Варторн: Уничтожение
Роберт Линн Асприн

Эрик Дель Карло


Варторн #2


На Перешейке — война.

А это очень неприятно!

Неприятно, само собой, для страны, в которую вторглись войска амбициозного императора Истмуса, объявившего военнообязанными всех магов призывного возраста.

Неприятно для завоевателей, вынужденных повиноваться эксцентричному духу легендарного полководца, вселившемуся в тело очень средненького генерала.

А уж как неприятно для купцов с обеих сторон, терпящих огромные убытки, — и сказать-то невозможно!!!

Войну необходимо остановить.

Но как?!

Как обычно у Асприна — самым невообразимым образом!


Эрик Дель Карло, Роберт Линн Асприн

Варторн: Уничтожение


РЭЙВЕН (1)


Это оказалось настоящим шоком — снова почувствовать биение жизни в собственном теле. Рэйвен захлестнуло такое непривычное, всепоглощающее ощущение счастья, что она даже растерялась: что дальше-то делать? Не привыкла она быть счастливой.

Собственно, она ничего и не делала — просто лежала ничком, не открывая глаз. Несмотря на это, девушка помнила присутствие рядом каких-то людей. Они стояли, обступив ее со всех сторон. Рэйвен знала: с ней что-то случилось… что-то очень плохое.

Потом все исчезло.

Но как же так? Ведь вот — ее легкие работают, нагнетая воздух, и сердце бьется в груди, как обычно. Она жива! Удивление, вызванное простой констатацией этого факта, подсказало: она на это не рассчитывала. Она не должна была остаться в живых, ведь так? То, что произошло — знать бы еще, что? — должно было ее убить. О боги, как трудно собраться с мыслями! В голове все перепуталось…

Нет, что-то здесь не так.

Внезапно глаза Рэйвен широко распахнулись, она рывком села. Левая рука поползла вдоль правого плеча, безошибочно нащупывая некую точку у основания шеи. С этой точкой было связано какое-то воспоминание о травме — смутное, пугающее, не дающее покоя. Откуда-то сзади прилетело нечто острое, стремительное, безжалостное — и со страшной силой вонзилось в ее плоть. Случилось это в тот самый момент, когда она… она метнулась к генералу Вайзелю.

— Генерал! — выкрикнула она странно чужим голосом.

«Спокойно, Рэйвен. С лордом Вайзелем все в порядке».

Она сидела, вытаращив глаза, и пыталась сфокусировать взгляд. Чувствовала себя при этом очень странно. Куда подевалось ощущение огромного, абсолютного счастья, которое совсем недавно билось внутри нее? Нет, с ней определенно творилось что-то не то. Взять хотя бы голос, который она только что слышала. Она готова была поспорить: голос этот прозвучал внутри ее головы.

Кто… кто это был? Рэйвен стало неловко: ну вот, перепугалась, будто маленький ребенок, заслышавший шум в темноте. Хорошо еще, что вслух ничего не ляпнула — вопрос родился и умер у нее в мыслях.

И тем не менее ей ответили:

«Меня зовут Вадия. Добро пожаловать в мое тело».

Может, она сошла с ума? Тогда понятно, откуда взялся этот голос в ее голове.

«Что ты здесь делаешь?» — спросила Рэйвен.

«Ну, вообще-то я у себя дома — это ты моя гостья. И сдается мне, нам с тобой придется подружиться».

Нет, это не может происходить на самом деле. Рэйвен поднесла руки к лицу.

«Очень даже может! Почему бы тебе не взглянуть на себя? Так сказать, изучить новое жилище… Мне очень интересно услышать твое мнение».

Прикоснувшись к своему лицу, Рэйвен на мгновение замерла. Оно тоже было неправильное. Ее лицу полагалось быть гораздо шире и полнее. Здесь же кости казались тоньше и резче выступали из-под кожи.

Рэйвен бессильно опустила руки — пальцы дрожали. Глаза по-прежнему застилала пелена, мешавшая разглядеть помещение. Вроде какая-то комната… или шатер? Во всяком случае, замкнутое пространство. Рядом маячили две или три смутные фигуры — они стояли неподалеку, очевидно, наблюдая за ее пробуждением.

«Посмотри же на себя!» — голос в голове прозвучал громче, настойчивее.

Рэйвен обнаружила, что туман перед глазами немного рассеялся — теперь она различала расположенные вблизи предметы. Например, могла рассмотреть свои пальцы. Они были длинными, тонкими и поражали изяществом линий. Ногти — против ожидания — оказались не обломанными и не обгрызенными.

Это не ее руки!

Тем не менее, они подчинялись командам, идущим из ее мозга. Для проверки девушка попробовала пошевелить большими пальцами, и те незамедлительно послушались.

Теперь Рэйвен обнаружила, что полусидит-полулежит на кровати, укрытая темным одеялом. Снедаемая любопытством, с замиранием сердца она потянулась к простеганному краю. Ощущения подсказывали: одежды на ней нет. Медленно, очень медленно она потянула покрывало в сторону и уронила на пол.

Взору Рэйвен предстало ее новое чудесное тело.

«Боги, какая красота!» — едва не воскликнула она вслух.

Незнакомка, прятавшаяся внутри ее головы, разразилась счастливым смехом.

«Я знала, что тебе поправится».

Понравится? Не то слово! Рэйвен влюбилась в это тело — мгновенно и бесповоротно. Она неотрывно разглядывала свои обнаженные груди — округлые, прекрасно вылепленные, не слишком маленькие, но и не настолько большие, чтобы доставлять неудобство. Плоский гладкий живот, заманчивый изгиб бедер… Далее — длинные, изящные ноги, которые сделали бы честь любому рисовальщику эротических гравюр. Там, где они начинались, курчавились золотистые завитки. Прекрасное, холеное и здоровое тело!

— Рэйвен? Ты нас видишь?

Девушка растерянно моргнула. Этот голос, казавшийся смутно знакомым, шел снаружи, отнюдь не из ее черепа. Но, даже осознав это, Рэйвен не могла оторваться от созерцания роскошного, царского сокровища, которое теперь принадлежало ей. Она принялась недоверчиво себя ощупывать — там, здесь… Ну да, приходилось признать невероятное: все это великолепие было реальным и принадлежало ей, Рэйвен.

Да полноте, как же такое могло быть? Это невозможно. Отродясь она так не выглядела! Сколько себя помнила, всегда была грузной и бесформенной. Ее тело никогда не могло похвастаться ни такими прельстительными изгибами, ни подобным оттенком кожи. Эта совершенная фигура могла принадлежать красавице — исключительно женственной, уверенной в своем физическом совершенстве. Рэйвен — даже с большой натяжкой — никак нельзя было отнести к данной категории.

Она была молодой, подающей большие надежды колдуньей. Сам лорд Матокин, повелитель Империи Фельк, назначил ее следить за генералом Вайзелем в полевых условиях. Чрезвычайно важное задание.

Безумные боги, а что произошло с ее волосами? Рэйвен всегда завидовала блондинкам. Ее собственные волосы — темные и волнистые — были под стать уродливой фигуре и всему прочему. Так что же за чертовщина здесь творится?

— Рэйвен, ау! Ну конечно, что за глупость… Интересно, и как вы рассчитывали узнать, сработало или нет?

— Имейте терпение, генерал! — возразил неведомый собеседник. — И веру. Уж кто-кто, а вы должны доверять данной операции.

Этот голос тоже показался Рэйвен знакомым. Девушка снова заморгала и принялась тереть глаза, волей-неволей оторвавшись от своего приятного занятия — созерцания и изучения нового тела.

Оглядевшись, она обнаружила, что находится в большой комнате с каменными стенами. Помимо нее, здесь было трое мужчин. Двое носили темные балахоны магов, третий щеголял военным мундиром. Запоздало устыдившись собственной наготы, девушка подобрала с пола одеяло и закуталась.

— Полагаю, хозяйка тела уже представилась тебе, — произнес один из магов. — В будущем тебя ждет близкое знакомство с Вадией. Пока это все, что я могу о ней сказать. Являясь подданной Империи, эта девушка не медлила ни минуты, когда понадобились добровольны.

— Лорд Матокин!

Рэйвен наконец-то узнала его. Грузный коротышка с живыми, проницательными глазами и такими же темными волосами, какие она запомнила у себя.

— Ну да. А ты Рэйвен.

— Вы уверены?

У нее самой имелись веские основания в этом сомневаться. Может быть, она все-таки сошла с ума?

— Абсолютно, — отрезал мужчина. — Просто теперь ты перекочевала в тело вышеупомянутой Вадии.

— Но ведь это… невозможно.

— Еще как возможно, — вмешался второй маг, и Рэйвен посмотрела в его сторону. Ссохшаяся фигура, невыразительные черты лица, по лбу градом катится пот. — Лорд Матокин, я бы попросил разрешения откланяться…

— Всенепременно, маг Кумбат, — улыбнулся его коллега. — И примите благодарность за ваши самоотверженные усилия.

Тот, кого назвали Кумбатом, бесшумно покинул комнату. Человек в военной форме выступил вперед. Ну конечно же! Генерал Вайзель собственной персоной. Сколько силы и могущества сосредоточено в этой паре, с невольным уважением подумала Рэйвен. Вот они стоят бок о бок в изножье ее кровати — повелитель Империи Фельк и его военачальник. Оба пришли повидаться с ней — великая, небывалая честь!

«О да, я тоже польщена».

Непрошеный голос снова возник в голове девушки. И хотя в нем не чувствовалось агрессии, Рэйвен внезапно почувствовала себя неуверенной и встревоженной. Если маг не обманывал и ей действительно предстояло уживаться с настоящей хозяйкой тела, то как, скажите на милость, будут они делить ментальное пространство, отведенное разуму? Неужели их мысли и воспоминания перемешаются и сольются?

«Нет. Кумбат объяснил мне: все не так, как ты думаешь. Определенная уединенность, конечно, будет сохраняться — но вообще нам предстоит испытать небывалую близость. Ну, ты сама все увидишь».

«Замечательно».

Рэйвен снова обратила внимание на именитых посетителей.

— Генерал Вайзель, — произнесла она чужим, все еще непривычным голосом, — рада видеть вас в добром здравии. Помнится…

Но вспомнить ничего не удавалось. Пока.

— Ага, вы припомнили, как спасли мне жизнь? — заулыбался генерал Вайзель. — Заслонили своим телом от арбалетного болта, который предназначался мне. Это был геройский поступок. Вам полагается награда.

Рэйвен покачала головой. Арбалетный болт? Точно! Так оно и было: она уловила краем глаза какое-то движение и бросилась к генералу.

Пальцы снова непроизвольно прикоснулись к злополучной точке у основания шеи.

— Раны не осталось, Рэйвен, — сказал Вайзель. — Это же другое тело, не забывайте. Впрочем, со временем привыкнете. Уверен, вы сумеете по достоинству оценить подарок, который вам сделали.

— Значит ли это… — начала она и умолкла, не в силах выразить свою мысль.

— Именно так, — тихо подтвердил Матокин. — Того тела, которое когда-то принадлежало тебе, больше не существует. Девушка по имени Рэйвен умерла. Но ее дух, все, что составляло самую суть Рэйвен, ее, так сказать, квинтэссенция — в сохранности. В этом и заключается процесс перевоплощения. Мы возродили тебя заново, дитя мое.

Рэйвен начало трясти. Все ее тело — новое, прекрасное, но абсолютно чужое тело — сотрясала неудержимая дрожь.

Она перестала быть собой. Превратилась в кого-то еще. Вернее, теперь она разделяла тело с кем-то еще.

Так… все ясно, здесь замешана магия. Но магия настолько могущественная и глубокая, что недоучившаяся студентка едва могла себе ее представить. Прежде ей доводилось проходить через порталы. Тогда Рэйвен за несколько шагов покрывала расстояния, которые в обычных условиях потребовали бы нескольких дней конного пути. Удивительно, конечно, но то, чему она являлась свидетелем сейчас, перекрывало самые смелые эксперименты с Переносом.

Перенос? Точно, порталы! Теперь она вспомнила: дерзкий и необычный план Вайзеля заключался в том, чтобы использовать порталы для завоевания вольною города Трэля. Причем в его намерения входила не обычная переброска войск через эти магические врата. Нет, генерал собирался распахнуть порталы вокруг Трэля и оставить их открытыми, чтобы обитатели таинственного потустороннего мира могли беспрепятственно попасть в осажденный город.

В тот самый момент, когда ее подстрелили — и, очевидно, убили — из проклятого арбалета. Вайзель как раз собирался отдать решающий приказ об открытии порталов. Интересно, успел он это сделать?

Рэйвен поплотнее закуталась в одеяло. Никто из присутствующих не приблизился к ней, не сделал попытки успокоить. Впрочем, учитывая их высокое положение, рассчитывать на это и не приходилось. И не важно, что лорд Матокин являлся ее отцом. Тот факт, что мать Рэйвен достаточно долго ходила в фаворитках Матокина, вряд ли способен был принести какие-то дивиденды самой девушке. Не творя о том, что ей только предстояло сообщить отцу приятную весть.

— Дорогая, с вами все в порядке? — встревожился Вайзель.

Рэйвен пришлось сделать над собою усилие, чтобы унять противную дрожь.

— Да, генерал. Просто это стало для меня… легким шоком. И поймала необычно внимательный взгляд Вайзеля.

— Еще бы, — сказал он. — Думаю, вам потребуется время, чтобы прийти в себя. Лорд Матокин, нам нечасто удается лично встретиться и переговорить. Полагаю, будет разумно использовать эту возможность для обсуждения военной кампании на Перешейке.

Матокин бросил на него взгляд, в котором чувствовался легкий холодок.

— Генерал, я вполне удовлетворен действиями фелькской армии под вашим руководством. Но считаю, что в настоящий момент эта самая армия очень нуждается в вас. Посему вам лучше всего немедленно вернуться на поле сражения. Мы и так рискуем упустить критический момент, наблюдая за этой… постельной сценой.

Вайзель съел, не поморщившись. Скупо улыбнувшись собеседнику, он мельком взглянул на девушку и вышел из комнаты.

Рэйвен все еще чувствовала сумятицу в голове, но мысли уже начинали потихоньку проясняться. Она припомнила, что лорд Матокин направил ее шпионить за генералом. А также то, что ей открылось в ходе общения с Вайзелем. Доверившись девушке, генерал поведал ей о своих подозрениях: Матокин преднамеренно саботирует течение военной кампании. Дело в том, что данная война — по крайней мере в известной степени — являлась войной магии. А лорд Матокин, главный маг Империи, укрывал от Вайзеля жизненно важную информацию о магическом арсенале руководимой им армии.

И делал он это, по мнению генерала, с целью затянуть войну на неопределенно долгое время. Зачем это нужно, спросите вы? А для того, чтобы как можно дольше сохранять свое недосягаемо высокое положение. Ужасное, крамольное обвинение!

А Рэйвен промолчала, не доложив об этом лорду Матокину.

— Милорд? — Голос девушки приобрел непривычно вкрадчивые интонации, прекрасно гармонировавшие с ее новым внешним видом.

— Да, слушаю тебя.

— Могу я узнать, где нахожусь?

— В Фельке. Эту комнату во Дворце мы подготовили специально для тебя. Авантюра потребовала кучи хлопот, но генерал Вайзель настойчиво требовал твоего возрождения, пришлось пойти ему навстречу… Хочу отметить: то, что с тобой произошло, не сулит особых сложностей, можешь не волноваться.

Рэйвен подумала, что генерала, скорее всего, транспортировали через магический портал, находящийся в южной части Перешейка. Именно там сейчас располагались войска Фелька.

— Ты привыкнешь к своему нынешнему положению, — продолжал тем временем Матокин. — Но сам процесс адаптации будет зависеть от твоего состояния, от того, насколько ты сильна — в физическом и ментальном плане. А также от того, насколько сильно жаждешь продолжить свою работу.

— Я очень к этому стремлюсь, милорд.

— Вот и хорошо. Я как раз планировал вернуть тебя в окружение генерала Вайзеля. Тем паче, что ему, скорее всего, очень понравится твоя новая внешность. Не исключена ситуация, когда тебе придется стать чем-то большим, нежели просто доверенным лицом генерала. Ты готова к этому?

— Я готова выполнить любой ваш приказ, лорд Матокин.

— Отлично, — улыбнулся маг. — Меня интересует, осознает ли генерал, что его жизнь в наших руках. Ведь мы способны в любой момент загасить ее пламя.

Матокин неопределенно пожал плечами.

— А теперь отдыхай, Рэйвен. — С этими словами он вышел из комнаты.

«Да, Рэйвен, отдохни немного. А я пока расскажу о себе».

Девушка снова откинулась на подушки, мельком порадовавшись мягкости и удобству своего ложа.

«Ну что ж, можешь начинать, Вадия, — беззвучно сказала она невидимой собеседнице. — Я тебя внимательно слушаю».


РАДСТАК (1)


Это была всего-навсего игра: с переодеваниями, притворством, лицедейством — вроде того, как играют актеры на скрипучих дощатых подмостках. Жанр пьесы, которую она исполняла вместе со своим нанимателем, Радстак определила бы как фарс. К тому же не слишком веселый… Впрочем, как и большинство комедий, в которых ей доводилось участвовать.

В настоящий момент она пересекала пустырь, направляясь к полевой кухне. Шла неторопливо, размеренным шагом, но не настолько медленно, чтобы привлечь к себе внимание дежурного офицера, надзирающего за порядком. Сей заносчивый молодой человек так и искал повода придраться и наложить дисциплинарное взыскание. Этакий армейский вид спорта…

Попав сюда. Радстак сразу отмстила существенную разницу между службой в национальной гвардии — куда входили граждане Фелька и новобранцы из завоеванных государств — и службой в привычных для нее наемных войсках. От наемников требовалось только одно: сражаться на поле боя за интересы своего работодателя. Они не обязаны были изображать пламенных сторонников той или иной идеи, их кодекс чести не предполагал слепого, рабского послушания. К обязательным требованиям относилась лишь безусловная верность нынешнему господину. И ничего более.

К несчастью, обстоятельства заставили Радстак обрядиться в форму фелькского солдата. Отсюда вытекало, что она автоматически должна подвергаться всем тем армейским обидам и унижениям, которых ни минуты не стала бы терпеть в качестве наемника, да и просто как человек. Армейская иерархия — сама по себе вещь весьма раздражающая. Радстак уже неоднократно всерьез раздумывала, а не раздобыть ли для себя офицерский мундир. Необходимость избавиться от его истинного владельца не пугала девушку. Останавливало другое: им с Део требовалось как можно меньше бросаться в глаза. И костюм фелькского пехотинца идеально подходил для этой задачи в обстановке огромного полевого лагеря.

Хотя Радстак не относилась к данному подразделению, она пристроилась в хвост очереди со своим котелком и стала терпеливо ждать. Молодой кашевар механически зачерпывал из котла что-то горячее и не слишком аппетитное на вид и плюхал в подставленные миски.

— Добавь сверху еще одну порцию, — тихо сказала Радстак, когда подошел ее черед.

— А?

Солдатик растерянно захлопал глазами. Наверное, он меньше удивился бы, заговори с ним его собственный черпак.

— Двойную порцию, — повторила Радстак, выразительно глядя на него.

Похоже, бесцветные глаза на изуродованном шрамами лице убедили парнишку: лучшее, что он может сделать, — это зачерпнуть еще одну поварешку тушеного мяса с овощами и шлепнуть его в котелок странной незнакомки. Так он и поступил.

Армейская порция для того и придумана, чтобы все было строго отмерено. Ни один из простых солдат не может рассчитывать на дополнительную еду. Радстак знала: если хочешь получить добавку, будь добр самостоятельно подсуетиться на этот счет. Плюс необходима немалая удача.

Несмотря на необходимость обрядиться в мундир фелькского солдата, девушка умудрилась сохранить при себе личную амуницию. Сюда входили кожаные латы, наручи, высокие ботинки из мягкой кожи и спрятанный в них набор отлично сбалансированных ножей. И, конечно, грубая кожаная перчатка на левую руку. Она была снабжена специальным приводом, благодаря которому при резком сжатии кулака из запястья выскакивали потайные обоюдоострые шипы. Стоит ли говорить, что Радстак не захотела расстаться и со своим боевым мечом. Это был верный товарищ, прошедший с ней через столько схваток, что девушка едва ли могла их сосчитать.

Радстак отошла от кухни на приличное расстояние, когда услышала позади себя голос. По инерции она сделала еще несколько шагов, завернула за угол палатки и лишь тогда остановилась. Черт побери, риск велик! Если кто-нибудь вычислил ее… обнаружил, что она не является законным членом воинского образования, это станет концом фарса.

Увы, нередко так называемые комедии под конец превращаются в полноценные трагедии.

Она обернулась и увидела перед собой тучного сержанта. Тугой воротничок мундира едва смыкался на шее, до смешного маленькие глазки прятались в жирных складках. Но в этих поросячьих зенках светились тревога и настороженность.

— На каком основании вы потребовали себе больше еды, чем полагается рядовым?

Продолжая удерживать котелок правой рукой, Радстак незаметно приняла боевую стойку. Она напряженно размышляла: стоит ли пробовать тактику обычного солдатского раболепия? Это давало дохлый шанс выпутаться из неприятной ситуации.

Тон реплики не обещал ничего хорошего, но масляный блеск в сержантских глазах-пуговках подсказал девушке, что за внешней суровостью унтер-офицера что-то скрывается.

— Я, кажется, задал вопрос.

Не так уж плохо. По крайней мере, этот гад не напирает на свое воинское звание… хотя и мог бы. Пока он просто задает вопросы.

— Я необычайно голодна.

Радстак попыталась добавить своим словам многозначительности. Пусть задумается, скотина…

— Вот как?.. — Сержант непроизвольно облизнулся. Девушка прикинула, что здесь, за палаткой, их не видно.

Ура, комедия продолжалась! Радстак неуловимо изменила позу, сделав ее более вызывающей. Ее губы двигались медленно и сексуально. Наверное, это выглядело карикатурно — но карикатура получилась весьма эффектной.

У жирного солдафона аж дух захватило. Затем он перевел дыхание и прохрюкал:

— Я мог бы ничего не заметить.

— Совершенно верно, — подтвердила девушка.

— Но для этого мне требуется как-то отвлечься…

— Покажи, что мне делать.

Глаза у сержанта удивленно распахнулись — похоже, он не ожидал, что все получится так легко. Поспешно, трясущимися руками он спустил штаны и не без гордости высвободил свой напрягшийся член.

Собственно, гордиться там было особо нечем. Но Радстак еще сомневалась..

— О! — воскликнула она, поднимая взгляд. — Как неловко… А я-то по ошибке приняла вас за мужчину!

Одутловатое лицо медленно побагровело от гнева. Вообще-то уловка была довольно банальной, рассчитанной лишь на мужскую гордость, но сержант не подкачал. Поддерживая одной рукой сползающие штаны, другой он попытался выхватить из-за пояса нож. Удалось это не сразу, однако еще мгновение — и лезвие уперлось бы в горло Радстак.

Но девушка оказалась проворнее. Тренированным движением рука ее взметнулась вверх и выбила нож из пятерни толстяка. Возвращаясь, на излете тяжелая рукавица шлепнула незадачливого сержанта по губам.

— Итак, сначала вы пытались меня изнасиловать, а затем убить. Очень интересное использование служебного положения, сержант. Однако боюсь, ваше начальство не одобрит такого поведения. Сомневаетесь, что мне поверят? А вы не сомневайтесь. Мне и надо-то лишь дать вам хорошего пинка. Представляете картинку — вы вылетаете из-за палатки со спущенными штанами и разбитыми губами. И все это на глазах у обедающей публики! А я бегу следом и кричу: «Помогите! Насилуют!» Посмотрим, что из этого выйдет… Возможно, вас объявят героем.

Говоря это, Радстак наматывала на левую руку ворот сержантского мундира. Чем туже стягивалась ткань, тем сильнее багровело лицо. Возможно, проще выпустить когти из перчатки и разом разрешить недоразумение… Однако девушка понимала, что это видимая легкость.

Потребовалось всего несколько секунд, чтобы урезонить беднягу-сержанта. За время инцидента Радстак умудрилась не пролить из котелка ни капли.

Она миновала ряд повозок, груженных артиллерийскими орудиями. Их охранял взвод фелькских солдат с бесстрастными лицами. Некоторые из них обернулись и проводили Радстак внимательными взглядами. Коротко остриженные волосы неопределенного цвета позволяли рассмотреть белый шрам, тянущийся по затылку. Еще парочка шрамов пересекала бронзовое лицо. Вряд ли это соответствовало представлению большинства мужчин о воплощенной женской красоте. Впрочем, мужское мнение мало заботило Радстак. Секс — это игра, где призы достаются немногим, здесь надо играть жестко и беспощадно. Радстак знала это на собственном опыте.

Приблизившись к одной из палаток, девушка просвистела условный сигнал. Помолчала, затем повторила тот же фрагмент на октаву выше. Уже прикоснувшись к пологу палатки, услышала ответный сигнал — все тот же атональный мотив. Она бросила взгляд на запад, где закат окрашивал сгущавшиеся облака в нежно-розовый цвет. На взгляд южанки, становилось слишком прохладно. Радстак почитала неласковый здешний климат одним из самых серьезных недостатков Перешейка. Особенно сейчас, когда осень бесцеремонно входила в свои права.

Бросив назад прощальный взгляд, девушка проскользнула внутрь палатки.

— Ага, вот и ужин! Аппетитная дичь — утка, политая деликатным соусом и приправленная экзотическими пряностями… а возможно, и капелькой наркотика. Ну наконец-то!

Део приветствовал ее улыбкой. Он скрестив ноги сидел на холщовом полу, рядом лежал меч. Расстегнутая рубаха обнажала прекрасно вылепленную грудь, на которой белели аккуратные стежки, стягивавшие края неглубокой свежей раны.

Радстак сама наложила ему швы, и это было только справедливо. Ведь и рану нанесла тоже она.

— Увы, могу предложить только вот эти помои, — сказала девушка, демонстрируя котелок.

— Ну что ж, выглядит не так плохо, правда? Ну-ка, давай сюда. Так… вполне съедобно на вид. То есть я хочу сказать, что скорее всего мы останемся в живых после ужина. А упомянутая утка… о, ее готовят в одной замечательной петградской харчевне. Кстати, очень капризная птица, подстрелить ее весьма трудно. И еще труднее как следует приготовить. Но уж если все сделано правильно — а повара в той столовой знатные мастера, — то получается блюдо, достойное быть воспетым в рапсодии. Кулинарные радости — это едва ли не лучше того, что ты обычно демонстрируешь в постели. По крайней мере, превзойти их тебе удается лишь изредка …

Радстак опустилась на корточки напротив мужчины.

— Еда и секс, — произнесла она. — Слабости королевской крови.

— Я бы сказал, что эти слабости свойственны всем, кто ходит на двух и более ногах.

— Пожалуй. Но лишь самые изощренные эстеты способны смешивать эти два удовольствия.

— Ерунда. — Део отмахнулся. — Сравнение не есть смешение. Это… — Он подхватил с подноса кусочек дымящегося мяса, отправил его в рот, проглотил. — И это. — Наклонившись, он запечатлел на губах девушки смачный поцелуй. — Вот. Абсолютно разные ощущения. Но и то и другое — из области чувств.

Радстак усмехнулась уголком рта.

— И в чью же пользу сравнение? — спросила она.

— Тут и сравнивать нечего. Ты, конечно же, лучше.

— Очень мило.

Сидя на полу — так, что колени их соприкасались, — они ели из одного котелка, нимало не смущаясь отсутствием столовых приборов. Девушка не позаботилась сообщить своему другу о только что произошедшем инциденте. Зачем? Эта палатка, временно покинутая солдатами, служила им убежищем. Правда, на весьма короткое время. Несколько последних дней они провели, постоянно курсируя по обширному фелькскому лагерю. Пристраивались то здесь, то там, воровали еду и питье, спали по несколько часов в сутки. Скрываться среди толп не представляло особого труда. При таких масштабах военной кампании некоторый беспорядок просто неизбежен. Поэтому от них с Део требовались лишь минимальная хитрость и внимание. Кто заметит парочку лишних пехотинцев среди многих тысяч солдат, расположившихся огромным лагерем?

Конечно же, на самом деле они не являлись ни фелькскими вояками, ни примкнувшими к ним военнопленными. Радстак и Део прибыли сюда, чтобы совершить покушение на главнокомандующего армией генерала Вайзеля.

Кто платит долги, тому воздается. Именно Део пустил ту стрелу из арбалета, которая — если верить молве — всего на волосок разминулась с целью. По сути, это был прекрасный выстрел. Можно сказать, бесподобный! Ну… или почти бесподобный.

— Похоже, настало время снимать швы. Ты ведь не станешь расчесывать рану?

— В благородном семействе правителей Петграда, — заметил Део, деликатно облизывая пальцы, — дети отучаются от этого в самом раннем возрасте.

— Весьма разумно, — похвалила Радстак. — Расстегни до конца свою куртку, мне ничего не видно.

Зажигать лампу они не решались. Хотя по ночам было относительно безопасно, следовало соблюдать осторожность. Склонившись, девушка внимательно осмотрела рану. Нанесена очень аккуратно, получился прямо-таки косметический шрам. Эта рана помогла им одурачить преследователей, которые рыскали по всему лагерю в поисках промахнувшегося убийцы. Део моментально вжился в роль разведчика, только что вернувшегося с задания. По их версии, его ранили разбойники. Таким образом, когда фелькские солдаты заглянули в палатку, они обнаружили Радстак, самоотверженно ухаживавшую за истекающим кровью товарищем. Получилось весьма убедительно. Позже, когда волнение в лагере немного улеглось, они благополучно ушли из той палатки.

Девушка обрезала стежок за стежком, быстро и ловко выдергивая остатки нитей. Део проявлял исключительную выдержку. Хоть он и был племянником правителя Петграда, но жизнь во дворце не изнежила и не избаловала его. Поэтому Радстак понадобилось совсем немного времени, чтобы справиться с задачей.

Удалив последний обрезок нити, она с удовлетворением рассмотрела свою работу. Рана заживала великолепно. Тем временем в палатке почти стемнело, они едва могли разглядеть силуэты друг друга. Девушка сидела, опустив руку на затягивающуюся рану.

— Радстак?

— Да?

— Нам пора выбираться отсюда. Из лагеря.

— А ты не хочешь сделать еще одну попытку? Я имею в виду, с Вайзелем.

— Хочу… очень хочу, но не стану. Сейчас это невозможно — генерала слишком хорошо охраняют.

По правде говоря, это было невозможно с самого начала. Вся затея с убийством главнокомандующего фелькской армией, в которой Део сам себя назначил на главную роль, заранее была обречена на провал. Просто удивительно, что им удалось зайти так далеко. Ведь арбалетный болт Део почти попал в намеченную цель. Почти.

— Согласна.

— Ну, тогда двинулись.

Девушка пожала плечами — едва различимый в темноте жест обреченности.

— Отличная мысль, — сказала она. — Только боюсь, нам не дадут вот так просто уйти.

— Мы исчезнем тем же способом, каким пришли сюда.

— При помощи Переноса? Но как мы убедим фелькских волшебников помочь нам?

Ее рука все еще лежала на груди Део. Он ободряюще сжал ее пальцы.

— Думаю, нам удастся найти заинтересованного сообщника.

Радстак отлепила голубой клейкий лист от навощенной бумаги. Откусила примерно треть — и тут же почувствовала привычную резкую боль в зубах. В качестве продукта сомневаться не приходилось. Она терпеливо переждала неприятный момент. Пока это еще было ей по силам, и девушка даже думать не хотела о времени, когда боль станет непереносимой. Но если когда-нибудь подобный день все же наступит, и она, подобно наркоманам со стажем, решится удалить зубы, чтобы избавиться от неизбежного осложнения, — такой день станет началом ее капитуляции. Ей придется признать: мансид победил, и она утратила свою волю, силу и чувство собственного достоинства. Так вот: в этот самый момент ее жизнь профессионального любителя мансида окончится. Впереди Радстак ждет жалкое и убогое существование конченого человека — без всяких надежд, но зато полное боли и унижений.

Если, паче чаяния, этот день все-таки придет — она не задумываясь вскроет себе вены на обеих руках и подведет черту под своей незадавшейся жизнью.

Радстак не была беспечна. И уж отнюдь не была глупа. Она с уважением относилась к своей особой привычке и верила, что так или иначе сумеет совладать с ней. В конце концов, именно мансид дарил ей ясность мышления. Посему она четко представляла себе его назначение и роль в собственной судьбе.

Естественно, она не могла не отметить тот факт, что сейчас уничтожила сразу две трети листа, хотя еще неделю-другую назад вполне обходилась лишь половиной. Все понятно. Происходит привыкание организма к веществу. На сей счет существовала ясная статистика, физические реакции и так далее. Радстак все это давно изучила.

Тем временем боль прошла — так же, как и другие симптомы, возникающие сразу после приема наркотика. Вместо них в мозгу возникла необыкновенная легкость и ясность.

Мансид произрастал лишь здесь, на Перешейке. Поэтому она и пришла сюда, в эти жалкие, несносные земли — чтобы сражаться в местных войнах… и немного отдохнуть душой.

Девушка вновь упаковала в бумагу оставшуюся треть листка и убрала все в специальный мешочек, который хранила на груди, под доспехами.

— Нет… нет… нет… прошу вас. Я… я все…

Радстак не требовалась сверхъестественная ясность, даруемая мансидом, чтобы разгадать, какая нужда гложет душу этого фелькского солдатика. К сожалению, ей некогда было вникать в его проблемы — слишком подпирало время. Но одно она знала точно: парня можно использовать. Он еще не уподобился тем жалким ублюдкам, которые дни напролет лежат в полной темноте под покрывалом и жуют свое зелье. Внешне с ним пока все обстояло нормально. Но что-то в его поведении — внезапно застывший взгляд, некая заторможенность движений — выдавало его с головой.

Она, конечно, могла ошибаться… но Радстак почему-то была уверена. Ладно, проверим. Подержим заветный листок перед глазами этого несчастного — а ведь ему нужен мансид! Нужен как воздух! — и посмотрим, что из этого получится. Ах, как интересно! Вот он, предсказуемый результат: явный любитель.

Это было одно из подразделений, отвечающих за транспортировку продуктов и оборудования через порталы. Надо сказать, весьма быстрый и надежный способ снабжения армии. Лишь этого преимущества хватило бы, чтобы сделать войска Фелька непобедимыми. Представляете, какой размах? Полное и практически мгновенное завоевание Перешейка. Одно то, что оружие, пропитание и людские ресурсы могли незамедлительно доставляться на поле боя, в какой бы точке ни находилась действующая армия, обеспечивало фелькским войскам неограниченную маневренность и делало их практически непобедимыми.

Тем более странной и неоправданной казалась нынешняя заминка — армия Вайзеля вот уже три дня стояла на месте. Подразделения держались в состоянии полной боевой готовности — как будто с минуты на минуту ожидался приказ о выступлении. Но этот приказ все не поступал. Если верить случайным слухам, которые Радстак и Део умудрились почерпнуть среди своих «сослуживцев», то генерал Вайзель, так счастливо избегнувший покушения на свою жизнь, то ли спрятался в каком-то укрытии на территории лагеря, то ли вовсе покинул армию.

Нечего и говорить, что главнокомандующий фелькскими вооруженными силами мог свободно воспользоваться порталом, дабы переместиться в любую точку мира. Это было бы вполне оправданным решением — по крайней мере, пока не будут пойманы неизвестные заговорщики.

Радстак сама выследила и отловила этого солдата. Он не относился к числу балахонистых магов — просто один из снабженцев, что составляют перечень товаров для поставок и проверяют накладные. Они с Део надежно спрятались за солидной кучей мешков с зерном, которые лишь недавно доставили через один из порталов и еще не успели растащить по полевым кухням. Радстак завлекла парня в убежище при помощи весьма соблазнительных жестов. Но теперь, когда он оказался в их укрытии, девушка предпочла сделать ставку не на свои женские прелести, а на припасенный лист мансида.

И вот теперь бедняга находился в полной ее власти.

— Ага, — промурлыкала девушка, — хочешь кусочек?

Она улыбнулась своей безошибочно-зловещей улыбкой.

Здесь, в пропахшем кухонным чадом закутке, она играла с жертвой, как кошка с мышкой.

— Да…

В глазах солдатика появилась жгучая жажда, не сравнимая ни с каким плотским желанием. Он не просто любил мансид. Наркоманы не любят свое зелье. Но та потребность, та неодолимая жажда, которая гложет их изнутри, если и не может сравниться по искренности и чистоте с любовью к женщине, то уж никак не уступает ей по силе.

— Я могла бы с тобой поделиться, — продолжала Радстак.

— Пожалуйста…

— Хотя… скажи на милость, какой резон мне это делать?

— Потому… потому что…

В глазах парня появилось отчаяние. Где взять слова? Как объяснить ей, что ему это необходимо?

— Ответ неверный, дружок. Мне неинтересно знать, почему ты хочешь получить наркотик. Я это и так знаю. Объясни, с какой стати я должна дать тебе то, что ты хочешь.

Ему было лет двадцать или около того. Худой, тщедушный, с мальчишеским лицом и голодными глазами. Рефлекторно облизывая губы, этот мальчишка лихорадочно соображал, что бы такое сказать…

— Может, я могу вам что-нибудь предложить? — наконец нерешительно пробормотал он.

Радстак благосклонно кивнула.

Паренек принялся сулить деньги, которых на самом деле у него с собой не было. Она терпеливо ждала, когда поток щедрых обещаний иссякнет. И хладнокровно наблюдала, как растет отчаяние солдата из-за того, что ни одно из его предложений не встретило отклика. Взгляд его был накрепко прикован к заветному листочку. Потерпев полное фиаско, несчастный наркоман тяжело вздохнул и почти безнадежно спросил:

— Так что же тогда вам нужно?

— Перенос.

— Что?!

Радстак сделала вид, будто прячет лист.

— Нет! Я понял, понял. Перенос! Но что и куда надо перенести?

— Меня. В любое место отсюда.

— Но это невозможно, — задохнулся парень.

На сей раз девушка достала из-под доспехов целый, неначатый лист. Повертела его перед глазами солдата. Сказала:

— Вот оно — богатство, которое тебе снится по ночам. Не та дрянь, какой торгуют из-под полы на рынке. Нет, это настоящий товар. Посмотри, целый лист! И такого отличного качества… Подумай, на сколько тебе его хватит.

Не сводя жадного, лихорадочного взгляда, парень выполнял в уме нехитрые арифметические подсчеты — Радстак это видела и спокойно ждала.

— Но я… я не могу…

Тогда она добавила еще один лист.

У жертвы что-то ёкнуло и перехватило внутри.

— Мы… мы переносим только раненых. После боя у нас очень много дел. Правда, сейчас относительно спокойно… доставка прошла совсем недавно. Небольшая передышка.

— Со мной отправится кое-кто еще, — сказала Радстак и достала третий листок.

Его болезненное, зудящее нетерпение теперь сделалось почти осязаемым. Однако потребовался еще один лист, четвертый, чтобы успешно завершить переговоры об их с Део переброске за пределы лагеря.

Вообще-то это была достаточно серьезная вещь — можно сказать, служебная тайна. Но в конечном итоге все свелось к примитивному желанию одного рядового фелькской армии.

Маги не проявили к Радстак и Део никакого интереса, только снабдили их подробными инструкциями, как следует вести себя в промежутке между двумя порталами. Идти прямо к выходному порталу. Никуда не сворачивать. Не останавливаться. Смотреть только вперед, игнорируя всякие отвлекающие моменты, которые могут случиться по пути.

Радстак не смогла припомнить, приходилось ли ей раньше бывать в этой области Перешейка. Город располагался далеко на севере — но вполне возможно, что за свою не такую уж короткую жизнь наемника ей довелось сражаться и в здешних местах. Не важно, за или против жителей города.

Выбирать, куда они отправятся, Радстак не могла. Как и Део. Предстоящее им магическое путешествие наверняка забросит их в глубь фелькской территории, далеко от театра боевых действии на юго-востоке Перешейка. К сожалению, они находились не в том положении, чтобы выбирать. Оставаться на месте было чересчур рискованно. В любой момент их могли обнаружить и опознать как само амии. Или того хуже — обвинить в попытке покушения на генерала Вайзеля. Поэтому уж лучше бежать. Куда угодно.

Они стояли рядышком, бок о бок, и дожидались, когда маги на обоих концах линии перемещения скоординируют свои действия. Део бросил на девушку ободряющий взгляд и едва заметно кивнул. Все ясно: ради ее (а может, и своего собственного) спокойствия он притворяется уверенным и непоколебимым. Это — его главное средство борьбы с неведомыми опасностями, которые поджидают их как во время Переноса, так и в далеком незнакомом Каллахе.

Время было позднее, на лагерь уже опустилась ночь. К тому же погода оставляла желать лучшего: плотные облака скрывали звезды. Радстак то и дело морщилась от пробиравшей насквозь ночной прохлады.

— Ты как, готова? — почему-то шепотом спросил Део.

— Ну да.

Девушка пожала плечами. Нахмурилась, но затем сообразила: он понимает, во что ей обошлась эта увеселительная прогулка. Она расплатилась единственно возможной валютой. Выросший во дворце, Део привык к богатству и ни в чем не знал нужды. Но бела в том, что в данной ситуации никакие деньги им бы не помогли. Вопрос решила только болезненная тяга наркомана к своему зелью. Именно благодаря ей удалось убедить его нелегально воспользоваться порталом для перемещения преступников, которых разыскивали за попытку убийства генерала.

И Радстак пришлось заплатить эту цену. Немалую цену, поскольку эти четыре листа мансида были ее последним запасом. Все, что у нее осталось, — это та жалкая треть, залепленная бумажкой… да еще постепенно исчезающий эффект от ранее принятого наркотика. Фантастическая ясность и прозрачность все еще были с ней, но уже начали уменьшаться, неминуемо грозя со временем покинуть тело.

Впереди девушку ждали нелегкие дни — если только не удастся отыскать заветные листья в Каллахе. Чужом, подконтрольном Фельку городе.

Део снова кивнул подруге. В его голубых глазах светилось понимание и сочувствие. Вот он, рядом с нею — ее соратник, ее работодатель, за которым Радстак готова была последовать в огонь и в воду. И хотя девушка не привыкла рассчитывать на других, ей почему-то казалось, что этот человек тоже никогда не бросит ее в беде.

Тем временем маг Дальнеречи закончил необходимые приготовления. Где-то далеко, в Каллахе, его коллега отдал распоряжение открыть портал. В воздухе возникла колышущаяся щель — дыра в том самом пространстве, которое Радстак всегда почитала реальностью. Она родилась в Южных Землях — месте куда более цивилизованном по сравнению с Перешейком. Там, на ее родине, к магии относились с меньшим страхом и недоверием. И тем не менее даже для нее было немалым испытанием шагнуть внутрь открывшейся бреши, в мир молочного тумана и искаженных теней.


ПРОЛТ (1)


Сначала возникло мимолетное ощущение чего-то быстрого и опасного — этакое легкое дуновение ветерка на лице, прямо перед ее носом. Затем откуда-то слева от дороги раздался характерный хруст, с нависавших ветвей сорвался одинокий лист — маленький и хрупкий, хотя и сохранивший еще сочную зелень в наступавшей осени. Кружась, он опустился на землю.

Реакция наступила позднее — запоздалая и бессмысленная. Пронзительно взвизгнув, Пролт яростно натянула поводья и сжалась всем телом. Единственно, чего она добилась, — так это напугала лошадь. Та с коротким ржанием встала на дыбы. Надо ли говорить, что в следующее мгновение девушка вылетела из седла и очутилась на земле.

И тут же оказалась в пугающей круговерти тяжелых конских копыт. Рядом бесновались кони Ксинка и Мерра, но оба мужчины — в отличие от нее — оставались в седлах. Пролт поднесла руку к носу, уверенная, что эта штука, чем бы она ни была, задела ее…

Затем посмотрела налево и увидела торчащую из дерева стрелу. Отняла руку от носа и слегка удивилась, не увидев крови. Должно быть, стрела задела ее своим оперением. Она прошла совсем рядом…

Ксинк кубарем скатился с лошади.

— Ты ранена, Пролт? Ты…

Его обычно симпатичное лицо было искажено тревогой, когда он присел возле девушки. Она едва не отпихнула его в раздражении; все се силы сейчас уходили на то, чтобы восстановить дыхание после удара о землю.

— Эй вы, двое, уймите своих лошадей! — сердито воскликнул Мерр, пытаясь поймать брошенные Пролт поводья. Его собственный жеребец нервно крутился на месте.

На сей раз Пролт действительно оттолкнула парня.

— Лучше поймай лошадь, пока она не затоптала меня насмерть!

Ныне девушка более уверенно чувствовала себя в седле, нежели в тот день, когда они покинули Университет в Фебретри и направились в Петград. Хотя, конечно, ей было еще очень далеко до звания умелого всадника. Тем более что Мерр с самого начала установил изматывающий темп — надо было торопиться.

Пока Ксинк утихомиривал лошадь, Пролт успела осмыслить опасность, которая им угрожала. Стрела! Она прошла так близко, что чуть не отхватила девушке кончик носа. Но кто ее выпустил? Неужели их выследили и устроили засаду?

С бешено колотящимся сердцем девушка поднялась на ноги. Мерр по-прежнему сидел верхом, но теперь он сжимал в руке нож. Вот уж наверное, посмеется он над нею позже, когда они будут обсуждать неожиданный инцидент… если у них будет такая возможность. Мерр был тем петградским посланцем, который вытащил ее из Университета.

Дорогу с двух сторон стискивали густые лесные заросли. Так, разберемся… Стрела воткнулась в это дерево, следовательно, ее послали с противоположной обочины. Пролт напряженно вглядывалась в чащобу. День только занимался — Мерр не давал им разлеживаться, путники едва успевали поспать часок-другой. — и лес еще оставался погруженным в полумрак, представляя собой лабиринт теней.

— Вы что-то видите? — спросила девушка.

— Ради безумных богов, — прошипел Мерр, — помолчи.

Прищурившись так, что глаза превратились в щелочки, прятавшиеся среди задубевших морщин, он тоже изучал лесные заросли.

Пролт приняла у него поводья, но в седло садиться не стала. Вместо этого она тихо поглаживала животное по боку, стараясь успокоить. Девушка напряженно прислушивалась, пытаясь не упустить ни единого звука, доносившегося из просыпающегося леса.

Возможно, время спустя они дружно посмеются над сегодняшней ситуацией. Научной специализацией Пролт являлась военная история. Она досконально изучила стратегии величайших войн прошлого, но при этом оставалась абсолютно несведущей в современном разбое.

— Нам угрожает опасность? — подал голос Ксинк, и на сей раз уже Пролт злобно шикнула на него.

Ей показалось, будто в кустах что-то шевельнулось, и сердце заколотилось, как безумное. Ну да, определенно кто-то шел в их сторону! Незнакомца выдавал звук осторожных шагов и шорох листьев. Девушка изо всех сил пыталась хоть что-то разобрать среди неясных силуэтов деревьев.

Затем глаз уловил легкое движение. Среди переплетавшихся ветвей обозначилась человеческая фигура.

— Ну глядите! — крикнул Мерр. — Сами виноваты.

Он размахнулся и метнул нож.

Фигура замерла. В тот же самый миг из чаши вылетела еще одна молниеносная стрела. Она чиркнула Мерра по щеке и вонзилась в то же дерево, на некотором расстоянии от первой.

— Черт побери. Лягуха! Перестань высовываться!

Голос принадлежал женщине. А вот и она сама показалась из-за деревьев — невысокая, чрезвычайно мускулистая, она уверенно шагала в сторону путников.

— Можете держать клинки в руках или отбросить их в сторону, — сказала она. — Нам без разницы. Пользы от оружия вам никакой.

Женщина остановилась среди деревьев на обочине дороги. Пролт не сводила с нее глаз. Женщина выглядела… как человек, много времени проводящий в движении, под открытым небом. Тертый калач.

— Очень самоуверенное заявление, — недрогнувшим голосом прокомментировал Мерр.

Пролт, со своей стороны, хранила молчание. Все силы уходили у нее на то, чтобы демонстрировать невозмутимость. В группе девушка являлась самой значимой фигурой, и меньше всего ей хотелось ударить в грязь лицом.

— Поверьте, у меня есть на то основания, — усмехнулась незнакомка. — Мой человек способен всадить вам по болту в каждый глаз прежде, чем вы успеете сойти на землю. Именно так мы вели дела в прошлом.

Она вскинула руку в остерегающем жесте и покачала головой.

— Но… по правде говоря, теперь мы этим не занимаемся. — Тон ее несколько смягчился. — И желаем только одного…

Пролт крепко сжимала поводья. Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Не оглядывалась назад, на Ксинка, не искала у него поддержки. Думай, думай, девочка. Что может понадобиться этим людям? Что такого ценного у нас есть?

Ответ напрашивался сам собой. Бандитам может понадобиться она. Возможно, кто-то нанял эту шайку, чтобы пленить ее…

— Мы плохо знаем здешние места, — продолжала атаманша, — и разыскиваем Петград. В какой стороне он находится?

Гарцуя на своем жеребце, Мерр вскинул голову, будто подозревая, что его разыгрывают. Затем, слегка развернувшись, махнул рукой вперед.

— Эта дорога приведет вас в Петград. — сказал он. Незнакомка помотала головой.

— Мы не ездим по дорогам — не в наших привычках. Лучше укажите точное направление.

Пытаясь сориентироваться, Мерр бросил взгляд на восходящее солнце. Какое-то время он размышлял, неслышно бормоча себе под нос. Наконец ткнул острием ножа в сторону от дороги, на которой они стояли.

— Премного благодарны, — бросила через плечо женщина, разворачиваясь в указанную сторону. Через секунду она скрылась среди деревьев.

Несколько мгновений все стояли молча. Затем Мерр спрятал свой клинок в складках плаща и искоса посмотрел на Пролт.

— Ну что стоите, вы двое? Забирайтесь в седла. Будем считать, что это была наша утренняя стоянка.

Совладав с раздражением, Пролт молча вскарабкалась на лошадь. В душе она радовалась, что не произнесла ни слова.

Уже трогаясь, девушка обернулась и успела заметить, как некий верзила выбрался на дорогу и заботливо выдернул из дерева стрелы.

Преодолев половину подъема, она осознала скрытый смысл приглашения. Да, Сультат хотел с ней встретиться. Но предпочитал, чтобы встреча произошла на его территории. И тот факт, что владения правителя располагались так высоко, тоже нес определенную смысловую нагрузку.

Пролт многое поразило за время пути по шумным многолюдным улицам Петграда. Масштабы города, количество жителей, сам шум, царивший на его площадях и мостовых, — все это будоражило и гипнотизировало. Девушка чувствовала, что ее воображение сельской жительницы едва справляется с потоком впечатлений. Однако высоченные городские башни затмевали все остальное — как в прямом, так и в переносном смысле.

Эти невероятные, фантастические громады доминировали над городом. Они вздымались в небо, попирая все, что Пролт доводилось видеть в жизни. Гигантские каменные конструкции громоздились друг на друга, и оставалось только гадать, как они не падают под действием ветра и собственного веса. Наверное, именно так ребенок представил бы себе легендарные остроконечные вершины гор — нечто неправдоподобно величественное, но реальное.

Башни росли прямо в центре города, подобно фантастическим деревьям древнего вымершего леса, где многовековые гиганты вздымались на огромную высоту над молодой, еще не вошедшей в силу порослью.

Новые впечатления, тяжелые и мрачные, буквально подавили девушку, отодвинув все ее прежние ощущения и чаяния. Пролт рассердилась на себя за аналогию с древним лесом: несомненно, эта ассоциация отсылала ее обратно в далекое детство, проведенное в городе дровосеков Драл Блидсте. Лес являлся основой богатства ее семьи — той самой семьи, которая долгие годы казнила ее своим презрением и невежеством. Собственно, до того самого момента, когда девушка отправилась в фебретрийский Университет, дабы посвятить себя академической карьере.

— Могу я предложить тебе руку? — раздался голос Ксинка, когда она без сил привалилась к стене.

О боги, когда же эта лестница кончится? Казалось, они уже несколько дней ползут вверх по ступеням.

— А как ты себе это представляешь? — вскинулась Пролт. — Перекинешь меня через плечо и будешь тащить, как мешок с картошкой?

Юноша неуловимо изменился в лице.

— А ты этого хочешь? — спросил он.

Странное дело: ни тени сарказма или раздражения, а ведь Ксинк умеет дать отпор в разговоре. Но сейчас юноша оставался кротким и смиренным. Не желает принимать вызов? Или его чувства к Пролт действительно настолько сильны и глубоки, что не позволяют грубить даже в мимолетной стычке?

Впрочем, какая разница? Вот уж неподходящее время углубляться в раздумья.

Восхождение было просто убийственным — что, очевидно, полностью соответствовало замыслу архитектора. Эта мысль, посетившая Пролт посреди подъема на чудовищную башню, стала для девушки настоящим откровением. Возможно, в том и заключался безумный замысел строителей, воздвигнувших это архитектурное чудо. Правда, девушка предпочла бы любоваться им со стороны.

Но выбирать не приходилось. Несмотря на крайнюю усталость, на чугунную тяжесть в ногах, ей придется дойти до конца. Сультат, правитель Петграда, желал ее видеть, и она не собиралась упускать такую возможность. Пролт сумеет доказать, что кое-чего стоит.

Мерр, заявившийся в Фебретри, уверял, что девушка нужна в столице. Она проявила поистине феноменальное понимание сути военной кампании, идущей под предводительством генерала Вайзеля. Сультат, задумавший создать союз против Фелька, нуждался в аналитических способностях девушки, в ее таланте предугадывать ход событий. Пролт как никто понимала историю войн… по крайней мере, теперь, когда ее учителя, мэтра Хонниса, уже не было в живых. Она великолепно разбиралась в тактике и стратегии сражений, которые произошли многие столетия назад. В решениях генерала Вайзеля девушка моментально распознала быструю и уверенную руку Дардаса Завоевателя. Сначала она воспринимала генерала как блестящего подражателя, достаточного тонкого и искусного, чтобы понять и впитать гениальные замыслы одного из самых победоносных полководцев Севера.

Однако мэтр Хоннис наставил ее на путь истинный. Подражатель? Вовсе нет. Вайзель являйся Дардасом. Поверить в это было трудно, почти невозможно. Не менее невероятным выглядело объяснение, предложенное Хоннисом, — то, что он назвал магией возрождения. По словам учителя, дух умершего Дардаса вос амии в теле фелькского аристократа по имени Вайзель.

Но Пролт сразу и безоговорочно поверила ему. Мастер Хоннис слыл человеком с дурным характером и колоссальным багажом знаний в своей области. Кроме того, он обладал определенными магическими способностями — правда, сознался в этом лишь на смертном одре, чем безмерно удивил свою ученицу.

А потом Сультат призвал ее в Петград. Девушка приехала, прихватив с собой Ксинка. Едва они успели разместиться на новой квартире, как поступил приказ явиться пред светлые очи правителя. И снова она была вынуждена подчиниться. Сультат поручил девушке разработать план сражения, которое бы остановило победоносное наступление фелькской армии. И тогда Пролт, обратившись к событиям двухсотпятидесятилетней давности, предложила использовать опыт битвы на Торранских равнинах, в которой Дардас одержал одну из своих самых блистательных побед. Это давало возможность устроить хитрую ловушку, в которую, по ее мнению, и должен был попасться Вайзель-Дардас. Это могло сработать.

И вот сейчас она стояла, беспомощно привалившись к стене башни. Ноги — будто налитые железом — отказывались повиноваться. Сил больше не осталось… Их сожрал этот идиотский подъем на вершину нелепой башни. Пролт явственно поняла, что больше не в силах карабкаться вверх… это просто выше человеческих возможностей. Кажется ей или действительно воздух здесь, на большой высоте, стал разреженным? Ее легкие разрывались от боли, сердце бешено колотилось в груди. Того и гляди подогнутся колени и она со всего размаху грохнется об пол. Закрыв глаза, девушка бессильно ткнулась лбом в холодную каменную стену. Пожалуй, визит к Сультату придется отложить…

— Красавица моя?

Ресницы ее дрогнули. Пролт снова почувствовала, как в ней поднимается раздражение. Этим ласковым прозвищем Ксинк называл ее давным-давно, пока их отношения еще не испортились бесповоротно. О боги, как горько оказалось узнать, что этот красавчик, блестящий студент шестой ступени Университета, ее возлюбленный — всего лишь орудие в руках Хонниса! Преподаватель военной истории специально подослал к ней Ксинка, а она — беспечная и неопытная дурочка — сразу и бесповоротно в него влюбилась. И все это ради того, чтобы привязать Пролт к занятию одним-единственным вопросом — анализом военной кампании Фелька. И она попалась: плюнула на все прочие лекции, дни напролет проводила, изучая схемы фелькских передвижений. Зато ночи были отданы горячо любимому Ксинку и тому непередаваемому сексуальному наслаждению, которое он ей дарил. Как ни странно, узнав обо всем, увидев возлюбленного в новом, куда как невыгодном свете, Пролт не охладела к нему. А юноша утверждал, что искренне и бескорыстно полюбил ее.

— Не называй меня так, — пробормотала она.

Ксинк помолчал, но затем снова с непонятной настойчивостью окликнул ее:

— Пролт! Пролт, мы пришли.

Внизу, на входе в башню, стражники тщательно обыскали их на предмет оружия, затем пропустили к лестнице, велев подниматься до самого верха. Никто не взялся сопровождать их в заоблачные высоты…

Девушка открыла глаза. Действительно, ступени кончились совершенно незаметно. Они с Ксинком очутились на широкой площадке, вымощенной отполированными до блеска темно-красными плитами. Тут тоже стояла охрана — в блестящих мундирах с геральдической символикой. Пролт с трудом отлепилась от стены и выпрямилась навстречу одному из стражников.

— Вы можете пройти в зал, — сказал солдат.

— Да неужели? — проворчала девушка и сама удивилась.

Раньше она крайне редко прибегала к сарказму, в последнее же время он стал обычным для ее манеры поведения. Куда подевалась прежняя Пролт, робкая во всем, что не касалось ее научных занятии? Теперь с каждым днем она делалась все более самоуверенной, то и дело прибегая к агрессии — так юная девушка примеряет на себя первые взрослые наряды.

Молодые люди вошли в зал — и все язвительные реплики, которые Пролт заготовила для охранников, замерли у нее на губах. Комната отнюдь не поражала богатством убранства, скорее ее отличала изысканная элегантность. Прежде всего в глаза бросались окна необычайной высоты. Преодолевая бесконечный подъем на самый верх башни, увенчанной металлическим куполом, Пролт, конечно, понимала, что окажется очень высоко, почти за облаками. Но увидеть все собственными глазами, бросить взгляд на раскинувшийся внизу Петград… Это было… непередаваемо!

Девушка по инерции продолжала идти, приближаясь к окну, и с каждым шагом открывающаяся ей панорама все углублялась и расширялась. На город опускался вечер, и во многих домах уже зажглись огни. Они казались такими кро амии! Здесь, наверху, Пролт ощущала себя сказочной великаншей, живущей на небесах. Пьянящее чувство!

Как выяснилось, даже чересчур. Она слышала, как Ксинк что-то бормочет, пытаясь привлечь ее внимание, но продолжала идти вперед… пока колени ее не подогнулись. Девушка начала падать, и ей казалось, будто падает она в эту фантастическую перспективу. С невероятной высоты, на которую вознеслась, Пролт летела на улицы Петграда, гостеприимно раскрывающие ей свои объятия…

Она успела сдавленно вскрикнуть — но тут чья-то сильная рука поймала ее, поставила на ноги и бережно поддерживала, пока не прошло головокружение.

— Сюда, пожалуйста, мыслитель Пролт. Вы не первая теряете голову от этого зрелища.

Девушка усиленно заморгала. Мир снова обрел четкость. Как странно! У нее было ощущение, что перспектива за окном буквально физически притягивает ее.

— Я в полном порядке, господин премьер, — поспешно уверила она хозяина.

Меньше всего ей хотелось предстать перед правителем Петграда в роли истеричной барышни. Эго была ее вторая встреча с высокопоставленной особой. Первая произошла в секретной обстановке в ее родном здании Университета — той памятной ночью, когда девушке открылась ужасная правда относительно Хонниса и Ксинка.

— Со временем вы привыкнете и прочувствуете его умиротворяющую силу, — пообещал Сультат. Он отпустил девушку, и та сделала несколько неверных шагов назад.

Премьер Петграда остался таким же устрашающим, каким запомнился Пролт с давней ночи. Густая копна золотисто-рыжих волос, седеющая борода, обрамляющая несколько грубоватое лицо с пронзительными голубыми глазами. Несмотря на своп пятьдесят с лишком зим, Сультат сохранил широкие плечи и отменную осанку.

Чтобы наблюдать все это великолепие, Пролт пришлось преодолеть напря амии подъем на высочайшую башню. И что же она сделала, справившись наконец с почти непосильной задачей? Упала на колени… Да. Восхождение носило символический характер. Оно низводило каждого гостя до положения просителя, выкачивая из него всю энергию. А ведь Пролт на каждом пролете лестницы клятвенно обещала себе, что не попадется на удочку. В конце концов, она уже не простенькая, застенчивая студентка Университета. Благодаря своим достижениям по части военной истории она превратилась в уважаемого специалиста, с которым полагается считаться. И Сультату следовало бы это запомнить.

— Для меня огромное удовольствие снова видеть вас, — произнес вельможа. — Надеюсь, ваше жилище достаточно удобно?

— Я… ода, господин премьер.

— Вот и отлично. Примите сердечную признательность зато, что так быстро откликнулись на мое приглашение.

— Для меня это… э-э… великая честь.

Легкая улыбка тронула усталое, но живое и энергичное лицо петградского премьера. Да уж, ни у кого бы не повернулся язык назвать Сультата трясущимся старцем. Это был полный жизни лидер великого государства, одного из крупнейших в южной части Перешейка.

Всего лишь парой вскользь брошенных фраз да вовремя поданной рукой он умудрился полностью разоружить девушку, на корню задавить се стремление самоутвердиться.

— Я собрал у себя целое совещание. — пожаловался Сультат, — и что же из этого вышло? Куча громогласных, амбициозных разглагольствований… а в результате мы сумели всего лишь констатировать, что собрались вместе и, слава богам, пока не перегрызли друг другу глотки. К ним прибыли представители и консулы всех государств и земель, еще не завоеванных Фельком. Моя… вернее, наша единственная надежда заключается в том, чтобы превратить замечательную мечту в осязаемую реальность. Настал ваш черед, Пролт.

И он сделал широкий жест в сторону дверей. Из мореного дуба, — зачем-то отметила про себя девушка. Она медлила, не спеша воспользоваться приглашением хозяина.

— Но ваш посланец, — сказала она, — тот, что явился в Фебретри… по имени Мерр. Он уверял меня, что все ваши сопредельные государства созрели для союза. И что они готовы объединить свои ресурсы — материальные и человеческие — в борьбе против Фелька.

— А как же! Вот только мы застряли на стадии обсуждения. Да, план хорош… вполне разумный план. Более того, это наш единственный шанс выстоять против Фелька и сохранить свободу. К сожалению, когда дело доходит до частностей, все разумные планы летят к чертям. Груз старых мелочных претензий туманит даже в общем-то неплохие мозги. Все мы здесь — государства, города, поселки… а особенно люди… Всем нам доводилось в прошлом конфликтовать, вести мелкие пограничные войны или бросаться непростительными оскорблениями. Настал момент, когда это должно быть забыто. Но пойти на такое нелегко… даже перед лицом столь страшной угрозы, как проклятый мясник Вайзель с его дьявольскими колдунами. Скажите, вам ведь предоставили для изучения последние данные нашей разведки, касающиеся Фелька?

— Конечно, господин премьер.

— Прекрасно. Ваш помощник может подождать здесь, а вы не соблаговолите ли пройти в зал? Пришло время продемонстрировать этим старым склочникам блеск вашего талана.

Медлительность девушки объяснялась элементарным страхом. Академический стиль жизни Фебретри не подготовил Пролт к публичным выступлениям. Она опасалась войти в переполненный зал, где слушатели не пропустят ни единого ее слова, оценивая ее каждый на свой лад. Долгие годы, проведенные в Университете, девушка посвятила тихим и уединенным изысканиям под минимальным контролем личного руководителя. При желании она могла целую луну заниматься своим делом и не перемолвиться ни с кем ни единым словом.

Однако когда Пролт вошла в зал и увидела военные карты, расстеленные на столе, она позабыла все свои тревоги. Эти документы были понятными и захватывающе интересными. Благодаря мастеру Хоннису она видела их и раньше — полную и всеобъемлющую историю фелькской войны. И хотя большей частью это была именно история — но такая, которая могла изменить будущее Перешейка на сотни зим вперед.

У Пролт не осталось времени на осознание своей роли в происходящем. Она моментально выхватила суть информации: перемещения и маневры фелькской армии, четко отображающие тактику Дардаса, которую она ни с чем бы не спутала. Для собравшихся здесь правителей и посланников девушка вслух восстановила весь ход войны. Ранние завоевания Фелька в Каллахе и Виндале. Жестокая резня в У'дельфе, которой предшествовало первое широкомасштабное использование на поле боя магии Переноса. За этим последовала бесславная капитуляция ами и предсказанный поход на запад — против города-государства Трэля.

Пролт говорила подробно. Она коснулась стратегически замыслов, логики военного искусства, обратила внимание на специфические приметы дардасовского гения. Детально отвечала на вопросы, которые задавали ей из зала. Теперь она избавилась от неуверенности и ничего не боялась. Она вполне справлялась со своей задачей. Девушка уже не жалела, что Ксинк остался снаружи, прекрасно обходясь без его помощи.

Под конец некто в роскошном одеянии — кажется, представитель Старого Омпела — подвел итог:

— Ну что ж, впечатляет. А теперь не возьметесь ли вы объяснить, почему армия Фелька застряла в непосредственной близости от Трэля? Ведь их же отделяет от цели всего день-другой пути. Сдается мне, они могли выбрать новый курс, скажем, на город Грат… или, того хуже, на мое собственное государство.

— Ах вот как! Вы предпочли бы, чтобы фелькские чудовища обрушились на нас? Какая подлая, эгоистическая позиция…

— Не пытайтесь играть роль, которая вам не подходит. Лучше признайтесь во имя всех богов: не вы ли, добросердечные жители Грата, желали нашего падения? И заодно скажите, сколько раз вы потравили наши посевы? Сколько…

— Это случилось в ответ на похищение нашей любимой жрицы Джейд!

— Да она хотела, чтобы ее похитили, дурень ты старый! Зато она обрела любовь с нашим принцем.

— Если уж говорить о погибших посевах, то я бы хотел узнать, как это река, которая орошает наши поля, дважды за одну луну сворачивала со своего русла. Все из-за тех разработок, которые ваши люди ведут выше по течению, возле Хассилка!

— Это не ваша река, раз она течет по нашим землям!

— Ах ты изверг!

— Дурак!

Постепенно в перепалку втянулось пятеро или шестеро участников. Страсти накалялись. Пролт поняла истинную причину, по которой премьер собрал совещание именно здесь, на вершине башни. В этом была гарантия того, что никто в сердцах не выскочит из зала. Ведь все помнили, сколь долгий и мучительный спуск ожидает их за дверью.

Сультат поднялся из своего кресла с усталым лицом. Вытащив из ножен короткий, скорее всего декоративный кинжал, он трижды стукнул ею инкрустированной рукоятью по столешнице. Раздражение придало ударам силы — на дереве остались вмятины.

— Об этом я и говорил. — громко произнес правитель, ни к кому особенно не обращаясь. — Здесь были сказаны разумные слова, но за них пришлось заплатить десятком глупых и бесполезных ссор. Господа, попрошу тишины! Пролт, наш уважаемый делегат из Старого Омпела задал очень важный вопрос. Данные разведки свидетельствуют, что фелькская армия остановилась лагерем неподалеку от Трэля. Прошло уже несколько дней, а она стоит без движения. Не можете ли вы объяснить причину происходящего?

— Да, девушка, что происходит?

— Сделайте милость, разъясните нам.

Последние насмешливые реплики прозвучали с той стороны, где восседала группа примерно из двадцати человек. Пролт просто чувствовала атмосферу грубости и недоверия, исходящую оттуда. Она понимала; эти люди не ставят ее ни в грош. Им плевать на ее необыкновенные аналитические способности. Л ведь она на удивление точно сумела предсказать ход войны и все фелькские передви амии. Никто другой не смог бы этого сделать, тут даже Хоннис вынужден был согласиться.

Местная разведка, на данные которой ссылался Сультат, существовала благодаря усилиям секретного подразделения петградских магов. Эта группа людей буквально культивировала магию Дальнеречи в своей среде, передавая способности из поколения в поколение. Именно от них Хоннис получал военные сводки, которые Пролт затем использовала в работе. Мерр тоже принадлежал к этим одаренным аристократам.

Помещение, где они сейчас находились, очевидно, являлось обеденным залом, приспособленным для заседаний. Стены украшали искусно вытканные гобелены с абстрактными узорами. Причем благодаря диковинному переплетению нитей рисунок менялся в зависимости от расстояния, на котором стоял зритель.

Пролт так и не села за стол. Несмотря на чугунную тяжесть в ногах, она продолжала стоять, демонстрируя на картах ход военной кампании, раскрывая перед слушателями скрытые нюансы происходивших событий. Сейчас она выпрямилась, сложила руки на груди и холодно спросила:

— А почему здесь нет представителя Трэля?

Сультат окинул собравшихся взглядом, затем его голубые, пронзительные глаза вновь вернулись к девушке.

— Эта дипломатическая миссия потерпела неудачу.

Пролт не надо было объяснять смысл заявления. Скорее всего это означало, что погиб один из родственников премьера. Ведь вербовать членов альянса отправились представители семьи Сультата.

Девушка тоже обвела взглядом присутствующих государственных мужей.

— Я не знаю, почему Фельк приостановил свое наступление, — созналась она.

Со всех сторон послышались короткие смешки, собрание замерло в недобром молчании. Что проку тогда в этой девчонке? Хорош военный эксперт, которого пытался им навязать Сультат! Пролт молча стояла, пережидая реакцию зала, и чувствовала, как в ней разгорается гнев. И этим дуракам она собиралась объяснять во всех деталях свою идею использования опыта битвы на Торранских рав амии!

Тут в зал вошел помощник Сультата и что-то прошептал ему на ухо. Игнорируя колкости, которые отпускали в ее адрес собравшиеся (до чего же они похожи на ее собственное семейство), девушка напряженно глядела через стол на Сультата и пыталась что-нибудь уловить на тяжелом энергичном лице премьера. Помощник тем временем достал какую-то бумажку.

И снова по залу разнесся стук — хозяин в очередной раз пустил в ход свою рукоятку.

— Возможно, теперь я смогу ответить вам, почему не объявилась делегация из Трэля, — произнес Сультат, демонстрируя всем густо исписанную бумажку. — Только сейчас в город прибыла группа людей, доставившая вот это. Перед вами правительственная долговая расписка на непомерно большую сумму. Подписана она моим племянником. Естественно, я не стану платить по этому документу, да еще во время кризиса. Но вот что интересно… Эти люди — бандиты, как я полагаю, — утверждают, будто Део отказался от назначенной миссии в Трэле, преследуя собственные цели. А именно: он намеревался внедриться в фелькские орды и осуществить покушение на их вождя. Таким образом, если допустить, что ему удалось осуществить свой амбициозный замысел, это может объяснить бездействие, в котором пребывает вражеская армия.

Сультат гордо, даже самодовольно улыбнулся. И вновь зал наполнился громкими, возбужденными голосами.

В голове Пролт промелькнуло: а не этих ли бандитов они повстречали в пути? Те тоже направлялись в Петград и явно не желали отсвечивать на больших дорогах. Однако эти мысли возникли и тут же пропали, вытесненные другими, более важными переживаниями.

Девушка почувствовала, как на сердце ей лег холодный и тяжелый груз. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы распознать в нем острое разочарование. Неужели Дардас… убит? Но это невозможно. Подобная случайность была бы слишком несправедливой, даже подлой по отношению к величайшему полководцу Севера. Тот факт, что какой-то мелкий родственник Сультата обманом проник в лагерь и уничтожил тело главнокомандующего Вайзеля, в котором нашел себе пристанище блестящий военный гений Дардаса, показался ей… оскорбительным. Пролт не могла с этим смириться.

В конце концов, она ведь сама собиралась разделаться с Дардасом.


АКВИНТ (1)


— Как ушли? Что ты имеешь в виду?

Кот наблюдал за ним тяжелым, осуждающим взглядом.

— По-моему, не так уж трудно понять мои слова… даже с жестокого похмелья.

Приподнявшись на локтях, Аквинт сжал зубы, чтобы не застонать вслух. Постель широкая, мягкая… А где же та симпатичная цыпочка, с которой он кувыркался ночью? Помнится, тут была по крайней мере одна пышечка… А вот теперь куда-то все подевались, остался только его молодой сообщник.

Ох, сколько же он вчера выпил? Судя по всему, немало. Это нетрудно, если есть чем платить за вино. Аквинту не на что жаловаться. Роскошное жилье, щедрое жалованье, которое он получает в качестве агента фелькской Службы внутренней безопасности. Тот факт, что, являясь уроженцем здешних мест, Аквинт по привычке воспринимал своих работодателей как захватчиков, ничуть не мешал ему получать от них денежки.

Как же ему плохо! Аквинт провел рукой по опухшему лицу.

— Мятежники? — переспросил он, пытаясь сообразить что к чему. — Ага, ты толкуешь о той шайке, которая скрывается на моем собственном складе.

Кот продолжал буравить испепеляющим взглядом. Мальчишка никогда не одобрял его ночных развлечений.

— Правильнее сказать, скрываюсь там.

— И когда же… когда они ушли?

Аквинт исхитрился наконец сесть в постели. Голова немедленно пошла кру ам, но он — молодец! — совладал с собой, даже виду не подал.

— Ну, после того, как я проверил их в последний раз. Наверное, где-то полстражи назад.

— Уверен? — проявил бдительность Аквинт.

Кот бросил на него обиженный взгляд. «И совершенно справедливо, — отметил про себя Аквинт. — Мальчишка прирожденный шпион — неуловим, как тень».

Он потянулся за скомканной одеждой и почувствовал, как желудок опасно подступил к горлу. Кот без слов подал ему большую чашку холодной воды. Аквинт с благодарностью выпил, и ему стало чуть-чуть полегче.

Мысли тяжелыми жерновами заворочались в голове. Если парень не соврал и мятежники действительно улизнули… то его ждут большие неприятности. Собственно, в обязанности агента Внутренней безопасности как раз и входило выслеживание заговорщиков и шпионов на территории Каллаха. До сих пор Аквинт действовал вполне успешно. Ему удалось раскрыть организацию фальшивомонетчиков, наводнивших местный рынок бесполезными подделками фелькских бумажных денег.

Затем с помощью незаменимого Кота он обнаружил организацию самых настоящих мятежников, которые облюбовали себе логово не где-нибудь, а на его собственном складе. Когда-то, еще до войны, там располагалась его контора грузовых перевозок. В те времена он не брезговал и контрабандой, и подпольной торговлей на черном рынке. Впрочем, к делу это не относится…

Так вот, Аквинт вовсе не собирался скопом сдавать мятежников своему шефу, главе Службы внутренней безопасности лорду Абраксису. Куда полезнее (по крайней мере, если он собирался подольше задержаться в Каллахе) скармливать их по одному и долгое время пожинать плоды своих трудов.

Скорее всего, вся эта шайка не представляла никакой ценности — так, сборище разношерстной шушеры. Но никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Поэтому Аквинт предпочитал до поры до времени держать свое открытие в тайне. Знали об этом лишь он сам да Кот. Они даже успели наметить первую жертву — некий Менестрель, человек, стоящий за организацией мятежников. Уж он-то точно являлся преступником. Помимо подделки документов, за ним числилось убийство фелькского солдата, что само по себе было плохо: ведь гнев оккупационного гарнизона грозил обрушиться на все население Каллаха.

Прихлебывая из чашки, Аквинт не спеша оделся и собрался с силами. Кот терпеливо ждал. Его начальник размышлял, машинально причесываясь пятерней.

— Ну что ж. Я слишком долго выжидал, — со вздохом заявил он наконец.

— Только сейчас понял?

— Прости, парень, но мои мозги еще немного плывут.

— Ага. По винным рекам, — пробурчал Кот.

— Следовало раньше сдать их полковнику Джесилу, — сокрушенно повторил Аквинт. Похоже, он застрял на стадии самобичевания.

— Хватит плакать по пролитому молоку, — резонно заметил Кот.

Джесил был фелькским комендантом Каллаха. Весьма трезвым и здравомыслящим человеком для оккупанта — не варвар и не садист.

— А ты правда не знаешь, куда подевались заговорщики? — с отчаянием спросил Аквинт.

— Неужели думаешь, что я до сих пор молчал бы, если б знал?

Аквинт вздохнул. Добрая половина сил у него уходила на борьбу с тошнотой. Эх, как же они их упустили! Такой козырь… Все равно что парочка карт с «палачами» во время игры в броски.

Нет, он явно переоценил свои возможности. Считал, что выигрыш уже у него в кармане.

Аквинт потряс головой, изо всех сил стараясь прочистить мозги. Кот прав: слезами горю не поможешь.

— Ну ладно. Все это, конечно, плохо, но еще не катастрофа. Нам следует разыскать мятежников — причем не прибегая к помощи фелькского гарнизона. Надеюсь, нам удастся сделать это до моего доклада Абраксису. Ты же видел их лица той ночью, когда шпионил на складе, верно?

— Ну да. — Парнишка пожал плечами. — Но Каллах большой город, и найти в нем горстку заговорщиков…

— Так, довольно, Кот! Не заражай меня своим пессимизмом. У нас ведь есть еще кое-что. Помнишь те перечеркнутые круги? Ну, которые появились по всему городу во время Лакфодалмендола? Думаю, мы могли бы использовать их для своих поисков.

С тех пор, как несколько лун назад воинство Фелька покорило Каллах, все боеспособное население города пополняло армию захватчиков. Чтобы обойти сие неприятное обстоятельство, Аквинт постоянно носил на руке повязку: якобы после ранения он находится на легкой службе. Пока, слава богам, уловка срабатывала.

Аквинт любил свой город… Даже такой — порабощенный, заполненный фелькскими паразитами. И, соответственно, рад был снова оказаться дома. Если б не эта чертова война! Глупая, бесполезная трата времени. Конечно, война создавала дополнительные возможности для утаивания доходов и вытряхивания денег из государственной казны. Но он и раньше успешно занимался этим — используя все виды законной и незаконной деятельности.

Сколько народу погибло на полях сражения с начала войны? Сказать «много» — значит не сказать ничего. Ведь все помнят страшные зверства, учиненные фелькской армией в городе-государстве У'дельф. Завоеватели вырезали там все население, а сам юрод сровняли с землей. А квинту волей-неволей пришлось участвовать в той бойне… и это было ужасно, тошнотворно. Даже воспоминания об У'дельфе были невыносимы.

Солнечные лучи порой пробивались сквозь тучи и всякий раз заставляли Аквинта болезненно морщиться. Нельзя было пить столько вина — но в последние дни благодаря этой возне вокруг фальшивомонетчиков он загреб столько деньжищ… Как же не потратить чуточку на развлечения?

Комендант сделал ставку на бумажные деньги, но они оказались абсолютно бесполезными благодаря потоку фальшивых купюр, наводнивших город. Аквинт слышал, что Джесил вместо полной отмены бумажных денег решил пойти по пути ужесточения налогов. Якобы это должно оздоровить местную экономику.

Ну что ж, флаг им в руки. Аквинт со своей стороны считал, что давление на несчастных угнетенных горожан с помощью повышения налогов вряд ли способно их утихомирить. Скорее наоборот — оно лишь усилит мятежные настроения среди каллахцев.

Но в конце концов грядущая катастрофа мало заботила Аквинта — по крайне мере, напрямую. Это проблемы Фелька.

Он брел по улицам, наслаждаясь свежим осенним ветерком. В такие минуты ему даже казалось, что никакого военного вторжения и не было. Что проклятый Фельк с его солдатней и колдунами так и сидит у себя на севере, вдалеке от их благословенного юга.

Когда-нибудь эта война закончится. Но что будет, если Фельк победит? А учитывая его мощь, все шансы на стороне завоевателей. Это означает, что нынешнее положение вещей сохранится навсегда. Каллах под пятой иноземных захватчиков. Каллах, ставший собственностью Фелька.

Аквинт помотал головой, отгоняя прочь мрачные мысли. Он сможет поразмышлять об этом в другой раз, за рюмкой доброго винца. А сейчас ему надо работать.

Зайдя в харчевню, он заказал легкий завтрак — такой, с которым его бедный желудок сможет справиться. Народу было немало. Аквинта сразу же узнали и радостно приветствовали. У него все еще сохранилось здесь немало друзей — среди тех, кому возраст или болезни позволили счастливо избежать призыва в армию.

— Аквинт, знай я тебя немного хуже — сказал бы, что ты слишком уж выставляешь напоказ свою раненую руку. — Пожилой крепыш по имени Гауник, которого он пригласил к себе за столик, похлопал его по плечу.

— Можешь себе представить, как я рвусь обратно на передовую, — уныло заявил Аквинт, осторожно поглощая яйца с пресными хлебцами.

— И каково работать на Фельк? — продолжал расспрашивать Гауник, прихлебывая чай из огромной кружки. Вопрос получился резковатым, с провокационным подтекстом.

Аквинт отложил в сторону вилку и посмотрел на собеседника. Они были знакомы еще по довоенному бизнесу с грузовыми перевозками.

— Все равно что оказаться в обучении у мастера, которого презираешь, — ответил он. — Каждый день желаешь ему смерти, но до поры до времени никуда деться не можешь.

Гауник мрачно кивнул.

— Так я и думал… Будь ты поумнее, накинул бы себе десяток-другой зим и не попал бы в эту заваруху.

— В следующий раз так и сделаю, — улыбнулся Аквинт.

После этого беседа перешла в дружеское русло, и он благополучно разделался со своим завтраком. Поев, Аквинт почувствовал себя лучше — очевидно, еда впитала остатки ночной гадости.

— Гауник, — вполголоса обратился он к приятелю. — Могу я тебе доверять?

Старик озадаченно моргнул.

— В прежние времена мы были с тобой соперниками, Аквинт… но не вра амии. Я и сейчас не считаю тебя своим врагом.

— Отлично. Я так понимаю, ты не станешь болтать, если я кое-что тебе покажу?

— Можно и так сказать, — осторожно кивнул Гауник, но в глазах прожженного дельца уже загорелся нетерпеливый огонек.

Оглянувшись по сторонам, Аквинт придвинулся поближе к старику и достал из-за пазухи лоскут грубой ткани.

— Видишь?

— А что это такое, Аквинт? — нахмурился Гауник.

— Это было приколочено к дверям гарнизонной казармы.

— И что?

— Как что? Взгляни, дружище. Этот рисунок… Неужели он тебе не знаком? — спросил Аквинт взволнованным шепотом.

— Похоже на грязное пятно. — Старик неуверенно пожал плечами.

— Да посмотри же, ради всех богов! Это же перечеркнутый круг! И не говори, что не узнал его.

— А что, должен был узнать? — спросил Гауник.

— Ты не знаешь, что он означает? — притворно удивился Аквинт.

Лицо старика приобрело слегка взволнованное выражение. Никто не любит демонстрировать свою неосведомленность — ребяческая черта, от которой людям, как правило, так и не удается избавиться.

Аквинт спрятал лоскут обратно за пазуху. Наживка была закинута.

— Подожди! — воскликнул Гауник. — Говоришь, что ты нашел эту штуку на дверях фелькской казармы?

— Ну да… Обнаружил рано утром, выйдя первым. Я должен был сразу доложить об этом, но не стал. Просто снял ее и все.

— А почему?

Аквинт снова напустил на себя изумленный вид.

— Да потому, что это стало бы вызовом фелькской армии. Представляешь: дерзкие мятежники оставляют свой знак прямо у них на дверях! Солдаты снова начали бы свирепствовать на улицах, пошли бы по домам… Городу ни к чему еще одна такая встряска.

Он имел в виду события, последовавшие за убийством фелькского солдата, которое совершил Менестрель. Но творя так, лукавый Аквинт скорее занимал сторону земляков, чем своих новых сослуживцев.

— Это точно, — серьезно подтвердил Гауник. — Такое нам ни к чему.

Он опять нахмурился.

— Ну-ка, покажи мне еще раз.

Аквинт снова вытащил рисунок. Он сам набросал его куском угля. Еще совсем недавно эту эмблему можно было видеть на всех углах Каллаха. Перечеркнутый круг… Символ мятежного подполья.

Хотя именно Аквинт внушил данную мысль коменданту, он и сам не знал, правда это пли нет. Впрочем, в настоящий момент это не играло роли. Аквинт использовал уловку, дабы укрепить свои позиции в Службе внутренней безопасности. Требовалось подтвердить свой статус агента, ведущего борьбу с подпольной сетью заговорщиков.

— Кажется, я уже видел это… — задумчиво произнес Гауник.

Еще бы не видел! Тот, кто разрисовывал город, постарался на славу — странный символ появился чуть ли не на всех дверях Каллаха. Правда, солдаты Джесила проявили не меньшее рвение: они с корнем изничтожали крамольные рисунки, вышибая двери и уродуя стены.

— Ну, так или иначе… Я сохраню его, — пробормотал Аквинт, пряча улику в карман. — Надеюсь, рано или поздно я выйду на нужных людей. И когда это случится, использую символ как мандат. Чтобы они знали, кто я.

Гауник покачал головой. Спросил:

— А зачем ты хочешь с ними встретиться?

— Как зачем? — Аквинт зыркнул на своего бывшего конкурента. — Чтобы присоединиться, конечно!

С этими словами он поднялся и вышел на улицу.

К тому вечернему часу, когда они встретились с Котом, самочувствие Аквинта значительно улучшилось. Как и настроение.

— Похоже, ты доволен собой, — сказал паренек, ныряя под декоративный козырек крыши.

— А почему бы и нет?

— Все идет по плану?

— Именно, — кивнул Аквинт. — А у тебя?

В ответ Кот пожал плечами.

— Слежка — трудоемкое занятие. В городе куча мест, где могла бы укрыться наша компания заговорщиков… даже если они не рассеялись поодиночке.

— Да ладно тебе, парень, — великодушно махнул рукой Аквинт. — Рано пли поздно мы отыщем этих мерзавцев.

Мальчишка снова пожал плечами.

Они постояли еще немного, наблюдая, как течет мимо поток пешеходов. Жизнь не стоит не месте, и жители Каллаха — пусть даже оккупированного вра амии — спешили по своим делам.

Аквинт и в самом деле был доволен. Кроме Гауника, он побеседовал еще с тремя приятелями. Завтра по городу пойдут разговоры. Прежде всего о знаке, приколоченном к дверям казармы — ну и, конечно же, о том, что он, Аквинт, ищет выходы на подполье мятежников. Первый факт подчеркнет серьезность ситуации, станет лишним свидетельством в пользу возможности мятежа. А это, в свою очередь, придаст важность расследованию Аквинта и упрочит его позиции в Службе безопасности — особенно если он в конце концов сумеет представить заговорщиков Абраксису.

Вторая же уловка и впрямь может привести его в подполье. Все зависит от того, насколько серьезны намерения этих людей. А начиналось с полумифической группы, поверить в существование которой заставил фелькское начальство сам Аквинт. Как события будут развиваться дальше? Мятежники вполне могут превратиться в реальную организацию и начать вербовать себе сторонников.

Вот тогда-то и появится возможность внедриться.

На лице Аквинта заиграла довольная улыбка… которая, впрочем, весьма быстро угасла — стоило ему пошире взглянуть на веши. Допустим, эти оборванцы действительно поднимут мятеж против Фелька. Пойдем дальше и предположим, что им удастся каким-то невероятным образом разбить здесь, в Каллахе, войска Джесила. Готов ли он, Аквинт, взять на себя ответственность за развязывание подобного восстания?

— В чем дело? — спросил Кот, как всегда чувствительный к настроению старшего друга.

— Ни в чем, — отмахнулся Аквинт. — Как по-твоему, парень, сейчас не слишком рано для выпивки?


ДАРДАС (1)


Зыбкая молочно-белая реальность, простиравшаяся между порталами, играла странные шутки с органами чувств. Трудно было найти точку отсчета в этой среде, перемещающейся медленно, как речной туман. Всякое ощущение глубины и расстояния терялось. Поэтому и существовали четкие инструкции магов Переноса: идти только вперед, ни в коем случае не останавливаясь.

Вайзель все это хорошо знал. Находясь в одной из комнат Дворца, он терпеливо ждал, когда будут произнесены необходимые заклинания. Их следовало при помощи Дальнеречи синхронизировать с обрядом, производимым магом на том конце.

Портал должен был соединить Фельк с долиной возле Трэля, где стояла лагерем армия. Сразу же после успешного воскрешения Рэйвен лорд Матокин велел Вайзелю вернуться к войскам. Девчонка пожертвовала жизнью ради него, и генерал настойчиво требовал, чтобы для нее нашли новое тело — тело, куда могла бы вернуться ее душа. Матокин вынужден был подчиниться.

«Думается, лорд Вайзель, что такой способ путешествовать тревожит вас не меньше меня».

«Не припомню, чтобы я вслух жаловался».

«В этом нет нужды. Достаточно просто подумать».

«Но мы ведь не можем свободно подслушивать мысли друг друга. Существуют определенные ограничения».

Дардас никак не мог свыкнуться с внезапной рокировкой, случившейся несколько дней назад. Если раньше именно он управлял их совместным телом, наполняя его своей волей и индивидуальностью, то в какой-то момент Вайзель перехватил инициативу. В настоящий момент Дардас чувствовал себя оттесненным в отдаленные уголки сознания: руки-ноги не слушались, речь не подчинялась его желаниям. Фактически он стал бестелесным.

«Ограничения? Полагаю, вы правы, лорд Вайзель».

«Интересно… Обращаясь ко мне, вы называете меня лордом, в то время как по отношению к себе предпочитали обращение „генерал”. Я имею в виду, раньше — когда вы полностью подчиняли мою личность».

«А вам нравится быть „генералом”? Неужели вы действительно претендуете на самоличное управление фелькской армией?»

«Ну почему же самоличное?»

«Вы рассчитываете на мою помощь?!»

Дардас даже несколько оторопел от такой наглости.

«Вас для того и оживили. Чтобы вы помогали мне и консультировали по специальным вопросам военного искусства».

Нет, просто невероятно! Неужели этот пижон сам верит в то, что говорит? То есть, конечно, именно так формулировались условия, на которых Вайзель согласился предоставить свое тело для возрождения военного гения прошлого. Но ведь ясно же как день: Матокин с самого начала ожидал, что Дардас быстро и бесповоротно станет полновластным хозяином положения. Что, собственно, и произошло.

А затем все неожиданно поменялось. Вайзель снова захватил власть над телом и пытается диктовать условия.

— Портал готов, генерал Вайзель, — доложил маг Дальнеречи.

— Отлично.

И Вайзель шагнул в открывшуюся брешь.

«Видите? Колдун не гнушается называть меня генералам».

«Запишите себе очко».

Дардас с удивлением отметил, что обнаруживать эмоции было гораздо труднее, чем улавливать направленные мысли.

«Наконец-то разумные речи!»

«Я всегда слыл человекам, умеющим приспосабливаться к новым ситуациям».

«Ага… И насколько я знаю из курса истории, это всегда создавало массу проблем вашим врагам».

К тому времени они уже миновали первый портал. Действуя согласно полученным инструкциям, Вайзель аккуратно переставлял одну ногу за другой. Он неотвратимо приближался к выходному порталу, который уже забрезжил в колеблющемся тумане.

«Можно задать вопрос?»

«Я вас слушаю». — Вайзель был сама любезность.

«Если вы так цените мою помощь и советы, то почему воспротивились идее открыть порталы вокруг Трэля?»

Внезапно Вайзель прекратил движение. Ничего не стряслось — просто он стал на месте и остался стоять, уперев руки в бока.

«Что вы делаете?» — с тревогой спросил Дардас.

Однако Вайзель стоял молча, захлопнув свое ментальное пространство. Черт, это был совсем не тот Вайзель, которого он знал… В нем и следа не осталось от слабовольного фелькского аристократишки, которого Дардас запросто сумел себе подчинить. Этот создавал впечатление решительного и уверенного в себе человека.

«Ну вот, научил на свою голову», — кисло подумал Дардас.

Вдумавшись, генерал вынужден был признать, что эта мысль — хоть и высказанная в форме претензии — не лишена основании. Вполне возможно, что он недооценил Вайзеля, посчитав его совершенно изничтоженным, а хитрый аристократ воспользовался таким соседством и многому научился от прославленного полководца. Дардас представлял собой тип решительного и самоуверенного руководителя. Именно таким и стремился стать Вайзель.

«Почему вы остановились?»

На привычное уже волнение, вызванное прохождением через порталы, наложилось свербящее чувство тревоги. Дардас не лгал, когда заявлял о своей нелюбви к данному виду путешествий.

«Жду. Слушаю. Наблюдаю».

По контрасту мысли Вайзеля казались спокойными и собранными.

Дардас, подобно бедному родственнику, мог теперь только одалживаться у Вайзеля: заимствовать его чувства, но никак не управлять ими. Глазами фелькского аристократа он оглядывал пугающие окрестности, пытаясь уловить осмысленный узор в завихрениях белесого тумана.

Дардас напряженно прислушался чужими ушами — и внезапно показалось, будто что-то услышал… или это причудилось? Звук был таким смутным и не оформившимся — как и все в этом проклятом месте. Пока генерал мучительно пытался определиться со своими ощущениями, его посетило странное чувство — будто за ним наблюдают Дардас попытался прогнать эту глупую и ребяческую фантазию, но не смог. Стало только хуже. Напугавший его звук определенно сделался громче… или ближе?

Правильнее даже сказать, звуки. В какой-то момент Дардасу стало казаться, что он различает вполне осмысленные фрагменты. О боги, это было похоже на голоса!

От ужасной мысли его бестелесную сущность обдало смертельным холодом.

«Давайте продолжим наш путь», поторопил он Вайзеля.

«Куда вы так торопитесь?» — насмешливо откликнулся тот.

«Двигайтесь к выходу, Вайзель!»

В сгущающихся клубах тумана Дардас различал контуры, напоминавшие смутные, размытые силуэты живых существ. Голоса звучали все увереннее.

«Не знаю, что вы хотите доказать всем этим… но уверен, вы выбрали не лучший способ».

«Да что вы? А мне кажется, способ весьма эффективный».

«Довольно, Вайзель. Прошу вас. Нам пора идти».

Вняв наконец его мольбе, Вайзель ожил и быстрыми, летящими шагами направился к заветным вратам. Дардас не мог отделаться от предчувствия, что витавшие рядом незримые чудовища — чем бы они ни являлись — так просто их не отпустят. Он испытал колоссальное облегчение, когда Вайзель благополучно миновал выходной портал и они очутились в просторной палатке, где их поджидали два мага.

Видимо, стремительная походка Вайзеля их удивила.

— Все в порядке, сударь? — спросил один из них.

— Возникли какие-то сложности с Переходом, генерал? — поддержал его другой.

Переведя дыхание, Вайзель улыбнулся и ответил;

— Да нет, ничего особенного. Вы оба отлично справились с задачей. Свободны.

И он милостиво махнул рукой.

Волшебники послушно покинули палатку.

«Я жду объяснений», — накинулся на Вайзеля генерал.

«Что вам требуется объяснить?» — не менее резко ответил тот.

«Вашу глупую браваду там, между порталами. Вы же знаете: люди, которые сознательно подвергают себя неоправданному риску, отнюдь не являются героями».

«А вы испугались, генерал? Знаю, что испугались… Потому что мне и самому было очень страшно, как вы думаете, что мы видели? Те зловещие фигуры, которые двигались в тумане?»

«Не знаю», — вынужден был признаться Дардас.

«Вот и я не знаю. В том-то и дело. Они могли быть миражами… или тамошними обитателями. Собственно, это могло быть все, что угодно — учитывая необычность самого места. Возможно даже, нам довелось увидеть неупокоенные души мертвых».

Дардас невольно призадумался. Он получил некоторую информацию о природе магии Переноса от одного из армейских магов. Для парнишки это плохо окончилось, но Дардас в том не виноват. Своей излишней секретностью Матокин сам вынудил его на крайние меры. Фелькский правитель умышленно скрывает от него секреты магии — очевидно, опасаясь, что Дардас обретет чрезмерное могущество.

То, что генералу удалось узнать, поразило его воображение. Получалось, что вся магия, используемая волшебниками, поступала из другого мира того самого иного плана существования, который ограничивался порталами. Допрашиваемый назвал его Вечным Источником — это Дардас запомнил. Своего рода антиреальность, ее метафизическая противоположность. То, что в нашем мире являлось жизнью, там было смертью.

Дардас буквально вырвал из мага эти сведения, угрожая ему кинжалом. Потом все равно пришлось его убить, но это мало заботило генерала. Подобные вещи не составляли для него проблемы.

Плохо, что фелькский аристократ оказался осведомлен об этом эпизоде. А он-то считал в то время, что личность Вайзеля совершенно исчезла, растворившись в его собственной.

«Да, — согласился Дардас. — Вполне возможно, что мертвецы выйдут через порталы и поглотят город Трэль».

«А вы отдаете себе отчет в там, какую силищу они будут представлять в нашем мире? И что стонут делать, расправившись с Трэлем? Нет, генерал Дардас, это слишком рискованно. Я бы даже сказал, безумно».

Против обыкновения, Дардас оставил упрек без внимания. Его странным образом тронуло то, что Вайзель обратился к нему, используя военный чин.

«Это разумный риск. На воине такие вещи необходимы».

«Я не считаю риск оправданным, — возразил Вайзель. — Слиткам много непросчитанных факторов. Вероятность катастрофы исключительно велика».

«И поэтому вы решили… вмешаться?»

Дардас по-прежнему терялся в догадках, каким образом Вайзелю удалось вернуть контроль над своим телом.

«Видите ли, генерал, именно на меня, а не на моих помощников потомство возложит ответственность за действия армии. И я не хочу, чтобы имя Вайзеля сохранилось в веках как синоним катаклизма, сопоставимого по своим последствиям с Великой Смутой. Той самой, что погубила королевства северного и южного континентов».

«Это я могу понять».

«Правда? Очень на то надеюсь. Поскольку мы с вами буквально неразделимы. А теперь — раз я могу рассчитывать на ваши полезные советы — самое время собрать заседание штаба и обговорить стратегию предстоящего наступления. Находясь в Фельке при воскрешении Рэйвен, я пытался привлечь к обсуждению лорда Матокина — но, к сожалению, он не проявил должного интереса».

«О. Матокин — старая лиса. С ним никогда нельзя быть ни в чем уверенным».

«Вот тут я с вами согласен. Итак, генерал Дардас, вы поможете мне выиграть войну и навсегда установить власть Фелька над Перешейком?»

Подобный вопрос предполагал единственный ответ.

«Обещаю, генерал Вайзель!»

Его незапланированная отлучка в столицу Империи, фигурально выражаясь, посадила на мель корабль многотысячной фелькской армии. Ведь перед тем, как перенестись на север, генерал скомандовал войскам оставаться на заданных позициях.

И вот наступило время заново раскрутить маховик военных действий. Штаб заметно воспрял духом при виде вернувшегося главнокомандующего. Вайзель собрал совет в просторной палатке.

— Мы выступаем на Трэль, — провозгласил он.

По толпе офицеров прокатился возбужденный гул. От Трэля армию отделяло всего два дня пешего перехода.

— Так вы отдаете приказ об открытии порталов? — спросил один из помощников.

Армейские офицеры бросали неприязненные взгляды в сторону команды старших магов, которые тоже присутствовали на совещании. Генерал отметил про себя, что проблему напряженных и предвзятых отношений между двумя группами штаба следовало решить как можно скорее.

— Да, — подтвердил он, — мы используем порталы…

Нельзя сказать, чтобы его слова вызвали ликование среди офицеров.

— … но не для того, чтобы перебросить всю армию, — улыбнулся Вайзель.

Дардас глазами своего компаньона наблюдал за реакцией собравшихся офицеров. Да уж, по части рисовки и искусства держать аудиторию в напряжении этот пижон Вайзель кому угодно даст сто очков вперед.

— Я желаю, чтобы было сформировано элитное подразделение, — продолжал генерал. — Диверсионный отряд, способный действовать скрытно и эффективно. Пока армия будет окружать Трэль, мы направим одну из наших разведывательных групп, усиленную магом Дальнеречи, непосредственно в город. Маг Лиммель, вы будете отвечать за связь. По моему сигналу в город через портал отправится ударный отряд. Его задача — установить месторасположение городского совета и взять в заложники чиновников. Благодаря этой акции мы захватим Трэль без кровопролития с обеих сторон.

Штабные офицеры разинув рот глазели на своего начальника. Тот победоносно улыбался.

«Поздравляю, генерал, — беззвучно произнес Вайзель. — Как бы то ни было, ваше предложение произвело должное впечатление».

«Как я и обещая», — хмыкнул Дардас.

Они вместе выработали этот компромиссный план. Дардас изначально предлагал превратить Трэль во второй У'дельф — город, который они в свое время сравняли с землей, вырезав все население. Вайзель же, исповедывающий более гуманный подход, желал лишь продемонстрировать собственное чутье и военный талант.

— Блестящий план, господин генерал… если мне дозволено будет высказать свое мнение, — послышался голос одного из помощников. — Просто гениальный!

На какое-то мгновение Дардасу показалось, что публика взорвется аплодисментами. Вайзель продолжал сиять.

«Видите, каковы результаты нашего сотрудничества!»

«Еще бы не видеть, — откликнулся Дардас. — Очень даже вижу».

* * *


На лагерь опустилась ночь. Операцию решено было начать на рассвете. После совещания помощники генерала сокрушенно доложили ему, что убийцу с арбалетом — того, который совершил попытку покушения, — увы, так и не удалось обнаружить. Вайзель великодушно отпустил им этот грех и завалился спать. Уж больно сложными и насыщенными оказались последние дни.

Итак, Вайзель спал. Зато Дардас бодрствовал.

Его разум жил теперь пленником внутри тела. Но смиряться он не собирался. Вайзель совершенно справедливо заметил недавно, что они не могут до конца проникнуть в мысли друг друга. И слава богам! Дардас вовсе не хотел, чтобы компаньон оказался в курсе его намерений. А они были следующие — максимально продлить войну. В идеале — сделать ее бесконечной.

А для этого нужно постоянно иметь врагов. К сожалению, все, на что способно малахольное население Перешейка, — это жалкий ропот за спиной завоевателя. Таким образом, бойня, учиненная в У'дельфе, была отнюдь не случайной. Она имела вполне определенную цель. Генерал Дардас намеревался спровоцировать сопротивление.

И вот теперь он встретил помеху в лице не только Матокина, но и мелкотравчатого Вайзеля.

Дардас постарался собраться с мыслями. Он ведь помнил, как некогда полностью контролировал это тело. Нужно представить, будто все остается по-старому и он единовластный командир физической оболочки. Память услужливо предоставила воспоминания. Дардас работал… а вайзелевское сознание тем временем мирно почивало.

Напрягая все силы, он вдруг почувствовал, как шевельнулся мизинец на левой руке. Так, отлично. Слабое, почти незаметное движение… Но произошло оно, несомненно, по его воле. В этом Дардас был уверен.

За долгую военную карьеру он постиг: победы бывают малыми и великими, сладость победы никак не зависит от ее величины.


БРИК (1)


— Эй, ты!

Холодок, пробежавший у Брика меж лопаток, никак не был связан со свежим ветром, гулявшим по улицам Каллаха. Хотя и то сказать — осень здесь гораздо суровее, чем на юге, в его родном У'дельфе. Однако мурашки поползли не от холода, а от страха.

Брик шел ссутулившись, подняв воротник куртки. Он только-только пообвыкся на улице, перестал опасливо оглядываться и начал наслаждаться прогулкой. Первые лучи солнца, пробивавшиеся в восточной части неба, приятно ласкали кожу. Воздух был намного чище и свежее, чем в помещении, где пряталась целая орава его соратников из Рассеченного Круга.

Пока все шло отлично. Брик беспрепятственно пересек площадь, прошел одну улицу, другую, все больше удаляясь от безопасного убежища. С каждым шагом он освобождался от тревоги, обретал веру в себя.

И тут его окликнули сзади. В голосе звучал непререкаемый авторитет человека, привыкшего отдавать приказания. Брик нисколько не сомневался, что, обернувшись, обнаружит человека в фелькской мундире. Наверняка тот заподозрил в нем убийцу злополучного солдата.

Его товарищи по Кругу ничего не знали о вылазке, предпринятой Бриком. Он выскользнул из квартиры рано утром, когда остальные еще сладко спали. Более того, он сам настоял, чтобы все хорошенько отдохнули — ведь им предстоял трудный день.

В настоящий момент Брик пересекал тихую полусонную улочку, по которой двигались одинокие прохожие. Он украдкой огляделся, выискивая пути к отступлению. Неподалеку зиял проход в заброшенный переулок. Брик стал незаметно, бочком продвигаться туда.

— Да, ты. Стой! Стой, я сказал…

Вот черт, это оказался не переулок, а всего-навсего тупик, превращенный в свалку. С трех сторон поднимались стены, слишком высокие, чтобы их перемахнуть.

Рассеченный Круг имел небольшой импровизированный арсенал: молотки, кухонные ножи и тому подобное. Но все это хранилось на квартире. Брик вышел на прогулку безоружным. Напустив на себя беззаботный вид, он удивленно обернулся, будто только что услышал окрик.

Против ожидания, он не увидел ни мундира, ни меча, ни лат. Перед ним стоял мужчина зим на десять постарше его самою в потрепанном костюме торговца. Резко очерченное лицо, взгляд диковатый. Неверными шагами незнакомец направился к Брику.

— Ты что, не слышишь?

— Что вам от меня надо? — проговорил Брик, старательно пряча лицо в воротник. Хоть он и не узнавал окликнувшего, но все же…

— Я хочу знать: что сталось с твоими обещаниями?

Брик заподозрил, что этот человек попросту сумасшедший, который принял его за своего знакомого, некогда нанесшего ему какую-то обиду. Причем что хуже всего — похоже, он не осознавал своей ошибки даже сейчас, когда они стояли практически лицом к лицу.

— Я не давал вам никаких обещаний, — сказал Брик.

Следует просто развернуться и уйти тем же путем, каким он попал сюда. Однако сделать это было проблематично. Мужчина распрямил плечи — и стало ясно, что, невзирая на возраст, он вполне силен и боеспособен.

— Не пытайся лгать, это тебе не поможет! — прорычал он. — Неужели у тебя не осталось ни капли совести?

Он как будто наливался гневом: казалось, поношенная перепачканная куртка трещит по швам.

К сожалению, несмотря на ранний час, на улице было слишком много людей, чтобы их препирательство осталось незамеченным. А Брику меньше всего хотелось привлекать к себе внимание. Он повел плечами, стараясь освободиться от медвежьей хватки внезапного собеседника.

— Вы меня с кем-то спутали, — громко и выразительно сказал он, хотя и понимал в глубине души, что этот номер не пройдет.

Взгляд незнакомца стал еще более диким.

— В той таверне…

— В какой таверне? — невольно переспросил Брик.

— Ты произносил такие прекрасные слова. В той таверне. Сначала песни. А затем… затем эти слова. Про восстание. Про то, что люди в Виндале поднялись против Фелька. Проклятие… Проклятие! Зачем ты лгал нам?

Все ясно. Этот человек слышал его в один из вечеров, когда Брик под видом трубадура ходил из таверны в таверну и рассказывал о восстании, которого на самом деле не было (по крайней мере, он ничего про это не знал). А также о подпольной организации мятежников здесь, в Каллахе, которой тоже не существовало (опять же — на тот момент).

Через плечо незнакомца Брик бросил взгляд на улицу. Люди уже останавливались и поглядывали в его сторону. И хотя среди них не было фелькских солдат — те могли в любой момент появиться.

Пора сворачивать затянувшуюся сцену. Немедленно.

Он еще немного углубился в укромный уголок, заваленный мусором. Мужчина снова схватил его за полу куртки, и Брик, вильнув в сторону, увлек назойливого обличителя в вонючий тупик.

— Тебе это не сойдет с рук. Ты заплатишь за свою ложь, — бормотал тот, оскалив зубы.

Вскинув руки, торговец растопырил крючковатые пальцы и попытался нанести удар. Брик рванулся в сторону — но поскользнулся и опрокинулся на спину. За собой он потянул и обезумевшего торговца.

Они грохнулись посреди разбросанного мусора, и Брик почувствовал, как треснула под ним старая доска. Он попытался развернуться так, чтобы «оппонент» не давил на него всем весом, и двинул ему локтем в грудь.

Давление чуть ослабло. Брик продолжал отодвигаться, одновременно шаря по земле в поисках доски. Наконец его рука нащупала шершавый обломок. Тогда Брик ухитрился встать на одно колено и замахнулся деревяшкой. Бац! От столкновения с черепом обломок развалился еще на две половинки. Мощный удар, но не чета давешнему, которым он отправил на тот свет несчастного солдата. Брик точно знал, что этот удар не смертелен: он видел, как вздымается и опускается грудь обмякшего противника.

Поднявшись на ноги и кое-как почистив одежду, Брик вернулся на улицу. Слава богам, никто не обратил на происшествие особого внимания. По-прежнему пряча лицо, он поспешил вернуться в убежище Рассеченного Круга. Это утро научило его, что разумнее всего сидеть на месте и не дергаться.

Его детство прошло в замечательной семье. Самые первые годы, заложившие восприятие па всю жизнь, были пронизаны теплом и нежностью. Вот и сейчас с болезненной резкостью на него нахлынули воспоминания: песни, которые они пели, сидя вокруг большого обеденного стола, веселый смех матери, шутки отца…

Славные деньки. Они стали тем фундаментом, на котором базировался его характер. Всю жизнь Брик предпочитал смех слезам, мягкий юмор — злобному сарказму, радостный настрой — грусти и печали. Эти приоритеты он привнес и во взрослую жизнь, когда настало время заводить собственную семью. И по мере сил старался одарить своих детей теми же дарами.

Конечно же, немалую роль сыграло его положение богатого аристократа и профессия преуспевающего драматурга — они жили в достатке и роскоши, недоступной большинству.

Являясь легким и общительным человеком, Брик порой позволял себе маленькие слабости в компании друзей. Иногда даже возникали небольшие проблемы: он мог, например, перебрать со спиртным или проиграться в азартные игры. Но это были не пороки, а, так сказать, издержки характера — его неутолимого жизнелюбия.

Что интересно, Брик никогда не появлялся на сцене в собственных спектаклях. Ему случалось — на официальных празднествах или дружеских пирушках — декламировать вслух или даже представлять куски из пьес, и каждый раз он чувствовал себя ужасно. Он не мог даже представить, как несчастные актеры проделывают подобное из вечера в вечер.

Увы, сейчас все это не имело ни малейшего значения. Драматург умер. Так же как погиб У'дельф — город, где Брик был: отцом, мужем, поэтом и аристократом. От прежнего веселого и яркого характера сохранилась лишь одна, возможно, не самая лучшая грань — его не слишком сильная врожденная способность творить магию.

— Я все равно не понимаю. Для чего мы все это делаем? Ты же сказал, что вода не становится отравленной… даже не меняет вкуса.

Сам Брик относил то, что они делали, к разряду магии. Не той грозной и таинственной магии, которая внушает опасения людям… Скорее это была волшебная способность превращать фантазии в более или менее правдоподобный вымысел.

Он наблюдал за молодой девушкой. Недовольство проложило странно взрослую морщинку у нее между бровей. Тайбер помогал ей на заключительном этане мытья: соскребал коросту с ее пальцев и вшей — с волос. Теперь девушка выглядела куда презентабельнее. Увы, при помощи такой процедуры не скроешь призывной возраст.

— Мы и не собирались портить воду, Гельшири, — сказал Брик. — Нам же самим придется ее пить.

— Да кто захочет это нить? Воду такого цвета!

— Можешь думать что хочешь… Потом ты все поймешь.

В разговоре с девушкой Брик не позволял себе снисходительного тона. Наверное, поэтому она все понимала и не обижалась. Она была сейчас в том возрасте, когда эмоции бьют ключом и плохо поддаются управлению. И тем не менее девушка являлась опытной подпольщицей, членом Рассеченного Круга — организации, поставившей своей целью освобождение Каллаха от иноземных захватчиков.

Гельшири поскакала прочь… вернее, уковыляла прочь — настолько быстро, насколько позволяло «отсутствие» одной ноги. Она вынуждена была подгибать левую ногу и приматывать се шнуром. Длинная, ниже колен, накидка помогала скрыть уловку. Это, конечно, создавало неудобства, но девушка не жаловалась — с костылем она управлялась так, будто с ним и родилась. Зато это помогало ей избежать мобилизации в армию Фелька.

Спрятав на себе пакетики с краской, Гельшири принялась вслух повторять маршрут передвижения по городу. Брик не сомневался: она обойдет все общественные резервуары с водой. Пусть девушка не блещет особым умом, зато целеустремленности ей не занимать.

Брик проверил карту, на которой были отмечены все каллахские хранилища воды. Гельшири ушла не одна — вместе с ней на задание отправилось еще четверо членов Рассеченного Круга. Это была первая акция, спланированная для всей группы, и Брик даже удивился, насколько гладко все идет. Пока. О результатах работы, конечно же, говорить еще рано.

После утреннего происшествия он потихоньку вернулся в укрытие подпольной организации, которое располагалось в квартале дерево — и металлообрабатывающих мастерских. Целый день здесь царили грохот и звон, от печей поднимался жар, который очень радовал Брика в преддверии наступавших холодов. Судя по всему, зимы в этом северном краю стояли суровые. Он и сам еще не знал, где окажется с наступлением холодов. Возможно, дела задержат его в Каллахе… К тому же он понятия не имел, куда направится отсюда.

Нынешнее их жилище выглядело не так уж плохо. Ничуть не хуже, чем та нищенская лачуга, в которой он поселился по прибытии в Каллах. И, уж конечно, оно сильно выигрывало после того пустого полуразрушенного склада, где они прятались раньше. Это Брик настоял на переезде. Несмотря на заманчивую уединенность складского помещения, он все же считал, что лучше обретаться в месте, куда можно прийти и уйти, не привлекая особого внимания. Мастерские располагались в оживленном рабочем районе. Тот процветал, несмотря на жестокие налоги и вечную нехватку сырья.

Брик отдал приказ — и остальные подчинились. Такое положение вещей было непривычным, но и волнующим. До того он не привык принимать решения, отвечать за других людей. Предыдущая жизнь обеспеченного аристократа не подготовила его к подобному. Даже в былой профессии драматурга его привлекала слава, а не возможность командовать. Брик всегда занимался делами постольку поскольку. Если возникали проблемы — они легко разрешались с помощью денег. Опять же — жена его, Аайсью, обладала явными организаторскими способностями и все хлопоты по ведению домашнего хозяйства брала па себя.

Помимо этих обязанностей, Аайсью добровольно возложила на себя роль первой — и, несомненно, самой главной — слушательницы его произведений. Обычно до определенного момента он держал любую работу в тайне. Затем, когда объем написанного уже позволял постичь суть замысла, он приглашал жену, уложившую детей спать, и читал ей свое сочинение. С энтузиазмом дилетанта Брик исполнял роли различных персонажей. Он мог позволить себе тараторить, скакать и кривляться — перед ней, и только перед ней.

Иногда Аайсью смеялась, иногда нет. Удивлялась поворотам сюжета, которые он заготавливал для зрителей — поклонников своего таланта. Или не удивлялась… Порой восхищалась или искренне и безыскусно сочувствовала героям.

Аайсью являлась мерилом успеха его работы. Если жене нравилось — он благополучно заканчивал пьесу. Если нет — а ей хватало ума и характера не обманывать его — Брик переделывал неудачные куски, а чаще беззаботно кидал исписанные листы в огонь. Переделывать посредственную работу казалось ему труднее, чем сесть и создать новое произведение.

Театр принес Брику такую славу, которую не могли обеспечить ни деньги, ни аристократическое происхождение. Вообще странно, что он взялся писать пьесы. Обычно драматурги — люди более серьезные, даже мрачноватые.

Возможно, в том-то и крылся секрет его успеха. Ведь коньком Брика стали веселые и бесстыдные комедии.

Сейчас, склонившись над картой, Брик невольно задумался: а что бы сказала Аайсью о его нынешней работе? Он видел горькую иронию судьбы в том, что сейчас рядом с ним не было жены с ее советами. Ведь он трудился именно ради Аайсью… и ради их детей. Брон, Керк, Ганет и малышка Греммист… В память о самых дорогих ему людях.

Нынешняя деятельность была местью Брика. Он мстил Фельку, который уничтожил его родной город вместе со всеми жителями. Фельку, который разрушил его жизнь.

И у него имелись помощники. Рассеченный Круг. Пусть они выглядели смешно — четырнадцать человек, включая его самого. Брик, не будь его положение столь ужасным, и сам бы смеялся. Горе-мятежники! Эта группа буквально была порождением его фантазии. Выбрав себе для маскировки образ странствующего певца, он принялся распускать но городу слухи про Рассеченный Круг — тайную организацию, чьей целью, якобы, являлось свержение власти Фелька. Он стремился разбудить мятежный дух каллахцев — а может, даже и в самом деле поднять восстание.

Парадокс заключался в том, что никакого Рассеченного Круга не существовало! Для подкрепления своей версии Брику пришлось изрисовать все стены заповедным символом. И только после того, как молва побежала по городу, наконец возник «настоящий» Рассеченный Круг. После ряда злоключений и сам Брик присоединился к подполью. Более того: как-то само собой получилось так, что он встал во главе организации. Эти люди мечтали о восстании — и страстно жаждали, чтобы кто-то взялся их направлять.

Фигурально выражаясь, автор повстречался с поклонниками, которые заставили его воплотить пьесы в жизнь. Сами по себе эти люди могли казаться смешными… или нелепыми. Но впервые сложилась ситуация, когда его замыслы вылились в нечто настоящее.

Наверное, Брик мог бы гордиться своим созданием. Но, по правде говоря. Рассеченный Круг не сделал пока ничего существенного, что могло хотя бы потревожить захватчиков. Сам Брик хотя бы нанес урон их экономике, запустив в обращение фальшивые деньги. На его же совести лежало убийство фелькского солдата. Однако этого было мало. Брик хотел добиться большего. Фельк должен заплатить по счету!..

Он отложил карту в сторону. Что толку ее рассматривать? Он уже разработал операцию и разослал агентов. Теперь все было в их руках Брик уселся на койку и принялся прислушиваться к лязгу и грохоту, который доносился из-за стены — там работали мастерские.

Следовало признать со всей откровенностью: его личные возможности в этом городе были весьма ограничены. Фелькские солдаты имели его словесное описание, оккупанты рвали и метали по поводу того, что убийца их товарища до сих пор не пойман. Соответственно, Брику небезопасно было показываться на улице. Он, конечно, мог бы целыми днями сидеть в этой убогой комнатенке, разрабатывать планы и руководить действиями организации…

Однако наверняка существуют другие пути. Просто обязаны существовать! Невзирая на утреннюю неудачу, Брик рвался наружу. Вынужденное заточение не давало ему покоя, терзало душу. Пусть дни его литературного творчества бесследно миновали — как и многое другое… но Брик, подобно всякой творческой личности, неумел долго находиться в бездействии. И сейчас, ожидая результатов операции с хранилищами воды, он продолжал обдумывать возможность личного участия в мятеже.

Вообще-то он знал, что все прошло успешно, еще до того, как Гельшири и остальная четверка друг за другом появились в штаб-квартире. Новости бежали по городу впереди них, и Брик даже сквозь стены услышал шум и возбужденные голоса соседей.

Ею бойцы вернулись с задания во время последней дневной стражи. Здесь же собрались и все остальные члены группы. Из них один лишь Тайбер, подобно ему самому, безвылазно торчал в убежище. Дело в том, что он был уличен в попытке подкупа фелькского офицера с целью вовлечения его в контрабандные махинации. Теперь полковник Джесил разыскивал его — правда, далеко не так настойчиво и энергично, как неизвестного убийцу солдата.

— Ура, успех!

— Никто даже не заметил, как я…

— … высыпал этот пакет прямо в трубу…

— …не посмел задержаться, чтобы понаблюдать, хотя мне страшно хотелось!

Все они были чрезвычайно довольны собой. У каждого исполнителя имелось несколько целей — легко достижимых объектов, вокруг которых всегда крутилось много народу. Все, что от них требовалось для осуществления операции, — это некоторая ловкость рук… Но, разумеется, никто не отрицал потенциальной опасности. В случае провала и поимки агентам Брика грозили большие неприятности.

В обязанности Квентис входило следить за исполнением задания. Она должна была побеседовать с каждым из вернувшихся, убедиться, что их никто не видел и все меры предосторожности соблюдены. Квентис как нельзя лучше подходила для этой задачи: трезвый ум и холодный расчет являлись отличительными чертами этой женщины. Брик был ей многим обязан: именно Квентис помогла ему спрятаться, когда он в панике метался по городу после убийства фелькского солдата.

Будучи вполне толковой и самостоятельной горожанкой, Квентис зарабатывала на жизнь уличной торговлей с передвижного лотка. Хоть годы и оставили отпечаток на ее лице — сорок лет не шутка! — женщина выглядела получше многих своих ровесниц. К тому же если в этом лике и были какие-то недостатки, они с лихвой окупались нежным теплом ее янтарных глаз.

— Думаю, можно сказать, что процесс захватил уже весь Каллах, — кивнула она Брику.

— Да, я уже слышал.

Он махнул рукой в сторону улицы за лавками. Всю минувшую стражу оттуда доносились панические вопли.

— Люди… они очень встревожены. — Голос Гельшири звучал одновременно взволнованно и сконфуженно. Честно выполнив свою работу, она так и не выяснила, для чего все это было нужно.

— И они, черт побери, правы! — с блаженной улыбкой произнес Ондак, кузен Квентис. — Еще бы не встревожиться, когда вода обращается в кровь. Тут уж поневоле подумаешь: что-то не так!

И собравшиеся в комнате весело рассмеялись. Небольшое помещение едва вмещало эту кучу народу, и все же Брик с сожалением думал, что их слишком мало. Горстка против целой армии, оккупировавшей город.

Именно Ондак подобрал порошки, необходимые для трансформации воды. Остальные члены группы рыскали по харчевням, все еще работающим в окрестностях Каллаха, и доставали необходимые компоненты. Ондак составил смесь, которая при добавлении в воду изменяла ее цвет и консистенцию. Впрочем, этим дело и ограничивалось: при окрашивании вода не становилась ни вредной, ни опасной. После успешного завершения операции из всех водяных баков и цистерн Каллаха потекла вода, по виду неотличимая от крови. Бежала она медленно из-за большей вязкости, да и выглядела страшновато, но на вкус была совершенно обычной.

— Хоть эти поганые фелькцы и пользуются магией, — произнес Тайбер, наполняя стаканы для всей компании, — но, спорим, они до сих пор верят в свои байки про богов!

— Ага! — воскликнула Гельшири, и в глазах ее наконец-то зажглось понимание. — Так вы хотели напугать фелькцев!

Тайбер — бледнолицый, с плохими зубами — покровительственным жестом обнял девочку за плечи.

— Малышка, если б твой пол не был так четко выражен, я бы непременно влюбился в тебя. А теперь, друзья мои, прошу поднять бокалы. Пьем за Менестреля!

В «бокалах» (которые скорее следовало бы назвать стаканами, чашками, плошками и проч.) было вино, а отнюдь не новоявленная каллахская вода. Брик послушно отпил глоток. Когда-то он наслаждался горячительными напитками, а также шумным весельем, сопровождавшим каждое застолье.

Соратники по Рассеченному Кругу не знали его настоящего имени. Он не сообщил им даже псевдонима, который взял себе по прибытии в город. Все звали его просто Менестрелем. Вот и хорошо. Брику нравилась такая анонимность. В конце концов, он трудился не ради славы.

Вокруг все шумели, поздравляя друг друга с успехом, а Брик сидел в сторонке, не принимая участия в общей беседе. Гельшири, прикончив свой стакан, нахмурилась по привычке и спросила:

— Но если нам удастся напугать фелькцев, разве все остальные не испугаются тоже?

И снова Брик не стал разыгрывать из себя многоопытного учителя.

— А мы можем пустить слух, что это работа Рассеченного Круга. Тогда каллахцы не станут бояться.

Было бы, конечно, эффектно оставить свой знак возле каждого хранилища воды. Но это неизбежно привлекло бы внимание и усложнило проведение операции. Как жаль, что Брик не мог сегодня последовать за каждым из диверсантов, дабы при помощи магии высечь перечеркнутый круг на баках с водой. Ведь способность извлекать пламя из ничего все еще оставалась при нем.

Брик продолжать сидеть, потихоньку прихлебывая вино. В голове у него созревали новые планы. Сегодня ребята неплохо поработали, они заслуживают похвалы. Но впереди их ждут новые дела — куда более серьезные и сопряженные с большей опасностью.

Он заметил, что Тайбер, довольно неказистый с виду, обладает особой харизмой. Люди тянулись к нему — несомненному центру сегодняшнего веселья. Он смеялся и заставлял смеяться других. Его окружала атмосфера куража и самоуверенности. Именно такие люди — Брик знал это по собственному опыту — становятся лидерами везде, где льется вино и собирается толпа.

В тот момент, когда Тайбер подхватил три пустые кружки и начал ловко ими жонглировать, Брика наконец посетила идея, которой он так долго дожидался. Чуть погодя он отозвал Тайбера в сторонку и спросил:

— Скажи-ка, дружище, а ты знаком с магией?


РЭЙВЕН (2)


«А вот и он!» — зачем-то прокомментировала Вадия.

Рэйвен ощутила, как радостное волнение захлестнуло ее новую подругу. Она и сама разделяла это чувство. За то короткое время, что они провели вместе с Вадией, девушки очень сблизились. Если раньше у них были общие мысли, то теперь и чувства удивительным образом сливались. Особенно в таком случае — когда обеих женщин охватывало волнение.

Они находились в коридоре. Двигаясь с вновь приобретенной сладострастной грацией, Рэйвен сделала несколько шагов, ненароком оглянулась и только тут «заметила» приближавшегося лорда Абраксиса. Вот он шел — высокий, худой, с непомерно длинными пальцами.

— Милорд! — Девушка склонилась в почтительном поклоне. Нахмурившись, тот замедлил шаги, затем и вовсе остановился. Этот человек являлся самым могущественным — после Матокина — магом Империи. К тому же он был главой Службы внутренней безопасности Империи.

— Кто вы такая? — не слишком любезно поинтересовался он.

— Я Рэйвен, с вашего позволения, лорд Абраксис.

Девушка позволила себе несколько трепетных взмахов ресницами. Вадия успела обучить се нескольким несложным трюкам, которые позволяли наиболее эффектно использовать их совместное роскошное тело.

В глазах колдуна, обычно холодных и бесстрастных, промелькнуло удивление.

— Да, — кивнул он. — Матокин упоминал при мне о твоем воскрешении. Неплохая попытка. Как я понимаю, это было сделано по просьбе генерала Вайзеля?

— Да, лорд.

— Отлично. Это говорит о том, что вы преуспели в своих попытках сблизиться с генералом. Недурно, недурно. И когда же вы планируете возвращаться в расположение армии?

— Очень скоро.

К концу стражи Рэйвен почти оправилась от физического и психического шока по поводу процедуры воскрешения. Сейчас, привыкнув к новому телу, она чувствовала себя вполне здоровой и дееспособной.

— Отлично. Надеюсь, вы понимаете, что прежнее задание, которое вы получили от нас с лордом Матокином, остается в силе? — многозначительно произнес маг.

— Конечно, — ответила Рэйвен. — Лорд Матокин уже напомнил мне об этом.

— Вот и прекрасно.

Собираясь на прогулку по коридорам Дворца, где она рассчитывала встретить лорда Абраксиса, Рэйвен надела тонкое платье, которое выгодно оттеняло все изгибы и выпуклости ее соблазнительного тела. Уж теперь-то она знала, какую притягательную силу может иметь женское тело. Прежде чем выйти из комнаты, она долго и с удовольствием изучала собственное отражение в зеркале. Вадия, со своей стороны, с законной гордостью демонстрировала ей собственное богатство и заявляла, что Рэйвен предстоит познать вкус победы над многими мужскими сердцами. Очень приятные ощущения — смеясь, говорила она.

Что ж, судя по тому впечатлению, которое Рэйвен произвела на стражников и посыльных в коридоре, подруга не лгала.

— Это так любезно, что вы проявляете интерес ко мне, — низким вибрирующим голосом проговорила девушка и придвинулась чуть ближе к высокопоставленному магу.

И снова в невыразительных глазах Абраксиса что-то промелькнуло.

— Я… то есть, мы с лордом Матокином… мы лишь хотели, чтобы вы получили возможность наилучшим образом проявлять свои способности, — запнувшись, произнес он.

— О, я счастлива их проявить, — сказала Рэйвен, стараясь не переиграть. Роль соблазнительницы была для нее внове — что, естественно, не относилось к Вадии. Там, в комнате, она поспешила посвятить Рэйвен в некоторые свои воспоминания. Надо сказать, весьма впечатляющие воспоминания.

— Рад слышать… — Взгляд Абраксиса пополз вниз по фигуре девушки. Слегка выпятив грудь, Рэйвен сделала еще один шаг и встала вплотную к мужчине. Теперь ее гибкое бедро прижималось к его ноге. Кроме них, в коридоре никого не было.

— Скажи-ка, Рэйвен, — в голосе мага появилась легкая хрипотца, — а чье тело выбрано для твоею возрождения? Что-то мне знакомо твое лицо.

Рэйвен улыбнулась. Это была теплая, волнующая и многообещающая улыбка, совершенно невозможная при ее том, прежнем теле — толстом и неуклюжем. Как же она была рада от него освободиться!

— Леди Вадия великодушно согласилась принять меня в качестве гостьи, — созналась Рэйвен. А потом сделала то, чего никогда бы не позволила себе прежде: подняла руку и погладила мага по плечу — медленно, вызывающе.

На сей раз Абраксис даже не пытался скрыть свое удивление.

— Вадия? — выдохнул он. — Одна из самых знаменитых куртизанок Фелька!

— А вы никогда не интересовались, почему она так знаменита? — улыбнулась Рэйвен.

— Да… да, я…

— Тогда позвольте показать вам.

Уверенно взяв Абраксиса за руку, девушка повела его обратно в свою комнату. А внутри нее заливалась веселым смехом Вадия.

Вначале, когда Вадия сообщила ей некоторые подробности о себе, Рэйвен была шокирована. Как?.. — удивлялась она. — Как Матокину могло прийти в голову переселюсь ее в тело такой женщины?

Впрочем, ответ напрашивался сам собой.

Наверняка старый колдун воспользовался ситуацией, чтобы сделать ее более привлекательной для Вайзеля. А следовательно, облегчить ее шпионскую деятельность.

Рэйвен с наслаждением вытянулась во весь рост на смятой постели. Абраксис, несколько ошеломленный, извинился и ушел — как он сказал, на важное совещание.

Надо признать — произошедшее оказалось самым ярким сексуальным опытом в ее жизни. Хотя, если учесть, что ему предшествовало всего два любовных свидания (оба поспешные и малоприятные), то не такое уж это и событие. Причем заслуга здесь была не исключительно лорда Абраксиса. Скорее то возбуждение, которое он испытывал, прикасаясь к ее телу, отзывалось в Рэйвен ответным волнением и доставляло наслаждение.

— Просто удивительно, насколько отношение мужчин к женщине зависит от се внешности. — пробормотала она с томным вздохом.

«И не говори», — поддержала ее Вадия.

«Чудесное ощущение», — продолжала беседу Рэйвен, теперь на внутреннем, беззвучном уровне. Обнаженная, она перекатилась по постели и тихо засмеялась.

«Вот и прекрасно. Наслаждайся… Но не весь день, дорогая. Скоро нам надо будет идти».

«Куда это?» — оборвала смех Рэйвен.

«Как куда? Обратно к генералу Вайзелю, естественно. Ты уже достаточно поправилась для путешествия».

При мысли о том, что придется покидать Фельк, настроение у девушки испортилось. Странное дело, до того город не слишком нравился ей. Правда, последние годы она провела в Академии — магической школе, которую основал лорд Матокин. А это место мало располагало к развлечениям: здесь царил культ послушания и жестокой дисциплины. Рэйвен еще только постигала азы магической науки, когда се направили с заданием к генералу Вайзелю.

«Жаль уходить отсюда, — вздохнула девушка. — Где еще, как не во Дворце, вот так запросто, в коридоре, повстречаешься с одним из самых могущественных людей Империи?»

«Ага, и затащить его к себе в постель», — сухо поддакнула Вадия.

«И это тоже», — хихикнула Рэйвен (вот и еще одна новая привычка).

Конечно же, Вадия права. Время возвращаться к работе. Рэйвен соскочила с кровати и направилась к зеркалу, по дороге прихватив один из стульев. При виде своего нового прекрасного тела она снова не смогла сдержать глупой самодовольной улыбки. Затем, усевшись, принялась расчесывать роскошную волну светлых блестящих волос.

«А ты, должно быть, проводила много времени здесь, во Дворце?» — спросила Рэйвен свою невидимую собеседницу.

«Ода, немало».

«И спала со многими великими мужчинами?»

«Ну, не так сразу…»

Рэйвен снова не смогла удержаться от смеха. Эта Вадия была такой хорошенькой и остроумной. К тому же она держалась очень дружелюбно и давала Рэйвен множество полезных советов касательно ее нового тела. И притом не воображала — держалась как с равной. Не разговаривала свысока, не попрекала девушку ее прежней уродливой фигурой или безграмотностью во многих вопросах.

Внезапно Рэйвен прекратила расчесываться. Она замерла и уставилась в зеркало на эти чарующие глаза, которые все более и более ощущала своими собственными. Хотя на самом деле они принадлежали Вадии. Леди Вадии, роскошной куртизанке.

«Скажи мне кое-что». — Рэйвен не решалась спросить.

«Да?»

«А лорд Матокин… он когда-нибудь спал с тобой?» — в горле у нее встал комок.

«Этого я тебе не скажу», — ответила Вадия после некоторой паузы.

Такого ответа Рэйвен не ожидала.

«Что значит „не скажешь”?» — нахмурилась девушка.

«А вот то и значит. И знаешь ли, дорогая… Ты не сможешь меня заставить. Так что не расстраивайся понапрасну. Я все равно на твоей стороне. Но мне известно, что ты думаешь про Матокина. Ты делаешь это довольно часто и достаточно громко, чтобы я могла тебя услышать. Он вполне может быть твоим отцам, но лично я ничего про это не знаю. И я не позволю тебе все испортить ненужными мыслями о там, что это самое тело… ну, ты понимаешь, о чем я. Поэтому лучше выброси подобные мысли из головы!»

Рэйвен честно попыталась последовать совету. Вадия опять была права. Черт побери, похоже, она права почти всегда!

Тем временем принесли одежду. Рэйвен просмотрела ее и отобрала наиболее удобные и практичные веши — старалась, чтобы они выглядели не слишком вызывающе в полевых условиях. Прихватила ботинки и теплый плащ. Но пересматривая свои новый гардероб, отметила: при всей практичности одежда все же выгодно подчеркивала ее пышную фигуру.

«У меня еще один вопрос. Ответишь?» — спросила она.

«Если смогу», — осторожно отозвалась Вадия.

«Скажи, а ты раньше спала с Абраксисом?»

«С этим высушенным лимоном? — рассмеялась куртизанка. — Нет. Он не нуждался в моих услугах. А я, в свою очередь, никогда не засматриваюсь на подобных мужчин».

«Ноты помогла мне соблазнить его?»

«Почему бы и нет? Получилось забавно, ведь правда? К тому же небесполезно — это укрепит наши позиции в отношениях с Абраксисом. И кто знает, может еще пригодится в будущем…»

«Позиции?» — озадаченно переспросила девушка.

«Рэйвен, — начала терпеливо объяснять Вадия. — Я лояльная верноподданная Империи. Соответственно, я всецело поддерживаю план Матокина объединить весь Перешеек под единой властью. Я верю в мечту о единой стране, где никто ни с кем не будет воевать».

«Рада это слышать».

«Да, продолжала Вадия. Но я также умная, независимая и чрезвычайно опытная женщина. Я знаю политиков как никто другой. И мне известно, как здесь делаются дела, как принимаются решения. Я понимаю власть и то, что она может дать человеку. Абраксис — глава Службы внутренней безопасности. Это очень важный пост, и его значение будет только увеличиваться с течением войны… Ты ведь понимаешь: чем больше новых земель под властью Фелька, тем важнее единый контроль. Абраксис — тот человек, который этот контроль осуществляет. За ним нужен глаз да глаз».

«Ты хочешь сказать… что он представляет угрозу?» изумленно воскликнула Рэйвен.

«Любая власть представляет угрозу».

Рэйвен молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Она почувствовала легкое головокружение.

«Матокин и Абраксис приставили тебя следить за Вайзелем. Но не объяснили, с какой целью. Полагаю, они поступают так в целях безопасности, желая убедиться, что генерал полностью лоялен к власти».

Рэйвен судорожно сглотнула. По правде говоря, Вайзель уже высказывал в ее присутствии изменнические мысли.

«По-моему, будет только разумным, — продолжала Вадия, — если мы тоже будем действовать наверняка. Абраксис является вторым по значимости среди политиков Фелькской Империи. Кто поручится, что в душе он не лелеет мечту выдвинуться на первое место?»

«Откуда у тебя такие мысли?»

«Милочка, я знаю человеческую натуру. Поверь, жизнь в столице многому меня научила».

«А можно еще спросить?»

«Давай», — согласилась Вадия, не проявляя и признаков нетерпения.

«Чтю заставило тебя согласиться на это?»

«На это?..» — в голосе собеседницы звучало некоторое смущение.

«Ну, на мое подселение. Ты позволила моей душе воскреснуть в твоем теле, оставляя за собой пассивную роль. Зачем? У тебя складывалась отличная карьера в Фельке. Почему вдруг ты ее бросила и позволила мне, абсолютно чужому человеку вселяться в твое тело?»

Несколько мгновений Вадия хранила молчание. Затем сказала:

«Потому что меня попросил об этом лорд Матокин».

«Подозреваю, тут все не так просто, — вздохнула Рэйвен. — Ты слишком умная и хитрая женщина, чтобы забыть о своей выгоде».

«Благодарю за комплимент, — если бы Вадия имела лицо, она бы улыбнулась. Но в настоящий момент тебе придется удовольствоваться тем ответом, который я тебе даю».

Рэйвен поняла: разговор окончен. Ничего нового она не услышит, как бы ни старалась разговорить подругу. Ну что ж, подождем… Возможно, настанет час и Вадия сама все расскажет.

«Поторопись, — сказала куртизанка. — Нам действительно пора идти».

Они двинулись в путь. Рэйвен захватила с собой небольшую сумку с заготовленными вещами и направилась в одну из комнат Дворца, где маги Переноса организовывали переброску людей между различными точками постоянно растущей Империи. Она заблаговременно — через посланца — известила Матокина о том, что отбывает в расположение войск, как только получит разрешение от врачей.

Вадия никогда раньше не пользовалась переносом, и Рэйвен была довольна, что хоть в чем-то перещеголяла свою бывалую подругу. Она проделала все четко и аккуратно: без задержки миновала портал и без всяких инцидентов прошла промежуток, втайне радуясь, что на сей раз не возникло никаких отвлекающих явлений в виде туманных образов и невнятных голосов.

Армия уже была на марше, и им здорово повезло, что в момент переноса солдаты как раз остановились на обед и кратковременный отдых.

Рэйвен представила свои бумаги дежурному офицеру — который, по правде сказать, едва удосужился заглянуть в них: все его внимание было поглощено самой особой подательницы. На сей раз эффект превзошел все ожидания — не то что пол-луны назад, когда Вайзель пытался «окультурить» внешность своей помощницы. Теперь взгляды всех мужчин следовали за ней, как примагниченные.

Рэйвен это не смущало — ведь она имела великолепного суфлера в лице Вадии. Беззвучные инструкции куртизанки позволяли девушке наилучшим образом использовать весь арсенал женственности и сексуальности. Оказывается, это была увлекательная игра — с уловками и хитростями, призывными взглядами и ошарашивающей холодностью.

Рэйвен получала колоссальное удовольствие. Теперь на нее работал не только статус владеющего магией человека, но и такая великая сила, как женская красота. Оставалось только поблагодарить генерала Вайзеля за его царский подарок.

— Генерал ждет вас с рапортом, — сообщил офицер. — Он где-то там…

— Не провожайте, я найду сама, — ответила девушка и двинулась в указанном направлении.

Да уж, обстановка здесь — грязь, запахи — разительным образом отличалась от дворцовой. Ей нелегко было бы отвыкать от тамошней роскоши, если б она подольше пожила в столице.

Довольно скоро Рэйвен отыскала генерала Вайзеля: он стоял в окружении целой кучи бдительных охранников. И неудивительно — ведь убийца, который пытался покончить с главнокомандующим, а вместо этого убил ее, все еще разгуливал на свободе. Правда, с точки зрения Рэйвен, он — или она — скорее всего, уже бежал в более безопасное место.

Но вполне вероятно, что эта акция была подстроена врагами Империи с целью замедлить продвижение войска на юг. Убийца мог еще прятаться где-нибудь поблизости. Вполне возможно, что попытку покушения произвел кто-нибудь из недовольных солдат — например, из числа мобилизованных на территории покоренных государств.

Как бы то ни было, а Вайзеля тщательно охраняли. Рэйвен еще раз проверили прежде, чем пропустить непосредственно к генералу.

— Рэйвен! — воскликнул он. В голосе прозвучало радостное удивление.

Девушка отсалютовала.

— Явилась для доклада, как вы и приказывали, генерал.

На Вайзеле была одежда для верховой езды. Он сделал большой глоток воды из чаши, прополоскал горло, сплюнул, а чашу передал ординарцу. Затем махнул Рэйвен, чтобы она подошла поближе.

— Вы хорошо себя чувствуете? — поинтересовался генерал. — Я понимаю, что процесс воскрешения… выбивает из колеи.

— Я вполне готова к службе, генерал.

— Вот и отлично. — Некоторое время он разглядывал девушку, затем одобрительно заметил: — Они подобрали для вас великолепное тело. Надеюсь, оно вам нравится?

— Так точно. — Рэйвен ухмыльнулась, не в силах скрыть удовольствие. Вайзель рассмеялся.

— Не сомневаюсь. Рэйвен, — заговорил он более серьезно, — с тех пор как вы… отбыли в отпуск, наша стратегия претерпела некоторые изменения. Мы пересмотрели первоначальный план использования порталов. Вы же помните, о чем я?

— Конечно, генерал.

— Вместо этого мы предпримем некоторые иные шаги — более безопасные… хотя, возможно, и менее эффектные. — Вайзель пожал плечами.

У Рэйвен хватило ума не задавать вопросов о причинах таких изменений. Если генерал захочет, он сам расскажет ей.

— Однако вызвал я вас совсем по другой причине, — продолжал Вайзель. — Я знаю, вы без возражении восприняли неожиданное назначение на должность моего консультанта…

— Это была честь для меня. — Девушка прервала генерала и густо покраснела, устыдившись собственной дерзости.

К счастью, Вайзель не обратил ни малейшего внимания на это нарушение субординации.

— … и вы честно несли свою службу. Это навело меня на мысль, что вам можно доверить куда более важное дело.

На сей раз Рэйвен выждала, дабы увериться, что собеседник закончил фразу. Затем серьезно произнесла:

— Я в вашем полном распоряжении, генерал Вайзель.

— Вы помните, я обещал вам награду за спасение моей жизни? Возможно, это не вполне по вашей квалификации… но мне нужен верный человек, который справился бы с серьезным заданием. Вам известно, что виновник покушения — или виновники — так и не были найдены. Во избежание повторения инцидента штаб снабдил меня специальной охраной, но это не решает проблемы. Подразделение охраны существовало и раньше, именно ошибка в их действиях сделала возможным покушение. Мы не имеем права давать убийцам второй шанс. Скажу вам по секрету, лично я считаю, что человек, стрелявший из арбалета… он был из Фелька.

Взгляд Вайзеля буравил девушку, Рэйвен почти не дышала.

— В связи с этим встает вопрос о безопасности внутри армии. — Вайзель говорил весомо, значительно, но тихо — чтобы охранники их не слышали. — Вы понимаете, о чем я?

— Да, — кивнула девушка. — Вы желаете, чтобы лорд Абраксис прислал сюда своих агентов?

— Нет! — рявкнул генерал, внезапно разозлись. — Я не хочу, чтобы эта хитрая лиса совала свой нос в мои дела. Нет, Рэйвен, здесь, в моей армии, мне требуется своя собственная служба безопасности — из абсолютно верных и надежных людей. И, соответственно, за ними должен следить человек, в чьей лояльности я нисколько не сомневаюсь.

Рэйвен прямо-таки физически ощутила груз ответственности, которую предполагали слова генерала. Девушка аж пошатнулась.

— Я намереваюсь произвести вас в офицерский чин и назначить главой этой службы. — заявил Вайзель. — Возьметесь за такую работу?

Рэйвен не медлила ни секунды.

— Рада служить вам всеми средствами, генерал Вайзель!

— Вот и хорошо. — Он кивнул. — Несколько дней мы еще стоим здесь лагерем. Затем, рано поутру, двинемся к Трэлю. Приходите сегодня вечером в мой шатер, обсудим детали.

— Есть, генерал!

— Можете идти.

Рэйвен двинулась прочь, испытывая легкое головокружение. Ничего себе, поворот событий! Глава службы безопасности армии! Она чувствовала себя ошеломленной.

И тем не менее душа ее ликовала. Это, несомненно, правильное решение! Как могла она разочаровать генерала Вайзеля?

«Рада служить вам всеми средствами, генерал Вайзель!»

И вдруг девушке пришло в голову — ведь практически те же самые слова она произнесла прежде перед Матокином.


РАДСТАК (2)


Скорее всего, этот скучающий раздраженный офицер, буквально излучавший атмосферу бюрократизма, так никогда и не узнает, насколько близок был к смерти. В лица прибывших он не смотрел. Для установления личности этому педанту требовались соответствующие документы.

У Део с Радстак никаких сопроводительных бумаг, естественно, не оказалось. Они перенеслись из боевого расположения фелькской армии в оккупированный город Каллах, так сказать, сугубо неофициальным путем.

Похоже, офицер воспринял их непредвиденное появление как личное оскорбление. Ничего, потерпим, подумала Радстак. Этот канцелярист-маломерка с вечно поджатыми губами и недовольным лицом совершил целую кучу серьезных ошибок. Прежде всего, он недопустимо близко подошел к ней. Затем стал размахивать пальцем перед ее лицом, прогавкал что-то оскорбительное, а под конец — видно, боги и вовсе лишили ею разума, — ткнул тем самым пальцем ей в грудь. Лучше бы он этого не делал! После первого же тычка Радстак почувствовала неодолимое желание выхватить из ножен свой боевой меч и одним молниеносным движением положить конец такому панибратству.

Противиться рефлексам было почти невозможно. Очевидно, Део прочитал это на лице напарницы, потому что, когда офицеришка вновь упер свой палец в ее кожаные латы, он поспешил вмешаться.

— Сэр! Я думаю, нам лучше обсудить возникшие проблемы непосредственно с человеком, который будет принимать решение, — заявил он с безапелляционной прямотой.

Канцелярист криво усмехнулся, но спорить не стал — подтвердив тем самым, что догадка Део верна: сам он таких полномочии явно не имел. В его функции входило заполнять и проверять бумажки, решение же принималось на другом уровне.

Итак, их вывели из комнаты, где фелькские маги сооружали приемный портал.

Да уж, этот переход запомнится ей надолго. В принципе, колдовство не пугало девушку… но магия Перехода превосходила по масштабам все, что ей доводилось видеть до сих пор. Этот туманный мир… он был таким чужим и враждебным. Ведь в нелегком ремесле наемницы Радстак привыкла полагаться на свое тело, органы чувств обеспечивали ей координацию и быстроту реакции. Интересно, как бы они повели себя там, если б возникла необходимость вступить в схватку в этом сумасшедшем месте?

И еще: а что бы она ощущала, если б осуществляла переход под полноценным воздействием мансида? Наверняка впечатления оказались бы незабываемыми. С одной стороны — неестественная просветленность, которую дарует голубой лист, а с другой — туманная реальность, которая является апофеозом зыбкости и неопределенности.

Радстак решительно запретила себе думать о мансиде. Ведь у нее осталось меньше половины листа, и этот факт заставлял ускоренно биться сердце наркоманки. Она ощущала гнетущую тревогу, предвестие грядущих проблем. Ничего, не стоит беспокоиться заранее. Ведь ее профессионализм все равно останется при ней, разве нет? К тому же они по-прежнему оставались на Перешейке, хотя и передвинулись в глубь Фелькской Империи. Как-нибудь она исхитрится найти мансид.

Вскоре выяснилось, что они находятся в здании Канцелярии, лишь недавно реквизированном фелькскими войсками для собственных надобностей. Об этом можно было догадаться по особой атмосфере официоза, которая исходила от каменных стен и высоких потолков — очевидно, здесь до последнего момента заседало городское правительство Каллаха.

Део и Радстак завели в пустующий кабинет и оставили. Они нимало не сомневались, что за закрытой дверью стоит охранник — а может, и не один.

— Ты… — начал было Део, но девушка остановила его, метнув яростный взгляд. Ситуация грозила серьезными неприятностями, поэтому приходилось соблюдать предельную осторожность. Сейчас все зависело от того, насколько тщательно фелькцы отследят их переход через порталы. Если им удастся выйти на злосчастного солдатика, устроившего этот побег, то не миновать беды. Им грозит арест… Возможно, даже казнь.

И все из-за отсутствия чертовых документов.

Радстак окинула взглядом кабинет. Повсюду разбросаны бумаги, свитки, писчие принадлежности. Может… Но она тут же отбросила всякие мысли о подделке. Лучше уж никаких документов, чем поддельные. К тому же они понятия не имели, как должен выглядеть мандат на перемещение через порталы.

Окон в кабинете не было, посему они воспользовались единственным доступным развлечением: уселись и стали ждать. Радстак представляла, как в этот самый момент какое-то высокопоставленное — а значит, и более опасное — лицо выслушивает сообщение об их прибытии.

Део сидел молча, внешне сохраняя полное хладнокровие. Наконец дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина в штатской одежде — очевидно, традиционной для этих мест. Но сразу было ясно, что он не простой горожанин. За его обманчиво-спокойными внимательными глазами Радстак сразу разглядела напряженную работу мысли. Это был физиогномический анализ, какой профессиональный игрок в карты выполняет, не задумываясь.

Мужчина затворил за собой дверь, все так же внимательно рассматривая задержанных. Затем сказал:

— Насколько я помню, дезертиров казнят.

— Традиция, — пожала плечами девушка.

Похоже, се ответ позабавил незнакомца — одна бровь едва заметно приподнялась. Он кивнул.

— Все верно. А вы двое дезертиры?

— Нет, конечно.

— А твой спутник умеет разговаривать?

— Мы не дезертиры, — так же спокойно произнес Део. Очевидно, понимал, что не следует проявлять страх. А может, инстинктивно следовал примеру подруги.

— Значит, вы не дезертиры, — задумчиво констатировал мужчина. — Как все просто. Дезертиры не станут использовать порталы, чтоб попасть в оккупированный город. Они по-тихому ускользнут в ночи. И дезертиры, как правило, не бегут из армии, которая выигрывает сражение за сражением.

Теперь он уже обращался не к Радстак с Део, а скорее к себе самому. Незнакомец был среднего роста и телосложения.

А точно ли он фелькский офицер, размышляла Радстак. Если да, то почему не в мундире? На простого рядового он совсем не похож, уж она солдатни насмотрелась в лагере.

— Вы крайне расстроили лейтенанта Весбехта отсутствием документов.

— Это тот тип с кривой усмешкой?

— В точку. Весбехт исключительно любит порядок во всем, а вы оба являете собой пример вопиющего беспорядка. Как получилось, что у вас нет сопроводительных документов?

— Нам их не выдали, — ответила Радстак.

— Вот так просто? Вас отправили через портал согласно устному приказу…

— Именно.

— …и вы пошли. Даже не поинтересовавшись такой мелочью, как письменные удостоверения? Ну конечно. И вот вы объявляетесь в Каллахе без всяких документов на руках и попадаете в неприятную историю. Кто в этом виноват? Уж конечно, не вы. Просто так сложились обстоятельства. А самое смешное, что вы-то, разумеется, не сделали ничего плохого.

Мужчина пересек кабинет и опустился в кресло возле стола. Возложил ноги на стол, скрестил руки на груди. Радстак и Део молча наблюдали.

— Мне определенно нравится ваша позиция, — снова заговорил незнакомец. — Не требует никаких доказательств. Вам приказали, вы повиновались… Документы? Вы ничего про них не знаете. Могу только догадываться, что заставляет солдата бежать с поля боя. Хотя нет, вру. Я сам побывал на фронте, и мне там не понравилось. Меня должны были перевести в Суук, но здесь гораздо лучше. Теплая постель, приличная еда. Ни тебе строевой подготовки, ни сражений. Каллах располагается достаточно далеко от передовой, не правда ли?

— Лично я понятия не имею, где это, — пожал плечами Део.

— В Империи, уважаемый, — заявил мужчина, и в голосе его промелькнули непонятные интонации. — Это все, что вам требуется знать.

— Как скажете, господин.

— Вы оба приводите убедительные подробности насчет войск и командующих офицеров, — продолжал рассуждать незнакомец. — Какая жалость, что вы не можете назвать имя того, кто отдал приказ о вашем перемещении.

— Она не назвалась, — продолжала настаивать Радстак.

— Понятно… так сказать, ее прерогатива, верно? — Мужчина вздохнул. — Вы же понимаете: что-то с вами придется решать. Мы не можем просто так взять и отпустить вас. Полковник Джесил — здешний комендант — поручил мне с этим разобраться. У него и без того дел полно… и у меня, кстати, тоже. Мне совершенно некогда заниматься такой ерундой. Проще всего было бы отправить вас обратно — туда, откуда вы явились.

Радстак и бровью не повела. В конце концов, оружие было при них, его так и не отобрали. Окон в комнате нет… Правда, если они убьют незнакомца, то стража за дверью всполошится, а с ней справиться будет труднее.

— Или можно вас казнить. Знаете, местный военный трибунал состоит из одного-единственного человека — меня самого. Раз — и все, и никакого беспорядка. Лейтенант Весбехт был бы доволен.

Део, вроде бы, хотел что-то сказать, но вовремя сдержался и промолчал.

— Как ни крути, а для меня лишние хлопоты. Но коли уж так сложилось, что все это свалилось на мою голову… не вижу, почему бы не попытаться извлечь из происшедшего максимальную пользу. Кстати, я не представился вам с самого начала. Зато теперь — когда я составил о вас мнение — сделаю это с удовольствием. Я агент Службы внутренней безопасности. Вполне возможно, что вы даже не слышали о подобном подразделении государственного аппарата Фелька. Я люблю действовать анонимно, но это никак не умаляет ту полноту власти, которой я облечен. Моя задача — бороться с изменой и беспорядками в этом городе. Методы работы — произвольные, докладываю непосредственно главе Службы безопасности. Это избавляет меня от кучи бессмысленной возни, столь характерной для армии. В настоящий момент я веду слежку за целой группой мятежников, которые, среди всего прочего, заварили эту кашу с источниками воды. Задание исключительной важности, и я рассчитываю его успешно выполнить. У меня уже имеется человечек, которым мне помогает… но, полагаю, лишние агенты мне не помешают. Скажем, еще два агента. Теперь он улыбался.

— Мое имя Аквинт — и поверьте, господа, вам представляется возможность, которую лучше не упускать.

Каллах не выглядел знакомым. Хотя, с другой стороны, все мрачноватые города Перешейка чем-то напоминали друг друга. Поэтому вполне возможно, что Радстак когда-то побывала здесь, но благополучно забыла. В воздухе ощущалась прохлада, свежий ветер обдувал лицо.

Радстак и Део избавились от фелькских мундиров, девушке также пришлось распроститься с мечом. Мужчина, назвавшийся Аквинтом, уверил, что оружие будет храниться в Канцелярии. Зато оба кинжала покоились на прежнем месте — за голенищем сапог… ну и, естественно, при ней осталась ее замечательная перчатка с выдвижными шипами. Кожаные латы исчезли (тоже в Канцелярии), их заменила цивильная куртка. Такую же куртку получил и Део.

Все эти манипуляции были проведены весьма оперативно — в пределах одной стражи, что являлось убедительным доказательством могущества Аквинта. Фелькские чиновники без лишних вопросов снабдили Радстак и Део соответствующими удостоверениями личности. Вообще, создавалось впечатление, что они побаивались агента Службы безопасности. Во всяком случае, связываться с ним не хотели.

Перед тем как вывести своих новых сотрудников из здания Канцелярии, Аквинт сунул руку в висящую на шее повязку. Радстак удивилась, но от вопросов воздержалась.

— Нам нужно придумать какое-нибудь прикрытие для вас обоих, — говорил Аквинт, шагая по улице Каллаха. Здесь было довольно оживленно, горожане спешили по своим делам. То там, то сям попадались фелькские солдаты — вооруженные и в доспехах. Они настороженно поглядывали на каллахцев и вообще держались особняком.

— Прикрытие? — удивился Део. Он, подобно самой Радстак, без колебаний принял предложение Аквинта стать его агентом. Собственно, выбора на тот момент у них не было.

— Вы оба призывного возраста, — пояснил их работодатель. — Возникает вопрос, почему вы не на войне?

Ага, вот и объяснение его повязке. Что ж, все правильно: для работы им придется смешаться с местным населением, обрести все их нрава и обязанности. Соответственно, необходимо изобрести правдоподобные основания для отсрочки от призыва в армию.

— Ты.. — Аквинт оглянулся на девушку. — выглядишь так, будто изрядно повоевала в свое время. Сможешь симулировать хромоту? При твоих впечатляющих шрамах этого окажется достаточно.

Затем он обернулся к Део.

— А вот насчет тебя… я ума не приложу. Внешний вид у тебя — первый сорт, в самый раз для фелькской пехоты. Может, у тебя самого есть какие-то мысли? Тебе ведь будут платить за то, чтобы ты думал, а не только действовал.

Радстак тоже посмотрела на товарища. Все произошло с ними чересчур быстро.

Део задумался на минутку.

— Как насчет этого? — спросил он. Черты лица его расплылись, рот приоткрылся, глаза потускнели. — Прохладный день, не правда ли, господин?

Теперь он говорил как слабоумный подросток.

Аквинт приостановился, внимательно вгляделся в лицо своего нового агента.

— И как долго ты сможешь это вытворять? — спросил он.

— Столько, сколько надо.

— Годится, — кивнул Аквинт.

Они свернули на боковую улочку, здесь движения было поменьше. Радстак приволакивала правую ногу, изображая хромоту. Это было не слишком трудно, можно хоть целый день так ходить.

Их путь закончился возле ветхого здания, подобно многим домам в городе украшенного затейливым карнизом. «Ох уж эти архитектурные изыски», — неодобрительно подумала Радстак. Каллах явно претендовал на роль солидного столичного города — как минимум, по меркам Перешейка.

Вслед за своим провожатым они вошли в просторный вестибюль гостиницы, где их встретила немолодая полноватая дама. Судя по всему, они с Аквинтом хорошо знали друг друга, что не помешало им тут же вступить в ожесточенный спор относительно цены. Когда соглашение наконец было достигнуто, Аквинт передал хозяйке стопочку дурацких размалеванных бумажек — местных оккупационных денег.

Женщина с мрачным лицом зачитала им правила поведения в гостинице, затем объяснила, где найти нужную комнату.

Это оказалось не так уж просто. Они миновали целый ряд коридоров и лестниц, которые явно требовали ремонта. Хорошо хоть балки крепкие — видать, строили в свое время на совесть. Наконец путники добрались до своего жилища на третьем этаже — маленькой каморки, убранной, однако, достаточно чисто и аккуратно.

Аквинт пропустил их вперед и закрыл за собой дверь. У Радстак создалось впечатление, что они чуть ли не единственные постояльцы во всей гостинице.

— Это не простая комната, — произнес Аквинт, усаживаясь на стул. — Раньше здесь жил Менестрель — человек, которого мы разыскиваем.

В этот самый момент дверь отворилась, девушка резко развернулась, уже готовая одним движением кисти выпустить смертоносные шипы на своей перчатке. Скользящей неслышной походкой в комнату вошел худой светловолосый паренек. У него был весьма примечательный взгляд; казалось, глаза его постоянно убегают, ни на чем не останавливаясь. Радстак почему-то подумалось: вот такой человек в толпе будет попросту невидимым.

— Познакомься с Радстак и Део. — кивнул в их сторону Аквинт. — Ага, достал…

Он принял из рук мальчишки какие-то бумаги и лишь затем представил его.

— Это Кот. Он тоже агент Службы внутренней безопасности.

— Мне не нравится, когда ты меня так зовешь, — тихо сказал паренек.

— Можно сколько угодно называть кота собакой, от этого он не станет лаять на луну. Разве не правда? Впрочем, не важно… Кот послужит вам хорошим примером в работе. Посмотри-ка на наших новобранцев, дружок! Эти хитрецы умудрились улизнуть с поля боя прямо через порталы. Разве не удивительно? Когда-нибудь за кружкой доброго пива они, возможно, расскажут нам, как им это удалось. Так или иначе, нам предстоит работать вместе. И, должен сказать, ребята: это совсем неплохая работа., насколько вообще работа на Фельк может быть хорошей. Среди вас, надеюсь, нет фелькцев?

— Нет, — в один голос сказали Радстак и Део.

— Я так и думал, — кивнул Аквинт. — Настоящих фелькцев сразу можно отличить. Этакое неприятное рвение в делах… не знаю даже, как объяснить. Ну, ладно. Кто-нибудь из вас умеет читать?

— Да, — так же в унисон ответили новые работники.

— Оба? — недоверчиво переспросил Аквинт. — Впечатляет. Ну-ка, продемонстрируйте.

И он бросил бумаги Радстак. Поймав их на лету, девушка ознакомилась с содержанием и повернула бумаги так, чтобы Део тоже мог их прочитать.

Они по очереди вслух зачитали рапорт, посвященный деятельности мятежников в городе.

— Итак, — подытожил Аквинт, когда чтение закончилось, — теперь вы имеете представление о нашем драгоценном Менестреле и его шайке. Они по-прежнему скрываются здесь, в Каллахе. Уж не знаю, как там у вас на фронте все организовано, но здесь, чтобы пробраться к магам, вам потребуется куча документов, разрешений и переразрешений. Причем, заметьте, полковник Джесил держит всех волшебников в одном месте, в Канцелярии. По правде говоря, он не слишком жалует магов и не желает, чтобы те без дела болтались по его городу. Так что Менестрелю не удастся воспользоваться порталами для бегства. С другой стороны, джесиловский гарнизон надежно держит Каллах на замке. Просто невероятно, чтобы кто-то улизнул отсюда обычным способом.

— А вы уверены, что эти мятежники представляют угрозу для города? — спросила Радстак, поскольку прочитанный отчет не слишком ее убедил. В списке фигурировали: вандализм, подделка бумажных денег, нарушение комендантского часа и непонятная история с водой. Наибольшее впечатление на нее произвела последняя операция. Она требовала от руководителя не только изрядного организаторского таланта, но и тонкого чутья. Ведь превратившаяся в «кровь» вода не нанесла каллахцам физического вреда, но устроила в городе большой переполох.

Самым же опасным преступлением, безусловно, являлось убийство фелькского солдата, совершенное тем самым разыскиваемым Менестрелем.

— Они опасны уже самим фактом своего существования, — ответил Аквинт — И я хочу, чтобы вы запомнили: охотясь на эту банду, мы делаем великое дело, полезное для всей Империи. Именно потому лорд Абраксис дозволяет нам вести себя сообразно обстоятельствам. В этом смысле у нас полная автономия. Кстати, это большая редкость в военное время.

Он резко поднялся со стула.

— Ну ладно, располагайтесь. Вот вам деньги. С сегодняшнего дня вы получаете плату как агенты Службы внутренней безопасности. В ближайшее время я или Кот свяжемся с вами и передадим указания.

Перед уходом он оставил на столе стопку все тех же раскрашенных бумажек, которыми расплачивался с хозяйкой гостиницы.

— И не забудьте: у тебя изувеченная нога, а ты слабоумный. На людях ведите себя соответствующим образом.

С этими словами Аквинт покинул номер. Кот выскользнул за ним вслед. Део — со сведенным от напряжения лицом — посмотрел на девушку. Внезапно у него вырвался судорожный вздох, и Радстак испугалась, что он сейчас грохнется в обморок. Она и сама чувствовала, что находится на грани истерики — теперь, когда смертельная опасность миновала. То ли плакать, толи смеяться…

Девушка подошла к двери и выглянула в коридор, дабы убедиться, что их не подслушивают. Только после того уселась на кровать.

— У тебя не создалось впечатления, будто наш новый друг Аквинт не слишком заинтересован в поимке мятежников? — спросила она.

Део только головой помотал.

— Честно говоря, не знаю, что и думать, — произнес он ошарашено.

— По мне так он гораздо больше обеспокоен упрочением собственных позиций в Каллахе. И вроде бы это ему неплохо удается. Если мы сумеем подладиться к этому деятелю, тоже горя не будем знать.

Део сделал несколько неверных шагов, затем рухнул на койку и растянулся рядом с подругой.

— Хочу лишь сказать, — пробормотал он, — что меня крайне заинтересовала эта подпольная организация мятежников. И я считаю, что мы просто обязаны помочь им — уж больно ситуация способствует.


ПРОЛТ (2)


Рано или поздно он ее позовет, Пролт нисколько в этом не сомневалась. Оставалось только терпеливо ждать. Сультат так обрадовался… пожалуй, он даже гордился тем, что его родственнику почти удалось осуществить свою самозванную миссию — убить генерала Вайзеля.

Однако Пролт просматривала более поздние сводки и обнаружила, что фелькцы снова возобновили свое продвижение в направлении города-государства Трэля — в точном соответствии с се прогнозами.

Жилище, которое предоставили им в Петграде, оказалось вполне удобным — по крайней мере, по университетским стандартам. В последние дни девушка не покидала своей комнаты и почти не разговаривала с Ксинком, несмотря на все его попытки как-то расшевелить ее. Даже к сексу она утратила интерес. В глубине души Пролт никак не могла смириться с ужасной перспективой: какой-то маньяк-одиночка убивает Вайзеля, а в его лице — и Дардаса.

Но теперь, по крайней мере, ей известно, что кто-то снова ведет фелькскую армию вперед. Оставалось только надеяться, что этот кто-то является Дардасом.

— Принести что-нибудь из магазина? — спросил Ксинк. — Ты знаешь, я обнаружил там такие замечательные пирожные. Уверен, они тебе понравятся…

Под ее холодным взглядом бедняга сбился и умолк. О боги, каким надоедливым болваном он иногда бывает! И как она могла раньше этого не замечать? Дура, наивная дура! Чистая, непорочная… Слепая! Ладно, то время давно уже и безвозвратно миновало. Так уж выходит, что рано или поздно все теряют невинность. Остается только надеяться, что когда-нибудь к ней вернется это состояние чистоты и наивности. Тем более что Пролт отнюдь не была в восторге от своего вновь обретенного цинизма. Впрочем, какие там восторги — оборвала себя девушка. Сейчас у нее куда более важные дела. И никакой случайный убийца не посмеет помешать ей осуществить справедливое возмездие.

Она собиралась сама уничтожить Дардаса. Следовательно, он должен был… просто обязан был остаться в живых. В противном случае…

Подобные мысли безостановочно крутились в голове у Пролт с того самого момента, когда посыльный принес новости премьеру Сультату и тот прервал совещание. Десятки эмиссаров из различных южных областей остались ждать в Петграде. Пролт тоже ждала с замиранием сердца — службу за службой — пока не поступили новости от магов Дальнеречи и шпионов Сультата. Правда, пока они не позволяли ответить на главный вопрос: действительно ли под маской Вайзеля скрывается Дардас?

На протяжении всего сегодняшнего дня у Пролт было достаточно времени, чтобы обдумать все самые неприятные перспективы. Дардас мог погибнуть. Сультат мог принять решение отказаться от ее услуг как военного консультанта. В конце концов, фелькская война могла попросту захлебнуться: вот они решат, что хватит с них уже захваченных территорий… и перестанут воевать.

Нет, нет и нет. Фелькские войска двигаются к Трэлю… возможно, они уже вплотную приблизились к нему. Война никак не может закончиться так быстро, Пролт была в этом абсолютно уверена.

Логика также подсказывала ей, что Сультат со своей нарождающейся коалицией отчаянно нуждался в ее советах. Все, что требуется сейчас, — это запастись терпением и дождаться вызова к петградскому премьеру.

Вот уже целый час девушка мерила шагами комнату. Утомившись, она опустилась в кресло — одно из тех разукрашенных изделий, что составляли убранство комнаты. Ксинк, так и не дождавшись от нее внятных распоряжений, отправился по магазинам. Пролт продолжала ждать.

Через несколько минут в дверь постучали. Девушка испуганно вскинулась, почувствовав: вот оно, то самое долгожданное событие. Тем не менее она взяла себя в руки и откликнулась, не вставая с кресла.

Во время долгих напряженных размышлений ее посещало и такое прекрасное видение: премьер Сультат самолично является к ней, покаянно просит прощения и слезно умоляет занять принадлежащее ей по праву место во главе союза городов.

Увы и ах… Это был всего-навсего гонец от премьера. Юная девушка, даже моложе самой Пролт, поспешно вошла в комнату, утирая пот со лба. Ее едва наметившаяся грудь тяжело вздымалась и опадала.

— Премьер… ждет… вас у себя, — едва вымолвила она. Должно быть, бежала всю дорогу.

Пролт поднялась, подхватила куртку. К ее услугам был целый гардероб, но девушка упрямо носила ту дорожную одежду, в которой приехала из Фебретри. Возможно, ей следовало бы переодеться во что-нибудь… более изысканное? Подчеркивающее ее важное положение… А так она выглядела немногим лучше грубого и неотесанного Мерра, нагрянувшего к ним в Университет.

— Надеюсь, это не в той башне? — спросила Пролт. Вот уж меньше всего ей сейчас хотелось бы преодолевать бесконечный подъем.

— Нет, — ответила девочка, которой все еще не удавалось отдышаться. — Это в другом месте… я покажу вам.

— Но учти: я не собираюсь бежать за тобой, — мрачно предупредила Пролт, направляясь к двери.

Как это похоже на Ксинка, — подумала она, — вечно его не бывает на месте, когда он нужен. Девушка снова почувствовала приступ раздражения. Похоже, этому парню и делать ничего не требуется, чтобы се разозлить.

Пролт пожала плечами, отгоняя от себя подобные мысли. Сейчас не время анализировать отношения с Ксинком.

Вместе с девочкой она вышла из здания, окруженного живописными фонтанами и витыми колоннами. Стояло обычное сумрачное утро. Улицы Петграда постепенно наполнялись привычным шумом.

— Это вон там, через две улицы, — махнула девочка.

— Вот как? А почему же тогда ты так запыхалась?

— Мне пришлось обегать всех делегатов.

— Так премьер снова собирает совещание? Отлично. Но в следующий раз информируй меня первой, ясно?

— Да, госпожа. Только премьер настаивал, чтобы я привела вас лично. Легкая улыбка тронула губы Пролт. Ага, значит, Сультат все-таки признает ее значимость!

— Это хорошо, девочка. Показывай дорогу.

На самом деле за время их короткой прогулки выяснилось, что суета на улицах вовсе не была привычной. Плотная толпа забила улицы, голоса звучали громко и возбужденно. Пролт поняла: что-то происходит, а она упустила это, сидя взаперти в своей комнате.

— Как тебя звать? — обратилась она к девочке-посыльной.

— Тафф.

Она вела Пролт к величественному сооружению в центре города. Массивные каменные блоки, уложенные друг на друга, составляли квадрат в попереч ике. Утренние тени играли на стенах, образовывая диковинный рисунок.

— Скажи мне, Тафф, что происходит вокруг? — Девушка указала на волнующуюся толпу.

— Беженцы, госпожа.

— Беженцы?

— Да, госпожа. Они прибывают вот уже несколько дней. Их собралось так много, что некоторые люди волнуются: а хватит ли всем пристанища и пищи? Собираются просить Благородный Совет, чтобы он закрыл границы.

Пролт понимала: эти бедняги бегут от фелькской армии. Слухи о ее продвижении ползли впереди самой армии и уже заполонили весь Перешеек. Людей охватила паника… и не без причины, как полагала Пролт. А те, кого беспокоила проблема пищи и крыши над головой — это, очевидно, жители Петграда. Благополучные преуспевающие обыватели не желали, чтобы их город захлестнула толпа нищих беженцев, которые быстро начнут опустошать закрома и поедать запасы.

Здание, к которому она двигалась, украшала широкая лестница во весь фасад. Еще одно архитектурное излишество, подобно городским башням, имеющее единственную цель — поразить воображение зрителя.

— Встреча назначена там? — спросила Пролт, останавливаясь у подножия ступенек.

— Да, госпожа, — ответила Тафф. Она была на редкость предупредительна.

— Отлично, дальше я пойду сама.

Пролт оставила девочку внизу и начала подниматься по лестнице. Это оказалось гораздо легче, чем карабкаться по винтовой лестнице башни. Мимо туда-сюда сновали какие-то люди, но она продолжала идти размеренным, неторопливым шагом Пролт намеревалась обставить свой приход с большей помпой, чем в прошлый раз, когда она чуть не потеряла сознание от головокружительной панорамы города. Хорошо еще, Сультат уберег ее от падения у всех на виду.

Миновав орнаментированную арку, она прошла в гигантский вестибюль. Здесь было полно вооруженных солдат. Один из них, в безукоризненном мундире, направился навстречу девушке. Она не стала ждать вопросов.

— Я — Пролт из Университета Фебретри, — с достоинством сообщила она.

Мужчина отсалютовал ей и указал дорогу в огромный зал, располагавшийся в глубине здания. Пролт направилась туда все так же неторопливо, сохраняя невозмутимое выражение лица. На окружающих она бросала царственные взгляды. Пролт даже еще замедлила свой чеканный шаг. Никакой спешки: она больше не провинциальная студенточка и не подчиняется строгим мэтрам и мэтрессам. Разразившаяся война свела на нет ее надежную академическую карьеру при Университете, но сейчас девушка об этом не жалела. Ведь широкомасштабная агрессия Фелька помогла ей обрести себя саму. Кем бы она стала… без гениального злодея Дардаса?

Именно с такими мыслями девушка уверенной походкой вошла в зал и невольно остановилась. Обстановка здесь разительным образом отличалась от того, что она видела на первом совещании.

В центральной части зала имелось возвышение со множеством столов. На них были разложены карты и военные сводки, так хорошо знакомые девушке. Вокруг них толпились делегаты — во всяком случае, именно так этих людей определила для себя Пролт. Они и рассматривали подготовленные материалы и негромко переговаривались. На сей раз народу было больше, и толчея стояла неимоверная. Девушка насчитала по меньшей мере человек сорок. На некоторых были военные мундиры различных национальных армий.

Помимо военных в зале находилась группа лиц в диковинных одеяниях — их плащи и мантии выглядели одновременно загадочно и великолепно. Они держались особняком, в стороне от возвышения. Разговаривали мало и только между собой, зато наблюдали за всеми остальными с настороженной заинтересованностью. Каждый из этих людей держал в руке жезл, украшенный резьбой или драгоценными камнями, некоторые были опушены метелками из экзотических перьев.

Убедившись, что ее появление не произвело ни на кого особого впечатления, Пролт медленно двинулась по проходу. До нее доносились обрывки разговоров. Люди, собравшиеся на возвышении, что-то горячо обсуждали, но не ссорились. Подойдя ближе, девушка сразу же поняла, что происходит. Здесь утрясали планы военных кампаний, обговаривали численность войск. Вот теперь-то началась настоящая война. У Фелька появился серьезный враг в лице организованного союза.

Неожиданно в дальнем конце возвышения появилась фигура премьера. Он тоже был в военном мундире традиционных для Петграда красно-золотых тонов. Сультат призвал всех присутствующих к тишине, и снова Пролт поразилась его манере держаться. Премьер не кричал, но не повиноваться ему было невозможно.

— Уважаемые консулы, — начал он, выходя вперед. — Как вы видите, наши силы возросли. Теперь нас больше, чем еще две стражи назад. И каждая вновь прибывшая делегация, представляющая свой край и свой народ — будь то город или небольшое селение — укрепляет наш союз против общего врага. Врага, который несет угрозу нам всем. На нашу конференцию я пригласил в качестве консультанта мыслителя Пролт, известного специалиста по тактике и стратегии из Университета Фебретри. Здесь же по моей просьбе присутствует Благородный Совет Петграда.

Сультат сделал широкий жест в сторону группы чопорных призраков в мантиях и плащах. Те что-то забормотали, сохраняя надменный и неприступный вид. Несколько взглядов устремилось на Пролт, и она тоже постаралась придать своему лицу неприступное выражение.

После представления гостей Сультат сделал паузу, но обычные в подобной ситуации приветствия и аплодисменты не прозвучали. Собравшаяся публика была настроена исключительно серьезно, и девушка отчетливо поняла: вот он, тот самый исторический момент! Им предстоит официально объявить войну Фелькской Империи. Очевидно, после того, как фелькские войска снова двинулись маршем на Трэль, большинство городов осознало, что враг и не думает отступаться от своих планов. Фельк не остановится, пока не завоюет весь Перешеек.

Слова, которые прозвучат сегодня в этом зале, станут достоянием истории и будут изучаться учеными на протяжении многих сотен зим. Эта мысль ошеломила Пролт. Ей неоднократно приходилось исследовать ключевые периоды истории, когда решались судьбы народов. Девушка читала и вдумывалась — настолько глубоко, что появлялось ощущение, будто она сама являлась участником давних событий. Но на самом деле ей никогда не доводилось переживать подобных моментов… ни разу. Она только изучала их и подключала свое воображение.

То, что происходило сейчас, кардинально отличалось от всего, знакомого прежде. Сейчас она становилась живым свидетелем истории — и это было захватывающее чувство. Однако Пролт этого было мало. Она хотела стать участником событий. Более того, стать одной из главных фигур — тех, чьи имена выносятся на первые страницы учебников.

— Времени у нас осталось немного, — звучным, проникновенным голосом прирожденного лидера продолжал премьер. Было видно, что он произносил не заученную речь. Просто Сультат говорил слова, которые требовались в настоящий момент для поддержки собравшихся людей.

— Мы больше не можем позволить себе роскошь ссориться и препираться. Не сегодня-завтра Фельк захватит город-государство Трэль. Возможно, это произойдет в течение нескольких ближайших страж, ведь у Трэля нет достаточной защиты. К нам он тоже не прислал своих представителей. Нас предупреждали, что рано или поздно Трэль станет добычей Фелька. В подобной информации мало радостного, но ее можно и должно использовать к собственной пользе. Ведь если бы мы объединились пораньше и меньше времени провели за маловажными спорами, то сегодня, возможно, смогли бы защитить и Трэль. А вместе с ним — и всю остальную, не захваченную еще часть Перешейка. Наш аналитик — тот самый источник информации — все еще готов помогать нам. Познакомьтесь — человек, который предсказал ход фелькской военной кампании. Мыслитель Пролт.

Вес глаза устремились в сторону девушки. Пролт почувствовала: сейчас было бы очень уместно высказаться. Произнести несколько веских, значительных слов… Таких, чтобы их запомнили и цитировали через века. Одна-две острые фразы, о которых потом говорили бы: «Как сказала мыслитель Пролт…»

— Поскольку эта конференция происходит в Петграде, — продолжал тем временем Сультат, — то я просто обязан испросить поддержки и одобрения нашего Благородного Совета.

При помощи легкого нажима, прозвучавшею в этих словах, премьер дал понять, что не слишком одобряет предстоящую формальную процедуру. Тем не менее он сумел удержаться даже от легкой тени иронии.

— Досточтимые члены Благородного Совета, нет сомнения, что сила и величие нашего государства покоятся на ваших плечах, так же как и на моих собственных. Вы служите нашему славному Петграду со всей скромностью и самоотверженностью, которые невозможно измерить… Речь премьера продолжалась и далее в том же духе. Увы, Пролт упустила возможность не решившись прервать Сультата для собственных исторических слов.

В завершение он испросил у этих разряженных чучел из Благородного Совета разрешения для выступления петградской армии на стороне образованного Союза. За сим последовал не менее нелепый ритуал. Члены Совета сгрудились и залопотали между собой. Затем соединили вместе свои разукрашенные жезлы. На застывшем лице Сультата было написано бесконечное терпение. Остальные делегаты наблюдали за процедурой с разнообразными чувствами: от удивления до полного непонимания.

Наконец все завершилось — премьер Петграда получил необходимую санкцию. Затем были заслушаны официальные заявления всех присутствующих делегаций.

Пролт молча стояла в стороне. А ведь совершенно очевидно, что ей предназначалась собственная роль в этом действе, и немалая… Можно сказать, ключевая роль. Все эти армии, собравшиеся в Петграде — большие и малые — производили достойное впечатление. Они могли представлять немалую силу, достаточную для того, чтобы противостоять агрессин Фелька… но при одном условии: если ими будут должным образом управлять. И здесь предстояло вступить в игру ей, Пролт.

Но вот вопрос: а сохранится ли в столетиях память о ней — живая, благодарная — такая же, как, скажем, о премьере Сультате?

Здесь и сейчас творилась история. Еще не написанная… Будущим ученым только предстоит составить хроники нынешних событий. Пока же их страницы сохраняли свою девственную чистоту.

Педантично отмечая все детали происходящего, Пролт размышляла о военных мемуарах, за столетия написанных историками. Даже малая их толика, отдельные предварительные наброски представляли собой огромную ценность для грядущих поколений. А теперь вообразите, насколько грандиозны хроники, где автор не только проникает мыслью в стратегические подробности, но и обрисовывает исторический контекст событий.

Представьте себе человека, описывающего историю этой войны. Свидетельство ученого, осведомленного о каждом моменте во всей его значимости. Ведь нынешняя война не имеет себе равных! Она заслуживает того, чтобы ее описал именно такой уникальный историк.

— Дорогие друзья, — произнес Сультат, когда с формальностями было покончено, — мы объединились для того, чтобы действовать. Теперь мы в самом деле представляем собой… Союз.

Тут уже присутствующие наконец-то разразились приветственными криками. Слова премьера стоили того, чтобы их запомнить, отмстила про себя Пролт.

Позже, когда Благородный Совет покинул зал, девушка поднялась на возвышение и снова начала объяснять, в чем состоит ее план реконструкции битвы на Торранских равнинах. С потерей Трэля приходилось смириться, тут уж ничего не поделаешь. Но во время оккупации города фелькская армия будет вынуждена стоять лагерем поблизости. В степи, расположенной к югу от Трэля. Если Союз сумеет быстро собрать силы, можно будет реализовать план Пролт. Тут же всплыло название тамошних степей — Пегвитские равнины.

Ну и конечно же, для успеха операции требовалось, чтобы во главе вражеской армии стоял именно Дардас.

Совещание длилось целый день. Под вечер, когда все уже утомились, подали вино и спиртные напитки — началось бурное празднование будущих побед. Пролт не принимала участия в этом празднике жизни. Она наблюдала.

Зажав в пальцах длинные черные волосы Ксинка, она плотно прижимала его лицо к своему телу. Как-то так получилось, что после сегодняшнего совещания в ней снова проснулся интерес к сексу. Предчувствуя наслаждение, она выгнулась дугой, откинула голову и ткнула юношу лицом себе между бедер. Все в ней трепетало, жадно тянулось навстречу этим горячим губам, быстрому, проворному языку. Такому способу любви ее научил именно Ксинк — впрочем, как и всему остальному в сексе…

Пролт быстро вошла во вкус, хотя подобное любовное действо всегда оставляло у нее легкое чувство вины. Ей было совестно, что ублажая ее, Ксинк ничего не получает взамен. Вернее, так было раньше… Теперь же она бездумно наслаждалась, не отвлекаясь на всякие там угрызения совести.

Кто в конце концов важнее — она или Ксинк?

Парень же трудился на совесть… он был очень, очень талантлив в этом отношении. Пока он потел и задыхался меж ее бедер, стоны Пролт сменились рычанием и хриплыми вздохами. Она сидела в изножье их кровати, он стоял на коленях на полу перед ней.

— Давай! — внезапно услышала она свой крик. — Еще! Черт побери, как хорошо… Давай же, лижи… ты… ты… трахальщик несчастный!

И тут же ее окатила такая волна наслаждения, что под сомкнутыми веками вспыхнули красные тени. Когда все закончилось. Пролт поставила ногу ему на плечо и, оттолкнувшись — да так, что парень опрокинулся навзничь — вскарабкалась на постель. Через минуту она погрузилась в глубокий; сладкий сон.


АКВИНТ (2)


— Я доверяю своему чутью… в этом вопросе.

— А не чересчур ли ты ему доверяешь? — нахмурился мальчишка.

— Кот, Абраксис недаром назначил меня на эту должность. Он верил в меня. Может быть, ты…

— Этого я и боялся, — перебил его помощник. — Неужели ты и в самом деле вообразил себя агентом Службы внутренней безопасности?

В голосе Кота звучало недоверие, и это разозлило Аквинта.

— Клянусь безумием богов, парень, я и есть агент Службы безопасности! И не важно, хочу я этого или нет. Может, я просто мечтаю, чтобы оккупанты поскорее убрались к себе в свой чертов Фельк! Эта работа свалилась на меня как седло на лошадь. Но вот, что я тебе скажу, сынок: мы обязаны отработать все, как следует… или же будем иметь очень большие неприятности.

Он вспомнил, как получил это назначение от лорда Абраксиса. Тогда проклятый колдун сделал надрез на большом пальце Аквинта и выдавил каплю крови. Затем промокнул ее лоскутом, а сам лоскут спрятал в красную сумку, которую всегда носил при себе.

Но словам мага, этот образец крови поможет ему держать в узде новоявленного сотрудника — даже на расстоянии. Эта неотвратимая угроза наполняла сердце Аквинта мучительным страхом. Он нисколько не сомневался в могуществе Абраксиса. Старый колдун сказал, что подобные образцы взяты у каждого студента Академии магии, а также у всех высокопоставленных чиновников Империи.

Означает ли это, что кровь генерала Вайзеля тоже хранится в красной сумке?

— Ты рассказывал мне про Абраксиса. — мрачно кивнул Кот.

— Так в чем же тогда дело? — спросил Аквинт, стараясь не давать воли раздражению.

Они сидели в своей квартире. Кот только что вернулся с очередного похода по городу. Он пытался выследить мятежников, но пока безуспешно. «Быть может, мальчишка просто устал и злится», — подумал Аквинт. Единственное, что ему удалось выяснить, так это название группы. Рассеченный Круг — вот какое имя шепотом повторяли на улицах. Вспоминая эмблему — круг, перечеркнутый вертикальной линией — Аквинт вынужден был признать: имя подходило как нельзя лучше.

— Не нравятся мне эти новички, — задумчиво промолвил Кот. — Что-то с ними не так.

Естественно, он говорил о Део с Радстак. Аквинт и сам готов был признать, что поступил очень импульсивно, когда нанимал эту парочку на работу. Но право на подобные решения он считал своей неотъемлемой привилегией. Опять же… он и в самом деле доверял внутреннему чутью.

— И что же тебе в них не нравится? — тем не менее поинтересовался он. Этот парень, Кот, имел феноменальный нюх на неприятности.

— Ну, во-первых… ты, надеюсь, не веришь в чертовы россказни насчет того, что кто-то послал их через портал и не снабдил путевыми документами?

Аквинт удивился: его помощник, с виду очень благопристойный юноша, редко прибегал к сильным выражениям.

— Нет, конечно, — сказал он.

— Они попросту сбежали. От чего-то…

— Например, от войны?

— Как бы не больше…

— У тебя есть какие-то предположения? Кот медленно покачал головой.

— Так что же ты тогда… — начал Аквинт и замолчал. У него мелькнула мысль: а может, мальчишка просто ревнует. А что? Они с Котом были в деле еще с довоенных времен. Прошли огонь и воду… Возможно, ему не нравится появление новых лиц в их бизнесе?

Н-да, дела… и ведь не спросишь напрямую — парень обидится.

— Не бери в голову, Кот, — сказал он наигранно веселым тоном — Мы будем присматривать за ними. В случае чего я всегда смогу их арестовать, они ведь у меня под колпаком.

— Хорошо, — кивнул Кот.

— Кроме того, я не собираюсь доверять им ничего важного — просто использую как наживку.

— Вот это правильно. — Встряхнувшись, мальчишка поднялся с места и засобирался. — Ну, ладно, мне нора обратно.

И он снова отравился бродить по улицам Каллаха, высматривая хоть какие-то следы заговорщиков.

Оставшись один. Аквинт вздохнул. Мало ему было забот, вот теперь еще Кот со своими предчувствиями. Люди — сложные существа, никогда не знаешь, что у них на душе.

Пожав плечами, он взял со стула свою куртку и неизменную повязку для руки. В конце концов. Кот не только его деловой партнер, но и друг… хотя многим такая дружба показалась бы довольно странной. Придется приноравливаться к неожиданным переменам в его настроении.

Изначально Аквинт и в самом деле намеревался использовать Радстак и Део в качестве приманки. Пусть пошатаются по рынкам и тавернам Каллаха, повсюду намекая, что, мол, хотели бы примкнуть к подполью. Авось сработает… Если же мятежники почуют что-то неладное и попытаются их убрать — тоже неплохо. По крайней мере, обнаружат себя.

Однако сейчас Аквинту пришло в голову, что новых работников можно использовать куда более эффективно. Эти ребята выглядят бывалыми людьми. Особенно женщина… у нее повадки опытного бойца. Опять же, ведь они умудрились незаконным образом воспользоваться магией Переноса, а это вам не плевое дело. Для этого требуются мозги будь здоров.

И тут его посетила идея, как использовать эту пару. Нет, он не станет подкладывать их, как сыр в мышеловку. Они стоят большего.

Довольно ухмыльнувшись, Аквинт тихо вышел из комнаты.

В Каллахе официально объявили о повышении налогов. Если судить по возмущенным разговорам на улицах, народ воспринял новость примерно с таким же энтузиазмом, какого и ожидал Аквинт.

К этому моменту паника, возникшая в городе по поводу странного превращения воды в «кровь», потихоньку улеглась. Тем не менее над городом повисла тревожная атмосфера, которая захватила как местных жителей, так и фелькских гостей. Некоторые усмотрели в недавнем происшествии недобрый знак и поговаривали о каре богов… хотя в чем именно заключается этот самый знак — тут мнения расходились.

Скрепя сердце, полковник Джесил вынужден был подключить к делу магов. При помощи своих методов, которые уже помогли выявить фальшивомонетчиков, те быстро установили, что несмотря на неприглядный вид, вода остается совершенно безвредной.

После этого возле резервуаров выставили стражу, запасы воды обновили, и жизнь в городе понемногу снова вошла в свою колею. Но Аквинт хорошо помнил, с каким страхом люди набирали красную тягучую жидкость. Лишь немногие смельчаки отваживались ее пить. Лично он, Аквинт, в те дни больше налегал на вино.

Сейчас, шагая по каллахским улицам, он с наслаждением вдыхал воздух родного города. С каждым уголком у него были связаны воспоминания. Трудиться он начал совсем мальчишкой, еще моложе чем Кот, — выполнял всякие мелкие поручения отца. Ох уж этот отец… Вот кто был человеком настроения. Если он чувствовал себя счастливым — а это напрямую зависело от количества наличных денег — то щедро одаривал своим счастьем всех окружающих. Но уж когда отец злился, то в гневе становился опасным и неуправляемым.

Довольно скоро Аквинт перешел на службу в транспортную контору, которая осуществляла перевозки по всему Перешейку. Вначале, как все, он гнул спину на погрузке-разгрузке фургонов. И хотя силенок у него было поменьше, чем у других работяг, он никогда не жаловался и не отлынивал от работы. Этот факт отметили хозяева и повысили его в должности. Немного, совсем чуть-чуть — но парень быстро доказал, что они не ошиблись с выбором.

Аквинт проявил недюжинный ум и практическую хватку. У него обнаружился явный талант к цифрам — и это при том, что мальчишка не получил практически никакого образования. Он лихо разбирался с накладными и гроссбухами, к тому же оказался просто незаменим, когда надо было укрыть излишки или недостачу грузов. Тут ему не было равных: он умел обвести вокруг пальца государственных чиновников, которые следили за взиманием налогов и таможенных пошлин.

В результате Аквинт покинул команду грузчиков и перешел в управленческий штат предприятия. Вскоре он уже вел бухгалтерию всей компании и, соответственно, получал повышенную оплату.

К тому же — уже без ведома хозяев — он выкраивал себе вторую, не менее щедрую зарплату. Причем не испытывал по этому поводу ни малейших угрызений совести, считая, что вполне заслужил такое поощрение. В принципе, Аквинт мог уворовывать гораздо больше. Его положение позволяло скрытно направлять денежные потоки в собственный карман. Но юный бухгалтер не перегибал палку, не жадничал. Понимал: рано или поздно такое поведение приведет к беде. Поэтому он скромно собирал свои медяки и сребреники и терпеливо ждал, когда же придет его час.

Наконец этот час настал: Аквинт накопил достаточно денег, чтобы открыть свое дело. К тому времени у него было существенное преимущество перед конкурентами: он успел досконально изучить природу нанимателей. Даже самые улыбчивые и благожелательные из них на поверку оказывались беспощадными волками, когда дело доходило до денег.

Собственная философия Аквинта отличалась известной терпимостью: он позволял своим рабочим «подкармливаться» по мере возможностей. Почему бы не дать человеку приумножить свое благосостояние, если это не вредит делу? Ведь существует усушка и утруска товаров в пути, а иногда и оплата оказывается несколько завышенной. Покуда все оставалось в пределах разумного, Аквинт готов был закрывать глаза на мелкие несоответствия.

С теми же, кто зарывался и пытался урвать кусок не по зубам, он расправлялся решительно и последовательно.

В результате у Аквинта сложился весьма успешный бизнес: грузовые перевозки гармонично совмещались с перепродажей контрабандного товара на сторону. Иногда преобладало одно направление, затем перевес оказывался на другой стороне. Но в целом — хоть Аквинт это и отрицал — криминальная составляющая обеспечивала ему столько же прибыли, сколько и легальная часть дела.

И вот в один злосчастный день Фельк решил захватить власть над всем Перешейком. Захватчики начали с Каллаха — пришли и завоевали его. Для Аквинта это означало катастрофу. Он лишился всего — и успешного дела, и личной жизни. Точно так же, как лишился независимости его родной город, который безбедно и безопасно существовал уже многие десятки зим.

Шагая по каллахской улице и наблюдая за своими земляками, Аквинт размышлял о том, что всем этим людям оказалась уготована столь же незавидная судьба. Торговцы, ремесленники, наемные рабочие — большинство из них продолжало трудиться, как и до фелькского нашествия — но все они превратились в нищих. Их безжалостно обокрали, конфисковав сбережения, которые люди копили годами. Оккупанты изъяли из оборота настоящие, металлические деньги и пустили их на собственные военные нужды. Вместо того горожанам подсунули кучку бесполезных раскрашенных бумажек.

Бедный покоренный Каллах… он в полной мере прочувствовал свое поражжение. Как бы Аквинт ни старался отвлечься, он снова и снова возвращался к этим горестным мыслям.

Завернув на один из небольших базарчиков, Аквинт разыскал интересующую его лавку. С хозяином он был не знаком, но о качестве товаров наслышан.

— И у вас хватает совести продавать такое барахло! — начал он торговлю.

— Разуй глаза, деревня! Посмотри на цену! Да я же задаром товар отдаю, сам потом неделю голодать буду, — поддержал игру торговец. — Ты что же, не разумеешь свою выгоду?

Аквинт подержал в руках инструмент, подергал струны, силясь изобразить из себя специалиста. Похоже, вещь в исправном состоянии… Какое-то время они с хозяином торговались. Изначально тот назначил достаточно высокую цену, но Аквинт умудрился сбить ее — большей частью из любви к искусству.

Наконец он достал из кармана пригоршню бумажек, положил на прилавок и не спеша удалился со своим приобретением. Торговец благоразумно не поинтересовался, как это однорукий покупатель намеревается играть на инструменте.

Пройдя по узеньким кривым улочкам, Аквинт свернул в совсем уж запущенную часть города. Но даже здешняя нищета и разруха были милы его сердцу — мальчишкой Аквинт провел не один счастливый день среди этих трущоб.

Много друзей исчезло, сгинуло в водовороте грянувшей войны, но все же, шагая по пыльной мостовой, Аквинт там и сям встречал знакомые лица. Он вошел в гостиницу своей старой знакомой — госпожи Лайны.

Поднялся на третий этаж. Это была его причуда, недурно оплаченный каприз — поселить новых рекрутов в комнату, которую раньше занимал Менестрель. Впрочем, возможно расходы и окупятся. Старая поговорка гласит, что вор всегда возвращается на место преступления. Ерунда, конечно… Настоящие профессиональные воры всегда серьезно планируют каждую операцию. Но ведь есть же еще и дилетанты, которые выбирают себе объекты наобум или еще по каким-то причинам, отличным от выгоды… вот те да, те могут вернуться на старое место.

Кто знает? Возможно, Менестрель, и впрямь, однажды посетит свое старое жилище.

Аквинт осторожно постучал в дверь и замер в ожидании. Непонятно почему, но у него сложилось четкое впечатление, что этих двоих связывали более чем дружеские отношения. А ему не хотелось бы вламываться в комнату посреди любовных утех странной парочки.

Стоя под дверью, Аквинт подумал, что его новые сотрудники вполне могли и сбежать — времени со вчерашнего дня у них было более чем достаточно. Ну что ж, он с самого начала предусмотрел такую возможность. Она его не пугала: он знал, что выбраться из оккупированного Каллаха почти невозможно.

Впрочем, опасался он напрасно — дверь ему открыла сама Радстак. Очень необычная женщина, мелькнуло в голове у Аквинта. И, пожалуй, довольно привлекательная — несмотря на мужскую короткую стрижку и шрамы через все лицо. Было в ней что-то от змеи с их скользкой текущей грацией и неуловимой стремительностью движений.

— А, Радстак, — улыбнулся Аквинт — Как тебе ваше новое жилище?

— Случалось мне спать и в местах похуже, — ответила женщина. Говорила она с легким акцентом, который Аквинт никак не мог определить.

— А ты, Део. — обратился он к ее напарнику, — ты хорошо выспался?

— Вполне, — кивнул тот.

— Вот и отлично. Будем считать, что обмен любезностями состоялся. Теперь перейдем к делу. Кто-нибудь из вас знает, что это такое? — Аквинт продемонстрировал им инструмент, приобретенный на рынке.

— Похоже на меллиглос, — пожал плечами Део.

— Он и есть, — подтвердил Аквинт. — Умеете играть на нем?

Радстак молча разглядывала инструмент, зато ее товарищ откликнулся.

— Наш придворный учитель… э-э, короче, я когда-то учился.

— Ну, тогда держи.

И Аквинт протянул меллиглос мужчине, который взял его, проверил, подтянул несколько струн и удовлетворенно кивнул.

— Итак, — произнес Аквинт, сдерживая нетерпение, — покажи, на что ты способен.

Део уселся, пристроил инструмент поудобнее и стал подбирать какую-то песенку. Сначала он играл неуверенно, пару раз ошибался, но быстро исправлялся, затем разошелся и, похоже, даже стал получать удовольствие от игры. В общем-то, он показался Аквинту достаточно умелым музыкантом.

— Довольно. — Он вскинул руку. — Совсем недурно. Надо полагать, ты знаешь немало песен?

— Ну, кое-что знаю, — немного смущенно сказал Део. — А к чему эти вопросы?

— А петь умеешь? — продолжал допытываться Аквинт. Парень нахмурился и, ухмыльнувшись, покачал головой.

— Вот уж извини, — сказал он. — Сколько надо мной не бились, но так ничему и не научили. Я могу, конечно, попробовать, по это больше похоже на вой раненой собаки.

И он весьма самокритично усмехнулся. Нет, определенно этот мужчина обладал своеобразным шармом.

— Может, ты умеешь? — Аквинт обернулся к девушке.

— Умею что?

— Петь, — резко сказал Аквинт, рассердившись сам на себя. Ну конечно, станет эта женщина с внешностью опытного бойца тратить время на распевание каких-то песенок.

Ее глаза, в которых жила смертельная угроза, казались почти бесцветными. Некоторое время она сверлила ими работодателя, а затем вдруг неожиданно набрала побольше воздуха и запела:
		Твое лицо при лунном свете


		Вдруг стало чуждым для меня.


		И я забыла все на свете.


		Лишь злобу в сердце сохраня…


От удивления у Аквинта челюсть отвалилась; Део тоже выглядел ошарашенным. Вот уж воистину — кто бы мог подумать… Голос у Радстак оказался неожиданно мягким и глубоким, к тому же неплохо поставленным. Но еще больше его поразили печаль и нежность, прозвучавшие в этих нехитрых строчках.

— Весьма… впечатляет, — выдавил он.

— Ничего себе, Радстак, — заговорил Део. — Я и понятия не имел…

— А ты и не хотел ничего знать обо мне, разве не так? — возразила она. — Тебе же было совсем неинтересно.

И снова Аквинта резанула недосказанность, существовавшая между этими двоими. Нет, определенно они были любовниками… что, впрочем, не исключало и деловых отношений.

— А теперь, — сказал он, окрыленный неожиданным успехом. — сыграй что-нибудь на меллике, а она пусть подпоет.

После короткого совещания Део и Радстак выбрали песню, которую знали оба, и приступили к исполнению. Это была одна из тех печальных баллад, которые Аквинт слышал с детства. И звучала она великолепно.

Улыбаясь, он вежливо поаплодировал.

— Замечательно.

Они тут же умолкли и озадаченно посмотрели на своего работодателя, не вполне понимая, к чему тот клонит.

— Вот что мы с вами сделаем, — заговорил Аквинт. — Вы будете изображать из себя бродячих музыкантов — станете ходить по городу, распевая песни. Наш Менестрель пользовался теми же средствами, чтобы распространять свои мятежные идеи. Подберите себе антифелькский репертуар; просто возьмите старые песни и немного измените слова. Я вот тут набросал несколько идеек. Взгляните…

И он протянул им листок с парочкой песен, которые переделал и записал, сидя за столиком в харчевне. Конечно, поэзия не самого высокого пошиба, но вполне соответствует своему назначению.

— Мне хотелось бы в этих песнях унизить и осмеять Фельк. — пояснил Аквинт. — Ну, знаете, что-нибудь бунтарское… Жители Каллаха недолюбливают оккупантов. Так вот, мы постараемся выделить тех, кто готов пойти на крайние меры, не считаясь с угрозой для других. Своими песнями мы заставим их раскрыться.

Део задумчиво слушал, похоже, оценивая идею со всех сторон.

— А фелькский гарнизон не захочет нам помешать? — спросил он.

— Дружище, ты забыл? Мы ведь Внутренняя безопасность, — хохотнул Аквинт. — В случае необходимости я могу отдать приказ арестовать самого полковника Джесила. Так что ни о чем не волнуйся.

Део и Радстак уважительно молчали.

— Опять же, вы оба — достаточно сообразительные ребята, — продолжал Аквинт. — Во всяком случае, вам хватило ума, чтобы сбежать с поля боя. Так вот, в этом деле я рассчитываю на вашу хитрость и сообразительность. Вы будете изображать из себя парочку… мятежных бардов. Надеюсь, Рассеченный Круг выйдет на вас. В конце концов, кто не любит хорошую песню?

— Мне по-прежнему следует симулировать хромоту? — спросила Радстак. — Я тут практиковалась, могу показать…

И она сделала несколько неуклюжих шагов. Вполне убедительно.

— А мне разговаривать, как дурачок? — присоединился Део, растягивая слова и пуская слюни.

— Да, — ответил Аквинт. — Вы же не профессиональные певцы. А подчас бывает, что убогие духом проявляют таланты в самых неожиданных областях — например, музыке. И ты, Радстак, продолжай хромать. Я не хочу, чтобы кто-нибудь заподозрил вас в сотрудничестве с фелькской властью, а эта уловка помо жет отвести глаза. Ну, во всяком случае, сейчас сосредоточьтесь на подборе соответствующего репертуара. Ясно?

— Ясно, — хором ответили Део и Радстак.

— Отлично, тогда за работу.

И Аквинт покинул гостиницу. Н-да, был план необычный и весьма рискованный… Но в конце концов, Абраксис даровал ему карт-бланш. Фелькского мага интересовали только результаты — а он, Аквинт, намерен их добиться во что бы то ни стало. И очень скоро.

Вполне возможно также, что данный план подхлестнет бунтарские настроения в городе, и каллахцы наконец-то поднимутся на борьбу с захватчиками. Но Аквинт решил пока не заглядывать так далеко. Время покажет…


ДАРДАС (2)


— Прошу вас, моя дорогая, — улыбаясь, пригласил он девушку в свой шатер.

Та держалась свободно — похоже, тело Вадии вполне ей подошло, а офицерский мундир исключительно подходил к этому телу. Она плотно прикрыла за собой полог шатра. Стражи, день и ночь охранявшие генерала, остались снаружи.

— Не желаете выпить? — заботливо осведомился он.

— Благодарю вас, генерал Вайзель, — поблагодарила Рэйвен.

Дардас безмолвно хихикнул про себя. Ну конечно, она видела тело этого слюнтяя Вайзеля. И не подозревала, что управлял-то телом — по крайней мере, непосредственно сейчас — он, Дардас. Это было его недавнее открытие: когда Вайзель спит, тело снова переходило под контроль его «сожителя». Правда, для этого пришлось изрядно потренироваться, но зато теперь Дардас получил свободу ействий. И в настоящий момент, разливая вино по бокалам, ощущал дремлющее сознание генерала.

Вайзель полностью овладевал телом в дневное время, когда бодрствовал. Но ночь принадлежала Дардасу. И он искренне радовался такому развитию событий.

Вчера армия достигла окрестностей Трэля и окружила его. Защита города оказалась совсем слабенькой, ей нипочем не выстоять против фелькской армии. К настоящему времени маги Переноса уже перебросили в крепость ударную группу. В ее задачу входило захватить в заложники правящую верхушку города и тем самым ускорить капитуляцию. Ожидалось, что это произойдет не позднее ближайшего утра.

С точки зрения Дардаса, весьма скромненький способ выиграть войну. Но Вайзель настоял именно на таком решении.

— Благодарю вас за то, что вы пришли так поздно…

— Счастлива служить вам, генерал, в любое время дня… и ночи, — ответила девушка, прихлебывая из своего бокала. Губы ее при этом тронула легкая усмешка.

Дардас беззастенчиво разглядывал свою подчиненную. Он уже выяснил, что эта Вадия, чье тело использовалось для операции воскрешения, являлась известной в Фельке куртизанкой. Безусловно, великолепная женщина. И при том Дардас ощущал в ней присутствие прежней Рэйвен — пухлой девочки из Академии, которая не задумываясь заслонила его от стрелы убийцы.

— Как вам нравится офицерская должность? — поинтересовался он.

— Честно говоря, я еще не вжилась в эту роль.

Дардас рассмеялся.

— Уверяю вас, скоро привыкнете. И запомните: в качестве руководителя Службы военной безопасности вы будете обладать практически неограниченной властью.

Еще вечером, при бодрствующем Вайзеле, они обсудили детали этого назначения. Вновь созданная структура, по их замыслу, должна была исполнять в армии те же функции, что и ведомство Абраксиса в масштабах всей Империи.

— Хочу подчеркнуть: я не желаю посеять атмосферу страха в моих войсках, — сказал Дардас.

— Конечно, генерал. Мы все это детально обсудили.

— Но мне важно знать, затаил ли кто-то из моих подчиненных злобу или недовольство — настолько, что пожелает смерти своему генералу.

— Вообще-то по моим наблюдениям вы пользуетесь большой популярностью среди солдат, — заметила Рэйвен.

— Среди солдат — да, — согласился Дардас. — Но как насчет колдунов?

— Из того, что видела и слышала, путешествуя в компании армейских магов, могу сделать вывод: они глубоко уважают вас. Вы не изнуряете их той жестокой дисциплиной, к которой мы все привыкли в стенах Академии.

Дардас знал от самой Рэйвен, какие нравы царили в этом учебном заведении. Все студенты приносили клятву на вечную верность лорду Матокину, а затем бдительно следили друг за другом в надежде уличить кого-то в нелояльности и тут же донести об увиденном. Это поощрялось. Как результат — из стен Академии выходили издерганные истеричные люди с параноидальными наклонностями.

— Я тоже уважаю наших колдунов, — легко соврал Дардас. Честно говоря, командование многочисленной группой армейских магов давалось ему совсем непросто. — Но не менее уважаю своих солдат. Они не раз показали себя в схватках. Именно благодаря им мы сумели так далеко продвинуться в столь короткие сроки.

— Это время останется в истории, — снова улыбнулась Рэйвен. — Как и вы сами, генерал.

— Ха! — отмахнулся Дардас. — Поверьте, это не такая уж награда… я-то знаю. Девушка нахмурилась, лицо ее приняло замкнутое выражение.

— Как вы можете так говорить, генерал? Ведь и через сотни зим вас будут вспоминать как самого великого военачальника со времен… со времен…

— Может, со времен Дардаса Непобедимого? — иронично спросил он.

— Ну да… пожалуй.

— Дитя мое, настанет день, и я расскажу вам одну историю… мы будем сидеть с вами и смеяться до слез. — произнес Дардас, глядя в глаза девушке. Нет, она просто неподражаема! Великолепное создание.

Вайзель, в отличие от него самого, не проявлял интерес к женскому полу. Он со всей целеустремленностью стремился к славе великого завоевателя и не позволял себе отвлекаться на плотские радости.

Ну и ладно, в настоящий момент дух генерала Вайзеля крепко спал.

Отставив в сторону бокал с вином, Дардас придвинулся к девушке. Нежно погладил ее шелковистые светлые волосы. Она слегка отстранилась.

— Я вас смущаю? — нахмурился он.

— Я… генерал… а надо ли?

Хороший вопрос. Беда в том, что произнесен он был сладострастным, мурлыкающим тоном.

— Жизнь для того, чтобы жить, Рэйвен. — сказал Дардас — Вы получили новую жизнь, так не растрачивайте ее понапрасну.

А его пальцы уже гладили щеки девушки. Она обернулась и снова придвинулась ближе. Губы их встретились и слились в жадном поцелуе. Дардас потихоньку перемещал девушку к своему ложу. На дворе стояла ночь — его законное время, и он распорядится им по своему усмотрению.

Самоуверенные красотки, как правило, никудышные любовницы. Они приходят к вам на свидание и считают, что вы уже должны быть благодарны судьбе за такой подарок. Как же, вас допустили лицезреть высший образец красоты и грации. С патентованными красавцами — и в этом Дардас нимало не сомневался — происходит та же самая история.

Но с Вадией все оказалось по-другому. Несмотря на свою потрясающую красоту, она была профессионалом во всем, что касалось ее тела. Рэйвен же, нынешняя хозяйка этого сокровища, возмещала свою неопытность потрясающим пылом и страстью. Она показала себя восхитительной любовницей.

Когда все окончилось, Дардас отослал ее. Нет, дело обошлось без обидной грубости — он просто заметил, что девушка нуждается в отдыхе, и отпустил ее в свой шатер. Ему и самому нужно было поспать. Тело Вайзеля долго не выдержит, если Дардас станет еженощно использовать ею на полную катушку.

Посему, испытывая приятную истому после удачного свидания, он снова завалился в постель.

Проснулся он уже вместе с Вайзелем рано поутру. Тот каждый день начинал с оздоровительной зарядки. Покончив с упражнениями, кликнул к себе очередного помощника. Генерал неизменно следовал правилу Дардаса: постоянно сменять младших офицеров на этом посту.

«Думаю, вам пора выбрать постоянного помощника», — посоветовал Дардас.

«Почему?» — удивился Вайзель.

«Идея была в том, чтобы познакомиться со всеми кандидатами. С начала войны они все уже перебывали в этом качестве как минимум по одному разу».

«Так что же, пора выбрать лучшего?»

«Я бы порекомендовал Фергона», — заявил Дардас.

«Он произвел на вас наибольшее впечатление?»

«Кажется, он самый надежный из них. Вы ведь знакомы с его отцом?»

«Фергон? — задумался на минутку Вайзель. Ну да, конечно. Его отец аристократ из Фелька, мы не раз встречались с ним на светским обедах. Замечательный человек».

«Это еще один довод в пользу того, чтоб его сын стал вашим постоянным помощником», — решил Дардас.

«Интересно, есть ли у вас какие-то дополнительные мотивы для такого назначения?»

«Генерал Вайзель, мы же договорились, что играем в одной команде. Я просто заинтересован, чтобы у вас был самый лучший помощник».

После короткого раздумья Вайзель мысленно кивнул.

«Отлично, — сказал он. — Я отдам распоряжение чуть погодя».

Дежурный помощник генерала в почтительном молчании ждал, когда окончится этот безмолвный диалог. Наконец они приступили к разбору утренних донесений. От группы захвата из Трэля не поступало никаких сообщений — и это притом, что с ними был маг Дальнеречи.

— Меня это тревожит, — пробормотал Вайзель, откладывая в сторону сводки. — Распорядитесь собрать главный штаб.

Отослав помощника, Вайзель погрузился в мрачные размышления. В последние дни он все время проводил в своем шатре, не выходил даже подышать свежим воздухом. Дардас догадывался, что генерал потрясен неудавшейся попыткой покушения — он и сам не на шутку встревожился. Но, будучи профессиональным военным, он давно уже свыкся с опасностью, не раз ощущая дыхание смерти за своей спиной. Идея круглосуточной усиленной охраны принадлежала Вайзелю, Дардаса же такая неусыпная опека изрядно раздражала.

«Мне кажется, к этому времени наша группа захвата должна была уже завершить операцию», — произнес Вайзель.

«Она могла и провалиться», — хладнокровно заметил Дардас.

«Что?» — вскинулся Вайзель, и сердце его бешено заколотилось в груди.

«Да ладно вам, генерал. Наш план совсем неплох — учитывая поставленные цели. Вы же сами хотели завоевать Трэль без лишнего риска. Мы продумали схему во всех подробностях. Максимальные результаты при минимальной угрозе личному составу… в случае успеха, конечно. Но ведь возможен и другой исход».

Вайзель нервно переплел пальцы.

«Вы так спокойны, коллега!»

«Но это же война! — раздраженно возразил Дардас. — Тут не всякий план проходит без сучка, без задоринки. Возможны ошибки. Иногда люди гибнут по не зависящим от вас причинам. А иногда случается так, что вы и только вы виноваты в их смерти. В этом вся и соль: вы за все отвечаете!»

Из груди Вайзеля вырвался глубокий вздох.

«Вы хотите, чтобы я действовал как настоящий генерал!»

Эх, сейчас самое время злорадно усмехнуться — жаль лицевые мускулы не слушаются. Поэтому Дардас лишь беззвучно сказал:

«Именно! Действуйте как генерал».

Но про себя, в самой глубине сознания, добавил; все бесполезно, мои друг. При всех стараниях вам никогда не стяжать славу военного гения, о которой вы так страстно мечтаете. Вы просто не рождены для этого.

Вайзель не услышал его потаенных мыслей.

В шатре собрался главный штаб. Потянулись бесконечные споры-разговоры, но все они основывались на предположениях и догадках — никто не владел достоверной информацией. Единственное, что было известно наверняка: от засланной группы с ее магом Дальнеречи не поступало никаких сообщений.

— Возможно, маг убит, — предположил один из офицеров.

— Если бы операция прошла успешно, — твердил другой, — то мы бы к настоящему моменту уже знали об этом. Трэль бы уже капитулировал.

— А может, взятие заложников оказалось недостаточной мерой для того, чтобы склонить город к сдаче? — недоумевал третий.

— Довольно! — наконец гаркнул Вайзель, и в шатре воцарилась мертвая тишина.

«Настаю время действовать, генерал Вайзель», — напомнил Дардас. С этим трудно было не согласиться.

— Фактически Трэль в наших руках, — заявил Вайзель. — У нас достаточно припасов и людских ресурсов, чтобы завоевать его в любой момент. И мы это сделаем! Уже в пределах ближайшей стражи. Начнем с атаки лучников, затем бросим в бой пехоту. Причем наступление поведем со всех сторон одновременно. Я хочу, чтобы мне постоянно докладывали о ходе операции. Сопротивление должно быть подавлено. Все материальные ценности конфисковать, горожан призывного возраста собрать в одном месте. По моим расчетам, падение Трэля должно произойти еще до заката солнца. Вот увидите, так и будет!

Впечатляющее выступление — даже Дардас вынужден был это признать. Штабные офицеры поспешили прочь, чтобы наблюдать за вторжением.

«Именно так и надо командовать армией, генерал Вайзель! Вы можете принимать ошибочные решения, это не важно. Но люди должны видеть, что все решаете именно вы».

«Даже если решаю неправильно?»

«Даже так. Армия требует решительности, только тогда на нее можно рассчитывать. В свое время я мог абсолютно положиться на любого из своих подчиненных».

«Рад за вас, генерал».

Падение Трэля было предопределено. Небольшой город-государство просто не имел возможности противостоять вторжению. Это был уже пятый по счету город, завоеванный с начала военной кампании Фелька. И куда же подевалась оппозиция, — недоумевал Дардас. Где все те обитатели Перешейка, что так ратовали за свободу и независимость? Почему они не сопротивляются? Нет, непонятно все это…

«Как вы думаете, у нас будут большие потери?» — спросил Вайзель.

«Да уж, будут… Если бы Трэль намеревался сдаться без боя, то давно бы уже это сделал. Нет, они будут сражаться… хоть это им и не поможет».

Вайзель тяжело вздохнул и снова кликнул помощника.

— Пусть наш главный штаб озаботится судьбой пропавшей группы захвата. Я хочу знать, кто лично ответственен за их гибель. Выясните и доложите мне.

— Есть, генерал. — отсалютовал помощник и тут же скрылся.

«Вы принимаете все слишком близко к сердцу», — заметил Дардас.

«А как еще я должен воспринимать?» — мрачно огрызнулся Вайзель.

«Как генерал армии. Да, операция провалилась, но это вовсе не означает, что вы проиграли».

«Но вы же сами говорит, что я за все в ответе».

«Так и есть. Груз принятия окончательного решения ложится на ваши плечи. И будет лучше, если вы осознаете, что окончательная победа не зависит от успеха или провала отдельно взятой операции. Только тогда вы сможете достойно нести свою ношу».

Вайзель поднес руку ко лбу. Все это казалось ему чересчур сложным — даже с его новообретенной уверенностью.

На какое-то краткое мгновение Дардас даже пожалел его. В конце концов, война — не его призвание. Вайзель являлся обычным фелькским аристократом, который волею судеб вынужден был играть непосильную для него роль генерала. Он позволил лорду Матокину поместить дух Дардаса в свое тело. Наверное, при этом мечтал, что и на него падут отблески славы великого полководца. К сожалению, сам он был начисто лишен таланта полководца, и тут уж не могли помочь никакие обрывочные сведения, которых он нахватался в результате соседства с известным Дардасом.

Однако очень скоро жалость испарилась. В глазах Дардаса Вайзель был бесполезным слабаком. Если б им довелось встретиться в качестве противников па поле боя. Вайзель не имел бы никаких шансов. Он — лишь фальшивка.

И в задачу Дардаса входит поддерживать этот обманчивый фасад.

— О боги, как же я устал, — протяжно зевнул генерал.

«Должно быть, плохо выспался», — предположил Дардас, подавляя усмешку.

По одному стали возвращаться с докладами члены главного штаба. Вайзель — по совету Дардаса — одобрил и утвердил направление вторжения. По большому счету, тут и выбирать было нечего, так как помешать падению Трэля уже ничто не могло.

Все это время Вайзель не покидал палатки, оцепленной плотным кольцом охранников. Дардас иронически наблюдал за подобным «заочным» вариантом вторжения в окруженный город. Как сильно это отличалось от тех сражении, которые он — бесстрашный и непобедимый северный завоеватель — вел в свое время. И вдруг он осознал, что тоскует. Тоскует по тем славным денькам, когда война составляла суть его жизни, когда опасность была повседневной реальностью, а количество одержанных побед уже не подлежало счету.

Война была стихией Дардаса, его сутью.

Вскоре сражение началось. В шатер безостановочно поступали донесения с поля боя. Сначала, как и планировалось, в дело вступили лучники. Они засыпали город тучей стрел, которые выкашивали ряды защитников. Затем на улицы Трэля хлынула пехота.

Прогнозы Дардаса оправдались: их потерн оказались совсем незначительными. Настолько незначительными, что сам Дардас (да и любой другой боевой командир) не стал бы даже говорить о них.

Вайзель тем не менее очень переживал по этому поводу. Ну что ж, в конце концов, это было его первое сражение. Ведь штурмом предыдущих городов — Каллаха, Виндаля, У'дельфа и Суука — полностью руководил Дардас.

«О боги, я теряю доблестных бойцов — мужчин и женщин», — жаловался он.

«Солдаты на то и солдаты, чтобы сражаться и погибать, — парировал Дардас. — Никакой особой доблести в этом нет».

«Вы бессердечны, генерал Дардас».

Вот и еще причина, почему этот человек не мог играть роль великого полководца, которой так жаждал.

«Война — кровавое дело, — внушал ему Дардас, — и ничего с этим не поделаешь. Неужели вы надеялись мирными методами завоевать Перешеек для лорда Матокина?»

Не поднимая глаз от карты военных действии, Вайзель сказал:

«Нет… А если и надеялся, то, очевидно, жестоко ошибался. Ведь верно?»

«Совершенно верно».

Трэль пал незадолго до заката — как и хотел Вайзель. Солдаты Фелька истребили всех защитников города, за исключением небольшой горстки, которая предпочла сдаться. Генерал велел привести к себе правителей города, но выполнить его приказ не удалось. Четверо членов Совета выпили яд — очевидно, еще перед тем как захватчики ворвались в город.

Вскорости обнаружились и трупы пропавших разведчиков. Донесение, полученное Вайзелем, не содержало никаких подробностей — в нем лишь сообщалось, что ни свидетелей, ни виновных обнаружить не удалось.

— Они погибли как герои, — заявил Вайзель, прочитав рапорт.

«Не спешите, генерал Вайзель, — остановил его Дардас. — Вы же ничего не знаете. Они могли просто провалить задание».

А затем стало уже не до расследований: войска начали оккупацию города. Это было большое и нелегкое дело, но фелькская армия достойно с ним справилась. В ход пошли специализированные подразделения, а уж они-то знали свою задачу.

Когда генерал Вайзель наконец немного освободился, он призвал к себе Фергана и сообщил ему о назначении на должность постоянного помощника.

— Это большая честь для меня, сэр! — козырнул юноша, и его веснушчатое лицо просияло.

Вайзель важно кивнул.

— Вам, как офицеру фелькской армии, дозволяется провести личный разговор с домашними через Дальнеречь, — сообщил он. — Полагаете, вы сможете связаться со своим отцом?

— Всенепременно, генерал. Мне так хотелось бы сообщить ему радостную весть!

— Так вот, — улыбнулся Вайзель, — будьте добры, передайте ему от меня, что как только красная трава обратится в зеленую, старые псы возвратятся домой.

Он подмигнул молодому помощнику и добавил:

— Ваш отец наверняка поймет, о чем речь.

Приятно удивленный, Фергон поспешил удалиться.

Но еще больше был доволен Дардас. Сработало, как он и надеялся. Когда молодой Фергон в последний раз исполнял функции помощника — в ту пору Дардас еще полностью властвовал над телом генерала — так вот, в тот раз этот веснушчатый осел передал ему от отца сне таинственное послание. Именно в таком вот зашифрованном виде и явно рассчитывал, что он, Дардас, знает ответ на пароль. Естественно, Дардас его не знал. С тех нор ему не давало покоя опасение, что юноша может заподозрить что-то неладное в отношении генерала «Вайзеля». И вот теперь Вайзель самолично (и как нельзя более кстати) все уладил.

«Знаете, генерал, вы совершенно правы. Нам с вами следует быть заодно».


БРИК (2)


Потребовалось некоторое время, чтобы добиться нужной консистенции. Вначале мазь мгновенно затвердевала, затем лупилась и отшелушивалась… потом она получилась слишком жидкой и стекала у Брика с лица, как только кожа хоть немного нагревалась. Пришлось прибегнуть к помощи остальных членов группы, чтобы усовершенствовать маскировку и довести до нынешнего состояния.

Она и сейчас была не идеальной: тело зудело и невыносимо чесалось. Зато мазь держалась надежно и служила почти идеальной маскировкой. Она вполне устраивала Брика. И вообще — выйдя на улицу, он испытал прилив куража. Было в этом нечто вызывающе-бесстрашное: фелькский гарнизон по-прежнему разыскивал убийцу своего товарища, а он, Брик, безнаказанно разгуливал среди бела дня по улицам города.

По едва заметному сигналу Тайбера он сконцентрировался, ожидая, когда в черепе возникнет знакомое давление, а по телу прокатится волна лихорадочного озноба. Сам Тайбер в этот момент лихо жонглировал тремя кожаными шарами. Работу свою он делал достаточно умело, но если что и поддерживало неослабевающий интерес публики, так это беспрестанный поток рискованных шуточек и пикантных каламбуров.

Его руки в перчатках так и мелькали в воздухе. В какой-то момент один из шаров неожиданно взорвался пламенем, за ним последовал второй, третий… Толпа из двадцати человек дружно ахнула. Да, неплохой трюк. Важно, чтобы публика именно так его и воспринимала: эффектный фокус, ловкость рук, забавное мошенничество.

Брику это и требовалось: пусть зрители видят волшебные фокусы, а не магию.

Тайбер продолжал жонглировать пылающими шарами — которые, вопреки всем законам природы, не рассыпались, а мелькали в воздухе подобно огненным ядрам комет.

— Ого, ребята! — зубоскалил Тайбер. — Мои собственные шары горят, как после жестокого секса!

Толпа аплодировала и ревела от восторга.

Брику в его бытность преуспевающим драматургом доводилось встречать среди актеров таких типов — громкие, напористые, бесцеремонные. Скорее фигляры, чем настоящие лицедеи. Он не боялся вводить их в свои пьесы, возлагая на них обязанность веселить публику, поддерживать ее в тонусе, пока вокруг — силами других актеров — разворачивались более серьезные и содержательные сюжетные линии. Очень даже полезное применение подобным «клоунам».

Иногда же случалось и вовсе любопытное: в его лучших произведениях такие вот персонажи неожиданно трансформировались в настоящих героев.

Лицо Тайбера тоже было раскрашено в традиционные карнавальные цвета — одна половина желтая, другая синяя. Это позволяло замаскировать его природное уродство. Впрочем, когда дело касается подобных личностей, внешняя неприглядность как-то теряется из виду. Ее затмевают напор и самоуверенное фанфаронство. Брику было известно, что Тайбер предпочитает развлекаться с юношами — причем чем моложе, тем лучше. Так вот, как ни странно, этот жирный мужик с плохими зубами никогда не испытывал недостатка в партнерах. Он их в изобилии находил на улицах Каллаха.

Операцию Рассеченного Круга по перекрашиванию воды можно было считать успешной. Во всяком случае, масштабной — им действительно удалось обработать все резервуары в городе. Брик вспомнил, какой ужас охватил людей в первый день, когда вместо воды они обнаружили нечто, сильно смахивающее на кровь. В городе воцарилась паника, торговля и все прочие виды деятельности замерли. Пошли слухи, что случившееся — ни больше ни меньше чем вмешательство грозных богов, и никто не ждал ничего хорошего от такого вмешательства. Несмотря на то что члены Рассеченного Круга распространили по городу слух о безопасности окрашенной воды для коренных каллахцев.

Фелькский гарнизон отреагировал на удивление быстро. Было проведено расследование и приняты соответствующие меры.

В итоге Брик пришел к выводу, что беспорядок, который они устроили, не слишком пошатнул позиции Фелька в городе. Может быть, лишь дал небольшую передышку местным жителям. Да еще не на шутку испугал полковника Джесила. Ведь если мятежники смогли перекрасить воду, то в следующий раз они сумеют и отравить ее. Или же предпринять еще какие-нибудь деструктивные действия.

Брик же, со своей стороны, испытывал некоторое разочарование. Он появился здесь две луны назад и всячески старался навредить фелькцам. Но, к сожалению, не всегда имел возможность надежно оценить результаты своей деятельности. Можно было только надеяться, что рано или поздно все эти акции наложатся друг на друга и сумеют пошатнуть власть проклятых завоевателей.

Недостаток веры он возмещал избытком ненависти. Он ненавидел Фельк за то, что тот сделал с его родным У'делъфом, с его семьей.

— Вы говорите, такое невозможно? — Тайбер ухмыльнулся, демонстрируя гнилые зубы. — Как летают эти огненные шары? Не может быть… Мы все наблюдали и никакою подвоха не заметили.

Толпа зачарованным взглядом следила за огненным рисунком, расцветающим в воздухе.

— Но вот же, они летают у нас на глазах! Значит, это возможно! Смотрите дальше… вас ждет кое-что еще.

С этими словами он изменил траекторию полета шаров — изменился и возникающий узор. Два шара продолжали летать по кругу, как бы догоняя друг друга. Третий же взлетел вертикально вверх, перечеркивая образованный круг. Через мгновение он снова скрылся в руке жонглера, в воздухе остался лишь пылающий след.

Процесс требовал точной, почти невероятной координации движений. Но тем более захватывающим получалось зрелище. Тайбер объяснил: все достаточно просто — надо только поймать нужный рисунок, а затем поддерживать заданный ритм.

На сен раз возникающий узор отнюдь не был абстрактным. На глазах у изумленной публики возникал символ Рассеченного Круга. Послышались первые ахи, в глазах зажегся блеск узнавания.

— Невозможного не существует! — кричал Тайбер.

Легкий кивок Брика — и три кожаных шара один за другим упали на землю. Раздалось тихое шипение: перед выступлением прошел дождь, и земля оставалась мокрой.

Публика разразилась аплодисментами и приветственными криками. Улыбающийся Тайбер отвесил глубокий поклон: ликование толпы он принимал как должное. Брик сдернул с головы щеголеватую шляпу с перьями и прошелся перед зрителями. Люди возбужденно переговаривались, те, кто успел опознать тайный знак, вполголоса объясняли его своим недогадливым соседям.

Несколько человек попытались сунуть деньги Брику.

— Оставьте себе, — говорил он мягко. — Вам самим нелегко живется при таких-то налогах. Рассеченный Круг трудится только во имя освобождения родною Каллаха.

Он вернулся к напарнику, который в этот момент укладывал свои приспособления.

— Пора идти? — спросил тот.

— Да, пожалуй, — кивнул Брик.

Фелькский патруль заприметил толпу, собравшуюся на углу, и уже двинулся в их сторону. И хотя в движениях солдат не было ничего угрожающего, Брику показалось, что он заметил тревожный блеск в их глазах.

Публика быстро расходилась. Увы, жонглеры с вызывающе раскрашенными лицами не имели возможности раствориться в толпе. Одна надежда, что маскировка позволит им остаться неузнанными. Брик спокойно повернулся к приближающимся фелькцам и низко — на манер Тайбера — поклонился. Его одежда имела столь же карнавальный вид, как и шляпа с перьями. Не проявив особого интереса к разряженному артисту, солдаты прошествовали мимо. Тайбер похлопал товарища по плечу.

— Ну что, идем?

— Да, пошли.

По губам Брика скользнула легкая усмешка. Никто из фелькских оккупантов не узнал в нем разыскиваемого убийцу. По сути, они видели лишь пестрый разноцветный костюм. Вот и отлично — его маскировка прошла проверку. Теперь снова можно беспрепятственно разгуливать по улицам Каллаха.

Брик не пользовался магией со времени Лакфодалмендола, когда ходил по городу и выжигал на стенах и дверях условный знак. Тогдашняя акция явилась серьезным испытанием для здоровья, она на несколько дней уложила его в постель. Сегодня все прошло гораздо легче.

Внезапно Брик почувствовал себя очень голодным. Им пришлось зайти в таверну. Однако Тайбер, увидев тамошние цены, вспылил и расшумелся.

— Это ни в какие ворота не лезет! — бушевал он. — Да за такие деньги вы должны нам предоставить девочку, которая залезет под стол и обслужит моего друга, пока он будет обедать!

Владелец таверны лишь плечами пожал. Выглядел он усталым и поникшим. Брик обратил внимание на то, что в заведении почти не было посетителей.

Однако Тайбер рвался в бой, миролюбие хозяина его только раздражало. Он сделал еще одну попытку завязать ссору.

— А то, может, пришлешь свою дочку? Тогда мы подумаем. Брик с трудом утащил его на улицу.

— Это все проклятые налоги, — внушал он товарищу. Они шли по улице, и люди оглядывались на их раскрашенные лица. — Из-за них цены взлетели выше небес. Боюсь, скоро все товары и услуги в Каллахе станут попросту недоступны простым людям.

— И как же они будут платить?

— Деньгами. Теми самыми бумажками, которые фелькцы пустили в оборот вместо твердой валюты. Плохо, что они постоянно дешевеют — как из-за налогов, так и из-за огромного количества фальшивых денег, которые гуляют по городу.

— Ты тоже приложил к этому руку, — тихо напомнил Тайбер.

Брик согласно кивнул — он и не снимал с себя ответственности. Еще только запуская схему изготовления фальшивых денег, он понимал: подобная акция будет иметь последствия. Она не только подорвет могущество Фелька — что, собственно, и являлось его целью, — но и ляжет тяжким бременем на плечи простых каллахцев. Но, как заметил Брик, людям и так приходилось несладко. Утратив независимость, они превратились в угнетенный народ. А чтобы изменить положение вешен, приходилось жертвовать теми удобствами, которые жители юрода еще сохраняли. Ради свободы можно пожертвовать всем — во всяком случае, так считал Брик…

— Ты не думай, мы не виним тебя, — прервал его раздумья Тайбер. — Мы тобой восхищаемся. Знаешь, я ведь в свое время тоже участвовал в разных темных делишках. Некоторые из них приносили очень даже неплохую прибыль. К сожалению, они же являлись и самыми рискованными. Именно это и следует понять каллахцам: риск и награда ходят об руку.

Брик удивленно уставился на собеседника: тот в точности озвучил его собственные мысли. Это напоминало выступление ярмарочного гипнотизера, который, к полному восторгу публики, заглядывает людям в головы.

— Я как раз думал о том же, — пробормотал Брик.

— Да? Ну, это лишь доказывает, что все великие мыслят в одном направлении. И все же мне хочется сказать слово в защиту каллахцев. Нас ведь притесняют… Наших сыновей и дочерей заставляют служить в той самой армии, которая завоевала наш город. Мы потеряли себя. Кто мы теперь такие? Мы уже не те процветающие, уверенные в себе горожане, которые жили за неприступными стенами Каллаха. Нет… теперь мы совсем другой народ.

Сия патетическая речь не тронула сердце Брика. Скорее, наоборот: охладила его сочувствие к согражданам Тайбера. Каллахцы вынуждены терпеть нежелательное владычество Фелька — это правда. Но ведь они оставались в живых. Их город не разрушили, не сожгли дотла… как его родной У'дельф.

— Думаю, настало время определиться: кто вы есть на самом деле, — сказал Брик. — По гроб жизни подданные Фелька… или граждане, которые намерены освободиться от ига.

Дальше они пошли в молчании.

На углу следующего квартала товарищи остановились. Брик достал маленькую свистульку и завел быструю мелодию — незатейливую, но запоминающуюся. Она привлекала публику, необходимую для начала нового представления.

Пока Тайбер развлекал собравшихся шуточками, Брик невольно заметил, что многие из них повторяются. Ну что ж, любое красноречие имеет свои пределы. Он и сам убедился в этом, когда бражничал в компании друзей в У'дельфе. Брик считался записным острословом, и его зазывали на все пирушки. Поэтому часто ему тоже приходилось пересказывать одни и те же каламбуры. Все равно получалось смешно — и мало кто осмеливался указать Брику на то, что он повторяется.

Итак, они снова разыграли спектакль с огненным символом, и вновь толпа зашумела, обрадованная узнаванием. Члены Рассеченного Круга не даром распространяли слухи по городу. Брик в течение Лакфодалмендола самолично выжег на дверях и стенах домов двадцать восемь знаков. Рассеченный Круг являлся подпольной организацией, которая ставила целью свержение власти Фелька.

И все это было выдумкой… Фантазией, еще одной постановкой, родившейся в голове Брика. Только теперь спектакль ставился не на подмостках театра, а в жизни. И его персонажи — Тайбер, Квентис, Ондак, Гельшири и другие — даже не подозревали, что являются участниками разыгрывающегося действа.

В прошлом Брик, талантливый драматург, вносил свой вклад в культуру посредством пьес, которые так забавляли зрителей. Слава его перешагнула границы У'дельфа и распространилась по всему Перешейку. И хотя он никогда не думал о себе как о серьезном авторе, в глубине души Брик считал этот вклад достаточно весомым. Чем плохо веселить людей, заставлять их смеяться?

Но то, что происходило здесь и сейчас, было несравненно более важно. Его битва против Фелька в Каллахе. Возможно, именно за это его и запомнят люди… Но запомнят они не Брика из У'дельфа, а просто Менестреля И это правильно. В конце концов, он уже не Брик из У'дельфа. Ведь У'дельфа больше не существует. Точно так же, как и веселого драматурга Брика.

После того, как Тайбер завершил выступление эффектным поклоном, Брик снова обошел зрителей со шляпой в руке. И как прежде, отказывался от предложенных денег. Дважды его останавливали, схватив за рукав, и шепотом спрашивали, как можно присоединиться к Рассеченному Кругу.

Брик не знал, что ответить. Он ругал себя за подобную непредусмотрительность. Конечно же, следовало предположить, что люди захотят примкнуть к движению: кто-то под воздействием импульса, а кто-то и по идейным соображениям. И Рассеченный Круг, естественно, должен принимать новых членов. Другое дело, что надо продумать, каким образом их использовать.

На сей раз они с Тайбером решили закончить свои гастроли в городе. Брик был вполне доволен результатами похода: выяснилось, что в таком виде он может разгуливать по улицам Каллаха без опасения быть узнанным. Между тем день угасал. Пора было возвращаться в тайное убежище Рассеченного Круга.

Шагая по мощеной мостовой, Брик бросил взгляд через левое плечо. Он уже вполне прилично ориентировался в юроде и представлял, что увидит за спиной. Там, в просвете между двумя зданиями, возвышалась городская Канцелярия. Сейчас в ней расположилось фелькское оккупационное правительство.

Брик замедлил шаги, а затем и вовсе остановился. Он смотрел, как лучи заходящего солнца отражаются от мощных белых стен Канцелярии.

— Что-то случилось? — оглядываясь, спросил Тайбер.

Брик покачал головой. Ничего не случилось. Просто Рассеченный Круг начал обретать плоть и кровь. Он стал реальным. А если в его ряды вольются новые люди, эта реальность лишь возрастет. И у Брика только что мелькнула мысль, как использовать потенциальных новобранцев.

Он успокаивающе похлопал Тайбера по руке, и они двинулись дальше.

Вечером Брик объяснил свой замысел остальным членам Рассеченного Круга. Его до сих пор удивляло, как они все прислушивались к нему, ловили каждое слово. Он был признанным лидером среди них. Менестрелем.

И совершенно не важно, что на самом деле он никакой не менестрель… у него и голос-то неважный. Брик уже стал частью этой игры.

План его всем понравился. Товарищи согласились, что новички помогут его реализовать. Позже они обсудят, по каким критериям отбирать желающих, как отбраковывать опасных пли бесполезных.

Комнаты, которые они занимали, с трудом вмешали двенадцать человек — так что уединение здесь было большой редкостью. Тем не менее Брику предоставили закуток с максимальными удобствами. От общего помещения его отгораживала декоративная расписная ширма. На ней изображались птички, порхающие над зеленеющим лугом. Часто в ночные часы Брик лежал и разглядывал эту идиллическую картинку, ожидая, когда отступят дневные думы и тревоги и он сможет наконец погрузиться в сон.

Сегодня он едва дополз до койки: использование магии на выступлениях совершенно исчерпало его силы. Брик лежал и отскребал остатки краски с лица, когда по ширме легонько постучали.

— Кто там? — пробормотал он.

В проеме показалось лицо Квентис, на нем таинственно поблескивали янтарные глаза.

— Я тебя не разбудила?

Брик покачал головой и нехотя сделал попытку сесть — сил даже на это не было. Комната за ширмой терялась в ночной полутьме, ее освещала лишь одинокая свечка. Из-за стены по-прежнему доносился шум мастерских.

— Не вставай, — сказала Квентис тихим, слегка охрипшим голосом. На ней была та же одежда, что и днем, только ворог платья слегка расстегнут. Не настолько, чтобы выглядеть вызывающе — но взгляд Брика остановился на непривычно обнаженной шее.

Квентис была примерно его возраста, и минувшие зимы отразились на ее лице. И все же она оставалась достаточно миловидной женщиной… к тому же она спасла Менестрелю жизнь, укрыв его, когда он бежал после убийства фелькского солдата.

— Тебе что-то надо, Квентис? — услышал Брик собственный невнятный голос.

Женщина обошла ширму и остановилась, не приближаясь к койке. Она в упор смотрела на лежащего Менестреля, и в ее глазах были одновременно печаль и неясная мольба.

— Хотела спросить, может, тебе что-то нужно?

Сердце у Брика вдруг бешено заколотилось, его кинуло в жар. Он испытал почти забытое юношеское томление. Сомневаться не приходилось — вспыхнувшие в крови жар и волнение носили явно сексуальный характер.

О боги! Сколь многое отмерло в его душе с гибелью родного У'дельфа… Причем Брику казалось, что это безвозвратная потеря. И вот теперь он снова ощутил возбуждение — странное, неуместное, почти враждебное. Ведь после своей жены он не прикасался ни к одной женщине… даже не думал об этом.

Брику трудно было даже представить кого-то на месте Аайсью.

— Нет, мне ничего не нужно, — промолвил он наконец. Глупые, бесполезные слова…

Но Квентис все поняла правильно. Блеск в янтарных глазах погас, и они подернулись влагой… Кивнув, она повернулась и ушла. Брик снова остался в одиночестве. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать: его щеки тоже мокры от слез.


РЭЙВЕН (3)


— Осведомители из различных отделений батальона будут посылать вам рапорты, — объяснила Рэйвен. — Ваша задача — выявить из этого потока существенную информацию и передать ее мне.

— Осведомители? — переспросил офицер. — Вы хотите сказать — шпионы, не так ли?

— Я хочу сказать, что в каждом отделении всегда имеется какое-то количество наиболее надежных и лояльных к власти солдат. Таких, которые, не задумываясь, отдадут свою жизнь за генерала Вайзеля. Я сама отыскала немало таких людей… и все еще продолжаю этим заниматься.

— Наверное, это нелегкое дело. — Офицер покачал головой.

— Так и есть, — согласилась Рэйвен. — Но зато по окончании работы я буду иметь обширную сеть источников информации. Она охватит всю армию и поможет надежно выявлять возможные очаги инакомыслия в наших войсках.

Поразмыслив, офицер с готовностью кивнул.

— То есть вы хотите, чтобы солдаты сами шпионили друг за другом. Девушка почувствовала легкое раздражение. «Шпионить». Это слово ей не понравилось.

— Ну если вам угодно так это называть… — Она пожала плечами.

— Полагаю, это отличная идея! Когда я впервые услышал от вас о Службе военной безопасности, то испугался, что теперь солдат будут арестовывать за любое неосторожное слово. Так и представил себе толпу агентов, которая рыщет повсюду и держит людей в напряжении. Очень рад, что вы совсем другое имели в виду.

Рэйвен покачала головой.

— Вы правы, офицер. Генерал Вайзель не желает допускать этих господ в свою армию. Тем не менее нам необходимо обнаруживать и пресекать всякие проявления недовольства среди солдат. Это тем более важно после неудавшейся попытки покушения.

— Да-да, это ужасно, — мрачно покивал офицер. — Я слышал, бедная девочка скончалась на месте… никак не могу припомнить ее имя. Должно быть, очень храбрая девушка.

— Полностью с вами согласна.

Рэйвен отпустила офицера. Ей предстояла встреча еще с несколькими его коллегами. Она была уверена в успехе своего плана. Тем более что уже наблюдала подобную систему в действии: именно так поддерживалась необходимая дисциплина в Академии магии. Что ж, она неплохо начала свою деятельность в качестве шефа Военной безопасности. Генерал Вайзель может быть ею доволен.

В настоящий момент ему хватало забот с оккупацией Трэля. Ему помогали проверенные члены главного штаба — те, кто уже показал себя в Каллахе, Виндале и Сууке. В ближайшее время предстояло назначить коменданта Трэля и разместить в городе оккупационный гарнизон. Впрочем, возможно, все это уже сделано…

Рэйвен не встречалась с генералом с той памятной ночи накануне штурма Трэля, когда они с Вайзелем… они… Несмотря на свое новое тело, изменившее взгляд на многие веши, девушку до сих пор бросало в краску при этом воспоминании. Генерал, безусловно, был выдающимся мужчиной. Сильный, привлекательный… он оказал ей внимание такого рода, на какое она не могла и рассчитывать со стороны Матокина.

Он обольстил ее, и это стало потрясением для Рэйвен… хотя и весьма приятным потрясением. Вайзель оказался чрезвычайно умелым любовником — это признавала даже Вадия. В постели он показал себя столь же сильным и решительным, как на поле боя.

Девушка по-прежнему носила имя Рэйвен. Слава богам, никто здесь не знал в лицо леди Вадию, знаменитую фелькскую куртизанку. В конце концов, Рэйвен — весьма распространенное имя. Следует отметить, что ее продвижение по службе — от доверенного мага до руководителя Службы военной безопасности — оказалось как нельзя более своевременным. Все считали, что прежняя неотесанная дурашка Рэйвен погибла, защищая жизнь своего начальника. Нынешняя же — блистательная красавица — была совершенно другим человеком.

В Фельке девушке объяснили, что операция по воскрешению являлась глубокой тайной лорда Матокина, и таковой ей надлежало остаться. Рэйвен следовало помалкивать о том, что свое новое великолепное тело она разделяет с его бывшей хозяйкой.

На сегодняшний день фелькская армия стояла лагерем возле южных окраин Трэля, и в нее непрерывным потоком текли новобранцы из числа жителей покоренного города.

Самое время выйти на связь с лордом Матокином и Абраксисом в Фельке. Рэйвен разыскала мага Дальнеречи по имени Беркант. Он входил в число немногих людей, которым была известна правда о Рэйвен. Девушке уже доводилось прибегать к его услугам, чтобы тайно связаться с императором.

Маг провел ее в свою палатку и велел подождать, пока он все подготовит.

Рэйвен молча наблюдала, как Беркант достал и зажал в руках какой-то лоскут. Лицо его приняло сосредоточенное выражение. Мгновение спустя глаза стали совсем пустыми.

— Рэйвен, у тебя есть какое-то сообщение? — произнес маг. Голос был его, но интонации явно принадлежали лорду Матокину. Девушка понимала, что Беркант только воспроизводит слова, которые говорятся за сотни миль отсюда и передаются при помощи Дальнеречи.

— Лорд Матокин, — сказала она, — тут у нас происходят интересные веши…

Она поспешно рассказала о своем новом назначении и о целях вновь образованной Службы военной безопасности. Единственное, о чем умолчала Рэйвен, так это о любовном свидании с генералом. В принципе она понимала, что скрывает важную информацию, но никак не могла себя заставить упомянуть о подобном эпизоде. Слишком уж все было интимно… и трепетно.

— Военная безопасность? — взревел Матокин голосом мага. — Да что он себе позволяет! Я никогда не санкционировал создание подобного ведомства. Неужели Вайзель думает, что по собственному желанию может устроить себе совершенно автономную службу, неподвластную Службе внутренней безопасности? Какая наглость!

Девушка даже оторопела от такого напора.

Простите меня, лорд Матокин, я… я как-то не подумала… — запинаясь, промямлила она.

Да нет, Рэйвен, не вини себя. Ты правильно сделала, приняв это назначение Вайзель воображает, что может управлять армией как собственным государством? Ну что ж, пусть попробует. На сегодняшний день он имеет тебя в качестве шефа своей новой Службы безопасности… а ты принадлежишь нам.

И Беркант зловеще рассмеялся все с тем же отсутствующим выражением лица.

Да, господин, — покорно сказала девушка.

Действуйте в том же направлении, Рэйвен, — распорядился верховный маг. — Лорд Абраксис очень повеселится.

Рука Беркант разжалась, и кусочек материн упал на землю. Взгляд прояснился. Рэйвен растерянно поблагодарила мага за помощь и покинула палатку.

Она шла, погруженная в раздумья. «Ты принадлежишь нам». С некоторым удивлением девушка обнаружила, что ей не понравилось, как это прозвучало. Возможно, чересчур грубовато сформулировано. А может быть, слишком близко к истине. Никому не нравится быть чьей-то собственностью… пусть даже собственностью самого могущественного человека в Империи. Даже если допустить, что лорд Матокин является ее отцом. Рэйвен желала стать частью его жизни, но…

Все так запуганно.

«Думаю, в тебе просыпается стремление к независимости, Рэйвен».

Девушка узнала этот спокойный, рассудительный голос в своей голове — Вадия, кладезь опыта и мудрости.

«Может, и так».

«Это неизбежный спутник процесса взросления», — добавила Вадия.

Рэйвен обдумала услышанное. Ей миновало почти двадцать зим, и она давно уже считала себя взрослой. Возможно, ошибочно.

«Все это… так трудно» — вздохнула она.

«Взрослеть всегда нелегко».

Хотя Вадия любезно уступила контроль над телом новой соседке, само тело сохранило свою физическую память в целости и сохранности. Оно двигалось с природной грацией без всякого вмешательства со стороны Рэйвен.

За последнее время она многое узнала о таких вещах, как осанка, походка и цвет лица. Девушка умудрялась сохранять приличный внешний вид даже несмотря на трудности жизни в полевых условиях. При той роскошной внешности, которую подарила ей судьба, достаточно было прилагать минимальные усилия по части гигиены, чтобы выглядеть поистине потрясающе.

Раньше она никогда не придавала большого значения чистоте тела. Когда-то ее мать питала надежды, что дочь со временем вырастет в писаную красавицу. Увы, ее постигло жестокое разочарование… Девочка, которую она родила, просто не была создана для подобной судьбы — хотя бы в силу своих внешних данных. Теперь, однако, Рэйвен превзошла все ожидания, которые ее мать могла лелеять в своей тщеславной душе.

Быть может, когда-нибудь она вернется в родную деревню, чтобы продемонстрировать и матери, и всем недоброжелателям, в кого она превратилась.

Но нет… Обратной дороги не было. Да там бы ее и не узнали. Никто, включая родную мать, не поверил бы, что это та самая, прежняя Рэйвен.

Строго говоря, она больше и не была той Рэйвен. Жизнь поменялась коренным образом. Теперь она — великолепная блондинка, занимающая очень важный пост в структуре Фелькской Империи. А еще она угодила в сложную интригу, разворачивающуюся между двумя самыми могущественными государственными мужами — Матокином и Вайзелем.

Один из них был ее отцом. Другой — любовником. Интересный расклад, не правда ли?

В душе се вдруг шевельнулось острое чувство вины, и Рэйвен поняла, что это связано с ее докладом лорду Матокину. Она раскрыла ему глаза на планы генерала Вайзеля… но ведь в том и заключается ее работа, разве нет? Ее для этого сюда и прислали, а она обязана повиноваться.

Прекрасно… но как же ее верность генералу? Уж он бы, наверное, не обрадовался, если б узнал, что Рэйвен шпионит за ним по просьбе лорда Матокина. Но, возможно, он уже все знает? О боги, оба они такие умные и проницательные! Порой Рэйвен чувствовала себя ничтожной фишкой в игре, которую ведут между собой мужчины.

Девушка покачала головой. Даже если и так, у нее достанет воли и решимости, чтобы построить собственную игру.

Она вернулась в отдельную палатку, которую теперь занимала на правах офицера. Встретилась еще с несколькими командирами различных подразделений и объяснила, как должна работать ее система сбора информации. Все они готовы были попробовать, некоторые даже пылали энтузиазмом.

Затем Рэйвен провела ту же работу с армейскими магами. Попутно обратила внимание, что они — при всей своей инстинктивной осторожности и подозрительности — выглядели гораздо свободнее и раскованнее, чем в первую их встречу. Должно быть, сказывалась проводимая Вайзелем политика на уравнивание их в правах с остальными офицерами.

Вот уже и ночь спустилась на лагерь. Готовясь к встрече с генералом Вайзелем, Рэйвен весь день занималась делами Службы военной безопасности. Однако ее так и не призвали для доклада.

Подавив глубокий вздох, девушка села за письменный рапорт. Генерал сможет просмотреть его, когда освободится.

«Ты разочарована, что не встретилась с Вайзелем?» — спросила Вадия.

«С чего это ты взяла?» — нахмурилась Рэйвен.

«Просто такое ощущение…»

«Мне казалось, что нам не полагается контролировать ощущения друг друга, по крайней мере, если они не бьют через край», — возразила Рэйвен, но сама вдруг задумалась. А действительно: неужели она огорчена, что генерал не позвал ее? Возможно, после той случайной ночи она позволила своим чувствам перерасти в нечто большее?

Глупости! Она решительно помотала головой.

«Вадия, я тебя очень уважаю… но прошу: не забивай мне голову подобной ерундой».

«Как скажешь, милая».

Рэйвен тем временем окончила свой рапорт. Кликнула гонца, чтобы отнести его к Вайзелю. Это оказался совсем молодой человек, почти ребенок, с мягким взглядом и такими же светлыми, как у нее самой, волосами. Он с обожанием смотрел на новоявленного руководителя Службы безопасности.

На губах у Рэйвен мелькнула легкая усмешка.

— Ты находишь меня привлекательной, солдат?

Парень молча сопел, не зная, что ответить. В конце концов молодость взяла верх.

— Э-э, да… вы очень красивы, — промямлил он. И поперхнулся, испугавшись, что слишком далеко зашел.

— Подозреваю, тебе бы хотелось прикоснуться к этому телу, узнать вкус моих губ, не так ли? — Рэйвен придвинулась на шаг, наблюдая, как краска заливает лицо солдатика.

Ох, как же ему было тяжело бороться со своим возбуждением!

— Д-да… очень хотел бы…

Лицо девушки мгновенно окаменело, и она презрительно сплюнула.

— Отлично! Вам известно, что отношения между офицерами и их подчиненными строго-настрого запрещены. Так вот, рядовой, отнесете письмо генералу и отправитесь получать дисциплинарное взыскание. — И она снова сплюнула, проводив взглядом незадачливого посыльного.

Про себя Рэйвен улыбалась.

«Получила удовольствие?» — поинтересовалась Вадия.

«А что?»

«Да ничего. Лично я не вижу причины, почему бы тебе не воспользоваться властью, которую дает это тело. Уж я-то знаю его возможности».

Ощутив внезапную усталость, Рэйвен опустилась на стул. Сегодняшний день был очень длинным и насыщенным.

«Скажи мне кое-что, Вадия», — попросила девушка.

«Ты хочешь знать, скольких мужчин я знала за свою жизнь?» — спросила та.

«Нет, — отмахнулась Рэйвен. — Меня интересует, почему ты согласилась принять меня в свое тело».

Девушка с нетерпением ждала ответа. Она уже задавала этот вопрос, и тогда Вадия отказалась отвечать. После некоторого раздумья куртизанка сказала:

«Думаю, теперь уже можно тебе открыться».

Рэйвен буквально подалась вперед.

«Как мне удалось выяснить, ты обладала значительной — властью балансировала между императором и генералом. Занимая внешне незначительное положение, ты имела возможность оказывать воздействие на них обоих. А теперь скажи мне, Рэйвен: известно ли тебе, что нет ничего хуже, чем работать на свой страх и риск? Приходится отвечать за собственные ошибки. И чем большей властью ты обладаешь, тем страшнее получаются эти ошибки. Совсем другое дело, когда ты играешь роль этакого молчаливого советчика… так сказать, неофициального консультанта».

Рэйвен в удивлении моргнула.

— Тогда ты сможешь действовать, не боясь быть обнаруженной? — вслух закончила она логическую цепочку.

«Причем этого не видит даже тот человек, которым ты манипулируешь», — с удовлетворением подтвердила Вадия.

Ничего себе признание!

«Так, значит, твое отношение к лорду Матокину…»

«Самое верноподданническое, — твердо заявила Вадия. — Я искренне сочувствую его желанию объединить весь Перешеек под единым правлением. Но он тоже не застрахован от ошибок… как и все мужчины. Поверь, я не раз видела, как это происходит. Они путаются и промахиваются».

«А ты все знаешь лучше?» — недоверчиво спросила Рэйвен.

«Скажем так — по-другому. Видишь ли, Рэйвен, я принадлежу к особому сорту женщин. А через меня — и ты. Благодаря моей профессии мне известны тайны многих мужчин. Я знаю, как они мыслят. Знаю, как они соперничают друг с другом даже тогда, когда сотрудничество было бы гораздо выгодней. Мне известны их жадность, их глупость. Я знаю, что Матокин не доверяет генералу Вайзелю, а тот опасается своего повелителя. Именно так и должно быть… ведь они оба мужчины».

Голова у Рэйвен шла кругом. Конечно, все, что говорила Вадия, было правдой. Уж кому об этом знать, как не ей, Рэйвен. Ведь она получала информацию, можно сказать, из первых рук. В конце концов, сам лорд Матокин приставил ее шпионить за Вайзелем, а некоторые высказывания генерала граничили с прямой изменой.

«И как же ты намереваешься использовать мое… то есть паше положение для достижения своих целей?» — спросила она.

Вадия долго молчала, затем сказала:

«Все очень просто. Если одни из мужчин станет угрозой делу Империи, ему предстоит умереть».

Рэйвен в изнеможении закрыла глаза. Ей хотелось отгородиться от голоса Вадии, уползти и спрятаться в каком-нибудь потаенном уголке их совместного сознания. Девушке требовалось на время уединиться, чтобы переварить услышанное.

Но в этот критический момент у входа в ее палатку раздался голос. Прибыл посыльный от Вайзеля — несмотря на позднее время, генерал желал ее видеть.

Рэйвен поднялась, одернула мундир и направилась к шатру главнокомандующего. Тамошняя охрана провела ее внутрь.

— Генерал. — Девушка отсалютовала, все еще пребывая в некотором замешательстве.

Вайзель улыбнулся, но улыбка получилась несколько мрачноватой и холодной.

— Скажите, Рэйвен, — спросил он. — Это правда, что вы всю свою жизнь прожили здесь, на Перешейке?

Такого начала девушка не ожидала.

— А где же еще мне жить, сэр? — С некоторым запозданием она поняла, что ее слова прозвучали нелепо. Ведь существуют еще Северный и Южный Континенты, там тоже живут люди. Но эти народы с их культурой настолько отличались от родною и привычною Перешейка…

Вайзель что-то проворчал себе под нос. Он прихлебывал из бокала и выглядел так, будто давно уже предавался этому занятию.

— И что же вы скажете насчет обитателей Перешейка? — спросил он вслух.

— Сэр?

Генерал уставился на девушку тяжелым взглядом.

— Я хочу спросить: почему они не сражаются? Почему вся их армия не может оказать достойного сопротивления? Да что там достойного… Более жалкого зрелища я не видел за всю историю войн!

Судя по всему, он и не ждал ответов от Рэйвен. Продолжал разглагольствовать, задавая риторические вопросы. Похоже, его искренне огорчал тот факт, что его армия не встречает сопротивления. Девушке это казалось бессмысленным.

«Вот видишь? — произнесла Вадия. Рэйвен в это время безмолвно и терпеливо слушала речи Вайзеля и ждала, когда же дело дойдет до постели. — Он сам напрашивается на веду. Поверь, за этим генералам нужен глаз да глаз».

«Да, — согласилась Рэйвен. — Будем за ним присматривать».


РАДСТАК (3)


В результате переделки песня получилась не очень-то удачная — слишком много слов, они не всегда укладывались в размер, строчки не совсем гладко цеплялись друг за друга. Но Радстак упорно выводила куплет за куплетом, твердо веря: слова не главное, важнее передать заданный Аквинтом дух песни.

А он, конечно же, заключался в призыве к борьбе против Фелька, поработившего Каллах.

Некоторые посетители покидали зал таверны, едва заслышав куплеты, которые они с Део исполняли. Но были и такие, которые остались, придвинулись ближе к их углу и сидели с расширенными глазами, непроизвольно облизывая губы — как бы пробуя на вкус запретные слова.

Сама Радстак находила песню довольно глупой. По крайней мере, банальной. Део подыгрывал ей на громоздкой бандуре — местные жители называли его меллиглосом — очевидно, старшем брате тех изящных струнных инструментов, которыми пользуются у них на Юге.

Играл он вполне сносно, даже более того — неплохо. Радстак уже заметила: чем бы ни занимался ее напарник, во всем сказывалось его безошибочное чутье и этакое насмешливое обаяние. Оно делало Део неотразимым даже в обличии слюнявого идиота. Вот и сейчас: он сидел, перебирая струны, с выражением легкого удивления и восторга на лице: эк им удается!

Радстак, со своей стороны, легко и естественно имитировала хромоту. Таким образом, им удавалось избегать вопросов по поводу воинской обязанности. Аквинт мог быть доволен своими подчиненными.

Аквинт… Этот человек выглядел весьма сомнительно. Возможно, он действительно являлся сотрудником Службы безопасности — но особой любви к фелькской власти в нем тоже не ощущалось. Радстак вообще не отмечала в нем особых привязанностей к чему-либо, если не считать, конечно, явной любви к самому себе и своему юному компаньону. Коту. Поначалу Радстак показалось, что их связывают интимные отношения. Но затем она пришла к мнению, что этих двоих скорее всего объединяет криминальное прошлое. Да и настоящее тоже.

Она до сих пор точно не могла определить, о чем заключается суть их нынешней игры. Определенно, они боролись против Фелька, оккупировавшего Каллах. Тем не менее их попытки раскрыть подпольную организацию Рассеченного Круга выглядели вполне искренними — по крайней мере на первый взгляд. По мнению Радстак, основным движущим мотивом Аквинта выю желание упрочить свои собственные позиции, которые окажутся под вопросом по завершении дела с мятежниками.

Больше всего девушку волновало, как ей самой (а вместе с ней и Део) наилучшим образом вписаться в эту сложную и неоднозначную интригу. Несомненно, лучше уж играть роль агентов Службы внутренней безопасности, чем сидеть под замком за попытку покушения на генерала Вайзеля.

Тем временем песня подошла к концу — к своему бездарно-вдохновляющему финалу. Она не потребовала от Радстак особых усилий. Дело в том, что когда-то девушка брала уроки вокала — это являлось неотъемлемой частью ее воспитания. Музыкальное образование обязательно включалось в программу обучения детей в большинстве цивилизованных государств Южного Континента, в том числе и в ее родной республике Диллокви. Немало времени потратила, изучая искусство и философию. Южная традиция полагала эти предметы не менее важными, чем получение практических навыков, необходимых для жизни.

Раздались дружные аплодисменты. Радстак тешила себя надеждой, что они относятся не только к провокационно-мятежным виршам, которые они накропали, но и к ее прочувствованному пению. Део раскланивался с радостной улыбкой дебила, которого только что погладили по головке.

Следуя совету Аквинта, они использовали мелодии хорошо известных песен, а слова подправляли в соответствии с собственными целями. Все песни получались более или менее похожими: в них порицалось фелькское владычество и превозносилась местная каллахская культура.

Несколько раз за время концерта Радстак пришлось украдкой щипать себя за руку, чтобы не рассмеяться посреди песни.

Содержатели таверны — пожилой мужчина и его жена — поначалу были обеспокоены опасным характером их куплетов… особенно когда часть посетителей покинула зал. Однако те, которые остались, ели и особенно пили за двоих, так что хозяева оказались не внакладе.

Что же касается фелькских патрулей — так на то и существуют запоры на дверях и ставни на окнах.

Зрители придвинулись еще ближе, сгрудившись в углу возле артистов. Они возбужденно перешептывались. Радстак отлично понимала их осторожность. Если сюда нагрянут фелькские солдаты и услышат, какие песенки распевают в таверне, то последствий не миновать. Да только последствия будут не для них с Део. В конце концов, они являются реальными агентами Службы внутренней безопасности — организации, которая контролирует не только жизнь в Каллахе, но и по всей Империи.

Кроме того, полковник Джесил предупрежден, что они будут работать в этом учреждении до самого комендантского часа. Так что никаких накладок быть не должно. Они с удовольствием поставили об этом в известность того самого офицера с перекошенным лицом, который так усложнил их прибытие в Каллах всего несколько дней назад. Его кислый вид доставил Радстак немалое удовольствие — хотя больше бы се удовлетворил расквашенный нос офицеришки или парочка шрамов на его физиономии.

Девушка ненадолго прервалась, чтобы сделать глоток воды из кувшина. Она принципиально не пила вина или спиртных напитков — считая, что это самый верный и быстрый способ превратить нормального мыслящего человека в распускающего нюни идиота.

После той истории с водными баками всю воду в городе поменяли — затратив на это немало сил и средств. Но смысл акции был в другом: мятежники таким образом дали понять, что при желании они могут нанести гораздо больший вред оккупационными властям.

— А вы… — Одноглазая старуха со спутанными седыми волосами наклонилась к их столу. — Вы, наверное, друзья этого…

Радстак молча ждала продолжения. Старуху она разглядывала с легким отвращением. Вот уж не хотела бы она жить так долго, чтобы превратиться в выжившую из ума развалюху. Живи, пока приносишь пользу — таков ее принцип.

— Ну… этого… — мямлили обвислые бледные губы. Фу, гадость какая!

— Да кого же? — Она с трудом сдерживалась, чтобы не зарычать. Целый глаз торжествующе блеснул.

— Менестреля! — выпалила старая карга и плотно сжала губы. Вон, аж трясется вся от возбуждения…

Остальные посетители навострили уши в ожидании ответа.

Как же, как же… Менестрель, городская легенда, — подумала Радстак. Она быстро посмотрела на своего напарника, тот едва заметно кивнул.

Девушка обвела взглядом внезапно притихшую комнату. Выдержав паузу, она произнесла:

— Можно быть друзьями Менестреля, но не знать его лично.

Подвыпившие слушатели молчали, очевидно, обдумывая ее слова. Радстак хорошо знала подобную публику: в каждом питейном заведении видишь одни и те же лица, слышишь одну и ту же пустую болтовню. Поведение как у малых детей… эмоции сведены к простейшим. Именно поэтому там, где вино льется рекой, часто возникают драки. Ведь гнев относится к самым сильным и примитивным человеческим чувствам, он легко прорывается наружу в состоянии опьянения, когда рушатся барьеры, возведенные цивилизацией.

— А вы знаете что-нибудь о восстании в Виндале? — спросил морщинистый старик, спутник одноглазой карги.

Виндаль… Название вроде знакомое. Наверное, один из городов Перешейка, ранее завоеванный Фельком. Слухи о тамошнем восстании сильно смахивают на подстрекательские сплетни, что распространяет пресловутый Менестрель. Не было ли этого в отчете, который им давал читать Аквинт?

— Мне о нем ничего не известно, — сказала Радстак.

По толпе пронесся вздох разочарования, и девушка усмехнулась про себя.

Теперь-то она понимала, какими методами Менестрель насаждал в городе инакомыслие. Ловко, ничего не скажешь… Дело в том, что каллахцы не получали никаких новостей из-за пределов города. Соответственно, можно сколько хочешь врать о мятеже в Виндале или где-то еще — все равно никто не опровергнет. Радстак была абсолютно уверена, что Менестрель высосал из пальца свою историю о восстании. Он давал этим несчастным растоптанным каллахцам именно ту информацию, которую они хотели: о том, что кто-то где-то успешно сопротивлялся фелькскому вторжению.

— Но зато я точно знаю, — продолжала девушка, — что целый гарнизон во главе с комендантом Джесилом так и не сумел выследить Менестреля. Или помешать Рассеченному Кругу сделать то, что он захочет.

Вокруг расцвели благодарные улыбки. Публика аплодировала, колотила по столам, заказывала новые напитки. Эти люди праздновали победу, к которой не имели ни малейшего отношения. Довольные хозяева только успевали подносить угощение.

Део склонился над мелликом, рассеянно пощипывая струны. Никому из слушателей даже в голову не приходило поинтересоваться, как это такой недоумок играет на музыкальном инструменте. Молодец парень — умеет выглядеть убедительным.

— А-а… не пора ли поиграть ишо? — прошамкал он слюнявыми губами.

Радстак кивнула. Део, потренькав для затравки, принялся играть новую песню — в более быстром темпе. Девушка подхватила мелодию, и полились новые музыкальные тирады против угнетателей Каллаха. Аквинт делал ставку на то, что подобные песни привлекут внимание Рассеченного Круга. Прослышав про концертирующую парочку, мятежники могут захотеть с ними связаться. Вот тут-то их и арестуют.

Выводя свою партию, Радстак одновременно наблюдала за слушателями. Вот они с воодушевлением подхватили припев, запомнили его… наверняка дома будут повторять. Девушка с удивлением подумала, что, пожалуй, глупые песенки должны иметь успех. Неизвестно еще, помогут ли они разоблачить подпольную Организацию, но то, что через пару дней их будут распевать на всех углах — это факт. И ведь люди, повторяющие слова песен, неминуемо будут заражаться крамольным настроением. Не получится ли так, что, вопреки планам Аквинта, эти выступления принесут Фельку больше вреда, чем пользы?

Впрочем, это не се проблема. Она будет исполнять свою роль в заданном фарсе столько, сколько понадобится. Рано или поздно у них с Део появится шанс бежать из оккупированного города… и уж они не преминут им воспользоваться.

А пока Радстак продолжала петь. И когда все вокруг вдруг померкло и окрасилось в спине тона, она впилась ногтями в ладони и постаралась унять бешеное сердцебиение. Она справится… хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось подняться и уйти. Бежать. Бежать куда-нибудь подальше. То, что накатывало на нее, было ужасно. Огромный дикий зверь шел по ее следам.

Остальные ни о чем не догадывались, только Део почувствовал что-то неладное. Он прервал мелодию и обернулся к девушке.

Он тоже казался синим…

Радстак потянулась к кувшину с водой, но руки ходили ходуном, отказываясь повиноваться. Она благоразумно сложила их на коленях. Слушатели аплодировали, требуя продолжения. Ближе всех к ней сидела седовласая мегера.

Ей придется это сделать. Она поймала взгляд зрячего старухина глаза, придвинулась поближе и прошептала с усилием и мольбой:

— Мне понадобятся листья мансида… чем скорее, тем лучше.

В Каллахе в качестве наркотика использовались розовые и нежные цветы фато. Любители набивали их в трубки и курили. Достигаемый эффект был сродни алкогольному опьянению. Радстак это не привлекало. Ей нужен был мансид, и ничто другое. И, судя по всему, в ближайшее время ее ожидало именно ничто.

Последний кусочек припасенного листа она сжевала еще два дня назад. С тех пор девушка делала попытки пополнить свои запасы, но все мало-мальски подходящие места ничем ее не порадовали. Все запасы наркотика в Каллахе оказались исчерпаны в результате фелькского вторжения. Все пути для наркоторговцев были перекрыты, в город ничего не поступало.

Однако Радстак знала по собственному опыту, что по-настоящему зависимые люди превозмогут любую напасть. Как бы ни складывались обстоятельства, они всегда достанут то, что им жизненно необходимо.

В данном случае это означало, что где-то в Каллахе существует хотя бы один наркоман, у которого есть мансид.

Некоторые надежды девушка возлагала на тех людей, что в течение двух часов слушали ее пение. Воодушевленные, охваченные единым патриотическим порывом, они тепло улыбались друг другу. Не может быть, чтобы они отказались помочь Радстак в ее беде. Вот они, полупьяненькие, высыпали на мостовую — насвистывая и напевая се песни.

А мир вокруг Радстак становился все синее.

Пока она справлялась. Это было очень неприятно, но на поле брани ей приходилось сталкиваться с такими ужасами, что другие люди не выдержали бы даже рассказов о них. Радстак продолжала сидеть в своем кресле, сжимая подлокотники. Прикосновение к теплому дереву успокаивало, позволяло не поддаваться синеве, что сгущалась вокруг, грозя поглотить все на свете. С каждой проходящей минутой восприятие реального мира нарушалось: образы предметов искажались и дробились на части.

Конечно, ей и раньше доводилось переживать подобное. Каждый раз, намереваясь продать кому-нибудь свой меч и свою ловкость, девушка отправлялась на север: на Перешейке постоянно шли микроскопические междоусобные войны. И она сражалась на той или иной стороне, не особо заботясь о принципах. Радстак пережила так много этих игрушечных, пустяковых сражений, что давно потеряла им счет.

Что было важно и что ее заботило гораздо больше — так это постоянное пополнение запасов наркотика. Она брала свежие и сильные листья. По качеству они намного превосходили ту сушеную дрянь, которую привозили с Перешейка к ним в Диллокви. И пока Радстак сражалась па севере, зарабатывая себе средства на жизнь, она постоянно переживала то пронзительное, почти неестественное состояние ясности, которое давал ей мансид.

Однако она не могла оставаться здесь постоянно — рано или поздно ей приходилось возвращаться домой. Она везла с собой столько листьев, сколько имело смысл хранить, не теряя в качестве. Надо ли говорить, что в какой-то момент эти запасы кончались и она оказывалась в таком же ужасном состоянии, как сейчас. Ей приходилось справляться с этим. И переживать. И прозябать в родном Диллокви без ежедневной дозы мансида. Так тянулось до того момента, пока не наступала пора снова отправляться на север.

Утопая в этом синем сумраке и сгущающемся хаосе. Радстак все же каким-то шестым чувством понимала: Део оставался рядом с ней. Как умел, он поддерживал девушку, стараясь не выходить из заданного образа идиота. Ей становилось все хуже, она перестала воспринимать слова. То есть она слышала, что ей говорят, выхватывала отдельные слова и словосочетания, но уже была неспособна осознавать фразы и выстраивать логические цепочки.

Но даже в таком состоянии Радстак сохраняла контроль над собой. Просто сидела и ждала. Она не станет уподобляться тем жалким слюнтяям, которые оказываются не в состоянии совладать с собой в состоянии ломки.

Когда наконец заветный листок достали и принесли в таверну, девушка уже была не в состоянии самостоятельно поднести его ко рту. За нее это сделал Део.

К тому моменту она уже воспринимала его как некий зыбкий, колеблющийся образ… почти бесплотный, во всяком случае, не поддающийся идентификации.

Радстак откусила примерно четверть листа и по той боли, которая пронзила зубы, поняла: то, что надо. После этого следовало подождать еще совсем немного, чтобы пугающая синева рассеялась и уступила место неестественной четкости. Это произошло достаточно быстро.

Не теряя самообладания, девушка поблагодарила человека, доставшего для нее наркотик, и отсчитала необходимое количество фелькских бумажек в покрытие его стоимости, Рядом с ней стоял Део, бледный как полотно. Он пытался увести ее из таверны. Но до комендантского часа оставалось еще почти полстражи, и Радстак решила продолжить концерт. Део снова взялся за инструмент, и вновь — в который раз — публика восторженно хлопала и подпевала. Людям нравились их песни.

* * *


Глашатаи прокричали первое предупреждение. До комендантского часа осталось четверть стражи. Део и Радстак шагали по улице, направляясь к своей гостинице. Вечер принес неприятную прохладу, время от времени налетал сырой, порывистый ветер.

Они не разговаривали. Део хранил неловкое, смущенное молчание, в котором сквозила тревога. Радстак просто молчала. У спасшего ее человека она узнала, где можно впредь доставать листья.

Улицы пустели на глазах — быстро и организованно. Горожане прекрасно знали правила оккупации и строго их соблюдали. Если бы не Рассеченный Круг, Каллах мог бы служить образцом покоренного города.

Когда до их гостиницы оставалось совсем немного, на углу пустынной улицы Део, все такой же напряженный и встревоженный, вдруг выпалил свистящим шепотом:

— Если мы обнаружим мятежников, я присоединюсь к ним.

Девушка ничего не ответила, только искоса взглянула. Остаток пути они молчали и вернулись к этому разговору только в своей обшарпанной комнате на третьем этаже.

Радстак откусила не слишком большой кусок от принесенного листа. Мансид стабилизировал се состояние, остановил распад личности, но не принес желанной степени ясности.

— Зачем? — наконец спросила она.

Део поставил в угол свой меллиглос и ответил:

— Потому что это поможет в борьбе против Фелька.

— Примерно так же, как покушение на генерала Вайзеля?

— Это могло сработать. Должно было сработать! — Он стоял, уперши кулаки в бока.

— Я знаю, — сказала Радстак.

Голос ее прозвучал совсем плоско и невыразительно, и она попыталась откашляться… Но затем, очевидно, передумав, подошла к мужчине и положила руки ему на плечи. Губы Део были жесткими и неподатливыми, но через мгновение они открылись ей навстречу…

Позже, уже во время комендантского часа, раздался стук у их двери. А еще некоторое время спустя они узнали об отважной вылазке, предпринятой этой ночью мятежниками из Рассеченного Круга.


ПРОЛТ (3)


На сен раз ей не пришлось долго ждать, мучаться раздумьями над собственным местом в этой судьбоносной войне — как вообще, так и в настоящий момент. Буквально через несколько минут послышались тяжелые уверенные шаги, и в дверном проеме обрисовалась массивная фигура Сультата. Боевые доспехи лишь прибавляли ему значительности; вокруг головы сиял ореол золотисто-рыжей гривы.

— Мыслитель Пролт, — пророкотал он, — благодарю за то, что вы пришли. Мне хотелось попрощаться с вами наедине.

Пролт машинально поклонилась. Она усмотрела в том еще одну уловку со стороны премьера. О, этот человек великолепно владел языком и манерами: смиренный тон, которым он благодарил ее, лишь подчеркивал заведомо преимущественное собственное положение. Великолепный манипулятор! Наверное, это необходимое качество для человека, занимающего столь высокий государственный пост.

Девушке и в голову не пришло, что Сультат может испытывать искреннюю признательность.

— Времени у нас совсем немного, — проговорил он, притворяя за собой дверь, — но, думаю, его хватит, чтобы сказать самое главное.

— И что же мы с вами собираемся обсудить?

Голос Пролт слегка дрогнул. Ей было очень важно утвердить себя в предстоящей беседе.

Они находились в небольшом кабинете в том же здании, где проходила конференция Союза. Богато обставленный, он тем не менее нес на себе некую печать необжитости — похоже, этим помещением пользовались нечасто. Пролт осталась стоять посреди комнаты.

Сультат тоже на мгновение остановился в эффектной позе — рука у пояса, на эфесе меча — затем медленно пустился в обход кабинета. Девушка провожала его взглядом. Неярко горела одинокая лампа, освещая полированные панели роскошной, но слегка запыленной мебели. На одной из стен висело живописное полотно: обнаженная женщина раскинулась в зарослях на берегу реки. Пролт обратила внимание на картину, лишь когда премьер прошел мимо нее.

— Я могу себе представить, что вы чувствуете, Пролт, — задумчиво произнес он. — Вам кажется, что собравшиеся не оценили ваш вклад в общее дело. Вернее, недооценили.

Тени, падавшие на его широкое, резко очерченное лицо, затеняли пронзительные голубые глаза.

Девушка смотрела, затаив дыхание и стараясь не моргать.

— И мне бы хотелось вас разубедить, — продолжал Сультат. — Поверьте, мы ценим то, что вы делаете. Когда все закончится, я, конечно же, пожалую вам пару-тройку побрякушек и осыплю всеми теми почестями, что имеются в распоряжении Благородного Совета Петграда. Правда, подозреваю, все это не слишком важно для вас. Естественно, я могу только догадываться о ваших чувствах…

Он снова остановился и сухо улыбнулся собеседнице.

— …но бьюсь об заклад, что достаточно верно их оцениваю, не так ли?

От волнения горло у Пролт свело, и она непроизвольно сглотнула.

— Без меня у вас ничего бы не получилось, — заявила она. Голос прозвучал хрипло и болезненно, но девушка постаралась придать ему необходимую твердость и уверенность.

— Вы имеете в виду битву на Торранских равнинах?

— Я имею в виду свои прогнозы относительно перемещения фелькской армии.

— Согласен. У нас есть свои эксперты, которые тоже изучают историю войн — с не меньшим пылом, чем вы, — но, к сожалению, не обладают вашим пониманием предмета. Эти люди используют те же карты, которыми снабжал вас мастер Хоннис в Фебретри, и пытаются предсказывать ход военной кампании. Однако они никак не могут сравниться с вами поточности прогнозов.

— И никто не может, — убежденно сказала девушка.

— И снова согласен, — невозмутимо подтвердил Сультат.

Сердце Пролт преисполнилось гордостью, бешено заколотилось. Вот оно, признание! Официальное подтверждение ее значимости.

— Но, — продолжал премьер, — к чему я это говорю? Я считаю, вы должны занять достойное место в хрониках нынешней воины — так, чтобы вас вспоминали и через сотни зим.

До того Сультат стоял у дальней стенки. Теперь он двинулся навстречу девушке, которая продолжала стоять посреди кабинета, в точности под лампой. По мере того как премьер приближался, его лицо — отмеченное печатью времени, но не утратившее своей силы — становилось все лучше видно. Наконец он остановился рядом, нависая над Пролт, и она смогла заглянуть в его глаза. Было в них нечто, смягчающее привычную суровость. Возможно, усталость… А может, ожидание грядущей битвы.

— Пролт, — тихо заговорил премьер, — вас ценят. Вы нужны нам. От вас многое зависит. Я чувствую ваше недовольство и не могу его игнорировать. Как я могу исправить положение, что я должен сделать?

Теперь она не удержалась и сморгнула… затем еще раз. Сультату удалось ее удивить. Вот уж никак не ожидала, что этот человек, занимающий столь высокое положение, сумеет проникнуть ей в душу и разглядеть царившее там смятение. Но как он узнал? Наверное, все дело в его коварстве. Именно оно добавляет премьеру проницательности и помогает заглянуть в се мысли. Сультат собирает силы всего Союза с намерением обрушить их на Дардаса-Вайзеля, и ему требуется, чтобы она отработала наилучшим образом, выложилась вся. Это поможет им выиграть предстоящее сражение на Пегвитских равнинах и сокрушить Фельк.

Конечно же, интерес Сультата к ней носит корыстный характер. Но его манера вести себя, печать усталости и тревоги на тяжелом лице заставляет забыть об этом, поверить в искренность намерений. Пролт не обманешь: она знала, что нужно от нее правителю Петграда. И не важно, что делается это ради благого дела… можно сказать, ради великого дела — поражения Фелька. Он все равно продолжал манипулировать ею.

— Мною уже манипулировали раньше, премьер, — сказала девушка.

Ее слова, казалось, вовсе не обескуражили его.

— Вот как? — с коротким смешком произнес он. — И что же? Да будет вам известно, юный мыслитель, что мною тоже манипулировали… Благородный Совет, моя семья, вообще все жители этого государства. Причем не единожды — подобное происходило много раз. Это неизбежно проистекает из высокого положения, которое занимаешь… из той ответственности, что несешь. Такая манипуляция только помогает — при условии, что ты осознаешь ее. И сохраняешь позиции лидера. Вы на это способны, Пролт?

Девушка подумала о Ксинке… О Хоннисе… О самом премьере. Что именно она хочет от него получить? Какого рода признание могло бы се удовлетворить?

Пролт знала, что сегодня вечером Сультат отъезжает. Он поведет петградскую армию к условленному месту, где встретятся объединенные войска Союза. По окончании конференции все делегаты возвратились в свои родные города, чтобы собрать военные силы для участия в решающей битве. Пока нет возможности достоверно оценить, насколько велики эти силы. Ей придется анализировать поступающие отовсюду сообщения и корректировать планы.

Глазами петградских разведчиков она будет наблюдать за первой схваткой между Союзом и Фельком И если все пойдет как надо, это будет означать конец войны.

Пролт вздернула подбородок и прямо посмотрела в голубые, пронзительные глаза премьера.

— Я хочу получить чин генерала, — твердо сказала она.

Сультат никак не выразил своего удивления или неудовольствия, по его умному и проницательному лицу вообще невозможно было что-либо прочесть.

То, о чем просила Пролт… это можно было расценить как сущий пустяк или же как наглые, непомерные притязания. Да что, в конце концов, значит официальный титул? Но в том-то и дело, что военной жизни присуща незыблемая верность традициям. Фанатичная, почти религиозная…

Кто такая «мыслитель Пролт»? Это имя может затеряться в веках. Другое дело — «генерал Пролт»… такого не забудут, тем более, что Пролт планирует собственноручно писать хроники этой войны.

Грудь Сультата поднялась и опустилась под бронированным доспехом — премьер вздохнул.

— Я позабочусь, чтобы соответствующие документы подготовили до моего отъезда, — сказал он. Затем повернулся спиной к будущему генералу и вышел из кабинета.

Пролт давно уже запыхалась, но неутомимо продолжала идти. Хотя их с Ксинком дом располагался совсем рядом, она наугад свернула на незнакомую широкую улицу и двинулась по ней. Ночь была облачной и прохладной. Вообще с тех пор, как они прибыли в Петград, значительно похолодало. В свои права вступала осень — период увядания и упадка. Но только не для нее! Для Пролт это было время возрождения… по крайней мере, так ей казалось.

Она никогда не мечтала о славе. Девушка припомнила свое детство и юность в маленьком городке Драл Блидст: все ее амбиции ограничивались надеждой на дальнейшее образование. Неудивительно, что со временем она нашла убежище в Университете Фебретри. Это был надежный оплот знаний, где интеллект господствовал надо всем остальным. Здесь Пролт получила возможность реализовать себя и даже преуспеть. Все качества, которые мешали девушке жить в кругу семьи — потомственных торговцев древесиной, помогли ей стать студенткой четвертой ступени, великолепно успевающей по всем дисциплинам и подающей большие надежды.

Она была вполне довольна своей жизнью. Намеревалась продолжать академическую карьеру и со временем пройти путь от мыслителя до мэтра. Глубокий ум и целеустремленность девушки не оставляли ни малейших сомнений: со временем ей предстояло занять законное место главы исторического факультета Университета, специализирующегося на истории войн.

Если бы мэтр Хоннис не определил ей в качестве темы Фелькскую войну, если бы в ее жизни не появился Ксинк, если бы Сультат не настоял на ее переезде в Петград…

Ее ждала совсем другая жизнь в Фебретри — упорядоченная, предсказуемая… и совершенно бесполезная. Ведь тогда бы она не достигла нынешнего высокого положения, не стала бы тем, кем она стала сейчас.

Генерал Пролт, ведущий стратег Союза независимых городов. Перед ней открылась новая захватывающая жизнь, полная судьбоносных решений и ответственности. От нее зависело, сумеет ли Союз победить Фельк. История хранит в человеческой памяти имена победителей.

Пролт изучила последние рапорты, посвященные завоеванию Трэля. Фелькцы задавили несчастный город численностью. Они окружили его со всех сторон — подобно тому, как бурная река окружает одинокий утес. Все шло по плану — но затем случилась непредвиденная заминка. Она предшествовала непосредственному взятию Трэля. Подобное поведение казалось нелогичным и странным настолько, что заставляло усомниться в достоверности сообщения. Но лазутчики премьера Сультата подтверждали сей факт, а их квалификации Пролт доверяла.

Девушка постоянно возвращалась мыслями к этой загадке. Она интриговала и раздражала Пролт. Согласно законам военной науки, подобная задержка не давала никаких преимуществ… если только генерал Вайзель не желал подтолкнуть Трэль к решению о капитуляции.

Стоп! Ведь речь шла не о Вайзеле, напомнила себе Пролт. На самом деле этот человек являлся Дардасом. А на него это было совсем не похоже — подобное милосердие по отношению к жителям завоеванного города. Не стал бы он миндальничать с ними и тратить драгоценное время… Правда, имел место случай с добровольной сдачей Суука, но там отцы города решились на капитуляцию задолго до того, как вооруженные фелькские орды приблизились к стенам города.

Пролт пришла к заключению: в ходе осады Трэля произошло что-то еще. Возможно, какая-то дополнительная боевая операция небольшого масштаба. И Вайзель-Дардас дожидался ее результатов, прежде чем отдать приказ о штурме города.

И все-таки подобное поведение трудно понять. Слишком уж оно непохоже на описанную в военных хрониках тактику Дардаса. Это наводило на еще более тревожные мысли. Может, это уже был вовсе и не Дардас? Что, если проклятый сультатовский племянник все-таки преуспел в своей миссии и убил Вайзеля — а вместе с ним и блестящего военачальника былых времен, который жил в его теле.

Эго стало бы катастрофой для хитроумного плана Пролт. В таком случае реконструкция исторической битвы на Торранских равнинах будет абсолютно бесполезной. Новый командующий фелькской армии попросту не распознает предложенной комбинации. Ему и в голову не придет пойти по этому пути в надежде повторить успех Дардаса в величайшей битве Северного Континента. А соответственно, он не угодит в ловушку, которую заготовила Пролт. Согласно ее замыслу, силы Союза должны были решительно выдвинуться вперед, рассечь фелькскую армию надвое и тем самым ослабить ее.

Пролт ничего не сообщила о своих подозрениях ни премьеру Сультату, ни кому-либо еще, включая Ксинка. Последствия такого решения могли быть катастрофическими. Ведь тогда получается, что она навязывает силам Союза заведомо проигрышную стратегию. А если Союз потерпит поражение, то на всем Перешейке не останется силы, способной противостоять Фельку. И никто не сможет остановить продвижение врага на юг — вплоть до самого Фебретри и Драл Блидста.

В руках Фелька окажется весь Перешеек.

Она не может допустить этого, Каковы бы ни были ее личные цели и амбиции по поводу места в истории, Пролт не имела ни малейшего желания жить под пятою захватчика.

Погруженная в свои мысли, девушка некоторое время продолжала идти по ночному городу, бездумно сворачивая то на одну улицу, то на другую. Наконец она остановилась, оглядываясь в поисках ориентиров. Бросила взгляд наверх и увидела привычные городские башни. Они все так же горделиво возносили свои вершины к небесам. Наплывающие облака и призрачный лунный свет придавали им несколько зловещий вид.

Улица, на которой очутилась Пролт, казалась ей незнакомой. По обеим сторонам громоздились какие-то муниципальные учреждения, но в этот поздний час они, естественно, не работали. Было тихо, лишь тоскливо завывал налетавший порывами ветер. Девушка привыкла к постоянной сутолоке на улицах Петграда, поэтому ее удивило царившее вокруг безлюдье.

Пролт огляделась. Вокруг не было ни души.

Петград сильно изменился за последние пол-луны. Краем уха она слышала о неконтролируемых потоках беженцев, которые хлынули в город, и о тех проблемах, которые они порождали. Люди снимались с насиженных мест и бежали на юг, не дожидаясь фелькского нашествия. И всем им Петград казался надежным убежищем — как же, ведь это был самый большой и укрепленный город в южной части Перешейка. Уж конечно, фелькцы не посмеют сюда сунуться.

Глупая, ошибочная логика… но Пролт понимала этих несчастных. С другой стороны, она понимала также, что городские ресурсы — и жилищные, и продовольственные — отнюдь не безграничны. Такой стремительный прирост населения за короткий срок может иметь самые печальные последствия. Коренные петградцы уже возмущенно протестовали.

Но все это мало волновало Пролт. Она не собиралась бежать от войны. Напротив, она вся была поглощена этой войной. Слава богам, ей не пришлось покидать город вместе с войсками Сультата, чтобы подвергать себя риску на поле боя. Да и здесь, в Петграде, никакие лишения ей не грозили. И все же Пролт вносит бесценный вклад. Ей тоже пришлось пожертвовать многим — например, многообещающей академической карьерой…

Внезапно она расслышала какой-то шум, перекрывавший жалобный вой ветра. Городские здания в этом районе стояли не вплотную, между ними образовывались узкие проходы, забитые мусором. Сюда сбрасывали всяческую рухлядь и пищевые отбросы из ближайших кухонь.

Пролт остановилась как раз возле одного такого проулка. Она прислушалась; источник шума находился именно там, в глубине прохода. Такое впечатление, будто кто-то роется в мусоре. Сердце девушки внезапно сжалось от страха. Она припомнила, как однажды по дороге домой была вынуждена заночевать в лесу под Драл Блидстом. Никогда не забыть ей, как она сидела под деревом и прислушивалась; неведомые животные рыскали по кустам, рвали кого-то на куски… а бедная Пролт гадала, когда же наступит ее черед.

Сейчас девушка боязливо попятилась и оглянулась: на улице по-прежнему никого не было. Тогда она посмотрела вверх, пытаясь сориентироваться. Она не могла уйти далеко. Где-то поблизости, в паре кварталов, квартира, которую занимали они с Ксинком. Ее любовник, должно быть, уже дома — ждет не дождется. Внезапно ей ужасно захотелось его увидеть.

Тем временем шум в переулке усилился. Пролт слышала, как что-то тяжелое и неповоротливое топало по кучам мусора ей навстречу. По крайней мере, жуткий голос — безумный, разъяренный — явно слышался теперь ближе. Он не походил на человеческий, и это вселяло леденящий страх в душу девушки. Теперь она чувствовала настороженный взгляд, следивший за ней из темного прохода.

Затем она услышала шаги. Они приближались в сопровождении ужасных, нечленораздельных криков.

Девушка повернулась, чтобы бежать… Но еще до того, как сделать первый шаг, она поняла: пугающее существо в переулке на самом деле было человекам. И от этого стало только страшнее. Пролт хотела закричать, но ужас сковал ей горло, и она не могла произнести ни слова.

Теперь она уже чувствовала за спиной мерзкий запах отбросов, в которых рылся незнакомец. Еще шаг — и он настиг ее. Настиг и сбил с ног. Пролт опрокинулась на спину, и туг же на нее навалилась кошмарная туша.

Последним, что она услышала, был звук раздираемой на ней одежды.

Дардас Завоеватель… Хитрый лис Дардас… Дардас Непобедимый… Была еще одна кличка, которой историки наградили северного полководца. Как же она звучала?

Ах, да… Мясник Дардас! Именно так.

Это прозвище, как и все остальные, он заработал своими поступками. Существовали и другие… Люди повторяли их с ужасом, шепотом — дабы отвести от себя жуткие образы кровавой бойни, которую устраивала безжалостная армия с Севера. Остановить ее было невозможно… во главе ее стоял Дардас.

Сколько народу погибло в общей сложности за время его завоевательных походов? Сколько загубленных жизней было на совести этого человека? Сосчитать не представлялось возможным, даже предположить было трудно. С таким же успехом можно пытаться подсчитывать капли воды в озере.

И это число постоянно растет. Трава еще не успела вырасти на пепелищах У'дельфа. А впереди маячат новые зверства…

— Красавица моя?

Дардас. Дардас. Бессмертный Дардас. Вот и еще одно имя для этого чудовища. Правда, никто и никогда его не узнает. Злодеяния, что Дардас совершит в нынешнем веке, лягут на совесть генерала Вайзеля, и никто не будет знать их истинного виновника.

— Что случилось?

Тогда, двести пятьдесят лет назад, Дардас имел немного противников. По сути дела, ему не было равных. Воинственный Север фактически породил лишь одного великого военачальника — самого Дардаса. Нет, конечно же, и в те времена существовали достаточно способные полководцы. Они собирали армии, сражались с Дардасом и даже умудрялись сдерживать его продвижение… на какое-то время. Но история не сохранила о них воспоминания. Всех их затмила легендарная личность Дардаса Мясника.

— Да что же это такое, безумные боги? Пролт, что с тобой стряслось?

Чтобы ее имя не сгинуло в веках, ей придется сокрушить Дардаса, который пока скрывался под личиной генерала Вайзеля. А уж когда она, Пролт, будет писать свою историю войны, то сможет себе позволить открыть правду потомкам — сколь бы фантастической та ни казалась.

Ксинк все не отставал: теребил ее, охал и ахал над разорванной одеждой.

— Лучше наполни мне ванну, — попросила его девушка. Но он будто не слышал.

Пролт так устала… и замерзла. У нее все болело — и тело, и душа. Но она заставила себя вернуться домой. Когда все закончилось, она поднялась с грязной мостовой и притащилась сюда.

Наверное, у ее врага есть еще одно имя, думала девушка. Насильник Дардас. Поскольку как же иначе назвать насильственное проникновение его армии в глубь несчастного Перешейка?

— Просто согрей воду и налей в ванну. Я вымоюсь. Соскребу с себя всю грязь. Сотру, уничтожу все то, что случилось со мной. И этот ужас не помешает мне, не отпугнет и не отвратит… не встанет между мной и законной победой над ненавистным врагом.

По Ксинк все причитал и почему-то не слышал ее.


АКВИНТ (3)


Шок был настолько силен, что его первой реакцией стал смех. Он уперся руками в бока, запрокинул голову и разразился долгим лающим смехом. Просто это было так… так… отчаянно! Клянусь богами, ну и нахалы!

— Что-то я не понял юмора, — произнес Кот обычным неодобрительным тоном.

Они стояли перед зданием Канцелярии, разглядывая его северный фасад.

— Какая наглость! — задыхаясь от смеха, проговорил Аквинт. — Какая отвага… сила духа! Да что с тобой, парень? Не врубаешься, какую колоссальную штуку они отмочили?

— Ты сам мог бы врубаться немного потише, — прошипел мальчишка, рыская глазами по сторонам.

Естественно, необычное зрелище собрало толпу. Люди тыкали пальцами, переговаривались, строили догадки. Солдаты из фелькского гарнизона наблюдали со стороны, но разогнать народ не пытались. Да и толку-то? Прогонишь отсюда — они соберутся в другом месте. К тому же огромный знак был хорошо виден со всех центральных улиц.

Наверное, в этом и заключался замысел злоумышленников.

Аквинт покачал головой, утирая слезы.

— С ума сойти, — сказал он. — Нет, действительно, я поражен!

— Тогда, может быть, попытаешься вести себя соответственно? — съязвил Кот.

— Смех отлично помогает справиться с шоком. Сам как-нибудь попробуй.

— Мне как-то совсем не хочется смеяться, — ответил мальчишка.

— А когда тебе хочется? Послушай, парень, к радостям жизни надо приобщаться в раннем возрасте. И поверь: чем раньше ты это сделаешь, тем более приятные воспоминания останутся у тебя на всю жизнь.

Кот бросил на старшего товарища невыразительный взгляд.

— А стоит сюда включать все то время, пока я голодал на улицах? Или когда меня колотили до полусмерти? Или, наконец, когда меня чуть не закололи, пытаясь отнять нажитое?

Аквинт пожал плечами. Порой с этим типом невозможно разговаривать.

— Ну, теперь это не важно, — сказал он, возвращаясь к деловому тону. — Что ты думаешь об этом?

— О чем? — тупо переспросил несносный мальчишка.

— Ну, об этом отчаянном и вызывающем изображении прямо на внешней стене Канцелярии. Огромный перечеркнутый круг, нарисованный черной краской. Это ведь не шутки!

Кот некоторое время размышлял, затем осторожно проггзнсс:

— Бьюсь об заклад, это дело рук Рассеченного Круга.

Несколько мгновений Аквинт боролся с желанием дать помощнику подзатыльник. Затем хмыкнул и сказал:

— Ну ладно. Кот. Шутки в сторону. Пора приниматься за работу. Пошли.

Стояло раннее утро, а их уже срочно приглашали к коменданту Джесилу. Теперь понятно, с чем был связан этот неожиданный вызов.

Очевидно, нынешней ночью кто-то умудрился взобраться на северную стену Канцелярии и нарисовать на белом камне запретный символ. Такой фокус не провернешь в одиночку, здесь поработало несколько человек. И — что самое примечательное — проделали они это буквально под носом у местного гарнизона… после чего тихо и мирно удалились.

И вот как раз это, с точки зрения Аквинта, свидетельствовало об отчаянной отваге… и потрясающей ловкости.

Вместе с Котом он вошел в здание Канцелярии и направился в кабинет Джесила.

Аквинт ожидал, что комендант будет рвать и метать. Наверняка наорет, потребует, чтобы мятежники были схвачены и доставлены пред его светлые очи немедленно!

Но они застали начальника за письменным столом. Полковник, казалось, был полностью погружен в свои бумажки, лицо его не выражало особых эмоций. На Аквинта с Котом он бросил лишь беглый взгляд.

Сесть не предложил, ничего не сказал, выдерживая длительную, томительную паузу. Наконец произнес обыденным тоном:

— Я тут обдумывал место, которое выбрали мятежники.

— Не понял, комендант, — моргнул Аквинт.

— Если вы заметили, знак нарисован на северной стене.

— Ну да…

— Вы не находите, что это символично?

— Вы имеете в виду, помимо самого факта возмутительного преступления? — Аквинт и в самом деле не улавливал мысль полковника.

Тот нетерпеливо побарабанил по столу.

— Ну да, вы ведь не являетесь коренным фелькцем.

Хотя это было скорее утверждение, чем вопрос, Аквинт все же ответил:

— Нет.

И добавил с легким нажимом в голосе:

— Вообще-то я уроженец Каллаха.

Наверняка Джесил и сам прекрасно это знал.

— А вот если б вы были из Фелька, — продолжал комендант, — то поняли бы, почему эти подлецы нарисовали свой оскорбительный знак именно на северной стене.

И тут Аквинта осенило. Ну конечно, ведь войско Фелька пришло с севера! Фактически Фельк являлся самым северным из городов-государств Перешейка. Намек понятен. Ай да мятежники! В свой поступок они вложили особо язвительный вызов.

— Выходит, они не лишены остроумия, — сказал Аквинт, прекрасно понимая, что это взбесит полковника — точно так же, как Кот бесил его самого.

— Остроумия? — переспросил комендант, сверля глазами строптивого подчиненного. На мгновение казалось: сейчас он сорвется. Но, совладав с собой, Джесил продолжал в обычном, спокойном тоне:

— Очень хорошо. Пожалуй, я соглашусь с вами насчет… остроумия. Надеюсь, вы понимаете, что подобная акция не может пройти безнаказанной?

Это-то Аквинт как раз понимал. Даже тогда, когда давился от смеха перед зданием Канцелярии. Понимал и страшился грядущей расправы.

— Вы абсолютно правы, — сказал он полковнику Джесилу и заметил, как Кот украдкой бросил на него долгий взгляд.

Комендант кивнул.

— Отлично. Здесь требуются наглядные карательные меры. Можете ли вы в настоящий момент предоставить мне участников этой мятежной организации — так называемого Рассеченного Круга, — которые ведут подрывную деятельность против законного оккупационного правительства?

Вопрос был риторическим, но от этого не менее уничижительным. Аквинт аж согнулся под его тяжестью.

— Нет, ваша честь, — внезапно охрипшим голосом сознался он.

— Понятно, — протянул Джесил. — Полагаю, вам и вашим сотрудникам из Службы внутренней безопасности следует продолжить и, может быть, даже интенсифицировать — если мне позволительно давать советы — свои усилия по разоблачению мятежною подполья здесь, в Каллахе. Я же, со своей стороны, вынужден принять меры, более жесткие и суровые, чем обычно. Тут уж выбирать не приходится. То, что произошло минувшей ночью, не просто акт вандализма. Лично я расцениваю его как открытое объявление войны.

Аквинт хотел было вмешаться, но вовремя передумал — остался стоять молча, с ужасом обдумывая грядущие последствия.

— Раз граждане Каллаха не желают жить с нами в мире, — продолжал Джесил. — им придется познать, какова альтернатива. Из числа горожан произвольным образом будет выбрано десять человек. В конце сегодняшней полуденной стражи их выпорют на городской площади. Эта процедура будет повторяться в начале каждой последующей стражи — и так до тех пор, пока все десять человек не умрут… или пока хотя бы один член Рассеченного Круга добровольно не явится ко мне с повинной.

Вынеся свой вердикт, полковник Джесил небрежным жестом отпустил подчиненных:

— Это все. Можете идти.

Аквинт и Кот в гробовой тишине покинули кабинет.

Теперь он не находил ничего забавного в огромном рисунке на стене Канцелярии. Напротив, тот казался грозным предзнаменованием, злобным оком, которое свысока взирало на проходивших мимо агентов Службы безопасности.

Аквинт лихорадочно размышлял, ища выход. Что же делать? Он предполагал, что реакция фелькского коменданта будет резкой и угрожающей. Но никак не думал, что тот предпримет такие меры. Теперь десятерым невинным каллахцам угрожала почти неминуемая мучительная смерть. Им предстояло умереть под кнутами оккупантов. В то, что кто-либо из членов Рассеченного Круга согласится пожертвовать собой, Аквинт не верил. Увы, жизнь приучила его к цинизму.

Он оглянулся на оставшееся за спиной здание Канцелярии и снова — помимо воли — задержал взгляд на проклятом символе. Тот, кто нарисовал его, наверняка вынужден был воспользоваться веревками. Аквинт представил себе, каково это: висеть на опасной высоте в ночной темноте, раскачиваясь вдоль стенки и вырисовывая на каменной поверхности огромный круг. И все это — при том, что стражники прогуливаются практически у тебя под ногами.

Да, рискованный и бесшабашный поступок, подумал Аквинт. Который к тому же будет иметь самые печальные последствия.

— Да что они о себе воображают, эти чертовы мятежники! — внезапно взорвался он. Крик Аквинта разнесся на всю улицу.

Кот недовольно шикнул на своего патрона.

Тот продолжал негодовать, хотя и приглушив голос.

— Ну и что хорошего они сделали, эти недоумки из Рассеченного Круга?

— Полагаю, они бунтуют против Фелька, — насмешливо пожал плечами Кот. Аквинт решил проигнорировать сарказм в его голосе.

— Ах, бунтуют? Так пусть бунтуют по-настоящему. А так… чего они добились своими акциями? Убили одного фелькского солдата. Одного! И еще неизвестно, было это преднамеренное убийство или просто несчастный случай. Только навлекли беду на головы своих земляков.

— Ну а что тебе от них надо? — поинтересовался Кот. Аквинт глянул на мальчишку и увидел: тог уже не шутит.

Поэтому он честно обдумал вопрос.

— По мне так пусть сопротивляются, но таким образом, чтобы… чтобы…

— Чтобы не создавать проблем остальным? — договорил за него мальчишка. Аквинт сам понял смехотворность своей позиции. Рассеченный Круг — это организация мятежников, а мятеж невозможен без конфронтации… которая вызывает неминуемую реакцию.

Некоторое время они шагали в напряженном молчании. Наконец Кот спросил:

— И куда мы идем?

Аквинт ощутил мерзкий комок в горле. Он заранее переживал то, что ему придется сделать, но отступать не собирался. Решение созрело в голове еще в тот момент, когда Джесил объявил о предстоящей казни горожан. Ужасная вещь… Но из двух зол приходилось выбирать меньшее. Аквинт припомнил далекие дни, когда вел счета транспортной компании хозяина. Хитрые комбинации, которые он проворачивал. У него был талант манипулировать цифрами.

В настоящий момент он чувствовал тяжкую ношу на своих плечах. Аквинт просто не мог позволить, чтобы десять его земляков казнили… такого не будет, раз в его силах воспрепятствовать их смерти.

— Я спросил, куда мы идем? — повторил мальчишка.

Они уже удалились от Канцелярии на приличное расстояние. Аквинт резко остановился. Огляделся, соображая, на какой они улице. Тут неподалеку располагался притон наркоманов. Наркотики никогда особенно не интересовали Аквинта. К чему, если той же цели можно достигнуть гораздо более простым способом — при помощи алкоголя?

В настоящее время, как он понимал, достать наркотики было довольно трудно. Застой в торговле, строгий контроль на дорогах — все это усложняло задачу. Но Аквинт готов побиться об заклад, что этот гадюшник функционирует по-прежнему.

Повернувшись к Коту, он опустил руку на костлявое мальчишеское плечо.

— Идем покупать мятежника, мой юный друг, — сказал он без тени улыбки. Обычно зависимые от наркотиков идиоты гораздо легче становятся жертвами своих привычек, чем, скажем, обычные алкоголики.

В этой норе воняло, как в сортире. Аквинт вошел через переднюю дверь, демонстрируя зажатые в кулак рисованные дензнаки и изображая из себя потенциального покупателя. Назвал первое, что пришло на ум — лепестки фато. По словам сведущих людей, здесь ими приторговывали.

В воздухе витал запах не только отбросов и немытых человеческих тел… здесь было кое-что еще. Аквинт прямо-таки нутром чуял опасность. По своему обыкновению, он был безоружен. Честно говоря, он никогда не умел обращаться с оружием — даже во время службы в фелькской армии, когда стал свидетелем бойни в У'дельфе. Даже тогда меч виделся ему довольно нелепым и неуклюжим приспособлением.

У'дельф… Аквинт до сих пор запрещал себе о нем думать. Грязное дело, и он стыдился своего участия в нем.

То, что он собирался сделать сейчас, тоже постыдно. Но это было необходимо для спасения десяти невинных жизней.

Человек, который впустил Аквинта, привел его в полутемную комнату, смахивающую на пещеру. Здесь находилось десятка полтора человек, которые валялись на полу в различных стадиях оцепенения. Аквинт старался дышать ртом, но все равно его чуть не стошнило от стоявшей вони.

— Можешь не сомневаться, дружище: наши цветы самого высокого качества. — Хозяин осклабился, поблескивая в полумраке зубами — Чем больше денежек ты выложишь, тем лучше будет фато.

Аквинт огляделся. Н-да, выбор невелик… Большинство наркоманов лежали под одеялами, чтобы ни один луч света не пробивался в их забытье. Трудно составить впечатление о таком товаре. Многие выглядели истощенными, почти дистрофиками. Главная забота подобных людей — как бы раздобыть вожделенный наркотик, прием пищи при этом отходит на второй план.

Аквинт испытал легкую тошноту, но продолжал разглядывать разбросанные тела, не обращая внимания на бубнящего торговца. Наконец он пересек комнату и остановился перед одним наркоманом. Обнаженный по пояс, тот сидел, поджав под себя ноги, и мерно раскачивал головой.

— Эй, что это ты… — заверещал за спиной агента хозяин.

Аквинт внимательно посмотрел на сидящую перед ним жертву. Мужчина… еще не старый, но и не настолько молодой, чтобы служить в фелькской армии. Достаточно мускулистый — во всяком случае, не производит впечатление болезненно худого.

Естественно, порок наложил отпечаток на его лицо. Ввалившиеся щеки, заострившиеся скулы и лихорадочный блеск в глазах. Такого вполне можно принять за мятежника. Лучшего исполнителя для заготовленной роли он не найдет.

— Беру, — решил Аквинт. — Сколько хочешь за него?

— Что?.. — ахнул торговец. — Но ты же хотел цветы фато.

— Я передумал. Вместо этого я покупаю его. Вот, держи. Этого хватит? — Аквинт сунул в потную руку смятые купюры.

— Но у нас здесь не бордель! — вяло возмутился хозяин, хотя деньги взял и припрятал подальше. — Впрочем, если добавишь пару «бронзовых»…

Аквинт не торговался. Отдав деньги, он рывком поставил сидящего наркомана на ноги. Тот двигался как резиновая кукла, голова беспрестанно моталась. Аквинт пошел к выходу, подталкивая перед собой жертву.

— Минуточку! — завопил хозяин, торопясь вслед за ним. — Я тоже передумал. Он будет тебе стоить… А-ай!

Аквинт ожидал этого вопля. Жадность — отвратительная черта. Пользуясь полумраком, Кот прокрался сюда вслед за компаньоном и зорко следил, чтобы с тем не случилась какая-нибудь неприятность. Если бы подлец-хозяин не сделал попытки выудить из Аквинта побольше денег, мальчишке не пришлось бы доставать из-за пояса свои тонкий, как игла, стилет. А так — вот он… торчит у бедолаги из бока. Рана не смертельная, но вполне достаточная, чтобы охладить пыл содержателя притона и обеспечить беспрепятственный отход Аквинта.

Через мгновение они уже были на улице: Аквинт шел, придерживая за плечи наркомана, которому явно было сложно сохранять равновесие. Еще через пару секунд к ним присоединился и Кот. Подхватив несчастного под руки, они зашагали к своему жилищу.

Дома они с горем пополам переодели пленника в одежду поприличнее. Наркоман не сопротивлялся — во время всей процедуры он едва осознавал происходящее, находясь в наркотическом ступоре.

Затем Аквинт уселся рядом со своей жертвой и твердым, успокаивающим голосом принялся твердить ключевые слова:

— Я член Рассеченного Круга. Я член Рассеченного Круга. Повтори это. Повторяй за мной. Я член Рассеченного Круга. Я член…

В конце концов наркоман уловил ритм повторяющихся слов и стал произносить их слабым, запинающимся голосом. Аквинт терпеливо и четко повторял фразу. Мужчина говорил все увереннее и разборчивее. Тогда Аквинт усложнил задачу.

— Я член Рассеченного Круга, — произнес он. — Больше я ничего вам не скажу.

— Я член Рассеченного Круга. Больше я ничего вам не скажу. — Его подопечный проговаривал эти слова почти безупречно.

Настало время переходить к решающей фазе операции. Реквизировав на улице экипаж, они прямиком направились в Канцелярию. Следовало спешить: отпущенное им время истекало. Жертвы Джесила уже дожидались на площади.

Аквинт ввел связанного наркомана внутрь. Кот следовал за ними по пятам. Аквинт впихнул парня в кабинет полковника, и тот со всего размаху растянулся на полу.

— Вот, — прокомментировал Аквинт. — Поинтересуйтесь, кто он такой.

Джесил посмотрел на агента, затем на незнакомца и спросил:

— Кто ты?

— Я член Рассеченного Круга, — отчеканил наркоман. — Больше я ничего вам не скажу.

— Отличная работа, Аквинт, — кивнул комендант. — Поверьте: я казню этого негодяя с гораздо большим удовольствием, чем десятерых невинных.

Аквинт молча повернулся и вышел. Кот последовал за ним, а в кабинете остался один-единственный невиновный, которому суждено было спасти жизнь остальных десятерых.


ДАРДАС (3)


Новобранцы из Трэля быстро растворились в рядах фелькской армии. Очень скоро этим войскам предстояло двигаться вперед. В пределах досягаемости находилось два города-государства — Грат и Старый Омпел.

Вайзель, сосредоточенный и с нахмуренными бровями, стоял над разложенными картами, внимательно их изучая.

«И то, и другое неплохо, — изрек он наконец. — Право, не знаю, к какому городу лучше двинуться сначала».

Внутри этой мелкой аристократической душонки Дардас с трудом подавил раздраженный вздох.

«Мы взяли Трэль, и это большое достижение, — сказал он. — Данная победа открывает нам дорогу на юг Перешейка».

«Я понимаю», — кивнул Вайзель.

Дардас сильно сомневался на сей счет. Но все же продолжил:

«Грат и Старый Омпел лежат соответственно к западу и востоку. Оба примерно одинаковой величины по площади и по населению, и в равной степени могут оказать сопротивление нашей армии».

«Так что же, разумного выбора не существует?» — нетерпеливо спросил Вайзель.

Этот человек рассматривает войну как примитивную логическую задачку, мрачно размышлял Дардас. Вроде головоломки или арифметического упражнения, которое можно решить при помощи простейших формул.

«При прочих равных условиях, — начал он втолковывать своему бездарному ученику, — следует заглянуть вперед и просмотреть, куда приведет нас каждый из вариантов. Подумайте, что произойдет после того, как мы завоюем каждый из городов».

Вайзель вперился в разложенную перед ним карту. В палатке, кроме них, никого не было. Генерал заблаговременно отдал приказ не беспокоить его. Он зарезервировал это время на беседу со своим знаменитым предшественником, дабы перенять у него малую толику военного искусства Дардас, со своей стороны, соглашался — хотя и чувствовал, что эти уроки испытывают его терпение.

Следовало смириться с этим неудобством. Ведь день не может длиться вечно, рано или поздно наступит ночь. А ночью… О, ночью все будет по-другому. Очевидно, генерал Вайзель пребывал в счастливом неведении по поводу того, что пока его сознание спит, тело оказывается полностью подконтрольно Дардасу.

«Если мы сначала возьмем Грат…»

«Ну?» — поощрил его Дардас.

«То выйдем на Рыжие Холмы, которые располагаются к юго-востоку от города», — объяснил генерал, увлекшись игрой.

«А что это для нас означает?» — с бесконечным терпением подтолкнул его Дардас.

«Это весьма опасный и неудобный район для продвижения армии. Он изобилует реками и оврагами, зато хорошие дороги там отсутствуют. К тому же гратское ополчение может отступить и укрыться в этих холмах. Понадобятся колоссальные усилия, чтобы их оттуда выкурить».

«Отсюда вывод?..»

— Мы выбираем Старый Омпел! — вслух воскликнул Вайзель. — Затем идем на юг, совершаем охватывающий фланговый маневр и запираем Грат — так, чтобы им некуда было отступать!

«Отлично, генерал Вайзель».

Вайзель выглядел счастливым, как ребенок, которому дали конфету. Все верно, подумал Дардас. Даже ребенок сумел бы сделать правильный выбор: какой город следует атаковать в первую очередь.

Однако военная тактика не может строиться на голом расчете, и именно поэтому ему никогда не удастся сделать из этого фелькского аристократа выдающегося полководца. Вайзель был начисто лишен военных инстинктов. Численность армии, характер местности, погодные условия — всё это вещи весьма условные и переменчивые. Талантливый военачальник рассматривает их, так сказать, в динамике. Холодный, рациональный расчет не всегда хорош, порой надо чувствовать ситуацию нутром, интуитивно решая, какому маневру отдать предпочтение.

Двести пятьдесят зим назад Дардас управлял своей огромной армией именно при помощи военного чутья, которое всю жизнь совершенствовал и оттачивал до немыслимой остроты.

«Вы оказали мне неоценимую помощь», — заявил Вайзель.

«Не преувеличивайте, генерал, вы сами решили проблему, — любезно отвечал Дардас. — Я только помог ее увидеть».

«Надеюсь, с вашей помощью мы скоро окончим войну».

И что потом? Дардас не стал говорить этого своему собеседнику — а тому, очевидно, столь простой вопрос не приходил в голову. Сам-то Дардас прекрасно понимал, что по окончании войны он окажется абсолютно не нужен Матокину. Так же, впрочем, как и этот болван Вайзель, хоть он о том и не догадывается. Зачем нужны военачальники, когда весь Перешеек уже завоеван?

Возможно фелькский генерал планирует удалиться на пенсию и мирно почивать на лаврах, уступив свой пост кому-нибудь другому. Что ж, если его не пугает такое государство, где судьбы вершатся не на полях сражении, а в кабинетах чиновников, если он принимает подобную жизнь для себя — тогда он еще больший дурак, чем Дардас предполагал.

Полководец без войны — ничто. Лишь война наполняет его жизнь смыслом.

Дардас немало размышлял над собственным существованием. Его возрождение в теле Вайзеля не носит окончательного характера, время от времени его требуется подкреплять при помощи заклинаний омоложения. Однажды он уже пережил такой ужасный момент, когда смерть попыталась заявить на него права. Тогда из Фелька через портал явился колдун и отвел от Дардаса угрозу.

Опасность заключалась в том, что этот маг полностью подчиняется Матокину. Кумбат — вроде бы, таково его имя…

Тот же самый человек, который оживил погибшую Рэйвен в восхитительном теле Вадии.

Насколько было бы лучше для Дардаса, насколько бы увереннее он себя чувствовал, если бы мог контролировать мага Кумбата.

Приободрившийся Вайзель велел адъютанту собрать главный штаб. Наверняка он намеревается огласить свой гениальный план по захвату Старого Омпела. Будет купаться в одобрительных отзывах штабных офицеров и все глубже проникаться сознанием, что он — действительный и законный предводитель армии.

Ну и ладно. Дардас не станет отравлять Вайзелю минуты триумфа. Ему только на руку, чтобы этот болван упивался своими псевдоуспехами в военном искусстве. А он тем временем без помех обдумает серьезные планы на сегодняшнюю ночь.

Совершенно очевидно, что Рэйвен ожидала еще одной знойной и страстной ночи любви. Дардас отметил румянец на лице девушки, учащенное дыхание, которое весьма эффектно вздымало и опускало ее великолепную грудь. В глазах — сладострастный огонь, который она даже не пыталась скрывать.

— Как хорошо, что вы откликнулись на мой зов, Рэйвен, — произнес Дардас.

— Я вся к вашим услугам, генерал, — ответила девушка с особой мурлыкающей хрипотцой в голосе и, покачивая бедрами, двинулась через всю палатку ему навстречу.

Ах, как хотелось бы прямо сейчас схватить ее в охапку, швырнуть на постель и покрыть с той жадностью и напором, которые, судя по всему, пришлись ей по вкусу. Но, к сожалению, на сегодняшнюю ночь у них запланированы совсем другие дела. А ночь, как известно, тоже не бесконечна.

Когда Вайзель проснется поутру, тело снова будет принадлежать ему. Пока еще Дардас не готов открыто сразиться со своим соседом за право обладания телом, он не готов рисковать. Но он еженощно испытывал границы своей власти и, в общем, оставался доволен. Возможно, настанет день, когда он сумеет полностью отключить сознание Вайзеля от тела.

А еще лучше было бы уничтожить это самое сознание. Вот только Дардас понятия не имел, как провернуть подобное дельце.

— Сегодня ночью нам предстоит поработать, — заявил он девушке.

Она остановилась в двух шагах от генерала, приняв позу, которая наиболее выгодно оттеняла ее совершенные формы.

— И что же это за работа, мой генерал? — с притворной скромностью спросила Рэйвен, а у самой в глазах запрыгали лукавые чертенята.

Подавив естественные мужские желания, Дардас твердо ответил:

— Работа для шефа моей Службы безопасности, Рэйвен. Девушка тут же выпрямилась, похотливый огонек пропал из глаз.

— Я вся внимание, генерал Вайзель, — серьезно ответила она.

Дардас удовлетворенно кивнул.

— Надеюсь, вы полностью осознаете свои полномочия в качестве главы Службы военной безопасности?

— Надеюсь, что так, генерал.

— Вы обладаете колоссальной властью, она заменяет вам высокий пост. Ваш долг — бороться с изменой в армии.

Рэйвен вздернула точеный подбородок.

— Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваши надежды.

— Я это знаю. — Дардас улыбнулся — Теперь представьте себе ситуацию: вы узнаете, что к нам прибывает некий высокопоставленный чиновник… скажем, один из главных магов лорда Матокина. И вам становится известно, что этот человек, по сути, является изменником, предателем всего дела Фелька. Ваши действия?

Веки девушки вздрогнули, но выражение глаз оставалось по-прежнему твердым и решительным.

— Я бы прежде всею поинтересовалась источником подобной информации, — ровным голосом сказала она.

Дардас снова кивнул. Хороший ответ, правильный.

— Считайте, что информация исходит непосредственно от меня.

— Вам я доверяю безоговорочно, сэр.

— Вот и замечательно.

До того Дардас сидел, теперь он поднялся и сообщил:

— Я вызвал этого мага сюда и ожидаю его прибытия с минуты на минуту. Он полагает, что его вызвали для оказания медицинской помощи.

— Медицинской? — скептически переспросила Рэйвен. — Кто-то находится в опасности?

— Маг прибудет для того, чтобы провести процедуру омоложения.

Девушка, безусловно, должна была знать этот термин. Тем не менее она выглядела озадаченной.

— И кто объект процедуры?

— Странный вопрос, дорогая! Конечно же, вы.

Несколько мгновений Рэйвен переваривала информацию, затем кивнула.

— Так мне уготована роль наживки?

— Именно.

— А кто жертва?

Думаю, вы и сами знаете ответ, — хладнокровно произнес Дардас. Глубоко вздохнув, девушка пробормотала:

— Ну конечно — маг Кумбат.

— Верно.

— Тот самый, который осуществил мое возрождение, — ошеломленно проговорила она.

— Опять-таки верно.

Рэйвен молчала, о чем-то задумавшись. Затем встрепенулась и твердо посмотрела в глаза начальнику.

— И каких действий вы ожидаете от меня, генерал?

Дардас не сумел сдержать одобрительной улыбки. Нет, эта девчонка и впрямь подарок. Он принялся растолковывать ей свой план. Девушка слушала внимательно, согласно кивая головой.

Дослушав, отдала честь.

— Будет исполнено, сэр.

— Я рассчитываю на вас, Рэйвен.

Маг Кумбат не заставил себя ждать. Пройдя контроль на входе в палатку, он поспешно вошел внутрь. Огляделся. Не увидев предполагаемой пациентки, нахмурился.

— Генерал Вайзель, — обратился он к Дардасу, — меня просили прибыть в вашу палатку. И где же Рэйвен? Заклинание следует произнести как можно скорее.

Дардас с непринужденным видом стоял посреди помещения: руки сцеплены за спиной, на губах — легкая улыбка.

— К чему такая спешка, маг Кумбат? Тот аж задохнулся от возмущения.

— Во имя всех богов, генерал Вайзель! Уж вам-то хорошо известно, что должна испытывать девушка — исключительно неприятные ощущения. Заклинание омоложения избавит ее от страха и дискомфорта. Поэтому давайте не будем спорить… Где Рэйвен?


Экий он сознательный, — отметил про себя Дардас. Матокин в Фельке самолично получил сообщение, посланное при помощи Дальнеречи, и тут же распорядился отправить через портал мага Кумбата.

— Разве не странно, — поинтересовался Дардас, — что омоложение понадобилось Рэйвен так скоро после возрождения?

— Да, пожалуй, — согласился Кумбат, — но… Простите, генерал, заклинание требует от меня серьезных усилии. Мне нужно подготовиться.

— Ишь ты, как интересно, — продолжал рассуждать Дардас, не обращая внимания на тревогу мага. — Мне-то самому так мало известно о возрождении и заклинании омоложения, что практически все ваши речи кажутся удивительными. Насколько я понимаю, это очень специфическая магия, правда ведь?

Кумбат растерянно моргал. Он явно оказался не готов к подобному разговору.

— Ну… да, пожалуй.

— И, должно быть, существует совсем немного магов, которые бы во всем этом разбирались?

— Таких всего трое в Империи, — неуверенно произнес Кумбат.

— А вы, полагаю, самый лучший из них, господин маг, не так ли? Иначе Матокин не держал бы вас постоянно под рукой. К чертям скромность, Кумбат… ответьте: это так? Вы лучше всех?

Чародеи начал стремительно бледнеть, что было особенно заметно на фоне его темного балахона.

— Я… я, пожалуй, наиболее искушен в этом виде магии. — В голосе его не слышалось особой гордости, скорее сожаление.

Дардас зловеще улыбнулся.

— А я вот имел случай убедиться, что магия Переноса — тоже необычное и трудоемкое искусство, хоть и менее редкое, чем ваше… Так вот, эта магия весьма небезопасна в применении. Не так давно я планировал использовать порталы в качестве наступательного оружия. Поверьте, идея была очень оригинальная и плодотворная… но, к сожалению, она оказалась под запретом.

Кумбат попятился к выходу. «Ну-ну, — усмехнулся про себя Дардас, — далеко ты не убежишь». Его личная охрана уже получила указания на сей счет.

— Матокину известно, что в настоящий момент вы лечите Рэйвен, — продолжал рассуждать генерал. — Несомненно, он ждет, что спустя какое-то время вы вернетесь обратно в Фельк. Соответствующие распоряжения уже отданы моим магам Переноса. Вот только…

Улыбка Дардаса стала еще шире.

— …боюсь, вы не появитесь на том конце. Конечно, предстоит разбирательство, но в конце концов придут к выводу, что вы просто потерялись в процессе Переноса. Как мы уже говорили, данный вид магии весьма чреват опасностями.

Кумбат в панике повернулся, чтобы бежать. Он уже успел схватиться за полог палатки, когда из темного угла появилась Рэйвен и схватила мага за руку. Кумбат отшатнулся, в глазах его светился откровенный ужас.

— Властью Службы военной безопасности, которую я здесь представляю, вы арестованы, маг Кумбат. Вам надлежит задержаться в лагере — до тех пор, пока я не смогу убедиться в вашей невиновности или же, напротив, не возникнет необходимости в более жестких карательных мерах.

Дардас с трудом удержался, чтобы не зааплодировать. Просто великолепный спектакль! Рэйвен арестовывает человека, который подарил ей вторую жизнь. Какая ирония судьбы!

Хотя, если разобраться, момент был весьма серьезный. Он уже переговорил относительно Кумбата со своими магом Дальнеречи и магом Переноса Они обеспечат пустую отправку через порталы, а позже поклянутся под присягой, что транспортировали мага Кумбата. Дардас позаботился выбрать двух самых надежных, по словам Рэйвен, волшебников.

— Но… но… но… — растерялся Кумбат. — В чем меня обвиняют? Галантным жестом генерал дал слово девушке.

— Вы обвиняетесь в измене, — холодно ответила та. После чего увела мага в заранее подготовленное укрытие.

Слава богам, Кумбат не владел магией Переноса. Он не сможет открыть для себя портал и бежать через него.

Оставшись один в палатке, Дардас потянулся и сладко зевнул. Вся эта авантюра потребовала определенного напряжения сил, тело требовало отдыха. Он растянулся на кровати, пожалев мимоходом, что Рэйвен нет рядом. Пройдет совсем немного времени, и Матокин выйдет на связь, желая узнать, что случилось с его магом. Дардас разыграет удивление, а позже выразит сожаление по поводу случившейся трагедии.

Поверит ему Матокин или нет — это его дело. Но в любом случае он почти наверняка пришлет дознавателей. Возможно, самого Абраксиса, главу Службы внутренней безопасности. Дардасу доводилось несколько раз встречаться с этим человеком, и он произвел на него сильное впечатление. Самая хитрая и проницательная лиса во всей Империи.

Интересно будет посмотреть, как пройдет встреча главы внутренней безопасности с руководителем армейской безопасности. Тем более интересно, что случится это на территории Рэйвен.

Дардас издал кудахтающий смешок. Ах, как он был доволен собою! При всей сложности и рискованности обстановки он все же умудрялся оставаться на плаву. И главное — он жил! Двести пятьдесят зим спустя после собственной кончины он наслаждался жизнью во всей ее полноте! Это Дардас умел делать в совершенстве — получать радость от жизни и смаковать каждый ее момент.

Он по-прежнему оставался Дардасом Непобедимым.

Очень скоро к длинному списку его завоеваний добавится город-государство Старый Омпел. За ним падет и Грат. Фелькская армия будет продвигаться все дальше на юг, уничтожая одного за другим своих врагов. И где-то по пути к самой крайней южной точке Перешейка Дардасу предстоит встретиться с настоящим противником.

Это неминуемо должно произойти — так подсказывала ему интуиция. Война не может протекать так, как эта — без мало-мальски достойного сопротивления с противной стороны. Таковы уж законы жизни.

Дардас лишь надеялся, что отчаянное, иррациональное чутье его не обманывает.

Да, он Дардас Непобедимый. И генерал снова рассмеялся… Теперь, имея в своем распоряжении Кумбата с его магией омоложения, он может не сомневаться в этом звании.


БРИК (3)


— Он был невиновен, — заявил Брик, перекрывая гул возражений. Говорил он негромко, но все примолкли, прислушиваясь к его словам. Разговоры стихли. Люди оборачивались. Все хотели услышать, что говорит Брик.

— Они схватили первого попавшегося бедолагу, — продолжал он, — и объявили его виновным в преступлении. А затем привели на рыночную площадь и отрубили голову.

— Но я сама слышала, — полудетским голоском возразила Гельшири. — Я слышала, как он объявил себя членом Рассеченного Круга.

Тайбер — он стоял, прислонившись к стенке, неподалеку от Брика — пожал плечами.

— Солдаты вынудили его сказать это.

— Но как они могли его заставить? — недоумевал Ондак — Чем можно запугать притворенного к смерти? Что еще страшнее?

— Ну, например, более мучительная смерть, — обронил Тайбер. Вполне возможно, отметил про себя Брик.

— Так он… — робко подала голос женщина из недавних рекрутов организации. — Он не был… одним из нас?

— Конечно, нет, — ответил Тайбер.

— И он умер, — продолжала женщина (звали ее Сколлит — средних лет, жилистая и мускулистая), — за преступление, которого…

— Совершенно верно: которого не совершал, — нетерпеливо прервал ее Тайбер.

Женщина потупила взгляд.

— Я хотела сказать — за преступление, которое… которое совершили мы с Минстом.

Они выбрали самую просторную комнату в доме, чтобы собраться на общую сходку Рассеченного Круга. Здесь присутствовали все, включая четверых новичков, двое из которых — Сколлит и Минст — участвовали в последней акции. Именно они во время ночной стражи нарисовали гигантский символ на стене Канцелярии. У Брика имелись серьезные сомнения в успехе рискованного мероприятия, но двое новеньких бесстрашно пробрались через весь город, очень ловко залезли на крышу здания и спустились на веревках, держа в руках ведерки с краской. Честь и хвала смельчакам — они довели дело до конца, и на стене Канцелярии появился на редкость красивый и аккуратный знак.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Дерзкий план был приведен в исполнение. А ни в чем не повинный человек заплатил за это страшную цену.

Брик чувствовал: все ждут, что он скажет. Незаметное подспудное давление присутствовало с самого начала. Эти люди полагались на него. Их отношение к нему было чем-то большим, чем простое уважение и признание… От Брика ждали, что он станет опорой группы, воплощая в себе мудрость и здравый смысл. Он был их лидером.

— Да, погиб невинный человек, — сказал он в наступившей тишине. — Но, может, кто-нибудь из присутствующих хотел бы оказаться на его месте?

— Скорее я бы хотела, чтобы этого вообще не произошло, — тихо отозвалась Сколлит. — Ведь он был нашим земляком, каллахцем.

Брик посмотрел в упор на женщину.

— Так ты жалеешь, что нарисовала символ? Ведь в конце концов именно это послужило причиной расправы. И так будет всегда: все акции Рассеченного Круга неминуемо станут причиной страданий горожан. Мы выступаем против Фелька, и гарнизон — неспособный обнаружить нашу организацию, станет обрушивать репрессии на головы простых каллахцев, не имеющих никакого отношения к нашим действиям. Но не забывайте: они те самые люди, за которых мы сражаемся. Разве ты не понимаешь, Сколлит? Неужели вы не подумали об этом прежде, чем прийти к нам? — он обвел взглядом присутствующих. — Так сделайте это сейчас. Подумайте! О том, что значит сражаться против Фелька… Какие последствия это будет иметь — не только для вас, но и для всех остальных.

И Брик снова сел. Это было своего рода представление. Раньше он никогда не играл в собственных пьесах. Являясь достаточно способным драматургом, он писал слова, вкладывал их в уста актеров, но никогда не испытывал ни малейшего желания самолично произносить их перед публикой. А вот сейчас ему приходилось исполнять роль вождя Рассеченного Круга. Оставалось только надеяться, что он играл достаточно убедительно.

Выдерживая необходимую драматическую паузу, Брик невольно отыскал взглядом Квентис: она сидела на стуле в дальнем углу. Брик не забыл ту ночь, когда она пришла к нему и фактически предложила себя. Он неоднократно возвращался в мыслях к этому эпизоду, пересматривал мизансцену, изменял реплики — ее и свои. Он привык доводить все сцены до логического завершения, и в последнее время неоднократно мысленно представлял, как занимается любовью с Квентис. Причем, к собственному стыду, делал это гораздо чаще, чем признавался себе.

Женщина тоже посмотрела на него своими янтарными глазами. Они казались непроницаемыми, Брик ничего не мог прочесть в них, и это мучило его. Питает ли она к нему какие-то чувства? Или же они испарились, погубленные его трусостью? Подобные мысли порождали смятение в его душе, в животе собирался тугой, жаркий ком.

Когда-то, еще до женитьбы на Аайсью, Брик имел возможность наслаждаться легкой любовью — и пользовался ею, правда, в разумных пределах. Эта возможность подкреплялась положением юного аристократа и сопутствующим ему достатком. В те далекие дни он редко давал себе труд задумываться над соотношением романтики и чувственного начала в отношениях мужчины и женщины. Если он терпел неудачу с одной избранницей, тут же отправлялся на поиски новой. И практически никогда не вспоминал прежних подруг, сколь бы прекрасными и обольстительными они ни казались ему в момент влюбленности. До появления в его жизни Аайсью Брик даже не допускал возможности серьезных и доверительных отношений.

Так почему же теперь, когда он стал вдвое старше, в душе его проснулись подобные трепетные чувства? Чувства, которые более пристали пылкому неопытному юноше.

Брик растерянно моргнул. Задумавшись, он и забыл о гробовой тишине, которая повисла в комнате. Он все еще держал паузу, ставшую почти невыносимой.

Собравшись с мыслями, Брик договорил:

— Если нашим новым товарищам невыносима мысль о последствиях, то сейчас самое время поговорить об уходе.

И снова поочередно оглядел новичков. Они с Тайбером вместе отбирали их из толпы — наиболее умных, крепких физически и надежных морально.

— Я не собираюсь уходить, — твердо заявила Сколлит.

— Я тоже, — поддержал ее Минст. Это был сутуловатый мужчина с крепкими мускулистыми руками. К тому же достаточно проворный, чтобы вместе со Сколлит забраться на крышу Канцелярии.

— Фелькцы забрали моих сыновей, — вступила в разговор третья — женщина по имени Канкалло. — Загребли их в армию, и я не знаю, увижу ли когда-нибудь снова своих мальчиков. Я буду сражаться с Фельком, пока они не вернутся.

Брик посмотрел на четвертого новобранца. Широко открытые глаза — настолько широко, что хорошо видны белки вокруг почти бесцветной радужки. Этот парень подошел к ним на улице, когда Брик с Тайбером — снова раскрашенные и в костюмах — вышли в город, чтобы полюбоваться на символ, нарисованный на стене Канцелярии. Помнится, слоняясь посреди толпы, которая собралась вокруг Тайбера, Брик не терял времени даром. Он подогревал старые слухи о восстании в соседнем Виндале и рассказывал, что жители города вырезали оккупантов и вернули себе независимость.

Тогда-то и подошел к нему парень, назвавшийся Сетиксом. Он буквально прилип к Брику, умоляя принять его в члены Рассеченного Круга. Утверждал, что это его самое заветное желание.

Сейчас, казалось, он изменил свои намерения.

— Я… я… — под дружным взглядом членов организации он смешался и умолк. На широком лбу выступил пот. — Я, право, не знаю… Я не… я…

Тихий и неумолимый страх захлестнул Брика. Что ж, он предвидел такую ситуацию и заранее к ней подготовился. Правда, легче от этого не становилось.

Прежде Сетикс стоял в сторонке, теперь невольно вышел вперед. Видно было, как у него трясутся руки.

— Так ты хочешь уйти? — спросил Брик ровным, невыразительным тоном. У парня был такой же умоляющий вид, как тогда, на улице, когда он просился в Круг. Губы беззвучно шевелились, затем родились слова.

— Все это так трудно. Не хочу никого обидеть… но скажу честно, я не рассчитывал на подобное. Что кто-то пострадает по нашей вине. А в следующий раз в такой роли могу оказаться я: из-за моих действий фелькцы лишат жизни невиновного человека. Таким образом я окажусь убийцей своего соотечественника. Мне это не под силу. Я ненавижу оккупантов и всей душой желаю, чтобы они убрались из нашего города. Но не могу вот так… мне это кажется неправильным…

Здесь он снова сбился, с губ его срывались какие-то обрывки фраз, затем парень вовсе замолчал и только тихо поскуливал.

Брик встал. Ему совсем не хотелось этого делать. Он предпочел бы остаться сидеть. Отдать неизбежный приказ, а затем смотреть в сторону, пока его будут исполнять. Но как драматург он знал: даже в самых нелепых пьесах присутствуют пафосные моменты, и они предъявляют свои требования к исполнителям.

Они с Тайбером специально обговорили такую возможность и выработали план действий. Его помощник, хоть и был уже в возрасте, несомненно, являлся самым сильным членом группы — как физически, так и душевно. Брик бросил взгляд на Тайбера и скомандовал:

— Взять его.

Все произошло быстрее, чем он мог себе представить. Брику и самому довелось стать убийцей, отняв жизнь у того несчастного фелькского солдата. Один-единственный нечаянный удар… Смерть порой бывает очень быстрой, он знал это по собственному опыту. Другое дело наблюдать со стороны… быть зрителем. Видеть, как нож мелькает в воздухе и вонзается в человеческое тело. Вроде и знаешь, что сейчас должно произойти, и тем не менее едва успеваешь проследить за движением. Брик невольно ахнул от такой стремительности.

Сетикс умолк. В его тускнеющих глазах мелькнуло удивление, а затем запоздалое понимание того, что произошло. В следующее мгновение Тайбер выдернул лезвие, и тело рухнуло на пол. Так оно и лежало — неподвижно, в луже крови.

— Этот человек мог выдать нас, — жестко произнес Брик. — Наши имена, место, где мы собираемся. Мы не могли ему этого позволить.

Он выжидал, но никто ничего не добавил… не попытался с ним спорить. То, что он говорил, было логично. Правда оказалась такой же простой и отталкивающей, как труп, лежавший у них под ногами.

— Это полностью моя вина. — В горле по-прежнему стоял неприятный вкус желчи. — Мне следовало отбирать людей повнимательнее…

Квентис положила руку на его кисть. Квинт остро ощутил тепло, исходящее от человеческой плоти. По что это было — особая забота или обычный, нейтральный жест? Он покачал головой. Только что его вывернуло наизнанку. Почувствовав приступ дурноты, он выскользнул за дверь. За ним последовала одна только Квентис. Тело Сетикса к тому времени уже убрали. Брик задержался у входной двери, в тени навеса.

— Но он действительно представлял собой опасность. Ты был прав, — мягко сказала Квентис.

Брик сплюнул в уличную пыль.

— Со временем все становится только опаснее. Еще больше насилия. Нас ждут новые убийства.

— Мы готовы к этому, — вздохнула Квентис.

Брик заглянул ей в глаза. Чувства так и бурлили в его душе, выходя за рамки привычного контроля. Убийство Сетикса — пусть даже и оправданное — глубоко поразило и расстроило его. Как ни странно, даже больше, чем смерть того фелькского солдата. А ведь в этот раз он просто отдал приказание и молча ждал, когда его выполет.

— Ты понимаешь, что одни мы ничего не сможем сделать? — спросил Брик шепотом.

Квентис недоверчиво смотрела на него, меж бровей залегла легкая морщинка.

Ох, не стоило ему этою говорить. Ведь из своею опыта драматурга он знал, насколько вредно раскрывать публике скрытые замыслы. Но он осознавал с ужасом, что его губы шевелятся и с них срываются запретные слова:

— Нам не выстоять против Фелька. Кто мы такие? Маленькая группка против целого гарнизона… У них — оружие, численный перевес и сильная организация. И даже больше: моральное превосходство завоевателей. Каллахцы уже чувствуют себя побежденными! Чтобы подняться против завоевателей, им надо сначала почувствовать: они достойны победы.


Копираст погрыз — стр. 157


Весь город гудел: на каждом углу обсуждали огромный знак, появившийся на северной стене здания Канцелярии. Брик с радостью отметил, что многие горожане поняли тайный смысл послания — почему была выбрана именно северная сторона. Жители Каллаха демонстрировали свое пренебрежение к фелькской армии, которая пришла с севера.

Естественно, власти постарались замазать огромный символ на стене. Набрали команду из местных жителей и отправили трудиться. Но Брик считал, что это не могло умалить смысла акции.

Им предстояло действовать дальше. Теперь члены Рассеченного Круга не могли сидеть сложа руки. Брик не обманывал Квентис, когда говорил, что в будущем их ждут новые, еще большие опасности и жестокости.

Он надеялся, что в конце концов все население Каллаха проникнется мятежным духом и восстанет против Фелька.

Комендантский час давно уже наступил. Брик лежал на своей койке за расписной ширмой. Есть он не стал, боясь повторения приступа тошноты. Отправился в свой угол и стал ждать, когда же придет вожделенное забвение. В последнее время ему все труднее становилось засыпать. Вот и сейчас он лежал и пытался очистить мозг от дневных переживаний, но все попытки оказывались тщетными — водоворот навязчивых мыслей делался лишь сильнее. Приходилось ждать, когда физическая усталость все-таки переборет психическое возбуждение.

Прошло немало времени, прежде чем первые нити сновидении стали вплетаться в его бесплодные размышления. Бессмысленные, хрупкие, они исчезали при малейшей попытке сконцентрироваться на них. Некоторые из этих видений уходили корнями в далекое детство, они странным образом искажались и переплетались с эпизодами из нынешней действительности.

В комнате было темно, из-за ширмы доносилось сонное дыхание товарищей. Похоже, настало время подыскивать новое, более просторное жилище для организации. Либо же — как вариант — несколько квартир, которые могли бы вместить растущее количество членов Круга.

Незаметно в мыслях снова возник чувственный образ Квентис. Очевидно, его мозг ошибочно принял частые фантазии Брика за воспоминания. Все развивалось по накатанному сценарию, и вскоре Брик ощутил возбуждение, смешанное с легким чувством вины.

Затем он услышал, как зашуршала отодвигаемая ширма, и чьи-то теплые руки проникли под одеяло. Он не колебался ни секунды — притянул к себе женское тело, как уже не раз проделывал это в своих эротических мечтах, и жадно прижался к нему.

Но тут в голове мелькнула тревожная мысль.

— Квентис? — задыхаясь, пробормотал он в темноте. — Это ведь ты, правда?

— Да, — послышался знакомый шепот. — Это я.

И он ощутил ее губы, о которых грезил гак долю.

Вот так все и случилось, фантазия стала реальностью, вымысел превратился в воспоминание, которое Брик бережно уложил в копилку своей памяти. И позже, когда Квентис ушла, а он остался один на своей койке. Брик еще раз заглянул туда и порадовался приобретению.


РЭЙВЕН (4)


Рэйвен с достоинством выдержала холодный взгляд двух прибывших агентов.

— Мы офицеры Службы внутренней безопасности, — доложился один из них — тот, что повыше. Затем добавил с нажимом: — Подчиняемся непосредственно лорду Абраксису.

— Предъявите ваши удостоверения; — не сдавалась девушка. Эти двое только что вышли из портала, не позаботившись предупредить заранее о своем появлении. Рэйвен сразу же поспешила им навстречу.

Второй агент неохотно шлепнул свитком бумаги в ее раскрытую ладонь.

— А кто вы, собственно, такая, чтобы нас допрашивать? — поинтересовался он.

Девушка бросила на них снисходительный взгляд, в который вложила всю свою женскую силу и очарование. С некоторых пор она стала замечать, что подобный взгляд выводит многих мужчин из себя. Она как бы давала почувствовать этим самцам, что они удостоены великой чести лицезреть ее красоту. Но если в их глупые головы придет мысль, будто они смогут каким-либо образом добиться благосклонности богини… что ж, тогда их ждет жестокое разочарование.

— Я начальник Службы военной безопасности, — безразлично сообщила она.

— Военной безопасности? — фыркнул долговязый. — Как же, как же, наслышаны.

— Лорд Абраксис недвусмысленно дал нам понять, что никакой законной власти вы не имеете, — поддержал его другой, пониже ростом.

— Да неужели? — промурлыкала Рэйвен, не отрываясь от изучения удостоверений. Наконец она закончила и вернула бумаги офицерам. — Ну и что же вам понадобилось в нашем лагере?

Агенты обменялись недоверчивыми взглядами.

— Вы, кажется, не расслышали, что я сказал: у вас нет никакой власти над нами, — окрысился коротышка.

— Отнюдь, — покачала головой Рэйвен. — Вы сказали, будто так считает Абраксис. Однако, позволю себе напомнить: здесь не Фельк и не один из завоеванных городов. Вы находитесь в зоне боевых действий, господа. А следовательно, подпадаете под мою юрисдикцию — хотите вы того или нет.

«Господа», кажется, не поверили своим ушам. Рэйвен избрала простейшую тактику, отказавшись подчиниться офицерам Внутренней безопасности, несмотря на все их полномочия. Собственно, в этом она лишь следовала за генералом Вайзелем, который уже переступил все границы, создав собственную контрразведку и назначив ее начальником этой структуры. И она не собиралась сдавать своих позиций перед этими двумя офицериками.

— Спрашиваю вас еще раз, — повторила она, — что вам здесь надо?

Агенты вновь переглянулись. Высокий откашлялся и ответил, как бы даже немного сокрушенно:

— Мы прибыли расследовать обстоятельства исчезновения мага Кумбата.

— Вы, несомненно, видели наш рапорт, отправленный лорду Матокину посредством Дальнеречи.

— Видели, — кивнул тот, что пониже.

— И что же? Там ведь ясно сказано, что маг Кумбат вошел в портал и, очевидно, пропал по дороге, — пожала плечами девушка. — Как ученица Академии я знаю, что этот вид магии не слишком надежен… хотя данная информация и замалчивается по известным причинам.

— Мы изучили ваш рапорт, — твердо сказал долговязый. — И тем не менее намереваемся провести собственное расследование. Очень надеюсь — ради вашей же пользы, — что вы не будете чинить нам препятствий.

В его тоне теперь прозвучала легкая угроза.

Впрочем, на Рэйвен это не произвело должного впечатления.

— Отлично, — холодно кивнула она. — Вы можете рассчитывать на сотрудничество со стороны Службы военной безопасности, если не будете путаться под ногами. И запомните: вы в зоне боевых действий. Наши храбрецы — мужчины, женщины, колдуны — уже много месяцев сражаются за дело Империи… в то время как подобные вам типы жируют и развлекаются во Дворце. Советую относиться к солдатам с должным уважением — это поможет вам избежать многих проблем. Все ясно?

Оба агента безмолвно кивнули — очевидно, совсем раздавленные наглым блефом Рэйвен.

Небрежным жестом попрощавшись с ними, девушка зашагала прочь.

«Это выглядело великолепно», — одобрила Вадия.

«Спасибо», — с гордостью ответила Рэйвен.

Погруженная в свои мысли, она шла по лагерю, особо не выбирая направления. В последнее время среди солдат ходили упорные слухи о том, что совсем скоро армия снимается с места и выступает на восток, в сторону Старого Омпела. Судя по суматохе, которая царила вокруг, это соответствовало истине.

Рэйвен не получала никакой официальной информации на сей счет, но это и понятно — она ведь не входила в состав главного штаба. Не положение было совершенно особым. Похоже, генерал Вайзель не считал необходимым уведомлять девушку о тактических перемещениях армии. Что ж, главнокомандующему виднее.

Он, как правило, вызывал ее по ночам на конфиденциальные встречи в своей палатке. И визиты не всегда получались сугубо деловыми.

Подавив зевок, Рэйвен слегка улыбнулась про себя. Конечно, Вайзель — великолепный любовник, но недосып плохо сказывался на ее самочувствии в течение дня.

Несмотря на это, девушка старалась добросовестно выполнять свои обязанности — включая ту, о которой говорила Вадия: присматривать за Вайзелем и Матокином, чтобы ни один из них в силу своего упрямства или глупости не саботировал распространение власти Фелькской Империи на весь Перешеек.

Рэйвен понимала, что арест и последующее пленение мага Кумбата является не вполне законным действием со стороны генерала. И хотя внешне она поддержала обвинение колдуна в измене, в душе девушка гадала, что за интригу затеял ее командир. Наверняка ей следовало бы сообщить об этом лорду Матокину.

«Так почему же ты этого не сделала?» — раздался голос Вадия.

Рэйвен даже остановилась от удивления. Она никак не ожидала, что Вадия услышит се мысли. Хотя чего уж удивляться, за последнее время их близость очень усилилась.

«Я хочу прежде выяснить, каковы планы генерала Вайзеля», — попыталась она оправдаться.

«Тебе это кажется разумным?» — скептически поинтересовалась Вадия.

«Возможно, и нет. Но ведь была же какая-то причина, по которой он задержал Кумбата».

«Это именно то, о чем я тебя предупреждала. Мужчины подобные Вайзелю создают проблемы для себя самих и своих ближних просто в силу своего характера».

Замечание подруги, хотя и справедливое по сути, вызвало у Рэйвен лишь приступ раздражения. Она молча пошла дальше, остановившись возле маленькой палатки с усиленным нарядом охраны. Узнав девушку, часовые отсалютовали ей и предупредительно откинули полог. Рэйвен вошла внутрь.

Связанный Кумбат с кляпом во рту сидел на стуле. Подручные Рэйвен позаботились, чтобы маг не смог воспользоваться ни одним заклинанием из своего богатого запаса. Несколько секунд девушка разглядывала мага, затем приблизилась.

— Вы не станете кричать?

Кумбат поспешно закивал; в глазах застыло диковатое выражение. Рэйвен вытащила кляп изо рта бедняги, плеснула в чашку воды и поднесла се к губам мага. Тот с жадностью выпил.

— Может, развяжете меня? — взмолился он.

— Нет, — ответила Рэйвен. — Но нам есть о чем побеседовать.

— Хорошо, — вздохнул маг.

Вы по-прежнему отрицаете выдвинутые против вас обвинения?

— Да! — горячо воскликнул Кумбат. — Я не предатель.

— А вот генерал Вайзель считает иначе.

— Вайзель на самом деле… — начал маг, но, спохватившись, прикусил язык. Помолчал, видимо, собираясь с силами, затем продолжил более спокойным тоном: — Генерал ошибается. Я верой и правдой служу Империи и императору. Лорд Матокин…

— В измене вас обвиняет не лорд Матокин, — заметила Рэйвен.

— Я не совершил ни одного поступка, который дал бы генералу основание, подозревать меня в нелояльности, — возразил маг. — Как раз наоборот. Я оказал ему очень большую услугу.

— И в чем же она заключалась? — заинтересовалась девушка. Но Кумбат лишь расстроенно качал головой и повторял:

— Не могу поверить… Рэйвен, почему вы так поступаете со мной? Ведь я один из тех, кто помог вам перевоплотиться в это прекрасное тело.

— Я в курсе, маг Кумбат.

— Разве я не вправе рассчитывать на ответное одолжение с вашей стороны? — возвысил он голос. — Я вернул вас к жизни!

— Не так громко, господин маг, — резко одернула его девушка, подавляя невольное чувство вины.

Кумбат организовал ее возрождение — это правда… Но лишь потому, что этого настойчиво требовал от Матокина генерал Вайзель. По сути, старый колдун был простым инструментом, не более того.

— Итак, что же такого важного вы сделали для генерала? — снова спросила она.

Тот упрямо сжал губы.

— Я… не могу говорить об этом.

Теперь Рэйвен чувствовала себя не на шутку заинтригованной.

— Тогда, наверное, вы напортачили с этим делом? И ваш арест является местью со стороны Вайзеля?

Маг колебался, ему явно не хотелось отвечать. Но все же спустя несколько мгновений он заговорил:

— Генерал Вайзель никак не может пожаловаться на качество моей работы. Слегка наклонившись, девушка заглянула в испуганные глаза собеседника.

— Надеюсь, вы понимаете, что ваша жизнь буквально находится в моих руках. Ведь я начальник Службы военной безопасности.

Говоря это, она взяла лицо Кумбата в ладони. Затем склонилась еще ниже и внезапно плотно прижалась губами к его губам.

Когда она прервала поцелуй, маг стал яростно отплевываться. Рэйвен с улыбкой отступила на шаг. Опыт подсказывал ей, что сочетание сексуальности и угрозы является очень мощным оружием. Старый колдун судорожно хватал воздух ртом.

— Ну хорошо… — пробормотал он наконец. — Если я отвечу на ваш вопрос… то что получу взамен?

— Вы не в том положении, чтобы торговаться.

— И тем не менее… Я не стану разглашать государственную тайну просто так, безо всякой компенсации. — Кумбат делал героические попытки говорить непреклонным тоном.

Рэйвен пожала плечами. Ну что ж… наверное, его требования справедливы.

— В обмен на ваше сотрудничество, — сказала она, — я позабочусь, чтобы лорду Матокину в Фельк было отправлено сообщение. О том, что вы живы-здоровы.

Видно было, что в душе Кумбата отчаянная надежда боролась с сомнением. Он долго смотрел на девушку, затем произнес:

— Мне очень хочется вам верить.

— А мне хочется узнать тайну генерала Вайзеля, которую вы так упорно скрываете. Полагаю, вам придется мне поверить. Все равно выбора у вас нет… в нынешних обстоятельствах.

Кумбат мрачно кивнул — спорить со словами девушки он не мог. Он сделал глубокий вдох и начал:

— Дело в том, что генерал Вайзель не совсем тот человек, за которого вы его принимаете.

История, которую он поведал, оказалась поистине захватывающей. От мага Рэйвен вышла совершенно ошеломленная.

Двое агентов Службы внутренней безопасности никогда не смогут самостоятельно обнаружить Кумбата. Здесь сотни подобных палаток, поди найди. Да и охраняют мага люди из личной гвардии Вайзеля. Маги Переноса, которые якобы переправляли Кумбата в Фельк, тоже ничего не скажут проверяющим — они душой и телом преданы генералу.

В данный момент девушку волновали совсем другие проблемы. Рассказ Кумбата потряс ее. Вначале она просто не поверила, но, подумав, пришла к выводу, что магу не было смысла придумывать столь невероятную историю. Более того — его рассказ вполне укладывался в реальную схему событий и многое объяснял.

Итак, Кумбат утверждал, что ему удалось возродить дух давно умершего завоевателя, величайшего северного полководца. Для этого он использовал тело лорда Вайзеля — фелькского аристократа с амбициями военного гения.

«Теперь понятно, почему Вайзель захотел держать Кумбата при себе», — размышляла девушка.

«И почему же?» — вмешалась Вадия. Мысль Рэйвен оказалась настолько громко и четко сформулированной, что она сумела уловить се.

«Да потому, что он не вполне полагается на Матокина в вопросе с омолаживающими заклинаниями, — пояснила девушка. — С самого начала воины мой отец… я хотела сказать, лорд Матокин всячески скрывал тайны магии от генерала. Собственно, для того Вайзель и вытребовал меня из Академии — он рассчитывав все выведать у меня. При этом он явно переоценивал мои возможности, не понимая, что я сама не слишком сведуща в такой сложной области магии».

«Ты полагаешь, что он сфабриковал обвинения в измене?»

«Да», — просто ответила Рэйвен.

«Я тоже так думаю».

«Ты, наверное, удивишься, — вздохнула девушка, — но мне вполне понятны его мотивы. Я даже где-то ему сочувствую».

И тут же уловила безмерное удивление Вадии.

«Не знаю, способна ли ты понять, — продолжала Рэйвен. — Когда живешь в качестве непрошеного гостя внутри чужого тела… то чувствуешь себя не слишком уверенно».

«Но ты же фактически распоряжаешься моим телом, — возмутилась Вадия. — Разве не ты управляешь им в настоящий момент?»

До того Рэйвен шла, а сейчас резко остановилась. Пошевелила пальцами — тело действительно беспрекословно слушалось ее.

«И все равно, — сказала она, — мысль о там, что отныне мое существование полностью зависит от магии, очень тревожит. Я с ужасом жду того момента, когда мне потребуются чары омоложения».

И впрямь мысль об этом повергала ее в трепет.

«Так ты собираешься доложить обо всем Матокину?» — спросила Вадия.

Закончив допрос Кумбата, девушка снова заткнула ему рот и ушла, пообещав передать весточку в Фельк. Правда, не уточнила, когда именно это сделает. Обдумывая свое обещание, она пыталась придумать причину для задержки сообщения.

По всему выхолило, что доложить Матокину надо. Но ведь таким образом она совершит предательство по отношению к генералу Вайзелю. Помилуйте, да ведь он вовсе и не Вайзель! О, безумные боги! Подумать только, она спала с мужчиной, который умер две с половиной сотни зим назад.

По телу Рэйвен снова пробежала дрожь — на сей раз совсем по другой причине.

Возможно, она чувствует духовное родство с Дардасом — Вайзелем? Ведь она тоже, по сути. Рэйвен — Вадия. А генерал — кем бы он ни был — проявляет к ней большое доверие, и внимание, и даже что-то вроде любви.

Все так запутанно…

«Постой… Что происходит?» — спросила Вадия.

Рэйвен сделала усилие, чтобы отрешиться от собственных навязчивых мыслей. Весь лагерь пришел в движение. Девушка нахмурилась. Суматоха, похоже, усиливалась. Она увидела строящиеся войска, доносились выкрики командиров.

— Что происходит? — повторила она вопрос Вадии.

Спустя несколько секунд все прояснилось. Раздался звук рожков. Лагерь снимался с места. Армия выступала в поход. Рэйвен прикинула, в какой стороне находится Старый Омпел.

Момент мимо пробегал один из солдат.

— Эй, — остановила его девушка. — Мы что, идем на Старый Омпел? Солдатик — напуганный и взволнованный одновременно — отрицательно покачал головой.

— Никак нет. Разведчики донесли, что с юга на нас движется чье-то войско…

Вот так сюрприз! Рэйвен снова нахмурилась.

— И говорят, очень большое войско… — донеслись до нее слова пехотинца.


РАДСТАК (4)


Она была готова убить Нивзё, если понадобится. По правде говоря, сделать это ей хотелось с самого начала — с того момента, как этот человек ворвался в их жизнь. Она навсегда запомнит тихий стук в дверь, раздавшийся уже после начала комендантского часа… Это случилось в ту самую ночь, когда мятежники нарисовали свой знак на стене Канцелярии.

А еще Радстак очень хотелось сдать фелькского мага-перебежчика Аквинту. Надо думать, начальник Службы внутренней безопасности очень заинтересуется подобным типом. К сожалению, он никак не был связан с мятежниками из местной подпольной организации — единственными мятежниками, которые интересовали Радстак.

К ее удивлению, Део занял по данному вопросу диаметрально противоположную позицию.

— И вас поощряли стучать на своих же однокашников, обвиняя их в измене? — недоверчиво расспрашивал он колдуна.

Нивзё хихикнул. Он отложил обглоданную кость на тарелку и принялся облизывать пальцы.

— «Поощряли» — не то слово. Мы были обязаны это делать. Вы даже не представляете, какое давление на нас оказывали! Наша лояльность постоянно подвергалась сомнению — вне зависимости от поведения и степени преданности Матокину. Мы ведь поклялись ему в вечной верности, а назавтра приходилось проделывать это снова… и так каждый день. Бесконечные проверки, необходимость постоянно доказывать свою лояльность. Это было отвратительно.

— Н-да… Похоже, ваша Академия — еще то местечко, — покачал головой Део. Радстак подсчитала: эти слова он произнес уже по меньшей мере трижды.

— Ну так и перестань выспрашивать подробности, — сердито фыркнула она.

Део мельком взглянул на подругу. Похоже, рассказы этого болтуна совершено очаровали его. В своем подопечном он видел удивительного и, сверх того, таинственного человека. Для Радстак же Нивзё являлся всего-навсего фелькским магом, который разыграл собственную смерть и таким образом дезертировал со своего поста еще до того, как началась война. К тому же он не выглядел слишком умным. Тот факт, что для бегства он выбрал Каллах, по мнению Радстак, являлось тактической ошибкой. Скорее всего, он не представлял себе, насколько стремительным и успешным окажется наступление его родной армии. Не прошло и одной луны после того, как беглый маг заявился сюда, а Каллах уже сдался воинству Фелька.

Нивзё потянулся за очередной чашей вина, и Део без возражения ее наполнил.

Они с Део — исключительно по его инициативе — вызвались оплачивать комнату в гостинице, где проживал их новый знакомец. Судя по всему, готовясь к бегству, Нивзё не позаботился накопить достаточно денег, чтобы жить на чужбине припеваючи. Лайна, пожилая хозяйка гостиницы, конечно же, была в восторге от того, что нашлись дураки, готовые оплачивать жилье этому забулдыге.

Все это безмерно раздражало Радстак. Ведь они расходовали на дезертира свою зарплату агентов Службы безопасности. Эдак никаких денег не хватит — тем более что ел и пил Нивзё за троих.

Когда он появился в первый раз, вид у него был запущенный и оголодавший. Тощее лицо покрывала седая щетина, выпученные глаза смотрели с мольбой. Маг утверждал, что ему стукнуло сорок зим, хотя выглядел он гораздо старше. Худосочное сложение и небольшой рост вполне этому способствовали. Нивзё был человеком, который легко мог затеряться среди толпы — что, очевидно, полностью совпадало с его желаниями.

Надо сказать, этот фокус ему удался. Когда его соотечественники-фелькцы вторглись в Каллах, Нивзё успешно выдавал себя за местного жителя, слишком старого, чтобы служить в армии. Он примкнул к стае каллахских нищих, которые питались отбросами и спали где придется. Летом такое житье его вполне устраивало, но с наступлением осенних холодов возникли неразрешимые проблемы.

Естественно, Нивзё был очень признателен за предоставленную ему комнату. А также за еду. И вино. Део, похоже, нравились бесконечные благодарности, которыми так и сыпал их протеже — равно как и его истории о жизни в Академии. Насколько поняла Радстак, это было некое заведение в Фельке, где натаскивали будущих магов.

— Значит, с тобой плохо обращались в вашей школе и из-за этого ты бежал, — уточнили девушка, не скрывая своего неодобрения. — Я правильно тебя поняла?

— Радстак… — начал было Део, но она ответила ему таким же невыразительным взглядом, и он заткнулся — лишь покачал головой.

Нивзё снова приложился к чашке, но на сей раз поскромнее. Он прекрасно чувствовал антипатию Радстак — но, судя по всему, не слишком обижался.

— Ну… — ответил он. — Это произошло уже после того, как я закончил обучение.

— И что же происходило с выпускниками вашей Академии?

Нивзё сделал наигранно-беззаботный жест.

— Ну, по-разному бывало… Вообще-то, у Матокина не так уж много должностей для магов, поэтому… — Он опустил глаза. — Как правило, после окончания учебы нам приходилось отправляться в армию.

Радстак оскалила зубы в собственной версии улыбки — обычно весьма нервировавшей собеседников.

— Ага. Значит, ты бежал, потому что не хотел служить в армии? Нивзё не поднимал глаз.

— Да, — признался он.

Девушка пожала плечами. Несмотря на свою профессию, она не относилась к тем людям, которые безоговорочно осуждают дезертиров. Ей был вполне понятен страх некоторых перед войной.

По словам Нивзё, возможность для фальсификации собственной смерти представилась ему совершенно случайно. В Академии произошел несчастный случай — в тот самый день, когда он должен был отправляться в ряды фелькской армии. Одна из учениц, владевшая магией огня — и, как выяснилось, недостаточно хорошо управлявшая своим талантом, — умудрилась спалить себя и четверых своих соседей. Нивзё, первым прибывший на место происшествия, узнал в одном из погибших постороннего человека. Этот парень на собственный страх и риск проник в Академию, дабы встретиться со своей возлюбленной, каковая и оказалась столь неосторожной колдуньей. Нивзё сразу же сообразил, что никаких записей о посещении этого человека не существует, то есть его как бы здесь и нет. Он добавил в полуобгоревший костюм незнакомца кое-какие вещи из собственного гардероба и поспешно скрылся. Попросту бежал из Академии.

Део, похоже, был несколько шокирован поведением своего нового знакомого. Поэтому он поспешил перевести разговор на другую тему.

— А какие виды магии вы изучали в вашей альма-матер? — поинтересовался он.

Нивзё наконец-то поднял взгляд.

— Ну, каждый занимался лишь одной-единственной областью. Видите ли, врожденный талант к магии обнаруживается совсем у немногих людей. Так вот, эти способности можно развивать, шлифовать… но не более того. Ничего принципиально нового вы там не приобретете.

— Очень интересно, — кивнул Део. — И какова же была твоя специализация?

— Магия крови, — ответил Нивзё.

Радстак явилась в эту комнату с единственной целью — проконтролировать, чтобы Део отдал беглому магу поднос с едой и вином и не покушался на их совместный кошелек. Теперь она уже жалела о своем поступке. Нивзё виделся ей абсолютно бесполезным человеком — этакой обузой, которую они взгромоздили на свои плечи. Никакого сочувствия он у девушки не вызывал. Этот человек оказался достаточно изобретательным, чтобы сымитировать собственную смерть, а вот прокормиться на улицах Каллаха у него ума не хватало.

— Магия крови? — переспросил Део. — И что это такое?

Нивзё отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула с кружкой вина в руке.

— Человеческая кровь имеет определенные специфические характеристики, — заговорил он лекторским тоном. — Так вот, эти характеристики весьма восприимчивы к магии. На кровь можно, так сказать, воздействовать определенными путями, а через нее — и на самого человека.

— Поразительно! И как же это работает?

— Ну, я беру у вас образец крови, пропитываю ею кусочек материн и храню его у себя. — начал пояснять Нивзё. — Если же впоследствии у меня возникнет желание наложить на вас какие-то чары, то мне достаточно будет обратиться к этому образцу и через него воздействовать на живую кровь в вашем теле. И совершенно не важно, где вы будете находиться в тот момент — магия безотказно сработает. Вы можете сбежать хоть на другой конец Перешейка, я все равно дотянусь до вас.

— Ничего себе… чертовщина! — воскликнул в изумлении Део. Даже Радстак была впечатлена.

Нивзё важно кивнул.

— И каково же практическое применение такой магии? — нахмурилась Радстак.

Оба мужчины посмотрели на нее. Колдун видел, что сейчас девушка вовсе не издевалась над ним, а говорила абсолютно серьезно.

— Ну, например, как мера предосторожности. — сказал он. — Придумал это некий высокопоставленный и могущественный маг по имени Абраксис. Возможно, вы слышали о нем?

Радстак и Део дружно покачали головой. С той самой ночи, когда Нивзё появился на пороге их комнаты (как выяснилось, он тащился за ними через весь город от таверны), они продолжали поддерживать имидж бродячих певцов, борцов против Фелька. В гостинице Радстак переставала хромать, а Део отбрасывал свою роль слабоумного, но в остальном они строго придерживались конспирации. Их новый знакомый не подозревал, что они работают на Внутреннюю безопасность.

— Абраксис безжалостный человек, — продолжал маг. — И он внес ужасающий вклад в дело Империи. У каждого студента Академии при поступлении на учебу он взял образцы крови. Некоторые из этих молодых людей завершили свое обучение, другие еще нет… но только самые удачливые умудрились остаться в живых. Важно другое: в настоящий момент Абраксис хранит — в маленькой красной сумочке, которую повсюду носит с собой — образцы крови всех колдунов Империи. Таким образом он обеспечивает полную лояльность армейских магов. Никто из них, пусть даже самый талантливый и могущественный, не рискнет восстать против Абраксиса.

За свою жизнь Радстак участвовала во многих войнах. Какими же мелкими и незначительными показались они ей на фоне этого конфликта. Ей доводилось видеть жестокость: моря крови, изломанные судьбы. Но девушка не могла даже представить себе, что магию можно использовать в качестве такого ужасного и неотвратимого оружия.

Она поднялась со стула, на котором до того сидела. Стульев было всего два, поэтому Део примостился в изножье кровати. Комната без окон казалась еще более грязной и запушенной, чем их собственная.

— Пожалуй, мы пойдем, — сказала Радстак, обращаясь к Део. — Нам скоро уже выступать.

Он кивнул и нехотя поднялся. Нивзё тоже вскочил и снова начал униженно их благодарить. Голос мага аж дрожал от признательности, но Радстак подозревала, что он сознательно имитировал эту искренность.

— Позвольте еще раз выразить вам самую горячую благодарность за ту доброту, что вы проявляете ко мне, — бормотал он. — Ваша человечность достойна самого глубокого уважения.

Део только отмахнулся. Выслушивать благодарности ему не привыкать: у себя в Петграде он слыл известным филантропом. Девушка полагала, что такова уж натура ее друга — он привык помогать другим, в том числе и этому заблудшему магу. Зато ее приятно порадовало, что он не забыл прихватить с собой бутылку вина.

Они вернулись в свою комнату на третьем этаже, чтобы Део мог захватить меллиглос. Остановившись на лестнице, он бросил вопросительный взгляд на подругу:

— Ты считаешь глупостью помогать этому человеку?

Сначала Радстак просто кивнула — конечно же, да, считает. Но затем решила пересмотреть свою обычную манеру и попытаться глубже проникнуть в мотивы другого человека. Проанализировав поведение Део, девушка вынесла уточненный вердикт:

— Глупый альтруизм. — Она даже не поленилась сформулировать это вслух. Део кивнул, согнав улыбку с лица.

— В тот вечер, когда Нивзё наблюдал наше выступление, он решил, что мы связаны с мятежным подпольем. И захотел присоединиться к ним.

Радстак пожала плечами. В ее понимании Нивзё к ним толкнул не столько патриотизм, сколько нищета — в тот памятный вечер он едва смог наскрести себе на выпивку. За последнее время взгляды фелькского мага явно претерпели изменения: если раньше он и в мыслях не держал борьбу против Империи, то теперь — пожив в оккупированном Каллахе — готов был присоединиться к мятежникам.

Део склонился к девушке. На лестнице было темновато, но его голубые глаза, казалось, светились собственным светом.

— Ты только вдумайся: колдун-мятежник! Разве не великолепный вклад в дело борьбы против Фелька?

— Прости, но мне казалось, мы работаем на Фельк, — усмехалась Радстак.

— Аквинт ведет свою игру, а я — свою. Стоит ли поднимать вопрос, на чьей стороне находишься ты?

— Я бы не советовала… если ты надеешься хоть когда-нибудь еще в этой жизни прикоснуться к моему телу, — ответила девушка игривым тоном, но в глубине души очень оскорбилась тем фактом, что Део ставит под сомнение ее верность — пусть даже и в шутку.

— Думаю, когда-нибудь он окажется нам очень полезен, — сказал Део.

— Ага, когда-нибудь… А пока ты холишь его и лелеешь, как любимого попугая. Пойдем уж за твоим мелликом. Каллахские граждане ждут не дождутся наших песен протеста. Давай не будем их разочаровывать.

Песня называлась «Навечно свободный Каллах» и была одной из самых популярных в их репертуаре. Мотив, легко запоминающийся и надолго оседающий в памяти, они позаимствовали из одной фривольной баллады, посвященной похождениям юной красотки. Део выводил мелодию. Радстак пела видоизмененные слова, и посетители таверны потихоньку стягивались в их угол, как озябшие путники к огню.

Все наслаждались представлением и чувствовали прилив патриотизма.

И вдруг… Радстак как раз заканчивала второй куплет, а слушатели дружно ей подпевали, когда один из посетителей вскочил на ноги и, ткнув в сторону музыкантов указующим перстом, закричал:

— Предатели!

Део продолжал меланхолично перебирать струны инструмента, но Радстак прервала пение и уставилась на мужчину. Его появление скорее удивило девушку, нежели напугало. Остальная публика притихла и зашушукалась. Радстак подала знак своему аккомпаниатору, и тот умолк.

— Мне отвратительны ваши изменнические песни… — ревел мужик. Девушка неторопливо глотнула волы из чашки, которая стояла возле нее на столе, и бросила оценивающий взгляд на противника. Крупный, широкий в плечах, горластый… но уже староват — никак не меньше шести десятков зим. На бородатой физиономии — гневная гримаса.

— Пош-шему он так говорил? — удивленно прошепелявил Део, и Радстак почувствовала, как он напрягся — сейчас бросится на защиту возлюбленной. Ей очень захотелось посоветовать ему не принимать инцидент близко к сердцу.

— …и весь этот бред насчет того, каким злом является Фелькская Империя! Да вы хоть знаете, о чем говорите? Неужели и вправду считаете, что в Каллахе стало плохо жить? Я-то еще помню времена до прихода фелькцев. Помню, как беспрестанно гадали: будет в этом году война с Виндалем или нет? Теперь-то небось нам не приходится бояться войны, а? Нынче Виндаль входит в то же государство, что и мы. А один фелькский город не станет воевать с другим.

— Да будет тебе, Сайгот, — одернул его кто-то из посетителей. — Или сиди слушай, или вали отсюда.

Однако дородный Сайгот не внял доброму совету. Радстак вообще сомневалась, что он способен заткнуться прежде, чем выговорится.

— Фелькская армия продолжает двигаться на юг. Ходят, конечно, всякие слухи… Но только вот что я вам скажу: если бы кто-то остановил фелькцев — хотел бы я знать, кому такое по силам? — то мы бы точно об этом узнали… даже при нынешней изоляции. Поэтому не сомневайтесь, ребята — Фельк в настоящий момент занят тем, что завоевывает Перешеек. И для нас это самое лучшее развитие событий!

Из публики раздалось шиканье, свистки, но никто не захотел принять вызов Сайгота. Радстак продолжала с интересом рассматривать буяна — ей впервые довелось столкнуться с подобной позицией среди местных жителей.

— Я коренной житель Каллаха, — продолжал тем временем мужчина. — Родился и вырос здесь и по праву горжусь этим. Но не забывайте: мы все живем на Перешейке… На том самом Перешейке, который на протяжении всей своей истории страдал от войн и раздробленности… который постоянно стоит перед угрозой саморазрушения. И вот наконец пришел Фельк, который способен положить всему этому конец. Мы будем жить под единой властью. И станем единым государством.

Речь Сайгота отдавала тем же напыщенным бредом, что и их пафосные песни. Две крайние точки в отношении к одной и той же политической проблеме.

— Вот почему я объявляю вас двоих изменниками, — завершил свою тираду Сайгот. — И все, кто слушает ваши предательские песни, тоже изменники!

Радстак отставила чашку в сторону. В зале воцарилась напряженная тишина, когда девушка, демонстративно прихрамывая, спустилась с небольшого возвышения, на котором стоял их столик. Она готова была померяться силами с этим неплохо сохранившимся крепышом. Но тот совершенно неожиданно выхватил из кармана нож и стоял теперь, размахивая им в воздухе, всем своим видом демонстрируя готовность квалифицированно сражаться. Вид холодного оружия напомнил Радстак о том, что она тоже не безоружна. Поклонников у них с Део явно поубавится, если оставить обвинения без ответа. Причем судя по тому, как складываются обстоятельства, простым мордобоем здесь не отделаться.

Позже Део рассказывал, что даже не успел заметить, как два стальных когтя появились из кожаной рукавицы Радстак. Просто внезапно Сайгот взвыл и схватился за лицо, меж пальцев обильно потекла кровь. Остальные посетители примолкли и с уважением смотрели на девушку.

Одна из них — женщина с глазами цвета янтаря — подошла к музыкантам и тихо шепнула, что завтра Менестрель хотел бы встретиться с ними. Она уточнила время и место, а затем покинула таверну.


ПРОЛТ (4)


— Спасибо, Ксинк.

— Рал услужить, генерал Пролт.

Она взяла из рук юноши дымящуюся чашку зеленого чая. Чай в розовой керамической чашке, в меру сладкий и очень горячий — как раз как она любит… Она принимала настойчивые хлопоты Ксинка, его отчаянную потребность заботиться о ней. Она даже терпела его уверения, что пройдет немного времени — и при помощи своих примочек и усиленного питания он исцелит все ее раны.

Правда же — глубинная правда — заключалась в том, что ее физические и все прочие раны уже практически затянулись. Но сам Ксинк был травмирован не меньше нее, хотя и отказывался признавать данный факт.

Это являлось проблемой, и весьма серьезной. К сожалению, решение ее требовало времени — того самого драгоценного времени, которого Пролт сейчас так не хватало. Конечная цель уже маячила в пределах досягаемости. Близился день ее схватки с Дардасом, и девушка не могла себе позволить отвлекаться па посторонние вопросы. Все ее внимание поглощала текущая война, которая грозила полностью изменить политическую карту Перешейка. Именно на этом следовало полностью сконцентрироваться.

Она снова сидела за одним из столов, расставленных на возвышении. Народу сегодня собралось гораздо меньше, и выступали делегаты менее активно, но все же атмосфера царила вполне деловая. Этому способствовало и отсутствие Благородного Совета.

На столах снова лежали карты и военные донесения. Пролт следила за всеми передвижениями армии Союза, которая собралась на обширной пустоши к югу от Трэля. Это место называлось, как выяснила девушка, Пегвитскими равнинами. Новые отряды от различных городов Союза все еще продолжали прибывать.

Хотя, пожалуй, она чересчур льстила им, называя это скопище разрозненных и неравноценных по силе воинских соединений армией. Самое же неприятное заключалось в том, что у них не оставалось ни времени, ни возможности добиться слаженности действий. Первый бой станет и первой проверкой крепости этой горе-армии.

Объединял этих людей только Сультат. Да еще се план использования опыта битвы на Торранских равнинах.

Прямо сейчас, на ее глазах, творилась история.

В зале собрались в основном второстепенные делегаты, оставшиеся после конференции в Петграде, а также их помощники. Пролт тоже привела с собой Ксинка в качестве ассистента. Не то чтобы она нуждалась в его помощи — просто юноша не хотел расставаться с ней ни на минуту; и Пролт шла ему навстречу. Вообще, как ни странно, в последнее время она стала гораздо лучше относиться к своему возлюбленному. Нет, естественно, к ней не вернулась та безрассудная девичья любовь, которой она пылала в начальный период их отношении. Ее нынешнее чувство было скорее спокойным и рассудительным признанием достоинств юноши, главным из которых являлась его преданность. Ведь он остался рядом с ней, невзирая на все оскорбления и придирки, которыми так грешила девушка после их отъезда из Университета.

Теперь — после того как все случилось — недостатки Ксинка уже не так выводили ее из себя. Даже тот факт, что он работал в сговоре с мастером Хоннисом, то есть бессовестно манипулировал ею, как-то отошел на второй план. Возможно, Сультат прав, и манипулирование не является таким уж страшным преступлением.

Сейчас, по прошествии времени, Пролт начала понимать причины, которые толкнули Хонниса на эту уловку. Ее старый учитель хотел быть абсолютно уверенным, что девушка не оставит тему фелькской войны. Если б он заговорил об этом прямо, то Пролт, возможно, некоторое время колебалась бы и медлила. Ведь на тот момент ее серьезно заботила научная карьера в Университете. А именно Ксинк помог ей отвлечься и, по большому счету, забросить все прочие дела — кроме Фелька.

И Хоннис оказался совершенно прав. Эта война по своей значимости затмевала все прочие темы. Сейчас, прихлебывая чай, Пролт поймала себя на мысли, что ей очень хотелось бы сказать все это своему умершему наставнику.

Мерр тоже присутствовал в зале. Он сидел в сторонке, ссутулившись и надвинув на глаза шляпу с полями — так, что она скрывала его обветрившиеся, задубелые черты. Девушка знала, что он не спит, более того, внимательно наблюдает за людьми, собравшимися на возвышении, а особенно за ней — за Пролт. Он находился здесь по делу: обеспечивал связь с магами Дальнеречи — как теми, которые сопровождали войско Союза, так и другими, шпионившими за армией Фелька. Прошло уже почти полные две стражи, а Мерр не промолвил ни слова.

У Пролт мелькнула мысль: интересно, а что этот человек думает о ее новом чине? Но она прогнала мысль прочь. Какая разница, что думает по этому поводу сварливый петградский колдун? Ей нравилось, как обращался к ней Ксинк — «генерал Пролт». С должным уважением, без малейшего намека на иронию.

Взгляд девушки вновь обратился на карты, которые она уже знала наизусть. Конфигурация войск в поле была приведена в полное соответствие с ее требованиями — все подготовлено для удачного гамбита под названием «Битва на Торранских равнинах». Полученные сводки подтверждали: у Союза достаточно сил, чтобы успешно провести такую операцию.

Им осталось лишь терпеливо ждать результата.

Сегодня Пролт впервые вышла из своей комнаты после происшествия. В ту ночь Ксинк, беспомощно метавшийся по квартире, принял наконец трезвое решение — вызвал лекаря, а вслед за ним представителей местной полиции. Они явились — парочка пожилых офицеров, которые остались в городе после того, как петградская армия выступила на соединение с остальными силами Союза. Под знамя Сультата встали практически все мужчины, способные носить оружие, и это сильно проредило ряды полиции. Офицеров здорово не хватало, именно поэтому исчезли патрули с улиц — что, соответственно, привело к разгулу преступности. Если добавить к этому катастрофический наплыв беженцев, многие из которых представляли собой деклассированные элементы, то становилось понятно: ситуация вообще грозила выйти из-под контроля.

Пролт, только что подвергшаяся осмотру лекаря, встретилась с офицерами. Она уверила их, что вполне понимает бедственное положение городской полиции. К тому времени девушка уже немного пришла в себя. Ксинк настойчиво требовал, чтобы надругавшийся над ней тип был схвачен и арестован. Он убеждал офицеров приложить максимум усилий, подчеркивал высокое положение потерпевшей и ее близость к премьеру Сультату. Полицейские пообещали сделать все возможное, но Пролт прекрасно понимала: в таких условиях насильник, пусть даже психически неуравновешенный (каковым он, несомненно, являлся) имел все шансы ускользнуть от возмездия.

Девушку серьезно тревожила возможность забеременеть после происшествия. Ее обидчик уж наверняка не использовал все те хитрые меры предосторожности, к которым прибегали они с Ксинком. По тут ничего не поделаешь… Опять-таки, ей оставалось сидеть и ждать.

Была ли она ранена? Чувствовала ли себя оскверненной, униженной? Конечно же, да. Грязный подонок надругался над ней. Свалил ее на землю и проник в ее тело самым грубым и болезненным способом, заботясь лишь об удовлетворении собственных низменных потребностей. При этом он без умолку что-то бормотал, выплевывая обрывки неузнаваемых фраз вперемешку со зловонным дыханием.

А когда его тело содрогнулось в завершающих конвульсиях, насильник принялся тихо, по-бабьи хныкать, скулить, будто побитый щенок. Он вскочил на ноги и, шатаясь, убежал прочь. Такое впечатление, будто примитивный и стремительный оргазм отнял у этого несчастного все остатки сил и смелости.

Смешно, но именно об этом подумала Пролт в первые ужасные мгновения после происшествия. Ее обидчик слаб, сказала себе девушка… Поэтому ей следует быть сильной. С этой мыслью она поднялась с грязной мостовой и побрела домой. Сама нашла дорогу — ни разу не упала, не споткнулась, даже не проронила ни слезинки.

Конечно, с тех пор она выплакалась — это принесло ей облегчение… и в некотором роде освобождение. Ксинк тоже проливал слезы — настолько безутешно, что Пролт снова едва не сорвалась, но вовремя сдержалась. Не накричала, не обругала юношу… Какой смысл оскорблять его? У Ксинка, похоже, был собственный взгляд на случившееся.

Для сегодняшнего выхода Пролт оделась очень тщательно. Мундира она не носила, хотя и подумывала о нем — в конце концов, это была ее привилегия. Вместо того девушка придирчиво исследовала гардероб в предоставленной им квартире. Остановилась на длинном темно-зеленом пальто с кожаной отделкой на воротнике и манжетах. Под пего надела брюки, нарядную блузу и темно-красный шарф, отливающий металлическим блеском. Туалет довершали высокие сапоги до колен, которые выгодно подчеркивали изящную форму ее лодыжек. Получилось очень смело и красиво, Пролт даже сама не ожидала. Она решила, что впредь будет так одеваться на все публичные мероприятия. В исторических хрониках, на всех портретах, которые столетиями будут разглядывать люди, она будет выглядеть именно так. Это поможет увековечить память о генерале Пролт.

Девушка не считала подобные детали мелкими и незначительными. Конечно, они не так важны, как ее главная цель… но у Пролт было четкое осознание, что отныне ее жизнь пойдет круто вверх, к апогею славы. Ее работа в Университете — сколь бы значительной она ей прежде ни казалась — в свете дальнейших событий покажется лишь ничтожным эпизодом. Даже если на склоне жизни Пролт и решит вернуться в Фебретри и занять заслуженно высокий пост на факультете. Занятия чистой наукой будут простой разминкой, способом поддерживать активность ее разума. Скорее даже способом оправдать визиты еще зеленых — моложе, чем она сама сейчас — студентов с кафедры военной истории, которые будут приходить погреться в лучах ее славы.

Мерр, на которого Пролт время от времени бросала взгляды, внезапно встрепенулся и поднялся на ноги. В руке он сжимал старый браслет, который она сразу же узнала.

Девушка выпрямилась, сердце у нее учащенно забилось. Сидевший рядом с ней мелкий дипломат из Кванга, который до того нес какую-то околесицу, проследил за се взглядом и умолк.

— Это?.. — начал он.

С другой стороны от нее, чуть позади, стоял Ксинк, являя собой идеальный образ внимательного помощника. Пролт почувствовала, как юноша подался вперед — так, что она ощутила его дыхание у себя на затылке.

Несколько мгновений Мерр стоял неподвижно: лицо под надвинутой шляпой замерло и заострилось в чутком молчании. Он слушал. Затем расслабился, даже со стороны можно было определить: сеанс связи окончился. Сунув браслет обратно в карман, Мерр зашагал по проходу.

— Обе армии только что обнаружили друг друга, — заявил он, остановившись перед возвышением и ни к кому особенно не обращаясь. Это задело Пролт: несомненно, она являлась здесь самым высоким по рангу военачальником.

Посланники вокруг нее зашевелились, разразились возбужденной трескотней. Она же оставалась молчаливой и неподвижной, продолжая глядеть на Мерра. Из текущих донесении Пролт знала, что воинские соединения Фелька пришли в движение. Несомненно, через шпионов им стало известно о продвижении армии Союза. Не теряя ни минуты, фелькцы двинулись навстречу объявившемуся противнику.

Дардас не собирался уклоняться от схватки.

По большому счету, это будет его первый настоящий бой. До сих пор армия Фелька покоряла города и села, практически не встречая сопротивления. Даже знаменитая кровавая бойня в У'дельфе, по сути, являлась односторонней акцией.

Армию Союза возглавлял Сультат. Это и естественно: петградские воинские соединения представляли собой значительную часть всего войска, соответственно, основная мера ответственности падала на плечи петградского правителя. Он знал, какое построение требуется для успешного воссоздания хода битвы на Торранских равнинах. Пролт позаботилась о том, чтобы премьер досконально ознакомился со схемой расположения войск, тактическими приемами и малейшими нюансами той исторической схватки. При точном соблюдении всех условий Дардас неизбежно попадет в уязвимое положение, которое позволит войску Союза клином рассечь его армию.

Если, конечно, во главе армии по-прежнему стоит Дардас…

— Мерр, — попросила девушка, — будьте добры, подойдите поближе.

Он стоял там, где остановился — возле возвышения, на котором располагались столы. Услышав просьбу, вскинул подбородок и сухо спросил:

— Вам что-то надо, Пролт?

— Генерал Пролт, — поправил его Ксинк, делая чеканный шаг вперед. Его звонкий голос эхом отразился от стен зала, специально сконструированного с учетом акустических эффектов.

Губы Мерра тронула едва уловимая улыбка — из тех, что способны привести в бешенство окружающих. Пролт припомнила явное, неприкрытое презрение, которое петградец испытывал к студентам Университета. По его мнению, самое лучшее, что они могли сделать, — это бросить свои пустые занятия и присоединиться к армии Союза. Судя по всему, Пролт он причислял — невзирая на все ее успехи и воинские звания — к племени этих безнадежных лентяев.

Но девушка чувствовала, что уже переросла свои детские обиды. Сегодня Мерру не удастся втянуть ее в бесплодную дискуссию — она выше того. Пролт пережила то, что случилось с ней, сумеет она справиться и с раздражением, которое вызывал в ней этот человек.

Мягким, но решительным жестом она отстранила Ксинка. В последние дни он был таким… таким напряженным. Внутри него затаилась ярость, подобная сжатой пружине, и она не давала ему покоя. Юноша терзался тем, что в нужный момент не оказался рядом со своей любимой и не сумел ее защитить. Для того, чтобы избавиться от этой боли, он, во-первых, пытался разыскать насильника (что, по словам полицейских, было маловероятно), а во-вторых, ни на шаг не отходил от Пролт, окружая ее всемерной защитой и заботой. И такая ежеминутная опека начинала уже раздражать девушку — но она терпела, понимая, насколько это необходимо Ксинку.

Мерр шагнул на подиум и не спеша пошел в обход столов, дабы остановиться напротив Пролт.

— Насколько подробную информацию вы получили? — спросила она.

— На другом конце находятся первоклассные разведчики, — ответил Мерр, пожав плечами. — Что именно вас интересует?

Девушка знала, что упомянутые разведчики и маги являются членами его клана.

Развернув карту вверх ногами, она толкнула ее через весь стол к собеседнику.

— Можете показать место, откуда появились фелькские войска?

После секундного размышления Мерр снял с головы шляпу и положил ее на стол рядом с собой.

— Дайте, чем рисовать, — попросил он, и Пролт передала ему необходимые принадлежности. Быстрыми, аккуратными штрихами он внес в карту изменения и подтолкнул ее девушке. — Вот. Это то, что вы хотели?

Пролт бросила взгляд на схему продвижения фелькской армии. Затем присмотрелась внимательнее. Она почувствовала, что глаза ее заволакивает какая-то пленка, тело цепенеет — в противовес разуму, который, наоборот, начинает функционировать в бешеном ритме. Подобные состояния случались у нее и раньше — еще в Университете, когда она сосредотачивалась на важной проблеме.

Прошло несколько мгновений, прежде чем девушка сморгнула и вернулась в обычное состояние. В зале парила гробовая тишина. Квангский дипломат, разглядывал ее, разинув от удивления рот. Ксинк снова вернулся на свое место за ее креслом. Мерр молча стоял напротив, на лбу залегли глубокие морщины.

— Куда вы пропадали? — тихо спросил он, заметив, что взгляд девушки снова стал осмысленным. На губах у него промелькнула понимающая улыбка.

Пролт впервые позволила себе удивить и даже шокировать окружающих подобным поведением. Ее однокашники в Фебретри рассказывали: в такие минуты казалось, будто она спит с открытыми глазами.

— Это мой способ сосредотачиваться, — ответила она.

Мерр кивнул. Кажется, сейчас он посмотрел на девушку новыми глазами. Прикоснувшись к карте, он спросил:

— И что же вы здесь разыскиваете?

Выдержав его взгляд, Пролт ответила:

— Автограф, — и больше ничего не добавила.

— Как только поступят новые сообщения, я передам их вам, — промолвил Мерр и пошел обратно к своему месту за столом.

Здание, в котором проходило совещание, было снабжено водопроводом и туалетными комнатами. Некоторое время спустя Пролт поднялась и направилась туда. Ксинк последовал за ней.

— Ксинк… — ей стоило больших трудов подавить раздражение от такой навязчивости. Помолчав, сказала как можно мягче: — Мне не нужна помощь.

— Я знаю.

Юноша остановился в коридоре, у дверей зала заседаний. Черные волосы падали ему на лицо, и выглядел Ксинк маленьким и подавленным. Пролт невольно вздохнула.

— Как тебе объяснить, Ксинк? Ты же не можешь постоянно находиться рядом со мной — это невозможно. Ты не сможешь защищать меня… от всего и всегда.

Ей показалось, что сейчас юноша разразится рыданиями — вот это действительно вывело бы ее из себя. Но вместо этого, Ксинк выпрямился и шагнул к ней.

— Знаю, — повторил он. — Но клянусь: то, что с тобой случилось, никогда больше не повторится.

Он говорил твердым, непреклонным тоном… тем не менее Пролт расслышала в его голосе теплоту и сочувствие. Этот мужчина все-таки любит ее.

Она задержалась в коридоре, игнорируя нарастающую резь в мочевом пузыре. Сразу же после случившегося ей было больно мочиться, но со временем боль утихла и стала вполне терпимой.

— Он приближается, — произнесла Пролт вслух. Ксинк смотрел на нее непонимающим взглядом.

— Дардас, — пояснила девушка. — Я знаю, это все еще он. Я чувствую его.

Губы девушки раздвинулись в недоброй улыбке. Те несколько штрихов, которые набросал Мерр на карте, не давали полной информации, лишь в общих чертах обрисовывали направление движения фелькской армии. И все же… она знала. Интересно, что сказал бы на это старый Хоннис? Ведь в ее утверждении не было никакой логики — одна голая интуиция.

Пролт повернулась и торопливо направилась в сторону туалета. Ей хотелось поскорее вернуться в зал. Она останется там, не уйдет до самого конца. Он приближался. Дардас Насильник. И она была готова к встрече.


АКВИНТ (4)


Ему едва удалось сдержаться, чтобы с визгом не вскочить на ноги. Сердце колотилось, как сумасшедшее: ничего себе сообщение!

Он уставился на Радстак, которая застыла у дверей. Она заявилась рано утром, и голова у Аквинта шла кругом и раскалывалась — обычное состояние, если ему приходилось просыпаться в такую рань. Неверной рукой он нащупал стул. Кот услышал настойчивый стук в дверь и разбудил старшего товарища.

И вот сейчас Аквинт сидел на стуле в смежной комнате и пытался осмыслить то, что услышал. Кот держался в сторонке. С того дня, когда с подачи Аквинта военные казнили невиновного наркомана, они почти не разговаривали.

— Менестрель! — Аквинт все еще не верил своим ушам. И немудрено при таком состоянии: глаза болят и слезятся на ярком свету, во рту — будто нагадил целый курятник. — Он хочет с тобой встретиться?

Радстак пожала плечами. Она, очевидно, не считала необходимым повторять то, что уже сказала. Просто стояла и смотрела на него своими бесцветными глазами.

Аквинт недоверчиво покачал головой. Он отправил новых агентов распевать по кабакам мятежные песенки в безумной надежде, что их выступления привлекут кого-нибудь из Рассеченного Круга. По правде говоря, задумка была довольно бесперспективной, с призрачными шансами на успех — это Аквинт понимал и сам, недаром столько зим играет в «броски».

— Где и когда назначена встреча? — спросил он.

Услышав ответ, он бросил взгляд на Кота. Тот кивнул. Это место находилось в паре кварталов от городского рынка и было им известно.

Не в силах больше сдерживаться. Аквинт вскочил и издал хриплый крик радости и торжества. Менестрель! Источник всех их бед. Негодяй, из-за которого пришлось принести в жертву несчастного парнишку, вся вина которого заключалась в излишней привязанности к наркотику.

— Так, у нас в запасе еще несколько страж, — произнес Аквинт, хлопнув в ладоши. И тут его посетила неожиданная мысль. — Подожди, а почему ты не пришла сразу?

— Так ведь комендантский час… Аквинт нетерпеливо махнул рукой.

— Вы же агенты Службы безопасности! Вам наплевать на комендантский час. Я же вроде ясно объяснил?

— И что бы подумали наблюдатели из Рассеченного Круга, если бы увидели, как мы безнаказанно нарушаем комендантский час?

Обдумав возражение девушки. Аквинт вынужден был согласиться. Очко в ее пользу.

— А ты уверена, что эта особа в таверне пригласила вас на личную встречу с Менестрелем? — засомневался он.

Радстак была уверена. И выразила это без единого слова или даже кивка.

Н-да, непростая штучка, размышлял Аквинт, поглядывая на девушку. Старые шрамы на роже отнюдь не придают ей привлекательности. Тем не менее это не мешает Део торчать от своей приятельницы…

Аквинт нахмурился. В принципе, ничего необычного не было в том, что Радстак явилась без своего спутника. Сообщение вполне можно передать и в одиночку, но отсутствие молодого человека почему-то насторожило его.

— Могу я поинтересоваться, где твой товарищ? — спросил он, каким-то шестым чувством уже догадываясь, что ответит девушка.

Черт! Он, конечно же, оказался прав.

— Део дезертировал со своего поста, — все тем же ровным, невыразительным голосом сообщила Радстак. — Решил присоединиться к мятежникам. Он покинул меня в таверне и поспешил за той женщиной.

Аквинт снова рухнул на свой стул. Нет, определенно сегодня утро потрясений!

Из той круговерти, что царила в его голове, Аквинт умудрился извлечь один разумный вопрос:

— А он сказал тебе что-то перед тем, как уйти?

— Спросил, не хочу ли я пойти с ним.

— И что же ты ответила?

— Сказала, что он кретин. И пообещала оторвать ему голову, если услышу еще одну глупость.

— А что он?

— Ничего. Просто развернулся и ушел.

— И ты не последовала за ним? — вмешался молчавший до того Кот.

Радстак посмотрела на паренька. А затем… Ничего себе! Вот уж такого Аквинт никак не ожидал. Радстак закусила губу и потупилась. Выглядела она при этом смущенной.

— Э-э… нет, — произнесла она с усилием. — Видите ли, мы не просто товарищи по работе — Део и я. Мне очень не хотелось, чтоб он делал подобную глупость. Но я не могла… Ну, посудите сами, что я могла сделать? Арестовать его?

— Ладно, ладно, — вскинул руку Аквинт. — Я тебя понимаю.

Он в задумчивости потер лоб. Ну вот, только перебежчиков ему не хватало… Теперь еще одной заботой больше.

— Но ты считаешь, что тем не менее встреча с Менестрелем состоится?

— Не знаю, — снова пожала плечами Радстак. — Та женщина сразу же покинула таверну. Део мог и не найти ее.

Аквинт побарабанил пальцами по подлокотнику.

— Предположим, он все-таки догнал ее. Станет ли он сообщать своим новым друзьям о вашей службе во Внутренней безопасности? Полагаю, что-то ему придется сказать, дабы отговорить Менестреля от сегодняшней встречи. Он же понимает, что мы устроим западню.

Его просто трясло от нетерпения.

— Простите… но я не знаю, что сделает Део, — ответила девушка. — Все это так неожиданно для меня.

Аквинт бросил на нее пристальный взгляд. Показалось — или Радстак действительно выглядела… печальной? Беспрецедентный случай. Нет, определенно эти двое были любовниками.

Жаль, конечно, лишаться агента — особенно такого. Но если уж на то пошло, то он был даже рад, что потерял Део, а не Радстак. Хорошо и то, что не требуется сообщать об инциденте Абраксису. В конце концов, шефа волнуют только результаты.

И ему, Аквинту, лучше не тянуть с этими чертовыми результатами. От них зависело его дальнейшее пребывание в Каллахе. А он совсем не желал, чтобы его выдернули из теплого местечка и направили обратно в Суук… или, еще того хуже, на театр военных действий. Не хватало только бездарно окончить свою жизнь пехотинцем!

К тому же он должен позаботиться о Коте.

Аквинт решительно поднялся со стула.

— Значит, так, — сказал он. — Нас осталось всего трое. Джесила я пока привлекать не хочу — неизвестно еще, что выйдет из этой затеи. Итак, что мы на сегодня имеем? Время и место встречи. На которую пойдешь ты, Радстак. Это, надеюсь, ясно?

Ей было ясно.

— Мы с Котом тоже будем там, — продолжал Аквинт, — но ты нас не увидишь. Посмотрим, как будут развиваться события. Может, ничего и не произойдет. А возможно — я говорю только «возможно» — Менестрель все-таки явится на встречу. У нас имеется его описание. Если он придет, мы его сцапаем.

Они с Котом заблаговременно явились в назначенное место. Это был небольшой, густо заросший сорняками пустырь между двумя зданиями. Мимо проходила улица — тоже не слишком оживленная.

Аквинт напялил на себя грязноватые обноски, поверх — плащ с капюшоном. Повязкой он решил сегодня пренебречь. С неба моросило, поэтому он со спокойной совестью надвинул на лицо капюшон. В таком виде его трудно было узнать, что полностью отвечало желаниям Аквинта. Ему вовсе не улыбалось светиться в этом сомнительном и откровенно нищенском районе города. Потому и Кот натянул на себя какие-то лохмотья.

Остановившись поодаль, они присматривали себе местечко с наилучшим обзором.

Кот что-то бубнил себе под нос. Дважды Аквинт заметил мимолетную улыбку на лице мальчишки.

— Чему ты так радуешься? — спросил он.

— Может случиться, что сегодня мы поймаем Менестреля. — Кот вскинул на него невинные глаза.

— Никто не знает заранее, что случится, — мягко возразил Аквинт. Парнишка пожал плечами.

— Сдается мне, что эти твои агенты… по крайней мере, один из них, не такая уж находка, — сказал он.

В душе Аквинта снова вспыхнул гнев. Опять эта чертова ревность! Мальчишке сразу не понравилось, что Део и Радстак вмешались в их отношения.

Но подумав, он решил не заостряться на подобной психологии. В конце концов, признавать собственную неправоту всегда нелегко. Хорошо уже то, что они снова разговаривают с Котом.

— Отлично, парень. Ты прав. Как выяснилось, из Део получился никудышный агент.

— Я бы сказал, совсем никудышный.

— Ладно, совсем никудышный. А теперь — довольно болтать. Давай поищем укромное местечко.

Таким местечком стал дверной проем, утопленный в стене одного из двух примыкающих домов. Там все было засыпано мусором и обвалившейся штукатуркой, из чего Аквинт сделал вывод, что входом давно никто не пользуется. Отсюда открывался прекрасный обзор всего заросшего пустыря.

Время встречи близилось.

Против обыкновения, сегодня Аквинт взял с собой оружие: под плащом у него скрывался короткий фелькский меч. Меч оттягивал бок и создавал непривычный дискомфорт. Но, Аквинт пошел на эту жертву, хотя никогда не питал особой любви к оружию. Если Менестрель действительно заявится на встречу, то можно ожидать любых неожиданностей.

При мысли о возможном пленении главаря мятежников Аквинт ощущал дрожь нетерпения. Если ему удастся изловить злоумышленника и передать в руки Абраксиса, это, несомненно, наилучшим образом скажется на его карьере. Ему наверняка позволят продолжить операцию под названием «Рассеченный Круг», и это радовало Аквинта. Чем дольше он пробудет в Каллахе, тем лучше. В конце концов, этот город — пусть даже и оккупированный Фельком — является его родиной. И к тому же располагается достаточно далеко от линии фронта.

Они с Котом стояли молча и ждали. С неба продолжал сыпаться мелкий унылый дождик. Аквинт следил за редкими прохожими на улице.

Подошел назначенный час. Аквинт оглянулся и с удивлением обнаружил, что Кота рядом нет. У мальчишки особый талант прятаться, просто удивительно! Должно быть, ускользнул куда-то, чтобы наблюдать за пустырем с различных точек. Ну что ж, умно, умно. Аквинту и самому следовало бы об этом подумать. Он еще раз оглянулся. Где бы Кот ни укрылся, сделал он это великолепно.

В этот момент Аквинт заметил приближающуюся Радстак. Он сразу признал ее хромающую походку. Девушка подошла к границе пустыря и остановилась.

После этого Аквинт перестал смотреть на Радстак. С замирающим сердцем он обшаривал взглядом пустырь и прилегающие к нему территории. Выискивал мужчину, хоть отдаленно соответствующего известным ему описаниям Менестреля. Прикидывал, какие способы маскировки мог применить коварный мятежник. Попутно держал в памяти портрет женщины из таверны, который предоставила им Радстак — ведь встреча могла развиваться по неожиданному сценарию.

Что касается остальных членов Рассеченного Круга, то тут гадать бесполезно: прийти мог кто угодно.

Сжимая под плащом рукоять меча, Аквинт напряженно вглядывался в открывающуюся его взору картину.

Тем временем Радстак, очевидно, надоело ждать, и она шагнула на пустырь. Аквинт выругался про себя. Он же велел этой дуре стоять на месте! Настороженно оглядываясь, девушка медленно углублялась в заросли сорняков, которые скрывали ее по пояс. Причем он на сто процентов был уверен: его она не видит. Да и Кота, пожалуй, тоже.

Больше никто не появлялся — ни на пустыре, ни поблизости. Аквинт не сумел подавить вздох разочарования. Похоже, встреча сорвалась, хотя он продолжал еще надеяться.

Внезапно Радстак взвизгнула и исчезла из поля зрения.

Аквинт напрягся, сжимая в потной руке меч. Может быть, она просто оступилась и упала? Либо же кто-то затаился в засаде среди высоких растений?

Он колебался в нерешительности. Но время шло, а Радстак не поднималась. Так… случилось что-то непредвиденное. Аквинт подождал еще немного: вдруг Кот появится из своего укрытия и придет на помощь девушке. Увы, мальчишка не показывался. И неудивительно… Аквинт скрипнул зубами. Черт побери! Если он сейчас раскроется — операции конец. Но, с другой стороны, ведь Радстак проявила преданность их делу, даже несмотря на размолвку с партнером. Он не может бросить ее посреди пустыря. Надо убедиться, что с девушкой все в порядке.

Поэтому Аквинт все-таки покинул свое убежище в заброшенном дверном проеме и рысью направился туда, где скрылась Радстак. На ходу он вытащил меч из ножен и сейчас злился на непривычную тяжесть, которую приходилось тащить в руке.

Действуя мечом как косой, он прорубал проход в густых зарослях травы и низкого кустарника. Еще два взмаха, и он выскочил на то место, где — про его расчетам — должна была находиться девушка. Аквинт ожидал увидеть неподвижное тело на земле. Но там никого не было. Ошеломленный Аквинт застыл.

— Брось меч.

Резко обернувшись, он прищурился, пытаясь хоть что-то разглядеть в сплошном мареве моросящего дождя. В десяти шагах от него стоял Део, вскинув на плечо арбалет. Болт был нацелен прямо ему в сердце.

— Брось оружие, — вполголоса повторил Део.

— Черт тебя возьми, — проворчал Аквинт.

— Может, возьмет, а может, и нет… В любом случае, у тебя всего лишь секунда на то, чтобы бросить оружие. После этого я тебя проткну насквозь.

Аквинт опустил свой меч, но все еще не решался с ним расстаться. Он чувствовал, как в груди волной поднимается ярость. Злобно прошипел, не сводя глаз с Део:

— Ты мерзкий предатель. Тот насмешливо улыбнулся.

— В последнее время я то и дело слышу это слово. Предатель… Очень широкое понятие. А тебе не кажется, что оно вполне применимо к тебе самому?

В груди так полыхало, что перед глазами встала белая пелена. Обычно Аквинт не поддавался на провокации, но сейчас оскорбление оказалось чересчур метким и обидным. Не раздумывая, он вскинул меч и сделал первый шаг в сторону Део.

Внезапно откуда ни возьмись перед его лицом вырос кулак и обрушился прямо в челюсть Аквинта. От неожиданности он шагнул назад и разжал пальцы. Меч вылетел из его руки.

В следующее мгновение Аквинт, потирая ушибленную челюсть, оглянулся и увидел, что его меч перекочевал к Радстак.

— Изменники…

Он действительно чувствовал, что его предали. В конце концов, он ведь спас их от очень неприятного наказания за несанкционированный перенос в Каллах. Доверил им важное задание…

— Ты хотел встретиться с Менестрелем, — произнесла девушка. — Мы отведем тебя к нему.

Из кармана она достала полоску черной материи — повязка на глаза, догадался Аквинт.

Здесь, посреди поля, заросшего сорняками, они были закрыты от взоров случайных прохожих. На помощь никто не придет. Оставалось лишь одно — подчиниться.

Краем глаза Аквинт заметил мимолетное движение на заднем плане, но не позволил глазам себя выдать. Он, не отрываясь, смотрел на Радстак, приближавшуюся к нему с повязкой в руках. Део по-прежнему держал его на прицеле, а за его спиной продолжала незаметно двигаться маленькая фигурка.

Проклятая девка внезапно остановилась, повернулась и крикнула:

— Део, справа, внизу!

Расширенными от ужаса глазами Аквинт увидел, как тот крутанулся вокруг своей оси и отпустил тетиву. Она мелодично дзинькнула; раздался противный чавкающий звук, когда болт угодил во что-то мягкое.

Лишь острие меча, упершееся в ребра, остановило Аквинта оттого, чтобы броситься к Коту. С непроницаемым лицом Радстак передала ему повязку и приказала нацепить на глаза. Аквинт молча повиновался. Затем она велела надвинуть капюшон, и снова он выполнил приказание. Радстак сжала одну его руку, с другой стороны подошел Део.

Так они и повели его… Аквинт не посмел спросить, жив ли Кот.


ДАРДАС (4)


Радостное предвкушение предельно обострило все его чувства. К сожалению, день еще не закончился. Тело пока принадлежало Вайзелю, и Дардас не имел возможности выразить свою радость на уровне физических реакции.

Пусть так. Но сама потрясающая новость о приближающейся армии противника от этого не становилась менее важной и волнующей. Дардас чувствовал, как душа его трепещет от нетерпения.

Перешеек решился-таки оказать организованное военное сопротивление Фельку. Наконец-то! Начинается настоящая война, в которой можно будет сражаться, а не просто один за другим занимать безропотные и беспомощные города. А что может быть лучше, чем честная война?

Тем не менее Дардас понимал: придется немало потрудиться, чтобы убедить в этом слабака Вайзеля.

— Мне нужны донесения, черт побери! — прорычал тот. — Фергон, где текущие сводки?

Его личный помощник нервно вздрогнул.

— Да, генерал. Наши разведчики без промедления перешлют их…

— К черту промедление! — рявкнул Вайзель. — Я хочу знать, что происходит с вражеской армией в каждый — слышите? — в каждый отдельный момент. Это вам ясно?

— Абсолютно ясно, генерал.

Вайзель раздраженно махнул рукой. Фергон отдал честь и поскакал дальше.

«Ну зачем же так пугать помощника?» — укоризненно произнес Дардас.

«С какой это стати вы печетесь о мальчишке?»

«Я не люблю бессмысленные поступки. В самое ближайшее время нам почти наверняка предстоит схватка. В таких условиях армия нуждается в своем генерале. Вдумайтесь в это, Вайзель. Людям нужно не только и не столько ваше военное мастерство… — в этом месте Дардас сделал над собой усилие, чтобы не рассмеяться, — но и ваше хладнокровие. Офицерам и рядовым важно знать, что их командир уверен в себе, спокоен и трезво мыслит».

Вайзель глубоко вздохнул. Дардас ощущал его волнение. Сильное, глубокое… Оно возникло в тот момент, когда генералу донесли о появлении вражеской армии.

В настоящий момент все войско Фелька двигалось на юг, а ему навстречу — в северном направлении — выступила армия противника. Вайзель в окружении личной охраны ехал верхом на сильном, выносливом коне. По традиции он занимал место в тылу армии. Это позволяло вести наблюдение за ее перемещениями. Наступление разворачивалось на бескрайней равнине, раскинувшейся к югу от покоренного Трэля.

Что касается Дардаса, то он был страшно рад наконец-то выйти из этой чертовой палатки. Вайзель торчал в ней с самого момента неудавшегося покушения, и его палатка превратилась в своеобразную холщовую тюрьму. Сейчас же — волею обстоятельств — они снова оказались снаружи, на свежем и бодрящем воздухе. Вид огромной армии, передвигающейся впереди, пьянил Дардаса. Как все же хорошо быть живым!

«Думайте, что хотите, помпе нужны текущие сводки», — мрачно проворчал Вайзель.

Грядущая схватка станет испытанием для фелькского аристократа, и Дардас заранее знал, чем оно окончится.

«Вы получите эту информацию, — заверил он генерала. — Самую точную разведывательную информацию, какую только получат командиры».

Дардас чувствовал: ему удалось немного успокоить своего напарника. Он прекрасно понимал, что с началом битвы вся тяжесть принятия стратегических и тактических решений ляжет на его плечи. Вайзель был здесь абсолютно бесполезен. Он понятия не имел, что нужно делать. Какие уж тут важные решения и своевременные действия!

Генералу неизбежно понадобятся советы Дардаса, и Дардас непременно даст их. Уж он-то знал, как вести сражение: одни отряды уводишь из-под удара, другие бросаешь на поле боя. О, эта захватывающая и пьянящая пляска смерти! За долгие годы Дардас до совершенства отточил свои военные рефлексы. Его талант приобрел поистине исторический масштаб.

Когда запахнет жареным, генерал Вайзель вынужден будет считаться с ним. И пусть он самолично распоряжается их общим телом, но вести битву будет все же Дардас.

«Но кто они? — неожиданно спросил Вайзель — Эта другая армия… Она слишком огромна, чтобы принадлежать одному государству. Даже Петград не смог бы собрать такое войско».

«Безусловно, это сборная армия, — ответил Дардас. — Различные государства объединились перед лицом общего врага».

«Как вы легко об этом говорите, коллега!» — кисло заметил Вайзель.

Дардас мысленно пожал плечами. Не так уж важно, откуда явилась неприятельская армия (хотя он был более чем уверен в собственной правоте). Слава богам, что нормальный ход событий восторжествовал и даровал ему достойного противника.

По крайней мере, он надеялся, что противник окажется достойным. Должна же существовать сила — в лице единого предводителя — которая собрала и ведет все это скопище разношерстных отрядов.

Это подтверждали и донесения фелькских разведчиков с переднего края: силы противника — пехота и кавалерия — передвигались на север вполне организованно, в соответствии с пока непонятным, но явно существовавшим планом.

«Не переживайте, генерал Вайзель. У нас есть несомненные преимущества перед врагом».

Генерал продолжал ехать неспешной рысцой. Ему удавалось сохранять невозмутимый вид — по крайней мере, внешне. Если не считать, конечно, той истерики, которую он закатил бедняге Фергону.

«Не сомневаюсь», — отозвался Вайзель, хотя голос его звучал не слишком уверенно.

Вот черт, с раздражением подумал Дардас, придется повозиться с этим рохлей! Иначе от его показной храбрости в ближайшие минуты ничего не останется.

«В нашем распоряжении магия, — принялся разъяснять он. — Она дает нам возможность практически мгновенно перемещаться на значительные дистанции. У нас есть колдуны, которые могут на расстоянии воспламенять предметы. Добавьте сюда прекрасную быструю связь. Нам еще ни разу не доводилось применять все эти возможности на практике. Но тем не менее они существуют и в нужный момент дадут нам ключевой перевес в схватке».

«Да, конечно», — по-прежнему уныло повторил Вайзель.

Ну что ты будешь делать с этим слабаком! Мысленно сплюнув, Дардас перевел взгляд на открывавшееся перед ним зрелище. От вида огромного войска, споро двигавшегося вперед, захватывало дух. Невольно Дардас ударился в ностальгические воспоминания. Ему живо припомнились времена, когда он сам вот также вел своих северян на непокорных лордов. Тот же трепет в душе. Дардас всегда рассматривал свою армию как продолжение себя самого. Огромная лавина мощи катилась вперед, послушная его желаниям, и сметала все на своем пути.

В настоящий момент неприятель находился еще на приличном расстоянии. Если двигаться с той же скоростью, то к вечеру они имели шанс сойтись на поле брани. Впрочем, вряд ли это разумно. Скорее всею, армии будут не спеша сближаться, пока не окажутся в поле зрения. Затем оба полководца начнут выстраивать передовые отряды, менять диспозицию, приглядываться и оценивать силу друг друга. Битва начнется не раньше следующего утра.

Это будет незабываемый день! Дардас ждал его с нетерпением.

Конечно, они могли бы воспользоваться магией Переноса и практически мгновенно оказаться в нужном месте. Это открывало очень интересные возможности. Например, нанести упреждающий удар но вражеским силам. Несомненно, по всему Перешейку, включая южные области, ходят леденящие душу рассказы о том, как фелькская армия неожиданно появилась под стенами У'дельфа и молниеносно уничтожила несчастный город. Дардас тогда специально распорядился оставить в живых нескольких свидетелей, чтобы они могли рассказать всему миру о случившемся. Подобные истории очень помогают запугать неприятеля и сломить его сопротивление.

Но, к сожалению, Вайзель никогда не решится на подобный шаг. Это слишком смело для него. Фелькский вельможа страстно мечтал создать образ бесстрашного героя — хотя его истинная натура скорее отличалась осторожностью и практичностью. Он наверняка захочет до начала боевых действий поближе познакомиться с врагом, и Дардас вынужден был признать подобное поведение вполне оправданным и благоразумным.

К тому же он и сам стремился побольше узнать о предводителе неприятельской армии, прочувствовать его тактику, возможно, отыскать слабые места. Дардас хотел знать, с кем ему предстоит сражаться.

Справа от них медленно двигался обоз с продуктами, обмундированием и артиллерийским снаряжением. В одном из этих фургонов, тщательно охраняемом, ехал секретный груз — плененный маг Кумбат. Дардас принял все меры, чтобы с ним ничего не случилось. Колдун ехал по-прежнему связанный, с кляпом во рту. Его транспортировкой занималась лично Рэйвен, за что Дардас был очень благодарен девушке.

Двое агентов Службы внутренней безопасности, прибывшие накануне наступления, так ничего и не выяснили. На следующий день, когда армия пришла в движение, они вынуждены были прервать свое расследование и убраться восвояси — с пустыми руками и нулевой информацией.

Для Дардаса Кумбат — очень ценное приобретение. Благодаря ему проблема долголетия генерала решалась, и он больше не зависел от капризов коварного лорда Матокина. Действительно, теперь Дардас в любой момент мог воспользоваться чарами омоложения — следовательно, Матокину нечем было ею шантажировать.

Осознание своей победы наполняло Дардаса такой радостью, что она даже затмила волнение Вайзеля перед боем.

«Вы кажетесь таким довольным», — кисло заметил тот.

Дардас постарался умерить свои эмоции. Видать, они и впрямь были чересчур сильными, раз смогли просочиться в сознание его напарника.

«С нетерпением жду предстоящую схватку», — пояснил Дардас, не слишком покривив душой.

«И вы… не испытываете никакого страха?» — слегка помявшись, спросил Вайзель.

Дардас никогда не боялся сражений, но счел нужным солгать:

«Конечно, испытываю. Но это разумный страх, помогающий сохранять ум и настороженность. Он только укрепляет нашу смелость».

Вайзель едва слышно вздохнул.

«Нам предстоит встретиться с настоящей армией, а не захватить очередную беззащитную деревушку».

«Вот и отлично. Нам давно нужен настоящий враг».

«Что вы имеете в виду?» — подозрительно спросил Вайзель.

Дардас больше не мог сдерживаться.

«Видите ли, генерал Вайзель, у всякой армии есть свое предназначение. Она призвана быть инструментом для становления таких политических структур, как ваша Фелькская Империя. Вообще-то она может служить любому делу — как благородному, так и самому омерзительному. Но кроме того, эта армия и эти солдаты имеют и свои собственные цели. Их неустанно тренировали для участия в сражениях, и если такая возможность долго не представляется, то возникают серьезные проблемы. Каждый солдат, даже самый неопытный и трусливый или тот, кто считает себя трусливым — в душе стремится к бою. Войска жаждут крови, ищут случая проявить себя, согласно своему предназначению. Для этого им нужен настоящий враг. И сейчас наконец-то мы его получили!»

Эта страстная тирада эхом разнеслась по их совместному ментальному пространству. Дардас и сам засомневался: не слишком ли круто он берет? Возможно, Вайзель просто не способен постигнуть кодекс войны и сокровенные устремления солдат.

Но нет, генерал приосанился, выпрямился в седле. Черты лица его посуровели, подбородок упрямо выдвинулся.

«Поверьте, я не разочарую свою армию, генерал Дардас», — твердо заявил он.

В эту минуту Дардас почти гордился своим учеником.

* * *


Весь день фелькская армия двигалась вперед. Время от времени отдельные подразделения делали короткие привалы для приема пищи. Передовой же отряд и вовсе не останавливался, перекусывая па ходу и продолжая неотвратимое движение навстречу врагу.

Вайзель конечно же получил затребованные донесения, и Дардас внимательно изучил их его глазами. Постепенно неизвестный враг обретал очертания, обрастал плотью. Это действительно была большая и хорошо организованная сила. Теперь Дардас уже мог определить структуру неприятельской армии — она подразделялась на отдельные роты, точно так же, как и его собственное войско.

Вместе с рапортами разведчиков они получили и карту, на которой хорошо просматривался район расположения вражеской армии. Вайзель придержал коня, чтобы хорошенько рассмотреть карты.

«И что вы предполагаете делать дальше, генерал Дардас?» — спросил он.

Ага, началось! Он обращается за советом, — с усмешкой отметил Дардас.

«Будем двигаться дальше, — ответил он. — В нашем распоряжении еще как минимум одна стража светлого времени».

«Вы что, предлагаете атаковать противника ночью?» — заволновался Вайзель.

«Вряд ли это разумное решение. Думаю, их командир тоже не пойдет на такое. Правильнее присмотреться друг к другу… возможно, провести парочку ложных атак — для проверки».

«Но как вы можете знать, что решит их командир?»

«Это диктуется логикой военного искусства, генерал Вайзель».

Дардас умолчал о том что, исходя из скудных разведывательных данных, он уже составил себе некоторое представление о поведении врага. В свое время, двести пятьдесят зим назад, он обладал воистину сверхъестественным чутьем, потрясающим талантом распознавать привычки и предпочтения противника. Именно это чутье помогало Дардасу безошибочно определить ту ахиллесову пяту, куда следовало направить острие удара.

Сейчас он намеревался проделать то же самое. С одной небольшой оговоркой: Дардас не стремился к полному разгрому вражеской армии. Ему слишком долго пришлось ждать такого противника. Сейчас перед ним находилась сила, достойная фелькской армии, всего этого немыслимого скопления воинов и магов. Дардас мечтал о бесконечной войне — а это невозможно без соответствующего врага.

Он по-прежнему надеялся, что неприятельское войско возглавляет командир, равный ему по таланту и умениям.

К исходу дня стали поступать более подробные и обстоятельные донесения. Сейчас уже Дардас и сам мог — глазами Вайзеля — рассмотреть вражеское войско: оно занимало весь противоположный конец равнины, простираясь до самого горизонта. Очень впечатляющие масштабы… хотя и уступающие фелькской армии. Опять же, все упиралось в фигуру того, противостоящего полководца. Если он обладает достаточным талантом, то завтра их ждет знатное сражение.

Теперь уже не оставалось никаких сомнений: противник имел сборное войско. Шпионы докладывали: форма на солдатах различного образца, некоторые и вовсе без мундиров. Вооружение: мечи, копья, пики, арбалеты; в состав войска входят лучники, кавалерия и прочие традиционные формирования.

Интересно, кто же собрал такое воинство? Дардас нимало не сомневался, что это не случайное скопление разных армий, больших и малых — их объединяет некая движущая сила. Существовал человек, который собрал тысячи людей и привел сюда, на схватку с ним, Дардасом. Именно он сумел примирить вечно враждующих мелких лордов и сплотить перед лицом общего врага. Он открыл им глаза на то, что Фельк движется на юг Перешейка, и неминуемо завоюет их земли — если они не объединятся и сообща не дадут отпор.

И вот эти люди пришли сюда защищать свой дом. Праведная ярость придаст им силы.

Дардас усмехнулся.

«Что за черт?..» — воскликнул удивленный Вайзель.

Дардас осознал: только что он сам, силой своих мыслей и чувств привел в движение лицевые мышцы вайзелевского лица. Усмешка появилась на нем абсолютно без ведома хозяина.

Лучше всего было прикинуться простачком.

«Что-то не так, генерал Вайзель?»

«Я только что… Я подумал… да ладно, не важно. Мне кажется, я немного нервничаю».

«Вполне понятное состояние», — сочувственным тоном откликнулся Дардас.

А про себя подумал: очень интересное развитие событий! Впрочем, это может подождать — пока у Дардаса появится время как следует все осмыслить. С минуты на минуту должны поступить свежие сводки.

Вайзель специально замедлил продвижение фелькского войска, чтобы посоветоваться со своим учителем. Тем временем день угасал, а между обеими армиями сохранялось достаточное расстояние. Ночное сражение и впрямь было бы не слишком разумным решением.

Показался Фергон с целой кипой донесений. Вайзель остановил жеребца и развернул карту.

Дардас, естественно, тоже углубился в нее. Вражеская армия заметно укрепила свои позиции со времени поступления предыдущих рапортов. Они приобрели более определенную форму и, несомненно, носили угрожающий характер. Да уж, его противник не собирался скрывать своего истинного лица.

Великий северный полководец внимательно вглядывался в карту. Построение вражеской армии казалось смутно знакомым…


Копираст погрыз — стр. 197


БРИК (4)


Арбалет валялся на земле рядом с фелькским солдатом, задремавшим на посту. Гельшири мигом оценила ситуацию: положение исключительно удобное, а арбалет — ценное оружие. Она решилась на кражу во имя правого дела, в которое верила всей душой. Восстание против Фелька. Освобождение Каллаха. Возможно, девочка и не была самой яркой звездой на небосклоне Рассеченного Круга, но уж в данном случае ей хватило ума подхватить арбалет и смыться.

Размышляя о предстоящей встрече, Брик намеревался назначить ее в каком-нибудь мрачном, затененном месте, где легко будет скрыть лицо. Или же снова воспользоваться сине-желтой шутовской раскраской. Но затем махнул рукой: этот фелькский агент уже имеет его описание — причем, если верить Део и Радстак, довольно подробное. Так что несущественно — сумеет он рассмотреть Брика, или нет — при любом варианте завершения их беседы.

Пора показать врагу свое лицо, решил он.

Арбалет оказался как нельзя более кстати, учитывая отличные стрелковые навыки Део. Радстак же — по утверждению ее напарника — прекрасно владела холодным оружием, не говоря уж о рукопашном бое. Эта пара, столь неожиданно влившаяся в их ряды, уже доказала свою ценность, сумев захватить Аквинта — главного агента Службы внутренней безопасности в Каллахе. Для Брика сам факт существования подобной организации оказался сюрпризом. Это означало, что фелькские власти всерьез задумались о безопасности внутри растущей Империи. И одновременно свидетельствовало о значительном сопротивлении, которое они встречали со стороны завоеванных народов.

Последнее соображение не могло не радовать, даже в качестве воображаемого фактора. Хотя кто знает? Возможно, придуманное им восстание в Виндале действительно состоялось?

Аквинт, с которым ему предстояло встретиться, был не простым служащим Фелькской Империи. В известном смысле, он являлся непосредственным противником Брика — более опасным и зловредным, чем даже весь оккупационный гарнизон. Ведь его работа как раз и заключалась в том, чтобы разоблачить каллахское подполье.

Аквинт искал Рассеченный Круг? Что ж, он его нашел.

Место для встречи предложил Ондак. Когда-то тут было зернохранилище, которое сгорело за луну или две до фелькского вторжения. Сгорело, да не все… Остались стены — довольно толстые, сохранились полуобгоревшие балки. Крыша местами обвалилась, сквозь нее падал тусклый дневной свет пополам с мелким, моросящим дождиком.

Намокшая зола под ногами превратилась в клейкую массу, в воздухе все еще стоял запах гари, пережженного зерна и сгоревших досок. Но Брик и Квентис отыскали уголок посуше и стояли здесь, дожидаясь, когда приведут Аквинта.

Переминаясь под уцелевшим фрагментом крыши, они чутко прислушивались к тому, что творилось снаружи. Заслышав приближающиеся шаги, Квентис бросила на него ободряющий взгляд, и Брик, действительно, почувствовал себя лучше. Этот взгляд означал, что она в него верит. И даже более того: он подразумевал привязанность и расположение, в которых Брик не мог быть полностью уверен. Раньше, с Аайсью, любовь и вера считались чем-то само собой разумеющимся. Теперь же…

Он лишь однажды занимался любовью с этой женщиной. Пока. Брику казалось, что та первая ночь должна неминуемо повлечь за собой другие, что Квентис сама этого желает. Его не покидало ощущение, будто они находятся на пороге чего-то важного. Вот только — во имя святых богов! — знать бы, чего хочет он сам.

Этого Брик не знал. А если и знал, то боялся признаться в том даже себе.

Поэтому недовольный самим собой, он лишь натянуто улыбнулся женщине и повернулся навстречу троице, входившей в покинутый амбар. По периметру здания были выставлены часовые из членов Круга — они заранее предупредили о приближении гостей, а также успокоили насчет слежки. Брика порадовала оперативность, с которой работали его товарищи. Похоже, Рассеченный Круг становился крепкой и боеспособной группой.

Брик наблюдал, как Радстак и Део под руки вели своего подопечного между куч мусора и кирпичей. Любопытно, что офицер Службы безопасности выглядел глубоко уязвленным человеком. Это первое, что бросилось в глаза Брику. Затем он подумал, что, пожалуй, Аквинт не боится — по крайней мере, в обычном смысле слова. Держался он хладнокровно — очевидно, выжидая, что будет дальше. Део стянул капюшон у него с головы и аккуратно снял повязку с глаз.

В старый амбар Радстак и Део привели пленника по запутанным и малолюдным переулкам. Сейчас они предоставили ему свободу действий, отступив в сторону. Правда. Део держал арбалет наготове, да и Радстак не замедлила бы воспользоваться своими смертельными когтями при малейшем неловком движении бывшего начальника. Видимо, Аквинт это тоже понимал. Он стоял, моргая на свету, но не поднимал руки, чтобы протереть глаза.

Брик тоже молчал, разглядывая агента безопасности. Несколько минут прошло в полной тишине, которую нарушал лишь неумолчный перестук дождевых капель.

В конце концов досада и раздражение Аквинта перевесили осторожность.

— Ты Менестрель, — произнес он скрипучим голосом. Именно произнес — не спросил.

Продолжая стоять на прежнем месте — в нескольких шагах — и невозмутимо разглядывая пленника. Брик порадовался своему решению не прятать лицо. Сейчас это выглядело правильным.

— Да, — коротко ответил он.

— Я долго ждал встречи с тобой, — сказал Аквинт и тяжело, прерывисто вздохнул. Этот вздох выдал глубину его волнения. Правда, он тут же взял себя в руки. Теперь в его глазах светился лишь холодный расчет. — Если ты собирался меня убить, то надо было это сделать еще там… Где вы убили Кота.

Брик нахмурился и метнул быстрый взгляд на Део, стоявшего справа за спиной Аквинта. Судя по рассказам новичков, Кот был чем-то вроде младшего помощника при главном агенте Безопасности. В ответ на его вопросительный взгляд Део слегка пожал плечами.

— Пожалуй, ты прав. Нам следовало бы тебя убить, — согласился Брик. Он чувствовал, что подобным замечанием лишает Аквинта какого-то неведомого преимущества.

Кивнув, тот сложил руки на груди и остался стоять в беспечной позе.

— Тогда… Я, конечно, могу лишь предполагать… Так вот, после того, как ты произнесешь все речи, которые полагается обращать к вероломному предателю, сотрудничающему с Фельком… может быть, после этого ты соблаговолишь все-таки сообщить мне: какого, собственно, черта тебе от меня нужно?

На сей раз Брику удалось сдержать улыбку. Впечатляющая бравада — принимая во внимание все сопутствующие обстоятельства. Он позволил себе взгляд в сторону Квентис, стоявшей в нескольких шагах поодаль. Брик искал и снова нашел в ее янтарных глазах поддержку.

— Мы знаем о вас то, что знали двое ваших бывших агентов, — откровенно, без тени враждебности, сказал он. — А именно: что Абраксис, могущественный фелькский лорд и маг, назначил вас агентом Службы внутренней безопасности и велел раскрыть подполье в Каллахе. Новая должность вам понравилась, и вы хотели бы сохранить ее как можно дольше. Вы не являетесь фелькцем по рождению и не испытываете искренней преданности к Империи. Но вы готовы были заниматься порученным делом — выслеживать и арестовывать мятежников — до тех пор, пока это совпадало с вашими интересами. Вас интересует лишь собственная выгода и благосостояние… ваша, ну и, конечно, вашего юного партнера. Вас трудно назвать лояльным по отношению к Фельку, поскольку это чувство вам вообще не знакомо.

Аквинт слушал с безразличным видом. Это и понятно: если он являлся тем типом, каким ею характеризовали, то ему было глубоко наплевать на подобные обвинения. Брик решил попробовать иной подход.

— Вам не любопытно, почему двое ваших агентов так быстро переметнулись на нашу сторону? — спросил он.

Губы Аквинта тронула кривая усмешка.

— Я совершенно не удивлен его поступком. — Он кивнул в сторону Део. — Я с самого начала чувствовал в нем слабину. Но вот она…

Взгляд на Радстак.

— …это и правда, кажется странным. И дело не в разочаровании, уверяю вас. Но девушка выглядела достаточно сообразительной. А тот факт, что она присоединилась к вашей крошечной жалкой банде, вовсе не свидетельствует о большом уме.

Аквинт снова с вызывающим видом уставился на Брика.

— Неужели вы не понимаете, что вас всех — сколько бы вас ни было — выследят и изловят, как бешеных псов? — продолжил он. — После чего полковник Джесил отрубит вам головы. Но в ходе этой операции пострадают невинные каллахцы, а вся вина падет на вас.

На лице Радстак не дрогнул ни один мускул, но Део оскалился в злобной гримасе.

— Отлично. — кивнул Брик. — Теперь мы оба произнесли свои речи.

В ответ на его слова Аквинт невольно рассмеялся. Н-да, похоже, они с Бриком стоили друг друга. Возможно даже, это поможет им найти какую-то почву для переговоров.

Брик тоже очень хотел пообщаться с шефом местной безопасности. Поэтому он все-таки рассказал Аквинту, каким образом Део и Радстак присоединились к Рассеченному Кругу.

В основном это явилось заслугой Квентис. По городу ходили слухи о парочке музыкантов, которые приходят в один и тот же кабак и распевают там откровенно подстрекательские песни. Эти песни уже стали популярны в Каллахе, Брик и сам слышал перепевки: простенькие, запоминающиеся мотивчики плюс провокационные стихи, зовущие к восстанию против Фелька. Впрочем, Брик быстро определил, что певцы лишь использовали традиционные баллады, переделав их для собственных целей.

Он отправил Квентис послушать заезжих гастролеров. Она без труда нашла таверну, где они собирались выступать вчера вечером. Это, кстати, казалось довольно подозрительным: каким образом, скажите на милость, крамольный дуэт безнаказанно проводит свои концерты в городе, где жестоко караются все прочие, самые невинные проявления несогласия с властью? Но несмотря на подозрения, Брик хотел встретиться с музыкантами. Он рассчитывал уговорить их ужесточить тексты песен — так, чтобы в них звучал открытый призыв к восстанию. Ведь огромный символ на стене Канцелярии произвел в городе определенный эффект. Еще большую реакцию вызвала последовавшая за ним казнь на площади. Люди зашевелились, начали поднимать головы.

Итак, Квентис прослушала выступление, затем приблизилась к ним и передала приглашение на встречу. После чего сразу же удалилась.

Део вышел за ней следом. Но дело в том, что Квентис пришла не одна. Снаружи ее поджидал Ондак, старший кузен. Увидев Део, спешившего но пятам за Квентис, он вышел из укрытия и притормозил игрока на меллике. Когда Радстак выскочила на улицу, Део уже стоял с тесаком у горла. Это уберегло ее от излишней горячности. Ондак сразу понял, что Део отнюдь не тот безобидный придурок, каким представляется. А чуть позже, когда они вместе, вчетвером, покинули вечернюю улицу, выяснилось, что оба музыканта совсем не те люди, за которых себя выдавали.

Део немедленно и чистосердечно во всем признался и добавил, что страстно желает примкнуть к мятежникам. Радстак выразила аналогичное желание, хотя — по мнению Квентис — лишь из солидарности с партнером. И все же Квентис рискнула пригласить их на встречу с Менестрелем, которая должна была состояться той же ночью.

Брик, встретился с этими двумя. Део был очень убедителен, когда говорил о своем стремлении бороться против Фелька. На то у него имелись веские причины. Как выяснилось, этот петградскнй аристократ хотел во что бы то ни стало оставить свой след в истории. Он даже сделал попытку убить генерала Вайзеля, главнокомандующего фелькской армии. Радстак на поверку оказалась наемницей с Юга, которая служила Део.

Все это выглядело чересчур фантастично, чтобы быть просто легендой.

— Ага, и после всего этого вы надумали захватить меня, — констатировал Аквинт. Затем, нахмурившись, спросил: — Но зачем?

— Вы достаточно важная фигура.

— Вы могли бы придумать лучшее применение своим новым работничкам, — поморщился Аквинт, даже не взглянув на Део и Радстак. — Например, они могли бы проникнуть в здание Канцелярии и убить полковника Джесила.

— И что толку? На его место назначили бы другого.

— Толку? Да столько, сколько и от всех прочих ваших акций.

— Вы не слишком высокого мнения о Рассеченном Круге.

— Да уж.

Брик кивнул, принимая позицию собеседника.

— А что вы, по крайней мере, думаете о нашей цели?

— Сформулируйте, в чем она заключается?

— Свергнуть фелькскую власть — здесь, в Каллахе.

Некоторое время Аквинт молчал, погрузившись в размышления. Затем нехотя признал:

— Освободить Каллах от Фелька? Ну что ж… Достойная цель. И добавил со скрытой усмешкой:

— Но это, конечно, строго между нами.

Брик шагнул к нему. Дождевые капли стекали по лицу Аквинта и скапливались на кончике носа. Чтобы избавиться от них, мужчина смешно вскидывал голову. Брику это показалось забавным.

— Мы могли бы поставить перед собой и более великую цель, — тихо сказал он. — Такую, которая объединила бы нас с вами.

Его собеседник вопросительно вскинул бровь.

Брик в волнении облизал губы. В данный момент Аквинт всего-навсего их пленник, но он может сослужить бесценную службу. Стать ключом к успеху. Он и беглый фелькский колдун, о котором рассказывали Део с Радстак, — Нивзё, владеющий магией крови. Можно попробовать сыграть на азарте Аквинта. Но то, о чем он собирался говорить, совсем не игра.

— Ты мог бы заманить Абраксиса сюда, в Каллах? — спросил он, почувствовав, как перехватило дыхание. — Потому что… в этом случае мы разом покончим с войной.

Стоя посреди сгоревшего зернохранилища, под усилившимся холодным дождем, Брик объяснил, чего он хочет. Излагая обстоятельства дела Аквинту, он одновременно пытался сам беспристрастно оценить свой план. Выходило нечто дикое, безрассудное… какая-то нелепая авантюра.

Он никогда даже не мог помыслить о подобной цели для Рассеченного Круга. Это было чересчур амбициозно, намного превосходило по масштабам ту скромную и относительно безопасную борьбу, которую они до сих пор вели с каллахским гарнизоном. Задуманное тянуло на подлинный подвиг… но Брик знал, что в принципе оно выполнимо. Шансы на успех были.

Он чувствовал, что ситуация возникла не случайно. Подобно тому, как в игре в броски каждому игроку выпадают карты или кости в соответствии с его удачей, так и здесь — судьба намеренно даровала ему настолько удивительную комбинацию возможностей, что пренебречь ими он попросту не мог.

Это было… как будто предопределено свыше. Вряд ли Брик рискнул бы сослаться на указание от богов. Ведь тогда — продолжая логический ряд — следовало бы признать, что те самые боги в свое время санкционировали уничтожение У'дельфа — или, по меньшей мере, закрыли на это глаза.

Наконец он закончил говорить. Аквинт слушал его внимательно, ни разу не прервав. Впрочем, молчание еще не означало одобрения.

Ему, конечно же, требовалось время, чтобы переварить услышанное. Пренебрегая риторикой, Брик изложил свой план кратко — так сказать, в виде тезисов. Да и не стоило тратить время на излишнюю патетику. Главного агента Службы внутренней безопасности не требовалось отвоевывать у Фелькской Империи. Патриотические мотивы здесь ни при чем. В первую голову Аквинт был хитрым и расчетливым игроком, в этом Брик нимало не сомневался. И сейчас он занимался тем, что прикидывал риски и дивиденды, которые можно получить в результате предложенной комбинации. Непростая задача — поскольку они были соизмеримы.

Неожиданно Квентис чихнула. Брик увидел, что она зябко поежилась и поплотнее завернулась в плащ. Квентис… В том, что происходило, она играла значительную роль. Ведь это она вышла на контакт с Део и Радстак. И взяла на себя ответственность, поверив в искренность намерений Део.

В известной мере, именно благодаря Квентис возникла та невероятная комбинация обстоятельств, которая и привела к их поразительно смелому плану.

Брик слегка улыбнулся женщине — искренне и доверительно, как перед этим улыбалась ему она. Он ценил ее поддержку и желал ответить тем же. Квентис тепло посмотрела на него и улыбнулась в ответ.

— Пожалуй, я могу привести Абраксиса в Каллах, — наконец решился Аквинт. Он произнес это до смешного просто и обыденно.

От неожиданности Брик даже вздрогнул. Део тоже напрягся, лишь Радстак по обыкновению осталась невозмутимой.

— Можешь? — беззвучно повторил Брик.

— Но прежде, чем мы приступим к обсуждению, — сказал Аквинт, и лицо его посуровело, — я требую, чтобы кого-нибудь послали на проклятый пустырь, где вы меня подловили. Пусть ваш человек найдет тело Кота и доставит его сюда. Я хочу, чтобы моего друга похоронили как положено. Для меня это важно, хотя он сам не придавал подобным вещам значения. Вы меня поняли?

— Будет сделано. — Брик кивнул.

Бросив неодобрительный взгляд на серое небо, откуда сыпал осенний дождик, Аквинт добавил:

— И было бы совсем неплохо оказаться под настоящей крышей. А еще лучше — опрокинуть рюмочку и закусить. Денек выдался еще тот…


РЭЙВЕН (5)


Приказ остановиться и перестроить передние ряды был неожиданным. В последние часы угасающего дня происходило что-то очень серьезное. Напротив воинства Фелька расположилась огромная неприятельская армия, ее уже было видно совсем отчетливо.

Солдаты начали зажигать факелы. Такие же огни светились и на противоположной стороне, они обрисовывали контуры стоявшего лагерем вражеского войска. Зрелище впечатляло. Свет многочисленных факелов сливался воедино; казалось, он перекликался с мерцанием звезд на темнеющем небе.

Неужели им предстоит ночная битва? Из разговоров солдат Рэйвен поняла, что подобная практика не в традициях фелькской армии. Ни разу за время всей военной кампании они не вели сколько-нибудь значительных сражений в ночное время.

С другой стороны, ситуация тоже была нештатная. Никогда еще им не противостояла столь большая и организованная сила.

Сердце Рэйвен билось учащенно, и причиной тому был не только страх. Как ни странно, мысль о предстоящем бое вызывала у нее радостное оживление.

«Это станет настоящим испытанием для Вайзеля», — произнесла Вадия.

Рэйвен спешилась и окинула взглядом лихорадочную деятельность, которая кипела вокруг.

«Ты хочешь сказать, для Дардаса?» — поправила она подругу. Она до сих пор чувствовала себя ошеломленной. То, что сообщил ей Кумбат, было просто невероятно! Вадия тоже поразилась, узнав, что лорд Вайзель оказался лишь подставной фигурой, а его тело послужило вместилищем для Дардаса, величайшего полководца Северного Континента.

«Полагаю, Дардас выдержал это испытание за двести пятьдесят зим до нашего с тобой рождения, — возразила Вадия. — Теперь же в лице Вайзеля он должен сразиться с новым врагом. И если победит, то все лавры достанутся Вайзелю».

Рэйвен медленно, задумчиво кивнула. Магия возрождения создавала поистине странные положения для действующих лиц. Уж кто-кто, а она это прекрасно понимала.

«Ты так до сих пор и не связалась с Матокином», — напомнила Вадия.

«Уж не знаю, как и найти Берканта в этой неразберихе», — вздохнула девушка.

«Ты не собираешься докладывать о похищении Кумбата?» — спросила Вадия.

Рэйвен прикусила губу.

«Я знаю, что надо бы…»

«Но?..»

«Не уверена, что это будет правильно». Рэйвен тут же пожалела о сорвавшихся словах. Вот уж не стоит обнажать душу перед товаркой.

Вадия долго молчала, затем сказала:

«Ты разрываешься между своей верностью Матокину и Вайзелю… или Дардасу?»

Рэйвен потупилась.

«Но я действительно чувствую ответственность перед обоими», — призналась она.

«В непростую ситуацию ты попала, подруга».

«Да уж».

Рэйвен посмотрела по сторонам. Она с трудом понимала, что происходит вокруг. Похоже, войска перестраивались в соответствии с новым приказом. Надо думать, готовились к бою. То тут, то там мелькали черные балахоны армейских колдунов.

Что бы здесь ни происходило, оно развивалось быстро и в больших масштабах. Сама Рэйвен не предполагала участвовать в сражении. Честно говоря, она плохо представляла, где ей следует находиться. Может быть, стоит сходить посмотреть, как там Кумбат? Впрочем, какой в этом смысл? Она знала, что мага надежно охраняют.

«Наверное, тебе следовало бы явиться к генералу», — предложила Вадия.

Рэйвен отметила про себя, что подруга избегает называть генерала по имени. Очевидно, даже ей трудно привыкнуть, что в одном человеке слито разу две личности — Вайзель и Дардас.

А советом следовало воспользоваться. Рэйвен снова оседлала коня и тронулась с места. Ехать приходилось осторожно, прокладывая путь через скопления техники и людей. И даже в такой обстановке девушка то и дело ловила на себе восхищенные мужские взгляды. Ее красота действовала столь же неотразимо, как, скажем, великолепная полная луна на небе.

Рэйвен лишь приблизительно представляла себе, где следует искать Дардаса в этом текучем и неустойчивом скопище вооруженных людей. Должно быть, где-то в арьергарде — с одной стороны, там безопаснее, а с другой — легче контролировать передвижение армии.

Отдав приказ об остановке и перегруппировке войск, генерал устроил себе импровизированный командный пост. Сейчас он вместе с несколькими офицерами из главного штаба стоял возле стола, заваленного картами и сводками. Он что-то быстро говорил, тыча пальцем в карту. Вокруг плотным кольцом стояла охрана.

Рэйвен придержала коня. Пробираться сквозь ряды пехотинцев становилось все труднее. Поэтому она продолжала неподвижно сидеть в седле и наблюдать за тем, как увлеченно командует генерал. Тот явно находился в своей стихии. Ни малейшей заминки, ни тени сомнений па лице…

Долгое время девушка видела в этом человеке генерала Вайзеля — фелькского лорда и восходящую звезду военной кампании. И, как доверенное лицо, гордилась своим начальником. Со всей страстью отдавалась ему по ночам.

И только теперь узнала, насколько глубоко ошибалась. Оказывается, она занималась любовью сразу с двумя мужчинами. Эта мысль казалась ей особо обескураживающей. Особая пикантность ситуации заключалась в том, что ведь и в ней фактически уживались две женщины.

Продолжая размышлять над превратностями судьбы, Рэйвен спешилась и направилась к генералу. Она полагала — и не без основания — что со временем привыкнет к такому положению вещей, сколь бы необычным оно ни казалось.

Уже приблизившись к Вайзелю, она обнаружила, что генерал немного не в себе. С его телом творилось нечто странное. Он двигался словно бы невпопад… Мимика чересчур экзальтированна, глаза слишком вытаращены.

И тут Рэйвен внезапно вспомнила: ту же странную скованность она наблюдала у него непосредственно перед тем… перед тем… как в ее тело впился арбалетный болт.

Девушка шумно, болезненно вздохнула. Впервые с момента своего перерождения она так явственно вспомнила тот день. О боги… Она помнила собственную смерть!

Насчет генерала она не была ни в чем уверена. Но в том, что с ним происходило нечто странное, сомневаться не приходилось. Рэйвен чувствовала это.

Охрана беспрепятственно пропустила девушку. Она приблизилась и остановилась за спинами штабных офицеров, незаметно продолжая наблюдать за Дардасом.

Теперь до нее доносилось каждое ею слово.

— Наши шпионы подтверждают это! — вещал генерал. — На западе и на востоке — в точности, как я говорил. Они обходят нас с флангов! Дьявольски хитрый план. Используя превосходство в численности, противник пытается окружить нас, и это очень опасно. Уж не знаю, кто там у них командует… но вынужден признать: у этого человека поразительное чутье. Я восхищаюсь им!

Рэйвен внимательно вслушивалась. Все тот же хорошо знакомый вайзелевский голос, но что-то в нем неуловимо изменилось. Появилась непривычная


Копираст погрыз — стр. 208


— Мы выйдем во фланг тем, кто обходит нас с флангов, — произнес он и весело рассмеялся собственному каламбуру.

— Я слышала, сэр.

Но Дардас уже снова углубился в разложенные карты, забыв о присутствии девушки.

Наш противник — кем бы он ни был — придерживается очень хитрой тактики. Посмотрите, как выстроены его передовые отряды. Это же ловушка, простая и элегантная! Они создают видимость «слабины» в центре, скрывая сильные фланги. Рассчитывают, что я куплюсь на их приманку. Ударю в середину и таким образом оттяну туда свои главные силы. Нет, клянусь жизнью… если бы я не знал заранее о подготовке на флангах…

— А откуда вы об этом узнали? — И вновь Рэйвен ляпнула напрямик и лишь потом ужаснулась своей бестактности. Нет, ей следует внимательнее следить за собой.

Дардас поднял глаза от карты. Девушку будто прожгло насквозь — столько было огня в этом взгляде.

— Ну, скажем так, — медленно произнес генерал, — этот сценарий кажется мне… э-э, удивительно знакомым.

И он хихикнул, вновь сорвавшись на истерические нотки.

У Рэйвен мороз прошел по коже.

«Он что, сходит сума?» — воскликнула она про себя.

«Не факт, — отозвалась Вадия — У Дардаса, при его богатом военном опыте, и впрямь могут сохраниться определенные воспоминания».

Девушка озадаченно нахмурилась.

«Ты хочешь сказать, что нынешняя диспозиция напомнила ему какую-то конкретную битву, которую он со своей Северной армией выиграл двести пятьдесят лет назад?»

«Да».

«Поразительно».

— Фергон! — вдруг резко выкрикнул генерал.

— Да, сэр! — Юный помощник тут же подскочил; его веснушчатое лицо раскраснелось.

Совершенно неожиданно Дардас панибратски хлопнул младшего офицера по плечу и заявил:

— Я хочу, чтобы вы принесли вина для меня и этой молодой привлекательной особы. Мы выпьем за нашу войну. Мигом, Фергон!

Адъютант испарился. Рэйвен успела лишь искоса бросить встревоженный взгляд на генерала, который снова разразился веселым кудахтаньем, а Фергон уже вернулся с бутылкой вина и двумя кубками. Он аккуратно разлил вино и тут же исчез.

Дардас резко поднял кубок, слегка расплескав темную жидкость, и напыщенно произнес:

— За вечную борьбу, бесконечный спор возможностей! За испытание доблести сражающихся и жуткую красоту кровопролития! За нашу войну!

Онемев на мгновение, Рэйвен замерла, затем поспешно пригубила вино. Дардас проглотил свою порцию в один глоток и отшвырнул кубок прочь. Девушка в смущении уставилась на карту. Глаза разбегались в круговерти непонятных линий, и все же она разглядела слева и справа вражеские фланги, стремящиеся окружить их войско.

Внезапно она вскинула глаза, пораженная промелькнувшей догадкой.

Мысль была настолько яркой, что Вадия почувствовала ее.

«Нет, — воскликнула она в ужасе. — Ты же не думаешь?..»

«Это вполне возможно», — возразила Рэйвен.

«Но ты не можешь сказать ему. Он сразу догадается, что ты раскрыла его тонну».

«Значит, так тому и быть, — мрачно ответила девушка. — Это слишком важно».

Вадия пыталась спорить, но Рэйвен решительно отвергла все возражения.

— Генерал Дардас, — произнесла она ровным и четким голосом.

Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать услышанное. По прошествии этого мгновения генерал окаменел. Он обернулся и оглядел девушку с ног до головы. Улыбка на его лице исчезла, сменившись пронзительным холодом.

— Что? — тихо спросил он. — Как вы меня назвали?

Рэйвен с трудом перевела дыхание.

— Я говорила с магом Кумбатом, — торопливо пояснила она, стараясь тоже говорить тихо, чтоб их не услышали. Этого не полагалось знать никому. — Кумбат все рассказал мне. Мы с вами похожи в этом отношении, генерал. Я Рэйвен… и одновременно не Рэйвен. Вы тоже Дардас, хотя и скрываетесь под личиной Вайзеля.

Похоже, генералу наконец удалось справиться с шоком. Он смерил девушку пристальным взглядом.

— Почему вы сейчас сообщили мне это? — спросил он.

Рэйвен больше не колебалась.

— Потому что я подозреваю подвох, — сказала она, указывая на развернутые карты.

Брови Дардаса поползли вверх.

— Вы считаете, что больше меня понимаете в военной стратегии? — произнес он недоверчиво, с просыпающимся гневом.

Рэйвен окатило ужасом. Меньше всего ей хотелось бы испытать на себе ярость этого человека.

— Скажите, генерал… Не напоминает ли вам это какую-то битву из вашего… вашего реального прошлого?

Ей показалось, что она задала крайне интимный, даже неприличный вопрос. По сути, так оно и было. Но приняв рискованное решение, она уже не сдавалась.

Нахмурившись, Дардас молчал. Сначала на лице его появилось озадаченное выражение, затем оно сменилось раздраженным… Под конец он, похоже, всерьез задумался над вопросом.

— Если честно, — ответил он, — то да.

Рэйвен обратила внимание, что снова кусает губы, и сердито велела себе остановиться.

— А не допускаете ли вы, генерал, — заговорила она, — что наш враг — кем бы он ни был — тоже хорошо знаком с этой битвой? Я уверена, что завоевания Великого Дардаса описаны во многих учебниках. Они принадлежат истории. Так вот, допустим далее, что наш гипотетический враг внимательно следил за ходом нынешней войны и умудрился распознать ваш неповторимый стиль. Возможно, их аналитики решили, что вы подражаете дардасовской манере ведения боя. Поэтому не исключено, что они намеренно воспроизвели данное сражение в надежде, что вы отреагируете так, как поступили бы в своей прежней жизни.

Эта выступление исчерпало все силы Рэйвен. Она почувствовала внезапное головокружение.

У Дардаса отвисла челюсть. Он ошеломленно смотрел на девушку.

— Вы подозреваете, что это двойная ловушка? — спросил он шепотом, кивнув в сторону карты.

Рэйвен судорожно сглотнула.

— Я полагаю, что вам следует рассмотреть такую возможность, сэр, — сказала она. Вадия внутри нее безмолвствовала.

Дардас снова покачал головой, но теперь в его жесте не осталось и следа от былого гнева.

— Если только это правда, — сказал он, — значит; мне противостоит еще более умный противник, чем я подозревал.

На губах его появилась слабая блаженная улыбка, которая больше не выглядела странной.

Шагнув к девушке, Дардас осторожно провел пальцем вдоль ее тонкого подбородка, нимало не заботясь, что их могут увидеть.

— Великолепно, Рэйвен. Вы оказали мне неоценимую услугу. И конечно же, вы правы: я Дардас. Причем сейчас я в гораздо большей степени Дардас, чем еще полстражи назад. Настало мое время. В конце концов, мой напарник не большой охотник воевать. Он попросту… слинял. Теперь я командую этим телом. Вы меня понимаете?

— Да, генерал, — твердо ответила девушка.

— Я в вас не сомневался. А сейчас прошу извинить… Мне необходимо снова посовещаться с моим штабом. Если битву на Торранских равнинах невозможно выиграть одним путем, попробуем другой.

* * *


Отойдя на небольшое расстояние, Рэйвен оглянулась на генерала. Она смотрела, как он отдает новые приказы: все движения точные и выверенные. Очевидно, та неестественность в поведении, которая так встревожила ее, вызывалась внутренней борьбой между двумя генералами. Девушке трудно было это понять: как могут соперничать два человека, живущие в одном теле? У них с Вадией подобного не происходило. Кстати, что-то давно не слышно се подружки…

«Думаю, дело в нашей абсолютной совместимости», — откликнулась Вадия.

Рэйвен была с ней полностью согласна. И вообще чувствовала, что может гордиться собой. Она совершила стоящий поступок. Указала па возможность страшной катастрофы, которую Дардас едва не проглядел. Можно даже сказать, спасла сегодняшний день.

«Скажи мне кое-что, Рэйвен», — попросила Вадия.

«Да?»

Невзирая на ночную прохладу и царящую вокруг кутерьму, девушка чувствовала, как внутри нее поселилось теплое и умиротворенное спокойствие.

«Ты любишь Матокина? — спросила Вадия. — Ты вроде бы веришь, что он твой отец… Так вот ответь, ты его любишь в качестве предполагаемого отца?»

Рэйвен растерянно моргала. Она никогда не рассматривала вопрос в таком ракурсе.

«Ну… думаю, да, — промямлила она наконец. — Раз он мой отец, то я должна его любить».

После мгновенной паузы Вадия снова спросила:

«А любишь ли ты Дардаса?»

«В качестве кого?»

«В качестве Дардаса».

Рэйвен задумалась, глядя на объект обсуждения. Вот он, совсем близко от нее, этот мужчина — умный, смелый, самоуверенный… Он так и излучает силу и неуемную жажду жизни.

«Как же его можно не любить?» — вздохнула девушка.

«Очень хорошо, — сказала Вадия. — Тогда вот что я тебе скажу. Рэйвен. Я очень надеюсь — ради твоего же блага — что тебе никогда не придется убить одного из них. Или обоих».


РАДСТАК (5)


На сей раз, принимая во внимание особые обстоятельства, она сжевала целый листок. И роль здесь сыграла не жадность наркомана… во всяком случае, не только. Важнее оказались требования момента. Обостренные чувства, крайняя осторожность. Ясность. Вот в чем сейчас нуждалась Радстак.

Она направлялась к зданию Канцелярии, шагая рядом с Аквинтом — бок о бок, нога в ногу. Боль в зубах достигла своего пика и отхлынула, появилось четкое и пронзительное ощущение окружающей действительности. Радстак проникала в самую суть явлений, глубинным чутьем постигала схему перемещения толп по улицам Каллаха. Ей открывался серый и мрачный рисунок неба, нависшего над головой.

Попутно краем глаза она отмечала движения своего спутника, чувствовала неприязнь, которую он испытывал к ее персоне. Причиной этого являлась отнюдь не измена Империи — верноподданнические чувства Аквинта не заходили так далеко. Нет, бывший шеф ненавидел девушку за то, что своим уходом в Рассеченный Круг она запустила в ход цепь событий, результатом которых и явился фатальный выстрел из арбалета на заброшенном пустыре.

Она шла молча, признавая справедливость его претензий.

Но Кот не был мертв. По крайней мере, наверняка ничего не известно. Руководитель Рассеченного Круга — тот, которого звали Менестрелем, действительно послал своего человека на пустырь за телом мальчика. Его там не оказалось. Остались пятна крови на месте трагедии, обильные путаные следы на мокрой почве, но они не отвечали на вопрос: что же произошло после того, как троица покинула безлюдный, заросший сорняками пустырь. Возможно, Кот был только ранен и сумел самостоятельно уползти оттуда. Или же кто-то пришел и унес тело?..

Девушка знала, что Део великолепный стрелок из арбалета. Но даже он сам не мог с уверенностью утверждать, что выстрел оказался смертельным. Все произошло слишком быстро, а у Део отсутствовали бойцовские навыки. Радстак все больше склонялась к мысли, что мальчишка остался жив и сейчас где-то зализывает свои раны. А возможно, и разыскивает своего партнера. Между этими двумя мужчинами существовала несомненная связь — неослабевающие узы воровского братства, как считала Радстак.

Для нее это означало, что ко всем изначальным опасностям ее миссии добавлялась еще одна: следовало поглядывать по сторонам — не появится ли Кот? Нет, девушка не жаловалась. Она просто объективно оценивала предстоящую работу.

В конце концов, так решил Део, а он по-прежнему оставался ее нанимателем. Теперь он желал поиграть в мятежников — точно так же, как ранее примерял на себя роль убийцы с арбалетом. Там его постигла неудача, хотя попытка вышла неплохая — это Радстак готова была признать.

Что же касается новой игры — антифелькское подполье в покоренном городе… что ж, сегодняшний день покажет, насколько Део в ней преуспел. По правде говоря, если нынешняя акция пройдет успешно, то она будет иметь далеко идущие последствия. Просто фантастические по своим масштабам.

Они пробирались к Канцелярии через рыночную площадь. Народу здесь толклось немало, но Радстак обратила внимание, что собственно торговля шла довольно вяло. Совершено очевидно, что новое повышение налогов больно ударило по городу. Коменданту Джесилу казалось, что он нашел беспроигрышный путь к стабилизации экономики после разгрома пресловутой организации фальшивомонетчиков. Помнится, они с Део впервые узнали обо всем этом из рапорта, который Аквинт дал им прочитать при поступлении на службу. Увы, комендант промахнулся: своим решением он сильно ухудшил дело и вызвал массу нареканий со стороны местного населения.

Согласно разработанному Менестрелем плану, вчера вечером Аквинт отправил гонца в Канцелярию с посланием для гарнизонного мага Дальнеречи. Судя по всему, это сообщение уже передано в Фельк. Радстак порадовалась, что Аквинт не использовал никакого кода — одной заботой меньше, не приходилось остерегаться ловушки для нее или других членов Рассеченного Круга.

Сейчас, благодаря чудотворному действию мансида, девушка легко могла определить психологический портрет любого человека. Вот, пожалуйста: Аквинт — агент Безопасности с сердцем вора и весьма ограниченным кругом эгоистических интересов. Но в рамках их задачи этот человек обладал одним несомненным достоинством — он не любил Фельк. Тот самый Фельк, который поработил его родной город. И, несомненно, он не любил войну, поскольку она нарушила его достаточно приятную и комфортную жизнь.

— Я бы хотела до начала операции получить обратно свой меч, — сказала Радстак возле дверей Канцелярии.

Аквинт мельком взглянул на девушку. Пустой, безразличный взгляд, однако Радстак знала: на дне его таится ненависть.

— Думаю, с этим проблем не будет, — ответил мужчина.

Они вошли в огромное каменное здание. Радстак уже не требовалось симулировать хромоту. Она шла легко и ровно, получая от этого удовольствие. С ее рефлексами и реакциями тоже все было в порядке. Девушка чувствовала себя полностью собранной, будто находилась на поле боя и вот-вот должна была встретиться с врагом.

До того ее никогда не интересовало, кто они — те люди, которым она помогала выиграть ту или иную воину. Для наемника это непозволительная роскошь. Но, естественно, Радстак имела свой собственный взгляд на Фелькскую войну. Ведь если Фельк сумеет-таки покорить все города Перешейка, то все воины в таком объединенном государстве неминуемо закончатся. А значит, исчезнет поприще, где она зарабатывала себе на жизнь. Сам по себе Южный Континент не способен породить столько военных конфликтов, чтобы обеспечить ей безбедное существование. Несмотря на былое — еще до Катастрофы — могущество, в настоящий момент Юг стал чересчур цивилизованным и все военные конфликты там предпочитали улаживать полюбовно.

Существовало и еще одно соображение: Радстак могла доставать свой мансид лишь здесь, на Перешейке…

Охрана беспрепятственно пропустила их внутрь, и Аквинт с Радстак оказались в прохладных коридорах здания. Девушка прикинула, увидят ли они сегодня того нервного офицера с перекошенным ртом, который так затруднил ей и Део прибытие в Каллах.

Аквинт провел ее в комнату, где сидел служащий в мундире. При виде агентов Службы безопасности глаза его тревожно забегали, хотя лицо оставалось безукоризненно-вежливым.

— Опиши свой меч, — скомандовал Аквинт девушке.

Она дала подробное описание, после чего служащий метнулся в отгороженный уголок и вскоре появился с боевым мечом Радстак. Она бережно взяла его в руки, достала из ножен, обследовала. Сердце девушки радостно билось: этот кусочек металла являлся как бы продолжением ее самой. Радстак ощутила нечто сродни нежности.

Она нацепила меч на пояс, и они с Аквинтом покинули помещение — к заметной радости складского клерка. Девушке показалось, что и стражники испытывали в их присутствии неудобство и тревогу. Очевидно, такая реакция была связана с их положением агентов Службы внутренней безопасности. Недаром Аквинт утверждал, что эта организация является куда более могущественной, чем любое воинское подразделение.

Интересно, а какова же тогда власть у Абраксиса? По словам Аквинта, он является вторым человеком в Империи — после лорда Матокина. Ничего себе работка ожидает их сегодня…

Миновав еще несколько коридоров, они добрались до комнаты с высокими потолками, которую Радстак сразу же узнала. Там уже стояли двое магов в темных балахонах — мужчина и женщина. Они робко и встревоженно поглядывали на Аквинта. Женщина сжимала в руке статуэтку из гладкого фиолетового стекла, непрерывно поглаживая се большим пальцем. Радстак поняла, что это маг Дальнеречи. Она ожидала приказа из Фелька. Как только там распорядятся открыть портал, за дело возьмется второй чародей.

Радстак и Аквинт стояли и молча ждали. На лице Аквинта было написано холодное отчуждение. Девушка впервые задумалась: а кем был пот человек прежде, до того, как стал успешным пособником оккупантов? Наверняка ведь занимался каким-нибудь незаконным делом. Радстак не могла себе даже представить Аквинта, ведущего честную и добропорядочную жизнь рядового горожанина. В конце концов она решила, что скорее всего он был спекулянтом на черном рынке.

В послании, которое ранее было отправлено в Фельк, Аквинт сообщал своему шефу о предстоящем аресте ключевых фигур каллахского подполья и приглашал Абраксиса присутствовать на допросе. Из ответа явствовало, что глава Службы безопасности принимает приглашение.

Вот женщина-маг напряглась, глаза ее закрылись. Через несколько секунд она пришла в себя, бросила взгляд на своего коллегу, и тот начал читать заклинание для открытия портала. Это должно было произойти строго одновременно с открытием врат на другом конце, в Фельке.

Радстак остро почувствовала, как энергетическое поле вокруг них пришло в движение. В нарушение всех известных законов природы воздух в центре комнаты начал колебаться и сгущаться. Выглядело это странно и устрашающе. Однако девушка знала, что магия является таким же естественным и правомерным проявлением природных законов, как и все прочие явления природы. Она существовала — так же, как и люди, обладающие врожденными способностями к ее использованию.

К сожалению, среди них находились злые и испорченные существа. Волшебство в их руках служило лишь орудием для удовлетворения собственных извращенных потребностей. И такие маги представляли большую опасность.

В центре воздушного завихрения внезапно возникла фигура человека в темном балахоне. Мужчина был высоким, сухопарым, с уверенными движениями и холодным, непроницаемым взглядом. Он невозмутимо шагнул на середину комнаты — будто появился не из магического портала, а просто мимоходом заглянул из соседнего кабинета.

С плеча у Абраксиса свисала маленькая тряпичная сумочка красного цвета.

Аквинт с приветствиями двинулся ему навстречу.

— Добро пожаловать в Каллах, лорд Абраксис.

Оба гарнизонных мага жались друг к другу, не смея поднять глаза на могущественного волшебника. Радстак подумала, что для них, наверное, Абраксис являлся ожившим мифом.

— Вы уже произвели аресты? — сухо и неприязненно спросил маг. Похоже, дружеское общение он приберегал лишь для тех, кот почитал себе ровней. С подчиненными же общался скупо и резко.

— Я отложил это до вашего прибытия, — ответил Аквинт.

— Мое время слишком ценно! Почему вы допустили подобную досадную задержку?

— Я подумал, что вам интересно будет увидеть это собственными глазами. Все-таки крах мятежного подполья…

— Меня интересует лишь конечный результат, и ничего более. Кажется, я достаточно ясно дал вам это понять?

Аквинт отважно выдержал взбучку от начальника.

— Именно так, лорд. Но раз уж вы здесь, то, может быть…

Взгляд Абраксиса переместился на Радстак — в первый раз с момента появления. Оценив ее особу (судя по всему, не слишком высоко), он снова вернулся к Аквинту.

— Ну, хорошо, я посмотрю. Полагаю, вы затеяли это, чтобы лишний раз подчеркнуть свою полезность. Я могу понять ваши мотивы, но предупреждаю: если у вас случится промашка — гнев мой будет страшен.

Аквинт и здесь не дрогнул. Он повел шефа по коридорам. Радстак, держа руку на эфесе меча, следовала за ними. По дороге Аквинт объяснял, что привлек к работе новых агентов, но Абраксис никак не реагировал: очевидно, он отнес эту информацию к числу малоинтересных деталей.

Они вышли из здания Канцелярии на прилегающую рыночную площадь. Аквинт прокладывал путь в толпе между прилавками. Здесь толклись десятки торгашей, нечистых на руку мошенников и небогатых владельцев лавок, которые присматривали за своими товарами. Все эти люди поглотили их небольшой кортеж и скрыли от глаз стражников, стоявших у входа в Канцелярию. Прямо по ходу располагался небольшой лоток под желто-красным навесом. Возле него стоял высокий мужчина в надвинутой на рябое лицо обтрепанной шляпе. Он перекладывал дешевые товары на своем прилавке.

При виде его Радстак медленно и осторожно выдохнула. После чего немного сократила расстояние между собой и своими спутниками. Как только те поравнялись с лотком, девушка наклонилась и неуловимым движением вытащила нож из правого сапога. В тот же самый момент Тайбер подхватил какую-то керамическую безделицу и заступил дорогу Абраксису.

— О, сразу вижу человека с отменным вкусом! — разливался он с воодушевлением человека, заговаривающего зубы потенциальному покупателю. — Уж вы-то, мой друг, конечно, оцените по достоинству качество вот этого… вот, вот, посмотрите… этого замечательного кувшина. Что касается цены, то…

Абраксис вынужден был остановиться. Аквинт шагнул вперед и попытался убрать назойливою торговца с дороги, но это оказалось не так-то просто. Возникла заминка, во время которой Радстак продолжала двигаться вперед — собранная, напряженная, сжимая в кулаке лезвие.

–..может, цена и высоковата, — продолжал балагурить Тайбер, — но с этими чертовыми налогами, которые наши великодушные завоеватели вздули до небес… сами понимаете. В другое время я бы предложил вам более честную цену, но вы, как человек мудрый и проницательный, наверняка меня поймете… Да за такое качество…

Радстак вплотную приблизилась к своей цели — красной матерчатой сумочке, болтавшейся на плече у Абраксиса. По плану она должна была незаметно срезать ее и сразу же дать деру. Но прежде, чем девушка успела к ней прикоснуться, высокая костистая фигура фелькца напряглась, и он резко развернулся навстречу Радстак.

Она была уверена, что не сделала ни одного неверного движения. Ее ловкости мог бы позавидовать любой карманник, и тем не менее… Магия. Наверняка, на сумку были наложены какие-то защитные чары. Только так можно объяснить реакцию Абраксиса.

Его рыбьи, невыразительные глаза мгновенно ожили и впились в девушку. Тайбер, видя такое дело, прекратил свой треп и замер. Аквинт все еще изображал из себя заботливого подчиненного.

Все эти детали ее мозг отмечал с необычайной точностью, дарованной мансидом. Она увидела, как маг резко вскинул руку с растопыренными пальцами, искривленные губы быстро шевелились… Девушка продолжала стоять перед ним с зажатым в кулаке ножом. Ее поймали на месте преступления, и наказания не избежать. Радстак почувствовала, как в воздухе начинает скапливаться и пульсировать непонятная энергия — в точности как в комнате, где открывали портал. Абраксис творил какой-то вид разрушительной магии, которую намеревался обрушить на ее голову.

Наверное, то же почувствовал и Тайбер, потому что начал действовать. Он грубо оттолкнул Аквинта. Потрепанная шляпа при этом слетела у него с головы и открыла лицо. Девушка знала, что Менестрель возражал прошв участия Тайбера в сегодняшней акции. Дело в том, что он находился в розыске: на нем висело какое-то дело, связанное с попыткой подкупа фелькского офицера. Но сам Тайбер так настаивал, что пришлось уступить.

И вот теперь он вмешался в ход событий. Широко размахнувшись, он тяжело обрушил глиняный кувшин на череп Абраксиса. Тот пошатнулся, губы скривились в гримасе боли и забыли шептать начатое заклинание.

Ай да Тайбер! Он проделал все это мгновенно, ни секунды не раздумывая — как только увидел, что девушке грозит опасность.

Пытаясь удержаться на ногах, маг сделал неверный шаг вперед, затем еще одни… Воспользовавшись моментом, Радстак попыталась схватить сумку, но Абраксис увернулся с неожиданной ловкостью. Теперь ей ничего не оставалось делать, как убить колдуна. И так сцена привлекла нежелательное внимание со стороны окружающих. Вокруг стали собираться любопытствующие торговцы и зеваки. Еще немного — и на шум заявится фелькский патруль.

Ей следовало немедленно пырнуть проклятого мага в живот и выпустить ему кишки. Голова у Абраксиса уже была разбита, девушка видела, как падают в пыль темные капли. Ну же, быстрее… Радстак приняла надежную стойку, сграбастала колдуна за балахон и занесла руку для удара.

И в этот момент лицо Тайбера вспыхнуло огнем. Раздался дикий вой боли, бедняга бросился в сторону, руки его взметнулись к языкам пламени, которые взялись неизвестно откуда. Он наткнулся на стоявшего позади Аквинта и опрокинул его на прилавок под желто-красным навесом. На землю посыпались разложенные товары.

Радстак почуяла омерзительный запах горящей плоти.

Она снова замахнулась, но момент был упущен. Вспыхнувшее пламя сыграло роль отвлекающего маневра, а колдун тем временем вывернулся из ее рук. Лезвие пронзило ткань балахона, скользнуло по телу Абраксиса, даже задело кость… Но этого оказалось недостаточно. Смертельный удар сорвался.

Радстак понимала: она будет следующей, через мгновение ее лицо вспыхнет пламенем. Вместо того, чтобы вытаскивать запутавшийся в складках материн нож, она попросту выпустила его из рук. В двух шагах от нее Тайбер, похожий на пылающий факел, упал на землю. Он продолжал метаться и издавать ужасные вопли. Рядом ворочался Аквинт, пытаясь подняться на ноги.

Лицо раненого Абраксиса сморщилось, но губы по-прежнему шевелились, творя заклинание, руки двигались им в такт. Девушка уже ощущала, как вокруг нее начинает сгущаться сухой нестерпимый жар. Лишь миг отделял ее от ужасной смерти.

Но тут в спину колдуна — аккурат под левой лопаткой — вонзилась стрела. Абраксис замер, выпрямившись во весь свой немалый рост.

Конечно, это Део тайком пронес на рынок свой арбалет, замотав его в кучу тряпья. После чего занял позицию возле одного из прилавков. Видят боги, Радстак не хотела его вмешивать во все это. Она была уверена, что справится сама — чего уж проще — быстрым движением срезать сумку и скрыться. Когда Абраксис спохватится, будет уже поздно. Девушка безгранично верила в собственные возможности.

Жар вокруг нее продолжал нарастать. Проклятая магия! Радстак призвала на помощь все свои силы. Скорее! Она же очень быстрая… она должна опередить эту магию! Сколько раз ей удавалось выжить на поле боя лишь благодаря тому, что она оказывалась быстрее своих врагов.

Тяжелый боевой меч, казалось, сам выпрыгнул из ножен и скользнул ей в руку. Сталь отливала на солнце зловещим блеском. Радстак взмахнула мечом, как делала это сотни раз до того — мощный, точный удар, в который она вложила всю силу тренированной руки и всю ярость своей жизненной философии. Выжить! Выжить во что бы то ни стало. Убить врага, кем бы он ни являлся.

Лезвие обрушилось на шею Абраксиса, как раз под левым ухом. Без усилия рассекло плоть и кость и снова вылетело наружу, фонтаном расплескав кровь. Отсеченная голова упала на землю, прокатилась и замерла. Одно короткое мгновение тело еще стояло — уже неуправляемое, лишь по инерции — затем грузно шлепнулось вслед за головой.

Швырнув меч в ножны, Радстак сорвала сумку с обезглавленного тела. Одновременно — другой рукой — она подхватила с земли Аквинта и рывком поставила на ноги. Тот, не отрываясь, расширенными от ужаса глазами смотрел на своего бывшего шефа. Тайбер уже затих.

Все произошло буквально в доли секунды — как это обычно и бывает. Теперь надо было так же быстро скрыться с места преступления.

Део уже исчез с рынка. Прижав драгоценную ношу к груди, девушка бросилась бежать, Аквинт — за ней… В этой маленькой красной сумочке, возможно, крылась судьба Фелькской войны. А у Радстак и впрямь имелись собственные счеты с этой войной.


ПРОЛТ (5)


Перед ней лежали карты. Но не древних сражений — тех, которые обсуждают военные специалисты-эрудиты и дотошно изучают студенты Университета. Помнится, она и сама была такой студенткой — одной из самых умных и проницательных. Подающей надежды. Она посвящала все свое время изучению военной истории. Войны вытеснили из ее жизни все, затмили прочие интеллектуальные интересы. Ее учителем был дотошный и требовательный мэтр Хоннис. Он представлялся ей таким же целеустремленным и сосредоточенным на одной теме человеком, как и она сама.

Как выяснилось, она крупно ошибалась. Этот человек прожил долгую и богатую событиями жизнь, о которой Пролт не имела ни малейшего представления. Оказывается, в ней было место и магии, и активной шпионской деятельности, напрямую связанной с этой войной.

Но теперь перед ней лежали не хрупкие, пожелтевшие от времени бумаги. Не свидетельства войн, которые велись за сотни зим до ее рождения. Те абстрактные схемы остались в прошлом. Они хранились на пыльных полках в Фебретри и никак не связывались с реальным кровопролитием и человеческими жертвами.

Нет. Эти карты и донесения были сегодняшними, живыми. Они являлись сводками с поля боя, на котором еще только разворачивалось широкомасштабное сражение. Может быть, самое важное сражение их эпохи. И они требовали куда большего внимания и сосредоточенности.

Увы, сегодняшние события развивались отнюдь не по назначенному плану.

Стоя у стола, Пролт рассматривала доставленные Мерром карты — свежие, еще поблескивающие чернилами. Маг Дальнеречи поддерживал связь сразу с несколькими разведчиками, и все ради того, чтобы доставить Пролт последние и самые точные вести с далекой северной равнины, на которой сейчас решалась судьба Петграда и всего Перешейка.

Вокруг девушки собралась целая толпа делегатов и военных представителей, все чувствовали, что сейчас происходит нечто очень важное. Блестящий красный шарф сполз с шеи Пролт и загородил ей документы. С раздраженным вздохом девушка сорвала его и отшвырнула в сторону. Она совершенно отчетливо понимала: сейчас не время беспокоиться, как она будет выглядеть на страницах будущих учебников.

Слева ее под локоть толкнул помощник посла из Эбзоу.

— Что происходит? — спросил он, кося глазом на расстеленную карту. — Союз побеждает?

Пролт почувствовала неодолимое желание наотмашь ударить по его лысеющему черепу. Взяв себя в руки, она позвала:

— Ксинк!

Тот появился немедленно.

— Генерал Пролт?

Уберите лишних людей. Мне необходимо место для работы.

Это вошло у нее в привычку: использовать юношу для различных дел, связанных с физической силой. Например, удалить любопытствующих от рабочего стола.

Пролт провела здесь целый день, и вот теперь уже наступала ночь. Она принимала и внимательно изучала донесения, которые посыпались после первого визуального контакта с вражеской армией. Сультат развернул сводные силы в соответствии с разработанным Пролт планом. Так, он обеспечил в передних рядах заранее обговоренную «слабость» — ловушку, которую Дардас, по их предположениям, должен был распознать. Видимо, так и произошло, поскольку шпионы Союза доложили, что фелькский полководец отправил небольшие разведывательные отряды на запад и восток. Судя по всему, он разгадал их маневр на флангах. Но это тоже являлось уловкой. Если Дардас попадется на крючок и через порталы отправит туда часть войска (здесь Пролт делала ставку на фелькскую магию), тем самым он оголит свой центр и сделает его уязвимым для атаки, которая рассечет боевой порядок Фелька.

Отличный план… Но он почему-то не сработал.

Очень скоро выяснилось, что Дардас решил не проводить фланговых маневров. Это было что-то новое. Подобного не встречалось ни в одной из хроник, которые девушка знала наизусть со времен студенчества. Итак, Дардас развивается. Он изобретает новые стратегии уже в нынешнем времени. И противостоять ему должен противник такого же уровня.

— Объясните, что происходит?

Пролт сердито вскинула глаза. Напротив нее за столом стоял Мерр. Хотя он и обращался непосредственно к девушке, но смотрел куда-то вдаль, и взгляд его был не сфокусирован. В руке петградец сжимал знакомый браслет.

— Кто спрашивает? — осведомилась девушка.

— Сультат, — сказал Мерр. — Я тут разговариваю с девушкой-наблюдателем, и она передаст тебе этот вопрос. Что происходит?

— Фелькцы отказываются перемещаться на фланги, — ответила Пролт. — Наша ловушка провалилась.

Из толпы дипломатов, которые по ее просьбе переместились на некоторое расстояние, донесся коллективный вздох-всхлип. Державшийся в стороне Ксинк резко обернулся и посмотрел на нее. Пролт и самой показалось, что по ее горлу провели ножом.

Мерр молчал, тупо уставясь ей в лицо. В этот момент он был сосудом, куда переливались слова, произнесенные за сотни миль отсюда. Девушка ждала, сжав кулаки.

— Так, значит, битва на Торранских равнинах отменяется?

— Да, премьер. — Пролт старалась сдержать дрожь в голосе. Да, ее ловушка провалилась. Она потерпела поражение. Но еще не все потеряно. — Мы должны разыграть другую битву.

Она представила себе внушительную фигуру петградского премьера на коне. Его окружают десятки офицеров, все с надеждой смотрят на своего вождя. Они надеются на победу. А за ними тысячи солдат, свято верующих, что руководство армией в надежных руках. Пролт явственно услышала, как завывает ветер над полем, увидела ущербную луну, чье сияние перекликается со светом бесчисленных факелов. Л вокруг — множество вооруженных людей, их латы и мечи негромко позвякивают… Армия замерла в ожидании приказов. И Сультат являлся сердцем этой армии.

Ему нельзя впадать в отчаяние. Он не имеет права поддаваться страху. Этот яростный, неутомимый Сультат был вдохновителем Союза. Без него все эти люди никогда бы не собрались вместе. А она, Пролт, не получила бы шанса встретиться с великим Дардасом в последней решающей схватке.

— Пролт… — окликнул ее Мерр. И затем снова, уже другим тоном: — Генерал Пролт, я верю в вас.

Девушка отвела взгляд от петградского мага Дальнеречи, снова посмотрела на карты. С той точной и своевременной информацией, которой ее снабжают разведчики Сультата, она могла следить за ходом боя практически в реальном времени. При этом тактические вопросы вполне можно переложить на плечи премьера. Ей же остается вести войну прямо из этой комнаты, обмениваясь ударами с Дардасом. От ее таланта ученого, от способности четко и эффективно использовать этот самый талант зависит победа или поражение Союза, а по большому счету — и всего Перешейка.

Теперь Пролт выкинула из головы все тщеславные мысли: как отнесутся к ней потомки и какое место отведут ей в истории. О боги, все это казалось таким мелким!

— Премьер, срочно перебросьте третью и седьмую роты. Укрепите ими ослабленный центр. Переведите кавалерию на восточный фланг. Для Фелька настало время познакомиться с настоящим противником.


Копираст погрыз — стр. 225


рвать ряды войск Союза. С точки зрения Пролт она лишь явилась сигналом, что противник не станет ждать наступления утра. Дардас рвался в бой. Старый лис распознал ее двойную ловушку и объявил во всеуслышание; на мякине его не проведешь!

Именно так Пролт интерпретировала его гамбит. Конечно же, войска Союза достойно встретили фелькцев, произошло короткое сражение, в результате которого атака была отбита. Появились первые жертвы, земля оросилась кровью… далеко не последней за сегодняшнюю ночь.

Эти смерти для девушки не являлись абстрактными потерями, подобно тем, о которых она читала в старинных хрониках. Там смерть — отделенная прошедшими столетиями и десятками поколений — казалась чем-то обезличенным и нестрашным. Здесь же за сухими цифрами стояли живые люди, чьими судьбами она распоряжалась.

И тем не менее Пролт не позволяла подобным мыслям парализовать себя. Это было неизбежно: еще много солдат погибнет сегодняшней ночью в сражении, которое она в настоящий момент планировала. Но они затем сюда и явились — чтобы сразиться с фелькскими захватчиками. И принести необходимые жертвы… Пролт чувствовала свой долг перед этими людьми — ради них она обязана выложиться до конца, продемонстрировать все, на что способна.

— Движение… — произнес Мерр. Ксинк принес ему кресло, и маг тяжело опустился в него, откинувшись на спинку. Сейчас он сжимал в руке серебряный медальон, обмотанный потертым кожаным шнурком. Пролт попыталась, но не смогла подробнее разглядеть эту вещицу. — В центре. Одна рота движется вперед… навстречу нашим…

Пролт машинально отметила место на карте. Дардас выдвигал из тыла какое-то подразделение. Но какое? Пехоту, конницу?

Оказалось, магов.

Внезапно лицо Мерра напряглось, кожа туго натянулась на скулах. Он резко вскочил на ноги, опрокинув кресло. Рука ею разжалась, медальон со звоном покатился по столу и упал на иол.

Расширенные глаза мага смотрели сквозь Пролт.

— Мой мальчик, — пробормотал Мерр хриплым, слабым голосом. — Он умер.

Так, они потеряли одного разведчика. Очень ценною разведчика-мага. Видя смертельную бледность, разлившуюся по лицу Мерра, девушка поняла: для него это был не просто связной. Мерр потерял кого-то из своих детей, своего сына. Чем измерить такую потерю?

— Как это случилось? — спросила Пролт. Потянувшись через стол, она коснулась запястья петградца. Ей хотелось, чтобы жест получился сильным и резким,


Копираст погрыз — стр. 227


магов от остальной армии. Причем надо сделать все максимально быстро, чтобы те не успели ретироваться. Давайте. Скорее!

В нетерпении Пролт ударила по столу, но Мерр уже передавал ее приказ премьеру.

Это была преднамеренная жертва. Часть пехотинцев неминуемо погибнет в ходе маневра. Умрет, исполняя роль наживки… Но они послужат великому делу. Такова жестокая, беспощадная логика войны.

Моргнув, девушка вскинула голову. Недрогнувшей рукой она смахнула набежавшие слезы прежде, чем те успели скатиться по щекам. Взглянула вперед и поймала восторженные взгляды дипломатов, которые почтительно замерли в стороне и наблюдали за ней. Судя по всему, они понимали, что присутствуют при величайшем историческом моменте.

Затем она увидела Ксинка: он стоял на прежнем месте и ждал ее приказаний. На лице молодого человека была написана готовность исполнить любое поручение. Очень преданный и добросовестный юноша. Пролт отметила, что он уже успел найти и подобрать медальон Мерра, который тот обронил. Ксинк понадобится ей позже, когда все закончится. Внезапно девушка осознала: для нее жизнь будет продолжаться — независимо от исхода битвы. Она переживет сегодняшнюю ночь и завтрашний день… и еще многие-многие другие. Как бы плотно она не увязла в этой войне, лично ей не грозит никакая физическая опасность. Ее испытание уже позади — тот безумный насильник на ночной улице Петграда. Она уже с этим справилась.

Когда судьбоносная битва окончится, у нее останется Ксинк. Пролт получит свою долю поддержки и утешения, потому что этот юноша любит ее… возможно, даже больше, чем она заслуживает. Но она постарается оправдать его любовь. Пусть, не сразу, но когда-нибудь. Она разрешит все сложности, существующие между ними. Рано или поздно им удастся залечить свои душевные раны.

И глядя на юношу, Пролт улыбнулась легкой, затаенной улыбкой. Ксинк улыбнулся в ответ.

Мерр доложил, что приказание выполнено: пехота выдвинулась чуть ли не под нос фелькским магам. Несчастный взвод нес потери: один за другим солдаты вспыхивали и превращались в жуткие факелы.

— Кавалерию! — скомандовала Пролт. — Немедленно!

Для нее битва разворачивалась на карте. Она получала донесения с поля боя, анализировала их, принимала решения. И всегда держала в памяти ту цену, которую приходилось платить за безобидные стрелочки и флажки на бумажном полотне. Позже, глубокой ночью, когда все уже будет позади, Пролт подведет итоги и решит — пусть и с тяжелым сердцем — что цель оправдывала эти средства.


АКВИНТ (5)


Кое-как отерев с лица кровь, он попытался пальцами разодрать слипшиеся волосы. Смерть Абраксиса была не первой, которую ему довелось наблюдать в своей жизни — но, безусловно, самой жестокой и красочной. Хотя надо сказать, смерть Тайбера тоже производила впечатление.

Радстак, без сомнения, знала, как обращаться с мечом.

Аквинт покинул место преступления вместе с ней. Чтобы сбить со следа возможную погоню, они долго петляли по каллахским улицам и переулкам, придерживаясь заранее выработанного маршрута. Впрочем, это оказалось излишней предосторожностью — хотя на рынке, конечно же, поднялся страшный шум, никто из фелькских солдат за ними не последовал.

И вот теперь вся группа собралась в доме, расположенном на задворках кузнечных и столярных мастерских.

Аквинт оглянулся. Он увидел Менестреля и женщину, которая была с ним в сгоревшем амбаре. Кроме них, здесь находились другие члены Рассеченного Круга. Плюс незнакомая личность — тощий мужчина с седой щетиной на лице. Ну и, конечно, Део.

— Ответьте мне на один вопрос, — обратился Аквинт к Менестрелю. — Почему вы перенесли свое логово сюда из заброшенного склада, где находились сначала?

Вместо Менестреля откликнулся один из его товарищей:

— А откуда ты про это знаешь?

— Да это был мой склад, — ответил Аквинт. — Раньше, в довоенной жизни. Ну не смешно ли?

— Мы сейчас не в том настроении, чтобы шутить, — мрачно произнес пожилой мужчина. Вроде бы его зовут Ондак, припомнил Аквинт. — Сегодня мы потеряли доброго товарища.

Речь шла, конечно же, о Тайбере — том самом, который превратился в пылающий факел, прежде чем Радстак успела срубить колдуну голову. Аквинт помнил этого бывалого вора еще по прежним дням.

— Забавно, — сказал он, — а у меня это случилось вчера.

Хотя Аквинт говорил безразличным, даже саркастическим тоном, сердце у него болезненно сжалось. Кто б мог подумать, что он будет так убиваться по Коту. Какая-то надежда на то, что мальчишка жив, еще оставалась, но… Из упрямства он не желал соглашаться с этими людьми, доказывавшими, что тело исчезло с пустыря.

В комнате воцарилась тишина. Затем Менестрель вышел вперед.

— Это та самая сумка? — спросил он у Радстак, которая держала под мышкой маленький красный мешочек.

— Ну да. — Та пожала плечами. Поразительно! И двух часов не прошло, как она обезглавила человека, а на лице — ни малейших эмоций.

— Можно мне ее посмотреть? — попросил Менестрель. Радстак бросила ему сумку, но Аквинт перехватил ее на лету. Менестрель удивленно моргнул, все остальные зашептались.

— В чем дело? — Это была своего рода вежливость, ведь Менестрель — при поддержке присутствующих — легко мог отобрать сумку.

— Не так давно я служил интендантом в Сууке, — заявил Аквинт. — Затем туда заявился Абраксис и взял меня на работу. Не знаю, почему он выбрал меня… да это и не важно. Но после того, как я принял его предложение стать агентом Службы внутренней безопасности, он проделал кое-что любопытное.

Все замерли в ожидании.

— И что же? — спросил Менестрель.

— Абраксис надрезал мне большой палец и промокал кровь кусочком ткани. А потом положил ее… в эту сумку.

— Я думал, он брал образцы крови только у студентов своей Академии, — вмешался Део. Он держал в руках тот самый арбалет, из которого подстрелил Абраксиса па рынке.

Несколько лиц повернулось в сторону тощего незнакомца, и Аквинт догадался, кем тот являлся. Мужчина пожал плечами и произнес, как бы оправдываясь:

— Я сказал то, что знал. Мне повезло: мой собственный образец уничтожили после того, как зарегистрировали смерть. Стандартная процедура.

— Это была идея Абраксиса, — пояснил Аквинт. — Таким образом он решал проблему дисциплины. Этот человек прав: все маги сдавали образцы своей крови. Но, по словам Абраксиса, подобной процедуре он подвергал не только их, а всех мало-мальски важных людей в Империи.

— Таких, как ты? — пренебрежительно поинтересовался Ондак.

— Я был агентом Службы внутренней безопасности с очень важным заданием.

— Мне нравится твое «был», — заметил Менестрель. Аквинт бросил на него холодный взгляд.

— А что же еще я могу теперь сказать?

Менестрель кивнул. Помолчал, затем указал в сторону незнакомого мужчины.

— Этого человека зовут Нивзё. Не так давно он являлся студентом Академии… потом дезертировал. Нивзё — практикующий маг крови, и достаточно опытный. Так вот, смысл сегодняшней операции, которая стоила жизни одному из наших товарищей, как раз и заключался в похищении у Абраксиса сумки с образцами крови. Чтобы Нивзё смог их потом… использовать.

— Это я прекрасно понимаю, — резко ответил Аквинт. Чего уж тут не попять? — Но прежде, чем это произойдет, я хотел бы получить свою кровь обратно.

В комнате снова стало тихо. Они вполне могли бы плюнуть на его желания. Мало ли чего хочет бывший агент Службы безопасности! Сам Аквинт отлично сознавал, какие безграничные возможности давало обладание заветной сумочкой. Захотят ли мятежники отложить свои планы ради него — человека, который совсем недавно охотился за их головами по указу фелькского коменданта?

В этот момент Аквинт пожалел, что не попрощался с Котом до того, как все пошло вкривь и вкось.

— Ты сможешь отыскать его образец крови? — спросил Менестрель у мага-дезертира.

— Их там сотни, — пожал плечами тот.

— Ответь на мой вопрос.

Колдун подумал, поскреб свой небритый подбородок и наконец признался:

— В принципе, это возможно. Но…

— Тогда начинай, — решил Менестрель.

Аквинт передал сумку Менестрелю, а тот — Нивзё.

— Мне понадобится свежий образец его крови, — проворчал маг. — А затем придется сверять его со всеми, что хранятся у Абраксиса. Ничего себе предстоит работенка…

Он раскрыл сумку, и Аквинт увидел, что та битком набита перепачканными тряпицами. Уж наверное сам шеф Службы внутренней безопасности имел быстрый и надежный способ разыскать нужный образец. Но Абраксиса не стало, и теперь этим приходилось заниматься бывшему студенту фелькской Академии магии.

Аквинт подготовил требуемую каплю своей крови. С несчастным видом Нивзё взял салфетку с ней и вышел в соседнюю комнату, где никто не мешал ему работать. Аквинт уселся на стул и стал ждать. Не говоря ни слова, Менестрель поставил рядом свой стул и тоже сел. Остальные тихонько вышли или устроились по углам.

На улице громко прокричали глашатаи.

— Которая служба? — спросил Аквинт, поднимая взгляд. Он и сам не заметил, как погрузился в унылые раздумья — большей частью тревожась о Коте и сентиментально вспоминая их былые деньки.

В комнате было всего одно окно, да и то плотно занавешенное. Тем не менее в тонкие щели пробивался дневной свет — значит, еще не стемнело.

— Вроде бы для комендантского часа рановато, — ответил Менестрель.

— Н-да, хорошего мало, — тоскливо пробормотал кто-то.

— А чего вы ожидали? — огрызнулся Аквинт. — Как-никак, высокопоставленного фелькского чиновника, по сути, второго человека в этой их чертовой Империи обезглавили сегодня прямо перед зданием местной Канцелярии. Помните, что было после того, как убили одного-единственного солдата?

Теперь он обращался прямо к Менестрелю.

— Я помню, — ровным голосом ответил тот.

— Еще бы… Тогда легко можно себе представить, как фелькский гарнизон отреагирует на такое.

Аквинт прислушался к шуму на улице: глашатаи требовали, чтобы все разошлись по домам.

— Нисколько не сомневаюсь, что к этому моменту полковник Джесил уже связался с Фельком. Полагаю, лорд Матокин не слишком счастлив.

— Будет еще хуже, чем в прошлый раз? — спросила стоящая неподалеку девочка. Похоже, она только сейчас начала осознавать, что происходит.

Аквинт бросил па нее раздраженный взгляд. В тот раз, когда Менестрель убил фелькского солдата, жителям Каллаха очень скоро пришлось испытать на своей шкуре жестокость оккупационного правительства. Патрули вламывались в дома, без разбора хватали мирных граждан, в каждом подозревая убийцу. Город сильно пострадал оттого непродуманного поступка.

— Можешь не сомневаться, — буркнул наконец Аквинт. Девчонка не на шутку встревожилась.

— Не волнуйся, Гельшири, — попытался ее успокоить Менестрель.

В комнату постепенно стали возвращаться члены Круга, неосознанно подтягиваясь к своему лидеру.

— А я думаю, нам очень даже следует волноваться, — вскинулся Ондак. — По городу проведут широкомасштабную облаву. Будут искать тебя и тебя…

И он ткнул пальцем в Аквинта и Радстак.

Девушка продолжала стоять молчаливым изваянием: руки сложены на груди, обезображенное шрамами лицо абсолютно бесстрастно. Аквинт достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы понять: она здесь самая опасная. Интересно, остальные-то это чувствуют?

— Фелькцы разорвут наш город на части! — продолжал Ондак, повысив голос.

— Успокойся, — произнес Део. Он по-прежнему избегал смотреть в глаза Аквинту — помнит небось чья стрела нашла несчастного Кота.

— Пусть Нивзё начнет творить свое заклинание, — сказал кто-то. — Потом будет уже поздно.

— Это очень сложное заклинание, — возразил Менестрель. — Оно требует времени.

— Тем более, пора начинать! — настаивал Ондак.

Менестрель бросил взгляд в соседнюю комнату, где Нивзё все еще колдовал над содержимым сумки Абраксиса.

— Он еще не отыскал образец крови Аквинта.

— Поздно уже этим заниматься!

— Я сказал, успокойся, Ондак, — повторил Део чуть резче, чем прежде. Менестрель кивнул, окинул взором собравшихся товарищей.

— Этот человек помог нам заманить Абраксиса, — сказал он. — Без него у нас не было бы этой сумки. Если Нивзё произнесет свое заклинание, не изъяв его образца крови…

Он покачал головой и закончил:

— Аквинт заслуживает нашей благодарности. И я не желаю больше говорить об этом.

Все замолчали — тема исчерпана. Аквинт удержался от благодарного взгляда — но если говорить честно, решительность Менестреля произвела на него впечатление.

Ожидание потянулось дальше.

За окном сгущались сумерки. Где-то вдалеке раздался шум, и в комнате снова возникло напряжение. В конце концов один из подпольщиков спросил разрешения Менестреля и отправился на разведку. Вернулся через несколько минут, бледный и обеспокоенный.

— Что там. Минет? — спросила девчонка по имени Гельшири.

— Столько солдат в городе я не видал с момента вторжения, — ответил тог. — За две улицы от нас целая рота. Их там сотни!

Члены Рассеченного Круга молчали, осмысливая новости.

— Наверняка Джесил перебросил войска через порталы, — сказал Аквинт. — А может, это сделали по настоянию Матокина.

Взгляд его быстро обежал лица присутствующих. Сейчас, когда угроза стала близкой и ощутимой, не изменят ли они свое мнение насчет мага Нивзё и его поисков образца крови?

— О боги! — воскликнул Ондак. — Вы только послушайте!

И впрямь, снаружи нарастал шум, приближаясь к дому, в котором они укрывались. Сотни ног в кованых башмаках топали по булыжникам; разносилось бряцание доспехов. Отовсюду слышались крики — это солдаты вламывались в дома и выталкивали испуганных жителей на улицу.

Теперь уже сомневаться не приходилось: на сей раз все действительно будет еще хуже. Фелькцы запросто могут вырезать половину Каллаха — в наказание за ужасную смерть лорда Абраксиса. Тот факт, что Матокин знал о похищенной сумке, только ухудшал ситуацию. Несомненно, он приложит все усилия, чтобы вернуть ее обратно.

— Нивзё, долго там еще осталось? — спросил Менестрель, поднимаясь на ноги. — Время подпирает.

— Я работаю так быстро, как могу, — донеслось из соседней комнаты. — Я стараюсь…

Судя по голосу, колдун был на грани истерики.

Шум снаружи становился все громче. Део подхватил свой арбалет и вставил болт. Собравшиеся в комнате мятежники тревожно переглянулись. Радстак совсем обыденным жестом опустила ладонь на рукоятку меча.

Внезапно у них над головой раздались шаги — достаточно легкие, но старая черепица все равно скрипела и хрустела. Несколько мгновений спустя шаги спустились на чердак.

— Они подбираются к нам сверху! — хриплым испуганным шепотом произнес Ондак, непроизвольно втягивая голову в плечи.

Аквинт поднялся со своего кресла. Как-то все это неправильно… С какой стати солдатам гарнизона карабкаться на крышу, чтобы попасть в дом?

В этот момент в углу на потолке распахнулся чердачный люк, за ним открылось пространство, достаточно просторное, чтобы вместить человека. Вот дела-то, Аквинт прежде и не заметил этого люка. Судя по лицам присутствующих, многие разделяли его удивление.

Когда над откинутой крышкой появилась белобрысая голова Кота. Аквинта охватил целый вихрь чувств — и шок, и радость, и сознание, что именно так и должно было случиться.

— Ты не ранен? — спросил он, подбегая к люку и широко улыбаясь.

— Да как тебе сказать… — проворчал мальчишка с непривычными интонациями. — Быть подстреленным из арбалета не такое уж приятное развлечение.

Ба, да никак Кот шутит?

Аквинт и сам чуть было не расхохотался, но вовремя вспомнил о том, что момент отнюдь не располагает к веселью.

— Таким образом можно выйти на крышу? — спросил он.

Свешиваясь головой вниз, мальчишка кивнул.

— Лучше бы поторопиться, — сказал он.

— Нашел! — раздался крик из соседней комнаты, и в дверях показался возбужденный Нивзё. В руках он держал два клочка материи: один со свежим образцом крови Аквинта, а другой — тот, что взял у него Абраксис еще в Сууке.

Аквинт шагнул к нему и забрал оба окровавленных лоскутка.

— Ты уверен? — Он настойчиво заглянул в глаза чародею. Тот оскорбленно кивнул.

— Меня специально на это натаскивали. Уж что-что, а свой вид магии я знаю. Некоторое время Аквинт изучал его заросшее щетиной лицо, выискивая следы обмана.

— Придется поверить ему на слово, — произнес стоявший за спиной Менестрель.

С этим трудно было спорить, и Аквинт убрал драгоценные лоскуты в карман.

— Пошли! Пошли! — торопил их Ондак, подтаскивая кресло в угол комнаты. Вскочив на него, он подтянулся к открытому люку.

Один за другим подпольщики пролезали через люк. Выбравшись на крышу, Аквинт полной грудью вдохнул свежий холодный воздух. Здесь было слышно, как внизу, на улице переговариваются фелькские солдаты.

— Головы пригибайте пониже, — напутствовал товарищей Менестрель, стоя возле люка. Он хотел убедиться, что все благополучно покинули комнату. Аквинт двинулся вдоль конька, пробираясь к Коту. Ему хотелось обнять напарника, прижать к своей груди, но он знал, что мальчишке это не понравится. Чтобы не смущать паренька, он ограничился бодрым похлопыванием по спине.

— Я верил, что ты жив, — сказал он, солгав лишь наполовину.

Кот бросил на старшего товарища быстрый, непривычно теплый взгляд. Затем поморщился, и лицо его приняло обычное стоическое выражение.

— Да вот, сумел проследить за тобой до амбара… а затем и до этого дома.

Оглянувшись на остальных, махнул рукой и добавил:

— Нам сюда.

Аквинт поспешил за ним следом, глядя, как двигается мальчишка — немного скованно, прижимая руку к боку. В душе он молился, чтобы рана Кота оказалась не слишком серьезной. Крыша, по которой они шли, вплотную прилегала к другой — над длинным рядом мастерских. Таким образом, они все более удалялись от суетившегося внизу патруля. За ними следовали остальные члены Рассеченного Круга — они воровато пригибались, говорили вполголоса. Среди них был и Нивзё, он крепко прижимал к груди красную сумку Абраксиса.

А внизу нарастал гул испуганных голосов: патрули продолжали вытряхивать каллахцев из домов. Аквинт прикинул: если их группа успешно доберется до дальнего конца крыши, то считай — все, ушли от погони. Тогда они попробуют поискать укромное местечко, где маг Нивзё смог бы наконец заняться своим заклинанием.

А потом… что потом? Неужели война действительно закончится? Эта безумная и пьянящая мысль выглядела настолько заманчивой, что Аквинт — вопреки своим прагматическим инстинктам — никак не мог от нее отрешиться. О боги, неужто они это сделают!

— Эй, вы… там, наверху! Стоять!

Аквинт почувствовал, как меж лопаток у него пробежал холодок. Он оглянулся: члены Круга гуськом торопливо пробирались к дальнему концу крыши. Должно быть, кто-то из них проявил неосторожность, и патруль засек бегущих.

— Скорей! — приглушенно крикнул Кот. Они уже почти достигли места, где он забрался на крышу. Паренек использовал для этого длинную лестницу — она и сейчас стояла, прислоненная к карнизу. Гельшири чуть ли не кубарем скатилась с нее, на очереди уже переминался Ондак. Однако было ясно: всем таким образом не выбраться, попросту не успеть.

Менестрель держался в конце цепочки. Поблизости находился Део; он возился с арбалетом. Радстак, которая почти уже поравнялась с Аквинтом, оглянулась в поисках своего друга. Увидев его приготовления, она тут же повернула обратно.

— Радстак, не надо! — крикнул Аквинт. В этот момент он забыл все обиды и претензии.

А Кот уже тянул его за рукав.

— Давай же!

Конечно, парень прав.

— Черт с ней, с лестницей! — крикнул Аквинт людям, столпившимся в ожидании своей очереди. — Прыгайте вниз!

Кот — как бы в пример другим — кивнул и бесстрашно сиганул через карниз. Высота была приличная, но не смертельная. Оставались хорошие шансы на спасение всей команды ценой нары-тройки сломанных костей.

Аквинт бросил через плечо прощальный взгляд. Део в этот момент как раз выпустил стрелу и потянулся за следующей. Рядом с мечом в руке стояла Радстак. Там же Аквинт увидел Менестреля и женщину с янтарными глазами — ту самую, которая была с ним в амбаре.

К Аквинту приблизился бледный и трясущийся Нивзё.

— Мне страшно! — с дрожью в голосе сказал он.

Уговаривать было некогда. Аквинт грубо схватил его за руку.

— Вперед, дружище! — рявкнул он. — Ты нам все еще нужен… ох, как нужен!

И прыгнул через край крыши, увлекая за собой фелькского мага-дезертира.


ДАРДАС (5)


Кровь, а с нею и жизнь, толчками пульсировала в его венах. Каждый вдох и выдох подтверждал — он жив! Жизнь переполняла Дардаса, энергия кипела и выплескивалась через край. Он чувствовал себя живым — во всех смыслах.

Воистину это была сердцевина его жизни. Фелькская война подарила ему то, в чем Дардас нуждался больше всего — врага. И, судя по всему, врага достойного. Все, что делал Дардас — все ею обманные маневры и прямые атаки, — наталкивалось на не менее блестящее сопротивление. Сегодня ему противостояла не тупая дезорганизованная толпа, а настоящая армия. Ее вождь или вожди демонстрировали прекрасное владение как тактикой, так и стратегией.

Не скрывая довольной улыбки, Дардас рассматривал донесения с передовой линии, которые непрерывным потоком ложились ему на стол. Какая роскошь! В свое время, в эпоху завоевания Северного Континента, он не мог и помыслить о такой скорости передачи сообщений. Сейчас он фактически мгновенно получал информацию о проведении того или иного маневра, а также об ответной реакции врага. Столь же оперативно передаваясь его собственные приказы во все боевые подразделения. Просто сказка!

Он так и не смог найти ответа на вопрос, почему Вайзель вдруг самоустранился от управления их общим телом, предоставив мозг в полное распоряжение Дардаса? Возможно, причиной тому стал страх фелькского аристократа перед сражением. Сильнейшие негативные переживания могли ослабить связь его сознания с физическим телом, особенно в комбинации с тем эмоциональным подъемом, который — в противоположность Вайзелю — испытывал сам Дардас.

Впрочем, сейчас не время теоретизировать. Самоустранился, ну и ладно… большое ему за это спасибо.

Дардас заметил Рэйвен, стоявшую в стороне от его временного командного пункта. Эта девушка сослужила ему неоценимую службу, указав на скрытую опасность, которую он сам не заметил. Именно она высказала предположение, что враг может быть знаком с его стратегией, разработанной еще двести пятьдесят зим назад. Вполне возможно, что тем самым Рэйвен спасла его армию, уберегла от тяжелейших потерь. Трудно даже придумать достойную награду за такой подвиг. Дардас не исключал, что когда-нибудь — когда все закончится — он возвысит эту девушку до положения своей законной супруги. А что? В конце концов, она знала Дардаса, более того, знала его тайну. Очень разумно будет постоянно держать ее подле себя.

Битва на Торранских равнинах… вот почему нынешнее сражение показалось ему таким знакомым. Это была одна из его величайших побед — не мудрено, что она вошла в учебники истории. Если бы сегодня он действовал по тому же принципу, что и тогда, не миновать бы его армии хитрой ловушки, которую заготовил враг. Его войско могли бы попросту уничтожить — невзирая на хитрость колдунов и количество рядовых воинов.

К настоящему моменту у них за плечами было лишь несколько мелких, незначащих стычек с врагом. А вот теперь была пролита первая настоящая кровь, и Дардасу казалось, что ночной ветер доносит до него знакомый запах — горьковатый, с медным привкусом… такой бодрящий.

Это только начало, так сказать, подготовительный этап. Настоящая масштабная битва еще впереди. Вначале Дардас гадал, напугает ли противника ночное сражение? Как выяснилось, об этом не было и речи. Все его провокационные маневры враг встречал быстрыми, решительными ударами. Не говоря уж о гениальной операции, в результате которой Фельк лишился целого взвода магов Огня. Потерн были высоки, но армия их выдержит.

И конечно же, у него припасено несколько хитрых трюков, которые неизмеримо увеличат возможности его и без того сильного войска. Например, маги Переноса ждут не дождутся, когда смогут отомстить за погибших собратьев. Дардас держал на различных участках несколько сильных и компактных подразделений, связанных через Дальнеречь с теми самыми магами Переноса. По его замыслу, эти отборные бойцы должны были находиться в непрерывном движении, переходя через порталы из одного места в другое и нанося противнику неожиданные сокрушительные удары.

Еще до рассвета вся равнина окажется залитой кровью.

Приблизился Фергон с новыми сводками. Дардас просмотрел их и зловеще ухмыльнулся.

— Выдвинуть вперед вот этот кавалерийский эскадрон. — Он указал направление на карге. Один из штабных офицеров тут же отравился с приказом к ближайшему магу Дальнеречи.

Ритм битвы был уже задан. Дардас это чувствовал! Скоро, совсем скоро сойдутся основные силы двух армий. Генерал с нетерпением ждал этого момента. Пока же он продолжит изобретать обманные маневры и изучать противника.

— Сэр?

Перед ним снова стоял Фергон, но никаких донесений при нем не было.

— Ну, что еще?

Не хватало еще, чтобы этот молокосос, давнишний знакомый Вайзеля, снова заговорил о своем отце.

— К вам Беркант, генерал, — доложил юноша. — Говорит, что у него срочное сообщение от императора Матокина. Очень срочное…

— А разве у него бывают другие? — проворчал генерал. Он оглянулся и увидел застывшего в почтительном ожидании мага. — Ну хорошо. Давай.

Фергон подвел к генералу чародея, который казался странно спокойным на фоне ночной суматохи, и вместе с другими офицерами отошел подальше, чтобы не мешать приватной беседе.

— Похоже, битва не слишком волнует вас. Беркант?

— Я не вхожу в число ваших боевых магов, генерал. Дардас согласно кивнул. Но предупредил:

— Вы понимаете, что в настоящий момент я чрезвычайно занят? Надеюсь, лорд Матокин не станет отвлекать меня по пустякам.

— Естественно, генерал, — ответил Беркант, сжимая в руке знакомую тряпицу.

— Тогда вперед!

Маг замер, входя в состояние, смахивающее на ступор. Через мгновение взгляд его расфокусировался, и он заговорил другим голосом:

— Генерал, мне доложили, что вы сошлись с вражеской армией.

— Так точно, лорд Матокин.

Как всегда, подобная связь несколько пугала Дардаса, но он успел ко многому привыкнуть за последние несколько лун.

— Я уверен, что мы разобьем в пух и прах этих… — начал он, но император прервал его.

— Я тоже уверен, генерал, — заявил он устами Берканта. — С самого начала я в вас не сомневался. Мы сделали правильный выбор.

Комплимент от Матокина? Очень сомнительно, чтобы этот гордец вышел с ним на связь лишь для подобных излияний.

— Благодарю вас, лорд, — произнес Дардас, старательно пряча недоумение. Он до сих пор так и не выяснил, мог ли Матокин видеть его во время сеанса связи.

— Мы очень тщательно обдумывали все, что касается вас, генерал… Вайзель. В голосе императора явственно слышалась ирония. — Когда вы только появились у нас… и еще до того, как вступили в командование армией Фелька, я озаботился получить от вас некоторый сувенир. Нечто, что гарантировало бы вашу верность Империи. И всегда хранил эту вещицу при себе. Как выяснилось, это оказалось весьма разумной мерой предосторожности. Собственно, должен признаться: эта идея принадлежала лорду Абраксису… пусть боги хранят его душу.

В чем бы ни заключалась хитрость Матокина, надо признать — он сумел заинтриговать собеседника. Дардас молчал, мрачно ожидая продолжения.

— Магия крови — вот тот бесценный инструмент, который обеспечивает безусловную дисциплину среди многочисленных магов, которых мы готовим в нашей Академии, — слова продолжали слетать с губ Берканта. — Основав Академию и начав эту объединительную войну — а вы знаете, что целю моей является создание единого государства на всем Перешейке… так вот, я полностью осознавал, какую мощную и непредсказуемую силу выпустил в этот мир. Ведь в далеком прошлом магия уже породила несказанные бедствия на Северном и Южном Континентах. Именно ошибки в ее применении стали причиной Великих Катаклизмов.

Дардас растерянно хлопал ресницами. Матокин говорил о далекой эпохе полного хаоса, которая кончилась задолго до рождения самого Дардаса. Та эпоха ознаменовалась падением могущественных династий, правивших Северным и Южным Континентами.

Оказывается, виной тому послужила магия?

— И я не позволю, — продолжал Матокин, — чтобы это случилось снова. Благодаря великому таланту, данному мне от рождения, я контролирую всю магию в этом мире. К тому же я способен предвидеть будущее Перешейка и ничто не помешает моим планам. Ничто… и никто.

Зловещее утверждение. Но Дардас не дрогнул — это было не в его характере. Матокин, конечно, силен — но и Дардас не последний человек в этом мире. Тоже сила.

— И чего же вы хотите, лорд Матокин? — напрямик спросил он.

— Я хочу получить обратно своего мага Кумбата. Воцарилось долгое молчание. Наконец Дардас спросил:

— А если я откажусь?

— Ценю вашу прямоту; генерал. Ваше утверждение, что Кумбат затерялся при Переносе, по меньшей мере глупо.

— А я ценю ваше мнение, лорд Матокин, — парировал Дардас. — Скажите: и что вы намерены сделать, если я откажусь вернуть Кумбата?

— Мне казалось, я вам все объяснил, генерал. Та вещь, о которой я говорил, по-прежнему здесь, при мне. И она позволит в любой момент задуть вашу жизнь, как простую свечку. Магия крови — очень мощная и эффективная штука.

— И это все, чем вы мне угрожаете? — спросил Дардас, несколько сбавив тон. Матокин, конечно, мог разжиться образцом его крови в тот краткий период, когда он лежал бесчувственным после процедуры возрождения.

— А этого мало? — В голосе Берканта звучало откровенное удивление.

— Ну да, я спрашиваю: это все ваши козыри? Да это же чистой воды блеф! Полагаете, я действительно поверю, что вы решитесь меня убить в тот самый момент, когда больше всего нуждаетесь в моих талантах? — Дардас даже позволил себе короткий смешок. — Ведь вы уже в курсе, что за армия стоит перед нами. Вы представляете себе ее масштабы. Да если фелькское войско сейчас останется без моего руководства, его просто разорвут на части. И — прости-прощай ваша великая мечта о едином государстве на Перешейке.

Дардас наслаждался моментом. Его с самого начала раздражало положение подконтрольной марионетки, бесила необходимость постоянно отчитываться перед высшим руководством. Ну да, Матокин действительно был тем человеком, который привел в движение механизм войны — но без помощи Дардаса все его планы так и остались бы бесплотной иллюзией безумца, рвущегося к власти над миром. На свете стало бы всего лишь одной неосуществленной мечтой больше.

Поэтому он спокойно ждал ответа Матокина. Не видать императору Кумбата, как своих ушей. Кумбат принадлежит ему, Дардасу. И станет, как миленький станет обеспечивать ему чары омоложения, когда в том возникнет нужда. Возможно, маг даже сумеет найти способ навсегда избавиться от лорда Вайзеля. Как было бы здорово единолично завладеть этим телом!

Лицо Берканта по-прежнему хранило отсутствующее выражение, он молчал. Дардас слегка нахмурился. Что происходит?

Внезапно щека мага неистово задергалась. Пустые глаза расширились, он громко, с шумом вздохнул. Все тело содрогнулось.

И тут же взгляд снова обрел осмысленность и вперился в лицо Дардаса. Как бы непроизвольно он не кинул руку и вцепился в мундир генерала. Черты лица мага исказила судорога то ли боли, то ли ярости.

— Помогите… — с усилием выдохнул Беркант, но Дардас лихорадочно пытался высвободиться из его хватки. Какого черта? Может, маг получил приказ напасть на него? Но это же полное безумие… особенно если учитывать слова Матокина о якобы неотразимой магии крови. Или император все же блефовал?

По телу Берканта снова пробежала дрожь. На мгновение он замер, одеревенел, а затем без звука рухнул на землю.

Дардас ошеломленно смотрел на неподвижное тело. К нему подбежал Фергон.

— Как вы, генерал?

— Со мной все в порядке. Проверьте, жив ли маг?

Опустившись на колени, Фергон проверил пульс, послушал сердце.

— Он мертв, сэр.

Дардас недоверчиво покачал головой.

— Все случилось так неожиданно, — пробормотал он. И подумал про себя: что ж, такое тоже случается — только что человек стоял, разговаривал, и вот его нет. Быстрая и неожиданная смерть…

— Я распоряжусь убрать труп, — засуетился Фергон. Махнул двум солдатам из личной охраны генерала, чтобы те оттащили тело подальше. А Дардас снова невольно подумал: как все быстро происходит. Стоит тебе умереть, и ты превращаешься в помеху, которую торопятся убрать с пути.

Однако весь этот неприятный инцидент занял слишком много времени — учитывая напряженность ситуации.

— Фергон! Мне нужны свежие сводки.

Помощник тут же побежал исполнять приказание. Дардас снова бросил взгляд на Рэйвен, о которой как-то позабыл за всеми этими событиями. Ему показалось, что девушка находится в каком-то оцепенении. Она стояла, пошатываясь и чуть не падая.

Генерал направился к ней. Рэйвен сделала несколько неуверенных шагов ему навстречу.

— Что с вами происходит? — спросил Дардас.

— Я… я… генерал, это… — казалось, ей трудно говорить. Глаза на бледном лице светились мукой.

Дардас обнял девушку за плечи, привлек к себе.

— Что случилось, Рэйвен? — повторил он.

— Рэйвен? — пробормотала та с несчастным видом. Она покачала головой, слезы, казалось, вот-вот польются из глаз. — Рэйвен больше нет. Она исчезла. Просто… исчезла. Я не могу объяснить, как это произошло. Она вдруг…

Дардас почувствовал, как на сердце ему легла холодная тяжесть.

— Что значит «исчезла»? — спросил он.

Девушка продолжала озадаченно моргать. Слезы наконец хлынули у нее из глаз.

— Я теперь всего-навсего Вадия, — сказала она. — Рэйвен больше не существует. Она хотела передать своему отцу… сказать ему…

Дардас отвернулся и увидел встревоженного Фергона.

— Генерал. — Казалось, юный помощник не находит слов. — Паши маги Дальнеречи… они… э-э… сэр…

— Да что случилось, разрази меня гром?! — рявкнул генерал, хотя в глубине души он уже обо всем догадывался.

— Они мертвы, сэр, — пролепетал Фергон. Обернувшись, он указал рукой.

Дардас увидел тела в темных балахонах — безжизненными кучками они валялись на земле. Вокруг них столпились офицеры — ничего не понимающие, растерянные.

Неужели это дело рук Матокина? Если так, то этот человек безумец. Дардас обратился к своим охранникам.

— Ты… ты и ты. — Он ткнул в нескольких солдат. — Вы будете моими вестовыми. Живо отыщите себе лошадей.

Затем обернулся к другим адъютантам.

— Отправляйтесь в подразделения, выясните: остался ли в живых кто-нибудь из магов. Поторапливайтесь!

Быстрота, с которой они кинулись исполнять приказ, подействовала на генерала успокаивающе. Но все равно: если бедствие носит повсеместный характер — а он почему-то был в этом уверен, — паники в рядах армии не избежать. Несомненно, все офицеры и солдаты уже стали свидетелями одновременной и необъяснимой смерти армейских колдунов, с которыми они столько лун стояли бок о бок… Ужасно! Для любого человека это было бы потрясением. И вот теперь его армия, его любимое детище, оцепенеет от ужаса, и потребуется немало времени, чтобы она оправилась от шока.

Страшнее же всего, если вражеская разведка пронюхает про случившееся. Весть о том, что фелькское войско внезапно лишилось своих магов и стало уязвимым, может обернуться полной катастрофой. И Дардас не имеет права закрывать на это глаза. Ставя себя на место врага, он понимал, что лучшего момента для атаки не выбрать. Они ударят именно сейчас — в минуту слабости фелькской армии!

Так, теперь необходимо продумать план действий.

Со смертью полковых колдунов он лишился тех особых преимуществ, которые давала ему магия. Но он по-прежнему остался Дардасом Непобедимым — и намеревается доказать врагам, что получил это звание не просто так.

Скорбной статуей генерал высился над столом с картой сражения. Перед ним расстилалась плоская равнина. При таком рельефе и с таким количеством зажженных факелов он мог видеть довольно далеко.

Вот он — его враг. Огромное скопление людей, оружия, лошадей… По большому счету, Дардас был равнодушен к идеологическим противоречиям, которые развели две армии по разные стороны фронта. Фельк жаждал завоеваний, эти же люди явились защищать свой родной дом. Один только Дардас желал войны как таковой. Она была для него явлением природы. Воевать — значит преодолевать сопротивление. Он просто обязан бороться и превозмогать, чтобы оправдывать свое существование. А для этого ему требуется враг.

Сегодня он получил достойного врага — может, даже более сильного, чем хотел бы.

Вернулись адъютанты с известиями — действительно, все маги до единого умерли в одночасье, причем без всякой видимой причины. Как и подозревал Дардас, среди солдат тут же вспыхнула паника. Армия осталась без магов Переноса, которые должны были перебрасывать снабжение и перемешать ударные подразделения… А также без Дальнеречи, с помощью которой полагалось передавать разведывательную информацию или осуществлять связь с удаленными районами Перешейка. Более того, Дардас лишился даже Кумбата — маг теперь находится в такой дали, что до него не достучаться, не докричаться. И в связи с этим возникает очень интересный вопрос.

А что произойдет с самим Дардасом, когда ему вновь потребуются чары омоложения?

Генерал безнадежно отвернулся от разложенных перед ним карт. Враги наверняка заметили смятение в его рядах, и теперь шли в наступление. Он уже мог разобрать передние ряды атакующих.

— Фергон, — обратился Дардас к своему помощнику, — принесите мой меч.

Он принял клинок и прицепил его к поясу. Офицеры штаба сгрудились вокруг своего генерала, на лицах у многих был написан страх.

— Ну что, парни, — заговорил Дардас тихим и спокойным голосом, — мы воины, и в душе каждого из нас живет жажда боя. Наш час настал.

К нему подвели лошадь, и генерал отдал последние приказы.

— Вперед! На врага!

Дардас успел еще бросить взгляд на растерянную женщину, чье тело служило вместилищем для души Рэйвен. Вспомнил своего «соседа» — несчастного фелькского аристократа, который замахнулся на роль великого героя.

А ведь по иронии судьбы, именно Вайзеля и будут вспоминать — независимо от исхода сегодняшней схватки, даже если она закончится уничтожением фелькской армии.

Оскалив зубы, Дардас поскакал навстречу приближающемуся врагу. Он вскинул обнаженный меч над головой, надеясь личным примером зажечь и сплотить своих воинов… Увлечь их в бой — к той единственной истинной славе, которую предлагала им жизнь.


БРИК (5)


В тот критический миг, когда солдаты засекли их на крыше, у Брика — как это ни смешно — в голове была одна-единственная мысль: спасти Квентис.

Део выпустил первую стрелу. Брик видел, как он снова вскинул арбалет — в нем уже красовался новый болт — и с усмешкой нажал на рычаг.

— Есть!

Не важно, насколько точно он будет стрелять, подумал про себя Брик — это не повлияет на исход дела. Не с таким количеством фелькских солдат на улице… да еще теперь, когда они разгадали их маневр.

Квентис стояла рядом с ним. Радстак с мечом в руке примкнула к Део. Остальные члены Рассеченного Круга — включая Аквинта и Нивзё — находились в дальнем конце крыши. Прошло совсем немного времени, и Брик с облегчением увидел, что они скрылись. Слава богам! Очень важно, что колдун сумел избежать погони. Теперь есть шанс, что он сумеет пустить в ход свою магию крови.

Однако больше всего Брика сейчас волновало, как вывести из-под удара Квентис.

Он слышал, что патруль внизу ломает двери в их жилище и в мастерские. Совсем скоро они обнаружат выход на крышу. Солдат было очень много — больше, чем во всем каллахском гарнизоне. Наверное. Аквинт прав: фелькцы получили подкрепление через порталы.

На улицах собрались целые толпы мирных жителей, которых солдаты выгнали из домов. Кто-то валялся на земле; Брик разглядел кровь на камнях.

«Неужели будет еще хуже, чем в последний раз?» — так спросила Гельшири.

Тогда, после нечаянной смерти фелькского солдата, его товарищи прочесали весь город в поисках убийцы. Теперь же мятежники умудрились прикончить высокопоставленного фелькского мага. И карать жителей Каллаха будут солдаты, которые получают приказы от самых высших чинов Империи. Они не станут, подобно полковнику Джесилу, соблюдать формальные правила и установления оккупационной власти.

Улицы Каллаха оросятся кровью еще до рассвета.

Подобные мысли проносились в голове Брика, не заслоняя главной заботы — обеспечить безопасность Квентис. Не глядя, он протянул ей руку. Ответное пожатие было не по-женски крепким.

Снова пропела тетива арбалета, и еще один солдат упал на мостовую.

— Надо уходить! — крикнул Брик, обращаясь к Део и Радстак.

Девушка изучала территорию перед зданием.

— Слишком поздно, — спокойно отозвалась она.

Так оно и было. Брик хотел сказать какие-то слова этим двоим, которые сыграли решающую роль в последней операции Рассеченного Круга. Но они его не слышали: Део в этот момент заряжал очередной болт, а Радстак не станет тратить время на пустую болтовню.

— Спасибо вам, — прошептал Брик, но слова его затерялись в царившем шуме.

Тогда он побежал, увлекая за собой Квентис, к дальним крышам над мастерскими. Соседняя улица тоже была забита солдатами. Брик пригнулся, заставил наклониться и Квентис. Затем он упал на колени, пальцы его обшаривали участок крыши под ногами.

— Что ты делаешь? — спросила женщина, еще ничего не понимая, но повторяя его движения.

— Ищу вход на чердак.

Стараясь не поддаваться панике, Брик изо всех сил соскребал с черепицы грязь и мох. Шум внизу нарастал, становился все более ожесточенным. Оставалось только надеяться, что остальные их товарищи благополучно бежали.

Внезапно пальцы Брика нащупали край люка, и он рванул его вверх. Ни запоров, ни петель… просто поднялся кусок крыши. Под ним заманчиво темнело отверстие. Фелькские солдаты, конечно же, вломятся и в эту мастерскую, но, может, им с Квентис удастся спрятаться где-нибудь внутри… где-нибудь, как-нибудь.

— Что это? — ахнула женщина.

Просунув голову в люк, Брик пытался хоть что-нибудь разглядеть. Шум тем временем стал еще громче, в нем появились какие-то новые оттенки. Квентис на четвереньках подползла к краю крыши, выглянула.

— Осторожнее, — шикнул Брик, пытаясь схватить женщину. Но она первой поймала его за руку, подтащила к себе и заставила взглянуть вниз. Да уж, в трусости Квентис никто бы не обвинил — что-что, а это Брик признавал.

Они вместе наблюдали за тем, что творилось на улице. Теперь там были не только фелькские солдаты.

Странное чувство захлестнуло Брика с такой силой, что сначала он даже не смог его идентифицировать. Глаза его распахнулись, дыхание перехватило. Пальцы с такой силой сжали запястье Квентис, что чуть кости не затрещали.

На их глазах рождалось восстание. Брик видел, как отдельные люди присоединялись к толпе. К тому времени, когда они столкнулись с солдатами, число их уже было весьма значительным. Горожане размахивали импровизированным оружием — большей частью дубинками. Разгневанные выкрики добавили оттенков в уличный шум. Эти люди успели настрадаться под властью Фелька. Они пережили оккупацию родного города, пусть с неохотой, но вынуждены были подчиняться новым порядкам, установленным захватчиками. Однако этою оказалось недостаточно. Сегодня ночью солдаты вновь ворвались в их дома — и вот чаша терпения переполнилась. Оскорблений и насилия оказалось чересчур много.

И жители Каллаха восстали.

Шансов на успех у них было немного — даже при таком количестве народа. Ведь фелькские солдаты были вооружены. Скорее всего, новые войска явились сюда из самой метрополии или какого-нибудь оккупированного города — но не исключено, что это были боевые части. Почти наверняка они умели сражаться, чего не скажешь о мирных жителях.

Все еще сжимая руку Квентис, Брик наблюдал, как строй солдат врезался в толпу — ни жалости, ни промедления. Он все так же был ошеломлен своим чувством. И по-прежнему затруднялся сказать, что же это за чувство.

— Может, им нужно помочь? — спросила Квентис.

И тут Брик понял — гордость. Он чувствовал гордость за этих людей. Ждать пришлось долго, но наконец-то они оправдали его надежды. Он придумал для них вымышленную революцию, но со временем она стала реальной. И вот теперь, в последнем акте пьесы, каллахцы придавали ей окончательную подлинность.

Но даже под наплывом столь мощных чувств Брик помнил о своей главной задаче: важнее всего для него была Квентис и ее безопасность.

— Мы уже сделали достаточно, — промолвил он, увлекая женщину к отверстию в крыше. В этот момент над ее плечом просвистела стрела или арбалетный болт — совсем близко.

Ухватившись за края люка, Квентис спустила ноги в дыру. На мгновение задержалась, вскинула глаза на Брика.

— Ты ведь тоже пойдешь за мной, да?

— Да, — ответил он. Еще одна стрела пролетела у них над головой.

И она спрыгнула. За шумом Брик едва услышал звук ее приземления. Он не стал оглядываться на Део и Радстак. Просто нырнул внутрь, в обманчивую безопасность убежища внутри мастерской. Он страстно желал, чтобы каллахцы добились успеха.

Позже Брик узнал, что в ту ночь Перешеек опять стал огромным пространством. Таким же, как до появления магии Переноса и Дальнеречи. Расстояния вновь обрели свой прежний, естественный масштаб. Если два населенных пункта связывало три дня конного пути, значит, между ними требовалось путешествовать три дня. Никаких порталов больше не возникало… Не осталось ни единого колдуна, способного открыть портал.

Однако в первое время Брика — как и большинство горожан — одолевали более мелкие и насущные проблемы.


Копираст погрыз — стр. 248


няга, который заставил его пересмотреть правила вступления в Рассеченный Круг. Тогда Брик приказал его убить… Нет он не жалел о сделанном — так было надо. И все же… это еще одна смерть. Смерть, которой и так было слишком много в их мире.

Он смахнул набежавшие слезы. Долгое время месть Фельку являлась единственным смыслом его существования. Именно она заставляла его жить, а не спешить на встречу с Аайсью и детьми. Очень веская причина, кто бы спорил. Фелькцы заслуживали того, чтобы с ними расправились. Но, несомненно, куда лучшим мотивом служило желание жить ради чего-то и кого-то.

Сегодня они с Квентис обрели почву под ногами. И остались на ней.

Позже они узнали о том, как протекало восстание — о войне на улицах и осаде Канцелярии. Как это водится, в толпе нашелся спокойный и разумный человек, который сумел организовать переговоры между противостоящими сторонами. В результате была достигнута договоренность: укрывшиеся фелькские солдаты добровольно сдаются, подвергаются публичной порке кнутом, после чего их отпускают на все четыре стороны. Единственное условие — обязательная казнь полковника Джесила через обезглавливание. Приняв это условие, бывший комендант Каллаха проявил изрядный героизм, чем заслужил невольное уважение горожан. На его казни не слышалось ни веселья, ни насмешек.

После изгнания оккупантов перед каллахцами встала задача заново организовать городское управление. Ко всеобщему удивлению, оказалось, что это весьма нелегкое дело.

Брик и Квентис в тот момент уже выбрались из укрытия и прошлись по улицам разоренного города. Люди пытались снова наладить нормальную жизнь — но беда в том, что за долгие луны фелькского правления понятия нормы сильно деформировались. Каллах все еще находился в изоляции, не получая никаких новостей извне. Солдаты гарнизона подтвердили, что все колдуны, обосновавшиеся в Канцелярии, действительно умерли в одночасье.

Что же касается новой жизни… Проведенная Фельком мобилизация изрядно вычистила ряды дееспособного населения, остались либо совсем молодые, либо престарелые горожане. И теперь этим людям предстояло позаботиться обо всем самим: создать новое правительство, обеспечить подвоз продуктов из окрестных деревень, восстановить городскую полицию и еще многое, многое другое. Требовалось реанимировать каллахскую экономику и прежде всего уничтожить введенные оккупантами бумажные деньги.

Брик не имел желания участвовать в делах. Вместо этого он вернулся с Квентис в дом, который она раньше занимала вместе со своим кузеном Ондаком. Здесь, конечно же, побывали мародеры: разгромили и вынесли все, что могли. Но, по крайней мере, крыша и стены остались на месте. Многие дома города попросту сгорели. Ондак не объявился, Брик и Квентис поселились вдвоем. Они потихоньку ремонтировали и приводили в порядок жилище, наблюдая, как восстанавливается город.

То там, то здесь Брик замечал на стенах свеженарисованные символы Рассеченного Круга. Нередко до него доносились обрывки революционных песенок, которые Део и Радстак исполняли по тавернам.

В городе ощущалась нехватка продовольствия, жителям угрожал голод. Как всегда, население реагировало на опасность паникой и участившимися правонарушениями. В этих условиях Брик с Квентис умудрились выживать, до предела ограничив свои потребности.

Как-то раз они столкнулись на улице с Аквинтом. Как выяснилось, он был одним из тех, кто организовывал переговоры с полковником Джесилом. Кот, разумеется, находился при нем — оба компаньона оживленно обсуждали какие-то темные делишки.

— Ондака не встречали? — спросила Квентис.

— Нет, — ответил Аквинт, — зато я знаю, где Радстак.

— Я так понимаю, что Нивзё преуспел со своим заклинанием? — поинтересовался Брик.

— Ну да, — кивнул Аквинт. — Нам удалось тогда найти спокойное местечко, я лично наблюдал за ним. Ну и спектакль… доложу вам. Обряд отнял у него все силы. Уж не знаю, что и думать: неужели он действительно извел всех колдунов в Империи?

— Похоже на то, — ответил Брик. — Он доказал, что его магия крови — не простая болтовня.

Больше о Рассеченном Круге они не говорили. Аквинт сообщил, что планирует остаться в Каллахе, и пригласил их как-нибудь выпить вечерком. На том и распрощались.

После этого Брик и Квентис разыскали Радстак. Левая рука ее лежала на перевязи, но если рана и беспокоила девушку, то виду она не подавала.

— Део погиб, — сообщила она своим обычным ровным голосом. Похоже, появление гостей ее не слишком обрадовало. — Он сражался достойно и умер с открытыми глазами. Я скоро отбываю на юг. Когда буду проезжать через Петград, сообщу родне о его смерти.

— А потом? — спросил Брик.

Девушка посмотрела па нею своими светлыми, лишенными цвета глазами.

— Пойду дальше на юг… буду пробираться на родину. Надоел мне до смерти ваш Перешеек.

В ее словах неожиданно промелькнул какой-то намек на чувства — возможно, даже на глубокую печаль. Они ушли, оставив се в пустой комнате.

Наконец-то в Каллах начали поступать новости — естественным путем, без помощи Дальнеречи. На дорогах Перешейка снова возобновилось движение, запрещенное при Фельке. Их заполонили путешественники, торговцы и возвращавшиеся домой солдаты. С войной было покончено… Так же, как и с самим Фельком. Действия его армии стало невозможным без магии. По слухам, войска Империи встретились с объединенными силами Южного Перешейка, и те разбили фелькцев в пух и прах. Это сражение вошло в историю под названием битвы на Пегвитских равнинах.

Премьер Петграда, собравший под своим началом многотысячную армию, погиб в бою — так же, как и генерал Вайзель. Достоверных сведений о судьбе правителя Фелька, лорда Матокина, не было — но поговаривали, что он больше не правит в этом северном городе.

Все это Брик и Квентис узнали вместе с остальными жителями Каллаха и вместе со всеми отпраздновали окончание войны.

Брик с удивлением обнаружил, что его вполне устраивает жизнь с Квентис в ее старом доме. Они занимались любовью ночью и неплохо ладили днем. У них установился и физический, и эмоциональный контакт. Они потихоньку изучали друг друга — характеры, предпочтения, привычки — и с каждым днем все больше укрепляли свои отношения. После того, как новое правительство более или менее преодолело кризис, и жить стало полегче. Брик обнаружил, что не имеет ни малейшего желания покидать город. Ему некуда было возвращаться, У'дельфа больше не существовало. К тому же за это время он успел привыкнуть и полюбить Каллах. Его жители поднялись против иноземных угнетателей, они доказали свой характер.

Люди не узнавали в нем бывшего лидера Рассеченного Круга. Это и неудивительно: ведь мало кто знал Брика в лицо, а немногие оставшиеся в живых подпольщики предпочитали не болтать. В городе часто вспоминали их Круг, но все рассказы понемногу обрастали фантастическими деталями, все дальше уходили от реальности и превращались в легенду.

Как-то постепенно утвердилось мнение — и в это верили даже наименее религиозные горожане, — что война окончилась благодаря вмешательству богов. Доказательством тому — таинственная смерть фелькских магов. Народ усматривал в этом свидетельство того, что боги восстали против Фелька.

— Мне бы хотелось спросить тебя кое о чем, — как-то раз сказала Квентис, когда они были дома одни. Ее старая тележка с прилавком потерялась во время беспорядков, но Квентис приобрела новую. Они с Бриком по очереди выезжали в город и торговали нехитрыми товарами. Покупателей хватало. Каллах потихоньку оживал: в него возвращались мужчины и женщины, в свое время насильственно призванные в фелькскую армию.

Брик сидел в передней комнате, уютно освещаемой последними лучами заходящего солнца. Он размышлял о предстоящем ремонте в доме, о том, что неплохо бы по весне посадить перед крыльцом фруктовое дерево.

— И что же тебя интересует? — Он вскинул глаза на Квентис. Брик уже достаточно хорошо изучил интонации в се голосе, чтобы понять: у нее на уме что-то серьезное.

Квентис на мгновение задумалась, плотно сжав губы. Взгляд янтарных глаз — прямой и искренний.

— Скажи, как тебя зовут? — спросила она наконец.

От удивления Брик лишился дара речи. Он так долго был Менестрелем, что уже и сам привык к этому имени. И тем не менее, как же он мог за прошедшую луну не сообщить женщине своего настоящего имени? Эта мысль насмешила его, разбудив в душе дремавшее чувство юмора, которое раньше так часто скрашивало его жизнь.

Глядя на серьезную Квентис, он удержался от улыбки.

— Меня зовут Брик.

— Брик? — задумчиво повторила женщина, привыкая к имени, как бы пробуя его на вкус.

— Да. Брик из У'дельфа.

В ее глазах появилось новое выражение, они вспыхнули радостью и интересом.

— А ты, часом, не драматург? «Обманутый лунным светом», «Радость от ничего»? Не тот Брик из У'дельфа?

— Ну… да, это я.

Брик почувствовал легкое смущение, которому трудно было найти объяснение.

Квентис еще несколько секунд разглядывала его, затем сказала:

— Я всегда восхищалась твоими пьесами.

И вот теперь он с легкой душой улыбнулся ей… с легкой душой и давно позабытой теплотой.