Кол
Ричард Лэймон


Ларри Данбар, достаточно успешный автор хоррора, находится в творческом кризисе. Однажды после посещения со своими друзьями заброшенного отеля, в котором они обнаружили труп девушки с колом в сердце, он подспудно определяется с темой своего будущего романа — он будет о вампирах. Для большей реалистичности и глубокой проработки деталей приятель Данбара предлагает перевезти найденный труп к писателю домой.

Пока Данбар потихоньку сходит с ума (странные сны о вампирах, одержимость желанием вытянуть кол), по следу похитителей тела идет вампироборец, а дочь Данбара ждут крупные неприятности.


Ричард Лаймон

КОЛ


Пролог


Чарльстон, Иллинойс

23 июня 1972 года

Он проследил за демоном до ее логова. Теперь он ждал. Ждал рассвета, когда она станет более уязвимой.

Самым тяжелым было ждать. Да еще заранее зная, что должно произойти. На легенды, которые он изучил, полагаться не стоило. Легенды во многом не соответствовали действительности.

Вампиры спали в постелях, не в гробах, — хитроумная уловка, чтобы дурачить невежд. И хотя дневной свет подтачивал их силы, он не превращал их в беспомощные создания. Даже после восхода солнца они могли пробудиться от мертвого сна. Могли сопротивляться, могли ранить его.

Он потер щеку. Его пальцы нащупали застарелые шрамы от царапин. У той были острые ноготки, у той, из Урбаны.

При этом воспоминании его передернуло.

Он тогда чудом уцелел.

Может быть, уже тогда он исчерпал запас своей удачливости. Может быть, на этот раз он не отделается царапинами на физиономии. Может быть, на этот раз в его шею вопьются зубы.

Нырнув под руль, он нащупал под сиденьем и извлек на свет божий бутылку бургундского. Отвернул пробку. Выпил. Жидкость вяло потекла по пищеводу, но в желудке потеплело. Захотелось выпить еще.

Он пообещал себе сделать это позднее. Ни капли больше, пока дело не закончено.

«Надо быть разумным, убеждал он себя. — Ведь эта самая водичка едва не погубила тебя на той неделе».

И снова потер расцарапанную щеку.

Он глотнул все — таки еще разок, заставил себя закрыть бутылку и положил ее обратно под сиденье. Когда он выпрямился, из — за ближайшего угла вывернул автомобиль. Фары были выключены, но в утреннем свете можно было различить решетки на окнах. Патрульная машина.

Он кинулся плашмя на сиденье.

Во рту пересохло. Сердце забилось.

Подумалось, зря он так. «Зря я веду себя, как преступник. Я ведь на службе, как и эти полицейские».

Он затаил дыхание, пока патрульная машина не исчезла вдали. Она проехала так близко, что были слышны щелчки, треск и хриплые голоса из радиоприемника. Он пожалел, что не поднял стекла на окнах. Это могло показаться полиции подозрительным. Но если закупорить все окна, в машине задохнешься.

Он вздохнул с облегчением, когда голоса, наконец, стихли.

Он лежал тихо, медленно считая до ста. Потом сел и посмотрел сквозь лобовое стекло. Красные задние фары патрульной машины превратились в маленькие точки.

Открыв дверцу, он высунулся и стал изучать небо. Над островерхой крышей жилища вампира оно еще было серым. Он поставил ногу на поребрик, выпрямился и посмотрел внимательно на другой край неба. На востоке небо начинало голубеть.

Из своего долгого опыта он знал, что солнце вот — вот появится над горизонтом. Он рассчитал, — когда он будет на месте, солнце уже взойдет.

Он снова нырнул в машину. Серебряное распятие висело у него на груди. Он нащупал цепочку и вытащил крестик из — под рубашки. Потом поставил на сиденье рядом кожаный дипломат. Откинув крышку, вытащил оттуда ожерелье из головок чеснока и надел его на шею.

С дипломатом в руке он вышел из машины.

Заросшая лужайка была обнесена частоколом. Он широко распахнул ворота, проталкивая ногой нижнюю перекладину через высокую траву, тем самым удачно заклинив их. На обратном пути ему придется тащить на себе мертвое тело. Он бы не хотел застрять в воротах.

Ступени крыльца заскрипели под его тяжестью. Дверь прихожей заскрежетала. Он подпер ее изнутри плетеным стулом, чтобы не захлопнулась.

Повернув ручку, он обнаружил, что дверь в дом не заперта. Это облегчало дело. Ломик ему не понадобится. Он тихонько проскользнул в дом, оставив дверь нараспашку.

Он знал, где искать ее комнату. Прошлой ночью, сразу после ее возвращения домой, в окнах слева от крыльца вспыхнул свет. Она подходила к каждому окну, опуская занавески.

В доме было тихо. Призрачный свет, проникающий в гостиную, окутал серой пеленой старый диван, кресло — качалку, торшер и пианино. Обои выглядели поблекшими и грязными. Над пианино висел написанный маслом лесной пейзаж, с веселым мирным ручейком на первом плане. В сумерках лес казался мрачным и грозным, как будто там еще не рассвело.

В дальнем углу комнаты темнел отделанный деревом дверной проем, ведущий в коридор.

Он проскользнул туда и, крадучись, подобрался к приоткрытой двери в спальню вампира.

У него перехватило дыхание и заколотилось сердце при одном только взгляде на нее. Она спала на кровати, стоящей между окнами, лежала, свернувшись калачиком, лицом к стене. Первые лучи восходящего солнца пробежали по шторам и залили комнату янтарным светом. Девушка была покрыта одной простыней. Темные волосы разметались по подушке.

Присев на корточки, он поставил дипломат на пол. Открыл его и на ощупь вытащил молоток.

Молоток с тяжелой стальной головкой и рукоятью длиной с фут.

Другой рукой он вытащил заостренный с одного конца осиновый кол.

Зажав кол в зубах, он выпрямился. Он глядел на вампира и мечтал, чтобы она повернулась. Лицом вниз или вверх, — все равно. Он мог вогнать ей кол в спину так же легко, как и в грудь. Но она должна лежать ровно, не на боку.

Почему-то он чувствовал, что убить ее будет нелегко.

Может, лучше подождать? Ведь все равно она когда — нибудь повернется.

Но чем дольше ждешь, тем больше вероятность того, что тебя увидят, когда будешь выносить тело из дома. А он обязан был это сделать. Увезти тело далеко отсюда в багажнике своего автомобиля и спрятать его так, чтобы никто не нашел.

Люди пропадают часто и по разным причинам. Но если ее найдут здесь, с колом в сердце…

Полиция примет это убийство за проделку одержимого маньяка. Поползут слухи, начнется паника. Но хуже всего то, что все вампиры сразу насторожатся, осознав, что за ними охотятся.

И все старания этого утра пропадут даром, ведь полицейские или следователь, конечно же, вытащат кол из груди вампира. И она снова оживет, и будет опять бродить ночами в поисках добычи.

Нет. Она должна исчезнуть.

Половица скрипнула под его ногой, когда он шагнул к кровати. Она вздохнула, пошевелилась, но не перевернулась.

Все еще сжимая кол зубами, он вытянул левую руку. Ухватил край простыни, отогнутой у ее плеча. Пока он откидывал простыню, она продолжала ровно и глубоко дышать. А его дыхание заметно участилось.

Скользя вниз, простыня обнажала ее спину, плавные округлости ягодиц, гладкие ноги.

Она была вампиром, мерзким, безжалостным демоном. Но у нее было тело хрупкой молодой женщины, и он, глядя на нее, почувствовал, как жар волной прокатился по животу. Он содрогнулся, испытывая одновременно и страх и вожделение, — ощущение, близкое к экстазу, которое всегда накатывало на него в такие минуты. Обычно он стыдился подобных чувств. Однако, в конце концов, он стал считать это наградой за то, что приносит себя в жертву. Что-то вроде платы, воздаваемой ему в качестве компенсации за риск.

Без этого у него давно уже пропала бы охота нести свой крест дальше. Он знал, что это так. Расправляясь с вампирами мужского пола, он никогда не испытывал такого подъема. Только чувство облегчения. В итоге он перестал их преследовать. Он ругал себя за это, но оправдывался тем, что вносит посильный вклад в дело борьбы с вампирами. Он действовал один против целого полчища вампиров и просто был не в состоянии извести всех. Ему, конечно, приходилось выбирать. Так вот, он выбрал женщин. Хотя они и были ужасны, они возбуждали его.

Он ясно видел левую руку, чуть согнутую в локте, закрывающую остальную часть тела. Кожа на ней покрылась пупырышками от утренней прохлады. Нагнувшись вперед, он заглянул через руку, пытаясь разглядеть выпуклости груди. Как и рука, грудь была покрыта гусиной кожей. Кожа вокруг соска сморщилась. Вторую грудь ему увидеть не удалось.

Пока он разглядывал ее, во рту скапливалась слюна. Закрыть рот он не мог, мешал кол, зажатый в зубах. Он попытался левой рукой перехватить вытекающую каплю слюны, но не успел.

Тонкая струйка слюны упала на руку вампира.

Бормоча что-то, она вытащила другую руку из — под подушки, вытерла каплю, повернулась на спину и наморщила лоб, будто недоумевая. Но глаза ее все еще были закрыты. Рука вытянулась на матрасе вдоль бедра. Пальцы сжали простыню, затем снова заскользили по бедру и нырнули между ног.

Наблюдая все это, он вытащил кол изо рта, замирая от страха и сгорая от желания. Он понимал, что ждать больше нельзя ни минуты.

Но он все не мог решиться. Его глаза не отрывались от спящего тела.

Ей могло перевалить уже за сотню лет, но ее тело и лицо были, как у совсем юной девушки. На вид ей было лет семнадцать — восемнадцать. Она была прелестна, восхитительна, невинна.

Если бы только она была человеком, а не мерзким, ненавистным исчадием тьмы.

Он жаждал целовать эти губы, высосавшие столько невинной крови. Жаждал ласкать эти груди, ощутить бархатистую гладкость ее кожи, почувствовать твердость сосков под своими ладонями. Жаждал прижаться к ее ногам и проникнуть в нее до самого сердца.

Если бы только она не была вампиром.

Какой стыд. Какая жалость.

«Давай кончай с этим», — твердил он себе.

Он склонился еще ниже, уперся коленями в край кровати и поднял руку с молотком. Его другая рука дрожала и дергалась, когда он подносил заостренный кол к груди. Острие остановилось под левой грудью, слегка дернулось вверх, замерло в полудюйме от поверхности тела.

Сюда.

Один сильный удар и…

Ее глаза открылись. Она задохнулась. Она схватила его за руку, вывернула ее со всей своей нечеловеческой силой. Вскрикнув, он в ужасе наблюдал, как кол выскользнул из его пальцев и упал ей на грудь тупым концом вниз.

Невыразимое отчаяние накатило леденящей волной.

Без кола…

Пока кол скатывался с ее груди, он изо всех сил пытался вырвать руку, молясь о спасении. Но у нее была железная хватка. Кол скрылся с глаз, закатившись за нее.

Теперь он понял, что все было напрасно.

Но он все же ударил молотком ей в лицо. Завизжав, она рванула на себя его вывернутую руку. Другую руку она выбросила вперед, пытаясь заслониться от удара.

Он повалился ей на грудь. Ее рука крепко обхватила его спину, и она задергалась под ним, извиваясь и изворачиваясь, пытаясь перевернуть его. Едва он упал на матрас, она со всей силы ударила его в пах коленом.

Дыхание перехватило. В шоке от непереносимой боли он смотрел на деревянный кол в ее руке. Смотрел, как этот кол приближается к его лицу. Он попытался уклониться от удара, но парализованные мускулы не слушались.

Его сил хватило лишь на сдавленный крик, когда острие кола впилось ему в глаз.


ИССЛЕДОВАТЕЛИ


Глава 1


— А что, если по пути домой сделать небольшой крюк? — спросил Пит. Он тронул машину с места. Под колесами захрустел гравий автостоянки.

Небольшой крюк. Ларри это понравилось. Но он ничего не сказал. Он понимал, что предложение Пита относилось к тем, кто сидел на заднем сиденье. Если их женам эта идея не понравится, то вопрос будет исчерпан.

— Ты что, собираешься снова заблудиться вместе с нами, а? — спросила Барбара.

— Кто, я?

— Он возит нас по этим проселочным дорогам и не говорит, куда, наконец, привезет.

— Я же всегда привожу вас домой, так ведь?

— Случайно.

Пит взглянул на Ларри. Уголок его рта пополз вверх, приподнимая один ус.

— И ради чего я терплю все это? Я тебя спрашиваю.

Прежде, чем Ларри сообразил, что ответить, Барбара наклонилась вперед и загорелой рукой схватила мужа за горло. — Потому что ты любишь меня, так ведь? — спросила она. Другой рукой она взялась за его ухо.

— Ну, ну, успокойся. Хочешь, чтобы я упал в канаву?

На Барбаре была блузка без рукавов. Несколько веснушек на плече проступали сквозь сильный загар. Хотя кондиционер исправно освежал воздух в салоне, кожа у нее над губой блестела от пота, пробивающегося сквозь тонкий пушок. Ларри не хотелось, чтобы его уличили в пристальном внимании к ней, и потому он отвернулся. Прямо перед ними какой-то старикан, в одежде старателя, вел по пыльной обочине осла.

Ларри стало интересно, был ли этот малый и в самом деле старателем. В Серебряном Перекрестке, городишке, из которого они только что выехали, было полным — полно типов, одетых в стиле старого запада. Некоторые, казалось, не прикидывались, но большинство, он был уверен в этом, просто разыгрывали свои роли на потеху туристам.

— Ну, так как? — переспросил Пит, когда Барбара отпустила его. — Хотите совершить небольшое исследование?

— Думаю, это будет забавно, — ответила Джина. — Ты не торопишься домой, Ларри?

— Я? Нет.

— Обычно он не любит терять день, — пояснила она. — Я с таким трудом вытащила его из дома.

— От дня не так уж много и осталось, — ответил Ларри.

— Как и от тебя, парень, — заметила Барбара.

— Ерунда. Не говори так. Все было здорово.

Этот день действительно был прекрасным исключением из обычной семидневной рабочей недели. Великолепно было прокатиться с Питом и Барбарой, посмотреть на старый городишко, понаблюдать за перестрелкой на Главной улице, выпить пару пива с бутербродами в живописном салуне. — Во всяком случае, мне надо почаще выбираться из дома, а то я совсем засохну.

— Что бы мы ни делали, все кончается его книгами, — пояснила Джина, — но он все равно терпеть не может, когда его отрывают от его любимого занятия.

— Благодаря чему у нас с тобой есть крыша над головой.

Пит повернулся к жене и так запрокинул голову, будто хотел, чтобы его слова, отскочив от лобового стекла, попали прямо в уши Барбаре.

— Давай отвезем его в тот город призраков.

Город призраков.

От приятного волнения у Ларри стеснило грудь и перехватило горло.

— Ты думаешь, мы сможем найти его? — спросила Барбара.

— Не сомневайся. — Улыбаясь, Пит повернулся к Ларри. — Тебе он понравится. Местечко как раз по твоему вкусу.

— Город вполне призрачный, не сомневайся, — подтвердила Барбара.

— Бьюсь об заклад, ты напишешь об этом книгу, — говорил Пит. — Назови ее «Ужас Полынной Степи». Можно подпустить немного нечисти, таящейся вокруг, разрывающей на мелкие кусочки каждого встречного.

Ларри почувствовал, что слегка краснеет от удовольствия, это случалось каждый раз, когда люди упоминали его романы ужасов.

— Если и напишу, ты не станешь его читать, — ответил он Питу.

— Я прочту, — заверила Барбара.

— В этом я не сомневаюсь. Ты — самый верный мой поклонник.

— Я подожду, пока выйдет фильм, — заявил Пит.

— Долго же придется ждать.

— Ты должен сделать хоть один, — сказал Пит, кивая Ларри и прищурив один глаз.

Барбара отвесила ему легкий подзатыльник.

— Он уже создал один, глупая твоя голова.

— Эй, эй, попридержи руки, — Пит пригладил растрепанные волосы. В его густой черной шевелюре уже пробивались седые пряди. Его усы, седые почти полностью, казались намного старше лица.

— Ты станешь высохшим сереброгривым старцем, прежде чем они экранизируют еще хоть одну мою книгу, — заметил Ларри.

— Ну, не прибедняйся. Ты сделаешь его, помяни мое слово, — Пит потряс головой, — «Зверь в Полынной Степи». Я уже представляю его. И я стану одним из действующих лиц, так?

— Конечно. Ты будешь парнем за рулем.

— И кто же меня сыграет? Это должен быть кто-то достаточно красивый и спортивный.

— Пиви Херманн, — предположила Барбара.

— Ты уже готова к смерти, дорогая?

— Де Ниро, — сказал Ларри, — он будет лучше.

Пит вздернул бровь и расправил усы. — Ты так думаешь? Он слишком стар.

— Ты тоже не первой молодости, — заметила Барбара.

— Ну уж. Тридцать девять. До могилы еще далековато.

— Прежде чем начнешь слепнуть от старости, проследи, где нам заворачивать.

— А это и было написано в одной из его книг, — сказала Барбара. — Если не ошибаюсь, краснорожий полицейский рассуждал так в романе «Смерть в ночи».

— Да?

— Не шутишь? — спросил Ларри, удивленный тем, что она помнит такие вещи.

— Разве не помнишь?

Он что, процитировал своего же персонажа, даже не заметив это? Как глупо, подумалось Ларри. Это уже подозрительно.

— Не знаю, — признался он. — Если ты так говоришь, значит, так оно и есть.

— Философия на практике, — заметил Пит.

— Нет же, так оно и есть. Я имею в виду, что пишу столько… Эта книга была написана давным — давно.

— Ну, тут у меня преимущество, — сказала Барбара. — Я только в прошлом месяце ее прочитала.

— А, может, ты уже превращаешься в того типа. Становишься своим краснорожим полицейским. Вот сюжетец для рассказа, а? Автор начинает перевоплощаться в созданного им же героя.

— Можно и так написать.

— Ну, если ты считаешь, что можно, то не забывай, кто подкинул тебе эту идею.

— Ага! — весело воскликнула Барбара. — Смотри влево.

Поглядев через дорогу, Ларри увидел остатки какой-то древней постройки. Уже без крыши. Если дверные и оконные стекла когда-то здесь и были, то сейчас они не сохранились. Верхняя часть стен давно обвалилась, а камни, из которых некогда была сложена ограда, теперь лежали бесформенной грудой — возвращение в небытие, откуда их в свое время извлекли.

— Ну, — сказал Пит, — мне начинает казаться, что это та самая дорога.

— Принц Генри.

— Что-то не очень похоже на город призраков, — заметила Джина.

— Это не он, — пояснила Барбара. — Но тут мы останавливались и побродили немного, прежде чем поехать в Полынную Степь.

— Тут ничего особенного, — сказал Пит. — Хотите взглянуть?

— Я бы лучше поехал к главной достопримечательности.

Вопреки недавним сетованиям Джины на то, что ей так трудно вытаскивать его из дома, за последний год они совершили несколько путешествий, чтобы изучить свой край. То с Питом и Барбарой, то одни или с Лейн, если им удавалось выманить свою семнадцатилетнюю дочь из дому. Во время этих вылазок Ларри уже попадались руины, подобные тем, что остались позади. Но в настоящем призрачном городе он еще не бывал.

— А вы никогда не задумывались над тем, кто мог жить в таких вот местах? — спросила Джина.

— Я думаю, что старатели, — предположил Пит.

— Мертвецы, — изрек Ларри.

— Тебе виднее. Нездоровое у тебя воображение.

— Но ведь то же самое сказала Лейн, — «Мертвецы». Помнишь, дорогая?

— Она в тот раз вернулась назад и ждала нас в машине. Сказала, что ей нечего там делать.

— Я ее понимаю, — сказала Барбара. — Я думаю, это не очень интересно, но следует иметь в виду, что кто бы там ни жил, он любил собирать маргаритки.

— Кактусы, — возразил Пит.

— Может и так. Во всяком случае, он уже умер. И стал чем-то вроде привидения.

— Для Ларри это самое милое дело.

— Меня не это волнует, — сказала Джина. — Я просто думаю, что если хорошенько рассмотреть место, где они жили, то можно представить, как тут все было раньше. Это наша история.

— Кстати, об истории, — вмешался Ларри. — Что вы знаете об этом вашем городе призраков?

— Немного, — признался Пит.

— Да он даже не знает, где он находится.

— О нем, должно быть, упоминается в одном из путеводителей, — сказала Джина.

— Нет. Мы проверяли.

— Полагаю, что там ничего особенного, — сказал Пит. — Может быть, это не официально признанный город — призрак, иначе о нем упомянули бы. Просто небольшое селение у дороги, которое опустело. — Он вдруг улыбнулся Ларри. — А, может быть, он появился здесь специально для нас? Как вы считаете? Может, это плод нашего воображения?

— Призрачный город призраков.

— Да! Как вам это? Вот вам еще один сюжет. По — моему, мне пора выплачивать консультантский гонорар, а, Ларри?

— По — моему, тебе лучше самому начать писать книги.

— Ну, может быть, я и начну. Сколько тебе надо времени, чтобы состряпать такую вещицу?

— Что-то около шести месяцев, чтобы написать книгу. И около двадцати пяти лет, чтобы научиться их писать.

— Лучше бы ты вкалывал, чиня телевизоры, — возразила Барбара.

— Может, сменим тему? — спросил он.

— Тебе виднее.

— В прошлый раз у нас не было возможности обследовать это место, — пояснил Пит. — Слишком долго проблуждали вокруг той развалины.

— Времени не хватило, что-то подозрительно.

— Насколько я помню, нам надо было поспеть на какую-то вечеринку к вам, так что мы просто проехали через Полынную Степь.

Боже, подумал Ларри, он же не имел в виду ничего плохого. Почему же Барбара так среагировала? Видно, они и в самом деле застряли в тех старых развалинах. Среди этих полуразрушенных стен. Ни дверей. Ни крыши. Почти в открытом поле.

На мгновение он мысленно перенесся туда. К Барбаре. Ее глаза полузакрыты, рот улыбается, ее обнаженное тело отвечает на каждое его движение.

Он отогнал видение, устыдившись этой мысленной измены и возникших из — за этого желаний. Днем помечтать не грех, успокаивал он сам себя. Ему частенько в голову приходили подобные фантазии, и не только с Барбарой в главной роли. Но он никогда не обманывал Джину. И не собирался делать этого.

— Вот мы и подъезжаем, — объявила Барбара.

Пит резко снизил скорость, заворачивая направо. Дорога впереди выглядела так, будто ее обходило стороной не одно поколение дорожных ремонтников. От разделительной полосы осталось лишь смутное воспоминание. Серый, полинявший на солнце асфальт был весь в трещинах, выбоинах и ямах.

Машина виляла и подпрыгивала, пытаясь объехать самые большие рытвины. Ларри вдруг обнаружил, что сидит, вцепившись в поручень изо всех сил.

— Может, поедем помедленнее? — предложила Барбара.

— Разве ты не хочешь поскорее добраться туда?

— Желательно не развалиться при этом на части, если такое возможно.

Сиденье вдруг сильно поддало Ларри под зад. У него даже зубы лязгнули.

— Черт побери! — охнула Барбара.

— Ладно, ладно. Ну, не увидел я этой рытвины.

После того, как Пит снизил скорость, ехать стало не менее тряско, но не так опасно. Ларри потихоньку отпустил поручень. В окне со своей стороны дороги он увидел проржавевший остов опрокинутой машины. Крыша вдавлена внутрь, колес не было. Она лежала гораздо ниже поребрика, ограничивающего дорогу, среди булыжников, кактусов и колючего кустарника. Было непонятно, как это ее так перевернуло. Ларри хотел было сказать об этой аварии, но решил, что лучше промолчать. Этот случай может вдохновить Пита еще на один сюжет для романа.

Конечно, существовало вполне земное объяснение случившемуся. Может, машина просто сломалась, и ее бросили на дороге. Позже приехали другие люди, спихнули ее с дороги ко всем чертям и перевернули вверх тормашками. А что оставалось делать? Если кому-то понадобились колеса, то, конечно, разумнее перевернуть машину, чем ползать под ней.

А, может быть, не просто кому-то.

Ларри почувствовал приступ веселья.

Странствующие мусорщики. Примитивная кровожадная банда.

А, может, они вовсе и не ждут аварий. Может, они сами перекрывают дороги или подстраивают аварии и нападают из засады на незадачливых путников. Мужчин они приканчивают. Женщин же притаскивают в свое логово, — возможно в заброшенную шахту, — для забавы.

Неплохо. Стоит над этим поразмыслить позднее, может, что — нибудь и получится. Ему необходимы свежие идеи, и поскорее.

— Сразу за поворотом, — сказала Барбара.

Ларри выглянул из окна, но вид закрывали невысокие скалистые холмы. Дорога петляла по голым склонам.

«Может быть, мне удастся совместить город — призрак и сюжет о мусорщиках», — думал он, пока они ехали по неширокой дороге.

— А вот и он! — объявил Пит.


Глава 2


Вдоль дороги на Полынную Степь стояли остатки хижин, разрушенных степными ветрами. Дома из камня, кирпича, глинобитные постройки сохранились получше, но и они выглядели развалюхами, двери болтались на одной петле или вовсе отсутствовали, окна были выбиты. Тут и там на земле валялись доски. Ларри предположил, что ими когда-то были забиты двери и окна домов.

Обшарпанные двери были изрешечены пулями, заляпаны надписями и рисунками, — дань мертвому городу от посетителей, резвившихся на его развалинах.

Многие дома были обнесены ныне уже завалившейся изгородью. Среди кактусов и кустарника Ларри заметил кое — где остатки старой мебели, — диван, несколько плетеных стульев, алюминиевое кресло — качалку с погнутой рамой. Около одного из домов валялась опрокинутая ванна. У другого крыльца лежал унитаз, и, похоже, он изрядно поработал мишенью. К крыльцу привалился проржавевший кузов машины. Неподалеку лежала пара колес, и Ларри вспомнил заброшенный бесколесный автомобиль, мимо которого они проезжали недавно.

— Ну, разве не Беверли Хиллз, а? — заметил Пит.

— Мне он нравится, — отозвался Ларри.

— Какая жалость, мы же забыли наши баллончики с краской, — воскликнула Джина. — Как же мы без краски отметимся здесь?

— Мы можем расписаться пулями, — Пит полез за сиденье и вытащил револьвер. Он был спрятан в кобуру без ремня. Ларри признал Смит-и — Вессон 9–го калибра, из которого он стрелял несколько раз в прошлом месяце. Прекрасная вещь.

— Убери его, — попросила Барбара, — ради Бога.

— Дай немного поразвлечься. Не шуми.

Пока Пит пристраивал пистолет под сиденьем, Барбара глубокомысленно изрекла:

— Мужчины и их игрушки.

Пит повернул машину и остановился у автозаправки. Он пару раз просигналил, будто вызывая заправщика.

— Боже, — пробормотала Барбара.

— Эй, а что, если оттуда кто-нибудь выскочит?

Ларри вгляделся в здание станции повнимательнее.

Ступени крыльца вели к деревянной лавке, плетеная дверь которой болталась на одной петле. Обшарпанная фанерная вывеска над дверью гласила, что хозяином лавочки был некто Холман. На дорогу выходило несколько окон. Все стекла были выбиты. Оконные проемы смотрелись, как пасти с острыми деревянными зубами.

— Можем начать осмотр отсюда, — предложил Пит.

— Здорово, — согласился Ларри. Он подумал, что хорошо бы посмотреть некоторые из домов, оставшиеся позади, но они могут подождать и до следующего раза. Ему очень хотелось обследовать центральную часть города.

Ларри выбрался из автомобиля. Ветер и солнце обдали его жаркой волной. Джина поморщилась, встав рядом. Ветер растрепал ее волосы, одежда облепила ее стройное тело, будто она вышла из воды.

— Запри — ка получше дверцу, — попросил Пит.

— Да кто нас здесь обворует, — возразила Барбара.

— Тогда я, пожалуй, прихвачу канистру с собой.

— Хорошо, хорошо.

Ларри запер дверцы со своей стороны. Обойдя машину, они присоединились к Питу и Барбаре.

— Было бы спокойнее, если бы я прихватил с собой ружье, — сказал Пит.

— А мне — нет.

— Никогда не знаешь, на что можно нарваться в таком месте.

— Если считаешь, что здесь опасно, то лучше уедем отсюда. — Барбара встряхнула головой, убирая с лица растрепавшиеся волосы. Ветер отогнул край ее не до конца застегнутой блузки, и Ларри увидел кусочек загорелого живота.

— Здесь могут водиться гремучие змеи, — предупредил Пит.

— Мы будем смотреть, куда ступаем, — отозвалась Джина. Как и Ларри, ей не хотелось продолжения споров о пистолете, которые могли перерасти в очередную перепалку.

— Да, — подтвердил Ларри. — А если нарвемся на каких — нибудь подозрительных типов, пошлем тебя за пушкой.

— Спасибо. А вы тем временем спрячетесь.

— Ты что-то хочешь возразить, милый?

Вместо ответа Пит шлепнул Барбару пониже спины. Судя по тому, как она взвизгнула и отскочила в сторону, он сделал это от души. Барбара повернулась к мужу.

— Вы только посмотрите, а!

— Давайте лучше посмотрим, что там у Холмана, — предложила Джина и поспешила к лавочке.

Ларри пошел за ней.

— Осторожно, — предупредил он. Поцарапанные доски растрескались, а верхняя ступенька была проломана посередине и ощерилась ржавыми гвоздями.

Джина ухватилась рукой за перила и перешагнула через сломанную ступеньку, благополучно взобравшись на крыльцо. Пока она открывала плетеную дверь, Ларри поднялся на крыльцо. Ступени заскрипели, но выдержали его вес.

— Лучше не пытайся за ними последовать, — предупредил Пит Барбару, приподнимая тем временем старые доски. — Ты переломаешь ступени, как спички.

— Отстань, — огрызнулась Барбара.

Ларри понравилась ее сдержанность. Со стороны Пита было ужасно глупо подтрунивать над габаритами своей жены. Она была женщиной рослой, более шести футов. Не будучи тощей жердью, как большинство высоких женщин, она была вполне стройной. Ларри повидал ее во всех видах, включая купальник и пижаму, и находил, что у нее великолепная фигура. Он знал, что Пит гордится внешностью своей жены. Но иногда он поддавался чувству зависти. Пит был плотным, крепко сбитым мужчиной, но даже могучая сила не могла добавить ему шести дюймов роста, чтобы сравняться с Барбарой.

И вместо того, чтобы обозвать его «коротышкой» или «недомерком», Барбара просто предложила мужу оставить ее в покое. Это прекрасно.

Барбара поднялась по ступеням, не проломив ни одной.

Внутри лавочки Холмана стоял запах сырости и старого дерева. Ларри боялся, что внутри будет душно, но тень и ветер, задувавший в открытые окна, позволял дышать спокойно. Дощатый пол был покрыт тонким слоем песка. Уже намело маленькие песчаные сугробы вдоль стен, под Г-образной стойкой и у оснований вращающихся стульев, выстроенных вдоль нее.

Обеденный зал занимал около трети комнаты. Наверное, там когда-то от стены до прилавка стояли столики, но их уже и след простыл.

— Спорим, что здесь подавали большие чизбургеры, — сказала Джина. Она обожала специфические блюда. Джину эти унылые старые заведения, которыми обычно пренебрегают из — за «грязной посуды», притягивали колоритом, не достижимым в чистеньких современных забегаловках.

— Коктейли, — произнесла Барбара, — я бы сейчас от одного не отказалась.

— Я мог бы сбегать за пивом, — предложил Пит.

— Кажется, я видела какой-то салун выше по дороге, — сказала Джина.

— Но подают там лишь призрачный свет, — заметил Ларри.

— Давайте захватим несколько бутылок из машины, прежде чем отправиться дальше.

— Вы захватили с собой пиво? — Ларри сразу же ощутил во рту его вкус.

— Ты шутишь? Пустыня — тетушка засушливая. Ты думаешь, я рискну броситься к ней в объятия, не прихватив самое необходимое?

— Ты абсолютно прав!

Пит направился к двери.

— Вы не хотите пойти осмотреть этот дом? — спросила Барбара.

— А чего тут осматривать? — на ходу бросил Пит.

— Наверное, он прав, — заметила Джина, осматривая комнату.

— Дальше, скорее всего, был обычный магазинчик, — сказал Ларри. — Готов спорить, они торговали всем подряд.

В помещении не осталось ничего, даже полок. Не считая прилавка и стульев вдоль него, комната была совершенно пустой. За прилавком виднелось окно раздачи. В глубине Ларри разглядел закрытую дверь, вероятно, там была кухня. За дальним концом прилавка начинался коридорчик.

— Вот там-то и располагались туалеты.

— Пойду — ка я посмотрю, что там в женском делается, — сказала Барбара.

— Удачи тебе, — отозвалась Джина.

— От того, что я кину туда взгляд, ничего не случится.

Она зашла в коридорчик, открыла дверь и отпрянула назад, зажав рот рукой.

— По — видимому, — подметил Ларри, — кидать взгляды бывает небезопасно.

Барбара сморщилась.

— Ты выглядишь совсем больной, — обеспокоилась Джина.

Барбара опустила руку и глубоко вздохнула. — Представляете, что я там, за дверью, увидела.

Они покинули заведение Холмана. Барбара спрыгнула с крыльца и исчезла за углом дома.

Ларри с Джиной пошли к машине. Пит уже вылезал из салона, держа четыре бутылки с пивом.

— Где Барби?

— Пошла за угол.

— Внемля зову природы, — констатировала Джина.

Пит нахмурился, — Не следовало бы ей уходить одной.

— Ну, может, ей компания и не нужна.

— Черт возьми, Барби! — закричал Пит.

Ответа не последовало. Пит позвал снова, и Ларри заметил тревогу в его глазах.

— Да она просто не слышит тебя, — успокоил он Пита. — Дует встречный ветер и все такое.

— Ну — ка подержите это. Пойду посмотрю, все ли с ней в порядке.

Джина и Ларри взяли у него бутылки.

— Да она только что отошла.

— Да, конечно… — Пит заспешил прочь по направлению к лавочке Холмана.

— Надеюсь, он не оторвет ей голову, — заметила Джина.

— Во всяком случае, он беспокоится за нее. Это что — нибудь да значит.

— Я просто мечтаю, чтоб они перестали ругаться.

— Должно быть, им это нравится.

Джина поплелась к дороге, и Ларри последовал за ней. Бутылки с пивом приятно холодили руки. Он глотнул немного из правой.

— Если бы мы на них не насмотрелись, то стали бы ругаться сами.

— Только не позволяй Питу приходить мне на помощь, если что, — сказал он и засмотрелся на город.

Вдоль центральной дороги шли широкие обочины для парковки, покрытые гравием. Тротуары были бетонные, а не дощатые, как в старых западных городишках, типа Серебряного Перекрестка, в который они заезжали утром. Горожане изрядно подновили Полынную Степь, прежде чем отдать его пустыне.

— Интересно, а почему они бросили город? — спросил Ларри.

— А ты бы не сбежал отсюда?

— Я бы никогда не сбежал оттуда, где нет кинотеатров.

— Ну, здесь я их не вижу.

Не усмотрел их и Ларри. Отсюда, с середины дороги, весь городок был, как на ладони. Ни на одном здании не было видно ни одной киноафиши, выступающей над крышами. Перед одним из магазинов стоял знак парикмахерской. Слева виднелась вычурная вывеска, провозглашавшая, что это Салун Сэма. Было там еще с десяток местных достопримечательностей. Можно было разглядеть скобяную лавку, кафе, вероятно, что-то вроде бакалейной лавки, магазин одежды, скорее всего, аптеку, врачебный и зубной кабинеты (а как насчет веселого агента по продаже недвижимости?) и непременный магазин спорттоваров. Ни один захолустный городишко на задворках Калифорнии не обходился без магазина по продаже оружия и боеприпасов. На самом краю города стояло глинобитное здание с широкими воротами и подсобкой перед ними. Гараж Бейба.

Похоже, что центральное место в городе занимало трехэтажное здание Отеля Полынной Степи, расположенное справа от Салуна Сэма.

— Вот что мне хотелось бы осмотреть, — сказал Ларри.

— Салун?

— И его тоже. Нет, отель. Похоже, что там кто-то недавно побывал.

— Тогда пойдем туда. Не знаю, сколько продлится наша маленькая экспедиция, — эти двое, похоже, скоро подерутся.

— Ну, тогда приедем сюда как-нибудь сами и как следует все осмотрим.

— Не знаю, — сказала Джина, отхлебывая пиво, — не знаю. Не уверена, что мне захочется вернуться сюда без компании.

— Эй, а я — что, пустое место?

— Ты же понимаешь, что я хочу сказать.

Он прекрасно ее понимал. Хотя они с Джиной и были одержимы страстью к приключениям, их пыл сдерживала некоторая робость. И присутствие еще одной пары придавало им уверенности.

Им необходима была поддержка.

Поддержка кого-то, вроде Пита и Барбары. Несмотря на их вечные ссоры, они излучали силу и уверенность в себе. В их компании Ларри и Джина с радостью шли туда, куда одни бы никогда не сунулись.

«Даже если бы мы знали об этом месте, — думал Ларри, — мы бы сами никогда сюда не поехали». Надежда на возвращение сюда без компании была призрачной.

Джина повернулась и посмотрела на угол здания. — Интересно, что же их там так задержало.

— Пойдем посмотрим?

— Лучше не надо.

Ларри глотнул холодного пива.

— А чего ради мы жаримся на солнце? — спросила Джина.

Они прошли назад мимо машины, взобрались по шатким ступеням на тенистое крыльцо лавки Холмана и сели в тени. Оставшиеся две бутылки они пристроили у стены. Джина села, скрестив ноги. Она стала водить прохладной бутылкой по голым ногам. От запотевшего стекла на бедрах остались влажные полосы. Она подняла бутылку к лицу и провела ею по лицу.

Ларри представил, как Джина расстегивает кофточку и катает холодную запотевшую бутылку по обнаженной груди. Однако, он прекрасно понимал, что Джина не из тех, кто способен на такое. Черт возьми, да она из дома без бюстгальтера никогда не выходит.

«Жаль, что жизнь так мало похожа на мечты», — говорил себе Ларри и пил пиво. Девушка в одной из его книг непременно покатает влажную бутылку по груди, по меньшей мере пару раз. И тут, конечно же, ее парень не усидит спокойно на месте.

Это будет стоящая сцена.

Жаль, что не придется пережить ее самому, по крайней мере в этой жизни, хотя кто его знает…

— Ларри, я начинаю беспокоиться.

— Они скоро придут.

— С ними что-то случилось.

— Может, ей не справиться самой.

— Она, что, старая развалина?

— Кто знает.

— Если бы ничего не случилось, они давно были бы уже здесь, — сказала Джина.

— Ну, может быть, Пит воспользовался случаем?

— Они бы не стали этого делать.

— Ну, они явно занимались этим в тех старых развалинах, которые мы проезжали.

— Похоже на то. Но они были одни. Они бы не стали делать это, зная, что мы ждем их.

— Если ты так в этом уверена, то почему бы нам не пойти и не поискать их?

— Иди ты первый, — она с тревогой посмотрела на Ларри.

— Нет уж, — он обнял ее за спину. Блузка была влажной от пота. Ларри просунул под нее руку. От его прикосновения Джина выпрямилась и вздохнула.

Он начал было расстегивать ее бюстгальтер, но она отстранилась.

— Не забывайся. Они могут подойти в любую минуту.

— А могут и вообще не подойти.

— Не шути так, ладно?

— Я не шучу.

— Может, они пошли куда — нибудь погулять?

— Ты же сама сказала, что это невозможно.

— Но, черт побери, я же не знаю.

— Может, лучше пойдем, посмотрим.

Джина поморщилась.

— Ну, если они куда — нибудь влипли, — сказал Ларри, — нам лучше не мешкать. Вдруг им надо помочь.

— Да, конечно.

— Кроме того, пиво их уже нагрелось.

Он подхватил бутылку, встал и подождал Джину. Они прошли вдоль крыльца. Ларри заглянул за угол. Там, за домом, никого не было, и он спрыгнул вниз. Джина зажала рукой бутылку для Барбары и последовала за ним.

— Ну, я не знаю, — сказала Джина.

— Не считают же они, что мы будем ждать их вечно.

Ларри пошел вперед, пытаясь быть впереди Джины на случай каких — нибудь неприятностей.

В такие моменты он мечтал, чтобы его воображение отдохнуло. Но оно не оставляло его в покое. Оно всегда было к его услугам, — правда, иногда не лучшим образом.

Он уже представлял себе Пита и Барбару мертвыми. Прирезанными той же шайкой мусорщиков, которых его воображение нарисовало около перевернутой машины.

Может быть, убили лишь Пита, а Барбару похитили.

Нам придется идти разыскивать ее. Сначала надо сбегать за пистолетом Пита в машину.

Может быть, их обоих прикончил убийца, скрывающийся в старом городе?

Или их достал старый лунатик, воюющий с захватчиками чужих земель?

А, может быть, они просто пропали. Исчезли без следа.

Ключи от машины остались у Пита. Нам придется выбираться отсюда пешком.

Кажется, ближайший город — Серебряный Перекресток.

Боже, им придется тащиться несколько часов по степи. И, может, кто-нибудь будет идти за ними, преследовать их.

— Лучше предупредить о том, что мы идем, — предложила Джина.

Он остановился, дойдя до угла, посмотрел на жену и покачал головой.

— Если у них что-то случилось…

— Даже думать так не надо, ладно?

С первого взгляда было ясно, что Джина вполне допускает такую возможность.

— Просто пойди и позови их, — предложила она. — Не хотелось бы на что — нибудь нарваться.

«Это ты так считаешь, — думал Ларри. — Если Пит сейчас с женой, то он не возражал бы, если бы их заметили».

Но эти мысли он оставил при себе.

Не заворачивая за угол, он крикнул:

— Пит, Барбара! С вами ничего не случилось?

Ответа не последовало.

Мгновение назад он представлял их себе в виде обнимающейся парочки. Теперь же он мысленно видел их убитыми, в окружении свирепых дикарей, которые обернулись на его голос.

Он жестом велел Джине оставаться на месте и пошел вдоль дома.


Глава 3


— Где же они? — шепотом спросила Джина, прижимаясь к нему.

Ларри покачал головой. Он просто не мог поверить, что эти двое действительно исчезли.

— Наверное, они просто забрели куда-то, — сказал он. Мысль застать их на месте преступления оказалась просто плодом его воображения. Понимал он и то, что его опасения насчет убийства были безосновательны. Так же, как и тревоги по поводу их исчезновения.

— Надо бы пойти поискать их, — сказала Джина.

— Хорошая мысль.

Но куда идти, он не имел представления, вокруг он видел лишь торцы других домов и пустыню, простирающуюся до горного хребта на юге.

— Может, они просто нас разыгрывают, — предположила Джина.

— Не знаю. Питу уж очень хотелось пива.

— Люди не исчезают с лица земли, пойдя по нужде.

— Иногда случается такое.

— Ничего смешного. — Голос Джины дрожал.

— Пошли посмотрим, они, должно быть, где-то здесь.

— Может, нам лучше вернуться за пушкой?

— Она заперта в машину. Не думаю, что Пит обрадуется, если мы разобьем стекло.

— Пит! — вдруг закричала Джина во все горло, — Барби!

Издалека до них донеслось. — Ау!

Джина удивленно подняла брови. Прищурившись, она оглядела пустыню.

В пятидесяти ярдах от них показались голова и плечи Пита.

— Идите — ка сюда и посмотрите, что тут такое! — крикнул он и помахал рукой.

Джина посмотрела на Ларри, закатила глаза и судорожно вздохнула.

Ларри улыбнулся.

— Мне кажется, я готова убить их, — сказала Джина.

— Пойду принесу пистолет.

— Разбей им все стекла, когда будешь доставать его, — голос ее срывался.

— Пошли посмотрим, что они там нашли.

— Лучше б это оказалось чем-то стоящим.

Они пошли по твердой выжженной земле, осторожно перебираясь через камни, обходя заросли кактусов и грязные доски. Недалеко от того места, где их поджидал Пит, росла старая смоковница. Ларри сообразил, что Барбара, в поисках достаточно большого куста или камня, шла дальше и дальше от заведения Холмана и, наконец, пристроилась под деревом. Его ствол был достаточно толст, чтобы укрыться от любопытных взоров, к тому же, тут была тень.

Пит стоял неподалеку от дерева. За его спиной начинался овраг.

— И что же вы такого нашли? — спросил Ларри. — Большой Каньон?

— Ух, хорошо, что вы принесли питье. — Краем расстегнутой рубашки Пит вытер потное лицо. — Тут душновато.

Ларри вручил ему полную бутылку пива.

За спиной Пита было высохшее русло ручья, футов на пятнадцать — двадцать ниже окружающей равнины. Барбара сидела внизу на валуне и махала им рукой.

— Вы что, забыли про нас? — спросила Джина у Пита.

Тот сначала покончил с пивом, потом покачал головой. — Я как раз шел за вами. Я думал, что это вас заинтересует.

Пит стал спускаться по пологому склону, и они поспешили следом.

— Мы уже начали беспокоиться, — сказал Ларри, глядя под ноги на осыпающиеся камни. — Думали, что вы пали жертвой бродячей банды местных мародеров.

— Правда? Хорошая мысль. Напиши об этом, ладно?

Барбара встала с камня и отряхнула сзади свои белые шорты.

— Боже, здесь жарко, как в пекле, — сказала она подошедшим Ларри и Барбаре. Блузка на ней была расстегнута и завязана спереди узлом и довольно свободно, оставляя живот открытым. Бюстгальтер на ней был черный. В его вырезе Ларри заметил незагорелую часть груди.

— Совсем нет ветра, — добавила Барбара.

— И что же это за великое открытие? — спросила Джина, отдавая ей бутылку с пивом.

— Ну, меня об этом лучше не спрашивать. — Она запрокинула бутылку. Ларри заметил каплю пота, скатившуюся по подбородку Барбары до шеи и дальше вниз, до груди.

— Сюда, — сказал Пит, — пошли.

Он указал на нишу, образовавшуюся в обрыве. Там, в тени, почти скрытый в зарослях кустарника, валялся смятый патефон — автомат.

— Наверное, он из того кафе, — предположил Пит, постукивая по нему ногой.

— Интересно, как он здесь оказался? — спросила Джина.

— Кто его знает.

— Во всяком случае, он уже никуда не годится, — сказала Барбара.

— Он видел и лучшие времена, — произнес Ларри, почувствовав прилив ностальгии, когда он представил себе этот патефон — автомат новеньким и сверкающим, стоящим рядом со стойкой у Холмана. Наверное, кто-то выволок его оттуда, чтобы сделать из него мишень. Вероятно, мишень получилась соблазнительная, вся отделанная яркими украшениями из хромированной стали и пластмассы, — если, конечно, стрелок оказался из тех ублюдков, которым доставляет удовольствие уничтожать такие красивые вещи. После того, как корпус был изрешечен пулями, его, вероятно, скинули с обрыва, чтобы полюбоваться на то, как он разбивается вдребезги.

Ларри нагнулся над разбитой пластиковой крышкой. Отделения для пластинок были пусты. Звукосниматель болтался на двух проводах.

— Наверное, он стоит несколько тысяч, — сказал Пит.

— Забудь об этом, — возразила Барбара. — Он считает, что мы должны взять его с собой.

— Ну, разве не красавец? — воскликнул Пит.

— Думаешь, сможешь починить это? — спросила Джина.

— Конечно.

«Конечно, он сможет», — подумал Ларри.

У этого парня был не дом, а музей восстановленных древностей: телевизоров, стереосистем, тостеров, ламп, посудомоечных машин, пылесосов, когда-то выброшенных кем-то как ненужный хлам, но подобранных Питом и приведенных в порядок.

«У тебя он, может быть, и заиграет снова, — но его так отделали, что он уже ни на что не похож».

Хромированные украшения были помяты и покрыты ржавчиной, один бок совсем раздавлен, микрофоны выглядели так, будто по ним стреляли дробью, и пулями была уничтожена по меньшей мере половина квадратных пластмассовых кнопок для выбора пластинок.

— Ты даже не сможешь достать детали для большей части механизма, — добавил Ларри.

— Хотя вероятность починить его есть.

— Конечно, — Ларри аккуратно сдувал пыль и песок с указателей названий пластинок. Пули и дробь испортили множество этикеток. Оставшиеся же плохо читались, размытые дождями и выжженные солнцем. И все же ему удалось разобрать названия песен и имена певцов. Джина склонилась рядом, заглядывая через его плечо.

— Вот «Гончий Пес», — читал Ларри, — «Я вне себя», «Оставайся со своим парнем».

— Боже, как я любила эту песню, — вздохнула Джина.

— Похоже на дешевый репертуар, — сказал Пит.

— А вот и Битлз. «Вечер тяжелого дня». Мамы и Папы.

— О, они были ничего, — сказала Барбара.

— Вот их «Калифорнийские мечты», — Ларри показал ей на этикетку.

— Эта песня всегда наводит меня на грустные размышления, когда вспоминаю Маму Касс.

— Прекрасно! — улыбнулся Ларри. — «Битва за Новый Орлеан». Джонни Хортон. Люди, я, наверно, учился на последнем курсе тогда. Я знаю эту вещицу наизусть.

— Вот Хейли Миллз, — сказала Джина. Ларри почувствовал над ухом ее дыхание. — «Давайте соберемся». Или вот, посмотрите — «Солдатик».

— А вот Бич Бойз, «Прибой в США».

— Ну и разговорчики у нас, — с иронией заметил Пит.

— Еще Деннис Уилсон, — прочитала Барбара. — Сколько же из них уже умерло. Мама Касс, Элвис, Леннон. Боже, как это грустно.

— Патси Клейн тоже уже нет, — добавила Джина.

— Я думаю, и Джонни Хортона, — прибавил Ларри.

— А чего же вы хотите? — удивился Пит. — Этому хламу уже лет двадцать — тридцать.

Барбара отступила назад, поскользнулась, но удержала равновесие. Сморщив мокрое от пота лицо, она сказала:

— Почему бы нам не выйти из этой проклятой дыры и не осмотреть город? Мы разве не за этим сюда приехали?

— Может быть, и так, — Джина оперлась на плечо Ларри и поднялась с колен.

— Посмотрим, нельзя ли его поднять наверх, — пробормотал Пит.

— Нет, только не это! — воскликнула Барбара. — Ни за что! Мы не повезем эту дрянь домой. Вот так.

— Ну, уж и дрянь.

— Если тебе так уж приспичило иметь патефон, ради Бога, пойди и купи его. Боже, да в нем полно скорпионов.

— Думаю, что лучше забыть об этом, — сказал Ларри, поднимаясь на ноги. — Эту вещь уже не восстановить.

— Да, понимаю. Дерьмо. — Пит сердито глянул на жену. — Премного благодарен, Барбара, милочка.

Не обращая внимания на подобное замечание, Барбара начала подниматься по склону. Под подвернутой рубашкой ее спина была шоколадной и блестящей. Шорты сзади были запачканы желтой пылью от камня, на котором она сидела. Ткань плотно обтягивала ее зад, и Ларри мог разглядеть выделяющиеся трусики — узкая резинка, на дюйм ниже пояса, и треугольный клинышек, отходящий от нее. За ней поднималась, слегка ссутулившись, Джина. Ее блузка висела свободно. Она прилипла к спине и свисала до бедер.

Пит тоже разглядывал женщин.

— Парочка ладных курочек, — сказал он.

— Недурных.

— У тебя не создается ощущения, что они созданы для нашего удовольствия?

— Только в девяноста девяти случаях из ста.

— Вот черт.

— Для нашего же блага.

Пит хохотнул, пожал Ларри руку и отхлебнул пива.

— Пожалуй, нам следует быть послушными мальчиками и пойти за ними, — он оглянулся на патефон. Вздохнул. Пожал плечами. — Прости, старик. Ты свое уже отыграл.

— Это уже слишком, — сказал Ларри, увидев засов с висячим замком поперек двустворчатой двери Отеля Полынной Степи.

Пит повертел замок:

— Кажется, он не так уж стар.

— Может быть, здесь живет кто-нибудь, — предположила Барбара.

— Эй, Шерлок Холмс, он ведь висит снаружи. О чем это говорит?

— О том, что мы совершаем противоправные действия.

— Да, — подтвердила Джина. — Двери заперты, окна забиты. кто-то не хочет сюда никого пускать.

— Лучший способ разжечь любопытство. Как ты считаешь, Лар?

— Считаю так же. Но не уверен, стоит ли удовлетворять его.

— А кто нас увидит? — Пит отступил от двери. Он вышел на середину дороги, наклонился и картинно оглядел окрестности. — Я никого не вижу. А вы заметили кого — нибудь?

— У нас определенное преимущество, — сказала Барбара.

— Я сейчас, только сбегаю к машине. — Пит быстро пошел вдоль дороги, направляясь к лавочке Холмана.

— Что он задумал? — спросила Джина.

— Бог его знает. Может, он собирается взломать двери.

— Это будет уже чересчур, — сказал Ларри.

— В данном случае, это вопрос чести. Вызов обстоятельствам. Пит не был бы Питом, если бы такая малость, как замок, могла остановить его.

Джина закатила глаза:

— Догадываюсь, что нам придется осмотреть этот дом, хотим мы того или нет.

— Считай, что это просто приключение, — предложил Ларри.

— Хорошо. Тюрьма тоже будет неплохим приключением.

Пит полез под капот машины. Через несколько секунд он спрыгнул, захлопнул крышку и помахал над головой гаечным ключом.

Рукоятка ключа представляла собой монтировку. В другой руке Пит держал фонарик.

Он и в самом деле хочет вломиться в дом. Боже милостивый.

Барбара подождала, пока Пит подойдет поближе, потом сказала:

— У нас тут была пара минут, чтобы обсудить это, Пит.

— Ну что же это за жизнь такая, если не позволять себе иногда чего — нибудь этакого. Правильно, Лар?

— Правильно, — ответил Ларри, пытаясь придерживаться игривого тона.

— Да уж, помощи от тебя, — вполголоса заметила Джина.

Пит вскочил на поребрик, улыбаясь и размахивая над головой ключом — монтировкой.

— У меня тут есть отмычка, — объявил он. — К любому замку подойдет.

— Есть желающие подождать в машине? — спросила Барбара.

— Ага! Трусишка.

— Ну, я бы не прочь осмотреться здесь, — сказал Ларри.

— Вот хороший человек.

Пит передал Ларри фонарик. Потом просунул конец монтировки в дужку замка. Надавил обеими руками изо всех сил. Дерево застонало и треснуло. Со звуком, напоминающим небольшой взрыв, дужка «с мясом» вылетела из замка.

— Так, подпруга лопнула.

Пит засунул монтировку за пояс, отодвинул засов и открыл дверь.

— Надеюсь, нам поверят, если мы скажем, что здесь все так и было, — тихо сказала Барбара.

— Тебе не придется никому ничего говорить. Через полчаса нас уже здесь не будет.

— Если нас не подстрелят на месте преступления.

Игнорируя это замечание, Пит вошел в дверь и крикнул:

— Йо — хо! Есть кто дома?

Ларри передернуло.

— Мы уже здесь. Встречайте!

— Прекрати, — прошептала Барбара, шлепнув его рукой по спине.

— Тут нет ни души, кроме нас, призраков, — произнес Пит низким скрипучим голосом и со смехом обернулся к жене.

— Очень остроумно.

— Итак, кто войдет первым?

— Я считаю, надо идти всем или никому, — сказал Ларри, надеясь, что Пит не посчитает его трусишкой. — Думаю, нам лучше не разбегаться. Я буду все время беспокоиться за девочек, если мы тут будем бродить одни.

— Умница, — Барбара погладила Ларри по спине.

— Думаю, ты прав, — поддержал его Пит. — Если их пристукнут или прибьют, пока мы будем там, мы будем чувствовать себя мерзавцами.

— Вот именно.

— Очень остроумно, — сказала Джина, повторяя не только слова, сказанные Барбарой, но и копируя ее презрительную интонацию.

— Что ты скажешь? — спросила ее Барбара.

— Если они вынуждены будут пойти туда без нашего сопровождения, они нам всю жизнь это будут помнить.

— Пусть будет так, — сказал Ларри. — Да вам же самим до смерти хочется пойти туда с нами.

— Ну, на этом и порешили, — заключила Барбара.

Ларри вернул фонарик Питу и вошел за ним в отель. Несмотря на запертые двери и заколоченные окна, все кругом было занесено песком. Он тихонько похрустывал под ногами.

— Лучше бы нам не оставлять дверь открытой, — сказала Джина. Ее приглушенный голос дрожал. — На случай, если кто-нибудь пройдет мимо. — Не дожидаясь ответа, она прикрыла дверь, закрыв почти весь свет.

Но свет все же проникал в дверную щель, просачивался в трещинки и дырочки на ставнях, образуя бледные пыльные дорожки, тянущиеся к полу. Пит включил фонарик и поводил лучом по стенам.

— Парни, тут есть на что посмотреть, — прошептала Барбара. — Вот это находка!

В прихожей не было ничего, кроме регистрационной стойки. На стене, за стойкой, были ячейки для почты или посылок. Налево от стойки начиналась крутая лестница, ведущая на второй этаж.

— Может, нам сперва лучше зарегистрироваться, а уж потом идти дальше? — спросил Пит.

— Кажется, мест нет, — прошептал Ларри.

— Шуты гороховые, — пробормотала Джина.

Пит подошел к стойке. Постучал по ней и громко спросил:

— Нас тут смогут обслужить?

— Тише ты. Ты хочешь проломить ее?

— А почему все шепчутся? — Пит перепрыгнул через стойку и скрылся за ней. Поднимался он медленно, освещая лицо снизу, что делало его неестественным. Кожа на лице блестела от пота.

«Придуривается, как мальчишка», — подумал Ларри. Но иногда он тоже такое проделывал, особенно в День Всех Святых, правда, больше ради собственного удовольствия, чем ради того, чтобы напугать Джину и Лейн. Они даже уже ждали от него нечто подобное. Старый добрый трюк с фонариком — под — подбородок не производил на Лейн должного впечатления с тех самых пор, как ей стукнуло два годика.

Но сейчас этот фокус придал Питу странный и грозный вид. Ларри знал, что дай он сейчас волю своему воображению, на него и в самом деле накатит страх.

— М-м — да? — спросил Пит визгливым голосом. — Могу я чем — нибудь помочь путникам?

— Можешь, можешь, — сказала Барбара. — Провались в дырку от бублика.

— Мы не держим дырок от бубликов, мэм.

— Боже, как тут душно, — прошептала Джина.

— Чертовски душно, — отозвалась Барбара.

— Есть тут кто-нибудь еще? — спросил Ларри, стараясь не глядеть в лицо приятеля.

— Только я и дух ночного портье, повесившегося здесь несколько лет назад.

— Если мы собираемся все осмотреть, то почему еще торчим здесь? — спросила Джина.

— Я хотел бы осмотреть верхний этаж, — сказал Ларри.

— Погодите, я сейчас позвоню капитану.

— А ну его на фиг, — проворчала Барбара. — Пошли.

Она отвернулась и направилась к лестнице. Джина последовала за ней, следом за ними пошел Ларри. Ноги Барбары и открытая часть ее спины почти сливались с темнотой. Белые шорты и бледно — голубая блузка, казалось, парили в воздухе сами по себе. Джина, одетая в более темные тона, казалась впереди Ларри грязно — белым пятном.

Ларри слышал шаги Пита, поднимающегося за ними, скрипящие по песку.

Луч фонарика скользнул по спинам женщин, по лестнице, потом поднялся вверх на балюстраду и еще выше, отбрасывая длинные тени на противоположную стенку. Посредине лестницы находилась небольшая площадка. Выше ступени вели к узкому коридору на втором этаже.

— Ты что, хочешь идти первой? — спросил Пит обычным голосом, когда Барбара начала подниматься по лестнице.

— Тебя ждать — так весь день тут простоишь.

Луч фонаря скользнул вниз, прошел под лестницей, и в его свете что-то блеснуло, как золото. Пит удивленно охнул. Луч вернулся назад. Его свет замер на распятии.

— Крест, — прошептал Пит.

— Правда, — сказал Ларри.

Распятие было прибито к деревянной панели, закрывающей пространство под лестницей.

— Что это? — спросила Барбара, нагибаясь через перила — у основания лестницы.

— Кто-то оставил распятие на стене, — сказал ей Ларри.

— И это все? — Она наклонилась еще ниже и потрясла головой. — Многовато.

Джина обошла лестницу и подошла поближе, чтобы рассмотреть крест.

— Желаете сувенир? — спросил Пит. Он направился к распятию.

— Нет, не надо, — встревожился Ларри.

— Да кто-то просто забыл его здесь. Тоже мне, искатели.

— Оставь его на месте, — попросила Барбара со ступенек. — Ради бога, не трогай крест. Это плохо кончается.

— Мы можем повесить его в спальне. Он будет отпугивать вампиров.

— Послушайся меня, Пит.

Крест был деревянный. Распятое изображение Христа было позолоченным. Пит потрогал его.

— Пожалуйста, не надо, — умоляюще произнесла Джина.

Пит посмотрел на нее.

— Ну что же, — сказал он. Пит вдруг вспомнил, что Джина была католичка. Он опустил руку. — Прошу прощения. Я просто пошутил.

— Здравый смысл восторжествовал, — пробормотала Барбара. Она оттолкнулась от перил и стала подниматься выше.

Барбара дошла до площадки.

Тут доски проломились под ее тяжестью с громким треском, будто прозвучал выстрел.

Барбара охнула. Она раскинула руки, как бы ища опору в темноте и рухнула вниз.


Глава 4


— Боже! — закричал Пит.

Джина бросилась вверх с криком:

— Держись!

— Я проваливаюсь! Скорее!

Ларри бросился к подножию лестницы. Он не заметил, чтобы Пит поспешил за ним.

— Где же ты, Пит?

— Поднимайся и тащи ее вверх! — огрызнулся Пит.

— Вот дрянь какая, — простонала Барбара.

Ларри перемахнул через перила. Поднимаясь по лестнице вслед за Джиной, он заметил слабый отсвет фонарика Пита справа от лестницы. Неужели он с места не сдвинулся? Он что, все еще стоял перед распятием?

Джина опустилась на колени у края площадки.

Барбара, провалившись по грудь, была похожа на жертву зыбучих песков. Она изогнулась вперед, наваливаясь грудью на уцелевшие доски и пытаясь приподняться на локтях.

Джина отползла в сторону, пропуская Ларри и подхватывая Барбару под левый локоть.

— Держу, — с трудом отдышавшись, прошептала она. — Я держу тебя. Ты не упадешь.

— Ты в порядке? — спросил Пит.

— Нет, черт возьми!

Ларри ничком лег на площадку. Заглянул в пролом между сломанными досками и светлой блузкой Барбары. Чернота.

«Бездонная пропасть, — подумал он. — Бездна».

«Нелепость», — сказал он сам себе. Практически тут не больше шести — семи футов высоты, всего-то, от пола до площадки. Барбара висела почти над полом.

А что если пола под лестницей нет?

Или она проломила бы и его тоже?

Даже если ей пришлось бы пролететь всего четыре фута, она могла застрять под лестницей. Да и обломившиеся доски могли сильно поранить ее.

Ларри потянулся вперед, пока волосы Барбары не коснулись его лица. Он обхватил ее руками. Руки легли на ее грудь. Пробормотав извинения, он опустил их пониже и крепко ухватился за ее торс.

— Пит! — крикнул Ларри.

— Ты добрался до нее? — голос Пита доносился откуда-то снизу.

— Протянул бы ты нам свою чертову руку!

Он услышал треск ломающегося дерева. Ларри испугался было, что это опять рушится площадка, но с ней было все в порядке.

— Ай! — завизжала Барбара, дернувшись в объятиях Ларри, — Кто-то хватает меня за ноги!

— Это я, дорогая.

На мгновение бледный луч света прорезал тьму у правого плеча Ларри. Свет пробивался из — под досок.

Ларри понял, что Пит стоит под ним.

— Как он попал туда? — спросила Джина. В ее голосе слышались одновременно и облегчение и удивление.

— При помощи волшебной монтировки, — отозвался Пит. — Ну вот. Я держу тебя, дорогая. Давайте осторожно ее опустим.

— Нет, нет, не надо! Я упаду.

— Мы же поймаем тебя здесь.

— Нет, лучше вытащите меня наверх, ладно? — в ее голосе не было паники, но он дрожал от боли и страха. — Если я попытаюсь пролезть вниз, то еще больше перецарапаюсь.

— Ну хорошо. Попробуем. Вы, там наверху, готовы? На счет три.

— Ты будешь толкать ее за ноги снизу? — спросила Джина.

— Вот именно. Раз, два…

— Осторожнее, — предупредила Барбара, — или я погибну, утыканная занозами.

— Ладно. Раз. Два. Три.

Барбара медленно выплывала из пролома, будто поднималась на лифте. Не выпуская ее из объятий, Ларри поднялся на колени. Она всем телом навалилась на него. Его рука скользнула по гладкому голому животу. Барбара вздохнула и дернулась. Ларри ухватился за пряжку ее ремня, рванулся вверх и изо всех сил потянул ее на себя. И Барбара вылезла целиком, сев на край площадки.

— Порядок, — всхлипнула она. — Все хорошо. Сейчас приду в себя.

Ларри и Джина держали ее за руки.

— Там у вас все в порядке? — спросил Пит. Свет от его фонарика колебался в проломе около колен Барбары.

Барбара не ответила.

— С ней все в порядке, — сказала Джина.

Луч исчез, и только слабый его отсвет пробивался через проем.

— Я хочу домой, — жалобно произнесла Барбара. Ларри и Джина крепко держали ее, пока она, откинувшись назад, втаскивала ноги. Она уперлась подошвами в противоположный край проема.

— Господи! — Голос у Пита испуганный, ошеломленный.

Барбара встревожилась:

— Пит, что с тобой?

— Святые угодники… Ой, братцы, — уже не так испуганно. С изумлением в голосе. — Эй, вы просто не поверите, клянусь Богородицей. Ларри, иди сюда.

— Что такое?

Барбара наклонилась вперед и посмотрела под ноги.

— Что там такое?

— Тебе лучше не знать.

— Не до шуток мне, Пит.

— Тебе просто повезло, что ты не провалилась сюда, вниз.

С минуту все молчали.

Потом из пролома послышался голос Пита.

— Ты была бы здесь не одна.

У Ларри по спине побежали мурашки.

— Тут высохший труп.

«Не может быть», — подумал Ларри. Но чутье подсказывало, что Пит не шутит. Щеки Ларри внезапно похолодели. Дыхание перехватило. Засосало под ложечкой. Живот свело так, будто на него положили кусок льда.

— О, боже, — пробормотала Барбара. Джина и Ларри отошли в сторону, давая ей возможность повернуться, ухватиться за перила и встать на ноги. Они помогли ей спуститься с лестницы. Барбара шла потихоньку, обеими руками держась за перила. Ее блузка теперь свободно висела, закрывая всю спину.

— Мне с самого начала это место не понравилось, — прошептала Джина.

Барбара сразу направилась к дверям и распахнула их настежь. Солнечный свет ворвался в вестибюль отеля. В дверях Барбара встала и огляделась. Глаза ее были прищурены. Рот приоткрыт. Ларри даже с расстояния в несколько футов видел, как ее трясет. Когда Барбара распахивала края блузки, руки ее дрожали. Она стала рассматривать царапины на животе.

Ее груди ярко белели в открытом вырезе бюстгальтера. Ларри заметил более темную кожу около сосков. Ей было слишком жарко, и она слишком испугалась, чтобы помнить о стыдливости. Ларри почувствовал себя дешевым соглядатаем, воспользовавшимся невнимательностью Барбары. Несмотря на возникшее чувство неловкости, взгляд отводить ему не хотелось. Под лестницей лежал покойник. Но каким-то образом тело Барбары, просвечивающей сквозь бюстгальтер, снимало неприятное чувство тошноты.

Но Ларри все — таки заставил себя опустить глаза. Правая штанина шорт Барбары задралась выше, чем левая. Оба бедра были поцарапаны, порезы кровоточили. Правая нога пострадала больше левой, но обе были достаточно ободраны.

Джина подошла к подруге:

— Ой, как ты исцарапалась.

— Ты мне будешь рассказывать.

— Ну, где вы там, — позвал Пит.

— Барбара сильно пострадала, — отозвался Ларри. — Вылезай оттуда и поедем домой.

— Тебе следует непременно это увидеть! Это отнимет у тебя пару минут.

«Я не хочу этого видеть».

— Слушай, Пит, твоя жена ранена.

— Минута — другая ничего не изменят. Тут лежит мертвое тело. Черт возьми, ты же писатель. Писатель ужастиков. Говорю же тебе, это не то, что можно пропустить. Иди сюда.

— Ступай, если хочешь, — сказала Джина. — А мы пойдем потихоньку к машине.

Ларри шмыгнул носом.

Барбара кивнула, все еще морщась и дрожа. Ее лицо и грудь лоснились от пота. Ларри опять поймал себя на том, что разглядывает ее грудь.

— Ступай, — подтвердила она. — Пойди, осчастливь его.

— А вы, девочки, не хотите взглянуть?

— Ты что, шутишь? — спросила Барбара.

— Давайте побыстрее, — попросила Джина.

Ларри отвернулся от двери и медленно пошел через вестибюль. Оглянувшись, он увидел, что Барбара с Джиной вышли на улицу.

Он почувствовал себя одиноким.

«Мне не обязательно оставаться здесь. Я мог бы пойти с ними».

Он не испытывал ни малейшего желания глядеть на несчастный труп.

Но непослушные ноги уносили его все дальше от солнечного света.

Под лестницей была отбита приличная часть панели, и открывался проход фута в два шириной. В проеме мелькал луч от фонарика Пита. Ларри боком протиснулся в проем.

— Я уж начал думать, что меня тут бросили, — сказал Пит.

— Я не мог упустить такой случай.

Ларри обнаружил Пита стоящим на досках, упавших сверху. Казалось, он застыл, выпрямившись во весь рост, вытянув вперед правую руку и держа в ней фонарь, будто пистолет. Луч фонарика указывал на гроб, втиснутый изголовьем под нижние ступеньки.

Тело было прикрыто, по крайней мере по шею, старым коричневым одеялом. Одеяло было в морщинах, будто его засунули в гроб и не потрудились расправить.

У трупа были длинные светлые волосы. Кожа на лице казалась сморщенной и высохшей. Ларри видел ввалившиеся глазницы, впалые щеки, губы, раздвинутые в безумной ухмылке, обнажающей зубы и десна.

— Разве в это можно поверить? — прошептал Пит.

Ларри покачал головой:

— Может, труп не настоящий?

— Не глупи. Когда я вижу настоящий труп, я узнаю его.

— Выглядит почти, как мумия.

— Да уж. Кажется, нам стоит осмотреть его, а?

Плечом к плечу они подались вперед. Пит освещал труп фонариком.

«Идиотизм», — подумал Ларри. Раньше он такого не видел. Весь его опыт общения с покойниками сводился к присутствию на трех похоронах. Но те покойники выглядели так, будто могут запросто сесть и пожать вам руку.

Этот же покойник выглядел так, будто он может сесть и вцепиться в тебя зубами.

«Не смей так думать», — велел себе Ларри.

Внутренняя часть лестницы преграждала путь, им пришлось низко склониться над гробом. Пит присел на корточки и подался вперед. Ларри продолжал стоять согнувшись. Чувство самосохранения удерживало его на месте. Казалось, ступени давили на него, старались пригнуть его еще ниже, уткнуть лицом в труп. Ларри упал на колени и вытянулся, собираясь опереться о край гроба. Но прежде, чем он коснулся его, до него дошло, что он собирается сделать. Ларри отдернул руки и уперся ими в колени.

Небрежно смятое одеяло не закрывало икры и ноги покойника. Они были голые, цвета старого дерева, сквозь высохшую кожу проступали кости. Ногти были такие длинные, что загибались вниз на подошву. Ларри вспомнил, что ногти и волосы продолжают расти после смерти. Но он слышал, что это просто миф; только казалось, что они растут, потому что кожа вокруг них сжимается.

— Держу пари, что он тут лежит уже давно, — прошептал Пит. Он склонился над гробом. Указательным пальцем он провел по лбу трупа.

Ларри охнул.

— Что случилось?

— Как ты только можешь трогать его?

— Подумаешь. Попробуй. Похоже на голенище сапога. — Он провел пальцем по светлой брови.

Ларри представил, как палец Пита скользит в глазницу, касается века, вдавливает его и протыкает.

— Давай, потрогай его, — настаивал Пит. — Как же ты собираешься писать об этом покойнике, если не почувствуешь его.

— Благодарю покорно. Я полагаюсь на мое вооб…

— Мы передумали.

Он вздрогнул при звуке голоса Барбары. Так же, как и Пит. Тот так дернулся, что треснулся затылком о ступеньку.

— Ай! — закричал он и согнулся, почти коснувшись лицом трупа и потирая затылок. — Проклятье! Черт тебя побери, Барби!

— Извините.

Ларри через плечо посмотрел на женщин и улыбнулся. Хотя сердце у него колотилось от неожиданности, он был рад их приходу.

Как будто кто-то из мира живых возвратился к нему.

— Кажется, вы не шутили, — прошептала Барбара. — Боже, посмотри сюда.

— Ик, — это все, что смогла произнести Джина.

Барбара склонилась над гробом. Джина стояла сзади и заглядывала через ее плечо.

— Не хотите, чтобы все удовольствие досталось нам? — спросил Ларри.

— Все зависит от размеров удовольствия, — сказала Барбара хриплым голосом.

— Нас замучило любопытство, — добавила Джина.

Барбара протянула руку и потрогала подошву трупа.

«Совсем, как Пит, — подумал Ларри. — Несмотря на различия, они все — таки — подходящая пара».

— Кажется, я до крови рассадил себе затылок, — проворчал Пит.

— Составишь мне компанию, — заметила Барбара, все еще поглаживая подошву. — Похоже на шкурку от салями.

— Салями жирнее, — ответил ей Пит. — Это больше похоже на кожаную обувь.

— Ну, хорошо, все на него посмотрели, — сказала Джина. — Вы готовы ехать домой?

— Да, почти. — Пит кончил тереть затылок, поднес руку к закрытому телу и сбросил одеяло. Ларри отшатнулся, стоя на коленях, он сам не мог понять, чего так испугался. Он уже и так видел достаточно.

Труп был голый.

Это был труп женщины.

Из ее груди торчал деревянный кол.

— Черт возьми, — прошептала Барбара.

— Давайте уйдем отсюда, — прохрипела Джина сдавленным голосом.

Она не стала никого ждать. Пулей выскочила оттуда.

Пит выронил одеяло. Оно упало комком, прикрыв кол, высохшие груди и торчащие ребра. Барбара наклонилась и концом одеяла накрыла бедра трупа.

Под животом были светлые волосы.

Ларри вздохнул.

Поспешил следом за Барбарой. Зад ее белых шорт был все еще запачкан желтой пылью от камня, на котором она сидела на дне высохшего ручья.

Казалось, все это было сто лет назад.

«И зачем только мы сделали это?»

Ларри вылез в проем панели. Джина поджидала их в дверях вестибюля. Она сгорбилась, обхватила себя руками и от нетерпения приплясывала на месте.

— Пойдемте, пойдемте! — торопила она всех.

Ларри подождал, пока вылезет Пит.

Вместе они заколотили проем панелью.

Захлопнули дверь склепа.

Пит шел к выходу задом, будто боялся отвести глаза от панели.

В луче фонарике поблескивало распятое тело Христа.


Глава 5


Пит пулей вылетел из Полынной Степи, и на этот раз Барбара ни слова не сказала насчет скорости.

И никто не сказал ни слова.

Ларри, ссутулясь, трясся на пассажирском сидении, чувствуя себя опустошенным и разбитым. Хотя он старательно смотрел в лобовое стекло, он не видел ни залитой солнцем дороги, ни пустыни. Перед его глазами стоял труп. И кол у нее в груди. И распятие.

«Все уже позади, — твердил он себе. — Мы выбрались оттуда. В целости и сохранности».

Его тело налилось свинцовой тяжестью. Грудь теснило, в горле стоял комок, что-то вроде особой смеси страха, леденящего страха, и возбуждения. Он вспомнил, что уже испытывал подобное чувство несколько лет назад. Во время полета в Нью-Йорк их самолет попал в воздушную яму и падал в течение нескольких секунд. Некоторые пассажиры подлетели до потолка. Они с Джиной и Лейн сидели пристегнувшись и потому не пострадали. Но это ощущение держалось еще долго.

«Наверное, это шок, — думал Ларри. — Шок в сочетании с огромным облегчением».

Он понимал, что если не будет держать себя в руках, то начнет плакать или смеяться.

Наверное, из — за таких вот ощущений и возникло выражение «обалдеть от страха».

— Ну, как мы себя чувствуем? — спросил Пит, прерывая затянувшееся молчание.

— Я бы выпила, — сказала Барбара.

— В холодильнике еще осталось пиво.

— Я бы выпила не пива, а чего — нибудь покрепче.

— Да, и я бы пропустил стаканчик. Или три — четыре. Не пройдет и часа, как будем дома. — Он посмотрел на Ларри. — Ты веришь, что все это нам не пригрезилось? Это так похоже на одну из твоих книг.

— Он никогда не писал о вампирах, — сказала Барбара. — Ты бы знал это, если бы прочел что — нибудь.

— Спорим, теперь напишет, правда?

— Я думаю, что охотнее позабыл бы об этом.

— И я-тоже, — согласилась с ним Джина. — Боже.

— У этой крошки в груди торчал осиновый кол.

— Мы все заметили это, — напомнила Барбара.

— А что вы думаете насчет распятия? Держу пари, его повесили там, чтобы не дать ей выйти. — Он кивнул, прищурившись на дорогу. — Понимаете? В случае, если кол упадет или еще что — нибудь подобное случится. Чтобы не дать ей пройти сквозь стену.

— А почему этот чертов кол должен упасть? — спросила Барбара, слегка обеспокоенная такими рассуждениями.

— Ну, может быть, там заведется крыса. Крыса запросто может его вытащить. Или что-то вроде того.

— Пощади меня.

— Вампиров не существует, — возразила Джина. — Скажи им, Ларри.

— Я не уверен, — признался тот.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, о них существует множество легенд. Корнями они уходят в далекое прошлое. Еще в Средневековье многих несчастных хоронили на перекрестках дорог с отрубленной головой и с залитым свинцом ртом.

— Кажется, нашей повезло, а? — усмехнулся Пит. — Все, что ей досталось, — так это банальный кол в сердце.

— Да никакой она не вампир, — настаивала Джина.

— Но кто-то же ее прикончил, — сказала Барбара.

— Правильно, — согласилась Джина. — Пришло ли кому — нибудь в голову, что мы нашли убитую?

Пит, как в школе, поднял руку:

— Мне пришло, — сказал он. — Ну, прямо стукнуло в голову. — Он дернул плечом. — И это в прямом смысле.

— Я имею в виду, не следует ли нам сообщить в полицию?

— Прямо в цель, — согласилась Барбара.

— Ну, прямо, как у нашей крошки под лестницей, — рассмеялся Пит. — Ей тоже попали колом в цель.

— Передохни, а? Это серьезное дело. Не можем же мы просто найти тело и сделать вид, что ничего не случилось.

— Хорошо. Мы расскажем полицейским, что вломились в запертый отель.

— Это ты вломился в запертый отель.

— Ты что, мечтаешь о карьере жены заключенного?

— Мы можем сообщить об этом анонимно, — предположила Джина. — Просто сообщить им, где искать тело, чтобы они пошли и взяли его. В самом деле. Кем бы она ни была, ее надо достойно похоронить.

— Ну мне бы не хотелось этого, — сказал Пит.

— Что ты имеешь ввиду?

— Они не станут хоронить ее с колом в груди. Какой — нибудь сердобольный дурак вытащит его. Что за этим последует, — вы знаете. Он превратится в коктейль для вампира.

— Это же нелепо, — пробормотала Джина.

— Так ли? — Пит расхохотался страшным голосом, потом оглянулся через плечо и улыбнулся Джине.

— Лучше смотри, куда едешь, — одернула его Барбара.

— Не думаю, что стоит сообщать в полицию, — проговорил Ларри. — Даже если мы сделаем это анонимно, все же есть шанс, что мы влипнем в историю.

— Каким же образом? — поинтересовалась Джина.

— Уверены ли вы, что нас никто не видел? Кто-нибудь мог проезжать через город и заметить машину, пока мы разглядывали патефон — автомат.

— Или вампира, — вставил Пит.

— И мог запомнить наш номер.

— О да, приятная мысль, — заметила Барбара.

— Нельзя знать наверняка. Это все, что я хотел сказать.

— Даже если нас никто не видел, — продолжал Ларри, — мы непременно должны были оставить множество следов. Отпечатки пальцев, следы на полу, следы от шин, там, где машина проехала по грязи. Полиция обыщет всю местность, как арену преступления. Неизвестно, что они могут найти. И следующее, что за этим последует, — они постучатся к нам в дверь.

— Не мы же ее убили.

— У тебя есть алиби, — спросил Пит, — на ночь третьего сентября 1901 года?

— Прекрасное. Меня тогда еще на свете не было. Даже моих родителей еще не было.

— Ты думаешь, она умерла так давно? — поинтересовалась Барбара.

— На мой взгляд, — давненько.

— Я понятия не имею, когда ее могли убить, — сказал Ларри. — Но ручаюсь, что она лежит под лестницей не более двадцати лет. Я полагаю, ее положили туда уже после того, как прикрыли отель.

— Почему это? — спросил Пит.

— Постояльцы учуяли бы запах.

— Вонищу, — пояснила Барбара.

— Да, верно. Отсюда следует, что если бы ее туда положили сразу после убийства, то люди обратили бы внимание на запах. Сейчас она не пахнет, но…

— Мне уже дурно от тебя, Ларри.

— Почему ты решил, двадцать лет? — спросила Барбара.

— Патефон.

— Ага. Старые добрые песни.

— Мне кажется, что эти песни были написаны не позднее середины шестидесятых. Наверное, в это время Холман и прикрыл свою лавочку. Думаю, что отель закрылся одновременно.

— Звучит разумно, — сказала Барбара. — Ты думаешь, что тело положили под лестницу чуть позже, скажем, после 1965 года?

— Это просто предположение. Конечно, она, может быть, уже была мертва лет с пятьдесят, прежде чем ее сюда водрузили. Если дело обстоит именно так, то неважно, как давно она там лежит.

— Да, — согласился Пит, — ты исключаешь фактор вони тем, что держишь ее в каком — нибудь месте, где она высыхает, и тогда ее можно положить под лестницу, — лучше не придумаешь.

— Не понимаю, какое это имеет значение, — сказала Джина. — Суть в том, что она убита. Какая разница, сколько она пролежала под лестницей?

Пит опять поднял руку.

— Я считаю, что разница тут есть.

— И полиция посчитает так же, — добавил Ларри. — Я думаю, что в зависимости от этого они по — разному посмотрят на ситуацию. Если она мертва уже полвека, — и они смогут это вычислить, — то ее будут рассматривать, как музейный экспонат. Если же ее убили двадцать лет назад, они могут открыть уголовное дело.

— Верно, — согласилась Барбара. — Тот, кто вогнал ей в грудь кол, может здравствовать еще и поныне.

— О том и речь, — сказал Пит. Он глянул на Ларри, поднял бровь и выдвинул подбородок. — Вы еще о нем услышите.

— Знаем, — отозвалась Барбара. — Это твоих рук дело.

— Эй, я говорю серьезно.

— Тогда другое дело.

— Никто не заметил ничего необычного около отеля?

— Кроме того, что мы были первыми, кто взломал двери? — спросила Барбара.

— Совершенно верно, дорогая. Это место было заперто, когда мы подошли. Тогда как другие дома стояли нараспашку. Люди свободно ходили там. Но не в отеле. Почему?

— Мы играем в вопросы и ответы? Он больше хлебницы или нет?

— Верно мыслишь. Гроб был яркий, блестящий, «с иголочки».

— Висячий замок, — продолжил Ларри. — Засов.

— Верно! Вспомните, как все это выглядело. Ручаюсь, что месяц назад это все преспокойно лежало на полке в скобяной лавке.

— Разве? — удивилась Джина.

— Кто же повесил их на дверь? Кто не хотел, чтобы там шастали любопытные?

— Это мог быть кто угодно, — ответил Ларри.

— Правильно. И это мог быть тот, кто спрятал вампира под лестницей. Тот, кто все еще живет рядом с нами и хочет быть уверен, что никто не раскроет его маленькой тайны.

— И тот, кто повесил распятие на стену, — добавил Ларри.

— Правильно.

— кто-то вроде доброго гения, охраняющего нас от вампиров.

— Скорее всего, тот, кто повесил на дверь замок, понятия не имел о трупе, — сказала Барбара.

— Будет интереснее, если — имел, — возразил Пит.

— Тебе — может быть.

— А может быть, уже хватит говорить об этом? — предложила Джина. — Лучше бы нам не соваться в этот проклятый отель.

— Согласна с тобой, — подхватила Барбара. — Черт с ней, с вампиром. Я ни разу так не обдиралась с тех пор, как десять лет назад свалилась с велосипеда. Но даже тогда я не поцарапала живот. В купальнике у меня теперь будет жуткий вид.

— Я же тебя предупреждал, когда ты полезла наверх, — напомнил ей Пит.

— Они кошмарно скрипели, но я никак не ожидала, что они проломятся подо мной.

— Может быть, это вампирица велела тебе свалиться? Хотела, чтобы ты при падении выбила кол из ее груди. Она возжелала твоей крови.

— Да, конечно.

— Очень хорошо, — сказал Ларри. — Тебе непременно надо начать писать.

— Она — не вампир, — настаивала на своем Джина.

— Знаете, — продолжал Пит, игнорируя ее замечание, — нам следовало бы вытащить этот кол. Понимаете, о чем я толкую? Просто посмотреть, что за этим последует.

— Ничего не последует, — упорствовала Джина.

— Кто знает? — Он покосился на Ларри. — Эй, может, нам вернуться и сделать это?

— Ни за что.

— Разве вам не интересно?

— Только попробуй развернуть машину, — предупредила Барбара, — я сама вопьюсь тебе в шею.

— Трусишка.

— Лучше не трогай меня, первопроходец. Это по твоей большой милости я так вляпалась.

— Могла бы подождать снаружи. Никто тебя палкой не гнал.

— Заткнись лучше, ладно?

Пит бросил взгляд на Ларри. На лице его было написано удивление.

— Может, мне и в самом деле лучше заткнуться, пока она не вышла из себя? Как ты считаешь?

— На твоем месте я бы так и сделал.

— А куда же у нас делась свобода слова?

Хотя Пит обращался только к Ларри, слова эти были адресованы его жене.

— Эта свобода кончается там, где начинаются мои уши, — сказала Барбара.

Пит улыбнулся Ларри, но ничего не сказал. Дальше поехали в тишине.

Ларри посмотрел в окно на пустыню. Он еще ощущал головокружение и нервную дрожь, но ему уже стало полегче. Наверное потому, что они поговорили об этом. Чувства облеклись в слова. Все обменялись мнениями. Особенно помог Пит, обратив жуткий эпизод в шутливую байку о вампирах. И эта перепалка между Барбарой и Питом. Прекрасная, нормальная, обыденная перепалка. Все это вытравило ужас от встречи с трупом. Будто ночной кошмар прорезал луч солнечного света.

Но беспокойство Ларри стало расти, когда они подъехали к Мюлехед-Бенду. Даже знакомый вид Прибрежного шоссе не смог рассеять тревогу, которая как ему казалось, разбухала в нем.

Пит медленно вел машину в обычном потоке городского транспорта, — нескольких автомобилей в окружении вездесущих повозок, прицепов, фургонов, пикапов и мотоциклов. Вдоль дороги раскинулись мотели, станции техобслуживания, банки, универмаги, рестораны, бары и закусочные. Ларри заметил булочную, где они сегодня утром купили дюжину пончиков. Увидел он и супермаркет, где Джина закупала продукты, магазин компьютеров, где он регулярно приобретал пустые дискеты, бумагу и печатные ленты для принтера, кинотеатр, где они побывали в среду на вечере фантастической мистики.

То здесь, то там, на восток от делового центра города мелькала река Колорадо. На реке еще были отдыхающие, некоторые катались на водных лыжах. Виднелся плавучий дом. Паромный катер вез пассажиров в казино на противоположный берег в Неваду.

Все так знакомо, так обычно. Ларри надеялся испытать облегчение, возвращаясь домой, при виде житейских, привычных картин, и оставив позади всю неизвестность и таинственность дорог.

Но облегчения не наступало.

Он понимал, что это от предстоящего расставания с Барбарой и Питом. Ему этого не хотелось. Он и в самом деле боялся. Боялся, как мальчишка, который рассказывал друзьям всякие страсти, а теперь вынужден идти домой один.

«Но я же не мальчишка, — твердил он себе. — И сейчас не темно. Мы же живем рядом. И мне не придется идти домой одному, со мной будет Джина, да и Лейн, наверное, уже вернулась».

— Почему бы, друзья, вам не заскочить к нам ненадолго? — предложила Барбара. — Мы могли бы выпить по паре коктейлей и промочить пересохшие глотки.

— Здорово! — сказал Ларри, думая, неужели же и Барбара не хочет расставаться с ними.

— Я сделаю свои фирменные маргаритас, — поддержал ее Пит.

— Звучит заманчиво, — сказала Джина.

Ларри почувствовал облегчение.

Пит обогнал машины на Прибрежном шоссе и свернул на дорогу, ведущую к Палм Корт. Вскоре они увидели свои дома.

Это было просто здорово, приехать к дому. Сейчас. Теперь, когда они собираются выпить с Питом и Барбарой.

На крыльце показалась Лейн. На ней были обрезанные голубые джинсы и белая футболка, в руках она держала пластиковое ведро. Очевидно, она собиралась помыть свой «мустанг».

Подъезжая к дому, Пит посигналил. Лейн обернулась и помахала им рукой.

— Давайте ей ничего не рассказывать об этом, ну, вы сами знаете, о чем, — попросила Джина.

— Ни словечка, — пообещал Пит. Он въехал в ворота и остановил машину. Вылезая, он крикнул Лейн:

— Не стесняйся, если захочешь помыть и нашу тоже.

— Опрометчивое предложение.

— Удачно прошлась по магазинам? — спросила у дочери Джина.

— Да, вполне, — она широко улыбнулась в ответ, когда они вышли из машины. — Я потратила все твои деньги, пап. Тебе придется сидеть дома и строчить, как бешеному.

— Большое спасибо, лапушка.

— Считай меня твоей движущей силой. Ну, как прошел ваш поход?

— Прекрасно провели время, — сообщила ей Джина. — Мы придем через полчасика.

— Пойдем с нами, если хочешь, — предложила ей Барбара, появившись из — за машины с дорожным холодильником в руках.

— Боже, — всплеснула руками Лейн, — что с вами случилось?

— Небольшая авария.

— С вами все в порядке? — нахмурилась Лейн.

— Всего лишь несколько ссадин и царапин. Я выживу.

— Ух — ты.

— Пошли с нами, если ты не против. Мы немного выпьем и перекусим.

— Большое спасибо. Я собралась свою машину помыть.

— Ну, если надумаешь…

— Конечно. Спасибо.

Все вошли в дом. Кондиционер навевал прохладу и покой, что было особенно приятно после короткой прогулки по жаркому двору. Ларри сел на свое любимое место за кухонным столом, Джина — напротив. Пит начал доставать из бара бутылки.

Все было таким привычным, таким успокаивающим.

— Пойду, немного приведу себя в порядок, — сказала Барбара. — Скоро вернусь и откопаю немного конфет.

Пит напел несколько строк из «Маргаритавелли», сливая вина в смеситель. Смеситель был одной из находок Пита. Кто-то выбросил его на помойку, а Пит углядел по пути на работу, подобрал и отремонтировал.

Все это напомнило Ларри о патефоне — автомате, лежащем в русле высохшего ручья. Он представил, как нагибается над ним и, вдруг, оказывается на коленях у гроба, рассматривая высохший коричневый труп.

Ларри почувствовал, что внутри у него похолодело.

«Это все в прошлом, — уговаривал он сам себя. — Мы уже дома. Все прошло. Тот проклятый труп находится за пятьдесят — шестьдесят миль от нас».

— Как хорошо снова оказаться здесь, — произнес он.

— Да, уж это лучше, чем оказаться с колом в глазу. Или в груди, что уже имело место.

Джина сморщилась.

Пит надрезал пару лимонов и выжал их в смеситель, потом бросил туда несколько кубиков льда. Из бара он достал высокие стаканы для коктейлей. Протер их края лимоном и опустил в пластиковую солонку.

— Так, малыш, делай свое дело, — обратился он к смесителю, закрывая крышку и нажимая на кнопку. Пошумев несколько минут, машина затихла. Пит наполнил стаканы пенистой смесью и поставил на стол.

Когда он уже садился, пришла Барбара.

— Все в порядке? — поинтересовалась Джина.

— Уже гораздо лучше.

Да она и, в самом деле, выглядела лучше.

Барбара появилась босиком, в спортивных красных шортах и серой футболке. Ларри догадался, что она продезинфицировала ноги и живот. Кровь и грязь исчезли, обнажив красноту ссадин. Дерево обработало ее не хуже рассерженного кота, а ссадины были такие широкие, будто ее потерли крупной шкуркой.

Ларри наблюдал, как она делает бутерброды с сыром.

Спина Барбары смотрелась прекрасно. Загорелая, гладкая, безупречная.

Барбара принесла тарелку с бутербродами, поставила ее на стол и села. Вытянув нижнюю губу, она сдула волосы со лба.

— Наконец-то, — произнесла она.

Пит поднял свой стакан.

— Пусть вампир покоится с миром и никогда не придет сюда, в поисках наших шей.

— Я готова прибить тебя, — сказала Барбара.

— Я помогу тебе, — добавила Джина.

Пит улыбнулся Ларри:

— Ох уж эти девочки, совсем у них плохо с чувством юмора.


Глава 6


Ларри проснулся от холода. Одеяло сползло с него и обернулось вокруг Джины, которая металась и ворочалась во сне. Он тихонько потряс ее за плечо. Она открыла глаза. Зевнула.

— Что… что такое?

— Тебе снились кошмары, — тихо сказал Ларри.

— Да? Хорошо. — Она перевернулась на спину, все еще тяжело дыша. — Задохнуться можно, — пробормотала она и попыталась высвободиться из одеяла. Она сдвинула его в ноги и отбросила к стене.

— Кажется, оно мне еще пригодится, — сказал Ларри, садясь в кровати.

— Ой, прости, пожалуйста.

— Ничего. Я сейчас зажгу свет, — предупредил он и дал время Джине прикрыть глаза рукой, прежде чем дотянулся до туалетного столика и повернул выключатель.

— Подожди, я сама. Ты уронишь лампу.

— Прекрасно, — сказал Ларри и улыбнулся. Минуту назад Джина металась в плену ужасного кошмара. Теперь же она беспокоилась, что он не сможет хорошо расправить простыню и одеяло. Ларри откинулся на локте и смотрел, как Джина вылезает из кровати.

Казалось, она принимала ванну прямо в ночной рубашке. Короткие волосы Джины спутались, влажные завитки прилипли к ушам и голой шее. Гладкая белая рубашка облепила спину и зад.

— Ты вся мокрая, — сказал Ларри. — Наверное, тебе снилась настоящая жуть.

— Наверное. Не помню, — она склонилась над своей половиной кровати и вытащила скомканную простыню. Он видел в глубоком вырезе, как колеблется ее грудь.

— Ты считаешь, что это связано с сегодняшними событиями?

— Ничего удивительного. — Она встряхнула простыню. Когда простыня опускалась, Ларри ухватил ее край, покрыл себя и вытянулся на матрасе. Одной простыни было достаточно, чтобы защититься от утренней прохлады. Но легкое одеяло, которое Джина накинула на него, оказалось совсем не лишним. Джина аккуратно разгладила постель со своей стороны, потом подошла к его краю. Наклонившись, она стала расправлять на муже одеяло. Ларри высвободил руку и обнял жену. Ее рубашка была шелковистой и влажной, а кожа Джины — горячей. Она глянула на Ларри, удивленно подняв брови. Его рука скользнула вниз по ноге и наверх — под рубашку.

Наклонившись, Джина дотянулась до лампы и выключила ее. Рубашка, казавшаяся белой в неясном свете утра, поползла вверх и упала в сторону. Ларри откинул простыню с одеялом, которые она так тщательно расправила. Но она не возражала.

Она юркнула в кровать и прильнула к Ларри. Пока они целовались, Ларри ласкал ее спину и маленькие крепкие ягодицы. Она взобралась на него сверху. Ее груди были теплыми, их гладкая упругость скользила по его телу. Ощущая рядом ее живое тело, он сгорал от страсти, но ее тазобедренные кости больно впивались в него.

Ларри перевернулся, опрокинув жену на матрас и наваливаясь на нее. Чтобы совсем не раздавить ее, он уперся локтями. Джина изогнулась, когда он поцеловал ее в шею, и застонала, когда, опустившись ниже, он стал целовать ее грудь.

Подавшись назад, он устроился поудобнее и прошептал:

— Сейчас.

Джина обняла его. Ее руки легко пробежали по его телу.

— Я думаю, тебе сегодня ничего не надо.

— Ты уверена?

— Да.

— Здорово. Я просто ненавижу эти резиновые изделия.

— Знаю, — Джина улыбнулась.

Зубы сверкнули на бледном лице Джины. Глаза ее утонули в тени глазниц.

Ларри неожиданно снова увидел себя под лестницей, склонившимся над трупом. Он почувствовал, как похолодел.

«Не смей думать об этом!»

Он вдруг понял, что Джина была ростом с то ужасное создание в гробу.

«Прекрати!»

— Что случилось, дорогой?

— Ничего, — ответил он.

В темноте ее кожа казалась темней обычного, но вовсе не такой, как у той несчастной. Груди у нее были выпуклые, не высохшие. Но даже при таком неясном свете он мог различить ее выделяющиеся ребра.

Живот под грудной клеткой был впалый. Тазобедренные кости выступали.

— Дорогой?

Рука на его теле вдруг показалась сухой.

Рука трупа.

Он представил, как сбрасывает эту руку.

Но он прекрасно знал, что это была Джина. Она не превращалась в труп. И тем более у него не было галлюцинаций. Это была всего лишь Джина, а его проклятое воображение опять подшутило над ним.

Ларри пообещал сам себе, что совладает со своим воображением.

Он перекатился на матрас. Джина убрала руки. Ларри поцеловал ее в живот. Теплый, мягкий живот, влажный от пота. Не сухой и не шершавый.

«Не смей сравнивать!»

Но когда его лица коснулись завитки волос, он вспомнил светлые волосы под животом трупа. Его передернуло.

Джина погладила его по голове. Она потянулась и зевнула, прижавшись к нему, зарылась рукой в его шевелюру, и все мысли о трупе вылетели у него из головы.

Вскоре она застонала.

«Но не от кошмара», — подумал Ларри, пока она перебирала его волосы, а он приподнимался на локте. Он прижался горячим ртом к ее губам. Он слился с ней. И, казалось, Джина жаждала почувствовать это.

— Мне надо… почаще видеть кошмары, — сказала она позднее.

— Да.

Джина с трудом переводила дыхание, слегка царапая ему спину. Потом вдруг искривилась, отвернулась и поднесла руку к губам. Пальцами она вытянула что-то изо рта.

— Что это?

— Волосинка.

— Откуда она там взялась?

— Из твоего рта, — ответила Джина, дернувшись всем телом. Она вытерла руку о простыню, потом обняла Ларри и сжала его изо всех сил. Казалось, в это объятие она вложила последние силы. Через мгновение она отпустила его и безвольно обмякла. Подставила ему губы. Он поцеловал ее. Потом выпустил из объятий и лег рядом.

Ларри натянул на себя простыню и одеяло, прижался боком к Джине, положил руку на ее мягкий живот. Вдруг его рука почувствовала влагу.

— Ой, — сказал он.

Джина мягко рассмеялась:

— Нечего жаловаться, разбойник. Это подо мной все мокрое.

— Хочешь, поменяемся местами?

— Долг жены — спать на мокром месте. — Ее рука нашла его пальцы и пожала их.

Лежа в тишине, Ларри начал беспокоиться, что Джина может поинтересоваться, что с ним случилось. Хотя это было маловероятно. Они очень редко обсуждали свои интимные проблемы. Кроме того, он весьма успешно исправился.

— Ну, — сказал он, — я бы сейчас немного поспал, а то завтра я буду ни на что не годен.

— Тебе придется писать, как проклятому, чтобы оплатить новый наряд Лейн.

— Она скупила весь магазин, — пробормотал Ларри, откатываясь от Джины и сворачиваясь калачиком.

Джина рассмеялась и, к удивлению Ларри, прижалась к нему. Обычно они спали в разных концах кровати.

Но ему это понравилось. Дыхание Джины приятно грело шею. Она прижалась грудью к его спине, ее согнутые колени касались его ягодиц. Волосы слегка щекотали плечи. Ее бедра были такими гладкими. Рука Джины нежно обняла его, ее пальцы скользнули по его животу.

— Что, дорогая? — спросил он.

Джина поцеловала его в спину.

— Умница мой. Я просто хочу быть поближе к тебе.

— Ну, тогда все в порядке.

— Спасибо.

— Тебе хорошо?

— Не знаю, — прошептала Джина. — Думаю, что да. А тебе?

— Я хотел бы, чтобы мы не ходили туда сегодня днем.

— Я-тоже. Никогда не видела ничего ужаснее. — Она покрепче прижалась к нему. — С другой стороны, тебе же нужен новый материал для книг.

— Я бы обошелся и без такого материала.

— Реальность слишком груба для тебя, так ведь? — поддразнила она его.

— Действительно.

— Твои поклонники были бы разочарованы, если бы узнали когда — нибудь, какой ты неженка. Ужасный Лоуренс Данбер, мастер кровавых сцен — трусишка.

— Трусишка, да? Ты слишком много общаешься с Питом.

Джина снова рассмеялась:

— Давай спать, мой герой.


СТРЕМЛЕНИЕ


Глава 7


— Счастливой поездки, — пожелал папа и шлепнул Лейн по портфелю, когда она выходила из дверей.

Лейн состроила ему рожицу.

— Передай привет Рою и Дейлу, — прибавил он.

— Ты — сама любезность, — сказала Лейн и, отвернувшись, заспешила к машине. Ее красный «мустанг» сиял в утреннем свете. Она обошла машину и остановилась у водительского места, чувствуя себя свеженькой и неотразимой в новой одежде — футболке в розовый и голубой горошек и в голубом хлопчатобумажном костюме, — джемпер с воротником — галстуком, отделанный белой тесьмой, с узором из голубых цветов на груди, по талии и по подолу юбки; и в белых сапожках с бахромой.

Папа всегда подшучивал над ее манерой одеваться. Но она считала, что в этом наряде смахивает на ковбоя.

На горячую, крутую девочку — ковбоя, так она думала о себе, садясь в машину.

По крайней мере, отец не сделал ей замечания по поводу длины ее юбки. Опускаясь на сиденье, она ощутила обивку почти всей длиной ноги. Разогревая мотор, она склонилась к рулю и посмотрела вниз. Юбка была достаточно короткой.

Сексуально, но в пределах.

Особенно ей нравился отделанный тесьмой подол, то, как ее зубчатый край ложился оборками на бедра.

«Джим с ума сойдет, увидев меня в таком наряде».

Как будто в этом ему надо было помогать.

Тихонько посмеиваясь, немножко подрагивая от предчувствия фурора, который произведет ее появление в школе в такой чудесный день в таком потрясном виде, Лейн выехала на дорогу. Она включила радио на волне «86,9, все лучшее по стране 24 часа в сутки». В эфире был Энди Трэвис. Она сделала звук погромче и выставила локоть в окно, на теплый ветерок.

Боже, как хорошо.

Даже страшно, до чего хорошо.

Лейн прислонилась к дверце, тряхнула головой и почувствовала, как ветер обдувает ее лицо и треплет волосы.

Подумать только, как она переживала, уезжая из Лос-Анджелеса. Наверное, она рехнулась, не желая покидать ту паршивую квартирку, тот город с душным воздухом и землетрясениями. Правда, она там выросла. Она привыкла к тому городу. Она знала, что будет скучать по друзьям, по пляжу, по Диснейленду. Хотя тут было гораздо лучше. Она завела новые знакомства, полюбила реку, а чистые открытые пространства дарили ей постоянное ощущение свободы, сулили каждый день новые радости.

Но самым лучшим, как ей казалось, было избавление от этого проклятого страха. В Лос-Анджелесе опасаться приходилось всего. Город кишел насильниками и убийцами. Ни дня не проходило, чтобы в теленовостях не передавали эти ужасные, кровожадные истории, так что из дому было страшно выйти. Детей похищали. Их тела находили через несколько дней обнаженными и изувеченными, со следами насилия. И не только дети исчезали. Тоже самое случалось и с подростками, даже со взрослыми людьми. Если вас не похитили и не изувечили, то вас запросто могли подстрелить в ресторане, кино, магазине. Да и стены дома не гарантировали безопасности. Было достаточно подонков, разъезжающих по городу и паливших просто так по окнам домов и коттеджей.

Нигде нельзя было уберечься.

Лейн погрустнела, припомнив резкие щелчки выстрелов той страшной ночью. Они сидели тогда дома, на первом этаже, сидели рядышком на диване и смотрели очередную серию «Далласа». У Лейн в руке был пакетик с воздушной кукурузой. По одну сторону от нее сидела мама, а по другую — папа. От первого же выстрела Лейн подскочила так, что пакетик выпал из ее руки, и кукуруза рассыпалась по всей комнате. Потом в ночи раздался такой грохот, будто строчили из пулемета. Мама завизжала. Папа закричал:

— Ложись! — и, не дав Лейн ни секунды опомниться, тут же схватил ее за шею и согнул почти пополам, валя на пол.

Лейн ударилась при этом головой о край кофейного столика. Она всхлипнула, схватилась руками за голову и сжалась в комок, чтобы не оглохнуть от грохота. Потом у нее долго звенело в ушах. Перестрелка прекратилась. А папа все еще держал ее руками за шею.

— Джина! — позвал он высоким срывающимся голосом. — Джина!

Это была ужасная минута. Наконец-то мама отозвалась.

— Все уже кончено?

Они поднялись.

Потом послышался вой сирены и громкий шум пропеллеров полицейского вертолета над головой. Шторы осветились красно — голубыми всполохами. Папа подкрался к окну и выглянул наружу.

— Боже правый, — удивленно произнес он, — да тут целая дюжина полицейских машин.

Выяснилось, что стреляли в семью негров, живших в двухквартирном доме напротив. Родители и трое из их детей были расстреляны. Уцелел лишь грудной младенец.

Лейн была не знакома с этой семьей. Это тоже было характерно для Лос-Анджелеса, то, что соседи не знали друг друга. Но сам факт, что расстреляли кого-то из соседей, был чудовищным.

Слишком уж это близко.

Папа припомнил, как несколько лет назад одну семью расстреляли по ошибке. Это было ужасно. Убийцы, перепутав двери, ворвались не в ту квартиру.

Не успели разъехаться полицейские, как папа сказал: — Мы уезжаем отсюда.

Через две недели после этого они уже были на пути в Мюлехед-Бенд.

Они отдыхали в этом городке за месяц до кровавых событий. Сутки они прожили в отеле, а потом перебрались в плавучий дом на реке. Место им понравилось, воспоминания об этом еще были свежи, и оно казалось подходящим убежищем от сумасшедшей, переполненной бандитами, жизни в Лос-Анджелесе.

Случалось, правда, что в этих местах с ума сводили ветры и жара. Следовало опасаться скорпионов, ядовитых пауков черная вдова и некоторых змей. Но зато почти не было шансов заполучить пулю в голову или быть похищенной бандитами.

Лос-Анджелес казался Лейн тюрьмой, из которой они благополучно выбрались. Свобода была восхитительна.

Лейн свернула на гравийную стоянку у дома Бетти, посигналила. Бетти жила в передвижном доме, как большинство в Мюлехед-Бенд. Дом был крепко посажен на фундамент. К нему были пристроены веранда и еще одна спальня. Снаружи дом выглядел как обычный дом, хотя внутри был тесноват и узковат.

Бетти тяжело спустилась с веранды, будто была не в силах нести свой вес, — весьма значительный. Она с трудом подняла голову и кивнула в знак приветствия.

Перегнувшись через пассажирское место, Лейн открыла ей дверцу. Бетти кинула портфель на заднее сиденье. Ткань ее коричневой блузки уже потемнела под мышками от пота. Бетти села, слегка накренив машину. Она так хлопнула дверцей, что Лейн вздрогнула.

— Ты только посмотри на себя, — сказала Бетти, как всегда уныло растягивая слова. — Ты же похожа на Долли Партон.

— А ты на кого похожа, на Индиану Джонса?

— Сама такая, — пробормотала Бетти.

Лейн внимательно смотрела на дорогу.

— Мы захватим Генри?

— Ну, если тебе так хочется.

— А он ждет нас?

— Наверное.

— А вы снова не подеретесь?

— Он вечно недоволен моими кулинарными наклонностями. Я сказала ему, что он тоже не подарок, и, если он считает, что сможет найти лучше, пусть попробует. Скатертью дорога.

— Вот это любовь, — заметила Лейн.

Она повернула и двинулась к дому Генри. Тот уже ждал их на улице, сидя на маленькой, крашеной белой краской скамейке у дороги, и читал книгу. Увидев девочек, он убрал книгу в кожаный дипломат. Генри встал, пригладил рукой волосы и поднял вверх большой палец, будто голосовал чужой машине.

— Ну и петух, — проворчала Бетти.

— Он довольно мил, — заметила Лейн.

— Зануда.

Лейн тоже так считала. В кроссовках, старых голубых джинсах, клетчатой рубахе и темных очках он вполне мог сойти за нормального парня. Но этот дипломат выдавал его с головой. Так же, как и странное жизнерадостное выражение на худощавом лице. А его голова сидела на туловище, так, что делала его похожим, по мнению Лейн, на ученую черепаху.

Без сомнения, Генри был занудой, но Лейн он чем-то нравился.

— Привет болельщикам!

— Ой! — приветствовала его Лейн.

Бетти вылезла, пригнула спинку переднего сиденья и села назад. Генри залез за ней. Перегнувшись через переднее сиденье, он ухитрился захлопнуть дверцу. После этого его голова повернулась к Лейн.

— Классный прикид, леди.

— Спасибо.

— «Тело ее было подобно горной тропе, — произнес он, — со множеством пещер и заманчивых уголков для пикника».

— Майк Хаммер? — спросила Лейн.

— Мак Донован. «Этот смертельный низкий прилив». — Он упал назад, или, возможно, его дернула Бетти.

— Мне ты никогда такого не говорил, — проворчала она.

Генри в ответ что-то прошептал, но Лейн не поняла из — за Ронни Милсана. Она сделала радио потише и услышала только, как Бетти захихикала. Сделав крутой разворот, Лейн направила машину вниз.

— Итак, у тебя был грандиозный уик — энд? — спросил Генри немного погодя.

— Нормальный, — ответила Лейн. — Ничего особенного. Вчера прошлась по магазинам.

— Без сказочных часов с Джимом Денди, королем школы?

— Ему пришлось поехать за город с родителями.

— Очень плохо. И, думаю, ему даже не хватило любезности оставить тебе свои бицепсы.

— Нет, мне пришлось обходиться своими.

— Паршиво. Тебе бы следовало прокатиться с нами. Посмотрела бы парочку потрясных фильмов: «Отбросы» и «Наступление королев зомби на Воскресную Школу».

— Жаль, что не посмотрела их.

— А мне жаль, что я их посмотрела.

— Ну, ты немного от них видела, это уж точно. Между набегами на буфет и тем франтом…

— Заткнись.

— Мы решили, что ей попалась недоброкачественная сосиска, — пояснил он.

— Генри! — взвизгнула Бетти.

— С другой стороны, это мог быть плохой буррито или чизбургер.

— Лейн совсем не интересны эти твои отвратительные подробности.

— А как там твой отец? — спросил Генри, опираясь обеими руками о спинку водительского кресла. — Он начал уже снимать «Зверя»?

— Нет еще. Хотя они уже заявили свои права.

— Ужасно. Люди, я не могу дождаться, пока посмотрю его. Мне уже приходится перевязывать книгу резинкой. Я читал ее раз пять — шесть. Это — классика.

— Ну, если бы ее написал не мой отец, а кто-то другой, она мне понравилась бы гораздо больше.

— Ах, он такой невозмутимый.

— И, явно, уже чуть — чуть тронулся, — добавила Лейн.

Генри расхохотался.

Выехав на холм, Лейн свернула на Прибрежное шоссе. Многие магазины вдоль шоссе были еще закрыты, и движение было еще небольшим. В фургончике, ехавшем перед ними, сидели дети, направляющиеся в начальную школу, которая была через дорогу от Бафордской средней школы на юге города. Несколько старших детей шагали в том же направлении по обочине.

Генри, раскинувшись на заднем сидении, указал рукой в окно.

— Это случайно не Джессика?

Лейн разглядела идущую впереди девушку. Это и вправду была Джессика. Даже со спины ее нельзя было с кем — либо спутать, у нее были жесткие волосы цвета спелого апельсина, которые всегда выдавали девушку.

Левая рука Джессики была приподнята.

— Смотрите — ка, что творится, — пробормотала Лейн. — Никто не возражает, если мы ее подбросим?

— Нет, нисколько, — ответил Генри.

— Кошмар, — проворчала Бетти.

Лейн свернула на обочину и, не доезжая до вышагивающей девушки, открыла дверцу у пассажирского сиденья.

— Тебя подвезти? — окликнула она Джессику.

Та обернулась.

Лейн вздрогнула, посмотрев на нее.

— Боже, — пробормотал Генри.

Все считали Джессику самой рыжей девочкой в старших классах, а, возможно, и во всей школе.

«Теперь она даже не кажется такой рыжей», — подумала Лейн.

Теперь, глядя на нее, можно было подумать, что за уик — энд она провела десять раундов с чемпионом по боксу в тяжелом весе.

Левая часть лица распухла и была фиолетовой. Разбитые губы вздулись, как сосиски, подбородок был залеплен пластырем, другой пластырь украшал левую бровь. Лейн догадалась, что солнечные очки в розовой оправе скрывали фонари под глазами. В ушах девушка обычно носила огромные серьги — кольца, теперь же мочки ушей украшал пластырь. Глубокий вырез футболки не мог скрыть кровоподтек на подбородке. Другие синяки виднелись на плечах. Даже икры ног, мелькавшие сквозь бахрому обрезанных джинсов, были в синяках.

— Где это ты так? — спросила ее Лейн.

В ответ Джессика пожала плечами, и Лейн услышала, как охнул Генри — скорее всего от того, как дернулась ее грудь, обтянутая тонкой тканью. Она смогла пожать лишь одним плечом. Другое же было прикрыто матерчатой перевязью, на которой покоилась рука в гипсе. Девушка покачивала другой рукой, подходя к машине.

«Может, ее дружно отлупили. Это странно, Лейн. Просто странно. Может, она сама во всем виновата. Не смей так думать!»

Лейн открыла дверцу и распахнула ее настежь.

— Спасибо, — сказала Джессика.

Генри со всего маха плюхнулся на заднее сиденье — наверняка, не без помощи Бетти, — и не мог разглядеть, как садится девушка. «Это очень плохо», — подумала Лейн. Ему бы понравилась нога Джессики, показавшаяся в задранной штанине. Эти синяки на немного охладили бы его пыл.

Лейн захлопнула дверцу. Она осмотрела дорогу в зеркало, пропустила «Фольксваген» и выехала на проезжую часть.

— Ты уверена, что хочешь ехать в школу? — спросила она у Джессики.

— Черта с два. А ты бы хотела в таком виде?

— Ну, думаю, я бы лучше сказалась больной.

— Да. Но это все же лучше, чем торчать на виду у старухи целый день. Она достанет меня.

Лейн сжала губы, облизнула их. Даже по голосу Джессики было понятно, как ей больно.

Бетти подала голос с заднего сиденья:

— Так ты не хочешь нам все рассказать, или предоставишь нам самим догадываться?

Джессика оглянулась со стоном.

— Это нас не касается, — сказала Лейн.

— Действительно. Ну, обчистили меня.

— Кто это сделал? — спросил Генри.

— А пес его знает? Двое типов. Настоящие подонки. Наподдавали мне и стащили все мои деньги.

— Где это случилось?

— За углом бистро.

— За бистро? — удивилась Бетти. — А что ты там делала?

— Они меня туда заволокли. В субботу вечером. Я за сигаретами забежала, а когда выходила, меня схватили.

— Плохие новости, — проворчал Генри.

— Мне тоже так кажется, — согласилась Джессика. Одной рукой она открыла свою сумку и достала пачку «Кэмел». Вытряхнула одну сигарету, зажала ее распухшими губами. Прикурив от автозажигалки, глубоко затянулась и вздохнула.

— А тех, кто это сделал, поймали? — спросила Лейн.

Джессика в ответ покачала головой.

— Уж никак не предполагала, что такое может тут произойти.

— Произошло, можешь мне поверить.

Лейн свернула на школьную стоянку, припарковалась на свободном месте.

— Спасибо большое, что подвезли, — сказала Джессика.

— Рада была помочь. Жаль, что с тобой такое приключилось.

— Мне-тоже. Пока. — Она выбралась из машины и направилась к зданию школы.

— Разве тебе не любопытно до смерти узнать, что же произошло на самом деле? — спросила Бетти.

— Думаешь, она соврала?

— Пусть будет так, как она сказала.

Генри выбирался с заднего сиденья:

— Зачем ей врать на эту тему?

— А почему бы и нет?


Глава 8


Целый час после того, как Лейн ушла в школу, Ларри пил на кухне кофе и читал новую книгу Шона Хатсона. Затем он отложил книгу и сказал:

— Пойду — ка я поработаю, — и поднялся со своего кресла.

— Удачи тебе, — проговорила Джина, выглянув из — за газеты, когда он проходил мимо.

Ларри закрыл за собой дверь кабинета и сел перед принтером.

Он уже решил сегодня не работать над «Ночным путником». Книга шла хорошо. Недели через две он покончит с ней.

Чем же тогда заняться?

«Ох, — подумал он, — в этом-то вся и загвоздка».

Обычно, когда он подходил к концу одного романа, другой уже созревал в голове. У него должна быть уже наготове куча листков с набросками сюжета и характеров героев, несколько разработанных сцен.

В этот раз дело обстояло иначе.

«Придется тебе все — таки это состряпать», — сказал он сам себе.

Когда придет время вывести слово «конец» в «Ночном путнике», он хотел бы вставить в компьютер новый диск и начать сразу «Главу первую» нового романа.

На размышления дается две недели.

Это — масса времени.

Что — нибудь да придет в голову.

Лучше бы пришло.

Ему осталось дописать страниц восемьдесят — девяносто. И после этого он окажется лицом к лицу с чистым диском, с пустотой, насмешливым вакуумом, от которого он придет в отчаяние.

Подобное с ним уже случалось. Его в дрожь бросало при одной только мысли, что такое может повториться.

«Это не повторится», — уверял он сам себя.

Он отформатировал новый диск, создал новый директорий: 321, т. е. в его распоряжении было 536 пустых байтов.

«Используем — ка сегодня пару сотен», — решил он.

Это заполнит страницу или две. Может быть.

Он нажал на клавишу «Ввод», и экран засветился. Через несколько секунд он устранил ограничитель строки с правого края, который подгонял строку, оставляя неравные промежутки между словами, что так раздражало его при чтении распечаток. Он нажал еще несколько клавиш. Получилось: «Записки к роману — понедельник, 3 октября». Надпись высветилась в верхнем левом углу экрана.

На этом он застрял.

Он тупо уставился на клавишную панель. Некоторые из клавиш были запачканы. Эти, грязные, он использовал реже всего: цифры, пропуск, кроме мест, где этих клавиш касался большой палец правой руки, а также несколько клавиш по краю панели, которые, очевидно, служили для подачи команд какого-то неизвестного назначения. Он понятия не имел о доброй половине из них. Иногда он нажимал их по ошибке. Последствия могли быть самим непредсказуемыми.

Какое-то время он чистил клавишную панель, оттирая грязь ногтем.

«Кончай резину тянуть», — сказал он себе.

Он выбил из трубки пепел, оставшийся с воскресенья, набил ее свежим табаком, раскурил. Спички были из отеля «Фрэнсис Дрейк» с Союзной площади. Они как-то завтракали там перед путешествием вдоль калифорнийского побережья пару лет назад. Он вспоминал этот отдых как «турне по причалам».

Он положил коробок, немного пыхнул трубкой и снова уставился на экран.

«Записки к роману — понедельник, 3 октября».

Хорошо.

Его пальцы легли на панель.

«Выдай что — нибудь горяченькое. Значительное и оригинальное. Попытайся написать не меньше пятисот страниц или даже больше».

Хорошо. Это немного помогло.

Он напечатал: «Как насчет книги про вампиров?» Ха — ха — ха. Забудь об этом. Вампиры надоели до смерти.

«Надо что-то необычное. Что-то вроде нового ужастика».

«Счастливо придумать такое», — сказал он себе.

А что, если продолжить старый роман?

«Можно и продолжение. „Зверь — 2“ или что-то в этом роде. Его стоит продолжить, если ничего лучше не придумать».

Давай же. Что — нибудь новенькое.

Или новую вариацию на старую тему.

«Никто, кроме Брэнды, не писал ничего стоящего про оборотней. Может быть, состряпать какую — нибудь свеженькую муру про оборотней? Брось это дело. Все телешоу давно прикрыли эту тему. Но не книги». Ларри сердито посмотрел на экран. «Забудь об оборотнях». «Что там еще осталось?»

Трубка зачадила. Он отвернул черенок, продул его в мусорную корзину под стулом, снова свинтил трубку, закурил.

Через несколько минут был готов список:

оборотни;

призраки (надоело);

зомби;

пришельцы;

кровожадные звери;

демоническая власть (дерьмо);

маньяк — убийца (осточертело);

проклятия;

исполнение желаний («Обезьянья лапка»);

рехнувшаяся техника (царство Кинга);

рехнувшиеся животные (также и птицы);

притон (возможности).

«Как насчет книги о притоне?» — напечатал он. Он давно уже хотел написать об этом, но всегда натыкался на что — нибудь иное. В общем, он не считал призраки достаточно жуткими для него. В доме должно обитать что-то еще. Но что?

Этот вопрос снова вернул его к списку. Он долго изучал его.

«Что — нибудь ужасное в доме, — написал он. — Но что?»

А как насчет вампира под лестницей? Верно. При одном воспоминании об этом он похолодел.

Он снова был на коленях перед гробом, глядя на высохший труп. Снова ощутил страх и отвращение.

Он хотел бы позабыть, что вообще видел его, а не работать над этой темой следующие месяцы.

Хотя такой роман должен наверняка получиться хорошим.

«Труп блондинки под лестницей отеля, — написал он. — В груди у нее торчит кол. Нашли ее несколько человек, исследовавшие город — призрак. Просто рассказать, как все было. Весело и забавно».

Он поморщился.

«Но они не сбежали, наложив полные штаны, как мы. Может, кто-то и перетрусил. Но один мучается загадкой, — вампир это или нет? Кто-то вроде Пита, но поглупее. Ему непременно надо это выяснить. Так что он решается вытащить кол. Прямо на его глазах труп начинает оживать. Превращение отвратительного коричневого трупа (использовать сравнение Барбары с салями?) в прелестную молодую женщину. Прелестную голую девушку. Герой очарован. Он покорен. Он жаждет обладать ею. Но у нее другие намерения, и она впивается зубами ему в шею.»

«Он все не выходит и не выходит. Остальные начинают беспокоиться, возвращаются в отель, посмотреть, что так могло его задержать. Под лестницей никого нет. Гроб пуст.»

«Один пустяк, крошка, — вампиры не ходят днем. Пусть наша теплая компания обследует город призраков после захода солнца, а?»

«Запросто. Они возвращаются через город домой, заблудившись в пустыне, и машина ломается. Колесо спустило или вроде того».

«Ах, — подумал он, — старый трюк со старой машиной — ломающейся — в — самом — неподходящем — месте».

Хотя это может сработать.

Тут было одно большое преимущество: все было совсем не так, как вчера.

«Сделай это совсем не похожим на то, что случилось с нами, — напечатал он, — и, может, тогда ты сможешь что — нибудь состряпать».

«Что, если взять Одну Большую Ступень и положить что — нибудь другое под нее? Не мертвую девушку с колом в груди, а… а что? (Корзину с монстром? Уже было). Да что угодно. Тело инопланетянина? Тролль? Под лестницей — пропасть, он вылезает оттуда и хватает людей за ноги. Утаскивает и пожирает их. Он, он, он».

«Ребячество».

«А что плохого в том, как это случилось на самом деле?»

«Чушь. Ужасы должны быть забавными».

«Но здесь целый сюжет. Кто она? Кто вбил кол ей в грудь? Был ли замок (совсем новый) повешен на двери отеля тем же, кто спрятал ее под лестницу? И, самое интересное, что случится, если вытащить кол?»

«Останется там. Покойником».

«А что, если жизнь вернется в нее? Ее высохшая кожа станет гладкой и молодой. Ее плоские груди превратятся в роскошный бюст. Впалые щеки округлятся. Она станет красивее всех, кого только можно представить. Она заставляет кровь закипать в жилах. (И заставляет кровь вытекать из жил)».

«После всего этого она не впивается тебе в шею».

«Это потому, что она благодарна тебе за возвращение к жизни. Для тебя она готова на все. Ты — ее повелитель, и она исполняет твою волю. В итоге — это восхитительное существо — твоя рабыня».

«Большие возможности».


Глава 9


Лейн сложила книги на полку шкафчика, достала пакет с завтраком и захлопнула железную дверцу. Пока она набирала шифр, чья-то рука обвилась вокруг ее талии, и чей-то рот приник к ее шее. Она съежилась, по телу побежали мурашки.

— Прекрати, — сказала она, вывернувшись.

— Не мог удержаться, — оправдался Джим.

Лейн осмотрелась из — за его спины. В коридоре было полно народу. Подростки слонялись вокруг, переговариваясь и смеясь. Те же, кто был один, похоже, страшно спешили по своим делам. Учителя стояли у дверей классов и следили за порядком. Казалось, на Лейн и Джима никто не обратил внимания.

— Ты скучала без меня? — спросил Джим.

— Обошлась.

— Ох — ох. Мы обиделись?

— Не люблю я, когда меня лапают на публике. Сколько можно повторять?

— Ох, до чего ж мы очаровательны. Мы посетили барахолку?

Лейн вспыхнула: — Прекрасно, — проворчала она. — Кто-то умер и ты стал королем недорослей?

Он улыбнулся, но глаза его были серьезны.

— Я просто пошутил. Шуток не понимаешь?

— Очевидно, таких — нет.

Улыбка исчезла.

— Ну и не надо.

— Прекрасно. Прощай.

Чертыхнувшись, он проворчал что-то, что Лейн не расслышала, повернулся и смешался с толпой в коридоре. Пройдя шагов двадцать, он оглянулся, будто ожидая, что Лейн поспешит за ним.

Она ответила сердитым взглядом.

Он самодовольно ухмыльнулся, как бы говоря:

— Тебе же хуже, дура, — и последовал дальше по коридору.

«Ничтожество, — подумала она. — На барахолке. Надо же такое ляпнуть».

Она прислонилась спиной к шкафу и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она раскраснелась от досады и гнева. Сердце ее сильно билось. Колени дрожали.

«Да кому он нужен», — твердила она себе.

«Все — таки, я здорово нагрубила ему, — думала она, шагая по коридору. — И ничего такого ужасного он не сделал. Просто поцеловал меня в шею. Не такое уж преступление. Но ему не стоило делать это на глазах у всех. Он же знает, как я к этому отношусь.

Даже если ему и досталось от меня, не было причин делать такое грубое замечание».

Она же действительно скучала без него. Она ждала весь уик — энд, чтобы снова с ним увидеться.

Она вдруг почувствовала себя обманутой и несчастной. И новый наряд только усугублял все дело. Как если бы ты нарядилась на вечеринку, а тебя оставили дома.

И зачем ему это надо было?

Иногда он ведет себя, как мальчишка.

Каждый раз, когда он такое выкидывал, Лейн понимала, что он еще ребенок. Хотя потом он быстро извинялся и мог быть таким ласковым, что ей трудно было сердиться на него.

Она надеялась, что так будет и на этот раз.

«Когда — нибудь, — думала она, — он зайдет слишком далеко, и это будет конец.

А, может быть, это уже конец?»

При одной мысли о разрыве с Джимом она почувствовала опустошение и одиночество. Это был ее единственный настоящий друг с тех самых пор, как она перешла учиться в Бафордскую среднюю школу. У них было столько общего. Правда, он иногда дурачился, но никто не делал это лучше него.

«Какая же ты дура, что оттолкнула его».

В один миг вся школа узнает, что они порвали. Когда это случится, ее начнут травить. Ей придется или стать отшельником, или рискнуть сойтись с другими деятельными новичками, а некоторые из них наверняка окажутся ничтожествами.

«По крайней мере, ты знала, что с Джимом можно договориться».

«Настоящая любовь, — думала она. — Я должна вылезти из этого порочного круга. Нельзя же вечно общаться с парнем лишь потому, что считаешь его нормальным и боишься, что другие будут еще хуже.

Если и в этот раз он подойдет мириться, мне следует сказать, чтобы он отвалил.

На барахолке. Во — первых, не была. Во — вторых, обойдусь как-нибудь и без него».

В столовой она увидела Джима за одним из длинных столов в окружении своих дружков. Бетти с Генри сидели за другим столом, сидели не рядом, а через несколько стульев. По другую сторону стола разместилась шумная стайка девочек.

Купив в окошке «Напитки» бутылку пепси, Лейн присоединилась к Бетти и Генри.

— Не возражаете? — спросила она.

— Я — нет. Только не пей через соломинку носом.

— Да что ты. А как же мне тогда это пить?

— Успокойся, — сказала Бетти.

Лейн отодвинула металлический складной стул и села рядом с Генри.

— И как же это получается, что ты обедаешь не вместе с Джимом Денди? — спросил он. — Твой вкус, наконец-то, восстает против его присутствия?

— Что-то вроде того. У нас возникла маленькая проблема.

Бетти, поднесшая было бутерброд ко рту, охнула и опустила его. — Ты в своем уме?

Лейн вдруг ощутила комок в горле. Она не смогла произнести ни звука и лишь покачала головой.

— Мешок с дерьмом, — проворчала Бетти.

— Набить ему морду? — предложил Генри.

— Тебе придется звать на помощь бейсбольную команду, — сказала Бетти.

— Очень смешно.

— Не знаю, почему ты с ним порвала, — сказала Бетти. Она покачала головой так, что щеки ее затряслись. — Боже правый, девочка моя, ты же прекрасно знаешь, что можешь окрутить любого парня в школе. Разве что кроме Генри, конечно. Я просто убью его, если он станет за тобой волочиться.

— Вы, леди, могли бы прекрасно поделить меня, — предложил Генри.

— Однако, это так и есть. Серьезно. Вы с Джимом все время ссоритесь то по одному, то по другому поводу. Зачем терпеть это?

— Понятия не имею.

— Потому что он — такой находчивый, — сказал Генри.

— Не пори чушь. Это дело серьезное.

— Может, я порву с ним, — сказала Лейн. — У нас все, чем дальше, тем хуже.

С улыбкой Генри потянулся и обнял Лейн за талию.

— Субботний вечер. Ты и я. У нас получится прекрасный дуэт.

Лейн заметила тревогу, промелькнувшую в глазах Бетти. Потом девушка прищурилась и произнесла:

— Готовься предстать перед создателем, Генриетта.

— Извини, — сказала Лейн Генри, — но я отвечаю за твою сохранность. Я не могу взять на совесть этот грех.

— Я умру счастливым.

Бетти покраснела. Она сжала губы.

— Довольно, Генри, — осадила парня Лейн.

Генри попытался сохранить на лице глупую ухмылку, но она растаяла. Он убрал руку.

— Я пошутил, — извинился он.

Просто пошутил. Эти же слова сказал утром Джим. Что это было? Типичное извинение, если парень понял, что свалял дурака?

Лейн достала из пакета бутерброд, завернутый в целлофан. Она увидела, что между ломтями хлеба положен салат с яйцом.

— Просто я пытался заставить тебя поревновать, малышка, — объяснил Генри Бетти.

— У тебя рядом с Лейн столько же шансов не растаять, сколько у кубика льда в кастрюле на огне.

На глаза Лейн вдруг навернулись слезы. Она бросила бутерброд на стол.

— Простите! — всхлипнула она. — Черт с этим! Не говорите так! Вы же — мои друзья.

Оба уставились на нее.

— Не сердись. Ладно?

— Ну же, — сказал Генри.

— Все хорошо, — пробормотала Бетти. — Полный порядок.

Лейн покачала головой.

— Я знаю одну вещь, которая поднимет тебе настроение.

— Какую? — спросила Лейн.

— Позволь мне съесть этот бутерброд за твое здоровье.

Лейн прыснула от смеха.

— Ни за что.

— Отбери его, Генри, и я все прощу тебе.

Генри потянулся было за бутербродом. Лейн прижала его ладонь к столу.

— Только попробуй, — предупредила она, — я тебе нос на сторону сверну.

— Этот дурачок и глаза не пожалеет.

Лейн отпустила Джима. Развернув бутерброд, она разломила его и протянула половину Бетти. Девушка покосилась на него, но покачала головой.

— Бери, давай, — сказала ей Лейн. — Что-то у меня сегодня нет аппетита.

— Ну, если ты так настаиваешь, — Бетти взяла бутерброд.

Они ели и болтали, и все, казалось, пришло в норму. Но Лейн почувствовала, что дружба дала трещину. Бетти прекрасно поняла из дурачества Генри, что тот бросит ее в мгновение ока, если появится шанс быть с Лейн.

«Порви только с Джимом, и раньше или позже, но Генри обязательно станет ухаживать за тобой. И ты лишишься двух самых лучших друзей».

Привычное место Джессики на шестом уроке английского мистера Крамера было впереди, как раз слева от места Лейн. Сегодня же Райли Бенсон с развязным видом профланировал по проходу и плюхнулся на это место, откинувшись на спинку стула и вытянув скрещенные ноги в мотоциклетных бутсах. Он посмотрел на Лейн. Его физиономия с полузакрытыми злобными глазками всегда напоминала Лейн фотографии, демонстрирующиеся в теленовостях, где были изображены те, кто всаживал пули в людей просто ради забавы.

Обернувшись назад, Лейн увидела Джессику за партой Рейли в углу.

— Мы махнулись, — пояснил он. — Ты имеешь что — нибудь против?

— Я — нет. Ну что ты.

Лейн отвернулась и стала смотреть вперед. Последний звонок еще не прозвонил, а мистер Крамер редко входил в класс до звонка. Она ждала, что он вот — вот войдет. Рейли был известный забияка, а Лейн чувствовала, что она на сегодня выбрана объектом для насмешек.

«Большое спасибо, Джессика».

Наверняка, идея обмена принадлежала ей. Это Лейн могла понять. Учитывая, что ее так отделали, девушка, естественно, старалась забиться в уголок.

Лейн вдруг пришло в голову, что это Рейли мог так избить Джессику. Она знала, что они встречались, а Рейли был и не на такое способен. Может быть, Джессика нахамила ему. Историю о нападении хулиганов Джессика могла и выдумать.

Лейн посмотрела на Рейли. Его пальцы выбивали дробь по столу. Пальцы были грязные, но без ссадин и синяков. Хотя он мог быть и в перчатках. Или бить ее каким — либо тупым орудием.

— Так ты против? — спросил он.

— Нет. О — хо — хо. — Она смотрела только вперед.

— Сука.

«Да, сегодня мой день».

Она глаз не сводила с пустого стола мистера Крамера. По спине прошла волна жара. Сердце учащенно забилось, и ее бросило в краску.

«Приходи же, учитель. Ну где же ты?»

— Грязная тварь.

Она повернула к Рейли голову.

— Засохни, кретин Бенсон.

Прозвенел звонок, и Лейн вздрогнула.

Рейли ухмыльнулся:

— Увидимся после урока. Имей это в виду.

— О, я вся в ужасе. Вся дрожу.

— Лучше бы дрожала.

Ее действительно била дрожь.

«Ну вот я и влипла, — подумала она. — И чего я не смолчала?»

Появление мистера Крамера теперь ей мало чем могло помочь.

Если бы только он пришел минуты на две пораньше…

С журналом в руке он присел на край стола и пристально посмотрел на Рейли.

— Мне кажется, ты не на своем месте, Бенсон.

— А вам это мешает?

— Я полагаю, что да, мешает.

Лейн почувствовала, как на ее лице расползается улыбка.

«Задай ему, Крамер».

— Пожалуйста, вернись на свое место. Сейчас.

Сзади раздался голос Джессики.

— Это я попросила Рейли поменяться со мной местами.

— Это не име… — на мгновение он удивленно смолк. Потом сдвинул брови.

— Боже милостивый, что с тобой случилось?

— Я упала и разбилась. Можно мне остаться на этом месте?

— Тебя что, кто-нибудь толкнул?

— Нет. Я упала с лестницы.

Должно быть, она всем говорила разное.

— Мне очень жаль, Джессика, что так вышло. Но боюсь, мне придется настоять, чтобы вы вернулись на обычные места.

Рейли пробормотал что-то, собрал свои книги и поплелся назад.

«Есть Бог на небе!» Так подумала Лейн.

Без сомнения, Крамер был самым любимым учителем в Бафордской школе. Он был не только молод, красив и умен, но и имел достаточно сильный характер, чтобы поддерживать дисциплину. Большинство других учителей отступились и позволили бы Рейли остаться.

Неожиданно Лейн вспомнила угрозу Рейли, и ее снова бросило в жар.

Джессика скользнула на свое место. Она сидела прямо и в упор смотрела на Крамера.

— Огромное спасибо, учитель, — проворчала она.

— Ты сейчас не на улице, Джессика. Сними темные очки.

«Ну, это уж чересчур», — подумала Лейн.

Джессика бросила темные очки на парту. Лейн могла видеть лишь ее правый глаз. Он почти заплыл. Верхнее веко горело фиолетовым пламенем и было таким вздутым, будто туда засунули половинку теннисного мяча.

Крамер сжал губы. Он покачал головой.

— Можешь надеть очки.

— Большое спасибо.

— Ладно. Мы и так уже потеряли достаточно времени. Возьмите учебники и откройте их на странице 58.

Лейн посмотрела на часы. Это был последний урок. До конца его осталось 45 минут.

«Он ничего не сделает, — говорила она себе. — Он не посмеет.

Все будет в порядке, если я доберусь до машины».

Осталось тридцать минут.

Десять.

Несмотря на кондиционер, Лейн обливалась потом. Ее тенниска под мышками совсем намокла. Между грудей текли холодные ручейки. Трусики прилипли к телу.

За одну минуту до конца урока она сложила книги в стопку, готовая рвануться к двери.

Прозвенел звонок.

Она схватила книги в охапку и выскочила из — за парты.

Крамер посмотрел на нее.

— Мисс Данбер. Я хотел бы поговорить с вами.

Нет!

— Да, сэр, — сказала она.

Она упала на место и плюхнула книги на стол.

Зачем он так ее подводит? Неужели его задело то, что она так спешит?

«Я обречена», — подумала она.

Мистер Крамер встал из — за стола и сложил вещи в дипломат. Ребята выходили из класса. В классной комнате было две двери. Через переднюю Рейли не выходил. Наверное, вышел через другую, но Лейн заставила себя не смотреть.

«Может, он забыл про меня. Дохлый номер».

Мистер Крамер обошел вокруг стола и присел на край, глядя на Лейн. В руке он держал несколько отпечатанных листков.

«Он хочет обсудить со мной одно из моих сочинений?»

Но Лейн видела, что это не ее текст. Похоже, это была меловая бумага. Листы всегда остаются твердыми, а чернила расплываются, если потереть их. Она писала на такой бумаге, пока отец не велел ей «выбросить это барахло и пользоваться чем — нибудь более стоящим». Он продолжал твердить, что лишь дилетанты развлекаются с меловой бумагой, редакторы же ее терпеть не могут.

— Это не мое, — сказала она.

Мистер Крамер улыбнулся.

— В этом я не сомневаюсь. У меня в руках доклад по книге, который я нахожу очень интересным. Он написан Генри Пьедмонтом. Он что, твой приятель?

— Да.

Она знала, что Генри учится у Крамера во второй группе.

— Он — хороший ученик, но у него странные литературные пристрастия. Он, кажется, любит смаковать ужасы.

— Да, я это заметила.

Крамер расправил страницы.

— Кажется, этот доклад написан по книге «Ночной наблюдатель» Лоуренса Данбера. — Он покачал головой и улыбнулся.

«Так вот в чем дело, — подумала она. — По крайней мере — это не моя проблема. Моя проблема — Рейли».

— Это — мой отец, — призналась она, чувствуя одновременно гордость и смущение.

— Генри упоминает об этом в докладе.

«Спасибо, Генри».

— В нашем Мюлехед-Бенде живет не слишком много настоящих писателей. Практически, я знаком лишь с твоим отцом. Как ты полагаешь, он мог бы прийти сюда как-нибудь и поговорить с классом?

— Мог бы. Вроде, он занят, но…

— Я знаю, он очень занят, конечно. Мы не хотели бы давить на него, но я думаю, классу было бы очень полезно послушать его рассказ. Правда, я не читал ни одной из его книг. Они не совсем в моем вкусе.

— Так многие считают, — сказала Лейн.

— Тем не менее, я встречал его книги в продаже. И я видел их также у многих учеников.

— Родители плохо следят за ними.

Крамер мягко рассмеялся.

«Он, может быть, и учитель, — подумала Лейн, — но он, безусловно, славный парень».

— Я понимаю, что эти романы жутковатые.

— Вас неверно информировали. Они — страшно жуткие. Мне строжайше запретили читать их до тридцати пяти лет.

— И тем не менее, ручаюсь, ты не послушалась, не так ли?

Лейн улыбнулась.

— Я прочитала их все.

— Полагаю, под одеялом.

— Случалось и такое.

— Ну, я был бы тебе очень признателен, если бы ты поговорила с ним. Я думаю, ребятам будет полезно послушать его. Может, он захочет рассказать им, как стал писателем, почему начал писать «страшно ужасные» вещи, и тому подобное.

— Я поговорю с ним.

— Прекрасно. Ну, не буду тебя больше задерживать. Обязательно сообщи мне о результатах, ладно?

— Конечно. — Она собрала книги. Вылезая из — за парты, она заметила, как он посмотрел на ее ноги и сразу отвернулся.

«Ну хоть кто-то оценил мой наряд, — подумала она. — Как плохо, что он учитель».

Направляясь к двери, она вновь с тревогой вспомнила, что Рейли может поджидать ее.

А что, если попросить мистера Крамера проводить ее до стоянки?

«Не пойдет, — сказала она себе. — Он может неправильно понять. Придется все объяснить насчет Рейли. А это может Рейли дорого обойтись. И тогда я действительно влипну».

— До завтра, — сказала она на ходу.

— Счастливого вечера, Лейн.

Она вышла в коридор. Прислонившись к шкафу напротив стоял Джим. Он помахал ей рукой.

— Я не буду осуждать тебя, если ты велишь мне проваливать, — сказал он, подходя к ней. — Не знаю, что это на меня утром нашло. Мне, правда, очень жаль.

— Так и должно быть.

— Можешь намылить мне шею, если хочешь.

— Это идея. — Она взяла его за руку. — В другой раз я так и сделаю.

— Так я прощен?

— Думаю, что да. На этот раз.

Они вместе пошли по коридору.

«Не стоит рвать с ним, — думала она. — Похоже, я к этому еще не готова, во всяком случае, не сейчас».

И хотя она была немного разочарована в себе, ей стало гораздо легче.

— Я боялся, что на этот раз перестарался, — сказал Джим. — Весь день я думал об этом, я так скучал по тебе. Я действительно люблю тебя, Лейн. Я не знаю, что бы я сделал, если бы ты… ну, не знаю. Мы ведь помирились, так?

— Да, помирились.

Он сжал ее руку.

На стоянке Лейн увидела Рейли Бенсона, сидящего на крыле ее «мустанга». Они были еще далеко, и Джим не видел его.

Зато Рейли заметил Джима, пригнулся и ускользнул прочь.


Глава 10


Она ночью ехала на водных лыжах по реке. Ей не хотелось этого, она боялась.

Она хотела остановиться, но не могла. То существо в воде может схватить ее до того, как катер развернется и подберет ее.

Она не знала, кто прячется в воде. Просто кто-то. Кто-то ужасный.

Катер летел все быстрее и быстрее, будто хотел помочь ей убежать. Она вглядывалась в гладкую черную поверхность, судорожно сжимала тонкий трос, трясясь от страха.

Она почему-то знала, что скорость катера была слишком мала. Та тварь из воды догоняла ее.

Если бы они были только ближе к берегу! Если бы катер подвез ее поближе к причалу, она могла бы отпустить трос, и ее по инерции выбросило бы на берег.

Но берега не было видно.

Ни одного из берегов, только темнота.

«Так не бывает, — думала она. — Эта река шириной не больше четверти мили. Где же мы?»

Не помня себя от ужаса, она подумала: «Это не река Колорадо».

Схватив перекладину троса правой рукой, она левой помахала катеру, чтобы правил к берегу.

Где бы берег ни был.

Но катер продолжал идти по прямой.

— Посмотри на меня! — мысленно кричала она. — Черт возьми, обрати же на меня внимание!

Вдруг она поняла, что не знает, кто ведет катер.

Потом она увидела, что катер уплывает.

Как будто трос перерезан.

Медленно уходили вдаль огни, пока не исчезли совсем. Вскоре не стало слышно даже шума мотора.

Кругом стояла тишина, только лыжи поскрипывали.

Буксирный трос тащил ее в темноту.

Рядом никого не было.

Кроме той твари под водой.

«О, Боже, что я собираюсь…»

Холодные руки схватили ее за локти, потянули прямо вниз. Она была все еще на лыжах, все еще ехала, держась за трос, но уже под водой. Вода обволакивала ее. Она затекала в открытый рот, заглушая крик, а руки шарили по ее ногам.

Она чувствовала спиной его ледяное тело. Существо стояло на лыжах позади нее, ехало на них, обнимало ее, держало за руки, пытаясь оторвать их от деревянной перекладины. Но она цеплялась из последних сил.

«Если я отцеплюсь, он прикончит меня!»

Он схватил ее за левую руку и ломал в локте. Какое-то мгновение рука еще продолжала держать перекладину, провиснув в сломанном месте. Потом сильное течение унесло их.

Чужая рука зажала ей рот, сдавила ноздри.

Она пыталась вздохнуть.

Почему-то она могла каким-то образом дышать под водой, которая заливалась ей в рот. Но рука — другое дело. Она была жесткой. Легкие ее горели.

Она схватилась за эту руку и проснулась, но рука была все еще здесь, сдавливая разбитый рот, зажимая ноздри.

— Ни звука, Джессика.

Обезумев из — за отсутствия воздуха, она кивнула. Рука отпустила рот. Она жадно хватала ртом воздух.

— Видела небольшой кошмар, — прошептал он.

Он был на кровати. Сидел верхом на девушке и, наклонившись, держал ее за плечи. Простыня с Джессики была сброшена. В лунном свете, падавшем в окна, она видела, что Крамер был без рубашки. А ощущая телом тепло его кожи, она поняла, что прежде, чем залезть на нее, он разделся до гола. Он и ей задрал рубашку. Его левая рука лежала у нее на груди, прикосновение ладони было тяжелым и холодным.

— Ты, ублюдок.

— Ш-ш — ш. Если ты разбудишь родителей, мне придется убить их. И тебя тоже. Мне всех придется убить. Ты же этого не хочешь, верно?

— Нет, — прошептала она.

— Я так и думал.

— Чего тебе надо? — спросила она. Глупейший вопрос. Что ему надо, было ясно и без слов. Но она надеялась, что это конец.

В субботу вечером она сказала ему, что все кончено, что он может искать себе другую, угрожала пристрелить его, если он не перестанет. Это тоже было глупейшей угрозой. Но закончив «учить» ее, он сказал:

— Я тобой сыт по горло, гадкая замарашка.

— Я думал о тебе, — прошептал он. — Я беспокоился.

— Я не собираюсь рассказывать никому.

— Откуда я знаю, что не расскажешь?

— Не бей меня, пожалуйста.

— Я пришел сюда не бить тебя, Джессика. Я тут лишь по одной причине. Ну, может быть, по двум. — Он тихо рассмеялся. Она скорчилась, когда рука соскользнула с плеча и схватила ее грудь. — Я здесь, чтобы дать тебе урок. Урок безопасности. Понимаешь?

Она кивнула.

— Если ты хоть слово скажешь обо мне, я приду в твой дом, как это сделал сейчас. С одною лишь разницей. В руке у меня будет опасная бритва. Начну я с того, что перережу глотки твоим родителям во сне. А потом я приду к тебе.

Он ногтем обвел ее сосок.

— Я всю тебя изрежу. Везде. Буду заниматься этим всю ночь. А перед рассветом перережу тебе горло от уха до уха. Ты поняла?

— Да.

— Очень хорошо. — Бледное пятно его лица наклонилось. Он поцеловал ее распухшие губы. — Очень хорошо, — снова прошептал он.


Глава 11


Кроме понедельника, отданного мучительным попыткам создать новый сюжет, Ларри всю неделю посвятил работе над «Ночным путником». Эта работа шла прекрасно.

А что дальше?

Он не чувствовал, что его переполняют новые идеи. Так что гораздо проще продолжать разрабатывать знакомую жилу «Ночного путника». Он знал, чем окончит эту книгу, и ему доставляло наслаждение подводить сюжет к этой развязке.

Сегодня была пятница.

Он не мог больше тянуть с этой проблемой.

«Подумай, тебе же сразу станет легче, — говорил он себе. — Как только ты напишешь развернутый план новой книги.

Подробный план, но без той отвратительной твари под лестницей с колом в сердце».

Он нашел диск с записью, сделанной в понедельник, вывел ее на экран: «Записки к роману — понедельник, 3 октября». Пока Ларри чистил трубку и набивал ее свежим табаком, он читал бегущие вверх строчки. На три страницы стоящего материала. И ничего больше.

Много всякой чепухи по поводу этого вампира.

«В итоге, — прочитал он, — это восхитительное создание становится твоей рабыней».

«Большие возможности».

Как же.

Может, сегодня пойдет лучше.

Ларри раскурил трубку. Ниже слов «Большие возможности» он напечатал: «Записки — пятница, 7 октября».

«Как насчет племени пустынных мусорщиков? — написал он, припоминая идею, вертевшуюся у него в голове, когда они подъезжали к Полынной Степи. — Они подстраивают аварии на дорогах и нападают на несчастных путников».

«Слишком уж похоже на „У холмов есть глаза“. Кроме того, я уже писал нечто подобное в „Деревянном дикаре“.»

Ларри уставился на экран. Лучше бы он не вспоминал «Деревянного дикаря». Этот проклятый роман, второй по счету, едва не стоил ему карьеры. Главной причиной того, что почти все издание осталось на полках, была эта несчастная ядовито — зеленая размалеванная обложка.

«Не думай об этом, — велел он себе. — Давай, выдавай новые идеи».

«Как насчет парня, который находит остатки старого разбитого патефона — автомата? Он реставрирует его и…»

И что?

«Там нет пластинок. Он ставит свою собственную. Но патефон не хочет играть новые песни. Он будет играть лишь добрые старые вещи, к которым привык. Мысленно возвратиться назад, в те времена, когда он еще не был разбит… Эй, может, он хочет отомстить вандалам, которые сделали из него мишень».

«Здорово. Свихнувшийся музыкальный ящик. А что он делает, слоняется по округе и бьет людей током?»

«Может оказаться чем-то вроде машины времени. Парень приводит ее в действие, и машина переносит его в прошлое. Так что он оказывается выброшенным где-то у лавочки Холмана — или как-то переносится назад — в середину шестидесятых».

«Может быть».

«Может, патефон хочет, чтобы он расправился с подонками, которые изрешетили его. Банда мотоциклистов или вроде того. Настоящее стадо скотов».

«Бедолага не знает, что там его ждет. И он очень расстроен. Это пояс Временных Сумерек. Одну минутку, у него есть жена и дети, есть прекрасный дом, хорошая работа. И вдруг, на тебе, он оказывается в столовой умирающего города на двадцать пять лет в прошлом. Черт с ним, с городом. Все, что он хочет, — это попасть к себе назад, домой».

«Пока не влюбляется в красивую молоденькую официантку. Вот тут-то все это начинает ему нравиться».

«Неприятности возникают, когда банда головорезов на мотоциклах врывается в городок».

«А, может, патефон перенес парня в прошлое, чтобы тот спас официантку? Тонко. Патефон ЛЮБИТ ее. Иногда, по вечерам, после закрытия столовой, она ставит свои любимые пластинки и танцует в темноте».

«По ходу дела, в первый раз, мотоциклисты насилуют и убивают ее. Патефон перенес туда нашего героя, чтобы изменить ход событий — спасти ее».

«Что он, конечно, и делает».

«Его миссия окончена, патефон возвращает парня назад, домой. Но тот скучает по красивой официантке. (Хорошо, у него нет красавицы — жены и детей. Он разведен или что-то вроде того). Он ищет девушку и находит ее».

«Это — его мать. А он — свой собственный отец. Она забеременела во время их недолгого знакомства в 1965 году, и он оказался тем малышом, который родился».

«Ему должно быть около тридцати лет. А ей — двадцать пять, когда они встретились в столовой».

«Ей пришлось по какой-то причине оставить малыша (нашего героя). Его усыновили, но он всегда пытался выяснить, кто его родители».

«Если это его мать, то можно оставить ему жену и детей».

«Еще лучше, если он находит свою официантку в настоящем, и они становятся в итоге любовниками. А как же быть с их возрастом? Пусть ему сейчас тридцать. Как же может девушка быть примерно одного с ним возраста, когда он находит ее?»

«Если ей сейчас тридцать, значит, ей должно было быть всего лишь пять лет, когда он спас ее от бандитов».

«А что, если официантка, в которую он влюбляется, была ее мать? И поэтому ее дочь сейчас ровесница парня в настоящем. И она-точная копия своей матери, девушки, которую он любил».

«Недурно. Может сработать».

Трубка Ларри погасла. Он мог с чистой совестью сказать, что в ней не осталось ничего, кроме пепла. Он положил трубку в футляр и вернулся к экрану.

«Наш главный герой воскресил патефон — автомат. Сначала патефон кажется злодеем, но все оборачивается к лучшему. Патефон становится свахой. Парень влюбляется в официантку, у которой к тому времени уже была маленькая девочка. Множество слез и волнений и всякой чепухи вроде бандитов (сделать их полными дегенератами, монстрами). Столкнувшись с ними (он пугается, но преодолевает страх и доказывает самому себе, что он — мужчина), он кончает тем, что спасает малышку, которая потом становится его настоящей любовью».

«Почему бы и нет?»

Ларри с улыбкой подмигнул экрану.

«Порядок! Вот и сюжет. Еще пара дней на разработку сюжета…»

Следующие два дня.

Он чертыхнулся.

Уик — энд был коротким. Как только Лейн вернется из школы, они поедут в Лос-Анджелес, повидать родителей Джины.

Всю жизнь мечтал это сделать.

Особенно сейчас, когда у него в голове созрела новая идея.

Однако отвертеться не удастся. Придется отложить эту идею до понедельника.

Это даст ему пищу для размышлений во время езды. Он, вероятно, сможет разработать несколько ключевых сцен, сможет продумать некоторые остроумные повороты сюжета. Но он слишком хорошо знал, что дневные грезы на тему романа, когда ты сидишь за рулем, дают слишком мало, по сравнению с работой за компьютером. Процесс воспроизведения мыслей на экране позволял сконцентрироваться на них, что было невозможно при отвлеченном рассуждении. Дневные грезы текли медленно и извилисто. А предложения были конкретными, следующими друг за другом.

А в этот уик — энд такого не произойдет.

Этот уик — энд пойдет псу под хвост.

«Хорошо, — пытался он себя утешить, — родители Джины — хорошие люди. И у них действительно юбилей. Скорее всего, я прекрасно проведу время, даже если бы я лучше…»

Он услышал звонок в дверь.

Джина откроет сама.

Интересно, вернуться ли ему опять к «Ночному путнику», или же весь день работать над сюжетом о музыкальном ящике.

Назовем роман «Ящик», вдруг осенило его.

И тут он улыбнулся.

Он напечатал: «Ящик. Потрясающее название. Тут есть ореол таинственности. И это слово относится не только к музыкальному ящику, который посылает героя в прошлое, но и к ловушке, к „ящику“, в котором он оказывается. Он заперт в ловушку обстоятельствами. Явного пути назад нет. Это слово относится и к сексу. Пусть один из бандитов обратится к главной героине, как к ящику. „Рыжий ящик“. И, может быть, главный герой — бывший боксер (убил на ринге противника и завязал с драками „в ящике“?) Нет, это не годится. Слишком избито. Но, может, есть еще какие — нибудь „ящики“. Бог с ними».

Он услышал приближающиеся шаги Джины. Она может через плечо прочитать запись, так что он нажал кнопку «вверх» и подождал, пока весь текст не передвинется за верхнюю границу экрана.

Джина постучала и открыла дверь. В руках она держала пакет, прибывший с вечерней почтой, который выглядел уж слишком увесисто для пакета с рукописью.

— Это принесли тебе. Из издательства Чендлер.

Издательство Ларри.

Джина следила, как он распечатывает пакет. Внутри была толстая рукопись, перевязанная резинкой. И записка от редактора:

«Ларри.

Это — копия с редакторскими правками рукописи „Сумасшедшего дома“. Изменения незначительные, так что, я надеюсь, ты будешь доволен.

Мы бы хотели, чтобы ты внес любые поправки, какие сочтешь нужным, и вернул рукопись не позднее 13 октября, если это возможно.

Всего наилучшего.

Сюзанна.»

Ларри скривился.

— Что там? — спросила Джина.

— Это «Сумасшедший дом». Отредактированная копия. Мне надо отослать ее до 13 октября. — Он посмотрел на календарь. — Боже, да это же в следующую среду.

— Немного же тебе дали времени.

— Уж это точно, — проворчал Ларри. — Они держали его почти полтора года, а мне предоставили… шесть дней.

— Что ж, развлекайся, — сказала Джина. Она вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь, чтобы табачный дым не шел по всему дому.

Ларри отодвинул стул от стола, сел нога на ногу, водрузил рукопись на колено и развязал ее. Он бросил записку Сюзанны и титульный лист на заваленный бумагами поднос около стула.

И тут у него вырвался стон.

Для «незначительных» изменений на первом листе было что-то слишком много.

Посредине страницы у него был такой абзац:

«Она толкнула дверь. Заперто. Боже, нет! Она обернулась и с трудом подавила стон. Он уже слез со стола для вскрытий, направляясь к ней, его голова качалась и поворачивалась на сломанной шее. В руке у него был скальпель».

Ларри стал расшифровывать исправления. Одни слова были зачеркнуты, другие — добавлены. Абзац был исчиркан вдоль и поперек. Наконец, он разобрал следующее:

«Толкнув дверь, она увидела, что та заперта. Нет! Оглянувшись, она в отчаянии взвизгнула, так как увидела, что труп направляется к ней со скальпелем в руке. Его голова болталась на сломанной шее из стороны в сторону».

— Иисус Христос с клюкой, — простонал Ларри.

Он нашел Джину в спальне, она вынимала одежду из комода и раскладывала ее по чемоданам. Оба чемодана лежали открытыми на кровати.

Он присел на край постели.

— У нас проблема.

— Рукопись?

— Я только что просмотрел ее всю. Роман совершенно испорчен.

— Только не это.

— Да.

«Сумасшедший дом» был его двенадцатым романом, и третьим, который разгромил редактор.

— Он что, так плох?

— Нет, вещь стоящая.

— Тогда почему они так сделали?

— Господи, не знаю. Думаю, мне просто повезло. На этот раз они ухитрились послать мою книгу на редакцию идиотке, возомнившей себя писательницей.

— Или идиоту, — возразила Джина, встав на защиту своего пола.

— Или это вообще «оно».

— А ты не можешь просто написать Сюзанне или позвонить и объяснить ситуацию? Может, они смогут послать чистую копию кому — нибудь еще.

Ларри покачал головой.

— Не думаю, что Сюзанне это понравится. Она просто устроит всем разгон за то, что послали мой роман неграмотной скотине. Кроме того, они уже оплатили эту работу. А сейчас они, наверное, в большой запарке, иначе не дали бы мне всего шесть дней.

— Может, тебе следует позвонить Сюзанне.

— Меньше всего мне хотелось бы заиметь репутацию скандалиста.

— Ты что, собираешься все так оставить?

— Я собираюсь сидеть на заднице с резинкой в одной руке и копией британского издания в другой. Если в Лондоне не стали исправлять мой роман, значит, и исправлять нечего. — Он опустил голову и вздохнул.

Джина подошла к нему. Она погладила его плечи. — Мне очень жаль, дорогой.

— Повезло, как утопленнику. Эта вещь… ее надо отослать в среду, чтобы она ушла на другой день. Если я поеду к твоим предкам, то мне останется всего три дня, чтобы пройтись по всей этой проклятой книге и попытаться… спасти ее.

— Можно взять ее с собой.

— Во всех отношениях это будет неудобно. Может быть, вы с Лейн поедете без меня, — как только он произнес эти слова, то понял, что не хочет оставаться дома. Но и ехать он никак не мог.

— Если я проведу весь уик — энд над рукописью, то к вашему возвращению, возможно, почувствую себя человеком.

— Я полагаю, мы можем договориться по телефону, — сказала Джина, гладя его по голове. — Поедем на той неделе, а не сейчас.

— Нет, не надо. Это их юбилей. Кроме того, вы собрались поехать. Не стоит всем вам страдать из — за одного кретина.

— Ну, если ты в этом уверен, — пробормотала Джина.

— Не вижу ничего другого.

Ларри прошел назад в кабинет. В горле у него стоял комок.

«Ты же не хотел ехать вначале», — напомнил он самому себе.

Но это было до того, как он узнал, что ему придется корпеть над «Сумасшедшим домом».

Он посмотрел на экран.

«Может, есть какие — нибудь еще „ящики“. Бог с ними».

Правильно. Конечно. Может, на той неделе и отыщутся.

Больше ему не работать над деталями «Ящика». Не корпеть над окончанием «Ночного путника».

Следующие дни принадлежат «Сумасшедшему дому», книге, которую он окончил восемнадцать месяцев назад. Книге, уже изданной в Англии, — и все, что там заменили, так это слово «лобовое стекло» на «ветровое стекло» и уточнили название цветов.

— Так кто же это сказал, что жизнь прекрасна? — произнес он и выключил компьютер.


Глава 12


— Я хочу сделать следующее объявление, — сказал мистер Крамер за две минуты до звонка. — Как я уже говорил, отделение драмы городского колледжа на той неделе ставит «Гамлета». Я думаю, постановка будет достойна внимания каждого из вас, и я настаиваю, чтобы вы все, по возможности, посмотрели ее. Дело вот в чем: у меня есть четыре бесплатных билета на субботнее представление. Смогут пойти только четверо из вас, но этих счастливчиков я смогу еще и подвезти туда. — Он улыбнулся. — Так что вам не придется просить машину у родителей. — Некоторые ученики рассмеялись. — Те из вас, кто хочет попытать счастья, пусть останутся после звонка.

Лейн прикусила губу. Остаться или нет? Джим может пригласить ее куда — нибудь вечером.

«Мы всегда сможем пойти куда — нибудь вместе в пятницу», — сказала она себе. «Будет просто здорово посмотреть пьесу, особенно с мистером Крамером. Неважно, что это младшее отделение».

Звонок прозвенел. Лейн осталась.

Встав с места, Джессика глянула на Лейн и покачала головой.

«Наверное, считает меня дурой, способной убить вечер на Шекспира.

Может, так оно и есть. Если выяснится, что Джим в пятницу занят, я забью гол в свои ворота. В те выходные уезжал он, я уеду в эти. Итого — три недели подряд, если он будет занят в пятницу».

Она именно эту субботу хотела провести с ним. Всю неделю он был особенно мил с ней. Очевидно, как считала Лейн, пытаясь загладить свое дурацкое поведение в понедельник утром.

Она обернулась назад. В классе осталось еще пятеро подростков.

«Нас тут уже шестеро, а учитель сможет взять всего четверых. Так что, если меня не возьмут, все решится само собой».

— Вижу, что у меня больше поклонников Шекспира, чем билетов, — сказал мистер Крамер. — Это, конечно, радует, но и создает некоторые трудности. Придется их разрешить. — Он запустил руку в карман слаксов и достал оттуда монетку. — Я кину эту монетку. Первые двое, кто не угадает, орел или решка, покинут комнату. Все согласны?

Никто не протестовал.

— Хорошо, Лейн — первая. Говори, пока она не упала. — Он положил монетку на ноготь большого пальца и подбросил высоко вверх.

— Орел, — сказала Лейн.

Монетка упала на правую ладонь учителя. Он шлепнул ею по тыльной стороне левой руки, подержал немного и улыбнулся.

— Хочешь переменить решение?

— Нет. Орел.

Он посмотрел.

— Действительно, орел, — сказал Крамер, убирая руку и стряхивая монетку.

Лейн обратила внимание, что он никому не показал результата.

Что, черт возьми, такого особенного в этих билетах?

— Хорошо, теперь ты, Джорж.

Джорж тоже выиграл. Как и Аллан с Сандрой.

Джерри с Хайди проиграли, снова кинули монетку, чтобы определить кандидата, если вдруг кто-нибудь из выигравших поехать не сможет. Выиграла Хайди.

— Хорошо, — сказал мистер Крамер, — в подробности я посвящу вас позже. В любом случае, приятного уик — энда. Не делайте ничего такого, чего не сделал бы я.

Это замечание вызвало смех.

Лейн собрала книги и встала.

— Я рад, что тебе повезло, — сказал Крамер. — Возможно, я смогу переговорить с твоим отцом, когда заеду за тобой перед спектаклем.

— Я уверена, он будет рад встретиться с вами.

— Мне придется прихватить с Собой одну из его книг и взять у него автограф.

— Для него это будет большая радость.

— И, может, мы договоримся с ним о дате посещения школы.

— Да. Он сказал, что после первого сможет в любой день.

— Ну, при встрече мы с ним и уточним этот день.

Лейн кивнула.

— Приятного вам отдыха, мистер Крамер.

— Тебе тоже. Постарайся все уладить. — Он подмигнул девушке.

— А как же иначе? — сказала она, краснея.

Он рассмеялся в ответ, и она, попрощавшись, вышла.

В коридоре было полно ребят, хлопали двери, стоял шум и гам. Лейн прислонилась к стенке и стала ждать Джима. Через пару минут он подошел к ней.

— Мне надо закинуть кое — что в мой шкафчик, — сказала Лейн. Они вместе пошли по коридору.

— Когда ты уезжаешь в Лос-Анджелес? — спросил Джим.

— Как только вернусь домой.

— Паршиво.

— Но ведь у нас будут еще уик — энды. Следующая пятница, во всяком случае. В субботу я еду смотреть пьесу с мистером Крамером.

— Да? — он посмотрел на Лейн, подняв брови. — А не староват ли он для тебя?

— Не глупи. Это классное мероприятие. Он берет четверых из нашего класса.

— Здорово.

— Ох, только не надо дуться. Я. совершенно свободна в пятницу вечером.

— Свободна, да? Хотел бы я посмотреть на это.

— Уверяю тебя, что это именно так. Сам убедишься, — Она почувствовала, как его рука съехала с талии ниже. — Прекрати.

— Прости. Просто стараюсь освежить воспоминания. Мы не виделись толком уже две недели, а это будет третья.

— Ну, меня это тоже мало радует. Но ведь я ничего не могу тут поделать. — Она подошла к шкафчику и стала набирать код.

— Может, тебе притвориться больной, — предложил Джим. — Может, тебе разрешат остаться дома? Я мог бы зайти к тебе завтра вечером и…

— Размечтался.

Лейн открыла шкаф, положила одни учебники и достала другие, нужные для домашней работы. Потом захлопнула дверцу.

— Даже если я и останусь дома, мне нельзя принимать мальчиков, когда нет родителей.

— А кто узнает?

— Я узнаю. Во всяком случае, забудь про это. Такого никогда не будет. — Они пошли обратно по коридору. — Если пообещаешь себя хорошо вести, я смогу подбросить тебя домой.

— А как же твои придурковатые друзья, Толстушка и Страшила?

Лейн сердито вскинулась на Джима.

— Я не понимаю, о ком ты говоришь.

— Прекрасно понимаешь. О Бетти и Генри.

— Тогда не называй их так в моем присутствии, хорошо? Они — мои друзья.

— Бог его знает, почему.

— Ты что, хочешь поссориться?

— Нет, нет. Просто дурачусь. Они — славные ребята, соль земли.

— Хорошо, если бы ты больше походил на Генри.

— Ну уж нет. — Джим состроил сонно — улыбающуюся рожу и стал покачивать головой.

— Очень смешно, — сказала Лейн сердито, но не смогла не рассмеяться. — Прекрати, это нехорошо.

— Ну, ладно.

— Просто после школы их встречает мама Бетти и отвозит на урок скрипки.

— То есть в машине мы будем вдвоем?

— Если в машине поместится твоя большая голова.

— Она постарается.

В конце коридора Джим распахнул перед Лейн двери. Она вышла и посмотрела на стоянку для машин. Высмотрела свой «мустанг».

Рейли Бенсона рядом видно не было.

После того понедельника она каждый день ожидала увидеть его сидящим на крыле ее машины. Но он больше там не появлялся. Хотя они встречались сорок раз на дню, он ни чего не делал, только кидал злобные взгляды.

Лейн надеялась, что он отказался от своих планов круто отомстить ей.

Может быть, это Джессика отговорила его.

За добрые дела всегда воздается, решила она. Особенно, если их делать тому, кто в близких отношениях с твоими недоброжелателями, готовыми с тебя шкуру спустить.

Открыв дверцу, Лейн почувствовала, как ей в лицо ударил поток горячего воздуха. Ребята открыли окна нараспашку. Лейн достала из шкафчика пляжное полотенце и расстелила его на сидении, чтобы ворсистая ткань не раздражала ноги.

— А у тебя нет еще одного, для меня? — спросил Джим.

— Зачем тебе? Ты же не носишь юбку.

— Зато ты — носишь, — сказал он и наклонился вперед, будто желая рассмотреть ее трусики, когда она усаживалась в кресло. — Розовые, — объявил он.

— Нет, не розовые.

Лейн завела мотор. Выезжая со стоянки, она смотрела в заднее окно и чувствовала, как футболка натянулась на ее груди. Джимми, конечно же, уставился туда.

— Если твои трусики соответствуют бюстгальтеру, то они — белые, — сказал Джим.

— Интересно, а ты о чем — нибудь, кроме секса, думаешь? — спросила Лейн с улыбкой.

— Конечно. Просто иногда думаю и о сексе.

Лейн покачала головой, посмотрела вперед и выехала со стоянки.

— Наверное, все время в бюстгальтере очень жарко.

— С чего ты взял, что я ношу его все время?

— По крайней мере я тебя все время в нем вижу.

— Ты уверен?

— Шутишь? Да за милю определю, в нем моя малышка или нет.

— Впечатляет.

Желая переменить тему разговора, Лейн спросила.

— Слушай, а долго твоя машина будет еще на профилактике?

— Завтра забираю ее. Я хотел, чтобы она была готова, и мы смогли бы поехать куда — нибудь.

— Жаль, что так не получится.

— Слушай, а может мне заехать в гости к моей Кэнди?

— Знаю, что ты просто шутишь.

Джим ничего не сказал. И у Лейн на душе кошки заскребли. Она ехала, не отрывая глаз от дороги.

— Ты же не будешь против, правда?

— Бога ради.

Она понимала, что Джим разыгрывает ее. Он не собирался встречаться с Кэнди. Он ведь бросил ее ради Лейн. И Джим просто мстил Лейн, говоря о встрече с Кэнди.

— Знаешь, что говорят про синицу в руках, — сказал Джим.

— Что это лучший способ запачкать руки.

— А еще она более общительна, чем некоторые мои знакомые.

— И у нее огромное желание доказать это.

— О — о — о. Несомненно.

— Да не стесняйся, сходи к ней. Это — твое дело.

Джим дотянулся рукой до колена Лейн. — Ты же сама знаешь, что я не пойду к ней.

— Мне известно лишь то, что ты говоришь мне.

— Я скучать буду без тебя, и это все.

— Я тоже соскучилась по тебе. Но с этим уик — эндом я ничего поделать не могу.

— Да, я знаю, — он сжал ее колено, и его рука поползла к краю юбки. Он погладил ее бедро. Это было приятно.

— Только не говори каждый раз, когда сердишься, что ты вернешься к Кэнди.

— Ревнуете?

— Представь, что я каждый раз грозилась бы променять тебя на Клиффа Рикера?

— Этого сопляка?

— Думаешь, тебе бы это понравилось?

— Это бы тебе самой не понравилось. Если ты и попробовала бы.

— Он — забавный.

— Но не такой, как я. — Рука Джима забралась под юбку. Лейн оттолкнула ее. — Он совсем не джентльмен.

— А ты?

— Я — не Клифф. Он не из тех парней, кто признает отказы. Как только заупрямишься, — сразу же получишь в глаз. Ну, если это то, что тебе нужно, я с радостью для тебя расстараюсь.

— Ты расстарался с Кэнди, и у тебя ничего не вышло.

— Х-мм. Мне это нравится. Думаешь, что если не вышло, то и не выйдет?

— Надежда умирает последней.

Лейн притормозила на обочине у дома Джима. Посмотрев в окна и боковое зеркало, она увидела, что вокруг никого нет и повернулась к Джиму. Обняла его рукой за шею. — Не дурачься. Быстренько целуй.

— Может, зайдешь, выпьешь пепси или еще чего — нибудь?

Лейн покачала головой.

— Я должна ехать. Предки ждут.

— На десять минут. Это совсем недолго. Скажи, что пришлось задержаться в школе.

— Я ведь и в самом деле задержалась, это же правда. А твоя мама дома?

Вместо ответа Джим показал большим пальцем через плечо туда, где на дорожке стояла красная «Мазда».

— Ладно, — сказала Лейн. — Десять минут, но не больше.

Она отпустила его шею и вылезла из машины. Пока они шли по плиткам к крыльцу, Джим держался впереди. Он отпер дверь и распахнул ее перед Лейн.

В доме было прохладно.

Кроме работающего мотора кондиционера, в доме не было слышно ни звука.

Джим не подал голоса, чтобы сообщить о своем приходе.

— Ты уверен, что она дома? — спросила Лейн.

— Может, она спит? Или в ванной. Кто знает?

Ребята вошли в кухню. Лейн прислонилась к обеденному столу, пока Джим доставал из холодильника бутылки. Воздух на кухне был свежий. Было даже чуть прохладно. Влажная футболка приятно холодила спину.

Джим нашел стаканы, бросил в них кубики льда и наполнил лимонадом.

Держа в каждой руке по стакану, он шагнул к Лейн. Девушка потянулась за одним из них. Вместо того чтобы отдать ей стакан, он обхватил ее обеими руками и поставил стаканы на стол за ее спиной. Его руки крепко обняли ее.

— А что, если мама войдет? — прошептала Лейн.

— Думаю, что не войдет. — Он вытащил ее футболку из юбки и обнял Лейн за голую спину.

Лейн позволила себе прижаться к Джиму. Она поцеловала его.

«Нельзя этого делать», — подумала она.

Во всяком случае, должна же она поцеловать его на прощание. К тому же его руки так нежно поглаживали ее спину. И ей нравилось так тесно прижаться к нему грудью. Она чувствовала, как он дышит, как бьется его сердце.

Джим начал возиться с застежкой ее бюстгальтера.

Она быстро отстранилась.

— Ой, не надо.

— Все хорошо.

— Нет, не все.

Все — таки он ухитрился расстегнуть бюстгальтер. Лейн почувствовала, как он соскользнул вверх. Она схватила Джима за руки и с силой опустила их.

— Я сказала «нет», — значит «нет».

— Ну что же в этом плохого?

— Только одно. Твоя мама.

— Она сейчас, наверное, сидит в городе в салоне красоты, — сказал он, улыбаясь с таким видом, будто совершил подвиг.

— А машина…

— Обычно она ездит с Мери, нашей соседкой, по пятницам, около трех.

— Так ты был уверен, что ее нет дома?

Все еще улыбаясь, Джим пожал плечами.

— Так ты солгал мне?

— Просто не все сказал.

— Ужасно, — проворчала Лейн, пытаясь руками застегнуть за спиной бюстгальтер.

— Не надо, не делай этого. — Джим потянулся к ее груди.

— Убери руки.

— Ну что ты, тебе же приятно.

— Говорю тебе… — Она застегнула один из крючков. Он же продолжал ласкать ее грудь. Ей это и в самом деле было приятно. — Черт возьми, Джим… — Не заботясь о других крючках, она обеими руками оттолкнула его. — Мне же пора ехать.

— Ты не поедешь. Ну же, давай.

— Это что, расплата за мое доверие к тебе, а?

— Слушай, извини, что наврал про маму, ладно? — Он посмотрел ей прямо в глаза и ласково обнял за плечи. — Я просто знал, что иначе ты не войдешь сюда… а мы не были вместе целую вечность. Я с ума от этого схожу. Иногда я мечтаю лишь о том, чтобы поцеловать тебя, и вспоминаю, как приятно было обнимать тебя. Особенно после того раза.

— Это было здорово, — сказала Лейн, припоминая.

Ей тогда велели быть дома не позже одиннадцати, так что они удрали со второго фильма и поехали в пустыню за городом. Она отказалась пересесть на заднее сиденье. И они старательно изворачивались на передних сиденьях, чтобы удобнее было обниматься и целоваться. Залитая лунным светом, Лейн ощущала себя манящей, романтичной и сексуальной. Ей быстро пришлось расстаться с футболкой. Хотя удалось сохранить бюстгальтер. Несмотря на все попытки Джима отнять его. Несмотря на собственное желание избавиться от этого одеяния и ощущать его ласки не через ткань. Наконец, Лейн сказала: — Кажется, пора ехать. — Он не протестовал. Просто кивнул и проворчал: — Догадываюсь об этом. — И тут Лейн расстегнула бюстгальтер. Сняла его. У Джима отпала челюсть. И он долго сидел, уставившись на нее, прежде чем обнял. Когда он гладил ее грудь, пальцы его дрожали.

Смягчившись от воспоминаний, Лейн шагнула вперед и обняла Джима. Ласково поцеловала его в губы.

— Извинения приняты, — прошептала она. — Но мне и в самом деле уже пора.

Руки Джима погладили ее спину и опустились ниже.

— А как же пепси?

— Некогда. Хотя есть время проводить меня до машины.

Он порывисто обнял ее и крепко поцеловал. Потом отступил назад.

— Догадываюсь, что мне придется ждать до следующей пятницы, так?

— Думаю, что да.

— Так долго.

— Я буду скучать по тебе.

— А я — еще больше.

— Нет, не больше.

— Больше.

— Может, подеремся из — за этого?

— Да, — сказал Джим. — Давай поборемся.

— Тебе бы этого хотелось.

— И тебе-тоже.

— Может быть.

Держась за руки, они пошли к двери.


Глава 13


Ларри стоял на обочине дороги и махал уезжавшим Джине и Лейн, пока машина не отъехала далеко от дома. Оставшись дома один, он чувствовал себя неуютно.

Он знал, что будет скучать без них. Черт возьми, да он уже скучал.

С другой стороны, ему была по душе перспектива остаться одному на уик — энд. Он мог делать все, что заблагорассудится, и ни перед кем не отчитываться.

Свобода.

Он чувствовал себя мальчишкой, оставшимся дома без родителей и без няни.

Машина скрылась за углом. Ларри повернул к дому и помахал рукой Барбаре, спускавшейся с крыльца соседнего дома. В руках у нее была хозяйственная сумка.

«Наверно, — подумал Ларри, — она пошла по хозяйству».

— Выходит, они уехали без тебя.

— Выходит.

— Джина говорила мне об этой рукописи. — Барбара остановилась около своей машины. — Это слово звучит для меня, как что-то древнее.

— По крайней мере, — это подходящий повод остаться дома, — с улыбкой сказал Ларри.

— Если ты не слишком занят, приходи к нам обедать, хорошо? Мы зажарим несколько отличных бифштексов.

— Звучит заманчиво.

— Прекрасно. Тогда подлетай к пяти, ладно?

— Подлечу.

Барбара села в машину, а Ларри отправился домой.

«Кажется, все складывается не так уж плохо», — подумал он.

В кабинете Ларри посмотрел на изуродованную рукопись, и понял, что не в силах бороться с ней. Он уже провозился с сотней страниц, стирая уродливые исправления резинкой, так чтобы первоначальный текст стал виден снова. Для одного дня достаточно.

Он пристроился в гостиной с пивом и романом Шона Хатсона, который начал читать сегодня утром. Хотя глаза его и бегали по строчкам, суть написанного ускользала от него. Он все время думал, что скажут родные Джины по поводу его отсутствия, гадал, что надеть в гости к Питу и Барбаре, предвкушал заранее удовольствие от работы над сюжетом «Ящика».

Затем он поразмышлял о патефоне в канаве. «Интересно, а сколько он весит? Смогут ли двое мужчин поднять его? В будущем романе его до фургона тащат двое. Возможно ли это?

Справится ли с этим женщина? Мой герой не женат. Хотя он может поехать покататься с подружкой».

Все еще размышляя на эту тему, Ларри отложил книгу в сторону. Он допил пиво, прошел в спальню и разделся.

Одна из девушек может упасть, карабкаясь по склону оврага с патефоном — автоматом. Хорошо. Это будет предвещать, что музыкальный ящик принесет беду.

В ванной он отвернул кран и встал под душ.

Она падает под откос, размышлял Ларри, намыливаясь. При этом она вся обдирается, почти как Барбара в отеле.

Ларри припомнил, на что была похожа Барбара, стоя в дверях отеля после падения. Как были исцарапаны ее ноги и живот. Как развевалась по ветру ее блузка.

От таких воспоминаний в животе приятно потеплело.

Потом его вдруг бросило в дрожь при одном воспоминании о том, как он стоял на коленях под лестницей, рассматривая сморщенный труп.

Господи, лучше бы его никогда не видеть!

Казалось, это воспоминание преследовало его. Затаившись. Вроде какого-то привидения, спрятавшегося в укромном уголке его памяти. И иногда вылезающего из укрытия, чтобы напомнить о себе.

Это так чертовски неприятно, так отвратительно.

Но в этом есть что-то притягательное.

Пока Ларри мыл голову, в ней бродили все те же вопросы. Кто она? Кто вогнал ей кол в сердце? Была ли она действительно вампиром? И что случится, если кол вытащить?

Ответов у него не было.

Как всегда в таких случаях, он сказал себе, что и не хочет этого знать. Единственное, что он хочет, так это забыть об этом вовсе.

А это похоже, никогда не случится.

«Может, нам стоит рассказать об этом», — подумал Ларри. Он сам все время был против этого. Однако он понял, что это было бы гораздо лучше. Обращение в полицию избавило бы их от ответственности. Они передали бы эту эстафетную палочку в другие руки.

«Мы свое дело сделали. Теперь ваша очередь».

Ларри понимал, что отчасти проблема заключалась в том, что лишь они одни знали об этом.

«О том, что она там лежит, знаем только мы.

Но мы ничего не предприняли.

Так что проклятый труп стал больше, чем просто жуткое воспоминание. Это — незавершенное дело.

Справедливо говорят, ничто так не беспокоит, как незавершенные дела.

Может быть, — думал Ларри, — нам стоит заняться этим делом. Что-то предпринять, чтобы потом, успокоившись, выбросить все из головы».

— Давай поедем туда и вытащим его, — предложил Пит.

Эта мысль обескуражила Ларри.

— Шутишь, — пробормотал он.

— У тебя совсем крыша поехала, — отозвалась Барбара.

— Да ведь, если он собирается писать книгу об этом патефоне — автомате, то просто необходимо вытащить его. Или еще лучше, я обязан привезти его сюда. Ларри сможет следить, как я его восстанавливаю, и потом в деталях все описать. Понимаешь? Ничто лучше личного опыта не придает книге столько…

— Достоверности, — подсказал Ларри.

— Вот именно.

— Не уверен, — возразил Ларри.

Он отхлебнул виски с тоником и покачал головой. Лучше бы он не упоминал про «Ящик». Обычно он ни с кем не обсуждал свои планы. Но Пит с Барбарой принимали в этом участие. Это они откопали патефон — автомат. Идею подал Пит, так хотевший забрать ящик и восстановить его. С этого все и началось.

Все равно, лучше бы помолчать об этом.

«Меньше всего на свете мне хочется ехать назад в Полынную Степь».

Пит поднялся из шезлонга и проверил жаровню. Пламя почти погасло, но Ларри со своего места видел, что брикеты торфа еще горели. От гриля поднимались горячие воздушные волны.

— Будет готово минут через десять — пятнадцать, — объявил Пит. Он повернулся к Барбаре и выгнул черную бровь. — Тебе не надо ли сходить в дом?

— Стараешься отделаться от меня?

— Просто напоминаю. Неплохо бы к бифштексам подать соленых грибочков.

— Их готовить — одна минута, — сказала Барбара. — Принесу, когда вы дожарите мясо.

«Хорошо», — подумал Ларри. Ему не хотелось, чтобы Барбара уходила. Не только потому, что она являлась главным заслоном против безумной идеи Пита притащить сюда патефон, просто на нее приятно было смотреть.

Барбара сидела на диване, вытянув голые ноги. Ее длинные стройные ноги были прекрасны, несмотря на царапины. На ней были очень короткие красные шорты и простая белая футболка. Футболка свободно висела на плоском животе и плотно облегала грудь. Ткань была настолько тонкой, что просвечивала розоватая кожа, темные корки царапин на животе и белый бюстгальтер.

Ларри любовался тем, как двигались ее мышцы, когда Барбара выпрямлялась, чтобы отпить коктейль и снова откидывалась назад, ставя стакан на влажный круг, отпечатавшийся у нее на ноге.

— Ты ведь не собираешься ехать туда назад, не так ли? — спросила она у Ларри.

— Ни за что.

— Боюсь, он слишком тяжел, нам двоим его не вытащить, — пояснил Ларри Питу.

— Барбара поедет с нами и поможет нам, не правда ли, дорогая?

— Ни за что на свете.

— Она просто боится вампира.

— Ты и сам это знаешь. Кроме того, этому куску утиля совсем не место в нашем гараже.

— Это же надо для книги Ларри. Он сможет прийти, когда захочет, и рассмотреть все в деталях. — И, глядя на Ларри, Пит добавил: — И мы сможем все заснять. Знаешь? Фото настоящего музыкального ящика, такого, какой он сейчас. На обложке он будет смотреться — что надо.

— Это будет очень здорово, — прибавил он.

— Боже, только не поощряй его.

Ларри улыбнулся Барбаре.

— Я вовсе не собираюсь возвращаться туда.

— Ты что, тоже боишься вампира, да? — спросил Пит. — Эй, да она не тронет тебя. По крайней мере, пока у нее из сердца торчит кол.

— Я не беспокоюсь ни о каких вампирах, — ответил ему Ларри. — Я не думаю, что она — вампир. Меня просто тошнит при виде трупа.

— Ну, из тебя-то уж получится нетошнотворный трупик.

— Парень, да я боюсь собственной тени. Потому у меня и получаются такие славные ужастики. И, уверяю тебя, что Полынная Степь приводит меня в ужас куда сильнее, чем тень. Моя тень по сравнению с ней — ничто.

Барбара рассмеялась над этими сентенциями.

— Даже если бы под лестницей отеля и не было бы никакого трупа, я бы все равно постарался держаться подальше от этого города. Сам факт, что он брошен, уже пугает меня. Есть что-то невообразимо жуткое в тех местах, где должны быть люди, а их там нет. Заброшенный город, здание офиса ночью…

— Ты знаешь, это правда, — согласилась с ним Барбара. — Это как в отеле ночью, когда все спят.

— Или в школе, — добавил Ларри. — Или в церкви.

— Да. — У Барбары расширились глаза. — В церкви действительно жутко, когда там никого нет. В школе я пела в хоре. Мы собирались по средам, к восьми вечера. — Она подалась вперед и стала смотреть прямо на Ларри. — Однажды вечером… Боже, у меня мурашки по коже при одном лишь воспоминании. — Она крепко обхватила себя руками. — Однажды вечером репетицию отменили, а я об этом не знала. По — моему, мы ездили за город. Во всяком случае, руководитель хора заболел, и все об этом знали, кроме меня. Так что папа высадил меня около церкви, и я вошла туда.

— Ларри, ты записываешь? Может, потом пригодится.

— Пока звучит интригующе. — Ларри и сам испытывал легкую дрожь, будто все страхи Барбары передавались ему.

— У алтаря горела свеча, но на лестнице было темно. Как бы то ни было, но я пошла туда. Думала, что просто приехала раньше всех. На хорах было тоже темно.

— Почему же ты свет не зажгла? — спросил Пит.

— Не знаю. Наверное, я подумала, что мне не следует этого делать. Я ведь боялась, что кто-то может… зажечь свет, понимаете, это могло бы выдать мое присутствие. — Ее рот скривился в улыбке.

— Это точно, — заметил Ларри. — Если кажется, что здесь никого нет, то начинаешь бояться, а вдруг кто-нибудь есть.

— Это так. Действительно. Потому что не знаешь наверняка. Боже, мне стало казаться, что там кто-то бродит, ищет меня. Мне даже чудилось, что кто-то поднимается по лестнице. — Правая рука Барбары продолжала придерживать стакан, стоящий на ноге. Другой рукой она продолжала водить по телу, будто пыталась стереть мурашки. Ларри заметил, что и бедра Барбары покрыты ими. Хотя на ней и был бюстгальтер, но из такой тонкой материи, что ее соски выделялись сквозь него.

«Надо это запомнить, — подумал Ларри. — Когда по телу женщины пробегают мурашки, соски начинают выделяться.

От страха они становятся твердыми.

Или она возбуждена?

Возбуждена от страха?»

Барбара продолжала ежиться, поглаживая себя рукой. Казалось, она с головой ушла в воспоминания о той ночи.

— Так что же было дальше? — спросил Пит.

Она тряхнула головой.

— Ничего.

— О, потрясающий рассказ.

— Я прождала там минут пятнадцать. Я от ужаса не могла с места сдвинуться. Все смотрела вниз, на кафедру, и мне казалось, что там в темноте кто-то притаился. Понимаете, подкарауливает меня. Следит за мной.

— Пришел за тобой, — добавил Пит.

— Да, черт возьми.

— Они явились за тобой, — сказал он, подражая голосу нетерпеливого братца в сцене на деревенском кладбище из пьесы «Ночь оживших мертвецов». — Они уже явились за тобой…

— Прекрати, слышишь?

— И никто так и не пришел? — спросил Ларри.

Она покачала головой.

— Я все же преодолела страх.

Я никогда так не радовалась, как выйдя оттуда.

— Даже, когда выбралась из пролома лестницы в Отеле Полынной Степи? — спросил Пит.

— Это другое дело. Тут мне было очень больно. Это не то, что умирать со страха.

— В конце концов, ты просто вылетела из церкви? — спросил Ларри.

— Конечно. И даже не задержалась там, чтобы позвонить домой. Я просидела на стоянке весь вечер, и, наконец, за мной приехали, как обычно.

— И это все?

— С меня хватило. После этого я бросила петь в хоре. Ничто не могло заставить меня войти в церковь вечером.

— Крутое решение, особенно, если учесть, что ничего не случилось.

— Ну, не совсем, чтобы ничего, — уточнил Ларри.

— Правильно. Прошло столько лет, а у меня до сих пор — мурашки по коже, как вспомню.

— Ну, это не настоящий рассказ, — заметил Пит.

— Но хорошая предпосылка для создания рассказа, — возразил ему Ларри.

— Думаешь, тебе это как-нибудь пригодится? — спросил Пит.

— Могу себе представить, — улыбнулась Барбара. — Ты посадишь туда маньяка — убийцу, который будет следить за мной из — за спинки церковной скамьи.

— Нечто вроде того. А, может, сам Иисус сойдет с креста и проводит девочку до выхода.

— О, устарело.

Пит рассмеялся.

— Эй, он что идет по церкви, а из рук у него торчат гвозди.

— Ну, шутники.

— Хорошо, — сказал Ларри. — На другое утро причетник открывает церковь, а на кресте распята наша девочка.

— Тебя Бог накажет за такие мысли, — предупредила Барбара.

— Скорее всего.

— А я бы предложил ему лучше пару бифштексов, — сказал Пит. — И быстренько накормил бы его, прежде чем он нашлет гром небесный на нашего Ларри.

После обеда Пит продемонстрировал свой сюрприз — пластиковый мешок с тремя видеокассетами.

— Думал, что у нас будет киномарафон, но ты так спешишь.

Ларри прекрасно понимал, что учитывая выпитые три порции водки с тоником и две кружки пива в конце обеда, писать он уже не в силах, равно как и править отредактированную рукопись. Даже роман читать не в силах.

Ему хотелось побыть одному в пустом доме.

— Похоже, это — дело, — сказал он. — Посмотрим, что у тебя там. — Он прочитал вслух названия фильмов: «Чулан Камерона», «Кровавое безумие» и «Сезонный рабочий».

— Барби позвонила мне в магазин, — пояснил Пит. — Так что я на обратном пути заскочил за ними. — Пит был доволен собой.

— Это будет здорово, — сказал Ларри.

— Это должно поднять тебе настроение, — подтвердила Барбара. — Когда придет пора уходить.

— Если тебе станет от них не по себе, оставайся у нас ночевать.

— Думаю, со мной будет все в порядке.

Они начали просмотр с «Кровавого безумия». Пит сидел на скамеечке у дивана. Ларри сидел на диване рядом с Барбарой. Немного погодя, она пристроила ноги на кофейный столик, подложив под них подушку.

После окончания фильма Пит сделал воздушную кукурузу. Барбара ненадолго исчезла. Вернулась она в просторном голубом халатике до колен. Налила всем пепси. Пит рассыпал кукурузу по трем пакетикам.

Барбара выключила свет.

Они жевали кукурузу, запивали ее пепси и смотрели «Чулан Камерона», сидя лишь при свете экрана.

Ларри поглядывал на Барбару. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, держа кулек с кукурузой на коленях, ноги ее лежали на подушке на кофейном столике. Когда Барбара наклонилась, чтобы положить пустой кулек на стол, халатик слегка распахнулся, обнажив левую ногу. На Барбаре была тонкая розовая ночная рубашка. Короче халатика. До бедер. Вздохнув с сожалением, она запахнула халатик.

«Лучше сидеть здесь, чем дома», — подумал Ларри.

Спустя минуту, Барбара вытащила подушку из — под ног. Пристроила ее под голову и забралась с ногами на диван.

— Скажи, если я буду пинать тебя, — попросила она Ларри.

— Может, лучше я подвинусь.

— Нет, мне удобно.

Пит посмотрел вверх на диван.

— Мы уже далеко зашли. Ради Бога, Барбара, сядь прямо. Ты ведь через пять минут заснешь.

— Я совсем не хочу спать.

— Тебе, да не заснуть. Предупреждаю, обратно вертеть кино не буду. Если проспишь, — твое несчастье.

— Я и не собираюсь спать.

— Замечательные слова, особенно последнее. Лар, если увидишь, что она спит, щипни ее за зад.

— Только попробуй. — Барбара поплотнее натянула халатик на бедра, словно для того, чтобы Ларри не добрался до нее.

То же самое могла сделать и Джина.

Этот инстинктивный жест и такая мера предосторожности предполагала интимность, которая и успокаивала и возбуждала.

Питу пришлось перемотать назад несколько минут фильма, которые он пропустил, беседуя с женой.

Барбара продержалась минут пять, даже больше, но не более десяти. Ларри понял, что она спит, когда она вытянула ноги, и одна из них уперлась босой стопой в его колено. От этого прикосновения по телу разлилось тепло.

Ларри немного подождал, смакуя это ощущение. Но вскоре у него возникло чувство вины перед Питом.

— Пит, — сказал он. — Она отключилась.

— Барбара.

Барбара вздрогнула и приподняла голову от подушки.

— Да я же не сплю.

— Ты задремала.

— Да нет же. Все в порядке. — Ее голова вновь упала на подушку. Глаза снова закрылись.

— Забудь о ней, — сказал Пит. — Она посмотрит фильм утром, если захочет.

— Я смотрю, — пробормотала Барбара.

Ларри тоже пытался смотреть фильм. Но правая нога Барбары не давала ему покоя, как и халатик, распахнувшийся спереди и позволяющий видеть ее грудь, обтянутую розовой тонкой рубашкой. Фильм на экране было хорошим, но это украдкой подсмотренное зрелище было еще лучше. Иногда нога Барбары толкала его.

Почти под конец фильма Барбара вытянула и левую ногу. Нога уперлась в бедро Ларри и легла сверху. Тяжесть этой ноги смутила его. Он тихонько приподнял ногу и положил рядом.

— Что? — пробормотала Барбара. — Прости, я лягнула тебя?

— Ничего.

Пит обернулся зевая.

— Боже, Барби, ты же прозевала весь фильм. Почему бы тебе просто не пойти спать.

— Да, я, пожалуй, и пойду.

«Вот черт», — подумал Ларри.

Барбара села и спустила ноги с дивана.

— Спокойной ночи, мальчики. Извини, Ларри, что ударила тебя ногой.

— Ерунда. Спасибо тебе за обед и вообще.

— Хорошо, что ты смог прийти. Пока. — Она обошла вокруг кофейного столика. Ларри смог заглянуть ей под халатик. Ее груди слегка качнулись, когда она наклонилась поцеловать Пита на ночь.

Потом она ушла.

Казалось, комната без нее опустела.

Во время заключительных кадров «Чулана Камерона» Ларри услышал звук спускающейся в туалете воды.

Пит вытащил кассету из видика. Улыбнулся через плечо.

— Наконец-то, свобода. Свобода, — сказал он. — Благодарение Всемогущему, наконец-то, мы свободны.

— Если хочешь пойти спать…

— Шутишь? — он вставил кассету с «Сезонным рабочим» и включил ее. — Сейчас вернусь, — сказал он и заторопился из комнаты.

Вернулся он, когда на экране все еще горело предупреждение, запрещающее незаконное использование видеоленты. В руках он держал бутылку ирландского виски и пару стаканов. Он сел рядом с Ларри на диван. Наполнил стаканы.

— Начнем вечер, — сказал он.

— Завтра я буду не в форме.

— Кошечек твоих нет дома. Живи на всю катушку.

Они смотрели фильм, пока стаканы не опустели. Пит снова наполнил их, потом нажал на кнопку «Стоп». Фильм ужасов сменился черно — белым фильмом Джона Уейна. Ларри тотчас же узнал «Пески Иво Джима».

— Почему ты переключил фильм?

В уголках рта у Пита появились насмешливые складки.


Глава 14


— А что, если нам немного прокатиться, — предложил Пит.

— Куда ты хочешь ехать?

— В Полынную Степь.

— Шутишь, — не поверил Ларри.

— А кто нам помешает?

— Я вовсе не хочу ехать туда.

Пит опустил руку на колено Ларри. Глаза его озорно поблескивали, но он не улыбался. Он был сейчас похож на мальчишку, мальчишку с усами и сединой в волосах, но всегда готового напроказить.

— Мы берем машину. Едем туда, вытаскиваем патефон — автомат и возвращаемся часа через два — три. Барбара отрубилась. Она ничего не узнает.

— Она узнает, когда увидит этот хлам в твоем гараже.

— Ладно. Давай поставим его в твой гараж. Что скажешь?

— Скажу, что это глупо.

— Брось. Это же приключение. Все получится здорово. Ты сможешь написать об этом в своей книге. Понимаешь? Расскажи, как двое парней убежали среди ночи, чтобы принести эту штуковину домой. Ты сможешь описать все, как было на самом деле, понимаешь? И воображение напрягать не придется.

— Глупо.

— Тебе что, не нужен ящик?

— Нужен, но не такой.

— А как насчет фотографии на обложку?

— Ну, это было бы неплохо, но…

— Так что берем мой «фотик». Может, нам и не придется тащить патефон сюда. Может, нам его и приподнять-то сил не хватит. Так хотя бы сфотографируем его.

— Лучше сделать это днем.

— Ты же помнишь, какой разнос мне Барбара устроила. Она ведь на меня всех собак навешала. Так ведь?

— Ты что, и в самом деле хочешь поехать именно сейчас? — Электронные часы в телевизоре показывали 12:05.

— Другого раза не будет. Ночной поход.

Идея эта напугала Ларри. Но и привела его в возбуждение. Его нервы пронзила какая-то странная судорога.

«Когда же в последний раз ты действительно предпринимал что — нибудь стоящее? Настоящее приключение».

— Прямо, как Том и Гек, — сказал он.

— Кто?

— Том Сойер вылез из окна ночью, и они с Геком пошли на кладбище сводить бородавки. Мне всегда хотелось отмочить что — нибудь подобное.

— У тебя, что, парень, бородавки есть?

— Давай поедем за этим.

С улыбкой Пит снова наполнил стаканы.

— За игры и развлечения, — провозгласил он тост. Они чокнулись и выпили.

Пит не выпускал стакан из рук. Он включил лампу около дивана. Потом перемотал видеопленку, выключил телевизор и вышел из комнаты. Ларри пил потихоньку виски и ждал. От виски стало тепло, но дрожь не унималась.

Когда Пит вернулся, у его правого бедра висела кобура с револьвером, а на шее — фотоаппарат со вспышкой.

— Я проверил в спальне, — тихо сказал он. — Барби спит без задних ног.

Пит поставил на стол пустой стакан. Бутылку с виски он заткнул пробкой и вручил Ларри.

— Ты будешь хранителем спиртного.

— Нам не следовало бы брать это с собой.

— Наплюй. Кто узнает?

— Если нас остановят…

— Не остановят. Успокойся, переживем.

Пит выключил свет, и они вышли на улицу. При свете уличного фонаря Пит запер дверь.

Ларри обхватил себя за плечи, чтобы не дрожать, и поспешил к машине, стоящей у обочины. Холодный ветерок дул ему в лицо. Захотелось заскочить домой за курткой. Но Питу холодно не было. Он все еще был в тенниске с короткими рукавами и голубых джинсах.

«Если ему не холодно, то и мне не должно быть, — подумал Ларри. — Кроме того, в машине будет тепло».

И верно, машина была теплой. Она должна была раскалиться на солнце, как печка, и все еще не остыла. Ларри взобрался на пассажирское место и вздохнул.

— Держи.

Он вручил Питу бутылку, из которой тот отпил большой глоток и отдал назад. Отпил и Ларри.

— Ты в состоянии вести машину? — поинтересовался он у Пита.

— Шутишь? Я даже слегка не захмелел.

«А я захмелел, — подумал Ларри. — Я-то здорово захмелел. Но виски тут не причем. Это просто старое доброе возбуждение. А, может быть, это от страха».

Пит завел машину. Света он не зажигал. Но, заехав за угол, включил фары. Они двинулись в ночь.

— Думаешь, мы сможем найти город?

— Не сомневаюсь.

— Мы отъехали от отеля, кажется, направо?

— Ну, если ты так считаешь.

Пит вел машину в темноте в течение нескольких минут. Лишь когда они выехали на Прибрежное шоссе, Пит посмотрел на Ларри и сказал:

— Знаешь, чего я понять не могу? С чего это ты решил писать про музыкальный ящик, а не про вампира?

— Про вампиров уже написано до черта.

— Но не про настоящих. Не перебивай меня, я считаю, что твоя история с музыкальным ящиком выглядит весьма бледно. Я думаю, что правдивый рассказ про то, как мы нашли вампира в городе призраков был бы… совсем другое дело, понимаешь?

— Согласен, другое дело.

— Помнишь этот фильм, «Ужас в Амитивилле»? Полагают, что этот рассказ достоверный.

— Да, полагают, — сказал Ларри. — Но я слышал, что все это сфабриковано.

— Может быть, — да, а, может быть, — нет. Дело в том, что они всем объявили, что это было на самом деле.

И это определило все. Кроме этого, других фильмов про дома с привидениями не было. Предполагается, что это было в действительности, верно?

— Верно.

— Фильм сняли по книге, так?

— Да. И книгу не сочли фантастикой.

— А эта книга хорошо продавалась?

— Шутишь? Ее расхватали в момент.

— А что мешает тебе написать такую же правдивую книгу про вампиров? Сделай настоящий бестселлер, а они быстренько снимут по нему фильм! Ты — богат и знаменит.

— Глупо.

— Что ты имеешь против? Ты имеешь что — нибудь против денег?

— Я и так неплохо зарабатываю.

— Не спорю, живешь ты неплохо. А сколько у тебя бестселлеров?

— Можно прекрасно обходиться и без того, чтобы твои книги вносили в списки бестселлеров. Те парни, что в списке, делают миллионы.

Пит присвистнул.

— Так много?

— Конечно. Некоторые — по два миллиона. Даже больше. И это без права переиздания, продажи за рубеж и права экранизации.

— Господи, и тебя это все не интересует?

— Я не говорил, что не интересует. Я просто не хочу связываться с вампирами.

— Эй, давай не будем водить друг друга за нос. Дело тут не в вампире. Дело в том, что у нее в груди торчит осиновый кол. Но нам же точно ничего неизвестно. А твоим читателям и подавно. Это именно то, что придаст рассказу силу. Подожди до конца и вытащи кол у нее из груди. Причем, в самой последней главе, понимаешь? Ты вытаскиваешь кол и смотришь, что произойдет.

— Ну, я не знаю.

Огни Мюлехед-Бенда остались позади. Пит свернул с главной дороги и направился в пустыню. Уличных фонарей больше не было, и дорога впереди освещалась теперь лишь огнями фар. Луна бледным светом покрывала суровый ландшафт из валунов, колючих кустарников и кактусов и высвечивала зубцы гор на горизонте. Все выглядело холодным и заброшенным. Ларри вдруг захотелось домой.

Ехать по неровной террасе к патефону — автомату было очень противно.

Но в мыслях у Пита было совсем другое.

— Что ты собираешься сделать? — спросил Ларри.

— То, что и хотел. Привезти домой патефон. Или просто сфотографировать его, если нам будет его не вытащить.

— Тогда зачем все эти разговоры про вампиров?

— Просто мысли вслух. Не нравится эта идея, не надо. Я не собираюсь тебя ни на что подбивать. Но скажи, ради Бога, почему ты не хочешь воспользоваться шансом заработать миллион баксов?

— Уж больно объект пугающий.

— Вот именно. — Пит потянулся, взял из рук Ларри бутылку, отхлебнул и положил ее обратно. — Вот именно, ты ведь и занимаешься тем, что пугаешь людей, верно?

— Пугаю сказками. Не реальностью. Кому нужны настоящие ужасы, пусть смотрят теленовости.

— Ну, твои романы не слишком отличаются. Слушай, мы же говорим о вампирах, а не об убийцах и ядерной войне. Разница лишь в том, что это будет правдивый рассказ. И он будет соответствовать твоему имиджу, понимаешь? Да от таких вещей рекламные агенты просто тащатся. Попробуй так, «Знаменитый писатель романов ужасов обнаруживает вампира во время отдыха». Это так и было. Ты почишь на лаврах, парень. И самое удачное то, что этого вампира можно прихватить с собой.

— Просто прелесть.

— Пусть только попробуют сказать, что ты все это выдумал.

— Здорово. Ты хочешь, чтобы я разъезжал с трупом в тележке по округе?

— Речь идет о миллионе баксов, Лар. Я бы решился.

— В добрый час.

— Черт возьми, я же не умею писать. А у тебя… — Он внезапно оглянулся. — Идея! Главным героем буду я. А ты будешь его другом, который описывает события.

— Твоим Ватсоном.

— Да, точно. Господи, был бы у нас магнитофон. Мы бы записали все это для книги.

— Ты это серьезно?

— Точно, черт возьми. Ты сможешь все это запомнить? Дьявол, не надо нам было так напиваться.

— Верно. — Ларри отхлебнул еще глоток.

— Я чувствую, что это будет лучшая книга и потрясающий фильм. Они будут правдивыми.

— В этом что-то есть, — согласился Ларри.

— Что-то? Да это станет бомбой.

— Хотя сам рассказ надо еще придумать.

— Эй, парень, да мы уже живем в рассказе. Ты живешь в нем с прошлого воскресенья, когда мы нашли эту тварь. Просто пиши все, как есть. Несколько глав, считай, уже готово. Потом опиши сегодняшний вечер. И то, как мы поехали за музыкальным ящиком, а я уговорил тебя поехать за вампиром.

— Ну, это займет страниц пятьдесят, — сказал Ларри. — А дальше что?

— Расскажешь о том, что произойдет, как мы идем в отель, вытаскиваем труп, грузим в машину и везем домой.

— К кому домой?

— У тебя есть, где его спрятать?

— Таких, чтобы Джина не обнаружила труп, — нет. Кроме того, я не хочу иметь от нее секретов.

— Как ты думаешь, какая у нее будет реакция?

— На покойника в доме?

— Ну, скажем, в гараже.

— Ну, в восторг она не придет, уверен.

— Барбара бы на нет изошла.

— Слишком уж дорого нам обойдется эта книга.

Пит промолчал.

«Слава Богу, — думал Ларри. — Хорошо, что мы оба женаты. Можно считать, что эта затея провалилась, не начавшись».

Ларри чувствовал громадное облегчение. Он глотнул виски и вздохнул.

— Идея! — воскликнул Пит. — Это же часть нашего рассказа! Нам надо, чтобы вся эта ерунда происходила после того, как мы получим вещь, так? Можно написать всю эту чушь про то, как Джина и Барбара доставляют нам неприятности из — за этой штуковины. Но нам удается уломать их.

— Вот это уже чистая фантастика.

— Мы можем просто объяснить им суть дела, понимаешь? Мы же не собираемся хранить это у себя вечно. Пару месяцев, быть может, ну, пока ты пишешь книгу. А в конце мы отхватим приличный куш. Думаю, девочки пойдут на это.

— А где куш для Барбары?

— Меня зарежут, хорошо?

— Ну, я смогу, пожалуй, перерезать тебе горло. А потом, сидя в тюрьме, напишу об этом роман.

— Мне показалось, ты сказал, двадцать процентов? Это все — таки моя идея. Если бы не я, ты вообще не написал бы об этом.

— Довольно верно. Не считая того, конечно, что я вовсе не собираюсь писать об этом. Все это — чушь собачья.

— Так это и делает все таким грандиозным. Это — чушь. Это — дикость! Думаешь, Стефан Кинг упустил бы такой случай? Черта — с — два, он сделал бы это смеха ради.

— Вот пусть он и пишет! У меня есть его адрес.

— Но мой товарищ — ты. Я не хочу отнимать у тебя эту возможность. Это — твой шанс.

— Спасибо.

— Так что ты скажешь? Берешься?

«Если ты откажешься, — думал Ларри, — он тебе этого никогда не простит. Он уже подсчитал, сколько будет 20 % от миллиона баксов. Получится, что я ограбил его.

Не будет больше ни прогулок с ним и Барбарой, ни вечеринок, ни обедов. Конец всему».

Он вспомнил, как весело они проводили время за последний год. Вспомнил Барбару, вытянувшуюся на диване, укутывающуюся поплотнее в халатик.

«Может, это и не прервет дружбу, — говорил он себе. — Но это будет уже не то.

Да и Пит был прав насчет книги. Это действительно могло бы оказаться стоящей вещью. Это мог бы быть второй „Ужас в Амитивилле“.

Работа над книгой означала более тесное общение с Питом и Барбарой.

Но это означало бы также и вторжение в твою жизнь трупа.

Возможно, все и не так и страшно, если попривыкнуть».

— Я думаю, что у нас возникнут большие проблемы с нашими женами, — сказал он.

— Ничего такого, с чем бы мы не справились. Как ты считаешь?

— Я полагаю, мы смогли бы снять комнату или вроде того, если они не разрешат держать труп у себя.

— Конечно. Что — нибудь придумаем. Так ты начинаешь писать?

— Может быть.

— Ага!

— Давай пока просто проговорим это, хорошо? Посмотрим на труп. Но я все — таки сначала хотел бы написать книгу про музыкальный ящик, так что давай сперва займемся им, а потом посмотрим.

— О, парень, да это уже начало больших свершений.

— Надо хорошенько пораскинуть мозгами.


Глава 15


Когда фары машины осветили приближающийся гараж Бейба на восточной окраине Полынной Степи, Пит выключил дальний свет и сбавил скорость.

В город они въезжали медленно.

Ларри изучал залитую лунным светом улицу. Он загнал себя в ловушку с этой безумной идеей, но продолжал лелеять надежду, что что — нибудь стрясется и положит конец этой затее. Им необходима уединенность. Если там стоит машина… если в окне или в дверях будет гореть свет…

Но улица, казалось, вымерла. В домах было темно.

Машина выехала на стоянку перед Отелем Полынной Степи. Наклонившись вперед, Пит рассматривал здание.

Они оба смотрели на двери. Но фасад здания был под покровом густой тени. Темнота казалась осязаемой.

Не в состоянии разглядеть двери, Ларри представил, что они распахнуты настежь. Представил, что он видит вестибюль, нарисовал мысленно картину, — труп, стоящий на высохших ногах под лестницей и глазеющий на них.

По телу Ларри поползли мурашки. Живот свело, будто по нему полз паук.

— Поехали дальше, — прошептал он.

— Верно. Ящик.

Машина тронулась.

Ларри поднял руку и пощупал под тканью свой сосок. Он был твердый, как камешек.

«Значит, у мужчин такая же реакция, — подумал он. — Когда по телу бегут мурашки, соски твердеют».

Он вспомнил, как Барбара рассказывала историю про темную церковь. Сконцентрировав на этом свое внимание, он забыл про труп. Но ему было неловко вспоминать соски Барбары. И он стал думать о Джине. Вспоминать, какая была Джина ночью, после увиденного во сне кошмара. Когда она легла на него сверху, скинув рубашку. А потом он склонился над ней, и ее худощавое тело в сумерках напомнило мумию, и он увидел себя под лестницей отеля, на коленях перед трупом. Высохшая коричневая кожа, ужасная усмешка, плоские груди, волосы под животом, отливающие золотом в свете фонарика.

Ларри потряс головой, отгоняя видение, глубоко вздохнул.

— Не знаю, выдержу ли я это, — пробормотал он.

— Не бойся, Пит с тобой.

Пит проехал мимо лавочки Холмана, развернулся и припарковался у бензоколонки. Выключил мотор.

Каждый сделал по глотку виски.

— Давай возьмем бутылку с собой, — предложил Пит.

— Давай не будем. Пусть руки будут свободными. — Ларри закупорил бутылку и поставил ее на пол машины.

Он вышел. Ежась на холодном ветру, Ларри попытался укрыться за машиной. Подошел Пит. У него был фонарик, но еще не включенный. Плечом к плечу они зашагали к лавке Холмана. Пустыня впереди казалась серой, каменистой поверхностью, где валуны и кустарники выделялись грязной светло — серой массой. Они совсем было подошли к заднему крыльцу здания, когда перед ними выросла неясная тень. Ларри вздрогнул. Пит согнулся и выхватил пистолет. А перекати — поле понесся дальше, подгоняемый ветром.

— Дерьмо, — пробормотал Пит, пряча оружие.

— Хорошо сделано, Быстрая Рука.

«Ну, тут не один я такой нервный», — подумал Ларри. Его порадовало, что и Пит струхнул.

— Может, лучше включить фонарик, — посоветовал он.

— Это может нас выдать.

— Кому?

— Кто знает, друг, кто знает.

Они зашли за дом и углубились в пустыню, держа курс на дальнюю смоковницу, растущую на берегу ручья. Навстречу им выкатился еще один перекати — поле, но Пит вовремя заметил его и не прореагировал.

Ларри всматривался вперед. Хотелось бы ему, чтобы там было поменьше камней и кустарников, где можно спрятаться. Каждый раз, приближаясь к подобному месту, он замирал от страха. Каждый раз, проходя мимо такого места, он оглядывался назад, ожидая увидеть там нечто притаившееся, готовое наброситься на них.

«Тут нет никого, кроме нас», — не переставая, твердил он себе.

Но Ларри никак не мог совладать с собой.

Наконец, они добрались до берега ручья. Ларри оглянулся и внимательно осмотрел то место, по которому они только что прошли.

Пит сделал то же самое.

Потом они стали вглядываться вперед. Склон был темный. Пит включил фонарик.

Луч прошелся по склону, и они двинулись вниз. Ларри шагал рядом с Питом. Несколько раз они останавливались, чтобы осветить дно ручья и лишний раз убедиться, что там их ничего страшного не ожидает. Дно казалось Ларри незнакомым. Он понимал, что ручей с воскресенья не изменился, просто в темноте все выглядело совсем по — другому. Ларри даже не смог определить, на каком валуне сидела Барбара.

«Мы не бродили бы сейчас здесь, если бы Барбаре не приспичило уединиться подальше от дома Холмана. Не нашли бы и патефона — автомата. Может быть, мы и обнаружили бы труп, но я сюда за ним ни за что бы не поехал».

Ларри почувствовал, что ему тоже приспичило облегчиться.

Когда они спустились на дно, он сказал:

— Подожди минуточку. У меня тут срочное дельце.

— Ради Бога, пожалуйста, — отозвался Пит. — Тебе посветить?

— Да, спасибо. — Он взял у Пита фонарь. Пит подождал, пока Ларри не зашел за ближайший валун. Фонарь он зажал под мышкой, чтобы освободить руки. Стоя спиной к Питу, он расстегнул брюки. Тело обдало холодным ветерком. Чтобы его не забрызгало, струю он направил по ветру.

Приведя себя в порядок, Ларри оглянулся. Бледный луч фонарика прошелся по темному кругу на земле.

— Эй, Пит, где ты?

— Я не хочу замочить ноги.

— Иди сюда. — Он вытащил фонарик из — под мышки, пока подходил Пит. Ларри указал ему на круг. — Посмотри на это.

— Кострище.

— А раньше он тут был?

— Не знаю. Может и был, да я не заметил.

Они подошли к пятну. Центр кострища был черен от пепла и обгоревших головешек.

И костей. Ларри разглядел с десяток костей, уцелевших среди пепла, — серых, с шарообразными утолщениями на концах.

— Боже правый, — пробормотал Пит.

— Думаешь, кролик?

Пит пожал плечами. Он поднял кость длиной почти с фут.

— Это кость не от кролика, — сказал он. — Скорее всего — койот.

— Кто же, черт побери, ест койотов?

— Да Псих-Долбаный-из-Пустыни, вот кто. — Пит бросил кость в кострище. — Это тоже подойдет для нашей книги.

— Замечательно, — проворчал Ларри.

Пит потрогал рукой один из закопченных камней.

— Все еще теплый.

— Не говори так.

— Так и есть.

Согнувшись, Ларри сам потрогал камень. Тот был холодный.

— Черта с два.

Пит рассмеялся.

— Ты ведь поверил, так?

— Дрянь какая.

— Отойди — ка в сторонку. Я сниму это.

Ларри отступил и продолжал освещать кострище, пока Пит налаживал аппарат и подключал вспышку.

— А что, если тот, кто был тут, еще бродит где-то рядом?

— Не бойся, его уже съели.

— Ну, я бы не хотел встретиться с тем, кто ест койотов.

— Скорее всего, он давно уже ушел. — Пит поднял аппарат, склонился над остатками костра и щелкнул. Вспышка осветила все кругом белым светом.

Пит отступил назад. Шаг. Другой. Еще одна вспышка разрезала тьму.

В ярком свете Ларри увидел ниже по ручью что-то непонятное. Направил на это фонарик.

— Боже мой, — пробормотал он.

Три камня были положены друг на друга. На вершине лежала голова койота, серый мех был перемазан в крови, в зубах была зажата кость. Вместо глаз зияли кровавые дыры.

Пит опустил фотоаппарат и разинул рот.

— Ух ты, — выдохнул он. — Кажется, нам лучше сматываться отсюда.

Пит похлопал Ларри по спине и шагнул к сооружению. Поднял фотоаппарат. Снял. При свете вспышки Ларри заглянул в пустые глазницы. Его начал бить озноб, когда Пит шагнул правее, стал прямо перед мордой и щелкнул ее в упор.

Ларри отвернулся, его рвало. Успокоившись, он попятился от этого места. Вытащил носовой платок, вытер им рот. Смахнул выступившие на глазах слезы.

— Ты в порядке? — спросил Пит, подходя сзади.

— Боже правый, — в ответ пробормотал Ларри.

— Меня тоже подташнивает. Мерзкое зрелище. Тот, кто делает такие вещи, — лунатик долбаный, вот кто. Видишь, как он вырвал глаза? Интересно, он сделал это до того, как поел, или после.

Ларри потряс головой.

— Пойдем снимать патефон и пошли отсюда.

— Дай мне фонарь. Я посмотрю, нет ли здесь еще чего — нибудь.

— Ты с ума сошел? — Ларри отдернул руку с фонариком и пошел к тому месту, где лежал патефон — автомат.

— Ах ты, — произнес Пит. — Вот дьявол. Мне бы не хотелось расставаться со своим ужином. На обратном пути это будет совсем уж ни к чему. — Он осматривался по сторонам.

У Ларри по спине забегали мурашки.

— Что это?

— Похоже — ничего.

— Ты слышишь что — нибудь?

— Только ветер. Или это наш знакомый кретин — долбаный — пожиратель — койотов крадется за нами.

— Прекрати.

— Интересно, разговаривал ли он с головой койота, пока пожирал туловище? Ты как думаешь? Может, он поставил ее для компании. Чтобы было с кем поболтать. Беседовал с головой, пожирая тело.

Ларри вспомнил, что когда его рвало, он тоже подумал об этом.

— Интересно, съел ли он и глаза тоже?

Это в голову Ларри не приходило.

— Может, ему просто не понравилось их выражение.

— Может быть. Наверное, мы этого никогда не узнаем. По крайней мере, пока нам не предоставится возможность поговорить с ним, — хихикнул Пит.

— Давай передохнем.

Ларри обошел вокруг большого валуна. Осветил его.

— Барбара здесь сидела?

— Наверное.

Ларри вел лучом фонарика по склону, пока не осветил заросли кустов справа от них. Через ветки просвечивали хромированные и грязно — розовые пластмассовые части патефона.

— Вот он.

Они поспешили к нему.

Ларри смотрел на патефон, лежащий в кустах, весь смятый и продырявленный. Перед глазами возникла фотография на обложке книги. «Ящик» Лоуренса Данбера.

«Вот это то, что я собираюсь написать, — сказал себе Ларри. — А не какую-то там чертовщину про вампиров».

— Давай посмотрим, сможем ли мы поднять его? — предложил Пит, наклоняясь.

Ларри представил, как они тащат ящик по крутому склону. Увидел, как он оступается, падает и катится вниз. А ящик летит следом и придавливает его. Пит поднимает ящик. «Лучше тебя не трогать, Лар. Я еду за помощью». Пит оставляет ему револьвер и спешит прочь. Он остается лежать один, полупарализованный. Вскоре он слышит, как к нему кто-то ползет. Это оборванный отшельник, перемазанный кровью койота, с ножом в руке. «Интересно, а с чего это я взял, что отшельник всего один?»

— О чем задумался? — спросил Пит.

— Давай лучше не будем трогать его.

— Кажется, ты прав. Бог знает, что там под ним. Или внутри его. Не хотелось бы потревожить гремучую змею или разворошить скорпионье гнездо или еще чего — нибудь похлеще.

— Вот это как раз то, что мне в тебе нравится, — сказал Ларри. — Ты — рисковый парень, но не дурак.

— Моя матушка слабоумных не рожала. — Пит поднялся на ноги. Отступил от патефона и поднял фотоаппарат.

Ларри шагнул в сторону. Он смотрел вдоль ручья и освещал его высохшее русло фонариком. Ларри водил фонариком из стороны в сторону. Кусты и камни вокруг были слишком малы, за ними не спрячешься.

— Если увидишь Рэга-Пустынную Крысу, — крикни.

— Я не крикну, я заору благим матом.

Пит расхохотался.

Ларри продолжал стоять к другу спиной. Боковым зрением он уловил четыре вспышки света.

— А почему бы и тебе не сфотографироваться? — предложил Пит. — Мы бы напечатали пару снимков тебя на фоне ящика.

С неохотой оставив свои обязанности часового, Ларри шагнул назад и встал рядом с патефоном. Нагнулся над ним. Красное пламя вспышки ударило ему в лицо.

— Скажи «Чииз».

— Давай быстрее.

— Скажи «Главный чииз».

— Черт бы тебя побрал.

Белый свет ослепил Ларри. Пит сделал еще снимок, затем подошел поближе и щелкнул его еще пару раз.

— Ну, вот теперь все.

— Похоже, с моим зрением тоже — все. — Ларри выпрямился, протирая глаза и моргая. Перед ним все плыло, перед глазами кружились темные точки.

— Тут мы все закончили? — спросил Пит.

— Конечно, все.

— Хочешь вернуться за сувениром? Заберем голову с собой и положим в холодильник.

— Да. Почему бы тебе не прихватить ее?

— Ха! Я что, с дуба рухнул?

— Труп же ты хочешь притащить домой, — сказал Ларри, заходя за кусты и выбираясь из оврага. — Не пойму, в чем же разница?

— Но труп же ведь не в крови и грязи.

— На мой взгляд, достаточно грязный.

— Ну, голова койота на миллион баксов не потянет. На миллион зелененьких. Да за такие деньги я бы его голыми руками домой пешком принес.

— И съел бы его? — спросил Ларри, почти развеселясь, как только вылез из оврага.

— А мне кто-нибудь миллион за это даст?

— Ну, предположим.

— А мне его сначала можно будет прожарить?

— Ни за что. Сырым ешь.

— Ты в своем уме, парень?

— Я?

Они поднялись на пригорок, и в лицо Ларри ударил порыв ветра. Тут он дул гораздо сильнее, чем в овраге. Но Ларри все равно был рад, что выбрался оттуда. Он чувствовал себя незваным гостем в логове пожирателя койотов, Рэга-Пустынной Крысы. И заспешил вперед, пытаясь поскорее уйти от обители этого сумасшедшего.

Ларри все время посматривал назад. Пит тоже оглядывался, но не так часто.

Наконец, они дошли до машины. Ларри одним махом вскочил на сиденье, захлопнул дверцу и запер ее. В кабине было тепло. Хорошо было укрыться от ветра. Лицо и руки слегка пощипывало. Ларри откупорил бутылку с виски и приложился пару раз, пока Пит садился за руль.

Ларри протянул бутылку Питу.

Пит покачал головой. Он щелкнул выключателем, и кабину машины залил свет. Нервно поглядывая на Ларри, Пит нырнул под сиденье.

Ларри наблюдал, как он шарил по полу машины, — голова его вертелась во все стороны, а пальцы нащупывали ручку оплетенной двухлитровой бутыли.

«Боже, да он боится, что кто-нибудь мог забраться в машину!»

Пит смерил длину своего пикапа и поднял голову. — Здесь прохладно, — сказал он, вылезая.

Сев на место, он выключил свет в салоне. Завел мотор. Пит протянул руку Ларри, и тот вложил в нее бутылку. Выпив, он отдал ее обратно.

— Ну что, мы готовы повеселиться по — настоящему?

— Я лично уже достаточно повеселился на сегодня.

— Ну ты же не бросишь меня, так ведь?

— Да что ты станешь делать с трупом, даже если мы и привезем его домой?

— Ты напишешь о нем роман.

— О чем? О том, как у нас в доме гостил какой-то псевдовампир?

— Точно.

— Пусть себе лежит здесь. Пока женщины не заставили нас избавиться от него.

— Верно. Нам надо что-то с ним сделать. Может, мы выясним, кто она такая.

— Это каким же образом?

— Начнем с начала, Лар. Давай притащим ее домой, а потом решим, что делать дальше.

— А почему бы нам сперва все не выяснить, а уж потом перевозить ее?

— Да мы уже приехали. Когда еще будет такая возможность? Давай, друг, мы же договорились. Не подводи меня сейчас.

— Я не подвожу. Я просто не понимаю, чего мы этим добьемся. Наш роман должен быть не просто историей о паре идиотов, притаскивающих домой всякую дрянь и доводящих своих жен до кондрашки. Даже правдивая история нуждается в постоянном развитии сюжета, в драматических событиях, кульминации. Особенно в кульминации. А у нас же ничего нет.

— Ну, мы случайно выдергиваем кол.

— А эта проклятая тварь лежит себе, как ни в чем не бывало.

— Может, — да, а, может, — нет.

— Ну, продолжай. Ты же сам сказал, что это — не вампир.

— Ну, мы же точно ничего не знаем. Очевидно, кому-то показалось, что она — вампир.

— Хорошо. Предположим, мы выдергиваем кол, и она оказывается вампиром?

— Ну, это будет нечто, а? Тогда у нас точно будет бестселлер.

— Если она нам не перекусит раньше глотки.

— Ну, мы примем все меры предосторожности, когда надо будет. Понимаешь, всякие там распятия, связки чеснока. Купим пару наручников или свяжем ее покрепче.

— А что будет, если мы вытащим кол, а ничего не случится? Похоже, что так и будет. Тогда что?

Пит тронул машину с места.

— Большая неудача, — вот, что будет, — объяснил ему Ларри.

Пит вывел машину на дорогу и медленно двинулся по направлению к Отелю Полынной Степи.

— Давай просто поедем домой и выбросим все это из головы.

— Ты же сам сказал, что мы все должны проговорить заранее, на слух.

— Мой слух велит забыть об этом.

— Я придумал кое — что получше. — Пит повернулся к Ларри. В неясном лунном свете его зубы сверкнули в улыбке. — Ты говоришь, что мы потерпим неудачу, если выдернем кол, а труп останется как есть. Давай сразу сейчас выясним, вампир она или нет. — Он повернул машину к отелю и остановился около дверей. — Давай пойдем и вытащим кол.


Глава 16


Ларри дрожа стоял перед машиной и направлял луч от фонарика на двери отеля. Они были закрыты. Засов болтался на одной петле, и никто не исправил то, что раньше сломал Пит. Дужка так и висела вырванной из косяка.

Пит подошел к двери, держа в руках монтировку.

— Она тебе не понадобится, чтобы войти сюда, — прошептал Ларри.

Кивнув, Пит приладил инструмент за пояс. Он оглядел улицу. Потом поднял аппарат и сфотографировал двери.

Когда Пит шагнул в двери, Ларри остановил его, схватив за плечо.

— Минуточку.

— Я собираюсь войти. Если ты боишься…

— А ты — нет?

— Ну, конечно, боюсь. Но это меня не остановит. Можешь подождать здесь, если хочешь.

Рука Ларри опустилась. Он пошел следом за Питом. Ноги у него подгибались, словно ватные, и дрожали. Под ложечкой сосало. Сердце сильно билось, а рот судорожно хватал воздух.

«Кто же напишет книгу про Пита, — думал он, — если я сейчас сыграю в ящик от сердечного приступа?»

Пит открыл дверь. Ларри осветил фонариком вестибюль. Луч заплясал по ступенькам лестницы, скользнул по балюстраде и спустился вниз, по пустой поверхности направо.

Они зашли внутрь. Пит прикрыл за ними дверь.

«Я внутри, — подумал Ларри. — Боже правый!»

В отеле ветра не было. Ларри слышал его вой, но его больше не обдувало. Здесь было тепло. Но холоднее, чем в машине. Дрожь не унималась. По телу бегали мурашки. Он чувствовал, что покрыт гусиной кожей с головы до пят. Казалось, даже внутренности сжало ледяной рукой.

Ларри водил фонариком взад и вперед. По деревянному, засыпанному песком полу. По регистрационной стойке. Вдоль стен. Чуть повернувшись, он осветил забитые досками окна. Закрытые двери.

Щелчок и вспышка заставили его вздрогнуть. Зажужжала автоматическая настройка.

— Хочу снять общий вид, — прошептал Пит. Он щелкнул несколько раз, поворачиваясь по кругу, чтобы не упустить ни одной детали вестибюля.

Пока он вертелся, Ларри присел на корточки, чтобы унять судорогу.

— Ты в порядке? — прошептал Пит.

— Едва ли.

— Спусти штаны, тебе еще домой в них ехать.

— Ха — ха.

— Я поднимусь наверх и щелкну оттуда.

Ларри встал, но следом за ним не пошел. Он освещал лестницу. Пит поднимался по ступенькам, держа фотоаппарат в обеих руках. Вдруг он замер на месте.

— Очень интересно. Посмотри.

Поморщившись, Ларри заставил свои ватные ноги шагать к лестнице. Он добрался до Пита.

Четыре грязных обшарпанных доски были перекинуты через пролом. Они закрывали дыру, куда провалилась Барбара.

— Ты понимаешь, что это означает? — спросил Пит.

— Давай уйдем отсюда.

— Боже, надеюсь, он не забрал нашего вампира?

«Боже, хоть бы забрал», — подумал Ларри.

Он надеялся, что не выдал своих мыслей.

«А что, если это тот пожиратель койотов?»

Ларри осветил верхние ступени. Свет проник в коридор второго этажа, бросил светлый блик на стену. Он посмотрел туда, почти ожидая увидеть сумасшедшего, притаившегося за перилами.

Пит вытащил револьвер, он не паниковал.

«Этот страх прикончит меня».

Ларри пытался отвести взгляд от коридора верхнего этажа. Но не осмеливался сделать этого.

Пит протянул ему револьвер.

— Подержи — ка минутку.

Ларри переложил фонарик в правую руку, а в левую взял револьвер. Направил его дулом в коридор.

Тяжесть девятого калибра действовала успокаивающе.

Очень успокаивающе.

«Это все равно, что надеть пальто, это унимало дрожь и успокаивало. Нет, это даже еще лучше.

Понятно, почему Пит был так спокоен. У него на бедре висела эта пушка».

Пит заснял лестничную площадку. Потом, повесив аппарат на ремне, нагнулся и поднял одну из досок. Поставил ее к стене. Когда туда последовали все четыре доски, он сфотографировал дыру.

Не думая больше о том, кто мог здесь прятаться, Ларри заглянул в пролом на площадке. Он увидел острые края досок, так исцарапавшие Барбару. Вспомнил, как обнял ее, пытаясь вытащить. Вспомнил мягкое тепло ее груди под руками. Вспомнил, как она стояла в дверях, распахнув блузку.

Опомнился Ларри, когда Пит начал укладывать доски на место. Он почувствовал, что не дрожит больше. Интересно, отчего это так: потому, что у него был пистолет, или потому, что вспомнил Барбару.

«Наверное, — решил он, — от того и от другого вместе».

— Ладно, — сказал Пит, поднимаясь на ноги. Он протянул руку за оружием.

— Пусть пока остается у меня, — попросил Ларри.

С минуту Пит молчал. Потом пожал плечами:

— Конечно, почему бы и нет?

Они повернулись и стали спускаться.

— У нас уже много хороших снимков этого места. А в книге про Амитивилле есть фотографии?

— Нет.

— Здорово. Наша будет лучше.

Они спустились с лестницы и обошли регистрационную стойку, песок поскрипывал под ногами.

Панель под лестницей была на месте, в том же положении, что и раньше. Распятое тело Христа поблескивало золотом.

Пит отошел на несколько шагов и сфотографировал панель, закрывающую пространство под лестницей.

Подойдя вплотную, Пит ощупал доски панели. Он пытался отыскать щель, куда бы просунуть пальцы, но не мог отыскать ни одной и взял в руки монтировку. Вставил острый конец в щелку. Медленно, пытаясь не шуметь, надавил на инструмент.

— Сезам, откройся, — прошептал он.

С тихим скрипом, скрежеща гвоздями, часть панели отошла на полдюйма.

Пит просунул в щель пальцы левой руки. Монтировку он вернул за пояс. Обеими руками он стал отрывать панель. Гвозди скрежетали. Щель увеличивалась.

Наконец, панель полностью отошла от стены. Образовался проем в четыре фута шириной. Пит вытянул руки и взялся за края панели… Он стал похож на живое воплощение распятого тела, когда поднимал панель и относил ее в сторону, — распятие почти касалось его щеки. Он прислонил панель к лестнице, вытер руки о штаны, вернулся и сфотографировал проем.

Ларри подождал, пока Пит подойдет к нему вплотную. В проем они шагнули вместе.

«Пусть этой твари тут не будет», — молился Ларри, ведя лучом фонарика влево.

Луч света выхватил из тьмы ноги трупа. Чуть приподняв луч, Ларри осветил старое коричневое одеяло, закрывающее тело. Одеяло чуть оттопыривалось там, где был кол, напоминая маленькую палатку. Выше одеяла виднелось коричневое лицо трупа.

Пит толкнул Ларри локтем.

— Что такое? — прошептал тот.

— Никто с трупом не сбежал.

— Это очень плохо.

— Я сниму ее отсюда, — сказал Пит.

Маленькое пятно красноватого блика от видоискателя появилось на одеяле. Оно поднялось вверх до ступенек, как раз над головой трупа. Ларри казалось, что стук его сердца заглушал свистящий звук автоматической настройки аппарата. Красное пятно замерло на буром лбу, коснулось глазницы, поползло по впалой щеке и остановилось на зубах.

Ларри зажмурился, чтобы не ослепнуть от яркой вспышки. Он почувствовал ее даже сквозь закрытые иски. Потом еще одну.

— Пошли, — прошептал Пит.

Ларри открыл глаза и двинулся следом за Питом. Хотя он и продолжал освещать гроб, но старался даже не смотреть в ту сторону.

Согнувшись, Пит добрался до края гроба и ухватился на него. Крякнул. Гроб продвинулся, проскрежетав по полу. Ларри отошел в сторону, и Пит протолкнул гроб мимо него.

Пит вытащил гроб в вестибюль.

Ларри шел следом.

— Что же ты делаешь? — громко прошептал он.

— По — моему, он там не смотрится, — сказал Пит.

— Господи.

Ларри и сам был рад выбраться из — под лестницы. Но это было уже слишком. Во всех отношениях. Этой твари было здесь не место. Место ей было под лестницей, но никак не в вестибюле, Бог тому свидетель.

— Мы должны затолкать ее на место.

Вместо ответа Пит щелкнул аппаратом.

Белая вспышка осветила песчаный пол, гроб, ноги и лицо трупа, ее светлые волосы, одеяло.

Одеяло.

У Ларри сжалось сердце.

— Пит.

— Перестань скулить, а?

— Одеяло.

— Что с ним такое?

— Сейчас оно лежит по — другому.

— Смотри — ка, действительно, ты прав.

В воскресенье Пит оставил одеяло небрежно наброшенным, лежащим комком на груди и животе. Барбара натянула уголок, чтобы прикрыть бедра. Теперь же оно было расправлено, аккуратно закрывая все тело от плеч до колен.

— Может, это сделал тот парень, что закрыл пролом на площадке, — сказал Пит. Его голос звучал просто потрясающе спокойно. Даже без пистолета в руках.

— Это значит, он понял, что мы нашли тело.

— Он не знает, что нашли его именно мы. Просто кто-то.

— Мне это не нравится.

— Его же здесь нет, так ведь?

— Но он может здесь быть. — Ларри осветил лестницу. Там было пусто.

— Как только он появится, мы расспросим его.

— Верно. Конечно. А что, если ему не понравится, что двое каких-то парней якшаются с его вампиром?

— А ты в курсе, что может сделать с человеком 9 калибр? Просто сдует его, а тому покажется, что на него налетел тяжелый грузовик. Так что без крайней нужды не стреляй.

— Боже, — пробормотал Ларри.

— Прикрой меня, пока я буду ее фотографировать. — Пит нагнулся и сдернул одеяло с трупа.

Глаза Ларри при свете вспышки замерли на коле, торчащем из груди.

Пит ходил вокруг гроба, делая все новые снимки. Потом подошел к Ларри и опустил камеру.

— Хорошо, парень. Пришло время убедиться, настоящая ли она.

По спине Ларри пошел холодок.

— Не надо.

Пит улыбнулся и поднял брови.

— Ты же сам говорил, что если она не вампир, то и не нужна нам.

— Ради всего святого, сейчас же ночь.

Пит шагнул к нему. Поднял фотоаппарат над головой.

— Может, ты снимешь все это для потомков. — Он повесил аппарат на шею Ларри. Ларри ощутил его тяжесть.

Пит подошел к изголовью гроба и встал на колени. Его рука ухватилась за кол.

— Не смей.

— Не трусь, парень.

Ларри поднял револьвер.

Улыбка слетела с лица Пита.

— Иисус Христос.

— Убери руки.

Рука отлетела от кола, как ошпаренная.

— Я убрал ее, убрал. Боже!

Ларри опустил пистолет.

Он потряс головой. Ему до сих пор не верилось, что он мог угрожать другу пушкой. Ему стало не по себе.

— Прости. Ради Бога, прости меня, Пит.

— Господь с тобой, парень.

— Прости. Послушай. Мы возьмем это с собой. Отвезем домой. Напишем книгу. Хорошо? И ты сможешь вытащить кол, но когда придет время. Мы сделаем это днем. Сперва мы свяжем ее или — как ты там говорил. Мы сделаем, как надо, так, чтобы никто не пострадал. Хорошо?

Пит кивнул и встал с колен. Обошел вокруг гроба.

Ларри подошел к нему.

— Слушай, забери у меня эту штуку.

Пит взял у него револьвер.

— Мне бы следовало сунуть тебе его под нос и посмотреть, как бы тебе это понравилось, — сказал он. — Черт тебя побери, понял?

— Давай, валяй. Так мне и надо.

— Ха, — он убрал револьвер в кобуру. Взял Ларри за локоть и посмотрел ему в глаза. — Мы — партнеры, парень. Мы хотим стать богатыми партнерами.

— Я не должен был целиться в тебя, Пит. Я не знаю, что такое… Прости меня. Я и в самом деле не хотел.

— Да ладно.

Они пожали руки. У Ларри комок застрял в горле. Он чуть не плакал.

— Хорошо, друг, — сказал Пит. — Давай вытащим эту суку отсюда и рванем домой.


СТОЛКНОВЕНИЕ


Глава 17


— Не делай этого! Я тебя предупредил!

— А, не будь трусливой киской, — Пит начал тянуть из груди трупа кол. Тот медленно пополз вверх.

Ларри выстрелил. Пуля пробила лоб Пита. Из затылка брызнула кровь, и вылетели мозги. Ларри увидел, что, падая навзничь, Пит не выпустил из рук кола. Кол был вытащен.

— Нет! — закричал Ларри.

Отбросив револьвер в сторону, он бросился к гробу, к Питу, распростертому на полу холла, к заостренному колу, зажатому в его мертвой руке.

«Ты, ублюдок! — подумал он. — Ты, ублюдок, как ты мог это сделать!»

Надо забрать у него кол! Надо воткнуть его обратно. Быстрее! Пока не поздно!

Но бежать быстро он не мог. Ноги проваливались в песок. Всего несколько минут назад это был тонкий слой, теперь же груды песка лежали, словно дюны на морском побережье. Неужели кто-то оставил открытой дверь? Ларри оглянулся. Дверь действительно была открыта.

Там, по колено в песке, стоял человек, его темную с капюшоном «Сутану развевал ветер. Сутана была похожа на монашескую. Лицо было скрыто капюшоном. В поднятой правой руке он держал распятие.

Ларри в ужасе отвел глаза от незнакомца и попытался бежать быстрее по рыхлому, осыпающемуся песку.

„Не успею“, — подумал он.

Он был далеко от трупа. Тот все еще был похож на высохшую мумию, но Ларри услышал, что он дышит.

„Может, этот парень одолжит мне свое распятие?“

Ларри оглянулся. Капюшон был откинут назад. У незнакомца оказалась безглазая окровавленная голова койота. Теперь распятие было зажато в его пасти и хрустело на зубах.

Когда Ларри посмотрел снова вперед, у него перехватило дыхание.

Гроб был пуст.

Но тут он увидел, что Питер садится. Ларри вдруг почувствовал такое облегчение, что чуть не расплакался.

— Я все — таки не убил его! Слава богу! Слава… — Он чувствовал себя совершенно выпотрошенным.

Но Пит сидел не потому, что был жив. Его держала какая-то уродливая старуха, сидящая на полу позади него. Ее высохшие ноги обвивались вокруг его пояса, а руки обхватили его грудь. Старуха причмокивала и сосала из открытой раны на затылке Пита.

Ларри закричал и проснулся.

Он лежал один в кровати. В комнате было темно. Перекатившись на бок, он глянул на будильник. 4:50. Ларри застонал, вспомнив, что сегодня субботнее утро и что он находится в постели всего менее часа.

Он вспомнил, что они сделали.

„Боже, если бы все это оказалось лишь ночным кошмаром. Если бы мне только приснилось, что мы ездили туда“.

Но дело сделано.

„По крайней мере, я не убил Пита, — подумал он. — Слава Богу, что хоть это оказалось всего лишь кошмарным сном“.

Ларри вылез из постели. Голый, потный и дрожащий, он подошел к окну. Над самой крышей гаража висела луна.

Ларри не хотел думать о том, что было внутри гаража.

„Не надо было этого делать, — подумал он. — Нужно отвезти его обратно и положить снова под лестницу“.

Интересно, смог бы он это сделать сам?

Нет. Один он не сможет даже посмотреть на гроб, не то что везти труп в Полынную Степь и тащить в этот чертов отель.

Ларри вернулся к кровати, тяжело опустился на край матраца и потер лицо. Ему необходимо выспаться. Хорошенько выспаться. Но он знал, какого рода сон ждет его.

„Ни за что бы этого не сделал, — подумал он. — Ни за что“.

Ларри побрел в ванную, включил душ и встал под горячую струю. Ему было приятно ощущать, как вода струйками стекает по его холодному телу. Она разгладила все его мурашки, расслабила напряженные мускулы. Но туман в голове не рассеялся. Мозг его, казалось, оцепенел.

„Вряд ли я смогу писать сегодня, — подумал он. — Во всяком случае, пока не высплюсь.

Поработать над корректурой рукописи?

Ведь именно поэтому ты не поехал с Джиной и Лейн“.

Боже, как бы ему хотелось, чтобы он поехал вместе с ними. Тогда ничего бы этого не произошло.

Он опять увидел себя в отеле, с револьвером, направленным на Пита.

„Черт, я все равно бы не убил его.

Но даже целиться в него…

Это было ужаснее всего. Даже хуже этого чертова трупа в гараже.

Теперь придется жить с этим, — подумал он. — Это произошло, ничего теперь не изменить.

Надо написать для него книгу. Это, вероятно, не займет много времени, и ее можно будет продать. Отдать кусок Питу, и он будет счастлив. Он посчитает, что это стоит направленного на него ружья. Может, после этого я перестану испытывать чувство вины.

Итак, пишу книгу“.

Ларри выключил душ, вылез из ванны и вытерся, затем побрел в спальню. Там он вытащил из комода спортивный свитер и носки, с трудом влез в рубашку и брюки.

„Напишу книгу, — подумал он. — Но не сегодня. Слишком опустошен“.

В кухне он сварил кофе. Принес кружку в гостиную, устроился в своем шезлонге и решил почитать. Взгляд его передвигался по строчкам дешевенькой книжки, но слова казались несвязными и бессмысленными.

„Один час сна, — подумал Ларри. — Чего же ты хочешь?“

Он закрыл книгу. Потягивая кофе, смотрел в пространство.

„Не могу же я тут сидеть, словно зомби. Поработаю над „Сумасшедшим домом“, — решил он. — Наверно, с этим я справлюсь, просто просмотрю и исправлю все, как было“.

Ларри рывком поднялся со стула, взял свою пустую кружку и направился в кухню.

„Чертова редакторша. Если бы не она, я бы сейчас был в Лос-Анджелесе. Не поехал бы в этот чертов городишко. И ничего бы этого не случилось“.

Ларри наполнил кружку кофе, принес ее в свою рабочую комнату и вздохнул, глядя на рукопись. Работы было слишком много.

„Может, сначала сделать несколько набросков для „Ящика“? Что — нибудь о ребятах, которые собираются притащить его домой, наталкиваются на кострище… пожиратель койота… а что, если этот парень как-то связан с прошлым? Может быть персонаж из шестидесятой главы? Один из мотоциклистов? Спятивший с ума, он все время околачивается где-то поблизости, живя за счет даров земли“.

„Наверное, бессмысленная идея, — подумал Ларри. — Откуда знать, как он должен выглядеть? Хотя можно и вставить. Потом решу, стоит ли это делать“.

Он включил свой компьютер и установил записи, сделанные накануне. Дошел до последнего абзаца. „Но, может быть, есть еще какие — нибудь „ящики“? Бог с ними“.

А гроб? Вот тебе и еще один ящик.

Ларри набрал: „Записки — суббота, 8 октября“.

Интервал вниз, красная строка. „Ребята отправляются за музыкальным ящиком. В канаве неподалеку они находят следы костра и разлагающиеся останки койота, которого кто-то съел на обед. Кто? Сумасшедший отшельник, которым оказался мотоциклист из шестидесятой главы? Все эти годы он бродит где-то поблизости.

А, действительно, кто съел койота? Что, если тот же самый тип, что забил лестничную площадку и расправил одеяло на трупе?

Что, если он следил за нами?

Что, если он выследил нас?“

Ларри пробил два интервала.

„Кто-то, — написал он, — вбил заостренный кусок дерева в сердце женщины. Он оставил ее в гробу без крышки и спрятал труп под лестницей в заброшенном отеле в городке Полынная Степь.

Мы обнаружили его там.

Меня зовут Лоуренс Данбер. Я — писатель романов ужасов. Эта книга — не роман. А ужас это или нет, вы можете судить сами.

Вот как это произошло.

В воскресенье, 2 октября, мы выехали из Мюлехед-Бенда, чтобы осмотреть старинный городок, расположенный в пустыне на западе. Когда мы двинулись, утро было ясным и теплым. Пит вел машину. Я держал дробовик. Наши жены налили из термоса кофе, передали нам пластиковые чашечки и выдали первую порцию пирожков из того ассортимента, что я приобрел утром“.

„Неплохо для начала“, — подумал Ларри.

И продолжал работать.

Работа ладилась. Кофе кончился. Ларри зажег трубку. Слова лились сами собой. Словно в голове говорил какой-то голос, а ему оставалось только писать под диктовку.

Ларри представил своим будущим читателям Джину и Пита с Барбарой. Обрисовал красоту бесплодной пустыни, через которую они ехали к Серебряному Перекрестку. Рассказал о старинном западном городке, описал те своеобразные магазинчики, которые они посетили, парней в ковбойских нарядах, перестрелку, организованную на Мейн-Стрит, бутерброды и пиво в салуне. Наконец, когда они уже были готовы покинуть живописный город и сели в машину, Пит произнес: „Как насчет того, чтобы сделать небольшой крюк по дороге домой?“

Ларри вернулся к началу и, пронумеровав страницы, присвистнул от удивления. Он написал пятнадцать страниц! Не может такого быть. Ларри взглянул на настенные часы. Половина девятого. Он работает почти три часа. Получается в среднем пять страниц в час. Обычно бывало около двух.

„Надо всегда писать, когда на взводе“, — подумал Ларри.

Может, это все макулатура?

Он перечитал главу. Вроде на макулатуру не похоже. Выглядит так же хорошо, как и все, что он писал раньше. Может, даже лучше. Он чувствовал, что превратил заурядное посещение Серебряного Перекрестка в остросюжетную, захватывающую историю, богатую происшествиями.

Персонажи были словно живые, особенно Барбара. В главе преобладало ее присутствие.

„Так и должно быть, — сказал себе Ларри. — Барбара — действительно главное действующее лицо в этой истории“.

Но он боялся, что его увлечение Барбарой станет слишком очевидным. Ведь книгу сможет случайно прочитать Джина. Да и Барбара тоже. Даже ничего не читающий Пит наверняка захочет одолеть эту.

Нельзя создать у них неправильное представление.

„Надо быть поосторожнее, — предупредил он себя. — Обращу на это внимание, когда буду перечитывать. Чтобы не получилось слишком уж неприлично“.

Ларри не хотелось отрываться, но стало слишком жарко. Он стянул свитер и потянулся, облегченно вздохнув, так как мускулы у него затекли, теплый ветерок ласкал кожу. Ларри встал, еще разок потянулся, затем прошел в ванную. Там он протер дезодорантом под мышками и помочился. Потом отправился в спальню, бросил спортивный костюм на стул и надел шорты и тенниску. Свободная, легкая одежда пропускала воздух. Почувствовав себя значительно лучше, Ларри прошел в кухню.

В холодильнике он нашел сваренное вкрутую яйцо. Ларри очистил скорлупу и стал есть прямо над мусорным ведром. Во рту было сухо. Он понимал, что если посыпать яйцо солью, то будет гораздо вкуснее, но отвлекаться по пустякам было некогда. Ларри стоял над ведром, пока не доел яйцо. Затем вновь налил себе кружку кофе и вернулся в кабинет.

Вторая глава пошла почти так же хорошо, как и первая. Но в ней он был поосторожнее. Он теперь подвергал цензуре голос в голове, отказавшись использовать некоторые детали, которые тот предлагал для описания внешности Барбары. Дойдя до того места их путешествия, когда они проезжали мимо развалин старого каменного дома незадолго перед Полынной Степью, Ларри остановился. Он зажег новую трубку и посмотрел на экран. Может, лучше опустить диалог между Питом и Барбарой о том, что они словно привязаны к этому месту?

Нет, это должна быть правдивая история. Они действительно все это говорили.

Ларри понимал, что от правды он уже отклонился, несколько затушевав свою собственную роль.

„Черт, но этот разговор все — таки был. Опишу все правдиво. Кроме того, он многое расскажет об их взаимоотношениях, поможет их сделать более понятными“.

— Мы потратили слишком много времени, околачиваясь здесь.

— Будьте осторожнее, мистер.

По тону голоса Барбары я понял, что Пит говорит не фигурально. Я представил себе, как бы это выглядело, если бы я оказался внутри этих полуразрушенных стен старого дома вместе с Джиной. Уж наверное не молился бы на коленях. Но как здорово! Я бы предпочел оказаться сейчас там, чем ехать с Питом и Барбарой к развалинам мертвого города».

Ларри ухмыльнулся, глядя на экран.

«Хорошо получилось».

Он продолжал писать. Все шло гладко, пока не пришло время Барбаре ответить на зов природы. Надо ли это вставлять? А как без этого перейти тогда к оврагу позади лавочки Холмана? «Расскажу все, как было», — решил Ларри.

Так и сделал. Он уже успел написать, как Барбара уходит, а Пит идет ее искать, их ожидание, волнение, наконец, как они с Джиной отправляются на поиски. Они все были в овраге, изучая музыкальный ящик, как вдруг раздался звонок у входной двери.

Ларри посмотрел на часы. Без десяти одиннадцать. Он застонал, поднявшись на ноги, они настолько затекли, что Ларри едва мог двигаться. Он отер с глаз пот и открыл дверь.

Пит, в трикотажной рубашке и джинсах, выглядел хорошо отдохнувшим, свежим и бодрым.

— Делаешь зарядку? — спросил он, входя в дом.

— Пишу.

— Вот уж не знал, что писать такое тяжкое занятие. Тебе надо проветрить дом, старина, здесь жарче, чем в преисподней.

— Угу, — промычал Ларри. Он приспустил шторы немного пониже. — Хочешь кофе или еще чего?

Пит покачал головой.

— Уже принял свою утреннюю дозу.

— Ты такой свеженький и так распушил хвост, что и плюнуть некуда.

Пит засмеялся.

— А ты выглядишь, словно тебя поджаривали на сковородке. Как насчет того, чтобы привести себя в порядок и поехать с нами? Мы с Барби собираемся прокатиться за реку, проверить, как функционирует казино. Приглашаем и тебя.

Ларри почувствовал, как в голове опять помутилось. — Не издевайся. Я того и гляди рухну. — Ларри растер лицо руками и зевнул.

— Очень поздно лег вчера?

— Ха — ха. Я поднялся, проспав всего час.

— Надо было спать, как я. Чувствую себя, как молодой олень.

— Да что там говорить… Я начал новую книгу.

— Книгу?

— Угу.

— Фантастика! Старина, ты не теряешь даром времени.

— Наверное, я просто хочу поскорее со всем этим покончить.

— Ты действительно пишешь об этом?

Ларри кивнул. Голова была тяжелой.

— Почти закончил третью главу. Это… Чувствую, что я на волне. Действительно, хорошо продвигаюсь.

— Ладно, не буду тебе мешать. Забудь, что я тут говорил о казино. Барби скажу, что не смог вытащить тебя.

— Ты не говорил ей о… об этой штуке?

Пит посмотрел на Ларри, словно тот спятил с ума.

— Рано или поздно она все равно должна об этом узнать.

— Чем позже, тем лучше. Сколько ты сможешь написать до того, как вернутся Джина и Лейн?

— Не знаю.

— У тебя еще в запасе целых два дня, — сегодня и завтра. А гроб спрятан хорошо. Может, пройдет неделя, а то и больше, прежде чем кто-нибудь заинтересуется. А ты в своей книге будешь так далеко, что это уже не будет иметь никакого значения.

— Не знаю, — опять сказал Ларри.

— Сколько страниц ты уже накатал?

Ларри пожал плечами.

— Что-то около тридцати, наверное.

Лицо Пита просияло.

— Здорово! Тридцать! Просто потрясающе. Ты все это сделал за сегодняшнее утро? Неудивительно, что ты выглядишь так паршиво.

— Спасибо.

— Ладно, я убираюсь отсюда. Возвращайся и выдай еще несколько страничек. Это потрясно. — Пит вышел на улицу и опять повернулся к Ларри. — Если захочешь чего — нибудь выпить и пообедать, заканчивай к пяти.

— Хорошо. Спасибо. Хотя я не знаю.

Когда Пит ушел, Ларри, шатаясь, пошел в спальню. Он стянул с себя влажную одежду и плюхнулся на матрац.

«Только немножко вздремну», — подумал он.

Он проснулся, судорожно глотая воздух, весь мокрый от пота. Часы на тумбочке показывали 2:15.


Глава 18


Ларри вытерся полотенцем и влез в шорты. Они были еще влажными, но в них было прохладней. На кухне он налил себе ледяного чаю, положил на крекеры салями и сыр и взял все это в свой рабочий кабинет.

«Перебьюсь с этим пару часов, — подумал он. — А потом приятный прохладный душ, одеваюсь и вперед к Питеру и Барбаре.

Это будет чудесно. Посижу с ними, как вчера, выпью несколько коктейлей…»

Ларри прочитал несколько последних предложений на экране и добавил новое. Затем еще одно. Потом они полились потоком снова, пальцы не поспевали за словами в голове.

Ларри был весь в книге. Он жил ею.

Ледяной чай и крекеры исчезли. Ларри закурил трубку и принес еще чаю. Когда и этот чай был выпит, он не смог себя заставить оторваться, чтобы принести еще. Ларри писал и писал, отирая влажными руками с лица пот. Капли пота стекали по груди и бокам, останавливаясь на поясе шорт. Позднее ветерок охладил его влажную кожу. Высушил ее. Во рту пересохло. Он пообещал себе, что скоро закончит и отправится к Питу и Барбаре и там наконец-то напьется. После этой страницы. Или после следующей.

Вдруг Ларри заметил, что в комнате стало темно, лишь янтарным светом светился экран компьютера. Темно и холодно. В открытое окно тянуло ночной прохладой. Ларри понял, что сидит неподвижно, дрожа и стуча зубами от холода.

Совершенно потеряв ориентацию во времени, прищурясь, он вгляделся в тусклый циферблат часов.

Десять минут восьмого.

Не может быть. Что случилось со временем? Ларри понимал, что он очень увлекся работой, но не настолько же, чтобы позволить себе пропустить коктейли и обед.

До него даже не дошло, что последний час он писал в темноте, полураздетый и замерзший.

Ларри перечитал последнее предложение.

«Со странной смесью грусти и предвкушения свободы я смотрел, как автомобиль, увозящий от меня мою жену и дочь на выходные, свернул за угол».

— Боже милостивый, — пробормотал он.

Он вернулся к началу главы. Она была названа «Глава шестая». Страницы пронумерованы не были. Сколько же страниц он написал за сегодня? Семьдесят? Восемьдесят?

Обычно у него выходило от семи до десяти страниц.

Самое большее, что у него когда — либо получалось за один день, было тридцать. Это было, когда он несколько лет назад работал над одной макулатурной романтической книгой. Тогда у них кончились все деньги, и его агент хорошо набил карманы на двух романах по тысяче баксов за каждый.

Сегодня он превысил свой рекорд в два раза и еще не выдохся.

Ну и ну!

Ларри обхватил себя руками, чтобы согреться и покачал головой.

«Что ж, — подумал он, — ведь то, что я пишу, правда. Я лишь только записываю то, что было на самом деле».

И все — таки это удивительно.

Если бы он пошел к Питу и Барбаре… Ларри подумал, что надо бы позвонить им и извиниться. Он вышел из кабинета и побрел через дом, включая по дороге свет. В спальне он скинул шорты и надел спортивный костюм и носки. Кожа, согреваясь, покалывала и зудела. Растирая тело через теплую ткань, Ларри пошел в кухню.

Там у настенного телефона висела карточка, на которой Джина записала необходимые номера, — неотложной помощи, номера мастерских, а также и друзей. Ларри нашел номер Пита и Барбары.

«А стоит ли звонить им? Это было простое, необязательное приглашение, не требующее особых извинений. Ничего страшного, что я не появился.

Они наверняка будут звать меня.

И я, вероятно, пойду. И на этом моя работа на Сегодня закончится.

Слава Богу, для одного дня я написал достаточно. И даже для недели.

Но если я останусь здесь, то смогу довести историю до сегодняшнего дня. И покончить с этим. Когда я дойду до того момента, как мы спрятали гроб в гараже, писать больше будет не о чем. Завтра я смогу закончить корректуру „Сумасшедшего дома“, в понедельник отнесу его на почту, а за следующую неделю закончу „Ночного незнакомца“. Затем начну „Ящик“.

Но только, если я не пойду сегодня к Питу и Барбаре».

«Интересно, Барбара в пеньюаре или нет», — подумал Ларри. И понял, что это не имеет большого значения.

Он отошел от телефона и открыл морозильную камеру холодильника. Обвел глазами содержимое. Выбор был богатый. Легче всего отбивные. Просто бросить на несколько минут в микроволновую печь. Все равно, — слишком много волокиты.

Ларри захлопнул дверцу морозильника и проверил холодильник. Там он обнаружил упаковку сосисок. Он открыл ее, вытащил влажную палочку и сунул ее в рот. Держа ее, словно розовую сигару, убрал пакет, вынул бутылку пива, открыл крышку и вернулся в кабинет.

Он писал. Сосиска и пиво отвлекли его на несколько минут, но когда они исчезли, Ларри опять глубоко погрузился в свою историю. Он был в тот момент там, у Пита и Барбары, в их доме. Он рассказывал все, как было. Почти. Подвергая цензуре, инстинктивно, каждое упоминание о Барбаре и свою собственную реакцию на нее. Вот он в автомобиле с Питом. Потом в овраге за магазинчиком Холмана.

Когда он напечатал «Я отошел помочиться», он понял, что ему самому надо это сделать. По дороге в ванную Ларри обдумывал, что будет писать дальше.

Как они нашли остатки костра того, кто съел койота.

По спине поползли мурашки.

Он спустил воду, дошел до кабинета и остановился в дверях, глядя на поджидавший его стул.

«Я не уверен, что смогу писать об этом сегодня вечером, — подумал он. — Ни о пожирателе койота, ни о том, что произошло в отеле».

Ларри пошел в кухню и посмотрел на часы. Четверть одиннадцатого.

«Не самое подходящее время, чтобы писать про такие ужасы, — подумал он. — Хотя, я так близок к концу.

Поторчать тут еще пару часов, и с этим будет покончено.

Ладно, поторчу.

С небольшой помощью».

Ларри бросил в стакан несколько кубиков льда, налил туда водки и добавил немного сока. Сделал глоток, вздохнул от удовольствия. Отпил еще немного. Затем отнес стакан в кабинет, откинулся на спинку стула и посмотрел на экран.

«Как только алкоголь ударит в голову, ты уже не сможешь писать.

Черт побери, все равно я не пишу. Я печатаю.

Даже пива было достаточно, чтобы начать печатать грязно. Водка же вообще превратит все в сплошное месиво.

А кому какое дело? Исправлю, когда буду перечитывать. А, может, и нет. Отдам редактору, чтобы ей было, чем заняться. Пока будет исправлять опечатки, может, некогда будет портить хорошее содержание».

Ларри сделал еще несколько глотков, затем поставил стакан и увидел потухший костер, кости, застывшую, безглазую голову койота.

Он был рад, что выпил водки. Хотя слова лились сами, Ларри будто смотрел на все со стороны. Скорее наблюдатель, чем участник. Он описывал страх и отвращение персонажа Ларри, но сам едва ли их испытывал.

Затем они вылезли из оврага. Вот они в машине. Вот собираются войти в темный вестибюль отеля.

Стакан был пуст. Ларри взял его и прошел в кухню. На этот раз он не стал утруждать себя добавлением сока в водку. Он чувствовал себя прекрасно, не спеша возвращаясь к своему компьютеру. Сделал глоток, набил трубку и зажег ее. Посмотрел на последнее предложение на экране.

«Бок о бок мы остановились у порога и шагнули в черный зев отеля».

Ухмыльнувшись, Ларри тряхнул головой.

— Этими ошибками займемся позже, — пробормотал он.

Попыхивая трубкой, он проверил клавиатуру, чтобы убедиться, что все в порядке, и продолжал.

Ларри писал, отхлебывая потихоньку водку и куря свою трубку.

Вдруг чубук трубки каким-то образом скользнул между зубов, вересковая чашечка перевернулась, пепел высыпался ему на свитер и на колени. Угольки, к счастью, не выпали. Ларри стряхнул с одежды серый пепел, отложил трубку в сторону и отхлебнул еще глоток водки.

Когда он посмотрел на экран, то обнаружил, что в глазах двоится.

— На сегодня достаточно, — пробормотал он.

Однако, приложив немного усилий, Ларри смог сконцентрировать взгляд и прочитать написанное.

«Уберри руки ссс этой палки!»

«Пит мгновенно отпусттиль кол. — Все, все. Господи! Не стреляй».

Ларри пробормотал:

— Ну и дерьмо.

Сосредоточив все свое внимание, понимая, что может много потерять, если что — нибудь перепутает, Ларри выполнил обычную процедуру вывода компьютера. Вынул дискеты, отключил машину.

— Лучше пить хорошее выдержанное вино, — пробормотал он.

Ларри проснулся, но никак не мог себя заставить открыть глаза. У него было такое ощущение, что по затылку ему хорошо стукнули чем-то тяжелым. Сухой язык присох к небу. Он дрожал от холода, а постель была словно бетонная. Пытаясь освободить свой язык, он потянулся за одеялом. Ларри обнаружил одеяло где-то у пояса и натянул его повыше. Это помогло, но не намного. Холод шел снизу.

«Я действительно лежу на бетоне!»

Ларри с трудом открыл глаза.

Хотя свет был слабым, он понял, что уже наступил день и осознал, где он находится.

В своем гараже.

Внезапно сердце заколотилось, отдаваясь острой болью в затылке и в голове.

Он лежал на боку, гроб был так близко, что до него можно было дотронуться.

«О, Боже милостивый!»

Отвернувшись от гроба, Ларри с трудом поднялся. От боли в голове на глаза навернулись слезы. Пошатнувшись, Ларри оступился, и босой ступней скользнул по луже блевотины. Она вытекла из — под него. Ларри голым задом шлепнулся на бетонный пол гаража.

Сидя так, он обхватил голову обеими руками, и попытался, моргая, снять пелену с глаз.

Он обнаружил, что совершенно раздет.

Ларри увидел, что на полу у гроба валяется одеяло, это которым он укрывался. И это было то самое старое коричневое одеяло, лежавшее на трупе.

«Оно было на мне! Дотрагивалось до меня!»

Ларри застонал. Зажав рот рукой, осмотрел себя. На коже ничего не было.

«А чего Ты ждал? — подумал он. — Вшей?»

— Господи, — сказал он писклявым девчоночьим голосом.

Ларри вытянул свою левую ногу из лужи и поднялся.

Высохший труп по — прежнему лежал в гробу, с колом в груди. Слава Богу.

По крайней мере, он не вытащил кол.

А что он сделал? Как вообще он оказался здесь?

Этого он не помнил. Но знал, что надо выбраться отсюда. Знал, что надо принять душ, и побыстрее, чтобы избавиться от ужасного ощущения, оставленного одеялом.

Левая нога была выпачкана блевотиной. Чтобы не наследить, Ларри поскакал через захламленный гараж на одной ноге, пока не добрался до боковой двери. Она была открыта. От солнечного света глазам стало больно. Зажмурившись, он оперся о дверной косяк. Было прохладно, и Ларри догадался, что еще раннее утро. Наверное, часов семь.

А какой день? Он попытался сосредоточиться. Он так нагрузился в субботу вечером. Значит, сейчас воскресенье.

«Хорошо, если это так, — подумал Ларри. — Джина и Лейн не вернутся домой до вечера.

А что, если они приехали домой пораньше?

А что, если сегодня понедельник?»

«Чушь, — решил он. — У тебя и так достаточно проблем, чтобы изобретать новые. Если бы они были дома, то уже нашли бы меня.

Нагишом в гараже с этим чертовым трупом.

Может, это… Не думать об этом. Ничего не произошло».

Двор был обнесен забором, и, по крайней мере, он был один.

Ларри поскакал по дорожке. Добравшись до лужайки, он вытер ступню о влажную траву. Между пальцами еще оставалась грязь. Ларри подошел к садовому крану, открыл его и промыл струей ступню.

Затем он торопливо прошел по подъездной аллее и попал в кухню через стеклянную раздвижную дверь. В доме было тихо, лишь мягко гудел холодильник.

По дороге в ванную осталась дорожка из травинок, осыпавшихся с его ноги. Надо будет все это, но потом.

Ему много придется убирать.

Но потом.

«Это одеяло. Оно было на мне.

Но у него две стороны, — уговаривал он себя. — Пятьдесят на пятьдесят, что сторона, которая дотрагивалась до трупа, была сверху.

Но пятьдесят на пятьдесят, что нет.

Если я снял с нее одеяло…

Дотрагивался я до нее?»

В ужасе от этой мысли, он посмотрел на свои трясущиеся руки.

«Я не мог этого сделать.

Откуда ты знаешь?

Боже! Я мог сделать все, что угодно».

Пошатываясь, Ларри вошел в ванную комнату, захлопнув двери дотащился до ванной. Опустившись на колени, он потянулся и повернул ручки кранов. Полилась вода. Ларри подставил под струю руки.

«Все запахи Аравии»…

— Я не дотрагивался до нее, — сказал он. — Плохо, что я пользовался этим одеялом.

Ларри нажал на кнопку, чтобы включить душ, затем забрался в ванну и задвинул за собой стеклянную дверь. Струйки горячей воды застучали по его макаке, потекли по телу, снимая озноб, расслабляя напряженные мускулы. Перестав дрожать, он намылился. Смыв мыльную пену, намылился еще раз и снова все смыл, прежде чем мыть шампунем волосы.

Когда он вышел из ванной, то почувствовал себя гораздо лучше.

Если бы только он мог вспомнить, что произошло.

А, может, лучше не надо?

В спальне он нашел валявшуюся на полу одежду. Его сторона кровати была разобрана, подушка смята, простыня сбита.

«Значит, ты все — таки ложился спать вчерашней ночью, — сказал себе Ларри. — Но потом ты встал снова и пошел в гараж. Должно быть, решил взглянуть на труп. Бог знает, зачем.

Должна была быть причина.

А что, если она заставила тебя сделать это?»

— Ужасно, — прошептал Ларри.

Он сел на край кровати и потер лицо.

«Никогда больше не буду пить эту водку».

Стараясь держаться спиной к гробу, Ларри бумажными полотенцами вытер свои рвотные массы с пола гаража. Он сложил их в пластиковый пакет, затем бросил пакет на дно мусорного бака и прикрыл кучей остатков из травособирателя газонокосилки. Убедившись, что Джина не обнаружит улик, он вернулся в гараж. Налил в ведро воды и протер пол мокрой губкой. После этого тщательно вымыл и ведро и губку.

Теперь осталось только мокрое пятно на бетоне. Об этом вскоре позаботится жаркий день.

Ларри открыл подъездную дверь, чтобы впустить в гараж свежий воздух и солнечный свет.

Отсюда гараж выглядел совершенно обыденно. Влажное пятно, одеяло и гроб не были видны из — за полок и кучи коробок.

Ларри тряхнул головой. В каком бы состоянии он вчера ни был, должен был достаточно соображать, чтобы преодолеть все препятствия по пути к тому углу, где был спрятан гроб. К тому же в темноте.

«Интересно, что ты напишешь об этом?

Ничего.

Ты должен. Это часть истории.

И придется заполнить еще несколько страниц, если ты собираешься сделать из всего этого книгу.

Просто опущу, что был нагишом, — подумал Ларри. — Опишу, как все случилось, но одежду оставлю на себе. Не то люди начнут думать, что ты…

Но я ничего не сделал, — сказал он себе. — Что же ты тогда делал там?»

Внезапно он понял, что ему просто необходимо рассмотреть труп поближе.

К тому же надо снова его прикрыть.

Ларри вошел в гараж. Сердце гулко заколотилось, разбудив остатки головной боли.

Он протискивался среди полок, чемоданов и коробок и вскоре добрался до темного угла, где покоился гроб. Влажное пятно на бетоне почти исчезло. Ларри перешагнул через одеяло и заглянул в гроб.

Тело выглядело таким же страшным, как и прежде: сморщенное и костлявое, с коричневой высохшей кожей, плоскими грудями, приоткрытым ртом и губами, сложенными в ужасную ухмылку.

Похоже было, что тело никто не трогал. Оно лежало на дне гроба, с колом, торчавшим прямо, как и до этого, с лежащей на бедре рукой.

Ларри вздрогнул.

Левая рука с противоположной стороны гроба была присогнута в локте. Рука лежала ладонью вниз на бедре. Кончики пальцев лежали среди тусклых светлых завитков лобковых волос.

Раньше (Ларри был почти уверен в этом) обе руки не были видны в темной, узкой щелке между телом и боковыми стенками гроба.

Ларри определенно обратил бы внимание, если бы рука была на виду.

Тем более, на ней было кольцо.

Он наклонился, чтобы рассмотреть поближе.

Школьное кольцо? Гранатовый камешек в потускневшей серебряной оправе, на котором, кажется, что-то выгравировано.

— Боже праведный, — прошептал Ларри.

Ведь это может дать ключ для определения личности трупа.

Но как рука могла оказаться на бедре? Ведь не сама же она положила ее туда.

«Должно быть, это сделал я прошлой ночью, — подумал он. — Все — таки я дотрагивался до этой чертовой штуки».

Ларри услышал свой стон.

Со смешанным чувством отвращения и возбуждения он торопливо направился в тот угол гаража, где у него хранились садовые инструменты. Может, он и дотрагивался до трупа вчера ночью, но снова делать этого не намерен. Ларри нашел какие-то старые садовые перчатки, надел их и вернулся к гробу.

Встав на колени, он наклонился над телом. Левой рукой он осторожно приподнял костлявое запястье. Большим и указательным пальцами правой руки снял кольцо.

Он понимал, что рано или поздно Питу тоже придется навестить труп, и он наверняка обратит внимание на новое положение руки. Надо положить ее обратно, туда, где она и была.

Поморщившись, Ларри покрепче сжал запястье и слегка подтолкнул руку. Она не поддалась. Тогда он потянул немного сильнее. На этот раз рука сдвинулась. Ларри весь сжался от ее тихого потрескивания. Как будто шелест сухих листьев. Его взгляд упал на лицо трупа. Казалось, оно исказилось, обнажив зубы от боли.

— Господи, — прошептал Ларри.

«Надо доделать», — приказал он себе.

Ларри переложил кольцо в левую руку, а правой ухватился за запястье трупа. Он надавил посильнее, пытаясь уложить руку на дно гроба. Приподнялось плечо. И начала подниматься голова. Ларри вскрикнул. Послышался звук потрескивающих хрящей, хлопок. Рука стала податливой, тело вернулось в прежнее положение. Ларри уложил руку сбоку и, пошатываясь, отошел от гроба.

Он бросился через гараж, пробираясь через лабиринт вещей, и не останавливался, пока не оказался в безопасности в доме.

Ларри закрыл раздвижную дверь и заперся на замок.

Прижавшись лицом к стеклу, он смотрел на гараж.

«Веду себя, словно идиот, — подумал он. — Но Боже мой!»

Переведя дыхание, он раскрыл дрожащую ладонь. Поднес кольцо поближе к лицу.

На серебре, обрамляющем гранат, были выгравированы слова «Бафордская средняя школа» и дата «1968».

Ларри заглянул в середину.

Внутри было имя.

«Бонни Саксон».


Глава 19


«Ошеломленный, я смотрел на кольцо. Труп, спрятанный в моем гараже, теперь обрел имя. Бонни. Симпатичное, довольно веселое имя.

Может, она вампир? Кто-то узнал об этом, убил ее колом и воспользовался распятием, чтобы скрепить ее временную могилу. Но вампир по имени Бонни?

Она кажется мне менее пугающей, чем прежде.

Отвратительное, высохшее существо в гробу, возможно, и в самом деле дьявольское отродье, которое может выпить мою кровь, если ее освободить. Но когда-то она была совсем девочкой. Хорошенькой красоткой.

Она ходила в ту же школу, что и моя дочь. Она ходила по тем же коридорам, вероятно, сидела в тех же классах, может, даже училась у тех же учителей, что и Лейн. Это была девочка, которая ходила завтракать в школьный кафетерий, которая, наверное, боролась с сонливостью на уроках после обеда, которая не любила неожиданных проверочных работ и домашних заданий.

Подросток. Которая изучала школьные премудрости. Которая смотрела телевизор. Которая слушала последние записи стереомузыки. Которая ходила в кино, на школьные футбольные матчи, на танцы и концерты. У которой были мальчики.

Отталкивающее существо в моем гараже когда-то было девочкой — подростком по имени Бонни…»

Зазвонил дверной звонок. Ларри вздрогнул. Он убрал последние записи с экрана компьютера и спрятал школьное колечко под обрывки бумаги для записей, разбросанные по столу. Затем быстро прошел в гостиную.

Ларри был почти уверен, что за входной дверью окажется Пит.

Он оказался прав.

— Привет, дружище! — Заглянув в дом, Пит лукаво посмотрел на Ларри. — Барби отправилась по магазинам. А я решил забежать к тебе, посмотреть, как продвигается наш бестселлер.

— Неплохо.

Пит вошел, и Ларри закрыл дверь.

— Ты, наверное, вчера много сделал? — сказал Пит.

— Да, продвигалось хорошо. Извини, что не успел к ужину. Время пролетело совершенно незаметно и…

— Не оправдывайся. Сколько страниц ты одолел?

— Не знаю. Довольно прилично.

— Здорово! Можно мне почитать? — спросил Пит, плюхнувшись на стул.

Ларри надеялся, что Пит не заметил его смятения.

— Я еще не распечатывал, — сказал он.

— Так распечатай. Я не буду мешать.

— Это займет не один час, — пояснил Ларри. Он сел на диван, опершись локтями в колени и посмотрел на Пита. — К тому же надо будет еще внести много исправлений. Сейчас там такая мешанина.

— Когда же я смогу прочитать ее?

— Может, когда она будет готова? — предложил Ларри, сделав попытку улыбнуться.

— Ладно, не заливай.

— Нет, правда. Я думаю, лучше, если ты не будешь читать по частям, подожди, пока я закончу. А то я буду смущаться.

— Хватит врать!

— Я имел в виду именно это.

— А как насчет моего соучастия? Вдруг ты забыл какие — нибудь детали.

— Я дам тебе копию, когда закончу. Если ты захочешь что — нибудь добавить или изменить, я смогу внести исправления. Хорошо?

— То же самое, что придти на игру, когда она закончилась, — сказал Пит, слегка нахмурясь.

— Ты ведь хочешь, чтобы я написал эту вещь?

— Да, конечно. Но…

— Я не смогу этого сделать, если должен буду передавать тебе каждую главу для проверки. Тогда я лучше брошу это…

— Господи, не за чем обижаться. Поступай, как знаешь. Мне просто любопытно, вот и все.

— Ладно, все в порядке, — сказал Ларри, радуясь, что опасность миновала. — Мне бы не хотелось ссориться из — за этого.

— Ну что ты, какие могут быть обиды между друзьями, — сказал Пит и улыбнулся. — Получается хоть хорошо?

— Кажется, да.

— Ладно. Что у нас дальше на повестке дня?

— Мне надо заняться некоторыми исправлениями.

— А мне кажется, что пора подумать, как сообщить об этой новости нашим дамам, — сказал Пит. — Джина возвращается домой сегодня вечером?

— Да. Сегодня вечером.

— Может, нам просто привести ее и Барби в гараж и показать им? Или лучше сначала их подготовить?

— «Угадайте, что мы привезли домой ночью в субботу?»

— Что — нибудь вроде этого.

— А, может, лучше все пока сохранить в тайне?

— Шутишь?

Ларри покачал головой.

— Они все равно не разрешат нам оставить здесь тело. Ни за что. Что бы мы ни сказали им, они заставят нас избавиться от него.

— Но рано или поздно они его обнаружат.

— Давай подождем. Мы можем сказать им об этом, когда все будет готово, чтобы вытащить кол. К тому времени я и книгу почти закончу.

— Ладно. К тому же они не дадут нам вытащить кол.

— Это немаловажный момент.

Ларри задумался на минуту.

— Давай вытащим кол, а потом скажем им, что мы сделали. Постфактум. Тогда уже они не смогут ничего изменить.

— Старик, они упадут в обморок.

— Наверняка. Надо будет найти издателя для книги. Получится бестселлер или нет, но я уверен, что мы сорвем хороший куш с нее. Это избавит нас от опалы.

— Может, они ничего не узнают об этом, пока ты не продашь книгу? — сказал Пит.

— Если мы все правильно сделаем. Нам надо спрятать эту штуку получше. Прямо сейчас, а то любой, кто войдет в гараж, может наткнуться на нее.

— Но мы пользуемся нашим гаражом.

— Знаю, знаю, — сказал Ларри. Он прекрасно знал, что Пит и Барбара часто ставят свои машины в гараж, тогда как они с Джиной используют свой гараж только в качестве склада.

— У нас есть небольшой подвальчик под домом, — сказал Пит. — Можно было бы засунуть гроб туда. Только следует поторопиться, пока Барби не вернулась из магазина. Придется перетаскивать его через забор. Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как я тащу его через вход.

— В этом нет необходимости, — сказал Ларри. — Я знаю чудное местечко, где можно припрятать его.

«Надо было сразу же положить его туда, — подумал он. — Может, я тогда не стал бы проводить с ним ночь».

— Где? — спросил Пит.

— Идем. Мы займемся этим прямо сейчас.

Они вышли через кухонную дверь и прошли по подъездной дорожке к гаражу. Ворота все еще были открыты. Входя в полумрак гаража, Ларри надеялся, что мокрое пятно на полу уже высохло.

«Должно было», — подумал он.

В нескольких ярдах от двери находился квадратный деревянный помост, высотой в полфута. Ларри встал на него, поднял руку и схватил свисающую сверху веревку с узлом на конце. Когда он потянул за веревку, часть фанерного потолка повернулась на шарнирах.

— Прекрасно, — сказал Пит. — Потайная дверь.

К верху была прикреплена лестница, сложенная в три раза. Ларри опустил лестницу, пока концы ее перекладин не установились твердо на помосте.

— Придется попотеть, чтобы поднять нашу вещицу туда, — заметил Пит.

Он был прав. Хотя лестница и стояла под углом, она была гораздо круче, чем ступени обычной лестницы.

— Это самое лучшее место, — сказал Ларри. — Никто не найдет ее здесь.

Он отошел в сторону. Пит забрался наверх и огляделся.

— Да — а, — протянул он. — Здорово, если только у нас получится. — Он начал спускаться. — Почему вы не пользуетесь им в качестве хранилища?

— Не было необходимости.

— Там довольно уютно. Деревянный пол, и все остальное. Только жарче, чем в преисподней. — Он ухмыльнулся. — Надеюсь, что дружественный нам вампир не обидится?

— Вероятно, нет.

Они сошли с помоста. Ларри с трудом пробирался к дальнему углу гаража.

— Этот ящик можно найти только с помощью карты, — сказал Пит.

— А я могу найти даже в темноте.

— Мы почти на месте.

Ларри проскользнул через проход между нагромождениями ящиков, и за углом открылось небольшое открытое пространство.

Бетон высох.

Одеяло валялось на полу рядом с гробом.

Нет!

После истории с рукой он в такой панике вылетел из гаража, что совершенно забыл прикрыть тело.

Теперь было слишком поздно.

Сбоку появился Пит, шагнул вперед и поднял одеяло.

У Ларри было чувство, что его поджаривают на огне.

— Проверял ее, да?

«Отрицать это?

Притвориться, что ты не знаешь, как одеяло оказалось на полу?

Пит не идиот. Он тут же догадается, что это ложь».

— Да, — сказал Ларри, стараясь говорить развязным тоном. — Просто не выдержал. Она — такая куколка, что не смог удержаться.

— Я тебя понимаю. Какие губки. Какая улыбочка.

— Дает новое понятие о женской красоте.

— Скорее, — новое понятие об уродстве, — сказал Пит.

— А если серьезно, мне пришлось посмотреть на нее вчера. Проводил исследование. Дошел до того места, где надо было описать ее, и я хотел сделать это поточнее.

— Конечно, так и надо — поточнее. — По тону Пита было очевидно, что он поверил. Он развернул одеяло и, прикрыл им Бонни от плеч до лодыжек. Затем наклонился снова и натянул одеяло, так, чтобы спрятать ее лицо.

— Так-то приятнее, — пробормотал он.

— Давай я пойду впереди, — предложил Пит.

Они подняли гроб и понесли его через гараж.

— Я пойду первым, — снова сказал Пит. — Так будет лучше, потому что ты длиннее. Старайся держать свой конец повыше.

Он медленно начал подниматься по лестнице задом наперед. По мере того, как ящик двигался вверх, Бонни соскальзывала вниз, пока ее ноги не уперлись в гроб. Одеяло упало с ее лица.

Ларри приподнял свой конец ящика. Прижав его к груди, он шагнул поближе к лестнице. Передняя часть продолжала подниматься. Одеяло соскользнуло вниз. Его задержал кол, и одеяло повисло на древке, словно плащ, небрежно болтающийся на вешалке на стене.

Когда Ларри подошел к основанию лестницы, он понял, что не сможет подниматься с гробом, прижатым к груди.

— Подожди, — попросил он.

Пит остановился.

Ларри опустил гроб на уровень талии.

— Все в порядке.

Пит опять начал двигаться.

Ларри шагнул на первую перекладину лестницы. Бонни стояла в гробу почти вертикально.

— О, Боже, — прошептал Ларри.

— С тобой все в порядке?

— Пока да.

— Я уже почти на месте.

Ларри подтолкнул гроб вверх коленом, поставил носок ботинка на следующую перекладину и попытался подняться. Нога соскользнула. Когда она задержалась на нижней ступеньке, Ларри ослабил захват. Нижний край гроба ударился о лестницу.

— Черт! — выругался Пит.

Ларри ухватился за бока ящика.

Что-то шевельнулось над ним. Он глянул вверх.

— Нет! — крикнул он.

Бонни, стоявшая почти вертикально, качнулась вперед и ринулась прямо на него.

Казалось, что все это происходило, словно в замедленной съемке. Одеяло упало с кола и полетело к его ногам. Тусклые светлые волосы Бонни развевались сзади. Правая ее рука оставалась плотно прижатой к боку, а левая — согнулась в локте, будто тянулась к нему. Рот, казалось, растянулся в довольной улыбке.

Ларри непроизвольно взвизгнул.

Он услышал, как Пит крикнул:

— Осторожней!

Падая с лестницы, он отшатнулся и взмахнул руками. Он схватил Бонни под мышки и попытался оттолкнуть ее. Но ее вес отбросил его назад. Ларри отлетел к краю помоста.

Ему показалось, что он падал очень долго.

Спина ударилась о бетонный пол.

Руки его ослабли, и тело рухнуло прямо на него, тупой конец кола стукнул его в грудь. Ларри отвернул лицо. Сухие зубы ударили его в щеку. Волосы упали вниз, щекотя лицо, словно паутина.

Ларри отбросил тело, откатился в сторону и вскочил на ноги. Он смотрел на Бонни, судорожно глотая воздух. У него было такое ощущение, будто по нему ползут орды муравьев. Он осмотрел себя. Никаких следов столкновения он не заметил, если не считать шишки и грязного пятна на груди его тенниски.

— С тобой все в порядке? — спросил Пит.

Ларри промычал что-то невнятное.

— Значит, все нормально, — сказал Пит и потащил пустой гроб через проем. Ларри услышал, как тот стукнул по половицам чердака. Потом Пит быстро спустился по лестнице вниз. — Наверное, надо было привязать ее.

— Да. — Ларри очень хотелось растереть свою покрытую мурашками кожу, но не руками, которые только что дотрагивались до трупа.

— Мне надо принять душ, — сказал он.

— Понимаю тебя. Может, сначала отнесем ее наверх? — Пит присел у головы Бонни и просунул руки ей под плечи. — Бери ноги, дружище.

Ларри отрицательно покачал головой.

— Я… Мм…

— Давай, не трусь.

Ларри посмотрел на свои руки.

— Не хочу дотрагиваться.

— О боже, Ларри! Она вся была на тебе. Давай, берись. Мы же не можем оставить ее здесь.

Пит поднялся. Закостеневшее тело не гнулось. Бонни лежала прямая, как доска, голова у талии Пита, а пятки на полу гаража.

— Наверное, я смогу тащить ее, — сказал он. — Чтобы ты не испачкал ручки. Одеяло-то ты принести сможешь?

— Да. — Успокоившись, Ларри наклонился и поднял одеяло.

Он смотрел, как Пит перевернул труп и потащил его шагая задом наперед. Пятки Бонни, скользившие по бетонному полу, шуршали, словно газета.

Пит поднялся на помост. Когда он ступил на первую перекладину лестницы, ноги Бонни приподнялись от пола. Ее ахиллесово сухожилие оцарапалось о край помоста.

И оставило на нем кусочки высохшей кожи.

Ларри поморщился, как от боли.

Ему не хотелось дотрагиваться до нее. Но он не мог смотреть, как ей делают больно.

«Но ведь ей не может быть больно», — сказал он себе.

Пит поднимался все выше, и ноги Бонни стукались о перекладины лестницы.

Ларри кинулся вперед. Он сунул одеяло под мышку, схватил лодыжки Бонни и поднял их. Прижав одеяло рукой с правой стороны, а ноги Бонни с левой, он начал подниматься по лестнице.

— Молодец, — сказал Пит.

Ларри двигался осторожно, стараясь не смотреть на труп. Наверху было жарко и душно.

Они опустили Бонни в гроб. Ларри натянул на нее одеяло и торопливо спустился вниз. Пит последовал за ним. Они сложили лестницу. Рывок веревки, и дверь люка закрылась.

По дороге к дому Ларри поймал себя на мысли, что испытывает чувство вины перед Бонни за то, что оставил ее в таком темном, жарком месте.

«Не будь смешным, — подумал он. — Она мертва. Она ничего не чувствует».

— Как ты думаешь, когда можно будет вытащить кол? — спросил Пит, когда они вошли в гостиную.

— Думаю, чем раньше, тем лучше. Правда, мне бы хотелось провести некоторые исследования в Полынной Степи.

— Что же, хорошая идея. Может, у них там были какие — нибудь неприятности из — за вампиров. Может именно из — за этого местечко опустело.

— Посмотрим. Во всяком случае, мне надо заполнить еще несколько страниц.

— Хорошо. А мне нужно подготовить кинокамеру. Хочу все заснять на пленку. Получится здорово.

— Да. — Ларри открыл для него входную дверь.

— Пока, дружище. Все идет замечательно.

— Да, по крайней мере, больше не придется беспокоиться, что наши дамы наткнутся на нее.

Ухмыляясь, Пит похлопал Ларри по руке.

— Пока. Не трать даром времени.

Лишь только Пит ушел, Ларри кинулся в ванную. Он бросил свою одежду в бельевую корзину и залез в ванну.

Стоя под горячей струей воды, он спрашивал себя, почему он ничего не сказал о кольце. Он должен был сообщить Питу об этом, рассказать ему, что это тело принадлежало девушке по имени Бонни Саксон, которая в 1968 году закончила Бафордскую школу.

«Почему же я не сделал этого? — спрашивал он себя. — Пит все равно узнает об этом, рано или поздно. Он поймет, что я утаил это от него.

Так в чем же дело?»


Глава 20


— Доброе утро, мэм.

Лейн заперла свой шкафчик и повернулась.

— А, привет, бродяга.

Руки Джима были засунуты в карманы джинсов. Улыбаясь, он вынул их, показал и сунул обратно.

— Держу при себе, — сказал он.

— Молодец. У тебя большие успехи.

— Хорошо съездила?

— Прекрасно. Мне не хватало тебя. А как Кэнди?

— О, она была очаровательна. Ей бы хотелось, чтобы ты уезжала почаще.

Лейн пыталась удержать улыбку, но чувствовала, как та сползает с ее лица. Она крепче прижала к себе папку, и учебники врезались ей в грудь.

— Я пошутил.

— Знаю.

— Ты первая начала.

— Знаю. Уж и сказать ничего нельзя.

— Я бы и не пошел с Кэнди. И ни с кем другим. С тех пор, как у меня есть ты.

Улыбка вернулась на лицо Лейн. Она приподняла бровь.

— Считаешь, что я у тебя есть?

— Черт, ты знаешь, что я имею в виду.

— Да. Подай мне одну из твоих рук. — Лейн подошла к Джиму, оторвала руку от своих учебников и взяла его за руку, которую он предложил ей.

— Хочешь проводить меня в библиотеку? — спросила она.

— В библиотеку?

— Мне дали поручение.

— До первого звонка осталось только десять минут.

— Это не займет много времени.

Держась за руки, они пробрались через переполненный вестибюль.

— Насчет пятницы все по — прежнему?

— Конечно. Я надеюсь. Лучше бы в субботу, но…

— «Гамлет».

— Знаю. Вот еще напасть.

Выйдя на улицу, они пересекли школьный двор. Джим открыл для нее библиотечную дверь.

— Теперь мне лучше испариться, — сказал он. — Мы со старухой Свансон недолюбливаем друг друга. Встретимся за ленчем?

— Хорошо. Пока. — Лейн сжала его руку, потом отпустила и вошла в библиотеку. Она прошла прямо к столу, где мисс Сваисон выдавала книги нескольким ученикам.

«Старухе Свансон», вероятно, было не более сорока, она была привлекательной женщиной с коротко стриженными рыжими волосами и веснушчатым лицом. Но Лейн знала, что имел в виду Джим. Хотя эту женщину нельзя было назвать старой, ее негнущаяся спина и высокие тонкие брови свидетельствовали о ее суровости, поэтому она казалась старше своих лет.

Она всегда была мила с Лейн, но, казалось, что она получает удовольствие, доставляя неприятности ученикам, которых она обслуживала. Мальчишки обычно называли ее не иначе, как «ведьмой». Она была также известна, как «сточная канава» и «зараза».

Когда библиотека опустела, Лейн подошла к столу.

— Доброе утро, мисс Свансон.

— Лейн? Как дела?

— Хорошо. Не могли бы вы помочь мне? У вас сохранились старые ежегодники нашей школы?

— Конечно. Правда, за некоторые годы потеряны. Чуть только ослабишь внимание, как книги исчезают. Ученики — это просто банда воришек. Надо сказать, что и некоторые учителя тоже. — Ее левая бровь поползла на лоб. — Тебе какой год нужен?

— Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.

— Это задолго до того, как я пришла сюда. Здесь все было в совершеннейшем беспорядке. Я поищу, но не удивлюсь, что шестьдесят восьмой как раз среди потерянных.

Джейн вежливо улыбнулась и сказала:

— Спасибо.

Мисс Свансон вошла в конторку позади абонементного стола и исчезла из виду.

Лейн наклонилась вперед. Она оперлась локтями о стол и скрестила ноги. Она ждала.

— И как у тебя дела в это чудесное утро?

Не успела она повернуться, как около нее возник мистер Крамер.

— Ой, здрасьте! — выпалила она и почувствовала, что покраснела.

— Зашла взять книги?

— Да. Я за эти выходные перечитала «Гамлета», — сказала Лейн, надеясь, что это ему доставит удовольствие.

— Замечательно.

От него приятно пахло.

Лосьон после бритья?

Его щеки казались совершенно гладкими. Они были голубоватого оттенка там, где у него была бы борода, если бы он отращивал ее. Интересно, как он выбривает глубокую ямочку на подбородке?

На мгновенье их глаза встретились. Его глаза были такими голубыми. Лейн отвела взгляд и сказала:

— Пьеса действительно интересная. Каждый раз, когда я читаю ее, я узнаю что-то новое.

— Да, старина Билли Шекспир был не дурак.

Лейн засмеялась и повернулась, так как к столу вернулась мисс Свансон. Библиотекарша держала длинный тонкий том ежегодника. Увидев мистера Крамера, она улыбнулась и порозовела. Она вдруг стала мягче, моложе и более женственной.

— Доброе утро, Шерли.

— Мистер Крамер, чем могу быть вам полезна?

Он покачал головой.

— Просто зашел вместе с одной из моих самых лучших учениц.

Мисс Свансон кивнула и улыбнулась Лейн.

— Вам, девушка, повезло.

— Колоссально. На сколько дней я могу ее взять?

— Боюсь, ты не сможешь ее взять. Таковы правила. Хоть наизусть учи ее, но в библиотеке.

Лейн сморщила носик.

— Даже на один день?

— Боюсь, что нет. — Мисс Свансон глянула на мистера Крамера, словно ища поддержки. — Если мы позволим выносить из библиотеки ежегодники, то скоро у нас ни одного не останется. Пойми меня.

— Да. — Лейн пожала плечами. — Что ж…

— Извини, но таковы правила.

— Это я виноват, — сказал мистер Крамер. — Это я попросил Лейн взять для меня эту книгу.

— Вот как?

Он наклонился и вытянул книгу из рук мисс Свансон. Кивнул головой.

— Да, это она и есть. Шестьдесят восьмой. Мне-то можно взять ее?

— Да, конечно. Только я запишу в карточку. — Она открыла выдвижной ящик, взяла чистую карточку и записала «Бафордские памятные записки, 1968 год».

— Я вам очень благодарен за это, — сказал мистер Крамер, расписываясь.

Мисс Свансон покраснела еще больше.

— Все в порядке. Вы сможете вернуть ее завтра?

Он глянул на Лейн. Она кивнула.

— К тому времени я закончу. — Взяв книгу, он сказал: — Спасибо еще раз, Шерли. — Он сунул книгу под мышку, сделал знак Лейн следовать за ним и вышел на школьный двор.

— На, держи. — Вручая ей книгу, он придал своему лицу глуповатое, испуганное выражение. — Только, ради Бога, не потеряй ее.

Лейн засмеялась.

— Я постараюсь.

Они пошли вместе.

— С какой стати ты заинтересовалась этим старым ежегодником? — спросил он.

— О, это для отца. Он собирается писать книгу, где некоторые события происходят в шестьдесят восьмом году. Он хочет посмотреть прически, одежду. Огромное спасибо, что вы взяли на себя мисс Свансон.

— Не имей сто рублей, а имей сто друзей.

Лейн почувствовала, как внутри нее поднимается приятное тепло.

— Мне бы хотелось что — нибудь сделать для вас.

— Что ж, мне всегда бывает необходима помощь при проверке работ.

— Прекрасно. Когда?

— Ты не смогла бы задержаться на полчаса после уроков? Я еще не проверил диктанты за пятницу.

— Ладно. — Прозвенел звонок.

— Ой — ой. Пора поторопиться на первый урок. До встречи.

Кивнув, Лейн посмотрела ему вслед. С трудом переведя дыхание, чувствуя слабость в ногах, она направилась к своему классу.

Лейн поставила свой пакет с ленчем на стол, за которым сидел Джим, и оглядела кафетерий. Генри и Бетти не было за их обычным столом. Должно быть, кто-то их оттуда выжил. Но она заметила своих друзей на другой стороне переполненного зала.

— Сейчас вернусь, — сказала она Джиму.

— Что — нибудь забыла?

— Мне надо увидеть Генри и Бетти.

Джим страдальчески закатил глаза.

Лейн похлопала его по плечу и быстро ушла. Она пробралась к своим друзьям, которые сидели друг против друга. Бетти зубами открывала пакетик с чипсами, а Генри доставал из портфеля коричневый бумажный пакет.

— Привет, ребята, — сказала Лейн.

Генри обернулся и широко улыбнулся.

— Салют, дорогуша.

— Мне необходимо остаться после занятий сегодня, — сказала Лейн. — Боюсь, вам придется добираться домой самим.

— Никаких проблем, — сказал Генри.

— Оставляют после уроков? — поинтересовалась Бетти.

— Ха! Меня? Не дождетесь.

— Так что же случилось?

— Я остаюсь, чтобы помочь Крамеру проверить тетради.

Бетти прижала к груди свою пухленькую ручку.

— Уймись, мое сердце. Как это ты ухитрилась?

— Наверное, просто повезло.

— Это тебе не Том Круз, — вставил Генри.

— Мне надо возвращаться к Джиму, — сказала Лейн. — Я только хотела предупредить вас.

Бетти, хитро улыбнувшись, посоветовала:

— Не расслабляйся, — и сунула в рот чипс.

— Балда, — сказала Лейн.

Девушка кивнула головой, не переставая жевать.

Лейн подошла к столику Джима и села рядом с ним.

— Видишь? Уже вернулась.

— Ну, как, мило побеседовала с этими сиамскими близнецами?

— Если ты не будешь вести себя прилично, то я уйду.

— Ладно, ладно. Я просто пошутил. Так что произошло?

— А тебе разве интересно?

Пожав плечами, Джим отвернулся и откусил яблоко. Каждый день на ленч он съедал два яблока и плитку шоколада и запивал их пепси. Сейчас он ел второе яблоко. От первого осталась лишь сердцевинка. Лейн, радуясь, что у нее с собой настоящая еда, развернула свой сэндвич с салями и сыром. Она откусила кусочек и довольно вздохнула.

Джим глянул на нее.

— Ты питаешься ядом. В них во всех консерванты.

— Я надеюсь, что они законсервируют и меня.

— Ха — ха.

— Смейся, смейся.

— Так что за дела у тебя с Генри — курятником и Бетти — бубликом?

— Я остаюсь после уроков, вот и все. Мне надо было предупредить их.

— С какой это стати ты остаешься?

— Я помогаю Крамеру проверять диктанты.

Джим сморщил нос, обнажив верхний ряд зубов. На них оставались кусочки белой мякоти яблок.

— Вот Иуда. Наделал ошибок, что ли? Мало тебе того, что ты отказываешься от субботней прогулки из — за этого типа? Теперь еще будешь служить у него рабыней? Ни с того, ни с сего вступила в ряды любимчиков?

— Если ты сам не знаешь, что говоришь, — сказала спокойно Лейн, — то лучше закрой рот. Противно тебя слушать.

Джим широко открыл рот и покачал головой.

— Ну, просто умница. Господи, какой же ты еще временами маленький. Подумать только, и я еще целовала его.

— И опять поцелуешь, не сомневаюсь в этом. — Он закрыл рот и продолжал жевать с блаженной улыбкой на лице.

«И зачем я с ним связалась?» — подумала Лейн. Она откусила еще кусок своего сэндвича, глянула на часы, висевшие в кафетерии, и пожелала, чтобы поскорее начался шестой урок.

На психологии, которая шла пятым уроком, Лейн пришлось писать очень быстро, чтобы успеть законспектировать лекцию. Время пролетело незаметно. Она была удивлена, услышав звонок.

Лейн торопливо прошла в вестибюль и нырнула в прокуренный туалет. Там, прильнув к зеркалу, проверила, не осталось ли чего — нибудь на зубах после ленча. Зубы выглядели прекрасно. Она причесалась, затем расстегнула замок юбки и заправила в нее блузку, чтобы та была гладкой и туго натянутой от груди и до талии. Через белую ткань блузки слегка просвечивали лямочки и кружевной рисунок чашечек ее бюстгальтера. Лейн застегнула юбку, повернулась еще раз, чтобы быть уверенной в каждой складочке, вышла из туалета и направилась в класс.

«Надеешься пойти с ним куда — нибудь? — подумала она, чувствуя себя несколько глуповато. — Он ведь учитель. Его не интересует такой ребенок, как ты.

Ну и что? Это не помешает хорошо выглядеть».

Лейн вошла в класс. Мистера Крамера там еще не было. Она села за свою первую парту, убрала учебники, которые ей не понадобятся, и стала ждать.

Перед самым звонком вошли Райлди Бенсон и Джессика. Левая рука Джессики все еще была в гипсе, зато правой она повисла на Бенсоне. Профланировав мимо, она бросила взгляд на Лейн. Ее лицо выглядело получше: хотя на подбородке и на левой брови у нее еще были пластыри, но опухоль спала; губы больше не были такими распухшими, синяки побледнели и стали зеленовато — желтого цвета, часть царапин уже исчезла, оставив пятна розоватой кожи.

Она подошла к другому краю парты. Бенсон поотирался рядом, потом направился по проходу на свое место. Джессика села.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Лейн.

Девушка усмехнулась.

— А ты как думаешь?

— Просто спросила. Извини.

— Пошла ты в задницу, — сказала Джессика и отвернулась.

«Наверное, Бенсон рассказал ей о ссоре, — подумала Лейн. — Иначе, зачем ей было ждать целую неделю, чтобы сказать ей это?

Ведьма… Незачем и стараться поддерживать с ней хорошие отношения».

— Не торчи у меня на пути и не суй свой поганый нос в мои дела, — вдруг добавила Джессика, — а не то я натравлю на тебя Райли.

— Ой, испугалась!

Лейн отвернулась от нее и уставилась вперед.

Она подумала, что надо бы сказать Джессике, что она вылетит отсюда, как пробка, но потом решила, что лучше промолчать. Ни к чему хорошему это не приведет. Джессика и одна может не оставить от нее и мокрого места, не говоря уже о ее придурке — приятеле.

В комнату вошел мистер Крамер.

Лейн быстренько села прямо, выпрямив спину и сложив руки на парте.

Крамер снял свою куртку. Он повесил ее на спинку стула и, встав на свое обычное место за учительским столом, начал закатывать рукава рубашки. У него были загорелые руки, покрытые густыми, черными волосами. Он присел на край стола.

Встретившись с ним глазами, Лейн улыбнулась.

Крамер сделал вид, что не заметил этого, взял классный журнал и обвел глазами класс.

— Вероятно, мистер Биллингс решил устроить себе еще одни каникулы, — сказал он и отметил отсутствующего ученика.

— Хорошо. Итак, еженедельный словарный диктант. Есть желающие выйти к доске?

Лейн подняла руку. Он вызвал Хейди.

«Не беда», — успокаивала себя Лейн. Но она не могла не испытывать чувства разочарования. Во — первых, он не улыбнулся в ответ на ее улыбку. Теперь он вызвал другого к доске. Может, он игнорирует ее?

«Не будь смешной, — подумала она. — Ты не одна в классе».

Но урок продолжался, а Крамер по — прежнему игнорировал ее. Он редко смотрел на нее. Он вызывал других учеников читать отрывки из книги стихов, отвечать на вопросы о ритме и размере, предлагать свою интерпретацию.

Беспокойство Лейн возрастало.

«Может, он сердится на меня? Что я ему сделала? Может, он считает, что я воспользовалась его присутствием в библиотеке? Но, черт побери, я не просила его брать эту книгу. Это была его идея.

Интересно, хочет ли он еще, чтобы я осталась после уроков?

Иди. Ты свободна.

Нет, он этого не скажет».

Лейн представила себе, как она унизительно сидит одна в классе.

— Но вы просили остаться и помочь вам.

— Я обойдусь. Можешь идти.

«Может, лучше сразу уйти, как только прозвенит звонок, — подумала она. — Но я обещала, что останусь. Я не могу просто так взять и уйти. Он подумает, что я ненормальная».

— Лейн?

Вздрогнув, Лейн глянула на Крамера.

— Не прочтешь ли нам следующую строфу?

— А… — Она почувствовала, что внутри нее все пылает. — Кажется, я потеряла, где читали.

Из конца класса донеслось несколько коротких смешков.

Крамер слегка покачал головой. Его это, кажется, развлекало.

— Надо постараться все — таки следить.

— Да, сэр. — Лейн опустила глаза к книге.

— Аарон, может, ты прочитаешь следующую строфу?

Аарон начал читать. Лейн склонилась над книгой, прикрыла глаза рукой и начала изучать страницу.

«Черт, где же мы находимся?» Она никак не могла найти строфу. «Идиотка, ведь ты сама хотела, чтобы он вызвал тебя. Он и вызвал. Почему я не умерла сейчас на месте, чтобы избавиться от всего этого?»

Аарон закончил.

Перед лицом Лейн появилась рука. Рука Крамера. Он перевернул для нее страницу, указал на среднюю строфу и отошел.

— Спасибо, — пробормотала она.

Еще кому-то в классе это показалось смешным. Лейн опустила голову.

— Не окажете ли вы нам честь и не почитаете ли нам? — спросил Крамер.

Она кивнула, не опуская руки и начала читать вслух.

Она прочитала половину стиха, когда прозвенел звонок.

— Отлично, — сказал Крамер. Повысив голос, он объявил: — Не забудьте составить к следующему уроку предложения по орфографии. Чернилами, пожалуйста. Все свободны.

Лейн закрыла свою книгу и уставилась на нее. Ребята проходили мимо нее. Кто-то потрепал ее по затылку. Она посмотрела. Это был ухмыляющийся Бенсон.

— Будь повнимательнее, крошка. Она насмешливо усмехнулась.

Бенсон развязной походкой вышел вместе с Джессикой.

Вскоре в комнате никого не осталось, кроме Лейн и Крамера.

Лейн через силу подняла голову. Крамер стоял у своего стола, складывая книги и папки в свой портфель. Казалось, он не замечал ее присутствия.

«Надо было мне уйти вместе со всеми, — подумала она. — Боже, ну и влипла. А все отец со своим ежегодником. Вот удружил, папочка».

Может, она должна что — нибудь сказать?

— У тебя есть красная ручка? — спросил Крамер и, наконец, посмотрел на нее.

С Лейн точно груз свалился.

— О… нет. Кажется, нет.

— Не страшно. Я тебе дам. — Он наклонился над своим столом и открыл выдвижной ящик. Найдя ручку и закрыв ящик, он порылся в куче папок на углу стола. — Ну вот. Я дам тебе тетради первого класса. Не возражаешь?

— Прекрасно.

Крамер подошел к ней.

— Если с этими закончишь и захочешь взять еще, то у меня их много. Хотя мне не хочется держать тебя здесь целый день.

Лейн кивнула.

«Глазам своим не верю, — подумала она. — Ведет себя так, как будто ничего не случилось. А ты чего хотела, нотаций?»

Лейн освободила парту. Крамер положил перед ней папку и ручку.

— Если появятся вопросы, спрашивай.

— Хорошо.

Он отвернулся.

— Мистер Крамер?

Он повернулся к ней опять, по его лицу расплылась довольная улыбка.

— Извините, что я потеряла, где читали.

— Замечталась?

— Наверное.

— В этом нет ничего страшного. Надеюсь, тебе не очень было неловко.

— Я чувствовала себя очень неловко.

— Ты — лучшая ученица в классе, Лейн. Не стоит расстраиваться из — за одной оплошности. С каждым может случиться.

— Хорошо. Спасибо.

— Конечно, я должен был поставить тебе отлично за сегодняшний урок.

— О — о.

Мягко рассмеявшись, он взял Лейн за плечо.

— Это была шутка.

— О — о.

Его рука осталась на плече. Лейн чувствовала, как ее тепло распространяется по всему телу. Крамер нежно потрепал ее по плечу и отошел.

— Я действительно очень благодарен тебе за то, что ты осталась помочь мне с этим. Ты сняла с меня часть обузы.

— Рада быть вам полезной. — Она все еще ощущала тепло его руки.

— Преподавание не настолько интересное дело, как это кажется. У меня такое чувство, что я приговорен к бумажной работе. Мне кажется, что я только и занимаюсь проверкой тетрадей и подготовкой к урокам. — Он покачал головой. — Тяжкое бремя.

— Если вы не возражаете, я могла бы оставаться почаще и помогать вам.

Сердце ее бешено колотилось. Она и сама не могла поверить, что сказала такое.

«Он подумает, что я навязываюсь».

Крамер слегка склонил голову на бок. Он сжал губы и приподнял брови.

— Ну что ж, я благодарен за это предложение. Но у тебя, наверное, есть что — нибудь поинтереснее, чем заняться в свободное время.

— Мне это не затруднит. Правда.

— Решай сама. Я, конечно, был бы рад иметь помощников. — Улыбаясь, он стукнул папкой по столу. А теперь к делу. А то шуму много, а толку — мало.

Лейн рассмеялась.

— Вы просто эксплуататор.

— Начинай проверять тетради, а не то я отшлепаю тебя.

— Слушаюсь, сэр.

Он повернулся и пошел к своему столу. Лейн провожала его глазами.

Его рубашка спортивного покроя облегала его фигуру от широких плеч до узкой талии. Над поясом она немножко выбилась. Из кармана на левой ягодице выпирал бумажник. В заднем правом кармане, по — видимому, ничего не было. Эта сторона его брюк была туго натянута, и Лейн смотрела, как движутся его мускулы, пока он шел к столу.


Глава 21


Джина, чистившая картошку у раковины, оглянулась на вошедшего в кухню Ларри.

— Ты что-то рано закончил, — сказала она.

Он посмотрел на часы. Почти четыре. Обычно он работал до половины пятого.

— Закончил эту дурацкую корректуру, — сказал он, доставая из холодильника пиво. — Что-то другое начинать уже поздно. — Он открыл крышку бутылки. — А где Лейн?

— Еще не вернулась.

— Это я знаю. У нее были какие — нибудь планы после школы?

— Она ничего не говорила. Может, задержалась у Бетти или еще где — нибудь.

— Понятно. — Ларри налил пиво в кружку, высосал белую пену и опустошил бутылку. — Что ты собираешься делать с картофелем?

— Пожарить по — французски.

— Прекрасно. — Он бросил бутылку в мусорное ведро. Она упала со стуком.

Ларри отнес пиво в гостиную, плюхнулся в свое кресло и начал перелистывать новый номер журнала «Мистерии», который пришел с дневной почтой. Джина, вероятно, просмотрела его. Она бы уже сообщила ему, если бы там говорилось о нем. Поэтому он сразу же перешел к «Письму из Голливуда» Брайана Гарфилда.

Он попытался читать.

День был теплым. Кондиционер был выключен, окна открыты. Каждый раз, когда Ларри слышал звук проезжавшей машины, глаза его обращались к окну.

«Ну, где же она?»

«Терпение, — приказал он себе. — У них может и не оказаться ежегодника за шестьдесят восьмой год.

Должен быть».

Ларри пожалел, что не попросил Лейн позвонить ему из школы. Тогда ему не пришлось бы волноваться целый день. Но ему не хотелось, чтобы она знала, что это так много для него значит.

— Попробуй взять шестьдесят восьмой, — сказал он ей. — Я как раз работаю над этим годом. Если этого года нет, тогда подойдет шестьдесят седьмой или шестьдесят шестой. Даже шестьдесят пятый. А если бы ты смогла получить ежегодники за все эти годы…

— Ты шутишь, — сказала Лейн. — Я буду рада, если Свансон даст мне хотя бы один из них, не то что четыре.

— Тогда лучше за шестьдесят восьмой, хорошо?

Ларри услышал еще одну приближающуюся машину.

Он знал звук «мустанга» — низкое ворчание, это был не он. Тем не менее он выглянул в окно. Мимо проехал большой фургон.

Ларри отхлебнул пива, дочитал Гарфилда и поискал «Угол скупого» Уоррена Мерфи. В этом номере его, по — видимому, не было.

— Заразы, — пробормотал он.

«Может, рассказ задерживается оттого, что еще не совсем готов? В следующий раз, когда буду разговаривать с Эдом, надо будет спросить его».

Ларри пробежал глазами колонку. Половина книг принадлежала авторам, которых он терпеть не мог. Но он нашел рецензии на новые книги Даниеля Ренсома, Джо Лансдейла и Чета Уильямсона. Он уже прочитал обсуждаемые книги. Хорошо. Такие обзоры никак не могли навредить ему.

Ларри отхлебнул еще пива.

Начать читать.

Услышал звук «мустанга».

Почти вовремя!

На улице появилась ярко — красная машина, замедлила ход, свернула на подъездную дорожку и исчезла из виду. Мотор заглох. Хлопнула дверца. Когда Ларри услышал шаги Лейн на дорожке, он отложил журнал в сторону и направился к двери.

— Привет! — сказал он, открыв дверь. Лейн держала в руке ключ, другая рука была пуста. — Как прошел день?

— Здорово.

«Похоже на то», — подумал Ларри.

Лейн выглядела еще более оживленной, чем обычно.

Он пропустил ее и закрыл дверь. Лейн сбросила свой рюкзак с книгами с плеч. Пытаясь скрыть волнение в голосе, Ларри спросил:

— Ну как, повезло тебе с ежегодником?

— Свансон не хотела давать мне его на руки. Но тебе повезло. Там был мистер Крамер, и она разрешила ему взять ее.

— Так ты принесла его?

— Ну, конечно, — Лейн бросила рюкзак на диван, расстегнула его и вынула удлиненный тонкий том. — Завтра его надо вернуть.

— Без проблем. — Ларри потянулся за книгой.

Лейн прижала ее к груди и покачала головой.

— С тебя причитается.

— Что бы ты хотела?

— Вопрос открыт для обсуждения. Мне пришлось пойти на значительные жертвы ради тебя. В частности, чтобы расплатиться за услугу, я пообещала мистеру Крамеру помогать проверять тетради после занятий на этой неделе каждый день.

— Ты шутишь.

— Я бы не стала разыгрывать тебя.

— Он не мог заставить тебя делать это.

— Нет, я сама ему предложила, а он не отказался.

— А, тогда другое дело.

— А все из — за этого, — сказала Лейн, улыбаясь, и постучала костяшками пальцев по обложке книги.

— Хорошо. Что ты хочешь?

Она подняла глаза.

— Дай подумать. Мои услуги стоят недешево, как ты понимаешь.

— Они никогда не были дешевыми.

— Па-па.

— Ле-ейн.

— Послушать тебя, так можно подумать, что я такая меркантильная.

— Но разве это не так?

— Конечно, нет. Правда, я недавно видела чудную пару кроссовок.

— И как это ты не купила их?

— Решила, что не надо. Я уже сделала несколько покупок в тот день.

— Если ты имеешь в виду тот день, когда мы с мамой последний раз ездили на пикник с Питом и Барбарой, то я это хорошо помню.

— Мне действительно понравились эти кроссовки. Но я сдержалась. Только ради тебя.

— Я очень тронут.

— Так я могу купить их?

— Конечно, почему бы нет?

— О, папочка, ты просто чудо! — Лейн вручила отцу книгу. Когда Ларри взял ее, она бросилась ему на шею и поцеловала. А потом понеслась на кухню.

Ларри взял свое пиво.

Он услышал, как Лейн крикнула:

— Привет, мам. Что будем есть? Я умираю с голода.

В своем кабинете Ларри плотно закрыл дверь. Он поставил свое пиво на подставку рядом с компьютером. Откинулся на спинку стула, пристроив низ книги у себя на животе. Голубая обложка была декорирована золотыми буквами, которые гласили: «Бафордские памятные записки, 1968».

«То, что надо, — подумал он. — Бог мой, как раз то, что надо».

Сердце колотилось. В желудке ощущалась противная дрожь.

Ларри открыл книгу. Поверхностный просмотр обнаружил глянцевые страницы с черно — белыми фотографиями. В конце был список учащихся. На последней странице списка значились учащиеся, чьи фамилии начинались на букву С. Ларри скользил глазами сверху вниз:

Сакай Джоан Самилсон Памела Сандерс Тимоти Сатмари Маурин Сейфер Рональд Бонни Саксон не было.

«Продолжим, — подумал Ларри. — Она должна быть здесь».

Он отчаянно листал страницы к началу списка. И обнаружил подзаголовок «Первый курс».

— Слава Богу, — пробормотал он. В 1968 году Бонни была старшеклассницей, а вовсе не первокурсницей.

Ларри перелистнул списки младших курсов. Как раз над заголовком «Юниоры» значилось имя Циммерман Ронда. Конец списка выпускного класса. Ларри поднял глаза к левому верхнему углу. Симпсон Кеннет. Симпсон. С!

Ларри закусил нижнюю губу. Он перевернул страницу и начал снизу: Симмонс Ден Сейджел Сьюзан Сефридж Джон Скляр Тони Саксон Бонни. Всего лишь одно из имен в списке. Оно не было напечатано красным цветом, не было набрано заглавными буквами или курсивом. Но Ларри показалось, что оно вырвалось со страницы и разорвалось где-то у него в голове.

Справа от фамилии были указаны номера страниц. Их было шесть.

Шесть страниц с фотографиями Бонни Саксон!

Боже милостивый!

Ларри просмотрел страницу. У большинства фамилий стоял номер только одной страницы, у некоторых две или три. Мало у кого было больше трех страниц.

У Бонни было шесть.

«Вероятно, она была очень занятной, — подумал Ларри. — И популярной.

Популярные девочки почти всегда симпатичные».

Первый номер страницы подле ее фамилии был 34. Ларри заложил спичечный коробок в список, чтобы отметить место, вернулся к началу ежегодника и начал листать страницы, пока не нашел тридцать четвертую.

Первое имя в левом верхнем углу было Бонни Саксон.

Ларри уставился на фотографию.

И застонал.

Она была восхитительна. Сияющая, очаровательная. Ее блестящие белокурые волосы мягкой волной изгибались над бровью и спускались к плечам. Глаза, казалось, были направлены на что-то чудесное, расположенное рядом с фотокамерой. Они были веселыми и живыми. У нее был маленький милый носик. Линия щек плавно изгибалась над уголками ее рта, словно их приподнимала и придавала им форму ее улыбка.

Такова была Бонни.

Она очень напоминала Лейн.

И меньше всего была похожа на труп на чердаке гаража Ларри. Но ее волосы, зубы и овал лица подтверждали, что он не ошибся: тело принадлежало Бонни Саксон. В этом не было никаких сомнений.

Страшный труп когда-то был девушкой с этой фотографии — прекрасной, сияющей красотой юности.

Ларри смотрел на фотографию.

Бонни.

Он чувствовал себя очень странно: взволнованный своей находкой, очарованный ее красотой, подавленный. Когда делалась эта фотография, она, наверное, думала, что впереди ее ждет целая, прекрасная жизнь. Но ей оставалось всего несколько месяцев, а затем кто-то прервал ее, воткнув кол ей в грудь.

Она не была вампиром.

Она была прелестным, невинным ребенком.

И, вероятно, была разбивательницей сердец. Наверняка, все мальчишки в школе мечтали о ней.

Может, ее убил один из них? Какой — нибудь ревнивый приятель? Она разбила его сердце, поэтому он воткнул ей в грудь кол? «Вполне вероятно», — подумал Ларри. Но кол в ее груди и распятие на лестнице свидетельствуют о том, что кто-то считал ее вампиром.

Ларри еще немного посмотрел на фотографию, затем глянул на список и нашел страницу 124. Там он обнаружил групповые фотографии комитета по общественным связям, программного комитета и клуба искусств. Он не стал изучать перечисляемые фамилии. Он хотел сам искать Бонни, найти ее и радоваться тому, что узнал ее.

Фотография комитета по общественным связям была передержана. Большинство лиц получились бледными, расплывчатыми, их черты были размыты и слаборазличимы. Навряд ли Бонни была в этой группе, но Ларри на всякий случай просмотрел фамилии под ней.

Затем он перешел к фотографии программного комитета. Он не думал, что найдет ее здесь. Хотя он точно не знал, в чем заключается деятельность программного комитета, но Бонни больше была похожа на девочку, которая будет отвечать за украшение физкультурного зала для танцев. Ларри изучил лица всех девочек на фотографии. Бонни не было.

Он нашел ее в клубе искусств.

В первом ряду, вторая слева, между двумя унылыми толстушками.

Бонни выглядела грандиозно. Она стояла прямо, руки по швам, приподняв головку и улыбаясь прямо в камеру. Лицо было не крупным планом, как на снимке выпускного класса, но зато эта фотография показывала ее с головы до ног. На ней была надета белая блузка с короткими рукавами, прямая юбка, доходящая до колен, белые носки и белые спортивные тапочки.

Ларри поднял книгу к глазам, наблюдая, как Бонни вырастает, по мере приближения страницы. Он изучал ее лицо. Несмотря на то, что фотография была сделана с расстояния, она была хорошего качества. Все черты были хорошо различимы. Ворот ее блузки был расстегнут. Ларри посмотрел на ее шею и увидел ямочку на горле, легкий изгиб ключиц. Ниже, подъем ее груди лишь слегка намечался. Ларри скользил глазами вниз по ее рукам до кистей. Пальцы рук были чуть — чуть согнуты, слегка касаясь ткани юбки. Его взгляд задержался на плавном изгибе ее обнаженных ног.

Один из ее белых носков был слегка ниже другого. Если бы она знала об этом, то, наверняка, подтянула бы их. Ларри почти явственно видел, как она наклоняется и подтягивает носок. Ему даже стало немного больно, как будто он пропустил что-то очень важное из — за того, что его там не было.

Ларри опустил книгу и прочитал короткое описание деятельности клуба искусств. Бонни, оказывается, была секретарем.

Должно быть, была сообразительной. Только толкового и ответственного человека могут назначить секретарем.

«Вероятно, была хорошей ученицей, — подумал он. — Из тех людей, которым дано все от природы — красота, индивидуальность, ум».

Ларри сверился опять с содержанием и узнал, что следующая фотография на странице 126. Он вернулся к клубу искусств, перевернул страницу и сразу же узнал Бонни на верхней фотографии. Она была членом законодательного собрания школы. Краткая подпись внизу гласила, что эта группа отвечала за «принятие законов школы и проведение их в жизнь».

Бонни сидела в первом ряду, ноги на полу, коленки вместе, руки на коленях. Она была одета так же, как и на снимке клуба искусств. Здесь носки у нее были на одном уровне. Ларри улыбнулся. Было озадаченное выражение лица. Челка немного сбилась, открыв приподнятые брови.

Ларри поднес книгу поближе к лицу. Ее голова была немного повернута в сторону, волосы заправлены за ухо. Казалось, она чуть — чуть подалась вперед. Блузка была аккуратно заправлена, и груди вырисовывались слабой горизонтальной тенью на белой ткани.

Ларри собрался было вернуться к содержанию, как вдруг заметил Бонни на противоположной странице. Она была на верхней фотографии, в первом ряду, третья справа. Член комитета по социальной деятельности.

— Ага! — прошептал Ларри.

Значит, она все — таки украшала спортзал для танцев.

— Я так и знал.

На этом снимке на ней был свитер с закрытым горлом и большой буквой Б на груди.

Подает сигнал к овациям?

«Танцор, — подумал он. — Я должен был сразу догадаться».

Бонни была немного другой. Ларри уставился на снимок. Здесь она не улыбалась, из ее глаз исчезло сияние, а губы были сжаты в мягкую прямую линию.

Очевидно, что-то ее расстроило.

Может быть, в этот день неважно себя чувствовала. Может, плохо написала контрольную. Может, поссорилась с приятелем.

Что-то случилось. Что-то, во всяком случае на какой-то момент, лишило ее счастья.

Это казалось несправедливым. Жизнь Бонни должна быть безоблачной, ведь ей так мало осталось жить.

Ларри почувствовал, как в горле запершило.

Он быстро вернулся к содержанию, затем нашел страницу 133.

Бонни стояла в ряду с шестью другими девочками. «Солистки», а не организаторы аплодисментов. На них были светлые свитера с огромной буквой Б впереди и темные плиссированные юбки. Они стояли с маракасами в поднятой левой руке, подбоченясь правой рукой, правая нога высоко выброшена вперед.

Бонни выглядела так, словно впереди у нее еще целая жизнь. Она откинула голову назад и смеялась. Нога ее была выброшена вперед выше, чем у других девочек. Не прямо в камеру, а немного в сторону. Носок ее белой туфельки был почти на одном уровне с ее левой подмышкой. С поднятой ноги свисал подол ее юбки. Носков на ней не было. Ларри смотрел на ее тонкую лодыжку, изгиб икр и линию бедра. Он заметил полумесяц ее нижнего белья, чуть светлее, чем юбка.

Ларри поборол в себе желание поднести книгу поближе к глазам.

Он оторвался от снимка. Взял свою кружку и отхлебнул пива.

Посмотрел снова.

«Да нет, это не трусики, — сказал он себе. — Это часть ее костюма».

Но все — таки…

Он обратил внимание на вторую фотографию на этой же странице. Те же самые девочки. Те же костюмы. Здесь они все смотрели в объектив и подпрыгивали, маракасы в обеих руках взлетели над головой, спины изогнуты, ноги отброшены назад. Свитерок Бонни немного выбился из юбки и виднелась тонкая полоска тела. Ларри заметил ее плоский живот и маленькую точку ее пупка.

Он тряхнул головой. Отхлебнул еще пива, но проглотил с трудом. Затем снова вернулся к содержанию.

Рядом с фамилией Бонни непросмотренной оставалась всего одна страница. Он начал листать до страницы 147.

И у него перехватило дыхание.

Фотография Бонни крупным планом занимала полстраницы. — Господи Иисусе, — прошептал он.

Ларри посмотрел на подпись. «Бонни Саксон, Королева красоты 1968 года». Здесь же были фотографии еще четырех девушек — принцесс, — ее королевский двор.

Он отложил изучение этой фотографии. Она была последней. Ларри хотел продлить удовольствие.

На противоположной странице была фотография падающего на землю футболиста. Под ней была подпись — «Кульминационные моменты осеннего сезона». Ларри бегло пробежал описание праздников, которые, по видимому, были подпорчены поражением бафордской команды. Затем он перешел к интересующей его части. «Шерри Кейн, Сэнди О Конор, Джулия Кларк, Бетси Джонсон и Бонни Саксон в перерыве между таймами были представлены как принцессы вечера выпускников. В этот же день Бонни Саксон была выбрана „Королевой красоты“. Несмотря на поражение школьной команды, настроение у всех было прекрасным». О Бонни больше ничего не говорилось.

«Фантастика», — подумал Ларри.

Королева на вечере выпускников.

— Молодец, Бон, — прошептал он.

Затем он опять обратился к фотографии.

И вздрогнул, так как кто-то постучал в дверь.

— Пора обедать, — позвала Лейн.

— Хорошо. Сейчас приду.

Ларри взглянул на королеву красоты и захлопнул книгу.

В эту ночь он лежал в постели неподвижно, уставившись в потолок. Прислушавшись к дыханию Джины и убедившись, что она уснула, Ларри тихонько выбрался из постели. Было прохладно. Он дрожал от холода и нервного возбуждения. В стенном шкафу снял с вешалки свой халат и, выйдя в холл, надел его. Теплый велюр согрел его обнаженное тело.

В гостиной Ларри нашел рюкзак Лейн, стоявший у стены возле входной двери. Он открыл рюкзак, пошарил в нем одной рукой, нащупал ежегодник и вынул книгу.

Он отнес его в свой кабинет, плотно закрыл дверь, включил свет и устроился поудобнее на стуле.

Его трясло, несмотря на теплый халат. Сердце стучало, будто изнутри колотили кулаком.

«Должно быть, я сошел с ума, — подумал он. — Что, если проснется Джина? Или Лейн? Что будет, если они застанут меня за этим?

Они не проснутся. Успокойся».

Положив книгу на колени, он нашел королеву красоты.

«Боже, она великолепна».

На ней был темный топ, оставлявший ее плечи открытыми.

Он сможет налюбоваться ею позже.

Ларри достал из ящика стола нож, прижал открытую книгу и провел острым, как бритва, лезвием вниз по ежегоднику, чуть не оторвав страницу там, где она соединялась с корешком.

Он вырезал все фотографии, где была снята Бонни.

Закончив, он спрятал их в свой шкаф, сунув в одну из пятидесяти папок с копиями рассказов, написанных им за многие годы.

Здесь фотографии будут в полной безопасности.

Ларри снова сел и перелистал книгу. Несколько страниц вот — вот могли выпасть. Он смазал их края клеем и вставил на место.

Ларри закрыл книгу и посмотрел на ее верх. Вдоль корешка были заметны крошечные пробелы, как раз там, откуда были вырезаны страницы. Но это можно было заметить лишь при тщательном рассмотрении. А если кто-нибудь и заметит, то откуда узнают, когда это было сделано? Может, давным — давно.

Ларри выключил свет и вышел из кабинета. Он положил ежегодник обратно в рюкзак Лейн, закрыл замок и пошел в спальню.

Уже у двери он услышал замедленное, тихое дыхание Джины.

Ларри повесил свой халат и осторожно скользнул в постель. Он облегченно вздохнул, думая о снимках.

Теперь они его. Он будет их хранителем.

Ларри вспоминал, как выглядит Бонни на каждой из них. Но память его возвращалась к снимкам с солистками.

А потом она была одна на футбольном поле. Она подбросила свои маракасы в небо и закружилась, ее длинные волосы взметнулись вверх, а юбка развевалась вокруг нее, поднимаясь все выше и выше.


Глава 22


Проснувшись утром, Ларри вспомнил, что вырезал из книги страницы. Он вдруг испугался, что библиотекарь заметит, что книга испорчена. У Лейн будут неприятности, а все по его вине.

Он осознал, что за последнее время он наделал много вещей, из — за которых теперь чувствовал себя виноватым: напугал Пита револьвером, притащил домой Бонни и держит это в тайне, ходил в гараж, очевидно, пьяный в стельку, и даже не помнит, что он там делал, а теперь испортил библиотечную книгу, и у Лейн могут быть неприятности.

До того, как найти Бонни в этом городе призраков, он никогда или почти никогда не делал того, от чего бы потом ему было стыдно. «Самое худшее, — подумал он, — лишь несколько похотливых мыслей о других женщинах». Это казалось ему теперь совершенно безобидным.

Но все это…

«Что за чертовщина происходит со мной?»

Слишком жарко. Он перевернулся на спину и отбросил одеяло в сторону. Джина уже встала. Хорошо. Сейчас ему никто не нужен. Во всяком случае, не Джина. Она может заметить, что он расстроен и начнет расспрашивать.

«О, ничего не случилось. Просто у меня в гараже спрятан труп, а еще помнишь ту библиотечную книгу? В ней еще были фотографии мертвой девушки…»

«Я должен был получить эти фотографии, — сказал он себе. — Никто не разрешил бы мне оставить эту книгу. От фотокопий не было бы никакого проку; они бы сошли для какой — нибудь газеты, но снимки выглядели бы ужасно.

Вряд ли кто-нибудь открывал эту книгу за последние двадцать лет.

Никто не заметит исчезновения этих страниц.

Надейся, надейся.

Если Лейн обвинят в этом, я заплачу за эту книгу.

Много это поможет… У Лейн никогда не было неприятностей… Это убьет ее.

Никто этого не заметит. Она вернет книгу и все.

Теперь уже переживать поздно. Книга испорчена. Даже если захочешь, то уже не сможешь вставить страницы обратно.

Они теперь мои».

Ларри закрыл глаза и представил себе фотографии. Воспоминания о них успокоили его. Он глубоко вздохнул, наполнив легкие теплым утренним воздухом, потянулся, наслаждаясь ощущением гибкости своего тела, мягкости простыни, касающейся его кожи, воспоминаниями о Бонни.

Ларри оставался в постели, пока не услышал мягкого ворчания мотора «мустанга».

Он провел весь день над «Ночным путником», приближаясь к концу. Работа шла тяжело. Его ум продолжал где-то блуждать. Ларри все время терял нить рассказа и мучился мыслями о том, что у Лейн неприятности с разъяренной библиотекаршей. К тому же он испытывал танталовы муки, думая о Бонни.

Частенько он отрывался от экрана компьютера и поглядывал на шкаф. До ящика, куда он спрятал страницы из ежегодника, можно было рукой подать. Ему не терпелось рассмотреть их получше. Но дома была Джина. Что, если она войдет в кабинет, когда он вытащит эти снимки?

В начале третьего Джина постучалась в его дверь и открыла ее. — «Я хочу съездить в Сейфуэй. Тебе ничего не понадобится, пока я буду там?»

— Вроде нет, — сказал Ларри. — Удачи тебе.

— Пока.

Она закрыла дверь.

Ларри уставился на экран компьютера. Наконец, он услышал, как хлопнула входная дверь. Вытер повлажневшие руки о шорты.

Он немного подождал, затем развернул свой стул, вышел из кабинета и вошел в гостиную как раз в тот момент, когда машина Джины проехала мимо окон.

«Уехала! Она уехала!»

Ларри взглянул на свои часы. Пятнадцать минут третьего. Десять минут у Джины уйдет на то, чтобы добраться до магазина, по крайней мере, десять минут там и еще десять минут, чтобы добраться домой.

У него, по меньшей мере, есть полчаса.

С дрожью под ложечкой он вернулся в свой кабинет, закрыл дверь и вытащил из шкафа ящик. Вчера он засунул эти страницы в папку с одним из рассказов под названием «Похищение». Ларри рухнул на свой стул, открыл обложку, и ему улыбнулась Бонни.

Фотография «Королевы красоты».

— Боже, — прошептал он.

Бонни показалась ему сейчас еще более прекрасной. Очаровательная, свежая, невинная.

Неудивительно, что она была выбрана королевой.

Ларри смотрел на ее ниспадающие светлые волосы. Они мягко ложились ей на лоб, справа немного больше, так, что касались изгиба брови. По бокам волосы спускались блестящими локонами. Глаза у нее сияли. Ларри предположил, что этот блеск был отражением вспышки фотоаппарата. Губы были сжаты и изгибались чуть — чуть вверх у уголков, образуя легкий намек на улыбку. Бонни была серьезной, но довольной и гордой.

От лица на шею падала тень, граница которой проходила чуть выше правой ключицы. Плечи ее покато опускались вниз и были обнажены до краев фотографии. Топ, надетый на ней, по — видимому, был черного цвета. Виднелся только его верхний край. В центре он слегка спускался вниз, но не очень глубоко.

Ларри положил открытую руку на нижнюю часть снимка.

Если одежду прикрыть, то можно представить ее обнаженной.

Он любовался ее, лицом, гладкой светлой кожей груди. Ямка на горле и изгиб ключиц были отмечены легкими тенями.

Если бы снимок продолжался дальше, то рука бы его покоилась на ее грудках. Ларри представил себе твердые холмики с теплой бархатистой кожей, напряженные соски, к которым прижимается его ладонь. Он передвинул большой палец еще ниже. Еще немного, и он дошел бы до золотых завитков между ее бедрами.

Внезапно вздрогнув, Ларри отдернул палец от снимка. Захлопнул папку.

«Боже!

Что же это со мной творится?»

Пошатываясь, он поднялся со стула. Лицо его горело. Он положил папку на место и задвинул ящик.

Потом вернулся к своему стулу и уставился на экран компьютера. Предложения казались пустыми, бессмысленными. Нечего и пытаться продолжать работу над этой книгой. Во всяком случае, не сегодня.

Он убрал одну дискету и вставил другую с единственной надписью «Женщина-вамп».

— Вампир, — прошептал он. — Не может быть. Только не Бонни.

Ларри нашел последнюю главу, написанную в субботу ночью.

Придется много наверстывать.

Он избегал этой главы.

Он смотрел на пустой экран.

«Желаю удачи, — подумал Ларри. — Как, черт побери, я напишу, что оказался вместе с ней в гараже? Для начала скажу, что был в пижаме.

Как бы ты ни преподнес это, все равно будет выглядеть, словно у тебя не все дома. Будто одержимый или что еще похуже.

А как насчет ежегодника? Сообщить всему миру, что ты искромсал библиотечную книгу? Может, что — нибудь придумаю.

Что бы ты ни написал, Лейн все равно узнает правду. Она прочитает эту чертову книгу.

В нее обязательно должны войти фотографии.

Ладно.

Сначала дойди до моста, а потом переходи через него.

И надо быть очень осторожным, когда будешь писать, как ты рассматривал снимки. Посдержаннее. Чтобы, не дай Бог, никто не подумал, что тебя зациклило на этом. Девушка мертва.

Она не была мертва, когда делались эти снимки.

Тогда она была жива. И так восхитительна.

А теперь…»

Ларри представил себе, как она выглядит теперь. Отвратительно. Высохшая мумия с колом в сердце.

Ни один ревнивый приятель не мог сделать такого. Какой-то ублюдок действительно считал, что она вампир.

Убил ее.

Спрятал ее тело под лестницей отеля и для верности повесил на стену распятие.

А закрытые на замок входные двери?

Ведь замок был совершенно новый, напомнил себе Ларри. И кто-то положил доски через сломанную лестничную площадку.

Убийца Бонни?

Несомненно, кто-то охранял отель. Тот, кто съел койота? Может, он околачивается в Полынной Степи вот уже более двадцати лет — сумасшедший, охраняющий могилу убитого им вампира?

Все еще там.

Теперь он уже знает, что она исчезла.

«Она у меня, ты, ублюдок.

Как ты мог так поступить с нею? Как ты мог взять мою Бонни и воткнуть кол в ее сердце?»

Ларри смотрел невидящими глазами на экран компьютера.

Его пальцы легли на клавиатуру.

Они ударили по клавишам, и появились янтарные буквы.

«Кто-то должен вырвать твое сердце, ты, ублюдок».

В доме хлопнула дверь. Ларри быстро стер написанное.

После возвращения Джины из магазина, Ларри успел написать четыре страницы и как раз добрался до того места, как мыл гараж, когда услышал приближающиеся шаги. Он быстро перекрутил записи, чтобы очистить экран. Стук в дверь. Дверь открылась.

В кабинет вошла Лейн. Внутри у него екнуло, но он сумел улыбнуться.

— Привет, — сказал он. — Я думал, ты сегодня задерживаешься.

— Я тоже так думала, — она пожала плечами. — У мистера Крамера родительское собрание, поэтому я приехала домой.

Одна рука у нее была спрятана за спину.

«Наверное, держит ружье», — подумал Ларри.

Но она не выглядела расстроенной.

— Что у тебя там? — спросил Ларри.

Лейн протянула руку, в ней она держала шоколадное печенье.

— Только что из плиты, — сказала она. — Хочешь?

— Конечно.

Ларри потянулся за печеньем. Рука его дрожала. Лейн заметила это.

— С тобой все в порядке?

— Сегодня у меня был трудный день, — ответил он и взял печенье. — А у тебя как прошел день?

— Да вроде ничего.

— Ты вернула ежегодник?

Она удивленно приподняла брови.

— Ты ведь сказал, что он тебе больше не нужен?

— Да. Большое тебе спасибо. С меня причитается.

Лейн сказала, улыбаясь:

— Да, с тебя причитается. Пара кроссовок.

— Надеюсь, я не сам их должен покупать?

— Просто одолжи мне свою кредитную карточку. Грязную работу я беру на себя.

Ларри рассмеялся.

— Мой бумажник в спальне. Возьми сама.

Когда она ушла, Ларри съел печенье. Оно было мягким и еще теплым. Но во рту у него пересохло, и он проглотил его с трудом.


Глава 23


Когда в среду в девять часов утра публичная библиотека открыла свои двери, Ларри был уже там.

Он нервничал, подходя к библиотекарю. Это была молодая симпатичная женщина с доброжелательной улыбкой. Но Ларри боялся, как бы его не вышвырнули нон.

«Она не ясновидящая, — успокаивал он себя. — Она и понятия не имеет что я изрезал школьный ежегодник».

— Я занимаюсь исследованиями по 1968 году, — объяснил он. — Не сохранились ли у вас копии газеты «Мюлехед Ивнинг Стандард» за этот период?

Несколько минут спустя библиотекарь принесла коробку с микрофишами и указала Ларри на аппарат для чтения.

Да, он знает, как пользоваться им.

Библиотекарь предупредила его, что одна копия стоит десять центов, и он перед уходом может рассчитаться. Ее зовут Алиса. Она будет поблизости и, если потребуется, с радостью поможет ему.

Ларри поблагодарил ее.

Она ушла.

Ларри начал свое исследование с номера газеты от 1 июня 1968 года. Выпуск из средней школы, очевидно, состоялся где-то в середине месяца. Кольцо свидетельствовало о том, что Бонни закончила ее. Но он мог и ошибаться.

На его вопрос ответила газета за 22 июня. Накануне вечером состоялась церемония вручения свидетельств об окончании школы, и в списке восьмидесяти девяти выпускников была и Бонни. Там были фотографии директора школы, представителя Министерства образования и двух учеников, которые произносили речь. Бонни не было.

Но Ларри нашел, что ему требовалось, — доказательство того, что 21 июня она еще была жива.

Он нажал на кнопку в основании аппарата. Несколько секунд спустя выскользнула копия страницы.

Он продолжал дальше.

Ларри искал упоминания о Бонни, а также какие — либо сведения об убийствах и исчезновениях. Но просматривал все, в надежде найти какие — нибудь материалы, хоть как-то связанные с судьбой Бонни.

Наконец, в номере за 16 июля он обнаружил заметку, имеющую непосредственное отношение к ней, когда Ларри увидел заголовок, у него перехватило дыхание. С колотящимся сердцем он пожирал глазами абзацы.


ДВОЕ УБИТЫХ В ПОЛЫННОЙ СТЕПИ

Элизабет Радли, 32–х лет, и ее дочь Марта, 16–ти лет, прошлой ночью были зверски убиты в своих комнатах в отеле в Полынной Степи. Их тела обнаружил Урия Радли, муж и отец жертв.

Как сообщил представитель окружного шерифа, вчера Урия ездил в Мюлехед-Бенд за продуктами. Когда он вечером возвращался домой, в 15 милях от Полынной Степи, его машина сломалась. Остальное расстояние он прошел пешком и, вернувшись в отель около полуночи, обнаружил жену и дочь убитыми.

Обнаженные тела были найдены в своих постелях, обе с многочисленными смертельными ранениями. Вид орудия убийства еще не определен. Пока не установлено также, являются ли пострадавшие жертвами изнасилования.

Урия Радли был допрошен властями, но задержан не был.

В настоящее время подозреваемых нет.


Ларри перечитал заметку. Невероятно. Два убийства в том же отеле, где они нашли Бонни.

«Между всем этим должна быть какая-то связь», — подумал он.

И снял копию с заметки.

В следующем номере газеты было продолжение.


УБИЙСТВА В ОТЕЛЕ ПОЛЫННОЙ СТЕПИ

Зверское двойное убийство, совершенное незадолго до полуночи в прошлый понедельник в Полынной Степи, до сих пор остается загадкой для властей. Вскрытие Элизабет Радли и ее дочери Марты показало, что обе умерли от потери крови в результате множественных ранений.

У властей имеется несколько версий, но до сих пор никто не подозревается.

Окружной шериф Герман Блэк сообщил нам: «Мы считаем, что они стали жертвами случая, иначе говоря, оказались в неподходящее время в неподходящем месте. Город Полынная Степь далеко не самое лучшее место для проживания. Я уже несколько раз предупреждал семейство Радли об опасности оставаться там после того, как город практически вымер. За последние пару лет у нас было много неприятностей из — за случаев вандализма в этом местечке и участившихся убийств».

Далее шериф подчеркнул, что в этом городке группы мотоциклистов частенько устраивали свои дикие оргии. Только за последние 12 месяцев в опустевших зданиях города произошло не менее трех изнасилований и около полудюжины драк, организованных либо мотоциклистами, либо другими случайными лицами.

— Я считаю, — сказал шериф Блэк, — что Элизабет и Марта Радли пострадали от рук кого-то из этих мотоциклистов. Это грубые и жестокие субъекты, и вряд ли две женщины могли противостоять им.

Урия Радли, вместе со своей женой и дочерью, продолжали жить в Полынной Степи во время упадка и постепенного опустения города после закрытия серебряного рудника Дедвуд в 1961 году. В результате последовавшего за этим экономического хаоса деловая жизнь в городе замерла, и горожане перебрались в более удобные для жительства места, многие из них осели в нашем Мюлехед-Бенде.

В начале 1966 года продолжали функционировать только магазин Холмана и отель Урии Радли. Некоторое время спустя, когда Джек Холман покончил жизнь самоубийством, судьба города была решена. По иронии судьбы, его тело, висевшее на веревке в собственном магазине, было найдено Мартой Радли, которой тогда было 14 лет и которая была убита вместе со своей матерью в понедельник ночью.

Хотя магазин Холмана перестал работать после кончины своего хозяина, семья Радли продолжала жить в отеле в Полынной Степи. В прошлом году и отель закрылся, но семья — Радли оставалась там. Урия каждую неделю ездил в наш город за продуктами, и о нем все отзывались хорошо.

Элизабет и Марта были активными членами нашей Первой пресвитерианской церкви.

Марта посещала Бафордскую среднюю школу, где она закончила в июне этого года предвыпускной класс. Она была членом школьного оркестра и клуба искусств.

Отпевание состоится в воскресенье в Первой пресвитерианской церкви.


Ларри снял копию и с этой заметки.

У него было такое чувство, словно он обнаружил сокровище. У этого города была мрачная история: самоубийство в магазине Холмана, два ужасных убийства в отеле, подозрительные личности, использующие пустые здания для своих развлечений. Столько материала.

Начать с того, что Марта была членом клуба искусств. Так же, как и Бонни. Они должны были знать друг друга.

Кроме того, Марта жила, а потом умерла в том же отеле, где было спрятано тело Бонни.

Все это было как-то связано между собой.

Ларри почувствовал, что напал на след.

До него вдруг дошло, что у него должна быть ее фотография. И если только Марта не отсутствовала в тот день, когда фотографировали клуб искусств, то она запечатлена в той же группе, что и Бонни.

«Фантастическая удача, — подумал Ларри. — Черт побери, это даже больше, чем удача. Здесь не может быть совпадения. Все это определенно связано каким-то образом: отель, смерть Марты, обе девушки в одном и том же клубе, смерть Бонни. Все связано.»

Ларри продолжил поиски.

Понедельник, 22 июля.


ОТПЕВАНИЕ УБИЕННЫХ МАТЕРИ И ДОЧЕРИ

В воскресенье в Первой пресвитерианской церкви состоялось отпевание Элизабет Радли и ее дочери Марты, убитых ночью в прошлый понедельник в отеле Полынной Степи.

На церемонии присутствовали многочисленные друзья и муж, и отец покойных, Урия Радли, который после отпевания принял прах своих жены и дочери.


Это было все.

Ларри снял копию.

Интересно, присутствовала ли на похоронах Бонни?

Ларри вспомнил о прахе. Обе женщины были кремированы. Ничего необычного, но интересно. У Ларри были обширные знания о вампирах. Широко бытовало мнение, что жертвы вампиров сами становятся вампирами. Если их тела сжечь, тогда они не смогут вернуться. Не по этой ли причине Урия кремировал свою жену и дочь? Возможно у него были какие-то основания считать, что его близкие были убиты вампирами?

В газетах ничего конкретного не говорилось о характере ранений и орудии убийства. Скорее всего эту информацию сохранили в тайне. Обычная практика. Прессе рассказывают не все.

Предположим, раны были укусами, а орудие — зубы?

Женщины умерли от потери крови.

Урия, обнаружив тела, несомненно, увидел раны. И, может быть, заметил, что на постелях крови было немного. Поэтому он мог сделать вывод, что в их смерти повинны вампиры.

«Правильно, — подумал Ларри. — Если он сумасшедший.

Но что, если он действительно поверил, что их убил вампир? Что, если он почему-то решил, что этим вампиром была Бонни? И он выслеживал ее. И воткнул кол ей в сердце. И спрятал под лестницей в своем отеле. И все эти годы он все еще там, живет в отеле и караулит останки вампира, который убил тех, кого он любил».

«Все сходится, — подумал Ларри. — Боже мой, все сходится».

«Но вовсе необязательно, что это так и есть», — сказал он себе.

Полеты фантазии были сущностью его жизни. Он построил свою карьеру на мечтаниях, придавая им подобие реальности. Придумываешь неправдоподобную ситуацию, придумываешь неправдоподобных персонажей, мотивы их действий и причинно — следственную связь, между событиями и явлениями, и очень скоро подобная ситуация принимает совершенно определенный смысл.

Но он знал, что в реальной жизни все происходит не так, как в книгах. Люди действуют иначе, чем литературные персонажи. Мотивы их поведения часто непонятны. А в стройную цепь причин и следствий могут вмешаться случайности и совпадения.

Может, Элизабет и Марту убили мотоциклисты, как и предполагал шериф. А, может, это сделал заезжий маньяк — убийца. А, может, и сам Урия.

Кто бы ни убил их, Урия должен был подумать о вампирах в самую последнюю очередь, когда он решил их кремировать.

И, может, это просто совпадение, что кто-то выбрал именно отель Урии, чтобы спрятать труп Бонни.

С другой стороны…

Если Урия обвинил Бонни в убийстве и сам приговорил ее, то все так точно сходится.

Воткнул кол в грудь Бонни.

Сумасшедший ублюдок.

И как только можно было подумать, что Бонни была вампиром?

«Я подумал, — напомнил он себе. — Правда, немножко. В начале».

Но теперь Ларри знал ее лучше. Она была прекрасной, невинной девушкой, убитой каким-то отребьем, который был введен в заблуждение в результате совершенно дикого суеверия.

Очень похоже на Урию Радли.

Съев гамбургер в кафе внизу здания, Ларри вернулся в библиотеку. Он приветливо улыбнулся Алисе, взял коробку с микрофишами с ее стола и вернулся к аппарату.

Он продолжил свои поиски с того места, где остановился, — с 24 июля 1968 года.

Вот, что он обнаружил в номере от 27 июля:


ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МЕСТНОЙ ДЕВУШКИ

Жертвой преступления оказалась восемнадцатилетняя Сандра Данлап, дочь Уинди и Уильяма Данлап. Молодая женщина исчезла из спальни в доме своих родителей на Крествью-Авеню сегодня рано утром.

Согласно сообщению властей, входная дверь дома была взломана, а на постели пропавшей девушки обнаружены следы крови.

Сандру, недавнюю выпускницу Бафордской средней школы, последний раз видели вечером в пятницу, когда она ходила в кино со своим приятелем Джоном Кресслером и двумя другими друзьями по школе, — Биффом Тейтом и Бонни Саксон. Эти трое молодых людей были допрошены сегодня утром полицейскими властями, все видели, как она спокойно вошла в дом без всяких происшествий.

Уинди и Уильям Данлап утверждают, что когда их дочь возвратилась со свидания, они уже спали.

Она, очевидно, исчезла между полуночью пятницы и утром сегодняшнего дня.

Тех, кто случайно заметил необычную активность близ дома Данлапов в течение этого времени, или тех, кто что — нибудь знает о нынешнем местонахождении Сандры, просим немедленно связаться с полицией Мюлехед-Бенда.


Заметка сопровождалась небольшой фотографией девушки, хорошенькой, улыбающейся брюнетки в темном свитере. Ларри догадался, что это была ее «выпускная фотография», которая наверняка была в школьном ежегоднике.

Если бы этот ежегодник все еще был у него…

«Забудь об этом, — сказал он себе. — Достаточно с тебя вырезанных фотографий Бонни. Сглазишь свое везенье, пытаясь то же самое сделать с Сандрой. Сглазишь счастье Лейн.

Ни за что».

Ларри вернулся к той части заметки, где говорилось о Бонни. Она и ее друг были последними, кто видел Сандру.

Невероятно.

«Хорошо, — подумал он. — А почему, собственно, „невероятно“? Это небольшой город, на выпускном курсе всего восемьдесят девять учащихся. Бонни была „Королевой красоты“, значит она несомненно была одной из самых популярных девочек в классе. Было бы странно, если бы она не была знакома со всеми остальными учениками ее возраста. А с некоторыми из них она, конечно, была в дружеских отношениях.

Но Сандра, наверное, была одной из ее лучших подруг.

Ведь не пойдешь на свидание с кем попало.

А что представляет собой этот Бифф Тейт? Это, очевидно, приятель Бонни. Дурацкое имя. Наверняка, он был какой — нибудь футбольной звездой.

Может, это сделала Бонни со своим парнем?»

«Выбрось это из головы, — сказал себе Ларри. — Не хватало еще переживать из — за этого парня. Исчезли из жизни девушки, с которыми Бонни была знакома. Две, менее чем за две недели.

Наверняка ей было тяжело.

Да, и бьюсь об заклад, старина Бифф, конечно же, хотел утешить ее».

— Какая чушь, — прошептал Ларри и взглянул на Алису, находившуюся в другом конце комнаты. Она стояла к нему спиной у полок с книгами. Алиса никак не отреагировала, и Ларри решил, что она не слышала его. Ларри снял копию с заметки о Сандре Данлап и вернулся к изучению газеты.

В маленькой заметке в номере от 31 июля сообщалось, что девушка еще не найдена, что ее родители опасаются самого худшего, и вновь полиция обращалась к возможным свидетелям с просьбой сообщить об имеющейся у них информации.

А 10 августа 1968 года исчезла Линда Латам.

С фотографии на него смотрела жизнерадостная белокурая девушка с веснушками и маленьким вздернутым носиком. Это вряд ли была школьная фотография. На ней была футболка и спортивная кепка со сдвинутым на сторону козырьком. Ларри не сводил глаз с юного, невинного лица девушки. Узнав еще об одной жертве, он расстроился, возбуждение, которое он испытывал до этого, спало.


ГОРОД ПОТРЯСЕН ОЧЕРЕДНЫМ ПОХИЩЕНИЕМ

Линда Латам, семнадцатилетняя дочь Лины и Рональда Латам, очевидно, была похищена в пятницу вечером, возвращаясь к себе домой от подруги Керри Гудрич.

Примерно около полуночи родители Линды начали волноваться и позвонили Гудричам, где им сообщили, что их дочь ушла уже более часа тому назад. Расстояние в четыре квартала девушка обычно проходила за 10 минут.

Встревоженные родители обыскали весь район между двумя домами. Обнаружив на краю тротуара сумочку Линды, примерно в квартале от дома Гудричей, они сразу же позвонили полицию.

Хотя жители этого района были опрошены властями, никакой информации о похищении получить не удалось.

Линда Латам — вторая девушка — подросток, исчезнувшая при подозрительных обстоятельствах за последние несколько недель. 26 июля из своего дома на Крестнью-Авеню пропала Сандра Данлап, и ее судьба до сих пор остается неизвестной.

Полиция отмечает, что в этих двух исчезновениях мало сходства. И как заявил представитель полиции Ад Тейлор:

— Обстоятельства совершенно различные. Поэтому было бы преждевременно подозревать, что оба похищения являются делом рук одного и того же преступника. Несмотря на это, мы вынуждены признать, что обе девушки исчезли на протяжении короткого периода времени. Это, конечно же, вызывает тревогу. Я бы рекомендовал родителям получше следить за своими детьми подросткового возраста, особенно за девочками. Сами ребята должны соблюдать максимальную осторожность, пока преступник, или преступники, не будут задержаны.

Капитан Тейлор предложил, чтобы девушки — подростки остерегались выходить из дома одни, чтобы они носили с собой свистки на случай опасности, и чтобы сообщали обо всех встречах с подозрительными личностями.

Власти прилагают все усилия к поиску двух пропавших девушек. Если у кого-то имеется информации о любом из этих исчезновений, просим немедленно обратиться в полицию.


«И ничего о Марте Радли, — понял Ларри. — Неужели полиция не заметила никакой связи? Очевидно, нет, иначе они еще больше были бы обеспокоены.

Одно убийство, два похищения. Итого три».

Ларри достал нижний листок из своей небольшой стопки копий — список выпускников Бафордской средней школы 1968 года. Он нашел фамилии: Данлап Сандра и Латам Линда. Девочки Радли здесь, конечно же, не было. Ей было всего 16 лет.

Но она была членом клуба искусств, а Сандра и Линда обе были одноклассницами Бонни.

Бонни знала всех трех.

«Боже, она, должно быть, была очень расстроена. И напугана.

Когда что — нибудь случается в таком роде, то каждый начинает думать, кто будет следующим.

Может, ты».

Ларри снял копию.

Он продолжил поиски. Он сделал копии трех следующих заметок по поводу похищений, но ни в одной из них новой информации не было. Девушек не нашли. Полиция никого не подозревает.

Следующей оказалась Бонни.

Сообщение об этом он обнаружил на первой странице «Мюлехед Ивнинг Стандард» в номере за 14 августа.

Ларри смотрел на экран с таким чувством, словно потерял самого близкого человека.

«А ты чего ожидал? — спросил он себя. — Ты знал, что она мертва. У тебя ее тело. Это не должно быть неожиданностью для тебя».

И все — таки где-то в глубине души у него таилась надежда, что у истории с Бонни будет счастливый конец. Несмотря ни на что.

Газета разбила эту надежду.

Посмотрев на снимок, он застонал. Ларри хорошо ее знал. Это была ее выпускная фотография, та, которая лежала у него в шкафу.

Он нехотя прочитал заметку.


ИСЧЕЗНОВЕНИЕ БОННИ САКСОН

Бонни Саксон, избранная в Бафордской средней школе «Королевой красоты» на выпускном вечере весной 1968 года, ночью исчезла из дома на Ашер-Авеню, где она жила со своей матерью Кристиной.

В пятницу вечером восемнадцатилетняя девушка вернулась домой вместе со своим другом Биффом Тейтом. Именно мать Бонни видела ее последний раз. На следующее утро Бонни исчезла. Окно в ее спальне было разбито, а на простынях обнаружена кровь.

С конца июля это уже третье исчезновение местных девушек — подростков. 26 июля пропала Сандра Данлап, 18 лет. Так же, как и Бонни, Сандра, очевидно, была похищена ночью из своей спальни. В обоих случаях имеются следы насильственного вторжения, а на постелях — кровь. Еще одно исчезновение произошло 10 августа, жертвой похищения стала Линда Латам, 18 лет, когда возвращалась домой от подруги.

Начальник полиции Джуд Ринг заявил:

— Похоже, что мы имеем дело с определенной закономерностью, особенно в случаях с Данлап и Саксон. Напрашивается вывод, что все три девушки были похищены одним и тем же преступником. Ситуация очень опасная. Конечно, мы продолжаем надеяться, что обе девушки будут найдены живыми. Но мы не знаем, что случилось с ними. Можно только сказать, что пока человек, совершивший все эти насилия, не будет арестован, имеются нее основания предполагать, что на этом его преступления не закончатся.

— Наш отдел, — сказал он далее, — продолжает всестороннее расследование этого происшествия. Не было пропущено ни одной улицы. Я совершенно убежден, что очень скоро мы увидим преступника на скамье подсудимых. Однако, до тех пор мы настоятельно рекомендуем, чтобы все наши горожанки соблюдали предельную осторожность, занимаясь своими повседневными делами.

Бонни Саксон является выпускницей Бафордской средней школы 1968 года. Помимо того, что она была выбрана «Королевой красоты», имя Бонни занесено в книгу почета, она принимала участие в многочисленных школьных комитетах. Она и ее мать были прихожанками Первой пресвитерианской церкви, где Бонни пела в юношеском хоре. Эта энергичная и красивая молодая женщина знакома очень многим жителям нашего города, и мы надеемся, что ее запоминающаяся внешность поможет нам в поисках.

Всех, кто имеет хоть какую-то информацию о похищении или нынешнем местонахождении Бонни Саксон, Линды Латам или Сандры Данлап, убедительно просим немедленно обратиться к властям.


Она исчезла.

Мертва.

Тот, кто написал эту заметку, не знал этого, но кто-то воткнул кол в ее грудь. Убил ее.

Ларри понимал, что надо продолжать дальше, но у него не было сил.

Он посмотрел на свои часы. Три. Заканчивать еще рано. Если он сейчас остановится, то завтра придется приходить снова.

Все равно.

Он сделал копию с последней заметки и отключил аппарат.


Глава 24


Когда прозвенел звонок, ученики начали один за другим выходить из класса. Лейн медленно собирала свои книги с полки под сиденьем, чтобы остальные не заметили, что она задерживается.

Незачем знать всему свету, что она остается, чтобы помогать. Некоторые наверняка подумают, что она подхалимничает.

«Не то, чтобы меня это очень волновало, но все — таки лучше не высовываться».

Джессика задержалась в дверях и оглянулась на нее.

Лейн прижала к груди сложенные стопкой книги, словно собираясь вставать.

— Ты уходишь? — спросил мистер Крамер.

— Да нет. Если вам что — нибудь нужно, я останусь.

Кивнув головой, он улыбнулся.

— У меня есть работа, если ты не прочь поработать руками.

— Нет, это будет замечательно. — Лейн глянула в сторону двери. Джессика, вздрогнув, отвернулась и ушла.

— Подойди сюда, — сказал Крамер. Он потянулся за своим портфелем, но не сводил глаз с Лейн, пока она приближалась к нему.

Лейн надеялась, что выглядит хорошо. Джим, во всяком случае, считал именно так. Во время ленча он несколько раз пытался подсунуть руку под ее блузку навыпуск свободного покроя, пока, наконец, у нее не лопнуло терпение.

— Если тебе это не нравится, — сказал он, — то незачем носит такие вещи.

На ней была кофточка, которая надевалась через голову, с капюшоном и короткими рукавами, доходившая ей как раз до талии.

Утром, когда Лейн выбрала эту кофточку и короткую хлопчатобумажную юбку, она и не думала о реакции Джима. Все ее мысли были о мистере Крамере, она хотела хорошо выглядеть для него. И, может быть, чуть — чуть сексуальной.

Если Крамер это и оценил, то не подал виду.

Когда Лейн подошла к столу, он наконец-то обратил внимание на свои портфель. Он вынул оттуда папку, развернул ее к ней и открыл. Внутри лежала пачка портретов.

— Уитмен? — спросила Лейн, глядя на перевернутое лицо на верхнем портрете.

— Очень хорошо.

— Когда я была маленькой, я играла в «Авторах».

— Не смогла бы ты их повесить? Чтобы ученики смотрели на что — нибудь стоящее, когда они мечтают на уроках.

— Чудесно, — сказала Лейн. — Куда вы хотите их поносить?

Крамер показал на пробковую доску между классной доской и потолком.

— Думаешь, справишься с этим? Боюсь, тебе придется залезть на этот высокий табурет.

— Нет проблем, — отозвалась Лейн.

— Замечательно. Просто замечательно. Я бы дал тебе тетради для проверки, но у меня сегодня только сочинения. Я должен их проверить сам.

— О, все будет в порядке.

Крамер вынул прозрачную пластиковую коробку с кнопками из ящика письменного стола и дал ей вместе с папкой с портретами.

— Вы хотите повесить их в каком-то определенном порядке? — спросила Лейн.

— Не имеет значения. — Он принес из угла комнаты табурет.

Он доходил Лейн до талии, с металлическими ножками и круглым деревянным сиденьем. Такой табурет был почти в каждом классе. Учителя часто взгромождались на него, но мистер Крамер никогда им не пользовался, предпочитая сидеть на краю стола, когда он обращался к классу.

Он отнес табурет к дальнему концу классной доски.

— Может, мне пока что — нибудь подержать?

Лейн передала ему портреты и кнопки. Крамер стоял рядом с ней и смотрел, временами вздрагивая.

— Не волнуйтесь. Падения я не планирую.

— Я уверен, ты помнишь, что сказал Берне о самых лучших планах.

— Обещайте поймать меня, если они разобьются вдребезги.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Лейн встала на ступеньку, положила колено на сиденье и, упираясь о классную доску, поднялась на ноги.

— Ну как ты там?

— Все в порядке. — Она посмотрела на него сверху вниз и попыталась улыбнуться. Ее позиция была весьма рискованной. На табурете было слишком мало места для ног, и не за что было держаться. Но пробковая доска была как раз перед ее лицом, поэтому ей не надо было тянуться к ней.

— Попробуй один, посмотрим, как получится. — Крамер передал ей портрет Уитмена. Лейн взяла его в левую руку. Потом протянула наискось правую руку, и мистер Крамер положил ей в ладонь две кнопки.

Лейн подняла портрет и плотно прижала к пробковой доске. Удерживая его одной рукой, она воткнула кнопку в правый верхний угол.

И поняла, что происходит с ее кофточкой. Она осознала, что допустила ошибку, выбрав ее. Но Лейн думала, что будет проверять тетради, а не забираться на этот табурет и тянуться вперед обеими руками, в то время как мистер Крамер будет стоять внизу.

Она чувствовала, что низ кофточки задрался не менее, чем на дюйм, над поясом ее юбки. Сзади Лейн не могла себя видеть. Да в этом и не было необходимости. Она все себе очень ясно представляла. Если мистер Крамер посмотрит случайно в нужном направлении, то, вероятно, увидит все, вплоть до бюстгальтера.

От этой мысли ее бросило в жар.

Лейн воткнула вторую кнопку на место, опустила руки и взглянула вниз на учителя.

Он кивнул головой.

— Пока хорошо, — сказал он, улыбаясь, и передал ей портрет Марка Твена.

— Наверное, я справлюсь сама, — сказала Лейн. — А вы можете идти проверять тетради. Только передайте мне коробку с кнопками и поставьте картины на подставку для мела.

— Ты уверена, что я здесь тебе не нужен?

— Я думаю, у меня все будет в порядке.

Крамер отдал ей кнопки, затем вынул стопку портретов из папки и расставил их на подставке для мела. Но не уходил.

«Ну и черт с ним, — подумала Лейн. — Невелика беда».

Она наклонилась и подняла портрет Марка Твена.

— Повесь его поближе к Уолту. Можно даже немного внахлест. Используй одну кнопку для обоих.

«На меня он и внимания не обращает, — сказала себе Лейн. — Да, а ты уверена?

Если он такой же, как большинство парней, то сейчас наверняка заглядывает под кофточку. Или пытается рассмотреть, не видны ли трусики».

Лейн пристроила пластиковую коробку под подбородок, чтобы освободить правую руку и вынуть кнопку из угла портрета Уитмена.

«Сейчас, — подумала она, — Джим наверняка начал бы гладить мою ногу.

Слава богу, мистер Крамер — это не Джим.

Кроме того, я ученица. Он не осмелится тронуть меня, даже если бы очень захотел».

Лейн соединила края картин и вставила кнопку. Она удерживала Марка Твена, пока Лейн вытаскивала из — под подбородка коробку, приседала и поднимала портрет Чарльза Диккенса с подставки для мела. Выпрямляясь, она оглянулась на мистера Крамера. Он одобрительно кивнул.

— Похоже, что все под контролем, — заметил он.

— Да.

— Если я тебе понадоблюсь, ты только свистни, — сказал он ей и направился к своему столу.

Он сел и, взяв ручку с красными чернилами, склонился над тетрадями.

«Слава тебе, Господи», — подумала Лейн.

Хотя чувства ее были несколько странными, — с одной стороны, облегчение, что он больше не стоит около нее внизу, а с другой, — легкое разочарование, что ее бросили.

«Наверное, это не произвело на него никакого впечатления», — подумала она.

Лейн вставила кнопку в углы картин с Диккенсом и Твеном.

«Я ведь и не хотела, чтобы он заглядывал под мою одежду!

Может, он даже не воспользовался такой возможностью».

Она слезла с табурета, передвинула его и увидела, что мистер Крамер смотрит, как она залезает на него.

— Осторожней, — предупредил он.

Она улыбнулась и кивнула головой.

Внезапно ее пронзила ужасная мысль.

«А что, если он считает, что я так оделась, чтобы соблазнить его?»

Лейн всю, словно огнем обожгло.

«Он, должно быть, подумал, что я какая — нибудь потаскушка».

И пока она прикрепляла портрет Теннисона, она просто вся обливалась потом.

«Я действительно хотела хорошо выглядеть ради него, — сказала она себе. Но я понятия не имела…»

Лейн молила Бога, чтобы она оказалась в джинсах и в длинной облегающей кофточке, которую можно было бы заправить.

«Я бы так и сделала, — молила она. — Так помоги мне. Я бы так и сделала, если бы имела хоть малейшее представление…

Я не потаскушка.

А что, если он считает, что я сделала это ради оценок?»

Известно, что многие ученики флиртуют со своими учителями в надежде получить более высокие оценки. Возможно, что некоторые даже предлагают секс. Хотя Лейн не знала никого, кто бы занимался этим, но предполагала, что иногда такое случается.

«Я и так получаю самые высокие оценки, — говорила себе Лейн. — Он не может подумать, что я так оделась ради этого.

А раз это так, то с какой стати он должен считать, что я так вырядилась ради него. Скорее всего, он думает, что я так стараюсь ради своего приятеля».

Мало — помалу ее смущение проходило, и Лейн почувствовала себя лучше.

«Ну, конечно, — подумала она. Он и не подозревает, что я так оделась ради него. Он не умеет читать чужие мысли».

Она продолжала прикреплять картины, балансируя на табурете, наклоняясь за новыми, поднимая их вверх и вставляя в них кнопки, часто слезая и передвигая табурет все ближе и ближе к столу мистера Крамера.

Она частенько поглядывала на него. Учитель читал сочинения. Однако несколько раз оказывалось, что он смотрит на нее через плечо. Когда это случалось, он никогда не пытался отвернуться и сделать вид, что не смотрел. Обычно он просто улыбался или кивал головой и говорил что — нибудь вроде: «Хорошо работаешь», или «Рад, что там наверху ты, а не я», или «Не переутомляйся, слезай, если начнешь уставать».

В конце концов Лейн начала подозревать, что ему вообще все равно, во что она одета.

«Я могла бы с таким же успехом напялить на себя какой — нибудь комбинезон, — подумала она. — Интересно, может ли он быть нахальным?»

«Прекрати, — сказала она себе. — Чего ты хочешь? Он ведь учитель».

Она спустилась опять на пол и передвинула табурет еще на пару футов ближе к его столу. Развернув свой стул, мистер Крамер обозревал ряд портретов под потолком.

— Отлично, — сказал он. — Тебе не кажется, что они придают особый дух комнате?

— Еще лучше было бы, если бы они были живые.

— К сожалению, литературный мир не слишком-то заинтересован в живых писателях. Они не могут стать «великими писателями», пока не умрут.

Лейн считала, что он не прав. Ей было неудобно вступать с ним в дискуссию, но обычно он любил поспорить с учениками. Кроме того, если она сейчас замолчит, то он опять вернется к своим сочинениям.

— Отец говорит, что это миф, — сказала она и залезла на табурет. Она подняла портрет Хемингуэя и приложила к пробковой доске. — Большинство из этих ребят имели огромный успех и были очень известны в свое время, при жизни. — Лейн вставила кнопку в угол картины. — Лишь только некоторые из них были признаны после смерти. Как По, например.

Наклонившись, чтобы взять портрет Стейнбека, она посмотрела на него через плечо. Мистер Крамер улыбнулся и кивнул головой.

— К тому же По был очень эксцентричным человеком, — добавила она.

Мистер Крамер рассмеялся.

— Так и должно быть, судя по тому, что он писал.

— Не знаю, не знаю, — Лейн выпрямилась и прижала картину к доске. — Отец пишет об еще больших ужасах, чем По, а он совершенно нормальный. Я встречала уйму писателей ужасов — ну и что? — Лейн прижала кнопку, затем осторожно повернулась на табурете и посмотрела вниз на мистера Крамера. — Некоторые из них — лучшие друзья отца. И никто из них не является чем-то вроде вурдалака. На самом деле, они даже более нормальны и коммуникабельны, чем большинство людей, которых я знаю.

— Даже трудно поверить.

— Знаю. Вы, наверное, думаете, что они какие — нибудь буйные сумасшедшие, да?

— По крайней мере, слегка ненормальные.

— А вы знаете, что такое ненормальный? Почти все из тех, кого я знаю, большие юмористы. Они всегда заставляют хохотать меня до коликов.

— Странно. Может быть, этот юмор является отражением их несколько необычного взгляда на жизнь.

— Более, чем вероятно. — Лейн спустилась с табурета, передвинула его еще ближе к мистеру Крамеру и залезла на него снова. Поднимаясь, она взяла портрет Фолкнера и прикрепила его кнопками на место. Услыхав поскрипывание, Лейн оглянулась. Мистер Крамер развернул свой стул и смотрел на нее снизу вверх.

Он ничего не говорил.

Лейн присела за следующей картиной. Поднимаясь, она сказала:

— Вы помните, что мы говорили об умерших писателях и их судьбе?

— Миф.

— Правильно. Хотите знать еще кое — что? Верно и обратное. Во всяком случае, в наши дни. — Она прикрепила кнопками портрет Фроста. — Когда писатель сыграет в ящик, он становится никому не нужен.

Она услышала, как учитель рассмеялся. Повернувшись, она улыбнулась ему.

— Издатели заинтересованы в том, чтобы «сделать» писателя. А раз он мертв, он им больше не нужен.

Смех стал еще громче.

— Это правда. Если только он действительно не великий. К большинству же они просто теряют интерес. Я слышала об одном агенте. Одна из его самых лучших писательниц умерла, так он оставил это в тайне! Она была известным романистом. С ее смертью он мог потерять свое состояние. Так что же он сделал? Нанял каких-то литературных поденщиков, которые стали писать, подражая ей, а он стал продавать эти книги, подписанные именем умершей писательницы. Разве можно в такое поверить?

— Придает несколько новое значение понятию о «неувядаемой литературной славе».

— Да, это уж, точно.

Лейн отвернулась и взяла с подставки портрет Сандберга. Выпрямившись, она поняла, что надо было передвинуть табурет. Фрост уже висел от нее немного левее. Чтобы повесить Сандберга, придется тянуться еще дальше. Но Лейн решила, что справится.

Подавшись немного вперед, она уперлась правой рукой о классную доску, а сама потянулась влево. Она достала до того места, где должна была висеть картинка с Сандбергом, и прижала ее к стене, как вдруг табурет качнулся.

Лейн только успела воскликнуть:

— О, черт!

Казалось, частичка ее разума отсоединилась, отлетела в сторону и смотрела со стороны на эту смешную и неловкую ситуацию. Лейн видела, как она падает вниз, руки взлетели над головой, табурет перевернулся, а ее правую ногу отбросило вверх к потолку. Ее юбка задралась до бедер. Кофточка приподнялась до половины груди.

Она услышала грохот, но это упала не она. Пока не она. Очевидно, это стул Крамера ударился о стол.

«Он спешит на помощь? — подумала она. — Или просто пытается отодвинуться с дороги?»

Спешит на помощь, поняла она, когда одна рука схватила ее под мышкой, а другая обхватила ее обнаженную поднятую ногу, значительно выше колена. Лейн почувствовала что-то вроде рывка вверх, а затем она ударилась об пол, крякнув от удара.

Мистер Крамер убрал руки.

— Боже милостивый, с тобой все в порядке?

Кивнув ему и пытаясь отдышаться, Лейн повернулась на спину. Мистер Крамер стоял на коленях, наклонившись над ней. Лицо у него было красным, глаза широко раскрыты, губы искривлены.

— Кажется, жива, — прошептала Лейн, попытавшись сесть.

— Пока не надо, — сказал мистер Крамер, легонько толкнув ее в плечо. Она послушно опустилась. — Не пытайся встать. Сначала передохни минутку. — Он растирал ей плечо. — Весьма неудачное падение.

— Спасибо, что поймали меня.

— Я сделал, что мог. Все произошло так быстро.

— Вы задержали мое падение.

— Не намного.

— Я чувствую себя неуклюжей курицей.

— Со всяким может такое приключиться. — Его правая рука поглаживала ее по животу. — Надеюсь, с тобой все в порядке. — Ты и правда меня очень напугала. — Его рука оставалась там же, большая и теплая на ее обнаженной коже как раз над поясом. — Где ты ударилась? — спросил он.

— Кажется, боком.

Мистер Крамер наклонился над ней еще ниже. Его рука скользнула с живота на ее бедро.

— Здесь?

Она кивнула.

— И ребрами.

— Будем надеяться, что ничего не сломано.

— Вроде нет.

Лейн закрыла глаза. Мистер Крамер нежно растирал ее бедро и часть ягодицы. Другой рукой он приподнял вверх ее кофточку.

— Довольно красная, — пробормотал он. — Синяк будет приличный.

— Что поделать, — сказала она, потом вздохнула, так как он начал растирать ее грудную клетку.

— Больно? — спросил он.

— Да, немного.

Рука его поднималась все выше, пальцы массировали кожу, уменьшая боль.

— Резкая боль есть? — спросил он.

— Нет. — Лейн застонала, когда он стал растирать под грудью.

— Больно здесь? — спросил он, надавив на ребра. Рука его медленно двигалась, массируя тело.

— Просто небольшая боль, — прошептала она.

Мистер Крамер массажировал ей бок, запястье его оставалось на ее груди, поглаживая Лейн сквозь тонкую ткань ее бюстгальтера.

«Неужели он не понимает, где находится его рука», — думала она.

И надеялась, что нет.

Если бы понимал, то уже бы остановился.

Его другая рука находилась ниже. Юбка Лейн была поднята. Она чувствовала, как он сдавливает и поглаживает ее ногу высоко вверху.

— Получше? — спросил он.

— Да.

Крамер продолжал растирать ее.

«Неужели он не осознает, что делает?» — спрашивала себя Лейн.

Он легонько похлопал ее по ноге.

— Все хорошо, — наконец, сказал он. — Почему бы нам теперь не попробовать подняться?

Лейн подумала, может, сказать, что она еще не готова. Хотя, если потянуть еще немного, то станет слишком очевидным, что его прикосновения значат больше, чем просто снятие боли.

Мистер Крамер крепко взял ее за руку, подставил другую руку снизу под шею и помог ей сесть.

Кофточка ее не помялась и опустилась вниз к талии. Юбка была там, где Лейн и подозревала. Она заметила, что между ног виднеется что-то голубое и быстро одернула юбку, чтобы скрыть это.

«Несколько поздновато для скромности», — подумала она.

Мистер Крамер держал ее за руку, пока она не встала.

— Спасибо, — прошептала она.

Когда он отпустил ее, она оглядела себя и расправила юбку.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, кажется. — Лейн подняла глаза. — По крайней мере, я рада, что на мне чистое нижнее белье, — добавила она и усмехнулась, не в силах поверить, что могла брякнуть такую глупость.

— Так и должно быть, — сказал мистер Крамер, и на его лице появилась улыбка. — Никогда не знаешь, что с тобой может приключиться.

— Так и мама говорит.

— Все мамы так говорят.

— Какую чушь я несу, — сказала она и опустила голову.

Мистер Крамер положил ей на плечи руки и помассажировал их.

— Я так рад, что с тобой все в порядке. Я ведь все — таки отвечаю за тебя.

— Я такая корова.

— Ты просто потрясная молодая леди. И никогда не думай иначе.

Лейн посмотрела ему в глаза. Они были небесно — голубыми, нежными и понимающими.

— Спасибо.

— Я действительно так считаю. А теперь тебе лучше отправиться домой.

— Но я еще не закончила.

— Остальное я сделаю сам. На твоем месте я бы сейчас принят горячую ванну. Хорошенечко пропариться. Это облегчит боль.

— Я так и сделаю.

В этот вечер Лейн дождалась обеда, потом пошла в ванную. Она все еще была в школьной одежде. Там Лейн легла на пол. Она приподняла свою юбку и кофточку точно так же, как они были после ее падения. В такое же положение она поставила и ноги: левая нога прямая, вытянута на ковре, а правая немного приподнята, согнута в колене под небольшим углом. Приподнявшись на локтях, она осмотрела себя.

«Вот так я выглядела для мистера Крамера.

Ну, просто корова».

Тут она заметила на правой ноге небольшое красное пятно. «Отпечаток руки мистера Крамера? Должно быть, как раз здесь он схватил меня, чтобы задержать падение», — догадалась она. Это было чуть ниже паха.

— Боже, — прошептала она.

— Ей казалось, что она все еще чувствует его руку там, где он касался ее.

«Если бы Джим так схватил меня… Забудь о Джиме», — сказала она себе.

Лейн поднялась, встала перед зеркалом и опять подняла юбку. Трусики туго облегали ее, голубая ткань была почти прозрачной.

Она состроила рожицу своему отражению. Лицо у нее сильно покраснело.

— Наверняка он увидел более, чем достаточно, — прошептала она.

Но при этом он не смеялся. Он действовал, как истинный джентльмен. В этом и заключается разница между взрослым, чутким человеком, таким, как мистер Крамер, и грубым подростком, вроде Джима.

Лейн заткнула пробкой ванну и пустила воду. Пока ванна наполнялась, она разделась и повернулась к зеркалу. Над выступом левой бедренной кости и в нижней части грудной клетки были синяки.

Лейн осмотрела свою левую грудь. Отклонившись назад, она рассматривала ее снизу, там, где запястье мистера Крамера растирало ее через бюстгальтер. Кожа была гладкой и белой.

«А ты что ожидала?» — спросила она себя.

Но ей казалось несправедливым, что не осталось никаких видимых следов его прикосновения.

Тряхнув головой, Лейн повернулась к ванне, выключила краны и перелезла через край.

Она забралась в горячую воду. Там она растянулась и лежала, слегка извиваясь, чтобы жидкость поглаживала ее, потом опять легла в то же положение, что и на полу в классе, и закрыла глаза.

Она вспоминала ощущения от прикосновений мистера Крамера. В ее воображении учитель перестал массировать ей ребра. Его рука нежно гладила ее по груди, он опустился на нее, и их губы встретились. Она обняла его и, крепко прижавшись, растворилась в его жарком поцелуе.


Глава 25


Джессика проснулась. Приоткрыв один глаз, она покосилась на настольную лампу у кровати. Затем на часы. Почти три. Утра?

«В чем дело, — удивилась она. — Почему горит свет?»

Джессика повернулась на спину и села.

Спиной к закрытой двери ее спальни стоял обнаженный Крамер. Его левая рука лежала на выключателе. В опущенной правой руке он держал опасную бритву.

Сердце Джессики бешено заколотилось.

— Разве ты не рада видеть меня? — спросил Крамер. Он говорил не шепотом, а в полный голос. В тишине он прозвучал особенно громко.

Джессика с трудом перевела дыхание, затем прошептала:

— Вас могут услышать мои предки.

— Ты так думаешь? — сказал он громче.

«Может и нет», — подумала она. Ее дверь была закрыта. Комната родителей находилась в противоположном конце коридора, а спали они очень крепко.

Крамер убрал руку с выключателя. Он медленно подошел к спинке ее кровати.

Джессика не сводила глаз с бритвы в его руке.

Зачем она ему?

Он ведь предупреждал ее, что может вернуться с бритвой.

Она задыхалась. Казалось, ей было никак не набрать достаточно воздуха в легкие.

— Я ничего не говорила, — прошептала она. — Я не… говорила про вас. Чего вы хотите?

Крамер ничего не ответил. Лишь ухмыльнулся уголком рта. Он остановился в ногах кровати. Не сводя глаз с Джессики, протянул левую руку и стянул с нее одеяло.

Джессика боялась шевельнуться.

Одеяло и простыня соскользнули с ее коленей, с ее ног и упали где-то в конце матраца. Во время сна ее короткая ночная рубашка сбилась и поднялась до самой талии.

— Чудесно, — сказал Крамер. — А теперь ляг и расслабься.

Джессика отрицательно покачала головой. Она подняла левую руку и опустила ее между ног, чтобы прикрыться от взгляда учителя.

— Ты плохо себя ведешь. Так можно получить плохую оценку за поведение. — Крамер поднял бритву к своему лицу и сделал жест, показывая, что может случиться.

Джессика убрала руку. Легла на спину.

Матрац весь затрясся, когда Крамер залезал на него. Он встал на колени между ее ног. Приподнял ее ночную рубашку и разрезал посередине, разделив на две части у грудей. Концом лезвия он откинул ткань в сторону.

— Только не режьте меня, — прошептала Джессика. — Пожалуйста.

— Но ты не приносишь мне счастья, Джессика.

— Я ничего не говорила.

— Я знаю.

Она застонала, когда холодная сталь скользнула по ее животу. Приподняв голову, Джессика увидела, что это тупая сторона лезвия.

— Но еще можешь это сделать, — сказал Крамер.

— Нет. Никогда.

— Я видел, как ты посмотрела сегодня на Лейн. Ведь ты подумала об этом, не так ли?

— Нет.

— Хотела предупредить ее.

— Нет. И не собиралась. Какое мне дело до того, что вы намерены с ней делать? К тому же, я терпеть не могу эту сучку.

Крамер приподнял лезвие и полоснул им по животу. Быстрый, волнообразный порез. Было не очень больно, но Джессика вздрогнула и посмотрела на свой пупок. Над пупком появилась красная буква 8. Ее волнообразная линия расширялась. Из нее ручейками стекала кровь. Они начали расплываться, так как глаза Джессики застилали слезы. От ее всхлипываний ручейки подрагивали и переливались.

— Пожалуйста! — задыхаясь, молила она.

— Незачем было называть Лейн сучкой.

— Простите меня!

Крамер склонился над ней. Опершись на локти и подняв свой зад, он пил выступавшую кровь. Кончиком языка он углублял мелкий разрез. Джессика вся дрожала, когда его язык растягивал болезненные края раны.

Вскричав от боли, пронзившей ее руку, она стукнула его по виску.

От неожиданного удара его голова отлетела в сторону. Изловчившись, Джессика коленом двинула его в пах. Он опрокинулся навзничь, скатился с кровати и, исчезнув из виду, шмякнулся об пол.

Джессика перевернулась, ухватилась за край матраца и посмотрела вниз. Крамер лежал на спине, правое колено приподнято, левая нога вытянута, одна рука около бедра, а другая, расслабленная, отлетела в сторону, ладонь раскрылась, бритва лежала в нескольких дюймах от кончиков его пальцев, челюсть отвисла назад. Открытые глаза закатились кверху, как будто он смотрел на что-то под верхними веками.

«Он в ауте», — подумала Джессика.

Она сразу же догадалась, как только посмотрела на него, — она довольно часто ходила с Райли на матчи по боксу.

Судорожно глотая воздух, вся дрожа и подавляя подкатившуюся к горлу тошноту, Джессика спустила вниз ноги. Она поднялась и встала над ним. Одной рукой она прижала его правое запястье к ковру, присела и подняла бритву. Теперь, когда бритва была у нее, она поставила свою пятку рядом с его запястьем.

Он застонал.

Приходит в себя! Сердце Джессики екнуло. Она сжалась от ужаса и вся похолодела.

Она убрала ногу от его запястья, повернулась и глянула на него. Глаза его были закрыты, зубы оскалены.

Надо что-то срочно предпринимать!

Она набрала побольше воздуха, чтобы крикнуть «Папа!» Но остановилась.

Крамер все расскажет. Если останется жив, то все откроется. И все узнают, что она спала с ним. Все. Ее предки, ученики в школе, Райли.

Нельзя, чтобы он заговорил.

Джессику колотило от озноба. Кожа ее покрылась мурашками.

«Никто не будет обвинять меня. Это самозащита. Он ворвался в дом и напал на меня».

Она посмотрела на свою рану. Из V — образного пореза все еще сочилась кровь. Под ним кожа была ярко — красного цвета. Волосы на лобке спутались, и с них по внутренней стороне бедер капельками стекала кровь.

«Вот мое доказательство, — думала она. — Он изрезал меня. Он пришел, чтобы изнасиловать и убить меня. Я вынуждена была защищаться».

Крамер открыл глаза.

Джессика бросилась к нему, ударила его ногой, вонзив пятку прямо в живот. У него перехватило дыхание. Глаза выкатились из орбит. Он начал приподниматься. Джессика упала на него, придавив коленями ему грудь и желудок. Едва его спина опрокинулась на пол, она занесла лезвие над его горлом.

Его левая рука взлетела быстрее, чем она могла себе представить. Он перехватил ее опускающуюся руку как раз выше запястья. Плечо пронзила боль. Бритва выпала из ее онемевших пальцев.

Другая рука Крамера ударила ее по позвоночнику. От боли Джессика выгнулась, и он схватил ее за волосы. Он с силой дернул за них и, ударив ее чуть ниже колен, опрокинул на спину. Джессика сильно стукнулась об пол, подскочив от удара, дыхание у нее перехватило.

Крамер схватил ее за одну ногу и высоко задрав ее, потащил к кровати.

Приподняв голову, Джессика увидела, что ее правая нога, вытянутая вперед, пяткой лежит на краю матраца. Прежде, чем она успела шевельнуться, Крамер наступил на ее колено. Словно ее нога была какой — нибудь веткой. Она услышала сухой треск. Агонизирующая боль сначала все превратила в красный цвет, а потом в черный.

Когда она очнулась, она была на своей кровати. Сверху на ней, точнее в ней, был Крамер, постанывающий от удовольствия. Правая нога вся горела изнутри, будто ее держали над огнем. Боль была невероятно сильной, поэтому то, что делал с ней Крамер, казалось несущественным. У нее было лишь одно желание, — чтобы он поскорее закончил и перестал подпрыгивать на сломанной ноге.

Попытавшись пошевелить онемевшими руками, Джессика поняла, что руки привязаны. Вероятно, к ножкам кровати.

Никаких шансов бороться с ним не оставалось.

Наконец, Крамер закончил.

Но она поняла, что это еще не все, что ей бы следовало подумать об этом. Но в голове ее стоял туман, она ни на чем не могла сосредоточиться, кроме боли.

Хуже, чем эта боль, считала она, уже ничего быть не может.

Оказывается, может.

Боль стала невыносимой, когда он подступил с бритвой. Настолько невыносимой, что она закричала и подумала, почему же она не кричала раньше. Отец услышит ее. Он спасет ее.

Крамер заткнул ей рот тряпкой.

И продолжал резать ее тело.

Где же отец?

Она потеряла сознание.

Придя в себя, она увидела склонившегося над ней Крамера, который лизал и высасывал кровь из ее ран. Когда он поднял голову и глянул на нее, все лицо его кроме глаз было в крови. Красными были даже зубы.

Он вытащил кляп изо рта Джессики и упал на нее, крепко обхватив руками. Его член проткнул ее, а язык заполнил ее рот.

Позднее она увидела, что он, уже умытый и одетый, стоит у ее кровати. Под мышкой у него была пачка газет. Он присел и исчез из виду.

Джессика услышала шорох бумаги.

Услышала, как чиркнула спичка.

Крамер стоял над ней.

— Желаю тебе крепкого сна, — проговорил он. — И чтобы клопы не кусали.

Уходя, он выключил свет.

Но в комнате еще долго было светло.


Глава 26


К нему пришла Бонни. Она молча приблизилась к его кровати. Она была прекрасна, восхитительна, лицо ее обрамляли белокурые волосы. На ней была плиссированная синяя юбка и золотистый свитер, — ее костюм со снимка, только сейчас она была босиком.

Стоя возле кровати Ларри, она смотрела на него серьезными глазами.

— Я ждала тебя, — сказала она нежным, ласкающим слух голосом. — Почему ты не пришел ко мне?

— Я… я не знаю. Я хотел, но…

— Разве ты не знаешь, что я люблю тебя?

Ее слова заставили сердце Ларри забиться сильнее.

— Это правда? — спросил он.

— Конечно. Как же мне тебя не любить?

— За что ты должна меня любить? — спросил он. — Мы ведь даже не знакомы.

Легкая улыбка приподняла уголки ее губ.

— Мы знаем друг друга нашими сердцами. Я так тебя люблю, Ларри. И ты любишь меня, правда?

— Да, — сказал он и почувствовал, что весь переполнен радостью. — Да, я люблю тебя.

И вдруг ему в голову пришла мысль, которая, казалось, сейчас разобьет его сердце.

— Но ведь ты мертва, Бонни.

Ее смех был легче дуновения ветерка.

— Не будь таким глупым. Разве я похожа на мертвую?

— Ты выглядишь… Просто божественной.

Бонни подошла еще ближе. Она наклонилась над ним. Ее волосы упали вниз, и локоны приятно щекотали щеки Ларри. Их губы встретились. У нее были мягкие, теплые, чуть влажные губы. Когда она отняла их, Ларри почувствовал ее свежее дыхание.

Ларри вынул руки из — под одеяла. Он слегка обнял Бонни, поглаживая ее через свитер, ощущая тепло ее тела, легкий изгиб ребер.

Она высвободила губы.

— Ну как, я мертва?

— Теперь уж точно нет, — прошептал он сквозь ком в горле. — Ты потрясающа.

— Я так стремилась к тебе, Ларри.

— Я тоже стремился к тебе.

Руки Ларри скользнули под ее свитер. Его всего пронзила дрожь, когда он дотронулся до бархатистой кожи над ее бедрами.

Тут он вспомнил кое — что еще, и опять его радость перешла в страдание. Он так хотел ее, но вынул руки из — под ее свитера и опустил на матрац.

— Ведь я женат, Бонни.

— Ты ее любишь?

Ему бы хотелось сказать «Нет». Но он не смог.

— Да, — ответил он. — Мне очень жаль. Боже, мне очень жаль. Я люблю Джину, но и тебя люблю тоже.

— Все в порядке, — прошептала она, ее теплое дыхание тронуло его губы. — Ты можешь любить нас обеих.

— Не думаю, чтобы Джине это понравилось.

— Она никогда не догадается об этом. Я обещаю. Это будет нашей тайной.

Ларри почувствовал, как покрывало соскальзывает с его тела, ощутил, как прохладный утренний воздух холодит его кожу. Бонни поцеловала его сбоку в шею. Она целовала его плечи, грудь.

— Нет, — шептал он.

— Дорогой, не думай об этом. — Ее мягкие губы прижались к его пупку.

Он застонал от мучительной боли желания и невозможности его удовлетворения.

— Это будет нечестно, — сказал он.

— Любовь всегда права.

— Не знаю.

— Да, — прошептала она. — Да, моя любовь. — Бонни забралась на него верхом, подогнув колени, ее легкая хлопчатобумажная юбка накрыла их, предохраняя от утренней прохлады. Казалось, тепло их тел соединилось под ней. Каким-то образом, Ларри понял, что трусиков на ней не было. Он так хотел, чтобы она опустилась вниз, пронзила себя, позволила ему утонуть в ее скользящем, объемлющем тепле.

Но она не позволила. Еще рано.

Улыбаясь ему, она стала снимать с себя свитер. Ларри наблюдал, как он медленно поднимался, приоткрывая ее атласный живот, грудную клетку, ее груди. Это были два одинаковых холмика кремового цвета, с розовыми тугими сосками. Они немного приподнялись, когда Бонни снимала свитер через голову. Подняв вверх руки, она выскользнула из рукавов. Свой свитер она бросила на пол.

Ларри протянул руки к ее грудям. Он нежно поглаживал их. У нег было такое чувство, что никогда в жизни он не касался ничего более восхитительного.

Улыбаясь ему, Бонни провела его ладонью по гладкой ложбинке между грудками. Она водила ею вверх и вниз, поглаживая себя его пальцами.

— Даже шрама нет, — прошептала она.

Ларри вспомнил про кол.

— О, — сказал он. — Все в порядке.

— Я — совсем как новенькая, — сказала она. — И принадлежу тебе. Я твоя навеки.

Она начала постепенно спускаться вниз.

Ларри застонал.

«Нехорошо это, — подумал он. — Не надо этого делать. Даже если Джина никогда не узнает об этом…»

Но Бонни медленно опускалась все ниже и ниже. Он держал ее груди. Еще ниже. Вот — вот его засосет в темный ожидающий центр.

Зазвонил будильник.

Ларри открыл глаза.

Бонни исчезла.

Сон. Это оказалось всего лишь сном, и будильник прервал его на самом лучшем месте. В груди у него ныло, и он чувствовал, что готов заплакать.

И все же он чувствовал себя счастливым. Еще несколько секунд, и они бы слились в единое целое.

Ларри лежал на спине, накрытый лишь простыней. В области паха простыня была приподнята.

Если бы только Бонни скользнула ниже еще чуть — чуть…

Он повернулся на бок. Джина приподнялась на локте, спиной к нему. Как только будильник умолк, она плюхнулась на подушку и закрыла глаза.

Ларри потянулся к ней и положил руку ей на живот. Через тонкую ткань ее ночной рубашки он ощутил ее горячее тело. Она повернула к нему голову, чуть приоткрыла глаза и лениво улыбнувшись, прошептала:

— Доброе утро, дорогой.

Он сказал:

— М-м-м, — и рука его скользнула по ткани ночной рубашки к груди. С Бонни было по — другому. Сейчас огонь не пронзил его, как тогда. Но грудь Джины была мягкой, теплой и знакомой, и когда соски Джины напряглись под его ладонью, он ощутил свежий прилив крови. Ларри спустил с ее плеча лямочку и скользнул рукой под свободно лежащую ткань. Джина застонала под его ласками и повернулась к нему.

— Какое сегодня замечательное утро, — прошептала она.

— Да.

Ее пальцы скользнули вдоль его тела вниз.

— Надо бы закрыть дверь. Лейн может встать в любую минуту.

Ларри закрыл дверь и, возвращаясь, увидел, что Джина отбросила простыню к ногам и снимает ночную рубашку. Когда та закрыла ее лицо, в воображении Ларри промелькнул вид Бонни, снимающей с себя свитер.

Их тела казались очень похожими.

«Не надо думать о Бонни, — приказал он себе. — Это был всего лишь сон».

«Нечестно думать о ней. Это как обман, как прелюбодеяние».

Но он ничего не мог поделать, а если быть честным, то и не хотел.

Занимаясь любовью с Джиной, он закрыл глаза, и женщина под ним перестала быть его женой. Это была Бонни, Бонни с фотографий ежегодника, Бонни из его сна: восемнадцатилетняя, невинная, прекрасная, извивающаяся в его объятиях от вожделения. Его Бонни, его «Королева красоты».

Когда все было кончено, она обвила его своими ногами, словно желая оставить его в себе навсегда и крепко обняла его. Ларри открыл глаза.

На него смотрела Джина. Она выглядела усталой и счастливой.

Он поцеловал ее в губы, чувствуя себя последней сволочью.

— Что — нибудь не так? — спросила она.

Ларри покачал головой.

— Просто сегодня опять надо идти в библиотеку, а я ненавижу терять время на всяческие исследования.

— Тогда почему бы мне не приготовить тебе хороший плотный завтрак, прежде чем ты уйдешь?

— Великолепно!

Лейн, влезая в свои джинсы, учуяла запах жарящегося бекона.

«Они готовят завтрак? — удивилась она. — По какому такому случаю?»

Она не стала застегивать молнию, чтобы можно было дышать, села на край кровати и натянула новенькие голубые кроссовки, которые купила вчера после уроков.

Поднявшись и оглядев себя, она одобрила, как они смотрятся с ее белыми джинсами.

«Жаль, что я не оделась так вчера», — подумала она. У нее даже кровь прилила к лицу, когда она вспомнила, как стояла на высоком табурете в свой коротенькой юбочке и свободной кофточке, а мистер Крамер стоял внизу, да еще этот беспорядок в ее одежде после падения. Потом она вспомнила его прикосновения. Она все еще ощущала жар, но ее смущение перешло в удовольствие.

«Если бы знать, что он будет изображать из себя доктора, то я упала бы еще раньше».

Лейн улыбнулась и покачала сама себе головой, проходя мимо зеркала шкафа.

Она сняла с вешалки голубую в желтую клетку блузку, встала перед зеркалом и стала застегивать ее.

И остановилась.

А что, если снять бюстгальтер?

От этой мысли где-то в желудке пробежала дрожь.

«Для кого ты стараешься? — подумала она. — Этого никто не заметит, разве что Джим, а ему непременно захочется облапать меня. Мистер Крамер, скорее всего, даже не заметит разницы.

Мистер Крамер не имеет к этому никакого отношения, — говорила она себе. — Он просто добр ко мне, вот и все.

К тому же у меня до сих пор болят ребра.

Этой причины вполне достаточно».

Лейн сняла блузку и оглядела себя в зеркало. Конечно же, бюстгальтер сбоку давил на синяки на ее ребрах.

Лейн потянулась назад, расстегнула бюстгальтер и сняла его. Зажав его между колен, она опять скользнула в свою блузку. Застегнула пуговицы на ней, заправила в джинсы и застегнула молнию.

Она улыбнулась себе.

«Разве у меня не задорный вид?»

Мягкая ткань, туго обтягивающая ее грудь, создавала приятное ощущение.

«Надо все время так делать», — подумала она.

Не получится. С большинством ее блузок все будет видно. Только эта была ярких темных расцветок с карманами на груди с обеих сторон. Из — за двойной ткани ее выступающие соски почти не были заметны.

«Никто ничего не заметит, — подумала она. — Даже я».

Но ощущение был приятным.

Напоследок она крутнулась перед зеркалом еще разок, чтобы убедиться, что все в порядке, затем вернула свой бюстгальтер на место в ящик комода. Схватив сумку, вышла в коридор.

«А что, если мама с папой заметят?

Не заметят. Успокойся».

Когда она вошла в кухню, от аромата бекона и кофе у нее потекли слюнки. Ее родители, все еще в халатах, сидели за столом, на тарелках лежал бекон и глазунья.

— А что это у нас сегодня с завтраком? — спросила Лейн. — Вроде сегодня не воскресенье?

Они оба глянули на нее. Кажется, ее грудью никто не заинтересовался.

— Я проведу сегодня весь день в публичной библиотеке, — сказал отец. — Мама решила набить меня поплотнее.

— Я не могу позволить ему умереть с голоду среди этих томов.

Остановившись около отца, Лейн сказала:

— Там ты мог бы поддерживать свое существование книжными червями.

— Прекрати, я ем.

— Обиделся? — спросила она и потянулась за кусочком бекона на его тарелке.

Он слегка уколол ее своей вилкой.

— Не нравятся мне такие шутки, — недовольно сказала мама. — Вилка могла бы и соскользнуть.

— Да, действительно, — согласился он.

Лейн взяла кусок бекона и откусила половину.

— Но это мой завтрак.

— А у меня растущий организм.

— Я могла бы приготовить завтрак для тебя, — предложила мама. — Скажи только слово.

— Этим словом будет «нет». Кто сможет переварить пищу в такую рань?

— Кажется, мой бекон ты переваришь вполне благополучно, — сказал отец.

— Пора идти. — Лейн наклонилась и поцеловала его в щеку. Он подшлепнул ее по попе. Она обежала вокруг стола, поцеловала мать, схватила из холодильника свой пакет с ленчем и выскочила из кухни.

— Пока, ребята. Я, наверное, сегодня задержусь снова.

— Удачного дня, дорогая, — крикнула вслед мама.

— Желаю хорошо поразвлечься. — Это уже отец.

— Я еду в школу, ребята, — крикнула она из гостиной. Лейн проверила свою школьную сумку, сунула туда свой ленч, затем достала из кошелька ключи от машины и вылетела на улицу.

Солнышко пригревало плечи. Легкий ветерок развевал волосы. День просто великолепный.

Спинка сиденья машины холодила ей через блузку спину, напомнив Лейн об отсутствующем бюстгальтере. Ожидая, пока разогреется мотор, она потерлась об обивку сиденья, наслаждаясь приятным ощущением.

Замечательно.

Она опустила окно и медленно выехала по подъездной дорожке.

Лейн направлялась к дому Бетти. По радио Анна Мюррей пела песенку «Птичка — дрозд». Лейн подпевала ей. Она выставила в окно руку и почувствовала, как блузка приятно натянулась на ее левой груди.

Просто здорово.

Повернув руль одной рукой, она свернула за угол.

«Птичка — дрозд» закончилась.

Прозвучали позывные сигналы передачи новостей.

— В эфире Белинда Бернар с основными новостями, поступившими к этому часу.

— Доброе утро, Белинда, — сказала Лейн.

— …рано утром погибли в результате пожара в своем доме на Кактус-Драйв.

Лейн глянула на радио. Кактус-Драйв? Погибли в результате пожара?

— …Потерпевшими оказались Джерри и Роберта Паттерсон и их семнадцатилетняя дочь Джессика.

— Господи, — прошептала Лейн.

«Пламя было замечено соседями около 4:30 утра. Пожарные, прибывшие на место пожара, уже не могли войти в дом, чтобы попытаться оказать помощь. Однако поскольку пожар был очень сильным, семья задохнулась от дыма еще до прибытия пожарного подразделения. Это подтвердилось, когда пожар был потушен. Все члены семьи были обнаружены в своих постелях. Причина пожара еще изучается, но скорее всего он начался в спальне дочери, Джессики».

«Курила в постели?» — подумала Лейн.

«Вчера вечером заседал Совет по образованию…»

Она выключила радио.

Внутри стало как-то холодно и пусто.

Джессика мертва.

Она, конечно, была не подарок, но Боже! Мертва.

Как могло случиться подобное?

Джессика курила, как паровоз. Провела полжизни в женском туалете, пуская клубы дыма. Должно быть, уснула с сигаретой.

Разве у них не было противопожарной сигнализации?

Лейн повернула за угол. Бетти поджидала ее на тротуаре. Лейн остановила машину, перегнулась через пассажирское сиденье и отперла дверь.

— Ты уже слышала? — спросила Бетти, распахивая дверь.

— Да.

— Докурилась! — Бетти кинула свою сумку назад и плюхнулась на сиденье. Машина задрожала. — Я так и знала, что эта шлюха плохо кончит. — Она захлопнула дверь.

— Она умерла, — прошептала Лейн.

— О, Господи, я догадываюсь.

Лейн нажала на газ.

— Она не заслужила этого.

— Курение в постели всегда этим заканчивается.

— Боже, никак не могу поверить.

— А я могу. Вполне могу. Скатертью дорога. Знаешь, что было вчера? После третьего урока захожу я в туалет, а она сидит там на унитазе, дверь нараспашку, сосет свой окурок. Я ей: — «Ты так себе заработаешь рак». А она на меня вот так посмотрела… — Бетти продемонстрировала, сморщив нос и презрительно скривив губы, — и говорит: «Пошла к черту и ты сама и твой жеребец, на котором ты ездишь верхом, жирнячка». Так какую симпатию я могу к ней испытывать? Сама заработала.

— И ее родители.

— Да. Очень жаль, что Райли Бенсон не спал там. Этому дерьму с засаленными волосами пошла бы на пользу хорошая доза ингаляции дымом. Понимаешь, что я имею в виду?

Лейн кивнула. Ей казалось несправедливым такое наказание Джессики и Бенсона. Но защищать их ей не хотелось. Они действительно были противные.

Она подумала, действительно ли Бенсон любил Джессику?

Трудно представить, что он способен вообще кого — нибудь любить.

А, может, и действительно любил.

— Эта детка была какая-то ненормальная, — продолжала Бетти. — Сначала устраивает у себя на голове взбитые сливки, а потом выясняется, что она — противница завитых волос.

Лейн включила радио, сделала погромче звук. Уилли Нельсон и Рей Чарльз пели «Семьи испанских ангелов».

— Намек? Тонкий, но заметный.

— Я просто подумала, что не стоит сейчас сплетничать о ней.

Впереди Генри уже махал им со своего поста на валуне перед домом. Он спрыгнул и поднял свой портфель.

— Салютик, девочки, — сказал он, когда Лейн остановила машину.

Бетти вылезла из машины. Она придерживала сиденье, пока Генри забирался назад. Проследовав за ним, она захлопнула дверцу.

Лейн оглянулась на них. У Бетти просто глаза горели от нетерпения.

— Так ты еще ничего не слышал? — сказала она.

— Чего не слышал? — спросил Генри.

Лейн тронула машину с места.

— Ночью Джессика поджарилась.

— Что?

— Загорела, обжарилась, испеклась, превратилась в пепел.

— Хочешь сказать, что она умерла? — Он был озадачен.

— Умерла, умерла, умерла. Сыграла в ящик. Превратилась в кусок копченой сосиски. Умерла.

— Не может быть! — прошептал Генри.

— По всей видимости мисс Конгениальность уснула, покуривая сигаретку.

— Мы говорим о Джессике Паттерсон?

— О ком же еще, тупица?

— Не может быть, — повторил он. Он оперся рукой об угол спинки сиденья Лейн. — Она, что, разыгрывает меня?

— Нет, — сказала Лейн. — Это правда. Джессика и ее родители сегодня ночью погибли при пожаре.

— О, Боже.

— Тем лучше! — сказала Бетти.

— Эй, помолчи лучше!

— О, и теперь, поджарившись, она вдруг превратилась в святую?

По радио голос Белинды Бернард сказал: «К нам поступили самые последние новости о пожаре, произошедшем в доме…»

— Так значит это не… — начал Генри.

— Тихо! — сказала Лейн. — Новости.

Они замолчали.

«…сообщают, что предварительное обследование обгоревших трупов свидетельствует о том, что еще до пожара всем троим членам семьи Паттерсонов были нанесены обширные, возможно, смертельные телесные повреждения. Все детали пока неизвестны, но, по — видимому, преступник убил всех троих, затем преднамеренно устроил пожар, чтобы скрыть следы преступления. Кроме того, нам стал известно, задержан для допроса юноша, которого видели входящим в дом вчера вечером. О личности несовершеннолетнего подозреваемого не сообщается».

— Бенсон, — сказала Бетти.

«А теперь вернемся к…»

— Боже мой, — прошептал Генри. — Так они были убиты.

— Бьюсь об заклад, это был Бенсон. Без этого слизняка ничего не обходится.

— Это ужасно, — прошептала Лейн.

— Говори сама за себя.

— Да остынь ты, — сказал Генри. — Это вовсе не смешно.

— Может и не смешно, но… где-то в глубине души радует.


Глава 27


По дороге в публичную библиотеку у Ларри было достаточно времени, чтобы обдумать то, что он сделал сегодня утром и оправдать себя в своих глазах.

Он предал Джину.

«Но ведь не на самом деле, — убеждал он себя. — Это не такая уж и большая беда. Это был лишь плод воображения, вот и все.

Но ведь ты действительно хотел Бонни.

Джина и не догадалась об этом. Она нашла все восхитительным.

К тому же эта девушка мертва.

Я должно быть чокнутый, раз мне снятся такие сны.

— Черт побери, это все совершенно естественно. Я изучаю жизнь этого несчастного создания, — смотрю на ее фотографии, читаю о ней — и к тому же в гараже у меня ее труп! Кто бы не начал мечтать на моем месте? Мне следовало бы радоваться, что это не какой — нибудь ночной кошмарик. Что, если бы она нанесла мне визит в том виде, как она выглядит сейчас!

А, может, это было бы даже лучше. Пусть бы она перепугала меня до смерти, зато я сейчас не испытывал мук совести перед Джиной.

Не принимай все так близко к сердцу, — успокаивал себя Ларри. — Это произошло подсознательно. А контролировать свои подсознательные чувства ты не можешь.

Все ты лжешь. Ведь ты мечтал, чтобы это произошло наяву. Ты хотел, чтобы она пришла к твоей постели. И испытанное потом вожделение было вовсе не подсознательное…»

Его мысли были прерваны новостями, передаваемыми по радио.

У нас в Мюлехед-Бенде погибла семья из трех человек. Их дом сгорел в результате пожара.

Одна из погибших — семнадцатилетняя девушка.

«Интересно, знает ли Лейн эту девушку? — подумал Ларри. — Фамилия вроде бы не знакома, но, вероятно, она училась на старшем курсе в Бафордской школе. Лейн наверняка должна знать ее».

«Но вряд ли они были близкими подругами, — размышлял он, — иначе бы я слышал это имя раньше. Джессика. Нет. Это имя мне ничего не говорит.

Даже если они были просто знакомы, все равно это будет потрясением для Лейн. Погибла девочка из ее класса.

А разве где — нибудь в другом месте можно быть в безопасности?

Конечно, нет. О чем ты говоришь, идиот?

Ты ведь прекрасно знаешь, что Мюлехед-Бенд и раньше не был абсолютным раем. Бонни, Линда и Сандра — разве этого мало? И не забудь о Марте Радли. Хоть она и была из Полынной Степи, но ведь это же совсем рядом.

И все девочки из средней школы.

Джессика тоже».

У Ларри от волнения даже дрожь пробежала по телу, когда он предположил возможную связь между Джессикой и девушками из тех далеких лет.

«Да нет, это маловероятно.

А что, если это мы что-то нарушили? Что, если увезя труп Бонни…?

Это просто смешно.

Кроме того, по радио сказали, что был арестован какой-то молодой человек. Скорее всего, произошла какая — нибудь ссора между влюбленными. Большинство убийств совершается из — за этого, из — за раздоров между друзьями или в результате грабежа.

Может, эта Джессика бросила парня ради другого, и он отыгрался?

Прикончив и ее родителей заодно».

«Если по большому счету, — подумал Ларри, — то это даже к лучшему, что их тоже нет в живых. Так легче.

Если бы кто-нибудь сделал такое с Лейн, я бы предпочел быть тоже убитым, чем…

Нет, я бы хотел сначала убить этого ублюдка. Медленно разрезал бы его на кусочки. Заставил бы его прочувствовать это. Заставил бы…

Хватит об этом!»

Ларри тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя мысль о том, что Лейн может быть убита.

Этого не случится! Этого просто не может случиться!

Но ведь могло бы случиться.

Господи! Зачем я себя мучаю? Она — хорошая девушка.

Мы все хорошие. Забудь об этом.

Ларри свернул на стоянку у библиотеки, выключил мотор и откинулся на сиденье. Ему стало душно. Он глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Рубашка под мышками вспотела. Ларри вытер потные ладони о брюки.

Он глубоко вздохнул.

— Это все из — за моего слишком богатого воображения, — прошептал он.

«Но если бы не это воображение, — подумал он, — не быть бы тебе скверным и малоизвестным писателишкой ужастиков.

Хотя, может, тогда я был бы более счастлив».

Он вздохнул еще раз, затем выбрался из машины и направился ко входу в библиотеку.

Алиса приветливо улыбнулась ему из — за своего столика.

— Доброе утро, Алиса, — сказал он. — Вернулся еще почитать «Стандард» за шестьдесят восьмой год.

— О, я думаю, это организовать нетрудно.

Она ушла в свою комнату и вскоре вернулась с коробкой с микрофишами.

Поблагодарив ее, Ларри сел перед аппаратом. Он просмотрел коробку, пока не нашел пленку, озаглавленную «Мюлехед Ивнинг Стандард», 15 августа, 1968 год, — следующий день после заметки об исчезновении Бонни. Он вынул из конверта пластиковую карточку, вставил ее в аппарат и на экране появилась первая страница газеты.

Снимки трех пропавших девушек.

Заголовок гласил:


Разыскивается Урия Радли в связи с исчезновением Мюлехедских подростков.


— О, боже, — прошептал Ларри. Он ожидал увидеть на экране все, что угодно, но только не это.


Урия Радли, жена и шестнадцатилетняя дочь которого были убиты 15 июля при неизвестных обстоятельствах в отеле Полынной Степи, разыскивается властями в связи с недавними исчезновениями трех подростков из Мюлехед-Бенда.

Это сенсационное заявление было сделано утром шефом полиции Джудом Рингом, который сообщил, что свидетель опознал в бывшем хозяине отеля человека, сидевшего в пикапе около дома Бонни Саксон незадолго до исчезновения девушки. Сегодня утром группа полицейских во главе с заместителем окружного шерифа устроила облаву на Отель Полынной Степи, но попытка задержать Урию Радли не увенчалась успехом — подозреваемого не обнаружили.

По всей видимости, Урия Радли бежал. Разрешение на его арест разослано по Калифорнии, Неваде и Аризоне.

Бонни Саксон, 18 лет, бывшая «Королева красоты» Бафордской средней школы, исчезла из своего дома на Ашер-Авеню вечером в пятницу. Разбитое окно ее спальни свидетельствует о насильственном вторжении, а на постели обнаружена кровь. Она была последней из грех местных девушек, исчезнувших при неизвестных обстоятельствах.

10 августа, возвращаясь домой от своей подруги, была похищена Линда Латам. Перед этим, 26 июля, пропала из своего дома Сандра Данлап, при обстоятельствах, почти идентичных обстоятельствам исчезновения Бонни Саксон.

Информация о том, что Урия Радли был замечен близ дома семьи Саксон в пятницу ночью, считается основной зацепкой в деле трех похищений.

«Нам очень интересно побеседовать с мистером Радли, — прокомментировал это обстоятельство шеф полиции Ринг. — Он мог и не совершить этих преступлений, но нам, конечно же, необходимо знать, что он делал перед домом Саксонов в этот час».

Власти считают, что все три подростка стали жертвами одного и того же преступника. Они надеются, что задержание Урии Радли может пролить свет на судьбу девушек и их нынешнее местопребывание.

Так как подозреваемый до сих пор уклоняется от встречи с властями, полиция проводит тщательнейшее обследование Полынной Степи, надеясь обнаружить Радли или пропавших подростков.


Заметка на соседней полосе сообщала, что мать Бонни, вдовствующая Кристина Саксон, выступила по местному телевидению и «со слезами на глазах» «прерывающимся голосом» просила вернуть ей дочь невредимой. Читая это, у Ларри комок подкатился к горлу.

«Бог мой, бедная женщина».

В заметке сообщалось, что ее муж погиб в автомобильной катастрофе. Теперь она потеряла свою единственную дочь.

«Интересно, что с ней теперь, — подумал Ларри. — Если она еще жива, то ей сейчас должно быть около шестидесяти.

Проверить по телефонной книге?

Что я скажу ей? Я нашел тело вашей дочери?

Не смогу я этого сделать. Ни за что».

Он понимал, что для матери, наверное, будет утешением узнать, наконец, что случилось с Бонни. Ей бы захотелось похоронить ее по всем правилам.

Так или иначе, она все равно узнает, когда выйдет книга.

Черт, может быть, она уже умерла.

Ларри надеялся, что так оно и есть, потом почувствовал себя виноватым, как он мог пожелать такое, затем решил, что для этой женщины лучше было бы умереть и пребывать в мире ином, чем страдать от бесконечного горя.

А что, если она все — таки еще жива и лелеет в себе хрупкую надежду вновь встретиться со своей дочерью.

Книга убьет ее.

«Об этом подумаем позже, — сказал он себе. — Кто знает, может, она умерла. Или находится где — нибудь далеко и никогда не услышит об этой книге. Кроме того, книга вообще может быть не опубликована. Какой смысл сейчас забивать этим голову?»

Стараясь забыть о ней, Ларри сделал копии еще с двух заметок. Он вынул микропленку и вставил следующий номер «Стандарда» в аппарат.


СТРАННЫЕ НАХОДКИ В ОТЕЛЕ ПОЛЫННОЙ СТЕПИ

Хотя вчерашнее тщательное обследование Полынной Степи в поисках либо Урии Радли, либо хоть каких-то сведений о местопребывании трех мюлехедских девушек, исчезнувших в течение нескольких последних недель, не увенчались успехом, в одной из комнат отеля, в которой, очевидно, жил подозреваемый, было обнаружено несколько довольно странных вещей.

Дверь и окно комнаты на втором этаже были увешаны бусами из зубцов чеснока. Кроме того, было найдено не менее четырех распятий, хотя считается, что семейство Радли принадлежало к пресвитерианской церкви, а не к римской католической.

Однако самым потрясающим открытием было наличие молотка и около полудюжины деревянных рукояток с заостренными концами.

Комментирует шеф полиции Ринг: «В детстве я достаточно насмотрелся фильмов, чтобы понять сейчас, что все это похоже на человека, который занимается убийством вампиров. Я понимаю, что это звучит более, чем странно, но для чего еще человеку надо окружать себя чесноком и распятиями, не говоря уже об этой куче заостренных осиновых колов? Урия всегда отличался некоторыми странностями. Вполне вероятно, что потеря жены и ребенка окончательно расстроила его психику».

Далее шеф полиции предположил, что Урия Радли считает, что его семья была убита вампирами. «Каким-то образом он вбил себе в голову, что Сандра Данлап, Линда Латам и Бонни Саксон оказались виновны, и что они являются вампирами. Сейчас мы опираемся именно на это предположение в нашем поиске девушек».

В ответ на вопрос о перспективах найти девушек живыми, он ответил: «Я могу только сказать, что мы продолжаем поиски и надеемся на лучшее».


Ларри откинулся на стуле и уставился на экран. «Мой Бог, — подумал он. — Я оказался прав!»

Он вспомнил о своих вчерашних размышлениях после того, как прочитал о кремации жены и дочери Урии. Он тогда еще заинтересовался, не подумал ли этот сумасшедший ублюдок о вампирах, когда приказал сжечь их тела. Но вчера это показалось ему маловероятным.

Но этот тип, оказывается, держал чеснок, распятия и колы в своей комнате.

Значит, это он охотился на девушек, считая их вампирами, убившими его семью.

Невероятно!

Ларри удивился, почему он никогда не слышал об этом раньше. После того, что было найдено в комнате Урии, вся пресса должна была просто сойти с ума. История должна была стать известной повсеместно.

Но, вероятно, слишком много внимания уделялось такой чуши, как национальный опрос, массовый поток рассказов об НЛО, выпотрошенный скот, рожавшие мужчины и прочие вещи такого рода.

В официальной печати об этом, возможно, вскользь и сообщалось, но Ларри не мог ничего припомнить. Летом 1968 года состоялись куда более важные события: убийство Роберта Кеннеди, арест Джеймса Эрла Рея за то, что он стрелял в апреле в Мартина Лютера Кинга; беспорядки на улицах из — за Вьетнама; убийство Кинга. Поэтому неудивительно, что не было уделено почти никакого внимания какому-то там сумасшедшему в заброшенном городе, похитившему трех подростков, посчитав их вампирами. Тем более, если тела так и не были найдены, а Урия не был арестован.

Ларри сделал очередную копию и продолжил поиск дальше.

В небольшой заметке в номере от 17 августа сообщалось, что тщательное обследование Полынной Степи и ее окрестностей не дало ничего нового в поиске пропавших девушек. Урия Радли все еще находится на свободе.

В воскресенье, 1 сентября, в Первой пресвитерианской церкви состоялось богослужение по Сандре Данлап, Линде Латам и Бонни Саксон. Присутствовали семьи и друзья пропавших девушек. Было предложено всем помолиться за их благополучное возвращение и утешить их близких во время этого тяжкого испытания.

Ларри отметил, что служба не была названа «поминальной». О девушках «вспоминали», но не произносили «поминальных речей». Наверно, все уже догадывались, что никогда больше не увидят бедных девочек, но все еще хватались за самую малую тень надежды.

Ларри сделал копию и с этой заметки, просмотрел через экран остальные страницы и, не обнаружив ничего интересного, перешел к следующим микрофишам в коробке. Он просматривал их одну за другой, добрался наконец до конца сентября, но не нашел больше ни одной заметки ни об Урии, ни о пропавших девушках.

Но в Мюлехед-Бенде не было больше похищений. Вся серия закончилась на Бонни. В этом не было ничего удивительного, — Урия покинул их округ.

Он исчез еще до того, как полиция прибыла в Полынную Степь. Вероятно, он понял, что был опознан, пока выжидал в машине перед домом Бонни.

Ларри догадался, что он отвез ее в свой отель и спрятал тело под лестницей, надеясь придумать потом что — нибудь другое. Но что произошло с Сандрой и Линдой? С ними-то он так не торопился. Может, отвез их проткнутые колами тела в пустыню и закопал их там?

С другой стороны, он мог спрятать их в городе, как и Бонни. Ведь там все здания пустые и заброшенные. Урия мог замуровать их в. стенах или под полом.

«Интересно, смогли бы мы найти их», — подумал Ларри.

Действия полиции оказались безуспешными. Они не смогли найти даже Бонни, а ведь она была у них прямо под носом, когда они обыскивали отель.

Прямо под их носом.

Правда, то место под лестницей было закрыто. Там было жарко и сухо. Она не столько разлагалась, сколько мумифицировалась. Наверное, именно поэтому сильного запаха не было.

Ларри вспомнил запах, стоявший под лестницей. Сухой, пыльный, немного напоминающий запах старинных книг с пожелтевшими страницами.

А потом Ларри вспомнил ароматы из своего сна. Это был приятный запах ее шерстяного свитера. Ее волосы, упавшие на его лицо, пахли свежим утренним ветерком. Кожа слегка отдавала корицей, а легкое ее дыхание было мятным, как будто она совсем недавно почистила зубы.

Ларри откинулся на спинку стула. Закрыл глаза. И сразу же ощутил запах Бонни, словно наяву.

«Ты ничего не мог чувствовать, — сказал он себе. — Это только плод твоего воображения».

Хотя такой реальный.

Такой реальный, что даже воспоминание о нем вызывало жгучее желание.

Интересно, она пахла также, когда была жива?

Будет ли она пахнуть также, если вернется к жизни?

«Она — не вампир, — говорил себе Ларри. — Но допустим, что это так и есть. Допустим, я вытаскиваю кол, и она действительно оказывается вампиром. Будет ли она точно такой же, как та Бонни, которая приходила ко мне утром?

Будет ли она также пахнуть? Также выглядеть?

Будет ли она также себя вести?

Будет ли она любить меня?»


Глава 28


Лейн вошла в класс, когда до начала шестого урока оставалась еще одна минута. Половина мест были еще пустыми. Включая место Бенсона. Включая место Джессики.

Проходя к своей парте, Лейн посмотрела на пустое место Джессики.

Она больше никогда не будет сидеть здесь.

Эта мысль показалась Лейн такой темной и такой бесконечной, что внутри нее все сжалось в комок. Она тяжело опустилась на свое место, поставив локти на парту, подперев лицо руками, уставившись прямо перед собой.

Она заметила, что мистер Крамер повесил остальные портреты писателей над классной доской. Она свалилась, когда тянулась с портретом Сандберга, чье спокойное и величественное лицо с седыми волосами, падавшими на один глаз, теперь смотрело со своего места рядом с Фростом. За Сандбером мистер Крамер поместил Т. С. Элиота, Ф. Скогга Фицжеральда и Томаса Вольфа.

«Мне оставалось повесить только четыре картины», — подумала Лейн.

Вчера казалось, что это падение вызвало целую бурю чувств в ней: что она такая неуклюжая, что умудрилась свалиться, смущение от того, что слишком большая часть ее тела оказалась открытой для мистера Крамера, трепет от его прикосновений. Теперь же все это казалось таким пустяком. Смерть Джессики свела на нет то, что раньше представлялось ей таким важным.

Лейн мало знала ее. Она даже не любила ее.

И все — таки, услышав сообщение о ее смерти, Лейн почувствовала себя такой маленькой и незначительной, словно ее собственная жизнь была всего лишь игрой. Она играла в своей собственной глупенькой маленькой пьеске. И пока она занимается своими детскими проблемами, надеждами и желаниями, находясь в безопасности на своей крошечной сцене, в реальном мире рядом с ней происходят реальные вещи. Пугающий, враждебный мир, полный тьмы и насильственной смерти.

Чувство это ей очень не нравилось. В его свете все, что она делала, казалось таким тривиальным. Еще хуже была неотступная мысль, что когда — нибудь она и сама может оказаться втянутой в этот же самый реальный мир, о который разбилась Джессика, да и многие другие люди, а, может, даже и все, кто раньше, кто позже.

Она была испугана до смерти.

Весь день при воспоминании о Джессике Лейн бросало в холодный пот. Задержавшись в туалетной комнате по дороге на шестой урок, она понюхала под мышками. Благодаря дезодоранту там пахло нормально, но блузка промокла насквозь. Все тело Лейн было в испарине. Бюстгальтера, который задерживал бы пот, на ней не было, поэтому влажные струйки беспрепятственно текли до самого пояса, где впитывались в блузку.

И опять она пожалела, что не надела в школу бюстгальтер. Не из — за пота. Из — за Джессики. Та причина, по которой она оставила его дома, теперь казалась частью ее собственной маленькой драмы, такой детской и мелкой в свете этого страшного вторжения реальной жизни.

К тому же в нем она бы чувствовала себя в большей безопасности. Утром она наслаждалась, ощущая раскованность, свободу. Но после того, как она услышала о Джессике, она почувствовала себя, напротив, уязвимой.

Прозвенел звонок, напугавший ее.

Когда в класс вошел мистер Крамер, она выпрямилась. Он поставил свой портфель, вынул из него небольшую, коричневого цвета книжку, присел на край стола, положив книгу на колени. В классе воцарилась тишина. Он обвел глазами ряды учеников. Лицо его выглядело суровым, немного измученным.

— Наверняка, вы уже все знаете о трагедии, произошедшей прошлой ночью. Я думаю, и другие ваши учителя уже говорили с вами об этом происшествии.

Сжав губы, он покачал головой. Хмуро глянул на пустую парту.

— Джессика была и моей ученицей. Она была вашей одноклассницей. Очевидно, ее смерть потрясла каждого из вас, и нам будет не хватать ее.

Мистер Крамер поднял глаза от пустой парты. На краткий миг его глаза встретились с глазами Лейн, он тут же отвел их и переводил взгляд с одного лица на другое.

— Я не знаю никаких волшебных слов, — сказал он, — чтобы хоть как-то облегчить то горе, которое все мы сейчас испытываем. Но я учитель, и из всего этого мы должны извлечь урок. «Библия» учит нас, что даже в самом расцвете жизни мы все смертны. Но также верно и обратное. И в смерти мы живы. Надо всегда это иметь в виду. Жизнь — это бесценный дар. Мы должны всегда помнить об этом. Мы должны наслаждаться каждым моментом, дарованным нам.

Лейн почувствовала, как горло ее сжалось.

— У нас есть настоящее, а мы все никогда в действительности не осознаем этого. Ведь многие из нас, — да и я, подобно всем остальным, — позволяем нашему настоящему пройти мимо нас незамеченным, неоцененным, пока мы заняты другими мыслями. Конечно, мы должны работать, планировать и думать о нашем будущем. Но ведь мы теряем даже наше будущее, если только и будем беспокоиться о том, что же будет дальше. Когда будущее наступает для нас, оно приходит в виде отдельных моментов, моментов настоящего.

Поэтому, если мы и обязаны вынести какой-то урок из того, что случилось с Джессикой и ее родителями, то только одно, — мы должны продолжать жить. Мы должны замечать каждую секунду и наслаждаться чудом жизни, ее тайнами… и ее радостями.

От его последних слов у Лейн на глазах появились слезы. Она сморгнула их и вытерла.

«Как он прав, — подумала она. — Каждый момент бесценен».

И этот момент бесценен, сидеть здесь, слушая мистера Крамера. Она почувствовала, что никогда не была к нему так близка, даже вчера, когда он дотрагивался до нее.

— Я хочу прочитать вам одно стихотворение. После этого мы перейдем к уроку. — Он поднял небольшой томик с колен и открыл его на заложенной странице. — Это стихотворение Аллана Эдварда Депрея. Оно называется «Размышления у могилы». — Мистер Крамер опустил глаза и начал читать своим чистым низким и торжественным голосом.
		— Если придется мне уснуть в эту безлунную ночь


		И больше не подняться,


		Я б взял с собою свет любви


		В глазах моей любимой.


		Я б взял прикосновенье росистой травы


		К влажным ногам на заре,


		И как она сладостно пахнет, увы!


		Когда закончится дождь.


		Я б взял с собою все ароматы


		Хлеба, мяса и вина,


		И хранил бы их в памяти, превратившись во прах,


		Ведь были они так вкусны.


Несколько учеников прыснули. Мистер Крамер глянул поверх страницы.

— Если вы не желаете слушать дальше…

— Продолжайте, — попросила Лейн.

— Может, мне следует кое — что пропустить, — сказал он. — Стихотворение довольно длинное. — Несколько мгновений он просматривал стихотворение, очевидно, решая, что можно сократить. Затем он продолжил:
		В могилу б я с собою взял


		Каждый вид, и запах и звук


		И молился бы, что б не исчезли они


		В моем сне глубоко под землей


		Если память переживет


		Смерти безжалостный нож,


		Я возьму с собою мой завоеванный приз


		— Все, что я в жизни любил


		Но если ждет лишь пустая тьма


		Забвенья всего, что я знал,


		Проклинать я не стану злую судьбу,


		Что бросила меня здесь одного.


		Потому что мне даны были годы


		Чувствовать, смотреть, дышать и любить.


		Хотя в конце концов я обречен один быть на кладбище,


		Но все же я прожил славные дни.


Кто-то в классе сказал:

— Мрак, — и несколько человек засмеялись.

— Я согласен, что это стихотворение имеет несколько мрачноватый оттенок, но мне кажется, что здесь хорошо показана точка зрения Депрея. Мы всегда должны помнить о красоте жизни, дарованной нам. — Мистер Крамер захлопнул книгу и отложил ее в сторону.

— Ладно, — сказал он. — А теперь достанем учебники — и откроем их там, где остановились вчера.

Когда прозвенел звонок, Лейн осталась на своем месте. Остальные ученики один за другим ушли. Лейн вспомнила, как вчера Джессика задержалась в дверях и хмуро посмотрела на нее.

«Ей надо было наслаждаться отпущенным ей временем, — подумала Лейн. — А не собираться отлупить меня.

Черт побери, но она ведь ничего не знала.

Никто не знает. Любой из нас мог бы умереть сегодня ночью».

Вместо того, чтобы испугаться этой мысли, Лейн опять вспомнила совет мистера Крамера наслаждаться каждым моментом.

Она смотрела, как он встал за свой стол и начал укладывать свои вещи в портфель. Он заметил, что она смотрит на него. Улыбнулся.

— Как ты чувствуешь себя сегодня?

— Спасибо, гораздо лучше.

— Синяки появились?

— Есть немного.

— Придется тебе на время отказаться от бикини.

Лейн почувствовала, как покраснела от смущения.

— Хорошо, что лето закончилось, — сказала она.

— Обещаю больше не заставлять тебя залезать ни на какие табуреты.

— У вас есть работы для проверки или еще что — нибудь для меня?

— Так уж получилось, что есть. — Он начал просматривать стопку папок на столе. — А, вот она. Упражнения по орфографии. — Он подошел к Лейн с папкой и красной ручкой. — Убедись, чтобы все было написано правильно: орфография, пунктуация, грамматика.

— Хорошо.

Остановившись перед Лейн, он положил папку и ручку на ее парту.

— Если у тебя возникнут вопросы…

— Мне действительно понравилось то, что вы сказали в начале урока, — сказала Лейн и смутилась от того, что отважилась на это. — О том, что надо ценить каждый момент. Это было так… — Она пожала плечами и почувствовала, как ее блузка слегка скользнула по ее соскам. — Я не знаю. После этого мне стало как-то легче.

Мистер Крамер посмотрел на нее печальными глазами.

— Я рад, если это помогло. Это было ужасно. Я думаю, все потрясены этим. Я это знаю по себе, хотя Джессика и представляла проблему для класса. Вы с ней были дружны?

Лейн усмехнулась уголком рта.

— Едва ли. Но все равно… Когда такое случается…

— Понимаю. Это заставляет нас задуматься о том, что и мы смертны. Если такое могло случиться с ней, то почему не может случиться и с нами?

— Да. Я почувствовала себя… такой ничтожно маленькой. Будто все в моей жизни такое мелкое и тривиальное по сравнению с реальностью.

— Не надо. — Он протянул руку и погладил Лейн по волосам. — Не надо так думать.

— Мне кажется, теперь я это понимаю, — сказала она, слегка прерывающимся голосом, так как его рука скользнула вниз к ее плечу.

Он погладил ее по плечу, и блузка скользнула по коже.

— Каждым моментом надо дорожить… как сокровищем.

— Так оно и есть.

Заметил ли он, что на ее плече нет лямочки?

— Ничего тривиального не бывает, — продолжал он. — Все имеет значение.

— Да.

Мистер Крамер потер ее шею сбоку.

— Вы так напряжены, юная леди, — сказал он. — Шейные мускулы у вас, словно камень.

— Да. Сегодня был не самый лучший день.

— У меня тоже.

Его легкие растирающие движения передавали тепло всему телу.

— Так полегче?

Лейн кивнула. Голова казалась тяжелой.

Мистер Крамер встал сзади. Лейн услышала, как скрипнула о пол парта, которую он отодвинул с дороги. Обе его руки легли ей на плечи, растирая и пощипывая.

— А как теперь?

— Замечательно, — прошептала она. Его пальцы двигались вверх — вниз. Перед блузки Лейн двигался вместе с ними, лаская ее грудь. Она перевела дыхание и опустила голову.

Он убрал ее волосы вперед, чтобы они не мешали ему и растер мускулы на шее ниже ушей. Лейн почувствовала сонливость, словно он посылал теплые флюиды ей в голову. Она закрыла глаза, вздохнула.

— Нет ничего лучше массажа шеи, чтобы почувствовать облегчение, — сказал он. Его руки передвинулись ниже, его легкие пальцы, теплые и гладкие массажировали ее обнаженную кожу под воротником блузки.

Лейн удивлялась, как она может чувствовать такую сонливость и возбуждение одновременно.

У нее не было сил шевельнуться.

Верхняя пуговица блузки расстегнулась. Лейн чувствовала, где находятся его руки. Он не расстегивал пуговицу. Она просто выскочила из петельки оттого, что мистер Крамер оттянул ей назад воротник.

Она мечтала, чтобы он это сделал.

Она представила, как он расстегивает ей блузку, распахивает ее, берет ее груда в свои большие, сильные руки.

— Пожалуй, пора заканчивать, — сказал он, — а то ты так расслабишься, что и тетради проверять не сможешь.

— Еще чуть — чуть? — попросила она тихонько.

Он убрал руки из — под ее воротника. Немного помассировал плечи.

— Как-нибудь в другой раз. А то может кто-нибудь войти и подумать о нас что — нибудь не то.

Лейн согласилась, что он прав. Она и не надеялась, что мистер Крамер будет рисковать своей работой ради того, чтобы сделать ей невинный массаж.

Он похлопал ее по плечу.

— А теперь посмотрим, как ты будешь проверять эти работы. — Он отошел от нее и направился к своему столу.

— Мистер Крамер?

Оглянувшись на Лейн, он приподнял брови. Лицо его немного раскраснелось.

— Я чувствую себя теперь намного лучше. Спасибо.

— Рад был помочь. — Он сел за свой стол и принялся рыться в бумагах.

Лейн начала проверять предложения на орфограммы. Ей казалось, что шея и плечи все еще хранят тепло его прикосновений. Она ощущала приятную теплоту даже изнутри.

Лейн знала, что ворот ее блузки был все еще распахнут. Наклонившись над партой, она украдкой глянула на себя. Ниже расстегнувшейся пуговицы слегка была видна ее правая грудь.

Мистер Крамер заметил это?

«Скорее всего, нет, — решила она. — Ведь он стоял сзади».

Лейн не стала застегивать пуговичку и поправлять блузку, и, оставив эту небольшую и приятную небрежность в одежде, продолжала проверять тетради.

Она надеялась, что мистер Крамер тоже обратил на это внимание.

Однако, взглядывая на него, она каждый раз видела его склонившимся над своими тетрадями.

Наконец, он встал, отнес папку к дальнему концу стола и сунул ее в свой портфель. — Как у тебя дела, Лейн?

— У меня осталось всего несколько штук.

— Ладно, боюсь, что пора нам закрывать магазин. Я сам закончу остальное вечером.

— Хорошо. — Она аккуратно сложила работы в папку, поднялась со своего места и подошла к столу. Потянувшись через стол, она подала папку и ручку учителю.

Когда он брал их, Лейн заметила, как он на мгновение опустил глаза. Быстрый взгляд, и он уже смотрел на ее лицо.

— Я очень благодарен тебе, Лейн.

— Рада была вам помочь. — Слегка наклонившись, она оперлась руками о стол и посмотрела на небольшой томик, из которого он читал «Размышления у могилы».

Лейн чувствовала, что блузка сейчас не касается ее груди совсем. «Даже самой не верится, что я делаю это, — подумала она. — Может, совсем распахнешь ее, чем заниматься этими уловками?» Она почувствовала, как краснеет с головы до пят, но не могла заставить себя выпрямиться.

Она открыла обложку книжки и глянула на титульный лист. — «Избранные стихи Аллана Эдварда Депрея», — прочитала она.

— Никогда о таком не слышала, — заметила Лейн, не поднимая глаз от книги.

— О нем мало, кто слышал, — сказал мистер Крамер. — Это малоизвестный поэт из Нью-Йорка, жил где-то в начале столетия. Я случайно наткнулся на этот томик в букинистической лавке, будучи еще подростком. С тех пор это мой любимый поэт.

— У него все такое же мрачное, как и «Размышления у могилы»? — спросила Лейн, перелистывая страницы, чтобы найти содержание. Она просмотрела перечисленные там названия, но ни одно из них ей ничего не говорило.

— О, это одна из его наиболее приятных вещиц. У него был довольно мрачный взгляд на жизнь.

— Интересно, слышал ли о нем папа? Похоже, что Депрей должен быть как раз в его вкусе.

— Вот что я тебе скажу. На сегодняшний вечер ты можешь взять эту книгу домой, пусть он ее просмотрит.

— Правда, можно? — спросила Лейн, наконец, взглянув на него.

Он улыбнулся. Над губой у него выступили крошечные капельки пота.

— Только не потеряй.

— Ну, что вы. — Лейн взяла книгу и выпрямилась, чувствуя, что блузка опять натянулась у нее на груди. — Может, я даже почитаю ее и сама, раз он ваш любимый поэт.

Он тихонько рассмеялся.

— Надеюсь, тебе понравится. А теперь тебе пора бежать. Благодарю еще раз за твои неоценимые услуги.

— Не за что, — ответила Лейн.

Она вернулась к своей парте, собрала книги и папку и направилась к двери. Стоя уже одной ногой в коридоре, она оглянулась. Мистер Крамер смотрел ей вслед.

— Да, — сказала она. — Еще раз спасибо за массаж шеи.

— Не за что, — сказал он.

— Пока.

— Желаю тебе провести приятно вечер, Лейн. «Мой вечер, — подумала она, — будет скучищей после этого». Но сказала «Спасибо» прежде, чем выйти из класса.

В коридоре она застегнула пуговичку.


Глава 29


В пятницу утром Ларри проснулся от звонка будильника. Когда Джина нажала на кнопку, он перевернулся и уткнулся лицом в тепло подушки. Кровать слегка затряслась. Это встала Джина. Ларри услышал ее легкие шаги по ковру, затем тихо закрылась дверь.

Оставшись один в комнате, Ларри пытался припомнить, снилась ли ему Бонни. Если и снилась, он не помнил этого. Он даже испытывал некоторое разочарование, но все — таки в большей степени — облегчение.

В желудке у него все сжалось при воспоминании о вчерашнем решении.

После ужина позвонил Пит.

— Привет, старина, — сказал он. — Что происходит? Ты избегаешь меня или еще что случилось?

— Нет, что ты. Просто был очень занят, вот и все.

— Понятно, но ты мог бы меня держать в курсе дела. Как идет работа над нашей книгой?

— Продвигается прекрасно.

— Ты можешь говорить? Никто не висит над ухом?

— Нет. У меня все в порядке. — Ларри унес телефон в спальню. Он знал, что Джина на кухне моет посуду. Лейн была в гостиной, читала книгу стихов, которую дал ей их учитель английского.

— Я пока тоже предоставлен сам себе, — сказал ему Питер. — Барби принимает одну из своих марафонских ванн. Слушай, я думаю, нам надо обсудить это дело. В прошлые выходные видок у тебя был, словно у забулдыги. Так увлекся, что ли?

— Да, очень.

— Ну, и что дальше? Сдается мне, мы должны устроить шоу из всего этого. Я тут сделал кое — какие покупки. Потратился на видеокамеру. Мне это обошлось в тринадцать сотенных, но я думаю, это стоит того, и мы сможем снять фильм, когда будем вытаскивать кол. Что мы просто обязаны сделать. Как насчет завтрашнего вечера?

— Завтрашнего вечера? — Ларри не смог скрыть дрожи в голосе.

— Почему бы нет? Из — за этого все и заварили, так? Зачем же откладывать?

— У меня еще не все выяснено.

Тишина. Когда Пит заговорил снова, напористость исчезла из его голоса. Он был взволнован. — Что ты имеешь в виду? Что именно не выяснено?

— Я знаю, кто она. И, кажется, знаю, кто убил ее.

— Не может быть!

— Это длинная история. Послушай, давай встретимся завтра во время твоего перерыва. Я скажу Джине, что еду в библиотеку. Тогда я тебе все расскажу. Давай встретимся у Бастера?

Они договорились там встретиться в полдень.

Теперь, лежа в постели, Ларри думал, как выкрутиться из этого. Вчера он предложил это, чтобы оттянуть время. Пит застиг его врасплох, потребовав вытащить кол сегодня вечером.

Ларри еще не был готов к этому. Он не был уверен, что вообще когда — либо к этому будет готов.

«А что ты собираешься делать, — спрашивал он себя, — держать ее тут всю жизнь?»

«Вся загвоздка в этом колу, — думал он. — Как только мы вытащим его, Бонни не станет… Она будет просто труп.

Она и так просто труп.

Нет. Пока в ее сердце торчит этот кол, она больше, чем просто труп.

А кто? Вампир?

Так считал Урия».

И Ларри понимал, что он ухватился за слабую надежду, что так оно и есть. Конечно, это была смешная надежда. Но если вытащить кол, то не останется и надежды. Бонни просто будет лежать там, высохший страшный труп с дырой в груди, и все кончится.

Он потеряет ее.

Он не сможет даже мечтать, что она когда — нибудь воскреснет юная, живая и прекрасная — и его.

«Поэтому ты водишь за нос Пита, — подумал он, — пытаясь хоть ненадолго продлить свои глупые мечты.

А что в этом плохого?»

Ларри поднялся с постели. Он подошел к окну и посмотрел через залитый солнцем двор на гараж. Он представил Бонни в темноте чердака, лежащую в гробу, с колом, торчащим прямо из ее груди. Ему казалось, он слышит ее голос, такой же, как во вчерашнем сне, чистый и мелодичный: «Освободи меня. Вынь кол, и я приду к тебе. Я люблю тебя, Ларри. Я буду твоя навсегда».

«Конечно, — подумал он. — Чудный шанс».

Незадолго до полудня Ларри сказал Джине, что ему надо кое — что проверить в библиотеке. Уходя из дома, он прихватил с собой большой конверт из манильской бумаги. Он поехал к Бастеру, в небольшой ресторанчик в южном конце города, неподалеку от магазина Пита.

Пит уже ждал его в кабинке в конце зала.

— Давненько мы с тобой не виделись, дружище.

— Да, извини, пожалуйста.

Подошла официантка и спросила, не желают ли они просмотреть меню.

Пит отрицательно покачал головой. — Мне Бастер-Бургер с приправой, жареное мясо с перцем и чай со льдом.

— Мне, пожалуй, то же самое, — сказал Ларри.

— Хотите мне облегчить работу, ребята? — сказала официантка. Затем она ушла.

— Так что за история? — спросил Пит.

Ларри залез в карман брюк, вынул кольцо Бонни и положил его перед Питом.

— Это ее.

— Что? — Пит взял кольцо и прищурился.

— Я обнаружил его на ее руке.

Пит нахмурился.

— И мне ничего не сказал.

— Вот я тебе и говорю.

— Черт, когда же ты нашел его?

— В воскресенье утром. Перед твоим приходом. Знаю, я должен был сразу сказать тебе об этом, но…

— Конечно же…

— Я хотел кое — что проверить.

— Почему ты скрыл это от меня?

— Сам не знаю, Пит. Хотел посмотреть, куда это приведет. Я рассчитывал все выложить тебе, когда сам разберусь.

— Вот это да, — прошептал он, вновь разглядывая кольцо. — Бонни Саксон.

Услышав, как Пит назвал ее имя, Ларри почувствовал боль утраты. Теперь она принадлежала не только ему.

— Ты думаешь, это ее имя?

— Я знаю, что это ее имя. Она закончила Бафордскую среднюю школу в шестьдесят восьмом. Как я и говорил, я кое — что проверил. — Ларри открыл конверт.

«Как мне не хочется этого делать, — подумал он. — Но отступать было некуда. Кроме того, рано или поздно Пит все равно все узнает. Лучше покончить с этим сразу».

Он вынул фотографию Бонни, где она была «Королевой красоты». Пальцы Ларри дрожали, когда он передавал ее Питу и забирал кольцо.

Пит вытаращил глаза. Поджал губы.

— Это она и есть?

— Да.

— Боже!

— Да.

— Она сногсшибательна.

— Знаю.

Пит покачал головой.

— Так вот какова наша красотка.

«Наша красотка. Я не должен был делать этого. Должен был оставить ее себе».

— Откуда это у тебя?

— Из ежегодника школы.

— Ну, старик, ты действительно «кое — что проверил». Что еще ты выяснил?

— Давай ее обратно, — сказал Ларри, протянув руку. — Вдруг кто-нибудь увидит. Здесь могут оказаться люди, знавшие ее.

Пит смотрел на снимок еще несколько мгновений, потом отдал его обратно. Ларри вложил его в конверт. Затем наполовину вытащил пачку фотокопий.

— Здесь слишком много, чтобы прочитать за один раз. Если хочешь, я сделаю для тебя копии.

— А о чем там?

Ларри убрал фотокопии из виду и положил конверт рядом с собой.

— Это долгая история. Мне пришлось потратить два дня на изучение старых номеров городской газеты.

— Продолжай, старина.

Ларри подождал, пока официантка принесет им еду. Она расставила тарелки и напитки.

— Приятного аппетита, ребята, — сказала она и ушла.

— Это началось с двух убийств в Полынной Степи, в отеле.

Пока они ели, Ларри рассказал Питу, как опустел город после закрытия рудника; как осталась там семья Радли, жившая в своем отеле после того, как все покинули город. Он рассказал о поездке Урии в Мюлехед-Бенд, о том, что его пикап сломался, и как он, пройдя пешком последние мили, обнаружил жену и дочь убитыми в отеле. Он сообщил Питу об официальном предположении, что в этом виноваты мотоциклисты или какие — нибудь бродяги.

— Но Урия решил, что они были убиты вампирами, — сказал он.

— В газетах об этом ничего не было, — сказал Пит.

— Он кремировал жену и дочь, чтобы они не смогли ожить.

— Это только твое предположение?

— Позволь мне продолжить.

— Ладно, так что говорят факты?

— Хорошо. Факты. Женщины Радли были убиты 15 июля. 26 июля девушка — подросток по имени Сандра Данлап была похищена из родительского дома здесь, в Мюлехед-Бенде. На ее постели была обнаружена кровь. 10 августа исчезает другая девушка. Это была Линда Латам. Ее, очевидно, похитили, когда она возвращалась домой от своей подруги. Бонни Саксон…

— Это наша девушка…

— Правильно. Ее украли из дома матери ночью 13 августа. На следующий день на ее постели была обнаружена, кровь.

— Так же, как у первой? Данлап?

— Совершенно верно. Все три девушки были примерно одного возраста. Все они исчезли в течение месяца после убийства семьи Радли в Полынной Степи. Полиция абсолютно ничего не обнаружила. До тех пор, пока не была похищена Бонни. В ту ночь какой-то свидетель видел, как Урия Радли выжидал перед ее домом.

— Этот парень из Полынной Степи?

— Правильно. Поэтому полиция отправилась за ним. Они обыскали весь отель, но не нашли ни его, ни пропавших девушек. Зато они обнаружили кое — что интересное в одной из комнат: распятия, зубцы чеснока, молоток и несколько заостренных деревянных кольев.

— Господи. Так ты хочешь сказать, что этот Урия и утащил девочек?

— Похоже, что так и есть.

— И это он проткнул нашу девушку.

— Вероятно, и остальных тоже.

— Но ведь такого не может быть.

— Это ты мне говоришь?

— А остальных двух нашли?

— Насколько я знаю, нет. И, очевидно, Урию тоже.

— И что ты об этом думаешь? — спросил Пит. — Считаешь, что у этого Урии поехала крыша, и он был уверен, что убивает вампиров, погубивших его семью?

— Похоже, что так и есть.

— Господи, наша книга наверняка будет просто бомбой! А теперь, если мы вытащим из нее сегодня кол, и она окажется вампиром — это будет потрясно!

Сердце Ларри учащенно забилось.

— Еще не сегодня.

— Почему, черт побери? Вся история уже готова. Все, кроме конца.

— Еще не все выяснено.

— Хорошо. Твое знаменитое «еще не все выяснено». Что именно?

Ларри и сам не знал. Но он должен был найти причину, чтобы отложить вытаскивание кола.

И внезапно он нашел, что именно «еще не выяснено». Это было так очевидно.

— Кто повесил совершенно новый замок на дверь отеля? — спросил он. — Кто закрыл пролом на лестничной площадке? Я думаю, это мог сделать Урия. Я думаю, он вернулся в Полынную Степь.

Пит, который в это время вытирал рот салфеткой, уставился на него. Он опустил салфетку, разгладил одну сторону своих густых усов. Глаза его сузились.

— Господи милостивый, — прошептал он. — А ведь ты прав. Может, это тот самый наш приятель, что съел койота?

— Что, если бы мы смогли найти его?

— Что, если бы мы могли поймать его! Арест горожанина! Захватим проклятого Иуду. Известность! Лар, ты гений!

Гений? Он чувствовал себя так, словно шагнул с утеса.

— Мы поедем туда завтра, — сказал Пит. — Женам скажем, что едем стрелять по мишеням. В прошлый раз они не захотели ехать с нами, так что они будут только рады избавиться от нас. А мы поедем в Полынную Степь и накроем убийцу.


Глава 30


— Я пригласила Генри и Бетти поехать сегодня вместе с нами, — сказала Лейн.

У Джима, который в этот момент жевал яблоко, был такой вид, будто он проглотил червяка. Он спросил глухим голосом:

— Ты, должно быть, шутишь?

— Ведь ты же не будешь возражать? — спросила Лейн.

— Возражать? Черт! Ведь это розыгрыш, правда?

— Я думаю, это будет чудесно.

— Как ты могла такое сделать? Ведь мы не были с тобой вместе уже несколько недель, а теперь мы должны тащить с собой еще и этих кретинов?

— Джим, они — мои лучшие друзья.

— Это не значит, что ты теперь должна везде таскать их вместе с собой. Черт. Они все испортят.

— Ну что ты.

— О, да. Конечно. Черт бы их побрал. А нельзя ли им сказать, что ты передумала?

Лейн покачала головой.

— Я так и знала, что ты устроишь скандал по этому поводу.

— Тогда зачем же ты это сделала?

— Мне так захотелось.

Джим с мрачным видом отвернулся от нее и откусил кусок яблока, сердито лязгнув зубами.

Лейн посмотрела на остатки своего бутерброда с ветчиной. Она подумала, что если сейчас попробует доесть его, то у нее кусок в горле застрянет.

«До чего же паршивое это занятие — ссориться со своим парнем. Может, мне действительно сказать им, что я передумала?»

Хотя ей чертовски не хотелось оставаться с ним наедине. Приглашение Генри и Бетти поехать вместе с ними было попыткой отвертеться: либо Джим откажется от этой затеи вообще, либо присутствие ее друзей заставит его держаться в рамках. По крайней мере, пока они будут в машине. Как только Джим высадит их, ей придется выкручиваться самой.

«Я могу делать с ним все, что захочу, — сказала она себе. — Но, может, мне и не следует этого делать?»

— Ты решил совсем не ехать? — спросила она.

Джим посмотрел на нее. Вся его мрачность слетела.

В глазах была боль.

— Ты так этого хочешь?

«Он так переживает из — за меня, — напомнила она себе. — Может, даже любит меня».

Лейн знала, что не любит его. Она видела в нем слишком много примеров совершенно мальчишеского поведения: его лапанье, его безаппеляционное отношение к ее друзьям, его постоянная сексуальная озабоченность, словно ему было нужно только ее тело, и единственная цель в жизни — овладеть ею. Ну, почему он не может быть добрым и нежным? Если бы он был хоть немного похож на мистера Крамера, тогда бы не было никаких проблем.

И все — таки они были очень близки. Она до сих пор переживала из — за него и знала, что не хочет причинять ему боль.

Лейн положила свою руку на его.

— Нет. Едем сегодня. Я хочу поехать.

— Надеюсь, я смогу вынести эту парочку несколько часов, раз это так необходимо.

— Кто знает? Может, мы прекрасно проведем время.

— Наверняка, — прошептал он.

— Ну — ка, улыбнись.

Он изобразил подобие улыбки.

— Я попросила улыбнуться, а не оскалиться. Ты похож на старого пса с репейником на заду.

Это вызвало настоящую улыбку и даже смешок.

— Так гораздо лучше, — сказала Лейн.

Она почувствовала, что к ней вернулся аппетит. Откусив кусок бутерброда, она сказала:

— Поживем — увидим. Я думаю, мы замечательно проведем время.

Джим потянулся ей за спину. Он потер середину ее спины, блузка скользила по обнаженному телу.

— Как приятно, — сказал он мягко. — Ничего не мешает. Ты не оденешь его сегодня вечером? Ради меня? Я буду сама благовоспитанность с твоими приятелями.

— Посмотрим, — прошептала Лейн.

— Ну, пожалуйста. Раз уж ты ходишь в школу без него, в кино он тем более необязателен.

— В школе тебе приходится держать руки при себе.

— Не приходится. Просто я слишком хорошо воспитан, чтобы воспользоваться этим.

— Так я тебе и поверила.

— Он ухмыльнулся. — К тому же, я не идиот. Если я буду себя плохо вести, то ты начнешь носить его снова.

— Советую не забывать об этом.

Он продолжал гладить ее по спине.

— Мне так нравится это, — сказал он, — просто знать, что там больше ничего нет.

— Остынь, а?

Войдя в класс перед звонком на шестой урок, Лейн увидела, что на месте Джессики обосновался Райли Бенсон. Он сидел, вытянувшись на скамейке, выставив вперед скрещенные ноги. На нее он даже не взглянул.

«Почему он за партой Джессики?» — удивилась Лейн.

В том, что Бенсон пришел в школу, ничего удивительного не было. Она уже узнала из сообщения новостей, что «подозреваемый» отпущен полицией, и Лейн видела его несколько раз в коридорах и в кафетерии.

Но казалось совершенно нелепым подставлять себя под обстрел, сев не на свое место, а на место Джессики.

Лейн видела только одно объяснение этому: он тосковал по ней. Может, он чувствовал себя ближе к ней, сидя на том месте, где раньше сидела она.

Лейн посмотрела на него.

«Бедолага», — подумала она.

Бенсон повернул голову и глянул на нее.

— Ну, чего уставилась?

— Мне очень жаль Джессику, — сказала она.

— Вот как? Пошла ты к черту.

— Я только хотела выразить сочувствие, — прошептала на.

— Вот как? Кому это нужно?

Лейн мягко сказала:

— Не нужно быть все время таким грубым.

— А тебе незачем быть такой ханжой.

— В полиции с тобой хорошо обращались?

— Ну чего ты ко мне пристала?

— Почему ты никому не позволяешь проявлять к тебе доброту?

— Ты хочешь быть добренькой ко мне? — Он внезапно подтянул свои нош и бросился вперед, перегнувшись через проход и схватив Лейн за руку. Он потянул ее с сиденья. Когда она плюхнулась на пол, он подтащил ее еще ближе.

— Ты что делаешь? — закричала Лейн. — Отстань!

Она услышала, как закричали ребята в классе:

— Оставь ее сейчас же! Бенсон, ты придурок! Ребята, да сделайте же что — нибудь!

Бенсон отпустил ее руку. Схватив ее за волосы и за подбородок, он запрокинул ей вверх лицо.

— Так хочешь быть добренькой со мной, да?

— Остановите же его кто-нибудь, — визжали девочки.

Бенсон плюнул. Слюна попала на сжатые губы Лейн.

Бенсон отпустил ее подбородок и размазал слюну по ее губам и щекам.

— Что здесь происходит? — раздался окрик. Это был голос мистера Крамера.

Бенсон оттолкнул Лейн. Она ударилась локтем, и руку пронзила резкая боль. Другой рукой, тыльной стороной, она вытерла слюну с лица. У слюны был сладковатый, тошнотворный запах, чем-то напоминавший нюхательный табак.

— Бенсон, сволочь!

— Пошла ты к черту!

Сев и держась за локоть, Лейн смотрела, как мистер Крамер шагнул к парте, где сидел Бенсон.

— Эй, мужик, лучше не трогай меня!

Учитель наклонился над партой, схватил Бенсона за длинные волосы на макушке и сдернул его в другой проход. Правым кулаком он изо всех сил ударил Бенсона по лицу. Голова парня дернулась в сторону. Лейн видела, как из его рта вылетела слюна. Мистер Крамер отпустил его волосы, и Бенсон рухнул на колени.

— Извинись перед мисс Данбер.

— Дерьмо собачье!

— Наподдавать ему как следует! — посоветовал кто-то из ребят.

Бенсон посмотрел на мистера Крамера. Его покрасневшее лицо было искажено. Лейн подумала, что он может вот — вот расплакаться. Дрожащим голосом он сказал:

— Ты расплатишься за это. Ты ударил меня, ублюдок. Так получишь то же самое.

Мистер Крамер схватил его за грудки, посмотрел ему в лицо и встряхнул.

— Извинись перед моей ученицей.

— Все в порядке, — сказала Лейн, встав. — Давайте забудем об этом!

— Скажи, что ты извиняешься, Бенсон.

— Ладно, ладно, извиняюсь.

— Скажи это ей.

Бенсон повернулся лицом к Лейн. Он сказал:

— Извини, — посмотрев при этом так, словно хотел убить ее.

— Очень хорошо, — тихо сказал мистер Крамер. — А теперь убирайся отсюда к чертовой матери. — Он оттолкнул мальчишку и отпустил его. Бенсон оступился, споткнулся о свои собственные мотоциклетные бутсы и упал навзничь.

Несколько ребят рассмеялись, но большинство смотрели молча.

Бенсон вскочил на ноги и побежал к двери в конце класса.

— Вы еще пожалеете об этом! — крикнул он пронзительным и прерывающимся голосом. — Оба! Подождите у меня! — И пулей вылетел в коридор.

Когда он исчез, Хейди зааплодировала. Остальные присоединились к ней, и через мгновенье в классе раздался шквал аплодисментов.

— Прекратите, — сказал мистер Крамер. — Все успокоились. — Он подошел к Лейн. — С тобой все в порядке? — спросил он.

Она кивнула.

— Мне бы хотелось умыться.

— Может, тебе следует обратиться к медсестре?

— Нет, все в порядке. Мне не больно. Правда. Я только хотела бы смыть слюну. Можно, я схожу в туалет?

— Я провожу тебя туда, а потом загляну к директору переговорить по поводу нашего приятеля. — Повернувшись к классу, он сказал: — Я выйду на несколько минут. Достаньте свои учебники и пока поработайте. Я хочу, чтобы к моему возвращению в классе стояла тишина, и все были бы заняты делом. Ясно?

Он вышел вслед за Лейн в коридор. Лейн посмотрела в обе стороны. Бенсона нигде не было видно.

Они дошли вместе до туалета. Лейн чувствовала в ногах слабость и дрожь.

— Так с чего у вас все началось с Бенсоном? — спросил мистер Крамер.

— Даже не знаю. Я сказала ему, что мне жаль Джессику, вот и все. Я только хотела как-то выразить свое сочувствие, а он вдруг схватил меня, ни с того ни с сего.

— Некоторых людей в таких случаях лучше не трогать.

— Догадываюсь. Спасибо, что пришли на помощь.

— Жаль, что немного поздно. Кажется, я никогда не успеваю вовремя, когда требуется оказать тебе помощь.

«Это уж точно, — подумала Лейн, — и с моим падением тоже».

— Извините, что я вас втянула в эти неприятности, — сказала она.

— Да никаких неприятностей нет. Но я начинаю думать, что ты из тех людей, с которыми постоянно случаются какие-то истории.

— Раньше никогда не замечала.

— Только в моем кабинете, да? — он улыбнулся.

— Похоже на то.

Они остановились у двойных дверей в туалет для девочек.

— Зайди и посмотри, а я пока подожду тебя здесь.

— Уж не думаете ли вы, что Бенсон…

— Излишняя осторожность никогда не повредит, Лейн.

Лейн толкнула одну из дверей и вошла. Воздух в туалете был прокуренным. Хотя на первый взгляд, там никого не было, Лейн проверила каждую кабинку. Почти половина унитазов были не смыты, все сиденья были мокрыми, как и пол вокруг них. Бенсона нигде не было видно. С чувством отвращения Лейн вернулась к двери и открыла ее.

— Здесь никого нет, мистер Крамер.

— Вот и хорошо. Встретимся в классе.

Когда он ушел, Лейн отпустила дверь, и та захлопнулась. Лейн подошла к раковине, включила горячую воду и налила зеленовато — желтое жидкое мыло в ладонь. Хотя лицо ее уже было сухим, она все еще чувствовала запах слюны Бенсона. Лейн начала умываться.

«Ну и невезучий день у меня сегодня, — подумала она. — Скотина. Но все — таки, почему он это сделал?

Мне надо было самой хорошенько подумать прежде, чем связываться с ним. А теперь он действительно достанет меня.

А что еще хуже, у мистера Крамера могут быть неприятности за то, что он ударил его».

Как было бы хорошо, если бы она осталась дома. Если бы ее не было, ничего бы не произошло с Бенсоном. К тому же у нее была бы уважительная причина отменить сегодняшнее свидание. Надо было сегодня утром остаться в постели и притвориться больной.

«Все будет хорошо, — успокоила она себя. — Это еще не конец света. А мистер Крамер вел себя просто потрясающе».

Она вытерлась бумажным полотенцем. Закончив, она посмотрелась в зеркало и увидела, что кожа вокруг рта и на подбородке немного покраснела. А взгляд был каким-то немного отрешенным. Лейн тряхнула головой, чтобы придти в себя. Затем она заправила блузку и вышла из туалета.

Подойдя к передней двери класса, она заглянула внутрь. Мистер Крамер еще не вернулся. Лейн слышала тихий шепот и смех. Кажется, все вели себя вполне прилично. Но она не хотела входить в класс, пока не придет учитель. Все уставятся на нее, начнут расспрашивать да комментировать. Поэтому она отошла от двери и прислонилась к шкафчику.

Наконец, появился мистер Крамер, быстро шагавший по коридору. Она выпрямилась, когда он остановился перед ней.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Нормально. Что сказал директор?

— Я объяснил ему ситуацию. Похоже, что наш приятель Бенсон вскоре окажется в школе Пратта.

Пратт был «альтернативной школой», которая на самом деле служила колонией для так называемых «трудных детей».

— Боже, я чувствую, будто это я виновата.

— Бенсон и так уже одной ногой был там. Сегодняшний случай просто толчок для остального. Жаль только, что одной из его жертв стала ты. Мне всегда очень больно, когда такие вещи происходят с хорошими ребятами, вроде тебя.

От его слов Лейн порозовела.

— Идем, — сказал он. — Пора и поработать.

Лейн вошла вслед за ним в класс.

За минуту до звонка, мистер Крамер зачитал фамилии четверых учеников, выбранных сопровождать его на постановку «Гамлета» в городском колледже.

— Никто из вас не передумал ехать? — спросил он.

Ребята отрицательно покачали головами.

— Нет. Не передумали.

— Хорошо. Джерри и Хейди, — обратился он к запасным, — кажется, вам не повезло. Извините. Может, позднее в этом году у нас будет еще одна возможность. Остальных я попрошу остаться на своих местах буквально на секунду после звонка, чтобы мы обо всем договорились.

Урок кончился. Все ушли, остались только Лейн, Джордж, Аарон и Сандра.

— Значит, так, — сказал мистер Крамер. — Занавес поднимается завтра вечером в восемь тридцать. Я заеду за каждым из вас на своей машине между семью и восемью часами, поэтому запишите на листочке бумаги свои адреса и передайте их мне, выходя из класса. Вопросы есть?

— А что одеть? — спросила Сандра.

— Я думаю, что для мальчиков сойдет спортивная куртка и галстук. Что же касается вас, юные леди, то это не бал, но мне бы хотелось, чтобы вы выглядели красиво. В конце концов, вы представляете Бафордскую школу. Что еще?

Вопросов больше не было.

Лейн вынула свою папку. Она записала свой адрес на листке бумаги и ждала, пока остальные отдадут свои листочки мистеру Крамеру. Когда все ушли, она подошла к нему.

— Спасибо, — сказал он, взяв у нее листок.

— У вас есть для меня работа?

Улыбнувшись, он покачал головой.

— Сегодня пятница, Лейн. Почему бы нам не закончить пораньше? К тому же после того, что сделал с тобой Бенсон, я думаю, тебе вообще хочется поскорее удрать отсюда.

— Ну что вы, мне нравится помогать вам.

— Что же, раз тебе так хочется, у нас всегда есть следующая неделя.

— Вы уверены, что не хотите, чтобы я осталась?

— Уверен. Спасибо тебе.

— Я верну вам вашу книгу. — Лейн вернулась к своей парте и присела, чтобы достать ее со своей полки под сиденьем. — Отец кое — что почитал из нее, — сказала она, оглянувшись через плечо. — Он никогда не слышал о Депрее. Он считает, что у него довольно интересный стиль.

— Рад это слышать. Надеюсь встретиться с ним завтра.

Лейн поднялась, повернулась и отдала книгу учителю.

— Я прочитала ее всю.

— Здорово! Надеюсь, после этого тебе не снились кошмары?

Она улыбнулась.

— Не припомню.

— Почему ты еще не собрала свои вещи? — сказал он. — Я провожу тебя до стоянки. Я уверен, что Бенсон давно ушел, но все же…

— Излишняя предосторожность никогда не повредит, — прервала его Лейн, повторив его собственные слова, сказанные им перед дверью в туалет.

— Даже я не смог бы сказать лучше.

— Мне надо кое — что положить в свой шкафчик.

— Никаких проблем.

Через несколько минут мистер Крамер был готов.

— Все собрано, — сказал он, и они вышли из кабинета. В коридоре еще были ребята. Кто-то стоял перед открытым шкафчиком, кто-то направлялся к нему. Некоторые беседовали с друзьями, смеялись. Лейн мечтала, чтобы все они исчезли, школа опустела, и остались лишь они с мистером Крамером.

«Допустим. И что бы ты тогда сделала? Бросилась к нему в объятия?»

Они шли молча. Лейн думала, что бы такое сказать, — что-то такое, что бы заставить его увидеть в ней женщину, а не просто ученицу.

«Спросить его что — нибудь о любви, — подумала она, и закатила глаза. — А что, это наверняка. И довольно тонко. А что, если он такой же, как и все парни? Нет. Не может такого быть. Кто угодно, только не мистер Крамер».

Они подошли к ее шкафчику.

— Одну секунду, — сказала Лейн.

— Не спеши.

Лейн взяла все книги в левую руку и прижала их к груди.

— Давай я подержу.

— Ничего, я сама могу…

— Рыцарский дух еще не погиб, — сказал мистер Крамер, ставя на пол свой портфель. Он подложил левую руку под дно стопки. Его правая рука скользнула между верхней книгой и ее грудью. Лейн почувствовала ее тепло через ткань блузки. Косточка руки задела торчащий сосок. Лейн почувствовала прилив крови. Затем он убрал руку.

Лейн повернулась к своему шкафчику, наклонилась и стала набирать номер своего кода.

«Интересно, он специально дотронулся до меня. Нет. Это была просто случайность. Но он не мог не почувствовать, что именно было у него под рукой».

Она набрала неправильно номер.

Затем она ошиблась снова.

— Ты уверена, что это тот шкафчик? — спросил мистер Крамер.

— Да. Просто я задумалась о другом.

— У тебя сегодня был тяжелый день.

Лейн улыбнулась ему.

— Это, кажется, становится привычкой в моей жизни. Если я не падаю с табурета, то подвергаюсь нападению.

Она попробовала набрать код заново. На этот раз получилось. Лейн открыла свой шкафчик. Возвращая книги, мистер Крамер даже не дотронулся до нее. Она положила одни книги, взяла другие, усиленно пытаясь сообразить, что именно ей надо взять из шкафчика для выполнения домашнего задания. Наконец, она вынула свой школьный рюкзак. Положила в него учебники и заперла свой шкафчик.

— Готово? — спросил мистер Крамер.

— Да. Извините, что я отняла у вас столько времени.

— Уверяю тебя, что в ближайшем будущем у меня нет более важного и приятного занятия, чем эскортирование прекрасной юной леди к ее машине.

Лейн улыбнулась, чувствуя, что краснеет.

— Наверняка, есть, — сказала она и пошла рядом с ним.

— Честно говоря, что касается личной жизни, то она у меня не особенно активная.

— Не может быть!

— Боюсь, что это правда.

— Тогда, чем же вы занимаетесь в свободное время?

— Читаю. Хожу в кино и в театр.

— А вы… ни с кем не встречаетесь? — сказала Лейн и ужаснулась.

Она не могла поверить, что спросила такое.

— Нет, — ответил мистер Крамер. Он глянул на нее и тут же отвел глаза. — Я был помолвлен. Ее звали Лонни. Она была очень похожа на тебя, Лейн: красивая, умная, веселая, смешливая, любила подтрунивать над всеми, включая и себя. Но… — Он покачал головой. — А я так и не смог забыть ее.

— Извините.

Ей хотелось спросить, что случилось с Лонни, но она так и не отважилась. Может, она разбередила его рану.

— Что ж, — сказал он. — Нам всем приходится нести свой крест. — Он открыл тяжелую входную дверь и пропустил Лейн вперед.

Солнце было теплым, но дул сильный осенний ветер. Он растрепал ей волосы, надул блузку и прижал юбку к ногам. Лейн глубоко вздохнула от переполнявшего ее прекрасного чувства, что в такой замечательный день рядом с ней идет мистер Крамер.

«Он считает, что я похожа на Лонни, — подумала она. — На женщину, которую он любил».

— Вон тот красный «мустанг», да? — спросил мистер Крамер, когда они подошли к стоянке.

Лейн повернулась к нему, улыбаясь, и ветер швырнул ей пряди волос в лицо.

— Откуда вы знаете?

— Я очень наблюдательный, — ответил он.

По тому, как он сказал это, Лейн поняла, что он имеет в виду не только ее машину. Может, он хочет дать ей понять, что заметил, как дотронулся до ее груди, когда брал книги? Или что он знает о ее чувствах к нему? Догадывается ли он, что она влюблена в него?

«И вовсе я не люблю его, — говорила она себе. — Боже упаси, он же учитель. Он же, наверное, лет на десять старше меня».

«Десять лет — не так уж и много, — подумала она. — И когда я закончу школу, он не будет моим учителем.

Размечталась, дурочка. Не обманывай сама себя. Он тобой совершенно не интересуется».

Лейн остановилась возле своей машины и вынула ключи.

— Кажется, телохранитель тебе так и не понадобился, — сказал мистер Крамер.

— И все — таки я рада, что вы проводили меня. Спасибо. — Она открыла дверь, бросила свою сумку на пассажирское сиденье и села в машину. Опуская солнцезащитный козырек, она спросила:

— А у вас не будет неприятностей за то, что вы ударили Бенсона?

— Вряд ли. Он заслужил это.

Лейн повернулась и бросила картонный козырек на заднее сиденье. Затем улыбнулась через открытую дверь мистеру Крамеру.

— Знаете, вы станете просто легендарным в школе, как только все узнают, что вы начистили ему физиономию.

— Для меня это будет несчастьем. Стыдно восхищаться насилием. Я бы предпочел прослыть как человек отзывчивый и заботливый.

— Таким вы уже известны, — сказала Лейн. — Во всяком случае, мне.

— Спасибо тебе, Лейн. — Несколько долгих мгновений он смотрел ей в глаза. Затем захлопнул дверцу.

Лейн опустила стекло.

— Может, вас подвезти?

— У меня машина на другой стоянке.

— Могу подбросить вас к ней.

— Все в порядке, не волнуйся. До завтра.

— До свидания, мистер Крамер.

Лейн смотрела ему вслед, смотрела, как ветер треплет его волосы, и прижимает к спине рубашку, опускавшуюся с широких плеч к узкой талии. Сегодня бумажника в заднем кармане брюк не было. Ткань туго обтягивала бедра, и было видно, как движутся мускулы его ягодиц.

«Я не менее наблюдательна», — подумала она.

Мистер Крамер остановился у припаркованного автомобиля.

Лейн повернула ключ зажигания.


Глава 31


Лейн постучала, открыла дверь и заглянула в комнату к отцу.

— Джим появится с минуты на минуту, — сказала она. — Ты не собираешься выйти и дать ему традиционные последние напутствия?

— Так и быть, сделаю сегодня для парня исключение, — сказал Ларри, выключая экран компьютера, так как Лейн вошла в комнату.

— Опять пишешь про свои ужастики?

— Угу.

Лейн опустила палец на кнопку, опускающую страницу вниз.

— Эй — эй! — Ларри шлепнул ее по руке.

— Ну, папочка! Я уже большая девочка!

Он, улыбаясь, посмотрел на нее. Затем опять стал серьезным.

— Будь поосторожней, пожалуйста.

— Хорошо, папа.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Я вообще не уверен, что тебе нужно выходить сегодня вечером из — за этого Бенсона с его характером.

— Это тебе не твои книжки.

— Знаю. Это реальная жизнь, что гораздо хуже. Вспомни, что случилось с Джессикой.

— Но это сделал не Бенсон.

— Откуда у тебя такая уверенность?

— Полиция отпустила его.

— Известно, что полиция часто ошибается, дорогая. И даже, если он не имеет к этому никакого отношения, в классе он показал себя сегодня не самым лучшим образом. К тому же он угрожал тебе. Так что, не делай вид, что ничего не случилось. Я хочу, чтобы ты была осторожной.

— Хорошо, буду. Я ведь еду не одна. Пока рядом ошивается Бетти, никто и близко не подойдет.

— Ну у тебя и выражения, — засмеялся Ларри.

— Унаследовала от тебя вместе с аллергией.

Раздался звонок в дверь.

— А вот и он, — обрадовалась Лейн. Она наклонилась и поцеловала отца. — Пока.

— Хорошего отдыха. И не забудь, держи ухо востро.

— Договорились, — сказала она. — Адью.

Лейн закрыла дверь и поспешила в гостиную. Джим разговаривал с ее матерью. Он улыбнулся ей. Он выглядел очень симпатичным в своей желтоватой замшевой куртке, вельветовых брюках и в кроссовках. Она была рада видеть его, несмотря на их частые ссоры.

— Приветик, — сказала она.

— Лейн, — он повернулся к ней, лицо его слегка покраснело. Лейн удивилась, с чего бы это. Джим был не из тех, кто часто краснеет. — Ты выглядишь прекрасно.

Она сказала:

— Спасибо. — Если Джим и был разочарован, то не подал и виду. Но Лейн знала, что ему не очень-то понравилось, что она надела узкие синие джинсы вместо юбки и толстый пуловер поверх блузки.

Лейн поцеловала мать.

— Желаю вам приятно провести время, — сказала мама. — И не задерживайтесь допоздна.

Мы задержимся, но не очень, — отшутилась Лейн.

Мама покачала головой, закатив кверху глаза.

Приятного вечера, миссис Данбер, — откланялся Джим.

Джина поблагодарила его. Пока они шли через двор, Лейн услышала, как захлопнулась входная дверь. Она оглянулась. Над крыльцом загорелся свет, освещая им дорогу.

Машина Джима стояла у края тротуара. Он открыл дверцу для Лейн, затем обошел машину спереди, сел за руль и вставил ключ зажигания. Но мотор не включил.

— Ты действительно выглядишь потрясно, — проговорил он.

— Я подумала, что в юбке будет слишком прохладно.

— Да ничего. Все в порядке. — Он немного помялся, потом спросил: — А ты это надела?

— Что надела?

— Сама знаешь.

Лейн усмехнулась.

— Разве не ты мне говорил, что определяешь такие вещи за версту?

— Да. Но свитер мешает. — Он потянулся к ней. Его рука обвилась вокруг ее шеи. Лейн повернулась к нему и поцеловала его. Рука Джима скользнула вверх, пальцы слегка взъерошили ей волосы, и он крепче прижал ее губы к своему приоткрытому рту. Другая рука скользнула по ее правой груди. — Да, — прошептал он, не отнимая губ.

— Счастлив?

— Да.

Это не имело ничего общего с легким, случайным прикосновением руки мистера Крамера. Джим гладил ее грудь через свитер и блузку и так больно сдавил сосок, что Лейн вскрикнула. Она оттолкнула его руку и высвободилась из его объятий.

— Достаточно, — прошептала она. — Поехали. Нам еще надо заехать за остальными.

— Да. Черт бы их побрал.

— Ты обещал вести себя хорошо, — напомнила ему Лейн.

— Помню, помню. Увидишь, я буду просто великолепен. Я так тебя люблю, Лейн.

— Или, во всяком случае, мое тело, да?

Сказав это, Лейн поняла, что сделала глупость. Джим терпеть не мог, когда из него делали сексуального маньяка.

«В конце концов, — подумала она, — он всего лишь грубоватый подросток».

— Я все люблю в тебе, — сказал он, совершенно на нее не обидевшись, — и мне бы хотелось тебя всю обцеловать.

— О, Господи! Остынь!

— Уже остыл, уже остыл! — сказал Джим и завел машину.

Лейн перегнулась через сиденье и пристегнула ремень безопасности. Когда машина тронулась с места, она объяснила, как проехать к дому Бетти.

— Генри тоже будет там, — добавила она.

— Жду не дождусь встречи с ним.

— Ты обещал.

— Я — человек слова, — сказал он. — Мы и в кино должны сидеть рядом с ними?

— Угу.

— Боже, на что только я не иду ради тебя.

— Но ведь я стою этого, правда?

— Ты знаешь это сама. — Он потянулся к ней и слегка ущипнул за ляжку. Его рука так и осталась лежать там, поглаживая ногу через ткань. Это было приятно. Но когда он передвинул ее выше, Лейн опустила ее вниз, к коленке.

— Веди себя прилично, — сказала она. — И сверни налево.

Джим свернул на улицу, где жила Бетти, и Лейн увидела своих друзей, стоявших рядышком перед домом на колесах. Джим затормозил.

Лейн повернулась на сиденье и отперла для них заднюю дверь.

— Приветик, ребятки, — сказал Генри, прошмыгнув в машину. — Джеймс, Лейн. Звучит, как живописная лондонская дорога. Джеймс Лейн.

— Приветик, детки, — сказала Бетти, втискиваясь в машину.

— Привет, — ответил вежливым тоном Джим.

— Как дела? — спросила Лейн, оглянувшись к ним.

— У нас-то прекрасно, — сказала Бетти. — Это у тебя надо спросить, как дела.

— Прекрасно!

— Точно?

— Да, — твердо сказала Лейн.

— А почему бы и нет? — спросил Джим несколько раздраженно, разворачивая свою машину.

— Ну, я не знаю. Когда имеешь дело с таким типом, как некий Райли Бенсон…

Лейн кинуло в жар.

— Причем тут Бенсон? — спросил Джим.

— Да ни причем. Просто он вытащил Лейн из — за парты в кабинете английского и плюнул ей в лицо.

— Что? — прохрипел Джим.

— Бетти, ради Бога.

— Так мне сказала Хейди, а она была там.

— Он и правду плюнул в тебя? — спросил Генри. В его голосе звучало беспокойство.

— Да.

— Бенсон плюнул в тебя?!!

— Ничего страшного не случилось, — сказала Лейн. Она понимала, что рано или поздно все узнают об этом. Но ей бы не хотелось, чтобы это произошло так быстро.

— Убью гаденыша!

— Я тебе помогу, — поддержал его Генри.

— Мистер Крамер уже врезал ему, — сказала Лейн. — И его отправляют в школу Пратта.

— А я отправлю этого подонка к самому дьяволу.

— Полегче, Джим. Ладно? Подумать только, его девушка была только что убита. Ему сейчас тяжело.

— А будет еще тяжелее…

— Незачем было это срывать на тебе, — сказал ей Генри. — Этот парень — вообще порядочная гнида. Он всегда таким был.

— Это уж точно, — проговорила Бетти. — Он был дерьмом задолго до того, как Джессика получила билет на тот свет.

— Послушайте, — сказала Лейн. — Это у меня были неприятности с ним. Я бы предпочла просто забыть об этом, ладно? Все, проехали. Давайте поговорим о чем — нибудь более приятном, хорошо?

— Все равно, я убью его, — сказал Джим.

— Да хватит же об этом! — рявкнула Лейн.

Джим смолк.

Воцарилась тишина.

Наконец, Лейн сказала:

— Знаете, я счастлива, что у меня такие друзья как вы. Я не хочу, чтобы кто-то пытался из — за меня мстить Бенсону, но все же приятно осознавать, что находишься под достаточно надежной защитой, чтобы тебе можно было нассать на него.

— Это я нассу на него, — сказал Джим.

— Эй!

— Все, все, больше не буду.

— К тому же, — вставил Генри, — Бенсону наверняка это понравится. Ведь он окажется как раз в своей стихии.

— Генри, — сказал Джим, — ты мне начинаешь нравиться.

— Ты тоже ничего.

— Петух и кукушка, — сказала Бетти. — Ну и парочка.

— Да ты сама у меня сойдешь сразу за парочку, — сказал Генри, а Бетти взвизгнула, так как он что-то сделал ей.

Джим глянул назад и ухмыльнулся.

— Следи лучше за дорогой, — заметила Лейн.

Бетти вскрикивала:

— Не надо… Ой!

— Ну это же совсем не больно.

— Больно.

— Не может быть.

— Ой, хватит! — Она вскрикнула, потом захихикала.

— Разве мы еще не развлекаемся?

— Нет! Да! Ой, прекрати сейчас же!

— Будем надеяться, что в кинотеатре они так себя вести не будут, — покачала головой Лейн. — Иначе нас всех вышвырнут оттуда.

— О, я буду просто эталоном благопристойного поведения, — заверил ее Генри.

Бетти завопила. Затем последовал звонкий шлепок, и Генри сказал:

— Ну вот! Зачем же сразу драться?

— Еще хочешь получить, четырехглазый?

Джим посмотрел на Лейн и покачал головой.

— Это была идея Генри — сидеть в кинотеатре на последнем ряду. — Таким образом, — объяснил он, — не приходится беспокоиться о том, кто сидит сзади тебя.

— Этот паршивец больше никуда не хочет садиться, — сказала Бетти, следуя за Лейн по ряду. Когда они сели, она добавила: — Он параноик.

Наклонившись вперед, Генри посмотрел мимо Бетти и сказал:

— Ты читала «Занавеси»?

— Папину книгу? Да.

— Помнишь, у него был там один ненормальный, который садился в кинотеатре сзади и вгрызался человеку в горло? Заставляет задуматься, а?

— Заставляет задуматься, что тебе не следует читать подобные книги, — сказала ему Лейн.

— Лучше пусть будет за спиной стена, чем незнакомый человек. Не знаешь, чего ждать от него. Пока не будет слишком поздно.

— Пощадите меня, — прошептала Бетти.

— Может быть, я спасаю нас всех. Будете благодарить меня за то, что вам не вскрыли сонную артерию.

Свет погас, и начались ролики предстоящих фильмов.

— Хочешь немного? — прошептала Бетти, протянув Лейн пакетик с попкорном.

— Нет, спасибо. — Хотя пахло вкусно, от попкорна захочется пить, а у нее ничего с собой не было. Они с Джимом решили дождаться перерыва и потом перекусить.

Джим обнял ее за плечи. Он погладил ей руку, и она прильнула нему. Джим попытался просунуть руку ей под мышку, но Лейн крепко прижала руку к боку.

— Никаких штучек, — прошептала она. — А то я поменяюсь местами с Бетти.

— Только не это, — сказал Джим. Он поцеловал ее в висок и повернулся к экрану.

Примерно через десять минут после начала нашумевшего фильма, он престал гладить ее руку. Фильм назывался «Ночная охота», речь в нем шла о молодой женщине, преследуемой в лесу вооруженным до зубов убийцей. Казалось, Джим увлекся фильмом. Героиня была красивой и все время бегала в разорванной одежде. Лейн подозревала, что именно это так привлекло его внимание. Вскоре Джим совсем убрал руку и сел прямо. Усаживаясь поудобнее, Лейн заметила, что Бетти перестала есть, хотя у нее еще оставалось полпакета попкорна. Лейн глянула мимо Бетти на Генри. Его глаза были прикованы к экрану, лишь поблескивали стекла его очков. Бетти вздохнула, и Лейн перевела глаза обратно на экран.

Фильм, казалось, кончился очень быстро. Когда зажегся свет, Джим посмотрел на нее отсутствующими глазами.

— Довольно мило, — заметила Лейн.

Генри сказал:

— Неужели он и в самом деле был такой увлекательный?

— Должно быть, — отозвалась Лейн. — Бетти даже не смогла доесть свой попкорн.

— Немного увлеклась, — сказала Бетти и отправила полную горсть в рот. Затем с набитым ртом сказала Генри: — Я бы съела горячую сосиску.

Генри с Джимом отправились в холл купить что — нибудь перекусить. Они вернулись с полными руками как раз в тот момент, когда свет стал гаснуть. Лейн взяла свою бутылку с пепси и бутерброд у Джима. Он сел рядом с ней.

Наклонившись к нему, она прошептала:

— Как у вас дела с Генри?

— Он не так уж плох для прощелыги.

Лейн слегка толкнула Джима под ребра. Мимо ее лица пролетела обертка от соломки и приземлилась на плече Джима. Она усмехнулась.

— Извините, — сказал Генри. — Промазал.

— Он целился мне в глаз, — объяснила Бетти.

Когда начался фильм, Лейн пристроила свое питье между ног и вставила соломку в отверстие в крышке. Она потягивала напиток и ела бутерброд, наклонившись вперед и держа картонную тарелку под подбородком, стараясь не капнуть расплавленным сыром на белый свитер.

С самого начала было ясно, что этот фильм «Танец зомби», был неинтересным. Генри начал передразнивать героев фильма. Как только Джим покончил со своей сдой, он придвинул Лейн к себе поближе, стал гладить ей руку и целовать в щеку, в то время, как она пыталась доесть остатки своего картофеля.

— Смотри на экран, — шепнула она ему.

— Фигня, — сказал Джим и поцеловал ее в уголок глаза.

Лейн сунула ему в рот последний кусок со своей тарелки.

— Тогда пожуй вот это, — сказала она.

Пока Джим жевал, она достала пепси и стала пить холодный, газированный напиток. Лейн никак не ожидала того, что случилось. Рука Джима лежала на ручке с противоположной стороны кресла. И вдруг он сунул ту руку ей между ног, как раз туда, где начиналась «молния» ее джинс. Она вздрогнула, отбросила его руку и поперхнулась пепси. Напиток попал ей в горло, брызнул изо рта, обжег ей носовые проходы и потек из ноздрей. Выронив все на пол, она согнулась и, закрыв лицо руками, зашлась кашлем.

Джим стучал ей по спине.

— Господи Иисусе! — воскликнула Бетти и тоже принялась стучать.

— С ней все в порядке? — спросил Генри. — Что случилось?

Наконец, Лейн смогла дышать снова. Она вытерла слезящиеся глаза. Салфеткой, которую дала Бетти, она вытерла лицо. Штанины ее джинс были влажными. Перед свитера тоже.

— Что случилось? — повторил Генри.

— Не в то горло попало, — прошептала Лейн. — Я выйду в туалет. — Даже не взглянув на Джима, она пробралась мимо коленок Бетти и Генри. Она вышла в проход и через вертящуюся дверь бросилась в холл.

В туалете влажными бумажными полотенцами она почистила бледные пятна на свитере.

«Второй раз за сегодняшний день, — подумала она. — Сначала Бенсон, теперь Джим. Я провожу полжизни, очищаясь после общения с этими придурками.

Почему он это сделал?

У меня были заняты руки, вот почему. Решил, что может лапать меня, пока я не могу остановить его. Грязный ублюдок».

Вошла Бетти.

— Все в порядке?

— Нет. И я не собираюсь возвращаться туда.

— Что произошло?

— Джим. Ублюдок.

— Что он сделал?

— Не имеет значения. Я хочу позвонить отцу, чтобы он забрал меня.

— Джим ждет за дверью.

— Вот как? — Лейн смяла бумажные полотенца, выбросила их в урну и плечом открыла дверь туалета, чуть не сбив Джима. Рядом стоял Генри, уставившись в пол, словно смущаясь, что оказался замешан во все это.

— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил Джим.

— А ты как думаешь?

— Извини. Господи, Лейн. Я не хотел, чтобы ты подавилась.

— Да, конечно.

— Ну, извини меня.

Она отвернулась от него и направилась к двум общественным телефонам у питьевого фонтанчика. Джим кинулся за ней.

— Эй, что ты делаешь?

— Звоню домой. А ты возвращайся и наслаждайся фильмом.

— Эй, ну пойдем.

— Сгинь.

— Я ничего не сделал.

— Хорошо. — Она рылась в своей сумочке в поисках мелочи.

— Не надо никому звонить, — сказал Джим. — Я сам отвезу тебя домой, если ты так хочешь.

— Я готова ехать, — сказала Бетти.

— Я тоже. Все равно фильм дрянной, — сказал Генри.

— Ты согласна? — спросил ее Джим.

— Ладно, — тихо сказала Лейн. — Только держи свои грязные руки при себе.

Джим скривился.

Генри вскинулся на него. Уставившись на Джима, он рявкнул:

— Ты что ей сделал?!

— У вас какие-то неприятности? — спросил подошедший управляющий.

— Просто мы уходим, — ответил Джим.

Они торопливо направились к выходу. Генри, шедший впереди, периодически оглядывался на Джима с яростью во взгляде. Он придержал дверь для всей группы.

На улице он схватил Джима за руку.

— Ты что сделал Лейн, подлец?

— Не трогай меня, кретин.

— Ты у меня получишь!

— Генри! — крикнула Лейн. — Прекрати! Оставь его!

— Делай, что она говорит, — сказал Джим, — пока я не размазал тебя по асфальту.

— Да что ты? — Хотя Бетти пыталась оттащить его, он крепко вцепился Джиму в руку. — Я колотил парней и покрепче тебя.

Джим вывернул ему руку назад.

Лейн изо всех сил ударила его под зад. Вскрикнув, он выгнулся назад, вырвал свою руку у Генри и схватился за свой зад. Он начал подпрыгивать, как будто это могло как-то уменьшить боль.

— Ведь это же больно! — прохрипел он, повернувшись к Лейн.

— На то и рассчитано. Раз хочешь с кем-то подраться, так попробуй со мной. Почему бы тебе не составить компанию Райли Бенсону?

— Вот как? — Джим перестал прыгать. Он стоял, тяжело дыша, держась обеими руками за свой зад. — Пошли вы все…

— Не дождешься.

— Если ты надеешься, что я забуду такое…

— Надеюсь, что нет. Сделай милость, — проваливай отсюда.

— Прекрасно! Я сваливаю! А ты и твои идиоты — приятели могут идти домой пешком, посмотрим, как это вам понравится.

— Благодарствуем, нам это очень понравится.

Джим отвернулся от нее и заковылял мимо Генри и Бетти.

— Чао, — сказал Генри, а Бетти дала ему подзатыльник.

Джим со злостью посмотрел на них, затем повернулся к Лейн.

— Я не повезу вас домой, даже если вы на коленях будете умолять меня об этом. Все кончено.

— О! Мое сердце уже разбилось на кусочки, — съязвила она.

— Да кому ты нужна? Ты же, как заноза в заднице.

— В прямом смысле слова, — сказал Генри.

— А Бетти стукнула его снова.

— Попробуй лучше с Кэнди, — посоветовала Лейн. — Уверена, она будет от тебя в восторге.

Джим шарахнулся от нее и исчез за углом.

Присоединившись к своим друзьям, Лейн сказала:

— Давайте зайдем в пиццерию к Антонио. Я плачу. А потом я позвоню маме или папе и попрошу забрать нас.

— Замечательно, — сказал Генри.

Идем за пиццей, не откладывая, — быстро проговорила Бетти. — А то все эти волнения разбудили мой аппетит.

И они отправились к Антонио. Лейн шла между Генри и Бетти, обняв их за талии.

— Ты был просто великолепен, — сказала она Генри.

— Да, малыш показал себя, — согласилась с ней Бетти.

— Наш Генри не малыш.

Генри просиял.

— Тебя чуть не вздули, — сказала ему Бетти.

— Все обошлось благодаря пинку, — сказал Генри. — Еще чуть — чуть, и ты бы выбила ему его задницу изо рта.

Лейн рассмеялась.

— Я это и хотела сделать.

— А вы видели его физиономию? — спросила Бетти. — Этот подонок не мог понять, то ли он ослеп, то ли обделался.

— Когда ему приспичит погадить, он еще будет мечтать, что лучше бы ослеп, — сказал Генри. — Просто замечательно. Ты должна попробовать себя в футбольной команде.

— Во всяком случае, все позади, — сказала Лейн. — Надо было давно развязаться с этим типом.

— А мы тебе что говорили, — сказала Бетти.

— До меня долго доходит.

— Хорошо, что ты избавилась от этого слизняка, — сказал Генри.

— Да. — Они подождали, пока пройдет машина, затем сошли с тротуара и перешли через дорогу. — Хотя он был не таким уж и плохим. Иногда он мог быть… — К горлу неожиданно подкатил комок. Глаза наполнились слезами. — …таким хорошим, — закончила она дрожащим голосом.

Бетти погладила ее по спине.

— Эй, все в порядке. Тебе без него будет лучше.

— Знаю. Знаю.

— Если будет совсем плохо, то помни, что всегда есть я, — сказал Генри.

— Ты к смерти приготовился, курятник несчастный? — спросила Бетти.

— Я ведь только предложил.

Лейн прижала их к себе покрепче.

— Прекратите, пока я не отшлепала вас.


Глава 32


— Ты не хочешь рассказать мне, что случилось? — спросил Ларри, высадив Генри и Бетти.

Лейн, сидевшая на пассажирском месте, скрестив на груди руки, повернула к нему лицо и сказала:

— Я ударила Джима под зад. Поэтому он посоветовал нам идти пешком.

— Ты ударила его?

— Ты не поверишь, если я скажу, что он сделал мне.

— Почему же? Могу поверить.

— Все мужчины такие свиньи.

— Спасибо.

— Кроме тебя. Но в общем это так. Правда. Все они хотят только лапать, лапать, лапать. У них один лишь секс на уме.

— А у тебя нет?

— Я же не собираюсь их лапать за… за интимные места.

— Рад это слышать.

— Ты ведь не был таким, да? Когда был подростком?

Ларри был рад, что в машине довольно темно, и Лейн не может увидеть, как он покраснел. Когда она позвонила из зала пиццерии, он как раз находился в своем кабинете, за закрытой дверью. Рассматривал снимки Бонни. Вспоминал все подробности своего сна. Мечтал о ней. О девочке, почти такого же возраста, как Лейн. Которая была даже похожа на нее.

— Я думаю, у всех подростков секс на уме, — сказал он.

— Но ведь ты же постоянно не выискивал момента, чтобы лапнуть ее?

— Когда был в твоем возрасте? Нет. Я иногда назначал свидания, но мне не слишком нравились те девушки, с которыми я гулял. Поэтому с ними такими вещами я и не пытался заниматься.

— Тебе не нравились девушки, которым ты назначал свидания?

— Мы говорим о моих школьных днях, правильно?

— Да.

— Тогда нет. Не особенно. Я в основном предпочитал гулять с такими мордоворотами…

— Папа! — Она, казалось, была шокирована, но это и развеселило ее.

— Это правда. И поскольку мне не хотелось вступать с ними в слишком близкие отношения, то…

— Ну что ты такое говоришь?

— Ладно, ладно. Серьезно? Я не был неотразимым и осознавал это. Поэтому я не отваживался пойти с девочками, которые мне действительно нравились. Например, если девочка была похожа на тебя, то я лишь восхищался ею на расстоянии и мог только мечтать о ней. Я не отваживался назначить ей свидание.

— Псих, да? А теперь у меня дочь, такая же, как они.

Он посмотрел на Лейн и улыбнулся. Она покачала головой. Затем потянулась и потрепала его по плечу.

— Я бы пошла с тобой.

— Пожалела.

— Ни в коем случае. Бьюсь об заклад, ты был бы истинным джентльменом.

— Сексуальный маньяк! — Он резким движением просунул свою руку под руку Лейн и вонзил ей под мышку палец.

— Не надо! — вскрикнула она. Хихикая, она крепко прижала руку к боку.

Ларри высвободил руку и снова пощекотал ее.

— Папа! Перестань!

Он опять положил руку на руль. Лишь только он притормозил перед своим домом, как Лейн изловчилась и вонзила пальцы ему под ребра.

— Не надо! — закричал он, передразнивая ее и хохоча. — Пожалуйста! Прекрати!

— Самому — так можно, а другим — так нельзя, — сказала Лейн.

Извиваясь, так как она продолжала щекотать его, Ларри выключил мотор. Затем он схватил ее за запястье и поднял рукав ее свитера.

— Крапивка! — провозгласил он.

— Нет! — Она задыхалась от смеха. — Не надо! Не хочу! Я все скажу маме!

— Бабушкины сказки. — Ларри сделал ей «крапивку». Слегка. А потом отпустил.

— И это все, на что ты способен?

— Вот как? Хочешь попробовать еще разок?

— Спасибо, я пасс, — сказала она и похлопала его по руке. — Может, как-нибудь в другой раз. Может… — Она внезапно схватила Ларри за запястье и больно ущипнула.

— Айооуу!

— Я проучу тебя, мерзкий мальчишка! — Смеясь, Лейн быстро распахнула дверь и выскочила из машины. Она помчалась к дому, но вместо того, чтобы воспользоваться своим ключом, она подождала отца на крыльце.

Ларри потирал руку, подходя к ней. Рука горела.

— Я не очень больно тебе сделала? — спросила Лейн.

— Выживу. Если повезет.

Лейн протянула ему свою руку.

— Сделай и мне также.

— Нет.

— Сделай. Мне тогда будет легче.

— Ты начнешь кричать и разбудишь мать, — сказал он и открыл дверь. Они тихо вошли в дом.

Лейн глянула на диван.

— А где же она?

— В постели.

— Вот те на! Надеюсь, я не очень помешала, когда позвонила.

Джина, жаловавшаяся на ужасную головную боль, ушла спать примерно за час до звонка, предоставив Ларри возможность остаться наедине с фотографиями Бонни.

— Ты не могла этого знать, — сказал он.

— Хо — хо — хо.

— Ладно, пора мне отправиться на боковую.

— А мне пора отправиться принять душ, — сказала Лейн.

— Разве ты перед ужином не принимала ванну?

Улыбка Лейн улетучилась.

— Хочу смыть с себя эту грязь.

— О.

— Да. Все это так… — Она сжала губы. Подбородок задрожал, а глаза наполнились слезами.

У Ларри запершило в горле.

— Извини, милая.

Она обвила его руками и крепко обняла.

— Почему все получается не так, как хочется?

— Не знаю. Наверное, это жизнь.

— Сначала собачья жизнь, потом приходит смерть.

— Не говори так, родная, — прошептал он. — Все будет хорошо.

— Да, конечно.

— На Джиме свет клином не сошелся. Просто жди и смотри. В один прекрасный день ты встретишь хорошего парня и влюбишься в него по самые уши.

— Лучший способ сломать себе шею, — прошептала она, уткнувшись ему в грудь. Убрав руки, Лейн поцеловала его в щеку. — В любом случае, спасибо. — Она шагнула назад и вытерла глаза рукавом свитера.

— Утром ты почувствуешь себя лучше, — сказал Ларри.

— Пока не проснусь, по крайней мере.

Ларри вытянулся между простынями на кровати. Они были прохладными и приятными.

— Лейн вернулась? — спросила Джина сонным голосом.

— Угу.

Она вздохнула и уснула снова. Ларри прислушался к ее глубокому замедленному дыханию. Вскоре он услышал отдаленный шум воды.

Интересно, Лейн сразу ляжет спать после душа?

«Незачем тебе смотреть на эти снимки снова, — сказал он себе. — Спи и забудь об этом.

Что, если Лейн застанет тебя за рассматриванием этих снимков? Девушка ее возраста. К тому же мертвая. Она подумает, что ты не лучше, чем Джим. Хуже. „Все мужчины такие свиньи“. Включая отца.

Просто объясни, что пишешь о ней книгу. Она была убита и завтра…»

Завтра…

Ларри с самого ленча пытался забыть об этом. От одной только мысли о возвращении в Полынную Степь его бросало в жар. Вот и сейчас тоже. Он откинул в сторону верхнюю простыню и одеяло.

«Отменить поездку?

Что ты скажешь Питу? Извини, я передумал. Замечательно.

Все равно надо пройти через это.

А если мы найдем Урию?

Не найдем. Мы были там дважды, и он не появился ни разу.

Может быть, тогда его просто там не было? Умотал в пустыню. Охотиться на койотов.

А, может быть, где — нибудь там спрятавшись, наблюдал за нами?

Ужасно.

Теперь-то уж мне ни за что не уснуть, — подумал он.

Думай о чем — нибудь приятном. Думай о Бонни.

Нет! Я должен перестать думать о Бонни. Это ненормально».

Он услышал, что душ выключился.

Лейн закончила. «Ей понадобится минут пятнадцать, чтобы уснуть, — подумал он. — И тогда можно будет спокойно вытащить снимки.

Можно, раз я все равно не могу уснуть.

Нет.

Какой смысл? Она мертва. Она не оживет.

Может ожить. Когда я вытащу кол.

Бред собачий.

А что, если оживет?

Не оживет. Вампиров на свете не бывает».

— Вытащи и узнаешь, — раздался в его голове мягкий и дразнящий голос Бонни.

— Ты так хочешь? — спросил он ее.

— Очень.

— Думаю, это можно сделать. — Он присел на гроб и улыбнулся ей.

Это было странно. Он еще не вытащил кол, а она уже была живая, обнаженная и прекрасная, и разговаривала с ним.

— Как ты смогла ожить? — спросил он.

Она игриво улыбнулась ему.

— Вампирская тайна.

Так ты все — таки вампир?

— Я и не говорила, что нет.

— Не помню.

— Ведь ты хочешь меня, правда? — Она протянула из гроба руку и погладила его.

— Это все не так просто, Бонни.

— Но ведь ты хочешь меня?

— Если ты действительно вампир…

Бонни приподняла ноги, развела их в стороны и, согнув в коленях, перебросила их по обе стороны гроба.

— Ты хочешь меня, — сказала она.

— Я знаю, но…

— А я хочу тебя. — Она положила руки на груди и поглаживала их. — Вынь кол, и я буду твоя.

Но Ларри не хотел вытаскивать кол. Он жаждал ее, но ведь она призналась, что она — вампир. Он освободит ее, а дальше что?

— Я не буду пить кровь из тебя или из твоей семьи, — сказала она, словно прочитав его мысли.

— Откуда я знаю?

— Поверь мне. Вытащи его. — Голова ее приподнялась со дна гроба. Пока она растирала и массажировала свои груди, шея ее становилась все длиннее и длиннее. Тонкая и белая, она, извиваясь, поднималась вверх. Она наклонила голову к торчавшему колу и высунула язык, длинный, розовый, влажный. Он обвился вокруг древка. Затем соскользнул вниз, туда, где кол входил в грудь.

Ее щека лежала на гладкой коже над грудями. Она посмотрела на Ларри и улыбнулась.

— Вытащи его, — попросила она опять, умудряясь каким-то образом говорить, несмотря на высунутый язык.

Ларри смотрел не дыша, с бешено колотившимся сердцем.

Язык Бонни, обвившийся вокруг древка, постепенно поднимался кверху. Затем она широко открыла рот и начала сосать тупой конец кола.

«Она собирается высосать его из себя, — догадался Ларри. — Будет хорошо, если она это сделает сама. Поскольку я не…»

— Попалась! — раздался голос незнакомца.

Голова Бонни дернулась вверх, глаза засверкали от ярости. Своей длинной шеей она напоминала Ларри кобру, поднимающуюся под звуки дудочки факира. Ее голова повернулась на звук голоса.

Ларри посмотрел тоже.

На незнакомце была надета темная монашеская сутана. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо.

— Урия? — спросил Ларри.

— Не позволяй сатане обмануть тебя, — проговорил незнакомец.

— Убей его, Ларри, — сказала Бонни низким, спокойным, но в то же время требовательным голосом. — Это и есть Урия. Это он такое сделал со мной.

— Отправляйся обратно в ад, нечистая сила!

— Он — сумасшедший, — сказала Бонни. Ее голос звучал откуда-то издалека. И совсем по — другому. Он больше не был ни лукавым, ни соблазняющим. Он был очень похож на голос Лейн. Ларри почувствовал, как сдавило грудь. — Это он убил меня. И сделал мне больно. Очень больно.

Ларри отвернулся от незнакомца.

Гроб был пуст.

На какой-то момент Ларри подумал: «Слишком поздно! Она высосала кол из своей груди и ожила!»

Затем он увидел ее. Бонни стояла с другой стороны гроба. В глазах ее стояли слезы. Подбородок немного дрожал. Кола в груди не было. Каким-то образом на ней оказались белый свитер, джинсы и кроссовки Лейн. Но это была Бонни, прекрасная и невинная, которая тихонько всхлипывала.

Ларри вдруг показалось, что он совершенно голый. Он глянул на себя и вздохнул с облегчением. На этот раз на нем был халат.

— Он убил меня, — сказала Бонни дрожащим голосом.

— Вампир! — проревел Урия. — Дьявольское отродье!

— Заткнись! — рявкнул на него Ларри.

— Я — не вампир, — сказала Бонни. Она шмыгнула носом. — Урия сумасшедший. Он… убил моих подруг и меня. Мы ничего не сделали.

Ларри бросил грозный взгляд на Урию.

— Дурак, она все врет.

— Вот как? — сказал Ларри. — Проклятый маньяк! — И он неожиданно бросился на мужчину. — Я убью тебя, ублюдок!

Урия швырнул в него страшную голову койота.

Голова, крутясь, пролетела по воздуху. Из обрубка ее шеи брызгами разлеталась кровь, пасть была широко открыта, клыки обнажены. Ларри выставил вперед руки, чтобы блокировать удар. Зубы щелкнули на его запястье. Ларри дернулся от боли, закричал и проснулся.

В доме было темно и тихо. Он лежал непокрытый на своей кровати, дрожащий, весь покрытый пупырышками и каплями холодного пота. Он сел. Простыня отклеилась от его влажной спины. Посмотрев мимо расплывчатых очертаний спящей жены, прищурившись, он глянул на будильник. Почти час. Он спал менее получаса.

А до утра еще так далеко.

Он провел рукой по слипшимся волосам. Мускулы по бокам шеи были напряженными и холодными. Казалось, они выдавливали боль в голову.

Ларри выбрался из постели, тихонько подошел к шкафу, достал из него халат. Халат тут же прилип к его влажной коже. Завязав пояс, он вышел в коридор.

По дороге в ванную он прошел мимо приоткрытой двери Лейн. Свет в комнате был выключен, но уснула она или нет, Ларри не знал. Он не стал останавливаться, чтобы проверить.

«Это не имеет значения, — сказал он себе. — Я не собираюсь рассматривать снимки».

«А чем же я тогда займусь?» — подумал он.

Он точно знал, чего он не сделает, — не ляжет в постель. По крайней мере, не сразу. Он совершенно проснулся. К тому же нечего и пытаться уснуть, пока не пройдет головная боль. И он совершенно не хотел опять увидеть такой же сон.

Он вошел в ванную комнату, расположенную в конце коридора. Закрыл дверь, но свет включать не стал, зная, что он сразу ударит в глаза. Мягкого света уличных фонарей было достаточно. Направляясь к шкафчику с лекарствами, вдыхал в себя запах, который все еще стоял в комнате после того, как Лейн приняла душ. Женственный цветочный аромат от ее мыла или шампуня, а, может быть, пудры… кто знает, от чего? Но они наполняли ванную ее присутствием, и Ларри немного расслабился.

Он выпил две таблетки аспирина, запив их холодной водой.

Ларри вернулся к двери и уже взялся за ручку.

И тут понял, что не хочет видеть темный, тихий дом, находящийся за этой дверью. Не хочет лежать в постели в ожидании сна. Он не хотел спать. Не хотел сидеть в одиночестве в гостиной и пытаться читать или смотреть телевизор. Красться в свой кабинет, открывать шкаф и вынимать оттуда фотографии Бонни он тоже не хотел.

«Мне и здесь хорошо», — сказал он себе.

Он нажал на кнопку в середине ручки. Громко щелкнув, дверь закрылась.

Ларри опустил сиденье унитаза и сел на него. Наклонившись вперед, он облокотился на колени и уставился на коврик у ванны. Даже при слабом свете он мог видеть, где мокрые ноги Лейн примяли ворс.

Ларри дышал носом, наслаждаясь успокаивающей, знакомой смесью ароматов.

«Уж здесь Бонни меня не найдет», — подумал он.

Его разбудил стук в дверь. Ванная была наполнена серым утренним светом.

— Папа, мои зубы просят, чтобы их почистили.

— Одну минутку. — Ларри вскочил с пола, поднял банное полотенце, которым он укрыл ноги, повесил его на крючок и одернул халат. Смыл унитаз. Затем поднял сиденье и подошел к двери. — Скажи пароль, — приказал он.

— Я делаю пи-пи на пол!

— Это он и есть. — Он открыл дверь.

Лейн закатила кверху глаза.

— Самое подходящее время. — Проходя мимо него, она остановилась и нахмурилась. — С тобой все в порядке? Вид у тебя немного ненормальный.

— Тяжелая ночь, — сказал он.

— Прыгучая болезнь? — спросила она.

— Просто головная боль.

— Хорошо. Значит, ты не испортил здесь воздух?

— Здесь пахнет прекрасно. — «Здесь пахнет тобой», — подумал он. Ларри потрепал ее спутавшиеся волосы. Она прошла мимо него и захлопнула дверь.

В спальне Ларри увидел, что Джина еще спит. Он закрыл дверь, повесил свой халат и забрался в постель. Простыни с его стороны были прохладными. Он повернулся на бок, прижался к спине Джины и обнял ее за талию. Она была теплой и мягкой. Ларри зарылся лицом в ее волосы. У них был тот же запах, что составлял Ларри компанию всю сегодняшнюю ночь.

«Они с Лейн должно быть пользуются одним и тем же шампунем», — подумал он, прижав ее к себе.

— Пора вставать? — пробормотала она.

— Нет еще.

— Хорошо. Подержи меня так немного.


Глава 33


— Постарайтесь не подстрелить друг друга, — сказала Барбара через открытое окно машины. Она поцеловала Пита, затем отошла в сторону.

Джина, стоявшая с другой стороны машины, хмурясь, посмотрела на Ларри и спросила:

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Все хорошо.

С самого утра он страдал от коликов и расстройства желудка. Джина посоветовала позвонить Питу и отменить поездку. Ларри колебался. Он знал, что это у него на нервной почве. Если он сейчас откажется от поездки в Полынную Степь, то Пит настоит на том, чтобы поехать завтра. Лучше сразу покончить с этим.

— В чем проблема, дружище? — спросил Пит.

— Небольшое расстройство желудка, — сказал он. Ему не хотелось обсуждать этот вопрос, особенно при Барбаре. — Сейчас я чувствую себя прекрасно.

— Ладно. Поехали.

— Джина поцеловала Ларри и отошла.

Пит повернул ключ зажигания. Фыр — фыр — фыр. Он повернул снова. Ничего.

— Черт!

— Наверное, аккумулятор, — заметил Ларри.

Пит попробовал снова. И опять сказал:

— Черт.

Ларри в душе уже праздновал.

— Может, не поедете? — спросила Джина, подойдя к окну машины.

— Нет. Черт бы ее побрал! — Пит ударил по рулю ладонью.

— Успокойся, — сказала Барбара. — Это еще не конец света. Давай мы подтолкнем машину, а вы заедете по дороге на станцию обслуживания и проблема будет решена.

— Вероятно, надо менять аккумулятор. — Он опять ударил по рулю. — На это уйдет все утро.

— В этом нет ничего страшного, — настаивала Барбара.

— Наверное, не судьба нам сегодня поохотиться, — сказал Ларри.

— Мы возьмем твою машину, — сказал Пит своей жене.

— О?! Здорово! А на чем я, по — твоему, поеду в магазин за продуктами?

— Ты могла бы сходить пешком.

— Вот замечательно! А почему бы не тебе…

— Погодите, — прервала их Джина. — Почему бы вам, ребята, не взять одну из наших машин?

«Спасибо за подложенную свинью», — подумал Ларри.

— Не знаю, — сказал он. — На «додже» мне ехать не хочется, он перегревается…

— Возьмите «мустанг».

— Может, у Лейн какие — нибудь планы.

— Об этом не беспокойся. Если она захочет куда — нибудь поехать, то может взять «додж».

Ларри кивнул. «К чему спорить? Все равно придется ехать», — подумал он.

Они вылезли из машины. Перенесли видеокамеру, свое оружие, еду и пиво в красный «мустанг». Ларри сел за руль. Пит устроился на пассажирском месте.

— Будем надеяться, что хоть эта поедет, — сказал Пит.

— Да.

Ларри знал, что эта точно поедет. Ничто не могло спасти его от встречи с Полынной Степью.

Он повернул ключ зажигания. Мотор заурчал.

Их жены стояли рядышком и, улыбаясь, махали им, пока Ларри не вывел «мустанг» на дорогу.

— Так это причина твоей болезни, или что? — спросил, ухмыляясь, Пит.

Или что.

* * *


— Сразу за следующим поворотом, — сказал Пит.

Ларри лелеял надежду, что в городке они кого — нибудь встретят. Все — таки, была суббота. Может, кто-нибудь, выехавший на пикник, остановился, чтобы исследовать «город — призрак». Может, молодежь заехала туда, чтобы украсить стены надписями или пострелять. Он был бы рад даже какой — нибудь банде мотоциклистов. Любой сошел бы. Лишь бы город не был пустым, и они были бы вынуждены отложить охоту на Урию.

Но он свернул за поворот, и перед ним открылась широкая главная дорога через Полынную Степь, блестевшая на солнце, совершенно пустая, если не считать перекати — поле, лениво катившегося мимо салуна.

— Останови машину, — сказал Пит. — Хочу кое — что заснять. — Он вылез из машины со своей видеокамерой. Стоя посреди дороги, он медленно поворачивался из стороны в сторону, снимая пространство впереди. Затем он подошел поближе к окну Ларри. — Я сниму, как ты въезжаешь. Двигайся вперед и остановись у отеля.

— Выглядит, словно мы рехнулись.

— Эй! Разве Дуг Мак Артур жаловался, когда он должен был добираться до берега в Батаане?

— Я не думаю, что это был Батаан.

— Ну где бы то ни было. Это наш официальный отчет, дружище.

— Хорошо, — пробормотал Ларри.

Остальной путь он проделал один, около отеля свернул с дороги в сторону и вышел. Пит, находящийся ярдах в пятидесяти от него, медленно шел вперед, не отрывая от глаза камеру.

— Открой багажник, — крикнул он. — Надень свои стреляющие железки.

Ларри открыл багажник, достал ремень со своим «Руджером» двадцать второго калибра в кобуре и надел его на бедра. Скосив глаза на Пита, он надвинул низко на лоб поля своей старенькой потрепанной ковбойской шляпы.

— Отлично! — крикнул Пит. — А теперь пальни куда — нибудь.

— Это уже нереально.

— Ладно, хотя бы заряди его.

Ларри решил, что это неплохая идея. Если они все — таки наткнутся на Урию, ему бы не хотелось оказаться с незаряженным пистолетом.

Он присел на задний бампер, и начал заряжать свой пистолет. К тому времени, когда он закончил, Пит был уже в паре ярдов от него.

— Если Урия сейчас смотрит на нас, то подумает, что мы шуты, — сказал Ларри.

— Очень хорош. Пусть думает, что ему ничего не грозит.

Ларри насыпал горсть патронов в карман рубашки и положил коробку в багажник.

— Выпьем для начала пивка? — предложил он.

— Погоди пока. На, возьми это. Я не хочу остаться за кадром.

Он передал камеру Ларри и показал, что надо делать. Ларри отошел от машины, поймал Пита в видоискатель и заснял, как тот надевает свой ремень с пистолетом.

— Пара настоящих мужчин, а?

— Угу, — откликнулся Ларри.

Приятно было вот так стоять, в ботинках, в выгоревших джинсах, старой синей рубашке и ковбойской шляпе. Еще замечательней было ощущать кобуру на бедре и знать, что у тебя там шестизарядный пистолет с настоящими патронами в цилиндре. Как игра в ковбоев взаправду.

Пит, хотя и был ниже ростом Ларри, выглядел еще круче. На нем были потертые и пыльные военные ботинки. Джинсы внизу обтрепаны. Рукава клетчатой рубашки завернуты, открывая его волосатые руки. Из — под рубашки, туго обтягивающей грудь, выступали мускулы. Его грязная соломенная шляпа, с загнутыми вверх краями и низко опущенная впереди, выглядела так, словно он ее содрал с пьяного старожила в переулке за салуном. Но самым примечательным были черные усы с проблесками седины, свисавшие, словно руль велосипеда. Усы были не бутафорией. Усы были настоящие.

Прислонившись к машине, он тоже зарядил свой револьвер. Его пули, казалось, были раза в три больше, чем у Ларри.

— Надо было и мне взять сорок пятый, — сказал Ларри.

— Да. Чувствуешь себя увереннее, когда знаешь, что у тебя есть, чем остановить противника. — Пит сунул свой револьвер в кобуру. Прищурившись в камеру, он бросил в угол рта сигарету и зажег ее. — Отправляемся за нашим приятелем? — спросил он.

— Так как же насчет пива перед стартом?

— Я думаю, это желание надо удовлетворить.

Они пили пиво, прислонившись к машине. Ларри все поглядывал на дорогу, втайне надеясь, что кто-нибудь появится и нарушит их планы.

Пит докурил сигарету, бросил ее и раздавил ботинком.

— Это будет кульминацией в нашей книге, — сказал он. — Мы вдвоем приезжаем сюда, чтобы подбить эту задницу.

— Да. Хотя мы можем и не найти его.

— Эй, старина, лучше думай о положительном.

— Я так и делаю.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что всю дорогу надеялся, что мы не найдем этого парня?

— Не то чтобы надеялся, но…

— Уж не струсил ли ты?

— Вовсе нет.

— У тебя такое настроение.

— Вся эта история с Урией… — Ларри замолчал, покачал головой и глотнул еще пива.

— Ну?

— Ничего.

— Продолжай старина. Выговорись.

— Понимаешь, он ведь живой.

— Не валяй дурака.

— Ты ведь побывал во Вьетнаме. Для тебя это все выглядит совсем по — другому. А я ближе всего видел смерть, когда подстрелили несколько моих соседей в Лос-Анджелесе. Я просто упал на пол и молил Бога, чтобы ни одна из пуль не залетела в наш дом. Я ведь в действительности никогда никого не выслеживал.

— Я тоже. Ты же знаешь, я не был пехотинцем.

— И ты никого не убил?

— Нет. И даже не стрелял. Я ближе всего находился от пули в пятницу, когда ты целился в меня.

— О — о.

— Вот тебе и «о». — Он засмеялся. — Ладно, гляди веселей. Ты вооружен. Если смог целиться мне в лицо, сделаешь это опять, когда приспичит.

— Надеюсь, — пробормотал Ларри.

— Не волнуйся, сделаешь. — Пит отошел от машины, высоко подбросил свою банку из — под пива и потянулся за пистолетом.

— Нет! — Не успел Пит открыть кобуру, как Ларри схватил его за руку. Банка стукнулась о мостовую и покатилась.

— Ты что?

— У тебя совсем котелок не варит, что ли? Эта пушка…

— Мы, вроде, и не собирались делать тайну из того, что мы в городе. Если Урия где-то поблизости, то он наверняка уже знает, что мы здесь.

— Да, действительно.

— Ладно, ладно. Давай уже заканчивать с этим шоу на дороге.

Пока Пит поднимал банку, Ларри допил свое пиво и подошел к багажнику. Они бросили обе банки внутрь.

— Как насчет камеры? — спросил Ларри.

— В отеле будет слишком темно.

— Тогда нужно взять это. — Ларри порылся в углу багажника. Вместе с домкратом, монтировкой и трассерами там лежал и карманный фонарик, который Ларри возил с собой на всякий случай. Он вынул его и начал закрывать багажник.

— Подожди минутку. Это может нам тоже понадобиться. — Пит достал монтировку.

Оглянувшись, Ларри увидел, что засов на дверях отеля все еще свободно болтается.

— Думаешь, она нам понадобится?

— Мы же должны будем проверить комнаты.

Об этом Ларри не подумал. Честно говоря, он старался вообще не думать о том, что они будут делать, когда окажутся внутри. — Не знаю, стоит ли вламываться в комнаты.

Пит покачал головой и хмыкнул. Держа в руке монтировку, он захлопнул багажник.

— Ты что, действительно не хочешь найти этого парня?

— Я уверен, что не хочу стрелять в него, — сказал Ларри, подходя к входным дверям.

— Я тоже ни в кого не собираюсь стрелять, но все — таки приятно осознавать, что у тебя есть, чем защищаться. — Он похлопал по рукоятке своего револьвера. Затем он сунул монтировку за пояс, распахнул одну из створок дверей и шагнул в отель. Свет от дверного проема упал на пол вестибюля и растаял, оставляя дальние углы комнаты в темноте. Ларри едва мог рассмотреть смутные очертания стойки регистрации, видел только половину лестницы слева. Пока он силился разглядеть еще что — нибудь, свет исчез, — дверь захлопнулась.

— Пусть глаза привыкнут, — прошептал Пит.

У Ларри было такое чувство, будто ему на голову нахлобучили черный капюшон. Но, повернувшись, он увидел полоски света, пробивавшиеся через щели в забитых досками окнах и яркую полоску света внизу под дверью.

Пит молча стоял рядом с ним.

Ларри снова посмотрел вперед. Вскоре он смог различить смутные очертания предметов: длинную стойку, шкафчик для ключей за ней, перила, ступеньки. Они были почти не видны. С расплывчатыми краями. Таяли в темноте. Некоторые очертания он не мог определить. Что-то в дальнем конце стойки могло быть и лицом. Что-то наверху лестницы могло оказаться человеком, стоящим неподвижно и наблюдающим за ними.

«Было лучше, когда я ничего не мог разглядеть совсем», — подумал он.

— Приют сумасшедшего, — прошептал Пит.

— Помолчи.

— Недурной заголовок для книги, а?

— Ш-ш-ш.

— Ты наберешь здесь кучу материала.

У Ларри было только одно желание, чтобы Пит замолчал. Он хотел, чтобы было тихо и можно было услышать, если кто-нибудь…

— Иди вперед и включи фонарик, — сказал Пит.

Ларри нажал на кнопку. Направил луч на лестницу.

На стене заплясали тени от перил. У Ларри перехватило дыхание. Но там никого не было. Луч поднялся до самого верха лестницы. Отбросил тусклый свет в коридор второго этажа. Ларри быстро перевел его на стойку. И там никого. Облегченно вздохнув, он исследовал каждый уголок вестибюля.

— Дай мне фонарик, — сказал Пит.

Ларри колебался, отдавать ли ему контроль над светом. Затем решил, что фонарик должен быть у того, кто идет впереди. Он предпочитал, чтобы впереди шел Пит и передал ему фонарик, а сам положил руку на рукоятку револьвера.

Они двинулись вперед. Под ботинками громко скрипел песок, Ларри следил за светом фонарика. Тот ненадолго задержался на распятии, двинулся вдоль края панели, метнулся вдоль стойки и остановился на закрытой двери у дальнего конца стойки.

— Давай проверим там, — сказал Пит.

Они перелезли через стойку и спрыгнули по другую сторону. Пит первым подошел к двери, распахнул ее и заглянул внутрь. Ларри смотрел через его плечо. Луч осветил пустую комнату с забитым окном в дальнем конце.

— Конторка отеля, — прошептал Пит. — Пошли наверх. — Он прикрыл дверь.

Они опять перебрались через стойку и прошли к лестнице. Пит направил луч фонарика наверх, чтобы убедиться, что их никто там не поджидает. Затем опустил на ступени перед собой и начал подниматься.

Лестничная площадка по — прежнему была покрыта разрозненными досками.

Глядя на них, Ларри подумал, что лучше бы Барбара никогда не проваливалась сквозь них.

«Как ты можешь так думать?»

Это был голос Бонни, грустный и обвиняющий.

«Я думала, ты любишь меня».

— Дай — ка я загляну, — сказал Пит. Он встал на колени и осторожно отодвинул в сторону две доски. Низко нагнувшись, он сунул голову в образовавшуюся дыру. Свет последовал за ним. — Ничего не вижу, — сказал он.

— А что ты ожидал там увидеть?

— Не знаю. — Он выпрямился, положил доски на место и встал. Опять осветил фонариком верх лестницы и начал подниматься.

Ларри обошел стороной, предпочитая не наступать на доски.

Пит переложил фонарик в левую руку. Правой рукой вынул из кобуры револьвер.

— Будь осторожен, — прошептал Ларри. — Не пали по всему, что движется. Здесь может жить какой — нибудь бродяга или еще кто-нибудь в этом роде.

— Не волнуйся.

— Мы ведь сейчас нарушаем права владения.

— Да, да.

Когда до верха оставалась одна ступенька, Пит вытянул шею и посмотрел в обе стороны. Затем шагнул в коридор. Ларри последовал за ним. Коридор начинался сразу же от лестницы и тянулся вправо, длинный и темный, с дверями по обе стороны.

Они остановились перед первой дверью. Пит прижался к ней ухом, сдвинув на бок свою ковбойскую шляпу. Послушав, он шагнул назад.

— Предоставить тебе честь первым войти? — прошептал он, указывая фонариком на ручку двери. — Я прикрою тебя.

С колотящимся сердцем Ларри нажал на ручку. Он попытался повернуть ее, но она не поддавалась.

— Заперто.

Пит ткнул дулом своего револьвера в конец монтировки, торчавшей у него за поясом.

Ларри вытащил ее. Держа ее обеими руками, он вставил конец в щель между пластиной замка и дверной рамой. Оглянулся на Пита.

— Ну, давай.

— Не знаю.

— Черт бы тебя побрал.

— Мы не должны этого делать.

— Не действуй мне на нервы сейчас.

— Может, действительно поедем постреляем, как обещали девочкам.

— А книга, старина? Книга. Урия — пропущенный кусок, ты забыл?

«Он убил меня». Опять голос Бонни. «Ты не можешь этого так оставить. Он должен заплатить за это».

— Хорошо, — прошептал Ларри.

Он нажал всем весом на монтировку и почувствовал, как она немного двинулась, врезаясь в древесину. Послышалось мягкое потрескивание.

Вдруг раздался гудок машины.

Ларри вздрогнул.

— Ого, — сказал Пит.

Ларри выдернул монтировку и резко повернулся. — Это была наша машина.


Глава 34


Они бросились вниз по лестнице, — Пит впереди, Ларри за ним. Деревянные ступеньки стонали и трещали под их топающими ботинками. Неприбитые доски на лестничной площадке подпрыгивали и грохотали. Если машина и продолжала сигналить, то Ларри не мог этого слышать.

Его желудок превратился в кусок льда. В груди ныло. Он едва мог дышать. Горло перехватило, словно там застрял крик.

На улице кто-то был. Урия? Просто любопытствующие? Банда? Полиция?

— Не выскакивай на улицу с пистолетом в руке, — выдохнул он, нагнав Пита у входных дверей.

Пит остановился. Ларри сзади ухватился за его плечо.

— Спокойнее, — прошептал Пит и немного приоткрыл дверь. В глаза Ларри ударила полоска дневного света. — Никого не вижу.

— А машину или еще что — нибудь?

— Только твою. — Полоска света расширилась. Пит просунул голову в щель и посмотрел в обе стороны, словно ребенок, собирающийся переходить заполненную транспортом дорогу. — Нет. Ничего. — Он положил револьвер в кобуру, распахнул дверь и вышел на тротуар.

Ларри сразу же двинулся за ним и посмотрел на свой ярко — красный «мустанг». Он никого не увидел. Поглядел по сторонам. Улица была пустынной.

— Машина не могла загудеть сама, — пробормотал он.

— Это я и без тебя знаю.

— Не нравится мне все это.

— Присоединяюсь.

— Может быть, он за машиной?

— Давай посмотрим. — Не сводя глаз с машины, Пит боком потихоньку вышел на середину улицы. Там он что-то увидел, от чего нахмурился и покачал головой. Он опустился на колени, положил фонарик и заглянул под машину. Поднявшись, он подошел к водительскому месту и заглянул в окна. Затем, облегченно вздохнув, посмотрел на Ларри. — Здесь никого нет, — проговорил он. — Но у нас спущена шина.

— О, нет. Господи. — Ларри казалось, что в голове у него все оцепенело. Ноги у него подгибались, когда он, пошатываясь, вышел на улицу. Левое переднее колесо «мустанга» было полностью спущено.

Присев, Пит провел пальцем по боковой стороне колеса.

— Разрезано.

— Он не хочет, чтобы мы уезжали, — сказал Ларри. Его голос звучал как-будто издалека.

— Либо это, либо он просто обмочился. У тебя есть запасное?

— Да.

Пит поднялся и повернулся спиной к машине. Прищурив глаза, он смотрел на здание на другой стороне улицы.

— Он, наверное, там и смеется над нами.

— Давай менять колесо и сматываться отсюда.

— Это единственный шанс поймать его.

— Это, может быть, и не Урия.

— Наверняка он.

— Ладно, мне надо сменить проклятое колесо, — Ларри достал из кармана ключи от машины и подошел к багажнику. — Смотри в оба.

— Это точно Урия, — сказал Пит. — И, конечно, он знает, что это мы взяли его трупчик. Именно поэтому он порезал колесо. Хочет задержать нас здесь и пристукнуть.

Ларри застонал. Он, наконец, открыл багажник и вынул оттуда домкрат.

— Он, вероятно, думает, что мы — вампиры.

— Господи, Пит.

— Я серьезно. Может, он думает, что мы уже вытащили кол, и она укусила нас.

— Ты забыл, что сейчас день.

— Ну и что?

Ларри поднял запасное колесо, вынул его из багажника и опустил на мостовую. Затем, подкатив его к переднему колесу, сказал:

— Вампиры не выносят солнца.

— Может, это все враки киношников.

— Об этом говорится во всех книгах.

— А ты веришь всему, что читаешь?

— Конечно, нет. — Ларри положил колесо и поспешил за домкратом. — Я вообще не верю в вампиров.

Он представил себе, как рассмеялась бы, услышав это, Бонни, покачав головой и тряхнув своими золотистыми волосами.

— Но зато Урия верит в них, — продолжал Ларри. — Он верит в распятие, чеснок и кол. — Положив домкрат около запасного колеса, Ларри потянулся. Пит подал ему монтировку. — Поэтому он должен знать, что вампиры не переносят такого солнца, на котором мы находимся сейчас.

— Если только он не знает чего — нибудь еще.

Ларри подцепил колпаком втулки. Тот упал и ударился о мостовую. Ларри надел зубчатый ключ на одну из гаек и надавил на ручку. Ключ соскользнул, и он отлетел назад.

— Давай лучше я займусь этим, — сказал Пит. — А ты наблюдай.

Ларри передал ему инструмент, повернулся спиной к машине и осмотрел все здания по противоположной стороне улицы. Некоторые двери были открыты. Лишь только несколько окон было забито досками, остальные зияли пустотой.

— Одна готова, — сказал Пит.

Колпак звякнул, когда на него упала гайка.

— Помимо всего прочего, — продолжал развивать свою мысль Ларри, — если он считает, что мы — вампиры, то должен убить нас колом.

— Это хорошо. Ведь это невозможно, да? — В колпак полетела вторая гайка. — Но он, видимо, все же считает, что у него есть шанс, иначе зачем ему было резать колесо? — Пит хмыкнул. Несколько секунд спустя третья гайка полетела в колпак. — Три готовы, осталась одна.

Может, это все — таки был не Урия? Это мог быть кто угодно. Какой — нибудь бродяга или еще кто-нибудь. Решил проучить нас.

Последняя гайка звякнула о колпак.

— У тебя есть аварийный тормоз?

— Да. — Ларри оглянулся. Пит, стоя на коленях, собирал домкрат. Он опустился пониже, чтобы исследовать ходовую часть, затем подсунул домкрат под машину и начал ее поднимать.

Стрела пролетела мимо шляпы Пита, скользнула над капотом «мустанга», перелетела тротуар и ударилась в стену отеля.

— Что за…? — выпалил Пит.

Ларри обернулся, присел, и поднял пистолет. Никого. Лишь только тени за дверями и окнами.

— Черт! Откуда эта стрела?

Пит стоял на коленях около Ларри, медленно водя своим револьвером из стороны в сторону.

— Откуда она вылетела?

— Откуда-то оттуда.

— Ты обязан был следить, старина. Эта штука может убить меня!

— Что мы будем..?

Ларри все еще никого не видел. Но он заметил следующую стрелу. Она вылетела из темного оконного проема прямо напротив них. Это была большая витрина магазина, частично крест — накрест забитая старыми досками, но большей частью открытая.

— Пит! — крикнул он, упав ничком на мостовую, и стрела просвистела мимо. Мгновенье спустя, он услышал, как она во что-то ударилась.

Вдруг что-то грохнуло у его уха. У него было такое ощущение, будто по ним сильно ударили ладонями, чтобы у него лопнули барабанные перепонки.

Ужасные, оглушающие взрывы.

Пистолет Пита.

Пит стоял на коленях, прищурив глаза, стиснув зубы, вытянув вперед руки с зажатым в них пистолетом. Руки дернулись вверх, и новый взрыв потряс воздух, за ним еще один. Ларри боролся с непреодолимым желанием заткнуть уши. Посмотрев вперед, он обнаружил дыру в стене прямо под окном. Рядом виднелись еще три или четыре отверстия, расположенные примерно в футе друг от друга.

Ларри тоже начал стрелять, целясь влево от дыр Пита, делая новые, которые он едва мог разглядеть, двигаясь к открытой двери. Выстрелы его пистолета были резкими и негромкими и казались незначительными по сравнению с громобойным оружием Пита. Но Ларри знал, что пули двадцать второго калибра свободно пробивали древесину. И если только стены внутри не были оштукатурены, то его пули должны были пролетать через комнату.

Курок щелкнул по пустой обойме.

— Перезаряди! Перезаряди! — услышал он крик Пита сквозь звон в ушах.

Ларри перекатился на бок и принялся выбрасывать гильзы.

Пит, стоя на коленях, всовывал новые патроны в свой барабан. Затем, поднявшись, бросился к окну.

— Подожди! — крикнул Ларри. Хотя его пистолет еще не был заряжен, он вскочил и побежал к двери.

«Много от меня будет проку», — подумал он.

Ларри ожидал, что Пит прыгнет в окно и пойдет стрелять внутри, словно ковбой из кино. Но его друг оказался более осторожным. Он нырнул под подоконник и заглянул внутрь. Ларри прислонился плечом к косяку. Прижавшись спиной к стене, он выбил две последние гильзы из своего револьвера.

— Я его не вижу, — сказал Пит.

— Думаешь, мы подбили его?

— Не знаю. — Пит опустился еще ниже, повернулся и присел на корточки, прислонившись спиной к стене и глядя на улицу.

Ларри вытащил из кармана рубашки новые патроны и начал забивать их в гнезда. Барабан тихо пощелкивал, когда он поворачивал его. Закончив, он щелкнул затвором.

Пит посмотрел на него:

— Все готово?

— Для чего?

— Мы ведь собираемся войти внутрь?

— Разве?

— У нас нет выбора, это я могу тебе сказать определенно. Нам не поменять эти дурацкие колеса под обстрелом.

— Ты хочешь, чтобы мы вошли туда?

— Именно это я и хочу. — Пит на корточках двинулся к нему.

— Я как-то об этом не думал.

— О чем ты не думал?

— Что, если он нас там поджидает?

— Если ты трусишь, я пойду первым?

— Я не трушу, но…

Пит встал на колени, прополз мимо Ларри и заглянул внутрь.

— По — моему, он уже сбежал.

— Если тебе всадят в глаз стрелу, Барбара убьет меня.

Пит медленно поднялся и встал посреди дверного проема, Ларри — рядом с ним. В комнате оказалось светлее, чем он ожидал. Свет попадал не только через входную дверь и через витрину, но и через небольшое окошко с противоположной стороны.

— Наверняка, он выскочил через это окно, — сказал Пит.

— А, может, он там?

Ларри имел в виду прилавок, продырявленный пулями. За ним находилась закрытая дверь, которая вела в помещение, занимавшее правую часть магазина.

— Если ты там, — громко сказал Пит, — то немедленно выходи.

Никто не появился.

Пит трижды выстрелил. Выстрелы оглушили Ларри, пули с треском побили прилавок на уровне колен.

— Господи! Это что, обязательно?

— Угу. — Едва сказав это, Пит кинулся к прилавку, перескочил через него и пинком распахнул дверь. Он ворвался в заднюю комнату, затем вышел, качая головой. — Как я и предполагал, он удрал через окно.

Ларри присоединился к Питу, и они вместе подошли к окну.

— Черт! — крикнул он и толкнул Пита. От толчка они разлетелись в разные стороны, и стрела просвистела между ними.

В мозгу Ларри, припавшего на одно колено, запечатлелся облик человека, которого он только что видел. В пустыне, футах в ста от здания стоял мужчина, выпустивший стрелу. Дикарь с всклокоченными седыми волосами, косматой бородой и черной повязкой на одном глазу. Он был одет в куртку из звериной шкуры. На шее у него болталось ожерелье из долек чеснока, на груди висело распятие, а на поясе у бедра — нож.

— Ты видел его? — спросил Пит.

— Урию? — переспросил, поднимаясь, Ларри.

— Это же форменный дикарь из Борнео!

Они осторожно выглянули из окна.

Мужчина убегал. Волосы развевались за его спиной, в правой руке он держал лук, а колчан со стрелами и что-то вроде тряпичной сумки колотили его по спине.

Пит присел, устроил руки поудобней на подоконнике и тщательно прицелился.

— Ты не можешь стрелять ему в спину!

— Покарауль меня.

Ларри был готов отбросить в сторону пистолет, но в его памяти всплыла Бонни. Он увидел ее живой, спящей в своей постели, и ненормального старика, крадущегося к ней с молотком и колом.

Пит выстрелил.

Его пуля взбила облачко пыли в ярде от убегающего сумасшедшего.

Следующая пуля попала в лук. Оружие вырвалось из руки мужчины, сломанные края взметнулись вверх.

— Отлично! — крикнул Пит. — Теперь мы схватим его!

Пока они вылезали из окна, Ларри заметил, как мужчина прыгнул и исчез из виду.

— Он в овраге, — сказал Пит.

— Да. — Овраг. Русло речки, где они нашли музыкальный ящик и потухший костер с остатками койота.

Пока они шли к оврагу, Пит перезаряжал пистолет.

— Теперь нет необходимости стрелять в него, — сказал Ларри.

— Правильно. Мы возьмем его живым, зададим несколько вопросов. Это будет здорово. А потом отвезем его в полицию. Представляешь, мы с тобой раскроем преступление, связанное с исчезновением девушек.

— Да, — пробормотал Ларри. По идее, он должен был чувствовать себя почти победителем. Они приехали сюда за Урией. Очень скоро они узнают, действительно ли это был он.

Конечно, он не был похож на Урию из его кошмаров.

Хотя, может быть, это он и был.

Человек, который убил Бонни и еще двух девушек.

А теперь он почти у них в руках. Живой. Он мог бы все рассказать им.

Но Ларри ничего такого не чувствовал. Ему было страшно.

— Чего сник, дружище? Все в порядке? — спросил Пит.

— Да.

— Теперь нечего бояться, старина. Не будет же он кидаться в нас стрелами.

— Не знаю. Только не нравится мне все это.

— Мне тоже. Удивительное совпадение.

«Может, мы не сможем найти его, — подумал Ларри. Это именно он питается койотами здесь. Наверняка, знает овраг, как свои пять пальцев. И у него есть свои потайные места.

К тому же, внизу он мог побежать в любом направлении. К тому времени, когда мы доберемся туда, он может быть уже далеко.

Хоть бы так оно и было».

«Ты должен схватить его ради Бонни. Это он убил ее. Он должен заплатить за это».

Когда они были уже в тридцати — сорока футах от края оврага, Пит махнул влево.

— Иди в ту сторону.

— Что?

— Мы обойдем с двух сторон и зажмем его.

— Ты что, совсем с ума спятил? Расходиться нельзя.

— Задержавшись, Пит хмуро посмотрел на него. — Делай что тебе говорят!

— Нет! Если мы разойдемся, то одного из нас он точно прибьет. Это происходит во всех приключенческих фильмах, которые я когда — либо видел.

— Это тебе не кино.

— Мы должны держаться вместе.

— Ладно, ладно, — раздраженно сказал Пит. — Черт с тобой. Кроме того, если мы внизу разойдемся…

Уголком глаза Ларри заметил что-то движущееся. Он глянул в сторону оврага. Мелькнули голова и рука одноглазого дикаря. Лицо его было перекошено. Правая рука взметнулась вверх и швырнула камень.

— Берегись! — крикнул Ларри.

Пригибаясь, он глянул на Пита.

Пит, приседая, поднял револьвер. Камень пробил ему переносицу, голова дернулась назад, словно игрок, собирающийся взять высокий мяч. По усам текла кровь, падая в открытый рот и на подбородок. Револьвер выпал из руки. Он упал на землю, ударившись затылком о гранитную плиту.

Глядя на Пита, Ларри весь сжался, словно ощущая все это на себе.

Затем он вспомнил про Урию. Или кто бы это ни был.

Он посмотрел по сторонам.

Мужчина исчез.

Ларри бросился к краю оврага.

«Я убью тебя, проклятый ублюдок! — мелькнуло у него в голове. — Посмотри, что ты наделал! Что я теперь скажу Барбаре? Дерьмо собачье! Ты — кусок дерьма, и я размажу твои дурацкие мозги по всей пустыне! Мало тебе того, что ты убил Бонни, долбаный придурок!»

Ларри задержался на краю оврага и глянул вниз. Там никого не было. Склон был крутой, покрыт валунами и кустарником. Но и там было пусто. Никто не бежал и по плоскому дну высохшего русла.

— Где ты, сволочь! — крикнул он.

Ларри начал спускаться вниз, лавируя между кустами и валунами, балансируя руками, упираясь пятками в гравий. На полдороге он поскользнулся и ударился задом о склон. Дальше он съезжал на своих джинсах, горло у него перехватило, на глаза навернулись слезы. Его спуск остановил валун. Ларри рывком поднялся, вытер глаза и посмотрел вниз. Никаких следов Урии.

Зато полно мест, где можно спрятаться: валуны, заросли, глубокие выемки, промытые в стенах оврага.

«Этот ублюдок может быть где угодно, — подумал Ларри, — Или здесь его вообще нет».

Вместо того, чтобы спускаться на дно, он мог уйти по склону.

По спине Ларри пробежал холодок. Он быстро оглянулся.

Никого.

Но он чувствовал себя незащищенным, уязвимым.

«Он может быть где угодно. Надо выбираться отсюда».

Рукоятка револьвера стала скользкой. Ларри взял оружие в левую руку, вытер правую о штанину и опять переложил револьвер. Затем, поглядывая по сторонам, начал карабкаться вверх по склону.

«Он может быть где угодно», — повторил он про себя.

Ларри крутил головой из стороны в сторону. Он глянул назад. Затем вперед. Опять назад. Влево. Вправо. Когда он смотрел в одну сторону, ему казалось, что в этот момент Урия выглядывает с другой.

«Это как выезжать с переполненной автостоянки задним ходом, — подумал он. — А в этот момент со своих мест выезжают другие машины.

Абсолютно то же самое.

Не знаешь, куда смотреть в первую очередь.

— Надо будет это запомнить и где — нибудь использовать, — сказал он себе. — Господи! Нашел время думать о своей чертовой писанине!»

Зато хоть чуть — чуть отвлекся от Урии. Этого хватило, чтобы добраться до верха.

Его голова была почти вровень с краем оврага, Ларри почувствовал облегчение.

«Подожди, ты еще не выбрался отсюда, — предостерег он себя. — Именно здесь, когда ты почти в безопасности, он настигнет тебя».

Он посмотрел по сторонам. Назад. Урии не было.

«Я у финиша!»

Отдуваясь, он поднялся наверх.

Урия стоял на коленях рядом с Питом.

Приставив кол к груди Пита.

Занеся над ним молоток.


Глава 35


Ларри не целился, — на это не было времени. Он направил револьвер и выстрелил.

Голова мужчины дернулась в сторону. Бросив кол, он схватился за щеку, глянул на Ларри единственным сумасшедшим глазом, развернулся на коленях и швырнул в него молотком. Ларри увернулся. Молоток пролетел мимо, чуть не задев его плечо.

— Стой! — крикнул он.

Хотя он держал дикаря под приделом, но стрелять медлил. Его первый выстрел оказался удачным. Еще раз он рисковать не хотел. Во всяком случае пока его цель находилась рядом с Питом.

Но Урия, казалось, не обращал никакого внимания на направленный на него револьвер. Не волновала его и рана. Кровь стекала по обе стороны его лохматой бороды, пока он доставал кол и поднимался.

— Стой! Стрелять буду!

— Вампир! — завопил Урия, брызгая кровью изо рта. Он кинулся прямо на Ларри с поднятым в руке колом.

Ларри выстрелил.

Металлическая фигурка Иисуса отвалилась, и верхний угол большого деревянного креста вдавился в грудь Урии.

«Я попал в Иисуса! Христос спас его!»

Ларри никак не мог спустить курок.

Когда Урия бросился на него, Ларри выставил вперед левую руку, чтобы отвести от себя кол, и ткнул дулом в висок мужчины. Револьвер выстрелил. С головы Урии полетели волосы и брызнула кровь.

Ларри упал на землю под весом тела Урии. У него перехватило дыхание, и он подтянул колени. Они уперлись в живот Урии.

Убийца вампиров перелетел через Ларри и, судя по звуку, продолжал падать.

Ларри подполз к краю и увидел, что Урия катится вниз по склону, переворачиваясь, налетая на камни, продираясь через кусты. Стрелы разлетелись из его колчана. Внизу он перевернулся на спину, головой вперед, пока не ударился плечом о гранитный валун. От удара его ноги взлетели вверх. Он сделал сальто назад, приземлился на дне оврага вниз лицом и остался недвижим.

Ларри смотрел на него сверху вниз.

«Прикончи его». Это был голос Бонни. «Сделай это ради меня. Если любишь меня, то убей его».

«Не могу».

«Если тебе все равно, что он сделал со мной, посмотри на своего друга Пита. Вспомни, что Урия хотел сделать с тобой. Он и тебя пытался убить».

Это было так легко сделать. Просто поднять револьвер и опустошить его в распростертое тело.

«Сделай это», — настаивал голос Бонни.

Но он думал о том, что его пуля, направленная прямо в грудь Урии была задержана распятием. Словно сам Господь вмешался, чтобы защитить этого человека.

«Господь ничего общего с этим не имеет. Урии просто повезло, вот и все. Прикончи его, или ты пожалеешь об этом».

Я должен вернуться к Питу.

«Убей Урию».

— Нет! — прохрипел он. Сунув револьвер в кобуру и подняв свою шляпу, он поспешил к Питу.

«Ты пожалеешь об этом».

Ларри упал на колени и вздохнул с облегчением, услышав хриплое, булькающее дыхание Пита. Без сознания, но живой! Вероятно, сломан нос. Выглядел он ужасно. Нос был разбит и распух. Глаза заплыли. Нижняя часть лица была в крови. Из уголка рта вытекала струйка красной слюны.

Ларри осторожно потряс его за плечо.

— Пит, Пит, очнись.

Бесполезно.

Встав над ним, Ларри схватил его за рубашку и посадил. Как только его голова поднялась, изо рта потекла кровавая слюна. Он слегка кашлянул, но в себя не пришел.

Что теперь?

Придется нести его. Другого выбора нет.

Что делать с его вещами?

Вздохнув, Ларри наклонил его дальше вперед, пока Пит не повис над своими собственными ногами. Так он сидел довольно устойчиво. Оставив его, Ларри подобрал валявшиеся поблизости револьвер и шляпу. Револьвер он сунул в кобуру Пита, а шляпу натянул на свою.

Он присел над тряпичной сумкой Урии. В ней было шесть деревянных кольев с заостренным концом.

«Взять их с собой? Только лишний груз», — решил он.

Встав над Питом, он опять попытался привести его в чувство. Затем оставил эту затею, схватил его под мышки и поднял. Присел и, пристроив тело так, чтобы оно упало ему через плечо, и, придерживая за ноги, медленно поднялся.

Он шел вперед, рассматривая ряд зданий вдали. По всей видимости прохода, который вел бы на улицу, не было. Он должен был либо тащить Пита до конца улицы, либо перетаскивать его через окно. Ноги уже сейчас подгибались и дрожали под тяжестью. Значит, придется через окно.

Сойдет то, через которое они лезли, когда гнались за Урией.

Представив вдруг, что Урия нападает на него сзади, он резко обернулся и глянул назад.

Никого.

«Вероятно, он все еще на дне оврага», — сказал себе Ларри, и продолжил свой путь к окну.

Интересно, убил ли он его. Он точно знал, что первая пуля пробила ему щеку с одной стороны и вылетела через другую. Это, конечно, не смертельно. Вторая пуля застряла в распятии или отлетела рикошетом от него. Но револьвер выстрелил, когда он ударил им Урию. Пуля от этого выстрела задела его голову, но насколько сильно, этого он не знал. Может быть, просто скользнула по черепу. А, может быть, вошла в голову. Тогда эта пуля могла убить его.

«Во всяком случае, специально я его не убивал, — сказал себе Ларри. — Если он умер от последнего выстрела, то это была случайность. И самозащита».

Он был почти у окна, когда Пит застонал и шевельнулся.

— М-м-м. Опусти меня, — пробормотал Пит.

— Повиси еще немного. — Ларри преодолел расстояние, оставшееся до стены. Присев, он прислонил к ней друга.

— Отвернись, старина. — Пит оттолкнул его, опустился на колени, встал на четвереньки и его вырвало кровью. Затем откашлялся и выплюнул красную слизь. Закончив, он остался в том же положении.

— С тобой все в порядке?

— У — у, черт. Ты, должно быть, шутишь. — Он провел рукой по лицу. — Что произошло?

— Урия попал в тебя камнем.

— У меня, кажется, сломан нос.

— Да.

— Голова просто раскалывается.

— Ты ударился о камень, когда падал.

Пит застонал снова. Потрогал свой затылок. Крови на волосах Ларри не увидел.

— Надо отвезти тебя к врачу.

— К черту. Лучше отвези к гробовщику. — Он рывком поднялся и прислонился к стене. Держась за голову, он прикрыл воспаленные веки. — Так что случилось с Урией?

— Он на дне русла.

— Это один из нас сделал?

— Что-то вроде этого.

— Как это?

— Это длинная история. Идем к машине. Я потом тебе расскажу об этом.

— Так он мертв или нет?

— Может быть. Не знаю. Ты сможешь залезть в окно?

— Конечно, — пробормотал он.

Ларри залез в дом. Потом схватил Пита за руку и придерживал его, пока тот перелезал через подоконник. Затем, поддерживая, провел его через комнату и вывел на улицу.

Машина по — прежнему стояла на домкрате.

Из спущенного колеса торчала оперенная стрела.

— Хорошо, что мы не успели сменить его, — сказал Ларри.

— Счастливый день, — пробормотал Пит.

Он действительно был счастливый.

— Ты что, и правда так думаешь?

— Все могло бы быть гораздо хуже.

— Да, конечно. Ты уже открыл багажник? Дай мне пива.

— Не думаю, что тебе следует пить сейчас спиртное. С таким ранением головы.

— Разве умер невропатолог, и тебя назначили вместо него? — Пит хлопнул ладонью по багажнику. — Доставай.

Ларри открыл крышку переносного холодильника и вынул две банки пива. Он открыл их и протянул одну Питу. Вместо того чтобы пить, Пит налил пива на носовой платок и начал стирать с лица кровь.

Ларри подошел к переднему колесу. Банка в его руке стала влажной. Он сделал глоток. Пиво было холодным и вкусным. Присев на корточки, он вынул стрелу из колеса.

— Дай — ка поглядеть, — сказал Пит, бросив мокрый платок на мостовую.

— Ларри отдал ему стрелу.

— Я так и думал. Как у апачей.

— Точно.

— Хороший сувенир.

— Слава Богу, что она не закончила свой путь в одном из нас. — Ларри отпил еще пива. — Пока мы тут изображали из себя ковбоев, этот придурок начал стрелять в нас из лука.

— Почему ты не снимаешь мою шляпу? Ну и видок у тебя в ней. Мне больно, когда я смеюсь.

Ларри снял шляпу Пита со своей и протянул ему.

— На эту голову? Не издевайся надо мной. Брось ее в машину.

Ларри запустил шляпу в открытое окно. Она приземлилась на пассажирское сиденье. Выпив еще глоток пива, он начал качать ручку домкрата.

— Ты уверен, что этот тип не набросится на нас снова?

— Я стрелял в него три раза.

— Да ты что?

Пока Ларри менял колесо, он рассказал Питу о том, как бросился вниз в овраг за Урией, как, не найдя его, вернулся наверх в тот момент, когда старик занес молоток, собираясь забить кол в грудь Питу, и как он выстрелил ему в лицо. Он рассказал, как Урия с криком «Вампир!» бросился на него с колом, и о пуле, которая попала в распятие, о случайном выстреле и о том, как он сбросил Урию в овраг.

Кончив рассказывать, он оглянулся на Пита. Пит присвистнул и тихо сказал:

— Ты, наверное, проклинаешь меня?

— Нет, — сказал Ларри. — Все произошло так быстро.

— А я все пропустил.

— Жаль.

— Этот ублюдок действительно хотел продырявить меня?

— Да.

— Рад, что ты вовремя подоспел со своей пушкой.

— Я тоже.

Пит поднял свою банку и вылил остатки содержимого в рот.

— Я выпью еще. А ты как?

Хотя у Ларри пиво еще оставалось, он сказал:

— Не возражаю.

Пока Пит ходил за пивом, Ларри зубчатым ключом подтягивал гайки.

Пит поставил рядом с ним новую банку.

Ларри начал опускать машину.

— Сдается мне, что этот старый кретин еще жив, — сказал Пит.

— Если это и так, то сейчас он не слишком проворен. К тому же его лук сломан, и он не сможет причинить нам вреда.

— Я бы предпочел, чтобы ты прикончил его.

— Я думал об этом.

— Вынимая домкрат из — под машины, Ларри ждал, что Пит предложит вернуться и покончить с этим делом.

Но этого не произошло.

Вместо этого Пит сказал:

— Что будем с ним делать?

— Оставим здесь.

— Одна половина моей головы за то, чтобы вернуться и пустить ему пулю в лоб. Но другая половина слишком сильно болит для этого.

— Пока просто оставим все, как есть. А потом решим.

— Может, через несколько дней вернемся.

— Может быть, — сказал Ларри. У него не было ни малейшего желания возвращаться сюда. Но к чему спорить об этом сейчас?

У него не было и желания заниматься сейчас колпаком. Он бросил его в багажник вместе с домкратом. Затем подкатил спущенное колесо и тоже положил в багажник.

Рядом с ним появился Пит с фонариком и стрелой.

— Мы ведь должны сохранить все это в тайне? — спросил он. — Мы не будем сообщать об этом полиции?

— Ни в коем случае, — заверил его Ларри.

— И женам тоже.

— А что мы им скажем?

— Мы ведь поехали стрелять по цели, правильно? Я оступился и разбил лицо о камень.

— По — моему, вполне убедительно. — Ларри захлопнул багажник, затем вернулся, поднял свои банки и сел за руль. Пока Пит убирал свою шляпу и осторожно усаживался на сиденье, Ларри допил пиво из первой банки и завел машину.

— Это все должно войти в книгу, — сказал Пит.

Ларри развернулся и направился к концу городка.

Пит ухмыльнулся.

— В книге это должно быть здорово, правда, дружище?

— Да. Здорово.

— А что? Мы приезжаем сюда, чтобы найти этого ублюдка и оказываемся втянутыми в эту стычку. Просто фантастика. Это точно будет бестселлер.

— И очень многое придется объяснять.

— Да он же маньяк — убийца. Что тут объяснять?

— Я думаю, много. Обо всем узнают жены. Обо всем узнает полиция. Мы будем по уши в дерьме.

— Эй, уж не струсил ли ты?

Ларри покачал головой.

— После всего, что я пережил, ничто в мире не заставит меня отказаться от написания этой книги.


Глава 36


Урия медленно поднялся на ноги. Он наткнулся на большой валун и присел на него, морщась от боли.

Он знал, что здорово ободрался, пока летел вниз по склону. Но это было ничто по сравнению с пулевыми ранениями.

Наклонившись вперед, он сплюнул кровь и обломки зуба. Языком он пощупал дыру в левой щеке. Сморщился от боли. Хотя эта дырочка была довольно маленькой. Гораздо меньше, чем рана в правой щеке, — здесь вылетела не только пуля, но и один из его коренных зубов.

«Счастье еще, что у этого порождения сатаны такой мелкий калибр, — подумал он. — Но все — таки, как больно».

Сплюнув еще кровь, он нащупал пальцами шрам на голове над левым ухом.

«Бывало и больнее», — напомнил он себе.

Сегодня было больно, но самую страшную боль он испытал, когда один из вампиров забил ему в глаз кол. Боль была просто вселенской!

Урия потер вмятину посередине груди.

Он увидел распятие.

Позолоченное тело Христа было расколото надвое.

Урия долго смотрел на него.

«Мой Спаситель, — подумал он. — Ты знаешь, что я еще не все сделал в этом мире.

Вот почему ты помог мне сбежать из дурдома. Вот почему ты привел меня обратно домой. Вот почему ты спас меня сегодня от рук нечистой силы. Ты знаешь, что у меня еще есть дела».

Помещенный в Иллинойсе в тюремную больницу для душевнобольных, Урия посчитал свою миссию оконченной. Он убил еще не всех вампиров, но свой вклад он внес. Он просто весь извелся. Он потерял свой глаз. Его поймали. Хотя всего, что он сделал, не узнали, но выяснили, что он пытался убить того вампира из Чарльстона, и этого было достаточно, чтобы засадить его за решетку. Он не хотел себе в этом признаться, но все — таки он был рад, что все кончилось.

Сбежав, он не собирался больше охотиться за вампирами. Единственное, чего он хотел, так это вернуться в Полынную Степь и жить там в своем отеле.

Но за всем этим стоял Господь. Это Господь привел его сюда, зная в своей неиссякаемой мудрости, что беда на пороге.

Урия не пробыл в городе и месяца, как появились эти люди и нашли его тайник. Он в это время был в пустыне, добывая себе пропитание. К тому времени, когда он вернулся, они уже уехали. Обнаружив, что пол на лестничной площадке сломан, он молил Бога о том, чтобы они не обнаружили его вампира. Но его молитва оказалась напрасной. Панель, скрывающая могилу, была сдвинута, одеяло смято.

Тогда он понял, что они присланы самим сатаной.

Но тогда почему они не вытащили кол сразу же? Это было бессмысленно. Может, каким-то образом вмешался Господь и помешал им?

Несколько дней после этого Урия постоянно был начеку. Он не выходил из отеля. По ночам, вместо того, чтобы возвращаться в свою комнату на втором этаже, он спал в вестибюле. Его удивляло, что непрошеные гости не возвращаются, чтобы воскресить эту мерзость под лестницей. Может, они не были присланы сатаной? Может, они попали сюда совершенно случайно и не собираются возвращаться?

Но если они тут не при чем, то почему они не сообщили полиции, что обнаружили труп?

День за днем Урия ждал и размышлял над этими вопросами. Он покидал отель только затем, чтобы облегчиться и принести воды из старого колодца на задворках. Он питался вяленым мясом из своего неприкосновенного запаса. Когда последний кусочек был съеден, он предпочел голодать два дня, лишь бы не покидать своего поста.

Наконец, гонимый голодом и понимая, что для борьбы со злом ему понадобятся силы, он отправился в пустыню. Незадолго до того, как стемнело, Господь послал ему пищу. Он зажарил койота. Тот разговаривал с ним, пока он ел. Он велел ему остерегаться. Пока он караулит вампира под лестницей, непрошеные гости нашли двух остальных и освободили их.

Урия был уверен, что это голос Господа предостерег его. Испугавшись, что нечистая сила была освобождена, Урия поспешил обратно в отель. Взяв в своей комнате свечи и старую ржавую лопату, он побежал к восточному концу города. Входная дверь магазинчика Эрни Кинга уже давно была сломана. Войдя, он прошел через пустой магазин. Держа свечу у самого пола, он нашел потайную дверь.

Это была гордость и радость Эрни Кинга, — потайной вход в подвальчик, где он хранил свои самые ценные вина. В прежние времена Эрни часто хвастался, что о потайной двери не знает никто, кроме его собственной семьи и его лучшего друга Урии. Они провели много чудесных вечеров там, внизу, дегустируя вина, пока Эрни не снялся с насиженного места и не покинул город вместе со всеми остальными.

Деревянный пол был покрыт тонким слоем песка, принесенным из пустыни.

Не похоже, чтобы кто-то недавно открывал эту дверь.

Но, может быть, они насыпали песок потом, чтобы скрыть следы?

Урия вынул свой нож. Он приподнял дверь и опустил ее на пол. Взяв лопату, он спустился по ступенькам.

Не похоже было, чтобы кто-то копал земляной пол. Должно быть, здесь было использовано что-то другое.

Урия не подвергал сомнению слова Господа. При свете свечей, оплавлявшихся, несмотря на духоту подвала, он принялся копать.

Эти тела он закопал глубоко. С ними много пришлось повозиться. Он и последнего вампира положил бы сюда тоже, если бы так не торопился. Его заметили. Поэтому он спрятал его под лестницей в отеле и удрал.

Копая твердую землю в подвале, он пожалел, что закопал этих двоих так глубоко.

Казалось, что прошло уже много часов, и последняя свеча превратилась в маленький огарок, когда лезвие его лопаты ударилось о дерево. Урия закопал гробы рядом друг с другом. Он не был уверен, чей именно гроб он нашел. Да это было и неважно.

Стоя в яме, доходившей ему до плеч, он лихорадочно расчищал крышку гроба. Когда он выкапывал себе место для ног по обе стороны гроба, свеча совсем оплыла.

Урия встал над гробом. Он просунул лезвие лопаты под крышку. Гвозди заскрежетали. Свеча погасла.

У Урии мороз пробежал по коже, когда он очутился в кромешной тьме.

Господь сказал ему, что вампиры были освобождены, но они еще не ушли.

В гробу мог оказаться живой вампир.

«Мое распятие и чеснок защитят меня», — говорил он себе.

Но ужас его еще больше возрос, когда он, выбросив свою лопату из ямы, наклонился и поднял крышку. Он вытащил ее из — под расставленных ног и вынул из ямы.

Он начал осторожно опускаться, пока его колени не оказались на узких деревянных краях гроба. Ухватившись за край левой рукой, он наклонился еще ниже. В темноте он потянулся вперед.

Его пальцы скользнули по мягким сухим волосам, и ему показалось, что по его спине бегают тысячи пауков. Он дотронулся до иссохшейся кожи лица вампира. Когда его пальцы наткнулись на зубы, он вскрикнул и отдернул руку.

— Господь мой пастырь, — прошептал он и заставил себя дотронуться до нее снова. Он нащупал ее шею. Ключицу.

Затем ощутил гладкую окружность деревянного кола.

Взялся за него рукой.

Кол был все еще в ее груди, там, где ему и полагалось быть.

Тогда Урия понял, что койот обманул его. Его голос не был голосом Господа. Это говорил сатана, чтобы провести его.

Выпрыгнув из ямы, Урия в темноте поспешил к лестнице, поднялся по ней и выскочил на тротуар.

И как раз вовремя, чтобы увидеть, как два человека выносят из отеля гроб.

Сердитый, испуганный и виноватый, он стоял и смотрел, как они засовывают гроб в автомобиль — фургон. Сели на передние сиденья. Не включая фар, поехали по залитой лунным светом улице. В какой-то безумный момент он хотел броситься на них и попытаться задержать их.

Но Господь остановил его.

«Твое время придет, — казалось, говорил Он. — Я не оставлю тебя».

Поэтому Урия спрятался в магазине, пока машина не уехала.

Его время пришло.

Сегодня Господь вернул этих мужчин в Полынную Степь. Они приехали убить его. Он был уверен в этом. Они позволили вампиру воскреснуть и стали ее бессмертными братьями. Они приехали сюда, чтобы уничтожить единственного человека, который мог справиться с ними.

Но их план провалился.

Урия опять дотронулся языком до ранки в щеке и сморщился от боли.

«Их план провалился, — подумал он. — Но не мой».

Нет, он не смог сразу отправить их на тот свет. Но он это сделает.

Он убьет и их, и вампира, разрушившего его семью. Всех вместе.

Он улыбнулся. Щеку опалило огнем, на глаза навернулись слезы.

Нагнувшись, он вытащил из — за пояса сложенную в несколько раз бумажку.

Прежде, чем нажать на гудок машины, он порылся в «бардачке». И нашел то, что, как он знал, там и должно было быть.

Регистрационная карточка на машину.

Машина принадлежала Лоуренсу Данберу, Пальм-Авеню 345, Мюлехед-Бенд, Калифорния.

Мюлехед-Бенд.

Урия знал этот город очень хорошо.

Это именно оттуда пришли вампиры, чтобы убить его Элизабет и Марту в ту ночь. Там они собираются снова, и их число все растет.

Всего каких-то пятьдесят миль.

«Это займет у меня пару дней, — подумал он. — Лучше мне выйти сразу же».

Он сунул регистрационную карточку за ремень и начал подниматься по склону оврага.


Глава 37


У Лейн дрожала рука, когда она подводила глаза.

«Это не свидание, — твердила она себе. — Всего лишь школьное мероприятие. Не более чем просто приятная поездка».

Она так уговаривала себя весь день, но пользы от этого был мало.

«Я, наверное, даже не смогу побыть с ним наедине».

Раздался звонок в дверь и у нее екнуло сердце.

Он уже здесь!

Лейн сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и нанесла на ресницы тушь. Затем убрала косметику, взяла с туалетного столика сумочку и встала перед зеркалом шкафа.

«Я не могу в этом ехать! — вдруг подумала она, и увидела, что лицо стало красным. — Да нет, все в порядке. Он и не хотел, чтобы мы были в вечерних платьях, он сказал, что это не бал.

Кроме того, я в этом уже несколько раз была на мессе. А то, что подходит для мессы, подойдет и для „Гамлета“.

К тому же эта блузка мне очень идет. И это я!»

Лейн подняла руки. Хотя она чувствовала, что под мышками мокро, на ткани ее синей хлопчатобумажной блузки пятен не было. Вероятно потому, что блузка была довольно свободной.

— Лейн! — позвала ее мама. — Мистер Крамер приехал.

— Уже иду.

Она быстро расстегнула верхние кнопки, взяла несколько косметических салфеток из коробки на туалетном столике, вытерла под мышками и провела шариковым дезодорантом. Застегнув кнопки, она выскочила из комнаты.

«Я выгляжу слишком буднично», — подумала она, увидев в комнате мистера Крамера. Он был в белой рубашке с галстуком, синем пиджаке и серых брюках.

— Добрый вечер, Лейн, — сказал он. Затем опять повернулся к отцу и поднял экземпляр книги «Ночной наблюдатель», который он держал в левой руке. — Еще раз спасибо за автограф, Ларри.

— А вам спасибо, что купили мою книгу, — сказал отец. — Рад, что вы смогли найти ее в продаже. — Лицо у него был несколько более красным, чем обычно, а голос более низким. Он слишком много выпил перед обедом. Лейн надеялась, что мистер Крамер не заметил, что отец перебрал.

— Так я могу рассчитывать на вас тридцать первого октября?

— Я непременно буду.

— Вот здорово! Ребята будут просто в восторге, что в канун Дня Всех Святых у них будет такой гость, как вы.

— Я почитаю им самые жуткие кошмарики из моих книг.

— Уверен, что им это понравится. — Он кивнул Лейн. — Я думаю, нам пора ехать. Ты готова?

— Я нормально одета? — спросила она. — Я могу надеть что — нибудь другое.

— Нет, нет, ты очень хорошо выглядишь.

Мама, улыбаясь, кивнула, соглашаясь с ним.

— Ты выглядишь просто замечательно, дорогая.

— Это точно, дружок, — сказал папа.

Мистер Крамер улыбнулся.

— Очень приятно было познакомиться с вами, Ларри, — сказал он и протянул руку.

Папа потряс ее.

— Мне тоже было приятно познакомиться с вами. До встречи в канун Дня Всех Святых.

Пожимая руку маме, мистер Крамер сказал:

— И с вами, Джина, мне было очень приятно познакомиться. Теперь мне понятно, откуда у Лейн такие глаза.

Она смутилась.

— Ну что вы, спасибо.

Пока мистер Крамер открывал дверь, Лейн поцеловала своих родителей.

— До встречи, — сказала она, а они пожелали ей приятного вечера. Затем они с мистером Крамером вышли на дорожку. Его машина, стоявшая у тротуара, была пуста.

Он сначала приехал к ней!

Лейн надеялась, что он это сделал не потому, что ему так было удобнее, а потому, что хотел, чтобы они немного побыли вдвоем.

— Тебе так не прохладно? — спросил он.

Неужели он заметил, что она вся дрожит?

— Нет, мне не холодно, — ответила она. «Ее дрожь, — подумала она, — не имеет никакого отношения к прохладному вечернему воздуху». — Просто я волнуюсь, — добавила она.

Он улыбнулся ей.

— Приятно иметь такую ученицу, которая волнуется, идя на спектакль.

«И вовсе не поэтому», — подумала Лейн, когда он открывал для нее дверцу. Она села в машину. Он захлопнул дверцу, обошел машину спереди и сел за руль.

— Извини, — пробормотал он. Наклонившись вбок, он протянул руку, чтобы открыть отделение для перчаток. — Не хочу, чтобы что — нибудь случилось с книжкой. — На какой-то момент, когда он клал книгу в ящичек, его плечо коснулось плеча Лейн. — Ну вот, — сказал он. — Теперь она в полной безопасности. — Он выпрямился и завел машину.

— Вы еще не читали ее? — спросила Лейн.

— Нет, к сожалению. — Он отъехал от тротуара. — Но я думаю, что смогу почитать ее на следующей неделе.

— Когда вы прочитаете ее, то, наверное, откажетесь, чтобы отец приходил в школу. — Она ухмыльнулась. — Вы не разрешите ему и близко подходить к ученикам нашей школы.

— Неужели так плохо?

— Просто отвратительно.

— Мне он показался очень приятным человеком, — сказал мистер Крамер.

— Он такой и есть. Читая его книги, можно подумать, что он просто монстр, а он очень добрый. Правда, сегодня у него был тяжелый день. Это я говорю на тот случай, если вы подумали, что он немножко не в себе. Видите ли, он ездил пострелять в пустыню. С нашим соседом Питом. — «Зачем я несу всю эту чушь, словно ребенок, — подумала она. — Ему это абсолютно все равно». — В общем, там с Питом произошел несчастный случай.

— Надеюсь, его не ранили?

— Нет, что вы. Дело не в этом. Просто он упал с каких-то скал и здорово разбился, и у него сломан нос. Папе пришлось везти его к врачу. Поэтому он до сих пор не может придти в себя.

— Да, звучит не очень весело.

— А у вас как дела?

— Не жалуюсь. А ты как? Надеюсь, Бенсон не появлялся?

— Нет.

— Скорее всего, он оставит тебя в покое. Но если у тебя с ним будут какие — нибудь неприятности, обязательно сообщи мне.

— Я думаю, вы напугали его до смерти.

Мистер Крамер покачал головой.

— Никогда не знаешь, что можно ждать от такого парня. Ты должна держать ухо востро. Мне незачем говорить тебе, что он может сделать, а мне очень не хотелось бы, чтобы что — нибудь случилось с моей лучшей ученицей.

— Я буду осторожна, — сказала она.

— Кстати говоря, не следует ли тебе пристегнуться?

— Планируете попасть в аварию? — спросила Лейн и потянулась за ремнем безопасности.

— Постараюсь обойтись без этого. Но ты, наверное, заметила, что когда ты со мной, то вечно попадаешь в какие — нибудь неприятности.

— Да. Вероятно, вы невезучий. — Она натянула ремень и застегнула его.

— Теперь насчет встречи с ветровым стеклом можешь не беспокоиться.

— Да. Мне бы не хотелось придти на спектакль с пятнами крови по всей одежде.

— Мне нравится твой вид, — сказал он, глянув на нее. — Ты вроде не надевала это в школу.

— Это не надевала.

— Но я видел тебя в чем-то похожем. Синий хлопчатобумажный сарафан с белыми кружевами. Мини, насколько я помню.

— А, этот. — Лейн порозовела, польщенная тем, что он помнит в чем она ходила в школу, но немного удивилась, почему он вспомнил именно этот сарафан. — Несколько коротковат, — добавила она.

— Я бы этого не сказал. Твои ноги позволяют это.

— Спасибо, — сказала она, щеки у нее запылали. Мистер Крамер свернул к обочине и затормозил.

Лейн посмотрела на него, сердце у нее учащенно забилось. Почему он остановился? Он включил верхний свет и улыбнулся ей. Затем из внутреннего кармана достал листок бумаги.

«Просто проверяет адрес», — догадалась Лейн.

— Все правильно, — сказал он. — Аарон живет на Кактус-Драйв 4980. Как раз следующий квартал.

Лейн была разочарована. Их время наедине почти закончилось.

Она надеялась в театре сесть рядом с ним, но ничего не получилось. Сандра, которая увлеченно рассказывала ему о чем-то, следовала за ним сначала по проходу, а затем по ряду. Лейн не могла обойти ее так, чтобы это не было демонстративно.

Мистер Крамер сел с одним из учащихся колледжа. Рядом с ним села Сандра, Лейн оказалась между Сандрой и Джорджем, а Аарон с другой стороны от Джорджа.

Лейн чувствовала себя обманутой.

«Я приехала сюда, чтобы смотреть „Гамлета“, а не сидеть с мистером Крамером.

Но я ему все — таки очень нравлюсь. Очень нравлюсь».

Джордж, усаживаясь поудобнее на своем месте, задел ее за руку.

— Извини, пожалуйста, — прошептал он.

— Все в порядке, — не глядя на него, сказала она.

— Я не специально.

Лейн посмотрела на Джорджа и кивнула.

— Я так и подумала. Все в порядке.

— Наверное, к тебе часто пристают парни? Это, должно быть, раздражает.

Лейн пожала плечами.

— Все зависит от парня.

— Да, я тоже так думаю. Насчет меня можешь не беспокоиться. Просто места здесь слишком близко расположены. Поэтому я задел тебя.

— Не беспокойся из — за этого.

— Не хочу, чтобы ты обо мне плохо подумала.

— Я и не думаю.

— Было приятно с тобой поговорить. — Джордж повернулся вперед, облокотился на подлокотник с другой стороны, поправил очки и отбросил со лба свои соломенные волосы. Губы его были плотно сжаты. С преувеличенным вниманием он принялся рассматривать зрителей.

— Джордж?

Он так быстро повернул к ней голову, что Лейн испугалась, как бы он не свернул шею.

— Если ты так нервничаешь из — за того, что сидишь рядом со мной, то можешь поменяться местами с Аароном.

У него был такой вид, будто его ударили. Но он сказал:

— Да, конечно. Если ты так хочешь.

— Я не хочу.

— Он поднял брови. — Не хочешь?

— Нет, если только ты не хочешь.

— Я? Нет. Я только…

— Ты сидишь в конце класса. Мы с тобой никогда даже не разговаривали.

— Да, не разговаривали.

— Ты хорошо знаешь английский.

— Ты тоже. Ты — лучшая ученица в классе.

— Когда не теряю, где читают.

— Он улыбнулся. — Это не имеет значения. Я постоянно теряю, где читают. Я часто мечтаю на уроках.

— Ты, вероятно, хочешь стать писателем, да?

— Он опустил голову и нахмурился. — А ты откуда знаешь?

— У тебя такой вид.

Он сморщил нос, и очки его немного приподнялись. Вид зануды.

— Только не говори этого моему папе. Он — писатель.

— Настоящий писатель?

Он так считает. Навряд ли ты слышал о нем. Лоуренс Данбер.

Джордж нахмурился еще больше.

— Нет. Не думаю.

Он пишет дешевые книжки. Или, как он любит говорить, романы за три доллара девяносто пять центов.

Джордж засмеялся.

— Хорошо сказано, — сказал он.

— Мне понравился тот рассказ, который ты читал в классе. Про парня, у которого растворились кости.

Лицо у него покраснело.

— Тебе, правда, понравилось? Спасибо.

— А у тебя еще есть?

— Шутишь? У меня их целые горы. Родители считают, что я все время делаю уроки, а я в это время пишу в своей комнате. Они бы уписались, если бы узнали. — Извини. Просто как-то выскочило.

— Я сама так все время говорю.

Огни в театре стали гаснуть.

Лейн наклонилась к Джорджу.

— Я хотела бы почитать что — нибудь из твоих рассказов. Можно?

— Это правда?

— Конечно. — Занавес начал подниматься. — Если хочешь, я могла бы попросить папу почитать некоторые из них.

— Я даже не знаю.

На сцене была ночь, и на парапете Эльсиноар стояли двое мерзнувших часовых.

Джордж откинулся на спинку своего сиденья. Когда его плечо задело плечо Лейн, он отодвинулся в сторону. Лейн легонько подтолкнула его локтем. Он опять повернул к ней голову.

— Я не кусаюсь, — прошептала Лейн.

Она старалась сосредоточиться на спектакле. Но ее мысли все время уплывали в сторону.

Ей было приятно поговорить с Джорджем. Он, кажется, хороший. Немножко похож на Генри. Хотя не такой дурашливый. Но у них много сходства.

Ужасно застенчивый, но он преодолеет это, когда они узнают друг друга поближе.

«А это непременно произойдет, — подумала она. — Может, это судьба, что мне пришлось сесть рядом с ним. И судьба, что она порвала с Джимом вчера вечером.

Джордж никогда не поступил бы так, как Джим. У него не хватит смелости даже заговорить со мной, не то что пригласить на свидание. Хотя я и сама могу предложить. Почему бы и нет?

Все равно я никогда никуда не поеду с мистером Крамером».

Было больно думать об этом.

«Он — учитель, — убеждала она себя. — Он не имеет права влюбляться в меня, даже если бы и захотел».

Но мыслями она все время возвращалась к нему, вспоминая, как он выглядел, что он говорил ей, как он расправился с Бенсоном, как он поймал ее, когда она упала с табурета, прикосновение его рук, ощупывающих ее обнаженные ребра и ногу, как он случайно дотронулся до ее груди, когда вчера брал у нее книги. Он помнил ее сарафан, хотя она не надевала его уже почти две недели. Вчера он узнал ее машину на стоянке. Разве все это не доказывает, что он неравнодушен к ней?

«Может, я ему нравлюсь так же, как и он нравится мне.

Интересно, приятно ли было бы поцеловать его?»

Загорелся свет, и начался антракт, и Лейн поняла, что почти не видела спектакля. Неважно. Она читала эту пьесу несколько раз и видела фильмы и с Оливье, и с Бертоном.

Мистер Крамер остался на своем месте и разговаривал с Сандрой. Аарон вышел, наверное, поискать туалет, раз уж не мог купить чего — нибудь съестного. В театре буфета не было. Лейн повернулась к Джорджу. Он разглядывал зрителей. На нее он не смотрел. «Видимо, преднамеренно», — подумала она.

— Как ты добираешься до школы? — спросила Лейн.

— Я? — Теперь он посмотрел на нее. Прямо в глаза.

— Да, ты.

— О, меня подвозит мама.

— Ты живешь в нескольких кварталах от Генри Пьедмонта. Я обычно по утрам подвожу его и Бетти Томсон в школу.

— Да, я знаю.

Лейн улыбнулась.

— Шпионишь за мной?

— Нет! Что ты!

— Я пошутила.

Он продолжал смотреть ей в глаза. Помолчал немного, потом улыбнулся.

— Я тоже. Я хочу сказать, что специально не шпионил за тобой. Просто я часто смотрю на тебя. Почти все время. Во всяком случае, когда ты поблизости.

— Правда?

— Если хочешь знать правду… — Запнувшись, он покачал головой. — Не имеет значения.

— Что?

— Подумаешь, что я нахал.

— Нет, не подумаю. Продолжай. — Она легонько подтолкнула его локтем. — Выскажи, что хотел.

— Это глупо. Не имеет значения.

— Ладно. Я просто хотела тебе сказать, что ты мог бы ездить вместе с нами, если хочешь. В понедельник утром я могла бы заехать за тобой, когда поеду за Генри. У меня есть одно свободное место. Твоей маме не надо будет ехать, а мы будем рады видеть тебя в своей компании.

— Джордж смутился. — Почему?

— Что почему?

— Почему ты хочешь подвозить меня?

— А почему бы нет?

— Ведь мы почти не знаем друг друга.

— Теперь узнали. И мне бы хотелось узнать тебя получше.

— Лицо его стало пурпурным. — Правда?

— Да.

— Черт.

— Не возражаешь?

— Конечно. Это здорово. Мне нужно договориться с родителями, но… — Он покачал головой.

— Почему бы тебе не дать мне номер твоего телефона?

— Да. Конечно. Хорошо.

Лейн открыла свою сумочку, достала ручку и маленькую записную книжку. Джордж продиктовал ей номер своего телефона. Она записала его, затем на следующей страничке написала свой собственный телефон, вырвала листок и дала ему. Джордж посмотрел на него.

— Ты договоришься со своими родителями, а я тебе завтра позвоню.

— Да. Хорошо.

— Это тебя ни к чему не обязывает.

— Нет, я думаю… что это было бы хорошо. Генри — хладнокровный парень и…

— Никогда раньше не слышала, чтобы его так называли.

— Джордж усмехнулся. — Мне кажется, что он именно такой.

— Мне тоже.

— Правда, Бетти бывает противной.

— Лейн рассмеялась. — А, ты знаешь ее.

— Знать ее — значит бояться ее. А ты не так уж плоха.

— Ну, спасибо. Ты тоже не так уж плох.


Глава 38


— Не возражаешь, если мы на минутку заедем на причал? — спросил мистер Крамер, высадив остальных. Они находились на Прибрежном Шоссе, в миле от поворота к дому Лейн. — Чтобы завтра утром мне не ехать туда.

— Я не возражаю, — сказала Лейн.

— Вот и хорошо. Это недолго. Мне надо забрать кое — что с яхты.

— У вас есть яхта?

— Она не очень большая, но она моя.

— Ой, как здорово! — «Здорово, — повторила про себя Лейн. — Глупо. Перестань разговаривать, как ребенок».

Мистер Крамер въехал на место парковки автомобилей перед хозяйственным магазином, развернулся и поехал обратно по той же дороге. Лейн точно знала, что они проехали причал вскоре после того, как отъехали от колледжа. Либо мистер Крамер не хотел, чтобы остальные знали о его яхте, либо только что он вспомнил, что хотел что-то забрать оттуда. В любом случае, она была рада. Это давало ей возможность подольше побыть с ним. И она была польщена тем, что мистер Крамер хочет взять ее с собой, чтобы она могла заглянуть в его личную жизнь.

«Я для него более чем просто ученица, — думала она. — Он хочет показать мне, что он — не только учитель».

— Мне показалось, что ты нашла себе нового приятеля сегодня, — заметил он.

— Джордж? Да. Он очень приятный.

— Он — хороший ученик. И, по — моему, он — джентльмен. Он пригласил тебя куда — нибудь?

— Нет, он застенчивый.

— Ну, тогда он упустил свой шанс.

— Джордж очень стеснительный. Но я могу начать подвозить его в школу. Он должен договориться со своими родителями.

— Это всегда хорошее дело. Кстати о родителях. Уже почти полночь. Я не хочу, чтобы у тебя потом были неприятности.

— Они знают, что этот спектакль длинный. Не думаю, что они сильно рассердятся, если я немного задержусь. Тем более, что я с вами. Ведь вы — мой учитель.

— Хорошо. Это хорошо. Это не займет много времени. — Вскоре он свернул к стоянке у причала. Там стояло несколько машин и пикапов, но людей Лейн не видела. — Идем со мной, — сказал мистер Крамер. — Покажу тебе гордость моего флота.

— Отлично! — Лейн вышла из машины, подошла к нему, и они направились к пирсу. Холодный ветер, дувший с реки, отбросил назад ее волосы, прижал к груди блузку. Лейн немного наклонилась против ветра и сложила на груди руки.

— Холодно?

— Немного.

— На, возьми. — Он начал снимать пиджак.

— Нет, нет. Я не возьму. Все в порядке. Правда.

— Я настаиваю на этом. — Повернувшись к Лейн, он накинул ей на плечи пиджак. Его рубашка на спине надулась пузырем, галстук ветром откинуло назад. Лейн схватилась за лацканы пиджака, чтобы его не унесло.

— Вы замерзнете, — сказала Лейн.

— Нет. Я — старый, закаленный морской волк.

— Ну, если так…

Он отпер ворота, соединенные цепью и придерживал их, пока Лейн проходила на причал. Он подошел к ней, поеживаясь от холода.

— Вы совсем замерзли.

— Я? — Выгнув дугой спину, он выпятил грудь и постучал по ней кулаками.

Лейн рассмеялась. Странно было смеяться, когда у тебя внутри все сжалось и дрожит, и никак не вздохнуть.

— Ты можешь защитить меня, — сказал мистер Крамер. Он развернул ее. Держа ее за плечи, он прижался к ее спине и повел вперед. Она повернула голову, чтобы взглянуть на него. Они чуть не столкнулись лбами. — Осторожней, — сказал он. — А то опять произойдет несчастный случай.

Пирс пошатывался под ее ногами. Лодки, пришвартованные с обеих сторон пирса, из — за сильного ветра раскачивались и подпрыгивали на воде. В каютах некоторых катеров мерцал свет. Интересно, есть ли люди в этих освещенных каютах? Она никого не видела. И надеялась, что никто не увидит ее.

«Что, если до мамы с папой дойдет, что я околачивалась тут с мистером Крамером?»

— Лево руля, — сказал он ей на ухо. Развернув Лейн, он подтолкнул ее туда, где пирс ответвлялся влево. Мимо темной парусной шлюпки. Мимо катамарана. Он подвел ее к носу моторного катера длиной не менее двадцати футов. Верхняя палуба и ветровое стекло каюты поблескивали при свете луны.

Он обошел Лейн, и она последовала за ним по узкой полоске пирса вдоль борта катера. У кормы он встал на планшир и спрыгнул вниз.

— Осторожней, — сказал он и подал ей руку. Она взялась за нее, взяла его пиджак в другую и поставила ногу на поручень. Как только она была готова, он потянул. Лейн прыгнула, приземлилась на качавшуюся палубу и упала прямо в его объятия.

Мистер Крамер обнял ее и крепко прижал к себе.

— Бррр, — сказал он.

Его холодная щека прижалась к ее щеке. Грудью он прижался к ее груди. Руки гладили ее спину. Она чувствовала, как он дрожит.

— Давай спустимся на минутку, — прошептал он. — Согреемся.

Лейн кивнула.

Он повернулся, отпер дверь каюты и открыл ее.

— Иди вперед. И смотри под ноги.

Лейн шагнула в темноту. Подальше от ветра. Спустившись вниз, она оказалась в узком уютном помещении. В иллюминаторы светила луна, освещая серым, расплывчатым светом мягкие диванчики по обе стороны и перед ней.

— Каюта на три места, — сказал мистер Крамер. — Правда, на обжор не рассчитана.

— Здесь хорошо, — прошептала Лейн. Она повернулась, стараясь не потерять равновесия, и увидела расплывчатые очертания подходившего к ней мистера Крамера.

— Рай после бури, — сказал он.

— Это точно. Вы можете взять это назад. — Она сбросила с плеч его пиджак.

— Просто брось его куда — нибудь.

Лейн сложила пиджак. Когда она наклонилась, чтобы положить его на диванчик, он провел рукой по ее затылку, и Лейн вздрогнула.

— Извини. Я напугал тебя?

— Немного.

Она выпрямилась. Его рука скользнула на плечо. Затем обе руки мистера Крамера легли ей на плечи, осторожно растирая их через плотную ткань. Во рту у нее пересохло. Сердце глухо колотилось.

— Тебе так приятно? — спросил он.

— Да. Но… я больше не могу задерживаться.

— Я знаю. Сейчас поедем. Но ведь тебе приятно, не так ли? Вчера после занятий тебе это понравилось. Действительно, снимает напряжение.

Он продолжал делать массаж, сжимая ей плечи, двигаясь к шее.

«Мы не должны этого делать, — подумала Лейн. — Не здесь».

Ее голова стала тяжелой. Она едва могла удерживать ее прямо.

Его руки нежно поглаживали ей шею. Под воротничком. Верхняя кнопка блузки расстегнулась, и его руки оказались под ней, растирая ей плечи.

— Мистер Крамер, — прошептала она.

— Хэл. Зови меня Хэл.

— Хэл. Я лучше пойду. Правда.

— Все хорошо, — сказал он. — Мы не делаем ничего дурного.

Но все — таки это было дурно. Но и приятно тоже. Ужасно приятно.

Его большие теплые руки гладили ее плечи и руки вверху. Она почувствовала, что вслед за ними соскользнули и лямочки ее бюстгальтера. Где-то внизу, в животе, стало холодно.

— Ну вот, теперь ты успокоилась, — прошептал он, продолжая растирать ей плечи.

— Не надо. Это не…

Он прижался к ее губам своими губами, и она не смогла договорить.

— О, Лейн. — Его дыхание коснулось ее губ. Его руки гладили ее щеки, словно мягкий ветерок. Затем они исчезли. Он поцеловал ее снова, его губы, теплые и нежные, были приоткрыты.

Лейн мечтала об этой минуте. Наяву все оказалось почти таким же, как и в мечтах. Но более волнующе.

И более пугающе. И как-то стыдно. Она не предполагала, что будет испытывать чувство страха и вины.

Это уже зашло слишком далеко.

Но она чувствовала себя беспомощной, удерживаемая его влажными теплыми губами.

Целуя ее, он расстегнул следующую кнопку ее блузки. Затем следующую.

«Господи», — подумала она.

Когда последняя кнопка была расстегнута, язык Хэла скользнул в рот Лейн. Он распахнул ее блузку.

Она отвернула лицо. Его язык выскользнул из ее рта и оставил влажную дорожку на щеке.

— Мне надо ехать домой, — задыхаясь, проговорила она. — Сейчас же.

— Но ведь ты мечтала об этом, — сказал он, спуская с плеч ее блузку. Лейн попыталась поднять руки, но он прижал их вниз и сдернул рукава. — Мы оба мечтали об этом. Ты же знаешь.

— Нет.

Обняв ее и прижав ее руки к бокам, он поцеловал ее во влажную щеку и расстегнул бюстгальтер.

— Нет! Не надо!

— Что с тобой случилось? — спросил он. Она не слышала ярости в его голосе. Он казался смущенным, даже обиженным.

— Нельзя этого делать. Ведь вы — учитель.

— Но ты изо всех сил стремилась обольстить меня. Что ж, я всего лишь человек. Ты победила. Ты заполучила меня.

Лейн извивалась в его объятиях, пытаясь вырваться, но он крепко держал ее.

— Тебе нечего бояться. Успокойся.

Лейн перестала вырываться.

— Вот так-то лучше. Гораздо лучше. — Он ослабил захват. Его руки нежно поглаживали ее обнаженную спину. — Разве это не приятно?

— Наверное.

— Тебе ведь очень повезло, — сказал он. — Все — женщины хотят меня. Ты ведь знаешь об этом. — Его руки скользнули ниже. — Каждая женщина в нашей школе жаждет заполучить меня, но это удается лишь отдельным счастливицам.

— Я хочу домой, — проговорила Лейн, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Пожалуйста.

— Я отвезу тебя домой. — Он нашел пуговицу на поясе ее юбки, расстегнул ее, а затем молнию.

— Нет!

— Я отвезу тебя домой, как только мы закончим.

Юбка упала к ее ногам. Его руки скользнули в ее трусики сзади. Его пальцы гладили ее ягодицы.

— Мистер Крамер, не надо.

— Хэл. Ты забыла?

Он спустил вниз ее трусики.

— К черту! — она оттолкнула его.

Он оступился и упал на диванчик. Развалившись на нем, он сказал:

— Ты разочаровываешь меня, Лейн.

Она наклонилась. Бюстгальтер упал с ее грудей, его лямочки скользнули вниз, к запястьям. Она натянула трусики. Затем, наклонившись еще ниже, она потянулась за юбкой. Но прежде, чем она успела поднять ее, Хэл вытянул ногу и прижал ее к полу.

— Уберите свою ногу.

Он дернул ногу к себе. Юбка, которую он подцепил ногой, резко потянула за собой Лейн. Ноги скользнули по полу. Охнув, она быстро выпрямилась и взмахнула руками, потеряв в темноте бюстгальтер. Едва она пришла в себя, Крамер наклонился, схватил юбку обеими руками и дернул к себе.

Ноги вылетели из — под нее.

— Нет! — крикнула она, падая.

Ее падение задержал край диванчика. Она упала спиной на его прохладную поверхность. Она оперлась о него руками и села рывком.

Крамер встал между ее коленями. Он схватил ее за горло и толкнул на подушку. Другой рукой он сильно ударил ее чуть ниже грудной клетки.

Тело Лейн пронзила резкая боль. Весь воздух из нее вылетел вон. Она захрипела, пытаясь вдохнуть хоть немного, но казалось, что легкие не действуют. Словно ее тело взорвалось изнутри.

Крамер отпустил ее горло.

Лейн попыталась поднять голову, но не смогла.

— Через несколько минут ты придешь в себя, — сказал Крамер, она едва слышала его голос из — за шума в ушах. — Я ударил тебя в солнечное сплетение. Это — нервный узел, на тот случай, если ты не знаешь собственной физиологии. Несколько похоже на то, как если бы мужчину ударить в пах. Мне жаль, но ты вынудила меня сделать это.

Боль понемногу стала утихать, и Лейн смогла дышать, вдыхая воздух маленькими порциями.

— Но я сделаю еще хуже, — сказал он, — если ты не будешь меня слушаться.

Лейн почувствовала, как слетела одна из ее кроссовок. Затем другая. Руки Крамера медленно продвигались вверх по ее ногам.

— У нас с тобой еще будут долгие прекрасные отношения. Несмотря на такое неприятное начало. Вот увидишь.

Она почувствовала его губы, прижавшиеся к ткани ее трусиков, его губы, зубы, извивающийся язык. Затем он приподнялся, разорвал ее трусики и вытащил из под нее остатки ткани.

— Это то, что ты хотела, — прошептал он. Она услышала, что его голос дрожит. — Это то, что мы оба хотели.

— Вот ты и дома, — сказал он. — В целости и сохранности. И даже не очень поздно.

Его слова доходили до нее, словно откуда-то издалека.

— Ну — ка, посмотри на меня.

Лейн повернула голову. Сквозь туман в голове она поняла, что Крамер улыбается.

— Ты провела время прекрасно, так ведь? Во всяком случае, я да. Мы повторим это еще раз, правда? Где и когда, договоримся потом. И ты будешь там, да?

Лейн собралась с силами и кивнула.

— Не слышу.

— Да, — прошептала она. — Я там буду.

— И ты никогда ни единой живой душе не скажешь о нашей маленькой встрече?

— Нет.

— А что будет, если скажешь?

— Бритва.

— Правильно. — Крамер похлопал себя по карману брюк. — А кто получит бритвой?

— Мои родители. И я.

— Очень хорошо. — Ты — хорошая ученица. А теперь иди домой. Твои родители, наверное, уже заждались тебя, поэтому тебе лучше выглядеть веселой. Если я заподозрю, что ты предала меня, ты знаешь, что случится.

— Знаю.

— И не надейся, что тебя спасет полиция. Не спасет. Даже если меня арестуют, то я все равно выйду. Ты знаешь, что можно выйти под залог?

— Знаю.

— И ты знаешь, что случится, когда я выйду.

— Знаю.

— Вот и хорошо. А теперь спокойной ночи, дорогая.

Лейн сконцентрировала свое внимание на руке, открывавшей ручку дверцы. Дверца, наконец, распахнулась, когда она нажала на нее плечом, и она почувствовала холодный ветер.

— Приятных сновидений, — сказал Крамер.

Потом она стояла на обочине, глядя вслед машине Крамера, пока она не исчезла за углом. Она медленно повернулась к дому. На крыльце горел свет.

«Как я смогу притвориться..?»

Лейн осторожно направилась к дому. У нее было такое чувство, будто Крамер воткнул в нее толстую горящую головешку, которая от каждого быстрого движения начинала жечь ее изнутри.

«Родители заметят, что что-то не так, — подумала она. — Скажу, что у меня месячные».

У входной двери она при свете лампочки оглядела себя. Юбка была смята. Она распрямила ее. Лейн надеялась, что выглядит так, будто ничего не случилось. Если только они не заглянут ей под юбку.

Ее трусики Крамер оставил себе.

«На память о нашем первом свидании», — сказал он.

«Что мне теперь делать?»

Она старалась сосредоточиться.

«Сейчас самое главное, — подумала она, — это пройти мимо мамы и папы. Нельзя, чтобы они что-то заподозрили».

Она нашла свои ключи, открыла дверь и тихонько шагнула за порог.

Телевизор был включен.

Папа, посапывая, лежал на диване.

Мамы в комнате не было.

«Слава Богу!»

Лейн тихонечко закрыла дверь. Она на цыпочках пробралась мимо дивана и вышла из гостиной в коридор.

— Это ты, дорогая? — окликнула ее мама. Голос у нее был тихий, словно она уже спала.

— Да. — Изобразив на лице улыбку, она подошла к дверям спальни родителей. Мама лежала в постели с открытой книгой в руках.

— Как тебе спектакль?

— Довольно хорошо.

— Вы еще куда-то заезжали после него?

— Да. Мистер Крамер угостил нас всех пиццей.

— О, это было очень мило с его стороны. — Мама зевнула, прикрыв рот рукой и, прищурившись, посмотрела на Лейн. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— У меня жуткая головная боль. И колики.

— Как жаль. Надеюсь, это не слишком испортило тебе вечер.

Лейн пожала плечами.

— Приму душ, выпью таблетку аспирина, и все будет в порядке.

— Что делает папа?

— Похрапывает на диване.

— Он перебрал сегодня.

— Да. Он очень расстроился из — за Пита.

— Из — за чего бы то ни было. Пусть лучше остается там.

— Ладно. Спокойной ночи, мама.

— Спи крепко.

Лейн прошла в свою комнату. Когда она вышла оттуда с халатом, свет из комнаты родителей уже не освещал коридор.

В ванной она включила свет и закрылась. Сняла одежду. Сев на унитаз, она вынула тампон.

«Не хочу, чтобы ты испортила такую красивую юбку», — сказал Крамер, прежде, чем поставить его в нее.

На катере их был целый запас. Тампон пропитался кровью и спермой.

Лейн знала, что не должна спускать его в унитаз, но и оставлять такую улику в мусорном ведре она не могла. Она никогда не пользовалась тампонами. Если мама заметит его…

Она смыла его в унитаз.

Отклонившись назад, она осмотрела себя. Там, где он ударил ее, кожа покраснела. Красной она была и там, где он сжимал ее, красной она была и там, где он присасывался к ней. Ей казалось, что она до сих пор чувствует запах его слюны. Тошнотворный, сладковатый запах. Но все — таки менее тошнотворный, чем привкус у нее во рту.

Постанывая, она наклонилась вперед и заглянула вниз. Ее светлые волосы свалялись, они уже высохли и прилипли к коже. Под волосами кожа была сплошным красным пятном, как и на грудях. Но крови нигде не было, — Крамер вылизал ее чисто.

Ее вульва казалась открытой раной, половые губы были малинового цвета.

Соединив ноги, Лейн поморщилась от боли. Она поднялась, наклонилась над раковиной и стала чистить зубы. У зубной пасты был мятный привкус, который перебил запах Крамера. Чистя зубы, она посмотрела на себя в зеркало аптечки. Волосы взлохмачены, как будто их разметал ветер. Белки глаз розовые, а взгляд какой-то странный, чужой. Словно это были вообще не ее глаза.

«Это больше не я, — подумала она. — Это кто-то другой.

Кто-то, кого изнасиловали.

Изнасиловали самым настоящим образом.

Я обесчещена. Разбита, уничтожена.

И превращусь в кусок мяса, если кому — нибудь скажу. В кусок мяса, если не позволю сделать это со мной снова.

Черта с два я позволю ему это».

С нижней губы Лейн полилась зубная паста. Лейн смотрела в зеркало, как она стекает по подбородку. К горлу вдруг подступила тошнота, на глаза навернулись слезы. Она отвернулась от раковины, упала на колени перед унитазом, схватилась обеими руками за сиденье, и ее вырвало.

Когда все прошло, она забралась в ванну.


Глава 39


Лейн осторожненько промокнула себя полотенцем, стараясь не дотрагиваться до ран. Затем она перекинула его через перекладину и надела халат. Мягкая ткань впитала в себя остатки влаги на ее коже.

Ее зубная щетка по — прежнему лежала в раковине, щетина и ручка были в пасте. Лейн смыла ее. Зная, что больше никогда не сможет пользоваться этой щеткой, она бросила ее в корзину для мусора.

«Скажу, что она упала на пол, и на нее попали ворсинки», — подумала она.

В шкафчике под окном она нашла свой дорожный несессер и вынула оттуда запасную зубную щетку. Почистила зубы еще раз. Когда паста у нее во рту загустела, к горлу опять подступила тошнота, на глаза вновь навернулись слезы. Но на этот раз она справилась с собой. Она прополоскала рот, вымыла зубную щетку и положила в подставку.

Лейн достала аспирин и проглотила три таблетки, запив их холодной водой.

Проверив унитаз и не найдя на нем остатков рвотных масс, она собрала свою одежду и вышла из ванной.

В коридоре было прохладно. В его дальнем конце все еще мерцал свет. Значит, папа все еще посапывает на диване.

Мама всегда бывала очень недовольна, когда он выпивал слишком много.

«Это не такое уж большое преступление, — подумала Лейн. — Мама должна радоваться, что вышла замуж за такого человека, как он, и не пилить его за маленькие слабости, вроде этой».

Лейн вошла в свою комнату, локтем включила свет. Затем отнесла к шкафу свои кроссовки и поставила их.

И посмотрела на них.

Ее подарок, ее награда, за то, что она достала для папы ежегодник.

«Боже, — подумала она. — Если бы Крамер не помог мне с этим ежегодником, я не стала бы оставаться после уроков. И ничего не случилось.

Из — за тебя меня изнасиловали, папа.

Какая чушь! Сама была виновата».

До нее вдруг дошло, что Крамер смошенничал, когда разыгрывали, кто поедет на «Гамлета». Он запланировал это заранее.

Лейн подошла к кровати с одеждой в руках. Бросила на нее юбку и блузку и поднесла поближе к лампе свой бюстгальтер. Кажется, с ним ничего не случилось.

«Нет, случилось, — подумала она. — До него дотрагивался этот ублюдок».

Когда она рассматривала юбку и блузку, мысли ее вернулись к жребию монеткой. «Когда это было? Перед тем, как мы с мамой поехали к бабушке на выходные.

Пятница. Он сделал это в пятницу, а книгу он взял для меня в следующий понедельник.

Если он действительно смошенничал с монеткой, значит, он еще в пятницу задумал заманить меня сегодня на катер. До ежегодника. До того, как я стала оставаться после уроков, свалилась с табурета и начала вести себя, как последняя идиотка, оставила дома свой бюстгальтер, и все такое прочее.

Этот ублюдок заранее выбрал меня».

Лейн вернулась к своему занятию. Блузка и юбка были в порядке. Она может больше ни разу не одеть их, но на них не должно быть пятен.

Она бросила одежду в корзину для белья.

Посмотрела на свою кровать.

Ей не хотелось ложиться. Все равно не уснуть. Она будет лежать и думать. Когда пытаешься уснуть, то всегда на ум приходит самое худшее, а вспоминать о сегодняшней ночи ей не хотелось.

«А вдруг я забеременела? Вдруг он заразил меня спидом? А, может, как-нибудь ночью он проникнет к нам в дом со своей бритвой и убьет нас всех?

Чушь!

И кому придет в голову ложиться в постель только для того, чтобы думать обо всем этом?

Может, я и не забеременела, ведь у меня скоро месячные? А как насчет спида? Даже если он им и болен, то шансы…

Так можно сойти с ума.

А лежать в постели с выключенным светом будет еще хуже.

Лучше всего было бы сидеть и всю ночь смотреть телевизор».

Лейн вспомнила, что телевизор включен. А бедный папа, как отверженный, лежит на диване.

Лейн вышла из своей комнаты, не зная толком, что будет делать дальше. Может, будет сидеть, уставившись в экран телевизора. А, может, выключит его и разбудит папу, чтобы он мог нормально выспаться в своей постели.

В любом случае, нельзя оставлять телевизор и лампу включенными на всю ночь.

Тихонечко ступая, Лейн отправилась в гостиную. Хотя у нее все болело, теперь боль уже не была такой острой. Может быть, помог аспирин. Наверняка, помог душ. И долгая горячая ванна, которую она приняла, хорошо вымывшись перед душем.

«Вирус мог попасть в меня, когда он порвал девственную плеву. Разве это не ирония судьбы? Я умру, потому что была девственницей. Незачем было быть такой целомудренной.

У меня все будет хорошо, — сказала она себе. — Все будет хорошо».

Телевизор светился, однако изображения на экране уже не было. Лампа в изголовье дивана тоже была включена. Но отец исчез.

Лейн услышала стук закрывающейся двери.

Что он делает? Решил выйти во двор?

Лейн вошла на кухню и прижалась к стеклу лицом. Все в порядке. Отец был там. Он шел смешной походкой, как будто не до конца проснулся — здорово наклюкался! Он двигался к гаражу, слегка покачиваясь, нетвердо держась на ногах.

Лейн приоткрыла кухонную дверь. Она хотела было окликнуть его, но вспомнила, что ее крик может разбудить маму. Что бы отец ни собирался делать, мама обязательно вмешается, и ему сильно влетит от нее.

Когда отец открыл дверь в гараж, Лейн вышла на улицу, прикрыв за собой кухонную дверь.

— Папа? — негромко окликнула она.

Казалось, он не слышит ее. Он нырнул в темноту.

Лейн нахмурилась.

«Может, мне лучше вернуться в дом, — подумала она. — Но вдруг с ним не все в порядке?

И что он может делать в гараже?»

Полы ее халата распахнулись из — за ветра. Но сейчас его прикосновение было даже приятным, и холода она не почувствовала. «Это, вероятно, потому, что я так хорошо прогрелась в горячей ванне», — решила она.

А вдруг отец заметит ее?

Она с неохотой запахнула халат и зажала мягкую ткань между ног.

В темноте гаража вдруг что-то засветилось. Казалось, что свет движется. Лейн догадалась, что это фонарь на батарейках, который она подарила папе на День отца. Вместо лампочки, как в обычном фонарике, в нем была флуоресцентная трубка.

«Интересно, что он там ищет?»

Поскольку Лейн была босиком, то решила сойти с газона с травой и прошла по бетонной дороже вдоль дома. Она уже была почти у гаража, когда увидела его в открытую дверь.

Отец стоял на небольшом деревянном помосте под дверью на чердак, запрокинув вверх голову, спиной к Лейн. В одной руке у него был фонарь. Другой он махал над головой, пытаясь ухватить свисающую веревку.

Ветер швырнул прядь волос Лейн в глаза. Он откинул в сторону правую полу халата и нежно поглаживал кожу. Она прикрыла полы халата снова и тут увидела, что отец схватил веревку и потянул дверь люка вниз. Он поставил фонарь на помост у ног и стал раскладывать лестницу.

— Папа?

Словно не слыша ее, он взял в руки фонарь и начал подниматься.

«Оглох он, что ли?»

Лейн поспешила к нему, боясь, что он может упасть.

Не было похоже, чтобы отец игнорировал ее. Определенно с ним было что-то неладно. То ли пьян до бесчувствия, то ли… ходит во сне?

Лейн остановилась у лестницы. Отец был уже почти наверху.

«Может лучше позвать маму, — подумала она. — Если он ходит во сне, то это уже серьезно. А что, если он проснется прямо здесь, не поймет, что находится на чердаке и свалится через люк?

Пока я буду ходить за мамой, он может упасть».

Отец забрался на чердак и исчез из виду.

Лейн начала подниматься за ним.

«Что же мне делать?»

Она где-то слышала, что лунатики часто падают замертво, если разбудить их. Может, глупая сказка. А вдруг это правда?

Лучше проследить за ним, чтобы ничего не случилось.

Через люк над головой Лейн видела наклонную крышу гаража, поперечные балки, отбрасывающие тени на потолок. Фонарь, видимо, стоял где-то поблизости, но отца не было видно.

Она поднялась повыше. Перекладины врезались ей в босые ноги. Лейн заметила, что ноги у нее дрожат.

Когда она ступила на следующую перекладину, голова ее оказалась над полом чердака. Лейн остановилась. Не более, чем в ярде от ее лица стоял длинный деревянный ящик.

Неужели гроб?

Не может быть. Это смешно.

Но по ее спине побежали мурашки. Сердце учащенно забилось. Она чувствовала, что ее мускулы, и без того болезненные и дрожащие, становятся мягкими, словно квашня. Испугавшись, как бы ноги не подвели ее, Лейн покрепче уцепилась в верхнюю перекладину лестницы.

И тут увидела своего отца.

Он стоял у края ящика.

Не может быть, чтобы это был гроб!

Но отец стоял там, уставившись в него. Фонарь он держал у груди, лицо его оставалось в тени.

— Я знаю, — произнес он.

У Лейн от его слов перехватило дыхание. Она поняла, что он разговаривает не с ней.

— Я тоже скучал по тебе, — сказал он. — Очень.

Затем кивнул, словно в ответ на чей-то голос.

Расставив ноги по обе стороны ящика, он сел на его край. Фонарь он пристроил на левом колене.

— Навсегда? — спросил он. Немного спустя он сказал:

— Это было бы прекрасно, Бонни.

Лейн сделала усилие, чтобы приподняться повыше. Отец не замечал ее.

Лейн встала коленом на пол чердака. Заглянула через край ящика.

И оцепенела.

Это действительно был гроб, а в нем лежало что-то вроде дурацкой египетской мумии, которую кто-то развернул — мумия девушки с ужасающей усмешкой и деревянным колом, торчавшим между ее грудей, похожих на вытянутые полоски кожи. На ней не было никакой одежды. А отец сидел у нее в ногах, откуда он мог видеть все, и смотрел на нее, и разговаривал с ней.

«Этого не может быть, — подумала Лейн. — Наверное, я сплю и…

Нет, это он спит».

— Знаю, — сказал он, глядя в гроб. — Но я боюсь.

Кивнул головой.

Подвинулся вперед, но около бедер мумии остановился. При желании Лейн могла бы дотянуться до его левой ноги.

— Я тоже тебя люблю, — сказал он. В его голосе слышалась боль. — Но я люблю свою жену и дочь. Я не могу их бросить даже ради тебя.

Эти слова рассеяли туман в голове Лейн.

— Ты обещаешь? — спросил он.

«Он разговаривает с трупом! О нас с мамой!»

— Если ты причинишь им боль…

Кивнул головой опять.

— Хорошо. Я сделаю это. — Наклонившись вперед, правой рукой он потянулся к груди мумии и схватил кол.

— Папа! — Лейн толкнула его по колену сбоку. От удара левая нога дернулась, фонарь скатился. Отец стукнулся о гроб ногой. Фонарь ударился о пол чердака и погас.

На глаза Лейн словно набросили черную ткань. Она кинулась вперед.

— Что такое? — Голос отца. Смущенный. Затем он взвыл:

— Ууууууууаааааа!

Лейн нащупала его ногу. Он напрягся, и его вой перешел в вопль. Она обняла его за талию.

— Папа, — шептала она, пытаясь удержать его. — Папа, это я. Это Лейн. С тобой все в порядке?

Он перестал кричать, перестал вырываться. Он тяжело дышал и хрипел.

— Все хорошо, — шептала она. — Все хорошо.

Лейн чувствовала, как он рукой потрогал ее спину, другой рукой он ощупывал ее голову, потом провел ею по лицу Лейн, его пальцы дрожали на щеке Лейн. Поглаживая ее, он постепенно успокаивался.

Он пробормотал:

— О, Боже, — повторяя это снова и снова.

А Лейн шептала:

— Все хорошо.

Через некоторое время он сказал:

— Не понимаю, что я здесь делаю.

— По — моему, ты пришел сюда во сне.

— Это она заставила меня. Она привела меня сюда. О, мой Бог! Я вытащил кол?

— Не знаю.

— Боже!

Отец убрал свою руку с ее лица. Она почувствовала, что он наклонился вперед.

— Что ты делаешь?

Лейн почувствовала, как он содрогнулся.

— Папа?

— Он еще здесь. Слава Богу!

— Идем. Давай отсюда выбираться.

— Как я мог подняться сюда? — удивился он.

— Все хорошо, папа. Теперь давай попытаемся спуститься вниз, не сломав себе шею. — Лейн отпустила его и повернулась. Отец придерживал ее за спину.

— Осторожней, дорогая.

— Ты тоже.

Люк представлял собой серый прямоугольник. Отец убрал руку. Когда Лейн села на край и свесила ноги вниз, она услышала, как он зашевелился, поднимаясь с гроба. — Почему бы тебе не подождать здесь, пока я спущусь вниз и зажгу свет в гараже?

— Не шути так, — сказал он.

Теперь это было почти похоже на папу.

Лейн потихоньку двинулась вперед. Она опускала ноги вниз, пока ее пятки не нащупали перекладину лестницы.

— Как ты там? — спросил отец.

— В порядке. — Ухватившись за боковые стойки лестницы, Лейн рывком поднялась с чердачного пола. Она медленно стала спускаться спиной к лестнице, перекладины цеплялись за ее халат, задрав его до самого пояса, туго завязанного вокруг талии.

Она надеялась, что отец не может видеть ее.

Ей вдруг представилось, что это она лежит обнаженной в том гробу наверху, а отец сидит над ней со своим фонарем.

«Интересно, кто это?»

Лейн нащупала ногами деревянный помост. Она оторвала руки от лестницы, выпрямилась и, прежде, чем повернуться, запахнула потуже халат.

Отец спускался лицом к лестнице. Оказавшись на помосте, он сложил лестницу, достал свисавшую веревку и захлопнул дверь люка.

Лейн подошла к нему и обняла его за спину. Он прижал ее к себе.

И так, обнявшись, они пошли к дому.

— Видимо, нам надо объясниться, — сказал он.

— Что эта штука делает в нашем гараже?

— Это длинная история. Почему бы тебе не сварить кофе? А я схожу разбужу маму.

— Ты собираешься все рассказать маме?

— Да. Я думаю, так будет лучше.

— Если ты боишься, что я донесу…

— Нет, не в этом дело. Я собираюсь рассказать ей все, что происходит.

Он вышел из кухни. Лейн выбросила использованный фильтр и вставила новый в пластиковую корзинку, добавила кофейных зерен и вставила корзинку на место. Налила воды и включила кофеварку. Загорелся красный свет. Лейн сидела, уставившись на него.

«Распалась связь времен».

Мягко сказано для этого жуткого нынешнего года.


Глава 40


Ларри присел на край кровати и осторожно потряс Джину за плечо. Вздохнув, она перевернулась на бок и открыла глаза.

— Ну? Что…

— Тебе придется встать, — сказал Ларри.

Джина испугалась, и весь сон с нее как рукой сняло.

— Что случилось?

— Пожара нет, никто не ранен. Нам просто надо поговорить.

— О, Господи! Что такое? Скажи мне.

— Лейн ждет нас на кухне.

— С ней все в порядке?

— У нее все хорошо. Это из — за меня. Через несколько минут я все объясню.

Джина села. У нее был встревоженный вид. В глазах были боль и страх. Она прикусила нижнюю губу.

— Все не так уж страшно, — постарался успокоить ее Ларри.

— Ты бросаешь нас?

— Нет, что ты! О, Господи, нет! — Лямочка ночной рубашки Джины соскользнула, обнажив плечо и грудь. Ларри погладил ее грудь и поцеловал в губы.

Откинув назад голову, она смотрела ему в глаза.

— У тебя появилась любовница?

— Нет. Я люблю только тебя, Джина. — Он поднял лямочку на плечо и еще раз поцеловал ее. Она обняла его и крепко прижалась к нему.

— А теперь идем, Лейн нас ждет. — Джина отпустила его.

Ларри встал, подождал, пока она встанет с постели и наденет свой банный халат. Затем он взял ее за руку и вывел из комнаты. Входя на кухню, он почувствовал приятный аромат кофе.

— Через пару минут он будет готов, — сказала Лейн, обменявшись с матерью, несколько кислой улыбкой.

— Ты уже знаешь, в чем дело? — спросила Джина.

— Не совсем.

Они посмотрели на Ларри.

— Проходи и садись, — сказал он. Джина села за стол. Ларри стоял позади своего стула, вцепившись в его спинку. Обратившись к Джине, он сказал:

— Ты помнишь то тело, что мы нашли?

— Ну и что?

Ларри посмотрел на Лейн.

— Когда мы с матерью ездили в пустыню вместе с Питом и Барбарой, в отеле в Полынной Степи мы нашли тело. Полынная Степь — это заброшенный городок примерно в пятидесяти…

— Так это там вы нашли ее?

— Да.

Джина нахмурилась.

— Насколько я помню, мы договорились не рассказывать об этом Лейн…

— Я и не рассказывал ей. — Он почувствовал, что лицо его перекосила гримаса. «Ну давай», — подумал он и набрал в грудь побольше воздуха. — Лейн видела ее. Сегодня ночью. Она на чердаке нашего гаража.

Джина с изумлением смотрела на него. Лицо ее стало совершенно белым. Севшим голосом она сказала:

— Ты шутишь.

— Мы с Питом ездили туда и привезли ее. Пока вы вдвоем были в Лос-Анджелесе.

— Ты шутишь, — повторила Джина.

— Это правда, — сказала Лейн.

Кофе в кофейнике перестал вариться. Ларри открыл крышку.

— Мы пишем об этом книгу. Вернее, я пишу книгу.

— Книгу, — прошептала Джина.

— Книгу о вампирах, — сказал он, доставая три кружки. — Документальную. — И начал наполнять кружки. Рука у него немного дрожала, пролив кофе на стойку.

— Так ты говоришь… что вы с Питом вытащили эту жуть из — под лестницы и притащили сюда, к нам домой, и она в нашем гараже?

— Так все и есть. Я и пишу об этом книгу.

— Книгу о вампирах, — пробормотала Лейн, словно говоря сама с собой.

Ларри принес кружки. Лейн сидела, уставившись в центр стола. Джина не сводила с него глаз, пока он ставил перед ней кружку. — Ты сошел с ума, — сказала она.

— Я знаю, — он сел тоже. — Я знал, что ты расстроишься…

— Расстроюсь? Я? С какой это стати мне расстраиваться? Мой муж притаскивает домой какой-то идиотский труп и прячет его в нашем гараже.

— Ну, папочка…

— Мне очень жаль, что так получилось. Я знаю, что глупо было это делать. Но мы с Питом решили…

— Пит, — глаза Джины сузились. — Бьюсь об заклад, это была его идея.

— Ну да. Но я в этом тоже участвовал. Мы говорили о великой книге. Она могла бы сделать нас богатыми.

— С таким же успехом вы могли бы ограбить банк, — сказала Джина. Она сложила на столе руки. Затем отодвинула стул, встала и подошла к телефону. — Барбара знает обо всем этом?

— Нет. Что ты делаешь? — спросил Ларри.

Она не ответила. А вместо этого нажала на кнопки на телефонной трубке.

— Боже, — прошептала Лейн.

Ларри застонал. Он пожалел, что упомянул Пита. Но идея действительно принадлежала Питу.

Сейчас обе женушки спустят на них всех собак.

Хотя, с другой стороны, неплохо иметь рядом Пита для моральной поддержки.

— Это Джина. — Голос ее был спокоен. — Я бы хотела поговорить с Барбарой… Нет, не шучу… Да, действительно «ого»… Привет, Барбара, это Джина. Кое — что произошло. Я бы хотела, чтобы вы с Питом подошли к нам сейчас… Сказать нашим мужьям пару ласковых слов. Прихвати с собой что — нибудь острое. Может, нам захочется прирезать их.

«По крайней мере она не потеряла чувство юмора», — подумал Ларри.

Джина повесила трубку.

— Сейчас они будут здесь, — сказала она.

— Прекрасно.

Она села, глотнула кофе, поставила кружку, бросила на Ларри хмурый взгляд и сказала:

— И что же ты там делал сегодня ночью?

Сердце у Ларри учащенно забилось. Его бросило в жар.

— Ничего.

— Как это «ничего»? Ведь ты был там с этой штукой. — Она повернулась к Лейн. — Так ведь?

— Он шел туда во сне, — сказала Лейн. — Он не соображал, что делает.

— А что он делал?

Лейн взглянула на него и сжала губы.

— Рассказывай, — сказал он. — Тогда мы оба узнаем.

— Папа разговаривал с… с телом. По — видимому, ему что-то снилось, и они вели разговор. — Она повернулась к Ларри. — Я думаю, она пыталась уговорить тебя вытащить кол.

— О, мой Бог, — прошептала Джина.

Лейн обернулась к матери.

— Он не сделал этого, — быстро сказала она. — Я не знала, что этот труп, возможно, вампир, но… Я разбудила его прежде, чем он успел вытащить кол.

— А вы, молодая особа, что там делали?

— Я беспокоилась. Я подумала, что папе ни к чему проводить всю ночь на диване лишь только потому, что он выпил пару лишних рюмок. — Она сердито посмотрела на Джину. — Поэтому, приняв ванну, я решила разбудить его, чтобы отправить в постель, но его в гостиной не оказалось. Он шел к гаражу. Поэтому я и пошла за ним; Я боялась чтобы с ним ничего не случилось. С ним что-то было не то. Он двигался во сне. Он совершенно не соображал, что делал.

— Итак, ты проследовала за отцом на чердак и увидела, что он разговаривает с трупом — посмотрела на Ларри. — Ты теперь, наверно, гордишься собой.

— Я ничего не мог поделать. Я спал.

— Он действительно спал, мама. Ты бы слышала, как он завопил, когда я разбудила его.

Раздался звонок в дверь. Джина, не говоря ни слова, встала из — за стола. Подошла к Лейн. Покачав головой, легонько провела рукой по волосам дочери и быстро вышла из кухни.

— Мне, действительно очень жаль, что все так получилось, — сказал Ларри.

— Да ничего. Но мама, по — моему, вне себя.

— Боюсь, что так оно и есть. Это большой удар для вас обеих.

— Я рада, что ты не успел вытащить этот кол.

— Я тоже. А я собирался это сделать, да?

— Да. Ты уже взялся за него, когда я разбудила тебя.

— Господи Иисусе.

— Ты действительно думаешь, что она бы… — Лейн покачала головой.

— Ожила бы? Не знаю. Вероятно, нет. Но все равно я рад, что ты остановила меня. — Он вымученно улыбнулся. — И я тебе очень благодарен, что ты так заступаешься за меня.

— Не за что, папа.

— Ты — хорошая девочка, что бы о тебе ни говорили.

Она тихонько рассмеялась и вдруг вздрогнула. Глаза ее расширились, словно от внезапной боли. Она побледнела.

— Что случилось?

Она странно посмотрела на него. Ларри показалось, что она хочет рассказать ему что-то ужасное. Но она сказала:

— Ничего. Просто я чувствую себя не совсем хорошо. Колики.

— Ты уверена, что дело только в этом?

— А тебе этого недостаточно?

— Ты можешь лечь спать. Тебе вовсе не обязательно наблюдать этот фейерверк.

— Такое я пропустить не могу.

Первым на кухню вошел Пит. На нем был синий махровый халат поверх белой пижамы, а на ногах мокасины. Нос был забинтован. Он был похож на четвероклассника, которого застукали, когда он вставлял гвоздь в стул учителю. Встретившись глазами с Ларри, одними губами он беззвучно прошептал:

— Что случилось?

Ларри приподнял вверх уголки губ. Покачал головой.

— Не знаю, ребята, что вы натворили, — сказала Барбара, входя в кухню вслед за мужем. — Но у меня такое чувство, что вы по уши в дерьме. — Она облокотилась на стойку. Волосы у нее смешно скатались и спутались. Но хотя она явно не успела причесаться, время на то, чтобы одеться, она нашла. На ней были белые кроссовки, красные, туго обтягивающие тренировочные брюки и свободный серый спортивный свитер с эмблемой какой-то спортивной команды на груди.

Ларри подумал, что в другое время его бы непременно заинтересовало, есть ли у нее что — нибудь еще под одеждой.

И поймал себя на мысли, что ему это и сейчас интересно.

«Черт, я так до конца и не избавился от этого», — подумал он.

Когда Пит сел, Джина принесла из столовой еще один стул. Она поставила его у угла стола.

— Лучше бы тебе сесть, — сказала она Барбаре.

— Так плохо? — Барбара оторвалась от стойки и шагнула к стулу. Ларри смотрел, как из — под свитера выделяются ее груди. «Явно без бюстгальтера», — решил он.

Ему представилась Бонни в своем концертном костюме, он увидел, как ее свитерок немного приподнялся над поясом юбки, когда она выгнулась назад. Когда она выпрямилась, плиссированная юбка высоко взлетела.

— Ларри, — раздался голос Джины. — Ты где?

— А? Конечно, здесь! — Ему стало немного неудобно.

Джина уже сидела. Она сказала Барбаре:

— Оказывается, два наших дарования решили написать книгу о том теле, что мы обнаружили в Полынной Степи. Поэтому они тайком съездили туда и привезли его домой. Оно в нашем гараже.

— Вот это да! — сказала Барбара.

Пит криво улыбнулся, отчего один его ус поднялся.

Барбара стукнула его по плечу. Ларри смотрел, как шевельнулась эмблема на ее груди.

— Эй! Незачем применять физическую силу. Это была просто блестящая идея. Я должен получить двадцать процентов от прибыли.

Она стукнула его снова.

— Хватит меня бить. У меня и так уже сломан нос.

— Это я должна была тебе его расколотить. Дрянь такая! У тебя все равно не голова, а тыква.

— Мы знали, что это расстроит вас, — сказал Ларри. — Поэтому мы и решили держать все в секрете, до тех пор, пока книга не будет готова, и мы сможем избавиться от этого трупа.

— Лейн застала его с ней в гараже сегодня ночью.

Теперь Пит сердито посмотрел на него. — Ну знаешь, старина.

— Это не по его вине, — сказала Лейн. — Он пошел туда во сне.

— Вот это да. Ну ты даешь!

— Так ты при этом спал? — спросила Барбара. — С ума сойти.

Почувствовав в ней союзника, Ларри сказал:

— Да, это все несколько ненормально. С тех самых пор, как мы привезли сюда это тело, мне все время снятся какие-то странные сны. — О том, что это уже не первый случай лунатизма, он решил умолчать. — Такое впечатление, что Бонни пытается наладить со мной связь. Что-то вроде телепатии.

— Чушь собачья, — сказал Пит. — Это просто навязчивая идея, вот и все.

— Бонни? — спросила Джина.

— Да, так ее зовут, — объяснил Ларри. — Бонни Саксон.

— Ты знаешь, кто она такая? — взволнованно спросила Барбара.

— На ней было школьное кольцо. Она ходила в Бафордскую школу, в 1968 году окончила ее.

— Ежегодник, — прошептала Лейн.

— Да. Я нашел там ее фотографии. Она пела, танцевала и была избрана «Королевой красоты» на вечере выпускников.

— О, Боже, — пробормотала Барбара. — Этот жуткий труп…

— И она была убита летом после окончания школы, — продолжал Ларри. — Кто-то решил, что она вампир.

— Урия Радли, — вставил Пит. — Тот самый, что разбил мне нос.

— Что?! — выпалила Барбара.

Пит усмехнулся, откинулся на спинку стула и сложил на груди руки.

— Мы наврали вам насчет стрельбы по мишеням.

На этот раз Барбара не стукнула его. Она изумленно смотрела на него.

— Мы поехали туда, чтобы схватить его за убийства, — объяснил Пит. — Он ведь убил еще двоих девушек — выпускниц. Правильно, Ларри?

— Похоже на то. — Он повернулся к Джине. — Ты же знаешь, что я всю эту неделю провел в библиотеке. Я как раз этим и занимался.

— Боже, так ты все время мне лгал.

Ларри потупил глаза.

— Почему все время? Только об этом деле с вампиром.

— Так вы ездили охотиться за этим человеком? — спросила Лейн. Казалось, она была так же заинтригована, как и Барбара.

Ларри кивнул.

Пит сказал:

— Угу. И мы чуть было не поймали его. Эта скотина принялась стрелять в нас стрелами. Он решил, что мы вампиры.

— Он стрелял в вас? — спросила Барбара.

— С ума сойти, — прошептала Джина.

— Он уже собрался вбить кол в грудь Питу, но я смог остановить его.

— Спас мне задницу. Или, во всяком случае, сердце.

Губы Барбары беззвучно шевелились. Пит мученически посмотрел на нее. Она протянула руку и погладила его по плечу.

— О, милый.

— Это невероятно, — проговорила Лейн.

Ларри улыбнулся ей.

— Хорошая книжка получится, а?

— Да.

— Самое интересное, что в ней все должно быть правда.

— Она будет выпущена миллионными тиражами, — сказал Пит. — Мы станем богатыми и известными.

— Ага, известными — Джина. — Люди, прочитав эту книгу, решат, что вы — пара придурков. Как тот тип, который якобы общался с космическими пришельцами. — Она посмотрела на Ларри. — Ты хочешь стать посмешищем? — Словно передразнивая кого-то, она сказала: — Эй, вон идет Ларри Данбер. Тот самый идиот, что верит в вампиров.

— Это будет совсем по — другому, — пояснил он, — просто описание того, что произошло на самом деле. Я уже много написал и…

— Боже, я должна прочитать это! — воскликнула Барбара. Рука ее неподвижно лежала на плече Пита.

— Когда она будет готова, — сказал Ларри. — На это уйдет еще пара недель. Но дело в том, что я ясно хочу показать в книге, что я не верю в вампиров. Я просто рассказываю, как все происходило… как мы с Питом решили, что это будет неплохая идея для книги. На самом деле никто из нас не верит в вампиров.

— Я во всяком случае, — вставил Пит.

— Но теперь получается, что это не столько история о вампирах. Она переросла в нечто другое. Теперь эта история убийств. Эти девушки исчезли в 1968 году и до сих пор никто не знает, что случилось с ними. Никто, кроме нас.

— И Урии, — сказал Пит.

— Мы знаем, кто убил их и за что, и мы даже нашли одно из тел.

— В нашем гараже, — прошептала Джина.

— И вас самих чуть не убили, — сказала Барбара.

— Но мы распутали эту историю, — продолжал Ларри и повторил: — Да, мы распутали ее. Я и не думал, что из этого что — нибудь получится. Я как и ты, Джина, сначала думал, что мы — пара психов, которые притащили домой труп, решив, что он может оказаться вампиром, и что нам надо будет только вытащить кол и посмотреть, оживет он или нет. И вот мы это сделали, и тело девушки лежит здесь. Но теперь не имеет значения, вампир она или нет. Она — жертва, и мы знаем имя ее убийцы.

— А убил он ее потому, что считал вампиром, — вставил Пит.

— У Урии были убиты жена и дочь, — рассказывал Ларри. — Он почему-то вбил себе в голову, что это совершили вампиры. Он кремировал их тела, чтобы они не смогли ожить. А потом он начал охотиться. Он убил Бонни и двух других девушек.

— А вы, ребята, ничего не присочинили? — спросила, нахмурясь, Джина.

Ларри увидел, что она действительно слушает. Хотя она не была так заинтригована, как Лейн и Барбара, но уже такой сердитой не была. Ей стало интересно.

— Частично это, конечно, предположения, — признался он.

— Я думаю, более чем частично.

— Совсем немного, — вступился Пит. — У Ларри целая пачка газетных заметок.

— Это уже кое — что, — сказала Барбара севшим голосом.

— Кое — что? — возмутился Пит. — Это очень много. Теперь если мы вытащим кол, и окажется, что она — вампир…

— Она выпьет из нас всю кровь, и не будет никакой книги, — продолжила Лейн.

Все посмотрели на нее.

— Я просто пошутила, — покраснев, пробормотала она.

— Никаких вампиров на свете не бывает, — пояснила ей Джина.

— Я знаю.

— Мы все это знаем, так ведь? — сказала Джина, оглядев всех присутствующих. Все согласно закивали. Она посмотрела на Ларри. — Ты держишь ее здесь только для того, чтобы ты мог вытащить кол?

— Да, наверно.

— Значит, она нужна тебе только для этого? Как только ты вытащишь кол и докажешь, что она не вампир, то с этим будет покончено? И мы сможем избавиться от нее?

— Да.

Пит хмурился, очевидно обдумывая, как все это заснять на пленку.

Ларри сказал, обращаясь к нему:

— Нам придется передать ее властям. — Повернувшись к Джине, он пояснил: — Они должны провести следствие, поехать и арестовать Урию.

Джина кивнула.

— Хорошо. Идем в гараж и сделаем это.

Ларри уставился на нее в изумлении.

Она подняла брови.

— Я это и имела в виду. Если ты намерен вытащить кол, то сделаем это прямо сейчас. Я хочу, чтобы ее поскорее вывезли из моих владений. Сегодня же.

— Может, лучше дождаться дня?

Джина прищурилась.

— С какой стати?

— Просто на всякий случай.

Джина насмешливо посмотрела на него.

— На какой такой «всякий случай»?

— Точно! — вмешалась Барбара. Она развеселилась и вся просто горела от нетерпения. — Вы что, ребята, парочка трусов? Давайте вытащим этот дурацкий кол и посмотрим, как ваша детка встанет и скажет «Приветик».

— Какого черта… — начал Пит.

— Хорошо, — сказал Ларри.

— О, Боже, — промолвила Лейн. Вид у нее был испуганный.


Глава 41


Пит отправился домой за своей видеокамерой. Джина и Лейн вышли из кухни, чтобы одеться. Барбара так и осталась сидеть на стуле, принесенном из столовой, сложив на груди руки и покачивая головой.

Ларри била дрожь, и боясь, что он непроизвольно начнет стучать зубами, он выпил немного кофе. Он был чуть теплым. Ларри вспомнил, что они забыли предложить гостям кофе.

— Хочешь кофе? — спросил он.

— Спасибо, но лучше не надо. Я и так вся мокрая. Боже, я так волнуюсь.

— Да, — пробормотал он.

— Такое бывает только в книгах. Как в одной из твоих книг.

— Будем надеяться, что эта не будет похожа на них.

— В ней будет и про тебя, и про меня, с ума сойти. — Она издала нервный смешок. — Ведь я там тоже буду, да?

— Конечно. Про тебя уже написано. — Он улыбнулся. — Ведь это же ты нашла тело.

— Его нашел Пит. А я сломала лестничную площадку.

— Да.

— Надеюсь, ты не описал меня, как здоровенную толстуху?

— Ни в коем случае. Тебе понравится.

Барбара кивала головой, сначала медленно вперед и назад несколько раз, а затем из стороны в сторону.

— До сих пор не могу поверить, что вы действительно это сделали.

— Я тоже.

— Зато Джина поверила.

Ларри застонал.

— Не напоминай мне.

— У нее все это пройдет, — сказала Барбара. — Когда все будет позади, и до нее дойдет, что происходит. Ведь самое важное, что все это правда. Книга станет бестселлером.

— Надеюсь.

— Наверняка, даже фильм поставят. Для Пита подойдет Де Ниро. Для меня — кого — нибудь покрупнее. Не обязательно знаменитость.

— Что ты думаешь о Сьюзан Энтон?

Она просияла.

— О, это было бы здорово. А как насчет вас с Джиной? Для Джины нужна невысокая и миловидная девушка. Что, если ту девушку с немного хрипловатым голосом из «Офицера и джентльмена»?

— Дебора Уингер?

— Да. Она изумительно бы подошла для Джины. А на твою роль есть даже несколько человек.

— Вот как?

— Ник Нолт и Гэри Бьюси.

Ларри фыркнул и почувствовал, что краснеет.

— Спасибо за эту компанию.

— Нет, они бы подошли здорово. Любой из них.

— Хорошо хоть, что не предложила Джорджа Кеннеди.

Ларри услыхал медленно приближавшиеся шаги. В кухню вошла Лейн, одетая в кроссовки, джинсы и теплую свободную клетчатую рубашку навыпуск.

В правой руке она держала распятие, обычно висевшее на стене в ее комнате.

Оно было похоже на распятие, которое Ларри видел на шее Урии. То самое, о которое ударилась его пуля.

— Спрячь, чтобы мама не видела его, — попросил Ларри.

— Возможно, ты прав. — Она сунула его под рубашку, засунув длинный конец за пояс джинс. Под свободной рубашкой распятия совершенно не было видно.

— А еще одного у тебя случайно нет? — спросила Барбара.

Лейн оттянула воротник рубашки и вынула небольшой золотой крестик. Этот крестик на тонкой цепочке ей подарили родители Ларри в день ее первого причастия. Ларри уже давно не видел, чтобы Лейн носила этот крестик.

— Появление поблизости вампиров, — сказал он, — тут же заставляет людей вспомнить о Боге.

— Ты хорошо экипировалась, — сказала ей Барбара.

— Возьмите вот это. — Лейн начала расстегивать замочек цепочки на шее.

— Не надо, не надо. Я не боюсь вампиров.

— Все равно возьмите, — сказала Лейн, протягивая ей цепочку с крестиком.

— Ну… — Она посмотрела на Ларри.

— Почему бы и нет?

— Ладно. Почему бы и нет? — Она надела цепочку на шею и застегнула ее. Затем опустила золотой крестик под свой свитер. — Спасибо, дорогая. Если эта красотка вздумает попробовать меня на вкус, я тут же выхвачу его и отправлю ее обратно.

— В этом и заключается вся соль, — сказала Лейн. — Мама свой носит постоянно, поэтому она защищена.

«Они все защищены», — подумал Ларри. Он твердил себе, что не верит в вампиров. Твердил себе, что крестики не защитят их, и они все равно будут бояться. И все — таки он был рад, что они у них были.

Барбара провела рукой по волосам и скривила верхнюю губу.

— У тебя под рукой щетки не найдется? Раз уж Пит собирается снимать все это для потомства…

— Конечно же, есть, — сказала Лейн.

Барбара поднялась, сказав:

— Мне нужно посмотреть в зеркало, — она вышла из кухни вслед за Лейн.

Ларри остался за столом один.

«О, Господи, — подумал он. — Вот как все получилось.

Зато наконец-то с этим будет конечно. Не о чем больше будет волноваться.

Боже! А Бонни! Что будет с ней?»

«Я буду твоей», — послышался ему ее голос. «Конечно же. Все правильно. Ты обманываешь, пока мертва».

«Не думай об этом».

«А что, если она убьет всех, кроме меня?»

Ларри представил себе, как он вытаскивает кол. И Бонни вдруг на глазах меняется. Только что это была высохшая ухмыляющаяся старая карга, через секунду — очаровательный подросток, и в следующее мгновение она выскакивает с диким воплем из гроба и нападает на них. Опрокинутые тела, сломанные шеи, вскрытые гортани, прогрызенные зубами. А он, Ларри, стоит беспомощный, наблюдая эту резню, слишком потрясенный, чтобы чувствовать боль от потери Джины и Лейн, Пита и Барбары.

А когда все они мертвые будут лежать на полу гаража, Бонни подойдет к нему, ее обнаженное тело будет покрыто еще свежей кровью. Она протянет свои окровавленные руки к нему. «Теперь мы навсегда будем вместе».

«Прекрати, — сказал себе Ларри. — Это все мое чертово воображение. Ничего подобного случиться не может».

Но он опять начал представлять себя в этой сцене, поэтому резко поднялся из — за стола и прошел в гостиную. Барбара стояла перед камином, глядя на себя в зеркало, и расчесывала волосы. Лейн стояла подле нее, уставившись в пространство. Ларри обнял ее за спину. Она вздрогнула, затем глянула на него и прижалась к его боку.

Где-то вдалеке послышался шум спускаемой воды, в этот момент распахнулась входная дверь, и вошел Пит. На нем уже были ботинки, джинсы и синий свитер с большим воротником. Грудь его пересекал кожаный ремень, словно у Сэма Брауна. На плече он держал свою видеокамеру, а в правой руке у него был лук.

— Ну как, все готовы? — спросил он.

— Ждем только Джину, — сказал Ларри, не сводя глаз с лука.

— Знаешь, старина, мне до сих пор не верится, что мы наконец-то сделаем это.

— Мне тоже, — сказал Ларри.

— И, главное, ночью.

Барбара повернулась от зеркала и глянула на него.

— Зачем ты притащил с собой это?

— Это? — Он приподнял лук. — Позаимствовал эту идею у Урии. — Повернувшись к Ларри, он пояснил: — Я охотился с этой штукой на оленей.

— О, Господи, дайте мне передохнуть, — сказала Джина, входя в гостиную. — Пит, это несерьезно.

— Это деревянные стрелы. Их можно использовать вместо кола, чтобы разделаться с вампиром. Они даже удобнее. Не надо близко подходить и самолично вбивать кол.

— Насколько я помню, мы решили, что не верим в вампиров и в прочую, тому подобную, чушь.

— Меры предосторожности не помешают, — сказал ей Ларри.

— Ну, ребята, вы, действительно получите гран — при.

— Если тебя это так раздражает, — сказал Пит, — считай это просто частью сценического инвентаря, ведь мы будем все это снимать на видео.

Джина об этом была явно хорошо осведомлена. Она не только причесалась, но и накрасила губы. На ней был надет серый велюровый комбинезон и белые ботинки. Она даже повязала шелковый шарфик вокруг шеи.

Ларри обратил внимание, что оба они — и Джина со своим шарфиком, и Пит в свитере с высоким воротником — выбрали именно такую одежду, которая прикрывала участок тела, обычно предпочитаемый голодными вампирами. «Вряд ли это случайность», — решил он.

Пит поднял к глазу видоискатель, и камера заурчала. Он медленно поворачивал ее, чтобы охватить всех. Затем он направил камеру на Джину, которая в этот момент шла через гостиную, чтобы присоединиться к Ларри и Лейн. Остановившись около Ларри, она положила ему на плечо свою руку. Барбара тоже вошла в кадр, придвинувшись поближе к Лейн.

— Вот мы все в сборе, — сказал Пит, снимая группу. — Отважная неустрашимая команда, готовая пойти и вынуть кол из сердца ужасного трупа.

— Это все будет сопровождаться звуком? — спросила Джина.

— Конечно же, — ответил Пит. — Несколько заключительных слов на прощание, прежде, чем мы пустимся в это рискованное предприятие?

Ларри покачал головой.

— Скажи что — нибудь, — попросила его Барбара.

— Ладно… В действительности никто из нас не верит в вампиров. Я хочу, чтобы это было ясно с самого начала. Но мы нашли тело… девушки по имени Бонни Саксон, убитой человеком, который очень верил в вампиров. Он принял ее за вампира и убил, воткнув в сердце кол. Через несколько минут мы собираемся вытащить этот кол. Увидим, что произойдет и чем закончится эта грустная история.

— Здорово, — сказал Пит. — Кто-нибудь еще?

Желающих не оказалось.

— Ладно, — заключил Пит. — Приступим к делу.

Они вышли через кухонную дверь. Первой к гаражу приблизилась Джина и прежде, чем подошли остальные, включила верхний свет.

Когда все были уже внутри, Пит спросил:

— Может, лучше закрыть входную дверь?

— Не надо, — ответил Ларри.

— Да, — согласилась с ним Барбара. — Неизвестно, может, нам придется через нее спасаться.

— Как мне это уже надоело, — пробормотала Джина.

Ларри оставил дверь гаража открытой. Он встал на помост и потянулся за свисающей веревкой.

— Подожди минутку, — сказал Пит. — Барби, подержи это. — Он передал ей камеру.

— И что я должна с ней делать?

— Засними, как мы спускаем вниз гроб. — Он показал ей, как держать камеру. — Смотри вот сюда. Что ты здесь видишь, то и снимается. Просто включи эту кнопку, и больше ничего не делай. Ясно?

— Да вроде.

Пит положил свой колчан и лук на бетонный пол. Встав рядом с Ларри на помост, он оглянулся на Барбару.

— Порядок. Включай ее и снимай до тех пор, пока я не скажу «стоп».

— Слушаюсь, сэр.

Ларри схватил веревку. Он потянул вниз крышку люка, а Пит разложил лестницу.

— Будь моим гостем, — сказал ему Ларри.

Пит начал подниматься. На полдороге он глянул на них через плечо и помахал рукой.

— Знаменитый прощальный взмах руки, — произнес он.

— Оставь свои дурацкие шутки, — сказала ему Барбара.

Ларри улыбнулся ей. Джина и Лейн стояли рядом с Барбарой. Джина засунула руки в карманы своего комбинезона, плечи у нее были приподняты, и можно было подумать, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не стучать зубами.

Лейн стояла с приоткрытым ртом, крепко прижав к груди руки. Встретившись глазами с отцом, она сказала:

— Будь осторожен, не упади.

Пробормотав «Спасибо», он повернулся к лестнице как раз в тот момент, когда башмаки Пита исчезли за краем люка.

— Нет! — вдруг завопил Пит. — Ради всего святого, нет!

Сердце Ларри ушло в пятки.

Он услышал, как охнули женщины.

— Осторожней! — раздался голос Джины.

Сверху послышался смех Пита.

Позади Ларри что-то с грохотом упало, зазвенело стекло.

В люке показалась ухмыляющаяся физиономия Пита.

— Я просто пошутил, — сказал он.

— Ты — кретин, — заорал на него Ларри. Обернувшись, он увидел, что Барбара лежит на полу, распростершись на спине. Ее красные тренировочные брюки вверху стали темными, пятно разрасталось, влага просачивалась и начала капать на бетонный пол между ее ног. Видеокамера лежала в ярде от ее головы.

— Что случилось? — спросил Пит.

Ларри сердито посмотрел на него.

— Идиот! Ты так напугал Барбару, что она упала. Я думаю, в твоей камере что-то разбилось.

— Нет!

На этот раз его крик был неподдельным.

— Да, — сказал ему Ларри.

Пока Пит спускался с лестницы, Джина и Лейн помогли его жене встать. Она поднялась на ноги, морщась от боли, потирая свой зад и осматривая себя.

— Черт побери, — сказала она высоким и дрожащим голосом. — Не может этого быть. — Она начала всхлипывать.

Пит встал перед ней.

— Только не бей меня, — сказал он.

Барбара посмотрела на него и расплакалась. Затем она выскочила из гаража, оставляя на бетоне мокрые следы, и быстро пошла по дорожке, широко расставляя ноги.

— На этот раз я напугал ее, — пробормотал Пит.

— Это уж точно, — сказала Джина.

— О, Боже. — Он собрался было догнать Барбару. Но потом покачал головой. Посмотрел на лужицу на полу гаража, опять покачал головой, затем перешагнул через нее и присел перед своей камерой. Взял в руки. Поднял несколько кусочков пластика и стекла. Встал и поднес видоискатель к глазу. — О, Боже, — опять сказал он.

— Так тебе и надо, — сказала Джина.

— Извините. Мне жаль, что так получилось.

— Прибереги извинения для Барби, — сказала Джина.

— Да. И камера разбилась, да?

— Что же теперь будет? — спросила Лейн.

Пит, хмурясь, посмотрел на Ларри.

— Можем мы все это отложить на время? Ведь нам просто необходимо все заснять на пленку. Я и камеру купил специально… Господи, как будто черти дернули меня за язык.

— Думаешь, ее еще можно будет починить? — спросил Ларри.

— Не знаю. Я должен проверить ее. И если даже мне удастся отладить, я все равно не смогу купить запчасти завтра.

— Вы хотите сказать, — сегодня? — спросила Лейн.

— Да. Воскресенье. Нельзя ли отложить все это до понедельника. Я либо отремонтирую ее к тому времени, либо куплю новую. Хорошо?

— Это как решит Джина, — сказал Ларри. — Ты можешь подождать до понедельника?

Джина вздохнула.

— Мне не хочется нарушать ваши… Ладно, я согласна. Вы так долго этого ждали. — Она недовольно покачала головой. — Но при одном условии. До этого времени гараж будет заперт на замок. Я не хочу, чтобы ты опять ходил сюда ни во сне, ни наяву.

— Я и сам не хочу, — сказал Ларри.

— Вот здорово, — обрадовался Пит. — Спасибо.

— А теперь тебе лучше поспешить домой, — сказала Джина, — и присмотреть за Барбарой.

— Если только она впустит меня в дом. Она уже наверняка названивает адвокату по поводу развода. Или заряжает мой кольт.

Ларри, даже несколько довольный, что Пит так расстроен, похлопал его по плечу.

— Если мы услышим выстрелы, то вызовем скорую помощь.

— Спасибо тебе, дружище.


Глава 42


Когда Лейн проснулась, комната ее была залита солнечным светом. Она чувствовала себя прекрасно, но всего лишь один момент. Затем воспоминания о страшной ночи с Крамером нахлынули на нее. Охваченная стыдом и ужасом, она отбросила в сторону одеяло, села и схватилась за живот. Ее тошнило. Она соображала с трудом. В голове жуткие картины сменяли одна другую, сердце ее колотилось, тело горело, внутри все сжалось.

Она боролась с этими непрошенными воспоминаниями. Словно пыталась засунуть дюжины извивающихся змей в коробку. А они поднимали головы, набрасываясь на нее, пытаясь вонзить в нее свои ядовитые зубы. Но, наконец, она запихала их всех и захлопнула крышку. Хотя теперь их не было видно, тем не менее, ей казалось, что она слышит их шипение, и слышит, как они бьются внутри, пытаясь вырваться и укусить ее.

Она, постанывая, сидела на кровати, пот градом катился с ее лица, ночная рубашка прилипла к телу.

«Я убью этого ублюдка, — подумала она. — Это точно.

Что мне еще остается делать?»

Прошлой ночи для него было недостаточно. Он дал это ясно понять. И если Лейн предпримет какие — либо шаги против него, он прирежет ее бритвой. И родителей тоже. Он убьет их всех.

Так же, как он убил Джессику и ее семью.

«Мой Бог, — подумала она. — С чего я это взяла? Ведь Крамер не говорил мне ничего подобного».

Но это он убил их. Лейн внезапно поняла это. Ведь Джессика ходила к нему на шестой урок. Он, видимо, занимался этим с нею, пока она не доставила ему каких-то неприятностей. Это он избил ее, он сломал ей руку. А вовсе не Бенсон. Крамер преподнес ей урок по поводу их отношений, но этого оказалось недостаточно. Может, она не захотела больше иметь с ним дела. А, может, он испугался, что она проговорится. Поэтому на прошлой неделе он проник к ним в дом, безжалостно убил всю семью, а потом устроил поджог.

«То же самое он сделает и с нами».

Когда она вошла в гостиную, отец сконфуженно улыбнулся ей. Он сидел в своем кресле, с книжкой в руках, на столике перед ним стояла кружка кофе.

— Добрый день, — сказал он.

Лейн поцеловала его в щеку. Она была колючая от щетины.

— А где мама?

— Пошла на двенадцатичасовую мессу.

— Как хорошо, что она не стала меня будить ради этого.

— Решила, что тебе надо выспаться. Как чувствуешь себя?

— Да вроде нормально.

— Надеюсь, никаких кошмаров с вампирами тебе не снилось?

— Кажется, нет, — ответила Лейн. «Если у меня и были кошмары, то они были не о вампирах», — подумала она. — А как ты?

— Мы с твоей матерью не спали до рассвета.

Лейн заставила себя улыбнуться.

— У вас была небольшая дискуссия?

— Все обошлось. Лучше, чем я того заслуживаю. Когда увидишь ее, лучше не напоминай ей лишний раз о нашей гостье в гараже.

— Интересно, как дела у Пита?

— Выстрелов мы не слышали.

— Это — хороший знак.

— Не думаю, что твоя матушка простила бы так быстро того, по чьей вине она намочила штаны.

— Пааапааа.

Он фыркнул и покачал головой.

— Там на кухне несколько сладких булочек для тебя.

— Не хочу. Может, перекушу где — нибудь по дороге. Мне надо купить кое — что в аптеке. А потом, может быть, прокачусь по аллее. Тебе ничего не надо?

— У меня кончаются очистители для трубок.

— Хорошо. — Лейн направилась к входной двери. — Пока, папа.

— Удачи тебе, — сказал он.

Выйдя на улицу, Лейн вынула из сумки ключи, заперла входную дверь и поспешила к «мустангу». Она села за руль и бросила свою тяжелую сумку на пассажирское сиденье.

Когда она отъехала от дома, ее стала колотить дрожь. В машине было довольно жарко, но Лейн не открыла окна и не включила кондиционер. Хотя жара не спасала ее от внутренней дрожи, но так ей казалось спокойнее.

Отъехав от дома один квартал, она остановила машину, достала из кармана блузки сложенный лист бумаги и развернула его. Изучая первый из двух адресов, которые она переписала из телефонной книжки, она просунула руку между пуговицами блузки и осторожно потерла левую грудь. У нее болели обе груди, но левая сильнее. Когда Лейн сегодня, прежде чем одеться, посмотрела на себя, она была темно — красной от синяков.

Она запомнила адрес, сложила листок бумаги и аккуратно убрала обратно в карман.

Затем направилась по этому адресу.

Приблизившись, Лейн съехала на обочину и через пассажирское окно посмотрела на передвижной дом. Он возвышался на фундаменте несколько в стороне от дороги. Сбоку стоял «пикап», а перед ним мотоцикл. Ни подъездной дорожки, ни лужайки. Лишь только дом и машины на пустом месте.

Наверное, в таких районах живут отверженные.

Именно в подобном месте Лейн и предполагала найти Райли Бенсона.

«Наверное, я сошла с ума».

Она схватила свою сумку и вылезла из машины. Перекинула ремешок через плечо. Ноги ее подгибались. Она обошла свою машину, ступила на тротуар, прохрустела по гравию и поднялась на несколько ступенек к входной двери.

Лейн нажала на кнопку звонка, но изнутри не донеслось ни звука. Тогда она постучала.

— Да? — послышался из — за двери женский голос. — Кто там?

— Знакомая Райли, — сказала она.

Дверь открылась. Женщина, стоявшая на пороге, была слишком молода, чтобы быть матерью Райли. Ей, наверное, не было и тридцати. Ее голубые глаза казались слишком бледными на загорелом лице. Аккуратно причесанные белокурые волосы спускались на плечи. Короткий розовый топ оставлял открытым ее живот. Лейн заметила, что через ткань просвечивали соски. На ней были обрезанные синие джинсы, приспущенные на бедрах. Она была босиком.

Было не похоже, чтобы она вообще была чьей — либо матерью. Может, сестра Бенсона. А, может, он уже нашел себе кого — нибудь взамен Джессики.

— Что мы тут стоим, глазея друг на друга, — сказала она. — Проходи.

— Райли дома? — спросила Лейн, поднимаясь по ступеням.

— Так говоришь, что ты знакомая Райли? Что-то непохоже.

— Я была знакома с Джессикой.

— Бедная девочка.

Внутри передвижного дома стоял приятный запах — аромат кофе смешивался с какими-то духами и, может быть, мастикой для пола.

— Садись, дорогая. Я скажу ему, что ты пришла.

Лейн села за столик в кухне и смотрела, как женщина идет по узкому коридорчику. Там, где штанины были обрезаны, джинсы уже пообтрепались, и с них свисали хлопчатобумажные нитки. На правой ноге был большой синяк, напомнивший Лейн о ее собственных синяках, которые она изучала на себе сегодня.

В дальнем конце коридора она осторожно постучала в дверь. Затем открыла ее и вошла.

— Дорогой, к тебе пришли. — Хотя она говорила приглушенным голосом, Лейн хорошо слышала ее.

— Что?

— Сними ты эти дурацкие наушники.

— Что?

— К тебе пришли.

— Полиция?

— Нет, не полиция. Приятная молодая девушка, которая говорит, что она подруга Джессики.

— О, Господи.

— Ты только следи за своим языком.

— Я никого не хочу видеть, мама.

«Так это его мать?!»

— Надень рубашку, выйди и поговори с ней. И старайся разговаривать по — человечески.

Когда мать Райли вышла из комнаты, Лейн отвела глаза и огляделась по сторонам.

Она заметила что, солонка на столе была в виде маленькой пластиковой собачки, а перечница — в виде пожарного крана.

— Он сейчас выйдет, — сказала она. — Но я должна предупредить тебя, что последнее время он находится в ужасном состоянии. Сначала убийство Джессики, потом его допрашивала полиция, а затем у него произошла какая-то неприятность с одной девочкой в школе, и он вообще бросил школу. Эта неделя для него была просто ужасной, бедный ребенок.

— Мне очень жаль, — сказала Лейн. — Но, видимо, в этом есть и моя вина. Это из — за меня его выгнали из школы.

Мать Райли нахмурилась.

— Надеюсь, он не бил тебя. Я слышала, что он сделал…

— Ты?!

Его мать оглянулась.

— Спокойней, дорогой.

Райли обошел ее.

— Ты что здесь делаешь, Данбер?

— Я только хочу кое — что сказать тебе.

— Что бы ты ни собиралась мне сказать, я не хочу тебя слушать.

Мать повернулась к нему и, нахмурясь, уперлась кулаками в бедра.

— Ты разве не слышал, что я тебя просила быть повежливее?

— Мама, ради Бога!

— Я задержу тебя только на минуту, — сказала Лейн. — Это очень важно.

— Может, вы лучше выйдете на улицу. Ведь у нас в доме все слышно. — Она пристально посмотрела на Райли. — Будь джентльменом, иначе ты пожалеешь.

Он сморщил нос. Наконец, бросив взгляд на Лейн, проговорил:

— Ладно. Давай выйдем. Но только ненадолго.

Лейн встала.

— Приятно было познакомиться с вами, миссис Бенсон.

— Мне тоже, дорогая. — Она протянула руку. — Меня зовут Мелани. Ты можешь звать меня Мел.

Лейн пожала ее руку.

— А меня Лейн Данбер.

— Надеюсь тебя еще у нас увидеть.

— Не надейся, мама, — сказал ей Райли.

Он вышел первым. Лейн последовала за ним на дорогу. Он уселся на капот ее машины.

— Ладно, что у тебя ко мне за дело?

— Какая у тебя красивая мама.

— Да, она — красавица. Наверняка смотрит сейчас на нас, а то бы я тут же выставил тебя вон, чертова кукла.

— Я приехала сказать тебе, кто убил Джессику.

Он насмешливо улыбнулся.

— Да неужели?

— Это сделал Крамер.

Ухмылка слетела с его лица. Он уставился на Лейн, но ничего не сказал.

— Крамер вез вчера ночью меня одну. Он избил меня и изнасиловал.

— Не похоже, чтобы тебя били, — сказал он, прищурив глаза. Но голос его звучал неуверенно.

— Он не бил меня по лицу.

— А откуда мне знать, что он что-то сделал с тобой?

Лейн посмотрела вперед. На другой стороне улицы домов не было, только голые холмы. Повернувшись спиной к дому Райли, она расстегнула три верхние пуговицы и распахнула блузку так, чтобы он мог видеть ее груди.

— Это всего лишь небольшая часть, — тихо сказала она, застегивая кофточку.

— Неужели это сделал Крамер?

— И не только это. У него с собой опасная бритва. Он сказал, что прирежет меня, если я проболтаюсь. Меня и всю мою семью. Я думаю, что именно это произошло с Джессикой и ее родителями.

Райли сполз вниз и обхватил колени руками. Некоторое время он сидел так на капоте машины, глядя вниз. Затем поднял голову и посмотрел Лейн в глаза. — Джессика выглядела точно так же. После того, как ее избили. Она сказала, что какая-то компания затащила ее за торговые ряды.

— Это был Крамер.

— Я убью его, — рявкнул Райли.

— Я помогу тебе.

Лейн повернула к себе сумку. Прижав ее к животу, она порылась внутри и извлекла оттуда револьвер.

— Это я взяла у моего отца, — сказала она. — Он мелкокалиберный, но…

— Отлично подойдет, — заверил Райли.

Райли зашел домой. Лейн ждала его в машине. Прошло несколько минут. Затем он вышел и сел на пассажирское сиденье.

— Я сказал своей старушке, что мы поехали на дневной концерт.

Лейн вынула листок из кармана блузки, развернула и прочитала.

— Что это?

— Это адрес Крамера.

— Очень хорошо.

Лейн убрала листок и тронула машину с места.

— Я еще кое — что прихватил для него, — сказал Райли. Он приподнял отворот своих голубых джинсов, наклонился и вытащил нож. Лейн посмотрела на него. Нож выглядел внушительно. Его лезвие было длиной, вероятно, не менее восьми дюймов.

— Мы сделаем вот как, — сказал он. — Ты будешь держать этого ублюдка под прицелом. Я сам пришью его. Стреляй только в случае крайней необходимости.

— Мы с тобой будем алиби друг для друга, — сказала Лейн, в голосе ее слышалась дрожь.

— К черту алиби. Мне плевать, если меня посадят из — за него.

— А мне нет. И уверена, твоей маме тоже. Если нас поймают, нас могут и не осудить за это или могут отсрочить приговор. Я вообще не думаю, чтобы нас за это посадили. Но давай попробуем сделать так, чтобы полиция не могла подкопаться.

— Вот как? И как же ты собираешься это осуществить?

— Может, обставить все так, чтобы это выглядело как самоубийство?

— К черту это. Я собираюсь прирезать этого хлыста. Я отрежу ему голову.

— Может, нам удастся заставить его написать предсмертную записку. Заставить признаться, что он сделал с Джессикой. На бумаге. А потом мы повесим его. Прямо в его доме.

— Ты начиталась слишком много идиотских книг.

— Но все — таки стоит попробовать.

На улице, где жил Крамер, в двух кварталах от его дома Лейн съехала на обочину. Она посмотрела на Райли. В правой руке он держал нож, вытирая лезвие о штанину.

— Наверное, отсюда нам лучше дойти пешком, — предложила она. — Так навряд ли кто-нибудь свяжет нашу машину с тем, что случится с Крамером. — Лейн замолчала, стараясь восстановить дыхание. Она еще ничего не сделала, но у нее было такое чувство, будто она одним махом одолела несколько пролетов лестницы. — Выходи через пару минут.

— Ты будешь там с ним наедине.

— Как будто я сама не знаю, — прошептала она. Она поставила на колени сумку и бросила туда ключи. Убедившись, что поблизости никого нет, она вынула револьвер, а сумку поставила на пол. Откинувшись назад, вытащила из — под пояса блузку, приподняла немного ее спереди и сунула револьвер за пояс юбки, дулом вниз. Опустив блузку, она прижала револьвер к животу, открыла дверцу и вышла.

— Удачи тебе, — сказал Райли.

— Спасибо, — она захлопнула дверцу. Стоя лицом к машине, она сунула револьвер поглубже, пока не пристроила его поудобнее между юбкой и телом. Затем оглядела себя. Широкая блузка скрывала все выпуклости.

Сзади блузка прилипла к спине. Лейн отлепила ее, но как только она ее отпустила, та прилипла снова.

В этом районе города тротуара не было, поэтому она пошла по обочине дороги. Дуло упиралось ей в пах, и время от времени прицел царапал ей ногу, поэтому ей пришлось пистолет слегка передвинуть в сторону. Теперь при каждом шаге дуло задевало правую ногу, но оно было гладким и не царапало так, как прицел.

Она вспомнила, как прошлой ночью засовывала за пояс джинсов распятие.

«Прошлой ночью — распятие. Сегодня — револьвер. Что за безумный мир», — подумала она.

Лейн оглянулась. «Мустанг» стоял в квартале от нее, Райли все еще сидел на пассажирском сиденье.

Лейн продолжила свой путь.

«Ведь это ужасный грех, — подумала она. — Убив Крамера, я рискую попасть в ад. Даже если всю самую грязную работу возьмет на себя Райли. В глазах Бога я буду так же виновна, как и он.

А что мне остается делать? Разрешить Крамеру и дальше насиловать меня? Позволить ему убить маму с папой? Это — самозащита».

Лейн не особенно разбиралась в церковных законах, но ей казалось, что можно убить человека в целях самозащиты, на войне и при других, подобных обстоятельствах. Во всяком случае, она надеялась на это.

У следующего угла она вынула из кармана листок с адресом. Развернула его. Прищурившись, так как белая бумага отражала солнечный свет, она еще раз прочитала адрес, — 838.

Она оглянулась. Райли вышел из машины.

Лейн положила листок обратно. Рукавом блузки она вытерла пот с лица и опять пошла вперед. Солнце припекало спину, словно жаркое одеяло. Ей очень хотелось отлепить прилипшие к телу трусики, но сзади шел Райли.

Она сравнялась с домом 836 по правой стороне. Следующий дом был Крамера. Небольшой саманный домик, из окна которого открывался живописный вид. Подъезд к нему был пуст.

Едва переводя дыхание, с колотящимся сердцем и на слабых подгибающихся ногах, она прошла по подъездной дорожке.

Гаража не было, только навес для машины.

Его машины там не было.

Не было ее и нигде поблизости.

Его нет дома!

«Не может быть! После всего этого, — подумала она, — он должен быть дома».

Лейн поднялась на верхнюю ступеньку, позвонила и услышала, как в доме тихонько прозвенел звонок.

Она ждала, едва переводя дыхание.

Она сунула руку под блузку и ухватилась потными пальцами за рукоятку отцовского револьвера. Дуло сдвинулось, уткнувшись ей в пах. Она вспомнила, как вчера там был рот Крамера.

— Выходи, ублюдок, — прошептала она.

Они нашли его машину через пятнадцать минут на переполненной стоянке у причала.

Ворота с замком на цепи, запертые вчера, теперь были распахнуты. Лейн не стала проходить через них. Она остановилась рядом с ними и смотрела на пустую стоянку катера Крамера.

Затем она вернулась к машине. Приподняла револьвер повыше, чтобы его дуло воткнулось в нее и села в машину.

— Он уехал на своем катере, — сказала она.

— Черт.

— Не знаю, может, это даже к лучшему. — Лейн вытащила из — под пояса револьвер и сунула его в свою сумку.

— Ничего хорошего.

— Здесь было бы трудно его убить. Слишком много народу.

— Да, но зато можно было бы утопить его в реке.

— Знаю.

— Черт, — опять сказал Райли.

— С этим ничего не поделать. Надо придумать что-то другое.

— Например?

Покачав головой, Лейн дала задний ход. И направилась к выезду со стоянки.

— Он сказал, что в понедельник или во вторник он встретится со мной снова. Наверняка он захочет, чтобы это было где — нибудь в уединенном месте. Может, я смогу предупредить тебя заранее. Ты будешь там ждать.

— Звучит разумно.

Лейн выехала на Прибрежное шоссе.

— Хочешь прокатиться немного?

— Я не возражаю. — Он как-то странно посмотрел на нее. — А ты?

— Да, пожалуй. Это поможет мне немного успокоиться.

— Ты забыла, с кем ты находишься?

Лейн посмотрела на него.

— С Райли Бенсоном. Подростком — грубияном. Только не будь таким грубияном со мной, ладно?

— Только не с тобой, — сказал он. Затем добавил: — Лейн.


Глава 43


Днем Урия отсиживался в русле высохшего ручья на некотором расстоянии от дороги.

Утром он попытался съесть вяленого мяса, но оказалось, что жевать его невозможно из — за сильной боли в челюсти и в щеках. Он мог только пить воду, хотя часть ее выливалась через дырки в лице. И еще он мог спать.

Ему снилось, что вампиры настигли его. Он узнал их всех. Это все были демоны, которых он уже умертвил, но они почему-то оказались живыми. С пронзительными воплями они шли на него по залитой солнцем пустыне. Они повалили его навзничь, содрали с него его шкуры, вытащили из его сумки молоток и колья. Прижимая его к земле, они вбивали ему колья в руки и ноги, они пригвоздили его к земле. Распяли его. Когда он корчился в муках, один из них сорвал повязку с его глаза. Он смотрел из глубины своей глазной впадины, удивляясь. Как странно! Он мог видеть обоими глазами. Вампиры окружили его, стоя на коленях, глядя на него голодными глазами, полными вожделения, с текущей по подбородку слюной. Их руки двигались по его телу, словно пытаясь пробудить в нем страсть. С ужасом он понял, что, кажется, им это удается.

«Я должен выстоять, — думал он. — Я — воитель Господа». Лица вампиров склонились над ним. Он чувствовал их губы по всему телу. Они присасывались к нему. Но вместо боли он почувствовал экстаз. Так не должно быть! Губы прижались к его рту. Вслед за ними скользнул язык. Чьи-то еще языки скользнули через дырки в его щеках. Еще один проник в задний проход. Пока он размышлял, как же это возможно, если он лежит распростертый на спине, другой язык проник глубоко в его пенис, и он застонал. Еще один скользнул в глазную впадину. Он понял, что больше не пригвожден к земле кольями. Деревянные колья превратились в языки вампиров, извивающиеся в отверстиях в его руках и ногах. Затем языки стали скользить по его телу, проходя сквозь его плоть, заполняя его.

Урия извивался и дергался в экстазе от беспредельного удовольствия и проснулся от того, что правую щеку пронзила острая боль. Конец его указательного пальца оказался в пулевом отверстии. Морщась от боли, он извлек его оттуда. Он сел и осторожно пощупал обе щеки.

Наступила ночь.

Во сне он сбросил с себя одеяло. Сейчас он потянулся за ним и набросил на плечи. Но это не помогло унять дрожь.

Это сатана наслал на него этот сон. Пытаясь искушать его. Пытаясь поколебать его решительность.

«Я — воитель Господа, — вновь сказал он себе. — Я не сдамся».

Он встал на ноги, поднял сумку со своим оружием и ненужной едой, обернул вокруг себя одеяло и по осыпающемуся гравию выбрался из сухого русла.

Вскоре он вышел на дорогу. Посмотрел в обе стороны. Огней нигде не было видно.

На протяжении всей ночи, пока он шел к Мюлехед-Бенду, Урия не встретил никого, не увидел ни одного огня. Ему не пришлось уходить с дороги и прятаться. Пока все для него складывалось удачно.

Когда горизонт начал бледнеть, он поднялся на вершину утеса. Отсюда вдалеке была видна река Колорадо — широкая, извивающаяся лента синевато — серого цвета, окаймленная огнями, словно сотнями звезд, упавшими в пустыню у ее берегов.

Уличные фонари. Несколько медленно движущихся фар. Огни у входных дверей. Может быть, даже свет из окон, где люди уже начали свой день или провели бессонную ночь.

Урия подумал — интересно, какой из этих огней светит из логова вампиров.

Может быть, ни одного.

Завтра ночью он будет среди этих огней. Он проникнет в их пристанище и отправит этих детей сатаны на вечный покой.


Глава 44


Лейн кто-то осторожно потряс за плечо.

— Пора вставать, — сказала мама. Утро понедельника. У Лейн заныло под ложечкой.

— Хорошо, — прошептала она. Оставшись одна, она перевернулась на бок, свернулась калачиком, подтянув к животу коленки.

«Я не могу идти в школу, — подумала она. — Просто не могу.

Но я должна».

Вчера она пообещала Райли поговорить с Крамером после уроков и договориться о встрече с ним.

Но это было вчера. Легко составлять смелые планы на завтра, когда ты в безопасности и не одна. А сейчас она была одна, и сегодня должна была выполнить обещанное. А это совсем не одно и то же.

Укутавшись поплотнее в свое одеяло, Лейн представила себе шестой урок. Она сидит за своей партой. Рядом с пустой партой Джессики. Прямо перед столом, куда обычно присаживается Крамер, беседуя с классом. Он будет сидеть там, элегантный и самоуверенный, ведя себя так, словно ничего не случилось. Но украдкой поглядывая на нее. Временами вызывая ее. И весь этот долгий урок он будет вспоминать, как она выглядела обнаженной, что он делал с ней, мечтать, что будет делать в следующий раз, когда останется с ней наедине.

«Не могу я идти, — подумала Лейн. — Не могу я сидеть перед ним. Ни одного часу, ни одной секунды. Я сойду с ума.

Не пойду».

Она почувствовала облегчение.

Развернувшись, она легла вниз лицом. Матрас надавил на синяки на ее теле, но было уже не очень больно.

Боль на груди напомнила Лейн, как она вчера расстегнула блузку для Райли. Ее бросило в жар. Тогда она совершенно не была смущена, а сейчас она едва могла поверить, что демонстрировала себя ему. Прямо на улице, при свете дня. Такое впечатление, будто это сделал кто-то другой. Совсем другая Лейн.

Другая Лейн, которая шла к дому Крамера с револьвером за поясом юбки.

«Должно быть, я сошла с ума.

Что, если бы Крамер оказался дома? Что, если бы мы действительно убили его? Но этого же не случилось», — успокаивала она себя.

Теперь ее груди начали болеть, поэтому она повернулась на бок, отбросила в сторону одеяло и села на край кровати. На ней была теплая трикотажная ночная рубашка вместо ночной тонкой, на тот случай, если мама или папа увидят ее без халата. Тонкие ночные рубашки были либо с большим вырезом, либо прозрачные, либо и то, и другое вместе. Они не могли спрятать ее синяков. Теплая ночная рубашка с закрытой шеей скрывала все. Правда, не в данный момент. За ночь рубашка сбилась и поднялась до самых бедер.

Лейн глянула на закрытую дверь, затем осмотрела себя. Вверху на ногах еще были видны синяки, но некоторые места, которые прежде выглядели, словно растертые докрасна, теперь смотрелись получше. Она подняла ткань, прижав ее рукой к животу и наклонилась вперед. Там, внизу все тоже шло на поправку. Она приподняла рубашку над грудями. Синяки на них уже не были такими темными. Из багровых они стали зеленовато — желтыми.

«Еще несколько дней, — подумала Лейн, — и я стану совсем, как новенькая.

Снаружи.

Может, в следующий раз он не будет меня бить.

Следующего раза не будет!»

Она опустила свою ночную рубашку до пояса, поднялась, чтобы опустить ее вниз, затем села снова и расправила на коленях ткань.

«Должен же быть из этого какой-то выход», — сказала она себе.

Да, убить его.

Вчера она смогла бы сделать это. Или, во всяком случае, содействовала этому.

Но теперь она по — иному относилась к идее убийства Крамера. Она чувствовала, что оно ляжет черным пятном на всю ее жизнь, и ей никогда не смыть его.

«Я не могу убить его. Я не могу донести на него. Я не могу позволить ему пользоваться мною снова.

Я могла бы убить себя».

Эта мысль потрясла Лейн.

«Если я убью себя, то ему незачем будет приходить, чтобы убить маму с папой. Но тогда я погублю им жизнь. А сама наверняка сгорю в адовом огне.

К черту все это».

Она быстро встала, подошла к шкафу и достала свой халат.

«Из этого должен быть выход.

Решено, сегодня останусь дома. Это выход, по крайней мере, на сегодняшний день. А о завтрашнем дне буду беспокоиться завтра.

Может быть, Райли справится с ним без меня. Если только я буду отсутствовать довольно долго. Если только Крамер вскоре не явится за мной».

Лейн сунула ноги в тапочки. Вышла из своей комнаты и, завернув по дороге в туалет, направилась в кухню. Мама, разгружавшая в это время сушилку для посуды, оглянулась на нее.

— Ты еще не одета?

— Я чувствую себя, сегодня просто ужасно, — сказала она, постанывая, будто от боли.

— Что с тобой?

— Не знаю. Колики, голова болит ужасно, озноб. И все это одновременно.

— Мне так жаль тебя, дорогая.

Лейн пожала плечами.

— Ничего, надеюсь, что выживу. Но я думаю, что сегодня не смогу пойти в школу.

— А как же Бетти и Генри?

Лейн поморщилась. Она совсем забыла о них. И о Джордже тоже. Вчера, вернувшись домой, она позвонила Джорджу, и он выразил желание ездить в школу вместе с ними. Может, мне съездить отвезти их, а потом вернуться домой?

— Нет. Если ты не чувствуешь себя достаточно здоровой, чтобы идти в школу… Пожалуй, я сама смогу отвезти их. Но только сегодня, поскольку они ждут тебя.

— Это был бы здорово.

— Домой они как-нибудь смогут добраться, да?

— Да, конечно. Они всегда могут что — нибудь придумать. И надо заехать еще за одним парнем, Джорджем. Мы разговорились с ним на спектакле. И я собиралась подвезти его сегодня.

Мама кивнула головой.

— Дай мне их адреса, и я возьму это на себя.

— Как замечательно. Большое спасибо, мама.

— Может, тебе что — нибудь приготовить, пока я не уехала?

— Я еще не хочу есть. Приду, когда проголодаюсь, хорошо?

— Ладно, приготовишь себе сама. Но мне кажется, что ты бы почувствовала себя лучше, если бы поела.

Лейн налила себе в кружку кофе и вышла в гостиную. Отец сидел в своем любимом кресле в спортивном костюме, который он обычно надевал по утрам, с кружкой в одной руке и с книжкой в дешевой бумажной обложке с другой.

— Доброе утро, сердце мое, — сказал он. — Как дела?

— Не очень. Я остаюсь дома из — за болезни. Мама не возражает.

— Простыла?

— Наверно, что-то вроде этого. Во всяком случае, я себя чувствую совершенно разбитой. Я сейчас опять пойду лягу. — Она отпила немного кофе. — А ты, наверное, переживаешь из — за сегодняшнего вечера?

Он сморщил нос.

— Даже не знаю, переживаю или просто боюсь.

— Если это так тебя волнует, то почему бы от этого совсем не отказаться?

— Это не так-то просто, — сказал он, — Что я буду делать с концовкой своей книги?

— Это и может быть концом. Ты делаешь этический выбор, или как там это называется, решив не вмешиваться в это дело. Не буди спящего льва. Это могло бы быть основной темой книги.

Он тихонько рассмеялся.

— Неплохая идея. Так ты считаешь, что не следует вытаскивать кол?

— Для начала, я не стала бы притаскивать домой трупы.

— Я сожалею, что мы это сделали. Бог знает зачем. — Он пожал плечами. — Но раз уж она здесь…

— Не знаю, папа. Ты всегда учил меня не связываться со сверхъестественными вещами типа спиритических сеансов и предсказаний судьбы…

— Да.

— Помнишь, как я купила себе ту куклу — амулет в Нью-Орлеане?

— Она до сих пор еще где-то лежит.

«Ни к чему тебе иметь дело со сверхъестественными явлениями». Это твои собственные слова. А теперь ты собираешься вытащить кол из мертвого человека, чтобы проверить, вампир она или нет.

— Ничего хорошего из этого выйти не может, — назидательным, предостерегающим тоном, подражая голосу старого ученого — чудака из какого-то фильма, проговорил Ларри.

— Так зачем же делать это? — спросила Лейн.

Улыбка сползла с его лица.

— Потому что она здесь? Может, тебе следует просто забыть об этом. Я серьезно. Твердо реши не вытаскивать кола, и ты сам удивишься, насколько лучше ты вдруг себя почувствуешь.

— А ты от этого почувствуешь себя лучше?

— Может быть. Но меня это особенно не касается. Я ведь могу остаться в своей комнате, когда вы будете это делать, а тебе придется находиться там. Это не мой труп, а твой. Мне достаточно своих проблем.

— Каких, например?

— Я просто говорю, — быстро продолжала она, — что ты не должен позволять Питу или любому другому человеку толкать тебя на то, чего ты делать не хочешь. Ведь потом тебе придется с этим жить.

— Так ты считаешь, что мы не имеем морального права вытаскивать этот кол?

— Да, если она вампир.

— Но ведь мы прекрасно знаем, что она не вампир.

— «Гораций, много в мире есть того, что вашей философии не снилось».

— Хорошо сказано!

Она улыбнулась.

— Я отправляюсь в постель.

— Спокойной ночи, милая принцесса. Пусть ангелы поют тебе у изголовья.

— О, спасибо. Надеюсь, я еще не умираю. Просто собираюсь вздремнуть немного.

Она вышла из комнаты, записала адреса своих друзей, передала их матери на кухне, поблагодарила ее еще раз за заботу и вернулась в свою комнату.

Устроившись на подушках, она попыталась читать. Но хотя глаза ее двигались по строчкам, ум ее все время отвлекался, она мучилась мыслями о Крамере. В конце концов она отложила книгу в сторону и залезла под одеяло.

«Мне бы папины проблемы, — подумала она. — Он и не подозревает, насколько он счастлив». Как было бы хорошо, если бы самой большой проблемой в ее жизни было вытаскивать или не вытаскивать кусок дерева из трупа.

Папа говорил, что эта девушка — Бонни? — была «Королевой красоты» на вечере выпускников. Наверное, она была очень красивой. Может быть, типа Крамера.

Лейн задремала, и увидела во сне всех своих друзей вместе: Бетти с Генри, Джорджа и Райли. «Мне необходима ваша помощь», — сказала она им. Она объяснила им свой план, и все выразили желание помочь ей. Они тайком пробрались в гараж и выскользнули оттуда с трупом. Привязали гроб к крыше ее мустанга и поехали глубокой ночью к дому Крамера. Его машины там не было. Он был все еще на своем катере. Пока ее друзья ждали на крыльце, Лейн разбила окно позади дома и вошла внутрь. Она открыла для них дверь, и они внесли гроб. Они положили тело на кровать Крамера, а гроб спрятали в шкафу.

Лейн вызвалась вытащить кол. «Я не боюсь», — сказала она. И ей действительно не было страшно. Она не боялась Бонни. Бонни была ее союзницей, ее орудием. Лейн вырвала кол из груди девушки. Отверстие от кола тут же затянулось. Высохший труп начал увеличиваться, как надувная резиновая кукла, когда в нее начинают накачивать воздух. Ее сухая сморщенная кожа постепенно разглаживалась, принимая здоровый живой вид. За исключением мест, где были синяки.

Лейн была озадачена, увидев, что Бонни выглядит, словно ее двойник. «Нет, — подумала она. — Это — не двойник. Это — я сама. Все складывается даже более удачно, чем я предполагала. Крамер подумает, что я сама пришла к нему.»

Лейн, лежавшая на кровати Крамера, открыла глаза.

— Не волнуйся, — сказала она. — Я возьму его на себя.

Лейн проснулась с таким чувством, будто с ее груди свалился огромный камень. Она чувствовала себя прекрасно, сама не зная, почему. Потом она вспомнила несбыточный план из своего сна. Это всего лишь был плод ее фантазии. Ничего не изменилось. Настроение у нее упало, и страх опять вернулся на свое насиженное место где-то в глубине желудка.

Она посмотрела на часы у кровати. Почти час.

Она проспала довольно долго и была рада этому. Если бы только она могла спать все время!

Лейн почувствовала, что проголодалась. Поэтому она встала с постели, надела халат и тапочки и вышла из комнаты.

Дом казался пустым.

Дверь в кабинет отца была закрыта. Она постучала. Входя в комнату, она заметила страницу с черно — белыми фотографиями, которую отец быстро сунул в папку.

Он улыбнулся ей, но выглядел несколько смущенным, а лицо у него покраснело.

Ей было интересно, на что это он смотрел. Что бы это ни было, кажется, ему стало неудобно. Но Лейн решила не спрашивать.

— Извини, что побеспокоила тебя — она.

— Никаких проблем. Получше себя чувствуешь?

— Немного. Правда, проголодалась. Вы уже ели?

— Да. Мы поели час тому назад. Хочешь, я приготовлю тебе что — нибудь?

— Нет, все в порядке. Я сама справлюсь. А где мама?

— Поехала в магазин. Мы решили пригласить на обед Пита с Барбарой, поэтому она поехала купить кое — что.

— Барбара пришла в себя?

— Наверное. Мама заходила к ней. Она, конечно, смущена тем, что случилось, но готова принять участие в эксперименте. Пит уже купил новую видеокамеру.

— Будем надеяться, что эту Барбара не разобьет.

— Скорее всего она и в руки ее не возьмет.

— Если Пит начнет пугать всех снова. Когда они должны придти?

— Около шести.

— Если я еще не встану, то разбудите меня. Я не хочу ничего пропустить.

— Ты уверена в этом?

— Абсолютно. Привет. — Лейн закрыла дверь и пошла в кухню.

Пока она готовила себе жареную булку с сыром, мысли ее вернулись к папке, которую отец захлопнул так быстро. Она попыталась вспомнить, как выглядел листок бумаги. Глянцевая бумага с двумя или тремя фотографиями на ней.

Похоже на страницу из «Бафордских памятных записок».

— О, боже, — прошептала она. — Он должно быть вырвал их из ежегодника за 1968 год. А в папке была не одна страница.

Фотографии Бонни. Он рассматривал фотографии Бонни.

«Боже, если старуха Свансон как-нибудь обнаружит это… Я окажусь по уши в дерьме. Как он мог такое подстроить мне?»

Пит как-то раз назвал его «одержимым». Как раз здесь в кухне, когда отец рассказывал о своих странных снах.

Действительно, «одержимый».

Лейн положила свой сэндвич на бумажную тарелку. Поставила тарелку на стол и села.

«Просто отцу необходимы эти снимки для его книги, — сказала она себе, принявшись за еду. — Ничего странного в этом нет. А выглядел таким виноватым, потому что украл их из ежегодника и не хотел, чтобы я узнала об этом. Вот и все.

А может, и не все. Она все время снилась ему. Он ходил во сне. Отправился нанести ей визит».

Лейн вспомнила, как увидела его в гараже, смотрящего на обнаженный труп. Что, если он одержим ею? Может, он хочет, чтобы она оказалась вампиром, хочет увидеть, как она опять превращается в прекрасную девушку, хочет…

«Прекрати! Это ведь отец, а не Крамер. Отец не будет…

А что он говорил ей? Но ведь он спал. Он разговаривал с ней во сне. Наяву он не стал бы…

Наяву, десять минут тому назад, он рассматривал ее фотографии. О чем он думал? Может, представлял себе, что будет, если она сегодня оживет?

Он всего лишь мужчина.

Нет, не может быть. Это же мой папа. Ему это надо для его книги, а вовсе не потому, что он испытывает вожделение к девушке — школьнице».

Лейн не смогла доесть свой сэндвич. Она выбросила остатки, выпила воды и вернулась в свою комнату. Закрыла дверь. Кинула на стул халат. Сбросила тапочки. Натянула на себя одеяло до самой шеи и легла на бок, обхватив руками живот.

«Отец не такой, — говорила она себе. — Он — не извращенец. Он любит меня и маму.

Он даже Бонни сказал, что любит нас.

Так кто-нибудь мог бы сказать своей любовнице.

Утверждал, что любит нас, а сам пошел, чтобы вытащить кол.

Но, Господи, он же спал!

А что, если бы меня там не оказалось?»

«Эта девушка мертва, — убеждала себя Лейн. — Она мертва. Она никакой не вампир. Она не может ожить. Все это чушь собачья, и отец знает это.

Вот тебе и конец.

А вдруг…»

Лейн начала вполголоса читать «Отче наш», чтобы избавиться от этих мыслей. Чтобы немного успокоиться. Потом она еще раз прочитала «Отче наш», но на этот раз не вслух, а про себя. Потом еще раз.

Ее разбудил острожный стук в дверь. Она повернулась на спину. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул отец.

— Что, Пит и Барбара уже пришли? — спросила она.

— Еще нет. Но к тебе гость.

— Она спала? — раздался голос из — за спины отца.

У Лейн перехватило дыхание.

— Она уже проснулась, — сказал отец.

— Ну что вы, — сказал Крамер. — Не стоило и беспокоить ее.

— Все в порядке, — сказал отец через плечо, входя в комнату. Ей все равно уже пора вставать. У нас скоро будут гости. — Он жестом пригласил Крамера войти.

— Пааапааа.

— Что случилось?

— Я же в постели.

«Мне, наверное, это снится».

— Если она…

— Все в порядке. Она просто делает вид, что стесняется. Как и полагается.

В комнату вошел Крамер.

«Он в моей комнате. Этот ублюдок в моей комнате!»

Лейн выдавила из себя улыбку.

Улыбка Крамера была озабоченной.

— Я только заглянул, чтобы проведать тебя. Надеюсь, ты не схватила простуду, когда мы ездили на спектакль в субботу?

«Хороша простуда», — подумала Лейн.

Он обошел отца и подошел к кровати. В руке он держал папку, такую же, как и та, в которой отец хранил фотографии Бонни.

— Это на тот случай, если ты проболеешь дольше, — сказал он. — Я решил завезти тебе домашнее задание на эту неделю.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Очень мило с вашей стороны, Хэл, — сказал отец.

Крамер улыбнулся ему.

— Не хочу, чтобы моя лучшая ученица отстала в учебе. — Он положил папку на ее тумбочку. — Как ты себя чувствуешь?

— Не очень хорошо.

— Мне очень грустно слышать это. Когда ты собираешься встать на ноги?

Вдали зазвонил телефон.

— Пойду возьму трубку, — сказал отец. — Джина принимает ванну.

Он вышел из комнаты.

«Не верю своим глазам, — подумала Лейн. — Это просто кошмарный сон».

Крамер сел на край кровати и улыбнулся ей.

— Судя по всему, ты сохранила нашу маленькую тайну.

Лейн кивнула головой. Она не могла вымолвить ни слова.

— Вот и хорошо, дорогая. Но мне не нравится, что ты осталась сегодня дома. Я скучал по тебе. — Он сунул руку под одеяло. Глядя ей в глаза, он нежно сжал ей правую грудь. — Ведь ты тоже скучала по мне?

Лейн с трудом перевела дыхание и содрогнулась.

Крамер тихонько рассмеялся. Он посмотрел на открытую дверь, затем перевел взгляд на ее лицо и перевел руку вниз, к подолу ее ночной рубашки.

— Не надо, — вскрикнула она.

— Шшшш. У меня в кармане мой острый дружок. — Его рука нащупала обнаженное тело под задравшейся ночной рубашкой. Лейн сжала ноги. Но он сунул свою руку между ними. Лейн застонала. — Я ведь могу в мгновенье ока перерезать тебе горло. Затем то же самое сделать с твоим отцом. И с твоей матерью. Она ведь принимает ванну. Это будет весело.

Крамер убрал свою руку.

— До встречи, — сказал он. Он вышел в коридор и закрыл дверь.


Глава 45


Повесив телефонную трубку на кухне, Ларри вошел в гостиную и увидел, что Хэл стоит перед книжными полками, изучая коллекцию его книг.

— У вас довольно много книг, — сказал Хэл.

— К настоящему времени семнадцать.

— Просто фантастика!

— Да, дела сейчас идут неплохо. Не настолько известен, как хотелось бы, но кто сейчас известен?

— Над чем вы сейчас работаете? Или это секрет?

— Да не такой уж большой секрет. Не желаете ли чего — нибудь выпить?

— Ну что вы, я не хотел бы вам докучать. Я только заехал проведать Лейн…

— Вы можете не торопиться. Я как раз собирался выпить немного водки с тоником. А что приготовить вам?

— И мне то же самое, — сказал Хэл и проследовал за ним на кухню.

— Это звонил один мой друг, — сказал Ларри, приготовляя напитки. — Тоже писатель. И такое совпадение. Он сейчас собирает антологию рассказов о вампирах и приглашает меня участвовать в ней.

— Что же, поздравляю.

— Спасибо. Это хорошо, когда тебя просят присылать рассказы. Я теперь не пишу коротких рассказов, если только меня об этом не просят. Это большой шаг вперед по сравнению с прежними временами, когда я рассылал их во все журналы и коллекционировал отказы.

— Это должно быть очень лестно. Но вы что-то говорили о совпадении?

— О, да. — Просто что-то сверхъестественное. Ему нужно что — нибудь о вампирах, а я последние несколько недель просто по уши увяз в этой вампирской тематике.

— Так, значит, вы сейчас работаете над книгой о вампирах?

— Не совсем точно. — Он протянул Хэлу коктейль и взял свой собственный. Они вернулись в гостиную. Ларри уселся в свое кресло, а Хэл — напротив него на диван. — Ваше здоровье! — сказал он.

Они выпили. Хэл улыбнулся и сказал:

— Отлично приготовлено.

— Я сейчас пишу книгу о вампирах, но это — не беллетристика.

— Какое-то исследование?

— Кое — что из собственного опыта.

Хэл, улыбаясь, покачал головой, словно считая, что Ларри разыгрывает его.

— У вас имеется личный опыт общения с вампирами?

— Да.

«Наверное, зря я так разоткровенничался, — подумал он. — А собственно говоря, почему? Идею моей книги он не украдет, а мнение постороннего человека узнать не мешает.

Все равно после сегодняшней ночи все узнают об этом, ведь тело Бонни мы передадим в полицию».

— Хотите послушать?

— Конечно! — Он отпил из своего стакана и наклонился вперед, как ребенок, приготовившийся слушать эту страшную историю.

— Это все началось несколько недель тому назад, когда мы с Джиной, вместе с нашими друзьями, Питом и Барбарой отправились осмотреть один заброшенный городок в пустыне. Они скоро подойдут к обеду, поэтому у вас есть возможность познакомиться с ними.

— Это было бы интересно.

— Действительно, — сказал Ларри. — Как вы относитесь к тому, чтобы присоединиться к нам и вместе пообедать?

Он надеялся, что Джина не будет возражать. Вероятно, нет. Жаркое стоит на плите. Без всякого сомнения у нее там более чем достаточно, чтобы накормить лишнего гостя.

Можно даже оставить его на наше большое мероприятие, если он захочет. В качестве объективного наблюдателя.

— Я не люблю навязываться, — проговорил Хэл.

— Мы будем вам только рады. Это особый случай. А почему, узнаете, услышав всю историю.

— Что ж, я бы не прочь остаться. Если только Джина не будет возражать.

— Она будет счастлива видеть вас.

Хэл пожал плечами.

— Ну, если Джина не будет против…

— Вот и отлично. — Ларри отпил еще. — Итак, мы вчетвером отправились в этот город — призрак, который находится примерно в часе езды отсюда. Он называется Полынная Степь.

Пока он рассказывал свою историю, Хэл не сводил с него глаз. Время от времени учитель качал головой, словно не веря своим ушам. Несколько раз он выражал свое изумление. Рассказав, как они привезли тело Бонни домой, Ларри ненадолго вышел из комнаты, чтобы приготовить свежие напитки. Затем он снова сел и продолжил рассказ, опуская детали своего увлечения Бонни, концентрируя внимание на фактах. Ему нравилась реакция Хэла. Тот слушал зачарованно.

— И вот, — закончил он, — сегодня вечером, сразу после обеда, мы собираемся, наконец, вытащить этот кол.

— Ну и ну!

— Я приглашаю вас присоединиться к нам. Вы будете играть роль незаинтересованного лица.

— Чтобы меня там убили? — Он засмеялся, но смех его был несколько нервным.

— Полагаю, что дело не дойдет до этого.

— Я тоже. Может быть, я несколько суеверен, но все же не думаю, что готов поверить в существование вампиров.

Усмехнувшись, Ларри кивнул головой.

— Если она вдруг оживет, то мы все будем в шоке.

— Тем не менее, мне бы не хотелось пропустить такое.

— Вам и не обязательно пропускать.

Извинившись, Ларри пошел в спальню. Джина красилась перед зеркалом. На ней был комбинезон, ботинки и шарфик.

— Они уже пришли?

— Еще нет. Но пришел Хэл Крамер. Он заехал навестить Лейн и привез ей домашнее задание.

— Это наверняка не входит в его обязанности.

— Я думаю, он считает себя немного виноватым. Он боялся, что ее отсутствие в школе может быть связано с субботней поездкой.

— Он действительно привез ее очень поздно.

— Может, он подумал, что она отравилась пиццей. Во всяком случае это довольно мило с его стороны. Я пригласил его остаться на обед.

Джина нахмурилась в зеркале.

— А не будет ли это несколько угнетающим?

— Я ему все рассказал.

— Ты сообщил ему о вампире?!

— Ну да. А почему бы и нет? Это не такой уж большой секрет. Или не будет им, как только мы вызовем полицию.

— И все — таки не стоило… Ты обязательно проболтаешься, Ларри. Всегда ты такой.

— Ну что в этом плохого?

— Я не говорю, что это плохо, но мне бы хотелось, чтобы ты был поосторожней, разговаривая с людьми.

Вовсе не обязательно всем сообщать про наши личные дела.

— Мне просто хотелось узнать его реакцию.

— А теперь он подумает, что мы — психи.

— Едва ли. Он сам очень увлекся.

Джина вздохнула. Посмотрела на свои наручные часы.

— Ладно, что сделано, то сделано. — Мне бы только хотелось, чтобы ты…

— Знаю, знаю.

— Вот и хорошо, что знаешь. Пит и Барбара должны придти с минуты на минуту. Ты не зайдешь, чтобы предупредить Лейн?

— Я не могу оставлять гостя надолго одного.

— Это у тебя займет не более минуты.

Считая, что было бы неплохо, если бы Джина пореже с неодобрением относилась к его словам и поступкам, он вышел из спальни и подошел к двери Лейн. Он постучал.

— Да? — отозвалась она.

— К тебе можно?

— Да.

Ларри открыл дверь. Лейн все еще была в постели, из — под одеяла виднелся только затылок.

— Я думал, ты уже встала и оделась.

— Мне опять стало плохо.

— Ты считаешь, что не сможешь пообедать с нами?

— Не знаю.

Ларри, озабоченный, подошел к кровати. Присел на край и погладил Лейн по волосам. Она серьезно посмотрела на него. Лицо у нее было бледным, и чувствовалось, что ей плохо.

— С тобой все в порядке?

— Если бы со мной все было в порядке, я не лежала бы сейчас в постели.

— Я имею в виду, может, у тебя что — нибудь серьезное? Может, лучше отвезти тебя к врачу?

— Не нужен мне врач. Само все пройдет.

— Мне очень неприятно видеть тебя в таком состоянии, дорогая.

— Извини.

— Если ты не сможешь встать и пообедать с нами, то можно будет принести тебе обед сюда.

— Пит и Барбара еще не пришли?

— Еще нет. Но Хэл все еще здесь. Мы пригласили его на обед и на наше мероприятие.

Закрыв глаза, Лейн прошептала:

— Замечательно.

— Что — нибудь случилось?

— Ничего. Просто я чувствую себя ужасно, вот и все.

Ларри нежно погладил ее по щеке, затем встал.

— Было бы прекрасно, если бы ты смогла присоединиться к нам. Хотя решай сама. Мне бы не хотелось, чтобы тебя вырвало прямо на стол.

Лейн даже не улыбнулась.

«Она действительно больна», — подумал Ларри.

— Спасибо.

Ларри вышел в коридор и закрыл за собой дверь, чувствуя себя несколько подавленным. Может, и действительно ничего серьезного? Но все — таки… А вдруг это у нее цереброспинальный менингит? Или рак кости? Или… «Выбрось это из головы!»

Джины в спальне уже не было.

Он нашел ее в гостиной. Она сидела на диване рядом с Хэлом и говорила:

— Я понимаю. Все это выглядит не совсем обычно, но… — Она взглянула на Ларри.

— Лейн стало хуже. Она не сможет выйти к обеду.

Джина нахмурилась.

— Пойду посмотрю, что с ней.

Ларри, почему бы тебе не налить Хэлу еще.

Выходя из комнаты, мама закрыла дверь. Несколько минут спустя Лейн услышала звонок в дверь. Это пришли Пит и Барбара.

Она слышала веселые, оживленные голоса. Смех.

Все это казалось ей слишком неестественным, чтобы быть реальным: компания друзей пьет и ест и вообще весело проводит время, собираясь довести до конца дело с «вампиром», даже не догадываясь, что настоящее чудовище находится среди них.

Крамер, как это и свойственно дьяволу, может принимать приятное обличье, с этим у него все в порядке.

«Господи, если бы они только знали, что он представляет собой на самом деле».

Лейн нарисовала себе мысленно картину, как она встает с постели, выходит в гостиную.

— Эй, угадайте, что этот Крамер сделал со мной. — И тогда он вынимает своего острого дружка и прирезает их всех. Может, папа и Пит смогли бы схватить его, но он к тому времени уже успеет кого — нибудь прикончить.

Ей вдруг представилось, как острая бритва, блеснув, полоснула по горлу папы.

«Я не могу рисковать мамой и папой, — подумала она. — Пусть он продолжает мучить меня, чем…»

До Лейн вдруг дошло, как уязвима она сейчас, лежа в постели в одной ночной рубашке, когда в доме Крамер.

Они, наверное, сейчас все пьют. Крамер говорит:

— Могу ли я воспользоваться вашими удобствами? — Кто-нибудь показывает ему, что удобства находятся в конце коридора. Провожать его, конечно же, никто не будет. Извинившись, он покидает их и идет прямо в мою комнату еще для одного раунда угроз и приставаний.

Лейн поднялась с постели, включила лампу. Из ящика комода она вынула трусики и надела их. Хотя и тонкая, но туго обтягивающая ткань была хоть какой-то защитой. Она сняла с себя ночную рубашку и положила ее в ящик. Вся дрожа, она надела свой бюстгальтер. Застегивая его, она вспомнила, как ходила в школу без него, надеясь привлечь внимание Крамера.

Молодец, привлекла.

«Это не играло никакой роли, — напомнила она себе. — Крамер выбрал меня еще до того, как я все это начала».

Для дополнительной защиты Лейн надела футболку. С вешалки в шкафу она сняла плотные вельветовые брюки. Она заправила футболку поглубже в брюки, натянула их повыше, застегнула молнию и пуговицу на поясе. Теперь, чтобы добраться до ее обнаженного тела, Крамеру пришлось бы вытаскивать футболку из ее брюк. Она продела в петли ремень и туго застегнула его. Сверху она надела свою длинную клетчатую рубашку.

Затем посмотрела на себя в зеркало.

Не то, чтобы во всеоружии, но все же гораздо лучше, чем ночная рубашка. Если Крамер нанесет ей еще один визит, то ему долго придется повозиться, чтобы найти обнаженное тело ниже шеи.

Лейн опять легла в постель. Она натянула верхнюю простыню и одеяло до самого подбородка.

Лежать под одеялом полностью одетой было странно.

Не только странно, но и жарко.

«Лучше потерпеть небольшое неудобство, — подумала она, — чем позволять этому мерзкому ублюдку опять трогать меня.»

Она прислушивалась к его шагам. Она знала, что он непременно придет.

«А что, если он придет, а я выну папин пистолет из — под одеяла и выстрелю в него. У него потом найдут опасную бритву».

У Лейн учащенно забилось сердце.

«Я сделаю это».

Она встала с постели. Приоткрыв дверь, услышала голоса и смех. «Вечеринка у них в полном разгаре», — подумала она.

Коридор был свободен.

Лейн бросилась в комнату родителей. Не включая света, пробралась к шкафу, где отец хранил свой револьвер.

При слабом свете, падающем из коридора, на ночном столике она увидела телефон.

И тут же почувствовала облегчение.

Она включила лампу, стоящую у кровати, позвонила в справочную, и узнала номер телефона Мелани Бенсон. Лейн набрала номер.

Слушая длинные гудки, она не сводила глаз с двери.

— Ну быстрей же, — молила она.

После четвертого гудка кто-то снял трубку.

— Да? — раздался недовольный голос Райли.

— Это я, Лейн.

— Как хорошо! Как дела?

— Крамер здесь. Он у меня дома.

— Какого дерьма?

— Он обедает с нами.

— Какого черта…

— Это неважно. Слушай, он, вероятно, пробудет здесь еще около двух часов. Я не могу уйти, но… Не знаю, но я просто подумала, что должна тебе сообщить об этом. После этого, он, скорее всего, должен вернуться к себе домой, понимаешь? Может, ты захочешь подкараулить его?

— Черт побери.

— Что ты думаешь об этом?

— Для этой сволочи это будет сюрпризом. Последним сюрпризом в его жизни.

— Будь осторожен, ладно? Он носит опасную бритву.

— При вскрытии трупа этого гада они найдут ее в его заднице.

— Удачи, Райли.

— Да, конечно. До встречи, Лейн. — Он повесил трубку.

Лейн повесила трубку. Вытерла влажные руки о свои брюки, выключила лампу, быстро дошла до ванной комнаты и закрылась там.

Сидя на унитазе, она обхватила живот руками и сгорбилась, стараясь унять дрожь.


Глава 46


— А вот и она! — провозгласил Пит, поднимая свой коктейль, словно тост за Лейн, вошедшую в это время в гостиную.

— Женщину в постели не удержать, — заметил Хэл.

Ларри почувствовал облегчение, правда, смешанное с опасением.

— Тебе стало лучше, дорогая? — спросил он.

— Гораздо лучше.

— Вот и отлично.

— Вся команда в сборе, — сказала Барбара.

«Теперь можно и расслабиться», — сказал себе Ларри.

Пока все остальные пили, закусывали и, очевидно, приятно проводили время, он не переставал беспокоиться о Лейн.

«Но, кажется, с ней все в порядке. Слава Богу».

Хотя он, пожалуй, предпочел бы, чтобы она оставалась в своей спальне, когда придет время вытаскивать кол.

Судя по тому, как она была одета, она явно намеревалась идти вместе с ними. Она даже надела ту же самую рубашку, под которую она в ту ночь прятала распятие из своей комнаты.

Барбара, по — видимому, это тоже заметила. Улыбнувшись Лейн, она похлопала себя по животу и сказала:

— Ты взяла его?

Лейн сначала посмотрела на нее озадаченно.

— Ты знаешь, о чем я, — Барбара похлопала себя по животу снова.

— Ах, это. — Лейн огляделась.

— Джина на кухне, — сказала ей Барбара.

— Оно у меня на стене. Возьму его, когда наступит время.

— О чем это вы?

Лейн глянула на него и отвернулась. Она покраснела, словно ей неудобно было признаваться своему учителю о таких вещах.

Барбара наклонилась к нему и положила руку Хэлу на колено.

— Мы обсуждаем вопрос о нашей защите. — Другой рукой она вынула из — под свитера золотую цепочку и показала ему крестик Лейн. — Она одолжила мне его для этого мероприятия. Для себя она взяла гигантский. Пришлось спрятать его под рубашку, чтобы ее мама не узнала об этом. Джина очень суеверна насчет суеверий.

— Барби, тебе уже хватит пить, — вставил Пит.

— Я прекрасно себя чувствую, — запротестовала она.

— Конечно, это очевидно, — сказал Ларри. — Вполне можно сказать слово «суеверный» в одном предложении дважды, и ничего страшного в этом нет.

— Это тебе надо следить за собой, забулдыга, — сказала Барбара Питу. — А то опять начнешь выкидывать трюки, как в прошлый раз, и это тебе…

— Мой поросеночек повизгивал всю дорогу домой.

Барбара вся просто побагровела.

— Заткнись сейчас же.

— Все к столу, — позвала Джина из столовой.

Когда все расселись за обеденным столом, Пит поднял бокал вина и провозгласил:

— За Бонни. Быть ей иль не быть?

Ларри отпил немного. Он чувствовал более чем легкое головокружение. «Мы выпили слишком много, — подумал он. — И шутим слишком много. Неужели никто не понимает..? Балагурить и шутить над мертвым человеком».

— Позвольте мне сказать кое — что, — сказал он. Все посмотрели на него, кроме Лейн. С мрачным лицом она сидела рядом с Хэлом перед пустой тарелкой. — Бонни Саксон была красивой и обаятельной молодой женщиной, когда ее убили. Она была немногим старше Лейн, и впереди бы у нее была целая жизнь, если бы какой-то псих не… — Голос у Ларри предательски задрожал, а на глаза навернулись слезы. — Этого не должно было случиться. Это было так жестоко… — Он всхлипнул и покачал головой. — Извините, — пробормотал он.

— Давайте переменим тему, — предложила Джина.

— Выпил лишку, Ларри, — сказала Барбара.

— А я считаю, что папа прав, — грустно сказала Лейн. Вид у нее был сердитый. — Это не кино, и вы не в игры играете. Труп в гараже не был туда положен отделом спецэффектов. Она была живая, настоящая. И какая-то сволочь…

— Лейн!

— Извините, но ведь это так и есть. Вы все шутите по этому поводу, словно это какое-то развлечение или игра. Поднимется она или не поднимется и скажет «Фи!»? Все это реальность, и она действительно мертва. И лишь только от того, что в груди у нее кол, это все превращается в День Всех Святых. Представляете себе, что бы испытывали ее родители, если бы услышали сейчас весь этот бред?

— Последите за своим язычком, молодая особа.

— А если бы там была я? Стали бы вы устраивать по этому поводу вечеринку, а потом пошли бы с видеокамерой?

— Прекрати! — прикрикнула на нее Джина.

Лейн опустила голову.

— Я просто считаю, что надо оставить бедную девушку в покое. Все это дурно.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — пробормотал Ларри.

— В общем-то я согласна с этим, — сказала Джина. — Я только хочу, чтобы это тело отсюда увезли.

— Подождите минуту, — сказал Пит. — Все мы здесь никакие не вурдалаки. Уж мы-то с Ларри знаем, что это серьезное дело. Бог свидетель, что мы столкнулись с ее убийцей в субботу, и сами были близки к смерти. Поэтому мы волею судеб оказались вовлечены в это дело и, может быть, даже зашли слишком далеко. Но особой причины отменять задуманное нет. Ведь все равно кто-то должен будет вынуть кол. Если это не сделаем мы, то это сделают люди из полиции, либо следователь, либо еще кто-нибудь. С таким же успехом это можем быть и мы. Тем более, что от этого зависит наша книга, так ведь, Ларри?

— Да, — пробормотал он.

— Мы уже приблизились к этому. И теперь должны сами увидеть. — Обращаясь к Лейн, он добавил: — Это вовсе не будет осквернением тела. Осквернение было совершено раньше, — этим сумасшедшим Урием. Вытащив кол, мы сотворим добро. Это будет именно ради нее.

— Особенно, если она — вампир, — вставила Барбара.

Джина, застонав, подняла кверху глаза.

— А что вы думаете об этом, Хэл? — спросила Барбара.

Тот задумчиво покачал головой.

— Я здесь присутствую, как сторонний наблюдатель. Но я должен согласиться, что Ларри и Пит не продвинутся далеко со своей книгой, если не вытащат этот кол.

— Спасибо, старина, — сказал Пит.

— Давайте поедим, пока жаркое совсем не остыло, — сказала Джина.

— Во время еды почти никто не разговаривал. Ларри чувствовал себя голодным, как волк. Отправляя мясо и картофельное пюре в рот, он обратил внимание, что и остальные поглощали свою еду, словно перед этим умирали с голоду. Все, кроме Лейн. Остальные все съели, а ее тарелка выглядела так, словно она едва к ней притронулась.

— Мы готовы, дружище? — спросил Пит.

— Всегда готовы, — ответил Ларри. Сердце у него при этом заколотилось так сильно, что он даже почувствовал головокружение.

— Подождите, я возьму свою камеру.

— А я, пожалуй, нанесу визит мистеру Туалету, — сказала Барбара.

Они оба вышли из комнаты.

— Джина, обед был очень вкусным, — сказал Хэл.

— Спасибо. Я еще приготовила пирог «Черный лес» на десерт, но думаю, что мы подождем и съедим его после. Пусть сначала ребята закончат с этим своим делом.

Пит вернулся с камерой, которую он оставил в гостиной.

— Будем надеяться, что эта выживет сегодня ночью, — сказал он.

— Просто не надо шутить так глупо, как в прошлый раз, — заметила Джина.

— Ни в коем случае.

Вернулась Барбара и объявила:

— Все готово.

Они направились к кухонной двери. Когда Ларри открыл ее, Лейн сказала:

— Думаю, мне тоже надо нанести кой — куда визит. Идите вперед. Я сейчас приду.

— Хорошо, — сказал Пит. — Давайте на этот раз обойдемся без несчастных случаев.

Все остальные последовали за Ларри на улицу. Направляясь к гаражу, он весь дрожал. Ссутулившись, он скрестил на груди руки и крепко сжал зубы, чтобы они не стучали.

«О, Бонни, — подумал он. — Вот мы и идем к тебе».

Остановившись у двери гаража, он полез в карман своих брюк, чтобы вытащить ключи. Висячий замок казался холодным как лед, когда он пытался крепко держать его. Ключ дрожал в его руке, но, наконец, он попал в замочную скважину. Ларри повернул ключ, и замок открылся. Ларри вынул его, снял щеколду и приоткрыл дверь на несколько футов. Замок он сунул себе в карман, почувствовав, какой он тяжелый и холодный.

Джина прошла вперед. Несколько секунд спустя вверху загорелась лампочка, и все остальные вошли в гараж.

Ларри удивился, что лестница была опущена. Неужели здесь кто-то побывал?

Но затем он вспомнил, что они не убрали ее после предыдущей попытки.

Он посмотрел на темное отверстие люка.

— Что это? — Хэл подтолкнул лук Пита, лежащий на бетонном полу рядом с колчаном со стрелами.

— Наша страховка, — ответил Пит. — Просто на тот случай, если она вдруг оживет после того, как мы вытащим кол. Эй, а может быть, вы возьмете на себя эту защиту. А то я буду в это время снимать фильм. Из лука когда — нибудь стреляли?

— Когда-то мне это неплохо удавалось, — ответил он, поднимая лук. — Я, конечно, не Вильгельм Телль, но…

— Стреляйте в упор.

— В этом не будет никакой необходимости, — сказала Джина. — Опять их придуривание.

— Ну и что же. Я с удовольствием поиграю в это тоже. — Он оставил колчан лежать на полу, но одну стрелу вынул.

— Молодец, — сказал Пит. — Стреляйте ей прямо в сердце, если она вдруг окажется дочерью Дракулы.

Хэл тихонько фыркнул и кивнул.

Пит шагнул к своей жене и протянул ей камеру.

— Да ни за что.

— Эй, ну возьми.

— Чтобы и эту разбить?

— Ну не бойся.

— Еще связываться с тобой.

— Ну возьми, Барби! На этот раз ничего не будет…

— Давай я это сделаю, — предложила Джина. — Покажи мне, как она работает.

— Отлично. Просто сними, как мы опускаемся с гробом. А потом я ее возьму у тебя и сниму, как Ларри вытаскивает кол. — Он передал камеру Джине, показал ей, как ее держать, и ткнул пальцем в видоискатель. — Здесь все уже установлено, — пояснил он.

— Наводится автоматически, нужно только нажимать вот на эту кнопку, и ты снимаешь.

Он отвернулся от нее, улыбнулся Ларри и потер руки.

— Ничего не хочешь сказать нашим зрителям?

— Давайте просто, наконец, сделаем это, — сказал Ларри. Голос его немного дрожал.

Пит похлопал его по плечу и прошел мимо него к лестнице. Ступив на верхнюю ступень, он оглянулся на Джину.

— Ты это снимаешь?

— Да.

Ларри подождал, пока Пит поднимется на чердак. Затем начал подниматься сам. Хотя было не очень холодно, он никак не мог унять дрожь. Внутри у него все сжалось. А в ногах была такая слабость, что он боялся, как бы они не подвели его.

«Через несколько минут, — сказал он себе, — все будет кончено».

«Я буду твоя навеки», — слышался ему шепот Бонни.

«А что, если это правда?» — подумал он.

Этого не может быть. Она мертва. Ее «голос» не более, чем мое излишне богатое воображение.

«А если она все — таки оживет?»

В тот момент, когда голова Ларри приподнялась над люком чердака, он увидел себя в постели, сверху на нем Бонни, обнаженная и самая прекрасная из всех женщин.

Если бы это было наяву…

Вспомнив о ней, он на мгновенье остановился. Он чувствовал ее теплые руки, гладящие его тело, чувствовал ее влажные мягкие губы, ее груди, прижавшиеся к его груди, и как она медленно соскользнула вниз.

— Ты чего ждешь? — спросил Пит. — Нервишки пошаливают?

— Нет, все в порядке, — отозвался он. Поднявшись на чердак, он почувствовал, что с ним действительно все в порядке. От его воспоминаний весь страх как рукой сняло.

«Ничего такого быть не может, — сказал он себе. — Но разве это не было бы прекрасно?

Нет! Это не было бы прекрасно. Что это со мной?»

При слабом свете снизу он увидел Пита, стоявшего на коленях в изголовье гроба. Ларри направился к другому концу. Он наткнулся рукой на флуоресцентный фонарик, который он разбил в ту ночь, когда Лейн застала его здесь.

Лейн.

Желать Бонни означало предать Лейн. Нет, хуже. Это означало бы предать Джину.

Он отодвинул разбитую лампу в сторону, просунул руки под гроб и ухватился за него с углов.

Гроб внутри казался совершенно черным.

Отсюда он не видел Бонни.

Пит прошептал:

— Правда, было бы здорово, если бы она ожила?

— Да, — шепотом ответил Ларри.

— Она была бы потрясная красотка.

— Ты сам женат на потрясной красотке.

— Да, но Бонни… Знаешь, я до сих пор не могу выбросить из головы ее снимок.

— Сейчас она выглядит совсем по — другому, — сказал Ларри. Он был рад, что не может сейчас видеть ее труп в черной глубине гроба.

— В фильмах они оживают молоденькими.

— Это не кино, Пит.

— А жаль, правда?

— Да.

— Эй, ребята, чем вы там занимаетесь? — крикнула снизу Барбара.

— Уже идем, — отозвался Пит. Тихо спросил: — Готов?

— Да. — Ухватившись за деревянные углы, Ларри начал разворачиваться, оглядываясь через плечо, двигая конец гроба к освещенному люку в полу. Он ступил на лестницу. Спустившись на несколько ступеней, он левой рукой ухватился за верхнюю перекладину, а правой придерживал конец гроба.

— Будем надеяться, что на этот раз она не вывалится, — сказал Пит.

Ларри почувствовал тяжесть на руке, и гроб продвинулся вперед.

— Взял его? — спросил Пит.

— Да, — Ларри медленно начал спускаться вниз, высоко держа конец. Он казался не особенно тяжелым.

Только Ларри успел подумать, уж не пуст ли он, как Пит сказал:

— Ох, и уродлива же ты, мать.

Значит, она на месте. Ящик казался легким, вероятно, от того, что большую часть веса держал Пит.

Когда ящик начал наклоняться, Ларри отпустил лестницу и ухватился за него обеими руками.

— Осторожней, — сказала Барбара.

— Боюсь, что я…

— Я придержу тебя, — сказала Барбара и схватила его за ноги чуть выше колен. Она крепко держала его, и по мере того, как он спускался все ниже, руки ее поднимались все выше. Вот они оказались на бедрах, прижались к спине, и она сказала:

— Ну вот, один спустился.

Он ступил на помост, и она убрала руки. Ларри начал пятиться от лестницы.

— Осторожней, — предупредила она его, когда он приблизился к краю помоста.

— Спасибо. — Он шагнул на бетон и медленно начал опускать гроб, чтобы он находился на одном уровне, пока Пит двигался по лестнице вниз.

Вот край оказался у него под подбородком. Ларри увидел коричневые высохшие ноги трупа и тут же отвел взгляд. Ящик опустился до его груди. Он пятился назад, пока Пит не спустился с лестницы, затем с помоста.

Они поставили гроб на пол.

Хэл бросился вперед.

— Боже, — произнес он. — Так это действительно не шутка. — Прижав лук и стрелу к боку, он наклонился, чтобы разглядеть поближе.

— Она как будто мумифицирована, — сказал Хэл.

— Вяленая, — сказала Барбара.

— Хватит вам любоваться ею, — сказала Джина. — Давайте заканчивать.

Хэл протянул руку и кончиками пальцев дотронулся до бедра Бонни.

— Твердое, — пробормотал он. Затем провел по ноге ладонью.

— Не надо, — сказал ему Ларри.

— Извините.

— Давайте побыстрее, — сказала Джина.

— Да, — кивнул Пит. — Давайте заснимем эту прощальную гастроль. Ларри, встань с другой стороны гроба.

Ларри перешел на другую сторону. Пит забрал у Джины видеокамеру, поднял ее на плечо и посмотрел в видоискатель.

— Все отойдите, — приказал он. — Хэл, приготовьте лук.

Ларри наклонился у гроба. Остальные все вместе стояли в нескольких ярдах, глядя на него. Хэл поднял лук и натянул тетиву.

— Хорошо, — одобрил Пит.

— Подождите, — сказала Барбара. — А Лейн мы не будем ждать?

«Лучше сделать это сейчас, пока ее нет», — подумал Ларри.

Он перевел взгляд на тело в гробу. Он смотрел на ее соломенные волосы, запавшие глаза, впалые щеки и жуткую усмешку. Затем он посмотрел на деревянный кол, торчавший из дыры на ее груди.

«Вынь его, и я буду твоею».

Он ухватился правой рукой за кол.

Закрыв глаза, Ларри представил Бонки живой. Он видел, как она приближается к его постели, ее лицо обрамляют белокурые волосы, глаза невинные и любящие. Кожа тела чистая и нежная. Груди с торчащими сосками слегка покачиваются. Завитки на лобке сияют, словно золотые нити. Опустившись коленями на матрас, она перекидывает через Ларри ногу. Опираясь на руки и на колени, она наклоняется над ним.

«Вынь кол, — шепчет она, — и я твоя навеки».

Ларри сжал пальцы вокруг кола.

Он открыл глаза и посмотрел на Джину. Она уперлась руками в бедра и, хмурясь, смотрела на него.

— Ну давай же, — сказала она.

Переведя взгляд на Пита, он посмотрел в линзы камеры. — Забудьте об этом, — сказал он. — Я не буду этого делать. Мы не будем этого делать. Никто из нас. Это решено. Забудьте об этом.

Из темноты за дверью гаража появилась Лейн. Она вдруг остановилась. Посмотрела на Ларри. Затем на Хэла.

— Нет! — крикнула она и кинулась на своего учителя.


Глава 47


Когда все вышли из дома, Лейн подождала у кухонной двери, пока все не оказались в гараже. Только убедившись, что Крамер не оторвется от группы и не вернется, чтобы нанести ей визит, она вернулась в свою комнату. Там она сняла распятие, висевшее на небольшом гвоздике на стене.

Засовывая нижний конец креста под пояс, она вспомнила о револьвере.

Может, вместо креста взять револьвер?

И что она с ним будет делать? Убьет Крамера? Сначала надо заставить его признаться. Все это будет на видеопленке.

«Не могу.

Да мне и не нужно, — вдруг вспомнила она. — Ведь она же позвонила Райли. Он, наверное, уже в доме Крамера, поджидает, чтобы прикончить этого ублюдка за убийство Джессики.

А я буду чиста. Он будет мертв, и никто никогда даже не узнает, что он сделал со мной.

Если только Райли не проболтается.

Он не проболтается».

Выйдя из комнаты, Лейн решила сначала зайти в туалет. Она дошла до конца коридора, включила в ванной свет и закрыла за собой дверь. Она закрылась на замок, просто на тот случай, если Крамер все — таки надумает вернуться. Она вынула распятие, положила его у раковины, спустила брюки и трусики и села на унитаз.

«Может, мне лучше просто остаться здесь, — подумала она. — Просто пережду здесь и больше никогда не увижу Крамера. А завтра прочту о нем в газете. Учитель английского языка Бафордской средней школы был убит в своем доме.

И никто никогда не узнает, что он со мной сделал.

Если только не арестуют Райли. И тогда мне придется выступить свидетелем.

Может, этого и не случится. Может, это так и останется нераскрытым, и мама с папой ничего не узнают.

А вдруг они ждут ее и не будут вытаскивать кол, пока она не придет. Они могут даже послать кого — нибудь за ней. Крамер может вызваться добровольцем.

Он не доберется до меня, пока дверь заперта.

Черт, этот дурацкий замок любой может открыть. Надо всего лишь сунуть что — нибудь в замочную скважину. Это можно сделать даже ногтем.

К тому же, я должна быть там ради отца».

Сунув распятие за пояс брюк и спрятав его под свободной рубашкой, Лейн вышла из ванной. Она медленно шла по коридору. Торопиться было ни к чему. Чем дольше она будет идти, тем меньше времени ей придется провести в обществе Крамера.

Хотя сегодня находиться рядом с ним ей было не так уж страшно. Когда вокруг было много народу, он казался не таким пугающим. А, может быть, она не боялась его потому, что знала, что его ждет.

Он уже мертв. Просто он этого еще не знает.

На кухне Лейн открыла раздвижную дверь. Она вышла на улицу и задвинула ее. Ветер разметал ее волосы, развевал ее рубашку, но футболка внизу хорошо защищала ее от холода. Лейн пошла по дорожке.

Дверь гаража была приоткрыта на четыре — пять футов. Из нее на дорожку падал свет, но тех, кто находился внутри, она видеть не могла, пока не подошла к самому входу.

Отец сидел на корточках с другой стороны гроба, держась рукой за кол. Остальные смотрели на него. Пит направил на него свою камеру.

Хэл целился в него стрелой. В отца.

— Нет!!! — крикнула она изо всех сил.

Отец посмотрел удивленно. Все остальные обернулись, когда она с криком: «Ублюдок!» бросила на Крамера. Лишь только эти слова сорвались с ее губ, она поняла свою ошибку. Крамер не собирался стрелять в отца. Стрела предназначалась для вампира. «Черт бы тебя побрал», — подумала она.

В глазах Крамера она увидела шок. Он дернул тетиву назад, но в тот момент, когда он отпустил тетиву, Барбара толкнула его локтем в бок. Стрела просвистела мимо Лейн, менее, чем в дюйме от ее правой руки.

Кинувшись на него, Лейн наклонила голову, выбила из его руки лук и ударила в грудь. Ошеломленный, он шагнул назад. Лейн вцепилась в него. Она слышала встревоженные голоса. Крамер ударил ее коленом в живот, попав в распятие, которое вдавилось в нее. Он схватил ее и швырнул в сторону.

Она покатилась по бетонному полу, распятие выпало из — под ее рубашки. Задыхаясь, она попыталась сесть.

Удар Крамера совершенно лишил ее сил. Она могла только приподнять голову.

Потрясенный отец все еще сидел на корточках у гроба, застыв от изумления. Барбара лежала, опрокинувшись на спину. Мама за спиной Крамера схватила его рукой за горло, повиснув на нем, когда тот полоснул своей бритвой Пита. Пит выставил вперед свою камеру, блокируя лезвие.

Лейн оттолкнулась от пола. На этот раз ей удалось сесть. Она поднялась на ноги.

— Не двигаться! — раздался громкий голос отца.

Лейн посмотрела на него.

Их глаза встретились. У Лейн еще не было сил сказать ему, что сделал с ней Крамер. Но отец догадался сам.

Он опустил глаза.

И Лейн увидела, как он начал выпрямляться, лицо его было перекошено от ярости, зубы оскалены, поднимаясь, левой рукой он опирался о грудь Бонни, а правой вытаскивал кол. Тот выходил, длинный кусок дерева, потемневший внизу, с заостренным концом. Словно сумасшедший с ножом мясника, он с воплем перепрыгнул через гроб и кинулся на Крамера.

Мама уже отпустила горло Крамера. Она стояла на коленях позади него, повиснув у него на ногах. Барбара спешила к колчану со стрелами. Крамер успел полоснуть Пита по груди бритвой, тот опустил камеру и с размаху ударил ею Крамера по лицу.

От этого удара голова учителя дернулась назад. Он взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, чуть не упав через маму.

Отец вонзил кол ему в глотку.

Колени Крамера подогнулись. Задом он ударил маму по спине, придавив ее к полу. Отец, не выпуская из руки кола, опустился на колени. Рыча, он обеими руками вдавливал кол все глубже и глубже в горло Крамера.

Крамер дергался, извивался и бил руками. Вокруг горла клокотала кровь. Глаза его выпучились, словно вот — вот совсем вылезут из орбит. Ртом он хватал воздух, язык вывалился изо рта и дергался.

Наконец, сильнейший спазм, казалось, выбил остатки жизни из тела Крамера. Он обмяк. Завоняло экскрементами, и Лейн закрыла рукой нос и рот.

Отец, пользуясь колом, как ручкой, стянул тело Крамера с мамы.

Он оставил кол в горле Крамера и поднялся, хватая ртом воздух. Посмотрел на свои трясущиеся руки. Потом глянул на Пита.

— С тобой все в порядке?

Пит держался за окровавленную грудь, глядя на себя и качая головой.

Барбара держала по стреле в каждой руке. Она выпустила их из рук, и те со стуком упали на пол. Она обняла Пита за спину.

— Боже, милый.

— А с тобой все в порядке? — спросил ее Пит.

— Отделалась легким испугом.

— Джина? — спросил отец.

Мама все еще стояла на коленях, глядя на тело. Вместо ответа она поднялась. Она протянула к Лейн руки. На глазах у нее были слезы, из носа текло, но, кажется, она не была ранена. Лейн шагнула к ней, и они обнялись.

— Что он сделал с тобой? — спросила мама.

— Он избил меня, — сказала Лейн достаточно громко, чтобы все могли слышать ее. — Он изнасиловал меня.

В субботу после спектакля. Это он убил Джессику Паттерсон и ее родителей. Он сказал, что и нас убьет, если я расскажу про него.

— О, Боже, — прошептала Барбара. — Бедное дитя.

— Какая сволочь, — сказал Пит. Лейн услышала быстрый пинок. Кто-то бьет Крамера?

Раздались чьи-то шаги. К спине Лейн прижался папа. Его руки обняли маму, и Лейн оказалась между их телами. Она чувствовала, как теплое дыхание отца слегка шевелит ее волосы.

— А наша подружка Бонни так и не очухалась, — сказал Пит.

Повернув голову, Лейн увидела, что потемневший труп лежит недвижимо, вытянувшись в своем гробу, с дырой там, где прежде был кол.

— Значит, она все — таки не была вампиром, — сказал Пит.

— И слава Богу, — прошептал Ларри.


Глава 48


— Мне очень не хочется оставлять тебя в беде, расхлебывать все это одному, — сказал Пит с заднего сиденья своей машины, где он лежал, прижав к груди полотенце.

— Не беспокойся об этом, — сказал Ларри через водительское окно.

— Мы вернемся, — сказала ему Барбара. — Я не думаю, что это займет более часа.

— Если только им хватит ниток и не придется посылать за дополнительными, — сказал Пит.

— Полиция, вероятно, еще будет здесь.

— Я этому не удивлюсь. — Барбара убрала руку с руля и нежно потрепала Ларри по щеке. — Не волнуйся. Никто не посадит тебя в тюрьму за убийство этого негодяя.

— А если все — таки посадят, — сказал Пит, — то ты сможешь написать об этом книгу.

— Спасибо за поддержку, дружище.

— Поехали, детка. Трогай. А то я превращаюсь здесь в десерт для вампиров.

— Вези его осторожней, — сказал Ларри. Затем он отошел от машины. Джина взяла его за руку, и они стояли рядышком, пока Барбара выруливала с дорожки.

Лейн, сидя на кровати родителей с телефонной книгой на коленях, сняла телефонную трубку и набрала номер Крамера. Она услышала первый гудок и представила себе, как в темном доме Крамера вдруг зазвонил телефон, вероятно, напугав Райли.

Еще два гудка, затем телефон соединился.

Прежде, чем она успела открыть рот, голос Крамера сказал: «Сейчас я не могу ответить на ваш звонок. После гудка, сообщите, пожалуйста, свое имя, номер телефона, и я позвоню вам, как только смогу».

— Черта — с — два ты позвонишь, — пробормотала Лейн после его «Спасибо».

Она слышала пустой звук, похожий на ветерок в пустыне ночью.

А, может быть, Райли и нет там.

Раздался гудок.

— Эй, сними трубку. Это твоя ханжа. Ты понял? Твоя оплеванная ханжа. Сними трубку. Это срочно.

Лейн услышала щелчок.

— Лейн? — Голос Райли.

— Да, это я. Вынь ленту из аппарата и положи в карман.

— Ладно. Что случилось?

— Сделай это сразу же.

Спустя несколько секунд он сказал:

— Готово. Я вынул ее. Что случилось? Он уходит?

— Он мертв.

— Что?!

— Мой отец убил его минут десять тому назад. Сейчас у меня нет времени рассказывать тебе об этом. Дело в том, что ты можешь идти домой.

— Черт побери!

— Ты должен радоваться.

— Я сам хотел…

— Знаю, знаю…

— Может поджечь дом этого ублюдка?

— Нет, не надо. Там могут оказаться улики.

— О, да. С этим все в порядке. Здесь их полно.

— Вот как?

— Этот гад устроил целый музей в своем шкафу — все стены в фотографиях. Ты, Джессика, с полдюжины еще…

— Я? — переспросила Лейн, не в состоянии даже вздохнуть.

— Да. Их тут штук тридцать — сорок. У него здесь есть затемненная комната с самыми разнообразными камерами, телефотолинзами.

— О, Боже.

— И куча дамского нижнего белья. Трусики, бюстгальтеры, ночные рубашки. Этот тип — половой извращенец. Похоже, что он пользовался ими для…

— Оставь все, как есть. И, ради Бога, не поджигай дом. Полиция должна найти все это. Это спасет моего отца.

Несколько мгновений стояла тишина. Затем Райли сказал:

— Я даже не знаю. Некоторые снимки Джессики… Мне бы не хотелось, чтобы полиция увидела ее в таком виде.

— Они должны знать, чем занимался Крамер.

— Да? Уверяю тебя, ты не говорила бы так, если бы видела, в каком виде он заснял тебя.

— Он не мог…

— Он следил за тобой, Лейн. Судя по всему, он околачивался и у вашего дома тоже. Советую тебе закрывать занавески получше.

— Господи Иисусе, — прошептала она.

— Все еще хочешь, чтобы я все так и оставил?

Зажмурившись, она застонала.

«Мои фотографии на его стенах. Снимал через окна?» Ее бросило в жар, а по телу поползли мурашки.

— Все оставь, — сказала она. — Пожалуйста. Так надо.

Опять тишина. Наконец, Райли сказал:

— Я оставлю часть из них. Полиции будет достаточно, чтобы понять, что это за тип. Хорошо? Самые худшие фотографии твои и Джессики я возьму и сожгу.

— Хорошо. Спасибо. — Лейн услышала, как хлопнула входная дверь. — Все. Я вешаю трубку. Вошли мои родители. А ты уходи оттуда. — Лейн повесила трубку и быстро вышла в коридор.

* * *


Спрятавшись за кактусами на противоположной стороне улицы, Урия наблюдал за логовищем вампиров и думал, что же там произошло.

Похоже, что и соседям это тоже интересно. Он насчитал более двадцати зевак, слоняющихся туда — сюда по улице и по тротуару, выглядевших несколько странно при свете мигалок полицейских машин и фургона коронера.

Прошло много времени, но вот по дорожке провезли две каталки. Когда их загружали в фургон коронера, Урия заметил, что это большие темные мешки.

После того, как фургон уехал, большинство зевак разошлось.

Одна за другой отъезжали и полицейский машины. Но последняя из них оставалась довольно долго. К тому времени, когда из входной двери вышли двое полицейских, сели в машину и уехали, поблизости оставалось лишь несколько соседей.

Урия сел на гравий позади кактусов, завернулся в одеяло от холода и стал ждать.

Что бы ни случилось там, на той стороне улицы, он все равно должен войти и выполнить свою миссию. Он был уверен, что полиции совершенно наплевать на вампиров. Они могут успешно заниматься чем — нибудь другим, но их совсем не волнуют эти вечно жаждущие крови дети сатаны.

«Я войду туда», — подумал он.

— Надеюсь, что это все, — сказал Пит и зевнул. Он полулежал в легком кресле, на нем поверх бинтов, которые ему наложили на станции скорой помощи, была надета рубашка Ларри. — Пока все идет неплохо.

— Я только жалею, что ты не сказала нам об этом раньше, — сказала Джина, глядя на Лейн уставшими, грустными глазами.

— Не надо об этом, дорогая.

— Я так боялась, — прошептала Лейн.

— Все хорошо, — сказал Ларри, погладив ее по голове. — Теперь все позади.

Она кивнула, потерлась щекой о его плечо.

— Можно я теперь пойду спать?

— Конечно, иди.

Лейн встала с дивана. Она пожелала Питу и Барбаре спокойной ночи, поцеловала Джину, вернулась к Ларри, прошептала:

— Спокойной ночи, папа, — и поцеловала его. Затем она вышла из гостиной, едва передвигая ноги и опустив голову.

Когда она ушла, Барбара сказала:

— Бедная девочка. Этот ад, через который она прошла…

— Ты пришил этого ублюдка, Лар.

— С небольшой помощью моих друзей.

— Ты пригвоздил его замечательно, старина.

— Давайте больше не будем говорить об этом, — сказала Джина. Она наклонилась, опершись локтями в колени и уставилась на ковер.

— Пойдем, Пит, — сказала Барбара, вставая. — Идем домой, пока ты тут не уснул. — Повернувшись к Ларри, она сказала: — Его на «скорой» хорошо накачали лекарствами.

— Я прекрасно себя чувствую.

Она взяла его за руку и помогла встать с кресла.

— Со мной все в порядке. — Он шагнул к дивану и протянул Ларри руку.

Ларри пожал ее.

Пит задержал его руку в своей.

— Я думаю, мы все — таки сделали хорошее дело, дружище.

Ларри пожал плечами. Он не чувствовал, что сделал что-то хорошее. Он чувствовал себя разбитым, усталым, ему было грустно.

— Жаль, что старушка Бонни не прихорошилась ради нас.

— А с другой стороны, это даже к лучшему, — сказал Ларри.

— Все равно книга получится отличной, правда?

— Никакой книги не будет, — сказал Ларри. — Об этом — нет.

— Эй, старина…

— Вампира все равно у нас не было. А даже если бы и был, я все же не смог бы написать правду. Я не смог бы написать о Крамере. О Лейн. И не буду.

Пит посмотрел на него. Под глазами у него все еще были синяки от встречи с камнем Урии. Он смотрел долго. Потом вздохнул, и еще крепче сжал руку Ларри.

— Молодец, — сказал он.

— Ты тоже. Мы с тобой напишем другую совместную книгу.

Пит улыбнулся уголком рта.

— Отлично. Я просто переполнен идеями. Мы…

— Сейчас ты переполнен лекарствами, — вмешалась Барбара, обняв его за спину. — Давай — ка пойдем домой и немного поспим.

Когда они ушли, Ларри потушил везде свет, и они с Джиной пошли в свою спальню. В конце коридора из — под двери в ванную комнату светилась полоска света. Он услышал шум воды.

— Пожалуй, я тоже приму душ, — пробормотал он.

— Только недолго, — попросила его Джина. — Я не хочу оставаться одна.

— Я быстренько, — пообещал Ларри. Они вошли в комнату. Он прошел в свою ванну, включил свет, но дверь оставил открытой.

Ларри разделся. Подняв крышку корзины для грязного белья, чтобы бросить туда одежду, он увидел скомканную окровавленную рубашку, которая была на нем, когда он убил Крамера. Спортивный костюм прикрыл ее. Он захлопнул крышку, шагнул в ванну и включил воду.

Стоя под горячей струей, он думал о Лейн в другой ванной комнате, которая, подобно ему, пыталась очиститься от Крамера.

Он плакал, когда занавеска вдруг отодвинулась и в ванну шагнула Джина. Она закрыла за собой занавеску и прижалась к нему, обхватив его руками.

Они ничего не говорили. Они крепко держали друг друга.

Лейн перекинула свое полотенце через перекладину и скользнула в свою ночную рубашку. Там, где она внизу, на спине, не вытерла воду, мягкая ткань промокнула ее.

Лейн оставила свою одежду висеть в ванной комнате и вышла.

В доме было темно, свет падал только из открытой двери в спальню родителей.

Лейн прошла в свою комнату, включила свет и посмотрела на кровать. Хотя она страшно устала, но все же чувствовала, что не сможет заснуть легко и быстро, будет лежать в постели и вспоминать.

«Нет, не хочу», — сказала она себе.

Она пробыла в своей комнате совсем недолго, только взяла подушку и одеяло. Прижав их к груди, она выключила свет и тихонько пошла по коридору.

Она заглянула в комнату родителей. Их там не было, но из ванной слышался звук льющейся воды.

Продвигаясь в темноте, она добралась до дивана. Бросила на него подушку и одеяло, подошла к телевизору и включила его.

Фильм с Кристофером Ли. Она переключила канал, узнала Джимми Стюарта в каком-то фильме о военно — воздушных войсках и вернулась к дивану.

Лейн легла на диван и накрылась одеялом. Уютно свернувшись калачиком, она смотрела фильм. Когда все же вспоминался Крамер, она представляла себе, как его положили в резиновый мешок, застегнули на нем молнию и увезли его в фургоне вместе с Бонни.

Их увезли обоих. «Крамер никогда не сможет дотронуться до меня снова. И мне больше не придется переживать из — за Бонни. Их больше нет. Я в безопасности. Мама и папа в безопасности, все хорошо».

Она подумала, надо ли завтра ей идти в школу.

Учителя английского им теперь заменят.

Будет хорошо встретиться с Генри, с Бетти и Джорджем.

«Нет, не завтра. Уже слишком поздно. У меня в голове вакуум».

Фильм с Джимом Стюартом закончился. Лейн подумала, что покажут дальше. Однако прежде, чем она смогла узнать это, теплый туман окутал ее, и она закрыла глаза.


Глава 49


При первых лучах зари Урия покинул свое укрытие. Кругом стояла тишина. Он пересек пустынную улицу и глянул на красный «мустанг» вампиров.

Имея на руках регистрационный лист, найти его было легко. Когда он отправился за Бонни в первый раз, ничего этого у него не было. Он только знал марку машины, на которой она приезжала.

Когда он возвращался пешком в Пустынную Степь, после того, как сломался его собственный пикап, ему навстречу промчался один из этих клопов — «Фольксвагенов». При свете луны ему показалось, что он был светлой окраски, и Урия успел заметить, что за рулем была девушка.

Не слишком много, чтобы начать расследование. Он не был даже уверен, что этот клоп направлялся в Мюлехед-Бенд, хотя это был первый город на востоке, куда ехала машина.

Не сразу, но все — таки он обнаружил девушку — вампира, обладательницу желтого «Фольксвагена». Он отправил ее к праотцам. Но затем нашлась еще одна, а затем и еще. Все они были девушками примерно одного возраста, и у всех у них были светлые «Фольксвагены». Они тоже были вампирами.

Выслеживая их, он узнал, что они не ведут себя так, как должны бы были вести себя вампиры. Они не спали в гробах. Солнце не сжигало их. Они могли гулять днем так же, как и обычные девушки. Солнце могло только несколько ослабить их силы.

На солнце убить их было бы легче, но он тогда был упрямым, и пришел за ними ночью. Когда он думал об этом позже, то решил, что в то время он сам искал смерти. Он, конечно, жаждал мести, но его совершенно не волновало, останется ли он сам в живых.

Конечно, так действовать было глупо. Но за его спиной стоял сам Господь и хранил его от неприятностей.

Господь поручил эту миссию Урии. Он решил послать своего воителя в народ для борьбы с легионом вампиров, занимающихся своим сатанинским делом во всех уголках земли. Поэтому он предохранял Урию, хотя тот и убил трех первых вампиров таким глупым образом.

Урия надеялся, что сегодня Господь позволит ему выйти в отставку. Если, он останется в живых.

Справиться с пятью детьми сатаны будет нелегким делом. Он понимал, что шансов на успех мало, тем более, что у него не было с собой его лука и стрел.

Но если Господь не покинет его, он собирался убить их всех кольями и отвезти назад в Полынную Степь в машине — фургоне, принадлежавшей тому вампиру, которого он чуть было не отправил на тот свет в субботу. Она стояла на дорожке у дома справа. Он пойдет в тот дом, когда все закончит здесь.

Урия подергал входную дверь. Она оказалась запертой, поэтому он направился в обход. Он прошел через ворота. Впереди оказался гараж. На нем Урия увидел желтую пластиковую ленту, которую полиция обычно наклеивает там, где было совершено преступление.

Так, значит, это здесь вампиры убили тех двоих прошлой ночью. Интересно, что они наплели, чтобы выкрутиться?

В любом случае полиция не сможет засадить их на достаточно долгий срок.

«С этими существами можно бороться только одним способом, и я сделаю это».

Позади дома Урия обнаружил окно, которое было чуть — чуть приоткрыто снизу. Он положил свой мешок на бетон, вытащил нож и прорезал в сетке дыру. Он попробовал было держать нож в зубах, чтобы тот был под рукой, но когда он сжал зубы, это вызвало такую резкую боль в челюстях, что ему пришлось вложить нож в ножны на боку. Затем он просунул руку через разрезанную сетку и открыл окно.

Закинув свою суму на плечо, он забрался в дом.

Ванная комната. В ней стоял приятный цветочный запах.

Дверь была открыта. За дверью был коридор, освещенный тусклым светом раннего утра.

Прежде, чем выйти из ванной, Урия снял сумку. Он вытащил оттуда молоток и один из кольев, затем повесил лямку сумки опять на плечо и тихонько вышел в коридор.

У открытой двери он остановился. Спальня. Но в ней он никого не увидел.

Он двинулся дальше и подошел к другой спальне. Там он увидел вампира, стрелявшего в него. Урия нащупал языком дыру в правой щеке. От боли он сморщился, на глаза набежали слезы.

Его грудь была открыта. Он лежал на спине, обнаженный по пояс, куда сбилось его одеяло.

Рядом с ним лежала женщина — вампир. Она была накрыта по плечи и лежала на боку, повернувшись к нему. Это была не Бонни.

Как бы Урии ни хотелось убить того, кто причинил ему такую боль, он решил сначала заняться Бонни. Это она превратила этих двоих в вампиров после того, как они привезли ее сюда. Поэтому они были еще новичками в этом деле. Они и близко не будут так опасны, как Бонни.

Кроме того, именно Бонни убила Элизабет и Марту.

Две девушки, которых он проколол колом до Бонни были вампирами, но его семью убила именно она. Об этом ему сказал Господь. Поэтому здесь ее следует уничтожить первой.

Бесшумно он прошел мимо спальни. Шагая дальше по коридору, он вдруг услышал тихие приглушенные голоса. У него замерло сердце. Но затем до него донеслась музыка и он догадался, что это включено радио или телевизор.

Он остановился, чтобы перевести дух. Затем продолжил свой путь.

В гостиной он увидел телевизор. Передавали какие-то новости. Звук был включен очень тихо.

На диване он обнаружил Бонни.

Она выглядела совершенно такой же, какой Урия помнил ее. Порождение сатаны под маской красивой молодой женщины. Она лежала на спине, накрытая одеялом до подбородка. По подушке разметались золотистые волосы.

Урия смотрел на нее. Она выглядела такой спокойной, такой невинной, такой очаровательной.

Он опустил свою суму на пол, затем встал между журнальным столиком и диваном. Из — под правой руки он вытащил кол. Держа его наготове, он наклонился и тихонько потянул одеяло к ее ногам. Бонни не шелохнулась. Урия, хотя весь дрожал, и даже старался не дышать при виде ее, не набросился на нее сразу же. Он отходил в сторону, осторожно стягивая с нее одеяло. Наконец, он раскрыл ее всю, бросив одеяло в конце дивана.

Каких красавиц выбирает для себя сатана.

Нога, что была ближе к Урии, была вытянута. Другая была слегка согнута, упираясь пяткой в диванную подушку, коленкой прислонившись к спинке дивана. Стройные обнаженные ноги, слегка тронутые загаром, но все в синяках выше колен.

Пока она спала, ее красная ночная рубашка сбилась к бедрам. Урия смотрел между ее ног. Он облизнул пересохшие губы. Его сердце колотилось так сильно, что он боялся, как бы его стук не разбудил ее. Он чувствовал, как в нем поднимается желание.

«Она — вампир, — напомнил он себе. — Это — гнусная дочь сатаны, демон, жаждущий крови.

Кончай с ней!» — сказал он себе.

Он отошел немного в сторону, но не удержался и оглянулся. Отсюда были видны только золотые завитки.

Он вытер губы тыльной стороной ладони. Затем вынул кол из — под мышки.

Посмотрел на ее грудь.

«Я ведь должен посмотреть, — сказал он себе. — Я должен видеть, куда я буду вбивать кол».

Урия не сводил глаз с ее грудей, гладких холмиков под ночной рубашкой, с сосками, выступающими из — под тонкой ткани.

Ткань была очень тонкой, Урия знал, что кол наверняка пробьет ее так же легко, как если бы ее не было совсем. Но все же лучше убрать ее, чтобы она не мешала.

Но тогда она непременно проснется.

Все же Урия должен был сделать это.

Он положил молоток и кол на пол у ног. Вынул нож. Медленно, начиная от шеи, он разрезал рубашку донизу. Бонни пару раз шевельнулась, но не проснулась.

Наконец, он сунул нож в ножны. Осторожно развернул в стороны разрезанные края.

Она была вся в синяках. Кто-то сильно избил ее. Урия очень удивился, увидев это. Он считал, что с такими вампирами можно справиться только при помощи кола.

Груди ее, казалось, были запачканы чем-то темным. И кожа вокруг них была в темных пятнах. Там, где кончается грудная клетка, он увидел синяк, величиной с кулак.

Синяк на животе по форме напоминал крест. Несомненно, это был крест. Он был точно таким же, как и отпечаток на груди самого Урии после того, как он чудом спасся от пули. От лучей креста остались синяки, а его края врезались в ее кожу. Поцарапанные места выглядели свежими и болезненными.

Рана от креста на животе вампира. Урия удивился, что бы это могло значить.

Кто-то еще приходил за ней? Некто, вооруженный распятием?

Те тела, что полиция увезла прошлой ночью…

«Неужели нас больше? Может, Господь послал еще пару воителей, опасаясь, что я не справлюсь?

Что ж, это они не справились».

Урия поднял свой молоток и кол.

Там, куда он вбил кол в прошлый раз, синяков не было. Там ее кожа казалась совершенно нетронутой, шелковистой в полумраке.

Он позволил себе еще раз полюбоваться ее гладким, стройным телом. Затем поднял кол. Он занес его острие над ее левым соском, мечтая прижаться к нему губами, мечтая поцеловать его и присосаться к нему, но если он сделает это, она наверняка проснется и убьет его. К тому же его рот сейчас вообще не был приспособлен присасываться к чему — либо.

Он занес кол над тем самым местом, куда когда-то вбил предыдущий. Острие его дрожало в полудюйме от ее кожи.

Тогда Урия поднял свой молоток.


Глава 50


В это утро будильник не звенел. Проснувшись, Ларри увидел, что Джина все еще спит радом с ним. Он сел и посмотрел мимо нее на часы. Пятнадцать минут девятого.

«Лейн может опоздать в школу», — подумал он.

Потом он понял, что сегодня, вероятно, она туда не пойдет. После всего, что случилось.

Всего, что случилось… Ее изнасиловал Крамер. «Господи Иисусе. О, боже. Мою девочку.

Я убил этого проклятого выродка.

Хорошо. Хорошо, хорошо, хорошо».

Ларри заплакал и быстро поднялся с постели, чтобы своими всхлипываниями не разбудить Джину. Достал из шкафа свой халат. Вытер им слезы, но те полились еще больше. Он надел халат и пошел в комнату Лейн.

Ее кровать была пуста.

Его охватила паника.

С ней все в порядке. Крамер мертв.

А вдруг она сделала какую — нибудь глупость?

Он бросился через дом, стараясь сдержать рыдания, пытаясь убедить себя, что Лейн — сильная, смелая девушка, то, что с ней случилось, действительно, ужасно, но она сможет это пережить.

Он нашел ее в гостиной.

На диване.

Она спала, укрытая одеялом до подбородка.

— Слава Богу, — прошептал он.

Склонившись над диваном, он осторожно погладил Лейн по щеке. Она была очень теплой, как обычно, когда она спала.

Ларри пошел в кухню, сварить кофе.

У него перехватило дыхание, как от удара. Он упал на колени.

Он подумал, это даже хорошо, что я не могу вздохнуть. «Пока я не могу вздохнуть, я не могу закричать. Не хочу разбудить Лейн. Не хочу, чтобы она видела это».

В кухне на полу, животом вниз, лежал Урия Радли, радом валялась его тряпичная сумка. На нем была куртка и юбка из шкуры койота, но юбка была приподнята ручкой молотка, торчавшей между ягодицами.

Голова его была вывернута назад.

Большая часть шеи съедена.

Изо рта торчал деревянный кол, и по колу было в каждом глазу. Повязка, закрывавшая его выбитый глаз, не была убрана. Должно быть, ее просто проткнули колом. Оторванная сторона его черной ленты пересекала лоб Урии, а другая сторона торчала из угла глазной впадины, словно окровавленный червяк, пытающийся выползти между колом и костью.

Ларри, пошатываясь, вошел в гостиную. Лейн все еще спала.

Неужели она..?

Нет, это было невозможно.

Кто-то свернул ему голову.

Подходя к ней, Ларри ударился большим пальцем ноги о ножку журнального столика. Он застонал от внезапной боли, и Лейн открыла глаза.

— Что с тобой? — спросила она чуть хрипловатым от сна голосом.

— Ударился о стол, — сказал он.

— У тебя ужасный вид.

— Лейн, кто-то… Дай мне твое одеяло.

— Что происходит?

— Я и сам точно не знаю.

Лейн села, одеяло соскользнуло к ее ногам. Она потянулась за ним и ахнула. Ларри успел заметить ее обнаженную грудь и живот. Она дернула одеяло вверх снова. Лейн смотрела на него широко открытыми глазами, приоткрыв рот.

— Пааапааа?

— О, мой Бог, — прошептал он.

— Что происходит?

— Ночью в дом проник Урия, дорогая.

— Урия?

— Все в порядке. Он мертв. Он сейчас в кухне.

— Тот самый человек, что убил Бонни?

— Кто-то убил его. Кто-то… он просто в жутком виде. Ступай к нам в комнату, милая. Оставайтесь с матерью там, пока я не скажу, что все в порядке.

Завернувшись в одеяло, Лейн поднялась с дивана. Она посмотрела на Ларри. Вид у нее был измученный, напуганный.

— Кто убил его, папа?

— Не знаю. Я ничего не понимаю. Но не думаю, что мы находимся в опасности.

Она смотрела на него, закусив губу. Затем повернулась и пошла в спальню.

Ларри возвратился на кухню. Он наклонился над телом Урии, стараясь не смотреть на него, и вынул из его сумки кол. Молоток Урии он оставил там, где он был.

Утро было спокойным и солнечным. Ларри взломал печать полиции, открыл гараж и шагнул в прохладную тень. Бетонный пол холодил его босые ноги. Бросив взгляд на лестницу, ведущую на чердак, он почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он быстро прошел вперед. На верстаке он нашел свой молоток.

— Так это ты и есть?

Он оцепенел. Молоток выскользнул из его пальцев и упал на верстак. Ларри схватил его снова и резко обернулся.

Перед ним стояла Бонни.

Ларри знал, что смотрит на монстра. Только монстр мог так разделаться с Урией. Только монстр мог сейчас стоять перед ним в виде ослепительно красивой женщины, которая умерла двадцать лет тому назад, и которая еще вчера была уродливой высохшей ведьмой.

Но это была Бонни, девушка с фотографий ежегодника, солистка и «Королева красоты». Бонни, девушка из его снов.

Она переводила глаза с его правой руки на левую, с молотка на кол. Улыбнулась уголком рта.

— Надеюсь, тебе это не понадобится?

Он пожал плечами и перевел дух.

— Эй, успокойся. А то помрешь от разрыва сердца.

Она протянула к нему руку. Крови на ней не было.

Насколько Ларри мог заметить, крови на Бонни вообще не было.

Она провела рукой по его щеке. Рука была гладкой и теплой.

— Этого не может быть. Не может быть.

— Эй, приди в себя. — Она дернула его за ухо. Шутливо и ласково. — С тобой все в порядке?

— Нет. Господи Иисусе.

— Ну, извини меня. — Она положила обе руки ему на талию и слегка потерла через халат. — Я думала, ты будешь рад видеть меня. Я не собиралась разыгрывать тебя или одурачивать.

— Это ты… ты так расправилась с Урией?

Она опустила глаза.

— Да, — пробормотала она. — Грубо, да? Ты, должно быть, думаешь, что я — просто чудовище.

— Как ты могла такое сделать?

Она посмотрела на него.

— Я же вампир. Помнишь? Кроме того, он заслужил это.

— Но то, что ты сделала с ним…

— Знаю, знаю. Незачем растравливать рану. Но он совсем уже было собрался прикончить девушку.

— Что ты имеешь в виду?

— Он собирался убить ее. Девушку на диване.

— Боже, — прошептал Ларри. — Ты спасла Лейн?

— Это твоя дочь?

— Да.

— Тогда я тем более рада, что спасла ее.

Он, со стоном, шагнул к Бонни. Она обвила его руками. Ларри выронил кол и молоток и обнял ее.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Ларри. Ларри Данбер.

— А меня — Бонни.

— Да, я знаю.

Она уткнулась лицом ему в плечо.

В голове вдруг пронеслась мысль, что она может впиться зубами ему в шею. Но страха он не испытывал.

Не испытывал он и возбуждения.

Это совсем не было похоже на его сны. Он гладил ее обнаженную шелковистую кожу спины. Чувствовал, как ее груди прижались к его груди. Он знал, что их обнаженные тела разделяет лишь только слабо завязанный халат. Но жара вожделения он не чувствовал, лишь только мягкое тепло в груди и в животе.

— Ты спасла мою девочку, — прошептал он.

Бонни крепко прижалась к нему и поцеловала в шею.

— Это было меньшее, что я могла сделать для тебя. Я рада, что оказалась там вовремя.

— Как..?

— Не расспрашивай. — Запрокинув голову, она посмотрела на него. — Я вернулась только, чтобы поблагодарить тебя. Я решила… ведь все — таки именно ты вытащил тот кол из меня. К тому же, я хотела, чтобы ты узнал правду. Ты бы в любом случае догадался об этом. Я хочу сказать, что ты все равно узнал бы о моем исчезновении из морга. Но я хотела поблагодарить тебя лично. Ты значишь так много для меня, Ларри. Чертовски много. И совершенно случайно я оказалась здесь вовремя, чтобы прикончить этого ублюдка. Ведь это он убил меня. Он — сумасшедший.

— Он знал, что ты — вампир.

— О, он ни черта не знал.

— Но ведь ты действительно вампир.

— Да, но я не трогала его жену и дочь. Это была Линда Латам, а не я. Мы вовсе не раздираем людей на части. Этого нельзя делать, если хочешь прожить долго. Слегка целуем их во сне, чуть — чуть пососем. Не больше пинты. На следующее утро они просыпаются и обычно даже не догадываются, что с ними что-то случилось. Нельзя высасывать из людей всю кровь. Линда сделала это, потому что ее приятель бросил ее ради Марты Радли.

— Ревнивый вампир?

Нахмурившись от возмущения, Бонни воткнула ему пальцы под ребра.

Он поежился.

— Ой. Не надо.

— Ты что же, считаешь нас совсем бесчувственными?

— Не знаю, что и думать.

Бонни опять обняла его.

— Я здесь, Ларри. И все хорошо. Все просто прекрасно. Грязный ублюдок мертв, а Лейн жива.

— Благодаря тебе, — прошептал Ларри.

— Ты вернул меня к жизни, иначе я не смогла бы сделать этого. Ты вытащил проклятый кол из меня. Я так… — Голос у нее задрожал. Она подняла глаза, и Ларри увидел в них слезы. — Я так рада вернуться. Я всегда буду любить тебя за это, — Ларри. И так счастлива, что смогла… смогла что-то сделать для тебя.

Опустив голову, он поцеловал Бонни по очереди в оба глаза. Они были влажными. Слезы были солеными на вкус.

Она шмыгнула носом.

— Ладно, мне пора.

— Ты не можешь сейчас уйти, — сказал Ларри. — Уже утро.

Она потерлась лицом о его халат, опять шмыгнула, потом вздохнула.

— Я и сама хотела бы остаться, но здесь и так случилось слишком много всего. Я уйду куда — нибудь, чтобы начать сначала.

Бонни шагнула назад, но он схватил ее за плечи.

— Ты сгоришь, — сказал он.

— Ты насмотрелся слишком много фильмов, Ларри. Я люблю солнце. — Она протянула руки, откинула назад голову и закрыла глаза. — Оно, как теплые руки. Теплые руки, ласкающие меня. — Она вздохнула. — Я думаю отправиться к океану и буду бродяжничать там.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

Их глаза встретились. Она грустно улыбнулась.

— Хочешь держать меня в своем гараже?

— Мы могли бы что — нибудь придумать…

Она приложила палец к его губам, чтобы он замолчал.

— Я не могу остаться. Ты и сам это знаешь. Но я всегда буду любить тебя. — Она положила свои руки ему на плечи, притянула его к себе и нежно прижалась своими губами к его губам. Затем она поцеловала его в щеку. Затем сбоку в шею.

Там ее губы приоткрылись, и в его кожу скользнули ее зубы.

Внезапное чувство паники тут же улетучилось. Он ощущал ее губы, слышал мягкие сосущие звуки. По всему телу распространилось приятное тепло. Закрыв глаза, он представил себе Бонни, стоявшей обнаженной на берегу, протянув руки, повернув лицо к солнцу, теплый ветерок развевает ее золотистые волосы.

Она перестала сосать. Вынула из него зубы, и он почувствовал острую боль потери. Она полизала его шею, поцеловала ранку. Запрокинув голову, она смотрела на него с такой нежностью и любовью, что Ларри подумал, что сердце его не выдержит. У нее на губах блестела его кровь.

— Теперь ты всегда будешь со мной, — сказала она, севшим от волнения голосом.

— Ты хочешь сказать… что сделала меня вампиром?

Ее губы тронула улыбка.

— Нет. — Шагнув от него, она положила ладонь на грудь. — С этой минуты ты будешь со мной здесь. — Затем подняла руку и приложила пальцы к виску. — И здесь. Если я когда — либо тебе понадоблюсь, я узнаю об этом.

— Ты мне нужна сейчас.

— Нет. Не сейчас. Но, может, когда — нибудь. И если это когда — либо случится, я вернусь.

— Но…

Она исчезла. Она не повернулась и не ушла. Не исчезла в облаке дыма. Не растворилась. Ее вдруг просто не стало. Ларри смотрел на дневной свет, падающий в дверь гаража.

— О, Бонни, — прошептал он.

Его глаза наполнились слезами, и он опустил голову.

На полу гаража, между молотком и колом, стояла белоснежная чайка и смотрела на него.

Ларри присел.

Взмахнув крыльями, чайка опустилась на его колено. Она склонила голову набок.

— Ты, наверное, шутишь, — пробормотал он. Птица клюнула его в колено. Но не очень сильно. Затем взлетела. Сделала круг над его головой, задев крылом, направилась к двери гаража и взмыла навстречу солнечным лучам.