Битва за Ковель
Роман Олегович Пономаренко


Военные тайны XX века











В первой половине 1944 г. Красная армия предприняла две попытки захвата важного транспортного узла — волынского города Ковель. Оба наступления закончились неудачей, что обусловило замалчивание информации об этой битве в Советском Союзе, поэтому она до сих пор относится к наименее изученным сражениям Восточного фронта.

Предлагаемая читателю книга является первым комплексным исследованием битвы за Ковель весной 1944 г.






Р.О. Пономаренко

БИТВА ЗА КОВЕЛЬ











    

Людмиле Полищук 












    

ПОСВЯЩАЮ












ВВЕДЕНИЕ


Сражение за Ковель в марте—апреле 1944 года стало ключевым событием в рамках Полесской операции 2-го Белорусского фронта и является одним из наименее изученных сражений на советско-германском фронте в период Второй мировой войны. Плохо подготовленная попытка 47-й армии захватить Ковель — небольшой волынский город, но одновременно важный транспортный узел, который к тому же в свете изменений линии фронта после ожесточенных масштабных сражений на территории Украины зимой 1943—1944 годов вдруг приобрел едва ли не стратегическое значение, закончилась досадной неудачей, приведшей к «разбору полетов» и расформированию 2-го Белорусского фронта. Немцы, наоборот, сумели добиться хотя и небольшого, но важного тактического успеха, который довольно-таки ощутимо выделялся на фоне целой серии понесенных вермахтом тяжелых поражений и огромных территориальных потерь в ходе зимне-весенней кампании 1943—1944 годов.

Актуальность данной темы обусловлена необходимостью детального и беспристрастного исследования хода боевых действий на советско-германском фронте в период Второй мировой войны. К сожалению, за редкими исключениями, большинство сражений на Восточном фронте в 1941—1945 годах до сих пор изучены крайне поверхностно, без углубления в детали и мало-мальски серьезного анализа. Зато и по сей день из книги в книгу кочуют не имеющие никакого серьезного научного обоснования мифы советского агитпропа, которые только мешают объективной оценке событий того трагического, но вместе с тем и героического времени. Понятно, что сложившаяся ситуация совершенно не соответствует злободневным задачам развернувшейся в последние годы борьбы с фальсификациями истории Второй мировой войны, необходимость которой прекрасно понимают все военные историки.

В данной работе автор поставил себе цель рассмотреть и проанализировать сражение за город Ковель, разыгравшееся в марте—апреле 1944 года. Основное внимание будет уделено действиям немецких войск как в самом осажденном городе, так и в деблокирующей группировке. Так как для деблокады Ковеля командование вермахта задействовало три танковые дивизии, то изучение этого сражения поможет высветить особенности применения немецких бронетанковых войск в условиях танконедоступной местности. Тем более что меры, предпринятые немецким командованием, для снятия осады окруженного города и спешное создание ударной деблокирующей группировки, представляют интерес в плане изучения немецкого опыта на европейском театре военных действий Второй мировой войны. Среди всех участвовавших во Второй мировой войне армий, именно немецкий вермахт показал наибольшую способность к формированию различных «пожарных» боевых групп, которые к тому же показывали неплохую боеспособность. Кроме этого, объявленный Гитлером «крепостью», Ковель стал одним из первых (и успешных!) примеров новой немецкой оборонительной тактики «укрепленных пунктов». Поскольку впоследствии, на завершающем этапе войны, данная тактика получила широкое распространение, то история осады Ковеля заслуживает самого пристального внимания.

В довершение всего, всестороннее изучение действий немецких войск на советско-германском фронте позволит более объективно исследовать историю Второй мировой войны и позволит аргументированно бороться с историческими фальсификациями, которые с каждым годом получают все большее и большее распространение. Хронологические рамки исследования — февраль—апрель 1944 года.

Анализ показывает, что сравнительно небольшая по масштабам операция, в ходе которой Красной армии так и не удалось добиться поставленных целей, не привлекала широкого внимания советских историков, не говоря уже о современных авторах. С учетом этого, прежде чем перейти к рассмотрению основных вопросов, целесообразно сделать краткий обзор историографии по теме.

В советские времена о Полесской операции много не говорили. За этот период о ней было лишь несколько коротких упоминаний в книгах общего характера и небольшие статьи в военных энциклопедиях. Так, из научных работ вспоминается лишь обзорная глава в обстоятельной книге А.Н. Грылева, посвященной освобождению Правобережной Украины, и статья С.Н. Михалева в «Военно-историческом журнале». Этим исторические исследования проблемы и ограничиваются. Есть также несколько мемуарных воспоминаний советских ветеранов, из которых наиболее информативны мемуары бывшего начальника политотдела 47-й армии Н.Х. Калашника, приводящего в них интереснейший фактический материал о штурме Ковеля. Некоторые подробности о действиях советской авиации в Полесской операции можно найти в воспоминаниях командующего 6-й воздушной армией Ф.П. Полынина. Бывший партизанский командир А.Ф. Федоров в своих мемуарах раскрыл некоторые подробности действий партизанских соединений против Ковеля в феврале 1944 года. Однако в целом и мемуарный ряд довольно-таки узок. Современные историки также не уделяют внимания этой теме, обычно не упоминая ее даже мельком, очевидно, предпочитая рассматривать куда более масштабные сражения и битвы.

Но даже в немецких источниках, за редкими исключениями, о сражении за Ковель упоминается вскользь, без заострения на нем особого внимания. Как правило, все это строится по одному клише: сначала в общем говорится о тяжелых боях, которые приходилось вести здесь немецким войскам, затем идет резкий переход к описанию танкового прорыва в осажденный Ковель, осуществленного 30 марта 1944 года 8-й ротой 5-го танкового полка СС, про который не писал только ленивый, и затем снова общее описание окончания и краткое подведение итогов сражения. Среди немецких источников наиболее полновесно вопросы битвы за Ковель рассматривали историографы дивизии СС «Викинг», для которой это сражение стало одним из ключевых в 1944 году, правда, в большинстве таких работ информация повторяется (а некоторые ее благополучно опускают). Наиболее информативен в этом плане известный историк Ф. Куровски, автор нескольких десятков книг, воспевающих подвиги вермахта. В одной из своих книг, посвященных немецким танковым асам, он подал развернутую биографию оберштурмфюрера СС Карла Николусси-Лека, где привел немалое количество фактической информации и мемуарных воспоминаний танкистов дивизии СС «Викинг». Здесь стоит помнить, что Куровски достаточно ангажированный автор и часто трактует события в пользу своих героев, из-за чего у читателя нередко складывается превратное понимание проблемы. Для примера — при чтении трудов Куровски у читателя может сложиться впечатление о том, что части дивизии СС «Викинг» под Ковелем действовали сами по себе, никого не слушая и никому не подчиняясь, что, естественно, далеко от исторической истины. Однако нужно признать, что фактологический материал в его книгах превосходный, что придает им большую научную ценность. Значительное внимание указанному вопросу уделяет и ветеран-эсэсовец Э. Клапдор в своей хрестоматийной истории 5-го танкового полка СС. В сравнении с Куровски, книга Клапдора несколько более объективна (а также содержит выдержки из документов), хотя многие моменты в ней рассмотрены весьма поверхностно.

А вот книг, где рассматривались бы действия немецких армейских частей под Ковелем, не так уж и много. В частности, в нашей работе мы воспользовались ветеранской историей 35-го танкового полка 4-й танковой дивизии, за авторством бывшего офицера полка X. Шойфлера. Основная ценность этой книги в том, что в ней собраны воспоминания ветеранов полка, в том числе и ключевых фигур, сыгравших важную роль во время сражения за Ковель, — Эрнста Хофмана и Ханса Шульц-Меркеля. А вот небольшая аналитическая разработка известного американского военного историка С. Ньютона, посвященная немецкой тактике на Восточном фронте, не может быть нами рекомендована из-за встречающихся в ней грубых ошибок в определении немецких частей под Ковелем (откуда они потом перекочевали в другие работы)[1 - Например, Ньютон пишет об участии в боях 904-й бригады штурмовых орудий, что действительности не соответствует.].

Важная информация была почерпнута нами в справочных изданиях. Для изучения истории немецких бронетанковых войск существенное значение играет известный справочник К. Невенкина, в котором он собрал подробную статистическую информацию обо всех бронетанковых дивизиях вермахта и войск СС за 1943—1945 годы. А наиболее значительную роль для изучения истории СС и войск СС играют биографические и документальные справочники американского исследователя М. Иергера, не имеющие аналогов и содержащие огромное количество уникальнейшей информации.

Документальную базу исследования составили некоторые документы из Бундесархива, а также фондов трофейной немецкой документации Национального архива США. Прежде всего, имеет смысл упомянуть воспоминания генерала пехоты Франца Маттенклотта об участии 42-го армейского корпуса в деблокировании Ковеля. Эти материалы были написаны после войны, в период пребывания Маттенклотта в американском плену, и ныне хранятся в Национальном архиве США. Американские военные инициировали подобные работы, собирая, обобщая и анализируя немецкой военный опыт на Восточном и Западном фронтах. Сегодня они представляют значительный интерес для изучения истории Второй мировой войны в Европе, хотя на данный момент они сравнительно мало используются историками. Не лишены эти работы и определенных недостатков. Самый существенный из них, это то, что при работе над этими воспоминаниями их авторы не имели в своем распоряжении официальных документов или каких-либо иных бумаг, поэтому вынуждены были полагаться на свою собственную память. По этой причине в них часто встречаются фактологические ошибки, во времени, датах, в названиях населенных пунктов и в номерах частей и соединений, не всегда указываются верные количества войск и техники. Однако общую суть вопроса подобные работы передают верно и поэтому являются ценным историческим источником, заслуживающим пристального внимания.

Существенная информация была нами почерпнута из личных дел офицеров СС, принимавших участие в сражении. Наибольшую ценность в них представляют наградные листы, с описанием того или иного боя, позволяющие детально реконструировать события на отдельно взятом участке и отношение к ним со стороны вышестоящего командования. В работе над книгой нами были детально изучены личные дела Герберта Гольца, Альфреда Гроссрока, Ханса Дорра, Герхарда Мана, Отто Шнайдера и Франца Хака, то есть офицеров СС, наиболее проявивших себя в сражении.

Полный список источников и литературы, использованных автором при написании работы, приводится в конце книги.

Таким образом, мы видим, что серьезные научные работы о сражении за Ковель весной 1944 года отсутствуют, что только подчеркивает актуальность избранной нами темы и необходимость глубокого и детального изучения данной проблемы. Исходя из всего этого, наша работа может претендовать на первое более-менее полное исследование истории обозначенного сражения. Вместе с этим, автор будет благодарен за указания на фактологические ошибки и неточности, если таковые будут найдены внимательными читателями, а также за любые дополнения и корректировку представленной в книге информации. Проведенное нами исследование существенно восполнит для отечественного читателя пробелы в истории Второй мировой войны.

Работа выполнена в рамках организованного нами общественного исторического проекта «Судьбы России, Украины и Европы в первой половине XX века»


.

Автор выражает благодарность за предоставленные ценные документы, материалы и оказанную поддержку в написании книги Добри Добреву (Болгария), Бегаяру Новрузову (Москва, Россия), Александру Полищуку (Мегион, ХМАО-Югра, Россия), Михаилу Пономаренко (Харьков, Украина), Илье Разгуляеву (Нахабино, Россия), Константину Семенову (Москва, Россия). Без помощи этих людей данная книга никогда бы не увидела свет.







Часть 1.

НАПРАВЛЕНИЕ — КОВЕЛЬ!



Успешная Ровно-Луцкая операция 1-го Украинского фронта, длившаяся с 27 января по 11 февраля 1944 года, позволила Красной армии выйти на рубеж Луцк — Шепетовка и занять выгодное расположение для нанесения удара по флангу и тылу группы армий «Юг». Одновременно были созданы условия для развития наступления на Ковель. К этому моменту, несмотря на потерю Луцка, немецкая армия все еще контролировала основную часть Волыни, и Ковель находился в центре занятой вермахтом территории области.

Таким образом, старинный волынский город Ковель[2 - Поселение известно еще с IX века, в 1518 году его преобразовали в город, с предоставлением Магдебургского права.] неожиданно приобрел существенное значение для немецких групп армий «Юг» и «Центр», установлению сплошной линии фронта между которыми препятствовали Припятские болота. Этот район как раз лежал на «стыке» 2-й армии группы армий «Центр» и 4-й танковой армии группы армий «Юг» (оперативно Ковель входил в зону ответственности 4-й танковой армии), хотя фактически представлял собой ничем не прикрытую брешь. Ковель оказался единственным крупным городом в бреши между этими двумя группами армий. Кроме того, Ковель является крупным транспортным узлом — он лежит на железнодорожных линиях Варшава — Люблин — Хелм — Ровно и Брест—Львов, всего в нем сходится шесть железнодорожных веток. Также через Ковель проходит несколько крупных автодорог. Нужно помнить, что данный район — Полесье (бассейн Припяти) — это равнинная лесистая низменность с многочисленными озерами и болотами, пересеченная густой сетью рек и каналов. Так как дорожная сеть в этом регионе развита слабо, то продвижение войск вне дорог из-за обширных болот затруднено самым серьезным образом. Поэтому, с учетом окружающей лесистой и болотистой территории, сохранить контроль над Ковелем для немецкой стороны было крайне важно.

О значении Ковеля прекрасно знали и в командовании Красной армии: «Город хотя и небольшой, но представляет собой важный стратегический пункт немецкой обороны. К тому же крупный железнодорожный узел»


. Ковельский железнодорожный узел не давал покоя советскому командованию. По данным советской разведки, в 1943 году через Ковель к фронту ежесуточно проходило до 70 немецких эшелонов с войсками, техникой и боеприпасами


.

Фактически бои за Ковель начались еще зимой 1944 года, во время Ровно-Луцкой операции правого крыла 1-го Украинского фронта. С немецкой стороны подступы к городу обороняла сводная боевая группа «Фон дем Бах» под командованием обергруппенфюрера СС Эриха фон дем Бах-Зелевского[3 - Командующий группой армий «Юг» фельдмаршал фон Манштейн в своих мемуарах именует эту группу просто — «полицейская группа, действующая в районе Ковеля».]. Немцы нередко в критических ситуациях сводили различные небольшие части и подразделения в отдельные боевые группы под единым командованием. Как правило, подобные группы демонстрировали сравнительно неплохую боеспособность, противостоя наступающим войскам Красной армии; правда, во многом их боеспособность зависела от личностных качеств командира. Группа Бах-Зелевского была создана 20 января 1944 года и входила в состав 4-й танковой армии.

К этому моменту 45-летний фон дем Бах-Зелевский, бывший лейтенант кайзеровской армии, занимал ответственную должность командующего всеми немецкими антипартизанскими формированиями (Chef der Bandenkampf Verbande (Polizei)) и являлся профессиональным борцом с партизанами, курируя этот процесс во всех оккупированных вермахтом странах. Понятно, что его основное внимание было приковано к занятой немецкими войсками территории Советского Союза. «Огнем и мечом» ликвидируя партизанское движение на востоке, Бах-Зелевский заслужил ряд высоких военных наград, в том числе Германский крест в золоте[4 - Подробнее о высших военных орденах Третьего рейха смотрите приложение 3 в конце книги.] (награжден 23 февраля 1943 года)


. Теперь же ему предстояло проявить себя в боевых действиях с регулярными частями Красной армии.

Вероятную некомпетентность фон дем Бах-Зелевского в военных вопросах компенсировали опытные боевые офицеры, служившие в его штабе. Начальником штаба фон дем Баха был штандартенфюрер СС Густав Ломбард, прежний командир 1-го кавалерийского полка СС, офицер с большим боевым опытом, награжденный Рыцарским крестом. Кроме этого, Ломбард проявил себя и в борьбе с партизанами на Восточном фронте и в Италии, был кавалером знака за борьбу с партизанами в серебре. Должность начальника оперативного отдела[5 - Первый офицер Генерального штаба, штабная должность 1а.] с 29 января 1944 года занимал компетентный и деятельный оберстлейтенант Генерального штаба 34-летний Герхард Раймпелль[6 - Раймпелль родился 20 апреля 1910 года в Любеке. Он служил в саперных частях, пока не прошел обучение на курсах офицеров Генерального штаба в Берлине (6 января — 15 марта 1941 года). После этого служил начальником разведки 61-й пехотной дивизии до момента откомандирования в Генеральный штаб (30 января 1942 года). 11 июня 1942 года стал квартирмейстером 61-й пехотной дивизии до 1 августа 1942 года, когда снова был отправлен в Генеральный штаб. С 20 октября 1942 года — квартирмейстер 30-го армейского корпуса, а затем — 38-й пехотной дивизии.], бывший до этого квартирмейстером[7 - Второй офицер Генерального штаба, штабная должность 1b.] 38-й пехотной дивизии. Также в штабе фон дем Баха служил кадровый полицейский оберштурмбаннфюрер СС и оберстлейтенант шутцполиции Герберт Гольц. Ветеран полицейской дивизии СС, 47-летний Гольц с октября 1943 года служил начальником штаба командующего антипартизанскими частями, а с января 1944 года был начальником оперативного отдела боевой группы «Йекельн», сражавшейся с партизанами в Прибалтике и в северных районах Белоруссии. В феврале 1944 года его перевели в Украину, назначив в группу «Фон дем Бах»


. Также к Бах-Зелевскому, правда, неясно, на какую должность, был направлен неоднократно отличавшийся в боях кавалерист, кавалер Германского креста в золоте, гауптштурмфюрер СС резерва Антон Вандикен (будущий кавалер Рыцарского креста)


.

Боевая группа «фон дем Бах» состояла из 17-го кавалерийского полка СС, 2-го батальона 17-го полицейского полка СС (прежний 74-й резервный полицейский батальон


), 50-го и 662-го саперных батальонов (оба на гужевом транспорте) и артиллерийского дивизиона


. Также имеются упоминания, что в состав группы входил 118-й дивизион штурмовых орудий, однако факты свидетельствуют, что подобной воинской части в вермахте никогда не существовало.

Из этих частей особого внимания заслуживает 17-й кавалерийский полк СС под командованием штандартенфюрера СС Августа Цеендера, прежде входивший в состав 8-й кавалерийской дивизии СС «Флориан Гейер». 15 апреля 1943 года


 полк был выведен с фронта для переформирования на эсэсовский полигон в Гайделягере. Здесь практически весь личный состав полка — а это более 800 человек, был передан на пополнение остальных полков дивизии, понесших значительные потери в боях с советскими войсками. Однако эсэсовское руководство действовало рационально, поэтому в полку был сохранен кадровый костяк из опытных боевых офицеров. На место ушедших пришли новобранцы — недавно рекрутированные банатские фольксдойче, теперь их предстояло обучить военному делу и приобщить к традициям войск СС. Полк состоял из штабного и шести линейных эскадронов, а также из вспомогательных частей снабжения. Переформирование полка проходило на полигоне в Дебице, куда его перевели из Гайделягера, причем оно не ограничивалось только военной подготовкой новобранцев — полк иногда привлекался к акциям против польских партизан.

В конце 1943 года было принято решение о выводе полка из состава дивизии СС «Флориан Гейер», чтобы на его базе создать новую кавалерийскую дивизию СС. Однако вскоре эти планы пришлось отложить, так как после начала советского наступления 17-й кавалерийский полк СС спешно перебросили под Ковель. 16 января 1944 года кавалеристы выгрузились из поездов и вошли в подчинение группы Бах-Зелевского. Отметим, что кавалерийским полк был только на бумаге, а солдаты сражались в спешенном строю, как обычные гренадеры.

Что касается частей 17-го полицейского полка СС, то они действовали в районе Ковеля с 16 января 1944 года


, затем став важной составляющей группы «фон дем Бах». При этом к боям на фронте с регулярными частями Красной армии полицейские были не готовы, так как не имели для этого ни соответствующей подготовки, ни вооружения.

В ходе дальнейших боевых действий в состав группы Бах-Зелевского были включены следующие разношерстные подразделения: 102,476 и 637-й ландесшютцен батальоны, сводный батальон «фон Штоки», 177-й охранный полк 213-й охранной дивизии, 318-й дивизионный штаб снабжения (Divisions Verpfegungsamt; из состава 213-й охранной дивизии), 651-я ремонтно-телефонная рота, 697-й штаб связи особого назначения (Nachrichten-Abt. Stab z.b.V. 697), 41-я полицейская рота связи, 990-я транспортная колонна. Как мы видим, большинство этих частей и подразделений не предназначались для прямого использования на фронте — основной сферой их применения была охранная служба в тылу и выполнение функций обеспечения войск.

О подробностях боев конца января — первой половины февраля 1944 года на ковельском направлении известно немного. Боевая группа Бах-Зелевского оперировала в районе села Маневичи против 143-й стрелковой дивизии полковника М.М. Заикина, которая действовала во взаимодействии с партизанским соединением А.Н. Сабурова. К этому моменту советские войска все активнее взаимодействовали с пари- занскими формированиями, что объяснялось вступлением Красной армии в районы действий партизанских соединений. Взаимодействие это нередко оказывалось успешным, и приносило неплохие результаты. Так было и в этот раз: к 13 февраля после серии упорных боев группа «фон дем Бах» была оттеснена западнее села


.

В этих ожесточенных схватках сравнительно неплохо себя показал 2-й батальон 17-го полицейского полка СС. Командование с самого начало прекрасно понимало, что данный батальон имеет лишь ограниченную боевую ценность, так как его солдаты и офицеры не получили серьезной военной подготовки. Однако командир сводной группы оберстлейтенант шутцполиции Гольц, в чьем подчинении оказался батальон, сумел быстро превратить его в боевую часть. Это был тот пример, когда харизматичная личность командира может легко разжечь огонь в душах солдат и заставить их упорно сражаться. От каждого бойца своей боевой группы Гольц требовал непреклонной веры в успех обороны, невзирая ни на тяжелые условия, ни на превосходство противника. Такой его подход полностью оправдался. В боях на подступах к Ковелю в феврале 1944 года батальон проявил себя с наилучшей стороны — достаточно лишь сказать, что в ближнем бою солдатами батальона было уничтожено 11 советских танков


.

17-й кавалерийский полк СС занял позиции в районе сел Колки (около 70 километров восточнее Ковеля) — Рожище (севернее Луцка). Полк противостоял частям 143-й стрелковой дивизии (район Колки), 76-го стрелкового корпуса (121-я гвардейская и 181-я стрелковые дивизии) и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса (район Колки — Рожище).

Первое столкновение полка с советскими войсками произошло 29 января 1944 года. Начальные попытки незначительных советских сил вклиниться в оборону эсэсовских кавалеристов были отбиты. Однако затем напор войск 1-го Украинского фронта начал возрастать. 31 января 1944 года упорные бои завязались за село Клейя, на реке Стырь. Ранее здесь оборонялись полицейские части, отступившие под напором противника, и на удержание позиций был брошен 1-й эскадрон под командованием 35-летнего гауптштурмфюрера СС резерва Вилли Гайера[8 - Гайер родился 25 октября 1909 года. Член СС (билет № 272565). Армейский унтер-офицер, в 1935 году он вступил в СС и сделал неплохую карьеру, служа в эсэсовской кавалерии.]. Красноармейцы (скорее всего, они принадлежали к 143-й стрелковой дивизии), форсировали Стырь у деревни, однако эскадрон Гайера сумел решительной контратакой отбросить их обратно за реку, не позволив создать плаццарм. В течение дня советские солдаты предприняли еще несколько попыток сбить эсэсовцев с их позиций, однако кавалеристам удалось отбить все атаки и удержать Клейю. Типичный образец эсэсовского офицера, Гайер лично вел в бой своих людей, показывая им личный пример


.

В последующие дни полк понес тяжелые потери, в том числе погибло два эскадронных командира: 30 января возле Рожище был убит командир 3-го эскадрона гауптштурмфюрер СС Вальтер Зоммер, а 31 января у Колки — командир 4-го эскадрона оберштурмфюрер СС резерва Вилли Шварц. Дальше — больше: 1 февраля ранение получил командир полка Август Цеендер, на посту его заменил штурмбаннфюрер СС Йоханнес Янсен (бывший полицейский, Янсен был тяжело ранен 12—13 марта и умер от ран 19 марта 1944 года в военном госпитале в Хелме). В этот же день без вести пропал гауптштурмфюрер СС Дитрих Петцольд.

9 февраля полк атаковал и отбил деревню Рожище, а 11 февраля Ровно-Луцкая операция завершилась. Правда, большого облегчения 17-му кавалерийскому полку СС, как и всей боевой группе Бах-Зелевского, это не принесло, так как красноармейцы продолжали прощупывать немецкие позиции беспокоящими атаками и разведывательными вылазками. С 11 по 23 февраля 1-й эскадрон Гайера успешно оборонял деревню Навуз (западнее Колки), которая практически каждый день подвергалась атакам. Бои нередко перерастали в рукопашные схватки, а однажды во время ночной атаки советским солдатам едва не удалось прорвать оборону эскадрона. Только благодаря личному вмешательству Гайера прорыв удалось остановить, а днем контратакой эсэсовцы полностью выправили положение. За этот период кавалеристам из 1-го эскадрона удалось захватить значительные трофеи, среди которых было несколько тяжелых и легких пулеметов


.

Одним из последних аккордов действий 17-го кавалерийского полка СС против регулярных частей Красной армии в феврале 1944 года стала разведка боем в интересах 47-го танкового корпуса, предпринятая частями полка 22 февраля совместно с отдельными частями 7-й танковой дивизии. Немцы атаковали через реку Стырь и несколькими короткими ударами прощупали советскую оборону на прочность, выявив противостоящие силы противника. Одним из «открытий» этой разведки стала информация о широком использовании советским командованием партизанских отрядов


.

Итак, сравнительно успешные оборонительные действия слабых немецких частей в районе Ковеля в феврале 1944 года показали, что наступательные усилия советских войск на этом направлении выдохлись. Справедливости ради отметим, что и задачи такой — захватить Ковель, в ходе Ровно-Луцкой операции перед 1-м Украинским фронтом не ставилось. Тем не менее этот волынский город уже привлек к себе пристальное внимание советской Ставки.

Ковельское направление считалось самостоятельным, поэтому для него было решено образовать отдельный фронт. 17 февраля 1944 года директивой Ставки Верховного главнокомандования был образован 2-й Белорусский фронт, на стыке Белорусского (теперь он стал 1-м Белорусским) и 1-го Украинского фронтов. Командующим 2-м Белорусским фронтом был назначен генерал-полковник П.А. Курочкин, начальником штаба — генерал-лейтенант В.Я. Колпакчи. В состав нового фронта были включены:

а) из 1-го Белорусского фронта: 61-я армия в составе 9-го гвардейского стрелкового корпуса, 89-го стрелкового корпуса, отдельных 55-й и 356-й стрелковых дивизий (всего восемь стрелковых дивизий), 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, 7-го гвардейского кавалерийского корпуса, 68-й танковой бригады и имеющиеся в армии части усиления, армейские тыловые части и учреждения с наличными запасами;

б) из 1-го Украинского фронта: 77-й стрелковый корпус (три стрелковые дивизии) из состава 13-й армии, управление 47-й армии со всеми армейскими частями усиления, тыловыми частями и учреждениями;

в) из резерва Ставки — 125-й стрелковый корпус (четыре стрелковые дивизии), 70-я армия в составе семи стрелковых дивизий, 6-я воздушная армия в составе 3-й гвардейской штурмовой авиадивизии, 366-й истребительной авиадивизии, 242-й ночной бомбардировочной авиадивизии, 72-го разведывательного авиаполка, 3-го авиаполка Гражданского воздушного флота, Днепровская речная флотилия с оставлением за ней задач траления, 65-я зенитно-артиллерийская дивизия, 32-я минометная бригада, 3-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада, 48-я инженерно-саперная бригада


.

Тем не менее, несмотря на создание отдельного фронта, первая советская попытка захвата Ковеля была предпринята силами нерегулярных партизанских формирований. Скорее всего, это объяснялось тем, что после Ровно-Луцкой операции советское командование стремилось развить достигнутый успех, в то время как сил для этого не хватало, а 2-й Белорусский фронт был лишь в стадии формирования. Вот и решили широко задействовать партизанские отряды, которые к тому же до этого действовали в указанном районе и неплохо знали местность. В феврале 1944 года Украинский штаб партизанского движения отдал приказ партизанским соединениям А.Ф. Федорова и С.Ф. Маликова захватить Ковель. Общая численность обоих соединений составляла около 7000 человек. Задача стояла простая: овладеть Ковелем, уничтожить гарнизон противника, разрушить железнодорожный узел и городские предприятия военного значения, захватить документы оккупационных учреждений. Удерживать город партизаны не собирались, да и не имели для этого возможности: сделать это они могли лишь при подходе и поддержке частей Красной армии. По данным партизанской разведки гарнизон Ковеля состоял из двух с лишним тысяч немецких и примерно четырехсот венгерских солдат, то есть советская сторона имела более чем двойное превосходство в силах.

Операция началась 23 февраля 1944 года. Первого успеха партизаны добились почти сразу же — окружили и штурмом захватили деревню Несухоеже (в 15 километрах к северу от Ковеля), в которой, по советским данным, оборонялись части СС и вермахта, под общим командованием некоего майора Вирта. Части немецкого гарнизона удалось прорваться к своим, а Вирт вылетел из деревни на связном самолете, вместе с адъютантом, начальником штаба и раненым командиром одной из рот.

Развивая успех, партизаны двинулись дальше на юг, к Ковелю. 24 февраля партизанские соединения сильно потрепали 2-й батальон 17-го полицейского полка, остатки батальона быстро отступили. Казалось бы, все развивается вполне успешно. Однако немцы быстро пришли в себя. Части группы Бах-Зелевского при поддержке нескольких штурмовых орудий (по советским данным, это были тяжелые самоходные истребители танков «Фердинанд», однако самоходок данного типа под Ковелем не было[9 - Несмотря на то что всего немецкая промышленность выпустила лишь 90 тяжелых противотанковых самоходных орудий «Фердинанд», советской стороне они мерещились везде и всюду, даже там, где их попросту не могло быть. Вообще принадлежность немецких штурмовых орудий, действующих в этот период под Ковелем, не ясна, так как ни одна из известных частей штурмовых орудий в этом районе в указанный период не действовала. Возможно, что за штурмовые орудия партизанские командиры приняли легкую бронетехнику, которая вполне могла быть на вооружении группы Бах-Зелевского.]) ответили сильными контратаками. О том, как немцы выходили из положения, свидетельствует история спешно созданной боевой группы «Гольц», под командованием Герберта Гольца. Она состояла из двух рот армейских снабженцев и одной венгерской артиллерийской батареи. Эта группа была брошена против партизан в сектор Доротище — Облапы, где ранее действовал отступивший 2-й батальон 17-го полицейского полка. Группа Гольца противостояла опытному противнику — партизанскому отряду под командованием Героя Советского Союза Г.В. Балицкого. Однако Гольц сумел остановить продвижение партизан, а атаки других частей Бах-Зелевского против Несухоеже заставили партизанских командиров оттянуть свои части к этой деревне. В боях был задействован и 17-й кавалерийский полк СС. В итоге после серии немецких контратак активность партизанских соединений быстро сошла на нет, а регулярные части Красной армии на помощь партизанам не пришли. Таким образом, попытка захватить Ковель силами одних партизанских отрядов завершилась провалом: к Ковелю не удалось даже приблизиться, а потери партизанами были понесены серьезные — только по официальным данным, 95 человек убитыми и 115 ранеными


.

После этого на фронте у Ковеля установилось относительное спокойствие, разве что прерываемое активными действиями разведывательных и диверсионных групп Красной армии и партизанских отрядов против линий немецких коммуникаций и небольших тыловых объектов. В начале марта 1944 года 17-й кавалерийский полк СС был переброшен в район северо-восточнее Ковеля, на прикрытие железнодорожной линии Ковель — Поворск, которой угрожали как регулярные советские части, так и взаимодействующие с ними партизаны. Поскольку на создание сплошной оборонительной линии не было ни людей, ни ресурсов, то оборона эсэсовцев представляла собой цепь опорных пунктов. На этом участке наиболее крупное столкновение полка с противником произошло в районе села Кричевичи, где кавалеристам удалось отбросить прорвавшегося противника, скорее всего, это были партизаны. К этому моменту в полку оставалось в строю только шесть офицеров (из 31 к моменту прибытия полка под Ковель)


, остальные были либо убиты (трое, имена указаны выше), либо ранены.




ПОЛЕССКАЯ ОПЕРАЦИЯ 2-го БЕЛОРУССКОГО ФРОНТА


После неудачной попытки взять Ковель силами партизанских отрядов 4 марта 1944 года штаб 2-го Белорусского фронта получил директиву Ставки Верховного главнокомандования № 220044, по которой ему предписывалось подготовить наступательную операцию с нанесением главного удара на Ковель.

Согласно представленному Ставкой плану операции, получившей наименование Полесская наступательная операция, ближайшей задачей фронта было занятие рубежа Любешов — Камень-Каширский — Ковель, причем взятие Ковеля являлось первостепенной задачей. В дальнейшем войска фронта должны были овладеть Брестом и захватить города Туров, Давыд-Городок, Рубель, Столин и выйти на реки Западный Буг и Припять. Удар должен был наноситься в стык между 2-й армией группы армий «Центр» и 4-й танковой армией группы армий «Юг». По указанию Ставки наступление должно было начаться в период между 12—15 марта, не дожидаясь сосредоточения всех войск фронта. Подготовленный план операции следовало представить в Генеральный штаб не позднее 6 марта 1944 года


. Мы видим, что фактически на планирование операции отводилось два дня, а на подготовку — менее двух недель.

Итак, только что созданный 2-й Белорусский фронт должен был проявить себя в новом советском наступлении. Главный удар на Ковель должна была нанести 47-я армия под командованием генерал-лейтенанта B.C. Поленова. К этому моменту Поленов был довольно известным в Красной армии генералом, отличившимся в битве за Москву и в сражениях против группы армий «Центр»[10 - Поленов родился 13 января 1901 года. В Красной армии с 1918 года, участник Гражданской войны. В 1941 году он отличился как командир 243-й стрелковой дивизии на Северо-Западном и Калининском фронтах, во главе которой освободил город Калинин. С апреля 1942 года командовал 31-й армией (Калининский фронт), с февраля 1943 года — 5-й армией (Западный фронт), с октября 1943 года — 47-й армией (1-й Украинский и 2-й Белорусский фронты).].

Вполне прогнозируемо, что постановления Ставки не дожидаться сосредоточения войск и ресурсов перед наступлением привело к недостаточному обеспечению операции. Особенно сложным было положение с материальным снабжением войск фронта. В частности, в армиях имелось всего 0,5—1,2 боекомплекта боеприпасов, две заправки автобензина и около трех заправок дизельного топлива


. Прибытие войск и подвоз материальных средств на передовую осуществлялись по единственной железнодорожной магистрали, которая подвергалась ударам авиации люфтваффе, а достаточные силы для организации надежной противовоздушной обороны для ее прикрытия в распоряжении 2-го Белорусского фронта отсутствовали. Местные реки и болота создавали серьезные логистические проблемы. Усилиями саперов в полосе 47-й армии был построен железнодорожный мост через Стырь и автомобильный через Горынь. Однако анализ показывает, что преодолеть трудности в сосредоточении войск, перебазировании авиации и подвозе материальных средств Красной армии здесь так и не удалось, причем до самого конца операции. Более того, обстановка в тылу 2-го Белорусского фронта осложнялась диверсионными действиями отрядов Украинской повстанческой армии, для борьбы с которыми командование было вынуждено использовать немногочисленные фронтовые резервы. Таким образом, вполне объективным будет вывод, что из-за нехватки времени и транспортных трудностей мероприятия по подготовке наступления в полном объеме завершены не были.

Другой не менее серьезной проблемой было то, что включенные в состав 47-й армии войска ранее не вели совместных боевых действий. В этом месте стоит добавить, что в целях компенсации высоких потерь и повышения боеспособности войск, на занятых Красной армией территориях Украинской ССР разворачивалась активная мобилизация местного населения в действующую армию. В частности, по официальным данным, на 27 марта 1944 года 2-м Белорусским фронтом было мобилизовано 8614 мужчин призывного возраста, проживавших в Волынской и Ровенской областях


. Как правило, забирали этих мобилизованных принудительно, никакой военной подготовки эти новобранцы не имели, а моральный дух их был невысокий. Однако выбирать командованию не приходилось — это был тот людской ресурс, который можно было получить прямо на месте, и поэтому открывшаяся возможность пополнить войска использовалась по полной.

В связи со всем этим, работы у офицерского состава фронта было невпроворот. «Мы должны проявить максимальную заботу о боевом сколачивании частей и соединений, о поддержании в них строжайшего воинского порядка, дисциплины и организованности, о воспитании всего личного состава в духе наступательного порыва», — говорил своим подчиненным командирам генерал-лейтенант B.C. Поленов на одном из совещаний


. Офицеры интенсивно приступили к выполнению указаний командарма, добившись определенных успехов, так что в итоге даже начальник армейского политотдела М.Х. Калапшик вспоминал в своих мемуарах, что войска 47-й армии были достаточно подготовлены к наступательным боям


. Если так, то нет причин ему не верить.

Поэтому не случайно, несмотря на все трудности в подготовке и обеспечении операции, командующий 47-й армией B.C. Поленов был уверен в конечном успехе, хотя и допускал, что его войскам придется тяжело: «В том, что мы, несмотря на распутицу, разлив рек и топкие болота, взломаем вражескую оборону, я не сомневаюсь, хотя противник будет отчаянно сопротивляться». Вторил ему и командир 125-го стрелкового корпуса полковник И.К. Кузьмин, говоривший перед наступлением: «Возьмем Ковель, непременно возьмем. Но нелегко нам будет. Немцы понимают, что через ковельский выступ нам открывается прямой путь в Польшу. Тут дело ясное»


.

Немцы всю сложность положения тоже понимали, поэтому к грядущим боям готовился и Третий рейх. Правда, в отличие от прошлых, «наступательных» лет, теперь основная задача, стоявшая перед вермахтом на Восточном фронте, была одна — выстоять в обороне, измотав силы Красной армии в бесплодных атаках и дав Германии возможность накопить силы для отражения ожидавшегося вторжения англо-американских войск в Западной Европе.

В начале весны 1944 года свое внимание на Ковель обратил верховный главнокомандующий вермахта Адольф Гитлер. 8 марта 1944 года фюрер поставил свою подпись под приказом № 11, в котором была обрисована новая тактическая концепция для Восточного фронта — концепция «Крепостей» или «Укрепленных районов» (Fester Platz). «Крепостью» объявлялся любой крупный населенный пункт, расположенный по обе стороны линий коммуникаций, где располагался немецкий гарнизон, и который, как подчеркнул Гитлер, «в прошлом был соответствующим образом укреплен для выполнения подобных задач». Армии, в полосах которых лежали «крепости», должны были обеспечить их снабжение и сформировать гарнизон. На оккупированной территории Советского Союза Гитлер причислил к «укрепленным районам» 26 крупных населенных пунктов. В Украине это были города Тернополь, Проскуров, Броды, Винница, Первомайск и Ковель


. Тем самым этот приказ напрямую повлиял на дальнейшее развитие событий и на судьбу города.

Перед началом операции общая численность обороняющей «крепость» Ковель боевой группы «фон дем Бах» оценивалась советской стороной в 8500 человек


. Однако анализ фактов показывает, что это число является сильно завышенным, поскольку большинство частей, составлявших группу к этому моменту, были крайне слабыми. Более детально этот вопрос мы рассмотрим ниже, а пока отметим, что в среднем численность группы, при самых благоприятных для Германии раскладах, была не более 5000 человек.

Тем не менее немцы постарались хорошо укрепить Ковель, что не являлось секретом для разведки 47-й армии: «Сам по себе ковельский выступ представлял своеобразный плацдарм, выдвинутый на восток и хорошо укрепленный. Подступы к городу с севера, востока и юга прикрывались минными и проволочными заграждениями. На южной окраине города имелся глубокий противотанковый ров. Кирпичные здания Ковеля были приспособлены для долговременной обороны»


. Однако на подступах к Ковелю сплошная линия фронта отсутствовала. Да она и не особо нужна была, так как из-за болотистой местности первостепенную важность приобретал контроль над населенными пунктами и дорожными развязками в регионе, что немцы и осуществляли.

Накануне наступления советская сторона ударами партизанских отрядов постоянно прощупывала немецкую оборону. Рано утром 9 марта партизаны атаковали село и станцию Голобы (на юго-востоке от Ковеля). Здесь дислоцировались подразделения 17-го кавалерийского полка СС, в частности, в северной части размещался противотанковый взвод. В ходе атаки партизаны попытались обойти противотанковое орудие, которым командовал унтершарфюрер СС Райнхард Пауль[11 - Пауль родился в Бреслау 20 декабря 1921 года. В войска СС вступил в 1940 году, данных о членстве в СС не имеется. Служил в противотанковых подразделениях кавалерийских частей СС.]. Быстро раскусив замысел противника, Пауль приказал своему расчету срочно поменять позицию, а сам с ручным пулеметом в одиночку вступил в бой с противником, отразив атаку. Во многом благодаря его действиям, немцам удалось отбить нападение


. Вскоре подразделение Пауля было переброшено в Колки.

Первые боевые столкновения боевой группы Бах-Зелевского с регулярными частями Красной армии начались еще 12—13 марта 1944 года, когда советские войска начали проводить разведку боем и отвлекающие атаки, для выявления прочности обороны противника. В эти дни внезапной атаке превосходящих сил подвергся 17-й кавалерийский полк СС на своих позициях у железной дороги северо-восточнее Ковеля. При этом под удар попал штаб полка. Командир полка штурмбаннфюрер СС Янсен и адъютант полка получили тяжелые ранения и выбыли из строя, а сами части полка были обращены в хаотичное бегство. В этой опасной ситуации инициативу в свои руки взял офицер для поручений полкового штаба 26-летний оберштурмфюрер СС резерва Адольф Мёллер[12 - Мёллер родился 15 декабря 1918 года. Член СС (билет № 452018 (V)). В кавалерии СС прошел путь от рядового до офицера. Погиб в ночь на 12 февраля 1945 года во время прорыва немецких войск из окруженного Будапешта.]. Рискуя жизнью под огнем противника, он остановил бегущих солдат и заставил их вернуться на позиции и принять бой. Благодаря этому эсэсовцам удалось выиграть время для организации планомерного отступления, что позволило им в полном порядке отойти на новую линию обороны


. Здесь добавим, что Янсен 19 марта умер от последствий ранения в госпитале в Хелме и был похоронен на военном кладбище в Пулавах, а на посту командира полка его заменил 34-летний гауптштурмфюрер СС Эгон Биркип[13 - Биркигт родился в Берлине 24 июня 1910 года. Член СС (билет № 156643). Вся его военная карьера прошла на разных должностях в кавалерийских частях СС.].

15 марта, так и не закончив полностью сосредоточение сил и средств, 2-й Белорусский фронт развернул наступление силами 47-й и 70-й армий. Главный удар наносила 47-я армия генерал-лейтенанта B.C. Поленова, имея целью обойти Ковель с севера и юга. Характерно, что командование 2-го Белорусского фронта отказалось от лобового штурма Ковеля, предпочтя охватывающий удар — подобный маневр был характерен для ряда советских наступательных операций на территории Правобережной Украины зимой 1944 года. Сразу укажем, что большая часть соединений армии вводилась в сражение с ходу, без достаточной огневой поддержки и материального обеспечения


.

На начало наступления в 47-й армии насчитывалось шесть стрелковых дивизий в двух стрелковых корпусах: 77-й стрелковый корпус (60, 143, 260-я стрелковые дивизии) и 125-й стрелковый корпус (76, 175, 328-я стрелковые дивизии). Также в состав армии входило два отдельных танковых полка — 223-й и 259-й, 123-й пушечно-артиллерийский полк, 460-й минометный полк, 64-я зенитно-артиллерийская дивизия, 1488-й зенитно-артиллерийский полк, 91-я инженерная бригада


. На 15 марта 1944 года в рядах частей и соединений 47-й армии насчитывалось: 50,1 тысячи человек, 937 орудий и минометов и всего 21 танк


.

В целях обеспечения внезапности наступательные действия начались без артиллерийской и авиационной подготовки. Армия нанесла удары всеми тремя дивизиями 77-го стрелкового корпуса с рубежа Боровно — Великий Обзыр на Несухоеже в обход Ковеля с севера, и двумя стрелковыми дивизиями 125-го стрелкового корпуса (175-й и 328-й) с рубежа Навуз — Топильно в обход города с юга.

Обороняющей город группе «фон дем Бах» предстояло серьезное испытание. Положение немцев усугубилось тем, что командир группы, а фактически командующий обороной Ковеля, фон дем Бах-Зелевский как раз 15 марта заболел и самолетом был вывезен из Ковеля в тыл


. На этом его участие в событиях в Ковеле завершилось[14 - По этому поводу в литературе иногда звучат намеки на то, что Бах-Зелевский едва ли не симулировал, «объявив себя больным». Однако лично нам такой поворот событий кажется маловероятным, учитывая его личное мужество (подтвержденное высокими боевыми наградами за храбрость), а скорее всего, он действительно заболел.]. Временным исполняющим его обязанности, до назначения нового командира боевой группы, стал свежеиспеченный оберфюрер СС Густав Ломбард (произведен в оберфюреры СС 12 марта 1944 года)


.

Успехов 47-я армия добилась с самого начала операции. Части и соединения 47-й армии с боями прошли от 15 до 20 километров, и уже к концу дня 15 марта со всей четкостью проявилась угроза скорого полного окружения Ковеля. В первый же день наступления 143-я стрелковая дивизия перерезала железные дороги, связывающие Ковель с Брестом и Хелмом, и захватила станцию Кошары, где огнем из противотанковых орудий остановила, а затем и захватила немецкий эшелон с боеприпасами, вооружением и продовольствием. 260-я (полковник В.И. Булгаков) и 60-я (генерал-майор В.Г. Чернов) стрелковые дивизии вплотную подошли к Ковелю, а 68-я танковая бригада подполковника Г.А. Тимченко (входила в состав 61-й армии) вышла в глубину немецкой обороны. С другой стороны, атакующие понесли тяжелые потери, а «в некоторых частях ударной группировки они оказались довольно значительными»


.

Немцы дрались отчаянно. В селе Колки части 17-го кавалерийского полка СС до поры до времени успешно отбивали все советские атаки. В один из моментов боя позиция противотанкового орудия унтершарфюрера СС Райнхарда Пауля оказалась обойдена противником. С двумя бойцами своего расчета Пауль обошел советскую штурмовую группу и атаковал ее с тыла, в то время как остальные члены расчета продолжали прямой наводкой вести огонь из орудия по атакующим красноармейцам. Действия расчета противотанкового орудия помогли успешно отразить атаку. Затем немцы сумели более-менее благополучно отступить из села.

Отпор, который советские войска получили на некоторых участках, на общее развитие событий повлиять не мог — к 16 марта большая часть группы Бах-Зелевского была отброшена к Ковелю. Одновременно прорвавшиеся войска 47-й армии (скорее всего, это была 143-я стрелковая дивизия) перехватили у Мацеева[15 - С 1946 года этот поселок переименован в Луков, хотя железнодорожная станция Мацеев сохранила свое название.] части полка СС «Германия», которые по железной дороге направлялись в Ковель и отбросили их далее на запад (подробнее об этом речь будет идти ниже).

Наиболее активное сопротивление, как и ожидалось, оказал 17-й кавалерийский полк СС. 1-й эскадрон гауптштурмфюрера СС Вилли Гайера прикрывал дорогу Белин — Скулин. Во время советской атаки из леса юго-западнее Скулина против немецких позиций Гайер по своей собственной инициативе атаковал в северном направлении, пройдя со своими людьми вдоль кромки леса. Благодаря этому неожиданному для противника маневру, ему удалось выйти красноармейцам во фланг и отрезать их от путей снабжения, тем самым вынудив неприятеля к отступлению и сорвав его атаку.

6-й эскадрон гауптштурмфюрера СС Дитриха Пройсса[16 - Пройсс родился 28 апреля 1907 года. Член СС (билет № 219775).] вел упорные бои у Уховецка, здесь 16 марта погиб унтерштурмфюрер СС Эдгар фон Пикардт.

К 17 марта эсэсовские кавалеристы были оттеснены к деревне Стебли. К этому моменту из-за понесенных потерь 1-й эскадрон Гайера сократился до усиленного взвода. Он был поставлен прикрывать позиции на левом фланге, чтобы дать возможность другим частям полка организовать новую линию обороны, между железнодорожной насыпью и селом Белин. Красноармейцы не заставили себя долго ждать и только благодаря энергии и отваге Гайера, вдохновлявшему своих людей личным примером, поредевшему эскадрону удалось удержаться на позициях. Несколько раз он останавливал своих людей, уже начавших отступление (а по сути — бегство), и снова бросал их в бой


. 

18 марта советские войска прорвались у села Колод-ница северо-восточнее Ковеля в секторе 17-го кавалерийского полка СС. Здесь находились остатки штаба полка, во главе с офицером для поручений оберппурм-фюрером СС резерва Адольфом Мёллером. Мёллер собрал в кулак всех имеющихся людей, организовал и лично возглавил контратаку против наступающего противника, отбросив красноармейцев от Колодницы, тем самым предотвратив захват этого пункта


. У Колодницы погиб унтерштурмфюрер СС Эрнст-Альбрехт Хессе, технический офицер полка.

В зоне действий 1-го эскадрона гауптштурмфюрера СС Гайера 18 марта также шли упорные бои. В этот день Гайер стал командиром сектора, лежащего к северу от железнодорожной насыпи у железной дороги, ведущей на Поворск. В его подчинение также были переданы армейские и полицейские подразделения, действующие в этом районе. Здесь Гайер снова проявил себя с наилучшей стороны, сохранив контроль над своим сектором и отбив ряд советских атак. Вероятно, его противником была 60-я стрелковая дивизия генерал-майора В.Г. Чернова. Добавим, что за заслуги в боях под Ковелем Гайер был рекомендован командиром полка Биркигтом к награждению Германским крестом в золоте (представление от 8 апреля 1944 года), награжден 11 мая 1944 года


. В этом районе, у Бели-на, погиб 24-летний унтерштурмфюрер СС Фридрих Фасслер, из 2-го эскадрона.

Впрочем, упорное сопротивление отдельных немецких частей и подразделений на общую ситуацию повлиять не могло. 47-я армия довольно-таки успешно продвигалась вперед. К 18 марта войска 47-й армии, действуя в условиях труднопроходимой лесисто-болотистой местности, продвинулись на 30—40 километров и к концу дня 18 марта завершили окружение ковельской группировки немецких войск, перерезав дороги из Ковеля на Брест и Любомль. Ковель был блокирован силами 60, 143, 175-й и 260-й стрелковых дивизий 47-й армии, по немецким данным, их поддерживало 20 танков


. Советские войска вышли на рубеж Турийск — Миляновичи — Руда — Зачернечье — Смидин, где и закрепились. Не попавшие в окружение немецкие войска были оттеснены на 10—20 километров от города.

Стоит обратить внимание, что в отличие от других операций Красной армии, окружение немецких войск в районе Ковеля осуществлялось без участия подвижных войск (поскольку лесистая и болотистая местность препятствовала активному использованию танков), а только лишь стрелковыми соединениями, которые использовали не занятые войсками участки в обороне противника. Однако хотя войскам 47-й армии удалось замкнуть кольцо вокруг Ковеля, активно действующего внешнего фронта окружения создано не было


.

В окружении Ковеля большую роль сыграла 143-я стрелковая дивизия полковника М.М. Заикина. За двое суток (14—16 марта) дивизия продвинулась из района Несухоеже на 30 километров и отрезала немцам пути отхода из Ковеля. При этом два ее полка были развернуты фронтом на восток, а третий — на запад. С подходом частей 60, 260-й и 175-й стрелковых дивизий все три полка 143-й стрелковой дивизии выдвинулись на внешний фронт окружения, в район 10—12 километров западнее Ковеля. Сюда же выдвигался второй эшелон 47-й армии — 76-я стрелковая дивизия. 328-я стрелковая дивизия, действуя на левом фланге армии, вышла на железную дорогу Ковель — Рожище и овладела Турийском. Таким образом, к моменту завершения изоляции ковельскои группировки немцев (19 марта) на внешнем и внутреннем фронтах окружения действовали по три стрелковые дивизии. Кольцо окружения в массе своей было к этому времени сжато до окраин города


.

Другой дивизией, отличившейся в наступлении, была 175-я Уральская стрелковая дивизия генерал-майора В.А. Борисова. На ковельском направлении дивизия одной из первых форсировала реку Стоход, прошла с боями более 60 километров, овладела 45 населенными пунктами. Немалая роль принадлежала ей и в окружении Ковеля. Интересно, что на формирование этой дивизии было направлено 6000 пограничников, часть из которых принимала участие в боях с первых дней войны (а другая часть была переведена с Дальнего Востока). Однако лишь треть ее солдат, сержантов и офицеров являлись коммунистами и комсомольцами


, что наводит на мысль, что к началу 1944 года пограничников в ее составе осталось не так уж и много.

Тем не менее сражались бойцы дивизии мужественно и героически. Вот лишь один эпизод: на подступах к Ковелю в атаке был ранен командир 9-й стрелковой роты 282-го стрелкового полка. Бойцам не удалось вынести его: немцы яростно обстреливали местность, а чтобы подойти к раненому, надо было преодолеть топкое болото. Немцы отправили несколько человек, чтобы захватить раненого офицера в плен. Это увидел со своей позиции рядовой минометной роты комсомолец Мухтар Узаков. Он, не раздумывая, шагнул в ледяную болотную жижу, через болото пробрался к раненому, огнем автомата отогнал немцев, взвалил офицера себе на спину и перенес его через топь. Своему командиру гвардии старшему лейтенанту Кузнецову Узаков коротко доложил о спасении раненого. «А почему вы без шинели?» — спросил Кузнецов. «Укрыл своей шинелью раненого. Он потерял много крови, ему нужно тепло». Кузнецов сообщил по телефону командиру полка о героическом поступке рядового Узакова. Уже через час смелому бойцу была вручена правительственная награда


.

Западнее Ковеля оборону занимали венгерские войска: части 7-й пехотной дивизии генерал-майора Имре Кальмана, прикрывавшие железнодорожную линию Хелм — Ковель, со штабом в Хелме (усиленный полк этой дивизии действовал отдельно от дивизии, в подчинении группы армий «Юг») и 12-й резервной легкопехотной дивизии, на восточном берегу Буга, которая также занималась охраной железнодорожных путей и шоссейных дорог в тыловых районах


. Однако для боевых действий против регулярных советских войск венгерские части совсем не подходили, так как были слабо вооружены. К тому же Манштейн в своих мемуарах отметил, что у венгров якобы был особый приказ, согласно которому им запрещалось вступать в бой с Красной армией


. Однако их вполне можно было использовать для борьбы с партизанами и охраны коммуникаций, что уже было немало — это могло высвободить дополнительные немецкие силы для действий на фронте. Под натиском советских войск к 19 марта венгры были отброшены к селу Скибы


.




ПРОБУЖДЕНИЕ «ВИКИНГА»


Как мы увидели, в первый же день советского наступления ситуация для немцев под Ковелем сложилась тяжелая. Спасать положение была призвана 5-я танковая дивизия СС «Викинг», завоевавшая себе громкую славу после прорыва из Корсунь-Шевченковского котла в феврале 1944 года. Всегерманское восхищение достижениями дивизии отражено в публицистическом материале, опубликованном в одном из эсэсовских журналов: «Недели и месяцы танковая дивизия СС «Викинг» вела ожесточенные бои в котле против численно превосходящего противника. Прорыв из этого кольца под руководством группенфюрера СС Гилле был актом высочайшего героизма. Сила воли, мужество и дух опять преодолели превосходство (врага. — Р.77.) в массе и материалах»


.

Командиром дивизии СС «Викинг» являлся харизматичный 47-летний группенфюрер СС Генрих-Отго Гилле. Выглядевший старше своих лет, седовласый и в очках, воспитанник кайзеровского кадетского корпуса, опытный ветеран Первой мировой войны и профессиональный артиллерист, Гилле сделал успешную карьеру в войсках СС, дослужившись от командира отделения до командира дивизии


. После успешного прорыва немецких войск из Корсунь-Шевченковского котла он был возведен чуть ли не в ранг национального героя и награжден Мечами к Рьщарскому кресту, которые ему 20 февраля 1944 года


 вручил лично фюрер, рейхсканцлер и верховный главнокомандующий вермахтом Адольф Гитлер.

Однако торжественные реляции скрывали малоприятный факт, что в середине марта 1944 года некогда грозная дивизия СС «Викинг» представляла собой лишь бледную тень себя прежней. Гилле даже приписывают следующие слова: «Дивизии “Викинг” больше нет! Мы — всего лишь кучка выдохшихся людей»


. После прорыва из Корсунь-Шевченковского котла в дивизии насчитывалось всего 7646 военнослужащих, то есть условно лишь треть от требуемой штатной численности. При этом боеспособность оставшихся солдат была невысокой, так как они были сильно измотаны. Более того, в котле дивизия потеряла всю свою боевую технику и тяжелое вооружение. Теперь «викинги» были вооружены «кое-как»: согласно данным Пауля Хауссера, в дивизии всего в наличии было только 400 винтовок и автоматов


для вооружения новобранцев, хотя это количество нам все же кажется сильно заниженным. Остро не хватало тяжелого вооружения, автотранспорта, средств связи и полевых кухонь. Так что дивизия СС «Викинг» на данном этапе являлась дивизией только на бумаге, а фактически была дивизионной боевой группой, куда постепенно прибывало пополнение, вооружение и техника.

Стоит сказать, что одной из самых больших легенд, связанных с дивизией СС «Викинг», является утверждение, что эта дивизия якобы имела ярко выраженный интернациональный характер. Однако это было не более чем мифом — даже если говорить о 1941 годе, когда дивизия только была сформирована. Действительно, из почти 19 000 человек, числившихся в дивизии СС «Викинг» перед началом операции «Барбаросса», лишь 1564 были иностранцами[17 - 631 голландец, 294 норвежца, 216 датчан, 421 финн, один швед и один швейцарец. На 19 сентября 1941 года иностранцы в «Викинге»: 821 голландец, 291 норвежец, 251 датчанин, 45 фламандцев, 8 шведов, финский батальон.], а остальные военнослужащие — рейхсдойче и фольксдойче. К 1944 году многие иностранные добровольцы были переведены в другие части, как правило, в инонациональные, и дивизия СС «Викинг» практически полностью стала немецкой. Хотя в ней и остались служить несколько иностранных добровольцев, однако их было не больше, чем в других немецких дивизиях СС.

После выхода из котла дивизия СС «Викинг» некоторое время дислоцировалась в районе Рыжино (западнее Лисянки). 25 февраля 1944 года дивизию начали перебрасывать в Лигниц (северо-западнее Бреслау), на отдых и переформирование. Однако уже вскоре после начала переброски она была перенаправлена в Люблин и к началу марта 1944 года «Викинг» расквартировывалась в районе между Люблином и Хелмом.

К этому моменту дивизия находилась в состоянии переформирования и реорганизации. После того как «Викинг» 15 октября 1943 года реорганизовали из панцергренадерской в танковую дивизию, для нее потребовалось сформировать несколько новых частей и подразделений.

Мало кто обращает внимание, но 5-я танковая дивизия СС «Викинг» долгое время не имела отдельного танкового полка. Нет, еще согласно штату от 29 марта 1943 года он должен был существовать, однако на деле до начала 1944 года этот полк представлял собой лишь слабый танковый батальон трехротного состава — 1-й батальон 5-го танкового полка СС. 2-й танковый батальон долгое время существовал практически лишь на бумаге — для него выделили личный состав, но не боевую технику, причем даже после реорганизации «Викинга» в танковую дивизию ситуация не изменилась. 13 декабря 1943 года подразделения 2-го батальона перебросили на полигон Графенвер (северо-восточнее Нюрнберга). Где-то в это время батальон было решено вооружить танками Pz-V «пантера», и уже 20—24 декабря 1943 года в батальон прибыли первые 36 «пантер». К этому моменту в конструкциях «пантер» уже были устранены практически все недостатки, что превращало этот танк в сверхгрозное оружие[18 - PzKpfw V «Panther» — один из самых знаменитых танков в военной истории. Впервые был применен вермахтом в битве на Курской дуге летом 1943 года. В «пантере» органично сочетались мощное вооружение (танк был вооружен мощной 7,5-мм пушкой KwK 42 длиной ствола в 70 калибров), комфортные условия работы экипажа, качественная оптика, высокая скорострельность, большой возимый боезапас (в среднем — 80 снарядов), неплохое бронирование и маневренность. В то же время танк был сложен и дорог в производстве и эксплуатации.].

5 февраля 1944 года был отдан приказ направить 2-й танковый батальон во Францию, на полигон Майли-ле-Камп (юго-восточнее Парижа). С этого момента перевооружение проходило крайне быстро, и уже к 15 марта 1944 года батальон был полностью боеспособен


. Командиром батальона являлся 35-летний штурмбаннфюрер СС Отто Петш, прежний командир 5-го разведывательного батальона СС и кавалер Германского креста в золоте (награжден 24 апреля 1943 года).

На 24 марта 1944 года всего в составе 5-го танкового полка СС насчитывалось 78 «пантер»


. Стоит отметить, что всего батальон «пантер» по штатам, утвержденным 1 ноября 1943 rofla(K.St.N. 1151aHK.St.N. 1177), должен был иметь 96 танков — восемь в штабе батальона (три во взводе связи и пять в разведывательном) и по 22 в каждой из линейных четырех рот по четыре взвода (два танка в штабе роты и по пять в каждом взводе)


. Однако на практике нередки бывали случаи, когда организация частей не соответствовала штатной, поскольку немецкая промышленность не могла поставить войскам необходимое количество танков. Поэтому существовали неофициальные «упрощенные» штаты, когда в батальоне насчитывалось 76 «пантер» (из каждой роты убиралось по одному взводу), а в некоторых примерах — и по 71 (из штаба «изымали» разведывательный взвод)


. Таким образом, здесь мы имеем как раз такой пример, причем 2-й батальон 5-го танкового полка СС был далеко не в самой худшей ситуации — он имел 76 «пантер» (то есть по три взвода на роту), а еще два танка были приписаны к штабу полка. Командиром 5-го танкового полка СС являлся 34-летний оберштурмбаннфюрер СС Йоханнес «Ханнес» Муленкамп, один из самых легендарных танковых командиров войск СС, кавалер Рыцарского креста и основатель танковых частей в дивизии СС «Викинг»[19 - Муленкамп родился 9 октября 1910 года. Член СС (билет № 86065). Интересно, что в «Викинге» он оказался случайно — получивший известность как командир разведывательного батальона дивизии СС «Райх», в 1941 году он был ранен во время прорыва немецких войск на Москву, а после излечения в госпитале формировал танковый батальон, предназначенный для дивизии СС «Райх». Однако из-за военной].

Кроме этого, с реорганизацией «Викинг» в танковую дивизию, для двух ее панцергренадерских полков было предписано сформировать третьи батальоны (они должны были быть по штату изначально, однако на данный момент де-факто отсутствовали). Из-за нехватки ресурсов процесс этот растянулся во времени, и только в начале 1944 года был сформирован 3-й батальон для 9-го панцергренадерского полка СС «Германия». Предполагалось, что батальон этот будет ударным, «бронированным» (gepanzerte), то есть вооруженным бронетранспортерами «Ханомаг». Однако это было легче сказать, чем сделать, и в марте 1944 года батальон был недоукомплектованным и недовооруженным. На 13 марта 1944 года в нем насчитывалось 744 военнослужащих (15 офицеров, 100 унтер-офицеров и 629 рядовых), что составляло лишь 73% от штатной численности (по штату в батальоне должно было быть 26 офицеров, 186 унтер-офицеров и 805 рядовых — всего 1017 человек). Укомплектование техникой также проходило с натяжкой. Хотя батальон был полностью укомплектован колесным транспортом, однако мотоциклов было лишь 20% от утвержденного штатами количества, а бронетранспортеров не было вообще ни одного. Забавно, но в отсутствие бронетранспортеров вооружение для их оснащения было в наличии. Обучение личного состава батальона было завершено только касательно действий на уровне взвода. 14 марта батальон был направлен на фронт, так и не завершив формирования и обучения и не получив требуемого оснащения


. Батальоном командовал 29-летний штурмбаннфюрер СС Франц Хак[20 - Хак родился 3 февраля 1915 года в Мангейме. Член СС (билет № 227129).].

Итак, 12 марта 1943 года немецкое верховное командование приняло решение усилить гарнизон Ковеля боевой группой дивизии СС «Викинг». Гилле узнал об этом по телефону от бригадефюрера СС Германа Фегеляйна, представителя рейхсфюрера СС в штаб-квартире фюрера. Недвусмысленный приказ Гитлера о формировании боевой группы численностью в 4000 человек и переброске этой группы в Ковель, который был потенциальной целью ожидающегося советского наступления, вызывал у Гилле оторопь. Впрочем, возражения Гилле о некомплекте личного состава и нехватке вооружения были отметены Фегелейном ссылкой на прямой приказ фюрера и обещанием сделать все возможное для того, чтобы дивизия как можно скорее получила требуемое вооружение и боевую технику.

Задача перед Гилле стояла непростая. Вооружения и техники в «Викинге» не хватало, а часть подразделений находилась вне дивизии на переформировании. Так что части и подразделения для боевой группы «викинги» собирали с миру по нитке.

На 15 марта 1944 года боевая группа состояла из панцергренадерского полка (судя по всему, сводный из частей полков СС «Германия» и «Вестланд» и персонала 5-го артиллерийского полка СС, переквалифицированных в пехотинцев), одной моторизованной противотанковой батареи (девять 75-мм противотанковых орудий), одной батареи тяжелых пехотных орудий и одной моторизованной батареи 105-мм легких полевых гаубиц leFH 18, которую 17 марта, после получения дополнительных орудий, расширили до артиллерийского дивизиона


. Впрочем, уже вскоре полки СС «Германия» и «Вестланд» были «разделены» по отдельности. Общая численность личного состава боевой группы равнялась около 4000 человек


. Остальные части дивизии СС «Викинг» оставались в районе Люблина, однако впоследствии, по мере прибытия вооружения и оснащения, они подтягивались к полю боя.

Одновременно Гилле откомандировал в Ковель своего начальника оперативного отдела штурмбаннфюрера СС Манфреда Шёнфельдера, для прояснения обстановки в городе, установления связи с тамошними командирами и решением вопросов расквартирования боевой группы в Ковеле.

16 марта 1944 года на связном самолете «Физилер Шторьх» группенфюрер СС Гилле вылетел в город, являвшийся основной целью наступления советской 47-й армии. В этот момент он еще не получил назначения ни на какую должность и летел в Ковель в ранге командира дивизии СС «Викинг», которая следовала (как все думали) за ним.

Перед вылетом в Ковель Гилле назначил исполняющим обязанности командира «Викинга» штандартенфюрера СС Иоахима Рихтера, опытного командира 5-го артиллерийского полка СС. В отсутствие Гилле именно 48-летний Рихтер, кадровый артиллерист, лейтенант кайзеровской армии, ветеран Первой мировой войны, рейхсвера и вермахта[21 - В войска СС Рихтер был переведен 10 октября 1939 года, после чего связал свою судьбу с дивизией СС «Викинг». Подробнее его биографию смотрите в книге Yerger M. Waffen-SS commanders. Vol. 2. P. 176—179.], должен был проследить за сбором частей, получением подкреплений и техники и организовать транспортировку частей дивизии в Ковель. Рихтер вспоминал: «Как старший офицер, я был ответственен за формирование боевой группы в районе Замостья и организации ее переброски к Ковелю по железной дороге из Замостья через Володимирец, для очищения пути в город»


. Командный пункт был развернут к западу от Люблина — Рихтер считал, что отсюда ему легче будет проконтролировать получение его частями пополнения людьми и техникой.

При вступлении в должность Рихтер получил приказ Гилле направить части полка СС «Германия» в Ковель, для усиления гарнизона. Планировалось, что гренадеры прибудут в город по железной дороге, сразу же вслед за Гилле, то есть еще 16 марта 1944 года.







Часть 2.

«МЫ ДОЛЖНЫ ВЫСТОЯТЬ. СКОРО НАШИ ТОВАРИЩИ ОСВОБОДЯТ НАС»



Около полудня 16 марта 1944 года на небольшом ковельском аэродроме приземлился немецкий связной самолет «Физилер Шторьх»[22 - Fieseler Fi-156 «Storch» — легендарный небольшой немецкий связной самолет, массово использовавшийся в Третьем рейхе. Одним из самых ярких моментов в биографии «Шторьха» стало 12 сентября 1943 года, когда гауптштурмфюрер СС Отто Скорцени вывез на этом самолете освобожденного им из заточения итальянского дуче Бенито Муссолини.]. Из него вышел группенфюрер СС Генрих Гилле, в сопровождении гауптштурмфюрера СС Вернера Вестфаля[23 - Вестфаль родился 2 апреля 1919 года. Член СС (билет № 357280). Ветеран полка СС «Германия».], офицера для поручений штаба дивизии СС «Викинг» (должность Ol). Настроение у пассажиров было нервозное — на подлете к городу самолет попал под обстрел советских зениток. На аэродроме эсэсовских офицеров встретил начальник оперативного отдела штаба Бах-Зелевского оберстлейтенант Генерального штаба Герхард Раймпелль, а также Манфред Шёнфельдер, уже третий день находящийся в Ковеле.

Первым делом Гилле ознакомился с обстановкой в городе, над которым уже сжимались советские клещи. Настроения среди офицеров гарнизона царили пессимистические: Раймпелль доложил, что долго удерживаться на подступах к городу войска не могут и их отступление до пригородов лишь дело времени.

Немецкие войска в районе Ковеля были разделены на две боевые группы. Первой из них командовал оберет Вильгельм-Моритц фрейхер фон Биссинг, а второй — оберштурмбаннфюрер СС и оберстлей-тенант шутцполиции Герберт Гольц, офицер штаба Бах-Зелевского. Данные о составе групп на 15 марта 1944 года отображены в таблице I


.

Таблица 1








17-й кавалерийский полк СС (пггурмбаннфюрер СС Эгон Биркигт) …… 877

Батальон «фон Штоки» (гауптман Ульрих фон Штоки) …… 431

Батальон «Фестер» …… 397

637-й ландесшущен батальон …… 246

476-й ландесшущен батальон …… 263

Итого …… 2214

2-я группа, командир оберстлейтенант шутцполиции Герберт Гольц …… 

662-й саперный батальон (командир Рудольф Гайсслер) …… 150

1-й батальон 177-го охранного палка 213-й охранной дивизии …… 294

2-й батальон 17-го полицейского палка СС (прежний 74-й резервный полицейский батальон) …… 304

3-я рота 50-го саперного батальона и части 5-го строительного железнодорожного полка …… 382

Батальон «Теннер» …… 267

Бронепоезд № 10 …… 60 

Итого …… 1457

Всего немецких солдат в двух боевых группах …… 3671 




Также в состав гарнизона входили отдельные части, такие как 426-й легкий артиллерийский дивизион (без одной батареи) под командованием гауптмана Мартина Йоекса, 854-й легкий резервный зенитный дивизион (минус две батареи) и уже упоминавшиеся 318-й дивизионный офис снабжения, 651-я ремонтно-телефонная рота, 697-й штаб связи особого назначения, 41-я полицейская рота связи, 990-я транспортная колонна. Численность этих подразделений не известна, но вряд ли слишком внушительна. Отдельно стоит упомянуть немецких железнодорожников, численностью около 300 человек, обслуживающих станционное хозяйство в Ковеле, которые не являлись военнослужащими и даже во время боев продолжали ходить в своей синей служебной униформе (поверх которой иногда надевали камуфляжные куртки). Таким образом, с учетом всех этих подразделений, а также отставших от своих частей солдат, гражданских служб и тому подобного общая численность немецкого гарнизона в Ковеле, по нашим оценкам, составляла около 5000 человек. Интересно, что, по советским данным, ковельский гарнизон насчитывал от 8500


 до 10 000 человек


, что, конечно же, и близко не соответствовало действительности.

При этом в большинстве своем солдаты и офицеры гарнизона мало подходили для участия в активных боевых действиях, так как, являясь или совсем неопытными призывниками, либо солдатами старших возрастных категорий. В массе своей боевого опыта они не имели, а их военная подготовка была крайне слабой. В частности, ландесшутцен батальоны (Landesschutzen-Battaillon) были охранными частями, предназначенными для службы в тылу, но уж никак не на передовой линии фронта. В основном их укомплектовывали личным составом в возрасте 35—45 лет (а то и выше), который по каким-то причинам был негоден для фронтовой службы. Фактически эти батальоны больше напоминали ополченческие части, чем подразделения регулярной армии, и имели соответствующую подготовку и вооружение. Под стать им были полицейские (хотя и получившие некоторый боевой опыт в февральских боях), снабженцы и остальные. Из фронтовых частей в Ковеле можно назвать:

— 17-й кавалерийский полк СС (сильно потрепанный предыдущими боями);

— части 213-й охранной дивизии (с некоторой натяжкой, но все же);

— 662-й саперный батальон, которым командовал (с 1 августа 1941 года (!)) майор Рудольф Гайсслер, кавалер Германского креста в золоте (награжден 3 июня 1942 года) и Рыцарского креста (награжден 7 декабря 1943 года). Однако по численности личного состава этот батальон фактически равнялся одной усиленной роте;

— 50-й саперный батальон (этот батальон ранее входил в состав расформированной весной 1943 года 22-й танковой дивизии), по численности — одна крайне слабая рота, поэтому ему были подчинены железнодорожники;

— два сводных «именных» батальона (названные по именам командиров), сформированные, скорее всего, из солдат, отставших от своих частей и молодых призывников;

— артиллерийские части, фактически состоявшие из одной-двух батарей, не больше.

Заметим также, что в ходе последовавшей осады разделение частей и подразделений стало чисто номинальным и нередки были случаи формирования сводных рот, куда сводились все имеющиеся под рукой солдаты, невзирая на род войск и принадлежность.

Во всех частях остро не хватало младших командиров. Тем не менее, несмотря на все трудности, как доложил Раймпелль, моральный дух солдат был хороший, и «они смело идут в бой».

При всем при этом гарнизон не имел тяжелого вооружения и противотанковых орудий. Артиллерийский парк 426-го легкого артиллерийского дивизиона состоял из одной батареи с шестью орудиями. Также в наличии в Ковеле было одно грозное 88-мм зенитное орудие, которое можно было использовать как для стрельбы по самолетам, так и по танкам. Основным средством борьбы с танками являлся «Панцерфауст»[24 - «Панцерфауст» является одним из символов вермахта последнего периода войны. Это был ручной противотанковый гранатомет одноразового действия. Начиная с ноября 1943 года «Панцерфауст» широко использовался частями немецкой армии для поражения танков и других бронированных целей на дальностях 30—150 метров.], однако солдаты только-только начали обучаться обращению с этим оружием. Кроме этого, в городе было восемь легких 20-мм зениток, обеспечивавших противовоздушную оборону станции


.

Отдельно стоит сказать о бронепоезде № 10. Этот бронепоезд имел на вооружении четыре 75-мм полевые пушки и одну 20-мм зенитку


. В январе 1944 года он находился в Сарнах, а затем отступил к Ковелю. 16 марта бронепоезд был задействован в неудачном бою возле станции Мацеев (об этом речь будет идти ниже), после чего вернулся в Ковель.

Весь немецкий командный состав в Ковеле согревала мысль, что в город вот-вот прибудут части боевой группы дивизии СС «Викинг» — полк СС «Германия». Правда, Раймпелль был крайне разочарован, когда узнал, что «викинги» представляют собой лишь пехотную группу, не имеющую танков и тяжелого вооружения, однако это все же было лучше, чем ничего. Гилле даже отправился на вокзал, чтобы лично встретить своих людей. Однако эшелон так и не пришел (об этом речь будет идти ниже). Таким образом, все силы дивизии СС «Викинг» в Ковеле состояли из ее командира, начальника оперативного отдела, офицера для поручений штаба и пилота связного «Шторьха». Поэтому утверждения советской стороны о том, что в Ковеле была окружена танковая дивизия СС «Викинг», не имеют под собой никаких оснований


.

Гауптштурмфюрер СС Вестфаль описал свои впечатления от первого дня пребывания в Ковеле: «Уже к вечеру мы свыклись с мыслью, что находимся в городе, который вот-вот будет окружен. Поступающие от частей в Ковеле отчеты показывали, что русские наступают со всех сторон. Уже были определены четыре русские стрелковые дивизии — 76-я, 143-я, 184-я и 320-я»


. Здесь стоит обратить внимание, что из этих дивизий только 76-я и 143-я действительно входили в состав 47-й армии, 184-я числилась в резерве 2-го Белорусского фронта, а 320-я стрелковая дивизия в состав фронта вообще не входила (правда, возможно, здесь имеет место ошибка, опечатка или даже описка в самом исходнике, а в виду имелась 328-я стрелковая дивизия). Поэтому к использованию этих данных Вестфаля следует подходить осторожно.

В 22: 50 16 марта штаб 4-й танковой армии по радио отправил в Ковель приказ, по которому группенфюрер СС Генрих Гилле назначался командующим обороной Ковеля. В 00: 42 17 марта Раймпелль подтвердил получение приказа. Затем, в 01: 30 пришла радиограмма из штаба группы армий «Юг» за подписью командующего фельдмаршала Эриха фон Манштейна, в которой он напоминал Гилле о «крепостном» приказе Гитлера № 11, в соответствии с которым группенфюрер СС был теперь обязан действовать


. Ведь, как мы помним, согласно упоминавшейся выше директиве, немецкое верховное командование объявило Ковель «крепостью». Таким образом, Гилле стал комендантом «крепости» Ковель, непосредственно ответственным за оборону города. Поэтому прежняя боевая группа «фон дем Бах» теперь стала именоваться боевая группа «Гилле».

Навряд ли Гилле был обрадован столь высоким оказанным ему доверием. Ни с того ни с сего на его плечи вдруг взвалили огромную ответственность, которая, с учетом всей тяжести обстановки, особых перспектив не сулила. Поняв всю серьезность ситуации, в которой он оказался, Гилле отправил вышестоящему командованию телеграмму, где сообщил, что город окружен (пока еще формально это было не так, но поскольку железнодорожные пути уже были перерезаны, то он был не так уж и недалек от истины), и попросил разрешения на отход, покуда он еще был возможен. В принципе, Гилле можно понять — только выйдя из одного котла, он почти сразу же оказался в другом. Ответ не заставил себя долго ждать, причем, по легенде, автором телеграммы значился рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Текст и тон ее не оставляли сомнений в намерениях командования удерживать Ковель до конца: «Вас отправили в Ковель для того, чтобы защищать его. Выполняйте приказ»


. После этого иного выхода, кроме как подчиниться, у Гилле не оставалось. И наоборот, может сложиться впечатление, что командование 4-й танковой армии и группы армий «Юг» ловко воспользовалось ситуацией, назначив оборонять город наиболее «титулованного» генерала из тех, что находились в том районе. Впрочем, особого выбора у них-то и не было, так как Гилле был в Ковеле самым старшим по званию.

«Крепость» Ковель была небольшой — всего 2 километра в длину и 3 километра в ширину. Утром 17 марта свежеиспеченный командующий Гилле обследовал линию укреплений города, обойдя все опорные пункты и осмотрев оборонительные сооружения. Увиденное удручало: серьезного натиска советских войск оборона города бы не выдержала. В этих условиях Гилле сразу же была предпринята серия мер, направленных на усиление обороны «крепости».

Все силы были сконцентрированы на укреплении города, благо саперных и вспомогательных частей для проведения необходимых работ хватало. На строительство укреплений были брошены даже железнодорожники. Установление проволочных заграждений и минирование подходов к городу было возложено на печи саперов. Для обороны были приспособлены все мало-мальски пригодные кирпичные здания, была оборудована система дотов, дзотов, огневых точек, бункеров, железобетонных заграждений и баррикад. В строительстве оборонительных сооружений активно использовались рельсы и шпалы, благо их было в избытке. На подъездных дорогах были установлены бетонные противотанковые заграждения. Понятно, что все это делалось в лихорадочной спешке, в плохую погоду, под порывы ледяного ветра. К тому же сильно зарыться в землю (то есть углубить оборону в буквальном смысле) часто не удавалось, так как Ковель расположен в болотистой местности. По этой же причине в городе было очень мало надежных подвалов, которые можно было бы использовать в качестве командных пунктов, укрытий, складов боеприпасов, госпиталей и прочих подобных функций. Тем не менее болотистая окружающая местность играла на руку обороняющимся, так как создавала дополнительные затруднения для действий атакующих частей Красной армии, прежде всего в плане маневрирования и снабжения войск.

На имеющихся в городе складах обнаружились запасы «Панцерфаустов», однако выяснилось, что большинство солдат просто не умеют с ними обращаться. Поэтому, пока еще была возможность, Гилле приказал организовать учебные курсы для обучения личного состава обращению с «Панцерфаустами» и магнитными минами для борьбы с танками. Понятно, что курс обучения на таких «курсах» занимал, в лучшем случае, 2—3 часа. Также были созданы маршевые роты, в качестве костяка которых послужили опытные солдаты; те из этих рот, которые были поставлены в предполье, оснащались автоматическим оружием.

Добавим, что весть о том, что оборону города возглавил группенфюрер СС Отто Гилле, «герой Черкасс» и с недавнего времени легендарная фигура в пантеоне героев вермахта, вдохновила защитников Ковеля — теперь все были уверены в благоприятном исходе событий. Солдатам казалось, что если командовать ими прислали такого генерала, как Гилле, то теперь дело пойдет по-другому и город выстоит. Гилле много времени проводил и на городских улицах, и на переднем крае, вдохновляя солдат. В кепке, в очках и со своим знаменитым «штоком», который он носил еще с Корсунь-Шевченковского котла, Гилле неожиданно появлялся на позициях и общался с солдатами и офицерами. «Мы должны выстоять. Скоро наши товарищи освободят нас», — говорил он. Стоит отметить, что согласно приказу Гитлера, комендант «крепости» напрямую подчинялся командованию группы армий и имел полномочия командира корпуса, что автоматически давало ему право вынесения смертельных приговоров для дезертиров, уклонистов и прочих


. Правда, данные о том, применялась ли такая жестокая, но эффективная мера на практике в Ковеле отсутствуют.

Сам Гилле постоянно демонстрировал своим людям олимпийское спокойствие и уверенность, несмотря на всю сложность положения. В полной мере о тяжелой ситуации были осведомлены лишь старшие офицеры и сотрудники гарнизонного штаба. Здесь не лишним будет сказать, что Гилле вполне мог опереться на оказавшихся под его началом в Ковеле офицеров. Фон Биссинг, Шёнфельдер, Вестфаль, Гольц, Ломбард, Раймпелль и кавалер Рыцарского креста Гайсслер являлись мужественными и компетентными командирами, способными к борьбе в самых тяжелых обстоятельствах, с какими вскоре им и пришлось столкнуться. Густав Ломбард стал начальником штаба Гилле (и фактически его заместителем)[25 - На этой должности он оставался, по крайней мере, до 8 мая 1944 года (Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 85).], а Раймпелль сохранил должность начальника оперативного отдела боевой группы. Должностные полномочия Шёнфельдера не ясны, возможно, он отвечал за поддержание контакта с боевой группой «Викинг». Здесь интересно, что большинство старших и должностных офицеров в гарнизоне были эсэсовцами, лишь фон Биссинг и Раймпелль принадлежали к сухопутным силам.

Советские клещи сомкнулись над Ковелем в конце дня 18 марта. Город оказался в осаде. Командование гарнизоном и управление обороной города, пусть и небольшого были сложной задачей. На своем передовом командном пункте в одном из подвалов недалеко от передовой, группенфюрер СС Гилле, в окружении Ломбарда, Раймпелля, Шёнфельдера, Вестфаля и нескольких других офицеров, склонился над картой обороны города. Тускло мерцала лампочка, а трели телефонных звонков смешивались со звуками орудийной пальбы. Боевая обстановка была тяжелой, а множество проблем требовало срочного решения, начиная от организации обороны и перегруппировки сил и заканчивая распределением боеприпасов между частями, организацией помощи раненым и обеспечением снабжения гарнизона боеприпасами и продовольствием. Обстановка в штабе была далеко неспокойной, так как, по воспоминаниям Вестфаля: «Наш командный пункт был так близко от передовой линии, что я мог слышать винтовочную стрельбу»


. Тем не менее мысль о капитуляции даже не допускалась — решение было только одно — держаться, держаться до последнего, тем более что помощь, как все надеялись, должна скоро прийти. Показательно, что сидевший в Ковеле Гилле, помимо решения вопросов обороны города, активно вмешивался и в дела своей дивизии, рассылая сначала приказы, которые игнорировались, так как дивизия не была в его оперативном подчинении (но его старшие офицеры — Рихтер и Муленкамп, вынуждены были к ним прислушиваться), а затем «настоятельные рекомендации» касательно ее боевого применения.




НЕМЕЦКИЙ ВОЗДУШНЫЙ МОСТ И «СТАЛИНСКИЕ СОКОЛЫ» НАД КОВЕЛЕМ


Одним из первых требований группенфюрера СС Гилле было безотлагательное «наведение» «воздушного моста» для снабжения города, поскольку от этого напрямую зависела возможность его удержания.

Реакция немецкого командования последовала незамедлительно — были выделены и самолеты, и ресурсы. Первоначально снабжение «крепости Ковель» было возложено на 55-ю бомбардировочную эскадру «Гриф» оберстлейтенанта Вильгельма Антрупа (имевшую на вооружении двухмоторные бомбардировщики «Хейнкель» Не-111), базировавшуюся в Демблине, и обеспечивалось, главным образом, через сброс грузовых контейнеров на парашютах. Другого способа доставки грузов не было, так как в Ковеле не было аэродрома, подходящего для приема «Хейнкелей». Из-за противодействия господствующей в воздухе советской авиации и ПВО (вокруг города были развернуты несколько советских зенитных батарей) полеты в основном совершались в ночное время. Важность задачи и нехватка ресурсов обусловили основательный подход к делу. Место сброса контейнеров с грузом в самом городе было выбрано в северо-западной части и обозначалось специальными световыми сигналами. В 26 километрах от Ковеля работал проблесковый огонь, а в 37 километрах — прожектор направленного действия. Повышение точности сброса достигалось корректировкой курса самолета по данным прицела Lofte?


. Пилоты вынуждены были следить за обстановкой на земле, в зависимости от изменений которой менялись и курсы захода. До 7 апреля 1944 года 55-я эскадра выполнила 255 вылетов на снабжение Ковеля и сбросила 274 650 килограмм грузов.

Также к снабжению Ковеля были привлечены части 27-й бомбардировочной эскадры «Бельке» и сводный отряд 3-го транспортного гешвадера под командованием оберлейтенанта Гартунга, имевшей на вооружении 12 транспортных самолетов Ju-52. Последние осуществляли доставку грузов на буксируемых планерах. Используя планеры, немцы могли также доставить в город и необходимых специалистов, например, на планере в Ковель прибыл затребованный военный врач.

Функционированию «воздушного моста» нередко мешала погода, которая часто бывала нелетной (снег, дождь, туман). В воздухе господствовала советская авиация, атакуя немецкие транспортники и нанося им тяжелейшие потери. Немцы также отмечали успешные действия советской противовоздушной обороны. Безвозвратные потери 55-й бомбардировочной эскадры составили два экипажа, а 10% задействованных в полетах в Ковель самолетов вышли из строя из-за различных повреждений


. Из 12 транспортных самолетов Ju-52 задействованных в операции по снабжению города, семь было сбито советскими истребителями и штурмовиками Ил-2 (в частности, есть данные, что в 6-й воздушной армии командиры полков сами подбирали пары «илов» для «охоты» за Ju-52, а штурмовики 33-го гвардейского штурмового авиаполка нередко атаковали немецкие транспортные самолеты над Ковелем


). При этом четыре экипажа сбитых «юнкерсов» сумели выйти к своим, пройдя по территории, занятой противником. Одним из этих счастливчиков был обер-лейтенант Гартунг, чей самолет был подбит зенитками 30 марта и совершил вынужденную посадку. Так что не зря, согласно воспоминаниям командующего 6-й воздушной армией Ф.П. Полынина: «Пленные немецкие летчики рассказывали, что полеты в окруженный Ковель стали считаться самыми опасными»


.

Однако результаты деятельности люфтваффе по снабжению Ковеля были вполне ощутимыми: всего на парашютах в Ковель было сброшено более 1300 транспортных контейнеров с боеприпасами, медикаментами и продовольствием. Позднее Гилле писал: «Удивительно, как точно днем и ночью люфтваффе сбрасывало свои контейнеры, несмотря на сильный зенитный огонь, на очень маленькую площадку»


. 

19 марта 1944 года начала свою боевую работу по городу советская авиация, хотя погода была явно нелетная. Бывший командующий 6-й воздушной армией Ф.П. Полынин вспоминал в своих мемуарах: «Дул холодный, порывистый ветер, высота облаков не превышала 200 метров. Но штурмовики парами и небольшими группами уходили в серое весеннее небо. С утра до сумерек наносили они удары по окруженному ковельскому гарнизону, по коммуникациям и резервам противника. Особенно хорошо поработали летчики 70-го гвардейского штурмового полка. После их налетов в районе окружения возникло немало пожаров. На железнодорожных перегонах они разбили три паровоза, подожгли три состава, в нескольких местах разрушили полотно»


.

Постоянные налеты советских штурмовиков на город стали настоящим бичом для его защитников, так что Гилле днем 21 марта даже потребовал у командования выделить для обороны неба над городом истребительные части люфтваффе. В 13: 15 он получил неутешительный ответ из штаба 4-й танковой армии: «В настоящий момент обеспечить истребительное прикрытие невозможно, из-за слишком малых дистанций и из-за того, что аэродромы покрыты грязью»


. Действительно, и по данным советской стороны, до 5 апреля в районе Ковеля стояла плохая погода. Дож-ди


 перемежающиеся снегопадами, приковали к земле почти все самолеты противоборствующих сторон. При этом на активность советской авиации дистанции и грязь особого влияния не оказывали, так как штурмовая авиация Красной армии продолжала непрекращающиеся налеты на Ковель. По мнению немецких офицеров, «неблагоприятная погода не препятствовала применению штурмовой авиации, хотя во время дождя при низкой облачности, сильном ветре и тумане ее активность значительно снижалась. Это положение, прежде всего, относится к действиям советских штурмовиков в немецком тылу и против аэродромов. В прифронтовой полосе, напротив, погодные условия никак не влияли на работу штурмовой авиации»


. Хотя, по информации Ф.П. Полынина, на задание летали лишь отдельные, наиболее подготовленные экипажи. 21 марта состоялся массированный налет 30 штурмовиков Ил-2 из состава 33-го гвардейского штурмового авиаполка на станцию Ковель. Немецкие зенитки не смогли сорвать налет, среди пораженных целей был стоявший на путях эшелон с боеприпасами и бронепоезд № 10. Все 30 самолетов благополучно вернулись на свой аэродром. Стоит отметить, что ведущий группы штурмовиков Герой Советского Союза Александр Носов за свои действия над Ковелем был награжден орденом Александра Невского, а однополчане преподнесли ему памятный адрес: «Александру Носову — Александра Невского за Ковель»


.

Справедливости ради стоит сказать, что немецкая истребительная авиация зачастую не могла эффективно бороться с налетами советских штурмовиков, особенно на данном этапе войны. Как отмечал генерал авиации Пауль Дейхман: «Даже находившиеся на дежурстве немецкие истребители обычно не успевали вовремя прибыть в заданный район на перехват штурмовиков противника. Поскольку советские самолеты летали на малых высотах, они обычно не засекались радарами. Преследование их над территорией, занятой советскими войсками, обычно было безнадежным предприятием, так как полет на малых высотах не позволял навязать классический воздушный бой, а хорошая броневая защита самолета (Ил-2. — Р.П.) делала его трудной целью дня немецкого истребителя. К тому же, пытаясь атаковать советские штурмовики, немецкие истребители попадали под интенсивный огонь наземных средств ПВО противника. Единственным решением дня пехотных подразделений было пытаться бороться с штурмовиками собственными средствами или искать укрытия»


.

Успехи советских штурмовиков группенфюрер СС Гилле не преминул отразить в своей очередной радиограмме, отправленной в штаб армии пять часов спустя после получения отказа на истребительное прикрытие: «Тяжелые потери и большие разрушения в городе от атак низколетящих самолетов, всего было 12 налетов. Бронепоезд № 10 уничтожен прямым попаданием. Общее количество раненых достигло 900 человек»


.

В дальнейшем продолжавшаяся нелетная погода привела к тому, что в дневных налетах на Ковель были задействованы легкие самолеты По-2 из 242-й дивизии легких ночных бомбардировщиков полковника Абанина. Вот как об этом рассказывал Ф.П. Полынин: «В 10 часов утра 27 марта тихоходные По-2 небольшими группами пошли на задание. Предстояло нанести удар по железнодорожному узлу и прилегающим к нему путям. Тяжелые свинцовые облака прижимали самолеты к самой земле. Летчики отчетливо видели, как по улицам города сновали грузовики, к станции двигались колонны солдат. На железнодорожный узел посыпались бомбы. Не успела уйти одна группа По-2, с другого направления появилась вторая, затем третья, четвертая. На станции и там и тут в небо взметнулись пожары. Много людей и боевой техники потеряли тогда фашисты. Но и мы понесли урон. Пусть он был гораздо меньшим, чем предполагалось, однако каждый из нас сильно скорбел по не вернувшимся с задания летчикам»


.

Таким образом, советская авиация, несмотря на сложные погодные условия, сохраняла господство в воздухе над Ковелем на протяжении всей осады. Тем не менее люфтваффе удалось «навести» исправно функционирующий «воздушный мост», что стало одним из залогов стойкости гарнизона и успешной обороны города.




КОВЕЛЬ В ОСАДЕ


Согласно советским данным, первоначально с 19 по 26 марта непосредственно в осаде Ковеля участвовали 60, 175-я и 260-я стрелковые дивизии


. 60-я оперировала на северной окраине, 260-я — на восточной, в районе улицы Широкой, а 175-я — на южной, причем ее 277-й стрелковый полк действовал на внешнем фронте окружения, на рубеже Задыба — Разомль. Юго-восточнее Ковеля действовала 328-я стрелковая дивизия. Вскоре в район Ковеля были переброшены части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора В.В. Крюкова[26 - В состав корпуса входили 3, 4-я и 17-я гвардейские кавалерийские дивизии, в каждой из которых было по танковому полку — 160, 184-й и 189-й соответственно. На вооружении танковых полков были американские танки «шерман», поставлявшиеся в СССР по ленд-лизу. Кроме этого, в состав корпуса входил 1459-й самоходно-артиллерийский полк.], который числился в резерве фронта. Добавим, что так как «Крепость» Ковель была небольшой, то поэтому она со всех сторон полностью простреливалась советской артиллерией, не говоря уже о частых налетах авиации РККА, захватившей господство в воздухе. Фактически получается, что в осажденном городе не было тихих, спокойных мест, однако нехватка боеприпасов (об этом речь будет идти ниже) не позволила советской артиллерии срыть Ковель с лица земли или даже просто обеспечить эффективную поддержку штурмующим город стрелковым частям.

С немецкой стороны Ковель был разделен на две части — северную и южную. Северная окраина Ковеля входила в зону ответственности боевой группы оберстлейтенанта шутцполиции Гольца и даже получила неофициальное наименование «Участок Гольца» («Abschnitt Golz»). Группа оберста фон Биссинга действовала на южной окраине Ковеля. Однако в реальности зоны ответственности обеих боевых групп часто переплетались.

Ковельский гарнизон оказался перед лицом суровых испытаний. О ситуации в городе и ходе боевых действий с немецкой стороны можно узнать из текста радиосообщений, которые Генрих Гилле направлял в вышестоящие штабы. В четыре часа утра 20 марта 10 советских батарей открыли огонь по городу, после чего в атаку пошли танки и пехота. Как водится, с воздуха атаку поддерживала авиация. В 05: 45 Гилле доложил об этом в штаб 4-й танковой армии. Ценой больших усилий и тяжелых потерь советскую атаку удалось отбить. Однако это было только начало.

С учетом специфики ведения боя в условиях города, при штурме Ковеля 47-я армия применила тактику штурмовых групп. Стоит отметить, что, по официальным советским данным, эти группы создавались из коммунистов и комсомольцев, хотя, скорее всего, поначалу там хватало и беспартийных, и наспех мобилизованных в Красную армию жителей Западной Украины (которых, впрочем, массово принимали и в партию, и в комсомол


). Подобная тактика нередко приносила плоды, в частности, за период боев одна из штурмовых групп 260-й стрелковой дивизии под командованием сержанта А. Минаева зачистила 67 строений на восточной окраине Ковеля


. Боец другой штурмовой группы, красноармеец B.C. Губанов из 1028-го стрелкового полка, 25 марта ворвался в немецкую траншею и в ближнем бою убил пять немецких солдат. За это он был награжден медалью «За отвагу»


. Так что не случайно гауптштурмфюрер СС Вестфаль после войны заметил, что «под атаками превосходящих сил противника оборонительный периметр постоянно сокращался»


. Следует сказать, что в этом все же был один положительный момент: по мере сокращения периметра обороны, советская авиация уже не могла действовать столь активно, как в начале осады, из-за опасения поразить свои войска.

Основные силы 17-го кавалерийского полка СС держали оборону на западной окраине Ковеля. В упорных боях полк продолжал нести большие потери в офицерском составе. 19 марта погиб унтерштурмфюрер СС Рудольф Тайдеманн, а 20 марта — командир 2-го эскадрона оберштурмфюрер СС Отто Хельд (у Колод-ницы) и унтерштурмфюрер СС Густав Хаас. По воспоминаниям служившего в полку фольксдойче Георга Бекманна, в основном персонал полка использовали как костяк при формировании сводных рот из саперов, полицейских и железнодорожников, то есть из людей, которые не имели большого боевого опыта. Такую практику подтверждают и немецкие документы. Например, известен даже случай, когда 23-летний унтерштурмфюрер СС Фритц Хаберстрох[27 - Хаберстрох родился 17 мая 1921 года. Член СС (билет № 423668 (V)). Выпускник юнкерской школы СС в Брауншвейге. После Ковеля остался в полку, дважды ранен в ходе сражения за Будапешт в январе 1945 года. После ранения, полученного 5 января 1945 года, потерял ногу, находился в госпитале в Будапеште. 30 января 1945 года награжден Германским крестом в золоте. 12 февраля 1945 года попал в советский плен. Освобожден как тяжелораненый в 1946 году. После войны был одним из активных деятелей ХИЛГ. Умер 14 июня 2002 года.], офицер связи в штабе 17-го кавалерийского полка СС, некоторое время командовал армейским подразделением, все офицеры которого пали в бою. Вскоре после этого Хаберстрох возглавил полковой штабной эскадрон. К этому моменту он был одним из самых опытных офицеров в полку, кавалером Железного креста 1-го класса (награжден 16 октября 1943 года).




Другой пример — командир 3-й транспортной колонны полка оберштурмфюрер СС Оттомар Шаффнер оказался ответственным за сектор обороны в южной части города. Шаффнер был опытным офицером, отличившимся на Восточном фронте в должности командира противотанкового взвода и кавалером Железного креста 1-го класса. Он не понаслышке знал, как бороться с танками, и мог передать свой опыт подчиненным. В Ковеле в его подчинении, кроме, собственно, его людей, оказались сборные подразделения из плохо обученных солдат армейских частей и полицейских.

Рота, где служи» Бекманн, действовала в юго-западной части города. Так как большинство офицеров было убито, то роту возглавил один унтершарфюрер СС, а Бекманн вырос до командира взвода, несмотря на то, что был рядовым. Рота занимала позиции на восточном берегу Турьи, вокруг колхоза. Ночной атакой красноармейцы из 175-й стрелковой дивизии выбили немцев из комплекса колхозных построек и вынудили отойти на западный берег реки. Бекманн со своим взводом до последнего прикрывали отход роты, став последними, кто отступил с восточного берега. Благодаря его самоотверженным действиям роте удалось отойти без существенных потерь и занять новую оборонительную линию. В Ковеле Бекманн, до этого никакими наградами не отмеченный, был произведен в штурмманы СС и заслужил Железный крест 2-го класса (за описанный эпизод), Штурмовой знак и Бронзовый знак за ближний бой. В начале апреля 1944 года он был ранен в предплечье. В конце войны обучался в юнкерской школе СС и закончил войну в звании штандартенюнкера СС


.

В ходе штурма, по мере передачи 47-й армии новых частей и соединений, в частности, танковых, войска, действующие против Ковеля, постоянно усиливались. Немцам, напротив, надеяться на подкрепление не приходилось. По словам Вестфаля: «Численности гарнизона едва хватало для укомплектования оборонительной линии. Роты состояли лишь из горстки солдат»


.

Положение с ранеными вообще было катастрофическим. На 20 марта количество раненых немецких военнослужащих среди ковельского гарнизона достигло 750 человек, и их численность все увеличивалась — уже на следующий день, 21 марта, солдат, получивших ранения разной степени тяжести, насчитывалось 900 человек. Укрыть их всех от воздушных налетов было невозможно, так как в городе имелось лишь несколько подходящих для этого подвалов, а те, что имелись, скоро оказались полностью заполненными, так как количество раненых постоянно росло. В условиях осады и речи не могло быть об обеспечении для них надлежащего ухода и квалифицированной медицинской помощи. В гарнизоне не хватало врачей (особенно хирургов), вспомогательного медперсонала, медикаментов и перевязочных материалов. Вестфаль вспоминал: «Количество раненых было столь большим, что их размещение представляло собой значительные трудности, так как подходящих для этого домов было крайне мало. Обеспечить за ними медицинский уход также было трудно, поскольку у нас не хватало докторов, медикаментов и прочих медицинских материалов. Одного доктора нам даже доставили на планере»


.

22 марта, по немецким данным, 10 советских танков прорвались к центру города. Пять из них были уничтожены в ближнем бою, а еще один подбит из 88-мм зенитного орудия


. В этот день самолеты люфтваффе сбросили над городом несколько десятков контейнеров со снабжением, пришедшихся защитникам очень кстати. Об атаках советских танков писал и Вестфаль: «Вражеские танки атаковали снова и снова, и прорывались в город, однако храбрые защитники знали, как отсечь от них пехоту. Час назад танки оказались перед командным пунктом, один из них был подбит из «Панцерфауста», а остальные отошли. Другой вражеский танк с моста съехал в ручей, его экипаж был взят в плен»


. Отметим, что согласно архивным фотографиям, упавший с моста танк был марки «шерман» — эти машины поставлялись из США в СССР по ленд-лизу и находились на вооружении частей 2-го гвардейского кавалерийского корпуса.

24 марта во время атаки на западную часть Ковеля, в зоне ответственности частей 17-го кавалерийского полка СС, один советский танк с танковым десантом вклинился в позиции эсэсовцев и обошел с тыла противотанковое орудие унтершарфюрера СС Райнхарда Пауля. Пауль, находясь под обстрелом противника, развернул орудие и уничтожил танк выстрелом с 25 метров. Сопровождавшие танк красноармейцы частично были уничтожены, а частично взяты в плен расчетом Пауля. После того как атака была отбита, орудие Пауля перебросили в южный сектор города, где резко ухудшилась обстановка. За время боев в этом секторе, Пауль из своего орудия уничтожил три советских танка (из которых два американских «шермана») и еще один повредил. Некоторые из попаданий им были достигнуты с близких дистанций — 20— 30 метров, а один раз уничтожение им танка привело к предотвращению отступления немецкой пехоты. Добавим, что особенностью ведения боевых действий расчетом противотанкового орудия в условиях города была необходимость частой смены позиций, с чем Пауль успешно справлялся. Пауль служил примером для своего расчета, из которого за время боев так никто и не погиб, также ему удалось без повреждений сохранить свое орудие


. За отличия в боях в Ковеле, 31 марта 1944 года Райнхард Пауль был награжден Железным крестом 1-го класса, а через год, 10 марта 1945 года — Германским крестом в золоте.

25 марта подразделение 17-го кавалерийского полка СС, под командованием оберштурмфюрера СС Адольфа Мёллера, было переброшено на северную окраину Ковеля. Кавалеристам СС было поручено ответственное задание: они должны были удерживать один из важнейших районов города — зону сброса контейнеров со снабжением. Это было непростой задачей, так как, постоянно атакуя, советские штурмовые группы неоднократно вклинивались в немецкую оборону. Однако Мёллер каждый раз с горсткой людей умудрялся контратаками выправлять положение, причем дело неоднократно доходило до рукопашных схваток. Личным примером он вдохновлял своих людей, служа для них образцом. На этом участке эсэсовцы успешно действовали до 3 апреля


.

Таким образом, несмотря на мощное давление, взять Ковель 47-й армии никак не удавалось. Все направленные на это усилия оказались безрезультатными. Как вспоминал начальник политотдела 47-й армии М.Х. Калашник: «Ввиду исключительно упорного сопротивления вражеских войск, использовавших для обороны все сколько-нибудь пригодные кирпичные здания, систему дотов, дзотов, разнообразных железобетонных укреплений, за все эти дни нашим частям удалось овладеть лишь двумя небольшими улицами. Пробиться к центру города оказалось необычно трудно». И далее: «Пользуясь опорными пунктами и укреплениями, окруженные в городе гитлеровцы, особенно эсэсовцы, продолжали с отчаянным фанатизмом оборонять каждую улицу, каждый переулок, каждый дом. Несмотря на противодействие нашей авиации немецким летчикам время от времени удавалось забрасывать в город контейнеры с боеприпасами и продовольствием»


.

Свою лепту внесла ненастная погода (дожди, перемежавшиеся снегопадами). Войскам не хватало боеприпасов, особенно это отразилось на противотанковой артиллерии. Из-за бездорожья, весеннего разлива рек, речушек и болот грунтовые дороги пришли в негодность, из-за чего подвоз боеприпасов сократился до минимума. Командованию даже пришлось задействовать 242-ю ночную бомбардировочную авиационную дивизию для переброски грузов, за пять суток (26—31 марта) самолеты доставили в район Ковеля 93 тонны боеприпасов, но этого было явно недостаточно


.

Но были и другие причины заминки советских войск под Ковелем. Дело в том, что, к большой уцаче для немцев, командование 47-й армии во главе с генерал-лейтенантом Поленовым не смогло согласовать действия своих частей и организовать решительный штурм города. Разведка против Ковеля была проведена из рук вон плохо, немецкая оборона, состав и силы гарнизона в достаточной степени разведаны не были, а войска армии действовали сами по себе. К тому же ошибочно предполагалось, что в блокированном гарнизоне царит паника и ликвидация его — дело двух-трех дней, не больше. Эти оптимистические данные базировались на показаниях пленных, от которых советские командиры слышали именно то, что хотели услышать. Например, из 143-й стрелковой дивизии пришло донесение о том, что, по полученным от перебежчиков данным, немецкие солдаты и даже эсэсовцы (!) из гарнизона Ковеля «переодеваются в гражданскую одежду и прячутся в подвалах, на чердаках, пробираются в лес и окружающие город хутора, ожидая развязки ковельской операции»


. Поверхностное отношение штаба 47-й армии к штурму Ковеля, который, напомним, был основной целью Полесской операции, отмечали даже советские историки


.

Показательно, что командование 2-го Белорусского фронта в этот период также не имело четкого представления об обстановке в районе Ковеля, но несмотря на это пребывало в оптимистическом настроении. По воспоминаниям М.Х. Калапшика, все были уверены в том, что «пройдет еще день-два, от силы пять, и окруженный ковельский гарнизон капитулирует, город будет взят»


. Поэтому особого внимания «ковельской проблеме» не уделялось, а ее решение считалось само собой разумеющимся. Так что здесь советское командование продемонстрировало излишнюю самоуверенность, которая оказалась ничем не оправданна. Лишь в ходе боев стало ясно, что ковельский узел сопротивления — достаточно серьезный объект


.

175-я стрелковая дивизия генерал-майора В.А. Борисова действовала на южной окраине Ковеля. В разговоре с начальником политотдела армии М.Х. Калашником генерал-майор Борисов объяснял причины относительных неудач его дивизии в ходе штурма следующим образом: «Мужества, отваги нашим бойцам и командирам не занимать. Дерутся люди, как всегда, бесстрашно и самоотверженно. Но у немцев в городе на каждом шагу укрепления, все приспособлено для долговременной обороны. А у нас с боеприпасами не густо, мины и снаряды приходится беречь. Подвоз-то, сами знаете, сейчас какой. Потому и туго идет дело. Каждый дом, каждое укрепление приходится брать с большим трудом. Да и потери в людях немалые»


. Моральный дух красноармейцев дивизии поддерживался обильной раздачей наград и держался на высоте, что отражалось в многочисленных примерах личного мужества и героизма. Известен случай, когда рядовой 282-го стрелкового полка 175-й стрелковой дивизии Г.Д. Иванов первым ворвался в один из домов на южной окраине Ковеля. Обнаружив в подвале соседнего здания немецкую огневую точку, он переждал, когда стрельба несколько стихнет, затем скрытно подобрался к проему, откуда немцы вели огонь, и бросил туда одну за другой несколько гранат. Этого оказалось достаточно, чтобы уничтожить весь гарнизон вражеской огневой точки. Таким образом, один отважный солдат овладел целым домом! Командир полка тут же в присутствии всей роты вручил красноармейцу Иванову медаль «За отвагу». В тот же день рота очистила от немцев еще несколько домов.

Сам генерал-майор Борисов нередко лично награждал отличившихся непосредственно в ходе боя (разумеется, в пределах предоставленных ему прав). Только за несколько дней наступления в 175-й стрелковой дивизии было награждено более 1100 военнослужащих, причем многим из них ордена и медали были вручены сразу после совершения подвига.

Следует, конечно, согласиться с жалобами советских командиров на нехватку боеприпасов, однако не нужно забывать, что немецкому гарнизону боеприпасов не хватало также, а получали они их с большим трудом. Так что касательно проблем с обеспечением сражающихся войск боеприпасами обе стороны были приблизительно в равных условиях, возможно даже советские войска имели некоторое преимущество, так как их снабженцам не приходилось преодолевать сопротивление противника, обеспечивая части на линии фронта.

Поскольку сломить сопротивление немецких войск в настоящем бою не удавалось, была усилена пропаганда, направленная на солдат гарнизона Ковеля. Осуществлялась она путем проведения радиопередач на немецком языке и разбрасыванием листовок. В листовках и по радио постоянно объявлялось о неминуемом падении Ковеля, вместе с призывами к солдатам вермахта сдаваться в плен. К разочарованию советских пропагандистов результативность этих мер была небольшой — перебежчиков было крайне мало, хотя многие из захваченных в ходе боев в плен немецких военнослужащих сразу же начинали рассказывать на допросах о своей добровольной сдаче в плен, мол, «читали русские листовки, слушали радиопередачи на немецком языке и лишь ждали удобного случая, чтобы бросить оружие, прекратить сопротивление»


. Здесь понятно, что пленные говорили на допросах именно то, что советские разведчики и командиры хотели услышать. Реальность была совсем другой — когда по радио неоднократно передавались призывы к капитуляции, все они оставались без ответа.

27 марта, после девяти дней безуспешного топтания перед окраинами Ковеля, 47-я армия усилила давление на оборону города, предприняв решительный штурм. В два часа ночи советские войска атаковали с юга и востока, в результате чего линия немецкой обороны в восточной части города была оттеснена на 500 метров. В районе казарм в южной части Ковеля оборонялась группа упоминавшегося выше оберппурмфюрера СС Оттомара Шаффнера, из 17-го кавалерийского полка СС. Красноармейцы из 175-й стрелковой дивизии прорвались возле бараков и начали углубляться в город. Как отмечалось в немецких документах, это стало наиболее серьезной угрозой за все время осады. Шаффнер собрал всех своих людей и лично повел их в отчаянную контратаку. Ему удалось отбросить противника и полностью взять под контроль прежнюю линию обороны, выправив положение и нанеся красноармейцам чувствительные потери


. В этот день погиб командир 6-го эскадрона гаупштурмфюрер СС Дитрих Пройсс. Командование эскадроном принял на себя Оттомар Шаффнер.

На северном участке обороны Ковеля в этот день ситуация была не лучше: после мощных советских атак основная линия обороны на севере города была отодвинута на 600 метров. Боеприпасы к артиллерии были практически израсходованы, а советские самолеты, легкие бомбардировщики По-2 целый день кружили над Ковелем, выискивая цели.

Окруженным оставалось лишь надеяться на скорое освобождение. Вестфаль: «На наших картах мы отмечали продвижение атакующих сил, которые наступали на Ковель с запада. После мы могли лишь рассчитывать, когда Ковель падет, в результате тяжелых потерь защитников под непрекращающимися вражескими атаками. Но никто не терял веры, каждый рассчитывал на спасение»


. В этой связи М.Х. Калашник в своих мемуарах, говоря об отчаянном немецком сопротивлении, отмечал: «Судя по всему, окруженный гарнизон был все еще уверен, что его непременно выручат действовавшие на внешнем фронте немецкие войска»


.

Интересно, что, по советским данным, командование 2-го Белорусского фронта еще 27 марта 1944 года убедилось, что войска 47-й армии не в состоянии ликвидировать окруженную группировку, а на внешнем фронте силы немцев значительно возросли и угрожают прорывом блокады. Это убеждение стало результатом инспекционной поездки в 47-ю армию начальника политуправления 2-го Белорусского фронта А.Д. Окорокова. Тем не менее, как признавали советские историки, меры по дальнейшему усилению 47-й армии и отражению деблокирующего контрудара врага запоздали


.

И действительно, наращивание сил 47-й армии за счет резерва Ставки ВГК осуществлялось медленно. Лишь к 1 апреля состав армии был доведен до девяти дивизий и пяти танковых полков, из них шесть дивизий и четыре танковых полка действовали на внешнем фронте окружения, сдерживая натиск 42-го корпуса, а затем и 56-го танкового.

Со своей стороны, крепко сидящие в Ковеле немцы слабости советских войск не ощущали. Положение внутри «крепости» после 10 дней осады было тяжелым, если не критическим. 28 марта Гилле радировал: «Ситуация серьезная, боеприпасы к артиллерии израсходованы. Срочно требую доставить боеприпасы к легким полевым гаубицам». В этот день немцы после упорных боев местами были оттеснены, потеряли целый ряд железнодорожных построек и господствующих позиций. Тем самым войска 47-й армии получили удобные позиции как для ведения огня по узлам сопротивления в городе, так и по самолетам снабжения, а также для дальнейшего продвижения в глубь города.

28 марта красноармейцы из 175-й стрелковой дивизии, силой до роты, прорвались в соседнем с позициями отряда Шаффнера секторе. Распознав опасность, Шаффнер собрал свой резерв — их оказалось 11 человек, и атаковал противника во фланг. Внезапная и отчаянная немецкая контратака увенчалась полным успехом — противник был отброшен на исходные позиции. Потери немцев составили лишь два человека, в то время как на поле боя немецкие похоронные команды насчитали 38 трупов погибших красноармейцев


.

Несмотря на частные и локальные успехи, силы защитников Ковеля были на пределе. Сообщение Гилле от 29 марта: «тяжелые бои на юге и востоке, тяжелые потери». Если солдаты еще сохраняли способность сражаться, то нехватка боеприпасов и вооружения сводила их усилия на нет. Судя по радиограммам в штаб армии, Гилле все больше впадал в уныние. Даже известие о приближении к городу частей 42-го армейского корпуса не подняло его настроения. В ночь на 30 марта, в 01: 30 Гилле радировал: «Боевая группа “Гилле” настаивает на разрешении на прорыв 30 марта, поскольку противник захватил железнодорожные постройки и в результате огнем мешает обеспечению снабжения по воздуху, а сил для немедленной контратаки нет»


. Нетрудно предположить, что план прорыва предусматривал оставление на милость победителя всех раненых солдат.

Впрочем, настояние Гилле было отвергнуто. А события следующих нескольких дней коренным образом изменили ситуацию под Ковелем.







Часть 3.

ФОРМИРОВАНИЕ ДЕБЛОКИРУЮЩЕЙ ГРУППИРОВКИ



Первые попытки немецкого командования увеличить численность войск в районе Ковеля начались еще до начала советского наступления и в основном носили хаотичный характер. Едва ли не первой частью, получившей приказ выдвигаться в Ковель, была 5-я танковая дивизия СС «Викинг», это произошло, как мы помним, еще 12 марта 1944 года. Три дня прошли в лихорадочной деятельности по созданию боевой группы, организации возврата отпускников, решение организационных и логистических вопросов и тому подобное. Однако срочный вылет Гилле в Ковель, 16 марта, повлек за собой срочную переброску в город панцергренадерских частей дивизии. Первыми частями «Викинга», которые срочно выдвинулись в Хелм и начали погрузку в эшелоны, оказались части полка СС «Германия», судя по всему, 1-й и 2-й батальоны. За ними должны были следовать бойцы полка СС «Вестланд», однако их отправка задерживалась. Эшелон с гренадерами «Германии» днем 16 марта первым выехал из Хелма, причем направлявшийся в Ковель «Шторьх» с группенфюрером СС Гилле на борту даже пролетел над ним.

Однако добраться до Ковеля полку не удалось. Возле станции Мацеев эшелон нарвался на прорвавшиеся сюда части Красной армии. Рельсы были взорваны, а локомотив подбит и вышел из строя. Эшелон обстреливали со всех сторон, командир полка СС «Германия» штурмбаннфюрер СС Ханс Дорр[28 - Дорр родился 7 апреля 1912 года. Член СС (билет № 77360). Он был одним из ветеранов Частей усиления СС, куца вступил в 1934 году, первоначально служа в штандарте СС «Дойчланд». Во время войны, служа в дивизии СС «Викинг», Дорр прошел путь от командира взвода до командира полка, войдя в когорту самых знаковых персонажей в войсках СС. К этому моменту Дорр был одним из самых известных офицеров СС, кавалером Рыцарского креста с Дубовыми листьями (награжден 27 сентября 1942 года и 13 ноября 1943 года соответственно) и Германского креста в золоте (19 июля 1941 года).] организовал контратаку, чтобы взять ситуацию под контроль, попытаться восстановить пути и выиграть время. Однако его отчаянная контратака захлебнулась под огнем противника, и по этой же причине отремонтировать пути не удалось. Поняв, что прорваться не удастся, эсэсовцы отступили от Мацеева. Таким образом, полк СС «Германия» с ходу вступил в бой, понес потери и был отброшен на запад. Добраться до Ковеля «викингам» не удалось. Все, что мог сделать Дорр, — это позвонить по телефону в Ковель (телефонные линии каким-то чудом еще работали) и доложить Гилле о произошедшем. Обоим оставалось лишь сокрушенно вздохнуть. Правда, Гилле попытался развернуть активность: чтобы поддержать эсэсовских панцергренадер, из Ковеля к Мацееву отправили бронепоезд № 10, однако он ничего не смог сделать и вернулся обратно


.

Резкое изменение обстановки — блокирование Ковеля и то, что Гилле оказался отрезанным от своей дивизии, — не вызвало задержек с формированием боевой группы, поскольку штандартенфюрер СС Рихтер имел четкие приказы. Правда, основное задание его изменилось: ведь, как мы помним, главной задачей, стоявшей перед Рихтером, было обеспечение доставки боевой группы дивизии СС «Викинг» в Ковель. Теперь же, в новой ситуации, дорогу в Ковель предстояло «прорубать».

Поскольку полки СС «Германия» и «Вестланд» находились восточнее Любомля, то в распоряжении Рихтера оставались только слабые части дивизии. Прежде всего, Рихтер задействовал личный состав своего 5-го артиллерийского полка СС, который он знал и в котором мог быть полностью уверен, и зенитного дивизиона дивизии. Правда, орудий ни там, ни там практически не было (прежние были потеряны в Корсунь-Шевченковском котле, а новые еще не прибыли), поэтому военнослужащие этих частей теперь должны были сражаться как пехотинцы. На создание этой группы ушло 1—2 дня.

Затем Рихтеру предстояло организовать переброску боевой группы в Хелм, где они должны были погрузиться в эшелоны для движения в сторону Ковеля. О том, в каком положении находился Рихтер, говорит хотя бы тот факт, что в его распоряжении не было даже автомобиля. С двумя офицерами и двумя унтер-офицерами Рихтер направился в Хелм[29 - Из текста его записки не ясно, отправились ли они пешком или же где-то реквизировали автомобиль. Но лично нам кажется, что второе.], чтобы лично выяснить ситуацию на местной железнодорожной станции. Сюда же начали выдвигаться части боевой группы, прежде всего персонал 5-го артиллерийского полка СС.

На станции в Хелме царили хаос и неразбериха, поезда не принимались и не отправлялись. Никто не мог толком объяснить, что происходит, зато повсюду ходили панические слухи о прорыве советских войск к Бугу, об активных партизанских действиях на железнодорожных путях и об угрозе, нависшей над железнодорожным мостом через Буг у Дорогуска. В такой обстановке штандартенфюрер СС Рихтер встретил только что прибывший в Хелм 3-й батальон полка СС «Германия». Как мы уже указывали, батальон не имел боевой техники и был плохо обучен, но это была та воинская часть, которая сразу была под рукой. Отметим, что, по словам Рихтера, этот батальон стал единственной «действительно боеспособной частью» его боевой группы


. После краткого введения командира батальона штурмбаннфюрера СС Франца Хака в обстановку, Рихтер, видимо поддавшись общим не слишком бодрым настроениям, направил батальон к Дорогуску прикрывать мост через Буг, который неожиданно приобрел решающее значение.

Первый эшелон отправился из Хелма в направлении Ковеля только через несколько часов, после восстановления поврежденных путей и принятия мер безопасности. Впрочем, задержка позволила прибыть на станцию другим частям боевой группы. На первом транспорте Рихтеру удалось добраться до Любомля, города на восточном берегу Буга, где эшелон остановился — дальше путь был перерезан, так как железнодорожные пути были взорваны. Вскоре в город прибыли несколько эшелонов, доставивших туда «викингов» из артиллерийского полка. Одновременно с прибытием поездов в небе над станцией появились советские самолеты. Несмотря на воздушный налет, выгрузка частей дивизии проходила в очень быстром темпе. Как только солдаты выгрузились, Рихтер тут же развернул своих артиллеристов для прикрытия подступов к железной дороге с севера и юга, чтобы обезопасить ее от нападения партизан и обеспечить охрану рабочих команд, направленных на ремонт путей. Вдобавок выяснилось, что сохранившиеся участки пути заминированы, по немецким данным плотность минирования была 20 мин на один километр. Другой задачей было установление связи с полком СС «Германия», действующим в районе Мацеева.

Тем временем 19 марта в Хелм прибыли части 1-го батальона 5-го танкового полка СС. В Корсунь-Шевченковском котле этот батальон понес тяжелейшие потери, включая командира, и теперь только-только восстанавливался. Боевая техника в батальоне отсутствовала, в наличии был лишь личный состав, и то далеко не полностью. Новым командиром батальона был штурмбаннфюрер СС Пауль Кюммель[30 - Кюммель родился в Нюрнберге 13 апреля 1911 года и был одним из ветеранов СС (билет № 28373). В конце войны он был командиром 3-го батальона 20-го панцергренадерского полка СС. Умер 27 декабря 1982 года.].

В Хелме 19 марта командир 4-й роты оберштурмфюрер СС Ханс-Георг Йессен получил приказ принять со своими «безлошадными» экипажами 17 штурмовых орудий Stug-III, после чего направиться в район Ковеля, где передать эти самоходки неизвестной армейской части


 — судя по всему, 190-й легкой бригаде штурмовых орудий, которая как раз должна была получить новые самоходки в указанном районе. Через несколько дней, 25 марта Йессен был назначен командиром 5-й танковой роты[31 - Йессен родился в Хайде 25 марта 1918 года. Член СС (билет № 372387). В конце войны был адъютантом 5-го танкового полка СС. Умер 23 ноября 1986 года.].

Батальонный штаб прибыл в Хелм 21 марта. Ближайшей задачей Кюммеля было получение боевой техники, тем более что батальону уже выделили 22 танка Pz-IV, однако они все еще находились в Германии, в депо Магдебург-Кенигсборн, и нужно было организовать их доставку к фронту. Туда были отправлены 22 экипажа, однако в любом случае такого количества танков хватило бы лишь для укомплектования одной роты. Забегая вперед отметим, что эти 22 танка прибыли в Хелм 31 марта 1944 года. Два танка было передано штабной роте, и по пять — в каждую из четырех рот для обучения личного состава. Больше никакой техники в наличии не было. Не менее важной задачей было обучение прибывшего пополнения, подготовка унтер-офицеров и специалистов, которых и так не хватало, а после потерь в котле под Черкассами — особенно. Таким образом, об использовании батальона в бою не могло быть и речи.

Другой немецкой частью получивший приказ двигаться к Ковелю была 131-я пехотная дивизия, укомплектованная уроженцами Гамбурга, Ганновера, Геттингена и Северного Гарца. Потрепанная в боях в Белоруссии зимой 1944 года, дивизия теперь находилась на отдыхе и пополнении в Польше и иногда вовлекалась в борьбу с партизанами. Дивизия была крайне слабой — она имела только два пехотных полка (431-й и 434-й пехотные полки), вместо требуемых по штату трех. В принципе такая ситуация была вполне типичной для сухопутных сил вермахта на начало 1944 года — по некоторым данным, уже к середине 1943 года в них насчитывалось не более дюжины пехотных дивизий, обладавших наступательным потенциалом выше минимального уровня, а все остальные страдали от недоукомплектации и были пригодны только лишь для оборонительных действий


. Однако боевой дух личного состава 131-й пехотной дивизии был высокий, а командир дивизии, опытный генерал-майор Фридрих Вебер, крепко держал нити управления в своих руках.

16 марта 131-я пехотная дивизия получила приказ выдвигаться к Ковелю. Дивизия выступила 17 марта, маршрут движения проходил через Полоцк — Молодечно — Минск — Барановичи — Брест — Люблин и далее на Любомль


. 18 марта передовые части дивизии прибыли в Любомль, где был развернут командный пункт


. Полностью выгрузка и сосредоточение дивизии были окончены к 17:00 19 марта


.

Кроме всего прочего, 17 марта под Ковель прибыл бронепоезд № 71, с задачей поддерживать операцию по деблокированию


. Однако его боевое применение было сковано тем, что большинство железнодорожных путей, ведущих к Ковелю, были разрушены, поэтому бронепоезд, очевидно, использовали для охраны железнодорожных путей между Хелмом и Любомлем.

Для координации действий и управления войсками, предназначенными для действий в районе Ковеля, было решено задействовать штаб корпусного уровня. Выбор командующего группой армий «Юг» фельдмаршала Эриха фон Манштейна пал на штаб 42-го армейского корпуса генерала пехоты Франца Маттенклотта, которому об этом сообщили в середине дня 18 марта. Этот штаб и корпусные части были сильно потрепаны в окружении под Черкассами, где они потеряли весь транспорт, средства связи и 33% личного состава. С 4 марта 1944 года корпусные части находились на отдыхе и переформировании в 50 километрах северо-восточнее Перемышля. Маттенклотту было предписано двигаться в район Хелма, где возглавить войска, предназначенные для деблокады Ковеля.

Рано утром 19 марта Маттенклотт во главе небольшого штаба (к этому моменту у Маттенклотта отсутствовал начальник штаба, поэтому его функции взял на себя начальник оперативного отдела, майор Генерального штаба Ханс-Петер Ганшов) и корпусных подразделений связи выехал в Люблин, где встретился с командирами частей, а затем направился в Хелм, куда прибыл к концу дня, преодолев в общей сложности около 250 километров.

До этого момента карьеру 59-летнего генерала пехоты Маттенклотта можно охарактеризовать скорее как стабильную, чем блестящую или выдающуюся. Он был одним из длинного ряда типичных немецких пехотных генералов, вполне компетентных и готовых выполнить поставленную боевую задачу в меру своих способностей и выделенных сил, но вряд ли способных на великие свершения. Конкретно в рассматриваемом случае командование Маттенклотту было поручено, так как он просто оказался под рукой.

На 19 марта 1944 года штаб 42-го армейского корпуса принял под свое командование 131-ю пехотную дивизию, боевую группу дивизии СС «Викинг» и 7-ю венгерскую пехотную дивизию (вернее, 


/


 данной дивизии). Именно этим силам предстояло восстановить положение в районе Ковеля. При этом реально рассчитывать Маттенклотт мог только на немецкие части — венгерскую дивизию можно было использовать лишь для охраны тылов и коммуникаций, не больше. Так что фактически он имел одну, хотя и закаленную в боях, но потрепанную пехотную дивизию и одну боевую группу, слабо вооруженную и оснащенную.

Также в состав корпуса была включена 190-я легкая бригада штурмовых орудий гауптмана Вильгельма Кроне. Эта бригада ранее действовала в составе группы армий «Центр», где принимала активное участие в ожесточенных боях в районе Витебска. Затем, 25 февраля 1944 года, по личному приказу Гитлера бригаду вывели из боя и направили в район Ковеля, для усиления этого опасного участка фронта. По железной дороге бригада прибыла в Хелм, для получения новых орудий


 (как мы указывали, эти орудия ей передали танкисты из 4-й роты 5-го танкового полка СС).

На оперативных картах в штабе Маттенклотта общая обстановка для немецких войск в районе Ковеля складывалась безрадостно. Войска 47-й армии во взаимодействии с партизанскими отрядами проникали в неприкрытые районы между двумя группами армий, угрожая мосту через Южный Буг в Дорогуске. Железнодорожные пути постоянно минировались и подрывались, а немцы не успевали их восстанавливать. Простой пример: в течение ночи на 20 марта только что восстановленные немецкими железнодорожниками и мобилизованными гражданскими жителями пути на Скибы, были снова подорваны партизанами или диверсионными отрядами. В темноте, пробираясь через снежные сугробы, железнодорожники и строительные рабочие должны были снова ремонтировать путь и среди деревьев искать рельсы, оттащенные в сторону партизанами. Вдобавок, пошел сильный снег с дождем, из-за чего все пространство от Буга до Мацеева и Турийска превратилось в болото. Дороги тут же стали непроходимыми для автотранспорта, а пехота мота передвигаться лишь по некоторым более-менее подходящим дорогам, которые немцам показали проводники из местных жителей.

Несмотря на непогоду, советская авиация действовала довольно активно. 21 марта сильному налету подвергся железнодорожный вокзал в Любомле, были разрушены станционные постройки, склады, пути, сгорело некоторое количество вагонов. Для противовоздушной обороны железнодорожных путей немцы использовали легкие зенитки, установленные на железнодорожные платформы. Мост через Буг обороняли венгерские части ПВО


.

Тем не менее генерал пехоты Маттенклотт имел приказ деблокировать Ковель и был готов все сделать для его выполнения. Задача была сложной, поскольку 42-й корпус был довольно-таки слаб, а окружающая местность малопроходима. Однако нужно было действовать, пока советские войска еще не успели крепко закрепиться на достигнутой линии. В этих условиях штаб корпуса разработал единственный возможный план, который мог принести успех. Он заключался в стремительном, кинжальном ударе в направлении на Ковель, вдоль железной дороги, которая теперь приобрела важнейшее значение в плане логистики. Ударе, без оглядки на фланги и тыл.

Конечным пунктом при транспортировке войск корпуса по железной дороге из Хелма был Любомль. Выгрузившись здесь, немецкие части должны были выйти в район сосредоточения у деревни Мацеев, а оттуда уже дальше наступать на Ковель. Сосредоточение войск было сопряжено с большими трудностями. Дороги полностью развезло, а местами их еще постоянно минировали партизаны. Проехать на автотранспорте было невозможно, в грязи застревали даже тягачи.




ДЕБЛОКИРОВАНИЕ: ПЕРВАЯ ПОПЫТКА


На острие атаки 42-го корпуса была поставлена 131-я пехотная дивизия, командиру которой Маттенклотт предписал атаковать клином, не обращая внимания на фланги. На боевую группу дивизии СС «Викинг» возложили задание обеспечение флангов, по мере продвижения 131-й пехотной дивизии к Ковелю. Это было закономерным решением, так как даже в штабе корпуса понимали, что эсэсовская группа слишком слаба и ставить ее на острие атаки нет смысла. 7-я венгерская пехотная дивизия должна была по мере продвижения войск к Ковелю взять на себя охрану железной дороги.

Сосредоточение для атаки пехотных частей и части артиллерии началось вечером 19 марта. Основная масса артиллерии дивизии прибыла к фронту 20 марта. Для атаки 131-я пехотная дивизия разделилась на две ударные группы: 431-й пехотный полк оберста Георга Зеегерса развернулся справа, а 434-й полк оберста Эриха Набера — слева от железнодорожной линии. За полками, по центру, был поставлен разведывательный батальЬн дивизии. Поддерживать наступление должен был дивизионный 131-й артиллерийский полк и 190-я легкая бригада штурмовых орудий


.

Немцам противостояла испытанная и неоднократно отличавшаяся в предыдущих боях 143-я стрелковая дивизия полковника М.М. Заикина.

Итак, атака 42-го армейского корпуса на Ковель началась 20 марта, хотя сосредоточение артиллерии не было закончено до конца (чем-то напоминает ситуацию во 2-м Белорусском фронте на начало Полесской операции). 131-я пехотная дивизия перешла в наступление. Согласно немецким данным, для советской стороны эта атака была полностью неожиданной


. Немцы атаковали из Скибы и быстро захватили Руду, где встретили только слабое сопротивление. Развивая успех, к вечеру части 131-й пехотной дивизии заняли село Беличи и железнодорожную станцию Мацеев. Генерал-майор Вебер тут же приказал развернуть в Мацееве командный пункт дивизии. Немцами было взято значительное количество пленных, при собственных небольших потерях. Первый день наступления прошел успешно и боевой дух войск был на высоте. В будущее смотрели с оптимизмом.

Впрочем, советские войска быстро поняли что к чему и в качестве ответной меры атаковали железнодорожную линию с юга. Этот удар был для немцев довольно неожиданным, и красноармейцы временно перерезали железную дорогу у Скибы. Также советская авиация предприняла несколько налетов на станцию Любомль, причем один из них пришелся на момент, когда разгружался эшелон с орудиями 131-го артиллерийского полка. Однако результативность этих налетов была небольшой, и существенных потерь немцы не понесли.

На следующий день немецкого наступления советские войска уже оправились от эффекта неожиданности, и уровень сопротивления резко возрос. Впрочем, хотя и крайне медленно, но немцы продвигались вперед, вытесняя стрелковые части 47-й армии: 21 марта 131-я пехотная дивизия захватила села Паридубы и Тупалы. На следующий день, 22 марта, были взяты Старые и Новые Кошары.

Вместе с успехами наступление 131-й пехотной дивизии против упорно сопротивляющегося противника отдавалось тяжелыми потерями. Штабной автомобиль командира дивизии Вебера наехал на мину, генерал получил легкое ранение, однако был вывезен в тыл; временное командование дивизией было возложено на оберста Георга Зеегерса, командира 431-го пехотного полка.

Боевая группа «Викинг» также выдвигалась вперед, беря под контроль территории по краям от железной дороги. Идя вслед за 131-й пехотной дивизией, «Викинги» взяли под контроль станции Скибы и Мацеев. В Мацееве были сосредоточены части 1-го батальона полка СС «Германия» под командованием штурмбаннфюрера СС Гельмута Мюллера[32 - Мюллер родился в Киле 19 февраля 1914 года. Член СС (билет № 260019). В разное время был командиром 3-й и 4-й рот в полку СС «Германия», а в феврале 1945 года стал его командиром.]. Также Рихтер подтянул к фронту 3-й батальон полка СС «Германия».

По мере продвижения немецких войск вперед, тут же начались работы по восстановлению железнодорожных путей. Теперь рабочие команды работали под охраной эсэсовцев, поэтому дело спорилось, отремонтированы они были довольно-таки быстро. Теперь подкрепления можно было доставлять к фронту прямо по железной дороге. Что и говорить, существенное подспорье для атакующих. Здесь стоит отметить, что группа Рихтера была подчинена 131-й пехотной дивизии, поэтому снабжение ее легло на плечи армейских снабженцев и логистиков


.

К вечеру 22 марта 131-я пехотная дивизия стояла лишь в 10 километрах от Ковеля, однако за два дня наступления потери были понесены тяжелые, а фланговое прикрытие оказалось либо слишком слабым, либо отсутствовало вообще, так как «викинги» не смогли обеспечить его в полной мере. Эйфория первого успешного дня уже прошла, началась суровая реальность.

Трудностями немецких войск воспользовалась 47-я армия, части которой нанесли целый ряд контрударов по пробитому коридору. С южного фланга советские части атаковали из лесистого района юго-восточнее Кошары и нанесли одновременный удар на Мацеев с севера (из района Зачернечье) и с юга (из лесистого района Милановичи). Наряду с этим красноармейцам снова удалось перерезать железную дорогу у Скибы (где действовали части «Викинга») и у Руды (части 131-й пехотной дивизии). Ценой больших усилий немцам удалось справиться со всеми этими угрозами и стабилизировать положение, однако облегчение было лишь временным. Ширились и вылазки партизан, осуществлявших диверсии против железной дороги, однако немецким рабочим командам самоотверженными усилиями удавалось ремонтировать все повреждения. Таким образом, общая обстановка для дивизии становилась все более и более невыгодной.

Вопреки тяжелому положению войск корпуса, Маттенклотт, затребовав подкреплений, приказал продолжать наступление, так как яростно дравшийся гарнизон Ковеля истекал кровью, и удерживаемый им периметр каждый день сокращался. Хотя группенфюреру СС Гилле и удалось вдохновить своих людей на подвиги, однако многого требовать от большинства его частей было нельзя, по причине их изначальной слабой боеспособности.

Для флангового обеспечения наступления Маттенклотт приказал взять под контроль лес в районе Старые Кошары, откуда красноармейцы угрожали правому флангу 131-й пехотной дивизии. Реализация этого приказа началась 23 марта, однако быстро выяснилось, красноармейцы сумели здесь хорошо окопаться. Несколько атак не дали результата: выбить их из леса не удалось. В результате в этот день немцам не удалось развить наступление и на Ковель — продвижение вперед было незначительным.

В этот же день части полка СС «Вестланд» под командованием оберштурмбаннфюрера СС Пауля Масселя[33 - Массель родился 30 мая 1909 года. Член СС (билет № 291914). Он был одним из ветеранов войск СС, в 1942 году командовал бригадой сопровождения рейхсфюрера СС. В конце войны командовал 48-м панцергренадерским полком СС «Генерал Зейффардт» 23-й панцергренадерской дивизии СС «Нидерланды». Погиб 2 февраля 1945 года.] маршем вышли в район Мацеева и взяли на себя охрану железнодорожных путей до Тупалы.

На следующий день, 24 марта, советские войска снова активизировались. На левом фланге наступления они отбросили 434-й пехотный полк, вышедший на подступы к селу Кругель, и выбили немцев из Старых и Новых Кошар. Положение на этом участке стабилизировала контратака 3-го батальона полка СС «Германия» штурмбаннфюрера СС Хака, который в скоротечном бою вернул и Старые Кошары (южнее железнодорожной линии), и Новые Кошары (севернее железной дороги).

На правом фланге дела обстояли несколько лучше. Пехотинцам 431-го полка удалось взять под контроль южную часть леса северо-восточнее Миляновичей. «Викинги» также добились успеха: 2-й батальон полка СС «Вестланд» штурмбаннфюрера СС Вальтера Шмидта вышел к Миляновичам. Здесь эсэсовцы попали под сильный огонь, однако решительным броском гренадеры заняли южную часть деревни.

В ночь на 25 марта 431-й пехотный полк решительной атакой полностью взял лес у Миляновичей под контроль. Это позволило несколько облегчить положение на правом фланге ударной группировки. Однако ситуация на основном фронте 24 марта оставалась малоутешительной — основные силы 131-й пехотной дивизии не смогли продвинуться вперед. Дивизия понесла большие потери, причем не только от воздействия противника, но и природных сил. Пехотинцам в тяжелой зимней экипировке приходилось наступать пешком, навстречу ледяному ветру и пурге, преодолевая сугробы и заболоченные участки, нередко оказываясь по пояс в ледяной воде. Часто поднимавшаяся снежная пурга придавала всей местности странную картину — даже на близком расстоянии невозможно было отличить холмы от равнины. Снабжение было затруднено, так как мало какое транспортное средство могло передвигаться в таких условиях. Также следует упомянуть усилившееся сопротивление советских войск и активность разведывательных отрядов войск 47-й армии по ночам, постоянно прощупывавших немецкий передний край. Понятно, что личный состав ударных боевых групп 131-й пехотной дивизии был измотан непрерывными боями в тяжелых условиях. Солдаты находились на пределе возможностей, и наступление грозило захлебнуться в крови и болотной грязи.

В итоге 25 марта 42-й армейский корпус остановился. Солдаты получили столь необходимый им, хоть и небольшой, отдых. Тем временем командование обещало Маттенклотту помощь танками и штурмовыми орудиями, и он резонно решил дожидаться их прибытия, чтобы потом возобновить наступление. Под танками, скорее всего, понимался укомплектованный «пантерами» 2-й батальон 5-го танкового полка СС, прибытие которого на фронт ожидалось со дня на день.

В этот день, 25 апреля, к позициям 3-го батальона полка СС «Германия» вышел небольшой сводный отряд немецких снабженцев и венгерских солдат, прорвавшихся из Ковеля. Их направили на охрану моста у Дорогуска.

Тем временем ситуация в Ковеле достигла критической точки и известие о падении города ожидалось каждый час. Поэтому вняв отчаянным призывам ковельского гарнизона, Маттенклотт утром 26 марта возобновил наступление, имея целью взять село Черкасы. В атаке участвовали 434-й полк и 3-й батальон полка СС «Германия», поддержанные 190-й легкой бригадой штурмовых орудий


. Однако немцев снова ожидало горькое разочарование — получив передышку накануне, красноармейцы неплохо закрепились в лесах юго-восточнее Старых Кошар и отбили все немецкие атаки. 131-я пехотная дивизия и батальон «Германия» оказались на пределе своих возможностей. Для усиления атакующего потенциала вперед был переброшен переквалифицированный в пехотинцев личный состав 5-го зенитного дивизиона СС, однако положения это никак не изменило, а потери зенитчики понесли серьезные. Кроме этого, немцам приходилось постоянно помнить об обеспечении флангов и прикрытии железной дороги. Поэтому части полка СС «Вестланд» под личным командованием командира полка Масселя были направлены в район Видуты (южнее Мацеева).

Что касается штурмовых орудий, то 190-я бригада, находившаяся в распоряжении Маттенклотта, делала все, что в ее силах, поддерживая наступление. В этих боях наиболее отличился командир взвода 1-й батареи 23-летний лейтенант Герберт Клапперштюк, даже упомянутый в сводке Верховного командования вермахта за 28 марта 1944 года: «Наши дивизии продвинулись вперед в ходе наступления в районе к северу от Ковеля и отбили все контратаки противника. В боях в районе Ковеля, проявив исключительную храбрость, особенно отличился лейтенант Клапперштюк, командир взвода бригады штурмовых орудий»


. 23 мая 1944 года Клапперштюк был награжден Германским крестом в золоте.

Общее положение, однако, казалось унылым и безнадежным. Тяжелые потери, главным образом, в унтер-офицерском составе, понесли солдаты артиллерийского полка и зенитного дивизиона, сражавшиеся как пехотинцы


. 26 марта во время боевого столкновения погиб командир 7-й батареи 5-го артиллерийского полка СС оберштурмфюрер СС Зигфрид Зоммер. Напомним, что артиллеристы были вынуждены действовать в качестве пехотинцев, так как не имели орудий. К этому моменту в Люблин для дивизии СС «Викинг» уже постепенно прибывало тяжелое и легкое вооружение, транспортные средства, оборудование для связи, в результате чего боевая мощь боевой группы Рихтера несколько возросла, по крайней мере, на бумаге, хотя на фронт это все еще не успело прибыть.

Несмотря на относительные неудачи деблокирующих частей, стоит подчеркнуть, что своими непрерывными атаками они не давали войскам 47-й армии полностью сосредоточиться на штурме Ковеля, оттянув на себя значительные силы противника.

Непростая ситуация на фронте под Ковелем повлекла за собой серьезные изменения касательно зон ответственности немецких групп армий. Удар 2-го Белорусского фронта создал угрозу выхода советских войск в глубокий тыл группы армий «Центр»


. Поэтому для оптимализации руководства войсками на этом стыковом участке, вечером 26 марта было принято решение о передаче 42-го армейского корпуса и «крепости» Ковель в состав 2-й армии генерал-оберста Вальтера Вейсса из состава группы армий «Центр»


.

27 марта начальник штаба 2-й армии генерал-майор Хеннинг фон Тресков[34 - Фон Тресков был активным участником заговора против Гитлера, за что и поплатился — после того как попытка государственного переворота в Рейхе бездарно провалилась, он покончил с собой 21 июля 1944 года.] прибыл в штаб 42-го армейского корпуса в Хелме и провел совещание, где сообщил Маттенклотту о ситуации на фронте армии, о дальнейших планах и роли 42-го корпуса в этих планах. Тресков заявил, что для деблокады Ковеля командование армии задействует 56-й танковый корпус под командованием генерала пехоты Фридриха Хоссбаха, который готовится атаковать из района Шатск — Заболотье — Горники. В состав корпуса входили 4-я и 5-я танковые дивизии и 5-я егерская дивизия.

Что касается 42-го корпуса, то ему, после реорганизации частей, предстояло продолжать наступление, чтобы сковать противника на своем фронте. Положение Маттенклотга облегчалось тем, что на поле боя начали прибывать части 2-го батальона 5-го танкового полка СС. Первоначально наступление корпуса было запланировано на 28 марта, однако войска, прежде всего бронетехника, не успели закончить сосредоточение и провести необходимую разведку местности. Поэтому атаку отложили на один день и переназначили на среду 29 марта.

К счастью для немцев, 47-я армия серьезно не атаковала 131-ю пехотную дивизию 27 и 28 марта (сосредоточив свои усилия на активизации штурма Ковеля), за исключением нескольких беспокоящих атак на Мацеев, где размещался штаб 131-й пехотной дивизии, которые были отбиты без особого труда. В массе своей пехотинцы генерал-майора Вебера получили возможность выспаться и отдохнуть.

Эсэсовцам пришлось сложнее. 27 марта атаке подверглись позиции 3-го батальона полка СС «Германия» к востоку от Старых Кошар. На самом важном участке линии обороны батальона находился взвод 31-летнего унтерштурмфюрера СС Герхарда Мана[35 - Ман родился в Берлине 19 февраля 1913 года. Член СС (билет № 286908). В пачку СС «Германия» прошел долгий путь от рядового до офицера. Кавалер Железного креста 2-го и 1-го классов. В унтерштурмфюреры СС произведен за отвагу в бою, без обучения в юнкерской школе, 9 ноября 1943 года.], из 11-й роты полка СС «Германия». Во второй половине дня позиции Мана были внезапно атакованы тремя советскими танками при поддержке около 200 пехотинцев (по немецким данным). Взвод Мана был в основном укомплектован молодыми новобранцами, которые были слабо обучены. Однако Ман крепко держал управление взводом в своих руках и постоянно передвигался от позиции к позиции, лично вдохновляя своих людей. Не имея средств для противотанковой борьбы, гренадеры пропустили через свои позиции танки, а затем успешно отбили атаку пехоты, тем самым не допустив прорыва красноармейцев


. О судьбе танков данных нет — возможно, были подбиты в глубине немецкой обороны или же смогли благополучно вернуться к своим[36 - Отметим, что эсэсовцы нередко применяли подобную тактику, когда пропускали советские танки сквозь свои позиции, а затем отражали атаку пехоты. Наиболее ярко это проявилось во время так называемой «Танковой битвы за Коломак» в сентябре 1943 года.].

В довершение всего осажденный Ковель продолжал держаться — крайне измотанный гарнизон города снова успешно выстоял против сильных советских атак и сдаваться не собирался. Правда, Гилле 28 марта прислал радиограмму, в которой описал ситуацию в городе как очень серьезную и потребовал, чтобы деблокирующие силы двигались как можно быстрее


.




«ТАНКОВАЯ РОТА ВЫПОЛНЯЕТ ЗАДАЧУ, ВЕДЕТ БОЙ»


24 марта на станцию в Хелме началась погрузка в эшелоны частей 2-го батальона 5-го танкового полка СС. Уже 25 марта Гилле потребовал, чтобы этот батальон был немедленно брошен «освобождать Ковель». Однако его пыл остудил ответ из штаба 4-й танковой армии: «В танковом батальоне «Викинг» готова к бою только одна рота. Ваша рекомендация об использовании этой роты будет передана по командной цепочке»


. Впрочем, уже 26 марта было принято решение задействовать батальон для удара по Ковелю. В 00: 30 27 марта первый поезд с «пантерами» «викингов» — это была 8-я рота 5-го танкового полка СС, отправился из Хелма. Однако недостаточная пропускная способность станции в Хелме не позволила обеспечить быструю переброску остальных частей батальона.

В 05: 30 в понедельник 27 марта 8-я танковая рота под командованием южнотирольского фольксдойче оберппурмфюрера СС Карла Николусси-Лека[37 - Карл Николусси-Лек родился в Больцано, в Южном Тироле, 14 марта 1917 года. С 1931 года был членом южнотирольской фольксгруппы. 10 апреля 1940 года он вступил в СС (билет ЛЬ 423876). Служил в полку СС «Дер Фюрер», принимал участие в Западной и Балканской кампаниях и боях на советско-германском фронте. В 1942 году окончил юнкерскую школу СС в Бад-Тёльце. Был отправлен в дивизию СС «Викинг». С 1 мая 1943 года командир 8-й роты 5-го танкового полка СС.] прибыла в Мацеев. В роте было 17 танков «пантера», один тягач «Бергепантер»[38 - «Bergepanther» — ремонтно-эвакуационная машина на базе «пантеры». Интересно, что их создание было обусловлено тем, что старые полугусеничные тягачи Famo оказались не в состоянии буксировать тяжелые танки, как «пантеры», так и «тигры». Первая дюжина «бергепантер» была произведена в 1943 году, всего же было построено около 350 таких машин. Вместо башни и пушки на корпусе «бергепантеры» монтировалась квадратная деревянная платформа, оснащенная лебедкой с тягловым усилием 40 тонн и тросом длиной 140 метров. Подробнее смотрите в книге: Форти. Д. Германская бронетанковая техника во Второй мировой войне. С. 145.] и 10 полугусеничных грузовиков «Маультир»[39 - Полугусеничный вездеход «Мерседес Бенц» L4500 R «Маультир», созданный в 1943 году. На автомобиле был установлен гусеничный двигатель от легкого танка Pz-П. Грузоподъемность 4,5 тонны, максимальная скорость — 36 километров в час, расход топлива — 200 литров на 100 километров. Их выпускали до 1944 года, всего было выпущено 1486 таких машин. Данные о составе 8-й роты взяты из книги: Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 86.] («Мул»). Вместе с ротой находился командир 5-го танкового полка СС оберштурмбаннфюрер СС Йоханнес Муленкамп с несколькими штабными офицерами. Он немедленно установил контакт с штандартенфюрером СС Рихтером и командиром 131-й пехотной дивизии.

С прибытием на фронт танков «Викинга» первоочередной необходимостью стало снятие давления противника на железнодорожную линию, а также расширение контролируемого немцами района у Мацеева, необходимого для более удобного сосредоточения войск ради нанесения решающего удара на Ковель. С этой целью были запланированы отвлекающие атаки на юг и юго-восток от Мацеева.

Уже в 13: 30 27 марта 8-я рота приняла боевое крещение, атаковав советские позиции у села Торговище, в семи километрах юго-восточнее Мацеева. По немецким данным, это село было занято тремя ротами красноармейцев и одной батареей 76,2-мм орудий. Однако боя красноармейцы не приняли и быстро отступили в юго-восточном направлении, сдав село немцам.

Весь день 28 марта части 131-й пехотной дивизии, боевой группы дивизии СС «Викинг» и 190-й легкой бригады штурмовых орудий готовились к атаке, назначенной на 29 марта. Офицеры проводили рекогносцировку местности, снабженцы обеспечивали подвоз боеприпасов и продовольствия, а оружейники проверяли состояние оружия.

Боевой дух измотанных солдат 131-й пехотной дивизии поднялся после получения известия о прибытии на передовую эсэсовской бронетехники, имевшей к этому моменту грозную репутацию в вермахте, а также о скором подходе войск 56-го танкового корпуса. К этому моменту боевая численность рот дивизии (всего их было 21) составляла от 15 до 25 человек, а общий боевой состав 131-й пехотной дивизии насчитывал от 300 до 500 человек


.

В 09: 30 28 марта Муленкамп вызвал к себе Николусси-Лека: «Нико, к 15:00 ты со своей ротой должен будешь прибыть в Тупалы, где войдешь в подчинение 131-й пехотной дивизии»


. Тупалы лежат в восьми километрах восточнее Мацеева. Затем рота перебазировалась в Старые Кошары (пять километров к востоку от Тупалы). За время марша из строя по техническим причинам вышла одна «пантера», так что боеспособных танков в роте осталось 16.

В штабе 42-го корпуса к планированию этой атаки подошли со всей тщательностью. С учетом опыта предыдущих дней, основным направлением атаки 29 марта было избрано северное, вдоль железнодорожной линии, поскольку наступление южнее через леса, где красноармейцы хорошо закрепились, казалось командиру корпуса Маттенклотту безнадежным. Первой целью атаки было село Черкасы, в четырех километрах к северо-востоку от Старых Кошар и в шести километрах к северо-западу от Ковеля. Как показали дальнейшие события, такой подход оказался более чем правильным. В штабе 131-й пехотной дивизии царили оптимизм и уверенность. «Нам нужно от одного до двух дней, чтобы успешно провести эту операцию», — заявил генерал-майор Вебер.

Вперед выдвигались и другие части «Викинга», в частности полк СС «Германия», а весь старший командный состав эсэсовской боевой группы выехал вперед проводить рекогносцировку местности. С этой целью около часа дня в Тупалы прибыли Муленкамп и Рихтер, а Дорр и Хак провели рекогносцировку местности на своем участке. В 19:00 последние встретились с командиром 434-го гренадерского полка оберегом Набером для обсуждения обстановки и решения вопроса взаимодействия. Благодаря данным разведки и показаниям пленных, немцам было известно, что части 47-й армии перед фронтом атаки имеют «мощные линии противотанковой обороны», а также позиции полевой и зенитной артиллерии, «особенно в лесном массиве в 3 километрах к юго-востоку от Старых Кошар и на гряде высот в один километр к западу от Черкас»


. Атака должна была проводиться совместно с 434-м гренадерским полком и при поддержке артиллерии 131-й пехотной дивизии.

В конце дня 8-я танковая рота развернулась на перекрестке на юго-восточной окраине Старых Кошар. В качестве пехотного прикрытия роте были приданы три штурмовые группы по 10 человек из состава 434-го полка, отобранных по добровольному признаку (то есть всего 30 гренадер). Справа был развернут 3-й батальон полка СС «Германия», а слева — основные силы 434-го гренадерского полка.

В 08: 30 29 марта 8-я рота была поднята по тревоге. Николусси-Лек отправился на командный пункт командира 434-го гренадерского полка оберста Набера, где тот проинформировал оберштурмфюрера СС о задачах и целях атаки. Николусси-Лек получил приказ атаковать в направлении сел Черкасы — Мощеная. 30 приданных роте пехотинцев 434-го полка должны были играть роль танкового десанта. Танки должны были наступать в центре, а с флангов одновременно был запланирован удар 434-го полка и полка СС «Германия». Наступление должен был поддерживать один артиллерийский дивизион, вероятнее всего из 131-го артиллерийского полка. Артиллеристы имели задачу накрыть огнем лесные массивы к северо-востоку и к юго-востоку от Кошар, а также Черкасы и Мощеную. Со своей стороны, 431-й гренадерский полк должен был наносить отвлекающий удар на Люблинец, деревню юго-западнее Ковеля.

Прямо от Набера Николусси-Лек отправился на командный пункт полка СС «Германия», где Франц Хак детально проинструктировал его касательно характеpa местности, по которой предстояло наступать танкам, обратив особое внимание на железнодорожную насыпь, по которой могли пройти тяжелые «пантеры». Черкасы лежали к северу от железной дороги и с трех сторон были окружены болотами, поэтому атаковать их можно было только с западного или юго-западного направлений. Хак вначале выдвинул идею совместного наступления на гряду высот и на лесную опушку в одном километре восточнее Старых Кошар, а затем, уничтожив развернутые там советские противотанковые орудия, прорываться через лес и, следуя вдоль шоссе, выйти к Ковелю. Этот план поддержали командир полка СС «Германия» Дорр и командир 190-й легкой бригады штурмовых орудий гауптман Кроне.

В 10:30 на командный пункт полка СС «Германия» прибыл Муленкамп, внесший в план свои коррективы. Первой целью наступления для 8-й танковой роты были обозначены Черкасы. После того как Черкасы будут взяты, танкисты должны были двигаться на Мощеную, откуда продолжать атаку в направлении Ковеля. Танки атаковали в центре немецких наступательных порядков, их сопровождала машина связи. Батальон Хака, усиленный десятью штурмовыми орудиями, оперировал на правом фланге с задачей взять высоту и лесной массив. Левый фланг обеспечивал 2-й батальон гауптмана Герман-Эрнста Больма из состава 434-го гренадерского полка, поддержанный семью штурмовыми орудиями


. Отметим, что Больм недавно командовал батальоном, до этого он являлся командиром 5-й роты и 10 февраля 1944 года был награжден Германским крестом в золоте.

Таким образом, предполагалось, что коридор к Ковелю прорубят 8-я рота 5-го танкового полка СС (16 «пантер»), 190-й легкий дивизион штурмовых орудий (17 самоходок) и два гренадерских батальона неполного состава. Что и говорить, довольно амбициозная задумка. С высоты сегодняшнего дня, с учетом того, что немцам предстояло действовать танками и штурмовыми орудиями в болотисто-лесистой местности, против хорошо подготовленной противотанковой обороны и укрепленных позиций стрелковых частей Красной армии, надежды на благополучный исход этого предприятия выглядят весьма наивно.

Задача перед Николусси-Леком стояла та еще. Склонившись над картой, он тщательно планировал маршрут движения своих шестнадцати 45-тонных «пантер» через окрестные леса и болота. Принимая во внимание характер местности, Николусси-Лек решил выйти на перекресток дорог на юго-восточной окраине Старых Кошар, далее двигаться на север и достичь железной дороги двигаясь по отдельным незаболоченным участкам. Затем, действуя справа от железной дороги, он был должен атаковать позиции противника к западу от Черкас.

С утра разразился сильный снегопад, резко затруднявший видимость. Из-за него атаку, запланированную на 11:00, даже отложили на час, в надежде, что снег утихнет. Чуда, впрочем, не произошло — снег так и не унялся, поэтому эсэсовцам пришлось атаковать так, как есть. «Пантеры» с 30 добровольцами-гренадерами 131-й пехотной дивизии двинулись вперед в 12:00.

Снегопад затруднял видимость, однако это в некотором роде сыграло на руку немцам — им удалось близко подойти к первой советской позиции, к западу от Черкас, и внезапно атаковать ее. На острие атаки шел 1-й взвод гауптшарфюрера СС Ойгена Фааса, последний уничтожил одно противотанковое орудие. В скоротечном бою позиции были захвачены (в своем рапорте Николусси-Лек упоминает о сильном артиллерийско-минометном обстреле и активном противодействии противотанковых сил и средств противника


), а красноармейцы отступили в сторону лесного массива. Смяв советскую оборону, рота благополучно вышла к железной дороге, как и планировалось, не потеряв ни одного танка. «Это было нашей первой целью. Теперь двигаемся по железнодорожной линии к блокирующей позиции врага к западу от Черкасс», — приказал Николусси-Лек своим танкистам


.

Но на этот раз проблемы не заставили себя долго ждать: снегопад усилился, что затрудняло видимость, некоторые командиры танков даже жаловались, что не мотан ничего видеть дальше стволов своих орудий


. Последствия не замедлили сказаться: в ходе движения позаволоченной местности, изобилующей воронками от снарядов, в секторе справа от железнодорожной линии, пять «пантер» увязли в грязи. Вытащить их своими силами не было никакой возможности. Впрочем, Николусси-Лек быстро смекнул, каким образом ему извлечь из этого хотя бы некоторую выгоду: командиры танков получили приказ огнем своих орудий прикрывать его правый фланг, подстраховывая остальные силы роты со стороны леса, так как немецкой пехоты в том направлении замечено не было.

С оставшимися танками Николусси-Лек атаковал хорошо укрепленные советские позиции, развернутые в 600 метрах к западу от Черкас. Немцам противостояли 10—12 противотанковых орудий, принявших бой. Артиллерийской поддержки у эсэсовцев не было, так как связисты никак не могли установить связь со штабом 131-го артиллерийского полка.

Двенадцать «пантер» атаковали клином, красноармейские орудия открыли огонь. Один из танков был обездвижен прямым попаданием, однако его экипаж продолжал вести огонь, пока второй снаряд не поджег танк; экипаж сумел спастись. Немцы в долгу не остались: Ойген Фаас точным выстрелом поразил артиллерийский склад боеприпасов. Тем временем Николусси-Лек приказал 3-му взводу обойти советскую позицию справа. Этот обходной маневр удался, и «пантеры» с фланга расстреляли противотанковые пушки. В 14: 30 все было кончено: все советские орудия были выведены из строя, а пехотинцы из танкового десанта в рукопашном бою захватили вражеские траншеи. Однако прежде чем их оборона была раздавлена, советские артиллеристы подбили еще две «пантеры», доведя число пораженных немецких танков до трех единиц. После этого Николусси-Лек затребовал тягачи для эвакуации увязших танков и врача для оказания помощи раненым. Два подбитых танка быстро вернулись в строй — их экипажи сумели самостоятельно справиться с ремонтом повреждений.

В 14:45 «пантеры» 8-й роты вышли к высоте перед Черкасами, где остановились, так как разыгралась метель и видимость была сильно затруднена. Решение было принято сразу: «Мы остановимся здесь. Не двигаться дальше, пока я не прикажу», — распорядился Николусси-Лек.

В 15:30 метель немного стихла, и Николусси-Лек повел свои танки на село Черкасы, с намерением охватить их справа. Но, не тут-то было — в условиях плохой видимости «пантеры» опять заехали в болото и три танка застряли. На ходу изменив направление атаки, танки пересекли железную дорогу к северу от Черкас, охватив деревню слева. Это случилось около 17:00. На левом фланге Николусси-Лека к Черкасам вышел батальон гауптмана Больма из 434-го гренадерского полка. В то же время, части полка СС «Германия» задерживались, увязнув в плотной советской обороне.

У Черкас «пантеры» завязали 15-минутный огневой бой с советской артиллерией, в котором все восемь участвовавших в нем танков получили попадания, правда, ни один из них не был выведен из строя. Вдобавок танк Николусси-Лека увяз в грязи, и в этой ситуации руководство боем взял на себя Фаас, пока танк командира не выбрался из грязевого плена. Все советские орудия были подавлены, а западная окраина Черкас пылала, подожженная немецкими снарядами. Если верить немцам, в Черкасах находилось около 1000 красноармейцев, поэтому в само село эсэсовцы вступить пока не рискнули, хотя и зафиксировали отступление противника в направлении на север и северо-восток.

В 17:05 Муленкамп приказал 8-й роте произвести разведку в направлении Мощеной. Для этого дела Николусси-Лек выделил четыре танка. Итог этой разведки боем был вполне типичным для данного дня — два


 (по другим данным — пять


) советских противотанковых орудий были подбиты, а два танка застряли в болоте.

Тем временем передовые части батальона гауптмана Больма — измученные, усталые солдаты, вышли к оставшимся «пантерам». Больм подошел к командирскому танку Николусси-Лека: «Я готов атаковать деревню. Можете ли вы обеспечить мне поддержку танками?» «Конечно, господин гауптман. Мы готовы к стрельбе», — ответил Николусси-Лек.

Заручившись огневой поддержкой танков, гренадерский батальон Больма пошел штурмовать Черкасы. Однако поскольку красноармейцы уже отступали, то серьезного сопротивления немецкие пехотинцы не встретили, и через час деревня была зачищена. По немецким данным потери советских войск в Черкасах составили от 200 до 300 человек убитыми и пленными, было захвачено или уничтожено семь 76,2-мм противотанковых орудий, два зенитных орудия, четыре 76,2-мм пушки, несколько минометов, противотанковых ружей и гужевых повозок


. Танкисты и пехотинцы имели все поводы для оптимизма.

Около 18:00 8-я рота получила приказ Муленкампа оставаться в Черкасах и обеспечивать охранение подступов к деревне с севера, востока и юго-востока. Как только стемнело, Николусси-Лек распорядился об эвакуации застрявших в болоте танков, прежде всего из района Мощеной. Из пяти танков, увязших южнее Черкас, удалось вытащить один, а остальные были объединены в группу под общим командованием унтершарфюрера СС Каспера, с заданием прикрывать роту с юга.

В 19:00 Николусси-Лек подвел итог дня, доложив в штаб полка, что: «Поставленная мне командованием полка задача (приказом по радио) — взять Черкасы — выполнена. В настоящий момент имею в наличии шесть боеспособных танков, еще 3—4 могут быть в течение 3—4 часов эвакуированы из болота. Рассчитывать на пополнение запасов горючего и боеприпасов посредством «Маультиров» по причине заболоченной местности не приходится»


. Потери роты за день составили один погибший (унтер-офицер, командир взвода) и трое раненых


.

В то же время наступление 3-го батальона полка СС «Германия», атаковавшего к югу от железнодорожной линии, проходило крайне медленно. Наступать панцергренадерам приходилось через густой лес, который тянулся вдоль железнодорожной линии практически до самого Ковеля, а затем, когда до города оставалось два километра, начинались болота. Скорее всего, противостояли эсэсовцам части 76-й стрелковой дивизии. Тем не менее Францу Хаку удалось очистить лес от противника, хотя и ценой довольно больших потерь. После этого атакующий потенциал батальона иссяк и Хак получил приказ закрепиться на достигнутом рубеже.

Новости о продвижении ударной группировки 42-го корпуса к Ковелю были отправлены Гилле. Стоит обратить внимание, что активные усилия немцев 29 марта поставили советскую сторону в сложное положение, и это при том, что атакующая группировка была довольно слабой и то пробилась вперед лишь частично. Тем не менее 47-я армия перешла к обороне, а нападения на фланги 42-го корпуса и железнодорожную линию прекратились. Советские войска стягивались к Ковелю и на направление против 56-го танкового корпуса. В обороне активно начала использоваться тактика засад, в том числе и танковых.

После взятия немцами Черкас возник закономерный вопрос: что же делать дальше? У 8-й роты был ясный приказ — оборонять Черкасы. Однако поскольку основной задачей наступления был прорыв в Ковель, то Николусси-Лек, оценив обстановку, принял решение нарушить приказ оставаться в Черкасах, и по собственной инициативе возобновил движение к Ковелю. Отметим, что в этой ситуации молодой тирольский офицер поступил вполне типично для офицерского корпуса войск СС. Что и говорить, более чем смелое и рискованное решение, тем более что атаковать приходилось ограниченными силами, с небольшим пехотным прикрытием, в сложных погодных и местных условиях, и в довершение всего — в нарушение приказа (хотя Николусси-Лек и собирался поставить в известность штаб полка о своих намерениях). Характерно, что в этом решении его поддержал гауптман Больм, чей батальон обеспечивал левый фланг эсэсовцев. Больм даже выслал разведку в направлении на восток от Черкас, а в 19: 45 после краткого совещания с Николусси-Леком по радио заявил о своей готовности наступать совместно с эсэсовцами вдоль железнодорожной насыпи.

Другой проблемой был выбор направления атаки. Прежний план—движение на Ковель через Мощеную, представлялся крайне сомнительным, так как проведенная Николусси-Леком разведка в этом направлении результаты дала неутешительные: «Первое — болота; второе — нехватку горючего, и третье — мощная оборона противника, оживившаяся в результате наших действий. Последнее с уверенностью позволяет предположить, что противник ожидает наших активных действий с этого направления. В направлении на восток местность совершенно непроходима, такая же ситуация — к югу от железнодорожной линии и до опушки леса». К тому же немцы понимали, что, после того как была проведена разведка боем, красноармейцы вполне теперь могли ожидать активности немцев против Мощеной.

Взвесив все за и против, Николусси-Лек пришел к выводу, что наиболее проходимым и наименее угрожаемым путем к Ковелю является железнодорожная насыпь, причем расчет строился на том, что красноармейцы не успеют подтянуть к ней противотанковые орудия.

Выступление было запланировано на 22:00, однако его пришлось отложить, так как эвакуация увязших в болоте танков сильно затянулась, а радиосвязь со штабом полка отсутствовала. Около 22:00 связь возобновилась, и Николусси-Лек сообщил Муленкампу о своих намерениях


, после чего, судя по всему, связь снова прервалась. Однако в полку вообще не планировали вести атакующие действия 30 марта, с учетом характера местности и сильного сопротивления противника, а 8-ю роту предполагалось вывести в полковой резерв и с рассветом сосредоточить у Старых Кошар. Танковый десант должен был вернуться в свои подразделения


. Соответствующий приказ был отдан в 01:30, однако из-за отсутствия радиосвязи не был принят ротой. То есть основной приказ о прекращении атаки и о возвращении к Старым Кошарам Николусси-Лек так и не получил.

Поэтому Николусси-Лек возобновил наступление в 4 часа утра 30 марта, о чем и сообщил по радио гауптману Больму.

Для решающей атаки Николусси-Лек собрал девять танков. В 4 утра «пантеры» выстроились колонной на железнодорожной насыпи и выступили вперед. На левом фланге танковой роты (слева от насыпи) шли пехотинцы Больма. Танки шли, практически не встречая сопротивления, и сумели вырваться вперед, оторвавшись от пехоты. Все шло спокойно, пока в двух километрах к востоку от станции Черкасы «пантеры» не попали под обстрел двух танков, замаскированных в лесу справа от железнодорожной насыпи. В ходе короткой артиллерийской перестрелки на дистанции в 400 метров оба советских танка были уничтожены, победы записали на свой счет командиры танков Фаас и Хербертс. Что это были за танки, толком не ясно, по одним данным, это были поставленные в СССР по ленд-лизу американские танки М4А2 «Шерман», одного из танковых полков 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, приданного на усиление 47-й армии, и впервые появившиеся на этом участке фронта, а по другим — старые добрые тридцатьчетверки.

Станция была взята, а справа от железной дороги был захвачен небольшой склад боеприпасов. Однако затем немцы нарвались на минное поле, в какой-то сотне метров поблизости от станции. Головная «пантера» гауптшарфюрера СС Фааса наехала на мину. Левая гусеница была разорвана. Это было только начало: при попытке обойти обездвиженный танк подорвалась вторая «пантера», шарфюрера СС Хербертса. Колонна остановилась, однако эта вынужденная остановка позволила нагнать танки отставшему батальону гауптмана Больма. Пехотинцы выставили защитный периметр вокруг станции, чтобы обезопасить «пантеры» от внезапной атаки.

Однако атака так и не последовала, поскольку противодействие советских войск ранним утром 30 марта было охарактеризовано как «вялое». К шести утра саперы проделали проход в минном поле. В это же время Больм сообщил Николусси-Леку, что получил приказ не двигаться дальше и закрепиться на достигнутом рубеже (то есть в районе села Черкасы). «Я не могу остаться здесь, Больм. Я продолжу движение с приданной мне штурмовой группой на броне танков», — заметил Николусси-Лек


. С этого момента семи «пантерам» предстояло наступать в одиночку, имея в качестве пехотного прикрытия лишь бойцов танкового десанта.

Общее командование двумя подорвавшимися на минах танками было возложено на обершарфюрера СС Фааса. Он получил приказ обеспечить ремонт техники и оборонять станцию, чтобы держать открытой дорогу для подхода подкреплений. Для их поддержки гауптман Больм выделил подразделение пехоты из 16 человек под командованием фельдфебеля.

Дальнейшие события развивались по принципу: «Удача помогает смелым и решительным». Первое время эсэсовские «пантеры» ехали спокойно, не встречая никакого сопротивления. До Ковеля оставалось лишь два километра, когда танки вступили в бой с советской пехотой и бронебойщиками. Сопротивление было быстро подавлено, однако вскоре на рубеже Ковель — Мощеное немцы нарвались на зенитные позиции — 10—12 орудий, прикрывающих северо-западные подходы к Ковелю. Первым их обнаружил один из взводных, обершарфюрер СС Яусс. Завязался огневой бой, но в этот момент Николусси-Лек получил по радио «стоп-приказ» от гауптмана Больма — роте предписывалось немедленно остановиться. Отметим, что в штабе полка об инициативных действиях Николусси-Лека узнали только в 05: 10, эту новость Муленкампу сообщил оберштурмфюрер СС Вилли Хайн, который с передвижной радиостанцией был отправлен к Николусси-Леку, однако из-за состояния дорог достиг лишь Старых Кошар, где и узнал, что танки 8-й роты находятся лишь в двух километрах от Ковеля. По-видимому, после этого Муленкамп связался с Больмом и приказал ему остановить танки, что соответствовало первоначальному плану. Что и говорить, в успех предпринятого Николусси-Леком последнего броска Муленкамп явно не верил.

Поскольку бой был в самом разгаре, а Ковель — на расстоянии одного броска, то Николусси-Лек просто проигнорировал данный приказ, тем более что напрямую Больму он не подчинялся. После войны он рассказывал в интервью, что исходил из сиюминутной оценки ситуации, понимая, что в случае остановки положение снова станет безнадежным


. Интересно, что диалог между двумя офицерами велся через командира последней машины в колонне «пантер», шарфюрера СС Хуго Мёллера. Дело в том, что именно Мёллер принял этот приказ и поэтому ему Николусси-Лек продиктовал ответ: «Командиру последней машины: сообщение гауптману Больму: танковая рота выполняет задачу, ведет бой. Таким образом, не можем подчиниться вам»


.

И действительно, обстановка для продолжения атаки была самая благоприятная, так как сильная метель сняла потенциальную опасность на открытых флангах и помогла танкам успешно прорваться через позиции советских зениток, причем, по немецким данным, было уничтожено два зенитных орудия. Прикрываясь метелью, «пантеры» сумели быстро пройти дальше и с тыла выйти к передовым советским блокирующим позициям перед Ковелем, застав неприятеля врасплох. Последний решительный натиск, и оборона противника треснула как яичная скорлупа. Здесь хорошо проявили себя пехотинцы из танкового десанта, быстро зачистившие траншеи красноармейцев.

В 7: 30 танки достигли поворота железной дороги, где вышли к передовому опорному пункту, которым командовал гауптман Штреккер из гарнизона Ковеля. Тем самым прорыв 8-й роты в Ковель состоялся. Штреккер тут же попросил у Николусси-Лека помощи касательно подавления двух укрытых за руинами каких-то построек советских противотанковых орудий на северо-западной окраине города, которые постоянно выбивали угловые позиции батальона Штреккера. Для выполнения этой просьбы эсэсовцам потребовалось две «пантеры» и четыре выстрела.

После этого семь «пантер» проследовали в центр города, на командный пункт Гилле, где в 08: 10 Николусси-Лек доложил командующему обороной о своем прибытии: «Группенфюрер, докладываю о прибытии 8-й роты в составе семи танков». Он пожал руку молодому офицеру: «Спасибо, Николусси-Лек. Вы нам очень помогли. Теперь я уверен, что мы справимся»


. Как мы помним, Гилле как раз требовал разрешение на прорыв из города 30 марта, в котором ему было отказано. Теперь он мог вздохнуть с облегчением, поскольку получил серьезное подкрепление, с помощью которого мог продержаться еще несколько дней. Да и надежда на скорую деблокаду города теперь, после удачного прорыва в город, разгорелась с новой силой — всем стало понятно, что советское кольцо вокруг Ковеля совсем не такое плотное, как могло бы показаться, и его вполне можно разорвать.

В 10:00 131-я пехотная дивизия доложила, что 8-я танковая рота в сопровождении пехоты прибыла в Ковель в 09:05.


 Не трудно представить, какой диапазон реакций вызвало это сообщение в немецких штабах разного ранга — от удивления до безграничного восторга и воодушевления.

Конечно, семь «пантер», пусть даже с ограниченным боезапасом и небольшим количеством оставшегося в баках топлива, сумели существенно увеличить боевой потенциал ковельского гарнизона. Уже вскоре танковая рота приняла участие в отражении вражеских атак на город, поддерживая пехотинцев огнем своих мощных орудий. Для танкистов эти бои были тяжелыми, достаточно сказать, что в боях в Ковеле Николусси-Лек потерял пять танков[40 - Как нам кажется, не все они были подбиты противником, а часть из них была выведена из строя самими немцами после исчерпания боекомплекта и топлива.].

Таким образом, в результате смелого «гусарского» рейда по сложной местности, с плохо работающей связью и в нарушение всех приказов, часть 8-й танковой роты 5-го танкового полка СС сумела прорваться в Ковель. В ходе рейда было уничтожено 16 противотанковых орудий, два зенитных орудия, два танка (или «шерманы», или Т-34) и 40 противотанковых ружей, а также много стрелкового вооружения. За это 3 апреля 1944 года Николусси-Лек был упомянут в сводке Верховного главнокомандования вермахта


, что всегда являлось одним из высших актов признания заслуг военнослужащего.

Хотя этот успешный прорыв не имел никакого решающего значения, так как кольцо окружения, разомкнутое 8-й ротой, сразу же снова сомкнулось за кормой последней «пантеры», однако моральный дух как осажденного гарнизона, так и деблокирующих войск резко вырос. Это был реальный успех немецких войск. Но о снятии осады и спасении города говорить было еще преждевременно, поскольку коридор еще не был пробит, а 47-я армия не собиралась сдавать своих позиций.






СТАНЦИЯ ЧЕРКАСЫ


Тем временем общее положение деблокирующих войск было совсем уж не радужным. В районе железнодорожной станции в Черкасах, в таком себе немецком «анклаве» на контролируемой советскими войсками территории в полутора километрах от основной немецкой линии фронта, оставались две «пантеры» и полтора десятка гренадер под общим командованием обершарфюрера СС Фааса. В этот момент станция приобрела важное значение как опорный-перевалочный пункт на пути к Ковелю. Понимали это и в советских штабах — 31 марта к Черкасам вышли усиленные артиллерией части 175-й стрелковой дивизии


, скорее всего, это был 277-й стрелковый полк, готовившиеся отбивать станцию.

Уже через час после того, как танки Николусси-Лека ушли к Ковелю, группа Фааса была атакована. Первоначально их обстреляли из пушек и минометов, в том числе из реактивных залповых «катюш»: по данным немцев, по двум обездвиженным «пантерам» было совершено четыре залпа по 16 снарядов. Однако точность стрельбы советских гвардейских минометчиков была настолько низкой, что этот обстрел никакого результата не принес — танкисты укрылись за броней от дождя осколков и никаких потерь не понесли, так же как и ни один из танков из строя выведен не был. Последовавшую вслед за обстрелом атаку пехоты немцы успешно отразили огнем танковых орудий и пулеметов и действиями гренадер прикрытия. В ходе боя несколько красноармейцев сумели вплотную приблизиться к танкам, но были уничтожены усилиями экипажей. Один гренадер из отряда прикрытия был убит.

После отражения атаки спокойствие для окруженных так и не наступило, поскольку красноармейцы начали обстреливать танки из противотанковых ружей и двух 45-мм противотанковых орудий. Хотя огонь велся с дальней дистанции и не мог представлять реальной угрозы хорошо бронированным «пантерам», однако свою беспокоящую роль он все-таки сыграл, все время держа немцев в напряжении.

Новая советская атака на танки Фааса началась через час после первой. На этот раз немецкие солдаты оказались в трудном положении, красноармейцы были остановлены лишь в 30 метрах от первого танка. В разгар боя Фаас установил радиоконтакт с унтершарфюрером СС Каспером, который командовал четырьмя «пантерами», увязшими в болоте южнее Черкас. Через Каспера Фаас смог связаться с артиллерией и вызвал огонь поддержки, накрывший лес, из которого атаковал противник. В свою очередь советская сторона снова задействовала «катюши», однако прямого попадания по танкам достичь так и не удалось. В ответ, недолго думая, Фаас навел огонь артиллерии на позицию советских реактивных минометов, которая была накрыта прямым попаданием уже вторым залпом. «В воздух поднялись столбы дыма, показывающие, что взорвался боезапас реактивных установок». «Прямое попадание!» — прокричал Фаас в микрофон


.

Тем не менее активность противника не снижалась, и во второй половине дня 30 марта советские войска несколько раз атаковали район станции с северо-востока, однако немцы отбили все атаки и удержали позиции.

В ночь на 31 марта 11-я рота полка СС «Германия» гауптштурмфюрера СС Хайнца Тройкера[41 - Тройкер родился в Берлине 1 июня 1914 года. Член СС (билет № 156239). Выпускник юнкерской школы СС в Брауншвейге, которую окончил в апреле 1937 года.] и четыре «пантеры» унтершарфюрера СС Каспера, сумевшие, наконец-то, выбраться из грязевого плена, пробились к станции Черкасы, усилив группу Фааса, а Тройкер принял на себя командование. С собой они привели транспортер боеприпасов, что было очень кстати, так как боезапас у двух танков Фааса был уже практически израсходованным. К несчастью для немцев, как выяснилось, в транспортере боеприпасов оказалось мало снарядов, так как они были частично израсходованы при прорыве к станции. Тройкер расставил танки и пехотинцев на подступах к станции, частично прикрыв все направления.

Утром 31 марта немецкий периметр у станции снова был атакован, однако эсэсовцы и пехотинцы сумели отбиться. Однако полностью контролировать окружающую территорию возможности не было, и отряды красноармейцев легко просачивались между немецкими опорными пунктами и «танковыми островками». Советские саперы даже сумели снова восстановить разминированные минные поля в районе железнодорожной насыпи.

К вечеру 31 марта группа Тройкера на станции Черкасы была в довольно-таки тяжелом положении, прежде всего из-за нехватки боеприпасов. К тому же быстро выяснилось, что немцы здесь предоставлены сами себе. Тройкер попытался потребовать воздушную поддержку и снабжение по воздуху, однако обеспечить ни то ни другое было невозможно. А когда Тройкер затребовал у Рихтера обеспечить снабжение боеприпасами, то тот предложил им выходить из положения собственными силами: чтобы эсэсовцы двумя танками прорвали кольцо окружения и вышли к основной линии фронта, удерживаемой частями 434-го гренадерского полка и 3-го батальона полка СС «Германия», и тем самым сами установили линию снабжения.

Делать было нечего, и обершарфюрер СС Фаас решил лично принять участие в этом прорыве, вместе с танком Беккера. Однако на полпути обе «пантеры» были подбиты замаскированными противотанковыми орудиями. Экипажи смогли благополучно выбраться из горящих машин, однако радист Кинцек был убит выстрелом в голову, а несколько человек были обожжены или ранены. Так что попытка выйти к немецким линиям не удалась, поэтому Фаас принял решение пробиваться обратно на станцию. В суматохе они потеряли раненого наводчика, поэтому Фаас с двумя солдатами был вынужден отправиться на его поиски. По пути эсэсовцы нарвались на боевое охранение противника, но успели выстрелить первыми. Найдя раненого, они погрузили его на брезент и сумели благополучно вернуться на станцию.

Со своей стороны, командование 42-го корпуса также прилагало усилия, чтобы пробиться к станции. В ночь на 1 апреля в направлении на Черкасы атаковал недавно прибывший на фронт 2-й батальон 1-го лыжно-егерского полка (речь о нем будет идти ниже), а Муленкамп придал этому батальону две гужевые повозки с боеприпасами, чтобы они доставили их на станцию. Однако эта попытка провалилась, так как атака батальона не увенчалась успехом.

Тем временем ремонтники сумели починить одну из ранее подбитых «пантер» Фааса. Теперь у Тройкера было три танка, и он оттянул их на станцию, где разместил среди станционных построек. Техническое состояние этих танков было не самым лучшим, например, у недавно отремонтированного танка сразу же вышла из строя трансмиссия, едва он дотянул до здания станции. Еще один танк остался за железнодорожной насыпью — у него были разбиты гусеницы и ведущие шестерни. С машины сняли рацию и все важные приборы, а затем шарфюрер СС Хербертс взорвал этот танк.

Между тем с наступлением темноты красноармейцы подобрались ближе к станции и начали интенсивный обстрел с дистанции 200 метров. Подорванный на железнодорожной насыпи танк был подожжен.

Утром 1 апреля Тройкер снова затребовал боеприпасы, медикаменты и продовольствие. Обнадеживающего ответа так и не поступило. Всю первую половину дня немцы на станции отбивали советские атаки с запада и юга, а удерживаемая ими территория постепенно сжималась. Дошло до того, что советские солдаты развернули несколько противотанковых орудий всего в 150 метрах от станции. Правда, на этот раз из их затеи ничего не вышло и несколькими выстрелами двух «пантер» пушки были подавлены. Но к этому времени снаряды в танках практически закончились.

В 14:45 Тройкер доложил, что сможет продержаться еще в лучшем случае несколько часов и потребовал постановку заградительного огня на дистанции в 500 метров от станции. Со своей стороны Муленкамп сумел организовать вылет транспортного самолета со снабжением, он появился над станцией в 16: 15, однако по ошибке сбросил контейнеры с грузом в районе первой стоянки, то есть за насыпью, в результате чего они попали в руки красноармейцев. Тотальное невезение!

После этого Муленкамп, посовещавшись с начальником оперативного отдела 131-й пехотной дивизии, пришел к выводу, что удерживать станцию дальше нет смысла, и в 16: 30 отдал Тройкеру приказ взорвать оставшиеся танки и пробиваться в Ковель. И снова, ввиду крайне низкой боеспособности группы Тройкера, в связи с нехваткой боеприпасов, этот приказ было легче отдать, чем выполнить. Поэтому Тройкер, на месте оценив обстановку, решил поступить по-своему и пробиваться на запад, к основной линии обороны деблокирующих войск. Все оставшиеся снаряды были перенесены в одну «пантеру», в нее же слили остатки топлива из баков остальных танков и также погрузили раненых.

В самом начале этого отчаянного прорыва гауптштурмфюрер СС Тройкер был смертельно ранен, его поместили на броню танка, однако он вскоре умер. Единственная «пантера», на которую возлагались надежды как на таран, пробивающий брешь во вражеской обороне, была подбита, а большинство раненых погибло. Разбившись на несколько групп, 11-я рота, танкисты Фааса и пехотинцы 131-й пехотной дивизии сумели все же просочиться к немецким линиям, понеся при этом серьезные потери. На последнем этапе прорыва, когда отряд танкистов перебирался через болото, он попал под обстрел, в результате пять человек погибло, а шестеро получили ранения. Лишь благодаря рейду унтершарфюрера СС Каспера они сумели благополучно вырваться. Все предприятие по обороне станции Черкасы стоило дивизии СС «Викинг» безвозвратной потери шести танков и значительных потерь среди гренадер и экипажей.




ПЕРЕД РЕШАЮЩИМ УДАРОМ


Не лучше обстояло дело у 131-й пехотной дивизии. В качестве усиления 42-му корпусу придали 1-ю лыжно-егерскую бригаду. Эта бригада была сформирована в декабре 1943 года из 2, 4, 5, 7, 9-го и 11-го егерских батальонов. Она состояла из двух полков по два батальона в каждом и тяжелого лыжного батальона.

29 марта на фронт прибыл 2-й батальон 1-го лыжно-егерского полка, полностью оснащенный и готовый для введения в бой. Его сразу выдвинули на правый фланг 131-й пехотной дивизии. Днем 30 марта батальон был брошен в бой и сумел несколько продвинуться вперед по лесистой местности. Но на этом успехи егерей-лыжников окончились. Когда в 22:00 31 марта батальон был брошен в атаку в районе южнее Черкас, то столкнулся со столь сильным советским сопротивлением, что атака быстро увязла. Провал этой атаки не позволил доставить группе Тройкера, блокированной на станции Черкасы, две повозки груженные боеприпасами, которые Муленкамп придал батальону. Лыжные егеря оказались прижатыми к земле южнее Черкас.

Тем временем в 11 утра 31 марта в Мацееве выгрузилась 7-я рота 5-го танкового полка СС оберштурмфюрера СС Отто Шнайдера[42 - Шнайдер родился 28 сентября 1921 года. Судетский немец, член Судетско-немецкой партии, выпускник юнкерской школы СС в Брауншвейге. Член СС (билет № 400130). Имел прозвище «Железный Отто».]. Уже через час 1-й взвод роты был брошен в оборонительный бой к северу от железнодорожной линии, в районе Перевесье (в четырех километрах восточнее Мацеева). Остальные танки сосредотачивались на сборном пункте в лесу восточнее Тупалы.

В 13: 10 Муленкамп прибыл из Хелма (куда его вызвали 30 марта), на командный пункт своего полка. Через 15 минут он и командир 131-й пехотной дивизии генерал-майор Вебер ехали в Тупалы, чтобы разведать местность юго-восточнее поселка.

Тем временем 1-й взвод 7-й роты добрался до Перевесья, где успешно отбил атаку. В 17: 10 Шнайдер доложил о первом успехе своей роты. В благодарность он получил приказ 1 апреля вместе с 431 -м полком атаковать и взять деревню Калиновка. Сама рота вошла в подчинение 3-го батальона полка СС «Германия» штурмбаннфюрера СС Хака. В 00: 30 1 апреля Шнайдер прибыл на командный пункт Хака, а в 01: 45 рота окончила сосредоточение в заданном районе у Тупалы.

Как постоянно бывает на войне, суровая действительность снова спутала все планы. В 03: 15 1 апреля советские войска выбили части 434-го гренадерского полка (батальон Больма) из Черкас, сразу поставив немцев в тяжелое положение. Чтобы спасти ситуацию, необходима была немедленная контратака. Естественно, что в качестве ударного кулака в ней задействовали 7-ю танковую роту — 15 боеспособных «пантер», которую придали 1-му батальону гауптмана Фридриха Эббингхаузена из 434-го полка (кавалер Германского креста в золоте, награжден 16 ноября 1943 года).

Вопреки расхожей практике боев в этом регионе, на этот раз немецкой атаке предшествовал налет авиации — пикирующих бомбардировщиков Ju-87, состоявшийся в 5 утра. Где-то начиная с этого момента, немецкая штурмовая авиация начинает оказывать наступающим на Ковель наземным войскам все более активную поддержку. Скорее всего, основную роль здесь сыграла 77-я эскадра поддержки сухопутных войск (SG-77) майора Гельмута Брука, действующая в Западной Украине и имевшая на вооружении самолеты JU-87D


.

Вот как этот воздушный налет описал в своей книге Ф. Куровски: «Выезжая на исходные позиции, экипажи «пантер» увидели приближающие «штуки». Они слышали низкий гул моторов и видели, как Ju-87 ныряют один за другим к земле, ревя сиренами. Пикирующие бомбардировщики сбросили бомбы, пронеслись над лесом и набрали высоту»


. Несмотря на эффектное зрелище, этот налет оказался малоэффективным, что танковые экипажи вскоре и поняли.

Танковая рота Шнайдера выступила в 05: 30, однако атака была плохо подготовлена и к семи утра окончилась полным фиаско. С самого начала «пантеры» попали под фланговый обстрел противотанковых орудий с южного направления. Ведя ответный огонь и маневрируя, танкам удалось избежать серьезных попаданий, но орудия на двух «пантерах» получили повреждения и вышли из строя. Так два танка враз потеряли боеспособность. Затем, пытаясь выйти из-под обстрела, шесть «пантер» увязли в грязи, в том числе и танк самого Шнайдера, а два подорвались на минах. В итоге к батальону Эббингхаузена сумели прорваться только два танка, еще три «пантеры» остались в распоряжении Шнайдера, найдя укрытие от советского артиллерийского огня.

Итак, начало было обескураживающим. В 07:10 утра состоялось телефонное совещание между начальником оперативного отдела 131-й пехотной дивизии, оберстом Набером (командиром 434-го полка), Хаком и Муленкампом. Тут еще выяснилось, что лыжно-егерский батальон прижат к земле в районе южнее Черкас. Особого выбора у командиров не было — нужно было только атаковать, путем привлечения всех сил — танкистов, пехотинцев и лыжных егерей. Поэтому Муленкамп отдал Шнайдеру следующий приказ: «Оставшимися пятью боеспособными танками наступать в направлении Черкас! Пехотные подразделения сопровождают вас и отбивают Черкасы»


.

Перегруппировавшись, немцы в 07: 45 возобновили атаку силами батальона Эббингхаузена, 2-го батальона 1-го лыжно-егерского полка и пяти «пантер» 7-й роты под командованием унтерштурмфюрера СС Отто Шикера. Атаку поддерживали штурмовая авиация и артиллерия, нанесшие мощный удар по советским войскам на правом фланге атаки. Танки дошли до прижатых к земле лыжных егерей, под прикрытием брони они поднялись в атаку. Советские войска оказывали ожесточенное сопротивление, каждый метр территории атакующим приходилось брать с боем. Пять часов спустя Черкасы были отбиты немцами, про что в 12: 30 Шнайдер доложил Муленкампу, причем «пантеры» Шикера сыграли в этом деле важную роль. Однако к концу дня в 7-й роте осталось лишь два боеспособных танка, которые отвели к лесу в двух километрах восточнее Тупалы. Остальными танками занимались эвакуационные службы, работавшие с полным напряжением сил.

На 1 апреля во 2-м батальоне 5-го танкового полка СС насчитывалось 58 боеспособных «пантер»


. Около 19:00 1 апреля в Мацеев прибыл командир 2-го батальона 5-го танкового полка СС штурмбаннфюрер СС Отто Петш с командой управления. В течение следующего дня в Мацеев прибыли оставшиеся части батальона: в 06:30 — 5-я рота, в 11:30 — штабная рота и в 15:40 — 6-я рота


. Однако прибыли они не полностью, из-за невысокой пропускной способности железных дорог. К этому моменту 2-й батальон имел в своем составе: в штабной роте — пять «пантер», три бронированных тягача, счетверенную зенитку и три легковых «Хорьха» Kfz—15. В 5-й роте было 13 «пантер», а в 6-й — 10


. Мы видим, что в общей сложности во всех этих частях было только 28 «пантер», вместо ожидаемых 42 танков. Но даже так, с одной стороны это была грозная сила, но с другой, как показывает практика боев в этом регионе в условиях сложной местности, не менее половины машин из этого количества были обречены на увязание в местных болотах. Таким образом, согласно немецким отчетам, на 3 апреля 1944 года 5-й танковый полк СС был весьма слабым формированием, тем более что дислоцировавшийся в Хелме 1-й батальон еще только проходил реорганизацию и был небоеспособен. Тем не менее оказавшиеся на фронте танкисты были полны оптимизма, а 2-й танковый батальон сосредоточился в лесу в двух километрах юго-восточнее Тупалы.

В эти дни была образована боевая группа «Муленкамп», под командованием оберштурмбаннфюрера СС Йоханнеса Муленкампа. В нее были включены штаб 1-го батальона и 2-й батальон 5-го танкового полка СС (минус 8-я рота), а также 3-й (бронированный) батальон полка СС «Германия»


. Мы видим, что все части, включенные в группу, были ударными, и на бумаге группа являлась бронетанковой. Но 3-й батальон полка СС «Германия» бронетранспортеров не имел и должен был играть роль обычной пехоты. Стоит, однако, отметить, что, на наш взгляд, данная боевая группа существовала чисто номинально, а Муленкамп просто координировал действия указанных частей, но вместе, единым кулаком, как мы покажем ниже, они не действовали. Тыловые службы и части снабжения 5-го танкового полка СС были сосредоточены в Мацееве, Тупалах и в Старых Кошарах.

Остальные части полка СС «Германия» вошли в боевую группу «Дорр» под командованием штурмбаннфюрера СС Ханса Дорра.

К планированию окончательного наступления на Ковель в штабе 5-го танкового полка СС подошли со всей ответственностью и осмотрительностью. 2 апреля Муленкамп отправил разведывательный взвод под командованием офицера для поручений 2-го батальона 23-летнего унтерштурмфюрера СС Манфреда Ренца[43 - Ренц родился 28 июля 1921 года. Член СС (билет № 455612). Умер 6 июня 1987 года.] для поиска наилучшего направления для передвижения танков в окружающей болотистой местности. Интересно, что в 1941 году Ренц в звании унтершарфюрера СС служил во 2-й роте разведывательного батальона дивизии СС «Райх», командиром которого как раз и был Муленкамп. Ренц участвовал еще в Балканской кампании, а во время наступления на Москву проявил себя в качестве командира штурмовой группы. Как опытный солдат и старый «однополчанин», он пользовался безоговорочным доверием Муленкампа.

Свою разведку Ренц начал из Старых Кошар. Чтобы не привлекать к своей миссии излишнего внимания, он решил задействовать лишь свой танк, оборудованный специальным глушителем двигателя. «Скрепя и переваливаясь, словно утка, наша выкрашенная в белый маскировочный цвет «пантера» шла по грязным узким улочкам Старых Кошар». Остальные четыре штабные «пантеры» остались в расположении штаба батальона.

На деревенских улицах иногда рвались снаряды, так как Старые Кошары находились под обстрелом артиллерии 143-й стрелковой дивизии. Часть деревенских домов горела, подожженная советскими снарядами, и «плотные клубы дыма стелились над землей, в направлении советских позиций на востоке». Погодные условия были благосклонны к эсэсовцам — местность была окутана легким туманом, что благоприятствовало выполнению задания.

Ренц повел танк через лес севернее железнодорожной насыпи, чтобы проверить возможность прохода танков через него. Пройдя по грязной дороге, соединяющей Старые и Новые Кошары, «пантера» благополучно пересекла насыпь и быстро скрылась в лесу. За время разведки Ренц скрытно, вдоль и поперек, изъездил весь район Дубовая — Мощеное, выбирая наиболее подходящие маршруты для движения танков.

В ходе разведки «пантера» довольно близко подобралась к Мощеной, и Ренц смог в бинокль рассмотреть позиции советской противотанковой артиллерии на восточной окраине деревни. Рекогносцировка показала, что болотистая местность не давала возможности использовать танки в развернутом порядке, и чтобы не увязнуть, они должны были идти колонной по немногочисленным плохим дорогам. О результатах разведки было доложено командиру полка Муленкампу и командиру 2-го батальона Петшу. Теперь командиры могли планировать дальнейшие действия.




В ДЕЛО ВСТУПАЕТ 56-й ТАНКОВЫЙ КОРПУС


После того как ковельский участок фронта вошел в зону ответственности 2-й армии группы армий «Центр», командующему армией генерал-оберсту Вейссу сразу стало ясно, что 42-й армейский корпус слишком слаб, чтобы в одиночку пробить кольцо осады вокруг Ковеля в сложившихся неблагоприятных обстоятельствах. Поэтому, как мы помним, на совещании 27 марта начальник штаба 2-й армии Тресков обещал Маттенклотту, что задача деблокады осажденного города будет возложена на 56-й танковый корпус генерала пехоты Фридриха Хоссбаха. В состав корпуса входили 4-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Дитриха фон Заукена, 5-я танковая дивизия генерал-майора Карла Декера и 5-я егерская дивизия генерал-лейтенанта Хельмута Тхумма. Приказ о сосредоточении частей корпуса для удара на Ковель был отдан еще 23 марта 1944 года, то есть еще до официального «подключения» корпуса к деблокаде Ковеля, что свидетельствует о том, что командование 2-й армии прозорливо предвидело развитие ситуации и своевременно предприняло соответствующие меры.

Понятно, что главную ударную силу корпуса олицетворяли его танковые дивизии. Однако грозными они выглядели только на бумаге. Так, 4-я танковая дивизия могла рассчитывать лишь на один из двух своих панцергренадерских полков — 12-й, поскольку второй полк — 33-й, пока оставался на прежних позициях дивизии в районе Бобруйска


. Кроме этого, в дивизии был лишь один танковый батальон — 1-й, а 2-й находился на переформировании во Франции, где его перевооружали на танки «пантера».

На 1 апреля 1944 года в 4-й танковой дивизии насчитывалось 12 328 военнослужащих (некомплект составлял — 1549 человек). Материальное оснащение было очень слабым. Так, в 35-м танковом полку было всего 36 боеспособных танков (два Pz-III Ausf. N и 34 Pz-IV Ausf. G и Н), еще 10 танков находились в ремонте (два Pz-III и восемь Pz-IV). Также в боеспособном состоянии в дивизии насчитывалось 193 бронетранспортера разных видов (плюс еще 68 в ремонте), 48 орудий на самоходных лафетах (18 «Мардеров», 16 «Грилле», 14 самоходных гаубиц; плюс четыре самоходки в ремонте), 15 буксируемых противотанковых орудий РАК-40 (плюс семь в ремонте), 37 буксируемых артиллерийских орудий (плюс Ив ремонте), 27 81-мм минометов, 26 зенитных орудий калибра 20-мм и 37-мм, восемь 88-мм зенитных орудий и 560 пулеметов. Мобильность дивизии оценивалась в 50%. Командование оценивало боевую ценность дивизии как IV — годная только к ограниченным оборонительным действиям[44 - Оценивалась римскими цифрами: I — годная к любым наступательным действиям (отличная), II — годная к ограниченным наступательным действиям (хорошая), III — годная только к обороне (удовлетворительная), IV — годная только к ограниченным оборонительным действиям (ограниченно боеспособная). Касательно статистических данных смотрите в Nevenkin К. Fire brigades. P. 160—161; ZurowskiR 4 Panzer Division 1943—1944. P. 22.].

В 5-й танковой дивизии ситуация была не лучше: 31-й танковый полк имел на фронте только один танковый батальон — 2-й, в то время как 1-й в данный момент находился на полигоне в Графенвере, где перевооружался на «пантеры». На 1 апреля 1944 года в 5-й танковой дивизии насчитывалось 12 432 военнослужащих (некомплект составлял 1282 человека). В дивизии было всего 12 боеспособных танков (один Pz-Ш и 11 Pz-IV), еще 24 боевые машины находились в ремонте (два Pz-III и 22 Pz-IV). Также в боеспособном состоянии насчитывалось 113 бронетранспортеров разных видов (плюс еще 48 в ремонте), 11 орудий на самоходных лафетах (противотанковых, гаубиц и пехотных; плюс три в ремонте), семь противотанковых орудий, 32 артиллерийских орудия (плюс 16 в ремонте). Мобильность дивизии была на высоком уровне и оценивалась в 90—100%. Из-за этого боевая ценность дивизии оценивалась командованием как II — годная к ограниченным наступательным действиям


.

Впрочем, ударная сила и боевой дух немецких танковых дивизий нередко зависели от личностных качеств их командиров. В случае с 4-й и 5-й танковыми дивизиями здесь было все в порядке. И фон Заукен[45 - Фон Заукен родился 16 мая 1892 года. Первый раз на должность командира 4-й танковой дивизии он был назначен 27 декабря 1941 года и прокомандовал ею до 2 августа 1942 года, когда был переведен на должность начальника военного училища. 31 мая 1943 года фон Заукен снова возглавил 4-ю танковую дивизию.], и Декер[46 - Декер родился 30 ноября 1897 года. Рыцарский крест он заслужил, будучи командиром 1-го батальона 3-го танкового полка, награжден 13 июня 1941 года. 5-й танковой дивизией он командовал с 7 сентября 1943 года.] были компетентными и закаленными в боях командирами танковых войск, неоднократно отмеченными высокими наградами. К этому моменту Дитрих фон Заукен был кавалером Мечей к Рыцарскому кресту, а Карл Декер — Рыцарского креста и Германского креста в золоте.

Выдвижение частей корпуса для нанесения удара затруднялось погодными условиями, болотистой местностью и активностью партизанских отрядов. Один из солдат 35-го танкового полка 4-й танковой дивизии описывал местность, по которой им предстояло наступать как «навоз, еще раз навоз и вода»


. Что касается партизан, то и войска, и тыловые службы были вынуждены повсюду выставлять охранные посты, чтобы противодействовать их нападениям. Если от налетов еще можно было уберечься, то минирование партизанами дорог стало настоящим бичом — при движении по дорогам постоянно фиксировались потери от мин как в людях, так и в технике. Некоторое облегчение пришло лишь тогда, когда в полосу корпуса прибыла 9-я венгерская резервная дивизия из состава 3-го венгерского корпуса, принявшая на себя охрану тылового района. Это позволило ускорить сосредоточение танковых дивизий.

Обещанная командованием 2-й армии атака 56-го танкового корпуса началась 29 марта 1944 года. Удар наносился из района Шатск — Заболотье — Горники. Танкистам, панцергренадерам и егерям приходилось преодолевать ожесточенное сопротивление советских войск.

Утром 29 марта 1-й батальон 14-го панцергренадерского полка 5-й танковой дивизии захватил маленький плацдарм на реке Выживка и сумел расширить его в направлении Выдраницы. Но для дальнейшего развития наступления сил батальона не хватило, поэтому его передали в подчинение 56-го егерского полка 5-й егерской дивизии. Этот полк смог развернуть на плацдарме два только что прибывших батальона, двинувшихся маршем на Глухи (юго-западнее Выдраницы). 13-й панцергренадерский полк своим 2-м батальоном и 1 -м батальоном 56-го егерского полка принял участок от Рудки до района севернее Старая Выживка на реке Выживке. Во второй половине дня 29 марта егерский батальон при поддержке четырех танков овладел Старой Выживкой, но при дальнейшем наступлении в направлении на село Борзова (чуть южнее Старой Выживки) застрял на рубеже реки Выживка. 29 марта батальон очистил от остатков советских частей населенные пункты севернее Выживки, по обе стороны от железной дороги.

В 11:00 2-й батальон 14-го панцергренадерского полка после сильной артиллерийской подготовки пошел в атаку. Несмотря на труднопроходимую местность, немцам удалось сломить ожесточенное сопротивление советских войск, переправиться через Выживку юго-восточнее Галиной Воли и выйти к Рудкам, в которых находился сильный гарнизон. После ожесточенного боя Рудки были взяты, и панцергренадеры закрепились в деревне. Вечером батальон отразил в Рудке многочисленные контратаки красноармейцев, а в ночь на 30 марта был передан в подчинение штабу 13-го панцергренадерского полка


.

1 апреля дивизии корпуса вышли в район Старой Выживки, а 2 апреля — на линию Парыдубы — Смидин — Выжва — Буцын. В этот день к Смидину вышли авангарды 5-й танковой дивизии. Командир дивизии Декер намеревался развивать наступление дальше, на село Кругель, лежащее чуть севернее Новых Кошар. К этому моменту 5-я танковая дивизия передовыми отрядами установила контакт с боевой группой Муленкампа. Тем временем 3 апреля передовые части 4-й танковой дивизии достигай села Старые Кошары. 5-я егерская дивизия в то же время начала атаку из района Выжвы для прикрытия северного фланга ударной группировки с одновременной задачей сковать советские войска на востоке. 

2 апреля в Головно, в 12 километрах к северу от Любомля, состоялась встреча командиров корпусов — генералов пехоты Маттенклотта и Хоссбаха, с целью обсудить дальнейшие действия. Не желая терять времени, генералы назначили решающую атаку на следующий день, 3 апреля. Однако, как оказалось, эта дата была выбрана слишком оптимистично, без учета существующих реалий, и к утру выяснилось, что одна из двух танковых дивизий 56-го корпуса еще не была готова к наступлению. Поэтому атаку отложили на день.

Также в эти дни произошла еще одна рокировка — вечером 2 апреля в Хелм прибыл штаб 8-го армейского корпуса, правда, без командующего генерала. В 12:00 3 апреля Маттенклотт стал командиром 8-го армейского корпуса, а все прежние войска 42-го армейского корпуса теперь были подчинены 8-му


. Оставшийся штаб и корпусные подразделения 42-го корпуса были выведены в тыл.

На 3 апреля основные силы 2-го танкового батальона дивизии СС «Викинг» находились в лесу в двух километрах восточнее Тупалы. Около 23 часов 2 апреля Муленкамп вызвал к себе командира батальона Петша и командира 7-й роты Шнайдера, и на кратком брифинге ввел их в курс дела касательно плана предстоящей операции, целью которой было укрепить немецкие исходные позиции для крупномасштабного прорыва в Ковель на следующий день. Командиры узнали, что 4-я танковая дивизия будет наступать на север из Старых Кошар в направлении северо-западнее Мощеной, пройдя через Новые Кошары. Шнайдер получил задачу поддержать эту атаку с позиции возле Краснодубье, подавив сопротивление советских войск в Кругеле и ликвидировав угрозу с фланга.

Что касается Петша, то он получил указание сосредоточить один танковый взвод на северо-восточном краю Старых Кошар, возле кладбища, с целью предотвратить возможную угрозу правому флангу 4-й танковой дивизии в районе севернее Черкас и затем возле Мощеной.

Однако подготовка к атаке прошла даром, поскольку в 9:15 3 апреля начальник оперативного отдела 4-й танковой дивизии оберстлейтенант Петер Зауэрбрух (кавалер Рыцарского креста) радировал Муленкампу об изменениях в общем плане: «Наступление 4-й танковой дивизии отложено на 24 часа. Батальон “пантер” будет поддерживать огнем атаку 5-й танковой дивизии на Кругель»


.

Дело в том, что командование отложило атаку до утра 4 апреля, так как 4-я танковая дивизия еще не закончила сосредоточение к 3 апреля. По воспоминаниям оберстлейтенанта Хофмана, командира 12-го панцергренадерского полка этой дивизии, бронемашины и артиллерия увязали в смеси льда, снега и грязи по самые оси, преодолевая «сантиметр за сантиметром». На преодоление 2,5 километра пути частям полка потребовалось 7—8 часов


.

К тому же было решено расширить рамки атаки, задействовав дополнительные силы и наступать на более широком фронте. Атаковать планировалось одновременно силами обоих корпусов — 56-го танкового и 8-го армейского, при этом секторы атаки корпусов нередко переплетались между собой.

Что ж, приказ есть приказ. Для поддержки гренадерских частей 5-й танковой дивизии в их атаке на Кругель Муленкамп выбрал 6-ю роту гауптштурмфюрера СС Алоиза Райхера[47 - Райхер родился 27 мая 1914 года. Член СС (билет № 70204).]. 3 апреля рота была сосредоточена у высоты 196,1, на южной окраине села Краснодубье (1,5 километра к северу от железнодорожной линии между Тупалы и Старые Кошары), к югу от Кругеля. Однако четкого взаимодействия между частями обеспечить не удалось — гренадеры так и не сумели вовремя сосредоточиться для атаки, а танкистов об этом не предупредили, и они действовали сами по себе. Райхер так и не дождался гренадер, а сам находился под обстрелом из деревни, на который отвечал фугасными снарядами. В конце концов его терпение лопнуло, и в 13: 45 Райхер доложил в штаб полка: «Никаких признаков нашей пехоты. Находимся под случайным огнем вражеской пехоты со стороны деревни»


. В 17: 40 рота была отведена в расположение батальона, в район восточнее Тупалы.

В ночь на 4 апреля немцы перевели часы на летнее время. Поспать танкистам 6-й роты, побывавшим под обстрелом 3 апреля, так и не удалось, поскольку их снова выдвинули на исходные позиции. В первые часы 4 апреля Муленкамп вместе со своим штабом прибыл в Старые Кошары, чтобы установить контакт с командирами панцергренадерских частей и обсудить вопросы взаимодействия.

План операции был следующим. 56-й танковый корпус должен был наступать силами 5-й танковой дивизии на левом фланге и 4-й танковой дивизии — на правом, из района Паридубы — Шаино — Секунь. 5-я танковая дивизия атаковала в направлении на линию Городище — Рудники, с основной задачей обеспечить левый фланг немецкого прорыва к Ковелю.

4-я танковая дивизия должна была сначала взять Кругель, а затем наступать в направлении Мощеной. Именно ей была частично подчинена боевая группа «Муленкамп»


, минус 3-й батальон полка СС «Германия», действовавший отдельно от группы. Однако анализ показывает, что непосредственно с 4-й танковой дивизией с самого начала действовала только одна эсэсовская танковая рота — 6-я. Остальные были приданы совсем другим частям, как мы покажем ниже. Таким образом, фактически боевая группа «Муленкамп» к началу решающего немецкого удара состояла лишь из штаба и одной-двух танковых рот, не больше.

Общая численность танков в двух танковых дивизиях 56-го танкового корпуса, если отталкиваться от данных за 1 апреля 1944 года, составляла 82 танка Pz-III и Pz-IV, из них более половины находилось в ремонте. Вряд ли на 4 апреля ситуация существенно изменилась, если какие-то подвижки в сторону увеличения количества танков и были, то скорее всего незначительные.

8-й армейский корпус наносил удар южнее, из района Черкасы — Старые Кошары, в основном силами 131-й пехотной дивизии, частей боевой группы дивизии СС «Викинг» — групп «Муленкамп» и «Дорр», лыжно-егерской дивизии и 190-й легкой бригады штурмовых орудий. Все эти войска были так или иначе сгруппированы вокруг двух танковых рот 5-го танкового полка СС.

6-я танковая рота 5-го танкового полка СС поддерживала наступление 4-й танковой дивизии на Кругель. На 05:15, то есть ко времени начала атаки, рота сосредоточилась южнее Краснодубья (практически на тех же позициях, что и в предыдущий день), имея задачу атаковать высоту в 500 метрах южнее Краснодубья, подавить сопротивление противника в Кругеле и на высоте севернее деревни, чтобы предотвратить удар по флангу 4-й танковой дивизии.

5-я танковая рота находилась на юго-восточной окраине Старых Кошар, поддерживая 2-й батальон полка СС «Германия» в его атаке поросших лесом высот в 2,5 километра к юго-востоку от Кошар.

7-я танковая рота находилась в лесу в 2,5 километра юго-восточнее Тупалы, позади 431-го гренадерского полка. Рядом была собрана усиленная ударная группа из 2-го лыжно-егерского полка, 2-го батальона полка СС «Вестланд» и 3-го батальона полка СС «Германия», с задачей наступать в юго-восточном направлении. После того как эта группа достигнет назначенных первых объектов наступления, в бой должна была быть введена 7-я рота, с задачей атаковать село Калиновка, в трех километрах к юго-востоку от Старых Кошар, и кладбище, дальше к югу. Эта атака должна была облегчить положение наступающих вдоль лесистых высот юго-восточнее Старых Кошар 5-й танковой роты и 2-го батальона полка СС «Германия».

На крайнем правом фланге немецкого наступления части 131-й пехотной дивизии должны были наступать на деревню Долгоносы, при поддержке батарей 190-й легкой бригады штурмовых орудий.

По немецким данным, 56-му танковому корпусу противостояли четыре дивизии 47-й армии и различные отдельные части и подразделения. К востоку и югу от города, то есть в зоне действия 8-го корпуса, действовали еще три советские дивизии. Кроме этого немцы идентифицировали штурмовую бригаду, три танковых полка (223, 230, 259-й отдельные танковые полки) и истребительно-противотанковый артиллерийский полк (очевидно, 163-й). Отметим, что советское командование продолжало всячески усиливать штурмующую Ковель 47-ю армию. Например, в конце марта под Ковель был переброшен недавно сформированный 1205-й самоходный артиллерийский полк майора Е.П. Кириллова — 21 самоходное артиллерийское орудие СУ-76. Еще в пути на фронт полк получил боевую задачу: совершить марш в предвидении встречного боя, занять огневые позиции вдоль правого берега реки Турья, несколько севернее Ковеля, и на танкодоступном направлении оказать поддержку находившимся в обороне стрелковым частям 47-й армии. Миновав деревню Ломачанка, батареи полка заняли оборону на участке Гущин — Колодница


.

Готовились к сражению и советские пропагандисты, сосредоточив свое внимание на подготовке красноармейцев к борьбе с танками и к проявлению стойкости в обороне. Характерным примером является передовая статья газеты 47-й армии «Фронтовик», номер от 4 апреля 1944 года, где среди прочего говорилось: «Немцы прибегают к излюбленным своим приемам — контратаковать во фланги и стыки наших подразделений. Каждый командир обязан позаботиться о том, чтобы создать на флангах и стыках надежное огневое прикрытие, сделать свои позиции неприступными для врага.

Контратакующие танки противника должны встречать сосредоточенным огнем наши артиллеристы и бронебойщики. Сокрушить вражескую броню; отсечь пехоту от танков — первая и главная цель бойцов всех родов оружия. Когда пехота будет лишена броневого прикрытия, ее легче уничтожить»


. Как говорится: «дальше — больше», и ежедневно в газете появлялись похожие материалы, содержание которых полностью раскрывают их заголовки: «Каждый день увеличивать потери врага!», «Всеми средствами уничтожать вражеские танки!», «Что с бою взято, то свято», «Больше уничтоженных немецких танков — ближе победа», «Коммунист — пример стойкости и отваги», «Надежно прикрывать фланги и стыки!», «Стойкость и отвага — путь к славе», «Гляди в оба, будь всегда начеку!», «Огневая позиция — твоя крепость».

К 5 апреля в полосе 47-й армии на 70-километровом фронте развернулись 10 дивизий и пять танковых и самоходно-артиллерийских полков. Здесь же были сосредоточены резервы 2-го Белорусского фронта, состоявшие из двух стрелковых и трех кавалерийских дивизий 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. В результате оперативная плотность войск возросла почти в два раза (а по танкам — в шесть раз). Армия стала самым сильным соединением 2-го Белорусского фронта. Однако существенного превосходства над вермахтом достигнуто не было, поскольку немцы к этому моменту также нарастили свои силы в районе Ковеля


.




КЛЕЩИ РАЗЖИМАЮТСЯ: 4 АПРЕЛЯ


4 апреля в 03:15 началась артиллерийская подготовка — грохот десятков немецких орудий ознаменовал собой начало решительной атаки, имевшей целью разорвать советское кольцо окружения вокруг Ковеля. Обстрел позиций 47-й армии длился два часа, и с первым светом танки и гренадеры сухопутных войск и войск СС двинулись в наступление. На примере 5-й роты 5-го танкового полка СС можно наблюдать характерную для немецких войск картину начала танковой атаки. «Танки, вперед!» — пронзительно крикнул командир роты оберштурмфюрер СС Йессен. Взревели могучие двигатели «пантер», тем самым маховик немецкого наступления пришел в движение.

В 09:30 генерал пехоты Хоссбах направил в Ковель радиограмму следующего содержания: «Мы начали решительное наступление на Ковель!»




Характерной тенденцией наступления ударных сил двух корпусов на Ковель было то, что применение танков было скованным из-за характера местности (атакующим сильно мешала непроходимая местность, хотя погода с каждым часом улучшалась), плотных минных полей и насыщения обороны противника противотанковыми средствами. Поэтому отдельные боевые группы, роты и взводы должны были постоянно подавлять наиболее опасные узлы сопротивления противника в ближнем бою, чтобы проложить дорогу танкам.

Наступление проходило с переменным успехом. Останавливаясь и стреляя по очереди, взводы 5-й танковой роты оберштурмфюрера СС Иессена точным огнем своих 75-мм орудий уничтожали советские огневые точки, посты наблюдения и заграждения из колючей проволоки, расчищая путь к позициям неприятеля. Гренадеры 2-го батальона полка СС «Германия» под командованием гауптштурмфюрера СС Курта Шредера шли вслед за танками, укрываясь за ними, когда те останавливались для стрельбы. Красноармейцы отвечали артиллерийским, минометным и ружейно-пулеметным огнем. Через полтора часа после начала атаки, в 06: 40, 5-я танковая рота была в 1,2 километра к юго-востоку от Старых Кошар, прорвав двумя взводами оборону противника в лесу. Гренадеры 2-го батальона полка СС «Германия» вошли в северную часть леса. Первоначальная цель была достигнута, теперь немцам предстояло полностью установить контроль над лесом.

Эсэсовцы углубились на 400 метров в лес по обеим сторонам дороги Старые Кошары — Ковель, взяли под контроль важную высоту и вышли к открытому участку местности. Здесь танки остановились, так как передовая разведка обнаружила минное поле и восемь советских противотанковых орудий, замаскированных в лесу. Когда в начале второй половины дня немцы предприняли попытку прорваться, то один из танков подорвался на мине и тут же был добит противотанковыми орудиями. В итоге рота остановилась, поскольку Иессен не собирался рисковать остальными танками, и доложил Муленкампу об обстановке. Муленкамп отреагировал тем, что немедленно затребовал артиллерийскую и авиационную поддержку. Артиллерия нанесла удар достаточно быстро, а самолеты следовало подождать.

Тем временем штурмовые группы сумели углубиться в северную часть леса, однако далеко продвинуться им не удалось, поскольку красноармейцы навязали эсэсовцам жестокий рукопашный бой. Немецкие танки ничем не могли помочь пехотинцам, так как 5-я рота отбивала ожесточенные контратаки противника, стремившегося вернуть занятую танкистами важную высоту. Было подбито еще два танка, получивших попадания из противотанковых орудий в башню и в ходовую часть соответственно.

Затребованный Муленкампом налет пикировщиков состоялся в 14: 35. Муленкамп и его полковой адъютант гауптштурмфюрер СС Фриц Циммерманн[48 - Циммерманн родился 21 сентября 1915 года. Член СС (билет ЛЬ 257775). Летом 1944 года командовал 4-й танковой ротой полка, а затем снова вернулся на должность адъютанта полка. Умер 11 сентября 1987 года.] наблюдали, как 12 Ju-87 из SG-77


 нанесли удар по советским позициям в лесу. «Выглядело неплохо, но мы узнаем, был ли эффект, когда атакуем снова»


, — скептически заметил Муленкамп сразу после налета.

Ждать пришлось недолго. «Атака!» — почти сразу же передал приказ по радио Циммерманн, и 5-я рота рванула вперед. Танки достигли опушки леса, стреляя по замеченным вспышкам выстрелов, и вошли в лес, снося возникающие у них на пути деревья. Первые замеченные дзоты были разнесены прямыми попаданиями из 75-мм орудий «пантер». Пехотинцы двигались вслед за танками, вступая в рукопашные бои за вражеские позиции. Казалось, что успех был достигнут. Однако в итоге 5-я танковая рота втянулась в огневой бой, из которого никак не могла выйти, поскольку из-за плотного обстрела и речи быть не могло об успешной эвакуации подбитых машин и раненых членов экипажей. По оценке командира роты, представленной в 15:45 в штаб полка: «Рота не может быть оттянута назад до наступления темноты, так как находится под обстрелом снайперов и пулеметов. Эвакуация танков и раненых возможна только в темное время суток»


. Эта досадная заминка не позволила использовать 5-ю роту в качестве поддержки для 4-й танковой дивизии в ее последнем броске на Ковель, хотя генерал-лейтенант фон Заукен рассчитывал, что она теперь повернет к северу и выйдет к позициям 4-й танковой дивизии. В результате 5-я танковая рота была придана 131-й пехотной дивизии и ночью сумела-таки более-менее благополучно вернуться. В бою 4 апреля был убит унтерштурмфюрер СС Алвин Шольц из 5-й танковой роты.

Наступающие части 4-й танковой дивизии действовали к северу от железнодорожной линии в двух направлениях — против Кругеля и против советских позиций в лесу восточнее. Противостояла им 143-я стрелковая дивизия


, а в районе Мощеной действовала 60-я стрелковая дивизия


. Фон Заукен задействовал в бою боевые группы 12-го панцергренадерского полка, 1-го батальона 35-го танкового полка, 3-ю батарею 49-го противотанкового дивизиона, поддержанные 6-й танковой ротой 5-го танкового полка СС и артиллерией 103-го артиллерийского полка. С утра панцергренадеры прорвались сквозь блокирующую позицию в лесу в 100 метрах к северу от Новых Кошар, выбив оттуда два советских батальона, усиленных артиллерией. Нужно сказать, что к прорыву на этом участке немцы готовились загодя. Так, еще ночью 2-й батальон гауптмана Хайде из 12-го панцергренадерского полка вышел на исходные позиции и просочился в лес, чтобы с рассветом нанести неожиданный удар с севера по тактически важной высоте, прозванной немцами «Яйцо». Как только началась артиллерийская подготовка, гренадеры запустили зеленые ракеты, сигнализировав своим артиллеристам о том, что они приближаются к позициям противника, чтобы избежать случайного поражения от огня своих же пушек. Огонь артиллерии тут же прекратился, а пехотинцы пошли на штурм высоты, которую и взяли в рукопашном бою.

На другом фланге штурма этой блокирующей позиции 1-й батальон гауптмана Хана вышел к рабочему поселку Варжик на юго-восточной окраине леса — группы из нескольких построек, оборудованных под опорные пункты. Немедленно последовавшая за этим советская контратака была успешно отбита 1-м батальоном. Воспользовавшись благоприятным моментом, исполняющий обязанности командира взвода 3-й роты лейтенант Хайнрих Порис атаковал поселок и захватил его в упорном рукопашном бою. Трофеями обоих батальонов при разгроме данной лесной блокирующей позиции стали четыре артиллерийских орудия и большое число пулеметов и противотанковых ружей


.

Тем временем немного западнее 6-я танковая рота поддержала атаку панцергренадер 4-й танковой дивизии против Кругеля. Танки расстреляли советские пулеметные позиции на окраине деревни, после чего с двух сторон въехали в Кругель. За ними вошла пехота, зачистившая поселок. В 07: 40 6-я рота 5-го танкового полка СС доложила о взятии Кругеля


. Интересно, что после этого рота не получила нового приказа и несколько часов протопталась в Кругеле, пока не получила приказ двигаться на базу снабжения в двух километрах восточнее Тупалы на дозаправку и пополнение боекомплекта.

Таким образом, первый объект атаки 4-й танковой дивизии — лесистая местность и твердые участки к северу от Старых Кошар — был успешно захвачен. Обладание этими твердыми участками местности, удобными для движения бронетехники, было крайне важным для развития наступления на Мощеную и давало возможность мобильным танковым частям обойти с севера лежащие западнее Ковеля болота. Примечательно, что этот успех — захват местности, был достигнут лишь силами пехоты, при поддержке артиллерии. Применение танков было сковано минными полями, в частности, из-за них 1-й батальон 35-го танкового полка так и не смог толком выдвинуться вперед. Движение танков стало возможным лишь после того, как саперная рота оберлейтенанта Нисса расчистила проходы для техники в советских минных полях.

Командир 4-й танковой дивизии Дитрих фон Заукен сполна воспользовался появившимся шансом после захвата твердой местности. 1-й батальон 35-го танкового полка, которым командовал штабной врач (Stabsarzt, эквивалентно званию гауптмана) доктор Ханс-Йоахим Шульц-Меркель, один из немногих военных врачей кавалеров Рыцарского креста (награжден 23 декабря 1943 года), рванул вперед на север, вдоль восточного края леса. Пройдя вперед около 700 метров, танки попали под артиллерийский и пулеметный обстрел с хорошо замаскированных советских позиций в лесу у высоты 141. Немцы понесли потери, а атака застопорилась, так как ответный огонь был малоэффективен, настолько хорошо советские позиции были замаскированы. Не удалась и попытка навести огонь артиллерии, поскольку солнечный свет светил прямо в глаза артиллерийскому наблюдателю и он не мог точно определить местонахождение советской позиции. Положение спасла отчаянная контратака резерва — частей 3-й роты под командованием лейтенанта Пориса из 12-го панцергренадерского полка. В 500 метрах к востоку Порис проявил инициативу и совершил резкий бросок вперед, прямо через болото, и неожиданно вышел во фланг советской позиции. После короткого боя Порис доложил Шульц-Меркелю: «Вражеские силы захвачены врасплох у высоты 141; шесть пулеметов и четыре орудия ликвидированы. Потерь нет»


. За свои отличия в боях 4 апреля, лейтенант Порис был награжден Рыцарским крестом, 15 апреля 1944 года.

Теперь 4-я танковая дивизия снова могла атаковать. На острие атаки выдвинулась 3-я рота 12-го панцергренадерского полка под командованием Томми Виль-стерманна.

На другом фланге, наступление южной группы против обороны противника вдоль высот и лесов юго-восточнее Старых Кошар имело куда менее благоприятный исход. К 08: 50 атака 2-го батальона полка СС «Вестланд» и 3-го батальона полка СС «Германия» захлебнулась перед советскими позициями в лесу. В 50 метрах от кромки леса красноармейцы сумели построить хорошо замаскированные оборонительные сооружения, откуда встретили наступающих немцев мощным огнем. Эсэсовцы залегли перед опушкой леса. Ханс Дорр доложил о больших потерях и о том, что продвижение далее невозможно. Так что наступление на этом участке застопорилось. Хотя 7-я танковая рота и пыталась оказать поддержку 2-му батальону полка СС «Вестланд», однако толку от этого не было. После того как немцы залегли, красноармейцы тут же провели серию контратак, которые эсэсовцы, впрочем, успешно отразили, при помощи 7-й танковой роты. Однако ситуация здесь зашла в тупик, поскольку скрытые под покровом леса красноармейцы прицельным огнем потихоньку выбивали гренадеров, окопавшихся на подступах к лесу. Для усиления сюда подтянули 1-й батальон полка СС «Германия», однако на улучшение обстановки это особо не повлияло.

Успех немецкой атаки пришел на совсем другом направлении. Около полудня Мощеная была взята частями 4-й танковой дивизии. Затем фон Заукен атаковал в направлении на Дубовое, охватывая Ковель с севера. На короткой встрече с прибывшим на его командный пункт Муленкампом, фон Заукен потребовал, чтобы 5-я рота 5-го танкового полка СС повернула на север. По вышеописанным причинам выполнить этот приказ было невозможно. Остальным частям эсэсовского 2-го танкового батальона предписывалось как можно скорее двигаться к Мощеной, поскольку фон Заукену для развития наметившегося здесь успеха был необходим каждый танк. Он хотел нанести концентрированный удар бронированным кулаком по наметившемуся слабому месту в обороне противника. В 16: 25 Муленкамп отдал соответствующий приказ 6-й и 7-й ротам — двигаться на Мощеную за 4-й танковой дивизией. Этим же приказом 5-я танковая рота переходила во временное подчинение 131-й пехотной дивизии, с приказом догнать остальные части батальона, как только появится такая возможность.

Выполняя приказ фон Заукена, 6-я и 7-я роты устремились к Мощеной, следуя за 4-й танковой дивизией. За ними двигались две «пантеры» разведывательного взвода 2-го танкового батальона под командованием унтерштурмфюрера СС Ренца. Во второй половине дня Ренц был вызван к командиру батальона Пеплу, приказавшему ему выступать вслед за ротами и затем сопровождать их атаку, одновременно назначив Ренца на должность батальонного адъютанта, так как занимающий эту должность оберштурмфюрер СС Курт Фоерстер[49 - Фоерстер родился 7 июня 1919 года. Член СС (билет № 310559).] заболел и выбыл из строя. «Пантеры» Ренца выступили в Мощеную в 16:35.

Части 2-го батальона 5-го танкового полка СС достигли Мощеной в 17: 45. Серьезного сопротивления красноармейцы здесь уже не оказывали, поэтому танки могли двигаться на высокой скорости. Муленкамп немедленно выдвинул их вперед, вдоль шоссе, ведущего на юго-восток, в направлении на Ковель, с целью занять исходные позиции для атаки на следующий день. 6-я рота отвечала за юго-восток, а 7-я рота — за северо-восток. Чтобы обезопасить себя от возможных сюрпризов, было выставлено боевое охранение. В течение ночи все «пантеры» были дозаправлены и пополнили боезапас.

В районе к западу от Дубовой во второй половине дня 4-я танковая дивизия нарвалась на противотанковые препятствия и танковые части 47-й армии. Немцы встретились с американским танком «шерман» из состава 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, в ходе боя несколько «шерманов» было подбито


, а остальные предпочли не искушать судьбу и отступили. Также продвижение дивизии было сильно замедлено активностью советских войск в районе кладбища у села Черкасы и в результате флангового огня из участка леса к северу от железной дороги, к востоку от Черкас. Однако к вечеру 4-я танковая дивизия прорвалась через противотанковые препятствия и вышла к железной дороге Брест — Ковель, пересекши железнодорожные пути к западу от Дубовое. Одним из отличившихся при этом был унтер-офицер Кристоф Коль из 2-й роты 12-го панцергренадерского полка, за это 14 мая 1944 года он был награжден Рьщарским крестом. Наступившая ночь была использована для пополнения запасов боеприпасов и горючего.

Итогом первого дня наступления двух немецких корпусов 2-й армии стал прорыв к Ковелю 4-й танковой дивизии с северного направления. Именно дивизии фон Заукена удалось пробить брешь в советской обороне и создать предпосылки для дальнейшего продвижения к Ковелю. Так что не случайно 4-я танковая дивизия была упомянута в дневной сводке Верховного главнокомандования вермахта за 4 апреля. На остальных участках наступления видимых успехов немцам достичь не удалось — 47-я армия крепко держала свои позиции, и немецкий 8-й корпус был вынужден с упорными боями захватывать каждую пядь земли.

В 2 часа ночи в каком-то овощехранилище фон Заукен собрал командиров частей на совещание. После краткого введения в обстановку и подведения итогов дня, он сообщил, что получил приказ атаковать вдоль железной дороги в южном направлении и сразу поставил своих офицеров в известность, что этот приказ он намерен игнорировать и продолжать атаку в прежнем направлении, как на более перспективном, с учетом его личной оценки обстановки


. Интересно, что, по воспоминаниям Шульц-Меркеля, приказ об изменении направления атаки исходил прямо от фюрера, однако, скорее всего, это был приказ 56-го танкового корпуса, то есть генерала пехоты Хоссбаха.

Интересно, что одновременно с фон Заукеном свою собственную войну активно планировали и Рихтер с Муленкампом. До Ковеля оставалось совсем немного, а для эсэсовцев было делом чести первыми пробиться к городу и вызволить своего командира группенфюрера СС Гилле. При этом рассчитывать им приходилось только на свои силы, а части «Викинга» были в подчинении 4-й танковой дивизии.

Исходя из этого, свои части Муленкамп разделил на две группы. Составившая северную группу 7-я танковая рота должна была оперировать от Мощеной в сторону Дубовой, прикрывая северо-восточное направление. Южная группа в составе 6-й танковой роты и разведывательного взвода унтерштурмфюрера СС Манфреда Ренца должна была двигаться по дороге Дубовое — Ковель к северо-западной окраине Ковеля, затем выйти к северо-восточной окраине, повернуть на юг и атаковать город с северо-востока. Помимо участия в атаке Ренц имел задание найти подходящий маршрут для движения роты к северной окраине Ковеля. Одна рота (скорее всего, эта ответственная роль отводилась 5-й танковой роте, но она так и не смогла прибыть к началу атаки) должна была сосредоточиться в районе кирпичного завода, чтобы в случае чего предотвратить подход вражеских сил с севера и востока. Однако к кирпичному заводу рота могла прийти только за частями 4-й танковой дивизии.

В этом случае не стоит заблуждаться касательно самостоятельности действий частей 2-го батальона 5-го танкового полка СС. Хотя при чтении некоторых заангажированных книг и создается впечатление, что эсэсовские танковые части и командиры часто действовали независимо от армейских командиров, однако это не более чем заблуждение, основанное на недомолвках эсэсовских мемуаристов. Вот и в этом конкретном случае стоит отметить, что все эти танковые роты были подчинены 4-й танковой дивизии и действовали в русле ее планов, а не самостоятельно, как может показаться после чтения известной книги Ф. Куровски.

Однако поскольку первыми прорваться к Ковелю для эсэсовцев было делом чести, то Рихтер разработал свой план, возложив на Муленкампа особую миссию. Он создал очередную боевую группу, задействовав в ней 1-й батальон полка СС «Германия», командование которым должен был осуществлять лично командир полка Ханс Дорр, и два штабных танка 5-го танкового полка СС под личным командованием Муленкампа. Отметим, что само собой, очевидно, что штабные танки были единственными танками, которыми Муленкамп мог распоряжаться по своему усмотрению, без согласования этого со штабом фон Заукена. Под прикрытием темноты эта группа должна была сосредоточиться на прикрытых танками позициях, расположенных всего в 1,5 километра юго-западнее Ковеля, а затем стремительным кинжальным ударом атаковать и наступать юго-восточнее железной дороги к северо-западной окраине Ковеля. Затем, выйдя в указанный район, она должна была занять оборону и попытаться установить контакт с защитниками Ковеля, соединиться с ними и оборонять северо-восточное и юго-западное направления. Таким образом, новая эсэсовская боевая группа была крайне слаба, но довольно-таки представительна — два полковых командира осуществляли руководство поредевшим гренадерским батальоном и двумя танками.

Понятно, что Муленкамп с готовностью поддержал эту затею Рихтера. И, заметим, что вряд ли такой план был принят ими самостоятельно, скорее всего, после согласования с самим Гилле.




КЛЕЩИ РАЗЖАТЫ: 5 АПРЕЛЯ


Еще затемно 5 апреля, в 03:15, рев танковых двигателей разорвал ночную тишину: выдвинутый вперед 1-й батальон полка СС «Германия» и две штабные «пантеры» 5-го танкового полка СС, под личным командованием Муленкампа, ехавшего на своем командирском танке, начали движение вперед. Вместе с командиром полка в танке находились полковой штабной офицер оберштурмфюрер СС Зепп Мартин[50 - Мартин родился 18 марта 1920 года. Член СС (билет № 400163). В августе 1944 года был командиром 6-й роты 5-го танкового полка СС, погиб 14 августа 1944 года.] и двое вестовых. Во втором танке следовал оберштурмфюрер СС Фриц Вольф[51 - Вольф родился 21 февраля 1920 года. Член СС (билет № 391953). Впоследствии стал адъютантом полка, а конец войны встретил в танковом учебно-запасном полку СС. Умер 30 марта 1982 года.], адъютант 1-го батальона 5-го танкового полка СС. «Мы будем наступать к северо-западной окраине Ковеля», — объявил Муленкамп экипажам, перед тем как группа выступила. То же самое Дорр сказал своим гренадерам. Солдаты молча кивнули и крепче сжали в руках оружие. Никто из них не ожидал легкой прогулки.

Вопреки их опасениям, поначалу все шло довольно-таки спокойно. Через час, практически не встречая сопротивления, эсэсовцы достигли железнодорожного узла в 2,5 километра северо-западнее Ковеля. В этом месте гренадеры закрепились, а Муленкамп выслал патрули для установления контакта с защитниками Ковеля. Уже вскоре один из патрулей вышел к немецким линиям, тем самым контакт был установлен, хотя и являлся чисто номинальным. При этом группа все еще не была обнаружена неприятелем. Казалось, все гало как нельзя лучше, и воодушевленный Муленкамп тут же принял решение двигаться дальше, непосредственно в центр города.

Еще было темно, поэтому два танка в сопровождении гренадер ехали в полной боевой готовности, постоянно ожидая появления советских солдат. Однако триумфального въезда в Ковель не получилось, так как в километре юго-восточнее железнодорожного узла командирский танк Муленкампа правой гусеницей наехал на незамеченную противотанковую мину. Гусеница была разорвана, каток поврежден, но из экипажа никто не пострадал. Не теряя времени, Муленкамп пересел во второй танк, а взвод пехоты и экипаж остались охранять обездвиженную машину. Однако в итоге эсэсовцы предпочли не испытывать судьбу и закрепились на достигнутом рубеже. Сам Муленкамп возвратился в штаб батальона в Мощеную, для выяснения общей картины и организации дальнейших действий батальона. Его торжественный въезд в Ковель не удался.

Тем не менее все же стоит признать, что «викинги» Гилле сумели первыми прорваться к Ковелю, хотя непосредственно в город они и не вошли. Но, Гилле не упустил случая подчеркнуть заслуги своих людей и по этому поводу отправил в штаб 2-й армии радиограмму следующего содержания: «Один батальон полка СС “Германия” и командир 5-го танкового полка СС прибыли на передовой опорный пункт на железнодорожной развязке западнее Ковеля»


, тем самым заявив приоритет своей дивизии в установлении деблокады города. Однако здесь он выдавал желаемое за действительное.

Решающее немецкое наступление началось в 05:30 5 апреля 1944 года, на 1019-й день войны на советско-германском фронте.

В 05:30 5 апреля 6-я рота 5-го танкового полка СС, приданная 4-й танковой дивизии, возобновила наступление на юго-восток. На острие атаки шел взвод под командованием унтерштурмфюрера СС Альфреда Гроссрока из пяти танков, вперед которого вырвался Манфред Ренц со своими двумя «пантерами». Из-за условий местности танки могли двигаться со скоростью в лучшем случае чуть более 20 километров в час. Водители ехали крайне осторожно, на первой передаче, стараясь использовать сухие места и избегая заболоченных участков, чтобы танк не застрял. Как заметил Ренц, при движении «пантеры» переваливались с боку на бок, «как утки». Однако избежать грязевого плена не удалось — танк командира роты гауптштурмфюрера СС Райхера, двигаясь чуть левее дороги, завяз в болоте выше уровня гусениц. Самоотверженная попытка Манфреда Ренца вытащить увязший танк одной своей «пантерой» окончилась лопнувшим буксировочным тросом. Рев танковых двигателей привлек внимание противника: «И вот тут-то дорогой Иван с северной окраины (Дубовой. — Р.П.) начал вполне серьезно нас обстреливать», саркастически вспоминал Ренц после войны


. К счастью для немцев, красноармейцы их не видели и стреляли только на шум, поэтому обстрел был неточным и ни один из снарядов не разорвался в непосредственной близи от танков. Потребовались усилия двух «пантер» и три буксировочных троса, чтобы, наконец, вытащить танк Райхера из грязи.

После этого танковая рота выехала на более-менее твердый участок местности, и Ренц сумел нагнать передовой взвод Гроссрока. После обсуждения, какую же тактику им применить далее, Гроссрок и Ренц двинулись вперед единой командой, держа друг друга под огневым прикрытием. Несмотря на не самое лучшее состояние земной поверхности, танки дали полный газ и двигались довольно быстро. Две «пантеры» Ренца снова вырвались вперед.

Под обстрелом противника 6-я рота благополучно миновала Дубовое, не упустив случая послать в деревню несколько снарядов и разнести перекрывающие путь противотанковые надолбы. Характерно, что советский обстрел был неточен и потерь немецкие танкисты не понесли. Затем рота пересекла дорогу Дубовое — Ковель, ведущую в Ковель с севера, по пути разгромив противотанковую батарею и подбив несколько танков, после чего «пантеры» ворвались на позицию красноармейских стрелковых частей, раздавив две пулеметные точки и разогнав советскую пехоту. Ренц вспоминал об этих событиях: «По своей радиостанции я в качестве передовой машины управляю огнем всей 6-й роты. Гроссрок и экипажи его пяти машин следуют примеру моего наводчика, и в течение нескольких минут мы подавляем огонь танков и противотанковых средств противника. Впоследствии я выяснил, что мы вывели из строя несколько танков, около 10 противотанковых пушек, множество легких и тяжелых пулеметов»


.

Скорее всего, Ренц невольно преувеличил количество уничтоженных целей, однако факт остается фактом — эсэсовцы успешно прорвались сквозь советскую оборонительную линию, насыщенную противотанковыми средствами. Советские артиллеристы добились лишь одного попадания — снаряд вскользь задел башню одного из танков, не причинив вреда. Под прикрытием взвода Гроссрока две «пантеры» Ренца опять рванули вперед, стремясь как можно скорее пересечь опасный участок шоссе, находившийся под обстрелом. Остальные танки прикрывали его бросок, огнем из всех стволов и постановкой дымовой завесы. Уже вблизи северо-восточной окраины города «пантера» Ренца получила попадание из противотанковой пушки с дистанции 400 метров, не причинившее, правда, никакого вреда. Ответным выстрелом советское орудие было уничтожено. Прикрывшись дымовой завесой, Ренц ворвался на окраину Ковеля и занял удобную для стрельбы позицию за насыпью, где танк был скрыт по башню. После этого движение начал 1-й взвод 6-й роты, под огневым прикрытием остальных танков. В течение 15 минут к востоку от шоссе «пантеры» взвода Гроссрока подбили шесть советских танков. Стрелки часов показывали около полудня.

В 12:30 6-я рота гауптштурмфюрера СС Райхе-ра, сломив сопротивление советских войск, вышла к кладбищу на северо-восточной окраине Ковеля


, где установила контакт с частями гарнизона города. «Хорошо, что вы пришли, мы ждали вас чертовски долго», — сказал эсэсовским танкистам фельдфебель в стальной каске, с изможденным, заросшим лицом. После короткого совещания Райхера с командирами взводов, танки закрепились, фронтом на север и восток. С этих позиций танки некоторое время вели огонь по отходившим в лес севернее Ковеля советским войскам. Тем временем Райхер радировал командиру полка о выполнении поставленной задачи, а Муленкамп приказал ему закрепиться и оставаться на месте до прибытия 7-й роты. Цель атаки южной группы была достигнута. Однако устойчивый коридор все еще не был пробит, поскольку за 6-й ротой пока не было других немецких войск.

Для решающего удара 5 апреля части 4-й танковой дивизии ночью сосредоточились за железнодорожной насыпью. Первой целью наступления была обозначена деревня Дубовое и кладбище южнее. В Дубовой оборонялись части закаленной в боях 143-й стрелковой дивизии


, судя по всему усиленных противотанковыми частями. По данным разведки, оборона у Дубовой была неприступна для танков, так как красноармейцы перед фронтом дивизии имели значительное количество противотанковых, артиллерийских и зенитных орудий: «Дубовое нашпиговано позициями бронебойщиков, расчетами противотанковых ружей… Кажется, у них там противотанковая оборона в несколько поясов»


. Поэтому Шульц-Меркель тщательно планировал атаку. Для усиления ему была придана 7-я танковая рота дивизии СС «Викинг», имевшая восемь «пантер». Забавно, что, как Шульц-Меркель отметил в своих записках, эсэсовцы не проявили радости касательно их подчинения его батальону, так как то, что во главе батальона стоял военный врач, просто «не укладывалось в их голове».

Моторизованная пехота дивизии выступила еще в темноте и неожиданным ударом застала красноармейцев, обороняющих передовые позиции перед деревней, врасплох и захватила их. 7-я рота Отто Шнайдера, двигавшаяся западнее Дубовой, натолкнулась на советскую противотанковую позицию и уничтожила ее в стремительной атаке.

После этого Шульц-Меркель приказал Шнайдеру атаковать юго-восточную часть деревни, видимо рассчитывая, что хорошо бронированные и вооруженные танки смогут быстро добиться успеха против основной линии советской обороны у Дубовой. Однако «пантеры» ожидало фиаско. Эсэсовские танки вышли к железной дороге в одном километре от Дубовой, затем повернули на юг и пошли в атаку. Сначала они передвигались по железнодорожной насыпи, а затем прошли через холмы к югу от Дубовой и попытались атаковать деревню с юга. Атакующих встретил огонь противотанковой и полевой артиллерии с фланговой позиции. По-видимому, эсэсовцы здесь наткнулись на 163-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Если верить Шульц-Меркелю, то эсэсовские танкисты действовали довольно неумело: они сразу же подставили противнику фланг, а сами перекрыли собой сектор обстрела для остальных частей 4-й танковой дивизии. На «пантеры» обрушился шквал огня. «Хотя они («пантеры». — Р.П.) были быстрыми, но они были недостаточно быстрыми»


. Командирский танк Отто Шнайдера получил три попадания. Видимо, советские артиллеристы были опытными бойцами: когда две «пантеры» были подбиты и остановились, артиллеристы направили огонь на их орудийные стволы, выведя их из строя и тем самым обезоружив танки. Все это произошло за считаные минуты.

Несмотря на такую горькую пилюлю, вспышки выстрелов советских орудий выдали немцам их расположение. Одна из танковых рот 1-го батальона 35-го танкового полка пошла выручать эсэсовских танкистов, пока остальные танки Шулыд-Меркеля двинулись к Дубовой, отвечая огнем на каждую замеченную вспышку. Постепенно светлело, что способствовало точности огня немцев. Некоторые дома в деревне загорелись.

Тем временем «Железный Отто» Шнайдер не растерялся и смело принял бой. Прямо на поле боя он пересел в другой танк и повел свою роту вперед. Показав недюжинную отвагу, эсэсовцы сумели справиться с советскими артиллеристами, причем без помощи армейских танкистов, а весь бой занял лишь 10 минут — наглядное проявление мощи танков «пантера» с решительными и напористыми экипажами. После этого 7-я рота двинулась прямо на Дубовую. В авангарде атаки шел танк оберштурмфюрера СС Ульф-Ола Олина, одного из немногих финских легионеров, оставшихся в войсках СС к 1944 году.

Комбинированные усилия немцев принесли результат. Поддержанные танками части 12-го панцергренадерского полка вошли в Дубовую с севера, а 7-я рота ворвалась на юго-восточную окраину деревни. Одна из «пантер» 7-й роты врезалась в одну из деревенских хат, разрушив ее до основания. Упорные бои за деревню длились около четырех часов и закончились еще до 11 утра немецкой победой: Дубовое, местное кладбище и участок дороги из Ковеля на Брест были взяты. Это был последний из крупных населенных пунктов, лежащих на пути немецких войск к Ковелю. Дорога к блокированной крепости была открыта. Шульц-Меркель назвал взятие Дубовой решающим успехом в битве за Ковель.

Получив известие о падении Дубовой, Муленкамп решил, что настала пора его частям двигаться прямо в город, тем более что 6-я рота, закрепившаяся на северо-восточной окраине Ковеля, могла предотвратить советскую атаку с северо-восточного и восточного направлений. Он тут же выехал в Дубовую.

Со своей стороны, гарнизон Ковеля также активными действиями оказал поддержку наступающим войскам. Здесь интересно, что в 07: 50 штаб 56-го танкового корпуса отправил Гилле следующую радиограмму: «4-я танковая дивизия находится вдоль дороги Мощеное — Ковель и в Дубовое. Какова обстановка на северных и западных окраинах? Если возможно, поддержите атаку». С точки зрения Гилле, его наличных сил не хватало для выполнения просьбы корпуса о поддержке атаки. Да и с ответом он не спешил. В 13:15 он через 131-ю пехотную дивизию передал следующее сообщение в штаб 4-й танковой дивизии: «Северный и западный фронт Ковеля: слабые блокпосты, укомплектованные ополченцами, полицейскими, железнодорожными рабочими и “тревожными” подразделениями»


. Однако Герберт Гольц, командующий «Участком Гольца», собрал в кулак все наличные силы, и лично повел их в атаку во фланг противника. Неожиданная атака со стороны города, к тому же проведенная весьма слабыми силами, застала советских солдат врасплох, а ее результаты стали самыми значительными за весь период борьбы ковельского гарнизона. Немцы уничтожили семь противотанковых орудий и захватили в плен не менее 200 красноармейцев


.

Тем временем генерал-лейтенант фон Заукен приказал сформировать бронированную боевую группу под командованием кавалера Рыцарского креста оберстлейтенанта Эрнст-Вильгельма Хофмана, командира 12-го панцергренадерского полка[52 - Хофман родился 27 сентября 1904 года. В начале войны был командиром 1-го батальона 12-го стрелкового (панцергренадерского) палка. Награжден Рыцарским крестом 4 сентября 1940 года, Германским крестом в залоге 8 февраля 1942 года.]. В группу вошли 12-й панцергренадерский полк, 1-й батальон 35-го танкового полка и части 2-го батальона 5-го танкового полка СС, в основном 7-я рота, в которой оставалось шесть «пантер», во главе с прибывшим Муленкампом.

На часах было 11 утра, когда в 4-ю танковую дивизию пришел приказ атаковать в направлении на запад от железнодорожной линии. Командиры частей в недоумении смотрели на своего генерала. По всем данным, именно на этом направлении немцев ожидали наиболее укрепленные позиции противника, включая хорошо замаскированные дзоты и противотанковые орудия. С другой стороны, Шульц-Меркель только что захватил Дубовое, открыв прямой путь к Ковелю. Поэтому фон Заукен на свой страх и риск в очередной раз проигнорировал приказ, исходя из личной оценки обстановки. Он приказал атаковать в прежнем направлении, там, где советские войска не ожидали немецкой активности, и где у его дивизии были наибольшие шансы на успех


.

Хотя 4-й танковой дивизии предстояло действовать в одиночку, но к этому моменту ситуация для немцев складывалась вполне благоприятно. На ее левом фланге вполне успешно действовала 5-я танковая дивизия. К утру 5 апреля боевые группы 14-го панцергренадерского полка 5-й танковой дивизии взяли станцию Рудники (лежит на севере от Ковеля), тем самым надежно обеспечив левый фланг 4-й танковой дивизии.

Итак, в 11:30 группа оберстлейтенанта Хофмана продолжила наступление в южном направлении. Теперь немцам сравнительно легко удавалось взламывать советскую оборону, так как она была ориентирована в направлении на запад, а группа Хофмана наступала с северо-востока. Тяжелый двухчасовой бой разгорелся за кирпичный завод северо-восточной части города, последнее препятствие на пути к Ковелю. Советские войска дрались отважно, не собираясь уступать врагу ни пяди земли. Упорные бои 5 апреля вел 1028-й стрелковый полк 260-й стрелковой дивизии. Среди отличившихся в бою 5 апреля были младший сержант А.К. Акимов, красноармейцы И.А. Бригид и В.А. Быков, все из роты ПТР, уничтожившие на троих в общей сложности 13 немецких солдат. Все трое были награждены медалью «За отвагу». Такой же наградой был отмечен старший сержант Г.А. Митрофанов, артиллерийский мастер батареи 76,2-мм орудий, который, работая в одиночку под огнем противника, за 10 часов вернул в строй две поврежденные полковые пушки, требующие армейского ремонта


.

В упорном бою немцы сломили советское сопротивление в районе кирпичного завода, после чего дорога на Ковель была открыта. При этом стоит особо отметить, что эсэсовские части в этом бою не участвовали, так как танки 7-й роты 5-го танкового полка СС покинули Дубовое только в 15: 10


, когда группа Хофмана уже вовсю воевала.

0 том, как виделись эти бои с советской стороны, после войны вспоминал ветеран 163-го истребительно- противотанкового артиллерийского полка Б.В. Назаров: «Первый бой мы приняли под Ковелем. Немцы пытались деблокировать окруженную в районе города группировку, и нас выдвинули на танкоопасное направление. Под вечер заняли огневую позицию. Мой взвод прикрывал дорогу. В том месте, где мы расположились, она делала крутой поворот на девяносто градусов. Примерно в трехстах метрах от дороги, на опушке хилого лесочка росли два больших дерева. Первое орудие своего взвода, с которым я находился, я поставил между этими деревьями. Второе орудие комбат приказал поставить метрах в пятистах за поворот дороги. Туда же ночью подошли гвардейские минометы «андрюши». За дорогой виднелись разрушенные каменные дома, а чуть дальше возвышалось строение, напоминающее цех завода, откуда периодически взлетали осветительные ракеты и стрелял пулемет. За нашими спинами шли канава и насыпь с разрушенной железной дорогой, рельсы и шпалы которой стояли практически вертикально, образуя как бы забор. Утром после налета авиации справа по дороге в нашем направлении пошли немецкие танки, а с фронта, со стороны завода, прячась за домами, пошла в атаку пехота. С большого расстояния с дороги немецкий танк стал бить в направлении реактивных минометов и попал в одну установку, которая взорвалась. Как потом стало известно, слетевшая с направляющей ракета попала во второе орудие моего взвода, уничтожив его вместе с расчетом. Когда танки поравнялись с нашей позицией, мы сожгли два из них, но третий открыл по нам огонь. Появились раненые. Мы попрыгали в ровики, где и сидели, пока огонь не прекратился. Танки на нас не пошли, а свернули с дороги в поле и ушли в наш тыл. День мы просидели на своей огневой позиции. Бой сместился влево, дорога опустела. Вечером ребята потащили раненых в тыл, а я остался прикрывать их переход через железную дорогу. Ребята вернулись обратно ночью со «студебеккером» из другой батареи. Под обстрелом мы с большим трудом прицепили пушку. Я не успел схватиться за борт машины, как получил в живот осколок от разорвавшегося недалеко снаряда. Меня погрузили на машину и отвезли в медсанбат»


. Сложно сказать, чьи именно танки подбили бойцы Назарова: были ли это машины 7-й роты под Дубовой, или же этот эпизод произошел на каком-то другом участке. Однако общую картину боевой обстановки в районе Ковеля весной 1944 года этот эпизод передает вполне достоверно.

После того как советское сопротивление на севере было сломлено, то мобильным частям 4-й танковой дивизии оставалось лишь красиво въехать в Ковель. Именно это и было сделано. Вместе с наступающими присутствовал военный кинооператор из министерства пропаганды, и оберстлейтенант Хофман сполна использовал появившуюся возможность пропиарить себя и своих солдат. Хофман вовсю эффектно позировал, стоя на своем командирском пушечном бронетранспортере, и с мужественным видом въехал в Ковель, все это было заснято на кинопленку. Маршрут проходил через район, занятый 6-й ротой 5-го танкового полка СС. Эсэсовец Ренц вспоминал: «Внезапно на дороге появился бронетранспортер с необычным сооружением. Один наш танк выстрелил с расстояния 500 метров, но не попал. В ответ бронетранспортер выпустил опознавательные ракеты. Выяснилось, что это оберстлейтенант Хофман, командир 12-го панцергренадерского полка 4-й танковой дивизии. С ним был кинооператор, и они направлялись на командный пункт Гилле в Ковеле». Стоит отметить, что в кадрах кинохроники, демонстрирующей вход группы Хофмана в город, мелькает и танк «пантера», из штаба 2-го батальона 5-го танкового полка СС (танк № 1102), скорее всего, один из танков Ренца присоединился к группе Хофмана.

На улицах Хофмана встретили заросшие и измученные защитники города, некоторые из них даже плакали от радости, что теперь их испытания подошли к концу. В отбитых северных пригородах немцы провели зачистку, вытаскивая из подвалов укрывшихся в них красноармейцев. Впрочем, свою долю восторгов получили и эсэсовцы: вечером 6-я рота вошла в Ковель, и на ее долю также достались радостные приветствия со стороны солдат освобожденного гарнизона.

Благодаря присутствующему кинооператору эффектная сцена встречи Хофмана с Гилле оказалась запечатлена на пленку для истории и была показана всему Рейху в выпуске «Die Deutsche Wochenschau» (№711). Оберстлейтенант Хофман с помощью солдата соскочил с бронетранспортера и направился к Гилле, который с широкой улыбкой стоял на крыльце своего штаба, приветствуя своих спасителей. Несмотря на все тяготы осады, группенфюрер СС хорошо выглядит, а униформа на нем — «с иголочки». Крепкое рукопожатие и довольные улыбки, а диктор за кадром на всю Германию объявляет героев события — оберстлейтенант Хофман и группенфюрер СС Гилле. За Хофманом стояла группа его людей, среди которых — доктор Шульц-Меркель. Также в кадре мелькает Манфред Шёнфельдер и еще один эсэсовец из штаба Гилле, возможно Вестфаль. Кроме них, других эсэсовцев в моменте встречи не замечено. Но они видны на других кадрах — когда вошедшие в Ковель бойцы угощают сигаретами солдат гарнизона. Интересно, что в кадр также попал и лейтенант полиции из 17-го полицейского полка СС, в ладно сидящей униформе и с пистолетом-пулеметом МП-28 на плече


.

В 14:00 56-й танковый корпус доложил в штаб 2-й армии: «4-я танковая дивизия прорвалась в Ковель из Дубовой по основному шоссе. Контакт установлен». Теперь советские клещи вокруг города были разжаты.

Добавим, что если верить свидетельству Маттенклотта, то около 14:00 был установлен контакт между группой штурмбаннфюрера СС Дорра (1-й батальон полка СС «Германия»), которая в данный момент находилась вдоль изогнутой железнодорожной линии на северо-западной окраине Ковеля, и защитниками города


. Гилле мог быть доволен своими солдатами. Однако в сам город эсэсовские гренадеры не вступили, так как для них было приготовлено другое задание.

К 16:00 4-й танковой дивизии удалось упрочить свое положение и пробить достаточно широкую брешь в кольце противника вокруг города. Понятно, что четкая линия фронта отсутствовала, немцы могли пройти через какой-то район, даже провести там зачистку, но красноармейцы могли появиться там сразу, как только немецкий отряд прошел. Поэтому противникам приходилось быть постоянно наготове и держать палец на спусковом крючке и пулеметной гашетке.

К 17:00 в Ковель вошла 7-я рота Отто Шнайдера, преодолевшая по пути минные поля и подавившая сопротивление советской пехоты, с которым столкнулась в северной части Ковеля


. Интересно, что в представлении на награждение Отто Шнайдера Рыцарским крестом указано, что его рота уже в 14:00 установила контакт с окруженными


, что, однако, противоречит вышеприведенным данным Франца Куровски о том, что 7-я рота покинула Мощеную только в 15: 10, то есть когда коридор уже был пробит. По прибытии в Ковель Муленкамп тут же отправился с докладом к Гилле, а затем на свой новый командный пункт, развернутый в здании школы.

Затем, вечером 5 апреля, для обсуждения дальнейших мероприятий после удавшегося прорыва, на командный пункт группенфюрера СС Гилле прибыл генерал-лейтенант фон Заукен. Гилле хотя и был удовлетворен обстановкой, однако не мог признать, что действия фон Заукена в обход приказов были тактически правильными. Возможно, в нем говорила ревность к успеху армейских танкистов, сумевших пробить коридор к Ковелю, в сравнении с его «викингами», удары которых по фронту окружения были чуть эффективней «булавочных уколов», но не более — устойчивый коридор прорубить им не удалось.

Итак, комбинированными усилиями 4-й танковой дивизии и 5-й танковой дивизии СС удалось разорвать советское кольцо вокруг Ковеля. По нашему мнению, и армейцы, и эсэсовцы приложили максимум усилий для достижения конечного положительного результата, поэтому сложно кого-то выделить больше. Стоит все же обратить внимание, что, как мы показали, танковые роты 5-го танкового полка СС действовали по отдельности, а не единым кулаком из более чем в 70 «пантер», как сначала может показаться на поверхностный и неискушенный в военных реалиях взгляд. В решающей атаке принимали участие лишь две роты — 6-я и 7-я, действующие по отдельности.

Среди всех солдат дивизии СС «Викинг» наибольшим образом за бои 5 апреля был выделен оберштурмфюрер СС Отго Шнайдер, командир 7-й танковой роты. По немецким данным, за день 5 апреля 7-я танковая рота уничтожила или захватила 27 76,2-мм противотанковых орудий, пять 45-мм противотанковых орудий, тяжелую зенитную батарею (четыре орудия калибра 85-мм образца 1939 года), четыре легких зенитных орудия, одно самоходное орудие (вероятно СУ-76 из 1205-го самоходно-артиллерийского полка), четыре гвардейских миномета, не считая стрелкового оружия. Отметив, что Шнайдер служил образцом храбрости для своих подчиненных, Йоханнес Муленкамп представил его к Рыцарскому кресту, представление было поддержано и командиром дивизии Генрихом Гилле


.

Однако радоваться немцам было еще рано. Ковель был деблокирован лишь с одного направления, 47-я армия была далеко не разбита, К тому же на южной оконечности Ковеля советские войска прочно держали свои позиции. Весь день 5 апреля здесь кипели ожесточенные бои. Согласно немецким данным (возможно, по рапорту 131-й пехотной дивизии), на этом участке штурмовыми орудиями 190-й бригады штурмовых орудий, «пантерами» (скорее всего, 7-й роты) и тяжелым вооружением были уничтожены почти 50 советских противотанковых орудий


. При этом на счету 190-й бригады штурмовых орудий числилось 37 уничтоженных советских противотанковых пушек, о чем было упомянуто в сводке Верховного главнокомандования вермахта: «Несмотря на ожесточенное сопротивление врага, наши наступательные действия в районе Ковеля позволили занять выгодные позиции для дальнейшего наступления. В этих боях бригада штурмовых орудий самостоятельно уничтожила 37 противотанковых орудий». Красноармейцы в долгу не остались и ответным огнем противотанковых орудий подбили шесть самоходок


.

На 5 апреля 1944 года в составе 47-й армии было 10 стрелковых дивизий и пять танковых и самоходно-артиллерийских полков. Общая численность армии равнялась 60,5 тысячи военнослужащих, а на вооружении имелись 1564 орудия и миномета и 61 танк и САУ


, и она являлась самым сильным соединением 2-го Белорусского фронта. Так что 47-я армия еще могла воевать и воевать. Коридор в Ковель был пробит только на севере, и немцам предстояло еще удержать этот коридор и развить успех.




«РАСШИРИТЬ ПРОРЫВ В ВОСТОЧНОМ И ЗАПАДНОМ НАПРАВЛЕНИЯХ»


Во второй половине дня 5 апреля в одном из кабинетов в здании ковельской школы Йоханн Муленкамп собрал своих штабистов и командиров рот на боевое совещание. Свежевыбритый, Муленкамп стоял перед офицерами, на лицах которых отражались усталость, недосыпание и стрессы последних дней. «Камрады, я вызвал вас для обсуждения дальнейших действий в Ковеле. Я снова рад видеть вас, Николусси-Лек, и иметь в распоряжении вашу 8-ю роту, даже, несмотря на то, что пять ваших танков были уничтожены, когда вы были здесь одни». Несмотря на общее позитивное настроение, все присутствующие понимали, что отдыхать и почивать на лаврах танкистам некогда, так как общая обстановка требовала незамедлительных действий. Ведь группенфюрер СС Гилле отдал своим людям недвусмысленный приказ: расширить прорыв в восточном и западном направлениях


.

Распоряжения отдавались быстро и четко. 7-я танковая рота была придана боевой группе «Дорр» (1-й батальон полка СС «Германия»), с приказом атаковать с востока на запад вдоль железнодорожной линии Ковель — Старые Кошары, для расширения коридора и установления контакта со 131-й пехотной дивизией. Затем две «пантеры» из недавно прибывшей 5-й роты оберштурмфюрера СС Йессена придавались гауптману Ольбрихту, подразделение которого защищало казармы в южной части Ковеля. Позаботился Муленкамп и о своей командирской «пантере», подорвавшейся на мине на окраине Ковеля, отправив туда для охраны танк унтерштурмфюрера СС Хорста Нимана из 5-й роты. В разгар совещания раздался телефонный звонок — Гилле потребовал от Муленкампа усилить атаку 1-го батальона полка СС «Германия», и тот немедленно в дополнение к 7-й роте, выделил для этой цели еще и 6-ю. Не успели разобраться с этим, как раздался новый звонок, на сей раз с призывом о помощи из юго-восточной части города. Через 10 минут пять «пантер» полковой штабной роты оберштурмфюрера СС Хайнца Лютгарта[53 - Люттарт родился 11 февраля 1919 года. Член СС (билет №367407). В августе 1944 года он командовал 4-й ротой 5-го танкового полка СС и погиб 19 августа 1944 года.] направились туда и выправили положение.

По окончании совещания Муленкамп лично объехал свои части, проконтролировав выполнение приказов и осмотрев избранные экипажами позиции.

Общая обстановка вокруг Ковеля была еще далека от стабильности. Ханс Дорр получил приказ атаковать в западном направлении вдоль железнодорожной линии Ковель — Старые Кошары. Он лично возглавил атаку своего прежнего 1-го батальона полка СС «Германия», при поддержке 6-й и 7-й танковых рот. Однако атака не удалась, захлебнувшись в сильном противотанковом и ружейно-пулеметном огне, которым советские войска встретили эсэсовцев с восточного края местных лесов. Пробиться в этом месте так и не удалось. Вечером 5 апреля 131-я пехотная дивизия, на соединение с которой шли эсэсовцы, доложила в штаб 2-й армии, что «продвижение СС-«Германии» при поддержке «пантер» от железнодорожной развилки на запад увязло»


.

В других местах также было не легче. «Пантера» унтерштурмфюрера СС Нимана и охраняемый им обездвиженный командирский танк Муленкампа попали под обстрел советских противотанковых орудий. Командирский танк получил попадания в корпус и башню и был оставлен экипажем (наводчик Куддернатш успел произвести два выстрела из пушки, но промазал). Ниман тем временем вступил в бой с советскими орудиями, которые стреляли с дистанции 2500 метров, и даже поразил одно из них. Доклад об этом лег на стол к Муленкампу в 17: 10, и он немедленно отправил взвод из 5-й роты для поддержки Нимана. Одновременно по тревоге был поднят ремонтный взвод унтерштурмфюрера СС резерва Эриха Вайсе с приказом как можно быстрее починить командирскую «пантеру». Уже через час ремонтники приступили к работе. Задача перед ними стояла сложная — замена поврежденных подрывами на минах или артиллерийским огнем внутренних опорных катков «пантер» была очень трудоемкой операцией, в некоторых случаях требуя свыше десятка часов.

Стоит сказать, что Вайсе был одним из самых заслуженных офицеров ремонтно-технической службы в войсках СС, кавалером сравнительно редкой награды — Рыцарского креста военных заслуг с Мечами (награжден 16 ноября 1943 года).

Муленкамп только успел закончить составление заявок на боеприпасы и горючее, как ему по телефону сообщили об очередном кризисе. Советские войска пехотой и танками атаковали Дубовое и кирпичный завод на северо-восточной окраине Ковеля. Начальник оперативного отдела группы Гилле оберстлейтенант Раймпелль отдал 5-му танковому полку СС приказ выдвинуть одну роту к селу Дубовое, где она должна была доложиться гауптману Вайде, а другую — на северо-восточную окраину города к кирпичному заводу. Роты, судя по всему, 5-я и 8-я, были направлены в указанные места, однако противник так и не появился. За ночь состоялась лишь одна дуэль между противотанковым орудием и «пантерой», закончившаяся для обоих участников безрезультатно. Утром 6 апреля боевые действия здесь прекратились, и воцарилось временное затишье. Танкисты «Викинга» получили возможность отдохнуть.

Вечером 5 апреля 8-й армейский корпус и боевая группа «Гилле» были временно подчинены генералу пехоты Хоссбаху, составив тем самым группу «Хоссбах» (куца также вошел 56-й танковый корпус). Приказ группа получила следующий: «Освободить Ковель и удержать его, включая изгиб железнодорожной линии на его восточных окраинах, как постоянный форпост в новой главной линии обороны, которая будет организована. Реку Турью следует взять под контроль по обеим сторонам от Ковеля. Начиная с севера, построить вдоль нее главную линию обороны вплоть до точки, где она впадает в Припять»


.

Командный пункт 4-й танковой дивизии был развернут на северной окраине Ковеля. В ночь на 6 апреля генерал-лейтенант фон Заукен устроил для своих офицеров небольшую вечеринку в честь достигнутого успеха, на которую были приглашены командиры частей, вплоть до командиров рот. Офицеры собрались в штабном грузовике «Опель Блитц»[54 - Грузовики этого типа в разных модификациях широко использовались вермахтом в период Второй мировой войны. Именно этот грузовик в Ковель пригнал оберфельдфебель Лютер, старший унтер- офицер медик 1-го батальона 35-го танкового полка. С учетом того, что ехать ему пришлось через грязь, да еще и сквозь кишащие противником дороги, Шульц-Меркель назвал его появление с грузовиком чудом.], принадлежавшем 1-му батальону 35-го танкового полка, где, по воспоминаниям Шульц-Меркеля, посидели хотя и в тесноте, но в очень теплой и непринужденной обстановке. Около полуночи Шульц-Меркель вышел из грузовика. Как раз наступил его день рождения (ему исполнился 31 год). Не успел он предаться философским рассуждениям о своих прожитых годах, как вдруг неожиданно всего лишь в 10 метрах от себя увидел советский танк Т-34. Ошарашенный именинник смотрел на непрошеного гостя, незвано явившегося на вечеринку. Быстро погасив свет, он бросился к ближайшему танку, чтобы по радио поднять свой батальон, однако оказалось, что связи ни с кем нет — экипажи, судя по всему, крепко спали, отдыхая после нескольких дней тяжелых боев. К счастью для Шулыд-Меркеля и всей 4-й танковой дивизии, советский танк исчез также неожиданно, как и появился, — он отправился в сторону немецкой дороги снабжения, и, судя по всему, так и не заметив немцев, которые были совсем рядом. Остаток ночи офицеры провели в напряженном ожидании возвращения советского танка, сжимая в руках «панцерфаусты» и приготовив противотанковые тарелочные «теллермины». Однако ночь прошла спокойно, противник так и не появился


.

Утром 6 апреля командный пункт 1-го батальона 35-го танкового полка был передвинут ближе к городской окраине, неподалеку от кирпичного завода. Три свои танковые роты Шульц-Меркель выставил в боевое охранение в разных направлениях, а одну роту оставил в резерве. Было спокойно, поэтому около полудня не сомкнувший глаз за ночь Шульц-Меркель решил немного вздремнуть. Увы, на этот раз ему также не удалось поспать, так как он получил срочный вызов на наблюдательный пункт дивизии, оборудованный на высокой башне кирпичного завода (довольно странно, почему советские войска допустили промах и не подорвали эту башню при отступлении или же не разрушили ее при помощи артиллерийского обстрела или авиационного налета). Там уже находились командир дивизии фон Заукен и командир дивизионного 103-го артиллерийского полка оберст Рихард Лаукат. Отсюда они могли обозревать всю окружающую местность и просматривать советские тылы. Офицеры как раз могли наблюдать оживленное движение в советском тылу, однако, что там происходит, точно сказать было нельзя. Что это — перегруппировка войск, отступление или, наоборот, выдвижение резервов на передовую линию? Наконец, внимательно осмотрев территорию противника, фон Заукен спокойно произнес: «Это не грузовики, господа. Это танки, и они движутся сюда». Сначала фон Заукену, при всем к нему уважении со стороны офицеров, никто не поверил. Шульц-Меркель вспоминал, что никак не мог разглядеть танки в свой бинокль, и это при том, что имел очень хорошее зрение. «Как 52-летний фон Заукен мог видеть то, что не видел он?» — спрашивал себя Шульц-Меркель. В одном из автомобилей, стоявших у подножия башни, был «ножничный» бинокулярный перископ, и его быстро доставили наверх. Тут-то уж все увидели, что командир дивизии был прав. «Конечно, он был прав. Я насчитал почти 40 танков, но как много из них уже успели скрыться в лесу?» — вспоминал Шульц-Меркель. Час пробил, и наступило время действовать.

Сверив маршрут движения танков противника с картой, Шульц-Меркель понял, что они двигаются прямо в направлении позиций танковой роты обер-лейтенанта Герхарда Ланге[55 - Ланге родился 14 июля 1916 года. Он был одним из самых заслуженных танкистов 35-го танкового палка, в конце войны став командиром 2-го батальона и кавалером Рыцарского креста (28 марта 1945 года) и Германского креста в золоте (награжден 28 апреля 1945 года). Также он был внесен в Список почета сухопутных сил с вручением соответствующей Пряжки (15 сентября 1944 года). После войны служил в Бундесвере, дослужившись до звания оберстлейтенанта. Умер 10 апреля 1996 года.]. Поскольку радиосвязи не было (Шульц-Меркель отметил, что роты должны были включить свои приемники только через 25 минут, но не указал причину этого), то к Ланге был отправлен связной на мотоцикле, а сам Шульц-Меркель последовал за ним на машине. Он ехал так быстро, как только мог, по плохой дороге, но приехал в роту вовремя. Посыльный мотоциклист прибыл чуть раньше, поэтому рота уже готовилась к бою. Шульц-Меркель повел ее навстречу противнику, двигаясь впереди на своей штабной машине. Местность была холмистая, поэтому обзор был не очень хороший; впрочем, советские танкисты столкнулись с этой же проблемой. Советские танки оказались «шерманами», судя по всему, из частей 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. Начался бой, загрохотали танковые орудия. В итоге командир батальона на своем автомобиле оказался прямо в гуще сражения. Приключения не заставили себя долго ждать — его автомобиль выскочил прямо на советский танк. «Шерман» открыл огонь, но немцы успели пулей выскочить из машины, прежде чем она была поражена, и бросились в разные стороны. Шульц-Меркель потом вспоминал, что тешил себя мыслью, что командир советского танка не будет тратить время на охоту за одиночными солдатами в разгар танкового боя. Так и случилось, «шерман» двинулся дальше, а Шульц-Меркель добрался до своих танков, где устроил себе наблюдательный пункт на краю лощины, откуда мог наблюдать за боем. Тут его и нашел прибывший за ним штабной автомобиль. Поскольку немцы полностью контролировали ситуацию, то Шульц-Меркель мог спокойно вернуться на свой командный пункт.

В этом бою немцы подбили 28 «шерманов», не потеряв ни одного своего танка, — фон Заукен мог быть доволен своими танкистами. Зрелище почти трех десятков разбитых «шерманов» напомнило Шульц-Меркелю свалку металлолома


.

6 апреля 131-я пехотная дивизия при поддержке штурмовых орудий 190-й бригады предприняла ряд атак с запада, юга и юго-запада. Поначалу эти атаки были безуспешными, пока, наконец, ценой значительных усилий 131-я пехотная дивизия вместе с частями поддержки таки пробилась к железнодорожному переезду к западу от Ковеля, установив контакт с передовым опорным пунктом гарнизона города. Таким образом, кольцо было прорвано окончательно и на западе, хотя о полном контроле немцев над обстановкой здесь говорить не приходится, так как советские войска еще крепко цеплялись за западные предместья.

В этот же день началась эвакуация раненых из гарнизона Ковеля, что сразу после пробития коридора являлось одной из актуальнейших задач, ведь для многих из них жизнь была поставлена на карту. По немецким архивным данным, раненых среди солдат гарнизона было более 2000 человек


. Поскольку колесные машины просто не могли пройти в Ковель из-за ужасного состояния дорог, то для транспортировки раненых, по приказу Гилле, была использована вся имевшаяся гусеничная техника, в основном это были бронетранспортеры. Эвакуация проходила под руководством врача 4-й танковой дивизии доктора Паехнера. Зрелище было тяжелым: из немногих оборудованных под лазареты подвалов начали выносить носилки с ранеными, покрытыми слоем крови, гноя и грязи, и грузить их в транспортные средства. Вывезти раненых из города также было трудной задачей, так как состояние дорог оставалось все таким же плохим, и вдобавок они еще обстреливались советской артиллерией. Однако все раненые были эвакуированы буквально в течение одного-двух дней — впечатляющее достижение в тех условиях.

В сводке Верховного главнокомандования вермахта от 6 апреля 1944 года было объявлено о снятии осады Ковеля: «Гарнизон города Ковель выстоял в тяжелых боях с превосходящими силами противника под руководством группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС Гилле, показав образцовую храбрость»


. Однако хотя обстановка и несколько стабилизировалась, однако окончательно угроза городу снята не была — войска Красной армии находились на ближних подступах к Ковелю и даже удерживали некоторые предместья, особенно в его западной части. Поэтому теперь, после того как город был успешно деблокирован, немцам предстояло упрочить свое положение в Ковеле.







Часть 4.

«И ВООБЩЕ, НЕОБХОДИМО ПОКАЗАТЬ ВРАГУ, КТО ЗДЕСЬ ГЛАВНЫЙ»



Итак, после деблокады непосредственно в районе Ковеля действовали три немецкие дивизии — 4-я и 5-я танковые дивизии, 131-я пехотная дивизия, а также боевая группа дивизии СС «Викинг», не считая многочисленных частей и подразделений от полков до батальонов и рот, в том числе и венгерских. Отличившаяся в боях 190-я бригада штурмовых орудий была выведена на отдых и переформирование, а лыжно-егерская бригада была переброшена южнее, в район Дольска.

Основные фигуры немецкой стороны на шахматной доске сражения были расставлены следующим образом. В сам Ковель вошли части боевой группы дивизии СС «Викинг». 4-я и 5-я танковые дивизии действовали на северных подступах к городу. 131-я пехотная дивизия находилась западнее Ковеля.

Одной из стоявших перед немцами первоочередных проблем стало обеспечение противоздушной обороны города. После передачи района Ковеля в зону ответственности группы армий «Центр» теперь этим должен был заниматься 6-й воздушный флот. На 5 апреля 1944 года противоздушную оборону Ковеля предполагалось обеспечивать двумя легкими зенитными батареями и восемью зенитными прожекторами диаметром 60 сантиметров


. Командиром зенитной артиллерии в Ковеле был назначен командир 1-го дивизиона 64-го зенитного полка гауптман Пауль. Также было уделено внимание обслуживанию небольшого городского аэродрома, для чего имелась отдельная «платцкоманда», численностью около 50 человек, под командованием оберлейтенанта Майерхофера


.

Воцарившееся сразу после пробития в осажденный город коридора временное затишье было использовано командованием дивизии СС «Викинг» для восстановления боеспособности частей. Так, в 5-м танковом полку СС отремонтировали практически все вышедшие из строя танки, и все это — в полевых условиях. Такое достижение не кажется удивительным, поскольку ремонтный взвод 5-го танкового полка СС, благодаря усилиям своего командира, уже упоминавшегося унтерштурмфюрера СС резерва Эриха Вайсе, умудрялся поддерживать в боеспособном состоянии до 70% техники полка, от танков до автомобилей. Причем в случае необходимости взвод мог организовать капитальный ремонт техники прямо в поле. По статистическим данным, всего в 1943—1945 годах через взвод Вайсе прошло 2300 единиц техники, от танков до автомобилей, причем принадлежавших не только полку, но и другим частям дивизии. Заслуги Вайсе были подчеркнуты еще раз в марте 1945 года, когда он был награжден Германским крестом в серебре


.

Согласно рапорту дивизии СС «Викинг», на 10 апреля 1944 года в ней насчитывалось 11 995 военнослужащих (нехватка от штатных норм составляла 8523 человека). В 5-м танковом полку СС насчитывалось 26 танков Pz-IV (из них пять в ремонте) и 68 «пантер» (десять в ремонте). Также в дивизии было 22 штурмовых орудия Stug-III (три в ремонте), 11 бронетранспортеров разных видов (пять в ремонте), 12 противотанковых пушек и 12 артиллерийских орудий


. Стоит заметить, что не вся эта боевая техника и вооружение находились на фронте. Часть ее, например, танки Pz-IV и штурмовые орудия базировались в тылу, вместе с не вошедшими в боевую группу частями дивизии.

Соответственно, по этим данным можно рассчитать количество безвозвратных потерь танков «пантера» в ходе операции по деблокаде города — десять танков (исходя из данных о количестве «пантер» в полку на 24 марта — 78 штук). Забегая вперед, отметим, что с другой стороны, эти данные не совсем соответствуют статистике на 1 мая, когда в дивизии снова числилось всего 78 «пантер», с учетом восьми штук, полученных в апреле. Поэтому безвозвратно потерянных «пантер» было все же восемь, а не десять, судя по всему, ремонтникам полка все же удалось вернуть в строй два танка, числившихся в списке безвозвратно потерянных.

Потери дивизии СС «Викинг» за март 1944 года составили 1171 человек. Из них 117 убитых (один офицер), 389 раненых (девять офицеров), 48 пропавших без вести, 604 больных и 13 выбывших по другим причинам. Большинство из этих потерь понесено именно в сражении за Ковель. Но, нужно помнить, что в число погибших входят и военнослужащие, умершие в госпиталях от ран, полученных в Корсунь-Шевченковском котле, то есть к Ковелю никакого отношения не имеющие (однако число их неизвестно и вряд ли оно уж слишком значительно).

В качестве пополнения на 10 апреля 1944 года дивизия получила 1517 человек (10 офицеров) из них 1339 человек непосредственно пополнения (девять офицеров) и 178 выздоровевших раненых (один офицер)


. Добавим, что в этом же рапорте Гилле требовал от командования людей, тяжелое вооружение и автотранспорт. Также указывалось, что для достижения боеспособности дивизии необходима 6—8-недельная подготовка в спокойном тыловом районе


.

Есть также данные о потерях 8-й танковой роты в период боев по деблокаде Ковеля — 15 человек


, из которых один офицер—унтерштурмфюрер СС Франц Штайнер, погибший 5 апреля.

С противоположной стороны, войска 47-й армии оставались в непосредственной близости от Ковеля, также всеми силами зарываясь в землю и укрепляя свои позиции. Большое внимание отводилось созданию минных полей. Известен случай, когда 9 апреля 1944 года красноармеец Н.Е. Галицкий из саперного взвода 1028-го стрелкового полка 260-й стрелковой дивизии установил на переднем крае 150 мин, а при отражении немецкой контратаки уничтожил трех немецких солдат. За это он был награжден медалью «За отвагу»


. Советская артиллерия продолжала обстреливать сам Ковель, а разведывательные группы все время прощупывали слабые места в немецкой обороне. Была проведена и перегруппировка: 143-я стрелковая дивизия была отведена с фронта окружения и заняла позиции по обе стороны от железнодорожной линии в районе Черкас, фронтом на запад, откуда угрожала немецкому коридору.

Немцы, со своей стороны, отвечали тем же. Создавая в районе Ковеля новую линию обороны, немецкие войска усиленно минировали и укрепляли свои позиции. Одновременно важной задачей стало разминирование дорог, которые красноармейцы, отступая, активно усеяли минами. Для разминирования применялись все доступные средства. Хоссбах отдал соответствующий приказ 8 апреля: «Следует ежедневно начиная с утренних часов проводить разминирование важнейших дорог… методом боронования или с использование деревянных катков»


. Стоит помнить, что нередко в этих целях немецким командованием предписывалось задействовать и людские ресурсы местного населения.

Основной задачей немецких войск стало упрочение положения в районе Ковеля и занятие более выгодных оборонительных рубежей. Это достигалось серией атак в различных направлениях. Тем временем, 5—6 апреля к 4-й танковой дивизии прибыл ее 33-й панцергренадерский полк, сразу задействованный фон Заукеном в боевых действиях. 10 апреля этот полк при поддержке 6-й роты 5-го танкового полка СС атаковал в северо-восточном направлении. Немцы продвинулись вперед на шесть километров, передвинув тем самым линию фронта на рубеж Бахов — высота 179. У станции Бахов Красная армия ответила контратакой 30 танков «шерман», поддержанных пехотой. 33-й панцергренадерский полк успешно отбил атаку, подбив к вечеру 12 танков


.

Через два дня, рано утром 12 апреля, советские войска попытались восстановить статус-кво и с северного направления пехотой и танками атаковали высоту 179. Попавшие в сложное положение пехотинцы затребовали танковой поддержки, как следствие, на командном пункте Муленкампа раздался телефонный звонок с призывом о помощи. Муленкамп снова отправил к высоте 6-ю роту, поскольку танков в ней было больше, чем в остальных ротах.

«Пантеры» 6-й роты выступили в указанном направлении. Шумели двигатели, лязгали гусеницы, скрежетало железо. Навстречу им надвигалось не менее 30 танков, двигавшихся с большими интервалами друг от друга, и стрелковые цепи. Оценив силу противника, командир роты Райхер немедленно разделил свои силы на две части. Взвод унтерштурмфюрера СС Альфреда Гроссрока должен был обойти пехоту слева, пока взвод унтерштурмфюрера СС Георга Йенсена[56 - Йенсен родился в Киле 10 июня 1921 года. В конце войны был адъютантом 2-го батальона 5-го танкового полка СС. Погиб 21 марта 1945 года.] совершал обходной маневр справа, чтобы взять на себя борьбу с танками. Райхер приказал отрезать пехоту от танков и атаковать последние танки в колонне. Пять «пантер» взвода Гроссрока по широкой дуге вышли во фланг тридцатьчетверкам и открыли огонь. Первыми же выстрелами были подбиты два советских танка. Тем временем взвод Йенсена появился на другом фланге, обойдя противника сзади. Четыре советских танка были подбиты на склоне холма, а пехотинцы были прижаты к земле огнем танковых пулеметов.

Бой шел довольно успешно, однако большая часть советских танков прорвалась сквозь огонь 6-й роты и, не ввязываясь с ней в бой, устремилась на юг, к высоте. «Пусть идут! — по радио передал Райхер своим экипажам. — Мы достанем их позже. Сначала займемся пехотой». «Пантеры» устремились вперед. Ф. Куровски следующими словами описал разгром красноармейских стрелковых подразделений: «“Пантеры”, стреляя фугасными снарядами, давили пулеметные гнезда гусеницами и зачищали огнем кусты, откуда русские вели огонь из противотанковых ружей».

Основательно потрепав пехоту, 6-я танковая рота ударила по советским танкам, как раз атаковавшим в направлении высоты 179. Подступы к высоте стали ареной жаркого танкового боя. При в целом равных численных показателях сторон, но с учетом качественного превосходства немецких «пантер» над советскими тридцатьчетверками, не говоря уже о выучке экипажей, исход этого боя можно было предугадать заранее. К 10:30 6-я рота записала на свой счет девять советских танков, а еще несколько были подбиты. Три танка были поражены эсэсовцами прямо в низине, где они пытались укрыться, — были видны только их башни и торчащие пушечные стволы. Один из этих трех танков был на счету Гроссрока, а два других подбили танкисты Холлерманн и Берке. Случались и неожиданные ситуации: около 11:30 прямо перед «пантерой» командира 2-го взвода Йенсена из леса выкатились два Т-34. Не ожидавшие столь резко нарваться на противника, советские танкисты попытались скрыться, однако быстро сориентировавшийся Йенсен уничтожил их один за другим.

Нужно отдать им должное — советские танкисты сражались умело и мужественно, и немецкие танки получили достаточное количество попаданий, однако броня «пантер» в основном справлялась. Одна машина все же была потеряна — танк шарфюрера СС Рикса. Сначала у него была перебита гусеница, но танк продолжил крутиться на месте, огрызаясь огнем из пушки и пулемета во все стороны, пока не получил еще несколько попаданий и не загорелся. Экипаж погиб. Подбиты и обездвижены были еще два немецких танка, однако эта потеря была вполне поправима, так как их экипажи сумели спастись, а ночью танки были восстановлены. 

Бой продолжался до часу дня и закончился отступлением уцелевших советских танков. Тем временем занимавшая позиции на высоте 179 немецкая пехота сумела отбить атаки советских стрелковых частей на высоту. Поле боя осталось за немцами. Всего за день 12 апреля 6-я рота подбила 15 советских танков, ценой потери одного своего. Отличившийся в сражении унтерштурмфюрер СС Альфред Гроссрок был представлен командиром полка Ханнесом Муленкампом к Рыцарскому кресту.

11 апреля во время вывода с фронта 662-го саперного батальона артиллерийским огнем был тяжело ранен командир батальона, майор Рудольф Гайсслер. Осколок попал ему в бедро. Через два дня, 13 апреля, Гайсслер скончался от полученных ранений в полевом госпитале в Ковеле, причем, как оказалось, в этот же день он был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Несколько упрочив свое положение на севере, немцы взялись за очищение западных окраин города. Даже сейчас советские войска продолжали контролировать отдельные западные пригороды, выход к реке и важную тактическую высоту 189,5 в полутора километрах к юго-западу от Ковеля. Контроль над этой высотой позволял Красной армии держать под наблюдением и обстрелом единственную немецкую дорогу снабжения, ведущую в Ковель, и всю местность к северу и северо-западу от города. Понимая значение этой позиции, красноармейцы хорошо укрепили высоту и все подступы к ней, развернув проволочные заграждения, минные поля и эшелонированную систему обороны из цепи опорных пунктов.

16 апреля группенфюрер СС Гилле собрал своих командиров частей на совещание. Не мудрствуя лукаво, он сразу перешел к делу: «Господа, в час по полуночи мы начнем зачищать западную часть Ковеля, и высоты 189,5 и 188, лежащие западнее. Мы должны взять эти высоты, так как оттуда нам грозит постоянная опасность. Необходимо утвердить контроль над дорогой и над железнодорожной линией Брест — Ковель. И вообще, необходимо показать врагу, кто здесь главный»


.

Атака была спланирована с учетом данных о противнике, полученных разведывательным отделом дивизии во главе с гауптштурмфюрером СС доктором Гербертом Янкуном[57 - Янкун родился 9 августа 1905 года. Член СС (билет № 294689). В конце войны был начальником разведки 4-го танкового корпуса СС, командиром которого был обергруппенфюрер СС Огго Гшше.] (в гражданской жизни — известный историк и археолог), на основе показаний пленных и захваченных документов. Из-за хорошо развитой системы советской обороны, атака была возможна только в ночное время. Каждый из командиров подразделений получил ясные и четкие инструкции. План атаки был обрисован следующим образом: боевая группа «Дорр» под личным командованием Ханса Дорра должна была атаковать от железнодорожного разъезда северо-западнее Ковеля и до рассвета продвигаться вдоль железной дороги к высоте 189,5. Штабная, 5-я и 6-я роты 5-го танкового полка СС занимали позиции на западной окраине Ковеля, непосредственно за 50-м саперным батальоном. Как только саперы соорудят переправу через Турью, создадут плацдарм и проложат путь к южному подножью высоты 189,5, в дело вступали танки, с приказом занять казармы в юго-западной части города и саму высоту.

Однако, как уже неоднократно случалось под Ковелем, все тщательно составленные планы пошли насмарку в первые же часы операции. Итак, в час ночи части 2-го батальона 5-го танкового полка СС были в полной боевой готовности. Части 50-го саперного батальона начали выдвижение в 01: 30. Тут же выяснилось, что доведенные до войск разведывательные данные о советской обороне оказались далеко не полными. Красноармейцы засекли выдвижение саперов и отреагировали пулеметным огнем. Саперы тут же остановились. Посланные Муленкампом трое дозорных выяснили ситуацию и доложили командиру полка. Тот тут же отправил два танка, обершарфюрера СС Кнута Петерсена и унтершарфюрера СС Густава Керна, поддержать саперов и подавить сопротивление противника. Однако попытка решить проблему лишь двумя танками не удалась.

Дорога, которую предстояло взять под контроль, была заминирована и прикрыта двумя баррикадами. Саперная рота 5-го танкового полка СС под командованием гауптштурмфюрера СС Ханса Шлиака расчистила от мин дорогу для танков. Предполагалась совместная атака штурмовой саперной группы и «пантер». Сначала все шло успешно, «пантера» Керна ворвалась на советские позиции и раздавила пулеметную точку.

Однако красноармейцы оказались неробкого десятка и атаковали танк с гранатами. Поскольку они оказались в мертвой зоне от огня танкового вооружения, Керн вылез из люка, чтобы расстрелять их из своего МП-40, однако был оглушен запрыгнувшим на броню красноармейцем и повалился в башню. Вслед за ним в раскрытый люк полетели две ручные гранаты, убившие всех внутри. «Пантере» Петерсена повезло чуть больше. Едва подойдя к первой баррикаде, она попала под обстрел четырех советских противотанковых орудий. Точным огнем два из них были подавлены, но затем танк получил снаряд в поворотный круг башни, которую сразу же заклинило. Не испытывая судьбу, Петерсен тут же ретировался и доложил Муленкампу о ситуации. Последний немедленно бросил в бой 6-ю роту, отдав приказ ее командиру Райхеру: «Продвиньтесь к северу и поддержите атаку саперов. Нам необходима переправа через Турью». На часах было полпятого утра.

В 04:45 рота попала под артиллерийский обстрел. «Всем выбирать цели самостоятельно! Стрелять также самостоятельно», — приказал Райхер. Рота атаковала повзводно. На правом фланге двигался взвод унтерштурмфюрера СС Гроссрока, обнаружившего противотанковые орудия спереди и левее. Первым же выстрелом он поразил одно из них. Так танки вступили в огневой бой. За ними шли саперы. Баррикады были взяты, и немцы углубились в западную часть Ковеля, удерживаемую противником. Основной задачей Райхера было выйти на берег реки и найти переправу.

Для поддержки атаки Гилле затребовал авиационную поддержку штурмовой авиации. Пикировщики «Штука» нанесли бомбовый удар по району Воляковельская. В 06:35 Гилле подтвердил эффективность удара в своем сообщении в штаб 2-й армии, одновременно отметив, что атака в юго-западном направлении увязла. Поэтому он снова потребовал удара авиации по району казарм, лежащих вдоль дороги на Турийск


. В целом, бой в западной части города длился три часа. «Пантеры» уничтожали опорные пункты и огневые точки. Саперы при поддержке танков шаг за шагом оттесняли красноармейцев, автоматным огнем и гранатами зачищали последние очаги сопротивления.

Тем временем боевая группа Ханса Дорра выступила в 02: 30, следуя вдоль железнодорожной линии Ковель — Турийск. У Дорра было всего лишь 230 солдат, однако это были именно те солдаты, на которых он мог полностью положиться. На острие атаки шел 3-й батальон Хака, гренадеры которого, разделенные на две штурмовые группы, двигались по обеим сторонам железной дороги.

Группа еще затемно вышла к передовым позициям противника, в 1200 метрах южнее железнодорожного узла — два прикрытых проволочными заграждениями опорных пункта, один из которых был оборудован вокруг железнодорожного моста.

Вскоре батальон Хака вышел к указанному мосту южнее железнодорожного узла, где был оборудован хорошо укрепленный передовой опорный пункт красноармейцев, прикрытый проволочными заграждениями. Свои силы Хак разделил на два штурмовых отряда, атаковавших советские укрепления с двух сторон. Эсэсовцам предстояло атаковать без огневой поддержки, так как они вплотную приблизились к позиции красноармейцев, и была вероятность попасть под огонь своей же артиллерии. Советские огневые точки были ловко оборудованы между мостовых опор, что создавало для нападающих дополнительные трудности. Хак лично повел своих людей вперед, и при помощи пяти «панцерфаустов» и нескольких ручных гранат подавил огневые точки противника. Вместе с командиром одной из штурмовых групп — судя по всему, это был унтерштурмфюрер СС Герхард Ман — Хак был первым, кто ворвался на вражескую позицию и вступил в ближний бой, вооруженный пистолетом-пулеметом МП и гранатами. После короткой схватки позиция была захвачена. Осколками разорвавшейся гранаты Хак был ранен в лицо и правую руку, но остался в строю. Доклад Муленкампу был послан оптимистический: «Боевая группа “Дорр” достигла и взяла первый вражеский укрепленный пункт, теперь наступает на высоту 189,5».

Затем Хак свел свои две группы в одну и атаковал второй опорный пункт, также быстро захваченный после рукопашной схватки. После этого батальон Хака начал быстрое продвижение вдоль железной дороги, на острие атаки шел взвод Герхарда Мана. Дойдя до линии высоты 189,5, батальон резко повернул в ее направлении, то есть на запад. К шести часам утра гренадеры полка СС «Германия» вышли к высоте 189,5 и обложили ее с трех сторон. Дорр начал готовиться к штурму.

Чтобы рассредоточить огонь оборонявшихся на высоте красноармейцев, Дорр приказал атаковать высоту одновременно со всех сторон, лично возглавив атаку. Примкнув штыки, гренадеры пошли в атаку. На юго-восточном склоне атака застопорилась, однако штурмовавший северо-западный склон 3-й батальон под личным командованием Хака сумел выйти на вершину высоты и в коротком рукопашном бою захватить траншеи противника, расчистив путь для остальных. Уцелевшие красноармейцы начали отступать к югу, к высоте 188. Дорр быстро оценил все открывшиеся ему после захвата высоты 189,5 преимущества и по своей инициативе начал развивать успех. Передовые подразделения батальона Хака атаковали вдоль железнодорожной линии юго-западнее высоты. С рассветом Хак захватил опорный пункт у путепровода, в 400 метрах юго-западнее от высоты 188. Район железнодорожной насыпи был зачищен эсэсовцами от укрывавшихся тут красноармейцев. Последовавшая советская контратака с юго-западного направления была отбита, и батальон прочно закрепился на достигнутой позиции. К семи часам утра немцы крепко зацепились за этот район. Только после этого Хак обратился за врачебной помощью по поводу своих ранений. За этот бой Франц Хак был представлен к Рыцарскому кресту, причем Дорр указал в представлении на награждение, что Хак — разумный командир, проявивший удаль и исключительную храбрость, благодаря чему и был достигнут результат на этом участке


.

Успех гренадер группы Дорра у высоты 189,5 внес коррективы в планы Муленкампа и заставил его начать поиск переправы через Турью немного севернее, чем планировалось заранее. Это сразу принесло обнадеживающий результат: к восьми утра танки взвода Йенсена вышли к Турье. Прямо перед ними через переправу отходила транспортная колонна противника. Ее расстреляли из орудий и пулеметов. После этого полковые саперы начали работу над сооружением переправы, и к девяти утра «пантеры» 6-й роты по гати, наведенной саперами, переправились на другой берег Турьи.

Пока батальон Хака действовал в районе железнодорожной линии, Дорр по собственной инициативе отправил одну из своих рот в западную часть Ковеля. В 09:30 обе боевые группы соединились, когда 6-я танковая рота столкнулась с углубившейся в западные предместья Ковеля ротой, направленной туда Дорром. Теперь эсэсовцы могли действовать более координированно. Пока 5-я танковая рота была на подходе к переправе, переправившаяся 6-я рота двинулась прямо к высоте 188, лежащей южнее высоты 189,5. Сметя советские отряды охранения, немецкие танки сравнительно быстро достигли цели. Как только высота пала, Райхер тут же отправил разведывательный дозор в юго-восточном направлении. Так немцы достигли Люблинца, деревни в четырех километрах юго-восточнее Ковеля, однако штурмовать ее пока не стали, просто обозначив свое присутствие на этом рубеже


.

Тем временем части группы Дорра очистили западные предместья Ковеля, выйдя к реке. Вклад в этот успех штурмбаннфюрера СС Дорра был основополагающим: «И снова личное вмешательство Дорра и его выдающаяся храбрость имели решающее значение для успеха»


, написано в представлении на награждение Ханса Дорра Мечами к Рыцарскому кресту.

5-ю роту повернули на юг, чтобы вместе с ротой полка СС «Германия» и взводом саперов зачистить западные предместья Ковеля. Пройдя через них, танковая рота достигла гряды холмов, слева от 6-й роты, а ее левое крыло было развернуто в южных казармах. Теперь можно было разведать юго-западное направление, на Городелец. Здесь эсэсовцам также сопутствовал успех, и они достигли северной окраины лесов у Люблинца. В итоге высоты юго-западнее Ковеля и западные предместья города были в немецких руках. Угроза путям снабжения была полностью ликвидирована. За этот бой Франц Хак был награжден Рыцарским крестом, а описание действий Ханса Дорра, как мы уже упоминали, было включено в представление на его награждение Мечами к Рыцарскому кресту.

Достаточно чувствительные удары немцев по 47-й армии, совпавшие с началом подготовки советских войск к новому наступлению, привели к тому, что в конце дня 17 апреля 1944 года была отдана директива Ставки Верховного главнокомандования № 220079 командующему 1-м Белорусским фронтом[58 - 5 апреля 1944 года 2-й Белорусский фронт был упразднен, а его войска переданы в состав 1-го Белорусского фронта. Подробнее об этом речь будет идти в следующей части книги.]. По ней фронту приказывалось: «1) Перейти к жесткой обороне во всей полосе фронта; 2) При организации обороны уделить особое внимание обороне на ковельском направлении и на стыке с 1-м Украинским фронтом; 3) Оборону иметь глубоко эшелонированной. В полосе фронта подготовить не менее трех оборонительных рубежей с общей глубиной обороны 30—40 километров»


. Таким образом, советские войска прекращали активные наступательные действия и сосредотачивались на укреплении своей обороны.

На 18 апреля 1944 года штаб и 2-й батальон 5-го танкового полка СС имели 48 боеспособных танков: 40 «пантер», четыре командирских танка и четыре Pz-IV


. При этом 17 апреля в дивизию прибыло пополнение из восьми «пантер»


.

К 19 апреля боевые действия на севере от Ковеля практически прекратились. Действовавшая в этом районе 4-я танковая дивизия успешно отбила все попытки советских войск вклиниться в немецкую оборону и даже немного отодвинула линию фронта от города, захватив несколько тактически важных пунктов.

На 24 апреля дивизия СС «Викинг» все еще оставалась разделенной на две группы. Первой из них была боевая группа «Гилле», действующая в районе Ковеля. Ее состав и численность мы отразили в таблице 2:




Таблица 2








2-й батальон 5-го танкового полка СС …… ? / ? / ? / ?

9-й панцергренадерский полк СС «Германия» …… 13 / 55 / 320 / 388

10-й панцергренадерский полк СС «Вестланд» …… 10 / 59 / 434 / 503

Три батареи 105-мм легких потовых гаубиц leFH 18 из состава 5-го артиллерийского полка СС …… 5 / 50 / 158 / 213

5-й разведывательный батальон СС …… 1 / 7 / 67 / 75

5-й саперный батальон СС (две роты) …… 5 / 29 / 232 / 266

Итого …… 34 / 200 / 1211 / 1445

Таким образом, общая численность этой группы равнялась 1445 человек, без численности танкового полка. Обращает на себя внимание крайне слабый разведывательный батальон — практически одна слабая рота.

Остальные части — штаб дивизии (включая начальника оперативного отдела и квартирмейстера), панцергренадерский батальон «Нарва», остальные подразделения 5-го артиллерийского полка СС, 5-й зенитный дивизион СС, 5-й дивизион штурмовых орудий СС, 5-й противотанковый дивизион СС, остальные части саперного батальона и части снабжения были расквартированы в районе Люблина, где проходили реорганизацию. Начальник оперативного отдела дивизии Манфред Шёнфельдер был откомандирован в Германию, на прием к рейхсфюреру СС Гиммлеру, чтобы последний повлиял на Гитлера в вопросе вывода дивизии с фронта для отдыха и пополнения


.

В апреле дивизия СС «Викинг» получила восемь «пантер» и 117 бронетранспортеров, а в мае — еще 103 бронетранспортера и шесть самоходных пехотных орудий «Грилле»


. Правда, эта техника на фронт под Ковель так и не прибыла, а была направлена в район переформирования дивизии в Польше.




ОПЕРАЦИЯ «ИЛЬЗЕ»


25 апреля 7-я рота 5-го танкового полка СС была подчинена 4-й танковой дивизии. Взамен Муленкамп получил 2-ю батарею 49-го противотанкового дивизиона из состава этой дивизии, укомплектованную самоходными противотанковыми орудиями. Между тем усилия ремонтных служб дивизии привели к значительному возрастанию количества боеготовых танков. На 27 апреля 1944 года дивизия СС «Викинг» имела в боеспособном состоянии 50 «пантер»


.

Последние несколько дней штаб 56-го танкового корпуса разрабатывал итоговую операцию по захвату района западного берега Турьи южнее Ковеля. 26 апреля командиры дислоцированных в районе Ковеля частей были созваны в город на совещание, где до их ведома был доведен план атаки. Наступательная операция под кодовым наименованием «Ильзе» была назначена на 27 апреля.

Основную роль в этой операции должна была играть боевая группа «Гилле» и части 131-й пехотной дивизии. 5-й танковый полк СС во взаимодействии с пехотной группой гауптмана Герхарда Вюле из 431-го полка 131-й пехотной дивизии должен был наступать от южной городской окраины к высоте 189, и далее вдоль железнодорожной линии на Люблинец. Затем группа должна была повернуть на юго-восток, захватить высоту 193,3 и перекрыть переправу через Турью возле Городельца.

В 5 утра 27 апреля 5-я и 6-я роты, вместе с полковым и батальонным штабами сосредоточились у ветряной мельницы на юго-западной окраине Ковеля. Южнее были сосредоточены 8-я рота, саперная рота танкового полка, 2-я батарея 49-го противотанкового дивизиона 4-й танковой дивизии и батарея 1-го дивизиона 64-го зенитного полка (на которую изначально возлагалась задача противовоздушной обороны Ковеля).

В 06:10 утра пехота гауптмана Вюле двинулась от железнодорожного переезда, что в трех километрах юго-западнее Ковеля, имея ближайшей целью пройти болотистую местность между переездом и деревней Люблинец, и занять позиции для дальнейшей атаки бронетанковых сил. Пехотинцы наступали вдоль железной дороги Ковель — Сокаль — Львов. Со своей стороны Муленкамп организовал отряд саперов для разведки дорог (многие из которых были заминированы), которые должны были определить подходящие проходы для танков, а затем и провести их. 6-я танковая рота выступила в 07:00.

Тем временем правофланговый батальон группы Вюле вышел к Люблинцу, а левофланговый — к лесу южнее высоты 189,5. Пехотинцы с ходу атаковали Люблинец и быстро подавили в деревне сопротивление противника, судя по всему, застав его врасплох. Через 15 минут Вюле доложил: «Деревня Люблинец крепко в наших руках. Упорное сопротивление противника в лесу восточнее железной дороги». Увы, реальность оказалась куда менее радужной. В момент, когда немцы уже почти очистили лес восточнее железной дороги, советские войска предприняли мощную контратаку, обошли силы Вюле с двух сторон и отбили Люблинец.

Однако ни Райхер, ни его атакующая 6-я танковая рота об изменении обстановки даже не подозревали. Атаку роты снова возглавлял взвод Альфреда Гроссрока. При попытке пересечь железнодорожный переезд Гроссрок первым заметил три противотанковых орудия на фланговой позиции с запада. Не успели «пантеры» открыть по ним огонь, как попали под обстрел трех других орудий, стрелявших из укрытия в районе чуть южнее Люблинца. Командиры танков попытались выйти из-под обстрела, однако были скованы в маневре, из-за близости болота. В довершение всего, один танк наехал на мину и подорвался. С грехом пополам танкам все же удалось откатиться за железнодорожный переезд, где противотанковые орудия не могли их достать. Гроссрок вызвал саперов, чтобы они расчистили проход от мин, однако они попали под мощный обстрел из стрелкового оружия и были прижаты к земле. После этого Райхер радировал в штаб полка: «Удар по железнодорожной линии невозможен. Слишком сильная противотанковая оборона с удобных позиций и, кроме того, минные поля повсюду. Враг пока еще не появился из болот и не представляет опасности для нашей пехоты».

Через час оба командира взводов — Гроссрок и Йенсен, были вызваны на совещание к Райхеру. После изучения обстановки, офицеры решили поставить дымовую завесу и под ее прикрытием пересечь железнодорожный переезд, занять новые, более удобные позиции для ведения огня, после чего огнем поддержать саперов, пока те будут расчищать минное поле. Сказано — сделано, и под прикрытием дыма роте удалось сравнительно благополучно (несколько случайных выстрелов из артиллерийских орудий не причинили вреда) перебраться через переезд и занять позицию. Однако продвижение вперед было сковано артиллерийским огнем противника, минными полями и болотом. Когда одна из «пантер», командир которой, видимо, был очень воодушевлен успешным преодолением переезда, попыталась пройти вперед, то увязла в болоте, после чего сразу же превратилась в мишень для советских артиллеристов.

Вперед снова пошли саперы, с целью расчистить проходы для танков, а «пантеры» огнем из пушек и пулеметов прикрывали их. Красноармейцы отвечали плотным огнем из всех видов оружия. Медленно, но верно танки двигались вперед, вслед за саперами, в общем направлении к деревням Люблинец и Долгоносы (в трех километрах к западу от Люблинца), обмениваясь огнем с советскими противотанковыми пушками, минометами и пулеметами. Не выдержав немецкого танкового натиска, советская пехота отступала на юго-восток. Однако нечего было и думать о продолжении атаки, пока саперы не расчистят минное поле. Воспользовавшись немецкой заминкой, советские войска выдвинулись в леса юго-западнее Старых Кожар, а затем отступили на юго-восток, в район села Долгоносы. Однако советская артиллерия из Люблинца продолжала вести обстрел танков 6-й роты.

В этот момент Райхер получил сообщение из штаба группы «Гилле», что Долгоносы и Люблинец заняты 131-й пехотной дивизией. «Безумие, — в сердцах воскликнул Райхер. — Кто же тогда стреляет по нам оттуда?» Только тут выяснилось, что части гауптмана Вюле выбиты из обеих деревень. Выправлять положение предстояло танкам.

В три часа дня 6-я рота двинулась через болото, штурмовать Люблинец. Однако семь танков застряли в болоте, по обе стороны от железной дороги, и самостоятельно выбраться не могли. Вытащить их до наступления темноты не представлялось возможным.

Приказ командирам оставшихся в строю танков звучал следующим образом: «Атаковать Люблинец! Наступать широким фронтом и уничтожать все, что встретится на пути. Прорваться через центр деревни в противоположный конец и захлопнуть ловушку для противника».

Красноармейцы открыли огонь, когда немцы еще были в двух километрах от деревни. Под обстрел попал взвод Йенсена, атаковавший на левом фланге. По вспышкам выстрелов эсэсовцы определили наличие семи противотанковых орудий на хорошо замаскированных позициях перед деревней. Уже через считаные минуты завязалась артиллерийская дуэль. Мощные 75-мм пушки «пантер» посылали снаряд за снарядом в сторону деревни и артиллерийских позиций противника. Красноармейцы активно отвечали огнем, и осколки противотанковых снарядов и минометных мин засыпали танки, не причиняя им, впрочем, большого вреда. Попадания немецких снарядов привели к тому, что некоторые дома в деревне загорелись.

Поскольку взвод Йенсена отвлек на себя артиллерию противника, танки Гроссрока вышли на огневые позиции на правом фланге и присоединились к обстрелу позиций противотанковых пушек. Это тут же отразилось на частоте и плотности огня советских орудий. Танки упорно приближались к деревне, ведя огонь из пушек и курсовых пулеметов. Видя неумолимое приближение изрыгающих смертоносный огонь стальных громадин, красноармейцы начали оставлять свои позиции и отходить вглубь деревни. «Пантеры» въехали в Люблинец, раздавив по пути несколько орудий и пулеметных гнезд. Красноармейцы отступали так быстро, что не стали цепляться за деревню и эсэсовцы, практически не встречая сопротивления, доехали до противоположного края Люблинца. Довольный поворотом событий Райхер докладывал: «Взял Люблинец. Уничтожено семь противотанковых орудий и много противотанковых ружей. Готов наступать на высоту 191 для прохода пехоты через лес южнее высоты 180,5».

Муленкамп тут же отправил к Люблинцу 5-ю роту, с задачей двигаться на юго-восток и взять высоту 193,3. А 2-й взвод 6-й роты унтерштурмфюрера СС Йенсена получил приказ провести разведку боем на Городелец, с задачей занять деревню и перекрыть переправу через Турью.

Остальные танки 6-й роты двинулись к высоте 191,5, встречая по пути лишь незначительное сопротивление. Через полчаса они вышли в намеченный сектор, из которого вышли во фланг советских позиций у высоты 188,5, откуда красноармейцы пулеметным и минометным огнем сдерживали атаку 131-й пехотной дивизии. При поддержке танков, высота и лес к югу от нее были взяты пехотинцами.

Тем временем Муленкамп начал вводить в бой новые силы, двинув в район к западу от Люблинца 8-ю танковую роту, 2-ю батарею 49-го противотанкового дивизиона и батарею зенитных орудий 64-го зенитного полка, с задачей прикрыть западное и юго-западное направления.

Между тем танки Йенсена двигались вперед, готовые к любой неожиданности. Чтобы обезопасить себя от угрозы с флангов, танковые башни были повернуты на один час и на одиннадцать часов через один танк. До Городельца эсэсовцы добрались без приключений. На подходе к деревне Йенсен передал по радио своим экипажам: «Внимание, впереди Городелец. Попытаемся захватить его быстро. Всем танкам следовать за мной, сохраняя строй. Стрелять, как только цели станут видны, не раньше. Вперед!»




Набирая скорость, «пантеры» шли к деревне. Спорадический огонь нескольких пулеметов не мог нанести «пантерам» никакого ущерба, а единственное противотанковое орудие было подавлено, успев сделать лишь один выстрел, не причинивший вреда, — снаряд отскочил от лобовой брони «пантеры». Танки стремительно ворвались в Городелец.

Внезапное появление эсэсовских танков стало для красноармейцев в Городельце полной неожиданностью — советские части здесь собирались отходить и готовились к отступлению. В центре деревни немцы обнаружили длинную колонну грузовиков, с 12 противотанковыми орудиями на буксире. Ведущий грузовик был сразу уничтожен точным выстрелом из танковой пушки. Однако красноармейцы не растерялись, а мужественно приняли бой, атаковав танки в ближнем бою. И даже добились успеха: танк роттенфюрера СС Лорера был обездвижен. Несмотря на это, сопротивление обороняющихся было сломлено, и уцелевшие солдаты начали сдаваться в плен. Экипаж «пантеры» Лорера остался их охранять, пока остальные танки устремились к переправе через Турью. Здесь они настигли еще одну отходящую советскую транспортную колонну, отступающую в сторону реки. Йенсен объехал колонну слева, вышел к мосту и расстрелял первые грузовики, колонна остановилась, а красноармейцы начали спасаться бегством по направлению к близлежащему лесу. «Пантеры» тем временем перекрыли переправу. Задание было выполнено. Йенсен радировал в штаб полка: «Взял Городелец и перекрыл мост через Турью. Захвачено 12 исправных противотанковых орудий»


. Интересно, что согласно приказу 56-го танкового корпуса, отданному в 12:25, Городелец предписывалось взять 131-й пехотной дивизии, а танковые части «Викинга» должны были выйти на западный берег Турьи у северных окраин Городельца и организовать там линию обороны. Так что получилось, что эсэсовцы выполнили задачу армейских пехотинцев. Впрочем, свою роль в наступлении 131-я пехотная дивизия сыграла, зачистив от противника тыловые районы, особенно леса юго-восточнее Старых Кошар и южнее Черкас.

Захват Городельца стал завершающим аккордом операции «Ильзе». Цель наступления была достигнута — советские опорные пункты юго-западнее Ковеля, необходимые для потенциального продолжения наступления на город, были ликвидированы. Линия фронта была отодвинута от Ковеля на 6 километров к юго-западу. Частями 5-го танкового полка СС было уничтожено или захвачено три танка, 43 76,2-мм противотанковых орудий, шесть 45-мм противотанковых орудий, семь тяжелых минометов, четыре пехотных орудия, 18 противотанковых ружей, 28 грузовиков, три легких зенитных орудия, 25 повозок и множество единиц стрелкового оружия


. 

28 апреля 1944 года в сводке Верховного главнокомандования вермахта было упомянуто об успехе немецких войск на реке Турья: «Части армии и войск СС с великолепной поддержкой люфтваффе прорвались через глубоко эшелонированную оборону противника юго-западнее Ковеля и отбросили Советы на линию реки Турья»


.

День 28 апреля 1944 года должен был стать днем отдыха для танковых экипажей «Викинга». В 11 утра 28 апреля начальник оперативного отдела боевой группы «Гилле» приказал Муленкампу поротно возвращать свои подразделения в Ковель. К 22:30 все части 5-го танкового полка СС возвратились в город и сосредоточились на своих прежних позициях.




«Я ЖЕЛАЮ ВАМ ВСЕМ УДАЧИ»


Последнее крупное боестолкновение в районе Ковеля перед наступлением затишья произошло в самом конце апреля 1944 года. Утром 29 апреля крупный отряд красноармейцев при поддержке танков внезапно ворвался на восточную окраину Ковеля. Немецкие войска оказались совершенно не готовы к такому повороту событий и были захвачены врасплох. Выбив немцев на некоторых участках, советские солдаты сумели быстро закрепиться в захваченных секторах, а попытки пехотинцев 131-й пехотной дивизии и кавалеристов 17-го кавалерийского полка СС восстановить положение контратаками обернулись тяжелыми потерями для атакующих, и провалились. Более того, некоторые отряды советских войск дошли чуть ли не до самого центра города, полностью ошарашив немецких штабистов.

На спешно созванном штабном совещании командир 131-й пехотной дивизии генерал-майор Вебер заявил: «Гилле, нам нужны танки и штурмовые орудия для ликвидации этого прорыва». «Вы получите их завтра утром», — ответил Гилле и отдал соответствующие распоряжения. Для атаки в поддержку 131-й пехотной дивизии им были выделены один взвод 8-й танковой роты и 1-я батарея 5-го дивизиона штурмовых орудий СС.

Утром 30 апреля к Веберу прибыл танковый взвод 8-й роты обершарфюрера СС Шееля (пять «пантер») и батарея штурмовых орудий (шесть самоходок). С этими силами Вебер должен был планировать контратаку. Обершарфюрера СС Шееля генерал-майор инструктировал лично. Свои силы Вебер разделил на четыре атакующие группы, каждой из которых придавался один танк и одно штурмовое орудие. Одна «пантера» и две самоходки оставались в резерве, их планировалось задействовать там, где потребуется массированный огонь. «Я желаю вам всем удачи», — подвел итог совещанию Вебер.

Между тем 30 апреля части 17-го кавалерийского полка СС сумели добиться некоторых успехов в борьбе с отрядами красноармейцев, прорвавшихся в центр города. В этом деле наиболее отличился оберштурмфюрер СС Оттомар Шаффнер, командир 6-го эскадрона, который лично возглавил атаку своих людей. Невзирая на сопротивление противника, эсэсовцы сумели достичь всех поставленных объектов атаки и полностью выполнить боевую задачу


.

Теперь наступила очередь сказать свое слово 131-й пехотной дивизии. В 18:30 30 апреля пехотинцы, поддержанные бронетехникой «Викинга», пошли в атаку. Танки и штурмовые орудия катились в сторону железной дороги, следуя вместе со штурмовыми группами пехоты. Их задачей было огнем подавлять вражеские огневые точки и опорные пункты. Шеель увидел вспышки выстрелов из подвалов домов и приказал своему экипажу стрелять. Наводчик выбрал целью дом справа, на углу улицы, из подвала которого велся пулеметный огонь. Два фугасных снаряда уничтожили пулеметное гнездо. Затем два бронебойных снаряда были выпущены в стену второго этажа, после чего огонь прекратился и оттуда.

Шаг за шагом немецкие штурмовые группы медленно продвигались вперед под огнем противника. Сопротивление красноармейцев становилось все упорнее, они сражались до последнего, и их опорные пункты захватывались только после того, как последний советский солдат там был убит или тяжело ранен. Пытаясь усилить нажим, немцы ввели в бой также две резервные самоходки и танк. В один из моментов боя танки остались без пехотного прикрытия, чем тут же воспользовались красноармейцы, атаковав «пантеры» в ближнем бою. Чтобы избавиться от внезапной угрозы, танкистам пришлось вести пулеметный огонь по своим же танкам, расстреляв красноармейцев — истребителей танков, забравшихся на «пантеры». Несмотря на накал сражения, немцам удалось избежать потерь в танках. Ближе к полуночи Шеель отвел их для пополнения боеприпасов и дозаправки.

В час ночи к нему приехали Муленкамп и Николусси-Лек, привезя с собой ободряющие слова и новый приказ: «В 04:20 танки и штурмовые орудия начнут атаку, обстреливая бункеры и вражеские позиции. Затем танки пройдут мимо водокачки и попытаются достичь начала улицы с деревьями и конца станционной улицы, чтобы с обоих флангов охватить укрепленный оплот противника».

Однако эта атака закончилась неудачей. Нет, сначала все развивалось по плану: 1 мая в 04:20 танки и штурмовые орудия открыли огонь. Плотным огнем им удалось подавить советские огневые точки, после чего пехотинцы взяли первую линию обороны. Однако вторая линия встретила атакующих мощным огнем, после чего наступление сразу застопорилось. Поддерживающие атаку танки попали под артиллерийский обстрел, а танк обершарфюрера СС Шобера наехал на мины, и у него перебило обе гусеницы. «Пантера» была обездвижена, но еще могла вести бой, превратившись в огневую точку, досаждавшую красноармейцам своим огнем. В итоге в 15:30 советские солдаты выкатили противотанковое орудие и уже вторым выстрелом подбили танк в башню. Экипаж оказался перед выбором: либо попытаться спастись, либо геройски погибнуть. Выбор был очевиден, и под прикрытием дымовых гранат танк был оставлен, причем три члена экипажа получили ранения, но хоть остались живы.

Остальным «пантерам» также приходилось туго, можно даже сказать, что им просто не везло. Так, танк обершарфюрера СС Шееля вышел из строя после попадания в башню. Другой танк также получил небольшие повреждения от огня артиллерии, но сумел своевременно отойти. Следующей «пантере» пришлось куда тяжелей: она была подбита и потеряла ход, но ее все же удалось вовремя отбуксировать в укрытие за водокачку, при этом при первой попытке прицепить к ней буксировочный трос выстрелом в голову был убит один из танкистов. У четвертого танка возникли проблемы с радиостанцией, поэтому, подобрав нескольких раненых пехотинцев, он отошел в тыл. С наступлением темноты немецкая пехота сумела продвинуться вперед и заняла траншею в 50 метрах впереди подбитых танков. Один из танков удалось отремонтировать в течение ночи, однако два других оказались потерянными. Потери взвода составили: один танкист убит, и пять ранены. В общем и целом день для танкистов оказался неудачным.

Части 17-го кавалерийского полка были в этот день более успешными. Оттомар Шаффнер вовремя провел разведку и неожиданным нападением упредил готовящуюся советскую атаку, после чего эсэсовцы нанесли стремительный удар и в ближнем бою захватили ряд траншей. Этот успех был тем ценнее, что бои за эти траншеи продолжались уже несколько недель. Трофеями немцев стали четыре 76,2-мм противотанковые пушки, два тяжелых пулемета, большое количество боеприпасов и амуниции


.

В итоге немецким частям удалось оттеснить противника с восточных окраин города. На этом боевые действия в районе Ковеля приостановились окончательно, наступило долгожданное затишье.

На 1 мая в составе 5-го танкового полка СС числилось 78 танков «пантера»


. В мае боевая группа «Гилле» была отведена с фронта и направлена в район северо-восточнее Хелма к остальным частям дивизии. Солдаты получили заслуженный отдых, а дивизия СС «Викинг» начала полноценный процесс пополнения, восстановления и реорганизации. В этом же месяце из состава «Викинга» был выведен панцергренадерский батальон СС «Нарва», укомплектованный эстонскими добровольцами (участия в сражениях под Ковелем не принимал).

Также несколько слов скажем о 5-й танковой дивизии, обеспечивавшей левый фланг атакующего клина 4-й танковой дивизии во время прорыва к Ковелю. После деблокады города, дивизия находилась севернее Ковеля, на левом фланге 4-й танковой дивизии, занимая позиции на рубеже Мизовое — Городище — Рудники и вплоть до Дубовой. 12 апреля из состава 5-й танковой дивизии была сформирована боевая группа «Липперт», куда вошли штаб и 7-я рота 31-го танкового полка, 2-я батарея 116-го артиллерийского полка, 2-я батарея 637-го артиллерийского полка (реактивные минометы «Небельвефер»), 3-я батарея 600-й бригады штурмовых орудий, а также 53-й пехотный полк и 26-й разведывательный эскадрон из состава армии Венгрии. Группу возглавил оберст Рольф Липперт, командир 31-го танкового полка[59 - Кстати, золотой медалист Олимпийских игр 1936 года в командном троеборье.]. Она была переброшена юго-западнее Ковеля, между реками Западный Буг и Турья, с приказом уничтожить действовавшие в немецком тылу партизанские отряды и части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. 18 апреля группа Липперта была усилена 2-м батальоном 698-го гренадерского полка и батарей 185-й бригады штурмовых орудий. Группа действовала до 24 апреля и после выполнения боевой задачи была расформирована.

Однако через два дня, 26 апреля, была создана новая группа «Липперт». На этот раз в нее были включены штаб, штаб 2-го батальона и 7-я рота 31-го танкового полка, одна рота из 1-го (бронированного) батальона 14-го панцергренадерского полка, одна рога из 1-го (бронированного) батальона 12-го панцергренадерского полка 4-й танковой дивизии, рота 79-го саперного батальона (из состава 4-й танковой дивизии), 507-й тяжелый танковый батальон, 3-я батарея 185-й бригады штурмовых орудий. Эта боевая группа была придана 253-й пехотной дивизии генерал-майора Ханса Юнка и с 27 апреля вела бои против советского плацдарма возле Турийска (юго-западнее Ковеля). С советской стороны здесь действовали 4-я и 41-я стрелковые дивизии 69-й армии, усиленные 1205-м самоходно-артиллерийским полком. О накале боев за Турийск свидетельствуют воспоминания начальника политотдела 1205-го самоходно-артиллерийского полка В.Т. Белых: «Противник с еще большей яростью обрушился на город с запада. Он перепахивал землю бомбовыми ударами с воздуха, накрывал избранный для атаки участок ураганным огнем артиллерии и минометов и, когда там, казалось, не оставалось уже ничего живого, атаковал метр за метром, вгрызаясь в нашу оборону. Обстановка накалялась, становилась все тревожней. И хотя на флангах враг успеха не имел, в центре плацдарма бой шел уже на западной и северной окраинах Турийска — в нескольких сотнях метрах от переправы, соединяющей плацдарм с правым берегом реки»


.

Рано утром 30 апреля после сильной артиллерийской подготовки немцы перешли в наступление на участке железной дороги и моста через Турью, в направлении на предместья Турийска. Части 4-й стрелковой дивизии оказали ожесточенное сопротивление, но сдержать наступление группы «Липперт» и пехотинцев 253-й пехотной дивизии не смогли. К 10 утра Турийск был взят немцами. Бои на этом участке шли еще несколько дней, пока фронт не установился по реке Турья. Тем самым боевая задача группы была выполнена.

4 мая был отдан приказ о выводе 5-й танковой дивизии с фронта, 5 мая с передовой была отведена группа «Липперт», а 7 мая начался вывод остальных частей дивизии с фронта под Ковелем


.

Таким образом, ценой упорных боев до конца апреля 1944 года немецким войскам удалось отодвинуть линию фронта на 10 километров от Ковеля


. После этого линия фронта в районе Ковеля являла собой выгнутую к востоку дугу, так что потенциальный маневр Красной армии на окружение города напрашивался сам собой. Однако обе стороны были измотаны боями и не имели сил для дальнейших активных действий. К тому же советское командование на данном этапе отказалось от дальнейших попыток захвата Ковеля, сосредоточившись на более важных задачах — подготовке нового наступления, масштабного и устрашающего. Соединения 1-го Белорусского фронта перешли к обороне, ограничившись усилением и укреплением своих позиций. На поле битвы, наконец, наступило затишье, а обе стороны начали подготовку к грядущим сражениям. Уже менее чем через два месяца стремительный ураган, поднятый советской наступательной операцией «Багратион», сметет группу армий «Центр» и приведет к занятию Ковеля войсками Красной армии.







Часть 5.

РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ АНАЛИЗ СРАЖЕНИЯ



Как заметил Курт Типпельскирх, удерживание такого важного железнодорожного узла, как Ковель, «было в этом случае, пожалуй, оправдано»


. Вермахту было важно удерживать город на стыке двух групп армий, являвшийся еще к тому же единственным значимым транспортным центром в этом болотистом регионе. Комбинация из весенней распутицы, осложнившей для Красной армии выдвижение резервов и снабжение войск, и быстрой реакции немецкого командования на возникшую угрозу привела к победе немцев в этом сражении. Германия продолжала удерживать за собой район Полесья, не пустив Красную армию к польской границе.

Как только Ковель удалось деблокировать, немецкое командование начало планировать развитие дальнейших наступательных операций, чтобы совместными усилиями 4-й танковой и 2-й армий оттеснить советские войска развернутые севернее и южнее Ковеля далее на восток, чтобы сократить фланги обеих групп армий («Центр» и «Северная Украина»[60 - Группа армий «Северная Украина» была образована 5 апреля 1944 года, путем переименования группы армий «Юг».]) и установить между ними прочную связь. Однако группа армий «Северная Украина» не располагала необходимыми силами для наступательных операций, а силами одной 2-й армии выполнить такую задачу было невозможно.

Тем не менее успешный тактический результат все же был достигнут. Как мы увидели, немцы добились победы крайне слабыми силами, при этом сама задача была выполнена за две недели. 42-й армейский корпус заложил основы успешной деблокады Ковеля, довольно-таки серьезно измотав войска 47-й армии. При этом корпус генерала пехоты Маттенклотта был очень слабый — потрепанная пехотная дивизия и слабая боевая группа, поддержанные дивизионом штурмовых орудий. Боевая численность пехотных полков 131-й пехотной дивизии и боевой группы «Викинг» едва ли достигала несколько сотен бойцов. К тому же корпус наступал на узком участке, имея не прикрытые фланги и поэтому рискуя получить фланговый удар и самому оказаться в окружении. Несмотря на это, свою боевую задачу корпус по мере сил выполнял, а войска 47-й армии так и не сумели нанести ему мощного удара во фланг и отрезать его. 131-я пехотная дивизия хорошо проявила себя в этом сражении, показав, что даже на этом этапе войны пехотные дивизии вермахта все еще представляют из себя серьезную силу.

Однако сил самостоятельно решить задачу 42-й армейский корпус не имел, этим и было обусловлено привлечение немецким командованием дополнительных войск для удара на Ковель, в лице 56-го танкового корпуса. Стоит особо подчеркнуть, что вся деблокирующая группировка, несмотря на громкое наличие в ней на бумаге трех танковых дивизий, была крайне слаба, все ее войска уже давно находились в боях, и боеспособность их колебалась от средней до низкой. Однако и этих сил в итоге хватило для нанесения решающего удара. При этом, основную тяжесть прорыва на себе фактически вынесла 4-я танковая дивизия, которую еще непосредственно до начала решающего наступления 4 апреля немецкое командование оценивало как небоеспособную. Во многом это была заслуга харизматичного командира дивизии фон Заукена, не стесняющегося проявлять инициативу в зависимости от личной оценки обстановки, и его боевых командиров, таких как Хофман и Шульц-Меркель. В этом плане сражение за Ковель стало очередной иллюстрацией силы немецких танковых войск даже на этом этапе войны. Даже сильно ослабленные потерями и недоукомплектованием «Панцерваффе» вермахта и войск СС продолжали являть собой довольно значительную мощь, оказывая наступающей Красной армии достойное сопротивление. Не зря степень подготовки немецких танкистов всю войну держалась на сравнительно высоком уровне. Как справедливо заметил известный американский военный историк С. Митчем «Третий рейх смог продолжать войну на Восточном фронте только благодаря тому, что в качественном отношении немецкие экипажи намного превосходили своих советских противников»


.

Заметную роль в прорыве советской блокады Ковеля сыграла боевая группа 5-й танковой дивизии СС «Викинг». Имеющая некомплект личного состава, без тяжелого вооружения и с нехваткой стрелкового оружия и снаряжения, эсэсовская боевая группа сделала максимум возможного в той ситуации и в тех условиях. Не случайно, что в этой связи один из создателей войск СС П. Хауссер заявил, что «для «Викинга» Черкассы и Ковель стали великими страницами воинской славы»


.

При этом стоит в очередной раз обратить внимание на некоторые ключевые моменты участия «Викинга» в этом сражении и охарактеризовать действия отдельных частей. Прежде всего, следует снова подчеркнуть, что части эсэсовской боевой группы практически все время действовали в подчинении различных армейских частей, начиная 131-й пехотной дивизией и заканчивая 4-й танковой. Во многом это объяснялось тем, что армейские части действовали подивизионно, во главе с генералами, в то время как боевой группой командовал офицер в звании штандартенфюрера СС — хочешь не хочешь, но Рихтер должен был подчиняться генералам. Поэтому армейские генералы, и прежде всего фон Заукен, определяли, как и где должны были действовать части «Викинга». Понятно, что в этом случае эсэсовцам отводилась сугубо вспомогательная роль.

Это во многом объясняет, почему танковый ударный кулак группы — укомплектованный «пантерами» 2-й батальон 5-го танкового полка СС практически все время действовал разрозненно, поротно. Причем если сначала раздельное использование танковых рот можно объяснить тем, что они прибывали на фронт по отдельности и сразу же по мере прибытия вводились в бой, то затем, даже когда уже все роты «пантер» оказались на фронте, батальон все равно продолжали применять поротно. Поэтому мощные эсэсовские «пантеры» так и не стали тем тараном, который пробил бы коридор в советской обороне (а ведь такая мысль напрашивается сама собой, как только узнаешь об участии целого батальона «пантер» в этом сражении), хотя свою роль в ее расшатывании они все же сыграли. Совместно танковые роты начали действовать только после деблокирования, но и то не все четыре сразу, а в основном по две.

Здесь еще можно, конечно, сделать ссылку на танконедоступную местность, препятствующую массированному вводу танков в бой. Танки в основном могли передвигаться по железнодорожным насыпям и по некоторым более-менее подходящим для их движения дорогам. Нередко экипажам приходилось «воевать» с грязью еще интенсивнее, чем с противником, а количество завязших в грязи немецких танков, хотя бы на примере 2-го батальона 5-го танкового полка СС, как правило, превосходило боевые потери. Это вело к необходимости привлекать дополнительные ресурсы для эвакуации завязшей техники (а на примере того, как Манфред Ренц пытался вытащить из грязи «пантеру» гауптштурмфюрера СС Райхера, мы помним, что это было не простой задачей) и влекло за собой быстрый износ техники. Однако справедливости ради стоит сказать, что армейские танкисты, да и советские тоже, испытывали трудности с местностью ничуть не меньшие, чем эсэсовцы.

Самым расширенным моментом участия 5-го танкового полка СС в этом сражении является прорыв в Ковель 8-й роты под командованием оберштурмфюрера СС Карла Николусси-Лека. Хотя большого значения для собственно деблокады города, то есть для основной цели немецких войск, этот прорыв не имел, Поэтому, когда 4 апреля немцы пошли в решительное наступление, пробивать коридор им пришлось по новой и совсем в другом месте. Однако прорыв 8-й роты, осуществленный вопреки приказам, но благодаря обстоятельствам, являлся действительно ярким военным подвигом, ставший к тому же находкой для немецкой пропагандистской машины. Поэтому свой Рыцарский крест Николусси-Лек получил вполне заслуженно.

Остальные танковые роты полка действовали не менее активно и мужественно, поддерживая атакующую пехоту и прорываясь сквозь советские противотанковые позиции, неся при этом тяжелые потери. Однако ярких прорывов и эффектных побед, выделяющихся на общем фоне немецких достижений под Ковелем, достичь им не удалось. Наиболее успешной оказалась 7-я танковая рота оберштурмфюрера СС Шнайдера, отличившаяся при взятии Дубовой, хотя сам Шнайдер достаточно наошибался в ходе всего сражения под Ковелем, возможно из-за своей боевой удали. Тем не менее свой Рыцарский крест он все-таки заслужил.

8 мая 1944 года 5-й танковый полк СС был отведен из Ковеля в район Мацеева. Впереди его, как и всю дивизию СС «Викинг», ожидали жестокие и кровопролитные бои с рвущимися в Польшу и в Германию войсками Красной армии.

Панцер-гренадерские части дивизии СС «Викинг» особых лавров во время прорыва в Ковель себе не снискали. Несмотря на все усилия, серьезных успехов им достичь не удалось, а потери были понесены большие. В принципе это вполне объяснимо, так как батальоны были не до конца укомплектованы личным составом, солдаты были вооружены лишь стрелковым оружием, и часто им приходилось действовать без поддержки артиллерии и бронетехники. Воюя как обычные пехотные части, панцергренадеры имели дело с умелым и храбрым противником, который, вдобавок, находился в обороне. Полк СС «Германия» сыграл основную ударную роль, в то время как «Вестланд» больше выполнял вспомогательные функции. При этом полк СС «Германия», несмотря на существование боевой группы «Дорр», также чаще всего действовал разрозненно, побатальонно. Здесь еще раз обратим внимание, что 3-й (бронированный) батальон полка СС «Германия» на данном этапе был бронированным только на бумаге — никаких бронетранспортеров в нем не было, а солдаты сражались как обычные пехотинцы. Техника в батальон начала прибывать, как мы показали, лишь в апреле 1944 года.

Успехи к панцергренадерам СС пришли позже, в период боев за установление контроля над правым берегом Турьи в апреле 1944 года, что и вылилось в Мечи к Рыцарскому кресту для командира панцергренадерского полка СС «Германия» Дорра и в Рыцарский крест для его батальонного командира Хака.

Остальные части дивизии не смогли себя проявить в полной мере, так как не имели для этого требуемого вооружения и оснащения. Речь здесь идет, прежде всего, об артиллеристах и зенитчиках, которых из-за отсутствия материальной части бросили в бой как простых пехотинцев. Они понесли тяжелые и, в принципе, ничем не оправданные потери, восполнить которые было не так-то просто, поскольку речь шла об обученных и квалифицированных кадрах.

Общие потери немецких войск в ходе сражения за Ковель весной 1944 года точно неизвестны. По советским данным, в ходе Полесской операции, то есть с 15 марта до 5 апреля, немецкие войска потеряли свыше 10 000 человек убитыми и пленными, до 100 орудий и минометов, 50 танков, 36 самолетов


. В принципе, стоит признать, что эти данные не сильно уж и завышены, а по танкам и штурмовым орудиям — скорее всего, точно близки к реальности (пусть даже и с учетом того, что большинство выведенной из строя бронетехники немцам потом удалось отремонтировать и вернуть в строй). Правда, количество безвозвратных людских потерь явно преувеличено, однако вполне может быть близко к общему количеству потерянных немецких солдат, если к погибшим приплюсовать еще раненых и больных. Так, только известные данные — потери гарнизона (о них речь будет идти ниже) и дивизии СС «Викинг» за март 1944 года дают в сумме 4391 человек. А есть же еще 131-я пехотная дивизия, 4-я и 5-я танковые дивизии, потери «Викинга» в апреле 1944 года (а они неизвестны), 190-й дивизион штурмовых орудий, авиасоединения люфтваффе и различные вспомогательные части. Таким образом, общее количество немецких потерь вполне может дойти до 10 000 человек, а возможно — и немного больше. Но и это еще не все, так как к этому числу стоит приплюсовать потери немецких вооруженных сил в боях за расширение деблокирующего коридора в апреле 1944 года, а они также неизвестны.

Успешный итог ковельской осады имел и далеко идущие последствия для вермахта. Дело в том, что теперь Гитлер получил наглядный пример того, что его «крепостная стратегия» работает и приносит результат. Ковель являлся одним из первых городов, объявленным «крепостью» и первой «крепостью», где был достигнут успех. Во внимание не бралось, что во многом удачный исход сражения для немцев был обоснован тем, что 47-я армия не смогла далеко продвинуться вперед и не оставила Ковель далеко позади в своем тылу, тогда судьба города и его гарнизона была бы предрешена. После Ковеля Гитлер, по словам К. Типпельскирха, «со все возрастающим упрямством» стал придерживаться принципа обороны «крепостей», на укрепления которых выделялись огромные силы, средства и людские ресурсы. Затраты были большие, а итоговые результаты — слабыми. Для обороны этих «крепостей» отступающие немецкие войска должны были выделять значительные силы, которые затем блокировались в этих «крепостях» и впоследствии уничтожались или попадали в плен. Как саркастически заметил по этому поводу фельдмаршал фон Манштейн: «“крепости” без крепостных сооружений, с наскоро собранным слабым гарнизоном рано или поздно попадали в руки противника, не выполняя отведенной им роли»


. А нехватка выделенных для крепостных гарнизонов сил остро ощущалась на фронте, где Германии был необходим каждый солдат.

Справедливости ради, следует сказать, что у «крепостной стратегии» Гитлера были высокопоставленные сторонники в высшем немецком командовании, в частности командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Эрнст Буш. Последний, например, столь явно проникся этой идеей, что отвергал все сомнения своих командующих армиями и уверенно утверждал, что окруженные «крепости» прикуют к себе столь крупные силы противника, что их отсутствие на фронте сразу же компенсирует выделение войск для крепостного гарнизона. Командование группы армий «Центр» даже приготовило специальный документ, где обобщило опыт «крепости» Ковель (смотрите приложение 7). Однако советская операция «Багратион» показала всю несостоятельность теории Буша, поскольку все немецкие «крепости» в Белоруссии пали довольно-таки быстро, не сыграв отведенной им роли и не оправдав ожиданий.

Впоследствии концепция «крепостей» широко применялась как на Восточном фронте, так и на Западном. В некоторых случаях она себя полностью оправдывала, как, например, такие города-крепости, как Бреслау, Познань, Кольберг и Франкфурт-на-Одере на Восточном фронте, или Брест, Дюнкерк, Лорьян и Сент-Назер во Франции. Как правило, успех «крепости» прежде всего зависел от личности ее коменданта, который при вступлении в должность давал клятву сражаться «до конца». Но, разумение того, что это означает — «до конца», зависело именно от коменданта. Некоторые под «концом» понимали окончание запасов боеприпасов, оружия и продовольствия; другие — тщетность сопротивления; третьи — крушение надежд. Так как большинство командующих армиями крайне скептически относились к крепостной тактике, то на комендантские должности часто назначались совсем не подходящие для этого люди[61 - Хотя в приказе Гитлера было четко сказано, что на должность коменданта «крепости» следует назначать «специально подобранных твердых солдат».], чем и объясняется довольно быстрая капитуляция многих немецких «крепостей». Но, бывали и исключения, и если комендант мог воодушевить своих людей и заставить гарнизон сражаться, то гарнизон сражался до конца, чему есть масса примеров — некоторые немецкие «крепости» продержались до самого конца войны и сдались уже после официальной капитуляции вермахта.




ИТОГИ ОСАДЫ ДЛЯ КОВЕЛЬСКОГО ГАРНИЗОНА


Оборонявший Ковель немецкий гарнизон показал настоящие чудеса стойкости и мужества, сумев выдержать осаду и отбить неоднократные штурмы.

Практически все части входившие в состав ковельского гарнизона хорошо показали себя в бою, хотя, по большому счету, если бы они рассыпались в первый же день сражения, то мало бы кто этому удивился. Но факт остается фактом — регулярные стрелковые дивизии 47-й армии, при поддержке танков, артиллерии и авиации так и не смогли сломить сопротивление немецких войск и захватить Ковель. Гарнизон из сборных частей и подразделений, несмотря на острую нехватку тяжелого вооружения, боеприпасов и медикаментов, оказался на редкость боеспособным и сумел с честью пройти через все испытания. Очень ярко проявил себя 17-й кавалерийский полк СС, добившийся значительных успехов в обороне и показавший, что даже «заштатная» часть войск СС может показывать образцы стойкости, мужества и отваги. Сполна оправдала себя практика формирования сводных рот вокруг «кадрового костяка» из опытных военнослужащих, как например, из персонала 17-го кавалерийского полка СС.

Существенную роль в успехе обороны Ковеля сыграли пилоты транспортной авиации люфтваффе, доставлявшие в город грузы, остро необходимые для поддержания обороноспособности войск и показывающие солдатам, что командование о них не забыло.

Однако этот оборонительный успех был достигнут дорогой ценой, о чем свидетельствуют потери сражавшихся в составе гарнизона Ковеля частей и подразделений. По немецким архивным данным, общие потери ковельского гарнизона до 7 апреля 1944 года составили 738 человек убитыми, 2134 ранеными и 348 пропавшими без вести


. Таким образом, суммарные потери немецких войск, оборонявших Ковель, составили 3220 военнослужащих — почти 65% от изначальной численности (оцененной нами в 5000 человек). Конечно, число это может иметь поправку на ошибку, как и всякий составленный по горячим следам событий архивный документ, но если она и есть, то совсем незначительная.

Данные о потерях по двум основным боевым группам отражены нами в таблице 3


:

Таблица 3 








17-й кавалерийский полк СС …… 355(522)[62 - в скобках — разница с данными по состоянию на 15 марта, то есть фактические потери.]

Батальон «фон Штоки» (гауптман Ульрих фон Штоки) …… 90(341)

Батальон «Фестер» …… 79(318) 

637-й ландесшутцен батальон …… 110(136)

476-й ландесшутцен батальон …… 129(134) 

Итого …… 763(1451)

2-я груша, командир оберстлейтенант шутцполиции Герберт Лольц …… 

662-й саперный батальон (командир Рудольф Гайсслер) …… 93(57)

1-й батальон 177-го охранного полка 213-й охранной дивизии …… 99(195)

2-й батальон 17-го полицейского полка СС

(прежний 74-й резервный полицейский батальон) …… 102(202)

3-я рота 50-го саперного батальона и части 5-го строительного железнодорожного полка …… 266(116)

Батальон «Теннер» …… 72(195)

Бронепоезд Ms 10 …… 22(38)

Итого …… 654(803) 

Всего немецких солдат в двух боевых группах …… 1417(2254)




Из таблицы следует, что потери основных частей гарнизона составили 2254 человека убитыми, ранеными и пленными. Бросается в глаза большая разница в соотношении потерь между группой Биссинга, куда входили в основном боевые части и где потери составили 50%, и группой фон Гольца, состоявшей из резервных частей. Также получается, что на потери остальных частей, численность которых изначально была неизвестна, приходится 966 человек.

По потерям отдельных частей данных сохранилось немного. Известно, что 17-й кавалерийский полк СС за весь период своих действий под Ковелем потерял 80% от своего офицерского состава. Из этого количества 13 человек было потеряно безвозвратно, включая командира полка и трех командиров эскадронов. В дополнение к вышеперечисленным, 1 апреля погибли еще два офицера — унтерштурмфюрер СС Пауль Кёниг из штаба полка и оберштурмфюрер СС Ульрих Шёнберг. Но, как мы показали, 17-й кавалерийский полк СС принимал участие в боевых действиях под Ковелем до начала мая 1944 года и был в этих боях полностью обескровлен. Когда в мае полк наконец-то вывели с фронта, то к этому моменту в нем оставалось едва ли 100 человек


 — то есть фактически он был уничтожен.

29 апреля 1944 года был отдан приказ, что полк послужит основой формирования новой кавалерийской дивизии СС


. После этого 17-й кавалерийский полк СС направили в Венгрию, где на его основе из венгерских фольксдойче была сформирована 22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС «Мария Терезия».

Потерявший две трети личного состава 2-й батальон 17-го полицейского полка СС продолжал действовать в районе Ковеля до 7 мая 1944 года. Затем батальон был переброшен в Белоруссию, где принимал участие в антипартизанских операциях в составе боевой группы «фон Готтберг»


.

Обращают на себя внимание и значительные потери в личном составе разбитого советской авиацией 21 марта бронепоезда № 10 — 38 человек из 60. После снятия осады остатки бронепоезда были отбуксированы в Рембертов (восточнее Варшавы), для исследования целесообразности восстановления. Повреждения его оказались столь тяжелыми, что после технического обследования восстановление бронепоезда было признано нецелесообразным и его списали


.

Проявленная гарнизоном в боях за Ковель отвага нашла свое отражение в присвоении ряду военнослужащих высоких наград. Среди них одни Бриллианты к Рыцарскому кресту, одни Дубовые листья к Рыцарскому кресту, два Рыцарских креста, семь Германских крестов в золоте и три занесения в Почетный список сухопутных сил.

Высшая немецкая военная награда — Бриллианты к Рыцарскому кресту 19 апреля 1944 года были вручены группенфюреру СС Генриху-Отто Гилле, который стал первым эсэсовцем, удостоенным этой награды (и одним из всего 27 военнослужащих вермахта, награжденных Бриллиантами в ходе войны). Причем Бриллианты он получил всего лишь через два месяца после того, как Адольф Гитлер лично вручил ему Мечи к Рыцарскому кресту. Вручение такой награды группенфюреру СС Гилле свидетельствует о том большом значении, которое немецкое Верховное командование придавало Ковелю. Также 6 апреля 1944 года Гилле был упомянут в сводке Верховного главнокомандования вермахта


.

Дубовых листьев (№ 455) к Рыцарскому кресту был удостоен командир 662-го саперного батальона майор Рудольф Гайслер, 13 апреля 1944 года. В этот же день он скончался в госпитале от полученного ранения.

Рыцарскими крестами были награждены гауптман Мартин Иоекс, командир 426-го артиллерийского дивизиона (14 мая 1944 года) и оберстлейтенант Генерального штаба Герхард Раймпелль (9 июля 1944 года) (при этом, оба они также были удостоены и Германских крестов в золоте).

Первым кавалером Германского креста в золоте среди солдат ковельского гарнизона стал Герхард Раймпелль, награжденный им 23 апреля 1944 года. Четыре награды были вручены 2 мая 1944 года — оберст Вильгельм-Моритц фрайхер фон Биссинг; оберштурмбаннфюрер СС и оберстлейтенант шутцполиции Герберт Гольц; оберфельдфебель 2-й роты 662-го саперного батальона Пауль Ханске и гауптман Мартин Йо-екс. 11 мая 1944 года Германский крест в золоте был вручен гауптштурмфюреру СС резерва Вилли Гайеру из 17-го кавалерийского полка СС, а 12 мая — Ульриху Прайссу, лейтенанту из гренадерского батальона «фон Штоки».

Здесь стоит добавить, что особенностью немецкой наградной системы было то, что награды за то или иное сражение могли вручаться и позже, иногда через несколько месяцев или даже лет после события. В таком случае описание того или иного боя просто включалось в наградной лист на представление к награждению. В нашем случае мы можем отметить минимум четыре подобных случая, все в 17-м кавалерийском полку СС и все касательно награждения Германским крестом в золоте. Это оберштурмфюрер СС Адольф Мёллер (награжден 7 января 1945 года), унтершарфюрер СС Рейнхард Пауль (10 марта 1945 года), оберштурмфюрер СС Фритц Хаберстрох (30 января 1945 года), оберштурмфюрер СС Оттомар Шаффнер (6 января 1945 года). Таким образом, возможно, что и в других частях, составлявших гарнизон города, впоследствии также были награждения «за Ковель».

В Почетный список сухопутных сил с вручением соответствующей Пряжки были внесены гауптман из 637-го ландесшутцен батальона Эмиль Бартлинг (7 ноября 1944 года); гауптман из 662-го саперного батальона Лотар Кашиг (25 августа 1944 года); гауптман Ульрих фон Штоки, командир батальона своего имени (15 мая 1944 года).

Обращает на себя внимание сравнительное высокое количество высших наград в 662-м саперном батальоне, что отражает активную роль батальона в обороне города, хотя по численности он с самого начала равнялся усиленной роте.

Также обильно раздавались награды и другого ранга — Железные кресты и Кресты военных заслуг разных классов, Штурмовые и Пехотные знаки, Знаки за ближний бой, за ранение и тому подобное. Это видно на вышеприведенном примере штурммана СС Бекманна из 17-го кавалерийского полка СС, не имевшего до Ковеля никаких наград и в итоге награжденного Железным крестом 2-го класса, Штурмовым знаком, Бронзовым знаком за ближний бой. Понятно, что своевременная раздача наград способствовала росту боевого и морального духа военнослужащих.

В этой связи не лишним будет напомнить, что в 47-й армии наблюдалась та же самая тенденция, когда награды за совершенные подвиги вручались солдатам по возможности максимально быстро, вышеприведенный пример 175-й стрелковой дивизии в этом плане является вполне показательным.

Гилле впоследствии отмечал, что своим успехом в обороне города его боевая группа обязана примерным личностям своих боевых командиров. Фон Биссинг, Гольц, Раймпелль, Гайсслер, Йоекс и фон Штоки сполна проявили себя в ходе осады, послужив образцами для своих подчиненных и удостоившись за боевые заслуги высоких наград.

Одним из наиболее оцененных командиров стал командующий «Участка Гольца» Герберт Гольц, которого Гилле назвал как одного из лучших своих командиров. Согласен с ним был и командующий 2-й армией генерал-оберст Вальтер Вейсс, который отметил, что Гольц хорошо зарекомендовал себя, действуя в любой ситуации, как выдающийся боец и лихой офицер, показывающий своим людям пример решимости и храбрости. Особенно его качества проявилось «в борьбе за Ковель»


.

Участники деблокады города также были отмечены большим количеством наград.

В дивизии СС «Викинг» по итогам битвы за Ковель были вручены одни Бриллианты к Рыцарскому кресту, одни Мечи и три Рыцарских креста. Про Бриллианты для группенфюрера СС Гилле мы уже сказали. Мечами к Рыцарскому кресту был награжден штурмбаннфюрер СС Ханс Дорр, 9 июля 1944 года. Рыцарские кресты получили Карл Николусси-Лек, 9 апреля 1944 года; Отто Шнайдер, 4 мая 1944 года; Франц Хак, 14 мая 1944 года.

В приказе по 5-му танковому полку СС от 15 апреля 1944 года за подписью Муленкампа говорилось: «Фюрер награждает оберштурмфюрера СС Николусси-Лека, командира 8-й роты, Рыцарским Крестом Железного Креста. Николусси-Лек, по своей собственной инициативе, в сложных условиях, успешно осуществил 30 марта 1944 года прорыв в окруженный город Ковель. Приведенные им подкрепления имели решающее значение для гарнизона. Благодаря его подвигу город остался в наших руках.

Кроме того, весь полк гордится тем, что столь заслуженный, так долго прослуживший у нас в полку соратник получил столь высокую награду. Пусть солдатское счастье не покинет оберштурмфюрера СС Карла Николусси-Лека»


.

Рыцарский крест на шею Францу Хаку надел лично командир дивизии Гилле, после чего в непринужденной обстановке было распито шампанское, а Хак принимал поздравления командиров и сослуживцев


.

Описание двух эпизодов сражений в районе Ковеля весной 1944 года вошло в представление на награждение Германским крестом в золоте на унтер-штурмфюрера СС Герхарда Мана, из 11-й роты полка СС «Германия», составленном Францом Хаком. Ходатайство было поддержано командиром дивизии Гилле, и 4 июня 1944 года Ман был награжден этим престижным орденом. Впоследствии Ман был произведен в оберштурмфюреры СС (9 ноября 1944 года) и стал командиром 11-й роты полка СС «Германия». Заметим, что в характеристике на Мана, составленной командиром полка Дорром и хранящейся в его личном деле, указано, что Ман — «убежденный национал-социалист и эсэсовец»


.

Солдатам 131-й пехотной дивизии было вручено два Рыцарских креста. Первым из них, 20 апреля 1944 года, был награжден гауптман резерва Герман-Эрнст Больм, командир 2-го батальона 434-го гренадерского полка, который сопровождал танковую роту Николусси-Лека во время его прорыва в Ковель. Добавим, что этому храброму офицеру не удалось пережить войны: Больм погиб в бою в Восточной Пруссии 20 октября 1944 года.

Второго Рыцарского креста, был удостоен обер-ефрейтор Йоханн Поллак, телефонист из штаба 1-го батальона 434-го полка. Поллак погиб в бою 1 апреля 1944 года и 4 мая 1944 года посмертно был награжден Рыцарским крестом. 3 апреля 1944 года он был упомянут в сводке Верховного главнокомандования вермахта (вместе с Николусси-Леком).

Также среди упоминавшихся выше военнослужащих 131-й пехотной дивизии Германским крестом в золоте 28 апреля 1944 года был награжден гауптман Герхард Вюле.

Значительное количество наград было присвоено военнослужащим 4-й танковой дивизии. Дубовые листья к Рыцарскому кресту (№ 494) получил один из героев прорыва блокады Ковеля оберстлейтенант Эрнст-Вильгельм Хофман, командир 12-го панцергренадерского полка. Награда была присуждена ему 5 апреля 1944 года.

Рыцарскими крестами за участие в деблокаде Ковеля были награждены лейтенант Хайнрих Порис, унтер-офицер Кристоф Коль (оба из 12-го панцергренадерского полка, 15 апреля и 14 мая 1944 года соответственно) и майор Хайнрих Тюнеманн, командир 79-го саперного батальона (14 мая 1944 года). Кроме этого, еще три Рыцарских креста были вручены за бои в районе Ковеля в апреле 1944 года, уже после де-блокады. Эти награды получили представители 33-го панцергренадерского полка: гауптман Иоахим Дизе-нер, командир 1-го батальона; лейтенант Август Хил-ле, командир 6-й роты; обер-ефрейтор Ламберт Лойбл, из 1-й роты. Всем троим награды были присуждены 9 июня 1944 года.

В 190-й легкой бригаде штурмовых орудий был вручен один Германский крест в золоте — лейтенант Герберт Клапперштюк, 23 мая 1944 года.

В 5-й танковой дивизии генерал-майор Карл Декер 4 мая 1944 года был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту (№ 466). Рыцарскими крестами были награждены: оберст Рольф Липперт, командир 31-го танкового полка, 9 июня 1944 года; обер-ефрейтор Курт Байорат, командир отделения 3-й роты 13-го панцергренадерского полка, 15 мая 1944 года; лейтенант Йозеф Йенатшек, командир 1-й роты 14-го панцергренадерского полка, 4 мая 1944 года; лейтенант Август Кине, командир 7-й роты 14-го панцергренадерского полка, 4 мая 1944 года; оберстлейтенант Хайнрих Штайнвахс, командир 116-го артиллерийского полка, 15 апреля 1944 года.

Как же сложилась дальнейшая судьба некоторых основных персонажей ковельской эпопеи вермахта? Генрих Гилле окончил войну командиром 4-го танкового корпуса СС, 9 ноября 1944 года он был произведен в обергруппенфюреры СС. Герберт Гольц, произведенный в штандартенфюреры СС и в оберсты шутцполиции, закончил войну на должности начальника штаба 10-го армейского корпуса СС и в конце войны был награжден Рыцарским крестом. Герхард Раймпелль стал начальником штаба 23-го армейского корпуса, с 16 июля 1944 года. 20 апреля 1945 года он был произведен в оберсты. Умер 10 ноября 2005 года в возрасте 95 лет.

По-разному сложилась судьба танкистов из дивизии СС «Викинг». Иоханн Муленкамп в конце войны занимал ответственную должность Инспектора танковых частей войск СС[63 - Эта инспекция находилась при Главном оперативном управлении СС: Управленческая группа «С» (инспекции), Инспекция 6.]. При этом 26 января 1945 года его выдернули из инспекции (вероятно, по причине того, что больше никаких подходящих фигур под рукой не было) и направили формировать боевую группу «Курмарк», ставшую основой будущей 32-й добровольческой дивизии СС «30 января». Именно Муленкамп считается первым командиром этой дивизии, которой он, впрочем, прокомандовал всего неделю, после чего опять вернулся на должность инспектора, которую и занимал до конца войны. Войну он закончил в звании штандартенфюрера СС. Интересно, что в должности командира дивизии СС «30 января» Муленкампа сменил штандартенфюрер СС Иоахим Рихтер, с которым они вместе принимали участие в деблокаде Ковеля (дивизией он также прокомандовал недолго, всего 12 дней, до 17 февраля 1945 года).

Алоиз Райхер 22 июня 1944 года возглавил 2-й батальон 5-го танкового полка СС[64 - Поскольку командир батальона штурмбаннфюрер СС Отто Петш был переведен в 10-ю танковую дивизию СС «Фрундсберг». Подробнее о ней и о Пепле смотрите в книге Пономаренко Р. 10-я танковая дивизия СС «Фрундсберг». М.: Вече, 2009.]. Войну закончил в звании штурмбаннфюрера СС, умер 7 апреля 2003 года в Мюнхене. Отто Шнайдер в конце войны в звании га-уптштурмфюрера СС командовал штабной ротой 5-го танкового полка СС. Умер 6 ноября 2001 года. Карл Николусси-Лек в феврале 1945 года возглавил 1-й батальон 5-го танкового полка СС. 10 марта 1945 года он был награжден Германским крестом в золоте.

Успешную карьеру сделал Франц Хак, вскоре возглавивший 5-й разведывательный батальон СС и закончивший войну в должности командира 10-го панцергренадерского полка СС «Вестланд». В характеристике, хранящейся в его личном деле, датированной 7 августа 1944 года, сказано: «Хак — безупречный командир батальона, который соответствует по всем показателям. Однако Хак порой прямолинеен и может легко впасть в эмоции при командовании. К тому же им можно руководить и его легко убеждать в любой точке зрения, он — надежный и заинтересованный подчиненный. Полностью соответствует занимаемой должности». Хак пережил войну и умер 9 июня 1997 года. Его командиру Францу Дорру повезло куца меньше — 17 апреля 1945 года он умер от ран, полученных в бою с советскими войсками.

Дитрих фон Заукен закончил войну в звании генерала танковых войск. С 10 мая 1944 года он возглавил 3-й танковый корпус, с июня 1944 года — 39-й танковый корпус и с декабря 1944 года — танковый корпус «Гроссдойчланд». Войну закончил в должности командующего 2-й армией, 8 мая 1945 года был награжден Бриллиантами к Рыцарскому кресту. Захваченный в плен Красной армией фон Заукен был приговорен к 25 годам лагерей и освобожден в октябре 1955 года. Умер 27 сентября 1980 года.

Эрнст-Вильгельм Хофман был впоследствии произведен в оберсты и в конце войны стал последним командиром 4-й танковой дивизии, прокомандовав ею с 10 апреля по май 1945 года. Взятый в плен советскими войсками, он был освобожден через год, в мае 1946 года. Умер 27 августа 1994 года.




ИТОГИ ОСАДЫ ДЛЯ КРАСНОЙ АРМИИ


Неспособность 47-й армии захватить Ковель, являвшийся ключевой целью Полесской операции, привлекла пристальное внимание советского военного руководства. В начале апреля по указанию Ставки Верховного главного командования, для ознакомления с обстановкой в полосу боевых действий 2-го Белорусского фронта прибыл командующий 1-м Белорусским фронтом генерал армии К.К. Рокоссовский.

Увидев, что усиление 47-й армии не дает результата, а лишь только перемалывает советские резервы, Рокоссовский пришел к выводу о нецелесообразности дальнейшего проведения частной наступательной операции по захвату Ковеля. Тем более, ввиду готовящегося крупного советского наступления в Белоруссии


. В связи с этим, директивой Ставки с 5 апреля 1944 года 2-й Белорусский фронт был расформирован, его войска переданы в состав 1-го Белорусского фронта, а полевое управление выведено в резерв.

Последовали и кадровые изменения. В частности, не сумевший взять Ковель командующий 47-й армией генерал-лейтенант B.C. Поленов был отстранен от должности и отправлен в распоряжение Главного управления кадров Народного комиссариата обороны СССР. В конце августа 1944 года Поленов был назначен командиром 108-го стрелкового корпуса 2-й ударной армии, которым и прокомандовал до конца войны. Так что более командование армией ему так и не было доверено, хотя сам он продолжал оставаться на неплохом счету, а его войска неоднократно отличались в сражениях. По некоторым данным, Поленов 23 раза упоминался в приказах Верховного главнокомандующего


. Однако неудача под Ковелем фактически поставила крест на дальнейшем развитии его военной карьеры.

Причины, по которым операция не достигла своей цели и Ковель советским войскам взять не удалось, уже частично приведены нами выше. Это и спешная, «на скорую руку», подготовка операции, незавершенность сосредоточения войск и их недостаточное обеспечение, условия местности — леса и болота, весенняя распутица вперемешку со снежными бурями.

Здесь же следует добавить еще один момент — это излишняя самоуверенность советского командования. Начиная Ставкой и штабом фронта и заканчивая штабами корпусов и дивизий, все были уверены, что Ковель обязательно будет взят, а немцы разбиты. Конечно, такие надежды основывались не на пустом месте и казались вполне обоснованными. После стремительного наступления Красной армии по Правобережной Украине на рубеже 1943— 1944 годов и ряда понесенных немецкими войсками тяжелых поражений, не было причин заставить советских командующих думать, что теперь что-то может пойти иначе. Наступательный боевой дух советских войск был очень высок, несмотря на понесенные потери, которые оправдывались выдающимися победами. Вдобавок, обнадеживали и данные о противостоявшем противнике, ведь боевая группа «фон дем Бах» была довольно-таки слабой, поэтому все ждали, что она будет быстро раздавлена 47-й армией, а над Ковелем уже в марте взовьется советский красный флаг. Поэтому-то, из-за самоуверенности, советское командование и закрывало глаза на плохую подготовку и обеспечение операции. А в итоге несколько регулярных советских стрелковых дивизий, которые по признанию командования 47-й армии, были полностью готовы к сражению, так и не смогли сломить сопротивление крайне слабой группы «Гилле», осажденной в Ковеле. Немецкий боевой дух в очередной раз обуздал советский наступательный порыв.

Как нам кажется, из излишней самоуверенности, вытекало неоперативное руководство войсками со стороны штаба фронта и штабов армий, что также стало одной из причин неудачного исхода операции. Факты свидетельствуют, что армейские командные пункты в ходе наступления находились в 20—60 километрах, а командный пункт фронта — в 150 километрах от боевых порядков первого эшелона. Это было довольно далеко, особенно как для наступающего фронта, поскольку на протяжении 1944 года в Красной армии даже во время оборонительных действий в среднем командный пункт фронта находился в 80—120 километрах от передовой линии, а армии — 20—30 километров


. В нашем же конкретном случае фронт и армии находились в наступлении, но командующие генералы сидели далеко от своих солдат. К тому же связь в звене фронт-армия поддерживалась главным образом по телеграфу, а радиосредства использовались мало. Из этого следовало, что фронтовые и армейские штабы недостаточно точно знали обстановку и несвоевременно реагировали на ее изменения


 (то есть отдавали приказы, которые уже не соответствовали реальной обстановке на поле боя).

Точные данные о потерях советских войск в Полесской операции отсутствуют до сих пор, а имеющиеся — достаточно противоречивы. Судите сами: по одним официальным данным, потери 2-го Белорусского фронта в Полесской операции (с 15 марта по 5 апреля 1944 года) составили 11 132 военнослужащих, из которых 2761 человек относились к безвозвратным потерям и 8371 — к санитарным. В среднем, согласно этим числам, в сутки фронт терял 506 солдат и офицеров


.

В то же время, по другим данным, также официальным, общие потери фронта с 24 февраля по 5 апреля 1944 года были куда более тяжелыми. Например, если говорить о безвозвратных потерях, то за этот период фронтом было потеряно убитыми и умершими от ран — 4987 человек (406 офицеров, 1119 сержантов и 3462 солдата), пропавшими без вести и пленными — 451 (28 офицеров, 108 сержантов и 315 солдат), небоевые потери — 84 человека (шесть офицеров, 15 сержантов и 63 солдата).

Санитарные потери были гораздо больше и равнялись 16 741 человеку (1184 офицеров, 3353 сержантов. 12 204 рядовых). Из этого количества раненых, контуженных и обожженных было 14 422 человека (991 офицер, 3027 сержантов, 10 404 солдата), заболевшими — 2319 человек (193 офицера, 326 сержантов и 1800 солдат).

В общей сумме это дает 22 263 человека потерянных фронтом за период с 24 февраля по 5 апреля 1944 года (1624 офицера, 4595 сержантов, 16 044 рядовых)


. Исходя из этих данных получается, что потери с 24 февраля по 15 марта 1944 года, когда фронт активных боевых действий не вел, а его войска в основном занимались сосредоточением, составили 11 131 человека, то есть почти ровно столько же, когда фронт находился в наступлении и вел тяжелые бои. Поэтому, по нашему мнению, в этом случае первые приведенные нами официальные данные не совсем точные и не отражают всей полноты картины советских потерь.

Никакой катастрофы, однако, не произошло. Хотя сражение за Ковель Красной армии выиграть не удалось, да и вся операция, мягко говоря, не получилась, однако сокрушительного поражения советские войска избежали. Произошедшее можно охарактеризовать как тактическую неудачу, но не более. Однако, несмотря на неудачу, был достигнут и ряд положительных результатов, прежде всего в общем стратегическом плане. В частности, наступление 2-го Белорусского фронта оттянуло на себя значительные немецкие силы и тем самым оказало существенную помощь 1-му Украинскому фронту, который в этот момент проводил Проскурово-Черновицкую наступательную операцию. По окончании сражения советские войска оставались на ближних подступах к Ковелю, откуда готовились к дальнейшим боевым действиям. В этой связи выдвижение Красной армии к Ковелю создало благоприятные условия для советского наступления на брестском и люблинском направлениях летом 1944 года.

Стоит заметить, что опыт, полученный Красной армией в ходе Полесской операции, представлял собой определенную ценность для развития советского военного искусства в данный период войны. В частности, войска получили практику ведения наступления в лесисто-болотистой местности, действий по отдельным направлениям с широким применением обходов и охватов вражеских опорных пунктов и узлов сопротивления. Поучительным моментом операции явилось успешное осуществление маневра на окружение противника стрелковыми войсками и одновременное создание внутреннего и внешнего фронтов окружения. На общем фоне отдельно выделяются действия 143-й стрелковой дивизии, сыгравшей важную роль в завершении окружения Ковеля, которые являются примером смелого маневра войсками в оперативной глубине. Опыт наступления 2-го Белорусского фронта в Полесье, конечно, с учетом выявленных недостатков, был успешно использован в последовавшем летнем наступлении Красной армии в Белоруссии — операции «Багратион».

Что касается Ковеля, то город был освобожден 6 июля 1944 года войсками 47-й армии 1-го Белорусского фронта в ходе Белорусской операции. В знак признания особых заслуг в освобождении города, после этого целому ряду частей Красной армии, в том числе 175-й и 260-й стрелковым дивизиям, было присвоено почетное наименование Ковельских. Воздушные бомбардировки, артиллерийские и минометные обстрелы, уличные бои серьезно повлияли на изменения облика города. Очень многие здания были серьезно разрушены и не подлежали восстановлению.







ПРИЛОЖЕНИЯ





Приложение 1.


Командование группы армий «Центр»,

Ia Nr.4527/44,

11.4.1944

ОПЫТ «КОВЕЛЯ»


1) Первоочередной задачей является расширение линии обороны города. Пристрелять местность, снести мешающие стрельбе постройки, использовать дома при организации главной линии обороны, особенно одно и двухэтажные. Противотанковые рвы заминировать и укрепить колючей проволокой, в противном случае противник может использовать их как эффективный плацдарм. Укрепить мосты, чтобы могли выдерживать вес более 24 тонн.

2) Создание позиций для артиллерии, б-позиций (B-Stellen) в городе и бункеров для боеприпасов.

3) Необходимы тяжелые противотанковые орудия и самоходки. Блокпосты необходимо оборудовать на всю глубину города. Организовать мастерские по ремонту бронетехники.

4) Подготовка позиций для легкой противотанковой артиллерии на основной линии обороны и в черте города. Подготовка позиций для легкой зенитной артиллерии на основной линии обороны и в черте города. Легкие зенитки надежно проявили себя в Ковеле.

5) Подготовить несколько аэродромов для «Шторьхов» и планеров, в том числе и в пределах города.

6) Проводную сеть закопать, установить частные подключения. Сосредоточить в одних руках руководство военной и гражданской почтой.

7) Необходимо проводить ежедневную ориентацию на местности за пределами крепости.

8) Заранее объявить, о намерении объявить место крепостью, так как командир может использовать свое знание местности. 

9) Поддержание связи посредством «Шторьхов» имеет большое психологическое значение.

10) Снабжение по воздуху должно обеспечиваться, пока не будет возможность организовать снабжение наземным путем.

11) Оборудовать укрытие от осколков для раненых и места проживания для врачей.

12) Оборудовать безопасные подвалы для укрытия войск от осколков.

13) Подготовка оружейных мастерских и складов боеприпасов в городе.

14) Подготовка конюшен в подвалах и каменных зданиях.

15) Лагерь для военнопленных можно организовать в центре города. Из охраняемой зоны следует обеспечить отселение гражданского населения.

17) Заранее установить взаимодействие с гражданскими властями. Подача коммунальных услуг обеспечивается по календарному графику.

18) Взрывоопасные боеприпасы вывезти по железной дороге. В Ковеле бомбардировки имели большой эффект, который долго сохранялся (по-видимому, имеется в виду уничтожение с воздуха эшелона с боеприпасами на станции в Ковеле. — Р.П.).






Приложение 2.

СООТВЕТСТВИЕ ВОИНСКИХ РАНГОВ И ЗВАНИЙ


Войска СС …… Вермахт … Красная армия


1. Шютце/Манн …… Шютце/гренадер … Красноармеец/рядовой

2. Обершютце …… Обершютце/обергренадер … —

3. Штурмманн …… Ефрейтор … Ефрейтор

4. Роттенфюрер …… Штабсефреитор/оберефрейтор … —

5. Унтершарфюрер …… Унтер-офицер … Младший сержант

6. Юнкер СС* …… — … —

7. Шарфюрер …… Унтерфельдфебель … Сержант

8. Штандартенюнкер* …… Фенрих* … —

9. Обершарфюрер …… Фельдфебель … Старший сержант 

10. Гаушшарфюрер …… Оберфельдфебель … Старшина

11. Штабсшарфюрер …… Гауптфельдфебель … Старшина подразделения (должность)

12. Штурмшарфюрер …… Штабсфельдфебель … —

13. Штандартеноберюнкер* …… Обер-фенрих/фанен-юнхер* … Младший лейтенант

14. Унтерштурмфюрер …… Лейтенант … Лейтенант

15. Оберштурмфюрер …… Обер-лейтенант … Старший лейтенант

16. Гауптштурмфюрер …… Гауптман … Капитан

17. Штурмбаннфюрер …… Майор … Майор 

18. Оберштурмбаннфюрер …… Оберстлейтенант … Подполковник

19. Штандартенфюрер …… Оберст … Полковник

20. Оберфюрер …… — … —

21. Бригадефюрер …… Генерал-майор … Генерал-майор 

22. Группенфюрер …… Генерал-лейтенант … Генерал-лейтенант 

23. Обергруппенфюрер …… Генерал … Генерал-полковник 

24. Оберстгруппенфюрер …… Генерал-оберст … Генерал 

25. — …… — … Маршал

26. _ …… — … Главный маршал 

27. Рейхсфюрер …… Фельдмаршал … Маршал Советского Союза






* — звания кандидатов в офицеры, обучавшихся в военных училищах. В войсках СС условно соответствовало: юнкер СС — унтершарфюрер СС; штандартенюнкер СС — шарфюрер СС; штандартеноберюнкер СС — гауптшарфюрер СС.










Приложение 3.

ВЫСШИЕ ВОЕННЫЕ ОРДЕНА ТРЕТЬЕГО РЕЙХА


Рыцарский крест


Рыцарский крест Железного креста (нем. Ritterkreuz des Eisemen Kreuzes) — степень военного ордена Железного креста, высший военный орден Третьего рейха. Был учрежден Адольфом Гитлером 1 сентября 1939 года, вместе с восстановлением ордена Железного креста. Рыцарский крест был признанием выдающейся храбрости в бою или впечатляющих успехов в руководстве войсками, став одним из самых престижных орденов Второй мировой войны. Носился на шее, на специальной ленте, фактически внешне представлял собой чуть увеличенный Железный крест 1-го класса.

Имел пять степеней, самой распространённой из которых был собственно Рыцарский крест, кавалерами которого стали 7365 человек. Из них в войсках СС эту награду получили 466 человек (общая численность войск СС за годы войны составила около 1 миллиона человек). Следующей степенью являлся Рыцарский крест с Дубовыми листьями[65 - Заметим, что в литературе, как правило, опускаются полные названия старших степеней ордена, а общепринятой практикой является указание, что тот или иной кавалер получил Дубовые листья (или Мечи, Бриллианты) к Рыцарскому кресту, что автоматически обозначает его награждение более высокой степенью ордена.], учрежденный 3 июня 1940 года. Внешне был идентичен Рыцарскому кресту, однако сверху над крестом были прикреплены три дубовых листа (изготовлялись из серебра). Всего этой наградой было награждено 890 человек (из них в войсках СС — 75 человек).

15 июля 1941 года была учреждена следующая степень — Рыцарский крест с Дубовыми листьями и Мечами. Внешние изменения были следующие — прямо под Дубовыми листьями размещались два скрещенных меча. Лишь 160 человек стали кавалерами этой редкой награды (из них в войсках СС — 24 человека).

28 сентября 1941 года был учрежден Рыцарский крест Железного креста с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами. Награжденным этой степенью ордена вручали Дубовые листья и Мечи, инкрустированные мелкими бриллиантами (от 45 до 50 штук). Лишь 27 человек были удостоены этой награды (двое из них были представителями войск СС).

29 декабря 1944 года была учреждена последняя, наивысшая степень этого ордена — Рьщарский крест Железного креста с Золотыми Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами. Этой наградой был отмечен лишь один военнослужащий вермахта — легендарный «Штука-пилот» Ханс-Ульрих Рудель.

В Третьем рейхе кавалеры Рыцарского креста автоматически приравнивались к национальным героям и всячески популяризировались пропагандой. Заслужить любую степень этого почетного военного ордена было наивысшей честью для любого немецкого солдата. Показательно, что кавалеры Рыцарского креста имели право не закрывать воротник шинели, чтобы иметь возможность продемонстрировать награду.

Германский крест


Это был самый уникальный и одновременно второй по престижности военный орден Третьего рейха, учрежденный Адольфом Гитлером 28 сентября 1941 года. Имел официальное наименование «Военный орден Немецкого креста», однако чаще всего упоминается именно как «Германский крест» (или «Немецкий крест»). Существовал в двух вариациях: Германский крест в золоте, которым награждались за отвагу на поле боя, и Германский крест в серебре, которым награждались за военные заслуги, достигнутые без непосредственного участия в бою.

Германский крест в золоте был совершенно самостоятельным орденом, однако обязательным критерием для награждения им было наличие у соискателя Железного креста 1-го класса. Орден мог быть вручен офицерам за восемь, а рядовым и унтер-офицерам — за шесть боевых подвигов (действий), за каждый из которых в отдельности соискатель был бы награжден Железным крестом 1-го класса.

Всего за войну Германским крестом в золоте было награждено 24 238 человек, из них к войскам СС принадлежали 822 человека. Мизерное количество, если вспомнить, что всего через немецкий вермахт за время войны прошло около 21 миллиона военнослужащих.

Орден Немецкого креста являл собой довольно сложную конструкцию и представлял собой восьмиконечную звезду со свастикой, цвет звезды определял его степень. Он носился на груди справа (был единственной немецкой наградой, которую носили на правой стороне мундира) и его очень легко определить на фотографиях. Поскольку сам по себе знак ордена был довольно массивен и тяжёл, то мало подходил для ношения в боевых условиях. Поэтому позднее была разработана его матерчатая версия для повседневного ношения на мундире в полевых условиях, особенно популярная среди танкистов, летчиков и подводников.

Стоит сказать, что благодаря некоторым ссыпкам из мемуарной литературы нередко приходится встречать утверждения, что Германский крест якобы не пользовался популярностью среди военнослужащих вермахта из-за своего явно «нацистского» или даже «безвкусного» вида. Однако эти слухи не имеют ничего общего с действительностью, поскольку престиж этого ордена, вручавшегося исключительно за отвагу на поле сражения, был очень высоким, так как сразу показывал, что его обладатель — заслуженный фронтовик, причем с передовой линии фронта, а не из штаба. Даже многие кавалеры Рыцарского креста так и не смогли заслужить «фронтовой» Германский крест в золоте. Однако изображение свастики на этом ордене привело к тому, что многие из солдат армий противников Германии воспринимали его едва ли не «как увеличенную копию партийного значка НСДАП» и поэтому считали кавалеров ордена нацистами. Нередко, при взятии в плен, их уничтожали прямо на месте, и по этой причине многие кавалеры ордена, попадая в плен, предпочитали избавиться от него, чтобы сохранить жизнь.

И еще одна интересная деталь — именно представления на награждения Германским крестом в золоте имеют наибольшее количество отказов со стороны вышестоящего командования, поскольку там считали, что заслуги того или иного кандидата не соответствуют заявленным критериям для присвоения этого ордена. Таких отказов насчитывается около 30% от количества выданных орденов. В то же время, если говорить о Рыцарском кресте, то количество подобных отказов гораздо меньше (учитывается соотношение количества поданных представлений на награждение и количество выданных наград). Этот малоизвестный факт лишний раз подтверждает высокий престиж и статус Германского креста в золоте среди немецких военных орденов.







ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ


Мемуары, дневники, персоналии, интервью


Белых В. Т. Моторы заглушили на Эльбе. К.: Издательство политической литературы Украины, 1986.224 с.

Драбкин А. Я дрался с Панцерваффе. «Двойной оклад — тройная смерть!» / Составитель А.В. Драбкин». М.: Яуза, Эксмо, 2007. 352 с.

Калашник М.Х. Испытание огнем. М.: Воениздат, 1971.464 с.

Костин Н.Д. За номером 600. М.: Московский рабочий, 1988. 128 с.

Манштейн Э. Утерянные победы. Смоленск: Русич, 1999. 672 с.

Полынин Ф.П. Боевые маршруты. М.: Воениздат, 1972. 393 с.

Федоров А.Ф. Подпольный обком действует. К.: Издательство политической литературы Украины, 1986.784 с.

Федоров А.Ф. Последняя зима. М.: Советский писатель, 1981.368 с.

Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. М.: Эксмо, 2008. 384 с.

Schaufler H. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War II. Stackpole Books, 2010. 272 p.

Williamson G. Loyalty is my Honour. Bramley books, 1995. 192 p.

Энциклопедии и справочные издания


Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1985. 832 с.

Залесский К.А. Вермахт. Сухопутные войска и Верховное командование. М.: Эксмо, Яуза, 2005. 656 с.

Залесский К.А. Люфтваффе. Военно-воздушные силы Третьего рейха. М.: Эксмо, Яуза, 2005. 736 с.

Залесский К.А. Охранные отряды нацизма. Полная энциклопедия СС. М.: Вече, 2009. 784 с.

Ланнуа Ф., Шарита Й. Немецкие танковые войска. М.: ACT, 2005. 285 с.

Освобождение городов М.: Воениздат, 1985. 598 с.

Россия и СССР в войнах и конфликтах XX века. Статистическое исследование. М.: Олма-Пресс, 2001. 608 с.

Шунков В.Н. Оружие вермахта. Минск: Харвест, 1999.480 с.

Bender R., Taylor К. Uniforms, organization and history of the Waffen SS. Volume 3. Bender publishing, 1986. 176 p.

Berger E. The Face of Courage. JJ. Fedorowicz Publishing, 2007. 599 p.

Miller M. Leaders of the SS & German police. Vol.1. James Bender Publishing, 2006. 528 p.

Nevenkin K. Fire Brigades. The Panzer Divisions 1943—1945. J.J. Fedorowicz Publishing, 2008. 940 p.

Tessin G. Verbande und Truppen der deutschen Wehr-macht und Waffen SS, B.IV Frankfurt/Main, 1970. 292 s.

Yerger M. German Cross in Gold. Holders of the SS and Police. Vol. 4. «Cavalry Brigade and Divisions». James Bender Publishing, 2009. 368 p.

Yerger M. German Cross in Silver. Holders of the SS and Police. James Bender Publishing, 2002. P. 208.

Yerger M. Waffen-SS Commanders. Vol.1. Schiffer Military History, Atglen, PA, 1997. 356 p.

Yerger M. Waffen-SS Commanders. Vol.2. Schiffer Military History, Atglen, PA, 1999. 389 p.

Историография


Атрохов А., Гуржiй О., Лисенко О., Сидоров С Особливостi органiзациï управлiння та зв'язку в роки Великоï Вiтчизняноï вiйни. К.: 2004. 149 с.

Великая Отечественная война. 1941—1945. Военно-исторические очерки. Книга третья. Освобождение. М.: Наука, 1999.510 с.

Грылев А.Н. Днепр, Карпаты, Крым. Освобождение Правобережной Украины и Крыма в 1944 году. М.: Наука, 1970. 352 с.

Дейхман П. На острие блицкрига. Взаимодействие люфтваффе с вермахтом во Второй мировой войне. М: Центрполиграф, 2010. 190 с.

Дробязко С., Романько О., Семенов К Иностранные формирования Третьего рейха. М.: Астрель, 2009. 845 с.

Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Воздушные мосты Третьего рейха. М.: Вече, 2013. 288 с.

Земке Э. От Сталинграда до Берлина. М.: Центрполиграф, 2009. 604 с.

Митчем С Танковые легионы Гитлера. // Броня Гитлера. М.: «Яуза-Пресс», 2012. С. 7—330.

Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье // Военно-исторический журнал, 1988, № 3. С. 41—48.

Муковський I. Т., Лисенко О. Є. Звитяга i жертовнiсть. Украiнци на фронтах Другоï Свiтовоï вiйни. Киïв, 1997. 568 с.

Мухин Ю. Благодарность без благоволения // Дуэль, № 17—18 (366). 27 апреля 2004.

Расс К. Человеческий материал. Немецкие солдаты на Восточном фронте. М.: Вече, 2013. 496 с.

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1988.367 с.

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 2. 1943—1945. СПб.: Полигон, 1994. 300 с.

Хаупт В. Сражения группы армий «Центр». Взгляд офицера вермахта. М.: Яуза, Эксмо, 2006. 352 с.

Хауссер П. Войска СС в действии. // Черная гвардия Гитлера. М.: Яуза-Пресс, 2008. С. 349—636.

Швабедиссен В. Сталинские соколы. Анализ действий советской авиации 1941—1945. Минск: Харвест, 2002. 528 с.

Эбботт П., Томас К., Чаппел М. Союзники Германии на Восточном фронте, 1941—1945. М.: Астрель, ACT, 2001.64 с.

Am Wege Unserer Divisionen // SS-Leitheft №5,1944. S. 11—14.

Campbell S. Police Battalions of the Third Reich. At-glen: Schiffer Military History, 2007. 155 p.

Der Wehrmachtsbericht meldet // Der Freiwillige, April, 1958. S. 2.

Hinze R. Crucible of Combat. Germany's defensive battles in the Ukraine 1943—1944. Helion &Company Ltd, 2009. 502 p.

Hinze R. To the bitter end. The final battles of Army Groups North Ukraine, A, and Center Eastern Front, 1944—1945. Casemate, 2005. 207 p.

Jentz T. Panzertruppen 2. The Complete Guide to the Creation & Combat Employment of Germany's tank Force. 1943—1945. Atglen: Schiffer Military History, 1996.300 р.

Klapdor E. Viking Panzers. Stackpole books, 2011. 481 p.

Kurowski F. Sturmgeschutze vor! Assault Guns to the Front! J.J. Fedorowicz Publishing, 1999.282 p.

Kurowski F. Panzer aces 2. JJ Fedorovicz Publishing, 2000. 573 p.

Landwehr R. SS-Standartenmhrer und Oberst der Schutzpolizei Herbert Golz // Siegrunen, № 80, 2008. P. 95 -97.

Liardet P. Le Siege de Kowel. 19 mars 5 avril 1944 // Champs de Bataille. Seconde Guerre Mondiale, №12, mai 2011. S. 46—69.

Mattenklott F. XLII Corps in the relief of Kovel, (19 March 5 April 1944) / NARA, MS-D—188.

Michaelis R. Cavalry division of the Waffen-SS. Schiffer Military History, Atglen, PA, 2010. 168 p.

Michaelis R. Combat operations of the German Ord-nungspolizei 1939—1945. Schiffer Military History, Atglen, PA, 2010. 136 p.

Newton S. German Battle tactics on the Russian front 1941—1945. Atglen: Schiffer military history, 1994.272 p.

Oliver D. Viking Summer. 5. SS-Panzer Division in Poland, 1944. ADH Publishing, 2012. 32 p.

Proschek R. Verweht sind die Spuren. Bilddokumentation SS-Panzerregiment 5 «Wiking». Munin Verlag GmbH Osnabriick, 1979.

Sawodny W. German Armored trains in World War II. Schiffer Military History, Atglen, PA, 1989. 58 p.

Sawodny W. German Armored Trains on the Eastern Front, 1941—1944. Schiffer Military History, Atglen, PA, 2003.52 р.

Zurowski R. 4th Panzer Division 1943—1944. Widawnictwo Militaria, № 112. 76 s.







ИЛЛЮСТРАЦИИ











































































































































































































































































































notes



Примечания





1


Например, Ньютон пишет об участии в боях 904-й бригады штурмовых орудий, что действительности не соответствует.




2


Поселение известно еще с IX века, в 1518 году его преобразовали в город, с предоставлением Магдебургского права.




3


Командующий группой армий «Юг» фельдмаршал фон Манштейн в своих мемуарах именует эту группу просто — «полицейская группа, действующая в районе Ковеля».




4


Подробнее о высших военных орденах Третьего рейха смотрите приложение 3 в конце книги.




5


Первый офицер Генерального штаба, штабная должность 1а.




6


Раймпелль родился 20 апреля 1910 года в Любеке. Он служил в саперных частях, пока не прошел обучение на курсах офицеров Генерального штаба в Берлине (6 января — 15 марта 1941 года). После этого служил начальником разведки 61-й пехотной дивизии до момента откомандирования в Генеральный штаб (30 января 1942 года). 11 июня 1942 года стал квартирмейстером 61-й пехотной дивизии до 1 августа 1942 года, когда снова был отправлен в Генеральный штаб. С 20 октября 1942 года — квартирмейстер 30-го армейского корпуса, а затем — 38-й пехотной дивизии.




7


Второй офицер Генерального штаба, штабная должность 1b.




8


Гайер родился 25 октября 1909 года. Член СС (билет № 272565). Армейский унтер-офицер, в 1935 году он вступил в СС и сделал неплохую карьеру, служа в эсэсовской кавалерии.




9


Несмотря на то что всего немецкая промышленность выпустила лишь 90 тяжелых противотанковых самоходных орудий «Фердинанд», советской стороне они мерещились везде и всюду, даже там, где их попросту не могло быть. Вообще принадлежность немецких штурмовых орудий, действующих в этот период под Ковелем, не ясна, так как ни одна из известных частей штурмовых орудий в этом районе в указанный период не действовала. Возможно, что за штурмовые орудия партизанские командиры приняли легкую бронетехнику, которая вполне могла быть на вооружении группы Бах-Зелевского.




10


Поленов родился 13 января 1901 года. В Красной армии с 1918 года, участник Гражданской войны. В 1941 году он отличился как командир 243-й стрелковой дивизии на Северо-Западном и Калининском фронтах, во главе которой освободил город Калинин. С апреля 1942 года командовал 31-й армией (Калининский фронт), с февраля 1943 года — 5-й армией (Западный фронт), с октября 1943 года — 47-й армией (1-й Украинский и 2-й Белорусский фронты).




11


Пауль родился в Бреслау 20 декабря 1921 года. В войска СС вступил в 1940 году, данных о членстве в СС не имеется. Служил в противотанковых подразделениях кавалерийских частей СС.




12


Мёллер родился 15 декабря 1918 года. Член СС (билет № 452018 (V)). В кавалерии СС прошел путь от рядового до офицера. Погиб в ночь на 12 февраля 1945 года во время прорыва немецких войск из окруженного Будапешта.




13


Биркигт родился в Берлине 24 июня 1910 года. Член СС (билет № 156643). Вся его военная карьера прошла на разных должностях в кавалерийских частях СС.




14


По этому поводу в литературе иногда звучат намеки на то, что Бах-Зелевский едва ли не симулировал, «объявив себя больным». Однако лично нам такой поворот событий кажется маловероятным, учитывая его личное мужество (подтвержденное высокими боевыми наградами за храбрость), а скорее всего, он действительно заболел.




15


С 1946 года этот поселок переименован в Луков, хотя железнодорожная станция Мацеев сохранила свое название.




16


Пройсс родился 28 апреля 1907 года. Член СС (билет № 219775).




17


631 голландец, 294 норвежца, 216 датчан, 421 финн, один швед и один швейцарец. На 19 сентября 1941 года иностранцы в «Викинге»: 821 голландец, 291 норвежец, 251 датчанин, 45 фламандцев, 8 шведов, финский батальон.




18


PzKpfw V «Panther» — один из самых знаменитых танков в военной истории. Впервые был применен вермахтом в битве на Курской дуге летом 1943 года. В «пантере» органично сочетались мощное вооружение (танк был вооружен мощной 7,5-мм пушкой KwK 42 длиной ствола в 70 калибров), комфортные условия работы экипажа, качественная оптика, высокая скорострельность, большой возимый боезапас (в среднем — 80 снарядов), неплохое бронирование и маневренность. В то же время танк был сложен и дорог в производстве и эксплуатации.




19


Муленкамп родился 9 октября 1910 года. Член СС (билет № 86065). Интересно, что в «Викинге» он оказался случайно — получивший известность как командир разведывательного батальона дивизии СС «Райх», в 1941 году он был ранен во время прорыва немецких войск на Москву, а после излечения в госпитале формировал танковый батальон, предназначенный для дивизии СС «Райх». Однако из-за военной




20


Хак родился 3 февраля 1915 года в Мангейме. Член СС (билет № 227129).




21


В войска СС Рихтер был переведен 10 октября 1939 года, после чего связал свою судьбу с дивизией СС «Викинг». Подробнее его биографию смотрите в книге Yerger M. Waffen-SS commanders. Vol. 2. P. 176—179.




22


Fieseler Fi-156 «Storch» — легендарный небольшой немецкий связной самолет, массово использовавшийся в Третьем рейхе. Одним из самых ярких моментов в биографии «Шторьха» стало 12 сентября 1943 года, когда гауптштурмфюрер СС Отто Скорцени вывез на этом самолете освобожденного им из заточения итальянского дуче Бенито Муссолини.




23


Вестфаль родился 2 апреля 1919 года. Член СС (билет № 357280). Ветеран полка СС «Германия».




24


«Панцерфауст» является одним из символов вермахта последнего периода войны. Это был ручной противотанковый гранатомет одноразового действия. Начиная с ноября 1943 года «Панцерфауст» широко использовался частями немецкой армии для поражения танков и других бронированных целей на дальностях 30—150 метров.




25


На этой должности он оставался, по крайней мере, до 8 мая 1944 года (Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 85).




26


В состав корпуса входили 3, 4-я и 17-я гвардейские кавалерийские дивизии, в каждой из которых было по танковому полку — 160, 184-й и 189-й соответственно. На вооружении танковых полков были американские танки «шерман», поставлявшиеся в СССР по ленд-лизу. Кроме этого, в состав корпуса входил 1459-й самоходно-артиллерийский полк.




27


Хаберстрох родился 17 мая 1921 года. Член СС (билет № 423668 (V)). Выпускник юнкерской школы СС в Брауншвейге. После Ковеля остался в полку, дважды ранен в ходе сражения за Будапешт в январе 1945 года. После ранения, полученного 5 января 1945 года, потерял ногу, находился в госпитале в Будапеште. 30 января 1945 года награжден Германским крестом в золоте. 12 февраля 1945 года попал в советский плен. Освобожден как тяжелораненый в 1946 году. После войны был одним из активных деятелей ХИЛГ. Умер 14 июня 2002 года.




28


Дорр родился 7 апреля 1912 года. Член СС (билет № 77360). Он был одним из ветеранов Частей усиления СС, куца вступил в 1934 году, первоначально служа в штандарте СС «Дойчланд». Во время войны, служа в дивизии СС «Викинг», Дорр прошел путь от командира взвода до командира полка, войдя в когорту самых знаковых персонажей в войсках СС. К этому моменту Дорр был одним из самых известных офицеров СС, кавалером Рыцарского креста с Дубовыми листьями (награжден 27 сентября 1942 года и 13 ноября 1943 года соответственно) и Германского креста в золоте (19 июля 1941 года).




29


Из текста его записки не ясно, отправились ли они пешком или же где-то реквизировали автомобиль. Но лично нам кажется, что второе.




30


Кюммель родился в Нюрнберге 13 апреля 1911 года и был одним из ветеранов СС (билет № 28373). В конце войны он был командиром 3-го батальона 20-го панцергренадерского полка СС. Умер 27 декабря 1982 года.




31


Йессен родился в Хайде 25 марта 1918 года. Член СС (билет № 372387). В конце войны был адъютантом 5-го танкового полка СС. Умер 23 ноября 1986 года.




32


Мюллер родился в Киле 19 февраля 1914 года. Член СС (билет № 260019). В разное время был командиром 3-й и 4-й рот в полку СС «Германия», а в феврале 1945 года стал его командиром.




33


Массель родился 30 мая 1909 года. Член СС (билет № 291914). Он был одним из ветеранов войск СС, в 1942 году командовал бригадой сопровождения рейхсфюрера СС. В конце войны командовал 48-м панцергренадерским полком СС «Генерал Зейффардт» 23-й панцергренадерской дивизии СС «Нидерланды». Погиб 2 февраля 1945 года.




34


Фон Тресков был активным участником заговора против Гитлера, за что и поплатился — после того как попытка государственного переворота в Рейхе бездарно провалилась, он покончил с собой 21 июля 1944 года.




35


Ман родился в Берлине 19 февраля 1913 года. Член СС (билет № 286908). В пачку СС «Германия» прошел долгий путь от рядового до офицера. Кавалер Железного креста 2-го и 1-го классов. В унтерштурмфюреры СС произведен за отвагу в бою, без обучения в юнкерской школе, 9 ноября 1943 года.




36


Отметим, что эсэсовцы нередко применяли подобную тактику, когда пропускали советские танки сквозь свои позиции, а затем отражали атаку пехоты. Наиболее ярко это проявилось во время так называемой «Танковой битвы за Коломак» в сентябре 1943 года.




37


Карл Николусси-Лек родился в Больцано, в Южном Тироле, 14 марта 1917 года. С 1931 года был членом южнотирольской фольксгруппы. 10 апреля 1940 года он вступил в СС (билет ЛЬ 423876). Служил в полку СС «Дер Фюрер», принимал участие в Западной и Балканской кампаниях и боях на советско-германском фронте. В 1942 году окончил юнкерскую школу СС в Бад-Тёльце. Был отправлен в дивизию СС «Викинг». С 1 мая 1943 года командир 8-й роты 5-го танкового полка СС.




38


«Bergepanther» — ремонтно-эвакуационная машина на базе «пантеры». Интересно, что их создание было обусловлено тем, что старые полугусеничные тягачи Famo оказались не в состоянии буксировать тяжелые танки, как «пантеры», так и «тигры». Первая дюжина «бергепантер» была произведена в 1943 году, всего же было построено около 350 таких машин. Вместо башни и пушки на корпусе «бергепантеры» монтировалась квадратная деревянная платформа, оснащенная лебедкой с тягловым усилием 40 тонн и тросом длиной 140 метров. Подробнее смотрите в книге: Форти. Д. Германская бронетанковая техника во Второй мировой войне. С. 145.




39


Полугусеничный вездеход «Мерседес Бенц» L4500 R «Маультир», созданный в 1943 году. На автомобиле был установлен гусеничный двигатель от легкого танка Pz-П. Грузоподъемность 4,5 тонны, максимальная скорость — 36 километров в час, расход топлива — 200 литров на 100 километров. Их выпускали до 1944 года, всего было выпущено 1486 таких машин. Данные о составе 8-й роты взяты из книги: Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 86.




40


Как нам кажется, не все они были подбиты противником, а часть из них была выведена из строя самими немцами после исчерпания боекомплекта и топлива.




41


Тройкер родился в Берлине 1 июня 1914 года. Член СС (билет № 156239). Выпускник юнкерской школы СС в Брауншвейге, которую окончил в апреле 1937 года.




42


Шнайдер родился 28 сентября 1921 года. Судетский немец, член Судетско-немецкой партии, выпускник юнкерской школы СС в Брауншвейге. Член СС (билет № 400130). Имел прозвище «Железный Отто».




43


Ренц родился 28 июля 1921 года. Член СС (билет № 455612). Умер 6 июня 1987 года.




44


Оценивалась римскими цифрами: I — годная к любым наступательным действиям (отличная), II — годная к ограниченным наступательным действиям (хорошая), III — годная только к обороне (удовлетворительная), IV — годная только к ограниченным оборонительным действиям (ограниченно боеспособная). Касательно статистических данных смотрите в Nevenkin К. Fire brigades. P. 160—161; ZurowskiR 4 Panzer Division 1943—1944. P. 22.




45


Фон Заукен родился 16 мая 1892 года. Первый раз на должность командира 4-й танковой дивизии он был назначен 27 декабря 1941 года и прокомандовал ею до 2 августа 1942 года, когда был переведен на должность начальника военного училища. 31 мая 1943 года фон Заукен снова возглавил 4-ю танковую дивизию.




46


Декер родился 30 ноября 1897 года. Рыцарский крест он заслужил, будучи командиром 1-го батальона 3-го танкового полка, награжден 13 июня 1941 года. 5-й танковой дивизией он командовал с 7 сентября 1943 года.




47


Райхер родился 27 мая 1914 года. Член СС (билет № 70204).




48


Циммерманн родился 21 сентября 1915 года. Член СС (билет ЛЬ 257775). Летом 1944 года командовал 4-й танковой ротой полка, а затем снова вернулся на должность адъютанта полка. Умер 11 сентября 1987 года.




49


Фоерстер родился 7 июня 1919 года. Член СС (билет № 310559).




50


Мартин родился 18 марта 1920 года. Член СС (билет № 400163). В августе 1944 года был командиром 6-й роты 5-го танкового полка СС, погиб 14 августа 1944 года.




51


Вольф родился 21 февраля 1920 года. Член СС (билет № 391953). Впоследствии стал адъютантом полка, а конец войны встретил в танковом учебно-запасном полку СС. Умер 30 марта 1982 года.




52


Хофман родился 27 сентября 1904 года. В начале войны был командиром 1-го батальона 12-го стрелкового (панцергренадерского) палка. Награжден Рыцарским крестом 4 сентября 1940 года, Германским крестом в залоге 8 февраля 1942 года.




53


Люттарт родился 11 февраля 1919 года. Член СС (билет №367407). В августе 1944 года он командовал 4-й ротой 5-го танкового полка СС и погиб 19 августа 1944 года.




54


Грузовики этого типа в разных модификациях широко использовались вермахтом в период Второй мировой войны. Именно этот грузовик в Ковель пригнал оберфельдфебель Лютер, старший унтер- офицер медик 1-го батальона 35-го танкового полка. С учетом того, что ехать ему пришлось через грязь, да еще и сквозь кишащие противником дороги, Шульц-Меркель назвал его появление с грузовиком чудом.




55


Ланге родился 14 июля 1916 года. Он был одним из самых заслуженных танкистов 35-го танкового палка, в конце войны став командиром 2-го батальона и кавалером Рыцарского креста (28 марта 1945 года) и Германского креста в золоте (награжден 28 апреля 1945 года). Также он был внесен в Список почета сухопутных сил с вручением соответствующей Пряжки (15 сентября 1944 года). После войны служил в Бундесвере, дослужившись до звания оберстлейтенанта. Умер 10 апреля 1996 года.




56


Йенсен родился в Киле 10 июня 1921 года. В конце войны был адъютантом 2-го батальона 5-го танкового полка СС. Погиб 21 марта 1945 года.




57


Янкун родился 9 августа 1905 года. Член СС (билет № 294689). В конце войны был начальником разведки 4-го танкового корпуса СС, командиром которого был обергруппенфюрер СС Огго Гшше.




58


5 апреля 1944 года 2-й Белорусский фронт был упразднен, а его войска переданы в состав 1-го Белорусского фронта. Подробнее об этом речь будет идти в следующей части книги.




59


Кстати, золотой медалист Олимпийских игр 1936 года в командном троеборье.




60


Группа армий «Северная Украина» была образована 5 апреля 1944 года, путем переименования группы армий «Юг».




61


Хотя в приказе Гитлера было четко сказано, что на должность коменданта «крепости» следует назначать «специально подобранных твердых солдат».




62


в скобках — разница с данными по состоянию на 15 марта, то есть фактические потери.




63


Эта инспекция находилась при Главном оперативном управлении СС: Управленческая группа «С» (инспекции), Инспекция 6.




64


Поскольку командир батальона штурмбаннфюрер СС Отто Петш был переведен в 10-ю танковую дивизию СС «Фрундсберг». Подробнее о ней и о Пепле смотрите в книге Пономаренко Р. 10-я танковая дивизия СС «Фрундсберг». М.: Вече, 2009.




65


Заметим, что в литературе, как правило, опускаются полные названия старших степеней ордена, а общепринятой практикой является указание, что тот или иной кавалер получил Дубовые листья (или Мечи, Бриллианты) к Рыцарскому кресту, что автоматически обозначает его награждение более высокой степенью ордена.


comments



Ссылки





1


http://obistproject.blogspot.com/




2


Калашник М.Х. Испытание огнем. С. 278.




3


Федоров А.Ф. Подпольный обком действует. С. 491.




4


Miller M. Leaders of the SS & German police. P. 44.




5


Landwehr R. SS-Standartenfuhrer und Oberst der Schutzpolizei Herbert Golz. P. 96; Vorschlag Nr.12 fur die Verleihung des Deutschen Kreuzers in Gold, 16 April 1944 / Herbert Golz.




6


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 282.




7


Campbell S. Police battalions of the Third Reich. P. 77.




8


Hinze R. Crucible of Combat. P. 331.




9


Bender R., Taylor H. Uniforms, organization and history of the Waffen-SS. Vol. 3. P. 36.




10


Michaelis R. Combat operations of the German Ordnungspolizei 1939—1945. P. 74.




11


Грылев А.Н. Днепр, Карпаты, Крым. С. 92, 100.




12


Vorschlag Nr.12 für die Verleihimg des Deutschen Kreuzers in Gold, 16 April 1944 / Herbert Golz.




13


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 173.




14


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 173.




15


Michaelis R. Cavalry divisions of the Waffen-SS. P. 89.




16


Грылев Л.Н. Днепр, Карпаты, Крым. С. 200—201.




17


Федоров А. Ф. Последняя зима. С. 123.




18


Michaelis R. Cavalry divisions of the Waffen-SS. P. 89.




19


Грылев А.Н. Днепр, Карпаты, Крым. С. 202.




20


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 44.




21


Муковський I.T., Лисенко О.Є. 3витяга i жертовнiсть. С. 400.




22


Калашник M.Х. Испытание огнем. С. 275.




23


Там же. С. 279.




24


Калашник МХ. Испытание огнем. С. 278—279.




25


Земке Э. От Сталинграда до Берлина. С. 321.




26


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 43.




27


Калашник M.X. Испытание огнем. С. 278.




28


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 252.




29


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 238—239.




30


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 45.




31


Грылев А.Н. Днепр, Карпаты, Крым. С. 287.




32


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 43.




33


Miller M. Leaders of the SS & German police. P. 44.




34


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 85—86.




35


Калашник М.Х. Испытание огнем. С. 281—282.




36


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 173—174.




37


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 239.




38


Ibid. Vol. 4. P. 173—174.




39


Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 85.




40


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 47.




41


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 45.




42


Калашник M.Х. Испытание огнем. С. 293.




43


Там же. С. 293—294.




44


Newton S. German Battle Tactics on the Russian Front, 1941—1945. P. 205.




45


Манштейн Э. Утерянные победы. С. 650.




46


Mattenklott F. XLII Corps in the relief of Kovel (19 March — 5 April 1944). P. 3.




47


Am Wege Unserer Divisionen. S. 11.




48


Yerger M. Waffen-SS Commanders. Vol. 1. P. 187—189.




49


Miller M. Leaders of the SS & German police. P. 399.




50


Дробязко С., Романько О., Семенов К. Иностранные формирования Третьего рейха. С. 232.




51


Хауссер П. Войска СС в действии. С. 484.




52


Nevenkin К. Fire brigades. P. 848.




53


Oliver D. Viking Summer. P. 32.




54


Jentz Т. Panzertruppen. Vol. 2. P. 62.




55


Ibid. P. 58.




56


NARA. Т-78. R-719 (RH 10). F. 316—41.




57


Nevenkin К., Fire brigades. P. 849.




58


Newton S. German Battle Tactics on the Russian Front, 1941—1945. P. 205.




59


Klapdor E. Viking Panzers. P. 255.




60


Таблица составлена нами по материалам Klapdor E. Viking Panzers. P. 253—254; Liardet P. Le Siege de Kowel 19 mars — 5 avril 1944. S. 48.




61


Михалев С.И. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 43.




62


Полынин Ф.П. Боевые маршруты. С. 304.




63


Liardet R. Le Siege de Kowel 19 mars — 5 avril 1944. S. 49.




64


Sawodny W. German Armored trains in World War II. P. 54.




65


Грылев А.Н. Днепр, Карпаты, Крым. С. 203.




66


Klapdor E. Viking Panzers. P. 255.




67


Proschek R. Verweht sind die Spuren. Bilddokumentation SS-Panzerregiment 5 «Wiking». S. 122.




68


Земке Э. От Сталинграда до Берлина. С. 323.




69


Земке Э. От Сталинграда до Берлина. С. 321.




70


Klapdor E. Viking Panzers. P. 268.




71


Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Воздушные мосты Третьего рейха. С. 210.




72


Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. Воздушные мосты Третьего рейха. С. 211.




73


Костин К.Д. За номером 600. С. 125.




74


Полынин Ф.П. Боевые маршруты. С. 309.




75


Хаупт В. Сражения группы армий «Центр». С. 291.




76


Полынин Ф.П. Боевые маршруты. С. 305.




77


Klapdor E. Viking Panzers. P. 257—258.




78


Швабедиссен В. Сталинские соколы. С. 302.




79


Костин К.Д. За номером 600. С. 125—126.




80


Дейхман П. На острие блицкрига. С. 102—103.




81


Klapdor E. Viking Panzers. P. 257—258.




82


Полынин Ф.П. Боевые маршруты. С. 309—310.




83


Калашник H.Х. Испытание огнем. С. 284.




84


Калашник М.Х. Испытание огнем. С. 286—287.




85


Там же. С. 288.




86


ЦАМО. Ф.33. Оп. 690155. Д. 1497.




87


Klapdor E. Viking Panzers. P. 268.




88


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 197.




89


Michaelis R. Cavalry divisions of the Waffen-SS. P. 91—92.




90


Klapdor E. Viking Panzers. P. 268.




91


Klapdor E. Viking Panzers. P. 268.




92


Ibid. P 257.




93


Klapdor E. Viking Panzers. P. 269.




94


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 252.




95


Ibid. P. 239.




96


Калашник M.Х. Испытание огнем. С. 284, 291.




97


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 46.




98


Калашник M.Х. Испытание огнем. С. 290.




99


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 45.




100


Калашник M.X. Испытание огнем. С. 286.




101


Михалев С.И. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 45.




102


Калашник M.X. Испытание огнем. С. 293.




103


Калашник Н.Х. Испытание огнем. С. 290.




104


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 266.




105


Klapdor E. Viking Panzers. P. 268.




106


Калашник M.Х. Испытание огнем. С. 291.




107


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 45.




108


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 266.




109


Klapdor E. Viking Panzers. P. 257—258.




110


Sawodny W. German Armored Trains on the Eastern Front, 1941— 1944. P. 36.




111


Klapdor E. Viking Panzers. P. 256.




112


Klapdor E. Viking Panzers. P. 240.




113


Митчем С. Танковые легионы Гитлера. С. 39.




114


Hinze R. To the Bitter End. P. 18—19.




115


Mattenklott К. XLII Corps in the relief of Kovel (19 March — 5 April 1944). P. 3.




116


Hinze R. To the Bitter End. P. 19.




117


Sawodny W. German Armored Trains on the Eastern Front, 1941— 1944. P. 36.




118


Kurowsk iF. Sturmgeschutze vor!, g. P. 47.




119


Mattenklott Е. XLII Corps in the relief of Kovel (19 March — 5 April 1944). P. 4.




120


Liardet R. Le Siege de Kowel. 19 mars — 5 avril 1944. S. 51.




121


Mattenklott F. XLII Corps in the relief of Kovel (19 March — 5 April 1944). P. 5.




122


Klapdor E. Viking Panzers. P. 256.




123


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 391.




124


Kurowski F. Sturmgeschutz vor! P. 47.




125


Nevenkin K. Fire brigades. P. 850.




126


Великая Отечественная война 1941—1945. Кн. 3. С. 44.




127


NARA. T-311. R-230. F. 000140.




128


Vorschlag für die Verleihung des Deutschen Kreuzes in Gold, 19.4.1944 / Gerhard Mahn.




129


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 391.




130


Klapdor E. Viking Panzers. P. 257.




131


Mattenklott E. XLII Corps in the relief of Kovel, (19 March — 5 April 1944). P. 8.




132


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 391.




133


Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 86.




134


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 392.




135


Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 87.




136


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 393.




137


Oliver D. Viking Summer. P. 2.




138


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 395.




139


Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 88.




140


Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 88; Klapdor E. Viking Panzers. P.. 259.




141


Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 88.




142


Klapdor E. Viking Panzers. P. 259.




143


Oliver D. Viking Summer. P. 3.




144


Klapdor E. Viking Panzers. P. 260.




145


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 397.




146


Williamson G. Loyalty is my Honour. P. 118.




147


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 401.




148


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 402.




149


Klapdor E. Viking Panzers. P. 260.




150


Der Wehrmachtsbericht meldet // Der Freiwillige, April, 1958. S. 2.




151


Liardet P. Le Siege de Kowel. 19 mars — 5 avril 1944. S. 66.




152


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 400.




153


Залесский К.А. Люфтваффе. Военно-воздушные силы Третьего рейха. С. 716—717.




154


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 409.




155


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 410.




156


Oliver D. Viking Summer. P. 32.




157


Klapdor E. Viking Panzers. P. 264.




158


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 413.




159


Nevenkin К. Fire brigades. P. 850.




160


Nevenkin К. Fire brigades. P. 147.




161


Nevenkin K. Fire brigades. P. 182—183.




162


Schaufler H. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War II. P. 300.




163


Хаупт В. Сражения группы армий «Центр». С. 292—293.




164


Mattenklott К. XLII Corps in the relief of Kovel (19 March — 5 April 1944). P. 9.




165


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 414.




166


Schaufter H. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War П. P. 301.




167


Klapdor E. Viking Panzers. P. 265.




168


Nevenkin К. Fire brigades. P. 147.




169


Белых В. Т. Моторы заглушили на Эльбе. С. 19.




170


Калашник M.X. Испытание огнем. С. 298.




171


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 47.




172


Klapdor E. Viking Panzers. P. 266.




173


Schlachtgeschwader 77—77-я эскадра поддержки сухопутных войск.




174


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 416.




175


Klapdor E. Viking Panzers. P. 266.




176


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 46.




177


Liardet R. Le Siege de Kowel. 19 mars — 5 avril 1944. S. 66.




178


Schaufler К. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War П. P. 303.




179


Klapdor E. Viking Panzers. P. 265.




180


Schaufler H. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War II. P. 303.




181


Zurowski R. 4


 Panzer division 1943—1944. S. 22.




182


Schaufler H. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War II. P. 304.




183


Klapdor E. Viking Panzers. P. 267.




184


Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 93.




185


Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 94.




186


Klapdor E. Viking Panzers. P. 267.




187


Liardet P. Le Siege de Kowel. 19 mars — 5 avril 1944. S. 66.




188


Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. С. 93.




189


Schaufler H. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War П. P. 304.




190


Klapdor E. Viking Panzers. P. 268.




191


Vorschlag Nr.12 für die Verleihung des Dcutschen Kreuzers in Gold, 16 April 1944 / Herbert Golz.




192


Schaufler H. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War II. P. 305.




193


ЦАМО. Ф. 33. Оп. 690155. Д. 1497.




194


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 425.




195


Драбкин А. Я дрался с Панцерваффе. «Двойной оклад — тройная смерть!» С. 141—142.




196


Bundesarchiv — Filmarchiv (Eingangsnummer К 164877-1): Die Deutsche Wochenschau (MAVIS: 42291) (711/ 18/1944) Besatzung von Kowel (09.Befreiung eingeschlossener deutscher Truppen bei Kowel, RuBland) 19.4.1944. Deutsche Wochenschau GmbH / Tobis Filmverleih GmbH (15.8.2013).




197


Mattenklott E. XLII Corps in the relief of Kovel (19 March — 5 April 1944). P. 10.




198


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 425; Vorschlaglifte № 2 Verleihung des Ritterkreuzes des Eisemen Kreuzers, 11.4.1944 / Otto Schneider.




199


Vorschlaglifte № 2 Verleihung des Ritterkreuzes des Eisemen Kreuzers, 11.4.1944 / Otto Schneider.




200


Vorschlaglifte № 2 Verleihung des Ritterkreuzes des Eisemen Kreuzers, 11.4.1944 / Otto Schneider.




201


Klapdor E. Viking Panzers. P. 269.




202


Kurowski F. Sturmgeshutze vor! P. 47.




203


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 43.




204


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 425.




205


Klapdor E. Viking Panzers. P. 269.




206


Klapdor E. Viking Panzers. P. 270.




207


Schaufler H. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War П. P. 305.




208


Schaufler H. Knight's Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment in World War П. P. 305—306.




209


BA/MARW6/559.




210


Der Wehrmachtsbericht meldet // Der Freiwillige, April, 1958. S. 2.




211


NARA. Т-311. R-228. F. 000732.




212


Ibid. F. 000733.




213


Yerger M. German Cross in Silver. P. 196—198.




214


NARA. T-78. R-719 (RH 10). F. 316—346.




215


NARA. T-78. R-719 (RH 10). F. 316—46.




216


NARA. T-78. R-719 (RH 10). F. 316-47.




217


Proschek R. Verweht sind die Spuren. Bilddokumentation SS-Panzerregiment 5 «Wiking». S. 184.




218


ЦАМО. Ф. 33. Оп. 690155. Д. 1497.




219


Расс К. Человеческий материал. С. 385.




220


Zurowski R. 4


 Panzer division 1943—1944. S. 22.




221


Kurowski F. Panzer Aces 2. P. 433.




222


Klapdor E. Viking Panzers. P. 271.




223


Vorschlag für die Verleihung des Ritterkreuzers des Eisemen Kreuzes, 24.04.1944 / Franz Hack.




224


Oliver D. Viking Summer. P. 4.




225


Vorschlag für die Verleihung des Eichenlaubes mit Schwerten zum Ritterkreuz des Eisemen Kreuzes, 4.6.1944 / Hans Dorr.




226


ЦАМО. Ф. 148а. Оп. 3763. Д. 166. Л. 329.




227


Klapdor E. Viking Panzers. P..271.




228


Oliver D. Viking Summer. P. 4.




229


Таблица составлена нами по материалам: NARA. T-78. R-719 (RH10). R316—44.




230


NARA. T-78. R-719 (RH 10). F. 3 16—44.




231


Nevenkin К. Fire brigades. P. 859.




232


Oliver D. Viking Summer. P. 4.




233


Kurowski F. Panzer aces 2. P. 443.




234


Kurowski F. Panzer aces 2. P. 443.




235


Ibid.




236


Klapdor E. Viking Panzers. P. 273.




237


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 266.




238


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 267.




239


Oliver D. Viking Summer. P. 32.




240


Белых В.Т. Моторы затушили на Эльбе. С. 29.




241


Nevenkin К. Fire brigades. P. 170—171.




242


Hinze R. To the bitter end. P. 19.




243


Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 2. С. 81.




244


Митчем С. Танковые легионы Гитлера. С. 40.




245


Хауссер П. Войска СС в действии. С. 486.




246


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 48.




247


Манштейн Э. Утерянные победы. С. 643.




248


BA/MA RW 6/559.




249


Таблица составлена нами по материалам Klapdor E. Viking Panzers. P. 253—254.




250


Yerger M. German Cross in Gold. Vol. 4. P. 86.




251


Tessin G. Verbande und Trappen der deutschen Wehrmacht und Waffen SS, B. 4. S. 78.




252


Michaelis R. Combat operations of the German Ordnungspolizei 1939—1945. P. 74.




253


Sawodny W. German Armored trains in World War II. P. 40.




254


Miller M. Leaders of the SS & German police. P. 399.




255


Vorschlag Nr.12 für die Verleihung des Deutschen Kreuzers in Gold, 16 April 1944 / Herbert Golz.




256


Williamson G. Loyalty is my Honour. P. 119.




257


Фотоотчет с этого события смотрите в книге Berger F. The Face of Courage. P. 149.




258


Beurteiung über den SS Untersturmführer Mahn, III/SS Panzer Gren. Rgt. Germania.




259


Рокоссовский К.К. Солдатский долг. С. 249.




260


Мухин Ю. Благодарность без благоволения // Дуэль, № 17—18 (366). 27 апреля 2004.




261


Атрохов А, Гурскiй О., Лисенко О., Сидоров С. Особливостi органiзациï управлiння та зв'язку в роки Великоï Вiтчизняноï вiйни. С. 90.




262


Михалев С.Н. Наступление 2-го Белорусского фронта в Полесье. С. 48.




263


Россия и СССР в войнах и конфликтах XX века. С. 292.




264


Там же. С. 367.