свойство, которое он ищет. То есть никакое обычное оружие не в состоянии противостоять ему, как ни печально, и он не в состоянии сражаться с Сораком обычным способом. Когда время придет, ему придется каким-нибудь образом добиться, чтобы Сорак был без меча, или не коснулся его собственного доброго стального меча.

А теперь еше и выражение ужаса на лицах мародеров, которых убил Сорак. Как к этому относиться? Мародеров совсем не просто испугать, а уж тем более запугать. Виела сказала ему, что эльфлинг — Мастер Пути. И, если это правда, может быть он умеет и псионически нагонять страх на своих врагов. В паре с зачарованным эльфийским мечом это делает его не просто страшным врагом, но непобедимым бойцом. Однако и у него есть слабости, у всех они есть. Одна его слабость очевидна — монахиня, но и кроме нее должно быть что-то особое, присущее только ему, что делает его уязвимым. Пока он не найдет эту слабость, ему придется играть в свою игру очень осторожно.

А что касается монахини… Валсавис никогда не видел, чтобы женщина так сражалась. А он видел много сражающихся женщин. Он знал, как и все, что монахини-виличчи умеют сражаться и тренируются много лет, но обычно они предпочитают использовать свою псионическую силу, чтобы разоружить своих врагов или подчинить их себе. Но Риана бросилась в бой и даже не подумала использовать свои псионические способности, как если бы она получала удовольствие, сражаясь с врагами меч против меча. А как она расправилась с ними, просто прелесть! Он сам не сумел бы сделать лучше. Да, подумал он, у этой женщины есть много достоинств. Умная, прекрасная и смертельно опасная. Впечатляющее сочетание.

— Ты сражаешься замечательно, — сказал он ей.

— Да, — ответила она. — Неплохо.

Валсавис усмехнулся. — У нас получилась неплохая команда, — сказал он. Она бросила на него недовольный взгляд, и он поторопился добавить, — Из нас троих, я хотел сказать. Если по этой маленькой стычке можно судить о том, что произойдет в Бодахе, очень скоро мы будем сказочно богаты.

— Ты очень быстро найдешь, что убить живого намного легче, чем убить немертвого, — спокойно сказала она.

Он с интересом взглянул на нее. — Это звучит так, как если бы ты уже имела с ними дело.

— А ты когда-нибудь сражался с немертвыми? — спросила она.

— Нет, — ответил Валсавис. — Я сражался с людьми, эльфами, гигантами, дварфами, даже с халфлингами и три-кринами, но с немертвыми — никогда. Я уже предвкушаю этот интересный опыт. Я, можно сказать, рвусь к нему.

— А я нет, — сказала Риана. — Это не тот опыт, который нормальные люди рвутся повторить.

— И тем не менее ты идешь в Бодах с Сораком, — сказал Валсавис, глядя на эльфлинга, который шел слегка впереди. — Мне кажется, что это очень интересно и необычно. Я всегда думал, что монахини-виличчи и друиды живут простой и суровой жизнью, посвящая себя мистическому Пути Друида. Поиск сокровищ как-то не вписывается в такую жизнь.

— Каждый выбирает свой путь в жизни, — ответила Риана. — Ты, например, выбрал твой.

— А как же Сорак? Это он выбрал дорогу, по которой ты идешь, или ты сама?

— А какое значение это представляет для тебя? — возразила она.

— Мне просто интересно.

— Я вижу, — слегка иронически ответила она. — Так что же тебя интересует, сокровища Бодаха или я?

— А если, предположим, я скажу, что оба? — спросил Валсавис.

— Тогда я тебе отвечу, что у тебя есть надежда только на одно, — сказала она, ускорила шаг и догнала Сорака.

— Возможно, — тихо сказал Валсавис сам себе. — А возможно и нет.




Седьмая Глава


Была уже глубокая ночь, когда они снова оказались в своем номере в Оазисе. Риана сняла пояс с мечами и устало растянулась на кровати. Сорак стоял около окна, задумчиво глядя в ночь. — Валсавис становится проблемой, — сказала Риана, как если бы читая его мысли.

— Да, я знаю, — сказал Сорак, все еще глядя в окно.

— Он добивается меня, — сухо сказала Риана.

— Да, я тоже заметил. — Его ответ был спокоен и неэмоционален, простая констатация факта.

Она удивленно посмотрела на него. — И что ты при этом чувствуешь? — спросила она, тщательно пытаясь, чтобы ее голос прозвучал нейтрально. Она не хотела, чтобы хоть что-нибудь в ее голосе заставило его сказать не то, что он думает.

Он повернулся и наконец взглянул на нее. — Ты хочешь услышать, что я ревную? — спросил он.

— Я хочу услышать что ты при этом чувствуешь, — ответила она.

— Пожалуй я чувствую осторожный оптимизм.

Риана уставилась на него абсолютно потрясенная, с открытым ртом от изумления, не в силах поверить в то, что услышала. Из всех ответов, которые он мог дать, этот был последним, которого она ожидала.

— Что?

— Я все еще не полностью уверен, — ответил Сорак, повернулся и опять задумчиво уставился в окно, — но постепенно я все более и более убеждаюсь, что Валсавис агент Короля-Тени. А если так, то его…склонность к тебе может послужить нам, отвлечь его от настоящей цели. Это может быть полезно для нас.

— И это все, что я значу для тебя? — спросила Риана, на ее прекрасном лице появилось такое выражение, как если бы ее ударили. — Я для тебя просто средство отвлечения и ничто другое?

Он повернулся и поглядел на нее. — Прости меня, — сокрушенно сказал он. — Я имел в виду совсем другое. — Он тяжело выдохнул. — Ты очень хорошо знаешь, что я к тебе чувствую, и ты очень хорошо знаешь, что ты для меня значишь. Но у меня нет причины ревновать к Валсавису. Я знаю, что он за человек, и я знаю тебя, Риана. Независимо от твоих чувств ко мне, я знаю, что ты никогда не сможешь полюбить такого человека.

— Его не заботит то, что я чувствую, — иронически заметила Риана. — На самом деле, я сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь думает от мыслях и чувствах других.

— Скорее всего ты права, — сказал Сорак. — Такие люди, как Валсавис, обычно берут то, что хотят, и не думают о желаниях других. Но ты совсем не беспомощная жертва, и, кроме того, я никогда не оставлю тебя без защиты. Я думаю, что мы хорошо выучили урок, который дала нам жизнь, спасибо мародерам. Но я сильно подозреваю, что Валсавис никогда не встречал женщину, похожую на тебя. — Он усмехнулся. — Если вообще есть кто-нибудь, похожий на тебя. Валсавис такой человек, который очень высоко ценит себя. А остальных, безусловно, считает намного ниже себя. Я догадываюсь, что в прошлом женщины охотно отдавались Валсавису, иначе он брал их силой. Но ни одна из них не была для него чем-то большим, чем очередным удовлетворением его животных желаний. Ни одна из них не была вызовом для него, а именно вызов, соревнование, сражение, вот что на самом деле движет Валсависом. Я сомневаюсь, что есть что-нибудь другое в мире, что интересует его.

— Итак, по-твоему, я и есть вызов для него? — спросила Риана.

— Я хотел бы быть уверен в этом, — сказал Сорак. — Ты красива, но у Валсависа, без сомнения, было много красивых женщин. Ты также в высшей степени умна. Большинство умных женщин держатся подальше от людей типа Валсависа, но некоторых из них могут соблазниться на окружающую его ауру опасности и непредсказуемости. Они, в свою очередь, могут посмотреть на него, как на вызов себе. Результат, естественно, предсказуем заранее, чего бы они не ожидали от этого. Но ты также и боец, возможно наиболее умелый воин-женшина, каких он видел в своей жизни. Монахини-виличчи хорошо известны своим умением сражаться, и ты была лучшей в монастыре среди них.

— Второй, — поправила она его. — Я никогда не могла сравниться с тобой в умении владеть мечом.

Он пожал плечами. — В любом случае ты мастер в том искусстве, изучению которого Валсавис посвятил всю свою жизнь. Кем бы он ни был, но прежде всего он воин. А ты не только умна и прекрасна, но одновременно и воин, возможно не уступающий ему в мастерстве. Мне кажется, что для человека типа Валсависа это является вызовом, которому почти невозможно сопротивляться. Я допускаю, что он может постараться овладеть тобой силой, просто для того, чтобы увидеть, может ли он это сделать. Но и тогда, даже если он сумеет это сделать, это только уменьшит его вожделение, но не удовлетворит его полностью. Нет, главный вызов для него добиться тебя, завоевать тебя, особенно когда он знает, что ты уже любишь кого-то другого.

— Кого-то другого, который также воин, и заодно цель его задания, — сказала Риана.

Сорак кивнул. — Да, если он агент Короля-Тени, как мы подозреваем.

— В любом случае, мне это совсем не нравится, — сказала она. — У нас хватает опасностей и без него, бродящего кругом и глядящего на меня такими глазами.

В этот момент, внезапно, внутри их сознания раздался голос. — Я согласна.

Они уставились друг на друга с удивлением, и в следующий момент небольшой песчаный вихрь влетел, крутясь, в комнату через открытое окно. Сорак быстро отпрыгнул назад, испуганно глядя, как вихрь промчался мимо него, остановился над полом, маленький, воронко-образный водоворот пыли и песка, затем, в следующее мгновение, удлинился и расширился, превратившись в пирену, Кару, известную как друид по имени Молчаливый.

— Простите мне мое вторжение, — сказала она, — но мне надо было поговорить с вами наедине. Я не доверяю этому человеку, Валсавису. Я ожидала вас обоих, но не его.

— То есть вы разговаривали с Мудрецом, — радостно спросил Сорак, придя в себя от ее удивительного и драматического появления.

— Скорее он разговаривал со мной, — ответила Кара. — Я пообещала, что помогу вам, но я ничего не обещала ему о Валсависе. Я не могу прочитать его мысли, и это предостережение, плохой знак. Его окружает аура зла и предательства. Я не хочу идти с ним. Поэтому мы уходим сейчас, а не завтра вечером.

— Мы тоже не доверяем Валсавису, — сказал ей Сорак. — Мы считаем, что он может быть агентом Короля-Тени. Тем не менее, я думаю, что нам будет проще не спускать с него глаз, если он будет идти с нами, а не по нашим следам. Валсавис великолепный следопыт. Он, без сомнения, последует за нами в Бодах. Мы не с состоянии помешать ему.

— Тем больше оснований выйти немедленно, чтобы между нами и им было возможно большее расстояние, — ответила Кара.

— Я полностью согласен с вами, Кара, во всем, что касается Валсависа, — сказал Сорак, — но в городе немертвых нам будет полезна любая рука, вооруженная мечом.

— Если эта рука не воткнет нам меч под ребра, — ответила пирена. — Если бы речь шла только о мне, я, может быть, и рискнула бы, но не там, где речь идет о Мудреце. Если Валсавис агент Короля-Тени, у него, безусловно, должен быть какой-то способ связываться с ним. Серебряный Нагрудник очень могущественный талисман. Король-Тень знает это и сделает все, чтобы Мудрец не получил его. — Она покачала головой. — Нет, я не могу пойти на такой риск. Мы должны уйти немедленно и пусть Валсавис спокойно смотрит сны.

— Тогда мы готовы, — сказал Сорак. Он взял свой рюкзак и закинул его себе за плечи. Риана опоясалась своим поясом с мечом и закинула на плечи свой собственный рюкзак. Потом они оба направились к двери.

— Нет, — сказала Кара, — не сюда. Если увидят, как вы уходите, то немедленно предупредят Валсависа.

— Да, вы правы, конечно, — ответил Сорак. — На его месте я подкупил бы кого-нибудь в гостинице, чтобы следить за тем, как мы входим и уходим и сообщать ему. Мы выйдем через окно и перелезем через стену сада. Где мы встретим вас?

— За западными воротами города, — ответила Кара.

— Отлично, — сказал Сорак. — Наши канки как раз в стойлах около восточных ворот. Мы возьмем их и-

— Нет, — сказала Кара. — Обойдемся без них. Канки оставляют след, по которому легко идти, особенно для опытного следопыта.

— Но если мы пойдем пешком, он легко нагонит нас, — запротестовала Риана, не добавив, однако, что ей не слишком нравится идея пересечь южную часть Великой Желтой Долины пешком и затем идти, а не ехать, между внутренними иловыми озерами.

— Мы только тратим зря драгоценное время, — сказала Кара таким тоном, который исключал любые возражения. — Мы встречаемся за восточными воротами, и чем быстрее, тем лучше.

С этими словами она закрутилась вокруг себя, оборот, второй, и вот на ее месте появился небольшой песчаный вихрь, который быстро вылетел в окно, пролетел над стеной сада и исчез из вида.

— Возможно она знает короткий путь, — сказал Сорак.

— В Бодах? — сказала Риана, тяжело вздохнув. Ее лицо исказила гримаса. — Я видела твоя карту. Путь от Соленого Поля до Бадаха даже длиннее, чем от Нибеная до сюда.

— Да, но вспомни, карты не всегда показывают точное расстояние, — ответил Сорак, хотя и знал, что это не слишком удачное возражение. — В любом случае она наш гид, и мы должны отдаться в ее руки.

Он скользнул в окно и ловко добрался до земли. Риана последовала за ним, и они быстро пересекли сад, держась подальше от основного входа. Когда они достигли стены, Риана быстро сделала руками «лодочку», давая ноге Сорака опору. Тот, опираясь на ее руки, быстро взлетел на верх стены, протянул ей руку вниз и помог забраться на гребень. Затем они оба легко соскользнули со стены и растворились в ночной толпе.

Спустя несколько минут они уже были около восточных ворот. Проходя мимо стойл с их канками, Риана бросила сожалеюший взгляд на них, подумав о том, как удобно было бы ехать на канке, а не топать опять миля за милей по обжигающе-горячей соли. Потом они наполнили водой свои водяные меха из обшественного колодца около ворот, но учитывая длинный путь, лежавший перед ними, Риана точно знала, что этого не хватит. К счастью, на этот раз они будут путешествовать вместе с пиреной. Если кто-нибудь вообще в состоянии найти воду в сухих пустых землях между Соленым Полем и Бодахом, тогда и Кара сможет.

Однако у ворот не было даже следа Кары. Тогда Сорак вспомнил, что она сказала им ждать ее за воротами деревни. Они вышли за ворота и взглянули вокруг, тем не менее пирены не было и там.

— А что теперь? — сказала Риана, глядя вокруг озабоченным взглядом.

— Она сказала, что встретит нас здесь, — ответил Сорак.

— Ну? И где она?

— Она будет здесь, — уверенно ответил Сорак.

— Очень надеюсь, — с сомнением в голосе сказала Риана.

— Она пирена, — убежденно ответил Сорак. — Она никогда не разрешит осквернителям следить за собой. Особенно тогда, когда речь идет о Мудреце. Возможно нам надо отойти от ворот немного подальше.

— А что, если она появится, когда мы уйдем, и будет ждать нас здесь, за воротами? — спросила Риана.

— Сушество, изменяющее форму, найдет нас без труда, — сказал Сорак. — Она могла предполагать, что мы должны пройти вперед.

— Очень хорошо, если ты в этом уверен, — ответила Риана, но ее терзали сомнения, а впереди лежал долгой путь, без гида и пешком, и все вместе привело ее не в самое приятное расположение духа.

Они пошли по дороге, ведущей из ворот деревни. Спустя несколько мгновений, они осознали, что кто-то идет, или скорее бежит справа от них. Они услышали дробный перестук маленьких ног, и Сорак, со своим замечательным ночным зрением, уже мог видеть небольшое существо, бегущее на четырех ногах недалеко от них, параллельно их дороге.

— Кто это? — спросила Риана.

— Расклинн, — сказал Сорак.

— Здесь? — удивилась Риана. — На равнине?

— Именно поэтому я не думаю, что это обычный расклинн, — ответил Сорак.

Поэтому они не удивились, когда животное обогнало их, пересекло их путь и встало, поджидая их. Голос в их сознании произнес. — Сюда, следуйте за мной.

Они сошли с дороги и пошли за расклинном, который поскакал через заросли кустов по направлению к нижним отрогам Мекилотов. Им пришлось бежать, чтобы не отстать от него. Спустя короткое время, к слабым звукам, оставляемым расклинном на своем пути через кусты, добавились новые, более громкие. Шуршащие звуки шли спереди и слева, из маленькой рощи деревьев пагафа.

— Что это за странные, шуршащие звуки? — спросила Риана.

Сорак нахмурился. — Не знаю.

— Ты не думаешь, что это ловушка?

— Никогда не поверю, что пирена завела нас в ловушку, — сказал Сорак. — Она, как и мы, дала клятву сохранителя.

Шуршащие звуки становились все громче по мере того, как они подходили к роще.

— Мне не нравится это, Сорак, — обеспокоенно сказала Риана.

Спустя мгновение Сорак сказал, — Антлоиды.

Риана остановилась. — Антлоиды? — переспросила она с некоторой тревогой.

— Нечего бояться, — сказал он. — Антлоиды наши друзья, помнишь?

Она помнила, как Скрич как-то вызвал антлоидов, чтобы спасти ее и Принцессу Коранну от Ториана и его наемников, и ее страх немного ослаб, хотя и не полностью исчез. Мгновением позже они достигли рощи деревьев пагафа, где Кара уже ждала их, приняв свой естественный облик.

Под покровом рощи дюжина или даже больше антлоидов тяжело работали, обламывая ветки с деревьев пагафа и относя их к другой группе антлоидов, которые, используя свои ловкие и сильные жвалы, связывали их вместе толстыми, сильными, волокнистыми листьями пустынного растения, которого называли кинжал-трава. Это растение вымахивало в высоту на десять футов или даже больше, а его длинные, широкие листья в форме лезвия кинжала были не меньше пяти-шести футов в длину. Некоторые из антлоидов собирали листья, срывая их с растущих неподалеку на склонах горы растениях, и принасили их другим, которые, используя жвалы и лапы разрывали их на длинные узкие полосы. Этими полосами антлоиды и скрепляли ветви дерева пагафа вместе, так что постепенно получалось что-то вроде помоста, шириной в пять футов и длиной в восемь. Когда они подошли, антлоиды почти закончили свою работу, связывая последние полоски вместе и тщательно скрепляя их концы своей липкой слюной, которая, твердея, становилась похожей на резину.

— Вот почему вам не надо никаких канков, — сказала Кара, когда антлоиды закончили работу над помостом. А сейчас вы увидете, почему Валсавис, каким бы искусным следопытом он не был, не сможет найти наш след.

Риана уставилась на грубый деревянный помост ничего не понимая. — Я не понимаю, — сказала она, — но надеюсь вы же не хотите, чтобы мы тащили это за собой, заметая наш след?

— Нет, — ответила Кара. — Я имею в виду, что вы поедете на ней.

— А антолиды будут тащить ее? — сказал Сорак.

Она покачала головой. — Нет, это не сработает. Валсавис легко бы смог идти по этому следу, для него это как хорошо катанная караванная дорога. Мы полетим по воздуху, — с улыбкой сказала Кара.

— По воздуху? — повторила Риана, ее глаза полезли на лоб.

— Зачем идти, когда можно лететь? — спросила Кара.

— Лететь? — сказала Риана. — На этом? Но как?

— Рожденная ветром, — сказал Сорак, внезапно сообразив, что собиралась сделать Кара. — Ветер — элементаль воздуха.

— Вы? — сказала Риана, глядя на нее с удивлением. — Но…простите меня, миледи, я не сомневаюсь в вашей силе, но держать нас в воздухе так долго… Даже для пирены это означало бы выйти далеко за пределы своих способностей.

— Если бы я сделала это сама, ты, без сомнения, была бы полностью права, — сказала Кара. — Но хотя пирена может и трансформировать себя в форму элементали, пирена может и призвать элементаль. Смотрите…

Она закрыла глаза и откинула голову назад, раскинув руки широко в стороны. Они увидели, как ее губы беззвучно зашевелились, лицо стало спокойным и серьезным, было ясно, что она сконцентрировалась и напряглась. Они оба почувствовали напряжение буквально собственной кожей.

На рощу деревьев пагафа опустилась тишина. Абсолютная тишина, Затихло жужжание маленьких насекомых, не стало криков ночных птиц и даже легчайших порывов ночного ветра. Было такое ощущение, как если бы весь мир внезапно затаил дыхание. Мгновением позже, далеко над горами, неясно вырисовывавшимися в призрачном свете обеих лун, послушался удар грома. Так обычно начиналась пустынная буря. Прошло еще несколько томительных мгновений, и они почувствовали, как сильный порыв холодного ветра ударил им в лицо, как бы слетев с гор, возвышавшихся перед ними. Опать прогрохотал гром, и в освещенном лунами небе появились темные облака. Ветер стал сильнее, он задул им прямо в лицо, развевая их волосы назад. Не очень далеко от них ветер завыл с такой силой, что, казалось, все ветры на свете собрались в одно место.

— Пора, — сказала Кара, приглашая из занять свое место на грубой деревянной платформе, сделанной из ветвей дерева пагафа, скрепленных листьями кинжал-травы. По сути они держались только на слюне антлоидов, и внезапно Риана решила, что сидеть на ней в воздухе — не самая лучшая идея, пожалуй, это последняя вещь в мире, которую бы ей сейчас хотелось сделать.

— Быстро, — потребовала от них Кара.

— Пойдем, — мягко сказал Сорак, беря ее за руку и подталкиваю к платформе.

— Сорак… Я боюсь.

— Нечего бояться, — сказал он. — Я с тобой. Кара не даст нам упасть.

Его спокойствие и полная уверенность слегка успокоили ее страх. Она встала на платформу, немного попрыгала, проверяя ее прочность, потом уселась, скрестив ноги. Она тяжело сглотнула и вцепилась в руку Сорака, не жалая отпускать его. Он успокоительно сжал ей руку.

— Доверься Пути, — сказал он. — Верь в Дорогу Сохранителя.

— Да, — прошептала она. — Я верю.

Ветер стал сильнее. Опять прогрохотал гром. Вспышки молний засверкали в небе пустыни над ними, впечатляющее зрелище природной пиротехники. Ветер ринулся на них с гор, зарылся в их волосах и одежде. Риана закрыла глаза.

— Сорак! — крикнула она.

— Я здесь, — отозвался он, сжимая ее руку руку, его голос был удивтельно спокоен.

Ветер задул с силой урагана. Риана одной рукой держалась за Сорака, а другой вцепилась в деревянный мат. Она заставила себя открыть глаза, и то, что она увидела, было настолько невероятно, что теперь она не сумела бы закрыть их, даже если бы попыталась.

Кара стояла в нескольких футах от них, откинув голову назад, раскинув руки широко в стороны, ее длинные, серебристые волосы и белое платье развевались на ветру. И пока Риана смотрела, ветер на самом деле стал виден, приобрел форму, закрутился вокруг них как водоворот, потом разделился на три отдельных воронко-подобных тела, значительно больших, чем обычный песчаный вихрь, скорее напоминая облачные воронки пустынных торнадо, но меньше и плотнее. Эти крутящиеся, воющие облачные воронки становились все плотнее и плотнее, с каждым оборотом набирая все большую силу, и Риана внезапно стала различать черты лица.

Она уставилась на них не веря собственным глазам, она, как и все, не раз слышала рассказы об элементалях, но никогда не видела их, тем более сразу троих. На этих крутящихся со страшной скоростью вихрях появились грубые подобия глаз, а потом стал виден рот, откуда доносился визг, похожий на завывания баньши.

Она изо всех сил сжала руку Сорака, буквально вцепилась в нее, а затем невыносимая тяжесть сдавила ее грудь. Она попыталась вздохнуть, но воздух не хотел идти в легкие. Пока Риана смотрела, не в состоянии отвести глаза, как бы она того не хотела, Кара начала кружиться, ее руки вытянулись, вращаясь в каждом суставе, как у эльфийских танцовщиц, а потом ее тело стало расплываться. Чем быстрее она крутилась, тем неопределенне и расплывчатее становилась ее фигура, потом она полностью исчезла, а на ее место появилась крутящаяся облачная воронка, точно такая же, как и три элементали, крутившиеся вокруг нее. А потом все четыре воронки расплющились, одновременно скользнули под дереванный мат, на котором находились Риана с Сораком, и подняли его в воздух.

Риана почувствовала, как платформа заходила под ней, накренилась, а потом поднялась в воздух и медленно начала вращаться под силой всех ветров, находившихся под ней. Внезапно она поняла, что опять закрыла глаза, сжалась, и вцепилась в руку Сорака из всех сил, которые у нее остались. Если он что-то и сказал по этому поводу, она ничего не могла услышать за оглушающим ревом ветра.

Платформа поднималась все выше и выше, пока не поднялась на уровень верхушек деревьев пагава, потом еще выше, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, вот до земли уже двадцать футов, тридцать, сорок, пока наконец не заставила себя открыть глаза и увидела пустыню, убегающую вниз.

Она увидела деревню Соленое Поле с высоты нескольких сотен футов над землей, аккуратные, свежепобеленные здания, освещенные факелами и медными светильниками улицы, сверху все это выглядело очень маленьким и не совсем настоящим. А потом ветер под платформой завыл еще громче, и они начали двигаться вперед, набирая скорость, и понеслись над белой соляной пустыней, лежавшей далеко внизу.

Они летели, удерживаемые ветрами, элементалями воздуха, которых Кара призвала и с которыми объединилась. Их неуклюжий, грубый деревянный помост, на котором они сидели, несся по воздуху как перышко, влекомый сильным ветром, слегка наклонившись вперед, ветер унес его из Соленого Поля, и понес над Великой Желтой Пустыней, по направлению к внутренним иловым озерам, видневшимся далеко на горизонте. Небо вокруг них освещалось вспышками молний, как бы отмечавших их путь, и гремел оглушающий гром, пока элементали неслись через пустыню со все увеличивающейся скоростью.

Риана внезапно выпустила руку Сорака, вскинула обе руки высоко в воздух и закричала от удовольствия. Ее страх прошел, заменился на восхитительное возбуждение, подобное которому она не испытывала никогда. Она отбросила свою голову назад и засмеялась от неограниченной радости, которую впитывала каждой частичкой своего существа. Она чувствовала себя восхитительно свободной. Она повернулась к Сораку и обняла его. И когда он обнял ее и прижал к своей груди, она точно знала, что какие бы испытания еще не предстояло им преодалеть, она всегда будет рядом с ним, бесстрашная и наполненная тем чувством решительности, которое приходит вместе со знанием, больше она не будет ни колебаться ни сомневаться, так как она выбрала правильный путь в жизни, тот, для которого она родилась и по которому сейчас идет.

Неспособная сдерживаться, она крикнула, перекрывая завывание ветра, — Я люблю тебя!

И потом она почувствовала, как его руки обняли ее еще крепче, а его губы прошептали ей в ухо, — Я знаю. Я тоже тебя люблю.

Все было так, как и должно было быть.

* * *


Валсавис проснулся рано утром, вскоре после восхода солнца. Он сел на кровати и посмотрел на соблазнительную юную женщину, лежавшую рядом с ним, которая массировала его мускулы своими сильными и искусными пальцами вчера ночью, когда он пришел после сражения с мародерами на Проспекте Мечты. Она вызвалась удовлетворить и другие его нужды, и сделала все очень искусно и с удовольствием.

Ей было едва двадцать лет от роду, так что она могла бы быть его дочкой — нет, скорее внучкой — ее гибкое и тонкое юное тело выглядело совершенно замечательно и соблазняюще, пока она лежала, освещенная лучами утреннего солнца, светившего в окно, а ее одеяло было сброшено на пол. Какой-то момент Валсавис просто стоял и смотрел, как она спит, одна ее нагая нога была вытянута, вторая слегка согнута, мягкая кривая ее бедер подчеркивала положение, в котором она лежала рядом с ним, на ее губах была легкая улыбка. Он отметил и полноту ее юных, безупречных по форме грудей, крепость ее юного тела, гладкость и чистоту ее кожи, и помнил то волнующие трепетания всего ее юного организма, с которым она отвечала ночью на его ласки.

Валсавис помнил и ее негромкие стоны, и закрытые глаза, когда ее губы раскрылись, вдыхая воздух, она снова и снова повторяло его имя, призывая его любить ее еще и еще. И при всей ее красоте, при всей силе и страсти юности, при всей той нежности, которую она показала по отношению к нему, и сила этой нежности ясно говорила вму, что на этот раз он стал для нее не просто очередным клиентом, которому она отдавалась за деньги, при всех тех поцелуях, которыми она покрыла его со всем жаром юной женщины, которая впервые была разбужена для любви настоящим мужчиной, который знал и умел — благодаря долгому опыту — как по настоящему возбудить и удовлетворить женщину, — и при всем этом, как бы сильна и непосредственна не была ее страсть, Валсавис смог любить ее только тогда, когда представил себе, что с ним в кровати лежит Риана.

Это монахиню-виличчи он представлял себе, это она глядела на него, это ее выражение лица было наполнено страстью и ожиданием. Это ее тело представлял он себе, когда сжимал тело красотки, это ее голос он слышал, когда она снова и снова повторяло его имя. Это прекрасная юная женщина была, к сожалению, только заменой той, которую он страстно хотел, и, к своему огромному разочарованию, знал, что никогда не получит.

Когда он глядел на юную женщину — чье имя он не потрудился запомнить — когда он видел ее, спокойно раскинувшуюся перед ним, воплощение юности и страсти, мечту, за которую мужчины его возраста продали бы свою душу, Валсавис испытал разочарование и страсть, которых он никогда не знал раньше. Он попытался мысленно наложить на спящую девушку черты лица юной монахини-виличчи, и наконец понял, что пока он желает ее и только ее, он никогда не узнает, что такое полное удовлетворение. В первый раз в своей жизни Валсавис почувствовал, что он нуждается в женщине. И только в одной.

Все остальное было просто фантазией. Эта юная женщина, при всей своей любви, была не более, чем заменой, суррогатом, которая оставила ему чувство, что его обокрали, у него отняли настоящие эмоции, оставив взамен чувство голода и потери, которое требовало удовлетворения. Хватит, не будет больше замен, и не важно, насколько она молода и прекрасна, насколько по-настоящему влюбилась в него, насколько она соответствует тому, что ему обычно нужно от женщины.

Валсавис встал с кровати и начал быстро одеваться. Сегодня ночью, подумал он, мы уходим в Бодах. Они должны встретиться с Молчаливым, или, подумал он, лучше называть ее Молчаливой, которая поведет их в город немертвых. Он еше до конца не верил, что она именно та, за которую себя выдает, но в любом случае это не имеет значения. Бодах — главная приманка, как его сокровища, так и ужас, который таится в нем. Для большинства людей он, безусловно, является смертью, от одной мысли о нем леденеет кровь в жилах. Но для Валсависа это только увеличивало удовольствие, этот ужас заставлял сердце биться быстрее в его груди, это был вызов, вызов его умениям и талантам, такие приключения заставляли его кровь течь быстрее по жилам и чувствовать себя по-настоящему живым. Он искал их и стремился к ним.

Он попытался представить себе, что это значит — сражаться с немертвыми. Ни один воин не мог бы пожелать себе более опасного и внушающего страх соперника. Это будет величайшее испытание для человека, который посвятил испытаниям себя всю свою жизнь. И это будет означать завершение приключения, тем путем или этим. Если Сорак найдет Серебраный Нагрудник, Валсавису придется отнимать его. Ему придется сразиться с Мастером Пути, с эльфлингом, с чьей силой и выносливостью не может соревноваться ни один из самых лучших воинов-людей, с врагом, вооруженным магическим мечом, спрособным прорубиться через любое препятствие и уничтожить любое оружие, и к тому же владеющим той одной единственной вещью в мире, которую Валсавис хотел больше всего, верностью, преданностью и любовью монахини-виличчи, которая посвятила вся себя этому мужчине, и которая стоила всех тех страданий, которые потребуются, чтобы добиться ее любви. Валсавис еще раз посмотрел на прекрасную юную женщину, мирно лежавшую перед ним на кровати, и решил, что никаких замен больше не будет. Да, это было приятно, но удовольствие быстро прошло, улетело, а разочарование и неудовлетвоенность, увы, остались. Он встретил ту одну единственную женщину, которая достойна его, одну единственную, которая может сравниться с ним в любом отношении. Эту единственную женщину надо завоевать, и неважно, чего это будет ему стоить. И ее имя Риана.

Когда время придет, подумал Валсавис, он убъет эльфлинга. Но монахиню он потребует себе, в награду за работу, как ему и обещал Король-Тень. А если он не сможет овладеть ей, решил он для себя, ей придется умереть. Я буду иметь тебя, Риана, даже если это будет стоить жизни и тебе и мне. Так или иначе, подумал он, ты будешь моей. Или в кровати или на поле боя. Сдавайся. Это неизбежно. Он закончил одеваться и надел свой пояс с мечом.

Вечером они повстречают Молчаливую и отправятся в путь через Великую Желтую Пустыню в город немертвых. Он решил зайти в их комнату и пригласить их составить ему компанию за завтраком. Им надо много о чем поговорить.

Он был уверен, что они подозревают его, но он также знал, что вряд ли они захотят отказаться от его искусного меча, когда им придется отчаянно сражаться за жизнь на узких улочках Бодаха. Да, действительно, с удовольствием подумал он, доверяют они ему или нет, они нуждаются в нем. А пока они нуждаются в нем, преимущество у него и им будет нелегко от него отделаться.

Он постучал в дверь, ему никто не ответил. Внезапно ему представилась картина, как они оба лежат в одной кровати, и он почувствовал, как в нем загорелась злость и кровь застучала в ушах. С трудом, но он заставил себя успокоиться. Нет, подумал он, не сейчас. Еще нет. Не время. Но скоро. Он постучал еще раз. Нет ответа. Он прижал ухо к двери. Быть может они не слышат? Совершенно невероятно. Они оба опытные путешественники, прошли не одну пустыню, а это значит, что они должны просыпаться мгновенно. В пустыне нужно уметь спать так, чтобы быть готовым вскочить в любой момент, иначе можно не проснуться.

Он опять постучал. — Сорак! — позвал он. — Риана! Откройте дверь! Это я, Валсавис!

Нет ответа. Он попробовал дверь, она оказалась незапертой. Он с силой распахнул ее. Никого, в комнате никого. Он сразу отметил, что оконные ставни распахнуты. Их вещей нет, а кровати не разобраны, в них не спали. Плохо дело! Он быстро пошел в зал для еды, но среди завтракающих постояльцев гостиницы их не было. Он помчался в лобби.

— Мои два товарища, — сказал он клерку, — я еще заплатил тебе за то, чтобы ты смотрел за ними…ты видел их сегодня?

— Нет, сэр, — ответил клерк. — Вчера ночью вы пришли все вместе, и с тех пор я их не видел.

— Они, что, уехали?

— Даже если они и уехали, сэр, мимо меня они не проходили, уверяю вас. Но вы можете проверить у привратника, сторожащего ворота.

Валсавис так и сделал, но человек, дежуривший у ворот, тоже их не видел. Валсавис вспомнил распахнутые ставни их окна, побежал обратно в сад. Он сошел с мощеной плиткой дорожки, ведущей ко входу в Оазис и пошел между деревьями, пока не оказался в точности под окном их номера. Он проверил землю ниже окна, потом негромко выругался. Так и есть, они сбежали через окно. Скорее всего прошлой ночью, пока он, как идиот, занимался сексом с этой смазливой девчонкой. Он пошел по следу до стены. А вот и объяснение, почему их не видел привратник. Он отчетливо увидел место, где Риана держала ногу Сорака, помагая ему забраться на стену, а вот здесь она сама лезла на стену, а Сорак помогал ей карабкаться.

Он немедленно помчался в свою комнату, собрал вещи и, покинув гостиницу, побежал к Проспекту Мечты. Он пронесся мимо притонов беллавида и через площадь, на которой они сражались с мародерами. Ничто уже не указывала на бурные события прошлой ночи, кроме нескольких сухих пятен крови на плитках мостовой. Он прибежал к аптеке и ворвался в дверь.

— Аптекарь! — крикнул он. — Старик! Забери тебя демоны, не помню твоего имени, где ты?

Каллис прошел через занавес из бус. — О, — сказал он, увидев Валсависа, — ты вернулся, молодой человек, и так быстро? Я слышал, что прошлой ночью была какая-то заварушка. Надеюсь, что ты ранен? И ищешь мазь, которая тебя бы вылечила?

— Проклятье всем твоим мазям и зельям! — сказал Валсавис. — Где Молчаливая?

Старик потряс головой. — Ушла, — сказал он.

— Ушла куда?

— Не знаю, — ответил Каллис. — Она никогда не доверяет мне, ты понимаешь.

— Думаю, что я догадываюсь, куда она ушла, — сквозь зубы прошипел Валсавис. — Когда она ушла?

— На самом деле абсолютно точно я не могу сказать, — ответил Каллис, — но я не видел ее с последней ночи, когда ты был здесь со своими друзьями.

— А эти, мои друзья? С которыми я был здесь прошлой ночью. Они возвращались?

— Нет, — сказал Каллис, качая головой. — Я не видел и их. Но зато я вижу, что ты, молодой человек, очень возбужден и взволнован. Это очень и очень нездорово, при твоем сложении, ты же понимаешь. А ты уверен, что я не могу предложить тебе…

Но Валсавис был уже за дверью. Ругая себя, как последнего идиота, он побежал к стойлам канков, находившихся около восточных ворот. Но и смотритель не видел их. А их канки спокойно паслись в своих стойлах. И ни один из них еще не был продан. Без сомнения мародеры собирались забрать их на обратном пути, но вернуться им не удалось. Валсавис быстро проверил остальные стойла в этом районе, быть может они взяли канков в другом месте. Но ни один из смотрителей других стойл не видел никого, похожего на Риану или Сорака, и тем более ни одного, кто бы подходил под описание Молчаливой.

Возможно ли это? сам себя спросил Валсавис. Неужели они собираются идти пешком? Они, конечно, могли решить, что канки оставляют ясный след, по которому их легко выследить, но, уж если он знает, куда они идут, и он поедет на канке, они должны понимать, что он легко догонит их. Точно, подумал Валсавис, они должны понимать это, и, тем не менее, ушли пешком. Полная бессмыслица!

Он вышел за ворота. Взад и вперед по этой дороге шастает множество людей, так что невозможно взять их след на пути, ведущим к воротам деревни. Но он понимал, где-то они должны сойти с дороги и повернуть на юг, через пустыню к Бодаху. Он уже спокойнее пошел обратно к стойлам, забрал своего канка и запасы еды, которые были там. Потребовалось немного времяни для того, чтобы освежить их, набрать достаточно воды из общественного колодца и наполнить все его меха, но, если они действительно пошли пешком, как ему представляется, догнать их не будет большой проблемой. Труднее понять их логику.

Путешествие от Соленого Поля до Бодаха будет намного длиннее, чем от Нибеная до Соленого Поля. Придется не только пересечь южную часть Желтой Пустыни, но, когда они достигнут внутренних иловых озер, которые преграждают путь к Бодаху, им придется пойти либо на запад, либо на восток, чтобы обойти озера. Прямого пути нет, а расстояние что так, что этак одно и то же. Им придется обойти эти иловые озера и пройти по узкой полоске земли, которая отделяет эти озера от Дельты Раздвоенного Языка, а это означает, что надо сделать широкий, долгий полукруг, вокруг полуострова, который вдается в эти озера. На самом конце этого полуострова и лежит Бодах. Идти за ними по этой дороге будет очень легко, если, подумал Валсавис, они не найдут способ пересечь озера напрямик. Но он был не в состоянии понять, как это можно сделать.

Эти иловые озера широки и глубоки, и представляют из себя на самом деле неперывную цепочку озер, в центре некоторых из них есть острова, на которых есть только песок и ничего, кроме песка. Ничего не растет на их берегах, даже самые мельчайшие растения Атхаса. Безусловно, это одно из самых безжизненных и печальных мест на Атхасе. Там невозможно построить плот и пересечь озера, так как строить его не из чего. Нет ничего, на чем можно переправиться, и нет никого, кто бы их переправил. Ни одна живая душа не живет вокруг этих иловых озер, и вообще на много миль от Бодаха.

Единственная возможность для них — добраться до небольшого поселения Северный Ледополус, на северном берегу Дельты, и там, может быть, найти плот, на котором можно переправиться, но тогда они должны будут тащить с собой этот плот весь путь до озер, а сделать круг и дойти до Северного Ледополуса займет и них столько времени, что быстрее будет добраться до Бодаха по земле.

Нет, подумал Валсавис, они пойдут вокруг озер, пешком, это будет очень тяжелое и долгое путешествие. И о чем они только думают? Если, возможно, у них в запасе нет трюка, о котором он не знает.

Он добавил еще немного воды и припасов, сел на канка и выехал за ворота. Дорога из восточных ворот деревни вела обратно в каньон, идущий через Мекилоты. Где-то они должны свернуть с нее не доходя до каньона. Через западные ворота они не выходили. Он описал их в деталях стражнику у восточных ворот, человек припомнил, что видел, как они выходили из ворот сразу после того, как он начал свою ночную смену. И он настаивал, что они шли пешком.

Было еще раннее утро. Стражник у ворот был готов уже смениться, когда Валсавис распрашивал его, а это означало, что они пришли поздно ночью. По меньшей мере у них не больше шести-семи часов преимущества перед ним. И они идут пешком даже не выспавшись. Валсавис потряс головой, по-прежнему ничего не понимая. Они, должно быть, сошли с ума. Ну совершенно невероятно, что они сделали такую глупость. На что они надеялись, поступая так? Неужели они думали, что он потеряет их след?

Он медленно поехал по дороге, ведущей в горный проход, внимательно глядя по сторонам в поисках места, где они могли бы свернуть. Логика подсказывала, что они должны свернуть с левой стороны и направиться прямо на юг, но они могли попытаться свернуть направо, сделать петлю, только для того, чтобы сбить его со следа. Отъехав не очень далеко от ворот, Валсавис нашел место, где они свернули с дороги. И пошли вправо. Он усмехнулся. В точности как он предвидел. Они сделали петлю. Неужели они действительно считают его дураком, не способным предвидеть это?

Одноко его усмешка скоро испарилась, когда он увидел, что их след не стал петлять, как он ожидал, но пошел прямо на север, к отрогам нижних предгорий. То есть они пошли прямо в противоположном направлении, к горам. Почему?

Спустя недолгое время след довел его до рощи деревьев пагафа и там закончился. Он слез с канка и, совершенно пораженный, внимательно оглядел все кругом. Потом тщательно проверил всю область. Повсюду следы антлоидов. Могли они стать жертвой антлоидов? Нет, это не имело смысла. Они не были неопытными горожанами, не высовывающими носа за городскую стену. Совсем наоборот. Они не могли просто так наткнуться на группу антлоидов. А антлоиды обычно не нападают на людей. Или на эльфлингов, неважно. Рабочие не нападают никогда, а антлоиды-солдаты могут напасть, но только в том случае, если есть угроза их муравейнику, или с ними их королева. Говорили, что пирены умеют привлекать к себе живые твари, но след, по которому он шел, был оставлен двумя парами ног, — Сорак и Рианы. И никакого признака Молчаливой. Валсавис еще раз оглядел все кругом. Ветки некоторых деревьев обломаны, у некоторых растений кинжал-трава нет листьев. Повсюду в роще, а особенно в ее центре, остались следы бурной деятельности антлоидов. Но что именно они делали? И почему Сорак и Риана пришли сюда?

В добавок к веткам, аккуратно обломанных антлоидами, было также отчетливо видно, что некоторые ветки были вырваны и обломаны сильнейшим ураганом, хотя было похоже на то, что ураган был только в роще, и только в ее центре. Да, бывает, такие вещи случаются в пустыне, подумал Валсавис, но удивительно то, что это случилось именно здесь, где и без того так много удивительного. Он нахмурился. Ну так что именно случилось здесь?

Он пошел обратно по следу, оставленному Сораком и Рианой. Они бежали. Это было яснее ясного, он мог сказать это по весу, с которым они наступали на землю. Но почему? Побыстрее оказаться в роще? Куда же они тогда спешили? Если, подумал Валсавис, они не бежали для того, чтобы быть наравне с кем-нибудь или чем-нибудь. Он нагнулся и еще раз самым внимательным образом проверил след. Точно, вот оно! След расклинна. Но что расклинн делает на равнине? Это не их нормальное место обитания. И так близко от деревни. С другой стороны, подумал он, если только это не особый расклинн. Может быть, подумал он, Молчаливая действительно пирена, меняющая форму.

Он пошел по следу расклинна. Идти по нему было труднее, чем по следу Сорака и Рианы, но он справился. След вел прямо в рощу, а потом исчезал. В точности, как и след Сорак и Рианы. Куда же они делись? И как?

Валсавис знал, что должен быть ответ. Он собрал вместе все странности. Антлоиды делали что-то очень странное и необычное, то, что они обычно не делают никогда, то, что далеко выходит за пределы их естественного поведения. Расклинн ведет Сорака и Риану в рощу и исчезает вместе с ними без следа. Признаки жестокого шторма, урагана. Очень сильный и невероятно узкий ураган. Или скорее…

— Элементаль? — сказал Валсавис вслух. И негромко выругался. Итак, все свидетельства ведут к одному. Молчаливая действительно пирена, меняющая форму, способная влиять на поведение диких животных и призывать элементаль. Но с какой целью? И что именно делали антлоиды?

Он еще немного побродил по роще. Земля было вся перепахана, не только антлоидами, бегавшими взад и вперед, но и ураганом, премешавшим ее как масло в ступке. Ну просто маленькое торнадо. А возможно несколько маленьких торнадо. Несколько элементалей? Возможно. Сколько она способна призвать?

Что-то на земле привлекло его взгляд, он остановился и поднял его. Это был кусок листа кинжал-травы, расщепленный очень тщательно вдоль, по волокну, как если бы их него делали веревку…Стоп, веревка, подумал он. Если из листьев конжал-травы сделать веревку, это будет очень крепкая веревка. Такой веревкой можно связать вместе ветки, которые антлоиды отгрызли от деревьев пагафа… Плот? — вслух сказал он.

И внезапно все встало на свои места. Сорак и Риана пришли в рощу, но нет ни малейшего следа из рощи. Как если бы они просто исчезли, растворились в воздухе. Или улетели по воздуху. Поднятые элеметалями, вызванными пиреной.

Недовольный сам собой, Валсавис бросил кусок листа кинжал-травы на землю. Конечно, подумал он. Вот теперь все приобрело смысл. Вот почему они не взяли с собой канков. И тем не менее они не пошли пешком. У них появился намного более быстрый способ передвижения, на деревянном плоту, сделанном антлоидами под рукодством пирены, и поднятый в воздух элементалями, которых она призвала. И они легко и изящно решили проблему с иловыми озерами. Им не надо обходить их кругом, тратя уйму времени. Они пролетят над ними, и все дела. Но тогда ему никогда не схватить их, внезапно сообразил он. Он проиграл. И это его собственная ошибка. Он недооценил их. Он был слишком уверен в себе. И теперь ему придется заплатить за это.

Хорошо, подумал он, но никто никогда не скажет, что Валсавис не принимает ответственность за свои ошибки. Он поднял руку и посмотрел на закрытый золотой глаз на своем пальце. Несколько мгновений он только смотрел на него, концентрируясь и представляя, как его призыв лежит через пространство. Потом руку закололо, и золотой глаз открылся.

У тебя есть что-то, что ты хочешь сказать мне? сказал в его мозгу голос Короля-Тени.

— Да, милорд. Боюсь, я упустил их.

Какое-то долгое мгновение в его мозгу была тишина. Потом голос заговорил опять. Как?

Валсавис быстро расказал Королю-Тени, что он обнаружил, не скрывая своей ошибки, из-за которой он упустил их, дал им сбежать. Когда он закончил, король-дракон не ответил сразу. Золотой глаз некоторое время просто глядел на него, потом моргнул.

Ты сделал ошибку, Валсавис, сказал Нибенай. К счастью, поправимую. Смотри, не ошибись опять. Оставайся там, где ты находишься сейчас. Я пришлю тебе способ преследовать их. Золотой глаз закрылся.

Способ преследовать их? Валсавис спросил себя, что Нибенай имел в виду. Каким образом он может преследовать их? Король-Тень, что, дарует ему способность летать? На таком расстоянии? Нибенай, конечно, могучий волшебник, но не до такой же степени, чтобы наложить заклинание через Великую Желтую Пустыню и Горы Мекилота! Очевидно, впрочем, что он имеет в виду что-то. И он, вероятно, простил ему его ошибку. Не малое дело! Впрочем, кое-что абсолютно ясно. Вторую ошибку король-дракон ему не простит.

Оставайся там, где ты находишься, сказал он. Хорошо, он останется. Осбенно теперь, когда ему вообще нечем заняться и непонятно что делать. Но как долго должен он будет сидеть в этой роще? Пока Нибенай что-то там сделает, у него есть масса времени. Например для завтрака. Он ведь еще не завтракал. Валсавис подощел к канку, вынул немного еды, расположился на земле и начал есть.

Прошел час, он все еще ждал. Прошло еще полчаса. А потом над Валсависом прошла тень. Он взглянул вверх. Тень снова прошла над ним. Птица-рок. Гигантская птица, пятьдесят футов в длину от головы до перьев хвоста, с размахом крыла до сотни футов. Она сделала над ним круг, потом еще, потом скользнула вниз.

Валсавис вытащил меч. Потом он сообразил, что птица не атакует его. Она скользила вниз и готовилась сесть. Ага, это и есть способ преследовать их, который Нибенай послал ему от Гор Барьера. Валсавис усмехнулся. Тем временем птица села, ее огромная, вызывающая страх голова нависла над ним.

— Один момент, мой пернатый друг, — сказал ей Валсавис, снимая свой рюкзак со спины канка и вешая некоторые из своих сумок себе на плечи. Он должен был оставить все остальное вместе с канком, естественно, и взять с собой только то, что он может нести на себе. Этого будет достаточно. Ему больше не надо пересекать пустыню и идти вокруг иловых озер. Он полетит над ними, как и Риана с Сораком.

Он взобрался на массивную спину и обхватил ногами толстую шею. Огромная птица закричала, забила своими гигантскими крыльями и поднялась в воздух. Эта троица доберется до Бодаха в полной уверенности, что они избавились от него, что он никогда не сможет догнать их.

Валсавис засмеялся. Они ошибаются.




Восьмая Глава


Пока они летели под свист ветра, пустыня, освещенная лунным светом, лежала под ними, за ними, вокруг них, широкая, простершаяся до самого горизонта. Свет обеих лун, Рала и Гутея, отражался на кристалликах соли под ними, придавая Желтой Пустыне загадочный и даже мистический вид. Наверху было довольно холодно, и ветер выдувал последние капли тепла, забираясь в волосы и в одежду, так что их тряс озноб, пока они неслись над пустыней, прижавшись к деревянному помосту.

— Это просто замечательно, — сказала Риана, очарованная открывшимся перед ней видом, несмотря на жестокий холод. Поначалу она очень испугалась, когда земля начала проваливаться вниз, а они поднимались все выше, она не могла сопротивляться настоящей панике, охватившей ее, она была уверена, что еще немного, и они упадут. Но элементали воздуха были сильны, а Кара держала их вместе и руководила ими, так что Риана скоро расслабилась и полностью отдалась новым ощущениям.

Позади себя она услышала внезапный взрыв радостного, абсолютно естественного смеха, она взглянула на Сорака и увидела его лицо, светящееся от удовольствия. Губы широко раскрылись в довольной улыбке, ноздри трепетали, его лицо буквально светилось от счастья, и все это вместе тут же сказало ей, что это больше не Сорак, а Кивара, озорная и ребячливая девушка, которая всегда стремилась только к новым удовольствиям, всюду искала наслаждения и новые ощущения.

— Я лечу! — счастливо закричала она. — Риана, это замечательно, я так счастлива!

Несмотря на то, что это был не Сорак, которого она знала и любила, а совсем другая личность, Риана не смогла не обрадоваться, видя «его» таким счастливым и изменившимся. Обычно молчаливый и суровый, иногда мрачный и зачастую унылый, Сорак никогда не радовался. Возможно, что та часть его души, которая умела радоваться, и стала отдельной личностью, Киварой. Кивара умела радоваться. Зато она и не имела ни одного из других его качеств. Это были два абсолютно разных человека, разного возраста, и даже разного пола, которые, так получилось, разделяли одно и то же физическое тело.

Кивара была совершенно безответственной юной девушкой, которой правили только страсти и любопытство. Она не знала и не умела ничего другого, и, похоже, не могла ничему научиться. А возможно не хотела. Из всех личностей, составлявших племя в одном, которое Риана знала как Сорак, Кивара была самой непредсказуемой.

На Страж всегда можно было полагаться, всегда наготове был ее мудрый совет и тщательно продуманная мысль, и ее сильное, почти материнское, стабилизирующее влияние. Путешественник говорил редко и в основном оставался замкнут сам в себе, он был охотник и следопыт, сильный, обладающий многими талантами мужчина, который добывал для племени еду.

Поэт был наивным, ребячливой, невинным и милым ребенком, который был всегда счастлив и постоянно глядел на мир, как на непрерывное и бесконечное чудо, и выражал свой восторг песнями. В некоторых отношениях, он был копией Кивары, только мужчиной, и без ее аморальных инстинктов и упрямства. Из всех личностей богатого внутреннего мира Сорак он был ближе все к Первоначальному Ребенку, который спал беспробудным сном в общем подсознании племени.

Темный Маркиз не походил на одну из всех разнобразных личностей племени, что-то вроде обратной стороны монеты для всех них. Это была мрачная и угрожающая, излучающая ужас, в чем-то звериная личность, обычно находившаяся в самых глубинах подсознания Сорака, и выходившая наружу без всякого предупреждения только тогда, когда племени грозила страшная опасность. Иногда Сорак мог как-то контролировать его. Чаще всего не мог. Чаще всего Сорак даже не помнил, что случалась в те моменты, когда Маркиз контролировал тело, но Риана видела несколько раз, что при этом происходило, и это было ужасающее зрелище.

Скрич был той частью Сорака, которая была наиболее близка к животному миру, и походил на тех дикарей, которые сами мало чем отличались от животных. Он мог общаться с любой живой тварью Атхаса, и говорил с ними на их собственном языке, понимал их инстинкты и поведение, и мог сам вести себя точно также, как и они.

Эйрон был, в некотором отношении, самой человеческой из всех разнообразных личностей Сорака, хотя в Сораке вообще не было человеческой крови. По меньшей мере, подумала Риана, ни он, ни она не знали об этом. Эйрон был холодный прагматик, мыслитель и разработчик планов действий в критических ситуациях, но по природе был циничен и пессимистичен. Он был скорее осторожностью, которая есть у каждого человека, развившейся до масштабов личности. По большей части Эйрон откровенно надоедал и раздражал, что он очень хорошо умел делать, учитывая его ум, но он был одним из важнейших членов племени в одном, и без него оно было неполно.

И еще, конечно, был мистический Кетер, самая загадочная личность из племени, которую никто из них не мог объяснить. Кетер и был и не был одним из них. Сам Сорак настаивал, что Кетер не родился из него, но, каким-то образом, пришел к ним снаружи, неизвесто откуда, загадочный и могущественный, суровый и бесконечно добрый, быть может являющийся воплощением существа с другого уровня существования. Но Кивара…

Риана знала, что нет никакого способа предсказать, что Кивара может выкинуть в очередной момент. Например самым страшным из всех личностей Сорака был Темный Маркиз, но Риана по меньшей мере знала, чего ждать от его. С Киварой она никогда не была ни в чем уверена, и когда Кивара выходила наружу, Риана чувствовала себя в высшей степени неловко. Верно, она выходила не часто, но когда это все-таки происходило, она вела себя упрямо, своевольно и безответственно. И Риана внезапно ощутила всей кожей, что они находятся на непрочном деревянном плоту, который не раваливается только из-за листьев кинжал-травы и слюны антлоидов, а держится высоко в воздухе только благодаря крутяшимся воронкам элементалей воздуха. И вряд ли это самое лучшее место для Кивары, внезапно вынырнувшей из подсознания Сорака и получившей контроль над телом.

— Глядите на меня! — крикнула Кивара, вскакивая на ноги и раскидывая свои руки широко в воздухе, как крылья. — Я птица.

Плот покачнулся, так как равновесие было нарушено, и Риане стало очень тревожно. Он схватила Кивару за ногу. — Садись, глупая маленькая девчонка, — крикнула она. — Ты что, хочешь перевернуть плот и послать нас всех вниз кувыркаться на землю?

— Подумаешь, — нагло бросила Кивара. — Ты что, боишься?

Это был голос Сорака, хотя и немного более высокий, но звучал он совершенно по другому — кокетливо и своенравно, немного зло, а больше всего упрямо. Это был голос ребенка, танцующего на краю пропасти, и совершенно не соображающего, что он в любой момент может свалиться.

— Да, я боюсь, — ответила Риана, — и ты должна, если у тебя есть хоть капля разума. Только этот плот удерживает нас в воздухе, без него мы полетим вниз и разобьемся насмерть. Садись и перестань вести себя как ребенок!

— Ох-пух, — обиженно сказала Кивара, но села. На самом деле она скорее плюхнулась на плот, упав на попу, как часто делают дети, и помост еще раз покачнулся, на этот раз сильнее. Риана схватила ее и прижала к деревянной поверхности, пока плот опасно качался на крутящихся ветрах, а Кивара только хихикала от радостного возбуждения.

— Я сейчас стащу с тебя штаны и надаю по попе, — зло сказала Риана.

— Ай-я-яй, как страшно, — возразила Кивара, бросая на Риану упрямый и капризный взгляд. — Давай, почему же ты остановилась?

— Потому что я очень хорошо тебя знаю, вот почему. Ты не почувствуешь боли. Как только я начну вгонять тебе ума через задние ворота, ты тут же сбежишь, и окажется, что я в глупом положении и луплю по попе Сорака или кого-то еще, совершенно не виноватого.

— О, откуда ты знаешь, а может быть Сораку это понравится, — сказала Кивара. — А может быть и тебе самой. Может быть это именно то, что вы оба по-настоящему хотите!

— О-oх, ты абсолютно невыносима!

— А ты совершенно не умеешь веселиться и получать удовольствие.

— Удовольствие? — сказала Риана. — А ты вообще знаешь, что мы делаем? Куда идем?

— Какая разница? — спросила Кивара, глядя сверху на потрясающий вид — бесконечную пустыню с высоты полета плота. — Лучше посмотри на это! Разве это не совершенно потрясно?

— Кивара, мы летим в Бодах, город немертвых, — твердо сказала Риана.

— Немертвых? — переспросила Кивара, глядя на нее неуверенным взглядом.

— Да, немертвых. Их там целый город. Сотни, возможно тысячи или десятки тысяч.

— И что мы собираемся делать там? Это же глупость, настоящее безумие!

— Мы должны найти там старинный талисман, известный как Серебряный Нагрудник, и принести его Мудрецу.

Кивара скривилась. — Ну вот, опять он. Мы уже бегали для него в одну сторону, потом в другую, избегали всю пустыню как глупый эрдлу, и для чего? Что этот Мудрец сделал для нас?

Риана попыталась побороть поднимавшееся в ней раздражение. В прошлом, когда Кивара выходила наружу, остальные разрешали ей немного порезвиться, но ее непредсказуемая и упрямая натура постоянно заставляла Страж контролировать ее и, когда дело переходило все границы, заставлять уйти вниз. В последнее время, однако, когда Кивара была наверху, она удачно сопротивлялась любым попыткам Страж удержать ее под контролем. Это было очень тревожное развитие событий. И Риана просто опосалась, что призыв к Страж вызовет еще большее раздражение у Кивары, еще больше озлобит ее, а последствия конфликта внутри племени легко предсказать. И тем не менее здесь и сейчас, на плоту, летящем через пустыню в Бодах, Киваре совсем не место. С ее пламенным темпераментом и неумением терпеть все это может кончиться очень плохо.

— Мудрец работает ради нас всех, — терпеливо объяснила Риана. — Он — та единственная сила, которая стоит между нами и королями-драконами, единственная надежда на будущее этого мира. И он единственный, кто может рассказать Сораку правду о нем самом.

— Ну, в этом я не вижу никакого смысла, — упрямо сказала Кивара.

— Сорак видит, — сказала Риана, отчаянно стараясь сдержать свой темперамент. Кивара умела расбесить ее до невозможности.

— Но это же ничего не изменит, ты сама знаешь, — ответила Кивара. — А потом бросила на Риану внезапный тревожный взгляд. — Или изменит?

— Я не знаю, — сказала Риана. — Этот вопрос племя должно решить само, когда повстречается с Мудрецом. Разве ты сама не хочешь узнать, откуда ты пришла?

— Зачем? Я и так здесь, остальное меня не интересует.

Да, это одна из основных особенностей характера Кивары, подумала Риана. Жить только настоящим. — Возможно, для тебя это неважно, — сказала она, — но Сораку очень важно знать о своем происхождении. И возможно еще кое-кому, тоже.

— Настолько важно, чтобы рисковать и идти в город, полный немертвых? — сказала Кивара. Она потрясла головой. Было очень странно видеть ее поведение и манеры, настолько отличающиеся от поведения остальных. Хотя Риана и выросла с этим, это было что-то, к чему она так и не смогла привыкнуть. Это всегда поражало ее, хотя и не так, как в начале.

— Но это не единственная причина, я уже говорила тебя, — сказала Риана. — Мы идем в Бодах чтобы помочь Мудрецу.

— Это скучно, — заявила Кивара, которая была не в состоянии сосредоточиться на чем-то одном достаточно долго. — Я больше не желаю говорить об этом.

— Тогда о чем ты хочешь говорить?

— Не знаю. С тобой вообще не о чем говорить, никакого удовольствия. Ты не знаешь ничего интересного, а если и знаешь, не умеешь о нем рассказать. С тобой всегда только скучно, никаких развлечений!

— Я умею быть веселой, как и все, — сказала Риана. — Но есть время и место для подобных вещей, и это не сейчас.

— У тебя всегда не время и не место! — капризно ответила Кивара. — Да посмотри же ты вокруг, Риана. Мы летим! Мы парим высоко, как птицы. Неужели ты не чувствуешь, как у тебя захватывает дух?

— Да, — сказала Риана, — но если я буду обращать внимание только на то, как мой дух парит в небесах, тогда я стану беспечной, мы обе упадем и разобьемся насмерть, потому что мы совсем не птицы. Есть кое-что, что ты должна выучить, Кивара. Нет ничего плохого в том, как ты радуешься всем новым ощущениям, в твоих эмоциях и переживаниях, но тебе надо научиться сдерживать себя. Поскольку когда ты перестаешь контролировать себя, ты теряешь понятие о том, что может произойти, и теряешь чувство самосохранения.

— Пускай Страж заботится об этом, — безразлично сказала Кивара. — Я никогда не думала и никогда не буду думать о таких скучных вещах. И тем более сейчас, когда я лечу! — Она опять прыгнула на колени и раскинула руки в стороны. Плот на этот раз затрясся под действием ревущих ветров так, что Риана на какое-то мгновение решила, что он разваливается, и вцепилась в него обеими руками.

— Я думаю, что этого было достаточно, — сказала Страж, оттесняя Кивару вниз. Голос был по-прежнему Сорака, но тон голоса изменился, и сильно изменился. Голос стал ниже, тверже и спокойнее, он излучал полный самоконтроль и уверенность в себе. Риана легко могла себе представить, как громко протестовала Кивара внутри сознания Сорака, но Страж вышла наружу и твердо держала контроль. — Прости меня, — сказала она Риане. — Она ускользнула от меня.

— Все в порядке, Страж, — ответила Риана. — Все живы, никто не пострадал.

— Я не уверена, — сказала Страж. Ее тон стал более озабоченным. — Кивара становится все более сильной, ее все труднее контролировать. Каждый раз, когда она выходит наружу, она все более упрямо сопротивляется, и мне все труднее и труднее загнать ее назад. А что будет дальше, если она станет невероятно сильна?

— Ты считаешь, что можешь потерять над ней контроль, есть такая возможность? — спросила Риана, испуганная и усталая после борьбы с Киварой.

— Я не уверена полностью, — сказала Страж. — Но надеюсь, что нет. Это нарушило бы ментальное равновесие внутри племени.

— Да уж, это может нарушить не только ментальное равновесие, — мрачно заметила Риана, с опаской глядя на успокоившийся плот. — Она не так плоха, я понимаю, но проблема в том, что она не хочет, или не умеет думать.

Она очень молода, — ответила Страж. — А это тело — тело взрослого, созревшего мужчины. Это делает проблему еще сложнее.

— Ну, не все так плохо, — сказала Риана. — Мы можем взглянуть и на светлую часть происходящего. Смотри, мы избавились от Валсависа. Теперь он не в состоянии догнать нас.

— Ты уверена?

Риана пожала плечами. — Даже если представить себе, что он поедет на смом быстром канке в мире, у него уйдет много дней только на то, чтобы добраться до внутренних иловых озер, а потом ему еще надо будет обогнуть их и добраться до полуострова, на котором лежит Бодах. К тому времени, когда он окажется там, мы уже давно закончим нашу миссию, так или иначе.

— Возможно, — ответила Страж. — А потом? От Бодаха далеко до любого города Атхаса. Если я правильно помню Журнал Странника, самое ближайшее к Бодаху поселение — Северный Лодополус, а ближайший город — Балик, но он лежит по ту сторону Дельты Раздвоенного Языка. Нам придется пройти огромное расстояние по земле, прежде чем мы достигнем цивилизации, и у Валсависа будет очень много возможностей сократить между нами расстояние.

— Я даже не подумала об этом, — озабоченно сказала Риана. — А что об этом думает Сорак?

— Он то как раз обдумал эту ситуацию, — сказала Страж, кивая головой. — В настоящее время самое главное — выжить в Бодахе, несмотря на всех немертвых, и найти Серебяный Нагрудник. Это уже достаточно трудная и рискованная задача. С Валсависом можно будет справиться позже, но ты не должна думать, что мы больше не увидим его. Он слишком умный и решительный человек, и просто так не сдастся. Верно, чтобы добраться до Бодаха ему надо проделать долгий путь, но и невозможно сказать, сколько времени займут у нас поиски талисмана. И тем более невозможно сказать заранее, сколько времени понадобится, чтобы справиться с немертвыми. А Валсавис безусловно отправится в Бодах, так как он знает, что это наша цель. А еще он знает, что единственный путь из Бодаха обратно в цивилизацию лежит на запад.

— Мы могли бы перелететь над ним, — сказала Риана.

— Возможно, — согласилась Страж. — Но мы не знаем, захочет ли Кара перенести нас к нашей следующей цели. Она и так уже сделала очень много ради нас. Или скорее ради Мудреца, я бы сказала. В любом случае не очень-то често ожидать он нее слишком многого. Если она решит, что, доставив нас в Бодах, она выполнила свою часть и вернется в Соленое Поле, это будет ее право.

— Да, конечно, — сказала Риана. — Я понимаю.

— Не беспокойся, младшая сестричка, — сказал Сорак, внезапно выходя на поверхность. — Мы справимся. Мы всегда справляемся.

Она улыбнулась, обрадованная тем, что опять видит его, особенно после кошмарного опыта с Киварой. — Ну как, хорошо поспал?

— Да, мне действительно было необходимо отдохнуть. А как ты? Ты же не спала.

— Ты думаешь, что я смогу заснуть в таком месте? — сказала она.

— Я думаю, что ты можешь попытаться, — сказал он. — Тебе потребуется вся твоя сила и энергия, когда мы окажемся в Бодахе.

— Будет уже утро, когда мы прилетим туда, — сказала она. — Немертвые попрячутся в свои щели.

— Да, — сказал Сорак. — Если нам повезет, мы сможем закончить все свои дела до наступления ночи и убраться из Бодаха. Но мы не можем полагаться на это. Мы не в состоянии предвидеть будущее. Так что тебе лучше всего поспать. По меньщей мере несколько часов.

Она неуверенно поглядела вокруг. — Спать на крошечном деревянном плоту, который несется на четырех ветрах на высоте нескольких сотен футов над землей? — Она покачала головой. — Хорошо, я попробую, но, често говоря, не думаю, что это хорошая мысль.

— Сюда, — сказал он. — Я подержу тебя. Попытайся закрыть глаза, расслабиться и уснуть.

Она нырнула в его надежные объятия.

— Закрой глаза, — сказал он.

Она глубоко вдохнула и закрыла глаза. Внезапно она улышала какую-то тихую, успокаивающую мелодию внутри себя, поначалу очень тихую, потом ставшую громче, еще громче, и вот голос Поэта, поющий чудесную, прекрасную песню наполнил все ее существо. На мгновение она даже задержала дыхание, от восхищения и наслаждения. Она никогда даже не подозревала, что он может сделать такое для нее.

Потом она вздохнула и поудобнее устроилась в сильных руках Сорака, чувствуя себя в полной безопасности в его объятиях, а Поэт все пел монотонную, успокаивающую мелодию, пел для нее и только для нее одной. Тихое покачивание плота под ветром стало напоминать равномерное покачивание детской колыбели. Она улыбнулась, уютно лежа в руках Сорака, песня продолжала наполнять сознание, и скоро она поплыла по волнам сна по зеленым и цветущим горным лесам Поющих Гор, а ветры продолжали нести ее к городу немертвых.

* * *


— Риана, — сказал Сорак, осторожно сжимая ей руку. — Проснись.

Ее длинные ресницы открылись, и какое-то время она не могла вспомнить, где она находится. Она спала, пока замечательный голос Поэта пел в ее сознании песню для нее, и она во сне перенеслась в свое детство, снова стала девочкой в монастыре виличчи в Поющих Горах.

Во сне ей было не больше семи или восьми лет, ее тело было неловко и угловато, она жила, считая окружающий ее мир чудом, а суровая действительность еще не отравила и не уменьшила искренность ее чувств. Во сне она, свободная как ветер, носилась по лесам, окружающим монастырь и ее длинные волосы развевались позади нее, а ноги легко и свободно отталкивались от обожженой солнцем земли. На бегу из нее буквально лились наружу радость и веселье, и она старалась не отстать от Сорака, хотя он легко обгонял ее с его эльфийской скоростью и выносливостью. Тогда ей казалось, что они будут жить так всю жизнь, учась и тренируюсь в монастыре, охранямые любящим сестринством монахинь-виличчи, купаясь в прозрачно чистой холодной воде лагуны, которая питалась водами веселого горного ручья, бегущего через их зеленую, мирную долину под зеленым покровом деревьев, и они вместе разделяли эти простые и сладостные удовольствия. Это было счастливое время, никаких сложностей и проблем. А когда она проснулась, она со вздохом осознала, что все это прошло, исчезло навсегда, растаяло, как и ее сон.

— Мы на месте, — сказал Сорак.

Она села и огляделась. Они летели над иловыми озерами, а впереди, уже ясно видимый, вставал древний, разрушенный, ужасный и величественный город, Бодах.

Солнце только что взошло. С высоты, на которой летел их деревянный плот, Риана ясно видела полуостров, длинной полосой вдававшийся в иловые озера, который начинался на северном берегу Дельты Раздвоенного Языка, а за ним уже лежало бескрайнее Иловое Море. У самого края полуострова вздымались вверх башни Бодаха, господствующие над окружающим его унылым пейзажем. Риана затаила дыхание.

В первый раз в своей жизни она видела по настоящему великолепный город, свидетельство достижений древних. Но когда они оказались поближе, она могла увидеть, что он являлся только тенью своего прежнего великолепия. На месте многих зданий остались только развалины, а когда-то искрящиеся всеми красками строения стояли искореженные и поврежденные, едва не падая под натиском летящего песка. Был старинные, сгнившие деревянные доки, глубоко вдающиеся иловые озера, когда-то там причаливали лодки и корабли, тогда и в озерах и в море была вода, а не медленно перемещающиеся песок и пыль. Когда-то, тысячи лет назад, в то время, которое ни один из живущих сейчас на Атхасе живых существ не помнил, город был полностью окружен водой, оплот торговли и цветущей культуры. Тот язык суши, который теперь простирается на восток, был затоплен водой, и образовывал защищенный залив, открытый в море.

Риана постаралась представить себе, на что это было похоже тогда, когда дау с треугольным парусом скользили по сверкающей, голубой воде залива, заходя в доки и разгружая там свои товары. Она попыталась вообразить шумные толпы народа вокруг доков, купцов, выгружающих свои товары, чтобы отвести их на рынок, рыбаков, сортирующих свою еще живую добычу, чистящих свои сети и развешивающих их для просушки. Когда они начали спускаться, она внимательно вгляделась в улицы города, когда-то вымощенные кирпичом и булыжником, а теперь покрытые принесенным ветром песком, который песчаными дюнами скапливался у полуразрушенных стен. Она увидела и большие, искуссно украшенные фонтаны на площадях, многие из которых были окружены великолепными каменными статуями. Когда-то они выбрасывали веселые струи воды в прохладный воздух, а сейчас вода исчезла, и вместо нее вездесущий песок наполнял бассейны под фонтанами. Улицы были абсолютно пустынны. Не было ни малейшего признака жизни. Конечно, подумала она, откуда им взяться. Этот город принадлежит немертвым, им и только им.

Откуда они взялись, никто не знал. Легенда гласила, что это были те, кто первыми пришли в Бодах, в поисках якобы спрятанных здесь сокровищ древних, и попали под заклинание давно умершего волшебника, спрятавшего сокровища. Теперь они бродили по улицам города ночью, мертвые, но двигающиеся, заклинание по-прежнему крепко держало их в рабстве и заставляло провести здесь вечность, защищая сокровища, лежавшие внутри города. Они обязаны были нападать на любого живого, оказавшегося на их пути, и они стали ужасающими стражами, нападая на всех, появлявшихся на улицах города и обрекая их на ту же участь. Таким образом, в течении столетий, их число росло и росло, пока Бодах не превратился в город, населенный целой армией немертвых, пустынный днем и наполненный ужасом ночью.

Пока их маленький плот медленно опускался, скользя над крышами домов и лавируя мрежду горделивыми шпилями и башнями, Сорак и Риана в молчании смотрели на пустынные улицы под ними. В разрушенном городе царил неестественный, беспокоющий покой. Ничто не шевелилось. Не было ни грызунов ни насекомых. Чтобы ни ожидало их внутри, оно затаилось и ничем не выдавало себя.

Плот постепенно опускался, пока сила поддерживающих их в воздухе воронко-образных созданий медленно уменьшалась, и одна за одной элементали воздуха выскальзывали из него, рассеивались и исчезали в отдалении со звуком похожим на тот, с каким ветер свистит в горном каньоне. Наконец осталась одна Кара, и она медленно опустилась вместе с плотом на землю на большой главной площади разрушенного города. Плот с легким толчком завис над землей, Сорак быстро спрыгнул с него, затем Риана, а потом крутящийся вихрь вылетел из под основания плота, стал замедляться и исчез, а на его месте появилась Кара. Она глубоко вдохнула, потом тяжело и устало выдохнула. Даже с помощью элементалей это далось ей нелегко, было ясно, что путешествие утомило ее до предела.

Сорак взглянул на небо. Уних оставалось не больше двенадцати часов, прежде чем солнце сядет и вместе с темнотой на улицы Бодаха придет ужас.

— Миледи, вы в порядке? — спросила Риана Кару, глядя на нее с опасением.

Пирена слабо улыбнулась. — Да, просто немного устала.

— Возможно вам надо немного отдохнуть…

Пирена потрясла головой. — Нет. У нас нет времени. Лично я не боюсь немертвых, я довольно легко могу защититься от них. Но вы оба будете их легкой добычей, когда сядет солнце. Мы должны найти талисман как можно скорее и уйти.

Сорак вспомнил последний раз, когда он сражался с немертвыми. Это было в Тире, когда темплар-осквернитель поднял их из могил и послал убить его самого. Он сумел призвать Кетера буквально в последний момент, и загадочная, мистическая личность каким-то образом защитила его от немертвых, используя силу, которую сам Сорак никогда не поймет и не овладеет. Впрочем, быть может Кетер сам решил придти. Он совершенно не помнил, что произошло, когда Кетер появился, и остальные тоже. И он совершенно не представлял себе, сумел Кетер победить немертвых только потому, что он сильнее их, или потому, что он сумел рассеять заклинание, которое оживляло их. В любом случае это случилось только однажды, и он не был уверен, что это может произойти еще раз, и точно тем же образом. Сражаться с дюжинами немертвых это одно, особенно при поддержке волшебников-сохранителей из Союза Масок. А сражаться с сотнями, возможно тысячами их, это совсем другое дело, и на поддержку рассчитывать нечего.

— Вы знаете, где находиться Серебряный Нагрудник? — спросил он у Кары.

— Я знаю, где находится сокровище, — ответила она. — Но, если он не среди сокровищ, потребуется прочесать весь город, чтобы найти его.

— Но на это могут потребоваться недели! — сказала Риана.

— Возможно дни, — ответила пирена. — У меня есть способность находить магию, и это нам очень поможет в наших поисках. Именно таким образом я и поняла, что нельзя доверять этому вашему другу, Валсавису.

— Он нам не друг! — горячо запротестовала Риана.

— Погодите, — сказал Сорак. — Вы имеете в виду, что открыли на нем магию?

Кара кивнула. — Я не могла сказать вам об этом, чтобы не насторожить его, но абсолютно точно, что вокруг него есть сильная аура магии осквернителей.

— Король-Тень, — сказала Риана. — Это объясняет все. Теперь у нас нет никаких сомнений относительно Валсависа, и я с самого начала подозревала его.

— Ну, прямо сейчас нам не надо беспокоится о Валсависе, — сказал Сорак. — Нам нельзя терять время. Пришло время заняться нашим делом.

— Сюда, — сказала Кара и повела их через площадь.

— А что, если мы не найдем талисман до наступления темноты? — спросила Риана, пока они шли за Карой.

— Тогда нам придется оставить себе достаточно времени, чтобы убежать из города, пока не настала ночь, — ответила Кара. — Завтра утром мы вернемся и продолжим поиски. И, конечно, нет гарантии, что немертвые не последуют за нами.

— Но если они не узнают, что мы были здесь… — начал было Сорак.

— Они узнают, — сказала Кара, идя быстрой и торопливой походкой. — Они уже узнали, прямо сейчас. Они могут ощущать наше присутствие.

Риана с содроганием огляделась вокруг.

Кара вела их через площадь, с которой выходили три улицы, ведушие в разных направлениях. Внезапно на Риану нахлынуло странное чувство, что она все это уже видела. А когда они пересекли площадь, она сообразила, что все это до боли напоминает игру, в которую они играли в игорном доме «Дворец Пустыни» в Соленом Поле. Одна улица вела на север и предлагала чистый, ничем не замутненный вид на несколько сотен шагов. Вторая на северо-запад и резко поворачивала налево через тридцать-сорок шагов, так что было не видно, что лежит за поворотом. Третья улица вела направо, на северо-восток… и в центре ее лежала груда камней, которая осталась от разрушенного здания. Это казалось слишком странным для простого совпадения.

— Сорак, — сказала она.

Он кивнул головой. — Да, я знаю. Этот пейзаж очень похож на тот, который нам описывал Мастер Игры в Соленом Поле.

— Нет, это в точности тот самый пейзаж, — сказала Риана. — Смотри, вот и куча камней справа. Но как это может быть?

Сорак взглянул на Кару, которая шла впереди решительными шагами. — Возможно она каким-то образом связана с этой игрой, — сказал он. — Вспомни, управляющий Дворца Пустыни сын Каллиса, аптекаря, а она живет над его магазином.

— Так ты считаешь, что это она придумала эту игру, и взяла ее события или декорации из реальной жизни? — спросила Риана. — Но почему?

Сорак покачал головой. — Я не знаю. И я не уверен, что именно она придумала игру. Возможно, что она рассказала Каллису о своем путешествии сюда много лет назад, а он в свою очередь рассказал сыну, как сказку. И возможно его сын вспомнил эту сказку, когда изобретал игру. Так что это все совершенно невинно.

— Но возможно в этом есть какая-то неведомая нам цель, — упрямо сказала Риана.

— Да, я думаю что возможно, — сказал Сорак. — Со временем увидим.

— Быть может Страж может прочитать мысли Кары?

— Пирены? — Сорак потряс головой. — Нет, Кара немедленно узнает об этом. Было бы в экстраординарной глупостью использовать псионику против пирены. Они мастера этого искусства. И это была бы высшая степень неуважения и недоверия.

— Да, ты прав, — вынуждена была согласиться Риана. — Но я чувствовала бы себя намного уверенее, если бы знала, что нас ожидает.

Ожидайте неожиданного, сказал голос у них в сознании. Кара остановилась и с улыбкой повернулась к ним. — Уши пирены острее, чем уши эльфов, — сказала она.

Они пошли дальше. Кара выбрала улицу, которая вела на северо-восток.

— Я не хотела вас обидеть, миледи, — сказала Риана.

— Я знаю, — сказала Кара. — Твою реакцию можно объяснить, учитывая сложившиеся обстоятельства.

— Но игра, миледи…

— Я знаю об игре, — сказала она. — И ты права. В ней есть цель. Очень много искателей приключений приходят в Соленое Поле, надеясь найти меня и узнать секрет сокровищ от меня. Они не знают, конечно, что друид Молчаливый может говорить, что это женщина и пирена. Они только слышали историю, давно ставшую легендой, что друид был в Бодахе, нашел сокровища и выжил. Они все дружно думают, что я старик-друид, принесший клятвы сохранителя, и онемевший после тяжелых испытаний в Бодахе. И они надеются, что заставят меня записать то, что я знаю.

— Так что же, игра привлекает их внимание, их можно вычислить? — спросил Сорак.

— Нет, цель игры намного серьезнее, — сказала Кара. — Нет такого искателя приключений, который устоит перед искушением развлечься, хотя бы немного, в Соленом Поле. А в «Потерянные сокровища Бодаха» играют в каждом игорном доме Атхаса. Кто же может противостоять такому искушению, если он приехал сюда в поисках этих самых сокровищ. И, кстати, пока они играют, Мастер Игры оценивает ответы. Вы будете поражены, сколько можно узнать о человеке, просто глядя на его игру.

— И что же вы узнали о нас из того, как мы играли? — спросил Сорак. — Мне кажется, что слово о нас долетело до магазина аптекаря Каллиса задолго до того, как мы сами появились в нем.

— Да, ты прав, — сказала Кара. — Мне было сказано ждать вас задолго до того, как вы появились в Соленом Поле, но мне надо было увериться, что вы — именно те, кого я жду. Я не хотела подвергать Каллиса напрасному риску.

— Вы так заботитесь о старом человеке, — с улыбкой сказала Риана.

— Конечно. Он мой муж.

— Ваш муж? — Риана была шокирована.

— Не суди по внешнему виду, — сказала Кара. — Помни, что я намного старше, чем он, и я пирена, а он человек.

— Тогда это означает, что управляющий «Дворца Пустыни» ваш сын? — спросила Риана.

— Нет, Киврин сын Каллиса и его первой жены, которая умерла, давая ему жизнь. Но он мой приемный сын, и он дал клятвы сохранителя.

— А почему вы вышли замуж за человека? — спросил Сорак. — И почему вы вообще живете в Соленом Поле. Я всегда думал, что пирены избегают людей.

— Большинство пирен, — ответила она. — И нас осталось совсем немного. И хотя мы сильны, живем долго, а наши способности намного превосходят способности людей, мы совсем не неуязвимы. Мы не подвергаем себя ненужному риску, но у каждого из нас есть цель, которой мы посвящаем всю жизнь. Моя требует, чтобы я жила в Соленом Поле.

— Какая?

— Вы скоро сами узнаете, — загадочно сказала пирена.

— А Каллис? — спросила Риана.

— Даже пирене может стать одиноко, — ответила Кара. — Каллис хороший человек, у него золотое сердце. Смерть его жены оставила огромную пустоту в его жизни. Я, как могу, стараюсь заполнить ее.

Сорак внезапно остановился перед старым зданием, которое выглядело очень знакомо, хотя он никогда, разумеется, не видел его раньше. — Каменная таверна, — сказал он.

Кара улыбнулась. — Да. Но в отличии от сценария игры мы не будем искать в ней убежища на ночь.

Они пошли дальше. — А это дом аристократа, обнесенный стеной, — сказала Риана, когда они повернула за угол.

— Наполненный немертвыми? — спросил Сорак.

— Возможно, — ответила Кара. — Их здесь полным полно, ты же понимаешь.

Они прошли мимо дома аристократа и пошли дальше.

— Есть кое-что, что меня до крайности поражает, — сказал Сорак, пока они шли извилистой улочкой, пробиваясь через порывы ветра, бросавшего песок прямо им в лицо. — Как вы оказались в Бодахе в первый раз? Разве пиренам нужны сокровища?

— Нет, — спокойно ответила Кара.

— Тогда зачем?

— Я искала кое-что, — сказала она. — Настоящее потерянное сокровище древних.

— Настоящее потерянное сокровище древних? — спросил Сорак, сбитый с толку. — Это означает, что есть и ненастоящее, ложное потерянное сокровище древних?

— Да, — загадочно сказала Кара. — Действительно означает.

— И почему я чувствую себя так, как если бы я опять попал в «Дворец Пустыни», и играю в ту же самую игру.

— Всякая игра — испытание, — сказала Кара. — Проверка на умение, на счастье, на настойчивость. Некоторые игры просто труднее, чем другие, вот и все разница.

— Так что же, это все проверка? — сказал Сорак.

— А ты этого не знал, когда шел сюда?

— Чья проверка? Вас или Мудреца?

— Это твое испытание, — сказала Кара, пристально глядя на него.

— Ага, а если я его не выдержу?

— А ты никогда не думал, что такое возможно? — спросила она.

— Хм, пожалуй я действительно должен обдумать это, — сказал Сорак.

— Хорошо. Всегда нужно рассматривать все возможности.

— И какова цель всех этих загадок? — раздраженно спросила Риана.

— Для всего есть цель, — сказала Кара. — Здесь нам надо повернуть.

Они перешли на другую улицу, забираясь все глубже и глубже в сердце разрушенного города. Сорак решил больше не спрашивать. Кара ясно дала ему понять, что он должен сам найти ответы на все вопросы, попозже. Она их вела, а не отвечала на вопросы. Пусть так и будет, подумал он. Он зашел слишком далеко, обратной дороги нет.

Пока они шли узким, извилистым улицам, поворачивая и петляя, Сорак узнавал многие сцены из той игры, в которую он играл в «Дворце Пустыни». Он почти наяву слышал голос Мастера Игры, детально описывающего картины перед их глазами.

— Вы вышли на перекресток, из которого выходят две улицы: одна вперед и налево, вторая вперед и направо. Они обе узкие и темные, почти переулки. Вы не можете видеть, куда они ведут. Куда вы идете?

Они пошли то той, которая вперед и налево. Теперь, после нескольких часов ходьбы, Сорак спросил сам себя, почему она выбрала приземлиться там, на площади, откуда им идти и идти. Он не видел никаких причин, почему бы их плоту не приземлиться рядом с их целью. Улицы были достаточно широки, и они прошли несколько плошадей, на которых плот вполне мог бы приземлиться. У него возникло искушение спросить, но он подавил его в зародыше. Вероятно и для этого есть причина. Возможно он найдет ее сам, без помощи пирены.

Только после полудня они оказались около большого здания с колоннами, которые поддерживали когда-то бывший очень изящным портик. Широкая каменная лестница, начинающаяся у их ног, уводила вниз, в арочный вход в задание. Кара начала спускаться к портику.

— Это здесь? — спросила Риана. — Это то самое здание, где хранятся сокровища?

— Одно из них, — ответила Кара.

— Я устала от этих загадок! — внезапно взорвалась Риана, отбросив свой обычный уважительный и почтительный тон. — Мы потеряли полдня. Мы легко могли бы приземлиться здесь, а не на другом конце города. Или ты хотела, чтобы мы потеряли это время, и нам пришлось бы повстречаться с немертвыми? Это тоже часть испытания, да?

Кара внезапно остановилась, подняла руку, призывая к молчанию, вскинула голову и стала к чему-то прислушиваться.

— Сюда, быстро! — сказала она.

Они побежали по лестнице. Как только они оказались под защитой портика, над площадью пронеслась огромная тень. Громкий, визгливый крик пронзил воздух, и они услушали удары гигантских крыльев.

Птица начала кружиться над городом, ее гигантская тень прошла по тому месту, где они стояли мгновением раньше. Воздух наполнился оглушающим звуком ударов крыльев. Пронзительный крик задрожал в воздухе, отразился от стен полуразрушенных зданий, а над ними проплыло гигантское тело птицы.

Риана взглянула вверх. — Рок! — прошептала она с удивлением, когда гигантская птица улетела в другой конец города. — Но что он делает здесь, так далеко от гор?

— Его послал Король-Тень, — ответила Кара. — И он принес вашего старого товарища по путешествию, Валсависа.

Сорака внезапно осенило. — Ага, вы знали, что Нибенай поможет ему выследить нас, — сказал он. Вот почему вы оставили плот в другом конце города, заставив его подумать, что мы где-то там, недалеко. Вы хотели сбить его с толку и выиграть время.

— Если он действительно такой хороший следопыт, как ты сказал, он очень быстро найдет наш след и пойдет по нему, — сказала Кара. — А нам еще так много надо сделать. И времени совсем немного.

Она прошла через арку и исчезла в тени здания.




Девятая Глава


— А почему мы так боимся Валсависа, спросила Риана, ее голос отразился от стен темного, похожему на пещеру здания. Звук собственного голоса слегка напугал ее она понизила голос. — Он, конечно, очень силен и опасен, на нас трое, и неужели у него есть хотя бы один единственный шанс выстоять в бою против нас троих?

— Мы боимся не Валсависа, а его хозяина, Нибеная, — сказала пирена, которая шла впереди. — То, что Валсавис так быстро последовал за нами, подтвердило то, что я уже подозревала. Магия, которую я заметила на нем, дает ему возможность связываться с Нибенаем. И, с Валсависом здесь, Король-Тень стал намного ближе к тому, чтобы открыть тайну Мудреца.

— Так что, неужели Мудрец здесь? — с изумлением спросил Сорак. — В Бодахе?

— Нет, — сказала Кара из темноты перед ним, — но секрет, как можно найти его, здесь.

Риана совершенно не понимала, что это означает. Она практически ничего не видела, но она крепко держалась за руку Сорака, зная, что он легко видит в темноте, как и Кара. Сорак видел все и совершенно отчетливо. Они шли по широкому, вымощенному плиткой коридору, проходя мимо каменных колонн, которые поддерживали крышу над ними. Интересно, что раньше было в этом здание. Зал собраний, а может быть дворец аристократа? Сейчас узнать это было совершенно невозможно. Многие из плиток, по которум они шли, были сломаны, а некоторых не было вообще. Временами пол прогибался, наружу или внутрь, а несколько раз им пришлось обходить большие кучи битого камня, там, где потолок обвалился и камни, упавшие сверху, загораживали проход. Он надеялся, про себя, что потолок не рухнет им на голову. Рядом со входом на полу лежал песок, занесенный ветром, но сейчас на полу был только толстый слой пыли. Когда же они прошли немного дальше, он внезапно услышал звук, который он никогда бы не ожидал услышать в таком месте. — Вода! — сказал он.

— Здесь? — недоверчиво спросила Риана, но мгновением позже и она услышала его. Никаких сомнений, старый, добрый звук воды, журчащей в ручье.

Перед ними Кара остановилась, выгнула локти, ладони подняла перед собой. Она быстро пробормотала какое-то заклинание, в воздухе раздался резкий, свистящий звук, как будто что-то лопнуло, затем внезапно вспыхнула искорка, которая быстро превратилась в крутящийся шар пламени, размером с большую дыню. Кара подняла руки вверх, поворачивая ладони внутрь, а потом широко развела их в стороны. Большой шар разделился на четыре огненных шара, поменьше, каждый из которых поплыл по воздуху в разных направлениях, и приземлился в старинном железном светильнике, откуда полыхнула пламя, осветив комнату, в которой они стояли.

Сорак затаил дыхание, а Риана забыла вдохнуть, оба они с изумлением уставились на то, что лежало перед ними. А там, занимая почти все пространство комнаты, лежал большой, прямоугольный бассейн с водой, сверкавшей в свете факелов. В центре бассейна струя воды била из каменного фонтана, поднимая в воздух кучу брызг, а потом с плеском падала в бассейн. Невозможно было сказать, сколько времени это находилось здесь. Столетия, по меньшей мере. А может быть и намного больше.

— Но…как это может быть? — недоумевая спросила Риана. Она не видела ни одного рационального объяснения. — Это невозможно!

— Ты же видишь это собственными глазами, не правда ли? — спросила Кара, поворачиваясь к ней.

— Это должен быть какой-нибудь трюк, — сказал Сорак, — или иллюзия. Не всегда можно верить тому, что видишь. Как может быть вода в бассейне после стольких лет? Да еще такой чистой? Откуда она попадает сюда?

— Она идет из подземного источника, глубоко под нашими ногами, — сказала Кара, из-под многих слоев камня. Древние действительно делали множество чудес в свое время, время науки. В этом здании была общественная баня. Фонтан получает воду глубоко из-под земли, а она фильтруется системой из пористых камней, которая служит этой цели все эти годы. На поверхности, Бодах выглядит мертвым, разрушенным городом, но здесь можно найти много чудес, если знаешь где искать, и одно из них, не самое маленькое, перед вами.

Она прошла вдоль стены и подошла к небольшой нише, находившейся в стене за бассейном. Внутри ее стояли красивые статуи. Пирена потянула за рычаг, скрытый за одной из статуй, там был какой-то сорт тайного противовеса, так как рычаг пошел очень легко. Дуга фонтана стала меньше, потом еще меньше, наконец вода уже только капала из него. Пока они смотрели, вода в бассейне начала быстро исчезать, он осушался. Уровень воды упал на несколько дюймов, потом на фут, еще и еще, а потом они увидели то, что было под поверхностью воды, что вместе скрывали вода и темнота. Из-под воды блеснуло что-то металлическое, потом уровень понизился еще на фут, и внезапно Сорак и Риана осознали, что именно они увидели в высохшем бассейне.

Это и было легендарное потерянное сокровище Бодаха. Когда вода полностью ушла, стало ясно, что оно наполняет весь бассейн. Это было абсолютно бесценная груда разнообразных драгоценностей. С открытыми ртами они глядели на тысячи и тысячи золотых и серебряных монет, колец, сверкавших в свете факелов и украшенных сапфирами, изумрудами, бриллиантами, аметистами и другими драгоценными камнями. На грудах украшенного драгоценными камнями оружия лежали в беспорядке горы ожерелей, корон, брошек, наручных браслетов, цепей и медальонов, церемониальных мечей, все сделанные из драгоценных металлов, сокровище, рядом с которым бледнели все богатства любого короля-волшебника. В этом мире, настолько бедном на металлы любого рода, что даже простой железный меч мало кто из богачей мог себе позволить, эта гора драгоценных металлов и камней намного превосходила все, что рассказывали барды в самых фантастических легендах о сокровищах Бодаха.

— Я не верю своим глазам, — наконец сказал Сорак, с восхищением глядевший на эту гору. — Этого не может быть. Это все настоящее?

— Да, это все настоящее, — ответила Кара. — Все это было собрано со всего города за эти годы немертвыми, которые и бросили его сюда, ведомые смутным инстинктом, оставшимся с того времени, когда они еще были живыми, когда они пришли в Бодах в поисках сокровищ, а нашли вечную жизнь-смерть. Каждую ночь, если нет в городе жертвы, на которую надо охотиться, они бродят по разрушенным домам, подвалам и складам, в поисках дргоценностей, ради которых когда-то пришли сюда. Старый драгоценный гребешок в резиденции давно умершего аристократа, церемониальный золотой кинжал в пыльной комнате совета, найденный таким ходячим трупом и любовно отполированный, приносится и бросается сюда, присоединяясь ко всем остальным. Кольцо к кольцу, цепь к обручу, сокровище копится уже много, много лет. Кстати, теперь оно намного больше чем тогда, когда я впервые увидела его.

— Но… почему они носят его именно сюда? — спросил Сорак.

Кара пожала плечами. — Я не могу сказать. Немертвые совершенно необычные создания, их логику постигнуть невозможно. А их головы, если не сгнили, не способны мыслить, в нашем понятии. Они скорее похожи на диких зверей, ведомых голодом и инстинктами, которых никто не может понять. Если бы они не были так ужасны и опасны, они были бы просто жалки.

— А Серебряный Нагрудник где-то здесь, среди всего этого? — с ужасом спросил Сорак. — Как мы сможем перерыть всю эту груду?

— Он не был здесь, когда я первый раз попала в Бодах, — ответила Кара. — Правда тогда я искала не его, а кое-что совершенно другое. Однако, когда я нашла эту гору, я проверила ее на магию и оказалось, что тогда здесь не было ничего магического. Быть может с того времени они нашли талисман и бросили сюда. Они, естестественно, не знают, что это такое. Для немертвых это просто кольчуга, хотя и очень странная, сделанная из серебра. Даже если он и здесь, он должен находиться ближе к верхушке кучи.

— Даже если это и так, чтобы найти его понадобится вечность! — сказала Риана упавшим голосом, так как она отчетливо осознала безуспешность любых поисков в этой груде сокровищ, лежавшей перед ними. — А у нас только несколько часов до заката. — Задача оказалась абсолютно невыполнимой и безнадежной. — Мы никогда не найдем его, если он зарыт где-то здесь!

— Возможно его здесь и нет, — сказала Кара, — но это самое первое место, где стоит поискать его. Если внутри этой горы есть хоть какой-то магический талисман, я узнаю это за доли секунды. Но я могу открыть только ауру его магии. Я не смогу сказать абсолютно точно, тот ли это талисман, который мы ищем. Тем не менее, он обладает огромной силой, и это может помочь идентифицировать его.

Она закрыла глаза и вытянула руки по направлению к груде сокровищ, ее ладони были направлены вниз. Сорак и Риана затаили дыхание, а Кара начала медленно и плавно двигать ладони, направляя их то на один участок груды, то на другой.

— Да, — сказала она, помолчав несколько мгновений. — Есть что-то… очень сильное…

— Где? — спросил Сорак, беспокойным взглядом окидывая кучу.

— Сейчас, — сказала Кара, пытаясь установить место поточнее по ауре, которую она ощущала. Она открыла глаза. — Там, — сказала она, указывая рукой. — Дальний конец бассейна, около правого угла.

Сорак и Риана помчались к тому месту, на которое она указала и уставились на груду сокровищ в сухом бассейне. — Я не вижу здесь никакой кольчуги, — сказал Сорак. — Ты не могла бы установить место поточнее?

Кара подошла к ним. — Я попытаюсь, — сказала она. Пирена опять закрыла глаза и вытянула руки. — Там, — наконец сказала она, указывая на место в четырех футах от края бассейна.

Сорак начал было спускаться в бассейн, но Риана остановила его. — Нет, не так, — сказала она. — У тебя займет вечность перебрать все руками, и ты еще тысячу раз порежешься об все эти вещи. Будет намного лучше, если мы используем Путь.

— Конечно, — сказал он с недовольной гримасой. — Какой я дурак. При всем моем энтузиазме я разучился думать.

Оба встали рядом с бассейном. Риана закрыла глаза, и сконцентрировалась, а Сорак отступил назад и разрешил Страж выйти вперед. Кара стояла рядом, сконцентрировшись на магической ауре талисмана, что должно было помочь им найти цель.

Какое-то мгновение не происходило ничего, потом некоторые из предметов, лежащих на верху груды сокровищ, зазвенели и задвигались. Потом они взлетели в воздух, как если бы какая-то невидимая рука под ними подбросила их вверх, и в следующий момент в этом месте забил еще один фонтан, невидимый, который хватал драгоценности, лежавшие на том месте, которое указала Кара, и отбрасывал их на несколько футов в сторону.

Когда Риана и Страж объединили их телекинетическую силу, камни и кольца просто взмыли в воздух, сверкая в свете факелов. Монеты, ожерелья, кольца и браслеты, сделанные из золота и серебра, и украшенные драгоценными камнями, взлетали в воздух и отлетали в сторону, дождем проливаясь на гору сокровищ с металлическим, приятным позвякиванием. Пока сами драгоценности или их небольшие кусочки летели через воздух, Сорак, Риана и Кара внимательно глядели на них, в поисках серебряной кольчуги, сделанной в виде нагрудника.

Сорак вспомнил упражнения, которые они делали, будучи детьми в монастыре виличчи, поднимая предметы в воздух только силой своего ума и держа их там как можно дольше, жонглирование мечами, когда надо было заставить их описать замысловатые петли в воздухе. Будучи мальчиком, он находил эти упражнения трудными, расстраиваюшими и бессмысленными, по меньшей мере для него, так как он никогда не мог сдвинуть с места даже самый маленький мячик, сколько бы он не напрягался. Он старался и старался, его лицо наливалось кровью, а с макушки тек пот, и все без толку, упражнение выполнялось только тогда, когда он сдавался. Тогда он не знал, что это Страж выполняла его, что у него вообще не было псионических способностей, зато у членов его племени их было столько, хоть отбавляй. Но тогда он даже и не знал о племени. Все, что он знал, что были в его жизни периоды, вычеркнутые из жизни, когда в нем пробуждался кто-то другой, а он сам не помнил ничего, что он делал и как он делал. При помощи Варанны, Аббатиссы сестринства виличчи, он узнал правду о своих многочисленных личностях, она помогла ему наладить связь с ними, и они смогли работать вместе, а не соревноваться за контроль над одним единственным общим телом. Именно Страж, сильная, по матерински заботливая, установила и поддерживала, при помощи аббатиссы, равновесие между ними всеми, только благодаря ее неусыпной заботе племя нашло чувство единства и сплоченности, стало единой командой.

А сейчас Сорак слегка отступил назад, недалеко, чтобы знать то, что происходит: он смотрел, не имея реального контроля над телом, пока Страж вышла вперед и включила свои великолепные псионические способности в игру. Объединившись с Рианой, они вместе бросали предмет за предметом в воздух, со стороны казалось, что какой-то невидимый рабочий бросает горсти драгоценностей вверх, и они, сверкая и кружась, летели по воздуху. Драгоценные монеты, которых не чеканили в городах Атхаса бесчисленное число поколений из-за недостатка металлов, падали вниз золотым и серебряным дождем. Кинжалы, сделанные из эльфийской стали, длинный и сложный процесс выплавления которой был забыт тысячи лет назад, вылетали из горы сокровищ и с негромким позвякиванием падали обратно, немедленно опускаясь вниз под тяжестью золотых корон, серебряных кушаков и искуссно сработанных частей церемониального оружия. Все это были свидетельста того времени, когда Атхас был совершенно другим миром. Они сверкали, вылетая из горы сокровищ, их блеск был слабым, едва заметным, скорее даже намек на блеск, так, голубая аура, которая была не большим, чем отблеск пламени, горевшего в светильниках. Но в тот момент, когда они летели в воздухе над грудой драгоценностей, в них можно было заметить другой блеск, эта была внутренняя сила того, погибщего, мира, богатого любыми минеральными ресурсами, в котором было много металлов и много искусных мастеров, создававших из этих металлов шедевры красоты и изящества, потомки которых крайне редко видели эти металлы, и то только в виде древних сокровищ, передавемых по наследству из рук в руки в самых богатых семьях знатных аристократов.

В той области бассейна, откуда взлетали сокровища, начало образовываться углубление. Некоторые из уже отброшенных драгоценностей начали скользить вниз по его стенкам, только для того, чтобы вновь быть отброшенным в центр горы. Непрерывный звон металлических украшений и монет породил странную, неземную музыку, как будто сильный ветер бил сразу по всем струнам многострунной арфы и каждая струна звенела под его ударами. И тогда Кара крикнула. — Есть!

Один за другим драгоценности, наполнившие воздух, падали обратно на поверхность груды, пока в воздухе не осталась всего одна вещь, удерживаемая псионической силой Страж. И среди всех других предметов, составлявших гору драгоценностей, именно эта выглядела скучной и обыкновенной, хотя это одно уже выделяло ее из всех тех предметов, которые лежали перед их глазами.

Вещь скорее напоминала нагрудное украшение, сделанное из маленьких, сверкающих кольчужных колец, и совсем не была ни кольчугой ни нагрудным доспехом, так как никакой стали в ней не было и она не могла защитить ни от чего. Вообще она казалось странной и непрактичной, так как была сделана таким образом, что «защищала» только грудь, а спина, руки и плечи оставались незащищенными. Скорее она походила на часть церемониальных доспехов, так как, наверно, красиво смотрелась под легкой накидкой или плащом. Нагрудник застегивался на поясе и на горле, закрывая переднюю часть верхнего торса от талии до ключицы. Но он светился своим собственным светом, испуская неяркое голубое свечение.

— Серебряный Нагрудник, — негромко сказала Кара. — Я слышала о нем в легендах, но никогда не думала, что когда-нибудь увижу его своими глазами.

Талисман, повинуясь силе Страж, подплыл к Сораку, потом она скользнула вниз, а сам Сорак опять вышел наружу. Сияющий талисман опустился в его ждущие руки. Он оказался тяжелее, чем казался на вид.

— Каково его назначение? — спросил Сорак, внимательно оглядывая его. — Какова природа его заклинания?

— Надень его, — с улыбкой сказала Кара.

Сорак недоверчиво осмотрел нагрудник, на затем сделал, как она сказала.

Он застегнул его на горле и на поясе, и опять почувствовал его вес…и еще кое-что. Как будто его грудь начало колоть, сотни маленьких но острых булавок вонзились в нее. Это было не больно, но он почувствовал примерно то же ощущение, как если бы он много времени провел в неудобной позе и ноги затекли.

Ощущение быстро распространилось на руки и на ноги, на мгновение голубое свечение вспыхнуло ярче, нагрудник запылал, потом свет начал гаснуть, и вместе с ним стал исчезать нагрудник. А когда голубой свет пропал, пропал из вида и нагрудник…вместе с Сораком.

— Сорак! — С ужасом крикнула Риана. Это случилось слишком быстро. Мгновенная вспышка голубого света, а затем он начал таять, и полностью исчез.

— Что случилось? — спросил его голос без тела, звук донесся из того места, где он только что стоял, и вероятно все-еще стоял, хотя Риана не видела ничего. На первый взгляд, и на второй тоже, место было абсолютно пусто.

— Сорак? — спросила Риана, стараясь уловить хотя бы его тень. Сюдя по звуку голоса, он находился прямо перед ней, но она по-прежнему не видела ничего.

— Что? — немного встревоженно спросил он. — Риана, что случилось? Ты, кажется, чем-то встревожена. В чем дело?

Она вытянула руку и пошла вперед, пока ее рука не коснулась его лица, затем отпрыгнула назад.

— Что ты делаешь? — слегка недовольно спросил он. А потом, осознав что что-то не так, судя по выражению ее лица, он нервно добавил, — Что-то не так со мной?

— Ты…ты не здесь! — с изумлением сказала она.

— Что ты несешь! Конечно я здесь. Я стою прямо перед перед тобой. Разве ты не видишь меня?

— Нет, — сказала она тихим, испуганным голосом. — Ты стал невидимым!

На какой-то момент зал погрузился в молчание. Сорак поднес руку к лицу. Он отчетливо видел ее, зато Риана не видит ни руку ни его самого. Интересно. Он тихо встал за ее спиной. Она продолжала испуганно глядеть на то место, где он только что стоял. Он тихонько тронул ее за плечо. Она дернулась и резко повернулась к нему, напрасно пытаясь увидеть его.

— Ты что, на самом деле не видишь меня? — спросил он.

Она кивнула. — Нет, не вижу, — прошептала она.

— Кара? — спросил он. — А вы можете видеть меня?

— Я могу слышать тебя, — ответила пирена. — Мои чувства намного острее человеческих. Я слышу самый слабый звук твоих шагов, а в этой тишине я слышу и твое дыхание. Но я не могу видеть тебя, Сорак. И никто не может, пока ты носишь Серебряный Нагрудник.

— Талисман невидимости! — с восхищением и удивлением воскликнул Сорак. Он на цыпочках обошел Риану и опять слегка похлопал ее по плечу. Та испуганно отшатнулась.

— Прекрати! — крикнула она. — Ты где?

Он хихикнул. — Вот здорово, класс! — сказал он, развлекаясь.

— Ну, а я не вижу ничего классного, — недовольно сказала она. — Сними эту дрянь!

— Нет, не сейчас, — сказал он, и Риана услышала его негромкие шаги вокруг нее. — Странное и замечательное ощущение! Лично я не чувствую никакой разницы, только в тот момент, когда я надел нагрудник, меня охватило такое легкое покалывание, но оно быстро прошло. Я все вижу совершенно отчетливо, как и раньше. Я гляжу на мои ноги, и я вижу их. Я подношу руку к лицу, и я тоже вижу ее. Но ты и Кара не видите ничего? Даже самого слабого намека на меня?

Риана потрясла головой. — Нет, ничего, — сказала она. — И это крайне неудобно, даже голова кружится. Ну пожалуйста, сними его!

— А что о немертвых, Кара? — спросил Сорак. — Они могут видеть меня или нет?

— У большинства немертвых вообще нет глаз, — ответила Кара, — тем не менее они «видят», в каком-то смысле этого слова. Они ощущают твое присутствие. К сожалению, Серебряный Нагрудник не спасет тебя от них.

— Жаль, очень жаль, — сказал Сорак. — А еще что-нибудь он делает?

— Насколько я знаю, нет, — ответила Кара. — Но он наполнен древней, сверхъестественной и жуткой магией, которую только Мудрец может использовать. И только он один знает как. Я не могу сказать. Я пирена и друид, а не волшебница. Только Мудрец может сказать тебе, что надо делать с ним, и как эта штука может помочь в борьбе с королями-волшебниками.

— А где Мудрец? — спросила Риана. — Вы знаете и можете нам сказать? Он здесь, неподалеку?

— Нет, — сказала Кара. — Он очень далеко отсюда. Но, в известном смысле, он намного ближе, чем ты думаешь.

Риана разочарованна вздохнула. — Извините, но хоть когда-нибудь вы отвечате не загадками, миледи?

Кара задорно улыбнулась. — Иногда, — сказала она. — Но если говорить о времени, то мы должны немедленно отправляться в путь, если не хотим, чтобы Валсавис нашел нас здесь.

— Он уже нашел вас, — ответил знакомый голос, эхом отразившись от стен.

Кара и Риана резко повернулись, и увидели, как Валсавис вошел в комнату, держа меч в руке.

— Неужели вы действительно верили, что сможете так просто избавиться от меня? — сказал он. — И неужели вы действительно поверили, что можете сбить меня со следа, оставив свою летающую платформу на виду в другой части города? Или вы забыли, что птица-рок может учуять свою добычу издали, в сотнях футов над… — и тут его слова застряли в горле, так как он увидел груду сокровищ, лежавшую перед ним в бассейне. — Кровь Гита! — выругался он.

Риана бесстрастно взглянула на него из другого конца зала. — Да, Валсавис, — сказала она. — Ты нашел легендарное потерянное сокровище Бодаха. Ты можешь радоваться и кричать от счастья. Оно сделает тебя богатым, настолько богатым, как ты никогда не мог представить себе. Ты будешь богаче любого аристократа, богаче чем любой король-волшебник, даже чем твой хозяин, Нибенай. Хотя, конечно, — издевательски добавила она, — у тебя будут маленькие проблемы с перевозкой всего этого, ты же понимаешь.

Пока она говорила, Сорак, все еще невидимый из-за волшебного талисмана, начал тихо обходить бассейн.

— А где мой друг, эльфлинг? — спросил Валсавис, приходя в себя после недолгого замешательства.

— Кто? — невинно спросила Риана.

Валсавис быстро оглядел команту. — Он где-то здесь, — сказал он. — Если ты думаешь обмануть меня.. — и в этот момент он резко оборвал сам себя, напряженно вслушиваясь.

Сорак взглянул себе под ноги и выругался про себя. Его нога ударила по браслету, который соскользнул с кучи драгоценностей и вылетел из бассейна. Браслет заскользил по полу, позвякивая, его то и услышал Валсавис.

— Так теперь ты вздрагиваешь от тени, Валсавис? — спросила Риана, страраясь отвлечь его. Она не могла знать, где Сорак, но догадывалась, что он сейчас делает.

— Зачем ты прячешься, мой друг? — спросил Валсавис, его взгляд шарил по комнате. — Ты что, боишься меня? Ты же Мастер Пути, да еще с волшебным мечом, против которому не может противостоять любое оружие. А я…я только старый человек, без талисманов или магического меча. Никаких псионических способностей. Разве я могу чем-либо тебе грозить?

— Не ты, Валсавис, а твой хозяин, Нибенай, Король-Тень, — громко сказала Риана, надеясь привлечь к себе внимание Валсависа и заодно заглушить любые звуки, которые могли выдать местоположение Сорака.

Валсавис почувствовал покалывание в своей левой руке, и глаз золотого кольца на его пальце открылся.

Кара нахмурилсь и быстро протянула свою руку к нему. — Нибенай здесь! — с тревогой сказала она. — Я чувствую его присутствие!

Сорак медленно вынул свой меч. И когда он сделал это, Риана невольно выдохнула. Сам Сорак был по-прежнему невидим, но эльфийский магический меч, Гальдра, был виден совершенно отчетливо. Магия Серебряного Нагрудника не действовала на зачарованную эльфийскую сталь. А Сорак не знал об этом.

Валсавис увидел приближающийся клинок, который просто летел по воздуху сам по себе, без поддерживающей его руки. Он быстро повернулся к нему, его глаза расширились от удивления. Не долго думая он принял боевую стойку.

— Сорак! — крикнула изо всех сил Риана. — Твой меч! Он может видеть его!

Сорак, испуганный, остановился в восьми-девяти футах от наемника.

— Ага, — сказал Валсавис, — так это сила талисмана. Он дарует невидимость. — Он насмешливо фыркнул. — Ты так бошься показать мне лицо, что крадешься невидимкой?

Сорак протянул свободную левую руку назад, за спину и щелкнул застежками на шее и на поясе, снимая нагрудник.

Талисман упал на землю около его ног и Сорак снова стал видимым. — Очень хорошо, — сказал он. — Теперь ты можешь видеть меня. Вперед, теперь твой ход, Валсавис.

— Как хочешь, — с улыбкой сказал Валсавис. И к удивлению всех, он спрятал меч в ножны.

Сорак недоверчиво прищурился.

— И что теперь? — спросил Валсавис, поднимая брови и скрестив свои могучие руки на груди.

— Ты сдаешься, Валсавис? — недоверчиво спросил Сорак.

— Я? С каких пор? Нет, конечно. Я просто стою, стою здесь.

— Берегись, Сорак! — крикнула Риана. — Нибенай может использовать его, как проводника своей силы.

— Нет, — сказал Валсавис. — Он не сделает этого. Я не волшебник, но даже я знаю, что это поребовало бы от него совершенно гигантских затрат силы, а Король-Тень очень неохотно тратит свою силу. Собственная метаморфоза, вот что волнует его в первую очередь. А кроме того, мне не нужна сейчас поддержка Короля-Тени. Как ты видишь, я убрал мой меч в ножны. Он служил мне верой и правдой много лет, и я совершенно не хочу обломать его о твой магической эльфийский меч.

— Берегись, Сорак, — опять крикнула Риана. — У него на уме какой-то хитрый трюк.

Валсавис пожал могучими плечами. — Да нет у меня никаких трюков, — сказал он. Давай, эльфлинг. Вот теперь у тебя есть шанс избавиться от меня, раз и навсегда. Давай…бей.

— Проклятье, чтоб ты пропал, — сказал Сорак, опуская меч.

Валсавис улыбнулся. — Ты видишь? — сказал он. — Я полностью верю в тебя. Ты бы не поколебался ни на секунду, если бы я напал на тебя. Но ты не в состоянии убить безоружного человека, который не оказывает сопротивления и не сделал тебе ничего плохого. Это было бы убийством, хладнокровным убийством. Есть некоторое неудобство быть сохранителем, видишь ли.

— И чего же ты хочешь, Валсавис? — спросил Сорак, заскрипев зубами.

Валсавис взглянул на талисман, лежавший на вымощенном плиткой полу. От него шел слабый голубой свет. — Вот это…для начала.

— Ты никогда не получишь его.

— Ну, возможно не прямо сейчас, но мы увидим, — сказал Валсавис. — Да, один раз тебе удалось потрясти меня, сбежать прямо из-под носа. Не думай, что тебе удастся сделать это дважды. Я буду идти за тобой по пятам, пока ты не приведешь меня к твоему хозяину. И ты ничего, абсолютно ничего не можешь сделать с этим.

— Я в этом не уверен, — сказал Сорак, убирая Гальдру в ножны. — Ты, частично, прав, Валсавис. Я не могу бить человека, который просто стоит перед мной, скрестив руки на груди, и не оказывает сопротивления. Зато я могу ударить его, ударить так, что он потеряет сознание.

Валсавис усмехнулся и упер огромные кулаки в бедра, приготовившись к драке. — Ты? Ударить меня так, чтобы я потерял сознание? Да, это кое-что, на что я хотел бы посмотреть.

— Очень хорошо, — сказал Сорак. — Смотри, мой друг.

Он скользнул вниз и на его место вышла Страж. Внезапно маленькая серебряная монета взмыла во своего места на куче сокровищ и со свистом помчалась по воздуху через комнату, напоминая стрелу, летящую по воздуху. Она очень сильно ударила Валсависа по голове, прямо над ухом. Валсавис вздрогнул, отпрыгнул и рефлекторно потер рукой ушибленное место. На его ладони осталось пятно крови. Но это было только начало. За одной монетой последовала еще одна, потом еще и еще. Браслеты, драгоценные камни, золотые тарелки и серебряные кубки, кольца и монеты стремительно понеслись к голове Валсависа, один за другим. Валсавис отступил, закрыл голову руками, старясь зашитить лицо. Не помогло. Все больше и больше драгоценностей вылетало из бассейна и летело к нему, крутясь в воздухе, и со страшной силой ударяло в голову и тело, оставляя за собой кровоточащие раны и порезы.

Валсавис отступил назад, крича не столько от боли в многочисленнах ранах, как от ярости и унижения. Он не мог защититься от такого количества летящих в него вещей, он попросту не мог успеть схватить их, а они летели все быстрее и быстрее. Он повернулся спиной к этому потоку, скорчился, стараясь стать меньше, укрыть уязвимые места. Безрезультатно. Поток сокровищ не ослабел, а только усилился, так как Риана тоже присоединилась к Страж, и вместе они бросали один кусок за другим, заботясь только, чтобы не бросить кинжал или меч, который мог убить Валсависа наповал.

Рыча от злости, Валсавис отступил и наткнулся на колонну, его ноги заплелись и он полетел на пол, успев вывернуться и приземлиться на руки и колени, оставив голову открытой. Страж мгновенно воспользовалась предоставившейся возможностью и тяжелый серебрянный поднос со страшной силой ударил его сверху по голове. Валсавис потерял сознание, упал на вымощенный плиткой пол и замер без движения.

— Да, ты сказал, что хотешь посмотреть на это, — сказал Сорак, глядя на него сверху вниз. Он подошел к лежащему без движения наемнику, аккуратно ступая между разбросанными по полу сокровищами, и нагнулся над ним, внимательно вглядываясь в его руку. — Хммм. Весьма интересное кольцо. — Он протянул к нему руку.

— Не трогай! — внезапно крикнула Кара.

Сорак отдернул руку и посмотрел на нее, испуганный ее внезапным криком. Обе женщины уже бежали к нему.

— Если ты дотронешься до него, возникнет связь между тобой и Нибенаем, — сказала Кара. — И тогда ты будешь потерян для нас.

— Тогда я использую Путь, — сказал Сорак.

— Нет, — сказала Кара, предостерегающим жестом кладя свою руку на его плечо. — Это ничего не изменит, это все равно что прямой контакт. Пошли. Оставь его одного. Даже только прикоснувшись к этому кольцу ты пропитаешься магией осквернителей.

— По меньшей мере надо связать его, чтобы он не смог выследить нас, — сказала Риана.

— И оставить его беззащитным против тех немертвых, которые его найдут? — сказал Сорак. — Он покачал головой. — Нет, мы не можем сделать этого, сестренка, хотя это и очень соблазнительно. Это то же самое, что убить его сейчас, пока он лежит без сознания.

— Союз Масок это не остановило бы, — сказала Риана, в ее голосе промелькнула сталь. — Они не колеблясь перерезали бы ублюдку горло.

— Но мы не из Союза Масок, — ответил Сорак. — Они, конечно, сохранители, как и мы, это правда, но они не друиды и нашли компромис между своими клятвами и своими целями. Это не наш путь.

— Однако Мудрец нечего не имеет против их методов, — сказала Риана.

— Возможно нет, — ответил Сорак. — Мудрец нуждается в любых союзниках, каких только может найти. Но мы держимся нашим принципов ради нас самих, или ради кого-то другого?

Риана устало улыбнулась. — Это слова Варанны, — сказала она. — Я давно потеряла счет, сколько раз я слышала их.

— От повторения они не перестают быть верными, — сказал Сорак.

Риана вздохнула. — Ты, конечно, прав. Оставить его связанным означает убить его. Да, искушение велико, но это просто другой способ казнить его.

— Конечно, — сказал Сорак. — Но если дело дошло до суда, вдумайся, а заслуживает ли он смерти?

Риана с удивлением посмотрела на него. — Как ты можешь так говорить? Он служит Королю-Тени!

— Да, — согласился Сорак, — служит. И, будучи на службе у Нибеная, спас наши жизни. Я должен был умереть, когда мародеры пустили мне стрелу в спину, или меня съел бы какой-нибудь хищник, пока я валялся без сознания, если бы он не пришел нам на помощь. А потом он пошел с мной и спас тебя от мародеров.

— Я могла бы убежать и сама, без его помощи, — сказала Риана.

— Возможно, — согласился Сорак. — Но это не изменит то, что он сделал. И не забудь что случилось, когда на нас напали мародеры в Соленом Поле.

— Он пришел нам на помощь только потому, что мы нужны были ему живыми, мы должны были привести его к Мудрецу.

— Верно, но так или иначе он помог нам, и не один раз, — сказал Сорак. — А что он сделал нам плохого? Только следил за нами, вот и все.

— А если мы найдем Мудреца, что он сделает тогда? — спросила Риана.

— Я не могу судить человека за то, что он может быть сделает, или даже за то, что он скорее всего сделает, — сказал Сорак. — Я могу судить его только за то, что он уже сделал. Это все, что мы с тобой можем сделать, Риана. Действовать иначе означало бы слишком далеко сойти с Пути. Намного дальше, чем я хотел бы.

— Ты невероятно мудр для такого юного существа, — сказала Кара, с удовольствием слушавшая их разговор.

— Я? — поразился Сорак. Он покачал головой. — Нет, я уверен, что нет. Иногда я думаю, что мудрость — это просто страх сделать что-либо глупое.

— Знание того, что ты можешь быть глупым — первый шаг на пути к истинной мудрости, — сказала Кара. — А теперь хватит разговоров, надо идти и быстро. Скоро станет темно, и пришло время вам увидеть настоящее сокровище Бодаха.

Они быстро выбрались наружу. Было далеко за полдень, и солнце висело низко над горизонтом. Тени удлинились. И огромная гряда темных облаков неслась по ветру с востока, со стороны Илового Моря.

— Приближается шторм, — со страхом сказала Кара.

— Это только пустынный муссон, — сказала Риана. — Он очень быстро пролетит мимо нас.

— Не думаю, что Кару беспокоит дождь, — сказал Сорак. — Эти облака закроют солнце, и полная темнота начнется раньше, чем обычно.

Риана внезапно поняла, и нервно облизала губы. — И поднимутся неживые.

Кара облизала кончик пальца и проверила ветер, который постоянно усиливался. — Туча идет очень быстро, — сказала она. — Быстрей, у нас совсем мало времени.

В этот момент на них упала гигантская тень, и громкий, разрывающий уши крик заметался по улицам мертвого города. Они быстро повернулись. На крыше здания, из которого они только что вышли, сидел рок, это взмах его огромных крыльев бросил тень на площадь. Его гигантская голова наклонилась вниз, по направлению к ним, он поднял крылья и зло щелкнул своим гигантским клювом.

— Нибенай, — крикнул Сорак, выхватывая Гальдру. — Он все еще управляет птицей.

Риана едва успела выхватить свой меч, как птица спрыгнула с крыши и полетела прямо на их, его гигантские когти были вытянуты вперед. Риана метнулась в сторону, едва успев уйти от гигантской ноги. Она упала на землю, перекатилась и вскочила на ноги, держа меч наготове.

Сорак ждал до последнего момента, потом прыгнул вперед, под протянутые когти птицы. Он нанес могучий мечом, в направлении нижней части птицы. Однако клинок только скользнул по перьям рока, срезав некоторые из них, и с оглушающим криком птица приземлилась за его спиной.

— Кара! — Риана перекрыла крик рока. — Останови его!

— Он не отвечает мне! — крикнула Кара в ответ. — Нибенай слишком силен! Я не могу управлять им!

— Назад! — крикнул Сорак и бросился бежать вокруг птицы, пока та поворачивалась к нему головой, ее крылья ходили вверх и вниз, гигантский клюв щелкал, а голова заметалась между ним и Рианой. Наконец она бросилась на Риану. Риана пригнулась, пропуская разинутый клюв над собой, перхватила меч обеими руками и резко ударила. Меч ударил в клюв рока и ей показалось, что она ударила о толстый ствол дерева агафари. Боль от удара отдалась в ее руках и плечах, в какое-то мгновение она стояла, приходя в себя. Но тут голова птицы опять метнулась к ней, она отпрыгнула, нырнула и покатилась по земле.

Сорак побежал к птице, но прежде, чем он успел ударить, та отпрыгнула в сторону, повернулась и забила крыльями. Одно из крыльев ударило Сорака в бок и он упал, едва не выпустив Гальдру из рук. В это время Риана вскочила на ноги и бросилась в атаку на птицу с другой стороны, ударив ее в бок.

Гигантская птица резко и пронзительно закричала, когда меч Рианы вонзился ей в бок. Рок резко вывернул шею по направлению к ней, разинул клюв и попытался укусить ее. Риана отпрыгнула, едва успев отдернуть голову, и гигантский клюв прошел в нескольких дюймах от нее. Тем временем Сорак опять вскочил на ноги. Он пробежал несколько шагов и прыгнул, вытянувшись в струнку, прямо под птицу. В полете он махнул Гальдрой, и эльфийская сталь, ударив по одной из ног рока, прошла через нее без сопротивления, отрубив ее.

Рок закричал от боли, его нога была полностью отрублена, и тяжело сел на землю, прямо на Сорака. Риана бросилась на него и ударила опять, ее меч вошел прямо в грудь рока, тот откинул голову назад и завопил прямо в небо. Потом его голова опять пошла вниз, стремясь достичь неуловимого врага, на Риана уже отпрыгнула назад и опять напала на него, на этот раз ее меч вонзился глубоко под правое крыло птицы. Рок испустил последний, предсмертный, разрывающий уши крик, и тяжело упал на бок. Несколько раз он дернулся и умер.

— Сорак! — крикнула Риана. — Сорак!

— Здесь, — прозвучал еле слышный ответ.

Она обежала птицу с другой стороны, и увидела Сорака, который пытался выползти из-под огромного тела рока. Только когда птица упала, он смог освободиться от ее гигантского веса. Риана помогла ему полностью освободиться и встать на ноги. Его шатало, он весь был покрыт кровью рока.

— Ты в порядке? — спросила его Риана.

— Да, — ответил он, глубоко вздохнув. — Немного задохнулся. Из-под этой твари невозможно дышать.

— Давай, быстрее приходи в себя, — сказала Кара, появляясь рядом с ними. Она указала на небо.

Ураган быстро приближался к ним, летящие облака уже наползли на садящееся солнце, почти затмив его свет. Одно огромное облако за другим пересекало темнеющее небо, солнце едва успевало бросить луч на землю, когда оно проходило мимо, но тут же наползало следующее. Через несколько минут основная масса облаков заполонила все небо, солнце безнадежно утонуло в них, свет погас и улицы Бодаха покрузились во тьму.

Сегодня ночь пришла в Бодах слишком рано.

Какое-то время они просто стояли во внезапно наступившей темноте, глядя на облака, закрывшие солнце. Ураган принес сильный ветер, пыль и песок понеслись по улицам, свиваясь в маленькие песчаные смерчи. Сверкнула молния, ударившись о землю, прокатились раскаты грома. И вот не так далеко от них возник новый звук…длинный, низкий вой, ставший громче, потом замокнувший. Но эхо от него, казалось, полетело по всему городу, по пустым улицам, выходящим на площадь, мгновение позже он повторился, и уже не замолкал, мрачные завывания слились в холодящий кровь хор. Наступила ночь, и разрушенный город Бодах больше не был пустым.

— Они встали, — сказала Кара.




Десятая Глава


— Быстрей, — крикнула Кара. — Нельзя терять ни секунды. Бежим!

И она понеслась через площадь к улице, ведущей влево от них. Сорак и Риана помчались за ней. Они бежали на север, потом выбежали на другую улицу, которая сворачивала налево, пробежали по ней шестьдесят или семьдесят футов и выбежали на перекресток, где она разделялась на две. Кара повернула направо. Они бежали быстро, перепрыгивая ямы и небольшие камни на их пути, и огибая песчаные дюны, наваленные ветром у стен разрушенных зданий, и горы камней, образовавшихся на месте рухнувших великолепных домов.

Вокруг них, как бы подгоняя, неслись ужасающие стоны и вой немертвых, которые вставали и выходили на улицы, как они это делали уже сотни лет подряд. Звуки, казались, шли отовсюду. Из зданий и подземных погребов, из старинных, давно высохших канализционных труб, которые бежали под городскими улицами. Вместе с раскатами грома и свистом урагана, все это производило впечатление кошмарного, холодящего спину концерта.

— Куда мы направляемся? — крикнул Сорак на бегу. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сориентироваться в темноте, и он внезапно сообразил, что они бегут в неправильном направлении. — Кара! Кара, стой! Плот в противоположной стороне!

— Мы не возвращаемся к плоту, — крикнула она через плечо. — Нам не успеть добраться до него!

— Но эта дорога ведет на север! — крикнула Риана на выдохе, чтобы не терять темпа. Она, как и Сорак, внезапно сообразила, что это направление приведет их на самый краешек полуострова. Ели они будут и дальше бежать в этом направлении, то очень быстро окажутся на самой северной границе города, на берегу внутренних иловых озер. А оттуда уже идти некуда. — Кара! — крикнула она опять. — Если мы не свернем, окажемся в ловушке!

— Нет! — крикнула Кара через плечо, не сбиваясь с шага. — Этот путь наш единственный шанс! Верь мне!

Сорак осознал, что другого выхода нет. Кара права. Даже если они сейчас повернут, им никогда не добраться до плота вовремя, не говоря уже о том, что у Кары не будет времени вызвать элементали. Им пришлось бы возвращаться через весь город, сражаясь на каждом шагу.

Тем временем вой немертвых стал громче и ощутимо ближе. Он уже видел некоторых из них, вываливающихся из дверей зданий, находившихся на улице перед ними. Зигзаг молнии блеснул опять, на мгновение осветив улицы, по которым уже ковыляло несколько ходячих трупов. Качаясь и падая, они выбирались из своих укрытий, и вот-вот заполнят улицы мертвого города. Ветер завыл громче, а оглушающий удар удар грома, казалось, потряс здания вокруг них. А потом пошел дождь.

На землю обрушились потоки воды, вся сила и ярость муссона пустыни. В доли секунды они промокли насквозь, на них не осталось ни единого сухого клочка кожи. Вода падала настолько плотным потоком, что они видели только на несколько ярдов вперед, и то с трудом. Вода стекала по стенам домов, фонтаном била с крыш, заливая улицу перед ними.

Образовались ручейки, они побежали по мостовым древнего города, вначале робко и нерешительно, но затем они набрали скорость и силу, вода быстро начала подниматься. Дожди были редкостью для пустынь Атхаса, и обычно шли не чаще двух раз в год, во время короткого, но бурного сезона дождей, так что здания и улицы городов и поселков Атхаса не имели дренажа. Если крыша протекала, это обычно мало кого волновало, так как шторм, хотя и жестокий, проходил очень быстро, солнце появлялось опять и все быстро высыхало под его безжалостными лучами. А если улицы превращались на время в грязный суп, ну и пусть. Они оставались так очень недолго, а потом вода стекала в щели и подвалы, и спустя короткое время все снова было сухо, как всегда, и на улицах городов возобновлялся круговорот людей и повозок.

Город Бодах был построен древними, которые учитывали жестокие муссоны, налетавшие из Илового Моря — которое тогда было настоящим морем — во время коротких штормов, но за долгие годы, в течении которых город был покинут, трубы лопнули, а в системы дренажа набился песок, занесенный неугомонным ветром. Легкий уклон вымощенной булыжником мостовой, который позволял воде стекать к краям улиц, был совершенно недостачен и не мог компенсировать не работающие сточные трубы и канавы.

Очень скоро Сорак и обе женщины были вынуждены шлепать по потоку воды, который доходил им до щиколоток. Твердая почва путыни, лежавшая под кирпичами и булыжниками, не могла впитать в себя столько воды, так что поток весело журчал между камнями и не собирался спадать. Бежать по неровным улицам стало очень скользко, а если бы кто-то из упал или подвернул ногу, это была бы неминуемая смерть.

Но дождь совсем не мешал медленной, неутомимой ходьбе немертвых. Сорак и Риана видели их темные и мрачные силуэты через стену дождя, они безостановочно ковыляли к ним. Все больше и больше их выходило на темные улицы города. Сорак обеспокоенно взглянул назад, и увидел фигуры, вываливающиеся из домов, двигающихся рывками, подобно куклам на веревочках, причем половина этих веревочек обрезана. И все эти ходячие трупы направлялись прямо к ним, а некоторые вываливась из ворот домов, мимо которых они пробегали.

— Нам от них не избавиться! — крикнула Риана. — Сорак, вызывай Кетера!

— Нет времени! — в ответ выкрикнул он.

Чтобы вызвать эту странную, эфирную личность, которую его племя называло Кетер, он должен был остановиться и сосредоточиться, очистить свой ум и приготовиться принять в него существо, которое должно было опуститься на него из другого плана бытия, а он не мог остановиться ни на мгновение. Немертвые были уже со всех сторон и подходили все ближе. Он вытащил Гальдру из ножен. Похоже, этот эльфийский меч их последний шанс.

Встаньте за мной, как можно ближе ко мне, — скомандовал он, заглушив шум дождя, ветер и гром. — И что бы не происходило, оставайтесь на ногах. Не падать!

Риана тоже вытащила свой меч, хотя понимала, учитывая свой тяжелый опыт в Тире, что, в самом лучшем случае, он обеспечит только временную передышку. Немертвые оживлялись заклинаниями, а в этом случае древним проклятием, которое действовало уже несколько тысяч лет и распространялось на новые и новые жертвы. Гальдра, могущественное оружие древних эльфов, мог убить их и даровать вечный покой, но ее меч мог, в самом лучшем случае, разломать их на куски. Затем отрубленные от скелета конечности соединялись вместе, и зомби снова бросался на свою жертву.

Риана взяла Кару за руку и они побежали с таким рассчетом, чтобы находиться за спиной Сорака. Дождь лил сверху, и в его ослеплющих потоках Риана разглядела впереди дюжину немертвых, собравшихся вместе, они ковыляли к ним, вытянув руки вперед, их мумифицированная плоть сморщилась, обнажая коричневые, древние кости, смоченные непрекращающимся ливнем.

Сорак бежал прямо на них.

* * *


Валсавис застонал и открыл глаза. В глазах все кружилось, а голова просто раскалывалась от боли. Он лежал среди разбросанных сокровищ, королевский выкуп из золота, серебра и драгоценных камней, и почему-то вспомнил, как он сам сказал Сораку, что слишком большое богатство приносит человеку одни неприятности. Да, в этом случае аксиома была продемонстрирована буквально и очень болезненно.

Вставай, идиот! злой голос Нибеная проник ему в сознание. Вставай! Они уходят! Беги за ними!

Валсавис с трудом встал на четвереньки, помотал головой, пытаясь прояснить ее, и медленно встал на ноги.

Торопись же, ты огромный, безмозглый дурак! Ты теряешь время! Ты потеряешь их.

— Заткнись, милорд, — сказал Валсавис.

Что? Да как ты осмелился…

— Я не найду их быстрее оттого, что твой голос зудит у меня в голове, — зло сказал Валсавис. — Ты только отвлекаешь меня!

Иди! сказал Король-Тень. Беги за ними! Они унесли талисман! Они не должны уйти от тебя!

— Не уйдут, уверяю тебя, — зловеще сказал Валсавис. — Теперь эльфлинг мне заплатит за все, и очень дорого.

Он оставил сокровища на полу и выскочил из комнаты. Небо было темным и мрачным. Неведомо откуда взявшиеся облака освещались только вспышками молний. Прокатился гром. Дождь мог начаться в любую минуту. Если он хочет найти их след, надо пошевеливаться.

Он увидел мертвую птицу-рок, лежавшую на площади в гигантской луже свернувшейся крови. Н-да, подумал он, это был его выход из Бодаха. Нибенай наверно натравил гигантскую птицу на них, и они быстро разобрались с большой, но глупой тварью. И каким образом теперь Нибенай собирается вытащить его отсюда? Интересно, подумал ли Король-Тень хотя бы секунду, прежде чем заставить птицу напасть на них?

Мысль о птице и выходе из Бодаха внезапно и неприятно напомнила ему о малоприятном местном населении. Так, небо все в тучах, света нет. Сегодня ночь пришла в Бодах пораньше. И пока он стоит здесь, он уже начал слышать завывание, хор проклятых душ завыл от смертельной муки.

Хватит стоять, ты глупый мекилот! зашипел голос Короля-Тени в его сознании. Давай, ищи их след!

— Да тише ты, шумный червяк, — сказал Валсавис, не заботясь о том, что он говорит с волшебником. Если бы он мог, он сорвал бы проклятое кольцо с пальца и забросил его как можно дальше, но он хорошо знал, что не сможет сделать это, пока Нибенай не захочет его освободить.

На какой-то момент Король-Тень действительно замолчал, водимо пораженный его наглостью, но потом Валсавис почувствовал, как палец закололо сильнее, потом еще сильнее, а потом вся рука начала гореть, как если бы он опустил ладонь в пламя. Он замахал рукой.

— Прекрати, несчастная рептилия, — сказал он сквозь сжатые зубы. — Помни, я тебе нужен живым! — Рука внезапно перестала гореть. — Вот так, уже лучше.

Твоя наглость переходит все границы, угрюмо сказал Король-Тень.

— Возможно, — ответил Валсавис, — но без меня, что бы ты теперь делал? — Он внимательно проверил всю площадь, начиная от подножия лестницы. Ага, вот кровавые следы, оставленные парой мокассин, они идут влево. Он побежал, не выпуская их из вида.

Король-Тень молчал. Рассуждая логически, без Валсависа он не мог сделать ничего, и хотя угроза наказания повисла над Валсависом, Нибенаю придется подождать, пока он не найдет Серебряный Нагрудник или узнает секрет, где скрывается этот некоронованный король. Он усмехнулся сам себе, поворачивая на улицу, по которой прошел эльфлинг и обе его бабы. Не всякий человек может управлять королем-волшебником. При всей своей совершенно невообразимой силе, Нибенай нуждался в нем. А это означает, что Валсавис контролирует ситуацию. По меньшей мере пока.

Молния ударила с неба и немедленно прогрохотал гром. Вой немертвых стал громче. Дело становится все интересней и интересней, подумал Валсавис.

Он быстро побежал по улице, следуя по тому же пути, что они выбрали для себя. Они бежали на север. Он нахмурился. Очень странно. Почему они бегут на север? Их летающий плот находится совсем в другой стороне. Конечно, они понимают, что не смогут добежать до него вовремя. Улицы будут полны немертвыми раньше, чем они пробегут полдороги. Да, но что же находится на севере? Ничего, кроме внутренних иловых озер.

Это безумие, подумал он. Они что, сошли с ума? В самом лучшем случае они попадут в ловушку между городом, полным немертвых и внутренними иловыми озерми. Живые трупы погонятся за ними, а бежать им будет некуда, за исключением этих самых озер, где они смогут только задохнуться, смерть хотя и мало приятная, не настолько, как от руки бродячих скелетов. Все это не имеет ни малейшего смысла. Тогда почему они бегут туда?

Прогрохотал гром, наполнив город огрушающим ревом, и с неба полились потоки дождя. Валсавис оказался на развилке. И тут он потерял след. Тот попросту исчез, дождь в доли секунды смыл слабые следы крови рока, которая была на мокассинах Сорака, а на булыжной мостовой их макассины следов не оставляют. И куда же они направились? Налево или направо?

Валсавис внезапно почувставовал, как кто-то схватил его за плечо. От повернулся, одновременно выхватывая меч и одним мягким движением отрубил руку грязного трупа, стоявшего позди него, его пустые глазницы смотрели на него, мясо мумии висело на древних костях, на месте носа была дыра, а вместо рта был ухмыляющийся оскал челюстей, нетерпеливо и голодно пережевываших невидимую еду.

Рука скелета упала на землю, но кровь из нее не потекла, а труп вроде бы даже и не заметил этого. Валсавис ударил кулаком и сбил голову с плеч скелета. Она упала на скользкую от дождя мостовую с громким шлепком, его челюсти все еще двигались. Труп отвернулся от него и наклонился вниз туда, где лежала его отрубленная рука. он нашел свою отпавшую часть, взял ее другой рукой и приложил на место. Рука мгновенно соединилась с телом. Потом труп потянулся за головой.

— Кровь Гита! — выругался Валсавис.

Он перехватил меч двумя руками, взмахнул им и одним ударом разрубил тело ходячего трупа напопалам. Обе отрубленные половины упали на улицу, в лужу быстро прибывавшей воды, покрывавшей мостовую. Мгновенно обе половины потянулись друг к другу, подобно грязным слизням, и пока пораженный Валсавис глядел на них, объединись, и труп снова занялся поисками своей головы.

— Как, клянусь всеми демонами, их можно убить? — сказал вслух Валсавис. Он оглянулся и увидел еще несколько трупов, ковылявших через дождь прямо к нему. — Нибенай!

Нет ответа.

— Нибенай, что б ты пропал, помоги мне!

О, теперь ты захотел моей помощи, что за чудо? послышался в его голове неприятный голос Короля-Тени.

Все больше и больше немертвых появлялось на улице. И каждый из них ковылял к нему. Один был уже совсем рядом, Валсавис махнул мечом и отрубил ему голову. Труп не заметил этого, продолжая ковылять к нему. Он опять махнул мечом, разрубив пополам и этот скелет. Кости, загремев, упали на залитую водой мостовую, и, как и в случае с первым трупом, начали тянуться друг к другу, собирая себя снова.

— Проклятье, Нибенай, — крикнул Валсавис, — если я умру сейчас, ты никогда не получишь того, что хочешь! Сделай что-нибудь!

Он почувствовал, как что-то схватило его сзади и резко повернулся, ударив ногой. Труп отлетел от него, шлепнувшись в ручеек, бегущий по мостовой. Он перекатился и опять начал вставать.

Проси, сказал Король-Тень. Проси моей помощи, Валсавис. Умоляй меня, пресмыкайся передо мной, ты, ничтожный червь.

— Да я скорее умру, — сказал Валсавис взмахивая мечом, когда еще один труп появился перед ним.

Тогда…умри.

— Так ты думаешь, что я сдамся? — крикнул Валсавис, ударяя своим мечом плоско, так как трупы безостановочно подступали к нему. — Да я умру, проклиная твое имя, ядовитая змея. Я умру как мужчина, а не буду выть у твоих ног как побитая шавка, и твоя собственная жалкая гордыня вырвет у тебя из рук, что тебе нужно.

Дассссс, прошипел с разочарованием Нибенай. Я верю, ты действительно так и сделаешь. И, к сожалению, я еще нуждаюсь в тебе. Очень хорошо, тогда…

В этот момент Валсавис почувствовал, как что-то схватило его за левую руку. Он закричал от боли, так как один из трупов, которого он свалил раньше, незаметно подкрался к нему и запустил свои зубы в его левое запястье. Валсавис закричал и затряс рукой, пытаясь сбросить его, но все больше и больше трупов подходило к нему, и он не мог перестать орудовать мечом ни на секунду, если хотел остаться в живых. Он не мог сделать даже крошечную паузу. Воя от боли, он ударил по трупу, который запустил зубы в его запястье, но не мог его сбросить, как не мог и ударить его мечом, так как немертвые тут же накинулись бы на него. Каждый раз, когда он разваливал на куски очередного, на его месте возникал другой. Новые подходили, старые восстанавливались. Он сражался за свою жизнь, он никогда так не дрался раньше.

Боль стала просто нетерпимой, а труп продолжал жевать его запястье острыми как кинжалы зубами. Валсавис почувствовал, как боль охватила все его тело, он еще раз изо всех сил махнул своей левой рукой, пытаясь избавится от зубов трупа, одновременно его меч продолжал крушить другие трупы, и внезапно он услышал резкий треск, что-то лопнуло, и он освободился.

Труп сжевал его левую кисть.

Рыча от боли и ярости, он пробил дорогу через оставшиеся трупы и побежал по улице, стиснув зубы от боли. Кровь безостановочно лилась из обрубка его левой руки. На бегу он зажал меч левой подмышкой, и одной рукой расстегнул свой пояс, на котором висели ножны с мечом. Он тряс им до тех пор, пока ножны не освободились и не упали, затем обвязал пояс вокруг левой культи, сделав импровизированный жгут. Он сделал узел, затянул его зубами, а потом и еще сильнее. Голова кружилась, перед глазами все плыло и раплывалось. И, несмотря на потоки дождя, он опять увидел немертвых, ковыляющих к нему.

Нибенай ушел, вместе с кольцом. Чем бы он не собирался помочь ему, теперь это уже было невозможно. Левая кисть исчезла, кольцо исчезло, магическая связь исчезла. Валсавис остановился под потоками проливного дождя, тяжело дыша, боль опять набросилась на него, он стиснул зубы, стараясь справиться с ней, и пока ходячие трупы ковыляли к нему, он внезапно осознал, что никогда в своей жизни не чувствовал себя настолько живым.

Его правая рука сжала рукоятку меча. Он почувствовал ее знакомое, успокаивающее прикосновение, он снова ощутил ее, как продолжение своей руки. Дождь все лил и лил, вода промочила его всего, до самых пяток, прилепила его длинные седые волосы к лицу, побежала по бороде, вселяя в него новые силы. Он откинул голову назад и заорал, бросая вызов смерти, подступавшей к нему со всех сторон. Это был вызов человека, готового к смерти, готового умереть как подобает мужчине, а не на одинокой старческой кровати, тяжело дыша как загнанная крыса, нет умереть в бою, с криком ярости и в горячке боя. Держа свой меч перед собой, он бросился вперед.

* * *


Сорак безостановочно орудовал мечом, рубя подступающие трупы. Гальдра взлетал вправо и влево, почти без усилий пролетая через их тела, и с каждым его взмахом они падали, чтобы не встать, заклинание волшебного меча оказалось сильнее старинного проклятья, которое оживляло их. Если бы Сорак остановился и прислушался, то мог услышать, как в тот момент, когда меч пролетал через очередного зомби, слышался слабый вздох облегчения, а дождь смывал ту жизнь-смерть, на которую они были осуждены.

Риана одной рукой держала руку Кары, в ее другой руке был меч, она внимательно глядела и вправо и влево, готовая ударить любой труп, который подойдет слишком близко. Но тут случилось что-то странное. Немертвые, которые ковыляли к ней и к Каре вдруг все развернулись и захромали к Сораку, их руки были вытянуты, но не угрожающе, а скорее умоляюще, как если бы они жалобно просили о чем-то. И она внезапно осознала, что они делают.

Видя, что Гальдра одвобождает других от проклятия, эти безмозглые трупы, ведомые каким-то остатком инстинкта, оставшимся у них с того времени, когда они были живыми людьми, теперь хотели освободиться от своего состояния жизни-смерти. Они больше не атаковали, но подходили к Сораку и просто стояли, ожидая, когда он освободит их. Гальдра безостановочно сверкал, налево, направо, еще налево, еще направо, опять и опять, но все больше и больше из них подходило, дожидаясь своей очереди, протягивая к нему руки в надежде на избавление.

Кара и Риана стояли опершись друг о друга, под проливным дождем, затаив дыхание, неспособные отвести глаза от этого сверъестественного зрелища. Немертвые даже не замечали их, но бесконечной чередой ковыляли и ковыляли к Сораку. Они проходили мимо них, подходили, вставали и ждали последнего удара, снова и снова.

— Риана! — с отчаянием крикнул Сорак. — Я больше не могу. Их слишком много!

— Тогда прорубай дорогу! — крикнула она ему в ответ. — Мы идем за тобой!

Сорак устремился вперед, пробивая дорогу среди трупов, заграждавших ему путь, Риана с Карой следовали за ним по пятам. Когда они, наконец, оказались на сравнительно пустой улице, они опять услышали мучительный вой немертвых, стоявших за их спинами.

— Куда? — крикнул Сорак.

— Налево! — ответила Кара. — Прямо вниз до конца улицы. Там ты увидишь башню!

Они побежали вперед. Сорак рубил всех немертвых, встававших на его пути. В какой-то момент Риана почувствовала, как костяные пальцы схватили ее за плечо, она мгновенно повернулась и взмахнула мечом, отрубив руку, схватившую ее. Рука упала на земля и поползла, извиваясь как червь, но труп продолжал ковылять за ней протягивая оставшуюся руку, ее пальцы, острые как когти, напрасно хватали воздух, страясь добраться до нее.

Риана почувствовала мгновенный укол сожаления при мысли о том, что она не в состоянии освободить проклятую душу из вечного плена, но тут она вспомнила о всех тех, кого они убили за все эти годы, и жалость быстро испарилась из ее души. Если бы не Гальдра, они бы тоже стали бы пищей для немертвых Бодаха.

Дождь постепенно заканчивался, шторм проходил мимо. Впереди, на дальнем конце улицы, Риана уже могла видеть высокую каменную башню, стоящую на самом краю города, перед сгнившими доками, вдававшимися в иловые озера. Когда-то, в более раннюю эпоху, здесь должна была быть башня для наблюдения за озерами, или, возможно, маяк, который вел корабли в доки, но тогда в иловых озерах была вода…

Они побежали к башне, дождь почти прекратился, с неба что-то капало, но не больше. Их ноги шлепали по лужам мостовой, пока они бежали к башне, но больше не было немертвых перед ними. Сзади них слышался разочарованный вой, но башня уже находилась буквально в нескольких шагах. Они добежали до нее и влетели внутрь.

Двери в дверном проеме не было, она сгнила тысячи лет назад. Так что вход в башню был абсолютно открыт и они оказались в круглой комнате цокольного этажа, откуда шла длинная винтовая каменная лестница наверх, на вершину башни.

— Мы можем попытаться защищаться здесь, — сказал Сорак, тяжело и напряженно дыша, он быстро огляделся вокруг и с удовольствием увидел, что место абсолютно пусто. — Двери нет, но мы можем чем-нибудь завалить дверной проем и закрыть им дорогу. — Он взглянул на лестницу, ведущую на башню. — Надо проверить, может быть есть несколько там, наверху.

— Нет, — спокойно и твердо сказала Кара. — Мы здесь в полной безопасности. Они не войдут сюда.

Риана и Сорак одновременно посмотрели на нее. — Почему? — изумленно спросил Сорак.

— Потому что они знают, что этого делать не нужно, — сказала Кара. — Мы можем немного отдохнуть и придти в себя.

— А потом? — спросил Сорак.

— Потом пойдем наверх, — сказала Кара.

Сорак бросил настороженный взгляд наверх. — Почему? — спросил он ее. — Откуда немертвые знают, что сюда не надо входить? Что там наверху, Кара?

— Настоящее сокровище Бодаха, — ответила Кара.

Сорак выглянул из входной арки на улицу. Возможно тридцать или сорок немертвых стояли там, примерно в двадцати ярдах от двери. Ближе они не подходили. Дождь кончился, ураган полетел дальше, небо очистилось, свет обеих лун отражался в лужах. Потом, видя что ни Сорак ни Риана не собираются выходить из дома, трупы медленно повернулись и исчезли в темноте.

— Я не понимаю, — сказал Сорак. — Они с радостью кидались под Гальдру, стремясь умереть, и тем не менее боятся этой башни. Что это за место? Почему они предпочитают держаться от него подальше?

— Ты сам увидишь ответ на верхушке башни, — уклончиво ответила Кара.

Сорак стоял у подножия лестницы, глядя вверх, с него капало. — Мне не слишком нравится мысль опять карабкаться куда-то, после всего, через что мы прошли, но я слишком много времени ждал ответов, — сказал он. Он посмотрел на Кару. — Кто пойдет впереди? Вы или я?

— Вперед, — сказала она. — Я иду за тобой.

Сорак неуверенно посмотрел на нее, потом начал взбираться по каменным ступенькам. Кара знаком показала Риане идти за ней. Риана еще раз взглянула на открытый вход, глубоко вздохнула, почувствовала знакомую успокаивающую тяжесть меча в руке и пошла за Сораком и Карой.

Идти пришлось очень долго. Башня имела много уровней, и пол в большинстве из них давно исчез. Остались только маленькие кусочки когда-то роскошного паркета. Холодный ветер врывался в узкие окна в стенах башни, пока они упорно лезли наверх. Каменные ступеньки были, казалось, стары как мир и стерты бесчисленным количеством ног, прошагавшим по ним. Интересно, подумала Риана, когда последний раз поднимались по этим ступенькам? Сотни лет? А может быть тысячи? Больше? И что они найдут на верхушке? А смогут ли они вообще добраться до самого верха, если пол на всех уровнях исчез столетия назад?

Наконец она не выдержала и попросила Сорака остановиться на мгновение, чтобы они могли отдохнуть. Сорак вернулся на несколько ступенек вниз и присоединился к ним. На узкой, извилистой лестнице место было только для одного человека, поэтому он уселся на ступеньке выше их. Кара села сразу под ним, а Риана благодарно опустилась на еще более нижнюю ступеньку и оперлась спиной о стену.

— Еще долго? — устало спросила она. Долгий путь по улицам разрушенного города, сражение с немертвыми и этот бесконечный подъем выкачало из последние силы. Все, что она хотела, лечь на ступеньку, закрыть глаза и больше не двигаться.

— Мы почти на верхушке, — ответила Кара.

— Хорошо, по крайней мере спускаться будет намного легче, — со вздохом сказала Риана.

Сорак вынул Серебряный Нагрудник из рюкзака. Винтовая лестница немедленно наполнилась неярким, теплым синим светом. — Мы нашли то, за чем нас послали, — сказал он Каре. — И что теперь? Что лежит там, на верхушке этой башни? Еще одно послание от Мудреца? Еще одна задача, которую мы должны выполнить для него, которое опять занесет нас в никто-не-знает-какой забытый уголок планеты?

— Не мне отвечать на твой вопрос, — ответила Кара.

— А кто будет отвечать? — спросил Сорак. — Там мы узнаем, что нам надо еще сделать? Куда идти? Быть может Мудрец захочет пообщаться с нами немного иначе? Разве мы еще не доказали ему, кто мы такие? Я уже начал уставать от этих бесконечных поисков!

— Как я уже сказала тебе, — спокойно ответила Кара, — ты найдешь ответы на верхушке башни.

Сорак тяжело выдохнул. — Замечательно, — сказал он. — Ну что ж, так тому и быть. Какие бы новые задачи он не изобрел для проверки наших способностей, мы выполним их все. Мы не струсим и не отступим. Но я не могу перестать спрашивать себя, сколько раз мы должны доказывать ему свою искренность, пока он, наконец, не соизволит убедиться в ней.

Он сунул талисман обратно в свой рюкзак, встал и снова начал подниматься по ступенькам.

Со вздохом разочарования Риана полезла за ним. Они взбирались еще какое-то время, и внезапно стало теплее. Они уже не слышали свист холодного ветра, воющего снаружи, за стеной. Возможно ей показалось, но когда они проходили мимо одного из узких окон, Риана подумала, что в этой темной и мрачной башне она слышит пение птиц. Потом, прямо перед ними, вспыхнул свет. Они достигли верхушки башни, и когда Риана вслед за Сораком и Карой оказалась на вершине, она услушала, как он тихо выругался. Спустя мгновение она поняла почему.

Верхушка башни оказалась большой, круглой комнатой, с коврами на полу и красивой деревянной мебелью, стоявшей вдоль стены. В комнате стоял большой стол, покрытый многочисленными сосудами и склянками, свитками, перьями для письма и чернильницами, а в центре стола находился огромный магический кристал. Огонь горел в камине, вделанном прямо в стену. В стене большой комнаты было много окон со ставнями, причем сейчас ставни были открыты, пропуская внутрь теплый ночной воздух. И когда Риана выглянула из одного из этих окон, она увидела в ярком лунном свете не мертвый город Бодах или иловые озера, но зеленую, цветущую долину, за которой лежала пустыня.

Большой, восьмилапый кирр, весь покрытый черно-белыми полосами, важно разлегся в центре комнаты, его тяжелый, колючий хвост медленно ходил из стороны в сторону. Он поднял свою огромную головы с баранними рогами, лениво взглянул на них и негромко зарычал. Сорак и Риана одновременно выхватили мечи, но большая фигура, с опущенным капюшоном на лице встала между ними и зверем и потрясла головой. Затем она испустила несколько кликающих звуков.

Сорак с опаской поглядел на существо с закрытым лицом. Оно было больше шести футов роста и имело очень странные пропорции. Плечи были исключительно широки, шире, чем у любого мула-гладиатора, верхний торс был чудовищно велик, зато потом сужался к тонкой талии. Руки были чересчур длинны и заканчивались четырьмя пальцами, больше похожими на когти, а из под его плаща свешивался толстый хвост рептилии.

— Не бойтесь, — сказала еще одна фигура, одетая в белый плащ, стоявшая спиной к ним перед камином и глядевшая в огонь. — Киньяра мое домашнее животное, и хотя она и рычит, она не сделает вам ничего плохого. Так-ко, пожалуйста, пригласи наших гостей внутрь. Они наверняка очень устали после долгого путешествия.

Существо с опущенным на голову капюшоном опять что-то чирикнуло, приглашая их зайти внутрь. Когда Сорак подошел ближе, он увидел, что лицо под капюшоном даже отдаленно не напоминало человеческое. У него был клюв с несколькими рядами небольших, но очень острых зубов, а желтые, как у ящерицы, глаза были прикрыты моргающими мембранами. Это существо было птерраном, одной из многисленных рас людей-ящериц, которые жили в Задних Землях за Поющими Горами. Раньше Сорак никогда их не видел, и не мог не пялиться на него. Когда же Риана в первый раз разглядела лицо птеррана, она невольно нервно сглотнула.

— Пожалуйста, не обрашайте такого внимания на внешность Так-ко, — сказала закутанная в белый плащ фигура, поворачиваясь к ним. — Я согласен, что он далеко не красавец, но, по правде говоря, у него добрая и нежная душа.

Сорак уставился на человека, одетого в белый плащ. Он выглядел исключительно старым, его длинные белые волосы спускались далеко ниже плеч, почти до пояса. Он был очень высок и худ, с длинными, костлявыми пальцами. Строением тела он напоминал виличчи, хотя и был мужчиной. Как его великолепный высокий лоб, так и все лицо было в глубоких морщинах, но в его блестящих синих глазах сверкали искры юного, живого ума. Да и вообще было что-то странное в его глазах, осознал Сорак. В них вообще не было зрачков, и белок вокруг сапфирово-синей радужной оболочки весь был в синих крапинках. Когда он поднял голову, его волосы слегка пошевельнулись и Сорак мгновенно отметил большие и заостренные уши.

— Ты видишь, Так-ко, — сказал старый эльф птеррану. — Ты проиграл пари. Они выжили, несмотря ни на что, и добились цели, как я и предсказывал. — Он повернулся к Сораку и протянул ему руку, — Добро пожаловать, Сорак. Я — Мудрец.

— Мудрец? — переспросил Сорак, с недоверием глядя на него. После всех этих событий ему вдруг стало трудно принять факт, что его долгий поиск наконец завершен. Мудрец продолжал протягивать руку. С опозданием Сорак сообразил это, подошел к нему и крепко пожал ее. — Но… вы же были Странник, правда? А я всегда думал, что Странник — человек! Но…вы же эльф!

— Да, — ответил Мудрец. — Я надеюсь, что ты не разочарован. Ты прошел через слишком много…неприятностей, чтобы попасть сюда, и я бы сгорел со стыда, если бы разочаровал тебя.

Он повернулся к Риане. — И тебе добро пожаловать, дорогая монахиня, — сказал он, протягивая ей руку. Совершенно пораженная, она машинально пожала ее. — И Кара. Как замечательно снова увидеть тебя. Пожалуйста, садитесь. Чувствуйте себя как дома. Так-ко, горячего чая для наших гостей. Они выглядят совершенно заледеневшими.

Пока птерран ходил за чаем, Сорак еще раз оглядел окрестности. — Но где мы? — спросил он. — Это не может быть Бодахом.

— Нет, конечно нет, — согласился Мудрец.

— Я…я не понимаю, — сказал Сорак. Он взглянул на пирену. — Кара, как мы оказались здесь? Что случилось?

— Это и есть настоящее сокровище Бодаха, — сказала Кара. — Этот старый маяк является порталом, магическими воротами, которые ведут в другое пространство и время.

— Так вот почему осквернители не в состоянии найти вас! — воскликнула Риана, глядя на Мудреца. — Вы поселились в другом времени!

— И даже если бы они и заподозрили это, им никогда не догадаться, что ворота в это время находятся в городе немертвых, — сказала Кара. — Это самое последнее место, где любой волшебник-осквернитель стал бы искать магию сохранителей.

— Пожалуйста прости меня за то, что испытания, которым я подверг тебя, были настолько тяжелы, — сказал Мудрец, — и тебе пришлось совершить такое долгое и полное опасностей путешествие. Однако, боюсь, у меня не было выбора. Я должен был быть абсолютно убежден в твоей решительности и силе духа. Я надеюсь, что ты принес мне Серебряный Нагрудник?

Сорак вынул его из рюкзака.

— О, замечательно, — сказал Мудрец. — И Ключи Мудрости?

Риана достала из своего рюкзака золотые кольца, которые были Печатями Знания и протянула их Мудрецу.

— Просто замечательно. Вы все сделали хорошо. Ну просто очень хорошо, на самом деле, — сказал он с улыбкой. — Вы прошли настоящим путем Сохранителя. Госпожа Варанна может гордиться вами обоими.

Так-ко принес их чай. Он был обжигающе горяч, благоухая смесью сухих растений.

— Я сделал все, как вы просили меня, милорд, — сказал Сорак.

— Пожалуйста…не нужно этих формальностей, ответил Мудрец. — Я просто старый волшебник, а не лорд, ни с какого бока, и обращайся ко мне на ты.

— Но…как я должен обращаться?

Мудрец улыбнулся. — Я больше не пользуюсь своим настоящим именем. Просто сказать его вслух, это уже риск, и не самый малый. Можешь называть меня Странником, или Дедушкой, если тебе нравится. И то и другое подходит. Но мне было бы приятно, если бы ты говорил мне Дедушка. Это как уважение, так и почтение. Если, конечно, у тебя нет возражений?

— Конечно нет, Дедушка, — ответил Сорак. — Но, как я уже сказал, я сделал все, что ты хотел от меня, и теперь…

— И теперь ты бы хотел, чтобы я сделал кое-что для тебя, — сказал Мудрец, кивая головой. — Да, я знаю. Ты ищешь правду, правду о твоем происхождении. Да, я могу помочь тебе найти ответы, которые ты так страстно ищешь. Но ты уверен, что хочешь знать их? Прежде, чем ты мне ответищь, я прошу тебя тщательно обдумать то, что я сейчас тебе скажу. Ты уже сделал сам себя, Сорак. Ты выковал свою собственную, уникальную, неповторимую личность. Знание о своем прошлом может стать невыносимой ношей, с которой ты можешь не справиться. Ты по-прежнему уверен, что хочешь этого?

— Да, — настойчиво сказал Сорак. — Больше всего на свете.

Мудрец кивнул. — Как хочешь. Но сначала допей свой чай. Мне надо слегка приготовиться.

Когда Мудрец вернулся обратно к своему столу, Сорак залпом допил горячий чай. У него загорелось все внутри, и холод, проникшей в него в Бодахе, тут же исчез. Он едва мог поверить, что после всех этих испытаний, страданий и переживаний, он наконец-то сможет узнать правду о самом себе. Он спросил себя, сколько времени у Мудреца займут приготовления.

Старый волшебник развязал и развернул свиток, потом аккуратно расстелил его на столе. Затем он придавил концы свитка маленькими камешками, взял острый нож, надрезал себе палец и дал нескольким каплям крови пролиться на свиток. Окунув перо в кровь, он написал насколько рун, потом взял свечу и палочку красного воска для печатей, держа их над свитком. Пробормотав неслышно несколько слов, он пролил немного красного воска на свиток так, что на свертке возникло подобие печати, на которую он пролил еще несколько капель крови. Он повторил процесс трижды, над каждым уголком свитка, однако каждый раз используя другую печать.

С интересом глядя на приготовления к заклинаю, Сорак одновременно отметил что тело мага странно вытянуто, без сомнения результат ранней стадии идущей метаморфозы. Для эльфа естественно быть выше человека, но рост мага был больше шести футов, он был не ниже Сорака, у которого не было пропорций эльфа. К тому же Мудрец был стар, а с возрастом люди становятся ниже, и эльфы не исключение. Тем не менее, подумал Сорак, когда он был молодой, он, видимо, был довольно низок, для эльфа. Но даже и так, метаморфоза здорово изменила его, кости должны были вытянуться. Сорак даже поежился, когда представил себе, насколько это болезнено. Даже сейчас Мудрец двигался медленно, почти боязливо, так движутся те, у которых ноют все их старые кости. А если добавить изменения, вызванные трансформацией, эффект должен был просто ошеломляющий.

И странность его глаз должна была быть следствием метаморфозы. Наверно постепенно они станут полностью синими, даже белки, так что впечатление будет такое, что у него в глаза вставлены сияющие сапфиры. Интересно, спросил себя Сорак, а как видят такими глазами. Шея мага была даже длиннее, чем у обычного эльфа, и хотя его руки были достаточно длинные, в целом он скорее выглядел больше похожим на высокого человека, чем на эльфа, если не смотреть на ноги. Ходил он слегка сгорбившись под своим объемистым плащом, Сорак видел это более отчетливо теперь, когда маг стоял спиной к ним. Его лопатки неестественно выпятились, было такое ощущение, что у него горб. Они были в процессе превращения в крылья.

Что же такое аванжеон? Сорак спросил себя на что это будет похоже, когда трансформация завершится. Будет ли он напоминать дракона, или какое-то совершенно другое создание? А знает ли он сам, какой будет результат? И когда он подумал о том, сколько прошли они вместе с Рианой, чтобы оказаться здесь, Сорак осознал, что это ничто по сравнению с тем, через что прошел Мудрец. А в те годы, когда он был Странником, знал ли он, куда приведет его дорога, на которую он встал? Определенно уже тогда он должен был решиться на это, Журнал Странника содержит ясные, хотя и замаскированные намеки, скрытые среди описания стран Атхаса. Сколько же лет провел он, странствуя как пилигрим, записывая свои впечатления и наблюдения, да еще и шифруя их, указывая путь, по которому должен идти сохранитель? И как долго он изучал забытые древние книги и свитки, чтобы стать Мастером-Магом, и начать длинный, трудный и болезненный путь превращения в аванжеона?

Нет, подумал Сорак, то, через что мы прошли, ничто по сравнению с тем, через что прошел он.

Он взглянул на Риану, и увидел, что она очень странно глядит на него. Она очень устала, и пока он глядел на нее, он осознал, что он сам тоже очень устал. Все-таки они прошли через очень многое. Его руки ныли после того, как ему пришлось помахать Гальдрой, уничтожая бесчисленное количество немертвых, через которых они прошли. Они оба страшно замерзли и промокли, до кончиков пяток, кости ныли, а тепло от камина в комнате Мудреца вместе с горячим чаем, которым напоил их Мудрец, безусловно усыпили бы их, если бы они не были так возбуждены, достигнув своей цели. И пока он глядел на Риану, он увидел, как ее глаза закрылись, а голова склонилась на грудь. Чашка, которую она все еще держала в руке, упала и разлетелась на куски, ударившись о пол.

Он сам едва сопротивлялся желанию закрыть глаза. Он почувствовал, как глубокая усталость охватила все его тело, и его зрение начало затуманиваться. Он взглянул на пустую чашку, которую держал в руке, и внезапно осознал, почему ему внезапно так сильно захотелось спать. Он взглянул на Кару, и увидел, что она глядит на него. В его глазах все закружилось. Кара расплылась и он видел на ее месте неясный силуэт.

— Чай… — сказал он.

Мудрец повернулся и взглянул на него. Сорак непонимающим взглядом взглянул на него.

— Нет… — сказал он, вскакивая на ноги и с силой бросая чашку в стену. Она разлетелась на куски, ударившись о стену.

Шатаясь, он заковылял к Мудрецу.

— Почему? — спросил он. — Я сделал…все…что ты…просил…

Комната начала кружиться, и Сорак упал. Так-ко схватил его раньше, чем он ударился о пол и бережно усадил обратно на стул.

— Нет… — слабо сказал Сорак. — Ты обещал…обещал…

Его собственный голос звучал так, как если бы доносился до него издали. Он опять попытался встать, но ноги отказались подчиняться. Он увидел, как птерран бесстрасно смотрит на него, потом он попытался перевести взгляд на Кару, но не сумел увидеть ее. А потом сознание внезапно ускользнуло, вокруг стало темно, у него закружилась голова и он полетел, полетел неизвестно куда…




Одиннадцатая Глава


— Сорак. — Голос пришел снаружи. — Сорак, слушай меня.

Он парил в темноте. Он попытался открыть глаза, но не сумел. Он чувствовал себя отсоединенным от своего тела.

— Сорак, не пытайся сопротивляться. Тебе нечего бояться, если твоя вера крепка. Ты пришел сюда после очень долгого путешествия, но это только начало. Теперь тебе предстоит другое путешествие, путешествие внутрь собственного сознания. Ответы, которые ты ищещь, находятся там.

С ним говорил голос Мудреца, осознал Сорак, но он пришел издалека, хотя он отчетливо слышал каждое слово. Он потерял чувство пространства и времени, не было и никаких физических ощущений. Как если бы он всплыл из своего тела и сейчас летел неизвестно куда, лишенный формы и не ощущая ничего.

— Если тебе кажется, что мой голос все слабее и слабее, это означает, что ты летишь все глубже и глубже, забираешься в самые глубокие тайники своего сознания, — сказал Мудрец. Не пытайся остановить полет, дай себе свободу. Избавься от всех мыслей и соображений, от всех тревог и проблем, страхов и даже забудь о своей воле. Дай себе принять в свой рассудок новый-старый опыт, дай ему развернуться в себе.

И тут внутри себя Сорак услушал испуганный крик Кивары, Сорак, я боюсь! Остановись!

— Цыц, Кивара, — сказал Мудрец, и Сорак поразился тому, что старый маг услышал ее. Быть может он произнес слова Кивары вслух, своим физическим телом? Но тут голос стал слабее, как Мудрец и предсказывал.

— Я не пойду с тобой, — сказал Мудрец, подтверждая его мысль, — но я останусь здесь и буду наблюдать за тобой. Это путешествие ты должен проделать один. Долгое путешествие в глубь себя, и за пределы себя. Пока ты летишь в глубины своего сознания, ты возвращаешься назад, назад к тому времени, когда ты родился…

Сорак почувствовал, как будто медленно теряет сознание, примерно так, когда тело тонет в воде, а в легких уже нет воздуха. Голос Мудреца становился все слабее и слабее…

— Ты возвращаешься в то время, когда та часть тебя, которая была твоим отцом, встретила ту часть тебя, которая была твоей матерью, возвращаешься для того, чтобы узнать, кто они были и как встретились, возвращаешься к тому времени, когда все началось…

* * *


Племя эльфов путешествовало всю зиму, но теперь быстро приближались жаркие летние месяцы. Он пришли с востока, из Задних Земель, западных склонов Поюших Гор, пройдя длинным и узким ущельем, которое вывело их на восточные склоны. У них не было карты, по которой можно было бы идти, зато у них были видения вождя, который сказал, что путешествие будет тяжелым, но оно будет стоить всех их усилий, как они сами узнают в конце.

Мира и все остальные точно знали, что все видения вождя истинны, так как он рассказал им о горном ушелье, и они прошли по этому ущелью и ни разу не сбились, и он рассказал им о дымящейся горе, которую они все могли видеть сейчас, довольно далеко от себя, со склонов Поющих Гор. Прошлой ночью вождь собрал вокруг костра их маленькое племя, и рассказал им о новых предзнаменованиях, которые открылись ему во сне, и напомнил, почему они начали это длинное и опасное паломничество. Это была история, которую Мира хранила в своем сердце, как и все в их племени, и мерный, уверенный голос опять говорил возвышенные слова, пока они сидели кружком вокруг огня, глядя на их вождя, который рассказывал ее каждую ночь.

— Так и произошло, что благородный Аларон, последний из долгой череды королей эльфов был заколдован злым Раджаатом, который боялся силы эльфов и старался разрушить их единство, — сказал вождь. Племя слушало молча, много кивали, пока он говорил. — При помощи злой магии осквернителей, Раджаат наложил проклятье на благородного Аларона, так что у него не могло быть сына, и его королевская линия должна была умереть вместе с ним. И за то зло, которое он принес нашему народу, да будет имя его проклято навеки.

— Да будет имя его проклято навеки, — ответил печальный хор.

— Раджаат посеял рознь между племенами, используя подкуп, клевету и магию, и со временем ему удалось разделить эльфов на много враждующих кланов и племен. И только благородный Аларон продолжал сопротивляться ему, но он был не в состоянии опять сплотить племена. И королевство пало.

— И королевство пало, — отозвались как один все люди племени.

— Тогда благородный Аларон был вынужден бежать, преследуемый злыми миньонами Раджаата, — продолжал вождь. — Они нагнали его и остатки его племени в месте, известном как Озеро Золотых Снов и оно стало озером смертельных снов для нашего народа. Произошла страшная битва и все племя было уничтожено. Смертельно раненый, благородный Аларон сумел убежать в леса Поющих Гор и там он упал без сил, отчаявшийся и ждавший только смерти, которая должна придти и забрать его. Он потерпел поражение, но не склонился перед своим врагом. Да будет его мужество славиться вовеки.

— Да будет его мужество славиться вовеки, — сказала Мира в унисон с остальными членами племени.

— Так случилось, что пока он лежал, умирая, одна странствующая пирена подошла к нему, чтобы принести мир в его душу и облегчить ему последние мгновения. Мои видения не открыли мне ее имя, но они открыли, что благородный Аларон, испуская последний вздох, дал ей свой могучий меч, Гальдру, заколдованный клинок королей эльфов. И со своим последним вздохом он попросил ее о последней милости.

«Возьми это, мой меч, символ моего когда-то гордого народа», сказал он. «Сохрани его, да никогда он не попадет в руки осквернителей, так как он разлетится на куски, если они попытаются воспользоваться им. Я был заколдован и у меня нет сына и наша благородная линия умрет вместе со мной. Эльфы теперь пропащий народ. Возьми Гальдру и сохрани его. Моя жизнь была длинна, но это мгновение по сравнению с жизнью пирен, вроде тебя. Однажды, возможно, тебе повезет там, где не повезло мне, и ты найдешь эльфа, достойного носить этот меч. А если нет, хотя бы скрой его от осквернителей. Его они, по меньшей мере, не получат».

— С этими словами он умер. И королевство эльфов умерло вместе с ним.

— И королевство эльфов умерло вместе с ним, — печально повторил хор.

— И наш народ впал в упадок, и племена рассеялись широко и далеко, большинство стало жить в пустыне, как кочевники, нападая и крадя все, что только можно у людей и у своих братьев, потеряв свое достоинство и честь, а другие пошли и поселились в городах людей, где они занимаются торговлей и смешивают свою кровь с ними, и забыли о славе своей когда-то гордой расы. И теперь осталась только слабая искра надежды, осталась в сердце нашего народа. Эта слабая искорка, известная как легенда о Короне Эльфов, сохранялась на протяжении многих поколений, хотя большинство нашего народа считает это просто мифом, историей, которую эльфы-барды рассказывают сидя вокруг костра длинными холодными ночами, или приносят в убогие эльфийские кварталы городо в, в которых наш народ живет в нищете и унижении, чтобы утешить их души хотя бы на несколько коротких мгновений. Так мы все вспоминаем легенду.

— Так мы все вспоминаем легенду, — сказала Мира вместе со всеми остальными, которые с восторгом и упоением смотрели на своего вождя, пока он рассказывал, его лицо было освещено танцующими языками пламени.

— Когда придет день? Легенда говорит, — продолжал вождь, — когда седьмой сын вождя упадет и опять встанет, и с его подъема начнется новая жизнь. Из этой новой жизни родиться новая надежда для нашего народа, и он будет Короной Эльфов, он коронует великого, доброго правителя, который приведет эльфов обратно, в родные леса. Корона объединит народ, и новый восход встанет над зеленеющим миром. Так это сказано, так это и будет.

— Так это сказано, так это и будет, — пропели все.

— И вот мы собрались у костра, как мы делали это каждую ночь, чтобы подтвердить свою решимость достичь цели, — сказал вождь. — С того дня, как я упал и ударился головой о камень во время упражнения с оружием моего отца, главы племени Бегунов Луны, у меня начались видения. Я упал и поднялся, и начиная с того момента для меня началась новая жизнь. Новая жизнь, в которой я веду мой народ к новому восходу, который придет. Я знал, начиная с того самого дня, что моя судьба искать и найти Корону Эльфов, того единственного, кто сможет носить легендарный эльфийский меч Гальдра, меч Аларона и символ нашего народа. И я знал, так как видения сказали мне, что в один день я стану вождем нашего племени, и что я, Кетер, седьмой сын вождя, поведу мой народ на поиск, и мы найдем пирену, которой был доверен прославленный меч Аларона.

— Мы прошли очень большое растояние во время нашего поиска, — сказал Кетер, — и сейчас я чувствую, что мы почти достигли конца. Мы отбросили в сторону все другие заботы, страсти, зависть и вражду, мы посвятили себя мистической чистоте Дороги Сохранителей, мы встали на Путь Друида, мы освободились от жестокости, мелочной гордыни, эгоизма и зависти. Чтобы найти пирену, подателя мира, которая приведет нас к Короне, надо в первую очередь обрести мир внутри самих себя, стать достойным этого. Каждый день мы обязаны вновь и вновь обретать нашу цель и стремиться к ней с новым рвением. Мы должны нести в своих сердцах любовь и уважение к любому живому существу, и должны почитать наш умирающий мир, который в один день начнет жизнь заново. И этой благородной цели мы посвящаем всех себя.

— И этой благородной цели мы посвящаем всех себя, — сказали все, их глаза сияли в свете костра.

Кетер огляделся и увидел, что они все смотрят на него, полные надежды и веры. Мира спросила себя, на что это похоже, быть вождем и знать, что все племя зависит только от тебя и от правильности твоих решений. Это тажелое бремя, подумала она, но Кетер мудр и силен, и несет его с достоинстом. Он поднялся на ноги и стоял, высокий и гордый, глядя на свой народ. Его длинные серебристые волосы были завязаны сзади ремешком, и спадали до середины спины. Его лицо с резкими чертами, с высокими, выдающимися вперед скулами было сильным и красивым. Он был еще молод и не выбрал себе жену. Мира была одной из немногих подходящих девушек маленького племени, и надеялась, что придет день и он выберет ее. Она была бы горда выносить ему сильных сыновей, один из которых впоследствии станет вождем племени.

— Мы зашли очень далеко, мой народ, — сказал Кетер. — Сегодня ночью мы сидим все вместе на склонах Поющих Гор, недалеко от того места, где благородный Аларон умер много лет назад. Я знаю, многие из вас страдали от трудностей, которые нам пришлось преодолевать на этом долгом пути, но я чувствую, что мы почти пришли. Говорят, что где-то здесь, в величественных Поющих Горах, находится монастырь загадочных сестер-виличчи. Они долго живут, они следуют Путем Друида и Дорогой Сохранителя. Если кто и знает, где найти Корону Эльфов, то только они.

— Завтра мы немного отдохнем, соберем еды для нашей дальнейшей дороги, а на следующий день мы пойдем на юг, в горы. Там мы будем искать дом сестринства виличчи, и, когда найдем, будем просить их указать нам Корону. Надо верить, мой народ, и быть сильными. То, что мы делаем, мы делаем не для себя, но для всех грядущих поколений. Выспитесь получше сегодня ночью, и во сне, пусть вам увидится новый рассвет для нашего народа, и для всего этого мира, погруженного в темень ночи. Я желаю вам мирного и спокойного сна.

Племя медленно разошлось по своим палаткам, но Мира задержалась у огня, задумчиво глядя на языки пламени. Она спрашивала себя, как она часто это делала, что за будущее судьба приготовила для нее. Она была молода, ей не было еще и шестнадцати лет, невысока ростом и изящна для своей расы, у ней были длинные, серебристые волосы, острые черты лица и светло-серые глаза. Каждый год на протяжении всего своего детства она спрашивала свою мать, Гадру, когда же она вырастет и будет такой же высокой, как и все в их племени, и каждый раз мать смеялась и говорила, что скоро она начнет тянуться вверх как пустынный ракитник после муссона. Но в последние годы мать перестала смеяться, когда она спрашивала, и вскоре Мира поняла, что она никогда не станет выше, чем она была сейчас. Она останется низкой и непривлекательной, уродливая коротышка среди своего народа, и без сомнения было глупо и наивно думать, что ее кто-нибудь выберет, а тем более Кетер. А если ее не выберет никто из племени, тогда кто же ее возьмет?

Ее мать уже спала, когда она вернулась в палатку, но хотя она и постаралась двигаться совершенно бесшумно, она все-равно проснулась, когда Мира вошла внутрь.

— Мира?

— Да, мама. Прости меня, я не хотела тебя разбудить.

— Где ты была?

— Сидела у костра и думала.

— В последние дни ты проводишь слишком много времени одна, думая о своем будущем, — со вздохом сказала мать. — Я знаю, что это очень трудно для тебя, мое дитя. С того времени, как твой отец ушел, я пыталась воспитать тебя сама, я делала все, что в моих силах, но я знаю, как тебе было одиноко без отцовской любви. Прости меня.

— Это не твоя вина, мама.

Гарда опять вздохнула, пока Мира залезала в свой спальный мешок. — Да, конечно, — сказала она. — Возможно я должна была знать лучше. Твой отец был не из нашего племени, и когда я повстречала его, я заранее знала, что он не останется с нами. Он был очень похож на Кетера: тоже не мог жить без странствий, тоже искал смысл собственной жизни. Он никогда не говорил мне, что он останется, а я никогда не просила его об этом. Мы были совсем недолго вместе, но по меньшей мере я всегда буду помнить, как мы любили друг друга.

— Ты думаешь, он когда-нибудь вернется?

— Все это время я сама спрашивала себя об этом, — сказала ее мать.

— А сейчас?

Какое-то время мать молчала. Потом, совсем тихо, она сказала, — А теперь я больше не спрашиваю. Давай спать, доченька.

Мира довольно долго лежала молча, но когда ее мать задышала ровно и спокойно, она тихонько встала и вышла наружу. Сон убежал от нее. Внутри себя она чувствовала тревогу и смятение, и не знала почему. Она подошла к краю утеса, на котором они разбили свой лагерь, и уставилась на запад, на пустыню, освещенную светом обеих лун. Там, вдалеке, она видела дымящуюся гору, а под ее ногами лунный свет отражался в Озере Золотых Снов. Именно там Аларон сражался в своей последней битве, и где-то недалеко от него он умер.

Оно не казалось очень далеко, не для эльфа. Хотя она и была коротышкой, но она все равно была Бегуном Луны, и она подумала, что она может очутиться там за несколько часов. Она отлично знала, что не имеет права убегать из лагеря, они были на совершенно незнакой территории, но ее тянуло к этому отдаленному озеру, она ничего не могла поделать с собой. Это было слишком важное место для истории ее народа. Как она может не увидеть его вблизи? А эта вода…она просто приглашает ее…прошло так много времени с тех пор, когда она мылась в последний раз. Облизав губы, Мира бросила быстрый взгляд через плечо. Лагерь спал, огонь догорел. Она повернулась и пошла по старинной дороге, ведущей вниз со склона. А потом она побежала.

* * *


Они встретились на Озере Золотых Снов, на противоположном берегу от шахтерской деревни Мальда, и их видела только дымящая гора. Была ночь, и обе луны, Рал и Гутей бросали призрачный, серебристый свет на предгорья. Была теплая летняя ночь, и лунный свет плясал на спокойной поверхности озера, искрившейся под его лучами.

Она была из Бегунов Луны, странствующего племени, которое пришло из Задних Земель, и проделало очень длинный путь, чтобы достичь Поющих Гор. А он был юный халфлинг, и его звали Огер. Он был седьмой сын, рожденный седьмой женой вождя, выше, чем большинство членов его племени, мускулистый, с точеными чертами лица, раскошной черной гривой волос и беспокойными темными глазами своего отца-воина.

Он пришел с вершин, вниз, к озеру, чтобы исполнить свой Ритуал Обещания, который отмечал его переход от юноши к взрослому мужчине. Он должен был в одиночку убить горного кота, вооруженный только своим копьем, в бою один на один, и потом одержать победу в соревновании, принести клятвы обеим лунам-близнецам и спеть Песню Обещания. Горный кот был уже убит, и его мясом будет угощаться все племя. И он выбрал себе врага, который подходил сыну вождя-воина. Он убъет человека. Он пришел на берег озера, чтобы высмотреть лучшие подходы к шахтерскому поселку Макла, и там он увидел ее, в одночестве плавающую в озере.

Он осторожно подполз к тому месту на пляже, где она оставила свою одежду, и внимательно смотрел из своего укрытия, как она моет волосы в наполнненой лунным светом воде озера. Раньше он никогда не видел женщин-эльфов, и он был просто поражен ее красотой, особенно когда вода обтекала ее нежное, грациозное тело. Она была не так высока, как он ожидал, хотя если бы они встали рядом, она оказалась бы на голову выше его, и он не мог оторвать от нее глаза. Он скорчился на пляже, опершись о копье, смотрел как она плещется в воде и не мог насмотреться.

Было что-то невероятно привлекательное, мягкое и совершенное в ее движениях. Она что-то непевала себе негромко, пока вода струилась по ее телу, и первые лучи солнца уже отражались в капельках, блестевших на ее гладкой и совершенной коже. А потом треснула веточка, она застыла на месте и с тревогой поглядела на берег.

Огер был так зачарован ею, что прозевал их приход. И она тоже. Они двигались абсолютно незаметно, пока в самое последнее мгновение их не выдал один неуклюжий шаг. И тогда они бросились на нее.

Это была небольшая группа охотников, людей из лежавшего недалеко шахтерского поселка. Их было четверо, и они бросились в воду, крича и ругаясь, по двое с каждой стороны, отрезая ей пути отступления. Она повернулась и попыталсь уплыть в озеро, но либо она была в шоке от страха, подумал Огер, либо вообще не умела плавать, что естественно для кочевника. Она закричала, когда они схватили ее и грубо поташили к берегу, и судя по выражению их лиц и по их жестам легко было догадаться, что они собирались сделать.

Огер выпрыгнул из своего укрытия и побежал в воду, держа копье перед собой. Все четверо были так поглощены своей добычей и своими будущими удовольствиями, они делали столько шума, что они не только не слышали, как он бежит по пляжу, но даже не услышали, как он зашлепал по воде. Он подбежал к одному из них со своим копьем и вонзил его ему в спину. Человек закричал и умер, и только тогда другие осознали, что на них напали и повернулись к нему. Когда один из них, который был ближе всех, повернулся к нему, Огер ударил его в лицо толстым концом копья, а потом уже острием, как ножом, резанул по лицу второго. Человек закричал и поднял руки к лицу, кровь текла из глубокой раны, которая шла от его правого виска до левой скулы, проходя прямо через правый глаз.

Не останавливаясь ни на мгновение, Огер вонзил свое копье в живот третьего человека и повернул его. Человек закричал и инстинктивно схватился за ствол копья. Пока Огер пытался выдернуть его, четвертый человек выхватил свой обсидиановый меч, и одновременно халфлинг почувставовал, как второй, придя в себя после удара копьем, схватил его сзади. Он все-таки освободил копье и ускользнул из лап второго человека, но в суматохе потерял копье и остался с одним кинжалом. Прыгнув в воду, он нырнул, быстро обогнул человека под водой, схватил его за ногу и изо всех сил дернул. Человек, ругаясь, полетел в воду, но когда Огер вынырнул, четвертый ударил его мечом.

Огер быстро изогнулся, но клинок ударил его в плечо, оставив глубокую, болезненную рану. Выхватив свой кинжал, Огер попытался ударить им четвертого человека, но тот отпрянул и удар прошел мимо. Огер мгновенно нагнулся, иначе бы могучий ответный удар снес бы ему голову. Проскользнув под мечом, он прыгнул вперед и распорол человеку живот, сверху донизу. Тот ужасно закричал и обхватил живот руками, стараясь не дать кишкам вывалиться наружу.

Но пока Огер вставал после своего удара, он почувствовал нестерпимую боль, так как последний оставшийся человек ударил его кинжалом сзади. Ему сжало грудь от боли, но, преодолевая себя, он бросился вперед, развернулся, чтобы встретить угрозу, но потерял равновесие, боль охватила его всего и он упал, увидев как человек поднимает свой кинжал для последнего, смертельного удара.

И тогда, внезапно, человек что-то проборматал и застыл, когда конец собственного копья Огера возник из его груди. Его глаза расширились и остекленели, кровь хлынула из его рта, а потом он упал в воду, мертвый, и Огер увидел голую эльфийку стоявшую за ним с его копьем в руках. Потом перед глазами Огера все поплыло и он потерял сознание.

Пришел он в себя намного позже, когда солнце уже стояло высоко в небе. Он лежал на земле на берегу озера, хотя и не помнил, каким образом выбрался из воды. Он поразился про себя, что еще жив. А потом он увидел девушку-эльфа.

Она была уже одета, и перевязала его раны полосами ткани, оторванными от ее платья. Потом она наклонилась и посмотрела на него, открытым и любопытным взглядом. Он машинально подумал, что у нее самые прекрасные глаза, которые он видел в своей жизни. Медленно, он протянул руку и коснулся ее, потому что хотел почувствовать ее кожу, потому что она показалась ему почти прозрачной, но потом заколебался, осознав, что он собирался сделать, и оставился.

Она вытянула свою руку и легонько коснулась его пальцев, лаская их, потом протянула вторую руку и осторожно взяла его руку своими двумя. Потом она засмеялась и медленно поднесла его руку к своему лицу. Он почувствовал гладкость ее щек, и поразился, как она почувствововала его желание. Потом она поднесла его руку к своей груди и глубоко заглянула ему в глаза.

Они были два незнакомца, существа разных племен и рас, которые даже не знали язык друг друга, естественные враги, быть может, но оба юные и оба захваченные магией момента, чтобы думать об осторожности или о ненависти. Ни один из них не понимал на самом деле, что их привлекло друг к другу, но с того первого момента, когда их глаза встретились, в них зажглась искра, между ними возникла связь, они больше не были халфлингом и эльфом, но они были мужчиной и женщиной, и каждый видел в другом отражение своей собственной души.

* * *


— Пришло время для него покинуть нас, Мира, — сказала ее мать.

Они стояли у входа в их палатку, пока темное солнце медленно садилось за горизонт, глядя на Огера, который стоял один у костра, задумчиво глядя на языки пламени.

— Нет! — сказала Мира, поворагиваясь и с тревогой глядя на мать. — Как ты можешь говорить такое?

— Потому что это правда, моя девочка.

— Но он один из нас!

— Нет, — сказала Гарда, — он не один из нас и никогда не будет одним из нас.

— Но он мой муж, отец моего ребенка!

— Ребенок теперь достаточно большой, — сказала Гарда. — А для Огера настало время присоединиться к своему народу.

— Ты хочешь выгнать его только потому, что он халфлинг?

— Нет, — сказала Гарда. — Это не наш путь, Мира, и ты это знаешь. Кетер проявил высшую мудрость, преодолев старую ненависть. Прошло уже пять лет, и Огер тоскует по своему племени и по своей родной земле. Халфлинги очень сильно привязаны и к своему племени и к своей земле. Если он останется с нами, он заболеет от тоски и умрет.

— Тогда и я уйду вместе с ним, — сказала Мира.

— Ты не можешь, — ответила ее мать. — Они никогда не примут тебя, и никогда не примут твоего сына. Он будет проклятием для них, и они не разрешат ему жить. Если ты вернешься вместе Огером, это будет означать смерть, смерть для всех вас.

— И что мне остается делать? — в отчаянии выкрикнула Мира.

— Ты должна принять это, — сказала ее мать, вздохнув. — Как я приняла это, когда твой отец ушел от нас. У тебя есть маленький Аларон. Вырасти его, как я вырастила тебя, и благодари любовь, которая дала ему появиться на свет.

Мира и Огер проговорили всю ночь. За те пять лет, которые они прожили вместе, они выучили язык друг друга, и они стали так близки, что каждый из них стал частью другого. Мира пообещала себе, что она не будет плакать, чтобы не сделать Огеру еще хуже, чем уже есть. Вместо этого они полюбили друг друга, в последний раз, потом он снял с руки и дал ей браслет, на котором были выгравированы его имя и имя его клана. В ответ Мира подарила ему простое ожерелье из зеленых и красных керамических бусинок, которое она сделала собственными руками. Когда она проснулась утром, Огера уже не было в палатке. И тогда она зарыдала и забилась в судорогах.

* * *


Огеру потребовалось много времени, чтобы добраться до своего племени, и хотя его сердце становилось все легче и легче с каждым шагом, который приближал его к родной земле и к племени, его душа все больше больше тосковала при воспоминании о Мире и оставленном сыне, Алароне. Его всегда учили, что эльфы смертельные враги халфлингов, и тем не менее, когда он впервые увидел Миру, он не был в состоянии даже взглянуть на нее, как на врага. Да и ее племя никогда не обращалось с ним как со смертельным врагом. Наоборот, они приняли его, вылечили его, вернули ему здоровье, и никто не был более внимательным к нему, чем Мира, которая почти не отходила от него, пока к нему не вернулась вся его сила. И тогда он понял, что полюбил ее, а она полюбила его.

Когда Мира спросила Кетера, согласен ли он, что Огер станет ее мужем, Кетер спросил только, любит ли она его по настоящему, так как прекрасно знал, что Огер любит ее. Никто и не заикнулся о его расе, и никто не обращался с маленьким Алароном иначе, чем с любым другим ребенком племени, когда он родился. Как такой народ мог стать его врагами?

Огер решил, что расскажет отцу все о том что произошло, как только вернется. Его отец будет рад и горд за него, он знал заранее. Его сын не умер, как без сомнения думало племя все это время. И Огер не только выжил, но и вернулся с триумфом, убив даже не одного, но трех людей — Мира зарезала четвертого. Он выполнил Ритуал Обещания.

Но, еще более важно, он принесет им новость, что не все эльфы враги халфлингов. Он попросит разрешения у отца и приведет с собой жену и сына, и все племя узнает, что эльфы и халфлинги могут жить вместе…и даже любить друг друга.

Его племя действительно было радо его возвращению, и был большой праздник и большой пир, и его отец гордо сидел на своем месте вождя, пока он рассказывал ему, как он убил горного кота в поединке один на один, и как он потом убил людей. Но когда он стал рассказывать о Мире, все изменилось.

— Почему ты не убил эту эльфийскую девчонку? — спросил отец, и его лицо потемнело.

— Отец, она спасла мне жизнь, — запротестовал Огер.

— Спасла свою собственную жизнь, ты имеешь в виду, — насупившись ответил его отец. — Люди напали на нее, и она просто воспользовалась тобой, чтобы отвлечь их внимание, а потом ударить. Это и есть путь эльфов. Они двуличны и коварны.

— Отец, это неправда, — настойчиво ответил Огер. — Четвертый человек обязательно убил бы меня, если бы не ее помощь. Он уже тяжело ранил меня, и она легко могла бы оставить меня, если бы она хотела, чтобы я умер. Вместо этого, она вытащила меня из воды, положила на берег озера и перевязала мои раны. И потом она привела меня с собой к ее собственному племени, и они заботились обо мне, пока я не выздоровел. Они легко могли бы убить меня, Отец, но вместо этого приняли в племя.

— Ты стал членом племени эльфов? — с ужасом спросил отец.

— Они называют себя Бегунами Луны, Отец, — сказал Огер, — и они совсем не такие, какими мы все считаем эльфов. Они относились ко мне с уважением, как и к любому другому члену племени, и никто не презирал меня только потому, что я халфлинг. Я жил как один из них.

— Как их раб, ты имеешь в виду, — зло бросил его отец.

— Нет! Иначе как бы они разрешили мне жениться на одной из них?

— Что? — сказал его отец, вскакивая на ноги.

— Мира моя жена, Отец, — сказал Огер. — У нас есть ребенок. У тебя есть внук. Если ты захочешь увидеть его, а я уверен, что ты захо-

— Этот мой сын переспал с грязной эльфийской девчонкой и даже заимел щенка от нее! — закричал его отец так яростно, что все остальные члены племени бросились к ним. — Никогда я не думал, что мои старые глаза увидят свет такого дня!

— Отец, послушай меня, — попытался сказать Огер, но не смог перекричать шум, который поднялся после крика вождя.

— Ты обесчестил меня! — ревел отец, указывая на него. — Ты обесчестил все племя! Ты обесчестил всех халфлингов на свете!

— Отец, ты не прав-

— Молчи! Никто не разрешал тебе говорить! Да лучше бы ты переспал с горной кошкой, чем с эльфийкой! Больше ты не мой сын! Ты даже не настоящий халфлинг! Ты проклят и обесчещен, и мы должны очиститься от скверны, которую ты принес в племя! Слушайте меня, мой народ! Огер больше не мой сын! Я, Рагна, вождь Калимора, проклинаю его и осуждаю на смерть в огне, мы сожжем его и вместе с ним эту болезнь, которую он принес с собой! Уберите его с моих глаз!

Они набросились на него и схватили его, ругаясь и осыпая непрерывными ударами, потом надежно привязали к стволу дерева агафари, а сами пошли за хворостом для очистительного костра. Рано утром они проведут Ритуал Очищения, и каждый член племени формально откажется от него, проклянет его перед лицом вождя, и когда солнце сядет, они сожгут его.

Поздно ночью, когда все разошлись, мать Огера подошла к нему. Она встала перед ним со слезами на глазах спросила, почему он сделал такую отвратительную вещь, зачем он принес столько горя в ее сердце. Он хотел было попытаться объяснить ей, но сразу же понял, что это бесполезно, она не поймет, и не сказал ничего.

— Почему ты даже не хочешь говорить со мной, мой сын? — спросила она.

Он взглянул на нее, ища понимание в ее глазах. Он не увидел ничего. Но возможно еще была надежда, последняя. — Освободи меня, Мама, — сказал он. — Если я обесчестил племя, по меньшей мере дай мне уйти и я вернусь туда, где меня любят и принимают. Я вернусь к своей жене и сыну.

— Я не могу, — ответила она. — Хотя это разбивает мое сердце, слово твоего отца закон. Ты сам знаешь это.

— То есть ты разрешаешь мне умереть?

— Я должна, — сказала она. — Я должна думать и о твоих братьях и сестрах. Ради них я не могу вызвать ярость твоего отца. Да тебе уже некуда возвращаться.

Он взглянул на нее с внезапным подозрением. — Чти ты имеешь в виду?

— Твой отец послал бегуна к Безликому.

— Нет! — сказал Огер с ужасом. — Только не это!

— Ты ничего не можешь сделать, — сказала она. — Воля твоего отца закон. А я никогда не видела его в такой ярости. Он поклялся, что смоет кровью позор, который ты принес в племя, и он попросит Безликого наложить заклятие на Бегунов Луны, которое убъет их всех, до последнего младенца.

— Но они не сделали ничего!

— Они осквернили сына Рагна, — сказала она, — и тем самым осквернили Рагну. Он наложит на них проклятье, и никто не отговорит его.

— Освободи меня, Мама! Пожалей, освободи меня!

— Чтобы меня осудили на то же самое, от чего ты убежишь? — сказала она. — Чтобы твоих братьев и сестер сожгли на этом самом месте? Как ты можешь даже просить меня об этом! Верно, эльфы запачкали тебя своей скверной, и даже сейчас ты думаешь только о себе, а не о нас.

— Я думаю не о себе, а о моей жене и сыне, и обо всем маленьком племени, которое не сделало ничего, чтобы оскорбить вас!

— Да, я вижу твои настоящие чувства, вижу, кому принадлежит твоя преданность, — сказала она. — Рагна был прав. Ты больше не Огер. Ты больше не мой сын. Ты заботишься о племени проклятых эльфов больше, чем о своей собственной семье и о своем народе. Ты больше не халфлинг. Мой сын мертв. Я всегда думала, что он умер больше пяти лет назад, и я была права. Я всегда буду лить слезы о нем. Осталось только это.

Она повернулась и ушла прочь, оставив его одного, хотя он кричал и бился, стараясь порвать свои узы. Но они были очень крепки, и убежать было невозможно.

* * *


Они спустились с низких северных склонов предгорий, чтобы пересечь маленькую долину на краю пустыни, за которой, насколько глаз мог видеть, лежала неровная, зазубренная линия высочайших пиков Поющих Гор. Когда они подошли к долине, они увидели, очень далеко от себя, даже Зуб Дракона, высочайший пик Атхаса. Кетер видел его в своих видениях, и он верил, что именно там они найдут пирену. Когда он рассказал им, что их поиск почти закончен, Бегуны Луны очень обрадовались, и начали пересекать долину, направляясь к горам. В этот момент на них обрушилась песня.

Меньше чем через час они все были мертвы. Аларон стоял один среди их упавших тел, потрясенный и оцепенелый. Всю его душу терзал ужас, это было намного больше чем то, что он мог вынести, и он совершенно не понимал, что случилось. Его мать лежала у его ног, ее невидящие глаза были широко открыты, она прикусила себе губы в агонии, которая исказила и заморозила ее черты. Он наклонился к ней и позвал ее по имени, потом заплакал, но она не ответила. Она никогда не ответит ни ему, ни кому-либо другому.

Кивара, мертвая, лежала рядом с ней, а недалеко от Кивары Эйрон и Поэт, его юные товарищи по играм, они все вместе играли, а потом вдруг они все закричали и попадали на землю, сжимая себя за горло и извиваясь от смертельной боли, пока не испустили дух. Кетера, их могущественного вождя, больше не было. Один за одним они падали на землю, сраженные какой-то страшной, невидимой силой, и теперь остался один Аларон, почему-то совершенно нетронутый, когда невидимая сила убивала одного за другим всех членов племени. Наполненный ужасом и беспомощный, он смотрел, как гибнет его племя, гибнет в ужасных муках.

Теперь он стоял и бессмысленно смотрел на искаженные, выгнутые тела, лежавшие вокруг него на песке. Это зрелище было слишком страшно, чтобы его юный рассудок мог его вынести. Он стоял, тяжело дыша короткими, нервными вздохами, задыхаясь и чувствуя страшное давление в своей маленькой груди, слезы текли по его щекам и он жалобно выл. А потом что-то внутри его треснуло.

Он повернулся и пошел в пустыню, не зная, куда он идет, не думая, впрочем он даже не мог думать. Он просто поставил одну ногу перед другой, не видя куда идет, потом другую перед первой, потом он сделал несколько шагов и пошел быстрее, а потом побежал.

Хныча и тяжело дыша, он бежал все быстрее и быстрее, стараясь убежать как можно дальше от того ужаса, который лежал за его спиной. Он бежал в пустыню, все дальше и дальше, вдыхая горячий, сухой воздух, но невыносимая тяжесть, лежашая на его груди, заставляла его корчиться, извиваться и мычать от боли. Он бежал все быстрее, никогда в жизни он не бегал так быстро, он бежал до тех пор, пока у него не кончились все силы, но что-то в его сознании сломалось задолго до того, как его мышцы перестали работать. Он упал, воя, на песок пустыни и его пальцы начали скрести его, он ухватился за эту обожженную солнцем землю чтобы не вывалиться из этого мира.

В один день его отец просто исчез, а вот теперь и его мать, его страж и защитник, также ушла навсегда. Хорошенькая Кивара, его озорная, непослушная подруга…ушла. Веселый, счастливый маленький Поэт, который всегда смеялся и пел…ушел. Эйрон, который был на несколько лет его старше, и казалось всегда знал все лучше, чем кто-нибудь еще…ушел. Кетер, их благородный вождь, видевший вещие сны… ушел. Все, кого он знал, ушли, оставив его одного. Потерянный. Беспомощный. Почему он выжил? Почему? Почему?

ПОЧЕМУУУУУУУУ? закричало его сознание, и пока оно кричало, оно расщепилось, разлетелось на куски, исчезла его личность, и юный эльфлинг, которого назвали Аларон в честь давным-давно умершего короля, просто перестал существовать. И пока он лежал, без чувств, мертвый и не мертвый одновременно, разделившиеся куски его разума отчаянно старались сохранить себя, выжить, и начали заново образовываться. И как если бы его крик был услушан за пределами этого плана бытия, пришел ответ. Сначала один, потом другой, третий, четвертый…

* * *


— Я знаю, — тихо сказал он, открывая глаза. Он тяжело сглотнул и смахнул с глаз слезы. — Я…знаю.

— Да, — сказал Мудрец, участливо глядя на него. — Да, теперь ты знаешь. Это именно то, что ты хотел?

— Все эти годы, странствуя, я стремился узнать правду…а теперь я бы хотел никогда не знать ее, — жалобно ответил он.

— Да, ты узнал правду, страшную правду, Аларон, — сказал Мудрец.

— Ты знаешь мое настоящее имя? — удивился Сорак. — Но…ты же сказал, что не пойдешь со мной в это путешествие…

— Никогда, — тихо и печально сказал Мудрец, качая головой. — Мне вполне достаточно знать, что тогда произошло. У меня нет ни малейшего желания видеть это своими глазами.

— Так ты знал?

— Да, я знал, — ответил Мудрец. — Хотя жизнь и увела меня далеко от них, но есть связи, которые не рвутся никогда. Я почувствовал, когда она умерла.

— Она? — тупо переспросил Сорак.

— Твоя мать, Мира, — сказал Мудрец. — Она моя дочь.

— Отец? — сказала Страж, внезапно выходя наверх. — Неужели это правда? Это действительно ты?

— Да, Мира, — сказал Мудрец, опять качая головой. — Ты была только ребенком, когда я ушел. И я здорово изменился за это время. Не думаю, что ты меня помнишь.

Слезы потекли по щекам Сорака, но плакала Страж. Они все плакали. Все вместе, все племя, Бегуны Луны, которое умерло, и тем не менее еще жило.

— Я не понимаю, — сказала Страж. — Как это может быть? Мы все — часть Сорака.

— Часть тебя — часть Сорака, — сказал Мудрец. — А другая часть тебя — Мира, дух моей давно умершей дочери. И часть тебя — Гарда, моя жена, мать Миры и бабушка Аларона.

— Могучие псионические таланты, с которыми родился Аларон, но которые еще не проявились к тому времени, породили сильные, но незаметные связи с тобой, и со всеми остальными членами племени, и он не дал вам умереть. Он не знал, что он делает. Он видел, как вы все умираете, и не смог вынести это, так как внутри него была сила, которая отрицала саму смерть. Его измученное страшной болью маленькое сознание не смогло выдержать такую пытку, и разбилось вдребезги, он пожертвовал собой, своей личностью, чтобы вы все могли жить. Ты, и Кетер, и Кивара, Эйрон, Поэт и все остальные…

— Но…тогда кто же такой Внутренний Ребенок? А Темный Маркиз?

— Внутренний Ребенок это тот, кто в ужасе убежал от того ужаса, который он увидел, и запеленал сам себя в самых глубоких тайниках своего собственного сознания. А Маркиз — это та самая железная воля и основная сила самосохранения, та ярость, которую он почувствовал, увидев смерть, дерзкий мятежник против неизбежной судьбы.

— А Скрич? — спросил Сорак, выходя вперед и оттесняя Страж. — Как родился Скрич?

— Ты сам породил его, — сказал Мудрец. — Он — та часть тебя, которая знала свой путь с момента рождения, олицетворение твоего стремления выбрать Дорогу Сохранителя, и не случайно твоя судьба привела тебя на Путь Друидов. Он родился в тот момент, когда Аларон прекратил свое существование, когда в своей тоске и муке он уничтожил сам себя, создав твою личность. Скрич та часть тебя, которая впитала в себя весь Атхас и любое живое создание, живущее на нем. Ты — Корона Эльфов, Сорак, рожденный от седьмого сына седьмой жены вождя. Пророчесто не говорило, что это будет вождь эльфов. Твой отец упал, когда спасал твою мать, а потом он встал, когда она перевязала его раны и спасла его, и они вместе породили новую жизнь — тебя.

— А что о великом, добром правителе? — спросил Сорак.

— Не правитель, но тот, который, надеюсь, поведет и спасет мир, — ответил Мудрец. — Аванжеон все еще в процессе рождения, медленного рождения, из меня. А теперь, когда ты пришел и узнал правду обо мне и о себе, еще один цикл перерождения завершен. Или, возможно я должен сказать, может быть скоро завершен, в зависимости от того, что ты решешь.

— Что я решу? — недоуменно сказал Сорак. — Но…почему решение остается за мной?

— Потому что это должен быть твой собственный выбор, — ответил Мудрец. — Свободный выбор. Ты — Корона Эльфов, и ты можешь дать мне силы для следующей стадии метаморфозы, и без этой силы я не смогу совершить ее. Но само решение должен принять ты сам, совершенно добровольно.

— Почему…неважно… конечно, Дедушка. — Скажи мне, что я должен делать.

— Не соглашайся так быстро, не подумав, — сказал Мудрец. — Это очень большая жертва с твоей стороны.

— Скажи мне, — сказал Сорак.

— Ты должен отдать мне все племя, — ответил Мудрец.

— Племя? — глаза Сорака полезли на лоб.

— Да, это единственный путь, — сказал Мудрец. — Они не умрут, но они будут жить во мне. Не так, как они жили в тебе. Наше сознание будет единым и будет тем самым сознанием, который породит аванжеона.

— Но…тогда получается, что это была судьба, рок, чтобы все случилось именно так и не иначе? — спросил Сорак.

— Судьба — это просто серия возможностей, — ответил Мудрец, — управляемых желанием и волей. Тем не менее большую часть своей жизни ты прожил таким, как ты сейчас, племя в одном. Прежде, чем ты согласишься, подумай хорошенько: сможешь ли ты жить без них?

— Но…я все еще буду Сорак?

— Да, но только Сорак. Ты будешь жить без остальных, без их поддержки. Тебе придется самому иметь дело с тем, что несколько раз едва не уничтожило тебя. Ты будешь один.

Сорак взглянул на спокойно спящую Риану, на Кару, сидевшую рядом с ней и внимательно смотревшую на него. — Нет, — сказал он. — Я буду не один. Я не боюсь.

— А что думает племя? — спросил Мудрец.

— Мы понимаем, — ответила Страж. — Мы всегда будем скучать по Сораку, но по меньшей мере часть нас всегда будет частью его. И я буду рада видеть его…единым, как я буду рада объединиться с моим отцом, которого я никогда не знала по-настоящему.

— Тогда иди ко мне, — сказал Мудрец, протягивая руки. — Пусть Гальдра будет мостом между нами. Достань твой меч.

Сорак встал и вынул меч из ножен.

— Наставь его прямо на меня, — сказал Мудрец.

Сорак сделал, как он сказал.

Старый волшебник положил руки на меч и глубоко вдохнул. — Держи его покрепче, — сказал он. Сорак сжал рукоятку меча обоими руками.

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь это все кончается, — сказал Мудрец. — И начинается.

С этими словами он насадил себя на меч.

— Нет, — крикнул Сорак, но было поздно. Меч вошел глубоко внутрь, из тела старого мага брызнула кровь. Сорак почувствовал сильное ощущение покалывания и тепла, которое начало распространяться по всему его телу, а потом его голова закружилась. Клинок Гальдры засиял синим светом, и Сорак почувствовал, как племя начало покидать его. Он закричал, когда почувствовал, как что-то рвется, высвобождаясь, в глубине его сознания, как эфирная, аморфная тень проходят через клинок, от него к Мудрецу. Это случилась еще раз, потом еще, каждый раз все быстрее и быстрее, сияющие духи многичисленных личностей, которые были его племенем, переходили в клинок, а оттуда в старого волшебника.

И когда это кончилось, Сорак и Мудрец без сил повалились на пол, контакт между ними прервался, и меч высвободился из тела старого мага.

Кара встала, подошла к Сораку и склонилась над ним, проверяя его пульс. Удовлетворенная, она вздохнула и проверила Мудреца, который, постанывая, лежал и тяжело дышал, из его раны на груди текла алая кровь. Она взяла Серебряный Нагрудник, как и сказал ей Мудрец, пока Сорак совершал свое внутренне путешествие, и надела его на старого эльфа. Пока она смотрела, талисман ярко вспыхнул и исчез из вида.

Она ждала, полная тревоги, несколько мгновений, которые прошли для нее как часы, а потом Мудрец опять начал появляться, медленно и неторопливо. Наконец он стал виден полностью, рана от зачарованного меча закрылась, как будто ее и не было, не было и следов крови. Серебряный Нагрудник тоже исчез. Она расстегнула его тунику и увидела, что он стал частью его плоти, его серебряные звенья, которые были светящимися чешуйками кольчуги, стали серебряными перьями у него на груди, груди птицы.

И тогда Мудрец открыл глаза. Они были полностью синие, без белков, без зрачков, просто синие сферы, которые, казалось, светились.

— Теперь мы все вместе, — сказал он. А потом он слабо улыбнулся. — Это началось.




Двенадцатая Глава


— Итак мой поиск завершен, — сказал Сорак, просыпаясь. Кара смотрела на него сверху вниз.

— Вся жизнь — это поиск, — ответил она. — Поиск ответов, смысла, поиск цели жизни. И твоя еще далеко не завершена.

— Единственный ответ, который я всегда искал — узнать кто были мои родители и что стало с ними, — сказал Сорак. — И единственная цель, которую я имел в жизни, я тоже выполнил, найдя Мудреца.

— Хорошо, ты нашел ответ на свой вопрос, нашел и Мудреца. Это больше, чем большинство людей на Атхасе добиваются за всю свою жизнь. И тем не менее это только начало. Есть очень много целей в этой жизни, и за многое можно взяться. Ты можешь посвятить свою жизнь Пути Друида и Дороге Сохранителя, сражаясь с осквернителями за будущее Атхаса. Одновременно ты, быть может, найдешь смысл и в твоих отношениях с Рианой, между вами и так есть невидимая связь, а ваш совместный поиск только усилил ее. Ты можешь найти свою цель и смысл в исследовании нового себя, кто ты такой теперь, и кем можешь стать.

Сорак облизал губы. — Они ушли, — сказал он, думая о племени. — Я чувствую себя так странно…одиноко. Неужели это и означает, чувствовать себя как все, чувствовать непрерывное одиночество? — Он потряс головой. — Я не знал этого.

— Но это же не стало для тебя полной неожиданностью, как и для них?

Он тяжело вздохнул. — Они боялись, что если я найду Мудреца и попрошу его о помощи, тогда он что-то такое сделает, и они исчезнут, умрут. И тем не менее, во время всего поиска они помогали мне, зная, что это может означать их смерть.

— Не, не смерть, но освобождение, как и твое, — сказала Кара. — И в этом ты тоже можешь найти даже еще больший смысл.

— Как такое может быть?

Пирена улыбнулась. — В жизни все может быть. Дорога Сохранителя очень длинна и зачастую тяжела, но Путь поведет тебя. Короли-волшебники становятся сильнее каждый день, и каждый день планета теряет все больше и больше жизненных сил, и каждый день растет угроза появления драконов. Мы все встанем лицом к лицу с драконам, когда придет время. Но сейчас время торопится еще не пришло. Ворота закрыты. Эти ступеньки приведут тебя не в Бодах, а в сад, где тебя ждет Риана, и ты расскажешь ей то, что ты узнал. Иначе она накинется на меня с бесконечными вопросами, желая узнать, что случилось, пока она спала, но не мне отвечать ей. Иди к ней.

Сорак тяжело сглотнул, затаил дыхание и уставился на пирену. — А что с Мудрецом?

— Сейчас он спит, — сказала Кара. — И он будет спать еще очень долго. Он завершил очень трудную и болезненную стадию своей метаморфозы, и ему потребуется много времени, чтобы восстановиться после нее. Он проспит несколько дней, а возможно и недель, и его нельзя тревожить. Он попросил меня пожелать тебе всего хорошего и сказать до свидания. Пока.

— Я надеюсь, теперь они счастливы, — сказал Сорак, думая о своем племени. — Мне уже сейчас не хватает их. Я чувствую что-то странное…пустоту.

— Да, — сказала Кара, — это чувство хорошо известно всем нам, как мужчинам, так и женщинам. Я уверена, Риана сможет тебе рассказать о нем много интересного. Иди же, Кочевник. Она и так долго ждала.

Он спустился по каменным ступеням, проходя через комнаты башни, которые выглядели совершенно иначе, даже отдаленно не напоминая остатки сгнивших этажей, которых он видел, когда в первый раз карабкался по ступенькам на самый верх. Когда он оказался в самом низу, он увидел тяжелую деревянную дверь, которая была там, где была только развалившаяся каменная арка. Он открыл дверь и вышел в великолепный сад, наполненный ароматными цветами и зелеными растениями, которые мягко покачивались под порывами легкого летнего ветра. Под его ногами была трава, сочная и толстая, зеленая трава, которой он никогда не видел раньше, а пенье птиц наполняло воздух.

На дальнем конце сада стояла невысокая каменная стена, за которой можно было видеть огромную, безграничную равнину. И ветер, дувший оттуда, доносил до него резкий, незнакомый запах, освежающий и бодрящий. И когда он повернулся и взглянул на башню, он внезапно понял, что это запах моря. Сине-зеленое безграничное пространство перед ним это не Иловое Море, а просто море, наполненное водой, и воды было больше, чем он мог себе представить. Не было ни малейшего признака Бодаха. Они были во времени, настолько отдаленным от его эпохи, что город еще не был построен. Была только башня, и ничего вокруг нее. Ничего, кроме моря с одной стороны и мира, о котором он мечтал в детстве, с другой. Зеленого мира. Мира не тронутого и не разоренного магией осквернителей. Это было настолько великолешно, что у него перехватило дыхание.

— Разве это не чудесно? — сказала Риана. Он повернулся и увидел ее недалеко от себя, в ее руке был касивый красный цветок.

— Это называется роза, — сказала она. — Я даже представить себе не могла, что что-нибудь может так замечательно пахнуть.

Она протянула цветок ему, Сорак покорно вдохнул воздух и ощутил сладкий, тонкий аромат.

— Да, это действительно замечательно, — сказал он. — Я даже представить себе не мог, что может быть что-то похожее на это.

— Мы не сможем здесь остаться, ты знаешь, — сказала Риана. — Кара сказала, что мы будем должны вернуться. Мы не принадлежим этому времени.

— Я знаю, — сказал Сорак.

— Эх, если бы мы могли остаться, — мечтательно сказала она. — Когда я своими глазами увидела мир таким, каким он был раньше, и когда я думаю о том, каким он стал сейчас, мне хочется рыдать.

— Возможно, однажды мы вернем его назад, — сказал Сорак. — Зато теперь, когда мы знаем, каким мог бы быть этот мир, мы твердо уверены, что никогда не свернем с Пути Друида и Дороги Сохранителя. Это и будет наша новая цель жизни.

— Да, — сказала она. — Пустыня может быть прекрасна, хотя бы даже своим покоем и бесконечностью, но на Атхасе есть достаточно места и для пустыни и для этого. — Она заколебалась. — Как ты себя чувствуешь?

— Странно, — сказал Сорак. — Очень странно. Внутри меня пустота, которой я раньше не знал.

— То есть они все ушли?

— Да, они все ушли. И я ужасно скучаю по ним. Я не понимал раньше, что это значит, быть…нормальным, как все. Ты знаешь, я чувствую себя только тенью себя самого, прошлого. Или нас самих, — саркастически добавил он. — Да, я буду скучать по ним, всегда. Но я должен научиться жить без них.

— У тебя все еще есть я, — сказала она, взглянув на него, потом она покраснела и посмотрела на землю. — Если ты, конечно, все еще хочешь меня.

— Я всегда хотел тебя, Риана, — сказал он. — Ты же знаешь.

— Да, я знаю. И я знаю, что стояло между нами. А теперь…что стоит между нами?

— Ничего, — сказал он, взял ее в руки и, прижав к себе, нежно поцеловал в шею. — И никогда не будет стоять.

* * *


— Время, — сказала Кара, когда они опять стояли в комнате наверху. — Портал вот-вот откроется.

— Мы можем последний раз попрощаться с Мудрецом? — спросила Риана.

Кара покачала головой. — Мы сейчас между мирами. Если мы пойдем вниз по лестнице, то вернемся в Бодах. Мы не сможет оказаться в комнате Мудреца, в которой он спит. И даже если бы смогли, мы не смогли бы разбудить его. Когда-нибудь, время придет. Но сейчас мы должны вернуться назад, в то время из которого пришли.

— Очень хорошо, — сказал Сорак. — Мы готовы.

Кара взглянула в окно, где темное солнце медленно садилось за горизонт, бросая последние лучи на окружавший их мир. — Пора, ворота открыты, — сказала она.

Они пошли вниз по каменным ступеням. Пока они спускались, камень становился все старше и старше, на ступеньках появились толстые пласты пыли. Они прошли нижние уровни, на которых опять не было полов, свежий аромат моря исчез, в воздухе повис унылый запах ила, который ветер заносил через узкие бойницы. Они снова были в своем времени, и внезапно оно показалось им еще более разрушенным и испоганенным, чем они его помнили.

— Снаружи ночь, — сказала Риана. — Что с немертвыми?

— Мы побудем в башне до рассвета солнца, — сказала Кара. — Они не войдут сюда, мы будет в полной безопасности, а утром-

В этот момент темная фигура, появившаяся буквально ниоткуда, прыгнула на Риану сзади. Взметнулась рука и ударила рукояткой кинжала Риану в висок. Сорак выхватил меч, но было уже поздно. Валсавис стоял, держа перед собой бесчувственное тело Рианы. Он неловко но крепко придерживал ее кровавой культей левой руки, а в правой он держал кинжал, его лезвие едва не касалось горла Рианы.

— Стой, Кочевник, — крикнул он. — Один твой шаг вперед, и прощайся с ней навсегда. И даже не думай о своих псионических штучках.

— Валсавис! — воскликнул Сорак.

— Да, эльфлинг, а ты думал, что больше не увидишь меня?

— Ты слишком настырный человек, Валсавис, — сказал Сорак. — Но ты опоздал. Я уже закончил свой поиск.

Валсавис какое-то время глядел на него, а потом захохотал. Сорак и Кара оба уставились на него в изумлении, а Риана стояла перед ним, без сознания, удерживаемая его железной хваткой.

— Ты знаешь, — сказал Валсавис, — впервые в моей жизни я услышал что-то по-настоящему смешное. Ага, значит ты короновал своего короля-волшебника, не правда ли? И что за роскошный дворец он выбрал себе, просто на загляденье! Да здравствует могучий король-друид, прячущийся в руинах, как трусливая мышь, среди гниющих трупов Бодаха. Я решил, что это место является чем-то большим, чем оно выглядит, когда заметил, что немертвые обходят его стороной. Что за восхитительный вой поднялся снаружи, когда я вошел. Мне кажется, что ребята очень хотели, чтобы я вышел и еще немного поиграл с ними. Было очень жаль разочаровывать их, но я уже убил почти всех их по два или три раза, и есть пределы даже моему терпению. Ну-ну, так ты нашел, что искал. И если подумать, я тоже закончил мой поиск, как и ты…если бы у меня были силы взобраться по этим проклятым ступенькам. — Он опять стал хохотать.

— Отпусти ее, Валсавис, — сказал Сорак. — Ты ничего не выигрываешь, удерживая ее.

— Всегда можно что-нибудь выиграть, — ответил Валсавис. — Все зависит от того, что ты хочешь и на что рассчитываешь. Я был наполовину мертв, когда добрался до сюда. И никогда в своей жизни я не сражался так яростно. Ты должен был видеть меня, эльфлинг. Я был в крови, с ног до головы, и вся эта кровь была моя. Я ждал здесь всю ночь, а потом весь день. Я не знал, что опаснее — эти трупы, врывающиеся сюда, или ты, спускаюшийся по лестнице и находящий меня спящим. Короче, я тут вздремнул чуть-чуть, когда боль немного отпустила. — Он опять рассмеялся. — Ты знаешь, это по-настоящему смешно. Нибенай отдал бы все, что у него есть, лишь бы увидеть это, но как раз именно сейчас один из этих ходячих трупов грызет его золотой глаз, вместе с моей левой кистью. Конечно, Король-Тень успел снять заклинание с кольца и не может чувствовать это. Жаль, очень жаль. Я с удовольствием разделил бы с ним это…маленькое неудобство.

— Валсавис… — сказал Сорак. — Все кончено. Отпусти ее.

Валсавис фыркнул. — Ты же понимаешь, что я пришел сюда убить тебя, — сказал он.

— Хорошо, но тебе не кажется, что прямо сейчас у тебя очень мало шансов на успех, — сказал Сорак. — Да ты едва стоишь. Сдавайся, Валсавис. Королю-Тени наплевать на тебя. Он только использовал тебя, и посмотри куда это тебя привело.

— Это могло привести меня куда угодно, — сказал Валсавис. — И все еще может. Нибенай много бы дал тому, кто расскажет, где найти твоего хозяина. Он не сказал мне, кто это. Он сделал вид, что сам этого не знает, но я не дурак. Есть только один-единственный волшебник-сохранитель, которого король-волшебник может бояться. И ты видишь, эльфлинг, хотя Нибенай и не узнал через меня, где находится Мудрец, я это узнал. Я здесь. И ни ты, ни монахиня, ни пирена, ни армия немертвых не смогли остановить меня.

— Действительно, — сказала Кара. — Твое упорство просто не имеет границ. Я должна поздравить тебя.

— У меня не получилось только одно, — сказал Валсавис, бросая странный взгляд на Риану. Потом он ухмыльнулся сквозь окровавленные зубы. — Эх, если бы у меня было побольше времени, монахиня. Жаль. Очень плохо. Мы были бы замечательной парой, ты и я. Это дейтвительно…очень плохо.

— Если ты еще что-то сделаешь ей, Валсавис, — сказал Сорак сквозь стиснутые зубы, — я клянусь, что ты не уйдешь отсюда живым.

— Да ну, неужели? — сказал Валсавис. — А ты, изменяющая форму? Я бы хотел, чтобы и ты поклялась. Поклянись, например, своими клятвами сохранителя, что ты не будешь вмешиваться в дела мужчин, если я освобожу монахиню. Клянись, или я тут же перережу ее нежную шейку!

— Я клянусь своими клятвами сохранителя, что я не буду ни во что вмешиваться, — быстро сказала Кара, — если ты освободишь Риану и не сделаешь ей ничего плохого.

— Даю тебе слово, — ответил Валсавис. — Но сначала, эльфлинг, отдай мне свой магический меч.

— Это не принест тебе ничего хорошего, Валсавис, — сказал Сорак. — Ты служишь осквернителям. Магия Гальдры не сработает для тебя.

— Тогда отдай его пирене, — сказал Валсавис. — Мы будем драться с тобой как мужчина с мужчиной, кинжал против кинжала, без заклинаний и твоих псионических фокусов, так что мы сможем посмотреть друг другу в глаза.

— Согласен. — Сорак без колебаний убрал меч в ножны, снял с себя пояс с ножнами и передал его Каре. Валсавис освободил Риану, и она рухнула на пол. Потом он зажал кинжал зубами, вынул свой меч и отложил его в сторону, а потом снова взял кинжал свой единственной оставшейся кистью.

Когда Сорак вынул свой собственный кинжал, он внезапно осознал, что в первый раз в своей жизни ему придется сражаться одному, не имея за спиной поддержки племени. Никакой Темный Маркиз не взмоет как чудовищный кит из глубин его подсознания. Псионические таланты Страж не защитят его в случае неожиданности. Путешественник, Эйрон, Кетер…ушли все. У него нет даже Гальдры, и Кара поклялась не вмешиваться.

Он стоит против Валсависа один.

Да, но наемник серьезно ранен. У него даже не было силы взобраться по ступенькам. Правда, он немного отдохнул и, наверно, перекусил, но он потерял очень много крови. Как он может надеяться победить, когда он так слаб?

— Я не хочу убивать тебя, Валсавис, — сказал Сорак, качая головой.

— Ты должен, — настойчиво сказал Валсавис. — Я нашел убежище Мудреца. Если я не вернусь, Нибенай, естественно, предположит, что меня убили немертвые и я стал одним из них, а ты продолжил свой поиск. Но если я выживу, я пойду к нему и продам все, что мне удалось узнать. И он заплатит за это ту цену, которую я назову. Так что, Сорак, только один из нас уйдет отсюда живым.

— Ты вовсе не обязан действовать именно так, — сказал Сорак, начиная медленно кружить вокруг него. — Ты же видел комнату с сокровищами. Там их больше, чем ты сможешь потратить, и даже надеяться потратить. Определенно, там более чем достаточно, чтобы купить твое молчание.

— Возможно, если бы мое молчание можно было бы купить, — ответил Валсавис, внимательно глядя за движениями Сорака. — Но никаких сокровищ в мире не хватит, чтобы купить мою гордость. Никогда еще я не терпел поражений, я всегда побеждал и выполнял свою работу. Это принцип моей жизни, знаешь ли.

— Я понимаю, — сказал Сорак.

— Я знал, что ты поймешь.

Они осторожно кружили вокруг друг друга, слегка согнувшись, выискивая дыры в защите. Каждый держал клинок немного в стороне от себя но достаточно близко к телу, чтобы не дать сопернику выбить его ногой или быстрым захватом поймать запястье. Валсавис слегка поднял руку перед собой, чтобы блокировать возможный удар, Сорак ответил тем же. Каждый внимательно глядел в глаза друг другу, так как глядя в глаза можно видеть и все тело, и глаза мгновенно скажут тебе, что собирается делать враг.

Сорак сделал легкий финт плечом, Валсавис уже было решил бросился на него, но собразил, что это трюк и остановился. Они продолжали кружить, настороженно глядя друг на друга, угрожающе поводя клинками, но ни один ни другой не открывались и не давали врагу возможность напасть на себя. Со стороны это напоминало довольно забавный танец, каждый из них плавно двигался, внимательно глядел, угрожал, реагировал на угрозы и не допускал ни малейшей ошибки. И чем дольше это длилось, тем больше возрастало напряжение, тем больше была вероятность, что один из них ошибется и эта ошибка может стать последней в его жизни.

Шансы за меня, подумал Сорак, так как Валсавис тяжело ранен, хотя у него и был день на то, чтобы придти в себя и восстановить свои силы, пока он ждал на нижнем этаже башни, а его долгий опыт и железная сила воли научили его не обращать внимание на боль и усталость.

И одновременно для него, Сорака, все это было ново, как это ни удивительно. Он привык, что всегда сможет положиться на настороженность Наблюдатель, или что он всегда может попросить Страж проверить мысли своего врага. Но, кстати, даже если бы он и мог, Валсавис уже доказал, что он защищен от телепатического щупа. У Сорака больше не было и острых инстинктов Странника, а стратегические способности Эйрона ушли вместе с ним. Он мог полагаться только на одну единственную вещь — тренировку, которую он получил в монастыре виличчи.

— Не пытайся предвидеть, — снова и снова повторяла ему Сестра Тамура во время тренировок с оружием. — Не думай об исходе боя. Не разрешай своим эмоциям подняться на поверхность, поскольку они немедленно победят тебя. Найди спокойствие в самом себе, и полностью сосредоточься на настоящем.

На настоящем, подумал Сорак, и в этот момент он слегка потерял концентрацию, нога слегка поехала и Валсавис немедленно бросился на него. Сорак едва успел поднять вовремя свой клинок, как наемник очень быстро нанес страшный, режущий удар. Сорак отбил, и их напряженный, медленный и молчаливый танец продолжился, время от времи они взрывались яростными сериями ударов, клинки звенели, сталкиваясь, когда они бросались друг на друга, а потом они отпрыгивали и никто не мог нанести другому даже маленького пореза.

Валсавис дышал тяжело, но двигался легко на своих упругих ногах, он включил свои внутренние резервы, и его клинок описывал замысловатые петли в воздухе, Сорак отвечал на каждое его движение, теперь они уже были немного ближе друг к другу, выжидая ошибки или рассчитывая, что после контрвыпада врага останется брешь в его защите.

Внезапно Валасавис с силой ударил своим клинком по клинку Сорака, потом еще, их клинки быстрыми кляксами летали в воздухе, играя металлическую симфонию. Клинок Сорака отлетел чуть дальше, и Сорак мигнул, когда почувствовал, как один из ударов Валсависа достиг цели, оставив неглубокий порез на его правом предплечье.

Он быстро отпрыгнул назад, прежде чем Валсавис смог развить свое преимущество. Опять они начали кружить вокруг друг друга, клинки их кинжалов описывали в воздухе, перед ними, замысловатые петли. Кровь Гита, как же он быстр, подумал Сорак. Он никогда не видел никого, кто бы так быстро двигался. После всего, через что он прошел, откуда он берет энергию? Да несколько мгновений назад он едва стоял на ногах. Что за сила им движит?

— Ты сражаешься хорошо, — сказал Валсавис, его клинок блеснул в воздухе. Сорак отбил. — Прошло очень много времени с тех пор, когда я в последний раз имел противника, не уступающего мне в умении.

— Очень жаль, что все свое умение ты продал таким низким хозяевам, — сказал Сорак.

— Ну, каждый находит работу где может, — ответил Валсавис, и мгновенно бросился вперед, целясь в лицо.

Реагируя чисто инстинктивно, Сорак откинул голову назад, но резко зашипел от боли, когда на щеке, под его глазом, появилась царапина. Одновременно он махнул своим клинком и полоснул Валсависа по правому предплечью. Вместо того, чтобы отпрыгнуть, Валсавис ударил своим кинжалом в лицо Сорака, уже в другую сторону, и их клинки скрестились еще не один раз, прежде чем Сорак и Валсавис отпрыгнули друг от друга, кровь текла из их свежих ран.

На полу, за ними, Риана пошевелилась и слабо застонала.

Не отрывая глаз от Сорака, Валсавис отпрыгнул назад, быстро повернулся и пнул ногой ее в голову. Слабо вскрикнув, она опять застыла на полу, а Валсавис мгновенно повернулся к Сораку, который уже бросился вперед.

Не злись, сказал себе Сорак, не отрывая взора от глаз своего врага. Не злись, именно этого он хочет, Сконцентрируйся, оставайся в настоящем…

— Если ты убъешь меня, он придет за тобой, — сказал он Валсавису, когда их клинки снова начали свой смертельный танец.

— Меня это не волнует, — сказал Валсавис.

— Кара поклялась не вмешиваться в бой, но ее клятва не будет больше связывать ее, когда бой окончится.

— Ты хочешь отвлечь меня, не так ли? — сказал Валсавис и сделал обманное движение.

Сорак не обратил внимание на его трюк и попробовал сам. Валсавис не купился.

— Даже если ты и убъешь меня, тебе никогда не добраться до Короля-Тени.

— Но если я убъю тебя, у меня останется только две проблемы а не три. — Он увидел брешь в зашите Сорака и бросился на него.

Сорак попытался блокировать удар, но было слишком поздно. Он вскрикнул от боли, когда нож глубоко прорезал ему плечо. Валсавис продолжил атаку. Когда клинок Сорака блокировал удар его клинка, Валсавис внезапно подпрыгнул и ударил коленом в горло Сарака. Сорак застонал, его глаза чуть не вылезли из орбит от страшной боли. Его колени задрожали. Валсавис еще раз ударил его в голову, на этот раз локтем левой, лишенной кисти руки.

Тогда Сорак, не обращая внимания на боль, пригнулся и изо всей силы ударил своим левым кулаком прямо в солнечное сплетение наемника, едва не пробив ему диафрагму.

Валсавис открыл рот, пытаясь вдохнуть, весь воздух вылетел из его легких, от отступил назад. Сорак, все еще согнутый, полоснул его ножом по бедру, из глубокой раны хлынула кровь. Несколько мгновений бойцы стояли, набираясь сил, пытаясь придти в себя.

Сорак упал на колени и боролся с волнами боли, его голова слегка кружилась. Валсавис, покачиваясь на ногах, пытался восстановить дыхание.

Громко застонав, Сорак опустил голову, кинжал выпал из его пальцев. Валсавис немедленно бросился на него, в точности так, как он и ожидал. Мягким, плавным движением Сорак выхватил из ножен, спрятанных за голенищем его высокого сапога еще один кинжал и метнул его в Валсависа. У того уже не было времени уклониться. Клинок воткнулся ему в плечо. Он зарычал от боли и инстинктивно разжал пальцы, уронив кинжал.

Когда Сорак попытался встать на ноги, огромный наемник ударил его ногой и попал в голову. Сорак упал на бок, потом перекатился, а Валсавис ударил его еще раз. Сорак согнулся, и подкатился под него, пытаясь сбить Валсависа с ног.

Валсавис тяжело отпрыгнул, едва не упав, но тут же восстановил равновесие и еще раз ударил Сорака ногой. В результате он оказался рядом с Карой и прежде, чем пирена успела отреагировать, схватил Гальдру за рукоятку и выхватил меч из ножен, которые она держала в руке.

— Нет, — отчаянно крикнула она, но Валсавис, не обращая на нее внимание, повернулся к Сораку и замахнулся на него. В то же мгновние блеснула молния и клинок с ослеплющим, сверхъестественным светом разлетелся на куски.

— Ааа! Мои глаза? — крикнул в ужасе Валсавис. Он протянул руку, выхватил нож из своего левого плеча и начал рубить им перед собой, все еще ослепленный ярчайшей вспышкой.

Сорак отступил от него, его нога запнулась за что-то позади него, он покачнулся и упал на неподвижное тело Рианы. Валсавис немедленно бросился на звук, но в свою очередь споткнулся о Риану и упал на Сорака.

Какое-то мгновение Кара с ужасом смотрела, как они боролись на земле. Потом раздался мягкий, чавкающий звук и нож вошел в чье-то тело, и кто-то испустил хриплый вопль. Потом наступила тишина.

Кара стояла, неподвижная, боясь пошевелиться, вдох застрял у ней в горле. Наконец Валсавис шевельнулся. Ее сердца на мгновение остановилось, но потом она увидела, что его тело откатилось в сторону и легло на спину, а из-под него медленно выбрался Сорак. Кара с облегчением выдохнула и подбежала к нему.

Валсавис был еще жив, но нож глубоко ушел ему в грудь, и было ясно, что жить ему осталось недолго. Его глаза еще смотрели, но ничего не видели. Воздух выходил из него с хриплыми стонами и кровь текла из его губ.

— Хороший бой…эльфлинг, — простонал он, борясь за каждое слово. — Я… не хотел бы…прожить…жизнь как калека…в любом случае. Прости…за меч.

— Ничего, все в порядке, — сказал Сорак, опираясь на Кару и пытаясь встать, пока она с радостью смотрела на него. — Я никогда не хотел быть королем.

— Ты будешь…благодаря мне…если возьмешь мой.

— Как хочешь.

— Ты… узнал… свое… настоящее имя?

— Аларон, — сказал Сорак.

— Аларон, — повторил Валсавис, его глаза начали стекленеть. — Не дай…трупам…сжевать…мое тело.

— Не дам.

— Спасибо… уууух! Проклятье… — Он испустил длинный, последний стон, и перестал дышать.

— Оооох, моя голова… — сказала Риана, приходя в сознание.

Сорак повернулся и наклонился над ней. — Ты в порядке?

Она взглянула на его залитое кровью лицо, все в глубоких порезах и ее глаза стали широкими как блюдца. — Что тут произошло?

— Валсавис.

Он помог ей сесть, и она увидела тело, лежавшее на полу.

— Он…?

— Мертв, — сказал Сорак.

— Боюсь, я пропустила это, — сказала она.

Кара повернулась и подошла к тому месту, где лежали куски эльфийского меча. Она наклонилась и выбрала самый большой фрагмент. Это была рукоятка, обвитая серебряной проволокой, из нее торчал остаток лезвия, длиной около фута.

Риана взглянула на него, и ее глаза опять расширились. Она вздохнула и вопросительно взглянула на Сорака.

— Легенда оказалась правдой, — сказал он. — Валсавис попытался ударить им меня, но Гальдра не служит осквернителям.

— Долгие поколения он был в целости и сохранности, сказала Кара. — И теперь… — она печально склонила голову, все еще держа обломок в руке.

— Он выполнил свое предназначение, — сказал Сорак. — А теперь у меня есть другой. — Он поднял с пола клинок, принадлежавший Валсавису. — Прекрасный, великолепно сбалансированный клинок, — сказал он. — Великолепная сталь, очень редкая. Я постараюсь использовать его лучше, чем он.

— Тем не менее возьми и это, — сказала Кара, подавая ему обломок. — Храни его как символ того, чего ты достиг и за что мы боремся.

Сорак взял его от нее, держа стальной меч Валсависа одной рукой, а сломанный меч в другой. Он внимательно взглянул на него. Когда он был цел, на нем была выгравирована фраза, по эльфийски: «Сильный духом, верный в беде, закаленный в вере». Теперь от нее осталось только начало.

— Сильный духом, — прочитал он вслух и кивнул. — Это чувство сильнее во мне больше, чем когда бы то ни было. Наконец-то я нашел свой собственный, присущий только мне дух.

— Тогда пусть это и остается для тебя главным достижением, — сказала Кара. — Храни его, Аларон.

Он посмотрел на нее, улыбнулся и сказал, — Меня зовут Сорак.