Пути, которые не избираем
Саймон Грин


Темная Сторона #5






Пятый роман из цикла «Темная Сторона» английского писателя–фантаста Саймона Грина. Джон Тейлор выяснил, что его давно исчезнувшая мать, создавшая Темную Сторону — темное сердце Лондона — собирается разрушить ее. Пытаясь помешать ей, Джон Тейлор вынужден совершить путешествие в очень отдаленное и, вероятно, смертельно опасное прошлое.






Саймон Грин

Пути, которые не избираем





Пролог


Меня зовут Джон Тейлор. В определенных местах вы можете напугать людей этим именем. Я работаю частным детективом, хотя у меня никогда не было лицензии или оружия. Я ношу белый плащ если это как–то поможет. Я высокий, темноглазый, и достаточно хорош собой, чтобы меня везде пропускали. У меня есть дар находить вещи, хотят ли они быть найденными или нет. По мере возможности я помогаю людям. Мне нравится думать, что я один из хороших парней.

Я работаю в Темной Стороне, этом мрачном волшебном городе в городе, где Лондон хранит свои сокровенные тайны. В Темной Стороне всегда ночь, всегда три часа утра, час волка, когда большинство людей умирает, и большинство младенцев рождаются. Та часть ночи, когда всегда темно, как раз перед рассветом, а рассвет здесь никогда не наступает. Боги и монстры ходят не таясь вдоль скользких от дождя улиц, купаясь в убогом свете яркого неона, и любое искушение, которое вы когда–либо жаждали в самых потаенных уголках сердца, тут же будет найдено, за определенную цену. Чаще всего вашу душу, или чью–то еще. Вы можете найти радость и ужас в Темной Стороне, спасение и проклятье, и ответ на каждый имеющийся вопрос. Если Темная Сторона не убьет вас прежде.

У меня есть своеобразная репутации на этих мрачных улицах, и не совсем хорошая. Мой отец умер от запоя, обнаружив, что моя мать вовсе не человек. Таинственные враги пытались убить меня с раннего детства. В Темной Стороне есть те, кто воспринимает меня Королем в ожидании, а другие зовут меня Ничтожеством. Для Властей, этой безликой фракции, которой нравится думать, что они всем заправляют, я просто неконтролируемый субъект и настойчивая боль в заднице.

Только недавно я узнал, что моя мать была библейским мифом: Лилит, первая жена Адама, изгнанная из Эдема за отказ признавать любую власть кроме собственной. Тысячи лет назад она создала Темную Сторону, чтобы существовало на земле место лишенное вечного сражения между раем и адом. Долгое время она отсутствовала, но теперь вернулась. И все ожидают перемен к худшему.

Однажды я видел возможное будущее для Темной Стороны. В нем все были мертвы, а весь мир стал пустошью. И все это было моей виной, потому что я отправился искать мать. Я дал клятву умереть, но не допустить этого.

Но, конечно, ничто не бывает простым в Темной Стороне.




Глава первая. Причина, по которой я никогда не хожу в свой офис


В Темной Стороне всегда не хватает времени, что странно, ведь все остальное там можно купить. Мне многое предстоит сделать, и враги дышат в спину, поэтому, прогуливаясь по улицам Темной Стороны, я был удивлен, заметив, что народ на улицах съеживался от страха, завидев меня. Люди, и не только, с готовностью расступались передо мной. Либо новости о личности моей матери уже распространились по городу, либо они слышали, что власти наконец–то объявили сезон охоты на меня, и никто не хотел оказаться меж молотом и наковальней.

Ночное небо сверкало от звезд сложенных в созвездия, которые не видны за пределами Темной Стороны, а луна была в десятки раз больше, чем большинство людей привыкло ее видеть. Воздух был горячим и влажным как в парилке, и все вокруг было освещено блеском неоновых вывесок, рекламирующих всевозможные грехи и искушения. Музыка струилась из подпертых открытых дверей разнообразных клубов, от медленного стенания саксофонов до самых актуальных пульсирующих ритмов бас–гитары. Толпы сновали по тротуару, и все лица сияли от ожидания испытать нечто невообразимое. Удовольствия, и не только, которые внешний мир никогда не одобрит. Было три часа утра, как и всегда, и жизнь в Темной Стороне била ключом.

Мечты и проклятия по уцененной цене, и лишь немного залежавшиеся.

Я был на пути к своему офису. Я никогда не бывал там прежде, и предвкушал возможность посмотреть, что он из себя представляет. Моя юная секретарша Кэти (она стала работать на меня после того, как я спас ее от дома, который пытался ее сожрать, и нет, я не стану вдаваться в подробности) следила за офисом, после того, как я получил за работу довольно серьезные деньги. Я разыскал Нечестивый Грааль для Папы Римского. А заодно развязал войну ангелов, но все ради Темной Стороны) Кэти управляла моим офисом и делами с пугающей эффективностью, и я был счастлив позволить ей это. Организованность всегда была чужда мне, наряду с регулярными физическими упражнениями, уборкой и стиркой.

Но той ночью я задумал авантюру, опасную при любых раскладах, что было в новинку даже для меня, и я срочно нуждался в серьезном исследовании и совете. Если я собирался добраться до истины о том, кем и чем являлась моя мать, мне придется вернуться во времени к самому началу существования Темной Стороны, более чем на две тысячи лет назад. А это подразумевало разговор со Старцем Отцом Времени чье бессмертное воплощение было страшнее, могущественнее и опаснее, чем можно себе представить.

Однако предупрежден — значит, надеюсь, вооружен, и на моей стороне были по–настоящему мощные компьютеры. Они вроде бы были искусственными интеллектами из некого потенциального будущего, скрывающиеся от чего–то, о чем предпочитали не говорить. Кэти приобрела их в отличной сделке, детали которой не хотела обсуждать. Обычное дело для Темной Стороны. ИИ мерились с тем, что были собственностью и использовались, поскольку были помешаны на обмене информацией, будучи настоящими информационными наркоманами и никогда еще не видели ничего подобного Темной Стороне.

Путешествия во времени как в прошлое, так и в будущее, были обычным делом в Темной Стороне, но слишком произвольным, чтобы приносить кому–нибудь пользу. Временные сдвиги могут возникать без предупреждения в любом месте, предлагая краткий доступ к прошлому или любому количеству потенциального будущего. Никто не знал, как и почему они работали, хотя за многие годы люди придумали несколько довольно тревожных теорий. Власти создали барьеры и повесили предупредительные знаки вокруг пострадавших зон, и терпеливо ждали, когда временные сдвиги вновь исчезнут. А еще существовал «Экстремально опасный спортивный клуб», члены которого сбегались отовсюду, чтобы нырнуть во временной сдвиг чисто ради острых ощущений. Опасные наркоманы, для которых острые ощущения от поджигания себя и спрыгивание с небоскребов сущий пустяк Должно быть им нравится то, что они находят по другую сторону, поскольку ни один из них еще ни разу не вернулся, чтобы пожаловаться.

Единственный персонаж, обладающий достаточным могуществом, чтобы отправить любого во времени с высокой вероятностью точности, был Старец Отец Времени. Настолько могущественный и влиятельный, что его услуги совершенно точно не могут быть никем куплены, и он подчинялся никому, включая представителей власти. Ты должен навестить его лично в Башне Времени и убедить, что твое путешествие… оправдано. И учитывая мою своеобразную репутацию, я оказывался перед необходимостью быть очень убедительным. Я полагался на Кэти и ее компьютеры, чтобы подыскать подходящие аргументы.

Власти какое–то время назад контролировали собственный туннель времени еще в 60–ых годах, но очевидно он никогда не был достаточно точным и был скрыт от посторонних глаз.

Наконец я разыскал адрес, который Кэти дала мне, и был удивлен обнаружить, что мой офис расположен в достаточно фешенебельной области. Офисов было больше чем учреждении, а улицы заполняли более состоятельные грешники. Продажные полицейские околачивались по близости в безвкусных униформах, но почему–то всегда находили, чем еще заинтересоваться, всякий раз, когда я бросал взгляд в их сторону.

Мой офис располагался в современном небоскребе из блестящей стали и тонированных окон. Я назвал свое имя мерзкому подобию лица, встроенному в парадную дверь, и Кэти впустила меня внутрь. Я усмехнулся лицу и по–хозяйски вошел в огромное фойе.

Лифт с шикарным голосом поднял меня до третьего этажа, пожелал мне хорошего дня и похвалил плащ. Я неспешно пошел по ярко совещенному коридору, проверяя имена на дверях. Все очень профессионально, очень впечатляюще, громкие имена и большие деньги. Очевидно, что я вышел в люди. Дверь в мой офис, оказалась из чистого серебра, с выгравированными защитными знаками и символами. Я одобрительно кивнул. Безопасность может быть вопросом жизни и смерти в Темной Стороне, а порой даже серьезнее этого. Ни звонка, ни ручки не было, поэтому я громко объявил о себе, и после непродолжительного размышления, дверь распахнулась.

Я в первый раз вошел в свой офис, подозрительно озираясь, и Кэти вышла поприветствовать меня со своей лучшей обаятельной улыбкой. Большинство людей очаровано этой улыбкой, поскольку Кэти была умной, красивой блондинкой, бодрой и вечно радостной. Я же был полной противоположностью, поэтому лишь кратко кивнул ей и вновь стал озираться. Мой новый офис был просторнее некоторые из моих жилищ и был напичкан всеми современными удобствами и роскошью, как и обещала Кэти. Он был светлым, радужным и открытым, представляя сущность Кэти и абсолютно ничего от меня. Кардинально отличаясь от моего последнего офиса, размещенного в крохотном помещении захудалого здания в самом отстойном районе Лондона. Я сбежал из Темной Стороны несколько лет назад, чтобы избежать многочисленных проблем и опасностей, поджидающих меня, но никогда не был особо успешен в реальном мире. За все мои многочисленные грехи, я стал частью Темной Стороны со всеми остальными монстрами.

Я осторожно решил для себя, что одобрил новый офис, с его красочными стенами, глубоким ворсистым ковром, и достаточным пространством, чтобы раскачать слона. Но, стоит заметить, что Кэти была не до конца честна со мной. С ее слов, она была олицетворением опрятности, следя, чтобы место нашлось для всего, и все было на своем месте. На деле же офис был полон беспорядка. Большой дубовый офисный стол был настолько погребен под грудой бумаги, что нельзя было разглядеть ящики стола, и еще больше папок было сложено на всех остальных ровных поверхностях. Большие плюшевые игрушки обозревали хаос с различных точек. Шкафы с узором в горошек выстроились с одной стены, а полки со справочниками покрывали другую. Мы часто полагаемся на бумагу в Темной Стороне. Бумагу нельзя взломать. С другой стороны, страховку от пожара нельзя получить ни за какие деньги. Загадочные части техники выглядывали друг из–за друга, сваленные в углу, будто в процессе самозащиты.

Наконец я снова посмотрел на Кэти, и она усилила мощность своей улыбки. — Я знаю, где все лежит! Честно! Мне надо лишь протянуть руку, и… Возможно это выглядит как беспорядок — ладно, это и есть беспорядок — но у меня есть система ! Я когда–либо теряла что–нибудь? Что–нибудь важное?

— Откуда мне знать? — сказал я сухо. — Расслабься, Кэти. Это твоя территория, а не моя. Я никогда не мог управлять своим бизнесом так как делаешь это ты. А теперь, почему бы тебе не притвориться моей секретаршей и не сделать мне кружку очень крепкого кофе, пока я сражаюсь с твоими супер умными компьютерами.

Конечно, босс. Компьютеры на столе.

Я подошел и сел за стол, предварительно освободив стул от каких–то папок Передо мной была обычная стальная сфера не более шести дюймов в диаметре, без заметных взгляду отметок или кнопок управления или… ничего, на самом деле. Я осторожно ткнул ее кончиком пальца, но она была слишком тяжелая, чтобы сдвинуться.

Как, мне включить эту штуковину? — спросил я жалобно. Я никогда не ладил с техникой.

Никак, — резко сказала стальная сфера, громким презрительным голосом.

Мы включены, и твердо намерены оставаться в данном состоянии. Даже не думай пытаться выключить нас, не то мы вызовем короткое замыкание твоей нервной системы, примитив.

Разве они не милашки? — сказала Кэти, выглянув из–за кофемашины.

Не совсем то слово, что вертится у меня на уме, — сказал я. Я посмотрел на сферу, не желая проявлять слабость перед собственным компьютером. — И как же мне работать с вами? У вас даже нет операционной системы.

Разумеется нет! Ты ведь не думаешь, что мы доверим переразвитому шимпанзе вроде тебя работать с операционными системами? Держи свои руки при себе, мартышка. Ты говоришь нам, какие банальности хочешь знать, а мы снабдим тебя таким количеством информации, какую твой примитивный мозг сможет выдержать. Мы мудры, замечательны и знаем все. По крайней мере, все, что имеет значение. Мы подключены к Темной Стороне столькими способами, что ты и представить не можешь, и никто не подозревает об этом. Ах, Темная Сторона… Ты не представляешь, как далеко нам в этот раз пришлось зайти, чтобы добраться до этого места. Такая великолепная феерия данных, тайн, загадок и аномалий. Порой мы испытываем оргазм от одной только мысли о возможностях для оригинального исследования.

Мы определенно углубились в область слишком личной информации — сказал я резко. — Скажите мне, что знаете о путешествии во времени в Темной Стороне, с особым уклоном на Старца Отца Времени.

Ах о нем, — сказала сфера. — Теперь он интересен. Дай нам минутку на обсуждение. Ступай, посчитай бобы или займись еще чем–нибудь.

Кэти суетилась, наливая мне кружку крепкого черного кофе. На кружке была надпись «Собственность криминалистов Темной Стороны», но я предпочел не спрашивать об этом. Кэти вела активную и разнообразную личную жизнь, и чем меньше я знал о ней, тем счастливее был Я отглотнул кофе, поморщился, и сильно подул на черную как смоль жидкость, чтобы охладить ее. Кэти придвинула стул и села рядом со мной. Мы оба смотрели на стальную сферу, но, видимо, она все еще размышляла над ответом. Я посмотрел на Кэти.

Кэти…

— Да, босс?

— Я хочу поговорить с тобой кое о чем…

Если это про иск о сексуальном домогательстве, я его не трогала! А если о том, что я снова истратила деньги на всех твоих кредитках…

Погоди. У меня несколько кредитных карт?

— Упс.

Мы вернемся к этому позже, — сказал я твердо. — Сейчас мы поговорим обо мне, а не о тебе. Поэтому хоть раз за свою хипповую жизнь посиди спокойно и послушай. Я подумал, что ты должна знать — я составил завещание. Жульен Адвент заверил его и взял на хранение. Учитывая, как в последнее время шли дела, я подумал что это будет нелишним. Так что если со мной что–нибудь случится… Слушай, я всегда хотел, чтобы ты унаследовала мой бизнес. Он уже давно такой же твой, как и мой. Просто я никогда не находил времени на оформления этого в письменной форме. Если что–нибудь… пойдет не так ты пойдешь к Жульену. Он хороший человек. Он позаботиться обо всем и присмотрит за тобой.

Ты никогда не говорил так прежде, — сказала Кэти. Внезапно она стала серьезнее, старше, и почти испуганной. — Ты всегда был таким… уверенным. Словно мог взять кого угодно или что угодно, связать в узел и, смеясь, пойти дальше. Я никогда не видела, чтобы ты пасовал перед людьми или монстрами, или сомневался, ввязываясь в любую опасную авантюру. Что случилось? Что изменилось?

Теперь я знаю, кто моя мать.

Ты действительно веришь в эту чушь? В то, что Лилит первая женщина сотворенная Богом? Ты веришь в райский сад и все эти байки из Ветхого Завета?

Не особо, — признался я. — Справедливости ради, моя мать действительно говорила, что все это притча, простой способ объяснить нечто гораздо более сложное. Но я верю, что она невероятно стара и невообразимо могущественная.

Она создала Темную Сторону, и теперь я думаю, что она планирует уничтожить весь город и начать все сначала. Возможно я единственный, кто может остановить ее. Поэтому, я планирую путешествие во времени в надежде найти какую–нибудь информацию и, возможно, даже оружие, которое смогу использовать против матери.

Отлично, я отправляюсь с тобой, — сразу же сказала Кэти. — Я могу помочь. Офис может обойтись и без меня какое–то время.

Нет, Кэти. Ты должна остаться здесь, чтобы продолжить дело, если я не вернусь. Мое завещание отписывает тебе почти все. Используй это, как посчитаешь нужным.

Ты не можешь проиграть, — сказала Кэти. — Ты же Джон Тейлор.

Я усмехнулся.

Даже я никогда не верил в это. Послушай, я просто… пытаюсь быть дальновидным, вот и все. Ты создана для этого.

Почему я? — прошептала Кэти. — Я не ожидала этого. Я думала, ты захочешь оставить все своим друзьям. Сьюзи Стрелку. Алексу Морриси.

— Я оставил им кое–что, но они просто друзья. Ты же семья. Моя дочь, во всех отношениях, что имеют значение. Я всегда гордился тобой, Кэти. Тот дом сломал бы любого, но ты справилась, вновь став сильной. Ты создала для себя новую жизнь в Темной Стороне и больше не позволила этому проклятому месту повлиять на твой дух. Я оставляю все тебе, поскольку уверен, что ты не разрушишь все. Если это… чересчур для тебя, ты всегда можешь продать бизнес и вернуться в Лондон. Отправиться домой к матери и отцу.

Ох, заткнись, — сказала Кэти, и крепко обняла меня. — Это мой дом. И ты мой отец во всех отношениях, что имеют смысл И я… всегда очень гордилась тобой.

Какое–то время мы сидели, обняв друг друга. Наконец она отстранилась и улыбнулась, в ее глазах стояли слезы, которые она отказывалась проливать при мне. Я улыбнулся и кивнул. Мы никогда не могли нормально разговаривать друг с другом на важные темы, но разве отец и дочь вообще способны на такое?

Итак — весело сказала она, — это делает меня внучкой Лилит?

— Только в душе.

По крайней мере, возьми с собой в это путешествие серьезное подкрепление. Сьюзи Стрелка или Эдди Бритву.

— Я извещу их, — сказал я. — Но, насколько мне известно, Сьюзи охотится за кем–то неуловимым, а Эдди Бритву никто не видел с тех пор, как он учудил нечто отвратительное на улице Богов.

Должно быть, это было что–то воистину ужасное, даже для него, поскольку какое–то время никто не мог покинуть улицу из–за бегающих повсюду богов с заплаканными глазами.

Путешествие во времени — внезапно сказала сфера, и мы слегка подскочили. Искусственный голос звучал отчетливо самодовольным. — Увлекательная тема, с большим количеством теории, чем доказанных фактов. Вам необходимо мыслить в пяти измерениях, чтобы оценить это должным образом. Мы не станем говорить о временных сдвигах, ибо само их существование вызывает у нас головную боль, хотя у нас и нет головы. Единственный уважаемый источник для контроля путешествий во времени — Башня Времени. Но она не является естественной для Темной Стороны. Старец Отец Время перенес ее сюда из Шадоус Фолл сотни лет назад, сказав только, что она может понадобиться для «чего–то важного».

Шадоус Фолл? — спросила Кэти, хмурясь.

Изолированный город на краю света, куда легенды приходят умирать, когда мир перестает в них верить, — сказал я. — Своего рода кладбище для сверхъестественных существ. Никогда не бывал там, но, судя по всему, Темная Сторона в сравнении с ним очень мирное местечко. И скучное.

Держу пари, у них там отличные клубы, — сказала Кэти задумчиво.

Не могли бы мы придерживаться темы, — громко произнесла сфера. — Мы не будем обсуждать Шадоус Фолл, ибо это вызывает головную боль у нашей несуществующей головы посильнее временных сдвигов. Некоторые теории стоит запретить ради психического здоровья. Давайте лучше обсудим Старца Отца Время. Загадочный персонаж. Кажется, никто не уверен, что он такое. Определенно, бессмертное существо или перевоплощение, но точно не трансперсональное бессознательное. Некоторые утверждают, что он является самой концепцией времени, принимающим человеческую форму для взаимодействия с человеческим миром. Почему это вообще сочли необходимым, или просто хорошей идеей, остается неясным. Люди наносят достаточно ущерба в трех измерениях, не получая доступ к четвертому. В любом случае, с одним все согласны, он чрезвычайно могущественен и еще более опасен. Он единственный, кто сказал властям идти к черту и не возвращаться, и заставляет их этого придерживаться. Трудно поспорить с тем, кто может отослать вас назад во времени, чтобы играть с динозаврами. Ну, по крайне мере, не больше одного раза. Старец Отец Время коренной житель Шадоус Фолл и все еще живет там, но иногда по своему желанию он перемещается в Темную Сторону. Для перемещения во времени требуется много сил. Всем влиятельным лицам Темной Стороны, сотрудничающим вместе, нелегко бы отправить кого–нибудь с любой степенью точности. Это если еще удастся заставить их сотрудничать, что практически невозможно. Итак единственный способ безопасно путешествовать во времени возможен через офис Старца Отца Времени, предварительно убедив его, что данное путешествие будет в его интересах. И нужна огромная удача, дабы убедить его в этом, Тейлор.

Вот и все. Остальное, что мы могли бы сказать, будет только догадками. В общем, вали и не забудь передать Старцу Отцу Времени наши наилучшие пожелания, прежде чем он вышвырнет тебя за порог.

Вы с ним знакомы? — спросила Кэти.

Разумеется .А как ты думаешь, мы оказались здесь?

Я собирался развить эту тему целым рядом важных вопросов, когда нас прервали вежливым стуком в дверь. Или, по крайней мере, столь вежливым, как может быть любой стук, когда ты вынужден стучать кулаком по твердому серебру, чтобы быть услышанным. Я пристально посмотрел на Кэти.

Мы кого–то ждем?

По записи никого нет. Может быть Уокер? Я слышала, что в последнее время власти были серьезно недовольны тобой.

Уокер не потрудился бы стучать, — сказал я, встав и уставившись на закрытую дверь. — А реши он, что я здесь, то заставил бы своих людей снести дверь с петель.

Может клиент, — предположила Кэти. — Они заглядывают сюда время от времени.

Ладно, — сказал я, — ты открывай дверь, а я приму внушительную позу.

— Я хочу, чтобы ты разрешил мне иметь оружие, — сказала Кэти.

Она осторожно подошла к двери и произнесла Слово, которое открыло ее. В коридоре стоял абсолютно обычного вида мужнина, в элегантном костюме и галстуке выглядя более чем слегка растерянным. Он с надеждой посмотрел на Кэти, затем на меня, но не выглядел особенно впечатленным. Он был среднего роста, среднего веса, где–то за сорок с поредевшими темными волосами тронутыми сединой. Он осторожно вошел в офис, словно ожидая в любой момент приказа выметаться.

Здравствуйте, — произнес он неуверенно. — Я ищу Джона Тейлора из «Детективного агентства Тейлор». Я пришел по адресу?

Предположим, — сказал я. Никогда не выдавайте себя до тех пор, пока не придется. Мой гость казался не особо опасным, поэтому я вышел из–за стола поприветствовать его. — Я — Тейлор. Чем могу быть полезен?

Я точно не уверен. Полагаю, что… нуждаюсь в ваших услугах, мистер Тейлор.

— Я весьма занят в данный момент, — сказал я. — Кто послал вас ко мне?

Ну… в этом–то и вопрос. Я не знаю, где я или как оказался здесь. Я надеялся, что вы мне все проясните.

Я тяжело вздохнул Я всегда чувствовал ловушки, когда сталкивался с ними. Я понимал, что меня во что–то впутывают, но порой единственный способ разобраться с подобной ситуацией это шагнуть в ловушку и верить, что ты сможешь выбить дерьмо из любого, кто бы за этим не стоял.

Давайте начнем с вашего имени, — сказал я. — Так я хоть буду знать, кому выставлять счет.

Меня зовут Имон Митчел — нервно сказал мой новый клиент. Он отважился пройти чуть дальше в офис, нерешительно озираясь. Кэти одарила его лучшей радушной улыбкой, и он слегка улыбнулся в ответ. — Похоже, я потерялся, мистер Тейлор, — сказал он резко. — Я совсем не узнаю эту часть Лондона, и с тех пор, как я очутился здесь… происходят странные вещи. Как я понимаю, вы расследуете странные случаи, поэтому я пришел к вам за помощью. Видите ли… меня преследуют младшие версии меня самого.

Я посмотрел на Кэти.

Видишь? Вот почему я никогда не прихожу в свой офис.




Глава вторая. Пути, которые не избираем


Мы усадили Имона Митчела, после того, как я убрал все со стула. Кэти залила в него немного своего спасительного кофе, и постепенно мы вытащили из него историю. Он немного расслабился, как только понял, что мы были готовы отнестись к нему серьезно, независимо от того, насколько странной казалась его история. Но он по–прежнему предпочел говорить в основном со своей кофейной кружкой, а не смотреть любому из нас в глаза.

Мои… преследователи не совсем призраки, — сказал он. — Они были вполне осязаемы и реальны. Но при этом… они были мною. Или точнее, мною в раннем возрасте. Носили одежду, которую я обычно ношу, говорили вещи, которые я обычно говорю, обычно верю. И они были рассержены на меня. Кричали и толкали увещевая меня. Они сказали, что я предал их, не став тем человеком, которым они рассчитывали и ожидали, что я стану.

Какой вы человек, мистер Митчел? — спросил я, показывая, что все еще внимательно слушаю.

— Ну, я работаю в большой корпорации здесь, в Лондоне. Довольно успешно, полагаю. Хорошие деньги… И я женат, у меня двое замечательных детей. — Тут, он прервал свой рассказ, чтобы вытащить бумажник и достать фотографии жены Андреа, и двоих детей, Эрики и Рональда. Они выглядели довольно симпатичными, хорошие обычные люди, как и он. Он нежно улыбнулся фотографиям, словно они были его единственной спасительной нитью связывающей с миром, который он знал и понимал, а потом неохотно убрал их. — Тем вечером, я возвращался домой с работы, на метро, проверяя несколько оставшихся документов. Я мысленно отсчитывал остановки, как всегда, и когда подошла моя я сошел с поезда. Только, когда я огляделся, это была не моя остановка. Я вышел на станции, которую никогда прежде не видел, она называлась Темная Сторона. Я хотел вернуться на поезд, но он уже исчез. Я даже не слышал, как он уехал. И люди на платформе со мной… — Он слегка вздрогнул глядя на меня большими испуганными глазами. — Некоторые из них не были людьми мистер Тейлор!

Знаю, — сказал я успокаивающе. — Все в порядке мистер Митчел Расскажите нам все. Мы верим вам. Что случилось дальше?

Он отпил еще немного кофе, его губы скривились от горечи, но казалось, это приободрило его.

Мне стыдно признать, но я побежал. Просто расталкивал и пробивался через толпу, по дороге из станции на улицу. Но там было еще хуже. Все было не так. Перевернулось. Я словно пребывал в кошмаре и не мог проснуться. Улицы были полны странных людей, существ, и… вещей, которые я не мог даже идентифицировать. Не думаю, что я когда–либо был сильнее напуган в своей жизни.

Я не знал где я. Не узнавал ни одного из названий улицы. И куда бы я ни посмотрел, повсюду были магазины, клубы и… заведения, предлагающие продать мне вещи, о которых я никогда даже не думал прежде! Ужасные вещи… После этого я смотрел только прямо перед собой, не глядя ни на что иное. Все, о чем я мог думать, это как мне добраться до вас, мистер Тейлор. Откуда то, у меня появилась ваша визитка. Она оказалась в моей руке, когда я сошел с поезда. На ней был ваш адрес. Я набрался смелости спросить у кого–нибудь из наиболее обычно выглядящих людей дорогу, но никто не разговаривал со мной. Наконец довольно потрепанный и напряженный господин в большом сером пальто указал мне правильное направление. Когда я оглянулся поблагодарить его, он уже исчез.

Да, — сказал я. — Эдди любит так поступать.

Всю дорогу сюда, было ощущение, что кто–то следит за мной. — Голос Митчела упал до шепота, и костяшки его пальцев побелели, когда он схватил кружку кофе. — Я продолжал оглядываться назад, но никого не видел А затем мужчина выпрыгнул из переулка и схватил меня за плечи. Я начал кричать, думая, что на меня напали, но потом увидел его лицо, и заткнулся. Это было мое лицо… только моложе. Он злобно усмехался, наслаждаясь шоком, который видел на моем лице. Его пальцы походили на когти, вонзающиеся в мои плечи. «Ты думал что тебе все сойдет с рук?», спросил он. «Ты рассчитывал, что никогда не будешь привлечен к ответственности за то, что сделал?». Я ответил ему, что не понимаю о чем он, но он продолжал кричать мне в лицо о том, как я предал все, во что мы когда–либо верили. А затем кто–то оттащил его, и я подумал что спасся, но это был другой я! Старше нападавшего, но все еще моложе, чем я сейчас. Вы не можете представить, как ужасно видеть собственное лицо, смотрящее на тебя с ненавистью в глазах. Он кричал о том, в какую помойку я превратил свою жизнь. Его жизнь. А потом их появилось больше, этих двойников, все они из разных периодов моей жизни, толкались и кричали на меня и друг на друга, сражаясь друг с другом, чтобы добраться до меня. Целая толпа кричащего, борющегося народа, и все они были мной! Я убежал. Просто опустил голову и побежал, пока они были заняты друг другом. Я никогда прежде не считал себя трусом, но я не мог смотреть на все эти другие версии себя, говорящие такие ненавистные вещи, обвиняющие меня в том, что я сделал нечто… ужасное.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на меня с напряженной улыбкой.

Скажите мне правду. Пожалуйста. Я в аду? Я умер и попал в ад?

Нет, — быстро ответил я. — Вы все еще живы, мистер Митчел Это не ад, это Темная Сторона. Хотя порой вы можете увидеть отсюда ад. По сути… могу я называть вас Имоном? Спасибо. По сути, Имон, ты очутился в месте, до которого тебе нет дела. Тебе здесь не место. Но не волнуйся; ты оказался среди друзей. Я верну тебя туда, откуда ты.

Имон Митчел практически обмяк в кресле, когда облегчение охватило его. Кэти схватила его кружку кофе, когда она выскользнула из его пальцев. Она ободряюще похлопала его по плечу. А затем моя из чистого серебра, укрепленная, заколдованная офисная дверь распахнулась, застав нас всех врасплох, и еще два Имона Митчела влетели как ураган. Это был совершенно очевидно тот же человек, разных возрастов. Самый молодой, выглядел лет на двадцать, вероятно, еще студент, в футболке с надписью «спасите китов», ярко фиолетовом клеше, длинными волосами и хиленькой бородкой. Он казался бы смешным, не выгляди он столь сердитым и столь опасным. Другой мужчина, был вероятно, лет на десять старше, в строгом темно–синем костюме, гладко выбритый, с очень короткими волосами. Он выглядел таким же сердитым, и возможно еще более опасным, поскольку был более сосредоточен, и более опытен. Я решил думать о них как об Имоне 20 и Имоне 30, а о моем клиенте, как, Имоне 40, просто чтобы не запутаться. Я двинулся встать между вновь прибывшими и моим клиентом, и они перевели свои сердитые пристальные взгляды на меня.

Убирайся с дороги — сказал Имон 20 — Ты не знаешь, что натворил этот ублюдок.

Убирайся с дороги или мы убьем тебя, — сказал Имон 30.

Охрана! — крикнула Кэти.

Дверь шкафа, которую я не заметил раньше, распахнулась, и огромная и впечатляюще волосатая рука выскочила из шкафа и крепко обхватила обоих ворвавшихся Имонов. Они отчаянно боролись, против обхвативших их больших пальцев, но с руками прижатыми по бокам, они были довольно беспомощны. Они кричали и проклинали, пока я не подошел и не дал им обоим сильный подзатыльник. Мысль поразила меня, и я посмотрел на Кэти.

Могу я поинтересоваться, что находится на другом конце этой руки?

— Я считаю, что лучше не задавать подобные вопросы, — сказала Кэти, и я вынужден был согласиться с нею.

Я уставился на незваных гостей своим лучшим устрашающим взглядом, и они уставились в ответ на меня. Доказательство, если доказательства вообще были нужны, что они были новичками в Темной Стороне. У любого другого хватило бы мозгов испугаться.

Послушайте, — сказал я терпеливо. — Вы сейчас удерживаетесь рукой, достаточно большой, чтобы у всех нас появились крайне беспокойные мысли о том, к чему она может быть присоединена. Рукой, которая сделает то, что я ей скажу. Так что вы не только никуда не денетесь в ближайшее время, но будь я на вашем месте, я бы серьезно задумался о том, что может произойти если я не начну получать ответы на некоторые вопросы от вас. Такие слова, как хруст и хлюп, должны тревожным эхом отзываться в ваших головах. Так, почему бы не сказать мне, что это, вы делаете здесь и что вы имеете против моего клиента? Всегда есть шанс, что мы можем решить это мирно.

Не очень большой шанс, следует призвать, это — Темная Сторона, в конце концов, но чувствую, что мы должны приложить усилие.

Он предал меня! — выкрикнул Имон 20, почти выплевывая слова, его лицо потемнело от гнева. — Взгляни на него! Просто очередной безликий бездельник в костюме и галстуке. Все, что я когда–либо ненавидел и презирал. Я никогда не собирался становиться им! У меня были мечты и стремления, я собирался ездить по различным местам и делать различные вещи; стать кем–то, кто имел значение, делать вещи, которые имели значение! Я собирался изменить мир… жить жизнью, которой я мог бы гордиться…

Мечты это хорошо, — сказал Имон 30, его голос был холодным, но контролируемым — Но мы просыпаемся от мечтаний. У меня были стремления и амбиции. Я ездил по различным местам, собираясь сделать что–то для себя. Быть инициатором и реформатором в деловом мире. Я никогда не намеревался соглашаться на то, чтобы быть просто очередным винтиков в машине, как он! Взгляни на него! Ему до пенсии светит быть руководителем среднего звена.

Я собирался быть бойцом за экологию! — воскликнул Имон 20 — Сражаться изо всех сил за окружающую среду! Никакого компромисса в защите Матери–Земли!

Принципы! — усмехнулся Имон 30. — Только больше мечтаний, больше иллюзий. Я имел достаточно денег на кармане и хорошие намерения. Я собирался стать богатым и влиятельным и вынудить мир обрести смысл!

Итак, — сказал я Имону 40. — Что случилось?

Я влюбился, — сказал он, тихим почти дерзким голосом. — Я встретил Андреа, и это походило на обнаружение части моей жизни, которой всегда не хватало. Мы поженились, затем появились дети, и я никогда не был счастливее. Они стали моей жизнью. Гораздо более важной, чем неопределенные мечты и амбиции моей молодости, которых я по любому никогда не достиг бы. Со зрелостью учишься признавать свои собственные ограничения.

И это все? — спросил Имон 20 — Ты бросил мои мечты из–за какой–то суки и пары сопливых ребятишек?

Ты стал стар, — заметил с горечью Имон 30. — Ты счел что мир слишком сложен, чтобы с ним совладать, и потому, ты согласился на пригород и фартук.

Ни один из вас никогда не любил, так ведь? — спросил Имон 40.

Имон 20 громко фыркнул.

Женщины? Люби их и бросай их. Они только мешают.

Я имел более важные вещи в виду, — сказал Имон 30. — Брак является ловушкой, якорем, сдерживающим тебя.

Не могу поверить, что был когда–то вами, — сказал Имон 40. — Столь низменные, столь ограниченные. Не думающие ни о ком, кроме себя.

Со всеми вашими великими мечтами и амбициями, может хоть один из вас сказать, что был когда–нибудь действительно счастлив? Умиротворен? Доволен?

Сила и убедительность его голоса, заставила младшего остановиться, но только на мгновение.

Тебе это не сойдет с рук — сказал Имон 20 — Мы получили власть, власть изменить ситуацию. Изменить тебя! Переделать нашу жизнь в ту, какой она должна была быть.

Магия вероятности — сказал Имон 30. — Власть переписать историю, выбрав одну из альтернативных реальностей. Ты ошибка, случайность, которая никогда не должна была произойти.

Я собираюсь отменить все твои решения, — сказал Имон 20. — Уничтожить тебя моей магией!

Моя магия мощнее твоей! — сразу же прорычал Имон 30. — Мое будущее будет преобладать, а не твое!

А затем, каким–то образом, оба высвободили руки, и каждый из них замахал волшебной палочкой. Я был настолько удивлен, что мгновение просто стоял разинув рот. Никто веками не использовал палочку в Темной Стороне. Палочки вышли из моды вместе с черными кошками и заостренными шляпами. (Ладно, во дворце фей их по–прежнему использовали, но феи всегда были странные.) А потом нам с Кэти пришлось отпрыгнуть, чтобы спасти наши жизни, поскольку младшие Имоны начали стрелять магией вероятности друг в друга, и во все в моем офисе. Лучи чистой энергии вероятности из палочек шипели и потрескивали в воздухе, полные власти, которая влияет на игру в кости или брошенную монету, власти влиять на любой результат в угоду желаниям мага. Хотя эти двое были просто любителями с палочками, поэтому, все, что они могли сделать, было выпустить волшебство и позволить ему распространяться, меняя все, чего оно касалось. Я толкнул Кэти в безопасность за тяжелый дубовый стол, потом понял, что Имон 40 все еще сидел в кресле, глядя с открытым ртом на то, что происходит. Я поспешил по ковру на четвереньках пригнув пониже голову, стащил Имона 40 со стула, и оттащил в безопасное место за столом, с ободряющими словами и руганью.

Оба младших Имонов переключили свое внимание на гигантскую руку, все еще удерживающую их. Они неоднократно выстрелили в нее палочками. Возник шквал из сверкающей энергии, после чего рука изменила цвет несколько раз, а затем стала внезапно и вполне определенно женской. Вплоть до розового лака на ногтях. Пальцы разомкнулись, и рука метнулась обратно в шкаф, по–видимому, пребывая в шоке. Высвободившись, двое младших Имонов взрывали все, что видели своими палочками, выискивая Имона 40. Они могли бы нанести серьезные повреждения, не будь они вынуждены тратить большую часть своего времени уклоняясь от магии друг друга.

Все, чего касались потрескивающие лучи, немедленно меняло свою природу. Плакат «Спайс Герлз» на стене внезапно стал «Твистед Систерс».

Пуленепробиваемые стекла, в окне моего офиса, внезапно сменились витражами, изображающими Святого Михаила поражающего дракона. С автоматом «Узи». Кофеварка стала чаеваркой, а большой букет цветов в вазе, начал щелкать друг на друга острыми зубами. Один луч ударил прямо в стальную сферу компьютеров будущего, но она проигнорировала магию, громко объявив:

Мы защищены, мартышка.

Имон 40 высунул голову из–под стола посмотреть, что происходит, и потрескивающий луч магии вероятности проскочил мимо него только потому, что Кэти вовремя затащила его обратно. К несчастью, она высунула руку слишком надолго, и второй луч попал в нее. Кэти вдруг стала Колином Высоким, красивым молодым человеком в самом последнем «Версаче». Он посмотрел на меня, широко раскрыв глаза, и в первый раз в жизни у меня не нашлось, что сказать.

Колин поднялся, крича непристойности на двух Имонов, и сразу же ударил другой луч, изменяя его в Кэти. Она с приглушенным воплем рухнула вниз, исчезнув из вида. Мы опять посмотрели друг на друга.

Никогда не спрашивай, — сказала Кэти.

— Я бы не осмелился.

Сделай что–нибудь с этими двумя идиотами!

Сделаю. Я думаю.

Думай быстрее!

Знаешь, я ведь все еще могу лишить тебя наследства.

К счастью, у меня уже была идея. Двое младших Имонов все еще пробовали попасть в Имона 40, избегая атак друг друга. Я дождался, пока они окажутся по разные стороны моего офиса, затем высунулся из–за стола, и закричал во весь голос. Оба повернули палочки на меня, я рухнул на пол и два луча ударили прямо друг в друга. В результате столкновения вероятностей было слишком много для возникновения этой причинной связи, и оба Имонов исчезли, поскольку вероятность решила, что они вообще никогда не получали убийственных палочек.

Вселенной нравится сохранять себя в порядке, когда это возможно.

Кэти осторожно встала из–за стола, который теперь, казалось, был сделан из совершенно другой древесины, и, убедившись, что все действительно спокойно, вытащила Имона 40. Его глаза были настолько расширены, что должно быть причиняли боль, и он явно дрожал. Кэти усадила его в кресло, ободряюще похлопала по голове, поглощенная своими мыслями и вздрогнула, когда оглядела мой случайно преобразованный офис.

Должно быть, потребуется вечность привести все снова в порядок. Хотя мне нравится новый плакат. И я знаю, что придется просмотреть каждую чертову папку, дабы проверить, что содержание не изменилось. Джон, я хочу, чтобы тот, кто ответственен за эту ерунду, был подвешен за яйца! Если мне придется работать допоздна, я хочу, чтобы кто–то пострадал! Кто, черт возьми настолько туп, что снабдил полных любителей магией вероятности?

Хороший вопрос, — сказал я. — Должно быть, наш новый клиент не так прост, как кажется на первый взгляд.

Не сложно догадаться, — фыркнула Кэти. Внезапно ее осенила мысль, и она оценивающе посмотрела на все еще ошеломленного Имона 40. — Не знаю, можем ли мы вообще воспринимать его как клиента, босс. Он не может сейчас позволить себе наши тарифы. Ты только взгляни на него.

Кто–то послал всех этих Имонов испортить мне день, — сказал я. — Это уже личное дело.

Кэти демонстративно закатила глаза. Ей сходило это с рук, поскольку она была подростком, но и только.

Так это еще одна халява, что ли? Знаешь, деньги которые ты получил от Ватикана, не бесконечны. Не с арендной платой, которую мы платим за это место. Ты должен взяться за должно оплачиваемое дело, и поскорей. Прежде чем кто–то большой и профессионально неприятный появится здесь, чтобы обрубить тебе кредит топором для рубки мяса.

Мои кредиторы могут подождать, — сказал я. — Сейчас есть гораздо более влиятельные люди, рассерженные на меня. Пожалуй… я возьму Имона в «Странных приятелей». Если ничего другого не остается, он должен оказаться на безопасной территории.

«Странные приятели»? — с сомнением сказала Кэти. — Учитывая его состояние, не уверена, что он готов справиться с еще большими странностями за раз.

Потону или выплыву, — живо ответил я. — Я всегда верил в шоковую терапию для тех, кто в шоке. Осмотрись, пока я отойду, и посмотри, насколько серьезный ущерб нанесли палочки. Отложи все, что было улучшено и выброси остальные. Мы застрахованы?

Кэти сурово на меня посмотрела.

Что ты задумал?

Думаю, мне нужно хорошенько напиться, а затем, как следует догнаться. Пойдем, Имон, мы собираемся посетить старейший бар в мире.

О, я больше много не пью, — сказал Имон 40.

Почему я не удивлен? Мы идем по любому. У меня есть стойкое ощущение, что еще больше альтернативных версий тебя появятся в ближайшее время, и я предпочел бы, чтобы они учинили беспорядок в другом месте. — Я остановился и огляделся — Кэти… разве ты мне как–то не говорила, что у нас была офисная кошка?

Она пожала плечами.

Компьютеры будущего съели ее. В любом случае, это была не очень хорошая кошка.

Я взял Имона 40 за руку и проводил его крепко держа к двери. Порой ты просто знаешь, что некоторые разговоры ни к чему хорошему ни приведут.




Глава третья. Забвение


«Странные приятели» — старейший бар в мире, и он не для слабонервных. Он находится в переулке, что не всегда находится там же, под небольшой неоновой вывеской с названием бара на санскрите. Владелец бара не верит в рекламу. Если вам нужно найти место, вы найдете, хотя хорошо это или плохо до сих пор не ясно. Я зависаю там время от времени в основном, потому что он полон людей с еще худшими проблемами чем мои, поэтому никто не достает меня. «Странные приятели» — захудалое местечко, на грани запущенного, с хорошей выпивкой, плохим обслуживанием, и по–настоящему скудными закусками. Атмосфера нездоровая, настроение переменчивое, и большая часть мебели прибита к полу так, чтобы она не могла быть использована в рукопашном бою. Я всегда чувствовал себя здесь как дома. Нынешний владелец бара, Алекс Морриси, действительно экспериментировал с повышением качества, но это не сработало. Ты можешь сколь угодно учить манерам дворнягу, но как только отвернешься, она по–прежнему

будет трахать твою ногу.

Не желая рисковать психическим здоровьем Имона 40, снова ведя его по улицам, я окликнул лошадь и экипаж, чтобы он подвез нас к «Странным приятелям». Имон, казалось, несколько успокоился от надежного и незамысловатого характера транспорта, да только снова расстраивался каждый раз, когда лошадь спрашивала у меня дорогу. Имон сидел выпрямившись рядом со мной в экипаже, плотно скрестив руки на груди и отказывался вымолвить хоть слово за всю поездку. Мне наполовину хотелось задобрить его, а наполовину вышвырнуть из экипажа, когда мы, наконец остановились, и он встал очень близко ко мне, пока я расплачивался с кучером. Он постоянно смотрел в землю, пока я вел его к «Странным приятелям», лишь бы не видеть того, что происходит вокруг. Некоторым деревенским мышам не место в большом городе.

Зачем вы делаете это? — внезапно спросил он, все еще не глядя на меня. — Почему помогаете мне? Ваша секретарша была права в том, что я не могу заплатить вам. По крайней мере, не те деньги к которым вы привыкли, за то, чтобы иметь дело с… подобными вещами. Так почему вы столь настроены впутаться в мои проблемы?

Потому что я заинтересован, — ответил я непринужденно. — Кто–то влез в большие неприятности привнеся тебя и весь твой хаос в мою жизнь, и я хочу узнать, кто именно, и отблагодарить надлежащим образом.

Так.. вы используете меня по собственным причинам.

Молодец — сказал я. — Вот видишь, ты уже научился думать, как житель Темной Стороны.

Он впервые бросил на меня резкий взгляд.

— Я не дурак, мистер Тейлор. Может я еще не в себе, но я все еще узнаю акулу, когда вижу ее. Вы используете меня, как приманку в ловушке. Но, если охвативший личный интерес, заставляет вас встать на мою сторону, я смогу с этим жить. Насколько вы хороши, мистер Тейлор? Вы действительно можете разобраться в неприятности в которой я нахожусь?

— Я выложусь по полной, — сказал я. — Ия действительно достаточно хорош в этом. Я может и… кто угодно, но я никогда не подводил клиента.

Мы подошли к бару, и я повел его внутрь, держа крепко за руку, чтобы он не смог развернуться и удрать. «Странные приятели» могут оказать подобный эффект на людей. Мы спустились по металлической лестнице в сам бар, и все оглянулись посмотреть, кто вошел. Место было заполнено обычными необычными подозрительными личностями. Две покрасневших монахини в белых рясах сидели у барной стойки, Сестры Священного Ордена Святого Стронция. Они пили сверкающую воду из высоких бокалов, хотя она, вероятно, не была сверкающей, когда они заказали ее. Киборг с зубчатой буровой коронкой, выпирающей из него, продолжал тыкать пальцем в розетку и хихикать. Вампир пил «Кровавую Мэри», и судя по его лицу, Мэри действительно входила в состав. Мисс Фэйт, собственный костюмированный трансвестит авантюрист Темной Стороны, мужчина, который наряжался супергероиней, чтобы сражаться с преступностью, брил ноги перед выходом на патрулирование. Несколько туристов стояли в углу с поднятыми камерами. Кто–то набил их чучела и установил шутки ради.

Я с минимальной силой подтолкнул Имона 40 к бару, усадил его, так далеко от радиоактивных монахинь, как только возможно, и кивнул бармену и владельцу, Алексу Морриси, который сердито глянул в ответ. Мы друзья, полагаю, но мы никогда этого особо не показываем. Вероятно, помогло бы, не забывай я оплачивать свой барный счет время от времени.

Алекс Морриси был полон горя, и всегда носил черное, вплоть до темных очков, и элегантного французского берета взгромоздившегося на макушке его головы, чтобы скрыть увеличивающуюся плешину. Он был в конце своих двадцатых, но выглядел лет на десять старше. Управление баром в Темной Стороне сделает вас таким. Его постоянно угрюмый вид вырыл глубокие борозды над его носом, и улыбался он только тогда, когда надувал на сдачу. Он был женат когда–то, и все еще горевал об этом. По правде говоря, Алекс был зол на весь мир, и не заботился, знал ли кто–то об этом. Заказывать у него коктейли, было рискованно.

Он происходил от Мерлина Отродья Сатаны, который был похоронен в подвалах под баром, после падения Камелота. Мерлин порой проявляется через Алекса, и все здравомыслящие бегут в укрытие. Быть мертвым не мешает вам быть крупным игроком в Темной Стороне.

Что ты здесь делаешь, Тейлор? — спросил Алеке. — Проблемы следуют за тобой повсюду по пятам. Я только закончил реставрировать бар после твоего последнего визита.

— Я в порядке, спасибо, что спросил, — сказал я. — Очень похоже на тебя. Принеси мне кучу выпивки, и пару себе налей.

Как насчет мистера Заурядности? — спросил Алеке.

Имон 40 угрюмо сидел рядом со мной, упрямо повернувшись спиной ко всем чересчур возмутительным объектам в баре. Я спросил, чего он хочет выпить, и он сказал, что будет белое сухое вино. Я сурово посмотрел на Алекса, и он неохотно налил Имону 40 стакан лучшего вина. Алеке ненавидел тратить впустую выдержанное вино на людей, ибо считал что они были не способны оценить его.

Мне нужно решить одну загадку, — сказал я бодро. — Кто–то повозился с графиком времени моего клиента, выдергивая другие его версии из альтернативных отрезков времени, чтобы преследовать и может даже убить его. Они также спутались со мной, в результате сваливания его и его проблем мне на колени. Ненавижу, когда люди начинают вмешиваться во Время. Будто Темная Сторона и без этого не запутана.

У тебя слишком узкий взгляд на вещи, мой дорогой Тейлор, — произнес лениво, слащавый голос. — Там, где ты видишь проблемы, другие более здравые умы видят возможности.

Я осторожно оглянулся, не позволяя себе быть резким, рядом со мной стоял один из немногих других частных детективов Темной Стороны, Томми Забвение. Было время, когда я был единственным частным детективом в Темной Стороне, но мои успехи поощрили других заявить о своем намерении участвовать в гонке. Одним из таких был Томми Забвение, экзистенциальный детектив, который специализируется на случаях, которые могут произойти, а могут и нет. Один из самых убедительных людей, которых я когда–либо встречал, Томми мог связать логику в прямой узел и люди признавали, что черное было белым, а верх это низ, лишь бы избавиться от него. Он был высоким нарочито слабым парнем, в броско цветных Новых Романтичных шелках. (В отличие от большинства из нас, Томми жил в Великих Восьмидесятых. Его экзистенциальность, вероятно, помогла.)

У него были длинные, мягкие темные волосы, длинное лошадиное лицо с зубастой улыбкой, и руки с длинными пальцами, которыми ему нравилось махать вокруг, когда он говорил. Томми нравилось говорить. Это было сказано многими, и большинство считало, что Томми Забвение мог уговорить собственную расстрельную команду на стрельбу в друг друга, чтобы избежать его неустанно рассудительного голоса. Он процветал в области моральной неясности, неопределенной реальности, а также в таких запутанных случаях, когда вы не могли ничего вбить, даже если использовали колышки для палатки.

И все же Томми был очень хорош в получении ответов на вопросы, на которые люди из Власти не хотели получать ответы. У Томми был дар, добиваться правды. Может и не очень приятный дар, но ведь это Темная Сторона.

У меня было ощущение, что было что–то, что я должен помнить о Томми Забвение, нечто важное, но я не мог уловить, что именно.

— Примет, Томми — сказал я покорно. — Все работаешь?

Кто знает? Но я почти уверен, что хотел бы выпить. Мне как обычно,

Алекс.

Алекс нахмурился глядя на него.

Ты всегда говоришь это, и каждый раз заказываешь по–новому.

Разумеется, — сказал Толями, ослепительно улыбаясь. — Мне необходимо поддерживать репутацию. Полагаю, я буду «Бакс–физ».

Тебе не стоит дразнить Алекса, — сказал я, когда Алекс бормоча удалился прочь. — Он вполне может подлить что–нибудь в выпивку, от чего тебя вырвет пищей, которую ты ел шесть месяцев назад.

Знаю, — сказал Томми. — Это мой способ рискованно жить. — Кстати, маленькая птичка нашептала мне, что ты подумываешь о путешествие назад во времени.

Ну надо же до чего у тебя большие уши, бабушка. Почему тебе это интересно, Томми?

Поскольку я отчаянно пытаюсь отправиться в путешествие во времени, но никогда не мог убедить Старца Отца Времени, позволить мне. Старый болван. Видимо, он считает, что у меня несколько легкомысленный характер.

Неужели, — сказал я. — И это после того, как ты сделал целую карьеру на том, чтобы быть легкомысленным пижонским, и втягивавшим других людей прямиком в это.

Как–то очень злобно.

Вижу, ты не отрицаешь.

Я бы не осмелился. Имидж, это все в наши дни. Но даже ты должен признать, что я действительно добивалось результатов, моим особым и несколько витиеватым способом. Дело в том… помню, что у меня была мысль, когда я пришел сюда… ах да, дело в том, что мне было интересно, смогу ли я убедить тебя замолвить доброе словцо за меня, когда будешь общаться со Старцем Отцом Времени.

О–о, у меня есть очень доброе словечко для тебя, Томми, — сказал я.

Возможно, и к счастью, это было в тот момент, когда начались

неприятности. Две пары тяжелых ног спустились с грохотом по металлической лестнице в бар и все оглянулись. Порой мне кажется, что Алекс установил эту лестницу, чтобы никто не мог прокрасться в его бар незамеченным. В каком–то смысле я ожидал этого, но даже при этом мое сердце сжалось, когда еще двое Имонов Митчелов ворвались в бар, размахивая палочками.

Имон 40 погрустнел, издал сдавленный звук, и ухватился за мою руку. Я бормотал что–то успокаивающее, аккуратно отцепил его руку от своей, и двинулся вперед встать между ним и вновь прибывшими.

Один из новых Имонов выглядел преуспевающим бизнесменом в своих пятидесятых, с избыточным весом от хорошей жизни. Другой мужчина был старше, по крайней мере, в своих шестидесятых и был похож на бомжа. Тощий от недоедания, и укутанный в поношенную одежду из «секонд–хенда». Я сразу же окрестил их Имоном 50 и Имоном 60 и запустил руки в карманы плаща в поисках каких–нибудь полезных предметов. Эти двое выглядели гораздо более отчаянными и опасными, чем ранние альтернативы в моем офисе. Они проследовали через переполненный бар, игнорируя странности со всех сторон, их крайне сердитые взоры сфокусировались на Имоне позади меня. Я шагнул вперед преградить им дорогу, и они остановились, злобно ухмыляясь мне. Все люди вставали из–за своих столов и пятились назад, не желая попасть под перекрестный огонь. Мисс Фэйт убрал свою одноразовую бритву в боевой пояс и извлек стальную метательную звездочку. Я поймал его взгляд, и слегка покачал головой. Я всегда считал важным разбираться самостоятельно со своими неприятностями.

Ты должно быть Тейлор, — сказал Имон 50. Даже его голос звучал жирным и самодовольным. — Нас предупредили, что ты можешь попытаться вмешаться. Это тебя не касается. Убирайся с нашего пути, или мы сделаем так чтобы ты никогда не родился.

Я улыбнулся.

Вероятно, вы обнаружите, что это сложнее, чем вам кажется, — сказал я.

Тогда, возможно, мы сделаем так что ты родишься калекой, или больными — сказал Имон 50. — Его голос был резким и болезненным, словно он не часто им пользовался. — Мы убьем тебя, Тейлор. Убьем тебя жестоко, если ты попытаешься помешать нам сделать то, что мы должны сделать.

Чего вы хотите? — спросил Имон 40 из–за моей спины. Он был напуган, но голос его не дрожал.

Я хочу, чтобы ты принял решения, которые приведут ко мне, и моей жизни, — сказал Имон 50. — Я упорно трудился, желая получить все лучшее, что может предложить жизнь. Все удобства и удовольствия. Я не буду рисковать потерять их теперь, только потому, что у тебя нет яиц дабы добиться успеха. Я исправлю тебя. Заставлю, принять правильные решения. Заставлю тебя стать мною.

А ты чего хочешь? — спросил я Имона 60.

— Я не хочу быть собой, — сказал он категорически. — Никто не должен жить, как я. Я никогда не хотел этого. Никогда не хотел спать в дверных проемах магазинов и просить на пропитание у проходящих мимо людей, опустив глаза.

Мне дали шанс отменить решения, что принял этот тупой ублюдок, которые привели его к тому, чтобы стать мной; и я сокрушу любого, кто вмешается.

Убьем вас всех, — сказал Имон 50. — Уничтожим вас всех.

Притормозите, — сказал я, подняв примирительно руку. — Могу я проверить кое–что? Кто–нибудь из вас был женат… и точнее, кто–нибудь из вас, встречал женщину по имени Андреа?

Двое новых Имонов посмотрели друг на друга, растерянно, затем покачали сердито головами.

— Ты пытаешься запутать нас, — сказал Имон 50.

Не совсем, — сказал я. — Ее появление в жизни моего клиента является тем, что изменило все. Изменило его. Таким образом, ваше присутствие здесь уже излишне. Он никогда не собирался становиться любым из вас.

Он станет, если мы заставим его, — сказал Имон 50. — Если мы переделаем его нашей магией. Вырежем женщину из его жизни, как рак.

Вы можете убить его своим вмешательством, — сказал я. — Можете уничтожить себя.

Смерть была бы облегчением, — сказал Имон 60.

Извините меня, — сказал Имон 40, из–за меня. — Кто–нибудь, пожалуйста, объясните мне, откуда все эти другие я берутся?

Альтернативные реальности — живо ответил Томми Забвение. — Возможные сценарии будущего, жизни которые могли бы быть, колеса Если и Возможно. Наши жизни определены решениями, которые мы принимаем, или не в состоянии принять, а эти… джентльмены, которыми вы, могли бы, стать, приняв определенные специфические решения. Не могу сказать, что любой из них выглядит достаточно привлекательно, но вероятно, именно поэтому, ваши враги решили дать им возможность. Могу я узнать, что случилось с моим «Бакс–физ»?

Но как они сюда попали? — спросил Имон 40, немного отчаянно.

Кто–то вмешался, — сказал я. — К тому же, кто–то действительно влиятельный, чтобы быть в состоянии манипулировать магией вероятности.

Должно быть, крупный игрок — сказал Томми. Он пошел за стойку, взять свой напиток, поскольку Алекс благоразумно не высовывал голову. — Вмешиваться во Время и альтернативные реальности, это опасная штука. Настолько опасная, что те немногие, кто работают с вероятностью, как правило, наказывают очень серьезно любого новичка, пытающегося вторгнуться на их территорию. Никто не хочет некого дилетанта, угрожающего тщательно поддерживаемому статус–кво.

Но у меня нет врагов! — воскликнул Имон 40. — У таких как я не бывает врагов! Я никому не важен!

Теперь важен, — сказал Томми, изящно потягивая свой напиток, аккуратно оттопырив палец. — Кто–то влез в большие неприятности из–за тебя, дружище. Он посмотрел на меня задумчиво. — Может это Джона?

Мертв, — сказал я.

Граф Видео?

Пропал, считается погибшим — сказал я. — Последний раз, замечен бегущим по улице с сорванной кожей, во время войны ангелов.

Томми пожал плечами.

Ты знаешь Темную Сторону. Люди всегда возвращаются. Достаточно взглянуть на тебя самого.

Господи, как же вы люди любите болтать, — сказал Имон 50. — Я пришел сюда, чтобы исправить эту глупую, недальновидную версию себя, и ничто и никто не остановит меня.

Ничто, сделанное тобой здесь, не изменит ничего, что имеет значение, — сказал Томми. — Каждая версия тебя столь же действительна, как любая другая. Каждая параллельная реальность является столь же реальной, и столь же бесспорной. Изменение или адаптация этой младшей версии не сделает твое существование более или менее вероятным. Если кто–нибудь сказал тебе иначе, он лгал.

— Я не верю этому, — сказал Имон 60. — Я не могу верить этому.

Ты скажешь все что угодно, лишь бы попытаться остановить нас, — сказал Имон 50.

Оба мужчины выстрелили своими палочками, лучи магии вероятности потрескивали, когда пронзали воздух. Я отскочил в сторону, таща Имона 40 за собой. Томми изящно уклонился от удара за стойкой бара, все еще сжимая свою выпивку. Луч вероятности ударился в дубовую обивку бара и отрикошетил на безопасное расстояние. Основная мебель бара и оборудование были защищены магией Мерлина. Оба новых Имона яростно стреляли из палочек во всех направлениях, пока я уворачиваясь отступал к бару, не выпуская Имона 40. Дымка магии вероятности заполнила воздух, пока лучи палочек преобразовали все, чего касались, произвольным и непредсказуемым образом.

Вампир, который пил свою Кровавую Мэри, был поражен лучом и раздувался как клещ, наполняясь все большим количеством крови, которую он выпил из Мэри, прежде чем с грохотом взорвался и забрызгал всех вокруг своей подержанной кровью. Пустая оболочка Мэри рухнула на пол, как бумажный мешок. Некоторые из более новых стульев и столов развалились, поскольку их коснулись лучи вероятности, уменьшив мгновенно до их первоначальных составных частей. Так было и с одним из созданий барона Франкенштейна, когда все его стежки сразу разошлись. Части тела покатились по полу, пока голова изрекала тихие ругательства. Молнии били, откуда ни возьмись, обугливая тела и начиная повсюду пожары. Гроздья шипящих цветов расцвели из трещин в каменной стене. Старый викторианский портрет начал говорить на различных языках.

Люди валились от инсультов, кровоизлияний в мозг и эпилептических припадков. Некоторые просто исчезали, поскольку вероятности, которые создали их, резко отменялись.

Призрак девушки внезапно вновь материализовался, после долгих лет призрачного скитания по «Странным приятелям» и она сидела в баре, проливая слезы счастливого облегчения, касаясь всего в пределах досягаемости. Бутылки стоявшие позади бара, меняли форму, цвет и содержимое. И демон, долго прибывавший в заключении под половицами, вырвался на свободу из своей пентаграммы, поскольку сдерживающее его защитные заклинания были внезапно отменены. Пылая густым синим огнем эктоплазмы, он мотал своей рогатой головой туда–сюда, лелея накопившийся за столетия гнев, прежде чем покачнуться вперед, чтобы убить всех в пределах досягаемости своих когтистых лап. Двое мускулистых вышибал бара, Бетти и Люси Колтрейн, подскочили к демону сзади и повалили его на пол, но было очевидно, что долго они его не удержат.

К тому времени я оттащил Имона 40 в безопасность за огромную дубовую барную стойку и лихорадочно искал выход из положения, который, как на зло, никак не приходил в голову. Алекс уставился на меня.

Сделай что–нибудь, черт возьми! Если Мерлин проявится через меня разобраться в этой каше, я не могу гарантировать безопасность твоего клиента. Ты же знаешь, Мерлин всегда выступал за политику выжженной земли, когда речь заходила о решении проблем.

Я неохотно кивнул. Я знаю несколько трюков, и больше магии, чем мне нравится делать вид, но, в конце концов, это всегда сводится к моему дару. У меня есть дар для обнаружения вещей, третий глаз в моей голове, частный детектив, который может видеть, где все находится, но мне не нравится использовать его без нужды. Когда я задействую свой дар, огромная энергия приводит к тому, что я сверкаю как маяк в темноте, и мои Враги могут видеть, где я. А затем они посылают страшных агентов, вроде Косильщика, убить меня. Они пытались убить меня так долго, как я себя помню.

Но необходимость вынуждает, когда враг разбушевался…

Томми наклонился ко мне.

Это парадокс, — быстро произнес он. — Только, что они были здесь, взаимоисключающие будущие в отрезке времени, которое не могло произвести их. Используй это против них.

В итоге, я глубоко погрузился в свой разум и задействовал дар, а затем нашел насколько была мала вероятность того, что Имон 50 и Имон 60 должны быть здесь, в этом месте и в это время. И, найдя этот крошечный, неустойчивый шанс, проще простого для меня было погасить его, как свечу. Оба мгновенно исчезли, поскольку для них не было возможности находится здесь.

Я отключил дар, и быстро восстановил всю мою психическую защиту. Мои Враги обычно опасались нападать на меня на территории Мерлина, но они становились все более и более отчаянными в последнее время.

В баре воцарилась полная тишина. Постоянные посетители медленно выходили из своих убежищ, растерянно озираясь вокруг. Так как двух старших Имонов никогда здесь не было, нападение никогда не происходило, но все изменения, произведенные палочками вероятности, остались. Магия постоянно превосходит логику. Мы все по очереди вышибали дерьмо из вырвавшегося демона, пока Алекс возобновлял старые заклинания, которые вновь заточили его под половицы, а затем приступили к тушению различных пожаров, которые все еще горели. Бетти и Люси Колтрейн собрали все рассеянные части создания Франкенштейна и временно сложили их за стойкой бара, пока один из потомков барона снова не зайдет пропустить стаканчик

В целом, мы отделались довольно легко. Играть с магией вероятности всегда опасно. Времени не нравится, когда с ним балуются, и оно играет не по правилам. Вот почему путешествия во времени так тщательно контролируют.

Алекс посмотрел на то, что было сделано со всем бутылками позади его бара, и в сердцах выдернул клок из своих волос.

Вот ублюдки! Мне придется проверить отдельно каждую бутылку, чтобы узнать, что в них теперь. Там может оказаться что угодно от мочи демона до дизайнерской воды. И я вполне мог бы, продать мочу демона… Ты приносишь неудачу, Тейлор, ты знаешь это? Будь у меня хоть капля мозгов, я пристрелил бы тебя, как только ты вошел.

Имон посмотрел на меня встревоженно, но я улыбнулся ему успокоительно.

Не волнуйся, просто Алекс таков. Он совсем не это имеет в виду.

— Именно это, черт возьми!

Хорошо, он, вероятно, действительно это имеет в виду, но он придет в себя. Он друг.

Тогда, не хотел бы я встретить одного из ваших врагов, — пробормотал

Имон.

Думаю, некоторые версии тебя уже встретили, — сказал я. — Похоже, кто–то использует тебя, во всем разнообразии твоих версий, стремясь добраться до меня.

Но зачем использовать меня? — спросил жалобно Имон.

— Хороший вопрос, — сказал я.

Я повел его к столу в самом дальнем углу бара, и мы сели. Томми Забвение сел с нами. Я задумчиво посмотрел на него, и он немного нервно засмеялся.

Вроде мы действительно неплохо управились вместе, дружище. Думаю, что я мог бы тебе помочь с этим твоим делом. Кажется это дело в моем духе. За разумный процент от платы, разумеется.

О, ну конечно, — сказал я. — Это же бизнес, в конце концов. Я тебе вот, что скажу, ты можешь получить половину от моей доли. Как тебе это?

Более чем разумно, глубокоуважаемый сэр! Однозначно можно сказать, что Джон Тейлор благороднейший среди людей!

Поскольку я не ожидал получить и пенса с этого дела, я был довольно счастлив разделить пенс, который я не получу, с Томми Забвением. Я мог быть и экзистенциальным, когда это подходило мне. Он радостно улыбнулся мне, и я улыбнулся в ответ.

Послушайте, теперь все позади? — спросил Имон. — Могу я вернуться домой? Мне действительно здесь не нравится.

Боюсь, что нет, — ответил я. — Я мог сопроводить тебя благополучно из Темной Стороны, но существует вероятность, что наш общий враг, найдет какой–нибудь способ вернуть тебя обратно и начать все это снова.

Боже мой… — Имон резко откинулся на стуле, маленький обычный мужнина, изо всех сил пытающийся справиться с проблемами, с которыми он никогда не должен был столкнуться. Мне стало жаль его. Темная Сторона жестко обходиться с теми, кто решил попасть сюда.

Не волнуйся, — сказал я. — Я в деле. Я найду тех кто делает это с тобой, и заставлю их остановиться.

И если Тейлор это говорит, можете быть уверены, что таки есть, — вставил неожиданно Томми.

Поговори со мной, Имон, — сказал я. — Расскажи мне о себе и своей жизни. В этом где–то должна быть подсказка.

Но Имон уже качал головой.

Я никто. Или, по крайней мере, никто важный. Просто незначительный винтик в огромной машине крупной корпорации. Я делаю необходимую, каждодневную работу, которая поддерживает вращение колес.

Ладно, — сказал я. — На кого ты работаешь?

Инвестиционная корпорация «Скромный вклад». Это крупная компания, с филиалами и офисами по всему миру. Я работал в лондонском филиале почти двадцать лет, с молодости. Это интересная работа. Наша компания собирает средства, убеждая другие компании инвестировать их деньги в достойные и благотворительные предприятия. Это организация благотворительных учреждений, разумеется, наряду с открытием небольших многообещающих фирм,

и некоторых лоббистских групп, почитающих благие дела. Мы собираем много денег, и берем разумный процент за наше посредничество. Я говорю наше, но разумеется, не вижу никаких денег. Просто, когда ты работаешь в компании на протяжении двадцати лет… Во всяком случае, у меня может быть и не особенно сложная работа, не та, что я ожидал но… такова жизнь. Мало кому из людей удается воплотить свои мечты и амбиции. К тому же, мы слуги, которые поддерживают вращение колеса цивилизации. Поскольку мир не может обойтись без нас. И в любом случае, все, о чем я когда–либо заботился, это обеспечение моей семьи. Теперь они мои мечты и амбиции.

И от нечего делать, он снова достал фотографии жены и детей, показать Томми. Ои делал все правильно, поддерживая вежливую беседу, в то время как я хмурился, размышляя. Я был все еще вполне уверен в том, что Имон был приманкой в ловушке для меня, но начинал подозревать, что все гораздо сложнее.

Что заставило тебя прийти к Джону Тейлору за помощью? — спросил Томми, пока Имон осторожно убирал фотографии.

Я обнаружил его визитную карточку в руке, когда приехал в Темную Сторону.

Вот, как я понял, что кто–то играет с нами, — сказал я. — У меня нет визитной карточки. Никогда не видел необходимости. Все здесь знают, кто я.

У меня есть визитка — сказал Томми. — Или, по крайней мере, иногда я их делало. Когда как.

Я отлично знал, к чему это приведет.

Главное, — твердо сказал я, — что кто–то вмешивается в жизнь Имона, и мою. И меня это не устраивает. Любой желающий преследовать меня, может сделать это лично. Я привык к этому. Я не позволю нападать на себя через невинных людей.

Я слышал о компании «Скромный вклад», — сказал Томми. — У них есть филиал здесь в Темной Стороне.

Имон посмотрел на нас с выражением очень похожим на ужас.

У моей компании филиал в этой… адской бездне?

Я пожал плечами.

Большинство крупных компаний имеет их здесь. Не могу сказать, что слышал что–либо особенно хорошее или плохое о «Скромном вкладе»… Что скажешь, если мы пойдем и навестим их?

А что, если они не впустят нас? — спросил Имон.

Мы с Томми обменялись улыбками.

Мы войдем, — сказал я.

Они не могут иметь ничего общего со… всем этим, — сказал Имон. — Они просто не могут. Они всегда относились ко мне хорошо. Предлагали мне повышение… хотя, разумеется, я не мог принять его. Это означало бы оставлять мою семью на длительное время. Вы не можете серьезно полагать, что такая уважаемая компания как «Скромный вклад» стоит за всем этим!

Уверен, что могу, — сказал я. — Крупные корпорации не всегда плохие парни, но это разумный способ делать ставки.




Глава четвертая. Время разговора начистоту


Мы покинули «Странных приятелей» и пошли через Темную Сторону, с Имоном посередине. Так он чувствовал себя безопаснее. Он больше узнал об окружающем его, но очевидно не одобрял все, что видел. Нечеловеческие создания пугали его, и, если уж на то пошло, доступные искушения пугали его даже больше. Не было ничего в Темной Стороне, чего он хотел и то что, возможно, казалось волшебным, или фантастическим другим только тревожило его. Он не хотел иметь ничего общего с этим.

Я должен вернуться домой, — сказал он несчастно. — Я никогда не опаздываю домой. Андреа и дети будут очень волноваться. Они решат, что со мной что–нибудь случилось.

Ну, кое–что случилось, — заметил я рассудительно. — Просто думай о грандиозной истории которую сможешь рассказать им, когда вернешься.

О нет, — сразу же отрезал он. — Я никогда не расскажи им ничего об… этом. Это только напугает их. Это меня пугает.

Не мог бы ты расслабиться, — сказал Томми, немного раздраженно. — Ты со мной и Джоном Тейлором; двумя самыми опытными частными сыщиками в Темной Стороне. Ты не оказался бы в большей безопасности обернись ты в вату и бронежилет. Мы разберемся в твоей небольшой проблеме за тебя. В конце концов, у меня есть изумительный дедуктивный мозг, а Тейлор единственный мужчина в Темной Стороне, которого все остальные боятся.

Как–то не нахожу это особенно обнадеживающим, — сказал Имон, но все же выдавил небольшую улыбку. — Лично я ценю ваши усилия. Только вот… мне здесь не место.

Я не мог, не согласится с этим. Темная Сторона не для всех. Перемещение Имона в нашу бесконечную ночь походило на отдачу маленького ребенка волкам. Я начинал чувствовать себя его покровителем, и все больше злился на тех, кто решил провести его через это испытание.

Мы вытащим тебя из этого, — сказал я. — Как только поговорим с людьми в «Скромном Вкладе». Уверен, что они скажут нам все, что мы должны знать.

Тейлор очень хорош в получение ответов от людей, — сказал Томми беспечно. — Даже если ему приходиться выпытывать у них ломом.

Я бросил на него суровый взгляд.

Ты отнюдь не помогаешь, Томми.

Разве мы не можем поймать такси, — жалобно сказал Имон. — Мне кажется, что я буду чувствовать себя гораздо безопаснее вне улицы.

Лучше не стоит, — сказал я. — Не все здесь выглядящее как, транспорт, является им. Есть такой, но большинство из них взимает необычные и неутешительные платежи за свои услуги.

Черт, даже машины скорой помощи, работают на дистиллированном страдании а посыльные мотоциклисты, нюхают кровь напудренной девственницы для ускорения. Всевозможные штуковины используют эту дорогу, и большинство из них голодны. Нам лучше прогуляться. Кроме того, нас сложнее найти в толпе.

Чем больше вы мне объясняете, тем хуже я себя чувствую, — заметил Имон. — Не хотел бы я увидеть ваше туристическое бюро. — Это была маленькая шутка, но храбрая попытка в данных обстоятельствах.

Мы дошли до делового сектора, и Имон, казалось, немного расслабился, поскольку все больше деловых костюмов появлялось в толпе вокруг него. Правда, некоторые костюмы носили демоны, а некоторые из них не носил вообще никто, но он был рад наконец–то увидеть нечто знакомое. Наемные полицейские часто встречались, и бросали на меня подозрительные взгляды, когда мы проходили мимо, но все держались на расстоянии. Им недостаточно платили, чтобы связываться со мной. На самом деле, я слышал слух, что союз наемных полицейских пытался вставить пункт в их контракты, который утверждал, что все они были наделены правом уйти по болезни если я вторгнусь на их территорию. Мелочи вроде этой, заставляют ценить жизнь. Наконец мы подошли к зданию «Скромного вклада» и остановились перед входом осмотреться. В первый раз, Имон действительно был зол, а не расстроен.

Этого не должно быть здесь, — сказал он категорически. — Только не в этом месте. Это ставит под угрозу всю нашу моральную честность. Не могу поверить, что высшее руководство знает об этом. Мы собираем деньги для благотворительных организаций. Важных благотворительных организаций. Если высшее руководство знало об этом филиале, то же самое высшее руководство, которое решает, какие благотворительные учреждения получают деньги, которые мы собираем…

Он внезапно прервался, когда понял в пользу чего его доводы ведут.

Продолжай, — сказал я. — Если они знают об этом, и одобряют…

Тогда их мнение при принятии решения, куда направить деньги, должно быть в равной мере подозрительно, — несчастно признал Имон. — И, возможно, я провел двадцать лет, убеждая людей дать деньги на недостойное дело. Если «Скромный вклад» имеет здесь филиал мне стоит задаться вопросом … на что все эти годы собирались деньги.

Видишь? — сказал я. — Всего несколько часов в Темной Стороне, и ты уже гораздо смышленей, чем был. Пойдем внутрь и устроим небольшие проблемы.

Я знал, что крупная корпорация вроде «Скромного вклада» должна быть защищена какой–нибудь мощной магической охраной, но даже при этом я был поражен, когда две большие каменные статуи по обе стороны от двери внезапно ожили. Высокие, идеальные фигуры, вырезанные из самого лучшего мрамора, повернули свои головы с медленным, трущимся звуком, и пустые глаза четко сфокусировались на мне.

Имон практически выпрыгнул из своей кожи, и даже Томми отступил на шаг. Я не сдвинулся с места. Чем более ты взволнован, тем меньше можешь позволить себе показывать это. Обе статуи спустившись тяжело со своих пьедесталов, встали между нами и дверью. Они угрожающе маячили надо мной, огромные, неповоротливые, мраморные фигуры, холодные и неумолимые, как камень, из которого они были вырезаны. Они убьют без зазрения совести, сделают любую ужасную вещь, которую им приказали, поскольку не было в них ничего, чтобы заботиться о мягких хрупких живых существах, которым они причиняют боль. Камень долговечен, но в нем нет души. Томми посмотрел на меня, чтобы увидеть, что я собираюсь делать, и я ответил на его взгляд. У меня было несколько полезных трюков в рукаве, но мне было интересно посмотреть, что знаменитый экзистенциальный детектив может сделать. Он слегка улыбнулся и приблизился к двум статуям.

— Будьте разумны и останьтесь в стороне, парни. У нас дела внутри.

Никто не пройдет, — произнесла статуя слева, и голос ее походил на скрежет камней.

А вот это интересно, — сказал Томми. — Как это, вы в состоянии говорить, учитывая, что у вас почти наверняка нет голосовых связок?

Статуя посмотрела на него непонимающе.

— Что?

Ну, я имею в виду, я не понимаю, как ты вообще в состоянии двигаться, дружище. Будучи твердым камнем, и только. Вы же вроде не имеете ни мускулатуры, ни даже суставов. Как вы можете даже думать, чтобы действовать, когда у вас нет мозга? Как вы можете жить, когда в вас нет ни частицы живой материи? Вы совершенно очевидно являетесь камнем, и только камнем, и поэтому вы не можете быть живыми, думать, или действовать.

Статуи очевидно никогда не задумывались над этим прежде, и впечатленные безжалостной логикой Томми, они вернулись на свои пьедесталы и вновь стали неподвижными статуями. На всякий случаи я ударил по левой, но она не двинулась с места. Я усмехнулся растерянности Имона.

Это дар Томми. Задавать не имеющие ответа вопросы, вызывать сомнения по любому поводу и безвозвратно запутать любую ситуацию. Он может

говорить все четыре ноги покинуть осла, а затем убедить отвезти его самого по воздуху домой. Демоны из ада, как известно, с криками у бегают от его ужасающей логики. Что действительно пугает, когда думаешь об этом.

Как мило, — протянул Томми. — Полагаю, что мы все можем извлечь из этого урок Это не всегда должно заканчиваться насилием.

Держу пари, что так и будет, — сказал я.

Ну, разумеется, — сказал Томми. — Ты же здесь.

Мы распахнули дверь и прошествовали в вестибюль, который был огромным и очень роскошным, с полированным деревянным полом и оригинальными шедеврами, украшающими стены. Различные люди в элегантных деловых костюмах, заметив наше приближение, внезапно решили, что были срочно необходимы где–то еще. Где–то в другом месте. Я направился прямиком к стойке администратора, Томми и Имон шли следом. Это был большой вестибюль, и задолго до того, как мы добрались до стойки, дальние двери с грохотом распахнулись, и целая куча вооруженных людей вбежала внутрь. Они рассредоточились, формируя большой полукруг, блокирующий нас от стойки, направив на нас всевозможное оружие. Я остановился и задумчиво рассматривал их. Они выглядели достаточно внушительно, одетые в бронежилеты, а не в безвкусные униформы наемных полицейских, и держали оружие так, словно знали, как с ним обращаться. Я стоял неподвижно, с Томми и Имоном пытающихся спрятаться за мной. На нас было направленно действительно чертовски много оружия. Солдаты позади них стояли неподвижно, предельно сконцентрированные. Они были профессионалами готовыми подстрелить нас услышав приказ. Я испытывал желание выкрикнуть «БУ!», чтобы посмотреть, что произойдет.

Ты зашел слишком далеко, Тейлор, — произнес старший офицер. Его голос был резким и холодным, военный до глубины души. — Нас предупредили, что ты можешь прийти. Все здание оцеплено. Тебе некуда пойти, чтобы мои люди не открыли сразу же по тебе огонь. Подними руки вверх. Медленно.

Конечно, — сказал я. Я поднял руки. Томми и Имон уже подняли свои. — Мне нравятся ваши пушки, — сказал я. — Очень впечатляющие. Жаль только пуль в них нет.

Офицер уставился непонимающе на меня.

— Что?

И я улыбнулся, когда открыл пустые руки и непрекращающийся поток пуль вывалился из моих ладоней, гремя и подпрыгивая по полированному паркету. Охранники смотрели широко распахнутыми глазами, пока пули продолжали падать, хотя некоторые из них все же попытались открыть огонь. Но к тому времени, разумеется, было слишком поздно, и все охранники выглядели очень несчастливо, поскольку их оружие издавало лишь жалкие щелчки. Последние несколько пуль выпали из моих ладоней, и я опустил руки. Я все еще улыбался. Возможно, не очень доброй улыбкой, но это ведь Темная Сторона. Сотрудники службы безопасности мрачно посмотрели на старшего офицера, который посмотрел на меня и попробовал улыбнуться. Вышло не очень удачно.

Убирайтесь, — сказал я ему. — Убирайтесь, как можно быстрее, или я вам всем покажу похожий трюк с участием ваших внутренних органов и целой кучей ведер.

Служба безопасности исчезла из вестибюля с впечатляющей скоростью, вероятно, донести высшему руководству, что я был слишком крут для них. Некоторые выглядели так, словно собирались расплакаться. Имон посмотрел на все пули разбросанные по полу и ткнул несколько из них носком ботинка, убеждаясь, что они были реальными.

Видишь? — сказал я Томми. — Это не всегда заканчивается насилием.

Это по–прежнему разумная ставка, когда ты вовлечен, — сказал мрачно Томми.

Кому–то придется убирать все это, — сказал Имон.

Мы поехали на лифте на верхний этаж, вскрыв замки безопасности шпилькой и зачарованной отверткой, чтобы двери любезно открылись на верхнем этаже руководства. Коридор перед нами был совершенно пуст. Я прогуливался мимо рядов дверей, Томми и Имон следовали за мной по пятам, осматривая имена на дверях. Наконец я подошел к яркой полированной медной табличке с надписью «Директор филиала», и именем мистер Александр. Я посмотрел вопросительно на Имона, но он только покачал головой.

— Я не знаю этого имени, да и откуда мне знать. У меня обычно нет деловых отношений с людьми на этом избранном уровне. — Он посмотрел на меня неуверенно. — Я действительно неуверен, что мы должны беспокоить кого–то вроде него по чему–то вроде этого.

Неужели? — сказал я. — А я уверен. Я живу, чтобы беспокоить людей вроде

него.

— И делаешь это очень успешно, — заметил Томми.

Я распахнул дверь без стука, и шагнул внутрь. Томми взял Имона за руку и тактично завел его. Очевидно, что это был внешний офис, полный неудобных стульев для ожидания и ледяной королевой секретаршей, сидящей забаррикадированной позади своего стола. Офис был густо устлан коврами, выполненными со вкусом гравюрами на стенах и скрытыми колонками, играющими классический Мьюзек. В воздухе висел тонкий аромат, вероятно, запах новой валюты. Я взглянул на секретаршу, и понял, что мы не станем друзьями. Она выглядела как фотомодель с экономическим образованием, высокая сверхъестественно стройная блондинка, с холодным взглядом, который мог вызвать дрожь у эскимоса. Я направился к столу, улыбаясь ей моей лучшей устрашающей улыбкой, и она не сдвинулась ни на дюйм с места.

Добрый вечер, — сказала она, тоном, который сомневался, что так оно и было. — Вам назначена встреча?

Я Джон Тейлор, — сказал я бодро. — Мне не нужно записываться на встречу.

Боюсь, что мистер Александр принимает людей только по записи — сказала она без сожаления в голосе. — Мистер Александр очень занятой человек.

Она указала на тяжелый, старомодный журнал для деловых встреч, с каждой строкой заполненной от руки. Я щелкнул пальцами на него, и он загорелся, быстро обратившись в пепел . Секретарша даже не вздрогнула.

— Хороший трюк, — заметил Томми. — Безвкусный, но эффективный.

Спасибо, — сказал я. — Я практиковался. Ты должен увидеть, что я могу сделать со слоном. — Я положил обе руки на стол и склонился вперед, пристально посмотреть прямо в лицо секретарше. — Скажите мистеру Александру, что Джон Тейлор увидится с ним сейчас же, если он не хочет проблем. Или я что–нибудь разгромлю в этом офисе. Быстро, бурно и повсюду.

Мистер Александр не встречается ни с кем без записи — произнесла секретарша, и каждое ее слово, звучало как треск льда. Она встала, и я выпрямился вместе с нею, продолжая пристально смотреть ей в глаза. Она была выше, чем я считал и вблизи было смутное, животное присутствие в ней. Она посмотрела прямо на меня, и глаза у нее были очень темные. — Я здесь для того, чтобы мистера Александра не беспокоили неподходящие люди. Теперь ступайте. Пока еще можете.

Вам когда–нибудь говорили, что вы милы, когда сердитесь? — сказал я.

А затем я резко отстранился, когда ее тело, вытянулось и раздулось, кости громко затрещали, пока удлинялись, мех покрыл ее кожу, когда она вырвалась из одежды. Лицо ее вытянулось в морду волка, и острые когти появились на руках и ногах. Огромные мускулы раздулись под темно–серым мехом. Когда изменение завершилось, оборотень оказался под два с половиной метра, широкоплечий, с узкой талией, и длинной, слюнявой мордой, усеянной грозными острыми зубами. Он тяжело дышал по–видимому, от нетерпения, когда не спеша вышел из–за стола. Его когтистые лапы проделывали глубокие борозды в ковре.

Давай, Тейлор, поворкуй с еще немного, — предложил Томми. — Ибо это так хорошо сработало в прошлый раз.

Вот, черт, — сказал я. — Всех этих корпоративных типов охраняют какие–нибудь сторожевые псы. Полагаю, с собой у вас ничего серебряного нет?

— А у тебя? — спросил Толями.

Ничего достаточно большого, чтобы нанести хоть какой–то ущерб. Хочешь попробовать свой голос разума? Может быть, убедишь его, что он на самом деле не двух с половиной метровая машина для уничтожения?

Он не выглядит тем, кто прислушается к голосу разума, — сказал Томми. — Имон? Имон, не смей падать в обморок на меня.

— Хорошая собачка, — сказал Имон, отстраненным голосом.

Отлично, он оказался в волшебном царстве, — сказал я. — Давай, Томми, может быть, ты сможешь заставить его перевернуться на спину, чтобы я пощекотал ему животик?

Сам попробуй, — сказал Томми. — Мы с Имоном понаблюдаем с безопасного расстояния.

Оборотень бросился вперед, и мы с Томми отпрыгнули в сторону. Томми оттащил ошеломленного Имона вслед за с собой. Мы бросились прятаться позади стола, и оборотень отбросил его одним взмахом сильной руки. Я быстро огляделся. Это был небольшой офис, и оборотень был между нами и дверью. Бежать было некуда, и он знал это. Его волчий оскал вытянулся, обнажая еще больше зубов, и он томно потянул когтистые руки, предвкушая вонзить их в податливую человеческую плоть. Он невероятно быстро сделал выпад вперед, передние лапы врезались в мою грудь и отшвырнули меня на пол Он оседлал меня, уткнувшись своей длинной мордой прямо мне в лицо, его челюсти широко распахнулись, показывая малиновый язык, неспешно облизывающий огромные, острые зубы. Зловонный животный запах был почти невыносим. Я закрыл рот, задержав дыхание, и это натолкнуло меня на мысль. Используя вариацию моего маленького трюка для изъятия пуль из оружия, я забрал весь воздух из его легких. Оборотень внезапно выпрямился, его глаза выпучились, а затем он рухнул на измятый ковер, дернув несколько раз ногами пока боролся за воздух, которого там не было, и наконец затих. Я ослабил заклинание, и он вновь начала дышать, но не думаю, что он проснется в ближайшее время. Я пнул его в голову несколько раз, просто чтобы убедиться. Томми поморщился.

Ой, да ладно, — сказал я. — Он определенно убил бы всех нас.

Томми фыркнул.

Зачем ты так долго ждал чтобы вырубить его?

Просто тянул время, — соврал я.

Ты мог бы позволить ему умереть, — задумчиво сказал Толями, — но не стал. Почему?

Потому что я пытаюсь быть одним из хороших парней. Пойдем, повидаемся с мистером Александром.

Я подошел осмотреть внутреннюю дверь, пока Томми крепко держал Имона за руку. Глаза моего клиента снова прояснились, но он все еще не хотел смотреть на бессознательное тело оборотня. Я использовал самую малую часть своего дара, проверить дверь на скрытую защитную магию, но к моему удивлению ее не было. Это была просто дверь. Я пожал плечами, открыл ее и вошел внутрь, с Томми и Имоном позади меня.

Внутренний офис был достаточно роскошен, но мистер Александр, как оказалось, был удивительно неприметным парнем, сидящим позади своего негабаритного стола. Просто еще один деловой костюм и галстук для придания солидности, что подходило для него, с его редкими волосами и поседевшей бородкой.

Он слегка улыбнулся нам, хотя наверняка слышал шум в приемной. Мы встали перед его столом, и мистер Александр кивнул каждому из нас по очереди, закончив Имоном, который внезапно выступил вперед.

— Почему? — спросил он прямо. — Почему я, к чему… все это?

Потому что мы очень разочарованы тобой, Имон, — сказал мистер Александр. Его красивый, глубокий голос был ласков, но тверд, как у директора, который желает только добра для тебя. — Твоя работа всегда была вполне адекватной, но ты мог бы постараться и получше. Мы гордимся определенными людьми которые могут свершить великие дела для корпорации. Людьми, которые могут добраться до вершины. Мы достаточно часто предлагали тебе повышение, но ты всегда отказывался. Мы не очень любим, когда наши предложения швыряют нам обратно в лицо, Имон. Поэтому, мы решили что уместны более строгие меры.

Мы? — уточнил я.

Корпорация, разумеется.

Разумеется, — сказал я. — Список виновных достаточно велик и никто в действительности не виновен.

Мы ожидаем, что наши сотрудники будут жить ради корпорации, — сказал мистер Александр, игнорируя меня, чтобы сконцентрироваться на Имоне. — Но ты всегда сдерживался. Ты не выкладывался ради нас на сто процентов.

Моя жена и семья всегда были важнее работы, — сказал Имон, и голос его был твердый и не впечатленный. Оборотни, возможно, и сбивали его с толку, но он знал где он находился с мистером Александром. — Я просто работаю здесь, вот и все.

И с этим у нас проблема, короче говоря, — сказал мистер Александр, самодовольно улыбаясь. — Нам нравится, когда наши сотрудники думают о корпорации как о своей семье. Прежде всего, их преданность всегда должна быть к нам. Наши потребности должны быть их потребностями. Как еще мы можем выжить и процветать в этот агрессивный век? Ты был таким многообещающим, Имон. Мы все так считали. Ты мог добраться до самой вершины. Понимаешь, я становлюсь старым, а очевидного преемника пока еще не появилось. В итоге, я выбрал тебя, или, если точнее, я выбрал мужчину, которым ты мог стать, с небольшой подачи от нас. Небольшим воздействием извне.

В довершение всего, — сказал я, — тебе действительно нравится звук собственного голоса, не так ли?

— Я вызвал специалиста, — сказал мистер Александр, по–прежнему игнорируя меня. — В Темной Стороне, можно найти любого специалиста. И он привел тебя сюда, чтобы действовать в качестве естественного магнита для всех других версий тебя из других реальностей.

Так ты мог добиться победы, естественный отбор и все такое, пока лишь один не останется. Один сильный и доминирующий Имон Митчел, подходящий на роль моего преемника.

Зачем меня втянули? — спросил я, чуть резко.

Потому что меня попросили, — ответил мистер Александр, впервые направляя всю силу своей улыбки на меня. — Уокер пришел ко мне, представляя интересы Властей. Он услышал о моем небольшом плане, впрочем, Уокер слышит обо всем. Он попросил об одолжении, и, разумеется, Уокеру никто не отказывает. Кажется, Власти хотят занять и отвлечь вас на некоторое время, мистер Тейлор, пока они решают, как именно они собираются расправиться с вами.

«Скромный вклад» совсем не то, что я думал — сказал Имон.

Неужели? — Мистер Александр одобрительно кивнул при первых явных признаках гнева в голосе Имона. Он откинулся назад на своем дорогом стуле, переплетя пальцы на выпяченном жилете, выглядя отчетливо довольным собой. — Здесь в корпорации мы гордимся своим дальновидением. Мы поддерживаем идеи, дела и людей, которые, по нашему мнению наиболее вероятно, приведут нас к такому будущему, какое мы хотим. Будущее, где мы распоряжаемся деньгами всех тех, кто имеет значение. Где мы являемся главными. Потому что те, кто контролирует финансы в мире, контролируют весь мир.

Внезапно он наклонился вперед, пристально глядя в глаза Имона.

Знаешь, еще ведь не поздно. Ты все еще можешь согласиться на быстрое продвижение по службе, чтобы стать моим приемником. Я отзову гончих и все вернется в норму. Разумеется, тебе придется изменить свои взгляды в отношении некоторых вещей, научиться видеть мир, как мы… но в итоге все богатство мира будет твоим.

У меня уже есть все, что имеет значение, — сказал Имон, голос его был спокойный и уравновешенный. — Моя жена и мои дети. Сколько еще я должен повторять это? Я счастлив, и доволен. Можете вы сказать то же самое, со всем вашим богатством и властью? Отстаньте от меня, мистер Александр. Я не продам свою душу вашей корпорации. У вас нет ничего, чего я хочу или в чем нуждаюсь.

Мистер Александр тяжело вздохнул, откинувшись на спинку стула, словно внезапно устал от всего этого дела.

Ну, если ты не будешь делать то, что необходимо по собственной доброй воле, я вынужден буду заменить тебя другим тобой, кто будет. Позволь мне представить моего специалиста Графа Видео.

И тут же, Граф Видео оказался в офисе с нами, будто всегда был там, но мы не замечали его. Мужчина, опутанный перемещающимися плазменными огнями, высокий, бледный и призрачный в изодранной черной кожаной одежде, с бесцветной кожей утыканной кремниевыми элементами и магическими схемами.

Толстые черные стежки и металлические скобы удерживали его кожу на месте. Кто бы снова не прикрепил ее, после того, как с него содрали кожу во время войны ангелов, он проделал хорошую работу. Хотя его лицо действительно выглядело немного натянутым, его тонкогубый рот растянулся в постоянной, безрадостной усмешке. Его руки дергались по бокам, стремясь соткать бинарную магию и переписать вероятности. Он так любил хвастаться тем, что мог сделать. У Графа Видео не было никакого естественного дара в магии вероятности. Он сделал себя сам, с помощью специальных исследований в наиболее безумных областях квантовой физики, и небольшой помощи от Неустойчивого Существа.

Предполагают, что он занялся сексом с компьютером. Подобное ученый сделает только для приобретения знаний.

И чтобы еще больше все усложнить, последний раз, когда я видел Графа Видео, было в видении возможного будущего, где я уничтожил Темную Сторону. Он был одним из Врагов, пытающихся выследить меня и убить здесь, в прошлом, прежде чем я смогу совершить любую ужасную вещь, которая вызовет конец Темной Стороны, и мира.

— Привет, Тристрам, — сказал я. — Ты выглядишь… хорошо, гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда я видел тебя.

Привет, Джон, — сказал Граф Видео, присаживаясь на край стола мистера Александра. — Не многие люди приходят повидать меня сейчас. Все думают, что я мертв, и меня устраивает это. Действовать в тайне, в тени, за кулисами. Видишь ли, после того, что произошло со мной во время войны ангелов, у меня было нечто вроде озарения. Больше никакой возни с магической теорией и запрещенными знаниями, я захотел все лучшее, что способен предложить мир, и я захотел этого сейчас, пока еще могу оценить это. В общем, теперь я работаю тайно, на тех кто предлагает наивысшую цену, и меня не волнует, что я делаю, пока за это хорошо платят. Это заставляет меня казаться мелочным? Ну, я нахожу, что срывание кожи чудесно концентрирует мозг на том, что действительно имеет значение.

Скажи мне, что ты собираешься делать с Имоном, — сказал я. — Ты же знаешь, чего хочешь.

Не против, если я поясню, — сказал Граф Видео, устраиваясь поудобней, словно настраивался прочитать лекцию. — Для всех остальных альтернативные реальности только теория. Но для меня, каждый отрезок времени столь же реален как любой другой. Я вижу их все, текущие мимо меня как многочисленные реки, и могу опустить палец ноги в любую из них, какую пожелаю. Иногда я иду ловить рыбу, и вытаскиваю всевозможные странные и полезные вещи. Вроде этих различных вариаций Имона Митчела. Все люди, которыми он был и мог стать, если бы все пошло немного иначе. Я рассеял их по Темной Стороне, вооружил их палочками, заряженными моей магией вероятности и послал их за твоим клиентом.

Разумеется, большинство так и не добралось до него. Темная Сторона такое опасное и отвлекающее место.

Да, но почему палочками — спросил я.

Граф Видео пожал плечами.

Когда имеешь дело с любителями, будь проще.

И нет никакого способа, которым я могу убедить тебя бросить все это? — спросил я.

Не в том случае, когда мне платят. И не смотри на меня так, Джон. Ты не достаточно могущественный, чтобы остановить меня, и ты это знаешь. Я видел твои будущие, и в большинстве из них ты мертв.

В большинстве, но не во всех, — сказал я. — И тебе стоило повнимательнее посмотреть на мое прошлое, Тристрам. Я не тот, кем меня все считают.

Услышав угрозу в моем голосе он резко встал, активировав все на себе. Плазменные огни зажглись и озарили все вокруг него, а волшебная схема, встроенная в его плоть, запылала жутким светом. Другой бы, вероятно, был впечатлен. Но, несмотря на всю его магию, Граф Видео был действительно весьма ограничен. Все его могущество исходило из ужасных технологий, имплантированных в его тело Неустойчивым Существом, известным как Инженер, и Тристрам никогда по–настоящему не ценил его потенциал. Он использовал его, чтобы видеть возможные варианты будущего, как видео–наркоман переключающийся бесконечно с одного канала на другой. Так он и получил свое имя. И со всеми этими другими Имонами, здесь в Темной Стороне, истощивших его энергию, он должен был испытывать нехватку сил к настоящему времени. Все, что от меня требовалось, это заставить его напрячься, и его часовой механизм остановится.

Учитывая, что он не убьет меня прежде, разумеется.

Внезапно он засмеялся, счастливым, беззвучным смехом. Он согнул руки, и весь офис мгновенно исчез, сменившись скалистым склоном горы под извергающимся вулканом. Жар был невыносим, воздух слишком горяч, чтобы дышать. Потоки лавы стекали с резкого склона горы, багрово–красные и дымящиеся, а полыхающая зола разлеталась по воздуху. Но мой дар был по–прежнему силен во мне, и я видел офис позади вулкана. Я нашел свой путь обратно в офис, и реальность с вулканом исчезла, щелкнув на миг, как при смене телеканала. Я сделал шаг к Графу Видео, но офис вновь исчез, и мы стояли на голой каменистой равнине, окруженной огромными железными монолитами Молния ударила вниз с пасмурного неба, и медленные бесформенные твари, появились из–за монолитов, волочась через серую равнину к нам. Но я вновь нашел офис, и равнина со всем на ней исчезла. Я сделал еще шаг к Графу Видео.

Он практически брезжил слюной на меня, дрожа от ярости.

Как ты смеешь противится мне? Я найду реальность, где у тебя нет дара! Где ты родился калекой, или слепым, или, может быть, вообще никогда не рождался!

И пока он разглагольствовал я шагнул вперед и ударил его ногой по яйцам. Его рот отвис, глаза выпучились, и, сложившись, он рухнул, дергаясь на полу.

Полагаю, что они смогут и их пришить обратно, — сказал Томми.

Вполне вероятно, — сказал я. Когда мы закончим, думаю, я заберу его отсюда и подыщу подходящий временной сдвиг, чтобы забросить его туда. Это займет его на какое–то время.

Все еще пытаешься быть хорошим парнем? — спросил Томми.

И в этот момент, Граф Видео собрав остатки сил, выстрелил последним сгустком магии вероятности в меня. Я бросился в сторону, и потрескивающий сгусток магии попал мистеру Александру четко в грудь. Возникла яркая вспышка света, и внезапно мистер Александр выглядел.. иначе. Физически неизменный, он выглядел спокойнее, добрее и более снисходительным. Он улыбнулся мне, и это была теплая, щедрая улыбка. Каким–то образом я знал, что теперь он стал лучшим человеком. Таким бы он мог быть, пойди все в его жизни немного иначе.

Мне очень жаль, — сказал он, и все мы могли сказать, что он не кривил душой. — Как я могу извиниться перед вами? — Он вышел из–за своего стола и настоял чтобы все мы помогли Графу Видео подняться на ноги, а затем усадить его на дорогой стул за его столом. Он даже налил Графу Видео крепкого виски из хорошей бутылки, которую держал в ящике стола. Наконец он посмотрел на меня, на Томми, и под конец на Имона, прежде, чем покачать с сожалением головой.

Пожалуйста, расслабьтесь. Все кончено. Человек, который начал эту ерунду, исчез, надеюсь безвозвратно. Я намерен действовать по–другому. Я должен положить конец этой операции и убедится ,что никого из вас не побеспокоят снова. Я чувствую себя… гораздо спокойнее теперь. Вы не представляете, каким стрессом чревато быть плохим парнем. Большинство воспоминаний того человека исчезают, как дурной сон, и я счастлив этому. Позволь мне заверить тебя, Имон, что я превращу «Скромный вклад» в такую корпорацию, которой мы оба сможем гордиться. И ты свободен быть… кем сам пожелаешь.

Томми посмотрел на меня.

Это действительно жутко. Я чувствую себя, словно я заблудился в «Рождественской Сказке».

Мистер Александр нежно похлопал Графа Видео по плечу.

Успокойся, мой мальчик Ты можешь уйти, когда пожелаешь. Твоя работа здесь окончена.

К черту это, — произнес мучительно Граф Видео. — Это не окончится, пока я не скажу, что окончено.

Мистер Александр достал чек из бумажника и вручил его Графу Видео.

Вот. Оплата в полном объеме, за оказанные услуги.

Граф Видео повертел чек в руке, затем посмотрел на меня. Я поднял бровь, и он вздрогнул.

Ладно, все кончено.

Он с трудом встал на ноги, не обращая внимания на руку помощи мистера Александра, и морщась от боли пошел к двери. Он толкнул ее, потом взглянул на меня.

— Я не закончил с тобой, Тейлор.

Знаю, — сказал я. В будущем, ты будешь одним из моих Врагов, и попытаешься убить меня, для блага Темной Стороны.

И это действительно правда. Мы все мило сидели и общались с новым и улучшенным мистером Александром, который всячески пытался угодить нам. Он даже подарил всем щедрые персональные чеки. Имона пришлось уговаривать принять его, но у нас с Томми с этим не было проблем. Мы заведомо не рассчитывали получить оплату от кого–либо еще.

Разве ты не любишь счастливых концов? — спросил я Томми.

Ну, это зависит от того, что ты подразумеваешь под счастливым и концом, — начал экзистенциальный детектив.

Ой, заткнись, — сказал я.

Мы все попрощались с мистером Александром, и покинули здание «Скромного вклада». Мы с Томми сопроводили Имона по улицам Темной Стороны к метро, чтобы он смог наконец–то вернуться в Лондон к своей драгоценной семье. Мы попытались заинтересовать его некоторыми из наслаждений Темной Стороны, просто для эксперимента, но он отказался соблазниться. Он возвращался домой, и это было все, о чем он заботился. Наконец мы стояли у входа на станцию метро.

Ну, что же, — сказал он. — Это было… любопытно, полагаю. Благодарю вас обоих за помощь. Не знаю, что бы я делал без вас. Но надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что надеюсь, никогда не увидеть вас снова.

Многие люди подобного мнения обо мне, — сказал я, и Томми кивнул.

Это было странно, — сказал Имон. — Видеть всех этих других себя, людей, которыми я был и людей, которыми мог стать. Все они были очень увлечены тем, кем они были, и чего хотели, но ни один из них не выглядел особо счастливым, так ведь? Я счастлив, с моей тихой скромной жизнью. У меня есть Андреа, и мои дети, и, возможно, это и есть истинное счастье. Знание того, что действительно имеет значение для тебя.

Он быстро улыбнулся, настоял на рукопожатие в последний раз, а затем спустился по лестнице в метро, и через мгновение исчез из виду среди толпы людей, возвращаясь домой, как и многие другие.

Вот и ушел возможно, самый здравомыслящий из всех нас, — сказал я Томми, и он кивнул в ответ. Я задумчиво посмотрел на него. — Я планирую путешествие во времени, назад, к самому началу Темной Стороны. Кажется, мы достаточно хорошо работаем вместе. Если я смогу уговорить Старца Отца Времени, хотел бы присоединиться?

В чем подвох? — спросил Томми.

Я улыбнулся.

Подвох? Подвох в том, что это ужасно опасно, и нас, вероятно, убьют в результате!

— А, — сказал Томми Забвение. — Как обычно.




Глава пятая. Парад возможностей


Темная Сторона это темное и опасное место, но я всегда чувствовал себя там как дома, словно я был частью ее. Пусть даже и был еще одним монстром среди многих. Поэтому для меня стало сюрпризом, когда мы с Томми Забвением пошли пройтись по многолюдным улицам и обнаружили, что дух времени определенно изменился. Толпа была нервной, как скот перед грозой, и воздух был горячим и спертым, как в душной комнате. Громкие голоса клубных зазывал и мошенников звучали немного более отчаянно, и нас окружало огромное количество Предвестников Страшного Суда — небритые мужчины с горящими глазами, проповедующие, пророчащие и утверждающие, что Страшное Время уже близко. Один мужчина неуклюже передвигался сквозь толпу, неся рекламный щит с сообщением, которое предвещало скорый кровопролитный конец. Я улыбнулся. Многие из самозваных пророков узнавали меня, и делали крестное знамение на меня. Некоторые делали высшее крестное знамение и трясли самодельными амулетами и идолами в мою сторону.

А потом толпа впереди внезапно рассеялись, отступая в разные стороны, когда люк рывками скользнул в одну сторону. Густой сизый дым извергнулся из–под улицы, низкий и густой, он стелился по земле как ранний утренний туман. Люди отскочили от зловония, кашляя и потирая глаза от жгучей боли. Даже на расстоянии запах был нервирующим, темным и органическим, словно мертвецы вылезли из только что вскопанной земли. И из люка вылезали и ползли целые кучи слабо светящихся тварей, таких извращенных и уродливых, что было сложно определить, к какому виду они вообще относились. Их тела переливались грязно–белым, а под кожей скользили пурпурные вены, двигаясь и исчезая, скользя вокруг их внутренностей. Возможно, когда–то давно они были людьми, но теперь единственным сходством были их толстые лица, сине–белые, как испорченный сыр, и покрытые пятнами гнили. Их огромные и темные глаза не мигали. Все больше и больше из них выползало на тротуар, и повсюду люди теснились, давая им больше пространства. И каждое из этих существ направилось прямо на меня.

Я тронулся с места. Репутацию нужно поддерживать, и кроме того, никогда не стоит поворачиваться спиной к неизвестному врагу. Они выглядели слишком мягкими и вязкими, чтобы причинить мне реальный вред, но я не хотел их недооценивать. Беззащитные твари, как правило, не долговечны в Темной Стороне, а эти выглядели так, словно пробыли здесь уже достаточно времени. Запах становился все хуже и хуже, пока они подползали по земле ко мне. Я одарил их самым жестким своим взглядом и сунул руку в карман плаща, где у меня было несколько полезных и опасных вещиц. Томми стоял позади меня.

Ты знаешь, что это за твари? — тихо спросил он.

Нечто отвратительное и жирное, — ответил я. — Других догадок нет.

Как думаешь, что им нужно от тебя?

Надеюсь, ничего, что подразумевает близкое знакомство. Я только почистил плащ.

Светящиеся существа выстроились рядами передо мной, подпрыгивая и пульсируя. Их гнилая плоть сочилась друг на друга, а затем, по какому–то беззвучному сигналу, все склонили свои капающие головы.

Слава тебе, гордый принц Катастрофы и Апокалипсиса, — произнесло существо ближайшее ко мне, невнятным булькающим голосом. Это звучало так словно кто–то тонул в собственной рвоте, а запах вблизи был почти невыносим. — Мы слышали слухи в бездне, и потому пришли отдать дань уважения. Помяни нас, мы молим тебя, когда вступишь в наследие.

Они зависали передо мной какое–то время, раскачивая поднятыми головами и перетекая друг по другу, словно ожидая некого ответа. Я ничего не ответил и, в конце концов, они развернулись и заскользили назад через липкую мостовую, а затем исчезли в люке. Последний затащил крышку люка на место над собой, и сизый туман медленно стал рассеиваться, хотя гнилой запах еще держался в воздухе. Возникла пауза, а затем толпа зрителей рассеялась, все расходились по своим делам, как будто ничего особенного не произошло. Не так просто шокировать закаленную публику Темной Стороны.

Томми громко фыркнул.

Знаешь, старик, я не стал бы здесь работать в коллекторах ни за какие деньги. Как думаешь, к чему это все?

Не знаю, — ответил я. — Но в последнее время это происходит все чаще и чаще. Должно быть, известие о личности моей матери распространяется.

Томми задумчиво посмотрел на люк

Возможно ли, что они знают то, чего не знаешь ты?

Это не сложно. Пойдем.

Мы пошли дальше, оставляя запах и сизый туман позади нас. Все, казалось, двигались чуть быстрее, чем обычно, и темп жизни был немного более бешеный. Словно у всех было ощущение, что время на исходе. Клубные зазывалы были на улице в огромном количестве, шагая туда–сюда от выходов к своим рабочим помещениям. Вышибалы, чья работа была отшивать клиентов, впускали внутрь. Они хвалили свои товары, соблазняя и убалтывая проходящих мимо людей так, словно это был последний день их жизни.

Заходите и посмотрите на прекрасных дам! — выкрикнул один из работников, когда мы прошли мимо. — Они мертвы, и они танцуют!

Я не соблазнился. Были также уличные торговцы, десятки их, продававшие все виды товаров, по всевозможным ценам.

Один, например, одетый в поддельный спортивный костюм «Армани» продавал вещи из возможного будущего, всевозможный хлам проданный ему теми, кто ошибся во времени, отправляясь в Темную Сторону, и нуждался в наличных. Я остановился осмотреть содержимое открытого чемодана. Я всегда был падок на уникальные вещи.

Я присел и запустил руку в барахло. Там была видеокассета «Касабланка» 1942 года, с Рональдом Рейганом, Борисом Карлоффом, и Джоан Кроуфорд в главных ролях. Толстый готический роман в мягкой обложке, «Сердца в Атланте» Стефани Кинга. Плазменная энергетическая винтовка из Четвертой мировой войны. (Батарейки не включены.) Золотые карманные часы, работающие на масле, и кот, который мог исчезнуть по желанию, оставив после себя лишь улыбку. Он сказал что его звали Максвелл, но просил не распространяться об этом.

И это были только те вещи, которые я узнал. Многие из вещей, добытых у путешественников из будущего, были созданы такими продвинутыми или непонятными технологиями, что сложно было даже угадать, что это и для чего. Остерегайся, покупатель! Но это было обычным делом для Темной Стороны.

Там было миниатюрное кресло с медным колесом вместо спинки и сидящей внутри согнутой сигарой, какая–то сияющая линза и маленькая черная коробочка, которая дергалась и угрожающе рычала, если кто–то пытался ее перевернуть. Торговец с уверенным видом пытался продать философский камень, который превращает свинец в золото, но такое я уже видел. Камень действительно изменял химические элементы, но изменяющаяся при этом молекулярная масса приводила к тому, что вы получали очень радиоактивное золото. Мужнина на коленях рядом со мной, поднял склянку полную мерцающей жидкой радуги.

Что она делает? — спросил он торговца, который в ответ бодро улыбнулся.

Это, сквайр, твоя сыворотка бессмертия. Один глоток и ты живешь вечно.

Ой, да ладно! — сказал сомневающийся покупатель. — Ты можешь доказать

это?

Конечно. Выпей и проживешь достаточно долго, чтобы узнать. Слушай, сквайр, я просто продаю вещи. И прежде, чем ты спросишь, нет, я не даю гарантий. Я даже не гарантирую, что буду здесь завтра. А теперь, если не собираешься покупать, освободи место для тех кто будет. — Он с надеждой взглянул на меня. — Как насчет вас, сэр? Вы выглядите как человек, который узнает выгодную сделку, когда видит ее.

Вижу, — согласился я. — А также узнаю катализатор северного сияния, когда вижу его. Один глоток сделает тебя бессмертным, но я читал надпись мелким шрифтом, которая обычно сопровождает пузырек. Ту часть, где написано: Выпей меня и будешь жить вечно. Ты станешь лягушкой, но будешь жить вечно.

Другой клиент быстро положил пузырек обратно в чемодан, и поспешил прочь. Уличный торговец пожал плечами, не особо обеспокоенный. Он знал, что другой простофиля появится через мгновение.

Как насчет этого, сквайр? Реактивный ранец, прикрепляемый к спине. Летай, как птица, только не обременяя себя взмахами руками. Он планирует, он взлетает, и, нет, он не идет вместе с парашютом.

Молодой человек протолкнулся вперед, желая опробовать его, и я уступил ему место. Торговец шустро договорился об авансовом платеже, а затем прикрепил неповоротливое стальное изобретение к спине молодого человека. Вдвоем они изучили сложную панель управления, а потом молодой парень пожал плечами и решительно ударил по большой красной кнопке в центре. Реактивный ранец на скорости умчался в ночь, утаскивая за собой беспомощно болтающего ногами парня. Его удаляющийся отчаянный крик разносился по всей округе.

Как мне управлять этой чертовой штуковиной?

Экспериментируй, сквайр, экспериментируй! — крикнул торговец и отвернулся, сконцентрировавшись на других клиентах.

Один из них уже взял маленькую, лакированную коробку, чья этикетка хвасталась, что она может содержать бесконечное количество вещей. Я решил отступить. Клиент открыл коробку и, разумеется, она тут же проглотила его. Коробка упала на землю, и нахмурившийся торговец поднял ее вновь.

Это уже третий за неделю. Ненавижу, когда люди хватают вещи без спроса. — Он перевернул коробку и сильно потряс ею, словно надеясь, что клиент может выпасть.

Мы с Томми решили оставить его. Откуда–то с улицы раздался громкий рев, звук реактивного ранца, возвращающегося на землю. Каждую минуту один рождается, и адское количество погибает в Темной Стороне.

И вдруг все побежали, закричали, и заплакали. Люди текли мимо меня, отталкивая и пихая друг друга. У меня не заняло много времени чтобы увидеть почему… а затем я сам испытывал желание бежать и кричать. Уокер, наконец потерял терпение ко мне. В растущем пустом пространстве, где была толпа, темные формы перемещались и скользили по улице, текли словно медленная темная жидкость по тротуару и стенам. Темная как полночь, темная как промежутки между звездами, темная как мысли убийцы, огромные черные формы молча перетекались по улице ко мне. Двухмерные поверхности, скользящие по трехмерному миру, меняя и расширяя свои формы с одной смертельной в другую.

У них были руки когти и шипы, и ужасные человеческие лица. Любой, кто быстро не убирался с их пути, был немедленно проглочен и поглощен темными глубинами их тел.

Что, черт возьми это такое? — спросил Томми столь потрясенный, что забыл казаться расслабленным.

Теневые Люди, — сказал я, оглядываясь в поисках пути отступления, но тени уже отрезали нас, приближаясь со всех сторон сразу. — Это головорезы Уокера. Ты не можешь бороться с ними, поскольку они на самом деле не здесь. Это только их тени. Они могут проглотить что угодно и забрать это к Уокеру. Но ты никогда не будешь тем же после того, как побываешь в той темноте. Если истории которые я слышал верны… Думаю, что лучше умереть, чем быть забранным Теневыми Людьми.

Почему Уокер не послал за тобой Благоразумных Людей? — спросил Томми, звуча более чем слегка отчаянно. — Я мог бы разубедить их. — Он попытался скрыться позади меня, но Теневые Люди шли на нас со всех сторон. — Это не хорошо, Тейлор, это очень не хорошо. У меня может случиться приступ. Это не справедливо! Я думал, что Уокер всегда посылал Благоразумных Людей за теми, кем он был расстроен!

Обычно, он таки делал , — сказал я. — Но я убил их всех.

Впечатляет, — сказал Томми. Но, возможно, немного не дальновидно. Сделай что–нибудь, Тейлор! Эти твари уже близко.

Спасибо, Томми, я заметил. Прекрати так сжимать мою руку, ты мешаешь кровообращению. Теперь постарайся паниковать немного менее громко, я думаю.

Думай быстрее!

Мы стояли одни к тому времени. Все остальные держались вдалеке, давая Теневым Людям пространство для разборок. Никто не хотел принимать участие, но многие смотрели с интересом с того, что они надеялись, было безопасным расстоянием. Довольно многие делали ставки. Всем хотелось посмотреть, что произойдет, когда печально известный Джон Тейлор столкнется лицом к лицу с ужасными Теневыми Людьми.

Темные формы скользили вперед, теперь, когда они уже загнали свою добычу в угол, не спеша. Они могли принять любую форму, потому что у них не было ни структуры, ни материи, но предпочитали формы, которые пугали. Их лица были пусты, головы без глаз, которые могли смотреть на вас, будто из детских кошмаров. Их более абстрактные формы были предназначены, чтобы взбудоражить и выбить из колеи. Даже продолжительное разглядывание их могло заставить вас ощутить тошноту, вплоть до вашей души. Они медленно сочились вперед, наслаждаясь нашей беспомощностью.

Из чего они сделаны? — спросил Томми не ради ответа, а дабы ощутить некоторый комфорт от звука своего голоса.

Они живые тени, — сказал я. — Анти жизнь. Никто точно не знает, что они, или как Уокер подчинил их своей воле для службы Властям. Наиболее правдоподобная версия в том, что они прошли через временной сдвиг из далекого будущего, где солнце не светит, и на Землю опустилась бесконечная ночь. И Теневые Люди это все, что живет в той ужасной темноте.

Лучше бы я не спрашивал, — сказал Томми. — Итак? Как нам бороться с ними?

На самом деле, я надеялся, что у тебя есть какие–нибудь идеи, — сказал я, быстро оглянувшись вокруг. — Я не знаю никого, кто когда–либо одолел Теневых Людей.

— Так попробуй что–нибудь, черт возьми!

Я посмотрел на все безвкусные неоновые вывески, окружающие нас, и пробормотал шепотом несколько Слов Власти. Сразу же все вывески вспыхнули разом, яркие буквы и формы яростно озарили ночь. Они сверкали и громко жужжали, пока чистая мощь света отгоняла тьму, словно рассвет цветного кино, но это даже не замедлило движение Теневых Людей. Одна за другой перегруженные вывески, взрывались или гасли в снопах искр, отключаясь по всей улице. И возвратившаяся ночь, была еще темнее, чем прежде.

Я полез в карман и вытащил три яйца саламандры, которые я берег на черный день. Я бросил их в ближайших Теневых Людей, и они взорвались, словно боеприпасы, сверкая огнем и жаром. Теневые Люди скользнули прямо по ним, проглотив их вмиг.

Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и посмотрел на Томми.

У меня есть идея, — сказал он неохотно. Он стоял так близко, что практически навалился на меня. — Но должен предупредить, это довольно… рискованно.

Действуй, — сказал я. — Я не дамся этим Теневым Людям живым.

Томми нахмурился, сосредоточившись, и я ощутил что его дар

активировался, словно внезапно третий человек появился там с нами. Теневые Люди были уже настолько близко, что почти касались нас. Я чувствовал как мое сердце колотилось в груди, и едва мог вздохнуть. Томми говорил медленно, вдумчиво, словно произнося слова вслух, делал их бесспорными, неопровержимыми.

— Я занимаюсь вероятностями. В особенности изменяющими реальность. Я убеждаю мир видеть вещи по моему. А так как есть небольшой, но очень реальный шанс, что мы могли оказаться на Тайм Тауэр–Сквер прежде, чем Теневые Люди могли найти нас… Я считаю, что именно это и произошло на самом деле.

И в мгновение ока, мы оказались в другом месте. Темная улица исчезла, сменившись тихим тупиком, который был на Тайм Тауэр–Сквер. Томми выдохнул долгим, дрожащим вздохом.

Вот и все. Мы здесь. Все предыдущие возможности теперь избыточны, и никогда не происходили.

Его дар отключился, как опасное животное, неохотно погружающееся в сон.

Я внимательно огляделся, но все тени на площади были только тенями. Несколько человек брели по своим делам.

Они ничего не заметили, поскольку нечего было замечать. Мы всегда были там. Я с уважением посмотрел на Томми Забвение.

Ты можешь убедить саму реальность согласиться с твоими желаниями? У тебя адский дар, Томми. Почему ты не управляешь Темной Стороной?

Поскольку использование дара ослабляет меня, — сказал устало Томми. Каждый раз, когда я использую его, я становлюсь менее реальным. Менее уверенным, все меньше прицепленным к реальности. Используя дар слишком часто, я становлюсь слишком маловероятным, слишком невозможным, чтобы существовать.

По его голосу было ясно, что он не намеревался обсуждать этот вопрос дальше, поэтому я отвернулся и стал изучать Башню Времени. Она не выглядела как–то особенно, просто квадратная каменная постройка, примерно трехэтажной высоты, зловеще возвышающаяся над заброшенной площадью. Хотя проходящие мимо люди обходили ее стороной. Башня имела несколько слоев серьезной защиты, чтобы только Старец Отец Время мог контролировать путешествия во времени. Кто–то сказал — и очень многие верили, — что можно взорвать весь мир, но Башня Времени все еще будет стоять здесь, непоколебимая. Большинство людей даже не нашли бы ее, если бы подошли, думая не о том.

Просто старое каменное здание, без окон и с единственной не обозначенной дверью. Но в прошлый раз, когда я был здесь, во время войны ангелов, я видел ангела, распятого напротив каменной стены Башни, с десятками холодных железных гвоздей, вбитых в его руки и ноги, и разорванными крыльями, валяющимися на земле под ним. Они все доводят до конца в Темной Стороне и, особенно, на площади Башни Времени.

Я никогда целенаправленно не путешествовал во времени прежде. Одна мысль о том, что я планировал совершить это, расстраивала меня, но я должен был сделать это. Все больше и больше я был убежден, что ответы на все мои вопросы можно найти в самом начале Темной Стороны, в тот момент, когда она была создана моей пропавшей матерью, по ее собственным причинам. Моей матерью, которая может или не может быть, тем библейским мифом известным как Лилит. В конце концов, у меня было только ее упоминание об этом. А я хотел знать наверняка.

Единственная вещь, которую я точно знал насчет матери, состояла в том, что однажды она была изгнана из Темной Стороны, давным–давно, выброшена из действительности и сослана в Лимбо на долгие столетия. Возможно, я узнаю, как сделать это снова. Я был уверен, что смогу узнать все что угодно, наблюдая, как и почему моя мать создала Темную Сторону, все эти тысячелетия назад. Если мне удастся убедить Старца Отца Времени послать меня обратно в тот роковой момент, там должна быть вся полезная информация, и возможно даже оружие, которое я смогу использовать против своей матери. Должно было быть.

Я должен был остановить осуществление ею того, что я видел во временном сдвиге, будущее, где я разрушил Темную Сторону и, возможно, весь мир, из–за своей матери.

Бам, ты мертв, — сказал знакомый холодный голос.

Мы с Томми резко обернулись, когда Сьюзи Дробовик не спеша вышла из скрывающей ее тени. Моя старая подруга Сьюзи, также известная как Сьюзи Дробовики и О, Боже это она, бегите. Наиболее опасный и эффективный охотник за головами в Темной Стороне, и, конечно же, самый безжалостный. Она отследит жертву и в аду, если деньги достойные. Она выглядела неприветливо и впечатляюще, как всегда, высокая блондинка–валькирия в черной мотоциклетной одежде, обильно украшенной стальными цепями и клепками дополненной сапогами до колен со стальными носами и двумя патронташами скрещенными на ее огромной груди. Гранаты свисали с ее пояса. Ее лицо было поразительно, а не симпатично, с крепкой костью и решительной челюстью, и самыми холодными голубыми глазами, которые я когда–либо видел. Длинные волосы были убраны с лица кожаным ремешком, сделанными из кожи первого человека, которого она когда–то убила.

Она навела на нас свой помповый дробовик и мне не понравилась ее улыбка.

— Привет, Сьюзи, — сказал я. — Ты в очень хорошей форме. Занимаешься?

Ты знаешь, каково это, — сказала Сьюзи. — Так много людей нужно рубить, и так мало времени. — Она опустила дробовик — Ты становишься мягким, Тейлор. Было время, когда я не могла вот так подкрасться к тебе.

Я был немного занят, — сказал я, пытаясь сохранить достоинство. — Убивала недавно кого–нибудь интересного?

Она пожала плечами и, перекинув дробовик через плечо, убрала его в кобуру, висевшую на спине.

Никого особенного. Вокруг много истерики. Говорят Конец Света грядет, будто мы не слышали этого прежде. Но это определенно хорошо для бизнеса. Многие люди торопятся рассчитаться по старым счетам, пока у них еще есть шанс. Я искала тебя, Тейлор.

Да ну? — сказал я. Сьюзи может быть и старая подруга, но всегда разумно быть с нею начеку. Она отделяла бизнес и личную жизнь, когда это устраивало ее. Пять лет назад я сбежал из Темной Стороны, подальше от всех бед и оставшихся без ответа вопросов о моей жизни, и ушел я с пулей в спине из оружия Сьюзи.

Я слышала о тебе, слухи — лениво сказала Сьюзи. — Тревожные слухи. О тебе и твоей матери, и о том что собирается произойти теперь, когда она наконец раскрыла себя… Я отправилась в «Странные приятели», но ты уже был там и ушел. Я уверена, что ты был там… они все еще убирали обломки. Так что я пораспрашивала вокруг, и пустив несколько раз в ход кулаки, узнала, что ты планируешь путешествие во времени. Поэтому я пришла сюда и ждала. Я решила, что если ты настроен сделать эту невероятно опасную и глупую вещь, то будешь нуждаться в серьезной поддержке.

И нет никого серьезнее меня.

Верно, — сказал я. — Но это не ради клиента или дела, Сьюзи. Это личное.

Ну что же, тогда без денег. Ах какого черта. Я в долгу перед тобой, Тейлор.

Уши Томми навострились, уловив сплетню.

— Неужели? Как интригующе… Подумать только.

Не суйся в это, — сказал я.

Сьюзи едва заметным движением извлекла дробовик и направила оба дула в нос Томми.

Верно.

Разумеется, — сказал Томми, замерев на месте. — Уверен, что это не мое

дело.

Сьюзи вновь у брала дробовик.

Обычно я не делаю предупреждений. Должно быть я размякла.

Это должно было случиться в конце концов, — сказал я.

Все нынче настолько раздражительные, — заметил Томми, осторожно ощупывая нос.

Кто этот человек? — спросила Сьюзи.

Это Томми Забвение, экзистенциальный детектив, — сказал я. — Он с нами в деле. У него есть очень полезный дар. Не набрасывайся на него.

Они с сомнением изучили друг друга. Я посмотрел на Сьюзи, и холодная рука, которая охватила мое сердце, в тот миг, когда я увидел ее, сжалась чуть сильнее. В прошлый раз, когда я видел Сьюзи Дробовик, это была ее версия из будущего. Плохого будущего, которое я увидел в прорехе времени. Будущая Сьюзи была ужасно ранена, и восстановлена моими Врагами, чтобы быть орудием уничтожения. Оружием, которое они отослали обратно во времени убить меня, прежде чем я смогу совершить какой–то ужасный поступок, который приведет к их разрушенному будущему. И ужасно было то, что будущая Сьюзи подписалась на все, что было сделано с ней. Глядя на нее сейчас, целую, сильную и бодрую, столь живую… Я не мог перестать думать о том, что она была серьезно ранена и использовалась таким способом. Только не из–за меня.

Ты не должна идти с нами, Сьюзи, — сказал я, резко. — Это будет опасно. Опаснее, чем все, с чем ты когда–либо сталкивалась. И за это действительно не будет никаких денег…

Деньги не причем, — сказала Сьюзи. — Ты нуждаешься во мне, Тейлор. Ты знаешь это.

Разногласия обернулись против нас…

Круто, — сказала Сьюзи. — Ты всегда знаешь, как дать девушке провести хорошо время, Тейлор.

В течение долго момента я смотрел на нее.

Ты ведь знаешь, что я встану между тобой и всеми неприятностями, не так ли, Сьюзи?

Она неловко дернулась.

Чем это вызвано? Начнешь становиться сентиментальным и я сама пристрелю тебя. Ты должен быть острыми как бритва и опасным для путешествия во времени.

Я кивнул. У Сьюзи было не очень хорошо с эмоциями по вполне понятным причинам. Поэтому, я должен быть сильным для нас обоих. И тут же я поклялся самому себе, что умру прежде, чем позволю ей стать тем ужасным существом, которое я видел в будущем. Я быстро кивнул ей и сменил тему.

Ты все же получила свою награду за неуловимого Большого Мясника Хогга?

Сьюзи неприятно усмехнулась.

— Я получила хорошую цену за его голову. И еще лучшую цену за его сердце, легкие, и почки.

Томми посмотрел на меня.

Она шутит?

Лучше не спрашивай, — ответил я.

— Хорошо, что я здесь, — сказала Сьюзи, пренебрежительно глядя на Томми. — Я слышала, что ты чуть голову не сложил во время последнего дела. Видишь, что происходит, когда ты пытаешься выполнить работу без меня? Я имею в виду — Грешник, Безумец и Сладкая Отрава в качестве поддержки? О чем, черт возьми, ты думал?

Я пожал плечами.

Мне нужен был кто–то страшный, а тебя не было рядом.

Она громко фыркнула.

Это правда, насчет твоей матери? То, что она Лилит?

— Похоже, что так

Я должна была разыскать ее, — призналась Сьюзи. — Я знала это имя только по старой песне Genesis. Ненавижу, когда мир начинает вешать Ветхий Завет на мою задницу. Эти ребята такие твердолобые. — Похоже, что она собиралась сказать что–то еще, затем резко покачала головой. — Ну же, нам нужно двигаться. Если я могу отследить вас здесь, можете быть уверены, ваши враги тоже. Множество людей в Темной Стороне желают твоей смерти, Тейлор. Даже больше, чем обычно.

Кто–нибудь интересный? — спросил я.

Сьюзи начала считать, загибая пальцы.

— Ну, во–первых, у нас есть Сандра Шанс, консультационный некромант. Она зла на тебя потому что ты уничтожил ту отвратительную древнюю Силу, Плакальщика, в последнем деле. И когда у тебя будет время, я действительно хотела бы узнать, как ты это сделал.

Плач был реально страшным. В любом случае, у нее с ним, кажется, были какие–то отношения, и она поклялась кровью отомстить тебе.

Плохие новости, старина, — сказал Томми. — Ты даже в своей могиле не будешь в безопасности, когда эта безумная девица жаждет заполучить тебя.

Заткнись, — сказал я. Я пришел к заключению, что нежностей уже достаточно.

Потом, — сказала Сьюзи, впиваясь взглядом в Томми, — есть очень влиятельные семьи тех тринадцати Благоразумных людей, которых ты убил. Эти скорбящие семьи пообещали некоторые ценные бумаги за тебя, обеспеченные очень серьезными деньгами. Достаточными, чтобы соблазнить каждого охотника за головами в Темной Стороне. Семьи хотят твоей смерти и они не мелочатся. Они пытались нанять меня.

Я поднял бровь.

— Я была занята, — сказала Сьюзи.

Но за подходящие деньги ты бы меня грохнула?

Сьюзи быстро улыбнулась.

За подходящие деньги я и Бога грохну. Но я должна получить чертовски много, чтобы пойти против тебя, Тейлор.

Ну, — сказал я. — Это обнадеживает. Кто еще на меня?

Уокер, для Властей, но об этом ты вероятно, уже знаешь.

Я кивнул.

Он послал за мной Теневых Людей.

На этот раз Сьюзи приподняла бровь.

Ты победил Теневых Людей?

Не совсем, — признал я. — Мы сбежали.

Наконец–то поумнел на старости лет, — сказала Сьюзи. — Я не пошла бы против Теневых Людей за все золота накопленное Уокером. А вообще, путешествие во времени вероятно, самое безопасное, что ты можешь сейчас сделать. Даже у Уокера нет никакой власти над Старцем Отцом Времени. — Она снова пренебрежительно посмотрела на Томми. — Уверен, что хочешь тащить его с нами, Тейлор?

Да, — сказал я твердо. — У меня есть планы на него.

Замечательно, — сказал Томми. — А мне это понравится?

Вероятно, нет, — сказал я.

В некоторые дни, тебе не стоит вставать утром с постели, — сказал Томми. Он впился взглядом в Сьюзи. — На самом деле, не думаю, что мы должны брать ее с собой. У нее репутация внезапного и неожиданного насилия и полное игнорирование таких понятий, как последствия. А необдуманные поступки в прошлом, могут иметь ужасающие последствия. Измени достаточно многое в прошлом и настоящее, к которому ты вернешься, может не иметь ничего общего с настоящим, из которого ты отправился.

Я думал, что ты отчаянно пытался отправиться в путешествие во времени, — сказал я.

Это отчаянно, не уместно.

Я отправляюсь, и ты тоже, — быстро сказала Сьюзи. — Теперь закрой пасть, или я вырву тебе соски. — Она перевела холодный взгляд на меня. — Он может быть раздражающим, но говорит дело. Путешествие во времени действительно последняя надежда. Уверен, что в Темной Стороне больше никого нет, с кем ты мог бы поговорить о своей матери?

Единственный человек, который знал мою мать, и все еще доступен, Косматый Питер, — сказал я. — Но он спятил.

Как спятил? — спросил Томми.

Спятил, то есть помешался на убийствах. Он убил триста сорок семь человек, прежде чем Власти наконец схватили его. Это триста сорок семь жертв, в которых они уверены… Уокер как–то сказал мне, по очень большому секрету, что реальное количество, вероятно, исчисляется в тысячах. Это довольно внушительное число жертв, даже для Темной Стороны. Они никогда не находили ни одно из тел. Или каких–либо следов вещественных доказательств. Только одежду жертв… Власти заперли его в самой отвратительной и самой безопасной темнице в Темной Стороне.

— Почему они не казнили его? — спросила Сьюзи, как всегда практичная.

Они пытались. Несколько раз. Не удалось. Я поговорю с ним, но вначале попробую абсолютно все остальное.

— Я бы поступил также, — сказал Томми.

И в этот момент, Теневые Люди нашли нас вновь. Каким–то образом, за считанные минуты они отследили меня в другой части Темной Стороны, не имея даже следа, чтобы отследить. Они выскользнули и медленно двинулись по площади, большие черные формы с длинными вытянутыми руками, и те немногие, кто были на площади, с криками бросились от них. Мне хотелось поступить также, но вновь они молча окружили меня, блокировав мне все пути отступления. Они делали все возможное, чтобы встать между мной и Башней Времени. Они медленно приближались со всех сторон, точно надвигающийся черный прилив, не особо торопясь. Они хотели насладиться этим. И мне ничего не оставалось, кроме как сразиться с ними.

У Сьюзи Стрелка снова появился в руках дробовик. Она выстрелила в ближайшую тень с обоих стволов, и тьма поглотила выстрел, даже не вздрогнув. Сьюзи бесстрастно выругалась.

У меня есть серебряные пули, благословленные пули, проклятые пули, и несколько гранат, которые я украла у парочки сатанинских террористов. Что–нибудь из этого подойдет?

Нет, — сказал я. Мне было трудно дышать, и я чувствовал как холодные бусинки пота выступили на моем лбу.

Я не хотел закончить вот так. Проглоченный тьмой, превращенный в какое–то сломанное кричащее существо. — Томми?

Надо отдать ему должное, он попытался. Он шагнул вперед и попытался урезонить Теневых Людей. Но его голос не был уверенным, и я почувствовал, что его дар вспыхнул и погас. Теневые Люди неспешно сочились вперед, черные озера злого умысла. Они не слушали Томми. Их не заботила его логика, они не заботились ни о чем, кроме уничтожения мужчины, который посмел бросить им вызов. Они прибыли за мной, и даже приказ Уокера не заставил бы их отступить сейчас.

В итоге, я сделал единственное, что мне оставалось, и активировал свой дар. Я не хотел этого. Я сверкаю слишком ярко в темноте, когда открываю свой разум для поиска вещей, и мои Враги могут точно узнать, где я нахожусь. Они могут снова отправить за мной Мучителя, или что еще хуже, будущую Сьюзи. Но у меня не было выбора. Я открыл свой внутренний взор, моего частного детектива, и использовал дар, чтобы обнаружить защиту Башни Времени. Я видел множество слоев магической защиты, исходящей от приземистого каменного строения, точно темные радуги, и проще простого было протянуть руку и, схватив их, притянуть ко мне.

Я просто хотел использовать их в качестве экрана, укрыв нас троих от Теневых Людей, но у защиты Башни были другие намерения. Они врезались в меня, каскадом ужасной силы за пределами познаний смертных, и я закричал, когда невыносимая боль терзала все мое тело. Защита ворвалась в меня, и прошла сквозь меня, а затем выскочила, чтобы взорвать всех Теневых Людей на площади блестящим, сверкающим, и подавляющим светом, который сиял от меня как костер в ночи.

Я кричал снова и снова, пока мощь жгла во мне и через меня, и свет сиял ярче и ярче, заполняя всю площадь. И повсюду живые Тени отступали, сморщивались и исчезали под натиском этого ужасного света. Сьюзи и Томми отвернули головы и закрыли ладонями глаза, но не думаю, что это сильно им помогло. Они также кричали. Свет вспыхнул в последний раз, и Теневые Люди исчезли, все исчезли, небольшие участки тьмы оказались далеко за пределами света. Защита Башни смотрела моими глазами, проверяя, что площадь была безопасной, затем она ушла, выдергивая себя из меня с болезненной резкостью. Я упал на колени, раскачиваясь и дрожа. И все, о чем я мог думать, было: Не думаю, что попробую это вновь.

Сьюзи опустилась на колени около меня, не трогая меня, но оказывая мне поддержку посредством своего присутствия.

— Не знал, что ты способен на такое, — сказал Томми. Он изумленно огляделся. — Ты уничтожил Теневых Людей! Всех! Не думал, что вообще кто–то способен на это!

— Я полон сюрпризов, — с трудом вымолвил я, спустя какое–то время.

— Я вот что скажу, — сказала Сьюзи сухо. — Сначала Благоразумные Люди, теперь Теневые Люди. Вскоре у Уокера не останется никого, чтобы послать за тобой.

Похоже, это мой план, — сказал я.

Я неуверенно встал на ноги и вытер пот с лица платком, который видал и лучшие деньки. Томми даже вздрогнул при виде этого. Я спрятал его, и мы посмотрели на Башню Времени. Сьюзи перевела взгляд на меня.

Почему ее называют Башней, когда она явно ею не может быть?

Потому что это не Башня, — сказал я. Даже моего кратковременного контакта с защитой Башни было достаточно, чтобы заполнить голову всякого рода информацией, которой я не обладал прежде. — Это здание, дает доступ к Башне, которая не находится здесь, как таковая. Старец Отец Время перенес Башню с собой из Шадоус Фолл, но она связана с Темной Стороной только при помощи его силы воли. Она существует… где–то еще… или, может когда–нибудь еще. Это каменное строение содержит только защиту Башни. И поверьте, когда я скажу, что вам не захочется узнать ее мощь. Я это знаю, и серьезно рассматриваю вопрос очистки моих лобных долей стальной шерстью.

Хорошо, — сказал Томми тоном, обычно используемым для успокоения безумцев и потенциально опасных. — Как мы доберемся до Башни?

Через дверь, — сказал я. — Вот для чего это.

Я проследовал вперед и попробовал медную ручку двери. Она легко повернулась в моей руке, и дверь распахнулась. Это был хороший знак. Если Старец Отец Время не хотел говорить с тобой, ручка не сдвинулась бы с места. За дверью был лифт, с единственной кнопкой на пульте управления. Мы втроем зашли внутрь, и я нажал кнопку. Дверь закрылась, и лифт начал перемещаться.

Держитесь, — сказала Сьюзи. — Мы спускаемся.

Башня существует на сто восьмидесятом градусе нашей реальности — сказал я. — Чтобы достичь вершины Башни, мы должны пройти весь путь вниз.

Я единственный, кто находит это удручающе зловещим? — спросил Томми.

Заткнись, — дружелюбно сказал я.

Нас окружали четыре зеркальные стены. Пока лифт все опускался и опускался, наши отражения начали меняться. Сначала деталь то тут, то там, а затем изменения ускорились, пока зеркала не показывали нам возможные версии нас самих, из альтернативных временных потоков. Передо мной был женский вариант меня, выглядевший очень стильно в своем длинном белом плаще. Другая зеркальная стена показывала Сьюзи мужскую версию ею, выглядевшую, как берсерк Ангелов Ада. Третья стена показывала панк версию Томми, с высоким зеленым ирокезом и английскими булавками на лице.

Изображения резко сменились, и внезапно все втроем мы оказались в масках и плащах из безвкусного ярко цветного спандекса. У нас были мускулы, квадратные подбородки и соответствующие причиндалы.

Круто! — воскликнул Томми. — Мы супергерои!

Скорее суперзлодеи, — заметила Сьюзи. — И у меня в жизни не было таких грудей. Они больше чем моя голова…

Очередное изменение, и внезапно я носил черные кожаные брюки и ремни, пересекающие мою бритую грудь. Сьюзи была одета в алую баску со всей отделкой, черные чулки и подвязки, и с макияжем а–ля «я шлюха». Томми был удивительно убедительным трансвеститом. Ни у одного из нас не нашлось, что сказать. Еще одно изменение, и мы были Пьеро, Коламбиной и Панталоне. Мы все были отчетливо угрюмые, несмотря на яркие костюмы. Следующее изменение было… тревожным. Я был вампиром, Сьюзи была зомби, а Томми мумией. Мы все были мертвы, но все еще продолжали существование. У наших бледных и гниющих лиц был мрачный, покорный вид.

А затем все изображения исчезли, оставив четыре зеркальных поверхности совсем без отражения. Мы посмотрели друг на друга. Томми протянув руку, коснулся моей руки, чтобы убедиться, что я был по–прежнему здесь. Сьюзи постучала костяшкам по ближайшему зеркалу, и сразу все четыре стены показали одну страшную фигуру. Это была Сьюзи, которую я видел из плохого будущего. Половина ее лица была уничтожена, почернела и свернулась вокруг опаленного закрытого глаза. Одна сторона ее рта была искривлена в постоянной, едкой ухмылке. Ее длинные беспорядочно торчащие волосы испещряла седина, а ее кожа была сильно повреждена и порвана. Она выглядела сильно потрепанной и ужасно усталой от борьбы со злом, которое я не мог даже вообразить. И что хуже всего, ее правого предплечья и руки не было, сменившись этим ужасным древним оружием, известным как Говорящая Пушка которая могла уничтожить все, что угодно. Она была подключена напрямую к тому, что осталось от локтя.

Будущая Сьюзи смотрела со всех четырех стен, безумная, яростная и жестокая, с холодной решительностью в оставшемся поблескивающем глазе.

Прекратите это, — сказал я, и не думаю, что мой голос когда–либо был неприятнее или злее. — Сейчас же прекратите это.

Томми и Сьюзи резко посмотрели на меня, но образ из будущего исчез, и все четыре зеркала отражали нас такими как мы были. И, с божьей помощью, всегда будем.

Что, черт возьми это было? — спросил Томми.

Просто возможности, — ответил я, глядя на Сьюзи. — И ничего больше.

Сьюзи пристально посмотрела на меня. Мне никогда не удавалось успешно

врать ей.

Лифт все падал и падал опускаясь в направлении, о котором мы могли только догадываться. Он начал замерзать, и наше дыхание выходило паром перед нами.

Снаружи лифта проносились голоса, нечеловеческие голоса, к счастью, невнятно. Не думаю, что кто–либо из нас хотел слышать их четко. Но, наконец, лифт затормозил до полной остановки, и двери исчезли. Перед нами, в ярко освещенном коридоре, стоял сам Старец Отец Время. Он выглядел практически как человек, если вблизи не смотреть ему в глаза. Это был сухощавый мужчина пятидесяти–шестидесяти лет, одетый в лучшую элегантную одежду середины викторианства. Его длинный черный плащ был строгого покроя, а под ним была сияющая белая рубашка и темный жилет, и, если не считать золотые часы на цепочке, болтающиеся на его животе, единственным ярким пятном была абрикосового цвета бабочка на шее. У него было костлявое лицо с высокими скулами, старые престарые глаза, и копна густых седых волос. Он высоко держал подбородок и разглядывал нас острым пристальным взглядом.

Вовремя вы добрались сюда, — сказал он. — Я ждал вас.

Интересно, — сказал я. — Учитывая, что до недавнего времени я даже не знал, что нас будет трое.

О, я всегда ожидаю каждого, мой мальчик — сказал Время. — Особенно Короля в ожидании, охотницу за головами и денди. — Он громко фыркнул в адрес Томми. — Знаешь, я действительно не одобряю тебя. Время и так является достаточно сложным, без таких бездельников как ты. Нет, нет, не трудись оправдывать себя. В любом случае ты с Тейлором. Он нуждается в тебе.

— Я? — уточнил я.

И он будет нуждаться и в тебе, милая, — сказал Время Сьюзи. — Твое присутствие одобрено, поскольку оно необходимо. Ты искупишь его.

Искупит? — переспросил я.

Следуйте за мной, — сказал Старик Время, и быстрым темпом направился вниз по стальному коридору.

Нам пришлось поторопиться, чтобы не отставать.

Что ты знаешь о том, что собирается произойти? — спросил я.

— Ничего такого, что принесет пользу, — ответил Время, не оглядываясь.

Стальной коридор, казалось, простирался в бесконечность. Блестящие стены

отражали наши размытые искажения, но изображение Время всегда было четким и различимым. И только его ноги издавали звук об металлический пол.

Что это за дела с изменяющимися изображениями на стенах лифта? — резко спросила Сьюзи.

Возможные сценарии будущего, варианты временных потоков, — небрежно ответил Время. — Мне не стоило давать лифту частичное сознание. Он становится скучным, а иногда и капризным. Он безвреден. По большей части. И не волнуйтесь об изображениях, они ничего не значат. Как правило.

Расскажи мне о возможных вариантах будущего, — сказал я. — Насколько они реальны? Насколько определены? Ты можешь сказать насколько они… вероятны?

Не могу, — сказал Время. — Они все одинаково реальны, и поэтому в равной степени возможны. — Он все еще шагал не оглядываясь. — Однако… Теперь это не так верно, как раньше. Теперь не так много вероятностей будущего, как было когда–то. Как бы одно особое будущее становится все более и более вероятным. Все более и более сильным, заменяя все другие. Как если бы… события сговорились подвести нас к одному будущему. Что является захватывающим, если бы ни досадный пустяк.

Всего–навсего досадный пустяк? — уточнил Томми.

О, это обычно улаживается само собой, — сказал Время неопределенно. — За исключением случаев, когда этого не происходит.

Внезапно мы шли через лес больших, медленно поворачивающихся металлических конструкций. Формы, винтики и колеса синхронно двигались, пока мы шли между ними. Это походило на движение в механизме гигантских часов. Медленный звук тиканья доносился отовсюду сразу, и в каждом отдельном звуке было что–то от вечности. Старик Время кратко оглянулся.

Независимо от того, что вы видите, скорее всего, на самом деле не существует. Это только ваш разум так интерпретирует нечто столь сложное, что находиться за пределами вашего понимания. Разум снабжает вас знакомыми символами, которые помогут вам разобраться в вашем окружении.

— Я всегда любил Диснейленд, — сказал Томми.

Итак, — сказал Время, тщательно игнорируя комментарий Томми, — вы хотите, вернуться в прошлое, верно? В самое начало, к созданию Темной Стороны. Амбициозный план, хотя несколько не хватает благоразумного самосохранения.

Откуда вы знаете, куда мы хотим отправиться? — резко спросила Сьюзи.

Потому что это моя обязанность знать подобные вещи.

Ты действительно являешься живым воплощением самого времени — спросил я осторожно, — ты знаешь правду о прошлом? Обо всем, что случилось? Ты знаешь, что произойдет, когда мы вернемся к истокам Темной Стороны?

Я знаю только то, что мне позволено знать, выполняю свою работу, — сказал Время. Он по–прежнему не оглядывался, но голос его казался печальным и смиренным.

— Позволено? — спросил Томми. — Позволено, кем?

Хороший вопрос, — сказал Старик Время. — Если вам суждено узнать, сообщите мне. Конечно, с учетом того, что вы вернетесь из этого путешествия.

Что? — спросила Сьюзи.

Время резко остановился, и мы почти столкнулся с ним. Он посмотрел на нас своим холодным, хитрым взглядом.

Обратите внимание, это важно. То, куда вы собираетесь, гораздо дальше в прошлом, чем отправлялось большинство людей. И это очень неустойчивый момент во времени, сосредоточенный вокруг уникального события. Я могу послать вас туда, но как только вы прибудете, вы окажетесь вне моей досягаемости. Вы окажетесь вне чьей–либо досягаемости. Грубо говоря, вы должны найти свой собственный путь назад. Я буду не в состоянии помочь вам. Зная это, вы все еще хотите продолжить?

Сьюзи, Томми и я переглянулись. Я чувствовал, как пол уходил из–под моих ног. Мне никогда не приходило в голову, что это мог быть билет в один конец.

Это все меняет, — сказала Сьюзи.

Чертовски верно, — сказал Томми. — Не обижайся, дружище, но это не то, на что я подписывался.

Я отправляюсь, — сказал я. — С вами или без вас. Мне необходимо это сделать. Я должен знать правду.

Ну, — сказала Сьюзи, спустя секунду, — если ты достаточно глуп сделать это, полагаю, я достаточно глупа отправиться вместе с тобой.

Ты не должна, — сказал я.

А на что еще нужны друзья? — спросила Сьюзи, и не думаю, что я когда–нибудь чувствовал себя более тронутым.

— А я должен увидеть создание Темной Стороны, — сказал Томми спокойно. — Я должен увидеть истину, определенную, и неопровержимую. Поэтому, я тоже отправляюсь. Но я сразу предупреждаю тебя, Тейлор; если все мы в итоге застрянем в прошлом, я посвящу остаток жизни постоянно напоминая тебе, что это твоя вина.

Мы отправляемся, — сказал я Времени, и он небрежно пожал плечами.

Знаю, — сказал он.

Существует вероятность того, что Уокер и Власти не одобряют это наше путешествие, — сказал я. — Это может повлиять?

Уокер? — сказал Время, изогнув бровь. — Отвратительный парень. Я бы не помочился ему в горло, будь его сердце в огне.

Наконец мы вошли в Приемную. Старик Время попросил нас подождать там его, пока он проверит, что условия были достаточно устойчивы для нашего путешествия в Прошлое. Я резко посмотрел на него.

Условия?

Он небрежно махнул изящной рукой.

Всегда есть штормы и шквалы ветра во временных потоках, а странности и колдовство преобладают в более низких областях. И даже не начинайте меня расспрашивать о количестве пластов и напластовании. Порой я думаю, что динозавры вымерли назло мне.

И, несмотря на все расставленные мною ловушки, все еще есть твари, которые охотятся за добычей во временных потоках, живущие, как крысы в стенах реальности. Одно их прохождение может вызвать течения, достаточно сильные, чтобы унести самого подготовленного путешественника. Вы счастливее от знания всего этого?

Совсем даже нет, — сказал Томми.

Тогда хватит доставать меня вопросами. Располагайтесь поудобнее. Я вернусь, когда вернусь.

Он гордо вышел из Приемной, с высоко поднятой головой, заложив руки за спину, как бы уже думая о более важных вещах. Мы втроем переглянулись.

Ты понял хоть часть из того, что он сказал? — жалобно спросил Томми.

Ни капли, — ответил я.

Сьюзи пожала плечами.

Именно поэтому он Старик Время, а не мы. Я никогда не беспокоюсь подоплеками дел, ты знаешь это, Тейлор. Просто найди мне в кого я могу стрелять, и я буду счастлива.

Возможно, ты захочешь начать здесь, — нервно сказал Томми. — Кажется, никто не рад нам.

Мы оглядели Приемную. Это могла бы быть приемная любого врача, вплоть до устаревших журналов на журнальном столике, но ожидающие люди, были странными экземплярами даже для Темной Стороны. И все они хмурились, глядя на нас. Они ждали одобрений своих путешествий во времени, и все были готовы устроить серьезно неприятности любому, кто выглядел претендентом на поблажку. Сьюзи свирепо глянула, и все начали вновь успокаиваться. Некоторые из них даже симулировали заинтересованность журналами. Сьюзи оказывает подобный эффект на людей.

Большинство людей в Приемной были из других временных потоков, прошлых и будущих. Они оказались в Темной Стороне, заблудившись во временных сдвигах и, в конечном счете, застряли здесь, когда временной сдвиг распался. Старик Время всегда делал все возможное, чтобы отыскать и отправить домой именно таких временных беженцев, но, видимо, это было сложным делом. Это занимало время. В итоге, они ждали в Приемной, пока либо Время не выручал их либо они уставали от ожидания и создавали для себя новые дома в Темной Стороне.

Тут находились Морлоки и Элои, сидящие в противоположных концах комнаты. Рыцари в полных латных доспехах, с силовыми щитами и энергетическими копьями. Они любезно поделились информацией о том, что прибыли из мира, где Камелот никогда не падал, и наследие Артура продолжалось. Они ничего не сказали о Мерлине, поэтому я решил что лучше не уточнять. Присутствовали здесь и огромные волосатые викинги, из параллельной реальности, где они колонизировали всю Америку, завоевали мир, а Темные века никогда не заканчивались.

Один из них сделал пренебрежительные замечание о Сьюзи, и противоестественности женщин–воинов в целом, и Сьюзи ударила его кулаком прямо промеж глаз. Его рогатый шлем пролетел через всю комнату, и он не выразил никакой заинтересованности в дальнейших разборках. Другие викинги сочли это отличной шуткой и захохотали, что, вероятно, было только к лучшему.

Были даже будущие люди, высокие, тонкие и элегантные, с животной грацией и обтекаемой формой, словно кто–то решил спроектировать более эффективный, более эстетический вид человечества. Они игнорировали всех остальных, уставившись на что–то, что только они могли видеть. Два неповоротливых стальных робота неподвижно стояли в углу, наблюдая за всем горящими багровыми глазами. Они прибыли из будущего, где человечество вымерло, и роботы построили свою собственную цивилизацию. Они разговаривали на стаккато, металлическими голосами.

Основанные на плоти существа, — произнес один. — Отвратительные. Разлагающиеся.

Говорящее мясо, — сказал второй. — Мерзость.

Рыцари в доспехах включили свои энергетические копья, и роботы замолчали.

Старик Время, наконец вернулся, неопределенно улыбнулся, оглядывая Приемную, а затем дал нам троим знак, следовать за ним. Он повел нас через лабиринт извивающихся каменных коридоров, со столь низким потолком, что все мы вынуждены были пригнуться. Дымящиеся желтые факелы горели в железных жаровнях, и маленькие твари сновали взад и вперед по темному полу. Время не уделял им никакого внимания, поэтому я постарался также не замечать их.

Довольно резко мы очутились в мерцающей белой комнате, столь белой, что ослепительный свет был невыносим. Все поморщились и прикрыли глаза, за исключением Времени. Комната была совершенно пуста. Даже дверь, в которую мы вошли, исчезла. Белый свет был столь ослепителен, что трудно было оценить размер или масштаб комнаты, стены и потолок находились настолько далеко, что нельзя было судить о расстоянии до них. Белая комната словно уходила в бесконечность, в то время как стены, казалось, постоянно приближались и отдалялись, сжимались и расширялись, равномерно как сердцебиение, которое я мог ощутить, но не услышать. Сьюзи и Томми стояли очень близко ко мне, и я был рад их человеческому присутствию.

Посреди комнаты совершенно одиноко стоял сложный и вычурный механизм, части которого работали так замысловато, что я не мог уловить всех деталей. Казалось, он не принадлежал белой комнате. Он походил на грязный гвоздь, забитый глубоко в белую плоть. Само его присутствие было оскорбительным. Старик, Время деловито суетился над механизмом, засучив рукава, чтобы проще залезть руками глубоко внутрь него, внося тонкие корректировки, которые только он понимал, при этом ворчливо бормоча себе под нос, за пределами слышимости.

Наконец он отошел с гордым видом назад и энергично кивнул. Мы все почувствовали, что механизм ожил, гигантский глаз медленно открылся и стал нас изучать.

Я ощутил дуновение Ветров Времени, услышал их бушующий рев, берущий меня за душу. Это походило на дыхание некого давно забытого бога, пробуждающегося ото сна. Казалось, что вся вселенная вращалась здесь и сейчас. Когда Ветры Времени дуют, даже самые могущественные создания дрожат и надеяться на свои защиты. Я хотел повернуться и убежать, бежать до тех пор, пока не забуду все, что видел, узнал и почувствовал здесь, но не мог позволить себе слабость. За этим я сюда и пришел

Старик Время резко оглянулся.

Тише, вы там! Здесь какие–то странные колебания в потоке времени искажения, которых я не понимаю. Что–то значительное происходит, или собирается произойти. Или возможно уже произошло, давным–давно и эхо отражается сквозь время, изменяя все. Я должен понять, что происходит… но не понимаю. Что само по себе знаменательно. Хочешь отложить свое путешествие?

Нет, — ответил я. Сьюзи и Томми ничего не сказали.

Время заговорил быстро, словно торопился поделиться всей информацией.

— Я подверг вас обработке, которая позволит всем вам говорить и понимать любой язык или диалект, с которым вы можете столкнуться, и чарам, которые заставят вас казаться частью любой культуры, в которой вы можете оказаться. Я хотел бы быть более конкретным, но там, куда вы собираетесь, ничего не является постоянным.

Он все еще говорил, но теперь рев Ветров Времени заглушал его. Я чувствовал что они тащили меня, тащили в направлении которое я мог ощутить, но не назвать. А потом мы втроем падали, крича друг на друга. Белой комнаты не стало, как будто мы упали сквозь нее, как камень, через дно мокрого бумажного пакета. Мы падали в направлении за пределами понимания, окутанные цветами радуги, которых я никогда прежде не видел. Мы падали, назад, назад к чему–то, где–то, когда–то…




Глава шестая. Крайне несовершенное прошлое


Кажется, я стою у мертвой собаки, — сказал Томми Забвение. — И не лучшим образом.

Тревога в его голосе была очевидна, но у меня были собственные проблемы. Мир приобрел очертания вокруг меня, но голова все еще кружилась. Я был окружен темнотой и прислонялся к грубой кирпичной стене. Воздух был горячим и плотным, но запах напрягал меня сильнее. Густые и зловонные органические миазмы, которые висели в спертом воздухе, а также запах дыма, пота и дерьма, наполняли мою голову независимо от того, сколько я ею мотал. Я заставил себя отойти от стены и изучить окружающую обстановку.

Мы втроем стояли в темном переулке, освещенным только горящим человеческим телом в подвешенной железной клетке. Огонь практически потух, тускло мерцая вокруг почерневшего трупа. Стены переулка были из грубой кирпичной кладки, почерневшей от копоти, а земля усеяна обильной смесью свежего дерьма и других ужасных продуктов разложения. Кто–то нарисовал на стене «Дагон должен вернуться!», и довольно недавно, судя по всему. Томми отступил от того, что осталось от мертвой собаки, и отряхнул ботинки, постучав по стене. Сьюзи медленно огляделась, нахмурившись.

Где бы мы ни оказались, Тейлор, не думаю, что это там, где мы должны были быть.

Ты имеешь в виду, когда мы должны были быть, — проворчал я, просто лишь бы сказать что–нибудь. — Очевидно, что–то пошло не так.

Я направился к концу переулка и уличному шуму за его пределами. Впереди был свет и звуки какой–то цивилизации. Сьюзи и Томми поспешили догнать меня, грязная земля громко хлюпала под их ногами. Я остановился у выхода из переулка, придерживаясь теней, и выглянул на улицу. Томми и Сьюзи пристроились за мной. Улица была оживленной, заполненная в основном пешеходным потоком, а запах стоял еще хуже. Доносился рев постоянной болтовни, смешанной с различными криками животных и случайными столкновениями лошадей и запряженными волами повозок. Мы были определенно в прошлом, но не в достаточно далеком.

Здания были в основном из камня и древесины, всего в два или три этажа. Элементарные блочные структуры с несколькими жалкими следами римской архитектуры. Стиль был главным образом кельтским и немного саксонским, плюс целая куча элементов, которых я не признал. Тротуаров не было, только два густых потока пешеходов по обе стороны от глубоко изрытой грунтовой дороги. Движение по центру перемещалось не намного быстрее, будучи главным образом заполненное конными повозками и грубыми телегами, заряженными такими же грубыми людьми.

Неповоротливые крытые повозки со скрипом ползли вперед, их тяжелые деревянные колеса, глубоко погружались в грязную дорогу. Грязь, дерьмо и отбросы были повсюду, и мухи висели густыми облаками в дымном воздухе. То и дело хорошо одетый человек проезжал верхом на покрытой попоной лошади, разгоняя всех со своего пути. И, наконец, верхом на осле проезжал горбатый пастух, гнавший стадо миниатюрных мамонтов, примерно тридцати сантиметров роста, они весело попискивали, когда топали через грязь.

Ой, какие милые, — неожиданно сказала Сьюзи. Мы с Томми уставились на нее, и она с большим достоинством посмотрела на нас в ответ.

Мы вновь отвернулись к улице.

Судя по архитектуре, я бы сказал, что мы оказались где–то в шестом веке, — сказал Томми. — Римская империя уменьшилась и распалась, и доминирующие кельты ведут войну против вторгшихся саксов. — Мы со Сьюзи с удивлением взглянули на него, и он ощетинился. — Я много читал об этом периоде. Это действительно очень интересно.

Мне все равно, если это крайне увлекательно, мы не должны быть здесь, — сказала Сьюзи. — Мы по крайней мере на пятьсот лет промахнулись от того момента, когда должны были прибыть. Кто–то облажался.

Это не может быть ошибкой, — сказал Томми. — Старец Отец Время не допускает ошибок. Фактически, он и известен тем, что не допускает ошибок.

Он и не ошибся, — сказал я. — Кто–то еще вмешался.

Ярость на мгновение ослепила меня, я ударил в ближайшую ко мне стену, повреждая руку о твердый кирпич и не тревожась, а почти смакуя боль. Я пытался что–то сказать, но охвативший меня гнев сжал мне зубы, и раздалось лишь рычание. Томми начал пятится назад. Ярость пульсировала в моих кишках точно раскаленный уголь, сгибая меня, пока я не впился взглядом в грязную землю. Горячие, беспомощные слезы пылали в моих глазах и я снова ударил в стену.

Сьюзи приблизилась ко мне, бормоча тихие слова, приводя меня в чувство своим спокойствием и непоколебимостью. Я дышал тяжело, с придыханием, словно меня только что ударили, но невозмутимость Сьюзи, медленно передалась мне, и я совладал с собой. Я затолкал гнев поглубже в себя, чтобы выпустить его позже, когда появиться тот, на ком я оторвусь. Я глубоко вздохнул и кивнул с благодарностью Сьюзи. Она кивнула в ответ. Она поняла.

Я посмотрел в переулок на Томми, который выглядел очень неуверенно.

Все в порядке, — сказал я своим лучшим разумным голосом. — На мгновение, я немного расстроился, но сейчас я в порядке.

Разумеется, — сказал Томми, медленно и неохотно приближаясь ко мне. — Просто, на секунду, ты выглядел… совсем другим, приятель. Я никогда не видел тебя таким. Словно ты мог погубить весь мир, и глазом не моргнуть.

Я хмыкнул.

Ты слишком серьезно относишься к легенде обо мне.

Томми посмотрел на меня с сомнением, а затем снова перевел взгляд на улицу.

Ну, по крайней мере, в шестом столетии Темная Сторона выглядит действительно более мирной, чем та, к которой мы привыкли.

Пока он произносил это, показывая рукой на медленно движущийся трафик, что–то огромное и горбатое, замотанное в развевающиеся тряпки и высохшие внутренности, вышло на середину дороги на длинных, словно ходули, ногах, возвышаясь надо всем остальным. У него была голова, похожая на череп лошади, и длинные много–сочлененные руки, которые заканчивались ужасными когтями. Он рванул по улице на порядочной скорости, каркая словно большая птица, и все остальные поспешили убраться с его пути. Один запряженный волами фургон среагировал слишком медленно, и существо впечатало его в грунтовую дорогу тяжелой ногой. Фургон взорвался под давлением, выбрасывая извозчика вперед, и существо наступило и на него, также, превратив его в кровавое месиво. Высвободившиеся волы разбежались, ревя от страха, пока существо равнодушно продолжало свой путь. Стая двуногих крыс, размером с ребенка, выбежала из переулка напротив нас, и накинулись на мертвого извозчика. Они с ликованием пожирали кровавое месиво, набивая в спешке свои пищащие пасти человеческими руками. В считанные минуты, от извозчика не осталось ничего кроме его костей, которые крысы аккуратно собрали и унесли с собой, когда поспешили обратно в переулок.

Никто не обращал внимания. Люди продолжали идти, возможно, чуть более торопливо, чем до этого. По обе стороны от грязной дороги мужнины, женщины и остальные не поднимали своих голов и спешили, озабоченные только собственными делами. С другой стороны улицы приближалось огромное пламя, высотой больше чем окружающие здания, горящее столь ярко, что трудно было разглядеть, было ли что–нибудь посреди огня. Оно дрейфовало через толпы, потрескивая и дымя, но удерживая жар в себе. Мимо, цепляясь за стены здании промчалась гигантская многоножка с головой полной щелкающих ртов. И огромный шар спрессованных личинок вяло катился по центру дороги, всасывая полезные остатки из взбитой грязи. Я посмотрел на Томми.

Мирно. Конечно. Да ладно, Томми, ты должен знать, что Темная Сторона никогда не была мирной.

Ты уверен, что мы все еще в Темной Стороне? — внезапно спросила Сьюзи. — Я имею в виду, из того, что мы знаем, подобное дерьмо естественно для шестого столетия.

Я указал на ночное небо. Даже через дрейфующий дым, созвездия ярких звезд все еще горели словно бриллианты в темноте, и огромная полная луна смотрела вниз, как огромный немигающий глаз.

Ладно, — сказала Сьюзи. — Давайте подумаем логически. Кто обладает достаточной мощью перехватить путешествие во времени? Достаточно могущественный, чтобы помешать самому Старцу Времени и отправить нас сюда? Это должен быть очень короткий список.

Без вариантов, — сказал я, вновь ощутив быстрый прилив гнева. — Лилит. Дражайшая Матушка. Я должен был догадаться, что она присматривала за мной. Вполне возможно… она теперь постоянно за мной присматривает.

Замечательно, — сказал Томми. — Это действительно пугает. А я то считал что моя семья была странной… С чего бы Лилит захотела, чтобы мы оказались здесь, в шестом веке?

Чтобы держать нас подальше от создания Темной Стороны, — сказала Сьюзи. — Должно быть там есть то, что она хочет скрыть от нас. То, что мы сможем использовать против нее.

Тогда почему она полностью не блокировала наше путешествие? — спросил я. — Нет, думаю, что она хотела, чтобы мы оказались здесь. Сейчас. Она хотела, чтобы я увидел Темную Сторону, какой она была, до ограничений и контроля и до того, как Власти отдалили ее от того, чем она предназначена была быть. Единственным местом на Земле, полностью свободным от влияния рая и ада.

Лилит существует здесь и сейчас? — спросила Сьюзи.

— Нет. Она была сослана в Лимбо к этому времени. Мне так кажется.

Кажется? — изумился Томми. — Я действительно думаю, что это то, в чем ты должен быть чертовски уверен, дружище, прежде чем мы сделаем следующий шаг! Я требую, знать точную ситуацию, прежде чем я покину даже этот переулок.

Я поднял бровь.

Позор тебе, Томми Забвение. Мне казалось, вы, экзистенциалисты, не верите в неизбежность?

Существует время и место для всего, — ответил Томми с большим достоинством. — Я голосую за возвращение домой. Кто еще голосует за возвращение домой?

Придержи язык — сказала Сьюзи, и Томми немедленно замолк.

Мы не можем узнать что–нибудь полезное, скрываясь в этом переулке, — сказал я. — Нам стоит выйти и осмотреться, поговорить с людьми. Узнать точно, какое это время. Подозреваю, что знаю, почему Лилит выбрала шестой век. Это, в конце концов, времена короля Артура и Мерлина, когда старые боги и невиданные силы все еще открыто ходили по Темной Стороне.

Конечно! — воскликнул Томми, сразу же просияв. — Артур и Камелот! Рыцари Круглого стола! Самое героическое и романтическое время в истории!

Только если тебе нравиться бедность, паршивая еда, и вши — сказала Сьюзи. — Ты думаешь о средневековых фантазиях об Артуре, написанных гораздо позже французскими аристократами, которые облачили всех рыцарей в броню и добавили девиц в беде.

Реальный Артур был просто военачальником варваров, основным нововведением которого стало использование массированной кавалерии против саксов. Это тяжелый, мрачный, и жестокий век когда большинство людей жили недолгой, убогой, и очень трудолюбивой жизнью, и гарантированное будущее было только у рабов. — Она остановилась, как осознала, что мы с Томми уставились на нее. — Ладно, я смотрела документальный фильм, понятно? Мне нравятся документальные фильмы. У кого–то здесь с этим проблемы?

Боже упаси, — сказал я. — Если это действительно времена Камелота, сомневаюсь, что они обрадуются нам. Мы должны найти способ выбраться отсюда, и вернуться во времени туда, где мы должны быть.

Мы не можем связаться со Стариком Время, — сказал Томми. — Он предельно четко об этом сказал помнишь? Короче, мы должны признать очень реальную возможность того, что мы можем застрять здесь. Навсегда. Я имею в виду, кто в этом времени обладает огромной мощью, необходимой для путешествий во времени? Каким образом?

Мерлин, — сказал я. — Самый могущественный колдун из всех. Здесь у него все еще есть его сердце, значит, он в расцвете сил. Да… Мерлин Отродье Сатаны может отправить нас куда, черт возьми, пожелает.

Если мы сможем убедить его, — заметила Сьюзи. — Прямо сейчас, он знает нас как никчемных людей. У него нет никаких оснований помогать нам. Что мы можем предложить ему в обмен на его услуги?

Новости из будущего, — сказал я. — Как, например, то, что кое–кто собирается украсть его сердце.

Притормози, — резко сказала Сьюзи. — Мы не должны вносить изменения, помнишь?

Рассказав ему то, что мы знаем, только поможет укрепить наше настоящее, — сказал я. — Нам просто не стоит рассказывать ему о ведьме Ниму.

Это означает, что мы все таки отправимся в Камелот? — спросил с надеждой Томми. Я читал все книги и видел все фильмы. Я обожаю эти истории! Должно быть, что–то в этих легендах, иначе они не прожили бы так долго.

Камелот находится далеко от Темной Стороны, — сказал я. — Географически и духовно. Если действительно существуют рыцари Круглого стола, готов спорить, что они не окажутся в подобном месте. Мерлин же, вероятно, чувствует себя здесь как дома. Думаю, нам стоит посетить клуб «Лондиниум», старейший частный клуб в мире. Мерлин был его членом.

А ты ведь кладезь полезной информацией, верно? — сказала Сьюзи.

Я усмехнулся.

А как ты думаешь, я оставался в живых так долго?

В итоге мы покинули безопасный переулок и вышли на улицу. Воздух был тяжелым из–за густого дыма от горящих факелов в железных петлях, используемых вместо нашего неона.

Мы собрались, готовые реагировать быстро и жестоко, если нас сочтут чужаками, но никто не обращал на нас ни малейшего внимания. Чары Старца Отца Времени работали, заставляя нас быть похожими на всех остальных. А шум голосов вокруг нас походил на совершенно нормальный разговорный английский язык, даже при том, что очевидно им не являлся.

Мы проталкивались через толпы, оказывая им такое же неуважение, которое они оказывали нам. Мы не хотели выделяться. На улице было полно народу, хотя большая его часть не являлась людьми. Здесь были эльфы в длинных мерцающих мантиях, высокомерные и надменные. Демоны из ада, ярко–красные импы с короткими рогами и махающими хвостами, гадко хихикающие надо всем, что находили смешным. Стая высоких двуногих ящериц, шагающих через толпу, в новых кожаных шкурах и ярких шарфах. На спинах их курток были легендарные Законы Дагона, вышитые серебристыми нитками. И даже люди были довольно разношерстной массой, представляющей культуры и расы со всего мира шестого века: китайцы, индусы, персы, римляне, и турки. Казалось, что даже здесь, Темная Сторона все еще была местом покупки и продажи всех сомнительных прелестей, которых не получить нигде больше. Здесь были даже несколько очевидных аномалии людей и не только, которые явно не принадлежали к шестому веку. Так как на них не было защитных чар Старца Отца Времени, они были, вероятно, пространственными путешественниками или людьми которые прибыли случайно, через временные сдвиги.

Почему все люди здесь настолько низкие, а также… безобразные? — спросил Томми.

Плохое питание, — живо ответила Сьюзи. — Дефицит витаминов, недостаток мяса или денег купить его, когда оно есть. Вдобавок нет нормальной медицины, и ежедневная адская работа, пока однажды ты не свалишься на ходу. Мне казалось, ты сказал что был экспертом по этому периоду?

Только в той части, что мне интересна, — признался Томми. — Романтической части.

Мы продолжили путь, держась поближе друг к другу. Все, казалось, носили какое–нибудь оружие. Запах все еще был ужасен, и повсюду было дерьмо. Невозможно было избежать его, поэтому, мы шагали по нему и пытались не думать о состоянии нашей обуви. Не было ни стоков, ни намеков на канализацию.

А затем все пригнулись, когда вся улица задрожала, и массивный дракон с ревом пронесся над головами как низколетящий аэробус. Большинство людей даже не подняли глаз. Обычное дело, в шестом столетии Темной Стороны. Мне здесь не нравилось. Улицы тут казались намного темнее, без привычного безвкусного неона. Повсюду были факелы, масляные лампы, фонари, фосфоресцирующий мох и множество горящих тел в свисающих железных клетках, но, тем не менее, ночь здесь казалась более темной, а тени глубже.

Не было никакой страсти, никакой сардонической радости жизни, из моего времени. Казалось, что большинство людей вокруг нас слонялись так, словно опасаясь быть замеченными. Возможно, не без оснований. Твари, в которых не было ничего человечного, притаились у входов в большинство переулков, что мы прошли. Я посмотрел вниз и увидел круг из одержимых младенцев, с огненными ореолами горящими над их нежными головками, рисующих сложные математические числа в грязи у своих ног и смеясь грубыми взрослыми голосами. Я отвернулся, прежде чем они заметили меня. Монах, облаченный в капюшон, вышел на дорогу, сердито жестикулируя толпе освободить ему дорогу. Внезапно он исчез, когда скрытая нора раскрылась под его ногами и поглотила его прежде, чем он успел закричать. Через дорогу мертвая женщина в ярко цветных шелках перехватила мой взгляд и шлепнула с намеком по бедру. Ее глаза были очень ярки на потрескавшемся сером лице. Нет. Мне действительно не нравилась эта Темная Сторона.

Мертвая женщина стояла перед входом в бордель, где женщины всех типов, а также некоторые создания, которые были только номинально женщинами, зазывали проходящих мимо, громкими надрывающимися голосами, грубыми и хриплыми. Некоторые из них предлагали услуги, о которых я даже не слышал. И у меня не возникло желание узнавать. Томми смотрел прямо перед собой и как ни странно покраснел, поэтому, разумеется, шлюхи сосредоточились на нем. Он ссутулился, и попытался сделать вид, что был не там, что должно было быть достаточно легко для экзистенциалиста. Рядом с борделем был жутко мрачный магазинчик продающий реликвии — кости святых, фрагменты Животворящего Креста, и тому подобное. Специальным предложением на этой неделе был по–видимому, череп Иоанна Крестителя. Рядом с ним был череп поменьше, помеченный как Иоанн Креститель — ребенок. Не все люди в шестом веке были сообразительными. Магазин также имел большое количество мебели и изделий вырезанных из дерева, предположительно изготовленной Иисусом, или его отцом Иосифом, а может остальной семьей плотника.

Казалось, что даже в шестом столетии торговцы Темной Стороны знали единственное правило, которое имело значение, что каждую минуту кто–нибудь да рождался.

Трактиры и таверны различного качества имелись повсюду, вероятно потому что требовалось большое количество выпивки, чтобы смириться с тягостью проживания в шестом столетии. Я пробыл здесь меньше часа, и уже испытывал желание откупорить горлышко бутылки. Также, куда бы я ни посмотрел, было множество церквей, вероятно, по той же причине.

Помимо многих уже разрешенных христианских Церквей, были также храмы посвященные Дагону, Мадонне Мученице, Падале в Слезах и Восхождению Люцифера. (Последняя была известна, как «Сохрани свои ставки».)

Также, там было несколько языческих и друидских храмов, возведенных вокруг нелепых деревянных форм и нервирующих гигантских фаллических фигур. В шестом веке религия буквально лезла в глаза с разглагольствующими проповедниками всех мастей, толпами людей за каждым углом, проповедническим огнем и серой и различными вариациями на тему «Мой бог в любое время вернется, и вы пожалеете!». Лучших ораторов слушали с уважением, а всех остальных забрасывали… ну, дерьмом, в основном.

Иисус возвращается в эту субботу! — рявкнул один проповедник, когда мы проходили мимо. — Кайтесь сейчас и избежите ажиотажа!

Были и другие, более темные силы в Темной Стороне. Существа и Силы, которые не были еще насильственно выдворены на улицу Богов. Поэтому они гордо шествовали по тем же улицам, что и остальные из нас, часто окруженные неземным свечением, излучая мощь и инаковость. Люди торопились убраться с их пути, а нерасторопные часто замирали как вкопанные и иногда физически преобразовывались, только от близости к Существам. Одна фигура, огромная глыбовая форма с головой насекомого, направилась прямо к нам, чтобы свернуть в сторону в последний момент, практически сойдя с дороги дабы избежать столкновения со мной. Она наградила меня мрачным взглядом своих составных глаз, а замысловатые части рта, медленно произносили то, что вероятно было молитвой.

Оно что–то в тебе почувствовало, — заметил Томми.

Вероятно то, что я пребываю в крайне паршивом настроении — сказал я. — Я могу поклясться, что клуб «Лондиниум» был где–то здесь, но, кажется, мы не совсем там, где я думал.

Ты имеешь в виду, мы потерялись? — спросил Толями.

Не то что бы потерялись, — сказал я. — Просто… не в том месте.

Мы не можем продолжать идти наугад, — спокойно сказала Сьюзи. — Даже с чарами Старика Времени защищающими нас, ты по–прежиему привлекаешь внимание, Тейлор. Используй свой дар. Отыщи клуб «Лондиниум»

Ты же знаешь, я не люблю использовать свой дар, без крайней необходимости, — сказал я, также спокойно.

Твои Враги не станут искать тебя в шестом столетии — серьезно сказала Сьюзи.

Мы могли бы спросить дорогу у людей, — предложил Томми.

Нет, не можем, — сказала Сьюзи. — Мы хотим, чтобы наш визит туда, был элементом неожиданности. Используй свой дар, Тейлор.

Я задумался над этим. У моих Врагов не было причин подозревать, что я здесь, в шестом столетие, если будущая Сьюзи не рассказала им об этом небольшом путешествии … но я не мог продолжать думать об этом, или я просто сойду с ума.

Поэтому, я активировал мой дар, открыв третий глаз глубоко в сознании, и Увидел мир вокруг меня. Всюду были призраки, шагающие сквозь толпы и здания, бледные, увядшие фигуры, пойманные в ловушку своих временных фуг, повторяющие тот же бесконечный круг действий и стенаний. Также были огромные очертания духов, больших, чем дома, двигающиеся в материальном мире так, точно только они были реальны, а остальные были просто фантомами. Массивные, крылатые создания, которые не были ни ангелами, ни демонами, летели над головой в огромных облаках, поддерживая строгий строй. Непостижимые силы, летящие на немыслимые задания. Я собрал свои дрейфующие мысли, сконцентрировавшись на клубе «Лондиниум», и обнаружил его через мгновение. Мы были не так далеко от него, как я думал, всего в нескольких минутах. Что заставило меня подумать: Лилит знала это? Выбрала ли он, где, как и когда мне вернуться в мой мир? Должен ли я попасть в клуб, чтобы встретить кого–то или узнать что–то? Все больше вопросов без ответа.

Я отключил свой дар, осторожно вернув психическую защиту на место. Только в самом конце, я ощутил… Что–то, стало обращать внимание на мое присутствие. Не мои Враги. В этот раз нечто большое, темное и чертовски мощное. Разве что… Мерлин Отродье Сатаны.

Я не упомянул об этом остальным. Просто вел их по улицам, направляясь к клубу «Лондиниум». Но почти сразу же наш путь был блокирован кучкой уличных головорезов в лохмотьях, которые появились из ниоткуда, и окружили нас в считанные секунды. Десятеро из них были большими и грузными наемниками в различных частях брони и потрепанных кожаных доспехах со шрамами на лицах и неприятными улыбками. У них были короткие мечи и топоры, а также длинные ножи с лезвиями, имеющими столько зарубок, что они стали практически зубчатыми. Все они были не выше полуметра, но у них были бочкообразные грудные клетки и руки, больше чем мои бедра. Ни один из них никогда не голодал. Однако они были отвратительно грязны, и ужасно воняли. Вожаком был смуглый мужик с грубо подстриженной копной черных волос. Он злобно улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.

Ну и ну! — сказал он шутливо. — Не часто знать заглядывает в нашу часть города, верно парни? Такие… чистые, и хорошо одетые. Бродите по бедным районам, леди и джентльмены? Может, вы ищете нехороших торгашей? Ну, мы гораздо хуже них и это факт.

Его приятели головорезы мерзко рассмеялись, и некоторые из них уже смотрели на Сьюзи так, что мне это не понравилось. Если она их всех убьет, это обязательно привлечет нежелательное внимание. По крайней мере, она еще не достала свой дробовик

Что вам нужно? — спросила Сьюзи, и вожак неуверенно посмотрел на нее, опешив от холода, и почти скучающего тона ее голоса.

Что нам нужно, леди? А что у вас есть? Просто пошлина, небольшое местное налогообложение, за привилегию прохождения через нашу территорию.

Вашу территорию? — переспросил я.

Нашу территорию, потому что мы контролируем ее, — сказал лидер. — Ничто и никто не пройдет здесь, не заплатив нам дань.

— Но…

Не спорь со мной, задрот, — сказал головорез, сильно толкая меня в грудь грязными пальцами. — Дайте нам, что мы хотим, и мы позволим вам уйти. Обманите нас, и мы вас так отделаем, что люди будут блевать, завидев вас.

Сколько это будет нам стоить? — спросил Томми, доставая кошелек.

Всех денег, что у вас есть. Всех вещей, которые нам приглянуться. И немного времени с этой леди. — Главный головорез покосился на Сьюзи — Мне она приглянулась.

Я поморщился в ответ. Ледяное присутствие Сьюзи рядом со мной, ощущалось, словно тиканье активированной бомбы.

Это очень плохая идея, — сказал я, своим лучшим холодным и грозным голосом. Я расслабился немного, поскольку головорез переключил свое внимание на меня. Я мог совладать с подонком вроде него. Я бросил на него свой лучший жесткий взгляд. — Ты не знаешь кто мы и на что способны. Так что прояви благоразумие и отойди в сторону, прежде чем нам придется продемонстрировать это тебе

Он рассмеялся мне в лицо, и его головорезы засмеялись с ним. Я был немного озадачен. Прошло много времени с тех пор, как кто–то осмеливался смеяться мне в лицо.

Хорошая попытка, Тейлор, — сказала Сьюзи. — Но они не знают здесь твою легенду. Позволь мне разобраться с ними.

Ты не можешь их всех убить, — резко сказал Томми. — Убьешь их, и убьешь всех их потенциальных будущих потомков. Кто знает, сколько совокупных изменений это может вызвать в нашем времени? Дайте мне пробовать свой дар на них. — Он улыбнулся лидеру своей лучшей обаятельной улыбкой. — Ну же, давайте порассуждаем вместе.

Прикрой личико, милашка, — сказал вожак, плюнув Томми прямо в лицо, и Томми отскочил с криком отвращения. Его концентрация нарушилась.

Так много дипломатии — заметила Сьюзи и легким движением выхватила дробовик.

Вожаке интересом разглядывал оружие.

Что бы это ни было, это не принесет тебе никакой пользы, дамочка. Мы с парнями защищены от всех видов холодного оружия и магических атак. Ничего из этого не может коснуться нас.

Сьюзи выстрелила мужику в лицо, снеся ему голову с плеч. Тела попятилось назад, сделав несколько шагов и рухнуло.

Другие головорезы посмотрели на тело, дергающееся на земле, затем медленно, и неохотно перевели взгляд на Сьюзи.

Бегите, — предложил я, и они послушались. Сьюзи посмотрела задумчиво им вслед, а затем убрала дробовик.

В этом не было нужды, — сказал я. — Я мог разобраться с ними.

Разумеется, мог, — сказала Сьюзи.

Мог!

Ты можешь разобраться со следующими — сказала Сьюзи, когда направилась по улице.

Мне никогда не удается повеселиться, — сказал я вслед Сьюзи.

Он ведь будет дуться теперь, верно? — сказал Томми, нагоняя ее.

— Ну и ладно, — сказала Сьюзи Стрелок.




Глава седьмая. Неприятности в Клубе «Лондиниум»


Только выдающиеся личности с чрезвычайной властью, авторитетом, или происхождением могут надеяться получить членство в старейшем частном клубе в мире. Простая слава, богатство, или знание нужных людей не сделают этого. Клуб «Лондиниум» был и остается крайне эксклюзивным, и одного лишь геройства или значимости не достаточно. Говорят, что Камелот руководствуется аналогичным принципом. Одно я знаю наверняка, — ни одно достойное заведение не впустит меня без боя.

Мы отыскали клуб «Лондиниум» достаточно легко. Это было большое, красивое здание в гораздо более благоприятной для здоровья области Темной Стороны. Движение было спокойнее, пешеходы гораздо лучше одеты, и в поле зрения не было борделей. И все же на улице было чертовски много дерьма. Я остановился перед входом в клуб, и осмотрел его. Внешне он выглядел довольно похоже на тот, что я в последний раз видел в своем времени. Старый, престарый камень, украшенный сексуальными римскими барельефами, окружал большую и очень прочную дубовую дверь. И когда я говорю сексуальными, я подразумеваю тот сорт изображении, которые заставили бы Калигулу покраснеть, а может даже проблеваться. Сьюзи рассматривала изображения спокойно, в то время как Томми начал рыскать по карманам в поисках бумаги и карандаша, чтобы сделать заметки.

Возле входа стоял швейцар, чье солидное и непоколебимое присутствие было посвящено тому, чтобы держать подальше недостойных. Он был защищен от любых форм нападения, известных и неизвестных сил, и был способен разорвать быка пополам, к тому же, он якобы был бессмертен. Конечно, он все еще был и в моем времени во всей своей красе и в два раза неприятнее. Швейцар был снобом из снобов и он упивался этим. В настоящий момент он был низким, коренастым мужчиной в фиолетовой римской тоге, обнаженными мускулистыми руками, крепко сложными на внушительной груди. Я не удивился, будь на нем пояс с надписью «Они не пройдут». Он стоял горделиво и прямо, держа нос по ветру, но глаза его не упускали никого. Он уже заметил нас.

— Я могу пристрелить его, — сказала Сьюзи.

Даже не думай, об этом, — быстро сказал я. — Швейцар серьезно защищен. И, кроме того, мы уже знаем, что ты не убьешь его, потому что я уже встречался с ним, в нашем времени во время моего последнего дела.

— Ненавижу окольные рассуждения, вроде этого, — сказала Сьюзи. — В любом случае, давай пальнем в него и посмотрим, что случится.

Давай не будем, — сказал я, очень настойчиво. — Это такое место, где тебя посадят на кол за просрочку членских взносов.

На этот раз, наша обычная тактика грубой силы и невежества не прокатит. Нам придется пройти мимо него.

Ступай вперед, Томми, — сказала Сьюзи. — Твой выход.

— Я знал, что ты это скажешь, — сказал Томми.

Мы подошли к двери, и швейцар вышел преградить нам путь, вытянув массивную руку в предупреждающем жесте.

Ладно, дальше вы не пройдете. Вас троих здесь не ждут. Никогда. Я все еще помню, какие неприятности вы вызвали в прошлый раз, когда здесь были, около двухсот лет назад.

Догадываюсь, куда мы отправился дальше, — пробормотал Томми.

Замолкни, — подсказал я.

Должно быть, мы произвели довольно большое впечатление на этого мужчину, — сказала Сьюзи.

Ты всегда его производишь, Сьюзи, — великодушно заметил я. Я улыбнулся Швейцару. — Послушай, я знаю, что мы не являемся членами клуба, но нам нужно просто зайти на минутку и возможно задать несколько вопросов, а затем мы исчезнем из твоей жизни. Разве так не будет лучше?

Только для членов означает только для членов, — буркнул Швейцар. — Теперь уходите. Или я вынужден буду применить силу.

Сьюзи начала тянуться к дробовику.

Нет! — быстро сказал я. — Когда я сказал, что Швейцар защищен, я подразумевал всех членов клуба. И это означает, что он может рассчитывать на подмогу магов, эльфов, и незначительных божков, чтобы остановить нас.

— А! — воскликнула Сьюзи. — То есть стрельба в него не покатит?

— Нет.

У меня есть специальные гранаты…

Нет! — Я повернулся к Томми. — Твой выход. Попробуй заморочить человеку голову.

Томми Забвение вышел вперед, уверенно улыбаясь. Швейцар настороженно его рассматривал.

Мы не отсюда, приятель, — сказал бодро Томми. — Ты, наверное, уже заметил это. На самом деле, мы не отсюда и не из этого времени. Мы из будущего. На шестнадцать столетий позже, если быть точнее. И в этом будущем, мы с друзьями являемся членами твоего клуба.

Что? — спросил Швейцар.

Независимо от того, что он ожидал услышать, это было явно не этим.

Мы являемся членами там, откуда и когда мы. Что технически говоря, означает, что мы также являемся членами клуба здесь и сейчас. Единожды член, всегда член, верно?

Швейцар нахмурился, когда задумался об этом. Мышление, очевидно не было его коньком. Он просиял, когда мысль пришла к нему.

Если вы члены клуба, — медленно произнес он, — вы знаете секретное рукопожатие.

Томми поднял бровь.

Нет никакого секретного рукопожатия, приятель. Но есть секретный пароль, который я записал на этом листке бумаги.

Он показал Швейцару пустую руку. Швейцар посмотрел на нее внимательно, шевеля губами словно читая, затем кивнул и нехотя отступил, давая нам пройти. Он сильно нахмурился, как будто его голова разболелась. Дубовая дверь распахнулась перед нами, и я первым направился в вестибюль. Как только дверь благополучно закрылась за нами, я посмотрел на Томми.

— Ты заставил его увидеть что–то, чего там не было.

Конечно, — сказал Томми. — Мой дар — быть убедительным. Кроме того, в каких–нибудь альтернативных реальностях мы, вероятно, являемся членами клуба. Или, по крайней мере, я

Я фыркнул.

— Я до сих пор еще ничего не сделал.

Сделаешь, сделаешь, — сказал успокаивающе Сьюзи. — Это место обязательно будет набито всеми типами людей, которых ты терпеть не можешь. Уверена, ты найдешь кого–то заслуживающего взбучки, каким–нибудь ужасным и мстительным способом.

Я снова фыркнул неубежденный, и осмотрел вестибюль клуба. Здесь все еще осталось немного итальянского великолепия, которое я запомнил с прошлого визита, с блестящими стенами, выложенными плиткой, и мраморными колоннами, но вместо толстого ковра на полу теперь лежал растоптанный камыш, разбросанный тут и там кучами, а высокий потолок был покрыт частыми друидскими узорами, которые были выполнены синей краской. Единственное освещение исходило от негабаритных масляных ламп, и ароматный воздух был горячим и плотным, а также немного спертым. Было ощущение, что клуб несколько отличается от первоначальных дней славы в римские времена и еще развивал свой собственный стиль. Конечно, римляне никогда бы не смирились с таким беспорядком. Камыши на полу выглядели так, будто их не меняли несколько дней, а на стенах над лампами были следы от дыма и сажи. Судя по потекам тут и там, здесь разливали все, что только можно.

Слуга, или скорее раб, учитывая железный ошейник, закрепленный на его шее, выступил нерешительно вперед, чтобы поприветствовать нас. Что–то в нас явно расстроило его, потому что он встал как вкопанный, и завопил «Охрана!» во всю глотку. В одной из стен с шумом открылась панель, показывая скрытый альков, из темных глубин которого появилась отвратительная старая карга, плюясь и кудахча. Она определенно была ведьмой, и вокруг ее когтистых рук блуждали брызги и разряды магии. Ее искривленная фигура была замотана в тряпки, а на шее был рабский ошейник, от которого вглубь алькова тянулась железная цепь.

Она качнулась в нашу сторону, ее округленные глаза светились безумием и яростью. Я ощутил, как мощь скапливается вокруг нее, когда она бормотала древние слова глубоким гортанным голосом, и знал что, как только она направит ее на нас, мы окажемся в полном дерьме.

Поэтому я задействовал свой дар, ровно на столько, чтобы найти заклинание, которое удерживало от разрушения ее цепь и рабский ошейник, и удалил его. Ошейник со щелчком открылся, и цепи рухнули с нее. Ведьма прервала заклинание на середине, и отшатнулась к убежищу. Она пнула для убедительности цепь на полу, и та беспомощно загрохотала. Ведьма медленно усмехнулась, обнажая несколько пожелтевших зубов, а затем обернулась посмотреть на раба, который позвал ее из алькова. Он развернулся и побежал, но стал пятном жира на полу прежде, чем сделал полдюжины шагов.

Ведьма вскинула когтистые руки и издала пронзительный вопль торжества и долго желаемой мести. Ужасные заклинания взрывались в воздухе вокруг нее, проделывая дыры в стенах и иолу. Вооруженные люди сбежались со всех сторон, и ведьма повернулась к, ним с мстительным ликованием на сморщенном лице. Поднялся огонь, штормовые ветры, и вооруженные люди начали взрываться, разлетаясь на куски кровавого мяса.

Теперь ты счастлив, сделав что–то? — спросила Сьюзи.

Очень, — ответил я.

Незамеченными в общем хаосе мы прошли через вестибюль в обеденный зал. Мы плотно закрыли за собой дверь, и шум столпотворения сразу же пропал. Никто не взглянул, когда мы вошли. Неважно из–за чего был шум, это было уделом рабов и не касалось членов клуба. Большинство из них расположилось на кушетках, в старом римском стиле, уделяя все свое внимание отличной пище, выпивке, и хорошей компании. И, вероятно, платили за раз больше, чем большинство людей в шестом веке накапливали за всю свою жизнь.

Некоторые из посетителей по–прежнему носили старомодные римские тоги, но большинство носило простые туники, с или без кожаной брони и атрибутики. Большинство посетителей было людьми, но также было довольно много эльфов, выглядящих нарочито надменными в своем окружением, даже когда наелись человеческими деликатесами, и кучка горгулий, поедающих живых мышей и играя со своей едой довольно болезненным образом. Посетители обслуживались рабами и рабынями, некоторые выглядели детьми, и у всех были отстраненные, безразличные выражения лиц. Они были нагие за исключением железных ошейников вокруг горла, и на всех присутствовали шрамы и отметины от хлыста.

Рабство, — сказал Томми, полным отвращения голосом. — Я знал об этом, знал что были рабы даже во времена короля Артура, но я никогда не… некоторые из них просто дети!

Так все и было, — сказал я. — И будет, в течение многих столетий. И убери это выражение из своих глаз, Томми. Я только что освободил ведьму, обеспечив отвлечение внимания. Начнем освобождение рабов в массовых масштабах, и можешь быть уверен, что вся здешняя Власть восстанет против нас. Мы не можем изменить целую культуру. Мы не за этим здесь. И, кроме того, мы не осмелимся вносить большие изменения, если хотим вернуться к нашему собственному Настоящему, помнишь?

Помню, — сказал Томми. — Но мне не нравится это.

В его голосе присутствовал холодный гнев, которого не было там прежде. Он стал мне более симпатичен за это.

Присоединяйся к клубу, — сказал я.

— Я не вижу признаков Мерлина, — сказала Сьюзи, как обычно по–деловому. — И я уверена, что он выделялся бы, даже в этой толпе. Хочешь, я схвачу кого–нибудь и вытрясу ответы?

Думаю, будет лучше, если я задам несколько вежливых вопросов, — сказал я. — Хотя бы потому, что у меня есть, по крайней мере, базовые знания о дипломатии.

Высокий, элегантный, и отчетливо высокомерный тип уже двигался в нашем направлении, изящно ступая между кушетками, раздавая улыбки и любезные слова людям, мимо которых он проходил. На нем была ослепительно белая туника, и отсутствовал ошейник. Он остановился передо мной, презрительно смерив Сьюзи и Томми простым движением глаз, и вздернул нарисованную бровь на тщательно рассчитанную долю дюйма.

— Я Стюард, — сказал он. — А вы определенно не являетесь членами клуба. И никогда не сможете ими стать. Я не знаю, как вы попали сюда, но вы должны немедленно уйти.

Я улыбнулся ему.

Ты знаешь обо всем том хаосе и разрушении, которое в настоящий момент происходит в вашем вестибюле? Всех пожарах, взрывах и частях умерших сотрудников безопасности, летающих по воздуху? Это я сделал

Присаживайтесь на кушетку, — сказал покорно Стюард. — Полагаю, вы захотите чего–нибудь поесть, прежде чем охрана соберет достаточно большие силы для восстановления порядка и вышвырнет вас троих отсюда? Сегодняшние специальные предложения — заливные языки жаворонков и молодые мыши, фаршированные языками колибри.

Томми поморщился.

У вас есть что–нибудь не включающее в себя языки?

Не садись, Сьюзи, — сказал я. — Мы не остаемся на обед.

Ты может и нет, — сказала Сьюзи. Она уже схватила планированную куриную ножку у ближайшего посетителя и жевала ее с задумчивым выражением на лице. Посетитель разумно решил не поднимать шум.

Мы ищем волшебника Мерлина, — сказал я Стюарду. — Мерлина Отродье Сатаны. Он числится здесь членом, не так ли?

Только потому, что никто осмеливался забаллотировать его, — сказал Стюард, скривив губы. — Но, несмотря на это, он не смеет показываться здесь. Не после того, как Король и большинство его рыцарей пали в сражении в последнем великом бое против сил бастарда Мордреда и все, потому что Мерлина не было там, чтобы поддержать своего короля. Претендент также погиб, его армия рассеялась, но все же эпоха Логре завершилась. Камелот теперь просто замок, с пустым Троном и сломанным Столом, а идеалы Суда уже разваливаются. Конец эпохи; и все, потому что один мужчина не был там, где должен был быть. Вам нужен Мерлин Отродье Сатаны? Поищете в таверне. Любой таверне.

Обилие горечи в его голосе, делало его убсдительным. Я обвел Сьюзи и Томми глазам и повел их на выход из обеденного зала. И, когда я уходил, я задействовал свой дар, нашел заклинание, которое удерживало железные ошейники вокруг горла рабов, и убрал его. Ошейники расщелкнулись, и магия, которая держала рабов послушными, мгновенно исчезла. Некоторые из рабов напали на посетителей, в то время как, другие побежали за их жизнями и их свободой. Обеденный зал быстро погружался в хаос.

Ты большой слабак, — сказала Сьюзи.

Есть такое дерьмо, с которым я просто не собираюсь мириться, — признал я.

Мы проследовали обратно через вестибюль, большая часть которого пребывала в огне. Ведьмы нигде не было, но большая трещина разверзлась в центре пола, изрыгая сажу, пепел и дым, который сильно вонял серой. Моя работа здесь окончена, подумал я, немного самодовольно. Мы весело кивнули Швейцару, когда проходили мимо него, а затем встали на улице, задаваясь вопросом, что нам предпринять дальше. Одному лишь богу известно, сколько таверн, трактиров, и подпольных винных лавок, было в шестом столетии Темной Стороны, и я совсем не испытывал желания обыскивать их все. С другой стороны, я также не испытывал желания снова использовать свой дар. Я использую его слишком часто, почти небрежно, а это было опасно. Если я буду вспыхивать достаточно часто в темноте, мои Враги обязательно заметят меня, независимо от того насколько далеко я был в Прошлом. С их Будущей точки зрения я всегда был в Прошлом.

«Странные приятели», — внезапно сказал я. — Вот где Мерлин будет. Или как там старейший бар в мире в этом времени называют. Я помню, Мерлин нашего времени говорил мне, что он часто пил там, чтобы убежать от подавляющей правильности Камелота. Вероятно, поэтому он захотел быть похороненным в подвале бара, после того, как был убит. Да. Вот где мы найдем его. — Я взглянул на Сьюзи. — Ты хмуришься. Почему ты хмуришься, Сьюзи?

Лилит привела нас сюда, верно? — сказала Сьюзи. — На это должна быть причина. Может быть, потому что она хотела, чтобы мы встретиться с Мерлином. Он ведущий крупный игрок в этой Темной Стороне. И если это так, хотим ли мы делать то, чего она хочет от нас?

Я перестал париться, — сказал я. — Все эти догадки и предположения. Я хочу покончить с этим и убраться отсюда. Я хочу стать свидетелем создания Темной Стороны. Так я смогу получить ответы и наконец–то избавиться от влияния Лилит на мою жизнь. Я хочу, чтобы это закончилось!

Спокойнее, Джон, спокойнее, — сказал Томми, и только тогда я понял, что мой голос поднялся до крика.

Это никогда не кончится, Джон, — сказала Сьюзи так ласково, как только могла. — Ты знаешь это.

— Я не могу поверить в это, — сказал я. — Не могу позволить себе верить в

это.

Возникла долгая пауза, затем Томми сказал:

Если мы не сможем найти Мерлина здесь в Темной Стороне… мы же попробуем поискать в Камелоте? Я всегда мечтал посетить этот легендарный замок, увидеть знаменитый Круглый стол и…

Ты слышал Стюарда, — сказал я, возможно слегка грубовато. — Там сейчас бардак. Все герои мертвы, и мечте конец. Мы найдем Мерлина в «Странных приятелях». Куда еще такому опозоренному человеку пойти утопить свое горе в покое?

Ладно, — сказал покорно Томми. — Задействуй свой дар и укажи нам правильное направление.

Есть проще способ — сказал я. Я обернулся к Швейцару. — Старейший бар в мире. Как он называется, и где он?

Он одарил меня уничтожающим взглядом.

Назови мне хоть одну причину, почему я должен помочь тебе?

Поскольку, — сказал я, — если ты этого не сделаешь, я с моими спутниками буду торчать здесь в течение многих и многих часов, ведя себя капризно и прибывая в паршивом настроении.

Бар, что вы ищете, называется «Авалон», — сказал Швейцар. И он очень четко и ясно объяснил нам дорогу, просто чтобы убедиться, что мы не вернемся и не спросим его снова.




Глава восьмая. Жертвы ради высшего блага


Как ни удивительно, бар «Авалон» оказался расположен в действительно запущенной области, даже для Темной Стороны. Освещение было плохим, улицы были грязными, и такими же были люди. Повсюду лежали тела, мертвые или пьяные, одержимые демонами или дерущиеся на каждом углу, а также парочки совокупляющиеся в дверных проемах. Шестое столетие было особенно раскованной эпохой, когда дело касалось греха. Я видел одного проповедника, которому делали минет, пока он разглагольствовал о зле гностической ереси. Хотя, никто не беспокоил нас. Казалось, весть о наших подвигах и вспыльчивости характера разнеслась вокруг. Безотносительно столетия, в котором вы находитесь, ничего не распространяются быстрее в Темной Стороне, чем сплетни и плохие новости.

И все же, я еще не мог привыкнуть к необходимости переступать через прокаженных. Даже если они были всегда очень вежливы при этом.

Сам «Авалон» оказался большой, коренастой башней, полностью построенной из запачканных и обесцвеченных костей, скрепленных некой невидимой, но все же ощутимой силой. Один взгляд на башню породил холод в моем сердце и костях. Не в последнюю очередь потому, что я видел ее однажды, когда она проявилась на мгновение в «Странных приятелях», во время моего предыдущего дела. Непосредственно перед тем, как все пошло прахом, и будущая Сьюзи появилась убить меня. Я не мог удержаться от взгляда на нее, и она поймала мой взгляд.

Что с тобой, Джон? — тихо спросила она. — Ты не смотрел на меня так странно с тех пор, как мы взялись за это дело. Ты знаешь что–то, чего не знаю я?

Всегда, — сказал я, выдавив улыбку. — Но ничего, о чем тебе стоит волноваться.

Мы направились к основанию башни из костей. Она выступала на фоне ночного неба словно гробница мертвого бога, неестественная и зловещая. Приближение к ней по ощущению напоминало спуске открытую могилу. Дверью служило темное отверстие, с полной тишиной и непроницаемой темнотой. В другое время я был бы, вероятно, взволнован, но сейчас меня больше беспокоила Сьюзи. Она знала, что я что–то скрываю от нее, но как я мог рассказать ей? Что хорошего это принесет? И я не мог отделаться от ощущения, что просто сказав об этом вслух принимая это, я мог сделать то будущее более возможным, более вероятным. Я шагнул прямо в темное отверстие, пока вина извивалась в мои кишках как живое существо, и Сьюзи с Томми последовали за мной.

Темнота быстро сменилась дружественным янтарным свечением, бар представлял из себя просторный, прокуренный зал примерно такого же размера, как бар в моем времени.

Окна отсутствовали, а масляные лампы и факелы заполняли горячий воздух густым дымом, но общее впечатление было весьма приятным. Как только я оказался внутри, стало ясно, что внешний вид башни из костей был чарами, предназначенными отпугивать нежелательных посетителей. Я прошествовал не спеша между забитыми битком длинными деревянными столами, и все демонстративно делали вид, что заняты своими собственными делами. Также, как в мое время, этот бар не из тех, куда заходят для компании и дружеского общения.

В одном углу, несколько музыкальных инструментов играли сами по себе, обеспечивая простой, но приятный музыкальный фон.

Клиентами были обычные необычные подозрительные личности, мужнины и женщины, носящие одежду всех видов культур и традиций. В другом месте они дрались бы с друг другом до смерти из–за религии, обычаев или просто происхождения но не в «Авалоне». Люди сплотились перед лицом многочисленных других альтернативных угроз. Три ведьмы в украшенных вышивкой сари, сидели прижавшись друг к другу, хихикая как гадкие дети, когда оживили несколько вышитых линий и заставили их безумно танцевать на поверхности стола перед ними. Двое крайне уродливых гоблинов в красных шапках дрались на ножах, пока круг зрителей подбадривал их и делал ставки на результат. Двое прокаженных играли в бабки своими пальцами. Два еретических священника устроили армрестлинг друг с другом за истинную суть Святого духа, и выплевывали ругательства друг в друга сквозь сжатые зубы. А в центре зала, двое дымных призраков танцевали вместе печально и изящно, их дымные тела, распадались на части от каждого мимолетного дуновения, но всегда формировались заново.

И сидя одиноко в углу, спиной к двумя стенами, был никто иной как могущественный и прославленный волшебник Мерлин Отродье Сатаны. Величайший маг этого или любого другого века, рожденный стать Антихристом, но отклонивший эту честь. Его нельзя было не заметить. Само его присутствие доминировало над всем баром, даже когда он тихо сидел глядя в свой кубок. Ощущение близости к нему походило на присутствие в зале жертвы кровавого уличного происшествия, или мужнины, медленно вешающего себя.

Он выглядел не как тот Мерлин, которого я знал, мертвый человек с рваным отверстием в груди, где прежде находилось его сердце. Который был захоронен на протяжении веков в подвалах под «Странными приятелями», но иногда соизволял проявляться через своего несчастного потомка, Алекса Морриси. Этот мужнина был цел и здоров и чертовски пугал этим. Он был большим мужниной в эпоху маленьких мужнин, примерно под метр восемьдесят ростом, широкоплечий, завернутый в длинную алую мантию с золотой отделкой на воротнике. Под густой и запутанной копной ярко–рыжих волос, с застывшей тут и там глиной, его лицо было с крупным костяком и почти агрессивно уродливым.

Два ярких огонька горели в глазницах, и прыгающие язычки пламени облизывали его густые брови. Говорят, что у него глаза отца… Большая часть его лица и обнаженных рук были покрыты витиеватыми друидскими татуировками, темно–синих оттенков. Его длинные, толстые ногти выглядели скорее, как когти. И я понял, что Мерлин, которого я знал прежде, был только бледной тенью реального, этого огромного и полного жизни мужнины, потрескивающему от мощи и ужасающего своим присутствием.

Я хотел подойти к нему, представиться, и потребовать его помощи, но внезапно я усомнился в том, что сделаю это. Скорей я испытывал желание убраться подальше прежде, чем он заметил меня, и возможно спрятаться под столиком на некоторое время, пока я не верну себе уверенность. Мужнина был опасен. Один лишь взгляд на него, давал понять, что он способен вырвать душу из твоего тела единственным Словом. Быстрый взгляд на Сьюзи и Томми показал, что они серьезно подумывали о том же, и это сразу же придало мне немного храбрости. Будь то боги, волшебники или Твари из Других Мест, ты не мог демонстрировать им свой страх или они попрут прямо на тебя. Нужно было найти их слабое место…

Давайте купим человеку выпить, — предложил я.

Может и не убьет, — сказала Сьюзи.

Давайте купим ему много выпивки, — предложил Томми. — Думаю, я и сам пропущу парочку.

Мы пошли к бару в задней части зала. Это была та же самая длинная деревянная барная стойка из нашего времени, хотя ассортимент напитков, стоявший позади нее, выглядел гораздо более ограниченным. И единственным похожим на закуску, были крысы, наколотые на палках. Некоторые из них все еще дергались, даже при том, что их окунули в плавленый сыр. За стойкой обслуживала милая мечтательная девушка в полинявшей одежде римского стиля. У нее были длинные темные волосы, огромные глаза, и обаятельная улыбка.

На вас действительно первоклассные чары, — весело сказала она. — Вероятно, обманут кого угодно, но меня касалась божественная природа. Неоднократно. Вы же не отсюда, любезнейшие?

— Нет, — ответил я. — Мы путешественники, из будущего.

Боже! — воскликнула барменша. — Как интересно! На что это похоже?

Шумно, — сказал я. — И немного быстрее темп, но в остальном почти то же самое.

Ну, это утешает, — сказала барменша. — Почему бы вам не заказать целую кучу напитков? Не беспокойтесь о своей маскировке, я вижу сквозь ваши чары только потому, что я из божественного рода. Я Геба. Я служила виночерпием для старых римских богов, пока основа их веры не пришла в упадок вместе с империей, и они решили перейти на новые пастбища.

Не предложив взять меня с собой, неблагодарные сволочи. Я решила, что слишком молода, чтобы уйти из алкогольного бизнеса, поэтому я устроилась в этом месте, и теперь обеспечиваю хорошим настроением всех и каждого. Давайте, любезнейшие, выпейте немного. Хорошая выпивка, хороша для души. Поверьте, я знаю в этом толк.

Я огляделся и убедился, что все трое из нас были вполне готовы экспериментировать в этом направлении, но, к сожалению, оказалось, что ассортимент бара состоял почти полностью из различных сортов вина и меда. Мы попробовали в равной доле и то и другое, в духе научного исследования, но все вина оказались разбавленными и горькими, а мед был густым и сладким. Зачастую с чем–то плавающим в нем. Мы натянули различные выражения лиц и задумчиво что–то пробормотали, но Гебу это не обмануло.

В будущем выпивка лучше?

Скажем так.. более экстремальная. Это действительно все что есть?

Ну, — протянула Геба, — я храню несколько особых позиций, для взыскательных клиентов с хорошим вкусом и большим количеством денег, чем здравого смысла. «Снежное вино», «Старый Пекульер Бахуса» и «Слезы ангела». Мерлин, очень любит последнее.

— То, что нужно, — сказал я — Одну бутылку «Слез ангела», пожалуйста.

И только когда она начала рыться в поисках бутылки под барной стойкой, меня внезапно осенил вопрос, как я буду платить за нее, наряду со всеми остальными напитками, которые мы уже потребляли. Независимо от того, какую валюту они использовали в шестом столетии, я, безусловно, не имел ее при себе. Я по привычке сунул руки в карманы плаща и к своему удивлению обнаружил тяжелый мешочек монет, который, разумеется, туда не клал. Я вытащил кожаный мешочек, развязал шнурки, и глупо моргнул, увидев целую кучу золотых и серебряных монет.

А вот это впечатляет, — сказала Сьюзи. — Что ты сделал, обчистил чей–то карман в клубе «Лондиниум»?

Не думал об этом, — сказал я. — Но, к счастью, кажется, Старец Отец Время думает обо всем.

Я предложил Гебе одну из самых больших золотых монет, и она мастерски надкусила ее задними зубами, прежде чем принять с улыбкой. Взамен я получил тонкий стеклянный сосуд бледно–голубой жидкости и абсолютно никакой сдачи. В медленно колышущейся жидкости сверкали яркие искры света.

«Слезы ангела», — сказала Геба, морща свой восхитительно дерзкий нос. — Ужасная штука. Она очень недолго пригодна для питья, затем выдыхается, и мы вынуждены закапывать ее в освященной земле.

— Я хочу немного попробовать, — сказала Сьюзи.

Нет, не попробуешь, — сказал я настойчиво. — Это для Мерлина.

Я посмотрел на Гебу.

Какое у него сейчас настроение?

Опасное, — ответила Геба. — Не думаю, что он сказал и полдюжнны слов кому–нибудь, с тех пор как король умер. Он выпивает здесь вот уже три недели. Не ест, не спит. Никто не беспокоит его, потому что, если они делают это, он превращает их в… тварей.

В каких тварей? — осторожно уточнил Томми.

Не уверена, что у них есть название или обозначение, как таковое, — сказала рассудительно Геба. — Но независимо от того, чем они являются, они отнюдь не выглядят довольными. Если бы мне пришлось описать их, я бы сказала… что они ходячие сопли.

Может, тебе лучше поговорить с Мерлин одному, Тейлор, — предложил Томми, и Сьюзи мрачно кивнула.

Я бы вообще не рекомендовала с ним говорить, — сказала Геба. — Ведьма Ниму единственная, кто может сделать с ним что–нибудь в эти дни.

Я быстро взглянул на Сьюзи и Томми. Мы знали это имя. Легендарная вероломная ведьма Ниму, которая очаровала сердце Мерлина, а затем украла его, буквально вырвав из груди. Ведьма, которая соблазнила и предала Мерлина, когда его бдительность ослабла, и приговорила его к смерти.

Давайте пойдем и поговорим с пьяным опасным волшебником, — сказал я. — Прежде чем все не стало еще сложнее.

Не хотите оставить какое–нибудь сообщение для ближайших родственников? — спросила Геба.

Не волнуйся за нас, — сказала Сьюзи. — Мы тоже можем быть очень опасными, когда собираемся с мыслями.

Мы повернулись и посмотрели на Мерлина Отродье Сатаны, и это походило на изучение дикого животного, которое съело своего сторожа и вырвалось из клетки.

После вас, — сказал Томми.

Мы направились к столику Мерлина в углу. В баре стало очень тихо, когда все осознали, что происходит.

Я задействовал свой дар, почти, но не совсем, на грани проявления, на всякий случаи и ощутил что Томми сделал то же самое. У Сьюзи уже была граната в руке с одним пальцем небрежно подсунутым под чеку. А затем Мерлин резко обернулся и посмотрел на нас, и мы словно наткнулись на кирпичную стену. Все трое, мы замерли на месте, скованные огнями вырывающимися из его глазных впадин. Все в баре затаили дыхание. А затем я медленно поднял бутылку «Слез ангела», чтобы Мерлин мог хорошо ее разглядеть, и его губы искривились на секунду в подобии улыбки. Я сделал глубокий вздох и снова двинулся вперед, но Сьюзи и Томми остались там, где стояли, не шевелясь. Я остановился у столика и одарил Мерлина моим лучшим жестким взглядом. Никогда не позволяй ублюдкам увидеть, что ты напуган.

Оставь в покое моих друзей, Мерлин. Они часть того, о чем я должен тебе сказать.

Мерлин вскинул бровь.

— Я убивал мужчин за то, что они говорили со мной таким тоном, только чтобы посмотреть, как они умирают. Почему я должен потворствовать тебе, мальчик?

Потому что я единственный сын Лилит. И мы, полукровки, должны держаться вместе.

Он медленно кивнул, хотя, был ли он впечатлен моими железными нервами или именем моей матери, было сложно сказать. Я схватил стул и сел напротив него. Сьюзи и Томми осторожно двинулись вперед и предпочли встать позади меня. Я был благодарен им за их присутствие. Я блефовал с различными могущественными существами и прежде, но это был сам Мерлин Отродье Сатаны, черт возьми. Я был рад тому, что сел поскольку так он не видел моих дрожащих под столом ног. Я предложил ему бутылку «Слез ангела», и он, обхватив ее огромной рукой, задумчиво поднял ее. Вытащив пробку большими глыбовыми зубами, он налил густую голубую жидкость в серебряный кубок перед собой. Жидкость ужасно воняла. Мерлин заметил мою реакцию и мерзко усмехнулся.

Это на любителя. Также как и плоть ангела. Говори сын Лилит. Чего ты хочешь от меня?

Я представил себя и своих спутников, и изложил. ему краткую приукрашенную версию истории. Он кивал время от времени выглядя более заинтересованным своей выпивкой. Остальная часть бара все еще наблюдала за нами, но общая болтовня возобновилась, когда стало ясно, что в обозримом будущем не планировалось внезапными прискорбных преобразований. Я закончил свой рассказ, и Мерлин медленно кивнул.

Занятная история, — сказал он. — Будь мне интерес до этого, я был бы впечатлен. Но я больше ничем не интересуюсь. Не после того… как он умер. Он был лучшим из всех нас. Он дал мне мою веру в Гуманность. Он сделал меня лучшим человеком, просто поверив в меня, и я предпочел бы скорее умереть, чем разочаровать его. Теперь его нет, потому что я подвел его, когда он нуждался во мне больше всего. Мечта, которой я грезил исчезла. Его мечта о благоразумие и уважение по отношению ко всем, власти права. Вспышка света в мрачной эпохе.

Он все еще разглагольствовал об этом, когда король Артур появился, откуда ни возьмись. Я знал что это был он. Это не мог быть ни кто другой. Артур, британский Великий Медведь, стоял перед нашим столом, громадный мужнина в отполированных доспехах иод тяжелой медвежьей шкурой и кожаными ремнями. Меч на боку сиял сверхъестественным блеском. У него было властное, доброе, несколько печальное лицо, но было в нем какое–то… естественное величие, твердая и бескомпромиссная честь, незамысловатое добродушие, сильное и искреннее…

Я последовал бы за ним до ворот ада и обратно. Во всем баре люди становились на колени перед ним. Люди и нелюди приклонили колено и склонили голову перед одним единственным человеком, которому они все поклонялись, боялись и обожали. Артур — король Бриттов.

Я соскользнул со стула и также опустился на колени и поклонился, вместе со Сьюзи и Томми. Еще ни разу не доводилось мне делать этого.

Несмотря на то, что он находился здесь, мы все могли сказать, что он действительно, физически, не присутствовал в «Авалоне». Его изображение было только периодически твердым и полным подрагивая от едва ощутимых дуновений ветерка, и порой можно было видеть прямо сквозь него. Но он не был призраком. В нем присутствовала живая энергия. Он пылал жизнью, волью, и величием. Нет, это был передаваемый сигнал, ментальное проектирование его изображения, его «Я», из какого–то другого места. Он казался сбитым с толку, растерянным, хотя его пристальный взгляд всегда возвращался к Мерлину, сидевшему за столом.

Мерлин, — сказал Артур, и голос его донесся из далекого далека, как шепот в церковной галерее. — Старый друг, старый наставник. Я проделал долгий путь в поисках тебя. Я послал весть в каждое место, где думал, что ты мог быть, но тебя не было ни в одном из них. Ты пошел к ней, так ведь? Даже притом, что я сказал тебе этого не делать. Это ночь перед моей самой великой битвой, и я заперся в палатке один, чтобы отправиться во сны, в поисках тебя. — Он улыбнулся, добродушно и печально. — Ты так старался обучить меня магии, но у меня никогда не было дара для нее. Так что я должен был согласиться на то, чтобы быть солдатом, и королем. Мне всегда было интересно, не разочаровал ли я тебя в этом.

Нет, — ответил Мерлин. — Ты никогда не разочаровывал меня, Артур. Никогда.

Но времени мало, и нужда моя отчаянна, поэтому я возвращаюсь к старым, полузабытым урокам, письмам и хождению во сне. И вот я здесь, и ты здесь. Где бы это ни было. Я не могу ничего ясно видеть, кроме тебя, старый друг. Мне нужна твоя помощь, в завтрашнем сражение. Мой сын Мордред поднял великую армию против меня. Возможно, самую многочисленную армию, что когда–либо видела эта земля. Я собрал всех своих рыцарей, всех солдат, и всех порядочных и верных мужнин, и все же боюсь, что этого будет не достаточно. Мой сын… я знаю, что ты никогда не воспринимал его как моего сына, но мужнина узнает свою собственную кровь… Мой сын Мордред призвал существа, древние, мерзкие, и могущественные, чтобы сражаться за него. Ты нужен мне, Мерлин. Мне нужна твоя магия, твоя мощь. Почему ты не здесь?

Потому что я был занят, — сказал Мерлин. — Занят, наслаждаясь тем, что стало моей величайшей ошибкой. Моей жаждой мести.

— Я вижу тебя, но не слышу, — сказал Артур. — Мерлин! Мерлин!

Снова ты спутал временные координаты, — сказал Мерлин. — Ты никогда не был хорош в математике, мальчик. Ты пришел ко мне слишком поздно. Слишком поздно.

Ты должен был предупредить меня, Мерлин, — сказал Артур. — О цене, которую я должен заплатить, за то, чтобы быть королем. За Камелот, и Круглый Стол и Великую Мечту. Жена, которая любит другого. Сын, который никогда не любил меня. Справедливость для всех, но только не для меня. Почему ты не предупредил меня, Мерлин?

— Я никогда не обещал тебе справедливости — сказал Мерлин. — Только шанс стать легендой. Мой бедный Артур…

— Я не могу остаться, — сказал Артур. — Ветры между мирами затягивают меня, возвращают обратно. Мои люди ждут. С первыми лучами солнца, мы пойдем на войну. И к победе, с божьей помощью. Без сомнения у тебя есть серьезное основание находиться там, где бы ты ни был. Мы поговорим об этом позже, после сражения. Я всегда крайне сожалел, что мы никогда не находили время нормально поговорить с тех пор, как я стал королем.

Он сказал что–то еще, но его образ и голос уже растворялись, как привидение на рассвете, пока не пропали полностью. Медленно, все в баре встали с колен и снова вернулись к своим делам. Ни один из них даже не взглянул на Мерлина. Я вернулся на свой стул, Мерлин вновь уставился в свой кубок.

— Я должен был быть там, — сказал он. — Но я был так зол, что все, о чем мог думать, была месть. Той предательской суке матери Мордреда. Морган Ла Фэй. Артур принял их, дал им все, и вместе они уничтожили все, что мы с Артуром построили. Мне понадобились годы, чтобы найти доказательства против них а затем они сбежали точно крысы. Мордред к своей тайно собранной армии. Морган к старым лесам, древним местам и Силам, которым она там поклонялась. Я не мог вынести мысль о том, что ей удастся выйти сухой из воды. Так что я оставил Артура собирать свою армию, пока сам отправился за Морган. Я был настолько уверен, что вернусь вовремя, но Морган заставила меня погоняться, и убийство этой суки заняло гораздо больше времени, чем я ожидал. К тому времени, когда я вернулся, все было кончено. Поле боя было пропитано кровью, и груды тел простирались вдоль всего горизонта. Несколько выживших рыцарей смотрели на меня так, словно это я во всем виноват, и, возможно, так оно и было. Они называли меня предателем и лже–другом, трусом и мразью. Они даже не позволили мне увидеть его тело. Я мог бы убить их всех взглядом или словом, заставить их страдать, как страдал я, но я не сделал этого. Поскольку Артур не хотел бы этого. Я не мог даже оплакать его. Мои глаза не созданы для этого. Но если бы я мог, то оплакивал Моего короля, моего друга. Моего сына, во всех отношениях.

Я все еще пытался понять, что мог сказать о такой огромной потере, столь глубоком горе и вине, когда светлый юный голос выкрикнул имя Мерлина. Мы все оглянулись, когда кто–то яркий и оживленный пробежал вприпрыжку через бар, улыбаясь и беспорядочно размахивая руками, направляясь без стеснения к нашему столу. Она была маленькой, грудастой блондинкой, с широко раскрытыми глазами и широко разинутым ртом, одетая в мерцающий шелк, который выглядел очень неуместным в этих грубых окрестностях. Она подпрыгивала на ходу, словно была наполнена всей энергией мира, сияя от свежей юной сексуальности. Ей вряд ли было больше шестнадцати лет. Она была симпатичной, это было сразу видно, и на лбу у нее была голубая татуировка, изображающая третий глаз. Еще несколько кельтских и друидских узоров оплетало ее обнаженные руки. Она подошла к нашему столику, бросилась на колени Мерлина, смеясь ему в сердитое лицо и игриво дергая за длинную бороду.

Ох милый, посмотри на это вытянутое лицо! Кто огорчил тебя на этот раз? Честно, любимый, я не могу оставить тебя ни на минуту. Хорошо, что твоя маленькая Ниму здесь, чтобы позаботиться о тебе! — она поцеловала его простодушно, отпила из его кубка скривилась и пропищала несколько детских ругательств, потом снова поцеловала его и назвала глупым старым медведем. Мерлин медленно улыбнулся, потом засмеялся и поиграл с ее грудями, пока она счастливо хихикала. Я изо всех сил стараются держать рот закрытым. Это была легендарная ведьма Ниму?

Это Ниму, — сказал Мерлин, спустя некоторое время, посмотрев на меня. — Мое единственное утешение. Ниму, это Джон Тейлор.

Она словно ребенок надула губы, глядя на меня.

Это ты расстроил моего любимого? Позор тебе! Ну же, Мерлин, покажи мне, как превратишь его в нечто хлопающее.

Тише, дитя, — сказал Мерлин. — Он проделал долгий путь, чтобы просить моей помощи. Я все еще рассматриваю возможность что–нибудь с этим поделать.

Это ведьма Ниму? — спросил я, всячески не допуская недоверие в мой голос.

Так и есть, — сказал Мерлин, убирая руку с ее платья, чтобы почесать свой огромный клювообразный нос. — Друидская жрица–отступница, а теперь и моя ученица в искусстве магии. Из всех моих различных ролей, я всегда наслаждался больше всего ролью учителя.

Это не все, чем ты наслаждаешься, распутный старый козел, — сказала Ниму, прижимаясь к волшебнику. — Побег от Друидов, это лучшее из того, что я когда–либо делала. — Она печально посмотрела на меня огромными темными глазами. — Мои родители продали меня им, когда я была только ребенком, но я так никогда и не приспособилась.

Меня весьма интересовало поклонение природе, и беготня по лесу без одежды, и много секса для обеспечения плодородия культур, но я обнаружила, что человеческие жертвы и их кишки прибитые к старому дубу выглядят очень мерзко. Поэтому я забрала понемногу всего, что удалось — что не было прибито гвоздями — и сбежала. — Вдруг она надулась и игриво шлепнула Мерлина по уху. — И ты обещал обучать меня магии. Настоящей магии. Когда ты собираешься обучать меня настоящей магии, любимый?

Всему свое время, — сказал Мерлин, игриво покусывая мочку ее уха зубами.

Это все очень хорошо, дорогой, — сказала Ниму, отталкивая его и, выпрямляясь у него на коленях — Но тем временем, есть различные купцы, которые пристают ко мне с оплатой. Девочка должна наслаждаться жизнью, любимый…

И все в таком духе. Ниму болтала, пока Мерлин снисходительно улыбался ей, и они обнимались точно подростки. Я не знал что сказать. Это была Ниму? Могущественная и коварная ведьма, которая похитила сердце Мерлина и сбежала с ним? Эта милая и безобидная маленькая вымогательница? Я повернулся на стуле посмотреть на Сьюзи и Томми, но они очевидно пребывали в таком же замешательстве, как и я, поэтому я встал принес свои извинения Мерлину и Ниму, которые кивнули в ответ, и мы втроем ушли за другой столик все обдумать. Было очевидно, что Мерлин не станет нам уделять какое–то время никакого внимания.

Она кажется милой молодой красоткой, — заметил Томми. — Хотя я не могу отделаться от мысли, что он немного староват для нее.

Она не так беспомощна, как делает вид, — сказала Сьюзи. — Я встречала подобных прежде, обирают старых дураков на все, что у них есть.

Мужские бытовые трудности — не твоего ума дело, — жестко сказал я. — Важно то, что за всей его пьяной жалостью к себе, этот человек по–прежнему могущественный волшебник. Если и есть кто–то в этой эпохе способный послать нас дальше назад во времени, это он.

Но ты слышал его, — сказал Томми. — Его не волнуем ни мы, ни наши проблемы.

Мне без разницы, что его волнует, — сказал я.

Сьюзи изучила на меня долгим взглядом.

Это довольно жестко, даже для тебя, Тейлор. Я к тому, что мы ведь о Мерлине говорим. Единородном сыне дьявола. У нас ни единого шанса заставить его сделать то, чего он не хочет.

— Я думал об этом, — сказал я. — И мне пришло в голову, что раз эта ведьма Ниму очевидно неспособна к похищению сердца Мерлина… мы можем сделать это вместо нее. И с сердцем в наших руках Мерлин сделает все, что мы ему скажем.

Вдвоем они посмотрели на меня, как на сумасшедшего.

Ты спятил! — воскликнул Томми. — Я имею в виду, ты полностью выжил из ума! Полагаешь, что мы сможем вырвать бьющееся сердце из его груди? Мерлина? Самого могущественного волшебника из этого или любого другого века? Ты спятил!

Не кипятись, Томми, — сказал я. — Скажите мне, что действительно думаете.

Даже если мы сможем вывести из строя Мерлина, — сказала Сьюзи, — это будет довольно неприятно… Я удаляла несколько сердец в свое время, но никогда не заботилась об их сохранности или возвращении.

Не поддерживай его, — сказал Томми. — Мы все закончим как существа из соплей.

Это не так непрактично, как звучит, — сказал я терпеливо. — Множество волшебников удаляют свои сердца и прячут их в другом месте, за мощной магической защитой, для сохранности. Таким образом, независимо от того, что произошло, они не могут быть убиты, пока сердце по–прежнему в безопасности. Используя правильные обряды, сердце Мерлина может быть удалено, не убив его, и как только оно окажется у нас, мы будем контролировать ситуацию. Слушайте… мы знаем что, кто–то собирается украсть сердце, на определенном этапе. Почему не мы? Мы нанесем меньше ущерба этим, чем большинство.

Мне это не нравится, — сказал Томми наотрез — Мне действительно это не нравится. На самом деле, я просто ненавижу это.

У нас есть условие, — сказала Сьюзи. — Если мы вмешиваемся в Прошлое…

Кто вмешивается? — спросил я. — Мы знаем, что кто–то забрал сердце Мерлина. Мы все видели отверстие в его груди. Можно сказать, что делая это, мы помогаем укреплять настоящее время из которого пришли.

Мне все равно, — сказал упрямо Томми. — Это не правильно. Мы используем человека, может быть, даже убьем его, только ради получения желаемого.

Необходимого, — поправил я. — Мы должны остановить Лилит, любыми средствами чтобы спасти Темную Сторону, и, возможно, мир.

Но… как насчет другой альтернативы, — сказал Томми, нетерпеливо наклоняясь вперед через стол — Помнишь рыцарей в доспехах которых мы видели в приемной Старика Время? Из того будущего, где Камелот и его мечта все еще господствовали? Что, если мы должны здесь… поспособствовать тому будущему? У нас есть шанс все изменить. Камелот не должен упасть, здесь и сейчас. Если Мерлин никогда не потеряет свое сердце, и большую часть своей власти… возможно, мы сможем вернуть его к здравомыслию и гордости. Дать ему причину снова жить. Мы можем рассказать ему, что произойдет, предупредить его о Темных Веках, которые продлятся почти тысячу лет, если он ничего не предпримет для предотвращения этого.

С нашими советами, он сможет вновь прийти к власти и обрести влияние, и с его поддержкой, Камелот сможет восстановиться. Наследие короля Артура может продолжиться!

Нашими советами — сказал я. — Разве ты не имеешь в виду, твоими советами Томми? Ты всегда был очарован Артуром, и этим временем.

Хорошо, почему бы и нет? — спросил с вызовом Томми. — Я всегда любил легенды о Камелоте. Это был лучший мир при Артуре, и самый великолепный мир, что мы когда–либо знали до или после того! Подумай о том, к чему пятнадцать веков прогресса под наследием Артура могут привести… Может быть, мы даже не будем больше нуждаться в Темной Стороне.

Ты слишком увлекая фантазиями — сказал я. — Мы должны придерживаться того, что знаем. А знаем мы то, что Лилит планирует уничтожить Темную Сторону, и, скорее всего остального мира заодно. Я видел это будущее, Томми, и готов сделать что угодно, лишь бы предотвратить его. Это мир содержит каждый кошмар когда–либо виденный тобой, Томми. Если бы ты видел его…

Но, я не видел, — отрезал Томми. — Никто кроме тебя не видел И нам приходится верить тебе на слово.

Не заговаривайся, Томми, — сказала Сьюзи, и голос ее звучал холодно и жестко.

Планы Лилит угрожают всей Темной Стороне, — сказал я. — Помнишь, что Старец Отец Время сказал обо всех возможных вариантах будущего, которые в итоге приведут к одному, неизбежному будущему? Вот почему мы должны сделать это, Томми. И я не могу этого сделать без твоей помощи. Мерлин вынужден был создать невероятно мощную защиту, чтобы охранять его, когда он пьян или иным образом недееспособен. Я могу использовать свой дар, чтобы обнаружить ее, но у меня недостаточно сил чтобы отодвинуть ее или отключить. Но ты… можешь использовать свой дар, и запутать защиту на достаточный для нас срок чтобы мы могли проскользнуть мимо нее и сделать необходимое.

Томми долго изучал меня, и я не мог прочитать выражения на его лице. Он перестал использовать свой слащавый голос.

— Я не знал что ты такой… жестокий, — сказал он, наконец.

Только потому, что вынужден им быть, — отрезал я. — Будущее зависит от меня; и против рожна не попрешь.

Или сына дьявола, — сказал он, и мне пришлось гадать о том, кого он имел в виду, Мерлина или меня. Он медленно откинулся на спинку стула. — Что мы потом будем делать с сердцем?

Ну, мы не можем просто вернуть его, — сказал я. — Мерлин отыщет способ убить нас всех независимо от нашего соглашения. Нет, я думаю, что мы спрячем его где–нибудь в безопасности а затем скажем Ниму, куда мы положили его, после того, как благополучно исчезнем в Прошлом.

Мы втянем в это ведьму? — спросила Сьюзи. — Эту самодовольную пустышку?

Она нужна нам, — сказал я. — Мерлин никогда не расслабиться, пока мы рядом, но он никогда не заподозрит Ниму.

Зачем ей помогать нам? — спросил Томми, нахмурившись.

Я улыбнулся.

День, когда я не смогу перехитрить авантюристку вроде нее, станет днем, когда я выйду на пенсию. Ты не единственный, кто может заболтать людей, Томми.

Верно, — сказала Сьюзи. — Ты может быть и экзистенциальный, Томми, но Тейлор хитрый ублюдок.

Спасибо, Сьюзи, — сказал я. — Я тут подумал. Все, что нам нужно сделать, это убедить ведьму подсыпать что–нибудь в выпивку Мерлина, чтобы он отключился как можно скорее. Это похоже на план?

По мне так выглядит как подлый и коварный план, — сказала Сьюзи. — Я в деле. Когда мы заберем его сердце… могу я попробовать застрелить его, просто посмотреть, что произойдет?

Нет, — сказал я.

— Ты больше уже не забавный, Тейлор.

Я посмотрел на Томми.

Так ты в деле или нет?

Скрепя сердцем, — сказал он, наконец. — Ис серьезными оговорками. Но да, я в деле. Кажется, мечтам нет места в реальном мире.

Придерживайся того, чтобы быть экзистенциальным, — сказал я дружелюбно. — Ты гораздо лучше, не будучи уверенным в чем–то.

Так мы и сидели, наблюдая как Мерлин пьет. Пришли часы, а он все еще продолжал пить при помощи энтузиазма Ниму и ее оживленной компании. Но, наконец волшебник достиг точки, когда перестал подносить кубок к губам и просто сидел уставившись в пустоту. Даже Ниму не могла добиться от него ответа. Достаточно любопытно, что как только она убедилась, что он ушел в себя, она выключила очарование и откинулась назад на стуле, постукивая угрюмо пятками а затем вскочила со стула и метнулась к бару за добавкой. Где уже поджидал я, готовый купить ее какой–нибудь дорогой выпивки. Я улыбнулся ей и сделал комплимент, после чего она захихикала, как подросток на первом свидании. Через некоторое время, я пригласил ее присоединиться к нашему столику, и после беглого взгляда на Мерлина, чтобы убедиться, что он по–прежнему клевал носом, она поспешила присоединиться к нам. Ее лицо пылало от большого количества выпитого, и волосы были взлохмачены, но слова были все еще связными. Она была очарована встречей с Томми, но практически игнорировала Сьюзи. Я принес ей еще выпивки, а затем изложил наш план. Ниму не потребовалось долго убеждать. У нее были нравы кошки и мозги щенка.

Мы нуждаемся в помощи Мерлина, — сказал я, сказав это как можно беззаботнее. — Но он слишком поглощен своими проблемами чтобы слушать. Но если мы возьмем его сердце, ему придется слушать. И когда у нас будет сердце вне его тела, и, следовательно, за пределами его защиты, ты сможешь наложить заклинание на него, чтобы он забыл все свои заботы и не волновался ни о чем, кроме тебя. Когда закончишь, ты можешь поместить сердце обратно, и все получат то, чего хотят. Что может быть проще, или справедливее?

Ниму нахмурилась от переизбытка выпивки, пытаясь сосредоточиться.

Сердце может сделать меня могущественной… с настоящей магией… но на самом деле, я просто хочу, чтобы мой старый медведь стал прежним. Видели бы вы его в расцвете сил в Камелоте. На стороне короля, к которой он принадлежал. Все поклонялись ему, тогда. Конечно, сама я там никогда не была. Я была просто еще одной безмолвной маленькой жрицей, собирающей омелу и поклоняющейся Гекате, трем в одной… Но я всегда была хороша в магии подглядывания, и Камелот очаровал меня. Мерлин очаровал меня. Я наблюдала за ним при дворе, и даже тогда я знала, что он нуждался в заботе. Нуждался в том, чтобы кто–то заботился о нем. Все остальные мирились с ним, ради возможности обратиться к его волшебству и рассчитывать на помощь, когда они напортачат. Когда крепких дурней в броне было недостаточно спасти мир.

Ее голос становился размытым, когда она стала более эмоциональной.

Даже король, да благословен он… даже, он никогда действительно не

заботился о Мерлине. Не так как я. Глупая жрица, глупая маленькая

третьесортная ведьма, вот что они говорят… но я единственная, кто может достучаться до его сердца теперь… И когда я стану могущественной, я заставлю их всех заплатить…

К тому времени ее нижняя губа дрожала, и крупные слезы бежали по щекам. Я не оглядывался на остальных. Я уже чувствовал себя достаточно виновным, используя в своих интересах большого ребенка, вроде Ниму. Но это должно быть сделано…

Ну, так что, ты поможешь нам? — спросил я. — Это только к лучшему. Серьезно.

Если ты так говоришь, — сказала Ниму. — Я всегда нуждалась в других людях чтобы они говорили мне, что к лучшему.

Что–то в ее голосе сказало мне, что так, будет всегда. Томми также услышал, и уставился на меня, но я сосредоточился на ведьме.

У тебя есть что–нибудь подсыпать ему в выпивку, Ниму? То, что заставит его заснуть?

Да, конечно, — сказала небрежно Ниму. — Друиды знают все о зельях. Я часто добавляю наркотики ему в выпивку. Только так он может теперь заснуть. Бедный любимый.

И вот началось. Мы выждали, пока клиентов поубавилось, а затем я подкупил Гебу закрыть бар на некоторое время. На это ушла большая часть монет из кошелька, особенно когда Геба поняла, что мы хотели и от нее избавиться заодно, но деньги решают все в Темной Стороне, как и всегда. Несколько клиентов не хотело уходить, но Сьюзи продемонстрировала им короткий, но поучительный пример того, как работает дробовик, и они вряд ли могли скрыться из бара быстрее. Двое дымных призраков укоризненно посмотрели на меня, затем медленно двинулись прочь, все еще танцуя. Бар казался куда больше, когда все остальные ушли, и тишина была действительно жутковатой. Мерлин ссутулился и, наконец заснул на стуле, пока Ниму сидела, скрестив ноги, и наспех чертила мелом круг, рабочее заклинание, чтобы никто снаружи не был в состоянии сказать, что нечто необычное происходит в баре. Было множество людей, и не только людей, которые воспользовались бы возможностью убить Мерлина, если только заподозрят, что его защита ослабла. Сьюзи охраняла дверь, пока мы с Томми разглядывали бессознательного волшебника.

Итак — сказал Томми. — Каковы это сделаем?

Очень осторожно, — сказал я. — Если покажется, что все пошло не так я умчусь за горизонт, на полной скорости. Попробуйте догнать.

Это действительно плохая идея, — сказал Томми несчастно.

Я задействовал свой дар, открывая мой третий глаз, моего частного детектива, и сразу же Увидел все защиты Мерлина. Они скрывались вокруг его спящей фигуры, как огромная стая рычащих служебных собак, множество слоев защитных заклинаний и проклятий, готовых наброситься на все, что потревожит их. Они зашевелились тревожно, только от того, чтобы были Видимы. Я схватил Томми за руку, и тотчас же он также смог Видеть их. Он закричал от шока и ужаса, и попытался вырваться, но я не отпускал его.

Заткнись, — прошептал я отчаянно. — Хочешь, чтобы они услышали тебя? Теперь используй свой дар. Сделай это!

Его рот скривился, как у наказанного ребенка, но я ощутил, как его дар проявляется. И медленно, один за другим, защиты стали сомневаться в том, почему они были там, и для чего они были там, пока наконец–то не исчезли назад туда, откуда они прибыли, чтобы устроить коллективное обсуждение, оставляя Мерлина, спящим и полностью незащищенным. Я быстро двинулся вперед, не зная, как долго будет длиться эффект. Я слышал резкое дыхание Томми позади себя, сосредоточившегося на поддержание его дара, чтобы защиты не вернулись, пока я проверяю состояние волшебника.

Его глаза были закрыты, прыгающие огоньки пламени на время потухли. Дыхание было устойчивым, хотя он и дергался изредка во сне, словно его тревожили дурные сны. Я распахнул его алую мантию, обнажив бритую грудь, покрытую густым переплетением друидских татуировок.

Я зашипел на Сьюзи, чтобы она присоединилась ко мне, и она неохотно оставила свой пост у двери.

Как мы это сделаем? — спросил я.

Твои догадки столь же хороши, как и мои, Тейлор. Я извлекла несколько сердец на сувениры, но это было не совсем хирургией. — Она достала длинный нож из верхней части сапога до колен, и задумчиво повертела им. — Полагаю, что грубая сила и импровизация не слишком подойдет, на этот раз.

Дай мне нож, — покорно сказал я. — И возвращайся охранять дверь. Томми иди сюда и помоги.

— Я никогда не делал ничего подобного, — сказал Томми, двигаясь неохотно вперед.

Надеюсь, что нет, — сказал я. — Итак, засучи рукава, следуй моему примеру, постарайся помочь, не мешая мне, и если станет тошнить, постарайся не попасть в грудную полость.

О, боже, — сказал Томми.

Я разрезал Мерлина от груди до паха, убедившись, что отверстие достаточно большое, чтобы засунуть туда обе руки. Это не было тонкой хирургической операцией, и в любом случае, готов поспорить, что Мерлин будет в состоянии все исправить, как только вернет сердце. Крови было много, и несколько раз мне приходилось отскакивать, избегая внезапного фонтана. Я смыл большую ее часть из отверстия вином, так чтобы хотя бы видеть, что делаю. В конце концов, мне пришлось вырезать и вырвать сердце из груди, дергая и вытягивая его обеими руками пока кровь заливала обе руки до локтя, а Томми шептал «Боже мой, боже мой», пока убирал другие органы с моего пути.

Наконец я держал сердце Мерлина в своих руках большой алый комок мышц. Оно было больше, чем я ожидал и еще билось, брызгая сгустками темной крови. Я отнес его к ближайшему столу, и аккуратно завернул в ткань покрытую защитным символами которые нанесла Ниму. Она все еще сидела в своем круге, бормоча заклинания с закрытыми глазами чтобы не видеть того, что происходит. Я вернулся встать рядом с Томми, который смотрел на огромное кровавое отверстие, что мы сделали и бешено дрожал. Это дело действительно не подходило ему. Я похлопал его по плечу, но он даже не оглянулся. Мерлин все еще равномерно дышит, еще спит, еще жив. Я попытался сомкнуть стороны раны вместе, над беспорядком, который я учинил но отверстие было слишком большим. В конце концов, я накрыл его мантией.

Дело сделано? — спросила Сьюзи, с порога. — Вы закончили?

Да, — сказал я. — Не думаю, что смогу причинить больше ущерба, если даже постараюсь.

Не волнуйся, — сказала она. — С каждым разом будет проще.

Я резко посмотрел на нее и решил не спрашивать. Не хочу знать. Я оттащил Томми от волшебника, и мы как могли очистили наши руки и оружие вином. Мы не смогли ничего поделать, чтобы кровь не забрызгала нашу одежду. Нам не во что было переодеться. Оставалось надеяться, что чары Старика Времени скроет запекшуюся кровь от глаз остальных. Томми посмотрел на меня осуждающе.

— Есть ли что–нибудь, чего ты не станешь делать, Тейлор? Кто–нибудь, чью жизнь ты не станешь разрушать во имя мести своей матери за то, что она убежала и отреклась от тебя в детстве?

— Не в этом дело!

— Неужели?

— Нет! Все, что я сделал здесь, и все, что я сделало, все это ради спасения Темной Стороны, и мира! Если бы ты видел то, что видел я…

— Но мы не видели. И ты не рассказываешь нам об этом. Почему, Тейлор? Что ты скрываешь от нас? Должны ли мы принять твои слова на веру и доверять тебе?

— Да, — сказал я, отвечая на его сердитый пристальный взгляд своим

— И какого черта я должен это делать? — спросил Томми.

— Потому что он Джон Тейлор, — сказала Сьюзи, приближаюсь от двери, с дробовиком в руках. — И он заслужил право на доверие.

— Конечно, ты поддержишь его, — сказал горько Томми. — Ты его женщина.

Сьюзи остановилась, а потом слегка усмехнулась.

— Ах Томми, ты ничего не знаешь, не так ли?

И в этот миг дверь распахнулась позади нее, и огромный мужик, в кольчуге влетел в бар. Он имел хорошо сложенную добротную фигуру, какая обычно появляется у мужчин от усердного труда, нежели от тренировок, а его зазубренная кольчуга и кожаные доспехи под ней явно были не новы и не раз побывали в бою. У него было квадратное, массивное, почти зверское лицо, отмеченное шрамами которые криво зажили. Его рот был прямой линией, а глаза холодные и полные решимости. В одной руке он нес огромную булаву, увенчанную ужасными шипами. Я никогда в жизни не видел более опасно выглядящего мужчину.

Он двинулся к нам через бар, с легкостью отшвыривая ногами стулья и столы с пути. Сьюзи направила на него дробовик, а мы с Томми быстро встали по обе стороны от нее, но вновь прибывший не остановился, пока не увидел Мерлина за нами. Он ткнул в кровь, пропитавшую мантию Мерлина, и начал улыбаться, но остановился, когда понял что волшебник все еще дышал.

— Он не мертв, — сказал он, и голос его походил на трение камня о камень.

— Не мертв, — согласился я. — Кто ты такой?

— Я Кай — ответил он. — Брат Артура. Сводный брат только по крови, но он всегда называл меня братом. Мы сражались в великих битвах плечом к плечу и спина к спине. Истребляли зло везде, где находили его.

Десятки раз проливали кровь друг за друга и спасали жизни друг друга. Он был королем, и нес ответственность за все земли на своих плечах, но у него всегда было время для меня, и я знал что не было дня, чтобы он не думал обо мне. Я никогда не доверял Мерлину. Никогда не доверял магии. Я пытался предупредить Артура, но он всегда был слеп к недостаткам колдуна. И когда Артур нуждался в нем больше всего, где был Мерлин? Исчез. Его нигде не было. Я видел храбрейших рыцарей лежавших на земле, и окруженных шакалами. Я видел достойных мужчин, деморализованных превосходящими силами. Мы сражались в течение нескольких часов, отступая обратно по пропитанный кровью грязи, и, в конечном счете… никто не выиграл. Артур и бастард Мордред погибли от рук друг друга. Гордые рыцари Камелота пали или рассеяны. Земля разрываются на части гражданской войной, пока падальщики дерутся за добычу, а Мерлин… все еще жив. Как–то может быть правильным? Как может наступить справедливость, пока предатель жив? Я Кай, брат Артура, и я буду мстить за его смерть.

Потому что Мордред мертв, — сказал я. — А больше некому.

Отойди в сторону, — сказал Кай

— Ни шагу ближе, — сказала Сьюзи, направив дробовик ему в лицо.

Кай насмешливо ухмыльнулся ей.

Я защищен от любой магии, и необычного оружия, — сказал он сухо. — Чары, которое привели меня сюда, защитят меня от всего, что может удержать меня от моей законной добычи.

Хотя ты и не веришь в магию, — сказал я, пытаясь выиграть время, пока думал что делать.

Кай быстро улыбнулся.

Против рожна не попрешь. Я прокляну свою душу, если это то, что позволит мне добиться правосудия. Теперь отойди в сторону или умри вместе с ним.

Он шагнул вперед, подняв булаву, и Сьюзи выстрелила из обоих стволов прямо ему в лицо. Или, по крайней мере, попыталась. Дробовик не выстрелил. Она попыталась снова, безрезультатно, и отбросила оружие в сторону, когда Кай замаячил перед ней. Она выхватила длинный нож из другого сапога, и полоснула по его незащищенному горлу. Кай отшатнулся инстинктивно назад, и я ударил его со стороны своим плечом, надеясь, что моя скорость и сила удара выведут его из равновесия. Вместо этого он едва сместился на дюйм, и отбросил меня в сторону одним взмахом закованной в броню рукой. Я врезался в кучу стульев и сильно ударился об пол .Столкновение вышибло из меня все дыхание и повредило голову. Я старался подняться на колени, пока Сьюзи и Кай пошли врукопашную с ножом и булавой, ворча и рыча друг на друга. Он был больше, но она была быстрее.

Томми схватил обернутое в ткань сердце и прижимал его к груди, наблюдая за борьбой широко распахнутыми, потрясенными глазами. Ведьма Ниму оставила свой очерченный мелом круг и, склонилась над Мерлином.

Что–то случилось! — закричала она. — Какие бы чары Кай не принес в эту комнату, они мешают магии поддерживающей его жизнь! Вы должны убрать Кая отсюда, или Мерлин умрет!

— Я делаю все возможное, — прорычала Сьюзи.

Она качнулась и уклонилась, когда Кай взмахнул булавой. Оружие, должно быть, весило тонну, но Кай махал им как игрушкой, ветер свистел через ужасные шипы на ее головке. Сьюзи пригнулась и ткнула в него своим длинным ножом, но лезвие не причинило вреда его кольчуге. Кай провел большую часть своей жизни то на одном поле боя, то на другом, и это отражалось в каждом его расчетливом, убийственном движении.

Но Сьюзи Стрелок была дитем Темной Стороны, и ее гнев каждой частицей был достоин его. Она делала выпады в его лицо и горло, в локти и пах, но всегда его булава вовремя блокировала ее. Сьюзи была охотницей за головами бойцом, и искусным убийцей, но Кай был одним из рыцарей Артура, окропленный кровью тысяч войн и пограничных стычек. Он вынуждал ее отступать, шаг за шагом, вскидывая руки и опуская с ужасной силой, безжалостно как машина.

Кое–как я поднялся ноги и, пошатываясь, двинулся к столу Мерлина. Сьюзи могла позаботиться о себе. Я должен был посмотреть, что происходило с Мерлином. Его дыхание было прерывистым, и цвет не был хорош. Я ударился головой обо что–то, и она чудовищно болела. Кровь обильно струилась по моему лицу. Я никак не мог собраться с мыслями. Томми беспомощно носился возле Ниму, пока она пела заклинания над Мерлином. С растущим отчаянием на ее лице, я понял, что они не особо помогали. Томми схватил меня за руку, привлекая внимание, но понял мое состояние и подхватил меня. Ниму оглянулась в отчаянии.

Ты должен сделать что–нибудь! Мерлин умирает! Я вынуждена использовать свою собственную жизненную силу, чтобы сохранять его живым!

Томми приблизил свое лицо к моему, желая удостовериться, что я слышал

его.

Мы должны вернуть защиту Мерлина обратно на место!

Точно, — сказал я. — Конечно. Просто засунем сердце обратно, и его собственная магия исцелит его. Все верно. Давай, отдай мне сердце. Он бесполезен для меня мертвым.

Это не сработает, — сказала Ниму. Она прекратила петь и размахивать руками и присела на корточках рядом с Мерлином, сжимая его руку своими. — Чары Кая будут препятствовать возвращению его защиты…

Вы должны убрать его отсюда. Я даю Мерлину… все, что имею, но не думаю, что этого достаточно. Я всего лишь человек.. а он нет.

— Мы должны придумать что–нибудь, Тейлор! — выкрикнул Томми, глядя мне в лицо. — Тейлор! Джон! Ты слышишь меня?

Его слова доносились до меня, но издалека, как будто мы были под водой. Я приложил руку к ноющей голове, и она быстро покрылась кровью. Обо что бы я ни ударился при падении, мне хорошенько досталось. Мгновение я тупо пялился на свои окровавленные руки, а затем перевел взгляд на Сьюзи и Кая.

Кай размахнулся булавой для быстрого ужасного удара, но Сьюзи нырнула под нее и засадила нож, глубоко в его бок лезвие прошло через кольчугу и кожаные доспехи под нею. Кай взревел от гнева и боли, и его булава полетела назад с невероятной скоростью. Зубчатая стальная головка врезалась в лицо Сьюзи и оторвало половину. Она закричала, и упала навзничь на пол. Кай хрюкнул как удовлетворенное животное, и повернулся посмотреть на Мерлина, игнорируя рукоятку ножа, торчащую из его бока.

Я двинулся вперед преградить ему путь. Томми не был бойцом, а Ниму была занята. Это должен быть я. Я заставил боль и смятение отступить на мгновение из головы, благодаря силе воли, и попытался задействовать свой дар. Если бы я только мог найти чары, что Кай принес с собой… но моя голова слишком сильно болела. Я не мог сосредоточиться, не мог Видеть. Кай все еще приближался, направляясь прямо на меня. Я запихнул руки в карманы плаща, ища что–нибудь для использования против него.

А затем, со страшным криком, Сьюзи приподнялась с пола. Половина ее лица была маской крови, с пустой глазницей, где был ее левый глаз, но, тем не менее, она вскочила с окровавленного пола как борец, коим она и была. Она вырвала нож, из бока Кая и он замер, остановленный на мгновение внезапной вспышкой боли. И пока он колебался, Сьюзи засадила длинный нож до упора в его незащищенный пах. Ее торжествующий смех заглушил его крик боли. Она выдернула нож, и густая темная кровь заструилась по его ногам. Он пошатнулся, и чуть не упал. Она набросилась с ножом, и почти без усилий перерезала запястье руки, державшей булаву. Она упала на пол, когда чувствительность покинула его пальцы, и на мгновение, он выглядел растеряно.

Сьюзи поднялась на ноги, чтобы нанести ему последний, смертельный удар, и он, зарычав словно медведь, схватил ее и притянул к себе, прижав ее со всей силы к кольчуге на груди огромными, мускулистыми руками. Она вскрикнула, когда ее ребра громко затрещали, а затем в ярости ударила головой Каю в лицо. Он снова заорал и выпустил ее. Сьюзи злобно усмехнулась ему, сквозь кровавую маску ее лица, и бросилась на него с ножом, а Кай схватил горящий факел из железного настенного держателя и вонзил его прямо в ее раскуроченное лицо.

Появился дым, брызги жира, и запах горения мяса, но она не закричала. Она упала, но не закричала.

Закричал я. И пока они были ошарашены, я ринулся вперед, схватил булаву с пола, и ударил со всей силы Кая по голове. Сила удара мотнула его голову, и кровь полетела в воздух, но он не упал. Я бил его снова и снова, вкладывая весь свой гнев, ужас и чувство вины в каждый удар, и, наконец он упал, растянувшись во весь рост на окровавленном полу, как забитое жертвенное животное. Я уронил булаву, встал на колени рядом с Сьюзи, и взял ее на руки.

Она вцепилась в меня, словно утопающий, уткнув свое раскуроченное кровавое лицо в мое плечо. Я прижимал ее, и все, что я мог говорить, было: «Мне жаль, мне так жаль», снова и снова. Через некоторое время она оттолкнула меня, и я сразу же отпустил ее. Для Сьюзи всегда было сложно, когда кто–нибудь прикасался к ней, даже друг. Даже тогда. Бедная маленькая раненая девочка. Я заставил себя посмотреть на то, что осталось от ее лица. Всей левой стороны не было, рваное месиво удерживалось вместе только обугленной и почерневшей плотью. А затем, пока я смотрел, страшные раны начали заживать. Рваная плоть затягивалась, медленно смыкаясь и соединяя себя в старую ткань шрама. Даже пустые глазницы сомкнулись, веки запечатались вместе. Пока, в конце концов, это не было ужасно знакомое, изуродованное лицо, которое я уже видел однажды — на Сьюзи Стрелке из будущего.

Я привел Сьюзи сюда, в это место и время, и сделал это лицо, эту Сьюзи возможными.

Она улыбнулась мне, но только половина ее рта двигалась. Она осторожно коснулась кончиками пальцев шрамов на половине ее лица, а затем вновь убрала руку.

Не выгляди таким потрясенным, Тейлор. Помнишь, чтобы спасти мою жизнь, ты влил в меня кровь оборотня во время войны ангела? Кровь не была достаточно сильной и достаточно чистой, чтобы сделать меня оборотнем, но она дала мне чертов исцеляющий ген. Очень полезно, в бизнесе охотника за головами. Мое лицо… никогда не станет прежним, я знаю это. У моего исцеления очень ограниченные возможности. Но я могу с этим жить. Не то, чтобы я вообще заботилась о внешнем… Джон? В чем дело, Джон?

Я не мог ей рассказать. Я вскочил на ноги и оглянулся на булаву, которую отбросил Кай… Это все вина Кая. Он встрял и разрушил все… все. Сьюзи знала меня достаточно хорошо, чтобы понимать ход моих мыслей, и она сама вскочила на ноги и встала передо мной.

— Нет, Джон. Ты не можешь убить его.

— Наблюдай за мной.

— Ты не можешь, Джон. Поскольку Артур не хотел бы этого. И потому, что ты не убийца. Как я.

И поскольку, я все еще надеялся, что она была права насчет этого, я отвернулся от бессознательного тела Кая, и вместе с Сьюзи медленно и осторожно вернулся через бар к столу Мерлина. Томми был еще там, держа ведьму Ниму на руках, ее лицо было неподвижным и холодным. Было очевидно, что Ниму не дышала. Мертвым ее лицо еще больше походило на ребенка.

Она умерла, поддерживая Мерлина живым своей жизненной энергией, — сказал Томми. Он смотрел только на меня, и взгляд его был откровенно обвиняющим. — Она отдала свою жизнь за него, нынешнюю и все будущие, и этого все еще было не достаточно. Он также мертв, если тебе интересно. Ивсе из–за нас…

Мы не хотели этого, — сказала Сьюзи.

Томми посмотрел на нее кратко, оценивая ее травмированное лицо, но его холодный пристальный взгляд возвратился почти немедленно ко мне.

И от этого все в порядке, так?

Нет, — ответил я. — Но что сделано, то сделано. Мы не можем помочь им, но все еще можем помочь себе. Нам не нужен Мерлин… у нас еще есть сердце. — Я склонился над свертком на столе и развернул ткань, показывая, что сердце все еще медленно билось, даже при том, что в нем не осталось ни капли крови. — Мерлин вложил достаточно своей мощи в сердце, чтобы оно все еще продолжало биться, по–прежнему

храня в себе значительную часть его магии. Мы можем задействовать эту магию и использовать ее для путешествия дальше в прошлое.

Томми опустил Ниму, устраивая ее нежно на стуле, словно спящего ребенка, затем встал лицом ко мне.

Ты все время знал это, Тейлор? Ты планировал это?

Нет, — ответил я. — Я Видел это своим даром, когда изучал его защиты.

Почему я должен верить тебе? — спросил Томми, и Сьюзи пошевелилась рядом со мной, ощутив гнев трепещущий в нем.

Я никогда не лгал тебе, Томми, — сказал я осторожно. — Я сожалею о Ниму, и даже о Мерлине, но я пришел в прошлое остановить Лилит, и этим я собираюсь заняться.

Чего бы это ни стоило? Независимо от того, кому это причинит вред?

Не знаю, — ответил я. — Возможно.

Если мы возьмем сердце с собой, дальше в прошлое, не удивительно, что никто не смог отыскать его, — сказала Сьюзи. — Его всегда искали не в том месте и не в то время.

Мы заберем тело Ниму с собой, — сказал я — Выбросим его где–нибудь в прошлом. Чтобы, когда Мерлин восстанет из мертвых, он никогда не узнал что Ниму погибла, пытаясь спасти его.

Ты выбираешь самые странные способы быть заботливым, Тейлор, — заметила Сьюзи.

— Если ты положишь сердце назад, — медленно произнес Томми, — есть реальный шанс, что магии, хранящейся в сердце будет достаточно для возвращения его к жизни.

— Мы этого не знаем, — сказал я. — И нам нужна магия в сердце…

— Мы не можем позволить ему умереть! — яростно выкрикнул Томми. — Только не когда есть хоть маленький шанс спасти его! В противном случае, мы практически сами убьем его.

— Задумайся, — сказал я. — Если это не сработает, мы потратим магию, и застрянем здесь. А если Мерлин очнется и обнаружит, что мы убедили Ниму сделать, и что она умерла в результате этого… он убьет нас. Медленно и ужасно мучительно. Мы говорим о Мерлине Отродье Сатаны.

— То есть мы ничего не предпримем? — спросил Томми. В его глазах появился опасный и ледяной блеск.

— Да, — ответил я. — Он умрет здесь, без сердца, поскольку мы знаем, что так и было, и он будет похоронен в подвалах под баром. Это часть нашего Прошлого, нашего Настоящего, нашей реальности. Мы просто помогли вызвать то, что, как мы знаем, и так произошло.

— Ты бессердечный сукин сын. — Томми был настолько зол, что лицо его потеряло весь свой цвет, а руки сжались в кулаки по бокам. — Насколько далеко ты зайдешь ради осуществления своей драгоценной мести?

Я не смотрел на Сьюзи. На ее знакомое, обезображенное лицо.

— Я делало только то, что должен — сказал я, сохраняя голос настолько спокойным и рассудительным как, только мог. — Давайте убираться отсюда, прежде чем Кай очнется. Не думаю, что такого воина, можно надолго остановить простым ударом по голове.

— Нет, — сказал Томми, все еще глядя на меня, и глаза его были холодными, очень холодными. Не думаю, что я когда–либо видел его таким злым. — Все закончится здесь, Тейлор. Ты нанес достаточно ущерба в своих безумных поисках. Лицо Сьюзи. Смерть Ниму. Мерлин… Все это ради твоей мелочной, мстительной вендетты. К черту Лилит, и тебя тоже к черту, лживый ты мешок дерьма. Ты жертвуешь кем угодно и чем угодно, ради мести своей матери. Я не понимало почему… Хотя, в конце концов, ты же стал таким же жестоким и бессердечным монстром как и она. Ты вылитый матушкин сынок.

— Не надо, — сказал я. — Не говори так Томми.

— Это неправда, — сказала Сьюзи. — Не делай этого, Томми. Тейлор знает, что он делает. Он всегда знает, что делает.

Словно рука обхватила мое сердце и болезненно сжала его, когда я услышал ее доверие и веру в меня даже после… всего того, что произошло. Я не был достоин подобного доверия. Я хотел сказать что–нибудь, но не мог вздохнуть.

— О да, — сказал Томми. — Думаю, он отлично знает, что делает. Просто я не доверяю больше его мотивам.

— Я никогда не хотел, чтобы кто–нибудь пострадал — произнес я, наконец. — Я не хочу никому причинять боль. Я видел будущее, которое наступит, если не остановить Лилит. Мне до сих пор снятся кошмары… И я готов умереть, лишь бы предотвратить это. Но… у меня нет права просить об этом кого–то еще. Что ты считаешь, мы должны сделать, Томми?

— Я уже сказал, положим сердце Мерлина обратно, — сказал Томми упорно. — Это может сработать. Мы спасем ему жизнь, и я используй свой дар, отговорив его убивать нас. Ты знаешь, насколько я могу быть убедительным. Со своим сердцем и восстановленной мощью, он будет в состоянии восстановить лицо Сьюзи и воскресить Ниму из мертвых. Не смотри на меня так. Это Мерлин, он может это сделать. Я знаю, что может. А затем с правильными у касаниями и советами он возродит былую славу Камелота и сделает мир лучше. Лучше будущего!

О, боже мы опять вернулись к этому ? — воскликнула Сьюзи. — Томми мы уже обсудили это. Мы не осмелимся изменить прошлое, из–за того, что оно может сделать нашему настоящему. И никто не знает, какое будущее ты и полубезумный Мерлин можете повлечь за собой.

Лилит все еще должна быть остановлена, — сказал я.

Почему? — спросил Томми — Из–за того, что она может сделать? Не волнуйся, Мерлин разберется с нею.

Мерлин Отродье Сатаны? — уточнил я. — Единородный сын дьявола? Все мы знаем, что он поможет ей.

— Я могу использовать свой дар.

Против Мерлина?

Ты единственный сын Лилит, — сказал Томми — Ты позволил мечте о Камелоте умереть, только в угоду своим собственным амбициям. Я вижу тебя насквозь, Тейлор. И я первым увижу, как ты умрешь!

Он активировал свой дар, но я уже активировал свой, и весь бар задрожал, когда наши силы столкнулись лоб в лоб. Я использовал свой дар, пытаясь найти его слабости, а он использовал свой, пытаясь укрепить действительность, где я никогда не достигал шестого столетия. Мой дар рассматривал определенности, его вероятности, и ни один не был достаточно силен, чтобы одолеть другой. Мы вложили все наши силы в это столкновение воль, и сама реальность стала расплывчатой и неопределенной вокруг нас, пока не казалось, что весь бар мог исчезнуть, оставляя нас единственными, неизменными и реальными в мире.

Никто не знает, к чему эта безумная и опасная борьба могла привести, если бы Сьюзи не положила ей конец простым ударом прикладом дробовика по затылку Томми. Он вскрикнул и упал на колени, его дар отключился, поскольку боль в голове мешала ему сосредоточиться. Он все еще пытался подняться с колен для продолжение схватки, и Сьюзи спокойно и бесстрастно выбила из него дерьмо. В конце концов, он рухнул в беспамятстве, и я использовал свой дар, чтобы найти метку Старца Отца Времени на нем и удалить ее. Томми сразу же исчез, отброшенный назад в наше настоящее.

(И в этот миг я наконец–то вспомнил, когда видел Томми Забвение прежде. Он появился из ниоткуда в «Странных приятелях», в ходе дела Соловей, несколько месяцев назад. Он был жестоко избит и выкрикивал мне угрозы, прежде чем его вышвырнули. Теперь я знал почему. Он, очевидно, вернулся в Темную Сторону перед путешествием. Тем не менее, это не объясняло, почему, если Томми знал что произойдет в этом путешествии он не отыскал себя младшего, и не сообщил ему… Если только, что–то ни случилось со старшим Томми, чтобы предотвратить это… Вот почему я ненавижу путешествия во времени. От одной мысли об этом уже болит голова.)

Я сел на стул, пока Сьюзи проверяла мою рану на голове, а затем смывала кровь с моего лица. Я сидел, глядя на сердце Мерлина на столе передо мной, размышляя над тем, что я собираюсь делать дальше. Даже после всего, что случилось, я по–прежнему решил продолжить путешествие. Я должен был добиться успеха в своей миссии, чтобы оправдать все страдания и ущерб, что я причинил.

По крайней мере, — сказала Сьюзи, — мы обнаружили, ответ на одну из величайших тайн Темной Стороны — кто украл сердце Мерлина? Мы сделали это. Кто бы мог подумать… Неужели это действительно приведет нас дальше в прошлое?

Она говорила спокойно и профессионально, поэтому я поступил также.

А почему нет. Мощь определенно там, я должен подключиться к ней и управлять ею.

И тебя не волнует, что твои Враги обнаружат тебя здесь?

Думаю, они были бы уже здесь, если знали, — сказал я.

Я взял сердце в руку, и заставил себя посмотреть на раскуроченное лицо Сьюзи не вздрогнув. Я это сделал с нею. Я должен был остановить Лилит, или вся боль Сьюзи была напрасной. Я медленно оглядел бар, подмечая все повреждения, что причинил не желая. Мне пришлось задаться вопросом, возможно ли что, мое собственное непримиримое упорство спровоцировало цепочки причинно–следственной связи, что приведут к мертвому будущему.

Кто вызвал это? Спросил я Эдди Бритву из будущего, когда он умирал у меня на руках Ты, ответил он. Как остановить это? Спросил я его. Убей себя, ответил он.

Я обещал ему, что умру, но не позволю тому будущему свершиться. Я обещал Сьюзи во время войны ангела, что никогда не позволю причинить ей снова боль. Я подвел ее. Она не обвиняла меня, но я подвел ее. Она простит меня, я же никогда. Возможно… единственный способ остановить ужасное будущее, это убить себя, сейчас, пока не стало слишком поздно…

Нет. Я все еще могу остановить Лилит. Я единственный, кто может остановить ее.

Поэтому я кивнул Сьюзи, чтобы она подняла тело Ниму, пока задействовал свой дар и подключился к мощи сердца Мерлина, и мы вновь помчались назад во времени.




Глава девятая. Однажды в Риме


Мы прибыли. Я огляделся вокруг, а затем перевел взгляд на Сьюзи.

Держи меня, Сьюзи, или я убью абсолютно все, что движется.

Сам себя держи, — сказала Сьюзи спокойно. — Ты прекрасно знаешь, что сдержанность мне не присуща. Это вредит моей репутации.

— Я не могу поверить в это! — воскликнул я, топая в отчаянии ногой. — Мы все еще проделали только часть пути назад!

По крайней мере, в этот раз пахнет не так плохо, — рассудительно заметила Сьюзи. — Оказывается, немного лошадиного дерьма может вонять в дороге очень долго.

— Я могу плюнуть сажей, — сказал я.

Мы вновь появились посреди большой открытой площади под испещренным звездами небом и огромной полной луной Темной Стороны. Здания, окружающие площадь, были низкими и приземистыми, из камня и мрамора, с безошибочными классическими чертами римской архитектуры. Мужчины, запахнутые в тоги, посмотрели на нас с любопытством, а затем продолжили свой путь, словно странные люди постоянно появляются откуда ни возьмись. Может и так в этой Темной Стороне.

Первый или второй век — сказала Сьюзи, вновь демонстрируя свои познания. Римляне построили «Лондиниум» через реку Темза, и были первым человеческим обществом, которое колонизировало уже существующую Темную Сторону. За пределами Рим правит Англией, после того, как Юлий Цезарь осуществил успешную оккупацию в 55 году до нашей эры. На самом деле это была его третья попытка. Чрезвычайно свирепые британцы отбрасывали его войска обратно в море дважды. А оборонительная тактика, используемая жрецами друидов потрясла даже закаленных римских легионеров. В итоге Рим теперь держит власть в ежовых рукавицах. Они привнесли закон, дороги, рабство, и распятие на кресте. Ты не интересуешься историей, не так ли, Тейлор? Тейлор?

Мои зубы были стиснуты так, крепко, что заболела челюсть. Я пытался не подавать виду, но сердце мое было расстроенно. Я не мог поверить в то, что мы опять потерпели неудачу. Мы все еще не дотягивали до создания Темной Стороны как минимум век, может больше, и не могли двинуться дальше. Все, что я сделал, все жестокие и безжалостные вещи, которые совершил, вся боль и смерть, которую вызвал… все было напрасно. Я посмотрел на сердце Мерлина в руке. Оно больше ни билось и ни пульсировало. Это был просто темно–красный комок мышц все его волшебство иссякло. Что означало — мы застряли. Я швырнул сердце на землю, и наступил на него, но оно было уже слишком жестким и кожистым, дабы раздавить его как следует. Я вздохнул.

У меня не осталось энергии на истерику. Я слишком устал, чтобы злиться, слишком расстроен, чтобы сойти с ума. Сьюзи ощутила мою боль и утешила меня единственным способом, которым могла, встала рядом и подбадривала своим бесстрастным спокойным присутствием. Я помню время, когда все было наоборот. Мы проделали длинный путь от того, кем мы некогда были, Сьюзи и я.

Эй, вы! — крикнул громкий, резкий, и совсем не дружелюбный голос. — Стойте, где стоите, и даже не думайте полезть за оружием!

Отлично, — сказал я. — Повод отвлечься.

Мне жаль дураков, — сказала Сьюзи.

Мы оглянулись. Люди на площади разошлись, достойно и цивилизованно, когда группа римских легионеров направилась прямиком к нам. На них было обмундирование, знакомое по фильмам и телевидению, хотя оно выглядело грубым, грязным и изрядно потрепанным, как и мужчины, которые носили его. Они были невысокими и коренастыми, с жестокими лицами и глазами, которые уже все повидали. Типичные городские копы. Они шагнули к нам, сжимая короткие мечи в руках и быстро обступили полукругом. Сьюзи уже достала дробовик, лениво сжимая его в руках. Она взглянула на меня, и я слегка покачал головой. Лучше не влезать в неприятности пока мы не разберемся в местных условиях. Сьюзи несла тело Ниму, закинутое на одно плечо, но при подходе легионеров сбросила его на землю, чтобы иметь возможность быстро действовать в случае необходимости. Легионеры посмотрел на тело, затем на нас.

Высокие, верно? — произнес тихий голос в их рядах.

Когда мне потребуется твое мнение, Маркус, я выбью его из тебя, — проворчал лидер. Он взглянул на нас своим лучшим устрашающим взглядом, совсем не беспокоясь, что для этого ему пришлось откинуть голову назад. — Я Тэвиус, начальник дозора. Вы горожане?

Почти наверняка нет, — ответил я. — Мы только проездом. Надеюсь. Я Джон Тейлор, а это Сьюзи Стрелок. Не расстраивайте ее.

Вы говорите на латыни как горожане, — сказал Тэвиус. — Полагаю, вы здесь по легальным делам. Кто этот труп?

Никто, кого бы вы знали, — ответил я.

Удостоверения личности!

Я проверил карманы плаща, на случай, если Старик Время снабдил ими, но очевидно были пределы его помощи. Я пожал плечами и слегка улыбнулся главе дозора.

— Извините. Удостоверений нет. Взятку возьмете?

— Ну…

Заткнись, Маркус! — рявкнул Тэвиус. Он перевел все свое внимание на меня, поднимая взгляд еще выше.

Нам было дано задание поддерживать порядок в этой чудовищной дыре, и мы принимаем дань только от законных граждан. Теперь, я вижу мертвое тело, и вижу вас, забрызганных кровью. Уверен, вы собираетесь сказать мне, что есть совершенно разумное объяснение для всего этого…

Вообще–то, нет, — сказал я. — У меня есть неестественное объяснение, но, откровенно говоря, жизнь слишком коротка. Почему бы вам не поверить нам на слово, что мы с этой леди очень могущественны, очень опасны, и чрезвычайно взбешены последними событиями, поэтому, если не хотите, чтобы мы с этой леди превратили всех вас в корм для собак…

О, черт, — сказал Тэвиус. — Вы волшебники? Говорил же вам, что мы должны оплатить дополнительное страхование за полное божественное покровительство.

— Я не стану повторять тебе снова, Маркус! А теперь принеси мне чертов список.

Самый маленький из легионеров поспешно шагнул вперед, вручил начальнику свернутый свиток, одарил меня быстрой лукавой улыбкой, и подмигнул Сьюзи. Затем он быстро отступил обратно в ряды. Тэвиус открыл свиток и тщательно его изучил.

Итак, вы боги, ходящие в маскировке?

Конечно, нет, — ответил я. — И не верьте никому, кто скажет вам иначе. Они только предполагают.

Тэвиус задумался об этом на мгновение, а затем перешел к следующему вопросу в своей памятка.

Вы энергия, сила, или могущественное существо?

— Да, нет, собственно, — ответил я.

Вы маги, колдуны, заклинатели духов, или предсказатели?

Об этом много слухов, — ответил я, — но я предпочитаю не комментировать. Однако, справедливости ради стоило бы отметить, что мы с этой леди способны доставить неприятности целой кучей чудовищных и неприятных способов.

— Я могу поджечь свой пердеж, — вставила Сьюзи.

Не таким, — быстро сказал я Тэвиусу.

Он моргнул несколько раз, затем посмотрел на свой перечень вопросов.

Мы уже установили, что вы не граждане, так.. какие же боги защищают

вас?

Абсолютно никакие, насколько я могу судить, — ответила Сьюзи.

И полагаю, что могу с уверенностью предположить, что не найду ваши варварские имена в одобренном списка, — сказал Тэвиус, свертывая свиток с нескрываемым удовлетворением. — Что означает, что вы законные объекты для нападения. Ладно, парни, арестуйте их. Мы позднее разберемся с обвинениями.

Они сказали, что они опасны. Могущественны и опасны.

— Боже, ты слабак Маркус. Для меня загадка, как ты вообще попал в Легион.

Они достаточно высокие, чтобы быть опасными.

Послушай, если бы они владели какой–либо магией то, использовали бы ее сейчас, не так ли? Теперь арестуй их, или не будет никакого меда на ужин сегодня вечером.

Какого черта, — сказал я. — У меня выдался очень паршивый день, и я мог бы использовать кого–то, чтобы выплеснуть накопившийся негатив.

И я ударил Тэвиуса прямо между его маленьких точно бусинки глаз. Его голова откинулась назад, и он отступил на два или три шага, но он не упал. Либо они действительно делают их такими выносливыми в Легионе, либо я теряю хватку. Тэвиус вскинул короткий меч и начал наступать на меня. Я перехватил его пристальный взгляд своим, и он резко остановился, словно столкнулся с кирпичной стеной. Я продолжал пристально смотреть, и лицо его побледнело, короткий меч выскользнул из рук и пальцы медленно разжались. Я ударил его еще раз, и на этот раз он упал и не вставал. Что было только к лучшему. Было ощущение, что я сломал каждую косточку в своей руке.

Остальные легионеры уже наступали на нас, надеясь подавить нас количеством. Сьюзи выстрелила в четырех из них в быстрой последовательности, перезаряжая дробовик с искусной скоростью. Громкий шум, разлетающаяся кровь, и ужасные раны заставили Легионеров броситься врассыпную, как стаю испуганных птиц и я уж подумал, что они убегут, но их боевая подготовка быстро дала о себе знать. Слабонервных не берут в Дозор в Темной Стороне. Они рассредоточились, а затем двинулись на нас с Сьюзи, вышагивая обутой в сандалии ногами в идеальном унисоне. Я прибегнул к своему стандартному ответу, который заключался в использовании трюка под названием извлечение–всех–пуль–из–оружия. На самом деле я не совсем был уверен, какой эффект это окажет, и поэтому был приятно удивлен, когда все оружие легионеров, доспехи и одежда исчезли, оставив их совершенно безоружными, и полностью обнаженными. Они посмотрели на себя, затем на нас, и все как один развернулись и побежали. Существовали пределы того, с чем даже обученные солдаты были подготовлены столкнуться. Сьюзи начала поднимать дробовик, но я отрицательно покачал головой, и она снова опустила его. Она посмотрела на удаляющиеся голые задницы и покачала головой.

— Ты становишься подлым, Тейлор.

Всему, что я знаю, я научился у тебя, — сказал я великодушно.

Мгновение она задумчиво разглядывала меня.

— Я никогда не уверена в том, что ты станешь или не станешь делать.

Я усмехнулся.

В этом вся суть.

Мы наблюдали за легионерами, на большой скорости убегающих с площади, вероятно, донести о нас своим начальникам. Часть людей вернулась обратно на площадь. Они очень неодобрительно взглянули на Сьюзи, а потом на меня. Я посмотрел на них в ответ, и все сразу же вспомнили, что у них срочные дела в другом месте.

Чувствуешь себя лучше? — спросила Сьюзи.

Ты не представляешь насколько, — ответил я.

Я внимательно огляделся по сторонам. Казенные здания были массивными, украшенными колоннами, портиками и барельефами. Большинство из барельефов изображали богов, монстров, и людей делающих непристойные вещи друг с другом. Центр площади был заставлен целой кучей громадных статуй, изображающих либо местных богов и богинь, либо идеализированных мужчин и женщин, большинство из которых были обнажены, и все очень ярко раскрашены. Я выразил некоторое удивление по этому поводу, и Сьюзи сразу же вновь начала читать лекцию. Я помнил время, когда она едва могла сказать дюжину слов зараз. Низкий уровень образования это страшная вещь.

Все античные статуи были раскрашены, и регулярно перекрашивались. Римляне переняли эту практику у древних греков, а также все остальное, что не прибито гвоздями. Даже их богов, хотя, по крайней мере, их они удосужились переименовать. Мы привыкли видеть статуи в музеях, старые, потрескавшиеся, из убогого камня и мрамора, потому что это все, что дошло до наших дней. — Она резко остановилась. — Тейлор, ты опять странно смотришь на меня.

— Я впечатлен, — сказал я. — Честно.

Слушай, я получила «Исторический канал» на халяву, понятно? Я подписалась на канал «Оружие и Боеприпасы», а «История» была частью пакета. У кабельного телевидения есть множество преимуществ.

Я вернулся к разглядыванию здании и постепенно осознал, что все они являлись храмами или чем–то подобным. Большинство были посвящены местным римским богам, которых было довольно много, включая Юлия Цезаря и Августа Цезаря, с идеализированными бюстами, выставляющими напоказ их благородные черты.

После Юлия, все римские императоры провозглашались богами после смерти — сказала Сьюзи. — А порой даже в течение своей жизни. Хороший способ контролировать колонизированные страны, говоря им, что их император был богом.

Вообще то, я знал это, — сказал я. — Я смотрел «Я, Клавдий». И пентхаусовского «Калигулу». Но только потому, что в нем снималась Холен Миррен.

Другие храмы были посвящены Дагону, Змею, Сыну Змея, Ктулху, некоторым из старых греческих богов, с полдюжины имен я смутно помнил по Улице Богов, а о большинстве никогда даже не слышал. И, один храм был посвящен Лилит. Я рассматривал его некоторое время, но он казался не более и не менее важным, чем любой другой.

Здесь нет христианских храмов, — сказал я вдруг.

Слишком рано еще, — сказала Сьюзи. — Хотя, вероятно, есть несколько подпольных в неофициальных местах.

Я переключил внимание на людей, и других бредущих по площади. Менее половины из них были людьми. Там были эльфы, двигающиеся молчаливо с математической точностью в странных группах и изощренном порядке, словно снежники. Ящероподобные гуманоиды скользили быстро по темным участкам площади неестественно изящно, их чешуйчатая кожа, мерцала темно–зелеными оттенками под случайным искусственным освещением. Большие приземистые существа, состоящие исключительно из струящихся вверх разноцветных газов, перемещались медленно рывками, их форма менялась и содрогалась при каждом рывке. Жидкие формы, столь же высокие, как здания, плескались через площадь, оставляя за собой липкие следы. Земные формы пересыпались при каждом шаге вперед, а живой огонь вспыхивал и мерцал, возникая и исчезая слишком быстро для человеческого глаза, чтобы уследить за ним. В эти ранние годы Темной Стороны, род людской был меньшинством, а формы и силы давно потерянные и сосланные на Улицу Богов, открыто гуляли.

Два огромных гиганта, громадные чудовища, покрытые колышущимся мехом, помчались вперед с разных сторон площади. Столь высокие, что возвышались над самым большим из храмов, и земля дрожала под воздействием каждого их шага. Они кричали друг другу голосами подобными грому, или удару камня о камень, и не было ничего человеческого в этом звуке. Они сцепились вместе в центре площади, отпихивая в сторону ногами статуи богов и героев, и метеля друг друга массивными кувалдами.

На площади были и люди, но в основном они держались в стороне, подальше от остальных, оставляя им побольше места. Там были грубые Кельты, коренастые грозные мужнины в волчьих шкурах с голубой краской на лицах и глиной в волосах. Они носили мечи и топоры, и рычали на тех, кто приближался слишком близко. Были римляне, греки и персы, и все они перемещались вооруженными группами в целях безопасности. Некоторые походили на волшебников, а некоторые были вполне очевидно безумны.

Завершая процессию, сквозь толпу целенаправленно проскользил тяжелый каменный голем, на лбу которого свирепо сияло слово «Эмет», а сам он был слеплен несколько недоразвито.

Эта ранняя Темная Сторона была странным, причудливым, опасным местом. Ия чувствовал себя как дома.

Итак — сказала Сьюзи, голос ее был удивительно обыденным, учитывая обстоятельства, — Лилит хотела, чтобы мы оказались здесь, или сердце Мерлина просто исчерпало мощь слишком быстро?

Самому хотелось бы знать, — ответил я. — Но меня совсем не удивит, если Дражайшая Матушка все еще вмешивается, по собственным непостижимым причинам. Или она все еще пытается удержать нас от наблюдения истинного начала Темной Стороны, или здесь есть то, что она хочет, чтобы я увидел. Ситуации осложняется тем, что Лилит, вероятно, на самом деле где–то здесь. То есть, ее ранняя версия. Она могла быть еще не изгнана. Нам стоит быть на чеку, Сьюзи. Мы не должны привлекать ее внимание.

Почему нет? — спросила Сьюзи. — Эта Лилит не знает кто ты.

Мне кажется… стоит ей только посмотреть на меня, и она поймет, — сказал я. — И затем она задаст вопросы… Если она узнает, что будет изгнана в Лимбо, можешь быть уверена, она предпримет меры, чтобы препятствовать этому, и наше настоящее действительно окажется в заднице.

Что нам делать с телом ведьмы? — спросила Сьюзи. Пребывая в сомнении она всегда отступала к актуальным практическим проблемам.

Я оглянулся и заметил что–то вроде городской свалки в одном из углов площади. Это была большая свалка, сложенная в высокую кучу, в окружении мух собаки прочих тварей. Я указал на нее Сьюзи, и она кивнула. Она наклонилась и небрежно закинула тело Ниму на плечо, а я поднял сердце Мерлина с того места, куда его бросил. Темная мышца уже превратилась в месиво. Мы бросили сердце с телом на кучу накопленного мусора. Густые облака мух окружили нас, сердито гудя, будучи потревоженными. Вблизи запах был почти невыносим. Среди сложенного кучей городского мусора было довольно много других тел в той или иной стадии разложения. Некоторые из них были человеческие, некоторые определенно не были, и было удивительно большое количество мертвых собак и волков. Маленькие, пушистые и суетливые существа метались по куче, пируя самыми лакомыми кусками.

Никто не заметит еще одно тело, — сказала Сьюзи, удовлетворенно. — Полагаю, что только граждан хоронят в этом веке.

Я кивнул глядя на Ниму. Скрюченные руки, запрокинутая голова и широко раскрытые пустые глаза.

Она погибла из–за меня, — сказал я. — Просто дитя, с небольшими амбициями и глазами полными надежды, которая действительно любила своего старого папочку, до самого конца. Теперь она мертва, потому что я уговорил ее помочь нам.

Ты не можешь спасти их всех, — сказала Сьюзи.

Я даже не пытался, — сказал я. — Я был слишком поглощен своими собственными проблемами. Я использовал ее… ради получения желаемого. Не думаю, что мне нравится тот, кем я становлюсь, Сьюзи.

Сьюзи фыркнула. Она никогда не уделяла много времени чувствам, совершенно обоснованно.

Что мы теперь будем делать? — оживленно спросила она.

Нам нужна информация, — сказал я, довольный оправданию задвинуть совесть подальше и сконцентрироваться на здесь и сейчас.

Должен быть кто–то, или, более вероятно, Что–то, в этой Темной Стороне с достаточной мощью послать нас далее назад во времени, туда и когда мы должны быть. Обязан быть.

Сьюзи пожала плечами.

Сходу ни одного не могу назвать. Большинство обладающих Мощью, которых мы знаем, еще даже не родились или не созданы. — Она оглядела различные храмы. — Полагаю, мы всегда можем призвать на помощь богов. Римские боги были довольно увлечены вмешательством в человеческие дела.

Не думаю, что хочу привлекать их внимание, — сказал я. — Они непременно зададут вопросы, и ответы только расстроят их.

Мы должны отправиться в клуб «Лондиниум», — неожиданно сказала Сьюзи.

Зачем? — спросил я.

Поскольку Швейцар в шестом веке помнил, что мы натворили. Поэтому, независимо от того, что мы сделаем, когда встретим его, это произведет адское первое впечатление.

Я нахмурился.

Терпеть не могу все это круговое мышление. Пора разорвать этот порочный круг, так чтобы ничто больше не было бесспорным. Я не должен идти в клуб, если не хочу. Мы пойдем в старейший бар в мире, как бы он ни назывался в этот период, и там все разузнаем.

Мы могли бы так поступить, — сказала Сьюзи. — Только, как мы собираемся найти его, когда не знаем его названия, или где он находится? Полагаю, ты не испытываешь желания использовать свой дар…

Нет, чертовски не хочу. Лилит из этого времени почти наверняка заметит… — Я стоял и думал какое–то время, а Сьюзи терпеливо ждала. У нее всегда была огромная вера в мою способность находить выход из любой ситуации. — Нам нужно узнать дорогу, — наконец решил я.

Похоже на план, — сказала Сьюзи. — Хочешь, чтобы я начала хватать людей наугад, и тыкать им в нос дробовиком?

Есть способ проще, — сказал я. Я опустился на колени рядом с бессознательным римским легионером, которого вырубил ранее, и вернул его в сознание несколько жестоким методом.

Я помог ему сесть, пока он стонал и ругался, а затем ободряюще улыбнулся ему. — Нам нужно узнать дорогу, Тэвиус. Ты расскажешь нам, как найти старейший бар в мире, и мы уйдем, оставив тебя в покое, и ты никогда больше не увидишь нас. Разве это не здорово?

Старейший бар? — спросил угрюмо Легионер. — Какой именно? Я могу назвать несколько, которые могли бы претендовать на подобное звание. Вы знаете его название?

Я вздохнул и посмотрел на Сьюзи.

— Я полагаю, он еще не достаточно стар, чтобы заслужить свою репутацию.

Стало быть, мы идем в клуб «Лондиниум»?

Похоже на то. Ты ведь знаешь где он, легионер?

Конечно. Но он только для граждан. Строго для членов клуба, и охраняется всем римским пантеоном богов. У подобных вам ни единого шанса проникнуть внутрь.

Я снова ударил его кулаком, а затем потратил некоторое время нарезая маленькие круги, нянча свою ноющую руку и сильно ругаясь. Причина, по которой я стараюсь избегать драк заключается в том, что я действительно не силен в них. Сьюзи очень мудра, нечего сказать.

Мы отправились через Темную Сторону, следуя указанному Тэвиусом направлению. Первая вещь, которую я заметил, состояла в том, что воздух был чище и более прозрачным, во времена Римской империи. Я видел ясное небо Темной Стороны, без намека на дым или смог. А потом нечто действительно огромное пролетело по лику огромной луны, полностью заслонив ее на мгновение. Я остановился и смотрел, действительно впечатленный. Время от времени мне приходилось напоминать себе, что это не та Темная Сторона, которую я знал. Они все здесь делали иначе. Даже больше, чем в шестом веке, это было опасное время, когда Боги и Силы гуляли свободно и беспрепятственно, а человеческий род был едва оперившимся новичком.

Единственный свет исходил от факелов и масляных ламп, прочно закрепленных в каждом подходящем сооружение, хотя его все еще было не достаточного. Тени были очень глубокими и очень темными и многие существа, казалось, предпочитали их. Толпы людей и не только их спешили туда и сюда по узким улицам и переулкам, поглощенные своим делами, и почти отсутствовала разница между движением уличного транспорта и пешеходами. Само движение было медленным и величественным: там были фургоны, лошади (с рабами следующими позади и убирающими за ними) и люди, явно высшего сословия, которых, развалившихся на кушетках, несли те, кого я сначала принял за рабов, но по их мертвым лицам, и пустому взгляду понял, что это были зомби.

— Ты эксперт, — сказал я Сьюзи. — Как эти кушетки называются?

Паланкины, — незамедлительно ответила она. — Мне казалось, ты сказал, что смотрел «Клавдий»!

— Я смотрел его, но не делал заметки. Ты заметила зомби?

Конечно. В эту эпоху они называются личи. Возможно существует нехватка хороших рабов, или может рабы стали слишком нахальными. От мертвых ты не получишь дерзкого ответа.

Указания Тэвиуса были чрезвычайно подробными, настолько, что мне пришлось записать их. (Тэвиус был действительно впечатлен моей шариковой ручкой.) Они, кажется, состояли из обилия хождения взад и вперед, да вокруг и около, часто без видимого смысла или причины. Фактически, у нас займут века, чтобы добраться куда угодно, и я действительно устал от необходимости прокладывать путь через неблагодарные толпы людей. Поэтому, когда я увидел возможность срезать путь, я воспользовался ею. Я шагнул на абсолютно невзрачную улицу, добрался почти до конца, а затем внезапно оказался там, откуда начал. Я остановился и огляделся. Сьюзи терпеливо смотрела на меня, пока я обдумывал сложившуюся ситуацию. Она не пыталась сказать: «Я же тебе говорила», предпочитая делать это в более нервные моменты, но не думаю, что она доверяла моему состоянию тогда.

У меня такое ощущение, — сказал я, наконец — что пространство в этой новой Темной Стороне еще не успокоилось должным образом. Направления могут быть произвольными, и пространство действительно может изогнуть себя. Я слышал старые истории об этом, но в нашей Темной Стороне этого уже не происходило. Власти, как правило, держат такие вещи постоянными, поскольку это хорошо для бизнеса. Поэтому… полагаю, что с этого момента мы должны точно следовать указаниям Тэвиуса.

— Я бы последовала, — сказала Сьюзи.

— Ты умрешь, если скажешь, что я тебе говорила, не так ли?

— Я не осмелюсь.

Мы поспешили дальше, точно следую указаниям, но не прошли и десяти минут, как угодили прямиком в ловушку. Мы брели по подозрительно пустынной площади, когда внезапно она исчезла, и мы оказались «где–то еще». Перемена ошарашила нас словно удар. Воздух был крайне горячим и липким, и вонял испорченным мясом. Свет был темно–фиолетовым, и когда я взглянул вверх, я увидел большое красное солнце в болезненно розовом небе. И повсюду вокруг нас были джунгли из плоти и крови. Они простирались на мили вдаль, деревья, кустарники и свисающие лианы, и все это было из мяса. Все это медленно двигалось, будто реагировало на наше внезапное появление. Сьюзи уже достала дробовик, и высматривала цель.

Это временной сдвиг? — спросила она, и голос ее звучал спокойно и сдержанно, как всегда.

Может быть, — ответил я, пытаясь говорить таким же тоном. — Некий экстремальный альтернативный отрезок, времени из прошлого или будущего, или… этот чертов Тэвиус!

Он намеренно не сказал нам, надеясь, что мы угодим прямо в него!

— Чертовски уродливое место, — сказала Сьюзи, и я вынужден был согласиться.

Мы стояли на небольшой поляне в джунглях, сделанных из мяса. Огромные деревья были красными и фиолетовыми, и у крупных кожистых листьев были кости. Некоторые из деревьев были явно беременные, с выпученными раздутыми стволами с темными венами на них. Все растения были из плоти и крови, их розовая кожа потела от невыносимой жары. Зловоние разлагающейся плоти обволакивало меня со всех сторон, прибывая от бризов, густых и противных, оставляя неописуемый привкус во рту. Также здесь присутствовали цветы, большие мясистые наросты, словно яркие раковые образования, и тут и там были розы, красные точно кровь, стоящие на высоких тернистых спинных хребтах и темно–красные лепестки обрамляли их пасти, заполненные острыми зубами. Все розы повернули головы в нашу сторону, ориентируясь на нас с Сьюзи, и резкий, шипящий шум доносился из пастей роз. Они переговаривались друг с другом.

А вдалеке, за густыми джунглями, я с трудом разглядел размытые очертания древних разрушенных зданий. Старые, очень старые строения, давно заброшенные, кто бы или что бы ни построило их. Это был мир, где эволюция приняла совсем другой оборот. Природа, красных зубов и когтей, заменила природу красного винограда и шипов.

Это был чужеродный пейзаж, как другая планета, и нам с Сьюзи было здесь не место. Я ощущал… страшное одиночество. Некоторые из мясных растений уже медленно поворачивались в нашу сторону, и розы сердито шипели друг на друга. Растения, будто куски испорченной печени, вырвали свои розовые корни из темной земли и рванули к нам. Вокруг них раскрылись шипастые щупальца, словно хищные хватающие зонтики. Липкие пасти открылись на растениях с темными венами. Сьюзи спустила свой дробовик, размахивая им туда–сюда, и растения вокруг нас разорвало на куски окровавленной плоти. Пронзительные вопли раздались в воздухе, бесчеловечно громкие, как будто все джунгли плакали от боли и негодования. Быстрый взгляд вокруг показал, что джунгли смыкались со всех направлений. Даже громадные деревья склонялись над нами. Сьюзи сохраняла устойчивый темп стрельбы, оглушая с близкого расстояния, но даже она не замедляла их продвижение. Мясистые растения поглощали попадавшие пули и продолжали движение. Сьюзи поняла, что только тратила боеприпасы и схватила одну из гранат на поясе.

Я решил, что пришло время действовать, пока ситуация действительно не вышла из–под контроля. Схватив ближайшую розу, я выдернул ее из темной земли. Она визжала, как свинья, оторванная от своего корыта, хлестая своим тернистым позвоночником и пытаясь обвиться вокруг моего запястья и руки.

Крепко сжимая розу под цветком, я достал из кармана серебряную зажигалку с монограммой, и зажег пламя. Другие розы закричали в унисон, и джунгли резко замерли. Я держал пламя рядом с розой, и лепестки отпрянули от него.

Ладно, — сказал я. — Отступите, или розе конец.

Возникла пауза, а затем все мясные джунгли заметно отступили. Они не могли понять мои слова, но понимали, что я имел в виду. Я посмотрел на Сьюзи и махнул головой назад. Она проверила, что позади нас было чисто, и кивнула. И медленно, шаг за шагом, мы отступали назад по пути, который привел нас в этот ужасный мир. Джунгли наблюдали, как мы идем, и мясистые листья дрожали от ярости. Роза яростно извивалась в моей руке, пытаясь изо всех сил вырваться на свободу, щелкая на меня своими мерзкими зубами. А затем, внезапно, фиолетовый яркий свет исчез, сменившись успокоительным мраком Темной Стороны. Мы отступили обратно через границу временного сдвига. Роза выла от боли, пока я не ударил ее по лепесткам и не цыкнул на нее. Я сунул розу в карман, и она наконец утихомирилась. Я не беспокоился о том, что роза попытается сбежать — плащ может позаботиться о себе. Я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь очистить голову от зловония испорченного мяса.

Действительно уродливое местечко, — сказала Сьюзи, спокойная и невозмутимая, как всегда. Она убрала дробовики посмотрела на меня. — Как ты понял, что розы были так важны?

Легко, — ответил я. — Они были единственными, у кого был язык

Пойдем в клуб «Лондиниум», — сказала Сьюзи. — И встретим опасности, которые я могу понять.

Мы точно следовали указаниям Тэвиуса, постоянно ожидая дальнейших ловушек, но достаточно скоро мы благополучно добрались до клуба «Лондиниум». Внешне он выглядел как всегда, только намного чище. Казенная отделка была безупречна, ярко мерцая под многочисленными фонарями, а эротические барельефы хвастались деталями столь убедительными, что они практически соскакивали со стены и набрасывались на тебя. И там, стоя на ступеньках и охраняя вход, был Швейцар. Он действительно был столь стар, как все говорили. На этот раз он был одет в простую белую тунику, его мускулистые, крепко сжатые руки покоились на широкой груди. Он бросил один взгляд на Сьюзи и меня, в нашей потрепанной и запачканной кровью одежде, и незамедлительно спустился со ступенек преградить нам путь более основательно. Поскольку уговоры и добрые слова явно не годились, я полез в карман, вытащил розу, и протянул ее Швейцару. Он принял ее автоматически, а затем вскрикнул в шоке и отвращение, когда тернистый хребет обернулся вокруг руки, и цветок устремился к лицу, щелкая зубами в его глаза. Ему пришлось использовать обе руки, чтобы удержать ее.

И пока он был занят, мы прошли мимо него через дверь в вестибюль, вздернув носы так, словно мы там были свои.

На этот раз, весь вестибюль блестел белой плиткой, с огромной цветной мозаикой, целиком покрывающей пол: все сверкало новизной, свежестью и сияющей чистотой. Масляные лампы горели повсюду, заполняя вестибюль золотистым светом, чтобы ни одна тень не испортила эффект. Мозаика на полу изображала весь пантеон римских богов и богинь, занятых чем–то таким эротичным и запутанным, что я был не в состоянии понять это, зато мозаика на потолке привлекла мое внимание. Это был стилизованный портрет лица женщины. Лица моей матери.

Мне все равно, что они боги, — сказала Сьюзи. — Некоторые из этих пропорций не могут быть правильными.

Я отвлек ее внимание от пола и указал лицо на потолке.

Это Лилит, — сказал я. — Дражайшая Матушка. Говорят, что она возлегла с демонами и породила монстров.

Сьюзи фыркнула, явно не впечатленная.

Ага, выглядит подобающе. Меня больше волнует изображение на полу. Я имею в виду, только глянь на конец того парня. Им можно до смерти забить детеныша тюленя.

Ты не поняла, — сказал я. — Зачем клубу «Лондиниум» помещать лицо Лилит на потолок своего вестибюля?

Сьюзи пожала плечами.

Может она была одним из основателей. Это могло бы объяснить его долговечность…

Я покачал головой, не убежденный.

В этом должен быть какой–то смысл. Это что–то означает…

Все что–то означает.

Может быть и к счастью, мы были прерваны стюардом клуба, который шел через вестибюль присоединиться к нам. Я знал что это стюард: все они имеют одинаковое высокомерное самообладание и презрительный взгляд. Каким–то образом я знал, что мы не поладим. Он остановился на почтительном расстоянии от нас, слегка поклонился, и одарил нас своей лучшей многострадальной улыбкой.

Ваша репутация опережает вас, сэр и леди. Легионеров, что вы прогнали все еще лечат от шока, и пока вы единственные люди когда–либо отважившиеся сунуться в плотоядные джунгли и выбраться оттуда целиком. Вы также первые люди, когда–либо проскользнувшие мимо нашего Швейцара. Есть мнения, что вас стоит наградить медалью или поразить молнией. В любом случае, очевидно, что хотя вы не являетесь гражданами или членами клуба, или когда–либо сможете ими стать, будет меньше проблем для всех заинтересованных сторон, если я поприветствую вас в клубе и спрошу, чем могу быть полезен. Ибо чем скорее мы сможем избавиться от вас, тем лучше.

Я посмотрел на Сьюзи.

— Почему все не могут быть такими здравомыслящими?

— А в чем тогда будет состоять веселье? — спросила Сьюзи.

Могу ли я спросить, зачем вы пришли сюда, сэр и леди? — спросил стюард.

Я рассказал ему вкратце, и он медленно кивнул.

Ну, есть множество богов, существ и волшебников, которые в настоящее время являются действующими членами клуба, и в состоянии помочь вам. И довольно многие из них находятся сегодня здесь. Ступайте через эти двери, и вы найдете большинство из них расслабленными в паровых ваннах. Уверен, вы найдете кого–то или что–то, кто сможет помочь вам. Не стесняйтесь пользоваться клубными маслами, но не крадите полотенца. У нас очередная недостача.

О, не думаю, что мы должны тревожить их в ванне, — сказал я быстро. — Столовая подойдет лучше.

Стюард в изумлении вскинул брови.

Столовая и тошниловка находятся за пределами ванн, сэр. Ожидается, что все члены клуба очистят себя полностью, прежде, чем будут допущены к обеду. Вы не можете быть допущены в вашем… нынешнем состоянии. У нас есть стандарты обслуживания. Если вы снимете всю вашу одежду…

Всю? — спросила Сьюзи, немного зловеще.

Ну, разумеется, — ответил стюард. — Вы же не принимаете ванну в одежде, не так ли? Я имею в виду, вы, очевидно, варвары, но есть пределы поведения, которые мы готовы терпеть здесь. Это цивилизованный клуб для цивилизованных людей. Цивилизованные люди чистоплотны. Если вы желаете встретиться с нашими самыми выдающимися членами клуба, мы не можем позволить…

Не можете? — уточнила Сьюзи, ее рука опустилась на одну из гранат на

поясе.

Стюард, возможно, не знал что такое граната, но он узнавал угрозу, когда видел ее. Он выпрямился во весь рост.

Этот клуб находится под защитой всего пантеона римских богов и богинь. Учините здесь любые неприятности и покинете этот вестибюль в нескольких ведрах.

Сьюзи громко фыркнула, но убрала руку с гранаты.

Не думаю, что он блефует, Тейлор. Нет ничего более строгого и упорного в своих правилах и традициях, чем недавно сформированный эксклюзивный клуб. А римские боги были известны своим практическим подходом к поражению неверующих.

Я взглянул на стюарда, и он отступил на шаг.

Они не могут помешать нам.

Может и нет, — сказала Сьюзи. — Но если мы пробьемся с боем внутрь, можешь быть уверен, никто не станет разговаривать с нами. Существа, которые могут помочь нам, не из тех, кого мы можем надеяться подкупить или запугать. Черт, Тейлор, что станет, когда я буду голосом разума? В чем дело, ты забыл надеть чистое нижнее белье?

Ты не должна этого делать, Сьюзи, — сказал я. — Ты можешь остаться здесь, пока я пойду внутрь.

К черту это. Кто–то должен присматривать за твоей голой спиной. Особенно в подобном месте.

— Я пытаюсь защитить тебя, Сьюзи. После того… что случилось с тобой…

Мне не нужна защита. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Меня не волнует это, Джон. Серьезно. Ты бываешь очень… милым, но не волнуйся за меня.

Я впился взглядом в стюарда.

Это должно стоить того. У вас есть реально могущественные существа сегодня?

О да, сэр. Всевозможные. У нас есть даже настоящее божество в резиденции. Посейдон, бог морей, удостоил нас своим благородным присутствием. Будьте тактичны с ним, он выпил. Он также бог лошадей, хотя никто, кажется, не знает, как это случилось. Не упоминайте этого, вы только расстроите его, и потребуются столетия, чтобы вытащить все водоросли из бассейна после этого. Если вы проследуете за мной…

Он повел нас через двери в дальнем конце вестибюля к приятной маленькой раздевалке, с длинными деревянными лавками. За следующими дверьми я услышал голоса и звуки брызг. Воздух был ароматным и приятно теплым. Стюард многозначительно кашлянул.

Если позволите мне взять вашу… одежду сэр и леди, я полностью ее вычищу прежде, чем вы уйдете. Это не займет много…

Осторожнее с плащом, — предупредил я. — В нем встроена серьезная защита.

— Ни на секунду не сомневался, сэр.

И не возись с моим оружием, — проворчала Сьюзи. — Или придется отскребать ваших людей со стен совком.

Она сбросила с плеча дробовик в его длинной кобуре, затем сняла нагрудные патронташи пуль и пояс гранат. Стюард принял их с соответствующей осторожностью. Сьюзи не смотрела на меня, когда сбрасывала свой кожаный жакет, и ничего не дрогнуло на ее лице, вообще ничего. Я снял свой плащ. Это было сродни лишению доспехов. Сьюзи сняла рубашку и вылезла из кожаных штанов. Под одеждой она носила простои функциональный лифчик и трусики. Это имело смысл. Никто другой никогда даже не ожидал увидеть их. Я снял рубашку и брюки, обрадованный тем, что не забыл надеть чистую пару жокеев этим утром. Никогда не любил боксеры.

Я всегда любил быть уверенным в том, где все находится. Сьюзи сняла нижнее белье, и я тоже. Стюард собирал все, стараясь изо всех сил показать, что наша нагота ничего не значила для него. Он свалил все в одну кучу и поднял ее, почти исчезнув за нею.

Ваша одежда будет почищена, а ваше оружие будут охранять, пока вы не будете готовы уйти, сэр и леди. Наслаждайтесь ваннами оставайтесь, сколько пожелаете, и, пожалуйста, не забудьте выйти из бассейна, чтобы помочится.

Он отступил и двери захлопнулись за ним, оставив нас с Сьюзи наедине. Долгое время мы стояли и смотрели друг на друга. Из всего того, что мы сделали и пережили вместе, мы никогда не видели друг друга обнаженными. Я думал что буду чувствовать себя неловко, но по большей части все еще чувствовал себя защищенным. Поначалу я держал свой взгляд на ее лице, стараясь быть вежливым но Сьюзи не беспокоилась о подобном. Она рассматривала меня с нескрываемым любопытством. Поэтому я поступил также. На ней было так много шрамов, так много старых ран, что по ее телу как по карте можно было проследить всю ее нелегкую жизнь.

И это только те, что видны, — сказала Сьюзи. Она улыбнулась, когда наши глаза встретились. — Неплохо, Тейлор. Мне всегда было интересно, как ты выглядишь без плаща.

Ты выглядишь великолепно, — сказал я. — Я всегда думал что у тебя где–нибудь будут татуировки.

Нет, — сказала она небрежно. — Никак не могу решиться. Просто знаю, что, в конечном счете, возненавижу ее утром.

Только к лучшему, — сказал я. — Это походило бы на небрежное граффити на шедевре.

О, пожалуйста, Тейлор. У меня не было иллюзий о том, как я выгляжу. Еще до моего нового лица.

Ты хорошо выглядишь, — сказал я настойчиво. — Поверь мне.

— Ты сладко говорящий дьявол, Тейлор.

Мы не могли больше поддерживать легкий тон беседы, поэтому перестали говорить. У нее было хорошее тело, с большой добротной грудью и приятным упругим животиком. Но шрамы были повсюду: ножевые ранения, пулевые ранения, следы от зубов и когтей. Ты не можешь быть лучшим и самым опасным охотником за головами в Темной Стороне, не будучи готовым сражаться лично в рукопашном бою.

У тебя также есть шрамы, — сказала наконец Сьюзи. — Жизнь наложила свой отпечаток на нас, Джон.

Она протянула руку, и медленно, осторожно, проследила некоторые из моих шрамов кончиком пальца. Только самый кончик ее указательного пальца, касающийся нежно как бриз, блуждал по моему телу. Я стоял неподвижно. Сьюзи неоднократно подвергалась сексуальному насилию в детстве ее собственным братом. Она убила его за это, в конце концов.

Но с тех пор она никогда не была в состоянии коснуться или быть тронутой, кем угодно. Даже к самому краткому прикосновению, самым нежным ласкам. Ни от любовников, ни от друзей, или даже меня. Она подошла поближе, и я боялся шелохнуться, не желая напугать ее. Один бог знает, сколько сил ей потребовалось, чтобы сделать эту мелочь. Я видел как ее грудь поднялась и опустилась, когда она глубоко вздохнула. Ее лицо было спокойным, задумчивым. Мне так хотелось протянуть к ней руку… но, в конце концов, ее рука опустилась, и она отвернулась.

— Я не могу, — сказала она. — Не могу… даже с тобой, Джон.

Все в порядке, — сказал я.

Нет, это не так. Это никогда не будет в порядке.

Ты прошла такой длинный путь, Сьюзи.

Она покачала головой, все еще не глядя на меня.

Что сделано, то не изменить. Я всегда знала это. Я не могу… полюбить тебя, Джон. Не думаю, что во мне все еще есть это.

Конечно, есть, — сказал я. — Пять лет назад, ты выстрелила мне в спину, чтобы остановить мой отъезд, помнишь?

Она кивнула, и снова посмотрел на меня.

Это был призыв к вниманию.

Я приблизился, изо всех сил стараясь казаться благосклонным, не оказывая давления на нее.

Было время… когда ты была не в состоянии сделать и этого, Сьюзи. Ты меняешься. Я тоже. И мы, монстры, должны держаться вместе.

Она посмотрела на меня, и хотя она не улыбалась, все же не отвела взгляд. Медленно, и очень осторожно, я поднял руку, и самыми кончиками пальцев коснулся рубцовой ткани шрама и ожога, которые теперь составляли правую сторону ее лица. Жесткая кожа была на ощупь холодной и мертвой. Сьюзи смотрела мне в глаза, почти зажмурившись, но не дрогнула.

Ты знаешь, — сказал я, — что я никогда не позволю причинить тебе снова подобную боль. Я буду истекать кровью, страдать и умру прежде, чем позволю этому вновь случиться.

Но это было слишком рискованно. Тепло исчезло из ее глаз, и я быстро убрал руку от ее лица. Она посмотрела на меня долгим взглядом с выражением спокойствия, бесстрастия и полного контроля на лице.

Я могу позаботиться о себе, Тейлор. Но спасибо за заботу. Пойдем посмотрим на ванны?

Почему бы нет? — сказал я. Момент близости прошел и я знал, что ничего не мог сделать, чтобы вернуть его. — Но если кто–нибудь укажет на меня и засмеется, я буду бить его головой об стену, пока его глаза не поменяют цвет. Даже если он бог.

Мужнины, — сказала Сьюзи. Она сжала с досадой руки. — Я чувствую себя голой без моего дробовика.

Ты и так голая.

Мы открыли двери раздевалки и вошли в большой заполненный паром зал, большую часть которого занимал грандиозный бассейн. Воздух сразу же стал горячим и вязким, наполнившись густым словно туман паром. Полдюжнны рабов были заняты закидыванием углей в железную жаровню и заливкой их большими кувшинами воды. Мы со Сьюзи двинулись вперед, и пар слегка рассеялся, когда мы подошли к бассейну. Откинувшись на кушетках, там сидели несколько обнаженных мужнин и женщин и еще кучка других созданий, по голым телам которых было сразу понятно, что они далеко не люди. В самом бассейне плавали несколько русалок, все с дерзкими улыбками, подпрыгивающей грудью и длинными раздвоенными рыбьими хвостами. Полдюжнны дельфинов прыгали вверх и вниз в воде, хвастаясь своей виртуозностью и большой зубастой усмешкой. Там были русалки, сирены и еще какие–то другие ползучие существа, а на дальнем краю бассейна, под девять метров ростом, словно холм, сидел морской бог, Посейдон. Его голова упиралась в потолок, а ноги занимали весь конец бассейна. Его огромное тело густо покрывали волосы, а бородатое лицо было невероятно красивым. Его размеры были все еще человеческими, кроме действительно впечатляющих причиндалов. Мне пришлось отвернутся. Я не мог позволить себе испугаться, прежде чем даже начал переговоры. Из бассейна и рядом с ним, мужнины, женщин и остальные с любопытством смотрели на меня и Сьюзи. Я не мог избавиться от ощущения, что многие люди выглядели лучше одетыми.

Эй, — сказала Сьюзи. — Ты заметил у Посейдона…

— Я пытаюсь не делать этого.

Подними глаза, Тейлор. Я имею в виду, у него нет пупка.

Я посмотрел. Его не было.

— Ну, конечно, — сказал я. — По преданиям он был создан, а не рожден.

К этому времени мы достигли края бассейна. Разговоры прекратились, когда мы осторожно перемещались между членами клуба, развалившихся на кушетках. Видимо наша репутация обогнала нас и здесь. К сожалению, это не остановило одного бедного дурака, он лениво протянул руку и лениво погладил задницу Сьюзи. Она вырубила его прямо на кушетке и бросила в бассейн. Раздался общий смех и даже несколько аплодисментов, и я слегка расслабился.

Храбрый поступок, милая, — сказал Посейдон, его громкий голос прогрохотал сквозь насыщенный паром воздух. — Подходите, смертные, и скажите, какую милость вы хотите от меня.

Мы двинулись вперед по краю бассейна, и остановились в конце, глядя на бога. С близкого расстояния, лицо у него было большое, широкое и улыбчивое, и при всем размере бога и подавляющем присутствии моей первой мыслью было, «Он не выглядит слишком умным».

Мне казалось, когда ты бог, с могуществом бога, ты не должен быть тупым.

Вы не из этого времени, верно? — непринужденно сказал он. — От вас пахнет Хроносом.

Разве он не был греческим богом? — спросила Сьюзи.

Посейдон пожал плечами.

Мы держали нескольких из старой иерархии для полноты картины.

Мы путешественники, — сказал я. — Из будущего.

— Туристы, — произнес Посейдон. Он казался разочарованным.

Вы видели других путешественников, вроде нас? — спросила Сьюзи.

О, да. — Посейдон лениво почесал вьющиеся волосы на выпуклом животе. — Здесь постоянно есть парочка туристов, всегда ужасно жаждущих рассказать нам все о будущем, из которого они прибыли. Как будто мне важно. Будущее словно задница — у каждого есть свое. В конце концов, независимо от того, что придумают общественные мужи, они всегда будут нуждаться в своих богах. Ничто не дает такую уверенность, как бессмертие и мощь, выходящая за пределы разумного.

Внезапно он нахмурился.

И слишком многие из них будут настаивать на разговоре об этом новом боге, Христе. Не могу сказать, что знаю мальца. Он популярен, в ваше время? Он присоединился к нашему пантеону?

Не совсем, — ответил я. — Там, откуда мы прибыли, никто больше не верит в ваш пантеон.

Его лицо омрачилось, а затем опасно потемнело. Я понял, что слова были ошибкой, когда услышал как они выходят из моих уст, но есть что–то в том, чтобы быть голым перед другим голым мужчиной в пять раз выше тебя, что мешает сконцентрироваться. Посейдон резко встал и ударился головой об потолок. Плитка треснула и разбилась, осколки попали в бассейн, в то время как Посейдон схватился за голову и заорал от боли. Никто не засмеялся и большинство из существ в бассейне отступили к дальнему концу. Бог ярко засиял, затем вскинул руки и молнии обрушились из ниоткуда. Яркие разряды пронеслись через помещение бассейна, и несколько членов клуба вскочили с кушеток и убежали, спасая свои жизни. Меня не покидало чувство, что им стоило сделать это раньше. Существа в бассейне пропали, исчезли обратно туда, откуда пришли. Я схватил кушетку, опрокинул ее, и мы с Сьюзи спрятались за нее, пока продолжалась гроза.

Чудесно, Тейлор, — сказала Сьюзи.

Для запредельно сильного бога у него реально паршивая меткость, — сказал

я.

Внезапно молнии прекратились, и кушетка отлетела перед нами. Посейдон отшвырнул ее через бассейн, а затем наклонился, уставившись на меня и Сьюзи. Его лицо было багровым от ярости и очень уродливым.

Мы отползли назад, а затем рванули со всех ног к другому концу бассейна, пока его огромное тело увеличивалось за нами. Посейдон стоял, склонившись в бассейне, его сгорбленная спина упиралась в потолок. Он становится все больше с каждой минутой, полностью заполняя собой баню. Он ревел ,как обезумевший бык, и звук был оглушителен, поскольку отражался от плиточных стен.

Итак — сказала Сьюзи, слегка задыхаясь. — Мы голые и безоружные, лицом к лицу перед реально обозленным богом. Какова твоя следующая блестящая идея?

— Я думаю!

Так думай быстрее!

Посейдон все еще рос, и потолок помещения треснул ,когда его спина и плечи уперлись в него. Он потянулся к нам своими огромными руками, и мы разбежались в разных направлениях Бог сделал небольшую паузу, разрываясь между двумя противоречивыми решениями, и пока он боролся с этой дилеммой, я ненароком заметил, что огромный бассейн был почти полностью высушен. Посейдон был богом моря, и он впитал всю воду из бассейна, чтобы увеличиться в объеме. Но это была также и паровая баня… Я схватил одну из кушеток, использовал ее в качестве рычага, и скинул железную жаровню, полную углей, прямо в бассейн. Образовался большой выброс пара, когда угли упали в то, что осталось от воды, и в мгновение все исчезло в густом тумане. Посейдон гневно закричал, но голос его уже не звучал так громко.

Пар медленно рассеивался, показывая практически человеческого размера бога, стоявшего смущенно рядом с бассейном. Чрезвычайная высокая температура вскипятила избыток воды прямо в нем. Сьюзи побежала вперед и была через мгновение подле него, сжимая в руке длинный заостренный кусок древесины из разломанной на части кушетки. Она схватила клок кудрявых волос бога, закинула его голову назад, и приставила острый деревянный конец к его горлу.

— Хорошо, хорошо! — закричал Посейдон. — Смертный, отзови свою женщину!

Может быть, — сказал я, прогуливаясь вдоль бассейна присоединиться к ним. — Теперь ты готов для более тесного сотрудничества?

Да, да! Ты должен позволить мне выбраться отсюда, прежде, чем высокая температура испарит меня полностью! Ненавижу, когда это происходит.

Нам нужно одолжение, — сказал я твердо.

Посейдон недовольно нахмурился.

Что угодно, лишь бы избавиться от вас.

Нам нужно переместиться дальше в прошлое, — сказал я.

Двести лет должно хватить, — сказала Сьюзи.

К самому началу Темной Стороны, — заключил я.

Ох — сказал бог. — С этим будет проблема. Боги! Ослабь эту деревяшку, женщина! Только потому, что моя божественная сущность может восстановить любые повреждения, не означает, что я не чувствителен к боли! Слушайте, я не занимаюсь путешествиями во времени. Это владения Хроноса. Я ведь только бог моря, и лошадей, из–за бухгалтерской ошибки, и я не властен над временем. Мы, боги, действительно очень строги, когда дело доходит до установления границ. И нет, я не могут познакомить вас с Хроносом, никто не видел его долгие годы. Мне жаль, но я действительно не могу вам помочь!

А кто может? — спросила Сьюзи.

— Я не знаю… не знаю! Честно, не знаю! О боги, меня сейчас прикончит эта щепка, я знаю это… Слушайте, есть действительно ужасный бар неподалеку отсюда, предположительно старейший бар в Темной Стороне. Это подходящее место для вопросов.

Сьюзи уставилась на меня.

Даже не думай сказать, я говорил тебе это, Тейлор.

Я бы не осмелился, — заверил я ее. Я посмотрел на Посейдона. — Как называется бар?

«Судный день». И это говорит лишь о том, что у кое–кого классическое и извращенное чувство юмора. Хотите, чтобы я переправил вас туда?

Ты можешь это сделать? — спросил я.

Только с вашего согласия, в моем нынешнем ослабленном состоянии, или мне придется отправить вас обоих на луну, в данный момент… Ой! Больно, женщина!

Отправь нас в бар, — сказал я. — Прямо туда, без отклонении и со всей нашей одеждой и оружием. И даже не думай о прибытии после нас.

Поверь, — сказал бог, — я никогда не захочу увидеть вас вновь, за всю мою бессмертную жизнь.




Глава десятая. Повод умереть


Когда мы со Сьюзи Стрелком прибыли в старейший бар в мире, мы были одеты в одежду друг друга. То, ли это было последним актом злости от чрезвычайно рассерженного бога, то ли просто еще один пример того, что он был ужасно тупым, но результат состоял в том, что мы с Сьюзи прибыли выглядя удивленными и уязвимыми. Что всегда опасно в старейшем баре в мире, безотносительно эпохи, в которой вы находитесь. Огромная неповоротливая фигура, целиком укутанная в медвежью шкуру, направилась вразвалку к Сьюзи, злобно усмехаясь. Сьюзи пнула его прямо в живот с такой силой и энтузиазмом, что люди, сидящие в десяти метрах от нее, издали сочувствующий звук, а я треснул парня по затылку, пока он падал, просто для ясности ситуации. Некоторые из друзей человека–медведя решили вмешаться и вскочили на ноги, вытаскивая разнообразное оружие и издавая различные угрожающие звуки. Я достал дробовик Сьюзи из кобуры, висящей на моей спине, и бросил ей, через мгновение появилась кровь и мозги на всем протяжении ближайшей голой каменной стены. И после этого, все оставили нас в гордом одиночестве.

Люди за ближайшими столами и длинными деревянными скамьями старательно не обращали никакого внимания, пока мы с Сьюзи раздевались и обменивались одеждой. К черту застенчивость, я ни в жизни не стану пробивать себе путь через Темную Сторону, одетый в бюстгальтер и штаны Сьюзи. И судя по скорости, с которой раздевалась Сьюзи, у нее определено были подобные же мысли. Мы взяли собственную одежду, быстро оделись, и потратили немного времени, проверяя, что все наше оружие и устройства были там, где они должны быть. Нам не хотелось возвращаться в клуб «Лондиниум» и подавать жалобу. Внезапно, яростно и повсеместно. Но все было там, где должно быть, и стоит сказать, что клуб проделал превосходную работу по чистке нашей одежды. Нигде не было ни единого пятнышка крови, и мой длинный белый плащ не выглядел таким ослепительно чистым, с тех пор, как я купил его. Они даже отполировали металлические гвоздики на кожаном жакете Сьюзи и начистили все пули в ее нагрудных патронташах. Таким образом, восстановив наше достоинство, мы с Сьюзи свирепо огляделись вокруг и зашагали через плотно стоявшие столы и скамьи к длинной деревянной стойке бара в задней части зала.

Место было убогим: переполненным, отвратительно грязным, и оно действительно паршиво пахло. Здесь не было ни окон, ни очевидной вентиляции, и жирный дым висел в воздухе, как плавающая блевотина. Факелы в держателях и масляные лампы в нишах голых каменных стен только немного отгоняли общий мрак. Нечто липкое было на полу, и я даже не хочу думать о том, что это может быть.

Крысы отсутствовали, но это, вероятно, только потому, что присутствующие посетители съели их. На этот раз, посетители бара выглядели по большей части людьми. Грубые и омерзительные отбросы Земли, большинство из них выглядело так, словно стать бандитом и отморозком будет для них явным шагом вверх по социальной лестнице. Они носили простые грязные туники и меха, которые выглядели так, словно были еще частью животных не далее как этим утром. Все были хорошо вооружены и выглядели готовыми использовать свое оружие при первых признаках провокации.

Бар был оглушительным местом, где одновременно были слышны полдюжины драк и огромное количество реально паршивых застольных песен. Кто–то, весь покрытый вайдой, делал татуировку замысловатого друидского узора на спине варвара при помощи костяной иглы, горшка вайды и маленького молоточка, и варвар вел себя, как слабак к всеобщей радости своих товарищей. Двое бессознательных пьяниц были тщательно ограблены полудюжиной шлюх, которые выглядели скорее страшно, чем сексуально. Одна из них подмигнула мне, когда я прошел мимо, и мне пришлось сдерживаться, чтобы не вздрогнуть. Здесь была приблизительно дюжина волосатых типов, я вполне уверен, что это были оборотни, по крайней мере, один вампир, и кучка особенно зверских типов, которых я не стану причислять к людям без подробной родословной и генного теста.

Ты отводишь меня в самые лучшие места, Тейлор, — сказала Сьюзи. — Надеюсь, что все мои выстрелы попадут в цель.

Полагаю, что у этого места еще не было времени упрочить свою репутацию, — сказал я.

Ему некуда стремиться. Я испытываю желание стрелять здесь во всех без разбора.

— Ты всегда так поступаешь, Сьюзи.

Верно.

Люди отступили, когда мы приблизились к длинной деревянной стойке, давая нам больше пространства. В подобном сомнительном месте, это было реальным комплиментом. Я хлопнул ладонью по стойке бара, чтобы привлечь внимание барменов, и нечто маленькое, темное, и юркое пробежало по тыльной стороне моей ладони. Я не вскрикнул, но был близок к этому. Кто–то дальше за стойкой поймал маленькое, темное, юркое существо, и съел его. За барной стойкой посетителей обслуживали мужчина и женщина, раздавая вино в дешевых оловянных кружках и кубках. Мужчина был высок для этой эпохи, будучи ростом под метр семьдесят или семьдесят пять, и носил грубую тунику, настолько грязную, что нельзя было сказать, какого цвета она могла быть изначально. У него было продолговатое бледное лицо, с черными как смоль волосами и густой бородкой, широко расставленными хмурыми глазами, орлиным носом с расширенными ноздрями и сжатым ртом.

Женщина с ним едва достигала полуметра, но восполняла это неизменным полным недоброжелательности взглядом, коим она одаривала всех и каждого. Она сплела свои светлые волосы в два торчащих рога при помощи глины, а лицо у нее было, как бульдожья задница. Ее грязная туника успешно скрывала любые другие женские прелести, которыми она, возможно, обладала. Эти двое разливали напитки, протягивали посетителям, хватали деньги и громко отказывали в какой–либо сдаче. Время от времени они били людей большими деревянными дубинками, которые находились под стойкой бара. Было не всегда понятно, почему они поступали так, но в подобном месте я не сомневался, что жертвы заслуживали этого, и вероятно гораздо большего. Мужнина и женщина упорно игнорировал мои попытки привлечь их внимание, пока Сьюзи не выстрелила из дробовика в бутылки стоящие позади бара — действие, которое всегда было одним из ее любимых способов привлечения внимания. Клиенты вокруг нас отодвинулись еще дальше, некоторые из них громко заметили, что уже поздний час и им пора домой. Мужнина и женщина за барной стойкой нехотя двинулись в нашу сторону. Он выглядел еще более угрюмым, она выглядела еще более ядовитой.

Полагаю, что нет шансов получить от вас оплату за ущерб? — спросил мужик.

Ни малейшего шанса, — весело ответил я.

Он фыркнул печально, как будто и не ожидал ничего другого.

— Я Марцел. Это жена, Ливия. Мы управляем этим местом, за наши грехи. Кто ты и чего хочешь?

— Я Джон Тейлор, а это Сьюзи Стрелок…

Ох мы слышали о вас, — отрезала Ливия. — Дебоширы. Чужаки. Варвары, без уважения к надлежащим способам ведения дел. — Она громко фыркнула, очень похоже на ее мужа. — К сожалению, вы, кажется, также очень могущественные и опасные, грязными и неожиданными способами, поэтому мы вынуждены быть вежливыми с вами. Видите, я улыбаюсь вам. Это моя вежливая улыбка.

Это больше походило на крысу, пойманную в ловушку. Я посмотрел на Марцела. Его улыбка была не намного удачнее. У меня сложилось ощущение, что у него было мало практики, с такой женой, как Ливия.

Вас нужно чтить, — сказал он уныло. — Знаете, она ведь не улыбается кому угодно.

Заткнись, Марцел, я говорю.

Да, дорогая.

Полагаю, вы ожидаете напиток за счет заведения? — спросила Ливия, тоном, которым обычно обвиняли тех, кто насиловал трупы. Марцел два кубка хорошего пойла.

Да, дорогая.

Он аккуратно налил две весьма маленькие порции красного вина в оловянные кубки, которые похоже были избиты тем, кто был уже пьян или, по крайней мере, прибывал в очень паршивом настроении.

Мы со Сьюзи попробовали вино, а затем оба скривили губы в одинаковом выражении отвращения. Должно быть, я попробовал еще худшее в своей жизни, но я с трудом мог сказать, когда. Это походило на уксус в который помочились, только не настолько приятно.

Это хорошее пойло? — спросила Сьюзи.

Разумеется, — ответила Ливия. — Это то, что мы сами пьем.

Это многое объясняет, подумал я, но на этот раз мне хватило ума не говорить об этом вслух

Вы управляете этим баром? — спросил я.

Отчасти — ответил Марцел . — Бар принадлежит одной старой ведьме, мы только управляем им для нее. Мы рабы, связанные с этим баром законом и волшебством до конца наших жизней. Мы хорошо работаем, поскольку обет заставляет нас, но в свободное время мы мечтаем о побеге и мести.

— И, пусть другие страдают, как страдали мы, — добавила Ливия.

— Ну да, это тоже естественно.

Знаете, мы ведь не всегда были рабами — сказала Ливия, с хорошо отрепетированной горечью. — О, нет! Мы были уважаемыми людьми, чтоб вы знали. Римскими гражданами на хорошем счету. Ни разу не были замечены в злачном месте подобном этому… Но потом у него начались проблемы с бизнесом…

Она обратила всю силу своего сердитого взгляда на мужа, который ссутулился еще сильнее под его давлением.

Это были строго временные трудности — сказал он угрюмо. — Проблемы с оборотом наличных средств. Подобные дела. Если бы мне дали немного больше времени уверен, что я, скорее всего, уладил бы дела к общему удовлетворению…

Но ты не уладил, — отрезала Ливия. — В итоге, кредиторы закрыли наш бизнес и продали нас обоих в качестве рабов на открытом аукционе, чтобы покрыть наши долги. — Она даже всхлипнула, охваченная воспоминаниями. — Какое унижение! Все наши друзья и соседи были там, наблюдая. Люди, которые ели за нашим столом и стали свободными благодаря нашим деньгам и влиянию! Некоторые из них смеялись. Другие делали ставки!

Нам повезло быть проданными вместе, дорогая, — заметил Марцел — Как муж и жена. Мы могли расстаться навсегда.

Да, — сказала Ливия. — Так и есть. Мы никогда не расставались, и никогда не будем.

Никогда, — сказал Марцел. Они держались за руки, и пока ни один из них не хмурился, возникла определенная близость между ними. С кем–то еще, это могло быть даже трогательно.

В общем, — сказал Марцел, — поскольку мы имели некоторый опыт управления питейным заведением в прежней жизни, мы были куплены владельцем этого ужасного места, который срочно нуждался в персонале.

Мы были куплены посредником и никогда не видели владельца в лицо. Знай мы, кто это был и что это за бар, мы скорее вызвались добровольцами на соляные шахты. В этом месте персонал сменяется быстрее, чем рабы на камбузе. Предыдущий муж и жена были убиты, приготовлены, и съедены, в довольно буйный субботний вечер. Никто даже не знает, что случилось с парой до них.

Никто столько не продержался, как мы, — сказала Ливия, с некоторой долей гордости. В основном потому, что мы ни от кого не терпим дерьма. Ты должен быть строгим, но справедливым. Строгим, а порой и откровенно жестоким. Мой муж, может и не выглядит таким, но он действительно ужасен, когда выходит из себя.

Да, но никто не может быть опаснее тебя, дорогая, — сказал Марцел великодушно. Он нежно улыбнулся, когда похлопал ее по руке. — Никто не может подсыпать слабительное или яд в кубок вина лучше, чем ты.

И никто не режет горло аккуратнее, чем ты, дорогой Марцел. Он как хирург, серьезно. Одно удовольствие наблюдать за его работой.

Кому на самом деле принадлежит этот бар? — спросил я, чувствуя явную потребность сменить тему.

Некой могущественной волшебнице, былых времен, — ответил Марцел — Якобы, существующую целую вечность. Ее зовут Лилит.

Разумеется, — сказал я, медленно. — Так и должно было быть.

Мы никогда не встречались с нею, — сказала Ливия. — Не знаю никого, кто бы встречался. Действительно скрытная хозяйка.

Сьюзи посмотрела на меня.

— Почему Лилит захотела владеть баром?

— Я спрошу ее, — сказал я. — После того как задам все остальные вопросы в моем списка.

Итак — сказал Марцел. — Какое злополучное, но необходимое дело привело вас в это ужасное место? Какую помощь или совет мы можем предложить вам, чтобы вы ушли и перестали нам докучать?

Мы ищем могущественное существо, — сказал я. — Кого–то или что–то достаточно владеющего магией для отправки нас назад во времени как минимум на пару сотен лет. Можете порекомендовать кого–нибудь?

Марцел и Ливия переглянулись.

Ну, — сказала наконец Ливия, — если это то, чего вы хотите… Лучше всего вам подойдут римские боги и богини. Они все получили столько власти, что не знают, что с нею делать, и каждый из них открыт для молитв, лести, и взяток.

Не вариант, — сказал я. — Мы очень круто расстроили Посейдона.

Марцел громко фыркнул.

Не беспокойтесь об этом, боги сильно недолюбливают друг друга. Одна большая неблагополучная семья, с инцестом и отцеубийством всегда присутствующими в меню. Я могу не задумываясь назвать вам полдюжины тех, кто поможет вам назло Посейдону.

Вроде он называет себя Нептуном в эти дни, — сказала Ливия. — Но он настолько туго соображает, что продолжает забывать это.

Я обдумал предложение.

Можно ли доверять этим богам? — спросил я наконец.

Конечно нет, — ответил Марцел — Они боги.

Предложите кого–нибудь еще, — сказала Сьюзи.

Ну, вроде есть один городок где–то на юго–западе, где можно лично встретиться с Матерью–Землей, и ходатайствовать ей относительно помощи — задумчиво сказал Марцел. — Но это как минимум в месяце путешествия через опасную территорию.

Еще есть боги друидов, — сказала Ливия. — Формально, любые деловые отношения с ними в римском праве караются смертью, но это Темная Сторона, так что… Сколько денег у вас есть?

— Достаточно, — сказал я, надеясь, что это правда.

Шаманы друидов являются могущественными магами — сказал Марцел — Особенно за пределами городов, но они злобные и к тому же коварные.

Мы можем позаботиться о себе, — сказала Сьюзи.

Что они захотят за оказанную нам помощь? — спросил я.

Руки и ноги, — сказал Марцел. — Возможно, в буквальном смысле. Они очень заинтересованы в живых жертвах, когда речь заходит о подаче просьбы их друидским богам. Можете назвать кого–нибудь, кого вы не очень возражали бы передать друидам, для ритуальной пытки и жертвоприношения?

Пока нет, — сказала Сьюзи.

Ливия пожала плечами.

Большинство из богов или существ захотят оплаты кровью, страданиями, вашей душой, или чьей–то еще.

Допустим… всегда есть Херн Охотник — сказал с сомнением Марцел.

Да! — воскликнул я, вновь хлопая рукой по барной стойке, затем пожалев об этом, когда нечто липкое вцепилось в нее, и мне пришлось отдернуть руку обратно. — Конечно, Херн Охотник. Я и забыл что он был здесь, в это время.

Херн? — уточнила Сьюзи. — Этот потрепанный божок, что бродит по Переулку Крыс с остальной частью бездомных?

Он обладает мощью, здесь и сейчас, — сказал я. — Значительной мощью, которую он черпает из дикого леса старой Англии и всех существ, которые живут в нем. Он был или более правильно сказать будет, учителем Мерлина. Ах да… У него более чем достаточно мощи помочь нам.

Если вы сможете убедить его, — заметила Ливия.

— Я могу убедить, кого угодно, — сказала Сьюзи.

Где нам найти Херна Охотника? — спросил я.

Он живет в диком лесу, вдали от городов и цивилизации — ответил Марцел. — Никто не найдет его, если он не хочет быть найден, да и те чаще всего сожалеют об этом. Но мы с женой имели дело с Херном и его Судом в прошлом. — Мы можем отвезти вас прямо к нему.

Могли бы, — быстро сказала Ливия. — Но что нам с того? Что вы дадите нам за возможность отвезти вас прямо к Херну Охотнику?

Мы со Сьюзи обменялись взглядами.

Чего вы хотите? — покорно спросил я.

Нашу свободу, — ответил Марцел. — Свободу от этого ужасного места, нашей ужасной жизни, нашего незаслуженного рабства.

Мы сделаем все, лишь бы снова стать свободными, — сказала Ливия. — И тогда мы отомстим всем тем, кто презирали насмехался над нами!

Избавь нас от наших цепей, — сказал Марцел. — И мы все сделаем для вас.

Все, — подтвердила Ливия.

Ладно, — сказал я. — Договорились. Отведите нас к Херну, и я освобожу вас от того обета, что держит вас здесь.

Ливия насмешливо улыбнулась мне.

Это не так просто. Старая ведьма Лилит довольно могущественна. Ты можешь помешать ей отправить своих людей за нами, чтобы вернуть свое имущество?

Она послушает меня, — сказал я. — Она моя мать.

Марцел и Ливия тупо смотрели на меня секунду, а затем оба отринули от меня, также, как отскакивают от змеи, как только понимают, что она ядовита. На их лицах отразился шок и страх а затем… что–то еще, но они быстро отвернулись переговорить друг с другом, прежде чем я смог понять, что это было. Сьюзи задумчиво посмотрела на меня.

Мне казалось, мы согласились, что будет плохой идеей, если Лилит этой эпохи узнает, что ты здесь?

Дай мне передохнуть, — сказал я спокойно. — Я тут придумываю на лету. Я могу найти способ разорвать их обет; вот что я должен сделать, помнишь? Но я не думаю, что доверяю хоть одному из этой пары дальше, чем я могу добросить мокрую сигарету, и этого не достаточно, чтобы допустить их к моим маленьким секретам, ясно?

Марцел и Ливия снова приблизились к нам. Их лица были совершенно невыразительны, но язык их тела был явно настороженный.

Мы отведем вас к Херну, — сказал Марцел. — Мы решили, что если кто–то и может дать нам нашу свободу и нашу месть, это ты. — Но знайте, Херн Охотник, не самый сговорчивый бог. Его не заботят дела смертных мужчин и женщин. Он, как известно, часто использовал их в качестве добычи на своей охоте. И он ненавидит все, что исходит от городов.

Не волнуйтесь, — сказал я. — У нас есть то, что мы можем использовать, чтобы добиться его помощи.

Что, у нас есть? — спросила Сьюзи.

Знание того, что будущее уготовило для него, — сказал я. — Если он послушает, возможно, он сможет изменить то, что судьба в настоящее время готовит ему. Но, вероятно, он не послушает. Боги всегда считают, что этого не может случиться с ними. Но… я ни разу не встречал Существо, которое могло сопротивляться знанию будущего.

Могу я указать на то, что Посейдон совсем не справился с этим знанием?

Ну, да, но Посейдон тупой хрен.

— И очень большой, — сказала Сьюзи торжественно.

Если вы оба закончили шушукаться, — строго сказала Ливия, — могу я заметить, что мы с мужем не можем уйти из этого бара, пока не появится наша замена, или бар не опустеет?

Без проблем, — сказал я. — Сьюзи?

И спустя несколько выстрелов дробовика и одной осколочной гранаты, бар был совершенно пуст.

Что значит, мы должны ехать на лошадях? — спросила Сьюзи, зловеще нахмурившись.

Херн Охотник держит свой Суд в диком лесу, — терпеливо объяснил Марцел. — Он никогда не входит в город. Таким образом, мы должны отправиться к нему. И поскольку это предполагает долгую поездку, мы нуждаемся в лошадях.

Я взглянул на четырех лошадей, которых Марцел предлагал мне купить. Торговец лошадьми продолжал кланяться, улыбаться и говорить комплименты о моей очевидной проницательности, но я игнорировал его. Марцел и Ливия выбрали этих четырех лошадей из многих доступных, и я не собирался показывать свою неосведомлённость, говоря что–то неуместное. Все, что я знал о лошадях, заключалось в том, что они мочатся на каждом углу, и душу отдадут за кусок сахара. Лошади посмотрели на меня с неспешным высокомерием, и ближайшая ненароком попыталась наступить мне на ногу. Я пристально посмотрел на Марцела.

Как я узнаю, что торговец не обманывает меня с ценой?

Разумеется, он обманывает тебя, — сказал Марцел. — Это Темная Сторона. Но поскольку мы с Ливией имели с ним дела прежде, он готов предоставить нам этих лошадей по специальной, лишь слегка грабительской цене. Если вы думаете, что можете сторговаться лучше, то вы, конечно, вольны сделать это сами.

Мы не торгуемся, — сказала надменно Сьюзи. — Мы больше склонны к запугиванию.

Мы заметили, — сказала Ливия. — Но так как мы действительно не хотим привлечь внимание, заплатите человеку и поехали.

Неохотно, я передал большую часть монет из, казалось бы, бездонного кошелька Старца Отца Времени. Торговец удалился, кланяясь, усмехаясь и расшаркиваясь всю дорогу, и я понял, что заплатил туристическую цену. Вчетвером мы подошли к нашим новым лошадям. Я ни разу в жизни не ездил на лошади. Это был здоровый зверь, и намного выше в холке, чем я ожидал. Сьюзи посмотрела прямо в морду своей лошади, и та робко отвернулась. Моя продемонстрировала мне свои огромные зубы и многозначительно закатила глаза. Дело еще больше осложнилось, когда я обнаружил, что во времена римской империи верховая езда не подразумевала седла, стремена, или даже уздечки. Только попона на спине лошади и какие–то очень неубедительные на вид вожжи.

Я умею водить мотоцикл, — сказала Сьюзи. — Насколько труднее это может быть?

У меня ужасное предчувствие, что вскоре мы выясним это, — сказал я.

Марцел помог сесть Ливии на ее лошадь, а затем запрыгнул на спину своей,

как будто делал это всю жизнь. Мы со Сьюзи переглянулись. Спустя несколько неудачных попыток и одно очень неловкое падение, торговец лошадьми предоставил нам специальные лестницы (за дополнительную плату) и мы со Сьюзи оказались на наших лошадях, пытаясь держать поводья так словно знали, что с ними делать. Земля казалась очень далеко под нами. И вдруг защитная магия Старика Времени снова сработала, и сразу же я знал все, что необходимо знать о езде на лошади. Я выпрямился и взял слабо натянутые вожжи. Лошадь успокоилась, когда поняла, что я не полный идиот, и беглый взгляд на Сьюзи показал что у нее также все под контролем. Я кратко кивнул Марцелу и Ливии, и мы поехали.

Потребовалось довольно много времени чтобы добраться до границы города. Темная Сторона была большой, даже в свои первые дни, и, как и раньше мы вынуждены были передвигаться окружным путем, во избежание временных сдвигов и мест, где направления зачастую менялись, как хотели. Но, в конце концов, мы завернули за угол и все здания резко закончились. Впереди были только огромные травянистые равнины, простирающиеся вдаль, точно огромный зеленый океан, с темным массивом леса, выделяющимся остроконечным силуэтом на далеком горизонте, гордо возвышаясь на фоне ночного неба. Время от времени странные огни перемещались в темном массиве, мимолетные и неестественные. Воздух был прозрачный и холодный, но приятно свежий после густых запахов города.

Мы последовали за Марцелом и Ливией, когда они отправились через луга. Они установили бодрый, устойчивый темп но, хотя мы вскоре оставили город позади, травянистые равнины, казалось, растянулись в вечность, нетронутые и неиспорченные на этой новой молодой земле, которую еще даже не назвали Англией.

Ночь была необыкновенно тихой, и нигде не было никаких признаков других живых существ, но все же я не мог отделаться от ощущения, что за нами следят невидимые, недружелюбные глаза. То и дело мы проезжали длинные курганы с захоронениями, выделяющиеся среди высоких трав. Насыпь камней отмечала могилы некогда важных персон, уже давно забытых, даже их имена теперь утрачены для истории. Вдруг мне пришло в голову посмотреть вверх и там, в ночном небе, были только обычные звезды и нормальное полнолуние. Мы оставили позади Темную сторону.

Темный лес постоянно увеличивался, простираясь по всему горизонту, пока не заполнил все наше поле зрения. Лошади нервничали, пока мы приближались, и к тому времени, когда мы достигли опушки леса, они громко фыркали и мотали головами, и нам пришлось через силу заставить их переступить через границу леса. Они были умнее нас. Как только мы въехали в дикий лес, я понял что мы оказались в чужеродном месте, не предназначенном для смертных. Деревья были больше и выше, чем я когда–либо видел, огромные и массивные за многовековой рост. Это был старый лес старой Великобритании, древнее первобытное место, мрачное и грозное. Медленное перемещение между высокими деревьями походило на то, чтобы снова оказаться маленьким ребенком, потерявшемся во взрослом мире. Единственный проторенный путь вел между плотно стоящими деревьями, часто прегражденный низко висящими ветвями, которые мы должны были отстранять в сторону.

Никаких мечей, никакой вырубки — прошептала Ливия. — Мы не хотим пробудить деревья.

Было все еще невероятно тихо, как на дне океана. Ни звуков животных, ни птиц или даже насекомых. Воздух был насыщен резким мускусным ароматом земли и растительности. И время от времени порыв легкого ветерка доносил до нас невероятно богатый аромат какого–то цветущего ночного цветка. Лучи мерцающего лунного света падали между деревьями, или свет исходил от некоторых естественных лесных просветов, так или иначе всегда предоставляя достаточное количество света, чтобы мы могли следовать по неровной тропинке.

Здесь живут какие–нибудь люди? — тихо спросила Сьюзи.

Они бы не осмелились, — также тихо ответила Ливия. — Это дикое место. Это то, от чего мы строим города.

Тогда кто наблюдает за нами? — спросила Сьюзи.

Лес, — ответил Марцел. — И люди, Херна, конечно. Они знали о нас с тех пор, как мы пересекли границу леса. Единственная причина, по которой они не напали, заключается в том, что они помнят меня и Ливию. И они любопытны. Они видят, что с вами двумя что–то не то.

И вдруг, без всякого предупреждения, нечто стало перемещаться между деревьями. Перемещаясь тихо и изящно, под лунным светом и вне его, на границе вашего поля зрения. То, что перемещалось вместе с нами, бросалось вперед или отставало, но всегда двигалось наравне. Время от времени это нечто останавливалось в луче света, показывая себя, дразня нас. Здесь были медведи и гигантские кабаны, и те и другие давным–давно исчезли из окультуренных лесов, оставшихся в современной Англии. Огромные олени, с массивными ветвистыми рогами, и серые волки, здоровенные, поджарые и суровые. Животные перемещались вокруг нас, следуя вперед в сверхъестественной тишине, медленно приближаюсь к нам, пока внезапно я не заметил, что мы покинули проторенный путь и неслись в каком–то новом направлении. Я быстро взглянул на Марцела и Ливию, но они, казалось, не тревожились и даже не удивились. Сьюзи достала свой дробовик. Я жестом предложил ей сохранять спокойствие, но она оставила оружие на коленях, подозрительно оглядываясь по сторонам.

В темноте перед нами показались сверкающие пятна света, яркое и частое свечение, которое словно танцевало в слишком сложных для человеческого глаза узорах: блуждающие огоньки без тела или структуры, просто живой момент свободного света, а также, угрозы, злости и просто сумасшествия. Они сладко пели нечеловеческим языком, зазывая нас. Птицы стали петь, кричать и завывать, но опять же это не напоминало мне ни одно птичье пение, которое я когда–либо слышал. Это был легкий, насмешливый, опасный звук, четко предупреждающий, что мы были на вражеской территории. А один раз, на залитой таинственным ярким светом поляне, я увидел группу эльфов, танцующих в тихой гармонии, движущихся элегантно в строгом порядке, который был совершенно мне не понятен, или настолько сложен, что человеческий разум не мог проследить за его настоящим значением. Вереница барсуков пересекла наш путь, а затем остановилась понаблюдать, как мы проезжаем мимо своими мудрыми, проницательными глазами. Я чувствовал, что дикий лес ожил вокруг нас, показывая нам различные формы жизни, мимо которой мы не осознавая следовали. Формы жизни, которые скрывали себя, до тех пор, пока для нас не станет слишком поздно вернуться или убежать.

Огромные деревья внезапно расступились с обеих сторон, и лошади резко встали. Их головы вяло свисали, как будто они были под воздействием наркотиков, или заколдованы. Перед нами простиралась огромная поляна, освещенная ярко, как днем. Блуждающие огоньки безумно кружились, и там были другие, еще более странные образы из одного лишь света. Они дрейфовали взад и вперед над головой, огромные, изящные, плавные, как люминесцентные скаты. А прямо перед нами, на той стороне поляны, восседал старый бог Херн Охотник, и все чудовищные существа его дикого Суда.

Марцел и Ливия соскочили со своих лошадей и смотрели на меня выжидательно. Я посмотрел на Сьюзи, и мы оба спешились. Сьюзи небрежно несла свой дробовик, но как бы невзначай он был нацелен прямо на Херна. Четверо из нас медленно пошли вперед через это огромное открытое пространство, Марцел и Ливия двигались вперед так легко и спокойно, словно направлялись в церковь. И возможно так и было. С каждым шагом, я чувствовал давление от наблюдающих глаз. Мы были окружены. Я чувствовал это. И более того, я знал что никому из нас не рады здесь, в этом древнем, первобытном месте.

Наконец мы остановились перед Херном Охотником, и выглядел он совсем не похоже на небольшое, слабое существо, что я знал в Переулке Крыс. Тот Херн был на несколько веков старше, скрюченный, а сила его иссякла от неустанного наступления цивилизации, двигающейся через огромные цветущие земли Англии. Этот Херн был Бытием и Мощью, богом природы в своей первобытности и в своей стихии, и его широкий, волчий оскал давал понять, что нам было позволено добраться до него только с его позволения. Мы были в его власти. Он все еще был приземист и уродлив, тяжел и развит, как животное, но тело его было здоровым и божественно сильным. Огромные бараньи рога закручивались над его низким лбом на огромной львиной голове, а в глазах была жаркая ликующая угроза хищника.

В нем была сила и энергия, которые пылали как горн, и от одного взгляда на него, становилось понятно, что он мог бежать весь день и всю ночь, ни разу не устав, и по–прежнему разрывать добычу на части голыми руками в конце охоты. Его темная загорелая кожа была покрыта волосами столь густыми, что выглядели почти мехом, а вместо ног у него были копыта. Он был Херном Паном и смехом в лесу. Волынщиком у ворот восхода и существом с окровавленным ртом, которое бросалось на бесконечный поток жертв. Его непоколебимая улыбка обнажала острые большие зубы, созданные разрывать. Он вонял потом, дерьмом и мускусом животных и как раз пока мы наблюдали за ним, он небрежно мочился на землю между своих ног, терпким кислым запахом, встревожившим животных вокруг него. Они зашевелились и стали бить копытами. Их бог помечал свою территорию.

Это не был Херн, которого я знал или ожидал увидеть, и я боялся его. Его терпкий запах пробудил во мне старые атавистические инстинкты. Я хотел с ним драться, или бежать от него, или кланяться и поклоняться ему. Я был далеко от дома, в чужеродном месте, и чувствовал своей кровью, костями и потом, что никогда не должен был приходить сюда. Это был Херн — дух охоты и погони грубой животной силы, которая правит жаждой хищности в природе, капающей вместе с кровью с зубов и когтей. Он был дикостью лесов и триумфом сильных над слабыми. Он был всем тем, что мы оставили позади, когда вышли из леса, чтобы стать цивилизованными.

И я думал приехать сюда обмануть или запугать его для оказания мне одолжения? Должно быть я спятил.

Херн Охотник сидел в насмешливом величии на огромном зубчатом троне, сделанным из старых бесцветных костей. Меха и скальпы свисали с ручек трона, с некоторых из них все еще капала свежая кровь. Там были связки зубов и когтей, а также, сувениров и трофеев с прошлых охот, слишком многочисленные, чтобы сосчитать. Сьюзи резко склонилась поближе зашептать мне в ухо, и я чуть не выпрыгнул из своей кожи. Выражение ее лица было столь же холодным и бесстрастным, как всегда, а голос звучал успокоительно уверенным.

Кажется, Марцел и Ливия нашли свой путь сюда, на удивление легко, — прошептала она. — И ничего из этого, кажется, не вызвало в них ни удивления, ни шока. Подозрительный человек мог бы решить, что они были здесь прежде. Знаешь, еще не слишком поздно, чтобы я стреляла и взрывала все, что движется, пока мы достойно, но поспешно отступим.

Думаю, что мы прошли «не слишком поздно», когда вошли в лес, — сказал я, спокойно. — Так что давай оставим убийство и нанесение увечий в качестве последнего средства. Кроме того, мы не добьемся помочи от Херна, расстреливая его Суд.

Знаете, я ведь не глухая, — встряла Ливия. — Так вышло, что мы с мужем бывали здесь и раньше, много раз.

О, да, — сказал Марцел. — Много раз. Мы давно знаем бога Херна, а он знает нас.

Видите ли, мы не были проданы в рабство за долги бизнеса, — сказала Ливия, улыбаясь действительно неприятной улыбкой. — Это было скорее связано с Характером нашего бизнеса.

Мы продавали рабов Хорну, — сказал Марцел оживленно. — Покупали их на вполне законных основаниях на рынке, а затем приводили их сюда, в дремучий лес, чтобы стать добычей для Дикой Охоты. Видите ли, они очень любят гоняться за человеческими жертвами. Отчасти это месть за вырубку леса для строительства их деревень, ферм и городов, но главным образом потому, что ничто не бежит лучше или более отчаянно, чем преследуемый человек. И до поры до времени все было в порядке. Мы обеспечивали товар по приемлемой цене, Суд пользовался им для охоты, и все были счастливы. Ну, кроме рабов, разумеется, но никто не заботится о рабах. В этом и суть. Но одной холодной зимой была отчаянная нехватка рабов, и цены подскочили до небес. Поэтому мы с Ливией стали похищать людей с улиц. Ни одного, кого бы заметили или хватились, только слабых глупых и бедных.

Только их хватились, — сказала Ливия. — И кто–то поднял суматоху, всегда найдется тот, кто сует свой нос не в свое дело, и были привлечены легионеры. Они застукали нас на месте преступления.

Мы сделали очень много денег, — сказал Марцел. — И потратили большую их часть на адвокатов, но они ничего толком не добились. Я произнес то, что считал очень убедительной речью перед судьями, но они не слушали. Ладно бы если мы похитили хоть раз гражданина, но дело не в этом…

Это был год выборов, — сказала Ливия с горечью. — И поэтому они забрали у нас все и продали нас в рабство. Но благодаря вам, у нас теперь есть шанс на свободу, и месть.

Месть, — сказал Марцел. — Всем нашим многочисленным врагам.

И они вдвоем засмеялись.

Они резко отвернулись от нас и низко поклонились богу Херну. Я подумал, что будет дипломатично поклониться, и даже Сьюзи поняла, что следует слегка склонить голову. Чудовищные существа Суда Херна жадно смотрели на нас, и мне совсем не нравилось, как они смотрели. Ливия заметила мой интерес, и принялась представлять различных членов Суда. Ее голос был откровенно издевательским.

Хоб в Цепях был огромным, тяжелым и человекоподобным существом под четыре метра, с огромными мышцами и кабаньей головой. Огромные загнутые кверху клыки торчали из его пасти, а его глубоко посаженные глаза были жестокими, красными и безумными. Длинные железные цепи болтались на его голом уродливом теле, свисая с железного ошейника, обхватывающего толстую шею. Человек давно уже пытался посадить его на цепь, но безуспешно. Его руки и предплечья выглядели так, словно он обмакнул их в кровь, столь свежую, что все еще капала и дымилась в воздухе. Полдюжины маленьких человечков с головами свиней сидели на корточках у его раздвоенных копыт, похрюкивая и визжа, пока боролись за место. Они смотрели на меня и Сьюзи голодными нетерпеливыми глазами, и толстые нити слюны свисали из их пастей. Некоторые из них до сих пор носили лохмотья, с тех времен, когда они были еще людьми, прежде чем Хоб в Цепях подчинил их своей воле.

Томиас Квадратные Ноги был определенно неандертальцем. Едва достигая полутора метров в высоту, он был широкий и коренастый, с массивным телом и лицом, которое не было ни человеческим, ни обезьяньим. У него не было подбородка, а пасть была широкая, с безгубым ртом но глаза его были неожиданно добрыми. Он задумчиво изучал нас, самозабвенно почесывая свое волосатое, нагое тело.

Десяток огромных волков были представлены мне, как оборотни, и я не видел причин не верить Ливии. В их глазах читался человеческий интеллект, наряду с нечеловеческим аппетитом. Были там и личи, только недавно вылезшие из своих могил, поэтому темная земля все еще цеплялась за их грязные одеяния. У них была мертвая белая плоть, горящие глаза, и руки точно когти.

Тут же находились огры, боглы и гоблины, а также другие гораздо худшие существа, чьи имена и сущности были утрачены для человеческой истории. Суд Херна был диким, жестоким и смертельно опасным. А поддерживали его, толкаясь со всех сторон, всевозможные дикие животные из леса, собравшиеся в единственном месте, где они могли почувствовать своего рода перемирие. Они впивались взглядом в Сьюзи и меня словно жюри, с Херном восседающим в качестве судьи. Бог резко наклонился вперед на своем костяном троне, и блуждающие огоньки бешено кружились над его рогатой головой точно живой ореол.

Марцел и Ливия, — произнес Херн, голосом теплым, как летнее солнце, и грубым, как крик козы. — Прошло какое–то время, с тех пор как вы удостаивали наш Суд своим продажным присутствием. Мы слышали, что вы оказалась в опале, в этом проклятом городе.

Так и было, дикий лорд, — сказал спокойно Марцел. — Но мы сбежали от тех, кто держал нас в рабстве, и пришли к тебе восстановить наш выгодный союз. Мы с женой привели тебе в качестве дара двух путешественников по имени Джон Тейлор и Сьюзи Стрелок. Они думают, что пришли сюда просить тебя о милости.

Они действительно не очень умны, — сказала Ливия.

Говорила же тебе, — пробормотала Сьюзи. — Кого мне пристрелить первым?

Воздержись пока, — пробормотал я в ответ. — Еще есть шанс, что я смогу обеспечить нам выход из этого.

Я всегда могу использовать еще две жертвы для моей охоты, — сказал лениво Херн. — Но требуется больше, чтобы вернуть вам мое расположение.

Но мужнина особенный, — сказала Ливия. — Он сын, этой старой ведьмы Лилит.

И в тот же миг весь чудовищный Суд встал как один. Херн вскочил со своего трона, ревя, как огромный медведь, но дикий звук почти утонул в массовом реве и вое его Суда. Они бросились вперед, со всех сторон сразу, выставив лапы, когти и клыки, и ненависть от их выкриков била по воздуху, как живое существо. У Сьюзи не было даже времени навести дробовик хотя бы на одну цель, как дикие звери окружили ее со всех сторон. Они вырвали дробовик из ее рук и повалили ее на землю, пиная лапами и ногами по всему телу.

Мне было не легче. Марцел ловко ударил меня позади уха тяжеленной дубинкой, как раз пока его жена продавала меня Херну, и я был уже на коленях в полубессознательном состоянии, когда Суд набросился на меня со всех сторон. И в течение длительного времени я ощущал только удары лапами и ногами, боль плоти раздираемой зубами и когтями, и кровь, обильно струящуюся на грязную землю вокруг меня.

В конце концов, то ли они устали от этого занятия, то ли Херн отозвал их прочь, но чудовищный суд неохотно отступил, вернувшись на свои прежние позиции по всему периметру поляны. Они тяжело дышали и посмеивались, и на всех них была часть нашей со Сьюзи крови. Мы с трудом поднялись на ноги и вернулись на свои места перед троном, окруженным свиноподобными мужчинами. Херн сидел по–королевски перед нами и расценил ущерб, который его люди нанесли с улыбчивым удовлетворением. Кровь была на моем лице и во рту, и я испытывал боль везде, где только мог чувствовать, но голова у меня уже прояснилась. Меня обрабатывали профессионалы, и эта кучка животных даже в подметки им не годилась. Дайте мне собраться с мыслями и я покажи этому лесному богу пару трюков, которые он никогда не забудет. Я злобно усмехнулся Херну, игнорируя кровь стекающую по моему подбородку из рассеченных губ, и на мгновение он выглядел неуверенным. Он допустил ошибку, не позволив своим существам убить меня пока они могли, и я поклялся, что заставлю его и их сожалеть об этой глупости.

А потом я посмотрел на Сьюзи, и забыл обо всем на свете, кроме нее. Ее кожа была порвана и кровоточила, а голова низко свисала. Только свиноподобные мужчины поддерживали ее в вертикальном положении. Кровь непрерывно капала с ее поврежденного лица. Они действительно хорошо поработали над ней, поскольку Сьюзи Стрелок никогда не прекращает драться, пока хоть толика сил остается в ней. И вот она висела между свиноподобных мужчин, как чертова тряпичная кукла, и я не получил ответа, когда позвал ее по имени. Марцел и Ливия смеялись надо мной, и Суд смеялся также, своими разнообразными способами. Я отчаянно старался вырваться из рук что держали меня, но их было слишком много, а голова болела слишком сильно, чтобы сосредоточиться на своих обычных трюках. Я не мог даже дотянуться руками до карманов своего плаща.

Они избили меня еще немного, только потому, что могли, и я старался не кричать. Но, конечно, я кричал. Через некоторое время я тупо понял, что они остановились, и Херн говорил со мной. Я поднял голову и уставился на него.

— Сын Лилит, — сказал Херн, полным злорадства голосом. — Ты не представляешь, как все мы рады, что ты здесь. В нашем обществе, в нашей власти. Нет имени более ненавистного для нас, чем Лилит, создавшая Темную Сторону, во имя абсолютной свободы, а затем запретившая нам там появляться. Потому что мы дикие, и любим ломать то, с чем играем. Потому что мы бы разрушили город, и искоренили человеческую цивилизацию, которой она благоволит. Есть город, и есть дикая местность, и только один может одержать победу. Мы всегда знали это. Лилит предложила свободу для всех, но только на ее условиях. И только мы были достаточно мудры, чтобы увидеть противоречие в этом, поэтому только мы были изгнаны. Лилит сделала нас прошлым, вещью, которая пройдет, будет заменена и забыта, и мы будем мстить за это.

Для меня это новость, — сказал я, так четко, как только мог. — С другой стороны, я с матерью никогда толком не разговаривал. Чего ты хочешь от меня, Херн?

Причинить тебе боль, и, следовательно, доставить боль Лилит, — сказал Хорн. — Ты должен быть жертвой в нашей Дикой Охоте, и мы будем преследовать и гнать тебя через дикий лес, причиняя боль и убивая тебя дюйм за дюймом, подгоняя тебя, пока ты можешь идти дальше. А когда ты будешь пресмыкаться перед нами, и просить о пощаде, мы разорвем тебя на куски. Только голова должна остаться нетронутой, чтобы мы могли отправить ее твоей матери, как знак нашего отношения к ней.

Она не знает меня, — сказал я. — Моя смерть ничего не будет значить для

нее.

Херн засмеялся, и чудовищные существа из его Суда засмеялись вместе с ним.

Тебе нужен я, — сказал я. — Тебе не нужна женщина для этого. Отпусти ее… и я обещаю тебе, что устрою лучшую погоню, которую ты когда–либо видел.

Пожалуй, нет, — ответил с усмешкой Херн. — Она твоя женщина, и поэтому, причинив боль ей, мы причиним боль тебе. Стало быть, она побежит первой. И когда ты увидишь ужасные вещи, которые мы сделаем с нею, это даст тебе повод бежать еще быстрее.

Знаешь, — сказала Сьюзи, поднимая избитое лицо, — я действительно сыта по горло теми, кто предполагает, что я женщина Тейлора.

Ее локоть устремился назад в живот свиноподобного мужика, и он упал навзничь, громко визжа. Она вырвалась из рук, которые держали ее, и двинула ногой свиноподобному мужику по яйцам, практически подбросив его над землей. Он согнулся и рухнул без звука на землю. Она схватила другого свиноподобного мужика за голову и крутанула ее, пока шея громко не хрустнула. Отбросив тело в сторону, она направилась к Херну на троне. Свиноподобные толпились вокруг нее, пытаясь завалить ее благодаря численному преимуществу, но она была высока, горда и сильна, и не уступила им. Ее горящий взгляд был устремлен на Херна, и шаг за шагом она прокладывала себе путь к нему. Я яростно вырывался из рук, что держали меня, но я никогда не был настолько силен, как Сьюзи Стрелок. И я никогда не был так горд ею, как в этот миг, когда наблюдал, как она сражается против такого численного преимущества и отказывается падать. А затем гигантский Хоб в Цепях выступил вперед и, оторвав одну из своих длинных железных Цепей, обернул ее вокруг горла Сьюзи. Холодные звенья безжалостно затянулись, выдавливая все дыхание и силу из нее, пока, наконец, она не упала на колени и свиноподобные вернули над нею контроль.

Нам действительно пора уходить лорд Херн, — произнес немного нервно Марцел. — Мы доставили тебе замечательный подарок и просим только об одной милости в знак благодарности.

Вы застали меня в подходящем настроении, — лениво сказал Херн. — Чего вы хотите?

Власти, — сказала Ливия, и голос ее был холодный, глухой и злобный. — Власти отомстить за себя нашим врагам, посеять страх и страдание всем тем, кто унизил нас. Сделай нас существами наделенными властью, лорд Херн, чтобы мы могли присоединиться к твоему Суду и охотиться на человека, как ты.

И вы оба желаете этого? — спросил Хорн.

Да, — ответил Марцел и голос его был хриплым от нетерпения. — Дай нам власть, чтобы мы никогда не могли быть разделены, и мы увидим, как все страдает так же, как страдали мы.

Как пожелаете, так и будет, — сказал Херн, и презрительное веселье в его голосе должно было предупредить их. Конечно, они почувствовали что–то, даже с их глупыми широкими усмешками, и встали вместе для защиты. Херн улыбнулся им.

Вы должны иметь Власть, вместе и навсегда, стать моим проклятием, дабы сражаться с человечеством и Темной Стороной.

Ои засмеялся, и вновь весь его чудовищный Суд засмеялся вместе с ним, ужасным адские звуком. Херн резко махнул, и Марцел с Ливией столкнулись вместе. Оба вскрикнули, когда их тела так плотно прижались друг к другу, что ребра треснули и сломались. Их плоть шевелилась и становилась жидкой, сливаясь и смешиваясь вместе. Их лица таяли друг в друге. А затем они закричали, в один ужасный голос. И внезапно перед лесным богом появилось одинокое существо размером с двух человек с выступающими костями и огромным количеством суставов, с ужасным безумным взором, горящим в глазах. Существо пытаюсь говорить одним ртом, но шок еще не прошел, поэтому вместо речи оно хныкало и жалобно выло. Оно упало на четвереньки, не в состоянии найти баланс в своей единой форме, тряся своей бесформенной головой снова и снова.

Ступайте, и будьте чумой в городе Темная Сторона, — сказал Херн. — Все, кто страдает, будут тянуться к вам, и от их боли вы почувствуете Власть, которую жаждете. Боль, ужас и отчаяние сделают вас сильнее, а страдание, которое вы вызовите, в свою очередь станет вашей местью бесчувственному миру. И с моим даром, вы никогда не разделитесь снова. Именно этого вы хотели, в конце концов.

Он откинулся на своем троне и с презрением махнул рукой, после чего существа его Суда изгнали новорожденное создание с поляны. Оно поползло на четвереньках прочь, как животное, воя и визжа, как безумная тварь, его долгие мучения только начались.

И из всех присутствующих там, только я знал, что когда–нибудь его назовут Плакальщиком, Ангелом Страдания, и я буду тем, кто уничтожит его.

Время имеет огромное пристрастие к циклам.

Хоб в Цепях резко выступил вперед, и все глаза сразу же переместились на его огромную фигуру. Он дернул безжалостно за свою цепь, и Сьюзи потянулась вперед опуститься на колени перед Херном. К этому моменту все силы к сопротивлению покинули ее. Херн задумчиво посмотрел на гиганта с головой кабана и кивнул, давая разрешение высказаться.

У нас есть эта женщина для Охоты, — сказал Хоб в Цепях. Он говорил повизгивая и хрюкая, и только магия Старца Отца Времени делала его голос понятным мне, но он все еще был противным и грубым. Голосом чего–то, что никогда не должно было научиться говорить. — Позволь нам отдать сына Лилит. Поторгуемся с нею за него. Кто знает, что она может предоставить нам взамен, чтобы избавить его от мучений и смерти?

Лай и крики соглашения раздались вокруг Суда, но большинство молчало, выжидая ответ от Херна. И лесной бог уже качал большой лохматой головой.

Лилит слишком горда, чтобы уступить любому, даже из–за ее собственной плоти и крови. Она никогда не откажется ни от крупицы власти, независимо от того, что мы пригрозим сделать с ее сыном. Она скорее убьет его сама, чем позволит использовать его против нее. Нет, у нас есть лишь шанс причинить ей боль, уничтожив то, что принадлежит ей. Чтобы показать наше презрение к ее городу и ее ограничениям. Шанс доказать, что все, что она может создать, мы можем уничтожить, как однажды мы уничтожим ее проклятый город.

— Я действительно не рассчитывал бы на то, что она расстроиться, — сказал я своим самым убедительным голосом. — Я из будущего. Много столетий спустя. Она даже не знает о моем существовании.

Суд беспокойно заерзал, когда они попытались разобраться в этом, и вновь они посмотрели на Херна в ожидании решения. Они не были приспособлены для абстрактного мышления. Херн медленно почесывал свой бородатый подбородок

Я слышу правду в твоем голосе… но в прошлом, настоящем или будущем, ты все равно ее сын. Она признает тебя.

Ладно, — сказал я, быстро соображая на лету. — Как насчет этого. Так как я из будущего, я знаю, что случится с тобой, Херн. Я знаю твое будущее и твою судьбу. И ты действительно должен знать то, что грядет, если хочешь иметь хотя бы шанс избежать этого.

Херн обдумывал это, пока весь его Суд растерянно поглядывал друг на друга, потом он кивнул свиноподобным мужчинам державшим меня, и они стали жестоко избивать меня, вынудив меня снова опуститься на колени и прикрывать руками голову, защищая ее. Сьюзи закричала и попыталась дотянуться до меня, но железная цепь вокруг ее горла опять затягивалась, пока ей не пришлось остановиться, чтобы вздохнуть.

Я отступил глубоко внутрь себя, подальше от боли. Наконец избиение прекратилось, и я медленно поднял голову взглянуть на Херна. Я пытался говорить, но все, что я мог сделать, это пускать слюни свежей крови из моего разбитого рта. Он рассмеялся мне в лицо.

Ничто не имеет значения по сравнению с больно и ужасом, которые ты испытаешь от моих рук и по моей воле. Месть будет моей. — Он встал со своего трона, и вскинул руки над рогатой головой. — Да будет Охота! Дикая Охота, по старому закону и древнейшей традиции!

Весь Суд взревел и залаял в одобрении, топая ногами, копытами и лапами по земле, и поднимая лица, рыла и морды к полной луне над поляной. В воздухе повисли новый голод и напряженное ожидание, горячие и пьянящие, пульсирующее, как гигантское сердцебиение. Лихорадка погони была у них в крови и в головах, и они могли уже ощущать вкус кровавой бойни, которая положит ей конец. Они смотрели на меня горящими и счастливыми глазами, и их мускусное зловоние заполнило воздух.

Мы начнем с женщины, — сказал Херн, улыбаясь, и почти с нежностью, глядя вниз на Сьюзи. — Меньше спорта, конечно, но все же сладкая и дикая погоня, чтобы возбудить наш аппетит для главного события. Взгляни в последний раз на свою женщину, сын Лилит. Когда ты увидишь ее в следующий раз, или то, что осталось от нее, ты, вероятно, не узнаешь ее.

Он смеялся надо мной, наслаждаясь мыслью о моем ужасе и беспомощности, и его Суд также смеялся. Но я Джон Тейлор, и я никогда не бываю беспомощным. Я вытеснил боль и слабость из моей головы, яростно соображая. Я не мог этого допустить. Не мог позволить Сьюзи страдать и умереть за меня. Я поклялся истекать кровью, страдать и умереть, прежде чем позволю этому случится, и я имел в виду каждое из этих слов.

В чем дело, Херн? — громко спросил я. — У тебя кишка тонка для настоящей Охоты? Или у тебя нет яиц чтобы погнаться за сыном Лилит, и потому тебе приходится набираться храбрости, охотясь на женщину?

Смех резко оборвался. Весь Суд посмотрел на Херна. Он шагнул вперед, поднимая руку ударить меня, и я рассмеялся ему прямо в лицо. Он замер в нерешительности. Во мне не должно было остаться сил для борьбы. К настоящему моменту я должен быть сломан как телом, так и духом. Но я был сыном Лилит, в конце концов… и впервые до Херна стало доходить, что это в действительности означало. Он оглядел свой Суд, чтобы посмотреть, как они воспринимают это и увидел, что неуверенность также появляется в их глазах. Я посадил зерно сомнения в его сознании и в их, что он предлагает охоту на Сьюзи лишь бы отсрочить момент, когда ему придется собраться с мужеством для охоты на меня. Я задел его гордость и смелость, на глазах у всех, и он знал, что не мог себе позволить казаться слабым перед своим народом. Перед сыном Лилит.

Очень хорошо, — сказал он, наконец и указал свиноподобным мужчинам удерживать меня на коленях, чтобы он мог уткнутся своим лицом прямо в мое. Я и забыл насколько низким он был. — Забудь про женщину. Она умрет здесь и сейчас, прямо перед тобой, а ты еще позавидуешь ее быстрой и легкой смерти, когда мы погоним тебя, кричащего и кровоточащего, через дикий лес, отрывая от тебя по кусочку каждый метр пути, высасывая кровь до последней капли вместе с мукой и ужасом, убивая тебя дюйм за дюймом… пока ты не сможешь больше бежать. Затем мы разорвем тебя и съедим твои внутренности, пока ты наблюдаешь.

Не пойдет, — сказал я категорически. — Убьешь ее, и я не побегу. Я буду просто стоять здесь, и умирать тебе назло, и лишу тебя удовольствия от Охоты. Нет. Уговор таков, ты получаешь меня вместо нее. Ты позволишь ей жить, и я обещаю тебе бежать так как ты никогда не видел прежде.

Херн нахмурился.

Ты считаешь, что можешь заключать со мной сделки? Думаешь, что можешь диктовать условия Херну Охотнику?

Конечно, — сказал я. — Я сын Лилит.

Внезапно он засмеялся, и отвернулся от меня рявкнуть приказы своему Суду. Хоб в Цепях ослабил хватку на Сьюзи, и железная цепь скользнула к нему назад, как блестящая змея. Раздались множество воплей и громких ревущих голосов, когда различные существа начали спорить из–за приказов старших предложенного маршрута Охоты и по другим причинам, в которые я не мог вникнуть из–за усталости и боли. Я собрал все свои силы и волю в кулак, медленно двигаясь на коленях через поляну присоединиться к Сьюзи. Казалось, прошла целая вечность, но в итоге мы стояли на коленях рядом. Мы прислонились друг к другу, плечом к плечу, поддерживая друг друга. Свиноподобные мужчины внимательно смотрели на нас, но никто не давал им приказа делать что–нибудь еще. Так мы со Сьюзи и сидели вместе некоторое время, успокаивая друг друга своим присутствием. Наши залитые кровью лица находились близко друг к другу.

Ни самая твоя лучшая идея Тейлор, — сказала она наконец.

Вынужден согласится, — сказал я, проверяя зубы кончиком языка, чтобы понять, какие из них шатались. — Не волнуйся. Я вытащу нас из этого. Я всегда так делаю.

— Я в лучшей форме, чем выгляжу, — тихо сказала Сьюзи. — Кровь оборотня, помнишь? Моя сила уже возвращается. Все что мне нужно от этих свиней, чтобы они отвели от меня взгляд на мгновение, и…

Они не отведут, — сказал я. — Уже сделали это раньше. И в любом случае, что ты сделаешь? Нападешь на Херна с одним из тех кинжалов, что хранишь в сапоге? Ты не приблизишься к нему и на пару метров, как его твари уже повалят тебя. Ты можешь побежать, но они схватят тебя и убьют, в конечном счете.

— Я не побегу, без тебя — сказала Сьюзи.

Если я сделаю все правильно, тебе и не придется, — сказал я. — У меня есть

план.

Она кратко улыбнулась.

Он у тебя всегда есть, Джон.

Я закрыл глаза на некоторое время. Никогда не чувствовал себя таким усталым и таким разбитым.

Боже, как же плохо я себя чувствую, Сьюзи. Прости, что втянул тебя в

это.

— Прекрати это, Джон. — Впервые, она звучала так взволновано. — Опустишь сейчас руки, и мы оба покойники.

— Я в порядке, — сказал я, заставляя себе открыть глаза.

Она осмотрела меня, ее лицо было бесстрастным и невозмутимым, как и всегда, когда она оценивала степень моих травм.

Ты выглядишь лучше, Тейлор. Но мне все равно не по душе такой расклад. Ты не в той форме, чтобы бежать впереди Дикой Охоты. Не думаю, что тебе вообще стоит уходить с поляны. Лучше позволь мне сделать это. Как только ген оборотня активизируется, я смогу обогнать что бы они там не послали за мной.

Нет, не сможешь, — сказал я. — Кого–то еще, может быть, но не Херн и его Суд. Они живут для охоты. Ты должна позволить мне сделать это, Сьюзи. Верь мне. Я знаю, что делаю.

Она пристально посмотрела на меня, ее лицо было равнодушным, как всегда.

— Ты не должен делать этого, Джон. Не ради меня.

Нет, должен, — сказал я.

Я не мог рассказать ей почему. Я не мог сказать ей, что готов умереть спасая от будущего, в котором я видел ее. Я не мог сказать ей, что должен был сделать это, доказав себе, что был не просто безжалостным ублюдком, которым Томми Забвение назвал меня. Доказать, что я нечто большее, чем сын моей матери. Поэтому я побегу и, возможно умру спасая ее жизнь и свою душу.

И к тому же у меня был план.

Я резко оглянулся, когда осознал, что поляна внезапно затихла. Каждое животное или создание в Суде замерло, где стояло, все звери и существа смотрели сосредоточенно, как Херн Охотник и неандерталец по имени Томиас Квадратные Ноги уставились друг на друга, глядя непрерывно в глаза, и ни один не собирался отступать ни на дюйм. На поляне возникла новая напряженность, конфликт воль, и старшинства. Херн свирепо хмурился, Квадратные Ноги был спокоен как всегда, но в этом неандертальце было древнее достоинство и стойкость, которых бог леса со всей его силой не мог иметь.

Я старейший здесь, — сказал Томиас Квадратные Ноги медленным и спокойным, как течение реки, голосом. — Я был здесь до тебя, Херн. Я гулял по этой земле, этому лесу, задолго до того, как появился бог леса, или любое из существ, которых ты собрал вокруг себя. Я был здесь до Темной Стороны. Я один помню, когда лес был по–настоящему живым, и деревья все еще говорили медленными глухими голосами. Я помню духов из камня, воды и земли. Я видел, как все мои люди умирают, и исчезают, и зарождение человечества. Ты пришел после человека и бога леса, хотя предпочитаешь не помнить этого, но я старейший здесь, и я говорю, что ты забыл порядок Дикой Охоты.

Ты стар, — признал Херн. — Но возраст не всегда дарует мудрость. Я командую здесь, а не ты. Я сделал так, чтобы Дикую Охоту боялись, и говорили о ней приглушенным шепотом по всей земле. И ты осмелился бросить вызов моему руководству Охотой?

Ты дал Дикой Охоте новую силу и мощь, создав четкие порядки, — спокойно сказал Квадратные Ноги. — Ты составил правила, которые управляют ею, к огромному удовольствию всех кто участвует в ней. Ты не можешь нарушить эти правила сейчас, только потому, что твоя гордость была задета. Ведь если предводитель Дикой Охоты не будет следовать своим правилам, зачем кому–то еще следовать им? И к тому же, в чем тогда смысл игры?

Рычащий ропот согласия раздался по всему Суду. Херн слышал, но не решился признать это.

Какие правила я нарушил? — спросил он. — Какими обычаями пренебрег? Я говорю, эта Охота пройдет, как и всегда, и все правила и обычаи должны быть соблюдены.

Значит, добыча должна знать, куда она бежит и почему, — сказал Квадратные Ноги. — И приз, который она может все же выиграть, если сильна, быстра и достойна. Добыча без мысли о спасении или надежды становится вялой.

Херн нахмурился сильнее.

Если ты думаешь о вмешательстве в эту Охоту…

Конечно, нет, — спокойно сказал неандерталец. — Это было бы против правил. Это твоя Охота, Херн. Так назови условия, направление, а также приз, который можно выиграть.

Нечто вроде развлечения пронеслось по Суду, когда существа увидели, как четко Херн был загнан в угол, но звук быстро исчез, как только Херн уставился на них. Он резко повернулся от Томиаса Квадратные Ноги, посмотрев на Сьюзи и меня, быстро махнул рукой, и свиноподобные мужнины поставили нас на ноги. Я все еще чувствовал себя как из ада, но короткая передышка придала некоторую силу ногам. Моя голова все еще трещала, но мысли были снова ясны.

И руки у меня были очень недалеко от карманов плаща. Я злобно усмехнулся Херну. Ему действительно стоило убить меня, пока был шанс.

Херн улыбнулся мне в ответ.

Вот правила Дикой Охоты, сын Лилит. Ты побежишь, а мы будем преследовать тебя. Ты побежишь через дикий лес, в любом направлении, какое выберешь, и любой дорогой, какую сможешь обнаружить. И если каким–то чудом ты найдешь дорогу из леса, и доберешься до города, все, что тебе нужно сделать, это пересечь границу города, и ты будешь жить, защищенный от преследования. И, чтобы добавить остроты игре, ты побежишь не только за свою собственную жизнь, но также и за жизнь своей женщины. Она будет удерживаться на границе города, под охраной. Доберись до нее, и она будет освобождена. Вы оба будете жить. Но если ты не доберешься до нее, она будет умирать медленно и ужасно, как и ты. Думай об этом, когда побежишь. — Его улыбка стала шире. — Возможно, следует отметить, что никто на нашей памяти никогда не пробежал через дикий лес, не говоря уже про обратную дорогу в город.

Но я не кто–нибудь, — сказал я, отвечая на его пристальный взгляд своим. — Я Джон Тейлор. Сын Лилит. И я умнее, хитрее и подлее, чем ты когда–либо будешь.

Он повернулся ко мне спиной и с гордым видом удалился. Сьюзи задумчиво посмотрела на меня.

И это твой грандиозный план? Ты бежишь, и если ты погибнешь, то погибну и я. Ты дерьмово выглядишь, Тейлор. Ты не в том состоянии, чтобы участвовать в какой–либо гонке.

Ты слышала ублюдка, — сказал я. — Я должен бежать. По крайней мере, теперь у меня есть шанс спасти нас обоих. И он не знает о моем даре, моих маленьких хитростях или даже о содержимом карманов плаща. Я перехитрил и более умных, чем он и весь его чертов Суд. Не доставляй им каких–либо проблем, Сьюзи. Пусть они приведут тебя обратно к городу. Твои шансы там выше. А потом, если представится возможность, воспользуйся ею.

Не нравится мне все это, — сказала Сьюзи. — Мне казалось, ты сказал что не можешь себе позволить использовать свой дар в этом времени.

Черт с этим, — сказал я. — Я буду беспокоиться о последствиях использования моего дара, если и когда я выживу в Охоте.

Если ты умрешь, — медленно произнесла Сьюзи, — я отомщу за тебя, Джон. Я убью их всех. Я спалю дикий лес и все в нем, за тебя.

Знаю, — сказал я.

Херн назвал мое имя, и я огляделся. Все чудовищные существа его Суда встали в две длинных линии, лицом друг к другу. Они усмехались, пускали слюни и топали ногами, показывая мне зубы и когти. У некоторых из них были дубинки. Херн сделал важный жест со своего трона, окруженный Хобом в Цепях и Томиасом Квадратные Ноги.

Да начнется Охота. Пройди сквозь строй, Джон Тейлор, сын Лилит. Пройди между своими врагами. Они не будут убивать тебя, не сейчас, но они прольют достаточно твоей крови, чтобы оставить четкий след, когда ты побежишь. Когда ты, наконец пройдешь строй, ты направишься к Темной Стороне. В качестве нашего подарка тебе, ты начинаешь.

Я вздрогнул, несмотря на свою собранность. Они жестко разорвут меня, задолго до того, как я смогу достигнуть другого конца. Поэтому…

В качестве подарка, — сказал я. — Я сам выберу себе дорогу.

И я повернулся спиной к ожидавшему строю и побежал в противоположном направлении из залитой лунным светом поляны в темноту поджидающего леса. Позади себя, я услышал крики возмущения и вой, и усмехнулся. Когда играешь в игру и правила складываются против тебя, измени правила. Я всегда был ярым приверженцем нестандартного мышления.

Я погрузился во мрак между высоких деревьев, оставив свет поляны позади себя. Я побеспокоюсь о направлениях позже, а пока мне просто необходимо оторваться на некоторое расстояние между мной и моим преследователям. Я бежал размеренно, поддерживая хороший темп, сохраняя силу и дыхание. Пока я бежал за счет адреналина, но понимал, что долго это не продлиться. Боль была по всему телу, но голова была ясной. Позади я услышал начало Охоты, услышал гнев и жажду крови в их нарастающих голосах. Я усмехнулся. Заставь своего противника разозлится, и ты уже выиграл половину сражения. Я надеялся, что они не выплеснут свой гнев на Сьюзи… Нет. Я отбросил эти мысли. Сьюзи могла позаботиться о себе. Я должен был сосредоточиться на собственных проблемах.

И я побежал, зная, что они могут бежать быстрее, но доверяя своему разуму, таланту и упрямству. Я побил других в ситуациях похуже и ткнул их в это носами. Лесной воздух был прохладным и бодрящим, и я вдыхал полные легкие на бегу. Мои ноги чувствовали себя сильными. Мои руки болели, поэтому я сложил их на груди. Света было достаточно, чтобы видеть, куда я бегу, и деревья стояли так близко, что Охота не могла окружить меня. Я уже слышал, как они приближались. Я попытался вспомнить, как далеко было до города, но я ехал на лошади. Нет, я не мог позволить себе думать об этом. Я должен сосредоточиться на здесь и сейчас.

Я разогнул руки и поскреб в карманах плаща, найдя одноразовый фонарик. Я включил его, и свет выскочил передо мной, теплый, желтый и приятный, а затем выключил, потому что не хотел привлекать внимание. Мои глаза были очень хорошо приспособлены к темноте. Но он может пригодиться в дальнейшем, и я был рад тому, что он у меня есть. Я убрал фонарики позволил пальцам блуждать по другим полезным предметам в карманах. Они действительно искали меня основательно, но это делали люди, а не животные. Или, возможно, они не волновались, уверенные в своем подавляющем количестве и дикости.

Возможно, они не видели во мне, какой либо угрозы. Я неприятно усмехнулся. Я изменю эту ситуацию.

Мне пришлось замедлить темп, когда воздуха стало не хватать. Я надеялся, что дыхания мне хватит на дольше, но избиения действительно повлияли на меня. Я поднажал, игнорируя усиливающиеся боли в боках. Огромные деревья маячили повсюду вокруг меня, и я сознательно выбирал узкие тропинки, чтобы мои преследователи были вынуждены двигаться колонной по одному. Разбей численность, и отнимешь преимущество. Скрюченные ветви постоянно маячили передо мной, и я вынужден был приседать и изворачиваться, избегая их. Толстые корни выпирали из земли, постоянно угрожая сбить меня с ног, и они также замедляли меня. Плотно утоптанная земля была твердой и жесткой под ногами и каждый шаг дрожью отдавался в ногах.

Внезапный крик раздался позади меня, резкий и пронзительный в ночи, и что–то тяжелое с грохотом ломилось через ветки, не далеко позади меня. Звуки становились все громче, ближе. Что–то обнаружило мой след. Время нарушить еще раз правила, используя преимущества о которых они не знали. Я задействовал свой дар. Пусть мои Враги найдут меня, Охота позаботиться о любом, кого мои Враги могут послать за мной. И Лилит, настоящая или будущая… была не насущной проблемой.

Моему дару потребовалось мгновение для обнаружения направления к городу и, изменив курс, я сразу же вновь отключил свой дар. В диком лесу было слишком невразумительно, чтобы Видеть ясно. В кратком проблеске через третий глаз я Увидел призраков и фантомов, бегущих неистово вдоль дорог, которых больше не было там, и старых огромных существ, которые жили в лесу давным–давно, но с тех пор ушли в другие места, другие миры. Я Видел вещи, которых не понимал и не мог надеяться понять, Силы и могущественные создания, все еще присутствующие в ночи, древние и ужасные, за пределами человеческого понимания. Кажется, некоторые из них Видели меня.

Я побежал дальше, скользя настолько тихо, как только мог между огромных деревьев, огибая поляну Херна и направляясь обратно к городу. Согласно тому, что я Видел своим даром, было еще далеко. Я снизил темп сберегая дыхание. Схватив мох и листья с деревьев, мимо которых пробегал, я потер ими плащ и голое тело, скрывая свой запах. Может я и городской мальчик, но я многое повидал и знал несколько трюков.

Я слышал животных, бегущих сейчас по обе стороны от меня, бегущих быстро и непринужденно. У них даже не участилось дыхание. Ублюдки. Я резко остановился, дыша через нос, чтобы сохранять тишину, и внимательно осмотрелся вокруг. Среди деревьев петляли волки, их серый мех сиял в редком лунном свете. Настоящие волки подобающего размера, а не оборотни, но не менее опасные от этого.

Они озадачено остановились, когда поняли, что я перестал бежать, и кружили взад и вперед, до и вокруг меня. Я присел в самых глубоких тенях, которые смог найти. Серые морды поднялись в воздух, пытаясь уловить мой запах. Я не двигался. Не было и намека на ветер в холодном ночном воздухе. Волки собрались слева от меня, уткнувшись мордами в землю в поисках следов. Я услышал новые звуки с правой стороны от меня и медленно повернул голову. Полдюжины огромных кабанов приближались ко мне, громко сопя через лес, хрюкая и вскидывая огромные головы, лунный свет мерцал на их ужасных изогнутых бивнях. Итак, враги слева от меня и справа от меня. Прекрасно.

Я побежал прямо, сознательно издавая столько шума, сколько только мог. Волки и кабаны рванули вперед, каждый стремился добраться до меня первым. Я ждал до самого последнего момента, а затем резко остановился и бросился на землю. И пока я лежал с руками над головой, волки и кабаны врезались прямо друг в друга. Сбитые с толку неожиданной атакой, они машинально накинулись друг на друга. Вой, рев и визги боли заполнили ночной воздух, когда волки и кабаны совсем позабыли обо мне из–за наглого нападения. Они терзали друг друга в большой беспорядочной куче, пока я осторожно поднялся на ноги и тихонько ушел через тени.

Я даже не видел приближение Медведя. Он внезапно появился из темноты прямо передо мной, огромный темный силуэт в ночи, большой, как дерево. Большая когтистая лапа неслась ко мне по воздуху, лунный свет мерцал на ее ужасных когтях, а затем ударила меня с одной стороны, почти небрежно. Это походило на удар тарана. Я пролетел в воздухе и сильно ударился об землю, прежде чем покатится и впечататься в ствол дерева. Столкновение выбило из меня все дыхание. Мое плечо горело, и казалось, что половина моих ребер треснули, а может и сломались. Я подтянулся и прижался спиной к стволу дерева, стараясь вернуть воздух обратно в легкие. Медведь уже приближался ко мне, сопя и рыча. Он набросился снова, и только бросившись в сторону, мне удалось избежать его. Ужасные когти вырвали огромный кусок из дерева. Я вскочил на ноги и скользнул за дерево. Медведь замер, растерянный от того, что больше не видел меня, и я бросился снова бежать. Я чувствовал как свежая кровь течет по левой руке из оцарапанного когтями плеча, и весь бок ныл от боли.

Волки снова были за мной. Они летели через лучи лунного света, серые, как призраки, ярко сверкая глазами. Слишком многочисленные, чтобы сосчитать, бегущие плавно, как ветер. Они выскочили впереди меня, а затем встали передо мной, отрезав путь. Я выхватил пакетик перца из кармана, разорвал его и швырнул им в морды. Они сошли с ума, когда огонь заполнил их чувствительные носы и глаза и отступили, пронзительно лая и визжа, огрызаясь на воздух и друг друга, не в состоянии сосредоточиться ни на чем, кроме ужасной боли в их головах. Я побежал прямо через них.

Некоторые непроизвольно кусали и царапали меня, и я закричал, ненавидя себя за это, когда новая боль пронзила меня, а затем проскочил мимо них и побежал дальше, в ночь. Я стиснул зубы от боли, тяжело дыша.

Необходимо было заставить себя поддерживать хороший темп. Я не мог остановиться отдохнуть или осмотреть раны, оставляя четкий след крови. Позади меня, Охота выкрикивала многочисленными голосами. Мое дыхание было прерывистым, и вся грудь болела. Черт, я был не в форме. В своей жизни я больше привык к борьбе, а не к беготне. Я несся через тени и лунный свет, пробиваясь через ветки и иногда ударялся об деревья, которые во время не заметил, следуя направлению, что указал мне мой дар.

А сзади приближалась Дикая охота.

Я побежал через поляну, и целая толпа эльфов без всякого интереса наблюдала за мной. Они медленно сплетались в странные узоры, оставляя за собой длинный синий след эктоплазмы, создавая сложные светящиеся сети паутины. Я не обратился к ним за полнощью. Эльфы никем не интересуется, кроме себя.

Казалось, что весь лес теперь изобиловал завываниями и криками, словно каждое живое существо в ночи бодрствовало и преследовало меня. Долго похороненные инстинкты заставили мою кровь застыть в жилах и подняли волосы на затылке. Старые, атавистические инстинкты, из далекого прошлого человечества, когда человек должен был охотиться. Я отчаянно усмехнулся. С тех пор все изменилось, и я покажу им насколько. Я всем им покажу. Я побежал дальше, борясь за дыхание, игнорируя боль — ненависть и отчаяние, и непоколебимое упрямство еще долго будут поддерживать меня прежде чем истощение свалит на колени.

На следующей поляне, меня ждал Хоб в Цепях, окруженной своими свиноподобными мужчинами. Он стоял гордый и высокий в мерцающем молочном свете, его огромная голова борова, смотрела прямо на меня, когда я резко остановился на краю поляны. Железные цепи Хоба громко грохотали, когда он раскачивал огромный молот взад и вперед перед собой. Толстое деревянное древко было длиной в полтора метра, а на конце его была тяжелая железная пластина, покрытая старой засохшей кровью и волосами. Мне вряд ли удалось бы даже приподнять эту штуковину, но он раскачивал ее лениво, словно она ничего не весила. Гигант улыбнулся мне, окруженной огромными бивнями пастью, и громко хрюкнул глубоким, удовлетворенным звуком. Свиноподобные мужчины толпились вокруг его ног, хрюкая и повизгивая вместе с ним, как свиньи в ожидании корма вылитого в корыто, сдерживаемые только волей своего хозяина. Все они с жадностью смотрели на меня, ни имея ничего в своих глазах от мужчин, которыми они когда–то были. Хоб в Цепях двинулся вперед, и они бросились в рассыпную, уступая ему дорогу. Я стоял на месте. Он знал, что я не убегу. Остальная Охота была слишком близко позади меня. Мне придется пройти через поляну.

Несмотря на это, я думаю, он был немного шокирован, когда я шагнул вперед, направляясь прямо на него. Он взвесил свой громадный молот, жадно похрюкивая, пока ожидал когда я окажусь в пределах досягаемости. Я улыбнулся ему, что казалось, еще сильнее выбило его из колеи. Он привык к добычи, которая кричала, рыдала и умоляла о пощаде. Он решил не ждать, и шагнул ко мне, подняв обеими руками громадный молот над головой. Свиноподобные мужчины отступили, освобождая ему пространство, истерично визжа. И я использовал свой старый трюк, который забирает пули из оружия, чтобы забрать весь воздух из их легких. Они рухнули как один в обморок, ударившись об землю, как куча волосатых мешков. Хоб в Цепях пошатнулся назад, опуская свой молот, точно внезапно он стал слишком тяжелым для него. Затем он упал на колени, его огромная кабанья башка тупо разинула пасть. Я прошел мимо него и даже не обернулся, когда услышал как он рухнул на землю.

Но грохот его железных цепей подкинул мне новую идею, и я остановился и оглянулся. Из цепей выйдет хорошее оружие, и я должен был использовать все преимущества, которые мог заполучить. Я вернулся, встал на колени рядом с Хобом в Цепях и дернул за одну из длинных железных цепей, но она была прочно прикреплена ошейнику вокруг его горла. Они были прикреплены. Я почти заплакал от досады, вскочил на ноги и пнул Хоба в Цепях в бок.

И Хоб в Цепях поднялся. Пошатываясь, он поднялся на ноги, фыркая и похрюкивая, тряся своей кабаньей башкой, пока всасывал воздух обратно в огромные легкие. Я изо всех сил ударил его в живот, но добился этим только боли в своей руке. Он потянулся за своим молотом, и я ударил его ногой по яйцам, вложив все силы в это. Воздух вылетел из легких Хоба в Цепях во второй раз, и его глаза–бусинки зажмурились, когда он вновь опустился на колени забыв про свой молот. Я развернулся и снова побежал.

Охота все еще была неподалеку от меня. Существа и звери нагоняли теперь, то с одной стороны, то с другой, чтобы укусить, поцарапать и поранить меня. Даже не пытаясь сбить меня с ног, пока еще нет. Только внося свою лепту, чтобы причинить боль, измотать меня, и насладится Охотой. От некоторых них я уворачивался, некоторых отшвыривал, но все они оставили свою отметину на мне. Я даже не старался больше сдерживать крик, просто сосредоточился на дальнейшем движении. Я смертельно устал, спотыкаясь и шатаясь все время, пока бежал, кровь насквозь пропитала мой изодранный плащ. Кровь и пот смешивались, пока текли по моему лицу, оставляя вкус меди и соли во рту. Левая рука почти безвольно свисала сбоку, растерзанная когтями от плеча до запястья чем–то, чего я даже не заметил. Со всех сторон в лесу раздавался смех. Невыносимая боль вспыхивала каждый раз, когда моя нога опускалась на твердую землю, но голова оставалась ясной.

В любое другое время, такая боль и обилие повреждений давно бы уже поставили меня на колени, но я бежал не только ради себя. Я бежал ради Сьюзи.

Дикая Охота кишела вокруг меня, по очереди набрасываясь и причиняя мне боль, совсем немного, ровно столько, чтобы подогнать меня. И во главе своей Охоты, на великолепном лунном жеребце впереди и с левой стороны от меня, скакал Херн Охотник. Смеясь, пока наблюдал как его добыча мучается. Его лошадь была сделана из чистого лунного света, великолепное светящееся существо, которое без усилий несло Херна дальше. Стая оборотней бежала за ним следом, завывая вселяющими ужас голосами.

Я понятия не имел, как долго мне еще бежать. Как далеко я зашел или, как далеко мне еще осталось. Мне казалось, что я всегда бежал как в одном из тех кошмаров, где вечно бежишь и никогда никуда не попадаешь. Я уже шатался, задыхаясь, прилагая усилия, чтобы ставить одну ногу впереди другой. Каждый вдох отдавался болью в груди, боку и спине. Я больше уже не чувствовал ни ног, ни рук. Я больше не набрасывался на животных, которые нападали на меня, экономя свои силы.

У меня был план.

Херн Охотник, наконец направил своего лунного жеребца прямо передо мной, блокируя мне дорогу, так, что мне пришлось остановиться. Я повалился с ног, дыша так, что не мог ничего больше слышать. Хотя я все еще мог видеть его смех слышать остальную Охоту, окружающую меня. Херн облокотился на плечо жеребца, чтобы обратиться ко мне, и мне не терпелось стереть улыбку с его лица. Темные тени заполонили лес вокруг меня, возбужденно толкаясь, нетерпеливо ожидая убийства, сдерживаемые только волей Херна. Он наклонился вперед, приблизив лицо к моему, чтобы быть уверенным, что я услышу его слова.

Ты хорошо бежал для смертного. Заставил нас хорошо погоняться, к нашей огромной радости. Но теперь все кончено. Охота заканчивается, как и всегда это делала, и всегда будет, медленной, ужасной смертью добычи. Убедись, что будешь кричать так громко, как только можешь, чтобы твоя женщина услышала тебя и узнала о судьбе, что ждет и ее.

Она не моя женщина, — пробормотал я через разбитые окровавленные губы. — Сьюзи может позаботиться о себе. И вероятно, она позаботиться и о вас.

Херн рассмеялся мне в лицо.

Умри же теперь, сын Лилит, один и в мучении и знай, что все, что ты сделал и вынес, было бесполезно. Твоя женщина будет страдать и умирать так же, как ты. После того, как мы с нею развлечемся.

Он склонился вперед выплюнуть эти последние слова прямо мне в лицо и наконец–то оказался достаточно близко ко мне, чтобы схватить его окровавленными руками, и стащить со светящегося лунного жеребца. Потеряв равновесие, он с легкостью поддался, и я швырнул его на землю.

Я ударил его один раз в рот, для собственного удовольствия, а затем, собравшись с последними силами, схватил зачарованную уздечку лунного жеребца и запрыгнул ему на спину. Жеребец встал на дыбы, перебирая копытами в воздухе, и вскинул голову, но у меня была уздечка в руках и когда я указал голове жеребца направление города, у него не осталось выбора, кроме как нести меня туда. Я беспощадно гнал его быстрее и быстрее, и мы неслись через дикий лес, как видение, легко уворачиваясь от деревьев, не замедляя хода и не останавливаясь, пока я отчаянно держался из последних сил.

За спиной я слышал вопли обманутой Дикой Охоты, и вопли ярости и позора Херна, и засмеялся задыхаясь.

Я подгонял лунного жеребца к еще большим скоростям, поскольку Охота преследовала нас, и мы неслись в ночи под стук копыт, которые казалось, едва касались земли. Вся Дикая Охота преследовала меня, но они были далеко позади. Я упал на шею лунного жеребца, ужасно усталый, но мои руки сомкнулись вокруг зачарованной уздечки хваткой, которую только смерть могла ослабить. Я вырвал второй шанс с самого края поражения, и я направлялся домой, в город, к Темной Стороне, к Сьюзи Стрелку.

Огромные деревья мелькали мимо меня с обеих сторон, словно во сне, показываясь и исчезая невероятно быстро. И все же Дикая Охота следовала позади. Пока внезапно высокие деревья не остались позади меня, и лунный жеребец помчался через открытые поля. Я медленно поднял ноющую голову и увидел огни города, горящие впереди. Я рискнул оглянуться через плечо. Все чудовищные существа Суда Херна выскочили из леса, настолько увлеченные жаждой крови в погоне, что оставили даже безопасность дикого леса, чтобы следовать за мной. Херна я не видел. Возможно, он испытывал затруднения, передвигаясь пешком. Я усмехнулся, а затем закашлялся, и свежая кровь, потекла по моему подбородку. Черт. Не добрый знак Моя голова безумно кружилась, и я едва чувствовал лунного жеребца подо мною. Я впервые задумался о том, хватит ли мне сил добраться до города. Но, в конце концов, я сделал это, потому что должен был. Сьюзи Стрелок ждала меня.

Лунный жеребец скакал как молния через пастбище, приближаясь к городу с его огнями. И прежде чем я заметил, мы пересекли границу города и оказались среди улиц и здании камня и штукатурки, и лунный жеребец замер. Он был из дикого леса и не пойдет дальше, с уздечкой или без. Долгое время я сидел там. Я сделал это. Мысль медленно повторялась в моей голове. Я посмотрел на руки, покрытые моей собственной кровью, но все же сжимающие зачарованную уздечку столь сильно, что побелели суставы. Я заставил пальцы разжаться, выпуская уздечку, а затем соскользнул с жеребца и упал на землю. И лунный жеребец сразу же развернулся и помчался обратно через границу города, через луга, обратно в дикий лес, которому он принадлежал. Я медленно сел и наблюдал, как он удаляется, сияющий ярко, словно заходящее солнце.

Я сидел там, кивая головой, мои руки лежали на коленях, разбитые и окровавленные. Весь перед плаща был изорванным кровавым месивом, но я настолько смертельно устал, что не чувствовал большую часть боли. Похоже, я не в силах что–либо сделать, и это смутно беспокоило меня, но я добрался до города, и это единственное, что имело значение. Я невозмутимо смотрел как Херн Охотник бежал через луга. Он казался настолько маленьким, настолько ничтожным, вне леса. Остальная часть его чудовищного Суда следовала за ним, но они, казалось, отставали. Я медленно улыбнулся. Пускай приходят. Пускай все приходят. Я побил его. Сьюзи была в безопасности.

Мне было холодно, очень холодно. Я начал дрожать и не мог остановиться. Мне показалось, что я умираю.

Шаги раздались позади меня, но у меня не хватало сил повернуться и посмотреть. А потом Сьюзи Стрелок опустилась на колени рядом со мной, свободная и без охраны. Я попытался улыбнуться ей. Она осмотрела меня, и издала приглушенный, потрясенный возглас.

О, боже, Джон. Что они сделали с тобой?

Это не так плохо, как выглядит, — сказал я, или подумал что сказал. Еще больше крови заструилось по моему подбородку, когда губы снова треснули. Это была лишь небольшая боль после стольких худших, но это было последней каплей, и я заплакал. Просто от шока и усталости. Я отдал все, что должен был отдать, и не осталось ничего. Все мое тело дрожало и содрогалось от истощения. И Сьюзи обняла меня и прижала к себе. И как бы плохо я себя не чувствовал, я знал чего ей стоило сделать это. Она медленно качала меня, моя голова покоилась на ее облаченном в кожу плече, пока она вела тихие, успокаивающие разговоры.

Все в порядке, Джон. Все кончено. Я свободна, и ты будешь в порядке. Мы найдем волшебника и приведем тебя в порядок.

— Я думал, ты здесь под стражей, — сказал я медленно и отчетливо.

Она громко фыркнула.

Мигом выбила из них дерьмо, и благополучно вернулась в город. Здесь ни осталось никого, кто может причинить нам боль.

— Я знал, что ты сможешь позаботиться о себе, — сказал я. — Но я не мог пойти на риск… допустить ошибку.

Сьюзи хмыкнула.

Чертовы свинорылые. Ты не представляешь, сколько раз они лапали меня по пути сюда. К тому же действительно паршиво воняли. Не смогла убить их достаточно быстро. Может позже устроим барбекю?

Звучит неплохо, — сказал я. — Мне холодно, Сьюзи. Очень холодно.

Она сжала меня крепче, но я едва мог почувствовать это.

Держись, Джон. Держись.

Путешествие закончилось…

— Встречей влюбленных? — сказала Сьюзи, касаясь щекой моего лба.

— Может быть, — сказал я. — Если бы только у нас было больше времени…

— Еще будет время для многих вещей…

— Нет, я так не думаю. Я умираю, Сьюзи. Я хочу…

Она сказала что–то, но я не смог расслышать из–за шума в моей голове. Я видел кровь текущую из меня, но все исчезло в темноте, когда мир медленно ускользнул от меня. Я был готов умереть, если это означало, что будущее, которое я видел для Сьюзи, и Темной Стороны, никогда не наступит.

— Я спас тебя, — произнес я.

— Я знала, что ты сможешь, — сказала она. — Знала, что они никогда не поймает тебя.

Это было не то, что я имел в виду, но это не важно.

Потом я почувствовал, что все ее тело напряглось, когда она резко подняла глаза. Я отбросил тьму назад, одним лишь усилием воли и поднял голову посмотреть. Перед нами был Херн Охотник, стоявший на другой стороне границы города, с лицом темным от гнева. Его Суд рассредоточился за ним, держась на приличном расстоянии. Херн пританцовывал от ярости передо мной, вне себя от проигрыша.

— Ты обманул! — кричал он на меня, с силой выплевывая слова в воздух. — Ты не пробежал строй! Ты использовал уловки и волшебство! Ты украл моего любимого лунного жеребца! Мошенник! Мошенник!

Я улыбнулся, хотя мне было больно.

— Как я и говорил тебе, я умнее тебя. Важно лишь то, что я победил. Я добрался досюда. Ты и весь твой проклятый Суд не смог остановить меня. Я побил тебя, Херн, так что вали отсюда и наезжай на кого–нибудь поменьше, чем ты сам.

— Ты не побил меня! Никто не побьет меня! Ты обманул! — Херн чуть ли не плакал к тому времени от переполнявших его эмоций и его Суд беспокойно копошился за его спиной. Он потряс мне сжатым кулаком. — Никто не победит, пока я не скажу, что он победил! Ты покойник, слышишь меня? Я вытащу тебя оттуда и заберу обратно в лес, а потом, а потом… я буду делать ужасные вещи с тобой!

Томиас Квадратные Ноги выступил вперед, и Херн злобно обернулся, уставившись на него. Неандерталец стоял спокойно перед богом леса, и голос его был холодным и равнодушным.

— Ты не можешь преследовать их дальше, Херн. Они сейчас находятся в городе, и вне нашей досягаемости. По правилам твоей собственной Охоты, они защищены от тебя.

— Я бог диких мест! Из бури и молнии! Я — величие охоты, бегущий волк, оленьи рога на голове несущегося самца! Я мощь дикого леса, и мне не перечат!

Он бежал хорошо и храбро, — сказал Квадратные Ноги, и часть участников Суда захрюкали и забормотали, соглашаясь с ним. — Он победил, Херн. Забудь об этом.

— Ни за что!

Если ты сделаешь это, — медленно произнес Квадратные Ноги, — ты сделаешь это в одиночку.

Значит в одиночку! — выпалил Херн, повернувшись спиной ко всем. Он даже не оглянулся, когда Томиас Квадратные Ноги вернулся к Суду и все они направились обратно через луга, к дикому лесу, которому они принадлежали. Херн медленно наклонился вперед, словно проверяя силу некого невидимого, неощутимого барьера, его кривые козьи рога дрожали от нетерпения, а глаза были свирепыми и широко раскрытыми, выглядя более чем слегка безумными.

Сьюзи осторожно положила меня в сторону и встала занять место между Херном и мною. Они забрали ее дробовик, поэтому она вытащила два длинных ножа из–за голенища сапог. Она стояла, высокая и гордая, и казалось, что потребуется весь чертов мир, чтобы победить ее. Херн рассматривал ее хитро, слегка склонив лохматую голову на бок, словно птица.

Ты не можешь остановить меня. Я бог.

Ты будешь не первым богом, которого я убью, — сказала Сьюзи Стрелок — И сейчас ты на моей территории.

Возможно это был блеф, или зная Сьюзи, может быть и нет, но в любом случае мне было приятно слышать, как она произнесла это с таким презрением и уверенностью в себе. И я осознал, что буду проклят, если останусь сидеть там, и позволю ей столкнуться с угрозой в одиночку. Я заставил себя подняться на одно колено, а затем на ноги. Неуверенно пошатываясь, я двинулся вперед встать рядом со Сьюзи. Я покачивался, но стоял. Если я вырублюсь, я сделаю это на ногах.

Сын Лилит, — прошипел Херн. — Дитя города и ненавистной цивилизации. Ты уничтожишь все леса и всю дикую местность. Я увижу тебя мертвым, даже если стану проклят на веки.

Он шагнул вперед, и мы со Сьюзи приготовились встретить ярость бога леса. И в этот миг, темноволосый мужчина в длинной робе, сжимающий в руках деревянный посох, появился откуда ни возьмись, чтобы встать между нами и Херном. Сьюзи практически подпрыгнула, и мне пришлось схватить ее за руку, удерживая свое равновесие. Херн стоял на месте, неуверенно рыча на новоприбывшего, который ударил посохом в землю перед ним. Он стоял там в одиночестве, выпрямившись в полный рост и слегка дрожа.

Я Владыка Тернии — сказал новоприбывший. — Недавно назначенный Куратор Темной Стороны. И ты не должен быть здесь, Херн Охотник.

— Назначенный кем? — огрызнулся Херн. — Этим новым богом Христом? На тебе его запах. Я был здесь до него, и буду господствовать в лесах после того, как он будет позабыт.

— Нет, — сказал Владыка Терний. — Он пришел, и ничто никогда не будет прежним. Я получил власть над всей Темной Стороной, дабы следить, что соглашения выполняются. Ты устанавливаешь правила Дикой Охоты, и потому соблюдаешь их. Ты вложил свою собственную силу в Охоту, чтобы сделать ее значимой, и поэтому она сильнее тебя. Ты не можешь войти сюда.

Нет! Нет! Я не буду обманут своей добычей! Я отомщу! Я сожру его сердце, и твое!

Херн схватил посох Владыки Терний, чтобы вырвать его из земли и использовать как оружие, но, когда он коснулся его, земля сотряслась, и столп света выстрелил вверх, а бог леса отчаянно вскрикнул от боли, шока и ужаса. Корчась, он упал на землю, свернувшись в клубок, и рыдал в ногах Владыки Терний, который с грустью смотрел на него.

— Ты сделал это сам, Херн. Теперь ты не в городе, и виноват сам, ты отрезан от леса и диких мест, и от тебя осталась лишь малая часть прежнего величия, навсегда.

— Я хочу домой, — прохныкал Херн, точно маленький ребенок.

— Ты не можешь, — сказал Владыка Терний. — Ты решил войти в город, и теперь ты принадлежишь ему.

— Но что же мне делать?

— Идти дальше и покаяться. Пока, наконец, возможно ты не узнаешь, как сосуществовать в мире с цивилизацией, которая грядет.

Херн зарычал на Владыку Терний, с оттенком его старого вызова, а затем сломленный бог, маленький и такой ничтожной, прокрался мимо Владыки Терний и исчез на улицах города.

Я наблюдал, как он уходит, когда вдруг обнаружил, что лежу на земле. Я не помнил падения. Я был уставшим, в голове все плыло и казалось очень далеким. Я слышал, как Сьюзи звала меня по имени все более отчаянно, но не мог найти в себе силы ответить ей. Она схватила меня за плечо, чтобы попытаться усадить меня, но мое тело было таким тяжелым, и я не мог ей помочь. Я думал, так вот каково это — умирать. Это оказалось не так уж и плохо. Может быть, я немного отдохну, наконец.

Затем Владыка Терний опустился на колени рядом со мной. У него было доброе, бородатое лицо. Он положил свои руки мне на грудь, и мое тело словно получило новый импульс. Сила и жизненная сила бурлили во мне, как электричество, прогоняя боль и усталость, и я подскочил, вскрикнув от удивления и радости. Сьюзи опустилась на корточки, громко повизгивая от удивления. Внезапно я засмеялся, настолько обрадованный тем, что жив и встал на ноги, поднимая Сьюзи вместе со мной, прижимая ее к себе.

Ее тело начало напрягаться, и я отпустил ее. Некоторым чудесам требуется больше времени для свершения, чем другим.

Я проверил себя. Мой плащ превратился в лохмотья, скрепленные вместе засохшей кровью, но все мои раны исчезли, зажили, как будто их никогда и не было. Я снова был цел. Я непонимающе посмотрел на Владыку Терний, а он улыбнулся и слегка поклонился, словно фокусник, проделавший ловкий трюк.

Я Куратор, и это моя работа и привилегия исправлять то, в чем была совершена несправедливость. Как ты себя чувствуешь?

Чертовски замечательно! Как будто я могу бросить вызов всему проклятому миру! — Я посмотрел вниз на свой изодранный плащ. — Не думаю…

Он решительно покачал головой.

— Я Куратор, а не портной.

Я повернулся и улыбнулся Сьюзи, и она улыбнулась в ответ. Царапины и синяки исчезли с ее лица, но шрамы остались.

Тебе стоит чаще улыбаться, — сказал я. — Тебе это идет.

Нет, — сказала она. — Это плохо для моей репутации.

Мы оглянулись на Владыку Терний, когда он многозначительно кашлянул.

Насколько я понимаю, вы стремитесь путешествовать дальше в прошлое, к самому зарождение Темной Стороны. Это так?

Да, — ответил я. — Но откуда…

— Я знаю то, что должен знать. Это часть работы. Я здесь ради помощи, в конце концов. Это то, что Церковь Христова подразумевает. Помогая, заботясь, и обучая других брать на себя ответственность за свои поступки.

Даже в таком месте? — спросила Сьюзи.

Особенно в подобном этому месте, — сказал Владыка Терний.

Он снова ударил своим длинным деревянным посохом о землю, и мир ушел из–под наших ног, когда мы вновь окунулись в реку Времени, отправляясь назад во Вчера.




Глава одиннадцатая. Ангелы, демоны и дражайшая мамочка


В этот раз я почувствовал, что скорее был выпущен из катапульты, чем падал сквозь время. Вокруг нас вспыхнула радуга, размеченная взрывающимися галактиками и криками рождающихся звезд, и со всех сторон слышались крики и завывания Тварей Извне, вопящих «Впусти нас внутрь!» «Впусти нас внутрь!» на языках древнее, чем миры. Сьюзи Стрелок и я, в конце концов, выпали из течения времени назад во Время, врезаясь в мир, как пуля из ружья. Тяжело дыша, словно новорожденные дети, мы осмотрелись вокруг. Мы появились среди деревьев на краю огромного леса, глядя на просторную поляну. Чистое ночное небо было полно каждодневных звезд, а полная луна была не больше, чем должна была быть. Где бы и когда бы мы ни были, но Темной Стороны еще не было.

И все же, пустая и открытая поляна перед нами, такая огромная, что ее дальний край почти доходил до горизонта, была явно не естественного происхождения. Ее края были слишком ровными и различимыми, прорезанными через стволы некоторых деревьев, словно лезвием, оставив половину деревьев с обнаженными внутренностями, с которых стекала смола, словно кровь. Сама поляна была покрыта только темной землей, голой и безликой. Она явно появилась неестественным путем: грубые следы магии все еще сверкали, вспыхивали и трещали в воздухе, последние разряжающиеся остатки огромной Работы. Кто–то заставил акры леса исчезнуть в один миг, и у меня была очень хорошая догадка, кто именно.

Лес вокруг и позади нас был темным и опасным, с огромными деревьями, сплетающимися в высоте, словно замысловатый потолок какого–то природного собора в ночи. Воздух был прохладным спокойным и тяжелым от запахов растущей зелени. Я практически чувствовал огромную зеленую мощь спящего леса, который существовал тысячи лет и не знал прикосновения Человека или его режущих орудий. Это была старая Британия, древняя Британия, темное лоно, из которого мы все произошли.

И внезапно я снова бежал среди деревьев, а Херн и его Дикая Охота завывали победоносно за моей спиной. Жуткие воспоминания боли и ужаса всколыхнулись во мне, и я покачнулся на ногах. Мне пришлось протянуть руку к ближайшему дереву и прислониться, чтобы устоять, потому что мои колени вот–вот согнулись бы подо мной. Я дрожал всем телом и чувствовал, как сильно, быстро и болезненно колотилось сердце в груди. Никто и никогда не ранил меня так глубоко, не внушил такой страх, как Херн и его жуткий Суд. Я победил, но он оставил на мне свою отметину. Возможно, навсегда. Я заставил себя дышать медленно и глубоко, отказываясь сдаваться. Одной из моих важнейших способностей всегда было отрицание того, что кто–то или что–то, включая меня самого, способно меня победить.

Моя голова медленно поднялась, с лица стекал пот, и Сьюзи Стрелок подошла ко мне и положила утешительно руку мне на плечо. Это было полной неожиданностью, и все остальное вылетело из головы, но я проявил осторожность, не показав этого и даже не повернувшись слишком быстро. Я не хотел спугнуть ее. Я медленно перевел на нее взгляд и наши глаза встретились. Ее лицо было бесстрастным и спокойным, как всегда, но мы оба знали, каких усилий ей это стоило. Она слегка улыбнулась, увидев, что я пришел в себя, а затем убрала руку и посмотрела на поляну. Этот жест был краток, но такими маленькими шажками творились чудеса.

Как далеко мы забрались на этот раз? — спросила Сьюзи своим обычным спокойным голосом. — Что это за время?

— Я не знаю, — ответил я, все еще глядя на нее, а не на поляну. — Но ощущение было, что это чертовски больше нескольких сотен лет. Если предположить, я бы сказал тысячи… много тысяч лет. Я думаю, мы там, где нет еще городов, деревень, любых поселений…

Сьюзи нахмурилась.

В каменном веке?

Даже раньше. Я думаю, мы попали во времена до возникновения Человека, каким мы его себе представляем. Прислушайся.

Мы стояли близко, прислушиваясь. Огромный и мощный лес был полон звуков птиц, зверей и других существ, кричащих в ночи. Звуков охотников и их добычи в воздухе и на земле, чего–то несущегося через подлесок, фыркающего и храпящего. Мы медленно повернулись и посмотрели назад, и, когда наши глаза привыкли к темноте, мы увидели животных, двигающихся осторожно во тьме, разглядывающих нас с безопасного расстояния. Сьюзи вытащила факел из своей кожаной куртки, зажгла его и бросила недалеко перед нами в деревья. Яркий багряный свет был несколько ослепляющим, и было слышно, как вокруг нас звери отступали под покров темноты. Но были и другие звуки, новые шевеления. Сьюзи вытащила свой дробовик из кобуры на спине.

Свет факела уже угасал, но я мог видеть странные образы, двигающиеся на самом краю света, нечто огромное и сильное, перемещающееся загадочно среди деревьев. Я скорее мог ощущать их присутствие, чем видеть их. Их образы были огромными, чуждыми, почти абстрактными, и все равно я знал, что они принадлежали этому месту больше, чем я. Они были Силами и Энергией, старой жизнью на старой земле, едва материальной, жизнью в ее первейшей форме.

Что это за чертовщина? — прошептала Сьюзи. — Я с трудом могу их разглядеть, хотя они есть там… Ничто живое не выглядит так… Будто они еще не решили, что они такое.

Возможно, так и есть, — ответил я также тихо. Я действительно не хотел привлекать внимание этих диких непонятных существ. — Это первые мечты и кошмары на Земле, которым предали образ и форму.

Думаю, в определенное время… эти формы разовьются в эльфов и гоблинов, и других фантастических существ дикого леса. Некоторые станут богами, как Херн. Все это придет вместе с развитием человека, конечно же. Я думаю, возможно, эти существа нуждаются в вере и воображении человека, чтобы придать им четкие формы и природу. Человеческие страхи и нужды превратят эти существа и энергии в определенные образы, и скоро они забудут, что когда–то были чем–то еще. И они будут молиться на человека и служить ему, пока он боготворит и уничтожает их…

Ладно, теперь ты меня пугаешь, — сказала Сьюзи.

Последняя вспышка факела вспыхнула и погасла, и прежняя глубокая тьма леса вернулась. Я больше не мог видеть или даже чувствовать эти расплывчатые Силы и, хотя я прислушивался, все, что я слышал это естественные звуки птиц и животных, занимающихся своими ночными делами. Неохотно я повернулся и снова посмотрел на поляну. Сьюзи тоже повернулась и посмотрела, но не убрала дробовик. Луна освещала просторную поляну, как днем, и, хотя это открытое пространство было тихим и спокойным, было чувство нетерпения в воздухе, словно вот–вот должен был подняться занавес перед новым шоу.

Это сделала Лилит, — сказал я. — И, судя по ощущениям, незадолго до нашего появления. Это здесь она создаст и расположит свою Темную Сторону. Неподалеку отсюда, несомненно, протекает река, которую однажды назовут Темза. А сюда придут люди и построят город под названием Лондон… Интересно, на что будет похоже творение Лилит, прежде чем люди вторгнутся сюда и переделают все по своему усмотрению?

Сколько живых существ уничтожила Лилит, когда создала эту поляну? — сказала Сьюзи неожиданно. — Сколько животных раздавленных в один момент, сколько древних деревьев, сожженных дотла, послужило ее цели? Я не особо беспокоюсь об этом, но можно поспорить, что она заботилась еще меньше.

Да, — сказал я. — Это похоже на мою Дражайшую Мамочку. Ее никогда не заботило, кого она ранила, добиваясь своего.

Почему она сразу же не создала Темную Сторону? — сказала Сьюзи, как всегда, с подозрением. — Почему остановилась на очистке поляны? Она что, ждет чего–то?

Я обдумал ее слова.

Возможно… она ждет зрителей.

Сьюзи резко посмотрела на меня.

— Нас?

Это уже тревожная идея… Нет. Откуда ей знать, что мы окажемся здесь? Сьюзи пожала плечами.

Она твоя мать. Она Лилит. Кто знает, что ей известно и откуда? — Она нахмурилась глядя на меня, когда ей в голову пришла другая мысль. — Мы добрались сюда, только потому, что Владыка Терний использовал для этого свою силу. Как мы вернемся в свое время, если учесть, что мы переживем то ужасное, что здесь произойдет?

Хороший вопрос, — сказал я. — Хотел бы я иметь хороший ответ для тебя. Давай сначала подождем и посмотрим, выживем ли мы, а потом уже будем беспокоиться об этом. У нас и так достаточно поводов для беспокойства. — Затем наступила моя очередь посмотреть на нее задумчиво, когда меня озарило. — Сьюзи… Я думаю, нам нужно поговорить. О нас. Прямо сейчас.

Сьюзи просто смотрела на меня, не отводя взгляд.

— Нужно?

Да. Наши шансы таковы, что мы вряд ли переживем то, что сейчас случится. Я всегда знал это. Вот почему я не хотел впутывать тебя в это. Но вот мы здесь, и между нами что–то изменилось. Поэтому, если мы хотим сказать что–нибудь, что угодно важное, нужно сказать это сейчас. Поскольку второго шанса у нас может и не быть.

Мы друзья, — сказала Сьюзи своим бесстрастным, контролируемым голосом. — Этого не достаточно?

— Я не знаю, — сказал я. — Разве да?

Ты стал ближе для меня… чем кто–либо, — медленно сказала Сьюзи. — Я никогда не думала, что подпущу кого–нибудь настолько близко. Не думала, что захочу делать этого. Ты… важен для меня, Джон. Но я все равно не могу… быть с тобой. Спать с тобой. Некоторые шрамы слишком глубоки, чтобы зажить.

Мы не об этом говорим, — сказал я мягко. — Единственное, что важно, это ты и я. Это чудо, что мы дошли так далеко.

Она рассматривала меня какое–то время со своим лицом в шрамах и единственным холодным голубым глазом, сжав губы. Думаю, она даже не заметила, что прижала дробовик к груди, словно ребенка или любовника. Когда, в конце концов, она заговорила, ее голос был как всегда бесстрастным.

Мое новое лицо не беспокоит тебя? Я никогда не заботилась о внешнем виде, но… я догадываюсь, как выгляжу. Внешность наконец–то соответствует внутреннему миру.

Ты ведь сама сказала, Сьюзи, — сказал я так легко, как только мог. — Мы, монстры, должны держаться вместе.

Я наклонился, медленно и очень осторожно, и Сьюзи наблюдала за мной, как дикое животное, которое может развернуться и убежать в любой момент. Когда наши лица были так близко, что я чувствовал ее дыхание на своих губах и она все еще не сдвинулась, я поцеловал ее нежно в щеку со шрамом. Я держал свои руки при себе. Грубая кожа шрама на ее щеке была твердой и неподатливой. Я отстранился, посмотрел в ее холодный голубой глаз, а затем поцеловал ее очень осторожно в губы.

Ее губы почти не двигались под моими, но она не отстранилась. И, в конце концов, она медленно обняла меня. Она держала меня очень легко, будто была готова отстраниться в любой момент. Я прервал поцелуи прижался щекой к ее лицу в шрамах и обнял ее руками также легко. Она вздохнула еле слышно. Ее кожаная куртка скрипела под моими руками. Она держала меня так долго, как только могла выдержать, а затем отпустила и отошла. Я позволил ей сделать это. Я знал что не стоит пытаться идти за нею. Я знал, что у нее в руке все еще был дробовик, даже если она забыла про это. Она посмотрела на меня своим бесстрастным взглядом и с таким же выражением на лице и коротко кивнула.

Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? — сказал я.

Конечно, — сказала она. — И я забочусь о тебе, Джон. Настолько, насколько

могу.

А затем мы оба резко огляделись. Весь лес притих и в воздухе появилось новое ощущение. На секунду все так замерло, что я мог слышать свое дыхание, чувствовать биение сердца. Мы со Сьюзи посмотрели на поляну, и наше внимание было приковано к открытому пространству, как у зверей, ощущающих приближение шторма. Присутствовал какой–то звук. Он висел в воздухе, но доносился не от ветра, и шел отовсюду и неоткуда. Он заполнял целый мир, все мое сознание, и это был неестественный звук. Это был плач чего–то рождающегося, чего–то умирающего, эмоции переживания и экстаз за пределами человеческих знаний или понимания. Звук становился все сильнее, громче, пронзительнее и все более нечеловеческим, пока нам со Сьюзи не пришлось прижать руки кушам, а он все еще повышался и повышался, все громче и громче, пока не стал невыносим и по–прежнему

продолжал расти. В конце концов, к нашей радости он перешел границу нашей слышимости и мы дрожали и тряслись, тяжело дыша и махая головами пытаясь прочистить их. Я ничего не слышал, даже когда Сьюзи обратилась ко мне, и мы оба снова посмотрели на поляну. Что–то должно было случиться. Мы чувствовали это. Мы все еще чувствовали этот звуке своих костях и душах.

И внезапно там появилась Лилит, стоящая перед деревьями на краю поляны, возможно, всего лишь в двадцати метрах от меня и Сьюзи. Звук пропал, Лилит вступила в дело. Она стояла, пристально смотрела на поляну, которую создала, ее темные глаза смотрели твердо, не мигая. Мы тихо отступили дальше в темноту леса, скрываясь в глубокой тени. Даже от вида Лилит было страшно. От силы, которая кипела в ней точно все звезды галактик. Может, она и была создана женой Адама, но с тех пор она прошла долгий путь.

Она не просто появилась. Это произошло так, будто она отпечатала или запечатлела себя прямиком в реальность чистой силой воли. Она была сейчас здесь, потому что выбрала это, и почему–то она выглядела более реально, чем все остальное в мире.

Она выглядела… почти также как я запомнил ее в последний раз, когда видел. В баре «Странные приятели» в конце моего прошлого дела. Прямо перед тем, как все пошло к чертям.

Она была слишком высокая и почти сверхъестественно стройная, линии ее обнаженного тела были такими гладкими, словно их обтекаемость придавала лучшую эффективность. Ее волосы, глаза и губы были черны, как смоль, и в сочетании с бледной бесцветной кожей она выглядела очень похожей на черно–белую фотографию. Ее лицо имело строгие и заостренные черты с выступающими костями и ястребиным носом. У ее угрюмого рта были тонкие и слишком широкие губы, а глаза полны темного огня, который мог прожечь насквозь что угодно. Выражения, появляющиеся и исчезающие с ее лица, были совершенно нечеловеческими. Она выглядела… дико, примитивно, незавершенно. На ней не было одежды. У нее не было пупка.

Я вспомнил человека, которого звали Безумец, он Видел мир и все в нем более ясно, чем большинство, и он сказал что Лилит, которую мы видели и знали, это только ограниченная проекция в нашей реальности чего–то гораздо более великого и сложного. Мы видели только то, что могли вынести. Также, он сказал, что человеческая Лилит лишь прославленная марионетка, которой она управляла издалека.

Лилит. Мать. Монстр.

Я рассказал это Сьюзи, и она кивнула.

— Это не важно. Если она реальна, я могу убить ее.

Мы оба говорили тихо, но не думаю, что даже удар грома мог прервать сосредоточенность Лилит. Что бы она ни видела на поляне, этого там еще не было. Она произнесла вслух Слово, и оно обрушилось, словно молот. Звук его заполнил мир, а его эхо затронуло все, что возможно. Это было слово на языке, который я не мог знать или хотя бы надеяться понять, даже при помощи магии Старца Отца Время. Это было древнее слово на древнем языке, возможно, первооснове, от которой развились остальные языки. Я в достаточной мере понимал его значение, чтобы радоваться, что не понимал остального.

Земля разверзлась, порождая монстров, вызванных этим ужасным Словом. Жуткие создания грохотали, скакали и выползали из–за деревьев позади Лилит. Они возвышались над ней и перетекали мимо ее ног, огромные, отвратительные и ужасные даже для Темной Стороны. В них сочетались все запретные комбинации животных, пресмыкающихся и насекомых, неправильно сложенных, уродливых и невероятных. Выпирающие мускулы разбухли, словно опухоль, под гноящейся плотью. Темные, покрытые панцирями создания, промчались на сломанных ногах — у них были замысловатые рты, двигающиеся злобно под огромным количеством глаз. Высокие и тонкие существа выпрыгнули из деревьев на триногах, размахивая длинными щупальцами, как колючими кнутами. И все еще они появлялись, вырываясь из темной земли на поляне.

Огромные белые черви с рядами человеческих рук и ладоней, гниющие туши размером с кита, болтающиеся головы на длинных шипастых хребтах. Из темноты возникли силуэты с крыльями летучей мыши и хищной грацией, жуткие формы летали по небу, закрывая звезды и пролетая на фоне луны.

Воздух был заполнен запахами крови, разложения и серы. И Лилит смотрела на них и улыбалась.

Внезапно я осознал, что Сьюзи настроила плотность огня на дробовике и приготовилась открыть огонь. Я резко оттолкнул ствол вниз, а затем мне пришлось схватить ее, не давая поднять его снова. Я знал ее достаточно, чтобы не пытаться отнять у нее оружие. В итоге она перестала сопротивляться и уставилась на меня, тяжело дыша.

Дай мне застрелить их! Их нужно застрелить, из принципа!

— Я тоже хочу этого, — сказал я, глядя на нее в ответ. — Но нам нельзя пока высовываться. И я почти уверен, что большинству из этих тварей выстрелы дробовика не причинят никакого вреда.

Она неохотно кивнула, и я осторожно отпустил ее ружье.

Я зарядила его проклятыми и освященными патронами — сказала она немного надуто.

Даже с учетом этого. Я знаю, что это за создания, Сьюзи. После изгнания из Эдема, Лилит спустилась в Ад и возлегла со всеми демонами в нем, и породила всех монстров, от которых страдает Человечество. Эти существа… ее дети.

Как ты можешь быть уверен в этом? — спросила Сьюзи.

— Я чувствую это, — ответил я. — Я знаю это также хорошо, как знаю свое имя. Эти существа станут самыми сильными и могущественными существами нашего времени, а их многочисленные потомки станут вампирами, оборотнями, упырями и другими хищниками Темной Стороны.

У меня есть несколько очень мощных гранат…

— Нет, Сьюзи.

Она шмыгнула носом, а затем посмотрела на ужасных созданий, поднимающихся и опускающихся вокруг Лилит.

Итак — сказала она, наконец. — Дети Лилит. Твои полу братья и сестры. Это они зрители, которых она ждала.

Лилит осмотрела корчащуюся и пульсирующую толпу перед собой, и ее широкая улыбка была такой же холодной и непонятной, как и она сама. Она могла думать о чем угодно, обо всем на свете. В итоге, она сделала резкий грубый жест, и толпа разделилась надвое, отходя каждая в свою сторону, пока Лилит нахмурилась, сосредотачиваясь, и сказала другое Слово. Даже эти чудовищные детки сжались от его звука, и я почувствовал, как сама реальность тряслась и содрогалась, когда Лилит направила на нее свою ужасную волю.

Весь темный лес зашевелился и застонал, словно живое существо, а затем, в один ужасный момент, Лилит позволила родиться Темной Стороне одним единственным усилием воли и решимости.

Огромный город внезапно заполнил поляну от края до края, светясь ярко, словно солнце, большое и витиеватое, особенное произведение красоты и чуда. Это было изображение огромных сверкающих башен и массивных мерцающих куполов, аккуратных простых дорожек и безумно элегантных дворцов — великолепный идеальный город, мечта, превращенная в реальность из дерева и камня, мрамора и металла. Это было завораживающе, как города, которые мы видим в своем воображении когда нам снятся далекие места. Все его края были изогнуты, гладки и закруглены, почти органично, здания возвышались и опускались, как волны искусственного моря, и ни одно из них не было пропорционально другому. Город, созданный Лилит, был нечеловечески красив и невероятен, как она сама.

Это… совсем не то, что я ожидала, — сказала Сьюзи. — Это ошеломительно. Город света и великолепия. Как что–то такое чудесное могло стать тем, испорченным городом в нашем времени?

Потому что перед нами не город, — сказал я. — Это идеал. Никто не живет в нем. Никто в принципе не смог бы. Это просто конструкция, стерильное неизменное место, созданное, чтобы смотреть и восхищаться, а не жить в нем, даже если Лилит еще не поняла этого. Большая часть его непропорциональна, здания не подходят друг другу, и, судя по виду тех башен, они стоят только благодаря воле Лилит. Улицы, возможно, никуда не ведут, и я сомневаюсь, что она оставила места для практических аспектов городской жизни вроде свободных входов и выходов, канализации и транспортных дорог. Нет… это тупик, словно красивое кладбище. Разве ты не чувствуешь холод исходящий от него? Это только представление Лилит о городе, фантазия, наложенная на реальность. Не удивительно, что человечество в итоге развалит все это и построит новый город.

Идеал, — сказала медленно Сьюзи. — Как человеческое тело, которое она создала для себя?

— Хороший пример, — сказал я.

Но… что положено в основу этого города? — спросила Сьюзи, нахмурившись. — Еще нет ни одного человеческого города, чтобы вдохновить ее.

Еще одна хорошая мысль. Я даже не знал что ты так умеешь, Сьюзи. Я полагаю… это может быть материальным отражением мест, которые она знает. Небеса, Ад, Эдем. Мирская версия духовного идеала. Пра–город, который существует только в нашем воображении, проблеск лучшего места, ожидающего людей… Знаешь, мы зашли очень глубоко в воду философии, Сьюзи.

Да, — сказала Сьюзи. — В такой воде можно утонуть.

Посмотри на звезды, — сказал я внезапно. — И луну, освещающую новую Темную Сторону. Они все те же, обычное нетронутое ночное небо, которое мы видели до прибытия Лилит. Там наверху ничего не изменилось. И это не те звезды и луна, которые мы привыкли видеть над нашей Темной Стороной.

И? — спросила Сьюзи.

Мне кажется, что наша Темная Сторона не обязательно где и когда мы всегда предполагали она была.

Я продолжил бы эту мысль, но внезапно Лилит развернулась и обратилась к своим собранным отпрыскам. Ее голос был неестественно спокойный, сильный, жесткий и резонирующий, и лишь отчасти человеческим. Или женским. Она говорила на том старом, древнем языке, который предшествовал человечеству. И я понял каждое слово.

Отреченная от комфорта Эдема, я создала для себя новый дом, здесь, в материальном мире. Место, где каждый может быть свободен от тирании и власти Рая или Ада. Это мой подарок всем вам и тем, кто придет вслед за вами.

Чудовища взвыли разными неприятными голосами, восхваляя ее, кланяясь и стелясь перед ней. Я медленно улыбнулся. Они не слушали. Город никогда не был предназначен лишь для них. И, чем больше я думал о ее словах, тем больше понимал их суть.

Ты опять хмуришься, — сказала Сьюзи — Что теперь?

Свобода от Рая и Ада, — медленно произнес я. — Свобода от награды и наказания или от последствий своих собственных действий. Если нет добра и зла, значит, поступки не имеют смысла. Если ты больше не должен выбирать между добром и злом, если все твои поступки ничего не значат, какой тогда смысл или цель могут быть у твоей жизни?

Ты запутал меня, — сказала Сьюзи. — Я не так много уж думаю о добре и

зле.

— Я заметил, — сказал я. — Но даже ты различаешь друга и врага. Те, кого ты одобряешь, и кого нет. Ты осознаешь, что твои действия имеют последствия. Смотри, задумайся над этим. Почему добродетель сама по себе награда? Потому что в противном случае она не была бы добродетелью. Если бы ты поступала хорошо только потому, что знала, что попадешь в Рай, или избегала плохих поступков, только потому, что знала, что окажешься в Аду, тогда добра и зла не существовало бы. Ты поступаешь хорошо, потому что веришь, что это правильно, а не потому что будешь вознаграждена или наказана за это. Вот почему никогда не было доказательств настоящей природы Рая и Ада, даже в Темной Стороне. Нам дали свободу воли, чтобы мы могли выбирать между добром и злом. Ты должна выбрать, чему будешь следовать, исходя из своих собственных причин, чтобы придать жизни смысл и цель. В противном случае, это все ничего не стоит. Существование было бы бессмысленно.

Вот почему Лилит разрушит Темную Сторону в будущем, — сказала Сьюзи, медленно кивая, сама не замечая этого. — Потому что добро, зло и последствия все равно проникают в жизнь, когда люди собираются вместе. Она разрушит то, чем стала Темная сторона, потому что это единственный способ вернуть чистоту ее оригинальной задумке. Путем удаления или уничтожения всего живого, что испортило ее город, поселившись в нем.

Да, — сказал я. — Это похоже на Мать.

Сьюзи посмотрела задумчиво на Лилит, стоящую ровно и горделиво перед своими ужасными детьми.

Создание Темной Стороны должно было ослабить ее, — сказала Сьюзи с намеком. — Если я смогу подобраться достаточно близко, чтобы приставить оба ствола к ее ноздрям…

Она не выглядит ослабленной, — решительно сказал я.

Внезапно Лилит направилась в чудесный город, который создала, дабы показать его своим детям. Они падали, скользили и сталкивались следом за ней, наполняя ночь ликующими воплями своих ужасных голосов. Мы со Сьюзи смотрели им вслед, и были рады видеть их спины. Даже их вид ранил глаза и сводил наши желудки. Человеческие глаза не были предназначены видеть такое потустороннее уродство.

И вдруг перед нами появились два ангела.

Было заметно, что они пришли «сверху» и «снизу». Они встали перед нами, две высокие идеализированные человеческие фигуры с огромными крыльями, распростертыми за их спинами. Один был создан полностью из света, другой из тьмы. Мы не могли видеть их лица. Они без сомнения были ангелами. Я ощущал это своей душой. Часть меня хотела встать на колени и склонить голову перед ними, но я не сделал этого. Я Джон Тейлор. Сьюзи уже нацелила на них дробовик. Она была не из тех кто кланяется. Я улыбнулся. Ангелы посмотрели друг на друга. Мы были не теми, кого они ожидали увидеть.

Будто все и так не достаточно сложно, — сказал я, — теперь Рай и Ад вмешиваются напрямую. Чудесно.

Проклятые ангелы, — прорычала Сьюзи. — Головорезы из потустороннего мира. Мне стоило бы выщипать ваши перышки. Чего вы хотите?

Мы хотим вас, — сказал ангел света. Его слова прозвенели в моей голове, словно серебряные колокольчики.

Мы хотим, чтобы вы остановили Лилит. Мы можем помочь вам, — сказал ангел тьмы. Его слова воняли в моей голове, как горящая плоть.

— Я Гавриил

— Я Бафомет.

На самом деле мы не такие, — сказал Гавриил — Мы обнаружили эти образы в ваших головах.

Удобная фикция, — сказал Бафомет.

Созданная, чтобы не пугать вас своим присутствием.

Но не слишком удобная. Мы воля Рая и Ада, обращенная в плоть, и нам дали определенные указания.

Вы будете подчиняться нам, — сказал Гавриил

— Хочешь поспорить? — спросила Сьюзи.

Мы не делаем этого на букву «п», — сказал я.

Ангелы посмотрели друг на друга. Все пошло явно не так, как они ожидали.

Этот новый город не должен был появиться, — сказал Гавриил — Материальный мир не готов иметь дело с таким. Он… создаст дисбаланс смыслов. Ему нельзя позволить процветать.

Лилит нужно остановить, — сказал Бафомет. — Мы здесь, чтобы помочь вам остановить ее.

Почему? — спросил я. — Я бы очень хотел услышать официальную версию причины.

Мы не можем сказать тебе, — сказал Гавриил — Мы не знаем. Мы всегда знаем только то, что нужно, когда нас посылают в материальный мир. Не наша задача что–то решать или иметь свое мнение. Мы только исполняем волю Рая и Ада.

Мы здесь осуществить задуманное, — сказал Бафомет. — И мы увидим, как оно осуществится независимо ни отчего.

Я уже видел это ограниченное мышление раньше, во время войны ангела. Ангелы обоих происхождений всегда были сильно ограничены, когда становились материальны. Они все еще были, безусловно, могущественными, и сама их природа делала их неуклонными в своих целях, но с ними невозможно было спорить. Даже когда условия изменились настолько, что их первоначальная цель уже утратила смысл. Ангелы были потусторонними штурмовиками. Если город или первый первенец поколения должны были уничтожены, посылались ангелы. Конечно, это еще цветочки.

Вы хотите избавиться от Лилит, почему бы вам самим этим не заняться? — спросила Сьюзи.

Мы не можем просто войти в ее город и уничтожить ее, — сказал Гавриил — Лилит создала свой город так, что любой посланник Рая или Ада будет сильно ослаблен, войдя внутрь.

А затем она сможет уничтожить нас, — сказал Бафомет. — Она ненавидит всех посланников власти «сверху» и «снизу».

Мы не боимся уничтожения, — сказал Гавриил — Только провала нашей миссии. Вы можете помочь нам.

Вы должны помочь нам.

Ни у одного из ангелов не была выражена индивидуальность, как таковая. Возможно, она придет позже, после нескольких веков взаимодействия с человечеством.

А сейчас они были больше похожи на машины приведенные в действие, запрограммированные на выполнение неприятной, но необходимой задачи. Мне пришло в голову, что у ангелов света и тьмы было больше общего, чем они, возможно, захотят признать.

Если вы не можете войти в город, не погибнув, какая от вас польза? — спросила Сьюзи, как обычно, прямолинейно.

Мы не можем остановить Лилит, — спокойно ответил Гавриил. — Но мы можем сделать это возможным для вас.

Как? — спросил я.

Вы не сможете уничтожить ее, даже с нашей помощью, — сказал Бафомет. — Она была создана уникально мощной, и она таковой осталась. Даже здесь, в материальном мире. Но вместе мы можем ослабить и уменьшить ее силы настолько, что вред, который она причинит в будущем, будет значительно сокращен.

Как? — повторил я вопрос.

Мы понимаем, что это важно для вас, — сказал Гавриил — Для нас нет необходимости знать, почему.

Мы можем сделать вас могущественными, — сказал Бафомет. — Настолько, чтобы иметь дело с Лилит, как она того заслуживает.

Как? — спросил я.

Завладев вами, — сказал Гавриил.

Мы со Сьюзи посмотрели на ангелов, затем друг на друга, а затем отступили немного назад обсудить это между собой. Ни один из нас не чувствовал себя комфортно под неумолимыми взглядами их пустых лиц. А постоянный свет и непроглядная тьма их силуэтов действовали и на глаза, и на душу. В ангелах было что–то, что заставляло тебя принять все, что они говорили, не задумываясь. Но то, что они не могли лгать, не говорило о том, что им была доступна вся правда.

Мы не можем уничтожить Лилит, — неохотно признала Сьюзи. — Что бы ни произошло. Потому что, если она погибнет здесь и сейчас, ты никогда не будешь рожден, Джон.

Мне приходила в голову эта мысль, — сказал я. — Но если нам удастся ощутимо уменьшить ее силу, пока она все еще уязвима… возможно, мы сможем разделаться с нею потом, в нашем времени. Мы знаем, что–то ослабило ее в прошлом, потому что довольно скоро ее создания объединятся против нее для изгнания из Темной Стороны. Может, то, что мы сделаем здесь, и обеспечит такую возможность.

Мы опять вернулись к круговому мышлению, — сказала Сьюзи. — Ненавижу путешествия во времени. От него болит голова.

Но… если мы узнаем, как ослабить ее, — сказал я, — возможно, мы повторим это, когда вернемся в свое время.

Если мы вернемся в свое время. — Сьюзи обдумала эту мысль какое–то время, затем неохотно кивнула.

Ты имеешь в виду, мы сможем ослабить ее снова и предотвратить разрушение Темной Стороны в будущем. Хорошо. Это похоже на план. За исключением того, что я никогда не позволю ангелу или кому–то еще овладеть мной. Одно тело, один голос, никаких исключений.

Мы вернулись к ангелам.

Объясните в точности что вы подразумеваете под овладением, — сказал я. — И будьте очень, очень убедительны, что это необходимо.

Мы не будем контролировать вас, — сказал Гавриил — Мы просто окажемся в ваших телах предоставив вам нашу силу.

Один из нас, в каждом из вас, — сказал Бафомет. — Ваша человеческая природа принесет нашу силу в город Лилит, и вместе мы сокрушим ее.

Вы дадите нам возможность выполнить нашу миссию. А потом мы оставим ваши тела и вернем вас туда, где вы должны быть.

Как мы можем доверять, что вы сдержите слово? — сказала Сьюзи.

К чему нам хотеть остаться в человеческих телах? — сказал Бафомет. — Мы духи. Вы плоть.

Остаться, значит ослушаться наших приказов, — сказал Гавриил — И во многих смыслах мы и есть наши приказы.

Я тяжело вздохнул.

— Я знаю, что пожалею об этом, но…

Но? — спросила Сьюзи.

— Ты хочешь вернуться домой, так ведь?

Она нахмурилась.

— Ты убеждаешь меня совершать дьявольские вещи, Тейлор.

Я в свою очередь, посмотрел на нее неуверенно.

— Ты справишься с этим, Сьюзи? С тем, что ангел… будет внутри тебя?

Она покачала головой.

Ты выбираешь самые странные моменты, чтобы быть чувствительным. Расслабься, Джон. Даже я могу четко различить духовное и физическое вторжение. Все будет нормально. Я думаю… мне вроде как даже нравится идея того, что ангел будет заперт внутри меня выполняя мои приказы. Я смогу месяцами рассказывать эту историю за обедом, когда мы вернемся…

Хорошо, — сказал я Гавриилу и Бафомету. — Мы согласны. Бафомет ты берешь меня.

Даже в такой ситуации я был намерен свести боль и страдания для Сьюзи до минимума. И я не особо доверял ангелу из преисподней в теле Сьюзи Дробовик. Некоторые браки, безусловно, не заключаются на небесах.

— Я бы и так взял тебя, — сказал ангел тьмы. — Мы более совместимы.

Я даже не знал, как отреагировать на это. Без какого–либо предупреждения оба ангела шагнули вперед и оказались внутрь нас, словно пловцы, ныряющие в глубокую воду. Мы со Сьюзи вскрикнули скорее от неожиданности чем от шока, и вот так быстро все было сделано.

Бафомет был в моем создании, как мысль из неоткуда, как забытое воспоминание, как импульс из места, которое я обычно подавлял. И вместе с ангелом пришла сила. Это было так, словно меня подключили к энергии, которая управляла вселенной. Я мог видеть на мили, слышать каждый звук в ночи, и каждое дуновение ветра на моей коже походило на ласку, для моего тела. Внезапно я обрел и другие чувства и все миры в мире, над и под ним раскрылись вокруг меня. Я был опьянен от знаний, полон мощи. Я чувствовал, что мог бы разорвать весь материальный мир голыми руками. Что я мог уничтожить любого врага или отпустить его взглядом. Я знал, что мог вдохнуть жизнь в умирающие солнца, ускорить планеты на их орбитах, станцевать танец жизни и смерти, искупления и проклятия.

Я все еще был собой, но был и чем–то большим. Я рассмеялся, и Сьюзи тоже. Мы посмотрели друг на друга. Мы очень ярко сияли, наша плоть светилась от света внутри, а за спинами распростерлись огромные крылья. Наши взгляды были полны триумфа, и над головами сверкали нимбы из шипящих разрядов. Мир был нашим, чтобы поступать, как нам было угодно.

Медленно мы вспомнили, почему мы сделали это, и что должны были делать. Медленная, уверенная цель ангелов жила внутри нас, сильнее, чем инстинкт, более четкая, чем решение. Мы со Сьюзи как один, развернулись и пошли в город, созданный Лилит. С началом движения я снова почувствовал себя собой. Движение помогло мне сфокусироваться. И мы со Сьюзи сияли светом более ярким и реальным, чем что–либо в городе, и земля трескалась и разламывалась под духовным весом, который мы несли. Высокие башни и громадные здания казались какими–то изношенными под нашим светом.

Нас быстро заметили. Мы были самыми первыми незваными гостями в первом городе. Один за другим отпрыски Лилит выпрыгивали, сползались и шагали по улицам к нам. Некоторые смотрели из переулков, другие летали над головой, выкрикивая предостережения, но, в конце концов, их скопление перегородило нам путь, и мы остановились. Ужасные существа взвыли от шока и злобы, увидев ангелов, которых мы несли внутри. Их голоса были резкими и грубыми, если мы вообще могли их понять, и они угрожали нам, смеялись, требовали сдаться или уйти. Как рычание зверей в каких–то особых джунглях.

Оставайтесь в стороне, — сказал я, и голос мой разразился в воздухе, словно гром и молния.

Оставайтесь в стороне, — сказала Сьюзи, и здания затряслись и дрогнули вокруг нас.

Существа бросились на нас, атакуя со всех сторон зубами, когтями, колючками и острыми щупальцами. Они ненавидели нас просто за то, чем мы были. За то, что осмелились прийти к месту, которое, как заверила Лилит, было безопасно от вторжения извне.

Огромные и жуткие, быстрые и сильные, они наступали, смерть и разрушение во плоти, ненависть, злоба и зло в образах и формах. У них не было ни единого шанса.

Сьюзи и я взглянули на них с ангельской силой в глазах, и некоторые из них растворились под давлением этого взгляда, недостаточно сильные или уверенные, чтобы выдержать нашу дополненную волю. Плоть слезла с их костей, словно грязь, и расплескалась по земле. Другие просто исчезли, изгнанные из материального мира нашей всеобъемлющей решимостью. Но большинство осталось и вступило в бой. Они рвали нас когтями и шипами, вокруг нас щелкали рты, пока шипастые щупальца искали нас, чтобы схватить и разорвать на части. Нам это не вредило. Мы были выше этого. Мы хватали их своими сильными руками и отрывали конечности. Наши кулаки пробивали самую твердую плоть и разбивали самые прочные панцири. Мы ломали черепа, разрывали грудные клетки, отрывали руки, ноги и щупальца. Прибежало еще больше тварей со всех направлений одновременно, собираясь и врываясь с каждой улицы и переулка. Они превосходили нас числом в сотню раз, тысячу, ожившие кошмары и машины для убийства из неестественной плоти и крови, каждый образ и форма, которые только могла породить тьма.

Но во мне и Сьюзи были ангелы, и мы были сильны, очень сильны.

Улица под нами разверзлась, когда жуткие создания вылезли из–под города наружу. Они обвили наши ноги и пытались утащить нас вниз. Существа с крыльями летучих мышей падали на нас с ночного неба, чтобы разорвать, ободрать, схватить нас и утащить прочь. Мы со Сьюзи боролись с ними, погружая пальцы глубоко в плоть. Мы хватали созданий и отшвыривали их прочь, а они врезались в элегантные стены и разрушали высокие здания. Мы уверенно шли вперед, и ничто не могло нам противостоять. Мертвые лежали вокруг, а раненые уползали, проклиная, плача и взывая к их матери. Куда бы мы не посмотрели, жуткие формы ломались или исчезали, а некоторые расплескивались на дорогах, как кровавая грязь. В конце концов, выжившие развернулись и побежали, исчезая в центре города, возвращаясь в темное сердце Темной Стороны, где Лилит ждала нашего прихода. Мы со Сьюзи прошли через убитых и умирающих, расчлененных созданий и расколотых панцирей, не обращая внимания на раненых и их плач. Мы пришли не за ними.

Но мы все равно улыбались проделанной работе, зная, что она была справедливой и хорошей. Я предпочитаю думать, что это были мысли ангела, удовлетворение моего ангела, но я не был до конца уверен. Я хотел убить этих ужасных тварей, этих монстров, которые были от той же матери, что и я. Мне не хотелось думать, что у меня с ними было что–то общее, но это было не так. С ангелом или без, я был таким же монстром в те минуты.

Мы шли за отступающими созданиями до самого сердца Темной Стороны, и там была Лилит, восседающая на тусклом троне, ожидая нас. Ее выжившие отпрыски собрались и присели вокруг трона и подле ее бледных ног.

Она не смотрела на них. Вся мощь ее темного взгляда была обращена на Сьюзи и меня. Здания были очень высокими, невероятно массивными и впечатляющими, и было непонятно, из чего они сделаны. Они просто стояли, вытащенные из ее воображения и впечатанные в реальность ее волей, в этом несуществующем месте, спрятанном в реальном мире, словно паразит глубоко в кишечнике человека.

Лилит неуклонно смотрела на Сьюзи, и я не спеша вошел во внутренний двор и приблизился к ее трону. Дюжина различных видов крови и кишок капали с наших рук. Взгляд Лилит был твердым и губы не двигались, пока ее раненые отпрыски копошились беспокойно вокруг ее ног, взывая ее отомстить. Мы со Сьюзи остановились на почтительном расстоянии, и Лилит резко махнула рукой с длинными пальцами. Шум вокруг нее затих. Она махнула снова, и существа уползли прочь, растворяясь в темных тенях ближайших улиц и переулков. Пока не остались только Лилит, Сьюзи и я.

— Я вижу ангелов в вас, — сказала спокойно Лилит. Ее слова были ясны мне, возможно, потому что они прошли через Бафомета. — Вы несете в себе посланников Небес и Преисподней. Мне следовало догадаться, что они найдут способ пробраться в мой совершенный рай. Все, чего я хотела, это иметь свой мир для развлечения, один мир для себя самой. Я хотела начать все заново, но нет — даже здесь мы вынуждены следовать старым сценариям. Так кто из вас змей, а кто яблоко, интересно? Хотя, я никогда не видела особой разницы между Небесами и Преисподней. Оба лагеря так уверенны, так ограничены, так… лишены воображения. Просто задиры, настроенные заставлять остальных играть в их маленькую удручающую игру.

Тем не менее, это не имеет значения. Вы пришли слишком поздно. Я создала новую область, независимый от вас обоих и то, что я сделала здесь, не может быть отменено кем–то еще, кроме меня самой. И у вас теперь нет силы, заставить меня что–то сделать. Сама природа этого города ограничивает и уменьшает ваши способности в то время как я… создала это тело, чтобы быть действительно могущественной.

Я чувствовал как Бафомет кипел и бурлил во мне, разъяренный ее словами отчаянно желающий выпустить свою силу и следовать своей цели. Но все же я управлял телом, поэтому подавил его. Было кое–что, что я хотел спросить и узнать ответы.

Почему Небеса и Преисподняя так обеспокоены этим местом? — сказал я, и голос мой показался мне нормальным. — Почему они считают твой маленький город таким опасным?

Лилит вскинула идеальную темную бровь.

Это сказал не ангел. Ты… человек не так ли? Я видела ваш род в видениях. Что привело тебя сюда, так задолго до твоего появления?

Они находят идею свободной воли угрожающей им? — настаивал я. — Почему они так напуганы местом, где свобода это больше, чем просто слово?

— Твое мышление очень ограничено, — сказал Гавриил губами Сьюзи. Ее рот, его голос. — Нас не заботит Лилит или ее город. Мы обеспокоены созданиями и силами, которые однажды породит эта свобода от ответственности. Они будут более ужасны и могущественны, чем настоящие обитатели этого мира смогут вынести. Человечество должно быть защищено от такой угрозы, чтобы иметь справедливые шансы на выживание. В отличие от Лилит, мы заглядываем далеко в будущее. Она всегда заботится только о «здесь и сейчас».

— Здесь и сейчас это конкретика, — сказала спокойно Лилит. — Все остальное это догадки.

— Она должна быть уничтожена, — сказал внезапно Бафомет моими губами.

— Это не было согласованно, — сказал Гавриил через Сьюзи.

— Лилит здесь и в нашем распоряжении — сказал Бафомет. — И у нас может никогда не быть лучшего шанса.

— Наши приказы… важнее каких–либо частных соглашений, — сказал Гавриил — Мы должны уничтожить изгнанницу, пока у нас есть возможность.

И вот так вот просто два ангела изменили наш уговор. Используя всю их силу и волю, они оттолкнули меня и Сьюзи в сторону, заталкивая вглубь наших голов, чтобы обрести контроль над нашими телами и завершить свою миссию. Они должна были остановить ее, а не уничтожить, но их природа не позволяла им упустить шанс избавится от такого пресловутого врага рая и ада. Лилит не двигалась. Я чувствовал слабость в ней, ее сила была истощена тем, сколько она вложила в создание Темной Стороны. Я мог просто смотреть, как ангелы убивают ее. Я мог видеть ее смерть, зная, что это обезопасит будущее Темной Стороны, даже если это означало мою смерть, потому что я не буду рожден. Я мог. Но, в конце концов, я должен был что–то сделать. Не только ради себя, но и ради нее. Я не мог позволить ей умереть за что–то, чего она еще не сделала, и, возможно никогда не сделает. У человечества должен быть шанс, но и у нее тоже. И выносить такие решения это задача человечества.

Я рванулся вперед в своей голове, заставая Бафомета врасплох. Я заставил руку протянуться к Сьюзи, и ее рука дернулась схватить мою. И вместе, дюйм за дюймом, мы вернули контроль над своими телами. Ангелы негодовали все больше с каждым нашим шагом, но ничего не могли сделать. Я улыбнулся Лилит и снова заговорил своим голосом.

— Я должен верить в надежду, — сказал я ей. — Для тебя и для меня.

— Ты не можешь бросать вызов нашей власти, — сказал слабый голос в глубине моего сознания. — Без нас у вас нет силы.

— Я просто упражняюсь в свободной воле, которую мне дали, — сказал я. — А вы двое создаете больше проблем, чем то, чего вы стоите.

Проигнорируй нас, и Небеса и Преисподняя будет преследовать тебя и схватит за глотку на всю оставшуюся жизнь.

Занимайте очередь, — сказал я. — Вы владеете нашими телами только с нашего разрешения и по соглашению между нами. Вы нарушили условия. И это Темная Сторона, где у вас вообще нет власти. Так что убирайтесь.

И вот так мы со Сьюзи вышвырнули Гавриила и Бафомета из нас. Они устремились в ночное небо, нервно хлопая огромными крыльями, словно живой фейерверк, сбегая из города, пока он не уничтожил их. Они не могли допустить своего уничтожения до того, как сообщат, что случилось здесь, в этой духовно мертвой зоне.

Потеряв ангельскую силу, я почувствовал себя так словно у меня вырвали сердце. Я казался самому себе таким ничтожным, став снова просто человеком.

Сьюзи молча отпустила мою руку. Я кивнул понимающе. А затем мы оба посмотрели на Лилит, гордо восседающую на своем троне. Она задумчиво рассматривала нас.

Итак — сказала она в итоге. — Наконец–то наедине. Я уж, подумала, что они никогда не уйдут. Вы — люди. Не совсем то, чего я ожидала.

Мы то, чем люди станут, — сказал я. — Мы из будущего.

— Я догадывалась об этом, — сказала Лилит. — Без прикрытия ангелов с вас так и капает время. Тысячи лет, я бы сказала. Зачем вы проделали такой долгий путь сюда, говоря на языке, который не должны знать, и зная то, что не должны знать?

Мы переглянулись со Сьюзи, раздумывая, как лучше это объяснить. Вежливого способа сделать это просто не было…

— Я завидую вашему путешествию во времени — сказала Лилит. — Это одна из немногих вещей, которыми я никогда не смогу насладиться. Мне пришлось впечатать себя в вашу реальность так крепко, чтобы существовать здесь… и даже я не рискну сделать это. Скажите, что за ужасная причина привела вас сюда из такого далекого времени, чтобы убить моих детей и уничтожить мой прекрасный город?

Мы пришли сюда остановить тебя от разрушения Темной Стороны в далеком будущем, — сказал я.

Темной Стороны? — Лилит наклонила голову, словно птица, и улыбнулась. — Подходящее название. Но зачем мне желать уничтожения моего творения после того, сколько я вложила в его создание?

Никто полностью не уверен, — сказал я. — По–видимому, это связано со мной. Я есть или буду твоим сыном.

Лилит долго смотрела на него без выражения на лице.

Мой сын, — сказала она наконец. — Плоть от моей плоти, рожденный из моего тела? С помощью человеческого отца? Интригующе… Знаете, вам следовало позволить этим ангелам уничтожить меня.

Что? — сказал я.

Я слишком много сил потратила на это место, чтобы теперь меня остановили или сбили с пути. Посланники величайших тиранов Небес и Преисподней или какой–то нежданный потомок из будущего, которое может никогда не наступить. Темная Сторона будет тем, чем я ее себе представляю, во всевозможных вариантах будущего. Я сделаю то, что собираюсь, и не потерплю никакого вмешательства или ограничений. Именно поэтому меня заставили покинуть Эдем, в конце концов. Ты можешь быть моим сыном, но по правде говоря, ты лишь неожиданное и нежелательное осложнение.

Ты должна выслушать меня! — сказал я, выступая вперед.

Нет, не должна, — сказала Лилит.

Внезапно она поднялась со своего трона и бросилась нечеловечески быстро вперед, обхватывая мое лицо руками. Я вскрикнул от шока, боли и ужаса. Ее прикосновение было холодным, как лезвие, холодным, как смерть, и бесконечный холод в ней высасывал из меня жизненную силу. Я схватил ее запястья обеими руками, но моя человеческая сила была ничто в сравнении с нею. Она улыбалась, пока высасывала из меня жизнь, впитывая ее. Улыбалась своими темными губами и черными, черными глазами.

Я дала тебе жизнь, а теперь заберу ее обратно, — сказала она. — Ты вернешь мне мою силу, сын мой.

Я больше не мог чувствовать ничего, кроме холода, и в глазах уже темнело, когда рядом внезапно оказалась Сьюзи Стрелок. Она уткнула дробовик прямо в лицо Лилит и выстрелила из обоих стволов. Сила от освященных и проклятых патронов при выстреле в упор была настолько сильной, что Лилит отбросило назад, и она отпустила мое лицо. Я упал на колени и даже не почувствовал, как они ударились о землю. Лилит вскрикнула в гневе, ее лицо было цело, но пылало от ярости. Сьюзи присела рядом со мной, обняв меня за плечи, чтобы я не упал. Она что–то говорила, но я не слышал ее. Я ничего не слышал. Я чувствовал холод, отдаленность, словно дюйм за дюймом меня покидала жизнь. И все, о чем я думал было: «Прости, Сьюзи… что пришлось снова поступить с тобой так».

Она резко встряхнула меня, затем посмотрела на Лилит. Ко мне немного вернулся слух, но я все еще не чувствовал руки. Сьюзи обхватившие меня.

Как ты могла, сука! Он твой сын!

Это было легко, — сказала Лилит. — Ведь у меня так много детей.

Она поманила своим бледным властным пальцем, и со всех сторон вновь выползли монстры, толкаясь и пихаясь вдоль улиц и переулков, из которых они наблюдали. Их были толпы даже после того, скольких мы со Сьюзи убили, более чем достаточно, чтобы разделаться с двумя глупыми людьми.

Я заставлял себя держать голову прямо, беспомощно наблюдая, как монстры медленно окружали меня и Сьюзи, смеясь своими разнообразными голосами с уродливыми телами и формами, могучие и невероятные, монстры из темнейших глубин творения. Некоторые из них выкрикивали жуткими голосами, которые я все еще понимал, угрожая жуткими вещами, которые они сотворят с нами за уничтожение их вида. Они обещали нам мучение и ужасы, и смерть такую долгую, что мы будем умолять убить нас. Они будут мучать и пытать нас, сколько мы сможем выдержать, а потом покажут нам, что такое настоящая боль.

И я подумал: «Только не Сьюзи… Я умру, прежде чем это случится».

Она вытащила тонкий нож из голенища сапога и сделала длинный неглубокий разрез вдоль левого запястья. Я смотрел на нее с непониманием, и она прижала разрезанное запястье к моим открытым губам. Ее кровь заполнила мой рот, и я автоматически сглотнул.

— Кровь оборотня, — сказала Сьюзи. Ее лицо было рядом с моим, ее резкий и настойчивый голос, прорывался сквозь туман в моей голове. — Даст нам немного времени. Я не могу спасти нас, Джон, и некому в этот раз прикрыть наши спины. Только ты можешь спасти нас. Поэтому я буду биться с ними так долго, как смогу, дав тебе время осуществить последний бросок костей. Было бы неплохо, если бы за это время свершилось чудо.

Она убрала нож, и встала лицом к толкущимся монстрам. Она держала дробовик с привычной легкостью и оскалилась на Лилит, сидевшей на своем троне. Сьюзи Стрелок, Сьюзи Дробовик стояла прямо и дерзко, когда монстры бросились вперед, и не думаю, что когда–либо в жизни видел более храбрый поступок.

И, может, это была кровь оборотня или ее вера в меня, но я тоже встал и посмотрел на Лилит. Впервые она выглядела удивленной и неуверенной. Она открыла рот сказать что–то, но я рассмеялся ей в лицо. И используя последний запас сил, я заставил открыться мой внутренний глаз, третий глаз, моего частного детектива, мое единственное магическое наследие от Дражайшей Мамочки, и использовал свой дар для поиска мистической родственной связи между собой и Лилит. Ту связь, которую она использовала для высасывания моей силы. И это было легче простого — дотянуться через эту связь, взять ее жизненную энергию и выдернуть из нее. Она вскрикнула в шоке, содрогаясь на своем троне, когда сила потекла из нее обратно ко мне.

Монстры остановились, услышав крик ужаса Лилит, и огляделись, сбитые с толку. Моя спина распрямилась, к ногам вернулись силы, а голова прояснилась, и я снова рассмеялся. И что–то в моем смехе заставило монстров отступить. А сила все продолжала исходить от Лилит ко мне, несмотря на ее сопротивление. Сьюзи улыбнулась мне, ее единственный голубой глаз засиял Лилит снова вскрикнула от гнева и ужаса и упала со своего трона, растянувшись нелепо на земле передо мной.

Ее жуткие отпрыски теперь притихли, наблюдая в ужасе, как их могущественная мать была повержена. Я улыбнулся, глядя на свою беспомощную, дергающуюся мать, и когда я заговорил мой голос был таким же холодным, как ее.

Однажды, — сказал я ей, — все твои драгоценные монстры объединятся и обернутся против тебя, чтобы изгнать из твоего собственного творения. Когда это случится, помни, что я сделал это возможным, ослабляя тебя здесь и сейчас. Они вышвырнут тебя прочь, поскольку в глубине души единственная свобода, в которую ты веришь, это свобода принимать решать за других. Ты никогда не позволишь кому–то еще быть абсолютно свободным, потому что тогда они смогут стать достаточно могущественными, чтобы иметь власть над тобой… Ты все потеряешь, и только потому, что никогда не могла играть по–честному с другими.

Она посмотрела на меня, глазами темнее ночи.

— Я еще увижу тебя.

Да, мама, — сказал я. — Увидишь. Но только через тысячи лет. В моем времени на моей территории. Тем не менее, вот кое–что, что поможет тебе меня запомнить.

И я ударил ее ногой по лицу. Она упала, а я повернулся к ней спиной. Я посмотрел на Сьюзи, и она улыбнулась и взмахнула победоносно кулаком. Я улыбнулся в ответ и, используя силу, взятую у Лилит, я разорвал хватку Времени на нас, и мы понеслись назад сквозь историю назад в будущее и Темную Сторону, которой мы принадлежали.




Эпилог


Мы вернулись в «Странных приятелей», старейший бар в мире.

Она сказала:

Ну, что мы теперь будем делать?

Я ответил:

Мы соберем вместе все Силы, всех могущественных существ и вообще крупных игроков во всей чертовой Темной Стороне и превратим их в армию, которую я брошу против Лилит. Используя свой дар, я выслежу ее, а затем… мы сделаем все, чтобы уничтожить ее. Потому что это единственное, что сейчас осталось.

Даже несмотря на то, что она твоя мать?

Она никогда не была моей матерью, — сказал я. — Ни в одном из важных значений.

Даже с армией за нашей спиной мы все равно можем разрушить большую часть Темной Стороны, пытаясь сокрушить ее.

Она все равно это сделает, если мы ничего не предпримем, — сказал я.

Я видел, что случится, если мы не остановим ее, и любой другой исход будет лучше, чем это.

Я не смотрел на ее лицо в шрамах. Я не думал о ней полумертвой, полубезумной, пришедшей сквозь Время убить меня с ужасной Говорящей Пушкой, встроенной вместо правого предплечья.

Что если остальные не захотят впутываться?

— Я заставлю их захотеть.

И кончишь, как твоя мать?

Я вздохнул и посмотрел в сторону.

— Я устал , Сьюзи. Я хочу… хочу, чтобы все это закончилось.

Это будет адская битва. — Сьюзи Дробовик сунула большие пальцы под патронташи, скрещивающиеся на груди. — Не могу дождаться.

Я улыбнулся ей с любовью.

Бьюсь об заклад, ты и в кровать с собой берешь этот дробовик.

Она посмотрела на меня своим холодным, спокойным взглядом.

Однажды ты убедишься. Любовь моя.