Планета косматых
Рон Гуларт


Фантастический детектив Рона Гуларта о гражданской войне на одной из загрязнённых человеческой деятельностью планете галактики.


Рон Гуларт

Планета косматых


Глава первая


Когда все поменялись партнершами в третий раз, он обнаружил, что танцует с роботом. Питер Торрес продолжал щелкать пальцами и отбивать ритм ногами. На андроиде, который походил на пухленькую блондинку, было белое бальное платье, богато расшитое тонкими кружевами.

– Работаешь на посольство? – спросил Торрес.

– Веди себя естественно, – андроид встряхнула длинными светлыми волосами, хлопнула в ладоши над головой. – Я делаю это вполне прилично, учитывая, что все это запрограммировано на перфоленте.

Торрес – высокий, худощавый, лет тридцати с небольшим, с обветренным лицом, которое чересчур часто подвергалось воздействию непогоды на множестве необычных планет, – обхватил робота за кружевную талию, и, притоптывая и щелкая пальцами, они двинулись мимо других пар в бальном зале посольства.

– Кто тебя прислал? – спросил он.

– Сам знаешь, – ответила блондинка.

– «Агентство Мирабелиса»? – поинтересовался Торрес, заходя в нишу.

– Тише, тише, – предупредила андроид. – Тем не менее, да. Он хочет немедленно поговорить с тобой.

Торрес вздохнул, провел узловатой рукой по коротко подстриженным темным волосам. Затем нащупал углубление, где для него была спрятана картинка.

– Сюда, на Мардстоун, я прилетел в отпуск. И на Территории Пелюды просто отдыхаю. У меня интрижка с вон той рыженькой. Какая тут работа!

– Волосы у нее крашеные, – заметила робот. – Хотя она очаровательна. Хрупковата, но у нее хорошие кости. Кости – самое трудное для воспроизведения при создании андроида. Ты знал это?

– Нет. А что за работа?

– Он объяснит. Моей задачей было только проникнуть на бал и найти тебя.

– Сколько предлагает «Агентство Мирабелиса»?

– Шесть тысяч долларов.

Торрес обернулся и отыскал глазами стройную рыжеволосую девушку: та теперь танцевала с одним из помощников посла планеты Барнум.

– Повысили вознаграждение внештатным наемникам?

– Мы предлагаем тысячу сверху из-за того, что тебе, возможно, придется отправиться в джунгли.

– Какие джунгли?

– А что, их много разных? Я мало что знаю о Территории Пелюды. Мне не загрузили данных о местности. Я набита в основном перфолентами с танцами.

Торрес провел пальцами под выступающим подбородком.

– Ха, шесть тысяч?

– И экипировка за счет агентства, – добавила блондинка, – в случае, если тебе придется покупать панамы и одежду для джунглей.

– Где он?

– В машине позади посольства. Сразу от верховой тропы вверх.

– Ладно, пойду поговорю с ним.

Подошел сам глава правящей хунты старый Жанейро Фрамбоса и пригласил андроида на танец. Блондинка приняла приглашение, и они, вальсируя, удалились от Торреса. Пегги Фрид тоже танцевала вальс, но уже с другим помощником посла. Торрес знаками объяснил ей, что скоро вернется, и она улыбнулась, кивнув.


Шагая по короткой серой траве, Торрес узнал три небольших желтых овала, плавающих в темноте парка посольства Барнума. Как только он приблизился к припаркованному автомобилю, овалы поднялись к окнам. Торрес, скрипя искусственным гравием, пересек широкую проезжую полосу дороги и постучал в пассажирскую дверцу длинной черной как смоль машины. Дверца распахнулась, и он нагнулся внутрь автомобиля.

– Значит, шесть тысяч?

– Я велел ей предложить эту сумму только если тебя будет трудно уговорить, – произнес компактный компьютер, встроенный в заднюю секцию большого автомобиля. – Так и было?

– Да. – Торрес опустился на кожаное сиденье напротив компьютера. – Я в отпуске. Я познакомился с девушкой.

– Я знаю. Пегги Фрид. Возраст – двадцать три года. Родная планета – Барнум, – сказал компьютер. – Рост – пять футов семь дюймов. Вес – сто десять фунтов. Худышка, не так ли? Последние девятнадцать месяцев работала корреспондентом и режиссером-постановщиком документальных фильмов в агентстве «Новости Барнума». Чем она занимается на Мардстоуне, Питер?

– Собирается приступить к какому-то заданию или что-то вроде того. А пока живет со мной.

– Не думай, что нас беспокоит твоя личная жизнь, – заверил компьютер. – Твой образ жизни, чуждый условностям, «Агентство Мирабелиса» считает положительным фактором.

– Что же необычного в том, чтобы спать с девушкой? Ваши люди вынудили меня танцевать с роботом.

Из-за решетчатого окошка речевого устройства послышался голос компьютера:

– Тебе ведь нравятся роботы, разве не так? Я знаю это, ты часто намекал, что считаешь меня приятным и славным малым.

– Вы – идеальный полевой шеф, – ответил Торрес. – На какую работу хочет меня нанять «Агентство Мирабелиса»?

– Мне говорили, что я очень представительный, – сказал компьютер. – Ладно, давай перейдем к работе. Это в высшей степени… Послушай, Питер, ты не разговаривал с Пегги о делах? Не рассказывал ей о коммерческих секретах, о курьезных случаях из своей практики в нашем частном агентстве по найму?

– Нет.

– Нам не хотелось бы, чтобы об этом пронюхала пресса. Они уже устроили маленький переполох. Ты же знаешь, как они искажают факты.

– Что это за случай, который вы хотите уберечь от кривого зеркала прессы?

Поперек поверхности компьютера вспыхнула полоса крошечных зеленых пузырьков.

– Около месяца назад сюда, на Мардстоун, с целью проверки информации прибыл чиновник с Барнума. Как ты знаешь, наша родная планета Барнум очень внимательно наблюдает за сменой различных правительств на Мардстоуне. Ходили слухи об усилении репрессий и ухудшении положения на всей этой территории.

– Хунта начала публичные казни, – сказал Торрес. – На окраинах голод.

– Такова часть слухов, которые должен был расследовать этот чиновник, – ответил компьютер «Агентства Мирабелиса». – Здешнее посольство Барнума не всегда оказывается лучшим источником информации, поэтому прислали официальное независимое лицо – собрать факты, представить отчет. Однако он ни разу не представил ни одного отчета.

– Почему?

– Посмотри вверх, на мой левый монитор.

На небольшом, с игральную карту, экране появилось изображение убитой горем красивой блондинки лет сорока. Она скручивала клетчатый шарф в замысловатые узлы и промокала ими глаза.

– Это миссис Битти Данлин, не так ли? – произнес Торрес. – Занимает видное положение в обществе. Жена Битти Данлина, промышленного магната, короля оливкового масла и неудачливого политика. Все верно, он исчез аккурат перед моим приездом. Через день после моего приезда в новостях упоминали, что он все еще не объявился.

– Несомненно, искажая факты, – произнес компьютер. – Миссис Данлин требует правды и обратилась к «Агентству Мирабелиса», чтобы найти своего мужа. А я обратился к тебе.

Торрес вновь взглянул на экран монитора и увидел очень старого мужчину, раздающего золотые монеты мальчишкам из гетто.

– Кто это?

– Дед Данлина, с причудами, родоначальник династии королей оливкового масла. Ему нравилось раздавать пятидесятицентовые монетки бедным детишкам. Я полагал, что тебе, возможно, захочется узнать кое-что об этой семье.

– Вон тот маленький венерианец только что ударил его по колену, – заметил Торрес. – А здесь дед колотит мальчишку алюминиевой тростью. Ладно, достаточно о семейной истории. Вы хотите, чтобы я нашел Битти Данлина?

– Совершенно верно.

– Разве правительство Барнума не посылало собственных агентов, чтобы найти его?

– Да, Питер, правительство Барнума действительно расследовало его исчезновение. Очень недолго.

– Возможно, старый Фрамбоса и хунта Территории Пелюды оказали давление?

– Мы не знаем, – ответил компьютер. – Мы знаем одно: Барнум очень быстро отказался от попыток найти Данлина. Это приводит в недоумение его жену.

– Своего рода маскировка? Я слышал, не исключали того, что его утащила куда-нибудь в дебри партизанская армия, которая создается на окраинах.

– Судя по тому, что нам удалось разузнать до сих пор, Питер, это – чистой воды ложь. Существуют большие войска повстанцев, скитающиеся по лесам и джунглям Территории Пелюды. Во главе их человек, о котором известно только, как его зовут, – Тио Мазда. Мы не думаем, что он и его сподвижники замешаны в пропаже Данлина. К тому же нет попыток потребовать выкуп.

– Битти Данлин был в дебрях, когда исчез, да?

– Согласно нашим источникам, среди которых и подкупленные чиновники из правительства Барнума, и миссис Данлин, когда о нем слышали в последний раз, он находился на окраине обширного района под названием «Муниципальные Джунгли».

– Наша планета поддерживает здешнюю хунту, но группе Фрамбосы не позволили бы уйти от ответственности, если бы она сделала что-либо с Битти Данлином, не так ли? – сказал Торрес.

– Мы полагаем, что нет.

Слева вспыхнул экран второго монитора. Теперь перед Торресом предстали квартал деревенских домов, холмистые лужайки и покрытые листьями деревья.

– Что это?

– А ты приглядись.

Среди кустов и лужаек резвилось две дюжины косматых четвероногих животных, размером с человека, смутно напоминающие собак. В основном они были бледно-желтого и светло-оранжевого цвета.

– Это снимали в пригороде, – произнес Торрес. – В районе Лас-Каденас, так? Я видел некоторые из этих кинокадров в программе новостей вчера вечером.

Из одного из коттеджей выбежал худой мужчина в строгом костюме и разогнал стайку косматых животных большим прутом. В поле зрения показались еще два человека в обычных джемперах, они начали избивать животных своими портфелями. Звери увертывались, кувыркались и не сердились.

– Эти существа называют хаммелями, – объяснил компьютер. – Еще пару месяцев назад считалось, что хаммели – исчезающий вид травоядных, обитавший в отдаленных джунглях и лесах Мардстоуна. Затем множество косматых созданий лавиной вышли из лесов и вторглись в пригороды. Поговаривают об образовании «комитетов бдительности» и проведении облав на хаммелей.

– Что из этого?

– Может быть, ничего, Питер, – сказал полевой компьютер. – Если бы Мирабелис не получил сведения, которые позволяют предположить, что в этой внезапной миграции хаммелей есть что-то странное. Я показываю тебе этот фильм в качестве возможного отправного материала. Когда будешь охотиться за Битти Данлином, и вдруг раскопаешь что-нибудь об этих косматых тварях, не упускай этого из виду. Возможно, здесь существует связь с нашей проблемой.

– Кто вас информировал?

– Он тоже исчез.

– Какие-нибудь другие указания? Кто-нибудь хоть что-то знает о том, что замышлял Битти Данлин?

– Да, у нас есть знакомство в посольстве Барнума.

– Сегодня этот кто-то здесь, на балу?

– Нет, он занят каким-то пропагандистским мероприятием и не может зря тратить время. Его зовут Букер Маккристал.

– Я знаю его, – кивнул Торрес.

– Сейчас я распечатываю резюме всей информации, имеющейся у «Агентства Мирабелиса», – сказал компьютер. – Это происходит у меня внутри – слышишь такое забавное жужжание? Изучи сводку, потом уничтожь. Завтра сходи поговори с Маккристалом. – Из-под речевого устройства одновременно выскочили три кассеты. – Мирабелис был просто счастлив, когда мы узнали, что ты выбрал для отпуска Территорию Пелюды. Стало намного проще нанять тебя.

– Я приехал в основном из-за пляжей, – сказал Торрес. – Туристическое бюро не упоминало о здешних неприятностях. – Он отодвинулся, хмуря брови. – Ладно, я найду для вас Данлина. Выдайте мне тысячу долларов наличными сейчас и положите остальное на мой банковский счет на Барнуме. Депозитные карточки у вас еще остались?

– О, да. У нас есть очень основательное досье на тебя, Питер. Ты нравишься нам, в «Агентстве Мирабелиса», хоть ты и не без причуд, – произнес компьютер. – У нас даже есть несколько твоих очень милых детских портретов. Один – где на тебе пинетки из меха кролика и ты пытаешься пососать палец на ноге.

– Основательный подход, – сказал Торрес. – Давайте деньги.

С хлопком открылась маленькая крышка, и в протянутую узловатую ладонь Торреса выпорхнули новые хрустящие мардстоунские деньги. Компьютер сказал:

– Питер, тебе придется оставить свою подружку Пегги, пока ты будешь работать над этим делом. И, пожалуйста, постарайся совершенно ничего не рассказывать ей о своем задании.

Торрес ухмыльнулся и пересчитал деньги.


Глава вторая


Чернокожий человек, покачивая головой, переводил взгляд с одного тела на другое.

– Очень трудно решиться, – сказал он Торресу. – Надеюсь, ты извинишь меня за то, что пришлось встречаться в таком жутком месте, Пит, но я страшно спешу. Какое бы ты выбрал?

– Для чего? – Они находились в холодной куполообразной комнате с бледно-желтыми металлическими стенами.

– Для оперы, – ответил Букер Маккристал. – Я ужасно боюсь, что мне не понравится ни один из этих парней. – Он взял одно из тел в плиомешке за широкие плечи и приподнял над виниловым столом, на котором оно лежало. – Этот получше. Можешь представить его с бородой, Пит?

– Думаю, смогу, если понадобится, – ответил Торрес. – Что за опера?

Маккристал положил тело и приподнял следующее.

– Нет, я не могу представить его в поле колосьев. Сознаюсь, Пит, я страшно много работаю в посольстве Барнума. – Он отступил от обоих упакованных тел. – Ни один из этих не подойдет. Куда же запропастился этот жуткий тип из службы реанимации?

– Я хочу поговорить с тобой о Битти Данлине, – сказал Торрес.

– Я еще не объяснил тебе насчет оперы. – Маккристал наклонился к телам на столе. – Беда в том, что этот жуткий тип из реанимации уперся: у него-де в наличии только эти два тенора. А они не подходят для роли, как я ее себе представляю, не подходят, и баста. Хотя тут я могу страшно ошибаться, как ошибаюсь относительно большей части того, что Барнум замышляет здесь, на Мардстоуне.

– Ты пришел в этот морозильник набрать труппу для оперы?

– Разве моя секретарша не объяснила, когда назначала эту встречу?

– Когда я утром звонил в канцелярию посольства Барнума, то разговаривал не с ней. Мне ответил какой-то парень, который сказал, что работает в твоей справочной службе.

– Опять он, – кивнул Маккристал. – Крепкий, веснушчатый хвастливый молодой блондин? Да, он не такой жуткий, как предыдущий. Но сетовать не приходится – они думают, что оказывают мне любезность.

– Кто?

– Этот плотный белокурый юноша работает на «Бюро расследований Мардстоуна», – объяснил служащий посольства. – У них есть отвод на наши видеофоны, и, когда моя секретарша занята, они выручают, отвечая и принимая сообщения.

– Разве Барнум не против подобных действий местных властей?

– Барнум очень осторожно ведет себя на Мардстоуне, и особенно на этой территории, Пит, – сказал чернокожий. – Это единственная причина, по которой они перестали искать бедного Битти Данлина. Даже не будь он столь высокопоставленным лицом, следовало бы ожидать, что поиски затянутся больше, чем на неделю. Я считаю, что последние три дня они просто без толку порхали на своих хопперах над океаном.

– Я думал, Данлин пропал на суше.

– Да. А поисковая операция – надо сказать, жутко бесполезная – проводилась кое-как. Бедный Битти.

Маккристал снова приподнял за плечи ближайшее тело.

– Ха, я только что понял. Тебя наняло это жутко предприимчивое «Агентство Мирабелиса» найти нашего бедного пропавшего Битти. Так, Пит?

– Верно, – кивнул Торрес.

– Потрясающе. Жаль, что я завтра уезжаю с оперой на гастроли. Я уже рассказал тебе об опере?

– Нет. – В этой холодной круглой комнате стояли два металлических кресла, Торрес присел в одно. – Давай, Букер, расскажи минуты за три-четыре. А потом объясни, что делал Битти в джунглях.

– Ох, да его даже близко от джунглей не было. Он был в частном загородном поместье. – Маккристал отошел от двух замороженных теноров и уселся в другое кресло. – Я полагаю, что стоит только освободить этих парней от льда или от того, в чем их хранят, как они сразу протухнут. Меня всегда ужасно беспокоит нехватка времени. Да, так об опере. На самом деле это пропаганда.

Торрес качнулся в жестяном кресле и промолчал.

– Ее написал местный композитор, очень талантливый молодой человек. Затем Барнум привлек несколько человек из отдела пропаганды для доработки. Понимаешь, надо, чтобы искусство пропагандировало наше желание помогать здешнему правительству понять нужды народа. Наша опера называется «Пляшущий пахарь».

– По-деревенски.

– Это опера о сельском хозяйстве. Скажу тебе, Пит, ужасно трудно поставить оперу только о сельском хозяйстве, не заботясь о пропаганде, – продолжал сотрудник посольства. – Мы вывозим «Пляшущего пахаря» в степи и фермерские хозяйства, и это обещает стать жутко утомительной серией вечерних представлений в фермерских общинах и некоторых лагерях беженцев.

– Большая часть страны страдает от голода, или я что-то путаю?

Маккристал с улыбкой отмахнулся:

– Одна из задач нашей оперы – убедить народ, что на самом деле никакого голода нет, а существует лишь небольшое несоответствие в распределении продуктов.

– Что случилось с хорошо налаженной продовольственной системой?

– Она слишком сложна, как и все на Пелюде, – сказал Маккристал. – Задача нашей оперы – воспеть сельского жителя и заставить его понять, что нехватка продовольствия не так уж велика, как доказывают некоторые радикалы. – Он понизил голос. – Понимаешь, Пит, Барнум субсидировал экспериментальные продовольственные исследования по ту сторону джунглей. Я слышал, что там очень близки к потрясающему открытию. У меня есть уже написанная и одобренная специальная ария о новых дешевых протеиновых заменителях.

– Что случилось с твоим тенором? – спросил Торрес.

– С первым? О, еще одно из этих излишних закручиваний гаек. Его по какому-то простенькому дельцу допрашивала полиция, и они ухитрились сломать ему не одну, а обе руки. Может быть, после этого он и смог бы играть какие-нибудь роли, но не земледельца в этом представлении. Кроме того, он прикинулся испуганным и скрылся в дебрях. – Маккристал тяжело вздохнул. – В этих службах реанимации всегда есть запас обнищавших актеров и певцов. Эти люди вынуждены были подвергнуться заморозке и ждать, пока не подвернется хорошая работа. А один бедный старик-чревовещатель пролежал почти век и так и не потребовался.

– А теперь о Битти Данлине, – сказал Торрес.

– Не желаешь пару контрамарок на «Пляшущего пахаря»? Ты сможешь лучше познакомиться с нами.

– Нет. Чем занимался Данлин, когда он исчез?

– Теоретически это был предварительный отчет о голоде и распределении продовольствия, – ответил Маккристал. – Считалась, что Битти проедет по лагерям беженцев за Авалонскими степями и посмотрит, как живут люди. Видишь ли, из-за того, что в дебрях создается армия повстанцев, Барнум помогал правящей хунте эвакуировать множество народа.

– Чем еще занимался Данлин?

– Мы – старые друзья, правда, Пит? По старой дружбе я дам тебе несколько фактов. Фактов, о которых я не рассказывал даже политическим агентам, присланным сюда с Барнума.

– Фактов, которые ты рассчитывал попозже продать какому-нибудь агентству вроде «Агентства Мирабелиса», – прибавил Торрес.

– Если хочешь быть таким жутко откровенным – да, – согласился Маккристал. – У бедняги Битти имелись полученные частным образом сведения, что в одном из больших поместий на севере побережья жил человек, располагающий очень важной для него информацией. Возможно, тем, о чем следовало бы знать правительству Барнума.

– Он не поделился ни с кем в посольстве? Не передавал на Барнум?

– Битти был одержим идеей, что следует доверять как можно меньшему числу людей, – сказал Маккристал. – Я был одним из тех, кому он благоразумно верил. Пит, я думаю, что Битти попал в беду из-за того, что пытался упорно следовать этому принципу. Весь ужас в том, что я не совсем уверен, кто именно устроил ему неприятности. Поэтому до сих пор я молчал. К счастью, пришел ты и, будучи замечательно обеспеченным «Агентством Мирабелиса», соблазнил меня кое-что тебе рассказать.

– Битти Данлин мертв? – спросил Торрес.

Маккристал перевел взгляд на два упакованных тела.

– Не знаю. Честно, Пит.

– Кто источник сведений, полученных Битти?

– Здесь в Фрамбосавилле живет один человек, – ответил Маккристал. – Здоровый, красивый малый, хотя начинает понемногу стареть. Сейчас ему около сорока. Его профессия… Э-э… соблазнение женщин – богатых женщин, вдов, наследниц, знаменитостей. Это значит, что он часто проводит время на севере побережья у Фрипорта и в Секторе Европы, где живут мардстоунские богачи.

– Как его зовут?

– Терранова, – произнес чернокожий, еще больше понизив голос. – Хосе Луис Терранова. Я не хотел бы дальше углубляться в жуткие проблемы бедного Битти. И не потому, что должен довести до ума эту кошмарную оперу. Так или иначе, Пит, я не контактировал с Террановой со времени исчезновения Данлина. Сейчас он в городе, и я уверен, что за определенную мзду он поговорит с тобой. Постарайся быть очень осторожным. – Он объяснил Торресу, как найти Терранову, и прибавил. – А теперь я должен, к моему ужасу, окончательно решить с заменой тенора.

Торрес выбрался из кресла, которое звякнуло о холодную желтую стену.

– Спасибо.

– Наша опера не будет такой уж кошмарно плохой, как тебе думается, – произнес, вставая Маккристал. – Возможно, ее назидания не привлекут тебя, но это просто изнанка работы, гайки и болты. С другой стороны, развлекательная часть – это именно то, что имеет успех у зрителя. Декорации, глянец…

– Накладные бакенбарды, – продолжил Торрес.

– Верно, Пит. С хорошими накладными бакенбардами можно что-нибудь продать.

Торрес повернулся и по длинному холодному коридору прошел к выходу.


Глава третья


Последние три удара теннисной ракетки прозвучали необычно. Торрес влез на пластиковую стену, окружающую корт, и понял в чем дело. Блестящий серебром и белой эмалью андроид-«профессионал» бил ракеткой с металлическим ободом своего соперника-человека по голове. Торрес, балансируя на верху ограды шириной шесть дюймов, сжал кулаки.

– Это ты Терранова? – окликнул он.

Вдоль основной линии по пластиковой поверхности корта бежал круглолицый мужчина лет сорока. Его белые шорты и тенниска были запачканы маслом и пылью. Он пробежал через корт, перепрыгнул через сетку, и широко расставив ноги, смело встретил своего преследователя-андроида, который держал ракетку обеими руками.

– К несчастью, да, – прокричал он в ответ. – Ты, наверно, Питер Торрес?

– Да. Я позвонил, мне не открыли, и я решил влезть наверх и осмотреться.

– Этот механизм пытается убить меня, – объяснил Терранова. Он перевел дух, и его густые темные усы затрепетали.

– Энг, – выдохнул андроид. С непритворно свирепым выражением лица он перепрыгнул через сетку к Терранове, одновременно обрушив на Хосе Луиса металлический обод ракетки.

Согнув большие узловатые руки, Торрес повис на стене со стороны корта. Здесь был посажен такой же жесткий декоративный плющ, сделанный из норила, и Торрес воспользовался им для спуска, как перед этим использовал его для подъема.

– Кто? – спросил он, спускаясь.

– Я чувствую, что за этим стоит раздосадованный муж, – произнес, задыхаясь, красивый круглолицый мужчина. Он увернулся от андроида-теннисиста и нанес сильный удар сбоку по серебряному черепу машины. – Вставил в спину моего инструктора по теннису компьютер-паразит, запрограммированный убить меня.

Торрес спустился на залитый солнцем зеленый корт и по его искусственно охлаждаемой поверхности подкрался сзади к ставшему вдруг кровожадным роботу.

– Я вижу компьютер, – сказал он.

Когда «профи» вновь нанес удар, его майка всколыхнулась и на пояснице показался маленький металлический предмет размером с йо-йо<<1>>.{<<1>> Игрушка: чертик на ниточке.}

– Я думал, ты соблазняешь только богатых вдов и незамужних?

– Человеку свойственно ошибаться, и большинство людей из-за страсти или заинтересованности часто подвергаются опасности совершить ошибку. Верно? Вот я и дал маху. – Терранова, держа ракетку одной рукой, парировал удары. – С моей стороны оснований было недостаточно.

Торрес, слегка пригнувшись, скользил по освещенному ярким послеполуденным солнцем корту. Он запустил крепко сжатые пальцы в кобуру слева под мышкой и на ощупь нашел портативную дрель с алмазным сверлом.

– Будь готов.

Андроид с огромной скоростью молотил металлической ракеткой по тому месту, где мгновением раньше находилась голова Террановы.

Торрес перемахнул через сетку к ним.

Теперь андроид знал о его присутствии. Он внезапно повернулся.

– Энг, энг! – выкрикивал он.

Торрес побежал прямо на временно обезумевшего металлического тренера. В четырех футах от него Торрес начал брать левее и перебросил дрель через андроида.

– Прямо над задницей, – сказал он Терранове.

Андроид замахнулся на Торреса.

Круглолицый Терранова бросил ракетку, поймал дрель, щелкнул выключателем и вонзил ее в крошечный компьютер на спине андроида.

– Это напоминает мне инструмент для взламывания сейфов, который у меня когда-то был.

Маленький компьютер-паразит оглушительно взвыл, будто разом вышла из строя дюжина стиральных машин. Серебряно-белый «профи» осел на прохладную зеленую поверхность корта.

– Грубоватое обслуживание, мистер Терранова, – произнес он и со щелчком повалился назад.

Терранова передал дрель Торресу и пожал ему руку.

– Во всяком случае, насчет денег девушки я не ошибся. Создающее помехи устройство вроде этого, которое вставили в целого андроида и вывели его из цепи центрального блока управления в спортивном павильоне наверху, – дорогое удовольствие. Золото – пробный камень для людей.

Торрес перевернул андроида ногой, хмуро глядя на механизм-паразит.

– Ты уверен, что в этом замешан чей-то муж, а не политика?

– Слишком утонченно для хунты, – сказал Терранова. – Они знают, что я не имею ни малейшего отношения к политике. Нет, я совершенно уверен, что это был непредвиденно возникший ее муж. Он позвонил мне сегодня утром по видеофону, причем еще раньше и в более неудобное время, чем ты. Очень беспокойный и агрессивный молодой человек. Иногда я подозреваю в себе примесь наследственной тупости. Обычно я выбираю цель с помощью компьютера, а в этот раз позволил сделать выбор сердцу. В чем, если подумать, нет ничего хорошего.

– Ты в порядке?

– Обалденные буфера.

– Прости?

– У девушки, о которой идет речь, обалденные буфера. Великие дела свершаются, когда встречаются человек с горой. Верно? Именно поэтому я, забыв про все, влюбился в эту исключительную малышку и отказался от компьютера.

Кивнув, Торрес наклонился и приподнял андроида за подмышки. Он перетащил его с корта в широкую полосу тени у дальней стены. Вернувшись к круглолицему Терранове, он сложил дрель и убрал ее в кобуру.

– У тебя все под рукой, очень профессионально. Сколько ты мне предлагаешь?

Торрес ухмыльнулся, и в глубине его темных глаз заплясали искры.

– Я могу заплатить тебе пятьсот долларов, чтобы ты продал мне то, что продал Битти Данлину.

– Мне, конечно, не следует торговаться с тем, кто только что спас мою шкуру, но я хочу семьсот пятьдесят.

Торрес покачал головой.

– Тогда мне придется платить тебе из собственного гонорара.

Распушая усы костяшками пальцев, Терранова наклонился и поднял обе ракетки, свою и «профи». Направляясь к выходу, он закрепил их на своем массивном боку.

– Идем, выпьем.

– Ты согласен на пятьсот?

– Когда речь о деньгах – только о деньгах, а не о сердце, – сказал Терранова, – я – справедливый судья. Ты кажешься мне честным, поэтому я помогу тебе за пятьсот.


Стоя у открытой двери своего гостиничного коттеджа, Торрес не решался войти. Из имплантированной рощи вечнозеленых растений за его спиной медленно надвигались холодные сумерки. Он ссутулил плечи, чтобы плащ распахнулся.

– Не застрели меня случайно, Пит.

Торрес, ухмыляясь зашел в домик.

– Привет, Пегги.

– У меня есть ключ, ты не забыл?

– Нет, – ответил он. – Сегодня немного замотался. После полудня пришлось помочь одному малому драться с андроидом.

– Это часть работы для «Агентства Мирабелиса», к которой ты только что приступил? – Перед большим круглым окном на краю виниловой койки сидела стройная рыжеволосая девушка.

– Взбесившийся андроид, возможно, имеет только опосредованное отношение к моей нынешней работе. – Девушка вытянула босую ногу, и ее пальцы коснулись чемодана. – Ты уезжаешь?

– Я тоже получила задание, – сказала Пегги. – Завтра рано утром я должна уехать из Фрамбосавилля.

Торрес закрыл дверь коттеджа и подошел к сервоотверстию.

– Плащ и кобуру, – сказал он в отверстие. – Я тоже на время уеду из города.

Из сервоотверстия вытянулись изящные проволочные руки, сняли с Торреса плащ и повесили на плечики.

Пегги на мгновение поджала губы, потом улыбнулась.

– Не думай, что я не люблю тебя, Пит. Люблю. Но задание такое важное, что… Ладно, я достаточно увлечена тобой, чтобы не хотеть потерять тебя. Кроме того, ты все равно не собираешься оставаться здесь. Поэтому на самом деле это не разрыв. Ладно, пусть разрыв, но мы оба работаем по выбранным профессиям. И все-таки я действительно люблю тебя.

Торрес вытянул руки вперед, и механическая прислуга отцепила двойную кобуру.

– Давай не будем говорить о любви и о делах. Я только что был у парня, который живет без проблем.

– Энергичный делец?

– Нет, жиголо. На самом деле не такой уж плохой парень.

– Это его ты спас от сумасшедшего робота?

– Именно. – Механическая прислуга в нише откашлялась. Торрес сказал: – Можешь отключаться. Все остальное я сделаю сам.

Пегги обхватила колени руками.

– Разве ты не хочешь узнать, как мне повезло?

Торрес пожал плечом.

– Расскажи.

– Действительно повезло, Пит, очень. Агентство «Новости Барнума» месяцами работало, чтобы добиться этого задания. И это на самом деле большая честь, что выбрали меня.

Торрес подпрыгнул на одной ноге и сбросил левый ботинок.

– О, даже так?

– Ты очень постоянен в привычках. Ты всегда начинаешь раздеваться с обуви. И всегда с левого ботинка.

Торрес задом наперед допрыгал до кровати. Сел на медно-красную подушечку и посмотрел не на изящную девушку, а на больших ярких светлячков, которыми кишел темневший снаружи кустарник.

– Задание?

– Вообще-то я не обязана все выкладывать тебе сию же минуту. Ты подумаешь, что я слишком забочусь о карьере. – Она облизнула верхнюю губу. – Куда ты уезжаешь?

– На виллу в секторе Европы. – Он сбросил второй ботинок. – Навестить богатого друга жиголо. А ты?

Длинные пальцы Пегги легли на колени.

– Знаешь, я с трудом верю, что мне выпало задание такой важности. «Новости Барнума» посылают меня в дебри, взять интервью у самого Тио Мазда!

– У кого? – Торрес притворился незаинтересованным.

– У командира партизан, который… да ты же знаешь, кто он.

Торрес засмеялся.

– Да, я слышал о нем.

– Поедем только я и мой оператор, – продолжала Пегги. – Это будет всего второе интервью с Тио, за всю его жизнь. Фильм, который я должна снять, будет особенным. Правда особенным, Пит. Я помалкивала об этом, потому что не была уверена. Вначале я думала, что мне, возможно, просто поручили снять типичные места обитания этих надоедливых хаммелей, которые слоняются по пригородам. – Она замолчала и улыбнулась Торресу. – Разве ты хоть немного не гордишься мной? Много ли ты знаешь двадцатитрехлетних журналисток, которым поручают работу такой важности?

– Пока одну тебя. – Торрес расстегнул рубашку и снял ее.

– Ты ведь старше меня почти на десять лет, Пит. Ты – бесчувственный профессиональный наемник. Поэтому ты не возбуждаешься.

– От партизан – нет. – Он поднялся, скинул брюки и направился к сидящей на койке девушке.


Глава четвертая


Агент Брейкман, крупный сутулый человек в комбинезоне грубой вязки с виниловыми заплатками на локтях и коленях стоял высоко над океаном и думал о механических собаках. Сорокапятилетний Брейкман был вторым лицом в пелюдском филиале «Бюро расследований Мардстоуна». Стоя под куполом управления БРМ возле стены одностороннего обзора, он жалел, что не может позволить себе уйти в отставку в этом году, не дожидаясь, пока ему исполнится сорок семь. Брейкман хотел вернуться в компьютерную мультипликацию. У него уже были кассеты с заметками о персонажах мультфильмов, которые он потом легко продаст. Особенно здесь, на Мардстоуне, где публика не столь искушенная, как на Барнуме. Его излюбленным персонажем была механическая собака.

– Что? – спросил Брейкман.

– Не проще ли убить самого Питера Торреса?

Брейкман закончил думать о будущем, прищурился вниз на прозрачную воду.

– Здесь, в вашем куполе в Надзоре и Проверке, не очень-то поддерживают чистоту.

– Всех наших роботов-мойщиков окон временно бросили на борьбу с бунтом, – ответил старший наблюдатель Симз, худой частично металлический человек тридцати трех лет.

– Я полагал, что видел вчера вечером в новостях, как с трудом одолели радикалов.

– Не знаю, зачем вы смотрите телевизор, если можете прийти сюда, в Надзор и Проверку, и посмотреть все, что на самом деле происходит на территории, – сказал старший наблюдатель Симз.

– Как раз перед Часом Официальных Новостей идет мультипликационное шоу, которое мне нравится, – ответил Брейкман. – Думаю, на самом деле мне безразлично, кого мы убьем и которого по счету. Я дотягиваю в «Бюро расследований» последние два года.

Симз откручивал себе правую руку.

– Не хотите еще раз прослушать эту запись, а?

– Нет, мне не нравится, когда нет изображения.

Человек из отдела Надзора и Проверки отсоединил свою руку-магнитофон и ввинтил алюминиевую с пятью пальцами.

– Наши соглашения с Барнумом не позволяют нам делать ничего подобного, – сказал он, – но благодаря нашему «жучку» в гостинице Торреса мы узнали, что сегодня вечером он уедет в Сектор Европы. Вам следовало бы окончательно решить насчет его убийства.

– Разве у вас нет совсем никаких снимков их с Пегги в постели?

– То, что мы сделали, было достаточно рискованно. Я не гнался за видеоматериалом. Если хотите посмотреть картинки с «клубничкой», я могу показать вам новые потрясающие снимки, которые мы сделали на балу в посольстве позавчера вечером.

– Я видел этот материал. Эта Пегги интересная девушка, хотя и тощая. В общем-то, мне все равно. В конце концов, я счастлив в браке. Счастлив до сих пор, что ты, несомненно, можешь подтвердить?

– Да, – ответил Симз, почесывая болт на шее. – Не хочу обидеть вас, агент, но должен сказать, что видеокамеры в вашем доме, показывают наискучнейшие кадры. Ваша жена абсолютно верна вам, к тому же завзятая домоседка.

– За пару последних лет она немного поправилась, – сказал агент Брейкман. – Впрочем, мне это безразлично. Я думаю, нам не следует рисковать, убивая того, кто работает на «Агентство Мирабелиса». У них сильные связи с правительством Барнума, не так ли?

– Да, судя по всему тому, что я слышал.

– До сих пор большинство людей на Барнуме считает, что с этим Битти Данлином произошел несчастный случай. Я не хочу, чтобы нашу планету наводнили любопытные политические агенты. Нет, нам не следует рисковать с Торресом.

– К кому он едет?

Брейкман рассеянно полировал заплатку на левом локте. В вечернем небе собирались тучи, и океан становился все синее.

– Если влажность сегодня еще увеличится, у меня вскочит еще один чирей. Что мне нравилось в компьютерной мультипликации, так это возможность бóльшую часть времени работать в помещении.

– Вам следовало бы перейти в Надзор и Проверку. – В левой руке Симза имелся небольшой проектор, встроенный в большой палец. – Как насчет этого джентльмена?

Большой палец зажужжал, и на одном из висевших рядом с ними экранов размером с поднос появилось изображение.

– Что это? – спросил Брейкман. На экране порхали птички.

– Потерпите, всего лишь небольшие установочные кадры. Есть. Вот он.

С экрана им ухмылялся Терранова.

– Он голый?

– Плавает. Вот, видите, камера немного поднялась. Один из наших роботов свисал с мачты прогулочной лодки, соседней с той, на которой гостил Терранова.

– Выключи свой палец, – произнес агент БРМ. – Я знаю, как выглядит этот жиголо. Нет, даже если мы убьем его, Питер Торрес все равно останется и будет вынюхивать. И останется источник информации.

– Тогда ответ очевиден. – Симз показал Брейкману на экране кого-то другого. – Убрать источник информации.

– На самом деле на мой взгляд, большой разницы нет. – Брейкман отвернулся от экрана. – Надеюсь, этих собак там не будет.

– Это не сторожевые собаки. Они чисто декоративные, – объяснил Симз. – Их дюжина, окрашенных в основные цвета виллы.

– Ненавижу убивать собак, – сказал Брейкман. – Особенно теперь, когда в свободное время работаю над идеей для компьютерного мультипликационного шоу с собаками. Я подумываю назвать его «Пес Зубец». Про собаку-робота.

– Интересная идея. Хотя я не уверен, что понял название.

– «Пес Зубец», – повторил Брейкман. – Возможно это слишком эксцентрично. Ладно, я поеду в Сектор Европы и позабочусь об источнике информации. Спасибо за информацию.

Хрупкий Симз с улыбкой нажал на одну из кнопок, установленных в верхней части его правой руки.

– Сперва взгляните на это.

Из пола, сделанного имитацией под дубовый, поднялось широкое полотно в рост человека – экран для просмотра видеоматериала. Появились кинокадры в натуральную величину.

– Что это? – спросил агент Брейкман.

– Мы полагаем, что это снято всего в двух милях от главного лагеря партизан в лесах Мадеры.

Брейкман подошел к широкому экрану, который находился примерно в десяти футах от него.

– Вообще-то сейчас меня вовсе не интересуют партизаны. – Он ткнул пальцем в изображение сосны. – Ты имеешь в виду, что Тио Мазда, может быть, находится в двух милях от этого места?

– Один из наших полевых агентов сумел передать нам по телексу эти кадры, прежде чем его подорвали. Там очень трудно использовать роботизированное оборудование. Нашего человека чуть не взорвали, прежде чем он снял нечто интересное.

– Тебе не стоит больше беспокоиться о Тио Мазда, – вдруг сказал агент Брейкман.

– Это почему?

– Вашим людям следует почаще вытирать пыль с оборудования. – Он потер большим пальцем другой, которым дотронулся до изображения. – Я могу сказать тебе сейчас только одно, старший наблюдатель Симз: мы разработали способ внедрить агента в лагерь Тио Мазда, где бы он ни находился.

– Убийцу?

– Я надеюсь, что этому агенту представится возможность убить Тио Мазда.

– Каким образом кто-то из БРМ смог подобраться так близко?

– Мы делаем ставку на его тщеславие. – Агент Брейкман вытер кончик своего пыльного пальца о штаны под коленом. – Ладно, мне пора в отдел Материально-технического обеспечения. Разработаю детали этого дельца в Секторе Европы. До свидания. – Он отошел от сотрудника Надзора и Проверки и направился к спуску в псевдодубовом полу. Медленно опускаясь вниз, в мягко освещенную шахту, он решил, что лучше бы придумать механической собаки новое имя.


Глава пятая


По посадочной площадке из искусственного мрамора бегала кругами большая лимонно-желтая гончая, лая вверх, на них.

Торрес, управлявший авиакрейсером, снижался над черной ночной водой, окружающей поместье, описывая круги над небольшой выходящей на океан посадочной площадкой и наблюдая за большой собакой, танцующей и подвывающей внизу.

– Бросим ей кость? – спросил он.

– Это Хуанито, – сказал красивый круглолицый Терранова. – Насколько я помню, он – на низкокальциевой диете. Когда-то я частенько навещал Нэнси и запомнил наизусть всю дюжину диет. У нее было двенадцать собак, и каждая – на особой диете. Разнообразие – душа удовольствия. Правильно?

Торрес отстучал на приборной доске крейсера приказ на посадку. Корабль с переходящим в фальцет гулом начал снижаться в прозрачном вечернем воздухе.

Другая собака, бирюзово-голубая, прыгнула на Терранову, когда он вышел из авиакрейсера.

– Полегче, Пепито, – сказал жиголо. – Этот ест маисовую кашу. Трудно заставить эту собаку сидеть спокойно и выпрашивать еду. – Он стоял на мраморной площадке, хмурясь и поглаживая костяшками пальцев усы.

Голубая собака подскочила к Торресу, тявкнула на него и начала жевать его запястье.

– Кажется, этот пес придерживается торресовской диеты.

По-прежнему хмурясь, Терранова пробормотал:

– Они чем-то взбудоражены.

Посадочную площадку окружали настоящие папоротники и кусты винограда; мраморная лестница вела от нее к десяти акрам травянистой лужайки перед виллой Нэнси Веспа. Справа из-за кустов, оплетенных лозой с красными цветами, донеслось:

– Ох.

Торрес высвободил запястье из пасти лазурного Пепито и, двинувшись на звук, потянулся к кобуре под левым плечом.

С моря дул легкий ветерок, колеблющий листья и лепестки цветов. Среди темных зарослей лежал белый лебедь, перепончатые лапы болтались в воздухе.

– Ох, – снова произнес лебедь, и из отверстия у него под грудью вывалились крошечные зубчики и завитки тонкой проволоки.

Терранова на мгновение задержался позади Торреса, потом взбежал по лестнице.

– Нэнси, – позвал он. За ним прыжками двигались собаки.

Торрес, вытащив бластер, последовал за ним.

Наверху в просторном патио, примыкавшем справа к одной из башен виллы, андроид-дворецкий делал коктейли из мартини. Он уже приготовил их свыше двух сотен и расставил на переносной стойке, на столах и стульях в патио и по всей длине мраморной ограды. Он истощил запас маслин и крошечных луковиц и теперь добавлял маленькие белые пуговицы от своего костюма дворецкого. С левой стороны на его голове была вмятина, и по одной щеке и далее в виде галстука стекала смазка цвета морской волны.

– Кок, – произнес он, заметив взбежавших по лестнице Терранову и Торреса. – Кок… час коктейля почти закончился, джент… джент… джентльмены.

Здесь же были еще четыре гончие – алая, изумрудно-зеленая, рыжевато-коричневая и белесая. Они сидели скорбным полукругом и лаяли.

– О, боже, – сказал Терранова.

На круглых плитках патио, неестественно вывернув руки и ноги, навзничь распростерлась женщина лет тридцати. В нее дважды стреляли из небольшого бластера, и на ее лимонно-желтой тунике для коктейлей спереди виднелись два выжженных отверстия.

Торрес отогнал печальный эскорт собак, опустился перед ней на колени.

– Это Нэнси Веспа?

– Да. – Полное лицо Террановы побледнело.

– Мертва часа два или больше.

На шее мертвой женщины выделялась полоса, не залитая кровью. Возле головы Нэнси на плитке лежал один рубин.

– Взяли ее ожерелье. Воры?

– Попытка создать видимость ограбления, – сказал Торрес.

Терранова отвел взгляд от тела.

– У нее была дюжина механических слуг, Пит, а то и больше. Я не вижу вокруг никого из них. Кроме этого малого с коктейлями.

– Какой модели были слуги? Какого класса? – Торрес поднялся и отошел от мертвой женщины. Четыре разноцветные собаки медленно придвинулись поближе к телу.

– Правильно, – вспомнил Терранова. – Большинство – андроиды низкого уровня, управляемые с центрального компьютера. Кроме этого дворецкого и Алекса.

– Кто такой Алекс? – Торрес шел через двор к дворецкому, по-прежнему занятому приготовлением напитков.

– Шеф-повар Нэнси, – ответил Терранова. – Очень дорогой шеф-повар. Она телепортировала его из Земной системы, из местечка Париж, давно, когда еще была замужем за полковником Веспа.

– Может быть, в этом замешан ее муж?

– Полковник? – Терранова разгладил усы. – Подозреваю, что он все еще любит ее. Так или иначе, он уже не член правящей хунты. Его вынудили уехать куда-то в изгнание. Несомненно, у хунты могли найтись веские причины заставить ее замолчать.

– Не рассказывал ли ты о ней кому-нибудь, кроме меня и Битти Данлина?

Терранова покачал головой, оглядываясь на распростертое тело.

– Нет, никому.

Дворецкий использовал все свои пуговицы и теперь добавлял в напитки гальку с декоративного бордюра.

– Им удалось отключить других слуг, – заметил Торрес. – Но не этого, поэтому они испортили его. Как его зовут?

– Фаррис.

– Привет, Фаррис, – сказал Торрес.

– Да, сэр? – раненый андроид продолжал смешивать мартини, прибавляя джин и вермут в голубой хрустальный кувшин и взбалтывая хрустальной палочкой.

– Кто был здесь? Кто это сделал?

– Кок… кок… коктейли в патио, Фаррис, – ответил дворецкий. Внезапно у него вывалился левый глаз. Он подхватил его и добавил в следующий бокал с мартини.

– Давай найдем Алекса, – предложил Торрес.

– Кухня на другой стороне виллы, – сказал Терранова.

Едва они тронулись с места, механический дворецкий произнес:

– Подождите.

– Что? – Торрес остановился.

– Не хотите ли выпить, сэр?

Они оставили одноглазого андроида за стойкой бара и побежали.

Из кустов раз за огромной виллой появилась большая бледно-фиолетовая гончая и побежала рядом с ними.

– Это Примо, – объяснил Терранова. – В этой своре гончих он вегетарианец.

– Ты что, не слышал? – обратился Торрес к собаке, которая зубами схватила его за запястье.

Кухня занимала четыре большие белоснежные комнаты. В кондитерской неподвижно застыла женщина-андроид, занимающаяся скатыванием шариков из теста.

Терранова позвал:

– Алекс!

Примо, фиолетовая гончая, с лаем побежал в следующую комнату. Но ни здесь, ни в двух других комнатах кухни не было искусного андроида шеф-повара.

Прислонившись к блоку управления дворецким в дальнем помещении, Торрес спросил:

– Ты уверен, что она ничего тебе не рассказала?

– Только, что у нее были какие-то сведения, которыми, по ее мнению, следовало бы располагать правительству Барнума. Нэнси что-то разузнала, когда еще была замужем за старым полковником, а он занимал высокое положение в хунте. – Терранова взъерошил пальцами усы. – Она не слишком доверяла людям из местного посольства Барнума. Но когда узнала о приезде Битти Данлина, то попросила меня свести ее с ним.

– Таким образом, вознаграждить ее за встречу было твоей идеей, – сказал Торрес.

Терранова посмотрел под ноги, похлопал фиолетовую собаку по шишковатой голове.

– Если можешь, делай деньги честно, а если нет, то всеми доступными способами. Верно?

Торрес расхаживал по кухне, дотягиваясь до развешанных горшков и кастрюль и снимая с них крышки.

– Кто-то, – сказал он. – Кто-то не хочет, чтобы Данлин нашелся.

– Ты уверен, что Нэнси убили из-за этого?

– В такой работе, как у меня, совпадения не так уж часто встречаются.

– Но тогда я виноват в том, – произнес Терранова, – что с ней случилось.

Спустя минуту Торрес ответил:

– Возможно.

Красивый круглолицый жиголо продолжал похлопывать по голове фиолетовую собаку.

– Э, – сказал он.

– Да?

– Мне в голову пришли две мысли, – слегка повеселев, произнес Терранова. – Я полагаю, что знаю, куда исчез Алекс.

– А другая мысль?

– Мы все-таки можем узнать, что Нэнси рассказала Данлину.


Глава шестая


В туманных сумерках нежно пели гимны механические ангелы.

– Принцесса Лена живет в телепортированном соборе, – объяснил Терранова.

Они пролетели одну милю от побережья и снова приземлились. Вокруг чистенького поместья на нескольких акрах поднимались стройные ряды деревьев. Позади них стелился легкий туман, растекаясь вниз по склону.

– Ты думаешь, исчезнувший шеф-повар мог прийти сюда? – Торрес пожал плечами.

– Лена жаждала заполучить этого андроида Нэнси целый год, – сказал Терранова. – Алекс достаточно самостоятелен. Стоило ему узнать о том, что случилось с Нэнси, и он мог явиться сюда в поисках работы.

Они поднимались по широкой, вымощенной плитами тропе.

– И ты полагаешь, он знает что-то из того, о чем Нэнси должна была рассказать Данлину?

– Надеюсь. – Терранова перестал дергать себя за усы и ткнул пальцем: – Собор святого Норберта-пророка, телепортированный из Земной системы. В холодное время года согреть это творение очень сложно.

Наверху среди шпилей собора размещались блестящие посеребренные ангелы-андроиды. Они сладко пели, играя на арфах и лютнях, а белыми оперенными крыльями отбивали время.

– Вон тот со скрипкой чересчур космат для ангела, – заметил Торрес, осматривая главную башню собора.

Косматое создание отбросило скрипку, вскарабкалось на верх колокольни и начало делать там стойки на руках.

– Тан, – позвал откуда-то из темноты сердитый голос. – Тан, ты плохой хаммель, плохой. Не кощунствуй, Тан. Возвращайся к принцессе Лене.

Большой хаммель примостился на краю колокольни, приложил лохматую лапу к уху.

На широких ступеньках дома-собора, упираясь локтями в колени, сидел невысокий и толстый молодой человек в черном вечернем костюме.

– Даже хаммель меня игнорирует, – произнес он, заметив Терранову и Торреса.

– Какие трудности? – спросил жиголо у коротышки.

– Ну вот, и вы тоже. Не обращаете внимания на меня и проявляете интерес к этому увальню. Вы не представили меня вашему приятелю, не поинтересовались мной или моими делами. Эх, старина, покажи публике карабкающегося на церковь хаммеля, и она без колебаний наплюет на настоящий талант.

– Пит, познакомься, это – Великий Ярко, – сказал Терранова, все еще наблюдая за хаммелем наверху. – Питер Торрес.

– Я больше не называю себя Великим Ярко, – произнес невысокий молодой человек. – Теперь я – Ярко Великолепный, магистр иллюзий. Ведь так звучит лучше?

– Это не Лена там наверху поднимается по лестнице на колокольню?

– Полагаю, она, – ответил Ярко. – Из-за этого своего нового хаммеля она поглупела. Выкрала из пригорода одного из этих больших придурков. Там хаммелей любят не больше. чем тараканов и клопов, а Лена качает его на коленях и кормит с десертной ложечки земляничным йогуртом. – Ярко выставил перед Торресом золотое яйцо. – Хотите посмотреть фокус?

– Вы фокусник? – спросил Торрес.

– Моя известность распространилась еще не так быстро, как следовало бы, – объяснил молодой толстяк Ярко. – Отчасти из-за того, что летом я вынужден временно не работать, чтобы подлечить сенную лихорадку. Быть постоянным компаньоном ее высочества вовсе не сахар.

Торрес присел на ступеньку над Ярко.

– Принцесса не приобрела еще что-нибудь новое? Например, андроида шеф-повара.

– А, его, – пробормотал Ярко. – Почему бы вам вначале не обратить внимание на мои фокусы?

– Хорошо, – кивнул Торрес.

– Для женщины пятидесяти шести лет Лена в довольно хорошей форме, – заметил Терранова. Он наблюдал за полной белокурой принцессой, которая, балансируя на краю черепичной крыши, шла следом за плетущимся хаммелем.

– Пятьдесят шесть? – Ярко моргнул и выронил золотое яйцо. Яйцо раскололось на мраморные половинки, и из него выпорхнули две металлические птицы с пластмассовыми конфетти в клюве.

– Она сказала мне, что ей сорок девять, – произнес молодой фокусник.

– Ну, с карниза, на котором она раскачивается, она выглядит гораздо моложе.

Ярко наблюдал, как ветер и густой туман рассеивают его фокус.

– А теперь другой номер. Когда я прошлой зимой две недели выступал на развлекательном орбитальном спутнике Террагона, эта проклятая штука тоже всегда разбивалась. Может быть, стоит отказаться от трюков с яйцом.

– Что насчет андроида шеф-повара?

– А. Он сам водворился на хорах для органа, – сказал Ярко. – У меня в шляпе есть утка. Не хотите взглянуть?

– На обратном пути. – Торрес зашагал вверх по ступеням собора. – Идем, Терранова.

Терранова опустил голову.

– Теперь он раскачивается на колокольных веревках.

Колокола басовито загромыхали.


Хоры были превращены в кухню, хотя там еще оставался орган. Алекс оказался невысоким худощавым роботом в белой тунике и колпаке.

– На самом деле охотились именно за мной, – рассказывал андроид Терранове. – Если бы я раньше увидел этих парней, я бы их побил. – Он немного побоксировал с воображаемым противником.

– Ты видел, кто ее убил? – спросил Торрес.

Нанося очередной резкий удар по воздуху, андроид ответил:

– Фактически, нет. Я оттаивал бок грута в отделении для хранения мяса, когда, должно быть, это произошло. Хотя я уверен, что те храбрецы собирались расправиться со мной. Алексу в секторе Европы завидуют очень многие. Так или иначе, как только я понял, что моя хозяйка мертва, я отправился искать новое место.

Глядя на Терранову, Торрес пожал плечами.

Красивый круглолицый мужчина запустил пальцы в глиняный сосуд с печеньем. Он вытащил горсть печенья, щедро посыпанного сахарной пудрой, и, откусывая, спросил:

– Алекс, ты помнишь нашу договоренность?

Андроид сказал:

– Алекс никогда ничего не забывает. Обо мне так много говорят и поэтому тоже. Мои блоки памяти, вероятно, намного превосходят ваши. Например, я знаю больше шести тысяч рецептов высшей кухни. Не шестисот, приятель, а…

– Я договаривался с тобой, – прервал Терранова, сдувая с усов сахарные пылинки, – не спускать глаз с Нэнси. Это было несколько месяцев назад, когда она меня интересовала больше, чем в последнее время.

– Вы должны понять, что там у меня было слишком сложное меню, – сказал андроид. – Все эти охотничьи завтраки и полуночные закуски – иногда для сотни с лишним гостей. Я искренне рад, что теперь нахожусь у принцессы. – Он поправил маленький белый колпак. – Тем не менее, я делал все, что в моих силах, чтобы подслушивать некоторые ее разговоры с мужчинами, которыми она, по-видимому, серьезно интересовалась.

– Что насчет Битти Данлина? – спросил Торрес.

– У него был ужасный вкус в винах, – сказал маленький андроид. – Вообразите – заказывать голубое венерианское каберне к заливному языку.

– Ты знаешь, о чем говорили Данлин и Нэнси? – спросил Терранова, поедая вторую горсть печенья.

– Между ними не было никакого романа, – сказал бывший шеф-повар Нэнси Веспа. – Они в основном говорили о политике.

– Однако ты подслушивал?

– Старался, как мог, – сказал Алекс.

– Ты знаешь, о чем она рассказала Данлину или куда его отправила? – спросил Торрес.

Андроид улыбнулся Терранове.

– Вам еще больше понравятся вон те анисовые шарики под рюмочку перно. Позвольте найти для вас капельку.

– Сначала расскажи, – сказал Терранова.

– Она хотела, чтобы он получил информацию от молодого парня, о котором она что-то слышала от своего бывшего мужа. – Алекс подошел к шкафчику возле огромного органа.

– Ты знаешь, как зовут этого парня? – спросил Торрес. – Знаешь, где он?

– Позвольте, я найду перно, – сказал андроид шеф-повар. – Потом мы сможем продолжить разговор.

Торрес в ожидании присел на скамью для органиста.


Глава седьмая


Торрес – на этот раз он путешествлвал в одиночку – уютно развалился на сиденье, доверив взятой напрокат машине везти его мимо равнин по шоссе. Он откусил большой кусок от аппетитного красного яблока и стал смотреть на высохшие желтые поля, которые тянулись по обе стороны изрезанной колеями дороги. Утро было теплое и ясное, над равниной кружили жирные вороны.

На приборной доске зажужжал видеофон. Торрес еще раз откусил от яблока и щелкнул тумблером для ответа.

– Алло.

На небольшом овальном экране появилась пухлая белокурая девушка-андроид, с которой он встречался на балу в посольстве.

– Мистера Питера Торреса, пожалуйста.

Торрес убрал яблоко, которое почти закрывало его худое лицо.

– Это я, продолжай.

– Ты можешь разговаривать?

– Да.

– Ты знаешь, кто хочет с тобой поговорить.

– Ладно. – Торрес чуть выпрямился.

Когда робот-блондинка исчезла из поля зрения, на экране появилось изображение части компьютера «Агентства Мирабелиса».

– Доброе утро, Питер. Я хотел бы обсудить с тобой пару вопросов. – Решетчатое окошко речевого устройства тихо задребезжало. – Чем ты объяснишь необходимость получения еще одной тысячи долларов наличными?

– Похоже, в этом районе существует инфляция в сфере взяток, – сказал Торрес. – А вчера вечером мне даже пришлось подкупать андроида.

– Для чего андроиду деньги?

– Хочет телепортировать из Земной системы профессора-органиста, – сказал Торрес. – Согласно моим картам, в деревне рядом с лагерем перемещенных лиц № 26 в Авалонских степях есть банк. Пусть тысяча долларов дожидается меня там.

– Хотя я прочитал донесение, которое ты вчера вечером оставил на моем автооветчике, Питер, – сказал компьютер Мирабелиса, – мне не совсем ясно, почему ты едешь именно в этот лагерь.

– Если верить моему информатору, наш Битти Данлин примерно три недели назад отправился туда, чтобы поговорить с молодым человеком по имени Джоэл Мерсер. По предложению Нэнси Веспа.

На поверхности компьютера вспыхнула голубая точка.

– Кстати, Питер. Сегодня утром «Бюро расследований Мардстоуна» на некоторое время занесло тебя в списки лиц, подозреваемых в убийстве.

– О, вот как? – сказал Торрес, вонзая зубы в сердцевину яблока. – Почему?

– По-видимому, дворецкий дал им твое описание и сказал, что ты пил коктейли на вилле этой бедной девушки во время убийства. Утверждал, что ты выпил сто восемь очень сухих мартини.

– Кто же поверит одноглазому андроиду?

– Я оказал некоторое давление, и тебя вычеркнули из списка разыскиваемых, – сказал компьютер. – Вероятно, тебе следовало бы доложить об убийстве.

– Это против правил «Агентства Мирабелиса», помните?

Из компьютера донеслось несколько хаотичных щелчков.

– Ты случайно не знаешь, кто убил ее, а?

– Нет. Убил тот, кто не хотел, чтобы она рассказала, куда отправила Данлина, – сказал Торрес. – Я все утро размышлял. Этот же неизвестный довольно хорошо просчитал мои перемещения. Почему бы вам не выяснить, не прослушивался ли мой номер в гостинице? И если прослушивался, то кем.

– Пелюда подписала договор о запрете на прослушивания подданных Барнума.

– Тем не менее, – настаивал Торрес.

– Хорошо, начинаю проверку с целью выявления прослушки, – сказал компьютер. – Несмотря на смерть несчастной девушки, я проведу ее, раз ты этого хочешь.

– Да, именно потому я и направляюсь в лагерь беженцев. Предполагают, что этот Мерсер работает там в больнице.

– Ага, вот. Посмотри-ка сюда. – На экране видеофона тотчас появилось изображение кудрявого молодого человека с плоским лицом. – Это – Мерсер. Я проверил его, после того как ты вчера вечером оставил его имя. Мерсер, Джоэл Гилберт. Возраст – двадцать девять лет. Раньше работал на правительство в Объединенном научно-исследовательском центре тропологии. И т. д., и т. п.

– Чем занимается ОНИЦ тропологии?

– Исследования, имеющие отношение к продовольствию. Эксперименты с высокоурожайными культурами, поиск новых синтетических заменителей натуральной пищи, – объяснил компьютер. – Правительство Барнума финансирует примерно семьдесят пять процентов разработок.

Теперь по обе стороны дороги тянулись ряды декоративных сосен. Вмонтированная в приборную доску небольшая сирена начала издавать едва слышимые звуки.

– Я подъезжаю к деревне. – Торрес доел яблоко, сел на место и возобновил управление автомобилем. – Передайте мои деньги по телексу.

– Мог бы ты обойтись пятьюстами долларами?

– Нет.

– Хорошо. Деньги будут, – согласился компьютер.

– А вы позаботились о том, чтобы я мог проехать в лагерь, не привлекая внимания?

– Да, в воротах назовешься. Ты должен выдавать себя за лейтенанта Межгалактического Красного Креста. Вероятно, тебе надо бы взять немного конфет для раздачи детям, чтобы сделать твою легенду более правдоподобной. И еще одно, последнее, Питер…

– Да?

– Держись подальше от всяких убийств, если сумеешь.

Торрес усмехнулся. Он выключил видеофон и взялся за руль.


Большой парящий в воздухе ящик оливкового цвета сбросил в грязь двух оборванных стариков.

– Вот твой давно потерянный отец, – раздалось из громкоговорителя, вмонтированного в крышу летающего перевозчика.

– Вздор, – сказала тощая женщина лет пятидесяти. Она прислонилась к дверям нориловой куполообразной лачуги в нескольких десятках футов от низко висящего над землей территориального правительственного перевозчика. – Ни тот, ни другой.

– Ну, крикни же им, – произнесла говорящая коробка. – Это должны быть они. По крайней мере один из них. Присмотрись.

– Мой давно пропавший отец – не оборванный старый пердун, – ответила болезненного вида женщина.

Из лачуги выбежал маленький худенький мальчик лет шести и подбежал к одному из стариков, которые месили ногами вязкую грязь.

– Дедушка! Дедушка! – закричал он.

– Видишь? – спросил перевозчик.

– Что он понимает? – возразила женщина.

– Твоему ребенку следовало бы знать родного дедушку.

– Это не мой ребенок, – сказала тощая. – Он – тот одураченный сопляк, которого ты мне подсунул на прошлой неделе.

– Ты ужасно критична по отношению к нашей программе переселения, – сказала говорящая коробка. – Наше правительство работает круглые сутки, днем и ночью, ради того, чтобы вывезти вас, несчастных людишек, из зон потенциальных военных действий, из зон возможных боев и из периферийных зон военных действий, а вы только и знаете, что брюзжать – мы-де не воссоединили вас с вашими настоящими родственниками.

– Коли на то пошло, – сказала женщина, – вы меня и с моим настоящим мужем не соединили. Но тот, которого вы нашли, лучше, чем прежний, вот я и не пожаловалась.

Торрес ехал в больницу лагеря № 26. Он остановился, чтобы не попасть под падающих стариков. Затем обогнул спорящих и дал малышу морковку со словами: – А это тебе.

– Это не конфеты, – сказал маленький мальчик, пуская слюни.

– Тебе больше нужна морковка, чем конфеты. – У Торреса за спиной висел рюкзак с овощами, а на руке была импровизированная повязка Красного Креста.

– Вздор, – сказал мальчик. – Из какого ты Красного Креста? Где мои паршивые конфеты? А если нет конфет, то как насчет подарка?

Один из оборванных стариков выхватил морковку у возмущенного мальчика.

Торрес помог старикам подняться и протянул каждому овощи.

– Все благодарности Межгалактическому Красному Кресту. – Он пошел дальше.

– Может быть, вы все-таки примете одного из этих стариков? – спросил висящий в воздухе перевозчик у болезненной женщины.

Вдали, в стороне от ряда еще более нищих куполообразных лачуг, находилась больница – скопление больших куполов.

Сразу за входом в кресле сидел цистернообразный робот-медик, весь в пятнах крови.

– В чем дело? – спросил он Торреса.

– Я хотел бы увидеть Джоэла Мерсера.

– И я хотел бы, – ответил робот, слегка покачиваясь в трубкообразном кресле.

– Он работает здесь, разве не так?

– Уже два дня как не работает, – ответила окровавленная машина. – Джоэл Мерсер бросил работу. Дал понять, что ему отвратительно все здесь происходящее, и собрался сбежать в дебри и присоединиться к партизанам.

Торрес вышел наружу и откусил от репы.


Глава восьмая


Агент Брейкман помотал головой. Помятая алюминиевая проститутка пыталась продать ему пыльную сладкую вату. Сотрудник «Бюро расследований Мардстоуна», ссутулившись, сидел перед кинетоскопом на четырех ножках в комнате отдыха Павильона Механического Секса в душном притоне города Сонеки. Был полдень, и воздух в захудалом помещении был промозглым и влажным.

– Так как насчет поцелуя? – предложила робот с выкрашенными в оранжевый цвет волосами. – В щеку, три раза – за одну «зелененькую». В губы, за каждый поцелуй – по одной «зелененькой». Или вы хотите взглянуть на мой полный прейскурант?

Вновь качая головой, агент Брейкман сказал:

– Нет, спасибо. Отойдите, мисс. – Он подвел окуляры кинетоскопа к глазам, возвращаясь к просмотру мультипликационного порнографического фильма. Мультфильм был неплохой, особенно ему понравилась черная собачка.

Алюминиевая проститутка отошла, ее левый коленный сустав скрежетал при ходьбе. Она облокотилась на одно из механических фортепьяно, стоявших на другой стороне почти пустого помещения.

Когда заскрипела вращающаяся дверь заведения, Брейкман поднял глаза.

Пошатываясь, вошел мужчина в запачканном выходном костюме, сунул монету в полдоллара в механическое фортепьяно и потребовал:

– Сыграй что-нибудь веселенькое.

Двери снова повернулись. Вошел долговязый молодой человек в белом пиджаке, загорелый блондин с ухмылкой на лице. Он заметил агента БРМ, подмигнул ему. Затем он подошел и сел за соседний аппарат.

– Еле нашел эту дыру, – сказал он, все еще ухмыляясь.

– Я рассказывал тебе, где это.

– Вы сказали только, что оно находится в захудалой части города, – заметил молодой человек. – Я блуждал по Сонеке больше часа, пытаясь решить, что же здесь захудалый район. Первый дом, который я выбрал, оказался зданием муниципалитета.

Брейкман чихнул.

– Мы заняты нешуточным делом, Билли Джон.

Усмехаясь, Билли Джон Вэнгл произнес:

– Конечно. Я нахожу уйму необычного в моих ежедневных прогулках. Эй! – Он подал знак покрытому медью роботу, которая стояла перед стеной с бочонками. – Кружку зеленого пива.

– Ты не должен здесь пить, – предупредил Брейкман.

Вэнгл закинул ноги в белых ботинках на кинематоскоп, доходивший ему до пояса.

– Хотите, чтобы я отчитался?

– Для этого я и устроил эту секретную встречу, Билли Джон.

– Ладно, хорошо. – Вэнгл взял кружку у вихляющей задом андроида и просунул две серебряные монеты в щель между ее грудями. – Господь благослови. – Он отослал андроида, покрытого медью, шлепком по впалым ягодицам.

– Ну?

Вэнгл потягивал пиво.

– Оно намного лучше чем то пойло в отеле, которое заказывало для нас «Агентство Барнума».

– Я хочу знать, насколько ты продвинулся.

– Могу сказать только… – Вэнгл внезапно замолчал и сделал еще один глоток. – Могу сказать только, что совсем ненамного продвинулся в отношении Пегги Фрид.

– Меня это не интересует.

Светлые пушистые брови Вэнгла взметнулись.

– Нет? Старший наблюдатель Симз рассказывал, что вы всегда осведомляетесь о ее снимках в постели вместе с тем большим жирдяем.

– Не болтай лишнего, – предупредил агент БРМ. – Лучший тайный агент – тот, который не привлекает к себе внимания.

– Как скажете. – Вэнгл шумно перекатывал за щеками глоток пива. – Итак, что касается критики, мы исправимся вовремя.

– Предупреждение. Воспользуйся небольшим предупреждением, Билли Джон.

Вэнгл улыбнулся.

– Ах, да. Извините. Итак, наш маленький план контроля над мятежниками осуществляется вполне успешно. Завтра мы отправляемся в Аккорду, а значит, я не смогу больше приходить на эти причудливые тайные встречи с вами, потому что там мы будем общаться с людьми Мазда. В сущности, они, может быть, уже наблюдают за мной и за Пегги.

– Кто-нибудь следил за тобой?

– А? Никто не следил, я не хочу, чтобы за мной следили. И вот что я вам скажу: теперь держитесь от меня подальше.

– У меня и так довольно трудная работа, – сказал Брейкман. – Я не собираюсь и у меня нет времени нянчиться с тобой. Но мне нужна уверенность, что дело идет гладко. Думаю, Фрамбоса преувеличивает опасность, исходящую от Мазда, но если он желает покончить с ним, мы это сделаем.

– Все идет прекрасно, – заверил блондин. – Пегги думает, что я – очень одаренный молодой оператор, хотя она еще не переспала со мной.

– Не впутывай в дело свои романтические интересы, – предостерег Брейкман. – Мы внедрили тебя в местное отделение «Новостей Барнума» больше года назад как раз в надежде на такой вот шанс.

– Боюсь, что зря. Я не отважусь. – Вэнгл допил пиво, вытер с губ зеленую пену. – Еще какие-нибудь советы?

Брейкман пригладил брови, неодобрительно глядя на молодого человека.

– Нет. Нет, ты можешь идти, Билли Джон. Я, возможно, не увижу тебя позже, поэтому желаю тебе удачи.

– Не хмурьтесь. – Вэнгл опустил ноги на пол, бросил пустую кружку медному андроиду. – Я выполню работу и выйду из игры. Возможно, я даже буду иметь успех у Пегги. Пока.

Андроид не заметила брошенного стакана, и он вдребезги разбился об пол. Вэнгл ухмылялся, когда, толкнув дверь, выходил из убогого пассажа.

Брейкман наблюдал за вращающимися дверями до тех пор, пока они не остановились. Вглядываясь в окуляры кинетоскопа, он с сопением прижал пальцы к щекам.

Окуляры начали издавать едва слышные звуки. Оглядевшись по сторонам, агент Брейкман сунул руки под корпус аппарата, вставляя указательный палец в потайной замок, считывающий отпечатки пальцев. Звуки смолки. Снизу из-под аппарата выскользнула панель, и в ладонь агенту «Бюро расследований» выпал наушник с вмонтированным в него микрофоном. Он вставил наушник в ухо, приложил глаза к окулярам.

Неприличный мультфильм сменил старший наблюдатель Симз.

– Ну, как там погодка?

Брейкман снял наушник с вмонтированным в него микрофоном и ответил.

– Отвратительная. Итак, что ты для меня приготовил?

– В Павильоне Механического Секса происходит что-нибудь возбуждающее? – спросил Симз. – Я нахожу мысль поместить наш потайной передатчик в подобном месте не столь уж занятной.

Брейкман вынул наушник из уха и сказал в него:

– Ты собираешься докладывать, Симз?

– Ваш звук все заглушает, – заметил худой Симз. Он держал в механической руке пачку бумаг. – Я полагаю, вам следовало бы знать об этом. Питер Торрес по-прежнему занимается делом Битти Данлина.

Брейкман опять вытащил наушник из уха и сказал:

– Не может быть! Я был уверен, что след оборвался.

– Не совсем, – сказал Симз. – Он, по-видимому, вышел на этого парня, Джоэла Мерсера, того, кто дал Данлину первую наводку. Сегодня утром Торрес побывал в лагере для перемещенных лиц № 26 и интересовался Мерсером.

– Джоэл Мерсер. С ним мы тоже должны покончить.

– Ну, в настоящий момент Мерсера там больше нет. Торрес с ним вообще не разговаривал. Дело в том, что Мерсер сбежал в дебри, чтобы присоединиться к шайке Тио Мазда.

Брейкман вытащил наушник.

– Боюсь, самый простой выход, – продолжал он медленно, – самый простой выход – это остановить Торреса. Прежде чем он продвинется дальше, с ним должно произойти что-нибудь похожее на несчастный случай.

– Не хотите применить ту же штуку, что и к Данлину?

– О, боже, нет, – сказал Брейкман. – Вы знаете, где Торрес?

– Согласно последнему докладу, который у нас есть, движется в вашу сторону в ярко-красном автомобиле.

– Приближается к Сонеке?

– Я предполагаю, что в конце концов он собирается отправиться в джунгли и найти Джоэла Мерсера.

Брейкман сказал:

– С ним должен произойти несчастный случай. До свидания. – Он снова замаскировал наушник и закрыл панель. Кинетоскоп вернулся в исходный режим.

Брейкман сел и досмотрел порнографический мультфильм. Черная собачка больше не появлялась.


Глава девятая


Торресу оставалось проехать до города Сонеки одиннадцать миль по объездной дороге, когда он увидел на обочине обнаженную девушку. Он перестал жевать стебель генетически воссозданного сельдерея, отложил его в сторону и притормозил.

В лесу позади девушки царили тускло-коричневые сумерки. Девушке было лет восемнадцать. Высокая, с темными волосами, стянутыми алой лентой. Левая грудь на четверть дюйма выше, чем правая.

– На помощь! Леопард! – кричала она.

Остановив взятую напрокат ярко-красную машину примерно в шести-семи футах от хорошенькой неодетой девушки, Торрес опустил окошко.

– Извините?

– Леопард, – повторила девушка, перебегая к нему через пыльную объездную дорогу. – Он сорвал с меня всю одежду и сейчас гоняется по гостиной за отцом.

Торрес достал с заднего сиденья запасной пиджак, протянул его обнаженной незнакомке.

– В гостиной?

– Вон там, вон там. – Девушка не обращала внимания на предложенный пиджак. – Это – Тóго, и я думаю, что он совершенно озверел. – Когда она жестикулировала, ее левая грудь подскакивала на два дюйма выше чем правая.

Торрес заметил огни, сверкающие в сумрачном сосновом лесу. Над кучкой приземистых, квадратных псевдодеревянных построек висела вывеска. В тусклых лучах света надпись сообщила: «Ферма Диких Животных и Ресторан». Он подогнал автомобиль к обочине, взволнованная девушка побежала рядом.

– Того – это ваш леопард? – спросил он.

– На самом деле он – киборг-леопард, – объяснила брюнетка, возбужденно размахивая руками. – Он участвовал в таком множестве схваток с другими животными, что мы вынуждены были заменить все части его тела на синтетические. Может быть, именно в эту минуту он пожирает отца! Пожалуйста, поторопитесь.

Торрес вытащил из кобуры на правом плечебластер, перебросил его в правую руку.

– Ладно, пойду посмотрю.

– Слава богу. – Девушка взяла пиджак и набросила на голые плечи. – По нашей дороге до того редко ездят, что я не ожидала помощи так быстро.

– Давно Того гоняется за твоим отцом?

– С тех пор, как вырвался из своей клетки в главной гостиной и сорвал с меня одежду. – Девушка схватила Торреса за руку и потащила за собой в темнеющий лес. – Отец держит зверей в клетках в гостиной – для создания атмосферы.

– Это привлекает много клиентов?

– Нет, – призналась девушка. Они тем временем пробежали сто ярдов в сторону кривобоких деревянных построек. – Хотя дела у нас шли чуть лучше до тех пор, пока не построили новую дорогу в Сонеку. Слава богу, что ты поехал по окольной дороге.

Торрес сощурил левый глаз, тонкая морщинка пролегла через его усталое лицо.

– Да, – сказал он, – это судьба.

Изнутри звериной фермы доносилось многоголосое рычание.

Взбежав по шатким деревянным ступеням, девушка остановилась на крыльце.

– Я не знаю, с чем мы там можем столкнуться. Может, зайдешь первый?

Торрес сощурил глаз еще больше, потом широко открыл.

– Конечно. – Торрес повернул медную шарообразную ручку и толкнул дверь. За порогом оказалась тусклая, как сумерки снаружи, комната.

Торрес вошел и внезапно шагнул в сторону, но не успел уклониться от раскачивающейся трубы, которая, как он почувствовал, со свистом рассекла воздух, целя ему в голову. Она тяжело ударила его по шее, затем вновь, еще сильнее, ударила по запястью. Торрес выронил бластер на твердый деревянный пол главной гостиной и упал.

Он сделал хватательное движение и поймал кого-то за рукав. Что-то оборвалось, и Торрес распластался посреди грязных белых столов.

Ему нанесли еще один удар трубой по шее. Это заставило его прикусить язык и отказаться от намерения немедленно подняться.

– Надеюсь только, – произнес голос позади него, – что это вполне походит на несчастный случай. На мой вкус слишком эксцентрично, но приказ есть приказ.

Торрес чувствовал, как рукоятка его пистолета вонзается ему в грудь, но не мог пошевелить рукой, чтобы взять его. Он с трудом повернул голову. На другой стороне зала безлюдного ресторана белая фигура открывала клетку в стене.

Торрес не удержал голову. Когда он вновь смог приподнять ее, белая фигура удалилась, а из открытой клетки осторожно выпрыгнул большой желтый леопард. Торрес украдкой наблюдал за тем, как зверь приземлился на гладкий псевдодеревянный пол. Слабо освещенная надпись над клеткой гласила: «Того. Такой ручной, что ваши дети могут кормить его объедками».

– Вот значит как? – пробормотал Торрес.

Леопард неуклюже подкрадывался к нему, царапая когтями пол и пробираясь между столами.

Торрес замычал, заставил себя сесть. Он зевнул, вдохнул и потянулся к левой кобуре за другим пистолетом. И почти вытащил его, когда леопард ударил его прямо в грудь передними лапами, одна из которых была металлической.

Запасной пистолет, описывая круги, отлетел в сторону. Пытаясь побороть животное, Торрес нащупал на его изогнутой спине что-то гладкое размером с йо-йо.

Торрес догадался, что это – компьютер-паразит, вставленный в обычно кроткого Того для того, чтобы тот растерзал его. Торрес запихнул левый локоть в пасть могучего зверя-киборга, и острые виниловые клыки начали терзать его. Правой рукой Торрес выдернул ту же дрель, которую одалживал Терранове как оружие против теннисиста-берсеркера.

Пнув большого леопарда туда, где, по его представлению, должны были находиться половые органы, Торрес включил дрель. Она зажужжала. Он дважды наугад воткнул ее в спину леопарда и после этого почувствовал, что сверло вошло в компьютер-паразит. Дрель сработала, раздался оглушительный звук, как будто комната внезапно наполнилась неисправно работающими холодильниками.

Того дважды встряхнул головой, потом лизнул Торреса в нос. Затем сонно замурлыкал и перекатился на спину, всем своим видом показывая, что хочет, чтобы ему почесали живот.

Торрес похлопал ставшего дружелюбным киборга-леопарда и поднялся. Он подобрал оба выроненных пистолета и, прислушиваясь, убрал их в кобуру. На другой стороне комнаты закрылась дверь, после чего послышались шаги: кто-то сбежал вниз по деревянным ступеням и удалился в заросли.

Очевидно, на него больше не собирались покушаться.

Торрес обратил внимание на Того, который что-то толкал настоящей передней лапой. Он похлопал леопарда по голове и подобрал предмет. Это была пуговица от пиджака с обрывком белой нити. Убрав пуговицу в карман брюк, Торрес вышел из столовой звериной фермы.

Теперь кругом стояла темнота; ни следа девушки или кого-нибудь еще. Торрес пробрался в темноте к своему автомобилю. Убедившись, что никто не трогал машину, Торрес сел в нее и поехал.


Пожилой коридорный подтолкнул Торреса к лифту.

– Множество комнат, – заверил он.

Шестеро круглолицых мужчин, уже стоявших в кабине решетчатого лифта, с шарканьем подвинулись, освобождая место для Торреса.

Справа от него полный мужчина прижимал к себе длинный, плоский черный чемодан.

– Нет еще Мерле, – сказал он, когда сгорбленный старый коридорный потянулся к кнопке пуска.

– Возможно, он вышел пострелять в толпу, – предположил одышливый толстяк, прижатый к задней стене лифта. Длинный, плоский черный чемодан давил ему прямо на полное лицо.

– Напрасно, – сказал дородный мужчина рядом с Торресом. – Это подрывает дух коллективизма, который так важен в нашей работе.

– Ты же знаешь, каков Мерле, – произнес другой круглолицый. – В глубине души он индивидуалист.

– Поднимаемся, – объявил старый коридорный в голубой униформе.

Богато украшенные решетчатые двери наполовину закрылись и защемили ручку одного из длинных плоских черных чемоданов.

– Опс, – извинился круглолицый мужчина, выдергивая чемодан.

Толстяк справа от Торреса усмехнулся.

– Вы свидетель?

– Чего?

– Разве вы не знаете, что в течение всей этой недели здесь, в Сонеке проводит слушания Комиссия по голоду?

– Нет.

– Так вот, они проводятся. Все мы шестеро – семеро, считая Мерле, который болтается вокруг со своей винтовкой и занимается тем, чем он, теоретически, вовсе не должен заниматься, – свидетели.

– Мы из Аккорды, – объяснил круглолицый мужчина, который наконец втащил свой чемодан, и лифт смог начать подъем. – Возможно, вы слышали о нас – о семерых из Аккорды?

– Я не знаком с местным музыкальным миром, – сообщил их Торрес.

Некоторые из круглолицых рассмеялись.

– Мы – не музыканты, – сказал мужчина справа от Торреса. – Мы – расстрельная команда. Семеро из Аккорды. Нас упоминают во всех газетных материалах о публичных казнях в этом районе.

– Я еще и не любитель казней.

– Невозможно рассказать о своей славе, а, парни? – сказал один из круглолицых. – Здесь мы публично казнили – сколько же? – восемнадцать непримиримых врагов территории, а этот джентльмен, который кажется весьма умным и хорошо информированным в других отношениях человеком, никогда о нас не слышал.

– Их было только семнадцать, – поправил полный человек, стоящий рядом с Торресом.

– Оставьте в покое этот случай с профессором Поттером. Он, несомненно, считается. Мы все согласились включить его в наш общий счет.

– Нет, не все. По крайней мере, я категорически против.

– Вы с Мерле с каждым днем все больше противопоставляете себя команде.

– Быть честным не означает противопоставлять себя команде. Если уж на то пошло, у профессора Поттера был сердечный приступ, и он умер на мостовой. Все наши выстрелы прошли мимо, над ним, и испепелили стены здания суда. Не думаю, что он считается.

Лифт остановился, и коридорный сделал Торресу знак следовать за ним. Связка ключей загремела, когда сгорбленный старик вытащил ее из кармана.

– Я хотел бы работать по этой специальности, профессиональным палачом, да гляделки старые, совсем не те, что раньше. А нужно видеть с линии огня стену казни. Несомненно, этот мир – для молодых. – Он подошел к двери под номером 14В, с болтающейся задвижкой, открыл ее, бросил маленький чемодан Торреса за порог. – Надеюсь, вам понравится в «Сонека Плаза». Не утруждайте себя чаевыми. Они включены в счет. Спокойной ночи.

В узком, окрашенном в пастельные тона люксе Торрес прошел в ванную, собираясь поближе рассмотреть, что с ним сделал леопард-киборг, и обнаружил, что помят не так уж сильно.

Когда зажужжал видеофон, Торрес переодевался в новый свитер. Просунув голову в горловину, Торрес огляделся по сторонами и, пойдя на жужжание, нашел аппарат под кроватью, на воздушной подушке, рядом с полупустой бутылкой сливовицы.

Установив аппарат на столе из поддельного мрамора и сдув пыль с экрана, Торрес щелкнул переключателем.

– Алло.

– Мне не смотреть? – спросил компьютер «Агентства Мирабелиса».

– Зачем?

– Разве ты один?

– Несколько минут назад я был в обществе каких-то парней из огневой команды, но они поехали наверх, на двадцатый этаж.

– Я намекаю на Пегги Фрид, – сказал полевой шеф-компьютер.

– Почему вы ожидали увидеть ее у меня?

– Я совсем недавно узнал, что она и ее оператор зарегистрировались в «Сонека Плаза». Когда я не смог дозвониться до тебя, я предположил, что ты с ней и… – Компьютер заметил усмешку Торреса. – Если ты до сих пор не пообщался с ней, Питер, я должен предположить, что ты ее избегаешь. Я не испытываю удовольствия от мысли, что агентство «Новости Барнума» сует нос в наши частные дела. Кстати, ты немного грязноват.

– На меня набросился леопард.

На экране компьютера Мирабелиса на мгновение вспыхнули два крошечных желтых огонька.

– Теперь они пытаются убить тебя. Вместо того, чтобы избегать всяческих убийств, как я тебе советовал, ты все больше приближаешься к ним.

– Тогда порадуйтесь: в действительности я им не дался.

– Конечно, конечно, – произнес компьютер. – Извини, что Мирабелис вынуждает меня отчитывать тебя, Питер. Ну так кто именно пытался убить тебя?

– Пока не знаю. – Торрес выудил из кармана пуговицу с чьего-то рукава, которую он нашел на заброшенной звериной ферме за дорогой. – Вот все, что у меня есть на данный момент.

– Мне не нравятся слабые непонятные улики, – сказал компьютер.

Торрес наконец натянул свитер.

– Что насчет моего номера в гостинице в Фрамбосавилле?

– Его действительно прослушивали, – сказал компьютер, – что очень рассердило меня.

– Знаешь, кто этим занимался?

– Тебе, вероятно, будет неприятно узнать, где они спрятали прибор, Питер. В сетке твоей койки, что означает: всякий раз, как ты и…

– Кто установил его? – перебил Торрес.

– Точно не знаем, – ответил компьютер. – Судя по типу прибора и по способу установки, здесь замешано «Бюро расследований Мардстоуна».

– Ха, БРМ?

– Считается, что они не должны заниматься подобными вещами. Я еще не направил официальный протест, потому что не хочу объяснять, чем ты занят.

Торрес присел на мягкую плавающую в воздухе кровать.

– А как насчет этой комнаты?

– Мой независимый агент, внедренный под видом горничной, час назад прибирался здесь. Номер не прослушивается, Питер.

– Она убрала плохо.

– Он, – сказал компьютер. – Лучший, кого я смог найти для этой работы в окрестностях Сонеки, выдает себя за женщину. Но считается заслуживающим доверия.

Торрес кивнул.

– Я опоздал познакомиться с Джоэлом Мерсером. По сведениям, полученным от людей из лагеря, он сбежал, чтобы присоединиться к партизанской армии Тио Мазда. Сюда, в условленное место, я приехал узнать, есть ли у вас какие-нибудь соображения насчет того, как мне встретиться с Тио Мазда.

– Что бы ты ни предпринял, не сопровождай эту девушку, Пегги Фрид, на ее интервью, – предостерег компьютер. – Храни тайну. – Машина пронзительно запищала. Спустя почти шестьдесят секунд она произнесла: – По моим сведениям, наш старый приятель Маккристал смог бы помочь тебе за вознаграждение. Завтра утром он на некоторое время прибудет в Аккорду – это недалеко отсюда – на гастроли с этой своей оперой «Пляшущий пахарь». Тебе не показывали рецензии на нее? Только Андерсон из «Степного бюллетеня» написал две.

– Хорошо, я поговорю завтра с Букером. У вас есть еще что-нибудь для меня?

– Пожалуй, нет, – сказал компьютер «Агентства Мирабелиса». – Позволь мне еще раз напомнить – говорю это главным образом для людей там, в родной конторе на Барнуме – что ты легко тратишь деньги. Надеюсь, никто больше не попытается убить тебя, и, пожалуйста, держись подальше от этой девушки-репортера. Спокойной ночи.

Торрес подождал, пока изображение шефа разведки сотрется с экрана. Потом нажал на кнопку на столе.

– Соедините меня с номером мисс Пегги Фрид, пожалуйста.

Служащий с кривоватыми усиками улыбнулся, извиняясь.

– Я не знал, что мисс Фрид – ваша знакомая, мистер Торрес.

– Какой номер она занимает?

– Так как вы друзья, вас несколько огорчит новость, которую я сейчас вам сообщу.

– Что такое?

– Путь к истинной любви всегда тернист, – сказал служащий. – Упустишь в миг, а не сыскать вовеки. Иль вовсе не заметишь, разминешься, как корабли расходятся в ночи.

– Я высоко ценю и вашу философию, и вашу поэзию, – произнес Торрес ровным голосом. – Где Пегги Фрид?

– Она и ее товарищ полчаса назад рассчитались, сэр. Я надеюсь, что это известие не расстроит вас и позволит вспоминать о «Сонека Плаза» не иначе как…

Торрес прервал связь. Он покачался и вытянулся на плавающей в воздухе кровати, внимательно рассматривая светлый потолок. Потолок был пыльный.


Глава десятая


Торрес нашел Маккристала за пианино. Долговязый чернокожий сотрудник посольства чуть приподнялся, показавшись из своего укрытия, и пожал ему руку. В актовом зале разбилось еще одно окно, в желтом утреннем воздухе пролетел еще один камень.

– Репетиция проходит ужасно, – пожаловался Маккристал.

Над ним на небольшой сцене за большим красным роботрактором прятались от камней с полдюжины певцов.

– Я разговаривал, – сказал Торрес, спрыгивая в оркестровую яму, – с моим шефом из «Мирабелиса». Позвонил ему, когда вчера вечером добрался до Сонеки. Он предложил мне приехать сюда, в Аккорду, и увидеться с тобой.

– Не наступи на осколки, – предупредил чернокожий. – Здесь, в Аккорде, жутко отстали от жизни, до сих пор упорствуют в применении какого-то почти настоящего стекла в окнах. Да, я общался с вашим шефом-компьютером. Он жутко любезен, не правда ли?

Торрес подтянул к себе табуретку от пианино, стоявшую возле укрывающегося мужчины, и сел. Зубчатые колеса табуретки прохрустели по осколкам стекла.

– Я хочу встретиться с кем-нибудь из партизанской армии Тио Мазда, Букер.

– Да, я в курсе. Послушай, Пит, ты считаешь, что наш бедный исчезнувший Битти Данлин именно там? Где-нибудь в чрезвычайно отдаленной части джунглей?

– Ты уверен, что не знаешь?

– Пит, я рассказал тебе все, что знаю, подчистую. – Букер приложил длинные худые пальцы к узкой груди. – Я сильно расстроился, узнав, что бедную миссис Веспа убили и что ты, хоть и ненадолго, оказался к этому причастен. Полагаю, она была тем человеком, которого навестил бедный Битти.

– Да, и она направила его к парню, который, кажется, в настоящее время присоединился к Мазда.

С легкой улыбкой Маккристал облизнул губы.

– Ваш жутко любезный шеф-компьютер обещал мне триста долларов за эти новые сведения, Пит. Мне следовало бы запросить больше, но я так сильно переутомляюсь на этих гастролях с «Пляшущим пахарем», что у меня нет ни времени, ни сил торговаться.

С улицы в Городской зал собраний и театр Аккорды влетело еще пять больших камней, за которыми последовали два кирпича.

– Вот, – сказал Торрес. Когда камнепад прекратился, он протянул Маккристалу три стодолларовые банкноты.

С улицы доносились крики:

– Хлеба, а не песен! Долой оперу!

Высокий худой сотрудник посольства Барнума спрятал деньги в карман репетиционного костюма.

– Мы пришли к глубокому, жутко глубокому антиинтеллектуализму, какого раньше не бывало. Это крайне прискорбно, – сказал он. – И поскольку еда главнее, мы на каждом представлении даром раздаем дюжины банок желе.

– Мой шеф сказал, что у вас есть связи с кем-то из окружения Мазда.

Маккристал покачал головой.

– Не надо говорить такие жуткие гадости. Я вполне ясно дал понять вашему компьютеру – он позвонил мне очень, очень поздно вчера вечером, я еще не спал и подправлял выходной дуэт о картофеле, – я вполне ясно дал понять, Пит, что никоим образом не связан ни с какими группами, которые открыто выступают против правительства территории Пелюда. В конце концов, у правительства Барнума есть важные соглашения по нефти и полезным ископаемым с хунтой.

– Однако…

– Однако случилось так, что здесь, в Аккорде, у меня есть двоюродный брат. Фантастический либерал, который, оказывается, тесно связан с Мазда. Я сведу тебя с ним сегодня утром, попозже.

– Хорошо, – сказал Торрес. – Я хотел бы узнать кое-что еще.

Снова тонко улыбнувшись, Маккристал произнес:

– Поскольку ты мне нравишься, Пит, я всегда готов предоставить тебе небольшие дополнительные сведения без доплаты.

– Вчера в лесу кто-то пытался убить меня, – сказал Торрес. Протестующая улица на мгновение притихла, и зал наполнило обманчивое спокойствие. – Ты что-нибудь слышал об этом?

Маккристал на мгновение дотронулся до узловатого запястья Торреса.

– Нет, ничего. Ужасно! У тебя есть какие-нибудь соображения насчет того, кто на тебя покушался?

– Ничего существенного, – ответил Торрес. – Мирабелис проверил номер, где я останавливался в Фрамбосавилле. Они довольно быстро проникли туда и обнаружили в сетке одной из кроватей потайной «жучок». Насколько я знаю, «жучки» такого типа предпочитает «Бюро расследований Мардстоуна».

Маккристал отвернулся к ряду разбитых маленьких окон и смотрел на улицу.

– Прибыла полиция для разгона этого сброда. Вот почему они больше не хрипят. Оглушающие ружья. – Он качнул узкой головой. – Не думай, что я совершенно равнодушен к этим бедным людям, но из-за этих беспорядков на улицах было так утомительно трудно поставить нашу оперу. Кроме того, я почти уверен, что выбрал для оттаивания не того тенора.

Торрес спросил:

– Может ли «Бюро расследований Мардстоуна» иметь отношение к исчезновению Данлина?

Пожимая плечами, Маккристал произнес:

– Они могут быть замешаны в чем угодно, Пит. Они величественно навязчивы, я же говорил.

– Они пошли бы на то, чтобы убить меня?

– Если бы могли выдать это за несчастный случай, – ответил чернокожий. – Покушение на твою жизнь выглядело как случайность?

– Странно, но – да.

– Тогда вполне возможно, что это БРМ. – Маккристал махнул рукой. – Я действительно хочу, чтобы Барнум занял твердую позицию. – Опять махнув рукой, он продолжил: – А теперь пора вернуться к представлению. Наш маленький номер с трактором до сих пор местами жутко неровный. – Он выбрался из-за пианино. – Насколько я понимаю, через полтора часа ты должен быть в маленьком оригинальном бистро под названием «Гарпун Луи» – местечко в стиле Земной системы. Подойди к стойке и спроси, есть ли у Барни для тебя товар. Если у Барни есть товар, Пит… это условная фраза.

– Я так и понял.

– Ты уверен, что не хотел бы получить пару бесплатных билетов на вечернее представление? Тебе следует увидеть нас сейчас, пока мы не отправились в холодную страну, где придется согревать нашу маленькую оперу теплой одеждой и варежками.

– Возможно, к вечеру я буду в джунглях.

– Если мой двоюродный братец Барни окажется таким полезным, как мы рассчитываем, то, может быть, и будешь. Я также надеюсь… – Последний кирпич залетел в окно и просвистел рядом с головой Маккристала. – Остался кто-то, кого не удалось угомонить.

– Если только полиция тоже не бросает камни. – Торрес встал с табуретки и вышел на улицу в яркое утро.


Глава одиннадцатая


Они все находились в чреве кита. Пегги Фрид в зеленом костюме с короткой юбкой, сердитая, раскачивалась вперед-назад на его виниловых ребрах.

– Не могу сказать, что я не рада видеть тебя, Пит, – произнесла она наконец. Ее глаза смотрели в пол дальней комнаты-кита ресторана «Гарпун Луи».

Торрес, скрестив руки на груди, ссутулился в кресле из плавника. Он улыбнулся хорошенькой рыжеволосой девушке и промолчал.

Взгромоздившийся на бочонок Билли Джон Вэнгл, вертя в руках лампу в форме свечи, произнес:

– Могу сказать одно, Пег: мы должны предоставить решение вопроса мистеру дель Рио. – Он подмигнул Торресу, пожимая плечами, всем своим видом показывая: кто их поймет, женщин? На нем был охотничий костюм и желто-коричневые ботинки.

Дель Рио, загорелый молодой человек среднего роста, был одет в пыльный деловой костюм.

– Я слышал о Торресе, – сказал он. – И Тио тоже. Несмотря на то, что вы, Торрес, – наемник, вы – либерально настроенный наемник. Кроме того, за вас поручился Маккристал.

Торреса направили к двоюродному брату Букера Маккристала. Тот встретил его наверху, в главном зале ресторана с морепродуктов, и отослал вниз. Здесь Торрес застал встречу лейтенанта Тио Мазда с Пэгги и Вэнглом.

Хорошенькая девушка-репортер перешла к низкому креслу Торреса и встала позади него. Она положила тонкие пальцы ему на плечи и тихо сказала:

– Я действительно скучала по тебе эти несколько дней, Пит. Дело в том… ну, я уже говорила тебе, насколько важно для меня это особое интервью. Я хочу справиться с ним одна и не отвлекаясь.

– Когда мы отправимся в джунгли. я могу идти в десяти шагах позади тебя, – сказал Торрес.

– Неужели ты не нашел какой-нибудь другой способ или какое-нибудь другое время для того, чтобы попасть в лагерь Тио?

– Никто не говорил мне, что ты и твой, – Торрес остановился, окинув взглядом белокурого Вэнгла, – оператор будете здесь. Я пришел в «Гарпун Луи» на встречу с Барни, двоюродным братом Букера.

Широкая пасть кита со скрипом открылась, и между виниловыми зубами в зал заглянул маленький плотный человек в белом фартуке.

– Никто из вас не собирается заказать ленч? Видите ли, я обычно приберегаю кита для бóльших компаний, чем ваша.

– Уходи, Гарпун, – предложил дель Рио. – Тебе уже заплатили за использование комнаты.

– У меня создалось впечатление, – продолжал Гарпун Луи, – что речь шла о тайной встрече плюс ленч.

– Хорошо, – сказал, усмехаясь, Вэнгл. – Принеси мне кружку зеленого пива.

– Это не ленч, – сказал владелец ресторана, входя по языку кита. – Ленч вы должны начать с легкого зеленого салата или с супа по меню. Сегодня на первое – новоанглийская похлебка из моллюсков. И не просите меня объяснить, что такое новоанглийская. Я уже пытался сделать это компании пьяных либририанцев наверху, в Эскадренной Комнате. Должен сказать, что сегодня у похлебки подозрительный привкус, и я подам салат. Каждый день я телепортирую с Венеры свежий цикорий-энвидий.

– Гарпун, – ответил дель Рио, – отстань и выйди.

– Не сказал бы, что я получил бы большую выгоду от жалких четырех ленчей, – сказал Гарпун Луи, пятясь к зубам. – Для своей цены они у меня слишком расточительные. – Он вышел, и пасть кита с треском захлопнулась.

– Я бы выпил пива, – заметил Вэнгл. Для дель Рио он прибавил: – Можем мы доверять этому парню?

– Да, – ответил лейтенант Тио Мазда.

Пегги опустилась на одно колено позади Торреса.

– Пит, ты не рассердишься, если в дебрях у меня совершенно не будет времени для… ну, для чего-нибудь романтического? Пока я не возьму интервью у Тио, я вообще не намерена отвлекаться. – Она прикрыла его узловатую руку своей. – Ты для меня действительно много значишь, но я не хочу постоянно отвлекаться. Понимаешь?

– Конечно, – ответил Торрес.

– Это действительно единственное, что меня беспокоит, – сказала девушка. – Когда ты зашел и нарвался на нас, я растерялась. Должна признаться, первое, о чем я подумала, было: «Вот идет Питер Торрес, чтобы все испортить!» Она погладила его по запястью и кисти, потом встала. – Полагаю, у меня нет возражений, – сказала она более громко.

– Превосходно, – произнес Вэнгл. – Судя по тому, что я слышал о Торресе, он здорово скрасит наше путешествие. – Он ухмыльнулся. – Жду не дождусь, когда мы очутимся с тобой в джунглях, Торрес.

– Я тоже, – сказал Торрес, узнавший в Вэнгле человека, который напал на него из засады на звериной ферме.


Глава двенадцатая


Впереди в вышине в сумерках джунглей неясно вырисовывалось пятиэтажное ведомственное здание. Ярко-желтые и алые птицы перепархивали в тускнеющем воздухе на карнизы и устраивались на ночлег. На флагштоке, который торчал с карниза четвертого этажа, висел незнакомый изодранный в клочья флаг.

– Два переворота тому назад, – объяснил дель Рио, показывая на флаг, – король Пелюды, так в то время называл себя диктатор, приказал воздвигнуть здесь здания столичных министерств. Замысел заключался в том, что со временем столицу переведут в джунгли, расширяя таким образом территорию. Это единственное сооружение показывает, в какой мере осуществилось это намерение.

Вэнгл, который шел по узкой тропе вторым в их цепочке, протянул руку за плечо и вытащил из открытого рюкзака еще одну пластиковую бутыль с пивом.

– Кого они обязали спускать флаг с заходом солнца?

– Зданием управляют два миниатюрных компьютера, работающих на солнечной энергии. Хотя оно давно заброшено, большая его часть до сих пор функционирует, – сказал партизан. – Мы остановимся там на ночь.

– Хорошо, – ухмыльнулся Вэнгл. – После прогулки по лесам в течение целого дня, я обеими руками за небольшое прикосновение к цивилизации. – Он зубами отвинтил крышку бутыли с пивом и отхлебнул.

В нескольких ярдах позади блондина-оператора вплотную к Торресу, который нес ее снаряжение вместе со своим, шагала Пегги. Стройная рыжеволосая девушка дунула себе на верхнюю губу.

– Ты замечал, что технари вроде Билли Джона веселее, чем мы, творческие натуры?

– Все дело в его веселеньком белом костюме, – сказал Торрес, у которого в кармане до сих пор лежала пуговица с рукава Вэнгла.

– Он не слишком подходит для дебрей. – Сама Пегги была в коротком платье цвета хаки и желто-коричневых ботинках до колен. Под ее коленками насекомые оставили маленькие красные точки укусов. Наклонившись, чтобы потереть свежий укус, девушка продолжала: – Я думаю, что нам предстоит по крайней мере еще один день всего этого, прежде чем мы доберемся до лагеря Тио.

– Если верить дель Рио.

– Хорошо, что ты рядом.

– Неужели чувства побеждают долг?

– Нет, я о другом: ты наконец сможешь понять, через что мне приходится проходить в поисках материала для газеты, – ответила девушка. – Уйма народу воображает, что репортеры рассиживаются, задрав ноги на стол, куря сигары и выхватывая новости с телекса.

– Нет, – сказал Торрес, – я никогда не представлял тебя с ногами на столе и сигарой в зубах.

– Наверное, – сказала Пегги, – лет через десять я буду такой же циничной, как ты, Пит. – Она погладила его по грубой ладони. – И все же я действительно очень люблю тебя. Рядом с тобой я чувствую себя в полной безопасности.

– К тому же я хоорший грузчик.

– Ах, мое снаряжение становится слишком тяжелым?

– Нет, сейчас оно не тяжелее, чем вначале.

– Даже с новейшим компактным оборудованием, – сказала Пегги, – оно весит прилично. Бóльшую часть своей косметики и тому подобного я оставила в гостинице, но искренне полагала, что должна взять с собой запас еды и пару книжек.

Они добрались до заброшенного министерства. Площадь перед высоким цилиндрическим зданием сплошь заросла доходящей до пояса желтой травой и испещренными густыми прожилками папоротниками. По выкрашенным в кремовый цвет стенам рос виноград и цветущий колючий кустарник. Внезапно в доброй половине окон вспыхнул свет. Изнутри донеслись звуки нежной медленной мелодии, записанной на магнитофонную ленту.

Дель Рио остановился, наблюдая за зданием, кивнул, и его руки потянулись к ремню кобуры. Он опустился на колени в траву и на мгновение исчез из виду. Затем вскочил и принюхался в темнеющем воздухе.

– Да, безопасно, – сказал он. – Я не ошибся – здесь неделями никто не бывал. Мы заночуем на первом этаже. Там будет уютнее, чем снаружи.

– Сомневаюсь, что здесь где-нибудь найдется действующий душ, – сказала Пегги Торресу.

Вэнгл хихикнул, оборачиваясь к ней.

– Я видел здесь городской фонтан, Пег. Почему бы не окунуться на ночь?

Рыжеволосая девушка покачала головой, вновь беря Торреса за руку.

– Я не набиваюсь нырять с тобой вместе, дорогая Пег, – ухмыльнулся молодой блондин. – Ей-богу, нет. Я думал исключительно о твоем комфорте. Я – большой поклонник уединения. – Он подмигнул Торресу.

Когда ботинок дель Рио коснулся пологого ската, ведущего в пустое здание, широкие парадные двери раздвинулись. Делая остальным знак следовать за ним, партизан произнес:

– В конце первого этажа – кафетерий для служащих. Вероятно, Пегги хотела бы, чтобы мы там подкрепились, поэтому она может приготовить ужин.

– Я знаю о приготовлении пищи не больше, чем он, – шепнула Пегги Торресу. – Я профессиональный журналист, а не андроид-прислуга.

– Я пойду с тобой и помогу дать механизмам указания, что делать, – предложил Торрес.

– Ты разбираешься в кулинарии?

– Как раз на днях я подкупил робота cordon bleu…

– Послушай, – сказала Пегги. – Я подумала, Пит…

– Да?

– Если здесь комнаты с дверями, которые можно закрыть и уединиться… мы могли бы провести ночь вместе… это, возможно, ничему не помешает. Бесполезно пытаться каждую минуту в сутках быть профессиональным журналистом, не так ли?

– Да, – согласился Торрес. – Даже пресловутые парни с сигарами время от времени развлекаются.

– Итак, ты придешь. Увидимся после ужина, – сказала Пегги.

Торрес кивнул в сумерках.


Ухмыляющийся Вэнгл окликнул Торреса, когда тот собирался свернуть в коридор, ведущий к комнате, которую дель Рио отвел для Пегги. Сам партизан расположился в передней части здания: сидел в вестибюле на полу и наблюдал за ночными джунглями.

– Эй, приятель, – позвал Вэнгл. – Я тут порыскал и обнаружил внизу кое-что интересное.

Торрес остановился и обернулся к молодому человеку в белом костюме.

– Внизу?

– Под этим этажом есть еще целый подземный этаж, – объяснил Вэнгл. – Должно быть, он предназначался под муниципальный гараж; там внизу все виды транспортных средств. Самое примечательное – имеется парочка вездеходов. Не понимаю, почему бы нам не воспользоваться ими вместо того, чтобы идти оставшуюся часть пути пешком. Все эти переходы чрезвычайно тяжелы для Пегги.

Торрес наблюдал за усмехающимся кинооператором.

– Ты хочешь, чтобы я спустился с тобой в подвал и осмотрел вездеходы?

– Дошло. Думаю, мы сумеем разобраться с управлением одного из них примерно за полчаса, – сказал Вэнгл, подмигивая. – Если у тебя не намечалось после отбоя что-нибудь другое.

– Нет.

– Хорошо. – Вэнгл повел его к темному скату, который, сворачивая, уходил вниз. – Я пойду первым и проведу тебя. – Он побежал и исчез за поворотом.

Торрес упал на четвереньки и обошел поворот далеко справа, прижимаясь к земле.

Электрический гаечный ключ, которым замахнулся Вэнгл, со свистом рассек полумрак, не задев Торреса.

– Бандитское отродье! Такому парню, как ты, очень трудно устроить несчастный случай. – Вэнгл крякнул и снова атаковал Торреса, замахиваясь тяжелым серебристым гаечным ключом.

Торрес уклонился и пронесся мимо, за порог подземного гаража.

– Я собирался сделать так, чтобы весь ряд вездеходов случайно проехал по тебе, когда мы будем их осматривать, – сказал Вэнгл. Он подходил к Торресу широкой походкой. – Не срывай мои планы.

Торрес попятился и перепрыгнул через робота-заправщика машинным маслом, погруженного в пол. Позади робота на стене горела красная кнопка включения.

Когда Вэнгл прыгнул, Торрес скомандовал:

– Встать!

Робот-заправщик повиновался, мгновенно поднявшись из пола. Его правая передняя гусеница подцепила блондина-оператора под подбородок, приподняв на четыре фута над землей, прежде чем внезапно отбросить.

Блондин с глухим шлепком приземлился на жесткий пол. Торрес держал руку в кобуре под правым плечом. Он выхватил «нарост правды» размером с ладонь и подбежал к Вэнглу. Встав над поверженным Вэнглом, широко расставив ноги, Торрес пришлепнул маленький «нарост правды» ему на затылок. Серебряный желеобразный боб проделал в белокурых волосах Вэнгла ход к черепу. Отойдя в сторону, Торрес сказал:

– А сейчас ты ответишь на все мои вопросы. Понял?

– Да, сэр, несомненно понял. – Вэнгл сел прямо и сложил руки на коленях. Его усмешка сделалась неясной, а глаза были раскрыты чересчур широко.

– На кого ты работаешь?

– На «Бюро расследований Мардстоуна», сэр, – ответил Вэнгл, который находился под воздействием «нароста правды».

– Кому принадлежала идея убить меня?

– Я получал приказы от агента Брейкмана.

– Где он?

– Точно не знаю, сэр. Он ужасно много разъезжает.

– Почему ты собирался убить меня?

– Это все агент Брейкман, сэр. Он придумал остановить вас, чтобы вы не нашли Битти Данлина. Понимаете, мое исходное задание – вовсе не вы. Первоначально предполагалось, что я проникну…

Торрес перебил.

– Где Битти Данлин?

– Я не вполне уверен, сэр. Но предполагаю, что с ним что-то сделали там, за черными горами в Центре тропологии. Из тех сплетен, которые я собрал, я понял, что это – верное предположение.

– Научно-исследовательский центр продовольствия?

Неясная усмешка Вэнгла стала четкой.

– Это все, что знаете вы. Центр использовался главным образом как лаборатория химико-биологических способов ведения войны еще до того, как Фрамбоса и его шайка захватили власть над территорией. До того лаборатория находилась в университете по эту сторону черных гор в месте, которое раньше называли Тех. Насколько я помню.

– Над какими видами химико-биологического вооружения работают?

– Над всеми. Они действительно выполняют какие-то незначительные пустяковые работы по продовольствию, чтобы было что показать заезжим чиновникам с Барнума, но главным образом там оборудование для секретных химико-биологических исследований.

– Битти Данлина держат там?

– Вряд ли, – сказал правдивый Вэнгл. – Я думаю, что к нему что-то применили, а затем избавились от него.

– Убили?

Молодой оператор покачал головой.

– Нет, он жив. Но я не знаю наверняка, где он, сэр.

– Кто руководит институтом?

– Доктор Орландо В. Несперсон.

– Как я могу проникнуть туда?

– Ну, сэр, будь вы чиновником с Барнума, вы могли бы попасть в продовольственное отделение. Насчет другого отделения я точно не знаю. Даже мне не сказали пароли и тому подобное для входа. Искренне сожалею, что не могу вам в этом помочь, сэр.

Торрес потер жесткой костяшкой пальца под подбородком.

– Почему ты оказался на этой увеселительной прогулке за интервью с Тио Мазда?

– Не только для того, чтобы убить вас, сэр. Это всего лишь чертовски удачное совпадение, – с ухмылкой сказал Вэнгл. – Конечно, после той заварушки на звериной ферме я искренне беспокоился из-за вас. Я говорил Брейкману, что это слишком глупая ловушка, чтобы сработать, но он безгранично верил в нее. Он настоящий любитель животных.

– Твое главное задание? – напомнил Торрес.

– Убить Тио Мазда, – ответил Вэнгл. – Примерно год назад БРМ устроило меня на работу в агентство «Новости Барнума» – я и в самом деле чертовски наблюдательный кинооператор, а не только талантливый убийца, – рассчитывая, что рано или поздно самомнение Тио заставит его согласиться на просьбы служб новостей об эксклюзивном интервью. Пару лет назад мы проделали такой же трюк с генералиссимусом Аммаром.

Торрес проворно отступил назад и спросил:

– Ну, а что Пегги Фрид?

– Я не могу подступиться к этой девушке. Не вполне представляю почему.

– Она знает, на кого ты в действительности работаешь?

– Какого черта, конечно, нет. Она слишком честная и карьерная, для того чтобы спокойно терпеть убийцу в своей группе, – сказал Вэнгл. – Эта девушка… все, о чем она думает, – это новости. И, может быть, время от времени о вас, сэр. Все тощие таковы, если хотите знать правду. Полные девушки более страстные и думают о настроении, прежде чем…

– Достаточно признаний для одного раза, – сказал Торрес. – Я передам тебя дель Рио. Ты, должно быть, будешь ценным заложником.

– Что верно, то верно, – сказал партизан из сводчатого дверного проема.

– Я не слышал тебя, – сказал Торрес.

– Я на это и рассчитывала. Хорошо, что ты разоблачил этого типа.

– С Пегги все в порядке, – сказал Торрес. – Разреши ей взять интервью у Тио Мазда.

Дель Рио кивнул.

– То, что я услышал, снимает с нее все подозрения. – Он достал из кармана брюк моток тонкой прочной проволоки. – Мы свяжем его, и ты сможешь забрать свою нашлепку правды.

Когда Торрес вошел в комнату Пегги, девушка сказала:

– Что-то ты совсем приуныл, Пит. Что случилось?

Торрес положил руки ей на плечи.

– Расскажу утром, – пообещал он.

Пегги провела его в офис муниципалитета, который использовала как спальню. Ее походная одежда висела на плечиках ржавого стеноробота. Она сдвинула несколько алюминиевых ящиков, чтобы сделать альков. Там, рядом с ее походным надувным матрасом, размещались ее рюкзаки. Играя поясом халата, красивая журналистка спросила:

– Опять влип в заварушку?

– Можно сказать и так, – он проследовал за ней к краю матраса.

– Хорошо, сейчас не время быть любопытной. – Она повернулась к Торресу и приложила ладони к его щекам. Потом поцеловала его и спросила: – Ты подрался с дель Рио, так?

Положив руки на ее ягодицы, Торрес ответил:

– Нет.

– Из-за того, что он всего лишь мой проводник в партизанский лагерь. Если ты сделал что-нибудь, что разозлит его, это испортит все дело. – Она обвила руками его шею, прижимаясь к нему стройным телом.

– Твое интервью пройдет как и планировалось.

Девушка потерлась своим пахом о его. Спустя некоторое время она спросила:

– С кем ты подрался? Ты знаешь, что Билли Джону Вэнглу нельзя драться. Ему надо беречь руки, чтобы работать с камерой и записывающим оборудованием.

Торрес развязал пояс на ее халатике.

– Вэнгл больше не будет с тобой работать.

Пегги вытаращила глаза и отстранилась от Торреса.

– Пит, ты ведь не убил моего оператора, нет? – Развязанный пояс упал, короткий халат распахнулся.

– Попозже я расскажу тебе всю историю, – пообещал Торрес.

Пегги молчала. Затем сказала:

– Да, я лучше придержу свое журналистское любопытство. – Она снова придвинулась к нему и, передернув плечами, освободилась от халатика. – Хотя мне хотелось бы знать, почему вы с Билли Джоном так стремительно полезли в драку.

Проведя ладонями по обнаженному телу девушки, Торрес оторвал ее от пола, шагнул к матрасу и положил на него Пегги. И сел, повернувшись к ней спиной, стаскивая с себя тунику.

– Вы дрались из-за меня? – спросила Пегги. – Не понимаю почему. Ведь я люблю тебя, Пит.

Торрес бросил тунику рядом с рюкзаком. Он колебался несколько секунд, прежде чем снять обе кобуры с плеч.

– Вэнгл – наемный убийца. Он пытался убить меня. Мы попозже обсудим, что значит и к чему может привести это новое обстоятельство.

Пегги прислонилась головой к обнаженной спине Торреса.

– Ты абсолютно прав, Пит. – Теплой рукой она водила вверх-вниз по его ребрам. – Я действительно соскучилась без тебя.

Торрес нагнулся, чтобы сдернуть левый ботинок, затем правый.

Обхватив его руками за талию, девушка спросила:

– Ты не мог бы прямо сейчас рассказать мне, что за убийца Билли Джон? Я имею в виду, кто ему платил?

– БРМ. – Торрес сбросил ботинки.

– БРМ? Ты имеешь в виду «Бюро расследований Мардстоуна»?

– Да, именно это БРМ. – Торрес вытянулся рядом с ней и согнул колени, чтобы стащить брюки.

– Подожди, помогу, – предложила Пегги, подвигаясь. Она схватила его брюки как раз над коленями и с силой потянула. Когда пыльные брюки спустились до лодыжек, девушка спросила: – Но зачем «Бюро расследований Мардстоуна» хотело тебя убить?

– Чтобы я не завершил работу для Мирабелиса. – Торрес несильно дрыгнул ногами, и брюки свалились с него.

Пегги зацепила пальцем его всесезонные трусы и потащила вниз.

– Есть еще одна вещь, которую мне бы хотелось узнать. Что Билли Джон делал в этой поездке? Он же не мог знать заранее, что ты увяжешься за нами.

– Его основным заданием было убить Тио Мазда. Я для него – просто счастливое стечение обстоятельств.

Девушка освободила запутавшиеся вокруг коленей Торреса трусы. Она выпрямилась и придвинулась к нему.

– Ты имеешь в виду, что Билли Джон был полной подставой, внедренной кем-то в «Новости Барнума»?

– Правильно. – Торрес сам снял трусы.

Пегги покачала головой, проводя ладонями по груди.

– Это ужасно, Пит. Что теперь обо мне подумает Тио Мазда? Притащить какого-то помешанного убийцу прямо к нему. «Привет, мистер Мазда, я – Пегги Фрид, а это – мой чокнутый убийца. Мне его дали внагрузку, чтобы убить вас». Дружище, вся работа вылетела в трубу.

Торрес взял ее за обнаженное плечо и нежно положил рядом с собой. Гладя Пегги по длинным волосам, он сказал:

– Ты едешь брать свое интервью. Дель Рио обещал.

Голая Пегги неожиданно вскочила.

– Ты хочешь сказать, что дель Рио уже все знает? Пит, надо было постараться сохранить это в тайне от него до тех пор, пока мне не представится возможность загладить это чем-нибудь.

– Дель Рио появился, когда Вэнгл пытался убить меня в подвале, – сказал Торрес. – Я бы попросил его подождать снаружи, пока не завершится попытка убийства, да не слышал, как он вошел.

Девушка согнула руки, и ее груди сошлись теснее.

– Вот один из образчиков знаменитого цинизма Питера Торреса, – сказала она, не глядя на него. – Не вижу ничего ужасно смешного в том, что я фактически опозорена как сообщница сумасшедшего убийцы. Кроме того, кто теперь будет снимать мою картину и работать с звукозаписывающей аппаратурой?

– Ты знаешь, как управляться со всем этим. – Торрес снова потянул ее за плечи, но она упиралась.

– Наверное, я смогу одна справиться со всем оборудованием, – согласилась Пегги. – Дело в том, что я не самым лучшим образом работаю с тем оборудованием, где полно всяких приспособлений. – Она позволила себе занять горизонтальное положение рядом с Торресом и сказала ему на ухо: – Пит?

– Да?

– Ты знаешь все о том, как обращаться с аппаратурой для интервью и документальных фильмов. И собираешься идти со мной в лагерь Тио Мазда. Поэтому ты бы мог…

– Но я не иду в лагерь. Я получил от Вэнгла новую наводку, и мне теперь не нужны разговоры с партизанами.

Пегги положила руку ему на грудь.

– Ты мог бы на несколько дней забыть про Мирабелиса, не так ли? Тебя прилично отдубасили, сам знаешь. Ты мог бы провести отпуск в дебрях.

– Нет.

– Честно говоря, Пит, ты становишься эгоистом.

Торрес повернулся к ней.

– Хватит говорить о делах.

Девушка еще раз вздохнула.

– Отлично. Не хочу, чтобы ты думал, будто я одна из этих приглашенных карьерой гарпий. – Она поцеловала его, потом мельком глянула вниз. – Что случилось с твоей эрекцией?

– Не знаю, – ответил Торрес. – Она была, когда мы начали.


Глава тринадцатая


Вокруг Торреса в вечернем воздухе колыхался снег. Взятый напрокат авиакрейсер дрожал, борясь с усиливающимся ветром.

Торрес посмотрел вниз, между ступнями. Пол авиакрейсера был из прозрачного норила, и внизу виднелись заснеженные черные горы. Постукивая костяшками пальцев по маленькому роботу-навигатору, вмонтированному в панель управления, Торрес сказал:

– Я думал, ты предсказал на сегодня для района Монтанас Неграс голубое небо и слабый ветер.

– Очевидно, я ошибся, – с виноватым металлическим скрежетом ответил навигационный прибор.

Сверкающий белый снег падал все гуще, кружась около смотрового стекла авиакрейсера.

– Пронг, пронг, – сказал робот-навигатор.

– А? – Торрес ухватился за рычаг управления.

Навигационный прибор молчал.

Зажужжал видеофон.

– Минутку, – сказал Торрес, пытаясь удержать корабль на прежней высоте. – Да?

– Я разговариваю с мистером Питером Торресом, не так ли? – спросил зеленый робот из видеофонной компании, смутно подрагивая на экране видеофона.

Авиакрейсер внезапно спикировал, потом отклонился далеко влево. Снег валил все гуще, хлопья налипали на прозрачную поверхность корабля.

– Будьте добры Питера Торреса. У меня для него коллективный вызов.

– Я – Торрес, – сказал Торрес в небольшой овальный экран.

– Вы возьмете на себя оплату разговора с «Агентством Мирабелиса» в Фрамбосавилле?

– Конечно, – сказал Торрес, одновременно заставляя корабль набрать высоту.

На экране видеофона появилась полная блондинка-андроид.

– Как поживаете, мистер Торрес?

– Просто замечательно, а вы?

На левом смотровом окне скапливался снег, мешая видеть густые кружащиеся хлопья и зазубрины гор, которые, казалось, стали еще ближе.

– Андроиды всегда одинаковы. Равняемся на вас, знаете ли.

Когда появился компьютер Мирабелиса, Торрес спросил:

– Какого черта вы звоните вместе?

– Мне и в самом деле неловко, Пит, но та последняя тысяча долларов, которую вы запросили, нарушила их планы в Расчетном банке на Барнуме, – сказал компактный компьютер. – Я подумал, что лучше немного им потрафить. У них до сих пор работают бухгалтерами три человека.

Авиакрейсер снова вздрогнул, подпрыгивая и зарываясь носом в серую метель.

– Вы не против, если я перезвоню попзже? – предложил Торрес.

– Вы странно выглядите, Пит. Болеете?

– Мог бы после позавчерашнего конфликта с Билли Джоном Вэнглом, – сказал Торрес, обеими узловатыми руками удерживая рычаг управления.

– Из-за этого у тебя позеленело лицо? – спросил компьютер. – А, подожди, это мой видеофон. Теперь ты выглядишь намного лучше.

Корабль два раза резко подпрыгнул, затем его внезапно бросило далеко вправо. Робот-навигатор очнулся, чтобы сказать: «Пронг, пронг, пронг», – и снова погрузиться в молчание.

– Послушай, Питер, – сказал компьютер. – Я понимаю, условия полета над грядой Монтанас Неграс могут быть очень сложными. Возможно, тебе следует выбрать другой маршрут в Центр тропологии. Ты не думал об этом?

– Совсем немного в последние полчаса, – ответил Торрес, выравнивая корабль и возвращая его на курс. – Зачем вы звоните?

– Во-первых, – сказал компьютер, – чтобы сказать тебе, что ты должен сам проникнуть в этот отдел продовольственных исследований. Используй одну из своих хитростей. Теперь они никого туда не допускают, и при этом не имеет значения, кто оказывает вам поддержку.

– Что, – спросил Торрес, когда его маленький авиакрейсер снова нырнул вниз, – насчет истории, которую я выведал у Вэнгла?

– Глухо, – ответил компьютер Мирабелиса, – вот с чем мы столкнулись. Я расследовал эту историю сразу, как только ты позвонил из Аккорды. Никто из тех, до кого я смог добраться, не признал, что в Центре тропологии проводятся какие-то химико-биологические исследования. Однако сотрудники посольства Барнума были крайне уклончивы на этот счет. Питер, разве у твоей подружки Пегги Фрид ничего нет об этом? Иногда у «Новостей Барнума» есть связи, которых нет у нас.

– Нет, у нее ничего нет. И сейчас она думает только об интервью с Тио Мазда. Я оставил ее в дебрях вместе с дель Рио и вернулся в Аккорду для того, чтобы позвонить вам и взять напрокат это подобие летающего аппарата.

– Боюсь, тебе придется запустить его при помощи…

– Ай, – сказал Торрес.

Рычаг управления вырвался у него из рук. Авиакрейсер, побежденный ненастьем, начал падать прямо на черные горы.

– Питер? – спросил компьютер.

Торрес сумел поймать рычаг управления только в нескольких сотнях футов от заснеженного плато, куда падал его крейсер.

Он направил нос корабля вверх и выровнял его, как раз когда крейсер ударился о снег и скалы.

Авиакрейсер, кроша камни, со скрипом проехал по каменистому плато, поднимая мощные фонтаны снега и ледяной крошки. Изображение компьютера Мирабелиса раздробилось на неравные осколки, экран видеофона раскололся пополам и погас.

Крейсер наскочил на высокие черные скалы, и его передняя часть помялась. Торрес позволил различным системам безопасности позаботиться о нем: удержать его и смягчить для него удар.

Выбравшись из кресла пилота, он сказал:

– Вероятно, Мирабелис предъявит мне счет и за этот жалкий крейсер.

Он достал из-под сиденья аварийный запас продовольствия и снаряжение.

Через минуту после того, как он спрыгнул из разбитого самолета, Торрес слышал только последние металлические вздохи крейсера и вой ветра, кружившего над маленьким плато.

Постепенно до него донеслось монотонное пение дюжины молодых голосов, мужских и женских, бубнивших что-то.

Когда Торрес отошел на несколько ярдов от покалеченного крейсера, он увидел их. Пятнадцать тощих одетых в лохмотья молодых людей спускались по узкому проходу со стороны черных гор.

Они остановились на дальней стороне плато, наблюдая за ним и продолжая монотонно петь. Они несли набор разрушенных приспособлений и металлического лома, оставшихся от механизмов. Этими предметами они гремели во время пения.

Однако один из них держал новую бластерную винтовку. Он отделился от поющей группы, сделав несколько шагов к Торресу. Это был худой смуглый юноша лет девятнадцати в поношенной вязаной тунике и рваных высоких ботинках. Улыбаясь, он поднял винтовку и направил ее на Торреса.

– Подойди сюда, дерьмо, – предложил он.


Они держали Торреса в середине колонны, которая взбиралась по каменистой тропе. Восемь оборванных молодых людей, юноши и девушки, конвоировали его сквозь ветер и снег. Остальная поющая молодежь осталась рядом с потерпевшим аварию кораблем Торреса.

– Я бы с удовольствием помог вам нести снаряжение, – сказал Торрес невысокому толстому юноше, идущему сразу за ним.

Низенький толстяк пыхтел, медленно переставляя ноги в плотном снегу. В руках он тащил тяжелую портативную печь, работающую от солнечной энергии. На спине у него висел рюкзак Торреса. В рюкзаке теперь лежали обе наплечные кобуры Торреса, которые поющие нашли на нем. Низенький толстяк не ответил. Он продолжал пыхтеть, взбираясь в гору.

– В строй, дерьмо, – приказал худой смуглый юноша. Он замыкал группу, и его винтовка все еще была нацелена на Торреса.

Прямо перед Питером в строю шла хрупкая девушка лет семнадцати. Из-под красной вязаной шапки выбивались тусклые белокурые волосы. Единственной одеждой девушки было огромное пальто цвета хаки, плотно запахнутое и подвязанное куском веревки. В обветренных руках она держала верхнюю часть электрического шейкера.

– Я люблю тебя. Ты мне очень нравишься. Я думаю, что ты просто класс, – бормотала она аппарату. Едва поворачивая голову, она спросила Торреса: – Из каких краев?

– А?

Тихим голосом, который почти не долетал до Торреса из-за сильного ветра, хрупкая девушка спросила:

– Из какой части внешнего мира?

– Я с другой планеты, – ответил Торрес.

– А, – сказала девушка. – С какой?

– С Барнума.

– Как дела на Барнуме?

– Вероятно, там уютнее, чем здесь, – сказал Торрес. – И понятнее.

Порыв ветра швырнул им в лицо колючий снег и унес ответ девушки.

– Что тебе непонятно? – спросила она.

– Кто вы, ребятки?

– Мы устали.

– Устали от чего?

– От ряда вещей во внешнем мире, – ответила девушка. – Разве ты никогда не чувствовал такого – усталость от одного, усталость от другого, усталость от всего?

Торрес покачал головой.

– В последнее время нет. Куда вы меня ведете?

– На следующее плато. К гробнице.

– Там наверху у вас есть гробница?

– Это не совсем гробница по сравнению с большими гробницами внешнего мира, но это – источник утешения и понимания. Она поможет тебе относиться к…

– Ох, – вскрикнул коротышка позади Торреса. Он споткнулся о выступ черной скалы и упал лицом в снег.

Торрес обернулся и протянул ему руку.

– Назад, дерьмо, – сказал худой смуглый юноша с бластерной винтовкой. Он подошел, взбежав вверх по узкому проходу. – Вставай, Каз, – приказал он толстяку. Добравшись до упавшего, он подтолкнул его в спину дулом винтовки.

– Хрен тебе, ни фига, – сказал, лежа в снегу, Каз. – Я нес эту дурацкую печь, с которой, как предполагается, мне и предстоит возиться, и, кроме того, тащил снаряжение этого придурка и еще кучу всего.

– Не нуди, засранец. – Смуглый юноша отвязал рюкзак Торреса и стащил его со спины Каза. Он отошел на несколько шагов, взвалил его на спину. – Вообще-то он вряд ли тяжел даже для того, кто вполовину меньше тебя. А теперь вставай, Каз.

Коротышка стоял на коленях, сплевывая снег. Замычав, он поднялся пошатываясь.

Когда процессия возобновила подъем, Торрес спросил у хрупкой девушки в чересчур большом пальто:

– Почему вы взяли меня с собой?

Она произнесла тихим голосом:

– Тебя надо доставить в гробницу. Это незыблемое правило.

– А что потом?

У худого лица девушки кружились снежинки.

– Твоя судьба будет решена, – объяснила она. – Вероятно тебя или принесут в жертву, или съедят.

– О, – сказал Торрес.


Глава четырнадцатая


Так называемая гробница находилась на верхнем плато, в большом накренившимся влево сарае. После того как парень с винтовкой несколько раз ударил Торреса прикладом по голове, молодежь оставила его там на полу.

Внутрь постройки падал снег. Торрес, скривившись от боли, сел и посмотрел на потолок. Там зияло несколько заметных отверстий. Снег опускался, мерцая, устилая пол, заваливая жалкие приборы, которые наполняли большое помещение.

Вдали, на другой стороне помещения, Торрес заметил маленького мужчину средних лет, опирающегося на высокую помятую стиральную сервомашину.

Мужчина с глубоко запавшими бледно-голубыми глазами улыбнулся.

– Ты несомненно узнал меня. Большинство узнает.

Торрес втянул снежный воздух, пытаясь распрямиться.

– Ты, должно быть, главный простофиля.

Маленький человек наблюдал за попытками Торреса удержаться на ногах.

– Нет, нет, я намекаю на мою репутацию во внешнем мире.

Торрес, шатаясь, пошел мимо поврежденных механизмов, подбираясь поближе к мужчине. Он покачал головой, потом перестал, так как это причиняло боль.

– Нет.

– Это очень странно. Я – Эли Госс. – Человечек подождал, наблюдая за лицом Торреса. – Эли Госс?

– Приятно познакомиться, мистер Госс.

– Не так давно я был на всех первых страницах, – сказал Госс, – и в передачах новостей обо мне сообщали в первую очередь. Мой сенсационный побег был у всех на устах.

– Не могу вспомнить.

– Эли Госс, Академик-Удушитель, – сказал Госс.

– Ах, да, – вспомнил Торрес. – Я слышал об этом на Барнуме. Несколько лет назад вы убили сколько-то женщин и сбежали.

– Сколько-то? Двадцать семь! Я знаю, что пресса подвергает сомнению пару случаев, но истинный итог – двадцать семь. Как несомненно свидетельствует мой дневник. Ты читал его?

– Я читаю главным образом развлекательную литературу.

– Очень странно. Мой дневник был опубликован в «Галактической жизни» и в обоих изданиях «Дайджеста читателя», и на Мардстоуне и на Венере. Он назывался «Исповедь Удушителя». Неплохое название. Мы его использовали для альбома.

– Альбом?

– Альбом записей, – объяснил бывший удушитель. – Не собираешься ли ты сказать, что не слышал его? Надо дать тебе послушать, прежде чем мы избавимся от тебя. Подзаголовок был «Песни и раздумья Эли Госса». Только на Таррагоне распродали два миллиона. Большое истинное преступление…

– Ты рассчитываешь избавиться от меня? – Торрес шагнул поближе к маленькому Госсу.

– Да, но по ходу ритуала, – сказал Госс и достал из просторной туники бластерный пистолет. – Не подкатывай ближе. – Он кашлянул. – Видишь ли, здесь, в стране снегов, не всегда легко достать пищу.

– Вы людоеды?

– По обстоятельствам.

Обозревая нагромождение приборов, Торрес спросил:

– А все эти металлические штуки?

– Так ты не знаешь даже о моей новой роли в жизни? Ах, это, образно выражаясь, мешает моим связям с общественностью. – Он подошел к холодильнику с потрескавшимися дверцами, открыл его и взял с верхней полки книгу. На желтой бумажной обложке был заголовок – «Наедине с машинами». – Вот книга, способная помочь миллионам. Пока, к сожалению, она не может сравниться в этом с пластинками Удушителя. Понимаешь, скрываясь – что поделаешь! – я не могу слишком часто показываться публике. А что в наши дни нужно для того, чтобы продать книгу? Превратить ее в популярную вещь, в бестселлер. Продвигать ее. Естественно, я хотел бы устраивать лекции, бывать в книжных магазинах для раздачи автографов. Что, вероятно, очень сложно для разыскиваемого удушителя.

– Где ты набрал ребят?

– Раньше я был доктором Политики Насилия и до сих пор руковожу множеством последователей в кампусах, – объяснил Госс, протягивая книгу Торресу. – Юнцы, уставшие от притворства и суматохи университетской жизни, оставляют ее и приходят ко мне. Я учу их любить наши сервомеханизмы и пробуждаю любовь к вселенной. Так как наша вселенная, видишь ли, работает очень похоже на электрические часы – только большие.

– Впервые слышу, – сказал Торрес. – По-моему, вам следовало бы окопаться где-нибудь вроде Теха, а не в сарае. Этот старый заброшенный автоматизированный университет здесь где-то поблизости, не так ли?

– А, да, – сказал Госс. – Да, мне бы очень хотелось работать в Техе. Он всего в пятнадцати милях от нас, за хребтом и Великим Плато. Первоначально Тех построили для того, чтобы расширить этот район и привлечь торговлю и промышленность. По той или иной причине, главным образом из-за террористических актов и переворотов, территориальное правительство потеряло к нему интерес и допустило, чтобы этот замечательный комплекс закрыли. Ах, механизмы, которые там есть… так легко любить. Большие, красивые, тихо мурлычущие черти. Если… если бы я только мог собрать там мою молодежь, у нас бы не было ни сомневающихся, ни отступников.

– А ты не можешь?

– Знаешь почему? – Госс легонько шлепнул по боку открытую стиральную машину, стряхивая снег. – Из-за одной надоедливой девчонки. Она – что-то вроде заблудшей овцы-одиночки. Пришла в черные горы незадолго до нас и самовольно поселилась в Техе.

– Тебя не впускает одна эта девушка?

– Нас не впускают полицейские кампуса, – уныло ответил Госс. – Она умудрилась заставить работать на нее весь восхитительный, до сих пор прекрасно функционирующий университет. То есть заполучила армию в сотню с лишним по-настоящему злобных дисциплинарных андроидов, мерзких вооруженных дисциплинарных андроидов, которые охраняют это место. Я предпринял несколько попыток. Она обозвала меня шарлатаном и еще хуже, а потом ее полицейские открыли огонь. – Он с сожалением фыркнул. – Если бы я не поклялся никогда больше не возвращаться к удушениям, я бы внес эту гадкую девчонку в список.

Торрес спросил:

– Как вы достали эти приборы?

– Различными способами: набеги, грабежи. И нам очень везло с авариями. Очень везло. Как раз в эту минуту мои люди разбирают внизу твой авиакрейсер.

– Я работаю на контору, которая называется «Агентство Мирабелиса», – сообщил Торрес. – В ней недоброжелательно относятся к людям, которые убивают их агентов. Может быть, «Бюро расследований» старого Фрамбосы чересчур занято, чтобы охотиться за тобой, Госс, но маловероятно, что Мирабелис оставит это без внимания.

– Мирабелис, э? – Маленькая голова Госса качнулась. – У них превосходная репутация в отношении наемников. Кажется, ты не понимаешь – да и как иначе, ведь ты не читал и не изучал мои труды? – кажется, ты не понимаешь, что вселенная – это в действительности большая машина.

– Ну и?

– Эта машина сбросила тебя здесь, – сказал Госс. – С этим не поспоришь.


Худой смуглый юноша сидел, положив ногу на ногу, на роботе-фортепиано, бластерная винтовка болталась на ремне.

– Жри, дерьмо, – приказал он Торресу.

Через глиняный дырявый потолок валил густой снег. Ночное небо было расчерчено черными полосами. Торрес, опираясь одним локтем на доходящий до ребер домашний музыкальный центр, держал узловатой рукой чашку с пятнистой овсянкой.

– Похоже, тебе это нужно больше, чем мне, – сказал он своему тощему охраннику.

– Не беспокойся обо мне, дерьмо. – Ствол винтовки пошел вверх и наконец снова уставился на Торреса. – Мы хотим тебя раскормить. Во всяком случае, я намного сильнее, чем ты воображаешь.

– О, даже так?

– Безусловно. Образ жизни мистера Госса здесь, в нашей религиозно-философской общине, повышает выносливость.

– Кто бы мог подумать! – Торрес зачерпнул полную ложку размазни.

– Это – не то, что лежит на поверхности, в которой вы видите основной фактор, – сказал охранник. – Ты должен рассматривать потенциал внутренних ресурсов. У меня он – в полном порядке.

– Быть сильным внутри – это одно, но кто выполняет тяжелую работу?

– Я, – ответил тощий юноша. – Кажется, тебе недоступен основной смысл того, что составляет теорию мистера Госса. Я пытаюсь донести до тебя, дерьмо, вот что: я силен и духовно, и физически.

Торрес съел еще немного каши и позволил левой брови приподняться.

Охранник сказал:

– Спорим, я действительно намного сильнее тебя.

– В переносном смысле.

– В прямом, дерьмо.

Торрес поставил миску с овсянкой вниз, на отделение танцевальной музыки музыкального центра.

– Подними вон ту компактную стиральную машину, – предложил он, кивая в сторону голубого ящика высотой ему по пояс. Его слова вызвали секундное замешательство. – По моим прикидкам она весит около двухсот фунтов.

– По меньшей мере.

– Мог бы ты поднять что-нибудь подобное?

– Ну конечно, мог бы, дерьмо. Я мог бы поднять ее и… о-хо-хо, нет. Я понял, что ты хочешь сделать. Ты заставишь меня поднять ее, и я положу ружье.

Торрес сказал:

– Хорошая отговорка для слабака. – Он вернулся к своей каше.

Через несколько секунд тощий охранник сказал:

– А ты, конечно, смог бы поднять и удержать ее над головой одной рукой?

– Двумя.

– Хотелось бы посмотреть.

– Пожалуйста. – Торрес отставил в сторону миску с кашей, подошел к тяжелому квадратному ящику. Он развернул колени вправо и взялся за голубой ящик снизу.

– Не надорви себе что-нибудь, дерьмо.

Крякнув, Торрес поднял ящик, и тот оказался между ним и вооруженным охранником. Затем он двинул им прямо по юноше.

– Эй! – Худой парень опрокинулся и упал между механизмами; тяжелый ящик, опустившийся ему на грудь, зажал ему руки.

Торрес потрогал голову и не отнимал руку до тех пор, пока не прошел приступ острой боли. Затем он перемахнул через робота-фортепиано, на котором раньше сидел охранник. После трех ударов по голове парень потерял сознание. Спихивая ящик с охранника, Торрес захватил винтовку. Затем связал тощего юношу и вставил ему в рот кляп. Найдя свой рюкзак с припасами и вещами, Торрес вскарабкался по деревянной стене сарая наверх.

Одно из отверстий в потолке было достаточно велико, чтобы пролезть. Торрес воспользовался этим, потом шагнул в сторону по наклонной крыше и свалился в сугроб позади большого сарая.

Перед гробницей стояли хижины. В той стороне виднелись свет и кухонные костры. Торрес пошел прочь от света. Когда сегодня в полдень его привели сюда, он заметил другую тропинку, ведущую наверх, и теперь решил идти по ней.

Он шел еще час, а потом разыгралась снежная буря. Ветер с завыванием поднимался от земли, снег сыпался колючими хлопьями все гуще и быстрее. Резкий ветер налетал на Торреса, временами заставляя его вращаться. Торрес продолжал подъем.

Наконец он достиг широкой плоской равнины – должно быть, это и была Великое Плато, о котором упоминал Госс. Теперь Торрес передвигался почти ползком. Болело лицо, а места, по которым его били прикладом ружья, дергало все сильнее.

Неожиданно Торрес споткнулся и упал.


Глава пятнадцатая


Лапа подтолкнула его в плечо.

– Так как мы не менее чем в миле от кампуса, не могу предложить тебе ничего существенного, – произнес грудной голос. – Как насчет кружки куриного бульона?

Торрес зевнул, от чего все мышцы его обветренного лица напряглись. Он предпринял бесплодное усилие подняться и увидел большую собачью морду, уставившуюся ему в лицо.

Была тихая ночь. Снегопад поутих, хлопья опускались, медленно кружась. Механический сенбернар просунул Торресу лапу под мышку, помогая ему сесть на снегу.

– Или я могу сделать тебе простую инъекцию стимулятора. Беда в том, что колоть надо сбоку, а это трудно сделать в метель.

– Я рассчитаюсь за суп, – сказал Торрес, соскребая с себя налипший снег. – Ты кто?

– Официально я – Горноспасательный Механизм СБ-77. – Большая собака-биомех раскрыла дверцу в косматой груди и достала из углубления пластиковый мешочек с мутной оранжевой жидкостью. – Но меня прозвали Корки.

Торрес взял предложенный мешочек с супом, дернул за петельку нагрева.

– Ты сказал «кампус». Ты из Теха?

– Верно.

– Я думал, – сказал Торрес и примолк, чтобы отхлебнуть супообразного напитка, – что Тех усиленно охраняют полицейские-андроиды.

– Так и есть, – ответил Корки. – Они откопали тебя и велели мне доставить тебя в больницу.

– Откопали?

– Ты был завален снегом. Я не вполне понимаю техническую сторону дела, – сказала косматая собака-биомех. – Тебе надели что-то на голову, как только – на твое счастье – обнаружили тебя здесь. И тоже ввели тебе какое-то средство. В руку.

Торрес перестал пить оранжевый суп и ощупал себя. На затылке до сих пор было болезненное онемевшее место, а чуть повыше левого локтя – крошечная болезненная опухоль.

– Нарост правды?

– Что-то вроде того. Они установили, что ты – почтенный грабитель, несчастная жертва, а не сообщник этого выродка Эли Госса.

– У тебя богатый и сложный словарный запас. – Торрес доел горячий суп и попытался встать.

– Первоначально предполагалось, что я буду вращаться в среде студентов, – объяснил робот-сенбернар. – Не бросай пустой пакет в снег. Нам нравится, чтобы вокруг Теха было чисто и красиво.

Торрес внезапно осел, приминая и разбрызгивая снег.

– Я не так уверенно держусь на ногах, как предполагал.

Корки протянул лапу.

– Побои, которыми тебя потчевали бродяги Госса, и долгое пребывание под снегом – что-то из этого на тебя повлияло.

Торрес снова начал подниматься и сумел удержаться на ногах.

– Что теперь?

– Я отведу тебя в Тех, так что тебя смогут осмотреть в больнице кампуса.

– Не думаю, что я нуждаюсь в больнице, – сказал Торрес. – Если я смогу спокойно посидеть несколько часов и, быть может, вздремнуть, то буду в порядке. А потом я должен прикинуть, как перейти через те горы.

– Может, передумаешь? – спросила механическая собака. – Я уверен, тебя ожидает вся больница. Ты – первый больной, который оказался в этих краях за год с лишним. Доктора становятся надоедливыми и неугомонными, когда практикуются на трупах и только на трупах.

– Может быть, я разрешу им измерить мне температуру. – Торрес продвинулся на несколько шагов вперед. – Но я – не больной.

– Это не тебе решать, – объяснила собака.


В огромной серебряно-белой больничной палате пятеро ярко-серебряных и белых андроидов-медиков окружили кровать Торреса.

Один из андроидов был сконструирован так, что имел сходство со старым старшим терапевтом.

– Позвольте мне рассказать вам, что я думаю, Пит, – говорил он. Он был запрограммирован на курение вересковой трубки, и когда он говорил, пепел, вылетающий из нее, искрился в воздухе, оседая спереди на его белой тунике и прожигая мельчайшие черные дырочки. – В настоящий момент это, несомненно, только подозрение, и я не утверждаю, что вы серьезно заболели из-за снежного заноса. В конце концов, вам лучше знать, как вы себя чувствуете. Однако мы можем всесторонне рассмотреть некоторые из разнообразных симптомов. Когда вы услышите перечень подходящих симптомов, крикните.

В ногах кровати Торреса маленький круглый медик-андроид держал перед грудью темно-желтый плакат.

– Можете прочитать это, пациент Торрес?

– Нет.

– Похоже, мы имеем дело со снежной слепотой.

– Я не могу прочесть этого, – объяснил Торрес, – потому что ваши ребята привязали меня к кровати так, что я не могу поднять голову. – Его туго приторочили к кровати целым рядом лент, от головы до лодыжек.

Старейший андроид попыхивал трубкой.

– Не позволяйте нам давить на вас, Пит. По моему мнению, пациент вправе выражать свое мнение по поводу лечения. Итак, скажи-ка, что тебя беспокоит?

– Ничего.

– Эй, так не пойдет, – сказал старейший андроид.

– Взгляните сюда, пациент Торрес. Я поднял таблицу для проверки зрения повыше. Вы можете прочитать?

– На ней написано: «Не пропустите студенческий бал младшекурсников».

– Я куда-то задевал настоящую таблицу для проверки зрения, – извинился маленький андроид в ногах кровати. – С радостью могу сообщить вам – у вас нет снежной слепоты.

Андроид-терапевт сказал:

– Знаете, друзья, что могло бы помочь этому юноше больше, чем все доктора в мире?

– Операция на мозге, – предположил один из механических коллег.

– Нет, повреждения головы не вызывают опасения, – сказал старейший андроид. Он заложил руки за спину. – Я подумал, что ему принес бы немалую пользу визит друга или какой-нибудь приятной молодой особы. Мы часто недооцениваем, джентльмены, значение чисто психологических факторов в случаях, подобных случаю Пита. Пойдите и приведите мисс Ниту.

– Вам не придется идти за мной, шуты гороховые, – произнес сердитый девичий голос. – Кто вообще приказал вам собраться вокруг этого парня?

Андроиды-медики отступили от кровати и ушли.

Через огромную комнату шла невысокая полноватая молодая блондинка.

– Если кто-нибудь и займется им, так это я.

В административном корпусе Теха вдоль коридора с высокими потолками были разбросаны останки нескольких разрушенных дисциплинарных андроидов.

– Теперь из-за того, что нет студентов, – объяснила полноватая блондинка, – они иногда принимаются драться друг с другом. – Она указала на коридор, ответвлявшийся от того, по которому они шли. – Теперь сюда.

Перешагивая через валяющиеся полицейские дубинки, Торрес, следуя за ней в новый коридор, сказал:

– Спасибо, что вызволили из больницы, мисс Маккей.

– Ты мог бы называть меня Нитой, – сказала Нита Маккей. На ней были сужающиеся книзу брюки и туника без рукавов. Она потянула отделку на подоле. – Поскольку мы обедаем вместе. Ты не против? – прибавила она.

– Нет, – сказал Торрес. – Из чего ты готовишь?

– Те, кто бросили университет, забыли здесь целую кучу синтетической пищи, – сказала она. – Моя главная проблема в том, что я не совсем разобралась, как стереть меню из кухонных компьютеров. И вынуждена обходиться сбалансированной диетой, разработанной Территориальным министерством питания восемь лет назад. Сегодня вечером будет зеленый псевдосалат, печеная почти картошка с соевым соусом, имитация зажаренной утки с рисоподобной начинкой, заменитель лесной земляники со сливками и почти молоко. Крепкие напитки под запретом, хотя я научила пару роботов-химиков готовить замечательное светлое пиво из остатков псевдокрупы от завтрака. Тебя все это устраивает?

– Несомненно, – ответил Торрес. – Особенно после прогулки в снегах, затянувшейся почти на целый день.

– Разве эти шуты в больнице не накормили тебя?

– Ваша собака дала мне немного горячего супа, – сказал Торрес. – Отечески добрый доктор-андроид принес мне корзину псевдофруктов, а робот в ногах кровати заставил меня взять мятные леденцы.

– Первоначально его проектировали для работы в экспериментальных яслях кампуса, – объяснила Нита, когда они свернули из коридора и направились вниз по пандусу.

Справа Торрес заметил освещенную полоску в форме стрелы. На ней было написано: «ЗДАНИЕ ХРАНИЛИЩА ДАННЫХ. ИДТИ ЗДЕСЬ». Должно быть, там хранился материал по периоду, когда ОНИЦ тропологии размещался в кампусе.

– Я хотел бы взглянуть на хранилище данных, – сказал он, замедляя шаг.

– Завтра, Пит, – пообещала блондинка. – А сейчас пора обедать. Потом ты сможешь рассказать мне о твоей работе в «Агентстве Мирабелиса».

Он с неодобрением посмотрел на нее.

– Как ты узнала, что я работал на Мирабелиса?

– Те болваны, которые обнаружили тебя в снегу, помнишь? Они задавали вопросы, – сказала Нита. – Обычно, как ты знаешь, я не впускаю посетителей. Ты поведал… увлекательную историю. Большинство тех немногих, кто приходил и пытался попасть сюда, – неудачники, шарлатаны и тому подобные выродки. Ты – первый независимый солдат удачи, который оказался в Техе за год плюс то время, которое я здесь нахожусь.

– Ты сама управляешь всей резиденцией?

Она утвердительно кивнула.

– Я всегда ловко справлялась с машинами, – сказала Нита. – С людьми я не всегда так искусна. – Она рассмеялась, хлопнув Торреса по спине. Заметив, что он вздрогнул от боли, она добавила: – Я забыла, ты только что выздоровел. Кафетерий – сразу за следующим поворотом. Сможешь дойти?

Он сказал, что сможет.


Глава шестнадцатая


Стена дортуара произнесла:

– Проснись и пой, – и начала насвистывать нежную мелодию.

Койка Торреса вывалила его к длинному окну большой безлюдной спальни. С окна как раз снимали затемнение.

Упав на четвереньки, Торрес увидел внизу две дюжины полицейских кампуса, набирающих обороты на заснеженном четырехугольном дворе. Каждый робот-полицейский был сконструирован наподобие кентавра: туловище крепилось к тележке на колесах. На колесах были специальные шины для снега, и каждый четырехрукий полицейский был вооружен бластерным пистолетом, глушащей винтовкой и полицейской сиреной. Четвертая рука заканчивалась кулаком в два раза больше обычного.

Из пола спальни выросла металлическая рука и, схватив Торреса за подбородок, распахнула ему рот.

– Таблетка кальция, витамин С и палинария<<2>>,{<<2>> Палинария: бурая водоросль, из которой добывают йод.} – объяснила стена, когда три пилюли шлепнулись ему на язык. Металлическая рука легким толчком захлопнула Торресу рот, а стена предложила: – Глотай.

Часть пола начала приподнимать его к плавательному бассейну в дальнем конце спальни, где он провел ночь.

В конце пандуса раздвинулись высокие двери, позволяя Торресу пересечь порог и свалиться с высоты шесть футов в обогреваемый бассейн.

Из шести золотых громкоговорителей, висящих на балках купола бассейна, лились церковные песнопения. Торрес услышал музыку, когда всплыл на поверхность.

– Сегодня с утренним вдохновляющим посланием, сообразно политике равномерного распределения времени, принятой в Техе, к вам обратится преподобный Лувер Магби из Церкви Двойного Солнца на пути к планете Джаспар, – объявили шесть громкоговорителей.

Торрес почувствовал, что его сносит к мелкому краю бассейна.

– Слава Моджайбу, – фальцетом начал преподобный Магби. – Темой моей сегодняшней проповеди я избрал четырнадцатую притчу, рассказанную пророком Асно после его злоключений среди хранителей.

Другая металлическая рука подцепила Торреса, извлекла из бассейна и стряхнула на спуск, который уходил в комнату с табличкой «Сушка и массаж».

Надувные руки робота, шлепая по Торресу, высушили его, пока он пробирался через узкую выложенную псевдокафелем комнату.

Здесь также был слышен голос преподобного: «И что для меня ваш несовершенный излучатель? – спросил он затем пророка».

Одна из рук, шлепавших Торреса по спине, оказалась настоящей.

Резкий шлепок повторился.

– Доброе утро, Торрес. Как поживаешь?

Торрес обернулся.

– Доброе утро, Нита.

За ним стояла маленькая полноватая блондинка, которая накануне вечером вызволила его из больницы кампуса. Она была одета в трикотажную тунику и широкие брюки, талия стянута портупеей с двумя бластерными пистолетами. Нита щелкнула пальцами, и из стены с шумом выскочила одежда Торреса, чистая и свежевыглаженная.

– Извини мою бесцеремонность, хорошо? – произнесла девушка. – Как я говорила тебе вчера вечером, я мало кого принимаю и оставляю у себя немногих.

Торрес отцепил крюк, затем поднял свою одежду.

– Долго ты собираешься оставаться здесь?

Ните Маккей было двадцать два года, она жила в Техе и больше года управляла всем механизированным кампусом. Она улыбнулась Торресу – на щеках у нее появились ямочки – и пожала плечами.

– Кто знает, Торрес, – ответила она. – Я оказалась тут в первую очередь для того, чтобы покончить с целым возом проблем. Ужасные родители, безответная любовь, низкие оценки по гражданскому праву в фрамбосавилльском полубесплатном двухгодичном колледже, тоска из-за тирании правительства и обычная грязь нашей жизни. Мне нужно было на время убежать от самой себя. Я узнала, что это чертовски просторное место уже два или три года как брошено. Поэтому в конце концов я забрела сюда и, хорошо разбираясь в технических приспособлениях, выяснила как управлять тем, что осталось от Теха.

Застегивая ширинку, Торрес спросил:

– Все эти проблемы до сих пор лежат на тебе тяжким грузом?

– Не все, – сказала блондинка. Она большим пальцем подцепила свою портупею. – Я искренне наслаждалась смертельной враждой с этим ослом Эли Госсом и его шайкой. Он появился спустя пару месяцев после моего прибытия и попытался въехать. – Она покачала головой. – Он похож на то, что моя бабушка когда-то называла пауконогим. – Она рассмеялась и снова шлепнула Торреса по спине. – Существуют вещи похуже, чем родители и всеобщая грязь.

– Какие же?

– Сейчас меня беспокоит ворчливый гудок сирены, – произнесла Нита. – Только андроиды могут сделать для тебя так много.

Перед тем как натянуть тунику, Торрес приладил на место обе свои водонепроницаемые наплечные кобуры.

– Мне говорили.

– Я знаю, ты рассказывал мне вчера, – сказала Нита. – С тобой было весело ужинать. Я надеюсь, что ты не настроился обедать при свечах.

– Это привнесло бы в обстановку кафетерия кампуса нечто романтическое. – Торрес положил руку на плечо девушки. – Ты собиралась сегодня утром показать мне здание Хранилища Данных.

– Конечно, я пришла за тобой, – сказала девушка. – Но вначале ты…

С потолка опустились две длинные металлические руки и оторвали Торреса от пола.

– Что вначале? – спросил он.

– Вначале ты должен принять якобы питательный завтрак, – прокричала Нита, пока Торреса быстро уносили из комнаты.

Длинные вмонтированные в потолок руки доставили его в буфет и сбросили в кресло за длинным столом. Стол был уставлен тарелками с кексами.

– Иногда он забывает, что обслуживание – это не то, для чего его раньше использовали, – объяснила Нита, присаживаясь рядом с Торресом.


Жесткие плети винограда опутали переднюю часть большой неуклюжей машины хранения данных. На полу в этом крыле здания Хранилища Данных клубок замысловато переплетенных лоз доходил до лодыжек.

Нита, согнувшись, прорубала путь мачете, которое носила в сапоге.

– Первоначально эту чепуху посадили для того, чтобы придать помещению традиционный вид, – объяснила маленькая блондинка. – Но затем она отбилась от рук. А андроиды-садовники в последнее время снизили темпы работы.

Наконец они добрались до кресел управления, установленных перед машиной хранения данных. Нита уселась на ручку глубокого псевдокожаного кресла рядом с креслом, в которое опустился Торрес.

– С этим парнем все в порядке, – сказала она машине, указывая на Торреса. – Поэтому можешь рассказать ему все – неважно как классифицируется информация.

– От-от-отлично, мисс Нита, – послышалось из окрашенного в земляной цвет речевого блока.

– Вот еще одно, с чем я не могу справиться, – сказала девушка Торресу в левое ухо. – Не часто встретишь машину с заиканием.

Торрес несколько секунд наблюдал за машиной.

– Я хочу знать, чем занимался Центр тропологии, когда он базировался здесь, в Техе.

– Ч-ч-черт возьми, мисс Н-н-нита, – произнесла большая машина. – Это чрезвычайно с-с-секретный материал.

– Торрес – мой хороший приятель, – сказала девушка машине.

Машина хранения данных ответила не сразу. Наконец она произнесла:

– Ладно, х-х-хорошо.

В ряду из десяти экранов, установленных вдоль верхней части передней панели машины зажглись два маленьких экрана. Один был на две трети закрыт ветвями. Торрес позаимствовал у девушки мачете и счистил остроконечные листья. На обоих экранах скакали хаммели. На среднем плане – на одном, и на дальнем – на другом.

– Хаммели? – спросил Торрес, кивая на косматых животных.

– В-в-верно, мистер Торрес.

– Как это увязать с Центром?

– Х-х-химико-б-б-биологическое вооружение, – ответил речевой блок. – Это был с-с-совершенно секретный проект, разработанный, когда Центр использовал наше университетское о-о-оборудование, с-сэр. На самом деле, я ска-сказал бы, что он до сих пор разрабатывается.

Теперь хаммели сидели развалясь, вертелись и кувыркались в белом огороженном загоне, находящемся в комнате. На правом экране в небольшой загон вошел сутулый мужчина в белом псевдорезиновом костюме. К его спине ремнем был пристегнут цилиндр. Из длинного сопла, прикрепленного к баку, он окуривал кротких хаммелей зеленоватым туманом.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «до сих пор»? – спросил Торрес у машины.

– Н-н-ну, я имею в виду, что по сей день поддерживаю контакт с некоторыми из компьютеров Центра и машинами хранения данных. Видите ли, когда сидишь весь день, то тебе ста-ста-становится тоскливо и тревожно. Я иногда даже играю на доллары с хирургическим компьютером Центра.

Доктор на экране отрицательно покачивал головой. Он закончил распыление. Косматые хаммели резвились у его ног.

– Что он пытается сделать?

– Э-э-это было до того, как разработали антидот.

Торрес кивнул.

– Центр изобрел аэрозоль для превращения людей в хаммелей?

– Вы п-правы, сэр. Но всего лишь месяц или два назад удалось создать безопасный при неосторожном обращении антидот.

– На ком испытывали вещество?

– Пока только на политических заключенных и дис-дис-диссидентах. Это более гуманно.

– Более гуманно, чем что?

– Чем у-у-убивать их.

– Хаммели, которые надоедают в пригородах, – спросил Торрес у машины, – они подлинные или созданные в Центре?

– В Центре, сэр. В-в-видите ли, вначале рассчитывали, что удастся п-просто превратить этих доставляющих неприятности людей в б-б-б-безобидных хаммелей и выпустить их на волю, в леса. Таким образом от них бы избавились и, кроме того, не чувствовали бы за собой м-м-моральной вины.

– Но никто не ожидал, что хаммели мигрируют в населенные районы?

– Н-н-нет, сэр. Настоящие хаммели обычно избегают человеческого общества. Эти б-б-бывшие люди, однако, не такие. Я слышал, что диктатор Фрамбоса очень расстроен таким п-п-поворотом событий.

Нита тяжело опустилась в свое кресло и ударила ногами по клубкам жестких ветвей.

– Ты узнал все, что хотел, Торрес?

– Еще нет, – сказал он через плечо. – Ты слышал о парне по имени Битти Данлин?

– Н-н-нет, – ответила машина данных.

Торрес потер костлявой рукой челюсть, перешагивая через лозу.

– Над чем еще работает Центр?

– Я могу дать вам распечатанный перечень. Вы хотели бы его получить?

– Да, – сказал Торрес. – Как насчет планов этажей нового Центра?

– Непременно. Я могу распечатать вам подробный план. У меня даже есть архитектурные чертежи н-н-нового места. Я могу их выдать в полном цвете. Я мог бы даже обвести их рамкой.

– В этом нет необходимости. Как насчет паролей и опознавательных знаков для проникновения в секретные отделения Центра?

– Нет, сэр. У всех моих друзей там имеется встроенный запрещающий механизм, чтобы помешать им делиться определенной информацией с посторонними лицами, такими как я. Пароли – в списке т-табу.

Нита намотала на левое запястье оторванную прядь плюща.

– Ты собрался в этот Центр, Торрес?

– Да. – Из щели под изображениями на экранах поползли чертежи.

– У меня здесь целый ангар со старыми авиакрейсерами, – сказала блондинка. – Когда Тех покинули, все оставили. Хочешь взять один?

– Да, это бы меня выручило. – Торрес изучал чертежи Центра тропологии. Он находился приблизительно в пятидесяти милях от них, сразу за маленьким поселением Джеладо.

– Я подумала, – сказала Нита, – что могла бы пойти с тобой. – Она сделала себе усы из плюща. – Но нет. Пожалуй, я останусь и продолжу междоусобицу. Однако, прежде чем ты отправишься, расскажи мне, как с тобой связаться – когда я вернусь в общество.

– Ч-ч-черт возьми, – сказала машина данных. – Мы все будем скучать, если вы сделаете это, мисс Нита.


Глава семнадцатая


Снежные комья вылетали из толпы и со свистом проносились в пасмурном полуденном воздухе. Торрес повернулся на табуретке у стойки, положил свой отрубебургер обратно на тарелку и стал наблюдать за узкой улицей.

– Культура, – произнес робот-повар. Он состоял из цистернообразного бронзового туловища, присоединенного к грилю высотой до его пояса, и четырех рук. Его голова представляла собой маленький бронзовый шар с поварским колпаком, прикрепленным к нему болтами.

Десять оборванцев-людей бежали, швыряя тяжелые снежные комья и обломки кирпичей.

– Здесь, в Джеладо, мы не слишком пристрастились к искусствам, – продолжал робот.

Торрес откусил от своего отрубебургера и спросил:

– Против чего они протестуют?

– Против голода.

– Не знал, что голод добрался и до этой окраины.

– Почему, вы думаете, я беру с вас семь девяносто пять за ваш сэндвич?

– Да?

– Разве я еще не дал вам чек? Извините. – Нижней правой рукой, сжатой в кулак, повар ударил себя в грудь. Из узкой прорези выскочил чек и, покачиваясь в воздухе, опустился возле локтя Торреса на стойку из псевдолинолеума.

На улице сквозь ветер и снег бежали еще более разгневанные люди.

– Кого они обстреливают? – спросил Торрес.

– Отдельных представителей изящных искусств.

– Конкретно?

– Называют себя оперой, – ответил бронзовый робот. – До того как заняться гастрономией, я занимался музыкальной аппаратурой в большом министерском здании в столице и немного разбираюсь в опере. По-моему…

– Это не гастролирующая труппа «Пляшущего пахаря»?

– Совершенно верно. Только оперы не хватало в этих местах в век отрубей.

Доев бургер, Торрес положил на прилавок восемь однодолларовых купюр. Он вышел. Робот протянул руку и сгреб деньги.

Главная улица Джеладо была узкой и разбитой. В квартале от маленького автоматического ресторана находилась площадь. У подножия статуи были припаркованы два больших грузовых автомобиля. Один был выкрашен в лимонно-желтый цвет, другой – в цвет зеленой липы. «ГАСТРОЛИРУЮЩАЯ ТРУППА! „ПЛЯШУЩИЙ ПАХАРЬ“ – ПОЛНАЯ ВЕСЕЛЬЯ ФОЛЬКЛОРНАЯ ОПЕРА!» было написано огромными буквами на бортах грузовиков.

Около пятидесяти человек, главным образом мужчин, бегали вокруг. Снежные комья разбивались о борта, камни с мостовой отскакивали от окон кабин.

Задняя дверь одного из грузовиков была приоткрыта, и Торрес узнал Букера Маккристала, всматривающегося в толпу. Худой негр из посольства Барнума прижимал к груди сверток с деревенскими костюмами. Шел тихий снежок

Осторожно, увертываясь от пролетающих снарядов, Торрес подобрался к грузовику.

– Эй, Букер, – окликнул он.

– Пособник, – указал разгневанный мужчина на Торреса.

– Обжора, – сказал другой и замахнулся суковатой палкой. – Мы видели, как ты подъедал с противней подливку.

Торрес увернулся от снежного комка с половинкой кирпича внутри и вскочил в большой грузовик.

– Пит, – улыбнулся Маккристал, попятившись, чтобы впустить Торреса. – Какая волнующая и радостная встреча. До меня дошли недвусмысленные слухи о покушениях на твою молодую жизнь. Я даже слышал, будто ты насмерть разбился в Монтанас Неграс.

– Я выжил. – Внутри грузовик был заполнен костюмами, реквизитом и мебелью. Торрес сел в ободранное до гвоздей широкое кресло. – Вы выступаете в этом местечке?

– Если сумеем хотя бы разгрузить наше театральное оборудование. – Маккристал полностью прикрыл дверь, и что-то с лязгом ударилось о нее. – Другой мой грузовик битком набит актерами и певцами. Знаешь, Пит, жаль, что ты не отговорил меня оттаять того тенора, которого я оттаял. Он оказался страшно неприятным. Поет фальшиво. И продолжает тосковать по своему ледяному ящику. Все это мучительно трудно. Но, я полагаю, у тебя тоже были суровые обстоятельства. Какие-нибудь новости о несчастном Битти?

Торрес ссутулился, опускаясь в кресло из реквизита.

– Вы – совсем рядом с ОНИЦ тропологии.

Длинный негр махнул рукой.

– Не упоминай о нем. Мало того, что мы должны ставить «Пляшущего пахаря» в атмосфере холодной враждебности Джеладо, мы еще должны тащить сегодня вечером нашу уставшую от боев труппу в этот ОНИЦ для отдельного представления.

– Разве ОНИЦ не закрыт для всех?

– Увы, нет. Нет, наше посольство с трудом добилось этого, поэтому мы должны выступить с оперой перед зрителями – служащими ОНИЦ и их семьями. Семьи – значит маленькие дети. – Он теснее прижал к себе костюмы. – Дети хуже анархистов, Пит. – Он покачал головой. – Вот я работаю по избранной специальности, и, если честно не вполне доволен. Иногда я жалею, что не уступил своим первоначальным склонностям и не стал наемником, как ты. Хотя существует жуткое количество опасностей, связанных с…

– Я хочу попасть внутрь ОНИЦ, – перебил Торрес.

Маккристал слегка наклонился к сидящему Торресу.

– Они держат бедного пропавшего Битти там, Пит?

– Может быть, он был у них.

– Мне пришлось бы пойти на ужасный риск.

– Двести долларов.

– Нет, нет. Я говорил бы по меньшей мере о трехстах долларах за риск.

Торрес сказал:

– Если я собираюсь платить по восемь долларов за сэндвичи, надо бы начать записывать расходы.

Маккристал улыбнулся.

– У меня есть жутко хитрая мысль, – сказал он. – Я могу ввести тебя в представление. Выбери одну из шести мотыг вон там.

– А?

– Только покажись мне.

Торрес выбрался из широкого кресла и взял из груды мотыг, опертых на бутафорскую кормушку для кроликов, одну, с виду новую.

– Сойдет?

– Помаши ей немного.

Торрес взмахнул.

Маккристал рассмеялся.

– Изумительно! Жутко впечатляет, Пит. Полагаю, твоя работа предполагает некоторый актерский талантом. – Он подошел поближе к Торресу и склонил голову набок. – Вряд ли ты можешь петь тенором?

– Нет.

– Отлично, – сказал Маккристал, – мы введем тебя в хор выпалывающих сорняки. Ты откроешь шоу.

– Я не хочу все свое время провести на сцене.

– Тебе нет необходимости рассказывать мне, что ты намереваешься предпринять внутри ОНИЦ, – сказал Маккристал. – Я хочу сохранить по крайней мере частичную невиновность. На случай, если кто-нибудь разоблачит тебя и начнется что-то вроде переполоха. – Он протянул руку. – А, кстати: тебе лучше бы заплатить мне сразу сейчас. Я бы чувствовал себя просто жутко, если бы пришлось забирать деньги с твоего трупа.

– Двести пятьдесят долларов, – предложил Торрес. Он отложил мотыгу в сторону и потянулся за бумажником.

Маккристал поколебался, потом улыбнулся.

– О, отлично. Поскольку в роли выпалывающего сорняки ты выглядишь так нелепо впечатляюще, меня устроит двести пятьдесят. – Он наблюдал, как Торрес отсчитывает деньги в его ладонь. – Расскажешь мне, что ты выяснил о бедном Битти.

– Если не смогу, то оставлю для тебя записку на моем трупе, – заверил его Торрес.


Глава восемнадцатая


Зрительный зал в ОНИЦ тропологии походил на большую украшенную куполом оранжерею из разноцветного стекла. Вечер был холодным, тихим, темным. Из битком набитого театра луна и звезды казались зелеными, пурпурными и оранжевыми.

Торрес, одетый в костюм выпалывающего сорняки, сделанный из псевдомешковины, с мотыгой в руках, стоял за щелью в еще закрытом занавесе. В зрительном зале разместилось двести откормленных, опрятно одетых людей. В пятом ряду пронзительно вопила четырехлетняя белокурая девочка в блузке с кружевными гофрированными манжетами, а шестилетний мальчишка бросал скомканные страницы программки в оркестр из пяти музыкантов, пока тот настраивал инструменты.

Позади Торреса по сцене носился Букер Маккристал, взбивая ряд бутафорских стогов сена, которые демонстрировались в первой сцене.

– Они какие-то очень слежавшиеся, – показал он на них рукой. – Больше не буду использовать виниловое сено.

Торрес передвинулся, изучая выходы из театра. Согласно планам этажей, которые он заучил наизусть, ему требовался «Выход 8», который открыл бы дорогу в коридор с витражами, ведущий в «Оранжерею 3».

– Не делай этого! Осторожно! – предостерег Маккристал.

Стог рухнул.

Повернувшись, Торрес увидел, что их ведущий тенор случайно наехал трактором на один из декоративных стогов.

– Вы все время на меня кричите, – пискляво сказал тенор. – Думаю, лучше бы я оставался мертвым.

– Если бы я мог заморозить тебя прямо здесь и сию же минуту, – сказал Маккристал, – поверь, я бы сделал это.

– Что за глупая у меня роль! – Тенор сдал назад и наехал трактором на механическую корову.

– Му, му, му, му, – начал поврежденный механизм.

– Снимите с трактора этого зомби из холодильника, – закричал Маккристал.

– Вы не говорили мне, что придется заниматься физическим трудом, – сказал тенор. – Дружище, за те годы, что я провел во льду, шоу-бизнес определенно изменился в худшую сторону.

– Му, му, му, му, му.

Торрес отошел от занавеса, прогулялся до механической коровы и выключил ее динамик.

Три дюжие блондинки-доярки собрали упавший стог.

Тенор теребил нагрудник своего комбинезона.

– Где мой суфлер на сегодняшний вечер, если уж говорить об оскорблениях?

– Сегодня на дневном спектакле ты проехал своим трактором по его ногам, – напомнил ему Маккристал.

– Вы можете позволить себе критику. В вас не кидали булыжники во время вашего лучшего номера, – сказал тенор. – Мне кажется, я не помню ни слова.

Маккристал вскарабкался на трактор. Отстукивая ритм по колену реанимированного тенора, он запел:

– Я счастлив, что не голубой, когда могу прокатиться с тобой на тракторе. – Он кивнул своей узкой головой. – Затем, танцуя, выходит Бетси, запрыгивает сюда, к тебе за спину. И не дай ей свалиться в молотилку, как обычно.

– Не моя вина, что ты нанял толстуху сопрано. Она опрокидывается в молотилку, потому что весит черт знает сколько.

Мужчина среднего сложения с вьющимися седыми волосами, которые росли только на затылке, вышел на сцену, вежливо покашливая.

– Мистер Маккристал? – обратился он к Торресу.

– Там, на тракторе, – сказал Торрес.

– Мистер Маккристал, – произнес мужчина с вьющимися волосами, приближаясь к трактору. – Я – доктор Орландо Б. Несперсон, директор ОНИЦ. Приятно видеть здесь вашу замечательную труппу. О вашей восхитительной опере мы не слышали ничего, кроме хорошего.

– От кого? – спросил тенор.

Тощий Маккристал спрыгнул на пол и пожал руку доктору Несперсону.

– Догадываюсь, что вы хотели бы сказать несколько слов аудитории, прежде чем мы начнем вечернее представление.

– Я предпочитаю использовать для общения с моими людьми любую возможность, – сказал кудрявый директор, просовывая руку в оттопыривающийся карман своего темного костюма. – Я вот тут принес несколько маленьких образцов для ваших артистов. Вот, например, то, что кажется настоящим хот-догом.

– А это не он? – Маккристал взял у руководителя ОНИЦ похожий на сосиску предмет.

– Да, это – хот-дог, но он сделан из переработанных журнальных страниц. Когда вы попробуете его, вы и не заподозрите, что это – не отруби высшего сорта А.

– Это ужасно интересно.

– Вот то, что похоже на банан. – Доктор швырнул его Маккристалу. – На самом деле это чистая синтетика, сделанная из авиационного клея и вторичного сырья – велосипедных покрышек. – «Мням, мням», – скажете вы, когда попробуете. – Из другого кармана Несперсон вытащил еще один предмет. – Вы могли бы принять это за рыбу для кошек, но я скажу, что это в высшей степени натуральный и очень вкусный заменитель сделанный из гистидина, лизина, фениламина, триптофана, аргенина и чуточки ваксы для обуви. – Он вручил Маккристалу рыбу.

– Вы ведете здесь жутко важную работу, доктор. – Маккристал запихнул рыбу за пазуху. – Но вам уже пора выступить с вступительным словом. Я проведу вас к выхода на сцену и дам указания оркестру.

– Я еще принес вам тыкву, – сказал доктор Несперсон. – Она маленькая, но гораздо вкуснее, чем обычная фабричная тыква. Полностью сделана из бракованных картонных коробок.

Маккристал сунул тыкву к рыбе для кошек и отошел от доктора.

Когда в конце первого действия занавес опустился, Торрес сбежал со сцены, швырнул мотыгу и содрал костюм из псевдомешковины, который надел поверх обычной одежды.

– В чем дело? – кричал Маккристал на бутафора. – Как ты мог поставить силосную башню не на то место?

Торрес дождался, пока занавес вновь поднялся и в зрительном зале погас свет, затем спустился в зал и направился к «Выходу 8». Шестилетний мальчик бросил в него скатанную страницу программки, но, тем не менее, он прошел к выходу незамеченным и без расспросов.

Ночь была облачной, снова повалил снег. Панели из витражного стекла в длинном, безлюдном изгибающемся коридоре покрылись легкой изморозью.

Коридор вывел его к «Оранжерее 3». Пол просторного увенчанного куполом помещения был почти весь завален коробками с синтетической пищей, которую ОНИЦ использовал как прикрытие для своей настоящей работы – над вооружением. Торрес был на середине сумрачной комнаты, когда вспыхнули лампы дневного света.

– Тоже опера достала, а? – спросил чей-то голос позади него.

Торрес обернулся и увидел полного рыжеволосого мужчину лет сорока.

– Тенор фальшивит, – сказал он.

– Вы – новичок из «Смертельных лучей», внизу? – полный мужчина открыл портсигар. – Не желаете? Док Несперсон наделал, выработаны из салата-латука.

– Нет, спасибо, я не переношу салат. – Торрес сунул руку под тунику, к левой наплечной кобуре. – Из какого вы отдела?

Закуривая сигарету из салата-латука, полный мужчина ответил:

– Я – Хоч, работаю в отделе Мозговых Волн. На этой неделе мне чертовски повезло с крысами. Убил тысячу маленьких мошенников моим новым приспособлением. Не вижу причины, почему бы в критических случаях вроде войны не применить мое изобретение на поле боя, как на крысах. Или даже, давайте смотреть фактам в глаза, при заурядной демонстрации или в кампусе.

Торрес пришлепнул к толстой шее рыжеволосого «жучок» правды. Серебряный прибор моментально зарылся в волосы, вонзился в череп.

– Мне надо попасть в лабораторию 14, – сказал Торрес мужчине, чей взгляд стал бессмысленным. – Я могу использовать трубы отопительной системы, в которые собирался войти здесь, в «Оранжерее 3». С паролями было бы легче и быстрее сразу пройти по коридорам 10, 11, 12. Поэтому объясни мне процедуру опознания личности для прохода отсюда в лабораторию 14.

– Рад услужить, – сказал контролируемый специалист. – Для коридора 10 вы должны сказать двум роботам-охранникам «Das/Emig Weiblich-Zieht uns hinan». В коридоре 11 вы должны сказать стене «Банановое масло!» и при этом положить левую ладонь на правый локоть. Для коридора 12 пароля нет, но подходить к турникету надо боком.

– Что-нибудь еще? – спросил Торрес тучного специалиста.

– Насколько я припоминаю…

– Я хочу проверить документы в этой особой лаборатории и узнать имена людей, которых обрабатывали в течение последних трех месяцев.

– Обрабатывали? Как?

– Вероятно, большинство превратили в хаммелей, – сказал Торрес. – Хотя возможно что-нибудь другое… вам не доводилось слышать, что сделали с Битти Данлином?

– Это все, что вы хотите узнать? – специалист смотрел бессмысленным взглядом. – Так случилось, что мой шурин – может быть, вы знаете его, Франклин Торн? – мой шурин занимался этой маленькой проблемой.

– Что сделали с Битти Данлином?

– Ваше предположение близко к истине, – ответил рыжеволосый мужчина. – Данлин теперь хаммель.

– Ты знаешь, где он?

– Точно этого не знает никто. До тех пор пока к нам не пришла Директива 176 С издание 3В, наша установка была простой – направлять обработанных диссидентов в ближайшие леса или джунгли, чтобы пропали. Их возврат к цивилизации никто не предвидел, поскольку они были в обличье хаммелей. В таком сложном проекте, как этот, следует ожидать небольших ошибок.

– Почему Данлина обработали?

– Ну, он приехал сюда для тайного наблюдения, с каким-то «жучком» в ухе, – ответил специалист. – Он пообщался с неким сердитым бывшим работником ОНИЦ и узнал кое-что о том, что творится за закрытыми дверями. К счастью для нас, он не успел отослать отчет на Барнум, потому что он из тех сомневающихся, которые должны увидеть все сами. Доктору Несперсону удалось задержать его и обработать хорошей струей хаммель-аэрозоля. Кстати, Данлин превратился в исключительно косматого хаммеля.

– Что Барнум думает о судьбе Данлина?

– Некоторые официальные лица, среди них несколько высокопоставленных особ, имеют слабое представление о том, что здесь происходит на самом деле, – объяснил специалист. – Их заставили поверить, что из-за одного из наших новых сдерживателей толпы с Данлином произошел несчастный случай, и что он восстанавливает силы в частном укромном госпитале на окраине территории – очень медленно. Остальная часть правительства Барнума, включая сотрудников здешнего посольства, думает, что он пропал в дебрях.

– Хорошо. – Торрес на несколько шагов отошел от Хоча, поставил ногу на край коробки. – Где хранится антидот к хаммель-аэрозолю?

– В лаборатории 13, ящик 6, – ответил специалист. – Для того чтобы попасть туда, вы должны воспользоваться коридорами 4, 5 и 6.

– Опиши процедуру доступа.

– С радостью. Для коридора 4 вы должны сказать двум роботам охранникам «Der mensch ist, was er isst». Для коридора 5 скажите стене «Яблочное пюре!» и при этом положите левую руку на правый локоть. Для коридора 6 пароля нет, но вы должны приблизиться к турникету задом наперед.

Торрес вытащил из правой наплечной кобуры моток проволоки, и, опрокинув рыжеволосого мужчину, завел ему руки за спину и привязал запястья к лодыжкам. Затем он сделал Хочу кляп из его собственного носового платка и отсоединил нарост правды. Полный человек невнятно забормотал, Торрес тем временем волок его за стену из коробок.

Торрес прошел к коридору 4 и сказал «Der mensch ist, was er isst» двум большим металлическим роботам-охранникам, стоящим в конце его.


Глава девятнадцатая


Агент Брейкман сгорбился за своим рабочим столом в штаб-квартире БРМ в Фрамбосавилле, набрасывая в записной книжке симпатичных собачек. Его стол издал сердитое жужжание. Крупный сутулый агент «Бюро расследований Мардстоуна» закончил набросок хвоста маленького кокера.

– Я по-прежнему думаю, что «Пес Зубец» – отличное название для мультипликационного персонажа, – сказал он себе. Он медленно отложил в сторону электрический карандаш и дотронулся пальцем до переключателя связи. – Да?

На диске экрана рядом с чашкой с почти-кофе агента Брейкмана мгновенно возникло лицо старшего наблюдателя Симза.

– Все опять пошло наперекосяк.

Потирая виниловую заплатку на левом локте, агент Брейкман спросил:

– Что с твоим ухом?

– Ничего. – Сотрудник Надзора и Проверки дотронулся до своего правого уха, которое было сделано из олова. – Это – механизм настройки дистанционного радиопередатчика. Ты уже видел его.

– Я не знал, что ты избавился от своего настоящего уха.

– Я и не избавлялся. Оно в коробке вместе с остальными, – ответил частично металлический старший наблюдатель Симз.

Брейкман спросил:

– Что именно пошло наперекосяк?

– Я говорю о деле Данлина-Торреса.

– Торрес опять выжил?

– Он и не умирал, – сказал старший наблюдатель Симз, указывая алюминиевым пальцем на Брейкмана. – Он выжил в черных горах.

– Не разбился?

– Разбился, но выжил.

– А людоеды?

– Очевидно, тоже.

– Он, что называется, заговоренный, – сказал Брейкман. – И куда лучше, чем болван Билли Джон Вэнгл. – Агент отвел взгляд от Симза и подобрал карандаш. Он придумал способ добавлением точек сделать одну из нарисованных собачек более привлекательной.

– Кажется, Торрес к тому же успешно проникает туда, где ему нечего делать.

Точки Брейкман нарисовал хорошо. Он сосредоточился на том, чтобы сделать каждую точку идеально круглой.

– Куда Торрес вторгся на этот раз?

– В ОНИЦ тропологии.

Брейкман положил карандаш.

– ОНИЦ?

– ОНИЦ, – повторил старший наблюдатель Симз. – Он проник внутрь и выбрался. И ухитрился сбежать с несколькими контейнерами АHSG-291-038.

– Антидот к хаммель-аэрозолю, – Брейкман выпрямился в кресле. – Проклятье! То есть он знает, что случилось с Битти Данлином.

– О да, конечно. Он применил очень изощренный нарост правды к сотруднику ОНИЦ. – За экраном Симз искал руку-проектор. – Мы исследовали этого парня при помощи зондирования. Я покажу вам, что…

– Я не хочу смотреть на какого-то рядового технаря. Расскажи мне о Торресе.

Симз колебался, держа в руке сменную руку.

– По-моему, доклад всегда более убедителен, когда привносишь в него элемент наглядности.

– Что Торрес знает?

– Знает, что Данлина превратили в хаммеля, чтобы он не разгласил секреты ОНИЦ.

– Что он собирается делать? – спросил Брейкман. – Он знает, где Данлин?

– Даже мы точно не знаем этого, – напомнил Симз. – Эти искусственные хаммели разбрелись с тех пор, как мы выпустили их в дебри.

– Твое лучшее предположение насчет того, где Данлин?

– Я полагаю, что он в стаде хаммелей, которые наводнили пригород в Храмовых Землях. Там их как будто бы скопилось больше, чем в прочих местах.

– Жаль, что я не смог уговорить Фрамбосу устроить облаву на хаммелей.

– Он не хочет подымать шума, а способа собрать этих тварей тишком не существует.

– Мы знаем точно, где именно сегодня утром находится Торрес? Сейчас?

– Вчера вечером он был в ОНИЦ. У него нет возможности достичь Храмовых Земель, если он направляется туда раньше полудня.

Потирая сразу обе заплатки на локтях, агент Брейкман произнес:

– Я не думаю, что ты тем или иным способом мог бы указать мне на Данлина, выделить его среди других придурковатых хаммелей.

Старший наблюдатель Симз покачал головой, и его ухо затрещало.

– Прежде чем их обработали в ОНИЦ, у всех у них отобрали кольца, часы, личные драгоценности, вместе с одеждой, конечно.

– А обшарить эту стаю, одновременно выкликая имя Данлина?

– Данлин больше не помнит своего имени. Обработка дала ему облик и умственные способности хаммеля.

– Следовательно, я не могу быть уверен в том, что мы уберем его с дороги прежде, чем Торрес доберется до Храмовых Земель.

– Даже если бы это удалось, – подчеркнул Симз, – Торрес теперь знает большую часть правды.

– Ты прав, – сказал Брейкман. – Я попытался уйти от фактов, потому что оказалось, что Торреса очень трудно убить. – Он тихонько постучал указательным пальцем по крышке стола. – Я еще раз попробую добиться у Фрамбосы разрешения мне собрать всех хаммелей и спрятать их.

– Вряд ли он согласится на это.

– Я знаю, – признался сутулый агент. – Поэтому мне придется еще до полудня попасть в Храмовые Земли и устроить очередную засаду для Торреса. Возможно, на этот раз еще до полудня мне придется самому убить его. Поручить это другим не удалось. Хорошо, хорошо. До свидания.

Брейкман набросал еще одну собаку и только потом позвонил диктатору Территории Пелюда.


Остановившись в кленовой роще на дальней стороне рва с водой, агент Брейкман инструктировал двух своих снайперов из БРМ. Заплатки на локтях агента блестели, отражая ранне-послеполуденное солнце, когда он показывал стрелкам два моста через широкий ров с водой, который окружал две трети Храмовых Земель.

– Торрес въедет в пригород по одному из этих мостов, – объяснил он.

– Торрес – это имя парня, которого мы хотим схватить. Я не ошибся? – спросил более высокий из двух молодых стрелков с оглушающими ружьями.

– Да. Питер Торрес. – Брейкман сунул руку в карман, нашел фотографию Торреса. – Я уже инструктировал вас в Фрамбосавилле, но взгляните еще раз. Вот – Питер Торрес. Я хочу, чтобы вы оглушили его, как только он окажется в поле зрения.

– Не помню, чтобы у него были усы, – сказал более высокий снайпер, вооруженный оглушающим ружьем.

– У него их нет. – Брейкман хмуро посмотрел на фотографию, которую протягивал им. – Ах, это… Усы пририсовал я. Можете не обращать на них внимания.

– Не обращать внимания на усы, – сказал высокий снайпер.

– У меня вопрос, – вмешался второй.

– Да?

– Что значит по мосту?

Брейкман наслюнявленным большим пальцем стирал пририсованные усы.

– По дороге. Это означает, что в любой момент этот Питер Торрес въедет в Храмовые Земли по дороге по одному из этих мостов.

– Без усов, – сказал более высокий стрелок.

– Без усов и, возможно, за рулем взятого напрокат автомобиля, – сказал агент Брейкман. – Наблюдение и Проверка докладывает, что час назад мужчина, соответствующий описанию Торреса, посадил авиакрейсер в городке примерно в тридцати милях отсюда. Видели, как он входил в прокат автомобилей.

– Вам следует узнать в прокатном агентстве, действительно ли это был Торрес, – предложил более высокий снайпер.

– Следует. Тем не менее, мы должны действовать, исходя из предположения, что сюда направляется действительно Питер Торрес.

– Взяв напрокат автомобиль, – сказал тот снайпер, что пониже.

Агент Брейкман полностью стер усы. Он дал двум своим людям в последний раз посмотреть на снимок Торреса и убрал его.

– А теперь обратите внимание на то, что у рва со стороны пригорода – густые заросли трансплантированных дубов и сосен.

– Хорошее место для укрытия, – сказал более высокий снайпер.

– Совершенно верно, – подтвердил Брейкман. – Один из вас спрячется в деревьях рядом с мостом номер один, а другой спрячется возле моста номер два.

– Который мост мне взять? – спросил более высокий снайпер.

– Не имеет значения. Бросьте жребий. Мне безразлично, – сказал Брейкман. – И как только один из вас увидит…

– У вас есть монета? – спросил тот снайпер, что пониже.

– У меня есть, – заявил тот, что повыше.

– Орел или решка?

– Выбирай сам.

Тот стрелок, что меньше ростом, перехватил пониже свое парализующее ружье.

– Пожалуй, я предпочел бы орла.

Брейкман сказал:

– Уберите. Я еще не закончил объяснять вам, что надо сделать.

– А я, пожалуй, наоборот, предпочел бы решку, – сказал тот стрелок, что пониже.

– Хорошо. Мне все равно, – произнес его товарищ.

Брейкман повысил голос.

– Когда вы увидите Торреса в арендованном автомобиле – который в эту минуту стремительно движется в вашу сторону – когда это произойдет, вы обстреляете его из оглушающего ружья. Поскольку он будет в машине, это приведет к чему-то вроде несчастного случая. Надеюсь, со смертельным исходом, хотя в последнее время удача отвернулась от меня. На случай, если он уцелеет в аварии, я буду поблизости и отслежу, не поедет ли он куда-нибудь, где я смогу его прикончить.

– Теперь мы можем бросить жребий? – спросил низенький снайпер.

– Обожди, – сказал Брейкман. – Хочу предупредить: операцию надо провернуть ловко. Убийство средь бела дня, даже при нынешней администрации, надо осуществлять незаметно.

– Это, должно быть, будет нетрудно. – Более высокий снайпер кивнул на пригород за рвом. За лесистой местностью, среди домов, построенных в стиле выходящих на мост замков и дворцов, царило значительное оживление. – Что-то вроде беспорядков в процессе развития. Послужит нам хорошим прикрытием.

Заслоняя глаза от света, агент Брейкман сказал:

– Это, должно быть, люди из комитетов бдительности Храмовых Земель. Очевидно, бóльшая часть повседневной жизни фактически зашла в тупик из-за хаммелей. Надзор и Проверка говорит, что в конце концов граждане решили провести акции бдительности. После того как мы схватим Торреса, я вынужден буду постараться отговорить этих людей от слишком решительных действий.

– Где эти пресловутые хаммели? – спросил снайпер поменьше. – Я не вижу вокруг ни одного слоняющегося хаммеля.

– Через дорогу, на другом краю города, – сказал Брейкман. – В районе, известном как Улица Коттеджей. По-моему, население обычно следует этой дорогой, прежде чем направиться к Улице Коттеджей.

– Мне кажется, – сказал более высокий снайпер, – когда я видел передачи новостей, то обратил внимание на лес, где хаммели околачиваются, когда не резвятся на улицах.

– За Улицей Коттеджей есть лес, – сказал агент Брейкман.

– Что если не дать Торресу проехать по той дороге и заставить его вспоминить про эти мосты?

Брейкман покачал головой.

– Для этого ему придется идти пешком через непроходимый лес, который простирается на холмистых землях на несколько миль. Вряд ли человек, который пережил аварию в арендованном крейсере и нападение киборга-леопарда и одного из наших первоклассных убийц, будет в состоянии выдержать что-нибудь тяжелое и суровое.

– У него, безусловно, богатая событиями жизнь, – сказал снайпер поменьше. Он подбросил монету.


Глава двадцатая


Торрес углубился в непроходимый лес за Храмовыми Землями. Под туникой, обвязанные вокруг талии, были спрятаны шесть небольших баллонов с хаммель-антидотом с распылителем наверху, которые он накануне вечером забрал из ОНИЦ тропологии. Еще дюжину баллонов он спрятал во взятом напрокат автомобиле, который припарковал в стороне от дороги, подальше от подъема в гору.

Стоял ясный теплый полдень. Торрес вспотел, прокладывая себе дорогу между часто растущими березами и дубами. Пушистые бледно-голубые белки стремительно взбегали по стволам дубов, исчезали в дуплах и вновь выскакивали из них, сердито переговариваясь. Одна из них уронила на Торреса желудь. Между деревьями замаячили шпили пригородных домов, построенных в виде замков. Торрес все еще не обнаружил ни одного хаммеля.

Когда он наконец начал улавливать звуки и обрывки выкриков, доносящиеся с Храмовых Земель, он натолкнулся на скаутов-новичков. Пятерых десятилетних мальчишек, одетых в рубахи навыпуск и шорты из мешковины, сопровождал одутловатый розовощекий мужчина в деловом костюме. Трое ребят и пыхтящий чрезмерно упитанный мужчина смотрели вверх, на дуб. Двое других наблюдали за подходящим к ним Торресом.

– Мистер Брунзи, – сказал один из мальчиков, которые заметили Торреса.

– Когда вы, парни, начнете звать меня Чаком? – сказал Брунзи. Его глаза по-прежнему были устремлены на верхние ветви дуба. – Я уже почти месяц скаутмастер вашей десятки, с тех пор как мы с Верной перевелись сюда с Таррагона.

– Кто такая Верна? – спросил один из смотрящих вверх скаутов-новичков.

– Миссис Брунзи, – сказал Брунзи.

– Чак, к нам подкрадывается большой вспотевший человек, – сказал мальчик, показывая на Торреса.

– Привет, Чак, – сказал Торрес. Он мельком взглянул на дерево и увидел ухмыляющегося косматого хаммеля, который, зацепившись коленями, свисал с ветки у верхушки. – Загнали на дерево хаммеля, ха?

– Привет, я – Чак Брунзи, со мной группа «Флокс», – сказал тучный руководитель десятки, протягивая Торресу руку. – Мы с мальчиками проходим лесную программу.

– Он не может решить, над каким значком мы работаем, – пожаловался пухлощекий юнец.

– Кажется, у ребят другое мнение об этом, – объяснил Брунзи, кивая на медленно раскачивающегося хаммеля. – Трое хотят сфотографировать этого хаммеля и добиться значка Наружной Фотографии, а двое других думают, что мы должны работать над таксидермическим значком.

– Он не разрешит нам снять с него шкуру, – пожаловался пухлолицый мальчик. – Как вы считаете, мистер?

– Я думаю, мы должны обрызгать его. – Торрес вытащил из-под туники жестяную коробку.

– Нет значка, который можно заработать, обрызгивая диких животных, – сказал один из юнцов.

Ухмыльнувшись как хаммель, Торрес подпрыгнул и ухватился рукой за нижнюю ветку дуба. Он подтянулся и начал карабкаться вверх, к висящему хаммелю.

– Обратите внимание, мальчики, – предложил пыхтящий Брунзи. – Очевидно, этот человек сведущ в знаниях о лесе.

– Вот здорово, одной рукой! – сказал пухлолицый скаут.

Оказавшись в пяти футах под большим дружелюбным животным, Торрес нацелил баллон с распылителем и нажал большим пальцем на кнопку.

Вокруг распространилась смесь запаха больничных коридоров и салонов красоты.

Хаммель перестал ухмыляться.

– Великолепно, – сказал он и подпрыгнул, чтобы ухватиться за ветку руками. Косматая шерсть большими клочьями полезла с его тела. Меньше чем через шестьдесят секунд перед Торресом был худощавый молодой человек, бледный – и голый.

– Отвернитесь, мальчики, – приказал внизу Брунзи.

Торрес сказал:

– Вы – не Битти Данлин.

– Тот старый традиционалист? К счастью, нет. Я – Джилли Скабб, – ответил голый юноша. – Знаменитый радикал кампуса. Знаете?

Торрес спросил:

– Ты знаешь, где Битти Данлин?

– Большинство парней слоняется по городу, – сказал Скабб. – Я всегда был индивидуалистом. Даже когда молитвами нашего так называемого традиционалистского правительства меня превратили в стадное животное, я сохранил остатки прежнего строгого индивидуализма. Понимаете?

– Не хотите надеть какую-нибудь одежду из коры и листьев? – окликнул Брунзи. – Мальчики говорят, что знают, как ее сделать.

– Нет, не стоит беспокоиться. – Голый Скабб начал спускаться с дерева.

Торрес вслед за молодым радикалом слез на землю.

– Хочешь мне помочь?

– Как?

– Я собираюсь применить этот антидот ко всем остальным хаммелям. Могу пригласить тебя в помощники.

Скабб пожал узкими плечами.

– Мы, индивидуалисты, не слишком склонны к сотрудничеству.

– До тех пор, пока дело хаммелей не получит огласку, – сказал Торрес, – ваша Хунта собирается продолжать в том же духе. Это означает, что за тобой могут снова начать охоту.

– Я могу оценить логику того, о чем вы говорите, хотя она и имеет некоторый оттенок традиционности, – согласился Скабб. – Я выручу вас. Может быть, мне для этого потребуется одежда.

Торрес показал на Брунзи.

– Мы одолжим ваш костюм, Чак.

– Подождите, – сказал скаутмастер десятки. – Мне не улыбается остаться здесь в нижнем белье.

– Мальчики смастерят вам какую-нибудь лесную одежду из листьев и коры, – утешил Торрес.

– Да, давайте, мистер Брунзи, – сказал пухлолицый мальчик. – Раз мы теперь не сможем снять шкуру с этого парня и набить чучело, мы хотим немного позабавиться.

– Но, мальчики…

Торрес достал один из своих пистолетов.

– Одежду, Чак.

– У вас тоже есть некоторые черты индивидуалиста, – сказал Скабб Торресу, пока вожатый скаутов снимал костюм.


Глава двадцать первая


Белокурая домохозяйка с бластерной винтовкой в руке перебежала улицу прямо перед Торресом и тощым Скаббом, чуть не столкнувшись с молодым радикалом.

– Извините, – сказала она. – Я должна подняться на башню.

– Собираетесь пострелять? – спросил Торрес у женщины. Они стояли на широкой улице с домами, похожими на дворцы.

– А разве вы не знаете, что мы одолжили наше второе ружье Бенсенам? Поль пошел вниз, на собрание, чтобы подготовиться к облаве, а мне велел подняться на башню и стрелять в них, когда они понесутся мимо, а я сказала: «Безусловно, Поль, дорогой», но забыла, что мы одолжили ту бластерную винтовку Бенсенам, когда у них были неприятности с чайками, которые танцевали на их левой башенке, и только сейчас вспомнила об этом, уже на полпути…

– Кого это вы собираетесь отстреливать? – вмешался Торрес.

– Хаммелей. Хаммелей, конечно, – ответила белокурая домохозяйка. Свободной рукой она показала на пять «дворцов» на ее стороне квартала. – Видите, там наверху на своей крыше засела Мадлен Лоули с винтовкой. Она всегда готова вовремя. А вон сидят в своей башне – Розмари Вейнер с ее старшим мальчиком. Мне лучше бы пойти. Меня всегда здесь критикуют из-за того, что я, кажется, никуда не успеваю…

– Вы решили перебить хаммелей?

– Это, в сущности, единственное решение вопроса. Ну, если читали журнал-бюллетень «Храмовые Земли», то альтернатива есть, но всем известно, что в редакционных статьях им приходится проводить линию правительства, – сказала она. – Вы, возможно, не представляете, как досаждают эти существа, эти ужасные волосатые хаммели. Они вытоптали мои тюльпаны и – я почти уверена – они съели Бозо, хотя газеты клянутся, что они – вегетарианцы. Но я знаю одно – нашего дорогого маленького Бозо больше нет и… прислушайтесь! Я слышу, они приближаются. Извините, мне пора в башню. – Она отошла от них и поспешно перебежала через широкую коротко подстриженную лужайку.

Торрес развернулся и побежал вниз под гору, туда, откуда доносились звуки, издаваемые галопирующими косматыми животными.

– Мы должны добраться до хаммелей до засады.

– Великолепно, так живут традиционалисты, – сказал Скабб, который рысью бежал за Торресом. В каждой руке он держал по баллону с AHSG-291-038.

На углу Торрес остановился. Слева от них домов не было. Маленький холмистый парк занимал несколько акров. Торрес ткнул большим пальцем в его сторону.

– Вниз этой дорогой.

Они пробежали квартал параллельно парку, прежде чем увидели загоняемых хаммелей. Сотня или больше крупных косматых животных – некоторые бежали на всех четырех лапах – галопом неслась вверх по ясной полуденной улице. Позади напуганных хаммелей пятьдесят человек с мешками и наволочками на головах бежали, кричали, стреляли в воздух из ручных бластеров.

– Вероятно, они растопчут нас, – заметил Скабб.

– Баллоны бьют вперед на десять футов, – сказал Торрес, поднимая свои два баллона с хаммель-антидотом. – Когда они приблизятся на это расстояние, начинай распылять.

С широкой улицы поднимались слабые вихри пыли и, крутясь, двигались к Торресу и Скаббу.

– Великолепно, – сказал Скабб. Он упал на одно колено и начал распылять антидот.

Торрес подождал, чтобы бегущие впереди хаммели оказались в трех ярдах от него, и задействовал свои баллоны. Он отпрыгнул назад, крутясь, стараясь не пропустить ни одного хаммеля.

Кругом колыхалась слезающая шерсть. Все громче звучало шлепанье босых ног по мостовой. Голые люди падали, ссорились, жаловались, смеялись.

– Великолепно. – Скабб проталкивался между сбрасывающими шерсть людьми, прокладывая себе локтями дорогу к тем, кто еще находился в обличье хаммелей.

Торрес трудился на левом краю толпы, распыляя левой рукой, а затем правой. Воздух был насыщен косматой шерстью, смешивающейся с пылью.

– Ох, – сказал линчеватель. Торрес по ошибке обрызгал его. Поверхность его колпака из наволочки в цветочек покрылась пятнами. Опуская ручной пулемет, он сорвал колпак с головы. – Что это за акция по сдерживанию толпы, офицер?

Торрес увидел двоих еще в облике хаммелей. Он протолкнулся вперед и обработал сразу обоих.

Еще один линчеватель, широкоплечий чернокожий мужчина, стянул с головы колпак.

– Откуда появились все эти раздетые люди?

Линчеватели из Храмовых Земель убирали оружие обратно в кобуру, ворча и переступая с ноги на ногу.

Стряхнув остатки косматой шерсти хаммеля, один из мужчин, которого Торрес только что обрызгал, протянул ему руку.

– Леонард Тафтс, – представился он. – Я полагаю, вы Питер Торрес, не так ли? Я следил за вашей карьерой. Я – внештатный журналист и стрингер от Территории Пелюда в журнале «Махинации». Я хотел бы взять у вас эксклюзивное интервью.

– Куда делись хаммели? – вопрошал чернокожий.

Скабб подошел к Торресу.

– Похоже, мы всех их превратили.

Глядя на линчевателей, Торрес спросил:

– Кто командует этой компанией?

Чернокожий мужчина ответил.

– Я. Майор Поузи. Можете вы мне объяснить, что здесь происходит?

– Вы чуть не убили сто человек, – сказал Торрес.

– Куда подевались хаммели? – спросил майор. – Мы намеревались перебить только хаммелей.

– Мы были хаммелями, – объяснил Скабб. – Всех нас обработали в местечке под названием ОНИЦ тропологии.

– Это пахнет тайными исследованиями химико-биологического оружия, полностью вышедшими из-под контроля, – сказал майор Поузи. – Но журнал-бюллетень «Храмовые Земли» уверяет нас, что на нашей территории такие вещи не делаются.

К ним, рысью перебежав вниз через парк, подошла полная женщина в голубом трикотажном платье.

– Майор Поузи, отведите всех этих раздетых бедняжек наверх, в клуб верховой езды. Мы принесем шерстяные одеяла, чтобы закутать их, пока бойскауты не пройдут и не соберут лишнюю одежду.

– Это миссис Кирван из Ассоциации женщин, – сказал майор Торресу.

Большинство линчевателей уже сняли колпаки, кроме одного тучного мужчины, который не мог поднять свою маску из чулка выше выступающего подбородка. Один из них сказал:

– Мы даже не знаем, кто эти люди. Может быть, у хунты была веская причина превратить их в хаммелей.

– Не следует никого превращать в хаммелей, – сказал майор Поузи. – Позвольте мне сказать прямо сейчас, для записи, что я…

– Либеральный вздор вроде этого – вот причина, по которой вы не получили мой голос.

Торрес оставил спор без внимания. Он кругами ходил в толпе бывших хаммелей в поисках Битти Данлина.

– Давайте не будем ждать их для того, чтобы выяснить это, – позвала миссис Кирван с травянистого склона. – Ваши люди пойдут со мной наверх к клубу. Мы сварим немного почти-кофе, чтобы взбодриться, и я организую моих дам, чтобы они сделали побольше сэндвичей. Идите за мной. Идите за мной. И не трудитесь прикрывать срам. Я вырастила пятерых сыновей.

Голые мужчины отправились на гору вслед за полной женщиной.

Торрес остановился у обочины, наблюдая, как они идут. Он схватил за руку Скабба, когда юноша проходил мимо него.

– Ты не видел Битти Данлина?

– Традиционалиста? Ни следа. Ты уверен, что он должен быть здесь?

– Более-менее. – Торрес последовал за группой наверх через декоративную яблоневую рощу. – Я еще раз внимательно просмотрю каждого.

Миссис Кирван остановилась перед длинным низким сделанным из металла и стекла зданием клуба. Она раскрыла раздвижные двери и радушным жестом пригласила мужчин в здание.

– Все проходите внутрь. Одеяла, должно быть, доставят с минуты на минуту. Я мигом сварю почти-кофе в камине.

Когда Торрес перешагивал через порог клуба, мужчина средних лет, который представился как стрингер журнала «Махинации», шагнул на ступеньку позади Торреса.

– Я не ослышался, вы упоминали Битти Данлина?

– Вы знаете, где он?

– Подозреваю, – ответил Тафтс.

– Постарайтесь построиться по росту, – предложила миссис Кирван. – Маленькие мужчины – за витрину с призами за стипль-чез и так далее, по росту. Вам двоим в строю в строю делать нечего – вы уже одеты.

– Ваши подозрения?

Тафтс сказал:

– Даже когда я был хаммелем, я не утратил своей способности к наблюдению. Инстинкт репортера во мне очень силен. Меня обработали прямо перед Данлином, и я слышал, как о нем упоминали в ОНИЦ. Он был среди нас, тех, кого выгнали в леса за Центром. Я не спускал с него глаз, считая, что это будет интересный материал для газеты.

– Данлин пришел сюда, в Храмовые Земли?

– Да. Данлин был с нами примерно до прошлой недели. Как раз тогда хаммелям стали уделять много внимания в новостях. Даже когда я был хаммелем, я считал обязательным для себя быть в курсе новостей. Обычно я подкрадывался к домам и смотрел…

– Куда ушел Данлин?

– Его забрали, – сказал Тафтс, – появились два траппера и поймали его.

– Они охотились именно за Данлином?

– Нет, им просто был нужен хаммель, любой хаммель, судя по тому, что я подслушал. Данлин так и не приобрел привычек хаммеля. Он всегда оставался очень величественным. Так и не научился передвигаться как хаммель. Поэтому, когда трапперы преследовали нашу группу, Данлин бежал медленнее всех. Его поймали.

– Есть какие-нибудь предположения, куда его забрали?

– Несомненно. Судя по тому, о чем говорили эти парни, когда грузили Данлина в авиакрейсер, у них был приказ доставить любого хаммеля. Какой-то богатой принадлежащей к аристократии старой бабе, которой хотелось завести хаммеля вместо собачки.

Торрес поднял обе брови.

– Они работали не для принцессы Лены из сектора Европы? – спросил он, вспоминая ручного хаммеля у подруги Террановы, проживающей в соборе.

– Да, именно. Вы знаете ее?

– Черт, – сказал Торрес. – Я нашел Данлина несколько дней назад. Если бы я знал. – Он жестом подозвал Скабба.

– Да?

– Я должен отправиться еще в одно место, – сказал Торрес. – Я передам тебе и Тафтсу большую часть хаммель-антидота. Вы доставите его во все другие зоны обитания хаммелей вокруг пригородов и в дебрях и примените.

– Это может оказаться самой настоящей поденной работой, – подчеркнул Скабб.

– Ах, что за история, – сказал Тафтс.

– Великолепно, – произнес Скабб. – У тебя есть профессия, в которой ты мог бы сделать мне небольшую рекламу? Поддержать мои взгляды?

– Безусловно. А каковы твои взгляды?

Торрес сказал:

– Идем со мной к машине, Скабб, и я передам тебе АHSG-291-038.

– Я тоже пойду c вами, – предложил Тафтс.

– Тебе потребуется одежда.

В двери, нагруженная одеялами, проходила миссис Кирван. Тафтс подошел к ней и стащил верхнее.

– Крайняя необходимость, миссис Кирван. Я – Тафтс из журнала «Махинации».

– О, в самом деле?

Торрес первый вышел из здания клуба. Справа к нему бегом приближался сутулый мужчина. На каждом его локте было по виниловой заплатке.

– Он обошел нас, – кричал он. – Это Торрес. – Он кинулся прямо к Торресу и обхватил его колени.

Двое мужчин покатились по беговой дорожке.

– Осторожно, – сказал Тафтс. Он бросился сверху на дерущихся. Большое одеяло, которое он накинул на плечи, соскользнуло и накрыло противников.

Следом за крупным мужчиной рысью приблизился высокий тощий молодой человек с оглушающей винтовкой.

– Он схватил Торреса, – сказал он, останавливаясь в пятнадцати футах от прикрытой одеялом группы.

Под широким одеялом из искусственной фланели крупный произнес:

– Торрес, я – агент Брейкман из «Бюро расследований Мардстоуна», и мне бы хотелось поговорить с тобой.

Торрес коленом ударил Брейкмана в пах.

Агент завопил, вскочил, закутался в одеяло и запрыгал по траве.

– Он пытается удрать, – сказал высокий молодой человек с оглушающим ружьем. – Стой, Торрес. – Он выстрелил по пританцовывающей фигуре.

Грохнуло. Брейкман под одеялом перестал двигаться и застыл на месте.

Торрес поднялся на ноги и левой рукой достал правый наплечный пистолет. Выстрелом он выбил оглушающее ружье из рук высокого молодого человека. Подбежав к замороженному Брейкману, Торрес забрал одеяло. Он свернул его и бросил Тафтсу.

– Пошли к машине.

– Эта история несомненно будет изобиловать интересными подробностями, – заметил репортер.


Глава двадцать вторая


Ангел протянул Торресу поднос с маленькими круглыми сэндвичами.

– Добро пожаловать к принцессе Лене, – сказал он.

Выпрыгнув из арендованного авиакрейсера на сумрачную посадочную полосу в поместье принцессы в Секторе Европы, Торрес спросил:

– Где принцесса?

– Пьет с гостями коктейли в нефе, – сказал андроид-ангел. – Мистер Терранова смешал ромовый пунш в одной из купелей. Не желаете канапе?

Торрес, который не ел с тех пор, как в полдень попал в Храмовые Земли, взял маленький сэндвич.

– Терранова все еще здесь?

Покрытые перьями крылья ангела затрепетали, когда он наклонился к Торресу.

– Он и принцесса – это отдельный вопрос, сэр.

Что-то выскочило из сумрака, проскользнуло между полудюжиной авиакрейсеров и цапнуло запястье Торреса острыми зубами.

– Привет, Хуанито, – сказал Торрес, узнав лимонно-желтую гончую.

– Принцесса Лена на законных основаниях приняла всю свору собак покойной миссис Веспа, – объяснил прислуживающий ангел. – Она очень склонна к благотворительнсти.

Торрес пошел прочь с посадочной площадки. Хуанито отпустил запястье Торреса и ухватился за маленький сэндвич в его пальцах.

Робот-ангел издал металлическое хихиканье.

– Не стоит думать, что он стремится к паштету из утилизированных журнальных страниц. Он совершенно помешался на начинке.

– Паштет в сэндвиче искусственный?

– Искусственные материалы очень модны в наши дни, сэр, – ответил ангел.

Торрес позволил Хуанито доесть сэндвич.

– Я надеюсь, это не повредит твоей низкокальциевой диете. – Он срезал угол через земли поместья.

Темнота вела за собой слабый туман; шпили трансплантированного собора принцессы виднелись уже смутно. Тяжелые богато украшенные двери дома были широко открыты, на мраморные ступени собора падал мягкий желтый свет.

Из дома-собора до Торреса донеслись звуки скрипки. Он вспомнил: любимый хаммель принцессы, когда он видел его в последний раз, играл на скрипке. Торрес перешагнул сразу через две ступеньки.

– Самые бурные реки успокаиваются возле моря. Верно? – произнес Терранова, узнавая Торреса. В руках у него была скрипка, упиравшаяся в его пухлый подбородок.

Рядом с жиголо стояла приземистая толстая женщина лет шестидесяти. Она держала возле его щеки жареную птичью ножку.

– Съешь кусочек, Хосе. Ты никогда бы не догадался, что это сделано из переработанных велосипедных покрышек.

В комнате находилось около тридцати гостей и трое прислуживающих роботов-ангелов. Хаммеля не было.

– Где Тан? – спросил Торрес.

– Кто? – переспросила приземистая женщина.

– Пит, – сказал Терранова, – это принцесса Лена. Ты плохо рассмотрел ее в свое прошлое посещение.

– С земли – да.

– Ах, – воскликнула величавая принцесса. – Это, должно быть, обворожительный Питер Торрес. Вы сейчас отдыхаете между дерзкими эскападами?

– Только что выбрался из одной, – ответил Торрес. – Где ваш любимый хаммель, принцесса?

Она пожала широкими плечами.

– Думаю, гримасничает где-то поблизости.

– Лена приходит в ярость и покидает его, когда он разойдется. – Терранова бросил скрипку в кресло, протянул руку и потер шершавую щеку принцессы крючковатым пальцем. – Я несколько минут побеседую с Питом, дорогая принцесса.

– Поскорее возвращайся, хорошо, Хосе?

– С неторопливой спешкой и величественным поспешанием. – Полноватый жиголо увел Торреса от приземистой и толстой принцессы. – Что вам дался этот хаммель?

– Он – Битти Данлин.

Они остановились у мраморной купели, и Терранова зачерпнул чашей пунш для Торреса.

– Если бы я знал, то не выгнал бы его пинками из спальни Лены прошлой ночью. – Он предложил чашу Торресу и наполнил другую для себя. – Как получилось, что Данлин оказался ручным хаммелем принцессы Лены?

– Давай вначале найдем его, – предложил Торрес.

Жиголо взъерошил усы, затем глотнул пунша.

– Он, вероятно, где-то снаружи вместе с Великим Ярко – я имею в виду Ярко Великолепного.

– Я думал, Ярко не интересуется хаммелями.

– Теперь, так как Лена более или менее забросила этого Тана – Данлина, – Ярко больше не ревнует. – Допив ромовый пунш, Терранова направился к открытым дверям.

Бирюзово-голубая гончая, вытянувшись, дремала на ступеньках собора. Она отпрыгнула, подскочила и схватила зубами Торреса за запястье.

– Привет, Пепито, – сказал Торрес, когда они с жиголо спускались в туманные сумерки.

– «Бюро расследований Мардстоуна» решило классифицировать убийство Нэнси как нераскрываемое, – сказал Терранова. – Сутки или около того они подозревали тебя.

– Ее убило БРМ, – сказал Торрес.

Голубая собака фыркнула, отошла от Торреса и убежала в кусты.

Терранова провел Торреса вниз вдоль затемненной стороны высокого собора.

– Почему?

– Чтобы не дать кое-кому узнать, что случилось с Данлином, – ответил Торрес. – Они и меня пытались прикончить.

В тумане показался крытый стеклом теннисный корт. Вокруг слабо освещенного купола росли кусты роз и плющ.

В первом ряду трибуны рядом с сеткой сидели толстый, невысокий молодой фокусник и косматый хаммель.

– Бери только одну карту, Тан, а не все, – предупреждал Ярко большое дружелюбное животное.

Хаммель сгреб кипу карт из толстой руки Ярко и подбросил в воздух. Жесткие новые карты вспорхнули и опустились вниз, из них две оказались открытыми.

– Одну карту, – повторил Ярко. Он глубоко вздохнул. – Послушай, мы опять попробуем фокус с яйцом. Если ты обещаешь не засовывать его в рот. Обещаешь?

Хаммель ткнул мохнатым пальцем молодого фокусника в грудь, слегка подталкивая овальный предмет в нагрудном кармане черного вечернего пиджака Ярко.

– О, привет, – сказал Ярко, заметив Торреса и жиголо. – Держу пари, вам надоела вечеринка с коктейлями. Позвольте мне собрать колоду, и я покажу вам парочку таинственных фокусов. Эй, Тан, убери на минутку лапы.

Хаммель пытался выдавить из кармана Ярко яйцо для фокуса.

– Позвольте мне сначала кое-что показать вам. – Торрес держал в правой руке баллон с AHSG. Он прошел вдоль ряда деревянных сидений позади фокусника и хаммеля, остановился в нескольких футах от Тана.

– А что, если это не Данлин? – спросил Терранова.

– Тогда придется начать все сначала. – Торрес обрызгал хаммеля антидотом.

Тан еще два раза ткнулся в карман Ярко, прежде чем поднес руку к своей голове. Он мигнул, состроил гримасу, и косматая шерсть слезла с его лица.

– Который час? – резко спросил он.

Коротышка фокусник встал, переводя взгляд со сбрасывающего шерсть хаммеля на Торреса.

– Эй! – сказал он, проглатывая слова. – Это какая-то иллюзия. Не думаю, что когда-либо…

– У вас есть здесь видеофон? Если нет, доставьте. Я должен немедленно связаться с моим посольством.

Хаммель превратился в голого мужчину лет сорока с коротко подстриженными седыми волосами. Это был Битти Данлин.

– Послушайте, Данлин… – сказал ему Торрес.

– И еще. У меня есть для вас кое-какие инструкции, – продолжал дипломат. – Я не возражал бы, если бы вы немедленно предоставили мне робота-секретаря. Я хочу… – Данлин полез за ручкой, хлопнул себя по голой груди и замер. – Простите, джентльмены. Кажется, я несколько сбит с толку. – Он положил ладони на голые колени. – Вы – Ярко Великолепный, – сказал он толстому коротышке фокуснику. – Я вспомнил ваше имя. Сделайте любезность, раздобудьте для меня какую-нибудь одежду.

Ярко произнес:

– Изумительная иллюзия. Кажется, что он действительно превратился из глупого хаммеля в типичного напыщенного представителя высших деловых кругов. Это на голову превосходит мой фокус с яйцом.

– У меня завалялись спортивные трусы, – вставил Терранова. – Ярко, ты мог бы найти что-нибудь подходящее для Данлина в моей комнате.

– Не имеет значения, что происходит вокруг, я – всегда мальчик на побегушках. – Ярко тронулся с места. – Как бы ни поворачивалось колесо фортуны – я остаюсь внизу.

Дипломат обратился к Торресу:

– Вам удалось завладеть антидотом. Как вы это сделали?

– Я – Питер Торрес, – представился Торрес, присаживаясь рядом с мужчиной. – Работаю в «Агентстве Мирабелиса». Ваша жена обратилась к ним, чтобы найти вас.

– Бедная Инес. Она очень страдает?

– На снимках она выглядит обезумевшей от горя.

– Я закажу разговор с ней через спутник, как только соберусь с мыслями и накину какую-нибудь одежду.

– Думаю, сейчас она здесь на Мардстоуне, – сообщил Торрес.

Протягивая руку, голый дипломат произнес:

– Позвольте взглянуть на этот антидот, Торрес. Это, должно быть, АHSG-291-036, не так ли?

– 038.

– Мне очень нужно составить для правительства Барнума полный отчет о «деле хаммелей», – сказал Данлин, взвешивая баллон на широкой ладони. – Не хотите помочь мне с предварительным наброском моего отчета, Торрес? Предполагаю, что вы намного больше меня знаете о деятельности Центра.

– Я могу рассказать вам, что я знаю, – сказал Торрес. – За вознаграждение.

– Именно так, – сказал Данлин. – Ваши побуждения отчасти отличаются от моих. Конечно, я могу предложить вам ваш обычный гонорар. Плюс премиальные за то, что спасли меня от жизни в образе домашнего животного. Скажем, пять тысяч долларов сверх вашего обычного гонорара, надеюсь, вас устроят?

Терранова разгладил усы.

– Твой род занятий оплачивается даже лучше, чем мой, – сказал он Торресу.


Глава двадцать третья


Из передней панели компьютера «Агентства Мирабелиса» высыпались деньги.

Сидя напротив своего полевого шефа, Торрес ловил стодолларовые банкноты.

– Всего три тысячи долларов? – сказал Торрес, когда деньги перестали сыпаться.

– Миссис Данлин просила передать вам, что она и ее муж очень высоко оценивают все, что вы сделали, – сказал компактный компьютер, встроенный в заднюю часть машины. – Вы спасли Битти Данлина и потратили три дня, помогая ему подготовить материалы по разоблачению тайных операций БРМ Фрамбосы.

– Здесь всего три тысячи долларов, – повторил Торрес. – Данлин упоминал о пяти тысячах премиальных.

Пухлая блондинка-андроид на переднем сиденье машины Мирабелиса, не удержавшись, хихикнула.

– Я перехожу к этому. Миссис Данлин полагает, что ее муж, охваченный эйфорией, наступившей сразу же после его освобождения и превращения, обещал вам слишком крупную премию. После того как они с Данлином тщательно обсудили этот вопрос и просмотрели свой бюджет в наступающем году, они решили, что три тысячи долларов – более чем достаточно.

Торрес поставил ногу на свой чемодан, который лежал на боку на полу автомобиля, и спрятал банкноты в бумажник.

– По крайней мере, Мирабелис не удержал с них десять процентов.

– Я отговорил их от этого, – сказал компьютер. – Однако приготовься; когда ты вернешься домой на Барнум, с тебя попытаются запросить выплату за авиакрейсер, который ты разбил в Черных горах.

Торрес выглянул в окно и осмотрел автостоянку космопорта Территории Пелюда.

– Спасибо за устройство моего отъезда с Мардстоуна.

– Фрамбоса пытался вырвать у посольства Барнума разрешение расстрелять тебя как внешнего агитатора, но положение его режима в настоящее время очень неустойчиво. Нам удалось подавить все попытки местного правительства арестовать тебя. Букер Маккристал выручил.

– Сколько он запросил?

– Всего лишь пятьсот долларов.

– Вы могли бы дать ему триста.

– А агент Брейкман из БРМ, – продолжал компьютер, – угрожал вчинить тебе иск о возмещении ущерба за паралич, которой он рисует мультфильмы. Нам удалось пресечь и это.

– Разве Брейкману не собираются предъявить обвинение в убийстве Нэнси Веспа?

– Фрамбоса обещал Барнуму радикальные реформы, если останется у власти, – сказал компьютер. – О чистке в «Бюро расследований Мардстоуна» или о том, чтобы отучить их от привычки убивать, даже не упоминалось.

Торрес взялся за ручку двери.

– Я собираюсь встретиться с Пегги Фрид на Станции Посадки Барнума. Она тоже выполнила свое задание на Мардстоуне.

– Поэтому она полетит домой вместе с тобой?

– Да.

– Отдельные каюты? Я не хочу, чтобы сотрудники родного офиса обратили внимание на то, что ты слишком близок с агентством «Новости Барнума».

– Отдельные каюты, – заверил Торрес. Он положил узловатую руку на кнопку, открывающую дверь.

– Мы приготовили тебе прощальный подарок, – сказала блондинка, когда он открыл заднюю дверь. Она подняла над сиденьем корзину с фруктами, протянула ее Торресу. – Смотри, какие аппетитные? Ты бы никогда не догадался, что они синтетические. Бананы, например, сделаны из…

– Авиационного клея и вторичных велосипедных покрышек. – Торрес взял корзину.

– Ну да. Апельсины – это лизин и цистеин без примесей, но я клянусь, что ты этого не определил бы. Зернышки сделаны из винила, поэтому не забывай их выплевывать.

Торрес поднял свой единственный чемодан.

– Спасибо.

– Я часто перемещаюсь с планеты на планету, – сказал ему компьютер. – Уверен, что вскоре у меня опять найдется для тебя работа.

Торрес ухмыльнулся механизмам и ушел.


– Сообщение мистеру Торрею, мистеру Питеру Торрею.

Торрес приподнялся из кабины бара станции посадки Барнума, где должен был встретиться с Пегги Фрид.

– Здесь, – сказал он роботу на колесах, который катался между погруженными в землю кабинами.

– Мистер Питер Торрей?

– Я – Питер Торрес.

– О, – сказал робот медного цвета, потирая одной из рук шарообразную голову. – На конце «с», а не «й»?

– Давай сообщение.

– Ну, я полагаю, что даже здесь, на перекрестке дорог известной вселенной, вряд ли найдутся Питер Торрес и Питер Торрей. Хотя случаются и более странные вещи.

– Сообщение.

– Позвоните в фрамбосавилльский офис агентства «Новости Барнума» и спросите мисс Пегги Фрид, – сказал прислуживающий робот. – Это похоже на нечто предназначенное для вас, а не для этого малого Торрея?

– Несомненно. – Торрес направился к видеофону в нише.

– Чаевых не надо, – окликнул робот.

Когда Торрес спросил у секретаря «Новостей Барнума» Пегги Фрид, его соединили с веснушчатым молодым человеком с маленькими ярко-рыжими усиками.

– Пегги здесь?

– Вы, должно быть, Питер Торрес. Я – Бо Киттенгер, – сказал веснушчатый молодой человек. – Пегги мне много рассказывала о вас. Как вы побывали в кишащих насекомыми джунглях и что вы…

– Я хотел бы поговорить с ней.

– Пегги во дворце.

– А должна бы быть здесь. Через полчаса у нас посадка на корабль.

Кивая, Киттингер произнес:

– Я знаю. Вот почему она просила меня позвонить вам, Торрес. Где-то здесь у меня на столе лежит то, что она оставила мне для вас. Вы очень хорошо выглядите, Торрес, учитывая, через что вы прошли на нашей маленькой планете. Иногда я жалею, что у меня нет времени выбраться… Да, вот оно. – Он умолк, чтобы откашляться. – «Передайте Питу, что я по-прежнему очень его люблю, но похоже, режим Фрамбосы серьезно пострадал из-за эскапады с хаммелями. Вся проклятая хунта может развалиться, и АНБ хочет, из-за того, как я взяла интервью у Тио Мазда, чтобы я осталась здесь и освещала события. Это означает возможную серию авторских репортажей по всей системе Барнума. Пит, знаю, что ты поймешь меня. Было бы преждевременно улететь с тобой домой. Почему бы тебе не отложить отлет и не подождать меня? Мне бы очень этого хотелось. Еще всего три недели или около того. Пожалуйста, останься, любимый. Спешу. Пег». – Веснушчатый молодой человек выпустил записку, улыбаясь Торресу. – Что мне передать ей?

Торрес прищурил левый глаз.

– Передай ей: «нет», – сказал он. Затем отключился и вернулся в бар дожидаться своего рейса.