Острее змеиного зуба (Острее, чем зуб змеи)
Саймон Грин


Темная сторона #6






Над Темной Стороной нависла смертельная опасность. Долго отсутствующая Лилит, мать Джона Тейлора и создательница Темной Стороны, возвращается, что бы уничтожить свое творение, а заодно и всех его обитателей.






Саймон Грин

Острее змеиного зуба





ВСТУПЛЕНИЕ


У Лондона, как змея, согретая на груди, есть под сердцем страшная тайна. Темная Сторона. Темное и порочное место, город в городе, где солнце никогда не светило и никогда не будет. На Темной Стороне можно найти богов, монстров и духов из бесконечных глубин, если они не найдут вас первыми. Радость и ужас всегда в продаже, со скидкой и лишь слегка поношенные. Я родился на Темной Стороне лет тридцать назад, и с тех пор меня пытаются убить.

Меня зовут Джон Тэйлор, я — частный детектив. Я не работаю по разводам, не разгадываю тайны и не смогу распознать улику, даже если на нее свалюсь. Я нахожу вещи, как бы хорошо они ни были спрятаны, найти которые для большинства людей кажется затруднительным. Мой отец спился и умер, обнаружив, что моя исчезнувшая мать не была человеком. Власти, эти серые безликие люди, заправляющие на Темной Стороне, поскольку других нет, рассматривают меня как опасный неконтролируемый элемент. В целом, они правы. Мои клиенты же видят во мне свою последнюю надежду, пока другие рассматривают в качестве короля в изгнании; а есть и такие, ктоготов рискнуть чем угодно, чтобы убить меня из-за пророчества, согласно которому однажды я уничтожу Темную Сторону и — заодно — весь остальной мир.

Наконец, после путешествия во Времени в прошлые воплощения Темной Стороны, я докопался до правды. Темная Сторона была создана моей пропавшей матерью, чтобы стать единственным местом на Земле, свободным от влияния Сверху или Снизу. Единственным по-настоящему свободным местом. Ее собственные союзники вышвырнули ее из этой реальности в Лимбо, потому что слишком сильно ее боялись. Теперь она вернулась и угрожала переделать Темную Сторону по своему ужасному разумению. Моя мать, Лилит. Первая жена Адама, выброшенная из Эдема за отказ признавать любую власть. Она спустилась в Ад, возлегла с демонами и дала жизнь всем чудовищам, которые когда-либо досаждали этому миру. По крайней мере, так говорят.

Лилит. Дражайшая Мамочка.

И все, что я сейчас в силах сделать — это выяснить, как ее остановить, не разрушив при этом Темную Сторону и весь этот проклятый мир…




Глава первая — ГДЕ-ТО В НОЧИ


Многие говорят, а еще больше их поддерживает, что «Странные Парни» — это старейший в мире бар, а, значит, в свое время видел почти все. Поэтому, когда мы со Сьюзи Стрелком внезапно появились из ниоткуда, полумертвые на вид, в окровавленной и разорванной одежде, большинство завсегдатаев не нашло ничего лучшего, чем просто приподнять бровь, безродные ублюдки и полные отморозки — вот что они из себя представляют. Мы со Сьюзи оперлись на длинную полированную деревянную стойку и какое-то время просто переводили дыхание. Мы через многое прошли за время нашего путешествия в Прошлое, в том числе — получение ангельского могущества для сражения с демонами Преисподней, так что я очень остро чувствовал, что мы имеем право на небольшой тайм-аут. Алекс Mорриси, владелец «Странных Парней», бармен и воплощенное несчастье, стоял за стойкой, прикладывая неимоверные усилия к протирке стакана, в этом не нуждающегося, тем временем уставившись на нас со своей знакомой хандрой.

— Почему бы тебе не войти через дверь, как нормальные люди, Тэйлор? — произнес он наконец. — Тебе непременно нужно устроить из этого зрелище, правда? Посмотри, в каком ты состоянии. И даже не думай заляпать кровью мой прекрасный, новый, начищенный за немалые деньги пол. Я не видел естественного цвета этого пола дольше, чем мне бы хотелось, и я пытаюсь его запомнить, прежде чем он неизбежно снова исчезнет. Мне хотелось привлечь в бар новых клиентов. Когда я получал его в наследство, мне обещали прекрасный престижный бар с подбором избранных и благоразумных постоянных клиентов.

— Алекс, — ответил я, — тебе не сделать этот бар элитным даже при помощи эектрошока для скота и раскаленного железа. А теперь принеси мне много выпивки, и всю в одном стакане, и бутылку «Развалин старой матушки» для Сьюзи.

— Две, — сказала Сьюзи Стрелок. — И забудь про стакан.

Алекс посмотрел на Сьюзи, и выражение его лица резко изменилась. Во время нашей краткой остановки в эпохе Артура Сьюзи Стрелок потеряла левую сторону лица. Плоть вырвана, а после обожжена. Левый глаз исчез, плотно запечатанный веком. Сьюзи Стрелок уставилась на Алекса своим единственным холодным голубым глазом, провоцируя что-то сказать. Лицо Алекса попыталась выдать несколько выражений разом, но потом угасло. С вежливостью лучшего профессионального бармена он кивнул Сьюзи и отправился за нашей выпивкой. У Сьюзи не было времени на жалость или сострадание, даже от тех, кого она считала своими друзьями. Пожалуй, особенно от них.

Но я знал больше. Алекс и я видели это лицо раньше, в будущем воплощении Сьюзи, которая вернулась назад сквозь время из потенциального будущего, чтобы убить меня прямо здесь, в этом баре. Кажутся, я убил ту Сьюзи, но я не уверен. Алекс вернулся с большим стаканом полынного бренди для меня и двумя бутылками джина для Сьюзи. Он неодобрительно нахмурился, когда я залпом выпил дорогой напиток, и старался не смотреть на Сьюзи, сосущую джин прямо из бутылки, словно материнское молоко.

— Сколько нас не было? — спросил я, наконец.

Алекс поднял бровь.

— Около пяти часов назад вы с Томми Забвение ушли отсюда с Эмоном Митчеллом, твоим новым клиентом.

— Что ж. Для нас это выглядело намного дольше. Мы со Сьюзи путешествовали во Времени. Назад, в разные периоды Прошлого Темной Стороны.

— Я тебя не понимаю. Неужели тебе не хватает проблем здесь и сейчас — без того, чтобы тревожить людей в Прошлом? Кому ты нагадил в этот раз? Вы оба выглядите так, словно вас пропустили через мясорубку.

— Это ничего, — сказала Сьюзи. — Видел бы ты эту мясорубку.

Рыгнув и пукнув, она вернулась к своей бутылке.

— Не сомневаюсь, тебе и в голову не пришло принести мне подарок в связи с возвращением, — сказал Алекс.

— Конечно, нет. Я же тебе сказал — мы были в Прошлом, а не в Настоящем.

— Ты такой остряк, что однажды сам порежешься.

Я убедил Сьюзи повременить с джином, чтобы воспользоваться заклинанием восстановления одежды, которое Алекс всегда держит под рукой, за прилавком. Несколько Слов Власти в сопровождении пары быстрых пассов аборигенской кости-указателя, и наша одежда немедленно очистилась и восстановилась. Наши тела остались избитыми, окровавленными и измученными, но это было только начало. Заклинание входило в стандартное оборудование всех баров и мотелей Темной Стороны, где joie de vivre (бытие) вообще штука жестокая. Мы со Сьюзи полюбовались на себя в длинном зеркале позади стойки.

Я снова выглядел самим собой, разве что побольше усталости от жизни вокруг глаз. Высокий, смуглый и красивый (при правильном освещении), закутанный в длинный белый непромокаемый плащ. Мне нравится думать, что я похож на кого-то, кому можно доверять, если не приглашать домой для встречи с родителями. Сьюзи Стрелок, также известная как Сьюзи Дробовик, и «О боже, это она, бежим!» — выглядела такой же холодной, опасной и прямо-таки пугающей, как и всегда. Высокая блондинка под тридцать, упрямая и надменная в черной мотоциклетной коже, обильно усыпанной стальными цепями и закоепками, с помповым ружьем в наспинном чехле, и двумя патронташами крест-накрест на ее немаленькой груди. Высокие, до колен, черные кожаные ботинки с обитыми сталью носами завершали неутешительную картину. У нее резкие черты лица, редко улыбающийся рот и взгляд старше, чем мир. Однажды она выстрелила мне в спину, но это был всего лишь крик о помощи.

(Алекс, как обычно, вплоть до нюансов был во всем черном, с шикарным черным беретом на затылке, чтобы скрыть растущую лысину. Ему было за тридцать, но выглядел лет на десять старше. Поработайте в баре на Темной Стороне, и она сделает с вами то же самое).

— Итак, — сказала Сьюзи, вернувшись к своей бутылке джина, — что нам теперь делать, Тэйлор?

— Мы соберем армию из всех Сил, Сущностей и основных игроков всей этой проклятой Темной Стороны и превратим их в силу, с которыми я смогу схватить Лилит за горло. Я использую свой дар, чтобы выследить ее, где бы она не спряталась, и тогда… мы сделаем, что необходимо, чтобы ее уничтожить. Потому что это — все, что нам сейчас остается.

— Даже при том, что она — твоя мать?

— Она никогда не была моей матерью. Ни в каком смысле.

Сьюзи задумчиво меня рассматривала.

— Даже с армией поддержки мы, по-прежнему, можем превратить в руины большую часть Темной Стороны, пытаясь ее уничтожить.

— Если мы ничего не сделаем, она все равно ее уничтожит. Я Видел, что произойдет, если мы ее не остановим, и все что угодно будет лучше этого.

Я не смотрел на ее обезображенное лицо. Я не думал о ней как наполовину мертвой — наполовину сумасшедшей, прошедшей назад сквозь Время, чтобы убить меня, с ужасным Говорящим Пистолетом, вживленным вместо ее правой руки.

— Что, если другие не захотят в этом участвовать?

— Я сделаю так, что захотят.

— И закончишь так же, как твоя мать?

Я вздохнул и заглянул в свой пустой стакан.

— Я устал, Сьюзи. Я хочу… мне нужно, чтобы все это кончилось.

— Должно быть, это будет адская битв, — Сьюзи Дробовик нежно пробежала пальчиком по патронам в своих патронташах. — Не могу дождаться.

Я ласково ей улыбнулся.

— Держу пари, ты по-прежнему спишь с дробовиком, не так ли?

Она посмотрела на меня со своим холодным, спокойным выражением лица.

— Когда-нибудь, ты просто это узнаешь. Любовь моя.

Она послала мне воздушный поцелуй, а потом снова обратила все свое внимание бутылке джина. Алекс смотрел на меня со смесью благоговейного трепета, ужаса и крайнего удивления и воспользовался возможностью для тихого разговора, пока Сьюзи была занята. Он потянул меня в сторону и понизил голос до шепота.

— Я только что верно расслышал, Джон? Любовь моя? Значит ли это, что ты и чокнутая охотница за головами из Ада — теперь вместе?

— Похоже на то. Я потрясен и удивлен так же, как и ты. Возможно, мне нужно более тщательно формулировать свои частные объевления.

— Но… Сьюзи? Я имею в виду — десять из десяти за мужество — это да, но… она сумасшедшая!

Я не мог не улыбнуться.

— Ты считаешь, что кто-то вменяемый закрутил бы со мной?

Алекс задумался.

— Ну, это так, да. Хороший вопрос. Но Джон… ее лицо…

— Я знаю. Это случилось в Прошлом. Я ничего не смог сделать.

— Джон, она на один шаг ближе к тому, чтобы стать будущей Сьюзи, которая пыталась тебя убить. Разве мы не должны сказать ей об этом?

— Я уже знаю, — сказала Сьюзи. Я не услышал ее приближения, и судя по по тому, как подскочил Алекс, он тоже.

Она была достаточно любезна, чтобы не улыбнуться.

— Я знаю уже какое-то время. Нельзя долго хранить секреты на Темной Сторонй, особенно — если в них плохие новости. Тебе должно быть это известно, Джон. Не беспокойся об этом. Я никогда не беспокоюсь о будущем. В основном потому, что я не верю, что я доживу, чтобы увидеть его. Это очень раскрепощающий подход. Беспокойся обо мне настоящей, Джон.

— Что я и делаю, — заверил я ее. — Беспокоюсь.

Я оперся спиной на стойку и оглядел бар. Просто еще одна ночь в самом старом в мире баре. Мускулистые вышибалы Алекса, Бетти и Люси Колтрейн, вышвыривали группу крепких мексиканских рестлеров в масках, заставляя их при этом плакать, словно девчонок. Никогда не связывайся с сестичками Колтрейн. Особенно когда на них футболки «ЧЕМПИОНОВ ПО БОРЬБЕ В ГРЯЗИ «ROLLERBALL HELLCAT». Неподалеку киборг с горящими золотыми глазами заказывал Алексу еще одну бутылку чистого этанола странным жужжащим голосом. Он выпал из возможного будущего сквозь Кромку времени, и сейчас пытается починить свою левую ногу при помощи плоскогубцев и звуковой отвертки, кем-то забытых в баре. Я был по-настоящему рад его видеть. Приятно знать, что возможны и другие варианты будущего, кроме того ужасно опустошенного будущего, которое пугало меня так сильно.

Рядом полдюжины цветочных фей в костюмах из поникших лепестков хрипло распевали застольную песню Викторианской эпохи, догоняясь пыльцой. Скоро они начнут мерзко себя вести и отправятся избивать Водного Младенца. Спустившись по металлической лестнице в бар, собственной персоной прибыл Дитя Психозов, в оборванных лохмотьях, нарезая круги и продавая свои кошмарные поделки. Парень торговал краткими интерлюдиями психических заболеваний — для тех, кто хотел, чтобы у него реально съехала крыша. Однажды он мне сказал, что он начинал с продажи психического здоровья, но на Темной Стороне у него не было рынка сбыта. Это я и сам мог ему сказать.

Прошли Король и Королева Америки, улыбаясь и помахивая руками.

— Итак, — сказал Алекс, снова наполняя мой стакан, — как же выглядела Темная Сторона в Прошлом?

— Отвратительно, — сказала Сьюзи. — Во всех возможных смыслах этого слова.

— Убили кого-нибудь интересного?

— Ты бы удивился, — сказал я. — Но джентльмен не должен убивать и рассказывать об этом. Ты в последнее время не видел Томми Забвение?

— Нет, с тех пор, как он ушел отсюда вместе с тобой. А что, должен был?

Томми Забвение, экзистенциальный частный сыщик, ушел в Прошлое вместе со Сьюзи и мной, но там мы поссорились. Он обвинил меня в том, что я холодный, манипулирующий людьми и более опасный тип, чем те, кого я пытался остановить. Мне пришлось вернуть его обратно в Настоящее. Или это, или убить его, а сейчас я пытаюсь быть хорошим парнем. Но было чувство, что я мог промахнулся, совсем чуть-чуть. Я помню, как Томми совершенно неожиданно появился в этом баре из ниоткуда, несколько месяцев назад, когда я работал по делу о Плаче Соловья. Тогда он пригрозил выследить меня и убить. Я тогда еще удивился — за что, но теперь, кажется, все стало на свои места.

Я вздохнул и мысленно пожал плечами. Томми Забвения может взять номерок и встать в очередь. Никогда не было нехватки тех, кто пытается меня убить здесь, на Темной Стороне. С громким скрипом тяжелой кожи Сьюзи придвинулась ко мне, спиной к бару, с бутылкой джина в руке. Бутылка был уже наполовину пуста, а в углу рта Сьюзи зажата сигарета. Дым медленными клубами подымался мимо ее запечатанной глазницы.

— Я найду для тебя заклинание, — сказал я. — Чтобы восстановить твое лицо.

— Я подумываю, чтобы сохранить его таким, как есть, — спокойно произнесла Сьюзи. — Это дополнит мой образ сорвиголовы и безжалостной убийцы.

— Твой образ в дополнениях не нуждается.

— Ты всегда знаешь, что правильно сказать, Тэйлор. Но я никогда не стремилась быть красивой. По крайней мере, теперь моя внешность совпадает с моим содержанием.

— Сьюзи… я не позволю тебе страдать из-за меня.

Она холодно вглянула на меня.

— Начни меня защищать, Тэйлор, и я тебя брошу, как горячее слоновье дерьмо.

— К слово о действительно крупном дерьме, — сказал Алекс, — Уокер был здесь несколько часов назад, Джон. Искал тебя.

Это мне не нравится. Уокер, идеальный городской денди в щегольском смокинге и шляпе-котелке, олицентворяющий Власти. Его слово было законом на Темной Стороне, а люди жили, умирали или даже хуже по его прихоти. Говорят, он однажды заставил труп сесть и ответить на его вопросы. Он не одобряет моих действий, но время от времени подбрасывает мне кое-какую работенку, когда ему требуется неучтенный в бюджете и полностью расходный материал. Сейчас он на меня зол, но он перебесится. Или нет, но тогда один из нас почти наверняка убьет другого.

— Он привел сюда своих людей и заставил все здесь обыскать, сверху донизу, — сказал Алекс с явной обидой. — Отсюда и необходимость тщательной и очень дорогостоящей уборки силами санитарной бригады, прямо перед тем, как ты сюда свалился.

— И ты позволил им обыскать твой бар? — я был поражен.

Алекс, должно быть, услышал удивление в моем голосе, и поэтому принял слегка пристыженный вид.

— Эй, он привел с собой кучу народу, ты понимаешь? Серьезные люди с серьезным оружием. Часть из которых пропала, предположительно — съедена. Я предупреждал, чтобы они не спускались в подвалы.

Я покачал головой. Уокер, должно быть, совсем отчаялся наложить на меня лапу, если организовал рейд в бар, находящийся под защитой Мерлина Сатанинского Отродья. Мерлин был похоронен в подвалах под баром после падения Камелота, но быть мертвым не обязательно означает перестать быть одним из главных игроков на Темной Стороне. Я не спущусь в эти подвалы даже под пистолетным дулом.

— Мне надо отлить, — объявил я. — Я держу это внутри уже больше двух тысяч лет, и коренные зубы уже плавают.

— Спасибо, что поделился этим с нами, — сказал Алекс. — Попытайся на этот раз донести в себе, не пролив, хотя бы часть.

Я направился к туалетам в задней части бара. Не придавая этому значения, люди медленно, но целенаправленно уходили с моего пути. Отчасти из-за моей тщательно поддерживаемой репутации, но в основном потому, что неприятности имеют привычку происходить со мной и вокруг меня, и мудрые люди стараются держаться на безопасном расстоянии. Я толкнул дверь с нарисованными на ней стилизованными мужскими половыми органами и направился к ряду кабинок. Я никогда не хожу в туалет один. Слишком легко попасть в засаду. Я бросил быстрый взгляд вокруг меня, дыша через рот, чтобы не чувтвовать вони, но, казалось, я был предоставлен сам себе. Маленькая, тускло освещенная каменная комната выглядела так же отвратительно, как всегда. Вряд ли Алекс когда-нибудь здесь убирается — он просто дезинфицирует ее раз за разом при помощи огнемета. Голые каменные стены сочились конденсатом, а пол был мокрым от целого букета жидкостей, ни одна из которых не имела с конденсацией ничего общего. Граффити тоже не стали лучше. Кто-то намалевал на стене Желтый Знак, а рядом были нарисованы Боги, делающих это таинственными путями. Рядом с кабинками еще кто-то написал: «Чтобы хорошо провести время, постучи в любую дверь».

Я вошел в первую кабинку и надежно запер за собой дверь. Потом расстегнулся и приступил к делу, испустив долгий вздох облегчения. Первое правило частного сыщика — всегда сходи, когда можешь, потому что никогда не знаешь, когла представится возможность облегчиться. На стене над туалетом кто-то написал: «Чего уставился? Стыдно?» Я улыбнулся, стряхнул последние капли и спрятал, а потом застыл неподвижно. Я ничего не слышал и не видел, но каким-то образом знал, что больше я в кабинке не один. На Темной Стороне ты или очень быстро развиваешь в себе инстинкт самосохранения, или ты умираешь маленьким. Я потянулся за одним из маленьких сюрпризов, которые я держу в карманах для подобных случаев, но остановился, когда что-то маленькое и твердое уперлось мне в спину прямо над почкой.

— Что-то маленькое и твердое упырается в мою спину, — сказал я. — И я сильно надеюсь, что это пистолет.

— Хе-хе-хе, — негромко произнес хриплый голос за моей спиной. — Я всегда могу рассчитывать на маленькую колкость от вас, мистер Тэйлор. Помогает делам идти вниз намного более гладко. Да, это пистолет, и довольно специфический, уверяю вас. Энергетический пистолет из одного роботизированного будущего, который я приобрел как раз для этого случая. Хе-хе. Так что даже не пробуйте вашу штучку с извлечением пуль из моего пистолета. Потому, что в нем их нет.

— Подлый Пит, — сказал я, морщась. — Охотник за головами, скользкий воришка, и поддонок, как ни посмотри. Как ты прошел сквозь запертую дверь?

— А я и не проходил, мистер Тэйлор. Я уже прятался в соседней кабинке. Хе-хе. Прокрался за перегородку, пока вы были… заняты. Хе-Хе. Вы знаете, никто даже не замечает моего появления, мистер Тэйлор. Я тренировался у ниндзя. Я — существо тумана и теней.

— Ты подлый мерзавец, — твердо сказал я. — И ниже, чем титька червя. Чего ты хочешь от меня, Пит?

— Конечно же вас, мистер Тэйлор. Есть целая уйма денег, которую предлагают за вашу голову, и не обязательно в комплекте с телом, и я хочу их получить. О, да. А теперь мы или можем приятно и легко отсюда прогуляться, не говоря ни слова вашим компаньонам, туда, где меня ждет транспорт… или я могу вас вынести. Ну или, по крайней мере, часть. Хе-хе. Выбор за вами, мистер Тэйлор.

— Не возражаешь, если я сначала я смою?

— Всегда готов с веселой шуткой! Как же мне нравится работать с собратом-профессионалом. Делает все гораздо более цивилизованным. Хе-хе. Будьте моим гостем, Мистер Тэйлор. Но осторожно, хорошо?

Я медленно потянулся вперед и спустил воду в туалете. И пока внимание Подлого Пита было занято тем, что я делаю руками, я запустил заклинание, которое обычно использую, чтобы вынуть пули из оружия, собрал текущую в туалете воду и вылил большую ее часть в легкие Подлого Пита. То, что упиралось мне в спину, исчезло, когда он упал назад, издавая ужасные булькающие звуки. Я резко обернулся, готовый схватить энергетический пистолет, но его руки были пусты. Не было никакого пистолета, только палец, упертый мне в спину. Подлый Пит. Он резко сел на полу, с водой, текущей изо рта, судорожно размахивая пустыми руками. Я мгновение рассмотривал его. Охотник за головами. Скользкий вор. Шпион и шантажист. Он не смог бы убить меня сам, но, не задумываясь, предал бы, чтобы меня убили… я вздохнул, поставил ногу ему на грудь, и сильно надавил. Вода хлынула из него, и, после серии отвратительных хрипов, он начал дышать снова.

Я позволил ему жить. Мне не нравится думать, что я был слишком мягким, но… может быть, мне нужно убедить себя, что я не сын своей матери.

Я вышел из туалета, вернулся в бар и подарил Алексу Морриси свой лучший тяжелый взгляд.

— Я только что столкнулся в туалете с Подлым Питом, и это не к добру. Может быть, есть что-то, что ты не хочешь выносить на всеобщее обозрение, а скажешь только мне?

— А-а. Да, здесь недавно была целая куча охотников за головами, внутри и снаружи. По-видимому, богатые и тесно связанные семьи тринадцати Благоразумных Людей, которых, я уверен, ты убил по очень веским причинам, собрались вместе и объявили поистине впечатляющую награду за твою голову.

— Сколько? — спросила Сьюзи. Я посмотрел на нее, и она пожала плечами. — Извини. Привычка.

Я собирался сказать что-то резкое, когда, к счастью, зазвонил мой мобильный. Я ответил своим обычным «Что?»

— Тэйлор, — голос Уокера, как обычно, был ровным и очень цивилизованным. — Как я рад, что ты благополучно вернулся из своего маленького путешествия в Прошлое.

— Уокер, — сказал я. — Слово не воробей, не так ли? Я и не думал, что тебе известен мой личный номер.

— Мне известны номера каждого. Есть работа.

— Я не собираюсь идти и сдаваться тебе и Властям. У меня важные дела.

— А я думаю, придется, Тэйлор.

Было что-то в его голосе…

— Что ты сделал, Уокер?

— Только то, что ты заставил меня сделать, чтобы привлечь твое внимание. Я с неохотой дал добро на похищение твоей очаровательной юной секретарши, Кэти Баррет. Теперь она будет в надежных руках в очень безопасном месте. Ты ведешь себя миролюбиво, а я даю слово, что ее освободят целой и невредимой. Но если ты продолжишь затруднять мою жизнь, бросая, таким образом, мне вызов… Что ж, боюсь, я не могу гпрантировапть дальнейшее благополучие юной леди.

— Ты ублюдок.

— Я только делаю то, что необходимо, Джон. И ты это знаешь.

— Если что-нибудь случится с Кэти…

— Это полностью зависит от тебя, не так ли? Я вынужден тебе сообщить, что люди, которым поручено это похищение, испытывают к тебе крайне негативные чувства. Чем дольше ты будешь принимать решение, тем более вероятно, что они выплеснут свою недоброжелательность на нее. И как бы я потом не жалел об этом… ситуация я не контролирую. У меня есть приказы и обязанности. Что бы ни случилось…

Я повесил трубку. Ему больше нечего было сказать, что бы стоило слушать. Он мог только держать меня на связи в расчете на то, что его люди через мой телефон смогут отследить мое местоположение. Я объяснил ситуацию Сьюзи и Алексу.

— Я не могу перевернуть себя, — сказал я. — У меня должна быть свобода действий, если я хочу остановить Лилит. Под угрозой Темная Сторона, а может, и мир весь тоже. Но я не хочу, не могу бросить Кэти.

— Конечно, нет, — сказала Сьюзи. — Она твоя секретарша.

— Твой друг, — добавил Алекс.

— Моя дочь, — закончил я. — Во всех смыслах этого слова.

— Тогда нужно пойти и забрать ее, — сказала Сьюзи. — Мы не можем прогибаться на подобные угрозы. Если люди решат, что нас можно заставить что-то сделать, они станут этим пользоваться. Ну, давай, Тэйлор. Делай свое дело.

Я включил свой дар, мое единственное сверхъестественное наследство от безжалостной матери, и открыл Взгляд. Сквозь мой третий глаз, моего частного сыщика, я осмотрел Темную Сторону, разыскивая Кэти. Я могу найти кого угодно или что угодно, если посмотрю достаточно пристально. Я не хочу использовать мой дар слишком часто, потому что, когда я это делаю, то пылаю в темноте так ярко, что меня легко заметить. И тогда мои Враги отправляют своих посланников, чтобы убить меня. Но сейчас я был слишком взбешен, чтобы беспокоиться.

Темная Сторона простиралась подо мной, открытая моему Взору, а я смотрел на нее, как рассерженный бог. Улицы, площади и места внутри мест, с людьми и не совсем, приходящими и уходящими. Бары, клубы и другие частные заведения мелькали перед моим ищущим внутренним взглядом, дома и склады, кутузки и темницы — но нигде ни следа Кэти. В тенях быстро мелькали феи, по своим непостижимым делам неторопливо проходил Ужасный Народ, невидимый для материального мира. Я чувствовал присутствие Кэти, в полном одиночестве где-то в ночи, но точного места я определить не мог. Я напрягался, пока не заболела голова, но в конце концов был вынужден удовлетвориться общим местонахождением. Что-то или кто-то заблокировал мой дар, запутывая мой Взгляд, и это было для меня новостью. Я закрыл дар и тщательно восстановил мои ментальные щиты. Нельзя держать разум открытым на Темной Стороне. Никогда не знаешь, что туда может войти.

— Она где-то рядом с Некрополем, — сказал я. — Не могу сказать точнее.

Сьюзи подняла бровь.

— Это… необычно.

Я коротко кивнул.

— Было бы странным, если бы Уокер не выбрал кого-то, кто может спрятать Кэти от меня.

— Но Уокер знает про твой дар, — сказал Алекс. — Он должен знать, ты придешь за ней. Это должно быть ловушкой.

— Конечно, это ловушка. Но я попадаю в них всю свою жизнь. Итак, сначала мы со Сьюзи спасем Кэти, затем разъясним ее похитителям, что что влезать в мои дела — это очень плохая мысль, а потом… я буду ходить по Темной Стороне и собирать армию, достаточно большую, чтобы даже Уокеру снились кошмары.

— Но сначало одно дело, — сказала Сьюзи.

— Да?

— Застегни ширинку, Тэйлор.




Глава вторая — И МЕРТВЫЕ НЕ ВОССТАНУТ


Выбраться из «Странных Парней» будет не легко. Зная Уокера, можно поспорить, что за всеми известными и возможными выходами из бара следят его люди, вооруженные пушками, бомбами, и заклинаниями массового поражения. Я бы и сам так поступил. Примерно это я и сказал Алексу Морриси, а он нахмурился еще более свирепо, чем обычно.

— Я знаю, что буду жалеть об этом, — с трудом сказал он, — но из бара есть один выход, о котором, могу гарантировать, Уокер не знает. Потому что не знает никто, кроме меня. Это место принадлежит моей семье в течение многих поколений, и, учитывая все то дерьмо и ужасные неприятности, которые «Странные Парни» имеют свойство притягивать, мы всегда высоко ценили воможность быстрого, внезапного и тайного выхода. Поэтому мы тщательно поддерживали потайной ход многовековой давности, чтобы самим им воспользоваться в крайних, чрезвычайных ситуациях, когда все на тележке покатится в ад. Пойми, Тэйлор — единственная причина, почему я готов открыть его вам сейчас, — потому что я не хочу, чтобы люди Уокера снова все здесь разнесли, устроив обыск в поисках тебя. Чем быстрее ты отсюда уйдешь, тем скорее мы все сможем вздохнуть спокойно.

— Понимаю, Алекс. Дело не в дружбе. Просто бизнес.

— Чертовски верно, — сказал Алекс. Он подозвал нас со Сьюзи к себе за стойку. — Не хочу, чтобы люди решили, что я становлюсь мягким. И этим можно пользоваться.

— Ну что ты.

— Только… есть один маленький недостаток, — сказал Алекс.

— Я его знаю, — немедленно сказала Сьюзи. — Я знаю, что там можно попасться. Мы не должны выходить через канализацию, так? Я правда не в настроении, чтобы снова сражаться с аллигаторами.

— Гораздо хуже, — ответил Алекс. — Мы должны спуститься в подвалы.

Сьюзи и я замерли, глядя друг на друга. Подвалы «Странных Парней» имели дурную репутацию даже для Темной Стороны; они были настолько опасны и вообще нарушали спокойствие, что большинство вменяемых и разумных людей не войдет туда по своей воле без освященной гранаты Св. Антиоха в одной руке и тактического ядерного заряда — в другой.

Мерлин Сатанинское Отродье был похоронен в подвалах, и он точно не заботился о посетителях. Алекс был единственным, кто регулярно спускался туда, но даже он иногда возвращался бледным и подергиваясь.

— У меня есть идея получше, — сказала Сьюзи. — выйдем через переднюю дверь и с боем проложим путь сквозь людей Уокера.

— Он мог собрать там целую армию, — сказал я.

— Почему-то это не беспокоит меня так, как несколько минут назад. Я могу справиться с армией.

— Ну да, наверное, можешь, в нужном настроении. Но мы не сможем спасти Кэти, если Уокер узнает, что мы идем. Мы должны оставаться под радаром, заставляя его поддерживать равновесие. Веди, Алекс.

— У меня есть время сходить сначала на исповедь? — сказала Сьюзи.

— Оставь этого священника в покое, — твердо сказал я. — Он все еще не оправился после твоего последнего посещения.

Алекс вытащил из-под стойки старомодный штормовой фонарь, пробормотав Слово, зажег фитиль, после чего распахнул люк в полу позади стойки. Он поднялся легко, без малейшего скрипа, на старых латунных петлях, открыв гладкие каменные ступени, ведущие вниз, в кромешную тьму. Мы со Сьюзи наклонились и хорошенько вгляделись туда, но свет из бара не проникал дальше нескольких первых шагов. Сьюзи была с ружьем и наготове. Алекс громко шмыгнул носом.

— Я посвящаю вас в древнюю семейную тайну. Все, что вы здесь увидите, или вам покажется, что вы видели, — это личное. И не выставите меня на посмещище в глазах моих предков, этого я не переживу.

Он начал спускаться вниз по ступеням, держа над собой фонарь. Его светло-янтарный свет не проникал далеко в темноту. Мы со Сьюзи шли следом, держась как можно ближе. Ступени продолжали уходить вниз несколько дальше, чем было комфортно, и вскоре гул голосов в баре остался позади. Воздух становился все более спертым и липким, а окружающий мрак вызывал настороженность.

— Здесь нет электричества, — сказал Алекс спустя какое-то время. Его голос звучал слабо и вяло, без малейшего отзвука эха, хотя я чувствовал обширное свободное пространство вокруг нас, — что-то здесь создает помехи для любых обычных средств питания.

— Ты же не хочешь сказать «кто-то»? — уточнила Сьюзи.

— Я правда очень стараюсь не думать об этом.

Каменные ступени, наконец, привели в сплошь покрытый пылью коридор. Голая земля была сухой, твердой и сильно утоптанной. Голубовато-белые огни начали возникать вокруг нас, никак не связанные с фонарем или каким-либо другим явным источником света. Быстро выяснилось, что мы находимся перед входом в огромную каменную полость, обширное открытое пространство с грубо обработанными голыми каменными стенами и очень низким потолком. Несмотря на большой запас над головой хотелось пригнуться. А перед нами, вытянувшись вперед удручающе далеко, аккуратными рядами располагались сотни могил, низкие холмики земли на полу, с простыми, лишенными украшений надгробиями. Крестов не было ни на одном.

— Мои предки, — мягко, задумчиво и с затаенной горечью произнес Алекс. — Все мы заканчиваем здаесь, под баром, которому мы отдали свои жизни. Хотим мы того или нет. Слуги, отданные по договору Мерлина, связанные со «Странными Парнями» его волей на протяжении многих веков. Да, я знаю, что по приказу Властей всех, кто умирает на Темной Стороне, полагается хоронить в Некрополе, но Мерлин никогда не признавал никакой власти, кроме собственной. Кроме того, по-моему, мы все чувствуем себя здесь, под его защитой, в большей безопасности, чем под защитой любой земной власти. Однажды здесь похоронят меня. Прошу — никаких цветов, а если кто-то попытается запеть гимн, разрешаю выкинуть ублюдка в окно.

— Сколько здесь могил? — спросил я.

— Не так много, как кажется, — сказал Алекс. Он опустил фонарь на нижнюю ступеньку и огляделся. — Все мы, как правило, долгожители. Если нас жестоко не убьют. Вот такое полезное свойство мы унаследовали от нашего ужасного предка.

Он направился через пещеру. Несмотря на ограниченное освещение, он по-прежнему был в черных очках. Стиль для Алекса Морриси никогда не был чем-то сиюминутным. Мы со Сьюзи следовали за ним, стараясь смотреть во все стороны разом. Мы прошли мимо огромных емкостей с пивом и бочек с вином, бутылок вина редкого и ужасного урожая, почтительно сложенных в винный стеллаж, выглядевший даже старше своего содержимого. Нигде не было ни паутины, ни даже пылинки. И я каким-то образом знал, что это не потому, что Алекс пользовался метелкой для пыли.

— Мне кажется, — осторожно заметил я, — что нигде нет ни следа людей, спустившихся сюда по настоянию Уокера. Ни тел. Ни даже не кусочков тел.

— Я знаю, — сказал Алекс. — Вызывает беспокойство, правда?

Мы снова остановился, чтобы рассмотреть могилу, расположенную на некотором расстоянии от других. Просто еще один низкий холмик земли, но без надгробия или камня. Вместо этого, было массивное серебряное распятие во всю длину холмика. Серебро было изъедено коррозией.

— Предположительно, положено сюда в надежде, что удержит его в могиле и не даст ему блуждать, — сказал Алекс. — Нужно было знать его лучше. Вам не удержать под землей Мерлина Сатанинское Отродье, даже поместив в изголовье могилы Собор Святого Павла.

— Тебе должно быть интересно, что же именно там, — сказал я, — после всех этих столетий.

— Ты чудо, — сказала Сьюзи. — Мне нравится крепко спать по ночам.

— Просто кости? — спросил я — ничем не отличаются от чьих-либо еще?

— Нет, — сказал Алекс. — Думаю, если стащить распятие и откопать его… он бы выглядел точно как в тот день, когда был похоронен. Не тронутый временем или могилой. И он бы открыл глаза, улыбнулся вам и сказал, чтобы снова его закопали. В конце концов, он был сыном Дьявола, воплощенным Антихристом, даже если он отказался от этой чести ради своего собственного пути. Ты действительно думаешь, что с ним уже все кончено? Или нет? Нет… этот ублюдок все еще сохраняет надежду, что какой-то несчастный проклятый дурак найдет его пропавшее сердце и вернет ему. А затем он восстанет из этой могилы и отправится в путь, чтобы творить ужасные вещи на Темной Стороне… и никто не сможет его остановить.

— Боже, ты прямо всех развеселил, Алекс.

Мы двинулись в путь, предоставив могилу самой себе. Бело-голубой свет двинулся с нами, холодный и яркий, и наши тени казалась слишком большими, чтобы быть нашими. Темнота и тишина вокруг давили. Наконец, мы оказались перед голой и неприметной дверью, утопленной заподлицо в каменную стену. Блестящий медный засов, покрытый кряжистыми друидскими письменами, удерживать дверь. Я протянул руку к засову, но тут же отдернул. Какой-то внутренний голос громко закричал, что для любого кроме Алекса прикасаться к нему— чрезвычайно плохая затея. А тот устало мне улыбался.

— Эта дверь приведет в любое место по твоему желанию в радиусе мили от бара. Скажите вслух, куда хотите попасть, и я отправлю вас туда. Но вы должны быть точно уверены, где вы хотите оказаться, потому что, как только вы пройдете через дверь, вы окажетесь там. Это — дверь в одну сторону.

— Кто поставил ее здесь? — спросила Сьюзи.

— А как ты думаешь?

— Ты хочешь сказать, что эта дверь здесь уже пятнадцать сотен лет? — уточнил я.

Алекс пожал плечами.

— Может, и дольше. Это же, в конце концов, самый старый бар в мире. А теперь убирайтесь. У меня посетители ждут наверху, а деньги прожигают им дыры в карманах.

— Спасибо, Алекс, — сказал я. — Ты не обязан этого делать.

— Какого черта. Ты же член семьи. Во всех смыслах слова.

Мы коротко улыбнулись друг другу и отвернулись. Мы никогда толком не умели говорить о том, что имеет значение.

— Куда мы хотим идти? — сказала Сьюзи, наверное, даже не заметив подводных течений. У нее всегда было плохо с эмоциями, даже с ее собственными. — Держу пари, люди Уокера будут охранять все подходы к Некрополю.

— Нет, если мы отправимся прямо в него, — сказал я.

— Невозможно, — сразу ответил Алекс. — Я же сказал, радиус не больше мили.

Я усмехнулся.

— Я тут подумал об ответном визите к Дверному Мышу.

Сьюзи заметно вздрогнула.

— А надо? Я имею в виду, он такой чертовски… клевый. А я нет.

— Приготовься, — сказал я любезно. — Это закончится раньше, чем ты это поймешь.

Я громко и ясно назвал нашу цель, Алекс потянул засов и открыл дверь, явив типичную улицу Темной Стороны. Люди и другие суетливо сновали взад и вперед, безвкусная неоновая разноцветица отодвинул мрак подвала. Я шагнул вперед в приветливую, Сьюзи — следом, и Алекс захлопнул дверь.




Для толпы на улице мы, должно быть, внезапно появились из ниоткуда, но в этом не было ничего нового для Темной Стороны, поэтому никто не обратил внимания, а если и обратил, то всем наплевать. Все были озабочены погоней за собственными удовольствиями и проклятиями. Дочери Сумерек высвистывали потенциальных клиентов на перекрестках, выставляя напоказ груди и хлопая накрашенными глазами. Клубные зазывалы кричали, рекламируя свои товары совершенно ничего не подозревающим туристам, а транспорт, рыча, без остановок проносился мимо.

Я поспешил вниз по мокрому от дождя тротуару, без удивления отметив, что некоторые уже бормочут наши со Сьюзи имена в свои мобильные телефоны. Должно быть, цена за мою голову действительно хороша. И тут появился магазин Дверного Мыша, прямо перед нами. Он располагался между новым заведением под названием «Bazaar of the Bizarre», Рынок Странностей, и музыкальным супермаркетом, который специализируется на редких виниловых пластинках из параллельных измерений. Переступив через себя, я остановился, чтобы посмотреть в окно на последние поступления. Там был альбом Rolling Stones с Марианной Фэйтфул в качестве солистки, дебютная пластинка Pink Floyd под руководством Артура Брауна, и прижизненный двойной альбом Дженис Джоплин с ее выступлениями — чрезмерно толстой, средних лет гостиничной певицы в Лас-Вегасе. Я не поддался искушению. Не по таким ценам.

Едва я подошел, прозрачные стеклянные двери великолепного заведения Дверного Мыша с шипением разошлись в стороны. А потом мне пришлось вернуться снова и заташить внутрь Сьюзи Стрелка. Внутри все было супер хай-тек, с рядами компьютеров и высоких штабелей футуристические технологии, большинство из которых я не мог даже распознать, не говоря уже о надежде понять. У Дверного Мыша были очень хорошие связи и уникальное чутье на выгоду. Но что он делал лучше всего… это двери. Он скользнул вперед, чтобы встретить нас, веселая шестифутовая человекоподобная мышь, с темно-шоколадным мехом, в девственно-белом лабораторном халате, укомплектованном персональной защитой. У него длинная морда с подрагивающими усами, но его добрые глаза вполне человеческие. Он, пошатываясь, остановился перед нами, сложил вместе передние лапы и завел приятную болтовню пронзительным, но вполне отчетливым голосом

— Добро пожаловать, добро пожаловать, сэр и леди, в мое скромное заведение! Правильно ли я решил, что здесь присутствуют две наиболее известных знаменитости Темной Стороны? Джон Тэйлор и Сьюзи Дробовик собственной персоной! Вот это да, что за день! Я знаю, я знаю, вы не ожидали встретить все эти технологии, не так ли? Никто не ожидает. Вы слышите имя Дверной Мыш, и сразу же в ваших мыслях появляется деревня, но я, сэр и леди, — Городской Мыш! И горжусь этим! Итак, что я могу для вас сделать? У меня двери для всех, для везде и всех точек между ними. И все по очень доступным ценам! Итак, просто определитесь с вашими потребностями для путешествия, а я поспешу их удовлетворить! Почему она рычит на меня?

— Не обращай на нее внимания, — сказал я. — Она остается собой. Разве ты — единственная мышь на Темной Стороне? То есть…

— Я вполне понял вашу мысль, сэр. Были и другие, когда-то, но все они переехали в небольшой городок в сельской местности. Слизняки. Я единственный из моего рода, в настоящее время проживающий здесь.

— Хорошо, — сказала Сьюзи. — А то я уже начала думать, что мне придется начать собирать ловушки покрупнее.

— Мне нужна дверь, — сказал я громко. — Которая приведет нас прямо в Некрополь. Проблемы будут?

— О нет, сэр, никаких, — сказал Дверной Мыш, незаметно отодвигаясь чуть подальше от Сьюзи. — Я всегда держу в запасе несколько дверей наиболее общего назначения, подготовленных к продаже. Как для передвижения в границах Темной Стороны, так и за ее пределами. Будьте любезны, сюда, сэр, и… леди…

Он побежал в глубину магазина, мы со Сьюзи пошли следом в выставочный зал, наполнный стоящими торчком дверями, по-моему, безо всяких подпорок. Аккуратные рукописные этикетки разъясняли пункты назначения, в которые они ведут. «Шэдоус-Фолл», «Хай-Бразил» (Hy Breasil — мифический остров в вАтлантическомокеане к западу от Ирландии. Вирландских мифах — он всегда скрыт втумане, за исключением одного дня каждые семь лет, когда она стала видимой, но до сих пор увидеть его никому не удавалось), «Гиперборея», «Каркоза». Вместе с целой серией дверей, которые доставят вас практически в любое место в пределах Темной Стороны. Но были здесь еще две двери, привлекшие мое внимание, стоящие чуть в стороне. Они были озаглавлены просто — «Рай» и «Ад». Они ничем не отличались от любой другой двери — обычное вощеное полированное дерево, каждая — с блестящей бронзовой ручкой.

— Ах, да, — сказал Дверной Мыш, непринужденно обращаясь ко мне. — Все обращают на них внимание.

— А они на самом деле могут доставить в те места, которые на них обозначены?

— По этому поводу есть некоторые разногласия, — признался Дверной Мыш, сморщив морду. — В теории и расчетах все совершенно ясно. Конечно, никто из тех, кто прошел сквозь них, не возвращался, чтобы жаловаться…"

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Да, давайте, — сказал Дверной Мыш.

Он повел нас мимо дверей, на некоторых из них ярлыки были выполнены на языках и идеограммах, которые я даже не мог определить. А ведь я повидал многое. Наконец, мы пришли к двери с ярлыком «Некрополь». Дверной Мыш любовно похлопал по ней мягкой лапой.

— Я всегда держу ее активированной и наготове для людей, которым необходимо посетить Некрополь по печальным обстоятельствам. Гораздо более достойным, чем борьба с оборотом черных «Роллс-Ройсов». Эта дверь доставит вас и… леди прямо напротив главного входа.

— Не внутрь? — резко уточнил я.

— Она опять начала рычать, — сказал Дверной Мыш. — Нет, нет, сэр. Никогда внутрь! Мои двери приводят только к внешнему периметру. Если пойдут слухи, что я был готов предоставить доступ внутрь зданий, то есть в обход всех обычных мер безопасности, можете быть уверены, что Власти отправят Уокера, чтобы меня закрыть. С причинением ущерба. Теперь, сэр, давайте обсудим цену.

Мы поторговались, и он делал это достаточно жестко — для мыши. Мы, наконец, сошлись на умеренно болезненной грабительской сумме, которую я заплатил золотом из дорожного мешка, полученного от Дедушки Время, когда я путешествовал в прошлое. Сумка казалась бездонной, и я уверен, что Время имел в виду, что я должен вернуть ее обратно после возвращения, но я собирался держать ее у себя, пока ее силой не вырвут у меня из рук. Дверной Мыш распахнул дверь, и мы со Сьюзи шагнули в другую часть Темной Стороны.




Некрополь выглядел таким же же, каким я его запомнил — большим, темным и сверхъестественно уродливым. Я был здесь не так давно, с Мертвецом, для ликвидации вторжения демонов — Перворожденных. Это означало, что формально персонал Некрополя по-прежнему должен мне услугу. Посмотрим, сколько это весит по сравнению с публично объявленным неодобрением Уокера.

Некрополь представлял собой огромное высокое здание из старого кирпича и камня, без единого окна, с длинной остроконечной крышей. В его облике сталкивались всевозможные стили, внесенные за долгие годы усилиями разных хозяев, но здание сохранило традиционные черты мрачности и депрессии. Единственная дверь впереди представляла собой массивную плиту из твердой стали, оправленную в серебро, покрытую глубоко запечатленными рунами, знаками и множеством отвратительных слов на мертвых языках. Две огромные трубы сзади выбрасывали густой черный дым из местного крематория.

Некрополь обслуживает все похоронные нужды Темной Стороны. Любая религия, любой ритуал, любые запросы, и не важно, насколько они странные и неприятные. Деньги вперед, и никто не задает вопросов. Люди платили большие деньги, чтобы их безвременно ушедшие близкие могли покоиться в своих могилах непотревоженные и в безопасности от всевозможных магов, некромантов и созданий ночи, которые могут проявить нездоровый интерес к беспомощным мертвецам. И, конечно, чтобы быть уверенным, что мертвый останется мертвым, а не явится неожиданно, чтобы оспорить завещание. На Темной Стороне вы научитесь учитывать все варианты. Я разглядывал уродливое, расползшееся здание перед собой. Кэти держали где-то там, совершенно против ее воли, и если она пострадает, кое-кому по-любому придется заплатить за это кровью и ужасом.

— Конец поездки, — сказала Сьюзи Стрелок. — Я чувствую необходимость кого-то убить.

— В первую очередь — вопросы. Но если кому-то не захочется говорить, чувствуй себя свободно, чтобы поощрить их жестокими и удручающими способами.

— Ты знаешь, что нужно девушке, чтобы хорошо провести время, Тэйлор.

— За исключением того, что твоей секретарши там нет, — произнес спокойный, тихий и очень знакомый голос.

Мы оба резко обернулся и там был он, Эдди Бритва, Злое Божество Опасной Бритвы, стоящий неестественно прямо в круге света от ближайшего уличного фонаря. Хотя еще минуту назад его там совершенно точно не было. Эдди Бритва — болезненно худая внешность, наряжен в безразмерное серое пальто не по росту, которое удерживается как одно целое лишь накопленными на нем грязью и нечистотами. Его осунувшееся лицо было смертельно бледным, измазанным грязи, и на нем господствуют лихорадочно-блестящие глаза и улыбка без малейшего признака юмора. Мы подошли к нему, и запах едва не свалил нас с ног. Эдди жил на улице, спал в подъездах и существовал на подачки, а его запах всегда был таким, что заставлял слезиться глаза у канализационных крыс. Я почти ждал, что померкнет свет уличных фонарей.

— Хорошо, — сказала Сьюзи. — Как ты узнал, что мы будем здесь, Эдди?

— Я — бог, — сказал Эдди Бритва своим тихим, призрачным голосом. — Я всегда знаю то, что мне нужно знать. Именно поэтому я точно знаю, где держат твою секретаршу, Джон.

Я задумчиво рассматривал его. Мы с Эдди были кем-то вроде друзей, но с учетом давления, которое Уокер был способен оказать… Эдди слегка кивнул, следуя моим мыслям.

— Осторожный, как всегда, Джон, и совершенно прав — тоже. Но я здесь, чтобы помочь.

— Почему? — прямо спросил я.

— Потому что Уокер был достаточно глуп, чтобы попытаться приказать мне сделать для него всю грязную работу. Да и мне плевать, чего хотят Власти. Я иду, куда хочу, и делаю то, что должен, и никто не должен становиться у меня на пути. Никто не указывает мне, что делать. Итак, твою секретаршу удерживают не внутри здания Некрополя, а на их частном кладбище. Которое настолько велико, что находится в частном измерении, взятом в субаренду.

— Кем? — спросила Сьюзи.

— Лучше не спрашивать.

Я кивнул. Это имело смысл. Я слышал, что из соображений безопасности обширное частное кладбище Некрополя держат в карманном измерении, защищенном по-настоящему тяжелой магической артиллерией. Попасть внутрь будет непросто.

— Вы не можете просто вломиться в Некрополь и запугать сотрудников, чтобы дали вам доступ.

— Хочешь поспорить? — спросила Сьюзи.

— Они знают, что вы здесь, — сказал Эдди терпеливо. — И они уже созвонились с Уокером, требуя подкреплений. К тому времени, когда вы проложите себе путь сквозь все уровни защиты здания, здесь будет не протолкнуться от людей Уокера. И внезапная атака — это ваша единственная надежда на спасение Кэти. К счастью, я могу предложить альтернативный путь внутрь.

Его правая рука, тонкая и серая, вышла из кармана, держа опасную бритву с перламутровой ручкой. Он раскрыл ее, и сталь сияла сверхъестественно ярко. Я почувствовал, как Сьюзи рядом со мной напряглась, но у нее хватило здравого смысла, чтобы не схватиться за оружие оружия. Эдди одарил ее бессмысленной улыбкой, отвернулся и свирепо рассек воздух. Вся ночь, казалось, вздрогнула, когда пространство распалось, расширилось и раскрылось подобно ране на теле мира. И через отверстие, сделанное Эдди Бритвой, я смог увидеть другой мир, другое измерение. Там была ночь, еще темнее, чем наша, и горький холодный воздух устремился в наш мир. Я вздрогнул, и Сьюзи вместе со мной, но я не думаю, что это от холода. Бритва Эддибезо всяких эмоций, спокойно смотрел сквозь проделанную им щель.

— Я не знаю, как ты смог это сделать это, — сказал я.

— Я вернулся на Улицу Богов, — сказал Эдди, складывая бритву. — Стал совершеннее. Тебе известно, Джон, что есть новая церковь, где поклоняются твоему изображению? Думаю, запрещенная. Хорошо. Я позаботился об этом за тебя. Знал, что ты захочешь, чтобы я это сделал. Следуйте за мной".

«Бедные ублюдки», — подумал я, когда Злое божество опасной бритвы шагнуло сквозь широкий проем, а мы со Сьюзи последовали за ним, в другой мир.




Страшный холод бил меня кулаком и резал ножом, горя в моих легких, пока я боролся с разреженным воздухом. Сьюзи резко дула в сложенные ладони и шевелила пальцами, чтобы они были в работоспособном состоянии, если ей спешно придется кого-нибудь убить. Казалось, кладбище перед нами расстилается отсюда и навсегда. Ряд за рядом и шеренга за шеренгой массивных могил, так далеко, насколько мог видеть глаз в любом направлении, от горизонта до горизонта. Мир, в котором ничего, кроме могил. Частное кладбище Некрополя молчаливо покоилось в ночи, совершенно отличной от ночи Темной Стороны. Она была темнее, с почти осязаемым мраком, не говоря уже о светящемся перламутровом тумане, стелящемся по земле, который оборачивался вокруг наших ног и медленно кружился над рядами надгробий. В угольно-черном небе не было луны, только яркие сполохи разноцветных звезд, ярких и безвкусных, как украшения шлюхи.

— Мы больше не на Темной Стороне, — сказал Эдди. — Это — совершенно другое место. Темное, опасное и мертвое. Мне оно нравится.

— Тебе — может быть, — сказала Сьюзи. — Черт, но тут холодно. Я имею в виду, холодно всерьез. Я не думаю, что человек смог бы выжить здесь.

— Кэти где-то здесь, — сказал я. — Кто бы ее ни удерживал, для него было бы лучше по-настоящему хорошо о ней заботиться. Или я заставлю их визжать перед смертью.

— И ужасно, Джон, — сказала Сьюзи. — И совсем не ты. Оставь грубость мне. У меня опыта больше. — Она огляделась по сторонам и громко шмыгнула носом, чтобы показать, насколько она не в восторге. — Некрополь мог бы выбрать более веселое местечко для отдыха покойников Мертвой Стороны.

— Возможно, все остальные альтернативы были еще хуже, — заметил я. — Или дороже.

— Мы пришли сюда не для того, чтобы насладиться пейзажем, — сказал Эдди Бритва.

— Чертовски верно, — сказала Сьюзи. — Найдите мне кого-нибудь, кого можно пристрелить.

Я оглянулся. Вокруг были только тьма, могилы и туман. Ничего не двигается, ни дуновения ветерка и полная тишина. Единственными звуками на кладбище были те, которые издавали мы сами. Хриплое дыхание Эдди Бритвы, скрип кожаной одежды Сьюзи.

— Никого нет, — сказал я.

Эдди пожал плечами. — Здесь ни кто не живет. Вот в чем дело. Даже цветы на могилах пластмассовые.

Вокруг стояли надгробия всех форм и размеров, гробницы и мавзолеи, изваяния плачущих ангелов, кающихся херувимов и склонившихся горгулий. Все возможные религиозные символы, большие и малые, сложные и простые, и несколько таких, которые я даже не смог узнать. Все атрибуты смерти, и ни единого — жизни.

— Я думала, что тут могут быть, по крайней мере, несколько плакальщиков, — сказала Сьюзи.

— Здесь не слишком много посетителей, — сказал Эдди. — Ну, вы поняли, что я имею в виду. А теперь за мной и будьте внимательны. Здесь повсюду скрытые ловушки, для незванных и неосторожных.

Лицо Сьюзи чуть прояснилось. — Хочешь сказать, что кто-то из этих каменных горгулий может ожить? Попрактикуюсь стрелять по мишеням.

— Возможно, — ответил Эдди Бритва. — Но в основном я думал о медвежьих капканах и противопехотных минах. Некрополь относится к безопасности очень серьезно. Не сходите с гравийной дорожки, и мы будем в достаточной безопасности.

— Нет бы прогуляться в каком-нибудь нормальном месте, — тоскливо пожаловолся я.

Я выпустил свой дар, надеясь, что находясь ближе к Кэти, он, наконец, сможет дать мне направление. Мой Взгляд в этом новом измерении был ограничен. Здесь не было скрытого мира, тайных жизней, которые можно Видеть, только мертвые, покоящиеся в своих могилах и мавзолеях, как множество молчаливых чужаков на празднике. И по-прежнему оставалось чувство… что за нами следят чьи-то невидимые глаза. Я попытался сосредоточиться на Кэти, но странно знакомая тень по-прежнему скрывала от меня ее точное местонахождение. Но, во всяком случае, направление у меня появилось.

Я двинулся по гравийной дорожке, а Сьюзи Стрелок и Эдди Бритва — по обеим сторонам от меня. Сьюзи держала в руках ружье, готовая при первой возможности показать, что у нее получается лучше всего. Эдди брел в одиночку, руки в карманах, в немигающих глазах — пустота, полная пустота. На редкость громкий звук хрустящего под нашими ногами гравия объявлял о нашем приближении. Я следил за тенями между каменными мавзолеями, готовый к любому неожиданному удару из-за наиболее крупных, но оказался вовсе не готов к тому, что ждало нас за резким поворотом.

Они сидели на пикнике вокруг девственно-белой скатерти, разложенной на длинном могильном холме. В корзине рядом были тарелки бутербродов с огурцами, сосисок и канапе и бутылка достаточно охлажденного шампанского в ведерке со льдом. И они улыбались, спокойно обернувшись к нам — Томми Забвение, экзистенциальный детектив, и Сандра Шанс, консультирующий некромант. Обычные для Томми шелка новых романтических расцветок были, в основном, скрыты под тяжелой шубой, но, в целом, он придерживался однажды избранного стиля. Он беззаботно нам улыбался, демонстрируя широкую зубастую улыбку на своем длинном лошадином лице, и отсалютовал мне бокалом, наполненным пенящимся шампанским. Сандра же лишь холодно смотрела, бледное лицо и красные волосы а из одежды — ничего, кроме разбросанных в случайном порядке пятен темно-малинового жидкого латекса от подбородка до пят. Она выглядела, как вампир после очень неаккуратного приема пищи, и не случайно. Образ Сандры был создан, чтобы производить на окружающих впечатление. Считалось, что жидкий латекс, в числе прочего, содержит святую воду и другие полезные компоненты защиты. Татуировка на ее спине могла заставить ангелов блевать, а демонов задыхаться. Что характерно, пирсинг, которым было раньше покрыто все ее лицо и тело, отсутствовал, хватало и того, что некоторые естественные отверстия были по-прежнему закрыты. Талию обвивал простой кожаный пояс, в карманах которого, выделанных из загорелой кожи, она хранила инструменты своего отталкивающего ремесла. Холода она не ощущала, поскольку кладбища — основа ее процветания. Сандра Шанс любила мертвых, а иногда — даже больше того, если так можно было добиться разговора с ними.

Мы успешко отработали вместе с ней по нескольким делам, но особого счастья это не принесло. Сандру заботили исключительно результаты, и черт с тем, кто попал под перекрестный огонь. Хотелось бы думать, что я не такой.

— Привет, старик, — сказал Томми Забвения. — Как приятно, что ты смог к нам присоединиться. И ты привел компанию! Как мило. Присаживайтесь к нам ненадолго, выпейте шампанского. По-моему, для всех нас ужасно важно оставаться цивилизованными в подобных ситуациях, не так ли?

— Хочешь, я застрелю его? — спросила Сьюзи.

— Я думаю над этом, — ответил я. — Привет, Томми. Я должен был понять, что это ты со своим экзистенциальным даром скрываешь Кэти. Я смотрю, ты все выпячиваешь свой образ неженки.

Он махнул рукой с длинными костлявыми пальцами в подобии приветливости.

— Используй то, что действует — вот мой девиз.

— Как твой брат?

— Все так же мертв. Но он говорит, что начинает к этому привыкать. И сейчас он лучший частный детектив, чем когда он был жив.

— По-моему, хватит любезностей, — сказал я. — Скажи мне, где Кэти, или мне придется просить Сьюзи отстрелить тебе что-нибудь действительно ненужное.

— Попробуй — и ты никогда больше ее не увидишь, — сказала Сандра. Ее голос был глубоким, вибрирующим и горьким, как цианид. — Тебе никогда не найти Кэти Баррет без нашей помощи.

— Где она? — мой голос был холоднее ночи. Томми и Сандра сели попрямее.

— Она мирно спит, — ответила Сандра. — В одной из этих могил. Я наложила на нее заклятие, потом мы с Томми раскрыли могилу, опустили в нее Кэти, и закрыл могилу снова. Сейчас она в полной безопасности. Все, что тебе нужно сделать — это вернуться к Уокеру, и мы с Томми выкопаем ее и благополучно вернем на Темную Сторону. Конечно, чем дольше она остается закопанной, тем труднее будет разбудить после заклинания…

— Конечно, — ответил я. — Ты никогда не довольна заклинанием, если у него нет жала в хвосте — Я посмотрел на Томми. — Почему ты это делаешь? Сандру я могу понять. Я всегда знал, что ей ни до кого нет дела, если цена правильная. Но ты… что стало с теми принципами, о каторых ты так громко трубил? Ведь Кэти ни в чем не виновна.

Он слегка покраснел, но выдержал мой взгляд в упор. — Нужда заставит, старина. Ты просто слишком опасен, чтобы позволить тебе продолжать бегать на свободе. Я видел, что ты сделал с Мерлином и Нимуей, помнишь? Тебя не волнуют никто и ничто — кроме собственной цели.

— Нет, — сказал Эдди Бритва. — Это не так.

Мы все, вздрогнув, уставились на него. Он был таким тихим и неподвижным, что нетрудно было забыть о его присутствии.

— Тебя нужно остановить, — сказал Томми чуть громче, чем это было необходимо. — Ты холодный, беспощадный и…

— Ты вернулся из Прошлого несколько месяцев назад, — сказал я, обращаясь непосредственно к нему. — Почему же ты ничего не сделал раньше? Почему ждал до сих пор?

— Я сдерживал свои мысли, старался ни на что не обращать внимания, пока соображал, что к чему, — ответил Томми. Он изо всех сил старался не говорить вызывающе. — Я много размышлял, как лучше тебя остановить. Мне потребовалось какое-то время, чтобы признать, что в одиночку у меня шансов нет. Поэтому я придумал этот план и пошел с ним к Уокеру, а он объединил нас с Сандрой. Не самый лучший план, я согласен, но ты в него попался. Уничтожить огонь огнем, и все такое. Ты мог бы сказать… это был мой последний тест для тебя, Джон. Последний шанс, чтобы увидеть, из чего ты сделан на самом деле, чтобы увидеть, заботишься ли ты о ком-нибудь, кроме себя. Докажи, что я ошиблся в тебе. Докажите мне и Уокеру, что ты не зло, каким мы тебя считаем, — вернись к нему сам. И я даю тебе слово, что мы отпустим Кэти живой и здоровой.

— Не могу, — ответил я, стараясь, чтобы он мог услышать крайнюю необходимость, срочность и честность в моем голосе. — Моя мать Лилит вернулась, и она хуже всего, чем я когда-нибудь могу стать. Я единственный, кто может не дать ей разрушить Темную Сторону.

— Какая наглость, — заявила Сандра. — Мы остановим ее, после того как разберемся с тобой.

— Могу отстрелить тебе голову, — небрежно предложила Сьюзи Стрелок.

— Ты можешь попытаться, — ответила Сандра Шанс.

Обе женщины улыбнулись друг другу. Сандра наклонилась вперед, чтобы поставить свой бокал шампанского, и Сьюзи чуть сдвинула ружье, чтобы держать ее на прицеле.

— Я — некромант, — продолжила Сандра. — И здесь для меня — место силы. Здесь много смертей, которые можно привлечь, и даже у Божества Опасной Бритвы нет шанса выстоять против меня. Твое присутствие здесь неожиданно и нежелательно, божок. У этого места с тобой нет с тобой ничего общего.

— Так и есть, — сказал Эдди. — Я знаю, что ты нашел в будущем, Джон. Я знаю, кого ты нашел. И всегда знал.

Я резко взглянул на него. Я видел его смерть во временном сдвиге — в будущем. Я помог ему умереть. Но я никогда никому об этом не говорил.

Он слегка пожал плечами. — Я ведь бог, ты помнишь?

— Это не должно закончиться насилием, — быстро произнес Томми, чуя, к чему все идет. — Ты знаешь, Джон, что я — честный человек.

— Ты — может быть, — ответил я. — Но Сандра работает на Уокера. А Уокер… у него свое очень личное понятие чести, когда он появляется на Темной Стороне. Он принесет в жертву любое число невинных душ, чтобы сохранить Темную Сторону для Властей.

— Предполагалось, что он будет здесь, — слегка нахмурившись, сказал Томми. — Чтобы убедить тебя в чистоте своих намерений. Но, к сожалению, его вызвали. Кажется, что-то очень неприятное происходит на Улице Богов.

Все дружно посмотрели на Эдди Бритву, встретившего наши взгляды с легкой укоризной.

— Я не имею к этому никакого отношения.

— Черт со всем этим, — заявила Сандра Шанс, вставая одним плавным кошачьим движением. — Пришло время, заняться делом.

— Нет! — Томми поднялся на ноги с трудом. — У него должен быть шанс сдаться! Ты согласилась!

— Я солгала, — ответила Сандра. — Его существование меня оскорбляет. Он убил Плакальщика.

— Ах да, — сказал я. — Твоего… как же правильно сформулировать, хотел бы я знать? У тебя никогда не было вкуса в выборе любовников, Сандра. Плакальщик был просто отвратительной незначительной Силой с манией божественности, и в мире стало лучше пахнуть после его ухода.

— Это был Ангел Страдания, и он служил определенной цели! — громко сказала Сандра. — Он отсеивал слабых и наказывал глупых, и я гордилась, служа ему!

— А какие именно были у тебя отношения с Плакальщиком? — спросил Томми Забвение. Его голос был задумчивым и вовсе не угрожающим, когда его дар неуловимо проявился в неподвижном воздухе. Томми мог быть очень убедительным, когда хотел. Я не знаю, почувствовала ли Сандра, что происходит, но, тем не менее, она ответила, а взгляд ее холодных зеленых глаз уперся в меня.

— Я занималась расследованием страхового мошенничества. И череда необъяснимых самоубийств привела меня в Церковь Плакальщика. Мы говорили, и мы… оказались связаны. По-моему, он никогда не встречал никого, похожего на меня, с моим фетишем смерти.

— Родственные души, которые нашли друг друга в Аду, — тихо сказал я. — Что ты делала для Плакальщика, Сандра? Какую сделку заключила со своим дьяволом?

— Для тебя — дьявол, для меня — бог, — ответила Сандра Шанс. — Я стала его Иудиным козлом, ведущих страдальцев к своему Ангелу, а он преподавал мне некромантию. Он дал мне то, чего мне всегда хотелось. Возлечь со смертью, чтобы восстать в покрывале силы.

— Ну конечно, — сказал Томми, — такие знания, как правило, сводят людей с ума. Но ты была безумна с самого начала.

— Овладеть значит узнать, — ответила Сандра. — А теперь заткнись, Томми, или я сделаю с тобой что-нибудь занимательное. Ты здесь только из сострадания.

— Это был мой план!

— Нет. Это всегда было планом Уокера.

— И ты наплевала на всех этих несчастных ублюдков, доставленных тобой твоему отвратительному любовнику? — спросил я. — Умерающих в отчаянии, а потом влачащих ужасное существование, обреченных даже после смерти служить Плакальщику?

— Они были слабаками, — сказала Сандра. — Они сдались. Я никогда не ломалась под давлением, никогда не сдавалась. Помогать нужно тем, кто этого заслуживает.

— Тебя, конечно, это не беспокоило, — сказала Сьюзи Стрелок. — Ты даже бессердечнее меня. Я буду наслаждаться, убивая тебя.

— Хватит болтать, — отрезала Сандра. — Пора танцевать танец жизни и смерти, людишки. Я подниму всех, кто лежит здесь, из-за вас — Джон Тэйлор, Сьюзи Дробовик, Эдди Бритва. Все ваши жертвы собраны в одном месте, с ненавистью и мщением, пылающими в их холодных, холодных сердцах. Они утащат вас вниз, в холодную мокрую землю и будут держать там своими костлявые руки, пока, наконец… вы не перестанете визжать. И не говорите, что я никогда ничего для вас не делала.

Она высоко подняла руки в позе призыва, и начала выпевать древние Слова Власти. Энергии яростно трещали вокруг ее вытянутых пальцев… и ничего не произошло. Энергии безвредно рассеились в морозном воздухе, не в силах собраться вместе. Какое-то время Сандра стояла, неловко замерев, потом медленно опустила руки и осмотрелась, сконфуженная.

— Кладбище Некрополя защищено серьезной тяжелой магией, — произнес Эдди своим спокойным призрачным голосом. — Я думал, все об этом знают.

— Но чары должны были быть подавлены! — воскликнула Сандра. — Уокер обещал мне!

— Мы так не договаривались! — возмутился Томми. — Ни о чем подобном меня не предупреждали!

— Ты и не должен был знать.

Возник приятный звенящий звук, короткое мерцание воздуха, и появился Уокер, стоящий перед нами в своем опрятном деловом костюме и галстуке старой школы. Он неопределенно улыбался в пространство.

— Это… это запись. Боюсь, что я не могу быть здесь вместе с вами, по причине того, что это может оказаться вредным для моего здоровья. Только что ты должна была понять, что магия этого места не была свернута, как было обещано, Сандра Шанс. Мои извинения за обман, но это было необходимо. Видишь ли, это не просто ловушка для Джона Тэйлора — это ловушка для всех вас. Тэйлор, Стрелок, Забвение и Шанс. Боюсь, что все вы становитесь гораздо большей неприятностью, чем того стоите. А мне нужно быть свободным, чтобы сосредоточиться на том, что по-Настоящему Плохо, и что, как настаивают все мои лучшие предсказатели, приближается. Поэтому было принято решение отказаться от всех вас. Я, по крайней мере, получил обещание Властей, что, после того, как вы всех убьете друг друга, или кладбище убьет вас, ваши тела будут погребены здесь, бесплатно. Это меньшее, что я мог сделать. Прощай, Джон. Мне жаль, что все так заканчивается. Я защищал тебя так долго, как мог… но я всегда знал свои обязанности.

Образ Уокера поднял котелок в общем направлении, затем исчез. Последовало долгое молчание.

— Мы в полном дерьме, — сказала Сьюзи.

Я посмотрел на Эдди.

— Он не знал, что ты окажешься здесь. Ты наш джокер в этой ситуации.

— Это то, что я делаю лучше всего, — сказал Эдди.

— Уокер, ты — высокомерный сукин сын! — воскликнула Сандра Шанс, топая босой ногой от возмущения.

— Не стану с этим спорить, — сказал я. — Леди и джентльмены, выясняется, что все мы объявлены лишними. Могу я предложить, что в наших интересах работать вместе, отбросив старые ссоры, пока мы все благополучно отсюда не выберемся?

— Согласна, — сказала Сандра, два ярко-красных пятна горели на ее бледных щеках. — Но Уокера убью я.

— Давай по порядку, — сказал я. — Где Кэти?

— О-о, мы поместили ее в мавзолей прямо за нами, — ответил Томми. — Мирно спящую. Ты же не думаешь, что я стою за ее погребением заживо, правда? Что ты обо мне думаешь?

— Мне следовало бы пристрелить вас обоих прямо сейчас, на общих началах, — сказала Сьюзи.

— Позже, — твердо сказал я.

Мавзолей был огромный каменным строением в Викторианском стиле, со всеми обычными готическими прибамбасами и плюс целый букет явно тучных скорбящих херувимов. Викторианцы очень сентиментальны во всем, что касается о смерти. Томми с трудом открыл дверь, и я, заглянув туда, увидел Кэти, лежащую, свернувшись калачиком, на голом каменном полу, словно спящий ребенок. На ней было что-то модное — под толстым меховым пальто, обернутым вокруг нее, как одеяло. Она даже слегка похрапывала. Томми, нервничая, боком протиснулся мимо меня, наклонился к Кэти и пробормотал под нос несколько Слов. Кэти тут же проснулась и села, зевая и протирая кулаками сонные глаза. Я двинулся внутрь мавзолея, Кэти вскочила и побежала вперед в мои объятия. Я прижел ее крепко, как мог.

— Я знала, что ты придешь и найдешь меня, — проговорила она мне в плечо.

— Конечно, — ответил я. — Как бы я без тебя управился с офисом?

Она, наконец, отпустил меня, я ее тоже. Мы вышли из мавзолея в ночь, где с одной стороны слегка чопорно стояли Томми Забвение и Сандра Шанс. Кэти подошла вплотную, крепко ухватилась за груди Сандры обеими руками и головой ударила ее в лицо. Сандра села на голую задницу, кровь струилась из разбитого носа. Томми открыл рот — толи хотел запротестовать, толи объяснить, — и Кэти пнула его прямо в пах. Он опустился на колени, слезы текли из зажмуренных глаз, обе руки зажаты между ног. Возможно, чтобы убедиться, что его хозяйство все еще при нем.

— Будете знать, как связываться не с той секретаршей, — заявила Кэти.

— Отлично сработано, — одобрил я, и Кэти мне улыбнулась.

— Ты плохо влияешь на ребенка, — торжественно сказала Сьюзи.




Чуть позже мы все собрались вокруг могильного холма. Томми двигался медленно и осторожно, собирая вещи для пикника, пока Сандра стояла ко всем спиной, осторожно вдыхая через нос, который сама себе вправила. Сьюзи с подозрением присматривала за ней, держа дробовик наготове. Она была убеждена, что Уокер не оставил бы нас здесь, если только он не был уверен, что на кладбище было Нечто, достаточно сильное и мерзкое, чтобы выпроводить всех нас. Такой у нее пунктик. Я повернулся к Эдди Бритве.

— Уокер не знал, что ты окажешься здесь. И я почти уверен, что ему не известна твоя новая способность прорезать двери между измерениями твоим отвратительным маленьким лезвием. Отведи нас домой, Эдди, чтобы мы могли лично выразить ему наше крайнее неудовольствие.

Он чуть кивнул, и опасная бритва с перламутровой ручкой злобно блеснула в свете звезд, когда он разрезал воздух перед собой движением настолько быстрым, что никто из нас не смог за ним уследить. Мы все сконцентрировались, но ничего не произошло. Эдди нахмурился и попробовал снова, по-прежнему безрезультатно. Он медленно опустил бритву и стал сотредоточенно разглядывать воздух перед собой.

— А-а, — произнес он наконец.

— А-а? — переспросил я. — Что значит «а-а»? Что-то не так с твоей бритвой, Эдди?

— Нет, тут что-то не так с барьерами между измерениями.

— Мне не нравится это, Эдди.

— Мне и самому это не слишком по душе. Кто-то укрепил барьеры измерений, снаружи. И я понятия не имею, кто.

Кэти крепко сжала мою руку.

— Откуда он может знать о таких вещах?

— По-моему, лучше не спрашивать. Эдди, я… Эдди, почему ты хмуришься? Мне, правда, очень не нравится, когда ты хмуришься.

— Что-то… изменилось, — голос его был пустым и монотонным. Он огляделся, и все мы сделали то же самое. Ночь, казалось, не изменилась — холодная, неподвижная и тихая, могилы под яркими звездами неподвижны и непотревожены. Но Эдди был прав. Что-то изменилось. Мы все это чувствовали, как напряжение, перед бурей.

— Ты чего-то добилась этим своим заклинанием, — сказал Эдди Сандре. — Оно все еще пытается сработать, не подействовав в кладбищенской атмосфере. Этого недостаточно, чтобы воздействовать на мертвых, но…

— Что значит «но»?" — спросил я. — Продолжай!

— Она побеспокоила нечто, — ответил Эдди Бритва. — Оно долго спало, но теперь просыпается… и просыпается в ярости.

Мы сгрудились, переглядываясь и напряженно вслушиваясь в тишину. Атмосфера кладбища менялась. В воздухе повисло ощущение угрозы, что-то должно было случиться, в этом месте, где никогда ничего не происходит. Сьюзи водила ружьем по сторонам в тщетных поисках цели.

— Что я ищу, Эдди? — спокойно спросила она. — Что живет в этом измерении?

— Я тебе говорил. Ничего здесь не живет. В том-то и дело.

— Может, в конце концов, это мертвые восстали? — спросил Томми.

— Это не мертвые, — тут же ответила Сандра. — Я бы знала, если так.

— Оно идет, — прошептал Эдди Бритва.

Земля под нашими ногами резко подскочила, расшвыривая нас по сторонам. Надгробия разрушились или попадали, а огромные мавзолеи сотрясались. Первой моей мыслью было землетрясение, но кладбищенская земля повсюду вокруг вздымалась и опускалась, подобно морским волнам. Мы вскарабкались на ноги, цепляясь за чтло попало.

— Ходят слухи, — сказала Сандра Шанс, — о Смотрителе, поставленном охранять могилы.

— Я никогда не слышал ни о каком Смотрителе, — ответил Эдди Бритва.

— Что же, только то, что ты бог, не означает, что ты знаешь все, — возразила Сандра.

И тут взлетела кладбищенская грязь между рядами могил, огромные фонтаны темной мокрой земли выстрелили высоко в холодный воздух. Потом она обрушилась вокруг нас, создавая грубые фигуры. Черные человеческие фигуры из земли, с грубыми руками, ногами и срезанными безликими головами. Големы из кладбищенской грязи. Они двинулись к нам, медленно и неуклюже из-за силы тяжести, обступая нас со всех сторон сразу. Земля снова застыла, не считая тяжелых ударов ног без ступней.

Сьюзи открыла огонь из своего помпового ружья. Она поражало все, во что целилась, снося куски земли с неуклюжих тяжелых фигур, но это их не замедлило. Даже когда она отстреливала им головы. Сандра нараспев произносила Слова Силы и тыкала в надвигающихся земляных големов аборигенской костью-указателем, но ничего хорошего из этого не вышло. Эдди Бритва бросился вперед, двигаясь сверхъестественно быстро. Несколько земляных фигур попросту развалились, рассеченные на части. Но взамен каждого упавшего голема из кладбищенской земли поднималась новая дюжина, безмолвно и неумолимо двигаясь на нас.

Я услышал бормотание рядом с собой. Томми Забвение использовал свой дар, пытаясь убедить самого себя, что его здесь нет, но, как оказалось, поставленные Уокером барьеры между измерениями были слишком сильны даже для него. Кэти вытащила кандарианский стилет из-за голенища и стала прикрывать мою спину. Ей были известны пределы ее возможностей. Сандра дошла до того, что швырялась в приближающихся големов предметами из своей поясной сумки. Ни один из них положительного результата не дал.

— За это я получу яйца Уокера!!! — визжала она.

— Занимай очередь, — ответил я.

Я вытащил клубную членскую карточку. Алекс Морриси не так давно дал ее мне, будучи в необычайно душевном настроении. Активированная должным образом, заключенная в карточке магия может доставить вас прямо в «Странных Парней», где бы вы при этом ни находились. Я, пожалуй, использовал ее чаще, чем хотелось бы Алексу, из-за чего он постоянно ныл, требуя ее вернуть, а я все забывал это сделать. Но, опять же, магия карточки не шла ни в какое сравнение с тем, что Уокер сделал с барьерами измерений. Я повернулся к Сьюзи.

— Есть гранаты?

— Глупый вопрос. По-твоему, я выхожу из дома полуодетой?

— Распространенное заблуждение. Мне понабдобится время для концентрации, чтобы включить мой дар.

— Ты его получишь. Как по-твоему, освященные или проклятые гранаты?

— Думаю, и те, и другие.

— Блестящая мысль.

Она начала швырять гранаты во все стороны, а все остальные нагнулись и зажали ладонями уши. Взрывы вырывали в земле гигантские воронки, а вокруг нас падали куски големов, шепки от гробов и даже части тел. Каменные фрагменты надгробий и мавзолеев шрапнелью носились в воздухе. Големов рвало и калечило, расплющивало и разрывало на части. Но еще больше вставало, создаваясь из разорванной земли.

Я закрыл глаза и изучал кладбище своим третьим глазом, своим частным детективом. Без вмешательства дара Томми я снова мог Видеть ясно. И мне понадобилось лишь мгновение, чтобы найти источник, — сознание, оживляющее земляных големов. Это был рассеянное, широко распространенное нечто, разбросанное по всему кладбищу и за его пределами. Это была великая тайна кладбища Некрополя. Последняя линия обороны для беспомощных мертвецов. Весь этот мир, вся его земля, — все было живым и разумным, и было поставлено на страже. Смотритель. Живой мир, чтобы защитить мир мертвых.

Смотритель решил, что големы не сработали, или, возможно, почувствовал, что я исследую его природу. Вся земли на кладбище выросла перед нами огромной приливной волной, с грохотом утремившись вперед, как горизонтальная лавина. Земли хватило бы, чтобы уничтожить, утопить и похоронить всех нас. Было некуда бежать, негде спрятаться, и не было никакого способа защититься. Но, наконец, я нашел слабое место в плане Уокера. Он усилил заклинания вокруг измерения кладбища, сделав все, чтобы ничто не могло его покинуть. Но ему даже не пришло в голову помешать чему-либо попасть внутрь… Я протянул свой дар и нашел на Темной Стороне место, где шел очень сильный дождь. И тогда все, что мне нужно было сделать, — это призвать дождь к себе и дать ему пролиться. Проливной дождь ударил в приливную волну земли и смыл ее. Густая грязь крутилась вокруг наших ног, но ее сила и власть исчезли. Дождь продолжал молотить, и Смотритель не мог собрать свою землю воедино достаточно надолго, чтобы создать что-то из нее. И пока Смотритель был занят этим, я вновь протянул свой дар и нашел самое слабое место в пространственном барьере вокруг нас. Я показал его Эдди, и тот вскрыл его одним взмахом своей божественной бритвы.

Мы выбегали через отверстие, пока Эдди удерживал его открытым. Когда мы снова оказались на Темной Стороне, отверстие за нами захлопнулась. Мы стояли мокрые, перемазанные в грязи, тяжело дыша. Я огляделся. Я бы не удивился, увидев толпу людей Уокера, поставленных на случай, если мы найдем способ выбраться, но вокруг никого не было. Или Уокер не ожидал, что кто-нибудь из нас выберется… или его люди были нужны где-то еще. Сандра говорила, что его вызвали, чтобы справиться с неприятностями на Улице Богов… Может Лилит, наконец, сделала свой ход?

Сандра зашлепала ко мне, и я поднял бровь.

— Расслабься, Тэйлор, — сказала она отрывисто. — Ты спас мне жизнь, а я всегда плачу свои долги. Уокеру необходимо указать на его ошибки. Я могу помочь. Конечно, когда все кончится…

Кэти остановила наСандре задумчивым взгляд, и консультирующий некромант непроизвольно вздрогнула. Кэти улыбнулась.

— Оставь моего босса в покое, сука.

— Играйте мирно, дети, — сказал я. — Нам нужно на Улицу Богов. По-моему, дерьмо, наконец, попало в вентилятор. Томми, проводи Кэти обратно в «Странных Парней», и оставайся там с ней. И не спорь. Ни у одного из вас нет огневой мощи для того, с чем нам предстоит столкнуться. Народ, к бою, нам предстоит развенчать библейский миф.




Глава третья. ИГРЫ КОНЧИЛИСЬ, ДЕТКИ


Меня не было, когда все это происходило, но выжившие рассказали мне о случившемся.




Это был просто еще один день на Улице Богов. Улица Богов — это магическое, изменчивое и совершенно особое место, где вы можете поклоняться всему, чему хотите вы, или тому, что хочет вас. Есть Сущности, Носители Власти и Силы, неведомые и непознаваемые, и будьте очень осторожны при любой покупке. Религия — это крупный бизнес на Темной Стороне, и на Улице Богов можно найти то, что удовлетворит любой вкус, каким бы странным или экстремальным он ни был. Конечно, у наиболее популярных вероучений самые крупные соборы, наиболее величественные храмы и лучшее расположение на Улице, пока кому-то приходится отстаивать все это в дарвиновской борьбе за деньги, приходы, и более высокие должности. Некоторые боги очень стары, некоторые очень богаты, а некоторые не продержались даже столько, чтобы прошла по кругу кружка для подаяний.

Боги приходят и уходят, религии возникают и исчезают, но Улица Богов вечна.

Горгульи, распластавшись высоко на стенах собора, сардонически разглядывали верующих внизу, болтая, сплетничая и передавая по кругу толстый косяк. Странные создания, не скрываясь, двигались по Улице, направляясь по своим непостижимым делам. Духи и призраки парили там и тут, тревожимые каждым дуновением ветерка — истончившиеся оболочки старых богов, от которых не осталось даже воспоминаний. Здесь были бумажные фонари и свечи из человеческого жира, горящие жаровни и яркие кричащие неоновые огни. Живые молнии гонялись друг за другом вверх и вниз по Улице. Соперничающие банды скандировали свои доктрины друг другу из безопасности ризниц своих церквей; тут и там фанатики с безумными глазами использовали заклятия и проклятия в адрес ненавистных врагов. Некоторые из наиболее представительных богов бродили взад-вперед по Улице в своих самых ослепительных ипостасях, туда и сюда, чтобы видеть и быть увиденными. И всегда танцевал Арлекин, в своем обтягивающем клетчатом костюме и черной маске-домино, крутясь и кувыркаясь, как обычно, так давно, что никто уже не помнит начала, еще и еще, он танцевал без конца. При свете свечей, свете горящего трупа, вспышках неона — Арлекин танцевал.

Нужно сказать, Улица Богов знавала и лучшие времена. Совсем недавно, Эдди Бритва потерял на Улице терпение и сделал что-то чрезвычайно огорчительное, в результате чего некоторые боги были замечены убегающими с Улицы, крича и выплакивая глаза. Люди Уокера до сих пор уговорами выманивают их из забегаловок, сточных канав и картонных коробок. На самой Улице приходилось разгребать завалы и составлять сметы на восстановление. Церкви были окружены лесами или удерживались воедино светящимися лентами чистой веры, тогда как менее уцелевшие сравнивались с землей дистанционно- управляемыми колесницаит Джаггернаута. Зазывалы были в цене, вербуя на новое дело, а туристов было больше, чем когда-либо. (Они так любят катастрофы, особенно происходящие в каких-то живописных местах). Часть верующих все еще бродит вокруг в шоке, ожидая возвращения своих божеств.

Просто еще один день на Улице Богов, до тех пор, пока мертвые ангелы не начали сыпаться с ночного неба. Они падали на землю некрасиво и тяжело, со сломанными крыльями и оглушенными испуганными лицами, как птицы, влетающие в окна высотных зданий. Они лежали на земле, не двигаясь, создания света и тьмы, как у брошенные детские игрушки. Все смотрели на мертвых ангелов с благоговением и какой-то робостью. А потом они, поклоняющиеся и объекты их поклонения, посмотрели вверх, чтобы увидеть еще большее темное чудо в звездном ночном небе.

Луч лунного света лениво протянулся на Улицу Богов, мерцая серебряной звездной пылью, великолепной и холодной красотой, как и великая и ужасная личность, которая медленно шествовала по нему вниз, как по небесной движущейся звездной лестнице, улыбаясь и помахивая рукой толпе внизу. Лилит собиралась на некоторое время вернуться, и она обставила свой выход с любовью.

Нечеловечески высокая, прекрасно сложенная и сверхъестественно женственная, с кожей настолько бледной, что она была полной противоположностью цвета, с волосами, глазами и губами чернее ночи, она выглядела экранной богиней времен немого кино. Лицо ее было заостренным и подчеркнутым, с выдающимися скулами и орлиным носом. Ее тонкогубый рот был слишком широким, а в ее глазах был огонь, который мог бы прожечь что угодно. Она не была привлекательна, но она была почти невыносимо прекрасна. Она была обнажена, но у нее не было уязвимых мест.

Ее присутствие наполняло воздух, как рев ураганного орудийного огня, объявляющего о начале войны, или хоровое пение непристойностей в храме, как первый крик рождения или последний возглас умирающего. Никто не мог отвести взгляд. И многие меньшие боги и богиня опустились на колени и поклонились, признавая реальность того, что они увидели ее, пришедшую, наконец, на Улицу Богов. Вокруг головы Лилит сиял ореол, бывший чем-то большим, чем просто свет. Лилит может соблюдать традиции, которые она выбирает. Она сошла с лунного света на Улицу Богов, и улыбнулась всем вокруг.

— Здравствуйте, все, — ее голос был густым и сладкий, как отравленный мед. — Я — Лилит, и я вернулась. Вы скучали по мне?

Она шла сквозь ночь открыто, во славе, и все расступались перед ней. Большой и малый одинаково склонили головы, не в силах встретиться с ней взглядом. Земля тряслась, расходясь трещинами, под громом ее поступи. Даже самый большой и богато украшенный собор вдруг показался потрепанным рядом с ней. Она отпнула с дороги мертвых ангелов совершенной бледной ногой, даже не глядя вниз, а на ее черных губах мелькнула мелкая гримаса раздражения.

— Так просто, глупцы, — сказала она. — Ни Рай, ни Ад не устоят против меня здесь, в месте, созданном мной свободным от обоих.

Некоторые туристы совершили ошибку, протолкнувшись вперед со своими фотоаппаратами и видеокамерами. Лилит просто взглянула на них, и они умерли, крича, ничего не оставив после себя, кроме агонизирующих теней, вплавленных в кирпичную кладку здания за ними.

Лилит резко остановилась и оглянулась вокруг, потом повелительным голосом призвала всех богов оставить свои церкви и предстать перед ней. Она воззвала к ним по именам и по сути, на языке, которым больше никто не владеет. Языке настолько старом, что в нем невозможно было даже распознать слова — только звуки, понятия из прото-языка столь древнего, что он был вне цивилизованного понимания.

И вышли они из церквей и храмов, и темных тайников, Сущности и Носители Власти и Силы, так долго называвшие себя богами. Вышли Кровавые Лезвия и Сестры Марио, Падаль-в-Слезах и Невеста Дьявола, Молли Противосолонь, Мерзость Inc, Воплощенный и Инженер. И еще и еще, люди, гуманоиды и нелюди, чудовища и маги, испуганные и опозоренные. И те, кто веками не покидал темные и тайные места под своими церквями, оставаясь невидимы поколениями своих верующих, — получивших, наконец, возможность увидеть тот ужас, которому они молились так долго, — те, кто никогда не делает этого снова. И, наконец, последним из всех Арлекин перестал танцевать и вышел вперед, чтобы преклонить колени перед Лилит.

— Дамы и господа, — произнес он спокойным, холодным и совершенно безнадежным голосом. Веселье кончилось.

Наблюдающая толпа наполнилась возбужденным шумом, выкриками благоговения, шока и удивления от неожиданного зрелища. Они спорили между собой о том, что все это значит, и фанатики набросились на соседей с кулаками и оскорблениями. Никто не любит признавать, что поставил на проигравшую лошадь. Самые сообразительные в толпе были уже на коленях и выкрикивали хвалу Лилит. Провозвестники конца света, эти упорные серые личностис их самодельными символами, заявили, что наступающий конец, кажется, удастся перенести. Они не видят его прихода. Лилит улыбнулась им.

— Вы все теперь лишние. Я — Конец, которого вы ждали.

И новые тени вплавлены в потрескавшуюся кирпичную кладку, новое затихающее эхо испуганных криков.

Лилит неторопливо огляделась, разглядывая различные божественные формы, собравшиеся перед ней во всех своих видах и воплощениях, и все они слегка отпрянули под этим задумчивым взглядом, даже если они не вспомнили, почему. Она заставлла их нервничать, чувствовать себя недостойными на каком-то глубинном, первобытном уровне. Как будто она знала то, что они очень старались забыть, или, если не знала, то, каким-то образом, всегда подозревала.

— Я — Лилит, — произнесла она наконец. — Первая жена Адама, изгнанная из Эдема за отказ признать любую власть, кроме собственной. Я сошла в Ад, возлегла с демонами и родила монстров. Все мои чудесные дети — первые приглашенные поселиться на моей Темной Стороне. Все вы — мои дети или потомки моих детей. Вы не боги, и никогда ими не были. Для того, чтобы стать божеством, требуется нечто большее, чем просто поклонение. Я сделала вас великолепными и свободными, но вы много лет росли маленькими и ограниченными, прельщенные поклонением и признанием, позволив придавать себе формы и порабощатться воображение человечества. Что ж, спектакль окончен, детки. Я вернулась в это место, созданное мной для нас, и пора работать. Меня не было слишком долго, и сейчас многое необходимо исправить.

Я здесь уже какое-то время, наблюдая и изучая. Я была среди вас, но вы меня не узнали. Вы играли в богов уже так долго, что забыли, как были когда-то чем-то еще. Но вы обязаны мне своим существованием и преданностью. Ваши жизни — мои, чтобы делать с ними все, что мне угодно.

Сущности, Силы и Носящие Власть смотрели друг на друга, беспокойно шевелясь. Все происходило слишком быстро. Минуту назад им поклонялись как богам, а в следующую… Некоторые из них начали вспоминать. Некоторые качали головами в безнадежном отрицании, так что слезы текли по их лицам. Некоторые безо всякого дружелюбия восприняли напоминание об их истинном происхождении и обязательствах и вызывающе кричали. А подавляющее большое большинство явно возмутило раскрытие того обстоятельства, что они вовсе не боги и никогда ими не были. Наблюдающие приверженцы отступили на, как им казалось, безопасное расстояние, позволив богам самим разбираться между собой. Разбирательство становилось довольно шумным, если не сказать бурным, когда Лилит заставил их всех умолкнуть одним резким жестом.

— Ты, — сказала она, указывая на одинокую фигуру в первых рядах. — Я не знаю тебя. Ты не мой. Что ты такое?

Инженер спокойно ответил на ее взгляд, в то время, как все остальные отшатнулась от него. Он был приземист, широк и лишь отдаленно напоминал человека, с голубыми стальные деталями, пронзающими голубую плоть, и длинными полосами оголенных мышц, соединяемых вместе болтами и пружинами. Пар с шипением вырывался из его открытых суставов, глаза горели, как угли, а, находясь рядом, можно было услышать тикание его сердца. Его окружала и защищала группа нескладных металлических конструкций сложного дизайна и причудливой чувствительности, хотя были ли они приверженцами самого инженера или его творений, оставалось неясным.

— Я — переходная Сущность, — сказал Инженер голосом, похожим на скрежет металла о металл. — Физическое воплощение абстрактной идеи. Я бессмертен, потому что я — концепция, а не потому, что мне досталась от предков твоя противоестественная кровь. Мир стал гораздо сложнее за прошедшее после тебя время, Лилит. Все это… не мое дело. Поэтому я ухожу, чтобы покончить со всем этим.

Он повернулся и боком вышел из мира, растворился в сферах, которые большинство присутствующих даже не могло постигнуть, не говоря уже о том, чтобы определить, и в то же мгновение его не стало. Конструкции из стали и латуни, оаставленные им, рухнули, лишившись жизни, грудами металлолома, разбросанными по земле. Лилит на мгновение замерла, опешив. Такого в сценарии не было. Ободренные вызовом, брошенным Инженером, часть Сущностей шагнули вперед, лицом к лицу с Лилит.

— Мы слышали, что ты была изгнана, — растягивая слова, произнес Искрящийся, оставляя мерцающий след после каждого своего движения. — Принуждена уйти из созданного тобой мира теми, кого ты наделила доверием и полномочиями.

— Сброшена в Лимбо, — добавила Прекрасная Скалолазка своим бесцветным голосом. — До тех пор, пока какой-то чертов дурак не позволил тебе освободиться, не позволил вернуться на Темную Сторону и снова беспокоить нас дурными снами о нашем появлении.

— Говоришь, ты была здесь уже много лет, — сказала Молли Противосолонь, показывая свои грязные и кривые зубы в каком-то подобии улыбки. — И где же ты пряталась все это время?

— Не пряталась, — ответила Лилит, и холод в ее голосе заставил всех их отшатнутся. — Я… готовилась. Так много нужно сделать, и такое множество будет все это делать. А кроме того, конечно же, мне нужно было произвести на свет еще одного ребенка и проследить за его образованием. Он мой, телом и душой, даже если он сам еще этого не осознает. Мой любимый, дорогой Джон Тэйлор.

Имя всколыхнуло всю толпу, от верующих до объектов поклонения, и не к добру. Многие беспокойно заерзали, самые разные выражения лиц и глаз зарницами вспыхивали и гасли в толпе. Искрящийся открыл свой совершенный рот, чтобы продолжить спор, но Лилит протянула руку и легонько коснулась его лба. Он закричал от потрясения и ужаса, когда его жизненная энергия была вырвана прямо из него, чтобы насытить бесконечный голод Лилит. Она вмиг высосала его досуха, спокойно наблюдая, как он ослабел и усыхал перед ней, и все его силы значили для нее не больше, чем капля в океане ее сил. Искрящийся мигнул и исчез, как будто его никогда и не было. Лилит подарила окружающим улыбку.

— Это лишь маленькая иллюстрация моего настроения, чтобы каждый знал свое место. Я, быть может, и ваша мать, но я не терплю фамильярности. Итак, где те, объединившиеся, чтобы предать меня в прошлом? Чтобы изгнать меня из моего собственного творения? Шаг вперед, чтобы я могла взглянуть на ваши лица еще раз.

Возникло долгое, неловкое молчание, а потом вперед неохотно выступила Невеста Дьявола, сиамские близнецы с горбом на спине, переглядывающиеся через плечо.

— Их больше нет, госпожа, — сказал маленький близнец сладким, обольстительным голосом. — Давным — давно. Они убили друг друга или были повержены, или стали неуместны в современном мире и просто исчезли. Нам известно лишь об одном оставшемся. Его первоначальное имя до нас не дошло. Мы называем его Падаль в Слезах, и оно совершенно безумное.

Она кинулась назад, под прикрытие толпы, тогда как другие вытолкнули Падаль в Слезах, огромного тела из гниющей плоти, красной, черной и фиолетового, с расщепленными концами костей, торчащих из гнойных ран. Вечно гниющие, никогда не умирающий, совершенно безумный. Он щелкал на мир обломками зубов, грязно-серыми на фоне матово-алой плоти, а его мутные глаза были выпучены и неподвижны.

— Оно присоединяет к себе мертвецов, — вылезла вперед Молли Противосолонь. — Они поддерживают его существование. Делают сильнее.

— И у этого… есть последователи? — спросила Лилит.

— Своего рода, — сказала Молли.

— Это доказательство, если таковое вообще необходимо, что некоторые люди будут поклоняться абсолютному ничтожеству, — сказала Лилит. — До тех пор, пока будет длиться вонь от бессмертного типа этого.

Несколько приверженцев Падали в Слезах пробились сквозь толпу пред лицо Лилит. Из одежды на них были лишь грязные тряпки и рваный пластик, а лица искусно покрыты грязью. Старейший из них гордо поднял голову и вызывающе выпрямился перед Лилит.

— Мы поклоняемся ему, ибо оно указывает нам истину. Реальный мир — это грязь и гниль, осквернение и разложение. Наш бог показывает нам грязную истину, скрытую за красивым лицом. Когда все остальное будет лежать в руинах, наш бог останется, и мы будем с ним.

— Нет, не будете, — сказала Лилит. — Ты оскорбил меня даже сильнее, чем он.

И она убила их всех, одним взглядом.

А Падаль в Слезах даже не обратил внимания. Она был слишком занята перевариванием мертвого ангела, которого заметила лежащим у себя под ногами. Дюйм за дюймом, всосала она мертвого ангела в свою разлагающуюся плоть и поглотила. Запах был настолько ужасным, что остальные Сущности даже отвернулись. Неожиданно Падаль в Слезах распрямилась, как только последний глоток ангельской чудесной энергии, прокатилсячерез нее, заставляя спящий разум прийти в себя. Она закричала, тяжелым задыхающимся криком ужасного осознания, и остановила на Лилит взгляд своих выпученных глаз.

— Ты! Это все твоя вина! Посмотри, что стало со мной! Посмотри на то, что ты со мной сделала!

— Я вижу, — спокойно ответила Лилит. — Я бы сказала — справедливое наказание для предателя и дурака.

— Это было необходимо, — сказала Падаль в Слезах, но теперь уже устало, словно повторяя старый, избитый аргумент. — А теперь ты вернулась и все это оказалось зря. Я говорила им, но они и слушать не стали… Убей меня, если хочешь. Мне плевать. Я была красива когда-то, и меня обожали… Я не узнаю эту Темную Сторону. И ты тоже. Все изменилось. Все ушло и оставило нас позади.

— Убить тебя было бы милостью, в твоем нынешнем положении, — сказала Лилит. — Но, черт возьми. Не говори, что я никогда ничего для тебя не делала.

Она поглотила все ее жизненные силы в одно мгновение, а потом, когла Падаль в Слезах исчезла в ней, ее черные губы скривились в гримасе отвращения.

— Мерзко, — сказала она молчаливой толпе. — Но я обещала себе, что убью всех своих выживших старых врагов, и я всегда держу свое слово. Теперь, шаг вперед, дети мои. Истинные порождения моей молодой здоровой плоти.

Она назвала каждого их подлинными именами, и снова наступила долгая пауза. Наконец, горстка Сущностей пробралась в первые ряды, чтобы встретиться со своей давно позабытой матерью. Первым был Арлекин, опустившийся перед ней на колени в своем клетчатом наряды и склонивший перед ней свою голову в маске.

— Я здесь, дорогая мама, хотя и сильно измененный временем и обстоятельствами. Я позволил себе формироваться по моде и прихоти, но все-таки я выжил и по-прежнему танцую. Мне бы хотелось думать, что ты все еще можешь увидеть во мне что-то знакомое.

— Я тоже изменяюсь, когда должен, — сказал Воплощенный, элегантно поклонившись Лилит. Он был молод и хорош собой, одет в безукоризненный белый костюм безупречного покроя, с благородным привлекательным лицом гермафродита под белой панамой. — В деталях, но изменяюсь и дальше, поклоняемый и обожаемый. В настоящее время я — поп-сенсация, пением зарабатывающая на жизнь, и девочки-подростки молятся на мои изображения на стенах своих комнат. Я — Высокий Белый Принц, и они любят мою музыку, и они любят меня. Не так ли, мои маленькие голубки?

Стая драчливых молодых девушек окружила его, одетые так же, как и он, их чресчур загримированные лица были угрюмы и агрессивны. На их лицах читалось, что он для них больше, чем сама жизнь, и они готовы немедленно умереть за него. Некоторые, и правда плевали и шипели на Лилит, почувствовав угрозу своему обожаемому кумиру. Самой старшей из них было не больше пятнадцати.

— Я знаю, — сказал Высокий Белый Принц. — Но обожание принимают там, где только можно.

И, наконец, пришел Кровавые Лезвия. Он неуверенно присел перед Лилит, фыркая и дрожа, удерживаемый на месте древним инстинктом. Он был огромным и волосатым, с копытами, рогами и страшные когтистые лапы. От него разило потом, мускусом и неконтролируемым аппетитом. Он сердито уставился на Лилит упрямыми, хитрыми глазами, привлеченный ее женственностью, но устрашенный несгибаемой силы, которую он чувствовал в ней.

— Не так уж много осталось от Кровавых Костей, — сказал Арлекин. — Сохранилась лишь чисто животная сторона, бог диких поступков и бессознательных преступлений. Всегда найдутся мужчины и женщины, готовые поклоняться зверю внутри себя. Есть и те, кто утверждает, что он сделал это с сабой сам, вполне сознательно, чтобы освободить свои потребности и желания от тирании рассудка.

— Как это грустно, — сказала Лилит. — Из всех тех тысяч, которые сыпались из моих изобильных чресел, осталось лишь трое? И все вы настолько меньше того, для чего я вас создавала.

Она убила их всех, презрительно, вытянув их жизненную силу, а потом убили всех детей- последователей Воплощенного небрежным движением руки, просто чтобы картина была законченной. Ее сила била по воздуху, подобно буре, сметая все на своем пути, и густая толпа содрогалась от страха под ее холодным взглядом.

— Пора, — произнесла Лилит, и все присутствующие вздрогнули от могущества в ее голосе. — Пора вам выбрать, на чьей вы стороне. Я вернулась, чтобы переделать Темную Сторону по своему разумению, чтобы восстановить то, что я создавала здесь изначально. Она никогда не предназначалась быть, такой… маленькой и убогой. Я снова сделаю Темную Сторону выдающейся, и вас вместе с ней. Если вы не решите противостоять мне, но в этом случае никто даже не вспомнит ваши имена.

Сущности, Силы и Носители Власти тревожно смотрели друг на друга и тихо переговаривались. В основном, все сводилось к тому, что им все нравилось таким, каким оно было. Им нравилось быть богами, которым поклонялись, которых боялись и боготворили. Им нравилось быть богатыми, знаменитыми и почитаемыми. (А если все это, имеющее значение, было слишком по-человечески для бога, никто об этом не сказал). Отказаться от всего этого, увидеть свой мир и самих себя переделанными по прихоти Лилит? Немыслимо. Но все же… это была Лилит. Никто не сомневался в этом. Больше, чем Темная Сторона, уничтожившая тех, кто лишь себя считал богом. Во имя выживания может быть мудрым пойти за ней… на время… и надеясь, что появится какая-нибудь возможность снова избавиться от этого нежелательного матриархата. И поэтому спор пошел по этому пути, пока Лилит терпеливо ждала, развлекаясь тем, что убивала людей наугад, лишь за то, что они не выглядят достаточно уважительно. И, в конце концов, все свелось к тому, что одно из самых современных олицетворений, Мерзость Inc, шагнула вперед и заговорила.

С тех пор, как законом была закреплена, формально говоря, личность и бессмертие корпораций, было неизбежным, что одна из них однажды станет достаточно крупной и могущественной, чтобы ей поклонялись, как богу. Мерзость Inc проявилась в толпе безликих, одинаково одетых рабочих дронов. Серые люди в серых костюмах, говорившие хором.

— Мы — бог этого времени. Это нас устраивает, и мы устраиваем его. Почему мы должны отказаться от всего, чем мы являемся и чем мы намерены быть? У нас нет оснований верить, что ты примешь наши интересы близко к сердцу.

Следом были Малые Сестры Непорочной Бензопилы. Наводящие ужас черно-белые фигуры, эти монахини были, в первую очередь, догматиками, и, к тому же, догматиками современными. Они проклинали и поносили Лилит густыми вибрирующими голосами, осыавя ее ужасными угрозами.

Затем выступили вперед представители современных религий в современном мире, но тут же в толпе раздались другие голоса, стараясь их перекричать. Голоса по-старше, вспоминающие старые пути, и младше — видевшие надежду в изменении будущего. Вот так, прямо здесь, началась Война Богов.

Сущности, Силы и Носители Власти шли плечом к плечу, грохоча в ночи, как могучие двигатели, а в это время странные энергии бурлили в неподвижном воздухе. И как сверху, так и снизу целые армии верующих собирались вцепиться друг другу в горло. Дух насилия и убийства носился по Улице Богов, вовлекая каждого, и громоздились тела, когда кровь густой волной хлынула в канавы.

Лилит грациозно поднялась в звездное небо, взирая вниз на принесенное ею, и громко смеялась, увидев какая бойня происходит во имя нее. Она поощряла своих детей, последовавших за ней, убивать своих братьев и сестер, не сделавших этого, и призвала своих сторонников к сражению, разгулу и наслаждению от смерти своих врагов. Ей хотелось привить им вкус к этому. Когда они выйдут на Темную Сторону, всего этого будет гораздо больше, Но сейчас убийство своих товарищей поможет теснее привязать выживших к ней.

Она славно прошлась по Улице Богов, ступая по воздуху над разраставшимся конфликтом, пока низшие существа неистовствовали внизу. И где бы она ни шла, церкви, храмы и соборы дрожали и разваливались на куски, и разверзшаяся земля поглощала их. Лилит отправила всех их в Ад кратчайшим путем. Боги вместе с последователями, застигнутые в этих святилищах, слишком напуганные, чтобы выйти и предстать перед Лилит, с криками умирали.

— Да не будет здесь других богов, кроме меня, — сказала Лилит, и ее голос без труда вознесся над ревом, воплями и завываниями от насилия внизу. — Все живущие на Темной Стороне будут поклонятся лишь мне. Это — мой дом, и все, что вам нужно знать — это я.

И в этот момент в игру вступил Уокер. Он появился, небрежно прогуливаясь по Улице Богов в своем изящном деловом костюме, и все замирало, поскольку известие о его продвижении летело впереди него. Люди и Сущности прекращали воевать, отступая друг от друга и от него. Они выходили на тротуары и молча смотрели, как он проходил, даже не замечая их присутствия. Сущности, и Силы и Носители Власти перестали беспокоить друг друга и замерли, ожидая, что же произойдет. Медленное угрюмое молчание пало на окровавленную Улицу, и бог войны остановился. И все это лишь потому, что на Улицу Богов пришел Уокер.

С ним не было прикрытия, не было телохранителей, специальных агентов или вооруженных сил. Его присутствия было достаточно, чтобы успокоить и запугать всех вокруг. Боги и их последователи смущенно разглядывали разрушения, причиненные ими, как дети, пойманные за руку за совершением шалости. Потому что это был Уокер, Голос Властей, чье слово было законом. Самая неумолимая сила на Темной Стороне. Наконец, он остановился, глядя на Лилит, стоящую в воздухе. Какое-то время они изучали друг друга, а потом Уокер улыбнулся и приподнял перед ней котелок. У Уокера был стиль. Лилит элегантно опустилась на залитую кровью Улицу перед ним, и если он был впечатлен о ее наготой или сексуальностью, горевшими в ней, как пламя в печи, то ничем этого не показал. Он оглянулся на разбросанные тела, горящие церкви, потом — на наблюдавших богов и их последователей, из которых ни один не мог встретиться с ним взглядом.

— Довольно, — сказал он решительно, не глядя ни на кого в частности, хотя каждый знал, что он обращается к нему. — Никогда не видел такого бардака. Вы немедленно прекращаете этот абсурд и приступаете к уборке. Вы же не хотите меня огорчить, не правда ли?

Кое-кто из богов и их приверженцев уже отступали, бормоча извинения и оправдания, и даже пытались спрятаться друг за друга. Всем были известны имена и истории о тех несчастных, которые огорчали Уокера в прошлом, и те ужасы, что с ними случились. Но все это прекратилось, едва Лилит обратилась к Уокеру громким хорошо поставленным голосом без малейшего следа страха или тревоги. Можно было даже подумать, что она… изумлена.

— Дорогой Генри, так приятно увидеть тебя снова. С нашей последней встречи ты проделал очень длинный путь.

Уокер приподнял изящную бровь.

— У вас передо мной преимущество, мадам. Я, кажется, узнаю голос, но…

— О Генри, ты забыл свою дорогую маленькую Фенеллу Дэвис так скоро? — спросила Лилит, и Уокеру как будто перехватило дыхание, словно от удара.

— Итак… — выговорил он наконец. — Лилит. Вот как ты выглядишь на самом деле.

Лилит рассмеялась, чуть кокетливо покачивая головой.

— Это… та часть меня, которую могут воспринять человеческие чувства. Ты должен помнить, что и Эдем это просто притча. Действительно, это тело — то, что я использую, чтобы прогуляться по вашему ограниченному миру. Когда я переделаю Темную Сторону в то, что более соответствует моим потребностям и природе, я явлюсь сюда вся, и я буду поистине великолепна.

— Что ты такое? — спросил Уокер. — Я имею в виду, что ты есть на самом деле?

— Я из первого творения, — сказала Лилит. — Я то, что пришло первым, задолго до возникновения этого мира. Я, также, жена Чарльза Тэйлора и мать Джона Тэйлора. Я — то, что трое глупых мальчишек вызвали в этот мир, не догадываясь об этом. О, милый Генри, разве я — это не все то, чем, как ты считаешь, я являюсь.

— Стой на месте, — приказал Уокер, и его слова громом разнеслись в воздухе. Он использовал Голос, дарованный ему Властями, чтобы не было ему отказа ни от живых, ни от мертвых. — Сдавайся, Лилит, и не причиняй больше вреда.

Лилит рассмеялась над ним, и власть Голоса рассыпалась, как дешевая посуда.

— Не глупи, Генри. Твой Голос был когда-то создан для воздействия на вещи из этого мира, а я гораздо больше этого. Беги, дорогой Генри, и прячься, пока я не приду за тобой. У меня есть особая награда лично для тебя. Ты будешь поклоняться мне, любить меня, а я сделаю тебя бессмертным в несколько более приятной форме, чтобы ты мог восхвалять меня вечно. Разве не забавно?

— Я скорее умру, — сказал Уокер.

Лилит с презрением отшвырнула его в сторону, ее тонкие бледные руки ударил его как таран. Под силой удара его кости сломались, и кровь разлеталась в воздухе, когда он отлетел, врезавшись в стену полуразрушенной церкви. Он упал на землю, как сломанная кукла, и церковная стена погребла его. Боги со своими верующими смотрели, как оседают обломки, потом еще, но Уокер, который мог бы призвать по своему слову армии и Церкви, и Государства, не появился.

Война богов закончилась. На глазах у всех Голос Властей в один миг был сломлен и уничтожен, его сила отброшена, как назойливое насекомое, и для них этого было достаточно. Они опустились на колени и склонили головы перед Лилит, а затем пошли за ней, когда она триумфально провела свою армию по Улице Богов и вышла на Темную Сторону.




Вскоре после этого, наконец-то, вернулся я вместе со Сьюзи Дробовиком, Эдди Бритвой и Сандрой Шанс. На Улице была разруха — разрушенные здания с обеих сторон, густой черный дым с запахом ладана от оставленных без присмотра костров и тела мертвых и умирающих, до которых никому не было дела. Выжившие и способные передвигаться раненые, спотыкаясь, бродили в глубоком шоке, предоставленные самим себе, поскольку полученные ими ранения делали их бесполезными. Репутация Эдди Бритвы для всех этих поломанных, обезумевших и раненых, говорила столько, что многие из них, завидев его, бросились бежать. Но что более тревожно, гораздо больше их, лишь взглянув на меня, вышли вперед, чтобы опуститься передо мной на колени, восхваляя меня, как сына Лилит сына и моля меня о милости и избавлении.

— Ладно, — заявила Сьюзи, скривив верхнюю губу. — Это меня серьезно бесит.

— Не тебя одну, — ответил я. — Ты! Отпусти мою ногу, немедленно.

— До сих пор еще никто не вставал передо мной на колени, — сказала Сьюзи. — Эй, ты! Да, ты, кончай трястись и расскажи нам, какого черта здесь случилось.

Это заняло какое-то время, но мы, наконец, добились от них рассказа. Лилит все-таки с триумфом вернулась на Темную Сторону, и я это упустил. Дрожащие обломки вокруг ясно давали понять, что Дражайшая Мамочка искала меня. И вряд ли с добрыми намерениями. У нее, казалось, есть какие-то особые виды на свое только что появившееся на свет дитя.

— Круто, — сказал я. — Мне не случалось чувствовать ее любезности. По крайней мере, до сих пор. Когда мы, наконец, встретимся, я хочу, чтобы это было на моих условиях и на моей земле.

С этого момента весть о моем появлении распространилась по Улице Богов, и толпы оборванных людей собрались вокруг нас, наполовину без ума от страха и гнева, выкриккивая «Богохульник!», «Убить его!» и «Отвести его к Лилит!» Сьюзи, Эдди и Сандра сомкнулись вокруг меня, но толпа их даже не замечала. Вокруг были сотни, и еще больше — на подходе, с искаженными ненавистью и отвращением лицами и тянущимися ко мне когтистыми руками. Они бросились вперед со всех сторон, и, прежде чем я успел что-либо сказать, Сьюзи открыла огонь из дробовика, бробивая огромные бреши в наступающих рядах. Они продолжали идти. Эдди Бритва прорезал в них кровавые просеки, двигаясь слишком быстро, чтобы мог уследить человеческий глаз. Следом Сандра Шанс подняла тела павших, чтобы напасть на живых, и это для сборища стало последней каплей. Толпа распалась и быстро рассеялась, бросившись во все стороны, оставляя за собой мертвых и умирающих. Я не мог заставить себя почувствовать злость на них. На самом деле, здесь не было их вины. Все случилось только потому, что моя мать произвела на людей слишком сильное впечатление. Сьюзи опустила ружье и перезарядил его. Эдди появился около меня, с его лезвия капала кровь. Сандра позволила мертвым снова лечь. Трясущийся аколит в ацтекском головном уборе робко приблизился к ней.

— Если вы можете воскрешать мертвых, не могли бы…?

— Извини, нет, — отрезала Сандра Шанс. — Воскрешение мертвых богов — это без меня. Кроме того, если он останется мертвым, он, наверное, и с самого начала был не очень-то богом, а?

Аколит разрыдался, и мы оставили его сидеть на разбитых ступенях того, что раньше было его храмом.

— Миссис тактичность, — сказала Сандре Сьюзи.

— Кто бы говорил, — огрызнулась та.

— Где Уокер? — спросил Эдди. — Я нигде не вижу тела, а вам известно, как говорят на Темной Стороне — если тела не видно, его вледелец почти наверняка жив.

— Кажется, я смогу вам помочь, — сказал священник с печальными глазами. — Вы найдете его там, под останками моей церкви.

Поблагодарив его, мы подошел к развалинам того, что некогда могло быть довольно внушительным сооружением. Половина все еще была в огне, угрюмо горящем в неподвижном ночном воздухе. В конце концов, нам пришлось разгрести кучи щебня, разобрав все по кирпичику, чтобы добраться до Уокера. Его одежда была изорвана в клочья и насквозь пропитана кровью, но он все же открыл глаза, когда я наклонился над ним. Ему даже удалось едва заметно улыбнуться.

— Джон, — едва слышно сказал он. — Поздно, как всегда. Я перебросился словечком с твоей матерью.

— Это я вижу, — сказал я. — Ты ни с кем не можешь поладить, правда?

Мы выкопали его и усадили спиной к стене. За все это время он не издал ни звука. Сьюзи осмотрела его с опытной сноровкой. Сьюзи много знает о ранениях, с обоих концов. Никонец, она выпрямилась и кивнула мне.

— Он покалечен, но жить будет.

— Хорошо, — прошептал Уокер. — А то я чуть было не начал волноваться.

— А должен был, — заявила Сандра Шанс. — Ты заманил нас всех в ловушку на кладбищенском измерении и оставил там умирать. Мы заключили соглашение, а ты его нарушил. Никто не поступает так со мной и остается в живых.

— Ты не можешь убить его сейчас, — возразил я.

— Почему бы и нет? — спросила Сандра, обращая на меня всю силу своего холодного злого взгляда.

Я посмотрел на нее в упор.

— Потому что он был другом моего отца. Потому что я не наемный убийца. И потому, что у он мне нужен.

— Практичный, как всегда, Джон, — сказал Уокер.

Сандра нахмурилась.

— Этот твой план. Он ему понравится?

— Почти наверняка нет.

— Тогда я подожду.

Я присел перед Уокером на корточки, чтобы иметь возможность смотреть ему прямо в лицо.

— Она вернулась, — сказал я. — Лилит. Моя мать. Вернулась, чтобы разрушить Темную Сторону и заменить его чем-то, в чем не будет места для Человечества. И если я пытаюсь ее остановить, она с легкостью может уничтожить весь мир. Я не могу сделать это в одиночку, Уокер. Мне нужна твоя помощь.

Он коротко улыбнулся.

— Мы, наконец-то, в одной лодке. Жаль, что понадобилась совершенно отчаянное положение, чтобы объединить нас.

— Не обманывай себя, — сказал я. — Все, что у нас есть общего, так это общий враг.

— Да. Кто-то, кто хуже любого из нас.

— Ты должен знать. Ты призвал ее сюда, через Работу Бабалон. Ты, Коллекционер и мой отец.

— А-а, — протянул Уокер. — Значит, ты, наконец, это раскопал. Я начинаю думать, что ты действовал слишком медленно. У тебя будет любая поддержка, которую я только смогу выжать из Властей, но, чтобы остановить Лилит, понадобится нечто большее, чем просто армия теплых тел и повседневная магия.

— У меня есть на примете несколько старых друзей и союзников. И план, который — могу гарантировать на все сто — никому не понравится.

Я повернулся к Сьюзи.

— Возьми Сандру и Эдди и верни Уокера в «Странных Парней». Алекс может привести его в порядок, но убедись, что он не попытается включить это в мой счет. А потом подождите там, пока я не вернусь.

— К черту, — немедленно заявила Сьюзи. — Куда бы ты ни шел, я нужна, чтобы прикрыть твою спину.

— Не в этот раз, — мягко возразил я. — Ты нужна мне вместе с остальными. Ты единственная, кому я могу доверять. И кроме того… мне бы не хотелось, чтобы ты видела кое-что из того, что мне, возможно, придется делать.

Она коротко улыбнулась.

— Ты выбрал чертовски неподходящий момент, чтобы беспокоиться о моих чувствах, Джон.

— Кто-то же должен, — ответил я.




Глава четвертая. НЕ УМИРАЮЩИЕ


Как бы вы уничтожили армию экс-богов? Что ж, когда живые не в силах вам помочь, начните с мертвых. Я покинул Улицу Богов одним из малоизвестных выходов и отправился многолюдными улицами Темной Стороны в Аптаун, спальный район, где располагаются все по-настоящему действительно странные клубы. Я искал Мертвеца, и у меня в запасе было мало времени. Учитывая огромные размеры и масштабы Темной Стороны, даже Лилит с ее армией потребуется довольно много времени, чтобы сделать что-то действительно впечатляющее, но новости начнут распространяться достаточно скоро. С плохими новостями всегда так.

Ночной воздух был свеж и ясен, тротуары были скользкими после недавнего дождя, и события, как всегда, неслись вскачь. Где-то могли быть слухи о беспорядках, хаосе, неизбежном апокалипсисе, но это было обычным делом на Темной Стороне. Особенно в выходные. И еще… я чувствовал, как нарастает что-то тревожащее в людях, мимо которых проходил, чувство нервного ожидания, даже при том, что никто точно не знал, чего ждет. Я задавил в себе желание поспешить, не желая привлекать к себе внимания. Время у меня было. Даже с Уокером, вышедшим из игры, Власти все еще в состоянии бросить против Лилит целые армии, вооруженные ружьями, ножами, магией и всеми обычными неприятными сюрпризами. Они замедлят ее продвижение. На какое-то время.

Люди вокруг меня поглядывали вверх, в ночное небо, словно ожидая, что звезды изменят свое расположение или огромная полная луна станет кроваво-красной. Что-то новое и опасное явилось на Темную Сторону, и все они это чувствовали, как скот — приближение бойни. Все казались сильно, почти зловеще, встревоженными, а энергия ночи поднимала это еще на одну ступеньку.

Шагая взад и вперед перед гостеприимными дверями сомнительных заведений, зазывалы с новой силой расхваливали свои товары, в то время как на каждом углу призывы алых губ дочерей сумерек стали чуть более агрессивными. Людские волны перетекали с места на место, обычная прогулка уступала место точному движению, как будто клиенты опасались, что то, что они ищут, не окажется на месте, когда они туда доберутся. Новое «Специальное Издание» единственной ежедневной газеты Темной Стороны — «Night Times», просто поразило улицы, и люди толпились вокруг продавцов газет, почти выхватывая листы у них из рук, а потом оживленно обсуждая крупные черные заголовки. Я не сомневался, что Лилит была на первых страницах, а, возможно, и на большинстве других тоже. Мне нужно было, чтобы мой план заработал, прежде чем все начало разваливаться на части. И для этого мне нужен Мертвец.

Найти клуб приватных танцев, где он работал вышибалой, труда не составило. Для самого выдающегося линчевателя, темного ангела Темной Стороны это было некоторым падением и первой линией обороны против легионов мертвецов, но, похоже, имело и дополнительные льготы. Я остановился перед клубом и внимательно изучал его с безопасного, как я надеялся, расстояния. Мигающая неоновая вывеска над распахнутой дверью с трудночитаемым названием, не исчезающая, с цветами такими яркими и кричащими, что они прямо впивались в глаза. По обе стороны были неоновые фигуры танцующих девушек, вечно пританцовывающих, из одной неудобно-выглядящей позиции в другую, вперед и назад, вперед и назад. За грязным окном — фотографии гламурных девушек, которых можно было надеяться найти в клубе, хотя личный опыт меня убедил, что на самом деле, предлагаемые там девушки не имеют ничего общего с фотографиями.

У зазывалы, бездельничавшего около входа, имелись пальто кричащих расцветок, сдвинутый набок галстук-бабочка и улыбка, такая застывшая, чтобы это граничило с неестественным. Он начинал кукольником-чревовещателем, и так и не поднялся выше. Видя мой интерес, он уставился на меня ярко блестящими глаза и завел свою шарманку.

— Они мертвы, они наги, и они танцуют!

Я одарил его своим лучшим холодным взглядом.

— Я похож на туриста?

Он усмехнулся и отошел от двери, жестом пропуская меня. Я прошел мимо него со всем достоинством, возможным при данных обстоятельствах. Внутри клуба кто-то попытался взять мою куртку, и я отбросил его ударом кулака. Начало, как вы можете видеть, было положено…

Переход от холодной ночи к душному салону была резким, и я остановился в основном зале, набираясь терпения. Администрация убавила свет до комфортного сумрака, отчасти — чтобы предоставить клиентам чувство уединенности, но в основном, чтобы нельзя было толком разглядеть остальных посетителей. В воздухе было не продохнуть от дыма всех видов, перемешанного со зловонием пота, страсти и отчаяния. Там были мерзкого вида столы, стулья для случайного уединения и дешевые фанерные кабинки сзади для более частных встреч. Посетителями были в основном мужчины, в основном, люди, жадно уставившиеся на четыре отдельные освещенные платформы, где танцовщицы качалась взад и вперед под сверх-громкую музыки.

Все девушки — на платформах и среди зрителей, демонстрировавшие все, что у них есть, и что они могут делать, — все они были голыми, и все они были мертвыми. Духи умерших женщин, обреченные бродить по Земле за те или иные проступки, танцевали приватные танцы для живых. Некоторые казались совершенно реальными и цельными, в то время как другие были лишь струйками дыма или тумана, или отливающими всеми цветами радуги разноцветными гелями, вращающимися в огнях рампы. Большинство девушек переходило от одного состояния к другому и обратно — когда они топали, крутились, трясли своими грудями, покачивали бедрами и вращались, — и все время ближайшие клиенты получали их благосклонные широкие улыбки, не значившие ничего, вообще ничего. Призрачные девушки, танцы мертвых — смотреть издалека и не трогать.

У одной стены была задрипанная с виду стойка, прислонившись к которой стоял легендарный Мертвец собственной персоной. Формально он не был достаточно взрослым для подобного места. Мертвецу было семнадцать, и около тридцати лет прошло с тех пор, как он был убит — забит до смерти на улице за кредитки и сотовый телефон. Он вернулся из мертвых, после заключения сделки с кем-то, чьего имени он по-прежнему предпочитают не называть, и страшно отомстил своим убийцам, только чтобы обнаружить, что в результате заключенной сделки обрести покой для него стало невозможным. И поэтому он разгуливает по Темной Стороне, вечно молодой, вечно проклятый, дух, заключенный в собственное мертвое тело, творя добро в надежде, что однажды он сможет собрать достаточно благосклонности Небес, чтобы разрушить условия заключенной им сделки.

Он был высоким и юношески худым, в темно-фиолетовой шинели, накинутой на плечи, черных кожаных брюках и высоких сапогах из телячьей кожи. Он носил черную розу на одном из лацканов и большой плоскую черную шляпу, сдвинутую на затылок. Его одежда распхнулась, открывая мертвенно-бледное тело, скрепленное воедино швами, скобами и клейкой лентой. Он больше не чувствует боли, но по-прежнему его тело можно повредить. Если приглядеться, то можнобыло увидеть пулевое отверстие у него во лбу, заполненное строительной замазкой.

Его длинное белое лицо было усталым, с пресыщенным взглядом, лихорадочно блестящими глазами и пухлыми влажными бесцветными губами. Он экспериментировали с косметикой, но чаще всего не придавал этому значения. Длинные темные волосы падали на плечи сальными кольцами. Он выглядел спокойным, небрежным, даже скучающим. Он пил виски прямо из бутылки и ел неаполитанское мороженое прямо из бочонка. Когда я приблизился, он слегка кивнул.

— Привет, Тэйлор, — говорил он невнятно, из-за набитого мороженым рта. — Извини, что потакаю собственным слабостям, но когда ты мертв, нужно получать удовольствия, где только можешь. Я бы предложил тебе выпить, но у меня только одна бутылка. И не заказывай ничего из бара — цены там кошмарные, а напитки — еще хуже.

Я кивнул. Это я уже знал. Мне довелось однажды здесь побывать, работая над делом, и позволить дать себя убедить заказать что-то навроде шампанского. У него был вкус вишневой колы. Здесь все было не тем, чем казалось. Даже у официантки был кадык.

— Так ты вышибала? — спросил я, слегка опершись спиной о стойку рядом с ним.

— Я руковожу здесь безопасностью, — поправил он меня. — Держу все под контролем. Большинству завсегдатаев хватает один раз взглянуть на меня, чтобы задуматься, прежде чем что-то сделать.

— А разве у тебя не постоянная работа — телохранителем этой, певицы, Россиньоль?

Он пожал плечами.

— Она в туре по Европе. А я… предпочитаю не покидать Темную Сторону. Это лишь временная работа, пока я не подыщу что-нибудь получше. Даже мертвым приходится зарабатывать себе на жизнь. Поэтому и девушки здесь.

Я кивнул. Темная Сторона так или иначе забирает у призраков и неупокоенных душ более чем справедливую долю, и все они вынуждены куда-то идти.

— А куда уходят девушки, когда они не работают? — спросил я.

Мертвец одарил меня снисходительной улыбкой.

— Они работают всегда. В том-то все и дело. Не похоже, что они когда-нибудь устают…

— А что им делать, чтобы выбраться из этого? Деньги вряд ли помогут.

— Точно. Но умная девушка может получать хорошие чаевые, а администрация гарантирует девушкам безопасность от некромантов, а также любых других сомнительных типов, которые используют энергию умерших в качестве топлива для своей магии. И, конечно, все девушки надеятся поймать на крючок благодарного клиента, превратить его в постоянного и выдоить его досуха.

Я осмотрел широкую аудиторию.

— Кто-нибудь интересный сегодня?

— Несколько имен, несколько лиц, никого из тех, кого бы ты знал, и никого, кого бы следовало отметить. Хотя у нас присутствует несколько мини-профессоров, которые утверждают, что проводят здесь исследования современного сленга. Им очень понравилось, когда я сказал, что этот клуб получил лицензию на освобождение духов…

Я послушно улыбнулся. Мертвец пожал плечами и хорошенько приложился к бутылке. Она была почти пуста.

Я смотрел, как танцуют призрачные дувушки. Оттягивая момент, когда мне придется сказать Мертвецу, почему я здесь. Сейчас они кружились и вращались под старый номер «Duran Duran», «Girls on Film», и, будучт призраками, все они были сверхъестественно красивы, невозможно гибки и совершенно очаровательны. Они танцевали с неумолимой грацией, притопывая босыми ногами и потряхивая своими огромными грудями, поднимаясь с платформ на горку и проносясь сквозь дымный воздух. Там и тут, клубясь по залу, а иногда даже проходя сквозь клиентов, вызывая у них дрожь от возбуждения, которого им больше нигде не найти. А почему бы и нет? Единственное, что было по-настоящему твердым на этих платформах, — это шесты.

— Не соблазняйся, — сказал Мертвец, поставив пустую бутылку и выскребая дочиста бочонок из-под мороженого. — Все это лишь гламур, чары. Ты вряд ли захочешь увидеть, как они выглядят на самом деле, когда снимают иллюзии между выступлениями. К сожалению, будучи мертвым, я всегда вижу их такими, какие они и есть, в этом и состоит главная прелесть этой работы.

Одна из девушек соблазнительно свесилась со своей платформы, она казалась совершенно плотной, пока не протянула один палец к выбранному клиенту, и тот втянул его в себя, вдыхая, как сигарный дым. Ее рука распалась на струйки, исчезая в его рту и ноздрях, пока он не мог больше втянуть и выпустил все обратно, кашляя и фыркая. Девушка хихикала, глядя как ее рука собирается воедино. На одной из платформ девушка внезапно загорелась, но продолжала танцевать, не сгорая.

— Пламя моей старой любви, — церемонно произнес Мертвец.

В Аптауне довольно много клубов, специализирующиеся на различных формах фетиша смерти, от мумификации до преждевременного погребения, а некоторые места и вовсе пускаются во все тяжкие, те же порно- Готы., или клубы типа «Мирного Покоя», где вы можете попробовать какое-то время побыть мертвым, чтобы посмотреть, каково это. Или бордель, где вы платите за секс с вампирами, упырями и зомби женского пола. Всегда есть любители их холодного мяса и привкуса формальдегида на своих губах…

Я рассказал все это Мертвецу, который проявил хоть какой-то интерес, только когда я дошел до борделя. Он даже достал блокнот и карандаш, чтобы записать адрес.

— Поверь мне, — сказал я твердо. — На самом деле тебе туда не хочется. Не то догуляешься до червей.

А потом одна из призрачных танцовщиц привлекла мое внимание, когда робко пригласила клиента и повела его, наполовину идя и наполовину — колеблясь в воздухе, в одну из частных кабинок в задней части угрюмого клуба. Заказчик был высоким и тощим, с налетом вороватости вокруг него. Они вдвоем исчезли в кабинке и плотно закрыли за собой дверь.

Я повернулся к Мертвецу.

— Ладно, в чем фишка? Я имею в виду, если она не достаточно плотная даже для прикосновения…

— Любовь всегда найдет способ, — ответил Мертвец. — Вместо обмена жидкостей — обмен энергиями. Все совершенно добровольно, конечно же. Девушка-призрак поглощает немного жизненной силы клиента, который, как говорят, чувствует себя прекрасно, и становится немного плотнее, так что может… иметь с ним дело. Выгода для обеих сторон. Чем больше жизненной силы соберет девушка, тем более плотной и реальной она может стать. Теоретически, она даже может снова стать живой… Иногда девушки заходят слишком далеко и высасывают клиентов досуха. Тогда в итоге мы получаем реально расстроенного призрака клиента, блуждающим здесь и закатывающего мертвые капризы. Специально для таких случаев руководство держит наготове службу экзорцистов…

Дверь в частные кабинки открылась, и клиент вышел. Пробыл он там недолго. Но когда он входил, то был худым, как хлыст, а теперь он заметно поправился, с заметно выпирающим пузом. Мертвец коротко выругался и оттолкнулся от стойки.

— Что это? — спросил я.

— Этот ублюдок — похититель душ, — Мертвец был краток. — Он вдохнул в себя призрачную девушку, каждую ее дымную частичку, и теперь держит ее внутри себя, надеясь вытащить ее контрабандой. Пошли.

Мы целеустремленно направились сквозь зал, и клиенты поспешили убраться с нашего пути. Толстяк увидел приближение Мертвеца, выхватил из кармана замысловатый стеклянный амулет и бросил его на пол. Стекло разбилось, выпустив предварительно подготовленное заклинание, и Мертвец остановился, словно натолкнулся на невидимую стену, а его бесцветное лицо искривилось в гримасе боли.

— Заклинание против одержимости, — проворчал он. — Пытается изгнать меня из моего тела. Останови ублюдка, Джон. Не дай ему уйти с девушкой.

Я поспешил вперед, чтобы преградить толстяку дорогу. Он остановился, опасливо изучил меня и снова полез в карман. Я запустил свой дар, нашел заклятие, которое он использовал, чтобы удерживать духа внутри себя, — и разорвал его. Я свернул дар, а толстяк содрогнулся, шатаясь вперед и назад, когда его внушительный живот бугрился и перекатывался, как лист на ветру. Я зашел сзади, схватил его в медвежьем объятии и сжал изо всех сил. Толстые струи дыма потекли у него изо рта и ноздрей, быстро преобразуясь в призрачную девушку. Вспученный живот под моим захватом провалился, и рассерженная девушка-призрак встала перед нами. Она уплотнила одну ногу настолько, чтобы от всего сердца пнуть похитителя душ по яйцам, а затем гордо удалилась. Я отпустил вора, и он рухнул на пол, и было похоже, что больше всего ему хотелось самому оказаться мертвым.

Я оставил его там же и вернулся к Мертвецу, который выглядел уже гораздо лучше.

— Дешевый кусок мусора, а не заклинание, — сказал он весело. — Почти оскорбление, ожидать, что нечто подобное изгонит меня. Мою душу возвращал профессионал. Оставь похитителя душ мне, Джон. Я организую ему что-нибудь соответственно унизительное и грязное.

Мы направились назад к бару, где бармена Мертвеца ждала новая бутылка виски. Он потянулся к ней, но остановился и окинул меня долгим, изучающим взглядом.

— Ты пришел сюда не затем, чтобы просто поинтересоваться моим несуществующим здоровьем, Тэйлор. Что тебе нужно?

— Твоя помощь. Моя мать, наконец, вернулась, и дерьмо летит из вентилятора самым неожиданным образом.

— Почему это люди лишь тогда приходят ко мне, когда им что-то нужно? — в голосе Мертвеца была тоска, — И, как правило, уже после того, как все провалилось в Ад и даже хуже?

— По-моему, ты только что сам ответил на свой вопрос. Именно это ты получаешь, когда становишься одним большим заслоном.

— Давай в деталях, — предложил Мертвец.

Я выдал ему отредактированную версию, но даже так он несколько раз вздрагивал, а под конец твердо покачал головой.

— Нет. Никогда. Я не хочу иметь дело с ветхозаветными силами. Они слишком ужасны даже для меня.

— Мне нужна твоя помощь.

— К черту.

— Ты должен мне помочь, Мертвец.

— Ни черта я не должен. Я не должен делать того, чего я не хочу. Быть мертвым — это очень раскрепощает.

— Моя мать ведет армию Сущностей с Улицы Богов. Ее необходимо остановить.

— Удачи, Джон. Пошли мне открытку, когда все закончится. Я буду в Арктике. Прячась под белым медведем.

— У меня есть план…

— Он у тебя есть всегда! Ответ по-прежнему нет. Я не пойду против богов. Я знаю свои пределы.

Я уставился на него своим лучшим холодным взглядом.

— Если ты не с нами, значит против нас. Против меня.

— Ты правда готов угрожать старому другу, Джон?

— Был бы ты действительно другом, не было бы необходимости тебе угрожать.

— Черт возьми, Джон, — тихо сказал он. — Не нужно так со мной. Я не могу допустить, чтобы мое тело уничтожили, и потерять хватку на горле этого мира. Не с тем, что меня ожидает…

— Если Лилит не остановить, Ад, в который она превратит Темную Сторону, будет ничуть не лучше.

— Ты — это сплошная головная боль, Тэйлор, знаешь об этом? Ладно, я в деле. Но я знаю, что еще об этом пожалею.

— Давно бы так.

— В такие дни не чувствуешь себя в безопасности, даже будучи мертвым, — мрачно сказал Мертвец.




Глава пятая. ВДОЛЬ ПО ДИНГЛИ-ДЕЛЛ


— Итак, — начал Мертвец, — у тебя, конечно же, есть план?

— О, да.

— Но ты не собираешься мне рассказывать, в чем его суть?

— Это тебя только расстроит.

— Но ты можешь хотя бы сказать, куда мы идем?

— Если хочешь, только…

— Это мне тоже не понравится?!

— Скорее всего.

— Если бы я уже не был мертв, по-моему, у меня бы началась депрессия.

Я рассмеялся. Хорошо, когда есть над чем посмеяться. Мы шли через один из самых неприятных районов Темной Стороны, где неоновые огни исчезали, как незваные гости на празднике, и даже уличные фонари были редкостью. Мы вышли на Роттен-Роу, а ее населению нравилась темнота. Шли мы недолго, Мертвец еще даже не устал, зато заскучал и поэтому был явно раздражен. Ему хотелось использовать свой знаменитый футуристический автомобиль, сверкающую серебряную сенсацию, самостоятельно прибывший через Кромку Времени из какого-то возможного будущего и согласившегося признать Мертвеца своим водителем. Но я был вынужден предполагать, что сейчас у Лилит агенты повсюду, и они просто обязаны были заметить такую приметную машину. И у них вполне мог быть приказ немедленно напасть на нее, если увидят, что Мертвец решил помочь старому другу. Вполне достаточно иметь вместо матери библейский миф, чтобы на самом деле стать параноиком. Я не был готов к открытой конфронтации с людьми Лилит. Пока не готов. Вот поэтому мы вместе с Мертвецом шли пешком сквозь сгущающуюся мглу и грязные задворки в поисках великого Викторианского искателя приключений, Жюльена Адвента.

Перед этим я позвонил в редакцию «Найт Таймс», и заместитель редактора неохотно подтвердил, что Жюльена там нет. Сейчас он, конечно, уже главный редактор и вдаделец газеты, но Жюльен не забыл то время, когда он был сам проводил главные журналистские расследования на Темной Стороне. Как он раз за разом исчезал на несколько дней по личным заданиям, и никто не знал, куда он идет. И никто ничего не мог сказать, потому что он всегда возвращался с чертовски хорошей историей. Жюльен предпочитал держать руку на пульсе и быть уверенным, что в душе он по-прежнему — Искатель приключений.

Пытаясь разузнать о местонахождении Жюльена, мне пришлось выдержать прямо-таки пытку со стороны заместителя главного редактора, потому что вся газеты стоит на ушах, пытаясь осветить сенсационную битву на Улице Богов. Не известно ли мне что-нибудь о том, что произошло на Улице Богов? Я признался, что, возможно, кое-что знаю, но говорить об этом буду только с Жюльеном. Заместитель главного редактора пытался угрожать, шантажировать и заливаться слезами, но, наконец, сдался и раскололся, что, хотя Жюльен уже выключил свой мобильник и пейджер, чтобы его не отследили, кто-то слышал, как он интересовался ужасными работными домами, по-прежнему существующими на Темной Стороне.

И вот мы с Мертвецом направляемся в самый дешевый район, Роттен-Роу. Людей вокруг становилось все меньше, а те, кто еще оставались, имели явно подозрительный вид. Это были бездомные и нищие, оборванцы в лохмотьях, с протянутыми грязными руками и рваными бумажными стаканчиками для подаяний. Хватало и того, что оставалось в тени, не давая возможности хорошенько себя рассмотреть — одержимых животных с горящими глазами и покрытыми опухолями лицами и демонов-полукровок, предлагающие продать вам свои тела, кровь или мочу. Плюс несколько суровых проституток с мертвыми глазами, продажных мальчиков с алыми губами, и шустрых уродцев в переулках, готовых продать вам любые наркотики, о которых вы когда-либо слышали. И еще более темные вещи с еще более темными предложениями.

Роттен-Роу — это место, куда приходят умирать мечты, надежда является проклятием, а смерть зачастую — самое милосердное из того, что может с вами случиться.

Длинные ряды ветхих доходных домов угрюмо жались к земле по обеим сторонам захламленной улицы. Половина уличных фонарей была разбита, и сернистый пар поднимался вверх сквозь проржавевшие металлические решетки в асфальте. Стены домов были черными от сажи, осадков и накившейся грязи. Граффити на дюжине языков, не всегда человеческих, иногда — с потеками засохшей крови. Окна заколочены или покрыта высохшей ломкой бумагой. Двери со скрытой защитой, которые откроются лишь при правильном пароле. И потогонный бизнес в работных домах — это была единственная, пусть и низкооплачиваемыя работа, позволяющая заработать на кусок хлеба людям в каждой темной и переполненной сверх всяких норм комнате этих древних жилищ, людям, которые эту работу больше нигде не могли найти. Или же имели веские причины прятаться. А хозяева работных домов пользовались их отчаянным положением в обмен на «защиту». Самое печальное было том, что недостатка в таких людях, готовых и желающих, чтобы их «защищали», не было никогда. Темная Сторона может быть очень темной, когда захочет.

Инфорсеры (член гангстерской банды, функцией которого является принуждение к выполнению её требований или приведение в исполнение её приговоров) с безжалостными лицами как бы случайно показывались из переулков и боковх улиц, демонстрируя нам свое присутствие. Щеголевато одетые бандиты открыто носили пистолеты и ножи, а у некоторых на лицах были специальные татуировки боевых магов низкого ранга. Кое-кто из них был с собаками на усиленных стальных цепях. Очень крупными собаками, с плохим характером. Мы с Мертвецом шли, не прячась, по самой середине улицы, позволяя инфорсерам нас разглядеть. Собаки справились первыми. Лишь почуяв запах Мертвеца, они попятился, скуля и поджав хвосты. Их хозяевам хватило одного взгляда на меня, чтобы самим отступить. Бандиты сбились в тесные группки, быстро шепотом посовещались и вытолкнули одного из них нам навстречу.

Его напускная удаль никого не могла одурачить, и меньше всего — его лично, в итоге он остановился на более чем приличном расстоянии от нас. Мы так же остановились и и глубокомысленно его разглядывали. Он носил опрятный костюм в тонкую полоску, белые гетры и серую шляпу. Пара револьверов с перламутровыми рукоятками на бедрах и тонкие усы на покрытом шрамами лице. Он бросил на каждого из нас тяжелый взгляд, который мог бы сделать свое дело, если бы сам он не вспотел так сильно.

К тому же, холодной ночью.

— Вы пришли, чтобы создавать проблемы? — егоголос был таким глубоким, словно у него было где-то спрятано третье яичко.

— Можно сказать и так, — ответил я.

— Хорошо, парни! — сказал бандит, оглядываясь на остальных. — Подъем, мы уходим. Это Мертвец и Джон чертов Тэйлор, и нам столько не платят, чтобы связываться с такими, как они. Все собираемся в кафе Жирной Джоан и ждем, пока не кончатся ужасы.

— Вы о нас слышали, — в голосе Мертвеца звучало легкое разочарование.

— С черезчур кровавой стороны, сквайр. Я подписался на безопасносную работу и легкую жестокость. Никто даже не заикнулся про встречи с живыми легандами и смертью на двух ногах.

За его спиной остальные бандиты торопились исчезнуть со скоростью, едва ли меньше спринтерской. Я задумчиво посмотрел на стоящего перед нами, и его левый глаз начал явно подергиваться.

— Похоже, у тебя большое влияние на твоих товарищей бандитов, — сказал я. — И кто же ты, собственно, такой?

— Представитель профсоюза, сквайр. Я приглядываю за своими мальчиками, слежу, чтобы у всех была медицинская страховка, и, если у вас все в порядке, мне бы хотелось оправиться следом за ними.

Я едва успел кивнуть, как он повернулся и поспешил прочь. Как много может сказать хорошая, а точнее — плохая, репутация. Один молодой бандит в легком замешательстве по-прежнему стоял посреди улицы. Он завопил вслед представтелю своего профсоюза, но тот даже не оглянулся.

— К черту это дерьмо, — прорычал молодой панк, в его голосе было настоящее возмущение. — Мы крутые мужики! Наводим страх и уничтожаем противников! Мы не станем убегать от пары серьезных соперников!

— Он еще молод, — произнес голос из теней на очень темной аллее. — Ничего не знает. Не убивайте его, пожалуйства. Иначе его мать устроит мне ад.

Молодой бандит потянулся к пистолету на бедре, но Мертвец уже пришел в движение. Будучи мертвым, его тело не было ограничено реакцией обычного человека. Он бросился вперед невероятно быстро, мгновенно покрыв расстояние до молодого бандита. Панк все-таки успел выстрелить дважды, но Мертвец увернулся от обоих. Он врезался в бандита, вырвал оружие из его рук и ударил головой в лицо. Он проверил пистолет, пока молодой человек падал на пол, а потом отбросил в сторону.

— Я так понимаю, что сопротивления больше не будет? — сказал я в пространство.

— Не от нас, — ответил голос из тени. — Делайте то, что вам хочется, сэр.

— Спасибо. Так мы и сделаем.

Я потянул Мертвеца, и мы продолжили наш поход по улице. Нигде не было ни души, но я не сомневался, что за нами по-прежнему украдкой наблюдали. Я запустил свой дар, открывая внутренний взгляд у себя в мозгу, моего частного детектива, чтобы обнаружить, где именно может прятаться на этой враждебной территории Жюльен Адвент. Я сузил свой Взгляд только для решения этой задачи. Мне не хотелось Увидеть, что за темные силы незримо передвигаются по такому месту, как Роттен-Роу. А кроме того, меня беспокоило, что в последнее время я слишком часто использую свой дар. Мои Враги всегда начеку, готовые направить за мной своих ужасающих посланников. Я нашел Жюльена почти сразу, наблюдающего за фирмой под названием «Dingley Dell» из тайника в многоквартирном доме чуть дальше по улице. Я закрыл дар, убедился, что все мои ментальные барьеры и щиты на своих местах, и рассказал Мертвецу о том, что узнал.

— Временами ты правда вызываешь жуть, ты это знаешь, Джон? — ответил он. — Твоим способом все узнавать. А еще, я бы не стал слишком беспокоиться об этих твоих Врагах. Они, возможно, вовсе не смогут тебя найти из-за всех этих помех в ментальном эфире, которые создают Лилит и ее дружки.

Какое-то время мы шли молча.

— Глушение ментального эфира? — наконец, сказал я. — Что это, черт побери, означает?

— Не знаю, — ответил Мертвец. — Но ты должен признать, что прозвучало очень неплохо. Итак, «Динги-Делл»… Звучит почти невыносимо элегантно. Наверно, делают кружевные салфетки или что-то такое…

Мы остановились перед фасадом здания и изучили небольшие карточки, прикрепленное к двери рядом с кнопками звонков. Карточки выглядели определенно временными, как будто они постоянно менялись. В настоящее время в трех-этажном здании располагались «Торговый Центр Альфа Кнопки», «Спичечные Девочки», «Дом Моды Мисс Снэйвли», «Обувь от Сорокопута», «Компания «Фаршированная Рыба» и «Дингл-Делл».

— Последний этаж, — с отвращением произнес Мертвец. — Почему они всегда оказываются на верхнем этаже? И как мы должны туда попасть, минуя все остальные предприятия, чтобы нас никто не заметил?

— Во-первых, речь идет лишь о трех этажах. Эта куча дерьма, без сомнения, рухнула бы, если кто-то добавил четвертый. И, во-вторых, — хотя я сильно сомневаюсь, что в такой дыре, как эта, есть пожарная лестница, — можешь поспорить на любые деньги, что сзади есть потайной выход, чтобы руководство компаний могло быстро и незаметно исчезнуть в случае неожиданных поворотов с кредиторами. Поэтому, пошли сзади.

Мы прошли по узкой боковой улочке, чуть не задохнувшись от вони мусора, грязи и пары спящих, которые даже не пошевелились, когда мы прошли мимо. Я нашел заднюю дверь и без помощи своего дара, потому что она находилась именно там, где я и сам поставил бы ее. (В свое время у меня был собственный опыт уклонения от нескольких кредиторов.) Мертвец проверил дверь на предмет магической сигнализации и мин-ловушек, который не занял много времени. Ему хватило одного взгляда, чтобы они вышли из строя.

— Моя сущность, мертвая и живая одновременно, ставит их в тупик, — радостно заявил он.

— Это и меня всегда ставит в тупик, — согласился я.

Мертвец уже собрался выбить дверь, но я его остановил. Там могла остаться не замеченная нами чисто механическая сигнализация, а я не хотел рисковать, привлекая внимание, и, возможно, проваливая засаду Жюльен Адвента. Поэтому я на мгновение запустил свой дар, установил нужное место на двери, прямо над замком, и ударил туда один раз основанием ладони. Замок чуть слышно щелкнул, и дверь распахнулась. Мертвец отвел взгляд, чтобы не видеть моего самодовольства, и мы вошли, тихо закрыв за собой дверь.

Там было почти темно и пахло бедностью, нищетой и застоявшимися помоями. При строительстве этого здания сэкономили на всем, и все вокруг кричало о том, что про пожаре это место превратится в огненную ловушку. Мы тихо двинулись вперед по мрачному коридору, каждый миг ожидая, что нас заметят, но все здание казалось тихим, как могила. Лестница была такой узкой, что мы вынуждены были подниматься по одному, поэтому я пропустил вперед Мертвеца, который мог пережить значительно больше повреждений, чем я. Там было полно магической сигнализации и мин-ловушек, но все они пшикали бесшумными клубами светящегося дыма, как только сталкивались с Мертвецом. На площадке второго этажа из трещины на стенной штукатурке вдруг сформировалось чудовищное лицо, посмотрело на нас, произнесла «О, блин!», — и снова исчезло.

Следующая лестница была достаточно широка, чтобы идти рядом. Я, было, расслабился, когда деревянная ступенька просела под весом Мертвеца чуть ниже, последовал несильный, но ясный щелчок, и я бросился плашмя. Металлическое копье вылетело из потайной дырки в стене прямо надо мной и пронзило насквозь левую руку Мертвеца. Он посмотрел на острие, пробившее его руку, тяжело вздохнул, и осторожно его вытащил. Я поднялся на ноги, и мы изучили металлический шип.

— Почему это сработало, а остальные — нет? — спросил Мертвец.

— Чистая механика, — ответил я. — По крайней мере, никакого вреда.

— Никакого вреда? Это моя лучшая куртка! Посмотри на эти две дырки в рукаве. Привести ее в порядок обойдется мне в целое состояние. Я знаю одного паренька, на Греческой Улице, который все мне ремонтирует (ты удивишься, сколько одежды я сносил), но у него никогда не получалось восстановить полностью. Он называет это невидимой починкой, но я всегда ее вижу…

— Ты не мог бы говорить по-тише? — я говорил тихо, но настойчиво. — Мы собирались пробраться внутрь, не забыл?

Он несколько раз сердито фыркнул, и мы продолжали карабкаться по шаткой лестнице на третий этаж, и дальше — по полутемному коридору в верхнюю часть здания. Во всех комнатах занимались разными делами, по-видимому, субарендаторы, и мы мельком видели как надрывались потрепанные люди, молча снося ужасные условия за то, что даже близко не напоминало прожиточный минимум. Целые семьи, набитые вокруг грубых деревянных столов настолько плотно, что у них почти не было возможности двигаться. Отцы, матери и дети — все напряженно работали в тусклом свете никогда не открывавшихся окон, производя за гроши товары, которые принесут хорошие деньги их хозяевам. Ни один из них не говорил ни слова, молча склонившись над работой. Наблюдателей видно не было, но это не означало, что их не было вообще. В работных домах смутьянов не терпят.

Я никогда раньше не видел такой откровенной нищеты. Капитализм с окровавленными когтями и клыками. Одно дело знать, что подобное по-прежнему продолжается, и совсем другое — увидеть это собственными глазами. Возникло желание разорвать это здание пополам голыми руками… но работники не были бы мне за это благодарны. Им нужна работа, нужны эти жалкие деньги и защита, которую они дают, — им все равно, на кого работать… И я не мог рисковать провалить засаду Жюльена Адвента и настроить его против себя. Мне нужен Жюльен.

Мертвец же вовсе не хотел прятаться. Это был не его стиль.

— Когда мне, наконец, удастся кого-нибудь ударить? — не переставал спрашивать он.

— Будет у тебя такая возможность, — ответил я. — Боже, ты как большой ребенок. Хватит задавать вопросы, мы уже почти на месте.

Мы, наконец, добрались до закрытой двери с пришпиленной к ней карточкой с названием «Дингли-Делл». Я медленно и осторожно нажал на дверную ручку, но дверь была заперта. Мертвец собрался выбить ее ногой, но я оттащил его, твердо покачав головой. Я приложил ухо к двери и прислушался, но ничего не услышал. Я выпрямился, поморщившись от хруста в спине и огляделся по сторонам. В конце коридора была винтовая лестница, ведущая еще выше. Я начал подниматься по закручивающимся ступеням, Мертвец шел вплотную за мной, как нетерпеливый пес, и мы оказались в заброшенной галерее над открытой комнатой, которая и была «Дингли-Делл». А в конце галереи был прошедший через Кромку Времени Викторианский Искатель Приключений Жюльен Адвент собственной персоной.

Тяжелый темный материал его старого оперного плаща делал его неотличимым от теней галереи. Мы с Мертвецом продвигались вперед почти бесшумно, но он, тем не менее, нас услышал. Он резко обернулся, готовый к борьбе, и только разглядев нас, слегка расслабился. Резким взмахом руки Адвент велел нам присесть на корточки рядом с ним. Он был высоким, с, несмотря на возраст, по-прежнему упругой мускулатурой, угольно-черными волосами и глазами, и красивым лицом кинозвезды, которое немного портили его неизменно серьезный взгляд и мрачная улыбка.

Было видно, что Жюльен Адвент — настоящий герой. Нам случалось работать вместе. Иногда он одобрял мои методы, иногда — нет. Это делало наши отношения интереснее.

— Какого черта вы оба здесь делаете? — едва слышно спросил он. — Я потратил массу усилий, чтобы незаметно попасть сюда и спрятаться, а теперь вы, два клоуна… Вы уверены, что не потревожили здесь ни одну сигнализацию?

— Да, поскольку видел их все, — ответил Мертвец. — От мертвого не многое можно скрыть.

Я посмотрел на две рваные дыры на его рукаве и фыркнул.

— Ты бы поменьше воображал о себе хоть иногда.

Жюльен безнадежно покачал головой, а потом мы втроем смотрели вниз, в офис «Дингли-Делл», пока Жюльен вводил нас в курс происходящего, так тихо, что мне пришлось напрягаться, чтобы его услышать.

«Дингли-Делл» казалась работным домом для производства магических предметов. Кольца желаний, плащи-невидимки, говорящие зеркала, волшебные мечи и все такое. Как обычно. А я всегда удивлялся, откуда они берутся… Вокруг длинного дощатого стола толпились дюжины маленьких дрожащих существ, похожий на истощенных детей, большеглазых и остроухих. Дети фэйри не старше двух лет, с горечью на лицах и помятыми крыльями, выглядели полуголодными и избитыми. Они брали в свои крошечные ручки обычные предметы и смотрела на них с предельной концентрацией, пока пот не начинал струился по их заостренным лицам. Они вливали в предметы собственную естественную магию, только силой своей воли делая их магическими. По мере того, как фэйри отдавали часть своей магии, их активность и способности заметно уменьшались. Они умирали по кусочкам.

Каждый из них был прикован за ногу тяжелыми кандалами, цепи от которых крепились к стальным кольцам, вбитым в деревянный пол.

Как рассказал Жюльен, фэйри стали беженцами в результате войны в каком-то другом измерении, убежавшими и спрятавшимися от каких-то ужасных Полчищ Дьявола. Они отчаянно желали, чтобы их никто не нашел. Присмотревшись, я увидел, что на всех были старые шрамы, а также более свежие порезы и ушибы. На них была грубая одежда из старой мешковины с прорезями на спине для их помятых крыльев. На мгновение я снова увидел ту дикую красоту и очарование, которые у них когда-то были.

А пока мы смотрели, одна маленькая крылатая фигурка испустила остатки своей магии и просто растаяла, превратилась в ничто. Ее одежда медленно осела, а опустевшие кандалы глухо лязгнули об пол.

Я не помнил, когда в последний раз был настолько зол. Злость горела во мне, сжимая внутренности и не давая дышать.

— Это отвратительно! — во мне кипела ярость. Я впился взглядов в Жюльена Адвента. — П очему ты просто сидишь и наблюдаешь за всем этим? Почему бы тебе не сделать что-нибудь?

— Потому что я рассматривал, как лучше всего бороться с этим, — ответил Жюльен. — А вот и их надсмотрщик — Бидл.

Мы с Мертвецом посмотрели, куда он указывал. Из соседней кухни выбралась огромная неуклюжая фигура. В ней было не меньше восьми футов роста — голова задевала потолок, а плечи были шире и мускулистее того, что может по праву принадлежать хоть кому-то из рода человеческого. Это был конструктор, мозаика из скрепленных воедино кусков человеческих тел. Его единственной одеждой была коллекция широких кожаных ремней, толи чтобы удерживать его в сборе, толи чтобы просто дать ему ощущение безопасности. В одной руке у него был большой пустой мешок, в другой — жареная курица. Он вырвал из куриной грудки огромный кусок мяса, и, дразнясь, помахал жирной тушкой перед фейри.

По бокам фигуры крались двое одичавших детей, обнаженные, покрытые старой засохшей кровью и грязью. Мальчик и девочка, лет десяти — одиннадцати, но все же достаточно большие, чтобы запугать и устрашить маленьких фэйри.

— Все это вместе и есть большой Бидл, — сказал Мертвец.

— Точно, — сказал Жюльен. — Возможно, я мог бы его взять, но мне не хочется что-то начинать, не имея уверенности, что я это доведу до конца. Ради фэйри.

Бидл подошел к столу, и все фэйри заметно напряглись. Некоторые заплакали, тихо и безнадежно.

— Ну что, маленькие помощники Санты заняты, делают славные подарочки, как им и было сказано? — голос Бидла был хриплым и ворчливым. — Хо-хо-хо! Смотрю, еще один улетучился… но не волнуйтесь, ангелочки, всегда найдется свежее мясо взамен старого.

Он сгреб пригоршню законченных магических предметов, сваленных в центре стола, и принялся небрежно запихивать в мешок. Один из фэйри заплакал слишком громко, и Бидл свирепо развернулся к нему.

— Ты! Чего расхныкался, маленький бездельник?

— Пожалуйста, сэр, — сказал фэйри тихим, звенящим голоском. — Я хочу пить, сэр.

Бидл отвесил фэйри легкий подзатыльник, но этого хватило, чтобы малыш стукнулся лицом об стол.

— Никто не получит ни капли воды, пока все не выполнят свою норму! И никакой еды до конца смены. Правила тебе известны.

Он резко замолчал, оценивая взятый им светящийся кинжал. Пренебрежительно фыркнув, он голыми руками разломил лезвие пополам и отшвырнул в стороны не светящиеся больше обломки.

— Бесполезно! Брак! А все потому, что кто-то не сконцентрировался! Не думайте, что вам удастся спихнуть мне посредственную работу! Вы все должны встряхнуться, потому что следующий, кто не будет соответствовать… тут же станет пищей для моих маленьких питомцев!

Дети-дикари ворчали и огрызались, топая босыми ногами по полу и швыряя игрушечные дротики в ближайших фэйри, которая вскрикивали и пытались отпрянуть — насколько им позволяли кандалы и цепи. Дикари беззвучно хохотали, похожие на собак.

— Вот оно что, — голос Жюльена Адвента был спокойным, тихим и очень опасным. — Я увидел достаточно.

Он грациозно спрыгнул вниз с высокой галерее, его незастегнутый плащ распахнулся, как черные крылья ангела-мстителя. Он легко приземлился перед ошарашенным Бидлом, попятившимся назад. Дети-дикари отступили, рыча. Под тяжестью приземлившегося следом Мертвеца затрещал пол. Он непринужденно улыбнулся Бидлу, который, отбросив мешок и жареную курицу, сжал огромные ладони в тяжелые кулаки. Я спустился с галереи просто по ступенькам. Мне известны предела моих возможностей. Жюльен Адвент надвигался на нахмуренного Бидла, и великан поневоле отступил перед этим человеком гораздо меньших размеров, отброшенный назад яростью, горящей в голосе и глазах Жюльена.

— Я думал, что оставил зло работных домов позади, во времена царствования Виктории. Видеть процветание подобной жестокости в наше время — это оскорбление для каждого порядочного человека. Мучить этих невинных беззащитных существ во имя прибыли — это мерзость! Все закончится прямо сейчас!

Бидл прекратил свое отступление и насмешливо уставился на Жюльена сверху вниз, а его глубоко посаженные глаза вдруг стали такими же хитрыми, как и жестокими.

— Я знаю тебя, Непреклонный. Редактор крестоносец, кровоточащее сердце, джентльмен — искатель приключений. Вращаешься в высших кругах. Но если бы я назвал тебе имена владельцев этого маленького бизеса, и других, им подобных, полагаю, вы были бы знакомы. Вероятно, заслуженные члены ваших любимых джентльменских клубов. Им известна правда о Темной Стороне — что самое главное, в конце концов, — это богатство и власть. И что тебе это с рук не сойдет.

— В свое время я разберусь и с ними, — ответил Жюльен.

— Но сейчас-то ты здесь. Далеко от дома, на моей территории. И здесь никто не играет по-джентльменски. У меня есть право справляться с любыми незваными гостями так, как я сочту нужным. Что ж… посмотрим, как это сойдет мне с рук…

Он произнес Слово Власти, и оба ребенка-дикаря внезапно изменились. Сквозь голую кожу проросла густая шерсть, а кости, удлиняясь, громко затрещали. Лица вытянулись, становясь мордами, полными острых зубов, и через несколько секунд на месте двоих детей стояли два волка. Бидл рассмеялся и послал своих зверушек вперед. Фэйри заплакали от безнадежности, съежившись при виде брызжущих слюной волков, жалобно дергая держащие их стальные цепи. Волки медленно двигались вперед, и Мертвец шагнул им навстречу, вытягивая пару две длинных серебряных кинжалов из-за голенищ своих сапог.

— Нет, — резко сказал я. — Не убивай их. По-моему, они такие же жертвы, как и фэйри.

Мертвец оглянулся на Жюльена, потом пожал плечами и отступил назад. Но серебряные ножи не убрал. Я стоял лицом к лицу с двумя волками, надеясь, что был прав в своем предположении. Бидл изменил их при помощи Слова Власти, из чего следовало, что мальчик и девочка не были природными оборотнями, а их изменение было насильственным. Поэтому я запустил свой дар и нашел заклинание, контролировавшее изменение. А после не было ничего проще разорвать заклинание, и два волка тут же превратились в двух ошеломленных детей. Просто снова мальчик и девочка, наконец. Они почувствовали, что свободны, и их дикие инстинкты подсказали им, кто за это отвечает. Они бросились ко мне, и я заставил себя остаться на месте. Мальчик и девочка ласково прижались к моим ногам, тыкаясь в меня головами и лицами с трогательной благодарностью. Бидл выкрикивал им приказы на них, пытаясь опять применить свое Слово, и они повернулись, с вызовом зарычав в ответ. Я успокаивающе похлопал их по спутанным волосам, и они угомонились.

Мертвец, Жюльен Адвент и я переключили все свое внимание на Бидла. Он взглянул на единственую дверь, но она была слишком далеко. Он расправил огромные мускулы, демонстрируя свои размеры и силу. Его кулаки были больше, чем наши головы. Он с презрением посмотрел на нас.

— Это ничего не меняет! Вы слишком мелкие, чтобы свалить меня. Даже вместе. Я съем вашу плоть, выгрызу мозг из костей, а потом насажу ваши отрезанные головы на колья ограды, чтобы показать всем, что будет, если связываешься с Бидлом. И не думайте, что ваша магия поможет против меня. Владельцы создали меня защищенным от любых магических атак.

— Как хорошо, что я не маг, — сказал Мертвец. — Просто мертвый.

Он пошел к Бидлу с кинжалами в руках, и тот повернулся, чтобы убежать. Но не сделал и и двух шагов, как Мертвец оказался на нем, погрузив ему оба кинжала в почки. Великан ужасно закричал, и упал на колени. И Мертвец разрезал Бидла снова на его первоначальные составляющие, уничтожая то, что скрепляло воедино гигантскую конструкцию. Бидл долго пинался и кричал. Мы с Жюльеном смотрели молча, два ребенка-дикаря одобрительно топали и скалили зубы, а крылатые маленькие фэйри хлопали в крошечные лидошки от радости и облегчения.

Мертвец делал свое дело методично, как мясник, пока от Бидла не осталось ничего, кроме крови и груды разрозненных кусков, некоторые из которых еще подергивались. Когда все было кончено, и глаза отрубленной головы Бидла перестали вращаться, Жюльен снял с упавшего пояса кольцо с ключами и освободил фэйри от их кандалов. Я помогал, как мог. Фэйри благодарил нас со слезами в голосах, похожих на пение птиц. Железные оковы обожгли кожу фэйри, где они соприкасались, и даже после освобождения фейри остались на своих лавках, прижавшись друг к другу для утешения. Один из них посмотрел на Жюльена и неуверенно поднял маленькую ручку.

— Пожалуйста, сэр, мы хотим есть.

— Нет проблем! — весело ответил Мертвец. Он набрал охапку частей тела и разных внутренностей и двинулся на соседнюю кухню. — Я знаю отличный рецепт питательного супа!

Жюльен посмотрел на меня. — Он это серьезно?

— Почти наверняка, — ответил я. — К счастью, я поел.

Мы отошли немного в сторону, чтобы можно было поговорить с глазу на глаз. Фэйри и два ребенка-дикаря смотрели друг на друга одинаково неуверенно, но, наконец, мальчик двинулся потихоньку подошел к ним и присел на корточки рядом с ближайшим. Мальчик выставил вперед голову, чтобы его погладили, и после долгой паузы фейри протянул маленькую ладошку и нежно взъерошил спутанные волосы. Мальчик счастливо оскалил зубы, похожий на собаку, и девочка поспешила присоединиться к нему. Я позволил себе легкий вздох облегчения, и дал переключил все свое внимание на Жюльена.

— Что нам с ними делать? — тихо спросил я. — Все в порядке, мы их спасли. Отлично. Но им по-прежнему надо где-то жить. Они не могут вернуться в свое собственное измерение, а больше им ехать некуда. А на Темной Стороне хватает желающих съесть их живьем.

— Ну, — Жюльен сказал задумчиво, — у них здесь действительно неплохой бизнес, так почему бы им не заняться им снова, но уже для себя? Кому-то нужно делать все эти магические артефакты… Они могут обеспечить себе достойную жизнь. Я уверен, что мальчика и девочку можно переучить на телохранителей. Для начала я выступлю гарантом и обеспечу фейри подходящим человеком в качестве ширмы, чтобы никто о них не знал.

— Очень любезно с твоей стороны, — сказал я то, что думал, — но как насчет всех других работных домов в этом здании? Как насчет всех остальных людей, надрывающихся за гроши в подобных зданиях повсюду на Темной Стороне?

Жюльен выдержал мой взгляд.

— Я знаю. Подобных мест сотни, если не тысячи. Но одно из первых, что ты узнаешь на Темной Стороне, это то, что нельзя спасти всех. Нужно просто… делать то, что можешь, спасать, кого возможно, и попытаться довольствоваться этим.

— А что насчет владельцев этого бизнеса? Думаешь, они не поднимают шум, лишившись собственного дела?

— Не после того, что я собираюсь написать для «Таймс». Я изменю кое-какие детали, чтобы защитить фэйри, но это будет все же отличная, громкая, зажигательная вещь. Владельцы не захотят, чтобы их сопоставили с той вонью, которую я собираюсь вызвать. Могу я назвать в своем рассказе ваши с Мертвецом имена?

— Не возражаю, — весело крикнул Мертвец из кухни. Там что-то готовилось и пахло очень вкусно.

— Если по-твоему это поможет, — ответил я.

Жюльен Адвент долго меня разглядывал.

— Может быть, я не буду на тебя ссылаться, Джон.

— Понимаю. Множество людей так меня воспринимает.

— Зачем ты искал меня? — спросил Жюльен.

— А-а. А вот теперь, Жюльен, уже тебе, наверное, не понравится, но…




Глава шестая. — АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ


Если вы собираетесь сделать что-то действительно рискованное или действительно тупой или же то и другое вместе, почти всегда хорошей мыслью будет сделать это в компании. Так в крайнем случае у вас будет кто-то, за кого можно спрятаться, когда все начинает идти ужасно неправильно. Поэтому, пока освобожденные фэйри радостно сгрудились вокруг огромного котла, до краев наполненного питательным супом, а дикие мальчик и девочка обгрызали мясо с огромных костей, раскалывая их в поисках мозга, я отвел Жюльена в сторонку на пару слов.

— Мне нужно где-то поговорить с тобой и Мертвецом с глазу на глаз.

— Это касается твоего коварного плана, который мне и вправду не понравится?

— В яблочко.

— Я знаю одно местечко.

Оказалось, что Жюльен, исследуя здание, наткнулся на частную квартиру Бидла. Он отвел нас с Мертвецом обратно в галерею, к потайной двери в конце нее, а через нее — в переделанный чердак. Комната из голых стропил оказалась внутри много больше, чем казалось снаружи, но для Темной Стороне, где ценится жизненное пространство, это- самое обычное заклинание. Повсюду в жилище Бидла были занавески и подушки режущих глаз расцветок, а также свежие цветы в высоких вазах, гравюры Энди Уорхол на стенах и маленькие изящные китайские статуэтки пучеглазых котят.

Мертвец сразу поспешил к стойке с бутылками в дальнем конце комнаты, снял с нескольких пробу, пока не остановился на густом синем напитке, сильно бурлящем в стеклянной бутылке. Лично я не стал бы его использовать даже в качестве чистящего средства. Мертвец сделал большой глоток прямо из бутылки, вздрогнул слегка и широко ухмыльнулся.

— Когда вы умерли, требуется что-то особенное, чтобы вас зацепить, — сказал он весело. — Но эта штука пинает как 120-процентный бальзамирующий раствор.

Я отнял у него бутылку и отставил в сторону.

— Доверься мне, — сказал я. — Ты же на самом деле не собираешься делать то, о чем я думаю, когда напьешься.

— Я уже это ненавижу, — ответил Мертвец.

Мы расположились по-уждобнее на расшитых разноцветных подушках, и я неторопливо и подробно рассказал, что я задумал. Во-первых, я в подробностях описал разрушенную будущую Темную Сторону, которую видел во временном сдвиге. Здания в руинах и мертвая тишина, и единственные выжившие — толпы мутировавших насекомых. Человечество исчезло, а весь мир — мертвый и холодный. И почему-то я виновен в возникновении этого будущего. Жюльен с Мертвецом внимательно слушали меня, вникая в детали. Они были в курсе большинства слухов о виденном мной, бродивших по Темной Стороне, но полностью эту историю я еще никому не рассказывал. И даже сейчас кое о чем я умолчал. Им не следовало знать, что я нашел там Эдди Бритву, последнего живого в мире. Им не следовало знать, что я убил его — его же собственной бритвой, из милосердия.

Конечно, когда я закончила говорить, они затеяли спор со мной. Они были слишком умудренными жизненным опытом, чтобы поверить в единственное, неизбежное будущее. В Рок или Судьбу.

— Существует бессчетное количество потенциальных временных потоков, возможных вариантов будущего, — слегка снисходительно произнес Жюльен. — И ни один из них ничем не вероятнее других.

— Точно, — поддержал его Мертвец. — Мой автомобиль прибыл из альтернативного будущего, которое совершенно точно не имеет ничего общего с тем, которое описал ты.

— Однажды оно может стать правдой, — ответил я. — Но наше будущее, будущее нашего потока времени, не стоит на месте, с каждой секундой оно становится все более определенным. Я… видел кое-что. Знаки, знамения, детали сбывались, несмотря на все предпринятое мной, чтобы их предотвратить. Если верить Дедушке Время, количество возможных вариантов для нашего временного потока постоянно уменьшается, неуклонно сводясь к единственому неизбежнму будущему.

— Из-за твоей матери, — сказал Жюльен.

— Да. Из-за Лилит. Она — настолько могущественная Сущность, что одного ее присутствия здесь достаточно, чтобы перевернуть все с ног на голову и переписать правила самой реальности.

Я дал им время собраться с мыслями, а потом продолжил. Они должны понять подоплеку моих мыслей, чтобы оценить то, что я собирался сделать.

— Я все больше убеждаюсь, — не спеша, продолжил я, — что война с Лилит и ее сторонниками, которую я должен начать, может стать именно тем, что приведет к разрушению Темной Стороны. Что, сражаясь за мир, мы разорвем его на части. Поэтому я, говоря по совести, решил, что не могу идти дальше, не имея информации. И единственные, кто может мне ее дать, это… мои Враги. Те, кто посылают своих агентов, чтобы убить меня, сколько я себя помню.

Жюльен пылко наклонился ко мне. — Ты, наконец, узнал, кто они?

— Да. Они — последние выжившие крупные игроки опустошенного будущего, скрывшиеся в конце, незадолго до моего визита сквозь Кромку Времени. Несколько оставшихся в живых героев и злодеев, отчаянно отправляющих своих агентов в Прошлое, чтобы убить меня до того, как я сделаю… то, что я делаю, отправив всех в ад.

Жюльен и Мертвец молча смотрели на меня, шокированные сказанным мной.

— Кто…? — спросил Жюльен.

— Знакомые имена, знакомые лица. Ты знаешь их.

(Я не стал говорить Жюльену Адвенту, что в этом ужасном будущем он тоже станет одним из моих Врагов. И о том, что, пытаясь убить меня, он умрет, а его мертвое тело будет пущено на изготовление одного из этих ужасных агентов, которых они посылали за мной. Ему не следовало этого знать).

— Почему ты раньше никогда ничего мне не рассказывал об этом? — спросил, наконец, Жюльен.

— Потому что ты рассказал бы об этом другим. Это твоя работа. А я не был готов доверять… каждому.

— Это все больше становится похожим на замкнутый круг, — сказал Мертвец. — Как ты можешь… связаться с твоими Врагами?

— Отправившись во Времени в их будущее, — уверенно ответил я. — И встретившись с ними лицом к лицу. Потому что им единственным известно, что привело к их будущему. Они могут подсказать… чего я делать не должен.

Что мне делать? Я задал этот вопрос Эдди Бритве из будущего, за миг до того, как убить его. Что мне делать, чтобы предотвратить все это? Убить себя, так он сказал.

— Но… это же твои Враги! — воскликнул Мертвец. — Они убьют тебя на месте!

— Тогда мне придется быть очень убедительным. И говорить очень быстро.

— А если они убьют тебя, несмотря ни на что? — спросил Жюльен.

— Что ж, это может решить проблему. Но поверь, у меня нет склонности к самоубийству. Я намереваюсь вернуться живым и невредимым, с необходимой мне информацией о том, как поставить на место Лилит и избежать конца света.

— Как хорошо, что я уже мертв, — сказал Мертвец, — иначе, наверное, я бы сильно об этом беспокоился.

— Путешествие во Времени требует чертовски много энергии, — сильно нахмурился Жюльен. — Мало, кто может это сделать. Или станет делать это для тебя, Джон. Возможно, я мог бы поговорить от твоего имени с Дедушкой Время. Замолвить за тебя словечко.

— Ну, по-моему, у него есть очень сильное словечко за меня. Он уже однажды отправлял меня в путешествие во Времени, и после его окончания вряд ли он в ближайшее время сделает это снова. — Жюльен пристально смотрел на меня, чуя историю, но я покачал головой. — Поверь, Жюльен, на самсом деле, тебе бы не хотелось это узнать.

— Ладно, — заявил Мертвец, — отпадает Дедушка Время, кто же остается?

— Я уже думал об этом, — ответил я. — У Коллекционера должна быть кучу действительно таинственных механизмов для путешествий во Времени, но он все еще злится на меня. По целому ряду причин.

Мертвец громко шмыгнула носом. — Коллекционер злится на всех. И наоборот. Я бы не стал дразнить зверя.

— Тогда есть Хронопожиратель, — громко сказал я. — Он поедает маленькие потерянные моменты жизни, которые не поддаются учету. Но сейчас он работает исключительно за деньги. Большие деньги. При нем всегда экспедиционный врач, но не следует рассчитывать, что он окажется под рукой, когда нужен.

— Это все, о ком мне известно, — сказал Жюльен. — Кто-то еще есть?

— А вот с этого момента все становится немного рискованнее, — осторожно начал я. — По-моему, мне известен кое-кто Сверху, кто может оказать мне услугу. Так что… я планирую призвать ангела из Рая.

Вряд ли когда-либо в жизни мне доводилось видеть настолько потрясенные лица. Глаза Мертвеца натурально вылезли из орбит, а лицо Жюльена Адвенто стало бледным, как у Мертвеца. Оба попытались что-то сказать, но из-за дрожащих губ не смогли вымолвить ни слова.

— Это на самом деле не сильно отличается от вызова демона, — быстро заговорил я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — Принцип тот же, только наоборот. Вот почему мне нужны вы оба, чтобы мой план заработал. Мертвец — чтобы помочь мне отправить мое послание за пределы плана бытия живых, а Жюльен — чтобы помочь мне связаться со Священным Судом. У тебя двойственная природа Мертвец, — ты одновременно и мертв, — и этой двусмысленностью я могу воспользоваться, чтобы проложить себе путь через большинство обычных преград. Жюльен, вы создали средство, чтобы отделять друг от друга лучшие и худшие качества человека. В тебе, конечно, собраны лучшие, — и ты стал героем, чистой душой. Или, по крайней мере, настолько близко к этому, насколько это возможно на Темной Стороне. Чистота твоего духа поможет моему посланию добраться по адресу. Теоретически.

— И это все? — смог сказать Мертвец, когда, наконец, снова обрел дар речи. — Это и есть твой чудесный план? Ты был прав, мне он не нравится. Я даже пойду дальше и скажу, что я ненавижуего! Джон, ты сошел с ума? Я даже не могу подсчитать все случаи, где могут возникнуть ужасные ошибки. Вас с Жюльеном могут убить, меня… ну, я не до конца представляю, что может случиться со мной, но готов спорить на любые деньги, что мне будет очень, очень плохо! Скорее всего, я лишусь одного из своих состояний… Слушай, ты же не можешь просто постучать в ворота Святого Петра Ворота спроса и потребовать, чтобы он послал ангела поговорить с тобой! Все мы, в конце концов, закончим соляными столпами, вот это я знаю…

— На сей раз я полностью согласен с Мертвецом, — сказал Жюльен, сурово глядя на меня. — Если мы призовем ангела, — и, пожалуйста, обратите внимание на слово если, — то, что мы получим, будет реальным. Божий посланник в торжестве всей своей силы и великолепия. Это не те ослабленные, ограниченные подобия, которые, как правило, и появляются на Темной Стороне. А ведь именно ты лучше всех должен помнить, сколько вреда и человеческих жертв принесло появление таких ослабленных сил во время войны ангелов в прошлом году. Часть городских кварталов все еще отстраивают заново. Если мы призовем сюда пдлинного, что помешает ему стареть нас в пыль по своей прихоти?

— Во-первых, ангел будет находиться внутри защитного круга, как демон. Во-вторых, присутствие тебя и Мертвеца существенно усилит щиты. Вот почему я ждал, когда вы оба ко мне присоединитесь, прежде чем пытаться что-то делать. Это… да, скорее всего, на тот случай, если что-то пойдет не так. Призыв немного напоминает рыбалку — никогда нельзя быть уверенным, что вытянешь — кильку или акулу-убийцу. В последний раз, когда я попытался…

— Секунду, — перебил меня Жюльен. — Ты правда уже пытался это сделать это раньше?

— Однажды, когда был намного моложе, — осторожно ответил я. — Когда я на самом деле отчаялся узнать, кем и чем была моя пропавшая мать. Я подумал, что, если кто и знает…

— И что случилось? — спросил Мертвец.

— Ну, знаешь огромную воронку на месте, где раньше был отель «Splendide»?

— Так это был ты? — сказал Жюльен. — Это место все еще радиоактивно!

— Я действительно не хочу об этом говорить об этом, — с максимально возможным достоинством ответил я.

— Верни мне бутылку, — сказал Мертвец. — Не собираюсь отправлядься в Ад на трезвую голову.

— Я по-прежнему не уверен, что мы вообще должны это делать, — сказал Жюльен. — На самом деле, я все еще надеюсь, что все это — какой-то страшный сон, и я скоро проснусь.

— Боже, вы просто пара слабаков! Все будет в порядке. — Я наклонился вперед, стараясь излучать уверенность и надежность. — Сейчас мне нужен особый ангел, и я уверен, что вы оба поймете разницу.

— Не переживай, — успокоил Жюльена Мертвец. — Быть мертвым не так уж плохо. Серьезно, иногда это очень даже спокойно.




Жюльен помог мне убрать разноцветные подушки и коврики, чтобы освободить дощатый пол, пока Мертвец сходил вниз и принес ведро, наполненное кровью Бидла. Он хмуро отдал его мне, бормоча что-то о том, что приберег эту кровь, чтобы наделать позже кровяной колбасы про запас. Я не стал его слушать, заставил Жюльена уколоть палец и добавить несколько капель его крови в ведро, чтобы очистить его содержимое. (Исходя из того, что в его крови еще остались остатки препарата, выделяющего его лучшие элементы). После чего я использовал кровь, чтобы нарисовать очень большой сдерживающий круг, окруженный всеми известными мне защитными символами. На это ушло много времени и вся кровь из ведра.

— Я не могу даже определить часть использованных тобой языков, — признался Жюльен.

— Считай, что тебе повезло, — сказал Мертвец, и я вынужден был согласиться.

Наконец, все было сделано. Выглядело это довольно эффектно, даже с учетом жуткого запаха. Мы втроем сели внутрь второго, меньшего защитного круга, держась за руки, и на этом все закончилось. Никакого пения, ладана, мертвых кур или размахиваний руками. В конце концов, магия, главным образом — это вопрос воли и стремления. Все знаки, которые я так тщательно рисовал, были путями заклинаний, ряд дополнительных предметов должен был привлечь внимание призываемого, а еще несколько служили защитой, чтобы реципиент не мог взять и уничтожить всех нас, если что-то пойдет не так в самый неподходящий момент. Вы бы удивились, узнав, сколько демонов экранировались в эти дни от призывов. Все остальное зависело от меня, Жюльена Адвента и Мертвеца, и нашей общей воли и решимости.

— Что-то происходит, — спустя какое-то время сказал Мертвец. — Я чувствую энергии, формирующиеся вокруг нас. Я Вижу… Вижу открывающиеся пути, разворачивающиеся, как лепестки цветов, уровни реальности, новые уровни, еще и еще… Я Вижу дальше, чем мог когда-либо раньше… и мне это не нравится. Это пугает меня. Это слишком большое…

— Не смотри, — резко ответил я. — Закрой свой Взгляд и укрепи ментальные барьеры. Сосредоточиться на призыве.

— Я чувствую что-то, — сказал Жюльен.

— Не надо.

Мертвец и Жюльен зажмурились, капли пота выступили на их напряженных лицах. Я держал глаза открытыми. Один из нас должен был это сделать, а я больше привык Видеть невидимые миры. Я твердо удреживал на местах свои ментальные щиты. Были вещи, которые никому из нас не позволено видеть, если мы хотим оставаться в бренном мире. Великолепие мерцающих равнин не для смертных. Теперь уже все мы могли почувствовать, как приближается Нечто, из мест, которые мы инстинктивно узнавали, но не могли точно определить. Откудато свыше — во всех смыслах этого слова. Нечто вступало в наш мир, Нечто невероятно большое и сильное, загружая себя в смертную оболочку, чтобы не сжечь все предохранители в наших чисто человеческих умах.

Основной круг взорвался вспышкой сверкающего света, и мы втроем закричали и отвернулись, когда возник ангел, источая свет, слишком яркий, чтобы смотреть на него. Нам удалось ухватить уголками слезящихся глаз лишь краткие проблески. По форме он напоминал человека из чистого света, чистой энергии, чистой магии, с ощущением широких крыльев за его спиной. Одно лишь пребывание рядом с ним заставляло чувствовать себя маленькими и незначительными, простым и неразвитым — как рисунок мелом рядом с Моной Лизой. Ангел разглядывал нас, и его внимание окутывало нас Божьей десницей с легкой примесью милосердия и сострадания.

— Привет, — я заставил себя говорить. — Рад, что ты смогла заскочить. Это ты, Сладкая Отрава?

— Я не пользуюсь больше этим именем, — раздался Голос, подобный грому, у меня в голове. Мы втроем застонали вслух, когда слова ангела наполнили наши разумы. — Мне вернули мое прежнее имя. Отчати, благодаря тебе, Джон Тэйлор. Я знаю, что ты хочешь. Нам все известно. Это часть инструкции. И да, я помогу тебе, но только в этот раз. За то, что ты сделал, для меня и моего возлюбленного. Но пойми, Джон Тэйлор, хотя я и могу отправить тебя в будущее, возвращение назад снова будет твоей личной проблемой.

— Вы можете помочь нам против Лилит и ее последователей? — спросил Жюльен Адвент. Он и вправду мог, не отводя глаз, смотреть на ангела больше, чем считаные секунды. Наверное, его душа и в самом деле чиста. — Вам должно быть известно, что она делает, что планирует сделать.

— Да. Мы знаем. Но Раю и Аду запрещено напрямую вмешиваться в дела Темной Стороны. Кое-кто из низших чинов Сверху и Снизу попытался самовольно вступиться, и были, на свою беду, уничтожены. Лилит специально создавала Темную Сторону так, чтобы ослабить любого духовного посланника, вступившего в нее. Поэтому любые дальнейшие вмешательства были запрещены там, где принимаются все подобные решения. В Священном Суде. Лишь сама Темная Сторона спасет себя, если сможет. Я обошла правила, чтобы помочь тебе, Джон Тэйлор, но больше это не повторится. Удачи. И не звони больше по этому номеру.

Я понял, на что она намекала. Она пыталась сказать мне, что нужно покончить со всем этим до того, как ее вернут назад. Поэтому я запустил свой дар и сфокусировал Взгляд на всех потоках времени, расходящиеся из этого места, этого момент, этого решения. Я мог видеть лишь ближайшие варианты, но даже так лавина образов почти захлестнула меня. Я еще сузил свой взор, разыскавая в потоках тот единственный путь, который ведет к моим Врагам. Ближайшие варианты будущего вспыхивали вокруг меня. Я видел, смерть моих друзей, сражающихся с Лилит и ее людьми. Я видел разные версии того, как я сам, или они, или все мы вместе погибали в боях с Лилит, снова и снова. Я видел, как мои друзья поддерживают Лилит, в то время как я возглавляю коалицию против нее, состоящую из тех, кто некогда был моими врагами, и все мы снова умираем. Я видел самого себя, измученного настолько, что невозможно было узнать, сидящего у ног своей матери, с улыбкой созерцающей гору черепов, в то время как монстры танцевали на фоне зарева от горящих зданий.

Со всех сторон напирали версии будущего — версии другой, странной, чуждой Темной Стороны. Я видел нечеловеческие конструкции, которые могли быть зданиями, с горевшими на них неестественными огнями, а на колеблющихся улицах шатались и мяукали невообразимые существа. Я видел огромные пещерные образования, округлые структуры с органическим блеском, где повсюду ползали гигантские насекомые. Я даже мельком заметил версию плотоядных джунглей, которые я ненадолго посетил в Прошлом, с деревьями из мяса и лианами из висячих кишок, где шипящие розы буйствовали на развалинах давно заброшенных городов. Я приложил все усилия, чтобы сфокусировать мой дар, отбрасывая в сторону все неподходящие варианты, пока не нашел то, что искал: темное и опустошенное будущее, ставшее домом для моих Врагов.

И как только я сосредоточился на этом ужасном месте, ангел вырвал меня из Настоящего и послал меня в стремительный полет вперед во Времени. Мир вокруг меня ускорился, Время летело с невероятной скоростью. Дни становились месяцами игодами, скапливаясь позади меня. Я видел упадок Темной Стороны, ее величественные здания, лежащие в развалинах, раасыпавшись, как песочные замки на пути наступающего прилива. Я видел, как в ночном небе взорвалась огромная луна, а ее осколки сыпались, как огненные метеоры. И я видел, как исчезают звезды, одна за другой.

Вокруг были Голоса, рычащие, бормочущие и воющие из-за пределов Времени. Странные мистические Сущности, говорили все разом на нечеловеческом языке, пока, наконец, я не понял сути. Постепенно Голоса осознали мое присутствие и начали уговаривать, предупреждать и угрожать. По-моему, они боялись меня. Я запретил себе их слушать, заставляя себя сосредоточиться только на своей цели, пока, наконец, Время снова резко не встало, и я выпал в мрачное будущее, в котором уже бывал. В тупике Темной Стороны, а может, и истории в целом.

И все это по моей вине.




Глава седьмая. ТЕМНАЯ НОЧЬ


Все было даже хуже, чем мне запомнилось. Ночь — темная, как отчаяние, холодная, как отказ любовника, безмолвная, как могила. Куда ни глянь, всюду были руины и развалины, здесь сровняли с землей или сожгли целые районы. Как будто по Темной Стороне пронесся чудовищный шторм, снося все, чего он качался. Вот только у этого шторма было имя. Я посмотрел вверх, в ночное небо, в котором не было луны, лишь разрозненная горстка звезды. Конец света, конец жизни, конец надежды. И все из-за меня.

Холодный воздух с неприятным привкусом обжигал легкие, холодный настолько, что онемели даже мысли. Вокруг, насколько видел глаз, были лишь огрызки и пустые оболочки, оставшиеся от некогда гордых, высоких зданий. Разрушенная кирпичная кладка, битый камень со следами копоти от старых пожаров, окна без стекол и пустые дверные проемы, похожие на распахнутые пасти или зияющие раны. Улицы полны останков заброшенных и сожженных автомобилей вместе с кучами мусора и отбросов. И теней, теней повсюду. Я никогда не знал, что Темная Сторона настолько темна без своего яркого неона, без кричащего блеска своих толп. Даже у света здесь был глубокий фиолетовый оттенок, как будто сама ночь была в синяках.

И все же я не был один. Я что-то слышал, какие-то смутные звуки в отдалении. Что-то большое продиралось сквозь пустую улицу. Я поглубже засунул руки в карманы, сгорбился от холода и пошел на разведку. Это — моя работа. Любопытство убило кошку, а удовлетворение вернуло обратно. Я осторожно пробирался по темным улицам, лавируя между обломками. Я заглядывал в останки автомобилей, мимо которых проходил, но там никого не было. Густая пыль взлетала от каждого моего шага только затем, чтобы сразу упасть обратно. Не было ни единого порыва ветра. Холодный воздух был неподвижным и безжизненным. По мере моего приближения звуки усиливались. И они раздавались с нескольких сторон. Я вспомнил гигантских мутировавших насекомых из моего последнего визита, и пошел медленнее и тише. Пока, наконец, не вышел на край большой открытой площади, но когда увидел, что там разгуливает, то отпрянул в самую темную и глубокую тень, которую только смог найти, и затаил дыхание, стараясь не выдать ни малейшего следа своего присутствия.

Это, шатаясь, брело через площадь, и с каждым шагом от его веса тресклась земля, — огромное, раздутое, похожее на ожившую раковую опухоль, покрытое красно-фиолетовыми разводами, с рядами заплывших глаз и истекающих гноем ртов. Оно передвигалось на высоких ходулеобразных ногах, которые когда-то, наверное, были просто костями ног. Оно резко замерло, когда что-то еще вышли на площадь с другой стороны. Что-то высокое и неясное, состоящее из неестественного сияния. Это что-то кинулось вперед внезапными рывками и толчками, искрясь и брызжа энергией, с молниями, ударяющими в любой металлический премет неподалеку. Оба чудовища ревели и визжали друг на друга жуткими голосами, как два огромных зверя, спорящих за территорию.

Ужасный шум привлек других. Они выскакивали из боковых улиц и остовов разрушенных зданий, огромные монстры, которые никогда бы не выжили и не добились процветания в здоровом и разумном мире. Они огрызались и рычали друг на друга, топали, извивались и вставали на дыбы с оскаленными зубастыми пастями. Что-то большое и отвратительное, со слишком большим количеством когтистых рук осторожно кружило вокруг другого, с длинным, покрытыми шрамами панцирем, истекающим слизью. Оно замахало в воздухе длинными зазубренными когтями, когда новое нечто, смахивающее на массивный раздавленный перезревший фрукт размером с автобус, проложило себе путь через площадь, оставляя след из дымящейся кислоты, разъедавшей камень.

Все их движения были внезапными, непредсказуемыми и беспокойными. Их ужасные вопли болезненно воспринимались человеческим слухом. Они бросались друг на друга или в пустоту, или сталкивались лбами, как олени во время гона. В их движениях и действиях не было здравого смысла. Стоило лишь немного понаблюдать за ними, чтобы понять, что их разум разрушен, а дух сломлен этим ужасным местом, этим концом всего. Они выглядели так, словно были больны, гнили и разлагались изнутри, умирали с каждой минутой.

Я знал, кто это. Кто это должен быть. Этих уродливое, искаженное нечто — все, что осталось от детей Лилит, последних Сил и Сущностей, призванных ею на Улице Богов, чтобы следовать за ней. Лишенные своего могущества и великолепия, мутировавшие и сошедшие с ума. Я медленно попятился — подальше от площади, от них и от мира, который сделал я. Но один из них все равно меня нашел.

Сначала я решил, что это просто еще одна глубокая тень, падающая от необычно высокой стеной, оставшейся от здания, но потом она шевельнулась, качнулась на на улицу, преграждая мне дорогу. Оно встало передо мной, похожее на массивного черного слизня высотой с дом, широкое, как вестибюль, состоящий из ожившей тьмы. Это не блестело и не отражало свет, у него не было никаких отличительных признаков, казалось, свет падает на него, как в бездну. У него не было глаз, но оно меня видело. Оно знало, что я здесь, и ненавидело меня. Я физически чувствовал его ненависть, разливающуюся в воздухе. Ненависть без причины, личности или даже разума.

Я осторожно шагнул назад, и оно последовало за мной. Я остановился, и оно — тоже. Кроме ненависти в воздухе поступенно появлялось что-то еще. Оно было голодно. Я повернулся и побежал, лавируя между кучами мусора на улицах, а за мной шел Зверь. Я бежал неосторожно, безумно рискуя ногами, не заботясь, куда наступить. Я выбирал самые узкие улицы и мчался по боковым ответвлениям, но оно неустанно было у меня за спиной, проламываясь сквозь стены разрушенных зданий, не замедляясь и не сворачивая с пути. Его туша проникала сквозь материальный мир, словно тот был сделан из бумаги, а падающая кладка отскакивала, не причиняя вреда, от его темной шкуры. Поднялись густые облака пыли, заставлявшие меня закашляться. Я был быстрее и маневреннее, но оно был неумолимо. И, наконец, загнало меня в угол.

Я свернул не туда и оказался в переулке, заблокированном грудой машин. Слишком высокой, чтобы влезть на нее, и без прохода, чтобы обойти. С одной стороны ее была дверь. Я схватился за медную ручку, и она осталась у меня в руке, вырвавшись из гнилого дерева. Я пнул дверь, и она поглотила мою ногу, как губчатый гриб. Я вытащил ногу и обернулся, но там уже возвышался большой черный слизень, перекрывший улицу. Я наклонился, с трудом переводя дыхание и выкашливая пыль из легких. У меня с собой не было ничего, что могло бы момочь оделеть монстра, ни хитростей, ни магии, ни приспособлений для побега. Я начал запускать свой дар, надеясь, что он поможет мне выбраться, когда черный слизень двинулся врперед, вдребезги разбивая мою концентрацию.

Вблизи оно пахло рассолом или морем. Чем-то, что должно быть навеки скрыто на дне самого глубокого океана. Оно нависло надо мной, невероятно огромное, а затем остановилось, как будто… рассматривая меня. Я мог бы протянуть руку и коснуться его, я бы лучше опустил голую руку в чан с кислотой. Потом медленно на гладкой черной поверхности Зверя стало возникать отражение, обращенное ко мне лицом, фокусируясь, как старое фото, или старая память. Мое изображение. Зверь помнил меня. Медленные волны пробежали вдоль черной шкуры, наращивая скорость, он качнулся назад, возвращаясь на дорогу, по которой прибыл сюда, пока, наконец, не исчез в ночи.

Он знал меня. И боялся.

Я опустился на какие-то обломки, пытаясь отдышаться. Я чувствовал, как молотом колотится сердце и дрожат руки. Именно в такие моменты я жалею, что не курю. Но в конце концов мое хладнокровие вернулось, и я огляделся по сторонам. Я понятия не имел, где нахожусь. Все ориентиры исчезли, уничтоженные беспорядком и разрухой. Везде и всюду. Цивилизация пришла и ушла, и лишь монстры крадутся по старым лондонским улицам. Внезапно я вздрогнул. Здесь, в конце мира, было очень холодно. Но по прежнему оставалась работа, которую нужно сделать. Нет покоя грешникам. Я поднялся на ноги, похлопал онемевшими руками и запустил свой дар. Здесь нечего было Видеть. Невидимый мир такой же мертвый и исчезнувший, как и все остальное. Но когда я сосредоточился, мне понадобилось всего мгновение, чтобы найти логово своих Врагов. Их свет был слабый и мерцающий, но все-таки он сиял, как маяк в этой темнейшей из ночей. Я закрыл свой дар и отправился в указанном им направлении. Это было рядом.

Я предпочел держаться подальше от Зверей. А может они держались от меня подальше. Так или иначе, ничто не пересекло моего пути, пока я добирался к убежищу своих Врагов. И снова оно выглядел точно таким, каким я его запомнил. Потрескавшаяся, обветшалая многоэтажка, ничем не отличающаяся от других таких же сгнивших домов. За закрытыми ставнями не было видно ни огонька, но я чувствовал внутри свет и жизнь, спрятавшуюся и забаррикадировавшуюся от чудовищ ночи. Я медленно и осторожно приближался, используя свой дар лишь настолько, чтобы увидеть скрытые щиты и магические мины-ловушки, перекрывающие все возможные подходы к дому. Большинство из них меня не Видели, но, что удивительно, все они активировались нечеловеческими энергиями. Ни одна из них не сработает, даже если я пойду прямо сквозь них. Возможно, больше не было никаких оснований ожидать визитеров — людей. А может, просто была необходимость вернуться в дом в любой момент. Наружная дверь даже не была заперта.

Я вошел внутрь и молча двинулся сквозь темноту и напряжения разрушенного дома. Мои глаза уже привыкли к темноте конца мира, но внутри по-прежнему было трудно что-нибудь увидеть. Я коснулся ближайшей стены, пытаясь опереться, и штукатурка от моего прикосновения осыпалась пылью. Я вслушался в тишину, и, наконец, впервые уловил слабые отзвуки в конце коридора, в котором я стоял. Я приблизился к двери, замаскированной в стене. Она тоже не была заперта. Я проскользнул в дверь, и впервые увидел свет, настоящий свет. Я остановился, чтобы привыкли глаза. Масляно- желтый свет сочился вокруг еще одной двери в стене напротив. Он выглядел теплым и успокаивающим. Он был живым. Я подкрался к двери, которая была слегка приоткрыта, и, подтолкнув ее еще на несколько дюймов, заглянул внутрь. Там были мои Враги, такие же, какими я видел их и раньше, в своем видении.

На открытом огне жарился огромный кусок мяса неизвестного происхождения, медленно поворачиваясь на грубом металлическом штыре. Все сидели вокруг на корточках, крайне заинтересованные, даже не подозревая о моем присутствии. Такие знакомые имена и лица. Джессика Сорроу, Ларри Забвение, Граф Видео, Король Шкур, Энни Скотобойня. Все они — серьезные игроки и даже Силы своего времени, — сейчас далеки от того, кем они когда-то были. Они сбились в кучу, как для общения и близости, так и от холода, который просачивался даже в тайник. Все они — маленькие и оборванные, а страх и безнадежность глубоко врезались в их костлявые, истощенные лица.

Джессика Сорроу, больше не грозная Неверующая, почти невыносимо напоминала человека и была такой уязвимой, сидя, скрестив ноги, перед жаровней, так близко к пламени, как только было можно, чтобы не обжечься. Костлявыми руками она обнимала древнего игрушечного мишку, прижимая его к своей сморщенной груди. Она была одета в потрепанные черные кожаные куртку и штаны, очень напоминавшие те, которые всегда носила Сьюзи.

Рядом с ней сидел Ларри Забвение, мертвый детектив. Преданный и убитый единственной женщиной, которую он действительно любил, восставший из мертвых в виде зомби, выживший и сейчас, когда скорее всего не должен был, потому что не может умереть снова. Сквозь лохмотья, оставшиеся от дорогого костюма, просвечивала его смертельно бледная плоть. В отличие от других, он не выглядел уставшим или проигравшим. Он выглядел просто злым.

Граф Видео был не в себе. Его одежда состояла лишь из коллекции кожаных ремешков. Он лишился своей кожи во время войны ангелов. После войны коже ему вернули обратно, но в местах, куда ее вновь пришили, она сморщилась и болталась. Тяжелые черные скобы удерживали его части тела вместе. Вживленные в его плоть кремниевые узлы и магические схемы являлись нейротехнологией, питавшей его двоичную магию. Плазменные огни пробегали по его иссохшему телу, и облако странной энергии бросало нездоровый отсвет на его дергающееся лицо.

Король Шкур здесь был обычным человеком, лишенным своей колдовской силы. В мое время он мог убивать словом и порабощать взглядом, но не здесь и не сейчас. От него остались кожа да кости, а взгляд стал далеким и туманным. В густом меху длинной шубы с вырванными клочьями прятались магические предметы на на спутанных серебряных цепочках. Он раскачивался взад и вперед, возможно, затерялся в воспоминаниях о лучших времен, потому что память — это все, что у него осталось.

И, наконец, Энни Скотобойня, убийца и обольстительница, секретный агент и мошенник, которую восхваляли, боялись и проклинали в дюжине государств. Она была наряжена в остатки длинного темно-красного вечернего платья с открытой спиной. Между лопаток были хорошо видны тайнственные знаки, врезанные глубоко в плоть. Ее всегда было очень трудно убить, хотя многие пытались, зачастую — по серьезным причинам. Все так же шесть футов и два дюйма сплошных мускулов, но в лице что мало осталось от ее прежнего поразительного обаяния. Она выглядела… уменьшившейся. Побитой.




В конце концов я решился и заявил о своем присутствии вежливым кашлем, все они резко обернулись, с трудом поднимаясь на ноги, но готовые к бою. Их глаза широко раскрылись, а челюсти отпали, когда они узнали меня, после чего Король Шкур расплакался, как обиженный ребенок и убежал, усевшись в углу, напуганный и дрожащий. Лицо Графа Видео исказилось от ярости, и энергии с новой силой затрещали вокруг него, вызванные к жизни его нейротехнологией.

— Не надо! — быстро сказал я. — Я защищен! И я имею в виду серьезную защиту, высшей магией. А то, у чего хватит силы пробить мои щиты, почти наверняка привлечет внимание Зверей снаружи. Ведь никто из нас этого не хочет, верно?

Энни Скотобойня выглядела растерянной, держа в каждой руке по светящемуся кинжалу, и после напряженной паузы Ларри Забвение шагнул вперед и положил ладони на ее руку и руку Графа Видео. Оба неохотно кивнули и отступили. Ларри Забвение холодно изучал меняпосмотрел на меня холодно.

— Я не вижу никаких защит…

Я усмехнулся. — Конечно, нет. Настолько они хороши.

Я блефовал, но они об этом не знали. И они не станут подвергать риску свое убежище.

— Джон Тэйлор, — медленно произнес Ларри. — Как получилось, что ты здесь? Тоже вернулся из мертвых?

— Путешествие во времени, — бодро ответил я. — Для меня Лилит только что появилась. Война еще не началась. Я здесь в поисках ответов и совета.

— Позволь мне убить его, — сказал Граф Видео. — Он должен умереть. За то, что он сделал, он должен умереть!

— Да, — сказал Ларри. — Но не сейчас. И не здесь.

Энни снова усадила Графа к огню. Король Шкур так же дрожал в своем углу, в увеличивающейся луже мочи, по-детски заливаясь плачем. Больно было видеть его таким. Я никогда не любил его, но всегда уважал. Энни Скотобойня и Джессика Сорроу стояли передо мной, по бокам Ларри Забвения. Они смотрели на меня, как на привидение, ужасный призрак на празднике, какое-то древнее зло из их худшие кошмары. А может, именно этим я и был.

— Мой брат Томми сражался на твоей стороне, — в конце концов сказал Ларри. — В великой Войне против Лилит. Он доверял тебе, хотя у него и не было причин для этого. И когда они свалили его, ты просто стоял и смотрел, как он умирает, и ничего не сделал, чтобы помочь.

Я беспомощно развел руками.

— Вы судите меня за то, чего я еще даже не совершил. И, может быть, никогда не сделаю… Именно поэтому я здесь. Мне нужно, чтобы вы мне сказали, что я должен сделать, чтобы предотвратить все происходящее. Они таращились на меня, не впечатленные. Я шагнул вперед. Когда имеешь дело с Врагами, главное — это доверие или, по крайней мере, зарождение его. Я махнул рукой в сторону мяса на огне. Воняло оно жутко. — Вы, кажется, готовите ужин. Вы не против, если я присоединюсь к вам? Нет ничего лучше для нагуливания аппетита, чем попытка избежать Апокалипсиса. Что у нас сегодня?

Ларри фыркнул и, вопреки желанию, улыбнулся.

— Это… один из детей Лилит. Лучшее из того, что осталось из пищи в эти дни. Не считая тел. После войны осталось много мертвых людей, но мы не опустились до каннибализма. Пока. Да, они по-прежнему лежат вокруг, спустя десятилетия после окончания Войны. Как видишь, больше ничего не разлагается. За исключением зданий. В последние дни сражения с твоей матерью были освобождены всевозможные странные энергии. И теперь все естественные процессы… вышли из строя. Жизнь теперь диктует новые правила. Иногда потребность в пище или воде не возникает у нас дни, а то и недели. И мы не спим. Плохие сны сейчас могут оживать.

— Стало трудно вести счет времени, — голос Джессики был, как у удивленного ребенка. — Здесь нет способов его измерить, как ты видишь. Дня нет, ночь не кончается никогда, а часы не работают, хотя с ними все в порядке. Наверное, вы с Лилит сломали Время, во время Войны… — Она по-птичьи склонила голову набок, по-прежнему устремив на меня прямой, немигающий взгляд. — Откуда ты знал, где нас найти?

— Мой дар я. И небольшая помощь ангела.

Она скривила губы. — Ты всегда вращался в высоких кругах, Джон.

— Ад и Рай бросили нас, — резко сказала Энни Скотобойня. — Не осталось ничего, чтобы бороться, и никого. Ты знаешь, кто мы? Почему мы остаемся вместе? Почему мы по-прежнему боремся за выживание, в этом худшем из всех возможных миров?

— Да, — ответил я. Во рту внезапно пересохло. — Вы — мои Враги. Вы пытались убить меня с тех пор, как я родился, нанося удары назад во Времени, чтобы убить меня прежде, чем я сделаю… что бы я там ни делал, что приведет к разрушению Темной Стороны.

— И мира, — ровно добавилЛарри. — Вряд ли это только Лондон. Больше нет ничего.

— Мы должны были это сделать, — сказала Джессика. — Не было…

— О, пожалуйста! — не выдержал я. — Не смей говорить «Не было ничего личного»! Вы и ваши Косильщики преследовали меня всю мою жизнь! Я никогда не чувствовал себя в безопасности, не чувствовал себя защищенным, потому что не знал, когда появятся ваши чертовы убийцы, — внезапно, из ниоткуда, убивая всех на своем пути, чтобы только достать меня! Вы превратили мою жизнь в сущий Ад!

— Ты превратил мир в сущий Ад, — сказал Граф Видео. — Все, что сделали мы, оправдывается тем, что сделал ты.

— Я пока еще ничего не сделал!

— Но сделаешь, Джон, — сказала Джессика. — Ты сделаешь.

Я заставила себя сдержаться. Я здесь ради их помощи. И остался еще один вопрос, который я не задал. О том, что я должен был знать.

— Где Сьюзи? Где моя Сьюзи Дробовик?

Ларри выглядел слегка удивленным. — Ты ожидал увидеть ее здесь?

— Она пыталась убить меня, — сказал я. Слова ранили, но я выдавил их из себя. — Она сказала мне, что она — одна из вас. Вот почему я сквозь Время пришел сюда за информацией. Будущее не вырублено из камня. Этого произойти не должно. Расскажите мне, что вам известно. То, что знаете только вы.

— Она сама захотела быть превращенной в одного из наших убийц, — сказал Ларри. — Ты знаешь, что она добровольно решила стать тем… во что мы ее переделали?

— Да. Она мне рассказала. У нас больше нет секретов друг от друга.

Джессика крепко обняла своего мишку, положив подбородок на его потрепанную голову. — Она так никогда и не вернулась. Мы предполагали, что ты убил ее, как и всех других наших агентов. Что с ней случилось, Джон?

— Мерлин оторвал ее руку, — твердо сказал я. — Ту, с приделанным Говорящим Пистолетом. Потом она исчезла. Когда я видел ее последний раз, она была жива. Я надеялся… что она вернулась сюда.

— Нет, — ответила Энни. — Мы ее не видели. Мы вынуждены предположить, что она для нас потеряна. Еще одна смерть на твоей совести, сын Лилит.

— У него нет совести, — сказал Граф Видео. — Он не человек. Не настоящий. Откуда у него человеческие чувства?

— Во мне хватило человеческого, чтобы пройти вашу защиту, — сказал я.

— Значит, нам придется ее усилить, — сказал Ларри.

Я посмотрел на Джессику. — Смотрю, твой мишка по-прежнему с тобой.

— Да, — ответила она. — Ты нашел его для меня. Я помню это. Он вернул меня к жизни и здравому смыслу.

— Рад, что смог помочь.

Она медленно покачала головой. — А я нет. Мне было бы проще перенести этот мир, будь я безумной. В безопасности безумия.

— Что ж, — сказал я. — Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

— Особенно на Темной Стороне, — добавила она.

И нам обоим удалось слабо улыбнуться, только между нами.

— Итак, — сказал я, глядя на окружающих, — это конец мира, и все это — моя вина. А теперь скажите, почему. Расскажите мне, что случилось.

— Ты сам это начал, — начал рассказ Ларри Забвение. — Когда вернулся на Темную Сторону после пятилетнего отсутствия. Никто даже не мог этого предположить. Мы приложили массу усилий, чтобы организовать события, заставившие тебя бежать — действовали тайно, всегда через агентов, которые даже не знали, кому служат. Потребовалось немало наших сил и власти, но, учитывая, отсутствие успехов в покушениях на твое убийство… мы были готовы попробовать что-нибудь еще. Предполагалось, что ты будешь травмирован настолько, что сбежишь в Лондон, в обычный мир, и никогда не вернешься. Мы были полностью уверены, что наконец-то добились успеха. Но здесь ничего не изменилось, и когда Энни расследовала, почему, у нее бало видение твоего возвращения, не смотря ни на что. Тогда мы использовали существо, притворившееся домом на Блэйстон-Стрит, и установили для тебя ловушку. Если ты собиралсяе вернуться на Темную Сторону, мы хотели, чтобы это было на наших условиях.

— Но если бы не было дома, я бы никогда не вернулся, — сказал я.

— Может быть, — сказала Джессика. — Вмешательство во Время дело неопределенное. Иногда мне кажется, что вся вселенная построена на иронии. Вмешавшись, мы создали семя собственной гибели. Тебе еще не хочется плеваться?

— И когда ты вернулся, события развивались с предсказуемой неизбежностью, — сказала Энни Скотобойня. — Настаивая на поисках истины о своей матери, хотя все тебя от этого отговаривали, ты создал целую цепь событий, которые и привели к Войне между твоими и ее силами. Сражаясь за Темную Сторону, вы вдвоем ее уничтожили, как две собаки с одной костью, потому что ни один из вас не позволил бы другому ее контролировать. Что же касается тебя, то ты высосал всю жизнь из мира, осушив его и подпитывая все большую и большую магии для твоей драгоценной Войны.

— Ты разбрасывался своими людьми, — продолжал Ларри. — Бросая их в бой, снова и снова. Для вас двоих ничего не имело значения, кроме победы. И так Война продолжалась, пока у вас не закончились людей, чтобы воевать, и не осталось никого, кроме тебя и Лилит.

— Вы убили друг друга, — сказал Граф Видео, по-прежнему глядя в огонь. — Используя Говорящий Пистолет. Но к тому времени было уже слишком поздно. Дело было сделано.

— Вот почему мы достали Пистолет и вживили его Сьюзи, — сказала Джессика. — Даже не смотря на то, что эта процедура почти уничтожила нас. Потому что мы были уверены, что он был тем самым оружием, которое тебя уничтожит. Она кричала, как проклятая, когда мы встраивали Пистолет, но она ни разу не дрогнула. Бедная Сьюзи. Отважная Сьюзи.

Вдруг все мы резко обернулись и замолчали, услышав, как чье-то невероятно огромное и тяжело тело волочится снаружи. Мы все замерли неподвижно, прислушиваясь. Даже Король Шкур прекратил скулить в своем углу. От каждого движения дом сотрясался до основания, затем звуки отодвинулись, исчезая в ночи. Все медленно расслабились. Неудивительно, что мои Враги настолько ослабли. Вынужденные жить так жить постоянно, всегда в страхе, никогда не зная, когда их могут обнаружить и убить… На самом деле, немного отличий от жизни, которую они приготовили для меня. Но вряд ли я реально почувствовал месть или удовлетворение. Никто не должен так жить.

— Все, что осталось от Человечества сейчас, — продолжила Джессика, — это небольшие группы, типа нашей. Те, кто выжил в Войну, скрывшись, как испуганные мыши в норках. Мы по-прежнему прячемся, ждем, выживаем, делаем, что можем. Надеясь… на чудо. Но мы уже несколько месяцев не получали никаких известий от других групп, и когда мы взываем, не отвечает никто. Так что, возможно… мы — это все, что осталось. Последний Редут Человечества, возлагающий последние надежды на смерть одного человека.

— Кто бы мог подумать, что такие, как мы, могут быть последней надеждой Человечества, — печально произнес Король Шкур из своего угла.

Все мы посмотрели на него, ожидая дальнейшего, но он больше ничего не сказал. Он по-прежнему не смотрел на меня. Но, по крайней мере, он перестал плакать.

— Единственные оставшиеся в живых снаружи — это последние остатки детей Лилит, — сказал Ларри Забвение. — Мутировавшие, чудовищные и совершенно безумные. Скитаются в развалинах, убивают все, что находят, в том числе и друг друга. Я иногда задаюсь вопросом, знают ли они, что Война закончилась. Они долго не протянут. Энергии, освобожденные во время Войны тобой и твоей матерью, по-прежнему наполняют ночь, изменяя все. Скоро всех их не станет… так же, как и нас, и то, что осталось от мира, будет принадлежать насекомым.

— Но теперь я здесь, — решительно заявил я. — Мы поговорили, и это изменит все.

— Правда? — спросила Джессика.

— Да, — ответил я. — Я должен в это верить. И вы тоже. Это наша единственная надежда. Единственная надежда человечества. Используйте свою могущество. Отправьте меня назад, в Прошлое, во время, из которого я пришел. Я обещаю, что найду способ остановить Лилит бех вовлечения армии. Не будет никакой Войны, вызвавшей все это.

— Вы хочешь, чтобы мы тебе поверили? — спросил Граф Видео. — Поверили человеку, который всех нас отправил в Ад?

— Почему мы должны верить в тебя? — это был Ларри. — Почему мы должны верить тебе, Джон Тэйлор, сын Лилит?

— Потому что твой брат Томми верил, — ответил я. — Даже имея веские причины не делать этого.

Граф Видео резко вскочил на ноги, повернувшись лицом ко мне. — Мы можем убить тебя, — сказал он. — Сейчас ты, наконец, здесь, в наших руках. Мы можем тебя убить, даже если это будет означать смерть для всех нас. Может, это того стоит, зная, что ты мертв. Тогда, возможно, мы все могли бы покоиться с миром.

— Вы хотите отомстить или остановить Войну? — спросил я. — Если я умру, здесь и сейчас, кто остановит Лилит? Вы должны знать, что она планирует переделать Темную Сторону по собственному представлению, убить всех, кто выступает против нее, и переделать Человечество во что-то более сговорчивое — чтобы служило ей до конца своих дней. Я предпочитаю лучше умереть. Я — это ваш единственный шанс остановить Лилит. Остановить все это. Если я смогу найти способ, чтобы свалить ее без Войны… это должно быть важнее мести. Разве не так?

В конце концов, им понадобилось около десяти минут на споры, прежде чем неохотно согласиться. Энни Скотобойня вскрыла вену на своей руку и кровью нарисовала на полу пентаграмму, пока остальные совместными усилиями готовили силы, оставшиеся в их распоряжении. Джессика Сорроу использовала своего игрушечного мишку в качестве точки сосредоточения правильного места и времени. Граф Видео совершал пассы руками, оставляя в воздухе следы искрящейся энергии, сплетая воедино научную теорию и бинарную магию, а его нейротехнологии искрили и брызгали на морщинистой коже. Король Шкур, прямой и гордый, делал то, для чего был рожден, призывая мощную магию древними Словами Власти. А Ларри Забвение принимал все в свое неживое и немертвое тело, ставшее каналом для ужасных энергий, пробужденных ими, принимая на себя все кары, чтобы остальные могли сосредоточиться на Работе.

Энни Скотобойня резко махнула окровавленной рукой, и я шагнул в пентаграмму. Последним взмахом она замкнула узор, и пентаграмма вспыхнула. Ее алые линии пентакль сияли от могущества, и мир за ее пределами начал тускнеть и и терять вещественность.

И в этот момент Король Шкур поднял голову, глаза на его лице стали огромными.

— Они здесь! — воскликнул он. — Они прошли сюда за Тэйлором! Они прорвали нашу оборону, а мы были так заняты Тэйлором, что даже не заметили! Они здесь!

Монстры ворвались, проломив разом все стены. Огромные грубые фигуры с жаждущими взглядами и слюнявыми пастями. Длинные когти многопалых рук вспарывали камень, кирпич и штукатурку, а что-то темное и жилистое пробивало дыру в потолке. Пол под нашими ногами подпрыгнул, и в нем открылся провал, похожий на огромный глаз, глядящий из расширяющейся бездны. Мои Враги не обращали ни на кого внимания, сконцентрировавшись на Работе, чтобы отправить меня назад во Времени. Шипастое щупальце выстрелило из потолка и обвилось вокруг Графа Видео. Кровь хлынула из его рта, когда лопнули его ребра, но он продолжал бороться, произнося последние Слова Власти. Костяной шип пронзил Энни Скотобойню, выворачивая внутренности, но она продолжала стоять.

Я растаял, падая назад сквозь Время, и это был последний раз, когда я их видел. Действительно ли Звери попали в их убежище по моим следам? Я ли, в конце концов, стал причиной их смерти?

Нет. Я по-прежнему могу спасти их. Спасти всех. Я должен найти выход. Это моя работа.




Глава восьмая. ПОКА МЕНЯ НЕ БЫЛО


Я вернулся в огонь, крики b грохот рушащихся зданий. Улица была полна обломков, перевернутых машин и валяющихся повсюду трупов. Фасад магазина взлетел на воздух в беззвучном взрыве, осколки разлетались, как шрапнель. Я присел, прикрывая руками голову, и быстро огляделся по сторонам. Повсюду шли бои, толпы людей с обезумевшими глазами атаковали друг друга при помощи заклинаний, оружия и всего, что попадалось под руку. Со всех сторон пылали пожары, уничтожая немногие оставшиеся стоять здания. Воздух был густым от дыма и тяжелым от смрада горящей плоти и льющейся крови. Я вернулся прямо в зону боевых действий.

Первое, что мне запомнилось, — это полностью замершее движение на дорогах. Путь был заблокирован пылающими обломками, разбитыми механизмами и кучами машин. В некоторых из них были видны тела, из других текла кровь и что-то еще. В нескольких футах от меня молния ударила в тротуар, и я поспешил к ближайшему укрытию. Стремглав кинувшись к разбитому остову перевернутой «скорой помощи» и присев за ним, я вжался в его испачканный кровью бок. Я смог различить лишь умирающий шепот, шелест на границе моего сознания, с которым рассеялся дух, оживлявший ее механизм. «Я хороший… я хороший… я боюсь…» Еще один кашель, и «Скорая» умолкла. Бой вокруг продолжался.

Я тяжело вздохнул. Иногда достаточно отвернуться на мгновение, чтобы все провалилось в ад.

Было похоже, что Лилит начала Войну без меня. Я оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть ориентиры или подробности сквозь густые клубы дыма, в котором с бессмысленными криками бегали взад и вперед какие-то бойцы. Спустя какое-то время, я понял, что я снова в Аптауне, в сердце Клуб-Лэнда. Или, по крайней мере, в том, что от него осталось. Половина его была в развалинах, а в конце улицы бушевал пожар. Несколько домов охватило пламя, гораздо жарче и ярче любого земного огня. Темные фигуры двигались в дыму, и лишь некоторые из них были человеческими. В вышине парили крылатые силуэты, хлопая огромными перепончатыми крыльями, и это были не ангелы.

Кое-кто пытался помочь. Персонал клубов брызгал в ревущее пламя из огнетушителей, которые, наверняка, не проверялись годами. В грязном воздухе шипела и сверкала магия, из колодцев выскочили водяные элементали, чтобы намочить ближайшие к пожару здания. Группа Христианских Коммандос хором благословляла пожарный шланг, и использовала против наиболее колдовских источников огня святую воду под высоким давлением. Каменные големы решительно заходили в остовы сгоревших зданий и разрушали их, используя тяжелые обломки, чтобы сбить пламя. Как правило, големы возвращались из огня, но не всегда. Повсюду вокруг не стало многих старых клубов с известными и заслуженными именами, — они превратились в золу и обгоревшие фрагменты.

Большая группа обнаженных мужчин и женщин, вооруженных топорами, ножами и мачете, с нескладными телами, неумело размалеванными кровью, краской и пеплом, шагала по разрушенной улице с таким видом, как будто они здесь хозяева. Они набрасывались на каждого встречного, а их отрезанные головы несли на шестах, беспрестанно выли, вознося хвалу своему богу Луге (Луга, Lugh, — в ирландской мифологии — герой и верховный король из далекого прошлого. СынКиани Ethniu) и прославляя уничтожение. У каждого были безумные счастливые глаза и широкая улыбка. Однако, у многих по-прежнему были наручные часы, как небольшая подсказка, что они не так примитивны, как прикидывались. Ну что ж, начало положено.

Я поднялся из-за умершей «скорой помощи» и шагнул вперед, наперерез толпе. Они, спотыкаясь и чуть не падая друг на друга, остановились. У меня создалось впечатление, что пройдет немного времени, и любому зватит лишь одного взляда на них, чтобы с криками убежать. Их старший уставился на меня своим фирменным безумным взглядом и начал выкрикивать какие-то пакости про богохульников, и тогда я подошел и пнул его прямо в пах. Я вложил в удар достаточно силы и все мое неудовольствие, и главаря прямо-таки подкинуло на несколько дюймов в воздух, прежде чем бросить на колени. Глаза у него стали огромными, и, хотя его губы шевелились, изо рта не вырвалось ни звука. Все говорило, что на какое-то время он будет очень заняи, пытаясь вернуть воздух в свои легкие, и поэтому я переключил свое внимание на толпу передо мной. Они посмотрели на своего упавшего вожака, потом снова на меня, и некоторые начали виновато переминаться с ноги на ногу.

— Я — Джон Тэйлор, — громко объявил я, одаривая их своей лучшей тревожащей улыбкой. Те, кто были в начале толпа, сразу попытались просочиться в задние ряды, подальше от меня, но их не пустили. Поднялась какая-то неожиданная возня. Я снова заговорил. — Чем бы вы ни занимались, это закончится прямо здесь и сейчас. У меня есть для вас работа.

— А что, если мы не хотим на тебя работать? — спросил голос откуда-то сзади. — Ты не сможешь пнуть по яйцам каждого.

— Точно, — сказал кто-то еще. — Мы можем взять его! Он один!

Я не мог не улыбнуться. Люблю, когда говорят такое. — Вы, возможно, слышали о моем небольшоя фокусе, — сказал я. — В котором я вынимаю из оружия пули.

Некоторые в толпе стали выпрямляться. Топоры, мачете и ножи взяты наизготовку.

— Оружие? — это была женщина, которая, вне всякого сомнения, в одежде выглядела бы гораздо лучше. — Мы не нуждаемся в этих отвратительных ружьях!

Я чувствовал, как моя улыбка становится шире. — Я его постоянно совершенствую.

Я щелкнул пальцами, и все пломбы исчезли из их зубов. Вместе с коронками, мостами и всем остальным. Раздался хор завываний от приглушенной боли, было множество похлопываний руками по губам, и вдруг каждый человек в толпе стал выглядеть гораздо менее сумасшедшим и полностью готовым слушать то, что я собирался сказать.

— Больше никаких споров, — предупредил я, — или я покажу вам еще один вариант, с участием ваших легких и целой кучи ведер.

Несколько искаженных голосов поспешили меня заверить, что все они готовы и жаждут помочь мне в любых начинаниях. Поэтому я поставил их на защиту людей, которые пытались тушить пожары.

Я оставил их за этим делом и направился вниз по улице, осторожно переступая трещины и вздутия асфальта. Воздух, невыносимо горячий от пожаров, обжигал лицо, а в густом от дыма воздухе кружилась гарь. Бои по-прежнему продолжались, урывками, но никто меня не беспокоил. Я остановился около клуба, в котором с трудом распознал заведение для приватных танцев «Не Умирающие». Призрачные девушки трудились, не покладая рук, используя свои дымные тела для подавления огня, угрожавшего уже обожженному фасаду их клуба. Зазывала следил за их действиями, его усталый и напряженный голос, по-прежнему, легко перекравал окружающий шум. Он быстро кивнул мне, когда я подошел.

— Клуб закрыт на ремонт, — проворчал он уголком рта. — Мы снова откроемся. Следите за нашими объявлениями.

— Как много прошло с моего последнего визита? — спросил я его.

— Примерно неделя, сквайр. Как раз перед тем, как начались все эти неприятности. Теперь, если не можете сделать ничего полезного, будьте хорошим джентльменом и проваливайте. Мы с дамами очень заняты.

Я использовал свой дар, чтобы найти место, где идет сильный дождь, и перенести его туда, где он был необходим. Ливень рухнул стеной по всей длине улицы, утопив все пожары и стерев дым прямо из воздуха. Люди кричали и свистели, призрачные девушки радостно танцевали, а дождь шел прямо сквозь них. Я подмигнул зазывале и отправился по улице дальше. Мне не стоило использовать мой дар так нагло. Лилит обязательно обнаружит это и узнает, что я вернулся. Но я должен был что-то сделать, и у меня всегда была слабость к широким жестам.

Теперь я должен выяснить, что же произошло, пока меня не было. Оказалось, что заклинание возвращения моих врагов не такое точное, как я надеялся.




В конце концов я нашел заведение, которое искал, — «Уголок Иллюзий». Неброское место, специализирующееся на продаже магических зеркал, хрустальных шаров, чаш для гаданий и других, менее раскрученных приспособлений, чтобы шпионить за соседями на расстоянии. «Уголок Иллюзий» занимался всем — от частных связей до промышленного шпионажа, включая все, что между ними. Вывеска над входом отвечала любым потребностям вуайериста. Спрятанный в переулке, который не всегда находится на своем месте, он остался в стороне от недавних волнений. Когда я подошел к деревянной двери, из дерева проступило грубое подобие лица. Пустые глаза уставились на меня, а в медном почтовом ящике прорезался усмехающийся рот.

— Прочь, — голос был хриплым и ворчливым. — Мы закрыты. То есть не открыты. Перезвони позже. Или не звони. Мне, знаешь ли, плевать.

А мне плевать на сопливые иллюзии. — Для меня — откроешь. Я — Джон Тэйлор.

— Рад за тебя. Милое пальто. Мы по-прежнему не открыты. А если бы и были, ты вряд ли смог бы позволить себе что-нибудь здесь купить.

— Впусти меня, — сказал я любезно. — Или я буду мочиться через твой почтовый ящик.

Лицо нахмурилось, потом печально шмыгнуло носом. — Да, похоже, что ты Джон Тэйлор. Ненавижу эту работу. Когда всем известно, что ты не настоящий, тебя никто не уважет.

Лицо снова погрузилось в дерево, исчезая деталь за деталью, и дверь передо мной медленно открылась. Я шагнул внутрь, и дверь тут же захлопнулась у меня за спиной. Брякнул невидимый колокольчик, объявляя о приходе клиента. После уличного шума и хаоса внутри было удивительно спокойно и тихо, а в воздухе витали сладкие аромата сандала и воска. Холл был пуст, не считая нескольких удобных кресел и журнального столика, наполовину заваленного старыми журналами. Владелец магазина, выскочивший мне навстречу, был маленьким скользким типом, плохо одетым, чрезмерно толстым и слишком широко улыбающимся. Он уже потирал руки, но, во избежание рукопожатий, свои руки я засунел в карманы. Я точно знал, что его пожатие окажется холодным и липким. Он был из породы тех парней, которые всегда гарантируют вам, что первый удар — бесплатно.

— Мистер Тэйлор, мистер Тэйлор, как любезно с вашей стороны почтить своим присутстием мое скромное заведение! Прошу прощения, что мы не впустили вас немедленно, мистер Тэйлор, но снаружи такой хаос! Абсолютный хаос, скажу я вам! Осторожность не бывает излишней… Разве эти дураки осознают, что они делают? Цены на недвижимость после такого придут в упадок на долгие годы!

— Мне необходимо воспользоваться некоторыми вашими приспособлениями, — прервал его я, отказываясь поддерживать разговор, который, как мне было известно, ни к чему полезному привести не мог. — Я хочу выяснить, что случилось на Темной Стороне за время моего отсутствия.

— Ну, я даже не знаю, Мистер Тэйлор… у вас, на самом деле, нет у нас кредита, а в текущих условиях…

— Запишите на Уокера.

Владелец магазина тут же просиял.

— О, мистер Уокер! Да, да, один из самых уважаемых моих клиентов. Вы уверены, что вы его… ну, конечно же, вы уверены! Конечно! Ведь никто просто так не воспользуется именем мистера Уокера, да? А? Я просто отнесу все это на его счет…

Он заторопился прочь, а я прошел следом за ним через незаметную дверь в зал из зеркал. Они без видимой опоры висели неровными рядами на двух стенах. Длинные и высокие, круглые и овальные, в серебряных рамах и в золотых, — одно за другим они открывались передо мной, являя мне образы недавнего прошлого.




Я видел, как Лилит вырвалась с Улицы Богов во главе армии из своих чудовищных детей и обезумевших последователей. Я наблюдал, как она приказывала им убивать всех, кто не пал ниц, отказался поклоняться и почитать ее, кто не поклялся ей в вечной верности. Я слышал ее приказ уничтожить все здания и сооружения на ее пути. «Сжечь все дотла. Мне это не нужно» — так она сказала. И я заставил себя смотреть, что показывают зеркала, — кровавую бойню, разрушение древних зданий, пламя, поднимающееся в ночное небо, смерть и разрушения почти немыслимых масштабов. Горы трупов, и вопящие люди, бегущие по обломкам собственной жизни.

Я видел, как Уокер отчаянно организовывал сопротивление из безопасности бара «Странные Парни». На время спрятанный и защищенный щитами Мерлина Сатанинского Отродья. Кто-то исцелил ранения Уокера, полученные им на Улице Богов, но его лицо было изможденным от стресса и усталости, с тяжелыми черными кругами вокруг глаз. В первый раз за все время, сколько я его знаю, он не выглядел уверенным. Я смотрел и слушал, как он снова и снова пытался связаться с Властями, чтобы вызвать вооруженные силы, которые всегда поддерживали его в прошлом. Но никто ему не ответил. Он был предоставлен самому себе.

Я приказал зеркалу передо мной сосредоточиться на конкретном времени и месте: чем был занят Уокер за день, до моего возвращения на Темную Сторону. Зеркало сфокусировалось и показало.




Уокер сидел за столом прямо напротив длинной стойки «Странных Парней», склонившись над донесениями, доставленными ему партией беглецов, — смертельно усталых мужчин и женщин, державшихся исключительно на долге, чести и таблетках, которые Уокер раздавал горстями. Он очень плохо выглядел, но тем не менее изучал донесения, спокойно и неторопливо отдавал прикания, а его агенты возвращались прямиком в ночь, чтобы сделать все необходимое.

Бар выглядел осажденным. Он был темным и переполненым людьми, которые, сидя на скамьях, полу и друг на друге, потихоньку тянули свои напитки, лелея свои раны и экономя последние силы. В полевом медпункте в одном из углов бара носился целитель, колдуя над тяжелораненными, пытаясь поставить их на ноги и снова их куда-нибудь отправить. Пол был залит кровью и еще чем-то жидким. Люди все время приходили и уходили, и взгляды большинства отражали лишь загнанность, проклятость и поражение. Несколько человек тревожно спали на сложенных вместе матрасах, вздрагивая и жалобно вскрикивая во сне.

Невидимый оркестр играл старую панк-классику — "Он Трахал Меня Бензопилой, и И Это Было, Как Поцелуй" (“He Fucked Me with a Chainsaw and It FeltLikeaKiss”). Это заставляло беспокоиться. Алекс включает панк только когда, когда у него действительно плохое настроение, и тогда мудрые люди тщательно пересчитывают сдачу и отказываются от закуски. Алекс, как обычно, стоял за стойкой, смешивая коктейли Молотова из своих запасов и громко жалуясь, что приходится использовать вина из лучших урожаев. Он успокаивал себя, добавляя в каждую бутылку каплю святой воды, чтобы придать смеси немного пикантности. Почему-то, когда Алекс вкладывает душу, его чувство юмора становится особенно неприятным.

Бетти и Люси Колтрейн стояли наготове в центре бара, напрягая выпуклые мышцы и держа в руках по дубинке самого устрашающего вида, вырезанной из тернового корневища и покрытой глубоко врезанными в древесину рунами. То и дело разные несчастные придурки прокладывали дорогу мимо щитов Мерлина, вслепую телепортируясь внутрь бара, в надежде поразить Лилит своей отвагой, и каждый раз Люси и Бетти Колтрейн без всяких предрассудков выколачивали из них дерьмо. Я не видел, что они потом делали с телами, вряд ли хотел бы знать.

Уолкер встал из-за стола, медленно и мучительно потянулся и устало прислонилась к стойке. Алекс громко фыркнул.

— Опять перерыв, ваше всемогущество? Плеснуть амфитаминчика в шампанское, варвар?

— Спасибо, Алекс, не сейчас. Полагаю, шансов, что Мерлин себя проявит, по-прежнему нет?

Алекс пожал плечами.

— Хоть я и не могу его почувствовать, но не сомневаюсь, что он пристально за всем следит. Либо он просто выжидает нужное время, либо сдерживается, пока все еще достаточно безопасно. Поверь, когда он, наконец, решит что-то Сделать, тебе, наверняка, захочется, чтобы он Этого не делал. Мерлин всегда предпочитает политику выжженной земли, когда сталкивается с проблемами.

— Он мне уже нравится, — сказал Уокер, а Алекс снова громко фыркнул.

В конце улочки, ведущей к двери бара, стояла на страже Сьюзи Дробовик. Приливная волна из наиболее фанатичных сторонников Лилит катилась к ней по узкой аллее, и она встретила их огнем, гранатами и зажигательными снарядами. Взрывы заполняли переулок болезненным светом и звуком, разбрасывая в стороны тела, пока осколки гранат рассекали плотные ряды нападающих, словно косой. Ружье Сьюзи раз за разом пробивало просеки в набегавшей толпе фанатиков, а из трупов образовалась целая кровавая баррикада, которую врагам пришлось бы растаскивать или перелазить, чтобы добраться до нее.

Проулок был достаточно узким, так что одновременно нападать могло лишь около дюжины противников, и ни один из них не смог подойти настолько, чтобы коснуться ее. Она стреляла без остановки, перезаряжая дробовик из своих патронташей, пока он не раскалился настолько, что начал жечь ей руки. Она надела кожаные перчатки и продолжила стрелять, пока она не кончились боеприпасы. Кровь залила стены, ее густые потоки наполнили канавы. Крики раненых и умирающих были безразличны обеим сторонам. Все так же рвались вперед последователи Лилит, и все так же стояла стеной Сьюзи Дробовик.

Она швырнула последний зажигательный снаряд в самую густую толпу, и ужасный мерцающий свет заполнил переулок, когда люди сгорали, как свечи. Они метались взад-вперед, распространяя пожар, и Сьюзи улучила момент, чтобы выхватить «Colonial Marines» — умное оружие, провалившееся к нам сквозь Кромку Времени из какого-то особенно милитаристского будущего. Она открыла огонь, и пули со скоростью тысячи штук в минуту врезались в толпу. Резня перешла на новый уровень, когда Сьюзи повела тяжелым тупым стволом, и передние ряды толпы исчезли, превратившись в кровавую пелену взрывающихся голов и тел. Возникла пауза, когда груды трупов полностью перегородили улицу, а оставшиеся в живых сторонники Лилит всерьез задумались, что же делать дальше. Сьюзи усмехнулась и прикурила мерзкую черную сигару. Но все-таки последователи Лилит больше боялись не справиться с ней, чем умереть, поэтому, отправив гонцов с требованием более мощного оружия, они растащили баррикаду и снова хлынули вперед.

Они продолжали прибывать, и Сьюзи продолжала убивать их. Перед лицом невозможного, зная, что, в конце концов, они ее задавят, Сьюзи по-прежнему широко улыбалась. По-моему, я никогда еще не видел ее такой счастливой.




Я, нехотя, подключился еще к одному зеркалу. Было трудно выносить сразу два, но я должен был увидеть, как действуют полевые агенты Уокера против превосходящих сил Лилит. И первым, кого обнаружило зеркало, был Мертвец. Он беззаботно шагал по полуразрушенной улице в своей длинной фиолетовой шинели с полами, разлетающимися под порывами ветра, и мягкой темной шляпе поверх копны кудрявых волос, — навстречу вооруженной толпе. Мертвец смеялся им в лицо, даже не думая поспешить. Он понюхал черную гвоздику в петлице, закинул в рот пригоршню мерзкого вида пилюль, специально для него изготовленных женщиной-оби (Оби, obeah — вид народной магии, медицины и колдовства, происходящий из Африки и практикующейся у части населения карибского бассейна), допил свою бутылку виски и отбросил ее тоже. Его мертвецки-бледное лицо было наполно ужасными предчувствиями.

— Ну давайте, ублюдки! Покажите, что вы умеете! Стреляйте. Я готов!

Толпа, вооруженная ножами, дубинками и даже битым стеклом молотом обрушилась на него, но почти сразу начала его обтекать, как волна обтекает твердую скалу. Мертвец бил вокруг себя своими бледными кулаками, и сила, заключенная в этих мертвых руках, была ужасна. С невероятной скоростью он пробивался сквозь своих противников, и те, кто попал под его удар, падали — чтобы больше не встать. Беснующийся сброд бил и резал его, швырял в него все, что попадалось под руку, делая все возможное, чтобы свалить его просто численным перевесом, но он все так же был на ногах и не падал. Его мертвое тело воспринимало это чудовищное наказание, но сам он ничего не чувствовал. Он просто продолжал идти, пробиваясь в самое сердце толпы, шел на бойню, как на праздник, громко смеяясь, разбивая черепа, проламывая грудные клетки и отрывая конечности. Он был мертв, и его сила больше не был связана ограничениями живой плоти. Кровь превратила его лицо в алую маску, и ни капли этой крови ему не принадлежала.

В конце концов, толпа вокруг него поросту рассеялась, отправившись на поиски более легкой добычи. Он был один человек, и остановить толпу он не мог. Мертвец сердито кричал им вслед, бросался на проходящих мимо него, но они быстро научились далеко обходить его, и вскоре все ушли, оставив его позади. Мертвец остался один стоять на горящей улице, в окружении мертвых и умирающих. Он кричал вслед уходящей толпе, требуя вернуться и сражаться, но ни один из них не был настолько фанатичен или глуп, чтобы его послушать. Мертвец пожал плечами, вытер лицо грязным платком, а потом уселся на ближайшую кучу тел и распахнул свою изодранную шинель, чтобы проверить, насколько он пострадал.

На нем, конечно же, были пулевые отверстия, а пули он извлечет позже. Он любил собирать малоизвестные бренды. Хватало и порезов — с бледными бескровными краями, рваных ран — не более, чем сморщенных дыр в его бесчувственной плоти. Их он зашьет попозже. Или заклеит суперклеем, если будет мало времени. Также было несколько обширных разрывов, обнаживших бледно-розовое и серого мясо, и он, нахмурясь, рассматривал один, особенно широкий, на левом боку — настолько большой и глубокий, что обнажал половину грудной клетки. Часть ребер были явно сломаны. Фыркнув, он вытащил из кармана шинели рулон черного скотча и обернул несколько раз вокруг себя, соединяя свои части тела до тех пор, пока не сможет заняться более детальным ремонтом.

— Спасибо тебе, Господи, за клейкую ленту. Может быть, мне стоит вложиться в один из этих промышленных степлеров… — Он пожал плечами и зубами оторвал кусок ленты. Он расправил ленту, поднял руку и уставился на нее. — Черт, не мог же я потерять палец…

Он был занят обяскиванием завалов и трупов в поисках своего пальца, когда внезапно насторожился. Его чувства могли притупиться, но его инстинкты никогда еще не были острее, чем в этот момент. Один из детей Лилит направлялся по улице прямо к нему. Мертвец встал и столкнул не затылок свою мягкую шляпу, чтобы рассмотреть получше.

Лорд Мор представлял собой жилистую серую фигуру в потертой серой мантии, его невероятно худое лицо не многим отличалось от обтянутого пергаментной кожей ухмыляющегося черепа. Густой гной сочился из его пустых глазниц, стекая по безрадостной ухмылке. Его обнаженные руки были покрыты незаживающими язвами. Он ездил на старомодной игрушечной лошадке, сделанной из человеческих костей, и куда бы ни направлялся, везде разносил заразу. Окружающие падали, задыхаясь и истекая кровью, и умирали, медленно и страшно, от сотни различных напастей. Лорд Мор ехал на своей лошадке по середине дороги, безразличный к тому, кого поражает — врагов или союзников; ему было достоточно того, что он, наконец, свободен от своей тюрьмы на Улице Богов, свободен снова разносить по миру заразу и наслаждаться причиняемыми страданиями.

Мертвец видел его приближение, но единственный из всех остался на месте, когда все остальные благоразумно убегали. Лорд Мор направился прямо к нему, хихикая, как счастливый ребенок, а Мертвец задумчиво разглядывал старого бога. Лорд Мор выпустил брюшной тиф, холеру, полиомиелит, СПИД, Эболу и зеленую обезьянью лихорадку, на полмили вокруг все рухнули, корчась и задыхаясь; но не Мертвец. Он так и стоял, в ожидании, с бледным, бесстрастным лицом. Разъяренный Лорд Мор пришпорил свою костяную лошадку, бросая все новые неведомые болезни и недуги в единственную фигуру, с таким презрением стоявшую у него на пути. Пока, наконец, старый бог не совершил ошибку, приблизившись к Мертвецу на расстояние вытянутой руки, и тот сорвался с места с невидимой для человеческого глаза скоростью. Он сшиб Лорда Мора с лошадки, отправив старого бога на землю. Мгновение тот лежал, крича от немыслимого унижения, и Мертвец обрушил удар на его грудную клетку. От силы удара старые кости треснули и раскололись, а Лорд Мор высвободил всю свою страшную силу, вложив ее в один жуткий удар по стоящей над ним мрачной фигуре.

Старый бог выпустил из себя на свободу сотни тысяч заболеваний, все лихорадки, язвы и опухоли, когда-либо мучившие человечество, но ни одно из них не смогло коснуться Мертвеца. Болезни были для живых. Столкнувшись с таким противоречием, магия отскочила, ударив рикошетом в того, кто ее послал. Крики и вой Лорда Мора были ужасающими, когда все болезни разом, взяв над ним верх, сжирали его заживо. Обреченного, наконец, познать всю ту боль и весь тот ужас, которые он так долго навязывал другим. Его пергаментная кожа лопалась, пузырилась и, наконец, стекла, как жидкая грязь. Он распадался на кусочки, и по мере того, как болезни превращали его внутренности в суп, его крики становились все более животными, его кости распадались на осколки и щепки, и, наконец, рассыпались в пыль. В конце концов, от старого бога Лорда Мора не осталось ничего, кроме ухмыляющегося уродливого черепа. Для полной надежности Мертвец растоптал его на куски.

— Быть мертвым не просто, — сказал он торжественно. — Но иногда у этого есть свои преимущества.




Я перебрался к новому зеркалу, приказав показать мне Ларри Забвение. Мертвого и не-мертвого детектива. Я много о нем слышал, в основном — жуткое или тревожное, но в собственном времени никогда с ним не встречался. Только в будущем, как с один из моих Врагов. И вот теперь он был в зеркале передо мной и выглядел совсем иначе. Он выглядел… гораздо более живым. Он решительно шагал по затянутой дымом улице, здоровый, живой и очень стильный в своем костюме от Gucci, с ухоженными руки и короткой стрижжкой. У него был вид человека, всегда путешествующего только первым классом и которому нет дела до остального мира. За исключением того, что он был зомби. Я никогда не знал подробностей этого.

Группа мелких божеств с головами животных и нечеловеческим аппетитом оторвалась от преследования и пожирания убегающих людей, и рассредоточилась, преграждая ему дорогу. Кровь густо капала с их когтистых лап и лохматых морд. И Ларри Забвение исчез. Растворился в воздухе, пропал. Я не знал, как он это сделал. Божества, видимо, тоже, — судя по тому, как они шарили вокруг, топая копытами. Они не привыкли обманываться в своих надеждах.

Внезапно кровь хлынула из перерезанной глотки, и одно из божеств рухнуло на землю, судорожно суча ногами по мере того, как вместе с кровью утекала его жизнь. Все больше и больше божеств принималось кричать, когда на них нападало что-то, чего они не могли увидеть, поражая их с невероятной быстротой и убивая с презрительной легкостью. Они падали один за другим, старые боги рушились перед более современным. Мертвым детективом Ларри Забвение.

Сначала я решил, что он, должно быть, пользуется какой-то разновидностью невидимости, но зеркало считало иначе. Оно бы увидело сквозь пелену. Тогда я велел зеркалу замедлить изображение и еще раз убедился, что это был Ларри Забвение, двигавшийся слишком быстро, чтобы глаз мог за ним уследить. Он был здесь, там — везде, мгновенно приходя и уходя, появляясь из ниоткуда, чтобы нанести удар ничего не подозревающему мелкому божеству мерцающим серебристым клинком и исчезнуть до того, как его жертва упадет на землю. Он возникал и исчезал, существуя столь короткие отрезки времени, что даже зеркало с трудом за ним поспевало. Оно жаловалось, что это вызывает сильную мигрень, но я безжалостно его подгонял. Мне нужно было знать, что происходит.

В конце концов все божества были мертвы, и рядом с телами возник из ниоткуда Ларри Забвение, такой же опрятный и элегантный, как и всегда. Он двигался настолько быстро, что на его костюме от Gucci не было ни капли крови. А в руке его была волшебная палочка фэйри. Я удовлетворенно улыбнулся. Теперь становилось ясным многое о загадочном Ларри Забвении и его невероятных подвигах. Он использовал палочку, чтобы остановить Время, пока сам он он продолжал двигаться. Очень полезная игрушка. А поскольку палочки в наши дни стали редкостью, конечно же, никто ничего не заподозрил. Все просто предположили, что у него есть дар, как у меня или его брата Томми.

А потом Ларри резко бросил поправлять свой шелковый галстук и поднял голову, когда что-то гораздо худшее, чем шайка незначительных божеств, понеслась на него по улице, думая только об убийстве. Это был в тридцатифутового роста гигантский механический аппарат, сотрясавший улицу огромными многосуставчатыми стальными ногами. Неизвестные силы спрессовали и собрали воедино его составные части, а металлические детали вращались вокруг светящихся источников силы. Все в нем кричало о грубой силе. Он выглядел грубым подобием человека с разными по размеру руками и ногами и выпуклой латунной головой с двумя огромными глазами, светящимися красным, как адской пламя, светом. Вместо рта у него была длинная неровная щель с краями острее любых зубов.

Он несся по улице длинными неуклюжими шагами, раскачиваясь из стороны в сторону, превращая в кашу и живых, и мертвых тяжелыми стальными ногами. Его длинные руки заканчивались кулаками, каждый из которых был размером с ядро для разрушения зданий, и которыми он небрежно пробивал насквозь каждое здание, мимо которого проходил, с одинаковой легкостью разрушая камень и кирпич. Каждый его шаг сотрясал землю. Я не представлял, что это такое — бог, создание или какая-то механическая идея под управлением духа-аниматора. Духа Дерьмо-Роботов Прошлого, возможно.

Ларри Забвение, безусловно, не выглядел впечатленным прущей на него огромной неуклюжей штуковиной, разрушающей все на своем пути. Все прочие поспешили убраться с дороги чудовища, хотя бы потому, что оно не слишком устойчиво держалось на своих стальных ходулях, но Ларри только поправил свои безупречные манжеты, смахнул невидимую пылинку с одного плеча и остался стоять. Он дождался, пока огромная конструкция практически нависнет над ним, а потом, почти небрежно взмахнул палочкой и исчез. Массивная штуковина отшатнулась, издав рычание, похожее на густой басовитый свисток, и вращая большой латунной головой в поисках неуловимой добычи.

Металлическую штуку окружило смазанное движение, мгновенные проблески чего-то молниеносно появляющегося и исчезающего, и во все стороны полетели куски. Ларри Забвению не понадобилось и пяти минут, чтобы разобрать металлическое создание на составные части. Ларри снова появился рядом с оторванной латунной головой и пинком отправил ее вниз по улице, как слишком большой футбольный мяч. Я уверен, что люди бы ему аплодировали, останься из них хоть один, чтобы это засвидетельствовать.

Ларри тщательно убедился, что на его костюме не осталось следов, и продолжил свой путь.




Следующее зеркало показало мне Короля Шкур, бредущего по широкой магистрали во всей своей неприглядной красе, но выглядящего гордым, сильным и уверенным. Его глаза ярко сияли, а взгляд становился страшным, когда он развоплощал вероятности и рассеивал кошмары силой своих ужасных чар. Даже сквозь зеркало, на расстоянии, я не мог смотреть на Короля Шкур открыто. Это были дни его славы, и он по-прежнему оставался Силой, с которой необходимо считаться. Было почти нестерпимо даже краем глаза следить за тем, что он делает. Глядя на него слишком долго, я начал видеть… нечто и вовсе невыносимое. Когда Король Шкур появлялся на людях, завернувшись в свои чары, каждый видел то, чего боялся больше всего, а его могущество изменяло вероятности так, что эти кошмары оживали. Никто не устоит перед лицом собственных кошмаров, которые обрели плоть и кровь. Ужасные образы проявлялись и сопровождали Короля Шкур, чудовищный Двор чудовищного Короля.

Он шел по осажденному городу, куда хотел, окруженный ужасными образами, исполненными жуткого смысла для каждого, кто их видел, — подобно чудовищам, которых мы в детстве видели в темноте спальни. Они вставали на дыбы, ревели и важно разгуливали в ночи, нападая на все, что попадало в пределы их досягаемости, освободившись, наконец, от ограничений нереальности. Король Шкур шел туда, куда ему заблагорассудится, и все принадлежащие Двору Лилит Силы, Сущности и Существа Власти в криках бежали от него. Король Шкур улыбался, хихикал и продолжал свой путь.

Пока кто-то с безопасного расстояния не уронил на него здание. Он исчез под горой щебня, и, хотя я долго смотрел в зеркало, больше я его не увидел.

Но я хотя бы в определенной мере узнал страшное будущее.




К этому моменту я уже выжал досуха все зеркала. Изображения в них стали смутными и размытыми, а у некоторых не осталось сил даже на то, чтобы показать просто отразить меня самого. Я попробовал хрустальные шары, но их диапазон был очень ограничен, а половина помутнела, травмированная увиденным. Поневоле мне пришлось обратиться к созерцанию сквозь воду. Для этого не требовалось ничего особенного, лишь выбрать один из незамысловатых каменных гротов в подсвеченной снизу комнате, в каждом из которых находилась запруда с чистой водой. Я встал на колени рядом с первой запрудой, уколол палец приготовленным кинжалом, и позволил трем крупным каплям крови упасть в воду. Ясновидение — это старая магия, с давно установленными ценами и штрафами. Чистая вода приняла мою кровь, даже не покраснев, но рябь все расходилась и расходилась, пока, наконец, запруда не сфокусировалась на том, что я хотел увидеть, рябь исчезла, а появившееся изображение было почти до боли ярким и четким.

Эдди Бритва Эдди, злое божество опасной бритвы, шел сквозь то, что осталось от Улицы Богов, и если его и волновали все разрушения вокруг, сожженные церкви и разрушенные храмы, это никак не отражалось на его худом изможденном лице. Бесчувственный и равнодушный, в своем грязном старом сером пальто, он брел мимо тел мертвых богов, и ему было все равно.

Толпа покрытых пирсингом и шипами фанатиков, оторвавшись от осквернения священной рощи, вальяжно вышла на Улицу, чтобы преградить ему путь, с насмешками и непристойными намеками. Эти дураки не знали, кто он такой. Когда он не выказал перед ними ни страха, ни малейшего намерения как-либо их позабавить — навроде попытки убежать или умолять сохранить ему жизнь, — фанатики помрачнели и разозлились, а в их руках появились острые предметы. Это были стервятники, питающиеся падалью, оставленной позади крестового похода Лилит, раздувшиеся от адреналина, жажды крови и религиозного рвения.

Они шли навстречу Эдди Бритве, не думая ни о чем, крове мучений, ужаса и убийств, смеясь и визжа от восторга, и злое божество опасной бритвы прошло прямо сквозь них. Когда он вышел с другой стороны, все они были мертвы, и кроме огромной кучи отрубленных голов от них ничего не осталось. Ни у одной из них не было глаз. Я не знаю, как он это сделал. И никто не знает. Может, в эти дни Эдди и был посланцем добра, но порой даже добро отворачивается. Эдди Бритва Эдди такая же загадка, какой и бог, и по своему это любит.

Он оглянулся, заинтересованный неожиданным громким стуком, и огромное существо чем-то напоминающее сороконожку, крутясь и извиваясь, выползло из руин древнего храма. Оно было невероятно огромным, и казалось, никогда не кончится, огромная блестящая масса, передвигающаяся на тысячах коротких толстых ножек. Сотни ярдов тела шириной в добрую дюжину футов, состоящего из извивающихся сегментов и мерцающего в огнях сотен тлеющих пожаров тусклым красным цветом, барабанили по Улице Богов, направляясь к Эдди Бритве. Оно неслось невероятно быстро, выпуклую голову покрывали ряды насекомьих глаз, а сложные челюсти щелкали от предвкушения. Оно чувствовало силу Эдди Бритвы, и он было голодно. Я не знаю, что это было. Возможно, некий старый безымянный бог из глубин, которому больше никто кроме земляных червей больше не поклонялся.

Эдди Бритва пошел ему навстречу, чуть нахмурясь, словно обдумывая незнакомую проблему. Опасная бритва с перламутровой ручкой в его руке сияла, как солнце. Существо вздыбилось, пондяв свою тупую башку выше окрестных зданий, а потом обрушилось вниз и схватило Эдди клещами своих челюстей. Короткая борьба — руки Эдди беспомощно прижаты к бокам, — и гигантская сороконожка проглотила его целиком. Вот он еще здесь, миг — и он исчез. Сороконожка откинула назад покрытую панцырем голову, и серия медленные волн прошла вниз по ее горлу, когда она заглатывала Эдди Бритву. Огромная голова несколько раз кивнула, как бы от удовлетворения, и существо направилось дальше по Улице Богов.

Только чтобы замереть, пройдя лишь несколько ярдов. Голова существа неуверенно качнулась вперед и назад, челюсти громко защескали, а потом оно издало вопль, похожий на выброс пара из гейзера, когда его живот взорвался. Сверкающие сегменты трескались и раскалывались на части перед Эдди Бритвой, прорезавшим себе дорогу наружу. Огромная сороконожка скручивалась и корчилась в агонии, ее тело било по сторонам, уничтожая здания вокруг нее, разбивая камень и бетон и превращая в пыль щебень, но не могла убежать от того ужасного и безжалостного, что ее убивало. В конце концов, Эдди Бритва не спеша побрел прочь от останков мертвого бога, не обращая внимания на последние судорожные подергивания изломанного и разбитого тела. Он слегка улыбался, как будто размышляя, чего бы такого еще более неприятного ему сделать своим приятелям-богам.




Еще одна заводь, еще три капли крови, еще одно видение. Те из агентов Уокера, у кого не хватало сил бросить вызов потомству Лилит или в одиночку противостоять обезумевшей толпе, объединялись против более мелких целей, делая, что возможно. Сандра Шанс, консультирующий некромант, уничтожала все живое при помощи своей аборигенской кости-указателя, и там, куда она ею указывала, люди в конвульсиях падали на землю, чтобы больше не встать. Когда сила кости была исчерпана, Сандра подбросила в воздух горсть заранее подготовленной кладбищенской пыли, вытащенной из мешка на ее поясе, и все фанатики Лилит, кто был рядом с ней, упали, задыхаясь — словно погребенные заживо.

Сзади ее прикрывала Энни Скотобойня. Огромная и мускулистая, на голову выше большинства, она кралась в ночи в своем лучшем оперном платье, разрывая людей на куски, вырывая им глотки и набивая их плотью свой ненасытный рот. Ее алые улыбающиеся губы были покрыты свежей и уже запекшейся кровьь.

Единственный на Темной Стороне трансвестит — супергерой, Мисс Судьба, мужчина, переодевавшийся в супер-героиню, чтобы бороться с преступностью, наконец, стал самой собой. Она прыгала, своершая невероятные пируэты, в толпе взбесившихся фанатиков, поражая их страшными ударами рук и ног и переходя от одного вида боевых единоборств к другому. Никто не мог против нее устоять, и никто не мог ее даже задеть. Раз за разом она швыряла пригоршни бритвенно-острых сюрикенов туда, где они были наиболее необходимы. Может, ее вклад в общее положение вещей и не был слишком велик, но все-таки, после долгого ожидания Мисс Судьба была тем темным мстителем ночи, которым всегда и хотела быть.

Это троица билась тут и там, объединяясь для разгона толпы, спасая тех, чья жизнь была под угрозой, и делая все возможное для раненых и павших. Когда появлялась возможность Уокер дополнительно посылал агентов им в поддержку, но этого хватало лишь на то, чтобы замедлить продвижение Лилит по Темной Стороне. Кадр за кадром в прозрачной заводи показывали, как растущая армия Лилит прокатывается триумфальным маршам по горящим улицам и опустошенным районам. Где бы ни проходила Лилит, люди стекались к ней, пополняя ряды ее растущей армии — либо попав под чары ее яркой индивидуальности, или в отчаянном желании быть на стороне победителя…

или же просто из страха, что люди Лилит убьют их, если они не присоединятся.

Она разгуливала по Темной Стороне, и здания взрывались от одного ее взгляда. По ее слову вспыхивали костры, а на улицах, где она проходила, возникали трещины. Кучами валялись тела, которые некому было убирать, а люди или с криками разбегались или сидели, съежившись, на порогах сгоревших домов, лишившись разума от шока и страданий. Безумцы и бездомные в слезах шатаются по улицам, которые больше не узнают, бесконечно отступая перед наступающими силами Лилит. Люди Уокера делали все возможное, чтобы удержать Лилит подальше от тех районов, где она могла причинить еще больший вред, заманивая ее тактическими ударами и отступая назад достаточно медленно, чтобы она обязательно захотела их догнать.

Размеры Темной Стороны были гораздо больше ее официальных границ, и даже у Лилит вместе с ее силами был предел количеству смертей и разрушений, которые они могут причинить. Люди Уокера выставляли блок-посты, баррикадировали узкие проходы и устраивали беспорядки, стараясь удержать Лилит на уже эвакуированных территориях. Лилит, похоже, было все равно, куда идти, — пока есть кого убивать и что разрушать. Она знала, что рано или поздно она доберется до действительно значимых людей и важных мест. Она никуда не торопилась. На какое-то время она просто играла, потакая своим прихотям. Если у нее и был всеобъемлющий план, Уокер его увидеть не мог.

Так же, как и я.




Я наблюдал, как Уокер обсуждает свои последние хитрости с Алексом Морриси. Они негромко разговаривали, сидя за небольшим столиком в тихих и темных «Странных Парнях». Больше вокруг никого не было. Все, кто мог, вели бои на улицах. Лежавшие на окровавленных матрасах тихо умирали. Бетти и Люси Колтрейн неподвижно сидели в углу, поддерживая друг друга, их лица были вялыми и измотанными. Они были с ног до головы покрыты кровью, и далеко не вся принадлежала их жертвам. Алекс и Уокер были не лучше. Вытянувшиеся исхудавшие лица делали их старше своих лет. В баре не играла музыка, и я мог слышать доносящиеся снаружи лай монстров и крики их добычи. «Странные Парни» больше не походили на бар — это было похоже на место, куда люди приходят, чтобы дождаться смерти.

— Скажи мне, что у тебя есть план, Уокер, — Алекс устал настолько, что даже не мог правильно нахмуриться. Он тер усталые глаза, сняв свои темные очки, и я был действительно потрясен. Это было то же самое, что увидеть его голым. Он выглядел так, словно его били, пока не разбили все внутри. — Скажи мне, что у тебя есть по-настоящему хороший план, Уокер. Даже если у тебя его нет.

— О, у меня есть план, — Уокер был невозмутим. Он пытался придать голосу как можно больше уверенности, но лицо его было слишком усталым, чтобы сотрудничать с ним. — Возможно, ты помнишь создание с Изнанки, которое притворялось домом на Блэйстон-Стрит. Оно призывало к себе людей, а потом пожирало их. После того, как Тэйлор его уничтожил, я поручил своим людям собрать остатки чужеродной клеточной ткани и провести их анализ. По результатам лабораторных исследований, мне удалось вырастить новый дом по своему вкусу. Я, конечно, сделал ему лоботомию, поэтому он будет есть только то, что я ему дам. Никогда не знаешь, когда может понадобиться секретное оружие против твоих врагов.

Алекс взглянул на Уокера. — Врагов? Навроде Джона Тэйлора?

— Конечно.

— Ты думаешь, он когда-нибудь вернется?

— Конечно. Собака всегда возвращается на свою блевотину, а убийца — на место преступления. Во всяком случае, мой план в том, чтобы заманить Лилит внутрь этого чужого дома и посмотреть, что произойдет. Я сильно сомневаюсь, что он сможет сожрать ее полностью, но, может быть, сумеет вытянуть из нее значительное количество силы. Сделать так, чтобы с ней стало легче справиться.

— Тебе нужна приманка, — сказал Алекс, равнодушно глядя на почти пустой стакан перед ним. — Она обязательно что-то заподозрит. Что у нас есть такого, чего бы ей хотелось настолько, чтобы пойти в явную западню?

— Я, — ответил Уокер.

Изображение погасло, а вода в заводи потеряла прозрачность. Я добавил крови, но и это не помогло. Заводь была усталой и испуганной и не хотела больше ничего видеть. Но я хотел. Поэтому я запустил свой дар и засунул его в воду. Две магии перемешались, у меня в мозгу постоянно раздавался жалобный крик заводи, пока я заставлял ее показать мне, что было дальше. Не было времени быть добрым. Я уже узнал почти все, что произошло в мое отсутствие, и время было на исходе. Вода в заводи дрожала и колыхалась, но, наконец, показала мне, что дальше делал Уокер.

Я увидел шествие Лилит через сожженные деловые кварталы во главе армии столь огромной, что я не смог полностью ее рассмотреть. Я видел, как Уокер спокойно вышел из переулка в конце улицы, чтобы встать у нее на пути. Лилит резко остановилась, а позади нее сгрудились все ее монстры и фанатики. Неподвижное угрюмое молчание заполнило пустую улицу, нарушаемое лишь отзвуками далеких криков и низким треском пламени пожаров. Уокер совершенно спокойно стоял перед Лилит в своем элегантном костюме и шляпе-котелке, как будто только что вышел из чайной комнаты или офиса политика, чтобы обсудить со старой знакомой текущие события. Усилием воли он сбросил с себя усталость, и выглядел точно тем же старым Уокером. Он чуть улыбнулся Лилит и приплоднял котелок.

— Уокер, — голос Лилит напоминал отравленное вино. — Мой дорогой Генри. Решил зайти в гости, не так ли? А я уж подумала, что во время нашей последней встречи ты понял мой намек на то, что мне больше нечего тебе сказать. Но ты всегда была упрямцем, не так ли? И должна сказать, что для человека на тебе все заживает на удивление быстро.

Уокер чуть пожал плечами. — Нужда заставит. Я здесь, Лилит, чтобы арестовать тебя. Сдайся прямо сейчас, и больше никто не пострадает.

Лилит по-девчоночьи рассмеялась, и даже хлопнула в ладоши.

— Дорогой Генри, ты всегда был способен меня удивить. С чего ты взял, что можешь арестовать меня?

Уокер сунул руку в карман пиджака и вытащил пистолет. Он был сделан из яркого, сияющего серебра, весь переливающийся разноцветными огнями. Держал его Уокер небрежно, но глаза его были очень холодными.

— Не заставляй меня использовать это, Лилит.

— Теперь, Генри, ты заставляешь меня скучать.

— Правда? Попробуй это.

Уокер вскинул пистолет и выстрелил в лицо Лилит. Капсула с краской попала ей точно между глаз. Все ее шокированное лицо было забрызгано краской, густой жутко смердящей фиолетовой слизью, обильно сдобренной святой водой Алекса. Лилит даже несколько опешила, шипя, фыркая и отчаянно царапая лицо обеими руками. Уокер мерзко ухмыльнулся, развернулся и побежал. Лилит, белая от ярости, погналась за ним. У меня есть, чем насолить Уокеру — за всю свою жизнь он никогда не бегал так быстро. Лилит еще не успела разогнаться, а он уже заворачивал за угол в конце улицы. Вряд ли она привыкла к физическим нагрузкам. Уокер бежал, Лилит преследовала его, а ее слегка смущенная армия замыкала шествие.

Уокер притормозил перед парадной дверью дома, который ничем не отличался от всех прочих вокруг, а потом бросился внутрь, оставив открытой дверь, которая дверью не была. Спустя всего несколько мгновений туда же влетела Лилит, и отверстие за ее спиной захлопнулось. Армия, спотыкаясь, остановилась снаружи. Один из предводителей попытался открыть дверь, но она не поддалась. Один из детей Лилит пробился вперед, положил на дверь громадную руку и толкнул, а потом закричала от боли и шока, когда дверь попыталась эту руку съесть. Передние ряды армии переглянулись, и решили остаться на месте, пока Лилит не выйдет из дома и не отдаст приказа.

Изображение в заводи поменялось, показывая мне с тыла этот дома-не-дом, куда Уокер выскочил через заднюю дверь. Он пробежал через заросший сад к задней калитке и ненадолго оперся на нее, тяжело дыша. Он оглянулся на дом, содрогнулся, но сразу же вернул себе хладнокровие. Казалось, задняя стена дома тужится, идет зыбью, прорастает черными выпуклыми венами прямо сквозь фальшивую кирпичную кладку. Сначала стена, а потом и вся структура дома начала трястись и содрогаться. Появились красные и черные пятна гнили и разложения, а два окна стекли гноем. Пологая крыша расползалась отверстиями, похожими на рваные раны, а задняя дверь проседала, растекаясь потоками жидких нечистот. У дома не было ни единого шанса против Лилит. Она не пробыла в нем и нескольких мгновений, а он уже был мертв и разлагался.

В конце концов, может, Уокеру и не стоило делать ему лоботомию?.

— Черт, — Уокер был предельно краток. Он достал из кармана Членскую Карту «Странных Парней», прижал к тисненой поверхности палец, произнес Слова активизации, и ушел, телепортировался обратно в относительную безопасность бара. Я выключил изображение в заводи. Мне не хотелось видеть ярость Лилит, когда она выйдет из ловушки, установленной для нее Уокером. Я слегка ревновал, что Алекс дал Уокеру одну из своих Карт. Предполагалось, что они зарезервированы только для близких друзей и союзников. А кроме того, меня немного беспокоило, что Уокер сможет делать с Картой в будущем. Мне очень не понравилась мысль, что он будет способен появиться в баре, когда захочет.

Конечно, если предположить, что у кого-то из нас будет будущее…

Заводь беззвучно рыдала, но я заставил ее показать мне последнее видение — что Лилит сделала потом.




Сходя с ума от ярости за такое издевательство и хитрость Уокера, Лилит перенеслась вместе со своей гигантской армией прямо в Некрополис. Главное здание было забаррикадировано, заколочено и даже выглядело совершенно расплывчатым под дюжиной слоев магических защит, но Лилит не обратила на них внимания. Она голыми руками разорвала воздух, ломая все барьеры, установленные между нашим миром и измерением частного кладбища Некрополя. Ничего не могло быть скрыто от нее, и ничто не было в безопасности. Последний барьер вскрикнул и пал, и мощеная улица в этом мире раскололась из конца в конец. Через рваное дыру, проделанную Лилит в реальности, был ясно виден мрачный и серый мир кладбища Некрополя. Расходились длинные ленты тумана. Лилит резко махнула рукой, чтобы ее последователи оставались на месте, и зашагал вперед, на частное кладбище.

Видение следовало за ней. Кладбище выглядело таким же холодным и унылым, каким я его запомнил, с бесчисленными рядами могил и надгробий, простирающимися до самого горизонта. Лилит огляделась и презрительно фыркнула. Смотритель поднял свою земляную голову, чтобы понаблюдать за ней, но ему хватило одного взгляда, и снова погрузиться поглубже в землю. Он знал, когда следовало отступить, и не хотел с ней связываться.

Лилит прошла между могил, внимательно глядя по сторонам, потом, наконец, остановилась и нетерпеливо топнула босой ногой. Когда она заговорила, звуки ее голоса в беззвучном и неподвижном воздухе были подобны ударам кнута.

— Вы все можете оставить свои могилы прямо сейчас! Я хочу, чтобы каждый из вас восстал из своих могил и встал передо мной! Почему вы должны спокойно лежать, когда у меня есть работа для вас? Подъем! И пусть Дьявол поможет тому, кто посмеет заставить меня ждать!

Она щелкнула бесцветными пальцами, и тут же все могилы и мавзолеи выпустили своих обитателей. Они стояли бесконечными рядами, в хороших костюмах и платьях, в которых их похоронили, слегка смущенно оглядываясь по сторонам. Даже я был потрясен, да и впечатлен не слабо. Здесь были все основные заклинания для защиты частных кладбищ, но для Могущества, подобного Лилит, Жизнь и Смерть — очень похожие состояния.

Следует заметить, что вернувшиеся из мертвых вовсе не выглядели счастливыми от своего нового состояния. Они заранее заплатили хорошие деньги именно за то, чтобы их отдых не нарушали подобными способами. Но у них все еще хватало здравого смысла, чтобы не спорить с Лилит. Даже те, кто в свое время являлись основными игроками, знали, что древней и страшной Силе, стоящей перед ними, дорогу лучше не переходить.

— Вот вам приказы, — твердо заявила она. — Я хочу, чтобы все вы вернулись на Темную Сторону. И не мешкая. Как только вернетесь на свою территорию, вы должны убивать все живое, что вы увидите, и уничтожать все на своем пути. Никаких исключений. Вопросы?

Один человек поднял руку. Лилит снова щелкнула пальцами, и воскрешенный человек разлетелся на тысячи дергающихся кусков.

— Еще вопросы? — уточнила Лилит. — Я так люблю отвечать на вопросы.

Больше вопросов не было. Некоторые из вернувшихся во избежание несчастных недоразумений даже засунули руки поглубже в карманы. Лилит холодно улыбнулась и повела свою новую армию обратно на Темную Сторону. Вновь возрожденные мертвые не протестовали, готовые выполнить все, что от них требуют, лишь бы снова вернуться в свои удобные могилы. Все, что угодно, ради маленького тихого мирного покоя. Но некоторые, все же чувствуя потребность обсудить свое новое состояние, втихомолку перешептывались.

— Она сказала убить всех, — сказал один голос. — Значит ли это, что мы должны есть их мозги?

— Нет, я думаю, что это только в кино, дорогая.

— Ох. Я думаю, что я бы на самом деле очень хотел попробовать съесть немного мозгов.

— Да это же просто чудовищно, — произнес третий голос.

— Мы должны есть их сырыми, милый, или нам позволят добавить приправы?

— Я думаю, это дело личного вкуса, дорогая.




Ряды восставших мертвецов текли по улицам Темной Стороны, уничтожая все живое, что попадалось им на глаза. Некоторые с большим энтузиазмом, другие — нет, но все они были связаны волей Лилит. Им было невозможно было причинить боль или остановить, и они числом давали любую защиту. За века на Темной Стороне умерло чертовски много людей. Уокер послал маленькую армию своих лучших людей под командованием Сандры Шанс, чтобы попытаться упокоить восставших мертвецов, но они не могли быть сразу везде.

Многие страдали от того, что им приходилось биться с умершими близкими и друзьями, которые теперь собирались убивать тех, кто когда-то был для них самым близким. Были слезы и крики, иногда с обеих сторон, но воскресшие мертвецы делали то, что было им необходимо, и так же, в конце концов, поступали и живые. Воскресших мертвецов жгли, взрывали и расчленены, но они все равно продвигались вперед. Баррикады Уокера вскоре пали, а их защитники вынуждены были бежать, спасая свои жизни. Уокер был вынужден отдать приказ на общее отступление, хотя бы для того, чтобы просто его контролировать. Он приказал сносить целые районы, чтобы наглухо отрезать те из них, которые были защищены, от тех, что уже пали. Повсюду шли сражения и ширились пожары, беспрепятственно бушуя в городских кварталах.

Были и те, у кого хватало смелости драться. Уличная банда Демоны, мелкие бесы, утверждавшие, что являются политическими беженцами из Ада, вывалила из своего ночного клуба «Яма», чтобы защищать свою территорию. Восьми футов роста, с кривыми рогами и раздвоенными копытами, алые, как грех, и в два раза противнее. Ожившие мертвые остановились. Они могли при встрече узнать настоящего демона. Лилит только посмеялась над Демонами, сказала «Дети не должны бродить так далеко от дома», щелкнула бледными пальцами и отправила Демонов обратно в Ад.

Сделав это, она отправилась на Площадь Башни Времени Башни, пустынную, но почти нетронутую царящим вокруг хаосом. Лилит приняла издевательскую позу перед каменной громадой Башни и громко потребовала, чтобы Дедушка Время вышел и предстал перед ней. У нее есть для него задание. Шли минуты, и Лилит зарычал и топнула ногой, поняв, что Дедушка Время не выйдет. Она приказала своему потомству разнести Башню на части, вытащить из-под обломков Дедушку Время и доставить к ней, чтобы она смогла выразить ему свое неудовольствие. Но я на собственном опыте убедился, что Башня была серьезно защищена. Первые же, кто коснулся Башни с дурными намерениями, просто исчезли, выброшенные из жизни, как огонек свечи. Тогда к Башне двинулись другие, более могучие Сущности. Их встретил ужасный каменный Глаз, открывшийся в стене перед ними, и Силы застыли под его жутким взглядом. Жизнь вытекла из них, и остались лишь несколько уродливых каменных статуй, замерших в неловких позах. Огромный каменный Глаз медленно закрылся.

Лилит выкрикнула единственное гневное Слово, и вся каменная конструкция начала разлетаться на части, пока от Башни Времени не осталось ничего, кроме кучи дымящихся обломков. Лилит внимательно смотрела на сделанное ею, дрожа от приложенных усилий и отказа от заклинания, а ее армия затаила дыхания, ожидая, что будет дальше. В конце концов, стало ясно, что Дедушка Время или погиб, или в ловушке, но в любом случае, не выйдет, повинуясь желанию Лилит. Тогда она плюнула, выругалась и, развернувшись на каблуках, повела свою армию к другим свершениям.




И это вернуло меня в реальность. Заводь была затянута туманом от шока и травмы, и я оставил ее тихонько всхлипывать про себя. Владелец магазина тащился за мной следом, пока я выходил, горько сетуя и заламывая руки по поводу того, что я сделал с его лучшим товаром. Я еще раз повторил ему, что все претензии к Уокеру.

На улице было сравнительно тихо. Все, что могло, уже сгорело, а выжившие, понурившись, тихо зализывали раны. Я медленно шел по пустынным улицам, и никто меня не беспокоил. Просто здорово. Мне было, о чем подумать. Почему Лилит так стремилась контролировать Дедушку Время? Связано ли это с путешествиями во Времени, или, может быть, само Время представляет опасность для планов Лилит? Я грустно улыбнулся. И пришел в себя. Мне нужны совет и информация, а это значит… мне нужно поговорить с Уокером.

Я вытащил свою членскую карту «Странных Парней», активировал и вызвал Уокера. После короткого — ради пущей важности — ожидания, на меня с карты глянуло лицоУокера. Он выглядел спокойным, уравновешенным и полностью уверенным в себе. Это могло бы сойти ему с рук, если бы он не был похож на выходца из ада.

— Тэйлор! — в его голосе звучала радость. — Ты наконец-то вернулся из своего затянувшегося отпуска? Мне следовало бы знать, что ты не пропустишь основных событий. Я и не знал, что эти Карты можно использовать для связи.

Значит Алекс не рассказать тебе всего, — подумал я слегка самодовольно.

— Я вернулся. И нам нужно поговорить.

— Не могу не согласиться, старина, — ответил Уокер. — Я должен знать все, что тебе известно.

— У нас не слишком много времени, — сказал я. Никогда не могу отказаться от доброго дешевого трюка. — Мы должны немедленно связаться с Властями. Получить их ресурсы. Они должны услышать то, что я должен им сказать. Ты должен организовать встречу.

— Я пытаюсь с ними связаться с тех пор, как началась вся эта заваруха, — с легким раздражением ответил Уокер. — Никто не отвечает на мои звонки.

— Позвони еще раз, — сказал я. — И назначь встречу от моего имени. Мы должны сделать это лично. Они будут говорить с сыном Лилит.

— Да, — сказал Уокер. — Они просто обязаны. Очень хорошо, я устрою тет-а-тет в Клубе Лондониум.

— Конечно, — согласился я. — Где же еще?




Глава девятая. СРЕДИ ВОЛКОВ


Я нашел дух Харли Дэвидсона, скрывающийся в переулке, и уговорил его подбросить меня до Клуба Лондониум, в обмен на жизненные соки, выжатые в его бак из нескольких окрестных трупов. Клянусь, такого дня не было ни у кого. Мотоцикл летел по Темной Стороне, лавируя между разбитыми и перевернутыми машинами, заполнившими пустынную дорогу. Воздух, обдувавший мое лицо, был горячим и сухим, наполненным дымом и пеплом. Воняло горелым мясом. Даже сквозь рев мотоцикла до меня доносились отдаленные крики. Езда через пустынные улицы, освещенные дрожащим пламенем горящих зданий вместо привычного порочного неона, тревожно напомнила мне о разрушенной Темной Стороне будущего, которое уже наступало. Прямо на моих глазах будущее становилось реальностью, несмотря на все мои усилия в попытках его остановить.

— Ты опять пытаешься рулить, — сказал Харли. — Не надо. Я знаю, что делаю.

— Тогда я тебе завидую, — ответил я. — Правда. Ты даже не преставляешь, насколько.

— Давай, унижай меня просто потому, что я нежить. Вот подожди, прилетят в малиновых летающих тарелках мистические высшие вампиры Двадцать седьмого Измерения и сделают меня Великим Высшим Владыкой Темной Стороны… Ох, черт. Неужели я произнес это вслух? Прости. Я давно не принимал свое лекарство.

— Все в порядке, — сказал я. — Сейчас у всех нас непорядок с головой.

Пока мы путешествовали по пустынным улицам, Харлей заунывно горланил митлофовскую «Летучую мышь из ада» («Bat out of Hell») (Майкл Ли Адай, урожденный Марвин Ли Адай, 1947 г.р. — более известный под сцен. псевдонимом Meat Loaf — амер. рок-музыкант и актер). Сейчас здесь практически не было людей. Они или прячутся, или эвакуированы, или мертвы. Повсюду лишь трупы, и иногда — лишь их куски. Я видел кучи отрубленных голов и странные узоры, выложенные из дюжин отрубленных рук. Кто-то сплел паутину из человеческих внутренностей между фонарными столбами. Я не активировал свой Взгдяд. Я не хочу ничего понимать. И не хочу видеть новых призраков.

Мотоцикл высадил меня около Клуба Лондиниум и, дав газу, исчез в ночи. Он думал, что где-то еще есть безопасные места, куда можно отправиться, а у меня не хватило духу его разочаровывать. Сам я на этот счет не заблуждался, поскольку был лучше информирован. И конечно, меня уже ждал Уокер. Он стоял у подножия ступеней Клуба шаги, печально глядя на руп Привратника. Самый верный слуга Лондиниума лежал на ступенях перед входом, который он охранял на протяжении многих веков. Его отрезанную голову кто-то насадил на острие перил. Выражение на лице было более удивленным, чем обычно.

— А ведь считалось, что он бессмертен, — заметил Уокер. — Я не думал, что его можно убить.

— Теперь, когда Лилит вернулась, ни в чем нельзя быть уверенным, — сказал я. — Жаль.

Уокер одарил меня тяжелым взглядом. — Всем известно, что ты терпеть его не мог, Тэйлор.

— Однажды я подарил ему розу, — ответил я.

Уокер фыркнул, не впечатленный, и начал подниматься по ступеням к тому, что осталось от Лондиниума.

Старейший Клуб джентльменов Темной Стороны видел и лучшие дни. Великолепный прежде фасад зиял трещинами и дырами, носил следы копоти и повреждений от огня. Он напоминал крепостную стену города, рухнувшую, наконец, к ногам осаждавших. Огромную одностворчатую дверь, сорвав с петель, выбили внутрь. Древняя деревянная плита валялась на полу холла, изодранная и испещренная глубокими следами когтей. Некогда элегантный, холл был полностью разрушен и осквернен. Расколотые статуи и обезображенные живописные полотна. Столбы из мрамора с нежными прожилками уничтожены, а неизвестная роспись Микеланджело, покрывавшая весь потолок, наполовину скрыта под пятнами копоти и брызгами артериальной крови.

Тела, разбросанные по всему полу, лежали там, где упали. Многие были обезображены или обглоданы. Большинство на первый взгляд было безоружно. Важные люди и рабы лежали вместе, вероятно, их убили сражающихся спина к спине, наконец-то, сравнявшихся, в смерти.

— Что-то добралось сюда раньше нас, — сказал я только потому, что должен был что-то сказать. — Как ты считаешь, тут еще остался кто-то из этих ублюдков?

— Нет, — сказал Уокер, опустившись на колени возле одного из тел. — Тело остыло, а пятна крови высохли. Что бы здесь ни произошло, мы это пропустили.

Он, слегка нахмерясь, долго смотрел на лицо погибшего.

— Ты знал его? — спросил я.

— Я знал их всех, — ответил он, поднимаясь на ноги. — Некоторые были очень хорошими, другие — очень плохими, но никто из них не заслуживал такой смерти.

Он направился через вестибюль, держа спину очень прямо и осторожно обходя разбросаные тела. Я последовал за ним, чувствуя на спине тяжесть невидимых изучающих глаз. У кого-то будут большие неприятности за то, что самый зримый символ силы и власти на Темной Стороне, превращен в отбросы. Уокер, наконец, остановился перед правой стеной и начал торжественно разглядывать ее участок, который ничем не отличается от любого другого. Я встал рядом и попытался заметить следы скрытой двери и панели, но ничего не увидел. А ведь, как правило, у меня хорошо получается находить пободные штуки. Уокер долго рылся в жилетном кармане, а когда, наконец, вытащил руку, в ней ничего не было. Он поднял пустую руку передо мной, как будто что-то сжимая в пальцах.

— Это, — сказал он, — ключ, который ключом не является, который откроет дверь, не являющуюся дверью, в комнату, которая не всегда есть.

Я изучил его пустую руку. — Или тебя, наконец-то, достало переутомление, или ты опять говоришь загадками. Эта потайная комната… оно случайно не попробует съесть меня, а?

Он котротко улыбнулся. — Это настоящий ключ. Просто невидимый. Потрогай.

И он положил что-то не видимое для меня в мою ладонь. Оно было холодным и металлическим.

— Ок, — сказал я. — От всего этого у меня мурашки по телу. Если дверь такая же невидимая, как и ключ, как же мы ее найдем?

— Для меня она невидимой не является, — беззаботно ответил Уокер, забирая у меня ключ. — Я служу Властям, поэтому могу видеть все, что мне нужно.

— Занавес, — сказал я, и он снова коротко улыбнулся.

Он вставил ключ в видимую только ему замочную скважину, и часть стены перед нами исчезла. Я так напряженно всматривался, что глаза заболели глаза. Уокер вошел в открывшуюся перед нами комнату с легким оттенком самодовольства, я вздохнул и последовал за ним. Понятно, что для проведения встреч Властям требуется специальное помещение, куда нет доступа даже прочим членам самого эксклюзивного джентльменского Клуба Темной Стороны.

— Власти не встречаются с кем попало, — пробормотал Уокер. — Можешь гордиться.

— Уже горжусь. Правда-правда. Даже не представляешь, как.

Уокер заметно вздрогнул. — Вообще-то, я знаю, что добром это не кончится.

Стена за нами закрылась, и в комнате как будто настроили резкость. Ее защищала чрезвычайно могущественная магия. Я чувствовал ее, словно по моей коже ползут ожившие электрические разряды. Сама комната напоминала клише, самую суть частных аппартаментов джентльменского Клуба. Огромные, наверняка- очень удобные кресла, роскошная мебель и великолепные декорации, затмевающие загорелых, рыхлых — несмотря на личных тренеров, разодетых мужчин, развалившихся в креслах с бокалами и сигарами в руках. Я разглядывал их, десять могущественных людей, единственную власть на Темной Стороне. Вы не знаете их имен. Вы никогда не встречали их лиц в глянцевых изданиях. Они выше этого. У каждого был небрежно-высокомерный вид людей, получающих все, что они хотят, когда они этого захотят. Почему-то я сразу понял, что мы не договоримся.

Уокер представил меня Властям, отошел в сторону и встал, прислонившись к обоям кисти Уильяма Морриса (Уильям Моррис, William Morris— англ. поэт и художник (1834–1896), сложив руки на груди, словно показывая, что он сделал все, что было в его силах. А может, он просто не хотел оказаться на линии огня, когда все неизбежно полетит ко всем чертям. И хотя у него у самого, наверняка, накопилось множество вопросов к своим заочным хозяевам, он, похоже, предпочитал уступить лидерство мне. По крайней мере, сейчас.

— Итак, — наконец, начал я, — все вы — серые, безликие люди, бизнесмены, действующие исключительно за кулисами. Почему-то я всегда считал, что вы будете… больше. Поговорим, Власти. Расскажите мне то, что мне нужно. Пока еще не слишком поздно.

— Я — Харпер, и я говорю от имени всех, — произнес ближний ко мне. Его лицо было слишком старым для угольно-черных волос, а жилет туго обтягивал выпирающее пузо. Он был покрыт сигарным пеплом, который даже не потрудился смахнуть с себя. Вероятно, у него, в его собственном мире, для этих целей был кто-то приставлен. Он холодно уставился на меня своими глубоко посаженными поросячьими глазками. — Наши предки сколотили состояния, работая на Темной Стороне еще во времена ее оккупации римлянами. Наши семьи насчитывают поколения, основанные на этих состояниях. Весь бизнес здесь, так или иначе, принадлежит нам. Здесь не происходит ничего, в чем мы не принимали бы участия. Темная Сторона принадлежит нам.

— Ненадолго, — сказал я. — Если Лилит добьется своего. И она готовит не просто корпоративное поглощение, нет — она планирует убить всех нас. Или это до сих пор не проникло в ваши толстые черепа?

Мой голос, должно быть, был немного резким, но это выяснилось, когда телохранители Властей решили объявить себя. Они появились внезапно, по одному с каждой стороны комнаты, и я настороженно их изучил их. Две, общих чертах, человекообразные, огромные и подавляющие фигуры, одна — из чистого света, другая — из чистой тьмы. Определить, что неприятнее для глаз, было затруднительно. Это были скорее явления, а не физические формы, и я чувствовал, исходящую от них силу. Это было как стоять перед очагом, когда кто-то неожиданно открыл дверь.

— Им довелось быть ангелами, — в голосе Харпера было больше, чем просто намек на самодовольство. — Сверху и Снизу. Теперь они работают на нас.

— Как низко могут пасть самые могучие, — сказал я, просто чтобы что-то сказать. Никогда не позволяйте противнику узнать, насколько сильное впечатление он на вас произвел. — Наверное, именно поэтому у них больше нет крыльев. И ореолов.

— Ты не можешь себе даже представить, как много мы потеряли, — сказало создание света голосом, похожим на треск льда.

— Но многое и приобрели, — сказало создание тьмы, и его голос был похож на пожар в сиротском приюте. — Мы здесь, потому что росли наши… аппетиты. Вкус к вещам, которые можно найти только в материальном мире. Наши новые хозяева… балуют нас.

— Нам здесь удобно, — сказал светлый. — К нашему вечному стыду.

— К нашему бесконечному удовлетворению, — добавил темный.

— Но зачем служить Властям? — спросил я. — Вы же понимаете, что они не достойны вас, даже настолько ослабевших.

— Мы должны кому-то служить, — ответил светлый.

— Это — в нашей природе, — сказал темный.

— Хватит, — сказал Харпер, и оба сразу же замолчали. Харпер уставился на меня, а я не отвел взгляд. Он чуть повысил голос, чтобы показать нас обоим, кто здесь главный. — Как правило, мы управляем Темной Стороной извне. Мы живем в обычном Лондоне, в нормальном мире. Мы здесь только потому, что Уокер вызвал нас от вашего имени. Что вам от нас нужно, Джон Тэйлор?

— Для начала — ответы, — я без трепета смотрел в его глаза. — Почему вы не послали войска в поддержку Уокера? Разве вам не известно, насколько здесь все плохо?

— Известно, — сказал Харпер. — Но где взять помощь, которая смогла бы выстоять против Лилит и ее последователей? Отдавать хорошие жизни взамен плохих, это не деловой подход.

Уокер впервые пошевелился. — Плохих? Это были мои люди!

Харпер даже не взглянул на него. — Не сейчас, Уокер. Я разговариваю.

— Если не сейчас, то когда? — спросил Уокер, и я раньше никогда не слышал, чтобы его голос был настолько холодым. — Сколько лет я и мои люди служили вам здесь, защищая ваши интересы на Темной Стороне? Так вы наградили нас за нашу службу — бросив на растерзание?

Харпер наконец на него посмотрел, но только, чтобы снисходительно улыбнуться. — Ничего личного, Уокер. Это только бизнес.

— Вы нервничаете, — неожиданно заявил я. — Все вы. Неудобство. Потливость. Вам не нравится здесь находиться, не так ли?

— Как вы заметили, Темная Сторона стала опасным местом, — Харпер глубого затянулся сигарой. — Перед тем, как Уокер связался с нами от вашего имени, мы готовились запечатать Темную Сторону, закрыть все входы и выходы, пока все эти… неприятности продолжаются.

— Вы бросаете нас? — переспросил я.

— Почему бы и нет? Вы интересны исключительно как бизнес. Дойная корова, из которой мы стараемся выжать каждый пенни. Нам известно о могущественных людях, приходящих в ваше маленькое шоу уродов, чтобы позволить себе удовольствия и развлечения, которых им больше нигде не найти, но нас… Нас заботит лишь прибыль, которую они нам приносят. Темная Сторона для нас — лишь товар, который мы используем. Правильно, Уокер?

— Не смотрите на меня, — ответ Уокера меня поразил. — Сейчас я смотрю на мир по-другому.

Я посмотрел на него. Было что-то в его голосе… но это подождет. И я повернулся обратно к Харперу.

— Если Темная Сторона падет перед Лилит, та же участь постигнет и весь остальной мир. Вы не сможете сдержать Могущество, подобное ее. Если она зажжет пожар, вам не найти места, достаточно удаленного и безопасного, где бы вы могли спрятаться.

— Поверим вам на слово, — сказал Харпер неохотно. Он уставился на свою сигару, как будто она его в чем-то обманула, а потом быстрыми злыми движениями раздавил ее в пепельнице. — Итак, кажется, у нас нет другого выбора, кроме как пойти на сделку с Лилит. Очень хорошо. Это мы можем. На это мы способны. В конце концов, именно этим мы и занимаемся. Поэтому мы согласились встретиться здесь с вами, Джон Тэйлор, сын Лилит. Вы будете нашим агентом, нашим представителем в этих переговорах. Поговорите с вашей матерью и пообещайте ей… все, что потребуется, чтобы достичь соглашения. Мы уже открыли ей наше присутствие и пригласили ее для разговора с нами.

Уокер выпрямился, оттолкнувшись от снены, на которую до этого опирался.

— Что? Почему бы вам сначала не проконсультироваться со мной? Вы понимаете, что вы сделали, чертовы дураки…

— Не сейчас, Уокер! — Харпер опять даже не смотрел на него.

Он по-прежнему прилагал все силы к тому, чтобы запугать меня своим властным взглядом.

— Тэйлор, наше богатство больше, чем кошмар скупца. Если необходимо, мы можем позволить себе гибкость. Лучше поделиться богатствами Темной Стороны с твоей матерью, чем рискнуть и увидеть ее уничтожение. Поэтому нужно узнать, чего она хочет… В конце концов, все мы — разумные люди. И я уверен, что с вашей помощью мы с Лилит сможем прийти к взаимопониманию.

— Лилит не разумный человек, — ответил я. — Она вообще не человек. Вы понятия не имеете, с чем связываетесь. Ей не нужны ни деньги, ни даже власть — в вашем понимании. Она просто хочет начисто стереть все с доски и начать заново. И заменить Человечество чем-то более подходящим для ее нужд.

Внезапно одна из стен потайной комнаты целиком исчезла, снесенная некой внешней силой. Мы все ошеломленно оглянулись и увидели, что комната теперь смотрит прямо на Темную Сторону. И нет ничего между нами и тьмой, пылающими зданиями и улицами, наполненными дымом и криками. И там перед нами стояла Лилит, обнаженная и величественная, а позади нее столпился весь ее чудовищный Двор. Власти, неловко спотыкаясь, вскочили на ноги, глядя на все это широко распахнутыми от ужаса глазами.

Два бывших ангелов подались вперед, чтобы встать между Властями и Лилит, окруженные своей силой, мерцающей подобно мареву. Лилит улыбнулась им и произнесла «Идите домой», — и фигуры из света и тьмы моментально исчезли, изгнанные из материального плана силой ее воли. Я догадывался, куда она могла их отправить, но я сомневаюсь, что им стоит чего-то ждать от такого «добро пожаловать домой».

— Итак, — заговорила Лилит, грациозно ступая в кабинет, легким и дразнящим голосом, — вы и есть Власти. Тайные Хозяева Темной Стороны, Большие Люди… Вот мы, наконец, и встретились. Только, должна заметить, на мой взгляд вы не выглядите такими уж большими. Вы больше похожи на заблудившихся маленьких мальчиков. Идите ко мне. Идите к Мамочке…

Ее огромное, всеобъемлющее присутствие заполняло и накаляло комнату. Я был вынужден отвернуться, закрываясь сильнейшими ментальными щитами, какие у меня были, тогда как десять самых могущественных людей Темной Стороны, а значит, — и мира, упали на колени перед Лилит и ползали на четвереньках, как свиньи перед богиней. Уокер шагнул вперед. Но я схватил его за руку и потащил к невидимой двери. Он нашел ключ и твердой рукой открыл, хотя его лицо было искажено противоречивыми эмоциями. Я на миг оглянулся.

Лилит рассмеялась, глядя как высокие-и-могущественные Власти лебезят и заискивают, ползая у ее белесых ног. — Ба, какие вы милые! Я могла бы вас съесть… но, по-моему, меня от вас стошнит. К счастью, желудки моих детей гораздо крепче…

Она снова рассмеялась, когда ее ужасные отродья рванулись вперед. Я вытолкнул Уокера за дверь и выскочил следом в относительную безопасность фойе Клуба. Пока дверь медленно закрывалась за нами, я оглянулся в последний раз. И увидел, как чудовищные дети Лилит обрушиваются на кричащие Власти и жадно рвут их на части — как волки, попавшие в овчарню.




Глава десятая. ШАНС ОТОМСТИТЬ


Мне пришлось протащить Уокера через вестибюль и вытащить на ступени Клуба Лондиниум. Его взгляд блуждал, а сам он что-то бормотал себе под нос. Как только мы благополучно выбрались на улицу, я огляделся, чтобы удостовериться, что мы одни, а потом сел на ступеньки, чтобы прийти в себя. Невидимая дверь захлопнулась, и Лилит не сможет последовать за нами. Во всяком случае — какое-то время. Неожиданно Уокер сел рядом со мной, все его обычное хладнокровие и уверенность исчезли. Наверное, нелегко увидеть, как лорды и хозяева, за которыми ты следовал всю свою жизнь, сначала оказываются обыкновенными трусами и подонками, а затем становятся пищей для чудовищ. Ночь казалась относительно спокойной, нас никто не беспокоил. Я посмотрел на Уокера. Большую часть моей жизни он был для меня занозой в заднице, и я не раз мечтал о его падении, но только не о таком. Он смотрел в ночь, как будто никогда раньше ее не видел.

— Власти мертвы, — резко сказал он. — Что теперь делать мне?

— Принадлежать самому себе, — ответил я. — Ты по-прежнему можешь отдавать необходимые приказы и пинать необходимые задницы. Требовать подчинения. Сопротивлению нужен руководитель. А у кого опыта больше, чем у тебя? Сейчас, Уокер, ты нужен больше, чем когда-либо.

Уокер медленно повернул голову и посмотрел на меня.

— Ты — сын Лилит, — произнес он наконец. — Ты — член Королевской семьи при исполнении. Ты — легендарный Джон Тэйлор, который всегда вырвет победу из пасти поражения. Может быть, тебе взять ответственность на себя?

— Нет, — сказал я. — Я никогда этого не хотел. Мне хватает выпадающих мне неприятностей, когда я отвечаю только сам за себя, что уж говорить про ответственность за других. И у меня есть дела. Не спрашивай, какие. Это тебя только расстроит. Ты всегда был Человеком, Уокер. Поэтому вытри сопли и держить.

Он коротко улыбнулся. — Иногда, Джон, ты говоришь совсем как твой отец. — Он встал, и сразу стало похоже, что все его обычное хладнокровие и уверенность вернулись к нему. — Думаю, кто-то должен превратить вас из сброда в дисциплинированную боевую силу. Итак, я собираюсь вернуться в «Странных Парней». А куда собираешься ты?

— Поищу тяжелую артилерию, — ответил я, вставая. — Нам потребуется оружие калибром покрупнее.

— А если не найдешь?

Моя усмешка была похожа на оскал.

— Тогда придется импровизировать. Внезапно, жестоко и ориентируясь на месте.

Он кивнул. — Это как раз то, что тебе удается лучше всего.

Он вытащил свою членскую Карту, активировал ее и шагнул в относительную безопасность бара «Странные Парни». С тихим чавкающим звуком и коротким шквалом искр Карта исчезла, и я остался на ступенях Клуба Лондиниум в одиночестве. Я поглубже засунул руки в карманы пальто, и вгляделся в ночь. Все здания вокруг были разрушены или сожжены. Повсюду мертвые тела. В отдалении слышны крики, а на горизонте вспыхивают странные огни. Темная Сторона пала уже третий раз, и запас моих идей истощился. Должен же быть еще хоть кто-то, какая-нибудь Могущественная Сущность или крупный игрок, кто по-прежнему должен мне услугу или заблуждается, считая, что должен… но я не мог никого припомнить. Я не мог сделать это в одиночку. Мне нужен кто-то достаточно мощный, а может быть — ловкий и хитрый, чтобы остановить эту Войну до того, как все окончательно выйдет из-под контроля. До того, как она приведет к тому ужасному будущему, которое скаждой минутой становится все более реальным, все более неотвратимым. К сожалению, в моем списке осталось единственное имя, имя, о котором я так старался не думать. Потому что боялся его до печенок.

Владыка Терний. Наместник Темной Стороны, лично назначенный Богом, чтобы держать здесь все под контролем.

Обычно он избегал личного вмешательства. В любом споре он был последним судьей, последней инстанцией на Темной Стороне, единственным, к кому оставалось идти, когда все остальное было уже пройдено, и другого способа выжить не осталось. В глубине души я надеялся, что он вот-вот появится и наведет порядок. А поскольку он этого не сделал, мне, похоже придется его побеспокоить. Старому доброму мне. Владыка Терний жил в Нижнем Мире — сотнях и тысячах миль пещер, катакомб и каменных галерей, лежащих глубоко под Темной Стороной. Месте, куда вы отправитесь, когда Темная Сторона станет для вас недостаточно темной. Владыка Терний спал вековым сном в хрустальной пещере в самой глубокой и темной части Нижнего Мира, и пусть Бог да поможет тому, кто побеспокоит его без крайней необходимости.

Я встречался с ним лишь однажды, но и этого было более, чем достаточно. «Я — камень, разбивающий сердца, — так он сказал. — Я — гвозди, которыми Христос прибит к кресту. Я — мера страдания, делающего сильнее всех нас»… Он был наполнен божественной силой, властью над жизнью, смертью и тем, что находится между ними. Одним словом или взглядом он может вас спасти или проклясть, а любое его решение обязательно к исполнению. Я ничуть не сомневался, что он не одобряет таких, как я, хотя при нашей последней встрече он и был достаточно дружелюбен.

Почему он не пришел и не противопоставил Лилит свою силу?

Мне вовсе не светило спускаться в Нижний Мир, чтобы поговорить с ним. Это было скверное и опасное место, а, кроме того, само путешествие заняло бы чертовски много времени. Особенно, если он уже куда-то направился, чтобы показать Лилит ошибочность ее пути… Я какое-то время крутил эту мысль и так, и эдак, но так я лишь оттягивал момент, потому что точно знал, что мне необходимо делать. И в конце концов я просто тяжело вздохнул, рискнул и активировал свой дар. Где бы ни находился Владыка Терний, на Темной Стороне или под ней, мой дар его найдет.

Мой внутренний глаз, мой третий глаз широко распахнулся и взмыл в ночное небо, мой Взор простерся на мили вокруг во всех направлениях, передо мной не оказалась вся Темная Сторона, похожая на искривленную и запутанную карту. Целые районы, оставшиеся без контроля, горели, пока монстры бродили по улицам, а охваченные паникой толпы метались в разные стороны. Я заставил себя сфокусировать Взгляд на одной отдельной душе, которую я разыскивал, и мой мысленный взор рухнул вниз, сконцентрировавшись на одиноком пятнышке света во тьме. Я нашел Владыку Терний. Как я и думал, он покинул Нижний Мир, чтобы выйти на поверхность, и к моему огромному удивлению самым могущественный человек на Темной Стороне в настоящее время скрывался в Церкви Святого Иуды, единственной настоящей церкви на Темной Стороне.

Я быстро закрыл свой Взор, и вернулся в свой разум. Потратив несколько мгновений, я убедился, что все мои ментальные барьеры были на месте. Мне бы не хотелось, чтобы Лилит узнала, где я нахожусь, пока я не готов к встрече с ней. Я прикинул, что делать дальше. Церковь Святого Иуды, являясь реальностью, располагалась в стороне от Улицы Богов. Древнее место поклонения, почти такое же старое, как сама Темная Сторона, намного старше христианства, давшего ей ее нынешнее имя. (Святой Иуда, если вам интересно, является покровителем последнего вздоха). В целом мире больше не было места, где еще можно обратиться к Создателю, и обязательно получить ответ. Вот почему большинство людей туда не ходит. Кроме как в случае крайней необходимости.

Церковь Святого Иуды расположена в стороне от дорог Темной Стороны, нужно проделать долгий путь, чтобы попасть туда из любого места, ее отделяют от меня мили и мили очень опасной территории. Идти пешком — это не вариант. Жаль, что не попросил Харли подождать. Я вытащил из кармана свою Членскую Карту, включил ее и громко вызвал Алекса Морриси. После паузы — чтобы я не зазнался — на Карте проявилось его лицо и сердито уставилось на меня.

— Тэйлор! Ты время от времени появляешься. Может хотя бы так ты сможешь оплатить свой счет в баре раньше конца света. И что ты сделал с Уокером? Он появился здесь несколько минут назад с таким видом, будто попал под гнев божий. По-моему, раньше он никогда не был так обозлен на весь мир. Сейчас он носится по моему бару, раздавая всем приказы, как чокнутый Капитан Кирк, и организует каждый дюйм их жизни.

— Возможно, это просто кризис среднего возраста, — сказал я. — Алекс, ты не мог бы позвать Томми Забвение? У меня есть к нему вопросы.

Алекс громко выркнул, только чтобы напомнить мне, что он слугой ни к кому не нанимался, и его лицо исчезло с моей Карты, которая заиграла мне — пока я жду — фоновую версию «Firestarter» группы Prodigy. Но, наконец, лицо Томми, подозрительно хмурясь, уставилось на меня с Карты.

— Что ты хочешь, Тэйлор?

— Тебя, — ответил я.

И я залез внутрь Карты, схватил его за ворот кружевная рубашки и потащил его через Карту к себе. Карта поспешно раздвинулась, чтобы его пропустить, но даже так он на миг застрял. Томми опустился на ступени Клуба, справляясь с внезапным головокружением от резкого переноса, а Карта вернулась к нормальному размеру и отключилась, наверное, в знак протеста против столь грубого обращения. Я убрал ее, и помог Томми подняться на ноги.

— Сукин сын! — воскликнул он.

— Да, — согласился я. — Если в двух словах.

Он посмотрел на меня. — Я и не знал, что ты можешь такое с помощью Карты.

— Большинство людей не может. Но я особенный.

Томми презрительно фыркнул.

— Я так понимаю, это было одно из доказательств, — Он отряхнулся, приводя себя в порядок, как смог, а потом посмотрел на обезглавленное тело Привратника, лежащее рядом с ним на ступенях, и брезгливо отодвинулся подальше от крови. — Я вижу, ты был занят.

— На сей раз моей вины здесь нет.

Я рассказал ему, что произошло, ну или, по крайней мере, столько, сколько — по моему мнению — он смог бы пережить, и объяснил, что мне нужно спешно добраться до Церкви Святого Иуды. Эта идея его совсем не привлекала, но, когда это необходимо, я могу быть очень убедительным. Не говоря уже о прямых угрозах. Стоило мне лишь намекнуть о некоей видеозаписи, попавшей в мои руки, на которой изображены он и прекрасно сложенная экзотическая танцовщица, оказавшаяся замужем за кем-то чрезвычайно пугающим, как он вдруг с огромной охотой согласился мне помочь. (На самом деле, никакой записи у меня не было. Я просто слышал о ней и блефовал. Виноватых нет…)

Дар Томми Забвение проявился вокруг нас, и все стало неопределенным. Томми — экзистенциалист, и его дар позволял ему проявлять неопределенность мира в очень реальной и физической форме. Чем больше он о чем-то думал, тем больше возможностей видел и, выбирая реальность по своему усмотрению, делал ее вещественной. Хорошенько сосредоточившись, Томми смог убедить мир, что нас не просто нет там, где мы есть по мнению мира, но и в том, что мы на самомделе находимся совершенно в другом месте.

И вот так, в мгновение ока мы оставили позади Клуб Лондиниум и материализовались рядом с Церковью Святого Иуды. Мимо нас, с печальным гудением неспешно прошла птица дронт, над нашими головами хлопала крыльями стая почтовых голубей, а двухголовый страус смущенно разглядывал сам себя, но это были лишь некоторые странные вероятности, порожденные даром Томми. Он сосредоточился, закрывая дар, а я осмотрелся вокруг. Насколько видел глаз, все, кроме церкви, было стерто с лица земли. Она стояла одна, старое приземистое каменное строение посреди пустоши. Широкой равнины из пепла и пыли, над которой, несмотря на сильный ветер, стояли густые клубы тумана. Полная темнота нарушалась только бело-голубым светом огромной луны, отражавшимся от стен церкви. Где-то в стороне вспыхивали пожары, раздавались крики, но все это было очень далеко отсюда. Здесь же Война пришла и ушла, не оставив после себя ничего, кроме церкви.

— Я очень старался воплотить все это в реальность, — наконец произнес Томми. — Но это и вправду чертово место. Я бы хотел сказать что-то вроде… из пепла старого восстанет дивная новая Темная Сторона… но сердце не лежит.

— Если новая Темная Сторона действительно восстанет, я сомневаюсь, что она будет тем, что мы с тобой сможем или захотим осознать, — ответил я. — Не в том случае, если Лилит добьется своего.

— Боже, Тэлор, быть рядом с тобой — это слишком удручающе. Мой брат и то веселее тебя, а ведь он мертвый. Кого мы, тем не менее, собираемся здесь найти?

— Владыку Терний.

— Отлично, — заявил Томми. — Я уже ухожу. До свидания. Если получишь работу — напиши. Меня уже нет…

— Томми…

— Нет! Черта с два! Нет абсолютно ничего, что ты мог бы сказать или сделать, или чем мог бы мне угрожать, чтобы заставить меня иметь дело с Ним! Я лучше съем собственную голову! Владыка Терний — единственный человек, который взаправду пугает меня больше, чем Лилит! Она хочет только меня убить, а он хочет быть моим судьей!

— Ты мог бы уйти, — сказал я. — Но до ближайшей цивилизации путь очень долгий. И весь — в одиночку, во тьме. А если ты попыешься телепортироваться назад, используя свой дар… уверен, Владыка Терний просто вытащит тебя обратно.

— Ты знаешь Владыку Терний?

— Я всех знаю, — небрежно ответил я.

Томми пнул пыльную землю. — Наглец, — пробормотал он, не глядя на меня.

— Ты — мой путь домой, Томми, — сказал я не без удовольствия. — Если не хочешь, можешь даже не входить вместе со мной в церковь. Можешь охранять дверь.

— Все это плохо кончится, — сказал Томми.

Стоило мне лишь коснуться двери церкви, как она легко распахнулась. Я оставил Томми дуться снаружи, и вошел внутрь. Серость и невыразительность голых каменных стен нарушали только ряды узких щелей вместо окон. Короткие, похожие на обрубки, свечи горели, не сгорая, в старых свинцовых канделябрах на стенах, отбрасывая холодный осуждающий свет. Два ряда тяжелых деревянных скамей без подушек. Алтарь представлял собой просто огромную каменную глыбу, покрытую девственно белой парчой. На стене над алтарем располагался единственный серебряный крест. Больше там не было ничего. К Святому Иуде приходят не ради изысков и фантазий.

Это было место, где на молитвы даются ответы, а если они вам не понравятся, то это ваши проблемы.

Одинокая оборванная фигура, поникнув, сидела на холодном каменном полу, приникнув к алтарю и отчаянно обнимая его руками. Это был Владыка Терний. Он, похоже, плакал. А еще было похоже, что его протащили через Ад и обратно. Вместо великого ветхозаветного Пророка, каким я его запомнил, он походил на одного из бездомных, на беженца. Наместник Темной Стороны превратился в обычного человека в разорванных и окровавленных одеждах. Его длинные седые волосы и борода наполовину сгорели. Он не поднял глаз, пока я шел к нему по проходу, но при звуке моих шагов он вздрогнул, как собака, которую слишком часто пинают. Я опустился рядом с ним на колени, взяла его за подбородок и заставил посмотреть на меня. От моего прикосновения он вздрогнул.

— Что вы здесь делаете? — задал я вопрос. Я не хотел, чтобы он прозвучал так грубо, как это случилось, но таково влияние Святого Иуды на посетителей.

— Все пропало, — его голос был пустым, раздаваясь словно издалека. — Теперь я прячусь. Прячусь в единственном месте, где даже могущество Лилит не может меня коснуться. Я верю в это. Я должен в это верить. Это все, что мне остается.

Я отпустил его и усилием заставил свой голос смягчиться.

— Что случилось?

Его глаза встретились с моими, и Видение, вознишее в моем сознании, показало мне Лилит, нисходящую в Нижний Мир. Во всей ее силе, со всем своим чудовищным Двором, пробивая древние щиты и линии обороны, словно их даже не было, и заставляя своих людей уничтожать все и вся. Как наверху, так и внизу. Просто потому, что она могла. Она уничтожила Пожирателей Мертвых, Пустынников в их клетки, Подземных жителей в их запутанных городских катакомбах. Опасность летела впереди нее, эхом передаваясь из галереи в галерею, и кто-то выходил на бой, а кто-то зарывался поглубже; но ни тех, ни других не ожидало ничего хорошего. Лилит и ее жуткие отродья навалились безо всякой жалости, уничтожая не только целые гнезда вампиров, гулей и Порождений Старых Богов, но даже червей земли в их глубочайших тоннелях.

Владыка Терний вышел из своей хрустальной пещеры, обернутый силой и холодной, ужасной яростью, чтобы противопоставить Лилит свою веру и власть. Ибо был он Гласом Божьим, а она — лишь именем из прошлого. При нем был его жезл власти, сделанный из дерева, выращенного из отростка изначального Древа Жизни, в незапамятные времена доставленного в Британию Иосифом Аримафейским. Владыка Терний преградил путь Лилит, но она презрительно отшвырнула его, взяла его жезл, и в ее руках он рассыпался на куски. Она пошла дальше, оставив его беспомощно валяться в грязи, и даже самый последний из ее потомства не соизволил прикоснуться к нему. Убийства продолжились, а он был не в силах этому помешать. В наказание он заставил себя смотреть на это. И когда все было кончено, Владыка Терний покинул Нижний Мир и пришел к Святому Иуде. Чтобы спрятаться.

— Вы должны понять, — сказал он, когда Видение исчезло из моего разума. — Когда появилась Лилит, я решил, что, наконец, понял свою истинную цель, причину своего прибывания на Темной Стороне. Что это была моя судьба — остановить Лилит, когда никто больше не может. Но я ошибался. Рядом с ней я оказался ничем. После стольких лет, когда я судил других, я был сам судим… и опризнан недостойным.

— Но… вы — одна из величайших Сил Темной Стороны!

— Не в сравнении с ней. Я забыл… что, в конце концов, я просто человек, благословленный божьей силой. И моя вера… — ничто по сравнению с ее уверенностью.

— Ладно, — сказал я. — Нам нужно подкрепление. Мы можем использовать Святого Иуду, чтобы воззвать к помощи Небес? Для прямого божественного вмешательства?

— А что, по вашему, я делаю? — сказал Владыка Терний. — Темная Сторона изначальна создана так, чтобы ни Рай, ни Ад не могли вмешиваться напрямую. И Святой Суд давным давно принял решение, что этому Великому Эксперименту будет позволено продолжаться, чтобы увидеть, к чему это может привести. Меня поместили сюда, чтобы следить за Экспериментом, контролировать его ход. Но теперь, когда вернулась творец Темной Стороны, похоже, мое время и моя цель подошли к концу. Поэтому никакой помощи извне не будет. Темная Сторона должна сама себя спасти. Если сможет.

— Здесь есть сопротивление, — сказал я. — Пойдемте со мной. Вы можете стать его частью.

Но Владыка Терний остался на месте, покачав седой головой.

— Нет. Я не тот, кем себя считал. Поэтому я остаюсь здесь и буду молить даровать мне наставление.

Я попытался с ним поспорить с ним, но он вряд ли слышал меня. Сломав его жезл, Лилит сломала его самого. Поэтому я оставил то, что еще недавно было самым пугающим человеком Темной Стороны, сидеть, бормоча себе под нос, в единственном месте, где он по-прежнему чувствовал себя в безопасности.




Я вышел на улицу и обнаружил, что оказался лицом к лицу с толпой суровых, тяжело-вооруженных личностей. При виде меня их глаза вспыхнули, но не к добру. Их возглавляла Сандра Шанс, ослепительная в густо облепивших ее тело алых кляксах жидкого латекса, кроме которых на ней ничего не было. Хотя появилось новое дополнение — старомодный пистолет в кобуре на ее обнаженном бедре. Она очень неприятно мне улыбалась. Я посмотрел на Томми Забвение, застывшего неподвижно, прижавшись спиной к стене церкви.

— Извини, старина, — его голос был несчастным. — Я даже не слышал их приближения. Просто возникли из ниоткуда.

— Ты хотя бы спросил, чего они хотят?

— О, я уверен, Джон, они хотят поговорить с тобой. На самом деле, они очень сильно настаивали, чтобы это было сюрпризом.

— Все в порядке, Томми, — сказал я, стараясь скрыть учащенное дыхание. — Я знаю, кто они. Они — охотники за головами. Как ты нашла меня здесь, Сандра?

— Ты не забыл, что я могу заставить мертвых отвечать? — в ее улыбке по-прежнему не было ничего приятного. — А прямо сейчас трупов вокруг более, чем достаточно. Мертвым известно многое из того, что скрыто от живых. У них есть… общее представление. А я могу получить от них любую информацию.

— Да, — сказал я. — Я даже знаю, как. Одно дело любить мертвых, но ты принимаешь все слишком буквально. Ты же некрофилка.

— Я правильно понимаю? — спросил Томми. — Ты хочешь сказать, что она и правда…

— О да, — ответил я.

— Просто отвратительно, особенно сейчас. Не могу поверить, что разделил с ней пикник.

— Заткнись, Томми, — Сандра не отрывала от меня глаз.

— На случай, если ты не заметила, — идет Война, — сказал я. — Сейчас и правда не время…

— На Темной Стороне где-то всегда идет война, — сказала Сандра. — Тебе должно быть это известно — все твои несчастья с этого и начались. Мы с коллегами решили, что нас это не касается. Мы хотим получить награду за твою голову. Она действительно велика, одна из самых высоких цен, когда-либо объявленных на Темной Стороне. Тесно связанные между собой семьи тринадцати Благоразумных Людей, которым ты устроил бойню, хотят твоей смерти, Джон, и их не волнует, сколько это стоит. На кону достаточная сумма, чтобы купить для всех нас выход с Темной Стороны в какое-нибудь удаленное измерение, куда не дотянется даже Лилит. И еще останется достаточно налички для каждого из нас, чтобы зажить по-королевски в нашем новом доме. Итак, месть, побег — и все наши мечты сбудутся. В обмен на твою голову, и желательно — отдельно от тела. Видишь, как все четко складывается?

— По-моему, ты говорила, что обязана мне, — сказал я осторожно. — За спасение твоей жизни на кладбище Некрополя?

— Тот маленький должок перед тобой я с лихвой заплатила, будучи хорошим солдатом Уокера и защищая Темную Сторону во время твоего отсутствия. Я хочу, чтобы ты умер, Джон. Я не могу даже свободно дышать, пока ты по-прежнему в числе живых. Ты убил моего дорогого Ангела Страдания, моего возлюбленного Плакальщика, и должен за это заплатить. Я собрала эту маленькую банду охотников за головами, одних из лучших в этом бизнесе, и поэтому я уверена, что на этот раз тебе не избежать смерти. Испытай свои маленькие уловки против профессионалов, Тэйлор, и посмотрим, что у тебя получится.

Она поставила точку. Я насчитал около дюжины охотников за головами, охватывающих меня широким полукругом, чтобы пресечь все возможные пути побега. Большинство лиц мне были смутно знакомы, и трое из них были даже известны, классом почти со Сьюзи Стрелка. Но хотя бы ее среди них не было. Вот тогда у меня действительно были бы проблемы. Высокая, напоминающая огородное пугало фигура в обносках Армии Спасения (Sally Army, Армия Спасения — протестантская христианскаяцерковь, известна своей обширной благотворительной и мессионерской деятельностью. Международное движение, действующее более, чем в 100 странах) — Доминик Флипсайд (в оригинале — Flipside, flip side — вторая, оборотная сторона), телепортер на короткие расстояния. Пугающе быстрый и подлый, никогда не знаешь, откуда он придет за тобой в следующий раз. Шепчущая Айви (Whispering Ivy) была душой-изгоем из Уэльса, состоящей исключительно из цветов и колючек, непрерывно меняющимся калейдоскопом природных форм, отдаленно напоминающем женщину. Звук ее движений напоминал шепот сов. И Холодной Харальд, как всегда, одетый исключительно в черное и белое, с мозгами наподобие калькулятора. Он всегда просчитывал все шансы, его логика была полностью лишена каких-либо эмоций или человеческих чувств. В каждой руку он держал по автомату и, похоже, знал, как ими пользоваться. Любой из этих троих мог доставить мне неприятности и сам по себе, но все они вместе… и Сандра Шанс… Была мысль убежать обратно в церковь, прося об убежище, но я знал, что не успею сделать даже второй шаг.

— Даже не думай о церкви, — сказала Сандра. — Или мы застрелим твоего друга.

Томми с болью посмотрел на нее.

— И это после того, как совсем недавно мы работали вместе? Тебе не стыдно? Мадам, вы меня ранили.

— Если ты не заткнешься, я тебя где-нибудь действительно раню и побольнее, — ответила Сандра. — Тебя это тоже касается, Тэйлор. Сдавайся, и мы сделаем это быстро. По крайней мере, для тебя это достойный выход. Заставь нас трудиться ради твоей головы, и мы в свою очередь выместим свое неудовольствие на твоем беспомощном теле.

— Подойдите и возьмите, — сказал я. — Если сможете.

— Я надеялся, что ты это скажешь, — сказала Сандра Шанс. — С телом делайте, что хотите, но не вздумайте повредить голову. Наши клиенты не заплатят, пока не убедятся, что лицо безусловно его. Я думаю, что они хотят по очереди плюнуть в него. Иначе все пропало.

Томми Забвение шагнул вперед. Он всегда был гораздо смелее, чем о нем думали. Его дар проявляется очень тонко, превращая каждое его слово в живое воплощение рассудительности и здравого смысла.

— Ну же, — мягко сказал он, распахивая руки, словно желая обнять кадого. — Давайте вместе рассудим…

— Давайте не будем, — ровно и невыразительно произнес Холодный Харальд и выстрелил Томми в живот с полдюжины раз. От ударов Томми отлетел, ударившись в стену церкви, и медленно сполз по ней, пока не осел на землю. Вся нижняя часть его кружевной рубашки была скользкой от крови.

— О, боже, — еле слышно сказал он. — О, боже.

Он закусил губу от боли, и я видел, что он пытается сосредоточиться и активировать свой дар, чтобы найти вероятность, в которой пули его не заденут. Но его лицо уже побелело и покрылось каплями пота, а дыхание стало прерывистым и поверхностным. Я чувствовал, как его дар вспыхивал и угасал, но боль и шок стояли на пути его концентрации.

Я не мог ожидать от него никакой помощи. Я мог рассчитывать только на самого себя..

Я достал из рукава зажигательный снаряд и бросил в середину насиупающих охотников. Он шумно взорвался, с огнем и дымом, и двое из охотников рухнули, истекая кровью. Оставшиеся рассредоточились. Доминик Флипсайд хихикнул, в каждой руке появилось по длинному ножу, и он исчез, лишь воздух с шумом заполнил оставшееся после него пространство. Мои чувства были напряжены настолько, что я услышал его появление позади меня, и быстро повернулся, закрываясь рукой. Он рассек ее от запястья до локтя и снова исчез. Рукав моего пальто по всей длине намок от крови.

Холодный Харальд шагнул вперед, нацеливая на меня оба автомата. Доминика Флипсайда все еще не было. Я запустил мой дар, чтобы найти, где он теперь появится, и шагнул навстречу Холодному Харальду. Он помедлил, ожидая какого-то подвоха, какой-нибудь магии. Доминик Флипсайд возник у меня за спиной, и молча бросился вперед со своим длинным ножом. В последний момент я шагнул в сторону, а Доминик, пролетев мимо, втыкая нож в сердце Холодному Харальду. Пальцы того сжали курки автоматов, прошив очередями Доминика насквозь. Они оба были мертвы еще до того, как упали на землю.

Со звуками, похожими на шорох растений и бормотание спящих сов, Шепчущая Айви вытянула руку из лепестков и шипов. Она покрылась агрессивными колючими растительными побегами, ее фигура изменялась и росла, возвышаясь надо мной, а потом она внезапно замерла. Появился треск пламени и запах дыма. Она оглянулась, выворачивая свою цветочную голову невозможным для человека образом. Пока она была занята мной, Томми подпополз к ней со спины и поджег ее своей золотой зажигалкой с монограммой. Шепчущая Айви дико завизжала, когда языки пламени, взметнувшись вверх, с невероятной скоростью охватили конструкцию, являвшуюся ее телом, и убежала прочь через пустые равнины, покрытые пеплом, пронзительно воя, уменьшающееся мерцание света во мраке.

Я взгянул на оставшихся охотников за головами. Все они застыли на месте, с ужасом наблюдая, с какой скоростью я вывел из строя их основных игроков. Они все уставились на Сандру Шанс, ожидая, что она будет делать. Отдать ей должное, — если она и была удивлена или шокирована, то уже оправилась от этого и вытащила из кобуры свой старомодный пистолет. Это было уродливое оружие, созданное ради функциональности, а не эстетики. Он был сделан из иссиня-черного металла, с непропорционально длинным стволом. Он выглядел именно тем, чем и являлся — инструментом для убийства.

— На этот пистолет наложены чары, — голос Сандры Шанс звучал уверенно. — Он никогда не промахивается. Первоначально он принадлежал знаменитому дуэлянту Запада Дику Мертвый Глаз, прославленному герою бульварных романов и, по крайней мере, одной песни. Чтобы заполучить этот пистолет, мне пришлось раскопать его могилу и взломать гроб. Я была вынуждена сломать ему пальцы, чтобы заставить его отпустить оружие. Я приберегала его для особого случая. Ты должен чувствовать гордость, Джон.

— Люди постоянно твердят мне об этом, — ответил я.

Я еще не закончил говорить, когда она нажала на спуск, трижды выстрелив мне в грудь. Было очень похоже, что меня лягнула лошадь, а сила удара выбила из моих легких весь воздух, отшвыривая меня назад. Боль была какой-то необычной, я чувствовал каждое отверстие от пули в отдельности. В голове стоял шум, и дыхание все никак не возвращалось. От боли я согнулся, словно кланяясь своему убийце, кланяясь неизбежному, а потом вдруг я снова смог дышать. Я сделал глубокий вдох, никогда прежде воздух не был таким вкусным. Моя голова прояснилась, а боль сошла на нет. Я медленно распрямился, не вполне доверяя своим ощущениям, и распахнул простреленное пальто, заглядывая под него. Под ним на рубашке было еще три дырки, но крови почти не было. Прикоснувшись к ним, я почувствовал только гладкую кожу. Чувствовал я себя прекрасно. Я посмотрел на Сандру Шанс, а она, тупо открыв рот, смотрела на меня.

— Если честно, — сказал я, — то я так же удивлен, как и ты. Но, по-моему, я знаю, что происходит. Однажды, спасая от смертельного ранения, я дал Сьюзи Стрелку кровь оборотня. А потом она дала свою кровь мне — по той же причине. И, кажется, я приобрел способности оборотня к самоисцелению. Кровь, наверняка, слишком разбавлена, чтобы дать мне что-то еще, но…

— Это нечестно, — воскликнула Сандра. — Ты ублюдок, Тэйлор! Ты всегда находишь выход.

У меня было ощущение, что серебряные пули все еще могут довести дело до конца, но вряд ли стоило говорить об этом Сандре. Я повернулся к другим охотникам за головами, замершим, как статуи, и смотрящим на все с открытыми ртами, и подарил им свою лучшую мерзкую улыбка. Пять секунд спустя были видны лишь их спины, уносящиеся в сторону ближайшего горизонта. Они знали, когда они проигрывают. Я повернулся к Сандре Шанс, и она выстрелила мне в голову. Удар развернул мою голову вокруг ее оси, и на мгновение мне показалось, что в ней зазвенели все колокола мира. А потом я испытал странные ощущения, когда пуля медленно выходила из моего мозга, отверстие за ним исцелялось, пока она не выскочил из моего лба и не упала на землю. Кость срослась почти беззвучно, словно ничего и не случилось.

Я улыбнулся Сандре.

— Ой, — сказал я, исключительно смеха ради.

Она топнула. — Ты никогда не играешь по правилам?

— Нет, если могу их обойти, — ответил я.

Мы какое-то время просто стояли и смотрели друг на друга. Сандра опустила пистолет, но не убрал его. Я знал, что она обдумывает возможности послать мне пулю в уязвимое место, типа глаза или паха.

— Мы не обязаны этого делать, — сказал я. — Все эти «убить или быть убитым» — полная чушь. Я не хочу убивать тебя, Сандра. На Темной Стороне достаточно смертей.

— Я обязана убить тебя, Джон, — почти устало произнесла Сандра. — Ты убил единственное существо, которое я когда-либо любила.

— На самом деле Плакальщик не умер, — сказал я. — Я только вернул его к исходным человеческим компонентам.

— Они — не Плакальщик. Они — это не то, что я любила. Поэтому я убила их. А теперь должна убить тебя.

— Я никогда не понимал, что ты в нем нашла, — осторожно сказал я. — Даже с учетом твоего широко известного фетишизма смерти и предпочтения… к холодному мясу. Ты должна знать, что Плакальщик не любил тебя. Он не мог, по своей природе.

— Я знала это! Конечно, знала! Но мне хватало… что я любила его. Единственное подобное мне существо, которое я когда-либо любила. Он сделал меня счастливой. Я никогда прежде не была счастлива. И я убью тебя за то, что ты меня его лишил.

— Я не стану тебя убивать, Сандра, — сказал я. — А ты не сможешь убить меня. Забудь это дерьмо. Идет Война, и мы нужны там.

— Меня это не волнует, — ответила она. — Гори оно все ясным пламенем. Пусть все умирают. В любом случае, я живу в этом мире. Я найду и убью тебя, Джон. А способ всегда найдется. Куда бы ты ни пошел, я буду там, в тени, подкарауливая тебя. И в один прекрасный день, когда ты меньше всего будешь этого ожидать, я появлюсь из двери или переулка и убью тебя. Я буду наблюдать, как ты захлебываешься собственной кровью, и смеяться тебе в лицо, пока ты умираешь.

— Нет, не будешь, — сказала Сьюзи Стрелок.

Мы оба резко обернулись, удивленные, и рев дробовика прозвучал громом с ясного неба. Выстрел из двух стволов в упор ударил в грудь Сандры Шанс. Дуплетом снесло верхнюю половину ее туловища прочь, Сандра умерла раньше, чем ее останки рухнули на землю. Сьюзи спокойно кивнула, опустил двуствольный обрез, перезарядила его из патронташа и только потом взглянула на меня.

— Освященные и проклятые боеприпасы. Если один ствол тебя не возьмет, это сделает другой. Привет, Джон.

— Спасибо, Сьюзи, — сказал я. Больше мне нечего было добавить. Она бы меня не поняла. — Откуда ты узнала, что найдешь меня здесь?

Сьюзи кивнула на распростертое тело Сандры.

— Она была настолько глупа, чтобы обратиться ко мне, когда собирала свою маленькую армию. Она подумала, что размер вознаграждения за твою голову склонит меня на ее сторону. Я не скажу, что я не поддалась искушению, но мне нравится думать, что я продвинулась дальше того, о чем ты беспокоишься. Поэтому я здесь. Я подумала, что тебе понадобится поддержка.

— Я держал ситуацию под контролем, — сказал я. — Ты не должна была ее убивать.

— Нет, должна, — возразила Сьюзи. — Ты же слышал ее. Она никогда не сдавалась. Вот почему я вегда должна быть рядом с тобой, Джон. Делать то необходимое, для чего ты — слишком мягкий.

— Это не то, почему я хочу видеть тебя рядом, — сказал я.

— Я знаю, — сказала Сьюзи Стрелок. — Любовь моя.

Она протянула мне затянутую в кожу ладонь, и я на миг сжал ее своей.

— Прошу простить мое бесцеремонное вмешательство в столь нежную сцену, — раздался голос Томми Забвение, — но так случилось, что я здесь умираю. И был бы благодарен за руку помощи.

Он лежал на боку, зажимая живот обеими руками, словно пытаясь собрать его в кучу. Сьюзи опустилась на колени рядом с ним, оттолкнула его руки и оценила опытным глазом размер повреждений.

— Пулевые. Дрянь. Если его не убьют пули, убьет заражение. Нужно убрать его отсюда, Джон.

— Я не могу использовать мой дар, — сказал Томми. Его голос был достаточно ясен, но глаза были туманными. — Боль не дает сосредоточиться. Но я категорически отказываюсь умереть в такой сером и унылом месте, как это.

— Не волнуйся, — сказал я. — Я доставлю нас обратно в «Странных Парней» через мою Членскую Карту, а Алекс поставит тебя на ноги. Можешь записать это на мой счет.

— Вот и хорошо, — сказал Томми. — А то я чуть было не начал беспокоиться.

Я достал свою Членскую Карту, активировал ее, и произошла какая-то чертовщина, когда лицо Лилит взглянуло на меня с Карты.

— Привет, Джон, — сказала она. — Мой милый мальчик. Моя дорогая плоть и кровь. Я не забыла тебя. Я скоро за тобой приду, и тогда ты душой и телом будешь моим, навсегда и даже дольше.

Я закрыл Карту, и ее лицо исчезло. Я тяжело дышал, как после удара. Сьюзи и Томми смотрели на меня, и я понял, что они ничего не слышали.

— Плохие новости. Нам предстоит нелегкий путь.




Глава одиннадцатая. ПОСЛЕДСТВИЯ ПРАВДЫ


Я стащил пальто и осторожно осмотрел раненую руку. Доминик Флипсайд действительно распорол ее от запястья до локтя, и по руке текла кровь. После моего осмотра рука заболела еще больше. Признаков исцеления осмотр тоже не обнаружил. Сьюзи быстро и деловито перевязала мне руку, проявив сноровку профессионала и манеры ухода за больными, граничащие с удручающими. За все время она так и не сняла перчатки. Мне хотелось орать или, по крайней мере, сыпать проклятиями, но мне было неудобно, когда раны Томми Забвение гораздо хуже, а он не издает ни звука. Сьюзи завязала концы бинта, и я осторожно согнул руку.

— Позже надо будет наложить швы, — сказала Сьюзи.

— Точно, развесели меня. — Я уставился на тело Доминика. — С такого подлого наемного убийцы станется использовать лезвие с серебряной кромкой Повезло, что у тебя с собой оказались бинты, Сьюзи.

— Повезло, черт возьми. Я всегда ношу полную аптечку. Когда занимаешься охотой за головами, они входят в инструменты ремесла. А ведь есть наниматели, которые запрещают мне включать их в деловые расходы, ублюдки.

Я снова надел пальто. Разрезанный рукав свободно развевался вокруг раненой руки. — Полагаю, — задумчиво сказал я, — они не позволяют тебе это сделать, потому что аптечку может использовать не только ты сама, но и твои жертвы.

— Не будь придурком, Джон. Ты же знаешь, что я всегда привожу их мертвыми. Так меньше бумаг.

Мы осмотрели Томми Забвение, который все так же сидел, прислонившись спиной к стене Церкви Святого Иуды. Сьюзи впихнула его внутренности на место и обернула его живот полумилей бинтов, но они уже промокли насквозь от свежей крови. Лицо Томми было серым и усеянным каплями пота. Его глаза были широко раскрыты и неподвижны, а губы дрожали. И не было ни одного чертова способа, чтобы помочь ему сконцентриваться достаточно сильно и надолго, чтобы исцелить себя.

— Мы должны доставить его обратно в «Странных Парней», — тихо произнесла Сьюзи. — И побыстрее.

— Я не могу использовать ни свою Членскую Карту, ни его, — я говорил так же тихо. — Лилит нашла способ проникать в них. Она зажимает меня, Сьюзи, а я не могу позволить найти себя.

Сьюзи оглядела пустырь из пепла и пыли. На горизонте ненадолго вспыхнуло странное сияние.

— Мы далеко от бара, Джон. Далеко от всего цивилизованного. Томми не выдержит, если нам придется пешком пробираться сквозь зоны военных действий. Черт, я даже не уверен, что мы сами выдержим. Плохи дела… Как насчет того, чтобы нам пойти к Святому Иуде и помолиться о чуде?

— Как насчет того, чтобы пойти тебе? — спросил я. — А мы с Томми посмотрим. С безопасного расстояния. Широко известна политика абсолютной нетерпимости Святого Иуды, когда дело касается грешников.

— Не могли бы вы двое потише, если вам не трудно? — хрипло сказал Томми. — Я тут умираю, и у меня болит голова.

— Он бредит, — сказала Сьюзи.

— Хотелось бы, — ответил Томми.

Сьюзи наклонилась ко мне, приблизив губы вплотную к моему уху.

— Возможно, мы окажем ему услугу, убив его прямо здесь, Джон. Все лучше, чем заставить его умирать по кусочкам, таща его через зоны военных действий. Его крики обязательно привлекут внимание. Я могу это сделать. И буду очень гуманной. Он даже ничего не почувствует.

— Нет, — ответил я. — Я не позволю ему уйти. Я не позволю ему умереть. Он спас мне жизнь. Он прополз двадцать футов по грязи с полудюжиной пуль в животе, чтобы поджечь душу-изгоя. Один из самых отважных поступков, какие я только видел. Во время нашего путешествия в Прошлое я не был тем героем, каким он хотел меня видеть. Но он был героем для меня.

Я вспомнил слова Ларри Забвение, сказанные в жалком последнем укреплении моих Врагов в будущем. «Он доверял тебе, хотя у него были все основания этого не делать. И когда они свалили его, ты просто стоял, глядя, как он умирает, и не сделал ничего, чтобы помочь».

Я посмотрел на Сьюзи. — Как ты сюда попала?

— Эдди Бритва вырезал в воздухе дверь своей бритвой, открывая брешь между там и здесь. Все, что мне нужно было сделать, это пройти сквозь нее. — взгляд Сьюзи был холодным и решительным. — Хочешь его спасти, значит, остается только одно. Используй свой дар, Джон. Найди обратный путь в бар.

— Использовать мой дар — это то же самое, что использовать Карту, — с неохотой буркнул я. — Еще один шанс для Лилит найти меня. Если постоянно пинать удачу, однажды она кончится. Но… сейчас я бы оценил шансы Томми гораздо хуже, чем свои. Ладно.

Я запустил свой дар, концентрируясь как можно сильнее, чтобы найти выход из этой путаницы. Не для меня, а для моих друзей. Потому что оба они пришли за мной, когда я в них нуждался. Я давил, до боли стиснув зубы. Пот градом катился по моему лицу. Я чувствовал, что рядом, рукой подать, есть какой-то шанс, какая-то возможность. Что-то, что все мы упустили. Я концентрировался, пока в голове не начала пульсировать боль, заставлял свой внутренний взор, свой личный глаз сосредоточиться на том, что мне было нужно. И, наконец, мой Взгляд показал мне дверь, или, по крайней мере, некую квинтэссеенцию двери, висящую передо мной. Это было отверстие, сделанное Эдди Бритвой, его божественной волей и ужасной опасной бритвой. Дверь закрылась за Сьюзи, когда Эдди перестал о ней думать, но сотворенная им трещина по-прежнему была здесь, но только потенциально. Я почувствовал, что мои губы растягиваются в усмешке черепа, злее которой не придумать. Я снова был в игре. Я почувствовал движение Сьюзе, прижимающейся ко мне, успокаивающей меня одним своим присутствием, но не мог ее видеть или слышать.

Я ударил возможную дверь всей своей силой воли, все мои мышцы зокаменели от напряжения, желудок сжался так, что я чуть не закричал от боли, но медленно, дюйм за дюймом и мгновение за мгновением, дверь становилась все более реальной и явной. Пот лил с меня ручьем, все тело болело, а голова была готова разлететься на части в любой момент. Кровь хлестала не только из носа и ушей, но сочилась даже из-под век. Я что-то серьезно себе повредил, протолкивая свой дар сильнее, чем когда-либо раньше. Дыхание становится резким и быстрым, сердце бешено колотится в груди, а обзор сузился настолько, что единственным, что я видел, была дверь, настолько реальная для меня, насколько я сам ее такой делал. Я не чувствовал своих пальцев. Не чувствовал раненой руки. Страшный холод растекался по телу. Я рухнул на колени, но даже не почувствовал удара. Я чувствовал только, что Сьюзи стоит на коленях рядом со мной, выкрикивая мое имя, но даже это было далеким и слабым.

Дверь распахнулась, и я издал резкий и хриплый крик победы. Дверь висел в воздухе перед нами, отверстие, окно в пространстве, висящее само по себе. Я закрыл мой дар, но дверь осталась. Я пробил ее силой своей воли. Зрение, слух и ощущения спешно восстанавливались. Сьюзи стояла рядом со мной на коленях, тряся меня за плечо затянутой в перчатку рукой и крича мне прямо в ухо. Я медленно повернул голову и улыбнулся ей, кровь заливала мне губы, и смог произнести лишь что-то неопределенное. Она увидела, что я вернулся, и перестала кричать. Она вытащила на удивление чистый носовой платок из своей кожаной куртки и вытирала кровь, пот и слезы с моего лица. Когда я полностью пришел в себя, она помогла мне снова встать на ноги.

Через брешь в воздухе я мог заглянуть прямо в «Странных Парней». Уокер с Алексом Морриси смотрели с обратной стороны, на их лицах застыло почти комичное удивленное выражение. Я радостно помахал им рукой, и они оба быстро очнулись. Сьюзи хотела помочь мне пребраться сквозь дверь.

— Нет, — я заставлял себя говорить. — Сначала Томми. Я исцелюсь. Он — нет.

Она кивнула и отпустила меня. Я слегка качался, но остался стоять. Сьюзи подняла Томми на руки, словно ребенка, и отнесла к двери. Он вскрикнул единственный раз от внезапной новой боли, но это того стоило. Крутой парень, для изнеженного экзистенциалиста. Сьюзи доставила его в бар через отверстие и вернулся за мной. Я сам прошел через дверь, но это мне дорого обошлось. Я слишком загнал себя, и у меня было сильное предчувствие, что позже мне придется заплатить за это. Конечно, в моих жилах была кровь оборотня, но одному Богу известно, насколько она была разбавлена, пройдя через Белльe и Сьюзи, прежде чем попасть в меня. Сьюзи держалась ко мне поближе, готовая меня подхватить, если я начну падать.

Есть ли лучшее определение для любви?




Мы снова оказались дома, в «Странных Парнях», и я ощутил, как за мной плотно смыкается дверь. Алекс уже уложил Томми Забвение на стол, а Бетти и Люси Колтрейн спешно готовили необходимые заклинания исцеления. В звуках, которые Томми издавал при дыхании, ничего хорошего не было. Я хотел к нему подойти, но мне вдруг стало одновременно и жарко, и холодно, а бар вокруг меня закачался. Сьюзи подвела меня к стулу, на который я с благодарностью рухнул. Я проверил себя, насколько смог. Я не обнаружил больше кровотечений, и мое тело вновь обрело чувствительность. Было чертовски больно. Сьюзи, властно щелкнув пальцами, потребовала от кого-то чистую воду и тряпку, а потом принялась приводить в порядок мое лицо. Было приятно чувствовать на своей коже прохладную голову, и моя голова снова начала опускаться.

Передо мной стоял Эдди, настойчивая серая личность, одетая в обычное грязное пальто, и задумчиво меня рассматривал лихорадочно-блестящими глазами. В руках у него была бутылка минеральной воды «Перье». Вокруг него жужжали мухи, а вблизи его ароматы валили с ног.

— Ты заново открыл мою дверь, — сказал он наконец своим тихим, призрачным голосом. — Я не знал, что ты способен на такое. Вряд ли кто-то еще сможет это сделать.

— Ага, хорошо, — ответил я, как можно небрежнее, — кто лучше собственной матушки сможет вдохновить вас на новые высоты.

Уокер принес мне стакан полынного бренди. На самом деле я бы предпочел чудесную ледяную колу, но отдал должное самой мысли. Я кивнул в знак благодарности, и он кивнул мне в ответ. Получилось слегка демонстративнее, чем обычно между нами. Похоже, мы сближались, нравилось это нам самим или нет. Сьюзи закончила вытирать мое лицо, критически осмотрела свою работу, кивнула и отбросила в сторону окровавленную тряпку. Она присела на край стола лицом ко мне и сосредоточилась на чистке своего двуствольного обреза.

На соседнем столе бился Томми Забвение, пока Алекс проделывал с ним все необходимые, но все-таки болезненные процедуры. Бетти и Люси Колтрейн прижимали Томми, используя все свои немалые силы, а сам Томми использовал такие выражения, какие и не ожидаешь услышать от изнеженных экзистенциалистов. Лечение у Алекса, как правило, быстрое, жестокое, но действенное. Он что-то напевал на старо-саксонском, поливая густой бледно-синей противной массой открытые кишки Томми, а Мертвец, тем временем, с интересом таращился из-за его плеча.

— Если хочешь, могу одолжить тебе немного клейкой ленты, — предложил он. — Я всегда считал скотч очень полезным.

— Убирайся к чертовой матери от моего пациента, язычник, — сказал Алекс, не отрываясь от своего занятия. — Или я заклею тебе рот этим суперклеем.

— Суперклей? — задохнулся Томми. — Ты собираешь меня при помощи суперклея? Я требую экспертизы!

— Все нормально, крикливый гаденыш, — отрезал Алекс. — А теперь заткнись и дай мне сосредоточиться. Для пехоты во Вьетнаме суперклей был в самый раз. Тебе все равно совсем даже не нужна вот эта нижняя часть кишечника… Вот здесь. Вот она. Дай несколько минут, чтобы клей и заклинания схватились между собой, и можешь сесть. У меня тут пули. Не хочешь сохранить их на сувениры?

Томми назвал Алекс точное место, куда ему следовало засунуть себе эти пули, и каждый выдавил из себя подобие улыбки. Я огляделся по сторонам, разглядывая немногочесленных посетителей бара. Моих последних союзников в борьбе с Лилит. Их действительно было очень мало. Я посмотрел на Уокера, и он пожал плечами. Он вернул себе свое спокойствие, но по-прежнему выглядел очень усталым.

— Все остальные мои люди или в поле, делая все, что возможно, или пропали, скорее всего — мертвы. Те, кого ты видишь… — это все, что осталось.

Здесь же был Алекс Морриси, вытирающий окровавленные руки грязной тряпкой со стойки, весь, как обычно, в черном, вечный траур в его жизни закончится, если он перестанет быть Алексом Морриси. Он глянул на меня сердито и что-то пробурчал по поводу, бардака, в который я превратил его заведение, но я знал, что на самом деле мысли его совсем не об этом. Томми Забвение уже сидел на столе, уныло разглядывая изорванные и окровавленные обрывки кружевная рубашка. Он почти весело кивнул мне и показал большой палец. Бетти и Люси Колтрейн восседали на стульях, с которых, не теряя бдительности, могли продолжать контролировать бар, готовые справиться с любыми захватчиками. Они выглядели мускулистыми, как всегда, но вокруг их глаз залегли глубокие черные круги от усталости.

Тут же небрежно разгуливал Мертвец в развевающейся пурпурной шинели, и Мисс Судьба в своем кожаный костюме супергероя с маской и плащом. Гордо стояла моя несовершеннолетняя секретарша Кэти Барретт в черной кожаной куртке не по размеру, увешанной значками. Я остановился и пристально посмотрел на нее.

— Кэти… почему на тебе черная маска-домино?

— Мисс Судьба объявила меня своим закадычным другом! — Кэти было весело. — Я подумываю назвать себя Мстителем Смертельного Укуса (Deathfang the Avenger), или, может быть…

Я на миг зажмурился. Подростки…

Эдди Бритва по своему обыкновению стоял слегка в стороне. Эдди не был публичным человеком. Жюльен Адвент нянчил бокал шампанского и курил длинную черную сигару (в оригинале cheroot — сорт сигар с обрезанными концами). Как всегда, он был вылитым элегантным джентльменом викторианской эпохи, вот только его оперный плащ был измят, разорван и даже местами прожжен. Изо всех нас он больше всего походил на настоящего героя, высокого, отважного и несгибаемого. Потому что им он и был. Ларри Забвение в грязный и потрепанный костюме от Gucci ободряюще стоял рядом со своим братом, и коротко кивнул, когда мой взгляд на него наткнулся.

— Вы спасли жизнь моему брату, — сказал он. — Благодарю.

— Обращайтесь в любое время, — ответил я.

Я не позволил Томми умереть. Эта мысль грела меня. Я наконец разорвал четкую связь между своим даром и опустошенным будущим, и это было хорошо, так хорошо. А потом я почувствовал вину, что это заботит меня больше, чем спасение человека, который рискнул своей жизнью, спасая мою. Я стараюсь быть хорошим человеком, но моя жизнь подчас становится чертовски сложной сложной…

— Все мы рады, что ты вернулся, Тэйлор, — в голосе Уокера был некоторый сарказм. — Но лучше бы у тебя нашлись какие-то по-настоящему хорошие идеи, потому что у нас они кончились. Мы проигрываем, Джон.

Снаружи бары были слышны рев неконтролируемых пожаров, грохот взрывов, топот ног, человеческие крики и вопли буйствующих на улицах монстров. Щиты Мерлина все еще держались, но Война подступала все ближе. Мне пришло в голову, что, возможно, это — последнее безопасное место, оставшееся на Темной Стороне. Я вспомнил моих Врагов, прижимающихся друг к другу в их последнее убежище, и непроизвольно вздрогнул.

— Что нам остается? — продолжал Уокер. — Мы использовали открытую конфронтацию, баррикады, тактику «бей-и-беги» и партизанскую войну, но все эти меры смогли лишь замедлить продвижение Лилит. Теперь остались только мы… Все мы по-своему хороши, но она — Лилит. Даже ее детям на протяжении веков поклонялись как богам. Лилит — это такое Могущество, которое находится почти за пределами нашего понимания. И армия ее последователей все время растет. Хотелось бы думать, что большинство из них присоединилось под влиянием угроз и постарается убежать при первой же возможности, но…

Все смотрели на меня, и молчание затягивалось, потому что мне было нечего сказать. У меня не было планов, схем или хотя бы последнего трюка из рукава.

— А ты не мог бы использовать свой дар, чтобы узнать, что Лилит сделает дальше? — спросила Кэти. Мне было трудно смотреть на нее. Она по-прежнему верила в меня. — Твой дар может найти способ, как нам победить ее?

Я медленно покачал головой.

— Я знаю, что ты пытаешься помочь, Кэти, но мой дар так не работает. И каждый раз, когда я вновь активизирую его, я все равно, что поднимаю флаг, чтобы показать Лилит свое точное местонахождение.

— Но ведь ты всегда обнаруживаешь что-то новое, что ты мог бы сделать со своим даром, — сказала Кэти.

— Конкретные вопросы приводят меня к конкретным ответам, — устало ответил я. — Чем более вопрос расплывчат, тем труднее получить на него какой-либо осмысленный ответ.

— Откуда у вас этот дар? — спросил Мисс Судьба грубым и прокуренным мужским голосом. — Я всегда хотел иметь дар, который бы мне помогал. Но мне пришлось добиваться всего упорным трудом и долгими тренировками.

— А я выиграл свой дар в покер, — неожиданно сказал Томми Забвение.

— Это правда, — добавил его брат Ларри. — А блефовал он с парой троек. Я не мог в это поверить.

— Мой дар достался мне в наследство от моей нечеловеческой матери, — сказал я. — Это мое единственное наследство.

— А это уже интересно, — сказал Жюльен Адвент. — Почему только этот дар, а не что-то еще? Я имею в виду, — поскольку твоя мать — древняя Сила и Библейский миф, по-моему, ты мог бы наследовать, по крайней мере, половину этой мощи просто по стечению обстоятельств. Но так как тебе достался один конкретный дар, то это потому, что он — и есть то, что предназначено тебе твоей матерью. Она не собиралась рисковать, делая тебя достаточно сильным, чтобы бросить ей вызов, но ей хотелось, чтобы у тебя был дар находить вещи. Почему?

Подземный толчок встряхнул бар. Затрещали столы, а на скачущем полу танцевали стулья. Заскрипели стены, а длинная деревянная стойка громко застонала. Чтобы не упасть, все прижались друг к другу. Бутылки со стойки падали и разбивались, а светильники раскачивались, как ненормальные. Первой моей мыслью было, что Лилит наконец-то нашла нас и теперь продирается сквозь щиты Мерлин, но возмущения исчезли так же быстро, как и появились, и все снова стало спокойно. Все стояли, готовые защищаться любыми возможными способами.

— Подвалы! — воскликнул Алекс. — Я слышу, как в подвалах что-то движется!

Все замолчали, прислушиваясь. Ничего хорошего из подвалов под «Странными Парнями» выйти не может. Наконец, мы услышали слабый звук — это совершенно определенно были шаги, кто-то поднимался по лестнице, ведущей в бар. Медленной, размеренной, неумолимой поступью. А потом люк позади стойки с треском распахнулся, и в бар вошел древний колдун Мерлин. Мерлин из Камелота, единственное порождение Дьявола единородного сына, восстал в совем собственном мертвом теле, все еще покрытом могильной грязью. Я знал, что гигантское распятие не сможет его удержать, если он захочет выйти.

Мерлин, не спеша, вышел из-за стойки, наслаждаясь шоком и мрачными предчувствиями, написанными на лицах каждого. Алекс пялился на него, разинув рот. Он еще никогда не видел своего предка, потому что до сих пор Мерлин всегда проявлялся в его теле. На сей раз реальное мертвое тело Мерлина восстало от его длительного отдыха усилием его сверхъестественной воли.

Мерлин Сатанинское Отродье. Человек, рожденный Адом и ставший воином Небес. Пугающий до дрожи и тех, и других.

Его длинное костлявое лицо можно было назвать уродливым, и два сгустка пламени прыгали в пустых глазницах, оставшихся на месте его глаз. (Говорят, у него глаза его отца…) Его длинные седые волосы и борода были жесткими от покрывающей их старой глины. Кожу, туго обтягивающая его костяк, покрывали трещины и пятна грубого мха, но для того, кто умер и был похоронен уже пятнадцать сотен лет, он был в прекрасной форме. На нем были одеяния мага, в которых его похоронили, — длинная алая мантия с золотым шитьем вокруг воротника. Эту мантию я запомнил. Он был в ней в Прошлом, в котором я убил его. Мантия распахнулась, открывая голую грудь, покрытую друидскими татуировками, разрывавшимися большую зияющей дырой, сквозь которую я своими руками вырвал живое сердце из его груди. Тогда мне казалось, что для этого были очень важные причины. Насколько мне было известно, Мерллин не знал, что именно я забрал сердце.

Мерлин шагал через бар, а столы и стулья отодвигались, убираясь с его пути. Его мертвая плоть издавала при каждом движении низкие звуки, и с него осыпалась могильная земля. Он не дышал. Он проигнорировал Эдди Бритва, стоящего наготове, сжимая грязной рукой свою опасную бритву, сияющую невыносимо ярким светом. Он проигнорировал Сьюзи Стрелка, провожающую каждое его движение стволами двуствольного обреза. Он проигнорировал Мертвеца, Жюльена Адвента и всех остальных. Он шел прямо ко мне, растянув мертвые губы в безрадостной улыбке, обнажившей коричневые зубы и серый кожистый язык.

Он остановился прямо передо мной и даже слегка поклонился.

— Вот мы, наконец, и встретились, — сказал он тоном всеми любимого дядюшки. — Двое сыновей знатных родителей, единственное желание которых — чтобы их оставили в покое, и они могли бы создавать свои собственные судьбы. Я был рожден, чтобы стать Антихристом, но отказался от этой чести и пошел своим путем. У нас с тобой всегда было много общего, Джон Тэйлор.

— Что привело тебя сюда, колдун? — спросил я, заставив себя говорить легко и спокойно. (Первое правило работы на Темной Стороне — никогда не позволяй никому заметить, что ты испуган, иначе об тебя каждый будет вытирать ноги). — Что заставило тебя после всех этих столетий покинуть твою могилу?

— Чтобы сказать тебе то, что ты должен знать, — ответил он, продолжая улыбаться своей нервирующей улыбкой. — Я знаю, почему твоя мать даровала тебе только один дар, когда могла сделать тебя одним из самых Могущественных сущностей на Темной Стороне. Я стар и мудр, и мне известно многое, чего я даже не должен был знать. Смерть не заставила меня прекратить слушать и учиться. Лилит дал тебе этот единственный дар и ничего более, потому что намеревалась использовать и тебя, и его после своего возвращения. Твой дар найдет для нее то единственное, что даст ей возможность полностью контролировать всю Темную Сторону.

— Можно подумать, что ты только что все это придумал. Тебе не кажется, что, если бы она могла переделать Темную Сторону по своему желанию, она бы уже сделала это? Но ее создание слишком сильно выросло и изменилось за долгие века ее отсутствия, стало чем-то гораздо большим и бескомпромиссным, чем ей когда-нибудь могло прийти в голову… Иначе зачем при таком могуществе Лилит для подвинения Темной Стороны требуется армия?

— Почему ты не появился раньше? — резко спросил Уокер. — Мы могли бы воспользоваться твоей помощь. Зачем было ждать до тех пор, когда станет уже слишком поздно?

— Но здесь сейчас, потому что вы, наконец-то, задали правильный вопрос, — ответил Мерлин, глядя, по-прежнему, только на меня. Он взял стул и уселся напротив меня в позе, напоминающей восседание на троне. Его присутствие в помещении доминировало, притягивая к себе все взгляды. — Итак, я восстал, и Лилит скоро будет знать, что я вернулся. Она будет знать, куда прийти, чтобы найти меня. Она должна сразиться со мной, поскольку я ее единственный реальный соперник. Она никогда не будет чувствовать себя в безопасности, пока не увидит меня уничтоженным и поверженным.

— Вы сможете ее остановить? — спросил Жюльен Адвент.

Мерлин проигнорировал его, а его пламенеющий взгляд был все так же сфокусирован на мне.

— Защиты, поставленные мною вокруг этого бара, не смогут удерживать ее вечно. Очень скоро она будет здесь. И если она найдет меня в моем нынешнем состоянии, она будет уничтожит меня одним взглядом или словом, и будет смеяться, делая это. А потом она возьмется за тебя, Джон, сделает своей куклой и использует твой дар, как свой собственный. Как она и запланировала с самого начала.

Я долго размышлял наж его словами, и за это время тишина стала полной. — Но теперь-то ты здесь, чтобы все исправить. Потому что у тебя тоже есть свой план, не так ли, Мерлин?

Он кивнул. — Да. Есть.

— Конечно, есть. Ты же Мерлин Сатанинское Отродье, и план у тебя есть всегда.

— Не втягивай в это моего отца, — сказал Мерлин. — Тебе прекрасно известно, что мы с ним никогда не ладили. Теперь, Джон Тэйлор, я хочу, чтобы ты использовал свой дар для меня. Я хочу, чтобы ты нашел мое пропавшеее сердце и принес его мне. Я хочу снова вложить его в свою грудь, а потом… А потом я покажу тебе магию и волшебство за пределами твоих самых смелых мечтаний! Я снова буду жить, мое тело напонится силами, и возвратится вся моя прежняя сила! Я стану веоичайшим магом этого Времени, и, наконец, свободно выйду из этого бара… чтобы указать Лилит на ошибочность избранного ею пути.

Возникла длинная пауза. Я огляделся. Было ясно, что никому за исключением Мерлина и в голову не пришло, что это было хорошей идеей.

— Ты можешь победить Лилит, — сказал я, наконец. — Или проиграть. Но даже если ты победишь… кто сможет утверждать, что ты не окажешься такой же угрозой, как и она?

Все посмотрели на меня, а потом на Мерлина. Он медленно поднялся из своего кресла, его мертвая плоть скрипела и ворчала, но я остался стоять, не отводя от него взгляда.

— Я могу заставить тебя найти мое сердце, — сказал Мерлин.

— Нет, не можешь, — ответил я.

Мы в полном молчании уставились друг на друга. Я смотрел в огонь, бывший его глазами, и никогда в жизни мне не было настолько холодно. Но, в конце концов, Мерлин первым отвел взгляд и тяжело опустился на стул. Я тоже быстро сел, чтобы никто не заметил, как сильно дрожат мои ноги. Вокруг раздавались отчетливые шепотки, но я лишь сухо кивнул. Я был единственным, кто знал, что я блефую.

— С меня хватит, — решительно заявил я. — Хватит предположений, предостережений и предсказаний гибели. Сейчас самое время добраться до сути, время раз и навсегда узнать правду. Вы все были правы, Кэти. Единственный способ выяснить, что мне необходимо знать, — это использовать мой дар. Так, дар, почему Лилит даровала тебя мне?

Я был готов к новой борьбе, новой концентрации воли, которая наполовину убьет меня, но в конце концов все оказалось таким же простым, как глубокий вдох. Словно мой дар всю жизь дожидался, когда я задам этот единственно важный вопрос. Моя тень, отделившись от меня, встала передо мной, приобретая форму и материальность, пока не стала точной копией меня, даже в том же белом пальто с хлопающим рукавом. Моя точная копия в каждой детали, кроме глаз, наполненных тьмой. Она прислонилась к столу, сложив руки на груди и насмешливо мне улыбаясь.

— Долго же до тебя доходило, — сказал двойник. Его голос был ровным, уверенным, с легкой откровенной издевкой. — Ну, я здесь, Джон. Твой дар, облеченный плотью, готов ответить на все твои вопросы.

— Ладно, — сказал я. Во рту пересохло. — Как вы работаешь? Как получается, что ты всегда можешь найти то, что скрыто от всех остальных?

— Легко. Я заглядывая непосредственно внутрь самой реальности. Я вижу все, что есть, все сразу. На самом деле я — гораздо большее, чем ты когда-либо позволял мне быть, Джон.

— Черт, — тихо сказал Томми. — А вот это… действительно жутко.

— Почему Лилит дала мне тебя?

— Потому что она собирается использовать тебя, чтобы найти Говорящий Пистолет. Самое мощное оружие в мире. Он изначально создавался, чтобы убивать ангелов и демонов, но он может гораздо больше. Лилит будет использовать Говорящий Пистолет, чтобы переделать Темную Сторону по-своему. Вернуть ее к тому, чем она ее изначально предназначала, до того, как Человечество заразило и извратило ее истинное назначение и природу. Давным-давно она отвечала за создание Пистолета. Из ребра и плоти Адама была создана Ева, а после возвращения Лилит из Ада, где она возлежала с демонами и рождала чудовищ — из ее ребра и плоти был создан Говорящий Пистолет. Божественными Механиками (Божественные Механики — в оригинале Abraxus Artificers; abraxas — заклинание, магическое слово-формула;божество(в оккультных теориях)

— Точно, — вдруг сказала Сьюзи. — Это было выгравировано на ложе Говорящего Пистолета, «Abraxus Artificers. Старая марка, решаем проблемы с самого начала». У меня всегда здорово получается запоминать то, что относится к оружию.

— Очень хорошо, — сказал мой двойник. — А теперь заткнись и слушай, может быть, чему-нибудь научишься. Божественные Механики были потомками Каина, первого убийцы. Иначе как бы они могли разрабатывать сверхестественное оружие уничтожения? — Мой двойник сделал паузу. — Вы должны понимать, что я говорю иносказаниями, представляющими собой гораздо более сложную реальность? Хорошо. Тогда продолжим. Говорящий Пистолет был разработан, чтобы произносить наоборот отзвуки изначального Слова Творения, звучащего во всем, давая каждой отдельной вещи ее истинное тайное имя. Произнося это тайное имя задом наперед, Говорящий Пистолет может тем самым превратить в ничто или развоплотить все, что угодно. Но Говорящий Пистолет может использовать только обладатель достаточной силы, кто-то, давший для этого свою плоть — чтобы произносить наоборот эти тайные имена, изменяя таким образом их сущность. Лилит использует Говорящий Пистолет, чтобы произнести наоборот имя Темной Стороны, превращая ее в то, чем она должны была стать согласно ее желанию. Лично я жду не дождусь, чтобы увидеть, что она собирается сделать…

— Хватит, — сказал я и закрыл свой дар. Он не сопротивлялся, просто рухнул назад, в темноту, и моя тень вновь стала просто тенью, и все. Вот только вряд ли я когда-нибудь снова смогу рассматривать ее только с такой точки зрения. Или по-настоящему доверять своему дару, зная, что он жил во мне, как паразит.

— Что ж, — наконец произнес Уокер, — у кого Говорящий Пистолет? Мои люди потеряли его след.

— Я в последний раз видел его здесь, в этом баре, со Сьюзи Стрелком из будущего, — сказал Алекс, виновать взглянув на Сьюзи. — Прежде, чем Мерлин изгнал их обоих.

— Не смотрите на меня, — сказал Мерлин. После того, как я победил в единоборстве взглядов, его голос звучал гораздо слабее. — Я только отпустил их. Сейчас они могут быть где угодно. Или когда угодно.

— Последний раз я видел его в Настоящем, у Эдди, — Я смотрел на Эдди. Все смотрели на него, и он медленно кивнул. — С его помощью ты убивал ангелов Сверху и Снизу во время войны ангелов, — сказал я, стараясь, чтобы в голосе не было даже намека на вызов или конфронтацию. — Что ты с ним сделал, Эдди?

— Я подарил, его, — совершенно спокойно ответил Эдди Бритва. — Дедушке Время. Единственному известному мне Существу, достаточно могущественному, чтобы его контролировать и не попасть под его влияние.

— А я думала, что единственное, что тебя интересовало — это покарать плохих парней, — сказала Сьюзи.

— Нет, — сказал Бритва Эдди. — Мне хотелось подвергнуться епитимии. В этом вся разница. Все время, пока Говорящий Пистолет, находился у меня, я чувствовал его воздействие, он пытался меня соблазнить своей неуемная жажда смерти и разрушения. Но я должен был быть там и сделать это. И теперь я стал чем-то еще.

— Согласно последним рапортам моих агентов Лилит разрушила Башню Времени, — тяжело проговорил Уокер. — Превратила ее в мусор. Дедушка Время мертв, а Говорящий Пистолет погребенными под завалами вместе с ним.

— Нет, — сказал я, чувствуя, как во мне заново воскресает надежда. — Штаб-квартира Времени на самом деле не на Темной Стороне. Башня была лишь средством, чтобы человек мог с ним поговорить. Есть другой способ добраться до него… Итак, кто ради славы готов на самоубийство? И не говорите все сразу.




Глава двенадцатая. — ПОСЛЕДНИЙ ПОЕЗД НА ШЭДОУС-ФОЛЛ


Я объяснил, что задумал. Все смотрели на меня. И я каким-то образом знал, что им не слишком понравилось.

— Ты спятил! — заявил Ларри Забвение.

— И если ты думаешь, что мы с тобой заодно, ты точно спятил! — добавил Мертвец.

— Тихо все, поднял руку Уокер, и этого оказалось достаточно, чтобы все притихли, как дети во время объяснения учителя. — Позволь мне убедиться, Джон, что я до конца понял все тонкости твоего коварного плана. Ты хочешь, чтобы мы вышли на улицы, полные психов и монстров, и, рискуя жизнями, устроили там заваруху, чтобы ты мог безопасно добраться до ближайшей станции метро, сесть в поезд и благополучно убраться с Темной Стороны? Все правильно? Я все запомнил?

— Люблю, когда ты все воспринимаешь с сарказмом, Уокер, — ответил я. — Но ты действительно во многом прав. Послушай, резиденция Дедушки Время располагается в Шэдоус-Фолл, маленьком городке в глуши, этаком слоновьем кладбище для сверхъестественного. На Темной Стороне он только работает. Уничтожив Башню Времени, Лилит лишь отрезала ему доступ к Темной Стороне. Он по-прежнему в безопасности в Шэдоус-Фолл вместе с Говорящим Пистолетом. Если мне удастся благополучно добраться до метро, я смогу сесть на поезд прямо туда. И, возможно, мне удастся уговорить его отдать мне Говорящий Пистолет, чтобы использовать его против Лилит.

— Или ты просто можешь бросить нас и убежать, — сказал Ларри, уставившись на меня своим холодным немигающим взглядом. — Даже Лилит придется дважды подумать, прежде чем пойти за тобой, если ты спрячешься в Шэдоус-Фолл.

— Может, он и мертвый, но говорит дело, — сказал Уокер. — Ты никогда не был образцом надежности, Тэйлор. Почему мы должны рисковать своими жизнями, спасая твою эгоистичную шкуру?

— Ну вы, маловерные, — ответил я. — Нам нужен Пистолет, и я единственный, кто может его дать. Уокер, у тебя есть хоть один способ связаться с Шэдоус-Фолл? Любое средство общения с Временем, которое избавит меня от поездки?

— Нет, — неохотно признался Уокер. — Все исходящие сообщения глушатся. Научными и сверхъестественными способами. Мы полностью отрезаны от остального мира.

— Поэтому мне придется отправиться лично, не так ли? Есть здесь кто-то, кто считает, что Дедушка Время может отдать ему самое мощное оружие в мире? Я так не думаю.

— А почему он должен отдать его тебе? — спросил Жюльен Адвент. Из его уст это прозвучало справедливо.

— Потому что я — сын Лилит. Потому что он знает, что я единственный, кто может сейчас ее остановить.

— Дайте сказать! — вдруг воскликнул Томми Забвение, и все вздрогнули. — Мне только что пришла в голову блестящая мысль! Тэйлор, а почему бы Дедушке Время не отправить тебя в Прошлое еще раз, — до того, как все это началось, чтобы ты смог предупредить сам себя о том, что случится?

— Я не могу, — терпеливо возразил я, — потому что я этого не делал.

Томми нахмурился, угрюмо выпятив нижнюю губу. — Не могу избавиться от ощущения, что, помимо этого, должны быть еще какие-то объяснения. — Он вытащил из кармана блокнот и начал заполнять его уравнениями и диаграммами Венна, бормоча что-то о расходящихся векторах времени, противоречащих вероятностях, экспериментальных возможностях и будут ли анчоусы в чьей-то пицце, — с чем мы его и оставили. На личном опыте могу утверждать, что путешествия во Времени — штука посложнее чего угодно.

— Говорящий Пистолет — вот что важно, — решительно заявил я. — Это единственное оружие, о котором можно с уверенностью утверждать, что он сработает против Лилит, потому что он сделан из ее кости и плоти. Я могу использовать его, чтобы произнести ее имя наоборот и развоплотить ее.

— А, может быть, просто переделать ее? — спросил Уокер. — Создать ее заново в более приемлемой форме? Ведь, в конце концов, она — твоя мать.

— Нет, — ответил я. — Пока она жива, она всегда будет угрозой. Она должна умереть — за все, что ею сделано, и за все, что она собирается сделать. Она никогда не была моей матерью. Ни в одном из пониманий, имеющем значение.




Алекс достал из-за стойки изрядно испачканную и многократно сложенную карту местной сети метро вместе с полудюжиной визиток местных таксистов, чучелом кота и одним или двумя дохлыми жуками, и после некоторого количества обсуждений и расчетов (потому что, когда они вам нужны, улицы вокруг «Странных Парней» не всегда оказываются на своем месте), мы, наконец, решили, что ближайшим входом в метро должна быть станция Чейн Уолк (Cheyne Walk — Чейн Уолк(Chey-девичествео) — историческая улица вЧелси. Берет название отУильяма Лорда Чейна, владевшегоусадьбой Челсидо 1712 г.). В пределах пешей досягаемости от бара, при нормальных обстоятельствах, которых не было, но все же… добраться было можно.

— Не нравится мне это, — сказала Мисс Судьба. — Там идут бои.

Мы все остановились и прислушались к хаосу, бушующему за стенами бара. Даже сквозь закрытые окна и запертые двери, даже из-за древних защит Мерлина мы все же могли слышать вопли и завывания, рев огня и грохот рушащихся зданий. Улицы наполняла необузданная ненависть, и трудно было сказать, какие звуки принадлежали человеку, а какие — тому, кто больше человеком не являлся.

— Итак, — я старался говорить уверенно, — кто пойдет со мной?"

— Я, — сказала Сьюзи Стрелок. — Да ты и так это знал.

— Да, — ответил я. — Моя любовь.

— Меня может вырвать, — предупредил Алекс.

— Я не могу пойти с вами, — сказал Уокер. — У меня есть обязательства перед моими людьми. Многие из них до сих пор сражаются там. Кому-то необходимо остаться здесь, чтобы организовывать сопротивление. На тот случай, если вы не вернетесь. Я сделаю все возможное, чтобы отвлечь Лилит на все время вашей поездки в Шэдоус-Фолл.

— Я пойду с тобой, старина, — сказал Томми Забвение, отбрасывая в сторону свой блокнот. — Я снова прекрасно себя чувствую. Честно! И мой долг перед тобой больше, чем я когда-нибудь смогу отплатить. Я так ошибался насчет тебя.

— Если идешь ты, то я иду тоже, — тут же заявил его брат Ларри. — Тебе нужен кто-то, чтобы прикрыть спину. Постоянно.

— Ты не пойдешь, и точка! — рявкнул Томми. — И мне все равно, мертвый ты или нет, один из нас должен выжить в этом хаосе, чтобы ухаживать за Матерью.

Ларри утих, бормоча себе под нос. Эдди Бритва допил свою фирменную воду, небрежно кинул бутылку через плечо, и кивнул мне.

— Я пойду. Я всегда хотел увидеть Шэдоус-Фолл.

— Я не иду, и ты не можешь меня заставлять! — заявил Алекс Морриси. — Я должен управлять баром. И нет, ни одна из сестер Колтрейн с вами не пойдет. Они мне нужны для защиты заведения.

Алекс не мог оставить «Странных Парней». Его удерживали заклятия, наложенные на бар. Мы все это знали, но он должен был поддерживать репутацию.

— Я не могу пойти в Шэдоус-Фолл, — сказал Мерлин. — И не собираюсь объяснять, почему. Скажу только… что такой гордый, древний, окутанный легендами город мог бы с большим чувством юмора относиться к… некоторым вещам. Я остаюсь и буду отвлекать на себя внимание Лилит. Уверен, что смогу создать чары, чтобы одурачить ее и заставить думать, Тэйлор по-прежнему здесь вместе со мной. Во всяком случае, на какое-то время…

Я взглянул на Жюльена Адвента. — Мне правда пригодилась бы в этом твоя помощь, Жюльен…

Но он отрицательно покачал головой. — Мне очень жаль, Джон. Я обязан защищать Темную Сторону, а не рисковать своей жизнью так долго. Я помогу Уокеру руководить сопротивлением. У меня есть контакты, связи, а также Сущности, которые мне обязаны, но пока еще не знают об этом.

— Я бы не ставил на это, — сказал Уокер. — Но все равно спасибо, Жюльен. Для человека твоего уровня место найдется.

— В качестве кого? — громко вмешался Алекс. — Я даже не представляю, о чем это он. Хотел бы я посмотреть, как он руководит забегаловкой типа этой. Я уже чувствую, как будет забавно.

Он пытался нас подбодрить в своей неповторимой манере. Я посмотрел на Кэти, прежде чем она успела что-нибудь сказать.

— Нет, ты не можешь пойти со мной. Там тебе придется убивать или быть убитой самой, и я не хочу, чтобы это было на моей совести.

Она судорожно кивнула. Ее глаза были полны слез, которые она с трудом сдерживала. — Ты вернешься живым, — сказала она. — Или я никогда тебя не прощу.

— Я пригляжу за ней, — сказала Мисс Судьба. — Она сильнее, чем ты думаешь.

— Береги ее, — ответил я. — Или я вернусь из мертвых и разгоню твою Пещеру летучих мышей (в оригинале — Bat-cave).

— Ты себя тоже, — сказал Мисс Судьба. — Жаль, что я не могу пойти с вами, но я знаю пределы своих возможностей. Удачи, Тэйлор.

Оставался Мертвец. Он нахмурился, покачал головой, и наконец пожал плечами. — О, черт, почему бы и нет? Я мог бы испытать что-то волнующее. И куда я засунул этот скотч…?

— Я мог бы использовать свой дар и доставить тебя прямо ко входу на станцию, — неожиданно предложил Томми.

— Нет, нельзя, — сказал я. — Лилит будет следить за подобными вещами. А если догадается, что я направляюсь в Шэдоус-Фолл, то может мне помешать.

Вот так все закончилось. Люди допили свои напитки, сказали свое «прощай» и стали готовиться к тому, что должно было случиться. Сьюзи Дробовик отвела меня в сторону и торжественно посмотрела на меня. Она положила руку в кожаной перчатке мне на грудь и оставила ее там, как бабочку на стене.

— Мне хотелось, чтобы мы немного побыли вместе, — сказала она своим холодным спокойным голосом. — Потому что… все и всегда может пойти не так, и нам может больше не представиться случай даже нормально попрощаться. Мы вместе прошли через многое, и если это все, что ж… мне нужно кое-что сказать тебе, Джон. Ты… много для меня значишь. Долгое время никто для меня значения не имел. Даже я сама. Наверное, особенно я сама. Но ты… сделал так, что мне снова хочется жить. Так что я могла бы разделить свою жизнь с тобой. Я беспокоюсь за тебя, Джон. И хочу, чтобы ты об этом знал.

— Я знал это, Сьюзи…

— Заткнись и дай мне это сказать. Это не легко. Я люблю тебя, Джон Тэйлор, и всегда буду любить.

Она пересилила себя и обняла меня. Ее кожаная куртка заскрипела, а ее патронташами давили мне на грудь. Она наклонила голову и намеренно прижалась к моей щеке своей уцелевшей щекой. Плоть к плоти. Я держал ее осторожно, словно она была хрупкой и могла сломаться. Я чувствовал, каких усилий стоит ей то, что она делает, сколько сил ей потребовалось, чтобы делать такую простую вещь, и от гордости за нее едва дышал.

— Если мы оба выберемся из этого живыми, — очень тихо проговорила она прямо мне в ухо, — я не могу обещать, я смогу быть твоей женщиной, Джон. Но я постараюсь.

— Сьюзи… это не важно…

— Нет, важно! Это важно для меня. Ты любишь меня, Джон?

— Конечно, я люблю тебя, Сьюзи. И ныне, и присно, и во все времена между этим. И, если потребуется, умру за тебя.

— Гораздо больше мне хочется, чтобы ты жил для меня.

Она отпустила меня и отступила назад. Я сразу ее отпустил. Я знал — так будет лучше. Она посмотрела на меня с непроницаемым видом.

— Мне известно будущую Сьюзи. Я знаю, что произошло с ней здесь, в этом баре. Нельзя долго хранить секреты в такой дыре, как эта. Ты не должен об этом беспокоиться, Джон. Будущее таково, каким мы его делаем..

— Вот это меня и беспокоит, — ответил я.




И вот, наконец, я вывел мой отважный маленький отряд героев из бара. Сьюзи Дробовик, Эдд Бритва, Томми Забвение и Мертвец. Я осторожно приоткрыл дверь, и мы один за одним, медленно и беззвучно выбрались в узкий мощеный булыжником переулок. Запах стоял ужасный. Ожидаемые мной кучи тел после обороны Сьюзи отсутствовали, и о причинах этого лучше всего было даже не гадать, но оставалась кровь, свежая и засохшая, обильно покрывавшая стены переулка переулка и пропитавшая его землю. Воздух был горячим и тяжелым, пропитанным застарелым дымом и заставляющим чувствовать, что мир уходит и все заканчивается. Слышались крики, рев и вой, всевозможные звуки смерти и разрушения, ужаса и ярости. Может Темная Сторона в последнее время и идет ко дну, но делает это чертовски громко. Я уверенно направился к выходу из переулка, не обращая внимание на кровь, чавкающую под ногами, стараясь всем своим видом показывать уверенность и точное знание цели.

Сьюзи шла рядом со мной с дробовиком наготове, счастливая и улыбающаяся — как женщина накануне действительно удачной партии. Томми, Эдди и Мертвец шли следом Дойдя до конца переулка, мы осторожно выглянули на главную улицу.

Везде полыхали пожары. Дорога была заполнена остовами мертвых машин, перевернутыми и заброшенными. Катафалк был разорван на части изнутри, а такси лежало на боку, с деревянным колом, забитым в двигатель. Повсюду в сумраке, освещаемом мерцающими отблесками горящих зданий и наполовину разбитых неоновые вывесок, метались обезумевшие толпы, набрасываясь на все, что попадалось им на глаза. В издаваемом ими шуме больше не осталось ничего человеческого. Здравый смысл был вырван из их душ потерями, ужасом и волей Лилит, в них оставались лишь самые примитивные инстинкты и эмоции. Мужчины и женщины убивали и пожирали друг друга, а монстры безнаказанно бродили вокруг и убивали их, удовлетворяя все свои низменные потребности. Лилит как могла ослабляла Темную Сторону, потому что пришла сюда убивать. И потому, что наслаждалась этим.

— Как, черт возьми, мы собираемся через это должны пробраться до Чейн Уолк? — сказал Томми.

— Я бы предложила бегом, — сказала Сьюзи.

— А я также настоятельно рекомендую убивать все, что к нам не относится, — предложил Мертвец.

— Работенка для меня, — сказал Бритва Эдди. — Но… поскольку, как бы мне это не нравилось, я являюсь голосом разума в нашей группе, возможные перспективы мне не по душе. Их слишком много, а нас слишком мало. Достаточное количество гиен сможет справиться даже с самым сильным львом. Если каждый свой шаг мы будем делать с боем, нас раздавят еще до того, как мы окажемся где-нибудь около Чейн Уолк."

— Мы не сможем расправиться с ними лобовой атакой, — сказал я. — На самом деле мы не можем позволить, чтобы нас вообще заметили. Лилит наверняка заставила своих людей искать меня. Как только она узнает, что я покинул «Странных Парней» и вышел из-под щитов Мерлина, она придет прямо ко мне. Итак, Томми, твоя очередь.

— Что? — сказал Томми. — Ты о чем?

— Используй свой дар, чтобы скрыть нас. Или, по крайней мере, наши личности. Такое незначительное использованиетвоего дара должно проскользнеть мимо Лилит незамеченным.

— Да, — сказал Томми, помолчав. — Думаю, я смогу это сделать…

Он нахмурился, концентрируясь. Ему потребовалось некоторое время, чтобы заставить свой разум работать в одном направлении, игнорируя безумие и ужас вокруг него, но, наконец, я почувствовал выплеск его дара, фиксирующего вероятности окружающего мира. Медленно и осторожно, шаг за шагом, мы стали столь же неопределенными, как он о нас думал, до тех пор, пока мир уже не мог решить, есть ли мы в действительности или нас нет, а если и есть — он не мог принять решение, кем мы являлись. Я чувствовал дар Томми повсюду вокруг нас, похожий на туман возможностей. Куда бы я ни посмотрел, все выглядело, как будто я смотрю сквозь марево, словно мы жили отдельно от окружающего, не были синхронизированы с ним. Я воспринял это как хороший знак и заставила себя сосредоточиться на том единственном, что действительно имело значение — попасть на станцию Чейн Уолк.

Я сделал глубокий вдох и, пользуясь моментом, не скрываясь, пошел по главной улице, стараясь не делать ничего, что бы могло привлечь внимание. Остальные шли следом, держась неподалеку, но не создавая толкучку. Никто даже не посмотрел на нас. Буйствующие на улицах обезумевшие толпы пролетали мимо, даже не замедляя шага. Мы шли по улице сквозь хаос, смерть, всевозможные мерзости, и никто нас не тронул. Несколько раз встречные освобождали нам путь, сами этого не осознавая. Сьюзи шла рядом, оастальные шли вследом. Я попытался их заметить, не глядя прямо на них, но дар Томми сильно это затруднял. Трудно быть в чем-либо уверенным, находясь в создаваемом им концентриванном поле неопределенности. Происходили ужасные вещи, но ни одна из них не была реальной, близкой или угрожающей. До тех пор, пока не появилась знакомая личность, стремительно выбежавшая из переулка.

Сестра Морфина заботилась о нищих и бездомных в Крысиных аллеях, стараясь спасти им жизнь, накормить и согреть, а также спасти все души, которые только могла. Хорошая женщина в плохом месте, наблюдающая из него за тем миром, который она оставила. А теперь она выбежала из ночи, ее одежда монахини превратилась в лохмотья, пропитанные ее собственной кровью. Ее заплаканное лицо было отупевшим от усталости, шока и бессчетного числа увиженных ею ужасов. Позади нее была толпа, жаждущая ее голову. Она выскочила из боковой аллеи и взглянула прямо на меня. И под ее честным взглядом даже дар Томми значения не имел.

— Джон! Джон Тэйлор! Помоги мне! Ради Бога, помоги мне!

Толпа обрушилась на нее, сбила с ног и погребла под грудой извивающихся тел. В ночи ярко сверкнули лезвия ножей. Она еще долго продолжала кричать, даже после того, как это должно было прекратиться. И я позволил этому случиться, разрываясь между необходимостью помочь ей и еще большей необходимостью добраться до Чейн Уолк. Я позволил хорошей женщине умереть, потому что я должен был сделать нечто более важное. Я продолжил идти по улице, глядя прямо перед собой, не позволяя себе даже ускорить шаг, чтобы не привлечь внимания. Крики, наконец, смолкли, но я знал, что буду слышать их всю оставшуюся жизнь. Сьюзи и остальные чуть приблизились ко мне, но никто из них ничего не сказал. Они сделали тот же выбор, что и я. Я уже мог видеть признаки станции метро Чейн Уолк прямо впереди, в самом конце улицы. В обычный день я бы дошел до нее за считанные минуты.

Но страшное уже случилось. Назвав меня по имени, сестра Морфина разрушила наведенную Томми неопределенность. Все головы вокруг нас медленно поворачиваясь в нашу сторону, не все из них были человеческими, не все в здравом уме. Возможно, это и помогло им более четко увидеть нас, увидеть меня. Кто-то обратил внимание. Что-то произнес мое имя. Слово мгновенно разлетелось во все концы заполненной улицы, люди и монстры прекращали творить те ужасы, которыми занимались до этого, чтобы взглянуть на меня. На сына Лилит.

— Что нам делать? — спросила Сьюзи.

— Бежать, — ответил я.

И мы побежали, грубо, с криками пробиваясь сквозь толпу, отбрасывая с дороги тех, кто двигался не достаточно быстро. По мере того, как прибывали люди, устремившиеся к нам со всех сторон, давление тел становилось все сильнее. Не задавая лишних вопросов, мои люди образовали вокруг меня защитное кольцо. Сьюзи из обоих стволов пробивала кровавый путь вперед, во все стороны валились тела. Когда Сьюзи понадобилось перезарядиться, на ее место впереди нашей колонны вышел Эдди Бритва, скользя вперед, как обозленное привидение, а его опасная бритва с перламутровой ручкой блестела в сумерках, словно наконец вернулась домой. Эдди резал вокруг себя, даже не глядя, и никто не мог устоять против него.

Сьюзи вела заградительный огонь против каждого, кто хотя бы собирался подойти слишком близко, перезаряжая ружье, хотя ее патронташами уже были почти пусты. Она бросала гранаты туда, где они могли принести наибольшую пользу, но с какой-то несвойственной ей экономией, из-за чего я решил, что их тоже осталось немного. Она продолжала широко улыбаться, как будто переживала самое лучшее время в соей жизни, и, может быть, так оно и было. Мертвец бил все, до чего мог дотянуться, пока Томми делал все, что мог, чтобы прикрыть нас тем, что оставалось от его дара, свирепо хмурясь от напряжения. И это сделало свое дело. Ни у кого не получалось поднять на нас руку.

Мы все бежали изо всех сил, но вход на станцию не становился ближе. Мое сердце бешено колотилось, легкие горели, требуя воздуха, а ноги болели все сильнее. Это был длинный и трудный день, и сейчас я бежал на последнем издыхании. Нельзя было назвать справедливым то, что мир требует от меня новых усилий после всего, что я уже сделал. Я опустил голову, и пот стекал с кончика моего носа. Я сосредоточился на беге. Я мог это сделать. Мне пришлось бежать и быстрее, и дольше, когда Герни и его Дикая Охота гнали меня через первобытный лес старой Британии.

Толпы людей совместно с монстрами обрушивались на нас сразу со всех сторон, движимые ненавистью, жаждой крови и страхом перед гневом Лилит в случае, если позволят мне убежать. Она знала, что должна остановить меня до того, как я остановлю ее. Я бежал с трудом, мы все бежали с трудом, держась очень плотной группой, жестоко атакуя наших многочисленных врагов, и Мертвец был первым, кто упал. Руки из безликой толпы воющих дикарей ухватили полу его развевающейся шинели и свалили его с ног, задавив весом и числом. Упав, он продолжал крушить все вокруг себя своими мощными мертвыми руками, раздавая смерть с каждым ударом, но их было слишком много.

Мы продолжали бежить, оставив его позади. У нас не было выбора. Но я все равно оглянулся. Толпа бурлила вокруг Мертвеца, топча и пиная его ногами, и нанся ему удары всем, что у них было из оружия. Я знал, что он не чувствовал ни одного из них, но зрелища это не облегчало. Когда я посмотрел на него последний раз, он продолжал сражаться. Я уверен, что я слышал, как он крикнул, чтобы я продолжал идти. Я почти уверен, что слышал его призыв. Я отвернулся, и продолжил бег.

Эдди Бритва занял место позади нас, прикрывая тылы. Возможно, потому, что сзади врагов было больше, чем впереди. А может быть, даже он устал. Конечно, даже самые сумасшедшие индивидуумы проявили заметную неохоту оказаться слишком близко к его печально известной опасной бритве. Он прорезал себе путь сквозь безумцие, как мрачный серый призрак или мрачный серый бог, и никто — ни человек, ни монстр — не могли приблизиться к нему. Улица была запружена людьми, и теперь те, кто вовсе людьми не являлся, двигались к нам из всех боковых улиц и переулков, размахивая всевозможным оружием и выкрикивая мое имя как проклятие. Существа рыскали в толпе и в дымном ночном небе над ней. Я видел клыки, когти и перепончатые крылья, а также формы, вообще не поддающиеся никакому описанию, вырывавшиеся из рушащихся зданий, словно их там и не было.

А потом, клянусь, я услышал голос матери, произносящий за границами ночи Словами Власти на языке настолько древнем, что он предшествовал не только любому человеческому языку, но даже пониманию. На мостовой прямо перед Эдди Бритвой распахнулся люк, дыра в нашем мире, дверь в каое-то иное место. Длинные щупальца, покрытые крокодильей шкурой и присосками, похожими на шипастые пасти, выстрелили вверх из этого другого места и обвились вокруг Эдди Бритвы. Он свирепо рассекал их своей бритвой, но вместо каждого отрезанного им щупальца из люка вырывалось наружу дюжина новых. Наконец, обвив его руки и прижав их к телу, они утащили его в яму, прочь из нашего мира — в свой. Он даже ни разу не вскрикнул. Дверь западни захлопнулась, и Эдди Бритва исчез.

Оставшиеся продолжили бежать. Злое божество Опасной Бритвы мог сам о себе позаботиться. Он найдет дорогу назад. Я верил в это. Я должен был в это верить.

Вход в Чейн Уолк был уже совсем близко. Толпа перед нами росла, отчаянно пытаясь преградить нам путь. Дробовик Сьюзи стрелял раз за разом. Стволы нагрелись настолько, что ее перчатки начали дымиться. Речь Томми стала бессвязной от постоянной концентрации дара исключительно силой воли. Его лицо сильно побледнело, он дышал с трудом, а выражение глаз было опасно диким. Он обернул нас троих туманом неопределенности, и толпы не мог нас найти. Но внезапно здание, мимо которого мы пробегали, вздрогнуло целиком, его закопченные стены наклонились и рузхнули, ударив подобно молоту. Мы со Сьюзи сделали последний рывок, но Томми был слишком сосредоточен на своем даре и не осознавал происходящего вокруг, пока не стало слишком поздно. Рушащаяся кирпичная кладка захлестнула его, как приливная волна, мгновенно увлекая за собой, и мы потеряли его из виду в темных клубящихся облаках пыли.

Я остановился, чтобы посмотреть назад, и сквозь оседающую пыль увидел, как Томми лежит, полузасыпанный обломками. Он был ранен, но все еще в сознании, все еще жив. Сьюзи была рядом, дергала меня за руку, звала по имени. Я смотрел на Томми, а он смотрел прямо на меня. Его дар исчез, и наше точное местонахождение было известно всем. Голоса выкрикивали мое имя. Сьюзи потянула меня прочь, я повернулся к Томми спиной и снова побежал. Вход на станцию был прямо перед нами. Томми выкрикнул мое имя еще раз, а затем я услышал, как он закричал, когда толпа нашла его.

Я оставил Томми Забвение умирать. Я все-таки его не спас. И все, о чем я мог думать, было — Что я скажу его брату?

Мы добрались до входа на станцию Чейн Уолк, и я начал спускаться по лестнице. Мне потребовалось время, чтобы понять, что Сьюзи рядом со мной нет. Я оглянулся и увидел, что она заняла позицию на верхней площадке лестницы, блокируя вход. Она пристально посмотрела на меня.

— Давай, Джон. Я тебя прикрою.

— Сьюзи, нет…

— Кто-то должен их задержать, чтобы тебе хватило времени найти поезд отсюда. А осталась только я. Но не копайся слишком долго, Джон. У меня правда плохо с боеприпасами и почти не осталось грязные трюков.

— Я же не могу оставить тебя!

— Конечно, можешь. Ты должен. А теперь убирайся отсюда, Джон. И не беспокойся. Я могу о себе позаботиться, помнишь?

Она улыбнулась еще раз, а затем налетела толпа. Она встретила их огнем обоих стволов и несколькими осколочными гранатами. Я побежал по ступенькам вниз. Она все-таки оказалась права, как обычно. Нам не дали нормально попрощаться.




Чем ниже я спускался, тем, казалось, становилось все позднее, чем 3 часа утра. Все здесь провоняло кровью, потом, отчаянием и слишком большим количеством людей. Они кучками сидели на ступенях, в грязной окровавленной одежде, раскачиваясь взад и вперед, плотно обхватив себя руками, словно это было последнее средство удержать себя. Пока я спускался, они даже не смотрели на меня. Нижние туннели были еще плотнее забиты беженцами от Войны наверху. Пол был грязный, мокрый и скользкий от нечистот. Последняя попытка граффити на кафельной стене гласила «Конец есть…» — и обрывалась пятном засохшей крови.

Я пробился через все плотнее заполненные туннели и спустился по эскалаторам, ни один из которых не работал. Половина освещения тоже не работала, а воздух был горячим, спертым и липким. Люди на платформе стояли плечом к плечу, и я вынужден был силой прокладывать себе дорогу. Ни у кого не хватило сил протестовать. В расписании на стене напротив было указано: «Улица Богов, Хакельдама (в оригинале HACELDAMA, — Место кровопролитияилиAkeldama, Hakl-ed-damm (арамейском: חקל דמא; области крови)арамейскоеназвание места вИерусалиме,связано с именем Иуды Искариота), Каркоза (в оригинале — Carcosa — вымышленный город в рассказе Амброза Бирса "Житель Каркозы"(1891). В рассказе Бирса этот древний и таинственный город почти не описан и рассматривается только задним числом (после его гибели) со слов персонажа, который когда-то жил там. Возможно, название образовано от средневекового города во Франции Каркассон, лат. — Carcaso), Шэдоус-Фолл». Я поискал место, чтобы присесть и перевести дыхание, но все было занято. Кругом люди, стоящие гораздо плотнее, чем обычно, с пустыми лицами и мертвыми глазами. В них не осталось ни энергии, ни надежды, которые иссякли, когда они нашли место, где спрятаться от Войны и ужаса, приближение которых они чувствовали. Местные жители и туристы сидели, прижавшись друг, одинаково травмированные, одинаково потерянные, давая друг другу то, что могли. Раз за разом особенно звуки громкого рева или взрыва с улиц наверху разносились по туннелям, и все каждый вздрагивал или начинали дрожать, и пытались сдвинуться по-теснее.

Воздух был наполнен пылью и запахом дыма, и я готов был убить за глоток чего-нибудь холодного. Вся автоматы для еды и напитков были взломаны и опустошены, хотя я сомневаюсь, что среди такого количества народу их содержание могло далеко уйти. Женщина слезливо разговаривала по «телефону любезности» (courtesy phone — телефоны в аэропортах, на крупных ж/д станциях, в вестибюлях гостиниц и т. д., где много туристов, — для передачи информации конкретному лицу), хотя было ясно, что на другом конце линии никого нет. Нигде не было не только ссор или прилюдных стычек, но даже громких голосов. Все были слишком усталы, ранены или избит, чтобы создавать хоть какие-то проблемы. Одно место в конце платформы было отведено для раненых и умирающих, и разрозненная горстка медсестер и врачей делала все, что могла, хотя могли послать к черту любую работу. Кровь, содержимое кишок и прочие, куда худшие вещи растеклись по полу, а запахи, плывущие над платформой, были наполнены духом отчаяния.

Я спрашивал у людей вокруг меня, когда должен быть следующий поезд. Большинство не ответили. Некоторые были так далеко, что, казалось, даже не поняли вопроса. Наконец, человек в разорванном и прожженом деловом костюме, все еще заботливо цепляющийся за свой портфель, сообщил мне, что никто давным-давно не видел поезда. Общее ощущение было таково, что все поезда остановились, как только началась Война. Я мог это понять. Поезда были напуганы. (Возмоно, они и начинались как чисто механические творения, но с годами они развивались, и сейчас все они были совершенно точно живыми и по-своему разумными). Наверняка, они спрятались где-то за пределамиТемной Стороны, боясь войти в нее.

Я активировал свой дар и, найдя ближайший поезд, призвал его к себе. Мне больше не нужно было беспокоиться, что Лилит найдет меня через мой дар. К тому времени, когда она будет здесь, я планировал быть уже далеко. Использование дара далось мне легче, чем когда-либо прежде. Теперь, когда я знал о нем правду. Словно… он перестал сопротивляться мне. Я позвал, и поезд пришел, всю дорогу громко протестуя. Я закрыл мой дар, заглушая ворчливый ментальный голос поезда.

Наконец, он взревел в метро, и платформа содрогнулась от его прибытия, — длиная, сияющая серебряная пуля, холодная и безликая. В длинных стальных вагонах не было окон, лишь тяжелая усиленная дверь выделялась на блестящем металле. Но на длинных стальных боках были потертости, царапины и даже несколько глубоких борозд. Люди удивленно зашевелились и забормотали. По старой традиции считалось, что поезда неприкасаемы. Первый вагон замедлил ход и остановился прервался, его двери открылись прямо передо мной. Я шагнул внутрь. Людей на платформе устремились за мной, но я повернулся и взглянул на них, и что-то из старых историй обо мне остановило их на мгновение. Этого было достаточно, чтобы дверь с шипением вновь закрылась. Снаружи забарабанили кулаки, пока громкие голоса их владельцев выкрикивали угрозы и мольбы.

Я проорировал всех и сел. Они не могли идти туда, куда собираюсь я. Было здорово сесть и снять нагрузку с ног. Дать отдых ноющей спине на кожаном сиденьи. Устал, я так устал… Я позволил голове наклоняться, пока подбородок не уперся в грудь… но я не мог позволить себе уснуть. Я должен был оставаться начеку. Поезд был уже начал двигаться, оставляя позади злые и разочарованные вопли с платформы.

Воздух в вагоне было чистым, неподвижным и холодным, почти как в холодильнике. Я глубоко дышал, наслаждаясь им. На стальной решетке пола были брызги крови, а на стене напротив меня — следы сажи, но вряд ли стоило обращать на это внимание после всего, сквозь что мне пришлось пройти. Я расслабился, уселся поглубже на черном кожаном сиденьи и повысил голос.

— Поезд, тебе известно, кто я такой, поэтому — никаких дискуссий. Вези меня прямо в Шэдоус-Фолл. Без остановок и без объездов.

— Не хочу, — произнес тихий голос из скрытых динамиков. Он походил на голос покалеченного ребенка. — Это больше не безопасно. Пойдем со мной, спрячемся на запасных путях. Там, в темноте, мы будем в безопасности.

— Никто больше не в безопасности, — безо всякой злости ответил я. — Я должен попасть в Шэдоус-Фолл.

— Бесплодные земли стали опасны, — с сожалением сказал поезд. — Места между пунктами назначения взбудоражены Войной. Не заставляй меня делать это, Джон Тэйлор.

— Мне тоже не хочется этого делатьЯ боюсь, как и ты. Но если я смогу попасть в Шэдоус-Фолл, есть шанс, что я смогу все это прекратить.

— Обещаешь?

— Обещаю, — соврал я.

Поезд, набирая скорость, покинул Темную Сторону.




В бесплодных землях все стало очень плохо. Поезд атаковали снова и снова, в нарушение всех старых договоров, обычаев и охранных грамот. Сначала это были только громкие звуки и случайные толчки, когда поезд наскакивал на что-то, чего там быть не должно было, но потом что-то ударило снаружи по вагону, в котором я ехал, что-то достаточно большое и тяжелое, чтобы проделать значительных размеров брешь в усиленной стальной стене. Я выпрямился на сиденьи, рывком выходя из полусна, в который погрузился вопреки желанию. Что-то било по вагону еще и еще, сначала по одной стороне, потом — по другой, а потом оно даже какое-то время топталось по крыше, оставляя на стали глубокие вмятины. Удары становились все тяжелее, а вмятины глубже, сталь прогибалась внутрь под силой ударов. Я встал, почувствовав, как скрипят мои мышцы, и на всякий случай вышел в проход между рядами кресел.

Стена слева от меня затрещала и раскололась, разделенная пополам длинной неровный трещиной от пола до потолка. Впервые я услышал голоса снаружи, говорящие: «Впустите нас! Впустите!» Ничего человечески-ничтожного в этих голосах не было. Это были звуки, похожие на столкновение гор, так могли говорить обозленные и доведенные до старческого слабоумия древние боги. Щель в стальной стене медленно расширялись, по мере того, как что-то раздвигало ее снаружи. И сквозь нее, заполняя пролом сверху донизу, на меня пристально смотрел единственный огромный чудовищный глаз, каким-то образом держащийся рядом, не отставая от мчащегося поезда. И в этом пристальном взгляде не было ничего, кроме ужасного, злобного безумия.

Я заставил себя приблизиться к ужасному глазу, глядя в него в упор, а, подойдя достаточно близко, изо всех сил ударил в него кулаком. Раздался вопль, похожий на рев паровозного гудка, и глаз внезапно исчез. Сквозь дыру в стене была видна только тьма, и врывался воздух, настолько холодный, что мое лицо мгновенно покрылось инеем. Больше не было голосов и стуков в стены вагонов.

Поезд продолжил движение, и мы оставили позади это место. Наступившее безмолвие сгущалось, словно предвестник чего-то еще более плохого. Сидеть мне не хотелось, и я стал прохаживаться взад и вперед по узкому проходу, вглядываясь раз за разом в длинную щель в стене. Странный неземной свет вдруг полился в вагон, и мы попали в другую фазу, другое измерение. Свет становился все резче и ярче, пока не начал обжигать мою неприкрытую кожу, заставив меня отступать от него. Тонкие лучики жгучего света проникли сквозь не замеченные мной раньше мелкие пробоины в стенах и потолке, и мне с трудом удалось не попасть ни под один из них.

Снаружи доносились звуки, которые я не мог определить или распознать. Они напоминали мне каких-то механических птиц и действовали на нервы, как ногти, скребущие по школьной доске моей души. В вагон сквозь зазубренную щель в стали под растущим снаружи давлением начал проникать внешний воздух. Он нес с собой запах раздавленной крапивы, густой и удушливый. Он обжигал мне рот и нос, и я убрался от пробоины, борясь со рвотными позывами. Я крикнул поезду, чтобы ехал быстрее, и свернулся клубком на полу.

Мы сменили это место на какое-то другое, отрава постепенно уходила из воздуха, оставаясь позади нас вместе с ужасным пением механических птиц, напоминавшим удары парового молота. Новый воздух, неподвижный и затхлый, восстанавливался из запасов поезда. Тем не менее я жадно его вдохнул и медленно развернулся из своей защитной позы. Мои руки и лицо еще горели после своего краткой встречи с агрессивным светом. Я тяжело опустился, почти рухнул в ближайшее кресло. За короткий промежуток случилось слишком многое — даже для меня, не давая ни малейшей передышки. Я так устал… по-моему, я продал бы душу за хороший ночной сон.

К счастью, никто этого не слышал.

Я насторожился, когда внезапно улучшилось состояние атмосферы в вагоне. Свет от яркого летнего дня хлынул сквозь рваную щель в стене, принося с собой новый сладостный воздух, насыщенный кислородом. Он был горячим и влажным, наполненным ароматами, как будто раздавили лепестки тысяч разных цветов. Повышенное содержание кислорода заставило меня почувствовать легкое головокружение, и я тупо улыбался, делая один глубокий вдох за другим. Я встал и подошел к пробоине, и тут же сотни тяжелых побегов с колючими шипами его терновника ринулись в вагон снаружи. Украшенные там и тут толстыми мясистыми цветами, похожими на голодные рты, они ползли, судорожно извиваясь, с отвратительной целеустремленностью.

Все больше и больше лиан протискивалось внутрь, закручиваясь друг вокруг друга, метались взад-вперед в замкнутом пространстве, захватывая все больше и больше территории вагона, пока я осторожно пятился прочь. Мои ноги шаркнули по рифленому полу, и тут же все лианы потянулись в мою сторону. Цветочные рты пронзительно завопили, издавая гнусные голодные звуки. Я ударил ближайшую лиану кандарианским жертвенным кинжалом, который мне подарила Кэти на прошлый день рождения, и узкое лезвие напрочь срезало шипастый побег. Цветочные рты взвыли от ярости и боли. Отрубленная лиана истекала жизненными соками, а толстый конец пытался меня настичь. Вагон был уже наполовину заполнен извивающимися побегами, а внутрь рвалось все больше, расширяя пробоину по мере проникновения.

Я проткнул кинжалом обивку одного из сидений, вытащил горсть набивки и поджег простеньким элементарным заклинанием, которым обычно сигареты зажигаю друзьям. Она тут же вспыхнула желтым пламенем, рванувшимся вверх в богатом кислородом воздухе. Я бросил пылающую массу в гущу извивающихся лиан, и дюжина из них разом вспыхнула. Мясистые цветы-рты вопили в унисон, пока огонь быстро охватывал растительность. Уцелевшие побеги рывком убрались в пробоину, оставляя остальных гореть и умерать. Сгорая, цветы выли, словно проклятые души.

Вагон наполнился густым черным дымом. Лианы и цветы уже погибли, но огонь успел распространиться с них на сиденья. Поезд пронзительно завизжал из скрытых динамиков, когда пламя охватило весь вагон. Я прокричал поезду в ответ, чтобы продолжал двигаться, но вынужден был прерваться из-за жестокого приступа кашля от дыма, скрутившего меня. Я отпрянул от разрастыющегося огненного ада и скорчился на полу, где воздух оставался чистым. Слезы густо текли по лицу из обожженных глаз. Я ничего не видел, но мог слышать рев приближающегося огня.

Но тут весь вагон задрожал и затрясся от внезапной остановки поезда. Дверь вагона начала, треща, сама по себе открываться, по нескольку дюймов за раз, а я в это время полз к ней на четвереньках. Я из последних сил полностью открыл дверь и наполовину вывалился из вагона, мои легкие жаждали воздуха, а в глазах все расплывалось от слез. Я чувствовал под собой твердое основание и я полз вперед, подальше от дыма и огня. Я слышал, как дверь вагона позади с натугой закрылась, и поезд умчался, направляясь в убежище. Его рев медленно угасал вдали вместе с его телепатическими криками в моей голове. Бедолага. Однако, нужда заставляет. Я лежал на жестком полу, трясясь после пережитого и ожидая, когда мои легкие и голова прочистятся. И надеясь, что я что я добрался до Шэдоус-Фолл.




В конце концов я все-таки сел и огляделся. Я находился совсем не на железнодорожной платформе. Слегка неуверенно я поднялся на ноги. Поезд высадил меня в гигантском старомодном Зале, с невероятно высокими стенами, покрытыми деревянными панелями, и с невообразомо высоким сводчатым потолком. Зал тянулся вправо и влево от меня насколько я мог увидеть своими обожженными глазами, и был достаточно широк, чтобы провести в нем футбольный матч. Огромные размеры и масштабы Зале должны были оказать подавляющее воздействие, но этого почему-то не происходило. Даже наоборот, он создавал ощущение почти… уюта. Как будто придя домой, после слишком долгого пребывания вдали от семьи и близких. Зал освещался веселым золотистым сиянием, несмотря на отсутствие видимых источников. И нигде ни одной тени. Нет ни окон, ни дверей, а на стенах нет ни портретов, ни украшений. Только единственный каменный камин прямо передо мной, с разведенным в нем тихо потрескивающим огнем, — как будто это сделали специально для меня. Мне казалось, что я снаружи слышатся ужасные порывы ветра. Что-то в этом звуке заставило меня вздрогнуть, хотя я и не мог сказать, что именно

Я знал, где я. Чем это должно было быть. Я много читал о Шэдоус-Фолл. Как и большинство людей на Темной Стороне, потому что Шэдоус-Фолл — это единственное место на этой земле, являющееся более странным, более зачарованным и более опасным, чем Темная Сторона. Место, куда приходят умирать легенды, когда мир перестает в них верить. Или, может быть, когда они сами перестают верить в себя… А поскольку мир в свое время верил в довольно странные вещи, и поскольку не все, что приходит в Шэдоус-Фолл, готово тут же лечь и умереть, этот маленький городок в глуши может оказаться пострашнее любого, что найдется на Темной Стороне. Все мы прочитали про Шэдоус-Фолл все, что смогли найти. Хотя бы потому, что есть подозрение, что однажды мы сами можем оказаться здесь.

Я был в Галерее Костей, в Зале Всех Святых. В дома в сердце мира. Месте, где живет Время.

На каминной полке стояли простые часы, вставленные в живот большой черной бакелитовой (Бакелит [по имени изобретателя — бельгийско-американского химика Л. Бакеланда (L. Baekeland, 1863–1944)], устаревшее техническое название резольных феноло-формальдегидных смол, получаемых взаимодействием фенола с формальдегидом в присутствии щелочных катализаторов) кошки. С каждым тиканием часов кошка высовывала и прятала красный язычок, а ее глаза двагались вправо и влево. Она напоминала игрушку, выдаваемую в качестве приза на дешевом карнавале. По обеим сторонам кошки стояли стилизованные серебряные фигурки льва и единорога. А по бокам от них — ряд маленьких резных фигурок, о которых я сначала подумал как о шахматных, хотя ими они точно не были. Я подошел, чтобы рассмотреть поближе.

Они были вырезаны из чистой, почти прозрачной древесины, и мне не составляло никакого труда понять, кого они изображают. Эдди Бритва, Мертвец, Уокер, Сьюзи Дробовик. Мне пришло в голову — а если я поищу… смогу найти себя? Я демонстративно повернулся к фигуркам спиной и обнаружил, что пол в центре зала уже занят огромными старомодными песочными часами. Они были на фут выше меня и двух футов в диаметре, а их сверкающая прозрачная колба поддерживалась тем же более чем странным полупрозрачным деревом. Большая часть песка пересыпалась из верхней колбы в нижнюю, и в этом было что-то печальное.

Я медленно пошел вокруг массивных часов и встретил кого-то идущего мне навстречу, хотя был уверен, что там, откуда я начал, никого не было. Я остановился, и она тоже, и какое-то время мы подозрительно друг друга разглядывали. Высокая и почти болезненно худая, с длинными лентами мышц на обнаженных руках, — подросток-панк в потрепанной черной кожаной куртке, украшенной заклепками и цепями поверх грязной белой футболки и потертых синих джинсов. На голове был колючий черный ирокез, высоко подбритый по бокам, а лица было почти не видно за обилия черной и белой косметики. Английская булавка была вставлена в одно ухо, а из другого свисало ржавое бритвенное лезвие. В ее глазах была агрессия, а накрашенные черным губы обнажали оскал зубов. Она смотрела на меня, уперев в бедра крупные кулаки. На костяшках пальцев обоих была татуировка «ненависть» («hate»).

— Я сошла с ума, — заявила она вдруг глубоким хриплым голосом (Игра слов — I’m Mad — Я сошла с ума и Меня зовут Мэд).

— Конечно, — сказал я, стараясь говорить спокойно и успокаивающе.

— Это сокращенное Мэдлен, ты, дерево! — Она подняла правую руку, и в ней неожиданно появился кнопочный нож, из которого с мерзким звуком выскочило лезвие. Видимо, предполагалось, что я должен быть поражен, но ведь я знал Эдди Бритву. И Сьюзи Дробовик. Девушка-панк зарычала на меня.

— Чего ухмыляешься? Думаешь, я им не воспользуюсь? Это дом Времени. Я смотрю за ним, потому что, ну… кто-то же должен. Иначе, будет бардак… Слушай, мы не любим нежданных, непрошеных посетителей, так что можешь разворачиваться и возвращаться, откуда пришел. Или будут проблемы.

— На самом деле, боюсь, что я здесь застрял, — ответил я. — Я приехал на поезде. С Темной Стороны.

Она громко фыркнула. — Этой помойки? Я даже на спор туда бы не пошла.

— Ну, да, известно, что многие испытывали подобные чувства, но… мне правда нужно поговорить с Дедушкой Время.

— Зато у него нет нужды видеть тебя, так что проваливай, пока я не решила для начала нарезать из тебя ремней.

Я на мгновение задумался. — Здесь есть кто-нибудь еще, с кем я мог бы поговорить?

— Нет! I’m Mad!

— Да, это мы уже установили… Может быть, есть кто-то, кто присматривает за тобой, следит, чтобы ты не поранилась, ни у все такое?

— Точно! Вот оно что! Ты собираешься вернуться на Темную Сторону внутри тридцати семи жестянок из-под чатни (chutney — чатни (индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа)!

Я думаю, в этот момент мы оба были близки к тому, чтобы сделать что-то прискорбное, поэтому было здорово, что Дедушка Время решил, наконец-то, явить себя. Он появился из ниоткуда, выглядя в точности таким же, каким я его запомнил с нашей последней встречи в Башне Времени. Высокий сухопарый мужчина лет пятидесяти с небольшим, одетый по высокой Викторианской моде. Жюльену Адвенту понравился бы его стиль. Время носил длинный черный сюртук излишне тяжелого покроя, еще более тяжеловесные серые брюки, и, не считая золотой часовой цепочки, натянутой поперек жилета, единственной цветной искрой в его наряде был абрикосовый галстук на шее. Он был по-старомодному, но все-таки достаточно красив, с решительно задранным подбородком, ледяной улыбкой и старыми, очень старыми глазами. Истончившаяся грива длинных белых волос была зачесана назад, обнажая благородный лоб, и оставлена лежать так. Атмосфера тихой власти окружала его, подобно старому привычному плащу, но ее слегка подрывааа легкая неопределенность в его взгляде.

— Все в порядке, Мэдлен, — спокойно сказал он. — Я знаю, кто это. Я ждал его. Теперь иди и займись чем-нибудь полезным, дорогая, пока я буду рассказывать этому джентльмену то, чего он почти наверняка не хочет слышать.

Мэдлен снова громко фыркнула, и заставила исчезнуть лезвие ножа. — Ну, по-моему, это уже кое-что. Ты уверен, что можешь ему доверять?

— Нет, конечно, но сегодня такой день, какой бывает раз в несколько веков.

Мадлен обошла песочные часы и усчезла, оставив нас со Временем вдвоем в огромном Зале. Он оглядел себя и коротко улыбнулся.

— Мне действительно необходимо поменять этот имидж на что-то более подходящее. Я все-таки Переходная Сущность… столь многие из вас, похоже, в эти дни считают такой вид утешительным. По-моему, я знаю причинуу, и у Путевого Доктора есть множество ответов на…

— Отлично, — сказал я, просто потому, что нужно что-то говорить в подобных паузах. — Извините, что вмешиваюсь, но…

— Да, да, мой мальчик, я знаю. Лилит, наконец, добралась до Темной Стороны, и все трещит по швам. Но, к сожалению, я не могу вмешаться. Я не могу вам помочь. И никто не может.

— А-а, — Совсем не то, что я хотел услышать. — Я пришел сюда, потому что…

— О, я знаю, почему ты здесь, Джон Тэйлор. Я знаю, чего вы хотите от меня. Оно у меня прямо здесь. Но вам оно не понравится.

Он сделал неопределенный жест левой рукой, и в воздухе между нами повис небольшой черный ящик с глухой матовой поверхностью. Крышка сама собой поднялась, открывая Говорящий Пистолет, уютно лежащий на кроваво-красном бархате. Он лежал очень тихо — самое уродливое оружие из всех, когда-либо созданных. Лишь от одного взгляда на него у меня возникло чувство, словно в Зал вошел бешеный пес. Пистолет был сделан из мяса, плоти и кости, увитый темными венами, с кусочками хряща, — и все это соединялось полосками бесцветной кожи. Живые ткани, которым придали форму орудия убийства. Тонкие костяные пластинки, покрывающие рукоятку, крупились туго натянутой кожей, горячей и потной на вид. Вместо курка был длинный собачий клык. Красное мясо ствол влажно блестело. Я подумал, как много пришлось отдать моей матери от своего тела, чтобы сделать эту жуткую вещь, этот Говорящий Пистолет. Вблизи древнее оружие пахло, как животное на жаре. И я мог слышать, как он дышит.

— Меня совершенно не волнует, что будет делать такое мощное оружие в руках пресловутого Джона Тэйлора, — резко заявил Дедушка Время. — Слишком большое искушение для любого смертного. Не говоря уже о вас. Но… я в любом случае собираюсь вручить его вам. — Он кратко посмотрел на огромные песочные часы. — Отчасти потому, что время Темной Стороны заканчивается. Отчасти — потому что, как я ни старался, я не смог найти никого более подходящего, чтобы отдать ему Пистолет… Но, главным образом, потому, что будущая версия меня самого пришла назад во времени, чтобы просить меня об этом, и мне бы очень хотелось никогда больше подобных вещей с самим собой не проделывать.

Крышка захлопнулась, и черный ящик бесцеремонно прыгнул мне в руки. Время тяжело вздохнул, покачал головой и щелкнул пальцами. И тут же я оказался в каком-то другом месте.




Глава тринадцатая. МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ


Я снова оказался на Темной Стороне, на Площади Башни Времени, и моей первой мыслью было: как тихо и мирно все вокруг. Я медленно огляделся по сторонам, и никто не посмотрел на меня в ответ. Не было ни толп людей, ни монстров, наверное, потому, что на площади не осталось ничего, что можно было разрушить, и никого, кого можно было убить. От зданий остались закопченные огнем остовы, обрушенные внутрь или наружу, потрескавшийся камень и битый кирпич. Повсюду валялись мертвые тела, мужчины, женщины и прочие — поврежденные или разорвынные настолько, что невозможно было сказать, кем или чем это было изначально. Они напоминали множество сломанных надоевших кому-то игрушек. Ничего нигде не двигалось. Здесь не было даже крыс, снующих между телами. Возможно, их всех тоже убили. За пределами Площади, на расстоянии, Война продолжалась по-прежнему. Я слышал слабые крики, рев моторов и взрывы, еще и еще, неожиданные вспышки света, отодвигавшие тьму. Но Площадь была неподвижной и безмолвной.

Я не мог избавиться от мыслей об опустошенной будущей Темной Стороне Я много раз это видел. Мертвые земли, расколотый мир, — и все из-за меня. Будущее, которое все настоятельнее подходило ближе и ближе, несмотря на все мои усилия по его предотвращению, — становясь с каждым шагом все реальнее, все неизбежнее. Может быть, в конце концов, некоторые варианты будущего и правда неизбежны.

До меня медленно стал доходить мягкйй повторяющийся звук, и, обернувшись, я увидел свою мать, Лилит, удобно устроившуюся на груде камней, это было все, что она оставила от Башни Времени. В своих больших бесцветных руках она держала отрубленную человеческую голову. Лицо с головы было сорвано, осталось только кровавое месиво, но, казалось, Лилит это не беспокоило. Она по одному вытаскивала зубы и отбрасывала их в сторону. А ее черные губы при этом беззвучношевелились, приговаривая» «Любит — Не любит…».

Она резко подняла взгляд и посмотрела мне прямо в глаза. Потом радостно улыбнулась и поднялась на ноги, небрежно отбросив голову в сторону.

— Джон, милый! Моя самая бесценный сын…

— Не подходи ближе, — сказал я. — Я вооружен. У меня Говорящий Пистолет.

— Конечно, он у тебя, дорогой. Поэтому-то я здесь.

Она направилась ко мне. Я взял черный ящик так, чтобы она могла его видеть, и она остановилась вне пределов досягаемости. Она была спокойна, собранна, чувствовала себя совершенно непринужденно, и во мне медленно начал разгораться гнев. Я махнул рукой в сторону трупов, полуразрушенных зданий, продолжающейся в удалении Войны.

— Как ты могли все это сделать?

Она небрежно пожала плечами. — Она — моя. Я ее сделала. И буду делать с ней то, что захочу.

— Где твои дети? — спросил я. — Твое чудовищное потомство? Где твои драгоценные последователи, все эти безумцы и убийцы?

— Чем-то заняты. Здесь они мне не нужны. Я подумала, что пришло время нам с тобой мило поболтать наедине.

Я нахмурилась, когда до меня стало доходить. — Откуда ты узнала, что найдешь меня здесь? Даже я сам не знал, что здесь окажусь.

Она кивнула на плоский черный футляр в руках. — Меня позвал Говорящий Пистолет. Я всегда знаю, где он находится. Он — плоть от плоти моей, в конце концов, — такой же мой ребенок, как и ты. По всем основным признакам, он — твой брат, Джон. Спасибо, что вернул его мне. У меня есть для него работа. Так же, как и для тебя.

Я открыл черный ящик, выхватил Говорящий Пистолет и направил его на Лилит. Она не вздрогнула, не отступила назад. Я позволили ящику упасть на землю, когда ядовитое присутствие Говорящего Пистолета проникло в мои мысли. Я чувствовал в руке, какой он горячий и потный, он лихорадочно обжигал мой разум, жестокий и непредсказуемый, как атакующий пес, рвущийся с поводка. Она влажно дышал в моей руке, желая, чтобы им воспользовались. Ему было необходимо убить, уничтожить, разрушить весь мир и все живое, что в нем есть. Говорящий Пистолет мог ненавидеть, но не мог действовать без кого-то, кто нажмет курок, и это он ненавидел сильнее всего. Его грязные мысли подобно червям поползли через мой разум, разжигая гнев и возмущение, которые он там находил… но я ощущал его тлетворную природу раньше, и боролся с ней. Я не зашел настолько далеко, чтобы склониться перед злобной машиной.

И все же, даже сквозь его безумие и гнев, я чувствовал тоску Говорящего Пистолета по прикосновению моей матери. Он хотел попасть к ней, улечься у нее на руках и делать для нее страшные, ужасные вещи. Я сжал Пистолет так плотно, что заныла рука, и больше не отводил взгляда от Лилит. Она беззвучно расхохоталась мне в лицо и шагнула вперед. Я тщательно навел Говорящий Пистолет и нажал на курок.

Ничего не произошло.

Я пытался снова и снова, но длинный клык, служивший Говорящему Пистолету курком, не поддавался. Я потряс его и даже ударил его другой рукой, но это не помогло. У меня в голове раздавался его смех.

— Говорящий Пистолет не будет работать против меня, Джон, — спокойно сказала Лилит. — Он никогда не пойдет против воли своего создателя. Такой маленький предохранитель я встроила в него там, в самом Начале. Он любит меня, знаешь ли. Жаждет служить мне и делать меня счастливой. Такой хороший сын… В отличие от тебя. Дай мне Пистолет, Джон. Он никогда не предназначался тебе. А в моих руках он произнесет наоборот твое самое тайное имя и переделает тебя в почтительного и послушного сына, каким ты и должен был быть по моему замыслу.

Она протянула руку, и Говорящий Пистолет дернулся в моих руках, как будто отчаявшись попасть к той единственной, кто позволит ему делать то, чего ему всегда и хотелось.

Я не мог позволить ей завладеть Пистолетом. Поэтому я активировал мой дар, чтобы найти способ уничтожить Говорящий Пистолет. Ответ оказался прост: заставить его произнести наоборот его собственное тайное имя и развоплотиться. И мой дар, и Пистолет были против меня, но за последние несколько лет я преодолел долгий путь, прошел долгую и трудную дорогу, которые, возможно, готовили меня как раз для подобных моментов. Я собрал в кулак всю свою волю и все, что было у меня в душе, и шаг за шагом, дюйм за дюймом давил и дар, и Пистолет, пока, наконец, Говорящий Пистолет не выдавил из себя единственный ужасный звук, а потом разразился отчаянным воем, когда само его существование было развернуто вспять и отменено. Развоплощено.

Рука моя внезапно опустела, а сам я пошатнулся и чуть не упал, измотанный столь огромными усилиями. Было ощущение, словно я только что голыми руками поднял гору, а потом положил ее на бок. Неожиданно Лилит удивленно хмыкнула и хлопнула себя рукой по обнаженному боку. Я настороженно уставился на нее, но она лишь улыбнулась мне в ответ.

— Ну спасибо, Джон. Что вернул мне мои плоть и кость. Я уж и забыла про это ребро, пока снова не получила его назад. Твои подарки мамочке всегда самые лучшие.

— Говорящего Пистолета больше нет, — сказал я. — Без него тебе меня не переделать, а значит, — не переделать и Темную Сторону. Итак, все кончено. Твой драгоценный план заглох. Твои армии. встали Это больше не твоя Темная Сторона. Тебе здесь не место. Просто… уходи и оставь нас в покое.

Но она по-прежнему улыбалась и качала головой.

— Ты всегда мыслил слишком мелко, Джон. Говорящий Пистолет никогда не был для меня так уж и важен. Он был нужен здесь как раз для того, чтобы облегчить жизнь тебе. Это был более… милосердный способ, — и не более. Теперь же я просто вынуждена сделать это более жестко. И не смей плакать. Ты сам себе создал проблемы. Я никогда не предназначала Говорящий Пистолет как свое главное оружие против Темной Стороны, Джон. Им был и есть ТЫ. В конце концов, именно для этого я тебя и рожала.

— Что? — это было единственное, что я мог сказал. От стольких крутых поворотов мой разум впал в оцепенение… -Я не понимаю…

— Конечно, не понимаешь. Тебе в наследство был уготован мной особый дар, Джон, которым я могла бы воспользоваться когда придет время. Я заставлю тебя делать то, для чего ты рожден. Я заставлю тебя использовать свой дар, чтобы найти для меня совершенную форму Темной Стороны, чистый исходный образец, какой я всегда ее и представляла, а когда ты ее найдешь, я перенесу ее на весь мир.

— Я не стану этого делать, — ответил я. Я пытался отвести взгляд от нее, от ее бездонных черных глаз, но не мог. — Я не стану так поступать!

— У тебя нет выбора, мой милый. Я решила твою судьбу еще до твоего рождения, работая над тобой, пока ты только формировался в моем чреве. На протяжении нескольких первых лет твоей жизни я выстраивала гейс (в оригинале geas — от Ирландскогоgeis — гейс; в гелльской мифологии — обет, обязанность, возлагаемая на человека; мистическая обязанность) глубоко в твоем разуме, так что я смогу воспользоваться ими здесь и сейчас. Гейс подчинит твою волю моей. Вот почему ты никогда не мог вспомнить свои первые годы жизни со мной. Мне пришлось покинуть лоно моей дорогой семьи раньше, чем я с тобой закончила, но я успела сделать достаточно. Я вижу, как он извивается в глубине твоего разума, оплетает твою душу.

— Тебе нравится звук собственного голоса, не правда ли? — Никогда не позволяйте никому заметить собственное замешательство… — Почему мой дар ничего этого мне не рассказал, когда я его спрашивал?

— Потому что он не твой дар, а мой. Я дала его тебе, чтобы ты исполнял мою волю. — Она медленно закружилась, раскинув руки в стороны, госпожа всего окружающего, улыбаясь, как кошка с птичкой в пасти. — По-моему, время поменять декорации. Старое место слишком заражено паразитами. Я распространю мою Темную Сторону на всю Землю, освобождая ее от влияния Рая и Ада. Я украду мир у этих тиранов и навечно превращу Землю в свою игровую площадку. А все живущее на ней, включая Человечества, это беспокойное племя, будет выброшено и заменено чем-то, что мне больше по душе. И ты, мой дорогой мальчик, в том числе. Когда я переделаю тебя по-своему, ты станешь намного счастливее. Ты будешь целую вечность ползать у моих ног на коленях, воспевая мне хвалу. Разве это не здорово? Мать и сын вместе, навсегда.

А я только что уничтожил Говорящий Пистолет, единственное оружие, которое могло бы ее остановить.

Если только… в последн… нашу личную встречу с Лилит, давным-давно, в момент создания Темной Стороны, я отыскал способ причинить ей боль и ослабить ее. Я мерзко усмехнулся про себя. Я, Джон Тэйлор. У меня всегда есть в рукаве запасной трюк. Я активировал свой дар, безжалостно направляя его из последних сил, чтобы найти связь между моей матерью и мной. Физические, ментальные и магические связи матери с ее единственным сыном. Трюк, который я уже использовал, чтобы выкачать прямо из нее жизненную энергию.

Но когда я потянулся через эту связь, она уже ждала меня там. Ее воля, ударившая через связь и отшвырнувшая меня, была чудовищно сильной и совершенно подавляющей. Я вскрикнул и упал на колени, чувствуя, как она вытягивает из меня жизненную энергию, не обращая внимания на мои попытки противостоять ей. Она снисходительно улыбнулась мне.

— Ты ведь не ожидал, что сможешь дважды поймать меня на один и тот же трюк, не так ли? Не после стольких лет размышлений об этом дне и этом мгновении, планирования его до самой последней мелочи… Бедный мальчик. По-моему, самое время начать создавать тебе новый облик. И тогда какое наслаждение мы получим, отбрасывая в сторону все, во что ты всегда верил. Открой шире рот и скажи а-а-а! Джон. Больно будет совсем недолго…




Глава четырнадцатая. ЖЕРТВЫ ПО ИМЯ ЛЮБВИ


Время замедлилось, оно едва ползло. Рука Лилит, уже тянувшаяся ко мне, остановилась, считанные дюймы не достав до моего лица. Голос ее стал долгим рычанием, а затем внезапно оборвался, когда неожиданно из ниоткуда возник Коллекционер в каком-то невероятном устройстве. Ему было доверено доставить сюда само Время, чтобы оно могло остановиться, только так оно могло сюда попасть. Коллекционер, жулик и вор, расхватывающий все, что можно собирать, и что не прибито гвоздями и не охраняется разъяренными росомахами. Мой старый знакомый, но не тот, кого можно было бы назвать другом. Сомневаюсь, что у Коллекционера вообще есть друзья. Они бы стояли на пути его страсти собирателя. Представительный румяный мужчина средних лет, Коллекционер был облачен в стильный темно-синий блейзер с белыми разводами и большим значком на лацкане с номером шесть. Он сгорбился внутри странного сооружения, зависшего в опасной близости над моей головой. Оно выглядело, как сверхсложная конструкция для лазания, состоящия из длинных кристаллических стержней, которые искрились и переливались на фоне ночного неба. В целом, конструкция была не более десяти футов шириной, но было в ней что-то такое, словно она простиралась значительно больше, чем в только обычных трех измерениях. Воздух вокруг нее был густо наполнен запахом озона.

Коллекционер высунулся из своей конструкции и схватил меня за воротник пальто. Он затащил меня к себе внутрь, и я сразу же снова смог двигаться. Я схватился за ближайшие стержни, приходя в себя, и почувствовал как они неприятно корчатся у меня в руках, словно не полностью здесь присутствуют. Я не был полностью уверен, не затащили ли меня на летающую сковородку, чтобы отправить в огонь. Коллекционер всегда славился тем, что не принимал ничью сторону, кроме своей собственной. Лилит под нами медленно поворачивала голову, чтобы взглянуть в нашу сторону.

— Дерьмо, — сказал Коллекционер, — поле сворачивается. Соберись, Тэйлор, мы сваливаем!

Он схватился своими пухлыми руками за рычак управления, похожий на составленный из кусков хрустальный цветок, и вся конструкция, накренившись, понеслась сквозь пространство. Площадь Башни Времени внезапно пропала, когда мы закружились, ускоряясь, а измерения начали то появляться в фокусе, то расплываться. Я попытался закрыть глаза, но это не помогло. Я чувствовал движение на каком-то основном духовном уровне, и моему желудку это совсем не понравилось. Я отчаянно вцепился в кристаллические стержни, которые, казалось, специально старались выскользнуть у меня из рук. Я все еще слышал голос Лилит, выкрикивающий «Нет…», вой, который, казалось, продлится вечно. Кристаллическая штуковина действительно прогнулась под силой ее ярости, а твердые кристаллические стержни потрескались и раскололись. Коллекционер возился с управлением, ругаясь и богохульствуя, и внезапно вся конструкция резко встала, а я вывалился в бар «Странные Парни».

Я долго сидел, наслаждаясь твердостью пола, остававшегося неподвижным, но потом заставил себя мучительно медленно подняться. Я не помню, когда еще чувствовал себя таким усталым. Я посмотрел на Коллектора, который нарезал круги вокруг своей кристаллической штуковины и громко ругался по мере того, как от нее отваливались куски. От ярости он прямо топал ногами, пиная упавшие на пол обломки.

— Вот дьявол! Мне никогда больше не заполучить еще одну такую! Не с теми дополнительными мерами безопасности, которые они установили после моего последнего визита… Было бы лучше, чтобы эта поездка того стоила, Генри!

Подошедший Уолер успокаивающе похлопал его по плечу. — Оставь стратегию мне, Марк. Ты же знаешь, я всегда был изощреннее. Тебе не понять. Что это, собственно, за штука?

— Ну, изначально это была четырехмерная лазалка для по-настоящему одаренных детей тридцатого века. Я приобрел ее, когда никто не видел, и адаптировал ее для межпространственных путешествий. Она не столь точна, как другие мои механизмы для путешествий во Времени, но по существу достаточно сверхестественна, чтобы проникнуть, застав Лилит врасплох. А теперь взгляните на нее! Лучше бы мне получить за это компенсацию, Генри.

— Я прослежу, чтобы тебя обеспечили запчастями, — бодро ответил Уокер. — А что с нами, Тэйлор?

— Мы чувствуем себя, как дерьмо, — сказал я, рухнув в ближайшее кресло. — Почему ты отправил этого жулика спасать меня?

— Потому что сам ты заведомо был не способен спасти себя, неблагодарный маленький засранец! — резко бросил Коллекционер. — Мы наблюдали, как ты общаешься с Лилит разговором через один из приборов дальновидения Мерлина с того самого момента, как он обнаружил, что ты вернулся, и чуть головы себе не сломали, как ты это сделал. И Генри послал меня вместо кавалерии. А если тебя интересует, как такой здравомыслящий человек, как я, присоединился к этому обреченному сопротивлению, — то настолько неохотно и совершенно вопреки собственной рассудительности, что могу отнести это исключительно к моральному шантажу.

— Я просто указал, что если Лилит поступит с Темной Стороной по своему усмотрению, здесь нечего будет коллекционировать, — сказал Уокер.

— Чертов вандал! — воскликнул Коллекционер. — Я не для того потратил лучшую часть своей жизни, собирая воедино самую большую коллекцию сокровищ и чудес этой или любой другой вселенной, чтобы Большая Белая Сука просто стерла все это в порошок. Женщинам никогда не оценить истинного смысла коллекционирования…

— Я знал, что ты придешь, если я попрошу, — сказал Уокер. — Для чего еще существуют старые друзья?

Коллекционер холодно посмотрела на него. — Вот этого не касайся, Генри. Мы не были друзьями более двадцати лет, и тебе это известно. Ты делал все возможное, чтобы арестовать меня, после того несчастного случая над куполом Собора Святого Павла. Черт, я не видел тебя во плоти со времени похорон Чарльза. — Он посмотрел на меня, потом снова на Уокера. Голос его смягчился, но только чуть-чуть. — Ты стал старше, Генри. Солиднее.

— А ты — толще.

Я предоставил их колючее воссоединение самому себе, заставил себя подняться со стула и, спотыкаясь, побрел к бару. Лилит вытянула из меня почти все силы. Алекс был на своем обычном месте за стойкой, а меня дожидалась и правда большая порция полынного бренди. Он вставил в стакан маленький зонтик, исключительно потому, что знал о моей ненависти к ним. Он не хотел, чтобы я подумал, что он становится мягким. Я выбросил зонтик, сделал большой глоток и благодарно кивнул ему. Он кивнул в ответ. Мы оба никогда не любили выставлять свои чувства напоказ.

— Кто-нибудь из моих людей вернулся? — наконец спросил я.

— Только я, — сказал голос Сьюзи Стрелок.

Я развернулся, она была там. Сьюзи Дробовик, в своем черном кожаном наряде, разорванном и порезанном почти на куски и пропитанном засохшей кровью. Ее патронташами были пусты, а на поясе не осталось ни одной гранаты. Даже ее обрез пропал из чехла на спине. Она наполовину села, наполовину рухнула на табурет перед стойкой рядом со мной, а Алекс поставил перед ней бутылку джина. Я слишком устал для чего-то большего, чем улыбнуться ей, чтобы показать, как я рад снова увидеть ее живой, и она кивнула мне в ответ.

— Ты бы видел, в каком она была состоянии, когда вернулась без тебя, — сказал Алекс. — Потребовалось три моих лучших восстанавливающих заклинания, чтобы снова собрать ее вместе. Я вставил их в твой счет, Тэйлор. Хотя, учитывая, как идут дела, наверное, ты должен рассчитаться сейчас, пока еще есть время.

— Я сломала свой дробовик, — сказала Сьюзи, игнорируя Алекса с легкостью, показывающей долгую практику. — Пришлось использовать его как дубинку, когда кончились патроны. И я оставила свой лучший стилет в глазу какого-то ублюдка. Все мое оружие пропало. Я чувствую себя голой.

— Как тебе удалось вернуться, сквозь все эти толпы? — спросил я.

— С помощью разнообразных тупых предметов ицелой уймы плохого настроения, — ответила Сьюзи.

— Видела остальных?

— Нет, — сказала Сьюзи, уставившись на свою бутылку джина и не прикасаясь к ней. — Но Мертвец был мертв с самого начала, а Эдди Бритва — бог. В конце концов, я не удивлюсь, увидев, как они оба снова притащатся сюда.

— Но не Томми Забвение, — проговорил я.

— Нет. Его брат Ларри пошел искать его, как только он услышал, что случилось. С тех пор никто о нем ничего не слышал.

— Жюльен Адвент тоже ушел, — сказал Алекс. — Предположительно, собирает оставшихся людей Уокера в армию для последней отчаянной атаки на силы Лилит.

— Нет! — Я выбежал из бара, чтобы встретиться с Уокером. Он намеренно не обращал на меня внимания, продолжая разговаривать с Коллекционером, тогда я схватил его за плечо и развернул лицом к себе. Не знаю, кто из нас был удивлен сильнее. Давно уже никто не осмеливался так обращаться с Уокером. — Нельзя устраивать сражение армии Лилит и твоей армии, — я вложил в свои слова всю силу, которую только мог. — Так ты уничтожишь Темную Сторону. Никто не победит. Я видел это.

— Ты уверен в этом? — спросил Уокер.

— О да. Я разговаривал с людьми в будущем, людьми, которые это пережили. Это были единственные оставшиеся в живых. Ты узнаешь ряд имен, если я назову их, но поверь, Уокер, на самом деле ты не хотел бы этого знать. Поверь, армия здесь не поможет.

— Тогда что ты предлагаешь? — сказал Уокер, и, клянусь, его голос звучал так же спокойно, вежливо и цивилизованно, как и всегда, словно я только что не разбил вдребезги его последнюю надежду. — Что еще, кроме сражения, мы можем предпринять?

— Ты должен что-то сделать, — в голосе Мерлина не было ничего, кроме резкого скрежета. — И лучше тебе сделать это в ближайшее время. Мои щиты непрерывно атакуют. Я не знаю, сколько еще смогу их поддерживать.

Я оглянулся. Я действительно не заметил древнего колдуна, сидевшего, ссутулившись, в одиночестве за столиком в углу. Он выглядел очень старым и очень усталым, даже для полуторатысячелетнего трупа. Его серое лицо обвисло, алое пламя едва тлело в его пустых глазницах.

— Мешать Лилит, удерживать ее — это все, что я могу, — сказал Мерлин, даже не взглянув на меня. — И это выжимает меня насухо, Тэйлор. Мне нужно мое сердце. Еще есть время. Найти мое украденное сердце, принеси его сюда, вложи его обратно в мою грудь, и я снова стану Могуществом. Я смогу снова вернуть себя к жизни, возродиться в славе и встретить Лилит лицом к лицу.

— Вряд ли, — ответил я. — Ты — единственное порождение Сатаны, рожденное, чтобы быть Антихристом. Я не рискну выпустить такое на Темную Сторону.

— Давай, обвини меня в подноготной моей семьи! Кому, как не тебе, знать, что мы не всегда дети наших родителей. Ты хочешь, чтобы я просил, Тэйлор? Так я прошу! Не для себя, а для Темной Стороны. Для всех нас.

— Я не могу этого сделать, — ответил я. — Я знаю, где твое сердце. И нет способа, которым я мог бы достать его для тебя.

— Тогда все мы мертвы, — сказал Мерлин. — Мертвы и прокляты.

— Послушай, если он не может защитить меня, то я убираюсь отсюда к чертовой матери, — сказал Коллекционер. — Да ладно, Генри, я согласился прийти сюда только потому, что ты гарантировал мне, что в этом баре безопаснее, чем в любом из моих убежищ. Я согласился спасти Тэйлора только потому, что ты сказал, что он жизненно важен для нашего выживания.

— Заткнись, черт тебя возьми, — рявкнул я, чувствуя, как внутри меня растет гнев. — Тебе не на что жаловаться, Коллекционер. Не тогда, когда, по-любому, ты сам виноват во всем происходящем! Ты сделал возможной Работу Бабалон, которая вернула Лилит из Лимбо! Ты свел вместе моих отца и мать, сделав тем самым возможным мое рождение!

Коллекционер не смотрел мне в глаза. — Я заблуждался, — сказал он наконец. — Я думал, что поступаю правильно.

— Оставь Марка в покое, — сказал Уокер, выходя вперед и становясь рядом с Коллекционером. — Мы все тогда думали, что поступаем правильно. Включая твоего отца. Мы даже не могли предположить, что может слечиться что-тио подобное… Ты странно смотришь на меня, Джон. Что случилось?

— Просто мне пришла в голову одна мысль, — сказал я. Я чувствовал, как моя улыбка превращается в широкий оскал, а сам я больше не ощущаю усталости. — Я — Джон Тэйлор, помните? У меня всегда есть трюк в рукав. А этот — просто красота! Это способ остановить Лилит, не прибегая к сражению. Все, что нам нужно сделать, это собрать вместе тех троих, кто изначально вызвал Лилит через Работу Бабалон, заставить их заново запустить заклинание, затем повернуть его вспять, отправив Лилит обратно в Лимбо! Двери, созданные вами с помощью Работы остались открытыми, так?

— Ну, да, — ответил Уокер. — У нас больше не было возможности их закрыть. К тому времени, когда мы осознали, что дверь не закрылась сама собой, мы трое расстались, решив никогда больше не работать вместе. Этого бы не случилось, если бы двери имели значение, но они были только чуть приоткрыты, незаметно ни для кого, кроме нас троих. Никто больше не мог ими воспользоваться. Вход для Лилит был настроен на нее, только на нее.

— Но вы втроем, работая вместе, могли бы перезапустит магию, — сказал я. — Распахнуть дверь настежь, выдавить Лилит сквозь них в Лимбо и закрыть за ней дверь! Это сработает! Что скажете?

— Технически — да, — нахмурясь, ответил Коллекционер. — Вот только одному из нас придется пройти через двери вместе с Лилит, чтобы убедиться, что она не сможет открыть их снова с другой стороны, пока мы закрываем двери. И тот, кто прошел… окажется вместе с Лилит в ловушке в Лимбо на целую вечность. И не надо на меня смотреть. У меня есть слишком многое, для чего жить. Тем более, я никогда с ней не ладил, даже когда она была просто женой Чарльза.

— Ты никогда не имел понятия о долге, — сказал Уокер. — Я сделаю это.

— Нет, — вмешался я. — Пойду я. Ты знаешь, что это должен быть я.

— Нет, не должен! — тон Сьюзи был почти свирепым. — Почему всегда должен быть ты, Джон? Ты сделал не достаточно?

— Все это, к сожалению, совершенно не относится к делу, — сказал Уокер. — Это хороший план, Джон, но нет ни малейшего представления, как заставить его работать. Для того, чтобы выполнить Работу Бабалон, потребовались мы втроем, и лишь втроем мы можем рассчитывать запустить ее заново. А твой отец мертв, Джон.

— Больше нет, — ответил я. — Лилит воскресила мертвых на кладбтще Некрополя, помнишь? Вернула их к жизни и послала на Темную Сторону. — Я увидел свет понимания, зажигающийся в глазах каждого. — Он где-то там. Мой отец. Чарльз Тэйлор. А кто кроме меня лучше подходит, чтобы найти его?

Я разбудил свой дар, и он показал мне видение моего вернувшегося отца. Он копался в Мемориальной Библиотеке Просперо и Майкла Скотта, разбирая руины и собирая книги из перевернутых книгохранилищ. Он сложил книги стопкой на столе и отчаянно просматривал каждый том, разыскивая… что-то. Какое-то время я изучал его. Он выглядел немногим старше меня. И мы правда были с ним очень похожи. Я взял за руки Уокера и Коллекционнера, так что они тоже могли видеть его.

— Типичный Чарльз, — сказал Коллекционер чуть ли не с тоской. — Он всегда терпеть не мог подчиняться чьим-то приказам. В том числе, видимо, и экс-супруги, которая вернула его из мертвых. Она должна была знать, что он пойдет своим собственным путем.

— Не думаю, что она знает о нем, — сказал Уокер. — Ее голова сейчас занята другим.

— Что он делает, собирается похоронить себя в книгах, когда мир идет к концу? — спросил Коллекционер.

— Делает то же, что и всегда, — ответил Уокер. — Исследует. Ищет ответы.

Я оглянулся на Мерлина. — Открой мне дверь туда. Мне нужно поговорить с отцом.

Мертвый колдун нахмурился. — Если я хотя бы на миг ослаблю концентрацию на защитах бара, Лилит узнает, что здесь происходит.

— Пусть знает, — сказал я. — Единственное, что сейчас имеет значение, — это дать собраться вместе этим трем старым друзьям. Чтобы они смогли исправить свою старую ошибку.

— Боже, ты даже говоришь временами как твой отец, — заметил Коллекционер. — При случае, он тоже мог быть реальной занозой в заднице.

Мерлин сделал сердитый жест дрожащей рукой, и по мере того, как открывалось отверстие в пространстве, соединяющее бар с Библиотекой, видение Библиотеки становилось реальностью. Мой отец был настолько погружен в свои книги, что ничего не замечал. Я осторожно выбрался из отверстия в Библиотеку и многозначительно кашлянул. Мой отец выбрался из кресла и попятился от меня, сжимая как оружие тяжелое пресс-папье. Я медленно поднял руки, показывая, что они пусты.

— Успокойся, — сказал я. — Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред. Мне нужна твоя помощь.

Чарльз Тэйлор с подозрением изучил меня, затем положил пресс-папье на стол. — Твое лицо мне знакомо. Я тебя знаю?

Это ударило меня сильнее, чем я ожидал, — снова услышать голос отца спустя столько лет. Это снова сделало его настоящим, несмотря на его облик. Я опустил руки, и неожиданно понял — я не знаю, что сказать. Я хотел ему расссказать, мне необходимо было ему рассказать слишком многое, но не мог найти слов.

— Как ты нашел меня здесь? — спросил он. — Ты не похож ни на одно из созданий Лилит. Хотя я уверен, что где-то видел тебя раньше… но это не важно. Я не могу тебе помочь. Тебе придется уйти. Я очень занят.

— Ты знаешь меня, — выговорил я. — Хотя прошло очень много времени. Я — Джон. Твой сын Джон.

— Боже мой, — он рухнул в кресло, словно вся сила ушла из его ног. — Джон… Я смотрю на тебя… Совсем взрослый. Ты выглядишь… совсем, как мой отец. Твой дед. Ты, конечно, никогда его не знал…

— Ты ушел, — сказал я. Я старался сдерживать гнев в голосе, но это сделало его звучание только еще холоднее. — Оставил меня один на один с моими Врагами, когда я был еще ребенком. Ты бросил меня, когда я нуждался в тебе больше всего. Ты допился до смерти вместо того, чтобы ростить меня. Почему?

Чарлз тяжело вздохнул. Он взглянул на свои книги, как будто ища ответ, а потом он заставил себя снова посмотреть на меня.

— Ты должен понять… Меня предавали слишком часто: друзья, которым, я считал, что могу доверять, женщина, которая, я верил, что любила меня. Твоя мать… была моим последним шансом. Опять стать человеком, опять быть нормальным. Заниматься хорошей работой, работой, которая имела бы значение. Она была моей жизнью, моей надеждой, моими мечтами. Я никогда никого так не любил, как ее. Когда Пью сказал мне правду, предъявил мне неопровержимые доказательства… я чуть не убил его. Я пошел ее искать, но она уже исчезла. Наверное, даже к лучшему. Я не знаю, что бы я сделал… И ты, Джон, ты так много для меня значил, и я испугался, что и ты тоже был ложью. Потому что, если я не могу быть твердо уверен, что моя жена действительно моя жена, если она даже не человек… как я могу быть уверен, что ты — мой сын? Я боялся, что ты обернешься монстром, как твоя мать.

— Нет, — ответил я. — Во мне нет ничего от матери.

Он улыбнулся, и словно рука сжала мое сердце. Я вспомнил эту улыбку — я видел ее очень давно, хотя и забыл до этого момента.

— Я читал о тебе, сынок. Отчеты о твоих старых делах на Темной Стороне. Настоящие приключения, на мой взгляд. Помогать людям, которые не могли сами себе помочь, разгадывать тайны, ставить на место плохие парней… Я даже прочитал кое-какие редакционные заметки Жюльена Адвента. Великого Викторианского Искателя Приключений. Не похоже, что он одобряет твои действия, но он подтверждает, чего ты достиг, и этого для меня вполне достаточно. Ты стал героем, как я всегда хотел, но жизнь выбрала путь…

— Еще не слишком поздно, — сказал я. — Есть путь, где ты можешь остановить Лилит. Пойдем со мной. Два старых друга хотят с тобой поздороваться.

Он поднялся из кресла и встал передо мной. Мы были одного роста. Двое мужчин примерно одного возраста, но с совершенно разными опытом и судьбой.

— Есть путь? — переспросил он. — Правда?

— Я верю в это.

— Тогда давай сделаем это. — Он неуверенно положил руку мне на плечо. — Мне жаль, что я подвел тебя, сын. Извини… я оказался недостаточно сильным.

— Кое-кто подвел тебя, — ответил я. — Все они лгали тебе. Предали тебя. Сейчас это кончится.

— Я прочитал о тебе все, что здесь было, — сказал Чарльз Тэйлор. — Ты совершал хорошие поступки, когда меня не было. Я горжусь тобой, сын.

— Это все, чего я когда-нибудь хотел.

Я думаю, он обнял бы меня, но я не был к этому готов. Мне по-прежнему нужно было быть сильным. Я вернулся через отверстие обратно в бар, и он вышел вслед за мной. Мерлин немедленно закрыл отверстие. Отец огляделся.

— Боже мой, это «Странные Парни»! Эта дыра все еще существует? Черт, я здесь, бывало…

— Да, бывало, — сухо сказал Уокер. — Хотя, как я припоминаю, всегда заканчивалось тем, что мне приходилось оплачивать счет. В те дни ты был известен тем, что никогда не имел при себе кошелька.

Мой отец обернулся и посмотрел на Уокера, а потом на Коллекционера. Он нахмурился, явно неуверенно, но потом его лицо расплылось в широкой улыбке, и все трое рассмеялись. Это был открытый, веселый смех, уносящий все старые обиды и ссоры, и все трое кинулись друг к другу, хлопая по плечам и спине с громкими счастливыми восклицаниями. Странно было видеть Чарльза Тэйлора выглядящим намного моложе своих сверстников, но нельзя было отрицать, как естественно они подходят друг другу. Словно они — единое целое, и всегда были им. Наконец они угомонились и принялись рассматривать друг друга.

— Здорово, что ты снова с нами, Чарльз, — сказал Уокер. — Ты отлично выглядишь. Быть мертвым пошло тебе на пользу.

— Я скучал по тебе, Чарльз, — добавил Коллекционер. — Правда. Никто не мог отстаивать свою позицию в споре так, как ты. Ну, каково это — быть мертвым?

— Я правда не помню, — ответил Чарльз. — Наверное, это и к лучшему. Но вы посмотрите на себя… оба! Генри… что случилось? Ты выглядишь так изысканно! А ведь ты всегда клялся, что лучше умрешь, чем попадешься в ловушку костюма и галстука, как все прочие городские трутни. Ты действительно сейчас входишь в состав Истеблишмента?

— Черта с два, — ответил Коллекционер. — Он и есть Истеблишмент.

— А Марк… Десять из десяти за стиль, но когда это ты стал таким толстым?

— Ладно, не начинай, — сказал Коллекционер. — Тебе нравится блейзер? Он достался мне от одного отставного секретного агента. А заодно я забрал его странный автомобиль, пока он искал свой блейзер. Ты должен взглянуть на мою коллекцию, когда все это закончится. Я собрал больше сказочных вещей, а также хлама и китча, чем любой другой из живущих!

— Я всегда знал, что в тебе это есть, Марк, — торжественно произнес отец, и все трое рассмеялись.

— Это — новое, — Мерлин говорил тихо, только для меня. — Непредвиденное и неожиданное. Кто знает, что может из этого выйти?

— Ты никогда не предвидел того, что здесь происходит? — спросил я.

— Сомневаюсь, это вообще хоть кто-нибудь предвидел, мальчик! Необходимо так много разрозненных элементов, так много непредвиденных обстоятельств, чтобы снова свести этих троих вместе после стольких лет. И все из-за тебя, Джон Тэйлор.

— Что ж, — сказал я. — Теперь у нас есть шанс?

— О нет, — буркнул Мерлин, отворачиваясь. — Все мы по-прежнему умрем или будем уничтожены вместе с прочей Темной Стороной.

— Работа Бабалон, — произнес Чарльз Тэйлор, и я немедленно снова переключил свое внимание. Мой отец задумчиво хмурился. — Наше самое большое достижение, и наше величайшее преступление. И мы действительно осмелимся снова запустить ее?

— У нас есть время? — спросил Уокер. — Тогда, в прошлом, нам потребовались дни, чтобы запустить ритуал и заставить его работать должным образом, чуть не уничтожив самих себя в процессе этого. А ведь тогда мы были гораздо моложе, сильнее и лучше подготовлены.

— Нам не требуется снова проходить ритуал целиком, — уверенно заявил Коллекционер. — Ты никогда не слушал, когда я объяснял теорию, Генри. В подпространстве магия по-прежнему осталась, поскольку мы никогда не закрывали ее. Она висит там, приостановленная в момент, когда нас прервали. Вот почему открытые нами двери по-прежнему приоткрыты. Все, что от нас требуется, это снова установить контакт с магией.

— И это будет достаточно легко сделать, — добавил Чарльз. — Мы — те три единственные ключа, которые подходят к этому замку.

— С другой стороны, — снова заговорил Коллекционер, — многое может пойти не так. Возрождение прерванной магии всегда опасно. Мы все можем погабнуть.

— Смерть будет значительно более приятной, нежели то, что Лилит припасла для нас, — возразил Уокер.

— Точно, — сказал Коллекционер. — И я думаю… я предпочитаю использовать последний шанс остаться человеком. Давайте сделаем это.




В конце концов, не было нужды ни в каких меловых кругах, песнопениях или вызове духов — трое старых друзей просто закрыли глаза и сосредоточились, и присутствие чего-то могущественного наполнило весь бар, сотрясая воздух. Было ощущение чего-то пойманного на краю, старающегося освободиться, завершиться. И спустя более чем тридцать лет трое старых друзей снова легко сыграли свои старые роли, стали частями мощного механизма, который просто забыл, как много он может сделать. Сырая магия искрились и сверкала в воздухе вокруг них, и Работа Бабалон запустилась и снова начала действовать, как будто никогда и не останавливалась.

Но почти сразу же еще одна мистическая сила ворвалась в бар, проломив защиты Мерлина. В стене возникла дверь, хотя прежде там никогда никаких дверей не было, — неровное отверстие в кирпичной кладке, похожее на рот или разверстую рану, за которым тянулся невероятно длинный узкий коридор. Он вел куда-то, что я не мог определить, что не имело ничего общего с право и лево, верх и низ, чем мой мозг не мог справиться или принять, кроме как просто Извне. И по этому жуткому коридору, медленно и неумолимо направлялась одинокая фигура. Она была слишком далеко в этой непостижимой перспективе, чтобы ясно ее разглядеть, но я знал, кто это был, кто это должен быть. Лилит узнала, что затеяли, и пришла, чтобы нас остановить.

Мерлин вышел вперед и встал перед коридором, глядя туда и преграждая путь. Он выглядел… меньше, слабее. Он поднял мертвые серые руки, заметно затронутые тлением, и начертал в воздухе сияющие фигуры, ожившие символы (в оригинале — sigils от лат Sigillum — печать; знак изображение или магический символ), плюющиеся и переливающиеся освобождающейся из них энергией. Из последних сил он произнес старые и могущественные Слова, взывая властью своего ужасного имени к древним силам и жутким созданиям, но ничего не произошло. Князья Ада больше боялись Лилит, чем его. Мерлин попытался открыть под ногами Лилит межпространственные лазы, чтобы отправить ее в какое-нибудь другое, опасное измерение, откуда ей придется силой прокладывать себе дорогу назад…но Лилит просто прошла прямо по ним, словно их там и не было. А, может быть, для нее они и не существовали. Ведь она была Лилит, запечатленная на материальный мир силой собственной воли, а он — лишь мертвый колдун. Шаг за шагом она приближалась, улыбаясь своей жуткой улыбкой, несмотря на все усилия, предпринятые Мерлином, чтобы ее остановить или хотя бы замедлить. И, наконец, она шагнула в бар, а коридор исчез за ее спиной, и снова стена стала просто стеной.

— Привет, Мерлин. Ну и шум ты устроил. Можно подумать, ты не рад меня видеть. И это после того, как я свернула со своего пути, чтобы найти и принести тебе отличный подарок. — Она подняла левую руку и показала ему темную мертвую массу мышечной ткани. Он сразу же узнал, что это, и издал звук, как будто от удара. Лилит завлекательно рассмеялась. — Да, это твое давным-давно потерянное сердце, маленький колдун. То, чем я занималась все эти годы, с тех пор, как вынуждена была перестать быть женой и матерью. Я знала, что должна отыскать твое сердце раньше, чем ты это сделаешь, потому что ты был единственным, у кого был шанс противостоять мне. Если бы только ты был целым. Мерлин Сатанинское Отродье, рожденный, чтобы быть Антихристом, но у тебя духу не хватило. Кстати, я недавно говорила с твоим отцом, и он все еще очень зол на тебя.

— Отдай мне мое сердце, — сказал Мерлин.

— Оно было очень хорошо спрятано, — продолжала Лилит. — Ты не поверишь, когда и где я, наконец, нашла его.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Мерлин.

— Вот так-то лучше, — Лилит улыбалась Мерлину словно учитель нерадивому ученику. — Ты можешь получить назад свое сердце, Мерлин. Все, что тебе нужно сделать, это пасть ниц, встать на колени у моих ног и поклястся твоим нечестивым именем, что будешь поклонаться мне до конца своих дней.

Мерлин неожиданно рассмеялся, издавая мерзкие мертвые звуки, и Лилит отшатнулась, будто он плюнул ей в лицо. — На колени перед тобой? — голос Мерлина был полон веселого презрения. — Я преклонил колени лишь пред единственной личностью. А ты недостойна даже чистить его оружие.

Левая рука Лилит конвульсивно сжалась, превращая разлагающееся сердце в красно-лиловую жижу. Мерлин вскрикнул единственный раз и рухнул, когда магия, которая поддерживала его на протяжении веков, умерла. Он свернулся клубком на полу, увядая и ссыхаясь, по мере того, как плоть отваливалась от его старых костей. Огонь в его глазах погас. Лилит откусила кусок раздавленного сердца и задумчиво жевала.

— Вкусно, — сказала она. — Теперь умри, глупец, и отправляйся туда, куда тебе предназначено. Твой папочка ждет.

Еще несколько мгновений Мерлин содрогался и дрожал, но, наконец, затих, немногим отличаясь от иссохшей мумии. Но я мог бы поклясться, что перед самым концом я услышал, как он произнес «Артур». Что ж, может быть, в конце концов он избежал своей судьбы. Мне хотелось бы думать так.

Лилит неторопливо оглядела бар. Пока я был занят размышлениями, чем ее отвлечь, чтобы помешать ей понять, чем заняты трое ее старых знакомых, Алекс вытащил из-под стойки помповый дробовик и передал его Сьюзи.

— Действуй, Сьюзи. Отомсти за моего предка. Он мог быть занозой в заднице, но он был членом семьи. В магазине серебряные пули, натертые чесноком, напалм, смешанный со святой водой, и картечь, сделанная из выкопанных из могил костей святых. Что-то в этом миксе должно ее расстроить. По-моему, это здорово помогает держать толпу под контролем в те ночи, когда все валится из рук.

— Ба, Алекс! — удивилась Сьюзи, направляя ружье на Лилит. — Я вижу тебя в совершенно новом свете.

Она раз за разом стреляла в Лилит, невероятно быстро работая помпой и опустошая магазин. А Лилит просто стояла принимала на себя заряды без малейшего впечатления. Сьюзи опустила оружие, а Лилит осуждающе погрозила ей пальцем. Потом она отвернулась, чтобы посмотреть на трех мужчин, занятых своей магией, настолько увлекшихся своим занятием, они даже не заметили ее появления. Какое-то время Лилит рассматривала их, склонив голову набок.

— Что вы делаете, озорники? Какое-то последнее отчаянное заклинание, чтобы заставить меня убраться? Чувство… знакомое. — Она осеклась, а ее лицо вдруг вытянулось. — Генри? И Марк, и… Чарльз. Ну, ну… Дорогой муж. Я и забыла, что ты похоронен на кладбище Некрополя. Прекрати этот абсурд и посмотри на меня, Чарльз. И позволь мне рассказать тебе, что уготовано мною для нашего особенного, одаренного, неблагодарного сына.

— Скажи мне, — вмешался я. — Если посмеешь.

Я направился прямо к ней, излучая спокойствие, уверенность и высокомерие. Я должен был отвлечь ее внимание, купить для этих троих время, необходимое чтобы снова взять их Работу под контроль. Я смотрел прямо в лицо Лилит, а она улыбалась мне в ответ.

— Тебе не следовало приходить сюда, — заявил я. — Это моя земля, моя территория, и здесь я гораздо сильнее. Ты думаешь, что сможешь заставить меня исполнить твою волю и найти Темную Сторону, которую ты хочешь? Давай посмотрим, как это у тебя получится. Милая Мамочка.

— Терпеть глупость ребенка — это острее змеиного зуба, — ответила Лилит. — Ты будешь делать все, что я захочу, Джон. У тебя нет выбора. Я давным- давно об этом позаботилась. Итак, давай начнем с чего-нибудь простого. Доставь маме радость, Джон. Убей своего отца.

Ее слова попали прямо в гейс, который она глубоко укоренила в моем разуме. И несмотря на то, что все закрывающие меня ментальные щиты были на своих местах, я все равно вздрогнул и чуть не рухнул. Потому, что ее маленькая бомба с часовым механизмом была установлена внутри моих щитов… Но я все равно стоял на своем, отказываясь двигаться, отказываясь даже взглянуть на отца. Я чувствовал, как ее воля захватывает мое тело и разум, невыносимой тяжестью давя на меня. Мои руки сжались в кулаки до боли, но я продолжал стоять неподвижно. Но хотя сам я не двигался, моя голова, несмотря на все мои усилия, медленно поворачивалась в сторону отца, гейс пылал у меня в мозгу, похожий на ликование предателя. Но внезапно я почувствовал, что я уже не один в своей головн. Сьюзи была со мной, и Алекс тоже, добавивляя силу своей воли к моей, поддерживая меня.

«Ну вот. — это была Сьюзи. — Это другое дело. Держись, Джон, кавалерия только что прибыла».

«Но как?» — спросил я.

«Я немного понимаю в магии, — в голосе Алекса звучало самодовольство. — В конце концов, я ведь — потомок Мерлина. Как, по твоему, все эти годы я смог управлять этим чертовым местом?»

«Заткнись и соберись», — Сьюзи была в своем репертуаре.

Вот так мы втроем стояли рядом и боролись с Лилит, противопоставив ей всю силу нашей общей воли, закаленной жизнью, полной потерь, трудностей и невзгод, и обостреннй нежеланием сдаться силам, которые должны были нас сломить. Трое старых друзей, сейчас ставшие ближе друг другу как никогда, которые заботятся друг о друге больше, чем могли когда-нибудь сказать. Мы затаптывали гейс в моем разуме, совместным усилием воли разрывая его захват вокруг меня, и он, вскрикнув, умер. Воля Лилит открыто ударила в нас, подобно океанскому шторму, бросающемуся на одинокую скалу, но мы не поддавались.

Но несмотря на это, она по частям убивала нас. Нам пришлось задействовать наши жизненные силы, чтобы питать магию, державшую нас вместе, но даже наша объединенная энергия была ничто по сравнению с ресурсами, пущенными в ход Лилит. Мы чувствовали, как утекает наша жизнь, почувствовали, как мрак смыкается вокруг нас, но ни один из нас не отступил. Сьюзи и Алекс могли ретироваться, спасти себя, но это даже не пришло им в голову. Я невероятно гордился ими.

Нам не стоило надеяться надолго задержать Лилит. И мы это знали. Мы просто покупали время для трех других старых друзей, творящих свою магию и открывающих дверь в Лимбо. Мы отвлекали внимание Лилит, чтобы она не могла понять, что происходит до тех пор, пока не станет слишком поздно. Она могла бы остановить их с легкостью, если бы не была так решительно настроена сломить мой дух. Но из-за этого все мы втроем были обречены, мы это знали, но нас это не волновало. Мы были друзьями, мы были вместе, делали то, что было важно, во что всео мы верили. Пожалуй, впервые в нашей жизни мы не сомневаюсь, что мы делаем правильное дело, и что за него стоит умереть.

И тут, наконец, Работа Бабалон получила материальное проявление, и это было поистине великолепно. Весь бар наполнился ее присутствием, ею было пропитано все, делая всех нас невыносимо живыми и значительнымы. Странные энергии обрушивались внутрь из незнакомых измерений, когда дверь, так долго остававшаяся лишь приоткрытой, наконец, широко распахнулась. Я не мог ее увидеть, но ее присутствие наполнило мою душу, как будто кто-то отодвинул шторы, чтобы дать мне представление о том, что скрывается за кулисами мира. Лилит взвыла от ярости и ужаса, когда, наконец, осознала все происходящее, и попытались напасть на троицу, ответственную за это, но мы со Сьюзи и Алексом удерживали ее на месте остатками своих сил. Мы умирали, но держали ее.

Могучий порыв ветра вырвался из Лимбо сквозь открытую дверь, вызывающий в памяти образы иных сфер, других мест, и, развернувшись, хлынул обратно. Он потянул Лилит за собой, и мы ее отпустили. Шаг за шагом, борясь с ним на протяжении всего пути, она была прижата к двери. Она остановилась прямо на краю, ей некуда было дальше идти. Кто-то должен был заставить ее выйти обратно через эту дверь, и пойти с ней в Лимбо, чтобы удержать закрывшуюся дверь с обратной стороны, пока Работа Бабалон не будет должным образом демонтирована и завершена. И это должен был быть я. Потому что только так я мог быть уверен, что никогда больше я не буду угрожать безопасности Темной Стороны. Я поклялся над умирающим будущим Эдди Бритвой, что я лучше умру, чем увижу, как из-за меня погибает Темная Сторона, и я отвечал за каждое сказанное мной слово.

Но мне не пришлось. Мой отец вырвался от своих друзей, схватил бывшую жену за плечи и вместе с ней выскочил через открытую дверь в Лимбо. Дверь захлопнулась, но в самый последний момент мой отец оглянулся на меня и улыбнулся.

— Для тебя, Джон! Для моего сына!

Последний крик Лилит оборвался, когда дверь в Лимбо исчезла. Без поддержки этих троих Работа Бабалон рухнула, и Уокер с Коллекционером быстро закрыли ее, навсегда. Вот так все и было. В «Странных Парнях» все стало тихо и спокойно. Выжатые Уокер и Коллекционер стоял рядом, опираясь друг на друга, чтобы удержаться, и выглядя старше своих лет. Сьюзи с Алексом, уже не в моей голове, подошли и встали рядом со мной. А я смотрел на то место, где находилась дверь, и думал о том, что мои отец и мать снова вместе, на целую вечность.

И о том, чем мы жертвуем ради любви.




Эпилог


С уходом Лилит армия ее сторонников вскоре распалась, и все они пошли друг на друга. Люди Уокера под командованием Жюльена Адвента быстро их победили и разогнали. Выжившие потомки Лилит, увидев, куда подул ветер, тихо ускользнули обратно на Улицу Богов. И так, быстро и легко, закончилась Война за Темную Сторону.

Со смертью и уходом Властей, ответственным за Темную Сторону стал Уокер. Должен же кто-то этим заниматься. Никто не видел Коллекционера после той ночи в баре. Он исчез, пока никто не видел, вместе с тем, что осталось от сердца Мерлина. Алекс вернулся за свою стойку. Мы со Сьюзи ведем переговоры о партнерстве в детективном агентстве. И о многом другом тоже. Всему свое время.

Многих старых друзей и врагов по-прежнему нет, предполагают, что они мертвы.

Темная Сторона продолжается. Ужасное будущее, впервые увиденное мной во временном сдвиге, теперь лишь один из вариантов, ничуть не более вероятный или неизбежный, чем любой другой. Впервые за долгое время Темная Сторона может сама решать свою собственную судьбу.




И я тоже.