Злой ветер
Рэйчел Кейн


Хранители Стихий #1






Поклонники Аниты Блейк и Гарри Дрездена! Не пропустите!

Перед вами – приключения Джоанны, Хранительницы Погоды, обладающей ОГРОМНОЙ СИЛОЙ и боящейся только одного – ВРЕМЕНИ. Потому что однажды она была насильственно посвящена ТЬМЕ, и МЕТКА ДЕМОНА под ее сердцем с каждым часом проявляется ВСЕ СИЛЬНЕЕ. Если от нее не избавится вовремя – Джоанна поневоле станет рабыней ЗЛА. Но освободится от Метки возможно лишь одним способом – передать ее ДЖИННУ, существу, которое намного сильнее вампиры и намного опаснее вервульфа…

Отсчет пошел!






Рэйчел Кейн

Злой ветер


«Увлекательный, завораживающий новый сериал!»

    

Джим Батчер






«Никогда больше не произнесу слова «джин» с юмором!»

    

Лорел Гамильтон






Гром производит впечатление; но поражает-то молния.

    

Марк Твен








Выдержки

из «Инструкции для начинающих владельцев джиннов», опубликованной в 2002 году Ассоциацией Хранителей







ВАШ ПЕРВЫЙ ДЖИНН

Даруя вам право владения одним из принадлежащих Ассоциации джиннов, Хранители тем самым признают вас лучшим из лучших в деле, которым вы занимаетесь, – будь то управление Погодой, Огнем или Землей. Вам надлежит принять эту великую честь и великую ответственность со смирением и отвагой.

Джинн представляет собой весьма ценное и действенное средство. Злоупотребления джинном или его специфическими возможностями будут караться по всей строгости законов Ассоциации, вплоть до смертной казни.




Владетелю джинна предписывается:

Использовать джинна для наращивания собственных сил и возможностей, а также для получения консультаций по своей специальности.

Со всей тщательностью следить за жилищем джинна (как правило – бутылкой). Хотя ваш личный джинн призван (по определению) хранить вам верность вплоть до вашей смерти или до тех пор, пока Ассоциация не сочтет необходимым вывести джинна из-под вашей опеки, тем не менее неправильное содержание джинна является очень серьезным нарушением и влечет за собой соответствующее наказание. Во избежание несчастных случаев все джинны должны содержаться в хрупких сосудах (см. «Сокровенные Правила») с соблюдением надлежащих мер предосторожности.




Владетелю джинна запрещается:

Использовать джинна при посторонних, предварительно не обеспечив ему невидимость или стандартную человеческую внешность.

Побуждать джинна к совершению аморальных или любых предосудительных действий (трактуется как злоупотребление).

Разбивать сосуд, в котором содержится ваш джинн. ПРИ ЛЮБЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ.




СОКРОВЕННЫЕ ПРАВИЛА:

Будучи переданным во владение своему хозяину, джинн подчиняется лишь приказам хозяина, за исключением тех ситуаций, когда тот, в интересах дела, временно передает управление джинном другому Хранителю.

Джинн не может самостоятельно разбить свой сосуд. Но ему позволительно использовать обман для того, чтобы другие сделали это за него и, таким образом, освободили джинна из заточения. ВСЕГДА ПОМНИТЕ О ПОДОБНОЙ ВОЗМОЖНОСТИ. Освобожденный джинн представляет чрезвычайно серьезную опасность для всех нас.

Никогда не просите от джинна исполнения Трех Запрещенных Желаний: вечной жизни, неограниченной мощи и воскрешения мертвых.




ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЭТИКА:

Со временем у вас может развиться чувство привязанности к вашему джинну. Это нормальная здоровая тенденция. Тем не менее всегда помните: ваш джин – магическое создание с практически неограниченными возможностями и сроком жизни. Это не человек. Его побуждения не всегда нам понятны. Никогда полностью не доверяйте джинну.




ТЕХНИЧЕСКАЯ ПОДДЕРЖКА:

Если по окончании начального обучающего периода у вас возникнут вопросы по поводу текущего управления джинном, обращайтесь за помощью в нашу круглосуточную службу поддержки по телефону горячей линии. Квалифицированные специалисты всегда готовы обеспечить вам поддержку и защиту.







1


Прохладно и облачно. После полудня весьма вероятны грозы – от умеренных до сильных.




«Что ж, слава богу, все идет к концу»,– думала я, проезжая, вернее, проносясь на всех парах мимо дорожного знака, обозначающего въезд в городок Вестчестер[1 - Вестчестер – маленький городок, входящий в состав мегаполиса Большого Нью-Йорка.] штат Коннектикут. Далее движение замедлялось. Как обычно, в час «пик» улицы были забиты, и я постоянно вертела головой, выискивая лазейки для маневра. «Успокойся. Через несколько минут все вернется к норме».

«Ну да, размечталась…» Я, как всегда, проявляла чрезмерный оптимизм, к тому же напрочь оторванный от устоявшихся норм жизни. К сожалению, приходится констатировать: я и норма – вещи несовместимые. В свою защиту могу только сказать: мой оптимизм в тот момент – вынужденная мера. Вот уже тридцать часов как я держалась только на адреналине и скверном кофе. Не спала так давно, что, казалось, глаза мои вываляли в речном песке, смешанном пополам с острым перцем. Я остро нуждалась в отдыхе. А также в чистой одежде и душе. Причем необязательно именно в таком порядке.

Однако прежде всего требовалось найти парня, который мог бы спасти мою жизнь.

Я тщательно прочесывала окрестные улицы, чертыхаясь на каждом светофоре, который меня тормозил. В конце концов я нашла нужный мне квартал. Я еще раз сверилась с клочком бумаги на коленях, изучила таблички с номерами домов и втиснулась на стоянку перед добротным особняком в колониальном стиле. Дом был просто загляденье, такие у риэлтеров числятся под «номером один». Ухоженная лужайка, под окнами пламенеют ряды тюльпанов. Странно! Вот уж не подумала бы, что Льюис Левандер Оруэлл – самый могущественный человек в мире – может проживать в подобном месте… В смысле в предместье. Ну и ну!

Я сидела в нерешительности, барабаня по рулю обломанными ногтями и взвешивая все «за» и «против». Наконец, приняв решение, толчком распахнула дверцу и вышла из машины. Эйфория, охватившая меня при въезде в этот городишко, мгновенно испарилась, стоило только ногам коснуться твердой земли. Я чувствовала, что валюсь с ног от изнеможения. Сказывалось длительное воздействие стресса, усугубленное недостатком сна. К тому же во мне накопилось слишком много страхов.

Кстати, о страхе… Я ощутила дуновение ветра у себя на затылке и обернулась, чтоб посмотреть на восток.

Грозовой фронт рос в небе подобно горной гряде. Огромные грозовые тучи громоздились друг на друга, напирая, как сотня машин в безнадежной «пробке» на федеральном шоссе. Я чувствовала: ураган тоже наблюдает за мной. Именно так, как ураганы умеют это делать. Без сомнений, мне следовало как можно быстрее убираться из Вестчестера. Убраться, пока эта штука не решилась на меня напасть. Всю дорогу от Флориды ураганы сопровождали меня. Я могла видеть, как эти грозные твари собираются в стаи и ползут вдоль побережья параллельно моему передвижению. Самое скверное, что среди них действительно мог находиться мой преследователь.

Иногда они такое проделывают. И, как правило, это не сулит ничего хорошего.

Увы, сейчас я ничего не могла с этим поделать. Мне предстояло решить более насущные проблемы. А именно: преодолеть короткую дорожку, взбежать по трем ступенькам, на каждой из которых стоял глиняный горшок с кустом герани, и остановиться перед роскошной входной дверью. Я постучала, в ожидании переминаясь на своих трехдюймовых каблуках, которые, по ощущениям, являлись новинкой весеннего сезона из коллекции испанской инквизиции. Сама виновата: не продумала свой наряд. Хотя, с другой стороны, кто ж знал, что вместо обычной деловой встречи меня ждет паническое бегство через полстраны. Я окинула себя критическим взглядом и поморщилась. Голубая полиэфирная блузка с манжетами – еще куда ни шло, но вот рыжевато-коричневая юбка безнадежно измялась за двое суток, проведенных в машине. Ну и ладно. Приятно, конечно, сразить Льюиса наповал, но мне-то нужно от него совсем другое. Я очень надеялась, что этот парень вытащит мою задницу из огня.

Из дома не доносилось ни звука. Прильнув к стеклу и загородившись ладошками, я попыталась что-либо рассмотреть внутри. Полное и безусловное фиаско – конструкция стекла не поощряла чрезмерного любопытства. Единственное, что мне удалось разглядеть, – это полное отсутствие движения в доме. С чувством нарастающей паники я вдруг поняла, что совершенно не готова к подобной ситуации: мой прекрасный рыцарь в сверкающих доспехах укатил из своего замка невесть куда.

Я вновь постучала, затем интенсивно воспользовалась звонком и предприняла еще одну безуспешную попытку «просверлить» взглядом дырку в двери. Звонок работал – я слышала приглушенные трели, но в ответ не последовало никаких звуков. При этом дом выглядел совершенно обычным: жилым и ухоженным.

Да, «нормальный», но абсолютно пустой дом.

Стоя снаружи, я наблюдала, как Вестчестер наслаждался прекрасным весенним утром. Люди спешили по своим делам, детвора с шумом носилась на велосипедах, за ними гонялись собаки с высунутыми языками. Внутри же дома царило зимнее безмолвие. Я заглянула в щель почтового ящика. Пусто. Либо хозяин дома побывал здесь до меня, либо распорядился оставлять корреспонденцию на почте. На лужайке перед домом газет тоже не было видно.

Так, надо рассмотреть варианты. Собственно, их было всего два: либо провести более тщательную разведку, либо лечь прямо здесь и умереть. Я выбрала первое. К несчастью, поиски осложнялись мокрым газоном и полной непригодностью моих трехдюймовых каблуков к такого рода деятельности. Чертыхаясь и поминутно увязая в сырой земле, я поковыляла вокруг дома.

Он, как солнечный свет, излучал неприступность, что свидетельствовало о наличии надежной защиты. И все же я продолжала свой обход, исследуя поочередно все окна. Н-да, так и есть. На каждом окне защита, и весьма хорошая. Дворик выглядел чистеньким и опрятным, буквально – с иголочки. Но похоже, его убирали по долгу службы, а не по зову сердца увлеченного садовода. На заднем дворе у Льюиса имелась отличная мастерская, откуда «попахивало» не только столярными работами, но и чародейством. Правда, над чародейством был возведен очень мощный экран. И мне хватило одного взгляда в окно, чтобы решиться принять решение: следовало либо поспешно ретироваться, либо поплатиться жизнью за неуемное любопытство.

Но следовало отметить: работа в доме и вокруг него была выполнена на «отлично». Меня это не столько испугало, сколько обрадовало: сейчас я отчаянно нуждалась в сильном, надежном парне.

Пинок в заднюю дверь и еще один пристальный взгляд в квадратное окошко ничего не дали – дом по-прежнему хранил безмолвие. Я могла разглядеть стандартную американскую гостиную, декорированную в духе дорогих каталогов. Похоже, Льюис, если он в самом деле обитал здесь, был куда более занудной личностью, чем мне представлялось.

Черт, у меня в загашнике имелась парочка весьма мощных фокусов, но они не решали проблему взлома и проникновения в чужое жилище. Моя власть над Ветром и Водой позволяла полностью разрушить дом, но не открыть Дверь. Я могла бы вызвать бурю с градом, небольшую такую бурю – разбить пару окон…

Но, во-первых, совесть не позволяла мне это сделать, а во-вторых, меня наверняка поймали бы, прибегни я к этому средству. Уж больно эффектное зрелище представляет из себя буря с градом. Придется воспользоваться менее зрелищным трюком.

От безысходности я швырнула в окно камнем.

Я не ожидала, что моя выходка сработает, но ошиблась. Надо сказать, совершенно неожиданным образом. В полудюйме от стекла камень наткнулся на невидимую преграду, упругую как резина, и отскочил, едва не попав в меня. Вслед за этим дверь с возмущенным стуком распахнулась.

– Ну? – прорычал здоровенный парень, заслонивший собой проем двери. Он был большой, я бы даже сказала – огромный; высокий, смуглый, лысый, с золотыми серьгами, блестевшими на утреннем вестчестерском солнышке. Лиловая жилетка с богатым шитьем не скрывала бугристых мышц. Кажется, на нем были еще и темные шаровары, но посмотреть вниз я не решилась. Мне хватило и того, что я видела. Кроме шуток, грудная клетка у парня была как у молодого бога.

На мое счастье, Льюис оставил дома своего джинна – этакую магическую тревожную сигнализацию.

– Привет! – лучезарно улыбнулась я. – Льюис дома?

– Кто его спрашивает? – злобно поинтересовался «приятный» собеседник.

– Джоанн Болдуин, – я подняла руку вверх так, чтобы джинн мог прочесть белые руны, начертанные на моей ладони. Он повторил мой жест, и руны от его воздействия слабо засветились. – Мы с Льюисом давние друзья.

– Никогда не слышал этого имени, – проворчал здоровяк. Что ж, джинны никогда не отличались болтливостью, равно как и добрым нравом. С ними, как правило, очень трудно ладить, а если уж они почему-то вас невзлюбят, то считайте, что несчастья вам обеспечены. Джинн всегда изыщет способ, и весьма подлый, чтоб вас погубить. Я для него незавидный улов – обычно джиннов приберегали для более крупных шишек, из тех, что пользуются персональными автомобилями Ассоциации Хранителей. У меня же не было даже своего места на парковке. Джинн продолжал буравить меня взглядом.

– Теперь уходи, – прорычал он, когда ему надоело на меня смотреть.

Я не спешила сдавать свои позиции. То есть, строго говоря, позиции-то были его, но я все равно стояла на своем.

– Прости, не могу. Мне нужно поговорить с Льюисом. Причем срочно.

– Его здесь нет. Подобная невоспитанность достойна наказания. Я тебя не убью, но лишь из-за твоего статуса Хранителя, – порадовал меня джинн и начал закрывать дверь.

– Подожди! – я непроизвольно положила ладонь – по случайности с рунами – на дверь. Конечно, не мое физическое воздействие заставило джинна остановиться. Даже чемпион в сверхтяжелом весе не устоит против джинна в перетягивании дверей. Что уж говорить о даме ростом пять футов пять дюймов, которая может похвастать скорее осанкой, чем массой тела. – А когда он вернется?

Здоровяк молча смотрел на меня: специальный отработанный прием для максимального устрашения окружающих. Глаза у джиннов необычного цвета, никак не согласующегося с человеческим геномом. Порой они лимонно-желтые, иногда – флуоресцирующие зеленые, но всегда – наводящие ужас и деморализующие противника. У этого парня были великолепные фиолетовые глаза, которым позавидовала бы сама Элизабет Тейлор. Прекрасные, холодные, наводящие на мысль об арктических льдах.

– Послушай, я действительно должна встретиться с Льюисом, – настаивала я. – Мне позарез нужна его помощь. На кон поставлены человеческие жизни.

– Да? – снова немигающий взгляд. – Чьи жизни конкретно?

– Как минимум, моя, – застенчиво улыбаясь, уточнила я (используя фирменное блюдо под названием «невинная юная леди»). Джинн осклабился, и я тут же пожалела о том, что упомянула себя. Его рот был полон таких крепких, безукоризненных зубов, что они более пристали большой белой акуле.

– От тебя несет падалью, – четко сформулировал паршивец. – Я не буду тебе помогать.

– А вот это уж решать твоему хозяину, не правда ли, дорогуша? – парировала я. – Слушай, ну что ты выделываешься? Льюис хорошо знает меня, спроси у него сам. Ты же можешь! Я уверена, он не оставил бы тебя здесь без связи. Даже Льюис не бросается джиннами как одноразовыми ручками.

Нет, определенно его фиолетовые глаза действовали мне на нервы! Ладонью, которой я уперлась в дверь, начала ощущать усиливающийся жар: кожу так и жгло. Еще один гнусный фокус, чтоб заставить меня убраться восвояси и захлопнуть наконец дверь. Нет ничего сильнее джинна, защищающего свою территорию. Ничего.

Боль в руке становилась невыносимой. Легкий дымок поднимался там, где она касалась белой деревянной панели, на тело накатывали волны слабости и дурноты. Но сдаваться я не собиралась.

– Это иллюзия, – пробормотала я в его ухмыляющуюся физиономию. – Кончай морочить мне понапрасну голову.

– Как известно, мои происки не способны навредить истинному Хранителю, – издевательски произнес джинн. – Так что если сгоришь, то по собственной вине.

Ну все, мне надоели эти игры с мистером Чистюлей! Я оторвала руку от двери и вскинула вверх.

Может, от меня, конечно, и смердит, но сана Повелительницы Погоды меня никто не лишал. Посему, поймав ветер, я бросила его в своего противника со скоростью несущегося «фольксвагена». Джинны, представляют из себя не более, чем химеру.

Поэтому его попросту сдуло.

Парень пропал примерно на полсекунды, затем снова материализовался в дверях. На лице его отчетливо читалось желание вышибить мне мозги, так что я не стала ждать его ответных действий и снова ударила. А затем еще… В последний раз джинн отсутствовал довольно долго и восстанавливался как-то постепенно. Зато теперь к ненависти в его глазах примешивалось уважение. У меня хватило ума не переступать порог, поэтому джинн не мог нанести мне ответный удар. Вся его ужасающая мощь – действительно ужасающая! – оказалась бесполезной. Не нарушая границ его жилища, я могла хоть весь день стоять здесь и швырять в него микровихри.

Джинн пробурчал что-то малоприятное. Я вновь подняла руку, ощущая, как легкий бриз ворошит мои волосы. Теплое пощипывание означало, что в моем распоряжении по крайней мере еще один изрядный порыв ветра для удара по противнику.

– Слушай, мне действительно некогда валять тут с тобой дурака, – сказала я. – Просто сообщи Льюису обо мне. Скажи, что мне нужно его видеть. Иначе…

– Не смей угрожать мне! – взревел джинн.

– Да никто и не угрожает тебе, красавчик, – я чувствовала, как руны начинают буквально прожигать мне ладонь. Ветер продолжал вращаться вокруг меня в «танце» торнадо, трепал и побрасывал мои темные волосы. – Спорим, я смогу задуть тебя в крошечную бутылочку, а вдобавок закупорить пробкой?

– Ты не понимаешь, что творишь, – сказал джинн гораздо более миролюбиво.

– Ошибаешься. Я как раз таки отлично понимаю, что делаю. Хочешь, продемонстрирую?

Он вскинул руку в универсальном жесте подчинения. Я позволила ветру сделать еще пару кругов и замереть. Джинн потянулся к столику и поднял какой-то предмет – я не сразу поняла, что это обычный сотовый телефон. О боже! Джин, попавший в век продвинутых технологий. Скоро в каждой бутылке появится спутниковая антенна, скоростной Интернет и микроволновка…

Мой собеседник нажал несколько кнопок, что-то быстро произнес и отвернулся, чтобы обсудить ситуацию и получить инструкции. Я удостоилась удовольствия изучать спину джинна, что, по правде говоря, нечасто прежде доводилось делать. Этот экземпляр обладал недурной задницей, но вот ноги где-то на уровне колен заканчивались туманным витком.

Стоп, не стоит разрушать очарование.

Джин закончил беседу, обернулся ко мне и вновь осклабился, показывая зубы. «Ни фига себе», – невольно подумала я.

– Входи, не бойся, – сделал он приглашающий жест.

– Спасибо, я, пожалуй, здесь подожду.

Я качнулась на каблуках. Подошвы у меня горели как в огне, диван в гостиной выглядел нестерпимо соблазнительным, и мне не нравилась смена настроения у джинна. Его любезность мешала мне играть роль агрессивной стервы. Особенно в такой момент, когда больше всего на свете хотелось свернуться клубочком среди этих роскошных подушек и всплакнуть о своей горькой судьбинушке.

– Как будет угодно, – джинн отплыл в сторону и принялся копаться в ящиках кухонного стола. Достал батарейку, посмотрел, поморщился и бросил обратно. Открывашка… Одна из тех штучек, которыми вскрывают пакетики с чипсами. – Ага, вот. Держи!

Он бросил мне какую-то блестящую штучку, и я инстинктивно поймала ее. Почувствовала, как что-то острое и холодное впилось мне в руку, посмотрела и не увидела ничего, кроме расползающегося туманного облачка. Разжала пальцы, уставилась на них. Действительно ничего, кроме тускло-красного пятна на ладони. Нахмурившись, попробовала воспользоваться астральным зрением. Опять ничего. Во всяком случае, ничего опасного.

– Что за чертовщина? – спросила я.

– Маленькая предосторожность, – пожал плечами джин и снова продемонстрировал свою зловещую ухмылку. Бр-р, очень неприятно! – На тот случай, если потеряешься.

И прежде чем я успела промямлить «спасибо, не надо», я ощутила мощный психический удар. Вне всякого сомнения этот поганец что-то сотворил со мной. Возможно, забавы ради.

Джинн вернулся к двери, внимательно наблюдая, как я помимо своего желания отступаю вниз по ступенькам.

– Эй! – внутри меня все кипело. – Черт бы тебя побрал! Я же хотела просто поговорить с ним! И все! Я не собиралась делать ничего плохого!

– Уезжай, – джинн был непреклонен. – С тобой свяжутся и передадут инструкции.

Не успела я и глазом моргнуть (не то что воспротивиться), как скатилась с заднего крыльца, вымелась со двора и очутилась на обочине у своей машины.

Покрутила рукой туда-сюда, но никаких изменений не уловила – все как обычно. Даже астральное зрение не показало ничего, кроме плоти, костей и нервов. Ну и, естественно, светящихся кровеносных сосудов.

Джинн учуял Метку Демона на мне. Плохо. Очень плохо.

Это означало, что времени у меня почти не осталось.




Бог не лишен чувства юмора и – как подсказывает мой личный опыт – не слишком доброго. На протяжении последних дней мне приходилось постоянно искушать судьбу… Я не догадалась прихватить зубную щетку, смену белья или тампоны. Хорошо еще, что при мне оказалась платиновая карточка «Америкэн Экспресс» с неограниченным кредитом на случай непредвиденных обстоятельств. Хотя, с другой стороны, вряд ли я осмелюсь воспользоваться ею. Мои друзья и коллеги будут напряженно меня разыскивать, и до тех пор пока я не найду Льюиса – свою безопасность, – лучше не «светиться». Думаю, Хранители были бы в восторге, если бы ФБР село мне на хвост.

Чтобы не заснуть за рулем своего чудного темно-синего «мустанга» семьдесят первого года выпуска, я развлекалась составлением в уме списка необходимых покупок. Итак… Белье – берем. Туалетные принадлежности – берем. Одежда – определенно. Новые туфли – да, да, безусловно!

Я вдохнула поглубже. Пожалуй, душ и освежитель воздуха в салоне тоже не помешают. Такая штучка, чтоб пахло как в новом автомобиле. Вообще-то, мне нравятся старые машины. Беда в том, что в них живет неискоренимый букет застоявшихся запахов: несвежие носки, пот, секс, воспоминание о пролитом кофе. Все это я ощутила уже после нескольких часов езды в своем авто. Возможно, все дело в самовнушении, но сейчас я много бы дала за чистый, ароматизированный дух, как в автосалоне.

Я опустила стекла, чтоб впустить свежий воздух с новыми запахами – более приятными, более грозными. Дождь. Значит, ураган подобрался еще ближе.

По мне, так Хранитель должен ездить на быстром, обтекаемом автомобиле, чтобы ветер не мог столкнуть его с утеса. Тот факт, что я – при помощи особых приемов – могу управлять погодой, вовсе не означает ее благоприятного отношения ко мне. Она вполне может выкинуть какой-нибудь фортель в самый неподходящий момент. В своей работе мы не только изучаем теорию хаоса, но и всецело руководствуемся ею. Хаос вторгается в нашу жизнь. И, как правило, внезапно. Так что я за скорость.

Я вжала педаль акселератора и, бросая вызов всем правилам дорожного движения, рванула по этому лабиринту с названием «система дорог штата Коннектикут». Стараясь придерживаться юго-западного направления, поскольку с востока наступал ураган, уже окрасивший небо в густой серо-зеленый цвет.

«С тобой свяжутся и передадут инструкции». Может, джинн просто морочил мне голову? Вполне вероятно. Их племя славится злобными шуточками. Возможно, он даже не связывался с Льюисом. Или тот заявил, что не желает встречаться со мной. Тогда инструкции джинна приведут меня прямиком в преисподнюю.

Мчась по шоссе 66, я неожиданно заехала в страну антиквариата. Мимо проносились магазины, торгующие сундуками времен Гражданской войны и стульями в стиле Шейкер. Вполне вероятно, что можно было найти и подлинные экземпляры. В другое время я бы обязательно не удержалась и зашла в пару-тройку магазинов, чтобы порыться. Тем более что я собиралась заново декорировать свой дом во Флориде. Мне нравилось видеть, осязать и обонять антиквариат – его аура пленяла меня. Настало время покончить с эпохой Марты Стюарт, которая проходила под девизом – «всякой-вещи-свое-место». Я просто озверела от пастельных тонов и хороших манер. Долой! Мысль о том, чтобы вернуться домой – хоть когда-нибудь – к нормальной жизни накрепко засела в моих мозгах.

Я как раз проезжала мимо магазинчика, забитого всяким хламом девятнадцатого столетия, когда радио внезапно ожило. Оно затрещало, и волосы у меня на затылке встали дыбом. Я чувствовала: меня сопровождало заклятие. Серьезное, мощное заклятие, идущее, несомненно, от моего приятеля джинна.

Невидимый диспетчер менял каналы на радиоприемнике, выборочно выхватывая слова сообщения, будто составляя безумный коллаж.

– Отправляйся… – это высокий женский голос.

– В… – мужской тенор.

И тут на полную мощь грохнула мелодия из бродвейского шоу:

– Оклахома – это круто!

– Что? – взвизгнула я. – Это, должно быть, шутка! Снова сумасшедшая гонка по каналам, окончившаяся классическим роком:

– Нет-нет, нет, ни-ни, нет, нет-нет-нет-нет-нет…

Либо джинн меня разыгрывал (и, надо сказать, совершенно неостроумно), либо заклятие пришло совсем из другого источника. Надеюсь, не из того, что называется «преисподняя».

– Очень смешно, – проворчала я. Переключила скорость, и мой «мустанг» по имени Далила на мгновение замер, а затем рванул вперед, как живое существо. – Какая-то особая точка в Оклахоме? Это ведь не Род-Айленд. Там чертова куча мест.

На этот раз выпали буквы:

– О… К… С.

Оклахома-сити.

У меня появилось дурное предчувствие.

– Не хочу никого обидеть, но можно мне, по крайней мере, убедиться, что это действительно послание от Льюиса?

– Нет, – решительно ответил женский голос. После этого раздался треск помех, и радио с щелчком отключилось.

Это вполне мог быть джинн. Очень даже вероятно. Я здорово разозлила его, и вот теперь он пытается отомстить. Но ведь джинн при мне звонил, и я не могла полностью отбросить шанс, что он честно пытается объяснить, как добраться до его хозяина. Племя джиннов, конечно, имеет множество недостатков, но никто не назовет их патологическими лгунами.

К тому же я должна любой ценой обогнать ураган, который наступал мне на пятки.

– Оклахома-сити, – вздохнула я. – Пресловутое гнездо гроз.

Единственный отрадный факт во всей этой истории заключался в том, что я довольно хорошо знала тамошние места – в Оклахоме осела одна из моих лучших подруг. Хорошо бы она была сейчас рядом со мной. Человек, на которого можно рассчитывать. В чью жилетку можно поплакаться.

Я просто обязана была поискать хоть какой-нибудь просвет. Уж больно черное грозовое облако громоздилось за моей спиной. И час от часу становилось все хуже.

* * *


С Льюисом Левандером Оруэллом мы повстречались в Принстоне. На тот момент его обучение близилось к концу: он уже имел ученую степень в области естественных наук и готовился получить звание доктора права для занятия юриспруденцией. Любопытна, однако, мотивация его научных подвигов. Льюис утверждал, что хочет иметь нечто про запас – на тот случай, если вдруг магия не оправдает себя. Очевидно, уже тогда он владел всем комплексом магических искусств в комплекте с гуманитарными науками.

Какое-то время идея образования «про запас» казалась весьма неглупой. Льюиса отобрали – или призвали – после того, как он в пятнадцатилетнем возрасте продемонстрировал незаурядные способности к управлению Погодой. Однако со временем стало казаться, что талант его угасает. Потенциал был велик, но никакого реального выхода… Более того, оставалось неясным, во что могли бы вылиться его способности. Затем, на втором году Программы, Льюиса заметили работающим в саду. Зимой, по колено в снегу он выращивал розы.

Можете представить себе: роскошные красные цветы размером с неглубокую тарелку. При этом юноша искренне удивлялся, что кому-то это может показаться трудным.

Тогда он был определен как Хранитель Земли – человек, способный управлять формами живых созданий; видоизменять саму Землю; проращивать зерна в необработанной почве; вызывать или предотвращать извержения вулканов и землетрясения. Мощная, глубокая власть, и очень редкая. Но вот наступил третий год работы по Программе, и выяснилось, что Льюис имеет связь со стихией Огня. Двойная специализация – крайне редкая штука. За долгие предшествовавшие годы было зарегистрировано всего лишь пять случаев, когда Хранители работали одновременно с Землей и Огнем. Вода и Воздух – это никого бы не удивило: нормальная комбинация. Но вот Земля и Огонь сочетались плохо. О Льюисе много говорили. Все ждали от него Великих Свершений.

Если груз подобной ответственности и давил чрезмерно парню на плечи, то по нему не было видно. Льюис оставался спокойным; работал, ходил на занятия, водил дружбу со своими однокашниками. Но при этом создавалось четкое впечатление: если правомочно, вообще, рассматривать отдельных людей как острова, то уж Остров Льюис в первую очередь имел право на существование. Не могу отрицать: я, как и многие, сохла по нему. И у меня имелись на то веские причины.

К несчастью, Льюис бегал от девушек из Программы, как от чумы. Отчасти в этом была и моя вина, поскольку наша первая с ним встреча оказалась, мягко говоря, незабываемой. Так или иначе, он решительно перешел на обычных девчонок. Старшекурсницы-социологи, выпускницы, специализирующиеся в психологии, присутствовала даже случайная дурочка художница. Все это были девушки, чьи амбиции не шли дальше секретарского места в корпорации «Смита Барни» и Багамских каникул в обществе шефа. В отличие от нас – мечтавших встретиться лицом к лицу с торнадо F5 или повернуть вспять бушующие реки.

Я не преследовала Льюиса Оруэлла, но всегда держала его в поле зрения. Наверное, именно поэтому мне и довелось стать свидетельницей того, что впоследствии стали называть Событием. Когда стали ясны последствия того, что случилось.

В ту ночь Льюиса здорово отметелили шестеро ребят.

Тогда куча народу собралась у музыкального землячества (оно именовалось Каппа Каппа Пси). Странное дело, у этих придурков всегда получались классные вечеринки. Были в основном свои, лишь четверо ребят с Программы нарушали картину. Льюис заявился туда с миниатюрной брюнеткой-флейтисткой. Кроме него там были Паула Китон, Эд Эрнандсс и ваша покорная слуга, отправившаяся на поиски приключений и дармовых напитков. Я видела, как Льюис беседовал со своей флейтисткой – выглядел он при этом не слишком радостно. Пил он немного, вечеринка шла своим чередом.

В конце концов, девица Льюиса куда-то испарилась и оставила его в одиночестве. Он видел меня, но не счел нужным подойти. А ведь если бы… Кто знает, как бы все сложилось. Вода, мосты и так далее и тому подобное.

Где-то уже под утро Льюис споткнулся и опрокинул выпивку одного парня. Вряд ли это служило достаточным основанием для того, что произошло после. Но слово за слово, посыпались взаимные оскорбления, и вот возникло противостояние: Льюис, а против него шестеро местных ребят. Двое держали его, пока остальные по очереди били и пинали. Я, как и все остальные на вечеринке, буквально окаменела – застыла, где стояла, с пивом в руке. Подобные акты насилия всегда протекают слишком быстро. По крайней мере если ты не тот бедолага, которого бьют. Для постороннего наблюдателя требуется какое-то время, чтоб врубиться в происходящее. И лишь позже, когда спрашиваешь себя, какого черта ты стоишь и ничего не делаешь, возникает реакция.

В нашем случае избиение длилось недолго – пожалуй, меньше минуты. Но в общей свалке, когда шестеро против одного, за шестьдесят секунд можно огрести по полной программе. Мы все очнулись примерно в одно время. Несколько парней двинулись, чтобы вмешаться, я открыла рот и завизжала. В этот момент ударом в голову Льюиса сбили с ног. Он упал на бок возле меня, и я увидела его лицо.

Окровавленное. Напуганное до смерти. Отчаявшееся.

Он потянулся ко мне. Вернее, не так: он потянулся в мою сторону. Так ребенок в поисках силы и утешения бессознательно тянется к матери.

И наша Всеобщая Матерь отозвалась.

Я почувствовала, как через меня – снаружи – прошла сила, вызвавшая покалывание во всем теле. Воздух вокруг как бы замер и уплотнился, и в ответ на это моя кожа, так же как и пивная бутылка, покрылась мельчайшими каплями.

А затем, со скоростью товарного поезда, ударил ветер. Это был особый ветер – нацеленный в одном направлении и жутко голодный. Я чувствовала его движение, но он искал не меня – мои волосы едва шелохнулись. Ветер со всей мощью обрушился на шестерку обидчиков Льюиса, выхватил их из толпы, перенес через автостоянку и шмякнул об стену кирпичного здания напротив. Мало того, своей силой он буквально распластал их на высоте тридцати футов над землей.

Боюсь, никто по-настоящему не понимает природу ветра – кроме тех, кто специально занимается изучением погоды. Порыв ветра со скоростью пятьдесят миль в час производит устрашающее впечатление. Повышение же скорости до семидесяти пяти миль, из-за увеличения давления на квадратный дюйм, удваивает разрушительную силу ветра, превращая его в ураган. При девяностомильном порыве эффект в три раза страшнее.

В этих бедняг из Каппа Каппа Пси ударило, как минимум, сто двадцать миль в час. Этого достаточно, чтоб переломать кучу костей непосредственно в момент удара. Еще больше костей сломалось при соприкосновении с кирпичной стеной. Помню: глядя на эту невероятную картину, я подумала: «О боже, он превратит их в желе». В следующий момент Льюис моргнул, ветер внезапно стих, и парни шлепнулись с высоты тридцати футов.

Затем разразился настоящий хаос. Сам виновник суматохи лежал на земле, задыхаясь и таращась на меня. Я тоже потрясенно смотрела на него, не в силах пошевелиться. Прошли, кажется, века, прежде чем я сорвалась с места, рухнула на колени рядом с Льюисом и потрогала его лоб. Он буквально пылал.

– Господи, Льюис, ты вызвал ветер, – выпалила я. – У тебя все способности сразу. Все.

Ему удалось кивнуть. Скорее всего, в тот момент он не понимал, что это означает. Не осознавал своего нового положения. Представители Ассоциации прибыли через пять минут. Льюиса погрузили в «неотложку» в сопровождении трех Хранителей – самых могущественных в мире. Они яростно ругались и спорили о том, что приключилось.

Льюис выглядел напуганным. И оглушенным. Я все думаю: если б тогда я сделала что-нибудь, не дала бы его увезти, может, сейчас все было по-другому.

Хотя, скорее всего, нет.

* * *


Я ехала еще примерно с полчаса, прежде чем решила, что радио окончательно заткнулось со своими таинственными музыкальными ребусами. Посему позволила себе выудить из сумки мобильник и проверила заряд. Два деления… И никакой возможности подзарядиться. У меня не было времени упаковать элементарные гигиенические принадлежности, что уж говорить о телефоне. Я просмотрела номера в памяти – мама, Сара, химчистка, массажный кабинет… Ага! Эстрелла[2 - Эстрелла (исп.) – звезда] Альмондовар. Как раз то, что надо.

Набрала номер и слушала щелчки и гудки. Бесконечные гудки, прежде чем на том конце раздался сонный голос:

– Надеюсь, это действительно важно.

– Да вроде, – ответила я, пытаясь запихнуть как можно больше наигранной веселости в свой голос. – При-и-вет, моя резвая горошинка.

Она прочистила горло. Я так и видела, как Эстрелла проводит рукой по иссиня-черным волосам, пытаясь прогнать сон.

– У меня тут как раз твоя любимая salsa,[3 - Salsa (исп.) – соус, подлива.] подружка, – произнесла она. – Святая Мария, а который час?

– На Восточном побережье восемь утра.

– Так, значит, здесь около шести. Ну да, большая стрелка на шести, точнее не разглядеть. И знаешь почему? Потому что темно. Вам, что, во Флориде не объясняли про часовые пояса? – я услышала, как зашелестели простыни. На этот звук наложился треск помех. – Подозреваю, тебе что-то нужно.

– А как же, – вздохнула я. – Хороший секс с роскошным мужчиной, у которого огромный…

– …банковский счет, – закончила за меня Эстрелла. – Все по-старому, подружка? Самое смешное, что ты, если захочешь, все это будешь иметь. А мне взамен предлагается выслушивать твои сексуальные фантазии, да еще по телефону – ни свет ни заря.

Я снизила скорость и пристроилась в хвост тягачу с трейлером, который тащился по скоростной полосе. С таким авто, как моя Далила, да еще при постоянно дорожающем топливе, стоит поберечь бензин. «Мустанг» содрогнулся, перестраиваясь, но затем попал в «мертвую зону» и заурчал от удовольствия.

Где-то на просторах Оклахомы Эстрелла громыхнула чем-то металлическим, уронила телефон и снова подобрала его.

– Так, твое время кончается, Джо. Как только будет готова первая чашка кофе, я прерываю разговор, нравится тебе это или нет.

– Нас ждут великие дела? Или герои?

Она фыркнула:

– Chica,[4 - Chica (исп.) – девочка.] ты, должно быть, спятила. У меня нет ни великих дел, ни героев. Все как обычно.

Она была ближе к истине, чем нам обоим хотелось признавать.

– Ну, тогда у меня для тебя хорошие новости: я направляюсь в твою сторону.

– Ты шутишь, – встревожилась Эстрелла. – Что случилось?

– Ничего. Почему что-то должно случиться? – напрасные уловки. Эстрелла – «Звездочка» для друзей – слишком хорошо меня знала.

– Кончай прикидываться, ладно? Чтобы ты покинула нудистские пляжи и горячих красавчиков ради каникул в Оклахоме?

– До смерти хочу увидеть тебя!

– Да-а? – издевательски протянула она. – И как давно мучаешься?

– Ну-у… – я покопалась в памяти. – Может, год…

– Скорее, два.

– Послушай, но я же поддерживаю связь, – запротестовала я. – Звоню… Шлю рождественские открытки!

– Ага, которые приходят в феврале, – тут она меня уела. Один – ноль. Действительно, я не самая преданная подруга. – Так в чем дело, Джо? Тебе негде переночевать?

– Как сказать… Ну да, – я слышала, как Эстрелла наливает себе кофе в чашку. – Мне нужно будет перекантоваться пару дней. Может быть, заскочу принять душ, немного передохнуть. Но это не точно, не паникуй… Я ж говорю – «может быть». Ну и, потом, с меня обед. Честно! И в приличном месте, не в какой-нибудь рыбной забегаловке.

Звездочка прихлебывала кофе. Мой рот мгновенно наполнился слюной – я отчаянно завидовала подруге.

– Ладно, – смилостивилась она, – скажем так: ты, может быть, заедешь; я, может быть, тебя впущу. При одном условии: ты поклянешься, что не притащила на хвосте какой-нибудь напасти. Как в последний раз.

– Но я же была не виновата! – слабо пыталась возражать я. – Торнадо относятся к естественным природным явлениям. Не моя вина, что ты живешь в месте, куда они отправляются на каникулы.

– Эй, подружка, мы тут живем la vida loca.[5 - La vida loca (исп.) – очень специфически.] С какой бы стати тебе тащиться в нашу чертову оклахомскую глухомань?

– Оклахома не глухомань. И потом, ведь ты там, – я и сама поморщилась. Это подозрительно напоминало честный ответ моего приятеля Энди, когда я спросила у него, не слишком ли я растолстела за последнее время. Как сейчас помню: ты не толстая – ты мой друг! Что ж, по крайней мере его слова заставили меня сесть на диету. И то хорошо.

– Ну, на самом деле ты права. Кое-что происходит. И весьма важное. Мне нужно разыскать одного человека. Срочно.

– И этот человек где-то в наших краях?

– По последним сведениям, да, – мне очень не хотелось называть имя, но, черт побери, Звездочка права! Она знала всех и вся в этой части земного шара. – М-м… Это Льюис.

– Que?[6 - Que (исп.) – что.] – взвизгнула Эстрелла. – Знаешь, я вначале пошутила насчет «спятила», но теперь начинаю думать… Слушай, ты не под кайфом? Ты хоть представляешь, какая чертова пропасть людей во всем мире разыскивают Льюиса после его исчезновения?

– Да, я знаю. Чуть ли не каждый в верхушке.

– И какого дьявола ты собираешься делать, когда найдешь его?

Мне нечего было ответить, по крайней мере Звездочке.

– Слушай, давай не будем об этом, ладно? Скажем так: просто хочу наверстать кое-что упущенное.

– Ладно, как скажешь, – снова металлический звук – наверное, кастрюлька. Звездочка отменная кулинарка. – Ну, так я тебя жду.

На том конце возникла пауза, чувствовалось, Эстрелла хочет о чем-то спросить, но не решается. Я тоже помедлила.

– Эй, – раздался наконец ее голос. – Тебе что-то говорили? Обо мне?

– Кто говорил?

– Ладно, забудь.

– Нет, серьезно, кто?

Снова долгое молчание. Это было на нее не похоже. Звездочка всегда отличалась решительностью.

– Я просто иногда боюсь, понимаешь? Вдруг они передумают? Придут, чтоб довести дело до конца.

Я вздрогнула, как от боли. Мне стало жалко подругу.

– Нет, детка, этого не произойдет. Решение принято. Все согласились, что ты имеешь право на ту малость, что у тебя осталась. С какой стати им передумывать?

– С какой стати они, вообще, что-то делают? – ей даже удалось рассмеяться. – Эй, ладно, выброси из головы. У меня просто паранойя, ты же знаешь… Переслушала этих мерзких тоненьких голосов в моей голове.

«Я бы тоже стала параноиком на месте Звездочки». Подобная мысль заводила меня слишком далеко. Я не могла себе позволить такую роскошь.

Ну, подружка, завидую. Я бы с тобой махнулась.

Представь, мне сейчас предстоит разбираться с реальными людьми, которые устроили охоту на меня.

– Сучка, – задушевно отозвалась Эстрелла.

– Я тоже тебя люблю.

Обменявшись еще парочкой подобных комплиментов, мы закончили разговор. Я швырнула трубку на пассажирское сиденье. Итак, Звездочка предоставит мне убежище. Она никогда не выдаст меня врагам. Беда в том, что она сама очень, очень уязвима. Несколько лет назад Звездочка подверглась сильнейшему удару – как физическому, так и эмоциональному – и была вынуждена уйти из Хранителей. Обычно в таких случаях людей подвергают блокировке – своего рода магической лоботомии, чтобы застраховаться от нежелательных последствий. Со Звездочкой тоже собирались поступить подобным образом, но затем почему-то передумали. Позволили сохранить те крохи, что остались. Согласно предварительной договоренности.

Тем не менее, Звездочка была абсолютно права. Нет никаких гарантий, что однажды какой-нибудь официальный засранец не появится на ее пороге с тем, чтобы с корнем вырвать остатки ее Силы. И вероятность этого события резко повысится, если обнаружится, что Эстрелла связалась со мной – особой, несущей на себе Метку Демона вдобавок ко всему прочему. О боже. Мне не следовало втягивать ее в это. Но во всем мире существовало совсем немного людей, которым бы я доверила свою коллекцию компакт-дисков, а еще меньше – свою жизнь. Фактически их было всего трое.

Льюис, Звездочка и Пол.

«Успокойся, все будет в порядке». Если б я нашла Льюиса, если б он выполнил все, что мне надо, и вдобавок, если б все сложилось как надо… Тогда мне не пришлось бы подвергать Эстреллу риску. Если. Если, если, если.

Маленькое слово, от которого зависело мое будущее. Мое и Звездочки.




Я была пятнадцатилетним подростком, когда моя мать влюбилась в парня по имени Альбрехт. Как вам такое – Альбрехт?! Теперь я понимаю, что могло быть и хуже, ведь он мог оказаться Катбрехтом или Энгельберхтом. Но в пятнадцать лет это приводило меня в ужас. Этакий Альбрехт Медведь.[7 - Альбрехт Медведь – маркграф Бранденбургский, живший в XII в. И проводивший активную захватническую политику в отношении северо-восточных славянских племен, участник крестовых походов.] Большой волосатый парень, чей смех наводил на мысли о ржавой пиле, а представления о моде основывались на принципах Пола Баньяна.[8 - Пол Баньян – автор философского романа «Путь паломника».]

Помнится, Альбрехту очень хотелось быть поближе к природе. Он и нас агитировал. Даже тогда, еще почти ничего не зная, я противилась этой идее. Но мама свято верила в правоту своего друга. Так что в один прекрасный день мы упаковали туристическое оборудование, вырядились в походные башмаки и фланелевые шорты и отважно отправились в Никуда.

Строго говоря, место называлось Йеллоустоунский парк, но, на мой взгляд, разница невелика.

Не спорю, там было красиво. Порой дух захватывало от ощущения дикой, необузданной мощи природы – даже у сопливой, вечно недовольной девчонки, которую родители насильно вырвали из привычного окружения, спутав все планы на лето.

Но если исключить редкие моменты такого прозрения, то большей частью я просто скучала и страдала из-за отсутствия телека, мальчиков и MTV. Моя тогдашняя жизнь состояла из бесконечных ужасных гейзеров, туманных, но невероятных видов на будущее и всепоглощающей, сокрушительной скуки.

Мы шли и шли. И снова шли. У меня был небогатый опыт на сей счет. В первый же день на щиколотках у меня образовались волдыри, но Альбрехт и слышать не хотел ни о каком отдыхе. Он утверждал, что скоро мои ноги закалятся и все будет отлично. Я вынуждена была подчиниться и компенсировала это тем, что всю дорогу дулась и огрызалась. Помню, как я мечтала о том, чтобы упасть и сломать ногу. Мне рисовались спасатели – высокие темноволосые красавчики, – которые явятся и унесут меня отсюда подальше. Как-то даже я пожелала в сердцах, чтоб Альбрехта слопал медведь! Но это было еще до того, как я увидела настоящего, реального медведя. После той встречи я никому бы уже не пожелала подобного.

Уж не знаю как, но мы добрались до вершины хребта, который штурмовали в тот день. Пока мама с Альбрехтом восхищались открывавшимся видом, я рассматривала небо.

– Собирается дождь, – произнесла я. Небо при этом было ослепительно-голубым, а солнечный диск сверкал подобно золотой монете из затонувшего сокровища. Я присела на обломок скалы и начала снимать башмаки.

– Не делай этого, – раздался густой бас Альбрехта, – ноги сразу же распухнут. И знаешь, Джо, думаю ты ошибаешься. Дождем и не пахнет.

Я вытянула шею и, прищурившись, поглядела на его мощную фигуру, которая шкафом нависала надо мной. Вообще-то, посидеть в тенечке неплохо. Хуже, когда тень падает от дяди Альбрехта.

– Посмотри туда, – сказала я, указывая на тонкие, легкие облака на горизонте. – Перистые облака, идущие с востока.

– И что? – для любителя природы и сладкой овсянки по утрам Альбрехт на удивление плохо разбирался в погоде.

Я улыбнулась.

– Смотри, – я подняла прутик и нарисовала на земле круг. – Планета вращается в эту сторону, верно? С востока на запад.

– Поздравляю с открытием.

Я проигнорировала подначку и нарисовала стрелку в обратном направлении.

– Ветер должен дуть навстречу движению, то есть с запада на восток. Так почему же сейчас он дует с востока?

На этот раз он промолчал и хорошо сделал. Я все равно бы его не услышала.

– А потому, что там происходит какое-то перемещение, – моя палочка нарисовала спираль примерно там, где, по моим подсчетам, мы находились, – и влияет на направление ветра. Это перемещение означает ураган.

Альбрехт с матерью переглянулись. «Опять капризы, ну что ты будешь делать с этой девчонкой», – все это я прочитала в их взглядах… Ну и так далее и так далее. Будто я сама себе не задавала подобные вопросы.

К спирали на моем рисунке добавилось еще несколько волнистых линий.

– Перистые облака формируются в верхних слоях атмосферы из ледяных кристалликов и являются индикатором атмосферного давления. Таким образом, дождь наверняка будет. И, судя по скорости движения облаков, начнется еще до вечера.

В этот момент подул свежий восточный бриз – он разворошил мои волосы и освежил вспотевшее лицо.

Я чувствовала, как вдалеке – за лесной чащей, за чертой горизонта, где рождается утро, – растет, накапливается энергия от столкновения теплого и холодного воздуха. Она набухала влагой, втягивала в себя мелкие порывы ветра и образовывала туман. Туман собирался в облака, которые обещали пролиться дождем.

Закрыв глаза, я почти ощущала на губах вкус далекого тумана – медь, озон и прохладная, чистая влага. Господи, это было так здорово! У меня мурашки пошли по коже. Я никогда прежде не бывала на природе перед грозой, и ее примитивная дикая мощь меня потрясла.

– Бред собачий! – рассмеялся Альбрехт. – Но попытка была неплохая, Джо. Эй, Нэнси, у нас тут подрастает виртуозная «артистка».

Но моя мать не смеялась и даже не улыбалась. Она стояла, заправив пальцы за лямки рюкзака, переминаясь с ноги на ногу, и серьезно глядела на меня. Бедная мамочка, она тоже была непривычна к пешим переходам, но не ныла, не жаловалась на голод, жажду и волдыри.

– Разве ты у меня «артистка», Джо? – спросила она. Я молчала. Тогда мама обернулась к своему другу: – Думаю, нам лучше возвращаться.

– Брось, Нэнси! Неужели ты купилась на этот дешевый трюк? Девчонке пятнадцать лет, а ты переполошилась, будто перед тобой настоящий метеоролог. Посмотри вокруг! Тут погоду можно предсказать на неделю вперед. Небо чистое, как церковные колокола!

– На юге высокое давление, – возразила я, зашнуровывая ботинки. – На востоке, за горизонтом собирается стена облаков. И она быстро движется – к вечеру тут будет совсем плохо. Теплый воздух всегда движется быстрее холодного.

– Нам надо возвращаться, – повторила мама. – Немедленно.

На том и порешили. Альбрехт Медведь ворчал и рычал, но мы приступили к спуску с хребта. Часа в три пополудни небо с востока начало темнеть – будто преждевременно наступала ночь. Скоро эта чернота просочилась и заполнила все небо. Альбрехт прервал свои нотации по поводу моего страха перед природой и ускорил шаг. Мы карабкались по отвесным склонам, вприпрыжку неслись по пологим спускам, медленно ползли мимо осыпающихся краев ущелий. Люди часто толкуют о Матери-природе, мне же она всегда виделась скорее Медеей,[9 - Медея – жена Ясона, дочь колхидского царя, колдунья. Чтобы отомстить неверному мужу, она убила его новую избранницу, ее отца, а так же собственных сыновей от Ясона.] готовой (и жаждущей) прирезать собственных детей. Каждый обрыв, который мы преодолевали, напоминал открытый рот. Обломки скал казались мне оскаленными зубами.

Я никогда не ощущала особой связи с Землей. Но в тот момент даже я не могла не почувствовать ее мощь и ярость, ее неистовое желание смести, стереть нас в порошок. Наверное, мы были для нее бесцеремонными захватчиками, наглыми хищниками. Такая же злость и неприятие сквозили в приближавшемся урагане. В городе они совсем другие – прирученные, притихшие. Этот же излучал неприкрытую ненависть.

Более теплый воздух, застоявшийся в деревьях, шелестел листвой, потрескивал ветвями. Но уже подбирался бриз, принося с собой запах дождя.

– Скорее, – выдохнула я, когда мы достигли ровного участка. Мы бежали под грозовыми облаками, распускавшими свои щупальца над нашими головами. Дождь надвигался сплошной серебряной пеленой. Внезапно бело-лиловая молния расколола небо – здесь, за городом, она казалась небывало мощной и ослепительной. Раскат грома ощущался как физическое давление. Он вызвал вибрации в моей коже, костях, хрящах. Человеческое тело более чем наполовину состоит из воды, звуковая волна отлично распространяется в нем.

Дерево на вершине хребта вспыхнуло и загорелось как факел.

Альбрехт что-то проскулил о станции рейнджеров, но не смог указать точного направления. Из-за стены дождя я едва могла видеть, капли секли, жалили, как рой разъяренных ос. Под деревьями сгустилась сплошная тьма. Оставаться под ними было опасно: слишком велик риск повторного удара молнии.

У меня по телу – с ног до головы – бегали мурашки.

– Вниз! – крикнула я и упала, свернувшись клубочком. Неосознанно я старалась как можно меньше подставляться этому урагану. Он казался мне разъяренным слепцом, который, размахивая топором, преследует мышь. Только в роли мыши была я… Он охотился за мной.

Ураган ненавидел меня.

Молния ударила теперь совсем рядом. Каждой клеткой своего тела я ощутила сотрясение, а затем пришло нечто – слишком громкое, чтобы называться просто звуком, это была сила в ее чистом виде, с собственной жизнью и энергией.

Сжавшись в комок, я обречено всхлипывала, потому что знала: в следующий раз он меня достанет. Ураган меня засек. Он видел меня, чувствовал запах моего страха.

Кто-то схватил меня за руку и рывком поставил на ноги. Мы бежали в темноте, то и дело оскальзываясь на грязи и мокрой траве. Из-за деревьев выскочил олень и стремглав пересек нам дорогу. Он был похож на привидение, спешащее на кладбище.

В конце концов мы добрались до станции рейнджеров, и там, увидев маму и Альбрехта – мокрых, кутавшихся в одеяла, – я осознала, что меня спас совсем чужой человек.

Она была миниатюрной с золотистой кожей и черными волосами. Скинув форменную шляпу и повесив ее сушиться, она рассмеялась.

– Приятный денек для прогулки, – произнес второй рейнджер, протягивая маме и Альбрехту чашки с дымящимся кофе. Моя спасительница улыбнулась в ответ и отвернулась к окну. Дождь с такой силой хлестал в стекло, словно стремился прорваться к нам внутрь.

– Н-да, – ответила девушка. – Просто великолепный.

Она бросила взгляд в мою сторону, и я почувствовала, будто между нами проскочил электрический заряд. Мы были с ней одинаковыми – как две части чего-то одного большого и важного.

Ураган охотился не за мной. Ему нужны были мы обе.

– Тебе следует быть осторожнее, – сказала мне девушка. – Некоторые люди просто не созданы для общения с природой.

– А как же ты сама? – парировала я.

Она только пожала плечом.

– Кому-то же надо быть на передней линии, – просто сказала девушка и представилась: – Эстрелла Альмондовар. Звездочка, для краткости.

Я представилась, и мы обменялись рукопожатием. Затем Эстрелла дала мне одеяло и чашку какао вместо кофе. При этом она, понизив голос, спросила:

– Ты получила повестку? Из Ассоциации?

– Да. Мне велено явиться в приемную комиссию в восемнадцать лет.

– Вот что, не стоит ждать. Начинай тренироваться прямо сейчас, как я, – у меня сейчас интернатура. Тебе это необходимо. До того я лишь однажды видела, чтобы парк так реагировал на человека.

– И кто это был? – в ответ я подучила дразнящую улыбку «а стоит-ли-тебе-знать».

– Ты с ним не знакома, – сказала девушка. – Его звать Льюис.

Она снова подошла к окну и стояла, рассматривая пожар, полыхавший на вершине горного хребта. Тот самый, что начался с загоревшего дерева. И прямо на моих глазах пламя замерцало, зашипело и погасло.

Вот тогда я узнала про Эстреллу… Она не являлась Повелительницей Погоды. Ей подчинялся Огонь.

С этого дня мы стали подругами. Честно говоря, даже не знаю почему. На первый взгляд, у нас было не так уж много общего. Наверное, дело в том, что мы обе воспринимали некий вид вибраций, составлявших суть Энергии. И, как «приемники», мы оказались настроенными на одну и ту же частоту.

Позже мы стали соседками по комнате в Принстоне, деля поровну тысячу радостей, трагедий и триумфов. Она была моим самым лучшим другом, и тогда мне казалось, что наша жизнь будет непрерывным волшебным сном. Умные, красивые, великодушные. Две горошинки в одном стручке. Само совершенство.

А затем Йеллоустоун сгорел, и жизнь изменилась для нас обеих.




Я мрачно обдумывала свою поездку в Оклахома-Сити. Разумнее всего было бы придерживаться платных дорог штата Коннектикут, пока я не выберусь на шоссе 1-90. Это обещало стать самой приятной частью моего двухдневного путешествия. Последняя чашечка кофе, которую я в своем кофеиновом безумии опрокинула в четыре часа утра, превратилась уже в воспоминание. Мой желудок недовольно урчал, желая, по-видимому, напомнить, что кофе при всей его приятности тем не менее лишь условно относится к продуктам питания.

Посему я мучительно размышляла: остановиться ли мне на перекус или продолжать дальше наматывать мили? Всякий раз, когда мне требуется принять какое-либо решение, я заглядываю в метеорологический прогноз. Вот и сейчас – я покрутила ручку приемника в поисках канала погоды.

Ураган, который следовал за мной из Флориды, в настоящий момент опустошал Восточное побережье. Я видела черноту, с фланкирующей линией по краям от центра, сгущавшуюся на горизонте за моей спиной. Под действием кориолисовых сил,[10 - Кориолисова сила – сила инерции, возникающая во вращающихся системах отсчета. Результат действия максимален при продольном перемещении тела.] а также внутреннего механизма нагревания и охлаждения воды эта чернота начинала закручиваться, обещая в ближайшем времени превратиться в пресловутый норд-ост – самую ужасную штуку на Восточном побережье.

И у меня не было ни малейшего желания оказаться поблизости.

Вы, может, удивитесь, почему я просто не протянула руку в том направлении и не разогнала все это безобразие, что было вполне мне по силам? Как вам сказать… Ньютон действительно прав: действие равно противодействию. Всякий раз, когда Хранитель пытается блокировать назревающую грозу, ее энергия должна куда-то направляться, и поверьте, вам вряд ли понравится, если этот источник разрядится через вас. Порой по мощности это превышает атомную бомбу средней величины. Если б я попробовала проявить свои способности охотника за ураганами (как в Библии – развести руками и рассеять ветры), то могла бы получить непредсказуемые результаты. Например: справившись с этим вихрем, создала бы крупнейший в мире торнадо, который двинулся бы прямо на меня с противоположной стороны. Плюс ко всему я с некоторых пор даже не являлась официальным Хранителем в данном регионе. Да и вообще нигде, если на то пошло.

Тем не менее я продолжала оставаться одним из самых искусных специалистов по Погоде, об этом упоминалось во всех отзывах. Наверняка я смогла бы проскользнуть так, чтоб меня не обнаружили даже при помощи астрального зрения. Но в данной ситуации у меня было немного возможностей. Я могла лететь со сверхзвуковой скоростью – все равно этот ураган будет следовать за мной как привязанный. Он уже учуял меня.

Прибавив громкости на радио, я удобно откинулась на сиденье моего «мустанга» и начала тихонько подпевать Джимми Моррисону, который – очень кстати – пел о всадниках, оседлавших бурю. При этом очень аккуратно работала – но не с рычагами машины, а с воздушными потоками над ней. Чуть охладила здесь, подогрела там, уменьшила восходящие потоки, доставлявшие питание урагану… Поверьте, тут требуется очень тонкая работа: необходимо производить действия, ослабляющие грозу, и при этом быть уверенным, что своим вмешательством вы не создаете новых проблем. К тому же мне приходилось действовать тайно. Меньше всего мне хотелось привлекать внимание официальных инстанций.

Потребовалось примерно два с половиной часа, чтоб превратить свирепого дебошира в безобидный ветер. Не так уж страшно, если вы при этом несетесь на любимом «мустанге» и слушаете бесконечную музыку «Дорз». Наконец я позволила себе съехать с дороги на стоянку у придорожной кафешки с чудовищным названием «Диревенский Кафей». Заглушив мотор, я прикрыла глаза и позволила своему бедному телу отключиться.

Знаете, мир удивительно меняется, когда пользуешься астральным зрением. Я вытянула перед собой руку и увидела сложный мерцающий рисунок. Моя аура была холодно-голубой по краям и ярко-зеленой в центре. Меня насторожили красные вкрапления. Красный – это плохо. Он означал беду. Немудрено, что Джинн унюхал на мне Метку Демона.

Сейчас с этим ничего не поделать. Я вышла в астрал, попутно в очередной раз восхитившись прозрачным совершенством своего «мустанга». Ей-богу, в астральном зрении он выглядел даже лучше, чем обычно. Красивой машине магическое зрение не помеха. Зато одного взгляда на «Диревенский Кафей» мне хватило, чтоб напрочь отбить аппетит. Своими эманациями он напоминал дрожащую кучу прогорклого «Джелл-О».

Расправив бесплотные руки, я воспарила в астрале. Здесь не существовало понятия скорости, равно как и сопротивления воздуха. Я скользила выше и выше, а земля все сворачивалась и сжималась подо мной. Набрав головокружительную высоту, я внимательно посмотрела вниз, чтоб определить, насколько изменилась спираль моего урагана. В этом измерении он выглядел почти так же, как и в реальности, только вспышки молний заменились цветовыми штрихами. Эти вибрирующие яркие краски многое говорили опытному Хранителю. Так, я увидела, что моя работа принесла плоды. Опасное общее завихрение оказалось разрушенным, молнии распались на золотые и зеленые скопления положительных и отрицательных зарядов, выглядевших как мерцающие искры. Если б я промахнулась с уровнем, то здесь преобладали бы красные оттенки и устойчивые фотонегативные полутона.

Я решила вернуться в свое тело, и планета со страшной скоростью помчалась мне навстречу. Помнится, когда я впервые путешествовала в астрале, то ужасно перепугалась. И неудивительно. Ощущение стремительного падения в свое тело может напугать кого угодно. Теперь же я наслаждаюсь этим как головокружительной гонкой по ночному шоссе. Как-то маловато наслаждений в моей жизни в последнее время. Не говоря уж о романтических свиданиях.

Вот и мое родное тело! Ну здравствуй. Мир обрел прежние измерения и формы, любимая Далила вновь поблескивала чернильно-синими боками.

В животе у меня снова забурчало. Вздохнув с сожалением, я решительно покинула стоянку «Диревенского Кафея».




Следующая закусочная, у которой я остановилась, внешне мало чем отличалась от своей предшественницы. Но обследование при помощи астрального зрения дало более обнадеживающие результаты. Закусочная называлась «У Веры», но, как выяснилось, Веры давно уже не было и в помине. Нынешняя хозяйка (она же повар), по имени Молли, оказалась бойкой женщиной лет тридцати. Волосы неопределенного цвета (явно доморощенной окраски), зато кожа такой молочной белизны, что позавидовала бы любая голливудская дива.

– Пирог? – с надеждой спросила меня она, когда я приканчивала свой сэндвич с индейкой и картофельное пюре. Посетителей было немного. Я насчитала с полдюжины старых пней да парочку яппи,[11 - Яппи – сокр. от англ. young urban professional – отчасти ироническое название для молодых людей, стремящихся к деланию карьеры, – в полном противоречии с предшествующим молодежным идеалом, носителям которого были хиппи.] одетых по каталогу «Эл Эл Бин».[12 - «Эл Эл Бин» – каталог одежды для загородных поездок.] Они насмешливо изучали меню – по их рожам нетрудно было сказать, что уж они-то никогда не снизойдут до рядового американского пирога. В отличие от меня.

– А что, у меня вид насытившегося человека? – спросила я, тщательно собирала остатки подливки со дна тарелки. Молли, оценив мое старание, заулыбалась так, что на щеках заиграли ямочки.

– На днях тут был адвокат из Лос-Анджелеса – по всему видно, большая шишка, так он отказался от моего пирога, – сообщила она. Я передала ей пустую тарелку и пожала плечами.

– Я не претендую на такую блестящую компанию. А какой у вас пирог?

Молли насмешливо подняла брови:

– Вам весь список?

– Нет, только «верхнюю десятку».

«Верхняя десятка» занимала две страницы мелким шрифтом. Утомившись, я решила остановиться на шоколадном пироге.

– Со сливками или меренгами?

– Простите, что за вопрос? С меренгами, конечно.

Меренги, чрезвычайно вкусные, были выше обычных трехслойных пирожных, под ними шел густой сливочный шоколад. Тесто же – умереть и не воскреснуть – так и таяло во рту. Лучший пирог в моей жизни! Настоящий. Астральное зрение никогда не обманывает насчет качества еды, в особенности пирогов.

Смакуя последние крохи, я достала карту и еще раз изучила маршрут. Неближний путь. Я бы сказала – далекий и скучный. Осведомившись о приличных забегаловках по дороге и получив от Молли пару рекомендаций, я наведалась в дамскую комнату, а затем направилась к своей машине на стоянке. Причем чувствовала себя полностью умиротворенной. Единственным моим желанием было добраться до ближайшего мотеля с мини-баром и телеканалом для взрослых. Каждый развлекается как может.

Взявшись за дверцу машины, я аж замерла. Меня окатило знакомым, но от этого не менее пугающим холодом. Мурашки по всему телу – ни с чем не спутаешь. Я рванула на себя дверцу и нырнула внутрь. И в то же самое мгновение с места, где я только что стояла, взметнулась вверх молния. Ей навстречу из невесть откуда взявшегося облака ударила точно такая же. Обе молнии с ужасающим грохотом столкнулись в воздухе. На какое-то время я ослепла и оглохла от двойного разряда. Ощущая на губах мерзкий металлический привкус озона, я сидела и думала, насколько близко была к ужасной смерти в этой электрической топке.

Молния может ударить с ясного неба, но это ничего не значит. Должна существовать энергия, которая перенесла ее откуда-то, а ураган, который я временно выпустила из вида, как раз обладал достаточной энергией. Хотя в данный момент поблизости не существовало электрического потенциала, я все же ощущала его. Напряжение между положительным зарядом земли и отрицательным – накопившимся в безоблачных, но убийственных небесах.

Своим астральным зрением я видела скопления электронов, волновавшиеся и выстраивавшиеся в цепочки на небе, – они были похожи на прозрачных змей, и эти холодные, заряженные ленты метили прямо в меня. Боже милостивый, ведь кто-то делал это! Кто-то очень могущественный.

Я перекатилась к окну и, откинув волосы с лица, выглянула из машины. Земля на том месте, где я стояла несколько секунд назад, почернела и дымилась. Дверь закусочной распахнулась: в проеме столпились Молли и все посетители; даже яппи таращились на меня из-за их спины. Они не могли проигнорировать столь необычное событие. Хотя были слишком напуганы, так что не решались выйти наружу. Я бодро помахала им («со мной все в порядке!») и потянулась к дверце, чтоб захлопнуть ее.

Бедненький мой «мустанг»: с этой стороны он весь почернел и обуглился. Помедлив, я прикоснулась к металлу. Он был горячим, но не обжигающим. Дверца возмущенно скрипнула, когда я ее закрыла, но мотор завелся. Привод тоже вроде работал.

Мне требовалось как-то дистанцироваться от происходящего. И устранить нарушения в атмосфере, пока по всему округу не разгулялись молнии – бело-голубые кобры, бессмысленные и разрушительные в своей ярости. Я вырулила на шоссе и начала потихоньку изменять полярность заряженных цепочек, собравшихся на небесах. Тут главный фокус в том, чтобы не пытаться перевернуть все сразу. Достаточно вывести из строя несколько звеньев и тем самым разорвать цепь. Я интуитивно выбирала отдельные частицы, меняя эту, затем вон ту… А затем резко перекинула целый участок, как блин на раскаленной сковородке.

Выводя из строя разрушительный контур.

Частицы снова перекинулись, в мгновение ока соединяясь в цепочки и угрожающе нацеливаясь на меня и мою Далилу.

Проклятье!

Я изо всех сих вдавила педаль газа, и Далила резко рванула вперед, будто спасая свою жизнь. Оставив небо в покое, я сконцентрировалась на полоске асфальта, убегавшей из-под колес. Изменить заряд земли было не в моих силах. Я не могла даже почувствовать Землю (если такое вообще возможно). Зато очень хорошо могла контролировать Воду. Это было как раз то, что мой враг – кем бы он ни являлся, – очевидно, выпустил из виду.

В долю секунды, оставшуюся до разряда молнии, я рывком переменила полярность воды и прервала подпитку земли ее же энергией.

Через разорванную цепь эта энергия растеклась миллионом крошечных ручейков во всех направлениях – уже не причиняя никакого вреда.

Мой разум замер, обратившись к астральному зрению, в то время как тело продолжало управлять «мустангом», бешено мчавшимся по мокрому асфальту. Я наблюдала за живыми, мыслящими частицами: они бешено вертелись, метались в поисках нового пути для разряда.

Затем вдруг это целенаправленное – осмысленное! – движение прекратилось, и частицы вернулись к своим обычным стохастическим перемещениям. Будто кто-то щелкнул выключателем.

Я глубоко вздохнула и почувствовала, что вся взмокла, а салон прямо-таки пропах потом.

Опустив стекло, я продолжала нестись вперед. Сбросить скорость мне почему-то было страшно.




Если говорить о погоде, то она далеко не такая, как вы себе представляете. Отнюдь нет.

Погода – это скорее хищник. Собственно, весь мир вокруг нас является скопищем хищников. Вы их не видите, не ощущаете, но тем не менее они существуют и подчиняются лишь собственным прихотям да еще воле небольшой группы людей. Эта группа составляет примерно один процент населения Земли. Хотите знать, почему вымерли динозавры? Оглянитесь вокруг. Неужели непонятно? Просто у них не было Хранителей.

Мы подразделяемся на три основные категории. Люди, способные контролировать Воду и Воздух, являются Хранителями Погоды. Мы отвечаем за то, чтоб сокрушительные бури не смели род людской с лица нашей планеты. Хранители Земли тоже оберегают человечество от вымирания путем предотвращения, по меньшей мере, дюжины апокалиптических катастроф ежегодно. Есть еще Хранители Огня. Они противостоят – или пытаются это делать – склонности планеты сжечь все дотла. Мне Мать Природа видится шизофреничкой с наклонностями убийцы. Единственное, что стоит между вами и ужасной, мучительной гибелью, – это горстка людей, всего несколько тысяч, которые держатся из последних сил. Веселая картинка? Большинство людей предпочитают не знать ничего подобного. Черт! Как правило, я и сама стараюсь об этом не думать.

Хранители, конечно, чертовски одаренные в магическом отношении люди, но все же Ассоциация Хранителей – это прежде всего (и в основном) бюрократическая организация. Естественно, мы трудимся на благо общества, спасаем жизни, стараемся как лучше, бла-бла-бла… но, черт побери, нелишне напомнить: мы ведь получаем деньги за свою работу, имеем иерархию и должностные обязанности и, между прочим, отличную программу стоматологического обслуживания. То есть представляем собой некое подобие международного общества Красного Креста, если предположить, конечно, что Красный Крест охраняет вас от ежедневной угрозы ужасной смерти.

Во главе нашей организации стоят Верховные Хранители объединяющиеся во Всемирный Совет. Который, кстати, располагается в одном здании с ООН, правда на этаже, куда посетители редко допускаются. Верховным Хранителям подчиняются Национальные Хранители, которые контролируют целые страны. Затем – Хранители Секторов, Региональные Хранители, Местные Хранители, ну, и Штат.

Никому никогда не приходило в голову оспаривать власть (и силу) Всемирного Совета Хранителей. Но, с другой стороны, никто не ждал появления такой фигуры, как Льюис. Человек, которому подвластны три стихии. Льюис не вписывался в эту структуру… или, если быть точным, он вписывался в самую верхушку иерархии. Истинный мастер своего дела, совершенно уникальный. Надо думать, кое-кому в Ассоциации не понравилось такое положение вещей. Однако сомневаться в силах Льюиса не приходилось: всякий раз по требованию он вступал в контакт с Огнем, Водой, Воздухом и Землей. После инцидента в студенческом общежитии Льюис на какое-то время стал настоящей «лабораторной крысой». Его постоянно окружали люди, которые попеременно пытались контролировать или понимать его, дискредитировать или сделать из него объект поклонения, законсервировать или разрушить его. Прибавьте сюда толпы охотников за автографами.

Я делала попытки – безуспешные – выяснить, что происходит. Увы, в то время я была всего лишь учеником, подмастерьем, пусть и подающим большие надежды. Конечно же, такую мелкую сошку не информировали о решениях, принимаемых на мировом уровне. Но у меня существует собственное мнение – естественно, это только моя догадка. Я подозреваю, наверху решили: всем будет спокойнее, если Льюиса попросту не станет.

Думаю, кто-то предпринял попытку его убить. И имел глупость промахнуться.

Так или иначе, Льюис бежал. Более того, прихватил с собой три – оцените, три! – драгоценных сосуда с джиннами из закромов Ассоциации. Можете представить? Преступление века, совершенное самым разыскиваемым на Земле человеком.

С тех пор прошло семь лет. Масса людей шла по следу Льюиса.

Я оказалась последней в этом списке.

* * *


Мне не давал покоя тот факт, что молния ударила с ясного и безоблачного неба. Великолепно! Кто-то пытался меня убить, причем весьма эффективно. Это было что-то новенькое. И не очень приятное.

Возможно – даже вероятно, – что нечто подобное произошло два дня назад с парнем по имени Боб Бирингейнин. Я присутствовала при его кончине и до некоторой степени несу ответственность за нее. Может быть, у меня имелся шанс – весьма дохлый – спасти его от гибели. Но приди я на Совет Хранителей и расскажи об этом… да еще щеголяя Меткой Демона! Интересная возникла бы ситуация! Нет, я, конечно, могла бы все объяснить, да вот только кто б мне поверил? Совершенно точно – никто.

И потом: независимо от того, поверили бы мне Хранители или нет, помощи ждать от них не приходилось.

Мне оставалось лишь надеяться и молиться, чтобы Льюис справился с этим. Правда, существовала еще одна серьезная проблема: я должна была добраться до него прежде, чем кто-то еще доберется до меня.

Не исключено, что молния являлась официальным предостережением Хранителей – тогда мое положение безнадежно. Требовалось это выяснить, прежде чем планировать следующий шаг. Ответить мне в настоящий момент мог только один человек: больше я никому не доверяла. Мобильник по-прежнему валялся на соседнем сиденье. Я проверила зарядку аккумулятора – оставалось всего ничего и принялась нажимать на кнопки.

Пол ответил после первого же гудка.

– Господи боже, Джо! Какого черта ты творишь? – проревел он так громко, что я невольно отдернула трубку от уха, затем осторожно поднесла обратно. – Безумный всплеск активности на территории, размером с Нью-Джерси! И это, так тебя раз так, в самом центре моего Сектора! И не смей мне говорить, что ты здесь ни при чем, я прекрасно знаю твой стиль работы!

– Это не я. Вернее, нацелен он был в меня, но запустила его не я, – удалось мне вставить слово в бесконечном потоке проклятий. Пол Джанкарло – один из немногих хороших парней. Его темперамент порождал много шума, в котором не было слышно злости. Для итальянца, имеющего связи с Семьей – в смысле с мафией, – он был на редкость славным малым. Тем не менее я действительно оказалась в его Секторе. Здесь он управлял Погодой – являлся полновластным хозяином и относился к этому чрезвычайно серьезно. Если моя беспечность угрожала чужим жизням, то я буду иметь очень большие неприятности.

Пол руководил примерно сотней Региональных и Местных Хранителей, его территория простиралась от Монтпилиера вниз через Филадельфию и Пенсильванию: меня угораздило вляпаться в самый ее центр, и Пол мог превратить мое путешествие в крайне неприятную авантюру. Пусть в ограниченном масштабе, но он был достаточно могущественным для того, чтобы испортить настроение. Например, мог доставить из Южной Америки мощный муссон и подвесить аккуратно над моим «мустангом». Или зашвырнуть меня саму куда-нибудь в страну Оз. У меня не было времени для подобных приключений. К тому же конфликты между Хранителями, как правило, оканчивались плохо для обеих сторон.

– Тебя разыскивают, – сказал Пол, немного успокоившись. – Полагаю, ты знаешь об этом, раз так старательно прячешься.

– Да, – ответила я, – у меня не оставалось выбора.

– Ну конечно, – согласился Пол, – обвинение в убийстве и все такое…

– Это было не убийство, а… – звучало неубедительно, но я все же закончила: – Самооборона.

– Знаешь, Джо, – хмыкнул он, – такое объяснение не прокатит даже в обычном суде. Особенно если учесть, что парень был втрое старше тебя и к тому же безоружен.

– Настолько, насколько Хранитель бывает безоружным. Ты, в конце концов, знаешь, о ком мы говорим? Это был Плохой Боб, а не какой-нибудь беспомощный старикан, которого я стукнула по башке ради бумажника.

Вздох Пола эхом отозвался в трубке.

– У него было много друзей. Могущественных друзей. Какого черта тебе вообще там понадобилось? Я хочу сказать, Боб мог быть чертовым ублюдком, но, боже правый, он находился у себя дома! А ты, как последняя дура, вломилась туда при хозяине. Не говоря о том, что смерч, который ты состряпала, был сфокусирован на тебе как управляемая ракета.

Мне не хотелось обсуждать эту тему, слишком много пришлось бы объяснять про Плохого Боба и Флориду.

– Потом поговорим. Сначала о важном. Кто-то спровоцировал несанкционированный разряд молнии.

Пол присвистнул:

– Так… Теперь понятно, с чем связано ухудшение моей погоды. И ты утверждаешь, кто-то преднамеренно швырнул эту молнию в тебя?

– Я утверждаю, что кто-то очень метко швырнул ее в меня. И мне бы хотелось знать, кто именно. Был ли он… ну, ты понимаешь… официальным лицом?

– Имеешь в виду: утрясал ли кто-нибудь со мной это заранее? Черт, конечно, нет! Поверь мне на слово, подобные вещи не проходят через цепь инстанций, – он помолчал несколько секунд; я почти слышала, как мысли ворочались у него в голове. – Слушай, Джо, все это становится слишком серьезным. Тебе лучше приехать ко мне в Олбани. Адрес ты знаешь.

Действительно, знала.

– Пол?

Он понял мой вопрос до того, как я его задала.

– Я не собираюсь сдавать тебя, детка. В нашем семействе стукачество не принято.

Сказав это, он отключился. Я еще несколько секунд сжимала трубку, размышляя, что же делать. В конце концов решила: выбирать не приходится. Приглашение Пола, по сути дела, являлось вежливо замаскированным приказом.

Посему я взнуздала своего красавчика «мустанга» и потащилась в Олбани.




Впервые я встретила Пола в возрасте восемнадцати лет, когда меня принимали в Ассоциацию Хранителей. Мероприятие должно было состояться в курортной гостинице возле Сарасоты. Мне назначили время и снабдили инструкциями – все на бланках Ассоциации. Большую часть времени, пока я добиралась туда, я активно потела и страстно желала проехать мимо указанного места. Однако Хранители дали мне понять совершенно четко: мое присутствие обязательно, а не желательно. К тому же упомянули, что при желании могут не только сильно осложнить мне жизнь, но и вовсе положить ей конец. Причем весьма неприятным способом.

Поэтому в назначенный час я вошла в вестибюль маленькой скромной гостиницы и сосредоточила свой взгляд на доске объявлений. Так, что тут у нас? ОБЪЯВЛЕНИЯ КОМПАНИИ КАЛЛИГАНА – не то. ЖЕНСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ЛЮБИТЕЛЬНИЦ РОЗ – тем более. ИНСТИТУТ МЕТЕОРОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ – кажется, то, что надо. Я еще раз одернула юбку и пожалела, что не надела более деловой и консервативный наряд. Передо мной тянулся коридор, который виделся мне «зеленой милей».[13 - «Зеленая миля» – так в фильме с Томом Хэнксом по произведению С.Кинга назывался последний путь приговоренных к смертной казни до помещения, где находился электрический стул.] Миновав его, я остановилась перед закрытой дверью и постучалась.

Вот тогда-то я и увидела Пола. Надо сказать, ему удалось произвести впечатление. Он открыл мне дверь, и на какую-то секунду я замерла. В голове вертелась одна только мысль: «О боже, какой роскошный мужчина!», а сам роскошный мужчина лишь усугубил ситуацию, окинув меня быстрым, оценивающим взглядом. Знаете, эдакое рентгеновское сканирование, на которое мужчины просто мастаки. Ростом он было шесть футов. Добавьте к этому крепкое телосложение, оливковую кожу, темные волосы. Такую внешность обеспечивает и отличная наследственность, и постоянная работа на дорогих тренажерах.

– Джоанн Болдуин? – спросил он, по-прежнему стоя в дверях. – Ты опоздала.

Его голос – низкий, грубый и сипловатый – не соответствовал фигуре. Хотя наоборот – чересчур соответствовал. Во всяком случае, он заставил вибрировать каждую клеточку моего тела. Со мной такое впервые случилось. Судорожно сглотнув и попытавшись сдержать дрожь в коленках, я прошла за ним в комнату.

Никто из семерых присутствовавших там не мог сравниться по внешности с Полом, но это было не важно. Едва переступив порог, я почувствовала такую концентрацию силы, что у меня мурашки побежали вдоль позвоночника. Любой из этих людей, независимо от того, красив он был или уродлив, мог запросто опустошить целую вселенную.

При моем появлении мужчина, сидевший во главе длинного стола, поднялся. Он был немолод, с непроницаемым лицом и глазами, холодными как отполированный мрамор. Тогда я этого не знала, но передо мной стоял человек, заведовавший погодой всей континентальной части Соединенных Штатов. И ему было наплевать, как он выглядел в глазах сопливой девчонки из Флориды.

– Джоанн Болдуин, – произнес он, представляя меня; в ответ я кивнула и с трудом сдержалась, чтоб не сделать реверанс. В своей мини-юбке я в такой позе выглядела бы просто убийственно. – Меня зовут Мартин Оливер. С Полом Джанкарло ты уже познакомилась… – кивок от рокового мужчины. – Позволь представить остальных экспертов.

Далее последовал своеобразный «Кто есть кто»[14 - «Кто есть кто» – название справочника, содержащего биографическую информацию о современниках.] людей, которые кое-что значили, – Хранители из Техаса, Арканзаса, Монтаны. Мэрион Медвежье Сердце – американская индианка – женщина с добрыми глазами и такой мощной аурой, что ею можно было разбить стекло… а также Хранитель из Флориды, Боб Бирингейнин. Боб был типичным ирландцем – коротышка с красным лицом, всклокоченными седыми волосами и серо-стальными глазами. Он сразу меня невзлюбил – я поняла это по равнодушному взгляду, который он бросил на меня.

– Садись, – пригласил меня Мартин Оливер, и я осторожно опустилась в скрипучее черное кресло. Несколько секунд все молча рассматривали меня. – Кофе?

– Нет, спасибо, – удалось мне выдавить из себя. – Послушайте, я не совсем понимаю…

– Ты здесь для того, чтоб либо вступить в Программу, либо распрощаться со своими способностями, – пояснил Боб. – Такого человека, как ты, слишком опасно оставлять без надзора.

Мартин холодно блеснул на него серыми глазами, но Боб, похоже, не обратил на это внимания. Я мучительно перебирала варианты ответа, но ничего не приходило в голову. Боб – его называли Плохой Боб, но тогда я этого еще не знала – зашелестел бумажками, пытаясь найти интересующую его информацию. Мне не удалось разглядеть, что именно он там нашел.

– Год назад возник ураган, – провозгласил Боб, – и ты направила его в обход своего дома.

Ах это! Я и не думала, что кто-то заметил. В горле у меня пересохло, и я едва проговорила:

– Мне пришлось это сделать.

Я удивилась тому, как прозвучал мой голос: тихо и совсем по-детски. Плохой Боб прямо-таки пригвоздил меня своим взглядом – как какое-нибудь насекомое.

– Пришлось? – повторил он и перекинулся взглядом с парой коллег. – Черт побери, девочка, ты хоть понимаешь, что натворила? Твое вмешательство усилило ураган. То, что могло причинить лишь незначительный вред твоему дому, обернулось разрушением шести чужих. И все из-за тебя! Данному поступку нет оправдания.

Я не подозревала об этом. Мне казалось… мне казалось, я все сделала правильно. Аккуратно. Можно сказать – ювелирно. Мне даже не приходило в голову, что я где-то могла ухудшить положение.

– Жестковато берешь, Боб, – заметила Мэрион Медвежье Сердце. – Нам всем время от времени случается совершать ошибки. Ты прекрасно знаешь это. И года не прошло, как Пол слил на пойму семнадцать дюймов осадков, предполагая соорудить всего-навсего летний дождик. Сколько домов ты смыл тогда, Пол?

– Пять, – нехотя проворчал тот. – Спасибо, что не забываешь напоминать об этом.

Плохой Боб проигнорировал его ответ, он неотрывно глядел на Мэрион.

– Но действия Пола не повлекли за собой гибель людей.

Сердце у меня зашлось, а в груди все похолодело. За столом воцарилась гробовая тишина. Боб снова зарылся в бумагах и «вернулся» с газетной вырезкой.

– Под руинами дома погибли Лиза Гуттиэрес, двадцати девяти лет, и Луис Гуттиэрес, тридцати одного года. Троих детей, в возрасте от двух до девяти лет, благодаря помощи соседей удалось спасти до того, как дом рухнул.

Для меня это прозвучало как мой собственный некролог. Я попробовала проглотить ком, застрявший в горле. И не смогла. Сидела, уставившись в столешницу, и пыталась унять слезы. Я не знала, я не знала, я не знала. Так звучала мантра моего бессилия.

И тут раздался низкий, хрипловатый голос:

– Дерьмо собачье.

Я подняла глаза и увидела, что Пол стоит напротив Боба.

– Да ладно тебе, Боб. Ну, правильно: девчонка отклонила ураган и при этом не приняла в расчет скорость ветра и векторы сил. Но тем не менее работа была неплохая. А помнишь, ты ведь сам тоже не перепроверил изменение условий, прежде чем начал понижать базис облаков в мезосфере.[15 - Мезосфера – слой атмосферы от 50 до 80 км, характеризующиеся сильным падением температуры с высотой.] Тебе очень хочется возложить груз ответственности за гибель людей на плечи этой девочки? Тогда подставь и свое плечо. И, ради бога, Боб! Люди всегда умирают. Только благодаря нам Атлантическое побережье не завалено горами трупов. Ты это знаешь не хуже нас. Иногда не получается спасти всех. Порой даже себя не можешь спасти. Уж ты-то это знаешь…

– Пол, довольно, – тихо сказал Мартин Оливер.

И Пол заткнулся. А вместе с ним и Плохой Боб. Он больше не заглядывал в свои бумаги. Вместо него открыл папку Мартин Оливер.

– Джоанн, нам следует обсудить крайне важный вопрос. Хочешь ли ты быть Хранителем? Имей в виду: тебя ожидает нелегкая и не особо приятная жизнь. Она может не принести славы: даже если ты спасешь множество людских жизней. Как может не принести тебе признания или благодарности. К тому же, прежде чем стать штатным Хранителем, тебе придется учиться долгих шесть лет, если не больше, – его серые глаза смотрели абсолютно бесстрастно. – Многие не обладают характером, который должен соответствовать работе. Я так понимаю, ты склонна сначала действовать, а потом думать.

Я облизала губы.

– Такое случается.

– В каких обстоятельствах, по-твоему, разрешается использовать данные тебе силы? Например, чтобы избавиться от опасного урагана?

– Скорее чтобы спасти жизни…

Черт побери, меня никто не предупреждал о предстоящем тестировании.

Мартин обменялся взглядом с Плохим Бобом.

– А как насчет сохранения собственности?

– М-м… нет.

– Нет? – брови Мартина поползли вверх, отчего его глаза стали больше. – А возможна ли ситуация, когда спасение собственности важнее спасения жизней?

Сердце мое билось как сумасшедшее – так, что груди было больно. В горле стоял ком.

– Нет. Думаю, что нет.

– А если в качестве собственности выступает… скажем, ядерный реактор? Разрушение которого чревато гибелью для многих?

Ох, об этом я не подумала.

– Или, например, речь идет о центре распределения продуктов питания для голодающей страны? И, сделав выбор в пользу нескольких человек, ты уморишь голодом тысячи других?

– Не знаю, – прошептала я. Руки у меня затряслись, но когда раздался смех Плохого Боба, я сжала кулаки.

– Она не знает! Как это типично для наших дней. Вот к чему пришло поколение деток, выросших на бесплатных завтраках. Самое серьезное решение, которое им приходилось принимать, – какое телешоу выбрать вечером. И вы хотите доверить ей право распоряжаться чужими жизнями! – Он презрительно фыркнул и швырнул мои бумаги в центр стола. – Я услышал достаточно, чтобы сделать вывод.

– Постойте! – крикнула я. – Мне очень жаль. Я не разобралась тогда.

Мэрион Медвежье Сердце глядела на меня из-за стола. Ее теплые карие глаза светились сочувствием и пониманием.

– Теперь-то ты понимаешь, Джоанн? – спросила она.

– Конечно, – солгала я. – Я бы спасла электростанцию и… и еду.

За столом воцарилось молчание. Плохой Боб поднялся. Никто его не остановил. Никто даже бровью не повел, когда он распростер руки на уровне плеч.

Над нашими головами начало формироваться облако. Вначале это был просто туман, который постепенно начал уплотняться, принимать определенные контуры. Я чувствовала, как оно впитывает влагу из воздуха, становясь все сильнее.

– Эй, – начала я. – Э-э…

И не только влагу. Облако всасывало силу Хранителей, подпитывалось их энергией. Оно было… оно было… живым.

Плохой Боб наблюдал за мной.

– Я бы на твоем месте что-нибудь сделал, – посоветовал он. – Неизвестно, сколько еще оно будет вот так вот просто висеть.

– Что сделать? – взвизгнула я. Не помню, как я вскочила, но когда я поняла, что уже стою за креслом, попятилась. Мощь висела в комнате – неопределенная, неконтролируемая угроза: я чувствовала, что это облако мыслило…

Затем оно вдруг сфокусировалось на мне – как будто канал открылся, – и что-то сильное и жаркое полилось на меня. Мне некогда было раздумывать… я просто отреагировала.

Я потянулась к облаку и буквально разметала его на части. В моих действиях не было ни расчета, ни мастерства… одна только грубая, первозданная энергия. Она выплеснулась из меня, попутно вызвав электрические разряды – сияющие дуги – над каждым металлическим предметом в комнате. Треснуло стекло. Закипела и с шипением испарилась вода в кувшине на столе.

Оказавшись в центре всего этого бедлама, я бросилась в угол комнаты и сжалась там в комочек.

Неожиданно все вдруг пропало, вернее, пришло в норму. Комната снова стала чистой и тихой.

Очень, очень тихой.

Я подняла голову и обнаружила, что все сидят на прежних местах. Никто не пошевелился, даже рук не убрал со стола. Потом Мэрион поднялась и прошла к столику на колесиках. Взяла с него толстое пляжное полотенце и начала вытирать на столе лужи. Кто-то еще – кажется, Хранитель Огня – зажег свет. Все снова стало как раньше, если не обращать внимание на черные подпалины там, куда ударила моя мощь.

Плохой Боб вернулся в свое кресло и уселся, уткнувшись подбородком в кулак.

– Я остаюсь при своем мнении, – заявил он. – Эта девчонка опасна.

– Поддерживаю, – отозвался самодовольный, похожий на библиотекаря тип из Арканзаса. – Не помню, чтоб я видел нечто столь же необузданное.

Мартин Оливер покачал головой:

– Жаль… У нее столько энергии. Мы знаем, какая это редкость.

Они разговаривали через стол, обсуждая мою пригодность или непригодность. Мэрион Медвежье Сердце проголосовала за меня. Ее поддержали еще двое.

Решение было за Полом Джанкарло. Он встал из-за стола, пересек комнату, помог мне подняться. И продолжал держать за руку, пока не убедился, что я не собираюсь грохнуться в обморок.

– Ты понимаешь, что здесь происходит? – спросил он. – Что обсуждается?

– Принимать или нет меня в Хранители, – сказала я.

Он легко покачал головой:

– Оставить или нет тебя в живых. Если я сейчас скажу, что тебя невозможно выучить, то ты перейдешь во власть Мэрион. Она со своими людьми попытается вытянуть из тебя силы и, по возможности, не убить. Иногда это удается… иногда нет.

Если он собирался меня напугать, то преуспел в своем намерении. Я хотела что-нибудь сказать, но ничего не могла придумать. Все, что я делала до этого момента, оказалось неправильным. Может, лучше будет вообще заткнуться?

– Не собираешься упрашивать? – наконец улыбнулся Пол.

Я помотала головой.

– Уже что-то, – сказал он и обернулся к Мартину Оливеру. – Я беру ее к себе в обучение. Под свою ответственность. И думаю, когда-нибудь из нее получится чертовски хороший Хранитель.

– Может, когда-нибудь, – поморщился тот. – Но не сейчас.

– Ну, правильно. А кто становится Хранителем в восемнадцать лет?

– Ты стал, – напомнил Мартин. – И я. Пол пожал плечами:

– Мы были чертовски талантливы, Марти. Но никто из нас не имел и половины той силы, которая скрыта в девочке.

– Это меня и пугает, – отозвался со своего места Плохой Боб. – Именно это.

Тем не менее четверо из семи проголосовали за то, чтоб сделать из меня Хранителя.




Через два часа я добралась до Олбани. Неплохой городок – милый, исторический, хоть и немного обветшалый. В прошлом он являлся столицей штата, и наверняка местным старожилам хотелось бы видеть свой родной город более крупным и блистательным. Но зато здесь нет недостатка в детях и собаках, чем олбанцы и гордятся. Стояло отличное время года – красные и желтые тюльпаны пламенели в садах и на городских клумбах. Я миновала промышленный район возле канала Эри, проехала мимо потемневших домов с закопченными крылечками и свернула на юг – к Особнякам, как это здесь называлось.

Пол жил в доме, стоившем никак не меньше четверти миллиона долларов… с просторной, аккуратно подстриженной лужайкой и белой ажурной верандой, выходившей в розарий на заднем дворе. Я въехала на подъездную дорожку, заглушила мотор своего «мустанга» и провела маленькую разведку, подключив астральное зрение.

И тут же пожалела об этом. Жилище Пола предстало мне в виде замка. Да-да, именно замка – с крепостными стенами, знаменами и узкими бойницами. Ничего удивительного: Пол всегда был рыцарем – в старинном, кроваво-воинственным смысле, с мечом и булавой. А его Сектор представлял собой не что иное, как ленное владение. Пол Джанкарло жил в черно-белом мире, и это было очень плохо для меня, чья палитра в последнее время менялась от серого до густо-серого.

В тот момент, когда я вышла из астрала и снова вернулась к дорическим колоннам и тюльпанам, входная дверь открылась. Пол вышел меня встречать. В обычной жизни он воплощал собой тип итальянского жеребца… сильный, мускулистый, строением напоминавший молодого бога. Он по-прежнему носил легкую артистическую бородку, которая, как я выяснила давным-давно, на самом деле являлась неизменной небритостью. Пару лет назад Пол разменял пятый десяток, но все еще сохранил свою неугомонность и, черт побери, мужское великолепие.

К несчастью, в данный момент он был вне себя от злости. На меня.

– Выходи из машины, – рявкнул он, вперив в меня свой указующий перст.

Я вручную опустила стекло у машины и произнесла:

– Пока остерегусь.

Пол набычился:

– Какого черта – «пока»? Ты что, мне не доверяешь?

– Посмотри на мою дверцу, – парировала я. Там до сих пор сохранялись черные отметины от удара молнии, так как у меня не было времени на автомастерскую. – В последний раз, когда я покидала машину, кто-то пытался поджарить меня. Я не желаю дважды наступать на одни грабли.

При взгляде на неопровержимые улики его гнев частично улетучился. Но Пол не был бы Полом, если б выразил свое удивление или ударился в сочувственные вопросы. Констатировал только:

– Ты напугана.

– Еще бы. Ты тоже напугался бы.

– Что? Думаешь, я не сумею справиться с какой-то поганой молнией?

– Скажем так: я предпочитаю, чтоб, когда она ударит, между мной и нею были бы четыре резиновые покрышки. Да ладно тебе, Пол. Залезай внутрь и поговорим. Удобные виниловые сиденья…

– Ты не хуже меня знаешь, – проворчал он, – что резиновые покрышки не спасут тебя от тока в пятьсот килоампер.

– Да, но у моего автомобиля стальной корпус. Он по крайне мере не расплавится, как тот пластмассовый драндулет, на котором ты катаешься, – и я мотнула подбородком в сторону его «порша» последней модели.

– Не смей хаять мою Кристин, – чуть оскорблено произнес Пол. – Она способна за пять секунд разогнаться до сотни, а у твоей от такой скорости дверцы снесет, – на лице его появилась улыбка, которая для меня была слаще праздничного салюта. В прошлом мы с Полом бессчетное число раз обсуждали автомобили, тонкости их ремонта, а также спорили, кто бы выиграл гипотетические гонки. – Господи, Джо, как я рад тебя видеть, несмотря на все неприятности! Слушай, пошли в дом, я гарантирую твою безопасность.

– Не обижайся, Пол, но согласись, я не могу на сто процентов доверять тебе. Ты занимаешь слишком высокое положение в нашей структуре, чтоб не знать о приказе задержать меня для допроса.

– Ну да, я получил докладную записку, – кивнул он. – И был бы рад выслушать твои объяснения на сей счет.

– К сожалению, так рассуждаешь только ты.

– Далеко не я один, детка. Ты, может быть, считаешь, что все отвернулись от тебя. Так вот, это неправда. У тебя много друзей, и сейчас настало время рассчитывать на них. Тебе следует больше доверять нашей системе.

Хотела бы я… О боже, как бы я хотела! Если б дело ограничивалось одной только смертью Боба, меня б не испугали вопросы. Но наличие Метки Демона все меняло.

– Ну ладно, если гора не идет к Магомету, то… – вздохнув, сдался Пол, – открывай.

Я распахнула дверцу с правой стороны. Он обошел кругом мой «мустанг» и залез внутрь, пружины застонали под его весом. Пол – не маленький мужчина, он с трудом втиснулся на пассажирское сиденье, и какое-то время нам пришлось потратить на то, чтоб он сумел более или менее устроиться рядом со мной.

Салон тут же заполнился знакомым запахом – теплым, волнующим. Я принюхалась и многозначительно подняла брови. Пол покраснел.

– Ради бога, Джо. Всего-навсего немного лосьона после бритья. У меня сегодня свидание… За ланчем.

– Счастливица, – вздохнула я, но тут же спросила: – Итак, кто пытался меня убить?

– Если б все было так просто, – ответил Пол и заерзал на сиденье. – Господи, неужели ты не можешь поменять сиденья? В них пружин больше, чем набивки.

– Конечно, твой жирный зад привык к немецкой роскоши, – поддела я, хотя понимала, что нервничает мой друг отнюдь не из-за пружин. – Хватит юлить, Пол, у тебя должны иметься какие-то предположения!

– Видишь ли, у Плохого Боба осталась куча родственников, которые любили его. По мне, так он был попросту огромной занозой в заднице, но мое мнение не единственное. В конце концов, он все же являлся чертовым Хранителем. – Пол пожал плечами и бросил взгляд на свои большие, сильные руки. – Я знаю, вы не очень-то хорошо ладили.

На этот счет я многое могла бы сказать – и отчаянно хотела это сделать! – но всему свое время и место. Я не была уверена, что Пол в состоянии меня понять. В его черно-белом мире все вещи выглядели простыми и однозначными. Хотела бы я жить в нем!

– Ты должна рассказать мне, что произошло в тот день, – настаивал он в ответ на мое молчание. – Это очень важно. Во всяком случае если ты собираешься обсуждать вопрос о своей виновности, тебе надо попытаться выстроить линию защиты. И тут я способен тебе помочь. Я хочу тебе помочь.

– Не могу.

– Джо, – он развернулся на своем сиденье (пружины снова заскрипели) и посмотрел мне прямо в глаза. Теперь в них не было никакой мягкости – только прямое предостережение, которое ни с чем нельзя спутать. – Ты обязана. Я говорю это не как твой друг, а как Хранитель. Когда они придут за тобой – а это неизбежно, – я призываю тебя не сдаваться, а рассказывать свою историю. Ты же понимаешь, что долго бегать от них не сможешь. Ведь умер один из самых могущественных людей в мире.

– Ты собираешься позвать Хранителей-Силовиков? – это была «домашняя» шутка… Отделение Мэрион Медвежье Сердце не имело специального названия в Ассоциации, но они вершили правосудие в нашем запутанном мире. В их функции входило по-тихому устранять проблемы. При необходимости без ажиотажа распределять вознаграждение. Никаких арестов, никаких судейских жюри, только мягкий и окончательный приговор палачей.

Пол не отводил взгляда.

– Этого и не требуется, ты же знаешь. Подручные Мэрион найдут тебя – они уже взяли след.

У меня мелькнула страшная догадка.

– Ты думаешь, эта молния?..

– Думаю, это было предупреждение. И не важно, от кого оно исходило. Ты вляпалась в серьезные дела, Джо, и теперь так просто не отшутишься. Не в этот раз.

Он потянулся и прикоснулся к моей руке. Но даже в этом мягком прикосновении сквозило столько силы, что я почувствовала: он может смять мою руку так же легко, как листок бумаги. Если Пол и хотел задержать меня, то не вкладывал в это вызова – по крайней мере, если я не решу сражаться в небесных сферах. Такой ход рассуждений снова навеял мысли о Плохом Бобе, и на меня вновь накатила волна дурноты. Когда она прошла, я почувствовала, что дрожу.

– Оставайся у меня, – предложил Пол.

– У тебя же свидание.

– Оно может подождать, – он снова внимательно посмотрел на меня. Его взгляд сквозь опущенные ресницы заставлял бурлить мою кровь из-за переизбытка гормонов.

И, что было хуже всего, Пол знал об этом. Если я останусь, не миновать мне беды – так или иначе.

– Лично я не считаю тебя виновной, – произнес он, – Плохой Боб заслужил свое имя не просто так. А ты просто потеряла контроль над ситуацией, да?

– Не могу принять твое приглашение, – сказала я, высвобождая руку.

Нахмурившись, Пол продолжал смотреть на меня своими темными оценивающими глазами. От запаха лосьона меня снова охватило желание поцеловать его, поэтому поглубже вжалась в сиденье, стараясь справиться с искушением. Стараясь не замечать, как солнечные лучи мягко обрисовывают линию его скул, окрашивают кожу в золото. Господи, я так нуждалась в утешении. Мне хотелось, чтоб кто-то все это… исправил.

Но знала также наверняка, что никто, кроме меня, этого не сделает.

– Тебе нужна моя помощь, чтобы стабилизировать систему? – спросила я. Удар молнии, даже незаметный невооруженным глазом, способен разнести в клочья все точно выверенные манипуляции Пола. Он покачал головой:

– У меня уже трое над этим трудятся. Чем меньше будешь работать в небе, тем лучше, – отрезал он. – И не советую соваться в астрал. Особенно если ты собираешься продолжать игру. Черт побери, Джо, ты светишься как раскаленная лампочка.

– У меня нет выбора, Пол. Я вынуждена продолжать.

– Ты знаешь, что я мог бы остановить тебя.

– Знаю.

Я потянулась и поцеловала его. Очевидно, он никак этого не ожидал. Прошло несколько секунд, прежде чем его полные чувственные губы сдались и раскрылись под моими. Сколь ни приятны были мечты, действительность превзошла все мои ожидания. Когда я наконец оторвалась от него, карие глаза Пола смотрели совершенно ошарашенно. Но тут он моргнул и вернул ясность взора. Н-да, это называется: я умею морочить голову мужчинам…

– О Господи, – выдохнул Пол.

– Брось, это было не настолько хорошо, – возразила я. Но похоже, Пол не шутил. Он смотрел на меня расширившимися от удивления глазами. И видел.

– С тобой что-то не так? – спросил он. – Не могу понять, в чем дело, но твоя аура стала другого цвета. Теперь в ней преобладают кровавые оттенки. Ты знаешь, что это означает, Джо…

Я осмотрела себя и… увидела уродливую черную отметину на груди, прямо напротив сердца. Метка Демона медленно опускалась. Собрав все силы, я на время воспрепятствовала ее продвижению. Но долго так удерживать ее я не смогу. Когда я снова подняла глаза на Пола, то оказалось, что он перешел в астрал – прямо передо мной светились зеленые, золотые и голубые слои, прекрасные в своем совершенстве. Сейчас он увидит Метку. Он должен увидеть ее на мне.

Но, вернувшись в реальный мир, Пол только произнес:

– Ты нездорова?

Мне хотелось рассказать ему. Не знаю, почему он не заметил эту штуку, но я просто мечтала, чтоб он узнал и помог – снял с меня Метку. Меня просто трясло от желания все ему рассказать.

Но я не могла себе позволить такой роскоши. Это была как раз та вещь, которую Пол не может принять по определению.

– Да, нездорова, – наконец согласилась я.

– Позволь помочь тебе. Пожалуйста, давай я вызову Мэрион. Она сможет…

– Нет! – вырвалось у меня. Я столько силы вложила в свой протест, что слова подействовали как удар – Пол отпрянул. Я постаралась справиться со своим голосом, сказала: – Она не сможет. И никто не может. Понимаешь?

Пол не сводил с меня испытующего взгляда. Мне казалось, он видит всю меня сквозь одежду – до самой мерзкой отметины. О господи, я не могла так рисковать.

– Пора ехать, – сказала я. – Или собираешься меня сдать?

В машине стало так тихо, что я слышала, как работает система охлаждения двигателя, слышала каждый удар своего сердца. Где-то в отдалении прогремел гром. Пол протянул руку и ласково провел по моей щеке, затем снова отодвинулся и сел так, будто хотел быть от меня подальше.

– Я не буду сразу звонить. Это все, что я могу для тебя сделать, Джо. Но мы оба знаем: люди Мэрион отыщут тебя. Если же этого не случится, Совет откроет охоту. А я получу приглашение присоединиться и буду вынужден принять его. Ты же знаешь, дорогая, у меня нет выбора, – он тяжело вздохнул. – И, может, это будет к лучшему. Потому что если ты действительно больна…

– Я знаю, – мне больше не хотелось смотреть на Пола, поэтому я сосредоточилась на своих руках с обломанными ногтями. На одном из пальцев у основания ногтя виднелась крошечная алая капелька. Я поднесла руку к губам и ощутила теплый медный вкус крови.

– У тебя пять часов на то, чтоб выбраться из моего Сектора, – сказал Пол. – Попытаешься снова появиться здесь, будешь иметь дело с моим джинном. До тех пор пока все это не закончится, ты не имеешь права ступать на мою территорию. Понимаешь, Джоанн?

– Да, – с трудом произнесла я. Боже, как больно! Хотя я все это предвидела, мне все равно было невыносимо тяжело.

Пол взял мои руки в свои. Его кожа была теплой и, против ожидания, огрубевшей.

Ну да, вспомнила я, он же работал этими руками. Чинил машину.

– Скажи, куда ты направляешься, – попросил Пол. – Клянусь, я никому не скажу, но мне надо знать.

– Не могу, – я и впрямь колебалась. Но затем глубоко вздохнула и выпалила: – Я ищу Льюиса.

– Льюиса? – он выглядел обескураженным. Даже встревоженным.

– Льюиса Оруэлла.

– Мне известно, черт побери, кто такой Льюис. Это всем известно. Но почему именно его?

– Потому что у него три джинна. Одного из них я видела у него дома, следовательно, двух из них Льюис держит при себе. Я хочу попросить одного.

– У него дома? – недоверчиво повторил Пол. Его нелегко было удивить, однако сейчас у него глаза буквально лезли на лоб. – Что это значит – дома? Откуда ты знаешь, где живет Льюис?

– Он сам сказал мне, – это прозвучало несколько хвастливо, ну и пусть… Я достаточно долго хранила тайну. Теперь могла щегольнуть своей крутизной. Особенно перед таким парнем, как Пол. – Давным-давно.

Он наградил меня заинтригованным взглядом.

– Я даже не спрашиваю, каким образом ты раздобыла эту информацию.

– Что уж поделать, если я неотразима, – теперь в моем голосе прозвучало совершенно бессовестное самодовольство. Меня это в общем-то не смущало. – Теперь ты понимаешь, почему Льюис должен помочь мне и дать своего джинна?

Пол смотрел на меня во все глаза:

– Ты точно ненормальная! Какого черта Льюису это делать?

– Да потому, – вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать, – что он был влюблен в меня!

Пол покачал головой и молча вылез из машины. Прежде чем уйти, наклонился к открытому окошку. Восточный ветер ерошил его волосы – ураган был на подходе.

– Господи, Джо… не он один, – сказал Пол и побрел обратно к своему замку.




Из Олбани я выезжала в расстроенных чувствах. Я любила Пола. Всегда любила. Именно Пол дал мне рекомендацию для поступления на принстонскую Программу. Благодаря ему я получила ученую степень и приступила к тренировкам, чтоб стать настоящим Хранителем.

И Пол был человеком, который спас меня от участи бессмысленного «овоща», пускающего слюни в психушке. Потому что я знала: при всем профессионализме Мэрион я не смогла бы прожить без своих способностей. Попросту чокнулась бы… Именно Пол помешал этому.

Все лучшее в моей жизни исходило от него.

А все худшее – от Плохого Боба.

В большом помещении главного офиса Хранителей на стены обычно вывешивали памятные таблички с именами выдающихся работников. Так вот, имя Плохого Боба встречалось там чаще других. Будучи одним из самых талантливых Хранителей, которые когда-либо работали в команде, он также являлся и самой одиозной личностью.

Блестящий, темпераментный подросток, каковым пришел сюда Боб, со временем превратился в не менее яркого взрослого с отвратительным характером: он презирал окружающих и легко выходил из себя. Люди боялись Плохого Боба, никто из них по своей воле не согласился бы иметь такого начальника. Даже те, кто находился выше его на иерархической лестнице, внутренне сжимались, когда Боб входил в комнату.

Он стал моим боссом.

Мне доводилось слышать все истории про него: как Плохой Боб кинул стакан с выпивкой в лицо президенту Соединенных Штатов, и понадобились усилия всей Ассоциации, чтобы вызволить его из объятий Секретной службы. Кроме того, Плохой Боб заявился на прощальную вечеринку уходящего на пенсию Национального Хранителя из Англии и вылакал целую бутылку шампанского «Кристалл». И это при том, что он даже не хотел пить… Просто чтоб позлить юбиляра. Боб являлся своего рода легендой – его боялись и уважали. Иметь в своем активе стычку с ним считалось почетно, после этого вы могли месяцами пережевывать впечатления.

Хранители Погоды подчас больше напоминали компанию «кистоуновских полицейских»,[16 - «Кистоуновские полицейские» – незадачливые персонажи трюковых эксцентрических комедий Мака Сеннета, основателя кинокомпании «Кистоун»] чем действующую профессиональную организацию. А все потому, что невозможно по-настоящему организовать кучу отъявленных индивидуалистов, наделенных сверхсилами. Каким-то образом – хаотично, шапкозакидательски – нам удавалось процентов на восемьдесят ограждать человечество от того дерьма, которое швыряла в него Мать Природа.

Но никто из нас не взялся бы остановить ураган по имени «Эндрю».

Он зародился в зоне ураганов и поначалу ничем не отличался от своих многочисленных предшественников, которые, самое большее, вызывали незначительные изменения давления. Никто из сотрудников офиса во Флориде поначалу не придал «Эндрю» значения. Они даже не сочли нужным проинформировать Плохого Боба, который уже тогда являлся Хранителем Сектора. Он же сам не занимался частными вопросами, в его задачу входило отслеживать крупные события и поддерживать стабильную обстановку в Секторе.

Но так случилось, что «Эндрю» вышел из-под контроля. Сначала с ним работали двое штатных сотрудников, затем – пятеро, потом к ним на помощь пришли другие Хранители. В итоге в Сектор стянули буквально сотни работников, пытавшихся обезопасить эту бомбу замедленного действия.

Даже Хранителям следует сохранять осторожность при работе с ураганом подобной силы. «Эндрю» продемонстрировал это в полной мере. В борьбе с ним погибло более двадцати человек, еще по меньшей мере десять лишились сил. К тому моменту, когда Плохой Боб вышел на сцену, ураган уже достиг Флориды и начал свой неистовый разрушительный марш.

Я тогда была еще слишком молодой, чтоб участвовать в этой войне, но слышала рассказы, ходившие по школе.

Плохой Боб вошел в центр урагана и остановил его. В одиночку.

Конечно, не обошлось без разрушений – это ведь был самый сильный ураган, обрушившийся на побережье за последнее столетие. Но даже озирая опустошенный край, мы понимали, насколько страшнее могли быть последствия. Этот ураган обладал способностью мыслить. Он накопил достаточно энергии, чтоб сохранять форму и продолжать свой смертоносный путь на расстоянии тысячи миль, если не больше. «Эндрю» был злобным и голодным, как немногие сущности на нашей планете. И тем не менее Плохой Боб сумел подавить его и подчинить своей воле.

После этой истории даже те, кто раньше называл Боба придурком и ничтожеством, стремились попасть в его команду. Почитали за честь. Служба там (несмотря на кошмарного начальника) считалась признаком непревзойденной смелости.

В то время, к началу две тысячи второго, я уже четыре года работала Хранителем на Атлантическом побережье. Формально я была сотрудником Плохого Боба во Флориде, но сталкиваться с ним мне не приходилось. Подобно главным администраторам крупных корпораций, он обнаруживал свое присутствие лишь путем телефонных звонков высокопоставленным сотрудникам (достаточно далеким от меня) или в виде закорючек на служебных записках. Моим непосредственным начальником являлся Региональный Хранитель по имени Джон Фостер. Это был опытный джентльмен с вальяжными манерами и непреодолимой склонностью к трубкам и твидовым пиджакам. Помнится, я ожидала услышать из его уст аффектированную, хорошо поставленную речь с оксфордским акцентом и была очень удивлена протяжному, медлительному говору уроженца Северной Каролины. Мы занимались рутинной работой: немного прибавить дождя здесь, убавить там, сгладить тропический ураган и превратить его в обычный шквалистый ветер, отвести грозу от густо населенной местности. Ничего драматического. Ничего особо важного. Пару раз мне случилось напортачить – со всеми бывает – и получить по телефону нагоняй от Плохого Боба. Ничего личного. Каждый член нашей команды мог насчитать в своем багаже пару-тройку головомоек при условии, что он не вылетел в первую же неделю.

А затем в начале августа объявился тропический ураган «Сэмюэль». Немного рановато для сезона ураганов, но, по моему опыту, все самое худшее имеет обыкновение случаться либо слишком рано, либо слишком поздно. «Сэмюэль» отличался совершенно необычным рисунком, имевшим сходство с пресловутым «Эндрю». Тогда на самом высшем уровне (понимай, во Всемирном Совете) было принято решение остановить ураган, прежде чем он приблизится к нашим берегам и начнет представлять реальную угрозу. Самодовольная беспечность осталась в прошлом.

До сих пор не понимаю, почему на это дело поставили меня. Наверное, все объяснялось незначительными вначале размерами урагана и моей надежной репутацией укротительницы южных ветров. Несомненно, Джон Фостер хотел дать мне возможность потренироваться. Работать мне предстояло в паре с другим Хранителем, находившимся на том конце Атлантике. Это была Тамара Матумба из Мавритании. Я уже участвовала в парных манипуляциях, но лишь на лекциях и лабораторных работах. Конечно же, это сильно отличалось от полевых условий, где нам предстояло иметь дело с полновесным чудовищем, зародившимся в гнезде ураганов по имени «Бермудский Треугольник».

Национальная Служба Погоды владела несколькими отличными офисами в городе Корал-Гэйблз,[17 - Корал-Гэйблз – пригород Майами.] штат Флорида. Здания восстановили после того, как ураган «Эндрю» разнес их в щепки. В то утро я приехала сюда в спокойном и умиротворенном настроении. За предстоящую работу во Флориде я пообещала сама себе вознаграждение в виде красивого загара и нового «бикини». Я была уверена в успешном результате и в том, что хоть одна-то из этих радостей жизни от меня не уйдет. На переднем сиденье Далилы валялся пакет из супермаркета, а в нем – авансом купленный купальник. Шесть квадратных дюймов спандекса[18 - Спандекс – синтетический эластичный материал.] цвета морской волны – по пятнадцать долларов за каждый дюйм. Моя награда за работу, которую мне предстояло выполнить. Я собиралась по-быстрому освободить мир от тропического гостя, а затем переодеться в «бикини» и рвануть на пляж на весь остаток дня.

Мой визит в НСП являлся обычным делом. Мы – Штатные Хранители, так же как и Региональные Хранители, – делали это постоянно. Наши визитки гласили: «ПОСЕТИТЕЛЬ ИЛИ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ», и наши соседи по зданию не задавали лишних вопросов. Хотя, очевидно, подозревали многое. Об этом свидетельствовали многозначительные взгляды и выдаваемая бесплатно кока-кола.

Этим утром я отметилась на входе, прикрепила бирку на свою белую свободную блузку, которой позже на пляже предстояло превратиться в халат, и немного поболтала с регистратором – великолепной афроамериканкой по имени Мона. Мы обсудили проблему купальников, а потом я случайно бросила взгляд на список посетителей и похолодела.

Роберт Бирингейнин.

– Плохой Боб здесь? – спросила я упавшим голосом.

Она опасливо оглянулась и, наклонившись поближе, прошептала:

– С кем-то встречается. С кем, не спросила.

– Не знаю уж, какому божеству пожертвовать ягненка, чтоб оно уберегло меня от подобной встречи.

– Милочка, я готова пожертвовала гораздо большим, только бы быть уверенной, что меня эта встреча не коснется, – округлила глаза Мона. – Готова поклясться, этот человек – пожиратель собственных детей.

– Уж детей своих подчиненных он точно готов сожрать. А также и самих подчиненных, – я бросила взгляд на часы и убедилась, что до начала акции осталось пять минут. – Лучше поспешу. Увидимся позже?

– Давай, – согласилась Мона. – Позавтракаем кубинскими сандвичами. Через шесть кварталов отсюда отличная забегаловка, встретимся там.

Я помахала ей, прошла сквозь автоматические двери и поспешила сквозь высокотехнологичную зону небольших застекленных конференц-залов, оснащенных новейшими компьютерами. Несколько аналитиков и метеорологов, сидевших там, подняли голову при моем появлении, но ничего не сказали. Все знали, куда я направлялась.

Служебная комната «Б» формально называлась «Центром по управлению второстепенными кризисами», но редко использовалась по назначению. Большую часть времени она служила неофициальным местом встречи Хранителей. Мне случалось бывать там пять-шесть раз, поэтому, открывая дверь, я была готова к тому, что увижу.

Если не считать присутствия Боба Бирингейнина.

Он сидел у окна, за которым виднелось безоблачное небо, – ноги задраны на стол, в руке стакан с минералкой. Я не встречалась с Бобом со времени моего ужасного вступительного собеседования, и сейчас при виде его вновь почувствовала себя ничтожно маленькой и слабой. Особенно когда его голубые глаза просветили меня насквозь и отвергли, как нечто малоценное.

– Насколько понимаю, Джоанн Болдуин? – произнес своим мягким тенором Боб. Тон был нейтральным с оттенком безразличия.

– Да, сэр.

– Я пришел просто посмотреть, – кивнул он.

Посмотреть. Хуже и придумать нельзя. Работать, когда тебе в спину дышит Плохой Боб, – это заставило бы нервничать и самых опытных Хранителей. Я же, при всей своей самоуверенности, далеко не считала себя самой. Пока нет.

Тем не менее я проглотила это и уселась просматривать данные: карты систем атмосферного давления, только что отпечатанные спутниковые снимки нарастающего в своем круговом движении тропического урагана «Сэмюэль». Моя коллега ожидала в мавританском порту с названием Нуакшот. Телефонная линия была настроена на быструю связь с ней. Дело в том, что в астральном поле голоса не проходят на большие расстояния, приходится пользоваться земными коммуникациями.

– Ну что, начнешь, пока я еще не устал? – подал голос Плохой Боб. Он сидел, все так же откинувшись, и любовался видом из окна. Смешно называть видом прямоугольник чистого неба, на котором ничего не было видно – ни единого облачка. Мы оба наблюдали за сценой действия безграничных и бесконечных возможностей. Я почувствовала, что в горле у меня пересохло. На столе стоял графин с водой – жемчужные капельки на запотевших стенках, – но мне отчаянно не хотелось демонстрировать свое волнение перед начальником. Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы и бодро ответила:

– Конечно. Без проблем.

Набрала номер Нуакшота – Тамара Матумба подняла трубку после второго гудка. Мы несколько нервно обменялись с ней шутливым приветствиями. Плохой Боб сидел, нетерпеливо барабаня кончиками пальцев по столу, и я поторопилась перейти к первой фазе операции, которая заключалась в обсуждении рамок предстоящих действий.

Всегда полезно, приступая к подобной работе, иметь четкое представление о том, как ты собираешься ее заканчивать.

Мы решили подорвать силы «Сэмюэля», с тем чтобы превратить его в обычный шквал. Нет смысла пытаться полностью уничтожить ураган – это только приведет к перемещению его энергии куда-то в другое место и может послужить причиной еще худших последствий. По ходу разговора я делала трясущейся рукой заметки. Это налагает дополнительную ответственность – когда знаешь, что все твои действия отражаются на бумаге.

– Ну что, приступаем? – спросила я, и Тамара поспешила подтвердить свою готовность. Хотя, бьюсь об заклад, ни у меня, ни у нее не было такой уверенности.

Я глубоко вздохнула – вперед! – и выплыла из своего тела в астрал. Комната сразу погрузилась в серый туман, в котором Плохой Боб светился подобно неоновой лампе, раскаленной до такой степени, что было больно смотреть. Преобладали ярко-красные цвета. Я мельком подумала, не болен ли он, но мне некогда было интересоваться здоровьем босса. Не время. Я отвернулась и сконцентрировалась на мощном потоке энергии, поднимавшемся над морской поверхностью. Отдалась на волю этого потока, позволив ему нести себя дальше и выше. Беззвучно и не встречая никакого сопротивления, поднималась все выше в той невидимой жидкости, которую мы называем воздухом. Облака на этом плане не просматривались, зато хорошо была видна красная пелена энергии над океаном. Соответственно под мезосферой простиралась такая же белая пелена. В реальности она соответствует скоплению облаков и, как следствие, обильному дождю, самое позднее через сутки. Попеременно нагревающийся и охлаждающийся воздух над океаном представлял собой генератор невообразимой мощности, который приводил в движение механизм жизни. Прикосновение к этой энергии прямо здесь, на побережье, давало невероятно острые и волнующие впечатления.

Я парила над водной гладью. Путешествуя на астральном плане, вы покрываете гигантские расстояния за достаточно короткие промежутки времени. И тем не менее мне показалось, что я летела довольно долго, прежде чем узрела тот крутящийся, извивающийся организм, который мы называли ураганом «Сэмюэль». Он уже миновал младенческую фазу и превратился в достаточно крупного мальчугана, который вот-вот войдет в пору отрочества. Не за горами момент, когда бунтующий подросток превратится во взрослого и опасного хулигана. Перед лицом такого мощного природного катаклизма особо остро чувствуешь свою незначительность. И даже не так – кажешься себе не просто маленьким, а исчезающе ничтожным. Силы, формирующие и двигающие этот ураган, затмевали все, что я могла в ответ обнаружить в себе.

Мне пришлось переместить какую-то часть своего сознания обратно в тело, чтоб поговорить по телефону с Тамарой и выяснить, есть ли у нее джинн.

– Ну да, – ответила она. – А у тебя нет?

– Должна получить где-то через полгода.

– Ты хочешь использовать подпитку?

– Да, пожалуйста.

– Никаких проблем.

Собственно, для предстоящей работы мне полагалось использовать энергию джинна… Хранитель, который ближе всего находится к урагану, несет за него ответственность. Использование же джинна равносильно введению сверхпроводника в электрическую цепь – он расширял и увеличивал силы Хранителя, а также помогал точно их направлять. Тот факт, что меня бросили на борьбу с «Сэмюэлем», не снабдив подобным источником, был не случайной ошибкой, а попыткой проверить мои силы.

Контроль осуществлял Плохой Боб. Да уж… Никакого давления.

Я справилась с нервной дрожью и приступила к делу. Прошло примерно тридцать секунд, и передо мной в астральном поле начала вырисовываться какая-то фигура – это была Тамара. Высокая, светлая, с необычайно яркими цветами ауры и четкой белой энергетической связью, тянущейся к ее родной Мавритании. На моих глазах по этой линии потекла, нарастая, энергия, которую на том конце обеспечивал джинн.

Я потянулась к Тамаре, и наши эфирные тела соприкоснулись. Переполнявшая ее энергия так резко хлынула в меня, что я едва смогла с ней справиться. Прежде мне не доводилось использовать силу джинна на таких уровнях. Это одновременно напоминало и головокружение, и сильное опьянение, и любовное безумие. Приобщившись к такой мощи, я получила возможность ощущать движение каждой молекулы в воздухе, каждый малейший перепад температуры между ними. Это было как…

…Как вдруг стать Богом.

А где-то вдалеке за мной наблюдал Плохой Боб. Эта мысль разом вышибла из меня всю божественность и вернула к работе. Как и ожидалось, впереди урагана следовала граница высокого давления. На астральном плане это удивительно походило на стоп-кадр взрыва: нулевое давление в эпицентре и радиально распространяющаяся волна энергии. Да уж, такую махину не остановить.

Остается только как-то ослабить силу, прущую на тебя.

Мы с Тамарой принялись быстро и, я бы сказала, эффективно трудиться над тем, чтобы сгладить перепады температур в поверхностном слое. Требовалось отсечь прилив энергии в нашего подопечного монстра, а затем снизить температуру в верхней точке и создать более короткую волну давления. Так постепенно, шаг за шагом мы изменяли картину, постоянно анализируя полученные результаты. Крохотный шажок и снова возвращение к источнику нашей энергии… затем снова к океану… для следующего маленького изменения.

Потребовалось немногим больше получаса, и тропический ураган «Сэмюэль» уменьшился до размеров обычного юго-восточного ветра, несущего с собой густые дождевые облака. С неохотой я оторвалась от Тамары и тут же почувствовала, как из меня утекает вся энергия.

Возвращение в свое тело было пугающим – оно больше походило на внезапное падение. Сразу же стало ясно, насколько я устала. Странно, обычно я контролирую ситуацию. Интересно, вызывает ли привыкание использование такого источника энергии? И если да – то насколько жалко я буду себя чувствовать после сегодняшнего эксперимента?

Тамара – уже в реальном мире, по обычному телефону – произнесла несколько комплиментов на прощание. Я, с трудом припомнив, как надо двигать губами, поблагодарила ее.

Плохой Боб потянулся и нажал на кнопку, прервав наш разговор.

– Ну что ж, отлично, Джоанн Болдуин, – произнес он. – Ты знаешь, я голосовал против тебя. Тогда, на вступительном собеседовании.

Еще бы я забыла!

У меня не осталось сил даже на то, чтоб испугаться его предстоящего суждения. Я сейчас съем любое дерьмо, которое он выложит передо мной на блюдечке. И буду лишь стараться не тосковать по тому божественному ощущению всемогущества… Потому что было бы так здорово словить хорошенький разряд молнии и шмякнуть прямо ему в жирный зад! Хоть раз проявить свою силу в его присутствии.

Плохой Боб тем временем положил свою ладонь на мое плечо, придавив его, затем пару раз похлопал.

– Что ж, возможно я был тогда не прав, – продолжал он. – Ты далеко не так плоха, Болдуин. Море грубой, чистой силы – от этого, черт побери, никуда не денешься. Сказать по правде, я такого раньше не видел. Полагаю, с таким количеством энергии ты в состоянии нанести немало вреда.

Я не вполне была уверена, что правильно расслышала его. Сидела и моргала, пытаясь заставить свой бедный утомленный мозг осмыслить сказанное.

– Какой вред? Что я сделала не так?

– О нет, как раз наоборот. Сегодня ты добилась успеха!

Теперь он стоял, опустив обе руки мне на плечи. На какой-то безумный миг у меня зародилась спасительная мысль, что Бобом овладело внезапное чувство. В конце концов, все в нашем мире подвержены сексуальному раздражению. И возможно, мужчины, обладающие энергией для разрушения целых стран, имеют большую склонность к этому. Я даже начала прикидывать, как мне с наименьшими потерями выбраться из сложившейся ситуации.

Но затем осознала, что прикосновения Боба вовсе не носят двусмысленного характера. Скорее он пытался удержать меня в кресле.

– Ну хорошо, – медленно произнесла я. – Я в самом деле должна…

– Вред будет иметь место, когда ты выйдешь из-под контроля, Болдуин, – перебил меня Боб. – Я видел сотни таких детишек, как ты. Самонадеянные выскочки, маленькие девочки и мальчики, понятия не имеющие, сколько надо платить за подобную мощь. И не ведающие ни малейшего уважения.

– Сэр, я полна уважения. Уверяю вас…

– Нет. Пока еще нет. Тебе это только предстоит, – он не давал мне и слова вставить. – Ты, наверное, скажешь, что ничего не понимаешь, не так ли?

Мне не хотелось соглашаться с ним, но Боб, похоже, и не слушал меня.

– Господи, такая силища, – говорил он, пожирая меня своими безжалостными глазами. – И вся тратится понапрасну! Тебе не нужен джинн. Тебе вообще ничего не нужно. Я помню, что это такое – быть молодым и глупым. Знаешь, что происходит дальше, малышка? Сила уходит. Рано или поздно ты стареешь, теряешь скорость и остроту. И вот тогда это случается – люди трахают тебя.

Я боялась раскрыть рот. Боб говорил не со мной, вовсе нет. На моих глазах происходило что-то потаенное. И очень мерзкое. Его пальцы впились в мои плечи как железные шипы.

– Ты собираешься меня трахнуть, малышка? – он по-звериному оскалился. – Я имею в виду в переносном смысле.

– Нет, сэр, – прошептала я.

– Черта с два нет!

Я почти физически ощущала присутствие чего-то в этой комнате: большого, темного и злобного. Чего-то жестокого. Ему что-то от меня надо.

Казалось, Плохой Боб тоже почувствовал это. Он моргнул, отпрянул и убрал руки с моих плеч. Я чувствовала, как онемели мышцы, и знала: завтра там появятся синяки.

– Убирайся, – рявкнул он. – Прочь с моих глаз.

Полагаю, я вышла из комнаты, проследовала мимо метеорологов, через секретную дверь, расписалась на выходе, забрала у Моны свою сумку. Наверное, даже сказала что-то на прощание. Но я ничего этого не помню. Очнулась, только сидя в машине – задыхаясь и стараясь не расплакаться.

Вряд ли я взялась бы точно определить, насколько близко оказалась к смерти в тот день, но то, что это было, – я чувствовала. На каком-то уровне даже знала.

Чтоб хоть немного успокоиться, я поехала в бар на пляже. По зрелому размышлению, не лучший способ справиться со стрессом. Но в такой ситуации люди обычно следуют своим инстинктам. Просто мои были… такими дурными.




2


Во второй половине дня – отдельные грозы, возможно сильные. Прогноз погоды действителен начиная с 11 часов утра по ВОСТОЧНОМУ ВРЕМЕНИ.




Пол дал мне пять часов, чтобы выбраться из его Сектора. Не очень щедрый гандикап, но он знал возможности моего «мустанга». Чтоб избежать ловушек дорожной полиции, мне пришлось сбросить скорость на подъезде к Филадельфии, но пока еще лимит времени сохранялся. По моим подсчетам, я успевала покинуть Сектор Пола с получасовым запасом. У меня не было никаких сомнений насчет того, что Пол пошлет своего джинна наблюдать за мной. Поэтому, когда он материализовался – пуф! – на пассажирском сиденье, это не стало для меня особым сюрпризом.

Джинн, которого я встретила в доме Льюиса, предпочитал традиционный образ. В отличие от него мой гость оказался более восприимчивым к современным веяниям моды. Это была молодая элегантная чернокожая женщина – будто с обложки модного журнала. Современная прическа, темные очки и ярко-желтый брючный костюм. Особенно мне понравился желтый лак для ногтей. Отличный штрих.

Я умудрилась не съехать с дороги, хотя от неожиданности и дернула рычаг переключения скорости.

– Ты переполошила кучу народу, – заметила Джинни (я окрестила ее так про себя). У нее было приятное, немного хрипловатое контральто, которое будило воспоминания о принятых порциях виски. – Не спорю, это довольно забавно, но лично мне добавило работы.

Она сняла очки, и я заглянула в ее ярко-желтые глаза. Ни в одном ужастике мне не доводилось видеть таких пугающих и таких прекрасных глаз.

– Я вижу ее на тебе, – произнесла Джинни. – Она окапывается.

Она прищелкнула языком: сухой звук, как стрекот насекомого.

– А Пол не увидел.

– Хранители сами не способны на это, – промурлыкала моя собеседница. – До тех пор пока мы по их просьбе не покажем. Но такой просьбы не возникает, поскольку они не знают правильных вопросов.

Ах так!

– Не хочешь снять ее с меня? – спросила я наудачу.

– Тебе известны правила, – улыбнулась Джинни. – Мы не можем оказывать одолжения. Мы должны выполнять приказы своего хозяина. А ты не мой хозяин, сестренка.

– А если б Пол приказал тебе снять ее с меня?

– Не думаю, чтобы он пошел на такое. Принимая во внимание, что это убило бы меня, а он никогда бы не получил нового джинна.

Она снова надела очки.

– Ты уже начала разлагаться, – сообщила красотка. – Я чувствую запах от тебя – как от гниющей раны.

– Еще чем-нибудь порадуешь?

Она снова улыбнулась, показав при этом длинные клыки:

– Была бы рада… Собираешься пересечь границу?

– Если ты не будешь трепаться у меня под боком.

Еще одна улыбка.

– А почему бы мне и не потрепаться? Я могу делать все, что в интересах моего хозяина. Таковы правила игры. Хотя если б ты согласилась ехать помедленнее, то сделала бы наше путешествие более интересным.

Для джинна она оказалась на редкость болтливой. Я решила удовлетворить свое любопытство, когда мы выехали на шоссе 1-95, ведущее к Филли.[19 - Фили – Филадельфия.]

– Ну что ж. Раз уж тебя сделали рабыней, будь сукой.

– Рабыней? – переспросила она, отнюдь не выглядя уязвленной. – Но мы не рабы.

– Нас так учат в школе.

Она фыркнула и побарабанила длинным ногтем по стеклу моей Далилы. Я ревниво посмотрела, не осталось ли царапин.

– Увы, дорогая, вас не обременяют знаниями. Джинны являются детьми Огня. Мы служим по необходимости. Так же и Огонь служит, пока скован, и пожирает, когда выбирается на свободу.

– Какая свобода? Мне казалось, что вы – все ваше племя – обреченные, – прозвучало не лучшим образом, но я не смогла подобрать политкорректную формулировку.

Она пожала плечами:

– Огонь никому не служит вечно. Он всегда готов опалить руку, которую греет.

Всем известно, что джинны являются редкостью. Драгоценным сокровищем. Человеку дается один джинн на всю жизнь. После смерти Хранителя его или ее джинн снова возвращается в обращение, получая нового хозяина. Я никогда не слышала, чтоб они освобождались.

Джинни снова холодно улыбнулась мне:

– Очень жаль, что тебе придется умереть. Ты мне, пожалуй, нравишься. Кстати, об одолжениях. Можешь задать мне вопрос.

– Пол поручил меня убить, если я не покину его территорию?

– Слабоватый вопрос, – улыбнулась она. – Подумай хорошенько. Тебя не интересуют секреты вселенной? Результаты лотереи? Может, желаешь узнать, что твой нареченный будет высоким темноволосым красавцем?

Я задумалась. Дареному джинну в зубы не смотрят.

– Где Льюис? – спросила я.

Моя попутчица вновь сняла очки, и даже не глядя в ее сторону, я ощущала на себе давление ужасных и прекрасных глаз. Джинни являлась опасным питомцем. Великолепным диким хищником с кровожадными замашками, которого удавалось держать в узде только благодаря постоянному прикармливанию да еще неслабому магическому поводку.

– Ты и сама знаешь ответ, – промурлыкала она.

– В Оклахоме? Какого черта ему там делать?

Она отвела взгляд в сторону.

– Например, спасать кого-нибудь. Разве он не занимается этим постоянно? Рано или поздно за все приходится платить.

– Может, нам удастся договориться? Помоги мне добраться до Оклахомы.

Снова блеснули зубы.

– Ты прошляпила свой шанс, Белоснежка. В следующий раз выбирай обувь умнее.

– Ну хорошо. Забудем об одолжениях. Может, дашь какой-нибудь совет?

– Не обижай своего джинна.

– У меня нет джинна.

Она пожала плечами:

– Ты получишь его, если сумеешь выжить. Это тоже написано у тебя на лбу.

– Подожди! – я почувствовала, что она снова готовится исполнить свой пуф! Натянув свои очки, она уселась со скучающим видом, покачивая одной рукой в такт Оззи Осборну, который горланил злобную пеню про свиней войны. – Ты можешь передать сообщение для Пола?

– В принципе могу, – согласилась она. – Время покажет, Белоснежка.

– Мое имя Джоанн.

– Белоснежка нравится мне больше. А я Рэйчел, – представилась моя собеседница и указала на себя неоновожелтым ногтем. Мне показалось, что они стали длиннее. Устрашающие зубы снова блеснули в улыбке. – Ну, говори.

– Передай Полу, что я извиняюсь. И, несмотря ни на что, все равно люблю его.

Рэйчел тактично пожала плечами:

– Обычно я стараюсь не вмешиваться в любовные дела смертных.

– Да ладно, мы просто друзья.

– Это ты так говоришь, – парировала она, изящно изогнув брови. – Потому что не видела Пола после своего отъезда.

Интересно. Ее замечание наводило на мысли, которым сейчас было не время. Трудно размышлять в ходе гонки на скоростном автомобиле. Рэйчел ударила ногтями друг об друга – снова сухой желтый звук – и исчезла из виду.

Я постаралась сдержать вздох облегчения.

С филадельфийским Хранителем мы были не знакомы, поэтому вместо того, чтоб отправиться с официальным визитом, я с легким сердцем продолжала мчаться на своем «мустанге». Собственно, и мне, и Далиле требовался привал. Поэтому я свернула с шоссе на заправку возле входа в «Индепендент Холл». Позаботившись о своем мочевом пузыре и залив полный бак бензина, я отправилась на поиски приличной забегаловки, где можно было бы перехватить пару чизбургеров на дорогу. Мне казалось, что мои бедные мозги плавятся от усталости. Единственное, что мне хотелось, так это завалиться в мотель и наконец-то отоспаться. Тем не менее мысль о Поле не давала мне покоя – я воспринимала его угрозы весьма серьезно. Необходимо было покинуть Филадельфию вовремя. Мысль же о том, что Рэйчел присматривает за мной, являлась дополнительным побудительным мотивом.

«Индепендент Холл» мог бы предоставить мне отличную возможность отвлечься и размять затекшие ноги, но я боялась привлечь еще одну молнию в толпу посетителей. Мне там все понравилось. Но запомнилось только одно: как Бен Франклин – маленькие очочки и все остальное прочее – сидел на скамейке и что-то читал группе абсолютно завороженных детишек. Ни при каких обстоятельствах я не хотела перенести свои проблемы в этот мир. Здесь ведь не подозревали, что где-то сидят люди, которые обеспечивают им и солнечный свет, и дождь. Так же как не знали, что эти люди ежедневно работают, пытаясь защитить их от неистовства земли и погоды.

Их мир казался мне таким славным, хотя я и не являлась его членом.

На выезде из города я исследовала линию горизонта и проверила метеорологические прогнозы. Ураган все еще был далеко, но двигался точно по моим следам. Не страшно: у Пола достаточно людей, чтоб об этом позаботиться. Я могу расслабиться и наслаждаться поездкой.

Будем надеяться.

До моего следующего надежного пристанища в Колумбусе предстояло ехать еще добрых семь часов. Придется пересечь десятки городков с Хранителями, которых я едва знала и которые вряд ли настроены дружелюбно. Сектор от Филли до Колумбуса принадлежал Рашиду эль-Омару, великолепному красавцу лет на семь-восемь постарше меня. Я слышала, что он очень консервативный и порядочный человек как в отношении работы, так и всего остального. Странное дело: почему-то все знакомые мне Хранители Погоды являлись консерваторами, в то время как Хранители Земли представляли из себя хиппи, монополизировавших либеральное мировоззрение.

Хранители Погоды справа, Хранители Земли слева… таким образом, для Хранителей Огня оставалось место в центре. Моя подруга Эстрелла была Хранительницей Огня – когда-то давно, в лучшие времена. Но огонь – забавная штука. Как сказала Рэйчел, он всегда готов обжечь руку, которую греет.

Пересекая границу Филадельфии, я ощущала, как напряжение свело все мои внутренности в тугой узел. Но вот табличка с название города осталась позади, и безбрежная Америка распахнула свои просторы. Все! Я вышла из-под юрисдикции Пола.

Бросив взгляд в зеркало заднего обзора, я увидела Рэйчел, стоящую возле таблички. Пощелкивая веселенькими неоновыми ногтями, она провожала меня взглядом – невозможно желтых глаз. Затем помахала.

Я содрогнулась.




Купленный чизбургер оказался чересчур жирным, зато сытным. У меня не было пунктика по поводу холестерина: когда носишь Метку Демона на груди, нет смысла заморачиваться на этот счет. Вряд ли проживешь достаточно долго. Я чувствовала, как она перемещается, и непроизвольно постоянно прижимала ладонь к груди. Мне хотелось ее стереть, как обычную татуировку. Но Метка существовала преимущественно на эфирном плане, и с этим я ничего не могла поделать. Ощутив, как она пульсирует под моими пальцами («фу!»), я с отвращением вытерла руку о джинсы и поспешила глотнуть кока-колы. Видать, слишком поторопилась – жидкость попала не в то горло, и я закашлялась. Не знаю, в чем там было дело: то ли в разгулявшихся нервах, то ли еще в чем, но я перестала контролировать свой «мустанг».

На скорости восемьдесят миль я летела по шоссе 1-70 и как раз проезжала Гаррисберг, когда услышала полицейскую сирену. Поглядев в зеркало, увидела бело-красную мигалку у себя за спиной.

Ну, совсем хорошо…

Пожалуй, не стоит играть с ними в догонялки, рискуя попасть в вечерние новости. Я судорожно вздохнула и пристроила на место бутылку с кока-колой. Сбросила скорость и вырулила на обочину. Далила возмущенно рычала, недовольная задержкой. Как я ее понимала.

Ладони у меня вспотели, пока я дожидалась копов. А они не спешили – добрые три минуты сидели в своем драндулете, наверное проверяли номера моего «мустанга» и ориентировки на меня. Если только они не являются Хранителями, то все должно быть в ажуре – на меня ничего нет. Я вытерла руки о колени и сидела, наблюдая, как они вылезли-таки из машины (каждый со своей стороны) и медленно, угрожающе направились ко мне.

Я успела уже опустить стекло, и свежий весенний ветерок задувал в салон, принося с собой запахи полевых цветов. Мне не надо было заглядывать в зеркальце, дабы убедиться, что выгляжу я ужасно – да уж, под темно-голубыми глазами круги, никакой косметики, растрепанные волосы. Господи, как я тосковала по душу и чистой постели.

Полицейский возник в моем окне так внезапно, что я даже заподозрила: а не хотел ли он, подобно Рэйчел, напугать меня?

В его зеркальных очках отражалось мое мертвенно-бледное лицо, на котором застыло идиотское выражение.

– Привет, – слабо пискнула я.

– Пожалуйста, права, техпаспорт и страховку.

Я протянула свои бумаги. Ни слова не говоря, он взял их, но смотреть не стал.

– Вы из Флориды, мисс? – спросил он. Действительно, на машине были номера Солнечного штата,[20 - Солнечный штат – прозвище Флориды.] но, насколько я понимаю, это не являлось преступлением.

– Да, сэр. Из Санкт-Петербурга.

– У-гу, – подозрительно хмыкнул коп. – Вы слишком сильно разогнались на своей малышке.

– Сожалею, офицер. Она у меня слишком своевольная.

Будто я когда-либо позволяла машинам куролесить!

– Да уж, за такой штучкой нужен глаз да глаз. Машина чересчур мощная для… – уверена, он собирался сказать «для такой маленькой леди», но сработали психологические тренинги и он добавил: – повседневного вождения.

– Благодарю вас, сэр. Конечно, – ответила я, а сама прикидывала, не слишком ли быстро движется у нас над головой темное облако. Я могла судить лишь по отражению в его очках, но клянусь, там было облако…

– Минутку, мисс.

Полицейский отошел с моими бумагами. Я высунулась в окошко и попыталась определить, что же там, наверху, происходит. Позволила своему эфирному телу частично покинуть свою оболочку и воспарить. Сверху мне была видна собственная аура, сверкающая золотыми, фиолетовыми и красными цветами. Внутри копошилась Метка. Было похоже, будто у сердца пристроилось гнездо с червями. Затем я бросила взгляд вверх, сквозь хрустальную крышу моего «мустанга», и обмерла. Я смотрела прямо в жерло ада.

То, что происходило над моей головой, противоречило всем законам природы. Это было искусственное, вынужденное явление. Я попыталась войти в контакт с облаками, ветром, давлением, но меня отшвырнули как ребенка. Какая-то невероятная сила из экзосферы[21 - Экзосфера – верхний слой земной атмосферы (выше 800-1000 км), из которого происходят рассеивание в мировое пространство атомов и молекул наиболее легких атмосферных газов, преимущественно водорода.] манипулировала воздушными слоями, подготавливая сокрушительный конфликт. В облаках полыхало красным, но пока я наблюдала, изображение сместилось в сторону фотонегативного спектра.

Да уж, что бы там, наверху, ни готовилось пасть на меня, падет оно с невероятной мощью.

Коп снова чертиком выпрыгнул в моем окне. На этот раз я вздрогнула: на астральном плане он выглядел грубым, кособоким ублюдком. Не то чтоб совсем плохим, но связываться с ним не хотелось. Он просунул мне блокнотик – там следовало расписаться. Что я и сделала. Кажется, он что-то сказал. Кажется, я что-то ему ответила, после чего получила обратно свои бумаги.

Мне нестерпимо хотелось крикнуть копу, чтоб он убирался в свое авто, но вряд ли меня бы поняли… Я зажала квитанцию в левой потной ладони, правой повернула ключ зажигания и аккуратно тронулась с места. Ехала осторожно, как по минному полю. Полицейские залезли в машину и сидели там, наверное, оформляя протокол. Слава богу… По крайней мере не поджарятся вкрутую на этом чертовом асфальте. Теперь мне надо было позаботиться о себе.

– Тихо, милая, – уговаривала я Далилу. – Не торопись…

Мы ехали, старательно соблюдая ограничения скорости. А над нашей головой висел ураган. Он все рос, закручивался и гулко стонал в своей дикой ненависти. Он следовал за нами. Я снова попыталась приглушить его, но его хозяин – кем бы он ни являлся – легко блокировал все мои попытки.

Впереди у меня было семь часов дороги. Неужели ад собирается так долго ждать?




Ураган следовал за мной как привязанный до самого Питтсбурга. Он и впрямь походил на воздушный шарик, прикрепленный к антенне моей машины. Канал погоды пребывал в тихой панике. Естественно, метеорологи, не владеющие астральным зрением, не могли предсказать развитие ситуации, но прогнозы их звучали зловеще. Черт, я-то видела последствия и могу сказать: они были правы – мой прогноз не выглядел светлее.

После пяти часов, проведенных за рулем, я сидела мокрая как мышь и вся тряслась от изнеможения. Фактически мой «мустанг» бежал сам по себе, я же пыталась воздействовать на те силы, которые неуклонно вели ситуацию к надвигающемуся ужасу. Я ощущала попытки других Хранителей повлиять на ураган, но эта гадина лишь смеялась над ними. Мощная магия. Неодолимая власть погоды.

Причем это и было задумано как пытка. Создатель урагана знал, что я попытаюсь остановить его детище, и наслаждался моей беспомощностью. Наверняка этот чертов ублюдок хохотал, глядя, как я мечусь, не зная, где и когда ударит беда. Снова вспомнился Пол. Может, если позвонить ему… или Рашиду… Но нет, они, конечно, уже и сами по уши в этом дерьме. И если до сих пор не найти решения, то вряд ли смогут помочь мне. И все же кто это сделал? Ведь кто-то пришел, насильно собрал воедино все компоненты и получил то, что не может уничтожить сообща целая команда Хранителей. Надо думать, этот кто-то является чертовски могущественным. Я попыталась найти ответ при помощи астрального зрения, но меня ждало горькое разочарование. Я не увидела поблизости никого. Вывод был ошеломляющим: ключевая фигура игры настолько сильна, что в состоянии управлять ураганом, не прибегая к путешествию в астрале и соприкосновению со своим детищем. Невероятно! И крайне пугающе. Кто же, черт побери, способен на подобное? Думаю, таких – раз, два и обчелся. Старшина Хранителей, члены Всемирного Совета… Льюис.

И тут мне стало совсем плохо.

Из-за скопившихся облаков мир за окнами машины померк и выцвел. Весна все еще пыталась сохранить свою веселость, но спрятавшееся солнце лишало ее красок. Птицы, как и я, направлялись на запад. Другие автомобили медленно тянулись цепочкой вдоль обочины. Их водители, похоже, спали на ходу. У меня же не оставалось выбора: я продолжала путь. Остановка в данной ситуации была равносильна самоубийству. Движение тоже.

Бензин у меня кончится задолго до Колумбуса.

Думай. Ты ведь Хранитель Погоды, гром тебя разрази, – может, не с самой лучшей репутацией сейчас, но тем не менее чертовски крутая в своем деле. Ладони у меня снова вспотели, я их поочередно вытерла и снова приложилась к бутылке. Горло так пересохло, что аж сипело. На соседнем сиденье по-прежнему валялся скомканный корешок от квитанции – я даже не разглядела его. Не до того. Если уж я переживу эту безумную гонку, то штраф от пенсильванских копов меня не опечалит.

Помнится, еще в школе старый Йоренсон всегда говорил, что любую динамическую систему, в частности погодную ситуацию, можно развалить. Погода – явление хрупкое. Почти как карточный домик. Убери одну карту, и домик начнет рушиться. Главное – правильно спланировать это падение. Грамотное исполнение, учил он, не только устраняет угрозу, но и создает благоприятную обстановку.

Может, вообще надо подходить к делу с другой стороны. До сих пор я пыталась атаковать непосредственно сам ураган, надеясь ослабить магию, которая его удерживает. А надо попробовать изменить его местоположение. Я потянулась за мобильником и одной рукой вызвала из памяти знакомый номер.

Раскатистый голос Пола:

– Что за шутки? Ты что, с ума сошла – звонить мне? Мне казалось, у нас с тобой уговор.

– Послушай, я знаю, что ты следишь за этой штукой…

– Ну да, ее центр прямо над тобой, – он говорил как-то стесненно, я даже подумала, что кто-то слушает наш разговор. – Ты помнишь, чему тебя учили: если валяешь дурака с погодой, то потом она сделает то же самое с тобой.

– Это не обычный ураган, Пол. Кто-то движет им.

– По мнению нашего «мозгового треста», кто-то – это ты. И они считают, что на сей раз ты хватила через край.

– Блестяще, – вздохнула я. – Просто блестяще. Но ты-то знаешь?

– Я просто сказал.

Пришлось прикусить язык – в буквальном смысле этого слова. На губах смешался вкус озона и крови. Ураган над моей головой все усиливался – теперь он вертелся как шутиха. Остальные машины жались по углам, я катила посередине дороги одна, а впереди на горизонте показался очередной маленький городок.

– Пол, мы теряем время, – сказала я. – Лучше помоги мне.

– Мы пытаемся, черт побери. Но если это не твоих рук дело, то я уж не знаю, какого такого ублюдка. Сильнее него я в своей жизни не видел…

– Нам надо объединить усилия. Я хочу, чтоб ты создал холодный поток прямо над вершиной урагана. Причем очень быстро и мощно.

– Мы уже пробовали, – проворчал Пол. – Это не действует.

– Попробуем еще раз. Я одновременно с тобой пущу горячий воздух понизу. Нам нужно подбросить этого сосунка вверх миль на двадцать, а потом начать вышибать из него дерьмо при помощи адиабатических процессов.[22 - Адиабатический процесс – изменение состояния физ. тела без притока и отдачи тепла; играет важную роль в атмосфере.] Все нужно провернуть в мезосфере, Пол, – чтоб оторвать его от источника питания. Иначе не сможем развалить его на части.

На несколько секунд воцарилось молчание, затем Пол попросил:

– Дай мне пару минут.

– Все надо исполнить очень точно.

– Я буду точным.

Чувствуя, что он вот-вот повесит трубку, почти крикнула:

– Послушай, у тебя есть связь с Рашидом?

– Да.

– Принеси ему извинения от моего имени и предупреди о «ножницах», – попросила я и отключилась.

Таким образом, согласно нашему плану, я должна была сильно нагреть и подать воздух под ураган. Полу в это время полагалось обеспечивать вертикальный процесс, непрерывно подтягивая нашего подопечного в мезосферу. Там мы имели возможность работать с гораздо большими силами, пока ураган не развалится на части. Его нижняя часть как раз представляла наибольшую угрозу, разнося в клочья стабильность всего региона. Ветряные «ножницы» вполне вероятны – именно такие сшибают с неба самолеты. Отсюда мое предостережение Рашиду. Вняв ему, он вполне справится с разрушительными побочными эффектами.

Цифровые часы на приборной панели, казалось, остановились. Потребовалась целая вечность, чтоб они перескочили на одну цифру. Минута. Я чувствовала, как над моей головой что-то происходит. Там собиралась мощь, и я не знала: то ли это ураган приготовился к сокрушительному удару, то ли Пол выстраивает свои силы в боевом порядке. В любом случае для меня это не обещало ничего хорошего.

Циферблат отщелкнул еще одну минуту. Я потянулась, захватила воздушный поток и начала его нагревать… Скорее, скорее, надо сделать это так быстро, чтоб молекулы буквально разлетелись в разные стороны. Любой ценой. Ураган попробовал усилить давление, но он не мог работать на два фронта. Я чувствовала, как его затягивает в воронку холодного воздуха, созданную Полом. Он двигался через нижние слои, тропосферу,[23 - Тропосфера – нижний слой атмосферы (10–18 км), в котором содержится 4/5 массы атмосферы, почти весь водяной пар, развиваются облака, а температура убывает с высотой; над тропосферой начинается стратосфера.] стратосферу, все выше и выше. Дальше на сухих, прохладных пространствах мезосферы движение замедлилось.

Моему врагу – не знаю уж, он это или она – придется приложить к своему детищу немалую энергию, чтоб сохранить его целостность.

Эквивалент мощности пятнадцати-двадцати атомных реакторов. А уж опустить его обратно будет почти невозможно, принимая во внимание колонну теплого воздуха, которую я воздвигла. Теплый воздух всегда побеждает холодный, дай ему хоть немного времени. Элементарная аэродинамика.

Я почувствовала момент, когда мой враг отвел свои силы. Казалось немыслимым, чтоб такой крупный ураган развалился, но тем не менее это произошло – разлетелся вдрызг, как гриб-дождевик. Без магии, которая удерживала его, он превратился просто в воду и газ. Давление в моей голове стало уменьшаться.

Легче, легче… все, прошло.

Раздался телефонный звонок.

– Ты была хороша, – сообщил Пол.

– Ты тоже.

– Но я не могу изменить принятое решение, детка. Обратно не возвращайся.

– Я и не надеялась. Не волнуйся – я больше не твоя проблема.

От его короткого смешка что-то внутри меня потеплело.

– Ну и денек.

Я едва успела положить трубку, как первый порыв ветра ударил в бок машины со скоростью пассажирского экспресса. Меня буквально сдуло с дороги. Я бросила все силы на колеса, «мустанг» взвыл, пытаясь сохранить сцепление. Но дорожное покрытие, казалось, превратилось в лед или масло. Мы продолжали скользить. Мир накренился и, о боже, я увидела кого-то на своем пути: этот кто-то стоял на обочине, а я летела прямо на него…

С размаху я врезалась в сухую землю, подняв фонтан пыли, и услышала глухое бамп! удара. Колеса налетели на земляной откос, и физика победила. Мой «мустанг» головокружительно накренился.

«Только не машина», – отчаянно молилась я в мыслях. «Пожалуйста, только не машина».

А затем какая-то сила поймала меня и снова вернула в устойчивое положения. Колеса со всего размаха шлепнулись на землю. Из меня, казалось, вышибло дух. Но если не считать потерянного протектора, похоже, мы обе не пострадали. Бедняжку Далилу всю трясло. Меня тоже.

Я заглушила двигатель, опустила горящий лоб на руль и судорожно хватала ртом воздух. Теперь к призракам хот-догов в нем добавился еще и запах страха. Но, боже, каким же вкусным казался этот воздух!

– Прости, детка, – шептала я Далиле. – Мне показалось, мы обе с тобой одной ногой на свалке.

Через секунду я припомнила все остальное. Это глухое бамп!

О господи, я сбила человека…

В каком-то безумии я рванула с себя ремень безопасности. «Боже, нет… пусть с ним все будет в порядке…»

Кто-то постучал в окно. От резкого движения я чуть не вывернула себе шею и увидела тень… Большую, темную, угрожающую. И набрала воздух в легкие для пронзительного крика.

Затем моргнула, и тень превратилась всего-навсего в парня. С темными волосами, нуждавшимися в стрижке, и глупыми круглыми очками, в которых отсвечивало солнце. Славное лицо. Смешливые морщинки вокруг глаз свидетельствовали, что парень старше, чем показалось мне с первого взгляда. Он был одет в залатанный тренч[24 - Тренч – длинное непромокаемое пальто или плащ военного покроя с погонами, манжетами и поясом.] цвета хаки, который почему-то наводил на мысли о первой мировой войне. Либо парень являлся поклонником старомодного стиля, либо мог себе позволить лишь модели от Армии Спасения.

Я опустила стекло.

– Вы в порядке? – спросил он и поправил лямку рюкзака на плече. Ага, понятно. Один из тех типов, кто любит тусоваться на дороге. Бездомный по собственному выбору, а не в силу обстоятельств. Славный малый в поисках приключений.

На этот раз, черт побери, он их нашел.

– Да, со мной все хорошо, – прохрипела я и откинула прядку жирных раскрутившихся волос с лица. – А вы как? Я вас не ударила? Никаких следов от колес или еще что-нибудь?

Он покачал головой. В ухе блеснула сережка. Я попыталась припомнить, какое ухо означает принадлежность к геям. Затем решила, что это, может быть, всего-навсего выдумки – так сказать, городской фольклор. Парень улыбался мне особой теплой, вовсе не безразличной улыбкой. Точно. Либо все это – чушь собачья, либо серьга у него в гетеросексуальном ухе.

– Что вы скажете о погоде? Какое-то безумие происходит, – заметил незнакомец. Да уж, представляю себе… облако, поднимающееся со скоростью товарняка, и там, наверху, разлетающееся на клочки – будто сам Господь двинул по нему кулаком. А тут еще Далила, несущаяся на максимальной скорости и вылетающая на обочину подобно несчастному оленю, сбитому в авторалли «Наскар». Такое не каждый день увидишь, даже если ты бывалый бродяга. – Я уж подумал, что это нам Божья кара.

Я обратила внимание на его «нам» и от души понадеялась, что это – ничего не значащее обобщение, а не опасное «чур-я-на-тебя-сегодня-охочусь».

– Вот как? Плохая погода? А я и не заметила.

Парень снова вскинул рюкзак на плечо, будто он сползал, и кивнул, выпрямляясь.

– Будьте осторожны. Слишком красивая машина, чтоб найти свой конец в грязной канаве. Не говоря уж о ее хозяйке.

Галантный комплимент от истинного мужчины – в первую очередь моей машине. Почему-то именно это меня подкупило. Я больше не ждала от него подвоха. Более того, общество дорожного бродяги, пусть даже он покуривает травку и стремится к единению с природой, казалось мне предпочтительнее долгих бесед с моим автомобилем во время этой безумной гонки. К тому же у него была такая приятная улыбка…

Я провела беглую инспекцию астрального плана. Там не оказалось никаких неожиданностей: ничего особо темного или яркого. Просто обычный старина Джо Нормал. Поэтому я приоткрыла дверцу машины и бросила в удалявшуюся спину:

– Вас подвезти?

Он приостановился и оглянулся. Глаза у него были очень темные, но какие-то теплые и земные, что ли. Если б требовалось связать его с определенными временем года, я бы выбрала осень.

– Может быть, – ответил он. – Чертов рюкзак слишком тяжел. Сколько возьмете?

– Ничего.

Его брови дрогнули, будто собирались взлететь вверх.

– За ничего не получаешь ничего.

– Ну, тогда скажем: удовольствие от общения.

– Это можно понять двояко, – заметил он, но тем не менее скинул со спины рюкзак. Тот целиком занял заднее сидение – не хуже дополнительного пассажира. В отличие от Пола, проблем с размещением ног у парня не оказалось. – Не поймите неправильно, я не жалуюсь… или что-то там.

Я почувствовала себя оскорбленной.

– Неужели я похожа на цыпочку, чье хобби – цеплять грязных парней на дороге?

– Нет, – ответил он, но при этом остался совершенно невозмутимым. Было в нем что-то от дзен-буддиста. – И чтоб внести ясность – у меня возражение против «грязных». Я принимал ванну.

Подождав, пока парень пристегнется, я тронула с места Далилу. Солнечный свет пробивался сквозь ветви деревьев, покрывая дорогу яркими солнечными пятнами. Мягкий западный бриз шелестел листвой. Легкий, прохладный ветерок врывался в открытое окошко и отбрасывал мои волосы с разгоряченного лица. Это было приятно.

– Пусть не грязный, – согласилась я наконец, – но нечесаный.

– Я кажусь вам нечесаным?

– Ну, может, слегка неряшливым.

– Неряшливость я признаю.

Подняв на парня глаза, я увидела, что он посмеивается. Я тоже рассмеялась, возможно несколько истерично, что отнесла на счет страха и переутомления. Перевела дыхание, вытерла лицо.

– Между прочим, меня зовут Дэвид, – сказал он.

– Джоанн.

– Сколько времени вы уже на дороге?

– Я же двигаюсь в нужном направлении, не так ли? – возразила я. – Думаю, примерно тридцать шесть часов, но уже не уверена.

– Спали?

– Совсем немного.

– Вы понимаете, что вести машину в таком состоянии небезопасно?

– Боюсь, останавливаться еще хуже, – сказала я и сама удивилась – зачем? Я редко кому-либо доверяю, особенно обычным, земным людям. Дэвид все так же спокойно кивнул и выглянул в окошко. – А как долго вы находитесь на дороге?

– Да вот, до сегодняшнего дня. Мне это нравится. Здесь так красиво, – он кивнул за окно, где окрестности пролетали со скоростью движения «мустанга». – Я считаю, всем следует выходить на какое-то время в мир. Хотя бы чтоб разобраться, кто они такие. И почему.

Для меня это звучало чересчур философски и новомодно, но какого черта! Я же не отрицаю, что я циник.

– Благодарю покорно, но я предпочитаю водопровод, готовую еду и надежное отопление в любое время года. Природа – это, конечно, здорово. Но не думаю, что она нас слишком любит.

– Природа любит нас, – откликнулся Дэвид. – Вот только не желает подтасовывать колоду для одного из участников. А мы ждем от нее именно этого. На самом деле у тараканов те же шансы, что и у нас… с их точки зрения. И мне это кажется честным.

– Но я не хочу быть честной. Я хочу выигрывать.

– А никто не выигрывает, – сказал он. – Или вы не смотрите канал «Дискавери»?

– Скорее являюсь поклонницей комедий. И не говорите мне, что в своем рюкзаке припрятали маленькую хибарку с кабельным телевидением.

На его физиономии расплылась широкая улыбка.

– Нет, но иногда я останавливаюсь в мотелях. Знаете, чтоб помыться и поспать в постели для разнообразия. А вы имеете что-то против канала «Дискавери»?

– Предпочитаю платный канал для взрослых. Единственно приемлемо.

Странное дело, теперь я чувствовала себя менее сонной и одурманенной усталостью, чем до появления парня в моей машине. Может, раньше действительно не хватало приятной компании? Плюс ко всему легкий, ни к чему не обязывающий флирт всегда помогал мне разгонять кровь.

Дэвид смотрел на меня с улыбкой, которую можно было бы назвать циничной, если бы не мягкий взгляд темных глаз.

– Реальная жизнь всегда интереснее, – произнес он. – Никогда не знаешь заранее, что произойдет.




А произошло следующее: мы ехали еще тридцать миль под ясными, безопасными небесами. Я наконец успокоилась и приняла решение сделать короткую остановку в местечке с названием «Еда и Бензин у Чокнутого Эда». Заправлял делами сам Эд. Уж не знаю, насколько он был чокнутый, но по части скупости этот парень лишь немногим уступал биржевым спекулянтам. Готова поспорить: в свое время он отправил на тот свет не одного потенциального грабителя. Дэвид сохранял вежливое спокойствие во время общения с этим монстром и сразу же вышел со своей добычей – сырными рогаликами, шоколадкой и диетической колой. Очевидно, стремление ко всему природному не обязывало его есть натуральные – или хотя бы частично натуральные – продукты.

Залив полные баки Далилы, я поерзала пальцами в своих туфлях на высоком каблуке – о мучение! – и поинтересовалась у Чокнутого Эда, нет ли где поблизости одежного магазина. Таковой сыскался и назывался он пассажем.

– Пассаж, – эхом повторила я и поскорее убралась подальше от неприятного хозяина. – Интересно, насколько грандиозен пассаж в таком городишке, как этот? Я б могла еще понять «Вэларт» – такие магазины есть повсюду, где собирается хотя бы десяток жителей. Но пассаж…

Дэвид ничего не ответил, только ткнул пальцем в дорожный указатель прямо у нас по курсу. Он гласил: «ТОРГОВЫЙ ПАССАЖ ГРИНХИЛЛА – КРУПНЕЙШИЙ В ПЕНСИЛЬВАНИИ!» Странно, по моим подсчетам, мы почти уже выехали из этого штата.

– О, – откликнулась я. – Ну тогда, наверное, довольно большой.

И мы свернули в указанном направлении.

Сказать «большой» про это место значило не сказать ничего. Оно было офигенно огромным. Этот пассаж занимал территорию приличного аэропорта. А уж машин… вы могли бы собрать в одном месте несколько агентств по продаже автомобилей, но и тогда бы не переплюнули количество транспортных средств, скопившееся на подступах к «Торговому пассажу Гринхилла». Я предложила Дэвиду подождать в машине, но он галантно решил сопровождать меня в прогулке по этому муравейнику. Так и шел – руки в карманах пальто, в глазах застенчивое удивление, будто находился на экскурсии по социологии. Я невольно прикинула, как часто ему доводилось бывать в подобных местах. В конце концов, одежда его не смотрелась из вторых рук: фланелевая рубашка в голубую клетку, джинсы, походные башмаки. Да еще это старомодное пальто. Все выглядело достаточно качественным и не таким уж грязным. Сказать по чести – так недавно выстиранным. Как и сам парень. Легкий запах мужского пота – вот и все, в чем я могла его упрекнуть. Если он и вел грубую жизнь на дороге, то выглядел никак не грубее других отдыхающих.

Это порождало некоторые сомнения. Ведь обычно после пары лет бродячей жизни все пройденные мили отпечатываются на лице человека. Про Дэвида ничего подобного нельзя было сказать.

Тем не менее. Я снова проверила его астральный образ. Никакой угрозы, абсолютно безмятежное впечатление.

– Мне тут кое-что нужно, – пояснила я, – из одежды. Какое-нибудь барахло. Ты можешь пока поболтаться по продуктовому рынку. Если хочешь, можешь съесть что-нибудь питательное, для разнообразия. Я угощаю.

Мы, собственно, стояли перед этим самым рынком, бурлящим и шумящим почище цирка Барнума и Бейли. Даже самый придирчивый покупатель мог найти все, что душа пожелает, в этом лабиринте пластика и красок – от гамбургера до китайских приправ, от карри до пирога со свининой. Я протянула Дэвиду двадцатидолларовую банкноту и предложила:

– Побалуй себя чем-нибудь. Встретимся через час. Если я тебя не застану, буду считать, что ты нашел другого попутчика. Идет?

Он без возражений засунул купюру в карман и кивнул:

– Я буду здесь. Не забудь про меня.

Не знаю, не знаю… Уже поднимаясь по эскалатору, я оглянулась и обнаружила, что он по-прежнему стоит и смотрит мне вслед. Неоновая реклама отражалась в его круглых очках. Затем Дэвид повернулся и побрел прочь сквозь толпу. Полы его пальто элегантно колыхались на ходу.

Нет, этот парень действительно нечто. Вот интересно только, что именно? Какого дьявола я вообще его подобрала? Хотя, пожалуй, вопрос следует ставить иначе. Девушка имеет право на минутную слабость, когда речь идет о привлекательном, таинственном незнакомце, но вот дальше… Ч-черт, почему я до сих пор вожусь с ним?

Я решила, что, покончив с покупками, я выскочу через боковой выход и оставлю своего попутчика наедине с его проблемами. Черт, я сделала больше, чем должна была: бесплатно подвезла, подкинула двадцатку. Что, разве не так? Пора заняться собственными делами, которых у меня по горло.

Да, точно. Так я и сделаю.

Эскалатор доставил меня на следующий уровень – в царство одежды. Чего тут только ни было: дешевые шмотки, попсовые прикиды, элегантные наряды и костюмчики, которые бы даже моя бабушка отвергла как слишком пуританские. Я остановилась у прилавка с названием «Фиолетовый бархат» и решила, что он достоин внимания хотя бы за такое романтическое имя.

Хитом нынешнего сезона, как я выяснила, являлся лиловый цвет – ну ладно, пусть не нынешнего, а прошлого. Все-таки это был торговый пассаж и сюда сгружали товар, не проданный в бутиках. Но и не важно… Мне нравится лиловый цвет. Еще больше я торчу от лилового бархата, а не слишком-то теплая весна ставила во главу угла удобство, а не моду.

Через полчаса я вышла из примерочной, одетая в хиповские штаны лилового цвета, белую кружевную блузку и расклешенный жакет, намекающий на эдвардианский стиль. Все, начиная с нижнего белья до этого жакетика, было новым и таким классным! Я почувствовала себя почти секс-символом. Расплатилась, прихватила с собой два пакета, в котором лежали еще два комплекта шмоток и шикарная атласная пижама лилового цвета. Я блаженствовала в новых удобных туфлях – на низком каблуке, но невероятно стильных. Ненадолго зашла в отдел гигиенических принадлежностей и запаслась по уши тампонами, зубной щеткой, пастой, стаканчиком для полосканий, косметикой; а также – хорошая девочка-скаут всегда должна быть наготове – упаковкой презервативов. Не очень оправданное действие – ведь я решила избавиться от Дэвида. Так что данное приобретение подождет до лучших – о-ох! – времен.

Да ладно, убеждала я себя, плюнь ты на этого парня. В таком прикиде ты найдешь ему замену еще до того, как проедешь до конца эскалатора.

Я купалась в этих приятных мыслях, когда вдруг волосы у меня на затылке зашевелились и появилось четкое ощущение: что-то не так. Снова погода? Да нет, быстрая разведка, произведенная с помощью астрального зрения, убедила меня, что с этой стороны все в порядке. Беда подкрадывалась с другой стороны. Я не могла ни сформулировать причину своей тревоги, ни отделаться от нее. Что-то было не так. Прямо здесь, в гуще снующей толпы. Среди этих прилавков, где деньги исчезали быстрее, чем в Лас-Вегасе. Что-то происходило с воздухом, определила я. И это не было связано с погодой…

Внезапно я почувствовала дурноту. Ну, это уж совсем непонятно. Еще несколько секунд назад я ощущала себя просто великолепно в своем лиловом бархате, готовилась покорять мир, а вот теперь едва держалась на ногах.

Я отыскала свободную чугунную скамейку в викторианском стиле и уселась в тени карликовых сосенок. На фоне далекого неба они выглядели совсем ненастоящими, но крохотная пичуга – зяблик, неизвестно как сюда залетевший, уселся на одну из веток и рассматривал меня своими глазками-бусинками. Он издал резкий чирикающий звук, который до меня донесся как-то глухо и смазано, будто я находилась под водой. Затем расправил крылышки и улетел.

Дурнота нарастала. Звуки меркли и куда-то отодвигались. Я по-прежнему не понимала, что со мной происходит. Попробовала дышать быстрее, но какая-то часть моего сознания, совсем уж сорвавшаяся с привязи, визжала, что все плохо, плохо, плохо…

Я все еще пыталась совладать с этим паникером в своей голове, когда почувствовала, что мир переворачивается, и боком повалилась на скамейку. Под щекой холодное крашеное железо. Приятно. Как же я устала…

Вокруг стали собираться люди. Их губы шевелились, но до меня не доносилось ни звука. Мне не хватало воздуха, я жадно и часто хватала его ртом. И тут совсем близко от лица я увидела свою руку: ногти у основания приобрели нежный голубой цвет.

Все это напоминало… напоминало опыты в школе.

О боже, я не могла дышать! Вернее, не так: я-то дышала изо всех сил, но мне нечего было вдыхать. Меня окружала моя собственная двуокись водорода.

И тут я припомнила, так же ясно, как будто это сейчас происходило на моих глазах: я уже участвовала в этом прежде. Правда, в другом качестве. Не объекта, а экспериментатора.

Я проделывала подобное с лабораторной крысой. Помнится, тогда я удалила весь кислород из воздуха, окружавшего ее, и получила этакий пузырь, наполненный ядовитой углекислотой. Образовалась стопроцентная ловушка: куда бы зверек ни бежал, как бы ни пытался прорваться сквозь смертоносную оболочку…

Тогда я не допустила ее смерти. Отработав новые навыки, я проколола пузырь, и крыса – белая шерстка, розовый носик… смешно, как запоминаются подобные вещи, – шмыгнула прочь.

К сожалению, мой мучитель – кем бы он ни был – не собирался давать мне такой шанс.

Соберись, черт тебя побери!

Мой мозг пульсировал бесполезными вспышками, посылая истерические сигналы бедствия. В глазах у меня плыли цветные пятна. Затем возник образ матери – чрезвычайно реальный, но огромных размеров. За ней – Далила, волчком крутящаяся на дороге. Льюис на земле – лицо все в крови – он тянулся к последнему источнику спасения.

Я обнаружила, что перестала дышать и никак не могу заставить себя это делать.

Что-то было не так. Но что же именно?

И вдруг совершенно четко, как колокол в ночи, раздался голос матери: «Я б многое дала, чтобы этого не случилось». Я не оправдала ее ожиданий.

Йоренсон. Тоже разочарованный. Стоящий в классе и вынужденный выслушивать мой неправильный ответ. На самом деле, Джоанн, ты знаешь это. Знаешь, как решить задачу.

Я никак не могла вспомнить. Слишком темно было вокруг. Кромешная тьма. Ночь была теплой, но абсолютная безлунной и беззвездной.

Хотя нет… Какой-то коридор. И что-то в конце его. Я начала двигаться по этому коридору, совершенно не ощущая движения. Там, в конце, был свет, и свет, и…

Вот я снова сижу на скрипучей школьной скамье. В классе смутный запах «Пайн-Сол» и мела. Йоренсон как-то нервно, по-девчоночьи одергивает свой твидовый пиджак и задает мне вопрос. Я не понимаю, о чем он спрашивает, и ощущаю нарастающую панику – она накатывает, как ураган на побережье. Я должна понять, должна! Учитель бросает на меня разочарованный взгляд и отворачивается к доске. Он перемещает молекулы воздуха, мел скрипит.

Я была одна в классной комнате: осталась после уроков. Коррективная теория погоды. Ответ неверный. Я никогда не смогу…

«Будь внимательна, моя дорогая, – говорил он, не оборачиваясь и продолжая скрипеть мелом. – Это достаточно тонкий вопрос».

На доске. Ответ находился на доске. Все, что мне надо было, – это… это…

По краям доски возникли хрустальные, переливчатые искорки. Они разрушили, сожрали и доску, и ответ на ней. Снова вокруг темнота, поглотившая путь к моему спасению.

Нет.

Я протянула руку, химическая конструкция на доске обрела цвета: красный, синий, желтый. Изображение стало подвижным, трехмерным… Я откинула элемент, который казался явно лишним, – желтая гроздь, прилепившаяся не к месту на ветку, – и заменила его таким же синим.

Так, еще. Быстрее. Проделать то же самое с тысячами таких же вращающихся моделей, миллионами, миллиардами. Работала не моя рука – мое сознание, я сама.

Йоренсон отвернулся от доски, аккуратно положил мел и улыбнулся мне.

«Теперь дыши, – сказал он. – Не забудь дышать».

…и сладостный воздух внезапно пошел в мои легкие. И еще, шум. Господи, какой шум стоял вокруг: звук голосов, шарканье подошв, крики… В пассаже царила страшная суматоха, откуда-то на всю громкость гремела музыка – она била по ушам. О сладостный, прекраснейший хаос!

Я жадно глотала воздух, глоток за глотком, прислушивалась к гулко бьющемуся сердцу и думала: «Ненавижу, как я ненавижу этот чертов урок».

Кто-то поддерживал мою голову. Я подняла взгляд, сфокусировала его и увидела Дэвида. Он был смертельно бледен, я чувствовала, как тряслись его руки. Очки почему-то отсутствовали, и лицо выглядело совсем по-другому. Сильнее. В глазах поблескивали рыжевато-медные крапинки.

– Привет, – прошептала я. Он открыл было рот, но так ничего и не сказал.

Кто-то шлепнул мне на лицо кислородную маску, в которой я теперь совсем не нуждалась.




Забавно, но ощущение близкой смерти вызвало у меня жуткий голод. В обществе Дэвида я сидела за столиком на продуктовом рынке и поглощала грандиозные порции самой разной еды: говяжье жаркое, шафрановый рис, лепешки. И запивала все огромными количествами минералки без газа. Дэвид с молчаливым ужасом наблюдал за мной. Собственно, он не произнес ни слова за все то время, пока длилась суматоха с появлением парамедиков и долгими спорами, перевозить меня в больницу или нет… он ни разу ни с кем не заговорил. Просто стоял, сжав руки, среди всей этой кутерьмы и молча глядел на меня. А меж бровей у него залегла складка.

И это было чертовски мило с его стороны.

Мне пришлось подписать протоколы и отказ от подачи каких-либо жалоб, а также выслушать кучу мрачных предсказаний по поводу квалификации местного доктора, прибывшего в компании с представителем страхового общества.

Когда все это наконец закончилось, я сграбастала Дэвида за локоть и простонала: «Умираю от голода». Последовала прогулка в кафетерий, заказ и поглощение пищи… А он все еще хранил молчание.

Теперь, когда я сделала последний глоток из бутылки и старательно подобрала оставшиеся оранжевые рисинки с тарелки, он склонился ко мне и спросил:

– Закончила?

– Полагаю, да, – ответила я, отправив в рот последний кусочек «наана»,[25 - «Наан» – индийский хлеб.] облизала пальцы и воспользовалась напоследок салфеткой. Окружающие по-прежнему наблюдали за мной: то ли наслаждаясь моим бархатным костюмчиком, то ли ожидая, что я снова свалюсь наземь с пеной у рта. Должно быть, эксцесс со мной являлся самым волнующим событием со времени рождественской службы.

Дэвид тоже посматривал на меня с опаской.

– Не хочешь объяснить, что происходит?

– Да как тебе сказать, – пожала я плечами. – Слушай, не обижайся, но думаю, тебе лучше забрать мою двадцатку и поискать себе другую машину. Не то чтоб ты был мне неприятен, но…

– С тобой снова может что-то случиться?

Да уж. Причем, вполне возможно, прямо во время гонки на Далиле. Или в следующий раз мой преследователь может заключить в смертельный мешок моего попутчика – просто чтоб отвлечь мое внимание, пока он достанет очередной сюрприз из свой волшебной шляпы. Кто-то очень не хочет допускать меня к Льюису. Кто? И почему? Кто вообще знал, что я ищу его? Ну, джинн, конечно, но эти создания ничего не делают без приказа своего хозяина. А его хозяином являлся Льюис. Если он сам передал мне указания по поводу нашей встречи, вряд ли будет пытаться меня убить. Ну, затем еще Пол. И Звездочка. Чушь! Мои размышления зашли в тупик.

– Если снова случится припадок, тебе понадобится помощь, – сказал Дэвид. – Кроме того, у меня впереди долгая дорога, и мне бы не помешало хоть немного прокатиться. Серьезно. Такое впечатление, что тебе тоже еще ехать и ехать.

– Да? – это была первая информация, пусть и косвенная, которую он выдал о себе. – И куда же ты направляешься?

– В Феникс, – ответил он. – Мой брат попал в беду, и мне надо добраться к нему.

Я углядела еще одно зернышко риса и наколола его на вилку.

– И как его звать?

Дэвид помедлил, затем ответил, глядя в сторону:

– Джозеф.

– Прямо как в Библии.[26 - Джозеф – библ. Иосиф. В Библии Иосиф – один из двенадцати родоначальников израильтян, старший сын Иакова и Рахили, проданный братьями в рабство египетскому фараону.]

– Мы из очень религиозной семьи.

Я отодвинула поднос и сложила руки на столе. Они больше не дрожали, что уже было хорошо. И меня покинуло ощущение чего-то происходящего вокруг. По крайней мере ничего сверхъестественного. Обычная жизнь – куча орущих детей, спорящих взрослых, музыка из динамиков магазина и непрерывный поток болтовни на самых разнообразных языках.

То, что меня едва не убило, не принадлежало этому миру. На сей раз мой враг проявил завидную аккуратность, метя прямо в меня. Но впредь я буду уже настороже, и ему не представится такой прекрасной возможности. В следующую свою попытку он может оказаться куда более неряшливым.

Непозволительно находиться в гуще невинных людей, когда это случится.

– Феникс, ясно, – повторила я. – Послушай, я не шучу. Находиться рядом со мной небезопасно, понимаешь? Объяснение можешь придумать сам: эпилептические припадки, одержимость демонами, отравляющее воздействие, зависимость от мафии. Суть не меняется – находиться в моем обществе чревато последствиями. Так что прояви благоразумие: купи билет на автобус, сядь на коммерческий рейс, возьми напрокат машину или иди пешком. Прямо сейчас, не откладывая.

Дэвид серьезно посмотрел на меня через синий пластиковый стол. За его спиной светящийся неоновый попугай венчал мозаичную колонну. Выглядел он довольно блекло – птичка в зимней гамме.

– Насколько серьезно твое предупреждение? – спросил мой приятель.

– Как сердечный приступ. Подумав, он кивнул и бросил короткое:

– О'кей.

Нормально. А, собственно, чего я ожидала? Споров? Героических порывов? Уверений в бессмертной любви и безусловной верности? Черт побери, он же дорожный бродяга, просто парень, который напросился в попутчики. Симпатичный, не спорю, но все же игрок не моего уровня.

И все же… Я не ожидала, что парень просто скажет «о'кей» и быстренько свалит. Без лишних слов. Выглядело это как-то обидно.

Ну, на деле все, конечно, произошло не так быстро. Дэвид взял мой поднос с одноразовой посудой и пошел с ним к мусоросборнику. Сбросил отходы, поднос определил на приемный стол и легкой походкой – руки, как всегда, в карманах – вернулся ко мне.

– Я хотел тебе сказать: ты выглядишь просто обалденно в этом костюме. Лиловый определенно твой цвет.

И он застыл в ожидании напротив меня.

– Что-нибудь еще? – подняв брови спросила я.

– Да, мой рюкзак, – резонно напомнил он. – В твоей машине.

– О! – сказала я и придвинула к нему пакеты с покупками. – Докажи-ка свою полезность.

– Я часто это делаю, – на губах его появилась на редкость неприятная улыбка.

Мы протопали целую милю до машины, и хотя ясное небо омрачалось лишь парой перистых облачков, я продолжала присматривать за ним. Известно, что молнии находят себе выход порой за сотни миль от центра урагана. Не раз так случалось, что они поражали человека прямо с безоблачного неба. В моем случае это был бы вполне объяснимый несчастный случай.

Бедняжка Далила с опаленной дверцей терпеливо дожидалась меня там, где я ее бросила. Открыв заднюю дверцу, я подняла Дэвидов рюкзак. Он оказался на удивление тяжелым – я чуть его не выронила, хорошо хозяин на лету перехватил.

– Какого черта у тебя здесь? – спросила я. – Ты что, Форт-Нокс грабанул?

– Ага, а теперь реализовываю план побега, – усмехнулся он и ловко проскользнул в лямки рюкзака, будто всю жизнь это делал. – Палатка, переносная печка, кухонные принадлежности, одежда, запасные башмаки и пара дюжин книг.

– Книг?

Дэвид посмотрел на меня с сожалением:

– Ты что, не читаешь?

– Я просто не таскаю за спиной Нью-Йоркскую Национальную библиотеку. По правде сказать, даже в багажнике ее не вожу.

– Много теряешь, – коротко ответил он. Теперь, получив свои вещи, он, казалось, чего-то ждал. – С тобой все будет в порядке?

– Со мной? Конечно.

– Ты не хочешь все же объяснить, что там произошло?

– Ты по поводу моего обеда с карри?[27 - Карри – острая индийская приправа.] Просто я очень люблю индийскую еду.

– Очень смешно, – он ждал, я тоже. – Так ты не собираешься ничего объяснять?

– Ну, в общем да, – признала я. – Да сознайся, тебе это и не надо. И совершенно справедливо – так гораздо безопаснее.

Дэвид покачал головой. Прежде чем я смогла остановить его (или хотя бы определиться, хочу ли этого), он наклонился и легко поцеловал меня в щеку. Я отступила на шаг, приложив руку к горящей щеке и удивляясь внезапному сердцебиению.

– Будь осторожна, – сказал он. – И позаботься о Далиле.

– Обязательно, – мне хотелось сказать что-то значительное, но я смогла выдавить только это короткое словечко. Дэвид развернулся и пошел обратно в сторону пассажа. Пройдя десять шагов, он обернулся. Пальто его при этом картинно распахнулось.

– Эй! – крикнул он на ходу.

– Да?

– Ты выглядишь так, будто отоварилась на распродаже шмоток Принца, – и он улыбнулся, на этот раз настоящей широкой, теплой улыбкой.

– Круто, да?

– Просто воспламеняет, – он махнул на прощание, безукоризненно выполнил балетный разворот и продолжил свой путь.

Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся в здании пассажа. В глубокой задумчивости я села в машину. В салоне еще ощущался запах его крема для бритья – корица и что-то еще, теплое, экзотическое. Я повернула ключ зажигания, и Далила заурчала.

– Вот и опять мы с тобой одни, детка, – произнесла я и поморщилась. Звучит неприятно… Как я и ожидала.




Когда мне было десять лет, мама возила меня на каникулы в Диснейленд. К тому времени папа уже ушел от нас, так сказать скрылся на закате, подобно Рою Роджерсу. Вот только не верхом на верном Триггере, а оседлав свою секретаршу Эйлин Наполитано, конечно, тогда я этого не знала. Понимала только, что отец исчез, и мама была вне себя. Как-то раз я хотела покрасить ногти в оранжевый цвет и услышала от нее: «Не хочу, чтоб ты окончила как секретарша».

Мы с мамой отправились в Диснейленд вдвоем – моя старшая сестра Сара вместо этого предпочла провести две недели в молодежном лагере. Солнечным мартовским днем мы прибыли в Орландо. В семичасовых новостях парни-метеорологи объявили, что в этом году сезон ураганов ожидается раньше обычного, но никто им не поверил. По одноколейке мы доехали до нашей гостиницы, где я поплескалась в бассейне и повизжала перед телеком. Будто я уже сто раз не видела этих мультиков. А мама то и дело выглядывала в окно, чтоб поглядеть на прохладное бархатное небо, на котором луна совершала свое плавание среди блестящих звезд.

На следующее утро, когда мы оказались в Волшебном Королевстве, на востоке стояла сплошная темная стена облаков – оттуда надвигался ураган. Однако моя мама не из тех, кого может напугать легкий дождик. Мы проехались по Горной дороге и Космической Горе, посетили Дом с Привидениями. А также прокатились на каждом аттракционе, куда меня допустили по возрасту. И это несмотря на то, что кое-где маме было откровенно дурно. Затем мы купили сувениры для Сары, хотя, на мой взгляд, она того не заслуживала – после всех ее ужимок четырнадцатилетней трагической королевы.

Дождь начался как раз, когда мы фотографировались с Микки и Минни. Причем такой сильный, будто кто-то перевернул озеро вверх ногами. Волшебное Королевство мгновенно превратилось в Морское. Идеальные условия, чтоб сфотографироваться с Тунцом Чарли. К четырем часам пополудни даже самые упорные мышкетеры сочли за благо спрятаться в отеле и не подходили к окнам, боясь молний. Даже Плуто бежал от дождя. Остались лишь мы с мамой. Дождь нас не волновал, так как мы уже вымокли до нитки. Мы кричали и улюлюкали, плюхая по лужам на Главной Улице США, разыгрывали нападение акул в Стране Будущего и представляли себе, что стали единоличными владельцами Империи Диснея – всего на один день.

Это были самые лучшие каникулы в моей жизни. И конечно, тот далекий дождь мог быть просто совпадением, но… С позиций сегодняшнего дня я понимаю, что тогда-то все и началось. С тех пор каждый важный момент моей жизни сопровождался драматическими погодными катаклизмами. Просто долгое время я не могла найти этому объяснения.

В свое время я все узнала и приняла, в отличие от мамы. Очевидно, родители просто не способны на такое. Моя мать так и не смогла смириться с этим. Как следствие – сердечный приступ в сорок девять лет. Все случилось в одну минуту, потрясение, вроде молнии с ясного неба.

Много позже я задавалась вопросом, а не являлось ли это условием игры. Я старалась гнать подобные мысли, потому что следующим шагом приходилось задумываться о том пути, который я выбрала или выбрал кто-то другой за меня.

С этих пор я не позволяла себе сближаться с людьми. Ни с кем и никогда.

Вот вам и объяснение, почему мне пришлось расстаться с Дэвидом. Собственно, даже больше: почему, принеся клятву и став Хранителем, я рассталась со всем, что составляет суть обычной человеческой жизни. Каждый раз, когда я пользовалась своими силами, я рисковала жизнью. Но считала не вправе поступать так с чужой жизнью. Ужасно жаль. Дэвид мне очень, очень понравился.




Как только мы выехали из города – как раз через две мили, – Далила зачихала. Вначале это был одиночный звук, но мне он показался страшнее ножа в спину. «О боже, только не сейчас». На погодном фронте пока царило спокойствие, но все могло измениться в любую минуту. Кто-то там, сверху, мог запросто прихлопнуть меня. И размазать в лепешку.

Может, все обойдется, говорила я себе. Подумаешь, разок стукнуло в моторе, просто совпадение, всего один раз…

Черт. Мотор снова чихнул. И снова… Двигатель взвыл, цепляясь за жизнь.

– Детка, пожалуйста, не надо, нет… – умоляла я, но Далила не слушалась. Она заглатывала воздух, кашляла бензином и содрогалась.

Мы прибились к остановке на обочине, прямо у дорожного указателя, рекламирующего чудеса «Макдональдса» в пяти милях отсюда. Я вышла из машины, с трудом подавив желание дать ей хорошего пинка. Ничего, мы справимся. Я всегда чинила свой «мустанг».

Но только не в лиловом бархате. Проклятье. Среди покупок была и более практичная одежда, но она лежала в пакетах в багажнике. К тому же в поле зрения не попадалась ни одна примерочная кабинка. Ну и ладно. В конце концов, движение на дороге не слишком интенсивное, а мое положение было близко к безвыходному. Я вытащила джинсы и рубашку на пуговицах, забралась на заднее сиденье.

Стащить с себя бархатные штаны не так просто, как кажется, – по крайней мере если вы пытаетесь сделать это на заднем сиденье «мустанга». Не подумайте, что мне не хватало практики, просто имелись дополнительные сложности. Каждый раз, когда раздавался шум подъезжающей машины, я пригибалась и в ужасе задерживала дыхание. В конце концов, я оказалась в лиловых атласных трусиках и кружевной блузке. Бюстгальтера на мне не было, поскольку в пассаже я его не надела, желая произвести впечатление на Дэвида. Увы, напрасные ухищрения – мой приятель остался в городе и некому было оценить мои прелести.

Еще через несколько секунд, когда я осталась почти без одежды, если не считать атласных трусиков, в заднее стекло постучали. Я взвизгнула и поспешно накинула свой бархатный жакет, прикрывая наготу.

Ну конечно. Кто же еще это мог быть?

– Паршивец несчастный! – завопила я. Вид у Дэвида был удивленный и слишком уж невинный для честного алиби. – О господи! Ты можешь отвернуться?

– Конечно, – пожал плечами он. Я лихорадочно рылась в куче одежды. Прежде всего натянула джинсы, затем хлопчатобумажную ковбойку, все это – не спуская сурового взгляда с его спины. Тратить времени на поиски бюстгальтера я не стала, пусть себе валяется в магазинных пакетах.

После этого я почувствовала себя более или менее готовой к встрече и распахнула дверцу.

– Как забавно, – произнес Дэвид, – я только что шел по дороге…

– Думаешь, мне это интересно? – огрызнулась я. – Господи, ты напугал меня до смерти.

– Прости, – сказал он, но выглядел при этом отнюдь не виноватым. На щеках у него теперь играл легкий румянец, а блеск глаз вряд ли можно было отнести на счет угрызений совести. – Мне показалось, у тебя какие-то проблемы.

– Гениально! У меня и впрямь проблемы, – я обошла машину, подняла капот и установила подпорку. – Двигатель загнулся.

– Да? – заглянул через мое плечо Дэвид. – А в чем дело?

– Чтоб я знала!

Я принялась изучать перепутанные провода. Дэвид мне не мешал, что выглядело довольно странно – много ли вы знаете мужчин, которые бы в такой ситуации самоустранились и не предлагали кучу советов (даже если они не в состоянии отличить радиатор от радара)? Прошло несколько минут. Я оглянулась и увидела, что мой приятель скинул рюкзак и сидит на нем, перелистывая книжку в мягкой обложке.

– Какого черта ты делаешь? – возмутилась я.

– Читаю книгу. А что, не похоже? – при звуке приближавшейся машины он загнул страницу, встал и выставил палец. Фургон желтым размазанным пятном промчался мимо.

– Ты голосуешь?

– Задолбало идти пешком.

Он снова выставил палец. Я снова вернулась к своим проводам. Все выглядело нормально. Пропади оно пропадом! На клапаны я не грешила, но с этими «мустангами» всякое может приключиться. Мне уже доводилось дважды полностью перебирать двигатель.

Я отвернулась от машины и, уперши грязные руки в бока, воззрилась на Дэвида:

– Ну вот что. Я, может, и медленно действую, но всегда добиваюсь своего. А ты преследуешь меня.

Он в это время пытался остановить лимонно-желтый «фольксваген», но тот даже не снизил скорости.

– Это же главная выездная дорога, – сообщил мне Дэвид. – А я, если помнишь, направляюсь в Феникс.

– Ты преследуешь меня! – я изо всех сил боролась с желанием от души врезать по шинам Далиле. Нечестно вымещать зло на своей верной подруге. – И ты знаешь еще кое-что.

– Например? – рассеянно спросил он. Мерзавец, он, похоже, даже не заинтересовался.

– Ну, например, кто проделал это со мной.

– Точно не я. Тебе от этого легче? – Дэвид плюнул на проезжающие мимо машины и снова развалился в импровизированном кресле. Мне ничего не оставалось, как вновь вернуться к работе. Увы, Далила не желала мне помогать.

– Попробуй еще раз завестись, – посоветовал мой спутник. Он снова успел углубиться в чтение. Я проигнорировала его замечание, вместо этого замерила уровень масла. Дважды пропади оно пропадом! Нигде не торчали перегоревшие провода, не блестели предательские капельки масла или бензина. Такое ощущение, что все в порядке.

Оттягивать неизбежное не имело никакого смысла. Я опустилась на землю, легла бочком и начала протискиваться под машину.

– Нужна помощь?

– Нет, – рявкнула я. – Пошел вон.

– О'кей, – я услышала, как Дэвид поднялся и пошел по дороге в сторону, откуда снова приближалась машина. Она замедлила ход, а затем снова рванула, взвизгнув шинами. – Вот подонок.

– Не все такие милые, как я, – согласилась я. – Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Отсюда, снизу, двигатель тоже выглядел безупречно. Получается, я даром вымазалась в масле и извалялась в земле.

– Нет, просто великолепно! Ну давай, детка, выдай же мне какую-нибудь неисправность.

Я вылезла из-под машины, отряхнула ладошки и джинсы, смахнула пыль с волос и объявила:

– Пожалуй, попробую еще раз.

На Дэвида это не произвело никакого впечатления. Он перенес рюкзак на новое место и сейчас сидел, привалившись спиной к дорожному знаку с рекламой «Макдональдса». Читал.

Я проскользнула на водительское место и повернула ключ.

Далила ожила, гладко заурчала – ну прямо как всегда. Я подержала ее на холостом ходу, затем нажала на газ и рванула с места, закрыв глаза и чутко прислушиваясь к звукам внутри машины.

Ничего. Снова перешла на холостой ход и ладонями ощутила мелкую вибрацию.

Дэвид сидел, расслабившись, задрав ноги, и читал «Венецианского купца». На каштановых волосах играли рыжеватые блики, а над ним простиралось синее, безоблачное и абсолютно безопасное небо.

Я выжала сцепление и, набирая скорость, прокатила мимо него. Парень даже не поднял головы.

Миновав шест с дорожным знаком и проехав еще футов десять, я ударила по тормозам и остановилась у обочины. В зеркало заднего обзора я видела, как Дэвид заложил страницу, сунул книжку в рюкзак и вскинул его на спину – так легко, будто тот весил не больше моей сумочки.

Подойдя, он уложил поклажу на заднее сиденье, а сам уселся впереди – и все в полном молчании. Как только парень оказался рядом со мной, я схватила его за руку и перевернула ее ладонью вверх. Сосредоточилась, провела поверх своей ладонью.

Ничего. Если он и был Хранителем – Земли, как я подозревала, – то рельефных отметин не имел. Может, Дикарь? Насколько я слышала, они встречались крайне редко, но возможно, Дэвид именно такой уникум. Не исключено.

Он отдернул руку, слегка нахмурившись:

– Это еще что?..

– Проверка: насколько хорошо ты моешь руки.

Он окинул меня критическим взглядом – чумазую, запыленную и замасленную. Я предпочла сосредоточиться на дороге.

– Как ты нашел меня? – спросила спустя какое-то время.

– Счастливый случай, – пожал он плечами.

– Ну да, – мрачно подтвердила я. – Именно случай. Готова поспорить.

Через пять миль я засекла маленькое облачко на горизонте в той стороне, куда мы двигались. Всего-навсего маленькое облачко размером с мою ладонь. Почти ничего.

Но я чувствовала, что ураган возвращается. Сукин сын.




К тому времени как спустился вечер, я совершенно выбилась из сил. Было самое время передать руль Дэвиду – я так и планировала. Но в моем блестящем плане обнаружился маленький изъян: Дэвид не умел водить.

– Совсем? – недоверчиво спросила я. – То есть ты не умеешь?

– Я из Нью-Йорка, – туманно пояснил он. Для меня это было равносильно встрече с каким-нибудь трехглавым чудовищем с планеты Бозбарр. Не говоря уж о сокрушительной бреши, которую его сообщение пробило в моих планах – я не собиралась останавливаться по пути в Оклахому. Если не считать коротких заездов на заправочные станции. Но мир вокруг опасно подмигивал и пританцовывал как пьяный. Сама я, казалось, парила в дюйме над своим изможденным телом, все мышцы дрожали как размокшие резиновые ленты.

Добром это не кончится для нас обоих, если не дать себе отдыха.

– Придется остановиться на ночевку, – объявила я. – Мне необходимо передохнуть.

Дэвид кивнул. У него на книге имелась маленькая прицепная лампочка, и сейчас он был с головой погружен в перипетии судьбы одного из адвокатов – героя Джона Гришема. Хотелось бы, чтоб мой попутчик проявил больше интереса к перспективе провести ночь в отеле с такой горячей штучкой, как я. К тому же обладательницей роскошного бархатного костюма. Однако ничего подобного не наблюдалось.

Я попробовала прощупать почву:

– Какие-нибудь пожелания? Экзотический интерьер? Кабельное телевидение для взрослых?

Он перевернул страницу.

– Теплой уборной вполне достаточно.

Так, попробуем еще.

– Две комнаты или одну? – я продолжала щуриться в закатных лучах, но боковым зрением видела, что парень оставался невозмутимым и расслабленным. Правда, отметил место в книге и выключил лампочку.

– Тебя, похоже, это чрезвычайно заботит? – заметил он.

– Просто мысли вслух.

– Одной будет достаточно.

Ну вот… ответил, но никаких особых вибраций я не ощутила. Похоже, ему просто надоело читать. Что само по себе довольно странно, учитывая, сколько времени он уделяет печатной продукции. Да и ладно. По правде говоря, я сама была чересчур измотана, чтоб играть роль прелестной соблазнительницы.

Впереди показалось холодное голубое свечение – это вывеска мотеля зависала над дорогой как таинственный неопознанный объект. Ура! Чистые простыни, мягкие подушки, бесплатное мыло. Как в раю. Подъехав поближе, я вынуждена была поумерить свой пафос: пожалуй, это больше напоминало чистилище. Но, в любом случае, в условиях надвигающегося урагана это все же какая-никакая надежда на загробную жизнь.

Я зарегистрировалась у сонного портье, абсолютно невосприимчивого ко всем моим колкостям, расплатилась наличными (которые таяли на глазах) и, наконец, расписавшись в карточке, получила ключ от комнаты. С этим ключом прошла к машине, по пути разглядывая болтающуюся оранжевую бирку. На ней значился номер «128». Естественно, комната с таким номером оказалась в дальней, неосвещенной части здания. Место для парковки тоже представляло собой темную площадку: половина фонарей благополучно скончалась, а вторая половина была безнадежно больна. Я подыскала местечко для Далилы прямо напротив двери комнаты.

Ну что ж, у нашего жилища имелось хоть одно несомненное достоинство: здесь было очень тихо. Прямо как на кладбище. Ни звука, кроме шелеста листвы да шуршания пластикового пакета, который ветер гонял по стоянке.

– Ну что, пойдем? – спросила я, вытаскивая свой багаж. Дэвид тоже достал из машины туристское снаряжение и тяжеленный рюкзак. Непонятно, зачем: вряд ли все это понадобится ему в номере мотеля, но, в конце концов, жизнь на дороге диктует свои правила.

Как только мы вошли внутрь, все мои мечты о сверкающей хромом ванной и ковре с толстым ворсом безнадежно рухнули. Покрытие на полу напоминало скорее коврик на крыльце, ванная комната не обновлялась, должно быть, с пятидесятых годов, а клоунские обои на стенах вряд ли даже тогда считались элегантными. Но, с другой стороны, простыни действительно были чистыми, подушки – разумно мягкими, а после беглого осмотра я обнаружила и предмет своего вожделения – несколько кусочков бесплатного гостиничного мыла. Так что все в порядке. Ночевать будем по соседству с раем.

Дэвид сгрузил свои вещи под стенкой и огляделся.

– Одна кровать, – констатировал он.

– Тебе повезло, что прихватил свои туристские принадлежности.

Я шмякнулась на постель и тут же почувствовала, что сила тяжести десятикратно увеличилась. Матрас был старым и изрядно слежавшимся, но все же моя бедная уставшая спина благодарно расслабилась, как на облачке.

– О боже, кажется, я просплю несколько суток кряду. Пружины застонали. Я приоткрыла один глаз и увидела, что Дэвид, сидя на краю кровати, смотрит на меня. В моем прекрасном, вымышленном мире ему полагалось быть охваченным романтической страстью. Вместо этого он произнес:

– Ты выглядишь ужасно.

– Спасибо, – пробормотала я. – Ты на редкость галантен.

Кровать снова заскрипела, и я услышала, как он роется в недрах своего рюкзака. Звук шагов по ковру. Дверь ванной захлопнулась, раздалось шипение, которое перешло в журчание льющейся воды.

Спустя несколько минут оно исчезло, растворилось в негромком ровном шуме дождя. Он все-таки начался. Я знала, что это плохо, но никак не могла сообразить, почему. Дождь стучал по оконному стеклу, вначале вкрадчиво, затем все сильнее, как непрошеный гость, которому не терпится войти. Ветер теперь уже не шептал – завывал… Издалека доносились раскаты грома. С холодной дрожью я чувствовала, как миллионы электронов спешат, выстраиваясь в одну цепочку.

Бело-голубая вспышка молнии за окном.

Она пришла за мной…

Со всхлипом я рывком села, вырвавшись из объятий кошмара, и обнаружила рядом Дэвида: он пытался укутать меня колючим одеялом. Высвободившись, я подкралась к окну, отодвинула занавеску и стала вглядываться во тьму.

Тишина. Все та же могильная тишина. Не было ни дождя, ни грома. Ни молнии-убийцы, высматривающей меня сверху.

– Что? – спросил Дэвид.

«Они охотятся за мной», – хотела произнести я, но поняла, что не смогу ничего объяснить. Слишком устала. Мысли путались, все тело дрожало, казалось, я вот-вот расплачусь.

– Там шел дождь? – спросила я.

– Вроде нет. Наверное, это был шум душа. Ты слишком долго не спала.

Ах да. Теперь я вспомнила… душ. Дэвид принимал душ.

Обернувшись, я увидела, что на нем нет ничего, кроме полотенца на бедрах. Да еще капельки воды блестели на груди. У меня аж дыхание захватило: настолько он был бесспорно, абсолютно красив. Само совершенство. Бронзовая кожа, а под ней великолепные мышцы – длинные, гладкие, не деформированные долгим часами в тренажерных залах. Золотистые волосы на груди переходили в узкую полоску на животе и уходили ниже, под полотенце.

– Ого, – вырвалось у меня. – На тебе не слишком много одежды.

– Ну да, – подтвердил Дэвид серьезным тоном. – Я обычно сплю без пижамной куртки.

– А могу я спросить, в чем же ты спишь? Или это будет чересчур нескромно?

– В пижамных штанах, если тебя это интересует.

Интересует? Еще бы, черт возьми. Но весьма специфическим образом: я чувствовала, как мои внутренности растворяются и перетекают в упоительном, жарком пламени…

– Вовсе нет, – слабо пискнула я. На моих глазах капелька влаги скатилась у него с плеча и заплутала в поросли на груди, породив в моей душе живые, реальные фантазии. Такие, что колени ослабели, а вся кожа пошла мурашками.

– Ну ладно, – сказал он. – А ты-то сама планируешь спать прямо так?

На мне была все та же одежда, в которой я занималась ремонтом Далилы, и перед лицом его мужского великолепия, я почувствовала себя неполноценной, вонючей неряхой.

– Э-э… нет, – схватив свою сумку, я поспешно ретировалась в ванную.

Забавно, как легко жар вожделения способен растворить туман усталости. Я содрала с себя грязные промасленные тряпки и сунула их в раковину, ступила под теплый душ, который Дэвид оставил для меня. Шампунь и кондиционер стояли на полу у моих ног, открытая упаковка мыла – на подносе… привычный набор удобств, как дома.

Я терла и скребла себя, пока кожа не порозовела и не съежилась. Затем вылезла из-под душа и обернулась в тонкое гостиничное полотенце. Отлично, рекордное время. Прикинула, не побрить ли ноги. Решила – не стоит. Затем передумала и умудрилась провернуть весь процесс за четыре минуты, ограничившись всего одним маленьким порезом на левой лодыжке.

Когда я, сгорая от нетерпения, вошла в спальню, то увидела пустую кровать. Дэвида в ней не было.

Его я обнаружила на полу – в наглухо застегнутом спальнике.

Я стояла над ним – взмокшая и кипящая от злости. Затем произнесла:

– Ну ты шутник.

– Ты уже говорила мне это раньше, – ответил он, не открывая глаз. – Я что, действительно выгляжу смешным?

– Подонок! – я снова шлепнулась на кровать, скорчилась под одеялом и стащила с себя банное полотенце. – Ты заставил меня зря подняться.

– Вовсе нет, – парировал Дэвид. – Теперь ты чистая и лучше выспишься.

И он отвернулся лицом к стенке. Я представила себе, как он лежит обнаженный внутри мешка, застонала от разочарования и накрыла лицо подушкой. Увы, самоудушение – малопривлекательное зрелище. Отбросив подушку, я предложила компромиссный вариант:

– Знаешь, ты мог бы перебраться сюда со своим мешком. Все лучше, чем спать на полу.

Дэвид молчал несколько долгих секунд – достаточно, чтоб я осознала свое окончательное поражение. Затем приподнялся на локте и посмотрел на меня.

Я ожидала какой-нибудь колкости или вопроса, но он просто смотрел. Потом выбрался из спальника и направился к кровати.

Он не лгал. И впрямь пижамные штаны, низко спущенные на бедрах.

Я откинула одеяло, и он лег. Опустив голову на краешек подушки, я наблюдала за Дэвидом – вот он повернулся лицом ко мне.

Какая-то часть меня – трезвая, здравомыслящая – твердила: это всего-навсего парень, которого ты подобрала на дороге. Побойся Бога! Он мог оказаться насильником и убийцей… Что я могла сказать: внутренний голос был абсолютно прав. И не прав одновременно. Потому что желания мои в настоящий момент не имели никакого отношения к разуму и здравому смыслу.

– Повернись на бок, – сказал Дэвид. Я повиновалась, как в тумане. Прикосновение простыни было прохладным и успокаивающим для моего разгоряченного тела.

Даже не прикасаясь к нему, я чувствовала тепло его тела. Дэвид положил руку мне на бедро, легонько провел вверх.

Затаив дыхание, я ждала.

Его пальцы задержались на плече – там, где оно переходит в шею… и поползли вниз, вдоль позвоночника. Мышцы мои сжались и затрепетали. Мне хотелось по-кошачьи потянуться и прильнуть к этому мужчине. Я сдерживалась лишь усилием воли.

Если раньше у меня внутри все растаяло, то теперь перешло в стадию кипения.

– Вас следует наказать, мисс, – проговорил он. – Нет даже футболки. Явное презрение к правилам приличия.

Кончики его пальцев снова были на моем бедре.

Убогая комнатка мотеля куда-то исчезла, как и весь мир. Остались только мы вдвоем – замершие в бесконечной тишине. Все правила из моей прежней жизни рухнули и потеряли смысл. Остались лишь инстинкты. Я хотела было повернуться к нему, но сильная рука удержала меня в прежнем положении. Теплое дыхание Дэвида щекотало мне шею, но губы почти не касались кожи.

– Ты боишься меня, – прошептал он и осторожно переместил руку на мой незащищенный живот. – Не бойся.

Глупый! Я боялась вовсе не его, а самой себя. Я чувствовала себя уставшей, одинокой, уязвимой и напуганной. Не могла разобраться в собственных чувствах… не понимала, что происходит. И кто этот мужчина, оказавшийся в моей постели?

Прошло много часов, во время которых я не вспоминала о Метке. Но сейчас она вдруг проснулась и заворочалась внутри меня. Она скреблась и царапалась, будто проголодалась не меньше моего. О боже, у меня не хватало сил ее сдерживать. Только не в такой момент, когда Дэвид был рядом – теплый, желанный…

– Ш-ш-ш, – прошептал он, хотя я не издала ни звука. Рука его снова пришла в движение, прочертив невидимую линию – от моего живота вверх, к груди. Замерла, прижавшись к сердцу. – Успокойся.

Его ладонь вдавилась внутрь. От нее шел холод и жар одновременно.

Метка Демона перестала шевелиться.

– Как ты?.. – начала я и прикусила язык. Вопрос замер у меня на губах: мне не следовало этого знать. Потому что в противном случае пришлось бы отдалиться, уйти от Дэвида. Отказаться от этого теплого, прекрасного мига.

– Ш-ш-ш, – повторил он, и его губы прикоснулись к моей шее. – Не надо вопросов. Не надо боли и страха.

На мгновение мне показалось, что я увидела. Самый краешек чего-то огромного, всемогущего… и почти поняла…

Его рука снова возобновила свое движение, скользя вниз, отвлекая мое внимание от того, что она в темноте преследовала. Кончики пальцев нежно прошлись по соскам и снова остановились на моем животе.

– Тебе надо поспать, – шептал Дэви. Как будто я могла! Как будто я когда-нибудь смогу снова заснуть, ощутив подобное… узнав это…

Но все устремилось куда-то прочь – вода сквозь пальцы, воздух, улетающий в небо. Я падала, и падала, и падала…

А его рука продолжала медленно спускаться и замерла, накрыв собой ноющую пустоту моего чрева. Прижалась сильнее, и поток ее тепла хлынул внутрь, в самую сокровенную часть меня.

– Спи спокойно, – прошептал его голос. Наслаждение нахлынуло, пронзив все мое тело – от пяток до головы, и длилось бесконечно. Это было последнее, что я запомнила из реальности. А дальше – одни только сны.

Мне снился дождь.

* * *


Дождь шел и в тот вечер, когда Льюис появился на пороге моего дома… ровный, животворный дождь, который люди полагают неотъемлемой частью своей жизни на этой планете. И в случае необходимости силой выбивают его из Матери Природы. Весь долгий день перед этим я трудилась как проклятая и оказавшись наконец дома, залезла в ванну с чувством крайней усталости.

Я отмокала всего минут десять, когда затренькал колокольчик у входной двери. «Да и пусть звонит», взвыла какая-то часть меня. Но другая строго напомнила, что я, Джоанн Болдуин, – взрослый человек с развитым чувством ответственности, Хранитель. И что посетитель – это, скорее всего, Эд Мак-Мэхан с плановой проверкой Банковской Расчетной Палаты или – что менее вероятно – какой-нибудь роскошный мужчина-красавец.

Именно последняя перспектива вытащила меня из ванны, заставила закутаться в толстый мышино-голубой халат и пошлепать ко входу, оставляя мокрые следы на полу.

Я распахнула дверь и обнаружила, что там… никого нет. В растерянности я оглянулась, опустила взгляд вниз.

Там, скорчившись и привалившись к стене, сидел насквозь промокший парень – его вздыбленные темные волосы торчали как иглы у дикобраза. Обхватив себя руками, он дрожал от холода. Потребовалось не менее десяти секунд, чтоб я узнала его и ощутила шок.

– Льюис! – воскликнула я и, не задумываясь, подхватила его под руки и попыталась поднять. Мне никогда не удалось бы совершить этот подвиг, если б сам Льюис не помогал мне. Общими усилиями нам удалось преодолеть порог и дотащиться до гостиной. Но и здесь он продолжал дрожать в своей одежде, с которой так и лило ручьями. Я заметалась: сначала обратно к двери, чтоб запереть ее, затем в кладовку за теплым одеялом. Увы, учитывая, что дело происходило во Флориде, оно оказалось не слишком теплым. Вернувшись в комнату, я увидела, что Льюис снова сполз на пол и почти без чувств сидит у самой двери.

Пришлось воспользоваться небольшой толикой моих магических сил, чтоб отжать воду из его одежды и направить ее в кухонную раковину – слышно было, как она урчит, стекая по трубе. Одновременно я согрела одеяло и накинула его на плечи Льюису.

– Эй, – позвала я его, тоже опускаясь на корточки. – На полу, конечно, удобно, но у меня есть диван.

Мой гость открыл глаза, и я была потрясена страхом, который прочитала в них. Льюис боялся. Что же могло напугать самого могущественного в мире Хранителя?

– Не могу подняться, – признался он. И впрямь, вид у него был скверный: сильно исхудавший – кожа да кости, лицо – нездорового, мертвенно-бледного оттенка, как у человека, проведшего долгое время в полной темноте. – Спасибо тебе.

– Пока не за что. Я только просушила тебя и дала одеяло, – ответила я. – Ну, давай попробуем встать.

Мы повторили серию жимов-рывков, и в конце концов Льюис сидел на диване, который оказался явно маловат для его шести с лишком футов. Бедняга скорчился и замер, а я постаралась, как могла, накрыть его.

– Ты когда в последний раз ел?

– Не помню, – пробормотал он. Я поднялась, чтоб отправиться на кухню, но он поймал меня за руку: – Джо?

Это прикосновение – кожа к коже – для меня было как ожог. Но прошла целая секунда, пока Льюис почувствовал то же и отпустил меня.

– Я вижу: ты в беде, – сказала я. – И поверь, никому не стану звонить.

Очевидно, именно этого он ждал. Кивнул с облегчением и прикрыл воспаленные карие глаза.

Когда я вернулась с кружкой разогретого в микроволновке бульона, Льюис умудрился принять сидячее положение и в мгновение ока выхлебал предложенное угощение. Я забрала опустевшую кружку и поставила на кофейный столик.

– Хорошо, – простонал он. Прикоснувшись к его лбу, я почувствовала, что он весь горит. – Я в полном порядке.

– Ага, как в аду.

Пришлось сходить за жаропонижающим и заставить его проглотить две капсулы с повторной порцией бульона. Дома стояла умиротворяющая тишина. Ни звука, если не считать стука дождя по крыше. Бесконечное тук-тук-тук…

Льюис молча прикончил вторую кружку бульона. Сидел, вертя ее в руках и не сводя с меня лихорадочного взгляда. Наконец подал голос:

– Ни о чем не спросишь?

– Разве я имею на это право? – возразила я, забирая у него кружку. – Ты большой начальник, Льюис. А я рядовой работник Штата. Ты скомандуешь «лягушка!» – я запрыгаю. Ты скомандовал ухаживать за собой…

– Ну да, – фыркнул он, – а ты – воплощение материнского типа. Не рассуждающего и не задающего вопросы.

Очко в его пользу.

– Ладно, устыдил. Отвечай: какого черта ты здесь делаешь? И откуда ты свалился на мою голову – голодный и больной? Мы ведь не очень хорошо знаем друг друга, Льюис. По крайней мере, для того, чтоб ты пришел ко мне.

Пожалуй, это я жестковато. Зато честно. Он вскинул глаза, затем потупился. Сказал:

– Я тебя знаю, Джо. И доверяю.

– Но почему? – вместо ответа он криво улыбнулся, и я почувствовала, что краснею. – Хорошо, спрошу по-другому. Что за беда у тебя стряслась?

– Хуже не придумаешь, – ответил он. Улыбка исчезла, и Льюис снова выглядел больным и уставшим. – Я сбежал от Совета.

У меня внутри все похолодело. Я замерла, не донеся кружку бульона до рта. Так и сидела, ощущая легкий запах специй.

– Сбежал?

– Они поместили меня в больницу. Знаешь, где… – он умолк, погрузившись в себя. Судя по выражению лица, воспоминания были не из лучших. – Короче, в Приют.

Этим именем наше молодое поколение называло зловещее заведение Мэрион Медвежье Сердце. Место, куда приводили Хранителей, а выпускали (или выносили – как повезет) уже обычных людей. Пункт кастрации… или стерилизации в женском варианте.

Там умели вычерпать все силы – до самого дна.

– Нет, – прошептала я и, отставив кружку, взяла его руки. Они по-прежнему были холодны как лед. – Господи, Льюис. Этого не может быть. Только не с тобой!

– Они окончательно не решили, но я знал, как все будет развиваться. Мартин был против, но остальные… – он обреченно пожал плечами. – Я не устраивал их, Джо. Слишком большая сила, которую они не могут контролировать. Им это не нравилось.

Неудивительно, что он сбежал. В противном случае он бы все потерял. А Льюису было что терять… Не могу понять, как Мэрион на это согласилась. Но, в конце концов, она обязана повиноваться – как и все мы. Льюис не мог не использовать свой шанс.

Теперь понятно, почему он пришел ко мне в таком виде – больной и промокший. Он не мог воспользоваться своими способностями, чтобы защититься от дождя или побороть вирус. Каждый раз, когда Льюис работал, он буквально прожигал астральный план, как римская свеча.[28 - Римская свеча – род фейерверка.] И являл собой легкую добычу, поскольку в нынешнем, ослабленном экспериментами состоянии, был не способен защититься.

Я опустила руку на его горящий лоб, пристально посмотрела в глаза. Между нами проскочила искра, слабенькая, но все же…

– Ты действительно доверяешь мне? – спросила я, он кивнул. – Тогда поспи. Никто не станет искать тебя здесь.

Через минуту он вырубился, скорчившись под одеялом. Вымыв кружки и поставив их в сушилку, я прошла в ванную и спустила остывшую воду. Сменила халат на удобную рубашку и обтягивающие стринги. Льюис к тому времени крепко спал.

Во сне он выглядел совсем юным. Собственно, это отвечало действительности: он был немного старше меня, но значительно моложе всех остальных Хранителей. Я села на пол, прислонившись спиной к дивану и включив телевизор без звука. Тупо глядя на экран и прислушиваясь к неровному дыханию Льюиса. Тем временем рыскала в астрале, чтоб не пропустить его преследователей, если таковые объявятся.

Ближе к утру дождь прекратился, и я, несмотря на все героические усилия, уснула. Когда очнулась, Льюиса рядом не было. Из ванной доносился звук льющейся воды. Недолгий сон на полу теперь отозвался ужасной болью во всех мышцах. К тому времени когда мне удалось принять вертикальное положение и доползти до кухни, Льюис уже находился там – облаченный в мой голубой халат. Достойное зрелище. Если у меня халат доставал до полу, то у Льюиса получалась политкорректная длина – едва до середины икры. Да и рукава закатывать не пришлось.

– Как себя чувствуешь? – спросила я, наливая ему в кружку крепкого кофе. Он начал прихлебывать, поглядывая на меня. Сегодня глаза у него прояснились, но всклокоченные волосы по-прежнему придавали жалкий и какой-то беззащитный вид.

– Лучше.

– Отлично, – я потянулась за кексом, который перед этим достала из шкафчика, и вздрогнула, когда пришлось напрячь мускулы. – Почти завидую тебе.

Я не видела, как он подошел сзади, и подскочила от неожиданности, почувствовав его руки у себя на плечах.

– Не возражаешь? – спросил Льюис.

– С чего бы?

Его теплые, умелые ладони переместились мне на талию, при этом большие пальцы безошибочно нашли болезненную точку на спине. Осторожное дозированное нажатие, вначале отозвавшееся болью, а затем перешедшее в абсолютное наслаждение. Я задержала на секунду дыхание, а потом медленно выдохнула, чувствуя, как напряжение уходит, освобождает все тело – от пяток до шеи.

– О-ох! Ты никогда не думал о карьере массажиста?

– Я всегда открыт для новых идей, – в голосе Льюиса была слышна улыбка. Пальцы его тем временем продолжали работать – передвигались медленными круговыми движениями. – Как ощущения?

– Если еще добавишь хоть чуточку, то полностью утрачу все моторные навыки.

– Сожалею, что втянул тебя во все это, – произнес Льюис, продолжая массировать мою спину. – Ночь выдалась… плохая.

– Есть немного, – согласилась я. – Но все в порядке. Ты можешь оставаться здесь, сколько нужно.

Его пальцы добрались до плечевых мышц, разгоняя скопившуюся усталость.

– Спасибо, но не стоит, – ответил он. Его слова можно было толковать по-разному, но если он и вкладывал в них какой-то интимный смысл, то это никак не отразилось на работе пальцев – они все так же безошибочно находили болевые точки на моем теле и обрабатывали их. Вот он нажал на основание нерва где-то под лопаткой, и коленки у меня задрожали от счастья.

– Значит, уходишь?

Даже не глядя на Льюиса, я почувствовала его улыбку.

– Что тут скажешь? Я редко задерживаюсь больше, чем на одну ночь, – теперь он поглаживал мою спину легкими движениями. – Мне нужно уйти, Джо. Если останусь здесь, то поставлю и тебя под удар. Не стоит привлекать их внимания.

– Мне? – я резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Льюисом – совсем-совсем близко. Он не отстранился. – С какой стати?

– Сама знаешь, – его темные глаза смотрели мрачно, но на самом дне их, как всегда, прятались искорки веселья. – Они ценят мощных Хранителей. Но ты – другое дело. Совершенно неуправляемая…

– Эй! – упершись ладонями в грудь Льюису, я слегка оттолкнула его. – Полегче, парень!

– Я не имел в виду ничего плохого, – пожал он плечами. – Хотел только сказать, что они не могут контролировать тебя. Поэтому установят постоянное наблюдение. Не давай им поводов, Джо.

– У тебя, наверное, лихорадка прошла не до конца, – напустилась я. – Господи боже, да я же всего-навсего рядовой работник Штата. С какого перепуга им за мной наблюдать?

Льюис успокаивающе выставил перед собой руки:

– Все, все, сдаюсь. Был не прав.

Но я чувствовала, что в душе он остался при своем мнении. Поэтому продолжала сверлить его взглядом.

– Не морочь мне голову!

– А ты не прикидывайся, будто ничего о себе не знаешь.

– Но я действительно не знаю. Может, просветишь?

Он потянулся и поймал мою руку.

Кожа к коже.

Искры. Мощный энергетический импульс прошел от меня к нему и, усиленный, вернулся обратно.

Я высвободилась и отступила так, что уперлась спиной в перегородку. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Затем Льюис кивнул, обогнул меня, чтоб взять свою кружку, и побрел обратно в ванную, прихлебывая на ходу.

Я выпила свой кофе, не почувствовав вкуса. Ждала, не сводя глаз с закрытой двери, за которой скрылся Льюис.

Вскоре он появился – уже одетый в джинсы и свободный вязаный свитер зеленого цвета. На ногах походные ботинки. По крайней мере, успели высохнуть. Да и в лице появились какие-то краски. Я в свою очередь смоталась в ванную за упаковкой жаропонижающего и бросила ее в сумку с бутербродами и парой бутылок воды. Н-да, негусто… Вывернув бумажник, протянула его небогатое содержимое Льюису.

Его пальцы коснулись моих, снова высекая искры. Он хотел этого, я знала. Мы оба хотели. Но не могли себе этого позволить.

Я почувствовала в своей руке клочок бумаги, тщательно сложенный и разглаженный. Начала было разворачивать, но Льюис остановил меня.

– Это адрес, – пояснил он. – Там ты сможешь меня найти, если понадоблюсь. Только…

– Не говорить никому? – закончила я за него и слабо улыбнулась. – Как скажешь, тебе виднее.

– Да.

На прощание он подошел и по-настоящему обнял меня. Сокрушительный поток энергии грохотом отозвался у меня в голове.

А его поцелуй подарил незабываемые впечатления: будто плывешь в море сверкающего серебра. Сразу так много силы…

И прежде чем сияние рассеялось, Льюис исчез. Я заперла за ним дверь и долго еще стояла, держась за ручку и размышляя обо всем. Спросите, что я чувствовала, что думала? А я отвечу: не знаю. Я вообще ничего в тот момент не понимала.

Просто тревожилась за него. И за себя.

Два часа спустя снова раздался звонок. На этот раз объявились трое вежливых Хранителей с непроницаемыми лицами и кучей вопросов по поводу Льюиса.

Он оказался прав. Начиная с этого момента с меня не спускали глаз. «Они установят постоянное наблюдение за тобой, Джо. Не давай им поводов». Я и не собиралась, честно.

Так же как не намеревалась разворачивать тот клочок бумаги.

А затем… приключился Плохой Боб. Теперь настал черед Льюиса оказать мне помощь и поддержку.




Я постепенно просыпалась на кровати в комнате мотеля – сначала пальцы ног, там, где на них падали солнечные лучи. Затем ноги… бедра… бока… К тому времени как я открыла глаза, меня все еще поглощало состояние сладкой истомы и расслабленности. Я чувствовала себя счастливее, чем когда-либо за долгие последние годы.

Так, будто ночью у меня был самый крутой секс. Хотя ничего подобного… Или все же было? Нет, я не помню ничего такого, что бы ассоциировалось у меня с некоторыми частями тела Дэвида. Хотя, конечно же, впереди у меня новый день с бесконечными возможностями…

Проснулась я, лежа на животе. И сейчас изящно перекатилась на бок. Этот маневр задумывался как один из тех соблазнительных приемов, которыми нас очаровывают с экранов голливудские дивы. Закончился же эпизодом из фарса «Трижды одураченный», когда я – замотанная в простыни – едва не свалилась на пол. Выбравшись наконец из нелепого кокона и отбросив растрепанные волосы с лица, я убедилась, что мои ухищрения абсолютно бесполезны.

Дэвида не было в комнате.

Углубление на постели рядом со мной давно остыло. Несколько секунд я ощупывала это место, затем, прижав к груди смятую простыню, поднялась и огляделась. Рюкзак тоже исчез.

Меня кинули! Я потерпела безусловное и сокрушительное фиаско.

Вяло поднялась и обошла всю комнату. Дэвид не оставил почти никаких следов своего пребывания здесь – только вмятина на подушке да использованное полотенце на вешалке в ванной. Я стояла там в белой кафельной прохладе и безнадежно рассматривала собственное отражение зеркале. Душ и ночной сон сделали свое дело – теперь я выглядела значительно лучше, хотя темные круги под глазами все еще остались. А и ладно, черт его побери – мой несостоявшийся роман, – тем не менее я все равно ощущала последствия. При помощи астрального зрения я исследовала свое тело: оно источало золотисто-медовый свет с ослепительным оранжевым пятном как раз на уровне моего лона. Пятно имело форму руки Дэвида.

Я накрыла его своей пятерней и почувствовала внутри легкое пощипывание, как от слабенького электрического заряда. «Спи спокойно», – припомнила я его шепот и вновь ощутила возбуждение, будто мое тело жаждало ответа.

Проклятье. Не знаю, чего мне больше хотелось: на коленях умолять Дэвида вернуться или же пинком под зад послать его в Калифорнию. Да нет, пожалуй, знаю, только не хочу признаваться. Слезы скапливались у меня в уголках глаз, и это было попросту смешно! Совершенно не знакомый парень… Какого черта мне расстраиваться из-за него? Или из-за себя?

И тем не менее мне хотелось плакать. Снова я поверила мужчине и снова оказалась одна – одинокая, отчаявшаяся и напуганная.

Я опустилась на кровать, предпринимая героические усилия, чтоб окончательно не раскиснуть. Руки у меня дрожали, горло перехватывало. Нельзя плакать! Если начну, то не сумею остановиться, пока не взвою в голос. А это уж чересчур. Даже принимая в расчет, что убивалась я, в общем-то, не из-за Дэвида. А из-за всего – и Метки Демона, и Плохого Боба, и беспомощного чувства, что жизнь моя вышла из-под контроля и катится неизвестно куда.

Я не стану плакать. Во всяком случае не по этому поводу. Плевать мне на него.

Поспешно надевая кружевную блузку и лиловый бархат, я намеревалась быть роковой красавицей по типу «пусть-этот-козел-увидит-что-потерял». Какое-то время провела в ванной, колдуя с расческой и косметикой. Закончив наконец, осталась довольна результатом. Конечно, не барышня с обложки «Вог», но достаточно привлекательна, чтоб мужчины на улице оборачивались. И руки практически не дрожали.

Весь мой багаж составляла одна дорожная сумка, так что через десять минут я была готова выходить. Но уже на пороге что-то меня остановило.

Комната все еще хранила запах Дэвида. Даже зная, что все это сплошная чушь, я не могла отделаться от чувства: он где-то здесь, спрятался и подглядывает. Правда, здесь негде было прятаться… но все равно я мстительно подумала, что шутка получилась неудачная.

Собираясь изначально от души хлопнуть дверью, я почему-то сдержалась и тихонько притворила ее. Наверное, так же уходил на рассвете Дэвид, оставляя меня наедине с моими снами.

Славная мисс Далила по-прежнему стояла, поблескивая боками, на стоянке. Я отперла водительскую дверцу, забросила сумку на заднее сиденье и подумала о завтраке. Мой желудок бурлил как непотухший вулкан. Определенно надо позавтракать. И выпить чашечку кофе. Хороший, густой кофе, а не какой-нибудь вчерашний «эспрессо».

Ради чего-то же надо жить…

Начать новую жизнь я решила с заведения под названием «Вафли». А что, ничуть не хуже любого другого.




«Вафельный Домик» был выдержан в традиционных желто-коричневых и оранжевых цветах, живо напомнив мне времена моего детства с нашим ржаво-коричневым ковром в гостиной. Очень удачно, что они так и лизастря в семидесятых годах, поскольку цены их тоже «всплыли» из того ушедшего времени. Я заказала себе большие пекановые вафли с сахарной пудрой и поджаренный бекон. Официантка щедро плеснула черного кофе в чашку емкостью, по меньшей мере, в галлон[29 - Галлон – единица объема и емкости в США, Великобритании и др. странах. В США 1 г равняется 3,785 л.] и ушла. В ожидании еды я развлекалась тем, что вертела в руках столовые приборы. Затем не без удовольствия проглотила сочную закуску и перешла к хрустящим кусочкам бекона. К концу завтрака меня уже не так расстраивал окружающий мир и факт отсутствия в нем Дэвида.

Посетителей было не слишком много. Лишь я да четверо усталых мужчин в грязных бейсбольных шапочках, дружно осуждавших физический и моральных облик той части мужского населения, которая большую часть своей жизни ездит на машинах и пожирает шоколадные батончики. Перед каждым из приятелей стоял крепкий черный кофе – никаких изысков вроде кофе без кофеина и прочее: мы все пришли сюда ради настоящего честного кофе, разлитого в толстые керамические кружки.

После трех таких сверхпорций я почувствовала, что созрела для рок-н-ролла. Опустила монетку в архаичный автомат и выглянула в широкое венецианское окно. Над кричащими рекламными щитами я увидела, что ураган подобрался еще ближе. Нельзя сказать, чтоб он двигался с бешеной скоростью, но все же темп впечатлял. Пока еще неразрешимых проблем он мне не создавал: я все еще могла его обогнать. Мне очень не хотелось прибегать к магическим манипуляциям – слишком велик риск обнаружить себя перед моим неведомым врагом или Ассоциацией Хранителей. В нынешней ситуации я даже не могла решить, что было бы для меня хуже. Надо думать, запас терпимости у Пола истек к назначенному сроку и теперь, возможно, все Хранители этой страны открыли охоту на Джо Болдуин.

Засовывая бумажник обратно в карман брюк, я случайно задела стоявшую на прилавке серебряную солонку. У нее была необычная крышка, выполненная в виде спирали, сужавшейся к концу.

Но я едва это заметила, потому что с просыпавшейся на пластик солью происходили странные вещи.

Эта соль… могла по-своему «говорить».

Соляные крупинки переместились так, что образовались крошечные буковки, сложившиеся в слово «Джоанн».

Я огляделась по сторонам. Кассир куда-то вышел, официантки прохаживались по залу с кофейниками. Рядом с говорящей солью находилась только я.

– Что дальше? – осторожно произнесла я.

Соль собралась в плоскую белую кучку, а затем снова рассыпалась просторной полоской – на тот раз слов предполагалось больше. И они гласили:

«Юг… двадцать пятая миля, Л… на Чугунной Дороге».

Мое сердце забилось сильнее. Я уставилась на чудесное послание, затем прошептала:

– Это Льюис?

Пауза. Соль – будто задумавшись – собралась в самый настоящий сугроб, затем вырисовалось: «Ты думаешь?»

– Очень смешно. Первый раз встречаю соль с чувством юмора.

Строго говоря, она относится к стихии Земли… Льюис обладал способностью контролировать ее. Собственно, в таком ненормальном месте, как данное, возможно, это его единственный шанс достичь желаемого результата. Хорошо еще, что нам не пришлось изъясняться с помощью разлившихся яичных желтков.

«Ну что, врубилась!»

Однако ну и нахалка же эта соль!

– Двадцать пять миль на юг, слева на Чугунной Дороге, – повторила я. – Все поняла.

Я набрала в легкие побольше воздуха и дунула на белую поверхность, разрушив предыдущую надпись. Вместо нее невидимый палец начертал одно слово: «Хорошо».

Вслед за ним появился «смайлик», который немедленно исчез под влажной тряпкой проходившей мимо официантки.

– С вами все в порядке? – спросила она, ошарашено на меня глядя.

– Я разговаривала с солью, – призналась я. – Что вы на это скажете?

Продолжив вытирать прилавок, официантка пожала плечами.

– Мисс, я думаю, вам следует завязывать с кофе, – сказала она.




3


Национальная Метеорологическая Служба объявила штормовое предупреждение на территории четырех штатов, включая Огайо, Индиану, Иллинойс и Миссури. Ожидается сильный, порывистый ветер, не исключены ураганы. Следите за сообщениями местных метеорологических станций.




Проехав двадцать пять миль по шоссе, я обнаружила покосившийся дорожный указатель – «Чугунная Дорога». Пришлось сбросить скорость и съехать на обочину. Там я стояла, заглядывая за поворот и пытаясь сообразить: как в подобной ситуации поступил бы более сообразительный и здравомыслящий человек, чем я.

Прежде всего я оглядела местность. Чугунная Дорога представляла собой узкую двухстороннюю шоссейку, которая через несколько сот футов скрывалась в нависавших кронах придорожных деревьев. Ее хотелось назвать «живописной», что, как известно, является синонимом слова «уединенная». Зачем бы Льюису увлекать меня туда с надежного шоссе? Почему бы просто не объявиться в кафе, не заказать, к примеру, яичницу и не поболтать со мной о старых добрых деньках? Хотя, с другой стороны, него, конечно, имелись основания для осторожности. Не будем забывать: Льюиса разыскивают Хранители всего мира. По сравнению с ним я едва-едва вхожу в «горячую десятку».

– Что за черт, – пробормотала я, осторожно выжимая сцепление и разворачивая машину. Далила весело заурчала и легко покатилась с холма в сторону Чугунной Дороги, в пятнистую тень, покрывавшую ее щебеночно-асфальтовое покрытие. Я ехала медленно. На сельской дороге можно ждать любых неприятностей – того и гляди выскочит какое-нибудь дикое животное или корова с окрестной фермы. Меньше всего мне хотелось «поцеловаться» с местной буренкой, в то время как у меня на хвосте висит кровожадный ураган. За деревьями простирались поля – неправдоподобно зеленые, залитые солнцем. Я опустила стекло и с наслаждением вдыхала прохладный воздух, напоенный ароматами земли и молодых распускающихся листиков. Льюис не сказал, как далеко придется ехать по Чугунной Дороге, я могла лишь гадать, где мне будет дан следующий знак.

Поднявшись на вершину холма, я разглядела фермерский домик из красного кирпича с сараем на задворках. В жизни не встречала таких безупречных построек – больше всего они напоминали картинки, что выставляются на ремесленных выставках. Присутствовала даже ветряная мельница и живописное стадо герефордских коров, мерно пережевывавших траву за полуразрушенной каменной изгородью. Буйство цветов на лугу – неоново-голубых незабудок и ослепительно-желтых лютиков – довершало картину. Просто Томас Кинкэйд.[30 - Томас Кинкэйд – современный американский художник, специализирующийся на пейзажах Новой Англии.] Ветер трепал траву и гнал по ней длинные бархатные волны. Я припомнила, как один из наших инструкторов (сейчас не вспомнить, который именно) говорил: водные и воздушные моря абсолютно идентичны. «Мы плаваем в океане воздуха». Если разобраться, это мало похоже на урок погоды. Гораздо больше напоминает кого-то из английских поэтов.

Миновав очаровательную маленькую ферму, я поехала дальше. И очень скоро пришла к выводу, что Чугунную Дорогу на этом участке следовало бы переименовать в Разбитую Дорогу: под колесами были одни только рытвины и ухабы. Снизив скорость до минимума, я двигалась с черепашьей скоростью и больше всего на свете беспокоилась о подвеске Далилы. Перед собой я видела только смутные очертания очередного холма, вид сбоку загораживали все те же заросли.

Вдруг Далила еще более замедлила ход – без всяких моих манипуляций с тормозами.

Забавно, насколько такие вещи чувствуются, если вы действительно близки со своей машиной. Вот и сейчас я совершенно точно знала, что происходит какая-то беда, – будто это мои собственные ноги, а не колеса Далилы касались дороги. Совсем плохо. Ощущение было такое, словно мы ехали сквозь глубокую грязь – при том, что дорога впереди выглядела сухой и пыльной со старыми отпечатками чужих шин. Так в чем же дело? Что так замедляло наш ход?

Внезапно послышалось какое-то шипение из-под шасси машины. Я знала этот звук. Похоже на…

Далила вся содрогалась, мотор ее издавал жалобное, натужное гудение. Она пыталась сохранять движение, но с каждым оборотом колес это удавалось ей все хуже и хуже.

Было похоже, будто мы въехали в рыхлый песок.

Именно так: дорога обратилась в песок и мы тонули в нем.

– Дерьмо! – взвизгнула я и рванула в астральное зрение. Поднявшись над своим телом в машине, увидела: монотонно-красная земля пересыпалась, двигалась, как живое существо. Грубая сухая почва распадалась на крошечные осыпающиеся частички. Нет, не песок… дорога обратилась в пыль, более мелкую, чем песок, и не только на поверхности – это безобразие уходило вглубь, по меньшей мере, на десять футов.

Я судорожно крутила руль, пытаясь увести Далилу с дороги на обочину, где корни деревьев и трава замедлили бы процесс текучести грунта. Но похоже, было уже поздно: руль свободно ходил в моих руках, колеса прокручивались, не находя сцепления. Пыль фонтаном поднималась в воздух и, оседая, слоями ложилась на волны воздушного океана. Машина просела уже на целый фут, и я понимала: единственное, что может замедлить неизбежный процесс, – незамедлительное перераспределение веса по поверхности плоских, широких подвесок. Только это, да еще, может быть, чья-то добрая воля.

Мы зависли в пустоте – я и Далила, – не способные спастись самостоятельно…

Я засекла нашего врага на астральном плане еще до того, как он показался из придорожного кустарника. Сине-зеленая аура, прорезаемая сполохами разных оттенков: белые – чистой силы, золотые – целеустремленности и холодное серебро – безжалостной твердости.

Мэрион Медвежье Сердце таки нашла меня.

Я камнем упала обратно в свое тело, как раз вовремя, чтобы увидеть, как она выходит из-за деревьев слева от дороги. Она почти не изменилась со времени моего вступительного собеседования: немолодая уже женщина, величавая, с кожей, как отполированная медь, и черно-серебряными прядями, рассыпанных по плечам. Глаза Мэрион по-прежнему сохраняли мягкое, спокойное выражение, но в них не было и грамма слабости.

– Джоанн, – ее низкий голос звучал на удивление доброжелательно, – ты же понимаешь, бежать нет смысла. Где бы ты ни оказалась, я всегда смогу растворить почву под твоими ногами, связать тебя корнями и травой. Давай не будем усугублять ситуацию.

Ну конечно. Как же я могла забыть: Мэрион являлась Хранительницей Земли.

Какое-то движение в кустарнике на другой стороне дороги привлекло мое внимание – я увидела незнакомого мужчину. Он казался моложе Мэрион и воплощал собой скандинавский тип: соломенного цвета волосы, белая кожа и голубые, как летнее небо, глаза. Подобно Мэрион, одет в клетчатую рубашку, синие джинсы и походные ботинки. Ясно, еще один Хранитель Земли. Их чувство стиля в одежде (или отсутствие такового) ни с чем не спутаешь.

Но и это было еще не все: рядом с мужчиной стояла женщина, столь миниатюрная, что я не сразу ее разглядела. Невысокая, темненькая, хрупкого сложения. Больше ничего приятного о ее внешности я сказать не могла. Конечно, можно было бы записать ей в плюс излишество кожаных вещей да еще надменный взгляд… Но я к такого рода похвалам готова не была. Волосы девица стригла коротко и зачем-то украшала «перышками», выкрашенными в неестественно зеленый цвет. Но особый «шарм» придавал ей пирсиг… Колечко в одной ноздре и заклепка в другой.

– Да ты, как я посмотрю, не одна! – я оглянулась и ехидно посмотрела на Мэрион. В ответ на ее губах «скроилась» скупая улыбочка:

– Естественно. – Она кивнула на парочку: – И все против тебя. Познакомься: Эрик и Шерл. Не советую даже пробовать вызывать ураган: Шерл – постоянно практикующий специалист, к тому же чертовски хороший. Одна беда – несколько горяча на руку.

Так. Кусочки головоломки начинали вставать на свои места.

– Ага. Соль?

На сей раз Мэрион улыбнулась широко, от души:

– Я хотела потолковать с тобой, Джо, и мне показалось: это не худший способ все устроить. Я знала, что ты кого-то разыскиваешь, предположительно другого Хранителя. Оставалось надеяться, что твой приятель имеет отношение к Земле. В противном случае я бы очень удивилась.

У Льюиса имелся в наличии весь комплект способностей, так что ничего странного… Хранители просто просуммировали имевшуюся информацию. Конечно, использовать говорящую соль несколько необычно, но тем не менее…

Мэрион сделала ставку на то, что мне в итоге не повезет, и… выиграла. В голову мне закралась еще одна неприятная мысль.

– А как насчет молнии?

На лице Мэрион отразилось удивление:

– О чем ты говоришь! У меня и мысли не было убивать тебя – только поговорить. Да и в любом случае Шерл не является специалистом по Погоде.

Краешком глаза я заметила что-то светящееся и, обернувшись, увидела Шерл, держащую на вытянутой ладони горящее пламя. Огонь весело танцевал у нее на руке, отсвечивая золотыми, оранжевыми и красными бликами. Он отражался в темных глазах Шерл, и меня неприятно поразило самодовольное выражение ее лица. «Мне известны Хранители Огня и получше тебя, милочка. Те, которым не требуется устраивать дешевые спектакли перед начальством». Тем не менее вид огненной субстанции, как и всегда, вызвал у меня нервную дрожь. Я воочию видела, к каким печальным последствиям он может приводить.

– Ну так говори, – потребовала я. – Или же отпусти меня. Близится ураган.

– Знаю, – кивнула Мэрион и метнула быстрый взгляд на свою помощницу. Шерл сразу же убрала огненный цветок туда, откуда его достала. – Давай прогуляемся, Джоанн.

Она потянулась и отворила дверцу машины. Тут же в подвижной пыли под моими ногами образовался твердый участок земли, достаточный для того, чтоб я могла на него встать. Я осторожно покинула салон машины, которая воспринималась как надежный ковчег в бурлящем море. Не забыла заглянуть под днище, дабы посмотреть, на чем покоится бедняжка Далила.

Пальцы мои легко погрузились в рассыпчатую почву, настолько мелкую и неощутимую, что ненадолго у меня даже возникло головокружение. Упади в это и никогда не выберешься обратно.

– Сюда, – пригласила Мэрион и отвернулась. Несколько секунд я поглаживала опаленную дверцу Далилы, пытаясь убедить ее (и себя), что все не так плохо, как кажется. Затем ступила на твердую тропинку и проследовала в придорожную тень.

Здесь был совсем другой мир. Земля являлась вотчиной Мэрион, она разговаривала с ней так же, как небо – со мной. Слышался шепот листьев, потрескивание сухих веточек, мягкая поступь лесных тварей: больших, малых и совсем микроскопических. Я вспомнила живописную ферму, мимо которой проезжала. Надо думать, Мэрион просто развлекалась, создав ее, пока дожидалась меня. Обычно люди машинально что-то рисуют, она же… Ну, каждому свое. Идеальная трава, художественная россыпь полевых цветов. Мэрион лепила красоту из хаоса, а может, просто демонстрировала, насколько бывает прекрасен хаос, если смотреть на него должным образом.

Мы вышли из-под деревьев на луг, где росла высокая, по колено, трава с серебряными метелками – она шуршала и шепталась на свежем северо-восточном ветру. Над головой таяли, истончаясь, легкие перистые облака. На их фоне полз голубой самолетик, оставляя за собой белый след. Казалось, он находится в одной плоскости с облаками. Но я-то знала: самолет едва дотягивает до тропосферы, в то время как перистые облака располагались на высоте двадцати пяти тысяч футов, если не выше – уж по крайней мере выше метеозондов. И все эти облака быстро двигались, ведя за собой на приколе надвигающийся ураган.

Мэрион обернулась лицом к ветру и сказала:

– Цунииты всегда говорили: первый гром приносит дождь. Но мы живем далеко от страны цуниитов.

– Всяк кому не лень высказывает свое мнение о погоде. Большинство из этих высказываний оказываются чушью собачьей.

– Как правило, – согласилась Мэрион, глядя на меня мягкими, усталыми и бесконечно терпеливыми глазами. – Убийство – это серьезный проступок, Джоанн. Бегство в такой ситуации бессмысленно. Ты же знала, что тебя отыщут.

– Я никого Не убивала.

Темные брови поползли вверх, но лицо Мэрион оставалось спокойным и непроницаемым.

– Но он мертв… С этим ты не будешь спорить? Неужели нам предлагается поверить в несчастный случай?

Ну нет, конечно. Строго говоря, это не был несчастный случай. Я старалась убить Плохого Боба Бирингейнина.

Другое дело, что я не ожидала преуспеть в этом.

Очевидно, Мэрион восприняла мое молчание как раскаяние.

– Тебе следовало дожидаться меня во Флориде.

– Я не могла. У меня были неотложные дела.

– Да? Какие, например? – она мотнула головой, отбрасывая прядь волос, которую ветер набросил ей на глаза. – Расскажи, что случилось между тобой и Плохим Бобом. Может, я смогу помочь тебе.

Я открыла было рот, чтоб рассказать о Метке Демона, но не решилась. Признание стало бы для меня самоубийством. Мэрион же ее не видела – не имела такой способности. В этом я верила джинну. Иначе начальница карательного отдела и сотня других Хранителей распознали бы состояние Боба еще до того, как он перенес инфекцию на меня.

Рэйчел объяснила мне: люди, даже Хранители, не могут понять, в чем дело, пока не получат объяснений от джинна. И только в ответ на правильно заданный вопрос. Я чувствовала себя угодившей в ловушку, больной и напуганной – больше, чем когда-либо. Хотелось закричать: помогите! Но я не посмела, поскольку знала: не будет мне ни помощи, ни лечения – ничего, кроме медленной и мучительной смерти. Если я не заполучу джинна, мне нипочем не выжить. А Ассоциация никогда не пожертвует своим драгоценным сокровищем ради спасения моей жизни. В этом вопросе они были непреклонны. Каждому клиенту ровно один джинн, никак не больше. Да и то распределение происходит в строгом соответствии с рангом получателя. А я упустила свой шанс еще до того, как вопрос хотя бы теоретически могли рассмотреть на Совете. Подарить мне джинна сейчас – пойти на чистое расточительство. Естественно, что на это не пойдут.

Я решила перестраховаться: строго дозированное количество правды никогда не помешает.

– У него была некоторая проблема, – сообщила я. – В смысле у Плохого Боба. Не знаю точно, в чем там дело, но он напал на меня. Мне показалось, что он хочет убить меня. И я вынуждена была поступить таким образом.

– Ты метнула молнию, – пробормотала Мэрион. Она присела на корточки, выковыряла из земли зерно и осторожно подняла его в пальцах. Буквально на глазах оно выбросило почку, которая расцвела пышным цветом. Роскошный кроваво-красный экземпляр с черной, похожей на глаз, серединкой. – Ты даже не попыталась его остановить, а ведь тебя этому обучали.

– Неужели ты забыла? Это же был Большой Боб! А не какой-нибудь подмастерье на пятом году обучения! Чем выше уровень Хранителя, тем страшнее последствия в случае потери контроля над собой… Проклятье, Мэрион, ты же это знаешь! Сила и ответственность. Но так уж сложились обстоятельства. Я вынуждена была с ним сражаться… и использовать тяжелую артиллерию. Что же теперь мне – извиняться?

– Нет, – ответила Мэрион. Цветок в ее руках пережил пору летнего цветения, поблек и увял с наступлением зимы. Смерть. Полный жизненный цикл менее, чем за минуту. Это была маленькая безмолвная демонстрация: «Ты контролируешь погоду. Я управляю самой жизнью». – Тебе предоставят возможность изложить свою версию. Но принятый приговор будет окончательным.

– Чушь собачья! Решение уже принято. Вы – все вы – считаете меня опасной. И хотите…

Хотите кастрировать меня. Выскрести мой мозг металлической мочалкой. Лишить всего, что я люблю.

– Я – нет, на самом деле, – возразила Мэрион и разжала пальцы. Цветок упал на землю. – Но если Совет решит, что тебе нельзя доверять те силы, с которыми ты работаешь, они будут изъяты. Ты это знаешь. И не можешь вечно убегать. Тебе придется вернуться.

– Пока не могу.

– Совет собирается завтра. Меня никто не посылал за тобой, Джо. Но если завтра ты не подчинишься официальному решению Совета, то кто-нибудь обязательно за тобой явится. И тогда я буду действовать совсем иначе.

– Ты возглавишь поисковую группу, – констатировала я, – в составе двух Хранителей Земли и одного Хранителя Огня. В самый раз, чтоб нейтрализовать мои силы, не прибегая к схватке на фронте погоды. Верно?

Мэрион оставила мои слова без ответа. Собственно, она и не обязана отвечать.

– Что ж, завтра будет завтра, – подытожила я. Ураган подкрался еще ближе на своих мягких кошачьих лапах, и где-то на краю сознания я ощущала легкое тревожное покалывание. Ураган разговаривал со мной так же, как лес и зеленый луг – с Мэрион. Моя сила… Мой враг… Все одновременно. – Так ты собираешься меня отпустить или как?

Мэрион улыбнулась. Мне было известно, что это означает.

Я почувствовала, как крошечные стебельки незаметно обвиваются вокруг моих ступней, скользят по туфлям, поднимаются по лодыжкам. Это вызвало у меня внезапный приступ отвращения. Я взвизгнула и перепрыгнула с ноги на ногу в попытке освободиться, разорвать путы. Почва размягчалась подо мной, туфли, невзирая на низкий каблук, быстро проваливались, погружаясь в землю. Я сняла и отбросила их в сторону и в панике бросилась бежать. Неслась так, будто черти гнались за мной.

Бегство по лезвию бритвы – вот на что это было похоже. Каждый камень оборачивался ко мне своим самым острым краем, каждая ветка хлыстом обрушивалась на мое лицо и тело. Трава путалась в ногах, стремясь помешать. Мысль о необходимости прорываться сквозь все эти деревья бросала меня в холодный пот, но выбора не было. Нагнувшись как можно ниже, я попыталась проскочить под ветвями. Одновременно мне приходилось перепрыгивать через хлесткие стебли травы и корни, которые тянулись ко мне.

Огонь полыхнул сплошной линией между мною и открытой дверцей Далилы – по другую сторону от машины стояла Шерл, ее распростертые руки рождали пламя, направляя его в мою сторону Черт, я ненавижу огонь!

А вокруг меня была масса пыли – как раз то, что мне нужно…. Сообразив это, я мгновенно сконденсировала влагу в воздухе, окружила частички пыли молекулами воды, затем подтолкнула их ближе друг к другу, окружив таким образом себя водяным кругом радиусом двадцать футов. В воздухе клубился туман, я чувствовала, как мои волосы потрескивают и встают дыбом в потоке энергии, который я источала. Все это я проделала спонтанно, ни о чем не задумываясь. В конце концов, здесь, в сельской глубинке, даже мои возможные промахи не грозили серьезными разрушениями. А я была слишком близка к безумию, чтоб просчитывать последствия.

За какие-то десять секунд я соорудила плотное серо-стальное облако, накрывшее меня с головой. Затем рывком поменяла полярность молекул, и заряд начал свою работу: притягивал, аккумулировал влагу. Капельки росли, сливались воедино, увеличивались в размерах до той поры, пока их собственный вес не превысил силу поверхностного натяжения капель.

Ливень хлынул строго в назначенном месте, прямо над целью. Холодные и тяжелые струи серебряными лентами падали с неба. Огонь зашипел. Шерл выругалась и попыталась выправить ситуацию. Безуспешно. Я постаралась заполнить как можно большую площадь максимальным количеством влаги. Законы физики были на моей стороне.

Шерл не удавалось сохранить сердцевину огня достаточно горячей – для этого потребовалась бы энергия не одного Хранителя Огня. Ведь их талант заключался в контроле над огнем, а не в создании его.

– Джоанн, не смей! – услышала я голос Мэрион прямо за своей спиной. Я увидела, как подвижное облако пыли, в котором дрейфовала Далила, под действием ливня превращалось в жидкую грязь… И постаралась пересилить свой страх. Меня била дрожь, холодные струи стекали по шее, к которой прилипли мокрые волосы. Бьюсь об заклад, Мэрион не даст мне погибнуть.

Собрав все силы, я прыгнула в сторону машины.

Мне помешала трава: чертов стебель обвился вокруг щиколотки и нарушил траекторию движения. Я скользнула ногтями по мокрому холодному металлу и начала падать. Вниз и вниз…

Прямо в глубину зыбучих песков.

– Нет! – раздался отчаянный крик Мэрион.

Это оказалось непохоже на падение в грязь, к которому я себя подготовила: грязь обладает весом и сопротивлением. Здесь же скорее присутствовал полет сквозь невесомый пух.

Инстинктивно хотелось заорать, захлебнуться криком, но я подавила это желание. Сжав губы, старалась вовсе не дышать. Набрать полные легкие этой дряни означало бы верную и отвратительную смерть. Более того, я зажмурилась, чтоб уберечь глаза от травмирующего соприкосновения с пылью. Звуки тоже отсутствовали. Таким образом, я оказалась в пустоте, лишенная всех ощущений. Кроме одного – ощущения бесконечного падения… Сколько это будет продолжаться? Мэрион не могла растворить землю глубже чем на десять футов. Впрочем, это не важно. Десяти футов вполне хватит, чтоб похоронить меня заживо.

Однако – что являлось немаловажным – Мэрион могла снова вернуть земле твердость, что мгновенно убило бы меня. Тут требовалась не просто наука, скорее – высокое искусство. Это был ее океан – твердый океан, – и я тонула в нем. Мэрион наверняка постарается спасти меня. В моей преждевременной смерти не было никакой пользы. Поэтому ей предстояло что-нибудь придумать. И очень быстро. Может, ей удастся изобрести некое подобие твердого вертикального пути, типа пандуса. А от меня потребуется лишь найти его.

Но как? Господи, мне так хотелось вздохнуть. Мне необходимо дышать.

Стоп, уж это обеспечить было в моей власти. Хотя бы в минимальной степени. Я притянула молекулы воздуха, содержащиеся в пыли, и сформировала вокруг себя кокон. Толщиной он был всего в несколько дюймов – долго на таком не продержишься, но все же достаточно для пары быстрых жадных вздохов. Мне необходимо было выбраться отсюда, но я не знала как. Того воздуха, что наличествовал, явно не хватит для создания согревающе-охлаждающего эффекта. А жаль, это можно было бы использовать как двигатель. Шаря вокруг себя в темноте, я не находила ничего твердого.

Да уж, попала в переплет…

В этот момент моей шеи сзади что-то коснулось – твердое и теплое, – и я отчаянно дернулась в ту сторону.

Кожа… По ощущениям это была человеческая кожа. Я ничего не могла разглядеть в темноте, но почувствовала уверенность: рядом со мной живое существо. Не женщина, как я обнаружила, – даже самые плоскогрудые женщины имеют некоторую мягкость в определенной области. Я постаралась включить незнакомца в мой воздушный пузырь и едва слышно прошептала:

– Эрик?

В тот момент я готова была принять руку помощи даже от этого блондинистого Хранителя земли. Пусть она и приведет меня в конечном итоге в тюремную камеру.

Но это оказался не Эрик.

Чужие губы прильнули к моим. Они были теплыми, нежными и чрезвычайно притягательными. Какой-то своей частью, спрятанной глубоко внутри, я сразу же узнала их.

– Дэвид?

Он не ответил. Я почувствовала, как из его рта в мой пошел поток свежего, чистого воздуха. И открылась навстречу этому потоку, навстречу моему спасителю.

Прильнув друг к другу, как любовники, мы плыли в непроглядной темноте.

Вдруг я почувствовала, что он сжал мою руку и двинулся куда-то вбок. Совершенно неправильное решение. Во-первых, в этой рассеянной субстанции затруднительно плыть куда-то. Она не имела сопротивления, а следовательно, и поступательное движение невозможно. Во-вторых, перемещаясь вбок мы неминуемо наткнулись бы на твердые стенки колодца, созданного Мэрион. Тем не менее, невзирая на мои разумные доводы, мы двинулись в том направлении. Длилось это, казалось, вечно. Мы плыли и плыли. Легкие мои начали нестерпимо гореть. Будто почувствовав мою боль, Дэвид обернулся и снова вдохнул в меня воздух. Я не ждала ничего хорошего от этой жертвы: его собственные легкие были почти лишены кислорода, единственное, чем он мог со мной поделиться, – это отработанная углекислота.

Но инстинктивно я сделала вдох, и совершенно неожиданно это оказался чистый свежий воздух… ну, или почти чистый воздух. Как если бы я приложилась к баллону водолаза. Я почувствовала небывалый прилив энергии.

Прошло Бог знает сколько времени, и Дэвид изменил направление движения – стал забирать вверх под некоторым углом. Я ощущала, как по моей свободной, откинутой в сторону руке скользит что-то легкое, невесомое – должно быть, корни травы.

Мы прорвались на поверхность пустынного луга, где шептался и шелестел ковыль, сгибая на ветру свои серебряные головки.

Мне даже не пришлось карабкаться. Почва затвердевала под моими ногами, выпихивая меня наружу, пока я не поняла, что стою босиком на траве – припорошенная пылью Венера, рожденная из земли.

Дэвид по-прежнему был рядом, держа меня за руку. Песок тонкими струйками скатывался с плеч и рукавов его пальто. Он потряс головой, вызвав настоящий грязепад. Я заглянула за перепачканные стекла его очков, и на этот раз Дэвид не стал прятать свои истинные глаза. Увидев их, я сразу все поняла.

Они были прекрасными, глубокими и совершенно чужими. Цвета расплавленной меди с золотыми искорками. Пока я смотрела в эти глаза, они разгорелись до нестерпимого блеска, затем погасли, вернувшись к почти человеческому карему цвету.

– Ах ты ублюдок! – прошипела я.

– Простого «спасибо» было бы вполне достаточно, – парировал Дэвид. – Не хочешь призвать облачко на нас? Мне отчаянно хочется принять душ.

– Ты джинн!

– Естественно.

– Естественно? – повторила я. – Что значит естественно! Предполагается, я должна знать? Не припоминаю, чтоб мне сообщали эту информацию!

Дэвид лишь молча посмотрел на меня. Он снял очки – насколько я понимаю, совершенно ему не нужные – и начал прочищать стекла краем своей темно-синей футболки с надписью «Секретные материалы» и маразматически таинственными рожами Малдера и Скалли. Даже сквозь толстый слой пыли каштановые волосы Дэвида отливали медью. Вообще, если не глядеть ему в глаза, он выглядел вполне нормальным человеком.

Впрочем, как выяснилось, внешний вид Дэвида полностью зависел от него самого.

Я была совершенно потрясена – мне казалось, я схожу с ума.

– Чей ты джинн? Это Льюис тебя послал?

Он снова нацепил свои очки и, взяв меня за обе руки, провел несложный прием, в результате которого почва ушла у меня из-под ног. С глухим стуком я грохнулась спиной на траву, а он упал сверху, удержавшись на вытянутых руках. На меня посыпалось еще больше пыли. Дэвид пробормотал что-то на незнакомом мне языке, вся грязь собралась в плотный компактный мячик и укатилась прочь.

Почему-то это меня окончательно добило. Я уже открыла было рот, чтоб заорать на него, но Дэвид, низко склонившись к моему уху, прошептал:

– Если ты закричишь, они услышат. Помешать не в моих силах.

Это подействовало, так как я и в самом деле услышала чьи-то шаги не далее чем в двух футах от нас. Человек остановился так близко, что его тень упала на нас. Выглянув из-за плеча Дэвида, я увидела Шерл. Она стояла с озадаченным видом.

– Есть что-нибудь? – откуда-то слева донесся голос Мэрион. Она шла в нашем направлении. Лицо Дэвида надо мной сохраняло спокойное, отрешенное выражение, и я поняла: это он делает так, что мы невидимы на физическом и эфирном плане. Люди, стоявшие в двух шагах, нас не замечали. И не заметят, пока не наступят или пока я не выдам свое присутствие каким-нибудь неосторожным звуком.

– Ничего, – ответила Шерл. Теперь к ее тени присоединилась и тень Мэрион. – Проклятье, это невозможно! Клянусь, она была здесь, под землей. Но, как только Эрик начал спускаться, куда-то исчезла.

– Я видела здесь пыль, – проговорила Мэрион. Она медленно прохаживалась взад-вперед, едва не наступая при этом на мою голову. – Где-то совсем рядом… Но я не понимаю, как она такое могла сделать. Она же не имеет власти над Землей.

– Может, кто-то помогает ей? – на мой взгляд, чересчур проницательная девчонка. Это, да еще кольцо в носу, отвращало меня от нее. – У Джоанн имеются друзья среди Хранителей Земли?

– Есть несколько. Но не думаю, чтоб они рискнули встревать, когда всем известно, в чем она обвиняется, – Мэрион помедлила, и я увидела, что она смотрит вниз, прямо на меня. Я не смела вздохнуть. Дэвид не прикасался ко мне, но даже на расстоянии я ощущала жар, шедший от его тела. А что, если они тоже почувствуют?

– Может, тебе стоит привлечь своего джинна? – раздался новый голос – Эрика. Он с трудом поднимался с другой стороны. – Просто пусти его по следу.

– У моего джинна есть другие занятия, – резко ответила Мэрион, и я поняла, что Эрику не полагается вылезать с предложениями. Очевидно, до парня это тоже дошло, так как он заткнулся. Спустя несколько быстрых ударов моего сердца Мэрион сказала: – Ну ладно. У нас ее машина, без нее она никуда не денется… по крайней мере быстро. Просто подождем, когда она вернется к машине.

– А если она не вернется? – все никак не желал угомониться Эрик.

Мэрион снисходительно улыбнулась:

– Вижу, ты плохо знаешь Джоанн.

И все трое потопали сквозь траву. Пока они достаточно не удалились, я не смела пошевелиться, вздохнуть или произнести хотя бы слово. Когда все стихло, Дэвид наконец согнул руки и медленно опустился поверх меня. Его тяжелое, потное тело не давало мне вздохнуть.

– А ну-ка слезь, – приказала я. В ответ его глаза блеснули золотом, медью и всем богатством земли.

– Неплохое предложение, – отреагировал он, – но, может, лучше подумать о том, как нам отсюда убраться?

И вдруг, без всякого перехода, оказался на ногах. Все произошло так быстро, что я даже не уловила его движения. Вот дерьмо, он все это время играл со мной, изображая человека. Небольшое представление, разыгранное в мотеле, наверное, просто позабавило его.

О том, что и для меня это было забавно, думать не хотелось.

Я поднялась на ноги, повернулась к Дэвиду, прекрасно сознавая, что я грязная, взъерошенная и изрядно помятая. По крайней мере, босой быть меня никто не заставляет. Я нашла свои туфли на низком каблуке и всунула ноги, не позаботившись даже вытряхнуть из них грязь.

– Лично я не собираюсь никуда с тобой идти, пока ты не ответишь мне, чей ты джинн!

– Предпочитаешь пойти с ними? – спросил Дэвид и бросил взгляд в направлении, где скрылась Мэрион. Их силуэты все еще можно было разглядеть меж деревьев – троица направлялась к моей машине. Бедная, покинутая Далила. – Только скажи… Мне ничего не стоит снять завесу, и ты сможешь немедленно вернуться к тому, чем занималась. Насколько я помню – умирала…

– Ты не ответил на мой вопрос! Чей ты джинн?

Дэвид улыбнулся. Но не широкой, радостной улыбкой всемогущего джинна, а несчастной принужденной улыбкой человека, который слишком много знает.

– Свой собственный, – ответил он. – И я очень надеялся, что ты не повторишь свой вопрос трижды.

Трижды. Я как-то забыла об этом, но действительно есть такая ритуальная фишка – магические три раза, и он обязан отвечать.

Если я правильно поняла, Дэвид сообщил, что он свободен. Ни с кем не связан.

Свободный джинн.

Но это же… невозможно. Абсолютно…

Получается… о Господи, получается я могу претендовать на него. А заявив свои права на джинна, я могла бы заставить его снять с меня эту чертову Метку. Дэвид был тем самым сокровищем, которого я хотела во что бы то ни стало добиться от Льюиса.

А теперь получается, что мне вовсе не нужен Льюис.

Дэвид неотрывно смотрел на меня, а северо-восточный ветер трепал его медно-каштановые волосы. Где-то в отдалении громыхал гром: ураган не собирался сдавать позиции. Причем все в мире находится в соответствии: он притягивается ко мне, потому что я его противоположность.

В этот момент Метка Демона шевельнулась в моей груди, и впечатление было настолько пугающим и отвратительным, что я ощутила тошноту. А ведь возможно избавиться от нее – прямо сейчас и навсегда.

Все, что мне для этого надо сделать…

Я разглядела страх, плескавшийся на дне глаз джинна. Неявный, но угадываемый – как молния, ударившая за горизонтом.

Он спас мне жизнь – и не единожды – я это помнила. Неужели я отвечу ему подобным образом? Сделаю своим рабом? Силой засуну его в эту гадость? Поймаю в ловушку бесконечных мук?

Джинны не умирают. По крайней мере такие случаи нигде не зафиксированы. Заполучив Метку Демона, они сходят с ума и оказываются навечно запечатанными в своем узилище. Можете представить: бесконечно жить с этим ядом, который пожирает вас изнутри. И бесконечно страдать…

И я могла бы проделать это с Дэвидом. Всего-то достаточно произнести несколько слов. Но мысль об этом заставляла мое сердце бешено колотиться, а коленки – дрожать и слабеть, опустошала голову и сводила судорогой живот. «Ну давай же, – вопила моя здравомыслящая половина. – Прояви твердость!»

Я открыла рот, но все, что смогла выдавить из себя, было:

– У тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, как вызволить мою машину?

Меня потрясло огромное облегчение, вспыхнувшее в глазах Дэвида. Я не хотела замечать его, не хотела думать о том, что оно означало. А означало оно одно: Дэвид смертельно боялся моего решения. Раз боялся, значит…

Я не могу сейчас думать об этом. Ведь инстинкт самосохранения первичен, а сострадание вторично, разве не так? Довольно… Позже я сделаю все, что полагается.

Должно быть, Дэвид почувствовал мои колебания, потому что впервые отвел глаза.

– Нет, – ответил он. – Но если ты не слишком привередлива, то хочу сообщить: Мэрион приехала сюда на замечательном «лендровере» у которого к тому же полные баки.




«Лендровер» – массивная белая зверюга, щедро забрызганная грязью – в доказательство того, что это не просто мечта загородного жителя. Машина стояла без присмотра в роще, разительно отличавшейся от идеальной фермы на Чугунной Дороге. Я видела вокруг бесчисленные доказательства халтуры – Мэрион или ее помощника? Трава чересчур зеленая, деревья неправдоподобно роскошные, идеальные цветы – все как по команде тянут свои головки к солнцу.

На фоне этого буйства природы «лендровер» выглядел жирным механическим тараканом на свадебном торте.

Я потрогала дверцу, тихо надеясь, что Мэрион не выезжает за город с громогласной сигнализацией. И точно: истерического воя не последовало, но и открыть машину мне не удалось.

– Закрыто, – сообщила я Дэвиду. Он потянулся через мое плечо и прикоснулся к ручке. Метал клацнул.

– Да нет же, открыто, – возразил он. Дверца широко распахнулась.

В молчании мы забрались внутрь – для меня, уставшей и побитой, это было все равно как штурмовать неприступную К2.[31 - К2 – второй по счету восьмитысячник в системе Гималаев (8611 м), туземное название Чогори, английское – Годвин-Остен.] Взгромоздившись на удобное сиденье и глядя на окружающий мир сквозь тонированные стекла, я вдохнула запахи чужой машины. Не в пример моей Далиле, здесь пахло какими-то травами, свежей зеленью, нагретой землей. Никто не осквернял эту крошку забытыми объедками или пролитым кофе. Если уж Мэрион и пролила бы что, то скорее травяной чай. В салоне находилась лишь одна посторонняя вещь – серебристый термос на заднем сиденье. Надеюсь, кофе. Эрик выглядел достаточно человечным, чтоб время от времени опрокинуть чашечку-другую.

Дэвид, очевидно, решил, что в отсутствие ключей я дожидаюсь божественного вдохновения. Он потянулся и коснулся замка зажигания одним пальцем. С него соскочила голубая искра, и мотор тихо заурчал.

– Если я когда-нибудь решу сделать бизнес на ворованных машинах, ты окажешься просто незаменимым помощником, – съязвила я. – И много у тебя в запасе таких хитрых фокусов?

Вопрос был некорректным, и Дэвид с полным правом проигнорировал его. Он молча пристегнул ремень безопасности, я последовала его примеру и, покинув луг, осторожно выехала на возвышение Чугунной Дороги. Здесь уж мы газанули вовсю. Я пережила несколько неприятных мгновений, глядя в зеркало заднего обзора и ожидая, что вот-вот из-за деревьев покажется погоня, но все обошлось. Да и что Мэрион могла сделать со мной? На таком расстоянии, при том, что я находилась в машине, на мощеной дороге… Разве что учинить землетрясение, но это создало бы угрозу для окружающих, а Мэрион была щепетильна в подобных вещах.

Надеюсь…

Но все равно я чувствовала некоторую напряженность, пока не покинула Чугунную Дорогу…

Выбравшись на оживленное шоссе, я свернула направо – на север. Дэвид пошевелился, но я опередила его возражения:

– Они ожидают, что я поеду на юг, – пояснила я. – Мы так и сделаем, но не сразу. Нам надо затеряться до того, как они сообразят натравить на нас обычных колов, – видишь ли, машина Мэрион чересчур заметна.

– А как насчет старомодного «мустанга»?

Тут он меня уел. Не отвечая, я продолжала двигаться на север до следующего перекрестка, а там наудачу свернула влево и некоторое время ехала по дорогам без всяких указателей. Да они мне были и не нужны. Локальная теория гласит: если ты не знаешь точно, куда направляешься, то не принадлежишь этому месту. Я изучила приборную доску.

Ого, Мэрион расстаралась и обзавелась ГСО. Я активировала ее и теперь наблюдала собственное передвижение по карте. Дэвид тоже неожиданно заинтересовался: он внимательно следил за картинкой, водил по ней пальцем, предлагал мне альтернативные маршруты. В конце концов мы оказались на трассе, которая проходила через кучу мелких городков Канзаса и выводила нас к Оклахома-сити.

– Есть более короткий маршрут, – указал мне Дэвид.

– С некоторых пор я опасаюсь коротких маршрутов. Ну и, в любом случае, у меня подруга живет возле Оклахома-сити, так что туда мы поедем прежде всего.

– И что дальше?..

– Думаю, решу на месте.

– Очень дальновидный план, ничего не скажешь.

– Давай ты заткнешься и немного помолчишь?

Ну, он и заткнулся. И очень жаль, кстати, потому что у меня к нему имелась куча вопросов. Прежде всего: что будет с Далилой – моей любимой малышкой цвета летней ночи? Одна только мысль, что Эрик или – боже упаси! – Шерл сядут за ее руль, приводило меня в такой ужас, что я почти была готова развернуться и ехать назад.

Примерно минут тридцать мы ехали в полной тишине, затем я задала вопрос, который не давал мне покоя:

– Так у тебя действительно нет хозяина?

Я все еще не могла поверить в это. Нет, конечно, в сказках всякое случается… там на каждом шагу валяются старые медные лампы, которые только и ждут, чтоб кто-нибудь потер их и загадал заветные три желания. Однако на практике все происходит иначе. Все реальные джинны, точно драгоценные камни, сосчитаны, распределены и подлежат строгому учету. Их служба длится вечно.

Дэвид упорно глядел в окно на проносившиеся мимо сельскохозяйственные пейзажи: крохотные фермочки, аккуратные поля, на которых там и сям виднелись коровы.

– Ты же знаешь, это один из тех вопросов, на которые я обязан отвечать честно, только если ты спросишь трижды. Да. У меня нет хозяина.

Джинны способны говорить неправду – очень даже легко, – но только не по поводу того, кто они такие и кому служат. Но спрашивать надо напрямик и быть очень сосредоточенным. Ведь джинны способны дать сто очков вперед любому дзен-буддисту по части запудривания мозгов. И не гнушаются всякими трюками, чтоб сбить с толку собеседника. Я знала это, но ответ Дэвида казался вполне честным. Он действительно был воплощением несбыточной мечты – джинном на вольных хлебах. А это означало… нет, я не хотела думать о том, что это означало. Слишком уж большой соблазн. Слишком все выходило легко и просто.

Дэвид повернулся ко мне: теперь он не пытался маскировать глаза, которые отсвечивали чистой медью. Несказанно прекрасные и неизмеримо пугающие. Оценивая прошлое, я понимала, что его маскировка была не такой уж сложной: требовалось лишь подкорректировать цвет волос и глаз, а также спрятать могучую ауру.

– Ты был неузнаваем даже в астральном зрении, – сказала я вместо того, что вертелось у меня на языке. Уклончивость не является прерогативой джиннов. – Как тебе это удавалось?

– Видишь ли, в свободном состоянии мы совсем другие. Джинн обретает весь спектр возможностей только когда служит хозяину. Вне этого состояния он способен лишь на камуфляж да кое-какие несложные фокусы, которые, наверное, и ты можешь исполнить.

И это говорит парень, способный заводить пальцем машину и передвигаться в твердой земле как рыба в воде. Хотя, с другой стороны, подобные вещи вполне под силу квалифицированным Хранителям Земли и Огня. Так что, может, Дэвид и не врет.

– Я реализуюсь в том виде, в каком меня позиционирует твое подсознание, – добавил он.

– То есть в человеческом обличье?

– В большинстве случаев. Меня можно ранить.

– А убить?

Он покачал головой:

– Не уверен. Я давно уже не был в подобном состоянии, не помню. Но ранить точно можно.

– А если я сейчас воспользуюсь астральным зрением?

– То увидишь меня человеком, – пожал плечами Дэвид. – Не ради твоего удобства, просто так мы выглядим в свободном состоянии.

Это казалось вполне осмысленным. Джинн, подобно любому живому созданию, должен иметь врожденную способностью прятаться от хищников. А владеющий магией человек является для джинна именно таким хищником – выслеживающий его, чтобы наброситься и сожрать. Или, как минимум, поработить. Так-так, все это выглядело крайне интересным и возбуждающим. Ибо означало, что Дэвид мог быть не единственным. Таких вольных стрелков могло оказаться гораздо больше. Они ходят между нами, прячутся под обыденными личинами и надеются, что никто их не распознает. Потому что в противном случае было бы так легко…

Черт, я же обещала себе! С большим трудом я направила свои мысли в другое русло. Опять.

– Но ты преследовал меня, – произнесла я чуть обиженно. Сняв ногу с педали, я сбросила скорость и позволила «лендроверу» катиться по инерции. Дело в том, что мы приближались к участку дороги, оснащенному контрольным радаром. Маленький населенный пункт с названием Элайза-Спрингс, который и городком-то назвать нельзя было. Но зато можно было поставить знак ограничения скорости – тридцать миль в час и баста!

Дэвид не потрудился ответить мне.

– Кто-то послал тебя, – продолжала я. – Может, ты говоришь правду и это был не твой хозяин. Но кто-то же послал тебя!

Снова молчание. Ну вот, опять. Я должна была спросить напрямик. Мне это чертовски не нравилось, поэтому я продолжала в том же духе:

– Это ты заставил меня вылететь на обочину!

Его плечи слегка напряглись – самую капельку, – затем все прошло. Дэвид продолжал безмолвствовать.

– Я чувствовала, как Далила накренилась. Мы должны были опрокинуться.

– Да.

– А ты помешал этому. – Молчание. Что ж, придется поднажать. – Почему?

– В тот момент мне показалось это удачным решением, – его глаза цвета расплавленной меди сверкнули и снова как бы спрятались.

Я напомнила себе, что, хотя Дэвид должен отвечать на мои вопросы, он вовсе не обязан говорить правду. По крайней мере пока я не повторю свой вопрос трижды, да и то только если это будет укладываться в определенные рамки. Мне не хотелось поступать таким образом. Потому что ведь он был свободный джинн и никто не мешал ему исчезнуть в мгновение ока. Это напоминало возню с диким, норовистым животным… чуть перегнешь палку, – и поминай как звали.

– Ты ведь вначале намеревался позволить мне перевернуться и загореться, – я придала этому заявлению утвердительные, а не вопросительные интонации. – Почему же передумал и спас меня?

– Ну, скажем, ты мне понравилась, – ответил Дэвид. – Я наблюдал за тобой в закусочной, когда ударила молния. Ты ведь могла вернуться в помещение… Почему же предпочла сесть в машину?

– Ты, наверное, шутишь? Там же было полно…

– …людей, – закончил он за меня. – Ты не захотела подвергать их опасности. Мне понравилось, как ты выглядела. Я же уже сказал.

– На астральном плане? – он не отреагировал: ни да, ни нет. – Я не видела тебя на астральном плане, а я ведь смотрела.

– Данный вопрос мы уже обсуждали. Ты не способна меня увидеть, пока я этого не захочу сам, – внезапно парень, сидевший рядом со мной на пассажирском сиденье «мигнул», как картинка на экране телевизора: почти погас, затем снова вспыхнул. От неожиданности я чуть не вылетела на обочину. – Прости, маленькая демонстрация для ясности.

– Так. Значит, тем утром, в мотеле… ты не ушел, просто стал невидимым, – новая мысль посетила меня. – И ты наблюдал за мной! Смотрел, как я переодевалась!

Дэвид прикрыл глаза и устроился поудобнее. На лице его расплылась улыбка, которая меня просто взбесила. Я заехала ему в плечо. От души.

– Эй! Я с тобой разговариваю! – взвилась я. Мой спутник не пошевелился – сидел полностью расслабленный, с закрытыми глазами. – Не прикидывайся! Можно подумать, джинны спят.

– Мы спим, – голос его звучал заторможено. – Именно этим я и собираюсь заняться.

– Как будет угодно.

– Отлично.

Беседа закончилась. Я переключилась на радио. Стала думать о копах и Мэрион, а также о сотовых телефонах и о том, что эта проклятая британская посудина все же очень бросается в глаза. Из трех станций, которые мне удалось поймать, две передавали «кантри», третья – рэп Я оставила рэп. Если Дэвид и был недоволен, то не проснулся, чтоб озвучить свой протест.

После Элайза-Спрингс мы миновали еще шесть перекрестков и одну молочную ферму. В конце концов выехали на дорогу, связывающую ферму с рынком. Набрав обороты так, что «лендровер» ровно урчал на ходу, я глядела на спидометр и пыталась сориентироваться в его показаниях. Километры в час меня сбивали с толку, на своей машине я привыкла к милям. Потом махнула рукой. Меня волновали более важные проблемы, чем штрафы за превышение скорости.

И одна из этих проблем храпела прямо у моего правого локтя, пока мы катили к границе штата.




Что-то в Дэвиде волновало меня – будем честны, именно волновало, – заставляя вспомнить мое первое свидание… Начало было многообещающим. Мама отвезла нас с Джимми в кинотеатр, купила билеты, кока-колу и попкорн. Потом пожелала приятно провести время, чмокнула меня в щечку и укатила прочь – ей предстояла пробежка по магазинам.

Джимми от волнения обильно потел. Он так хотел выглядеть джентльменом, что, когда я попыталась самостоятельно отворить дверь, шлепнул меня по руке. Это выглядело, по меньшей мере, странно для юного кавалера. Мне едва удалось сдержаться и не врезать ему в ответ. Мы благовоспитанно уселись со своими напитками и закусками и сидели так, молясь, чтоб поскорее погас свет и избавил нас от необходимости вести светскую беседу. Помнится, мы перебрали все недостатки нашей математички миссис Уокер, а также преподавательницы английского, миссис Энтони, и тренера мальчиковой команды мистера Запружински, от которого всегда пахло сигаретами и потом. Далее темы для разговора, одинаково интересные для разнополых тинэйджеров, исчерпались.

Только было мы собирались пополнить список наших врагов руководителем школьного оркестра, как свет начал постепенно гаснуть. Будто к нам внутрь стала просачиваться мгла снаружи. Оттуда, где пока еще неясно завывал и грозил нам своим кулаком ветер…

…о да. Он прямо-таки бесновался. Раскаты грома напоминали эпизоды из «Звездных войн». Сидя в темноте с кучкой слегка напуганных взрослых, откровенно визжащих детей и моего буквально ослепшего приятеля Джимми, я прислушивалась к барабанному перестуку дождя по крыше – казалось, будто разъяренная толпа забрасывает нас камнями. Гроза не на шутку разыгралась. Она бесновалась. Шла в нападение. Я поняла – немедленно, – что положение очень серьезно и будет только усугубляться.

Джимми попытался поцеловать меня. Он по-прежнему потел и трусил, наверное, поэтому промахнулся в темноте, и мы с размаху столкнулись лбами. Теперь на протяжении нескольких секунд я имела целостную картинку: к оглушительному шуму добавились еще и спецэффекты из «Войны миров». Но тут Джимми сориентировался, и его губы накрыли мои…

Ох.

Ну…

Получилось не так уж плохо. В этот момент снова вспыхнул свет, Джимми быстро отодвинулся и сидел с победоносным видом. Нормальная мальчишеская реакция. Со мной же происходило нечто странное. Я вряд ли взялась бы точно описать свое состояние. Тепло, даже жарко, особенно – в самой серединке, будто начинаешь постепенно плавиться изнутри.

– Наверное, нам пора, – нерешительно сказала я. Кинотеатр и впрямь пустел на глазах: родители поспешно эвакуировали своих чад, как напуганные овцы в грозу; за ними последовали несколько подростков, заметно обеспокоенных, но пытающихся сохранять «крутой» и безразличный вид.

– Хочешь уйти? – спросил Джимми. Я посмотрела на него и решила, что он просто прелесть. Темные густые волосы, светло-голубые глаза и длинные легкие ресницы – они выглядели такими нежными. Теперь мы остались в зале одни, град продолжал молотить по крыше, а ветер так грохотал, будто обезумевший великан ломился в двери.

У Джимми были совершенно очаровательные глаза.

– Можем и остаться, – пожала я плечами – нарочито безразлично. – Хочешь еще поп-корна?

Я первый раз пробовала себя в роли обольстительницы. И весьма удачно.

Джимми снова придвинулся и поцеловал меня, проявив при этом куда больше энтузиазма, чем умения. Поп-корн рассыпался по грязному полу. Я почувствовала, что горячая жидкая сердцевина, которая плескалась внутри меня, нагрелась еще на пару градусов и вот-вот закипит. Поцелуи, оказывается, занятная штука. Мы занимались этим еще некоторое время, а ветер все бесновался снаружи.

Впрочем, мне было не до того: Джимми пыхтел, как паровая машина – прямо мне в ухо… он положил руку мне на грудь и… о боже!

Лампочки в зале мигнули и погасли. Я была только рада этому.

Пальцы Джимми двигались, и я почувствовала, как мои соски поднялись и затвердели. Успела подумать: если он захочет запустить руку мне в джинсы, я не стану возражать… И в этот волнующий момент крыша треснула, на нас посыпалась черепица, известка и какие-то металлические распорки.

Я пронзительно завизжала. Мы отпрянули друг от друга, сверху с глухим шумом падал холодный дождь вперемешку с градом. Крошечные льдинки колотили по бетонному полу, налипали на лиловый плюш сидений, как тысяча ос, жалили мои голые руки и лицо. Джимми обнял меня, и мы на ощупь двинулись в сторону тускло светящегося знака «Выход».

Ветер завывал как озверевший маньяк. Откуда-то свалился кусок льда размером с теннисный мячик и так ударил моего приятеля, что тот вскрикнул. Я высвободилась из его объятий и заорала что было силы:

– Эй! Прекрати сейчас же!

Я воочию видела этого взбесившегося ребенка – там, у нас над головами, и вложила в свой крик все, что накопилось на душе. Напрягая мышцы своей бедной головы – хотя никто тогда еще не учил меня этому, – я пыталась убрать, отпихнуть подальше разыгравшийся шторм.

– Ты понял меня? Заткнись!

Ледяной мячик величиной с баночку «содовой» шмякнулся у моих ног и разлетелся вдребезги, как разбитый стакан, окатив меня при этом ледяной шрапнелью. Я набрала побольше воздуха в легкие, чтоб продолжить свои увещевания. Но это не понадобилось.

Все прекратилось.

Воцарилась мертвая тишина. Только над головой у нас зависло темное облако. Оно медленно вращалось, как запущенный хронометр. Внутри него и по краям что-то посверкивало.

Крупные капли редко падали на разрушенную крышу. Где-то вдалеке неясно громыхало.

Я слышала, как колотится мое сердце – громко и быстро, как барабаны на концерте рок-н-ролла. Джимми вывернуло наизнанку, и он опрометью бросился на выход.

Облако продолжало вращаться. Я смотрела в самую глубь его, в темную сердцевину, а оно глядело на меня. Кажется, мы поняли друг друга. Я опустилась на мокрое, холодное сиденье и посмотрела на потухший экран. Не показывать ему больше «Звездных войн», потому что прямо посередине проходила рваная трещина, будто сюда ударила молния.

С Джимми мы больше не встречались.

Трудно сказать, что именно напомнил мне Дэвид: ту восхитительную первую вспышку сексуальности или же ужас осознания, что моя жизнь больше мне не принадлежит.

Сильно подозреваю, что и то и другое.

* * *


Дэвид проснулся, только когда мы добрались до Батл-Граунд, штат Индиана. Мне пришлось съехать с дороги, чтоб заняться неисправным воздушным фильтром. В результате я снова была грязной и чумазой и, возвращаясь в машину, от души хлопнула дверцей. Вид сладко посапывающего попутчика выводил меня из себя.

Шум разбудил Дэвида: он мгновенно открыл глаза, готовый к действиям, чистенький и самодовольный. Ну прямо-таки кот после дневного сна!

– Доброе утро, – с издевкой поприветствовала я его. – Довожу до сведения: прошло девять часов и сейчас мы…

– …на въезде в Батл-Граунд, штат Индиана, – закончил он. – Спасибо, я знаю.

Я еще раньше выключила ГСП – глобальную систему навигации и определения местоположения, так что он не мог получить эту информацию из компьютера. Дорожных знаков в поле зрения тоже не было.

– Откуда ты знаешь?..

– Ты, наверное, прослушала: я джинн…

– Да ладно. Ты это серьезно?

– Вполне, – с легкой улыбкой подтвердил Дэвид. – В общем-то, я и не спал. Сохранял над нами завесу незримости.

– То есть невидимости?

– Когда я говорю «незримость», то имею в виду, что люди просто не смотрят в твою сторону. Но это не значит, что они тебя не увидят, если посмотрят. Такой режим требует куда меньше усилий.

– Я думала, ты спишь.

– Мы это делаем не так, как вы. Поддерживать незримость, так же как и определить местонахождение, довольно легко. Думать особо не надо, – Дэвид пожал плечами. – Полагаю, в ваш компьютерный век это называется операционной системой программного обеспечения.

Это навело меня на интересные размышления.

– А сколько веков у тебя за плечами?

Дэвид покачал головой. Ну вот опять: чтобы получить ответ, мне нужно было трижды прямо и недвусмысленно задать свой вопрос. Оно того не стоило. Меня захлестывало раздражение и усталость. И еще я хотела есть. К тому же мне было дико обидно, что Дэвид не объяснил мне раньше всю эту фишку с незримостью. Я могла бы вполне безопасно завернуть в какой-нибудь круглосуточный универсам и разжиться пачкой сырных чипсов и «Большим Глотком». Или же заехать прямо в дорожный кафетерий, и никто не обратил бы на меня внимания.

– Я мечтаю о пицце, – поведала я. – Представь, большая тарелка, полная сыру и, может быть, пепперони. Они должны здесь готовить не хуже, чем в Чикаго. Так, стоп. А не относится ли это к твоим головокружительным талантам?

– Готовить пиццу? – всерьез задумался Дэвид. – Нет. Я не умею создавать что-то из ничего. По крайней мере когда нахожусь в свободном состоянии. Я мог бы попробовать соорудить ее для тебя, если б у меня имелись под рукой составляющие компоненты.

– Какие, например?

– Ну, помидоры и соус для пиццы, а также остатки хлеба. Хотя не уверен, что умею использовать пепперони.

– Думаю, начать надо с ветчины, но давай не будем углубляться. Эх, дружище, чего б я только не дала сейчас за «Мун-пай».[32 - «Мун-пай» – вид печенья с кремом.]

Дэвид обернулся и окинул рассеянным взором заднее сиденье. Я могла бы ему и так сказать: шансы найти что-либо съестное у нас весьма призрачные. Мэрион содержала свою машину в идеальном порядке. Это именно то, что мне никогда не удавалось, при всей моей любви к Далиле. У меня неминуемо накапливались ненужные обрывки бумаги, квитанции, листочки с адресами и обертки от соломинок…

Но тут я вспомнила: кое-что ценное все же имелось!

– Эй, послушай, мне кажется, она оставила здесь термос. Кофе сейчас будет как нельзя более кстати.

Дэвид не видел его. Я наклонилась и выудила желанный предмет из-под пассажирского сиденья. Собиралась как раз исследовать его содержимое, когда Дэвид спросил:

– Ты что-нибудь чувствуешь?

Я успела уже забыть вкус кофеина. Стрела адреналина вонзилась мне прямо в сердце и отозвалась дрожью в каждой клеточке тела. Отставила термос в сторону.

– Да, – волосы у меня на теле приподнялись. – Не выходи из машины.

– Я и не собирался.

Мне казалось, что мы намного опередили ураган, и вот пожалуйста – сплошная темная пелена темнела впереди на горизонте. Я прикинула было, как бы отвратить холодный фронт, движущийся со стороны Канады, но сама себя одернула.

Чистый эгоизм! Плохая погода являлась вполне естественным и необходимым природным явлением. Единственная ситуация, в которую у меня было моральное право вмешаться, – это если природный катаклизм явно и неминуемо угрожал человеческой жизни и не обязательно именно моей.

Я прислушалась к своим ощущениям. Нельзя сказать, что ураган впереди. Или сзади. И, вообще, это был не ураган. Что именно, я не могла точно определить, но нечто очень странное.

– Есть какие-нибудь идеи?

– Нет, – покачал головой Дэвид. – Пока нет. Может, попробуешь завестись?

Я последовала его совету. Осторожно прибавила скорость, вывела «лендровер» на шоссе. С управлением вроде проблем не было. Проехав милю, я позволила себе перевести дух. Слава богу, ничего не обрушилось на нас с небес и не выросло из-под земли. Впереди простиралась ровная дорога.

– Итак, – произнес Дэвид, – хотелось бы точно знать, сколько у тебя врагов.

– Мэрион не относится к их числу.

– Ну да, она только пыталась похоронить тебя заживо.

– Все это очень сложно.

– Я думаю… – он откинулся на спинку сиденья, продолжая внимательно наблюдать за дорогой. – Не хочешь рассказать, что произошло?

– Ты знаешь, что произошло. Ты был там.

– Объясни, от чего ты бежишь.

Внутри меня что-то шевельнулось.

– Знаешь, на самом деле мне бы не хотелось об этом говорить. Пришлось бы рассказывать всю историю моих взаимоотношений с Мэрион…

– Но тебе же надо выговориться, – вполне резонно заметил Дэвид. – А я лицо незаинтересованное.

Другими словами, он был джинном. И мог уйти в любую минуту. А я представляла собой лишь мгновенный эпизод в той вечной жизни, что ждала его впереди. Почему бы не потратить мгновение? Черт побери, я тоже могла себе это позволить.

– Я кое-кого убила, – признание далось мне нелегко. Дэвид не шелохнулся. Только сказал:

– Это я слышал.

– Кое-кого очень важного, – повторила я, как если бы он возражал мне. И сама удивилась, почувствовав комок в горле. – Мне пришлось.

Дэвид легонько коснулся моей руки. Очень мягко. Просто провел кончиками пальцев, но меня захлестнул поток теплых чувств. Интересно, шло это от джинна или от самого Дэвида? И была ли разница?

– Расскажи мне, – попросил он. – Пожалуйста.




Я поведала Дэвиду о своей первой встрече с Плохим Бобом на вступительном собеседовании, затем – о необычном столкновении в офисе Национальной Службы Погоды в тот незабвенный раз, когда мне пришлось работать в районе Бермудского Треугольника, утихомиривая ураган «Сэмюэль».

После этого я рассказала ему и все остальное.




Кое-как успокоившись при помощи парочки коктейлей в пляжном баре, я решила на время выкинуть из головы Плохого Боба с его непонятными проблемами и для разнообразия побыть просто девчонкой на отдыхе. Нацепив на себя несколько дюймов превосходного спандекса, я пошлепала к морю. Красоток на флоридском побережье навалом – что называется, пятачок пучок… Поэтому я не чувствовала себя какой-нибудь особенной. Ну ладно, может, и было чуток – потому что мой купальник действительно выглядел сногсшибательно. Я видела, как местные жеребцы провожали меня взглядами, и принимала это как должное. Подыскала себе кусочек горячего белого песка подальше от орущей детворы и подростков с их громогласными радиохитами Эминема. Соорудила навес и, нацепив черные очки, улеглась на полотенце, чтобы вкусить заслуженную порцию солнечного тепла и света.

Нет ничего лучше дня, проведенного на пляже. Жар проникает в каждую клеточку, и тело расслабляется как после полноценного сеанса массажа. Глухой мерный шум волн заглушает пульс жизни вокруг. Запах соленой воды, ароматы бананового и кокосового масла, вечно возобновляющийся жизненный цикл моря. Со стороны доносится болтовня, смех, шепот, поцелуи… Беззаботное счастье. Где-то в темных морских глубинах акулы преследуют и настигают свои жертвы, но ты можешь позволить себе не думать об этом – просто лежать на солнышке, пока твои заботы уносятся прочь, утекают, как песок сквозь пальцы.

Мне почти уже удалось достичь этого блаженного состояния, когда на меня упала чья-то тень, неприятно холодя разгоряченное тело. Прошло несколько мгновений, но она не исчезала.

Я открыла глаза и какое-то время подслеповато щурилась на темный силуэт, обрамленный ослепительным ореолом развевающихся белых волос… затем разглядела голубые глаза… и лицо Плохого Боба Бирингейнина.

Рывком села. Боб опустился рядом со мной на корточки. Я сделала одну из тех вещей, к которой всегда прибегают полураздетые женщины в присутствии неприятных мужчин, – накинула пляжный халат и скрестила руки на груди.

– Плохи дела, – констатировал Плохой Боб. – Слишком уж хорошо ты выглядишь.

– Что вы имеете в виду?

– Твой костюмчик. Известный кутюрье?

– Ну конечно. На те деньги, что вы мне платите? – парировала я. – Не могу и мечтать.

Говорить не хотелось. По опыту знаю: мужики, которые сначала выплескивают на тебя кучу дерьма, а потом подкатывают со своими комплиментами, не заслуживают доверия. Особенно если при этом твое будущее в их руках.

Здесь, на пляже, он выглядел совсем иначе – более естественно, что ли.

И присутствовало нечто, что вибрировало в такт с местной природой – морем, небом. Именно так проявляется истинная мощь вдали от надоедливых людей, в присутствии своих стихий, являющихся частью могучей системы планеты Земля.

– Сегодня утром я напугал тебя, – произнес Боб. – Хоть и не собирался этого делать. Поверь, Болдуин, ничего личного… Я не считаю тебя паршивым Хранителем, просто мне видно множество подводных камней.

– Благодарю за предостережение, сэр. Я приняла к сведению.

– В том-то и дело, что не приняла. Но я тебя не виню. Я и сам чертовски высокомерен, так что могу это понять. Но, в любом случае, ты хорошо потрудилась, – продолжал он. – Большинство людей, впервые попавших в Треугольник, попросту лажаются. Видишь ли, есть что-то особое в этом месте, чего не встретишь больше нигде.

– В самом деле? – заслонив глаза от солнца, я посмотрела, не шутит ли он. – И что же именно?

Плохой Боб уселся поудобнее на песке.

– Если б я знал, то был бы сейчас Национальным Хранителем, а не старым жалким ублюдком со скандальной репутацией. Может, кто другой – у кого кишка не так тонка, а самомнение не такое высокое – когда-нибудь ответит на сей вопрос. По крайней мере, без причины это место не называлось бы Колыбелью Ураганов.

– Да уж, подобное открытие способно создать имя, – сказала я.

Боб широко ухмыльнулся – насмешливой улыбкой уличного мальчишки-хулигана. В этом было столько ирландского шарма, что я легко себе представила, как в своем недавнем аморальном прошлом он морочил головы красоткам. Небось уболтал кучу девушек.

– О, думаю, у меня уже есть громкое и прочное имя, не так ли?

Тут он, конечно, прав. Несмотря на все свои выходки, Плохой Боб останется легендой для многих грядущих поколений. Я вздохнула.

– Могу я спросить, зачем вы пришли сюда? Ведь не только для того, чтоб заслонять мне солнце?

Улыбка исчезла с его лица. Теперь он серьезно глядел на меня.

– Мне понравилась твоя работа. Надежно, спокойно, без всякой женской чуши. Ты не поддалась на мое давление, а это дорогого стоит. Я сбивал с толку множество и более крутых парней – одним только своим присутствием… Ты же выстояла. Это впечатляет, девочка.

Ого. Теперь, когда мне удалось чуток унять бешеное сердцебиение, я поняла: Плохой Боб заявился не для того, чтобы испортить мне послеобеденный отдых, – он пытался наладить отношения. Интересно, случалось такое раньше? Не исключено.

Хотя все истории про моего шефа изобилуют ссорами, конфликтами, мордобоями и т. д. и т. п., и др. Отнюдь не примирениями. И ведь никто не поверит, что Плохой Боб пришел похлопать меня по плечу.

Ну и ладно. Все равно здорово.

– Я давно присматривал себе помощника с крепкими нервами, – сообщил он. – Для особого проекта. Тебя это интересует?

Здравый смысл подсказывал единственный ответ.

– Без обид, сэр, но – нет. Это не для меня.

– Нет? – он, казалось, искренне удивился. – Но почему? Какого хрена?

– Потому что рано или поздно вы раздавили бы меня как жука, сэр. Я едва пережила сегодняшний день в вашем обществе. Не думаю, чтобы я смогла работать в таком режиме восемь часов в день.

Неужели я произнесла это вслух? Именно так. За то, что он все утро пялился на мои буфера в офисе Корал-Гэйблз.

Так-то вот! Пусть старый ублюдок хорошенько поразмыслит над этим.

Он долго смотрел на меня тяжелым взглядом своими будто стеклянными глазами. Потом сказал:

– Не думаю, чтоб это было восемь часов в день. Двенадцать как минимум. А возможно, и все восемнадцать. Хотя, пожалуй… за хорошее поведение я бы предоставлял тебе выходные дни. Если б ты носила такой вот купальник.

– Нет, – я снова откинулась на песок и закрыла глаза. – И вот еще что, сэр. Если вы и дальше намереваетесь испытывать на мне свои мужские чары, нельзя ли это делать левее на три фута? Чтобы не загораживать мне солнце.

Естественно, Боб даже не пошевелился. Остался сидеть, где сидел, продолжая бросать на меня тень. Несколько минут прошло в гробовой тишине. Я лежала с закрытыми глазами, не прерывая молчания. Наконец он произнес:

– Тебе предстоит еще полгода дожидаться собственного джинна. В моих силах сократить этот срок до двух недель. Или закрыть для тебя такую возможность навсегда. Выбирай, милочка.

Я прикрыла глаза рукой и аж застонала с досады. Конечно, все к тому и шло. Наглый шантаж. Великолепно!

– Да ладно, Болдуин! Ты же просто маленькая амбициозная выскочка. Мы оба знаем, что ты будешь работать на меня. Так что завязывай строить из себя недотрогу. Вот мой адрес.

И он швырнул визитку на мой голый живот. Когда я открыла глаза, Плохой Боб уже шагал прочь – седой, кривоногий мужчина, широкий в плечах, с мускулистыми руками и ногами. Престарелый гангстер. Неповторимый герой…

На обороте визитки имелся его домашний адрес. На лицевой – имя: «Роберт Дж. Бирингейнин». И ниже, мелким шрифтом: «Чудеса гарантируются».

Следующие тридцать минут я провела с карточкой в руке, пытаясь снова сосредоточиться на солнце и море. Увы, я не могла выбросить из головы эти голубые безжалостные глаза. К четырем часам я сдалась и поплелась обратно к машине, таща за собой зонтик и пляжную сумку. Двое пляжных завсегдатаев пытались зазвать меня на сеанс подводного плавания в их прибрежном домике, но мне было не до того. Мне требовалось подумать. Об очень важных вещах.

В шесть я позвонила Плохому Бобу и оставила сообщение на автоответчике: завтра в семь утра приеду к нему.

Как бы это объяснить? Я, конечно, могла отнести свое решение на счет циничной стратегии Боба – «кнута и пряника», но правда в том, что он меня заинтересовал. Да-да, этот мужчина, вдвое старше меня, сморщенный и убеленный сединами, с невыносимым характером… но в глубине его глаз светилась какая-то искра, что-то неистребимо живое, чего я никогда и ни у кого прежде не встречала. Ну, если не считать, конечно, Льюиса.

Сила тянется к силе – так всегда было и будет.




На следующее утро без двух минут семь я стояла на пороге бирингейнинского дома, откуда открывался обалденный вид на изумрудный океан. Он шевелился, как шелк на ветру, и накатывал свои волны на песок, белый как снег. Стоит ли говорить, что у Боба имелся свой собственный пляж? Все это лишний раз доказывало, кем – и чем – на самом деле являлся Плохой Боб. Собственно, так же как и сам дом – обширное куполообразное строение в стиле пост-модерн, чьи контуры наводили на мысль об автогонках и аэродинамических трубах.

– А где бикини? – спросил меня в дверях Боб – очевидно, вместо «доброго утра». В руке у него дымилась чашка кофе, огромная, как кружка для бульона. На нем был полосатый халат, который делал Боба похожим на потрепанного Хью Хефнера. Влажные покрасневшие глаза свидетельствовали о тяжком похмелье. Секунду я выбирала, что ответить.

– Мне обязательно быть вежливой, сэр?

– Вежливость не то слово, которым пользуются люди для моей характеристики, – заметил Плохой Боб. – Так что, полагаю, смешно было бы рассчитывать на вежливость в отношении себя.

– В таком случае попрошу: оставьте свои замечания по поводу бикини. Или я сейчас же разворачиваюсь и ухожу. Серьезно.

Он только пожал плечами, распахнул дверь пошире и направился в глубину дома. Я последовала за ним – через небольшой холл, переходивший в зал, от которого просто дух захватывало. Изогнутый потолок высотой в тридцать футов, целая стена застеклена и выходит на океан. На полу ковер, такой толстый, что для ухода за ним, наверное, приходится приглашать бригаду с газонокосилкой. Кожаный диван и кресла, вся мебель сочетает в себе стиль и комфорт. Во всем безошибочно чувствуется холостяцкий дух, но при том – тонкий вкус, который я никак не могла предположить у столь одиозной личности, как Плохой Боб.

– Мило, – произнесла я традиционные слова, которые полагается говорить при первом визите.

– Естественно, – ответил хозяин. – Я плачу целое состояние одной невыразимо ужасной женщине по имени Пэтси, которая за всем этим присматривает. Сюда, пожалуйста. Кофе?

– Да, пожалуйста.

Мы прошли в просторную кухню, которая легко могла бы обслуживать добрую сотню человек. Боб налил чашку кофе и передал мне.

Отхлебнув, я безошибочно определила восхитительный вкус «Ямайской Голубой Горы», по пятьдесят долларов за фунт. Совсем не то пойло, которым я потчую своих дорогих гостей. Я сделала большой глоток напитка и замерла, наслаждаясь его бархатным карамельным привкусом. А ведь я тоже могла бы все это иметь… модный дом с видом на океан, превосходные импортные напитки. Не сомневаюсь, что и коллекция виски у Боба первоклассная. Своей же коллекцией DVD он попросту сразил меня как сопливую девчонку.

– Итак, – произнесла я. Плохой Боб стоял, прислонившись к кухонному столу, и внимательно наблюдал за мной. – Если оставить тему бикини в стороне, то для чего именно вы меня сюда пригласили?

– Чтобы ты работала в качестве моего помощника. Мне необходим человек с надежной, твердой рукой для отработки некоторых второстепенных моделей погоды. В качестве эксперимента. Я, конечно, мог бы все сделать и сам, но лишняя пара рук сбережет мне кучу времени.

– Рук?

– Просто метафора. Тебе доводилось раньше иметь дело с джинном?

– Конечно. Ну, может, не вплотную… но я работала в связке с ним.

О господи, кофе был просто великолепный. Боб налил мне неслабую чашку, но она подходила уже к концу. Я прикинула, насколько реально раскрутить его на вторую.

– Я умею обращаться с джиннами.

– Не сомневаюсь, – кивнул он. – Знаешь, у меня ощущение, что ты просто незаменима для моего проекта. Это будет нечто колоссальное. Вот увидишь, Джоанн, каких успехов мы добьемся, работая совместно. Между прочим, как тебе кофе?

– Фантастика! – в глазах у меня двоилось. Окружающий мир почему-то накренился и поплыл в сторону. Отчаянно моргая, я протянула руку к столу, стараясь восстановить равновесие. Сердце отчаянно колотилось. – Это «Ямайская Голубая…»

Наверное, я выронила чашку, но звука падения ее на кафельный пол уже не услышала. Помню только, как колени мои подогнулись и я опрокинулась спиной на кухонные шкафчики. Еще помню Плохого Боба: он продолжал прихлебывать свой кофе и сверлил меня безжалостными голубыми глазами.

На губах его играла улыбка. Голос звучал замедленно и как-то издалека:

– О, нас ждут великие дела, милочка. Тебя и меня.




Очнувшись, я впала в панику: мне приходилось бороться с тошнотой, к тому же я понятия не имела, где нахожусь. И что, черт возьми, со мной приключилось? Прошло не менее минуты, прежде чем мой мозг оказался способен связать воедино Плохого Боба, его поганый кофе и мой обморок. Господи Иисусе, что за наркотик он подмешал в свою долбаную «Голубую Гору»?

Я лежала все на том же кожаном диване, но руки мои были скручены за спиной. Я едва чувствовала их и понимала, что мне будет очень больно, если – когда! – попытаюсь освободиться. Проморгавшись и разогнав туман в глазах, я встряхнула головой, чтоб убрать волосы с глаз. После всего этого я смогла разглядеть Плохого Боба: он сидел в кожаном кресле на расстоянии пяти футов от меня. Пляжный халат сменился на брюки хаки и гавайскую рубашку кричащей расцветки. В руке у Боба был полупустой стакан – светлая жидкость, кубики льда… Возможно, конечно, и яблочный сок, но мне почему-то показалось, что это куда более забойный напиток.

– Не дергайся, – посоветовал он. – Ты, похоже, вывихнула плечо, а из меня никудышная медсестра.

Язык у меня был толстый и неуклюжий, как сосиска, но я умудрилась выплюнуть из себя:

– Пошел ты со своими советами, чертов ублюдок! Сейчас же развяжи меня!

Его густые седые брови поползли вверх. Своей закругленной формой они почему-то напомнили мне рысь. Глаза тоже были под стать – хищные.

– Ox, ox, не надо так сердито, – ухмыльнулся Плохой Боб. – Мое предложение – кстати, вполне законное – остается в силе. Мы провернем с тобой некоторое грандиозное дело.

– Какого черта ты творишь, старый козел? Неужели ты думаешь, что можешь безнаказанно похитить человека и… – наконец-то мой мозг подоспел вслед за языком и велел ему заткнуться. Чего уж там разоряться? Он уже похитил меня, и вполне возможно, это сойдет ему с рук. Никто не знал, что я пришла сюда. У меня не было ни близких подруг, ни наперсниц. С матерью и сестрой я уже месяц как не встречалась. Джон Фостер может удивиться, куда я запропастилась, но, подобно большинству Хранителей, я не была привязана к рамкам рабочего дня. Могут пройти недели, прежде чем кто-нибудь всерьез обеспокоится.

– Все будет прекрасно, детка, – промолвил Плохой Боб. Он изрядно отхлебнул из своего стакана, скривился и поставил его на стеклянный столик рядом с креслом. Судя по всему, кроме нас, в доме никого не было – ни единого постороннего звука, лишь обычный повседневный шум кондиционеров и электроприборов. Да еще едва слышный звук прибоя за окном. – Есть у меня одна задумка, в которой тебе отведена ключевая роль. Но я хочу, чтоб ты отнеслась к этому со всей ответственностью. Как-никак тебе предстоит изменить мир.

У меня имелось море амбиций, но изменение мира, мягко говоря, не вписывалось ни в какие рамки. Я снова испытала на прочность веревки на запястьях – плечо тут же пронзила резкая боль, и я решила, что не стоит переть напролом. Столкнуться лбом с Плохим Бобом Бирингейнином – это было мне не под силу… да и мало кто мог бы похвастать таким. Но вот если зайти как-нибудь по-хитрому…

Я начала медленно и осторожно выводить кислород из окружавшей нас атмосферы. Никаких резких движений – иначе меня попросту прихлопнут, как муху на подоконнике. А работая на такой черепашьей скорости, я затрачу не менее десяти минут, прежде чем достаточно снижу уровень кислорода в комнате. Достаточно, скажем, чтобы Плохого Боба одолела сонливость. И это при условии, что он не заметит мои происки. Алкоголь в принципе должен мне помочь: затуманит его восприятие и подвигнет к легкой дремоте.

– Я… я ведь и пришла сюда, чтоб согласиться работать на вас, – произнесла я, заикаясь. – Честно. Вам нет никакой нужды накачивать меня наркотиками. Можно было просто объяснить все.

– Милочка, я не мог рисковать: а вдруг напорюсь на отказ? Ты позарез нужна мне. Тут речь скорее о всеобщей воинской повинности, чем об армии добровольцев, – его взгляд перескочил от меня к окну, за которым Атлантика бесконечно катила свои волны на встречу с Тихим океаном. – И кончай, мать твою, свои манипуляции с воздухом. Иначе я тебя вырублю и сделаю то, что собираюсь сделать, пока ты будешь валяться в отключке. По большому счету, мне плевать, но я думал, что тебе захочется все увидеть.

Я с трудом проглотила комок в горле и прервала свою деятельность.

– Увидеть что?

– Свое превращение. Я, видишь ли, собираюсь сделать высококлассного специалиста, своего рода гения из маленькой выскочки, второсортного синоптика… А ты взамен спасешь мне жизнь. – Боб поднялся и направился к бару, чтоб вновь наполнить стакан. Он потянулся к закупоренному хрустальному графину, который стоял на полке рядом с любопытной вещицей. Она выглядела как подлинная китайская статуэтка – терракотовый воин. Причем выполненный настолько реалистично, что того и гляди пойдет гулять по комнате.

– Прошу вас, сэр… Я понятия не имею, что вы…

– Заткнись, – произнес Плохой Боб, не повышая тона, но что-то темное и жестокое в его голосе заставило меня мгновенно умолкнуть. Он снова приложился к своему стакану. – Как, по-твоему, все у нас работает? А, Болдуин? Ты, может, считаешь, что Ассоциация Хранителей – это бескорыстное благотворительное братство? Типа Клуба Львов или Вольных Каменщиков? Мы правим миром. А это требует много сил. Так много, что ты даже не можешь себе представить.

Я слабо понимала, о чем идет речь. Но знала: пока он болтает, у меня остается время. И лихорадочно пыталась ослабить узлы на веревках – больше я ничего не могла придумать.

– Когда ураган «Эндрю» налетел на сорок вторую широту, дело обстояло очень серьезно. Это был самый настоящий убийца, причем в худшей редакции. Он собирался нас всех прикончить – не важно, кучей или по одиночке. Кому-то надо было выйти навстречу и остановить его, – он фыркнул и отставил в сторону стакан. – Какому-нибудь старому придурку типа меня. Но люди не приспособлены к такому, Болдуин. Обычно под таким давлением они попросту разваливаются.

Он продолжал разглагольствовать… Я решила потянуть время – поддержать беседу.

– Именно поэтому мы используем джиннов. Чтобы избегнуть чрезмерного стресса.

– Дерьмо собачье! Ты ни хрена не понимаешь в джиннах, девчонка. Да, у них есть сила, но вот делятся они ею очень неохотно – по крупицам. Да к тому же все время норовят уделать своего хозяина… Они же ненавидят нас. И убили бы, если б смогли. – Плохой Боб поболтал кубиками льда на дне стакана и попытался высосать последние капли, оставшиеся на них. – Положись на такого говнюка и можешь считать себя покойником. Нет, чтобы остановить Эндрю, мне требовался не джинн, а кое-что другое. Гораздо большее…

Безумец… Определенно Боб сошел с ума. Разве есть что-нибудь большее, чем джинн? Если не считать, конечно…

И тут я не на шутку испугалась. До крови прикусила губу и обломала ноготь об веревку… но это было ничто по сравнению с тем страхом, который окатил меня при мысли о том, что Боб собирается сделать со мной. Все стало на свои места, но не принесло мне облегчения. Наоборот, я ощутила самый настоящий ужас.

– Демон… Ты связался с демоном.

– Сообразительная девочка, – усмехнулся мой шеф. – На самом деле дела обстоят очень печально. Я не могу пожертвовать своим джинном и свалить на него это демоническое дерьмо… ты меня понимаешь. Это сожрало бы его заживо, к тому же проклятый яд сведет на нет всю его силу и сделает бесполезным. Так что сама видишь… Я должен куда-то пристроить этого ублюдка, что живет во мне. Я не могу умереть с ним внутри.

– Подождите…

– Прости, крошка, время вышло… – Плохой Боб отставил в сторону стакан и положил мне на лоб свою руку – она была ледяная на ощупь. Со стороны его жест мог показаться сострадательным, но Боб вложил в него немалую силу, так что я почувствовала себя буквально пришпиленной к дивану. Я попыталась пнуть его, принялась корчиться и извиваться как угорь, не обращая внимания на боль в руках и запястьях. – Не волнуйся, все произойдет очень быстро. Демон войдет в тебя, и я тут же сожгу вас обоих. Боли будет совсем немного.

Он попытался разомкнуть мне губы, но я вдавилась в подушку, напрягая все свои мускулы, из всех сил пытаясь оказаться подальше. Потому что теперь я ощущала этот черный холодный голод, пожирающий Боба изнутри.

– Проклятье! – выругался Боб. Гневно сверкая голубыми глазами, он потянулся за винной бутылкой – старинной, с отклеивающейся этикеткой и окаменелой от времени пробкой. Кое-как выковырял ее из горлышка и, поставив бутылку на пол, произнес: – Ты нужен мне.

В кино джинны всегда появляются в облаке дыма, на практике все далеко не так драматично. Хотя большинство из этой публики почитают традиции и не лишены чувства юмора. Джинн Плохого Боба просто возник из воздуха – хлоп! – и готово, без всяких театральных эффектов. Меня всегда интересовала, чем руководствуются джинны, выбирая себе внешность, и почему так часто они решают в пользу человеческого облика. Этот выглядел совершенно заурядно – просто рядовой бухгалтер. Костюм, рубашка в мелкую полоску и простой черный галстук. Молодой, если не приглядываться к глазам – глаза выдавали его солидный возраст. Они были зеленые, фосфоресцирующие… как глаза кошки ночью.

– Сэр? – почтительно склонился он, не глядя в мою сторону.

– Подержи ее, – распорядился Плохой Боб. – И постарайся обойтись без смертоубийства, как в прошлый раз. Ты же знаешь, как трудно найти подходящий экземпляр.

Джинн склонился надо мной, положив свою длань мне на лоб. Внезапно нормальная сила гравитации, казалось, утроилась и пригвоздила меня к моему ложу. Мне не то что сопротивляться – даже дышать было трудно. Я хотела возразить, но поняла: толку в этом мало. Плохой Боб не слушал меня, а джинн являлся исполнителем его воли. «Постарайся обойтись без смертоубийства, как в прошлый раз». Его джинн не желал перемещения демона. Может, удастся заручиться его помощью, если я буду соображать быстрее…

– Открой ей рот, – скомандовал Боб. Джинн послушно положил свой палец мне на губы – всего один только палец, – и как я ни сжимала челюсти, все же почувствовала, что губы мои расползаются. «О боже, нет!» Возможно, мне показалось, но прикосновение джинна было куда менее болезненным и ужасным, чем я могла бы ожидать от помощника Плохого Боба. «Помоги мне. Пожалуйста, прекрати это». Увы, если он и мог (или даже хотел), то ничего такого – никакого колебания – не проявилось в нечеловеческих, чистых, как изумруд, глазах джинна. Я почувствовала всплеск ужаса, это острое как нож чувство плавало в какой-то серой мути безнадеги. Меня захлестывало отчаянное желание уйти отсюда, исчезнуть из кошмара действительности. Может, мне удастся потерять сознание. Я так этого желала, но… ничего не вышло.

Прикосновение джинна жгло как огнем. Рот мой оставался открытым, свежий воздух, попадая внутрь, холодил мне горло, казалось, я тону в нем.

Плохой Боб приблизился и прильнул губами к моим. Не поцеловал, просто приложился губами. Так сказать, создал материальный мост, по которому в меня хлынул вкус недавно выпитого спиртного и острый, нестерпимый страх. Я попыталась кричать…

Слишком поздно.

Что-то гадкое, проворное забралось мне в рот, запустило свои щупальца в горло и внедрилось в меня. Это было хуже самого гнусного изнасилования – непрошеная тварь продиралась сквозь мою плоть, выискивая место, где бы угнездиться. Мои попытки закричать, выблевать эту мерзость, умереть ничего не дали. Она продолжала двигаться по моему горлу, прожигала грудь, шарила как чужая, бесцеремонная рука, пока не нашла себе место и не сжалась кулаком вокруг сердца.

Боль была настолько ужасна, что я невольно выскользнула из своего тела и ушла на астральный план. Вот тогда-то я и увидела впервые Метку Демона в себе. Черное гнездо с шевелящимися отростками поглотило, охватило сердцевину моей магии, моей жизни, самой сути. Остаток этой дряни выскользнул из Плохого Боба, оставив его ауру сияющей и незапятнанной.

А самого Боба начисто лишенным энергии. Он так долго носил в себе Метку, что она поглотила, выела его изначальную силу. От него осталась только пустая оболочка, внутри которой продолжало биться сердце, но я видела ужасную пустоту там, где это сидело.

А затем сердце Боба подпрыгнуло, дернулось и замерло в его груди. На лице застыло удивленное выражение.

Я не могу умереть с этой штукой внутри.

О боже, нет! Такого просто не может быть – мой разум отказывался верить в происходящее.

Я почувствовала, как вокруг меня скапливаются заряды, и вспомнила Льюиса: его окровавленное лицо, как он потянулся рукой ко мне в поисках силы. Потому что сейчас вокруг меня собиралось огромное количество силы, энергию затягивало в меня как в воронку. В том числе и тот остаток энергии, который удерживал Плохого Боба на грани жизни. Я распознавала даже вкус нараставшего в нем черного отчаяния и панического страха перед смертью. Метка Демона с жадным хлюпаньем проглотила эти эмоции и зашевелилась, облизываясь, присматриваясь, чем можно поживиться внутри меня. Реакция моего организма была совершенно спонтанной и неудержимой, как приступ тошноты. Происходящее казалось настолько противоестественным, что я не задумываясь ответила ударом на удар.

Потянулась к силе и тут же нашла ее – мощная белая волна энергии накатила из эфирного плана и закрутила меня как ураган. Это оказалось ужасно, потому что вылилось в катастрофические разрушения в реальном мире. Но выбора у меня не было. Каждая клеточка моего тела – физического и эфирного – отчаянно вопила, требуя изгнания этого из меня.

В реальности же произошло следующее: огромный, увенчанный куполом дом Боба буквально взорвался. Стекла вылетели из окон и распылились мельчайшими осколками. Страшный порыв ветра промчался по комнате, оставляя после себя щепки и стеклянно-пластмассовые черепки. Терракотовый воин разлетелся в пыль. Вокруг меня роились и поблескивали заряженные частицы, готовые вылиться в природный катаклизм. Энергетический потенциал был так высок, что мои волосы приподнимались и потрескивали, грозя воспламенением. Все электрические цепи в доме перегорели. Я чувствовала, как нагревались стены – в них тлела внутренняя проводка. В астральном зрении, как на фотонегативе были видны сполохи вырвавшейся на свободу энергии. В воздушных завихрениях ледяные кристаллики начали аккумулироваться вокруг мельчайших частиц пыли.

За стенами дома тоже бушевала непогода: градины размером с бейсбольные и футбольные мячи бомбардировали побережье, я слышала их тяжелые удары по крыше. Температура подпрыгнула, затем резко упала, в то время как давление возросло. Над морем с невероятной скоростью собирались темные облака, закручиваясь в тугую спираль.

Безжизненное тело Плохого Боба лежало на полу, его только что не разорвало на куски теми силами, которые бушевали в комнате. Силами, которые я выпустила на волю и не сумела удержать под контролем.

Джинн куда-то испарился, я видела, как ветер подхватил винную бутылку и швырнул о стену с такой силой, что та разлетелась в стеклянную пыль.

Кожаный диван, на котором я лежала, перевернуло, и я покатилась по обломкам и осколкам стекла. Ушибы и порезы меня не заботили, зато я умудрилась захватить острый осколок и путем мучительных манипуляций перепилить веревку, которой были связаны мои руки. Они разлепились с противным хлюпаньем. Был больно, но за последние несколько часов мои стандарты сильно изменились: физическая боль от нескольких царапин казалась сущей ерундой.

Я пятилась ползком, пока не уткнулась спиной в стенку. Там я сидела, ощущая, как маленькая подлая тварь внутри меня, похрюкивая от восторга, поглощала разливающуюся повсюду энергию. Она кормилась от урагана. Впитывала силу, полыхавшую во мне.

Ее требовалось вырубить, и как можно скорее. Я должна была каким-то образом – не знаю уж как – добраться до нее и подчинить своей воле. Потому что чувствовала, как это демоническое отродье растет, отращивает себе острые углы и режущие грани, становится все более опасной. Рано или поздно оно, как злобный ребенок, вырвется наружу, и тогда… тогда…

Сзади к моей шее прикоснулось что-то теплое и мягкое. «Дыши», – прошептал тихий голос внутри меня. Где-то под кожей. «Дитя воздуха, вдыхай свою силу».

И я сделала вздох. Потом еще один. Воздух был теплый, со слабым запахом озона.

«Демон принадлежит тьме. Так используй свой свет».

Я открыла глаза и прямо перед собой увидела джинна Плохого Боба. Он казался колонной живого огня с горящими золотыми глазами. Зрелище одновременно чудесное и ужасающее.

«Вдыхай свою силу», – снова повторил он. Я послушалась и вместе с воздухом вдохнула огонь. Мне показалось, что поток бурлящей лавы хлынул по моему горлу внутрь, в темную сердцевину.

«А теперь иди».

Я оказалась снаружи. Там было чертовски холодно, меня била дрожь, и я обхватила себя руками, пытаясь согреться. Прилив добрался до развалин дома и с жадностью набросился на них, как запоздавший гость на угощение. А надо мной разверзлось «око бури» – центр циклона. Оно внимательно наблюдало за мной.

Метка Демона в моей груди задрожала и притихла.

Я выдыхала из себя пар и туман. Вокруг меня расцветали и гасли энергетические слои. Полыхали молнии, ударяя совсем близко, но дыхание озона лишь слегка ощущалось моей кожей, как свет далекого холодного солнца.

А затем меня вдруг снова – со всего размаха – швырнуло в реальный мир. Холодный, мокрый и ветреный мир: с воем смерча над волнами и расползающимся зловонием – пахло моим потом, паленой плотью и смертью. Внутри меня что-то сидело. Я разодрала на себе рубашку и стала разглядывать себя, ожидая увидеть под кожей мерзкий черный клубок. Но увидела лишь слабый след от ожога – темный, сложной формы. С дрожью прикоснулась к нему и почувствовала, как тварь внутри меня потянулась и сладко заурчала во сне.

В отчаянии я упала на колени, и меня вырвало.

Не знаю, сколько времени провела я там: лежала, скорчившись, возле руин бирингейнинского дома. Потом приехали Хранители, я почувствовала их появление. Это были Дженис Лангстром, секретарша Плохого Боба, и Ульрика Кол. Последняя пыталась бороться с бушевавшим ураганом. Наивная! Я могла бы объяснить бесполезность ее стараний. Этот ураган был мой – порожденный моей яростью, настроенный на меня. Уничтожить его Ульрика не могла, разве что заставить отступить до поры до времени.

Меня нашла Дженис – мы были немного знакомы с ней.

– Джоанн? – она помогла мне подняться на ноги, и я запахнула блузку – не из скромности, скорее инстинктивно пытаясь спрятать Метку. – Боже! Что здесь произошло?

Я уже открыла рот, чтоб все объяснить… но не смогла. Не решилась даже начать. Какая-то часть моего разума – та, где хранился инстинкт самосохранения, – напуганная до полусмерти, готовая на любые уловки, приказала мне молчать. Я четко осознала: если только заикнусь о Метке Демона, никто не спасет мою задницу.

Поэтому я только стояла и тряслась.

Дженис пытливо вглядывалась в меня, и лицо ее все мрачнело. Она была уже в возрасте – немногим моложе своего шефа. С умеренными способностями. Но исключительно проницательная.

– От этого урагана так и разит тобой, – вынесла она свой вердикт, и ее хватка на моей руке усилилась. – Где он? Где Боб?

Я не отвечала. Смотрела, как разгорается гнев в холодных серых глазах Дженис. А затем раздался душераздирающий крик, и из развалин дома выскочила Ульрика.

– Он мертв, – вопила она.

Серые холодные глаза метнулись к ней и снова вернулись к моему лицу. Руку мою будто стиснули клещами.

– Ты убила его? – спросила Дженис и, не дожидаясь ответа, закричала: – Ты убила его!

Она отшвырнула меня назад. Я увидела, как вокруг нее сгущается энергия – черно-красные всплески… Господи, я не могла с ней драться. Ни с кем не могла.

Но эта штука внутри меня – яростная и бесконтрольная – жаждала драки.

Я оттолкнула Дженис и бросилась бежать. Отчаянно, ничего не видя пред собой – будто Демон, сидевший внутри, гонится за мной.

Это было сродни чуду, но моя Далила стояла нетронутая на дороге. Вскочив в машину, я ударила по газам и понеслась прочь – от их воплей, от погони Дженис.

Все очень плохо. Я убила Плохого Боба. Он был легендой, а я вызвала ураган, который убил его. Хранители не станут даже слушать меня. Если же только они почувствуют присутствие этой гадости, то раздерут меня на части – чтобы уничтожить ее.

Мне необходимо избавиться от Метки. Но как? Плохой Боб передал ее мне, однако сама мысль последовать его примеру вызывала у меня дурноту. Все, что я когда-либо читала про Метку Демона, подтверждало неутешительный диагноз: заполучив эту дрянь, вы могли избавиться от нее лишь одним путем – передав какому-нибудь бедолаге. Именно так, как это сделал со мной Плохой Боб. О нет, Господи, только не так.

«Я не могу пожертвовать своим джиннам», – сказал он.

Зато я смогла бы. Но, к несчастью, в моем распоряжении не было джинна. Тот, что служил Плохому Бобу, бесследно исчез. Отсюда вывод – надо найти нового.

И тут меня осенило.

Льюис. Он мог бы снабдить меня джинном.




Когда я закончила, в «лендровере» повисла мертвая тишина. Дэвид не смотрел на меня. Собственно, он не смотрел никуда, просто сидел, вперив взгляд в пространство. И я не имела ни малейшего представления о том, что творилось в его голове.

– Теперь ты все знаешь, – заключила я. – Понимаешь, как рискуешь, находясь со мной рядом. Потому что, Дэвид, Богом клянусь: я не позволю этой твари вырваться на свободу и снова бесноваться, как тогда, на побережье. Лучше убью себя на месте.

– Нет! – он рванулся ко мне, и от неожиданности я чуть не вылетела на обочину. Дэвид вскинул руки – то ли чтоб удержаться, то ли чтоб переубедить меня. – Так нельзя! Послушай, ты не можешь умереть с этой штукой внутри.

– Но нельзя же позволить ей крушить все по пути! Я должна взять ее под контроль либо избавиться от нее. Или умереть.

Дэвид глубоко, со свистом, вздохнул.

– Если ты умрешь с Меткой, Демон вырвется из твоего тела в эфирный план. И тогда прежние разрушения покажутся ничем по сравнению с бедами, которые он натворит в своем эфирном состоянии. Он обретет такую силу, что вы все объединенными усилиями не сможете остановить его.

– Но не могу же я передать его кому-нибудь, как обыкновенный вирус герпеса! – воскликнула я и осеклась, увидев выражение лица Дэвида. – В чем дело?

– Передай Метку мне, – сказал он. – Произнеси положенные слова, завладей мною и затем передай ее мне. Это ты можешь сделать. И обязана.

– Нет! – От его слов у меня мороз по коже пробежал. Даже хуже. Я не знала в точности, что Метка Демона способна сделать с джинном, но понимала: если она действительно питается энергией, то, попав в джинна, получит несравненный – по количеству и качеству – «шведский стол».

– Меня она не сможет победить, – произнес Дэвид. – И окажется в ловушке на веки вечные.

– Она разрушит тебя!

– Или тебя… когда подойдет время, – возразил он. – Меня, по крайней мере, можно запереть. Запечатать в бутылке и снова поместить в хранилище. В таком состоянии я не буду представлять опасности для окружающих. Ты же…

– Нет! – крикнула я и двинула по рулю, будто желая вбить в него обуревавшие меня эмоции. – Нет, черт тебя побери! Я сказала – нет!

Господи, он был такой разумный и убедительный.

– Согласись, Джоанн, я – именно то, что тебе надо. А именно: джинн. И твой выход в данной ситуации.

Слезы жгли мне глаза, я не могла вздохнуть из-за комка в горле. Господи, нет. Это было именно то, о чем я мечтала. Но не могла сделать. Не могла. Должен существовать какой-нибудь другой путь…

– Надо разыскать Льюиса, – прошептала я. В висках у меня колотилось отчаяние. Хотелось плакать, или кричать, или визжать. – Он знает, что делать.

– Почему ты так уверена? – Дэвид по-прежнему был спокоен и рассудителен.

И тут я ударилась в панику, потому что поняла… поняла, что у меня нет ответа. Действительно, с какой стати он будет знать то, чего не знаю я? Льюис, конечно, сильнее меня – да чего там… сильнее любого человека на земле. Но это вовсе не означает, что он сможет предложить какой-то новый путь к спасению. Возможность освободиться от Метки, не разрушая другого человека. Или джинна… Все равно – конкретную персону.

– Я так устала… – вырвалось у меня помимо воли. – Не могу больше думать. Не сейчас.

– Но ты должна, – прошептал Дэвид. – Давай покончим с этим прямо сейчас.

Машина вильнула, зарычала и зарылась колесами в песок. Намертво.

– Нет, – тоже шепотом ответила я. – Я не позволю тебе… взять Метку на себя.

И буду бороться с ним до последнего дыхания. Просто не могу стать причиной такого ужасного конца. Если в моей жизни и осталось что-то правильное…

Фары мигнули и погасли. В едва слышном шуме вентиляции я ощутила, как Дэвид потянулся и положил руку мне на лоб.

– Ну, тогда отдыхай, – сказал он.




Проснулась я на пассажирском месте – в плечо мне врезался ремень безопасности, а тело затекло до такой степени, что иголочки покалывали там, где отродясь никаких мускулов не бывало. На часах – какая-то бессмыслица, во рту вкус как на дне резервуара с рыбой. К тому же мой мочевой пузырь был настолько переполнен, что доставлял мне боль.

– Что это… – пробормотала я. Дэвид вполне квалифицированно вел машину. – Ты же говорил, что не умеешь.

– Я лгал, – ответил он. – Джинны на это способны.

Я вполголоса прошлась по поводу его матушки – кстати, а бывают ли у джиннов матери? – и снова посмотрела на часы.

– Подожди… Я что же, спала всего тридцать минут? Дэвид не ответил.

– О! Двенадцать с половиной часов?

– Мы в часе езды от Талсы, – уточнил мой спутник. – Должно быть, приближаемся к Оклахома-сити.

Яркое свечение на горизонте – будто замерзшее золотое облако – подтвердило его слова. По-прежнему шел мелкий дождик, но, проверив астральный план, я убедилась, что все спокойно и устойчиво. На этот раз – никаких ураганов-убийц в поле зрения.

– Давай остановимся, – попросила я. Дэвид бросил на меня взгляд искоса:

– Где?

– Все равно где, лишь бы с туалетом.

– Я присмотрю местечко.

Кивнув, я попыталась кое-как привести волосы в порядок. Увы, мои десять пальцев оказались слабыми помощниками в этом деле. Тогда я обследовала «бардачок» Мэрион, выудила гребешок и снова взялась за свою прическу. С помощью этого нехитрого инструмента через десять минут мои волосы имели вполне приличный вид – гладкие и блестящие. Если б так же просто можно было решить и остальные проблемы. По счастью, у Мэрион в машине сыскалась жевательная резинка со вкусом зимолюбки – свежесть дыхания обеспечена. Чего мне, действительно не хватало, так это кофеина… Только я было собралась пожаловаться, как в отдалении показался дорожный указатель – «У КУПИДОНА». Ниже на табличке значилось: «БЕНЗИН – ЕДА – ВАННЫЕ КОМНАТЫ».

– Чудеса гарантируются, – произнес Дэвид, и я похолодела. Прошло несколько мгновений, прежде чем я снова смогла вздохнуть. Откуда он мог знать о девизе с визитки Плохого Боба?

Ровно в девять вечера мы въехали на парковку перед мотелем, достаточно просторную, чтоб вместить тридцать-сорок крупногабаритных грузовиков. Сейчас она была заполнена лишь наполовину. Весна в этом году в Оклахоме, похоже, выдалась сырой: безобидные облака над головой сыпали мелким, но упорным дождиком. Поэтому мы поспешили в теплый освещенный холл. С одной стороны от него располагался магазинчик, работающий допоздна. С другой – традиционная закусочная. Прямо напротив входа, судя по знаку на двери, находился туалет. Оставив Дэвида развлекаться по собственному усмотрению, я направилась прямиком в это заведение наконец-то облегчиться. Пробегая по пути мимо целой кучи телефонов-автоматов, я кое-что вспомнила.

Звездочка. Надо позвонить ей и предупредить о своем приезде.

Уже подняв трубку, я задумалась и снова повесила ее. После недолгого колебания я все же набрала номер. Звездочки не было дома, и я оставила ей сообщение на автоответчике. «Буду в городе сегодня вечером или завтра утром. До встречи».

Во всяком случае, хотелось на это надеяться. Я чувствовала себя отчаянно одинокой. Мне очень хотелось положиться на Дэвида, но это так опасно для него… Все равно что путешествовать с потенциальным самоубийцей… Стоит мне сказать что-то не то, проявить свое отчаяние… Нет, я постоянно должна быть начеку. Постоянно.

Вернувшись, я застала Дэвида в закусочной. Он сидел за столом, изучая меню. На столе перед ним стояла чашка дымящегося кофе. Я жестом заказала официантке то же самое и в свою очередь принялась изучать список фирменных блюд.

– Надумал что-то? – спросила я у Дэвида.

Он бросил на меня быстрый взгляд поверх меню.

– Да, кое-что, – нейтральные слова. Но глаза Дэвида находились в явном противоречии с ними: медно-желтая радужка ничем не напоминала человеческий цвет. Похоже, мой спутник на время отбросил камуфляж. – Ты должна покончить с этим. Прямо сейчас. Пока не стало поздно.

– Пустое, – ответила я, изучая книжечку. Официантка с удивительными волосами – ярко-розовыми, в тон ее униформе – принесла мой кофе, и я вдруг приняла мгновенное решение. – Я знаю, это звучит несколько странно, но мне хотелось бы получить завтрак. У вас есть оладьи с голубикой?

– Конечно, – пожала плечами девица. – Что-нибудь еще?

– Блины. И бекон. Розовые кудряшки кивнули.

– А тебе, красавчик?

– То же самое.

Официантка сложила меню и удалилась, покачивая своей карамельной юбочкой.

А мы с Дэвидом погрузились в неловкое молчание.

– Тебе придется остановиться, – произнес он наконец. – Посмотри на себя со стороны. Деньги на исходе… Нет ни друзей, ни семьи. Ты даже не знаешь, станет ли этот Льюис помогать тебе.

– У меня есть ты, – возразила я.

– Ты так думаешь? – гневная вспышка в медных глазах. – Не раньше чем произнесешь положенные слова.

Я промолчала, не найдясь с ответом. Сидела, уставившись на свои руки, в которых вертела столовые приборы. Затем прихлебнула кофе.

– Ты дура, – вздохнул Дэвид. – Рано или поздно ищейки Мэрион, настигнут тебя. И как ты будешь защищаться?

– Так же, как делала это раньше.

– Метка берет над тобой власть. Она двигается – медленно, но верно. Просачивается в твои мысли, твои действия… Именно в этом причина твоего упрямства. Вовсе не оттого, что тебе жаль меня… Нет – потому что Метка не позволяет.

Это неожиданно задело меня за живое.

– Заткнись, – вспылила я. – Все, хватит. Мы едем в Оклахому. У меня там друзья. Кроме того, я верю, что Льюис найдет выход.

Дэвид перегнулся через стол, не спуская с меня цепкого взгляда жутких, нечеловеческих глаз:

– А что, если нет?

– В таком случае Мэрион и ее коновалов ждет большой сюрприз, когда они явятся проводить свою энергетическую лоботомию.

Подошла официантка с нашим заказом, и разговор прервался. Мы ели молча, избегая смотреть друг на друга. Как супруги, утомленные двадцатилетним браком.

По окончании трапезы на столе еще оставалась горка голубичных оладий. Я попросила пакет и переложила их туда. Смешно, голод мне вроде не угрожал, но тем не менее… Привычка.

Мы вернулись в «лендровер» и покатили вперед – туда, где разгоралось сюрреалистически желтое сияние Оклахома-сити.

* * *


Полагаю, нет такого человека, который бы не помнил, при каких обстоятельствах он распростился со своей девственностью. Я-то точно не забуду… Как вы понимаете, в тот день не обошлось без непогоды.

Когда учишься в колледже, дождь – весьма относительное благодеяние. В принципе все любят дождь, но когда ты, мокрый насквозь, вынужден таскаться по территории общежития и напоминаешь при этом жертву с плаката Красного Креста, данное погодное явление как-то утрачивает свое обаяние. А я в тот день выглядела именно так: замерзшая, мокрая девица восемнадцати лет отроду, к тому же – девственница. Да-да, это была правда. Не то чтобы я берегла свое сокровище во имя каких-то высоких соображений. Просто большинство моих сверстников, которые хотели бы затащить меня на заднее сиденье своего автомобиля, казались мне неудачниками. А для меня это было важно, невзирая на игравшие гормоны.

В колледже все выглядело по-другому. Я попала в знаменитое заведение с его богатой историей и массой интересных парней. Более того, я очутилась на Программе. Это было место, где мои необычные способности – бич предыдущей жизни – не только не осложняли жизнь, но и, наоборот, поднимали мой статус. Прошло четыре месяца, и я буквально расцвела. Выбросила на помойку мешковатые рубашки и бесформенные треники. Их место в гардеробе заняли кокетливые облегающие блузки, которые моя бедная мама никоим образом бы не одобрила.

Так это все и произошло: смелая блузка, тесные джинсы и, конечно же, непогода.

Я влетела в Лабораторию Микроклимата вместе с холодным порывом ветра, сбросила на пол мокрый рюкзак – шмяк! – и без сил привалилась к стене, чтоб хоть немного отдышаться. Мой напарник по лабораторке был уже здесь, более того, выглядел таким сухим и довольным, что становилось ясно: он целый день на улицу носа не казал.

– Давно пора бы, – подал он голос от стола. – Ты опоздала на полчаса. Мы должны составить график давления воздушного потока. И сделать это до обеда, когда придет Йоренсон.

Разговаривая, студент наконец обернулся и увидел меня. Я сама в тот момент протирала глаза от смеси дождя и туши. Справившись с этим нелегким делом, обратила внимание на то, как он смотрит на меня. Ну, если быть точным, не на меня, а на мою грудь.

Вы помните: кокетливая облегающая блузка… Ливень сделал ее прозрачной, как сетка.

Бюстгальтер я не носила, а на холодном ветру соски мои затвердели и стали похожи на чертежные кнопки.

Обхватив себя руками, я постаралась придать себе не такой дурацкий вид. Мой напарник по лабораторным занятиям – кстати сказать, он мне сразу же понравился, – похоже, мало заботился о том, как выглядит. Поэтому он продолжал стоять разинув рот и пялился на мою грудь.

– Ты что-то сказал? – спросила я.

Взгляд его так и не прояснился.

Я вздохнула:

– Да, я девушка. А ты раньше не замечал?

Тут он отчаянно покраснел – смущение ему здорово шло. Знаете, некоторые мужчины умеют заливаться краской до самых корней волос и удивительно при этом хорошеют. Мой партнер по лабораторке был именно из таких. Темные волосы и очень сексуальный взгляд. Не то чтоб я была сильно озабочена на этот счет… Ну, не слишком.

– Вот, – произнес он, снимая с себя пиджак. После мгновенного колебания все же протянул его мне: – Может, ты сначала… м-м… переоденешься?

Я, пожалуй, была не против. Хотя и не страдала излишней скромностью. Парень накинул пиджак мне на плечи.

Я ощутила запах теплой кожи, хорошего крема после бритья и легкого мужского пота. Такой пиджак предполагал джентльменский стиль поведения, и парень старался не подкачать. Чем меня слегка разочаровал.

– Ну что, приступим к работе? – предложила я.

– Не сразу. Ты вся замерзла.

Я и в самом деле тряслась, но в известной степени это происходило из-за переизбытка гормонов. Мы были одни в лаборатории, а до полудня оставалась еще бездна времени. Все это располагало… Дождь хлестал в окна, далекие, приглушенные раскаты грома воспринимались как обещание ласки.

Парень, слегка рисуясь, повысил температуру в комнате на пяток градусов. Я была благодарна ему, хотя это и являлось прямым нарушением правил. Все изменения температуры здесь допускались только в соответствии с учебными целями. Но кто нас поймает? На горизонте не было ни одного препода.

– Я в порядке, – произнесла я и заняла свое место за рабочим столом. С волос все еще текло, так что я откинула их назад и хорошенько отжала. При этом пиджак распахнулся, и глаза парня снова нырнули вниз.

Мы старательно делали вид, что работаем. А может, и впрямь работали… Во всяком случае, довольно скоро получили необходимые на сегодня результаты и зафиксировали их в своих диаграммах. Я бы даже сказала: слишком скоро. У нас оставался, по меньшей мере, час свободного времени. Снаружи продолжала бушевать гроза, и повсюду ощущался переизбыток энергии. Наверное, именно этот фактор сыграл провоцирующую роль. Хотя я уже вполне обсохла, но по-прежнему оставалась в его пиджаке. А он не просил обратно свою вещь.

– Ну что ж, – сказала я. – Думаю, мы закончили и вполне можем уйти.

– Вполне, – он тоже поднялся. Выше меня… шире в плечах… и стоит совсем близко.

Глядя ему в глаза, я медленно сняла пиджак и протянула хозяину. Он взял его и уронил на пол, где-то позади себя.

Я бросила взгляд на свою грудь: блузка почти высохла, но соски еще были явственно видны сквозь тонкую ткань.

Парень шагнул ко мне и обнял за талию. Поскольку я не отодвинулась, он осторожно провел руками по моему телу, так что скоро его большие пальцы уперлись мне в грудь. Они безошибочно нашли наиболее чувствительные местечки и начали двигаться медленными, головокружительными кругами так, что я задохнулась от нежности.

– Итак, – сказал он, голос его стал тише и, казалось, глубже, – нам полагается изучать энергию, так ведь?

– Так, – едва слышно согласилась я.

– И тепло.

– Точно.

Парень наклонился, наши губы встретились и медленно расплавились. Да уж, недостатка в тепле не наблюдалось… Меня снова трясло, но никогда еще я не ощущала себя такой живой и переполненной эмоциями, как в тот момент.

Дождь, дождь, дождь…

Упавший пиджак стал нам подушкой на жестком полу за лабораторным столом. Мы лихорадочно скинули одежду. Помню пронизывающий холод в первый момент, затем прикосновение чужой кожи и совместное тепло. Никакой прелюдии… черт, я и не испытывала в ней нужды. Гроза за окнами вкупе с разлитой повсюду энергией сделали свое дело – я была готова как никогда. Затем пришла боль, которая удивила и породила желание прекратить это. Заставить его остановиться.

Но вместе с оплакиванием своей девственности я ощутила еще нечто. Силу… Силу, которая хлынула в мое тело, в каждый его нерв и привела меня в чувство. Я знала этого мужчину, который занимался со мной любовью. Каждую клеточку его тела, каждое нервное окончание, каждое наше движение… Я знала, понимала… все.

Почувствовала, как огромный водопад энергии хлынул в меня, заставляя выгибаться дугой от этой боли и наслаждения… воздух вокруг нас искрил бело-голубой аурой, наши тела были не в состоянии вместить всю энергию, и она издавалась вовне. Мощь, которая пульсировала между нами – от одного к другому – усиливаясь с каждой секундой.

Парень оказался готов к тому, что произошло с нами, не больше моего. Нас буквально смыло, снесло в море страсти. Волны наслаждения захлестывали нас, я тонула в них – ничего подобного раньше мне не приходилось ощущать. Казалось: я вот-вот умру… и я отчаянно цеплялась за своего партнера, который тонул вместе со мною.

Было слышно, как все вокруг разлеталось вдребезги. Электрические лампочки, оконные стекла. Ветер, радостно завывая, набросился на нас.

А затем все закончилось. Мы лежали рядышком – потные, обессиленные, все еще ощущая тот энергетический катаклизм, который создали в своем порыве.

Он раньше меня осознал ужас происшедшего. Отстранился и продолжал отползать, пока не уперся спиной в стену. Я тоже в беспорядке отступила и заползла под лабораторный стол. Вокруг нас бушевал вихрь, завывая и хохоча, опрокидывая мебель и круша все на своем пути. Затем он стал утихать, превратился в легкий ветерок и наконец исчез.

Тишина.

– О господи, – прошептал парень и уронил голову на руки. Я его понимала. Мне казалось, что меня сейчас разорвет на части. Каждый нерв в моем теле стонал и трепетал.

Я осторожно облизала губы и произнесла:

– Кто ж знал, что такое произойдет?

На полу – там, где я лежала – осталось кровавое пятно. Я несколько секунд разглядывала его, потом заметила, что он смотрит туда же.

Казалось, он был совершенно раздавлен.

– Нет… – услышала я его шепот. – О боже, прости… я не знал…

Хотела бы я знать, о чем он сожалел: о моей утраченной девственности или о почти разрушенной лаборатории. Времени на выяснение почти не оставалось.

Как вы понимаете, парень оказался Льюисом Левандером Оруэллом.

И, насколько я знаю, он никогда больше даже пальцем не прикасался к девчонкам с Программы.

Я все еще искала свои брюки под столом, когда прибежал профессор Йоренсон, чтоб выяснить, какого черта здесь происходит.




Сама не понимаю, чего я ожидала. Небесного послания – херувимчики и сладкозвучный хор – которое приглашало бы меня присоединиться к Льюису, в какую бы дыру он не заполз. Дерьмо собачье!

Мы продолжали катить по шоссе 1-40, выискивая хоть какой-нибудь знак свыше. Я без устали крутила ручку приемника в надежде на очередную шифровку.

Ничего.

Льюис, если он и прятался поблизости, решительно не желал встречаться со мной.

Наконец я припарковалась на стоянку перед мотелем «Ла Кинта».[33 - «Ла Кинта» (исп.) – вилла, усадьба.]

– Он здесь? – нахмурился Дэвид. Я чувствовала, что еще немного – и меня одолеет истерика: слезы или, того хуже, смех.

– Где-то рядом, – соврала я. Голос у меня дрожал. – Мне требуется душ и нормальный сон в постели. Если тебя это не устраивает, можешь «голоснуть» и катиться дальше.

Он покачал головой и последовал за мной в холл гостиницы.

Расплатилась я остатками наличных. При этом ощущала такую усталость, что была бы рада и монастырской келье. Тем не менее, «Ла Кинта» оказалась вполне достойным местом с закрытым бассейном и кипящей джакузи – все эти достопримечательности мы разглядели по пути к лифту. Наш номер располагался на третьем этаже, из окон можно было видеть парковочную площадку и приближающийся ураган. Меня это идеально устраивало. Всегда лучше держать в поле зрения надвигающиеся события.

Комната показалась мне просторной и отделанной со вкусом: огромная кровать и подушки, которые можно было использовать в качестве отдельных матрасов. А впрочем, наверное, это во мне говорила усталость. Дэвид проследовал в дальний угол и свалил там свой рюкзак.

– Какого дьявола ты таскаешь это за собой? – меня аж распирало от раздражения, хотелось немедленно с кем-то поругаться. – Кому нужна твоя маскировка. Ты достаточно морочил мне голову, прикидываясь человеком. Но теперь достаточно. Я все про тебя знаю!

– В самом деле? – он уселся на постель, сложив руки на коленях и спокойно наблюдая, как я мечусь туда-сюда по номеру. – Думаю, о джиннах ты знаешь не больше, чем о Метке Демона.

Я не могла смотреть в его сторону. То есть мне нравилось, как выглядел Дэвид, но я понимала, что все это искусственное, не настоящее – созданное специально в расчете на мой вкус. И это было… неправильно. Почти непристойно. И бесило меня до крайности.

– Я знаю о джиннах все, что нужно.

На том конце комнаты, где он сидел, воцарилось зловещее молчание. Я промаршировала к окну. Откинула занавески и стала смотреть в ночное небо, усеянное звездами.

– Может, я и заявлю свои права на тебя, – промолвила я. – Но только для того, чтобы послать ко всем чертям. Подальше от меня. Как тебе это понравится?

Он прекрасно понимал, что это провокация.

– Не заводись, Джоанн. Я не хочу этого.

– Тогда у меня для тебя плохие новости: я тоже не хотела ничего из того, что со мной случилось! Не хотела группового изнасилования со стороны Плохого Боба и его ручного джинна. Не хотела окончить жизнь с этой штукой внутри. И, между прочим, тебя я тоже не звала. Так что почему бы тебе просто…

Дэвид резко поднялся. Я обернулась и увидела: в воздухе искрила, потрескивала энергия – причиной тому был не только эмоциональный взрыв. Джинны ведь – порождения огня, а я… Чем же теперь стала я? Водой. Воздухом. Тьмой.

– Просто что? – спросил он ровным тоном, от которого холодела кровь. – Послушай, давай ты сама заткнешь глотку своему высокомерию. Не искушай меня.

– Пошел ты в задницу! – меня несло. – Я думала, ты не хочешь драться.

– Я и не хочу! Я старался помочь тебе! И маскировался для того, чтобы… – он прервал сам себя. Глаза у него, казалось, были из расплавленной бронзы с золотыми блестками. Обжигающе горячие. – Скажи слова. Это единственный для тебя способ освободиться от Метки и остаться живой… сама знаешь.

– О, теперь ты собираешься меня убить? Почему бы и нет, черт побери? Тут возник целый клуб под названием «Убей Джоанн» с бесплатными членскими билетами и памятными колечками. Ты сможешь стать его президентом, а Плохой Боб – Почетным Привидением…

Дэвид сграбастал обе мои руки и как следует встряхнул меня. Весьма ощутимо.

– Да замолчи же! Перестань быть самоуверенной стервой и послушай меня! Ты обязана произнести слова и передать мне Метку, немедленно! Просто сделай это!

Я уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть. Все равно что состязаться с железобетонным блоком размером с Дэвида.

– Скажи слова! – теперь он кричал на меня и тряс так, что моя голова болталась взад-вперед, волосы упали на глаза. – Во имя единого и всемогущего Бога, скажи, или клянусь: я сделаю тебе так больно, что ты будешь молить меня о смерти! Я это сделаю!

Он уже делал мне больно. Его руки походили на стальные тиски, они ранили кожу, гнули кости. О Боже, больно! Казалось, я постепенно умираю – смерть шла изнутри наружу, а Метка… Метка, наоборот, пробиралась вглубь, раздирая мою плоть невидимыми клыками…

– Говори! Будь моим…

Я хотела, чтоб все прекратилось. Чтоб боль прекратилась.

– Будь моим рабом навечно! – в отчаянии прокричала я. – Вот! Доволен?

Лицо его смертельно побледнело, но глаза разгорелись еще ярче. Руки по-прежнему сжимали мои плечи.

– Еще раз! – он снова встряхнул меня, будто желая вытрясти необходимые слова. – Повтори еще!

– Будь моим рабом навечно! – я не хотела говорить этого, но слова сами вырвались, обдирая горло, как ножи. Боль была невообразимая, ослепляющая, удушающая. Кожа нестерпимо горела там, где к ней прикасались пальцы Дэвида. Я уже ощущала запах паленого мяса…

– Еще раз! – взревел Дэвид – Говори еще раз!

Три раза – магическое число. После трех раз он окажется привязанным ко мне до конца моей жизни. Три раза, и я окажусь в ловушке: он заставит меня сделать то, что я не хочу делать.

Мне припомнилось, как в Вестчестере джин Льюиса жег мою руку на двери.

Проглотив слезы ярости и боли, я прохрипела:

– Неплохая попытка, козел несчастный! Но ничего не выйдет, твой номер не пройдет.

Дэвид окаменел, глядя на меня. В лице его появилась какая-то болезненность – мертвенная бледность отчаяния. Появилась и тут же исчезла.

Так же бесследно исчезла и моя боль, не оставив ни ссадин, ни сломанных костей, ни ожогов. Все было сплошной иллюзией.

Даже синяков не осталось. Руки Дэвида стали мягкими и нежными. Вместо жара я ощущала тепло там, где кожа прикасалась к коже. Нормальное человеческое тепло.

– Скажи, пожалуйста, – прошептал он. – Ты скажешь, и мы покончим со всем. Не заставляй меня смотреть, как эта штука съедает тебя изнутри. Я не могу такое выдержать.

Я рухнула на постель и скорчилась, сжимая пальцами виски.

– Какого черта? Зачем тебе это нужно?

Дэвид опустился на колени рядом со мной, протянул руку, чтобы прикоснуться, но затем остановился, будто не доверяя себе.

– Это все Метка. Разве ты не чувствуешь? Она заползает в твои мысли, твои чувства. Скоро ты сама не захочешь освободиться от нее. Это нужно сделать прямо сейчас, или ты погибла.

Самое ужасное, что я осознавала его правоту. Мой гнев, беспрестанная зудящая ярость шла от чертовой Метки. Этот паразит продолжал расти и развиваться внутри меня. Вот и сейчас я чувствовала, как она бьется внутри, черпая свою силу из моей. Скоро мы сольемся воедино, и тогда пути назад не будет: мне придется продать свою душу.

Я подняла взгляд и посмотрела на Дэвида, мы были очень близко, как любовники. Положив ладонь ему на щеку, я произнесла:

– Клянусь единым и всемогущим Богом, Дэвид, что ты никогда не получишь эту Метку. Так что брось упорствовать. И просто уйди. Дай мне немного отдохнуть, пока я еще могу.

Мне было очень плохо в тот момент. Между нашими сердцами, казалось, протянулся провод, который дрожал и пел от напряжения.

Я предпочла прервать это. Поднялась с кровати, старательно обходя Дэвида. Он поймал меня за запястье.

– Ты куда?

– В душ, – пожала я плечами. – От меня разит как от скотовозки. Надеюсь, ты не боишься, что Метка смоется и лишит тебя шанса стать мучеником?

Я спокойно прошла в ванную, прикрыла дверь и заперлась на щеколду. Здесь обнаружился весь стандартный набор гостиничных прелестей: кофеварка, фен для волос, бесплатный шампунь и лосьон. В этом помещении жизнь выглядела такой нормальной… просто восхитительно нормальной.

Усевшись на сиденье унитаза, я какое-то время рассматривала блестящую ванну. Думать не хотелось, я была слишком уставшей. Но к счастью, этого и не требовалось.

Я просто содрала с себя грязную одежду и бросила ее беспорядочной кучей под ванну, включила воду и переждала, пока она нагреется. Слезы сами подступили, и я начала плакать. Метка Демона зашевелилась во мне, лениво потягиваясь, будто после сладкого сна. Я залезла в ванну, обхватила себя руками, и стояла, подставив теплой воде шею и плечи. Вода стекала, унося с собою грязь, но – даже смыв всю грязь – я не почувствовала себя чистой. Наверное, уже никогда и не смогу.

Возня с волосами – намыливание и ополаскивание – оказала целебное действие. К тому времени, как я закончила все манипуляции, ледяной комок в моей груди начал потихоньку подтаивать.

Как выяснилось, жизнь продолжалась. И я намеревалась жить дальше. Несмотря на то, что отвергнув предложение Дэвида, я подписала себе смертный приговор, еще не все было потеряно. Если Льюис справится с задачей – прекрасно. Но даже если нет… возможны варианты. Должны быть. Нужно будет почитать литературу, исследовать вопрос – как побороть эту штуку.

Несмотря на такие оптимистические намерения, мне понадобилось немало мужества, чтобы вылезти из ванны и приступить к церемонии вытирания.

Вернувшись из наполненной паром ванной, я обнаружила, что Дэвид исчез. Рюкзак по-прежнему валялся в углу, длинное пальто цвета хаки висело в шкафу, а одежда лежала в ящике. Даже туфли стояли на месте.

Исследуя номер в поисках объяснения столь странного исчезновения, я обнаружила оставленный подарок. На кровати лежал аккуратно разложенный купальник. Крошечное, невероятно дорогое «бикини» бирюзового цвета. Я смотрела на него в замешательстве. Эта вещь, казалось, прибыла из моего прошлого, но я точно помнила, что не брала ее с собой. Подарочный отдел в гостинице был уже закрыт, а Дэвид вряд ли носил подобные вещицы в кармане.

Мне припомнился голубой бассейн и пузырящаяся ванна, которые я видела при входе. Ага, ну конечно. Купальник – это молчаливое приглашение. В моей власти было либо принять его, либо заползти в постель и уснуть.

Уронив полотенце на пол, я натянула на себя два крохотных кусочка ткани. Он сидели, как влитые. Будто бы сшиты специально для меня. Что, собственно, соответствовало истине. Об этом свидетельствовала особая аура, все еще сохранявшая тепло кожи Дэвида.

На всякий случай я все же взглянула в зеркало.

«Бикини» сидело идеально.

Прихватив гостиничное полотенце и бирку с ключом, я отправилась на поиски моего спутника.




Он сидел в горячей ванне. Обнаженная грудь, глаза мерцают жидкой медью – при виде меня они вспыхнули еще ярче. Я положила полотенце и ключ на столик и сделала пару шагов в его направлении. Дэвид протянул руку, чтобы помочь мне спуститься по лестнице в горячую, бурлящую воду. Я делала это постепенно, по ступеньке… Мне казалось: все мои беды и печали смываются, растворяются в лопающихся пузырьках.

– Правило номер один, – произнесла я, – никогда больше не смей угрожать мне! Или же я запру тебя в грязную бутылку и похороню на самом дне свалки. Тогда, если повезет, какой-нибудь особо упорный археолог отроет тебя через пару тысячелетий.

Волосы у Дэвида намокли на концах и завивались в темные кольца. Я протянула руку и попыталась расчесать их, однако, честно говоря, не волосы были моей целью.

Пальцы скользнули вниз – на гладкую горячую кожу. Минуя сильную шею, на сексуальные, похожие на птичье крыло, грудные мышцы. Я почувствовала, как они напряглись под моей рукой.

– Лучше я умру, – продолжила я и ощутила, как окаменело его тело. – Послушай, это будет нормально. Если бы мне удалось умереть и унести эту ублюдочную штуковину с собой, думаю, я оказала бы миру большое одолжение.

– Нет, – отрезал Дэвид. Его откровенно нечеловеческие глаза сверкнули расплавленным металлом. Каким-то непостижимым образом это только усилило его общее человекоподобие. Он был человеком, потому… потому что хотел им быть. Ради меня. – Ты не можешь.

Я положила мокрый палец ему на губы.

– Правило номер два, Дэвид. Ты не должен указывать мне: что я могу, а что не могу. Если я тебе хоть немного нравлюсь, ты оставишь за мной право выбора. Понимаешь?

Его рука вынырнула из воды и легонько прошлась по моему плечу. Господи, что это было за прикосновение! У меня аж мурашки по коже пошли… теплое, сладко-карамельное, оно распространилось по всему телу, как медленный оргазм. Возможно, это были обычные человеческие отношения, но я видела в них особую магию. Которая меня околдовывала…

Похоже, Дэвид тоже был захвачен моментом.

– Ты не нравишься мне, – ответил он. – В твоем «нравишься» нет ни капли пульсации. Нет лихорадки, нет огня.

Теперь и правая рука показалась из воды и присоединилась к ласке: она тоже поглаживала мою шею и плечи. Я чувствовала, как колотится у меня сердце. Мои собственные руки блуждали по бронзовой коже на его груди.

– «Нравишься» не отражает того, что я чувствую к тебе… что чувствовал с самого начала.

Наши губы медленно приблизились, встретились. Мокрые, горячие, голодные… Дэвид на вкус был какой-то смутно экзотический, будто незнакомый фрукт из неизведанных джунглей. Бьющие струи воды толкали нас друг к другу… еще ближе… пока между нами не остались лишь два символических кусочка моего «бикини» и один его… уж не знаю, что там у него было надето. Это ощущалось исключительно правильным. И неправильным. Запрещенным. Естественным. Совершенным.

Он так долго старался сдерживаться, но теперь я чувствовала в нем огонь, дикое, бушующее пламя, как в топке ядерного реактора. Его руки под водой гладили мою грудь, обрисовывали соски. Мои нервы были так обострены, что я почти не замечала присутствия ткани. Ужасно не хотелось прерывать поцелуй, но требовалось перевести дыхание. На мгновение я отпрянула, и Дэвид не попытался помешать, удержать меня. В образовавшееся расстояние хлынул здравый смысл.

– Пожалуй, тут немного многолюдно, – пробормотала я. Его руки все еще были на моей груди, большие пальцы нежными легкими движениями ласкали соски под тонкой бирюзовой материей. В глазах теперь не осталось ничего человеческого, они были чуждыми, но восхитительными – ничего прекраснее я в жизни не видела. Казалось совершенно непостижимым: как это я могла в свое время ошибиться, приняв его за обычного парня. Неважно, какую бы магию он применял.

– Не волнуйся, – прошептал Дэвид. Голос его тоже изменился: стал глубже, богаче, превратился почти в мурлыканье. Он приблизился, так что губы почти касались моего уха. – Они нас не видят.

Служащие в униформе стояли у стойки и оживленно беседовали о чем-то своем. В нашу сторону никто не смотрел. Какой-то бизнесмен с недовольным видом прошел мимо со своим чемоданом на колесиках, он тоже не удостоил нас взглядом.

Запустив один палец под бирюзовую ткань моего лифа, Дэвид приподнял меня и буквально вытащил из него. Я все продолжала гладить пружинистые мускулы на его груди, плоский живот… Затем рука моя скользнула вниз и коснулась тонкого слоя намокшей ткани на талии Дэвида.

– Если они все равно нас не видят, – выдохнула я прямо в его губы, – давай сбросим все эти тряпки.

И прежде чем я договорила, мое желание исполнилось – теперь мои пальцы ощущали лишь мокрую кожу. Обратного пути не было.

Придерживаясь за край бортика, Дэвид смотрел на меня своими невероятными глазами цвета расплавленных пенни. Я стянула верх от «бикини», и тут же его руки занялись моими трусиками: я почувствовала, как они скользнули по коленям.

– Это против правил? – спросила я. Держась одной рукой за край ванны, а другой за талию Дэвида, я обхватила ногами его колени и приблизилась. – Скажи, что это против правил. Слишком уж все прекрасно, чтоб оказаться дозволенным.

– Ты же отказалась подчинить меня, – жарко, задыхаясь, прошептал он. – Я не обязан отвечать тебе… О!

Его плоть оказалась твердой как сталь и горячей как огонь. И эта горячая сталь вошла в мое тело – ощущение было столь упоительным, что я содрогнулась и осела, чувствуя пульсацию жизни внутри себя.

– Скажи мне, – продолжала шептать, чувствуя быстрое, горячее дыхание Дэвида на своей шее.

– Это запрещено, – вырвалось у него. – И глупо. Я должен остановиться. Не надо…

– Не надо что? – я медленно двигала бедрами, всеми мокрыми окружностями и впадинами ощущая и принимая его напряжение. – Не надо этого?

Руки Дэвида скользнули по моей груди, шее, нашли лицо и бережно держали его, как некую хрупкую драгоценность. Не осталось ни слов, ни гнева. Мы пропали, потерялись… Огонь и вода растворились друг в друге, создав восхитительный союз противоположностей. И когда у меня вырвался крик – прямо в губы Дэвиду, – никакая сила или магия не смогли удержать его от того, чтоб присоединиться ко мне.

И в эту самую секунду, когда я ощущала себя исключительно живой, прямо таки искрящейся светом, Метка Демона шевельнулась во мне – будто когтистая лапа сомкнулась на моем сердце. И я – с тех запредельных высот, где парила – рухнула в мрачную реальность. Как на электрический стул… Мне показалось, что меня растоптали, насильно оторвали от Дэвида. Чувство было настолько сильным и неожиданным, что я запаниковала. Совершенно потеряла контроль. Чудовище внутри меня пульсировало, давило, как ужасное дитя под сердцем. А снаружи сила Дэвида удерживала меня, не давая соскользнуть под воду. И я закричала, задергалась, как пришпиленная бабочка. Никакое пламя в мире не могло расплавить тот мертвенный кусок льда с острыми углами и гранями, который вырастал в…

– Нет! – услышала я голос Дэвида, в нем звучала беспомощная боль и ярость. Это кричало не тело, не огонь – настоящая страсть. – Останься со мной. Не уходи!

Но мое тело обмякло и отключилось: все силы были направлены внутрь, на борьбу с захватчиком. Наверное, у Плохого Боба все происходило так же? Неужели действительно существует такая боль? Все во мне вопило, стремилось снова вернуться к Дэвиду, в ту безмятежную заоблачность, где я совсем недавно пребывала.

Я почувствовала его руку на своем сердце.

От нее лилось тепло, растапливая мой внутренний лед, круша мерзкие щупальца Метки Демона. Но она не сдавалась, крепко вцепившись в свою жертву. По-моему, она стала больше. И еще чернее. В ней гнездилась злобная, холодная жизнь. Она пускала корни и все глубже внедрялась в мое самое сокровенное.

Когда боль немного спала и дала мне возможность вздохнуть, я обнаружила, что моя голова лежит на плече у Дэвида – он держал меня, как ребенка, на руках, прижимая к груди и беспомощно поглаживая по спине. Хотя нет не совсем беспомощно. Там, где его пальцы касались моей голой кожи, я согревалась и становилась сильнее.

– Ш-ш, – прошептал он в ответ на мою попытку заговорить. – Это моя вина. Я виноват, позволь тебе помочь.

– Твоя вина? – в голове у меня все перемешалось, я ничего не могла понять. С огромным усилием подняла руку и коснулась его лица. Почувствовала, в награду за свой труд, как напряжение покидает лицевые мускулы, они разглаживаются, расслабляются. – Какого черта? Что еще за вина?

– Ты спросила: запрещено ли это? Я не должен был так вести себя…

Мне не хотелось этого слышать. Я прижала пальцы к его губам и почувствовала, как они шевельнулись в безмолвном поцелуе.

– Никогда не говори подобных слов, – прошептала я. – Слышишь, никогда.

* * *


Мы так и остались у ванны и провели там почти целый час. Дэвид сидел на краю и нянчил меня как дитя. Ничего не говорил, не ласкал – просто покачивал на руках и медленно, осторожно гладил мои волосы. Этот мерный ритм успокаивал, гипнотизировал меня.

– Я мокрая насквозь, – наконец проговорила я и подняла голову с его плеча. – И кожа сморщилась, как у сухофрукта.

На лице у Дэвида мелькнула улыбка.

– Ты повелительница Воды и Воздуха. И, наверняка, можешь справиться с подобной проблемой.

– Ты прав, конечно… Но я так устала. А ты не мог бы щелкнуть пальцами и в мгновение ока перенести нас в номер?

– Увы, нет. Сам я могу переместиться, куда хочу, но не вместе с тобой.

– Но ты же вытащил меня из-под земли, – напомнила я.

– Да, и исчерпал на этом все свои силы, – серьезно сказал Дэвид. – Думаю, ты заинтересована, чтоб они восстановились.

– Ага, держи карман шире.

Метка Демона затихла, стала почти невидимой. Но я чувствовала ее тяжесть внутри себя и готовилась к новому нападению. Дэвид, похоже, понимал, в чем дело. Он осторожно усадил меня рядом с собой, внимательно глядя в лицо. Затем медленно протянул руку и положил ее мне на грудь, напротив сердца.

– Успокоилась, – сказал он.

– А что, если снова начнется?

– Не начнется. Сегодня вечером можешь быть спокойна.

О завтрашнем дне он не говорил. Что ж, я и сама отвыкла строить прогнозы на будущее.

С дрожью в коленках я вылезла из воды, нашарила свои лоскутки «спандекса» на кромке ванны. Дэвид вынырнул вслед за мной, и я не могла не залюбоваться каплями воды, собиравшимися на его темных кудрях, световыми бликами на коже. Господи, как он красив! Мне не верилось, что такое совершенство обратило внимание на меня. Да и кто бы поверил, глядя на Дэвида – такого спокойного и невозмутимого сейчас.

– Оденься, – посоветовал он, – иначе портье у стойки вцепятся в тебя мертвой хваткой.

Сам он обмотал вокруг талии мое полотенце, что отнюдь не уменьшило его мужской привлекательности.

– Вверх по ступенькам, – напомнил он мне. Я оперлась на его руку, и мы, покинув закуток с ванной, вышли на толстый ковер перед стойкой портье. Одна из девушек подняла на нас взгляд и нахмурилась, затем, вспомнив о своих обязанностях, нацепила ослепительную улыбку на физиономию.

– Простите, я не видела, как вы прошли туда. Дело в том, что бассейн ночью не работает.

Дэвид – снова в нормальном человеческом обличье: темные волосы, карие глаза – просто симпатичный парень, кивнул и извинился. Мы прошествовали через холл к лифту, стояли и чинно ждали, пока он не открыл свои дверцы перед нами.

В прохладном кондиционированном воздухе меня била дрожь. Как только лифт тронулся, я перестала сдерживаться и начала трястись вовсю. Дэвид, заметив это, сделал неприметный жест рукой, кожа моя мгновенно обсохла и согрелась.

– Ух ты! – восхитилась я. Он только поднял брови.

– Ничего нового, – пожал он плечами. – Ты и сама это можешь.

Я придвинулась ближе и обнаружила, что он сам сухой и теплый, будто носил на себе лето. Дэвид осторожно обвил рукой мою талию. Слишком осторожно.

– Дэвид?

– Да.

– Я не такая хрупкая.

Против ожидания, он не улыбнулся – все так же серьезно смотрел мне в лицо. Вблизи глаза его отливали глубоким золотом.

– По сравнению со мной?

– Ну ладно, согласна – ты гораздо крепче меня. Но все равно, не надо обращаться со мной, как с умирающей. Я не умираю. Пока еще живу… пока, – он не отводил взгляда. – Пообещай, что все это не помешает тебе прижать меня к стенке и целовать… Целовать так, будто от этого зависит моя жизнь.

Тут лифт остановился, и мы совершили короткую пробежку по третьему этажу. Слишком короткую, чтоб мой друг смог предоставить мне необходимые утешения, но достаточную, чтоб я согрелась и почувствовала себя лучше.

Зато в комнате, когда полотенца и купальные костюмы оказались отброшены, Дэвид сумел куда лучше поднять мои градус. На этот раз нам никто не помешал, обошлось без демонического вмешательства. Было бесконечное, нежное тепло, которое все росло и росло, пока не согрело меня изнутри.

Я так и уснула, свернувшись клубочком под боком у Дэвида. Его рука лежала поверх Метки, не давая ей проснуться.




Проснулась я одна, в пустой, смятой постели. Не открывая глаз, нащупала холодную вмятину на подушке, там, где лежала голова Дэвида. Я почувствовала, как этот холод заползает мне в душу – уж больно все было похоже на прошлое пробуждение. С обреченностью приготовилась открыть глаза и обнаружить, что мой кавалер исчез, будто и не бывало.

Но Дэвид находился в комнате: стоял у окна и что-то напряженно высматривал.

Он был почти одет – в джинсах и золотистой сорочке, правда, босой. Зато очки оказались на месте – маскировка превыше всего.

Я потянулась, позволив простыне соскользнуть вниз, однако Дэвид не клюнул на эту приманку. Он выглядел прямо-таки неприлично серьезным для столь раннего часа, особенно после такой ночи… У меня все тело еще тряслось и сладко вибрировало.

– А где же «доброе утро»? – поинтересовалась я. – И что там такое волнующее творится за окном? Группа поддержки, выступающая нагишом, на парковке?

Он не ответил. Тогда я встала и, обернувшись простыней в самых лучших голливудских традициях, прошествовала через комнату к окну. Бросив взгляд сквозь толстое листовое стекло, увидела, что утро только занимается: розовые и золотые тени поверх слоя серых, низких облаков. Дождь усилился. А на юге, за горизонтом сгущалась тьма, которая мне совсем не понравилась.

– Да, грустно, – подытожила я. Он по-прежнему молчал. – Алло, Земля говорит с Дэвидом. Как слышно?

Затем я проследила направление его взгляда. Заполненная парковка. Вначале не увидела ничего особого: машины, куча машин…

…А затем мои глаза остановились на темно-синем «мустанге» с опаленной дверцей, скромно стоявшем в четвертом ряду. Рядышком с белым «лендровером».

Охотники Мэрион были уже здесь.

– Черт!

Уронив простыню, я опрометью кинулась в ванную, нашарила одежду на полу и поспешно влезла в лиловые брюки, плюнув на белье. Блузка разорвалась понизу, когда я впопыхах натягивала ее через голову. В пиджак и туфли впрыгнула одновременно. Вытаскивая волосы из-под воротника, услышала голос Дэвида:

– Скорее!

Он по-прежнему стоял у окна, все еще босой. Схватив его за руку, я рванулась к двери.

Дэвид застыл, как вкопанный, а через пару секунд раздался стук в дверь. Он обернул ко мне бледное сосредоточенное лицо, на котором странно чернели глаза.

– Быстро в ванную, – скомандовал он мне. – И закрой дверь.

Будто это поможет!

– Я собираюсь сражаться, а не прятаться.

– Делай, что я сказал! – его глаза полыхнули таким огнем, что я отпрянула. Прежде, чем я успела открыть рот, Дэвид сграбастал меня за шиворот, швырнул в дверь ванной и захлопнул ее. Я ощутила мощное сотрясение воздуха и скачок давления, как после взрыва. Какого черта?

Распахнув дверь, я увидела, что весь ковер был усеян осколками. Занавески развевались, как флаги на параде. Оконные стекла начисто отсутствовали, осыпавшись сахарной пылью по углам.

Дэвид обернулся и, схватив меня за руку, потащил к окну. Подхватил на руки, как невесомую игрушку. А дверь у нас за спиной трещала и сотрясалась от ударов, затем с ухающим звуком вспыхнула оранжевым факелом.

И в этот момент Дэвид выпрыгнул в окно.

Я не знала, насколько неуязвимы джинны в свободном состоянии, поэтому сформировала под нами толстую воздушную подушку – восходящий поток, призванный смягчить наше падение. Почувствовала толчок от приземления, но прежде чем успела все осмыслить, Дэвид уже бежал со мной на руках.

– Опусти меня! – заверещала я.

– Заткнись! – рявкнул он в ответ. В его голосе звучала такая свирепость, что я сочла за благо промолчать. Он вихрем промчался к моей Далиле на стоянке.

– Быстро в машину!

Дверца оказалась не заперта. Очутившись снова на ногах, я шустро шмыгнула на водительское место. Ключи отсутствовали, но Дэвид коснулся замка зажигания, и мотор завелся.

– Дэвид…

– Вперед! Не останавливайся ни при каких обстоятельствах!

И, не слушая моих возражений, бросился обратно к отелю. Я видела, что на бегу он не отрывает взгляда от темного провала, который когда-то служил окном нашего номера на третьем этаже.

Там кто-то стоял. Разглядеть, кто именно, я не смогла, потому что в этот момент занавески вздыбились и полетели наружу, а не внутрь, как до того. Ударную волну я почувствовала за секунду до того, как жахнул ветер – лобовой, со скоростью не меньше сотни миль в час. Далила содрогнулась и покатилась назад, я едва успела затормозить. Дэвид неподвижно стоял на месте, но видно было, чего это ему стоило. Рубашка плотно облепила его торс, как при немилосердном давлении. Прямо на моих глазах пуговицы отлетели, и рубашка соскользнула с плеч. Ветер подхватил ее и унес за горизонт.

А затем со стороны отеля раздалось громкое бах!

На нас что-то двигалось. Сверкающее. Дэвид обернулся, крича: «Уезжай! Быстро!» Не столько его слова, сколько выражение лица заставило рвануться с места. Но когда я сообразила, что происходит, то снова ударила по тормозам – да так, что от внезапной остановки чуть лоб себе не расшибла.

Все окна на лицевой стороне здания в одночасье разлетелись на мелкие осколки, и эта сверкающая смертоносная стена со страшной скоростью летела в нашу сторону.

К семье из четырех человек, прижавшихся к дверце красного микроавтобуса неподалеку от Далилы.

А также к беременной женщине, скорчившейся на открытом пространстве между стоявшими машинами.

И к Дэвиду.

В мгновение ока я взлетела на астральный план и ухватилась за все, что удалось. Досталось немного: мой враг уже использовал почти все доступные элементы. В моем распоряжении оставался лишь воздух. Я завладела молекулами воздуха и заставила их двигаться, двигаться, невзирая на тот атмосферный хаос, который порождала своими действиями. Не сделай я этого, стена битого стекла превратила бы нас всех в фарш.

Я изо всех сил давила на тормоза, борясь с желанием броситься наутек. Гнала все мысли, заставляла себя сконцентрироваться на сиюминутной задаче. Мгновенно разогрев воздух, позволила ему пульсировать в бешеном размашистом ритме. Не бог весть что, но достаточно для секундного порыва ветра. Нормально… стекло – слишком тяжелый материал, чтоб сохранять заданное направление движения при наличии возмущающих факторов.

Мой ограниченный вихрь – с фронтом всего в пятьсот ярдов – ударил навстречу движущейся стене и разрушил момент движения. В месте столкновения возник легкий туман, и в следующую секунду осколки посыпались вниз на асфальт, как новогодние конфетти. Звук был такой, будто одновременно опорожнилась сотня сумок с десятицентовиками. Со стороны Здания рванул новый порыв ветра, но безрезультатно: упавшее на землю стекло не так-то легко снова поднять в воздух.

Вдруг я поняла, что не вижу Дэвида. О боже! Я опоздала, не сумела уберечь его от смертоносных осколков, и сейчас он лежит где-то между машинами – изрезанный на кусочки…

Дверца со стороны пассажирского сиденья распахнулась, и влетел Дэвид – истекающий кровью.

– Я велел тебе уезжать! – пробрал он.

Я включила передачу, и Далила с визгом рванула с места, со скоростью, которая сделала бы честь любому каскадеру. На всех парах мы завернули за угол и вылетели на улицу… чуть не врезавшись в «виннебаго», перегородивший выезд. Рванув руль, я вильнула и чудом успела обогнуть автомобиль, в котором маячили ошеломленные лица почтенной пары.

Волосы у меня на затылке встали дыбом. Я почувствовала, как чья-то рука выстраивает цепочки из заряженных ионов и направляет в нашу сторону. Не одна, а сотни молний на этот раз, тысячи… Сверкающие лезвия падали с неба, а я не могла их всех остановить. Людям придется умереть.

– Дэвид! – крикнула я. Он схватил меня за руку, и я учуяла в воздухе запах актинического заряда, услышала его шипение над нашими головами. Вся эта энергия должна была куда-то разрядиться, просто обязана! Ей требовалось немедленно ударить в любой объект – способный пропускать ток… Здание… дерево… человеческая плоть.

Я чувствовала, как энергия Дэвида переливается в меня. Это были, пожалуй, не те масштабы, как во время работы над «Сэмюэлем»… Но ведь возможности Дэвида серьезно ограничены его несвязанным состоянием.

Времени изобретать и планировать у меня не оставалось, я могла реализовывать только апробированные, накатанные варианты.

Я в спешке кинулась создавать необходимый путь для разряда – захватывая одновременно миллиарды воздушных молекул и изменяя их полярность. Раньше мне не доводилось работать в таких масштабах, но я была обязана это сделать. И потому тянулась все к новым молекулам, не давая себе времени задуматься и усомниться в собственных силах. Я распростерлась в эфирном поле, утончившись до плотности паутины. Моя задача заключалась в том, чтобы защитить десятки невинных людей, а для этого необходимо было изыскать единственно-верное направление вдоль которого могла бы ударить молния. И, как вы думаете, куда она устремилась? Правильно – ко мне…

Так и должно было случиться. Не забывайте, что мой враг, со всей его мощью, стремился именно к этому.

Очевидно, Дэвид почувствовал, к чему все идет.

– Нет! Ты что делаешь? – закричал он.

– Отстань, не сейчас, – огрызнулась я и почувствовала, как внутри проснулась и зашевелилась Метка. Я покрепче ухватилась за Дэвидову руку. – Сохраняй контакт!

Ощутила, как его огонь толчками переливается в меня, проникает все глубже. Метка притихла.

Последние цепи сладились, и со щелчком стали на место. На астральном плане я увидела, как серебряная линия изготовилась избавиться от своей потенциальной энергии.

– Держись, – прошептала я и закрыла глаза.

Над головой высветилась бело-голубая молния – ярче солнца – пока беззвучная, потому что звук запаздывал. Я глубоко вздохнула и ощутила вкус озона. По коже прокатилась волна мурашек – от пяток до макушки.

А затем эта махина ударила в Далилу.




4


Резкие порывы ветра и одиночные грозовые разряды весьма вероятны в районе Нормана. Данные метеорологические явления сопровождаются наступлением с северо-востока фронта высокого давления. К вечеру возможно резкое ухудшение погоды. Жителей просят принимать во внимание изменение климатических условий.




Люди говорили.

Сначала я не поняла, что говорят обо мне. Мне казалось, они обсуждают чью-то… чью-то смерть. Стоял невыносимый гвалт и какой-то металлический шум.

Кто-то повторял мое имя. Снова и снова. Я попыталась открыть глаза, но выяснила, что не могу. Они уже были открыты. Тем не менее, я ничего не видела. Собственно, видеть было нечего, кроме света. Ослепительного бело-голубого света.

Наверное, со мной что-то не то? Я попробовала моргнуть – опять неудача: ничего не двигалось. Господи, если б со мной что-то случилось, наверное, я бы ощущала боль, разве нет?

Может, просто усталость? Я так долго была усталой. Ну и ладно, возможно теперь я смогу, наконец, отоспаться.

Вот только перестали бы они звать меня по имени… Это действовало мне на нервы. И еще: ко мне что-то прикасалось. Что-то горячее.

А затем лицу стало прохладно. Мокро и прохладно.

Вода.




Во второй раз я пробудилась гораздо легче. Мне почти удалось вынырнуть из темноты, услышать голоса, узнать Дэвида, бормочущего что-то тихое и текучее. Это были не слова, по крайней мере, я таких не знала. Но все равно, почувствовала облегчение. Слышать Дэвида – уже наслаждение.

Затем появился еще один голос. Женский. Я его знала… но никак не могла вспомнить, кому он принадлежит. Что-то мягкое под головой, легкая дорожная тряска, вибрация в моем теле – из всего этого я сделала вывод, что лежу на сидении машины. На левое бедро спускался незастегнутый ремень безопасности.

Я открыла глаза и увидела над собой скучный потолок невыразительного цвета – действительно, салон машины. Ухо уловило шорох шин по мокрому асфальту… И почему-то – совершенно неожиданно – я почувствовала запах черничных оладий. Я осторожно пошевелила рукой, она отозвалась резкой болью, причем болело повсюду. Казалось каждый нерв моего тела превратился в раскаленный провод. Особо сильная боль локализовалась в правой ступне горящее пятно на подошве. Второе такое же пятно ощущалось на макушке.

Господи, какая ерунда! Главное: я была жива. Если бы не изолированный стальной корпус Далилы…

Рука моя, как поднялась, так и замерла в воздухе. Я смотрела на нее с недоумением, наконец, поняла, что просто забыла ее опустить. Прежде, чем мне удалось это сделать, кто-то взял меня за руку.

Дэвид. Он обернулся с пассажирского сидения и теперь смотрел на меня. В полной дорожной маскировке, включая очки. Царапины и порезы, которые он получил в гостинице, куда-то исчезли. Никаких следов несчастного случая, если не считать боли, которая металась на дне темных глаз.

– Ты в порядке? – прошептала я. Горло пересохло и ужасно болело – как будто его пересушили на сильном морозе. Мне было холодно. Чертовски холодно. Тепло шло лишь от руки Дэвида.

Метка Демона шевельнулась во мне – легкое, почти незаметное движение. Я закрыла глаза и попробовала усилием воли остановить ее, но куда там… Я чувствовала себя такой усталой, такой опустошенной.

Она продолжала ворочаться. Я видела, что Дэвид пытается унять ее, но он тоже был истощен. Он не сможет спасти меня сейчас. Придется самой за себя постоять.

Я устремила взгляд на отвратительную черную отметину и мобилизовала все оставшееся самообладание, пытаясь задавить ее. Метка зашевелилась сильнее, стараясь уползти вглубь меня. Но я не отпускала ее до тех пор, пока та не затихла.

– Я в порядке, – ответил Дэвид, когда я снова открыла глаза. – Не волнуйся. Отдыхай.

– Она пришла в себя? – раздался женский голос, на этот раз мне почти удалось его узнать. Испанский акцент. Небрежная манера глотать слоги. Я скосила глаза, но все, что увидела в зеркальце заднего обзора, это мимолетный взгляд черных глаз. – Mira,[34 - Mira (исп.) – смотри-ка.] Джоджо снова вернулась в стан живых!

Я вспомнила ее! И это воспоминание озарило меня вспышкой счастья, полыхнувшей из самой глубины души. Улыбаться было больно. Но я все равно расплылась в блаженной улыбке. – Звездочка светлая, звездочка ранняя… Пусть же исполнятся наши желания…

Она рассмеялась хорошо знакомым смехом – серебряные колокольчики рассыпались – и бросила на меня взгляд через плечо. Моя лучшая подруга Эстрелла Альмондавар. По-прежнему прекрасная… во всяком случае, если смотреть с одной стороны.

Она присоединилась ко мне, и допели мы уже дуэтом:

– Гимны вдалеке звучат… Так спаси мой бедный зад.

Не совсем похоже на детский стишок, но это была наша, личная вариация. И заканчивать ее полагалось традиционным жестом, понятным в любой стране: средний палец правой руки победно поднят – «пошел ты…» На кончике пальца Эстреллы плясал язычок пламени.

– Девочка моя, ты по-прежнему сумасшедшая, – произнесла она. – За это я тебя и люблю!




После той злосчастной попытки воссоединения с природой, которую я предприняла в Йеллоустоунском заповеднике, мы с Эстреллой перезванивались каждую неделю. Моя бедная мама разорилась на телефонных счетах: как и все подростки, я могла часами говорить ни о чем. А Звездочка, казалось, была счастлива поддерживать эти бессвязные беседы. Она не имела близких подруг, и пустующее место заняла я. Мы многое чувствовали одинаково. Достаточно было пару минут потолковать о телефонной книге, и мы уже вместе смеялись, находя в ней что-то забавное.

Звездочка была единственным человеком, который меня понимал.

Да, вот таким образом… Состоялось мое вступительное собеседование. А дальше был Принстон, его окончание (которое меня разочаровало, но это отдельная история). Потом, после 1999 года, работа в Штате Хранителей, во Вспомогательном отделении. Официально он назывался «Система Поддержки Кризисного Центра», но по сути это было именно Вспомогательное отделение. Подобные ему – с девочками, стучащими по клавишам компьютеров – существуют во всех организациях, и наверное, тому есть свои причины. Когда в Ассоциации случаются неприятности, они грозят очень серьезными последствиями. В такие минуты служба коммуникации исключительно важна, поскольку эфирное поле, как известно, дерьмово проводит звук. Поэтому минимум двадцать работников Штата посменно дежурят на горячей линии. Их задача – правильно диагностировать ситуацию и, в случае нужды, выдергивать Национальных Хранителей посреди ночи из постели. Как-то в мою смену поступил звонок – от кого бы вы думали? – ну конечно, от Звездочки. В Йеллоустоунс случилось стихийное возгорание. Региональный Хранитель оказался в отпуске, поэтому решение принимали Эстрелла и ее босс. Они оценили обстановку как угрожающую и запросили на помощь спецкоманду. Пожар в Йеллоустоуне – это вам не шуточки. Данное место является богатейшим природным заповедником и, одновременно, дыркой, сквозь которую неконтролируемым образом бьет фонтан энергии. Сложите одно с другим, добавьте фактор нестабильности – и вы получите стихийное бедствие.

В тот раз мы поболтали с Звездочкой, пошутили и посмеялись. Две подружки, соскучившиеся по общению. Казалось, она не сильно встревожена.

Но затем все пошло из рук вон плохо. Я поняла это по тому, как менялся тон Эстреллы: от беззаботного до сугубо делового, а потом до крайне серьезного – по мере того, как она изучала координатную сетку, скорость распространения огня и все алхимические элементы, принимавшие участие в пожаре.

– Все приняла, – отрапортовала я, вводя последние данные в систему. В этот момент на заднем фоне раздалось глухое гудение, будто над ними пролетал аэроплан. – Эй, не хочешь убавить звук на своем стерео? А то у меня барабанные перепонки лопнут.

Звездочка закашлялась. Влажный такой кашель, от которого у меня мурашки побежали по коже.

– Не могу, детка. Придется тебе потерпеть.

– Неужели пожар так шумит? – разве это возможно – такой рев? О боже! Я знала, что Эстрелла звонит со Станции рейнджеров, где-то на границе возгорания. Будучи Хранителем Огня она должна была работать в непосредственной близи от объекта своей магии – не то что Хранители Погоды, которые вполне могут управлять процессами, находясь за сотни миль от арены действий. Профессия Звездочки предполагала риск, но я даже не предполагала, насколько он велик и непосредственно близок.

– Ну, наверное, если только дьявол не решил устроить здесь у нас барбекю, – она снова начала кашлять. Густой, надрывный кашель. Я сидела в Оперативном Центре на девятнадцатом этаже офиса Хранителей в Чикаго и явственно слышала шум пожара. Не просто близко, прямо здесь, на месте. – О черт!

– Что?

Снова надсадный кашель. Когда он прекратился, я услышала, как что-то падает, разбиваясь на части.

– Огонь заблокировал выход, – крикнула Эстрелла. – Погоди, я посмотрю заднюю дверь.

Я звала ее, но не получала ответа. Слышала хриплое дыхание Звездочки, треск огня, почти ощущала удушливый запах дыма.

– Сукин сын отрезал мне все выходы, – раздался, наконец, ее голос. Теперь в нем звучал неподдельный страх. – Эй, Джоджо? Здесь стало совсем хреново… Похоже, мне надо как-то выбираться… потому что, ты же знаешь, черное мне вовсе не идет.

Я уже била тревогу – звонила по всем пейджерам и мобильникам, вызывая подмогу. Через десять минут там появится оперативная команда с Хранителями Огня и Погоды, может, даже с Хранителями Земли для организации работ по спасению попавших в ловушку животных. Они активизируют силы самого леса для борьбы с пожаром. Но моей подруге Эстрелле это уже не поможет.

– Ты можешь как-нибудь пробиться? – в панике спрашивала я, слыша на заднем фоне какие-то взрывы, будто палили из двустволок. – Господи, что это? Кто-то стреляет?

– Нет, это деревья… они взрываются. Все соки в них закипают, – снова раздался кашель – долгий, мучительный; сердце мое разрывалось от жалости.

– Вот дерьмо! Ничего не получается. Слишком жарко… Я не могу сбить пламя, чтобы выйти отсюда. Проклятье, похоже, мне суждено поджариться! – ее смех быстро затих, захлебнувшись мокротой. – Дочерна…

– Будь на связи, – бросила я. Вытащила Список Хранителей, отыскала раздел Хранителей Огня и зафиксировала координаты Эстреллы. Запомнив их, я вышла в астральное поле. Пока мое тело одиноко сидело за столом, я поспешно поднималась вверх – настолько быстро, насколько это позволяли призрачные конструкции из бетона, стали и проводов. Вверх, в знойное летнее небо, и еще выше – туда, где охлаждались воздушные массы, порождая ураганы. Там я обнаружила возмущение, вызванное температурными сдвигами. Сориентировавшись, я ринулась в сторону Йеллоустоуна. Мне приходилось преодолевать воздушные течения; силовые линии вибрировали и изгибались, сопротивляясь вторжению. Здесь генерировалось огромная масса тепла. С трудом проталкиваясь, я, наконец достигла позиции, с которой мне хорошо был виден весь Йеллоустоунский заповедник. Он лежал подо мной прямо по курсу.

Там все кипело. Не на физическом – на эфирном плане. Какая-то неведомая сила вздымала, вспучивала землю, вызывая такую невиданную яростную вибрацию, что мне мгновенно захотелось вернуться обратно в свое тело, сидевшее в маленькой безопасной кабинке. Здесь же все было объято пламенем… В таких жестоких условиях процесс грозил вот-вот стать необратимым.

Я сразу засекла местоположение Звездочки – она излучала отчаянные сигналы в эфирном поле. Я начала подниматься туда, наблюдая, как по мере набора высоты свет дня угасал и сменялся сумерками, а еще выше – в верхних слоях мезосферы – уступал место «псевдоночи». Там, на высоте пятидесяти тысяч футов, возмущение сглаживалось, превращалось в мягкое течение. Тут уже можно было начинать работать с целью изменения метеорологической обстановки внизу.

За минуту я сформировала холодный арктический ветер, проложив для него канал в перегретой атмосфере Йеллоустоуна. Добившись нужного направления, я столкнула холодные массы с подымавшейся раскаленной воздушной колонной. При этом внимательно контролировала колебания молекул, чтобы не дать сместиться всей системе. Добившись равновесия, я вновь вернулась к своему телу в Чикаго.

– Звездочка, послушай меня… Я сейчас организую проливной ливень прямо над твоей головой, понимаешь? Это собьет огонь на какое-то время, надеюсь, достаточное, чтоб ты смогла прорваться наружу. Звездочка!

Ее хрипы мало напоминали человеческую речь. Из-за рева огня я с трудом различала слова:

– Отвали, Джоджо… На хер. Меня уже не вытащить… мы все здесь погибли.

– Звездочка, милая, держись! Эй, ты помнишь стишок… Звездочка светлая, звездочка ранняя…

– Ты чокнутая? – раздался свистящий шепот в ответ. Но я не сдавалась:

– …звездочка ранняя… ну давай, ты же знаешь его…

Это было так трудно – двигать облака, сгребать их в нужное место. И все время я ощущала внизу мою Звездочку, ее боль, отчаяние, чувствовала, как она из всех сил тянется ко мне.

– …пусть же исполнятся наши желания…

Я рывком открыла воображаемую задвижку и услышала шум ливня под собой. К нему примешивалось злобное шипение – мне так хотелось верить, что это пар, а не огонь.

А затем послышался смех Эстреллы.

– Гимны вдалеке звучат… так спаси мой бедный зад, – и она снова зашлась гулким, надрывным кашлем. Затем раздался ее победный клич.

Я немного расслабилась, и это оказалось роковой ошибкой. Потому что в следующий момент почувствовала – услышала – увидела, как эфирное кипение снова накатывает на нас, будто сокращающаяся резиновая лента.

– Нет, Звездочка, не ори, беги! Немедленно!

Бедная Эстрелла, она не слышала меня, празднуя несуществующую победу. И тут ударила стена огня.

Я сидела – ни жива, ни мертва… Отвечала на телефонные звонки, связывала Хранителей друг с другом – шла крупная, скоординированная акция, и мой микроскопический ливень потерялся в объединенном ударе других шестерых Хранителей. Они сформировали мощный штормовой фронт, резко понизили температуру воздуха и запустили сильнейший дождь – природный огнетушитель работал на невиданных в этой стране мощностях. Тем временем Хранители Земли прилагали все усилия, чтобы спасти уцелевших животных и организовать голые земляные площадки, предотвращающие распространение пожара в лесу. А Хранители Огня… какого черта, вы и сами можете догадаться, чем они занимались.

Прошло шесть бесконечных минут, прежде чем у меня замигала лампочка вызова. Раздался невнятный голос с британским акцентом:

– Это вы пытались вывести Хранителя Огня?

– Да, Эстреллу Альмондовар, – прокричала я. – Вы нашли ее?

Короткая, многозначительная пауза.

– Она у нас. Над ней работает Хранитель Земли, один из лучших специалистов.

– Что, совсем плохо?

– Плохо, – невыразительно подтвердил он. – Ожоги третьей степени, свыше тридцати процентов поверхности кожи. Везучая…

– Везучая? – не поверила я своим ушам.

– В парке сегодня находилось двадцать Хранителей Огня, – сообщил мой собеседник. – Шестнадцать уже умерли.

«Гимны вдалеке звучат, так спаси мой бедный зад». Ты сделала это, chica. Если б не ты, быть мне сейчас горсткой пепла в аду.

Это было первое, что сказала Эстрелла, позвонив мне из реабилитационного центра. Я помню, как держала подругу за руку в тот день, когда Мэрион принесла печальные новости. Она сообщила, что силы Эстреллы подорваны, и та никогда уже не сможет управлять огнем. Тем не менее, она сохранила жизнь, что уже, само по себе, немало. И относительное здоровье. В результате героических усилий докторов и Хранителей Земли она даже обрела вполне сносное лицо.

Меня до сих пор мучает чувство, что я должна была сделать больше. И лучше. Хотя Звездочка никогда не жаловалась, не перетряхивала прошлое, не винила меня…

Я сама так и не смогла простить себя.




Должно быть, на какое-то время я снова погрузилась в сон. Когда проснулась, мы все еще ехали. Эстрелла напевала себе под нос что-то из репертуара Мадонны. И ужасно при этом фальшивила.

На этот раз сознание мое прояснилось, я поняла: мы снова находимся в «лендровере. Вот почему я так вольготно разлеглась на сиденье.

– Эй, – прохрипела я. – Можно попить?

– Прости, дорогая, не сейчас, – бодро откликнулась Звездочка. – Нам надо убедиться, что они не висят у нас на хвосте.

– Они?

– Ну, ты понимаешь, – она махнула левой рукой, и я невольно вздрогнула. Это была кость, обтянутая кожей. Покрытая рубцами. О боже! Я и забыла на секунду о тех увечьях, что она получила. – Мэрион и ее славные товарищи. Ты же помнишь: они пытались тебя убить, так ведь?

Я сделала попытку сесть. Тело ломило так, будто я была больна всеми вирусами гриппа одновременно. Но, по крайней мере, руки и ноги слушались меня. Пальцы на руках и ногах шевелились. Нос исправно «зарегистрировал» мерзкий запах горелых волос.

– Ты везунчик, моя девочка, – продолжала Звездочка. – Спорю на все свои деньги, что-то синтетическое дерьмо, которое ты носишь, должно было попросту расплавиться на тебе. Ты же получила всего лишь пару электроожогов, и все.

Я вздохнула поглубже и задала вопрос, который меня мучил:

– А как Далила? Моя машина?

– Боюсь, с ней покончено, детка. Настало время для приобретения чего-нибудь поновее, скажем, созданного в последние двадцать лет. Эй, а что бы ты сказала о такой вот штучке? – и Звездочка кивнула в сторону капота «лендровера». – У Мэрион недурной вкус, тебе не кажется? Мне всегда хотелось такую машину. Странно, что она оставила двигатель включенным… но нам жаловаться не приходится.

Дэвид сидел на пассажирском месте. Ага, как же, включенный мотор, поцелуй меня в задницу! Удивительно только, как он умудрился проделать это втайне от Эстреллы.

Да ладно, бог с ним. У меня есть более интересный вопрос, и более неотложный.

– Как ты смогла найти меня? – спросила я. Звездочка ухмыльнулась и аккуратно обогнала трейлер для перевозки скота. Запах перепуганных животных и коровьих лепешек перебил запах моих горелых волос – по крайней мере, на минуту.

– Ты, должно быть, шутишь? Все очень просто: я получила твое сообщение, увидела, что творится в эфирном слое, и сразу поняла… Джоджо! И вот она ты. Я прибыла на парковку непосредственно перед тем, как небеса обрушились. Господи, это была молния, я вам доложу! Самая огромная, которую я когда-нибудь видела, – она покачала головой. – Я уже сказала: ты просто везунчик.

– Слушай, ты должна высадить меня где-нибудь, – произнесла я. – И лучше спустить машину с обрыва. Все очень серьезно, Звездочка. Я не хочу, чтоб ты оказалась в этом замешана.

– Кто бы спорил, милочка – все очень серьезно. «Ла Кинта» выглядит так, будто по ней прошелся ураган, – она оглянулась на меня через плечо. – Или так и было, а?

– Типа того, – опершись на локоть, я придвинулась ближе. – Я правда не хочу тебя в это втягивать.

– Эй ты, Королева Вселенной, а кто тебя спрашивает? Я не брошу девчонку, которая спасла мне жизнь, – она удостоила взглядом Дэвида, – или ее verdaderamente lindo[35 - Verdaramento lindo (исп.) – поистине красавчик.] дружка.

– Звездочка!

– Что такое? Разве ты не находишь его симпатичным?

– Но он же сидит прямо здесь!

– И я ему за это благодарна, – она блеснула полубезумной улыбкой, которая, судя по всему, не произвела должного впечатления на Дэвида. – Chica, ты всегда отличалась хорошим вкусом.

Я только вздохнула. Бесполезно спорить с Эстреллой, когда она находится в таком бесшабашном настроении. Кроме того, забавно слушать человека, откровенно наслаждающегося за мой счет.

– Ну хорошо, готова признать: он, определенно, lindo. Э-э, а где мы сейчас находимся? Точно…

– Точно? – Звездочка ткнула в клавиатуру ГСО.

Я закатила глаза.

– Да брось ты.

– Не настроена шутить? Ну ладно, тогда приблизительно мы в двух часах от Оклахома-Сити. На проселочной дороге. И я не хочу надолго останавливаться, потому что, если не забыла, ты в бегах.

Я посмотрела на Дэвида, который до сих пор не произнес ни слова. В ответ он пожал плечами.

– По-моему, тут не о чем спорить, – сказал он. – Она предложила помощь, которая была нам нужна. И сказала, что хорошо знает тебя.

А он оказался не в состоянии отказаться, подумалось мне. И, наверное, не только из-за меня. На нас обрушили такую прорву энергии, что это могло сбить спесь не только с Хранителя, но и с джинна.

Я вынуждена была признать их правоту.

– Ну да, она знает меня. И очень хорошо, – похоже, мои слова не слишком успокоили Дэвида. Теперь, приглядевшись поближе, я бы определила его состояние как обеспокоенное и настороженное. – Все в порядке, она мой друг. Давний друг.

Звездочка пробормотав что-то вроде: «Клянусь твоей задницей», – свернула в переулок. Затем, протиснувшись между двумя тягачами, рванула вперед обогнав еще один грузовик. Куда бы мы ни направлялись, делали это ужасно быстро.

– Ты как? – спросил Дэвид, беря меня за руку.

– Как зайчик «Энерджайзер». – Его прикосновение на какое-то время отвлекло меня, хотелось прижаться к нему, да так и остаться. – Только голодная. Насчет воды я уже говорила. К тому же, мне нужно в туалет, так что если увидите заправку с удобствами…

Звездочка бросила взгляд в зеркальце заднего вида, мне показалось, что заодно она проверила и эфирный план… Но я чувствовала себя слишком уставшей, чтоб последовать за подругой. Поэтому только прислонилась щекой к плечу Дэвида. Он казался таким реальным, таким человеческим… От него исходило мужское тепло, под кожей играли мускулы.

– До следующего городка около сорока миль, – сообщила Эстрелла. – Я не хочу выходить там – чересчур опасно. У них слишком много возможностей организовать засаду. Но… раз надо выйти, значит, надо.

Она нашарила кожаную, отделанную бахромой сумочку, валявшуюся между сидениями, и извлекла оттуда крошечный металлический предмет. Протянула мне.

– Держи… мобильник. Твой ведь, наверняка, сгорел.

– Точно, – сотовые телефоны стали гораздо меньше и круче с тех пор, как я в последний раз интересовалась ими. Ее выглядел, как устройство связи из «Стар Трека» – весь закрытый цветным экраном, с невероятным количеством управляющих кнопок. – Спасибо.

– Для безопасности, – пояснила Звездочка. – Если мы расстанемся, даже на несколько минут, держи набранным номер 911.

Она притормозила и направила «лендровер» на обочину с шуршащим гравием. Трейлер, который мы обогнали раньше, промчался мимо, окутав нас облаком пыли. Звездочка остановила машину у зеленой лужайки, за которой виднелись кусты.

– Надеюсь, ты не слишком требовательна по части удобств.

– Шутишь?

– Эй, ты потребовала остановку, вот тебе остановка. Кроме того, водителям тоже иногда требуется пописать.

Звездочка остановилась и выпрыгнула из машины. Дэвид со своей стороны сделал то же самое. Затем отворил заднюю дверцу и галантно помог мне выйти. Очень кстати: ноги мои были похожи на воздушные шарики, заполненные водой. Какое-то время я стояла, уцепившись за руку Дэвида, пока не почувствовала, что мышцы окрепли и смогут выдержать вес моего тела.

Эстрелла обернулась, и солнечный свет упал ей на лицо.

Я испытала шок, хотя уже неоднократно видела подругу. Одна половина ее лица отливала золотой бронзой и казалась прекрасной, но другая – цвета старой печени – была вся изуродована шрамами от ожогов. После операции ей удалось спасти только левое веко. Губы уродливо кривились на обожженной стороне, ужасный шрам спускался на шею и уходил ниже, под нарядную белую блузку. Я знала: он продолжается до талии и переходит на спину. Выглядел он, как расплавленный воск.

– По-прежнему великолепно да? – спросила Звездочка. В голосе не было ни боли, ни удивления, ни смущения. – Со временем меняется, но не к лучшему. Увы, с возрастом не все расцветает.

Она резко развернулась и направилась к видневшимся вдали кустам. Я обнаружила, что все так же стою, вцепившись в руку Дэвида, сжимая ее до боли.

– Что она видела? – спросила я, глядя в спину удалявшейся подруги.

– В отеле? Не знаю, – пожал плечами Дэвид. – Я вырубился после того, как ударила молния. Когда пришел в себя, она уже была там – вытаскивала тебя из машины.

Он тоже смотрел вслед Звездочке, в глазах светилось беспокойство.

– Она удерживала машину от возгорания, пока мы оба не выбрались. Думаю, без нее мы были бы сейчас покойниками.

Глубоко вздохнув, я кивнула.

– Она знает о тебе?

– Не думаю. Я был осторожен.

Слова Дэвида, тем не менее, не сняли напряжения, которое давило мне на плечи.

– Отлично, продолжай в том же духе. Я очень люблю ее, но… будь осторожен.

Только после этого я направилась вслед за Эстреллой в естественное укрытие. Она уже устроилась, не обращая ни малейшего внимания не неудобства, и при этом выглядела абсолютно естественно. Что взять с девчонки, выросшей на улице… Оторва, одно слово. Я же стояла, озираясь и выбирая местечко без муравьев, ос и других опасностей. Тем временем, Звездочка закончила свои дела и пошла обратно к машине. Я стянула брюки.

Уже собираясь усесться, услышала за спиной:

– Тяжелые времена настали? – взвизгнув я вскочила, и чуть не упала, на ходу застегивая молнию. – Я здесь, Белоснежка.

Застегивая ремень, я обернулась и увидела Рэйчел – джинна Пола. Все в том же солнечно-желтом костюме, она сидела на пне и изучала свои ногти.

– Продолжай, пожалуйста, – милостиво разрешила она, – я подожду. В моем распоряжении целая вечность.

– Чего тебе надо? – собственно, я знала ответ… Это было именно то, чего я боялась. Мэрион, по каким-то причинам, не использовала своего джинна против меня. Но имелась, чертова прорва Хранителей, которые имели для этого возможности и желание. Например, Пол… Я не могла вступить в непосредственную схватку с Рэйчел. И никто не мог, за исключением другого джинна. Именно поэтому территориальные споры не так уж часто случались в высших эшелонах Хранителей. Я чувствовала себя совершенно обессиленной… Может, Дэвид? Нет, для него такое столкновение стало бы самоубийством. Он тоже измотан, к тому же – без хозяина. Да Рэйчел прихлопнет его одним щелчком своих наманикюренных пальчиков.

– Твоего внимания, если позволишь, – произнесла она и стукнула одним ногтем о другой. Они выглядели блестящими и острыми. Сотня косичек зашуршала, когда Рэйчел повернула голову в мою сторону – сухой звук, будто кости захрустели. – Ты идешь неверным путем.

Несколько неожиданно. Я готовилась к драке и даже несколько опешила.

– Не поняла?

Рэйчел поднялась со своего насеста и, покачивая бедрами, направилась ко мне. Непроизвольно я дернулась назад, едва не поскользнувшись на сырой земле.

– Я сказала… что ты идешь… неверным… путем, Белоснежка. Возвращайся туда, куда направлялась.

Я напряглась:

– Или?

Она метнулась в мою сторону, одной рукой поймала меня за руку, а другую – с когтями – занесла над моим лицом, в дюйме от глаз.

– Никакого «или» не существует, дурочка. Ты делаешь то, что я говорю, и тогда, когда я говорю.

Вздернув подбородок, я посмотрела мимо этих острых, как лезвие, когтей в ее нечеловеческие желтые глаза. Рэйчел что-то сделала со своими губами, изобразив некое подобие улыбки.

– Впереди смерть, – сказала она. – Верная и неумолимая смерть. Позади тебя – возможность.

– Возможность чего?

– Выбора по твоему желанию. Я не вполне понимала.

– Это Пол велел, напустить побольше туману, или ты сама выбираешь такой стиль?

Никакого ответа. Лишь непоколебимый взгляд хищника. И вдруг в голове у меня щелкнуло. Бэмс.

– Стоп! Да ты вовсе не джинн Пола, не правда ли? Это я так решила, а ты меня не переубеждала. Верно?

– Да, – блеснули зубы. – Теперь ты можешь решить, на какой вопрос я ответила.

– А это не важно, я ведь ни один из них не задавала согласно ритуалу. Давай-ка, попробуем сначала. Ты не являешься джинном Пола, не правда ли?

– Ты не можешь убежать от того, что происходит. Возвращайся обратно. Ты обязана сделать выбор.

– Ты помнишь, солнце мое: третий раз – последний раз. Итак, ты не являешься джинном. По…

Прежде чем я успела закончить свой вопрос, ее рука сжала мое горло. Я подавилась и задергалась, стараясь высвободиться. Безуспешно… Ее глаза блистали яростью.

– Не задавай никаких вопросов, – промурлыкала Рэйчел, – и не услышишь лжи, Дитя Демонов. Возвращайся на тот путь, которым шла.

Она слегка ослабила хватку – так, чтоб я смогла сделать глоток воздуха.

– С какой стати? – спросила я.

Рэйчел отпустила мое горло и щелкнула пальцами.

– У тебя два пути. Один ведет вверх. Другой вниз. Выбирай.

– Я бы выбрала тот, что от тебя подальше, – прохрипела я и потерла горло. – Слушай, довольно разыгрывать из себя сфинкса. Просто скажи, что мне делать. Ты джинн Мэрион? Это она тебя послала, чтоб уболтать меня? Так вот: я не сдаюсь. Пока что.

Рэйчел внезапно успокоилась. Но не я. Если раньше ее взгляд внушал мне страх, то теперь ее глаза впились в меня так, что у меня по коже аж мурашки поползли.

– Нет, ты все-таки дура, – намеренно мягко произнесла она. – Я сделала все, что могла. Тебя наставляли на путь истинный, посылали знаки.

– Да? Какие, например? Ты имеешь в виду радио в Вестчестере, которое велело явиться мне сюда? – О господи! Я с ужасом осознавала, что ее молчание похоже на признание. С трудом сглотнула и продолжала: – Или же солонку в закусочной? Которая завела меня в ловушку?

На этот раз она покачала головой.

– Если ты не видишь дороги из желтого кирпича, маленькая Дороти, то ты дура. А для дураков нет спасения. Я только хочу, чтоб ты не брала его с собой.

Его?

Слишком много кандидатов мужского пола на эту роль. Я не понимала, о ком она говорит.

Но тут, опередив вес мои вопросы, раздался треск кустов. Глаза Рэйчел метнулись в ту сторону. Это был Дэвид, и он вовсе не выглядел удивленным. Или счастливым. Он что-то сказал Рэйчел на своем языке, которого я не понимала – текучем, нежном и прекрасном, как звездный свет. В ответ она разразилась длинной, искрометной, но с явно ядовитым оттенком, тирадой.

Они обменялись свирепыми взглядами, а затем Рэйчел… исчезла. Никаких голливудских спецэффектов. Просто взяла и испарилась.

Дэвид продолжал смотреть туда, где она стояла. Так долго, что я засомневалась: а действительно ли она пропала?

– Рэйчел здесь, – сказал он наконец.

– И, полагаю, это плохо? Ты можешь мне сказать, чей она джинн?

Дэвид не ответил, даже не взглянул в мою сторону.

– Скорее, – бросил он, и, развернувшись, зашагал к машине.

Я поспешила за ним.

* * *


Обожженная Звездочка надолго застряла в больнице. В борьбе за ее жизнь проходили недели. Но каждый день приносил лишь ухудшение: дыхание становилось более поверхностным, сердцебиения усиливались. Анализы крови подтверждали присутствие в ней болезнетворных микроорганизмов. Ударные дозы антибиотиков не давали положительных результатов. А Хранители Земли, пытавшиеся выправить положение, похоже, терпели поражение.

Помню, как я сидела у постели подруги и держала ее правую, здоровую руку, когда в голову мне вдруг ударило: «Я знаю, кто может ей помочь!»

Если только удастся его разыскать.

Я, так же как и Звездочка, предпочитаю импульсивные решения долгим раздумьям. Как только имя Льюиса всплыло в моей памяти, я рванула в астральный план. Поднималась все выше и выше, пока вся планета не свернулась подо мной голубым шариком, а ночь не накинула мне на плечи черный плащ со сверкающими звездами. Оттуда, с невероятной высоты, я видела крохотные вспышки, отмечавшие Хранителей, пользовавшихся в тот момент своими силами. Было похоже, будто искорки слетали с обода вращающегося колеса. Я зависла вверху, наблюдая. Различить отдельных Хранителей большей частью не представлялось возможным – все они были слишком похожими, почти однородными. Но попадались и выдающиеся личности. Например, Мэрион: она светилась ярче других – насыщенным зеленым светом. В отличие от нее, Мартин Оливер, когда он практиковался в применении своих сил, (что случалось нечасто), излучал сияние в оранжевой части спектра.

Я ждала, ждала, ждала… Мир подо мной вращался, и я вращалась с ним, продолжая свое наблюдение.

Наконец, мне повезло: я увидела вспышку жемчужно-белого света. Не факел, не искру, а именно вспышку, будто праздничный салют.

Я камнем ринулась вниз, остановившись уже почти у самой земли, чтоб определиться поточнее, где же в этот момент находился Льюис.

То, что я увидела, оказалось совершенно неожиданно.

Он был в Йеллоустоуне.

Шесть часов спустя, стоически перенеся все тяготы коммерческого авиарейса и протелепавшись два часа на разбитом грузовичке, я въехала на территорию заповедника, на время закрытого для публики. Дежурный Хранитель узнал меня. Мы обменялись рукопожатием – тайные руны на наших ладонях засветились – и я двинулась дальше.

Еще до того, как я преодолела подъем и смогла увидеть все воочию, я почувствовала этот запах – густой, жирный запах смерти и горького дыма. Но все равно оказалась не готовой к открывшемуся зрелищу. Картина разрушений была поистине ужасающей.

Передо мной – сколько хватало глаз – расстилалась обожженная долина, черная с вкраплением серого. От леса ничего не осталось: кучи пепла и редкие обгоревшие пни, похожие на обугленные скелеты. И глубокое, подавляющее ощущение… неподвижности. Царство смерти, куда едва ли когда-то вернется жизнь.

Бесконечная скорбь и печаль.

Льюис выглядел единственной живой точкой посреди этого серого безмолвия. Он сидел на крыше «пикапчика» – точной копии того, на котором я приехала, только серого цвета. Мой был красный, но пока я медленно тащилась через пепелища, он тоже приобрел серый оттенок, местами обзаведясь черными пятнами. К тому времени, когда я, наконец, припарковалась, оба грузовичка выглядели одинаково – камуфляжными.

Льюис выглядел… здорово. Слегка поправился, следы истощения, которые я наблюдала в нашу последнюю встречу, исчезли. Его окружала аура силы и покоя. По-прежнему высокий, немного простоватый, но теперь почему-то казалось, что так и должно быть. Парень вырос, и его простота обрела обаяние.

Похоже, он не удивился, увидев меня, выходящую из «пикапа». Более того, когда я обернулась, Льюис улыбался, будто его ожидания оправдались.

– Джо, – кивнул он. Я кивнула в ответ. – По-прежнему та же.

– Тебе не следует открыто пользоваться своими силами, – заметила я. – В астрале ты напоминаешь взорвавшуюся атомную бомбы.

Он пожал плечами:

– Я знал, что ты следишь. Если б я не хотел, ты б никогда не нашла меня, – он приглашающе похлопал по крыше, на которой сидел. Она была ужасно грязная, но я все равно вскарабкалась наверх. – Ты знаешь, не так уж много людей могут видеть.

– Серьезно? – удивилась я, для меня он светился не хуже ночного Лас-Вегаса. – Странно.

– Пожалуй, – согласился Льюис. – Полагаю, ты явилась не для того, чтоб припомнить старые деньки.

Хотя сейчас Льюис был сосредоточен на мне, я ощущала ласкающее прикосновение его энергии повсюду – ни чего явного, только намек. Когда я прямо смотрела на удручающий пейзаж вокруг, то видела лишь чернеющие остатки леса.

– Ты что-то делаешь, – констатировала я.

– Да.

– И что?

Он одарил меня медленной, кривоватой улыбкой.

– Кое-кого соблазняю.

Я притихла, затаилась и теперь, и впрямь, могла видеть. По земле стелился легкий, незаметный туман. Посверкивая золотом на солнце, он осторожно – очень медленно и ласково, как рука опытного любовника – перемещался над обгоревшей почвой, распространяясь во все стороны из точки, где сидел Льюис. Я соскользнула с крыши «пикапа» и, опустив в него пальцы, почувствовала легкое движение… живительных сил.

Льюис, подобно прорастающему зерну, изливал из себя жизнь в печальное пепелище Йеллоустоуна.

– Земля нуждается в помощи, – сказал он. – Она стремится к жизни, но не может сама справиться. А я только помогаю…

Даже после того, как я снова вскарабкалась на крышу «пикапа», я продолжала ощущать теплое покалывание в пальцах. Мы молча сидели, наблюдая, как золотой туман, уплотняясь и закручиваясь в маленькие смерчи, ползет по земле.

Это было столь прекрасно, что мне хотелось заплакать.

– Так вот, чем ты занимаешься, – прошептала я. – О господи, Льюис…

– Да, вот так вот… Вы, ребята, хорошо поработали с Погодой, но теперь настал мой черед – с Землей и Огнем. Жаль, меня не было здесь раньше. Тогда, может быть, все сложилось бы совсем по-другому… – он покачал головой.

– Ты бы остановил его?

– Огонь? Нет. Время от времени он должен брать свое, а мы должны ему это позволять. Но на сей раз он вышел из-под контроля, – глаза Льюиса в свете дня отливали цветом доброго старого эля. – Здесь старался пробиться демон.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – это была неправда, кое-что я подозревала. О Метке Демона ходили слухи, их повторяли шепотом, но никто ничего не знал толком. Может, за исключением Льюиса. Во всяком случае, говорил он авторитетно.

– Подобные вещи происходят благодаря воздействию на наш мир некоей силы. Ураган «Эндрю» был из той же серии. Наводнения в Индии. Все это доказывает, что какая-то сущность пытается прорваться на эфирный план, – он говорил, крутя в руках палочку, ощупывая ее со всех сторон. – Иногда ей удается завладеть одним из нас, чтобы перебросить мостик. Думаю, здесь произошло именно это. Кто-то из них старался прикоснуться к одному из наших.

– К кому конкретно?

– Я не знаю, – честно признался Льюис. – Трудно сказать наверняка. Проблема в том, что энергия Демона не выплескивается наружу, она аккумулируется там наверху, в эфирном слое. Да ладно, неважно… Ты же пришла сюда не за лекцией. Что случилось?

– Звездочка, – произнесла я. Земля вокруг нас сверкала золотом, силой, потенцией. – Ей необходима помощь. Она умирает.

Льюис перестал вертеть в руках палочку и теперь смотрел на нее как бы в некотором недоумении.

– Твоя подруга?

– И твоя тоже. Помнится, она говорила, что знала тебя.

Он кивнул.

– Мы встречались в заповеднике. Я был тогда молодым и совсем глупым. Не осознавал, какое количество энергии здесь сосредоточено. В наказание чуть было не изжарился заживо.

Это так живо напомнило мне мою первую встречу со Звездочкой, что я невольно улыбнулась.

– Я не могу помочь ей, – сказал Льюис. – Хотя думал об этом. Я знаю, что она обожжена…

– Все гораздо хуже, – ответила я. – Ее внутренняя сила ушла. Во всяком случае, так мне сказали. И это мешает исцелению.

Льюиса слегка познабливало. Расползавшийся туман постоянно менял свой цвет – от золотого к серебряному, затем опять к золотому. Он налипал на скелеты деревьев как первая изморозь.

– Так ты можешь помочь ей? – снова спросила я.

– Джо, это не вопрос умения. Иногда…

– Иногда ты просто должен дать возможность вещам сгореть, – закончила я за него. Воздух вокруг нас густым и жарким, с примесью дыма, с запахом смерти. Металлический корпус машины перегрелся, так что сидеть стало неуютно. – Я все понимаю. Но ведь это Звездочка.

Льюис протянул руку, коснулся моих волос и осторожно погладил. Не позволяя себе дотрагиваться до кожи. Я наслаждалась его прикосновением, чувствуя, как напряжение внутри отпускает.

– Я знаю, – услышала я его голос. – Неужели ты думаешь, что я не хочу!

– Прошу тебя, – настаивала я. – Прошу об одолжении. Ведь ты должен мне.

Его рука замерла на моих волосах, но не ушла.

– Льюис, – прошептала я. – Пожалуйста.

Туман снова поменялся: из золотого стал светло-зеленым, цвета молоденьких листьев. Это изменение медленной волной прокатилось по всей долине.

Палочка в руках Льюиса тоже изменила свой цвет вместо безжизненно-черного оттенка появился восхитительный рыжевато-коричневый, внутри засветилась бледная сердцевина. Прямо на моих глазах вырос и распустился нежный листок. Льюис спустился вниз и аккуратно воткнул росток в засыпанную пеплом землю. Я почти чувствовала, как тот пускает корни, укрепляется, пульсирует жизнью.

– Может ничего и не получиться, – произнес Льюис. Со стороны могло показаться, что он беспокоится о растении, но я знала, о чем он толкует. – Иногда это не срабатывает.

– А ты попробуй.

Он выпрямился и обернулся ко мне. Туман вокруг него взмыл в воздух шуршащими волнами – будто ангелы взлетели. На ярком солнце он рассеялся, и снова перед нами простиралась мертвая долина с обуглившимися деревьями. Посреди нее стоял высокий изящный юноша со скрещенными на груди руками.

Но запах… Запах изменился. Он стал теплым. Золотым.

Теперь ветер пах жизнью.

Льюис кивнул и бросил:

– Пошли.

Шесть часов спустя он сидел у постели Звездочки, держа ее за руку. Золотой туман струился, впитываясь в ее кожу, проникая внутрь через нос и рот.

Это спасло ей жизнь. Льюис по возможности сохранил ее близость с Огнем, но, как и я, он имел представление о балансе. Сразу исцелить Звездочку означало бы разрушить впоследствии это хрупкое равновесие.

Думаю, Эстрелла так никогда и не узнала, что произошло. Когда она через два дня очнулась, Льюис был уже далеко. От него осталось лишь воспоминание да привкус золота в воздухе.

Я никогда не рассказывала подруге об этом.




Мы благополучно вернулись в «лендровер», и теперь снова катили в неизвестность. Время от времени я поглядывала в заднее стекло, но никаких лимонно-желтых Джиннов на ковре-самолете не наблюдалось. Нет, я, конечно, и не ожидала от безумных выходок в духе «Тысячи и одной ночи»… Просто параноикам, вроде меня, жизненно необходимо смотреть в заднее стекло.

«Ты дура. А для дураков нет спасения».

На чьей же стороне Рэйчел? Может, ни на чьей. Но уж, определенно, не на моей.

Выбирай! Что выбирать-то? Или кого? Черт побери, и почему это джинны такие непостижимые? Наверное, какой-то изъян личности… Мне даже в мыслях не хотелось связывать ее появление с желанием спасти Дэвида. По сути дела, я и не могла делать обоснованных предположений в отношении Рэйчел – мне ведь даже неизвестно, какова ее роль в этой маленькой странной игре.

Выбирай!

Небогато у меня вариантов. На мне Метка Демона. Я могла бы передать ее Дэвиду… нет. Я не стану. Не могу.

Выбирай!

Пропади оно все пропадом! Единственное, что мне оставалось… это решить, кому верить. Ну, по крайне мере, хоть здесь кое-что понятно. Нельзя доверять Мэрион и ее подручным. Они будут исправно исполнять приказы Совета. Вплоть до моего убийства. Дэвид… ему я почти доверяла. И, надеюсь, не стану жалеть об этом.

Но полностью довериться я могла лишь одному человеку – тому самому, которого ни за что не хотелось втягивать в эту передрягу.

– Звездочка… – я потянулась и прикоснулась к плечу подруги. Волосы у нее были мягкие, как шелк. – Скажи, тебе известно что-нибудь о Метке Демона?

Я видела, как Дэвид, не сдержавшись, вздрогнул. Он ничего не сказал – по-прежнему молча смотрел перед собой – но меня обожгло волной его неодобрения. Эстрелла оглянулась с выражением крайнего изумления, но тут же снова вернулась к дороге и встречному грузовику, который фарами сигналил нам предупреждение. Впереди на горизонте стая птиц взмыла вверх и крутилась в воздухе, подобно маленькому торнадо.

С безмолвным вопросом Звездочка кивнула в сторону Дэвида.

– Он знает, – успокоила я.

– Да? И о чем же он знает?

– О Хранителях. И, вообще, обо всем.

– В самом деле? – короткий заинтересованный взгляд, на который Дэвид предпочел не реагировать. – Ну, тогда ладно. Я действительно кое-что знаю. А почему ты спрашиваешь? Решила обзавестись такой штучкой?

Она, конечно же, шутила. Но я в ответ расстегнула блузку и распахнула ее, чтобы продемонстрировать отвратительную отметину над левой грудью.

– Боже правый, Джо, – присвистнула Звездочка.

– Я хочу узнать, как от нее избавиться.

– Понятное дело, – выдохнула она. – Черт, девочка, такую штуку лучше держать в тайне.

– Ты первая, кому я рассказала… если тебя это утешит.

Почти правда. Я ведь не рассказывала Дэвиду, он и так знал. Или же как-то по-хитрому догадался.

– Каким образом ты подцепила это? – Звездочка, казалось, была по-настоящему потрясена. Ее можно понять.

– От Плохого Боба. Он похитил меня и… – мне не хотелось описывать все, что со мной сделали; слишком свежи были воспоминания. – Так или иначе… Он умер, а Метка теперь у меня.

– Час от часу не легче. Ну, что сказать… ты можешь передать ее кому-нибудь еще. Это очевидно, – она снова сосредоточилась на дороге, но мне показалось, что ее золотисто-бронзовая кожа стала на тон бледнее. – Так ты именно это ищешь? Хочешь передать ее? Ты знаешь, что это не пройдет, если реципиент не будет сильнее тебя?

Она бросила на меня быстрый взгляд в зеркало, и глаза ее расширились.

– Ты ведь это знаешь, не так ли?

В поисках подтверждения я посмотрела на Дэвида, он отвел глаза, что само по себе уже являлось подтверждением. Проклятье. Но это означает… да нет, ерунда какая-то.

– Звездочка, этого не может быть, – беспомощно произнесла я. – Мне Метку передал Плохой Боб – а он был одним из самых могущественных Хранителей в мире. Я не могла быть…

Если Эстрелла и удивилась, то виду не подала. Она только кивнула.

– Ну, chica, думаю теперь ты узнала о себе кое-что новенькое.

– Бред собачий! – я была, в лучшем случае, посредственным Хранителем, одним из многих. А уж никак… да нет, это невозможно.

– Тем не менее, Джоджо, поверь моему слову. Метка Демона не может перейти от более сильного к слабому, только наоборот. Это общеизвестный факт. Таким образом, если Плохой Боб передал ее тебе… – брови Эстреллы взмыли вверх. – Добро пожаловать на верхушку пирамиды! Черт побери, девочка, я всегда подозревала, что ты могущественная, но не представляла себе, насколько.

– Это…

– Хочешь сказать, невозможно? Тем не менее, Плохой Боб выбрал именно тебя для этой миссии. Так что не спорь. А кто еще мог оказаться на твоем месте? Льюис? – она фыркнула. – Ага, пусть кто-нибудь попробует отыскать этого парня. Господи, и что ты теперь намерена делать? Это из-за Метки Силовики охотятся за тобой?

Я потерла лоб – голова у меня просто раскалывалась.

– Ну, вроде того. Итак, я нахожу кого-нибудь, чтоб передать Метку. Неважно кого. Еще есть какие-нибудь варианты?

– Ну, ты можешь… как бы помягче выразиться… сохранить ее.

– Хранить это! Господи, Звездочка! С ума сойти можно…

– Выслушай меня до конца. Все, что я знаю про эту штуку: чем глубже она в тебе укореняется, тем сильнее ты становишься. Возможно, оно того стоит. Может быть… это именно то, что тебе нужно? Я хочу сказать, мы называем ее Меткой Демона, но что, по сути, знаем про все это? Ты уверена, что она хуже, чем, скажем, джинн?

– О, поверь мне, намного хуже, – быстро произнесла я и явственно вспомнила, как эта гадость зарывалась в меня, оставляя за собой почти ощутимый след.

– Значит, ты не хочешь оставить ее себе?

– Бог мой, конечно, нет.

Костяшки пальцев у Звездочки совсем побелели. Она сняла руки с руля и разогнула пальцы, один за другим.

– Ну что ж, тогда говорить не о чем. Думаю, в таком случае тебе надо заполучить собственного джинна.

И снова я пришла к тому, с чего начала. Совершенно беспомощная перед надвигающейся судьбой. Замерла, как мышь в свете ее чертовых фар. Мне хотелось во все горло заорать на Рэйчел, где бы она ни пряталась. Что за долбаный выбор стоит передо мной?

А затем Звездочка произнесла слова, которые сразили меня наповал:

– Расслабься, детка! Думаю, я смогу помочь тебе выпутаться…




Все мои расспросы ни к чему не привели. Она лишь улыбалась своей хитрой улыбочкой и обещала, что скоро я все узнаю. Я видела, что Дэвид заводится все сильнее и сильнее, и с минуты на минуту ждала взрыва. Он был напуган. А я боялась за него. Господи, она же не могла знать… или могла?

Проехав в таком состоянии миль пять, мы остановились на заправке. Звездочка пошла внутрь: расплатиться за бензин и раздобыть какой-нибудь еды и питья. Я вышла размять ноги и теперь дрожала на прохладном ветру. Ураган, преследовавший меня, по-прежнему не отставал. Каким-то краем своего сознания я постоянно ощущала его грозное присутствие.

Не знаю, доводилось ли вам бывать в здешних местах… но, надо сказать, более плоского пейзажа я не видела. Казалось, равнине нет конца. Такое впечатление, будто земля – так и не решив, быть ей пустыней или скрабом[36 - Скраб – австралийские вечнозеленые кустарниковые заросли.] – понатыкала как попало обрубки деревьев, добавила чахлых кустов и щедро засыпала все красноватой пылью. Никакой элегантности, но в известной прочности и основательности здешней местности не откажешь. Эта земля будет сражаться с вами за каждую каплю воды, за каждый свой зеленый росток. Даже не будучи Хранителем Земли, я могла ощущать огромную дремлющую мощь под ногами.

Как подошел Дэвид, я не слышала, поэтому когда тяжелая теплая рука опустилась мне на плечо, подскочила от неожиданности. Мне очень не понравился его взгляд. Я слабо надеялась, что он простил мою болтливость и не сердится. Но по лицу друга поняла – напрасная надежда. Дэвид полностью сохранял человеческое обличье. Более того, этот человек был наглухо отгорожен от меня. И очень силен.

– Зачем ты ей сказала? – сразу пошел он в наступление. Его руки несколько секунд продолжали лежать на моих плечах, затем переместились на лицо, осторожно обхватив его.

У меня мелькнула мысль о Рэйчел.

– Потому что это было моим единственным самостоятельным решением за все путешествие. Должна же я кому-то доверять.

– Доверяй мне.

– Я так и делаю, – мне хотелось, чтобы он, в свою очередь, доверял мне. Но, глядя в эти глаза, я чувствовала его сомнение, его осторожность. – Мне нужна помощь, Дэвид. И ты это знаешь. Если разыскать Льюиса не удастся – если он не захочет этого – мне будут нужны помощники в схватке с моими преследователями. Уж не знаю, кем они окажутся… Будет ли это Мэрион или еще какой ублюдок, с которым я даже незнакома… Я все равно не смогу справиться одна.

Только закончив фразу, я поняла, как это должно было звучать для Дэвида.

– Понятно, – процедил он сквозь зубы. – Значит, ты чувствуешь себя совершенно одинокой?

Да уж, я умею порой быть еще той стервой… сама того не желая. Отступив на шаг, Дэвид стоял, засунув руки в карманы долгополого пальто.

– Итак, ты и Звездочка против всего мира, – горько констатировал он. – Вот, оказывается, как обстоят дела? Может, она даже сумеет раздобыть тебе джинна. Новенького, совсем незнакомого. Дабы тебя не мучили угрызения совести по поводу того, что ты пожираешь своего домашнего питомца.

– Не смей так говорить! Я пытаюсь изменить правила игры. Я должна это сделать. Неужели ты не понимаешь? Нам подсунули крапленую колоду!

– Я уже пытался изменить правила. Посмотри, к чему это привело.

Ого, оказывается, джиннам тоже не чужды сожаления. Так сказать, а поутру они проснулись…

– Отлично! Так вот, наши новые правила. Первое: ты предоставляешь мне действовать по собственному усмотрению. Ты «пас» меня всю дорогу, с самого Вестчестера. Постоянно пытался указывать, что мне делать и когда. Но я не могу так жить, Дэвид. Мне надо…

– Что? – он, не отрываясь смотрел на меня, и я видела оранжевые искорки в его глазах. – Превратить себя в мишень? Рассказать всему миру, что носишь Метку Демона? Доверить свою защиту подружке?

– Тебе она так не нравится?

Он наступал на меня, взъерошенный и агрессивный.

– Я не доверяю ей. Я не могу никому доверить твою жизнь.

– Даже мне самой?

Дэвид издал сдавленный стон и повернул в сторону магазинчика, где Звездочка расплачивалась за упаковку бутилированной воды и калории на вынос. Они весело болтали с кассиром, и над чем-то смеялась, но когда она повернулась помахать мне, я заметила, как кассир разглядывает ее шрамы. Наверное, так с каждым… А бедная Звездочка знает об этом, чувствует каждый раз. Подобное любопытство не может не обижать, хоть она старается и не подавать вида. О боже. А смогла бы я сжиться с таким? Нет! Никогда.

Эстрелла пинком распахнула дверь и вышла, нагруженная. Я сгребла продукты, лежавшие сверху, и бросила взгляд на кассира через ее плечо. Тот продолжал глазеть.

– Он что, пялится на меня? – спросила Звездочка.

– Угу, – я не стала сообщать подруге, что в его взгляде не слишком много восхищения.

Она одарила меня своей комедийно-трагедийной улыбкой:

– Я же говорила тебе, chica: мужчины западают на шрамы. Они считают меня крутой.

Я отворила пассажирскую дверцу и вывалила пакеты на сидение. Пусть Дэвид сам разбирается с ними.

– Экстренное сообщение, детка: ты, и впрямь, крутая. Самая крутая девчонка из всех, кого я знаю.

– Чертовски верно, – кивнула Звездочка и показала мне кулак. Затем обернулась к Дэвиду: – Эй, красавчик, мы заводимся!

Он стоял, вглядываясь в горизонт. Там собирались облака, тайно пестуя нечто грозное, которое пока воспринималось как приглушенный шум на астральном плане. Слишком далеко, чтоб всерьез беспокоить нас, хотя сомнений не оставалось: это мой старый дружище ураган играет в прятки. Ветер задувал в полы Дэвидова пальто и отбрасывал их назад. Я подошла к нему.

– Когда она говорит «красавчик», то, очевидно, имеет в виду тебя, – сообщила я.

Дэвид по-прежнему щурился вдаль за стеклами своих очков.

– Я понял.

– И?

Он посмотрел на меня долгим взглядом и, не говоря ни слова, зашагал к «лендроверу». Подхватив пакеты с водой и едой, уселся на пассажирское место. Я взобралась на заднее сидение. Захлопнув дверцу, Звездочка бросила быстрый взгляд на Дэвида, затем на меня.

– Не хочу вмешиваться в ваши отношения, но, может, есть что-то, о чем мне лучше знать? – спросила она.

– Нет, – в один голос ответили мы. Только дурак не понял бы, что мы лжем. Эстрелла дурой не была.

– О'кей, – протянула она, нажала на газ и вывела наш корабль в большое плавание. – Вы поссорились из-за моего плана?

– Звездочка, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Она прибавила скорость, проводя на ходу сложные дорожные маневры.

– Я говорю о способе спасти твою задницу, крошка.

– Ну давай, выкладывай свой план. Наверняка, какой-то отстой…

– Ах, ах, какие мы нежные… Ну ладно, к делу. Короче, у меня есть надежный источник в Нормане, который сумеет связать нас с честным, порядочным и, главное, бесхозным джинном. Ну, знаешь, такой бегунок, который жаждет найти хозяина. Как тебе это, детка?

Я не смела взглянуть на Дэвида. Он передал мне бутылку с водой, я содрала с нее крышку и присосалась к горлышку. Вода была теплой и по вкусу напоминала пот, но я задрожала от удовольствия.

– Отлично, – наконец, произнесла я. – Просто колоссально.




Норман, штат Оклахома, находился всего в двадцати милях от собственно Оклахома-Сити, но Звездочка, похоже, с некоторых пор возвела осторожность в ранг религии. Мы передвигались исключительно окольными путями – перебрали все проселочные дороги и козьи тропы – повсюду выискивая следы Мэрион и ее бойцов. Ничего. К тому времени, когда 1-35, наконец, привела нас к границам Нормана, уже смеркалось. От буррито[37 - Буррито – мексиканская лепешка с начинкой.] и бутылок с водой остались только воспоминания в наших бурчащих животах.

Городок выглядел довольно странно – смесь довоенных построек с ультрасовременным неоном. Первый этаж местного колледжа представлял все местные достопримечательности: кофейные лавки, бутики средней руки, магазинчики подержанных CD и книжные развалы.

– И что же представляет из себя ваш источник? – подал голос Дэвид. Он прикончил свою бутылку и сейчас вытряхивал последние капли из голубого пластика. Я невольно задалась вопросом: действительно ли Дэвид ощущает жажду? Свойственны ли ему такие повседневные желания, как голод и жажда? Помнится, он ел со мной вместе в наш первый день. И потом, в закусочной. Возможно ли, чтобы плоть брала в нем верх над духом? И, опять же, как насчет секса? Тут уж никак без плоти…

– Не поняла? – переспросила Звездочка.

– Ваш источник. Который рассказал о джинне?

– Просто подруга, – такой ответ ничуть не просветил обстановку. – Принимая во внимание, что ты не Хранитель, больше тебе и не нужно знать.

Она протянула руку и провела ею над ладонью Дэвида. На ней ничего не высветилось.

– Между прочим, Джо, неплохо бы объяснить, каким образом ты и этот красавчик оказались вместе.

Она бросила на Дэвида взгляд, который напомнил мне: Звездочка – это не только хиханьки-хаханьки. Она являлась еще и Хранителем – дерзким и очень сильным. Да утратив часть своих возможностей, Эстрелла по-прежнему оставалась крайне опасной. И целеустремленной.

– Джоанн рассказала мне, – Дэвид ткнул в меня большим пальцем. – Нельзя сказать, чтоб я принял все это за чистую монету… но почему бы не послушать. История-то хорошая.

– Да? – еще одна фирменная улыбка от Звездочки. – Может, запишешь? Напечатаешь в газетке?

– Скорее уж в вечернем таблоиде.

– Тоже неплохо… Отчего же тебя так заботит мой источник?

– Да не то, чтоб очень уж, – пожал плечами Дэвид и вытащил из кармана пальто свою неизменную книжку. Совершенно мне незнакомую. На обложке светился черно-желтый дорожный знак. Скосив глаза, я прочитала «ОСТОРОЖНО».

Господи, как он не боится проделывать такие штучки у нее на виду.

Обложка снова изменилась – теперь это был детектив Патриции Корнуэлл – Дэвид открыл заложенную страницу и углубился в чтение. Обо мне он, казалось, забыл.

Звездочка же, по-прежнему, наблюдала в зеркальце заднего вида.

– Ты ведь знаешь, что Льюис прихватил с собой джиннов? Троих… когда бежал.

– Да, вроде говорили.

– Так вот, по слухам, по крайней мере одного он отпустил на свободу. Таким образом, нам надо просто выследить его… и все. И у меня есть девушка, которая сможет нам помочь, – говорила она, не оборачиваясь. Это производило несколько зловещее впечатление. Темные-темные глаза, отливающие радугой зрачки. – Ну вот, ты найдешь, как собиралась, Льюиса… А что потом?

– Потом он поможет избавиться от этой штуки.

Брови Звездочки медленно поползли вверх.

– Да? И ты уверена, что он знает, как это сделать?

– Конечно, – я отчаянно лгала, в основном – сама себе. Но все равно это было лучше неопределенности, что, собственно, составляло правду. – Если кто-то и знает, то только он.

– Ладно, готова согласиться. Но почему ты думаешь, что он захочет? У вас какие-то особые отношения?

А вот это был как раз вопрос, который мне не хотелось обсуждать в присутствии Дэвида. Он сидел на переднем сиденье, уткнувшись в книгу. Звездочка заулыбалась, но глаза оставались все такими же холодными.

– Или что-то еще вас связывает? Может, ты работаешь под прикрытием, chica?

– А как же, – отшутилась я. – Ничего не спрашиваю, ничего не рассказываю.

Похоже, моя шутка пришлась некстати. В глазах Эстреллы полыхнула неприкрытая ненависть.

– Отлично, – обиделась она. – Можешь продолжать хранить свои секреты.

– У меня нет никаких секретов, – уже произнося эти слова, я поняла, что лгу ей. Совершенно естественно, ни секунды не задумываясь. И даже не могла сказать, отчего. Никаких причин, кроме желтого знака «ОПАСНО», светящегося в моей голове, не существовало. Я ведь приняла осознанное решение доверять подруге. И, тем не менее, просто…

…не могла доверять ей.

Звездочка вела внедорожник по главной улице, мимо магазинов, которые как раз зажигали огни в наступавших сумерках… промелькнула бакалея… бензозаправка… совершенно неуместная лавочка, торгующая презервативами. На углу светилась реклама «Кинг Бургера», нацелившись на жалкие доходы местных студентов. По другую сторону узкой улочки красовались элегантные здания в «колониальном» стиле с дорическими колоннами – визитная карточка американского Юга.

Звездочка свернула на длинную, узкую парковку, как две капли воды похожую на те, где мы останавливались до того. Мы припарковались, с трудом втиснувшись между двумя машинами. Прищурившись, я увидела вывеску, которую не успели еще скрыть сумерки: «КНИГИ КЭТИ БОЛЛ».

Все выглядело именно так, как я и ожидала, – букинистический магазин, далекий от современных стандартов, а, скорее, приспособленный к вкусу владельца. Он мне сразу понравился, но тут зловещее предчувствие холодным спазмом сжало мое сердце. Я стала поспешно прикидывать, как бы отсюда выбраться. И, что еще важнее, вывести Дэвида.

Глядя в спину обогнавшей нас Эстреллы, я ухватила его за рукав и прошептала:

– Пойди прогуляйся.

– Куда? – мягко спросил он.

– Да какая разница? Я не хочу, чтоб ты оказался поблизости, если она начнет…

Рука Дэвида накрыла мою, человеческая маскировка частично спала: я увидела, как в глазах засветилось знакомое расплавленное золото, и почувствовала проникающее тепло, которое изгоняло прочь внутренний холод. Улыбка, однако, осталась прежняя. Дэвида.

– А стоит ли? – спросил он. – Если она сможет обнаружить меня здесь, то тогда неважно, куда я удалюсь. Есть простой способ исправить положение, если ты так беспокоишься обо мне.

Я прекрасно понимала, что он имеет в виду.

– Я не собираюсь порабощать тебя. Дэвид пожал плечами и убрал руку:

– Тогда я положусь на случай. Тупица несчастный…

Звездочка постучала в витрину и махнула нам. Дэвид подошел к двери и придержал ее для меня. Я с трудом подавила желание дать ему пинка. Проходя мимо, услышала его слова:

– Независимо от того, что произойдет, у тебя останется выбор.

И мы вступили внутрь, в помещение, где царили тишина и запах старых книг. Справа тянулась стена, увешанная какими-то карточками и бумажками – смысла и порядка расположения я не смогла уловить. Здесь встречались объявления массажных кабинетов, фотокопии газетных карикатур, попадались и вовсе непонятные экземпляры. Дэвид прошел мимо и углубился в выставленные книги – сначала мне показалось, что просто для маскировки, но его интерес выглядел искренним. Этот парень, и впрямь, обожал чтение. Что ж, даже джиннам необходимо хобби.

– Привет, Звездочка, – раздался голос за моей спиной. Я обернулась и увидела молодую женщину, сидевшую за столом в окружении книг, кофейника и рыже-коричневой кошки. Мне бросилась в глаза ее каштановая взъерошенная шевелюра и внимательные, настороженные глаза.

– Не желаете посмотреть новые рыцарские романы?

– Спасибо, не сегодня, Кэти, – ответила Звездочка бросив на женщину многозначительный взгляд. – Мне нужна Книга.

Это выглядело несколько странно – просить «книгу» в месте, забитом книгами – но женщина не выглядела удивленной. Напуганная – да, но не удивленная…

– Я думала, мы с этим покончили.

– Не совсем, – возразила Эстрелла. Требовательным жестом она протянула руку: – Давай, Кэти, еще разок.

Женщина покачала головой и, поднявшись, удалилась в заднее помещение с надписью «ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

– Книга? – переспросила я. Звездочка только пожала плечами, не сводя глаз с двери.

– У меня ушло несколько лет, чтобы разыскать этот экземпляр, – пояснила подруга. – В конце концов, Кэти выкупила ее для меня в Интернете. И я обещала подарить ее, когда она станет мне не нужна.

– Но что это за Книга?

Звездочка улыбнулась своей перекошенной улыбкой. Которая на этот раз родила самые нехорошие предчувствия.

– Сейчас увидишь. Это сюрприз.

Послышались шаги. Кэти вернулась с закрытой картонной коробкой, тяжелой на вид. Она уронила ее на стол и отогнула картонные края.

– Ты уверена? – спросила она. Я ничего не понимала в их диалоге. В противоречии со здравым смыслом, я поймала себя на ощущении, будто давно знаю эту женщину. Действуя по наитию, я провела ладонью над ее рукой.

Проступили светящиеся символы – голубые и серебряные. Хранитель Погоды. Кэти вскинулась и неприязненно посмотрела мне в глаза. Я с улыбкой продемонстрировала ей свой набор. Выражение ее лица не изменилось.

– Звездочка? – произнесла она. – Ты же знаешь: я не люблю, когда здесь болтаются другие Хранители.

Честно говоря, я и не ожидала дружеских объятий, но то что происходило, выглядело довольно странно. Мы ведь достаточно дружелюбное содружество.

– Прости, – равнодушно откликнулась Эстрелла. – Она мой друг. И нуждается в помощи.

Кэти бросила вопросительный взгляд в сторону Дэвида.

– Нет, – ответила я, – он не из наших. А что ты, собственно, имеешь против других Хранителей?

– Ничего, – отрезала она. – Просто они всегда приносят проблемы. Толпа безумных, эгоистичных и жадных до чужой энергии придурков. Я же люблю мир и покой.

Глаза ее сузились, и она продолжала:

– Возьми хотя бы сегодняшнее происшествие в Оклахома-сити… Куча беспорядков. Эфирный план перекрутило отсюда до самого Канзаса. И в другую сторону, до Финикса. Потребуются часы, чтобы привести температурный баланс в норму.

Я бросила взгляд – SOS! – на Звездочку, которая тем временем доставала из коробки книгу в кожаном переплете и освобождала ее от обертки.

Не обращая на меня ни малейшего внимания, она сбросила коробку на пол и водрузила книгу на кучу запыленных романов.

Кошка, увивавшаяся вокруг Кэтиной тарелки с пончиками, зашипела и порскнула прочь, проскочив мимо Дэвида в дальний угол магазина. Дэвид замер с новым сборником Стивена Кинга в руках. Он глядел на книгу, которую Звездочка выложила на стол, и в глазах его разгорались золотые и бронзовые угольки. Дело оказалось нешуточным – я видела это по напряженному выражению лица Дэвида.

– Послушай, Звездочка, – заговорила я. – Может, не сейчас? Я так устала и есть хочу жутко… давай возьмем эту штуку с собой, пообедаем где-нибудь, подумаем о ночлеге… все обсудим. Я еле держусь на ногах. Честно.

Эстрелла пошелестела страницами, на слух, – будто настоящий пергамент.

– Процедура не займет много времени, – отмахнулась она.

Именно этого я и боялась. Кэти Болл вернулась на свое место, взялась за ручку и начала что-то писать в гроссбухе. Однако взглядом то и дело возвращалась к Звездочке. Я мельком подумала, что за история связывает этих двух женщин. Могу поклясться, Кэти выглядела… не на шутку испуганной. Она боялась Эстреллу. Что было странно.

– Мне нужен твой джинн, – произнесла Звездочка, не поднимая глаз от книги.

Кэти отложила ручку.

– Нет, – твердо сказала она. – После того, что случилось в прошлый раз…

– Я не причиню ей вреда.

– Я сказала – нет, Звездочка.

Моя подруга, наконец, оторвалась от своего занятия. Мне не было видно ее лица, но я заметила, как смертельно побледнела Кэти.

– Chica, – пробормотала Звездочка, – не заставляй меня сердиться.

Губы Кэти сжались в тонкую ниточку, меж бровей залегла глубокая морщинка. Тем не менее она залезла в выдвижной ящик и достала маленький пузырек от духов – знаете, такой пробный экземпляр. Швырнула через стол Звездочке, которая поймала его правой рукой.

– Я буду в подсобке, – сказала Кэти.

Эстрелла даже не взглянула в ее сторону. Она аккуратно вытащила пробку из бутылочки. Ничего видимого не произошло, но я почувствовала легкое движение за своей спиной.

– Чем могу помочь? – раздался голос джинна. Она стояла между мной и Звездочкой и глядела на нас неоново-голубыми глазами.

Ребенок! По крайней мере, на глаз я б ей дала лет четырнадцать, не больше. Одетая в бледно-голубое платье с белым фартуком. Очень длинные светлые волосы, схваченные сзади голубым бантом – ну просто «Алиса в Зазеркалье» и только. Юное личико тоже полностью соответствовало кэрроловской героине.

Посмотрев в мою сторону, она брезгливо поморщилась – учуяла Метку Демона. Затем ее взгляд задержался на Дэвиде, столбом стоявшем в отделе беллетристики. Сердце мое замерло, но девочка не подала виду, что поняла, кто он. Или что он. Наконец, она сосредоточилась на Звездочке.

– Привет, Алиса, – сказала та и протянула ей книгу. – Подержи-ка это для меня.

Алиса не шелохнулась. Она не выказывала открытого сопротивления, просто стояла и не двигалась. Звездочка пробормотала себе под нос какие-то испанские ругательства и выкрикнула имя Кэти. Дважды. Та, наконец, выглянула из-за двери «ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

– Скажи ей, чтоб повиновалась, – велела Эстрелла. Кэти потерла лоб и устало проговорила:

– Слушай и выполняй. Три раза.

Алиса кивнула. Я от души порадовалась за джинна, что ее хозяйка поставила такое ограничение.

– Держи, – снова повторила Звездочка. Алиса протянула руки и приняла книгу, которая явно вызывала у нее отвращение. Я поняла это по тому, как расширились глаза у джинна, но она не стала – не имела возможности – возражать. Звездочка принялась перелистывать страницы, пока, наконец, не нашла нужную. Жестом подозвала меня. Я шагнула ближе, но остановилась, наткнувшись на взгляд Алисы – в ее ярких пустых глазах светилось отчаяние.

– Вот, – Звездочка ухватила меня за запястье и подтащила к себе. – Читай это, вслух.

– Что такое? – Сердце у меня заходилось, ноги дрожали. Видать, адреналин в крови не понравился Метке. Она шипела и пыталась заползти поглубже. Ее манипуляции заставляло испуганно биться мое сердце – оно и само хотело спрятаться подальше.

– Эй, ты хочешь избавиться от этой штуки или нет? Потому что, chica, Метка Демона не теряет времени попусту. Она заберет власть над тобой, и ты уже никогда не будешь прежней.

Я посмотрела на указанные слова – даже и не слова вовсе, а какие-то символы – и уже хотела было сообщить Звездочке, что не понимаю их. Не знаю этого языка. И вдруг в мозгу у меня что-то щелкнуло и я осознала, что все знаю. Я понимала слова, помнила, как они звучат, чувствовала их тяжелый вкус у себя на языке. В них была сила. Сила Земли. Возможно, и Огня. Неподвластных мне стихий.

Слова терпеливо ждали, они хотели, чтоб их произнесли. Я открыла рот и закрыла его. Снова открыла и услышала собственный шепот: прозвучал первый слог, в нем завибрировала энергия, которая колоколом отозвалась в моем мозгу.

– Говори, – прошептала Звездочка, я ощутила ее теплое дыхание у себя над ухом. – Ты должна это сделать сама, chica, я не могу тебя заменить.

Джинн Алиса. Вот откуда изливалась мощь. Она держала книгу, которая высасывала из нее энергию… Интересно, это больно? Ее кукольные глаза казались огромными и совершенно пустыми. Свободными от страха или каких-нибудь эмоций. Но руки тряслись, будто она держала весь земной шар.

Я не слышала, как подошел Дэвид, но теперь боковым зрением увидела сияние, исходившее от него. Он еще сохранял человеческое обличье, но долго ли это продлится? Ровно столько, сколько потребуется мне, чтоб произнести слова, звеневшие в моей голове. Слова, которые заставят его саморазоблачиться.

Я выхватила книгу из рук джинна и захлопнула ее с громоподобным звуком. Алиса отпрянула… скорее, отплыла назад. На протяжении нескольких секунд она выглядела изможденной – почти скелетом, но затем снова восстановила кукольное личико маленькой девочки, бежавшей за грань зеркала.

– Нет, – сказала я и посмотрела на Звездочку. Она, в свою очередь, пялилась на меня, как будто видела в первый раз. Или будто я обзавелась двумя головами и копытами. – Что-то здесь неправильно, Звездочка. Я чувствую это.

– Неправильно, – медленно повторила она. Она протянула руку, прикоснулась к тому месту, где Метка Демона выжгла свою уродливую татуировку. – А как насчет этого?

– В тот раз мне не пришлось выбирать, – я взвесила на руке тяжелую книгу. От нее исходил слабый запах гниения… чего-то сырого и нечистого. – А сейчас это мой выбор. И я не сделаю того, что ты хочешь.

Глаза Эстреллы стали пустыми и непрозрачными – как камни из захоронений индейцев майя.

– Ты не можешь хранить ее в себе, – сказала она, и в голосе ее присутствовало что-то ужасное, как в молнии или пролитой крови. – Я не позволю тебе этого, Джо.

Лицо Звездочки менялось на глазах. Оплывало. Становилось прекрасным – таким, как до Йеллоустоуна. В нем появилось некое великолепие, роскошный блеск, которому бы позавидовали красавицы с обложек журналов с их искусственным загаром. Нечеловечески красивым.

– Ты не достойна ее, – продолжала Эстрелла. Странное дело, теперь ее голос вторил тому шевелению, которое я ощущала внутри себя. – Это я заслужила ее. Метка выбрала меня. И я не могу отдать ее тебе, Джо… не могу снова потерять ее! Ты всегда была красивее, умнее… и сильнее меня. Ты не можешь обладать ею!

О боже! Нет, нет, нет. Только не Звездочка!

Я вспомнила слова Льюиса. «Демон пытается прорваться в эфирный план. Он старается подчинить кого-нибудь из наших».

Он выбрал Звездочку. И, должно быть, преуспел в конце концов. Наверное, благодаря этому ей удалось восстановить свою сломанную сердцевину. Выглядеть такой блестящей и красивой.

Демон дал Эстрелле то, что она хотела. Так же как я сама одарила Плохого Боба тем, в чем он нуждался.

С той только разницей, что я не смогла учуять Метку на подруге. Дикими глазами я посмотрела на Дэвида стоявшего в нескольких футах от нас.

– На ней нет Метки, – сказал он.

– Нет, – подтвердила Звездочка. – Больше нет. Он забрал ее у меня.

Злобный оскал портил ее совершенную красоту. Слишком много гнева, слишком много отчаяния. И, тем не менее, она оставалась Звездочкой. Той самой красивой, умной, искрометной девушкой, которую я любила.

Ей удалось оторвать взгляд от Дэвида, и Эстрелла попыталась сделать вид, что все нормально.

– Я пыталась сказать тебе, но ты не желала слушать… И приехала. Ведь ты же все понимала, не правда ли? Знала все, что здесь приключилось. Но во что бы то ни стало хотела проявить себя героиней. Спасти меня, – теперь ее прекрасные губы были искривлены безобразной гримасой. – Ты едва спаслась сама… в том дурацком пассаже. Да уж, великая героиня!

Звездочка. Я не могла и подумать на нее. Считала, что это кто-то еще, какой-то невидимый враг. А мой враг был прямо на виду. «Господи, я же предупреждала ее о своем приезде». Неудивительно, что она знала о всех моих передвижениях. Проследить меня не составило труда. Я сама ей помогала.

– Чувствуешь, что тебя предали? – спросила Эстрелла, подходя ближе. – Добро пожаловать в наш клуб, подружка! Разве не ты меня предала первой?

– До чего ж противно жить, – произнесла я. Звездочка забрала у меня книгу из рук и пожала плечами.

– Тогда умри, – безжалостно заключила она. После этого перевела взгляд на Алису – та продолжала стоять со сложенными ручками, как благовоспитанная девочка. – Я хочу, чтобы по моему сигналу ты перенесла меня обратно в мой дом, понятно? Меня и то, что будет у меня в руках.

В руках она держала книгу, и я лихорадочно размышляла, как бы отнять ее. Но Звездочка не оставила мне времени, с легкой усмешкой она обернулась ко мне.

– И третье желание, – торжественно произнесла она. – Алиса, забери Метку Демона с моей подруги.

Я успела выкрикнуть свое «нет», но Алиса уже двигалась, протянув руки ко мне. Я сделала поспешный шаг прочь, зацепилась за край старого персидского ковра и упала возле стола. Ее маленькая бледная ладонь уже тянулась ко мне…

…Но Дэвид перехватил ее, обняв сзади. Алиса вывернулась и попыталась обогнуть стол с другой стороны. Дэвид бросился ей наперерез и снова схватил джинна. Все это время Звездочка спокойно стояла в стороне и молча наблюдала за разыгравшейся сценой.

– Отмени приказ! – крикнула я. Она подняла руки и снова бессильно уронила их. – Звездочка, черт тебя побери, отзови ее. Это же безумие!

– Не могу, – покачала она головой. – Три желания. Тут я бессильна, детка. Пусть все идет своим чередом.

Она махнула Алисе и мгновенно исчезла. Вместе с книгой.

Я завопила Дэвиду, чтоб держал Алису, и бросилась к двери с надписью «ВХОД ВОСПРЕЩЕН», за которой укрылась Кэти. Бело-голубое пятно метнулось вслед за мной. Я успела захлопнуть дверь, но тут споткнулась и упала назад, на кучу коробок. Под моим весом они рухнули, рассыпав по полу книжки в ярких глянцевых обложках – целое море обнаженных женских грудей и мужских мускулов. Поскользнувшись на одной из них, я грохнулась так, что колено отозвалось болью – наверняка, ссадина будь здоров.

Дверь не удержала Алису. Казалось, она ее даже не заметила и теперь все так же рвалась ко мне: с протянутыми руками и ужасом в глазах. Я видела этот страх и отчаяние в ее взгляде… Она знала, что ее ждет – вечная, нескончаемая пытка. И, тем не менее… не могла ослушаться приказа.

Возникла еще одна вспышка: горячая бронза столкнулась с бело-голубым и сбила ее с курса. Это дало мне несколько секунд, чтоб вскочить на ноги и броситься по длинному пыльному коридору. Довольно бессмысленное действие, но выбора у меня не было.

Хотя подожди… стоп! Может, и был. Я сделала несколько торопливо вздохов и попыталась совладать с паникой, которая отбойным молотком колотила в сердце.

Алиса вновь освободилась от Дэвида и ринулась в погоню за мной. Я выпрямилась, вытянула перед собой руки, как если бы могла остановить джинна…

…и призвала ветер.

Он рванул в узкий коридор: пронзительный, крутящийся, срывающий обложки с книг и разбрасывающий сами книги. Ветер ударил в Алису и увлек ее, беспомощную, куда-то назад. А также и Дэвида. Из своего нынешнего, эфирного состояния они оба перешли – выпали – в материальное, но я лишь добавила мощи своему вихрю, увеличив его скорость. Стены стонали, дверь в конце коридора распахнулась, впустив ветер в помещение магазина. Слышно было, как рушатся стеллажи и сталкиваются летающие по воздуху книги.

В груди у меня разгоралось какое-то темное пламя, которое подпитывало мою силу, выплевывая черные сгустки в кровь.

Ситуация выходила из-под контроля. Ветер, который я выпустила на свободу, превратился в живое, яростное и темное существо. Он ворошил мои волосы и прижимался ко мне подобно страстному любовнику.

Я слышала, как Дэвид что-то кричит мне, но слушать его не хотелось. Что-то о Метке Демона… Плевать. Уже не важно. Я чувствовала в себе силы держать его на расстоянии… Смести обратно в Зазеркалье крошку Алису… Разнести в щепы весь жалкий магазинчик Кэти… И мне так этого хотелось! Разнести все в пух и прах… как легко. Тела на пути? Просто куски мяса, затерявшиеся между камнем и сталью.

Кто-то пытался помешать мне. Не очень успешно, но пытался… Раскрыв глаза, я стала всматриваться в летающие обломки и увидела фигуру, стоявшую у стены. Вцепившись в металлическую трубу, она, похоже, собиралась сражаться не на жизнь, а на смерть. Короткие темные волосы стояли торчком, как чертополох, потрескивали от статического электричества Кэти Болл. Я снова зажмурилась и вышла в астрал. Кэти была не на шутку напугана: ее золотую ауру пересекало множество серых и черных штрихов, но тем не менее она решительно противостояла мне.

Я не хотела останавливаться. Это было так просто – бушевать дальше… Но, глядя на Кэти, такую маленькую и слабую против всей моей мощи, против черного шевелящегося гнезда Метки Демона, питающего и пожирающего, все время растущего… Я поняла, что должна остановиться.

По моему приказу ветер спал. Алиса, целеустремленная в своей обреченности, снова двинулась ко мне.

– Стой! – скомандовала Кэти, и джинн мгновенно, попирая все нормы физического мира, остановился. Будто заморозился во времени.

– Вели ей не снимать с меня Метку, – крикнула я и увидела, как посерело лицо Кэти. – Вели ей!

– Не снимай Метку, – прошептала она. Алиса обмякла, в ее глазах промелькнула целая гамма чувств – обида, страдание, облегчение. Погасив их, она обернулась к своей хозяйке.

В считанные секунды Кэти разобралась, что здесь происходило и чем мы все рисковали. Она бросила лишь мимолетный взгляд на Дэвида и переключила все внимание на меня. Гневно прошипела:

– Выметайся со своей Меткой из моего магазина.

– Я заплачу за…

– Ни хрена ты не сделаешь… просто уберешься к чертям собачьим! – теперь Кэти уже кричала, лицо ее пошло пятнами, страх и напряжение прорвались наружу.

Я не пыталась извиняться. Мне не было прощения за то, что я сделала (или чуть не сделала) ее джинну.

Кэти проводила меня взглядом… сквозь разбитую дверь, в разгромленный магазин. Уже переступая через сломанные стеллажи и разодранные книги, я услышала, как она дрожащим голосом обратилась к Алисе:

– Ты поможешь мне убрать весь этот кавардак? Это сделала я, стоя перед магазином, еще до того, как на меня обрушилась паника.




Казалось, жизнь рухнула. Трясущаяся и задыхающаяся, я упала на четвереньки и плакала, как ребенок. Все тело сводило болью от желания, необходимости освободиться, наконец, от этой штуки внутри меня и – что было еще хуже – от горя и ощущения предательства.

Звездочка оказалась не той, за кого я ее принимала. А может быть, и никогда не была. Все это время я верила в нее, в нашу непоколебимую дружбу… и вот теперь узнаю, что все было ложью.

Оказывается, Звездочка заключила сделку с Демоном. Как и Плохой Боб, услужливо распахнула себя, и мерзкая тварь вползла в нее… и никто, даже я сама, не почувствовал разницы.

Руки Дэвида легли мне на плечи, и я с плачем прильнула к нему. Его объятия дарили мне покой и утешение, а я даже не знала почему. Почему я доверяю ему теперь, уже наученная горьким опытом? Они все предали меня, даже Льюис. Ведь это он направил меня сюда! Так где же он был, черт побери, когда я так нуждалась в нем! Я доверилась Звездочке… А еще раньше Плохому Бобу.

И как – после всего этого – доверять Дэвиду? Я ведь почти не знаю его.

– Вставай, – произнес он, помогая подняться мне на ноги. – Ты должна уезжать. Немедленно.

Я не могла. То, что случилось – случилось. И выжгло во мне все.

Дэвид чуть ли не волоком потащил меня к «лендроверу». Как раз в это время сработал таймер освещения на вывеске «Книги Кэти Болл», и она засветилась мягким желтым светом. Удивительно, снаружи нельзя было даже предположить кошмара, который творился внутри. Зеркальные стекла оставались неповрежденными, фасад магазинчика сохранял свой нормальный вид.

– Никуда я не поеду, – упрямо повторяла я.

Дэвид открыл дверцу.

– Еще как поедешь, – произнес он. – Я хочу, чтоб ты уехала. Как можно скорее и как можно дальше. Нигде не останавливайся. Если Льюис все еще где-то здесь, он сам тебя найдет.

Он прикоснулся к моему лицу своими большими, теплыми руками, и взмолился:

– Джо, пожалуйста. Это наша последняя возможность… Дай мне забрать у тебя Метку.

– Нет, – прошептала я. – Не могу. И не проси меня об этом снова.

– Не буду, – он взглянул в небо, где сверкнула молния. – Тебе надо ехать. Сейчас же.

Я вдохнула горячее тепло и запах озона, повисший в воздухе. Сила притягивает силу. Я потревожила эфирный слой, и теперь он помогает, выдает меня урагану, который ведет охоту. Дэвид прав. Мне надо уезжать. Если останусь здесь, пострадают невинные люди.

– А как насчет тебя, Дэвид? – я крепко держала его за руки. – Ты поедешь со мной?

Мне не забыть его лица. Если у меня и были когда-то сомнения относительно его чувств…

– Я не могу. Теперь она знает, кто я такой, и имеет Книгу. Раз ты не хочешь поработить меня…

– То это сделает она, – договорила я и почувствовала, как по коже побежали мурашки. – Нет, такого не должно случиться.

Дэвид слабо улыбнулся, провел большим пальцем по моим губам:

– Не в моих силах помешать этому, любимая.

Я чувствовала, как неумолимо надвигается на меня ночной кошмар. Часы тикали, сердца колотились им в такт, песок высыпался. Я умирала и жила, и убегала – все одновременно. Ураган теперь бушевал внутри меня: черный, как гром, белый, как молния, дождь струился по моим венам.

Дэвид положил руку поверх Метки, но это уже не помогало. Ураган не прекращался. Даже его поцелуй – долгий, нежный, затянувшийся на века, – даже он выглядел прощанием.

– Помни меня, – прошептал он, не отрывая губ от моих. – Что бы ни случилось.

А потом он исчез, растаял, как туман. Я потянулась к его лицу, но его уже не было. Остались одни лишь воспоминания в моих пальцах и вкус горького поцелуя на губах.

Я закричала. Кричала и кричала на этом проклятом ветру, но Дэвид не вернулся.




Прочь из города. Я вела «лендровер» на бешеной скорости, уже ни от кого не прячась. Ни о чем не заботясь. Какая разница, кто меня разыщет – Звездочка, Мэрион или кто-нибудь еще? Неважно, потому что все развалилось к чертям собачьим. Я сама развалилась, а Дэвид ушел.

Заворачивая на 1-35, чтобы ехать к границе Техаса, я уловила краем глаза какое-то движение на пассажирском месте. Похоже, у меня безбилетный пассажир. «Незримым быть легче, чем невидимым», – так объяснял мне Дэвид.

Не оборачиваясь я протянула руку и схватила Рэйчел за запястье. В следующий момент она проявилась в поле моего зрения – отливающая все тем же сумасшедшим неоново-желтым в свете приборной доски.

– Я же говорила, ты дура, – вздохнула она. – Отпусти мою руку, Белоснежка.

– Я могу сделать тебе больно, – сказала я, и это была правда. Метка Демона так глубоко укоренилась во мне, что я получала дополнительную силу. Могла смять, сбить с ног, покалечить любого, даже джинна. С уходом Дэвида у меня исчезла последняя причина сопротивляться этой силе. И в самом деле, какой смысл быть человеком? Чтобы тебя ранили? Оскорбляли? В гробу я все это видала… С меня довольно.

Взгляд Рэйчел был серьезен (то-то же!):

– С какой стати? Я же не враг тебе.

– Детка, я уже не знаю, кто мой враг. И кто друг.

Она рассмеялась. Радостным, сладким, как швейцарский шоколад, смехом.

– Поздравляю, ты учишься!

– Чей ты джинн?

Все еще улыбаясь, она погрозила мне пальцем.

– Оставь второстепенные вопросы, милочка. Мы все это уже проходили. Теперь ты знаешь своего врага. Настало время сражаться.

– Сражаться с чем!? – огрызнулась я. – С Меткой Демона? Со Звездочкой? Господи, ты можешь точно сказать, что мне нужно делать? Ты же знаешь, я не хотела всего этого. И сейчас просто хочу…

Я просто хотела Дэвида… Той прекрасной ночи покоя. Так жаждала любви, что слезы наворачивались на глаза. Ох, Звездочка, Звездочка. Моя душа рыдала при мысли о человеке, которого я когда-то знала, которого спасла и потеряла. Это происходило постепенно, на протяжении нескольких лет, и я ничего не замечала. А, возможно, я плакала не о ней, а о себе… о той девочке, которую Плохой Боб погубил, лишил смысла существования в этом мире.

Я отпустила Рэйчел и снова вцепилась в баранку.

– Оставь меня в покое.

Теперь она не смеялась, даже не улыбалась. Как ни странно, в ее горящих желтых глазах светилось участие.

– Оплакиваешь свое одиночество? – спросила она. – Но в мире так много шансов. Так много возможностей.

– Ага, я просто чертовски счастлива. Может подскажешь, что мне делать дальше?

Она пожала плечами:

– Ты же не послушаешься… что бы я не сказала. Стоит ли обременять тебя советами лишь для того, чтобы травить душу и сеять сомнения?

– Вот это мило.

Рэйчел откинулась на спинку и выставила на приборную доску одну ногу. Сидела, любуясь безупречным педикюром, который оттенялся великолепными – естественно желтыми – босоножками.

– Я ничей джинн, Дитя Демонов. Тебе бы следовало это уже понять.

– А-а, ты вроде Дэвида, – сам звук его имени ранил меня. Отзывался болью внутри костей.

Она бросила на меня быстрый удивленный взгляд, сухие косички зашелестели, когда она покачала головой:

– На самом деле, вовсе нет. Мы с ним из разных линий.

– Тем не менее, вы оба принадлежали Льюису, и до сих пор пытаетесь защищать его. Где бы он ни был.

Рэйчел тряхнула головой и вздохнула. Провела ногтями по изящным, удлиненным пальцам ноги, там, где прикасались ее ногти, возникали светящиеся серебряные колечки. Наклонив набок голову, окинула результат критическим взором.

– Нет, ты ничего не понимаешь… просто удивительно. Льюис не освобождал Дэвида. Это сделала ты.

Я? Каким образом? Да нет…

И тут мое сердце ударило и замерло.

О боже.

Я вспомнила, как стояла на коленях в доме Плохого Боба, сражаясь за свою жизнь… Взяла в руки старинную винную бутылку… и разбила ее вдребезги.

Винную бутылку Плохого Боба.

Джинн Плохого Боба.

Во время ссоры в отеле Дэвид сказал: Я старался помочь тебе, я хотел ответить за… за то, что держал меня по приказу Боба. За то, что сломил мою защиту и позволил Метке вползти в меня. Дал свершиться насилию, которое теперь не поправить и не остановить.

Так вот почему он преследовал меня. Был со мной все это время. Вот почему просил, умолял, чуть не силой заставлял передать ему Метку.

Потому что он проделал тогда это со мной.

Я ведь была готова к тому, что он предаст меня, а на самом деле предательство свершилось задолго до того – в самую первую минуту. И он лгал мне, продолжал лгать, все время лгал об этом.

Да уж, теперь я сполна наглоталась правды – и до чего ж она горькая на вкус.

– Так Дэвид прислал тебя вместо себя? Рэйчел фыркнула:

– Ну, это вряд ли. У меня другие… обязательства.

– Скажи мне, я хоть когда-нибудь была близка к правде? Джинн Льюиса, тот, который у него дома, направил меня сюда. Или это тоже была ложь?

– Джинн в Вестчестере когда-то принадлежал Льюису, это правда, – произнесла Рэйчел. – Он был освобожден, но продолжает служить своему хозяину. Так же как и я. Однако мы ограничены в своих знаниях и… возможностях.

Она пристально смотрела на свои ногти, затем перевела взгляд за окно мчащегося «лендровера». На западе угасал закат, оставляя роскошную, царственную полоску голубизны, на которую наступала ночь с первыми звездами. Где-то там притаился ураган, который шел по моему следу. Я знала, что когда-то он найдет меня, если раньше не разыщут другие.

– Но если он не лгал мне, то Льюис действительно прибыл в Оклахому.

– Как я тебе и говорила.

– Тогда где же он? И почему он не поможет мне? Рэйчел обиженно – совсем по-человечески – вздохнула.

– Как же ты глупа! У тебя на руках вся информация, и ты до сих пор не желаешь понимать очевидного. Ты же знаешь, что Звездочка использовала Книгу раньше, так? Чтобы поработить джинна, или, по крайней мере, попытаться это сделать. Льюис пришел помешать ей.

– И где он сейчас? – спросила я. Рэйчел покачала головой.

– Ответ тебе известен.

Точно. Иначе и быть не могло.

– Звездочка! Она держит его у себя. Рэйчел просияла, будто заботливая мама, наблюдающая неверные шаги своего первенца.

– Вот видишь? Не такая уж ты и дурочка.




5


В ближайшие часы в окрестностях Оклахома-сити ожидается резкое ухудшение погодных условий с ураганным ветром и градом. Не исключены торнадо. В случае возникновения подобной опасности рекомендуется немедленно укрыться в убежищах.




Итак, Звездочка. И Льюис, в качестве пленника. У меня в голове промелькнули слова «крепко скручен и привязан».

– Скажи, ты можешь исполнять желания? – напрямик спросила я у Рэйчел. Она оскорбленно выпрямилась. – Ответь.

– Прошу тебя, не будь смешной.

– Высказанные по всем правилам – три раза. Можешь?

Она едва заметно улыбнулась:

– Можешь что?

– Исполнить желания.

– Премного благодарна за игру, но ты обязана облечь их в форму…

– Вопросы, я знаю. Давай пропустим правила, просто скажи мне, ладно? Я не собираюсь просить ничего дьявольского.

Это вызвало у нее приступ веселости:

– О, если б я задумывала желания…

– Так вот, я хотела бы, чтоб ты перестала здесь передо мной выкаблучиваться! – все мое раздражение, и гнев, и страх вырвались в этом крике. Рэйчел встревожилась. Она брала ногу с приборной доски и села ровно, глядя на меня. – Послушай, я же не сделала ничего плохого, понимаешь? Меня обманул Плохой Боб – о господи, и Дэвид! – а также ты, Звездочка и еще куча людей. И теперь ты заявляешь мне, что единственный человек, на которого я рассчитывала, сам попал в беду. Еще худшую, чем я. О нет, только не это! Лучше убей меня на месте!

– Останови автомобиль, – потребовала Рэйчел.

– Это не автомобиль, это внедорожник, – автоматически поправила я, и тут меня пронзила опасная мысль. – Эй, не надо воспринимать буквально! Слова «убей меня» просто метафора…

Теперь настал ее черед возопить, и поверьте мне, перед воплем джинна мои причитания показались легким вздохом.

Я резко свернула с автострады. По счастью, впереди в двадцати футах оказался наклонный спуск на двухрядную подъездную дорогу. Проехав брюхом по кочкам, я, наконец, оказалась на бетонированной площадке и смогла восстановить контроль над ситуацией.

– Выходи, – приказала Рэйчел.

– Поверь, это плохая идея. Нам лучше продолжать ехать…

– Вон из машины! – заорала она. Прежде, чем я успела сориентироваться, Рэйчел выскочила из салона и распахнула мою дверцу. Как я ни упиралась, она протащила меня по кожаному сиденью и выволокла наружу. Не остановившись на этом, она продолжала волочить меня по гравию – так быстро, что я не могла подняться. На какую-то долю секунды она замешкалась, и я попыталась встать на ноги, но в следующее мгновения почувствовала, что лечу по воздуху. Это было абсолютно невозможно в реальном мире, но времени на раздумья у меня не оставалось: мимо меня со страшной скоростью пролетали предметы, давление на спину, казалось, сейчас разорвет меня пополам…

А затем я уже лежала на земле, совершенно оглохшая, со вкусом крови на губах. Перекатившись на спину, я увидела огненный шар, извергающий в небо оранжевые и черные сгустки. Потребовалось несколько секунд, чтобы я узнала в нем наш «лендровер». От машины осталось немного, что касается белого цвета… черт, даже самый глазастый наблюдатель не смог бы его углядеть. Четыре расплавленные шины, лупящаяся краска и интерьер, некогда элегантный, а сейчас наводящий на мысль о ядерной топке.

Рэйчел, совершенно нетронутая, стояла в нескольких футах и, не отрываясь, глядела в этот горящий ад. Говорят, джинны – порождение огня. Она светилась, как факел: прекрасная, пугающая, сексуальная. Даже с того места, где я скорчилась, чувствовался невыносимый жар.

Из огня и дыма над горящими обломками начало образовываться нечто…

Нечто очень плохое.

Рэйчел повернула голову. Невероятно-огромные глаза цвета расплавленного золота полны силы и ярости. Тем ужаснее было услышать вполне прозаический голос:

– Тебе надо уносить ноги.

– Что такое? – я вскочила на ноги, не обращая внимания на ссадины и порезы. Ее лицо оставалось спокойным и неподвижным.

– Просто беги!

Видно было, что долгая дискуссия не входит в ее планы. Она толкнула меня. Споткнувшись, я чуть не упала… Но затем инерция движения и острое желание как можно дальше унести свою слабую человеческую плоть от того, что выходило из кострища, победили, и я помчалась прочь.

Перепрыгнув через провисшую загородку из ржавой проволоки, я свалилась в кустарник, ощутимо колючий. Пока выдиралась из него, паника достигла пика. Подобно Лотовой жене, я оглянулась назад, чтобы увидеть, как из огня вылетела струя, которая необъяснимым образом загнулась в петлю. Эта петля ударила в Рэйчел с такой силой, что полы ее желтого пиджака взметнулись, как крылья. Затем пламя поглотило ее.

Я уже не могла остановиться. Мелкий кустарник под ногами был сухой, и я с ужасом думала: достаточно случайного соприкосновения его с той неудержимой силой, которая вырвалась из горящего «лендровера» – и от меня останется лишь горстка пепла да записи в карточке стоматолога. Работать на бегу с погодой я даже и не пыталась, но чувствовала противодействующие силы: что-то на эфирном плане блокировало все мои попытки вмешаться в развитие ситуации. Оно управляло воздухом, водой, землей у меня под ногами, а также огнем за моей спиной…

Продравшись сквозь кустарник, я обнаружила себя на вспаханном поле. Аккуратные коричневые борозды и нежные зеленые росточки, недавно вылезшие из земли, фермерский домик притулился на дальнем конце поля, он казался сошедшим с дешевенькой картинки в стиле «кантри». В другой стороне на лугу за изгородью мирно паслись коровы.

Там же располагался круглый металлический бак для воды.

Я ринулась к изгороди, чувствуя, как горит воздух в моих легких. Трудно сказать, что это – действие реального огня или следствие обуявшей меня паники. Перевалившись через изгородь, я упала в траву. Уже когда поднималась, бросила взгляд назад.

Кустарник горел. Рэйчел бесследно исчезла. От «лендровера» остался лишь пылающий металлический скелет.

Вперед, к баку с водой! Коровы – славные, незлобивые – лениво уступали мне дорогу. Хотелось надеяться, что они не закончат свои дни в виде поджаренных шашлыков, но тут уж от меня ничего не зависело. Я снова оглянулась на бегу.

Из горящего кустарника вырвалась огненная дорожка, которая стремительно двигалась в мою сторону. Вот она ударила в изгородь, в мгновение ока проделав в ней обугленную дыру.

Каким-то образом – не знаю, как – я понимала, это работа Звездочки.

Напрягая последние силы, заставила себя бежать еще быстрее, достигла края бака и, оттолкнувшись, прыгнула.

Нырнула в ледяную воду и опустилась до самого металлического дна. Моя кожа приняла на себя удар, игра роль своеобразного теплового амортизатора – все, что мне удалось сделать, чтоб не захлебнуться в этом погружении. Затем шок схлынул, оставив меня совершенно онемевшей.

Тяжелый удар сотряс бак, стала видна бело-оранжева огненная дорожка, пролегшая под водой. Температура подскочила на несколько градусов, и я подумала: если это продлится достаточно долго, то я сварюсь, как рак в котле. Какой богатый выбор смертей – все внезапные и экзотические – сгореть, свариться, утопиться. Ни одна из эта перспектив меня не привлекала.

Я вытащила из воды молекулы кислорода, соорудила себе дыхательный пузырь и присосалась к нему. Пятясь задом, отползла в самый дальний угол бака и попыталась сквозь мутную воду с водорослями разглядеть в противоположной стороне расплавленный докрасна металл. Очень скоро мой бак превратится в кастрюлю с кипящим бульоном. Может, стоит вынырнуть наружу и попытаться вылезти, прежде чем я здесь сварюсь заживо? Нет, я решила подождать.

Господство над воздухом и водой ничего мне в данные момент не давало, за исключением возможности дышать и наблюдать, как моя кожа пойдет пузырями, а глаза лопнут на манер поп-корна. Хорошо бы потерять сознание до того времени. Я очень на это надеялась.

Внезапно стало темно. Я уж подумала, что зрение отказало мне, но тут мой мозг, наконец, осознал немаловажный факт – огонь погас.

Кто-то ухватил меня за волосы и потянул наверх. Больно! Я открыла рот и завизжала, что есть сил. Вернее, попыталась. Результатом явилась вода, залившаяся в горло… А затем вода отхлынула, я ощутила прохладный воздух и твердую землю под собой. Я лежала лицом в грязи и пыталась извергнуть из себя зеленую слизь, которой наглоталась.

Сделала вздох, закашлялась и почувствовала, как горят легкие. Такое ощущение, будто они никогда не очистятся. Интересно, можно ли умереть от омерзения? Я еще долго кашляла. Наконец – слабая, трясущаяся, с лицом, перемазанным жидкой грязью – перекатилась на спину и попыталась осмотреться. Оценить масштабы ущерба, нанесенного огнем, я не могла, поскольку было уже темно. Но хоть запаха жареного мяса не ощущалось… да и коровы испуганно мычали в дальнем конце пастбища.

Надо мной стояла Рэйчел, свежая и сияющая, как и прежде. Глядя на меня, она произнесла:

– Знаешь, мое терпение на исходе, Дитя Демонов. Скажи, ты любишь его?

Я снова закашлялась, затем, утерши рот, прокаркала:

– Кого?

– Его, – она махнула рукой и, поглядев в ту сторону, я увидела Дэвида. Он стоял передо мной в облике джинна – расплавленные золото и бронза просвечивали сквозь кожу, плескались в глазах.

– Ты любишь его?

– Да!

Рэйчел щелкнула пальцами, и мы мгновенно перенеслись куда-то еще. Вернее, не так… В лицо мне по-прежнему дул свежий ветерок, а тело ощущало неровности земли, на которой я лежала.

Но картина перед глазами изменилась. Я видела грязный, загроможденный какими-то коробками подвал. У дальней стены стоял простой деревянный стол, а на нем…

На нем лежала Книга из магазина Кэти Болл.

Из тьмы за моей спиной выступила Эстрелла. Я едва успела метнуться прочь с ее пути… прочь… поближе к жаркому теплу Рэйчел. И как же я была ей благодарна за это тепло! В подвале царила такая сырость, что сердце у меня похолодело.

Рэйчел помогла мне подняться на ноги.

Подойдя к Книге, Эстрелла открыла ее.

– Нет, – прошептала я и посмотрела на Рэйчел. Ее лицо оставалось бесстрастным, но глаза сверкали, как у хеллоуинской тыквы. – Останови ее!

– Не могу, – ответила джинн. – Нам не дано вмешиваться в процесс порабощения.

– Черта с два ты не можешь! Натрави огонь на ее дом! Сожги все к дьяволу… сделай хоть что-нибудь!

Рэйчел обернулась ко мне и стиснула обе мои руки своими стальными когтями.

– Неужели ты считаешь, что я не остановила бы ее, если б могла? Думаешь, стала бы я терять время, таскаясь за такой маленькой грязной сучкой, как ты? – она весомо встряхнула меня. – Это ты останови ее!

Я вырвалась из своего тела и стрелой взмыв в астральный план, понеслась к Оклахома-сити. Где-то здесь должен быть дом Звездочки… Где же он? Я не видела Эстреллу в эфирном слое, как обычно бывает, когда Хранитель пользуется своими силами. А без этого – все равно, что искать иголку в стоге сена… Я замечала, как другие Хранители появлялись и исчезали в поле моего зрения, но издалека не могла разобрать, кто есть кто. Я не могла найти ее. Рванулась вниз, к своему телу и закричала джинну:

– Укажи мне, где она?

– В том-то и дело, что не знаю. Я могу воспринимать картинку, но понятия не имею, где происходит действие. Это в твоих силах. Найди ее!

Я ощутила прилив слепого, мучительного страха. Конечно, я бы отыскала ее, будь у меня побольше времени… и если бы мне не мешала Метка Демона, съедающая меня изнутри, подрывающая мои силы… Или если бы сама Звездочка захотела быть обнаруженной. Нет, я ничего не могла сделать, все мои ресурсы оказались бессильны в данном случае. Мне требовалась помощь.

Моя рука нащупала что-то тяжелое и угловатое, бившее меня по левому бедру. Я опустила руку в карман и достала…

…Мобильный телефон. Черт, это же мобильник Звездочки! Я нажала нужные кнопки, и аппарат засветился, как рождественская елка. Так, память… память… Я пролистывала номера, которые не узнавала, перед глазами мелькали имена, которые были мне незнакомы.

Наконец, то, что нужно. Звездочка звонила домой, чтобы проверить автоответчик.

– Была не была, – сказала я и нажала кнопку «СОЕДИНИТЬ».

Картинка в видении Рэйчел не изменилась: моя подруга по-прежнему стояла с Книгой в руках, губы ее шевелились. Возможно, уже поздно…

Затем Звездочка подняла взгляд с тем раздраженным выражением, которое я видела в зеркале на своем лице, когда раздавался телефонный звонок во время обеда. Она тряхнула головой, видимо, решив не отвечать, и снова вернулась к Книге.

– Возьми трубку, – прошептала я. – Ну давай же, Звездочка, пожалуйста. Ответь мне!

Наконец, в трубке прозвучал голос. Автоответчик. Я нажала на «СБРОС» и снова набрала номер.

Звездочка продолжала читать, губы ее шевелились.

Возникла вспышка яркого бело-голубого света. Когда она погасла…

Когда она погасла, там появился Дэвид. Он стоял напротив Эстреллы, их разделяла Книга. Дэвид казался замороженным. Рэйчел прошипела что-то на незнакомом мне языке, но я могла различить яростный гнев в ее голосе. Перевода не требовалось.

Звездочка передала Книгу Дэвиду, который взял ее с застывшим лицом.

– Слишком поздно, – прошептала я. Телефон все звонил, у меня над ухом раздавались назойливые гудки. – О Боже, только не это.

– Пока еще нет. Она еще не поработила его, только поймала в ловушку, – тем не менее, голос Рэйчел звучал не слишком оптимистично. Она протянула руку с желтыми когтями в направлении Дэвида, затем уронила ее. – Он сражается.

Конечно, а как же иначе… Дэвид будет сражаться за свободу до конца своих возможностей, и даже дальше. Я бы тоже так поступила.

Звездочка улыбнулась ему и потянулась за чем-то, лежащим на краю стола. Приложила к уху.

– Digame,[38 - Digame (исп.) – дай сюда.] – произнесла она. Я видела, как шевелятся ее губы в видении Рэйчел, и слушала знакомый голос в трубке.

– Не делай этого, Звездочка, – выпалила я. – Пожалуйста, отпусти его. Мы ведь так долго были подругами – это чего-нибудь да стоит. Не поступай так с ним.

Она вздрогнула от неожиданности и окинула комнату взглядом. Я видела, как она щурится на каждый угол, каждую тень. Эстрелла обернулась и я снова поразилась ее невероятной, нечеловеческой красоте. Той, что даровал ей Демон.

– Джо? Господи Иисусе, ну ты и обманщица! Я считала, что ты уже мертвая… Прости, детка, ничем не могу помочь. Он нужен мне.

– Не надо.

– Он нужен мне.

– Но ведь у тебя даже нет Метки! Ты свободна! Фальшиво-красивое лицо исказилось в гримасе гнева.

– Да, тут ты попала в точку. Я исцелилась. Круто, да? Правда, при этом потеряла все, что имела раньше. Осталась обезображенная шрамами, изуродованная и бесполезная. Мне нужен этот джинн, Джо. Для того, чтобы жить.

Я помнила невероятную силу огня, который мчался за мной по полю. Такие вещи непросто даются, за все надо платить. Эстрелла, конечно, потратила энергию и теперь нуждалась в пополнении источника.

То есть в Дэвиде.

– Но я люблю его, Звездочка, – просила я. – Прошу тебя, пожалуйста, не делай этого.

Она рассмеялась. Я услышала все тот же мелодичный, счастливый смех, который столько лет хранил меня от безумия, напоминая о том, что помимо Хранителей, есть нормальный мир с нормальными друзьями. С надеждой…

Все тот же лживый смех.

Эстрелла подошла к Дэвиду и провела пальцами по его лицу, вниз, до самой шеи.

Я почувствовала сильнейшее желание прибить эту суку в ближайшее же время. Зажав телефон между плечом и ухом, она перелистывала Книгу, которую держал Дэвид.

– Скажем так: я знаю, о чем – и о ком – ты толкуешь.

– Я не шучу, Звездочка! Либо ты отпустишь его сейчас, либо я приду и отниму его у тебя. Понимаешь, о чем я?

Она нашла место, которое искала. Несколько секунд разглядывала написанные слова, затем отступила на шаг.

– Ты и понятия не имеешь, – заявила она, – о том, что я сделала, и чего мне это стоило. Я же была никчемная калека, Джо. Уродливая, обожженная… Даже Мэрион решила: не стоит с ней возиться. У меня едва хватало сил спичку зажечь.

Я постаралась подавить свой гнев и говорить рассудительно:

– Но теперь тебе лучше.

– О да, намного лучше. Но не благодаря им, – теперь она улыбалась, но улыбка была нехорошая: жгучая, болезненная. – И не благодаря Льюису… Ты знаешь, он оставил меня с рожей, как у хэллоуинской маски. Я ведь чувствовала тогда, как он лечил меня, но, видать, кишка оказалась тонка довести дело до ума. Так же, как и у тебя.

Приложив телефон к груди – подальше от губ – Звездочка что-то сказала Дэвиду, мы не услышали ни звука. Он не ответил – не мог ответить… Звездочка снова вернула телефон к уху.

– Надо идти, Джо, – сказала она. – Ждут дела, ждет джинн.

Она отключилась и бросила телефон на стол. Я закричала в трубку, но было поздно, поздно, поздно… Эстрелла сняла с полки мейсенский кувшин и поставила его на пол у ног Дэвида. Сама не знаю, почему я продолжала смотреть. Возможно, потому что чувствовала: не смотреть означало бы предать все, что преподал мне Дэвид о чести и верности, о прощений и ответственности.

Не слыша, я читала по губам жуткие слова, которые произносила Звездочка:

Будь моим рабом навечно. О нет, Звездочка. Пожалуйста… Будь моим рабом навечно. Остановись, пожалуйста. Будь моим рабом навечно.

Я почувствовала, как Дэвид – тот, которого я знала, угас, подобно свече. Его личность и само присутствие оказались стерты этой связью.

Он стал Звездочкин.

Даже глаза его изменились – вместо расплавленного олова возник темный, непроницаемый цвет.

Эстрелла забрала у него Книгу и положила ее на стол. Дэвид следил за ее действиями с тревожным вниманием и обожанием, которые так хорошо были мне знакомы.

– Все, он пропал, – холодно произнесла Рэйчел. Об ее голос можно было порезаться. – Больше ему нельзя доверять. Он не пойдет против своей хозяйки.

Ее видение, уже не нужное, растаяло в темноте. Я почувствовала, что ноги не держат меня, и снова упала на траву. Просто лежала, уткнувшись лбом в колени.

Рука Рэйчел коснулась моего плеча. Утешение? Не знаю, что она вкладывала в этот жест, но мне он придал силы. Я смахнула набежавшие слезы и попыталась избавиться от паники и чувства безысходности.

– Не понимаю. Зачем она это сделала?

– Потому что у нее теперь нет Метки, – объяснила Рэйчел. Неуловимая, как тень, она присела рядом со мной, заглянула в лицо. – Ей нужна какая-то замена, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту. – Но где же ее Метка?

Ответ я прочитала в ее печальном, гневном взгляде.

– О Боже, – выдохнула я. – Льюис попытался спасти ее. Он снял с нее Метку, и теперь Эстрелла хочет получить ее обратно.

– Теперь ты все понимаешь, – серьезно сказала Рэйчел. Я не только понимала, но и живо все себе представляла.

Мне стало страшно. У Льюиса было столько силы… Больше, чем у меня или кого-нибудь еще. Он положился на свою силу и сделал то, что велела ему совесть – рискнул исцелить Звездочку. Но в процессе сам оказался уязвимым для Метки… Господи, какой ужас! Льюис, пораженный Меткой – лишенный контроля, но с неограниченными возможностями…

Еще никогда понятие «апокалипсис» не касалось меня так вплотную.

– Льюис все еще у нее? – спросила я. Моя собеседница пожала плечами. – Брось эти штучки, Рэйчел. У меня нет времени на ваши ритуальные игры.

– Думаю, да. Нам с тобой не удалось выследить его.

– Но почему он не уйдет?

Она моргнула.

– Наверное, не может.

– Дерьмо! – выругалась я и в сердцах стукнула кулаком по земле. – Но почему ты не сказала мне?

– А что бы изменилось?

– Возможно, я бы не полезла в эту ловушку, идиотка несчастная!

Рэйчел бросила на меня долгий обиженный взгляд, что несколько умерило мой пыл. Все-таки передо мной было воплощение Мощи. Именно так – с заглавной буквы…

– Мы не несем ответственности за недальновидные решения смертных, Белоснежка. И с тобой я обращаюсь так же, как со всеми людьми. Нам не полагается объяснять свои мотивы. Вы сами должны понимать все.

– Ну, конечно, конечно… Я так понимаю, что сейчас мы собираемся обсуждать проблемы межвидового общения. Вы, ребята, просто обожаете подобные беседы! – у меня не было времени на эту муру, ситуация уже вышла из-под контроля. И, как каждый, кто падал с колокольни, я обозревала печальную перспективу, ожидавшую меня в конце. – Мне нужно в Оклахома-сити.

– Я не могу перенести тебя туда, – ответила Рэйчел. – Я ведь нахожусь…

– Да, знаю – в свободном состоянии. И можешь передвигаться только с доступной человеку скоростью. – Похоже, она испытала облегчение, что мне не надо ничего объяснять. – Тогда доставь меня на ближайшую автостоянку.

Рэйчел кивнула и скомандовала:

– Держись.

Плотно прижавшись, она обхватила меня обеими руками.

И тут же мои ноги оторвались от земли.

Черт, я ведь путешествовала в астральном плане сотни, может, даже тысячи раз и уже привыкла к зрелищу удаляющейся планеты. Но сейчас все было совсем по-другому. Если обычно мое бренное тело безопасно покоилось на земле, а летал только дух, то теперь я буквально болталась в воздушном пространстве, всецело завися от воли джинна с довольно скверным чувством юмора.

Я не то что даже крикнула – придушенно пискнула и, в свою очередь, вцепилась в Рэйчел. Все время, пока мы стремительно взмывали в холодные небеса, я молилась за свою жизнь. В какой-то момент почувствовала жаркую струю и, рискнув посмотреть вниз, увидела пылающий костер на месте «лендровера».

Мелкая птичка, трепыхаясь на ветру, подлетела к нам поближе – очевидно, заинтригованная необычным зрелищем. В ее черных глазах-бусинках читалось замешательство. О, как хорошо я ее понимала! Какого черта мы делали здесь, на ее территории? Чтоб я знала…

– Ты такой крутой спец по джиннам, – ухмыльнулась Рэйчел. – Знала, что мы умеем летать?

Я благоразумно промолчала. Не открывай рот на ветру, учила меня мама, не то схватишь простуду…




Рэйчел опустила меня на землю на углу одного из норманских кварталов – примерно в десяти милях от места, где мы стартовали. Она великодушно дала мне отсидеться, спрятав голову меж колен, и справиться с накатившей тошнотой. Похоже, все это забавляло джинна.

– Ты путешествуешь по мирам, Белоснежка, – улыбнулась она, – неужели немножко левитации так тебя напугало?

– Немножко? А «множко» не хочешь? – огрызнулась я. – Что мы здесь делаем?

«Здесь» представляло собой закрытую, пустынную в этот час стоянку под названием «Автомобильная Выставка». Рэйчел удостоила меня разъяренного взгляда. Я испугалась, что сейчас она просто щелкнет своими наманикюренными пальчиками и превратит в белую крысу или еще кого похуже.

– Насколько помню, мы собирались обеспечить тебя транспортом.

Точно, «лендровер» ведь превратился в кучу дымящегося дерьма…

– То есть, нам предлагается угнать машину.

– И угоним. Если, конечно, они не предложат нам совершить пробную ночную поездку.

Итак, будем называть вещи своими именами – мне предстояло участвовать в преступлении. Без проблем. При мысли о возможностях, которые открывала передо мной машина… да еще, если учесть мину замедленного действия, что тикала внутри меня. Господи, при таком раскладе тюрьма выглядела просто оздоровительным курортом. Мне позарез нужно было добраться до Оклахома-сити и разыскать Звездочку. Автомобиль смотрелся единственно разумным путем.

Я огляделась в поисках нежелательных свидетелей. Движение в этой части города было довольно вялым. Особенно, после заката и в преддверии надвигавшегося урагана. Об этом свидетельствовали трепещущие на ветру флажки и гудящий шум электропроводов. Несколько машин проехало мимо, не обратив на нас никакого внимания.

Рэйчел ждала от меня каких-то слов. Я вздохнула и высказалась:

– Мне нужно что-то, достаточно быстрое, но неброское. Например, хорошая «хонда»… может, «акура» нейтральных цветов. Я не хочу выделяться в дорожном потоке. Но, прежде всего, следует позаботиться о камерах видеонаблюдения.

Рэйчел бросила взгляд на объективы, установленные на крыше офиса, а также на паре-тройке легких штанг. Это заняло у нее несколько секунд.

– Готово, – доложила она.

– В самом деле?

– Я пережгла цепи питания, – пояснила Рэйчел. – И размагнитила записывающую ленту.

– Черт побери, а раньше тебе не доводилось этим заниматься?

Белозубая улыбка в ответ.

– Мне всем доводилось заниматься, сестренка.

Мы перешагнули через невысокую чугунную загородку: ее предназначение – препятствовать перемещению машин, а не клиентов-покупателей. Перед нами было множество образчиков приятных расцветок. Я решительно миновала неоново-желтые, красные и зеленые машины.

– Вот эта, – указала на ту, что стояла в сторонке и выглядела почти черной в желтоватом свете прожекторов. Солидный, основательный «BMW». Не самый лучший – без наворотов, но и не из худших… Такой, что набирает скорость в шестьдесят миль менее чем за восемь секунд. К тому же, выглядел он вполне респектабельно – этакий семейный автомобиль, не привлекающий внимания копов на дороге. Немаловажный фактор в моих обстоятельствах.

Ну, и последнее соображение: темно-синий цвет, который я люблю больше всего на свете.

Рэйчел кивнула и медленно обошла машину кругом, не отрывая от нее взгляда.

– Она на сигнализации, – заметила она.

– Ты можешь отключить ее?

– Конечно.

– Ну, так вперед.

– Уже сделано, – пожала она плечами через секунду. Рэйчел прикоснулась к замку, поколдовала над электрическими цепями и распахнула дверцу. – Быстро садись.

Я повернулась, чтоб нырнуть в машину. И тут увидела ее.

Она стояла совсем одна, в углу площадки… Посверкивала темно-синими боками с белыми полосками.

Вам знакома любовь с первого взгляда?

Даже не раздумывая, я пошла прочь от «BMW». Рэйчел что-то сказала мне вслед, я не ответила. Я была захвачена этой красоткой, которая терпеливо стояла, поджидая меня. Казалось, сам Господь поставил ее здесь.

Рэйчел догнала меня, когда я уже остановилась перед машиной. Машиной? Нет, мне не хотелось бы использовать это слово. Слишком обобщенное: оно годилось для целого ряда созданий – от «хонды» до «ламборгини». Тут требовалось что-то, совсем новое.

– Ну, что еще? – нетерпеливо спросила моя спутница. Я положила руку на это темно-синее чудо, ласково погладила.

– «Додж вайпер» выпуска 1997 года, – с благоговением произнесла я. – Объем двигателя 7.990 кубических сантиметров, шесть тысяч оборотов в минуту. Самая быстрая из американских машин – максимальная скорость почти триста километров в час. Быстрее «корвета», быстрее «босс-мустанга» 71 года выпуска. Да что там, Рэйчел… быстрее этого проклятого ветра.

Мой пламенный гимн, похоже, не произвел на нее должного впечатления.

– На вид, дорогая… – сказала она только.

– Шестьдесят «косых», и то – если повезет найти.

Дверца, конечно же, была на замке, но я чувствовала многообещающий зов – почти приглашение «вайпера».

– Открой, – попросила я.

– Кажется, ты говорила, что хочешь затеряться на дороге… такую модель трудно не заметить.

– Зато нелегко догнать, – я оглаживала прохладный металл, будто передо мной был прирученный тигр. – Довольно расспросов, это то, что мне надо.

Пожав плечами, Рэйчел прикоснулась к ручке, и через мгновение дверца распахнулась. С замиранием сердца я скользнула внутрь. Это было – как оказаться в своем любимом кресле, с мурлычущей кошкой на коленях. Состояние блаженства и безмятежного покоя. Я уселась поудобнее, обследовала приборную панель, и волна любви буквально захлестнула меня. У меня не было ничего подобного ни с одной машиной в моей жизни. Даже с бедной Далилой.

– Берем эту, – сказала я сбитой с толку Рэйчел. – Пожалуйста.

Она прикоснулась к зажиганию, и «вайпер» тут же отозвался ровным гудением. Переключатель скоростей идеально лег в мою ладонь. Рэйчел захлопнула мою дверцу, и я, мягко опустив стекло, попросила:

– Можешь открыть ворота?

– Вся моя жизнь – служение, – отреагировала джинн. Выглядела она по-прежнему ошеломленной. Наверное, никогда раньше на ее глазах не рождалась любовь женщины и машины. – А куда ехать, знаешь?

– Подальше от тебя, – весело отозвалась я и нажала на газ. Мотор отозвался низким, мощным рычанием. Прелесть. – На самом деле, у меня есть замечательный план. Это как раз то, чего ты всегда от меня добивалась, правда ведь? А именно – вернуться в Оклахома-сити и достать Звездочку.

Рэйчел снисходительно улыбнулась.

– Может, ты не настолько глупа, как я боялась, – она смотрела на меня немигающим взором. – Но не рассчитывай, что Дэвид встанет на твою сторону. Он на это не способен, как бы ни хотел.

Металлические створки за ее спиной лязгнули и растворились с негромким стоном. Последняя символическая защита «вайпера» пала.

– Помоги тебе Бог, – сказала на прощание Рэйчел.

– А как насчет тебя? Она покачала головой:

– Наконец-то я не обязана проявлять преданность. Я сделала все, что могла. Не проси меня больше ни о чем.

Я и не собиралась. Запустив свой «вайпер», я выскользнула из тела в астральный план, чтоб исследовать линию надвигающегося шторма. И тут же увидела Метку Демона в своем теле – уродливый, черный ночной кошмар с шевелящимися щупальцами. До поры, до времени я закрыла глаза на то, как моя душа подвергается разрушению. И пообещала вслух:

– Я обязательно найду способ остановить ее. После этого спустила «вайпер» с привязи.




На пути из Нормана я делала на новой машине, которую решила окрестить Моной, девяносто миль в час без малейших усилий с ее стороны. Это была прекрасная модель: более ранняя по времени, по сравнению с моими предыдущими машинами – отзывчивая на малейшее прикосновение, ходкая, послушная тормозам, без всяких компьютерных штучек в управлении – только я и она.

Тем временем ураган, на протяжении последних нескольких тысяч миль шедший за мной по пятам, набирал силу и скорость. Мне следовало разобраться с ним еще до того, как я доберусь до Звездочки. Оставлять все, как есть, слишком опасно. Слишком много накопилось в атмосфере энергии, слишком велик риск, что она обрушится на меня в самый неподходящий момент. Однако, прежде требовалось позаботиться о горючем. Это было достаточно опасно, не говоря уж о деньгах, однако агентство оставило бензобак на семь восьмых пустым, а ездить без бензина я еще не научилась.

Поэтому мы влетели на бензозаправку в Техасе в огромном облаке пыли, летающих бумажек и обрывков пластиковых пакетов. В воздухе стоял слабый запах какой-то гнили, который встревожил меня. Я залила бензина на все свои последние доллары и зашла внутрь расплатиться с беззубым кассиром. Покончив с этим, вышла на улицу и зябко поежилась. Температура ощутимо упала, и моя белая кружевная блузка, несмотря на весь свой шик, не спасала от прохлады.

Резкий порыв ветра швырнул мне волосы в лицо. Отбросив их назад, я посмотрела в сторону своей машины и обнаружила, что у меня появилась компания. Большой желтый «ниссан» остановился так, что отрезал меня от средства передвижения.

Непроизвольно я перешла с резвой рыси на шаг, а затем и вовсе остановилась. Сердце у меня бешено колотилось и грозило выскочить из груди. Бежать или сражаться? Боже, я хотела сражаться. Я просто жаждала драки, однако все мое тело, так же как и центры, контролирующие поступление энергии, были вконец изношены за последние дни. Даже простая попытка оценить скорость ветра доставляла мне боль.

С автострады на полной скорости свернул полуприцеп, пригнав за собой сильный воздушный поток. Ветер налетел на меня, как уличный хулиган.

Мэрион Медвежье Сердце выступила из-за «ниссана», и теперь стояла, засунув руки в карманы кожаного, отделанного бахромой пальто, и наблюдала за мной. Ее черно-серебристые волосы были собраны в толстую косу, которую она перекинула через плечо. Выглядела она сильной, решительной и несговорчивой.

– Не убегай, – сказала она. Несмотря на сильный ветер, я расслышала ее слова.

– Проклятье, у меня сейчас нет времени на все это! – крикнула я в ответ. Слова отнесло в сторону, но суть и так была ясна. Мэрион сделала шаг вперед, по-прежнему держа руки в карманах.

– Успеешь, – сказала она. И сделала еще один шаг. Мне хотелось бежать, но в ее глазах я уловила что-то важное и непреходящее, позволившее пересилить мой страх. – Я знаю о твоей Метке.

Интересно, как давно она знала или подозревала? Помнится, тогда, на Чугунной Дороге она проявила исключительную выдержку и осторожность – может, потому что не желала дразнить Метку? Или она уже позже сложила два и два и получила очевидные результаты?

– Все в порядке, – сказала Мэрион. Ветер, неожиданно изменив направление, ударил сбоку, затем в спину. Пряди волос вырвались из се косы и закрутились вокруг лица. – Джоанн, верь мне: мы все это уладим. Давай вместе разберемся.

Она протянула ко мне руку, в тусклом свете блеснули серебряные и бирюзовые кольца на пальцах.

Я отступила назад. Мэрион сделала еще одну попытку.

– Как только твои силы иссякнут, Метке нечем будет питаться, – уговаривала она. – Она начнет голодать и усыхать. А ты останешься жить. Я смогу это все проделать.

Она не понимала, что такая жизнь не для меня. Я не хочу жить слепой, глухой, отрезанной от дыхания мира. Отрезанной от эфирного плана. Подобно Звездочке, я слишком глубоко погрузилась в этот мир.

– Я не единственная с Меткой Демона, – сказала я. – И ты это знаешь, не правда ли?

– Не все сразу, милая, – осадила она меня. От Мэрион исходили прямо-таки волны напряжения, я видела: она хочет, чтоб я сдалась. Но использовать свою мощь она не решалась. А почему? Ведь тогда, на Чугунной Дороге она это сделала… Ах, ну конечно, из-за надвигающегося урагана… Чем большие силы мы используем, тем опаснее он становится и тем скорее движется в нашу сторону. А Мэрион несла ответственность.

Я отступила еще на шаг, и в этот момент чьи-то руки крепко схватили меня сзади и подняли в воздух. Эрик. Он был выше меня, больше и сильнее. К тому же, захватил меня врасплох. Я слышала, как затрещали мои ребра под его руками. Я отчаянно лягалась, удары сыпались ему на голени, но, если Эрик и ощущал боль, то виду не показывал. Лишь рычал мне в ухо.

Мэрион подошла ко мне, бережно откинула волосы с лица. Она улыбалась.

– Перестань трепыхаться. Я знаю: ты совершила ужасную ошибку, но все можно поправить… поверь мне. Ты чересчур ценный кадр для Хранителей, и я не позволю, чтобы с тобой приключилась беда.

Я прекратила бороться. Эрик опустил меня достаточно, чтобы мои ступни касались земли.

– Это Звездочка, – сказала я. – Она действует против нас, ее надо остановить.

Глаза Мэрион удивленно распахнулись.

– Джоанн, вот уж не ждала, что ты попробуешь подставить своего единственного друга. Именно Звездочка сообщила нам о твоем прибытии. Она хочет, чтоб мы помогли тебе. А обвинения, выдвинутые против нее, характеризуют тебя не с лучшей стороны.

Она перевела взгляд на Эрика.

– Отнеси ее в машину.

Сражаться не имело смысла. Это лишь заставило бы Эрика усилить хватку и лишить меня половины шевелюры на голове.

Я прекратила барахтаться и орать, как напуганное дитя Мэрион распахнула заднюю дверцу «ниссана», и меня бесцеремонно впихнули ногами вперед.

Шерл, подошедшая с другой стороны машины, прикоснулась к моим ступням. Я почувствовала ожог, закричала и инстинктивно лягнула. Удар пришелся ей прямо в лицо и сбросил с сиденья. Мэрион последовала за ней. Эрик зашатался под напором порыва ветра, ударившего его прямо в спину.

Я потянулась к этому ветру, обмотала его, наподобие плаща, вокруг себя и поднялась на его волне, прихватив и Эрика. Он пискнул, как цыпленок, и ослабил объятия. Я увеличила скорость ветра, поднимаясь по спирали в воздушном пространстве. Эрик в панике молотил руками и ногами, безуспешно пытаясь найти баланс. Пусть побарахтается. Выше. Выше. Мэрион пыталась нас перехватить, но в данной ситуации ее магия не действовала. В преддверии надвигающегося урагана в воздухе накопилось столько потенциальной энергии – той самой, с которой я привыкла работать, что противодействовать Мэрион не составляло никакого труда.

Я разделила образовавшуюся воронку на два рукава, оставив Эрика болтаться (в прямом и переносном смысле) посередине. Так, добавим скорости. Быстрее. Этот подонок чуть не сломал мне ребра. Еще быстрее. Мой враг превратился в размазанное пятно одежды, плоти и истошных криков.

Добавь я еще чуть-чуть мощности – и центробежная сила сначала сорвет с него одежду, затем кожные покровы, вплоть до красного мяса и костей…

Господи. Я содрогнулась, почувствовав, как что-то внутри меня жадно облизывается в предвкушении этого ужаса, этой крови.

Я позволила Эрику упасть на бетонное покрытие, а сама зависла в десяти футах над их головами. Шерл попыталась вызвать Огонь, но Мэрион пресекла это опасное действие – на таком ветру пламя быстро стало бы неуправляемым.

– Твой ход, – крикнула я вниз. Ветер обдувал меня приятной прохладой, черной, как ночь, насыщенной силой. Я чувствовала себя головокружительно легкой. Никогда еще в моем распоряжении не было столько мощи, даже когда я подключалась к джинну во время операции. Немудрено, что Плохой Боб отдал себя на съедение этой штуке. Ощущение было настолько… черт побери… настолько прекрасным.

Мэрион следовало бы хорошенько подумать, прежде чем начинать войну здесь – в непосредственной близости от города, битком набитого невинными людьми. Впрочем, как и мне самой.

Мы обе это знали и обе не могли удержаться.

Мэрион медленно опустила руки и коротко, неохотно кивнула.

– Ты знаешь, что я могу смести вас отсюда к чертовой матери, не правда ли? – спросила я. Взглядом Мэрион, казалось, можно гвозди было вколачивать, но, тем не менее, она снова кивнула. – И знаешь, что при желании я могу похоронить вас троих прямо здесь.

– Тебе выбирать, что делать, Джоанн.

Меня уже тошнило от этого обилия выборов, которые мне предлагали со всех сторон.

– Хватит заговаривать мне зубы, Мэрион. Не пытайся своими улыбочками замаскировать очередной удар в спину, потому что я больше не поддамся. Более того, обещаю: я заставлю вас об этом пожалеть. Теперь послушай… Я собираюсь ехать к Звездочке. Ты тоже имеешь выбор: либо последовать за мной и помочь справиться с ней, либо сесть в этот канареечно-желтый кусок дерьма и убраться восвояси. Но тебе не удастся забрать меня с собой.

Она смотрела на меня ледяным взглядом.

– Похоже, я ошиблась в отношении тебя. Мне казалось, ты сделаешь правильный выбор.

– Ну, все познается в перспективе, – я дала ей время обдумать мои слова и затем добавила. – А что, если я предоставлю доказательства вины Звездочки?

– Тогда я предприму определенные шаги.

Несколько минут мы обе молчали, сохраняя диспозицию. Затем Мэрион кивнула. Всего один короткий кивок.

– Следуй за мной, – приказала я. – Но не становись на моем пути.

Она помогла Шерл втащить Эрика в «ниссан», затем села за руль. Я снизила высоту – так, чтобы видеть ее сквозь стекло. Где-то в полумиле от нас яркая молния вилкой пересекла небо. В том состоянии пресыщенности энергией, в котором я сейчас пребывала, она отозвалась волной оргазма, прокатившейся по моему телу. Должно быть, Мэрион заметила мою реакцию, потому что в ее глазах я прочитала – впервые за все время знакомства – откровенный ужас.

– Постарайся не отставать, – бросила я. Опустившись на бетон, отпустила ветер, и он промчался миниторнадо по стоянке: на ходу пиная машины, расшвыривая мусор и заставляя весело скакать валявшиеся камешки – ну, точно стайка разгулявшихся щенят.

Задержав дыхание, я дошла до своего «вайпера» и села за руль – вся трясущаяся, чувствуя, как внутри меня потягивается и раскручивается Метка Демона.

– «Я не буду такой», – пообещала я сама себе. Что толку, уже была такой, сделав больно Эрику, более того – допуская, всерьез обдумывая его убийство. Качественный переход уже свершился, далее вопрос лишь количественный: передо мной тянулась длинная лестница превращений… Она вела вниз – к тому, во что превратился Плохой Боб.

То есть, к монстру.

Я отдалась уверенным объятиям «вайпера». Мона рвалась в бой, а я ничего не имела против. Первые капли дождя упали, когда мы на приличной скорости покидали стоянку в компании яркого «ниссана экс-терра». С ревом миновали наклонный пандус и, выехав на 1-35, помчались в сердце Оклахома-сити.




Тем временем ураган быстро приближался, грозя превратиться в серьезную проблему.

Я наблюдала, как он надвигается на меня. Облака стали совсем темными, только края отливали серо-зеленым. Пробивавшийся сквозь них свет тоже поменял свою окраску. Где-то у переднего фронта в глубине облаков постоянно посверкивали молнии, будто искры слетали с гигантской наковальни. Они казались обманчиво-безобидными, но я-то знала: вверху, на высоте тридцати, сорока, пятидесяти тысяч футов в адском котле под высоким давлением кипит, доходит взрывоопасная смесь силы и мощности. Я проехала не более двух миль после Нормана, а дождь уже сплошной пеленой накрыл дорогу. Дворники на ветровом стекле работали на полную мощность, этого едва хватало, чтоб разглядеть проносящиеся мимо дорожные знаки. Счастье еще, что на дороге никого не было, кроме меня и смутно маячившего позади «ниссана». Других экстремалов путешествовать в такую погоду не нашлось.

Обнаружив над своей головой серо-зеленое завихрение, я не удивилась. Странный эффект узнавания… Этот ураган имел свое лицо. Его отличал какой-то сварливый, злобный ум. У меня появилось дурное предчувствие – почти уверенность – что это чудовище выросло из тех зерен зла и ярости, которые я обронила в схватке с Плохим Бобом на Флоридском побережье. Но – независимо от того, кто его породил: я или кровавое чрево Матери-Природы – теперь ураган обрел свою собственную мощь и индивидуальность. Это было разумное существо. Способное контролировать себя, изменять направление движения, принимать решения относительно силы и места нанесения своего удара. И неподвластное чужому управлению. Заглянув в эфирный слой, я явственно видела силовые линии, которые тянулись к нему от сотни различных Хранителей Погоды: бедняги пытались – безуспешно – совладать с ураганом, изменив что-то в его структуре.

Чем больше я за ним наблюдала, тем большее родство ощущала. Несомненно, это был мой ураган. Созданный мною по неосторожности. Получающий подпитку каждый раз, когда я опрометчиво пользовалась своей силой Хранителя. И привлеченный в эту точку пространства моим подсознанием… или моим злым роком.

И вот сейчас мое детище ворочалось и злобно ворчало у меня над головой. Я чувствовала: оно нацелено на меня. Что ж, отлично. По крайней мере, это был враг, которого я понимала, с которым могла сражаться.

Я бросила взгляд в его неистовое черное сердце и закричала. Слов у меня не было – только вопль боли и возмущения. «Ну, давай, чертов ублюдок. Приди и покажи, на что ты способен».

Когда мой крик смолк, воцарилась тишина. Шторм ворчал что-то себе под нос – такое впечатление, будто держал совет сам с собой. Похоже, я если не напугала, то хотя бы удивила его.

Беда заключалась в том, что противостоять урагану я могла, только прокачивая энергию через Метку Демона. Плохо, очень плохо… Это ускоряло ее рост и позволяло быстрыми темпами выжигать то, что осталось от моей души. Опять же, если я попытаюсь прорваться через вихрь, то он обрушится на меня со всей силой и яростью.

И, тем не менее, выбора у меня не было. Ураган стоял между мною и Оклахомой-сити. Между мной и Звездочкой. А, следовательно, и Дэвидом.

Ураган глядел на меня. А я – на него.

Я съехала с шоссе и вышла из машины. Желтый «ниссан» предусмотрительно остановился поодаль.

– Черт тебя побери, – выругалась я, взирая на детище моей силы. – Хочешь воевать, давай воевать.

* * *


Он начал потихоньку… Это их обычная манера. В разгоряченное лицо мне ударил легкий бриз: он цеплялся за края моей блузки, морщил рукава, невидимой холодной рукой ерошил волосы.

Я слышала, как сзади хлопнула дверца: Мэрион вышла из машины.

– Лучше будь в укрытии, – бросила я, не оборачиваясь. Ее дело – послушается она совета или нет. У меня не было времени этим заниматься.

Вращение над моей головой стало угрожающе нарастать. Облака крутились и сливались воедино. Объединившись, они давали жизнь конусовидным новообразованиям, которые тоже включались в процесс вращения – но уже самостоятельно. Закручивались они против часовой стрелки. Все торнадо в этой части земного шара вертятся именно так – против часовой стрелки. Цветовая палитра была просто невообразимая: от серого и зеленого до черного, как ночь, цвета. Время от времени между случайными двумя точками проскакивали синевато-серые и розово-лиловые вспышки молний.

Я ждала.

Мои волосы, намокшие под дождем, бились за спиной, как боевое знамя. Воспользовавшись запасами энергии, я соорудила вокруг себя куполообразную зону спокойствия, и тут же была наказана разрядом молнии – враг не дремал. Я успела перехватить ее и разрядить в землю, ощутив лишь легкое пощипывание. Метка Демона отозвалась на эти манипуляции едва заметным шевелением у меня под кожей. У нее была своя война.

Я велела ей заткнуться. Боюсь, все здорово ухудшится прежде, чем пойдет на поправку.

Когда начался град – ледяные шарики размером с мяч для гольфа запрыгали по дороге – я простерла защитный купол и на Мону. Какой смысл выиграть войну и застрять на дороге без машины? Град усилился, стал похож на белый дождь.

Уродливые куски льда, теперь уже величиной с кулак, падали на землю, взрываясь, как бомбы. Разлетались на сотни крошечных осколков. Я усилила защиту, хотя это было, ох, как непросто.

На поляне, раскинувшейся справа от меня, пыль и трава начали закручиваться в некое подобие торнадо. К нему с небес потянулась серая лента – не очень мощная, едва ли на Ф-0 потянет… просто пылевой смерч, не больше. Ураган изучал меня.

Я ударила в верхушку новорожденного младенца-торнадо, заморозив молекулы воздуха. Это отняло силу у восходящего потока, и пылевая воронка распалась.

Первый раунд за мной.

Я почувствовала какое-то стремительное движение у себя за спиной. И еще до того, как обернулась и увидела, поняла по легкому пощипыванию: вот-вот снова ударит молния. Так, внимание… работаем по трем направлениям: защита, отклонение молнии и, самое главное, неусыпное внимание к новым фокусам урагана – кто знает, что этот мерзавец готовит за моей спиной.

Еще один торнадо, быстрый и уродливый, вырастал на моих глазах. Сквозь качающуюся пелену дождя можно было разглядеть сформировавшуюся воронку – она дрожала и пританцовывала на месте, освещаясь голубовато-белым светом изнутри. Шаровая молния. Я буквально видела, как плазматические капли энергии отрывались от ядра и ударялись о стену воронки.

Торнадо, по сути своей, являются примитивными, но крайне эффективными генераторами разрушений. Они вызываются рядовыми восходящими потоками – восходящими из самой преисподней и направляемыми силой ветра и собственно вращением Земли. Представьте себе воздушную колонну, вздымающуюся вверх со скоростью триста миль в час. Так вот, ударяясь в нижние слои мезосферы, она извергается в ее толщу наподобие невидимого гейзера. По мере охлаждения в верхних слоях воздух снова падает вниз, опускаясь по спиральной траектории.

На словах все просто. Но когда вы стоите и смотрите на эту подвижную ревущую стену, сметающую все на своем пути, то все ваши теоретические знания не спасают от паники. Очень трудно сохранять объективность в таких условиях. Торнадо, надвигавшийся на меня, был уже солидно вооружен материальными предметами, которые прихватил по пути. Здесь присутствовали деревянные обломки, куски проводов, оторванные от изгородей, гвозди, острые камни, выдранная трава и колючий песок. Если все это изобилие обрушится на человеческое тело, то разорвет его на куски в считанные секунды.

Я нырнула в астральный план. Оттуда ураган казался серым, подсвечиваемым каким-то нездоровым зеленоватым светом, негативным, исполненным разрушительной энергии и стремления причинить максимальный вред. Он циркулировал в мезосфере, подобно гигантскому часовому механизму. Помимо меня там трудились и другие Хранители, но никто не пожелал объединиться или хотя бы приблизиться ко мне. Их усилия были направлены на отыскание слабых мест урагана. Они пытались нагреть воздух у вершины или разрушить цикличность движения, которая, собственно, и порождает торнадо.

Увы, успеха они не добились. Ураган четко контролировал собственные параметры и систему своей подпитки. Нам придется продемонстрировать чудеса изобретательности, если мы – в особенности я – собираемся выжить в этой схватке. Естественно, остальных Хранителей мало волновала проблема моего выживания. Основной их целью было удержать ураган на том месте, где он сейчас находился – над открытым пространством, – до тех пор, пока он не исчерпает своих сил. А уж мои проблемы являлись дополнительным бонусом для них.

Поблизости намечался еще один грозовой разряд. На этот раз вместо того, чтобы направить его в землю, я захватила раскаленную добела энергию, сфокусировала ее и со всего размаха обрушила прямо в открытое, уязвимое жерло торнадо.

Он содрогнулся, запнулся на месте, подавившись, как кашлем, собственным горячим дыханием. Остаточное тепло хлынуло на землю, разрушая холодный хвост урагана.

В считанные секунды стена ветра разрушилась и втянулась обратно в пресыщенные влагой облака, роняя на ходу все свое вооружение. Толстый кусок оголенного провода упал с неба прямо у моих ног.

Я ухмыльнулась и насмешливо прокричала:

– Это все, что у тебя есть? И ты собирался остановить меня при помощи этого? Ну-ну, попробуй!

Стихия обрушила на меня еще одну молнию, вернее сказать, пять молний, нанизанных одна на другую. Я ухватила конец последней, и она упала на меня – недостаточно мощно, чтобы поджарить мою задницу, но достаточно для того, чтобы подстегнуть и так взвинченную нервную систему. Я упала, перекатилась на живот и посмотрела вверх – в сердце моего врага. У этого урагана не было глаз, не было лица, но имелся некий центр… Холодная неподвижная сердцевина, вокруг которой с ревом вращалась остальная часть.

Оставив свое тело отдыхать на земле, я снова ринулась в астральный план. Там формировались новые цепи, мой противник чувствовал слабость и готовил очередную грозовую атаку. Чрезвычайно мощную. Резким движением я оборвала связи и поменяла полярность на противоположную, направив энергию обратно в центр.

А затем я сделала нечто такое, чего до меня никто, насколько я знаю, не делал.

Я вмешалась в сам процесс вращения торнадо.

Знаете, инерция движения – любопытное явление. Она играет роль усилителя для любого движущегося тела… ну хоть, например, ребенка на велосипеде. Но этот усилитель усиливает только в том случае, если действующие силы не нарушают логики движения.

Если ребенок слишком быстро крутит педали, он теряет контроль. Руль начинает ходить ходуном… Колеса – вихлять. А дело в том, что сила теперь направлена под неверным углом.

Таким образом, излишняя скорость может стать врагом движения.

Я даже не пыталась противодействовать урагану – это оказалось бы бесполезно, если не хуже – лишь подогрело бы его ярость и упрямство. Нет. Я нащупала разобщенные, хаотические ветры на периферии и добавила их в общую вращающуюся массу, как выводят дренажную канаву в бурлящий ручей. Я подкормила ураган. Подбросила ему еще энергии.

Некоторые Хранители, заметив мои маневры, попытались помешать мне. Я отшвырнула смельчаков, как котят. Парочка из них имела поддержку в виде джиннов, но что мне джинны, если в моей груди жила Метка! Ее черная горячая сила смешивалась с моей собственной, открывая передо мной такие горизонты, что никакие джинны были мне не нужны.

Краем глаза я успела заметить: несколько Хранителей выпало с астрального плана, так и не вернувшись обратно. Неважно, не было времени обращать внимание на такие мелочи. Сейчас меня волновал только ураган. Требовалось раскручивать его все быстрее и быстрее, изливая в воронку еще больше энергии, пока он не переполнится.

В реальном мире смерч вращался с ужасающей скоростью. То тут, то там на его теле возникали маленькие микро-торнадо и с громким хлопком лопались – система пыталась самоупорядочиться. Однако энергии было слишком много, она выходила из-под контроля, направляющие отдельных сил пересекались и взаимно уничтожали друг друга.

Быстрее. Быстрее. Быстрее.

Я громко расхохоталась, глядя на взбесившуюся воронку. Сердцевина урагана яростно взирала на меня. Молнии сверкали почти непрерывно, так что вся эта черно-зелено фиолетовая масса подсвечивалась изнутри, буквально пульсируя энергией.

Ни одному из возникающих отростков не удалось дотянуться до земли. Вся эта висящая в воздухе громада, имевшая почти милю в диаметре, стремилась достигнуть влажной земли и попутно разметать все, что попадет под руку. Я нагрела воздух под воронкой так стремительно, что обратила дождь в пар.

Мой враг готовил новую атаку – формировал супермолнию. Ее вектор указывал прямо на меня, а мощность могла поспорить с толстенным высоковольтным кабелем. Такую не остановишь. Против лома нет приема…

«Пусть она придет, – раздался голос внутри меня. Это шептало темное гнездо Метки, упивавшееся адреналином в моей крови. – Окунись в мощность. Ты имеешь на это право».

Мысль была настолько еретической, что я на мгновение опешила и потеряла контроль над воздухом, который подпирал торнадо Ф-5. Температура тут же упала.

Торнадо ударил в землю, подпрыгнул мячиком, взметнув фонтан земли, а вместе с ней и растения, и кусок изгороди. После чего с ревом двинулся в мою сторону.

Я ощущала, как сила мощным потоком струилась через мое тело. Она выгибала дугой мою спину, раскрывала мой рот в безмолвном крике, омывала каждую клеточку тела чистой, первозданной энергией.

Живущая во мне Метка жадно поглощала эту энергию… Я чувствовала, как во мне происходят изменения: демон из маленькой кошмарной осьминожки превращался в огромную глыбу льда, паразитирующую на моем теле, едва умещающуюся под кожей.

На пике всех этих эмоций я едва почувствовала ядерную энергию грозового разряда, ту самую, которая для сторонних наблюдателей выливается в ощутимые тепло и свет.

Я сама превратилась в огненный ад.

Целиком.

Но молния – недолговечное явление. Когда все закончилось, я – нагая и целомудренная – стояла перед ураганом. Мою разодранную, оплавленную одежду унесло невесть куда.

Мы были совсем рядом. Я протянула руку и прикоснулась к сокровенной жизни его сердцевины. Я ласкала ее, пробовала на вкус ее темную неистовость. Настроила свои биоритмы на ее вибрации, подстраиваясь под пульсацию урагана. Будучи сама ураганом.

А затем, окружив его ядро своей невероятной силой, я нанесла удар. И сокрушила его!

В двадцати футах от меня гигантская злобная сила торнадо рухнула, потеряв жизненный импульс. Упала замертво, сказали бы про человека… Энергия урагана хлынула во все стороны и иссякла.

А в центре внезапно наступившего покоя стояла я… и смеялась. Голая, вымокшая до нитки, переполненная яростной мощью темной глубины, я находила в себе силы смеяться.

Ненормально громкий скрип шагов по гравию привел меня в чувства. Я снова стала собой. Или тем, что от меня осталось.

– О боже, – прошептала Мэрион. Я обернулась и увидела, как она отшатнулась. – Что ты сделала…

– Спасла наши жизни, – просто ответила я. Оглядела себя и почувствовала, как меня начинает бить озноб. Шок… Было очень холодно, многочисленные ссадины и порезы ныли и саднили. – У вас есть какая-нибудь одежда? Взаймы…

Они не хотели приближаться ко мне. Шерл стянула с себя фланелевую куртку, оставшись в одной футболке; Мэрион достала из сумки на заднем сиденье пару свободных джинсов. Они бросили мне одежду с парой заляпанных грязью розовых кедов. Между прочим, отличного качества… Я натянула на себя эти шмотки, не испытывая ни малейшего стеснения. Эрику сейчас было явно не до меня.

Я видела, что мои вчерашние преследователи не желали даже прикасаться ко мне. И не винила их.

Оглядев себя, я пришла к выводу, что вряд ли выиграла бы приз за элегантность даже среди обитателей ночлежки. Ничего, сойдет… Мой наряд вполне сгодится для того, чтобы умереть или убить бывшую подругу.

Для этого не требуется выглядеть сногсшибательно. Достаточно устрашающего вида.




Первая преграда встретилась мне через семь миль, почти у границы Оклахома-сити.

Стена ветра. Она пересекала под прямым углом дорогу – свирепый воздушный поток, будто торнадо, уложенный горизонтально. Это явно было не естественное природное явление, подобное возможно лишь на большой высоте с неустойчивым климатом. Оставив в стороне происхождение этого вихря, надо сказать: силы ему было не занимать. Стоит чуть зазеваться, и мой «вайпер» так закрутит, что недалеко и до киношных трюков с переворачиванием автомобиля. С той только разницей, что здесь отсутствуют надувные маты и профессиональные каскадеры. Я умела управлять множеством вещей, но ни гравитация, ни кинетическая энергия не относились к их числу.

У меня была всего лишь секунда, чтобы обнаружить ловушку, и еще секунда на то, чтобы принять решение. Времени на обдумывание и осторожные манипуляции не оставалось.

С силой вдавив педаль газа, я в прыжке бросила Мону вперед – так бегун делает последний рывок перед победным финишем.

Ветер ударил в левую часть лобового стекла со скоростью товарняка, и я почувствовала, что передние колеса потеряли сцепление: я все-таки попалась. Если б речь шла о кратковременном порыве ветра, можно было бы надеяться на благополучный исход. Но здесь имел место постоянный воздушный поток большой силы, и с поворотом машины он неизбежно ударит мне в зад, выталкивая «вайпер» на обочину. В такой ситуации я предприняла действие, прямо противоположное тому, что сделал бы любой другой на моем месте. Развернула колесо против направления заноса и добавила скорости, так что момент вращения выкинул машину, как волчок, к центральной линии. Ветер продолжал толкать меня, но его усилия лишь помогали вращению машины, не останавливая ее.

Я затаила дыхание и вознесла молитву, пока мир за стеклом расползался в одно черно-зелено-коричневое пятно… Дорога, обочина, поле… Дорога, обочина, поле… А затем давление воздуха на машину вдруг пропало.

Я завершила виток, ощущая запах горелой резины и трепет натянутых нервов. «Вайпер» подбросил меня, взбрыкнув, как необъезженный мустанг.

Мы начали осторожно тормозить, очень медленно снижая скорость вращения и готовясь к остановке. Мне удалось удержаться на дороге.

Финишировала я в двух дюймах от белого пунктира.

Сейчас бы распахнуть дверцу и вывалиться из машины, но, к сожалению, я не могла позволить себе подобную роскошь. Желтый «ниссан» следовал за мной в нескольких сотнях ярдов, а такому высокому автомобилю ни за что не преодолеть стену ветра. Его попросту перевернет, как детскую игрушку.

Ни времени, ни энергии на аккуратную работу у меня не оставалось, поэтому я просто ударила в лоб – силой, равной по модулю, но противоположной по направлению. Практически для этого оказалось достаточно направить поток холодного воздуха в лежачий торнадо и продержать его там, пока «ниссан» не проскочил препятствие. Тряхануло их изрядно, но, по крайней мере, не перевернуло.

Непосредственная угроза миновала, я снова нажала на газ и понеслась в сторону города. Мэрион следовала за мной по пятам. Все это время я ждала беды. Даже рассчитывала на нее.

Однако ничего не происходило, и это меня пугало. В таком состоянии я проскочила предместья, добралась до слияния с 1-40. Движение здесь было интенсивнее, пришлось умерить прыть Моны. Каждая проезжавшая мимо машина заставляла меня вздрагивать в ожидании несчастного случая. Судя по всему, Звездочка была не слишком разборчива в средствах: мне рисовались тотальные дорожные аварии, знаете, такие ловушки, в которые попадают несколько десятков автомобилей… Их часто показывают в вечерних новостях, и ключевые слова, насколько мне помнится, «количество жертв».

Но ничего подобного не случилось.

Я достала мобильник Звездочки и одной рукой вызвала из памяти нужный номер.

– Кризисный центр, – ответил голос, на мой взгляд, чересчур молодой и жизнерадостный. Они что – берут теперь девочек прямо со школьной скамьи? Неужели я была такой же зеленой во времена моей работы во Вспомогательном отделении? Наверное. Меня в дрожь бросало при мысли, что жизнь – моя и окружающих – зависела от человека, который едва-едва получил разрешение покупать алкоголь.

– Здравствуйте, это Джоанн Болдуин, Погода. Нахожусь в Оклахома-сити, хочу объявить общую тревогу по Коду Один.

На том конце провода воцарилось молчание по крайней мере на десять секунд. Затем раздалось тихое:

– Простите?

– Код Один, – повторила я. – Общая тревога. Наведи справки.

– Не вешайте трубку, – попросила оператор и исчезла – теперь уже на полминуты. Когда снова объявилась, голос ее дрожал: – Э-э, Хранитель Болдуин? Мне сказали буквально следующее: вам надлежит сдаться Хранителям, которые следуют за вами. Пожалуйста.

– Теперь послушай, что я скажу тебе: Оклахома-сити может превратиться в дымящуюся дыру, если ты не сделаешь в точности то, что я велю. Объяви Код Один. Прямо сейчас.

Девушка повысила голос, очевидно, за ее спиной стоял инспектор:

– Я не могу этого сделать, мэм.

– Ты мне не «мэмкай»! Лучше передай трубку тому, кто там зачитывает тебе инструкции.

Я оказалась права насчет инспектора. Раздался щелчок, и на меня обрушился мощный мужской бас:

– Джо, ты не представляешь себе, как достала меня!

– Пол? – Я ничего не могла с собой поделать: измочаленная, напуганная, наполовину преданная злу, я все равно не могла не улыбаться при звуке его голоса. – Обсудим это позже. Я направляюсь к дому Эстреллы Альмондавар… Вернее, двину туда, как только ты дашь мне адрес. Мэрион со своей командой у меня на хвосте.

– Немедленно останови машину и дай им заняться делом! Господи, Джо! Похоже, Плохой Боб был прав. Ты хоть представляешь, какой чертов бедлам здесь поднялся из-за тебя? Ураган-убийца, который отозвался таким адским пламенем в эфирном слое, что впору было эвакуировать весь штат! И не говори мне, что ты тут ни при чем. Я видел тебя там, наверху.

– Пол, заткнись и слушай! У меня Метка Демона… Так же как и у Льюиса. Ты знаешь, что это такое. И, боюсь, сопротивляться ей мы сможем недолго. Так что если не хочешь смести с лица земли целый район вместе со всеми хибарами и дорожными знаками, советую оторвать задницу от стула и объявить Код Один. Немедленно!

Он перевел меня в режим ожидания. Вот ублюдок!

Я отключилась и бросила телефон на пассажирское сиденье.

Двадцать секунд спустя он привлек мое внимание переливчатой трелью.

– Выкладывай! – бросила я в трубку.

– Пятьдесят шестая улица, дом номер 1617, – сообщил Пол. – Код Один запущен. Джо, но ты же это не серьезно? Насчет себя и Льюиса?

– Ничего не могу обещать.

Закончив разговор, я включила снижающую передачу, проскочила мимо семейного фургона и двух совершенно одинаковых «хонд» и увидела у себя над головой светящийся знак въезда в город. До Пятьдесят шестой улицы пара миль.

Погода не внушала никаких опасений – все спокойно. Чересчур спокойно.

Слишком уж легко все пока шло.




Я покинула автостраду и свернула с таким визгом и скрежетом, что неминуемо должна была бы разбудить полицию шести штатов. Однако пока мне сопутствовала удача. Ни один из местных копов не соизволил оторваться от своего кофе, чтобы бросить взгляд на перекресток. Все на той же бешеной скорости я дважды проскочила на желтый свет, на третьем светофоре пришлось остановиться. Каждый нерв в моем теле трепетал в страстном желании мчаться дальше.

Район оказался промышленным, здесь проживали в основном «синие воротнички».[39 - «Синие воротнички» – производственные рабочие.] Дома выглядели серыми безликими кубами. Тусклые уличные фонари окрашивали все в нездоровый желтушный цвет.

На улице не было видно ни души, лишь несколько машин притулилось на убогих стоянках за проволочными ограждениями.

Я уже миновала четыре квартала, когда впереди кто-то вышел на дорогу. Я ударила по тормозам и, судорожно вцепившись в руль, умудрилась остановить рычащую и дышащую паром Мону.

Передо мной стоял Дэвид. Он больше не походил на бродягу-скитальца. Нынешний Дэвид – темноволосый и кареглазый – был облачен в свободную белую рубашку и темные брюки, которые где-то на уровне колен переходили в клубы дыма. Эту внешность навязала ему Звездочка в соответствии со своим вкусом. Мне припомнилась горячая бронза его глаз, и сердце мое болезненно сжалось.

«Не спутай врага с другом». Рэйчел дала мне прекрасный совет, и все же сейчас, глядя на Дэвида, я не могла не вспоминать его руки на своем теле. Для меня он был не просто джинном… не просто инструментом или вентилем, который включал и выключал поток энергии. Я не хотела считать его рабом.

Но если это справедливо применительно к Дэвиду может, то же самое надо положить и в отношении всех остальных джиннов? Возможно, и никто из них не является таковым.

– Не делай этого, – попросила я. Зная, что он меня слышит – даже сквозь закрытые окна. – Не становись моим врагом. Пожалуйста.

– Ты сама сделала нас врагами, – произнес он и вытянул вперед руку.

Я почувствовала, как увеличилась сила тяжести: она вдавливала меня в сиденье, удерживая на месте.

В то же время воздух вокруг меня сгустился, стал сладко-ядовитым. Я поперхнулась и задержала дыхание, стараясь дотянуться до кнопки окна. Но Дэвид был чересчур силен и подготовлен к борьбе. Кожу начало жечь…

Воздух в машине приобрел зеленоватый оттенок. Хлор? Или что похуже?

Он превратил машину в газовую камеру.

Я вызвала порыв ветра и швырнула его в Дэвида – достаточно резко, чтобы развеять его в туман. Прежде чем он успел восстановить форму, дотянулась до кнопки и опустила все четыре стекла. Хлынул свежий воздух и прогнал ядовитый смог. Воспользовавшись моментом, я газанула с места и ринулась прямо на Дэвида.

Однако его там уже не было. Я оглянулась, но сзади не увидела никого, кроме желтого «ниссана» Мэрион, который старательно висел у меня на хвосте. Я понимала, что так просто от Дэвида не отделаюсь, но по крайней мере обрела временную передышку.

Я снова схватилась за телефон. Линия все еще оставалась подключенной, и я услышала, как где-то вдалеке Пол отдает приказания.

– Эй! – крикнула я. – Ты нужен мне! Возьми трубку!

– Чего ты хочешь? – в напряженные моменты Пол засовывал чувства подальше и оперировал лишь фактами. Потом он возненавидит меня, может, убьет… но сейчас он сделал свой выбор и строго придерживался его.

– Джинна, – сказала я. – Твоего. Пришли его сюда и вели заняться Звездочкиным джинном. Иначе мне с ним не справиться. Он…

Здание прямо передо мной опасно накренилось. Я закричала, бросила телефон и резко свернула. Дом был старый, обветшалый – из обожженного кирпича, с битыми стеклами, наверное, предназначенный на снос. Но невозможно объяснить естественными причинами тот факт, что он начал падать именно в этот момент прямо передо мной. Я прибавила скорость, и Мона с визгом рванулась вперед. На крышу грохнулся кирпич, затем еще один упал с громким стуком… а затем мы вынырнули из тени накренившегося здания, которое со страшным шумом обрушилось за нашей спиной. Только облако пыли поднялось…

На моем пути вырос фонарный столб. Я резко свернула.

И тут же навстречу мне метнулся почтовый ящик, оставляя за собой шлейф искр. Резкий удар по тормозам, мы проскочили буквально в паре дюймов.

– Пол! – заорала я. – Пожалуйста, скорее!

Слишком поздно. Дэвид выиграл время, и следующий фонарный столб упал исключительно метко – слишком далеко, чтобы я могла ударить по нему, но в то же время, достаточно близко, чтобы я не успела остановиться. Повинуясь моему приказу, «вайпер» резко вильнул, столкнулся с бордюром – чудо еще, что колеса не отвалились, – пересчитал деревянные столбы, напоследок «поцеловался» с каменным грибком остановки и отскочил обратно на середину мостовой…

Прямо навстречу восемнадцатиколесному тягачу-трейлеру, который пересекал улицу. В его кабине никого не было, а прицеп, громыхавший сзади, подозрительно напоминал цистерну с пропаном.

Я ощутила странное спокойствие. «Вайпер», конечно, быстрая машина, но не обладает сверхъестественными характеристиками. А я ничем не могла ему помочь: не хватало начальной скорости, чтобы проскочить… Не хватало пространства, чтобы затормозить… и удачи, чтобы оказаться в другом месте.

Прости, Мона. Мы с тобой неплохо развлеклись, пока все не закончилось.

В этот момент что-то вихрем вылетело на дорогу. Какое-то существо – маленькое, золотоволосое, одетое в бело-голубое, подобно героине волшебной сказки.

Появился джинн, чтобы спасти меня. Но это был не джинн Пола – моей спасительницей оказалась Алиса из Зазеркалья.

Она вскинула маленькую трогательную ручку и затормозила неотвратимо надвигавшийся грузовик. Выполнено безукоризненно. Она бросила на меня взгляд через плечо, и, повинуясь ее безмолвному приказу, я стрелой миновала перекресток. Успев уловить слабую улыбку на нежных девичьих губах и легкую искру жизни, промелькнувшую в неоново-голубых глазах… Раньше мне не доводилось видеть у нее подобного.

Радио в салоне ожило и прошептало: «Уходи. Я задержу его».

Очевидно, она услышала мои панические призывы и пришла из своего магазинчика, чтобы доиграть эту игру. Не забыть бы поблагодарить Кэти – коробка шоколада и хорошая бутылка вина будет в самый раз. Я почувствовала, как расслабились мышцы спины… на сей раз пронесло. С Дэвидом сражаться мне не придется. По крайней мере, напрямую.

Моей задачей была схватка со Звездочкой. И здесь уже никто меня не заменит.

Когда мрачные промышленные здания сменились не менее мрачными кварталами для мелкой буржуазии, я еще раз сверилась с адресом. Маленькие, обшитые досками домики давно нуждались в покраске, да и заборчики не мешало бы поправить.

Постройки лепились друг к другу, как сардины в бочке. На лужайках перед домами буйно разрослись сорняки, среди них ржавел всякий хлам.

На этом фоне дом Эстреллы сиял, как бриллиант в куче угля. Он был ощутимо больше своих соседей – с хорошими пропорциями, свеженькой покраской и аккуратной белой оградой. Никаких сорняков: единственное, что нарушало безупречную зелень газона – это бетонированная ванночка для птиц с лепным ангелом наверху. Трудно было предположить, что здесь живет человек, готовый пойти на убийство ради сохранения своей тайны.

Я припарковала Мону рядом с ангелом и вышла из машины. Хозяева были дома – окна уютно светились за опущенными занавесками. В одной из комнат – очевидно, спальне – светился голубой экран телевизора.

Все выглядело слишком обыденно. Я никак не ожидала, что так легко доберусь сюда. Это как-то даже усложняло мою задачу – весь мой гнев потихоньку остывал, не подкрепленный препятствиями.

Я поднялась на крыльцо и позвонила в колокольчик.

– Открыто, – раздался голос Звездочки. Я сглотнула комок в горле и с надеждой оглядела улицу. Увы, желтого «ниссана» Мэрион нигде не было видно. Джоанн-воительница без группы поддержки. – Входи, Джо.

Я повернула ручку и вошла внутрь.




Прихожая сверкала полированным деревом. На пристенном столике выставлены на обозрение фотографии: ряд начинался застывшей в неестественной позе парочкой в костюмах середины девятнадцатого века и продолжался многочисленными представителями семейства Альмодовар. На последнем снимке была она сама – прекрасная девушка в костюме выпускницы с улыбкой победительницы и веселыми чертиками в темных глазах.

Я притворила дверь и прислушалась.

– Проходи на кухню, – позвала Эстрелла. Я ощутила запах свежевыпеченных булочек с арахисовым маслом, и мой рот моментально наполнился слюной.

Как-то нелепо выглядит убийца со свежими булочками в руках. Может, именно на это она и рассчитывала.

Я прошла по коридору мимо затемненной гостиной и ярко освещенной столовой, полной теплых красок и блестящего дерева. Кухня, выстроенная по старинному образцу, располагалась в самом конце. Я замерла на пороге. Звездочка в одной кухонной перчатке стояла у плиты и вынимала противни с выпечкой.

– Подожди секундочку, – бросила она и водрузила последний лист на поверхность массивной ядовито-зеленой плиты. – Ага, ну вот.

И она отвернулась от плиты, снимая на ходу рукавицу. Ужасных шрамов не осталось и в помине. Сегодня Эстрелла демонстрировала мне свое истинное лицо. Нетронутое. Прекрасное. Лживое.

– Удивляешься, как это мне удалось? – Она прикоснулась к безупречно-оливковой коже на щеке. – Ты помнишь, как я гнила заживо в той больнице, а они не могли – не хотели – помочь мне?

– Звездочка…

– Позволь мне закончить. Все, что тогда требовалось, так это пожертвовать мне одного единственного джинна. Но они и пальцем не пошевелили. Посчитали, что я не заслужила этого… Сказали: характер не позволяет мне нести соответствующую ответственность. – Она сверкнула на меня своими глазищами. Как же я могла просмотреть эту ненависть в ее глазах раньше? Эту горечь? Или она искусно маскировалась? – Они оставили меня с лицом, как расплавленная хоккейная маска. Помнишь?

Конечно, я помнила. Стояла, не смея пошевелиться, не находя слов. Эстрелла снова натянула рукавицу и принялась со злостью сгребать булочки в белую китайскую вазу.

– Наверное, они рассчитывали на мое смирение. – Сковырнув последнюю булочку, она отнесла противень в мойку. – Но я чувствовала: есть другая жизнь. Она ждала меня, и все, что требовалось, это услышать ее зов.

Она подошла к холодильнику и вынула кувшин с молоком. Жестом предложила мне. Когда я отказалась, Звездочка пожала плечами и поставила кувшин на стол. Достала стакан, налила себе.

– Тогда мне казалось, что я умираю, – продолжала она, прихлебывая молоко. – Как будто мою душу выжгли дотла. А затем боль прошла, потому что появилось нечто другое. Что-то настоящее… осмысленное.

– В этом нет смысла, Звездочка. Просто пролонгированное самоубийство.

Она взяла булочку из вазы и надкусила ее.

– Ага, но чертовски приятное! – согласилась она. – Думаешь, меня это пугает? Детка, я умираю уже достаточно долго.

– По мне, так ты прекрасно себя чувствуешь.

– Ты об этом? – Она провела рукой по своему чистому лицу. – Да, Демон исцелил меня. Но, к сожалению, продержится недолго… если только я не получу обратно свою Метку. Я уже ощущаю, как жизнь замедляется во мне… Я старюсь, разрушаюсь изнутри…

– Так зачем же ты избавилась от нее?

Она грохнула китайской вазой об стол:

– Я не избавлялась от нее! Наоборот, я пыталась подкормить мою Метку. Для этого мне нужен был джинн.

Рэйчел сказала мне тогда правду.

– Вернее, так: мне нужна была Книга, свободный джинн и ты, чтобы этим воспользоваться. Предполагалось, что ты свяжешь их воедино… и скормишь демону. Да, – еще одна мрачная улыбка. – Выглядит все очень просто… Но не тут-то было. Потому что, как только я чего-то добилась, тут же объявился Льюис, готовый надрать мне задницу. Самый сильный из Хранителей… Я думала, он убьет меня.

Сама того не осознавая, я сделала шаг ей навстречу. Но тут же остановилась, осознав, что, ослепленная привязанностью, никогда не понимала, насколько эгоистична моя подруга.

– И как же Льюис получил Метку?

– Он забрал ее у меня. Я противилась как могла. Но этот придурок объявил, что собирается помочь мне. Я не нуждалась в его помощи!

Ее воинственный тон никак не вязался с ярким сиянием в глазах. В них светилась боль и глубокое, болезненное отвращение к самой себе. Эстрелла достала еще один противень с булочками и быстрыми, нервными движениями плюхая в вазу.

– Тогда отпусти его, – предложила я. – Он не может вернуть тебе Метку. Ты сама сказала: только от слабейшего к сильнейшему… Сильнее Льюиса никого нет. Цепочка замкнулась.

– Нет! – вырвалось у нее. Это был вопль чистой, неконтролируемой боли, будто сам звук ранил ее, обдирая горло до крови. – Я должна получить ее обратно! И добьюсь этого!

– Но как? – спокойно спросила я, поразившись своему рассудительному тону. Возможно, это следовало отнести на счет шокового состояния, но все, что я сейчас ощущала – это глубокое и искреннее сочувствие. Ведь когда-то она была такая чудесная, такая самоотверженная. Зрелище нынешней Звездочки доставляло мне неожиданно сильную боль.

Казалось, слепая ярость заслоняет ей все. Но голос звучал легко и почти спокойно.

– Ты указала мне путь, – произнесла Эстрелла. – Мне не удастся забрать у него Метку, но это может сделать твой горячий приятель джинн. А затем я прикажу ему передать ее мне. Льюис вообще превратился в кусок дерьма. Все, на что он способен – это сидеть и медитировать. Эдак он всю жизнь просидит с моей Меткой. Но, слава богу, я могу заставить действовать Дэвида.

Меня сковал ужас – буквально, будто острый кусок стекла застрял в горле. Я, проглотив ком, проговорила:

– Ничего не получится. Если Дэвид примет Метку, он не сможет от нее избавиться. Он окажется заражен, если не хуже.

Если Метка Звездочки действительно такая сильная и зрелая, она попросту сожрет Дэвида. Мне довелось как-то увидеть погребение джинна… Упаси вас Бог от такого зрелища.

– Прошу тебя: оставь эту мысль, Звездочка. Позволь помочь тебе, мы что-нибудь придумаем вдвоем…

Она грохнула вазу на стол между нами.

– Ты уже придумала. Притащила сюда этих чертовых Хранителей. Если они разыщут нас, то заберут и его, и тебя… А со мной… знаешь, что они сделают со мной, Джо? Выпотрошат и заставят жить, как я жила до того. Уродом. Даже хуже – бессильным уродом. Ты понимаешь, что я не вынесу этого.

– Но здесь уж ничего не поделаешь, – сказала я. – Слишком поздно. Мне очень жаль, Звездочка. Действительно, очень жаль…

– Ну, как сказать… Кое-что я могу сделать. Никто ведь не знает, куда запропастился Льюис. Так что тут большой проблемы не возникнет. Вы с ним просто исчезнете. Мне останется только отделаться от Девы Мэрион с ее подручными. Можно приказать Дэвиду взорвать их машину. Знаешь, на самом деле я терпеть не могу эти внедорожники. А обвинят во всем тебя. – Звездочка закончила снимать булочки со второго листа и протянула вазу мне. – Вот, бери.

– Нет уж, спасибо. Я уж лучше проглочу бритву. Кстати, не уверена, что здесь не спрятана одна.

Она улыбнулась несколько принужденно и опустила вазу на стол.

– Итак, нам предстоит драка, я верно понимаю?

Я смотрела на нее поверх вазы с выпечкой. Моя подруга. Моя сестра. То, во что бы могла я сама превратиться, доводись мне в тот день оказаться в горящем Йеллоустоуне. Ведь мне всегда было ясно, что Эстрелла куда больше подходит для нормальной человеческой жизни, чем я.

– Выходит, так, Звездочка. Потому что я собираюсь забрать отсюда Льюиса и Дэвида.

– Что ж, ты сама сказала это.

Она откусила еще один кусочек.

А в это время ее плита выплюнула раскаленный огненный шар, который устремился в мою сторону.




Наклонившись, я упала на пол и поспешно занялась делом: удалила все молекулы кислорода из воздуха в радиусе трех футов от меня. Огонь нуждается в кислороде. Элементарная тактика, но у меня получилось: огонь полетел в мою сторону, но, наткнувшись на бескислородный барьер, рассеялся по сторонам. Выделившееся тепло тоже нетрудно контролировать. В конце концов, это всего лишь вопрос скорости колебания молекул. Я попросту замедлила их движение.

Огонь угас, даже не опалив меня. Выйдя из воздушного пузыря, я шагнула к подруге и глубоко вздохнула.

– Знаешь, мне очень жаль тебя, – сказала я. – Бедная маленькая Звездочка лежит совсем одна в больнице, обожженная до неузнаваемости. Ах, какие сопли. А ты когда-нибудь думала о тех Хранителях, которые умерли? Даже не получив шанса разобраться во всем? Конечно, нет. Потому что ты занята лишь собой.

Она рассмеялась. Совершенно безумным смехом. Вытянула руки перед собой ладонями вверх, и тотчас бело-голубые язычки пламени заплясали на них, отражаясь в ее темных глазах.

– Да, а ты будто не думаешь о себе, Джо. Плохой Боб свалил на тебя свою проблему, и что же ты делаешь? Бежишь прочь, как испуганный заяц. Спасаешь свою шкуру. Ты-то не больше меня жаждешь расстаться со своими силами! Подвергаешь людей опасности, даже убиваешь их. Так что нечего задирать нос – ты не слишком отличаешься от меня.

– Как раз-таки отличаюсь, – возразила я. – Поэтому и отказалась использовать Дэвида как кусок «клинекса»[40 - «Клинеск» – косметическая бумажные салфктки.]… ради того, чтобы спасти, как ты выражаешься, свою шкуру. Именно потому, что мы с тобой совсем разные.

– Ты собираешься драться или хныкать?

– Я собираюсь победить, – ответила я. – Железно.

– Да? – оскалила зубы Звездочка. – Тогда обернись.

Я последовала ее совету.

Там, в дверном проеме, который вел в подвал, стоял человек – высокий, долговязый, лицо почти скрывается под шапкой отросших темных волос. Одет он был в ветхую, перепачканную рубашку и заскорузлое трико. Босые немытые ноги. Если б я прошла мимо такого на улице, то обязательно опустила бы доллар в его миску с надписью «ГОТОВ РАБОТАТЬ ЗА ЕДУ».

Это был Льюис.

Я развела руки в стороны в универсальном жесте «никакой угрозы» и обратилась к нему:

– Льюис? Помнишь меня? Я Джо.

Заглянула в его огромные пустые глаза – зрачки настолько расширены, что почти скрывают радужку. Одурманен наркотиком. Или еще хуже – совершенно безумен.

Льюис смотрел на мою грудь, что в нынешних обстоятельствах показалось мне по меньшей мере странным.

Затем он поднял взгляд – и у меня ослабели колени: такая мука и замешательство светились в его глазах. Если Бог не накажет Звездочку за все остальные дела, то уж за это она заслуживала самого худшего.

– Джо? – переспросил Льюис самым обыденным тоном, что казалось абсолютно диким, принимая во внимание его ужасный вид. – Мне так жаль… Я не могу остановить это.

Затем он шагнул ко мне и изо всей силы ударил в лицо.

* * *


Огонь и Погода не могут воевать. Это слишком опасно. Кроме того, ни одна из стихий не имеет решающего преимущества. Наши силы уравновешивают друг друга во всех отношениях.

Но когда Погода встает против Погоды… Дело принимает совсем дурной оборот.

Именно поэтому я объявила общую тревогу по Коду Один. Я хотела быть уверена, что эфирный слой заперт для всех возмущений. Код Один – необходимое действие для любого Хранителя, который собирается вести боевые действия, не важно в какой точке земного шара. Накрыть колпаком площадь рассеивания своих ударов – действие столь же естественное, как закрыть ставнями окна или поставить лодки на якорь во время шторма. По сути, это означает, что все приходит к состоянию покоя.

Небо над Оклахома-сити было чистым и спокойным. Стоял абсолютный штиль. Ничто не двигалось и не могло двинуться без мощного толчка. Такого, который прорвал бы контроль сотни Хранителей и их джиннов.

Очень маловероятное событие. Даже для Льюиса.

Однако мне это послужило слабым утешением в тот момент, когда я наконец открыла глаза. У меня было ощущение, что я столкнулась с грузовиком марки «Мак-Трак». Я достаточно устойчива к удару молнии, могу управлять ветром и дождем, даже градом, но в боксе не сильна.

Я со стоном перекатилась на бок и ощупала пульсирующий подбородок. Губа тоже была разбита. Исследовав ее кончиком языка, я почувствовала соленый вкус крови и попыталась сообразить, где я и что произошло.

Ага… Все стало на свои места. Звездочка, булочки и Льюис, который одним ударом вышиб из меня дерьмо.

И захлопнувшаяся ловушка Кода Один.

Я, конечно, сильно ограничила в возможностях Звездочку и Льюиса, но и себе не оставила места для маневров.

Что-то прошлось по моему лицу – легкое, как паутина, и там, где оно касалось, боль отступала. Мне было знакомо это прикосновение и тепло, которое оно рождало.

– Она очнулась, – раздался бесстрастный голос Дэвида. Открыв глаза, я увидела, что он сидит рядом со мной. Он ничего не сказал мне, ни о чем не спросил, но его прикосновение… Я верила, что оно принадлежит Дэвиду, настоящему Дэвиду. Возможно ли, чтобы он восстал против власти Эстреллы? Если она узнает об этом…

– Как раз вовремя, – ярость изменила голос Звездочки до неузнаваемости, сделала его грубым и бесчувственным. – Господи, девочка, ты совсем не подходишь на роль чемпионки по кикбоксингу… Один удар – и ты вырубилась на десять минут. Моя мама и то показала бы себя лучше.

– Оставьте ее здесь, мы уходим, – пробормотала я. Утерла кровь с губ и с трудом села. – Все кончено, Звездочка. На самом деле я уже проболталась, и они с минуты на минуту будут здесь. Льюиса наверняка подвергнут неприятной операции по удалению Метки, но ты-то, детка… Тебя попросту поджарят. Так почистят, что ты даже спичку не сможешь зажечь…

Она пнула меня в живот. Со мной такое случилось впервые и, доложу вам, ощущение не из приятных. Я согнулась пополам, подтянув колени к лицу, и чуть не задохнулась от боли. «А не повредила ли она мне жизненно важные органы? Вот уж дерьмовый конец – умереть таким образом: с чертовой Меткой, которую мне навязали насильно. Выпустить ее в эфирный слой только потому, что какая-то стерва пнула меня своим башмаком в селезенку», – подумала я.

– Не надо, – произнес Льюис. Он сидел в углу, опершись подбородком на скрещенные руки.

– Что не надо? – огрызнулась Звездочка, лихорадочно вышагивая туда-сюда передо мной, как крэковый наркоман, закинувшийся кофеином. – Она все испортила! Привела их сюда, все рассказала. Я не дамся им в руки! Просто не могу.

Наблюдая за Эстреллой, я поняла: Дэвид был прав, когда предупреждал меня о разлагающем действии Метки Демона. Звездочка приняла ее, долгое время тайно носила в себе, и в результате душа ее оказалась изъедена Меткой.

Это наводило на тревожные мысли в отношении Льюиса. У него, конечно, чертова прорва способностей, но вот в каком состоянии его душа?

Честно говоря, не меньше беспокойства вызывала у меня и моя собственная душа.

Звездочка налетела на Дэвида, щелкнула пальцами перед его носом.

– Эй, ты! Перенеси нас отсюда.

– Куда? – спросил он, не отрывая взгляда от меня.

Темные глаза, совсем мне незнакомые. Но смотрят все так же устрашающе пристально, как раньше. «Он не полностью принадлежит тебе, Звездочка».

Она взвыла в бешенстве, кинулась и схватила его за волосы. Запрокинув его голову так, чтобы видеть лицо.

– Эй, смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю!

Выражение лица у Дэвида не изменилось. Если ему и было больно, он никак этого не показывал – даже не отклонил головы. Дэвид, мыслящая кукла…

– Я хочу в Нью-Йорк.

– Куда именно? – ровным голосом спросил он.

Я знала: он мог продолжать эту игру до бесконечности, уточняя предполагаемое месторасположения с точностью до квадратного дюйма. В отличие от него, Звездочке не хватало терпения. Она раздраженно отпихнула его голову так, что та ударилась о стенку.

– Бесполезны! Оба дурака… И это называется неограниченная мощь! Я не могу заставить вас даже пальцем пошевельнуть. – Она легонько толкнула Льюиса ногой, но он никак не отреагировал, только закрыл глаза. Я ужаснулась: что же Эстрелла такое сделала с ним – человеком, обладающим почти неограниченными возможностями, – чтобы довести его до такого состояния.

– Эй, Звездочка! – Я села, прислонившись спиной к стене, и потянулась, чтобы легонько, предостерегающе пожать руку Дэвиду. – Давай прикинем, как нам обеим выйти живыми из этой ситуации.

Эстрелла подошла ко мне и опустилась на корточки. Глаза ее блестели, как обсидиановые ножи.

– Твое предложение?

– А кто сказал, что оно у меня есть?

– Джо, не пачкай мне мозги, я же тебя знаю. У тебя всегда есть мысли. Чаще всего они яйца выеденного не стоят, но тем не менее всегда существуют. – На короткое мгновение что-то мелькнуло в ее лице, мимолетно напомнив о прежней Звездочке. Какие же мы прежде были… О, Звездочка. – Помнишь, как мы строили снеговика – идеального с анатомической точки зрения – возле офиса декана? Не бог весть какая затея, chica, но в этом был стиль.

Конечно, я помнила… Не хотела, потому что это только усложняло мою задачу. Но не могла забыть ту безумно веселую ночь, снег, пар, шедший изо рта, наш безудержный смех. Звездочка была такой простодушной в те времена, а я на нее плохо влияла… Сейчас мне придется быть еще хуже, чтобы спасти хоть что-то от той девочки, которую я продолжала любить.

Я сглотнула непрошеные слезы и сказала:

– Хорошо, слушай. Отпусти Льюиса, тебе же все равно никакого проку от него. Он не сможет передать тебе Метку. А если б даже и мог, то не стал бы, потому что считает тебя буйнопомешанной. Думаю, он скорее умрет, чем доверит тебе такую силу. Ты проиграла, Звездочка. Лучше освободи Льюиса – этим ты заработаешь дополни тельные очки в противостоянии с Хранителями.

Она презрительно фыркнула, от чего ее челка взлетела.

– Ну да. Пожалуй, тут ты права.

– Так все и будет, особенно если я возьму всю вину на себя. Я убила Плохого Боба. Я получила Метку. И именно я убегала от команды Мэрион почти тысячу миль. Я скажу им, что во всем виновата только я… Не ты. Они поверят, вот увидишь!

Эстрелла смотрела на меня тяжелым, немигающим взглядом.

– Да? – протянула она. – А почему я должна поверить, что ты скажешь все это?

Я выдавила из себя улыбку.

– Да потому что у тебя есть нечто, мне жизненно необходимое, Звездочка. – Я бросила взгляд на Дэвида, затем снова вернулась к ней. – Разбей бутылку, освободи его! И все устроится: я ухожу, как пай-девочка, Льюис свободен, все счастливы.

– Все, кроме меня, – ядовито напомнила Звездочка. – Нет уж. Сначала я верну то, что принадлежит мне по праву.

Я проглотила разочарование и заметила:

– Ну, значит, ты живешь по плану другого дня.

Звездочка нахмурилась – между великолепными черными бровями набежали некрасивые морщинки – и так долго рассматривала меня, что я подумала: «Не ослепла ли она внезапно?»

– Это глупо, – в конце концов изрекла она. – Даже если я освобожу Дэвида, у меня останется Книга. И я в любое время смогу его вызвать. В чем же смысл?

– А это следующая часть договора. Ты позволишь ему уничтожить Книгу.

Эстрелла рассмеялась.

– Ни за что! Теперь давай я изложу тебе мой сценарий, Джо. Дом сгорает. Они находят тела. Причем в виде не поддающемся идентификации… Погибают все, кроме меня и моего нового que lindo джинна. Мы же с ним счастливо живем на очаровательном тропическом острове, где нас никто не знает. Ты же понимаешь: ни ты, ни Льюис мне не нужны. Мне даже удобнее иметь вас мертвыми. – На ее губах мелькнула слабая улыбка – горькая, ненатуральная, отнюдь ее не красившая. – Ну ладно, мне пора.

Она снова вызвала пламя на кончиках пальцев. Поиграла с ним, затем поднесла к моему лицу. Будто хотела получше рассмотреть меня.

В следующий момент пламя охватило мои волосы. Подавив крик ужаса, я откатилась в сторону и попыталась сбить огонь ладонями. В воздухе повис тошнотворный запах.

– Проба пера, – усмехнулась Звездочка. – Как ощущения?

Тогда я заморозила воздух вокруг нее. Серьезно заморозила – так, что на коже у нее выступил характерный узор. Она вскрикнула и в панике отшатнулась.

– Примерно вот так, – ответила я. – Не подталкивай меня. Я ведь могу так охладить тебя, что придется отогревать в микроволновке… Чтобы хотя бы услышать твой крик. Ты затеяла смертельную игру, Звездочка. Какая нам с тобой от этого польза?

В глазах ее что-то промелькнуло. Она протянула руку и откинула обгоревшие волосы с моего лица… Прошла секунда, во время которой мне показалось, что и не было той бездны лет и тайн, которая развела нас.

– Ты действительно это сделаешь? Возьмешь все на себя?

– Да, – кивнула я. – Сделаю. И не важно уже – сохранят они мои силы или нет. Я слишком далеко зашла с этой чертовой Меткой. Моя жизнь окончена, Звездочка… И мне это известно. Хоть напоследок сделаю доброе дело.

Эстрелла кивнула, глядя на Дэвида. Затем поднялась и подошла к рабочему столу. Достала из ящика маленькую бутылочку и поставила ее рядом с Книгой. Помедлила несколько секунд, будто прислушиваясь к чему-то над нашими головами. Может, и впрямь что-то слышала.

– Они уже здесь, – произнесла она. – Мэрион и ее подручные, семь или восемь человек. Нам уж точно хватит, если дело дойдет до драки.

– Но мы ведь не собираемся драться, – возразила я. – Правда?

– Правда. – Она подняла бутылочку, разглядывая ее под разными углами. – Странно, почему это джиннов всегда держат в стеклянной посуде? Пластик был бы гораздо практичнее. Идиотские правила!

Меня не на шутку встревожил такой поворот ее мыслей.

– Звездочка, это не сработает! Если ты отдашь такое приказание Дэвиду, он погибнет. А если даже и нет, то все равно не сможет передать тебе Метку. Проникнув в него, она останется навечно – пока не сожрет его окончательно. Это будет ее победа.

Я чувствовала, как меня захлестывает отчаяние. Голова раскалывалась, пот заливал глаза… Ощущение бессилия и запредельного ужаса. Да еще этот совершенно неуместный запах свежеиспеченных булочек.

– Брось, Звездочка. Давай вместе выйдем отсюда… По крайней мере, живые.

Какое-то время она молча рассматривала меня, наклонив голову набок.

– Почему?

– Что значит «почему»?

– Почему ты хочешь спасти меня? Сначала Льюис, теперь вот ты…

Я не верила своим ушам.

– Потому что я люблю тебя, Звездочка. Разве ты сама не знаешь?

Глаза Эстреллы наполнились слезами, но она решительно смахнула их. Остался лишь лихорадочный, тревожный блеск.

– Я тоже тебя люблю, – сказала она. Снова повертела бутылочку, наблюдая за игрой граней, посмотрела на просвет. – Знаешь, пожалуй, кое-что я могла бы сделать.

Меня окатило холодом.

– Да?

– Так сказать, последний шанс. Я велю Дэвиду забрать Метку и запечатаю его в бутылочке. Тогда твое слово будет против моего, посмотрим, кому поверят. Или, может, так: ты сходишь с ума и пытаешься убить Льюиса. Он – в порядке самозащиты – убивает тебя. Все погибают в нечаянном пожаре. Все, кроме меня – крайне опечаленной. Знаешь ли, этот план нравится мне больше.

Она опустила бутылочку и, не оборачиваясь, приказала:

– Дэвид, подойди к Льюису и забери у него Метку Демона.

– Нет! – закричала я и толкнула ее в спину. Эстрелла упала на стол, бутылочка закачалась, но не упала. В следующее мгновение ее пальцы сомкнулись на горлышке. – Будь ты проклята, Звездочка! Нет! Не смей делать этого!

– Забери Метку! – завопила она. Когда я попыталась отстраниться, она извернулась и обхватила меня обеими руками. Ее прикосновение обжигало – не то что иллюзия джинна, этот жар был настоящим. – Делай!

Дэвид взлетел вверх и медленно слевитировал через всю комнату в направлении Льюиса.

– Дэвид, не надо! Я скажу нужные слова, только не делай этого, пожалуйста… – Слишком поздно. Он мог слышать меня, но не повиноваться.

Я наконец оторвалась от Звездочки и бросилась между ними, как раз в тот момент, когда Дэвид опустил руку… прямо внутрь Льюиса. И тот страшно закричал.

Звездочка метнула в меня огонь. Я увернулась, огненный шар прокатился по ступенькам, и сухое дерево загорелось. У меня не было времени заниматься этим. В конце концов, Огонь – Звездочкина специальность, вот пусть и разбирается. Я же попыталась оттолкнуть Дэвида от Льюиса.

Но моя рука прошла сквозь его, вернее, их тела. Что бы ни происходило, творилось оно не на этом плане.

Тогда я стремительно перешла в астрал и там увидела Дэвида – в его истинном обличье. Пылающий ангел, прекрасный, позолоченный… Руки его были глубоко погружены в некую хрустальную структуру, тоже безупречную – именно так выглядел Льюис. Что-то черное, безобразное выскочило из него, обвилось вокруг руки Дэвида и поползло по ней, как по мосту. Затем набросилось на моего любимого… Казалось, будто прекрасная бабочка погибает, разъедаемая кислотой. Не слыша крика Дэвида в эфирном слое – я чувствовала его. Теперь он обречен на бесконечную, нескончаемую муку.

Льюис без сил откинулся и сполз по стене. Дэвид остался один на один с этой штукой, они слились в жутком объятии – убийца и жертва, – продолжая корчиться и извиваться в схватке. И тут я почувствовала, как моя собственная Метка забеспокоилась, забилась, будто ощущая присутствие себе подобной.

Я не раздумывала, не медлила ни минуты, чтобы не поддаться страху.

Просто бросилась к Дэвиду, астральному Дэвиду, и нырнула внутрь него – так же, как он сделал до того с Льюисом.

Но одновременно и моя Метка вошла в контакт с той, что обосновалась в Дэвиде.

Сила притягивает силу – так всегда было.

Две Метки Демона схватились не на жизнь, а на смерть.




Что вы ощущаете, когда кричите? Наверное, крик бьется у вас в горле, отдается эхом в ушах… Со мной все было гораздо хуже: как будто каждая клеточка моего тела обзавелась своим голосом и завопила в агонии. При том, что наружу не вырывалось ни звука. Я горела. Замерзала. Умирала.

Зато обе Метки торжествовали. Они все жрали, и жрали, и жрали… Сначала поглотили мою энергию Хранителя Погоды. Затем, когда от нее ничего не осталось, они накинулись на мои нервы и так преуспели, что я без сил рухнула на пол. Но и это еще был не конец – Метки уничтожили микроклеточную энергию, которая составляла саму жизнь.

Последнее, что я помню… самое последнее… это как синапсы[41 - Синапс – область соприкосновения нервных клеток друг с другом.] моего мозга исторгали свою энергию под яростное завывание Меток Демона.

Две змеи, пожирающие друг друга.

Потом все кончилось.

Я – совсем одна – плавала в абсолютной темноте, прорезаемой время от времени яркими вспышками. Может, это были воспоминания… Во всяком случае, кое-что я узнавала: оплавленное лицо Звездочки, сверкающие бронзой глаза Дэвида, тепло его кожи поверх моей. Хмурый взгляд Плохого Боба. Воронка торнадо над моей головой.

Дым. Вкус дыма. Наверное, примерно так же ощущала себя Звездочка, когда очнулась на пепелище Йеллоустоуна.

Я не хотела умирать, но, увы, от меня ничего не зависело. Совсем ничего. А затем и это все исчезло.




Прошло сколько-то времени – мне трудно судить, – и я почувствовала тепло. Не жар, не горение, а просто живое, приятное тепло – как будто заснула в ванне с идеально отрегулированной температурой.

Я плавала в этой ванне. Бесформенная. В полном покое.

– Открой глаза, – раздался чей-то голос. Я даже и не знала, что у меня есть глаза. Уж тем более не знала, как их открыть.

Но они открылись без всяких усилий с моей стороны, и я увидела.

Мир сверкал красками и тончайшими, неуловимыми оттенками – весь созданный из хрусталя и теней. О боже, это было так прекрасно! Развалины дома, дым, пепел, вот уж не представляла себе, что все может быть таким красивым. В золе валялись чьи-то кости, и они тоже казались прекрасными. Желто-белые кости, такие совершенные в своих изгибах и источаемой силе.

Как много людей вокруг. Некоторые – воплоти, вполне реальные… А другие – эфемерные – над ними, в том месте, которое я когда-то назвала Вторым Миром. Теперь я все знала про него. Все обо всем. Я ощущала связь с небом, морем, землей, со звездами. Все это содержалось внутри меня, а сама я была соткана из огня.

– Спускайся, – велел тот же голос. Я не знала, что это значит, но, тем не менее, повиновалась. Медленно проплыла сквозь миры, пока не очутилась в Первом Мире – том, который так хорошо знала прежде.

Дэвид обнимал меня, и мы парили на ложе из черной горячей золы. Мимо проплывали затейливые клубы дыма, я сразу влюбилась в их красоту и хотела последовать за ними. Но внутри меня родилась мысль, которая изменила мои намерения.

– Будь со мной, – послышался шепот. Звук ласковой волной скользнул по моей коже, проник внутрь и прошел насквозь. Я замерла, наслаждаясь этим ощущением…

Все выглядело таким реальным. Пожарные машины с мигалками – они стояли подле ангела и были совсем настоящими. Люди в форме, разматывающие брандспойты на пепелище, которое когда-то являлось домом Звездочки, тоже были совершенно реальными.

В подвале лежали кости – я могла видеть их среди обугленных досок.

– Она слышит меня? – спросил кто-то. Я присмотрелась, но там, внизу, никого не увидела. – Джо, ты слышишь меня?

Я постаралась сфокусировать взгляд и обнаружила человека, стоявшего прямо передо мной. Странным образом он был одновременно и материальным, и светящимся изнутри. Мне захотелось приблизиться и погрузиться в лихорадочное тепло его тела. Но каким-то образом я поняла, что делать этого не стоит. Что это будет плохо. И не только для него.

И тогда я отгородилась от невероятного сияния его духа и сосредоточилась на материальных моментах – его коже лица…

– Льюис?

Он кивнул. Все такой же оборванный, дурно одетый но в глазах появилась осмысленность и чистота. Его душа полностью очистилась. Если Метка Демона и оставила свои омерзительные следы, то я не смогла их найти. «Какой же силой надо обладать, чтобы выжить после такого?»

– Ты понимаешь, что сделала? – спросил он. Я не понимала, но выразить это словами не могла – просто молчала. Наверное, Льюис прочел ответ в моих глазах, потому что сказал: – Ты забрала Метку у Дэвида. Но две Метки не уживаются в одном теле. Они боролись и разрушили друг друга.

Ага, тогда понятно, почему я ощущаю себя одновременно опустошенной и переполненной, невесомой и могущественной. Наследие той самой борьбы… Но не следы зла, я уверена. Я бы назвала это безбрежностью.

– Она слышит меня? – повторил свой вопрос Льюис, глядя мимо меня.

Я чувствовала стоящего рядом Дэвида – это его теплая сила помогала противостоять случайным разрозненным впечатлениям, которые нахлынули на меня со всех сторон. Клубы дыма, восходящее от кострища тепло – все это виделось мне таким прекрасным. Мне не хватало ума и сердца, чтобы объять красоту окружающего мира.

– Думаю, да, – ответил Дэвид. – Джо, сконцентрируйся. Сделай себя материальной.

Господи, сплошные загадки, но все получилось само собой. Внезапно все вокруг стало твердым и устойчивым, мир облекся в плоть. Я почувствовала нестерпимую боль и со стоном упала на колени, увлекая с собой Дэвида.

«Сделать себя материальной». Так, стоп… А какой же я была до того?

– Что произошло? – прошептала я. Губы так пересохли, как будто вкус воды был мне вовсе незнаком. – Звездочка…

– Она мертва, – ответил Льюис. – Она подожгла дом. Я не смог вывести ее – она не желала уходить без Книги.

Значит, Книга погибла. Это хорошо? Или нет? Льюис нежно прикоснулся к моему лицу, но тут же отдернул руку, будто обжегшись. Подул на пальцы.

– Господи, она такая горячая!

– Еще не умеет себя контролировать, – пояснил Дэвид – Со временем научится.

Я не понимала, о чем он говорит. Собственно, все выглядело какой-то бессмыслицей.

– Что случилось?

Рука Дэвида пробежала по моей щеке, спустилась по шее – на плечо. Он обнял меня покрепче. Господи, как хорошо! Мое тело само льнуло к нему.

– Ты умерла, – сказал он. – Я почувствовал, как ты уходишь… И уносишь с собой часть меня – ту, что забрала вместе с Меткой. Когда твое тело… разрушилось…

Я припомнила кости в золе и содрогнулась. Неудивительно, что они так привлекали меня.

– Я умерла, – повторила я. – Она убила меня.

– Я не умею воскрешать из мертвых, – продолжал Дэвид. – Это никому не дано.

– Но от меня так просто не отделаться…

Все-таки чувство юмора – отличная вещь.

– Да. – Он развернул меня лицом к себе. Его глаза были яркими медными зеркалами, горевшими ярче солнца. И в этих зеркалах я разглядела себя – огненное создание. Бледное, черноволосое существо с глазами цвета серебра.

Джинн!

– Я не мог оживить тебя, – пояснил Дэвид. – Но в моей власти было воссоздать новую жизнь, по своему образу и подобию.

Он сделал меня джинном.

– О черт, – задохнулась я.

Улыбка Дэвида, казалось, могла расплавить весь мир.

– У нас не принята такая трактовка, – заметил он.

– Почему нет?

– Ты знаешь, – поднял брови Дэвид, – думаю, ты первая, кто задает подобный вопрос.

Он продолжал обнимать меня, я вся горела в его объятиях, но теперь это было совсем не больно.

* * *


К тому времени как пожарные закончили свою работу, от дома Звездочки практически ничего не осталось. Неудивительно: пламя, вспыхнувшее по ее вине, раздували и поддерживали Шерл, Эрик и Мэрион. Они подняли температуру гораздо выше, чем предполагал естественный ход процесса. Не помогли старания пожарных, которые вылили в огонь не одну тонну доброй оклахомской воды. Хранители приняли решение – сжечь все дотла. Пусть сгинут без следа и Книга, и Звездочка, и все бренные останки.

Да уж, там было на что посмотреть… Тихая улочка Оклахома-Сити на рассвете и яростный, неистовый огонь. Вокруг суетятся пожарные, но где им тягаться с нашей организацией. К восьми утра там собралось девятнадцать Хранителей – Мэрион со своей командой, Региональные Хранители и Хранители ближайших Секторов, а также Государственные Хранители, находившиеся поблизости, и, конечно же, Мартин Оливер, Национальный Хранитель. Весь цвет…

Они так долго разыскивали Льюиса, и на этот раз им повезло. Он сам дался им в руки. Для разнообразия, так сказать…

Первым свои решением Оливер санкционировал отмену Кода Один, который я до того установила. И сразу же планета ожила, расправила свои затекшие мускулы – воздух пришел в движение, Погода задышала.

Вторым постановлением он объявил меня героем. Посмертно, но все же… Так, глядишь, на здании Ассоциации появится мемориальная табличка «Джоанн Болдуин, Почетный Хранитель».

А я в это время стояла в сторонке с Дэвидом и постигала нелегкую науку незримости – или невидимости. Нелегкое дело, доложу я вам, не попадаться под ноги людям, которые не подозревают о вашем существовании. Но скоро я наловчилась. Труднее было сохранять материальное обличье: так много необходимых действий, неизбежных чувств – реальный мир в своих проявлениях пихал и толкал меня, как не в меру разыгравшийся ребенок.

– Нам пора, Джо, – сказал Дэвид. С Льюисом все было в порядке. После того, как Оливер распорядился накинуть на него одеяло, Льюис выглядел не столь ужасно. – Ты увидишься с ним позже.

Я послушно протянула ему руку:

– А куда мы?

– Куда угодно, – ответил Дэвид. – Мы свободны.

Я невольно поискала взглядом свой «вайпер». Мона стояла там, где я ее оставила – возле каменного ангела, теперь в окружении машин «Скорой помощи». Жаль, что я не догадалась припарковаться дальше по улице, могла бы потихоньку улизнуть. Мое нетерпеливое сожаление вылилось в негромкий хлопок – будто электрический разряд – и «вайпер» исчез.

– Эй, ты что делаешь? – завопил Дэвид. Я окинула взглядом квартал. Мона – в полной боеготовности – стояла за углом, посверкивая металлическими боками. Действительно, нехорошо, на улицах в этот час полно народу. На мое счастье, поблизости оказались всего двое – один из них настолько плотно общался с литровой бутылью солодового пива, что и маму родную не заметил бы. Другой же, должно быть, убедил себя, что наглотался дыму, покачал головой и побрел себе дальше.

Сколько чудес происходит ежедневно, прямо на глазах у людей! Просто невероятно.

Я чувствовала, что по лицу у меня расплывается восторженная улыбка, радость переполняла меня.

– Дружище, это же чертовски круто!

– Да… Но в следующий раз все-таки посоветуйся, прежде чем делать подобные вещи, хорошо?

Мы пошли по улице, где двое полицейских опрашивали оглушенных соседей в пижамах. Уже заворачивая за угол, обнаружили, что возле «вайпера» нас поджидает гостья.

Рэйчел. На ней был новый костюм – на этот раз неоново-зеленый. Брючный костюм, бусины в волосах и даже лак на ногтях – все было тщательно подобрано. Цвет глаз, правда, остался прежним – золотой, как у охотничьего ястреба. А во взгляде, который Рэйчел бросила на меня, светилось нечто, смахивающее на гордость.

– Ну, – промурлыкала она. – Вижу, ты сделала свой выбор, Белоснежка.

Раньше я всегда удивлялась, почему она зовет меня этим именем. Но теперь, разглядывая свое отражение в стеклах «вайпера» – черные, как смоль, волосы, безупречно-белая кожа и бледные, серебристые глаза – я все поняла. Белоснежка. Мне показалось даже, что губы у меня стали более яркими и пухлыми.

Рэйчел рассмеялась:

– Видишь? Я всегда знала, что скрывается у тебя внутри.

– Могла бы предупредить заранее, – попеняла я. – Сэкономила бы мне массу сил.

– Я ведь джинн, – пожала плечами Рэйчел. – Настанет время, и ты все поймешь.

Она прощелкала какой-то сложный ритм своими зелеными ногтями и распахнула передо мной дверцу с водительской стороны. Помогая усесться, торжественно произнесла:

– Добро пожаловать в новую жизнь, Янна. Свети ярко, живи свободно и помни: любой человек только тогда тебе друг, когда ты держишь его бьющееся сердце в своей руке. – Она заговорщицки подмигнула. – Ну, и желаю веселья.

Дверца захлопнулась. Я посмотрела на Дэвида:

– Янна?

– Янна – это имя силы, – пояснил мой друг. – Оно идет тебе.

– Джоанн ничем не хуже, – улыбнулась я и прикоснулась к зажиганию своими бледными огненными пальцами. – Будем считать так.

Мона чутко отозвалась на мой жест, и дорога распахнулась перед нами.


notes



Примечания





1


Вестчестер – маленький городок, входящий в состав мегаполиса Большого Нью-Йорка.




2


Эстрелла (исп.) – звезда




3


Salsa (исп.) – соус, подлива.




4


Chica (исп.) – девочка.




5


La vida loca (исп.) – очень специфически.




6


Que (исп.) – что.




7


Альбрехт Медведь – маркграф Бранденбургский, живший в XII в. И проводивший активную захватническую политику в отношении северо-восточных славянских племен, участник крестовых походов.




8


Пол Баньян – автор философского романа «Путь паломника».




9


Медея – жена Ясона, дочь колхидского царя, колдунья. Чтобы отомстить неверному мужу, она убила его новую избранницу, ее отца, а так же собственных сыновей от Ясона.




10


Кориолисова сила – сила инерции, возникающая во вращающихся системах отсчета. Результат действия максимален при продольном перемещении тела.




11


Яппи – сокр. от англ. young urban professional – отчасти ироническое название для молодых людей, стремящихся к деланию карьеры, – в полном противоречии с предшествующим молодежным идеалом, носителям которого были хиппи.




12


«Эл Эл Бин» – каталог одежды для загородных поездок.




13


«Зеленая миля» – так в фильме с Томом Хэнксом по произведению С.Кинга назывался последний путь приговоренных к смертной казни до помещения, где находился электрический стул.




14


«Кто есть кто» – название справочника, содержащего биографическую информацию о современниках.




15


Мезосфера – слой атмосферы от 50 до 80 км, характеризующиеся сильным падением температуры с высотой.




16


«Кистоуновские полицейские» – незадачливые персонажи трюковых эксцентрических комедий Мака Сеннета, основателя кинокомпании «Кистоун»




17


Корал-Гэйблз – пригород Майами.




18


Спандекс – синтетический эластичный материал.




19


Фили – Филадельфия.




20


Солнечный штат – прозвище Флориды.




21


Экзосфера – верхний слой земной атмосферы (выше 800-1000 км), из которого происходят рассеивание в мировое пространство атомов и молекул наиболее легких атмосферных газов, преимущественно водорода.




22


Адиабатический процесс – изменение состояния физ. тела без притока и отдачи тепла; играет важную роль в атмосфере.




23


Тропосфера – нижний слой атмосферы (10–18 км), в котором содержится 4/5 массы атмосферы, почти весь водяной пар, развиваются облака, а температура убывает с высотой; над тропосферой начинается стратосфера.




24


Тренч – длинное непромокаемое пальто или плащ военного покроя с погонами, манжетами и поясом.




25


«Наан» – индийский хлеб.




26


Джозеф – библ. Иосиф. В Библии Иосиф – один из двенадцати родоначальников израильтян, старший сын Иакова и Рахили, проданный братьями в рабство египетскому фараону.




27


Карри – острая индийская приправа.




28


Римская свеча – род фейерверка.




29


Галлон – единица объема и емкости в США, Великобритании и др. странах. В США 1 г равняется 3,785 л.




30


Томас Кинкэйд – современный американский художник, специализирующийся на пейзажах Новой Англии.




31


К2 – второй по счету восьмитысячник в системе Гималаев (8611 м), туземное название Чогори, английское – Годвин-Остен.




32


«Мун-пай» – вид печенья с кремом.




33


«Ла Кинта» (исп.) – вилла, усадьба.




34


Mira (исп.) – смотри-ка.




35


Verdaramento lindo (исп.) – поистине красавчик.




36


Скраб – австралийские вечнозеленые кустарниковые заросли.




37


Буррито – мексиканская лепешка с начинкой.




38


Digame (исп.) – дай сюда.




39


«Синие воротнички» – производственные рабочие.




40


«Клинеск» – косметическая бумажные салфктки.




41


Синапс – область соприкосновения нервных клеток друг с другом.