Предел совершенства
Ольга Черных








Николас Миллер и Алиса Меллоу живут в мире, где давно нет войны и безработицы. Так может показаться на первый взгляд. Мало кто знает, что корпорация «Идеал» ставит над людьми страшные эксперименты. Отслеживание снов и блокирование памяти — начало попыток достичь совершенства…

Ник с детства знает тайну современного Общества, он вырос в семье, верной принципам «Идеала». Устав скрывать правду, парень рассказывает Алисе о настоящем устройстве страны. Вовлечение девушки в политические разногласия не осталось безнаказанным. Власти обвиняют Алису в совершении преступления, и Ник готов на всё, чтобы доказать её невиновность.

Влюблённым навсегда придётся забыть о прошлой жизни, если их чувства не окажутся выше законов устоявшейся системы…






Ольга Черных

Предел совершенства


Посвящается всем, кто не боится создавать себя и мечтать.






От автора


Я задалась целью написать книгу «Предел совершенства» максимально не похожей на первую — «Моя истерика». Мне это удалось лишь наполовину. Вновь сны, поэзия, любовь…

В основу сюжета легло моё представление об идеальных отношениях, идеальной работе, идеальном мире, но прошу не сравнивать главную героиню со мной. Весь текст насыщен моими мыслями, и это совершенно не обозначает, что те или иные судьбы и характеры касаются меня лично. Каждый персонаж индивидуален и наделён отличительными чертами. Я создавала их образы на протяжении года и успела привязаться. Было жаль расставаться с ними. Надеюсь, Вы полюбите Ника, Алису и остальных так же, как я полюбила их.

Я привязалась к ним так сильно, что мне до бесконечности хотелось рассказывать о событиях, которые могли произойти с героями. Пришлось остановиться, чтобы и Вам предоставить возможность пофантазировать. Искренне верю в то, что после прочтения книги в Вашем сердце найдётся местечко для истории о совершенной любви. Для истории, в которой стирается грань между богатством и бедностью, прошлым и будущим. Искренне желаю, чтобы каждый из Вас нашёл свой идеал.




Ваша Олька Злая.




Глава 1. Алиса Меллоу. Преступница


Порой мы не замечаем,

что оставляем следы в чужих жизнях.




Что происходит? Куда меня везут? Я же не нарушала закон. В чём дело? Меня подставили. Я хочу задать интересующие вопросы этим здоровякам, что сидят в салоне машины напротив меня, но не могу контролировать свою речь. Мне надели какие-то светящиеся наручники, так что я теперь даже пошевелиться по своей воле не могу. Я бы закричала, стала размахивать руками и ногами, но не сидела бы, как вкопанная, на одном месте! Да что они себе позволяют? Забрали мой планшетный компьютер, подчинили тело. Что потом? Ах да, я же теперь преступница, меня отправят в исправительный лагерь на всю оставшуюся жизнь. Я в панике, в бешенстве, в ярости! Мне хочется закричать: «Я не виновата!», но губы остаются неподвижными, как бы я ни старалась.

Спустя мучительные минуты разъездов в неизвестном направлении машина остановилась. Не понадобилось слов, чтобы попросить меня выйти на улицу. Моё тело полностью слушается этих людей в чёрных костюмах. В мои мысли вторгается чужой голос и говорит: «Следуй за охраной». У меня нет выбора, и я повинуюсь. Первым вышел водитель, открыл нам дверь, потом мой первый так называемый охранник, следом я, и после — второй грозный телохранитель. Интересно, куда меня привезли, но я не в силах посмотреть по сторонам, чтобы разведать обстановку. Никто из преступников не возвращался в Пефом, поэтому мне остаётся только гадать, что со мной будет, и когда я смогу свободно двигаться, мыслить, говорить. По рассказам моего парня, нарушители закона отбывают наказание на производственных заводах и фабриках. Что ж, не лучший вариант, но всё-таки не тюрьма и не тёмные клетки, какие были раньше. Мой загадочный мальчик настолько меня шокировал, рассказав тайну нашего Общества, что мне больше никогда не захочется об этом думать. А, может, меня заставят не думать…

Мои ноги ведут меня в прямом направлении. Я не вижу ничего и никого, кроме мраморной плитки на полу и своих сапог. Ветер стих, плитка сменилась на лаковый паркет, мы вошли в здание. Люди, которые меня сюда привели, однозначно не хотят, чтобы я запомнила это место. Я снова попыталась поднять глаза, но ничего не получилось. Моё тело упорно меня не слушается.

— Алиса Меллоу на месте, сэр, — прозвучал голос, принадлежащий мужчине справа от меня. По крайней мере, мне так показалось. Он, наверно, говорит в свой наушник или же связался по ноутскрину.

Ответ «сэра» я, естественно, не услышала. Мои ноги снова в движении. Спустя пару минут ходьбы по зданию мы оказались в кабинете врача. Я определила это по резкому запаху медицинских препаратов. Вот чёрт. Ненавижу больницы, но предпочтения преступников здесь не учитываются.

— Спасибо, парни, вы можете идти, — сказал грубый мужской голос. Мне вернули возможность видеть, что я захочу. Я оказалась права насчёт кабинета врача. Те двое, перед тем как уйти, посадили меня на кушетку и сняли наручники. Что же будет дальше? Я совершенно беспомощна. У меня нет ни средства связи, ни сил бороться.

— Я доктор Гудман, наша встреча не будет долгой, обещаю, — представился мне мужчина, сверкнув белоснежной улыбкой, затем отпустил охранников в чёрном. Выглядит он, как и все в Пефоме, безукоризненно, но в то же время слишком обычно. Нет ни татуировок, ни яркого цвета волос, ни вызывающей одежды. Только выбеленные зубы и такого же цвета докторский халат.

— Надеюсь, док, — выдавила я, скривив губы и сморщив нос. При виде моей гримасы Гудман фыркнул. А как же клятва Гиппократа?

— Да вы ещё и хамите, мисс Меллоу, — судя по недовольному лицу Гудмана, я ему сразу не понравилась. Что ж, мне всё равно. — Я был о вас лучшего мнения.

— Поздравляю! Я тоже не ваша фанатка, — сказала я и осталась довольна собой. Он видит меня первый раз. О каком мнении идёт речь?

— Хватит пререкаться, доктор Гудман, пора приступать к работе, — властно произнёс только что вошедший человек в ярко-красном костюме. С ним появились две медсестры и грациозная блондинка с тонной макияжа.

— Да, сэр, — врачишка оказался жалким, сразу навалял в штаны. Я победно улыбнулась, хотя радоваться тут нечему. Меня с позором выперли с работы, а потом привезли сюда, чтобы ставить на мне свои эксперименты.

Медсёстры сразу поняли намёк мужчины. Одна из них подбежала ко мне со шприцом, наполненным зелёной жидкостью, а другая схватила мои руки и перевела их за спину.

— Что вы собираетесь делать? Не трогайте меня! — стала возмущаться я. А кто станет терпеть подобное обращение?

— Ничего противозаконного, — ухмыльнулся «сэр» в красном костюме, — будешь знать, как воровать чужую информацию.

— Да ничего я не воровала! Вы с ума сошли, — закричала я во весь голос. Не успела я встать и накинуться на этого выскочку, как медсёстра усилила хватку. Сопротивляться бессмысленно. Их здесь пятеро, а я одна, но так просто не сдамся.

— Бесполезно кричать, здесь тебя никто не услышит, — сказал доктор Гудман с хитрым и довольным лицом, чем напомнил мне безумного учёного из фильмов.

— Знаете что, вы просто испугались! — твёрдо сказала я, глядя им всем в лицо. В ответ они лишь засмеялись и, наверняка, приняли меня за дуру. Я стала брыкаться и даже попыталась укусить медсестру за руку. Мне стало жаль психически нездоровых людей, они испытывают то же самое каждый день. Их связывают и затыкают рот. Может, теперь я одна из них?

— Ты здесь всего несколько минут, а уже порядком мне надоела. Поспи немного, — сказал мужчина в ядерно-красном костюме и кивнул доктору Гудману. Я и не заметила, как на моё запястье надели снотворный браслет. Ох, уж эти медицинские штучки…




Когда моё сознание проснулось, мне, слава Богу, хватило ума не открывать глаза. В фильмах всегда притворяются спящими. Этот трюк мне помог, и я услышала тихий разговор.

— Эрик, не стоит стирать девушке память. Это уже слишком, — лениво произнесла женщина. Вряд ли кто-то из медсестёр называет того мужчину в красном по имени, если, конечно, кто-то ещё не зашёл в кабинет.

— Ты шутишь? Она же разболтает всю информацию, нас раскроют! — это точно голос «сэра», перед которым «танцевал» Гудман.

— Да, ты прав. Я всё понимаю. Но зачем копаться в её мозгах и заменять воспоминания? Разве недостаточно того, что она окажется вдали от дома? — мне кажется, или эта женщина меня жалеет? Смысл рассчитывать на жалость, если мнение Эрика для неё — закон.

— Стелла, прекрати размышлять. Я же говорил тебе, для чего это нужно, — он не на шутку разозлился, но всё же эти люди близки, — она должна чувствовать себя виноватой, чтобы не было желания вернуться домой.

— Кое-кто нас не простит, — продолжила настаивать Стелла.

— Он ничего не узнает, — ответил Эрик. О ком это они? Господи, да через пару минут я, возможно, не вспомню, как меня зовут. Значит эти люди действительно занимаются ужасными делами… Да это же скрывается от всей страны. А нам всю жизнь внушают, какое у нас замечательное государство и честный президент. Теперь понятно, почему почтенный господин Эрик испугался.

— Что ж, поступай, как знаешь. Мне всё же жаль девочку, — сказала Стелла.

— А тебе не будет жаль мужа, если все узнают об эксперименте? Ты сама прекрасно понимаешь последствия. Так что, нужно решить эту проблему, и поскорей, — это он меня назвал проблемой? Далеко же они зашли… Интересно, знает ли об этом президент? Или все они заодно? Вполне вероятно, но я об этом уже никогда не узнаю. Повезло, что меня вообще оставили в живых.

— Понимаю, — согласилась Стелла, — Гудман, мы всё решили, можешь активировать чип.

При слове «чип» у меня заныло правое плечо. Активировать? Уже? О нет, плохи дела. Прощай, Алиса Меллоу, да здравствуй, унылое зомби. Мама, папа, любимый, простите меня за то, что заставила вас в себе усомниться. Назад дороги нет.

С замиранием сердца я приоткрыла глаза и увидела, как мистер Белоснежная Улыбка подошёл к большому компьютеру, каких сейчас осталось мало. Системный блок и монитор — редкая вещь. Значит, предстоит что-то серьёзное, раз доктор пользуется столь мощной аппаратурой. Остальных людей я не успела увидеть и закрыла глаза, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Я ещё не всё узнала.

— Итак, включаю стандартные функции, верно? — спросил Гудман. — Это займёт всего несколько минут.

Не знаю, сколько прошло времени, но обещанные «несколько минут» показались мне вечностью. У меня вспотели ладони, и я уже не могу притворяться. Эрик со Стеллой уже, скорей всего, заметили, что я не сплю. Я с такой силой зажмурила глаза, что, кажется, голова вот-вот взорвётся.

— Отслеживание объекта 02-0001703-01-02 и его снов активировано, — сказал женский электронный голос. Каких ещё снов? Мне дали порядковый номер? В какой стране мы живём? Я что, робот?

— Осталось стереть ненужную память и подчинить разум, — сказал Гудман. У меня нет ненужной памяти! Какая же я идиотка, что вляпалась в эту историю…

— Память объекта 02-0001703-01-02 блокирована, — произнёс тот же компьютерный голос. Что ж, я всё ещё помню, что меня зовут Алиса. Осталось подчинить разум, как мило.

— Подавление личности объекта 02-0001703-01-02 активировано, — услышала я через пару секунд.

— Хорошая работа, доктор Гудман, — сказал мужчина, чей голос я слышу впервые. Затем захлопнулась дверь. Я боюсь просыпаться…




Когда мои мышцы расслабились, я медленно открыла глаза. Что я делаю в кабинете у врача, ещё и лежа на кушетке? Я больна? Первое, что я увидела, это лицо с белоснежной улыбкой. Это и есть доктор Гудман, который хорошо поработал? Я упёрлась на локти и бегло осмотрела помещение. Серебристые стены, три кожаных кресла, стеллажи с медицинскими препаратами, большой деревянный стол с древним компьютером и мелкие элементы декора, нелепо разбросанные по кабинету.

Ко мне подошла медсестра в белом халате и попросила, чтобы я села, после чего взяла мою правую руку в свою и закрепила на запястье металлический браслет. Я присмотрелась и заметила на нём мелкую надпись, состоящую из комбинации цифр 02-0001703-01-02. Мне стало страшно.

— Молодец, хорошая девочка. Теперь ты мне нравишься, — с ухмылкой сказал доктор Гудман. Я не обратила на него внимания и спросила у медсестры:

— Что со мной будет? Меня накажут?

Она посмотрела на доктора, пожала плечами, явно перед ним извиняясь, и ответила:

— Всё будет хорошо, детка. Не бойся.

Она немного меня успокоила. Потом появились два человека в чёрном и вывели меня прочь из кабинета. Мистер Гудман блеснул доброжелательной улыбкой мне вслед.




Глава 2. Николас Миллер. Главный редактор


Окунаясь с головой в прошлое,

не забудь вовремя вернуться…




Мой последний рабочий день в неделе уже подходит к концу. Мне позвонила секретарша Майли и напомнила, что через несколько минут у меня запланирована встреча с молодым писателем. Я не хочу ни с кем разговаривать, кроме клиентов и коллег. Разговоры, соответственно, только о работе. Я уже несколько месяцев не общаюсь с друзьями и даже перестал писать музыку. Я живу от работы до работы в офисе, ем и сплю. Меня это вполне устраивает. Завтра суббота, впереди два выходных, которые я проведу в полном одиночестве, наполненным отчаянием и скукой. Я превратился в растение, как говорит мой друг Адам. Это единственный человек, с которым я могу поделиться своими переживаниями.

Вот уже в который раз за сегодня я открыл нижний ящик своего рабочего стола и достал серебристый ноутскрин, принадлежащий Мелоди. Я всё ещё безумно зол на неё, но не могу выкинуть из головы воспоминания о ней. От безысходности у меня опустились руки, остаётся только смотреть в безжизненный экран. Она редко пользовалась своим ноутскрином. Зато благодаря этой железке мы и познакомились поближе. Помню, когда Мелоди пришла устраиваться к нам в «Пефом Паблишинг» на работу примерно два с половиной года назад, я сразу увидел в ней потенциал. Она заняла должность журналистки в нашем издательстве. Позже я узнал, что девушка пишет стихи, и доверил ей вести колонку о новостях музыки и кино в одном из ведущих журналов страны. Она отлично справлялась с работой, совмещая её с учёбой в Академии Искусств, и стала известной журналисткой на весь город. Журнал начали покупать взрослые люди, раньше же он пользовался популярностью только среди детей и подростков. Мелоди — незаменимый работник, который знает своё дело и выкладывается по полной программе. Сейчас её не стало, и я закрыл к чертям журнал «Мелодия жизни». Он не должен существовать без её удивительных колонок. Читатели любили её.

После того, как закончилось наше короткое собеседование, Мелоди ушла, забыв у меня на столе свой ноутскрин. Так я узнал её номер телефона и даже адрес. Знаю, это подло, но я не мог ждать следующего рабочего дня, чтобы увидеть красивую незнакомку. С тех пор она забывала ноут постоянно: на работе, у меня дома и в студии. Ей были не по душе новые технологии, была б её воля, она бы пользовалась простым кнопочным телефоном. Их уже давно не выпускают, поэтому всегда при ней был планшетный компьютер, в котором хранились все её статьи и стихи. С тех пор мы никогда не расставались…

Пару секунд я покрутил ноутскрин в руках, протёр салфеткой экран и положил обратно в ящик. Пусть, как и я, ждёт возвращения нашей Мелоди. Несмотря ни на что, я всё ещё люблю её.

Мои мысли о Мелоди прервал тихий стук в дверь. На мой ноутскрин снова поступил звонок от Майли. Её голографическое лицо осветило мой тёмный кабинет.

— Николас, к вам пришёл тот писатель, о котором я говорила днём, — сказала она, как всегда улыбаясь.

— Спасибо, Майли, понял, — ответил я и отключился. Всегда пытаюсь избежать её избитой фразы: «Вам что-нибудь нужно?». «Да, — хочется ответить, — мне нужна моя девушка. Мне нужно повернуть время вспять!».

— Войдите, — крикнул я в сторону коричневой двери, сконструированной по новейшим технологиям, и включил в кабинете свет с помощью дистанционного пульта.

— Мистер Миллер, добрый вечер, — представился молодой человек. Я показал ему жестом на стул, и парень сел напротив меня, — я присылал вам заявку на прошлой неделе. Меня зовут Майк Стюарт.

— Я помню. Называй меня просто Николас, — сказал я. Ненавижу, когда ко мне обращаются, как к владыке мира. Мой надменный отец приемлет только такое обращение в свой адрес, но я не перенял у него эту ужасную привычку.

— Да, мистер… Николас, — запинаясь, сказал Майк. Его руки спрятаны под столом. И чего он так боится? Или за эти месяцы я здорово пострашнел? Нужно прекращать заниматься самобичеванием, иначе превращусь в лохматое чудовище.

— Я прочитал твою книгу, признаться, всего за несколько часов, — может, эти слова успокоят юного писателя. У него есть будущее в мире литературы. Мне удалось его взбодрить, он по-детски заулыбался.

— Правда? И что вы скажете? — уже не заикаясь, спросил Майк.

— Скажу, что заявка принята. Ты в деле, поздравляю, — сказал я и протянул парню руку. Когда я читал его книгу под названием «Лучи солнечной системы», мне казалось, что автору около тридцати, а не девятнадцать, как Майку. Перед прочтением произведений я никогда не встречаюсь с писателями, чтобы не возникало симпатий или антипатий заранее. Я привык к непредвзятости и объективности.

— Ничего себе! Это, это… Небесно! — обрадовался Майк и без колебаний пожал мне руку в ответ. Ну и словечко! Небесно. Судя по его фантастическому роману, он и не такое сказать может. И я не возражаю, ведь своим мировоззрением он отличается от остальных авторов. Мне нравится читать что-то нестандартное, поэтому я и решил сотрудничать с Майком. Его книга — настоящий шедевр.

— Что ж, я отправил тебе на электронный адрес отредактированный текст. Прочти его, взгляни на ошибки, после чего мы их согласуем и приступим к печати.

— Спасибо вам! Я и не мечтал, что вы согласитесь, спасибо! — он готов повторять это снова и снова, я вижу по глазам. Этот мальчик далеко пойдёт, он искренен и честен со мной. Многие же другие псевдописатели (а по-другому их не назовёшь) готовы на всё ради славы и огромных счетов на карточке.

— Это моя работа, — сказал я, взглянув на настенные часы. Пора уже собираться домой и дальше умирать от скуки.

— Знаете, я слушал все ваши совместные песни с Мелоди, вы просто галактический дуэт! Как вы успеваете работать редактором и писать музыку? — Майк снова искренне улыбнулся. Галактический? Это комплимент, надеюсь? Всё это время я пытался выкинуть музыку из головы, но бесполезно. Как же мне всего этого не хватает…

— Николас? — позвал меня Майк. Видимо, я надолго задумался. — Простите меня, что… Я забыл. Неба ради, простите.

Я понял, что он имеет в виду. Весь город в курсе событий и ужасного поступка Мелоди. Интересно, а по моему выражению лица слишком заметно, что я тоскую? Майк первый, кто напомнил мне о Мелоди. Всем остальным я запретил говорить о ней, но я не хочу, чтобы она умерла в их сердцах…

— Ничего, всё хорошо. Я сам не знаю, как успевал. Сейчас музыка в прошлом, — ответил я, заметив, что Майк снова занервничал. Он ведь ни в чём не виноват. Я только сейчас заметил, что у него фиолетовые волосы и татуировка в виде гитары на руке. Может, он тоже занимается музыкой, но спрашивать об этом не стал.

— Очень жаль… Я люблю ваши песни, — осторожно произнёс Майк, — мне, наверно, пора, уже поздно.

— Ты прав. Тогда приходи через пару дней с готовым материалом. Если какие-то исправления будут непонятны, скажешь мне, обсудим.

— Конечно. До встречи, Николас! — сказал парень и протянул вспотевшую от волнения руку.

— До встречи, Майк.

После того, как он вышел из кабинета, я отметил в своём календаре примерную дату встречи. Пусть будет двенадцатое апреля. Попрошу Майли напомнить ему, вдруг парнишка на радостях забудет.

Ещё пару минут я покрутился в кресле, собирая мысли в кучу, потом завесил окна, выключил свет и собрался уходить. Сегодня я задержался меньше, чем вчера. Сейчас только восьмой час, обычно я ухожу гораздо позже, погружаясь в работу. Дома меня больше никто не ждёт и ничего не держит…

Офис Мелоди, как и мой, тоже находится на седьмом этаже, но мы почти всегда работали вместе. Сейчас её кабинет по моей просьбе закрыт, только раз в неделю уборщицы поддерживают порядок. Все двери в «Пефом Паблишинг» оснащены системой безопасности. При входе и выходе сканируется сетчатка глаза каждого посетителя. Поэтому я легко могу отследить, кто появлялся как в моём кабинете, так и в кабинете Мелоди. Если возникнет какое-то подозрение, или кто-то попытается взломать дверь, на мой ноутскрин поступит сигнал об угрозе. Охранники оперативно ликвидируют вора, вот и вся система. В нашем издательстве почти у всех рабочих есть доступ к общим кабинетам, но только у Мелоди и Майли есть доступ к моему. Девушкам не нужен ключ, достаточно только взглянуть на замок, и дверь сама, если была заперта, впустит их сюда. В жилых домах защита от взлома надёжней. Одной проверки сетчатки глаза недостаточно, поэтому у нас имеются ещё и обычные замки. Ключ от моей квартиры и студии был лишь у Мелоди. Только ей я доверял свой мир, свою жизнь и душу…

Не успел я выйти из кабинета и закрыть за собой дверь, как на мой ноутскрин поступил новый звонок. Раньше на вызове у меня стояла песня Мелоди «Как бабочка», а сейчас — инструментальная мелодия неизвестного исполнителя.

— Дэрок? — уточнил я, не ожидая услышать голос брата. Я отключил голографическую связь и поднёс ноутскрин к уху, как обычный телефон. — Подожди секунду.

— До свидания, Николас, — сказала Майли. Странно, что она ещё здесь.

— До завтра, Майли, — попрощался я. Она сидит возле моего кабинета на ресепшне вместе с другими секретаршами. Я поймал на себе несколько любующихся взглядов и поспешил вернуться я к разговору с братом.

— Да, я слушаю.

— Ты сидишь? — спросил он. Ни «привет», ни «как дела?», для нас это нормальная форма общения.

— Иду. Что случилось? — я зашёл в пустой лифт и за пару секунд спустился на первый этаж издательства.

— Я случайно подслушал разговор матери с отцом… — по голосу Дэрока я понял, что новость не из приятных. Эта парочка постоянно что-то замышляет. Они напоминают мне Аида и Малефисенту из известных волшебных историй.

— Ну и? Говори, не тяни!

— Эй, не злись! Я не знаю, как ты на это отреагируешь, — сказал он. Я уже на общей стоянке, подхожу к своему чёрному «Мини Куперу». Мелоди уговорила меня его купить, потому что сама не водит, а машина ей очень нравится… нравилась.

— Слушай, я за рулём. Зависит от тебя, как я доберусь домой, братец! — люблю над ним пошутить.

— Окей. Это мама с папой подставили Мелоди и отправили её в ЭО, — произнёс Дэрок на одном дыхании. Я сел на водительское сидение, завёл мотор и крепко обхватил руль одной рукой. Нужно срочно ехать домой.

— Я знал, что она не виновата… — прошептал я. Не просто знал, а был уверен, но чуточку сомневался, не скрою. Лжец! Если бы я был уверен в её невиновности, то не сидел бы на месте, сложа руки.

— Парень, ты в порядке? — спросил брат. Да, я мысленно уже со своей девушкой.

— В порядке? — тут до меня дошло, что радости во всей этой истории мало. Как родители могли так поступить? Ненавижу их! — Шутишь? Нет, не в порядке! Что теперь прикажешь делать? Где её искать?

— Знаю, это подло с их стороны. Пойми, они боялись за свою тайну об эксперименте. Если бы ты ничего не рассказал своей девушке, всё было бы нормально! — упрекнул меня Дэрок.

Я несусь по ночному Пефому со скоростью света, лишь бы не видеть ни одной живой души вокруг. Мимо меня проносятся сотни разноцветных фонарей и обрывки песен из окон домов. Ничего больше не имеет значения, кроме Мелоди. Даже вдохновляющее закатное небо не интересует меня.

— Что? Я молчал два года, не мог же я всю жизнь скрывать это от неё! Как бы ты поступил на моём месте? Ах да, я забыл. Твоя жена такая же, как и вы все! — Я уже хотел сбросить звонок, но Дэрок снова заговорил.

— С моей женой нет таких проблем, как с Мелоди. Не забывай, родители хотели вернуть тебя домой. Хотели, чтобы ты продолжил их научное дело, понимаешь? — Спокойно объяснил он.

— У них же есть ты. Зачем им ещё один примерный мальчик? — Я уже не знаю, шутить или быть серьёзным. Меня волнует только один вопрос…

— Прекрати! Всё же я позвонил тебе и всё рассказал, — он прав.

— Да, прости…

— Ты едешь домой? Сбавь скорость. Даже я слышу, как ветер свистит за твоим окном.

— Я уже подъезжаю, всё под контролем.

— Давай так. Успокойся сейчас, поговорим позже. Хоть ты большой зануда и влюблённый дурак, я помогу тебе, ведь ты мой брат! — Надо же, он уже стихами заговорил. Я как раз припарковался возле дома на родной Стрит Авеню, закрыл машину и направился к своему подъезду.

— Ведь ты сильно рискуешь. Есть шансы остаться незамеченным? — Это слишком опасно. Если Дэрока поймают, его карьере научного разработчика придёт конец.

— Да, если наш вспыльчивый Никуша сейчас не побежит звонить родителям со словами, как сильно он их ненавидит, — Дэрок поставил мне условие. Что ж, справедливо.

— Ладно, но знай, что я собирался, — ответил я и впервые за эти месяцы рассмеялся. Мой истерический смех разразился эхом в ушах, и я снова почувствовал себя живым, пробуждённым от долгого сна.

— Заткнись, а то я передумаю! — По голосу слышу, что брат тоже улыбается. С ним не всё потеряно.

Мы попрощались, и я, до сих пор пребывая в шоке, пешком поднялся на пятнадцатый этаж высотки, в которой живу.




Пока я принимал ванную, придумал, как проведу остаток вечера. Я достал из холодильника бутылку красного вина, которую мы не допили с Мелоди на последнем свидании. Это было слишком давно, чтобы быть правдой. Мы отметили два года наших отношений, и спустя несколько дней она пропала… Точней, я знаю, где она. Её отправили на один из заводов страны отбывать наказание. До сегодняшнего дня я думал, что она совершила преступление, украв секретную информацию. Какой же я дурак, раз поверил в эту чушь?! У неё ведь не было доступа к Базе Данных. Родители провели меня, как младенца. Им повезло, что Дэрок запретил мне говорить с ними на эту тему. Я непременно сказал бы им, что о них думаю и что думаю о шайке учёных, об эксперименте и прочих вещах, которым не найти оправдания. То, чем они занимаются, это чудовищно! Я поклялся хранить тайну, когда ушёл из дома в восемнадцать лет, выбрав обычную жизнь, и ничуть не жалею, что уже пять лет работаю в Пефоме. Я не мог ничего сделать и изменить их ужасную систему. За этими делами стоят серьёзные люди, на которых нет управы.

Не знаю, жалею ли, что рассказал всё Мелоди, или нет, но она должна была знать! Её храбрость и смелость привела к плачевному исходу. Теперь я понимаю, что она ни в чём не виновата. Матери с отцом не составило большого труда сочинить историю преступления, в которую все поверят, и сделать из моей девушки врага. Да, действительно, она искала секретные данные. После того, как её увезли, я нашёл в ноутскрине Мелоди закладку «Экспериментальное Общество». Она просто пыталась найти больше информации, чем я ей рассказал, в Сети. С этими уликами её и поймали. Естественно, она ничего не узнала, потому что доступ к таким вещам закрыт. У неё не было ни единого шанса, так же, как и у меня, и любого простого жителя Пефома. Господи, да как я мог поверить в искренность мамы?! После всего случившегося она позвонила и милым голосом спросила: «Сынок, как ты?». Она змея, а я настоящий кретин. Это же очевидно. Дело не в самой Мелоди, ведь тайне родителей ничего не угрожало. Как сказал Дэрок, они просто хотели, чтобы их мальчик вернулся домой. Они не могли смириться с тем, что у меня есть любимая девушка, престижная работа и музыка. Проще всего было отнять девушку, пусть даже таким подлым способом. И я повёлся. Странно, что я не побежал плакаться к мамочке. На это она и рассчитывала, наверное. Пусть я забросил музыку, но продолжал работать и уходить из издательства не собирался.

На протяжении пяти месяцев я боролся с собой, с мыслями и чувством вины. Я толком не знал, что мне делать дальше. Узнать, в каком городе находится Мелоди, я не мог, забыть её — тем более. Хоть мне и внушили, что она совершила преступление, я продолжал её любить. Да какая мне разница, что она сделала? Она моя девочка и точка. Я знаю, что она хотела бороться за справедливость. Я оказался раздавленным червяком. Провёл в депрессии всё это время, ничего не предприняв. Слабак. Ненавижу себя за это. Я посвятил себя работе, надеясь, что вскоре Мелоди вернётся домой, что рано или поздно этот кошмар закончится, но ни того, ни другого не произошло. Я так виноват перед ней…

Дэрок сильно мне помог. Я пока не знаю, что придётся сделать, но точно знаю, что найду Мел и верну в родной город, чего бы мне это не стоило! Если бы не брат, моя Мелоди провела бы на каком-то вонючем заводе весь остаток своих дней в неведении. Как она? Я думаю каждый день о ней, а думает ли она? Я знаю, что всех преступников подвергают подавлению личности, но за этим всем стоят мои родители. Они могли пойти на большее, могли пойти на всё, чтобы я больше никогда не увидел любимую. Я даже боюсь представить, каково ей там одной…

Теперь у меня появилась надежда, хоть какой-то свет в кромешной тьме. Я буду многим обязан Дэроку, если он сможет хоть чем-то мне помочь. Мы не всегда ладили, но он единственный, кто поддержал меня, когда я ушёл из семьи. Сейчас Дэрок живёт с женой в Пефоме, а родители переехали в столицу страны, чтобы окончательно посвятить себя науке. Чокнутые, ей Богу.

Осушив второй бокал вина, я решил покончить с этими гнетущими мыслями. С ними я разберусь завтра, как и со всем остальным. Я хочу наверстать упущенное время, окунуться в воспоминания с головой, посвятить эту ночь Мелоди.

Я завернулся в плед, который она мне подарила, устроился в мягком кресле, которое она выбрала в магазине. Мы часто сидели вдвоём, провалившись в красном плюше. Всё в моей квартире напоминает Мелоди. Три комнаты из трёх, включая студию, оформила она. Подобрала мебель, шторы, плазму… Всё, вплоть до настенных часов. Их уже давно заменили встроенные в ноутскрин голографические часы, но Мелоди любит старые вещи. Антиквариат всегда был ей по душе. Каждый элемент декора пропитан ею и достоин восхищения. Единственное, что она здесь не тронула, так это окно от потолка до пола, открывающее взор на центр города. Мне оно кажется неуютным, чувствую себя рыбой в аквариуме. Знаю, что на такой высоте меня вряд ли кто-то увидит, но всё равно бывает некомфортно в собственной квартире. Главное, чтобы Мелоди нравилось. У неё в квартире были простые окна с пластиковыми подоконниками, поэтому ей нравилось сидеть возле моего окна, постелив малиновый плед, и писать стихи. В такие моменты мне оставалось только любоваться.

Я взял с полки электронную фоторамку, которую мне тоже подарила Мелоди на Рождество.

— Ноутскрин может сломаться, и наши фотографии пропадут. А так они всегда будут у тебя на виду и никуда не денутся, — сказала тогда мне Мелоди и закрепила слова страстным поцелуем. Я отчётливо помню то Рождественское утро…

Она оказалась права. В ноутскрине полно разной информации, начиная от календаря, заканчивая управлением освещения в доме. Смотреть фотографии не совсем удобно, а фоторамка всегда под рукой. Раньше она стояла у меня на работе, потом я вернул её домой, когда Мелоди пропала…

Спустя долгие месяцы ожидания я с замиранием сердца включил рамку. Боже, да в ней около трёх тысяч фотографий. Мелоди постоянно обновляла мою фоторамку по мере поступления новых. Некоторые фото я и не помню, например это: я сижу с гитарой, волосы растрёпаны, рубашка распахнута, взгляд счастливый. Ещё бы, ведь со мной тогда была Мел и музыка. Я вывел цифровые фотографии с экрана в голографический вид. В среднем они могут принимать размер до метра в длину и ширину, в зависимости от оригинального формата. Мне нравятся фото в 3D, а Мелоди — анимация. У неё на ноутскрине до сих пор стоит моя подвижная фотография, где я посылаю ей воздушный поцелуй.

— Люблю, когда ты улыбаешься, — всегда говорила она мне.

Поэтому Мел не могла не поставить такое редкое фото, где я улыбаюсь до ушей. Не помню, что меня так развеселило, но фотография сделана в моей звукозаписывающей студии.

Сейчас я могу коснуться щеки Мелоди, губ и рук, но никакая голограмма не передаст её тепла… Я пытаюсь растворить пальцы в фотографиях, но их свет лишь обволакивает руку, образуя небольшие помехи. Вот мой любимый снимок. Мелоди сидит у меня на спине, придавливая моё тело к кровати, и весело смеётся. Я снова пытаюсь коснуться её белоснежной кожи, но не могу. Мелоди здесь нет, а фотография — лишь след, оставленный после неё. Я пролистываю тысячи драгоценных снимков, где Мелоди одна, со мной, улыбается, злится и даже плачет. Я люблю смотреть на её фото, но этого недостаточно. Я хочу видеть её здесь, стоящую передо мной, сидящую у меня на коленях и перебирающую мои волосы. Я должен её вернуть…




— Моя девочка, — шепчу я, едва открыв глаза. Не помню, когда я успел перебраться с кресла в кровать и уснуть. Рядом со мной лежит всё ещё включенная фоторамка и спящая в ней Мелоди под малиновым пледом.

Я беру свой ноутскрин с тумбочки и с помощью домо-функций раздвигаю шторы на большом окне, набираю воду в ванной и разогреваю пиццу. Чёрт, мне дважды звонил Дэрок, хотя только десять часов. Брат занялся делом с утра пораньше, а я сплю в такой ответственный момент. Нужно срочно с ним поговорить и начать действовать.

— Дэрок! — сказал я, когда он ответил на мой звонок.

— Неужели, — на удивление спокойно отозвался он. Брат ненавидит, когда его заставляют ждать. Я тоже.

— Ты узнал?

— Да. Нам нужно встретиться. Во сколько ты сможешь подъехать в «Новую эру»? Кстати, Адам тоже придёт.

— Хорошо, увидимся через час.

— Подожди… — пару секунд он молчит. Что-то не так, — ты должен стать преступником.

— И всё? — я думал, там что-то посерьёзней. Дэрок прекрасно помнит, как я угрожал родителям, что пойду на преступление, лишь бы найти Мелоди. Из этого ничего не вышло, у них большие связи. Мои попытки разгласить их тайну в Обществе оказались тщетными. Я был готов на всё, готов и сейчас. — Кого мне нужно убить?

— Ты псих! — Дэрок разразился смехом, хотя я не шутил.

— Я знаю, до встречи, — сказал я и, не дожидаясь его ответа, отключил ноутскрин. Нужно спешить.




Глава 3. Николас. Преступник


Кто говорит, что не хочет стать знаменитостью,

тот или врёт, или уже знаменит.




Я перенял у Мелоди привычку любить старые вещи. В Пефоме у всех есть машины, но мало кто использует их по назначению. Автомобили стали неким аксессуаром… Дороги свободны, одно удовольствие сидеть за рулём. На смену машинам пришёл воздушный транспорт. Смысл тот же, но по воздуху людям больше нравится перемещаться, нежели по земле. У меня тоже в гараже стоит аэромобиль, но я им практически не пользуюсь. Я люблю свой «Мини Купер», а мои немногочисленные друзья считают меня идиотом. На смену старым автобусам и маршруткам, которые уже не выпускают лет двадцать, пришли воздушные кабинки. Правительство сумело найти способ борьбы с загазованностью, теперь экологии страны ничего не угрожает. Кабинки передвигаются по электрическим проводам, они не требуют топлива и работают на солнечных батареях. Моя машина тоже забыла, что такое бензин. Его используют только для работы крупных поездов.

Поездка в «Новую эру» займёт минут пятнадцать, за это время я успею послушать несколько песен Мелоди. У неё нежный, красивый голос и настоящий. В Пефоме полно певиц и певцов, которые совершенно не умеют петь, но их звукорежиссёры прекрасно справляются с фонограммой и заменой голоса. Всё просто. Индивидуально каждому исполнителю подбирается тембр голоса, тональность и прочее, затем создаётся микросхема и внедряется в микрофон. Вокалисты называют его «счастливым» или «приносящим удачу», но я-то знаю, что дело совсем в другом. Кто не хвастается своим микрофоном, у того микросхема, наверняка, вживлена прямо в голосовые связки. Люди верят и слушают песни этих исполнителей, главное обладать яркой внешностью. На этом построен весь шоу-бизнес. Талант давно никого не интересует. Остались единицы певиц, как моя Мелоди, с природными вокальными данными. Она потрясающе поёт, я наслаждаюсь каждым звуком, произнесённым ею. Она поёт с детства, а популярность обрела совсем недавно, потому что боялась показаться придирчивой публике. Сейчас у неё много фанатов, как среди молодёжи, так и среди людей в возрасте. Всё потому, что она исполняет песни в разных музыкальных жанрах. Ей с лёгкостью удаётся сочетать рок с попсой, всё зависит от её настроения. Она может сегодня написать слезливый текст про любовь для малолеток, а завтра напишет песню, которая будет крутиться во всех клубах страны. Она вдохновляет меня на написание музыки, тем самым мы дополняем друг друга.

В субботнее утро в городе всегда тихо. Все отсыпаются после насыщенной трудовой недели. В Пефоме нет строителей, пекарей или фармацевтов, как и в других элитных городах страны. Все производственные предприятия находятся в мелких городках, где сейчас и отбывает наказание моя девушка…

В таких городах, как Пефом, живут творческие, неординарные люди с большими тараканами в голове и кучка гнилых учёных, которых я ненавижу. Брат об этом прекрасно знает, но на него моя ненависть не распространяется, он просто поддался власти родителей. Когда-нибудь я вытащу его из этого ада, хочет он этого или нет. Никто, кроме самих учёных, не знает их страшной тайны, в этом и заключается вся суть Идеального Общества. Знают и люди, которые отрёклись от науки и выбрали обычную жизнь, как я. Это случается редко, поэтому договор о неразглашении тайны тщательно составляется и проверяется. Когда я рассказал Мелоди правду, наказать должны были меня и никого другого. Родители решили сделать как можно больней и во всех бедах обвинили Мелоди. «Это для твоего же блага», — сказал бы человек, которого я больше не считаю своим отцом. Сказал бы, если бы я сразу разгадал их план. Такая сейчас жизнь в Идеальном Обществе. Или ты наверху — правишь миром, или внизу — подчиняешься системе. Я выбрал среднее. Самое интересное, что мой дедушка был против новых ценностей. Вся моя семья, к сожалению, не пошла по его стопам…

Я и не заметил, как припарковался на стоянке «Новой эры». Странно, почему Дэрок выбрал это шумное место, мы могли бы встретиться у меня дома или в маленьком кафе. «Новая эра» — самый крупный развлекательный центр в городе. Здесь огромный выбор заведений на любой вкус: рестораны, боулинг, каток, кинотеатры, музеи, выставки, театры, клубы. Пока я выходил из машины, вокруг меня собралась толпа девочек-подростков. Только не сейчас.

— Ник! Ник Миллер! Хочу автограф! Можно с вами сфотографироваться? Ник! Пожалуйста! — со всех сторон звучат крики и возгласы. Одна девушка даже заплакала. Обычно я всем раздаю автографы и нахожу время ответить на разные вопросы. Я не считаю себя звездой, мне не нужна слава. Мне приятно, что моей музыкой интересуются.

— Извините, девушки, я спешу, — коротко ответил я и под шум недовольных голосов побежал ко входу в кафе. Дэрок прислал мне название в сообщении. За спиной слышатся разочарованные вздохи и щелчки ноутскринов. Зачем им мои фотографии? Я не похож на парня мечты, я не ношу модную одежду и не показываюсь на дорогих вечеринках. У меня есть девушка, в конце концов. Мелоди нравилось, когда репортёры и фанатки видели нас вдвоём. Она одним только взглядом говорила: «Эй, красотки, он мой!». Я тоже старался не показывать своей ревности на публике. За ней бегает не только куча парней, но и девочек. Многие пытаются подражать её стилю, голосу, манерам поведения и мимике. Её это жутко раздражает. Она никогда не играет на камеру, она такая, какая есть. Настоящая.

Мне удалось спокойно попасть в «Новую эру» и потеряться в толпе. Когда я зашёл в кафе, выполненное в чёрно-белом классическом стиле, Дэрок с Адамом уже сидели за круглым столиком у окна. В детстве мы часто собирались втроём и гуляли по городу в поисках приключений. Сейчас у каждого своя жизнь, работа и увлечения, но Адам по-прежнему остаётся моим лучшим другом. Он, как и Дэрок, выбрал научную сферу и стал программистом. Они вместе работают в «Идеале». Они — элита, а я по их меркам — не представляющий угрозы простолюдин. Сеть этих корпораций находится в каждом городе страны. Мои родители занимают там одну из руководящих должностей. Благодаря моему деду мама с папой входят в Совет Учёных и занимаются всеми научными разработками и управляющими обязанностями. Раньше в городах были мэры, губернаторы, сейчас всё изменилось (мэры остались только в производственных городах). У нас есть президент страны Ламберт Шарм, а при нём несколько учёных, состоящих в Совете. Отдельно существует правительство, но с появлением «Идеала» мало кого волнует мнение органов власти… Мой дедушка и ещё четверо учёных в своё время решили, что людям нужна максимальная свобода, и что города в мэрах больше не нуждаются. Но я понимаю, что это лишь иллюзия и пустые слова. Никого не заботит, что Общество строго разделилось на два ярко-выраженных слоя: элита и рабочие. Промежуточный слой занимается творчеством, спортом и другими безобидными видами деятельности.

— Ник, ты бы ради приличия костюм надел, — сказал брат, как только меня увидел. Ему, наверно, стыдно находиться в обществе парня, одетого в потёртые джинсы и толстовку. Какая досада. Зато здесь никто не обращает на меня внимания. Представителям научной сферы некогда думать о музыке. Вот и отлично. Это взаимно. Брат старше меня всего на два года, а ведёт себя как будто на все сорок два.

— Дэрок, это уже не смешно, — упрекнул его Адам и протянул мне руку в знак приветствия. Я сел рядом с ним. На фоне Адама я выгляжу более-менее нормально. В отличие от Дэрока, на нём не строгий костюм, а кожаные синие брюки и белая рубашка, подчёркивающая его тёмные волнистые волосы. Чёрный, белый и синий — залог успеха в «Идеале». Эти цвета кажутся учёным сдержанными и многообещающими. Легко отличить представителя науки от простого жителя Пефома. Только мне эти люди простыми не кажутся. Может, все и стали алчными, пафосными, но зато не знают, что значит быть жестоким по отношению к другим.

— Я тоже рад тебя видеть, — сказал я брату, но руку не пожал. Пусть знает, что мной нельзя манипулировать. Мы не всегда держались на расстоянии.

— Ладно, закажи себе что-нибудь, и перейдём к делу, — перевёл тему Дэрок, — сидеть за пустым столом — признак дурного тона.

Как я могу есть в такой ответственный момент? Мелоди здесь бы точно не понравилось. Она любит общаться с людьми, а в этом кафе заказ приходиться делать с помощью автоматического обслуживания. Я провожу своей кредитной карточкой по специальной панели, встроенной в столик, и выбираю капучино. Автоматизированное обслуживание значительно экономит затраты на персонал. Неудивительно, что Дэрок собрал нас именно здесь. В этом кафе сидят только представители «Идеала». Они настолько увлечены своей работой и разработкой новых идей, что им совершенно не нужно чужое внимание, а официанты их бы только побеспокоили. Простые жители Пефома придерживаются стандартных ресторанов и кафе не только потому, что там дешевле, но и потому, что там больше шума и общения. Так что, можно гарантировать, что нас никто не подслушает.

Парни доедают свой омлет и тоже заказывают кофе. Через пару минут на столе появляется чёрный поднос с белыми чашками. Мы забираем кофе, и поднос исчезает под металлической крышкой столика. До чего же тут все ленивые.

— Ник, то, что я узнал, тебе не понравится, — нарушил молчание Дэрок, поправляя свои идеально приглаженные русые волосы. Это его привычка с детства. Он всегда делает так, когда нервничает. Все говорят, что мы с ним не похожи, хотя у нас одинакового цвета волосы, только, в отличие от меня, брат стрижётся коротко. Внешностью я пошёл в мать, а Дэрок — в отца, а вот характер у меня отличный от всех троих.

— Не тяни. Ты же знаешь, я готов ко всему, — сказал я, стуча пальцами по блестящей чашке.

— Утром мы с Адамом были в лаборатории. Он узнал идентификационный номер Мелоди в системе, теперь у нас есть полная информация о ней, — я до сих пор не пойму, почему Дэрок рискует своей должностью ради меня. Что за игру он затеял?

— Ты знаешь, я бы не стал копаться в системе, если бы родители не были во всём этом замешаны, — продолжил брат, словно прочитав мои мысли.

— Я понимаю, спасибо…

— Рано благодарить. Всё оказалось хуже, чем я предполагал. Твоей девушке заблокировали память и изменили некоторые воспоминания, — произнёс Дэрок, ожидая мою реакцию на услышанное. Когда туман перед глазами рассеялся, я заметил извиняющийся взгляд Адама. Стоп, Адам же может помочь. Он гениальный программист. Поэтому Дэрок взял его с собой.

— И что мы можем сделать? Как восстановить ей память? — я пытаюсь держать себя в руках и не вспылить, ведь Дэрок не виноват в случившемся. Чёрт, а родители оказались настоящими чудовищами. Я делаю несколько глотков капучино, обжигающих горло. Я не чувствую вкуса, но мне становится легче.

— Есть только один вариант, — ответил Адам. Его глаза заблестели, он всегда любил авантюры, — я незаметно для остальных отключу её микрочип, точнее некоторые его функции. Разблокирую память и отключу функцию подавления личности. Конечно, Мелоди продолжит принимать сыворотку, но она больше не подействует на её мозг…

— Что? Они пичкают её подавляющей сывороткой? Зачем? — Я в бешенстве. Это же незаконно. Хотя меня больше ничего не удивляет.

— Ты не знал? Её принимают все преступники в ЭО, чтобы поддерживать действие микрочипа, — объясняет Дэрок. Уж не его ли это была идея? Надеюсь, что нет. Я знал, что преступников держат под контролем, но чтобы подавлять их эмоции и действия…

— Окей. Зачем ей заблокировали память? Хочешь сказать, она меня не помнит?

— Верно. Ни тебя, ни своей работы, ни жизни в Пефоме, ничего, кроме детства и родителей, — Дэрок так спокойно об этом говорит, как будто стереть человеку память — в порядке вещей.

— Но зачем? — хотя я и так всё понимаю.

— Чтобы она не собрала заговор и не стремилась домой к тебе, — повторяет мои мысли брат. Да, на одном месте Мелоди бы точно не сидела, — но всё же она жива.

— Как долго мне придётся ждать? — спрашиваю я у Адама. После слов брата «всё же она жива» меня затошнило, и я проигнорировал его.

— Дезактивация займёт не меньше недели. Над её сознанием хорошо поработали. Она не сможет всё вспомнить за один день. На это потребуется не только время, но и особые усилия.

Я понял. Ей нужно увидеть меня, чтобы найти мой образ в потаённом уголке памяти. Ей нужно услышать свои песни, чтобы вспомнить, чем она занималась. Ей нужно вернуться в Пефом, чтобы снова начать жить…

— Я могу поехать туда раньше? — они ожидали этого вопроса, поэтому Дэрок ответил, не раздумывая.

— Я не сомневался, что ты решишь поехать к ней. Нет, раньше не можешь. А ты отдаёшь себе отчёт в том, что тебя ждёт дальше? Тебе придётся оставить работу, город, всё. Родители навсегда в тебе разочаруются.

— Ты не замечаешь, что мне плевать? — говорю я Дэроку, и Адам заговорщически мне улыбается.

— Псих! Хорошо. У меня одно условие. Ты ни при каких обстоятельствах не скажешь, кто тебе помог, — братец всё-таки переживает за свою репутацию.

— Конечно, я согласен. Но они ведь всё равно узнают, что моё имя появилось в Базе Данных преступников.

— Кто тебе сказал, что ты попадёшь туда под своим именем? — спрашивает Адам, он всё продумал. Как я сразу не догадался. Это на время отвлечёт папочку. А если и узнает правду, он ничего не сможет сделать. Если он попытается меня вернуть, его роскошной жизни придёт конец.

— Ты компьютерный гений, — говорю я другу, широко улыбаясь. Что бы я делал без них?! Адам улыбается в ответ. Жаль, что ему пришлось выбрать науку. Он не такой, как остальные, и ему в лживом «Идеале» не место.

— Мы здесь собрались, чтобы девушку спасать или глазки строить? — Дэрок хотел нас упрекнуть, но в итоге отлично пошутил. Мы втроём засмеялись, как в былые времена.

— Так какой у нас план? — спустя минуту спрашиваю я.

— Простой. Мы с Адамом снова идём в лабораторию, отключаем микрочип, регистрируем тебя в Базе, присваиваем номер, а ты ждёшь дома и никому не говоришь ни слова. Ещё я советую тебе передумать, пока не поздно, — говорит Дэрок, но последнее предложение я пропускаю мимо ушей.

— Всё-таки неделю? Я могу отправиться хотя бы в пятницу?

— Не передумаешь, значит, — недовольно отвечает брат, — ладно, в пятницу вечером.

— Спасибо, — говорю я.

— А тебя не волнует, куда ты поедешь, на какой завод, что ты там будешь делать и прочее? — Спрашивает Дэрок. Я об этом даже не подумал, мне всё равно.

— Нет, а должно волновать? — я абсолютно серьёзен. — Ведь вы обо всём позаботились, — парни снова смеются.

— Ты хотя бы знаешь, как будешь действовать? Придётся нелегко, учитывая то, что Мелоди тебя не узнает, — спрашивает Дэрок. Он уже не знает, что бы придумать, лишь бы я изменил своё решение. Это пустая трата его драгоценного времени.

— Я буду импровизировать, — и буду счастлив с ней, но вслух этого не произношу.

— Ты безнадёжен, — вздыхает брат. Адам пальцем рисует сердечки в воздухе.

— Я знаю, — соглашаюсь я и по-дружески стукаю Адама кулаком в плечо, чтобы он прекратил смеяться надо мной. Хоть у кого-то из мира науки осталось чувство юмора, — парни, я перед вами в долгу.

— Не знаю, стоит ли благодарить за то, что мы дарим тебе билет в один конец. Ты не сможешь вернуться… — напоминает Дэрок, но знает, что я не откажусь от такого шанса. Он бы не предложил, если бы не был уверен во мне.

Я киваю в ответ и виновато улыбаюсь. У меня нет другого выбора. Родители не выпустят Мелоди оттуда, она для них больше не угроза. Сейчас я молча соглашаюсь с братом. Мне всё равно, где я буду жить. Главное, я снова увижу её.

* * *


Вечером, когда я вернулся домой, мне позвонил Адам с подробной информацией о Мел.

— Как ты? — спрашивает он. Через ноутскрин я вижу, что он сидит в своём пентхаусе на мраморной лестнице в одних джинсах и курит. Через его окно, я вижу, как стемнело на улице. Для жителей Пефома такое время — самый разгар веселья. Я живу недалеко от набережной, поэтому шума ночью не избежать.

— В порядке, — отвечаю я, забыв, что Адам тоже меня видит. Он знает, когда я вру, но делает вид, что поверил. После нашего разговора в кафе я весь день катался по городу, пытаясь забыть слова брата: «Ты не сможешь вернуться…». Я могу привыкнуть к жизни на заводе, а вот Мелоди, вспомнив своё прошлое, не сможет смириться с действительностью, не сможет простить предательства.

— Эй, Ник, — голограмма Адам щёлкает пальцами возле моего лица, — ты тут?

— Да, задумался, — объясняю я и делаю очередной глоток коньяка прямо из бутылки. Последний раз Адам видел меня с алкоголем, когда мне исполнилось восемнадцать, — так что ты узнал в лаборатории? У вас получилось?

— Спрашиваешь тоже, мы отлично поработали! Пришлось потрудиться, чтобы мои коллеги не заметили изменений в системе, но Дэрок меня прикрыл. Как и говорил, я отключил микрочип Мелоди и сделал лишь видимость, что он работает и реагирует на её сны. Память постепенно начнёт возвращаться.

— Сны? — это что-то новенькое.

— Ну да. Если объект ЭО со стёртой памятью начинает что-то вспоминать, то через его сны смотрители могут отследить эти ненужные воспоминания, — объясняет Адам.

— Попрошу не называть мою девушку объектом.

— Прости, привычка, — говорит друг и виновато пожимает плечами. Он слишком добродушен для мира псевдонауки. Даю себе слово, что вытащу и его из стен «Идеала».

— Я понял. Спасибо, если бы не ты…

— Да, да, ты бы пропал, — смеётся он, — это ещё не всё. Ты хочешь узнать, где находится Мелоди? — Я киваю, другого ответа он и не ждал. — На заводе по производству одежды в Далласе. Она живёт в Корпусе на одном этаже с преступниками. Её соседка по комнате отбывает там пожизненный срок за убийство.

— Что? Мелоди живёт с преступницей? Этого я и боялся…

— Не переживай. Эта девушка тоже ничего не помнит и не представляет угрозы для Мел, — объясняет Адам. От этого мне легче не стало. Живёт с убийцей. Да, родители обо всём позаботились, подобрали хорошую компанию.

— Понятно, — ответил я и сделал последний глоток спиртного.

— Я могу показать тебе её, — сказал друг после затянувшейся паузы.

— Что? Как? — я воодушевился этим предложением.

— Корпус ЭО полностью оснащён камерами слежения. На первом этаже на стенах висят зеркала, за которыми сидят наши люди, — на слове «наши» Адам вздыхает. Я знаю, ему тоже не нравится новая система, — и следят за происходящим в помещении, но они никогда не вмешиваются. Сейчас охрана не является необходимым элементом ЭО.

Всё серьёзней, чем я предполагал… Раньше всё было по-другому. Раньше вообще не было никаких экспериментов.

— И? — спрашиваю я и с нетерпением жду продолжения.

— И ничего. Я могу свободно подключиться к их Сети и посмотреть запись онлайн, так сказать, прямой эфир из ЭО. Или ты забыл, что я работаю программистом в «Идеале»?

Адам никогда не хвастался своей должностью и не считал себя выше меня по социальному статусу, но сейчас его профессия мне пригодилась.

— Ты гений! Подключайся, — я больше не могу ждать.

— Уже. Осталось подключить тебя к моему ноутскрину. Подтверди код, — сказал Адам, и я ввёл в окошко цифры 1703, - смотри. Это комната Мелоди.

Я затаил дыхание, когда голограмма Адама сменилась на прекрасное лицо Мел. Надо же, разве это возможно? Она так далеко от меня, но всё же здесь, так близко. Моя девочка. Я и мечтать не мог, что снова её увижу.

Сначала Адам показал мне её комнату и соседку. С виду нормальная девушка, я бы не подумал, что она окажется убийцей. Да, условия жизни здесь паршивые. Что ещё ожидать от жаждущих власти людей? Потом я увидел, как Мелоди лежит на узкой кровати, перебирая распущенные волосы. Она всегда так делала, когда о чём-то думала. На ней тёмно-зелёная футболка и такого же цвета спортивные штаны. В обычной жизни ей бы не понравился такой прикид. По сравнению с соседкой, глаза у Мелоди ясные и понимающие. Я вспомнил, что Адам с Дэроком отключили её микрочип, поэтому мысли Мел стали проясняться, а подавляющая сыворотка на неё больше не подействует.

Адам сделал крупный план на её лицо. Бедная, даже не знает, что её снимают, за ней следят, её изучают. Ладно бы только я… Но и десятки учёных, которые пару раз в день наблюдают за её поведением. Может, мои мать с отцом тоже иногда просматривают записи с распорядком дня Мелоди. А, может, и нет, ведь их миссия уже выполнена.

Я вижу каждую черту её лица, ямочки на щеках, карие глаза, пухлые губы. Так непривычно видеть её такой отчаянной и неулыбающейся, непривычно видеть её без макияжа, без длинных ресниц, розовой помады и фиолетовых линз. Она прекрасна, что бы ни говорила. Мелоди не допускала, чтобы публика видела её не накрашенной. Ей казалось, что она не соответствует этим до жути ухоженным людям, а я всегда говорил ей обратное. Она шикарная девушка, каких только поискать.

Голограмма стала исчезать и покрываться помехами. Последнее, что я увидел — поднятые уголки губ Мелоди. Она ухмыляется. Картинка из Корпуса пропала, и снова появился Дэрок.

— Что это было? — спросил я.

— Кто-то из лаборатории запросил доступ к камерам, встроенным в комнате Мелоди. Мне пришлось отключиться, чтобы не вызвать подозрений. Прости… — сказал Адам. Я его не виню. Он лучший в своём деле!

— Нет. Это ты прости, что тебе приходится из-за меня рисковать, — сказал я и крепко сжал ноутскрин в руках. Мне кажется, что если я так буду делать, Мелоди вернётся обратно…

— Мы же друзья, не думай об этом! Кстати, запись сохранилась в памяти твоего ноута, ты можешь посмотреть её в любое время.

— Хорошо. Я хочу побыть один, — попросил я. Мне нужно остаться наедине со своими мыслями, нужно придумать план.

— Я понял. Отдыхай, старик, и не наделай глупостей, — сказал Адам.

— Да, знаю. Пока, Адам, созвонимся, — друг понимающе кивнул.

Я вовремя отключил ноутскрин. Мои глаза наполнились обжигающими слезами. Мне не стыдно за свои эмоции. Я спасу мою малышку из этого ада, даже если это будет последним поступком, который я совершу в своей жизни.




Глава 4. Николас. Ожидание

		Она — предел твоих мечтаний,



		В твоих мыслях лишь она одна…








    

(отрывок из стихотворения «Мечта»)






Утром, собираясь на работу, я вспомнил, что сегодня двенадцатое апреля. У меня запланирована встреча с молодым писателем Майком. Я хочу убедиться, что его произведение выйдет в свет до моего отъезда.

— Доброе утро, Николас! — не успел я выйти из лифта, как меня поприветствовала Майли. Я заметил, что последние дни часто улыбаюсь.

— Привет, Майли, — ответил я, и девушка широко улыбнулась. Наверное, ищет причину, по которой я такой счастливый. Я бы поделился с ней своей радостью, но боюсь, что она кому-нибудь разболтает, а мне рисковать нельзя.

— У вас сегодня хорошее настроение, я рада! — сказала Майли и вручила мне листок с именами новых клиентов издательства.

Остальные секретарши уже тут, как тут, расселись за свои рабочие места. Обычно они пропадают в кафе на первом этаже. Как же они могли пропустить хорошее настроение мистера Миллера? Я, как всегда, сделал вид, что не замечаю их восторженных взглядов. Сюда бы Адама вместо меня, вот он любит женское внимание. Когда у нас в школе была своя рок-группа, он только и делал, что хвастался девушкам, что круто играет на гитаре. Так и есть, он хороший гитарист, к тому же ему это было на руку. А для меня эти девушки — просто девушки, думающие только о своей внешности. Не более. У трёх секретарш из семи в волосы вплетены разноцветные дреды, у четырёх пирсинг, и всех едва останавливает принятый кодексом дресс-код. Они всё равно умудряются выставить напоказ свою сделанную грудь. Насколько я знаю, во времена молодости моей мамы увеличение всевозможных частей тела было болезненной процедурой, сейчас с этим проблем нет. Поэтому девушки наповал кинулись к пластическим хирургам, (которые, кстати, уже заработали себе целое состояние), увеличивать всё, что только можно. Вот за что я люблю Мелоди. Она не силиконовая кукла.

— Да, спасибо, — ответил я и перевёл тему, — позвони мне, когда придёт мистер Стюарт.

Майли кивнула и вернулась к составлению отчётов на своём ноутскрине. Я взял её на работу несколько лет назад, потому что она не ведёт себя в моём присутствии, как влюблённая девчонка. И потому, что её внешний вид соответствует моим моральным нормам, а не нормам Пефома. У неё короткие рыжие волосы, и судя по миниатюрной фигуре и ухоженной коже, она ведёт здоровый образ жизни.

До часа дня я просидел без дела, просматривая снова и снова вчерашнюю запись из комнаты Мел. Я попросил Адама, чтобы он хоть на несколько секунд подключился к Сети Корпуса, и он сделал это для меня. Видео идёт около пяти минут. Адам застал девушек за завтраком, и мне показалось, Мел была в хорошем настроении, а её соседка снова угрюма. Мелоди что-то спрашивала у неё, но вместо ответа девушка только кивала, не поднимая глаз от тарелки. Компания Мел досталось не самая лучшая. Недолго моей девочке осталось скучать! Будь моя воля, я бы сегодня сорвался в проклятый Даллас, в город, где находится Мел, но таков был уговор. Пятница — мой день. Сегодня только вторник…




Майк пришёл как раз в обеденный перерыв, поэтому мы спустились на первый этаж в кафе. Я не хочу, чтобы он снова чувствовал себя неловко в моём кабинете. Кафе в «Пефом Паблишинг» попроще, чем «Новая эра», где мы недавно обедали с Адамом и Дэроком, но декором и оформлением ничуть не уступает. Здесь мне комфортней. Здесь легко затеряться в толпе среди таких же простых людей, как и я сам. Простых, но в то же время необычных, ярких, особенных и творческих. Вот почему я выбрал эту жизнь, а не «Идеал». Все вокруг что-то бурно обсуждают, все столики заняты и пахнет горячим шоколадом. Иногда ко мне подходят коллеги, чтобы поздороваться: редакторы, журналисты, корректоры, маркетологи и другие специалисты. Мне нравятся эти люди, и я не прочь с ними пообщаться. Мел приучила меня к болтовне, раньше я был замкнут и неразговорчив. С её уходом во мне снова проснулся сноб.

В этот раз беседа с Майком протекала легче и непринуждённей. Мы заказали по чашке кофе и пирог со сгущёнкой. Это любимый завтрак Мел. Она всегда со мной.

— Это всё, что ты хотел обсудить, Майк? — спросил я после того, как объяснил парню все допущенные им ошибки. Их немного, но поработать над текстом стоило. Теперь произведение безупречно. Обязательно скажу Мелоди, чтобы она прочитала «Лучи солнечной системы», книгу восходящей звезды.

— Кажется, да, — неуверенно ответил Майк. Он выглядит, как обычный подросток, и даже не представляет, насколько талантлив. На нём фиолетовая футболка (в тон волосам) со светящимися пришитыми планетами. Оригинальному писателю — креативная майка. Правильно. Он будет пользоваться популярностью среди подростков, но я не поэтому взялся за его произведение. Я никогда не просчитываю наперёд, сколько прибыли получу, работая с тем или иным писателем.

— Если появятся вопросы, звони на этой неделе. В пятницу я подпишу книгу в печать, — сказал я, допивая свой кофе. Время перерыва подходит к концу, но я могу не спешить. На сегодня встреч у меня больше не запланировано.

— Думаю, мне всё нравится, — сказал Майк. Жаль я не застану того времени, когда он прославится. Хотя…

— Небесно! — я не намеренно повторил любимое слово Майка, оно мне понравилось. Он смущённо заулыбался.

— А почему в пятницу? Я думал, это долгий процесс, и моя книга не скоро окажется в печати, — удивился Майк.

— Я ухожу в отпуск, поэтому сам хочу закончить начатое дело. Тем более мне нравится твоя книга.

Мой ответ приятно шокировал парня, он ненадолго задумался и искренне сказал:

— Мне нравится ваша новая татуировка!




Остаток дня я провёл с улыбкой на лице. Рад, что сделал весомый вклад в современную литературу, открыв новый талант в лице Майка Стюарта! Я, конечно, смогу с ним связаться из ЭО, если Дэрок позволит взять мне с собой ноутскрин. Я хочу быть уверен, что книги молодого писателя попадут во все магазины города, а потом и страны. Сейчас только особенные книги принимают бумажный вид, большинство новых произведений продаются, как электронные документы. Мне это не нравится. И как бы наше издательство ни боролось с книжной дискриминацией, господа из «Идеала» не изменят своего решения. Их не понять. Они стремятся к Идеальному Обществу, но в то же время экономят на бумаге. Учёные сами всё решают, хоть и во главе нашей страны — президент. Это только лживая видимость… Давно я не был так заинтересован в успехе автора, как сейчас, поэтому сделаю всё возможное, чтобы его труды не прошли зря. Я даже знаю, почему. Майк меня вдохновил.

Вечером я зашёл в комнату, в которой не был почти полгода. Она слишком долго была заперта. В моей квартире три комнаты, одна из них отведена звукозаписывающей студии. Я намеренно не заходил сюда один. Мы с Мелоди часами проводили в этих стенах. Ей нравилось слушать, как я играю на гитаре, а мне — как она поёт. Это был наш маленький мир, в котором никто не мог нас потревожить. Сейчас мне нечего делать здесь без Мел. Я забросил музыку и всё, что было с ней связано. Мелоди бы это не понравилось. Мысли о ней подтолкнули меня сюда…

Ничего не изменилось с того раза, как мы с Мел записывали её последнюю песню «Как бабочка». Она написала её года три назад и пела только для близких, а недавно она решилась включить песню в новый альбом. К сожалению, наш первый совместный альбом так и остался невыпущенным. Все семь песен были сведены и подготовлены мной, но после того, как Мелоди пропала, я решил оставить их в подвешенном состоянии. Мне нравилось работать вместе…

Все музыкальные инструменты лежат на своих местах, кроме электрогитары. Мелоди однажды попросила, чтобы я научил её играть. После того, как Мел записала вокал для песни «Как бабочка», мы просидели в студии ещё около пяти часов. Отвлекались только, чтобы перекусить или выпить кофе. Сначала мы сидели на красном кожаном диване, потом устроились на паркетном полу. Я горжусь Мел, за такой короткий срок она выучила несколько аккордов и свободно могла сыграть простую композицию. У неё талант.

Я поднял белую электрогитару и повесил рядом с тремя другими и двумя акустическими. Одеяло и подушки до сих пор лежат на пыльном полу напротив окна. В ту ночь мы уснули в студии. Я так и не уговорил Мел переехать ко мне, она хотела продлить романтический период. На тот момент мы встречались два года, но я был готов ждать и дольше, лишь бы она была со мной.

— Я люблю тебя, Мелоди, — прошептал я в ту ночь.

— Кажется, и я тебя, — ответила она вместо привычного «я знаю».

Я был счастлив, как никогда раньше. Я не отпускал её из своих объятий до самого утра. Через неделю мы отметили два года наших отношений и больше не виделись. Точнее, я видел её на главной площади в день обвинения… Мы даже не успели попрощаться, а в то рабочее утро практически не разговаривали, она собирала информацию для своей новой статьи. Потом неожиданно в издательство заявились стражи порядка, обвинили Мел в преступлении и надели наручники. Я бежал за ними и просил отпустить, помню, даже угрожал, но это не помогло, они меня и слушать не желали, просто выполняли приказ. Как и всем преступникам, президент лично вынес Мелоди приговор, это видели сотни людей, на их лицах было написано разочарование. Я ничего не мог сделать для Мел, только крикнул ей вслед, что найду её. Слышала ли это Мелоди? Она казалась сильной, ни одна слезинка не скатилась с её прекрасных глаз. Никогда не забуду тот судный день, но хочу, чтобы забыла Мел. Я не допущу, чтобы она и дальше страдала по моей вине!

Побыв пару минут в студии, я почувствовал присутствие Мелоди. Здесь всё придумано ею. Начиная от стены, обклеенной листочками с текстами её песен и нотами, заканчивая цветными узорчатыми обоями.

— У тебя совершенно нет чувства стиля, Николас, — говорила она мне. Мелоди редко называла меня полным именем, но я любил эти мгновения.

Немного поколебавшись, я взял акустическую гитару и сел на удобный для работы стул. Струны покрылись пылью, а раньше гриф блестел от моих пальцев. Ни дня я не провёл, чтобы не поиграть на гитаре. Так было тогда, сейчас мне снова придётся расстаться с музыкальными инструментами. Взять их с собой я точно не смогу, но в силах кое-что сделать, пока не уеду… Ради любимой девушки.

Я на слух настроил гитару, удивился, что даже не пришлось менять пыльные струны на новые. Отвыкшие пальцы задрожали в предвкушении. Новая мелодия появилась в моей голове так же неожиданно, как решение снова прийти в студию. Аккорд за аккордом, перебор и лёгкий бой. Снова перебор и на припеве бой… Неужели родилась новая песня? Она грустная, но оставляет надежу на лучшее будущее. Я должен подарить её Мелоди!

— Давай громче, красавчик! Ты забыл, что я хорошо пою? — часто шутила Мел, когда я играл буквально себе под нос. Как я мог забыть, что её голос — настоящий Божий дар?!

Добившись идеального звучания на гитаре, я сел за барабанную установку. «Держи ритм», — слышится повсюду голос Мел. Она звонко смеялась и хлопала в ладоши, когда я палочками отбивал свои партии. Для этой песни барабаны нужны только в припеве для того, чтобы создать желаемое звучание. Я освоил игру на барабанах, будучи подростком, как и на гитаре. Папа всегда был против музыки и всячески пытался меня отговорить играть. Хоть над чем-то в этом мире он больше не имеет власти.

Барабаны записаны. Подошла очередь клавиш. Они нужны мне для двух куплетов. Руки долго привыкали к инструменту, но я смог преодолеть дрожь и внезапно возникший страх. Это всё ради Мел. Ей понравится. Надеюсь. Когда меня наконец устроило, как звучат клавиши, я записал и их. Потом свёл все три дорожки в одну через специальную программу на ноутскрине. Современные группы чаще всего создают искусственную музыку, а некоторые из них даже никогда в руках и гитары не держали. Скоро они станут таким же раритетом, как и кнопочные телефоны. Всё усовершенствовано до идиотизма, идеально продумано. Я так не могу. Сыграл, записал дорожки, послушал результат… Иначе не будет смысла. Песня должна литься из души.

* * *


В пятницу я отработал полный рабочий день. Майли удивилась моему незапланированному отпуску.

— Пусть мой кабинет будет закрыт, — попросил я секретаршу, а про себя добавил: «Пока вы не найдёте нового редактора».

— Хорошо, Николас, я прослежу, — ответила она. Я предложил ей вместе выпить чашку кофе на прощание. Скорей всего, я не скоро её увижу, а, может, не увижу вообще, но надеюсь на лучшее. Я хочу вернуться в «Пефом Паблишинг» с Мелоди!

— И ещё. Займись Майком в моё отсутствие. Я возлагаю на него большие надежды.

— Да, он мне тоже показался перспективным парнем. Хорошо, я займусь выпуском его книг и продвижением в магазинах, — пообещала Майли. Я благодарен ей, что она не задаёт лишних вопросов по поводу моего бессрочного отпуска. Наверное, думает, что мне просто нужен отдых. Рано или поздно все узнают правду, но я уже буду далеко…

Мы доели пиццу, Майли пожелала мне удачи и понадеялась на моё скорое возвращение. Я буду скучать по издательству, но гораздо больше я скучаю по Мел. Я достал из ящика своего стола её ноутскрин, где он лежал всё это время. Её планшетник, скорей всего, изъяли, а мне понадобится предмет, который поможет Мелоди вспомнить прошлое. Я несколько раз обошёл свой кабинет. Он всегда казался мне большим для одного. Последний раз взглянул в офисное окно. Вечер только начинается, на улицах полно народу. Кто-то спешит домой с работы, кто-то уже едет отдыхать в бар или в другое шумное место. Люди выглядят такими маленькими с высоты девятого этажа, а я — таким жалким по сравнению с ними. Никто из них даже не подозревает о существовании такого жуткого места, как ЭО, а мне ещё предстоит узнать…

Попрощавшись со своими коллегами, я отправился в новую жизнь. Одни проводили меня радостными взглядами, а другие — сочувственными. Уверен, и те и другие желают только добра. Они на протяжении полугода видели, что я безвылазно сидел на работе.

Пока я ехал на машине с работы, Дэрок прислал мне сообщение на ноутскрин: «Мы с Адамом будем через час возле твоего дома. Оденься во всё чёрное. До встречи». На счёт одежды я понял, чёрный цвет для того, чтобы не привлекать внимание. Будет крупный скандал, когда все узнают, что Николас Миллер отбывает срок за преступление. А вот зачем с нами поедет Адам? Мне же лучше, Дэрок не будет доставать своими просьбами, чтобы я одумался, но мы оба понимаем, что уже поздно. Назад дороги нет. Я и не рассматривал такой вариант. Я найду Мелоди.

Когда я вернулся домой, у меня осталось ровно сорок шесть минут. На что я их потрачу? Мне даже не с кем попрощаться. Был бы у меня кот, мне бы пришлось отдать питомца в хорошие руки. Остались бы у меня друзья, мне пришлось бы убедить их, что всё будет хорошо. Если бы я ещё выступал на сцене, мой менеджер заставил бы меня отправиться в прощальный тур. Домашних животных у меня нет, с друзьями я уже долгое время не общаюсь, фанаты давно свыклись с мыслью, что без Мел я выступать никогда не буду. Мне не за кого переживать и не о чем жалеть.

Чемодан мне собирать не нужно, на заводе вещи мне точно не понадобятся. Я видел жуткую рабочую форму. Я ничего не могу с собой взять, только воспоминания и надежду, что к Мелоди вернётся память… И наши ноутскрины мне в помощь. Я спрячу их в кроссовках, чтобы Дэрок не возмущался лишний раз. Мне нужна какая-то зацепка за внешний мир, чтобы как можно скорей вернуть память любимой.

Я последний раз зашёл в свой душ, последний раз посмотрел на себя в зеркало. Вид уставший, глаза горят. Я счастлив. Последний раз сварил себе кофе, неизвестно, чем кормят в ЭО. Последний раз переоделся в свою одежду. Джинсы, футболка и кепка. Всё чёрное, как попросил брат. Обычно я ношу серые, голубые или фиолетовые вещи. По настроению или по совету Мелоди. Оставшееся время я слушал песню, что недавно записал. От первой до последней ноты она отражает моё эмоциональное состояние. Думаю, чувства Мелоди ничуть не отличаются. Неопределённость, страх и пустота.

В последние минуты до выхода я зашёл в студию. Провёл рукой по инструментам. Мне невыносимо захотелось поиграть одновременно на всех. Невозможно? Я не успел даже сесть за один, как мой ноутскрин зазвонил. Это Дэрок. Пора на улицу. Я бросил последний взгляд на любимую гитару и закрыл за собой дверь, молясь в следующий раз вернуться сюда с Мелоди.




По дороге к аэромобилю брата я не встретил ни одного знакомого. Для вечера пятницы это неудивительно. Веселье сейчас в самом разгаре. 20:15. Я запомнил это время, время моего освобождения. Я опустил голову и зашагал к месту, где припарковались Дэрок с Адамом. Я оглянулся на свой дом, хотел посмотреть на зашторенное окно, как будто из него мне кто-то помашет рукой, но вечернее солнце не позволило мне этого сделать. Я давно не замечал, что небо на закате так восхитительно красиво. Часто не замечаешь тех вещей, с которыми ещё не успел попрощаться. Я вижу голубое небо последний раз. Сегодня всё в последний раз, если, конечно, мы не выберемся из ЭО.

Дверь белого аэромобиля автоматически поднялась вверх, как только я подошёл. Его нельзя спутать с обычной машиной, но есть и некоторые сходства. Такой же формы металлический корпус, только большего размера, такие же стеклянные окна, только овальные, такой же руль и принцип управления. Самое главное отличие — отсутствие колёс и наличие гравитационной подушки у аэромобиля. Чтобы парить в воздухе, они ему не нужны, а чтобы приземлиться, есть специальные парковочные рельсы для аэромобилей, проведённые по всему городу. Я предпочитаю машины, в них чувствуешь скорость, движение, чувствуешь себя обычным человеком. Жаль, что мне пришлось оставить свой «Мини Купер» ржаветь в гараже…

— Привет, Ник, — одновременно поздоровались парни.

— Привет. Как настроение? — спросил я. По взгляду Дэрока я понял, что он не поверил в мою искреннюю улыбку.

— Шутишь? Мы с тобой, можно сказать, прощаемся, — серьёзно сказал он и взялся за руль, чтобы подняться в воздух. Салон в аэромобиле большой, что можно выпрямиться в полный рост. Я сел рядом с Адамом на бежевое кожаное сидение, сзади водительского. Я пожал другу руку и ответил брату на риторический вопрос.

— Давай без этого. Не порти всё то хорошее впечатление, что у меня о тебе осталось, — сказал я с усмешкой. Адам подхватил моё приподнятое настроение и предложил что-нибудь выпить. Брат бросил на него скептический взгляд, но возражать не стал.

— Окей, — согласился со мной Дэрок. Я победно улыбнулся.

Адам достал нам из мини-бара по бутылке какого-то слабоалкогольного напитка. Это последний раз, когда я пью алкоголь. Сегодня можно, мы же везём меня в тюрьму.

— Полетели. И знай, я не буду винить себя всю жизнь, — сказал Дэрок. Аэромобиль поднялся в воздух.

Я хотел сказать ему: «Зато ты навсегда останешься любимчиком в семье», но вместо этого молча кивнул. Мы с Адамом переглянулись и обменялись улыбками. Несколько минут мы сидели в тишине, пока пили свой вишнёвый коктейль, а Дэрок вёз нас в Даллас — городок по производству одежды. Он сказал, что дорога займёт около часа, несмотря на то, что аэромобиль развивает большую скорость. Далековато Мелоди от меня. Я никогда там не был, да и никто там не был уже лет десять, кроме представителей «Идеала». Всем остальным пришлось забыть о городах производственного назначения. Они поставляют нам одежду, продукты, лекарство, и поэтому никто из Пефома не жалуется. Наше Общество строго разграничено, мол, делать нам там нечего. Все согласны, лишь бы жить в роскоши и достатке.

Мы не слишком высоко поднялись над землёй, поэтому можно смотреть в напольное окно и наблюдать за тем, что происходит внизу. По бокам от нас летают такие же аэромобили, только разных цветов. Под нами остался мой родной город Пефом. Позади оранжевое солнце, которое почти утонуло в синем море.

Мы с Мелоди любили гулять вечером по пляжу и плескаться в одежде. Она собирала волосы в пучок, надевала короткий топ и шорты, красила глаза светлее обычного и становилась беззаботной Мел. Я не мог налюбоваться ею. Мы бегали босиком по горячему песку, остальные отдыхающие смотрели на нас то ли с восхищением, то ли с насмешкой. Все нас узнавали, но в такие моменты ни один репортёр не осмеливался к нам подойти. Хоть какое-то чувство неприкосновенности. Когда мы сидели на берегу в воде, мне нравилось щекотать Мелоди за пятки, она смеялась так звонко, что казалось, птицы подпевают ей. Потом я гладил её татуировку в форме бабочки на внешней стороне ступни. Мелоди сделала её ещё до нашего знакомства, когда написала песню «Как бабочка». Крылья направлены вверх, в небо. Иногда у меня возникает ощущение, что Мел сама вот-вот взлетит. Она мне кажется хрупкой в такие моменты. Мне нравится её бабочка на левой ноге…

- Ник, эй, поговорить надо, — первым нарушил молчание Дэрок.

- Да, конечно, — ответил я. Брат на меня странно посмотрел, потом я понял, что по-идиотски улыбаюсь. Он вздохнул и продолжил:

- Мы с Адамом сегодня утром сделали тебе браслет с личным идентификационным номером. Его надевают всем преступникам для слежения за объектом. Когда ты будешь заходить в Корпус, тебе нужно прикоснуться браслетом к пропускной панели. Не удивляйся, что услышишь чужое имя. Теперь тебе нужно представляться, как Томас Миртл. Запомнишь?

- Не могли имя поинтересней придумать? — Моего давно умершего кота звали Том, и это вызвало у меня очередную глупую улыбку. Брату вопрос смешным не показался.

- Послушай, я же не мог так просто занести в Базу Данных твоё имя! — Похоже, он слегка разозлился. — Родители сразу бы это заметили. Сложно не заметить имя своего сына среди преступников, верно?

- Ладно, ладно, я не подумал. А что, если меня узнают? Я же не могу сказать, что стал Томом, чтобы найти свою девушку. Наверняка, они уже узнали и Мел.

- Если и узнают, то, поверь, спрашивать ничего не станут. У половины людей стёрта память, им точно не до тебя. А другая половина находится под действием подавляющей сыворотки. Если у них и вспыхнет в памяти твой образ или песни, то ничего вслух не произнесут. Ты думаешь, всё так просто? Думаешь, этих людей без причины отправили работать на завод? За ними тщательно наблюдают специалисты. Если заметят какое-то отклонение от нормы, то сразу же примут меры, — у брата загорелись глаза, как только он стал рассказывать этот научный бред. Клянусь, я видел. Как я мог пропустить тот момент, когда он стал таким же чудовищем? Мне снова пришлось промолчать насчёт этого, иначе моему плану придёт конец.

- Ясно. Я понял, — соврал я.

- Хорошо. Есть ещё один нюанс. Обычно микрочип вживляют в плечо, надеюсь, не нужно повторять его главные функции. Тебе мы этого делать не станем, так что, придётся хранить чип поближе к телу и подальше от посторонних глаз, — проинструктировал Дэрок, и Адам протянул мне коробочку, в каких дарят кольца, только раза в три меньше. Как чип будет работать, не находясь внутри меня? Никогда мне не понять законы новых технологий. Не буду сейчас открывать, не хочу видеть штуку, которая выбила из сознания Мелоди все воспоминания.

- Здорово вы подготовились, — сказал я как можно тише, чтобы услышал только Адам. Сегодня он выглядит уставшим, его волосы взъерошены, и на нём простая футболка и джинсы. Наверное, успел переодеться после работы, уж в лаборатории «Идеала» не позволили бы расхаживать в таком виде. Всё в работнике должно быть идеально. Смешно, правда?

Адам кивнул и открыл себе вторую бутылку, я отказался.

— И ещё тебе придётся носить это, — сказал он, застёгивая на моём запястье самый обычный на первый взгляд браслет. Я сначала подумал, что вся нужная информация находится внутри этого тонкого незамысловатого механизма. Потом присмотрелся и заметил, как на браслете переливаются цифры, составляющий целый код: 02-0001815-01-02. Теперь я являюсь объектом наблюдения. Я едва удержался, чтобы не рассмеяться. Как лихо всё продумано.

— Чёрт, я и не думал, что всё так сложно… Я до конца жизни вам обязан.

Брат посмотрел на меня так, словно хотел сказать: «Недолго тебе жить с чувством долга, братишка». Может, мне это показалось, но всё же он воздержался от комментариев.

Адам жестом показал, что пьёт за меня, и снова наступила тишина. Я, чтобы отвлечься, стал смотреть в окно, поглаживая свой пропуск к Мел — браслет с кодом на правой руке. Я проводил взглядом удаляющиеся высотки, море, солнце и цивилизацию. Как только мы оказались за пределами Пефома, в небе стало меньше аэромобилей. Может, я их не замечаю, потому что уже смеркается. Мы преодолели полпути. Осталось совсем недолго, и эта мысль заставила меня улыбнуться. Прежде я никогда не видел столько незастроенной земли, видимо, мы пролетели все населённые города страны. Впереди поля и редкие деревья. В Пефоме почти не осталось «живого» места, сплошной асфальт, а здесь столько простора и свободы для растений и животных…

Когда Дэрок снова нарушил тишину, я только, соглашаясь, кивал. Он сказал, что я буду жить на втором этаже с каким-то парнем по имени Шон, а работать в одной секции вместе с Мелоди. Если честно, я не особо придал значения словам брата, потому что мне абсолютно всё равно, с кем я буду жить в одной комнате и какую должность занимать на заводе. Потом он сказал, что проверил этого парня, он отбывает здесь срок за денежные манипуляции или что-то в этом роде. Мне с соседом повезло больше, чем Мел. Теперь я точно знаю, что он никого не убивал, и с памятью у него всё в порядке. Этой информации мне достаточно. Я еду туда не друзей заводить.

— Ник, ты слышишь меня? — брат явно пытается мне помочь. — В понедельник ты отправишься на работу, ничего не нужно запоминать. Твой сосед, думаю, поможет во всём разобраться. Вы будете вместе работать и заниматься одним и тем же делом.

— Понял, не дурак, — ответил я. И в кого он такой зануда?

— И запомни самое важное: ты должен вести себя тихо и неприметно, как все остальные. А лучше попытайся стать невидимкой, чтобы не привлекать лишнего внимания, — проинструктировал Дэрок. Он забыл, что я мастер в скрывании от людей? Я кивнул, хотя Дэрок не мог этого видеть, потому что сидит за рулём аэромобиля и сосредоточен на воздушном пространстве.

— Кстати, когда Мел придёт в себя, убеди её, чтобы она больше не принимала подавляющую сыворотку по пятницам. Её микрочип отключен, но стоит перестраховаться. Над её сознанием и так хорошо потрудились, — вмешался Адам. Я благодарен ему за то, что перебил братца.

— Я уже догадался, — сказал я. Ещё раз взглянул в окно, кажется, мы уже почти на месте. Я заметил, что что-то не так на этой Богом забытой земле…

— Хорошо. Уже решил, что будешь делать, когда наладишь отношения с Мел? — тихо спросил Адам. Он и сам понимает, что Дэрока лучше не вмешивать в этот разговор.

— Буду счастлив, — и я не солгал. А ещё вытащу нас оттуда. Моя девушка не будет всю жизнь работать на моих родителей. Мы вернёмся, если не в Пефом, то в другой город. Конечно, вслух я свои мысли не произнёс. Адам имеет право знать, но Дэроку я не доверяю.

Адам широко улыбнулся и больше ничего не сказал. Мы оба увидели белую табличку, на которой зелёными буквами написано «Даллас». Не знающий всей правды человек не заметил бы здесь ничего подозрительного. Обычный городок по производству одежды. Но мы-то знаем, что где-то поблизости скрывается Корпус, и вовсю развивается Экспериментальное Общество. Я затаил дыхание, когда понял, что именно здесь не так. Под нами простирается небольшой город со скромными пятиэтажными домами, в которых свет почти не горит. Вроде ничего особенного, хотя такие дома — это уже редкость. Когда мы пролетели чуть дальше, я увидел большое зелёное здание со светящимися буквами. Такое ощущение, что я попал в Изумрудный Город.

— Это и есть знаменитая швейная фабрика, — объяснил Дэрок, заметив наши с Адамом удивлённые лица. Точно, я и забыл, что видел это здание на фотографиях. Ещё в школе на уроках истории мы изучали все существующие крупные заводы страны. Только ни один учитель не говорил нам, что здесь помимо производства, незаконно используют труд людей. Конечно, я узнал это от родителей, и мне приходилось хранить страшную тайну, но большинство людей даже не представляют, что происходит на самом деле.

— А что за пределами города? — спросил я. Этого на уроках нам тоже не рассказывали.

— Корпус для преступников, собственно, это и есть ЭО, — гордо ответил брат. Я его не узнаю, он в необъятном плену науки.

— Да уж, — я не смог скрыть своего возмущения, — а как же жители Далласа ещё не узнали об этом? Наверняка, возникла бы шумиха.

— Во-первых, эти люди не выезжают за пределы города, они практически оборваны от внешнего мира. А во-вторых, они знают о преступниках. Их мэр всё держит под контролем. Они думают, что это обычная тюрьма. Так думают в каждом городе, где имеется ЭО.

Очередная ложь. Сколько ещё информации скрывают сотрудники «Идеала»? Сколько планируется таких «тюрем»? Или уже достаточно? Сколько заводов, столько и Корпусов, это я знаю. Их можно по пальцам пересчитать: 

швейная фабрика в Далласе,

фармацевтический завод в Детройте,

ресурсообрабатывающий завод в Финиксе,

химический завод в Гамильтоне,

производственный завод в Нью-Йорке — самый крупный. Он специализируется на продуктах питания.

В общей сложности существует пять заводов, разбросанных по всем уголкам страны. «Идеал» сотрудничает со всеми городами. Наша элита держит народ в слепом неведении. Учёные, когда начался эксперимент, оставили только пять старых названий городов, а таким, как Пефом, присвоили новые. Насколько я знаю из рассказов мамы, Пефом — это объединение нескольких городов, его основали ещё задолго до моего рождения. Казалось бы, всё прекрасно. Страна процветает, полно свободных рабочих мест, побеждена безработица, но цена идеальной жизни — человеческие судьбы и свобода… Скоро я испытаю все прелести ЭО на собственной шкуре.

— Понятно. Ты, должно быть, гордишься своей работой? — это был упрёк, но брат воспринял мои слова, как комплимент. Адам едва подавил смешок.

— Естественно, всё слаженно и органично работает. Подумать только, что в корнях всей новой системы находится наш дед, — Дэрок на несколько секунд показался мне счастливым, но потом также быстро помрачнел. Мы оба знаем, что дедушка преследовал другую идеологию.

Мы быстро пролетели город и фабрику. Оказалось, что она разделяет Даллас и Корпус. Между ними повис непроницаемый туман. Такое заметное разделение, наверняка, создано искусственным путём. Всё должно быть идеально, недоступно и скрыто. Увидеть это можно только с высоты полёта.

Когда мы стали снижаться, я понял, что это последние минуты, проведённые в компании моего лучшего друга и предателя-брата. Я постараюсь надолго запомнить это мгновение. Кажется, Адам чувствует то же самое.

— Звони мне, — прошептал он и на всякий случай громко кашлянул. Мне оставалось только кивнуть. Он точно догадался, что я взял с собой ноутскрины. Значит, брат тоже закрыл глаза на мои попытки держать связь с городом, раз не предупредил о запрете.

Мы приземлились у самых ворот одинокого Корпуса. Брат отстегнул ремень безопасности и повернулся ко мне:

— Что бы ты ни задумал, будь осторожен, — сказал он и неуклюже обнял через сидение.

— Постараюсь, спасибо тебе за всё, — я сказал это искренне.

— Нам нельзя здесь задерживаться, твой микрочип уже активирован. Чтобы не вызвать у наблюдателей подозрения, тебе нужно идти, — сказал Дэрок, снова став собой, — и ещё, проследи за своей девушкой, чтобы она не наделала глупостей. Вам нужно вести себя тихо, тогда будете вместе сколько угодно.

О чём это он? Что она может сделать? Я не стал спрашивать, тут уже пахнет спором.

— Я провожу его, — вмешался Адам и уже подошёл к двери. А разве нужны сопровождающие? Видимо, да, раз Адам предложил. Спасибо ему за это, он продлил наши считанные минуты.

— Пока, Дэрок, — попрощался я и натянул капюшон.

Дверь аэромобиля медленно поднялась, словно пыталась меня задержать, и мы с Адамом вышли на улицу. Брат одними губами произнёс: «Прощай». Что ж, его скептицизм можно понять.

До высоких ворот всего пара метров, а до Корпуса в несколько раз больше, но Адам вряд ли может идти со мной до дверей. Уже стемнело, но за густой пеленой тумана на небе не видно звёзд. Для апреля здесь слишком холодно и ветрено. Я словно попал в новый мир, который в скором времени станет моим домом. Я сделал выбор, пора идти.

— Береги себя, дружище, — прошептал Адам и коснулся рукой моего плеча.

— Увидимся, — сказал я. Ненавижу прощаться. Мне многое нужно ему сказать, но уже нет времени. Дэрок посигналил Адаму, чтобы тот поторапливался. Или мне?

— Не забывай притворяться, — это было последнее, что сказал друг, а затем он направился в машину. Я шагнул в неизвестность, спрятав руки в карманах и опустив голову. Я должен притворяться подавленным. Хотя сложно сказать, что на самом деле я чувствую себя иначе.

Я вошёл в здание под названием Корпус, и меня ослепил яркий свет. Я сразу увидел зеркала. Много зеркал. Я быстро отвёл от них взгляд. Никто из бедняг, живущих здесь, не знает, что за ними постоянно наблюдают скрытые камеры. Теперь понятно, почему в общежитии для преступников нет ни охраны, ни надсмотрщиков, никого из посторонних. Холл пустой, лишь несколько турникетов занимают пространство. Я подошёл к первому автомату, чтобы не делать лишних телодвижений, и коснулся сенсора своим новым браслетом.

— Томас Миртл. Дата и время регистрации — пятнадцатое апреля, 21:56.

На этом же экране я увидел мой идентификационный номер 02-0001815-01-02, возраст — 23 года и дата прибытия в Корпус — 15 апреля, 2137 год.

Впечатляющее начало, Том. Как только я прошёл турникет, около меня появился парень с уложенной шевелюрой. Пробыв некоторое время в рок-группе, мне теперь первым делом в глаза бросается причёска человека, а не, например, его одежда или черты лица. Волосы — залог успеха музыканта.

— Меня зовут Шон. Добро пожаловать в Корпус. Я провожу тебя в комнату, — сказал парень. Это первый человек, которого я здесь увидел. Может я ошибаюсь, но он совсем не похож на преступника и тем более на эмоционально-подавленного. Всё интересней и загадочней. Что ж, добро пожаловать в ЭО. Километры больше не разделяют нас с Мелоди.




Глава 5. Алиса. Дизайнер


Ставить интересы фабрики превыше собственных.

    

(из книги правил ЭО)






Президент Ламберт Шарм на всю центральную площадь обвиняет меня в преступлении, которое я не совершала. У меня нет доказательств своей правоты, поэтому мне остаётся терпеть публичное унижение. Меня с позором отправят в исправительный лагерь, и я никогда не вернусь домой. Никто раньше оттуда не возвращался…

— Алиса Меллоу была замечена в незаконном распространении секретной информации, за что будет серьёзно наказана. Мы вынуждены принять меры, чтобы Нас впредь не пытались оболгать. А теперь попрошу охрану увести предательницу и изолировать её из нашего Общества. Всем спасибо. Искренне ваш, Ламберт Шарм.

После окончания короткой влиятельной речи огромный экран, находящийся на главном здании города Пефом, погас. Толпа вокруг меня расступилась, у людей пропал интерес к случившемуся, и все поспешили по своим делам. Через долю секунды ко мне подошли два человека в чёрных костюмах и окружили с обеих сторон. Я сразу поняла, что это люди президента, хоть и видела их только в экстренных случаях. В последнее время в Пефоме всё реже и реже стали случаться преступления.

— Вы пойдёте с нами, — сказал мужчина, забыв узнать моё мнение. Он выше и сильнее меня, и мне ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Преимущество явно не на моей стороне. Не сегодня.

Когда за мной захлопнули дверцу чёрной затонированной машины, я увидела бегущего вслед за нами парня. Его светлые волосы растрёпаны, рукава бордовой рубашки закатаны. Я не вижу его лица, но чувствую присутствие и защиту.

— Она ни в чём не виновата! Отпустите её! — кричал он. Ответа не последовало, я не могла пошевелить губами. — Я найду тебя! — пообещал мне удаляющийся голос…




— Соня, вставай! Я не намерена будить тебя каждый чёртов день, — Николь снова недовольна с утра пораньше. Боже, а я снова проспала.

— Ты не должна, но всё же это делаешь, — ответила я сквозь сон и нехотя открыла глаза.

Перед собой я увидела ту же комнату, что вижу уже на протяжении нескольких месяцев. Светло-зелёные стены, две односпальные кровати, обеденный столик, маленький холодильник, электрическая печка, три деревянных тумбочки, один старый шкаф, небольшое окошко под потолком и коричневый ковёр на полу. Я живу в общежитии для работников завода. Собственно, кем я с недавних пор и являюсь.

Николь уже жила здесь, когда я переехала из Пефома. У нас одна комната на двоих и крохотная уборная с душевой кабинкой, туалетом и раковиной. Больше мы ни в чём и не нуждаемся. Почти всё свободное время мы проводим на работе.

— Не хами, детка, — прервала Николь мои мысли, и по её строгому выражению лица я поняла, что она не шутит, — твой завтрак на столе. Умывайся поживей, нам скоро выходить!

Если бы не она, мне давно бы уже сделали выговор за опоздание. Из-за сна, который я вижу уже неделю подряд, я не в состоянии вовремя проснуться. Я устала от него, я знаю, что совершила преступление, и это знание терзает мой разум… Каждый день сон приобретает новый смысл, появляются новые детали и лица. Например, сегодня я первый раз увидела блондинистого парня, который обещал меня найти. Я никогда не встречала его прежде. Интересно, а всем ли снятся отрывки из прошлого? Я боюсь об этом у кого-то спрашивать, здесь все до жути неразговорчивые. И вообще, мне не положено попусту трепать языком. Я должна усердно работать, чтобы моим родителям не было стыдно за меня до конца их жизни. Им и так пришлось несладко, когда они узнали, что их любимая и единственная дочь опозорилась на всю страну. Они когда-нибудь смогут меня простить? Мне не с кем поговорить в этом городке по производству одежды, даже с Николь. Хотя мне кажется, она не такая, как все. Или это я другая? Но в последнее время я чувствую себя живой.

Не нужно заглядывать в календарь, чтобы понять, какой сегодня день. Каждое утро пятницы на столе нас ждут две бутылочки со странной голубой жидкостью, приятной на вкус. На этикетке написано, что это витаминизированный напиток для поддержания тонуса рабочих. Раньше я не задумывалась, почему нам дают это именно с недельным интервалом, и почему напиток появляется ночью, во время нашего сна. Раньше я вообще ни о чём не задумывалась. Наверное, так происходит с каждым, кто сюда попадает.




— Спасибо за завтрак, Николь, — сказала я и осторожно улыбнулась соседке. Сегодня она приготовила омлет и сосиски на «скорую руку», но всё равно очень вкусно. Николь ответила оценивающим взглядом. Почему она так редко улыбается? Николь. Когда я произношу её имя, что-то вспыхивает внутри меня. Что-то важное оно мне напоминает, только не могу вспомнить, что именно. Мне нужна хоть какая-то ниточка, чтобы зацепиться за прошлое.

— Ага, будешь должна, — коротко сказала подруга по несчастью. Кто ещё из нас хамит?

Пока я переодевалась из пижамы в рабочую одежду, Николь уже собралась. Она нервно перебирает пальцами ключ от нашей комнаты. Я иногда её побаиваюсь. Если бы не её злобный вид, она была бы довольно симпатичной. Каштановые волнистые волосы, зелёные глаза, прямой нос, выступающие скулы. Была бы она повыше, вполне смогла бы стать высокооплачиваемой моделью в Пефоме. А кем была я до того, как украла чью-то важную информацию? Почему я не помню? Провалы в памяти стали меня угнетать.

Когда мы закрыли за собой дверь, Николь одарила меня яростным взглядом. По выражению лица моей соседки я сразу поняла, что у лифта уже собралась приличная очередь. Если бы я не проспала, мы бы уже давно были внизу. Мы живём на пятом этаже, и я бы не прочь спуститься по лестнице, но нам это строго запрещено. Когда я попала сюда, меня сразу ознакомили с правилами и нормами поведения. Я читала огромную папку около часа и уже забыла некоторые пункты. Но точно помню, что там сказано по поводу выхода из общежития: «Каждый работник обязан закрыть дверь своей комнаты, следовать к лифту в порядке очереди и спуститься вниз к выходу из общежития, где будут проверены личные данные…». Бред какой-то, как будто мы дети маленькие. Может, ещё по парам разобьёмся и за ручки возьмёмся?

Нам скоро и по сторонам запретят смотреть. Здесь никто ни с кем не здоровается, только коротко кивает головой, хотя все в общежитии давно друг друга знают. Я никогда не слышу громкого смеха или ссор, не вижу влюблённых парочек или дружеских компаний, а только пустые серые лица. Если бы не зелёная униформа, присущая городку по производству одежды, мы бы давно слились со стенами и потолком.

К моему облегчению (иначе моя соседка так и продолжала бы сверлить меня взглядом), нам не пришлось долго ждать своей очереди. Спустя пять минут передо мной, Николь и десятком людей открылись двери лифта. Почему он только один? Похоже, никого, кроме меня этот вопрос не интересует. Наверное, не хотят нарушать правила, тогда и мне следует сохранять дисциплину.

За то время, пока мы спускались до первого этажа, я успела рассмотреть всех своих попутчиков. Маленькая Трис присоединилась к нам на втором этаже и обменялась со мной рукопожатием, и я даже увидела тень улыбки на её лице. Кажется, она самая младшая в общежитии. Трис всего лишь семнадцать, и она живёт здесь без родителей. Как они могли отправить ребёнка одного трудиться на правительство? Это жестоко с их стороны. Я никогда не говорила с ней об этом, не было подходящего момента, но обязательно спрошу, почему она одна. С остальными людьми я поздоровалась кивком головы, как и Николь. Сегодня я насчитала пять женщин и девять мужчин, стоящих с нами в лифте и спешащих на работу. Все мы работаем на одном заводе, но в разных секторах. Кто-то занимается выкройкой одежды, которую присылает нам Пефом и остальные независимые города, кто-то шьёт, кто-то запаковывает готовые изделия, кто-то подбирает ткань, кто-то ведёт учёт материалов на складе, а я занимаюсь дизайном и декорированием одежды, конечно, по указанию свыше. С утра мне приходят файлы на рабочий компьютер с возможными комбинациями цветов и тканей по последней моде, а я уже выбираю более подходящие, делаю эскизы, потом их относят к швеям, где работает Николь. Мне нравится создавать вещи, я, наверно, неплохо одевалась в Пефоме, но мне не нравится, когда меня вынуждают это делать. Уверена, у меня была другая профессия, но выбора у меня нет. Я должна работать, чтобы загладить свою вину, может, тогда мне сократят срок наказания. Кстати, сколько осталось? Месяцы? Годы? У меня нет ответа ни на один возникающий в моей голове вопрос.

Двери стеклянного лифта открылись, и все стали чопорно выходить по одному. Снова столпотворение. Теперь возле выхода. Я машинально засучила правый рукав зелёной ветровки, и все повторили это движение. Обычная процедура входа-выхода в общежитие. Нас регистрируют при выходе, а при входе не впускают незнакомцев. Почему здесь нет охраны или кого-то, кто контролировал бы поток людей? Только зеркала вокруг, белый потолок и чересчур яркое освещение. Раньше меня это не смущало, а сейчас я чувствую себя беззащитной амёбой под микроскопом.

Передо мной стоят пять человек, сзади Николь. Возле турникетов люди долго не задерживаются, и мы скоро окажемся на улице. Пока приятный женский голос объявляет имена проходящих через автомат работников, я пристально смотрю на себя в зеркало. В нашей комнате нет зеркал, думаю, как и во всех остальных. Помню, как я выглядела в Пефоме, а как выгляжу сейчас, начинаю забывать. На меня смотрит высокая напуганная девушка, которую сложно отличить в толпе. Я бы не узнала себя среди зелёных униформ и потерянных лиц, если бы не мои розовые волосы. Нахожу себя в отражении. Жутко выгляжу. Меня бы засмеяли друзья, если бы увидели в таком виде. Если, конечно, они у меня были. Ярко-розового цвета как ни бывало. Насыщенный оттенок смылся, оставив после себя бледный и неприметный, как все люди в общежитии. Тёмно-русые корни отрасли сантиметров на десять, а мои длинные волосы собраны на макушке в тугой пучок. В правилах написано, что девушкам нельзя являться на работу с распущенными волосами, иначе последует выговор и что-то ещё, не помню точно. Я рисковать не хочу и покорно слушаюсь. Зеркальная стена отдалена от меня настолько, что я не вижу цвета своих глаз. В Пефоме я носила фиолетовые линзы. Какая-то странная я была, зачем они мне? Но я это чётко помню. Возле меня стоит девушка с густой каштановой косой и презрительно смотрит мне в спину. Николь. Я быстро отворачиваюсь от зеркала, когда она больно щипает меня за руку. Она недовольно шипит на меня, но я без слов понимаю, что сделала глупость. Я хочу обернуться к ней и съязвить, но вовремя замечаю, что остальные тоже оглядываются на меня, а выражение их лиц остаётся неизменным. Сложно понять, что они обо мне подумали. Знаю только, что никто так долго не смотрится в зеркало. Да и вообще редко кто-то обращает на себя внимание, все заняты своими мыслями и думают о предстоящей работе. Мне так стыдно за свой поступок, что я опускаю голову и прячу любопытный нос в тонком сером шарфе.

Как только девушка со странным именем Тора вышла на улицу, подошла моя очередь регистрироваться. Я подошла к турникету, каких здесь около десяти штук, стоящих в ряд, и поднесла руку к сенсорному экрану. В книге правил сказано: «Запрещается снимать металлические браслеты, даже если они по какой-то причине вызывают аллергическую реакцию». И они вызывают. Моё запястье исполосовано тонким браслетом, но у меня никогда не возникало мысли избавиться от него. Однажды Николь рассказала мне, что несколько лет назад один отчаянный парень отрезал себе руку, чтобы избавиться от браслета. Может, она пошутила или хотела напугать меня, но мне до сих пор непонятно, по какой причине парень это сделал. В металлических «аксессуарах» хранится личная информация о работниках, браслеты позволяют нам входить в общежитие и на завод. Стоит только коснуться браслетом сенсорной панели, как женский голос моментально объявляет имя и время:

— Алиса Меллоу. Дата и время регистрации — пятнадцатое апреля, 08:35.

Затем на экране появляется мой идентификационный номер 02-0001703-01-02, возраст — 21 год и дата прибытия в общежитие — 15 ноября 2136 год.

Сегодня ровно пять месяцев со дня моего появления здесь. Почти всё это время я пробыла в неведении, мой разум был затуманен, а мысли пусты. Что случилось потом? Я стала понимать, зачем я здесь, но так и не узнала, по какой причине. Как я могла пойти на преступление? Воспоминания о моей прошлой жизни до сих пор под тяжёлой завесой. Я помню своих родителей, своё детство и родной город Пефом, но не помню, кем была и чем занималась…

— Эй, проходи уже, соня, — грубо сказала мне Николь, и я поймала себя на мысли, что снова забылась. Я не заметила, как на экране пропускного автомата загорелась зелёная стрелочка, и открылся турникет. Ничего не ответив сварливой соседке, я быстро вышла на улицу. И почему Николь не отправилась на работу без меня?

Погода в городке ничуть не изменилась за эти месяцы. Я не видела зимы, когда приехала сюда, не вижу весны сейчас. Уже апрель, а я живу тут с ноября, а погода остаётся совершенно неизменной. Меня пугает постоянный туман, он делает воздух влажным и сокращает видимость. Я никогда не видела в этом странном месте даже лучика солнца. День похож на ночь, а вечер — на утро. Ничего не меняется и не происходит. Это хуже тюрьмы. Гораздо хуже. Какой же я была дурой, когда пошла на отчаянный шаг, став преступницей…

За белой пеленой непогоды ничего не видно дальше десяти метров. Я стала замечать за собой, что скучаю по родному Пефому, дому и родителям. Мне не с кем поговорить об этом, но я не должна показывать своих чувств. Я должна быть покорной и точка.

Следом за мной вышла Николь. Я думала, она будет злиться, но нет. Подруга непоколебима. По выражению лица жителей общежития сложно определить их истинные эмоции. Пока я думала о своём, за нами подъехал тёмно-зелёный автобус, освещая мокрый серый асфальт. В воздухе запахло выхлопными газами.

Я поднялась по ступенькам и села на своё место возле окна. Это, наверное, единственное, что можно в этом проклятом городе выбрать самому. Николь, как всегда, села рядом со мной. То ли по привычке, то ли из уважения, то ли потому что она сидела здесь ещё до моего появления. Она чем-то явно обеспокоена, я вижу.

Несколько месяцев назад Николь кричала во сне. Я пыталась с ней поговорить, но она сочла это за оскорбление. Так продолжалось несколько ночей. Чтобы заснуть, я накрывалась одеялом с головой. Мне снились её крики и мой последний день в Пефоме. Потом она пропала на весь день, и кошмары сразу прекратились. Николь, конечно, снова ничего мне не объяснила. Как можно быть такой упрямой? Я переживаю за неё, даже несмотря на то, что она редко со мной разговаривает и постоянно делает колкие замечания в мой адрес.

Лишь однажды мы хорошо провели вместе время. Это было Рождество. В тот день нам подарили выходной и позволили заниматься своими делами. Интересно, какие дела могут быть у отрешённых людей? Наверное, очень важные, раз уж здесь все такие неразговорчивые. У них нет времени на пустую болтовню… Так вот. Утром мы все, как обычно, спустились на первый этаж, чтобы отправиться на работу. Неожиданно громкий мужской голос объявил о выходном дне. Моей радости не было предела. В душе я была счастлива, как раньше. Я люблю Рождество. Помню, как праздновала его дома с родителями. Помню запечённую утку с яблоками, подарки, фейерверки и бенгальские огоньки. Почему-то в памяти всплывает картинка со сценой и большим количеством народа. Может, в канун Рождества мы ходили на концерт или в театр? Я помню ту радость, но отмечать потрясающий праздник в этой дыре мне не хотелось. Тогда я всего лишь месяц находилась в общежитии, мне казалось, что моя жизнь кончена. Я не владела своими эмоциями и разумом. Я редко думала и разговаривала. Мне казалось, что это в порядке вещей.

Для нас, работников, нарядили большую ёлку с серебряными шарами. Тем утром все дежурно улыбались, празднично пожимали друг другу руки, а потом отправились к себе в комнаты. Нас с Николь дома ждал ещё один сюрприз. На нашем кухонном столе мы нашли подарочный пакет. Развернув, увидели две коробки. В одной лежала новая домашняя одежда, а в другой — праздничный ужин и открытка с пожеланием счастливого Рождества. Мы быстро справились с жареной курицей, вкусными салатами и шоколадным десертом. Мы и так неплохо питаемся, но я не ожидала, что нас поздравят и, вообще, вспомнят о празднике. Удивительно. В людях, которые нас здесь заточили, осталось хоть немного сочувствия и понимания.

Когда мы с Николь поужинали, она стала кидаться в меня подушками. Она смеялась. Сначала я посчитала её сумасшедшей, мне казалось, что так нельзя делать, что так не положено. Я боролась с собой. Моя душа требовала веселья, праздника и расслабления, а разум — отчуждения и спокойствия. Спустя несколько минут стараний Николь моя душа победила. Мы дрались подушками, бегали вдвоём по комнате и смеялись, как ненормальные. Мы старались делать это тихо, иначе нас бы наказали. Я даже не знаю, чем бы всё могло закончиться… Разве может быть что-то ужасней заточения здесь? Разве что смерть. И то, с этим бы я поспорила.

Через пару дней Николь пропала. Ей перестали сниться кошмары, и с тех пор мы никогда так близко не общались. Она судорожно попросила меня забыть о том весёлом дне. Как всё это связано?




— Что такое? — нервно спросила меня Николь. Пока я вспоминала прошлые события, не заметила, что смотрю на соседку по комнате в упор. Я запомнила её счастливой и улыбающейся. Мне нравилось, когда она называла меня Лис, а я её — Никки. Надеюсь, когда-нибудь то время повторится. Только теперь я хочу повеселиться на свободе, дома, с моими близкими.

— Ничего, просто… — запинаясь, ответила я и отвела взгляд в окно. Ничего, кроме тумана, по-прежнему не видно. Лишь только силуэты домов. Каких домов? Я никогда раньше их не замечала. Я несколько раз поморгала, но больше ничего не увидела.

На моих часах уже 08:51. С минуты на минуту мы должны подъехать к заводу. Я снова посмотрела на Николь, она сделала вид, что не замечает меня. Мне нужно с ней поговорить. Что-то неладное творится в городке по производству одежды.

Мы также спокойно вышли из автобуса, как и входили. Перед нами воинственно стоит до боли знакомое здание под названием «Швейная фабрика». Блестящие зелёные буквы красуются на всех пяти этажах. С виду фабрика маленькая, а стоит войти внутрь, пространство увеличивается до неузнаваемости. Все, кто вышел из автобуса, по очереди пошли к главным дверям. Здесь такие же турникеты, как и в общежитии. Процедура повторяется. Я подношу браслет к автомату, и женский голос спокойно говорит:

— Алиса Меллоу, дизайнер. Время появления 08:56:35.

На дисплее отображается то же самое, что и в прошлый раз, только ниже написано «средний уровень». Следом за мной к турникету подошла Николь.

— Николь Уотсон, швея. Время появления 08:56:49.

Какой уровень написан у неё, я не знаю. Должно быть, тоже средний, раз мы живём на одном этаже. Спросить я не могу, не принято обсуждать своё рабочее положение с «коллегами». Об этом тоже сказано в книге правил. С каких пор я знаю её наизусть?

На первом этаже собралось уже много рабочих. Около сотни, может, и больше. Откуда столько? В общежитии проживает меньше людей. Может, оно здесь не одно? Опять ловлю себя на мысли, что раньше меня это не интересовало…

Ровно в 9:00 к небольшой деревянной трибуне грациозно подошёл директор фабрики. Все замерли при виде мистера Грина. Расстояние от нас до начальника не больше десяти метров. Зал здесь большой, есть, где развернуться такому количеству людей. Стены выкрашены в бледно-зелёный цвет, на высоких белых потолках красуются хрустальные массивные люстры. Богато смотрится. Я бы сказала, эта фабрика ничуть не уступает среднестатистическому предприятию в Пефоме. Мои мысли отвлёк громкий голос директора.

— Доброе утро всем рабочим моей швейной фабрики! Спасибо, что принимаете активное участие в развитии промышленности. Теперь можете разойтись по своим рабочим местам. Хорошего трудового дня!

Мистер Грин закончил свою речь, слегка поклонился и улыбнулся своей ослепительной улыбкой. Все работники кивнули ему в ответ. Не видела здесь человека опрятней и ухоженней, чем он. Никто из нас не знает его имени, только фамилию, зато видим его каждое утро подряд. Мы знаем только, что он руководит фабрикой, занимается поставками тканей и экспортом одежды в другие города. Должно быть, у него много дел, но он никогда не пропускает утреннее приветствие. Его речь изменяется в редких случаях. Например, если сокращён рабочий день по какому-то поводу, или если нужно провести инструктаж новичкам. Помню, как в первый раз увидела Грина и услышала речь «в мою честь».

— Сотрудники среднего уровня, проводите мисс Алису Меллоу на её рабочее место и объясните профессиональные обязанности.

Он бы показался мне вполне милым, если бы я не оказалась в таких условиях. Ему около пятидесяти, он всегда стильно одет, естественно, в зелёных тонах, он располагает к себе, всегда улыбчив и приветлив. Интересно, почему? Что его так радует? Хотя нетрудно догадаться. Власть над столькими людьми, собственное производство. Кто бы на его месте не улыбался. Рабочие его уважают, а, может, просто боятся. Никто не осмеливается произнести хоть слово, пока говорит мистер Грин. Авторитаризм налицо.

Как только директор удалился, закрыв за собой едва заметную дверь холла, все пошли по своим рабочим местам. Мы с маленькой Трис работаем в одном секторе, поэтому отправились с ней по винтовой лестнице на второй этаж. Николь с большей половиной работников пошли вправо по коридору первого этажа. Я никогда не была в том секторе, но по рассказам Николь знаю, что там занимаются пошивом одежды. Первый сектор разделён ещё на несколько отделов, так как людей гораздо больше, чем у нас. Там работают швеи, упаковщицы и уборщицы.

Мы с Трис и остальными рабочими моего сектора поднялись на второй этаж. Лестница на третий и выше почему-то находится под замком, но никто не обращает на это внимание. Многие, может, даже и не замечали, что на фабрике аж пять этажей.

Отдельных кабинетов, как в современной фирме здесь нет. Мы находимся в огромном зале со стеклянными перегородками, разделяющими рабочие места. Так мы легко можем обращаться друг к другу по рабочим вопросам. Одни отвечают за исправность компьютерных программ, другие выбирают ткани на складе, третьи делают выкройки, которые потом отправляют в первый сектор. Я комбинирую цвета с тканями, создаю определённый стиль для каждого возраста и пола. И не только я. Со мной работает Трис и ещё пять хорошо мне знакомых человек с нашего общежития.

Мы повесили свою верхнюю одежду на настенные крючки и остались в рабочих зелёных майках и брюках. Парень по имени Джо включил сенсорную панель размером со средний кухонный стол и запустил необходимую программу. На дисплее появилось множество различных папок и ярлыков.

— План на сегодня. Шон, ты создаёшь новую школьную форму, Нора, разрабатываешь официальный стиль, Пэрис — клубный, Тим — подростковый, Трис — романтический и Алиса — вечерний. Я займусь проверкой и отнесу ваши вчерашние работы закройщицам. Поехали, — скомандовал Джо, развернулся на пятках и пошёл к другим ребятам.

И так каждый день. Неуклюжий Джо раздаёт задания и уходит восвояси. В нашей команде работает ещё около десяти человек. Они занимаются проверкой программ на общем компьютере, отправкой данных другим секторам и прочими делами. Всех должностей и не перечислить. У каждого есть своя обязанность, и в итоге мы занимаемся одним делом — производством одежды для всех городов страны. В Пефоме полно магазинов с одеждой, поэтому поставки и обновления происходят каждый день. И чуть ли не с такой активностью жители города сменяют свой гардероб. Что ещё делать, когда у тебя хорошо оплачиваемая работа? Тебе просто необходимо выглядеть соответствующим образом для своей профессии. Остаётся следить за модой, которую создаём мы, работники самой крупной швейной фабрики в стране.

Все, кого перечислил Джо, и я в том числе, уселись вокруг сенсорной панели. У каждого своё рабочее место, поэтому долго думать не пришлось. Спустя пару минут после запуска программ и подготовки нужной информации мы принялись за работу. Я открыла папку со своим именем и создала новый файл под названием «Весна. Вечерний стиль». За сегодняшний день мне нужно скомбинировать пять вечерних образов для женщин и пять — для мужчин. Если останется время, то Джо выдаст новое задание. Это мне не грозит, потому что я первый раз создаю вечернюю одежду. Придётся хорошенько обдумать детали. В чём можно пойти, например, вечером в кафе? Я бы надела рваные джинсы и майку, но за такой вульгарный образ меня непременно накажут. Ладно, а в каких вещах я бы точно не пошла? Хорошая идея — метод от противного.

Размяв по привычке пальцы, я запустила дизайнерскую программу, представляющую собой подобие огромного гардероба с виртуальными полками и шкафчиками, где всё лежит на своих местах. Я кликнула по разделу «Вечерние платья» и стала просматривать возможные фасоны, ткань и цвета. Все эти виртуальные модели в «гардероб» заносят работники фабрики, мне остаётся только правильно скомпоновать. Немного подумав, я вынесла в специальное окошко контур платья. Первый образ будет романтическим. Платье длиною в пол я окрасила в тёмно-синий цвет, выбрав его из палитры прикосновением пальца. В ней хранятся тысячи различных оттенков: тёплых, холодных, тусклых и ярких, на любой вкус. Потом сделала рукава-фонарики, закрытое декольте и глубокий вырез на спине. Не позавидую девушке, которая не наденет под платье нижнее бельё. От этой мысли мне стало невыносимо смешно, и я с трудом подавила улыбку. Теперь нужно выбрать ткань и фактуру для нового платья. Пролистав предложенные на сегодня материалы, я остановилась на шёлке. Каждый день ткани меняются в зависимости от их наличия на складе. Что ещё нужно для вечернего платья? Наверняка, светские дамы любят блестяшки и драгоценные камешки, от которых меня тошнит. Извините, гламурные девицы, у меня сегодня нет настроения, чтобы порадовать вас неописуемой красотой. С каких это пор меня волнует своё настроение? Нужно продолжать работать! Всё же я остановилась на синем шёлке без каких-либо вставок и принтов. Представляю, как удивятся девушки в Пефоме, увидев столь скучное платье. Мода у нас меняется чуть ли не каждый день, но такой простой одежды в магазинах давно не было…

Немного помешкав, я сохранила только что придуманную модель без возможности её редактирования. Пусть Джо сам оценит мою работу.

— Эй, Алиса! Что с тобой? — монотонно спросил зеленоглазый парень. Я испугалась и вздрогнула от неожиданности. Шон живёт с Трис на одном этаже, а на работе всегда сидит справа от меня, но я особо его не замечаю. Хотя на фабрике люди чаще разговаривают между собой, чем в общежитии. В нашем секторе есть маленькие компании, которые вместе собираются за обедом и что-то тихонько обсуждают. Здесь мне комфортно, я чувствую себя нормальным человеком, если в данной ситуации актуально рассуждать о нормальности.

— В смысле? — спросила я, пытаясь не смотреть на парня. Он симпатичный. Непривычно разговаривать с кем-то просто так, не на тему работы и выкроек.

— Ты уже минут пятнадцать смотришь в одну точку. Ты заболела? — искренне спросил Шон, но так тихо, чтобы никто, кроме меня не услышал.

— Э, нет. Всё хорошо. Просто задумалась над новым образом, — я не соврала, — а как твои дела обстоят?

— Закончил вторую форму для мальчиков, спасибо, — ответил Шон, сверкнув глазами в мою сторону, и снова опустил взгляд на сенсорную панель. Слава Богу, никто не заметил нашего разговора. Все держатся друг от друга на расстоянии вытянутой руки, но при этом на перерыве нормально общаются. Так странно, я никогда не пойму здешних правил и норм.




До обеда я успела создать ещё четыре женских образа и один мужской. Когда я делала второй наряд, руководствовалась своей памятью. Я вспомнила, как в детстве любила мамино платье, в котором она иногда ходила с папой в ресторан. В то время мода не была так жестока, и люди могли выходить на улицу в одном и том же хоть неделю подряд. Мне нравилось её красное бархатное платье чуть выше колена. На экране я выбрала шаблон в форме трапеции, нашла коралловый цвет, подобрала ткань и сохранила вторую модель. Я обрадовалась своей фантазии, и мама бы мной гордилась. Я представила, как мамочка увидит это платье в магазинах и вспомнит меня. Надеюсь, что вспомнит. Хоть бы она не держала на меня зла…

Остальные три платья получились более изысканными и похожими на стиль модного города. Одно ярко-розовое с корсетом и пышной юбкой, другое — чёрное длиною в пол, третье — цвета морской волны с элегантной баской. По душе мне ближе розовое платье, я бы точно куда-нибудь в нём сходила дома, остальные два подошли бы утончённым леди. Тем не менее, я не изменила себе, не использовала ни одной стразы и блестяшки на продукте. С мужскими костюмами оказалось проще, нежели с женскими, но я успела сделать только один. Он получился строгий, тёмно-синий и невыносимо дорогой.

Когда до обеденного перерыва остались считанные минуты, я снова задумалась. Мне хочется вспомнить свою жизнь до общежития, до фабрики, хочется сложить кусочки воспоминаний в цельный пазл. От родителей ни весточки, ничего того, что связывало меня с ними. Вот только странная татуировка на запястье осталась со мной навсегда. Я не помню, что обозначает каллиграфическая надпись «Melody», наверное, что-то важное, раз я решилась сделать тату. Помню, мама рассказывала, как в её молодости татуировки делали длинной иголкой, оставляя за собой кровавые ранки и следы. Сейчас это безболезненная процедура, тату наносят лазером на любую часть тела. Но я всегда гордилась мамой, что она не побоялась и вытерпела боль. Моё имя красуется у неё на руке от запястья до локтя, украшенное цветными узорами. Мама всегда была неординарной, она назвала меня в честь главной героини старинной сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес». Хоть и папа был против, она настояла на своём. Уж очень она любит подобные истории и с самого детства мечтала назвать свою дочь Алисой. Слава Богу, папа проиграл в этом бою, не хотелось бы мне носить имя Кассандра. У меня замечательная мама, но папа был всегда против всего того, что она придумывала. Он без малейших сомнений бросил нас, когда мне было всего семь. После их развода мама стала морально отдаляться от меня, но в то же время продолжала любить и воспитывать. Не знаю, как у неё это получалось. Она многому меня научила, я до сих пор слышу её ласковый голос, которым она убаюкивала меня в детстве. Я любила петь вместе с ней. Господи, как же я любила петь!

Закрыв глаза, я представила, как мы с мамой сидим на нашем диване друг напротив друга и в унисон поём любимую песню:

— Бабочка, улетай в небо, исполняй свои мечты. Бабочка, улетай прочь, достигни высоты…




Мои мысли прервал громкий голос мистера Грина, разносящийся по всей фабрике:

— Обеденный перерыв в вашем распоряжении, коллеги. Удачи во второй половине дня.

Я сморгнула слёзы и поймала на себе пристальные взгляды всех своих напарников, сидящих за сенсорной панелью, кроме Шона и Трис. Состроив удивлённое лицо, я пожала плечами и направилась в столовую нашего сектора. Она находится за дверью большого рабочего зала, за стеклянными кабинетами и упорной работой.

В дверях столовой меня догнала Трис и наградила лучезарной улыбкой. Я поморгала несколько раз, чтобы убедиться в происходящем. Трис действительно сияет от счастья. У меня не нашлось слов, чтобы выразить эмоции, и я улыбнулась в ответ. Как же давно я этого не делала, что забыла, как нужно улыбаться. Мышцы лица на мгновение напряглись и расслабились снова, сделав меня такой же счастливой.

— Идём, — сказала Трис и мимолётно приобняла меня за талию, чем снова меня удивила. Я всегда знала, что Трис не такая, как все эти люди, но не думала, что настолько. Я обернулась, посмотрела по сторонам, убедившись, что никто на нас не смотрит, и зашагала дальше. Трис ниже меня на голову, она выглядит такой маленькой и хрупкой, что её хочется защищать, но на самом деле она сильная, раз находится здесь на несколько месяцев дольше меня. Мне хочется о многом с ней поговорить, узнать, откуда она и почему сюда попала, но понимаю, что это не самый подходящий момент и не то место для столь откровенного разговора.

Весь второй сектор заполнил столовую. Она представляет собой квадратное помещение с зелёными стенами и белой деревянной мебелью. Потолок покрыт зеркалами, как и стены в общежитии, но он так высоко, что я с трудом смогу разглядеть чьё-то лицо в отражении.

Как сказал мистер Грин, в нашем распоряжении целый час, чтобы поесть и отдохнуть. Какая честь. Интересно, как там Николь? Мне одиноко без неё на работе. Она же там совсем одна, ей не с кем поговорить, хоть она в этом не нуждается, я всё равно переживаю.

Заняв очередь у одной из трёх кабинок с обслуживанием, мы с Трис стали рассматривать сегодняшнее меню за стеклом. Нам предлагается полный рацион на выбор и любой вкус. Еда за стеклом, рабочие коллективы за стеклом, изолированные друг от друга… Такое ощущение, что я нахожусь в городе изо льда… Поскорей бы он растаял!

Когда настала моя очередь, я подошла к металлическому стенду с сенсорной панелью и поднесла к ней браслет, идентифицирующий личность. Парой прикосновений к экрану я выбрала свой обед. Через несколько секунд в окошке появился пластмассовый поднос с едой и столовыми приборами. Никак не привыкну, что здесь нет никого из обслуживающего персонала, всё автоматизировано до мелочей. Тогда зачем такой богатой фабрике нужны живые люди, которые не покладая рук занимаются производством одежды? Всё странноватей и странноватей становятся мои мысли с каждым днём, прожитым в зомбированном городке. Самое что интересное, половину людей, находящихся сейчас в столовой, я раньше никогда не видела в общежитии. Откуда же они взялись?

Трис получила свой заказ, и мы пошли к своему столику, за которым сидим уже несколько недель. Она недавно составила мне компанию, и она кажется мне милой. Раньше я обедала, с кем придётся, потом с двумя сёстрами из общежития Милой и Кейт, Кстати, их я не вижу уже третий день. Может, они заболели. Если кто-то болеет, ему даётся короткий профилактический отпуск.

За столиком нас ждал сюрприз. Волнистую шевелюру цвета янтаря я заметила ещё издалека. Трис снова не сдержала улыбку.

— Шон? Почему ты сидишь не с остальными? — спросила я, как только мы подошли поближе и поставили свои подносы на белый круглый стол.

Шон ответил на вопрос после того, как мы с Трис уселись на стулья. Этого промежутка времени мне хватило, чтобы постыдиться за свою навязчивость. Я не должна приставать к чужим людям с расспросами…

— Ты напугала ребят своим пением, — ухмыльнулся он. Что? Откуда столько эмоций? Что-то с Шоном не так. Он всегда таким был? Почему я не замечала раньше?

— Это не ответ, — упрекнула его Трис, попивая яблочный сок через трубочку. Чёрт, я же пела вслух нашу с мамой песню о бабочке…

— Мне нравится твой голос, — сказал Шон, не удостоив меня взглядом. Он ещё не притронулся к своему завтраку, зато то и дело поглядывает на Трис.

— Спасибо, — только и ответила я, не в силах выдавить больше ни слова. Я не пела, а всего лишь мурлыкала себе под нос, и то, случайно… Боже, это слышали Нора, Пэрис и Тим, если они что-то заподозрят? Надеюсь, они ограничились мнением, что я просто сошла с ума.

— Я думал, что кроме Трис никогда не встречу здесь вменяемых людей. Ты особенная, — шёпотом произнёс Шон. Какая я?

Меня его слова ничуть не смутили, но сильно напугали. Трис почувствовала моё волнение и ударила парня локтем в плечо. Она заигрывает с ним? Что я пропустила? Он же старше её на пять лет. Она совсем малышка.

— Давайте есть. Нам понадобятся силы, чтобы закончить задание нудного Джо, — Трис нарушила ход моих запутанных мыслей, за что я ей благодарна. Мы с Шоном одновременно кивнули и принялись за еду.

Остальные сорок минут перерыва мы провели в молчании, и только иногда обменивались с Трис короткими улыбками. После обеда все вернулись к работе. Я старалась вести себя тихо среди ребят и полностью окунулась в задание Джо. Я создала ещё четыре мужских образа, растянув удовольствие почти до самого окончания рабочего дня. В 17:30, как всегда, Джо стал собирать наши эскизы, скидывая их с сенсорной панели себе на микрофлешку.

— Молодцы, сегодня все справились с заданием, — сказал он, как только закончил «обход», — до понедельника.

Мы все покорно кивнули и попрощались с начальником. Джо направился в другой отдел нашего сектора, чтобы отдать закройщицам созданные нами образы.

После того, как мистер Грин произнёс свою короткую каждодневную речь: «Рабочий день окончен. Все свободны», мы засобирались домой. Тим, который всё время после обеда косо на меня смотрел, закрыл все программы и выключил сенсорную панель. Остальные пошли к вешалкам, чтобы забрать свою верхнюю одежду. Я последовала за ними. Обратно в общежитие.

Мы спустились по той же лестнице, что и поднимались, прошли регистрацию на выходе у турникетов и вышли на улицу. Покорно. По очереди. Не спеша.

Было бы удивительно, если бы погода не была ветреной, а солнце вышло из-за мрачных туч. Я спрятала замёрзший нос в шарф, а руки — в карманы зелёной ветровки. Теплей мне не стало, но я почувствовала себя намного комфортней. Я почувствовала не только это, но и нащупала что-то в кармане. Ткань внутри всегда была плюшевой, а сейчас моя правая рука наткнулась на что-то гладкое и угловатое. Вспомнив о том, что Трис стоит справа от меня, я озадаченно на неё посмотрела, она хитро улыбнулась в ответ. Я хотела спросить у неё, что это значит, но не успела. Настала наша очередь заходить в автобус. Зачем Трис подложила мне листок бумаги?




Глава 6. Алиса. Неожиданная встреча


Правда создана для сильных, хоть и не всегда сладка.




Утром Николь не пришлось меня будить. Вчера, вернувшись с работы, я поужинала и уснула крепким сном. Ночью меня ничего не тревожило и, на удивление, ничего не снилось. Я даже встала раньше соседки и сама приготовила нам завтрак. Сегодняшний день начался далеко не по расписанию.

— Привет, — сонно сказала подруга по несчастью и элегантно вскинула тонкую бровь, когда увидела приготовленные мной запеканку и какао, — ты превзошла саму себя.

— Рада стараться, мадам, — ответила я и жестом пригласила Николь к столу.

— Сегодня твоя очередь идти на склад, — напомнила она. Каждую субботу один представитель комнаты отдаёт рабочую одежду в стирку и под роспись получает новую. Конечно, форма не совсем новая, как я понимаю, а принадлежала тому, кто сдал её на прошлой неделе. В итоге, наша рабочая одежда общая, но зато чистая и подходит по размеру. Вещи, в которых мы ходим по «дому», стираем сами хозяйственным мылом, которое тоже выдают нам на складе. Еду мы получаем там же раз в три дня после работы. У жителей каждого этажа свой «продовольственный день», чтобы не создавать очередь.

— Да, я знаю. Сейчас поем и пойду. Ещё рано, может, не придётся долго ждать, — ответила я. Сколько в общежитии комнат, столько и будет людей, ждущих своего пакета со свежими вещами.

— Ещё нужно собрать постельное бельё, — сказала Николь, наслаждаясь завтраком. Раз в месяц мы меняем наволочку, простынь и пододеяльник на новый комплект.

— Соберём после завтрака, ешь, — сказала я. Несмотря на наступившее молчание, меня порадовал наш короткий разговор. В последнее время я стала считать Николь подругой. Знаю, мы почти не разговариваем, не делимся секретами и всё, что положено делать лучшим подружкам, но мне просто нравится с ней находиться. В последнее время я сама не своя…




После завтрака Николь аккуратно сложила бельё в пакет. Я переоделась из пижамы в майку и спортивные штаны и вышла из комнаты. Интересно, что она делает, пока меня нет? Может, танцует? Или рисует? А потом прячет под кроватью результат своей деятельности? Вряд ли, конечно, но меня стало пугать отстранённое поведение людей. Нельзя же так просто в свой выходной день сидеть в четырёх стенах, ничем не занимаясь. Или я ничего не понимаю в отдыхе?

Склад находится на первом этаже за незаметной стеклянной дверью. Я ошибалась, когда думала, что передо мной будет мало народа. Я стою в очереди примерно двадцатая по счёту. Через пару человек от меня стоит Джо, но он не смотрит по сторонам, поэтому мы не поздоровались. Больше никого из коллег я не вижу. Очередь колонной продвигается в открытую дверь. Сзади меня ещё подошли люди, причем не мало, так что мне ещё и повезло.

Я невольно кошусь на большое зеркало и нахожу себя в толпе. Сегодня мои грязно-розовые волосы распущены, футболка заправлена в штаны, а кофта расстёгнута. Вспоминаю, что вчера вызвала возмущение у людей, рассматривая своё отражение, и отворачиваюсь. Странно, что зеркало не треснуло от моего внешнего вида. Как оно терпит такую неряху? Не думаю, что я всегда была такой.

Где же Трис? Обычно мы всегда встречаемся по выходным. Очередь продвигается по шагу, приближая меня к складу. Я снова осматриваюсь вокруг себя, Трис нигде нет. Боже, я совсем забыла про бумажку в моём кармане. Нужно срочно взглянуть на неё, пока Николь меня не опередила. Может, это записка? Как же я сразу не догадалась. Надеюсь, соседке не придёт в голову постирать наши вещи с утра пораньше. Она же не будет лазить по карманам? Не будет, это же Николь. Не аргумент, но надо же себя успокоить. Ладно, если Трис здесь нет, то Шон должен прийти на склад вместо неё. Если не он, то Нора, Тим или Пэрис. Они впятером живут в одном блоке, но в разных комнатах. Почему тогда мы с Николь живём вдвоём? Впрочем, это хорошо, я бы не вытерпела ещё парочку зануд. Никого из этих ребят я не нахожу, наверное, они уже поменяли вещи и ушли. Если бы здесь была Трис, она бы тихонько подошла ко мне, чтобы спросить, как дела. Я бы ответила, что нормально, и она бы потом помахала мне на прощание рукой. Жаль, что я не могу к ней наведаться. На своём этаже я могу зайти к соседям, например, что-то попросить, а по другим этажам перемещаться не могу, это чётко прописано в книге правил.

Люди один за другим выходят со склада, и я уже в нескольких шагах от заветной двери. Передо мной осталось шесть человек, и я смогу вернуться в комнату, чтобы прочитать записку от Трис. Вдруг я замечаю привлекательного парня, идущего мне навстречу. То есть не мне, он просто уже поменял вещи и, наверно, направляется в комнату (у него в пять пакетов, значит, в блок). Он встречается со мной взглядом и замедляет шаг. Парень заметно встревожен и напряжён. Я прячу свободную руку в карманах штанов, чтобы никто не заметил, как сильно она дрожит, а второй крепче прижимаю пакеты к себе. Мне знакомо это лицо. Я видела его во сне…

Мы продолжаем смотреть друг на друга. Не хочу, чтобы парень прошёл мимо меня, хочу, чтобы время застыло… Нельзя же быть такой идиоткой, все заметят изменение в моём поведении. Пытаюсь отвести взгляд, забыть это мимолётное влечение и поскорей убежать, но не могу. Незнакомец медленно приближается. На нём чёрная толстовка и серые джинсы. Скорей всего, он новенький, так как я не вижу фирменного зелёного цвета в одежде. Он так близко, что я могу рассмотреть его точёные черты лица: прямой нос, красивые губы и выпирающие скулы. У него василькового цвета глаза и чёрные волосы, прикрывающие уши. Я бы нарисовала его портрет, если бы умела. У парня из моего сна были светлые волосы, почти белоснежные, значит, это просто совпадение. Могу поспорить, они похожи. Я так давно не видела красивых парней и не думала о них, что вмиг потеряла разум. Меня бросает то в жар, то в холод. И всё это происходит буквально за одну минуту. Никто ничего не замечает, все сосредоточены на очереди. Выстроенная колонна продвигается вперёд, и я тоже делаю один шаг. Парень уже возле меня, я чувствую его сладкий запах, вижу едва заметную щетину на щеках, я даже могу коснуться его лица рукой. Да что это со мной? Я не должна об этом думать, хотя в правилах ничего не сказано по поводу создания пар. Если я не видела здесь влюблённых, это не значит, что их нет, может, они просто скрываются. Или нет? Зачем я себя убеждаю? Какая к чёрту пара?!

— Алиса, — еле слышно шепчет он, проходя мимо меня. Мне не могло показаться, он точно что-то сказал. Или всё-таки послышалось? Я в ступоре, не могу пошевелиться. Откуда знает моё имя? В общежитии мы не носим бейджиков, только на заводе. Может, разыгралась моя больная фантазия?

Потом незнакомец делает то, что полностью выбивает меня из колеи. Пальцами левой руки обнажает свою шею, одёргивая толстовку. Парень проходит слева от меня, поэтому я могу рассмотреть то, что он пытается мне показать. От ключицы до кончика уха я замечаю вертикальную надпись «Melody». У него такая же татуировка, как у меня, только увеличенная в несколько раз. Между нами вспыхивает молниеносная искра, и я вспоминаю…

— Ник, — шепчу я в ответ, но он уже скрылся из вида. Я не оборачиваюсь, иначе остальные точно что-то заподозрят. Это Николас, я уверена на сто процентов. Только не уверена, кто он для меня, и откуда я его знаю…

Меня словно током ударило. Тело покрылось мурашками. Оказывается, я столько времени не помнила такого шикарного парня. Это не просто ток, это удар молнией прямо в сердце. Зачем со мной так поступили? Что такого страшного я совершила, чтобы от меня самой скрывать мою собственную жизнь? И кому это было нужно?

Этот парень тоже меня знает. Я бы поняла это, если бы даже он не произнёс моего имени, но он сделал это. Произнёс при всех. Мы были с ним близки, раз у него на шее красуется такая же надпись, как у меня. Вот только что она означает? У меня раскалывается голова от нахлынувших мыслей.

Подходит моя очередь, я стараюсь на несколько минут обо всём забыть, чтобы не выдать своего волнения. Я приветствую мистера Грина и вручаю ему наше бельё с одеждой. Он даёт мне новые комплекты, и я расписываюсь в бланке. Он всегда лично присутствует на складе и раздаёт нам вещи. Весьма благородно с его стороны. Так он пытается нам сказать: «Я такой же простой человек, как и вы, но не забывайте, кто я на самом деле!». Я киваю в знак благодарности и ухожу, замечая на себе многозначительный взгляд директора швейной фабрики. Меня это мало волнует. Я почти срываюсь на бег. Борюсь с порывом найти этого парня, замедляю шаг и иду к лифту.

«Она ни в чём не виновата! Я найду тебя…» — это слова из моего сна, я помню, как звучит его голос. Он здесь ради меня? Это ведь Ник? Может, это чья-то злая шутка? Может, я схожу с ума? С чего я вообще решила, что он сказал это мне, что он вообще смотрел на меня… Я захожу в лифт и смахиваю слезу тыльной стороной ладони. Мелоди. Никак не могу вспомнить, откуда у меня эта татуировка. Николас и Мелоди…

Людей в лифте оказалось мало, и я моментально добралась до своего этажа. Глаза щиплет от подступивших слёз, но я не могу расплакаться у всех на виду. Я даже не помню, когда плакала последний раз. Всё это время, проведённое здесь, я не чувствовала ничего, словно я находилась в защитной капсуле. Сейчас она разбилась, и на меня обрушилась невыносимая тоска. Оказывается, я многое не помню из своей жизни. Увидев этого парня, рухнула невидимая стена. Меня так долго держали в неведении. Зачем? Только не плачь, будь сильной, дома Николь, она может заподозрить! Я набираю побольше воздуха в лёгкие и открываю дверь в нашу комнату.

— Быстро ты, — сказала соседка. Теперь понятно, почему её имя казалось мне знакомым… Хотелось бы мне с кем-то поговорить о неожиданной встрече. Была бы здесь Трис. Записка!

— Ага. Я в душ, бельём займусь позже, — говорю я и хватаю свою куртку с вешалки.

— Ладно. Вроде тёплую воду не отключали, зачем тебе куртка? — удивлённо спросила Николь. Она до сих пор сидит за столом и читает какую-то книгу. Я бы тоже почитала, но в разрешённом списке нет ни одного писателя и жанра, который мне нравится. Ненавижу женские детективчики и дешёвые комедии. В этот список не входит ни фантастика, ни ужасы, ничего того, что я люблю. Снова ограничения. Снова стена, разделяющая меня с внешним миром. Я думала, что высвободилась из капсулы, но я всё ещё в ней…

— Хочу постирать, на работе испачкалась, — вру я и закрываюсь в ванной.

Я была права, Трис подкинула мне записку. Я достаю её из кармана и бросаю куртку в тазик с водой. Так что, я почти не соврала Николь. Откуда у Трис нашлась бумага? Не видела, чтобы нам её выдавали. Листок в клеточку, видно, что наспех вырванный из старой тетради. С детства помню их шуршание. Потом на смену пришли электронные тетради и стилосы вместо ручек, что меня сильно расстроило. Я помню, что в моём прошлом было много исписанных листов… Снова волна странных ассоциаций, которые толком ничего не объясняют. Записка Трис аккуратно сложена в четыре раза. Я быстро разворачиваю её, и, оказывается, что это целое письмо, написанное аккуратным почерком…






Дорогая Мелоди!





Боль в груди… Картинки одна за другой вспыхивают в памяти… Мелоди. Меня так называли друзья. Откуда она знает? Откуда я знаю?






Заранее прости, что не делилась с тобой секретами. Позже ты сама всё поймёшь. Мне нужно было убедиться, что ты — это настоящая ты. Прочти до конца и дай мне знак, что правильно меня поняла.

Сегодня вечером меня выпускают из общежития.





Вдох-выдох. Дыши. Я опустилась на кафельный пол, а должна была принимать душ…






Я пробыла здесь ровно год, и моё наказание закончилось. Теперь мы будем реже видеться, меня переводят в третий сектор.





Теоретически это на этаж выше нашей нынешней работы, но лестница, ведущая туда, заперта… Не могу понять, почему я так взволнована. Из книги правил я, конечно, знала, что преступников, отбывших срок, отпускают на свободу. В ней сказано: «По истечению срока наказания Вы освобождаетесь исключительно на наших условиях». О загадочных условиях ни слова. Вот только о моём сроке никто ничего не упоминал, кажется, я здесь навечно…






В Корпусе всё намного сложнее и хуже, чем ты себе представляешь. Я не могу написать тебе всего того, о чём знаю, нам нужно поговорить. Кстати, Мила и Кейт не болеют и никуда не пропали, их тоже освободили неделей раньше.

Я встречаюсь с Шоном. Как думаешь, это сильно заметно?





Я чувствовала, что между ними что-то есть. Обязательно ей скажу, что они грамотно скрывают свои отношения. Появилась маленькая надежда, что у меня тоже всё будет хорошо. Присутствие Николаса немного согрело мою заледеневшую душу, хоть я и побаиваюсь его… Стоп, почему Трис назвала общежитие корпусом? Не слышала, чтобы кто-то так говорил.






Я не бросаю тебя и хочу продолжить наше общение. Ты стала мне замечательной подругой в этом дурдоме. Ты также можешь доверять и Шону, он поддержит тебя в любой ситуации. Я понимаю, что для тебя мои слова сейчас кажутся ложью, но прошу тебя мне поверить. Мы выберемся отсюда!





Я и ни на секунду не подумала о том, что Трис врёт. Я всецело верю каждому её слову, особенно после сегодняшней встречи с Ником. Она открыла мне глаза, она знает моё второе имя. Я взяла его несколько лет назад. Мама была не против, потому что при рождении не дала мне среднего имени, и я поменяла паспорт…






Как только дочитаешь эти строки, пожалуйста, избавься от письма. Мы не можем рисковать. Если ты мне поверила, встретимся в понедельник на обеденном перерыве. Я буду ждать тебя на нашем месте. Чуть не забыла, больше никогда не пей сыворотку, что дают нам по пятницам.

P.S. У тебя замечательные песни, я твоя поклонница навеки!

    

Беатриса Джонсон.







Я второй раз прочитала письмо, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают. Здесь синим по белому написано, что нас держат на коротком поводке. Я окончательно поняла, что в моей памяти полно провалов, которые я смогу заполнить, лишь доверившись маленькой Трис.

Не пить сыворотку. Так вот, как называется этот странный напиток. Для чего же он? Плевать, впредь буду острожной. С нетерпением жду разговора с Трис, нам, действительно, есть, о чём поговорить! Она сейчас, наверно, волнуется за свою безопасность, потому что на мне лежит ответственность за письмо. Она рискнула, оставив мне его. А ведь я могла рассказать всё Грину. Да. Так бы я и сделала пару недель назад, я бы просто не поверила и испугалась. Тем самым бы подставила свою подругу. Она смелая. Может, ей больше ничего не грозит? Она уже за стенами общежития, но всё ещё осталась работать на заводе. Почему Трис отдала мне записку именно вчера? Перед своим уходом? Или просто она заметила, что я изменилась, и поняла, что мне можно доверять? Скорей всего, по обеим причинам. Я и сама заметила, что стала приходить в себя после долгой спячки. У меня осталась уйма вопросов и практически ни одного ответа… Буду ждать понедельника.

— Эй, что ты так долго? — услышала я голос Николь за стеной. — Утонула?

— Я стирала, сейчас купаюсь. Куда спешить? — ответила я громче, чем ожидала. Она тоже не отличается любезностью.

Я разделась, сбросила одежду на кафельный пол и встала под горячий душ. Нужно избавиться от записки. Я последний раз пробежалась по ней взглядом, запомнила каждое слово и смочила в воде. Убедившись, что все буквы размыты, скомкала промокшую бумажку и бросила под ноги. Послание Трис ушло вместе с пеной и моими сомнениями в водосточную трубу.

Я подставила лицо струям воды и ощутила себя живой. У меня замечательные песни… Я вспомнила, как вчера пела на работе. Может, поэтому Трис написала про песни? Вряд ли она вчера днём подготовила письмо. Ну, конечно, Шон на перерыве сказал, что у меня хороший голос. Или у Мелоди хороший голос? Кто я? Хотела бы я оказаться певицей… Помню, как в детстве об этом мечтала.

— Бабочка, улетай в небо, исполняй свои мечты… — тихо пропела я. Мне понравился мой голос. Давно не слышала его таким уверенным.

Что ещё о себе я не помню? Я хочу петь, Боже, как сильно мне хочется петь! Я улыбнулась своему миниатюрному отражению. Никогда раньше не замечала круглого зеркала под струями воды, встроенного в душ. Это всего лишь зеркальное покрытие, но этого мне хватило, чтобы увидеть свою широкую улыбку и сияющие карие глаза. Я наконец увидела, какого они цвета, но фиолетовые линзы мне тоже нравились.

Не знаю, сколько времени я провела в ванной, но точно больше положенного. Я вытерлась полотенцем, надела халат, прополоскала куртку и оставила её сушиться на тёплой батарее. Не знаю, что подумает обо мне Николь, но я должна серьёзно с ней поговорить о тех ночных кошмарах и её переменчивом настроении. Ведь я помню, какой весёлой и непринуждённой она однажды была. Я не знаю, чем закончится этот разговор. Я рискну так же, как Трис, но это будет того стоить. Я практически ничего не знаю о себе, не знаю, что ждёт меня завтра. Я знаю только то, что Ник, Трис и Николь — это те люди, ради которых мне стоит терпеть пребывание здесь.




Глава 7. Николас. Новая жизнь


Любовь проверяется на расстоянии,

и только настоящие чувства удаётся сохранить!




Я проснулся в узкой кровати и не сразу вспомнил, где нахожусь. Моим глазам не пришлось привыкать к свету после сна, потому что в комнате ещё темно. Или я встал слишком рано по привычке, или маленькие оконца под потолком пропускают недостаточное количество солнечных лучей. Я в Корпусе, какое здесь может быть солнце. Вчера вечером стоял такой туман, что мне кажется, это постоянный гость городка по производству одежды.

Жарко. Я вчера заснул в верхней одежде, потому что на моей новой кровати лежал только матрас и подушка без наволочки. Я пощупал карманы джинсов, оба ноутскрина на месте. Где же мне теперь их прятать? Насколько я помню, моими соседями являются Шон, который вчера привёл меня сюда, и парень по имени Тим. Я приподнял голову с твёрдой подушки, они ещё спят. Их кровати (и тумба между ними) расположены напротив моей. Комната небольшая, раза в три меньше моей гостиной. Всё в зелёных и белых тонах, точно — изумрудный город.

Я мельком посмотрел на ноутскрине, сколько сейчас времени, и убедился, что включен беззвучный режим. Почти десять утра. Я думал, что, несмотря на выходной, подъём должен быть раньше. В книге правил сказано: «Не опаздывать, следовать установленному режиму дня». Что ж, похоже, в этой комнате свои правила. Вчера Шон сказал, чтобы я ознакомился с этой книгой. Я читал её перед сном, оставил её на прикроватной тумбочке, но сейчас книги нет. В ней написаны правила поведения в Корпусе, местные называют его общежитием. Что ещё можно ожидать от исправительного лагеря? Ничего необычного я не прочитал, но поразился, насколько всё стратегически чётко продумано. Жители первого, второго и третьего этажа могут перемещаться по всему общежитию, жители четвёртого и пятого — нет. Пользоваться лифтом в порядке очереди, проходить турникеты в порядке очереди, заходить в автобус, чтобы попасть на завод — тоже в порядке очереди. «Соблюдать очередь во всём и быть взаимовежливым». Я уже и не помню всех правил, но под каждым из них стоит подпись директора Грина. Для себя я подчеркнул, что нужно не выделяться из толпы, тогда всё будет в порядке. Также я подробно прочитал о взаимоотношениях между людьми в Корпусе. Запомнил всё, что мне было нужно. Можно общаться друг с другом, но не вызывать агрессии и негативных эмоций. Беседа должна быть тихой и непринуждённой. Окей. Не будем вызывать подозрений. Я пока не придумал, что буду делать, когда увижу Мелоди, сердце подскажет. Если придётся ждать восстановления её памяти, буду ждать. При первой же возможности мне нужно передать ей ноутскрин, только нужно предупредить её, чтобы была предельно осторожна. Если кто-то увидит запрещённую технику, последует наказание. Мне вот, что интересно. В правилах много чего запрещено, но ничего не сказано о самом процессе наказания. Что последует, если нарушить то или иное правило? Я заметил, что в общежитии нет охраны, только жители. Впрочем, охрана вызвала бы только страх и недоумение среди людей. За ними и так ведётся видеонаблюдение, ведь я же сам смотрел запись с Мел. На первом этаже зеркальные стены. Ну, конечно же! Как я мог забыть слова Адама. Он говорил, что здание не только оснащено камерами слежения, но и за этими зеркалами сидят смотрители — люди «Идеала». Ведь Дэрок говорил мне, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Мне нужно быть бдительным и не наделать глупостей в порыве эмоций, иначе моё недолгое пребывание с Мел быстро закончится. Не спасёт даже Томас Миртл.

Я ещё немного полежал, уставившись в потолок. Я увидел несколько круглых зеркал в светильниках, это скрытые камеры, если я не ошибаюсь. Осмотрел всю комнату, больше не заметил признаков каких-либо датчиков, или они тщательно скрыты, что вряд ли. Тут меня осенило. Зачем сотрудникам «Идеала» прятать камеры, писать строгие правила и методы наказания, если люди и так здесь находятся под действием сыворотки, верно?! У некоторых и вовсе частично стёрта память, за что я ещё больше ненавижу эту корпорацию по совершенствованию мира! Зачем ставить охрану, если люди и без неё пассивны. Я это понимаю, потому что мой разум не замутнён различными препаратами. Нужно прятать ноутскрин и свой микрочип не только от новых соседей, но ещё и от наблюдателей в зазеркалье. Да, это будет нелегко, но я выбрал свой путь.

Осторожно, чтобы не разбудить Тима и Шона, я встал с кровати и пошёл в ванную. Вчера Шон показал мне, где она находится (между нашей комнатой и комнатой девушек), а также провёл экскурсию по кухне. В ней уместился только холодильник, деревянный стол, пять стульев и электрическая печка. Ничего из того, что напомнило бы мне Пефом, как будто наука здесь и не развивалась. Вот и хорошо, отдохну от навороченных штучек.

Ванная комната тоже небольшая: раковина, сушилка, унитаз, кабинка с душем и полка с бытовыми принадлежностями. Естественного освещения здесь нет, поэтому пришлось включить свет. Такое ощущение, что нас хотят отрезать от нормального мира. Внешне общежитие не похоже на тюрьму, но я знаю, что всё совсем не так. С каких пор я стал отождествлять себя с преступниками? Наверно, с того самого дня, как собрался найти Мелоди. Интересно, что сейчас делает Адам? Я и забыл, что можно обратиться к нему. В случае чего он может вырезать ненужную запись из системы. Постараюсь его не тревожить, он и так достаточно мне помог.

Я скинул свою одежду на пол, убедившись, что ноутскрины не выглядывают из карманов. Они достаточно тонкие, чтобы быть незаметными при ходьбе. Надеюсь, в одежде, которую мне выдадут, найдётся место для моего секрета. Чёрт, я совсем забыл про микрочип! Я достал коробочку из толстовки. Нужно носить его ближе к телу. Если чип достаточно мал, я знаю, где можно его спрятать. С отвращением распаковал коробку. В ней оказалась ещё одна поменьше, в следующей ещё меньше. Это напомнило мне матрёшку. Так я избавился от трёх коробочек, пока не увидел крошечную металлическую пластинку, завёрнутую в шёлковый лоскут. Микрочип светится голубым цветом с одной стороны, а с другой — покрыт крошечными точками. Ужас, эта штука находится у Мелоди под кожей. Микрочип настолько мал, что я с лёгкостью могу его проглотить, даже не запивая водой, но не имею права. Дэрок посоветовал прятать, значит, буду прятать.

Мелоди на мой двадцать третий день рождения подарила мне серебряную цепочку с открывающейся подвеской в форме гитары размером с мизинец. Она извинилась за старомодность, когда вставила внутрь свою бумажную фотографию. С тех пор я никогда не снимал цепочку с шеи. Я открыл гитару, улыбнулся изображению Мел и спрятал микрочип под её фото. Никто и никогда не отнимет у меня этот драгоценный подарок.

Для осторожности и подстраховки я накинул на голову и плечи толстовку, чтобы скрытые камеры не заметили моих действий. Я быстро спрятал чип в серебряную гитару и залез под душ. Помыл чужим шампунем голову и почувствовал себя лучше. Я удивился, когда в ванной комнате не заметил зеркал, зато в душевом кране есть камера. Хреновы извращенцы! Пришлось смыть с себя пену, воспользовавшись пластмассовым ковшиком. Вытерся я тоже чужим полотенцем, оделся и закрыл за собой дверь. Парней в комнате не оказалось, кровати не застелены. Я несколько раз встряхнул головой, чтобы с волос не капала вода, и зашёл на кухню.

— Доброе утро, — сказал Шон, — чай, кофе?

Неожиданный вопрос. Я выбрал кофе, и девушка, сидящая на коленях у Тима, встала за кружкой. Я снова забыл, где нахожусь. Что здесь делают эти две девушки?

— Знакомься, — Шон дал мне ответ на мой немой вопрос, — это Пэрис, а это Нора.

Пэрис только что обнималась с Тимом. У неё короткие красные волосы и чёлка, бледная кожа и длинные ноги. Её внешность типична для моделей Пефома, но в городе я Пэрис не встречал. Нора — темноволосая, смуглая и хмурая. Она мимолётно мне улыбнулась. То ли она рада моему присутствию, то ли я ей смешон. Как бы то ни было, факт её веселья меня смущает. Как я могу притворяться подавленным, если вокруг меня нормальные люди?! Все четверо сидят за одним столом, и своим появлением я прервал их бурное обсуждение.

— Томас, — представился я и сел на свободный стул рядом с Шоном. Пэрис поставила передо мной чашку с ароматным кофе и вернулась в объятия Тима. На нём такая же зелёная одежда, как и на всех остальных. У него густые русые волосы, обрамляющие лицо. Он напомнил мне вокалиста одной старой популярной рок-группы.

Мне это снится? Уголки тонких губ Норы опустились, когда она услышала моё имя. Что это, разочарование? Неужели она меня узнала? На ярую поклонницу музыки она не похожа.

— Вы наши соседи? — спросил я, обращаясь к девушкам вместо того, чтобы поблагодарить Пэрис за кофе. Нахал.

— Можно и так сказать. Мы живём в одном блоке с парнями, у нас общая кухня, как видишь, — ответила Нора и подвинула мне тарелку с яблочной запеканкой. Я кивнул в знак благодарности, не в силах выдавить ни слова. О таких нюансах брат мне не говорил. Я думал, мужчины и женщины живут раздельно, к тому же эти четверо на вид одинакового возраста. Шон и Нора может, немного старше меня, а Пэрис и Тим — младше. Что ж, неплохая компания для такого угнетающего места. Надеюсь, первое впечатление не окажется обманчивым. Непроизвольно я задался вопросом, что могли сделать эти люди, чтобы попасть сюда. Как бы ни старался, я не смог придумать, какое преступление совершил каждый из них…

— Вчера от нас съехала подруга, — начала Пэрис, но Тим дал ей понять, что не стоит развивать эту тему. Я почему-то проникся симпатией к этим людям. Они не похожи на тех, у кого затуманен разум или ещё что-то в этом роде, может, просто мне пока не с кем сравнивать…

Тим с Пэрис здорово смотрятся вместе. Оба высокие, подтянутые и бледнокожие, оба влюблены и понятия не имеют, что втянуты в ужасный эксперимент. Шон заметил, что я с любопытством рассматриваю сладкую парочку…

— Эй, ребята, хватит миловаться у всех на виду, нас сейчас стошнит, — попросил Шон, накручивая на палец без того кудрявые волосы. Он производит впечатление главного в этой компании, потому что Пэрис не проигнорировала просьбу и слезла с коленок Тима, смущённо улыбаясь. Что их всех связывает?

Я уже доедал за свою запеканку, когда Шон вновь обратился ко мне:

— Дружище, ты у нас новенький, поэтому сейчас тебе нужно будет пойти на склад, чтобы поменять наши вещи. Это не дедовщина, просто очередь. Помнишь правила?

— Окей. Покажи только, куда идти, — согласился я, пытаясь выглядеть непринуждённым и замкнутым. Я должен быть осторожен.




После завтрака Шон дал мне пакеты с одеждой их компании и напомнил, чтобы я взял для себя постельное бельё. Опустив голову, я вышел из комнаты.

Здесь столько народа, и все мне кажутся на одно лицо. Вот только среди этих пустых лиц я не могу найти того самого: любимого и желанного… Пока я спускался на лифте, успел заметить разницу между всеми этими людьми и Шоном. Она очевидна. Если появится возможность, нужно сказать своим соседям, чтобы они перестали выделяться из общей массы.

На первом этаже стали собираться жители Корпуса с такими же бумажными пакетами в руках, как и у меня. То, что в холле все четыре стены зеркальные, я ещё увидел вчера. Странно, что никто в них не смотрится. В правилах нет запрета на это. На них действует подавляющая сыворотка. Чёрт, да они же все, как неживые. Никто не улыбается, никто не смеётся, лишь некоторые стоящие в очереди коротко перешёптываются. Непривычно видеть людей такими тихими, покорными и одинаковыми, ей-богу, я не вру. В Пефоме их бы не приняли в свою компанию и даже не пригласили бы на чашку кофе. Мне начинает здесь нравиться… Нет окон под потолок, нет суеты и нет проблем. Пугает то, что здесь нет личной жизни, только работа и подчинение. Зато меня никто не узнаёт и не просит автограф. Я даже буду скучать по навязанной популярности.

Пока я размышлял, настал мой черёд заходить на склад. В этом небольшом помещении пахнет стиральными порошками вперемешку с пылью. На стенах висят полки с одеждой, разложенной по полу и размеру, а в центре комнаты сидит мужчина в зелёном костюме за столом. Я сразу его узнал, хоть и он немного постарел. Эдвард Грин. Это о нём велась речь в книге правил. Пару лет назад, когда я жил в родительском доме, он несколько раз приходил к нам на ужин. Мать с отцом редко с кем-то ведут себя, как с равными, но в разговорах с мистером Грином у них практически отсутствовало присущее высокомерие. Всё потому, что он является мэром этого города. Я даже не мог предположить, что этот с виду добрый мужчина может иметь отношение к эксперименту…

Я не могу показать Грину, что узнал его, тем более он сам молчит. Вместо приветствия я произнёс фразу, которой несколько минут назад научил меня Шон:

— Один комплект постельного белья и пять комплектов одежды, пожалуйста, — и поставил на стол четыре бумажных пакета в обмен на свой заказ.

Хоть я и старался отвести взгляд от старого знакомого, всё же заметил, что его лицо не выражает прежних эмоций. Он всегда был весел и разговорчив, а сейчас на его лице застыла дежурная улыбка. Почему вместо того, чтобы управлять Далласом, он сидит здесь и меняет преступникам одежду? Он же подвергает себя опасности. Или нет?

— Вы у нас недавно, Томас? — спросил Грин чужим, отстранённым голосом, намеренно подчеркнув моё имя.

— Второй день, сэр, — ответил я. Надеюсь, что верно к нему обратился. Грин больше ничего не сказал, а лишь протянул мне пакеты, подписанные нашими именами. Я кивнул, расписался в бланке, взял вещи и ушёл прочь, подальше от пристального взгляда.

Людей в холле заметно прибавилось, и никто из них не смотрит на меня, кроме одной девушки… У неё длинные волосы, выразительные глаза и красивой формы губы. Она здесь, передо мной, живая и напуганная. Моя Мелоди! Нас разделяет цепочка людей, перед которыми я не могу броситься к ней, обнять, поцеловать и спрятать от лживого мира. Я замедляю шаг, чтобы подольше полюбоваться своей девочкой. Она тоже изучает меня, спрятав свободную руку в кармане. Она всегда так делает, когда волнуется. Мел прижимает к себе два бумажных пакета, значит, всё-таки у неё одна соседка. Адам не ошибся.

Мне нужно что-то сделать, не могу же я просто уйти, она должна быть уверена во мне. Проходя мимо Мелоди, я показал ей свою новую и единственную татуировку, сделанную совсем недавно. Это сработало, Мел заметила её. Потом я прошептал её первое имя в надежде, что она услышит, и пошёл дальше мимо ничего не замечающих дальше своего носа людей.

— Ник, — прошептала она в ответ, но я уже не могу вернуться. Заставляю себя и молю её не оборачиваться… Слава Богу, Мел услышала мои мысли, а я сдержал свой порыв прикоснуться к её нежным рукам. Теперь остаётся ждать нашей следующей встречи.

Не могу поверить, что впервые за столько месяцев увидел мою малышку! Она вспомнила меня, я понял это по её сияющим глазам.




Когда я вернулся в нашу комнату, в ней никого не оказалось, на кухне тоже. Парни, скорей всего, сидят у девчонок. Поэтому я ненадолго предоставлен сам себе и своим мыслям. Они заполнены только ей одной — Алисой Мелоди Меллоу. Мне не терпится снова увидеть её, перебрать пальцами розовые волосы, включить наши песни, показать её стихи… Не терпится, но нужно подождать до понедельника. Меня радует тот факт, что мы будем работать вместе. Всё не так плохо, как я мог себе представить. Она вспомнила меня!

Я застелил свою кровать и переоделся в новую одежду. Тёмно-зелёные брюки и футболка оказались точно по размеру. В свою тумбочку я сложил остальную одежду из пакета: носки, нижнее бельё, свитер, куртку и ещё пару брюк с майкой. Все вещи зелёного или белого цвета. Неудивительно, мистер Грин, почему вы выбрали зелёный, из-за большой любви к своей фамилии. Свои джинсы и толстовку я спрятал под грудой новых вещей, вытащив из кармана ноутскрины. Хорошо, что в новых брюках есть место, где я снова могу их спрятать. Оставлять в тумбочке или где-то ещё без присмотра ноуты нельзя.

В нашей комнате лишь одно зеркало, и по моему раннему предположению, только одна камера. Завесить тканью я её не могу и рисковать тоже, поэтому залез под одеяло, чтобы проверить свой ноутскрин. И я не ошибся, у меня несколько пропущенных от отца. Ну, надо же, всё-таки Грин меня узнал. Или это Дэрок постарался…

Помимо пропущенных звонков папа оставил мне видео-сообщение, которое я сразу же переместил в корзину. Мне плевать, что он там наговорил, ничего утешительного я бы не услышал. У меня мало времени, Тим с Шоном могут вернуться в любую минуту, а я пока им не доверяю. Быстро написал сообщение отцу: «Ты же не хочешь, чтобы Ваша тайна раскрылась?» и отправил без малейшего сожаления, иначе он сделает всё, чтобы я вернулся в Пефом. Я не успел сказать Адаму, что у меня всё в порядке, потому что скрипнула входная дверь.

— Что ты там делаешь? — спросил знакомый голос.

— Хотел вздремнуть, — солгал я и демонстративно зевнул, вылезая из-под одеяла, — а вы где были?

Мне кажется, что я не должен показывать своё любопытство, учитывая то, что все остальные люди в общежитии вообще ничем не интересуются.

— В комнате девочек, — ответил Шон. Он определённо не похож на всех тех, кого я утром видел в очереди, как и не похож Тим, который перестал смеяться при виде меня.

— Ясно. Я оставил ваши вещи на кухне, — сказал я. Мне больше не придётся врать, потому что Шон заметил мою татуировку на обнажённой шее. Я совсем забыл, что и её желательно было скрывать…

* * *


— Может, познакомимся заново, Ник? — спросил за ужином Шон, и я сначала даже не понял, что он обращается ко мне. Весь день мы провели по разным углам комнаты, раздумывая о случившемся. Я бы не смог дальше притворяться другим человеком, Шон и его друзья, кажется, тоже.

— Вы сразу поняли, кто я? — обратился я ко всем, сидящим за столом. Нас, как и было утром, снова пятеро.

— Да, я слышал о тебе, — ответил Шон, — когда увидел имя Мелоди на шее, убедился окончательно.

— Почему тогда с самого начала не сказал о своих догадках? — спросил я.

— А почему ты не увидел, что ни у кого из нас нет шрама на плече от микрочипа?

Все молчат и доедают макароны с котлетами. Еда здесь оказалось вкусной. Разговор, как всегда, начал Шон. На нём зелёная майка без рукавов, и я невольно взглянул на его массивные плечи. И как я сразу не заметил отсутствие микрочипа? В принципе, мне без подсказок удалось догадаться, что эти люди находятся в здравом уме.

— Не знаю, — честно ответил я, — ты сказал о Мелоди, знаешь её?

По улыбкам присутствующих я понял, что её знает не только Шон. Радоваться этому или нет, я пока не знаю.

— Да, мы все вместе работаем в дизайнерском секторе. И ты, между прочим, в понедельник отправишься туда с нами, — сказал Шон, уже не улыбаясь. Видимо, он самый серьёзный из всех, не считая угрюмой Норы.

— Это будет интересно, — сказал я, — как она? Разговаривает с вами?

— Редко. Трис с ней подружилась, — сказал Шон. Имя девушки он произнёс с особенной нежностью, — перед своим отъездом она написала Алисе письмо и сказала, что ей можно доверять. Если бы ты не появился, мы бы за ней присмотрели.

Конечно, ей можно доверять. Удивительно, что я познакомился с этими людьми.

— А ещё вчера твоя девушка пела, — неожиданно сказала Нора. Я знаком с ней второй день, но заметил, что слов из неё не вытянешь. Лучше бы она молчала и сейчас. Это предложение она произнесла с открытой завистью и неприязнью.

— Правда? — удивился я. Значит, Дэрок с Адамом действительно отключили её микрочип, и она постепенно приходит в себя. Все кивнули, и Нора ответила уже более дружелюбным тоном:

— Да, песню о бабочке.

— А как люди отреагировали на её поведение? — спросил я.

— Никак. Мне понравилось, но пришлось сделать вид, что я не услышала, как и всем остальным. В нашем отделе почти все свои, поэтому нечего бояться, — ответила Нора, состроив ангельское лицо, не хватает только светящегося нимба. Она заигрывает со мной? Я не заметил этого сразу, потому что давно перестал обращать внимание на подобный флирт. Идиот. Быстро эта девушка меняет маски. Неужели остальные этого не замечают? В отличие от Мел, я плохо разбираюсь в людях с первого взгляда, но не нужно быть психологом, чтобы заметить странное поведение Норы.

— Почему ты не приехал за ней раньше? Все эти месяцы она была, как робот, даже хуже. Она живёт на верхнем этаже с преступниками. Ты понимаешь, как тяжело было твоей девушке одной, без поддержки? — упрекнула меня Пэрис, и она права. Тим шикнул на девушку, но уже поздно, я начал свой рассказ…

Если я хочу завязать с ними дружественные отношения, мне придётся быть искренним. Надеюсь, они также доверятся мне… Я рассказал им о том дне, когда Мел исчезла, рассказал о своей депрессии и одиночестве, о родителях, которые убедили меня в их правоте, и наконец рассказал о дне, когда узнал, что Мелоди ни в чём не виновата.

— Я продолжал её любить, я верил в неё и ждал, но я не мог узнать, в какое место они её отправили, у меня нет доступа к системе… — я слишком откровенен. Плевать. Я решил рассказать о том, как мне помог брат, и о том, что мои родители — предатели.

— Поступок настоящего мужчины, — подытожила Пэрис, подбодрив меня.

— Я люблю её и сделаю всё возможное, чтобы память к ней вернулась… — на этом я заканчиваю свой рассказ. Борясь с подступившими слезами, я ловлю на себе утешительные взгляды, как девушек, так и парней.

— Да, я наслышан о Стелле и Эрике Миллер, — сказал Шон после долгого молчания, — а ещё я знаю, что твой дед был одним из главных учёных, создавших Идеальное Общество.

Неудивительно, что он наслышан, эту информацию знает каждый школьник. Брэм Миллер, Чак Планк, Эрнест Коннори и Марк Гудолл — четыре друга, первые основатели современного Общества. Четыре человека положили начало Новым Временам, но никто из них не знал, чем это обернётся. Я уверен, мой дед не желал деления на социальные слои, не желал подобных экспериментов, он лишь хотел улучшить наше Общество, а не идеализировать. Всё вышло иначе, не так, как он планировал… Учёные из «Идеала» подхватили его идею и стали вводить свои принципы и законы. У них есть контроль и власть, и мнения простых людей больше ни во что не ставят. «Идеал» избавил людей от преступности и безработицы, но люди не знают, что эта организация основана на крови и лжи…

Придёт время, я соберу этих ребят и Мелоди и расскажу правдивую историю Идеального Общества. Я вырос с этой правдой, я хранил тайну всю свою сознательную жизнь.

Уже было больше полуночи, когда я задал свой главный вопрос:

— Почему вы не такие, как все в Корпусе? Кто вас сюда послал? И какова ваша цель пребывания здесь?

Я не увидел ни тени сомнения на их лицах, я не сомневался, что они мне всё расскажут.

— Мы из Сопротивления, и мы хотим разрушить эксперимент, — честно ответил Шон, не боясь, что нас могут подслушать.




Глава 8. Алиса. Знакомство с Мелоди


Если встреча долгожданная,

неважно — судьба это или же случай.




Сегодня, как и вчера, я завтракаю одна, без Николь. По воскресеньям открывают библиотеку для обмена или чтения книг. Николь вчера провела там весь день, она взяла с собой кучу книг, чтобы коротать время с литературой, а не с глупыми разговорами со мной.

После вчерашнего недопонимания Николь со мной больше не разговаривает. Не спорю, я перегнула палку и, боюсь, она заподозрила некоторые изменения во мне.

— Расскажи мне о своих кошмарах, — попросила я в субботу, выйдя из душа.

— Думай, что говоришь, — ответила Николь. Я и не надеялась сразу услышать ответ, поэтому попыталась снова.

— Николь, скажи правду. Что произошло? Почему они прекратились? Я помню, ты пропала на пару часов после работы и вернулась совсем другой. Я помню, как нам было весело на Рождество… — я хваталась за все воспоминания и слова, но Николь осталась непоколебимой.

— Перестали сниться и всё. Я не обязана отвечать тебе, Алиса, — сказала спокойным тоном Николь. Моё первое имя стало для меня чужим, когда воспоминания о музыке вернулись. Мне хочется, чтобы и Николь хоть немного вспомнила о своей прошлой жизни. Я стала говорить и задавать одни и те же вопросы о её снах, хотела вывести Никки на эмоции, но попытки оказались тщетными. Мой разум ещё затуманен, но я чувствую, что мисс Недотрога не такая надменная и чёрствая, какой кажется. Я чувствую, что она хочет мне всё рассказать, но не может по какой-то причине.

— Почему ты не можешь рассказать правду? Что плохого в том, если ты со мной поделишься? — спрашивала я, прикрытая одним полотенцем. Я, наверно, казалась ей смешной, но мне было всё равно. Мне нужно было знать правду.

— Ты уверена, что хочешь знать? — ровным голосом спросила Николь. Она не была зла на меня и призналась на одном дыхании. — Мне снилось то, как я убила своего мужа. Довольна?

У меня подкосились ноги, и я схватилась за дверную ручку. Я ожидала чего угодно, но только не убийства. У меня в голове не укладывалось, что Николь могла кого-то убить. Она убила своего мужа.

Я хотела подбежать к ней, обнять, узнать, как всё произошло, но Николь мне этого не позволила. Она вышла из комнаты и не возвращалась до вечера, а появилась только на ужин. Я не знаю, где она была в то время, когда я, накрывшись одеялом с головой, думала о ней…




Представляю, как ей тяжело справляться с чувством вины одной. Я понимаю, как никто другой, потому что все эти проклятые месяцы винила себя в том, чего не совершала. Не помню, кто подстроил моё преступление, но знаю точно, что я ни в чём не виновата.

Я слышу её признание до сих пор, даже сейчас. Оно терзает меня изнутри. Мой пульс учащается, когда я вспоминаю признание Николь. Она убила своего мужа… Убила и теперь работает на заводе. Меня обвинили в краже какой-то информации, и я тоже работаю на заводе. Моё бедное сознание, отвыкшее думать, сложило все кусочки в единую картину. Это тюрьма. Сколько ещё в Корпусе людей, убивших своих близких? Боже, как сюда попал Ник? Не пошёл же он на преступление ради меня? Этого просто не может быть.

Я допила свой остывший чай, схватила куртку и побежала к лифту. Я опаздываю. Если приду не вовремя, меня не пустят на завод и отправят обратно в Корпус, а потом припишут штрафные часы. Я никоим образом не могу этого допустить, я обещала встретиться с Трис. Это поможет мне разобраться во многих вещах, поэтому нужно поторопиться!

Я успела на последний автобус, знающий только один маршрут… Во сколько Николь ушла из дома? Я проснулась, и её уже не было, наверно, не позавтракала и уехала первым автобусом. Я чувствую себя виноватой перед ней. Она избегает меня и будет избегать, как мне кажется, ещё долго. Говорить с ней бесполезно. Она замкнута и не особо разговорчива. Когда я успела это заметить? Раньше мне казалось, что лучше подруги не найти. Я не забираю свои слова обратно, она моя подруга, и я должна спасти её. Об этом я подумаю позже, сейчас нужно раствориться в толпе…

* * *


Я прошла традиционную каждодневную процедуру:

— Алиса Меллоу, дизайнер. Время появления 08:59:38.

«Да что вы обо мне знаете?» — хотела я задать вопрос, но быстро опомнилась.

Я переступила порог завода как раз вовремя, мистер Грин уже вышел к народу и вот-вот начнёт речь. Всё, как всегда. Приветствие и пожелание хорошего рабочего дня. К чему это всё? Раньше я восхищалась им. Сейчас он мне кажется самым простым в мире человеком. Зелёный костюм с нашитым блестящим логотипом фабрики, зачёсанные назад угольно-чёрные волосы, морщины и натянутая улыбка. С каждым днём люди, которых я знала, кажутся мне совершенно другими, не такими, какими я их видела прежде…

Моё утро на заводе началось с дрожи в руках… В нашем отделении был только Джо, когда я заняла своё рабочее место.

— Трис перевели, — неожиданно для нас обоих сказал он.

— Правда? — я сделала вид, что ничего не знаю, но не смогла скрыть любопытства. Я знала, что Трис мне не соврала.

— Да. Я только что получил письмо на наш электронный адрес от мистера Грина, — ответил Джо скучающим голосом. Мне сразу стало интересно, что он делает в Корпусе. Он тоже кого-то убил? Или его по ошибке отправили сюда? Он не похож на убийцу (впрочем, как и Николь), а, скорее, на ботаника-программиста. Мама всегда мне говорила, что я никогда не ошибаюсь в людях. Лишь однажды ошиблась в одном…

— Ясно. Очень жаль, — ответила я, пока Джо запускал программу, которую я знаю наизусть. Позже он даст нам указания, и мы весь день будем придумывать одежду для свободных людей. Впервые это вызвало у меня тоску. Раньше я с удовольствием занималась своим делом.

— На место Трис придёт новенький, — снова сказал Джо. Не слышала, чтобы он с кем-то разговаривал не по работе.

— Это тоже было в письме? — я стараюсь не задавать лишних вопросов, но он сам начал разговор, ведь так?

— Да. Его зовут Томас Миртл.

Я надеялась услышать имя Ника, хотя заведомо знала, что это практически невозможно. Если он в Корпусе с пятницы, то его могли прикрепить к любому из двух секторов, не говоря уже об изобилии отделении и должностей.

— Надеюсь, он будет таким же хорошим работником, как и Трис, — сказала я, чтобы показаться вежливой. Мне будет её не хватать, но об этом я сказать не могу. Джо кивнул в ответ и снова надел маску отстранённого начальника.

Я удобно расположилась на своём стуле и уже была готова к работе, как в дверях появились все остальные работники нашего сектора.

— Поприветствуйте нового декоратора. Томас Миртл заменит Беатрису Джонсон, — Джо представил всем молодого человека, вошедшего вслед за Шоном, Норой, Пэрис и Тимом. Если мои глаза и память мне не изменяют, это Ник. Парня, которого я встретила в субботу утром, зовут Томас. Я ошиблась, это не Николас, это не парень из моего сна. Путаница какая-то.

— Доброе утро, — ни к кому не обращаясь, сказал он и сел рядом со мной.

Ребята, заняв свои рабочие места вокруг сенсорной панели, поздоровались со мной. Я не успела им ответить (я бы и так не ответила, у меня пропал дар речи), потому что Джо начал раздавать задания. Сегодня мне нужно создать весеннюю коллекцию юбок. Задания остальных я не услышала за шумом своего вырывающегося из груди сердца. Ник сидит слева от меня, слегка касаясь моего локтя своим. Я запуталась… Томас, Николас. Миртл, Миллер. Или я ошиблась во время нашей недавней встречи, и общая татуировка — лишь жалкое совпадение… Тогда этого парня зовут Том. Бред, Джо назвал настоящее имя этого парня! Или он на самом деле Ник, что больше вероятно. Он в одном секторе со мной, он называет меня по имени, я помню его лицо, это не может быть совпадением…

Все молча выполняют работу, и только иногда я чувствую на себе взгляды, причём не только темноволосого парня, сидящего рядом со мной. Я вижу, как на меня косятся Пэрис и Нора. Может, они помнят, как я пела в пятницу, и что-то подозревают? Мне нужен перерыв, Трис мне всё объяснит.

Я заставляю себя комбинировать ткани, подбирать формы и цвета, снова и снова. До самого перерыва я не отрываю глаз от сенсорной панели и сконструированных юбок. Интересно, что составляет он? Ну вот, все мои мысли заполнились им, и мне это даже нравится…

Три юбки из пяти окрашены в розовый цвет, остальные — красные. Со мной, определённо, что-то не так. Раньше Джо доверял мне деловые и костюмы и строгие наряды, потому что у меня хорошо получалось работать с синими и чёрными оттенками. Может, после создания вечерних платьев он увидел во мне новый потенциал? Я всегда делала одежду по ощущениям, как чувствую, и как мне хотелось, а сейчас я сделала её по настроению. И судя по розовому цвету, я нашла то, что по чужой воле потеряла…

Даже когда мистер Грин объявляет перерыв, я не осмеливаюсь посмотреть на Тома-Ника. Всё утро я пыталась не думать, как его зовут на самом деле, пришёл ли он сюда ради меня или нет, мне просто он нравится и всё. В глубине души я расстроена, что он не заговорил со мной и не представился, но умом я понимаю, что нам нельзя рисковать.

Все поспешили на обеденный перерыв, и я последовала за Шоном и Ником-Томом. Мне показалось, или между ними существует определённая связь? Они почти не разговаривают, но держатся вместе.

Когда я вошла в столовую, сразу потеряла старого нового знакомого из виду, зато в начале очереди заметила Николь. Теперь я могу быть уверена, что с ней всё в порядке, по крайней мере, внешне она выглядит, как всегда, опрятно и сдержанно. Хотела бы я подойти к ней и поговорить, но сейчас не самое подходящее время, тем более меня будет ждать Трис. Николь я вижу каждый день, а вот с Трис дела обстоят труднее.

Я получила свой поднос из трёх блюд и направилась к нашему столику. Издалека я заметила довольную улыбку Трис, и я не смогла не ответить тем же. Она выдохнула с облегчением. Я её не подвела.

— Привет, — сказала она и чмокнула меня в щёку так незаметно, что я сама не увидела, а только почувствовала тепло её губ. Давно я ни с кем так близко не здоровалась. Не дав мне ответить, Трис продолжила, — ты пришла, потому что мне поверила или потому что не прочитала мою записку?

— Я прочитала и избавилась от неё, как ты просила, — ответила я и поставила свой стул поближе к Трис, чтобы мы могли спокойно поговорить. В столовой не так шумно, как хотелось бы, но все заняты едой или короткой беседой друг с другом, поэтому вероятность, что нас подслушают, мала.

— Я в тебе не сомневалась, — сказала Трис, пробуя свой суп, чем вызвала у меня аппетит. И когда эта девочка с тугим хвостиком успела повзрослеть? Меня в семнадцать лет даже одна мысль о серьёзных отношениях с парнем пугала. И всё равно я умудрилась обжечься…

— Сколько у нас времени? — спросила я и тоже принялась за еду.

— Час, как и всегда, — Трис поняла намёк, расправила плечи и стала шёпотом рассказывать свою историю, — я теперь живу в Далласе, по другую сторону фабрики. Когда мой срок пребывания в Корпусе закончился, мистер Грин предложил мне два варианта с одинаковым исходом: переехать в Даллас одной или с родителями, но при условии, что я продолжу работу на заводе.

— То есть получается, что ты не можешь вернуться в свой родной город? — я чуть ли не подавилась супом, когда услышала жёсткий ультиматум.

— Нет, — в голосе Трис я не услышала ни капли сожаления, здесь она обрела себя, — Грин при мне связался с моими родителями и предложил переехать в Даллас, чтобы жить со мной. Они отказались. Даже не поинтересовались, как у меня дела. Повесили трубку.

— О, Боже… А из какого ты города? — я никогда не спрашивала у неё об этом.

— Префектум, — ответила Трис, и я теперь понимаю, почему родители отказались от собственной дочери. Это столица нашей страны, город перспектив и богатства.

— Ты знаешь, почему они так решили? — спросила я, хоть и ответ и так очевиден. И тут я впервые задумалась о том, что же совершила Трис…

— Они давно от меня отказались. Я здесь, потому что мне пришлось сбежать из дома в шестнадцать лет. Родители и не вспомнили обо мне, продолжали заниматься своей карьерой, зарабатывая себе на пропуск в «Идеал». Они мечтали стать учёными, но их не принимали в корпорацию. Я сбежала от них, потому что им не было до меня никакого дела. Мне пришлось воровать еду и иногда одежду, — я не просила её рассказывать, но мне польстило, что она так откровенна. — Это продлилось недолго, через месяц скитаний по городским подвалам меня поймали, и вот я оказалась здесь…

Маленькая Трис из-за какой-то ерунды оказалась здесь на год! На целый год. Теперь я не сомневаюсь, что это самая настоящая тюрьма и даже хуже. В Пефоме редко стали происходить преступления, но все мы знали, что, попав в тюрьму, назад дороги нет.

— Так почему тебе не позволили вернуться в Префектум? — я снова задала вопрос и стала изучать лицо Трис. Веснушчатые щёки, закалённый взгляд, острый нос. Она не похожа на проблемного подростка. Побег из дома был не прихотью, а выходом из ситуации. Здесь она обрела своё счастье ценой своих родителей, которым наплевать на родную дочь. Трис поправилась за время пребывания в общежитии, когда я увидела её первый раз, она была ходячим скелетом. Боюсь представить, как она выглядела ещё раньше… От потока информации у меня разболелась голова. Я давно не напрягала свой мозг, не считая создания одежды. С такими темпами я могла превратиться в овоща.

Из-за своих мыслей я не расслышала, о чём только что сказала Трис. Мало того, что мне стыдно за своё любопытство, так ещё и попросила девушку повторить.

— Таковы условия освобождения. Мне частично вернули свободу, и теперь я должна играть по их правилам, — сказала Трис. Она только что призналась в том, о чём здесь не принято говорить. Сейчас она выглядит такой мудрой и взрослой, по сравнению со мной. Я практически ничего не знаю об этом месте. Кого она имеет в виду, говоря о них?

— Это же ужасно, — у меня не нашлось других слов, я просто не понимаю…

— На самом деле, я и не хочу уезжать из Далласа, здесь Шон, и мы можем продолжать общение. А для других людей — это испытание. Мила и Кейт так долго ждали своего освобождения, а теперь не могут свыкнуться с мыслью, что останутся здесь навсегда.

— Трис, я запуталась, — призналась я и почувствовала себя полной идиоткой. Кто придумал эти правила? Кто позволил пожизненно заточать людей в производственном городке? Кто стоит за всем этим? От злости и незнания я сжала вилку в кулаке до тех пор, пока не побелели костяшки пальцев. Мне стало немного легче.

— Эта малая часть того, что я должна тебе рассказать, — сказала Трис, и её слова почему-то меня напугали. Какие ещё страшные вещи происходили в мире, пока я находилась в неведении и считала бабочек вместо того, чтобы думать?

Трис хитро заулыбалась, когда я услышала знакомый голос за спиной:

— А я должен многое объяснить.

Ник (пока я решила называть его именно так) и Шон сели за наш столик с полупустыми подносами. Они все трое улыбнулись друг другу, и я начала понимать, в чём тут дело.

— Вы знакомы? — спросила я то ли у Ника, то ли у Трис. Они поняли, что и имею в виду. Трис всё знала и ничего мне не сказала… Или просто не успела? Неважно.

— Нет, — Ник ответил первый, смотря мне в глаза. Он сел напротив меня, и теперь мне не спрятаться, — Шон рассказал Трис обо мне.

Я заметила, как пальцы Шона и Трис переплелись. Наш столик находится в углу столовой, поэтому за нашими спинами никто ничего не увидит. Я радуюсь, что могу быть хоть чем-то полезной. И я немного завидую. Хочу, чтобы Ник тоже прикоснулся к моей холодной руке…

— Ты ведь Ник? — спросила я, не успев даже подумать об этом. Как говорится, мысли вслух.

— Да. Ты вспомнила меня? — он обрадовался. Эта обворожительная улыбка… Как её можно забыть?

— Угу, — это всё, что я сейчас могу ответить. Снова слишком много информации для моих ослабших извилин, — а как Шон связался с тобой?

— По ноутскрину, — ответила Трис, — я же сказала, нам многое нужно тебе рассказать.

Ноутскрин? Помню, что не любила пользоваться им в Пефоме. Белый ноутскрин! Я забыла его в кабинете Ника, когда мы в самый первый раз говорили друг с другом. Он лучезарно заулыбался, кажется, понял, что именно я вспомнила. Моя интуиция меня не подвела… Это Николас, а никакой не Том!

— Я привёз твой ноутскрин, — сказал он, продолжая улыбаться. Не так широко, как в моих воспоминаниях, но также искренне и нежно.

— Правда? — я не верю. Этого не может быть. Как он это сделал? Я заново влюбляюсь… Я уверена, что любила его прежде, как и он меня. Мои глаза его плохо помнят, но тело не обманешь…

— Да. Я знаю, что ты не любишь все эти штучки, но твой планшетник, наверно, забрали, когда отправляли тебя сюда.

А почему у него не забрали? Почему он не похож на всех остальных? Почему Шон выглядит нормальным? Почему остальные люди в Корпусе напоминают мне запрограммированных роботов?

— Спасибо, — шёпотом поблагодарила я и осушила стакан с апельсиновым соком. Мне нужно заново привыкнуть к обществу Ника. Мне ко многому нужно привыкнуть. Например, к нормальной жизни с ясным рассудком.

— Я отдам его тебе, как только ты будешь готова, — сказал Николас. Он смотрит на меня, как раньше, сочувствующим, внимательным взглядом. Я понимаю, что он имеет в виду. Мне придётся прятать ноутскрин, а я ещё не окончательно пришла в себя, чтобы думать о таких вещах. Я чувствую, что становлюсь собой, но не могу объяснить, почему была другой…

Шон и Трис что-то обсуждают, но я не слышу и мысленно благодарю их за то, что максимально позволили нам с Ником побыть наедине.

— Ладно, — сказала я, ковыряя вилкой свой творожный десерт, лишь бы снова не встретиться с Ником глазами. Я боюсь его. Я боюсь всё, что мне незнакомо, но я знаю, что люблю… Я привыкну. — Откуда у тебя эта татуировка? В моих воспоминаниях у тебя её нет.

— Я сделал её перед отъездом сюда, — у него красивый голос. Он тоже смог бы петь. Я помню кое-что, Боже, с каждой минутой, проведённой с ним, я вспоминаю всё больше. Я часто просила его спеть со мной, а он стеснялся и говорил, что никто не сравнится с его Мел…

— Мелоди, — шепчу я. Он, наверное, думает, что я сумасшедшая. И не только он. Я то улыбаюсь, то дрожу от страха, то пою, то пялюсь на Ника. Что-то мне подсказывает, что это нормальные явления, я просто должна привыкнуть…

— Да, ты выступала под этим именем. Ты помнишь, как здорово умеешь петь? — в его голосе таится надежда. Я готова слушать часами моего бывшего и будущего парня. Откуда такая уверенность, что он снова будет со мной, что он приехал сюда не из жалости?

— Не знаю, Трис сказала, что ей нравятся мои песни, — сказала я и вспомнила ещё одну деталь, — твои волосы. Они были пепельные, почти белые.

— Да, пришлось перекраситься, чтобы меня меньше узнавали, — в его голосе слышится тоска. Почему? Я помню его и таким. Он не любил толпы фанаток. Ему приходилось раздавать кучу автографов. Кто он?

— Мне нравится, тебе всё к лицу, — сказала я. Это факт. Чёрный цвет волос выделяет его голубые глаза, делает их ярче и выразительней.

— Ты и раньше так говорила, — Ник засмеялся, что стало для меня неожиданностью. Я наконец осмелилась поднять голову и взглянуть на него. Мой Николас. Мой.

— Ничего не изменилось, — я улыбнулась ему в ответ. Хочется верить в правоту своих слов.




— Нам пора, — сказала Трис, вернув меня на Землю. Я не знаю, как долго мы с Ником смотрели друг другу в глаза, но точно не больше отведённого часа на перерыв, — рада была увидеть тебя, Мел. Можно я так теперь тебя буду называть?

— Да, ведь это моё второе имя, — ответила я. Мы выбросили содержимое своих подносов в контейнер для стерилизации и направились к выходу, — а вот у Ника, вроде, было одно.

Все тихо засмеялись, но я вообще-то серьёзно сказала. Почему Джо представил его, как Томас?

— К тебе и чувство юмора возвращается? — спросил Шон, улыбаясь.

— Я не мог попасть сюда под своим именем, — сказал Ник. Какая же я дура, могла бы сразу догадаться, что всё подстроено. Надеюсь, ему не пришлось совершать настоящего преступления.

— Ты же не убивал никого? — как можно тише спросила я.

— Я хотел, но удалось найти способ полегче, — глаза Ника снова засияли, и я пообещала себе сделать его счастливым.




Мы попрощались с Трис и вернулись в свой сектор. Она пообещала завтра снова встретиться с нами на перерыве. Теперь полдень будет моим любимым временем суток. Я смогу побыть с людьми, которые мне дороги.

Оставшуюся половину рабочего дня мы провели в молчании. Мне есть, о чём подумать на несколько часов вперёд. Ник поймёт меня и дождётся. Мне нужно вспомнить, какие у нас были отношения, как долго мы знали друг друга, и почему он появился только сейчас…

В одном я уверена точно, я нашла своё место и предназначение. Хочу продолжить петь, хочу снова стать Мелоди.




Глава 9. Николас. Сопротивление


Что бы ни случилось, не упускай надежду…

Держи изо всех сил.

С ней ты способен на многое!




Несколько дней назад всё было по-другому, я был совершенно один и утопал в депрессии, а сейчас всё изменилось. Я вернул свою Мелоди и нашёл новых друзей. Не могу забыть слова, сказанные Шоном:

— Мы из Сопротивления, и мы хотим разрушить эксперимент. Придёт время, когда найдётся способ это сделать.

Я даже не стал спрашивать, откуда они знают об ЭО, потому что Шон всё равно бы не рассказал. Этой информации пока достаточно. Если образовалось Сопротивление, значит, есть надежда. Если эти ребята живут здесь достаточно долго, и их никто не раскрыл, значит, есть люди во внешнем мире, которые им помогают. Если они до сих пор не смогли остановить эксперимент, значит, система управления слишком сильна. Я могу придумать ещё десятки причин, чтобы убедить себя присоединиться к Сопротивлению. Я ждал, когда найдутся такие здравомыслящие люди, потому что один я бы не смог ничего изменить. Мелоди, как только узнала правду, была готова бороться всеми способами против несправедливости, но она не успела. Её саму подвергли эксперименту, за что я и хочу отомстить! Дэрок ошибался, мы с Мел вернёмся в Пефом, когда мир наконец изменится.

Сегодня после ужина мы с Шоном остались одни в комнате, Тим ушёл к Пэрис. Интересно, Нора не чувствует себя третей лишней?

— Ребята, я с вами, — сказал я Шону, имея в виду участие в Сопротивлении, когда он закончил разговор с Трис. Я каждый вечер наблюдаю одну и ту же картину: эти двое шлют друг другу воздушные поцелуи по видеосвязи. В присутствии девушки Шон похож на робкого подростка, а иногда и на заботливого отца. С ребятами он ведёт себя, как начальник. Трис любит его таким. Наши отношения с Мел другие. Мы с ней всегда дополняли друг друга, всегда были на равных. Какая бы любовь ни была: нежная, страстная, трепетная или безответная, она меняет людей в лучшую сторону, она делает нас живыми!

— А Алиса? — Шон, похоже, не удивился моему заявлению, а даже ждал этих слов.

— Из-за этого она сюда и попала, — я уже рассказывал ему, как Мел рвалась открыть людям правду, и чем для неё эти попытки обернулись.

— Я сразу рассмотрел в ней потенциал, — весело сказал Шон, он всё ещё под впечатлением от недавнего общения с Трис.

— Нужно дать ей время прийти в себя, — напомнил я, и он кивнул. Если они здесь находятся год, то пару недель ничего не изменит, тем более у нас нет плана, — а Трис тоже из Сопротивления?

— Теперь да, — гордо ответил он и растянулся на кровати. Я тоже лёг, теперь нас разделяет несколько метров, но это не мешает Шону смотреть мне прямо в глаза. Чтобы эффективно руководить, нужно быть хорошим психологом.

Шон рассказал мне, как Трис попала в ЭО. Он и ребята уже жили в этом блоке, когда девушку подселили к ним. Судьба распорядилась так, что Шон сначала взял под опеку маленькую леди, а потом время расставило всё на свои места, и они стали парой.

— Она первое время была под действием подавляющей сыворотки, но её разум наполовину не подчинялся. Она доверилась нам и перестала принимать эту гадость, — по душам мы с Шоном раньше не разговаривали. Он тоже хочет отомстить за свою девушку. Она ведь никого не убивала, никому не навредила. Несправедливо лишать её будущего, она совсем юная.

— Ты думаешь, у некоторых есть иммунитет к сыворотке? — спросил я. Если на Трис она практически не подействовала, то должны быть и другие люди с такой же реакцией.

— Думаю, да. Сейчас мы и пытаемся узнать об этом больше. Ищем людей хоть с малейшими признаками неповиновения. Они есть, но так же хорошо скрываются, как и мы, — поделился со мной Шон.

— Всё, что нам нужно, это лишить людей сыворотки? — задал я вопрос, заведомо зная, что избавиться от сыворотки невозможно. Учёные «Идеала» создали её недавно и стали использовать на практике, только им известно, какой след она оставляет на сознании человека.

— Теоретически, да. Это сложно. Она поступает в каждую комнату по пятницам, а за завтраком люди её выпивают. Мы не можем проникнуть в чужой блок незамеченными, — сказал Шон, но на его лице промелькнула тень сомнения.

— А как она появляется в комнатах? К вам она тоже поступает?

— Этого мы не знаем. Появляется на кухонном столе. И на нашем, естественно, тоже. Мы просто её выливаем, в этом нет проблемы.

— А что, если завтра ночью проследить за этим процессом? Вряд ли кто-то из персонала ходит по комнатам Корпуса и раздаёт сыворотку, — предложил я.

— Ник, да ты гений! И почему мы раньше не догадались? — засмеялся Шон, и я счёл это за откровенный стёб над моей идеей. — Нет, в самом деле, мы всегда искали возможность убедить кого-то из жителей ЭО прекратить приём сыворотки, а вот узнать, откуда она поступает… Завтра же назначим ночное дежурство! Давно мечтал посидеть на посту.

— Это будет весело, — сказал я, представив эту картину. Нору с Пэрис тоже нужно предупредить, ведь кухня у нас одна, будем следить по очереди, — слушай, а у вас получилось убедить хоть одного человека, кроме Трис?

— Да, Николь, — не раздумывая, ответил Шон.

— Она живёт с Мел? И что из этого вышло? Почему вы выбрали именно её? — спросил я.

— Да, это её соседка. На Рождество, когда Алиса только появилась в ЭО, мы заметили их вместе. Когда я увидел Алису, я сразу подумал, что в нашей компании будет пополнение, — вспоминает Шон, и в тусклом свете лампы я замечаю, что улыбка пропала с его лица. Это меня настораживает, что-то случилось с Николь. — Однажды мы с Трис проследили за девушками и узнали, в какой комнате они живут. Мы слышали, как они смеялись и прыгали. Одним словом, почти никто себя так здесь не ведёт. Мы решили начать действовать. Трис подкинула записку им в комнату, мы написали, чтобы они прекратили пить сыворотку.

— И что потом? — спросил я. Шон задумался. Кажется, ему неприятно это вспоминать.

— Мы знали, что мало перестать принимать сыворотку, потому что действие микрочипа сильнее, но всё же была надежда. Изменений в Мелоди мы не заметили, а вот Николь точно последовала совету.

Мне интересно, почему она не рассказала Мелоди. Может, сначала хотела рискнуть сама? Ведь она не знала, насколько достоверной была информация. Остаётся только гадать…

— Она стала более раскрепощённой и перестала контролировать свои эмоции. Такое поведение было недопустимым. Нам нужно было поговорить с ней и всё объяснить, но мы не успели… Через пару дней после её отказа от сыворотки она пришла на завод снова, как зомби. Даже хуже. Она перестала замечать всё вокруг себя, я не знаю, что с ней случилось, но в это точно вмешался «Идеал»… Я до сих пор чувствую себя виноватым. Хорошо, что Мелоди не прочитала ту записку, может, с ней было бы то же самое.

— Подожди, значит, у Николь всё же был иммунитет к сыворотке? — я кое-что ещё вспомнил из рассказов Дэрока.

— Да, он и сейчас у неё есть, только теперь мы не сможем лишить её сыворотки. Поэтому пока прекратили поиски «нормальных» людей, нужно побольше разузнать о побочных действиях. Вдруг она со временем вызывает сильное привыкание, тогда мы не в силах ничего изменить…

— Мне кажется, я знаю, в чём дело, — сказал я, как раз в тот момент, когда Тим вернулся в комнату. Сначала он подумал, что я обращаюсь к нему, и виновато заулыбался, как будто я уличил его в чём-то непристойном.

— У нас серьёзный разговор, — сказал Шон и сердито посмотрел на друга. Тим в недоумении сел на пол в позе лотоса, тем самым ещё больше раздражая Шона. Всё-таки их компания дружна, и они совсем не похожи на начальника с подчинёнными. Это меня радует. — Ник, ты что-то хотел сказать. Извини, Тим всегда ведёт себя, как малолетняя девчонка.

— Мой брат работает в «Идеале», и ему многое известно об этом эксперименте. Он недавно говорил мне что-то о смотрителях снов, но я половину прослушал, потому что был занят мыслями о Мелоди, — при упоминании имени Мел я почувствовал, как горят мои щёки, на удивление, парни не засмеялись над моим откровением, а продолжили слушать рассказ, — я думал, что вам тоже об этом известно. В «Идеале» работают такие люди, которые следят за снами преступников ЭО. Эту меру предосторожности ввели недавно. Она распространяется только на тех, кому стирают память. Эта функция есть в микрочипе, она тоже поддерживается действием сыворотки. Грубо говоря, это пойло усиливает действие микрочипа и не даёт ему раствориться в крови.

— О сыворотке мы знаем. Её изобрели недавно. Решили сэкономить на охране. Но чем для «Идеала» полезно отслеживание снов? — Шону не терпится услышать об этом до конца. А мне не терпится узнать всё о Сопротивлении.

— Ты сказал, что у некоторых людей возможен иммунитет к сыворотке, так? Также и с блокированием памяти. Бывают аномалии. «Идеал» не смог окончательно подчинить себе человеческий разум, и, слава Богу, но для этого у них есть смотрители. Эти люди отслеживают сны, конечно, они видят не саму картинку, а только импульсы. Если людям снится что-то из прошлого или то, что они должны были забыть, смотрители это сразу видят на своих мониторах. Понимаете? Они всё продумали… Если они замечают сбой, то сразу вводят человеку какой-то препарат, чтобы снова стереть лишние, по их мнению, воспоминания, — я сам удивился своему полному рассказу, не думал, что вспомню все нюансы.

Тим с Шоном пару минут лежали молча, раздумывая об услышанном, и иногда с неприкрытым удивлением поглядывали на меня.

— Ник, что бы мы без тебя делали? — спросил Шон. Кроме Мел, мне подобный вопрос ещё никто не задавал. А что бы я делал без них? Теперь у нас с Мелоди появится надежда на лучшее будущее.

— Это ещё не всё. Если собрать все детали, то, получается, Николь стали сниться моменты из её прошлого, что и заметили смотрители. Они могли увеличить дозу сыворотки и ввести её внутривенно, если девушка отказалась её пить, — предположил я. Они оба уставились на меня, как на гения, хотя это Дэрок подтолкнул меня к таким размышлениям. Я уже стал отвыкать от любопытных и восхищающихся взглядов, но это другое… Я запомню сегодняшний вечер, потому что мы стали настоящими друзьями.

— Думаешь, у неё была стёрта память? — спросил Тим.

— Уверен, — ответил я и вспомнил, когда первый раз услышал о Николь, — она здесь из-за убийства. Ей точно стёрли память, чтобы она не представляла ни для кого угрозы. Я узнал об этом в тот день, когда брат сказал мне, где находится Мел.

Тим с Шоном переглянулись, как будто что-то негласно решили.

— Ты тоже должен знать правду, Николас Миллер, — снова улыбаясь, сказал Шон. Только теперь он улыбается мне как другу, как равному. До этого он, наверно, считал меня влюблённым безумцем. Я привык к такому мнению, Дэрок часто дарил мне жалостливую улыбку.

— Может, слышал о Билле Мэтью? — спросил у меня Тим. Шон предоставил ему возможность всё мне рассказать.

— Я многих знаю из «Идеала», особенно хорошо тех, кого видел в доме у родителей, но о Билле ничего не слышал, — ответил я. Парни, наверно, другого ответа и не ожидали.

— Неудивительно, он пару лет назад работал там ловцом, — продолжает Тим. Работал? Не думал, что так просто можно отказаться от «Идеала». Отец говорил, что можно выбрать свой путь до восемнадцати лет, но потом изменить решение нельзя. Слишком рискованно. Место в «Идеале» передаётся по наследству (связь необязательно должна быть кровной), но его можно купить. Для этого должны быть «свои люди» в корпорации и большая сумма на карточке, не считая высшего образования. Этот вариант сотрудничества с «Идеалом» крайне редок. — Он со скандалом ушёл из корпорации. Об этом умолчали и забыли, как страшный сон. Биллу втайне от него самого попытались стереть память, но он предполагал такой исход и заранее ввёл себе микрочип с противоположными функциями. В итоге учёные «Идеала» подумали, что Билла можно с лёгкостью отпустить в новую жизнь, но они ошиблись. Билл не забыл ни одного человека, которого пришлось до конца дней отправить в ЭО. Это он пару лет назад организовал Сопротивление, чтобы загладить свою вину.

Теперь моя очередь пребывать в шоке. Через какие мучения пришлось пройти этому парню? Не думал, что кому-то не нравится работать на «Идеал». Не считая Адама, но он хотя бы не рушит людям жизни, он обычный программист.

— Он всё ещё живёт в Префектуме? Сколько людей он смог собрать? Кто помог сделать вам микрочипы и идентификационные номера? — спросил я. Их черёд отвечать на вопросы, которые полились один за другим.

— Да, сейчас Билл работает менеджером в ресторане. Неплохое прикрытие. После работы поддерживает связь с каждым из нас, предоставляет новую информацию, и мы рассказываем ему о том, что узнали, — теперь говорит Шон, а я внимательно слушаю и удивляюсь, у нас не всё потеряно, — у него осталось несколько верных друзей в «Идеале», они помогают ему, если что-то понадобится. Они не уходят из корпорации, чтобы иметь доступ к системе, сам понимаешь, нужно делать подставные микрочипы и прочее. Тринадцать месяцев назад, когда мы с ним познакомились, в Сопротивлении было около ста человек. Мы не можем назвать точное количество из-за того, что не регистрируемся официально. Быть сопротивленцем равнозначно тому, что быть тенью. Сколько нас сейчас, даже не знаю, наверное, стало в несколько раз больше. Билл находит людей с таким же мнением, оказывается, их много в Префектуме, а мы нашли пока только Трис.

— Вы вчетвером давно знакомы? — спросил я.

— Да, мы учились вместе в универе. Никто из наших родителей не работает в «Идеале», поэтому нам не пришлось делать сложный выбор, как тебе или Биллу. Его родители тоже настаивали на выборе в пользу «Идеала». Билл, скрипя сердцем, согласился, не смог отказать больному раком отцу. После его смерти Билл понял, что так больше продолжаться не может. Он видел пустоту в глазах людей, попавших в ЭО, и решил уйти в отставку, чего бы ему это не стоило. Теперь он — глава Сопротивления, и делает всё возможное, чтобы спасти людей от предстоящих реформ «Идеала», которые не за горами.

У меня ещё полно вопросов, но я вижу, как все устали, пора заканчивать, но не могу удержаться, чтобы не спросить:

— А из Пефома кто-нибудь примкнул к вам? Ваши люди есть на других заводах?

— Всего пара человек. Твой город оказался менее доступным. Билл осторожен в выборе сообщников, иначе придёт конец и нам, и ему. В Пефоме все верны «Идеалу», даже те, кто там не работает. Большинство людей считают учёных элитой Общества, и они доверяют «Идеалу» своё будущее. Я не знаю, почему так. У вас много творческих профессий, все счастливы и богаты, может, поэтому они и не хотят ничего менять. Их просто подкупили дорогими шмотками и набитыми холодильниками. В этом причина, но мы не опускаем руки, тем более у нас появились вы с Алисой. Вы бесценны для нас, — сказал Шон, и мне на душе стало тепло. Потом он ответил и на последний мой вопрос. — Да, наши люди живут во всех пяти существующих ЭО. Это добровольный выбор. Некоторые отправляются работать на заводы, чтобы собрать информацию, некоторые помогают Биллу искать сообщников, но всех нас объединяет одна цель. Что-то мне подсказывает, что скоро «Идеал» прекратит своё существование…

— А что будет дальше? Я никогда об этом не думал… — сказал я. Уже никто не может представить жизнь без «Идеала». Да, они стараются для людей, совершенствуют Общество, но мало кто знает, чем ещё они занимаются в отдалённых уголках страны, как этот…

— Я тоже, — в один голос сказали Шон и Тим. Эта случайность рассмешила нас, и на мгновение я забыл обо всех проблемах, об «Идеале». Остались только я и Мелоди…

— Ладно, дружище, на сегодня хватит, нам всем рано вставать, — сказал Шон. Я ошибался на его счёт. Он оказался весёлым и простым. Хотя его можно понять, с незнакомыми людьми я тоже держусь на расстоянии вытянутой руки и даже двух.

— Да, парни, вы меня утомили, — сказал я, и они снова засмеялись. Я уже не различаю их голосов в темноте, кто-то выключил лампу. Оказывается, Мел права, я тоже умею шутить. Я думал, она ради приличия смеялась с моих шуток.

— Я всё забываю спросить… Почему Алису все зовут Мелоди? — поинтересовался Шон.

— Она пишет стихи и поёт с детства. Мел не хотела выступать на концертах под своим именем и взяла второе. В городе её узнавали только знакомые, а остальные знали только Мелоди. А потом все привыкли, она даже стала подписывать свои статьи этим именем. Мы познакомились с ней в издательстве, она пришла ко мне устраиваться на работу и представилась Мелоди, — мне приятно это вспоминать, и я с радостью делюсь с парнями, — а вы слышали её песни?

— Да, когда жили в Префектуме, она становилась популярной. А Трис часто напевала нам её песни, — сказал Шон, — Мелоди — подходящее имя для певицы.

— Я слышал твои отдельные записи, ты круто играешь! — сказал Тим, и я обрадовался тому, что мы переключились с политической темы на музыку. — Как ты научился играть на стольких инструментах?

— Клавиши, барабаны и гитара — это разве много? Я бы ещё что-нибудь освоил. В школе у нас с другом была своя рок-группа.

— Чувак, я знаю, чем мы займёмся после того, как изменим мир, — весело сказал Тим, Шон засмеялся и бросил в него подушку, — я играю на барабанах и всегда мечтал о группе!

Я воодушевился этой идей и уже представил картину: Мел, Тим и я репетируем у меня в студии и записываем совместные песни. Чёрт возьми, я скучаю по музыке…

— Закончим с Мелоди свой альбом и что-нибудь придумаем с тобой! — поддержал я Тима, ещё немного, и он побежит за кастрюлей, чтобы отбивать на ней ложками ритм.

— Будем рубить хардкор! — Тим снял ботинки, встал на кровать, включил свет и показал нам свою татуировку. Это было похоже на выступление в детском садике. Сбоку живота у него рассыпаны ноты разных форм и размеров.

— Ты придурок, угомонись, — Шон стащил Тима с кровати, и они в шутку начали бороться друг с другом. Жаль, что я вовремя не снял этот цирк на видео, Мел с девчонками посмеялись бы.

Когда парни угомонились, и я уже стал засыпать, Тим меня снова удивил:

— Маэстро, ты не скинешь мне на ноутскрин ваши песни?

Чтобы не разбудить Шона нашей болтовнёй, я просто дал Тиму свой ноут. Он вставил наушники и уснул под прекрасный голос Мелоди. Мне больше нечего прятать в тумбочке, потому что сегодня моя принцесса попросила свой серебристый ноутскрин…

Завтра последний рабочий день, и мы увидимся снова. Её настроение, взгляд и мимика сменяются с такой бешеной скоростью, что я не успеваю подстраиваться под него. Я вижу, как она борется со своим страхом. Она всегда сторонилась чужих людей, а я сейчас, можно сказать, для неё незнакомец. Я ловлю на себе её изучающие взгляды, иногда она улыбается, но чаще находится в своих мыслях. Я прекрасно её понимаю и не тороплю. Я буду ждать столько, сколько потребуется. Я заглажу свою вину перед ней.

Я даже полюбил эту рутинную работу, хоть и эти дни мне приходилось составлять спортивные костюмы то для женщин, то для мужчин. Я удивляюсь, с какой лёгкостью Мелоди справляется с заданиями. Она хорошо одевалась в Пефоме, впрочем, как и все жители, но всё же она умеет сочетать одну вещь с другой. Я и не подозревал, что у неё есть дизайнерские наклонности. Как говорится, талантливый человек — талантлив во всём. Я жду не дождусь той минуты, когда смогу взять в руки гитару и подыграть Мел любую мелодию… Я мечтаю услышать её голос вживую, а не те записи, что у меня есть. Мне так этого не хватает. Скучаю по тем бессонным ночам, проведённым в студии… Пусть сейчас наше настоящее испорчено, драгоценные месяцы утеряны, но будущее у нас никто не праве украсть. Мы будем бороться до тех пор, пока каждый человек не будет свободен в своих желаниях! То, во что превратили ЭО, не назовёшь идеалом. Это безумие, и оно недопустимо для нормального Общества.

Я не могу думать ни о чём и ни о ком, кроме Мелоди. Она, как никогда, нуждается в моей заботе. Слышу, как в наушниках Тима играет моя новая мелодия, и засыпаю…




Глава 10. Алиса Мелоди. Воспоминания


Держи воспоминания под замком,

но береги ключ от своей памяти!




Завтра будет первый выходной в общежитии, который я проведу не в компании Николь. Как я и предполагала, мне придётся привыкнуть к новой жизни. Нужно начинать с мелочей. Здание, в котором я живу почти полгода, официально называется Корпусом, а не так, как я его привыкла называть. Об этом мне рассказала Трис на одном из наших совместных перерывов. С каждым днём мне всё интересней ходить на завод. Во-первых, потому что Николь до сих пор не обращает на меня внимания, и дома мне не с кем поговорить, а, во-вторых, потому что целый час я могу провести в окружении близких людей.

Сегодня Трис рассказала нам про внутреннее строение фабрики. Не знаю, как для ребят, но для меня это было новостью. С тех пор как Трис перебралась из Корпуса в город, она входит на завод с другой стороны. Оказывается, швейная фабрика стоит между Корпусом и жилыми домами Далласа. Как я понимаю, горожане не знают о существовании общежития, или не догадываются об истинной причине нашего здесь пребывания. Получается, у нас два отдельных входа на завод: для жителей Корпуса и для простых рабочих из Далласа. Трис не должна была об этом знать, а говорить нам тем более. Она сказала, что ей попытались стереть память, но её микрочип уже не активирован, поэтому из этого ничего не вышло. Я не поняла этой части истории о микрочипах, главное, что Трис помнит о главном принципе фабрики: люди из города не должны встречаться с работниками из Корпуса.

Фабрика разделена на пять секторов. О двух я знаю: в первом работает Николь и швеи, во втором — я и дизайнеры. Мой сектор относится к среднему уровню доступа, первый сектор — к низшему. Рабочие из общежития взаимодействуют с рабочими из Далласа исключительно по деловым вопросам, чтобы передать информацию, например, как Джо. Остальные три сектора занимают рабочие из городка, как Трис. Они относятся к высшему уровню иерархической структуры завода. Трис сейчас работает в третьем секторе, занимается проверкой готовой продукции на брак и сортировкой. Четвёртый сектор занимается закупкой материалов и складированием продукции, а пятый, соответственно, экспортом и продажей готовой одежды. Чем выше сектор, он же этаж, тем выше занимаемая должность. Об этом всём нам рассказала Трис. Я, конечно, знала, что должны быть и другие работники помимо нас, но не думала, что структура завода настолько сложна.

Я долго думала над тем, что ещё сказала Трис. Каждое утро в девять часов мы собираемся в холле и приветствуем мистера Грина, но работники верхних секторов делают то же самое. Трис уверена, что Грин произносит свою речь в то же время, что и нам. Как такое может быть, если наш холл разделён стеной? Я никогда не вижу Трис по утрам, а она меня, это доказывает то, что мы находимся в разных концах здания. Я ещё больше запуталась после её рассказа… Она подумала, что её наручные часы идут неправильно, но мы сверили с моими. Время одинаково.

Рабочие верхних секторов поднимаются на лифте (Трис узнала, что на первых двух этажах со стороны Далласа находятся склады), а нам подняться по лестнице на второй этаж не составляет труда. Поэтому рабочие Корпуса и Далласа практически не пересекаются друг с другом. Ещё Трис сказала, что на заводе не одна столовая, а две: одна для первого и второго секторов, другая для остальных. Между ними стоит звуконепроницаемая стена. Моя маленькая подруга всегда приходит обедать к нам, значит, охраны нет, и можно свободно перемещаться. Мы не рискуем и остаёмся на своём месте. Никто из нас не может понять, для чего нужна такая секретность. Может, организаторы считают, что кто-то из нас, преступников, спятит и набросится на кого-то из верхнего персонала? Не могу привыкнуть, что я живу в тюрьме… На перерыве я питаюсь не только порцией еды, но и дозой информации. Ник и Трис мне ещё не всё рассказали, но то, что я знаю, приводит меня в дикий ужас…

В среду у меня был особенный день. Не знаю, что на меня нашло, но за обедом я попросила у Ника свой ноут обратно. Он сначала удивился, а потом с радостной улыбкой вручил мне это чудо техники. Всю неделю мы практически не разговаривали о нас, только слушали Трис или молча обедали. На работе нет времени на разговоры, иначе зануда Джо даст дополнительное задание. Может, он раньше был школьным учителем?

На перерыве Николас напомнил, что я не любила пользоваться ноутскрином, и все записи вела в планшете. Удивительно, но когда он протянул мне под столом бумажный свёрток, я вспомнила кое-что трогательное и важное для меня…




— Здравствуйте, меня зовут Мелоди, я хочу работать в вашем издательстве журналисткой, — произнесла я свою заранее отрепетированную перед зеркалом речь. Это была наша первая встреча с Ником. Я знала, что он занимается музыкой, к тому времени он уже был знаменит в нашем городе, поэтому безумно нервничала… Мне сразу показалось, что мы чем-то похожи, что будем не просто коллегами по перу.

— В вашем резюме написано, что вас зовут Алиса Меллоу, — без малейшей насмешки сказал Николас. Я ещё больше занервничала. К тому времени я ещё не сменила паспорт.

— Да, верно… Простите, я привыкла… Я выступаю под этим именем, — не знаю, зачем всё ему выложила, и стала теребить ремень на джинсах под столом. Я полдня винила себя в том, что не надела строгую юбку и пиджак. Чувство вины прошло, когда я вспомнила, что в моём гардеробе нет ни того, ни другого. Мне было не суждено выглядеть солидней в тот день, возможно, моя простота Ника и зацепила.

— Знаю, однажды я был на вашем концерте, — сказал Ник. Боже, я никогда ещё так не нервничала при виде парня. Он был на моём выступлении? Когда, интересно? Я пела чужие песни на разогреве у знаменитых групп, не более. Свои песни я не показывала никому. Мама пыталась подобрать мне группу, в которой я смогла бы петь, но я наотрез отказалась. Ненавижу от кого-то зависеть, мне хотелось петь одной.

— Правда? — дурацкий вопрос, но ничего умней в голову мне тогда не пришло.

— Да. Пожалуй, мы обойдёмся без собеседования. Думаю, вы справитесь с написанием статей, судя по вашим прекрасным стихам, — это он мне говорит? Я получила работу, о которой мечтала! Я несколько раз поблагодарила Ника за предоставленную возможность проявить себя и, спотыкаясь, вышла из кабинета. Вслед я услышала его завораживающий голос:

— Можете завтра приступать к работе.

Мне было стыдно, что я даже не попрощалась, но на радостях и не такое забудешь. Моё счастье было неописуемым! Вернувшись домой, я не нашла в сумочке свой ноутскрин и поняла, что оставила его в кабинете у Ника. Тогда я поняла, что это судьба, и отсутствие делового костюма не стояло на моём пути…




Как это мило, я даже прослезилась… Столько времени прошло со дня нашего знакомства. Кстати, сколько? Я не помню, как долго мы встречались… Только помню, что перед отъездом сюда я закончила Академию Искусств и получила диплом. Затем продолжила работу в издательстве, а дальнейшие события скрывает туман. Мне нужно больше зацепок и напоминаний. Какие у меня были планы на дальнейшую жизнь? О чём я мечтала? Я совершенно потеряна. Была потеряна. Теперь у меня есть он!

Целых два дня я не могла решиться включить ноутскрин, мне казалось, что меня поймают и снова обвинят… Убедившись, что Николь нет в комнате, я накрылась одеялом с головой. Ник предупредил, что по всему Корпусу развешаны скрытые камеры, но меня сейчас это мало волнует, я хочу поговорить с мамой… Это нужно сделать как можно быстрее, пока Николь не вернулась. Она странно себя ведёт. Мы поужинали вместе, а потом она снова ушла. Библиотека ведь закрыта среди недели. Она, определённо, избегает меня. Сделав большой вдох, я развернула бумажный свёрток и включила ноутскрин. На заставке увидела нашу с Ником фотографию. Я улыбаюсь в камеру, а он целует меня в щёку. У меня больше нет сомнений, что мы любили друг друга. А любим ли сейчас?

Вспомнив, как работает эта штука, я нашла мамин номер и нажала на кнопку вызова. Кажется, на ноутскрине работает видеосвязь, но голограмму могут зафиксировать камеры. Ник сказал, чтобы я была предельно осторожна.

— Мама? — шёпотом спросила я, когда она ответила на мой звонок. Слёзы предательски потекли по щекам. Она редко видела, как я плачу. Сейчас она тоже видеть не может, но точно слышит. Я не хочу, чтобы она переживала, но и остановиться не могу. Я столько месяцев не общалась с самой лучшей женщиной в мире…

— Алиса? Девочка моя, это ты? Господи, я молилась, чтобы вновь поговорить с тобой. Как ты? С тобой всё в порядке? — мама обычно менее впечатлительна, но сейчас она засыпала меня вопросами.

— Мамочка, у меня мало времени, — тихо сказала я, — не беспокойся, я просто не могла связаться с тобой раньше.

— Вам разрешили пользоваться ноутскрином? Где ты, милая? Тебе нужна помощь? Когда ты вернёшься? Тебя можно навестить? — на последнем слове её голос дрогнул, и она тоже заплакала. Вот почему я не умею держать себя в руках?

— Ник приехал ко мне, это он привёз ноутскрин и все мои воспоминания, — я чувствую себя маленькой девочкой, которой нужна мамина забота и ласка.

— Что? Почему он ничего мне не сказал? Я вообще не видела его после того, как ты…

— Никто не знает, мам. Не говори никому, это опасно, — прошу её я. Уверена, что она сдержит обещание.

— Да, я могила. Скажи мне, с вами хорошо обращаются? Никто не верит, что ты преступница! Милая, я могу вытащить вас оттуда?

— Если блокирование памяти можно назвать хорошим отношением, то да, — не стоило мне рассказывать ей правду, она же теперь не сможет спокойно спать. Хотя я не уверена, что до моего звонка мама чувствовала себя лучше.

— Что? Это же незаконно! — мама больше не плачет, это радует, но теперь она в бешенстве. — Скажи мне, где ты?

— Я не могу сказать, сейчас мне лучше, я начинаю всё вспоминать… Я не знаю, зачем мне стёрли память. Ник говорит, что я ни в чём не виновата, — я не ответила почти ни на один из её вопросов, но теперь она знает, что я в относительной безопасности. Этой веры ей хватит на некоторое время.

— Передай ему от меня безграничное спасибо за то, что помогает тебе. Господи, Ник так сильно любит тебя, что отправился вслед за тобой… — когда мама сказала это, я сообразила, что они оба были знакомы.

— Обязательно. Мам, скажи мне вот что… Я любила его? У нас всё было хорошо? Это важно для меня, — я не знаю, как мне это поможет вернуть память, но я хотя бы буду уверена…

— Да, детка, ты была без ума от него. Вы отметили два года ваших отношений, а потом тебя обвинили… Ты собиралась переехать жить к нему, но вас разлучили… Ты, правда, ничего не помнишь? — я слышу в голосе мамы печаль и одновременно радость. Я помню, как она уговаривала меня переехать к Нику. Она уже хотела нянчить внуков, а мы занимались музыкой… Я вспомнила!

— Спасибо, теперь я вспомнила! — перестав плакать, сказала я. — Мам, мне нужно отключаться. Скоро вернётся моя соседка.

— Подожди, ты так и не ответила… Ты на одном из заводов? Я знаю, что всех преступников отправляют туда. Только не знаю, почему никто не возвращается…

— Тут всё так сложно… Я и сама не знаю, вернусь ли… — я не хочу давать маме ложные надежды. — Недавно моя подруга отбыла свой срок, она съехала из общежития в город, но продолжает работать на фабрике. Про мой срок ничего не известно… Ник говорит, что память стирают только убийцам…

— Да где мы живём? Что за деспоты? Я напишу письмо президенту! Они не имеют права…

— Ты обещала никому ничего не говорить, — перебила я маму, так будет лучше для нас обеих, — мам, пожалуйста. Мы найдём выход! Со мной же Ник, забыла?

— Ладно… ладно… Мне даже не с кем поговорить об этом, все заняты собой, никто ничего не знает… Милая, держи меня в курсе, ладно? Я верю в вас! Мы обязательно встретимся, — я так хочу, чтобы мамины слова оказались правдой… И тут же вспоминаю Трис. Мир перевернулся, родителям плевать на судьбу собственной дочери. Я благодарна Богу, что моя мама другая.

— Я постараюсь. Люблю тебя, — сказала я, забыв спросить о папе и передать ему привет. Это и к лучшему, мама бы расстроилась. Ведь он бросил нас… Вряд ли она с ним общается.

— И я тебя, детка. Не сможешь позвонить, пиши. Я всегда буду на связи, — мама ненавидит прощаться, как и я.

— Пока, мам, всё будет хорошо…

— Пока, Алиса, целую…

Она не успевает договорить, как я нажала кнопку, разлучившую меня с мамой. Ей сейчас так же больно, как и мне, но я должна была позвонить… Мы не виделись целых полгода. Если бы не Ник, моя мама так и жила бы в неведении. После разговора с ней я ещё больше возненавидела эту систему, эту власть, этих деспотов. Никто не вправе отнимать у людей их близких!

Я вовремя закончила разговор, Николь вернулась. Хотела спросить, где она была, но поняла, что это бесполезно, и пришлось промолчать, одарив соседку лёгкой улыбкой. Я не понимаю, что такого обидного я у неё спросила, из-за чего она теперь меня даже не замечает. Всего лишь о тех кошмарах… Если честно, сейчас мне всё равно. С её равнодушием я разберусь позже. Сейчас меня беспокоит только один человек и всё, что с ним связано.

Пользуясь случаем, что Николь меня в упор не видит, я запираюсь в ванной с ноутскрином. Вспоминаю наставления Ника и сажусь спиной к душевой кабинке на пол. На всякий случай наклоняю голову так, чтобы волосы закрывали включенный экран. На меня снова смотрит влюблённая пара. Я помню, когда был сделан этот снимок, точнее вспомнила только что. Незадолго до дня рождения Ника, в октябре. Мы наряжали его квартиру к приходу гостей. Я даже помню, кто пришёл поздравить Ника. Его лучший друг Адам, старший брат Дэрок, которого я видела всего дважды (за это время я не успела заметить явного сходства с Ником, у них только одинаковый цвет волос и разрез глаз), его жена Мира и моя мама. Так странно. Кажется, не только у меня не было друзей, но и у Ника. Вот почему мама уверена, что мы были без ума друг от друга. Кроме него и неё у меня больше никого не было, а сейчас так тем более…

Оторвавшись от радостной фотографии, я стала открывать все папки подряд, что есть у меня на ноутскрине. Оказывается, их огромное количество, причём некоторые созданы недавно. Наверно, это Ник добавил всё необходимое для восстановления моей памяти. Как он сказал, вся моя необходимая для работы и творчества информация находилась на планшетнике.

Первая папка называется «Твои лучшие стихи», и в ней около двадцати файлов. Ник определённо мне льстит. У меня ушло немало времени, чтобы прочесть всё от начала до конца. После каждого стихотворения стоит моя подпись — Мелоди. Удивительно, но я помню все свои стихи, могу даже рассказать их по памяти. Особенно мне нравится «Не такая, как все».
		Ты думаешь, что все против тебя,



		Но всё же ищешь поддержки.



		Ты ненавидишь, в душе тайно любя,



		Хочешь быть сильной и дерзкой.







		Ты окунулась в свой мир с головой,



		Бежишь от людей без оглядки.



		Любишь мечты, тишину и покой,



		И с собой играешь ты в прятки…







		Тебя, может, трудно понять,



		Но это нравится многим.



		Не в силах правду принять,



		Ты стираешь к душе дороги…







		Не замыкайся в себе, ведь это так просто.



		Ты не такая, как все, ни на кого не похожа.



		«Почему я одна?» — задаёшься вопросом…



		Нужно стать другом, а не просто прохожей!








Я написала его несколько лет назад, утешая себя после больного расставания. Первый парень у меня появился в семнадцать. Из-за него я не на протяжении долгого времени и близкого никого к себе не подпускала. Он оказался мерзавцем, типичным представителем Пефома, которому были нужны только деньги моей мамы и моё тело, которое ему не удалось заполучить. Какая жалость, но я не помню его имени, это единственная польза от блокирования памяти. Зато я прекрасно помню те удручающие эмоции и годы одиночества. Я думала, что моё сердце никогда не сможет полюбить, но в девятнадцать лет я встретила Ника… Все мои принципы рухнули, когда я первый раз вышла из его кабинета, в котором пахло вкусным парфюмом и свежестью. Я открыла Николасу свою душу и перестала быть прохожей, как в своём стихе… Помню, по началу мы стеснялись друг друга. Помню, как я боялась петь при нём, как он постоянно поправлял мои волосы и кусал губы при виде меня. Я скучаю по тому времени. Он предложил стать его девушкой примерно через полгода знакомства. Я без колебаний согласилась, ничуть не боясь выглядеть легкодоступной в его глазах. Он красиво ухаживал за мной, самое главное, и в дальнейшем не переставал устраивать романтические свидания. Ник не был моим первым парнем (конечно, если считать того пафосного негодяя, имя которого не помню), но, надеюсь, станет последним.

Когда я прочитала все стихотворения, поняла, что некоторые из них являются текстами моих песен. Вот то, что я искала! Перечитала несколько раз стих «Как бабочка». Недавно на фабрике я пела припев: «Бабочка, улетай в небо, исполняй свои мечты. Бабочка, улетай прочь, достигни высоты». Ник уговорил меня записать эту песню в студии. В его студии! Этот ноутскрин творит чудеса.

Во второй папке под названием «Музыка» я нашла семь наших совместных песен и несколько моих концертных записей, среди них и «Как бабочка». Включаю её так тихо, насколько это возможно, чтобы расслышать слова.
		Ты всё детство мечтала



		Полетать в облаках.



		Теперь взрослой ты стала,



		И счастье в руках.







		Надеждам дай волю,



		Взлети выше звёзд,



		Но ты боишься до боли,



		Что никто там не ждёт.







		Ты уже обжигалась,



		Вслепую порхая,



		Но силы остались



		Бороться с врагами!







		Часто слышала «нет»,



		Но оставалась спокойной…



		Будь выше всех бед,



		Верь, ты неба достойна!








Чтобы Николь вдруг ничего не услышала, я открываю кран. Вода заглушит звуки. Ставлю песню на повтор и тихо подпеваю самой себе. Как же мне не хватало музыки здесь, взаперти. Меня лишили не только любимых людей, но и творчества. Я ненавижу всех тех, кто в этом замешан всей душой…

В этой же папке я нахожу оставленную Ником фотографию. На ней изображена девушка в коротком чёрном платье, длинные волосы распущены, а на спине прикреплены тонкие белые крылья. Она сидит на полу, положив голову на колено. Сложно сказать, счастлива она или нет, потому что лицо спрятано за розовыми волнистыми локонами. Тем не менее, я узнаю себя по татуировке на лодыжке в виде бабочки… Я сразу вспоминаю, для чего был сделан этот снимок. Мы с Ником собирались выпустить свой совместный музыкальный альбом! Моя фотография должна была стать обложкой, символизирующей искренние чувства. Мы не успели. У нас украли мечту. Ненавижу…

Нахожу третью папку «Твои статьи» и несколько минут трачу на прочтение нескольких своих статей, тоже подписанных именем Мелоди. Я работала журналисткой в издательстве «Пефом Паблишинг». Ник гордился мной, а я гордилась тем, что работаю в таком прекрасном месте. Ник отлично справлялся с обязанностями главного редактора. Его любили все клиенты и начинающие писатели, к нему часто обращались. Надо же, как мы успевали совмещать наши любовные отношения, работу и музыку? Я бы отдала всё, чтобы вернуть то время. Неизвестно, повторится ли оно снова…

Я собралась выходить из ванной, когда посмотрела на время. Уже около полуночи, а Николь не принимала душ. Раз она меня не зовёт, значит, спит. Обычно она не упускает возможности, чтобы покомандовать. У меня есть немного времени и повод, чтобы здесь ненадолго задержаться. Я нашла ещё кое-что, оставленное Ником. Аудиофайл под названием «Для моей Мелоди». Снова подношу ноутскрин к уху и прячу под волосами. Звучит мелодия. Сначала медленная, сыгранная на акустической гитаре, потом подключаются барабаны, и ритм ускоряется. Снова акустика. Гармоничное вступление клавиш. Никогда не слышала эту мелодию прежде, видимо, Ник написал её в моём отсутствии. Я чувствую всю боль и любовь, которую он вложил в музыку. Он написал её для меня… Подступают слёзы, и я даю им возможность катиться по щекам, не вытираю их ладонью. Мне стало легко и тепло на душе. Мой Ник помнил обо мне, когда я напрочь забыла о его существовании… Если я добавлю свои чувства, может получиться прекрасная песня, пропитанная нами и нашей любовью насквозь…

Приказываю себе прекратить наглеть и быстро принимаю душ. Я так утомилась, что даже забыла о встроенной камере. Заворачиваю ноутскрин в тот же бумажный пакет и прячу во внутренний карман куртки. Николь уже привыкла, что я захожу в ванную в верхней одежде. Наверное, думает, что я окончательно сошла с ума.

Я ошибалась, Николь ещё не спит. Она лёжа читает какую-то одну из разрешённых книг. При виде меня молча встаёт и запирается в ванной. Она выглядит уставшей, вдобавок к этому ещё и неразговорчива. Может, у неё тоже есть секреты от меня? Так или иначе, мы не лезем в личную жизнь друг друга, если в таких условиях её вообще можно назвать личной…

Завтра у меня важный день, но быстро заснуть не удаётся. В голову лезут новые воспоминания и разные мысли. За эту неделю моя пустая никчёмная жизнь наполнилась смыслом. Я обязательно поблагодарю Ника за второй шанс, подаренный мне. Благодаря его приезду сюда я могу стать собой, я снова могу быть вместе с любимым. Только сейчас понимаю, как сильно по нему скучала. Полугодовая тоска разом нахлынула на меня. Мне захотелось плакать, как после разговора с мамой. Пока я создавала вещи и подбирала ткани, мама и Ник страдали. Это несправедливо.

Информация, хранящаяся на ноутскрине, вдохновила меня так сильно, что я вспомнила, как нужно писать стихи. Меня вдохновил Ник, и я хочу отплатить ему тем же. Я закрываю глаза, представляю его рядом с собой. Я с привычной лёгкостью сочиняю строчки, подбираю рифму. Прошла вечность с тех пор, как я занималась этим последний раз. Сейчас мне некуда записать стихотворение, хоть и под подушкой у меня лежит ноутскрин. Я спрятала его туда сразу, как только Николь пошла в душ. Главное, не забыть утром взять его с собой… Я пообещала Нику прийти к нему в гости.

Я не одна. Больше никогда не останусь одна. Я пытаюсь запомнить каждое придуманное слово, представляю, как Ник улыбается мне, и засыпаю…




Глава 11. Николас. Система


Твои пустые слова отнимают чьё-то время…

Подумай, прежде чем сказать.




Сегодня выходной, и мне удалось нормально выспаться. Прошлая ночь была волнительной, ещё и утром нужно было идти на завод. Вчера мне не пришлось притворяться зомби, потому что я был им. Голова раскалывалась не только у меня, но никто не жаловался, потому что мы сумели проследить, откуда появляется сыворотка, отравляющая личность. Раз я сам это предложил, нужно вести себя достойно до конца.

Мы дежурили по очереди с момента отбоя, как сказано в правилах — это 23:00. Хочешь ты того или нет, во всём Корпусе отключается свет. Обитателям общежития ничего не остаётся, кроме как лечь спать. Если быть честным, то им и со светом здесь делать нечего. Слава Богу, у меня и у компании Шона есть ноутскрины, и мы можем послушать музыку или посмотреть фильм. Каждый раз я напоминаю себе, что приехал сюда не за этим, но нужно же как-то коротать время в ожидании встречи с Мелоди…

Повсюду было темно, и мы прекрасно понимали, что сыворотка могла появиться в любой момент, в любом месте. Каждый из нас дежурил по часу, в то время как остальные пытались поспать. В принципе, это было не так уж и сложно. Сидеть на полу в комнате и всматриваться в темноту на кухне — это не самый худший вариант. Мы выбрали такой короткий промежуток времени, потому что необходимо не только следить за сывороткой, но ещё и в случае появления посторонних людей успеть спрятаться. В итоге всё прошло успешно. Удача выпала на смену девушки Тима, Пэрис. Она увидела сосуды с сывороткой ровно в 7:00, когда до подъёма оставался час. Несмотря на наступление утра, в комнате было по-прежнему темно из-за отсутствия окон, выходящих на улицу. У нас они есть, но из них можно увидеть только унылые коридоры общежития. Освещение здесь искусственное, основной свет включается с подъёмом. Всё систематизировано, и я уже ничему не удивляюсь.

Пэрис разбудила нас минут на пятнадцать раньше положенного времени и рассказала об увиденном. Со спокойной душой мы отправились на завод. Как бы я ни хотел поделиться с Мелоди нашим открытием, всё равно не мог. Обсуждать такие темы на перерыве, где полно людей, слишком опасно, хоть они и не пытаются вникать в наши разговоры. Шон вчера вечером позвонил Трис, она уже в курсе. Как только расскажем Мел о полученной информации, будем думать, что делать дальше.

Стоило мне только открыть глаза и подумать о Мелоди, как Тим забежал в комнату со словами:

— Вставай, маэстро, бегом в душ. Твоя дива скоро придёт!

Он третий день называет меня маэстро, и я не обижаюсь. После разговоров о музыке, мы стали больше общаться и говорить на разные темы. Давно у меня не было хорошего друга, не считая Адама. Тиму двадцать пять лет, а выглядит с большой натяжкой на двадцать, и иногда ведёт себя, как ребёнок. На его фоне Пэрис выглядит наделённой опытом женщиной, хотя ей всего двадцать четыре года. Они совершенно разные, но, как говорится, противоположности притягиваются. Она рассудительная и скромная, а он — весёлый бунтарь. Когда они вместе, их не отличить друг от друга. Вот что делает с людьми любовь. Большую часть времени ребята дурачатся и заигрывают друг с другом. Жаль, что Мелоди не подружилась с ними раньше, хотя Трис с трудом сумела найти с ней общий язык. И никто мою девочку в этом не винит. В обычной жизни она тоже общительная, весёлая и доброжелательная, а из-за блокирования памяти и подавления чувств ей приходилось здесь туго.

— Я же тебя маменькиным сынком не называю, — смеясь, ответил я Тиму, — уже встаю.

Тим тоже не обижается. Он сам мне рассказал, что сделал свою татуировку втайне от родителей, и они до сих пор её не видели. Это было больше пяти лет назад.

— Ты псих, — сказал Тим, кинув в меня чистым полотенцем, и ушёл на кухню по зову Пэрис. Девушки редко заходят в нашу комнату, особенно Нора. Парни говорят, что она стесняется не только меня, но и их, хоть они живут в одном блоке уже довольно долго. Мне кажется, она всех людей боится. Не понимаю, зачем она вообще приехала сюда. Зато у неё отлично получается не привлекать к себе внимания. Я ничего плохого о ней не думаю, просто она смотрит на меня так, словно в чём-то подозревает.




Когда мы собрались за столом, был уже полдень. Поскольку сегодня выходной, жители Корпуса могут свободно общаться или заниматься своими делами. Какие у них могут быть дела? За восемь дней моего пребывания здесь я ни разу не видел, чтобы кто-то веселился, шумел и занимался тем, чем занимаются все нормальные люди. Мне повезло, что Дэрок поселил меня именно в эту комнату.

— У нас что, праздник? — спросил я у ребят, когда увидел, как чисто на кухне, и всё блестит. Обычно Нора не утруждает себя уборкой, а Пэрис тяжело одной справляться с бытовыми обязанностями. Вот зачем она позвала Тима утром, чтобы он помог.

— Можно и так сказать, — улыбаясь, ответила Пэрис. На столе уже расставлены чашки, ложки и тарелки с яблочным пирогом. Не успела она налить в последнюю чашку чай, как в дверь трижды постучали.

— Я открою, — сказала Нора. Я бросил на неё обиженный взгляд, но она уже повернулась ко мне спиной. Я сам хотел встретить Мел, но не думал, что она придёт так рано.

— Привет, — робко сказала Мелоди. Она стала приходить в себя, с каждым днём вспоминает всё больше и больше подробностей о нас. Все хором поздоровались в ответ, а я чуть было не бросился к ней и не закружил в безумном танце…

— Простите, что с пустыми руками, — сказала Мел, когда увидела накрытый стол, — моя соседка Николь знает, что я мало ем, поэтому пришлось бы объяснять пропажу продуктов…

Мелоди всегда была стройной, но сейчас она настолько исхудала, что я, наверно, смогу обхватить оба её запястья двумя пальцами. Она никогда не отказывала себе в сладком или жареном, никогда не сидела на диетах и умудрялась при этом выглядеть потрясающе. Я виню себя в том, что она перестала нормально питаться.

— Эй, ты чего! Чувствуй себя, как дома, — дружелюбно сказала Пэрис, не отлипая от Тима.

Мел кивнула, ничего не ответив. Кажется, она ошарашена. Могу представить её реакцию на вменяемых людей после долгого общения с одной лишь Николь. Если бы Трис рассказала ей правду раньше… Если бы я приехал раньше!

— Садись сюда, — предложил я Мел, когда вспомнил, что на кухне всего пять стульев, и освободил ей свой.

— Нет, я постою, — переминаясь с ноги на ногу, ответила Мел. Узнаю свою самоотверженную девочку.

Шон кивком головы показал мне на Мел, а потом на мои колени. Я понял намёк, надеюсь, его больше никто не заметил. Сомневаюсь, что Мелоди понравится эта идея. Она и раньше стеснялась на людях показывать наши отношения, а сейчас тем более. Мне тоже не по себе от стольких пар любопытных глаз. Шон прочитал по моим губам ответ «нет». Я снова хотел предложить Мел сесть на мой стул, но Пэрис меня опередила. Она села к Тиму на колени со словами:

— Теперь никому не придётся стоять, ребятки.

Я мысленно её поблагодарил и выдохнул с облегчением. Просто мне показалось, что Мел вот-вот уйдёт от нас. Она ещё не привыкла к большим компаниям, я вижу это по её испуганному лицу. Как здорово, что Пэрис с Тимом нас не стесняются.

— Спасибо, Пэрис, — сказала Мел и села на место девушки, как раз напротив меня. Я улыбнулся её любимой улыбкой «до ушей», а Мелоди опустила глаза и стала натягивать рукава толстовки до кончиков пальцев, притворяясь, что замёрзла. Это ещё одна её привычка, объясняющая, что Мел волнуется. Я мечтаю остаться с ней наедине, но понимаю, что нам всем предстоит серьёзный разговор.

— Останемся здесь или пойдём в комнату? — спросил Шон после того, как все доели свой кусок пирога.

— Только не к вам, — засмеялась Пэрис, демонстративно закрывая нос рукой, — меня тошнит от запаха ваших носков.

Тим укусил девушку за мочку уха. У Мел округлились глаза. На фоне зелёной футболки они выглядят темнее, чем обычно. Её длинные ресницы отбрасывают на щёки тень, скрывая покраснения под глазами, заметные на бледной коже. Она никогда не пренебрегала здоровым сном, за исключением ночей, проведённых в студии, но сейчас дело не в недосыпе. Мелоди плакала. Я всегда был для неё опорой и поддержкой, не позволял ей опускать руки, когда у неё что-то не получалось. Сейчас я не в силах помочь. Я стал причиной её слёз, за что никогда себя не прощу.

— Тогда пойдём в ваши апартаменты, — подмигнул девушкам Шон. Нора жалуется, что после посиделок парней в их комнате остаётся бардак. Ещё бы, Тим любит повеселиться. — Где порхают бабочки и пахнет цветочками!

— Тогда вы, мальчики, моете посуду, — распорядилась Нора. Я бы подумал, что она пошутила, если бы не был с ней знаком. Нора из тех людей, которые и шутить не любят, и шуток не понимают. Все к этому привыкли к тому, что она никогда в жизни не вымоет за всеми посуду.




Комната девушек точно такая же, как и у нас, только на одну кровать меньше. Когда съехала Трис, а я заселился, её кровать перебралась в нашу комнату. А ещё стены у них не скучно-зелёные, а завешаны архитектурными эскизами Пэрис. Я у девчонок не первый раз, но до этого заходил только на минуту, чтобы позвать Тима или Шона. Сейчас я успел рассмотреть, что рисунки выполнены чёрной ручкой в современном стиле и подписаны именем Пэрис. Я чувствую себя, как в Пефоме, мне попались творческие соседи. Тим как-то обмолвился, что его девушка, по возвращению в родной город, мечтает о собственном доме, сконструированном самостоятельно. Видимо, ей нравится работать дизайнером на фабрике. О своих прошлых профессиях ребята не рассказывали, ведь они едва окончили институт и переехали в Корпус.

Шон не забыл, что нас шестеро, и захватил с собой стул из кухни. Он поставил его между двумя кроватями и сел в центре. Тим, Пэрис и Нора поместились втроём. Нора прижалась спиной к стене, а Тим и Пэрис сели, обнявшись, на край кровати. Я благодарен им всем за возможность сесть рядом с Мелоди, на этот раз она не отказалась. Она обхватила руками колени и положила на них голову, так она всегда сидела в студии. Я сел рядом, стараясь не нарушать её личное пространство.

— Рад, что за столь короткое время нас стало на два человека больше, — заговорил Шон, он снова серьёзен. И все поняли, что он имеет в виду не просто численное количество, а вступление в Сопротивление. Всю неделю я понемногу рассказывал об этом Мелоди, и она безоговорочно согласилась.

— Мел, ты же вчера не пила сыворотку? — спросил я. Нужно же кому-то подойти к главной мысли разговора.

Все уставились на неё, как будто первый раз видят, и Мелоди придвинулась ко мне, ища защиты. Я невзначай упёрся на руку, спрятав её за спину, чтобы Мел могла в любой момент могла прижаться своим плечом к моей груди.

— Нет, ты же сказал не пить, и Трис тоже предупредила меня в письме, — ответила Мел, ни на кого конкретно не глядя.

— Отлично, тогда тебе больше ничего не угрожает, — сказал я, и Мелоди посмотрела на меня, требуя объяснений. Я хорошо знаю этот взгляд. Никто не в силах устоять перед очарованием Мел.

— Тогда вы, может, объясните мне, в чём дело? И зачем нам дают её пить?

— Эта сыворотка подавляет личность, наши эмоции, желания, даже скорость телодвижений, — ответил Шон. Сейчас он задумчив и настойчив. И мне кажется, он тоскует по Трис. Никто из нас не знает, что будет дальше. Даже Билл, который командует Сопротивлением…

— Так вот почему все такие тихие и отстранённые, — сказала Мелоди, сложив все части информации воедино.

— Если у тебя нет микрочипа, он на тебя не подействует. Мы, и Ник в том числе, можем пить сыворотку, но никакого эффекта она вызывать не будет, — добавил Шон. В глазах Мелоди я прочитал немой вопрос и предотвратил её беспокойство:

— Не переживай. Мой брат и Адам отключили тебе чип, когда я ещё был в Пефоме.

Она крепко сжала мою руку, чему я удивился, и кивнула. Я приобнял её той рукой, на которую облокачивался. Этот манёвр мне пригодился.

— Так вот, мы узнали, откуда появляется сыворотка по пятницам, — сказал я и посмотрел на Пэрис, чтобы она продолжила рассказ. Девушка подняла голову с плеча Тима и обратилась к Мел:

— Она появляется в семь часов утра через специальный люк в кухонном столе. Боюсь, мы никак не сможем предотвратить этот процесс.

— Я помню, в Пефоме были такие кафе с люками в столах, но они слишком заметны, — сказала Мел, и все поняли, что она имеет в виду. Я завтракал с Адамом и Дэроком в одном из таких высокоразвитых кафе. Такое чувство, что это было в прошлой жизни…

— Наши столы стоят не на четырёх ножках, а закреплены на одной широкой, похожей на трубу, — объяснил Шон, сопровождая слова жестами, — Пэрис видела, что крышка стола поднимается, и сыворотка поступает через эту трубу.

— Господи, как всё сложно… — подытожила Мелоди. — Почему люди мистера Грина просто не могут разнести бутылки по комнатам? В общежитии всего пять этажей, и вряд ли все комнаты заняты.

— Мы уже думали об этом, — ответил Шон, — не забывай, что в Корпусе много бывших преступников, а все убийцы располагаются на пятом этаже. Чем незначительней преступление, тем ниже этаж, на котором живёт человек. Проще автоматизировать подачу сыворотки, чем рисковать жизнью персонала. Зато мы выяснили, что в системе могут быть сбои….

Когда Шон сказал про этажи, у Мел задрожали руки. Я ещё не объяснил ей, почему она сюда попала, но расскажу вечером. На неё и так свалилось слишком много информации. Я крепче прижал её к себе, и её дрожь быстро унялась.

— Моя соседка призналась мне, что убила своего мужа… — неожиданно сказала она. Шон сегодня как раз хотел расспросить Мел о Николь. Парни и Пэрис ничуть не удивились, а Нора нахмурила лоб. Странная реакция, ведь она знает, в каком месте находится. Или причина её удивления в другом?

— Неужели? — спросил Шон и подсел к нам с Мел поближе. Она его заинтриговала. — Когда это было?

— Около недели назад. Я сама удивилась, потому что раньше мы ни о чём таком с ней не говорили, не считая нескольких дней…

— Поподробней, пожалуйста, — попросил Шон, и все напряглись, ожидая ответ. — Когда Николь вела себя не так, как все люди в Корпусе?

— На Рождество, — вспоминает Мел. Это произошло недавно, поэтому эти воспоминания даются ей легко. Я рад, что хоть в чём-то сейчас она уверена. — До недавнего времени я была в тумане. Николь подарила мне настоящий праздник. Мы веселились, долго разговаривали, но потом всё исчезло… Мы снова вернулись к обычной жизни и пустым беседам.

Тут до меня дошёл смысл её слов, и мне снова пришлось перебить мысли Мел:

— Шон, Николь перестала принимать сыворотку именно в этот период?

— Что? — удивилась Мелоди. Непонятно, злится она или нет, но когда Шон кивнул, Мел расслабилась.

— Ты помнишь ещё какие-нибудь признаки у Николь? — спросил Шон.

— Кажется, да, — у Мел заблестели глаза. Она вот-вот найдёт отгадку, которую так давно искала, — ей в то время снились кошмары, она кричала по ночам. Я не понимаю, как это связано…

Такое ощущение, что в комнате остались мы втроём, потому что все остальные молчат. Наверно, думают, что Шон лучше сумеет объяснить Мел ситуацию.

— А вот мне теперь всё понятно, — улыбнулся Шон. Он рассказал Мелоди, как связан приём сыворотки со сновидениями. — Скорей всего, Николь снилось, как она убивает своего мужа. Ей стали сниться воспоминания, потому что она перестала принимать подавляющую сыворотку. Микрочип недостаточно сильно действует на её мозг, раз отказ от сыворотки сыграл такую важную роль в её сознании. Надо же! Алиса, где ты была раньше?!

Непривычно слышать, как Мел называют Алисой, но я люблю её первое имя. Теперь все заулыбались от того, что прояснились некоторые аспекты действия сыворотки.

— А вы где были? Я голову ломала, понять не могла, что с ней происходит. Я так переживала… — тоже улыбаясь, ответила Мелоди. — Вот ещё кое-что… Кошмары мучили Николь всего несколько дней. Однажды она вернулась домой совершенно другой. Она стала замкнутой и необщительной. Я, конечно, могла что-то неправильно понять, потому что сама была под действием этой гадости… Или, наоборот, я преувеличиваю, и на самом деле Николь никогда не была счастливой…

— Милая, — я попытался успокоить Мел, потому что ей кажется, что она в тупике. Её жутко раздражает, когда она в чём-то не уверена, — ты видела то, что видела. Так и было! Ты и так многое нам прояснила.

Мелоди с благодарностью мне улыбнулась, и от этой улыбки у меня мурашки прошли по спине… Для восстановления дыхания мне необходимо поцеловать уголки её мягких губ. Как скоро мне это удастся?

— Ник прав, — подхватил разговор Тим, — Николь действительно стала приходить в себя, но когда ловцы за снами увидели её воспоминания, поняли, что что-то пошло не так. Сам мистер Грин мог перехватить её после работы, отвести на свой складик и сделать дополнительную прививку. Поэтому Николь снова стала такой…

При упоминании Грина Нора оживилась, даже удостоила Мел своим вниманием. Девушка явно хотела поделиться своим мнением по этому поводу, но её порыв прервала разозлённая Мелоди.

— Мы же не рабы! Я помню тот день в кабинете врача. Я проснулась после инъекции и забыла половину своей жизни. Я ещё могу понять, зачем подавляют наши эмоции, но зачем стирать память…

— Получается, что рабы. Только сами того не осознаём, — ответил Шон, — сыворотку давали не всегда. Сначала использовали только микрочипы, чтобы просто контролировать местонахождение каждого объекта в ЭО, но вскоре начались потасовки и даже бунты. Никому не хотелось насильно работать на заводе. Преступники требовали вернуть традиционные тюрьмы. Представляете? Конечно, там принуждают только к исправительным работам, а здесь пашешь с утра до ночи. Тем более, попав сюда, уже не вернёшься обратно домой. Наш всеми любимый «Идеал» нашёл простой выход из ситуации, естественно, втайне ото всех. Прибывшим убийцам стали стирать память, особенно ту часть, которая могла вызвать у них агрессию. Сами понимаете, человек становится покладистым и не думает ни о чём, кроме своей работы. Мелким преступникам, вроде воров или наркоторговцев, память не стирают, а подавляют чувства. Эти люди не представляют большой угрозы, разве что для самих себя. Чтобы микрочип не давал сбой, его подкрепляют еженедельным приёмом сыворотки. Сложно объяснить, как это действует. Учёные «Идеала» далеко зашли в своих разработках…

Все затаили дыхание, особенно Мел, этого она точно не знала. Сыворотка появилась относительно недавно, поэтому я тоже был мало осведомлён. Наверное, Шону рассказал об этом Билл или кто-то из Сопротивления. Главное, что у нас есть эта информация, и она бесценна.

После нескольких минут тишины первой заговорила Мелоди. Меня радует, что она легко влилась в новую компанию. Если бы здесь была Трис, было бы ещё проще.

— Что если я снова попрошу Николь не принимать сыворотку?

— Мы надеемся на тебя, потому что Николь смогла бы сотрудничать с нами, — ответил Шон.

— Только я не знаю, как будет лучше для неё… — засомневалась Мелоди. — Ей могут снова начать сниться кошмары. Я этого не вынесу…

— Постой… Она ведь до сих пор помнит, что убила мужа. Даже после повторной стерилизации… Как такое может быть? — поинтересовался я. Возможно, Шон прав, и сознание Николь не до конца подчинено «Идеалу».

— Значит, она — исключение из правил, которое мы искали! — радостно вскрикнул Шон. — Нам нужно попытаться. Мы можем годами искать человека, не подверженному действию сыворотки, но так и не найти. А он уже здесь, у Алисы под боком…

— Хорошо, — согласилась Мел, несколько секунд помешкав, — в следующую пятницу я постараюсь её убедить.

— Не беспокойся по поводу её снов. Сейчас же всё нормально. Главное, чтобы ловцы вновь не узнали о восстановлении памяти, — заверил Шон, — а если ты скажешь нам идентификационный номер Николь, я попрошу Билла, чтобы в её микрочипе отключили функцию отслеживания снов. Это рискованно, но другого выбора у нас нет. Все согласны?

Не раздумывая, я кивнул, затем и Тим с Пэрис, и Нора, которая вот-вот заснёт…

— Я не уверена, что она согласится вступить в Сопротивление, — призналась Мел, — мне кажется, она и без сыворотки подавлена. Она винит себя…

— Я понимаю. Вспомни себя, как нелёгко вступать в новую жизнь со старыми воспоминаниями, какими бы они ни были… Пусть у тебя они связаны с любовью, творчеством, а у неё — с главной ошибкой, которую она совершила… Так или иначе, это ваша жизнь! Одни воспоминания вынуждают нас плакать, другие — смеяться, а за некоторые нам даже стыдно. И только самые болезненные моменты из года в год делают нас сильней и уверенней! Нельзя от этого отказываться. С этим мы и боремся. Мы хотим вернуть людям свободу! Из нас хотят сделать тех, кем мы не являемся.

Я затаил дыхание от короткой, но душераздирающей речи Шона. Я полностью с ним согласен, кажется, и Мел тоже. Как бы ей было нелегко, она примет верное решение. Возможно, это послужит началом её личного сопротивления.

— Да ты настоящий оратор! — разрядил обстановку Тим. — Философ! Горжусь! Почему ты скрывал от нас свои таланты?

В любой другой ситуации Шон сейчас бы набросился на Тима с подушкой, и они бы оба устроили цирк со смешными последствиями. За их шуточными драками я наблюдал не раз, а сейчас Шон театрально отвесил Тиму поклон и сел на место. Все засмеялись, а то боюсь, что наш затянувшийся разговор уже некоторым наскучил, а ведь самое главное ещё впереди…

— Ладно, я всё сделаю, — согласилась Мел, и Шон наградил её широкой улыбкой.

— Спасибо. Мы не оставим её в одиночестве. Поможем, чем сможем! Мы просто должны убедиться, что отказ от сыворотки облегчит состояние человека. Нужно знать, с чем столкнёмся, и в каком направлении будем дальше действовать. Уверен, есть ещё такие, как Николь, с иммунитетом…

Если Шон не знает, что делать дальше, то я — тем более. У нас, как не было плана, так и нет. Если получится эксперимент с Николь, то нужно будет искать и других людей. Наверняка, Билл захочет «освободить» как можно больше сознаний. В этом и заключается Сопротивление. Вопрос возник сам по себе:

— Почему Билл не может убедить своих сообщников из «Идеала» отключить все действующие микрочипы? — спросил я.

— А как ты думаешь, кто на это пойдёт? Хоть у него и есть несколько человек, которые на его стороне, они не могут этого сделать, — ответил Шон. Я вспомнил о Дэроке. Он точно не согласился бы на такое. — Мы ещё не сталкивались с полным отключением микрочипа. Может, у этих людей нет полного доступа к Базе Данных. Поэтому я удивился, когда ты рассказал нам об Алисе…

Я сам до сих пор удивляюсь тому, как брат пожертвовал своей верностью «Идеалу».

— Да, сложно будет… — сказал я, но сам не понял, что именно: убеждение Николь, наша маленькая революция или предстоящий разговор с Мелоди…

— А кто говорил, что будет легко? — спросил Шон, скорей у самого себя, чем у нас. — Мы действуем постепенно. Экспериментальное Общество строилось годами, и за пару дней его не разрушишь. Кстати, ты обещал нам рассказать подлинную историю, — напомнил мне Шон. Все замерли в ожидании моего рассказа.




Глава 12. Николас. История создания


В современном Обществе, где нет войны и безработицы,

каждый человек обязан быть идеальным во всём.

    

(принцип «Идеала»)






Мне стало неловко. Я никогда не выступал перед публикой, хоть она и состоит всего из пяти человек. Это специализация Мелоди. Я всегда был только музыкальным фоном, а она — в центре внимания. Ей нравится выступать, а я себя чувствую не в своей тарелке, даже когда даю интервью на тему музыки. Однажды Мел написала обо мне в своей статье. Только с этой необыкновенной девушкой я по-настоящему уверен в себе.

Я не знаю, будет ли ребятам интересно слушать нудную историю создания Экспериментального Общества или нет, но я всё же начинаю.

— Вам всем известно, что Третья мировая война закончилась двадцать один год назад, некоторые из нас даже родились в это тяжёлое время. Пострадало незначительное количество народа, но были разрушены сотни городов по всему миру. Люди боролись за территорию и ресурсы, а человеческие жизни старались сберечь. Школьникам до сих пор показывают страшные фотографии городов-призраков, которых уже нет на карте. Мы потеряли много плодородной земли, теперь этим нас и пугают, чтобы предотвратить новую искру недопонимания, которая может привести к неизбежности, — эту часть истории все знают, поэтому сверлят меня взглядом, подгоняя рассказывать дальше. — После окончания войны группа учёных основала движение «На пути к совершенству». Мой дедушка и трое его друзей решили собрать мир заново по кусочкам. Это было нелегко, учитывая то, что большинство стран потеряли в военное время своих президентов. Постепенно стали отстраивать разрушенные города. Из нескольких создавали один большой и присваивали новое название. В итоге появились такие как Пефом, Сансити, Блудрим, Алиэнс и столица страны — Префектум. Сейчас эти города являются элитными. Старые карты мира пришлось заменить новыми, вычеркнув больше несуществующие города. Появились новые страны, но былые проблемы остались: озлобленность людей, безработица и нежелание мириться с новым строем. Все были подавлены после потери домов и прежней работы. Людьми в таком состоянии легко управлять, а сыворотка искусственно создаёт его. Об этом можно говорить часами… Движение дедушки стало расти и набираться сил. Всего за несколько лет в пяти городах были возведены заводы, о которых вы тоже знаете.

Я заметил заинтересованные взгляды всех присутствующих и смело продолжил свой рассказ:

— Таким образом, люди, живущие в этих городах, быстро получили работу, а все желающие могли перебраться туда. Позже такие города, как Даллас, стали обречены на вечное рабство. В них и образовалось Экспериментальное Общество. До этого момента ещё далеко, поэтому расскажу предысторию. «На пути к совершенству» во главе с дедушкой и его друзьями стала почётной организацией в стране. Они смогли избавить людей от безработицы, тем самым сократив количество преступлений. Послевоенное время — тяжёлое время, когда каждый сам за себя в поисках еды, достойного жилья и мирного будущего. Душевное равновесие людей пришло в норму, после того как бумажные деньги утратили силу. Каждому гражданину страны, за исключением детей, были розданы электронные карты с одинаковым размером единиц на счету. Люди стали равными, что поспособствовало началу мира во всём мире.

Несколько лет всё было гладко. Я помню это время, хоть и был ещё ребёнком, но мне кажется, люди тогда были гораздо добрей. Позже организацию дедушки выбрали, как управляющий орган страны. Началась полная демократия. Они вчетвером ничего не решали без опроса и мнения людей. Казалось бы, что может быть лучше, когда власть предоставлена людям. Всех всё устраивало до тех пор, пока не появился некий выходец из Гамильтона по имени Грег Тиддл. Он заявил, что не намерен всю жизнь работать на грязном химическом заводе. Он стал подговаривать рабочих, что ими нагло пользуются и живут за счёт их труда. Стал писать во всех газетах страны, что организация «На пути к совершенству» поделила Общество на три слоя: чернорабочие, интеллигенция и сама организация, выдающая себя за элиту. Тем самым он вызвал новый бунт и недовольство среди людей, хотя ранее такого не упоминалось, и об этом вообще никто не думал. Все были благодарны группе учёных за то, что они смогли поднять страну на ноги. Снова стали происходить убийства на почве забастовок. Ситуация вышла из-под контроля, дедушка стал писать опровергающие статьи с просьбой не верить самозванцу. Всё пошло наперекосяк. То, что строилось годами, было разрушено в один миг. Грег Тиддл образовал новую организацию и назвал её «Идеал». Сейчас именно она является нашей элитой. Это говорит о том, что Грег — лицемер.

— Не знал таких подробностей, — перебил меня Шон. Я так и думал, что ребята неверно осведомлены. — Я читал, что Брэм Миллер организовал «Идеал» и собрал новых людей.

— У деда не было выбора. Он примкнул к «Идеалу», как и остальные члены «На пути к совершенству», иначе бы страна развалилась окончательно. Он не хотел полностью отдавать власть Тиддлу, — объяснил я.

— А как на счёт того, что в «Идеал» теперь не так просто попасть? — спросил Шон.

— Верно. Всё изменилось с появлением «Идеала». В организацию дедушки мог вступить любой человек, желающий быть полезным Обществу. Когда «На пути к совершенству» распалась, в «Идеал» перешли лишь единицы. Теперь туда практически невозможно попасть. Место в корпорации передаётся по наследству. Также можно попасть за большие денежные средства, и только если кто-то из «Идеала» тебе полностью доверяет и может за тебя поручиться. Такое происходит крайне редко, поэтому к новым людям там относятся с подозрительностью. Каждый в «Идеале» дорожит своим местом, и никто из сотрудников не позволит, чтобы их тайна была раскрыта. Только я не уверен, что все члены корпорации посвящены в эту самую тайну…

— Когда официально образовалось Экспериментальное Общество? — спросил Тим. Я рад, что мой монолог закончился. На вопросы отвечать проще.

— Собственно с появлением Грега Тиддла и «Идеала». Это случилось восемь лет назад в 2129 году, — ответил я, — я хорошо это помню, потому что родители только об этом и говорили. Мне было почти шестнадцать, и вскоре я должен был выбрать свой жизненный путь. Родители были уверены, что я буду работать в «Идеале», как они и мой брат, которому тогда было девятнадцать. Дэрок пошёл по стопам отца и стал научным разработчиком. Он сделал для меня микрочип и браслет. Я не хотел посвящать свою жизнь науке. У меня были другие интересы. У нас с другом Адамом была своя музыкальная группа, и мне не нравились методы управления Тиддла. Адаму тоже, но он был вынужден вступить в «Идеал» и стать программистом, потому что Грег Тиддл — его родной дядя, брат отца Адама.

У всех округлились глаза, узнав о том, что мой друг тоже в некоторой степени предатель. Чему тут удивляться, если вся моя семья состоит в «Идеале» и свято в него верит.

— Что было после того, как образовался «Идеал»? Что пообещал народу Грег? И почему президентом нашей страны стал ранее неизвестный Ламберт Шарм? — спросил Шон, и я перевёл дух. Они пока меня не ненавидят. А Мелоди? Она всё ещё не отпустила мою вспотевшую ладонь.

— Началась новая система управления. Грег обещал улучшить методы предыдущей организации и сделать страну по-настоящему совершенной. Все поверили. Мне кажется, людям было всё равно, в кого верить, лишь бы дома было тепло, а холодильник — набит едой. Их можно понять. Только никто не знал, что у «Идеала» есть расшифровка. Однажды дедушка сказал мне, что всеобщего идеала не существует, и что я сам должен выбирать свой путь. «Идеал» — это Инновации, ДЕспотизм и АЛьянс. Разве такое сочетание может быть идеальным? Вот что Грег считает совершенным подходом к управлению, — судя по удивлённому выражению лица Шона и ребят, они этого явно не знали. — О президенте я мало осведомлён. Его избрали пять лет назад, когда дедушки уже не было в живых. Он был против неизвестного лидера. Ламберта Шарма отыскал сам Грег и уверил всех, что на этого политика можно положиться и доверить страну.

— Я знаю, что недавно нашли мёртвыми и остальных организаторов «На пути к совершенству», — со скорбью в голосе сказал Шон.

— Да, их убрали по одному, чтобы не вызвать подозрений, — пояснил я, — дедушка говорил мне, что ему угрожают, но, несмотря на это, он не пошёл на поводу у Грега и боролся до последнего за справедливость. Перед выборами президента дедушку нашли мёртвым в его кабинете. Медики установили, что у него случился сердечный приступ. Я в это не верю! Родители сказали, что я слишком мал, чтобы лезть в расследование. Может, я и был мал, но соображал больше, чем они. Я могу это сказать без угрызения совести. Я всегда был на стороне дедушки. Странно, что Грег до сих пор не запятнал его память в школьных учебниках по истории.

— Да, люди верят всему, что навяжет им «Идеал», — сказал Шон, — готов поспорить, что Ламберт Шарм ничего не решает сам. Он делает всё так, как скажет ему Тиддл. А он умён. Доказал людям, что его не интересует власть, даже выбрал достойного президента, а на самом деле всё совсем не так. Естественно, ему все верят. Он подарил людям веру в мнимый идеал, к которому нужно стремиться. Говорят же, что совершенству нет предела.

— Да, «Идеал» есть в каждом городе, но власть собрана в центре страны. Именно туда недавно перебрались мои родители. Они сосредоточены на новых разработках.

— Как они отреагировали на то, что ты отказался от «Идеала»? — спросила Пэрис. Видимо, девушкам тоже интересен разговор. Хоть Мелоди и молчит, я знаю, что она вспоминает. Ведь то же самое я рассказывал ей полгода назад на нашем последнем романтическом ужине…

— Они не хотели в это верить и запрещали мне выходить из дома. После окончания школы я должен был поступить в институт при «Идеале» и получить одну из востребованных специальностей. Мама хотела, чтобы я стал врачом или психологом. Только не тем врачом, который лечит людей, а тем, который проводит эксперименты над ними. Например, нужно выяснять как будет действовать сыворотка на сознание, какие воспоминания необходимо стереть, чтобы человек не хотел возвращаться домой из ЭО и заниматься многими другими вещами, которые приводили меня в ужас. Я не хотел становиться чудовищем. Я осознанно отказался от «Идеала» и вместе с ним — от высокого положения в Обществе. Я выбрал нормальную жизнь, вдали от алчности и жестокости, если её можно назвать нормальной.

Когда я ушёл из семьи, со мной перестали делиться политическими новостями. Мне пришлось подписать договор о неразглашении тайны «Идеала». Я раскрываю её второй раз, но всё ещё жив. Так вот, первое время родители со мной даже не общались, только брат спрашивал, всё ли у меня в порядке, и как я устроился на новом месте. Сначала я переехал на съёмную квартиру, стал работать в издательстве, совмещая с учёбой. Когда меня повысили до должности редактора, я смог позволить себе купить квартиру. Я полностью отдалился от семьи и стал независим от них. Мне жаль Адама, он вынужден работать на дядю, ведь однажды тот спас его от детского дома… Я пообещал себе вытащить друга из проклятого «Идеала», если выберусь отсюда живым.

Я ненадолго замолчал, ловя на себе понимающие взгляды. Каждому из них пришлось чем-то пожертвовать ради Сопротивления. Пора рассказать основную часть истории.

— Вы, наверняка, знали, что раньше преступники сидели в тюрьмах, отбывая своё наказание. По истечению срока их отпускали на свободу. Кто-то исправлялся и становился на верный путь, а кто-то снова и снова возвращался в пустые стены. Так было всегда, сколько себя помнит человечество. С приходом «Идеала» изменилось и это. Грег Тиддл решил создать новую тюрьму под названием Экспериментальное Общество. Люди поверили в его слова. Он пообещал избавить страну от преступности, и он избавил, только не теми методами, к которым все привыкли. Ловцы стали охотиться за убийцами и всеми мелкими преступниками, а потом отправляли в один из пяти городков. Официально новые тюрьмы стали называться исправительными лагерями, где провинившийся будет отрабатывать своё наказание. Лозунг «Идеала» гласит: «Приноси Обществу пользу, если ему навредил!». Люди наконец зажили спокойно, но мало кого волновало, что произошло с теми, кто попал в некий лагерь. Грег настолько запудрил всем мозги, что даже близкие родственники не стали интересоваться дальнейшей судьбой преступников. Никто не знает, где находятся лагеря, что там делают, и на какой срок туда увозят человека. Если раньше невиновного человека жалели и пытались отбелить его репутацию, то сейчас на него повесили клеймо позора. Всем наплевать, виноват человек или нет. Все стараются забыть о нём, если вдруг он попал в список преступников, в чёрный список Базы Данных.

— То, о чём ты рассказал, по сути ничего не меняет. Примерно ту же историю мы и знали, — неожиданно сказала Нора и села на край кровати, — так что же тогда плохого в методах Грега? Сейчас большая редкость — встретить свободного преступника. Это большой прогресс. И что, что его позорят на всю округу? Поделом ему.

Я не верю своим ушам, а Нору, похоже, забавляет собственный протест.

— Ты, вообще, на чьей стороне? — произнёс мою мысль Шон. Он даже не пытается скрыть, что зол. — С такими темпами в городах останутся лишь члены «Идеала». Ты не думала, сколько ещё в Корпусе невиновных, как Алиса? Ты думаешь, только родители Ника воспользовались своим положением? Сомневаюсь… Прости, Ник.

Я кивнул Шону, но ничего не сказал, потому что все ждут ответа от Норы.

— На вашей, — ответила она. Больше ничего.

Вспыхнула дискуссия. Действительно, за что мы боремся?

— Ты забыла, зачем здесь находишься? — спросила Пэрис у Норы. Я ещё не видел, чтоб она так сердилась, тем более на подругу. Может, они никогда и не были близки, как я предполагал.

— Нет, я просто высказала своё мнение, — спокойно ответила Нора, чем ещё больше завела Пэрис. Тим положил руки девушки, накрыв своими, себе на колени, удерживая её от порыва броситься в бой.

— А какого чёрта ты это говоришь? Ник многое рассказал, чего я, например, не знала. Он пережил то, что тебе и не снилось. А Мелоди? Как раз она и была опозорена на весь город. Это нормально? Ты считаешь, поделом ей? — Пэрис разозлилась не на шутку, её щёки раскраснелись, и она вот-вот сорвётся на крик. Удивительно, что Мел до сих пор молчит. Удивительно, что молчу я, не в силах отстоять честь своей девушки. Я не вступаю в разговор, потому что Мелоди ненавидит конфликты. Я нахожусь между двух огней… Любовь или мужество.

— Вы не так меня поняли, — стала оправдываться Нора, — я знаю, что Алиса не виновата. А сколько поймано настоящих убийц? Да все верхние этажи заполнены ими, эти люди больше не представляют угрозы.

— В этом есть доля правды, — сказала Пэрис, она ещё больше завелась, — а как на счёт остальных? Как же Трис, которая никогда не увидит родных? Ей запретили выезжать из этого сраного города! Ты подумала об этих людях? Стоит совершить мелкую ошибку, как ты уже оторван от современного мира. Я не хочу жить в таком обществе. Вот за что борется Сопротивление. За свободу! За свободу, которая была раньше. Раньше человек сам мог выбирать, где ему жить и работать. А сейчас, если ты родился в Далласе, будь добр горбатиться за станком!

— Что ты несёшь? — спросила Нора и прикрыла рот рукой, словно слова случайно вырвались. Поздно. Она уже сотрясла воздух.

Пэрис нашла бы ещё уйму аргументов, но Мелоди больше не в силах молчать.

— Хватит! Прекратите вы! — вспылила она. — Если мы сейчас все перессоримся, ничего хорошего из этого не выйдет. Пэрис права, мы боремся. Так давайте бороться достойно. Мы ничего не добьёмся, пока не достигнем единогласия. Решите каждый для себя, чего вы хотите.

Не успел я опомниться, как Мелоди встала с кровати и вышла из комнаты девушек. Старая привычка. Она всегда уходит, когда её что-то раздражает. Только что её так могло задеть? Никто ничего плохого о ней не сказал, наоборот, Пэрис заступилась за неё. Ничего не понимаю…

— Маэстро, чего ты ждёшь? Беги за ней, — сказал Тим, помахав рукой у меня перед лицом, видимо, я задумался. — Нам всё равно пора закругляться.

— Мы будем в другой комнате, — сказал я парням и открыл дверь в надежде, что Мел всё ещё здесь.




Глава 13. Алиса Мелоди. Чувства


Вместе через расстоянье,

вместе через ненависть и боль,

вместе против мира до конца…

С тобой.




Сначала я хотела вернуться в свою комнату, потом поняла, что не смогу сидеть там в одиночестве. Я не хочу сидеть здесь с малознакомыми людьми. Я хочу вернуться домой. Я на грани…

— Мел, — прошептал мне в ухо приятный голос, — ты бледная, я перенесу тебя на кровать.

Зачем? Я что, больна? Теперь ко мне до конца жизни будут испытывать жалость?

Какая разница. Я позволяю поднять себя со стула. Уткнувшись лицом в тёплое и упругое тело, я забываю о проблемах. На пару секунд я почувствовала себя лёгкой и свободной. Тёплые руки уложили меня на мягкую подушку, и я открыла глаза. Мелоди. Татуировка на шее. Серебряная гитара.

— Ник, спасибо… — сказала я и дала волю чувствам. В последнее время я слишком часто плачу, что мне не свойственно, насколько я помню… От этой мысли слёзы потекли сильней.

— Милая, Нора тебя обидела? Не обращай внимания, — прошептал Ник. Он прилёг рядом со мной на край кровати. Почему он не обнимает меня, как раньше? Неужели я стала так плохо выглядеть?

— Почему ты не прикасаешься ко мне? — спросила я. Этого вопроса Ник явно не ожидал. Несколько минут назад он держал меня за руку. Может, я напугала его своим поведением? Чёрт. Я толком ничего не помню о наших прошлых отношениях. Я забыла его привычки. Не знаю, нежен он или груб, серьёзен или весел, скромен или напорист…

— Это вопрос или обвинение? — засмеялся Ник. Боже, как я люблю его улыбку. Неважно, что было тогда, важно, что происходит сейчас. Остальное я обязательно вспомню.

— Это намёк! — я подхватила его заразительный смех и поняла, что веду себя, как дура. — Я всегда была такой?

— Какой? — спросил Ник, подвинулся ближе ко мне и лёг набок, подперев голову рукой. Я стала перебирать его тёмные от краски волосы. Я помню, они были светлыми, почти белыми, мне нравилось лохматить их пальцами. Ник вздрогнул от неожиданности и снова улыбнулся.

— Истеричкой. Плачу, потом смеюсь. Что со мной? Я не помню, кто я, кто ты… Я запуталась в прошлом, а в настоящем — ещё сильней, — честно ответила я, вытирая слёзы свободной рукой.

— Зато я знаю, кто ты, и помогу тебе вспомнить. Не надо плакать, Мелоди, — сказал Ник и прижал меня к себе. У меня не нашлось ответных слов, поэтому пару минут мы молчали, изучая лица друг друга. Мне бы хотелось лежать в объятиях любимого парня целую вечность. Вдыхать сладкий аромат его гладкой кожи, забыв о внешнем мире…

— Я должен кое-что тебе рассказать… — Ник первый нарушил тишину.

— Что может быть хуже того, что я узнала сегодня?

Ник лёг на спину и уставился в белый потолок. Я вижу, что ему тяжело об этом говорить, поэтому готова принять любую правду…

— То, что мои родители отправили тебя сюда, — на одном дыхании сказал он, — я же говорил, что ты ни в чём не виновата.

— Я помню их… Значит, мужчина в красном костюме — это твой отец? — спросила я. Получается, та красивая женщина — его мать. Как я сразу не заметила сходства в их внешности? У Ника мамины глаза и улыбка, а форма лица ему досталась от отца. Эти люди красивы внешне, но пусты внутри. Я помню тот властный тон и пренебрежение человеческими жизнями. Теперь понятно, почему за два года отношений Ник нас так и не познакомил… Я часто спрашивала о них, но он уходил от темы, зато я знакома с его братом. Он не слишком разговорчив и любезен, но у него добрая душа, раз он помог Нику пробраться в ЭО. Они практически не похожи внешне, но оба высокого роста и крепкого телосложения. Даже глядя на их детские фотографии, я никогда не путала братьев Миллер. Они были милыми светловолосыми ангелочками с голубыми глазами. Мечта любой девушки. Ник почти не изменился, только стал красить свои тёмно-русые волосы, чтобы не быть похожим на Дэрока. Когда мы вернёмся домой, попрошу Николаса больше не экспериментировать. Если вернёмся…

— Да, это его визитная карточка, — виновато сказал Ник, его лицо исказилось от боли. Мне захотелось спрятать его от всего мира и никогда больше никому не отдавать. — Прости, что так вышло. Я же говорил, что мои родители не самые лучшие люди на планете.

— В «Идеале» они одни из самых уважаемых людей, а это уже достижение, не говори так о них, — я не соврала, потому что на самом деле не держу зла на его родителей. Они просто выполняют свою работу. Может, они даже не знали, что я девушка их сына. Наивная девушка…

— Я буду говорить о них так, как захочу, потому что они хотели разлучить меня с тобой, — Ник нашёл мою руку и крепко её сжал, — я сам об этом недавно узнал, мне рассказал Дэрок. Я и подумать не мог, что они на такое способны. Они думали, что я поверю в твоё предательство, и мне ничего не останется, кроме как вернуться в семью. Я не верил ни на секунду, я ждал тебя, мечтал о тебе и надеялся, что ты вернёшься.

— Ник, не оправдывайся, зато я с ними познакомилась, — моё чувство юмора возвращается ко мне. Не хочу, чтобы Ник винил себя. Нужно перевести тему. — Как думаешь, ребята сердятся на меня? Мне стыдно перед ними…

— Ты им нравишься, не говори глупостей. Они прекрасно понимают твоё состояние, — попытался убедить Ник. Почему он во всём пытается меня оправдать? Он до сих пор любит меня… — Только объясни мне, почему ты заплакала?

— Когда ты говорил про создание ЭО, я вспомнила наш с тобой последний разговор…

— Серьёзно? Я часто думал об этом, пытался понять, что сделал не так, жалел, что рассказал тебе правду…

— Ты всё правильно сделал. А я… Если бы не моё любопытство, мы бы здесь не оказались. У нас дома были дела поважнее, — сказала я, и Ник заулыбался.

— Какие дела? Например, подарить моим родителям внуков? — Ник сейчас шутит или как?

— Ты сейчас пользуешься моим нестабильным состоянием, Николас! — ему нравится, когда я его называю полным именем, поэтому он не воспринял мою претензию всерьёз. — Я вообще-то помню, что мы жили не вместе, а раздельно. О чём ты говоришь!

— Всё к этому шло, — напомнил Ник. Раньше мы могли спорить часами и при этом умудрялись не поругаться. — Рано или поздно у нас появятся дети. Ведь так?

— Почему ты раньше не рассказал мне правду? Мы бы уже давно оказались дома, — я хотела сказать «у нас дома», но решила не задевать Ника за живое.

Он стал извиняться и говорить, что не мог рассказать из-за договора о неразглашении, что не знал, какие будут последствия. Он извинялся за то, что я так долго была здесь одна, пока он ел пиццу у себя дома и работал в офисе. Я почти не слышала его слов, потому что наполовину спала, закинув ноги ему на живот.

— Прекрати извиняться. У нас будут дети, если ты из-за этого так переживаешь, — успокоила я Ника и перед тем как заснула, увидела его озадаченное лицо…




Ник гладил меня по голове, когда я спала, если это мне не приснилось… Ещё я увидела во сне наше последнее свидание. В тот вечер он открыл мне тайну, из-за которой мы оба оказались здесь. Всё могло сложиться по-другому, но мы преодолеем все трудности на нашем пути. Я помню, как влюбилась в него. Это произошло не сразу, постепенно, но уверенно. Сегодня я влюбилась в него снова.

Пока я не открыла глаза, решила ещё раз прокрутить в голове то приятное воспоминание.




Мы отмечали два года наших отношений. Ник устроил мне свидание у себя в студии. Расставил свечи, включил приятную музыку и принёс вкусные роллы с вином. Мы ели на полу, сидя на плюшевых подушках возле моего любимого окна. На улице уже было темно, и повсюду зажглись огоньки, но мне было некогда отвлекаться на эту красоту. Моё внимание привлекал только светловолосый парень в обтягивающих джинсах и футболке. Он смотрел на меня влюблённым взглядом и говорил приятные комплименты. Не только по поводу внешности. Он говорил о моём мнимом таланте. Ник восхищался моим голосом, хотя я не вижу в нём ничего особенного. Я до сих пор боюсь выходить на сцену. Мне часто снилось, что я потеряла голос. Ник говорил, что это невозможно, но если вдруг такое произойдёт, то он всё равно будет меня любить. Я боюсь выступать перед публикой ещё и потому, что люди могут подумать, будто это мой богатый папочка купил мне место под солнцем…

— Для кого тогда ты будешь писать песни, если их некому будет исполнять? — спросила его я в тот вечер.

— Для тебя, принцесса, — улыбаясь ответил Ник, — я сам буду их петь… Но в глубине души надеюсь, что этого не произойдёт.

— Ты отлично поёшь, больше прибедняешься, — сказала я. Это факт, но Ник всецело посвятил себя игре на гитаре.

Позже ему надоел наш высокоинтеллектуальный разговор. Николас посадил меня к себе на колени и страстно поцеловал. И что его угораздило именно в тот момент всё мне рассказать? Сначала его слова по поводу ЭО меня не задели, потому что я находилась в состоянии эйфории, и мне не хотелось портить праздник. А утром, вернувшись домой, я осознала всю реальность происходящего и не на шутку испугалась за бедных людей. С этого всё и началось…




— Ты проснулась, — сказал Ник и поцеловал меня в волосы. Я скучала по его прикосновениям. Скучала до потери памяти…

— Я видела тебя во сне, — сказала я и тоже, как он, легла на спину. В комнате всё ещё светло, но я испугалась, что мне пора уходить. До вечернего отбоя все должны быть в своей комнате. В летнем лагере и то было не так строго.

— Я не буду спрашивать, что мы там делали. Ты не любишь банальности, — Ник прав. Он всегда меня удивлял.

— А я бы тебе и не ответила, — хихикнула я. Тоже мне, кокетка.

— У тебя есть время подумать, пока я налью нам чай и принесу что-нибудь перекусить. Или ты голодна? Могу разогреть пюре.

— Нет, я сейчас мало ем, — честно ответила я, — но от чая не откажусь.

— Не скучай, — сказал Ник и встал с кровати. Я чувствую себя, как дома. Помню, как мы делали друг другу завтраки в постель. Мне кажется, это было вчера, а для него уже прошло полгода. Может, он уже и не помнит. Может, устраивает ужин при свечах другой девушке. Другой признаётся в любви…

— Есть, сэр, — ответила я, провожая его взглядом. Не считая цвета волос, Ник не изменился. Мускулистые руки, в меру рельефное тело. Он понравился мне с самой первой встречи. Что я вижу? На нём те серые джинсы, мои любимые, в которых он был в тот вечер… Я не заметила их сегодня утром. Я не видела парня сексуальней, чем он. Любопытно, что он сейчас думает обо мне? Ник привык меня видеть с макияжем, ухоженную и в красивых вещах, а не эту поникшую особу с заплаканными глазами в спортивном костюме. Я меркну рядом с ним. Ничего, вот только выберемся отсюда…

Пока Ника не было, я пыталась вспомнить каждый наш поцелуй, каждую встречу… Да я, оказывается, стерва. Ни на минуту не отпускала его руку на публике, хоть я и знала, что он любит только меня. Взгляды симпатичных фанаток меня дико раздражали. Я хотела крикнуть всему миру, что этот парень мой и ничей больше.

Не успела я насладиться воспоминаниями, как Ник уже вернулся с подносом. Видеть его рядом с собой куда приятней, чем в своей голове.

— Я долго спала?

— Нет, не больше часа, — ответил Ник. Я села на край кровати и взяла с подноса чашку крепкого чая.

Я хотела спросить у него, сколько сейчас времени, потому что не увидела у них в комнате настенных часов. Она ничуть не отличается от нашей комнаты с Николь, выполнена в таком же стиле и цветах. Только у них висит зеркало, а у нас в комнате нет ни одного. Для меня было большим удивлением увидеть своё отражение в холле впервые за столько времени.

Ник предложил мне булочку с кремом, и я не смогла отказаться от свежей выпечки. Когда он заметил, что я достаю из кармана ноутскрин, сразу задал вопрос.

— Ты послушала мою песню?

— Да, прости, совсем забыла тебя поблагодарить. Она замечательная, — ответила я и вспомнила, что у меня тоже есть кое-что для него.

— Я написал её перед отъездом к тебе. До этого я даже на минуту не заходил в студию. Она была под замком, — тяжело вздохнув, сказал Ник. Если бы не чашка с горячим чаем в руках, которую мне некуда поставить, я бы его обняла. Не одна я нуждаюсь в поддержке и внимании. Пора мне прекращать быть жертвой ситуации.

— Почему ты не играл на гитаре? Ты же любишь…

— Я ждал тебя. Помнишь студию?

— Я бы всё отдала, чтобы вернуться туда с тобой… Я скучаю по тем временам.

— Я тоже, Мел, я тоже…

Ник жестом показал, чтобы я допила чай и съела булочку. Если честно, у меня совершенно нет аппетита, но нам нужно время, чтобы помолчать.




Справившись с вкусным ланчем, я помыла на кухне посуду и сходила в уборную.

— Где все? — спросила я у Ника, вернувшись к нему в комнату.

— Тим с Шоном сидят у девочек в спальне, — ответил он и пригласил меня сесть к нему не колени.

— Не нравится мне эта Нора. С виду она простая, а в самые ответственные моменты ведёт себя подозрительно, — сказала я и обняла Ника за шею. Невольно провела кончиками пальцев по его татуировке. Никак не могу к ней привыкнуть.

— Согласен. Она на всех смотрит исподлобья, — сказал Ник и продемонстрировал взгляд Норы, отчего мне стало смешно, — ребята тоже с ней осторожничают. Тим, Шон и Пэрис учились вместе и вместе вступили в Сопротивление, а Нора появилась позже, потом попросила Билла, чтобы он и её отправил сюда. Если они живут вместе уже год, значит, всё в порядке. Не люблю наговаривать на людей, но следует быть с ней осторожней.

— Ладно… Давай не будем о них сегодня… — предложила я и взяла с кровати свой ранее оставленный ноутскрин. На часах уже половина пятого. — Я кое-что написала для тебя.

— Я боялся у тебя об этом спросить. К тебе вернулась способность писать стихи?

— Видимо, да. После того, как я послушала наши песни… Я вдохновилась ими… И вот… — я нервничаю, как никогда, и несу чушь. Дрожащими пальцами вожу по экрану в поисках стихотворения. Вот оно.

— Моя талантливая девочка вернулась, — улыбнулся Ник. Ещё немного, и я растаю.

— Талант не пропьёшь. Слушай, — сказала я, чуть отклонившись от Ника, чтобы периодически смотреть ему в глаза. — Называется «Вспоминаю о тебе».
		Я вспоминаю по ночам



		Обрывки твоих фраз,



		Как ты смеялся и молчал,



		Боялась, что не будет нас…







		Меня пугают те провалы,



		Что в памяти моей.



		Не будет жизни без обмана,



		Я попытаюсь стать сильней!







		Когда ты смотришь мне в глаза,



		Я в мечтах тону бесследно.



		Помню, как-то ты сказал,



		Что я твой приз победный.







		Хочу я вспомнить каждый миг,



		С тобою проведённый вместе.



		Когда образ твой поник,



		Я не могла петь больше песни…







		Здесь со мною ты теперь,



		Не нужно больше притворяться.



		Мы изменим мир, поверь,



		Навсегда с тобой хочу остаться!








Ник на минуту замер, рассматривая меня с ног до головы. Я испугалась, что ему не понравилось моё стихотворение. Когда он обхватил ладонями моё лицо и нежно поцеловал в губы, я поняла, что мои строки его зацепили. Я прижалась к Нику каждой клеточкой своего тела. Между нами, наверно, не осталось ни сантиметра свободного места. Находясь в ЭО, я стала забывать, что значит быть любимой и желанной. Это ещё одна причина, по которой следует ненавидеть «Идеал».

Я бы осталась с Ником навечно, но пока мы находимся под прицелами камер, это невозможно. Пора возвращаться в реальность, каких бы усилий мне это не стоило… Я легонько укусила Ника за подбородок, он довольно улыбнулся и сказал:

— Стих прекрасен, спасибо. Ты умница!

— А ты, как всегда, мне льстишь…

— Никогда!

— Я написала его о нас. Я с каждым днём вспоминаю всё больше и больше… Спасибо, что не забыл обо мне, — к глазам снова подступили слёзы, но на этот раз я справилась с ними.

— Это здорово, — сказал Ник, по-прежнему обнимая меня за талию, — я не забывал о тебе ни на секунду, ты же знаешь!

— Мы выберемся отсюда, правда?

— Выберемся. У нас есть друзья, Сопротивление и надежда. Сейчас мы разберёмся с реакцией Николь на отказ от сыворотки, а потом будем действовать по плану.

— Есть план? — спросила я. Мне ничего про него не говорили.

— В том-то и дело, что нет. Ребята ждут указаний от Билла. Он хочет, чтобы мы продолжали поиск людей с иммунитетом в Корпусе… Мне кажется, на это могут уйти годы. Нужно действовать радикально. Своими поисками мы ничего не добьёмся. Проще объединить все свои силы против «Идеала», нужно найти их больное место, что-то такое, что заставит их прекратить своё существование… Это будет сложно. Очень. Понимаешь?

Я удивляюсь тому, как резко Ник становится другим человеком. Горжусь его собранностью. Из нежного романтика он за пару секунд стал рассудительным стратегом.

— Согласна с тобой. Тебе не кажется, что назревает новая война? Если нам и удастся собрать как можно больше людей, исход будет очевиден. Все, кто сможет прийти в себя после этого подавления личности, будет явно недоволен своим положением в Обществе…

— Да, поэтому спешить нельзя. У нас есть, как минимум, неделя, пока мы не проверим на Николь свою гипотезу. Чувствую, грядут большие перемены, — сказал Ник.

— Только неизвестно, в чью пользу, — раньше я была оптимистичней.

— Мел, мы вернёмся домой любой ценой и сделаем всё возможное, чтобы невиновные люди обрели свободу, — сказал Ник. Звучит ободряюще. Как бальзам на душу.

— Хотелось бы в это верить.

— У меня есть идея, мне кажется это должно нам помочь… — задумчиво произнёс Ник.

— И какая же? — мне всегда нравились его идеи.

— Мы запишем новую песню! У тебя есть стихи, у меня — музыка. И мне кажется, они отлично сочетаются.

— Как это может нам всем помочь? — непонимающе спросила я. В душе я счастлива и уже представляю, как эта песня будет звучать.

— Пока не знаю, — признался Ник, — но Грег Тиддл меня сегодня вдохновил. Помнишь, я рассказывал, что он печатал статьи во всех газетах и журналах, которые очернили «На пути к совершенству»?

— И что ты хочешь этим сказать? — я всё ещё не понимаю. Кажется, сыворотка напрочь отшибла мне мозги. — Я должна написать статью? О чём?

— Не совсем. Это будет связано с нашей новой песней и альбомом. Понимаешь? Об этом я никому не говорил, но, думаю, информационная война будет куда практичней и без потерь.

До меня стал доходить смысл его слов.

— Ну, конечно! Люди узнают, что мы с тобой не пропали бесследно, — сказала я, и Ник одобряюще кивнул. — Ты просишь меня сделать то, что я не успела в прошлый раз…

— Да, ты напишешь статью, раскрыв всю правду об «Идеале». С помощью ноутскринов мы сможем выложить информацию, если в Корпусе не заблокирован доступ к Сети. Наш выпущенный альбом будет подтверждением того, что мы воссоединились и готовы бороться.

— Милый, ты гениален! — вскрикнула я, и он от неожиданности засмеялся. Его больше порадовало, что я назвала его милым или гением? За последнее время я первый раз ласково к нему обратилась. Чтобы сгладить вину, я повалила его на кровать и стала щекотать. И провинились ещё больше. Он безумно боится щекотки. Дырявая память!

— Мел, прекрати, сейчас сюда все сбегутся, — попросил Николас, задыхаясь от смеха. Люблю его таким.

— Прости, я забыла… — сказала я и покорно легла рядом с ним.

— Только никому пока ни слова об идее со статьёй, — попросил Ник, — это будет нашим запасным планом. Если мы с ребятами ничего не сможем придумать за эту неделю, тогда я предложу этот вариант. Вряд ли Биллу он понравится. Мы сильно рискуем, рассказывая людям правду. Это может обернуться против нас. Они просто могут не поверить, потому что «Идеал» хорошо запудрил им мозги. Нужно взвесить все «за» и «против».

— Поклонники нашей музыки хотя бы поверят в то, что ты пришёл за мной. А раз мы ещё не в Пефоме, значит, они поймут, что случилась беда. Верно?

— Надеюсь на это. Остались люди, которые тебя помнят и уважают, поэтому есть шанс, — сказал Ник, — только есть ещё одна проблема. Нам негде поработать над песней…

— Это точно. Ещё есть время, — повторила я слова Ника, — будем ждать. Лучше иметь такой план, чем совсем ничего. А место найдём.

Ник ничего не ответил, только кивнул и закрыл глаза. Мы оба понимаем, что у нас осталось мало времени. Тим с Шоном и так весь день сидят у девушек. Мне пора возвращаться в комнату, проверить, как там Николь.

— Тебе, наверное, пора. Давай, я тебя провожу, — через пару минут предложил Ник, словно прочитал мои мысли.

— Очень мило с твоей стороны, — улыбнулась я. В свой список новых привычек нужно внести «галантное обращение», потому что полгода никто не провожал меня домой. Полгода у меня не было дома…

Выходя из комнаты, я взглянула на себя в зеркало. Давненько не видела себя вблизи. Это жестокая пытка для девушки. В прошлой жизни я всегда ухаживала за собой, а сейчас в ванне у меня имеется только мыло, шампунь, зубная паста и детский крем. Я смирилась с отросшими корнями волос, потому что я не вижу себя со стороны, но нехватка пенки для умывания и укрепляющего лака для ногтей меня нервирует. Хорошо, что у нас в комнате есть ножницы, и мы с Николь можем кое-как подстричь друг друга.

Увидев своё отражение, я пошатнулась. Кожа на лице сухая от мыла, уже даже крем не помогает. Изогнутой формы бровей как ни бывало. Я ожидала худшего. Это ничто по сравнению со счастьем, которое накрыло меня своим крылом. Если Ник по-прежнему меня любит, я готова терпеть себя такой неухоженной.

Ник заметил, что я уже несколько минут смотрю на себя, и улыбнулся. Я быстро попрощалась с ребятами. Мне неловко, что я просидела у них целый день. Надеюсь, они смогут меня понять, к тому же нам вместе ещё предстоит воплотить в жизнь грандиозный план!

Я взяла Ника за руку и остановила лёгким поцелуем, когда он хотел выйти со мной за порог. Мы оба понимаем, что нам нельзя рисковать и лишний раз показываться на людях вместе.

— Ты любишь меня? — спросила я, прижавшись спиной к входной двери, отчаянно пытаясь восстановить дыхание. Оно ещё сильнее участилось, когда Ник нарушил моё личное пространство и положил руки на мне на плечи.

— А ты как думаешь?

— Я не думаю, я помню.

Ник засмеялся. Ему нравится, когда я застаю его врасплох. А мне нравится, когда он говорит слова любви… Скажет ли он их сейчас?

— Люблю так, как тебе и не снилось, — ответил он и поцеловал меня в висок. Ник прав, мне давно ничего приятного не снилось…

— Мне, правда, уже пора. Спасибо за прекрасный день. Извинись ещё раз перед ребятами, — сказала я и сто раз обвинила себя в том, что не ответила ему взаимностью.

— Увидимся завтра, Мел.

— Пока, Ник, — надеюсь, я его не обидела. Ник открыл мне дверь, я обняла его на прощание и пошла к лифту в конец коридора. Тяжело дыша, я дважды обернулась. Ник смотрел мне вслед…




Глава 14. Николас. Свидание


Встреча с любимым человеком придаёт нам сил.




По воскресеньям жителям Корпуса разрешено проводить время в холле, общаясь друг с другом. Шон и его друзья обычно остаются дома, потому что их не привлекают карточные игры, домино или библиотека. Вчера Мел и так было не по себе, что она просидела у нас весь день, поэтому сегодня мы договорились встретиться на первом этаже, чтобы поговорить наедине.

Я приготовил ребятам завтрак, посидел с ними за столом и предупредил, что вернусь через пару часов. Шон сегодня явно не в настроении, даже общительная Пэрис молчит. Вчерашний разговор заставил всех задуматься, каждый вынашивает план дальнейших действий, но мы не можем ничего принять без согласия Билла. Таковы условия Сопротивления.

Я решил оставить свой ноутскрин в комнате, но перед этим написал Адаму сообщение: «Мелоди приходит в себя. Как ты? Я знаю, как вытащить тебя из „Идеала“. Ты мне доверяешь? Не звони, ответь сообщением. Ник из „Гламур для дур“». Я подписал своё имя на всякий случай. Вдруг Адам решит, что кто-то забрал у меня ноут и проверяет все мои контакты. Он поймёт, что я имел в виду нашу музыкальную группу и, надеюсь, ответит.

Когда я вместе с сонными жителями общежития спустился на лифте в холл, Мел ещё нигде не было. Мы договорились встретиться возле турникетов, куда я и подошёл. На первом этаже я заметил некоторые изменения: много деревянных лавочек, столиков и спокойных людей, сидящих за ними. Никто из них не обратил на меня внимания, все увлечены настольными играми или чем-то ещё. Мне это напомнило пансионат для стариков: тихо и грустно.

Я пару минут стоял, наблюдая за лифтом, прежде чем увидеть её. Мелоди, скрывая улыбку, направляется ко мне. Она показала пальцем на свой браслет, и я понял, что пора выходить. Не дожидаясь Мел, я провёл своим браслетом по сенсорной панели и услышал знакомый компьютерный голос:

— Томас Миртл. Дата и время регистрации — двадцать третье апреля, 11:05.

В книге правил ЭО чётко сказано, что во дворе Корпуса во внерабочее время можно находиться не более двух часов. Регистратор запомнит, во сколько мы вышли, и если время превысит норму, «последует наказание». Конечно, можно попробовать обмануть систему, например, зайти обратно в Корпус через два часа, а потом чуть позже снова выйти. Когда у меня возникают подобные идеи, я вспоминаю слова Дэрока, что рисковать категорически запрещено. Тем более я здесь не один, а с девушкой. Мелоди сегодня потрясающе выглядит. Она собрала волосы в пучок и закрепила заколками. На ней форменная майка без рукавов и голубые джинсы, в которых её сюда привезли. В мае у неё день рождения, и я, кажется, знаю, что ей подарю! Если мы выберемся отсюда к этому времени…

Мелоди догнала меня, когда я вышел из общежития во двор. Она кивнула мне в знак приветствия и убрала выпадающую прядку бледно-розовых волос за ухо. Она стесняется меня после вчерашних поцелуев. Я и не мечтал, что она так быстро придёт в себя, что она вообще подпустит меня к себе так близко… Я перечитывал её новое стихотворение всю ночь. Как удивительно устроен её мозг, раз никакие микрочипы не сумели ему навредить.

Людей во дворе не слишком много, занято всего пять лавочек. Мы сели на свободную скамейку, стоящую под единственным деревом в округе — елью. Мел говорила, что её наряжают на Рождество.

— Как ты? — первая спросила Мел, убедившись, что на нас никто не смотрит. В книге правил нет никакого запрета на общение, тем не менее, Мел боится, что когда мы вместе, нас легко узнать.

— В порядке, — ответил я, смотря в её янтарно-карие глаза, — а ты?

— Тоже, — сказала она, держась от меня на приличном расстоянии, — вчера Николь со мной даже поздоровалась, когда я вернулась домой. Я стала часто отлучаться из комнаты, она что-нибудь заподозрит. Раньше я никуда не выходила…

— Потерпи немного, попробуй наладить с ней отношения, чтобы она выслушала тебя в пятницу. Если предположения Шона верны, то уже в субботу моральное состояние Николь придёт в норму.

— Да, было бы здорово, — с сомнением сказала Мел.

— Мы можем забрать её с собой, — предложил я.

— Я думала об этом, но не хочу ничего загадывать. Всё стало таким непредсказуемым.

— Ты права, — я заметил, что у Мел блестят глаза. Это бывает в двух случаях: или она вот-вот рассмеётся, или заплачет. — Подумаем об этом позже. Как ты себя чувствуешь? Вспомнила что-нибудь ещё?

— Не беспокойся, всё хорошо, Ник, — ответила она, глядя в небо, — ночью я снова видела сон, в котором был ты… Мы купались в море, и ты катал меня на спине, как маленькую…

— Я тоже часто это вспоминаю, — сказал я, и Мел улыбнулась, — обязательно повторим!

— Дома было всё другое, даже небо. Я стала забывать, как оно выглядит на закате и на рассвете. Когда я иду на работу или возвращаюсь в общежитие, погода не меняется. Почему? Уже апрель, но в ноябре здесь было то же самое, даже снег не выпал…

— Солнышко, мне очень жаль, но, мне кажется, и небо, и погода здесь искусственные.

Я тоже посмотрел наверх. Такое ощущение, что мы находимся под прозрачной голубой плёнкой. Вроде небо и есть, но оно так низко. Человек с затуманенным разумом не заметил бы разницы, но я вижу, что оно неестественного голубого цвета, без малейших признаков облаков.

— Мы под невидимым куполом. Если «Идеал» может управлять человеческим сознанием, то, наверняка, создать нам особые атмосферные условия им не составило большого труда.

— Брат мне ничего об этом не говорил, но, возможно, ты права, — сказал я, поймав на себе печальный взгляд Мелоди. Мне больно от того, что она стала редко смеяться и радоваться по пустякам, — хотя я не вижу в этом никакого смысла.

— Может, они хотят, чтобы мы без остатка подчинялись им, чтобы не видели света, ничего того, что напомнит нам о прошлой жизни…

Мне осталось только согласиться с её мнением. Она удивительная! Ещё недавно, по рассказам Шона, Мел почти ни с кем не разговаривала, а сейчас она может ясно мыслить и рассуждать. Я бы всё отдал за то, чтобы в её памяти никто не копался, но время вспять не повернуть. Это потерянное время для нас обоих.

— Кстати, о прошлом. Помнишь своё стихотворение на эту тему? — она кивнула, немного ободрившись. — Ты знала его наизусть. Сможешь рассказать?

Мелоди по привычке прочистила горло и стала по памяти читать:

— Алиса Мелоди Меллоу «Прошлое».
		Ты прячешь подальше былые обиды,



		Тайно желая вернуться на день…



		В прошлое тянет словно магнитом,



		От жизни той осталась лишь тень.







		Вспомни каждый момент,



		Прожитый тобою однажды.



		Ты врач, твоя боль — пациент,



		Посещала она тебя дважды.







		Чтоб вылечить душу, запри на замок



		Всё то, что рвётся наружу.



		Уже накопился целый комок,



		Способный твой мир разрушить…







		Думай о будущем, забудь обо всём,



		Что спать тебе ночью мешает.



		Сгорит прошлое пылким огнём,



		И лёд в твоём сердце растает!








Мы не стали делать из него песню, потому что для Мел это стихотворение имеет особое значение. Она написала его в момент депрессии и одиночества. Это было около пяти лет назад, когда её отец ушёл из семьи. Тогда на её хрупкие плечи свалилось немало проблем. До меня у Мелоди был один парень, с которым она встречалась пару месяцев. Она узнала, что он изменяет ей с другой. Мел была подавлена и больше никого не подпускала к себе. Она написала это стихотворение, чтобы больше никогда не вспоминать ту часть своего прошлого.

— Красиво прочитала, — сказал я, — прости, что напомнил про него…

Про стих или про парня? Я сам не понял, что имел в виду. Кретин.

— Нет, что ты… Я больше не плачу, когда читаю его.

— Я вижу. Ты же у меня сильная девочка!

Я на пару секунд взял её за руку, почувствовал знакомое тепло и увидел на щеках маленькие ямочки, которых мне хотелось поочерёдно коснуться губами. На нас вряд ли кто-то смотрит, но я всё же убрал руку. Все или тихо разговаривают между собой, или смотрят в одну точку, отдыхая от бетонной коробки. Мне искренне жаль этих людей. Пусть они и совершили ошибку в своей жизни, но превращать их в амёбу — против всех правил.

— О чём ты думаешь? — спросила Мел, положив мне голову на плечо. Она никогда так не делала, но сейчас это единственно возможный контакт между нами.

— О будущем. А ты?

— Я кое-что придумала… — судя по её тону, она не уверена, стоит ли мне это говорить.

— Да? И что же?

— Тебе это не понравится, — так я и знал, но перебивать не стал, — что если ты позвонишь отцу и скажешь, что ошибся и хочешь вернуться домой? Он поверит тебе…

— Нет, никогда. Это ничего нам не даст.

— Не спеши с выводами… Ты выберешься отсюда и сможешь примкнуть к Сопротивлению снаружи, ты будешь полезен Биллу, — кажется, Мел что-то недоговаривает.

— И как же?

— Сработает твой план. Ты распространишь наш альбом в магазинах, расскажешь людям правду…

— Ты это серьёзно? — спросил я. Она кивнула, не глядя на меня. — То есть ты думаешь, что я оставлю тебя здесь одну?

— Я буду не одна. Ник, это наш шанс. Неизвестно, когда Шон сможет придумать что-то лучше. Ты же сам говорил, на опыты с сывороткой могут уйти годы… Даже если мы и спасём несколько человек от её влияния, это нам не поможет. Нужно действовать радикально.

— Алиса Мелоди Меллоу, я никуда без тебя не поеду, слышишь меня? — видимо, я её впечатлил, она наконец подняла на меня свой озадаченный взгляд.

— Ведь это ненадолго. План сработает, и мы снова встретимся…

— Ты понимаешь, о чём говоришь? Мы справимся вместе!

Она захлопала длинными ресницами, но сейчас это не подействует. В наших спорах Мелоди постоянно включала своё обаяние, и это оборачивалось против меня. Давно у нас не было разногласий… Чёрт. Мы перешли черту.

— Мел, успокойся, — попросил я, — все эти люди издают меньше шума, чем мы вдвоём.

— Я забыла, прости…

— Закрыли эту тему. Во-первых, я тебя не брошу. Во-вторых, я ничего не попрошу у отца. Мы с Шоном что-нибудь придумаем.

Мел немного помолчала и сказала:

— Я не хочу, чтобы ты здесь работал из-за меня, губил свою жизнь… Ты молод и красив. Я хочу, чтобы ты вернулся домой. Мы не в сказке, и я не принцесса, которую нужно спасать…

— Вот в чём причина… — я пытаюсь держать себя в руках, и пока у меня это хорошо получается, — если на то пошло, то нас всех нужно спасать, только мало, кто из нас об этом знает. Запомни раз и навсегда: я приехал сюда ради тебя, и мне плевать, через что мне пройдётся пройти, прежде чем мы заживём счастливо. Вместе. Я же люблю тебя, глупышка.

— Я знаю, — коротко сказала она. Вот чёрт, раньше она всегда так отвечала. Я всё испортил. Идиот. — И я тебя, поэтому хочу, как лучше, — такого поворота я не ожидал. Не сегодня. Удивительная девушка.

— Больше всего на свете я хочу оказаться с тобой наедине, — я коснулся пальцами её аккуратного подбородка, хотел поцеловать, забыв обо всех, но вовремя остановился. Прямо за спиной Мелоди большие настенные часы показывают половину второго. Мел заметила, что я смотрю в сторону Корпуса.

— Нам пора?

— Да, иначе у нас будут неприятности из-за книги правил, — ответил я и подал руку Мел, чтобы она поднялась со скамейки.

— Быстро время пролетело…

Мы направились к главным дверям Корпуса. Лавочки опустели в ожидании новых людей. Погода на улице так и не изменилась, на небе не появилось ни облачка, солнце ушло в неизвестном направлении. Никогда не поздно заразить жизнью этот маленький уголок нашей до тошноты идеальной страны…

* * *


Мне удалось уговорить Мел зайти «ко мне» после прогулки. Она упиралась, потому что не хотела лишний раз надоедать ребятам. Потом вспомнила, что Николь с ней не разговаривает, и согласилась пойти со мной.

Пэрис приготовила вкусную еду, Мел снова было неловко обедать у нас. Я убедил её, что всё в порядке. Она немного расслабилась и нашла общие темы с Пэрис о нехватке косметики и красивой одежды, а с Шоном говорила о Трис. Она теперь не каждый день появляется в нашей столовой на перерыве, Шон переживает за её безопасность. Я представляю, как ему тяжело находиться вдали от любимой…

— Я всё забываю у вас спросить, — начала Мел, когда мы все вместе сидели в комнате, — почему вы не боитесь камер? У нас с Николь нет зеркал, что это может означать?

— У людей Билла всё под контролем, — ответил Шон, — все камеры в общежитии физически не могут просматриваться людьми двадцать четыре часа в сутки. Если в комнате что-то происходит не по правилам Корпуса, камера это фиксирует и подаёт сигнал смотрителям, тогда они уже продолжают наблюдать за объектом или принимают меры.

Мел хотела задать ещё один уточняющий вопрос, судя по её вскинутой брови. Я попытался объяснить слова Шона:

— Естественно, ребят за год уже давно бы в чём-то заподозрили, в тех же ночных посиделках… Просто люди из Сопротивления, которые до сих пор работают в «Идеале», скрывают эти сигналы, поэтому мы можем делать всё, что угодно. Полагаться на их внимательность, конечно, не стоит, нам тоже нужно быть начеку.

— Понятно. Игра без правил, — улыбнулась Мел, — а что насчёт моей комнаты?

— Раз у вас нет зеркал, то по углам спрятаны обычные камеры слежения, — пояснил Шон.

— Я вот только не пойму, почему на этажах «повышенной опасности» не висят зеркала? — спросил я. В холле зеркальные стены, но я заметил, люди в них не смотрятся. Даже Мел мне говорила, что совсем недавно обратила внимание на своё отражение.

— Там же живут опасные люди, — с сарказмом протянул Тим, отвечая на мой вопрос, и все засмеялись.

— На самом деле, это продуманный ход со стороны «Идеала», — сказал Шон. Сегодня он выглядит бодрым и отдохнувшим. Наверно, всё утро разговаривал с Трис по ноутскрину. — Люди полностью забывают о себе, о прошлой жизни и становятся простой рабочей силой.

— Это печально, — добавила Мелоди, и каждый из нас согласился. На удивление, Нора в этот раз не стала возражать.




До вечера мы играли в «Мафию», чтобы отвлечься от общей проблемы. Настольной игры у нас не оказалось, поэтому Мел предложила написать все необходимые названия персонажей на бумажных листках. Под конец я уже сбился, сколько раз мы сыграли. Тим с Пэрис — весёлые ребята, но игроки из них никакие, впрочем, как и из меня. Когда мне выпадало быть мафией, это сразу угадывали, потому что я улыбался до ушей, не в силах сохранить свой секрет до окончания игры. Мелоди была ведущей, потому что лучше оратора, чем она, среди нас нет. Шон постоянно смеялся и шутил над всеми. Когда Мел говорила: «Доктор — эгоист, вылечил сам себя», мы сразу понимали, что это Шон. К вечеру мы уже выучили реакцию друг друга на каждую карту, поэтому серьёзная игра стала весельем и поводом для смеха. Мы здорово отдохнули, не заметив, как быстро прошло время. Даже Нора вошла во вкус, она часто была мафией.

Вечером, когда Мел ушла к себе в комнату, я вспомнил про ноутскрин. Адам коротко ответил мне: «Я всегда на твоей стороне». Не думая о том, что рискую, я написал ему: «Ты знаешь о Сопротивлении?». По-другому я выразиться не мог, поэтому буду надеяться на верность друга. Иначе нам всем крышка. Нельзя даже думать об этом варианте. Во-первых, Адам так же ненавидит «Идеал», как и я, во-вторых, мы ещё не вышли из тени.




Глава 15. Алиса Мелоди. Ответственная


«За поведение, отклоняющееся от нормы,

срок отбывания в исправительном лагере может добавляться».

    

(из книги правил ЭО)






Я потеряла счёт времени. Живу от встречи до встречи с Ником. Число и месяц мы узнаём только когда выходим из общежития, ведь у нас нет календарей. Не было. Ник подарил мне связь с миром. Ноутскрин, который я никогда не одобряла, вернулся ко мне.

Всю рабочую неделю мы с Ником разговаривали только на перерыве и иногда по дороге в Корпус. Идти к нему после работы я не могла, потому что Николь точно заподозрит что-то неладное. К тому же, боюсь, что надоела друзьям Шона. Мне они нравятся, особенно Пэрис с Тимом. Они напоминают мне прошлую жизнь и не дают опустить руки. Я подружилась с Шоном, он хороший парень, заботится о Трис. Несмотря на свой возраст, она уже давно не ребёнок, но всё равно нуждается в поддержке. Она осталась совсем одна в чужом городе. В общем, я со всеми нашла общий язык, кроме Норы. Я всё ещё считаю её подозрительной. Она мало разговаривает, постоянно находится в раздумьях и делает вид, что не замечает никого вокруг. Шон говорит, что Нора всегда была замкнутой, и они уже привыкли к её характеру. Для меня она человек новый, поэтому я могу ошибаться. Как говорится, первое впечатление обманчиво. Нас объединяет общая цель, поэтому я держу своё мнение при себе, даже когда ловлю на себе её изучающие взгляды. Может, после потери памяти я стала чересчур осмотрительной? Тем не менее, личные проблемы уходят на второй план, когда нужно спасать невиновных людей. Моё желание разрушить планы «Идеала» ничуть не уменьшилось даже после прочистки мозгов…




Весь понедельник я мечтала о доме и летала в облаках. Даже Джо казался мне простым парнем, а не занудой-начальником. Он поручил мне сделать коллекцию одежды для художников. Это было нелегко, но я справилась с заданием. Я вспомнила, как выглядели мои знакомые художники в Пефоме: длинные шарфы, обмотанные несколько раз вокруг шеи, пёстрые рубашки с закатанными рукавами и необычные аксессуары. Художники из толпы выделяются только яркой одеждой, у них обычный цвет волос, а на их теле редко увидишь татуировки. Всю свою фантазию они переносят на холст, поэтому им незачем выделяться, их украшает наличие портретов, артов и пейзажей на выставках. Я не стала менять их привычек в своей новой коллекции, поэтому просто добавила несколько пар пятнистых брюк и удобные для работы кофты на кнопках в виде капель. Потом придумала броши в форме кисточки разных цветов. Надеюсь, покупатели из мира творчества останутся довольны.

Во вторник ночью, пока Николь спала, я осторожно вытащила её руку из-под подушки. Мне пришлось посветить ноутскрином, чтобы рассмотреть цифры на браслете, потому что свет отключают до самого утра. Боюсь представить, что было бы, если бы Николь вдруг проснулась… Рассказала бы всё Грину о том, что видела, или закрыла глаза на происходящее, сославшись на то, что я спятила? Мне сложно предугадать её реакцию, с тех пор как ей повторно сделали подавляющую прививку. Я всей душой верю, что Николь станет лучше после того, как она перестанет принимать сыворотку. Уверив себя, что это ради её же блага, отправила Нику идентификационный номер соседки: «Я переписала код 05-0001532-01-01, спокойной ночи, Никуш». Я уже представила его радостное лицо, когда он прочитал сообщение. С мыслью о том, что я тоже полезна Сопротивлению, крепко заснула.




В среду на перерыве Шон поблагодарил меня за предоставленную информацию. Билл уже позаботился о том, чтобы микрочип Николь дезактивировали. У меня сразу улучшилось настроение. Целый час мы провели в полном составе. Трис тоже пришла к нам. Мы болтали обо всём на свете, словно нет никаких проблем, и мы уже отмечаем победу над «Идеалом» в кафе. Иногда важно отвлечься от главной цели. Ник был рядом и держал меня за руку под столом. Мне казалось, что таким обыденным поступком мы нарушаем все писаные правила. Я счастлива!

В четверг вечером, закрывшись в ванной, я прочитала сообщение от мамы. «Милая, вчера купила красивое коралловое платье. Оно напомнило мне тебя. Помнишь, ты любила моё старое красное платье? Теперь у меня есть точно такое же. Ношу, не снимая, и вспоминаю о тебе, детка. Дай мне знать, если ты в беде, хотя хуже твоего положения быть не может… Я не забыла о твоей просьбе. Люблю, скучаю, мама». Я прослезилась и хотела ей позвонить, но вспомнила, что Николь находится через стену от меня. Ответила маме, что, конечно, помню то самое платье, только не сказала, что новое я придумала сама. Очередной секрет, но пока так будет лучше. Я написала, что тоже её люблю и свяжусь с ней, как только смогу. Ещё я хотела спросить, помнят ли обо мне мои слушатели, но решила не впутывать маму в наш план. Очень важно, чтобы люди нам с Ником поверили, если придётся прибегнуть к крайним мерам…

Вот так быстро пролетела неделя, приближая меня к ответственному дню. Всю ночь я обдумывала, как объясню Николь свой поступок. Я прокручивала в голове все возможные варианты. Я хотела вылить сыворотку и налить вместо неё воду, но сомневаюсь, что Николь поверит. Потом хотела спрятать её сосуд с ядом и сделать вид, что никакой сыворотки и не было вовсе. Под утро я решила остановиться на последнем варианте.

Я встала раньше Николь и сразу пошла на кухню. Как всегда, по пятницам обе бутылки с сывороткой уже красовались на нашем столе. На прошлой неделе мне пришлось соврать Николь, что я выпью сыворотку после завтрака, а сама вылила в раковину, пока она умывалась. Я не заметила, как уже пару минут стою в растерянности, не зная, что же делать с проклятыми сосудами.

— Рано ты встала, — сонным голосом сказала Николь. Она стоит в дверях у меня за спиной. Чёрт. От неожиданности я даже не сразу поняла, что она обращается именно ко мне. Она уже давно со мной не разговаривает.

— Не спится, — сказала я, не поворачиваясь лицом к соседке, чтобы не выдать свою ложь. Если я посмотрю Никки в глаза, то не смогу закончить начатое…

— Зачем ты это сделала? — требовательно спросила она, когда я схватила бутылки и вылила жидкость в раковину.

— Чтобы спасти нас обеих, — ответила я, повернувшись к Николь. Она схватилась руками за голову, как безумная. Мы все тут безумцы в какой-то степени.

— Я сожгла ту записку много месяцев назад. Как ты узнала? — Николь села на пол, прижавшись к стене. Я осторожно села рядом, думала, она меня оттолкнёт, но этого не произошло.

— А, ты об этом… Я о ней и не знала. Её написали мои друзья, — ответила я. Пока не стоит называть имён. — Ты правильно сделала, что послушалась их.

— Прости, что не рассказала тебе, — сказала Николь. Она дрожит, хотя в комнате тепло. Это страх. Мне жаль её. — Не знаю, что на меня нашло. Когда я перестала пить эту штуку, ко мне стала возвращаться память, вместе с ней и страшные сны… Я боюсь, Алиса…

Не знаю, почему она со мной вдруг заговорила, но рада, что могу быть с ней откровенна.

— Ты будешь свободна, Никки, — сказала я, глядя ей в глаза, — ничего не бойся, слышишь? Нас используют. Мы не должны подчиняться чьей-то прихоти и больной фантазии.

Я вижу, как она напугана, и сама боюсь не меньше. К Николь вернутся её кошмары, но я чувствую, что поступаю правильно. Ведь после повторной прививки она всё равно помнила убийство мужа.

— Я не убивала его, — прошептала Николь, словно прочитав мои мысли, — меня подставили. Я вспомнила… Я не могла его убить, ведь я любила…

— Верю, — сказала я и обняла Николь. Она перестала дрожать и плакать. Никки сильнее, чем я думала.

— Почему мне снилось, что я убиваю его в нашей спальне? Ведь я видела всё со стороны. Человек в маске связал меня, а потом убил Коула. Зачем? Мой бедный муж… Я винила себя…

Я не отпускала Николь из объятий, а она продолжала повторять имя мужа, как в бреду. Наверно, я выглядела так же, когда стала вспоминать Николаса…

— Потому что этим чудовищам нужно, чтобы мы винили себя всю оставшуюся жизнь, — ответила я. Скорей себе, чем ей. Не знаю, как Николь, но я поняла, что ей тоже заменили воспоминания на ложные. Теперь я больше не сомневаюсь в правильности своего поступка. Пусть сейчас Николь больно, но зато она знает правду. В любом случае мужа не вернуть…

— Спасибо тебе. Мне стало легче. Я была в неведении всё это время, была сама не своя… Прости за грубое отношение… Не думай, что я убийца, — сказала Николь.

Я погладила её по голове и поднялась с пола. Лицо Николь покрылось красными пятнами из-за нервов, но, думаю, через пару часов всё пройдёт. И истерика, и пятна.

— Я верю тебе, — повторила я миллионный раз и улыбнулась. Так всегда делает Ник. Улыбается, чтобы меня успокоить. — И ты доверься мне.

— Что с нами будет?

— Этого я не знаю, — призналась я, — но теперь ты не одна. Кстати, мы никогда об этом не говорили… Из какого ты города?

— Блудрим, — ответила она. Её взгляд стал ясным, а голос — добрым.

— Не думала. Ты выглядишь воинственно и не похожа на жительницу нежненького города, — сказала я, улыбаясь и уже не боясь, что Николь мне врежет.

В Блудриме живут мечтатели, романтики, творческие личности. Пефом и Блудрим чем-то похожи, но в моём городе стали забывать, что такое мечта, потому что у всех есть любимая профессия и известность. Казалось бы, что ещё можно пожелать? Серьёзные отношения между мужчиной и женщиной стали для нас дикостью, семейные пары стали чаще распадаться… В Блудриме, я так понимаю, всё иначе, это город вдохновения. Пефом — центр шоу-бизнеса. Наши города родственны. Блудрим вдохновляет, Пефом творит. Так же родственны, как Префектум и Алиэнс. Префектум — столица не только страны, но и всей науки. Алиэнс — политический город, где ведутся правительственные дела. Это город юристов, экономистов, органов власти и всех профессий, что напрямую или косвенно связаны с политикой и экономикой страны. Сансити — спортивный город, независимый от других. Я там никогда не была, но хотела бы посмотреть на его жителей-экстремалов. Так «Идеал» поделил нашу страну на социальные ниши. Люди могут перебираться из одного родственного города в другой, но возможность реализовать себя ограничена. Например, Нику, чтобы заняться вместо политики музыкой, пришлось подписать договор о неразглашении тайны. Я вообще не понимаю, для чего необходимо это социальное деление. От этого проще только «Идеалу». Учёные знают, за какие ниточки дёргать тех или иных жителей, как добиться их доверия. Моя мама родилась в обычном городе, где не было запретов на выбор профессии, где образование было общим. Сейчас же университеты специализируются лишь на определённых отраслях, присущих тому или иному городу. Единственное, что нас объединяет — воинская часть. Она сохранилась в каждом городе, но военную подготовку молодые солдаты проходят только в Сансити, после чего их распределяют по стране. По мнению «Идеала», парни из других городов в армии не нуждаются. От воспоминаний об этом голова пошла кругом. Что ж, скоро весь мир перевернётся с ног на голову. Неизвестно, в каких условиях будет расти молодое поколение…

— Я работала искусствоведом, — сказала Николь. Она тоскует по прошлому, как и я.

— Это здорово. Твоя натура имеет некий иммунитет к сыворотке. Ты часто вспоминала о муже, о хороших временах, поэтому твоё сознание дало сбой, стало сопротивляться…

Николь непонимающе на меня посмотрела и пожала плечами. Ей потребуется время, чтобы привыкнуть к новой жизни.

— Нам многое нужно обсудить, — сказала я, — а сейчас нам пора собираться на работу.

— Ты права, Алиса. Я что-нибудь приготовлю на завтрак.

Впервые за наше знакомство между нами возникло здравое взаимопонимание. Всему виной «Идеал». Это он сделал людей злыми, эгоистичными и жестокими.

— Можешь называть меня Мелоди, — сказала я и начала свой новый день вместе с Николь.




Глава 16. Николас. Важное решение


«Если человек однажды совершил преступление,

исправления и чувства вины от него не жди»

    

(Принципы «Идеала»)






Я проснулся позже обычного, потому что сегодня выходной. Открыв глаза, я не ожидал увидеть на моей кровати Шона. Он сидит в привычной для него позе: локти упираются в колени, лицо спрятано в ладонях.

— Почему ты ещё здесь? — спросил я, приподнявшись с подушки.

— Утром пошёл сильный ливень, и Корпус закрыли до вечера, — ответил Шон, не глядя в мою сторону. В комнате больше никого нет. Меня удивило, что Шон ждал именно меня.

— Не может быть…

— Вот и я того же мнения! Какая-то хрень! — выругался Шон и встал с кровати. — Звони Алисе, скажи, чтобы она пришла пораньше. Не хочу сидеть без дела. Окей?

— Сейчас, только умоюсь, — ответил я, и Шон скрылся за дверью. Никогда не видел его таким раздражённым. Ещё бы не разозлиться…

Вчера был напряжённый, но продуктивный день. Мелоди лишила Николь сыворотки, и Адам согласился мне помочь. Я рассказал Шону и остальным о своём друге, они захотели с ним пообщаться. Адам на вопрос о Сопротивлении ответил, что слышал о нём, и попросил меня позвонить ему, как только я смогу. Посовещавшись, мы решили позвонить ему сегодня вечером, после того как Шон вернётся от Трис. Никто не подозревал, что планы изменятся. Вчера Шон сказал нам, что хочет навестить свою девушку. Никто не возражал, даже строгая во всех отношениях Нора. Шон сам толком не знал, как ему удастся выйти за ворота незамеченным, но хотел рискнуть. Мы стали всё реже видеться с Трис на перерывах, и он хотел лично убедиться, что с ней всё в порядке. Я не знаю, собирался ли он нарушить положенный лимит в два часа или нет, но я уверен, что он бы вернулся к нам. Шон обещал взять с собой ноутскрин и поддерживать с нами связь, но неожиданный дождь всё испортил. Мел говорила, что за всё время её пребывания здесь погода никогда не менялась. Это наводит меня на мысль, что таких совпадений не бывает…




Мы собрались на кухне ещё до обеда, в том числе и Мел. Это стало для нас своего рода ритуалом.

— Почему ты не позвала Николь? — спросил Шон у Мелоди. Я вижу, он всё ещё зол, но с нами ведёт себя уважительно. — Думаю, ей можно доверять.

— Я звала её, но Никки пока не готова к большой компании, — с сожалением сказала моя красавица. Зато сейчас с ребятами она чувствует себя намного уверенней, чем раньше.

— Ладно, звони уже Адаму. Мне не терпится с ним познакомиться, — сказал Тим, и все, кроме Норы, заулыбались. Тим так же, как и я, скучает по музыке, поэтому ему интересно общаться с людьми из своего круга.

Я положил свой ноутскрин в центр стола и набрал номер друга. После пары долгих гудков я подумал, что он не ответит, по выходным он обычно долго спит, но я ошибся. Бодрое лицо Адама засветилось на экране.

— Привет из ЭО, дружище, — сказал я, когда Адам встретился со мной взглядом.

— Привет! — крикнул он, как всегда, сидя на лестнице с сигаретой. — Как же вас тут много. Мелоди, я рад тебя видеть, сестрёнка!

— Привет, я тоже, — Мел помахала рукой рядом с голограммой Адама, — как ты?

— Уж получше, чем вы, ребята, — ответил Адам и поднял вверх большой палец, — шучу. Мне без вас обоих скучно. Давайте уже знакомиться и переходить к делу.

Иногда Адам помогал мне с написанием музыки для песен Мел, поэтому они стали хорошими друзьями. Творчество сближает, как и общая цель.

Я увеличил обзор ноутскрина, чтобы Адам мог рассмотреть каждого по отдельности. До этого мы все его видели, а он — только наши силуэты. Мы сели вокруг стола, как на спиритическом сеансе, виртуальная голова Адама расположилась в центре. Со стороны это, наверно, выглядит смешно или даже зловеще. Зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Все по очереди познакомились с Адамом. Впервые я увидел, что Нора оживилась. Боюсь, она не во вкусе моего друга, но приятно видеть её расслабленной и не с поджатыми губами.

— Ник сказал, что ты знал о Сопротивлении, — кто ещё, если не Шон, заговорит первым, — но откуда?

— Знал, но не был уверен в вашем существовании, — ответил Адам и закурил вторую сигарету, — чуть больше года назад в «Идеале» обнаружили предателя, он для своих целей использовал Базу Данных. Через пару дней его нашли убитым в своей собственной квартире. Его жену отправили в ЭО, обвинив бедняжку в убийстве. Что сделал этот парень, я не знаю, но он был спокойным и порядочным. Сомневаюсь, что это дело рук его жены. Деспоты быстро замяли тему, о Сопротивлении было сказано лишь в контексте, поэтому я не до конца понял, о чём речь.

— Кто такие деспоты? — спросила Мел, отпустив мою руку. Она чуть ли не легла на стол, чтобы быть ближе к ноутскрину. Так дети обычно тянутся за конфетами.

— Работники «Идеала», — пояснил Адам. Его рассмешило действие Мелоди, как и всех нас. Она всегда была любопытной, что уж поделать, — ты же знаешь, как расшифровывается аббревиатура «Идеала»?

— Инновации, деспотизм, альянс, — ответила Мел, смутившись, что сразу не догадалась, — первый раз слышу, чтобы ты их так называл. Адам, ты, получается, тоже деспот!

— Стерва ты неблагодарная! — драматично сказал Адам, изобразив обиду. Мелоди полностью пришла в себя, это сразу видно по её игривому настроению. Вернулась весёлая и жизнерадостная принцесса.

— Да шучу я, — сказала Мел и похлопала голограмму Адама по плечу, он подыграл и уклонился от руки, — если бы не ты, я до сих пор была бы не я.

— Сама поняла, что сказала? — спросил Адам, и все засмеялись.

— Ребята, вы мне нравитесь всё больше, — сказал Тим, и Пэрис, улыбаясь, кивнула, — когда свалим отсюда, я отведу вас на кастинг в комедийное шоу.

Адам подмигнул Тиму и его девушке. Она сегодня забавно выглядит. Похожа на героиню аниме благодаря своим ярко-красным волосам и клетчатому чёрно-белому платью. Тим говорил, что Пэрис сшила себе из лоскутов несколько нарядов. Где она взяла материал и нитки, я не знаю, наверняка, стащила с фабрики. Умно. На складе жителям Корпуса ни того, ни другого не выдают. Наверно, Грин боится, что кто-то заколет себя иголками или своего соседа. Поэтому нужно сдавать свою одежду не только для стирки, но и для ремонта.

Шон посмотрел на меня с другого конца стола и улыбнулся, я развёл руками, извиняясь за поведение друга. К счастью, у нас образовалась отличная компания.

— Адам, — уже серьёзно сказала Мел, — того парня из «Идеала» случайно звали не Коул?

— Коул Уотсон, — ответил Адам, и все в недоумении переглянулись, — ты знаешь его?

— Я знаю его жену, она живёт со мной в одной комнате.

— Ты уверена, что Николь та самая девушка? — спросил Шон.

— На все сто процентов. Её фамилия тоже Уотсон. И она вчера утром назвала мне имя своего погибшего мужа. Вряд ли это совпадение, верно?

— Ты права, — согласился Шон, — может, она вспомнит больше подробностей через пару дней.

— Она сказала, что её подставили. Она казнит себя за смерть мужа, но Николь его не убивала, — уверенно сказала Мелоди. Этого она нам вчера не рассказывала. Мел светилась от счастья, потому что помогла подруге.

— Тогда теперь всё ясно, — сказал Адам, — деспоты грохнули предателя Коула и спихнули вину на его жену. Все забыли эту историю, потому что Николь уже около года живёт в ЭО, да и никому нет дела до преступников. Простите, но это факт. Статистика показывает, что заключённых редко вспоминают родственники. «Идеалу» это на руку…

— Уж о статистике мы знаем не понаслышке, — сказала Мел, и все поняли, что она имеет в виду родителей Трис, которые без колебаний от неё отказались. Шон заметно встревожился, видимо, вспомнил несостоявшийся визит к девушке.

— Ладно… Скажите, чем я могу вам помочь? И что вы собираетесь делать дальше? — спросил Адам. Ох, если бы мы знали, что делать…

Шон пристально посмотрел Адаму в глаза, точнее в глаза голограмме, что почти не меняет сути дела, потом перевёл взгляд на меня. Ему нужна уверенность, нужно, чтобы я поручился за племянника Грега Тиддла.

— Мы можем ему доверять, — сказал я Шону, — он помог мне оказаться здесь, поможет и выбраться. Он не подведёт.

— Нам понадобятся твои знания о Базе Данных, если вдруг придётся отключать микрочипы, и информация о делах «Идеала», — сказал Шон.

— Навыки программиста к вашим услугам, — улыбнулся Адам. Я знал, что он согласится на авантюру, и верил, что Адам не чудовище.

— Тогда ты в деле, — сказал Шон. Мел, Тим и Пэрис одобряюще захлопали.

— По рукам, — сказал Адам. Он своё слово сдержит. — У меня уже есть для вас информация. Может, вы слышали о новых реформах и изменениях «Идеала»?

— Нет, — ответил Шон, — Билл ничего нам не говорил. Если реформы новые, то он сам ещё не в курсе.

— Окей. То, что я расскажу, вам точно не понравится, — предупредил Адам. Все замерли в ожидании и настроились к худшему. — Пока в корпорации об этом вслух не говорят, но вы, думаю, знаете, что мой дядя в курсе всех событий… Вчера я встречался с ним в кафе, и он мне кое-что рассказал. У «Идеала» большие планы, и Грег свято верит, что они пойдут во благо всему Обществу. Деспоты хотят разделить людей по возрасту, чтобы в одном районе города жили старики, в другом — родители с несовершеннолетними детьми, в третьем — молодёжь. Потом хотят ввести искусственный подбор пар. То есть мы больше не сможем строить отношения и семью по любви, «Идеал» сам подберёт нам достойную кандидатуру. И третья реформа, на мой взгляд, сама жестокая и эгоистичная… Чтобы навсегда избавиться от лени и безработицы, детям при рождении будут вводить специальный ген, который гарантирует талант или навык каждому человеку в стране. Понимаете, что это будет означать? Наши дети не смогут выбрать своё будущее, оно уже запланировано свыше. Их рождение будет запланировано, а разум запрограммирован…

— Боже… Это ужасно, подло, и ты прав, эгоистично, — после нескольких минут тишины сказала Мел. Я тоже возмущён до глубины души новыми реформами.

— Эти жалкие людишки думают, что могут распоряжаться нашими судьбами? — спросил Тим. — Они глубоко ошибаются. Это уж слишком!

— Почему ты нам помогаешь? — вдруг спросила Нора, словно вынашивала этот вопрос с самого начала разговора. Я-то думал, что ей понравился Адам, а она лишь изучала его. Что она хочет услышать в ответ?

— Потому что я никогда не поддерживал «идеальную» политику, пусть и за всем этим стоит мой дядя, который всю жизнь был моей семьёй, а я — его. Когда я был младше, я не мог ничего изменить, а сейчас есть вы и Сопротивление. Вместе мы что-нибудь придумаем, — спокойно ответил Адам. Он всех убедил своей речью, только не Нору. Хотя из всех сидящих здесь только мы с Мел знаем правду. Родители Адама погибли в автокатастрофе, когда он ещё толком не умел разговаривать. Кроме Грега, опекунство дать никому не могли. Бабушки и дедушки были слишком стары для этого. Грег не хотел обзаводиться семьёй, он уже вынашивал планы по захвату мира, но всё же забрал малыша Адама к себе и воспитал, как родного сына. Когда оба перебрались из Гамильтона в Префектум, Адам перевелся в четвёртый класс (в школе мы и познакомились). Позже Тиддл старший познакомился с моими родителями и дедушкой и стал другом семьи. Больше никто не вспоминал, что Грег родом из производственного городка. Он воспользовался хорошим отношением дедушки, позже его и предал… У Адама есть все основания, чтобы помогать нам. Он никогда не принимал политику дяди, хоть ему и пришлось работать в «Идеале».

— А вдруг ты шпион, а откуда мы можем знать? — не унималась она. Адам хотел ответить, но Шон его опередил.

— Нора, перестань! Если Ник доверяет ему, то доверяем и мы. И ты вроде должна знать, что не Грег принимает все решения в «Идеале», он передаёт их президенту, а уже последнее слово за ним.

— Чувствую, наш президент — сплошная подстава, — сказала Пэрис, — прикрытие. За всеми нововведениями стоит «Идеал». Никто, кроме корпорации не собирался идеализировать Общество!

Начался хаос, все бурно стали высказывать своё мнение и спорить, перебивая друг друга. В итоге мы сошлись на одном мнении: действовать кардинально и быстро. Новости Адама подтолкнули нас к принятию важного решения.

— Решено! В пятницу ранним утром мы устроим обход по комнатам. Нам нужно разделиться, но постараемся собрать как можно больше бутылок с сывороткой, — огласил Шон. Никто не возразил, потому что это общее решение, даже Нора воздержалась от протестов.




Глава 17. Алиса Мелоди. Путь к свободе


Стирая границы времени, стремись вверх.

Не останавливайся на пути к мечте.

Каждый имеет право на личную свободу.




Вчера мы ещё долго обдумывали подробности нового плана. В пять утра мы выйдем из наших комнат, разделившись по парам. Я пойду с Ником, Пэрис — с Тимом, а Нора — с Шоном. Конечно, было бы эффективней, если бы мы пошли по-одному, но и сложней. Один человек из пары проберётся на чужую кухню и заберёт сыворотку, а другой будет стоять на входе и следить, чтобы никто не заметил «взлома». Шон проверил, что ключ подходит ко всем комнатам с одного этажа. Поскольку у нас с Ником имеется доступ только к моему этажу, к пятому, а у ребят — ко второму, то по ним мы и пройдёмся. Нужно будет за час до утреннего подъёма собрать как можно больше бутылок с ядом и обязательно запомнить имена людей, которых мы посетили или же записать их идентификационный номер. Как только мы вернёмся в свои комнаты, Шон сообщит Адаму все имена, и он начнёт работать с их микрочипами.

Пришлось принимать поспешное решение, потому что другого выхода у нас нет. «Идеал» далеко зашёл, у них на руках все козыри. По сравнению с ними, мы — кучка отчаянных борцов за справедливость. Пусть сейчас такой расклад, но если у нас всё получится, то новые реформы можно предотвратить. У нас мало времени. Неизвестно, когда деспоты воплотят свои грязные планы в жизнь. Мы должны их опередить. Если у нас удастся собрать как можно больше людей, то появится шанс жить нормальной жизнью. Мы будем забирать сыворотку со столов до тех пор, пока все люди в Корпусе не придут в себя. Ник переживает за преступников, настоящих убийц. Если к ним вернётся память, то они могут стать оружием не только против «Идеала», но и против нас. Убийцы — люди с больной психикой, неизвестно, чем обернётся обратный процесс подавления личности. Те, кто убил однажды, не остановится никогда. Убийцы — это те же наркоманы, только у них другая цель: кровожадная и массового поражения. Они совершают страшные грехи, лишая жизни своих жертв, но грешны и мы, лишая убийц шанса на раскаяние. Знаю, мы не вправе распоряжаться чужими судьбами. Знаю, никто не хочет вспоминать своё тёмное прошлое, но у нас нет другого выхода, иначе мы не сможем построить светлое будущее…

Мы не допустим очередной войны, люди больше никогда не станут убивать друг друга. Сопротивление должно вырасти в несколько раз, чтобы «Идеал» знал, что не все подвластны ему. Если мы сможем освободить разумы людей во всех пяти существующих Корпусах, то наше количество превысит количество людей из «Идеала». Билл уже согласился с нашим планом, теперь ему осталось оповестить всех сопротивленцев, как мы, живущих в производственных городках, чтобы они крали сыворотку по пятницам. Пока это единственное, что в наших силах. Не всё потеряно, мы сможем найти свой собственный идеал.

* * *


Понедельник, как и любой другой день, начался с указаний Джо. Скоро начнётся пляжный сезон, поэтому сегодня я займусь разработкой купальных костюмов для девушек и женщин. Признаться, я буду скучать по своей новой работе. Мне нравится придумывать модели одежды, подбирать ткани и цвета. Если я когда-нибудь вернусь домой, возможно, смогу рисовать эскизы для себя, как хобби. Безусловно, я скучаю по своей прежней работе. Я помню каждую написанную статью, несколько из них даже были о Нике, ведь я пишу о музыке, кино и искусстве. Я скучаю по ручке с бумагой. Все в издательстве смеялись надо мной, видите ли, я до сих пор пользуюсь древними изобретениями. Мне всё равно. Я люблю писать от руки, зачёркивать ненужные слова, наглядно видеть свои ошибки. Когда набираешь текст на ноутскрине, а затем удаляешь лишнюю информацию, она бесследно уходит в пустоту. Я люблю свои ошибки и люблю их исправлять. Я не идеальна. Это делает меня человеком.

Я работаю на сенсорной панели с купальниками и изредка поглядываю на Ника, сидящего рядом со мной. Он занял место Трис. Я чувствую, что он тоже смотрит на меня, а когда выпадает возможность, касается моей руки. Когда сыворотка прекратила своё действие, мне пришлось научиться быть такой, как все в Корпусе: молчаливой и замкнутой. Научился Ник, научилась и Николь. Я рассказала ей про наш пятничный обход, она даже согласилась помочь. Потихоньку Никки приходит в себя. Я рассказала ей правду об убийстве её мужа, чтобы она не казнила себя…

Я так увлеклась своими мыслями и работой, что не заметила, как мистер Грин объявил перерыв. Обычно после его слов следует короткая мелодия, но сейчас она не звучит. Грин продолжает свою речь:

— Мне бы хотелось увидеть двух человек со второго сектора. Томас Миртл и Шон Найт, жду вас по окончанию рабочего дня в своём кабинете.

Микрофон выключается, звучит мелодия, оповещающая обеденный перерыв. Зачем ему понадобился Шон? Томас… Проклятье! Я не сразу понимаю, что к чему. Смотрю на Ника. Он на меня. Ник выгнул правую бровь дугой, он всегда так делает, когда удивлён, шокирован, озадачен. Мы пару секунд не отводим друг от друга взгляд. Мы стоим так близко, что я вижу, как в его голубых глазах отражается мой страх. Я двигаюсь с места только, когда Пэрис шепчет мне: «Пойдём, уже все вышли».

Трис сегодня не пришла, а, может, я просто её не замечаю. Я не замечаю никого вокруг, кроме Ника. Все молча едят свой обед, не в силах вымолвить ни слова.

— Люди, вы из-за объявления такие мрачные? — спрашивает Нора. На удивление, она спокойна, чем отличается от нас. На Шоне лица нет. У Пэрис дрожат руки. Тим и Ник нервно переглядываются. Мой страх давит мне на виски. Только Нора не падаёт признаков волнения. Да как она может? Она сразу мне не понравилась! Её другу грозит опасность, как она не понимает, чёрт возьми? На моей памяти Грин никогда и никого прилюдно не вызывал к себе в кабинет.

Долгое время ей никто не отвечает. Так просто я это не оставлю.

— Нет, мы заразились твоей мрачностью! Тебя, я смотрю, нисколько не волнует…

Я не успеваю договорить, как Ник меня перебивает, за что я ему благодарна. Эта тихоня мне порядком надоела, если я не перестану говорить, то мало ей не покажется.

— Мел, не надо, прошу. Всё будет в порядке.

«Нет, не будет», — хочу крикнуть я на всю столовую, но не могу. Это ещё больше усугубит наше положение. Я кивнула, соглашаясь с любимым. Все стали тихо обсуждать, что же хочет директор фабрики от Ника и Шона. Все, кроме меня и Норы. Она не ответила на моё колкое замечание, но чего стоит её недовольное лицо и свирепый взгляд, и громкое сопение… Я не слышу, к какому выводу пришли ребята. Я вижу только голубые глаза и страшные картинки в голове…

Ник вернётся другим. Грин узнал правду. Ник забудет меня, не вспомнит, откуда у него татуировка на шее. Шон не вспомнит о Сопротивлении. Они будут обречены на вечное рабство, мы будем обречены… Я сделаю всё, чтобы они вспомнили… Их отправят на другой завод… Я больше никогда не увижу Ника… Я не смогу без него. Я не прощу себе этого. Из-за меня…

Хватит! Пока он рядом, я не перестану верить в лучший исход.

Остаток рабочего дня я провожу в тумане…

Ник улыбается мне, гладит по волосам, шепчет, что любит, и уходит с Шоном раньше остальных. Я смотрю им вслед. Молю Бога, чтобы с ними всё было в порядке, и мысленно желаю им удачи. Когда силуэт Ника скрывается из вида, Пэрис берёт меня под руку и ведёт к выходу из фабрики. Сейчас мне не нужно притворяться, я и так подавлена…




Глава 18. Николас. Выбор


Делай свой выбор, даже если боишься.

Рано или поздно нужно на что-то решиться.




Путь на первый этаж показался нам с Шоном дорогой в ад. Я ещё никогда так не нервничал. Если Грин узнал о причинах нашего здесь пребывания, то всем нашим планам в один миг придёт конец. Возможно, я больше никогда не увижу Мелоди. Возможно, я даже не смогу вспомнить своё имя.

— Вместе? — спросил у меня Шон, когда мы подошли к так называемому кабинету Грина. Мы узнали его по двери с табличкой.

— Вместе! — ответил я. Мы схватились за ручку и открыли дверь.

Кабинет оказался импровизированным, потому что здесь стоит только одинокий стол с яркой лампой и три стула. На одном из них сидит сам Грин, два других предназначены для нас. Хорошее место для допроса. В комнате больше нет никакой мебели, только голые зелёные стены и одно большое зеркало за спиной директора. За нами наблюдают. Мне кажется, сюда раньше никто не заходил. Обычно Грин после своей речи заходит сюда и больше его никто не видит среди дня. И чем он занимается? Любуется собой?

— Ник, Шон, я вас ждал, — сказал Грин и жестом попросил присесть. Он ничуть не постарел с того раза, как я видел его в доме родителей… Мы сели напротив него. Стоп! Как он меня назвал? Теперь нет сомнений в том, что это он рассказал обо мне отцу. Какой же я идиот. Он сразу меня узнал, как только увидел на складе.

Мы с Шоном переглянулись в ожидании начала разговора.

— Парни, вы, наверное, догадываетесь, почему я вас позвал? — наконец спросил Эдвард Грин. Как бы я хотел стереть кулаком его кривую ухмылку с лица!

— Нет, сэр, — тоже ухмыляясь, ответил Шон, — ни малейшего понятия.

Грин перевёл взгляд на меня, я ничего не ответил. Безупречный костюм, прилизанные волосы, пустой взгляд. Я всегда помнил его таким. Только сейчас Грин чем-то напоминает мне президента Шарма, но не могу понять, чем именно. Наигранной добротой и любовью к своему народу?

— Что ж, тогда мне придётся вам напомнить, — сказал директор, — вы прибыли в Корпус из корыстных целей, вы напрасно переводите нашу сыворотку, вы ведёте себя неподобающим образом, вы устраиваете заговоры. Мне продолжить список?

— У вас есть тому доказательства? — спросил Шон. Я молчу, боюсь сорваться.

— Ваша подруга давно за вами следит и рассказывает мне о ваших детских планах, — смеясь, ответил Грин, — я даже подумываю выпустить её из Корпуса и предложить работу посерьёзней.

Как только он сказал, что нас сдали, я сразу подумал, что это Нора. Пэрис не могла, я уверен. Мелоди и рядом не стояла со списком предателей. Больше в нашей компании девушек нет, а Николь совсем недавно пришла в себя.

— Да ну? — удивился Шон. — Назовите её имя. Я вам не верю!

— Зачем же имена? Я люблю факты, — сказал Грин. — Эта девушка рассказала мне, что у вас имеются ноутскрины. За эту информацию я позволил оставить ей свой. Если вам станет легче, на задней панели её ноутскрина изображён череп с розами вместо глаз.

— Нора, — догадался Шон. Я не могу знать таких деталей, потому что никогда не видел её ноут. — Откуда нам знать, что она действительно нас сдала?

— Шон Найт, а ты не так умён, как я думал! — улыбка не сходит с запудренного лица Грина. Он напоминает мне марионетку из фильмов. — Помнишь, когда ты хотел сбежать к своей подружке, пошёл дождь? Это Нора рассказала мне, и я распорядился, чтобы из здания никого не выпускали, закрыв на весь день турникеты. Я знаю о ваших планах, поэтому и пригласил на разговор. Вы собираетесь лишить моих людей сыворотки, и я вам этого не позволю. — Я хочу сказать, что это не его люди, но Грин так увлечён своей речью, что не заметит моего замечания. — Не позволю разрушить то, что строилось годами. Не позволю разрушить спокойствие людей, которых мы избавили от преступлений навсегда. Нора достойно играла, и вы ничего не заподозрили…

— Вот сука! — выругался Шон. — Мы поверили ей и взяли с собой на задание! Она всё это время была вашим шпионом?

— Она всегда была моей дочерью. И ты, маленький ублюдок, не смеешь унижать её в моём присутствии.

Чёрт возьми, как я сразу не догадался, не увидел сходства между ними! У Норы такой же широкий нос, тонкие губы. А эту кривую улыбочку она тоже унаследовала от отца. Она редко улыбается, поэтому я не заметил, что у них одно лицо.

— Вы никогда не приводили дочь на обед к моим родителям, — вспомнил я.

— Да, она росла с матерью, — ответил Грин, и эти слова его ничуть не зацепили.

— Теперь понятно, почему у неё другая фамилия, — сказал Шон, — приятней быть Олсен, чем носить вашу. Лучше бы она осталась с матерью до конца. Возможно, тогда бы она не стала пешкой.

— Вы ещё дети, а пытаетесь сломать систему, — рассмеялся Грин, не обращая внимания на хамство. — Я хотел уберечь её от «Идеала», поэтому оставил со своей бывшей женой, Нора училась в обычном институте. По велению судьбы она познакомилась с вами, узнала о ваших намерениях и решила помогать мне, она сама выбрала свой путь. Если она пешка, то пешки и вы. Вы сами не знаете, за что боретесь. А моя дочь знает и заслуживает хорошего будущего. Идеального будущего, а вы так и останетесь на дне.

Мне это уже настачертело! С чего это вдруг он разоткровенничался?! Зачем рассказывает об этом?

— Это так благородно с вашей стороны! — сказал Шон, что вывело Грина из себя. Его без того большие ноздри стали раздуваться. — Вы подумываете повысить дочь.

— Мне надоели ваши рассуждения, — сказал Грин, стукнув кулаком по столу, но меня больше насторожило то, что звука от удара не последовало, — перейдём ближе к делу. Любой другой мэр на моём месте стёр бы вам память с самого рождения до сегодняшнего дня! Вы бы навсегда остались здесь. Я даю вам шанс только потому, что знаю твоих родителей, Миллер. Вы можете вернуться в свои города и держать язык за зубами. Думаю, вы примете верное решение и оставите свои глупые затеи при себе. Никогда и никому не удастся свергнуть «Идеал».

Надменный тон Грина заставил меня заговорить. Он считает нас жалкими пешками в грандиозной игре. Тогда поиграем.

— Если мы примем ваше предложение, какова гарантия, что вы всё равно не сотрёте нам память?

— Что ж, вам придётся довериться мне, — Грин уверенно держится и не прекращает улыбаться, — у вас нет другого выбора. Миллер, не забывай, что твоя подружка чудом спаслась. Я даже закрою глаза на то, что твой братец влез в Базу Данных. А ты, Найт, помни, что твою выскочку я отпустил раньше времени по просьбе своей дочери. Я иду вам на уступки, если вы не видите.

— Никогда. Не говори так. О моей девушке. Ублюдок! — медленно, делая акцент на каждом слове, произнёс Шон и сорвался с места. Я не успел опомниться, как его пальцы нашли морщинистую шею Грина.

Всё произошло так быстро, что Шон не заметил одну вещь. Его руки сомкнулись в замок вместо того, чтобы причинить вред обидчику. Раздался громкий смех, кажется, даже голые стены задрожали. Я только сейчас посмотрел в большое зеркало и увидел, что Грин в нём почти не отражается. Видно только приглушённое очертание, хотя перед нами он выглядит нормальным человеком.

— Что, чёрт возьми, происходит? — выругался Шон, когда понял, что его пальцы прошли сквозь Грина. Он не ожидал такого поворота событий. Он не был таким злым даже, когда дождь не пустил его к Трис. Лицо Шона раскраснелось, его руки сжаты в кулаки, глаза горят от ярости, мышцы спины напряжены. Настоящий боец за справедливость. Я бы мог ему только позавидовать, потому что никогда не вступал в драки и потасовки.

Снова разнёсся громкий смех, как будто, рассмеялась целая толпа.

— Голограмма, — ответил я, хотя Шон уже и так догадался. Если бы он не набросился на Грина, мы бы не поняли, что нас обвели вокруг пальца. Конечно же, деспоты не станут рисковать жизнью мэра. Сейчас настоящий Грин, скорей всего, сидит по ту сторону зеркала и радуется, что не столкнулся с нами лицом к лицу.

— Пошли отсюда, — сказал Шон.

Мы уже стояли возле двери, когда состояние псевдо-Грина нормализовалось, и помехи, вызванные прикосновением Шона, исчезли.

— Завтра в это же время жду вашего решения, — сказал он нам вслед, — и не пытайтесь сбежать. У вас есть шанс остаться в своём уме и вернуться домой.

Мы ничего не ответили и вышли из кабинета. На эту удочку попались не только мы. Все жители Корпуса верят в то, что с ними каждое утро разговаривает сам владелец фабрики. Он, может, и живёт в Далласе, только здесь собственной персоной не появляется. Зачем, если можно отправить вместо себя свою голограмму, которой управляют специалисты? Смело. Браво. Молодец.

Оказывается, мы провели у Грина не так много времени, как я думал. Мы с Шоном успели на последний автобус до Корпуса. Хорошо, что в салоне мало людей, и мы можем спокойно поговорить.

— Что будем делать? — спросил я. — Если согласимся вернуться домой, то нам в любом случае сотрут воспоминания о Сопротивлении. Мы попросту забудем обо всём, что знаем об «Идеале».

— Естественно! — ответил Шон, он всё ещё зол. — Грин лжёт. Я вообще не понимаю, зачем он с нами церемонится. Даёт день подумать. Чокнулся мужик.

— Если бы мужик. За ним стоит немало деспотов. Я до сих пор не пойму, зачем они рассказали про Нору. Хотели напугать? Они будут за нами следить, поэтому думают, что мы никуда не денемся. Сейчас я всерьёз задумался о побеге.

— Ты шутишь? Мы даже не начали то, что задумали. Билл мне этого не простит. Это не выход — убегать от проблем.

— Мы не можем оставаться здесь. Ты же слышал, он знает о нашем плане. «Идеал» испугался, сейчас мы для них опасны, это же очевидно. До нас ещё никто и думать не осмеливался о восстании, — ответил я.

— Да, но…

— Билл не простил бы тебе, если бы у нас не было запасного плана, — сказал я. Мелоди обрадуется, что нам понадобится её помощь и писательские способности.

— И ты молчал? — заулыбался Шон и похлопал меня по плечу.

Времени до Корпуса хватило, чтобы рассказать Шону нашу с Мел задумку по поводу статьи с грандиозной новостью.

— Тогда решено. Сейчас идём в нашу комнату, рассказываем всё Тиму, он звонит по ноутскрину Пэрис так, чтобы наша подружка Нора ничего не узнала. Ты звонишь Алисе, а я — Трис. Нужно её тоже предупредить.

— Окей, надеюсь, всё получится, — сказал я, и мы пожали друг другу руки.

— По-другому и быть не может. Не получилось одно, получится другое. Норе ни слова! Нельзя даже виду подавать, что мы знаем о её продажном языке.




Нам повезло, что Тим был один в комнате. Он ничуть не удивился новости. Ему понравилась наша авантюра, и он с радостью ждёт предстоящего момента. Позже я позвонил Мелоди:

— Милая, сейчас нам нельзя долго говорить. Нас могут прослушивать. Со мной и Шоном всё в порядке. Встречаемся завтра утром, мы уходим из ЭО. Можешь позвать Николь.

Я думал, Мел испугается, но она отреагировала так же, как и Тим. За это я её и люблю. Всегда готова к приключениям, пусть они и навсегда решат нашу судьбу. Одному Богу известно, что ждёт нас завтра.




Глава 19. Алиса Мелоди. Побег


Если люди тебя не понимают, значит,

ты выбрал свой путь…




Я всю ночь не могла заснуть, страшные мысли лезли в голову. Я, как всегда, представляю самое худшее, что с нами может произойти. Как сказала мама, хуже быть уже не может…

Не могу сидеть на месте. Я встала, умылась, помыла голову, кто знает, когда я теперь смогу принять душ, и заварила нам с Николь кофе. Вчера я уговаривала её пойти с нами, но она наотрез отказалась. Я не хочу оставлять её здесь одну. Тем более, когда Грин узнает, что мы сбежали, Никки могут подвергнуть пыткам. Они поймут, что её микрочип отключен. Что же мы наделали…

— Доброе утро, — осторожно сказала Николь, стоя в дверях на кухню. Я смотрю на неё сверху вниз, потому что сижу на стуле и жду, когда остынет кофе. Никки выглядит лучше, чем неделю назад. Сейчас передо мной стоит та девушка, с которой я познакомилась: сильная, красивая и улыбающаяся. Зелёный свитер выгодно подчёркивает её каштановые волосы.

— Доброе, если его таким можно назвать, — ответила я и пригласила подругу за стол.

— Ты готова? — спросила Николь, и я, конечно, сразу поняла, что она имеет в виду.

— Честно сказать, даже не знаю… Ты не передумала? Мне будет тебя не хватать.

— Прости, детка, я не могу. Не хочу быть обузой. Не волнуйся, я вас не выдам, — сказала Николь. Я ей верю. Она похожа на мою маму в молодости тоже называет меня деткой. Что за дурная привычка?

— Почему ты не хочешь, объясни?

— Мел, вы знаете, что делать, у вас есть цель, а я бесполезна, — в её глазах застыли слёзы, — я могу только молиться, чтобы у вас всё получилось.

Мы с Николь практически одного возраста, но мне кажется, что нас разделяют десятилетия. Она мудрей, опытней, а я могу только принимать быстрые решения, не думая о завтрашнем дне.

— Я вернусь за тобой. Ты не будешь жить в этой тюрьме!

— На себя мне наплевать. Можешь кое-что сделать? Это очень важно. Я смогу жить здесь до самой смерти, если буду знать, что всё в порядке…

— Конечно, я сделаю всё, что в моих силах.

— В Блудриме остался мой маленький сын, сейчас ему всего три года, — Николь больше не может сдерживать своих эмоций, она расплакалась, и я вместе с ней. — Моя мать пообещала, что не бросит его. Найди их и передай, что я жива, и что я люблю моего сыночка. Его зовут Томми Уотсон.

Некоторое время я не знала, что и сказать. У Николь есть ребёнок. Маленький сын! Эти гады, чтобы прикрыть свою задницу, засунули её сюда, да ещё и лишили ребёнка обоих родителей. Их жестокости нет предела. И всё ради чего?

— Томас. Красивое имя. Ты помнишь адрес мамы? — собравшись с мыслями, спросила я. Николь отрицательно покачала головой.

— Нет, я недавно вспомнила о Томми… Мелоди, я ужасная мать! Я забыла о его существовании…

— Ты не виновата, — сказала я и прижала Николь к себе. Моя толстовка заглушила её всхлипы, — я постараюсь найти твоего мальчика. Скоро ты сама его увидишь!

— Я боюсь, что он тоже не вспомнит меня…

— Всё будет хорошо, — надеюсь, я смогу сдержать обещание.

— Спасибо тебе, — сказала Николь, вытерла слёзы и посмотрела на часы. Нам пора собираться на работу. Это последнее наше утро вместе. — Прости за то, что так долго игнорировала тебя… Я была не в себе.

— Я понимаю, — улыбнулась я и передразнила Николь, добавив её любимое слово, — детка!

Мы не стали говорить друг другу прощальных слов, потому что я ненавижу расставаться. Не стали клясться в вечной дружбе, потому что это очевидно и без обещаний.




Позже я проверила, что надела на себя максимальное количество вещей: два комплекта нижнего белья, шорты, две футболки, джинсы, в которых меня сюда привезли, и толстовку. Вдруг мы не сможем достать новые вещи, так я хоть смогу поделиться с Пэрис. Я достала из шкафчика свой ноутскрин и уже хотела спрятать в карман, но передумала.

— Никки, возьми это, — сказала я и протянула ей ноут, — иначе мы не сможем связаться. Ты же помнишь, как им пользоваться?

— Нет, я не могу… — запротестовала Николь, я так и думала. Пришлось положить ноутскрин обратно в тумбочку, спрятав в носок.

— Нет, можешь! Всё равно эта штука никогда мне не нравилась. Я позвоню тебе. У ребят тоже есть ноуты, поэтому этот мне не понадобится. Не принимай звонки с незнакомых номеров, мало ли…

— Ладно, прости, я не подумала. Я вспомню номер мамы, но она могла его сменить из-за моего ареста… — согласилась Николь. — Я буду ждать твоего звонка.

— Здесь заблокирована Сеть, мы уже проверяли, поэтому ты не сможешь ничего разузнать о сыне, зато я смогу. Как только я раздобуду информацию, дам тебе знать, — сказала я и обняла подругу на прощание, — нам пора.

Мы, как всегда, закрываем дверь, которую я вижу последний раз, и идём к лифту. Людей, находящихся здесь, я тоже вижу в последний раз. Мы спускаемся вдвоём на первый этаж. Я нахожу взглядом Ника, Шона, Тима и Пэрис. Они стоят в очереди к дальнему турникету. Они тоже видят меня, и мы киваем друг другу.

Николь выходит раньше меня, и я впервые вижу то, что написано о ней на экране: «Николь Уотсон, 05-0001532-01-01, возраст — 26 лет, дата прибытия в Корпус — 29 августа 2136 год». Она живёт в общежитии на три месяца дольше меня. Я постараюсь, чтобы Николь провела здесь минимальное количество дней.

— Алиса Меллоу. Дата и время регистрации — второе мая, 08:33.

Я навсегда запомню этот день, потому что сегодня мы сделали первый шаг к свободе. Не верится, что послезавтра у меня день рождения. Этот год пролетел быстрее, чем предыдущий. Намного…

— Береги себя, — прошептала мне в ухо Николь.

— Ты тоже, — ответила я, и девушка с длинной каштановой косой растворилась в толпе.

Я на секунду обернулась, чтобы запомнить путь, по которому я полгода ходила на работу, и вышла на улицу. Сегодня я покинула здание, окрашенное во все возможные оттенки зелёного, последний раз. Дай Бог, последний.

Я прошла мимо лавочки, на которой мы с Ником недавно сидели. Мимо людей, с которыми недавно жила и работала. Мимо страха, который держал меня в плену.

— Алиса, — позвал меня кто-то. Сначала я не узнала голос Ника из-за шума в ушах, хоть и в коридоре мёртвая тишина.

Ребята заняли мне место в очереди, и я стала рядом с ними. Нам нужно держаться вместе. Все заметно напряжены. Тим стоит рядом с Пэрис и что-то шепчет ей, Шон хрустит костяшками пальцев, Ник смотрит на мои руки и улыбается. Я и не заметила, как спрятала большие пальцы рук в карманы, а ногтями остальных пальцев вцепилась в ткань. Я тоже нервничаю. Пришлось заставить себя спрятать руки целиком.

— Где Нора? — спросила я. Мой голос показался мне слишком громким. На автобусной площадке стоит толпа людей, но от них не исходит ни единого звука, как в музее. Мне становится стыдно. Вроде никто не обратил внимания. Мне их искренне жаль.

— Спит, — сказала Пэрис, оторвавшись от разговора с Тимом.

Ник вчера написал мне сообщение, что Нора — дочка мэра. Я была в шоке. Настало время для моей любимой фразы в подобных случаях: «Ведь я же вам говорила…». Ребята были дружны с Норой, поэтому отказывались видеть в ней врага.

— Пэрис вчера подлила мерзавке снотворного в чай, — объяснил Шон. Дозу этого препарата можно получить на складе по выходным, как и остальные лекарства. — Посмотрим, захочет ли теперь Грин повысить её в должности, когда узнает, что мы сбежали у неё из-под носа.

— Да уж, жаль, что так вышло… — сказала я, чтобы как-то подбодрить ребят. Шон махнул рукой, мол, чёрт с ней. Сегодня он выглядит счастливым, и я даже знаю, почему. Причина в предстоящей встрече с Трис.

Ожидание автобуса кажется мучительно долгим. Раньше я этого не замечала. Когда мы наконец расселись по местам и отправились в путь, Ник спросил у меня:

— Ты готова, милая?

— Да. Куда ты, туда и я, — улыбнулась я и вспомнила ещё кое-что. Такое ощущение, что после разговора с Николь прошло несколько дней, — я отдала Никки свой ноутскрин…

— Тебе же он всё равно не нравился, — я думала, Ник разозлится. Он редко бывает злым, но если такое случится, пощады не жди! Слава Богу, на наши отношения это никогда не влияло.

— Вот и я ей так сказала, она упряма до жути, — сказала я и посмотрела в окно. Как всегда, туман и ничего вокруг, кроме пустынного поля. Иллюзия. У нас над головой искусственное небо, как сказал Ник. Мы жили под куполом. Это ещё одна из причин, почему я ненавижу «Идеал». Я полгода не видела птиц, кошек, собак. Я так скучаю по этим милым созданиям. Мама рассказывала, что когда в стране ещё были тюрьмы, заключённых каждый день отпускали на прогулку. Они тоже работали, но хотя бы находились в своём уме и видели облака.

— Мне кажется, ты её этому научила, — сказал Ник и тихонько засмеялся в мой капюшон. Я шлёпнула его по коленке.

— Поздравляю, ты встречаешься с ослом, — сказала я, отчего Ник снова засмеялся. Я испугалась, что нас кто-то услышит, но шум мотора заглушил наш разговор. Мы приехали.

У меня задрожали руки и губы. Какая же я трусиха. Раньше мне никогда не приходилось сбегать… Даже из дома.

— Подожди, нам нужно выйти последними, — шепнул Ник.

Жду. Я застыла на месте, как статуя. Помню в детстве, когда мама будила меня в садик, я говорила: «Не могу встать, я прилипла». Так и сейчас. Я прилипла к сидению с зелёной обшивкой. Как будто больше цветов не существует!

Когда все люди вышли из салона автобуса, остались только мы с Ником, Шон и Тим с Пэрис. Пора.

— Иди рядом со мной. Без паники доходим до главного входа на завод, сворачиваем и бежим. Не отпускай мою руку, — проинструктировал Ник.

Без паники, Мел, без паники. Мы приближаемся ко входу. Все работники, с которыми мы только что приехали, уже на фабрике. Бояться нечего. Нам нужно успеть свернуть за угол, пока не подъехал следующий автобус, иначе нас заметят. Вдруг за нами и так следят? Без паники!

— Нужно разделиться! — сказал Шон. — Тим и Пэрис бегите вдвоём, а я пойду с Ником и Алисой. Удачи, встретимся на той стороне!

— Удачи! — крикнул Тим, мы уже совсем забыли об осторожности. Плевать!

Мы втроём побежали вдоль фабрики, где давно не ступала нога человека. Раньше мы знали одну дорогу: от автобуса до входа и обратно. У меня такое чувство, что светящиеся стрелки показывают на нас со словами: «Вот они!», как в мультиках. Я не думаю, что нас кто-то видит с такого расстояния. Сейчас я рада тому, что люди в Корпусе привыкли смотреть только прямо, ничем не интересуясь вокруг. Меня волнуют скрытые камеры. Есть ли они здесь?

— Немного осталось, — сказал Шон. Я никогда так быстро не бегала и уже устала, а он даже не запыхался.

Фабрика служит неким забор между городом и Корпусом. А забор длинным оказался. Хоть в здании всего пять этажей, в длину оно не уступает корпорации «Идеал» в столице.

У меня открылось второе дыхание, когда мы пробежали пару минут. Мне пригодились лёгкие, которые я тренировала для вокала. Ник держит меня за руку, готовый подхватить в любую секунду, за что я ему благодарна. Добавлю в свои планы ещё один пунктик: заняться спортом, как только вернусь домой.

— Сюда, — крикнула девушка. Её голос мне знаком. Шон побежал вперёд. Это Трис! Мы уже на другой стороне, какое счастье! Пока всё идёт по плану. Чувствую себя старой клячей, но я всё же доволокла себя к месту, где стоят Шон и Трис. Издалека мне показалось, что их четверо, подумала, что Пэрис с Тимом уже здесь. Оказалось, что у меня просто двоилось в глазах. Ужас какой… Я упёрлась руками в колени, чтобы отдышаться и выдавила довольное «Привет».

— Рада вас видеть, — сказала Трис. Когда прибежали Тим с Пэрис, она продолжила. — Уже без десяти девять, мне нужно идти, к сожалению. Пока все люди не зашли на фабрику, вам нужно слиться с толпой. Помните, если вы побежите в другом направлении, это вызовет подозрение. Тогда снова идите вдоль здания, медленно направляясь к той дороге.

Трис показала пальцем на асфальтированную дорогу сзади себя. Машины. Люди приезжают сюда на машинах, а некоторые, как и мы, на автобусах. На обычных автобусах, где нужно платить за проезд. Я будто оказалась в другом мире, непривычном для меня. Только сейчас я заметила, что фабрика с этой стороны выглядит точно такой же, как и с другой. Одно отличие — люди здесь не идут шеренгой, а общаются между собой и даже смеются. Обычная утренняя суматоха. Я сразу обратила внимание на их одежду: серая или зелёная, простая и невзрачная. Очевидно, что деньги тратятся на другие нужды. Каждый человек в этом городе работает на фабрике. Другого заработка у них нет и выбора тоже.

— Окей, — хором ответили мы с Ником. Хорошо, что бежать больше не придётся.

— Потом перейдёте дорогу и свернёте налево, дойдёте до магазина «Всё для дома» и пройдёте ещё немного. Ваша улица Джамп Стрит, 23. Позвоните в четвёртую квартиру, вас встретит моя подруга, — сказала Трис. Я думала, мы останемся у неё.

— Она не против гостей? — спросил Шон. Видимо, он тоже не знал.

— Нет, что ты! Я живу недалеко от неё и вечером приду к вам, — успокоила нас Трис. — Извините, я не могу привести вас к себе, ведь люди Грина могут начать поиски. И уж Нора точно подскажет папе, откуда начать.

Как я раньше об этом не подумала. Я же говорила, что Трис умна не по годам.

— Спасибо, — сказала Пэрис и послала Трис воздушный поцелуй, — прости за неудобства.

— Перестаньте! Мы же одна команда, — ответила Трис. Иногда она напоминает мне Шона. Сейчас она так же хмурит лоб, как и он. — Мне нужно идти. До вечера. Удачи!

— Прощаться не будем, — сказала я, Трис улыбнулась и побежала на завод. Оставались считанные минуты до начала почтенной речи Грина. Интересно, как быстро он заметит пропажу? Скоро! Наши имена сегодня не были зарегистрированы на работе, только на выходе из общежития.

— Браслеты, — осенило меня, — на нас до сих пор идентификационные браслеты!

— Вот чёрт, — выругался Шон, но шаг не сбавил, — избавимся от них на месте.

— Ты умница, — сказал Ник и поцеловал меня в висок.

Как и просила Трис, мы пошли медленным шагом по направлению к дороге. Чем ближе мы к ней, тем меньше нам встречается людей по пути. Город-призрак. С девяти утра и до шести вечера на улицах ни живой души. Все дети, наверняка, в школах и садах, раз их нет ни в песочницах, ни на качелях, которые мы прошли. Вероятность, что кто-то увидит нас, разгуливающих без дела, мала. Почему-то мне жутко. Я крепче сжала руку Ника и осмотрелась по сторонам. Даллас — цивилизованный город, но он, как будто застыл в начале второго тысячелетия. Он не сравнится с Пефомом, но мне здесь нравится, потому что можно побыть наедине с собой и с природой. В Пефоме другая жизнь, пафосная и суетная. Все куда-то спешат, магазины полны яркой одежды и орущих девчонок, готовых порвать друг друга за место в очереди. Люди в Пефоме не знают меры: много денег, много макияжа, много вещей, много всего, что приносит только радость и удовольствие. Я тоже оттуда, но я научилась быть другой, научилась думать о других, более ценных вещах, научилась замечать людей вокруг себя. Я полюбила Ника за то, что мы похожи, мы детали одного механизма.

— Посмотрите, какие тучи над городом, сейчас начнётся ливень, — вскрикнула Пэрис, показывая на небо. Я люблю дождь. Он смоет все мои переживания и заметёт наши следы.

— Это же чудо! — сказала я и подставила лицо начавшемуся дождю. Пусть я выгляжу идиоткой в глазах ребят, но я не чувствовала дождя на своей коже уже столько месяцев…

— Мел, мы почти пришли. Скорей, — попросил Ник, когда я на минутку остановилась. На нём нет капюшона, в отличие от остальных ребят. Он тоже любит дождь. Новые воспоминания нахлынули на меня, как мы с Ником бегали по лужам прошлым летом. Мы любили ходить на пляж по выходным, любили устраивать пикники. Жизнь в городе утомляет, мы прятались ото всех вдвоём…

— Да, прости, — ответила я и ладонями вытерла лицо от дождя. Волосы вымокли, одежда тоже, но мне комфортно. С двойным комплектом маек и белья только под дождём и гулять. Мне стало смешно, и я рассмеялась во весь голос. Шон обернулся, вопросительно на меня посмотрел и тоже засмеялся.

— Придурки! — сказал сзади идущий Тим и подхватил наш смех. Через пару секунд вся наша компания стала похожей на людей, которые только-только сбежали из сумасшедшего дома. Фактически, это так и есть! Свобода вдохновляет.

Мы стали набирать в руки воду из луж и обливать друг друга. Когда дождь прекратился, мы посмотрели на себя с ног до головы. Одежда и обувь в грязи. От этого стало ещё смешнее. И это не всё, чему можно порадоваться. Мы стоим на улице Джамп Стрит.

— Быстро мы добрались, — сказал Тим, вытирая руки о спортивные штаны. Нам всем срочно требуется душ и укол от бешенства. Давно я так не веселилась.

Мы быстро нашли нужный дом, в нём оказалось шесть подъездов. Моя бабушка рассказывала, что в Пефоме раньше все дома были такие, но сейчас их заменили высотки или частные коттеджи. Я же говорила, что Даллас остановился в развитии.

— Что это? — спросила я, указывая на причудливую штуку в двери. Она состоит из кнопок с цифрами, маленького окошка и встроенного микрофона.

— Кажется, домофон, — ответил Ник. Остальные удивились, видимо, тоже не знают, как и я. — Мы с тобой видели такие на фотографиях, забыла?

— Точно! И как это я умудрилась забыть, — сказала я, и все засмеялись. Если я смогла забыть маму и любимого парня, то уж не вспомнить какой-то домофон простительно.

Пэрис потянула за ручку двери, но та не поддалась. Тим последовал её примеру. Снова неудача. Потом Шон наклонился к окошку и пристально на него посмотрел. Теперь стало смешно мне, и я вспомнила, для чего нужен домофон.

— Здесь нет сканера сетчатки глаза, — объяснила я, — Трис сказала, что нужно позвонить. Отойдите, сейчас покажу.

— Ты не только талантливая певица, но ещё и спец по старине, — сказала Пэрис. Она явно не шутит, мне стало безумно приятно. Я поблагодарила её за комплимент.

— У меня в квартире по её просьбе висят настенные часы, — сказал Ник, — механические. Мел не любит новороты.

Меня снова вогнали в краску. Чтобы не выдать смущения, я подошла к двери и нажала на цифру 4, соответствующую номеру квартиры. Ребята, наверное, подумали, что дверь сразу откроется, как по взмаху волшебной палочки. Они обрадовались, когда раздался приятный женский голос:

— Вы от Трис?

— Да, — в один голос ответили мы, и дверь открылась. Пэрис захлопала в ладоши. Кажется, я впервые произвела на ребят впечатление.

Мы вошли в подъезд в поисках четвёртой квартиры. На первом этаже только три квартиры, и мы поднялись на второй. Странный дом, даже лифта нет. Не знаю, как остальным, но мне кажется это забавным.

Шон, как наш негласный представитель, первый подошёл к двери. Мы столкнулись с ещё одним чудом. Деревянная дверь с замком, который отмыкается только ключом. Ребята видят такое устройство впервые. Шон улыбнулся и уступил мне дорогу. Никто из них не заметил, что справа от двери есть круглая кнопочка. Я нажала на неё, и раздался громкий звонок, а потом щелчок. Перед нами открылась дверь. Вернее, её открыла девушка. Длинноногая, стройная, у неё длинные чёрные волосы и добрый взгляд. Очень милая.

— Вы промокли до нитки, — сказала она, посмотрев на каждого из нас, — заходите скорей!

Я первая переступила порог, за мной Ник, а следом Шон и Тим с Пэрис. Судя по их довольным лицам, девушка им тоже понравилась.

— Меня зовут Эмили, — представилась она, когда мы столпились в крошечном коридоре, — проходите в комнату. Я поставлю чайник.

Мы не раздумывая, сняли грязную обувь и верхнюю одежду, вымыли руки и расположились в зале на диване. Почему она так добра с нами? Трис ей заплатила? И куда она поставит чайник?




Глава 20. Эмили. Легкость


С каждым годом меняются некоторые

ценности и желания, а другие прибавляются.

Так и должно быть. Доказательство того,

что мы живём, а не существуем.

    

(из книги «Моя истерика»)






Не успела я остаться одна на кухне, как ко мне подошла девушка в форменной одежде швейной фабрики.

— Тебе помочь? — спросила она, явно изучая меня с ног до головы. Мне стало неловко, и я перевела взгляд с девушки на свои ногти.

— Если хочешь. Доставай кружки, ложки, сахарницу, сливки, — ответила я и сразу пожалела, что повесила столько обязанностей на гостью. Она же устала с дороги.

— Окей, — согласилась она, — а почему ты нам помогаешь?

— Меня попросила Трис, — без размышлений ответила я, — она много мне о вас рассказывала.

— Почему ты не на работе? — снова спросила девушка, справившись со своим заданием.

— Я взяла больничный на пару дней, чтобы…

— Чтобы не оставлять нас здесь одних? — продолжила она, хотя я не это хотела сказать. Девушка любопытна, у неё розовые волосы и привлекательная внешность. Это Алиса. Трис любит её песни, а я ни одной не слышала. В городе почти никто не уделяет времени музыке, и её трудно найти. Доступны только диски с популярными записями известных артистов. Мне такая музыка удовольствия не доставляет.

— Нет, что ты! Вдруг вам что-то понадобится, а вы не знаете город…

— Прости, я не хотела обидеть, — извинилась Алиса, — ты и так нас приютила. Спасибо, Эмили!

Её лицо смягчилось, враждебность исчезла. Чувствую, мы ещё найдём общие темы для разговора. Я ничего не ответила, только улыбнулась. Чайник закипел, и мы понесли чашки с чаем и поднос с пирожными в зал.

— Угощайтесь, — сказала я девушке с красными волосами и трём парням. Я думала, они будут замкнутыми и осмотрительными, но ребята веселились, когда мы с Алисой вернулись в зал. Они поблагодарили меня за угощения и гостеприимство. На самом деле, у меня давно не было в квартире столько людей, да ещё и таких импозантных, с яркой внешностью. Рядом с ними я блекну, как моль, среди бабочек. Они, действительно, хороши собой, мне приятно с ними находиться. Трис рассказала мне об их плане и о том, что он рухнул, рассказала об эксперименте, о других городах, не похожих на мой. Я живу на этом свете двадцать лет и не знаю, что есть некий «Идеал» и Сопротивление. Я знаю только, кто такой президент и мэр, и что такое рутинная работа…

— Давайте знакомиться что ли, — предложила Алиса. Она села рядом с парнем, он обнял её за талию. У них романтические отношения, и я поняла, что это Ник. Они здорово смотрятся вместе. Чуть позже я покажу им кое-что, надеюсь, это немного отвлечёт их от проблем.

— Я заочно вас знаю, — сказала я, — попробую угадать, кто есть кто.

Я начала с Ника, он довольно кивнул. С Алисой я уже практически познакомилась, и когда назвала её имя, она заулыбалась, а на её щеках появились ямочки. Рядом с ней сидят Пэрис и Тим. Я узнала девушку по ярким волосам, а парня по звонкому смеху. Я думала, что Пэрис будет гламурной блондинкой, судя по статному имени, но она оказалась простой девушкой без малейшего пафоса в поведении. Про Шона Трис рассказывала с нежностью и заботой, даже показывала мне его фото, поэтому я сразу догадалась, что это он. Он старше Трис, но кудряшки на голове делают его моложе. Видно, что по натуре он лидер, но считается с мнением друзей.

Когда мы наконец познакомились, Пэрис спросила:

— Как давно ты здесь живёшь?

— С рождения, — ответила я.

— Ты никогда не выезжала из города? — спросила она, выгнув бровь, едва заметную из-под густой чёлки.

— Нет, никогда. Я даже не знала о существовании городов, в которых нет фабрик. Трис открыла мне глаза.

— Обалдеть, — удивился Тим. Он первый допил чай и сейчас рассматривает мои плюшевые игрушки. — Серьёзно? Никто не знает? Нет, ты серьёзно? Вы новости не смотрите, что ли?

— Ну…. У нас местные новости, в основном, о делах на заводе и событиях, происходящих в Далласе, — ответила я. — Чувствую себя инопланетянкой.

— Не ты одна, — сказал Ник. У него музыкальный голос, и я заметила, что у них с Алисой одинаковые татуировки. — Для нас твой город совершенно незнакомый и новый. Мы, правда, как будто из разных Вселенных. Некоторые вещи кажутся нам такими странными и старыми.

— «Идеал» постарался, — сказал Шон, — не думал, что настолько всё серьёзно и секретно. Зачем это им, не понимаю. Держать нас в неведении о существовании друг друга.

— Шон, хватит стонать, дай пообщаться, — попросил Тим. Я думала, сейчас между ними завяжется конфликт, но потом догадалась, что они шутят. Забавные ребята.

— Ты одна живёшь? У тебя есть друзья, кроме Трис? — спросила Алиса. Она любит задавать вопросы. Журналистка, я и забыла. Я с детства мечтала об этой профессии, но в городе у нас их единицы. Они счастливчики, им не нужно работать на заводе, они только собирают информацию о нём и печатают в газете. Мне не довелось получить эту профессию, потому что моя семья недостаточно богата.

— Одна. Родители недавно переехали в другую квартиру, — ответила я, — друзей больше нет, но есть парень. Здесь сложно найти людей со схожими интересами, да и многие считают меня странной.

— Почему же? — спросила Алиса. — Мне кажется, ты необычная девушка, в хорошем смысле. То есть абсолютно нормальная в моём понимании.

— Не знаю, — смутилась я, — в свободное время я рисую, а это считается отклонением от нормы…

— Что? — возмутился Тим. Я заметила, что он бунтарь. — Даёшь свободу творчеству! Тебе, определённо, нужно валить отсюда.

Меня пленила эта мысль. Смотря на этих ребят, хочется развиваться, двигаться дальше, идти к своей мечте, сбежать.

— Если ваш переворот сработает, то я подумаю, — сказала я, искренне надеясь, что сработает.

— А чем занимается твой парень? — спросила Алиса.

— Играет на гитаре, — ответила я, — мы стараемся скрывать это от остальных, иначе неправильно поймут.

— Надо же! — обрадовался Тим. — В нашей группе будет прибавление.

Они с Ником переглянулись, и все засмеялись. Я подумала, что надо мной… Всё ещё неловко чувствую себя в компании столь неординарных личностей.

— Просто Ник пишет музыку, а я — тексты, у нас есть общие песни, — сказала Алиса. Видно, что она гордится своим парнем. — Тим тоже играет на гитаре, вот и предложил Нику создать общую группу, чтобы писать музыку вместе. Если повезёт выбраться отсюда…

— Здорово! — сказала я, к своему стыду пропустив мимо ушей последнее предложение девушки. — Хотелось бы послушать.

— Если только ты покажешь нам свои рисунки, — сказала Алиса, улыбаясь. Она умеет добиваться своего.

— Договорились. Займёмся этим вечером. Может, вы хотите отдохнуть?

— Да, спасибо, я бы приняла душ и сняла с себя лишнюю одежду, — сказала Алиса, и Пэрис поддержала идею.

— Прежде чем вы займётесь своими женскими делами, Эмили, скажи, у тебя есть инструменты? — спросил Шон. Я подумала, что музыкальные, и уже собралась принести им гитару.

— Зачем? — опередила меня Алиса с вопросом.

— Снять общажный браслет, — ответил он.

— Разве для этого нужен инструмент? Там же карабиновая застёжка, — удивилась я. По крайней мере, на моём браслете…

— На наших тоже, — сказал Шон, — а вот Алисе понадобится инструмент.

— Вот всегда Алиса крайняя… — обиделась она и театрально надула губы.

— Милая, ты забыла, что мы приехали в Корпус по своей воле? Дэрок не паял мне браслет на руке, а сделал его открывающимся, как у ребят, — объяснил Ник. Я запуталась, у кого какие браслеты, и зачем они хотят их снять…

— Точно. И что будем делать? — спросила Алиса.

— Нужен лазерный нож, — сказал Шон.

— У меня нет, — ответила я, — я вообще о таком первый раз слышу. Раз уж браслет литой, могут подойти наши обычные инструменты.

— Цивилизация, — вздохнула Алиса, — можете мне прямо с рукой отпилить.

— Перестань, можешь ходить с ним, — сказал Ник, хоть она и пошутила, — в браслетах нет датчика, только в микрочипах, поэтому пока мы в относительной безопасности. Наше местонахождение не получится отследить, если только уличные камеры нас не заметили.

— Нет. Мы теперь свободны, поэтому давайте раз и навсегда избавимся от этих ненужных штук, — сказал Шон и демонстративно снял свой браслет. Ему-то легко говорить, а Алисе придётся разрезать металл.

— Ладно, уберём со стола, а потом несите свои режущие приборы, — согласилась Алиса.




Я достала из шкафчика имеющиеся инструменты: кусачки, паяльник, пилу по металлу и плоскогубцы. Один Ник не удивился, когда увидел железки, и взял работу на себя. Через пару минут запястье Алисы было свободно. Ник осторожно распилил металл, подложив под браслет плотный картон, чтобы не повредить запястье Алисы. Все с радостными возгласами выбросили свои браслеты и какие-то микросхемки, похожие на флешки, в мусорное ведро.

Потом Алиса взяла у Ника телефон и позвонила подруге по имени Николь. Алиса заботится о ней, хоть и сама не в лучшем положении.

— Что это? — не удержалась я и спросила у Алисы, когда она закончила короткий разговор с подругой и с мамой. Я думала, у неё в руках планшет, правда, я видела его только по телевизору. Слишком он дорогой для меня.

— Ноутскрин, — улыбнувшись, ответила Алиса, — мне он не нравится, эта техника не для моего ума.

— Почему? — удивилась я.

— В нём слишком много ненужных функций и сложных программ. Мне нравится только то, что можно видеть своего собеседника, как будто он рядом с тобой.

— Видеосвязь? — уточнила я.

— Голограмма, — сказала Алиса, — видела фильмы в 3D? Примерно то же самое.

— Да, — ответила я, — а как ваш ноутскрин заряжается?

— В него встроена вилка, нужно просто воткнуть её в розетку, — объяснил Тим. Судя по улыбке, он пошутил, но я уже представила эту картину. Можно сэкономить на зарядках, которые постоянно ломаются.

— Не слушай его, он тебе расскажет, — засмеялась Алиса, — ноут почти не нуждается в подзарядке, нужно только иногда менять аккумулятор.

— Вот это вещь, — сказал Тим, — не то, что ваши древние блаблафоны. Ими только орехи колоть!

Эти ребята с каждой минутой нравятся мне всё больше и больше. С ними весело и легко. С их приходом у меня появилась мечта: сбежать со своим парнем от рутины и начать новую жизнь. Жизнь, полную творчества и любви!




Глава 21. Николас. Сюрприз


Искусство подобно воздуху.

Вдохнув однажды, больше не сможешь дышать без него.




После долгих споров мы с Шоном вдвоём отправились в магазин. Нужно было купить кое-что из еды и одежды. Эмили протестовала, говорила, что ничего не нужно, что у неё всё есть. Мел напрашивалась пойти с нами, беспокоилась, что мы заблудимся в незнакомом городе. Я не мог взять её с собой, потому что в квартире ей безопасней, ведь поиски нашей компании, скорей всего, уже начались. И не только поэтому. Я хотел купить ей подарок.

Шон не продлил срок действия своей карточки, так как долгое время находился в ЭО, поэтому мы воспользовались моей. Я взял её с собой на всякий случай, когда уезжал из дома, и спрятал под крышкой ноутскрина. Чтобы купить всё необходимое, нам пришлось на ходу сочинить продавцу лживую историю. Он несколько раз спросил, почему мы не на заводе в рабочее время. Шон притворился, что у него высокая температура, и он отпросился домой, а я, как будто вызвался его проводить. Пока продавец не передумал, мы быстро заполнили корзину продуктами, средствами для гигиены и некоторыми вещами. Когда я предоставил на кассе свою карточку, продавец с подозрением на меня посмотрел. Я думал, он вызовет охрану, и у нас будут проблемы, на которые у нас нет времени. Шон сообразил, что в Далласе принято расплачиваться бумажными деньгами, которые мы видели только на картинках в Сети. Он умело выкрутился из ситуации, сказав, что карточку нам дал сам мистер Грин и отправил за покупками. Продавец, видимо, забыл предыдущую историю и снова нам поверил.

— Ты настоящий сказочник, — сказал я Шону, когда мы вышли из магазина с огромными пакетами в руках.

— Не соврёшь — не проживёшь, — ответил он, довольный собой.




Когда мы вернулись домой к Эмили, на улице ещё было светло. Непривычно находиться в комнате с двумя окнами. Такое чувство, что мы выбрались из темницы…

— Вы столько всего накупили, обалдеть можно! — сказал Тим, когда увидел полные пакеты. Девушки стали убирать еду в холодильник и примерять новые футболки. Хорошо, что я заранее предупредил Эмили, и она с порога забрала мой подарок для Мел, чтобы спрятать его до дня рождения. В знак благодарности мы с Шоном купили нашей новой знакомой плюшевого медведя. Я сразу заметил, что в её квартире полно разных игрушек. Она обрадовалась медведю, дала ему имя Бу и посадила к остальным сородичам на кровать.

После вкусного ужина я позвонил Адаму и попросил, чтобы он удалил наши имена из Базы Данных «Идеала». Он без колебаний согласился, и я рассказал ему о нашем утреннем побеге, как и Шон — Биллу. Мы думали, что глава Сопротивления будет в ярости от нашего спонтанного поступка, но он посчитал план эффективным и попросил, чтобы мы завтра с ним связались и доложили о дальнейших действиях.

Шон был задумчив и молчалив, пока не пришла Трис. Мы гадали, почему она задерживалась, ведь рабочий день уже давно закончился. Причина стала очевидной, когда девушка появилась на пороге квартиры Эмили. Трис заходила к себе домой, чтобы переодеться. Шон сразу оживился при виде неё. Вместо форменной одежды на Трис джинсовые шорты и рубашка, а вместо привычного хвостика — накрученные волосы. Она выглядит немного старше своих лет из-за больших нагрузок на заводе, но это не мешает ей оставаться милой и весёлой. Она рано вступила во взрослую жизнь. Практически с выпускного бала прямиком на швейную фабрику, под прицел камер и любопытных глаз за зеркалами. Я бы никому не пожелал такой юности, но Трис сама выбрала этот путь, оставив родителей. Как и я оставил своих…

— Как вы тут? Чем занимались? — спросила Трис, когда мы собрались в зале возле телевизора, как пещерные люди вокруг костра. Я даже успел соскучиться по надоедливым телешоу и бесконечным сериалам.

Шон рассказал девушке про наш день: как мы танцевали под дождём, познакомились с Эмили, выкинули браслеты и обманули привередливого продавца.

— Надо же, сколько всего интересного я пропустила! — сказала Трис. Шон не отпускает её руку ни на минуту. Эти двое — зеркальное отражение нас с Мел. Тим с Пэрис тоже всегда сидят вместе, но они не так долго находятся в отношениях. Впрочем, какая разница. Главное, что никто не одинок. Со стороны мы, наверно, похожи на компанию женатых пенсионеров, собравшихся поиграть в карты. Я бы так не сказал, мы весело проводим время вместе, у меня никогда не было столько друзей. Больше всего меня радует то, что душевное состояние Мелоди нормализовалось, а наши чувства стали крепче и трепетней. Правда, не хватает уединения…

— Ещё вся жизнь впереди, — сказала Эмили. Она сидит в кресле в окружении своих многочисленных игрушек. Алиса предложила ей пригласить своего парня. Неловко, что мы тут все по парам, а Эмили это ничуть не смущает. Она сказала, что её парень стесняется новых компаний, но в будущем обязательно с нами познакомится. Мне интересно посмотреть на человека, который, несмотря на правила городка, занимается творчеством помимо работы. Для этого нужен сильный характер и уверенность в себе. Эмили говорила, что их вдвоём здесь считают чудаковатыми. В Пефоме же наоборот: странный тот, кто не может найти себя и своего призвания. Это «Идеал» выдумал принципы и правила, загнал нас в рамки и сделал нас зависимыми от мнения Общества.

— Это точно! — ответила Трис. Она такая же бунтарка, как и Тим, в ней есть задатки лидера, как и у Шона. Забавная у нас компания. Разные люди с разными интересами с разных уголков станы объединились вместе ради общего дела. Мел заметила, что я о чём-то задумался, и звонко чмокнула меня в щёку. Это вернуло меня к разговору.

— Я видела, что на ваших браслетах был написан только номер, — сказала Эмили, — Трис, и у тебя тоже…

— А что там ещё должно быть? — удивилась Трис, взглянув на свой браслет. Он литой, как и был у Мел, без застёжки. Это похоже на бремя, которое должен нести человек, напоминание о прошлых ошибках.

Эмили сбегала в другую комнату и принесла нам свой браслет, который с виду ничем не отличается от наших.

— Вот, смотрите, — она показала свой «аксессуар», и только вблизи мы заметили разницу. На нём написано имя вместо номера — Эмили Блэк. Я вспомнил слова Дэрока и понял, в чём дело.

— Мы же так называемые объекты в ЭО, каждому из нас присвоен свой идентификационный номер, — сказал я, обращаясь к Эмили. Шесть пар удивлённых глаз уставились на меня. — А ты живёшь в Далласе с детства, тебе не нужен код. Получается, ты здесь работаешь не по принуждению и не относишься к Экспериментальному Обществу.

— Это верно, если учесть то, что я вообще не знала об этом ЭО, как и никто другой в нашем городе, — сказала Эмили, прищурив глаза, — но у нас тоже есть подобные номера, и я знаю, как они расшифровываются.

Шесть пар удивлённых глаз перевели взгляд на Эмили, в том числе и я. Загадка на загадке.

— А откуда ты узнала? Где указан этот номер? — спросила Мелоди, уж она-то не любит, когда что-то остаётся неясным.

— В паспорте, — ответила Эмили. Такого поворота не ожидал никто.

— Можно взглянуть? — спросила Мел. — Я наизусть помню свой номер, может, это нам чем-то поможет.

— Да, конечно, — сказала Эмили и снова побежала в свою комнату.

Она вернулась с паспортом в красной обложке и открыла первую страницу с фотографией, именем, датой и местом рождения. Сбоку на странице пропечатаны знакомые цифры 09-0135720-01-03, но лично мне они ни о чём не говорят. В Пефоме и паспорта другие, но в них точно нет таких цифр. Вместо бумажной книжки у нас пластиковая карточка, с которой можно считывать информацию о человеке.

— Наши номера идентичны даже по количеству цифр, — сказала Мел, изучив паспорт Эмили, — мой код 02-0001703-01-02, можете достать из мусорного ведра и проверить. Эмили, ты знаешь, что означают эти комбинации цифр?

— Да, узнала в семнадцать лет, когда стала работать на заводе, — ответила Эмили, — до этого даже мама не объясняла мне, что обозначают этот незамысловатый набор чисел…

Все замерли в ожидании расшифровки кода, но я и не надеялся, что Эмили раскроет нам правду.

— Видимо, это секретная информация, раз даже мама не могла тебе рассказать… — начала Мелоди, но Эмили её перебила.

— Наверно, но если это поможет делу, мне не жалко, — улыбнулась Эмили, — всё просто. Первая пара обозначает номер города. В стране их всего десять, и Даллас среди них занимает девятую позицию, родной город Алисы, получается, вторую. Дальше идёт длинная цепочка. Эти цифры указывают на порядковый номер гражданина города. У Алисы число не дотягивает и до двух тысяч, но номер ей присвоили только по прибытию в ЭО. Отсюда следует вывод, что это число обозначает порядковый номер, как вы говорите, объекта. Столько человек было зарегистрировано перед Алисой. Следующая пара цифр у нас с ней одинаковая, единица обозначает номер завода. У нас их всего пять, швейная фабрика в списке почему-то первая. И последняя пара обозначает номер сектора, занимаемый работником. Именно эту пару мне пропечатали после того, как я приступила к работе, до этого в паспорте у меня её не было.

— Чёрт, ну и дела… — озадаченно сказал Шон. — Эмили, ты не представляешь, как важна эта информация, спасибо тебе!

Девушка не успела смутиться, как Мел снова что-то придумала:

— Ник, какой твой порядковый номер?

— 02-0001815-01-02, - ответил я, когда нашёл свой браслет в груде мусора на кухне. Повезло, что там были только обёртки от чипсов и шоколадок.

— Угу, — задумалась Мел, — ты появился в ЭО спустя полгода после меня. Значит, за это время к нам поступили помимо тебя сто одиннадцать человек. Это огромное количество…

После слов Мелоди Шон, Тим и Пэрис достали из ведра и свои браслеты, чтобы проверить статистику. Их порядковые номера следуют друг за другом и отличаются от наших с Мел только первой парой цифр, обозначающих город. Номер Шона 03-0001513-01-02, Пэрис — 03-0001514-01-02, Тима — 03-0001516-01-02. Между идентификационными номерами Тима и Пэрис, видимо, пропущен номер Норы, ведь они приехали в ЭО вместе.

— Удивительно, — сказал Шон после изучения кодов, — раньше поток людей в ЭО был больше. Разница между нашим пребыванием в Корпусе и пребыванием Алисы всего полгода, но за это время прибыло больше двухсот человек…

— И что нам с этими знаниями делать? — спросил Тим. Кажется, я знаю…

— Зная комбинацию цифр, о которой рассказала нам Эмили, мы можем сами составлять уже существующие коды…

— Это облегчит задачу для Адама и Билла, — продолжила мою мысль Мелоди, она схватывает налету, — они смогут с лёгкостью удалять объекты, простите за грубое слово, из Базы Данных, тем самым возвращая им сознание.

Я тоже об этом подумал. Адам говорил, что может отключить микрочип только в том случае, если знает идентификационный номер «объекта» или же его имя с фамилией и родной город. Теперь всё встало на свои места.

— Чёрт, вы оба на кого учились? — обрадовался Шон. — Шерлок и Ватсон, это то, что нам нужно! Завтра посоветуемся с Биллом и Адамом, как лучше поступить. Эмили, ты ведь работаешь в третьем секторе?

— Да, сортировщицей готовой продукции, — ответила девушка. Она уже не стесняется нас, как днём. — А чем это может помочь?

— Просто удостоверился, — сказал Шон, — тогда нам нужно отключить те микрочипы, в коде которых на конце стоит 01 или 02. У людей из твоего города нет микрочипа, ваш код служит лишь порядковым номером в паспорте.

— В таком случае нужно сузить круг до первого сектора, — предложил Тим, — в нём работают люди с четвёртого и пятого этажа общежития. Остальным возвращать память не нужно.

— Стоп, — сказала Мел, разводя руками, — я уже запуталась. Я жила на пятом этаже вместе с Николь, только мы работали в разных секторах. Мы обе были преступницами, исходя из нашей теории, ведь так? К счастью, мы оказались исключением из правил. Что-то мне подсказывает, что мы с ней не единственные. Тим прав, нужно рискнуть и отключить первому сектору микрочипы. Если даже эти люди и окажутся преступниками, то, думаю, они всё равно будут нам благодарны. Сейчас для Сопротивления важен каждый здравомыслящий человек! Со вторым сектором будет проще, этим людям нужно отключить функцию подавления личности.

— Согласен с тобой, — обратился Шон к Мел, — идёт речь о восстановлении не только памяти, но и личности. Сопротивление вернёт людям сознание и эмоции, расскажет правду и будет надеяться на поддержку… Кстати, на счёт твоего второго сектора. Можешь считать, что родители Ника сделали тебе подарок.

— Вы, конечно, все молодцы, и я горжусь вашей смекалкой, — сказала Трис, — но давайте немного отвлечёмся и отдохнём от мозгового штурма. У Эмили есть для вас сюрприз!

— Вот это мне нравится, хорошее предложение, — обрадовалась Мел и тут же встала с дивана, потянув меня за собой. Надеюсь, её не задели слова Шона о моих родителях. Нам, действительно, нужна разрядка.

Эмили пригласила всех нас в её комнату, куда мы ещё не заходили, дверь в неё была закрыта. Девушка нам полностью доверяет, раз хочет показать нам свой маленький мир.




— Эмили, у тебя же тут целая галерея! — вскрикнула Мелоди, реакция Пэрис была примерно такой же. Девушки первые заметили рисунки на стенах. Я сначала подумал, что работы выполнены профессиональным художником, но на каждом рисунке в уголке стоит подпись Эмили Блэк.

— Это всё ты нарисовала? — спросил Тим. Он тоже поклонник искусства, как и большинство из нас.

— Ну да, ничего особенного, — скромно ответила Эмили.

— Какая красота! Обожаю этого безумца! — сказала Мел, увидев красочный портрет Шляпника из старого фильма «Алиса в стране чудес». Джонни Депп — любимый актёр её матери. — Можно я сфотографирую рисунок? Маме очень понравится!

— Конечно, — ответила Эмили, — ты меня засмущала… Никто, кроме моего парня и Трис, не видел мои работы.

— Они потрясающие! — восторженно сказала Мел. — Мы заберём тебя в Пефом и продадим картины в музей. Сотни людей придут, чтобы полюбоваться твоими шедеврами.

Эмили засмеялась, и Трис ободряюще подмигнула подруге. Пока Мелоди фотографировала понравившиеся рисунки на мой ноутскрин, я успел рассмотреть комнату Эмили. Она маленькая, но уютная. Множество рисунков делает её похожей на настоящую мастерскую. Из мебели здесь только кровать, письменный стол, стул, несколько тумбочек и деревянный мольберт.

— Ты давно рисуешь? — спросил я у юной художницы. — Только профи может рисовать и портреты, и пейзажи, и постановки, да ещё и в разных стилях.

В Пефоме наши художники специализируются на чём-то одном, выбирают свой стиль. Сейчас популярен киберпанк, он вернулся к нам из начала второго тысячелетия. В работах Эмили я увидел смешение нескольких стилей. Ещё и каждый рисунок выполнен в разной технике. Шляпник нарисован пастельными мелками, портрет девушки из будущего — гуашью, космос — масляными красками. Благодаря своему таланту Эмили могла бы стать знаменитой в наших краях.

— С детства, — ответила она, — родители часто покупали мне фломастеры и раскраски, но никогда не думали, что детское развлечение перерастёт во взрослое хобби.

— У тебя талант, — сказал я, но Эмили не услышала. Она отвечала на расспросы ребят по поводу картины, которую я ещё не видел. Когда подошёл поближе, то понял, что стало предметом бурного обсуждения. Я видел подобные арты в Сети, но они выполнены не на холсте, а составлены в специальных программах на ноутскрине. Ручное искусство стало забываться…

— Как ты такое придумала? — спросила Мел. Мне тоже интересно, как человеку, живущему практически взаперти, могло прийти в голову это чудо. Рисунок Эмили нарушает все законы физики. Там, где должно быть небо, нарисовано море, а его берег расположен на верхнем краю листа. Город находится там, где и положено, а небо сразу бросается в глаза. Впервые вижу его в подобном исполнении. Слева изображён закат, плавно переходящий в ночь с луной и звёздами, а справа — рассвет с солнечными лучами, освещающими море и здания. Кстати, дома больше похожи на современные, как в Пефоме, нежели на здания в Далласе. Удивительное видение мира. Я в восторге! Жаль, я не владею кистью…

— Не знаю, мне это приснилось, — призналась Эмили, — я часто вижу море в своих снах. Я добавила немного фантазии и перенесла картинку на бумагу.

— Мне кажется, это больше, чем фантазия, здесь скрыт какой-то смысл… — сказала Мел, и я с ней полностью согласен, но тайный смысл мы ещё не нашли. Эмили пожала плечами, она тоже не в силах объяснить значение картины.

— Какая прелесть! — восторженно сказала Пэрис, показывая на шкатулку с бантиками. Она редко включает «кисельную девочку». — Откуда у тебя их столько?

— Почти все я сшила сама, — ответила Эмили, — в Далласе подобные украшения стоят дорого, поэтому мама иногда приносит мне с работы оставшиеся лоскутки.

— А я думаю, где ты взяла эту розовую футболку, — сказала Мел, улыбаясь.

— Нет, одежду я шить не умею. Папа работает в пятом секторе, и ему иногда удаётся достать вещи с дефектами, они мало заметны, но для продажи уже не пригодны, — ответила Эмили. — Я хожу в этих вещах только дома, чтобы не быть белой вороной среди остальных. Ник с Шоном, наверно, заметили, что на магазинных полках лежит одежда нейтральных или зелёных тонов.

— Это же дискриминация! — возмутилась Пэрис.

Тема красоты и стиля для неё близка, как и для Мелоди с Эмили. Они совсем не похожи на девушек из Пефома, помешанных на моде, просто они давно не уделяли себе достаточно времени. Кстати, Мел удивилась, что волосы Пэрис за год пребывания в ЭО не потускнели, а корни не отрасли. Я ей объяснил, что девушка вместо косметики взяла с собой запас красной краски для волос, об этом мне рассказывал Тим. В первый день знакомства с Пэрис она показалась мне избалованной девчонкой, но узнав её лучше, понял, что это совсем не так. Она скромная девушка, училась вместе с Шоном и Тимом на экономиста, занималась экстремальными видами спорта, присущими городу Сансити. И фамилия её вовсе не Хилтон, а Райли. Готов поспорить, что светская львица начала двадцать первого века не умела шить роскошные платья.

Мы с Шоном, Трис и Тимом оставили девушек обсуждать насущные темы и вернулись в зал. Трис не отходит от Шона ни на минуту, ведь они мало проводят времени вместе. Когда закончится эксперимент «Идеала», наша жизнь изменится. Мы будем вольны делать то, что нам хочется и жить там, где попросит душа. Каждый из нас надеется на победу Сопротивления.

Пока мы ждали возвращения девушек, Шон рассказал Трис о том, что Грин — голограмма. Эта новость привела её в восторг.

— Наброситься на мэра города, это ж надо додуматься! — засмеялась она. — Теперь всё ясно. А мы с Мел гадали, почему Грин появляется перед началом рабочего дня в двух местах фабрики одновременно.

Наш разговор прервало появление довольных девушек. У Мел на голове красуется чёрный бантик, а у Пэрис — белый. Мой подарок окажется как никогда кстати. Мне неловко, что я купил не то, что хотел, и боюсь, что Мелоди не понравится сюрприз, но магазин «Всё для дома» не богат на ассортимент.

— Скучали, рокеры? — спросила Мел, показывая нам гитару, спрятанную за дверью. — Пора повеселиться!

Акустическая гитара, скорей всего, принадлежит парню Эмили. Надеюсь, он не будет возражать, если я на ней немного поиграю. Мелоди протянула мне инструмент и села рядом со мной на спинку кресла. Девушки устроились на диване и стали с любопытством рассматривать, как я перебираю пальцами струны. Мелодия заиграла сама с собой, которую я уже давно прокручиваю в голове…

— Ник недавно её написал, — сказала ребятам Мел, — она и без барабанов звучит потрясающе!

— Мы можем воплотить наш запасной план, — предложил я, — новая песня завершит альбом. Твоё стихотворение «Вспоминаю о тебе» будет идеально звучать под музыку.

— Я его написала как раз для твоей мелодии, ещё бы оно не звучало, — улыбнулась Мел, — ты хочешь сейчас записать песню?

— Почему бы и нет? Мне кажется, сейчас самое подходящее время. Мы сможем выложить альбом в Сеть в подтверждение твоей статьи, — сказал я, немного сомневаясь, но виду не подал. Запись песен всегда была нашим с Мел интимным делом. В студии нас никто не отвлекал, мы были наедине со своими идеями и музыкой. Ребята меня немного смущают, но с этим я справлюсь. Тем более, они молчат, слушают наш с Мел разговор.

— Ладно… — ответила Мелоди, ей так же неловко, как и мне. Раньше она панически боялась сцены, но со временем привыкла. Одно дело, когда твои записи слушают дома, а другое, когда твои друзья смотрят на тебя в упор и ждут шедевра. — У тебя же на ноутскрине есть готовая мелодия со всеми необходимыми инструментами, проще сверху записать вокал.

— Музыка у Ника крутая получилась, — сказал Тим, он же часто слушал мои записи, — но песня под акустику будет звучать лучше. Зачем лишними звуками перебивать красивый голос Мел, она справится сама. Что скажете?

— Ну… — засмущалась Мел. — Стихи действительно грустные. Можно попробовать и под акустику.

— Окей, — согласился я, — давай пробовать.

Мел начала петь, и я подстроился под её медленный темп исполнения. Первый раз она пела тихо, боясь не попасть в ноты, да и я играл в пол силы.

— Мел, вживую твой голос звучит ещё лучше, — подбодрила её Трис.

Мелоди сразу оживилась, и мы прогнали песню ещё несколько раз, чтобы она запомнила все аккорды и паузы между куплетами. Когда Мел произнесла традиционное слово «Пишем», я включил на ноутскрине звукозапись и начал играть выученную мелодию.

В комнате тихо. Я не замечаю ничего, кроме светящихся от радости глаз Мел. Она поёт, я играю. Мы вернули наше прошлое. Я чувствую гитару, Мелоди чувствует ритм, мы чувствуем друг друга. Когда она спела последний куплет, ребята зааплодировали. Мне тоже нравится эта часть. Звучит, как девиз:
		Здесь со мною ты теперь,



		Не нужно больше притворяться.



		Мы изменим мир, поверь,



		Навсегда с тобой хочу остаться!








Мы с Мел выдохнули с облегчением. Она крепко меня обняла и прошептала: «Спасибо, милый». Ребята ничего не услышали, потому что стали бурно обсуждать услышанную композицию.

— Так душевно, до слёз, — сказала Эмили, вытирая ладонью мокрые щёки. Я почувствовал себя виноватым, потому что заставил эту искреннюю девушку плакать. — Очень трогательно. Вы большие молодцы!

Мелоди обняла девушку и поблагодарила за приятные слова. Я не успел ничего сказать, потому что Тим с Пэрис попросили исполнить некоторые песни из нашего репертуара.

— Чувак, ты крут! Нам нужно написать что-нибудь вместе, — сказал Тим, когда я доиграл вторую мелодию быстрым перебором.

Мы не заметили, как пролетело время. Было больше полуночи, когда Трис сказала, что хочет спать. Она решила остаться ночевать с нами, чтобы быть ближе к Шону. В своей комнате Эмили застелила кровать для Трис и Шона, а себе подготовила раскладное кресло. Трис упиралась, хотела спать на полу, но Эмили настояла на своём. Нам с Мел достался мягкий матрас на полу в зале. Мелоди оказалась более упёртой, чем Пэрис, и уступила им с Тимом диван. Мне тоже всё равно, где спать. В итоге мы договорились с ребятами, что будем спать по очереди. Я надеюсь, что мы здесь задержимся ненадолго. Неудобно перед Эмили, которая и так ради нас взяла больничный и пожертвовала своей кроватью и холодильником, и временем…

В конце нашего приятного вечера мы все вместе спели любимую песню Мел «Как бабочка», только Пэрис скромничала и почти не подпевала. С каждым днём я всё больше и больше узнаю людей, с которыми недавно познакомился, и убеждаюсь в том, что они замечательные.

Мы выпили по чашке чая, умылись, пожелали друг другу спокойной ночи и отправились по своим спальным местам. Мелоди быстро уснула в моих объятиях, а я долго не мог налюбоваться её лицом, слегка напряжённым даже во сне, и столь прекрасным…




Глава 22. Алиса Мелоди. Вдохновение


Вдохновение нужно не только для того,

чтобы придумать рифму, написать мелодию…

Порой оно необходимо, чтобы совершить

какой-то поступок или принять верное решение…




Утром я пожалела, что легла спать на полу. Спину ломит, шея болит, ещё и ноги после вчерашней пробежки зудят. Открыв глаза, я увидела, что Ника нет рядом. Тим с Пэрис смотрят мультики по телевизору. Они заметили, что я уже не сплю и предложили мне перебраться к ним на диван. Я отказалась и побрела в ванную.

— Доброе утро, Мел, — крикнула мне Эмили из кухни. Она опять готовит одна, какие же все лентяи.

— Доброе, Эмили, — ответила я и включила в ванной комнате свет. Я благодарна Нику и Шону за то, что вчера они нам с Пэрис купили ночные рубашки. Чувствую себя почти как дома. В общежитии я спала в футболке и шортах, а это жутко неудобно. — А где Ник и Шон с Трис?

— Трис же ушла на работу, — ответила она, я и забыла, — а парни у меня в комнате играют на гитаре. Я думала, ты их уже видела.

— Не, — ответила я, зевнув. Нужно было ещё немного поспать, сегодня будет тяжёлый день. — Я приму душ и помогу тебе, не делай всё сама.

— Успокойся! — настойчиво сказала Эмили и замурлыкала какую-то мелодию. Она выглядит счастливей, чем в момент нашего знакомства. Наверное, нашла себя и доверилась эмоциям. Этих простых вещей не хватает в маленьком городке под названием Даллас.

Прохладная вода меня ободрила, а освежающий гель для душа смыл усталость. Впервые я купаюсь без браслета на руке и без скрытых камер. Теперь я чувствую себя свободней. Это хороший знак при сложившихся обстоятельствах.

Я помогла Эмили сделать бутерброды к чаю, за это время мы успели немного поболтать о простых вещах. Я прониклась симпатией к этой девушке. В Пефоме редко встретишь доброго и искреннего человека. Я даже стала забывать, что это вообще возможно. Моя мама учила меня быть хорошим человеком, но иногда мне кажется, что я её подвела. Были моменты в моей жизни, когда я думала только о себе и хамила всем вокруг. И сейчас проскальзывает подобное, но это лишь маска. Я прячусь за ней, потому что боюсь довериться людям, но мои близкие никогда не видели меня такой.

Все что-то бурно обсуждали, когда я вошла в зал с подносом, а потом быстро замолчали. Я не вовремя? У них что, секреты от меня? Мел, прекрати нагнетать обстановку…

— Доброе утро, принцесса, — сказал Ник. Он, как и говорила Эмили, сидит с Шоном и с гитарой, но они уже перебрались к ребятам из комнаты. Вот чего не хватало Нику. Гитары. Они с ней — одно целое. Я даже иногда ревную Ника. Он буквально не выпускает её из рук…

— Опять ты меня так назвал, — рассердилась я. Принцесса! Только короны не хватает. Сейчас я больше похожа на прислугу. Совсем не потому, что я приготовила с Эмили завтрак ребятам, я сужу по своему внешнему виду. Он оставляет желать лучшего. Я не привыкла показываться на людях без грамма косметики.

— А, по-моему, это мило, — сказал Ник. Глядя на его улыбку, я готова быть кем угодно.




После завтрака мы освободили стол от посуды и положили в центр чёрный ноутскрин Шона. Для нас это уже стало традицией — садиться вокруг стола и с кем-то общаться по видеосвязи. Прямо сейчас Ник и я лично познакомимся с главой Сопротивления, Биллом. Это будет необычная беседа, к нам также подключится Адам. Он специально отпросился на целое утро с работы.

— Шон, я ждал твоего звонка, — через несколько гудков ожидания ответил Билл. У него голос с приятной хрипотцой, как я и представляла. Он, наверное, курит для поддержания образа. В нашей стране пытались ввести запрет на курение во времена молодости моей мамы, но из этого ничего не вышло, люди протестовали. Пришлось заменить табак в сигаретах на его безвредную копию. Несколько лет назад сигареты перестали вызывать раковые болезни, а стали лишь неким аксессуаром (вроде дамской сумочки или карманной собачки) в нашей жизни. У людей осталась только привычка к сигаретам. Мама говорила, что раньше курить было модно. Хоть за что-то «Идеал» можно поблагодарить.

— Привет, Билл, — по-братски сказал Шон. Я думала, с таким человеком нужно быть потактичней. — Сначала я познакомлю тебя с ребятами.

— Несомненно, — ответил Билл.

Внезапно появилась картинка с его изображением, Билл не намерен скрывать своё лицо. Я чуть было не открыла рот при виде главы Сопротивления! Мне казалось, что Билл будет представительно выглядеть. В костюме, с прислугой и прочими привилегиями, как показывают в фильмах. Ничего подобного я не заметила. Молодому мужчине на вид лет тридцать, на нём простая красная футболка, облегающая подтянутое тело, на лице трёхдневная щетина примерно такой же длины, как и русые волосы на голове. Если бы я знала раньше, как выглядит Билл, никогда бы не доверила ему судьбу Общества…

Шон представил главнокомандующему Ника, меня, Адама и Эмили. Мы коротко кивнули друг другу со словами: «Приятно познакомиться». Я ожидала, что этот разговор будет строго официальным, никаких «ты» и «привет», ведь решается жизнь всей страны. Спустя пару минут общения с Биллом я поняла, что он выбрал верный подход к своим «сопротивленцам». Он всем своим видом даёт нам понять, что не хочет быть похожим на деспота. Мне это нравится, он заслуживает уважения.

— Шон рассказывал мне о вас, — сказал Билл, и я даже испугалась его дружелюбного тона. — Николас приехал в ЭО, чтобы спасти свою девушку Алису. В свою очередь, Алиса помогла нам вычислить невиновную девушку Николь. Адам — племянник всеми известного научного деятеля и готов с нами сотрудничать. Эмили — смелая девушка, выручившая целую команду. Вы все дороги Сопротивлению, и я хочу выразить вам благодарность за новые идеи.

Я на секунду потеряла дар речи. За что он меня благодарит? Ладно, Ника… Он предложил ребятам отследить место появления сыворотки, придумал запасной план с нашим музыкальным альбомом. Не думаю, что я оказываю большое влияние на данную ситуацию…

Следующие несколько минут Шон вёл монолог, рассказывая Биллу про наш вчерашний день. О том, как Эмили открыла нам секрет идентификационного номера, и даже про запись песни. Эмили засмущалась так же, как и я, когда услышала своё имя.

— Вы с каждым днём всё больше и больше меня удивляете, — сказал Билл с явной благодарностью в голосе. Интересно, у него есть дети, жена? Он не похож на счастливого семьянина, у него и следа нет от обручального кольца. Мне кажется, его больше заботят политические проблемы, тем более несколько лет он посвятил «Идеалу» и знает не понаслышке об их замыслах. — Если вы знаете, как комбинируются коды, значит, вы сможете дать Сопротивлению последующие указания. Успеете до вечера прислать мне по пять номеров с каждого завода, кроме вашего? Наши люди в «Идеале» отключат все соответствующие микрочипы.

— Без разницы, какой использовать сектор? — уточнил Шон. Билл кивнул. — Ладно, тогда ты должен знать ещё кое-что.

Мы логически подошли к этой теме. Билл весь во внимании. Шон рассказал про наши догадки о невиновных людях, работающих в первом секторе, таких как Николь.

— Вот как! — удивился Билл, закурив сигарету. Я была права на счёт его дурной привычки. — Первый раз сталкиваюсь с подобным случаем. Вы правы, нужно провести срочное расследование.

— Можно спросить? — обратилась я к голограмме Билла. Он, улыбаясь, пожал плечами, как бы говоря: «О чём речь! Спрашивай, что угодно». — Почему вы не хотите использовать наш завод?

— Вы здесь, поэтому там некому будет общаться с людьми, чьё сознание мы скоро освободим, — ответил Билл. Ребята не уловили суть моего вопроса и стали смотреть то на меня, то на Билла.

— Почему же? На связи осталась Николь, — после нескольких реплик я стала чувствовать себя уверенней. Никогда раньше не спорила с представителями серьёзных организаций. Рискую. — Я оставила ей свой ноутскрин и могу попросить, чтобы она стала неким ментором для выбранного нами человека. Пять — это слишком много для неё, её психика ещё слаба, но общение с одним потянуть она сможет. Этим человеком может быть Британи. Она наша соседка по этажу, Николь говорила, что эта девушка появилась через несколько дней после неё. Зная комбинацию цифр, я с лёгкостью могу назвать код Британи, стоит только прибавить единицу к порядковому номеру в коде Николь.

Когда я договорила, Билл сморщил лоб, подняв густые брови. Чувствую, как моё бледное лицо стало бордовым. Ник в поддержку взял меня за руку под столом. Мы раньше так делали в столовой. Это чертовски мило. Я сжала его ладонь в ответ.

— Она выдаёт такие мысли, какие бы мне в голову не пришли! — сказал Шон Биллу. — То, что предлагает Алиса, нужно осуществить.

— Не могу не согласиться, это гениально. Спасибо, Алиса, — сказал Билл, — ты помнишь код своей подруги?

— Он есть у Ника на ноутскрине, — сказала я, — я отправляла ему код, чтобы наш друг Адам отключил ей микрочип.

— Хорошо, — сказал Билл, — тогда ты сможешь сейчас продиктовать мне номер Британи? Мы сразу же ею займёмся.

Я кивнула голограмме, все оживились, и меня это радует. У нас большие шансы на победу! Ник достал из кармана своей новой фиолетовой рубашки ноутскрин, открыл входящие сообщения и показал мне код Николь 05-0001532-01-01.

— Идентификационный номер Британи 05-0001533-01-01, - продиктовала я Биллу, и он внёс данные на своём экране. Надеюсь, интуиция меня не подвела, и это, действительно, код Британи.

— Эта девушка, как и Николь, из Блудрима? — спросил Билл. В этом я не уверена… Николь говорила, что видела Британи раньше, значит, из Блудрима. Не скажу же я ему, что не знаю!

— Да, и она тоже работает в первом секторе. Я заменила только одну цифру во второй комбинации.

— Стоит попробовать. Если ошибёмся, то спасём другого человека, не страшно, — сказал Билл, что было больше похоже на рассуждения вслух, — ты сможешь предупредить Николь, чтобы она расспросила Британи о её прошлом, когда девушка придёт в себя? Это важно. Мы должны проверить вашу теорию.

— Конечно, — ответила я, — через сколько дней её сознание придёт в норму?

— Это индивидуальный процесс, — сказал Билл, — думаю, Николь может поговорить с ней уже на этих выходных.

Какой сегодня день? Среда. Уже среда! Завтра же мой день… Неважно. Нужно предупредить Николь.

— Отлично, всё получится, — я попыталась убедить скорей себя, чем ребят. Не хочу подвергать Николь опасности.

— Что будет с «отключенными» на других заводах? — спросил Ник.

— Они под контролем, — ответил Билл, рассматривая мебель в квартире Эмили, — я передам нашим людям из Сопротивления, которые сейчас находятся на заводах, чтобы они занялись ими.

— На это потребуется время, — задумчиво сказал Шон, — которого у нас нет. Не факт, что нашим словам поверят. Что вообще нам это даст?

— Ты сомневаешься в наших силах? — улыбнулся Билл. Мне показалось, что он пытается скрыть обиду. — Вы сами придумали этот способ. Другого выхода у нас, к сожалению, нет. Да, потребуется много времени, но это уже метод. Эффективный метод! С каждым разом мы будем отключать всё больше и больше микрочипов. Сопротивление будет рассказывать людям правду, тем самым подготавливая почву. «Идеал» ничего не сможет сделать, если на нашей стороне будет большинство. Люди на заводах больше не будут подвергаться подавляющей сыворотке, они поймут, что стали мыслить иначе, яснее. У нас есть шанс, что люди со стёртой памятью вовсе не преступники. Они будут благодарны нам, станут протестовать. Что станет с крупными городами, если фабрики на время остановят своё производство? Мы зависимы друг от друга. А ты спрашиваешь, что нам это даст? Это лучшая идея из всех. За несколько лет мы продвинулись дальше, чем мечтали. Наконец, Сопротивление может выйти из тени и начать действовать. Раньше «Идеал» закрывал на нас глаза, отмахивался, как от надоедливых мух, ни во что не ставя наши силы. Понимаешь, о чём я? В этом вся суть.

Внушительная речь Билла подошла к концу. Интересно, он к ней заранее подготовился или импровизировал?

— Понимаю… — согласился Шон. Меня, как его, мучают те же сомнения. Мы просто уже не знаем, во что верить, на что надеяться…

— Нам нужно найти слабые места «Идеала», чтобы поставить им свои условия, — продолжил Билл, — начало положено. Отступать нельзя. Или кто-то хочет сдаться?

— Нет, — наши голоса слились воедино, придавая нам сил, о которых говорил Билл. Он заглянул в глаза каждому, как это обычно делает уважающий себя правитель, и победно кивнул. Билл оказался не таким мягкотелым, как я подумала сначала.

— Как ты смотришь на то, чтобы мы рассказали людям правду об «Идеале» и их планах? — спросил Шон. Сейчас решится, буду ли я сегодня писать статью или нет. — Всем людям.

— Хм, — задумался Билл, потирая пальцами подбородок, — я думал об этом. Как вы предлагаете это сделать?

— Это запасной план Ника и Алисы, они придумали его в ЭО, — уточнил Шон, снова упомянув наши имена. Адам, точнее его голограмма, ободряюще нам улыбнулся. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я его видела. И маму… Нужно покончить с «Идеалом».

— Интересно, расскажите, — попросил Билл. Я посмотрела на Ника, и он понял намёк. Сегодня я уже достаточно сказала.

— Алиса работала в Пефоме журналисткой, — сказал Ник, — она писала удивительные статьи, люди проникались к ней доверием. Я и подумал, что сейчас она может сделать то же самое, может донести до людей тот ужас, в котором все мы живём. Есть вероятность, что ей поверят. У неё есть поклонники, и я рассчитываю на их доверие. Не знаю, какую вызовет реакцию эта статья, но попробовать стоит. Что скажете?

— Это не менее эффективный метод, чем отключение микрочипов, — сказал Билл, — я знаю, какая будет реакция. Люди сначала не поверят, потом испугаются, потом начнут действовать. Только неизвестно, как они станут действовать, и на чью сторону встанут. Однозначно, будет хаос мыслей. Что ж, если мы хотим сопротивляться «Идеалу», то нужно идти до конца! Как вы хотите распространять статью, нужна помощь Сопротивления?

— В Сети, я думаю, — ответил Ник, — вот только жители страны могут не поверить, что это пишет Алиса, могут принять за шутку или дешёвый слух. То, что она напишет, будет большой неожиданностью для всех. Никто и никогда не думал, что «Идеал» способен на такие эксперименты…

— В Сети информация распространяется быстро, поэтому мы совсем скоро узнаем реакцию на прочитанное, — сказал Билл, — ты прав, нет никакой гарантии, что статью написала именно Алиса, но истинные поклонники поверят в её слова, тем более, если эти слова будут красноречивы.

— На этот случай у нас есть ещё одна идея, — сказал Ник, и я сразу поняла, о чём речь, — в поддержку статьи и в подтверждение личности мы выложим наш совместный музыкальный альбом, который так долго ждали поклонники.

— Так чего же вы сидите? — спросил Билл, довольный предложением. — Это точно привлечёт внимание многих.

— Есть ограничения в информации, которую я могу использовать для статьи? — спросила я.

— Нет. Чем больше народ узнает, тем лучше, — ответил Билл.

— Может, пока не стоит называть твоё имя? — спросил Шон. Он прав, но я и не собиралась этого делать.

— Что мне терять? Девушка рискует ради нас! Я оставлю этот вопрос на усмотрение Алисы, — ответил Билл, а потом обратился ко мне. — Не переживай на счёт своей безопасности. Я отправлю несколько человек в Даллас, чтобы они охраняли вас всех, куда бы вы ни направились.

Я хотела возразить против охраны и лишней заботы, но Билл прижал палец к губам и явно дал понять, что это не обсуждается. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что Билл хорошо владеет своим телом, жестами и мимикой.

— Я могу заняться агитацией статьи и альбома, — предложил Адам. Он видит Билла на своём ноутскрине так же, как и мы. — Можно оставлять анонимные комментарии в Сети по поводу статьи в поддержку Сопротивления. Мой знакомый работает на телевидении, я могу дать ему диск с песнями, чтобы он крутил их на местном канале. Так люди быстрей узнают то, что хочет до них донести Мел. И только от неё будет зависеть их реакция.

— Я постараюсь вас не подвести, только не обещаю шедевра, — призналась я, — у меня давно не было практики, но я сделаю всё, что в моих силах.

— Распространение нам понадобится, — ответил Билл на предложение Адама, — «Идеал» тоже не будет сидеть на месте, деспоты сразу начнут заметать следы. Нужно действовать оперативно, и я предлагаю приступать к делу.

Все согласились, а я была уже в своих мыслях и рассуждениях. Перед тем как попрощаться с нами, Билл попросил обращаться к нему на «ты» и пожелал мне удачи.

* * *


— Где я могу побыть одна? — спросила я у Эмили, когда по моей просьбе она дала мне чистую тетрадку в клеточку и чёрную ручку. В Пефоме эти принадлежности — редкость. Здесь я могу насладиться ими сполна.

— Моя комната в твоём распоряжении, — сказала Эмили. В квартире их всего две, и мне неловко, что всем придётся ютиться в зале. Неизвестно, когда я закончу…

— Спасибо, — сказала я, — просто мне нужна тишина…

— Мы будем паиньками, — пообещал Тим. Уж он и пяти минут молча не просидит.

— Просто сделайте вид, что ничего особенного не происходит, ладно? — попросила я немного в грубой форме, но вроде никто не обиделся. Я становлюсь такой хамкой, когда мне поручают серьёзное дело. Стыдно за своё поведение.

— Если что, я рядом, — сказал Ник, но ко мне не подошёл. Он знает, что в такие моменты мне нужно побыть одной. Я оставила ребят дальше играть в карты и закрыла за собой дверь.

В комнате Эмили комфортно, не хватает только любимого пледа и большого окна, как в студии Ника. Так, мне нужно сосредоточиться! Я откинула все посторонние мысли, села на край кровати и закрыла руками глаза.

С чего начать? «Здравствуйте, граждане. Вас обманывает самая крупная научно-политическая организация „Идеал“ и президент с ней заодно». Кто поверит в эту чушь? Нужно начинать издалека, чтобы заинтересовать читателя, а потом уже раскрывать карты. Может, сначала составить план? Открываю тетрадь, она приятно пахнет бумагой. Пишу ключевые слова на полях: идеал, ложь, эксперименты, общество, сопротивление. И это всё? С такими темпами я и до завтрашнего утра не напишу. Думай, Алиса, думай!

Какие у Эмили красивые настенные часы. Тик-так, тик-так… Стрелки показывают 14:15. Чудесные картины, развешанные по комнате, так и привлекают моё внимание. Даже ветерок за окном мешает мне думать. Я вышла на балкон и стала рассматривать соседние дома на улице. Кирпичные, пятиэтажные, бледные и одинокие. Обитатели квартир сейчас трудятся на заводе в отличие от меня. Я тоже должна быть там. Мне повезло. Или нет? Как Джо справляется без нас? Нашли ли нам замену? Как людям объяснили наш побег? Как долго мы сможем находиться здесь? Снова море вопросов и ни одного точного ответа.

Я пишу всё, что в голову приходит, и сразу зачёркиваю. Пишу и зачёркиваю. Вернуться к прежней работе оказалось трудней, чем я предполагала. Я даже начало толком не могу придумать…

— Можно к тебе? — спросил тихий мужской голос. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это. Я бы узнала Ника среди толпы даже по запаху или очертанию губ.

— Конечно, — ответила я, когда увидела, что Ник пришёл с чашкой ароматного кофе и плиткой белого шоколада. Не могу устоять перед этой роскошью.

— Ты тут больше часа, давай присядем, — сказал Ник и свободной рукой повёл меня в комнату, обняв за талию. Его чуткие прикосновения мешают мне сосредоточиться…

— Надо же, как быстро летит время, — подумала я вслух.

— Как успехи? — спросил Ник, как бы невзначай. Я хочу закричать, что у меня ничего не получается, что я никчёмна. Хочу спрятаться ото всех…

— Никак, — ответила я, боясь увидеть в глазах Ника разочарование. Ничего такого в его взгляде не промелькнуло.

— Может, я смогу помочь?

— Может быть, — сказала я, переборов в себе желание накричать на него. Ник ни в чём не виноват, держи себя в руках, идиотка! Чтобы не сказать лишнего, я стала отпивать кофе маленькими глотками.

— Я тут подумал… — начал Ник. — Если ты не знаешь, с чего начать, попробуй порассуждать об идеале в целом. Нужно ли всё идеализировать искусственным путём? Нужно ли это Обществу? Понимаешь, о чём я?

— А ты прав, — согласилась я, — об этом я не думала. Как я смогу написать достойную внимания статью, если сама не знаю, в чём её мораль? Ник, ты прелесть!

— Поэтому подумай, какую информацию ты хочешь донести читателям, как они её воспримут. Это самое главное. Я в тебя верю, Мел.

Я не могу думать, когда в нескольких сантиметрах от меня сидит такой парень! Он красив и сдержан, обаятелен и умён. Я хочу прикоснуться к его сильным рукам, хочу прижаться к его груди, чтобы услышать, как громко бьётся сердце в такт моему…

— Спасибо, — ответила я, собрав всю свою волю в кулак, — спасибо за кофе и совет. Теперь можно мне остаться одной?

— Уверена?

Нет, я хочу, чтобы ты был со мной, но в ответ лишь киваю. Ник пальцем проводит по моей нижней губе и улыбается. Часто от волнения я кусаю губы. Он это заметил. Он знает, что сейчас я нуждаюсь в его тёплых объятиях…

— Не задерживайся долго, а то ребята уже начинают волноваться, — сказал Ник и скрылся за дверью, оставив меня наедине с его сладким запахом, оставшимся на моей коже.

На секунду я услышала голоса, раздающиеся из зала, а потом снова наступила тишина. Я прилегла на кровать, свесив ноги на пол. Передо мной только потолок, стены и чистый лист бумаги. Мне пришлось переступить через свои чувства ради статьи. Если бы Ник остался, все мои мысли были бы заняты только им. Его точёным телом, мягкими губами… Спокойно!

Иногда мне нужно побыть одной, чтобы появилась новая идея… Спрятаться ото всех, чтобы потом удивить… Забыть об окружающем мире, чтобы вернуться в него достойно. Иногда даже одиночество вдохновляет. Так я и сделаю! Не выйду из этой комнаты, пока не напишу эту статью.

Я пишу снова и снова, зачёркивая лишние фразы и добавляя новые. Ничего не получается. Чтобы отвлечься от статьи, я написала небольшое стихотворение об идеале. Ник меня вдохновил! Ведь я давно нашла свой идеал…

Спустя час я написала половину статьи, так сказать, теоретическую часть. По совету Ника мне нужно привести примеры, использовать художественные приёмы, чтобы читателю было интересно читать. Легко сказать, хотя… Вдохновение посетило меня второй раз за сегодняшний день, когда я взглянула на картину Эмили «Предел совершенства». Вчера мы все были поражены этой красотой. Хорошее название Эмили придумала, и почему я раньше не обратила на него внимания? Теперь у меня появилась пища для размышления. Я села, поджав колени, и стала детально изучать произведение искусства. Вчера неверное положение моря на холсте показалось мне странным, а сегодня я вижу в этом изюминку. Я мысленно перевернула картину вверх ногами, и море оказалось внизу, как положено, а город — вверху. Казалось бы, снова ошибка в расположении объектов или прихоть художника. Я бы тоже так подумала, но только не сейчас, когда рассуждаю о порядке вещей и жизненных ценностях. Если море представить, как спокойствие, лёгкость и умиротворённость, а город, как карьеру и прочие материальные ценности, то небо играет роль связующего звена. Небо — символ свободы, полёта фантазии. Тогда что получается? Каждый человек по-своему видит эту картину, у кого-то город всегда будет внизу и море вверху, а у другого наоборот. Небо в любом случае остаётся неизменным, это наш безграничный внутренний мир. Оно постоянно для нас, но в то же время всегда разное. Ночь, день, солнце, гроза… Наше настроение подобно погоде, зависит от внешних факторов. Надо же, как я углубилась в философию, мне всегда было интересно рассуждать о жизни. Правильно, что свои рассуждения я держу при себе, иначе меня посчитают идиоткой. Мне тоже иногда кажется, что я не в своём уме, особенно, когда я чуть не лишилась его в ЭО.

Картина Эмили помогла мне понять суть моей статьи, это важно. Разгадка была близка всё это время. Всё-таки название «Предел совершенства» не даёт мне покоя. Всему есть предел и даже совершенству, хоть и говорят иначе. Мы ценим в людях их несовершенство. Так что же останется от нашей морали, если нас этого лишит «Идеал»? Деспоты хотят дать нам всё, чтобы у нас больше ничего не осталось! Не осталось желаний, собственного мнения, даже права выбора. Нас хотят лишить свободы, и всё ради чего? Ради того, чтобы кучка самонадеянных учёных правили страной из поколения в поколение, придумывая всё новые и новые эксперименты. Я не знаю, как обстоят дела в других странах, но, боюсь, их ждёт та же участь, что и нас. «Идеал» — это болезнь, которая быстро распространится по всему миру, не оставит живого места…

Благодаря моим многочасовым размышлениям я написала завершающие строки. Всего несколько минут мне хватило для того, чтобы без ошибок переписать статью на чистый лист. Надеюсь, потраченное время того стоило. Никогда раньше я не призывала целую страну прочесть моё обращение, выполнить просьбу. Никогда… Маловероятно, что кто-то станет бунтовать и откажется верить «Идеалу». Это и не нужно, лишь бы поверили в другую правду, в правду Сопротивления. Тогда людям наконец будет из чего выбирать.

Довольная и уставшая, я вышла к ребятам. Меня заметили не сразу. Каюсь, что утром назвала их лентяями. Пэрис и Тим моют окна в зале, Шон неуклюже вытирает пыль с мебели, а Ник с Эмили сидят на диване, уткнувшись в ноутскрин. Я не ревную Ника, я просто ненавижу, когда его внимание принадлежит другой девушке. Я хорошо отношусь к Эмили, но это уж слишком… Любезничать с моим парнем во время моего отсутствия!

— Долго мне здесь ещё стоять? — спросила я, едва не выронив тетрадку от возмущения. Готова сквозь землю провалиться, лишь бы не видеть их всех. Нужно было подольше сидеть в комнате, они бы всё равно обо мне не вспомнили.

— Прости, я не слышал, как открылась дверь, — сказал Ник, оторвав взгляд от экрана. И что это он там делал? — Ты закончила?

— Представь себе, — ответила я. Веду себя, как маленькая девочка. Ну и что! Я весь день напрягаю мозги, а они развлекаются. Кажется, если меня облить водой, то пар, исходящий от моего разгорячённого тела, заполнит всю комнату. Настолько я зла!

— Эй, ты чего? — спросила Пэрис. На ней новые джинсовые шорты и белая футболка, волосы собраны в высокий хвост. Выглядит привлекательно. Хочет покрасоваться перед моим парнем? — Мы решили прибраться, чтобы хоть как-то отблагодарить Эми, а Ник уже давно вымыл окно на кухне. Он тоже работал, если ты по этому поводу разозлилась.

Она заметила, что я в бешенстве? Нужно присесть. Что на меня нашло? Психопатка.

— Я как раз обрабатываю нашу песню, — сказал Ник. Оправдывается?

— Я читала твои стихи, — виновато сказала Эмили, — они прекрасны.

— Простите, я переутомилась, — сказала я, — давно не работала…

— А то я подумал, что ты ревнуешь Никушу, — засмеялся Тим. Он, как всегда, со своими шуточками. Ничего не остаётся, как кинуть в него подушку. — Да шучу я. Осторожно, чуть воду не разлила.

Подушка попала Тиму в плечо, если бы он отошёл, то она полетела бы прямиком в тазик с водой для мытья окон. Да уж, стыдно… Правда, стыдно. Без причины набросилась на ребят. Кому-то нужно подлечить нервы.

— Всё, закрыли тему, — попросила я, Тим улыбнулся и вернулся к делу. Шон закончил со своей работой и сел на диван рядом с Ником. Что они обо мне подумают? Истеричка! — Спасибо, Эмили. Я как раз написала новый и хочу записать песню. Ник, ты не против?

— Когда ты успела? — он приятно удивлён. Я хочу сказать, что мне стыдно за своё поведение, хочу прыгнуть ему на шею у всех на виду, но не могу…

— Сама в шоке, — сказала я, подмигнув. Мне нравится, как это делают телеведущие, объявляя рекламу, а у меня же получилось не подмигивание, а нервный тик… Моё настроение меняется каждые пять минут. Или я спятила, или просто живу против всех правил ЭО. Я так долго жила без эмоций, что теперь мне постоянно хочется плакать, смеяться и даже злиться. Причём одновременно.

— Прочитай его нам, пожалуйста, — попросила Эмили. Она такая милая, что я не смогла отказать. Как я могла подумать, что она вешается на Ника? Я не видела человека искренней, чем она. У Эмили кукольная внешность, и это делает её беззащитной. Может, Нику нужна именно такая девушка, а не я? Грубая, злая, обидчивая… Заставляю себя не думать о плохом и зачитываю ребятам стихотворение.

— Оно называется «Идеал», но не в честь деспотов, сейчас всё поймёте.
		Я много лет его искала,



		Отчаянно смотря по сторонам.



		Что он так близко, я не знала



		И не хотела верить снам.







		Говорят, его невозможно найти,



		И я так думала сначала…



		Долго шла, сбивалась с пути,



		О своих неудачах молчала.







		Он всегда был со мной рядом,



		Мне обзор заслонял туман.



		Я влюбилась с первого взгляда,



		Была слепа, а теперь без ума.







		Он тот, о котором мечтала всегда,



		Он достоин высоких похвал.



		Больше никогда не буду одна,



		Ведь я нашла свой идеал.








— Красиво и со смыслом, мне нравится, — сказала Эмили и уступила мне место рядом с Ником, — получится классная песня.

— Небесно! — оценил Ник. И где он это слово услышал? Но мне приятно.

* * *


Когда мы с Ником закончили запись новой песни, Трис уже вернулась с работы. Я не успела с ней толком поговорить, устала, как собака. Морально истощена. Пришлось хорошо потрудиться над песней. Пока Ник придумывал мелодию на гитаре, я подбирала мотив. В целом, получилось неплохо, но песня «Как бабочка» по-прежнему остаётся моей любимой в альбоме.

В самый разгар вечера я стала плохо соображать, засыпала на ходу, и ребята отправили меня спать. В любой другой день я бы отказалась от кровати Эмили в её комнате. Мы и так доставляем ей кучу неудобств. Ник, недолго думая, отнёс меня на руках, пожелал приятных сновидений и вышел из спальни. Пока у меня не закрылись глаза, нужно позвонить Николь. Ник оставил мне свой ноутскрин.

— Никки, ты можешь говорить? — спросила я, когда она ответила на звонок.

— Мелоди, я так рада тебя слышать! — прошептала Николь, к сожалению, я не вижу её лица, мы не включили видеосвязь. — С вами всё в порядке?

— Да, мы кое-что придумали. И мне понадобится твоя помощь.

— Что нужно сделать?

— Нашей соседке Британи отключат микрочип. Ты сможешь быть рядом с ней, когда она придёт в себя? Попытайся узнать, какое оно совершила преступление, и кем была. Расскажи ей всё, что знаешь и проследи, чтобы она не пила сыворотку в пятницу. Пожалуйста, сможешь это сделать? Нам нужно кое-что проверить, и без тебя никак не справиться…

— Конечно, — не задумываясь, ответила Николь. Её голос звучит бодро. — Я сообщу тебе, когда замечу изменения. Скажи, вы в надёжном месте? Я слышала, на фабрике уже поговаривают о вашем побеге.

— Люди знают, что мы сбежали? — спросила я. Даже в сонном состоянии меня это удивляет. Грин бы не допустил, чтобы кто-то из рабочих узнал о побеге.

— Догадываются, я думаю, но мистер Грин официально заявил, что ваш срок пребывания на заводе подошёл к концу. Никто не верит, что одновременно столько человек покинули стены общежития.

— Да уж… Никки, можно ещё одну просьбу?

— Всё для именинницы, — ответила она.

— Шутишь? Откуда ты знаешь?

— Запись в календаре. Я открыла его, чтобы узнать сегодняшнее число. Прости, я больше нигде не лазаю.

— Он твой, всё нормально. Ладно, я вот что хочу попросить… — начала я. Не знаю, как на это отреагируют ребята и Билл, но мне пришлось импровизировать, раз люди в Корпусе сомневаются. — Говори всем, что мы сбежали, пусть знают правду. Будь осторожна, не хочу, чтобы тебя стали подозревать. Говори это невзначай, как будто это просто твои догадки.

— Без проблем, — согласилась Николь, — если ты в этом уверена…

— Уверена. Это я должна беспокоиться о тебе, а не ты о нас, — сказала я и, пару секунд помолчав, добавила, — Николь, я найду твоего сына.

— Я знаю. Отдыхай, ты еле языком ворочаешь, — вернулась прежняя Николь. Теперь я понимаю, откуда в ней столько заботы. Она же мама. — Я сделаю всё, о чём ты попросила.

— Спасибо. Да, мне нужно поспать. Спокойной ночи, скучаю по тебе.

— Увидимся, детка. Спокойной ночи, — сказала Николь.

Не успела я отключить ноутскрин, как заснула…

Мне снились разные сны, и в одном из них я услышала голос Ника: «Ты тоже мой идеал».




Глава 23. Николас. Идеал


Гордость за человека — это наивысшая степень похвалы.




Перед сном Мелоди дала мне тетрадку со статьёй. Она попросила, чтобы я сам прочитал её ребятам. Я благодарен им за то, что они не приставали к Мел с расспросами о проделанной работе. Все видели, что она устала и нуждается в отдыхе. Я постараюсь сделать так, чтобы завтра она чувствовала себя счастливой.

— Сегодня прочитаем или не будем без Алисы? — спросил Шон. Он сгорает от нетерпения, как и я, как и все мы.

Я открыл тетрадь, половина исписана красивым почерком Мел, а на некоторых листах вместо слов — рисунки. Ребята расселись, кто куда, и я начал читать.






Дорогие друзья, жители нашей страны!

Я, Алиса Меллоу, от лица Сопротивления хочу раскрыть Вам жестокую правду корпорации «Идеал». Вы можете мне не поверить, но, пожалуйста, дочитайте статью до конца. Перед Вами чрезвычайно важная информация. Уделите немного Вашего времени, запаситесь терпением и, желательно, присядьте. От этого зависит наше с Вами будущее, будущее наших детей.

Всеми известная корпорация «Идеал» держит нас в неведении вот уже несколько лет. Я узнала правду благодаря своему парню, его зовут Николас Миллер. Настало время поделиться ею со всеми Вами. Как говорится, кто осведомлён, тот вооружён!

Все мы знаем, что «Идеал» существует для того, чтобы создавать для нашего Общества идеальные условия жизни. Эту цель они нагло украли у ранее существовавшей организации «На пути к совершенству», обманом захватили власть и теперь ставят над нами страшные эксперименты. Вы знаете, что на самом деле означает «Идеал»? Это сокращение трёх слов: Инновации, ДЕспотизм и АЛьянс. Их истинная цель — подчинить себе людей, закрыть нам глаза на правду и безмятежно править страной. Власть для них превыше всего. «Идеал» не остановится не перед чем, пока мы им полностью не подчинимся.

Понимаю, жителям таких городов, как Сансити, Пефом, Блудрим, Префектум и Алиэнс, эти проблемы покажутся незначительными. Я родом из Пефома, потому никогда не нуждалась в пище, одежде или в чём-то ещё… Мало кто знает, как живётся людям, например, в Далласе, где я сейчас и нахожусь. Я испытала это на собственной шкуре. У них нет ни малейшего выбора, где работать и кем быть, за них это уже давно решили. Вам бы такое понравилось? Сомневаюсь.

Меня обвинили в воровстве секретной информации, сделали так, чтобы я сама в это поверила, и отправили в так называемый «исправительный лагерь». Только это вовсе не лагерь, а настоящая тюрьма, а, может, даже хуже. Это ад.

Мне стёрли память, заменили «лишние» воспоминания на выгодные для «Идеала», лишили меня любимого парня, работы, семьи и увлечений. Лишили меня всего ради сохранения своей тайны. Я была одна полгода, работала на заводе, жила в неведении и пустоте, но меня спасали сны о прошлой жизни… Я думала, что никогда не стану прежней, никогда не вспомню, кто я есть на самом деле. Я была одна, пока Ник не осмелился приехать за мной. Вы смогли бы пожертвовать всем ради любви? Давайте будем честными, не каждый из нас рискнул бы даже своей репутацией. Так зачем же доводить ситуацию до критического состояния, если мы с Вами можём её предотвратить раз и навсегда!

Вы знали, что меня намеренно разлучили с Ником и увезли из города? Деспоты (так мы называем работников «Идеала») разлучили мою подругу с её маленьким сыном. Почему, спросите Вы? Она просто знала правду, как и я. Если её будут знать все, то «Идеал» уже будет бессилен!

Прошу Вас, не переключайте своё внимание, дочитайте до конца.

Место, в котором я жила, называется Экспериментальным Обществом (сокращённо ЭО), в массах его называют исправительным лагерем. Сюда отправляют всех преступников страны, некоторым блокируют память, вводят микрочипы, пичкают подавляющей чувства сывороткой и следят за снами. Ах да, всех людей деспоты зовут объектами, присваивают им идентификационные номера и оборудуют комнаты скрытыми камерами. Никто из ЭО не возвращался обратно. Так было раньше. Теперь всё изменится, и я тому живой пример.

Поймите, это только начало всех экспериментов. Дальше будет хуже. У «Идеала» в планах ввести подбор пар и разделение по возрасту, они хотят активно использовать генную инженерию при рождении детей. Наши дети будут такими, какими их видит «Идеал». Эти реформы незаметно укоренятся в систему, медленно и практически безболезненно. Вы даже не отличите их от прежней жизни! Это неправильно, искусственно. Вы хотите такое будущее? Я нет, как и Сопротивление, которое наконец может выйти из тени!

Деспоты думали, что смогут создать Идеальное Общество для каждого человека, учесть интересы всех, но они глубоко ошибались. Все люди должны быть равными в правах. Сейчас, по сути, у нас негласное разделение на три слоя: наша элита «Идеал», интеллигенция и рабочий класс. Вам это нравится? Признайтесь себе, что мы должны сами выбирать свой путь, свою судьбу. Иначе наша жизнь потеряет смысл и превратится в существование, зато мы угодим «Идеалу».

Если ты родился в Далласе, ты не обязан до конца своих дней работать на заводе. Никто не имеет права Вас принуждать, навязывать своё мнение. Может, кто-то склонен быть художником, актёром или музыкантом…

Вы не будете предпринимать меры, не будете воспринимать мои слова всерьёз, пока ЭО не коснётся лично Вас. Это Ваш выбор, и я не могу его осудить. Я сделала всё, что было в моих силах. Если Вы согласны со мной и не желаете новых реформ, мы будем вместе их искоренять. Мы построим будущее без экспериментов, жестокости и навязанных идеалов. Мы не идеальны, и в этом вся прелесть.

«Идеал» прав в одном: нужно наказывать убийц, насильников и террористов, но беспощадно стирать память невиновным людям и держать каждого провинившегося до конца его дней на заводе — это кощунство …

Нам нужны новые идеи, новый план, чтобы справиться со всем этим… Для начала, поверьте моим словам, поверьте в другую правду, которая может показаться Вам дикой.

Небо меняется каждый день, каждый час и даже минуту, а вы стоите на месте, не в силах изменить свою жизнь…

Будьте смелыми, сопротивляйтесь!

    

Ваша Мелоди.







Некоторое время все молчали, обдумывая услышанную речь. Не знаю как у остальных, а у меня мурашки по коже пробежали…

— Нам больше не понадобится эта тетрадка, — сказал Шон. Вот это уже интересно. Я уже хотел возразить, а Тим поднял вверх большой палец, — расслабьтесь! Я имел в виду, нам нужно срочно набрать текст на ноутскрин и выложить в Сеть.

— А я уже собиралась тебя ударить, — засмеялась Трис. Иногда мне кажется, что они с Шоном брат и сестра, настолько они схожи в поведении и манерах.

— На самом деле, Мелоди — умничка! Вдохновляющая речь, особенно последние строчки. У неё, определённо, талант, — похвалила Пэрис мою девочку.

— Нужно быть полным кретином, чтобы не поверить в эти слова, — сказал Тим. Он, как всегда, в своём репертуаре, но я с ним согласен.

Ребята стали по очереди высказывать своё мнение, и мне приятно, что статья всем понравилась. Интересно, они заметили моё волнение, когда я прочитал своё имя? Мел упомянула меня в речи, и на мне теперь лежит двойная ответственность за будущее статьи и её распространение.

— Спасибо вам, Мел будет рада, — сказал я, когда обсуждение закончилось.




Трис, Эмили и Пэрис пошли на кухню, чтобы подготовить для Мелоди сюрприз. Я догадываюсь, что они замышляют, потому что Эмили взяла с собой несколько листов ватмана и коробку гуаши. Они не хотят мне ничего рассказывать, сослались на то, что завтра я сам всё увижу. Круто, что мы все занимаемся одним делом. О такой компании я и мечтать не мог, у меня всегда был только один друг и Мел. Хочется верить, что после участия в Сопротивлении мы будем поддерживать с ребятами связь.

— Чего размечтался? — спросил Тим, щёлкая пальцами у меня перед лицом. — Закончил с текстом?

— Почти, несколько строчек осталось, — ответил я. Пришлось печатать статью на ноутскрин Шона, мой забрала Мелоди, и я не стал лишний раз её тревожить. — Сейчас выложим?

— Билл нам доверяет, нечего ждать, — сказал Шон, — только отправлю ему копию, узнает с первых уст.

Мы снова остались втроём. Словно никогда и не выходили из нашей комнаты в общежитии. Только тогда Тим не бренчал на гитаре (сейчас ему представилась такая возможность), а Шон не читал книг. Сегодня утром он долго рассматривал книжный шкаф Эмили, удивляясь, что ещё кто-то хранит бумажные экземпляры. Мелоди тоже хотела что-то прочитать, ей нравится листать страницы и ощущать их аромат. Она не ходила в библиотеку, имеющуюся в Корпусе, потому что все книги, доступные там, она давно прочитала. Для профессии журналистки просто необходимо много читать, к тому же она пишет песни и стихи. Я сам бы не прочь взять с полки интересную антиутопию, но пока у меня есть другие дела.

— Готово, — сказал я и сохранил набранный текст на ноуте, — вы пока ищите подходящие сайты, а у меня появилась идея. Нужно позвонить Адаму. Тим, одолжишь ноут?

— Нет, — ответил он, не отрываясь от игры на гитаре. Я научил Нила нескольким аккордам, их достаточно, чтобы скоротать время. — Звони со своего и больше не выходи из комнаты.

— Шутишь? — уточнил я.

— Он прав, — сказал Шон. Они решили от меня избавиться. — Уже поздно, да и тебе нужно отдохнуть. У Алисы завтра день рождения! Ты же хочешь быть первым, кого она увидит, когда проснётся?

— В тебе проснулся романтик? — спросил я. Шон отложил книгу и принялся за статью. — Мы не можем спать там вдвоём, вы все здесь не поместитесь!

— А вот и можете! — сказал Тим. — Двое лягут на диване, а трое на полу. Места много, не умрём.

— Но… — я не смог найти подходящих аргументов. Эти двое настроены серьёзно.

— Проваливай! — сказали они в один голос. — Ты только отвлекаешь.

— Придурки, — ответил я. Никто из нас никогда не обижается на подобные слова, привыкли. Дурачимся, как подростки.

— Я б тебе ответил, но, боюсь, ты не возьмёшь меня в свою группу, — сказал Тим, подняв гитару над головой.

— Я бы на твоём месте не унижался перед человеком, который младше тебя на два года, — сказал Тиму Шон и покрутил пальцем у виска. — Ник, иди уже, а то он начнёт плакать и говорить, что мечтает выступить на сцене!

Если бы Шон не был занят важным делом, они бы с Тимом уже в шутку задрались. Девушки бы до утра не убрались после их погрома. С этими парнями никогда не соскучишься.

— Не ругайтесь, мальчики, — засмеялся я и с этими словами ушёл в ванную.

Пока я принимал душ, Шон выложил статью на несколько сайтов, а девушки ещё не возвращались, после того как заперлись на кухне.

— А что ты хочешь попросить Адама сделать? — спросил Шон, когда я вернулся в зал.

— Он же программист и лучше нас разбирается в Сети. Хочу, чтобы он защитил статью паролем, — ответил я, — кстати, пришли мне её на ноут.

— Окей, отличная идея, а я сейчас свяжусь с Биллом, — сказал Шон.

— Тогда спокойной ночи, — сказал я, и мы пожали друг другу руки.




Мне неловко, что мы с Мел занимаем целую комнату сами, но ребята точно полночи спать не будут, поэтому особо не обидятся.

Здесь темно. Мне с трудом удалось не наткнуться ни на одну из картин, пока искал настольную лампу. У Мелоди чуткий сон, поэтому я взял ноутскрин и вышёл на балкон, чтобы поговорить с Адамом.

— Да, Николас, — друг оперативно среагировал на мой звонок.

— Адам, статья написана и уже есть в Сети, — сказал я. Он включил видеосвязь, и я увидел, что он у себя дома, лежит на диване. Он постоянно один в свободное время. Как давно у него была девушка? Об этом я спрошу потом… — Можешь нам помочь?

— Всегда к вашим услугам, — ответил он, — что нужно сделать?

— Не знаю, сложно ли это, но хотелось бы защитить статью паролем, чтобы деспоты не смогли так просто её удалить.

— Спрашиваешь тоже! — возмутился Адам и махнул рукой, мол, дело житейское. — Для начала мне нужно выложить её на свой сервер, там уж они точно искать не станут, а потом распространить в Сети по популярным сайтам.

— Да, я знал, что всё так просто, — сказал я, и Адам засмеялся, понял, что я иронизирую. Он знает, что я далёк от информационной среды, у меня даже нет личного сервера или сайта. — Сейчас пришлю тебе статью, она в твоём распоряжении.

— Дядя Грег будет в шоке! — засмеялся Адам.

Честно сказать, я уже и забыл, кем является его дядя… Я даже забыл, кем является мой отец. Как родители отреагируют, когда увидят моё имя, когда узнают, что Мел свободна? Ох, хотел бы я посмотреть, как они разозлятся. Чёрт! Дэрок… Надеюсь, его не заподозрят в пособничестве. Нет, он всегда был любимчиком в семье.

— Ты ещё статью не читал, мой отец тоже будет не в восторге! — сказал я. Это последнее, что меня заботит на данный момент. Пусть думает, что хочет. Адам идёт на больший риск, чем я. Он, по сути, является предателем «Идеала», и мне грех жаловаться на жизнь.

— Идём на авантюру, старик, — сказал Адам. Он до мозга костей пропитан Сопротивлением. — Могу ещё кое-что сделать, как и обещал. Создам несколько именных аккаунтов и оставлю к статье разные комментарии, разумеется, в нашу пользу. Люди обратят внимание на отзывы, и это подтолкнёт их к верному выбору. Понимаешь, о чём я?

— Да, здорово придумано! Есть новости из «Идеала»?

— Пока нет, но, думаю, завтра они появятся, — сказал Адам, рассматривая пейзаж за окном Эмили. Крошечные дома в Далласе ему тоже кажутся странными, хотя мы их уже видели с высоты полёта.

— Спасибо, дружище, — сказал я, — без тебя нам бы пришлось туго, в команде Билла нет опытных программистов.

— Пустяки, рад быть в команде. Кстати, буду агитировать своих сотрудников на прочтение неизвестной статьи. Им понравится! Хочешь, сниму тебе на видео их реакцию?

— Боюсь, испортишь себе знаменательный момент, — сказал я, и мы оба засмеялись, — кстати, завтра же появится подтверждение статьи. Наш альбом уже закончен и ждёт своих слушателей.

— Когда вы всё успеваете? Круто, пришли мне завтра одним файлом, я схожу к одному человеку на телевидение и обязательно послушаю ваши песни.

— Да, я помню, спасибо.

— Красивое небо. Так много звёзд, никогда не видел столько, — отвлёкся от темы Адам, я тоже посмотрел на ночное небо.

— Никогда не видел подобной жизни, — сказал я, имея в виду Даллас, — нам будет, о чём поговорить, когда встретимся.

— Это точно! Поздравь с утра Мел от меня, а я позвоню вам днём на перерыве.

— Обязательно, — ответил я, — могу оставить на балконе ноутскрин, чтобы ты любовался пейзажем, а сам пойду спать.

— Боюсь, тогда я вообще не засну, — улыбнулся Адам и в последний раз взглянул на яркие звёзды Далласа, — ты иди, а я займусь защитой статьи.

— Ладно. Спокойной ночи, ещё раз спасибо!

— Спокойной ночи, бро.

Я сфотографировал небо, а потом деревья с домами, закрыл окно из-за поднявшегося ветра и отправил фотографии Адаму. Только сейчас заметил вчерашнее сообщение от Майли: «Николас, вам нужно продлевать отпуск?». Я всего две недели назад приехал в ЭО, зачем она спрашивает? Сейчас это неважно. Важно то, о чём я могу попросить её. До полуночи ещё полтора часа. Надеюсь, Майли ещё не спит…

— Николас, — ответила секретарша, находящаяся на другом конце страны. Может, у нас отличается время, но она ещё не спит, судя по бодрому голосу. — Вы прочитали моё сообщение?

— Да, я беспокою тебя по другому поводу. Не задавай лишних вопросов и никому не рассказывай о моей просьбе, договорились?

— Конечно, — ответила она, хотел бы я сейчас видеть её удивлённое лицо, — что-то случилось?

— Ещё нет, — сказал я, нет времени ей объяснять, да и незачем, — я сейчас пришлю тебе статью, напечатай её завтра утром в журнале от имени Алисы Меллоу.

— Алисы… — удивилась она.

— Без лишних слов, потом всё объясню. Можешь не читать, что там написано, но напечатай, это важно.

— Вы забыли, что новый номер выходит по пятницам, а завтра четверг? — спросила она. Не успел я ответить, как она тут же меня опередила. — Хорошо, я сделаю исключение. Скажу временному редактору, что так распорядилось начальство, всё равно колонки и обложка готовы…

— Да, да, хорошо. Спасибо большое! — перебил я. Майли может говорить часами, уж я-то знаю. В моменты тоски по Мел моя секретарша пыталась развеселить меня своими сплетнями и анекдотами.

— Когда вы вернётесь на работу?

— Надеюсь, что скоро. Как обстоят дела с книгой начинающего писателя Майка Стюарта?

— В процессе. Майк часто спрашивает о вас, когда появляется в издательстве, — ответила Майли, — мне кажется, вы его кумир.

— Забавно, — улыбнулся я, — мне пора, Майли. Я на тебя рассчитываю. Дай мне знать, если что-то пойдёт не так. И ещё… Пусть эта статья будет на первой странице. Сможешь организовать?

— Да, мистер Миллер! — ответила Майли. Сейчас она скрывает своё любопытство, а потом замучает меня расспросами, что ж, придётся подготовить для неё красочный рассказ. — Мы ждём вашего возвращения. Я так понимаю, нужно продлить отпуск…

— Думаю, двух дополнительных недель будет достаточно, — сказал я. — Спасибо тебе. Считай, премия у тебя в кармане. Кстати, можешь всем говорить, что это я попросил тебя напечатать статью.

— Любопытные точно найдутся! Об остальном я ни слова, — пообещала Майли.

— Договорились. Мне пора, спокойной тебе ночи и хорошего рабочего дня, — сказал я. Моё лицо скривилось от воспоминаний. Хорошего рабочего дня нам каждое утро желала голографическая копия мистера Грина.

— Спокойной ночи, Николас. Удачи вам во всём, что бы вы ни делали! Передайте от меня привет Алисе…

— Хорошо, Майли, — сказал я и отключил ноутскрин. Как она догадалась, что Мел со мной? Женщины! Всё-таки хорошо иметь под рукой верного работника.

Майли говорит, что Майк уважительно ко мне относится, почему бы этим не воспользоваться? Я нашёл его номер и отправил сообщение: «Майк, сделаешь для меня кое-что? Я знаю, ты необычный парень с собственным мнением и моралью, поэтому я тебе доверяю. Завтра Сеть будет переполнена статьёй моей девушки Алисы. Ты увидишь информацию на многих сайтах. Уверен, ты согласишься с тем, что написала Алиса, а если нет, то не переступай через себя… В общем, оставь комментарии в поддержку статьи. Столько, сколько сможешь, желательно с разных аккаунтов. Буду признателен. Николас, редактор „Пефом Паблишинг“». Остаётся ждать результатов работы Майли и помощи Майка. Адам тоже приложит немало усилий сегодняшней ночью. Сопротивление растёт на глазах. Это уже не просто оппозиционная группка, а целая команда людей с единым мнением. Ещё немного и победа за нами.

Больше всех сегодня потрудилась моя девочка, и я спешу к ней. На ощупь нашёл стул в темноте, куда сложил свои шорты и майку. На ощупь лёг в кровать. Даже темнота не мешает мне рассмотреть Мел. Она лежит на краю кровати, свернувшись, как котёнок. Её шелковистые волосы упали на лицо, и я осторожно убрал их на подушку. Подвинувшись поближе, накрыл Мелоди одеялом и приобнял. От неё пахнет цитрусовым гелем для душа и свежестью. Я слышу стук её сердца, отчего биение моего стало учащаться. Мел перевернулась на другой бок ко мне лицом, и даже моя тяжёлая рука не помешала ей. Я почувствовал её тёплое дыхание у себя на груди. Мелоди иногда снятся кошмары, и я всегда просыпаюсь в такие моменты. Мы чувствуем друг друга. Она захныкала, как ребёнок, который боится темноты. И не скажешь, что ей завтра исполнится двадцать два года. Она навсегда останется для меня маленькой принцессой, которую нужно защищать, пусть даже она иногда сопротивляется. Я крепче её обнял и прошептал на ухо первое, что пришло мне в голову:

— Люблю тебя, ты тоже мой идеал…




Глава 24. Алиса Мелоди. Мой день


Нужно оставаться сильным, даже если оказался в тупике!




По моей просьбе Николас раздвинул шторы, впуская в комнату утренние лучи солнца. Мне совсем не хочется вставать с постели, поэтому Ник вернулся ко мне под одеяло. Его лицо — первое, что я увидела утром. Голубые глаза. Выделяющиеся скулы. Губы, растянутые в улыбке. Тёмные волосы, ниспадающие на лоб. Я могу часами любоваться его рельефным телом. Мы можем молчать, а можем болтать без умолка, но мы никогда не надоедаем друг другу. Я люблю, когда Ник рядом. Люблю обнимать его, люблю, когда моя рука в его руке, люблю каждую минуту, проведённую вместе…

Наше уединение нарушил громкий звонок в дверь. Никто за время нашего здесь пребывания не приходил к Эмили. Ни разу. Она даже родителям сказала, чтобы те её не тревожили. Кто бы это мог быть? По осторожным шагам в зале я поняла, что ребята тоже испугались и не спешат открывать дверь нежданным гостям. Звонок не замолкает. Или это эхо в моей голове?

— Сиди здесь. Я проверю, всё ли в порядке, — сказал Ник, когда я собралась встать с кровати. Его лицо стало каменным, а голос охладел. Никогда не видела его таким. Ник быстро натянул шорты и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Я зла на него! Не только потому, что он был груб со мной, но и потому, что вышел без майки к трём шикарным девушкам…

Мне страшно. Никакого признака жизни из другой комнаты. Значит, точно что-то случилось. Прошло уже несколько минут с тех пор, как Ник ушёл. Я места себе не нахожу, поэтому тоже одеваюсь и направляюсь к двери.

— Нет, пожалуйста… — услышала я тихий голос Эмили.

— Где эта наглая девчонка, которая осмелилась сбежать? — спросил мужчина. Его голос кажется мне знакомым.

— Она не виновата! Не трогайте её, заберите меня, — сказал мой смелый парень. Теперь всё стало ясно.

— Меня ищите? — спросила я, выйдя из комнаты. Лучше бы я сбросилась с балкона, лишь бы не видеть эту страшную картину…

— А ты смелой оказалась, — сказал мужчина в зелёном костюме. Мистер Грин. Кто же ещё. — Думал, придётся применить силу. Можешь попрощаться с друзьями. Мы уходим.

— Что? — удивилась я. Других слов у меня не нашлось. Я застыла на месте.

— Что слышала, принцесса, — сказал Грин, лукаво улыбаясь. Почему он так меня назвал? Передо мной голограмма или нет? Плевать. Мне снова сотрут память, и я ничего не вспомню.

— Заберите меня вместо неё, — в который раз повторил Ник. Он в наручниках, как и все остальные. — Зачем вам Алиса? Она ни в чём не виновата!

— Я так и думал, что ты встрянешь в чужой разговор, щенок, — ответил Грин, — тебя давно следует отправить к родителям.

— Хватит вам! — крикнула я всем, а потом обратилась к Нику. — Я должна идти с ним, не ищи меня. Спасибо, что бросил всё ради…

— Кончайте разговоры! — перебил меня директор швейной фабрики. Ребята стали вырываться, чтобы не дать мне уйти, но охранники оказались сильней.

— Алиса, АЛИСА, — голоса ребят слились в один. Я перестала сопротивляться сильным рукам, которые понесли меня к выходу, и закрыла глаза…

* * *


Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, где я нахожусь. Кругом картины и мягкие игрушки. Вчера я заснула в комнате Эмили. Какое счастье, что это оказался лишь сон!

— Ты проснулась, — сказал Ник. Он стоял на балконе, но как только увидел, что я встала с кровати, сразу вернулся в комнату. Я хотела тут же броситься в его объятия и рассказать о своём страшном сне, но Ник напомнил мне о другом событии. — С днём рождения, милая!

— Я и забыла, какой сегодня день. Не стрёмно встречаться со старухой? — спросила я, чем явно обидела своего принца.

— Старухой ты будешь через полвека, и даже тогда я скажу, что не стрёмно! — сказал Ник, прижав меня к себе. От него вкусно пахнет. Мятой и апельсинами. — Тебе всего лишь двадцать два.

— Спасибо, что напомнил! Выгляжу я на все тридцать, ужас…

— Не выдумывай, ты прекрасно выглядишь! Кстати, о внешности. Я кое-что приготовил для тебя. Прости, это не самый лучший подарок, но от всей души…

Ник вручил мне красивый пакет, и я уже хотела возмутиться, сказать, что мне ничего не нужно, но быстро передумала…

— Ничего себе, какая прелесть! — обрадовалась я, когда увидела огромную палетку теней, тушь для ресниц, розовую краску для волос и красивую открытку, подписанную Ником. — Я уже говорила, что ты лучше всех? Спасибо, родной, вот теперь ты смело можешь называть меня принцессой!

— Тебе нравится? — спросил Ник. — Ты точно не злишься?

— Ты что? Я о таком подарке и мечтать не могла! Спасибо, спасибо, спасибо! Люблю тебя, — мне не терпится опробовать на себе косметику, но желание провести время с Ником сильнее. Я не могу позволить себе крепких поцелуев, потому что ещё не умылась. Я удобно устроилась на коленках Ника, уткнувшись ему в шею. Как можно не любить этого потрясающего парня? Женская половина населения страны просто мечтает оказаться рядом с ним. Я благодарна Богу, что могу себе позволить гораздо больше. Даже во сне я думаю о Нике.

Говорят, что любовь нельзя увидеть, я не соглашусь… Её можно увидеть в любящих глазах! Её можно даже услышать, когда любимый голос шепчет нежные слова.

— Люблю тебя, — эхом повторил Ник. Кажется, мы сидели вместе целую вечность, пока в дверь не постучали. Я от испуга вскочила на ноги, недавний сон дал о себе знать. Я так и не рассказала о нём Нику.

— С днём рождения тебя, — ребята начали петь поздравительную песню, когда я открыла дверь. Мне стало неловко от того, что они такие нарядные, а я ещё не приняла душ и стою в пижаме. Это полбеды. Я непонимающе посмотрела на Ника, а он лишь улыбнулся, пожав плечами. Он всё знал! Мне неловко, что отвлекла всех от главной цели. — С днём рождения, Алиса, с днём рождения тебя!

— Ребята, вы чудо! Спасибо вам! Мне безумно приятно, — я запрыгала от радости. Ребята нарисовали для меня поздравительный плакат и надули воздушные шарики! Я принялась всех обнимать и благодарить. Довольный Ник стоит в стороне и наблюдает за ситуацией. Такого потрясающего дня рождения у меня ещё не было! Раньше я отмечала его дома с мамой, потом с Ником в студии, а сейчас у меня появились друзья. Да ещё какие!

Вдруг Эмили показывает мой портрет, и я перестаю дышать. Она прятала его за спиной. Не передать словами все те эмоции, которые я испытываю. У меня много фотографий, но никто никогда меня не рисовал. Снова не обошлось без помощи Ника. Он сказал Эмили про фиолетовые глаза, потому что на портрете они именно такого цвета. Я сама на себя не похожа, портрет не сравнить с отражением в зеркале.

— Эмили, это потрясающе! — сказала я и обняла Эми. В честь праздника она заколола чёлку розовым бантиком, и я смело могу сказать, что так она выглядит ещё красивее. — Спасибо! Не стоило тратить столько времени на меня. Кто эта девушка? Восхитительный портрет!

— Что ты, мне понравилось тебя рисовать, — сказала Эмили, — с днём рождения, Мелоди!

— Не верится, что это я, — вслух произнесла я свои мысли, — ты явно преувеличила. Подпиши, пожалуйста, картину. Должна же я похвастаться маме!

— Конечно, это ты, — убедила меня Эмили. По моей просьбе она достала рисунок из деревянной рамочки и подписала на оборотной стороне: «Талантливой Алисе Меллоу от Эмили Блэк. 4 мая, 2137 год».

— У меня нет слов, спасибо вам, мои хорошие! Это лучший день рождения! — сказала я, и Ник обнял меня за плечи, иначе я свалилась бы в обморок от переизбытка чувств. Не хватает только родителей…

— Не плачь, — шепнул он и протянул мне открытку, — это тебе от Трис.

Вторая записка от неё за время нашего знакомства. Если бы я проснулась раньше, то Трис лично бы мне вручила открытку с трогательными словами.






Дорогая Мелоди,

У меня не душа поэта, как у тебя, поэтому буду краткой. Я рада, что познакомилась с такой доброй и сильной девушкой, как ты.

С днём рождения! Будь счастлива и любима. Ты достойна лучшего будущего. Сопротивляйся!

P.S. Я испекла для тебя торт. Он в холодильнике. До вечера.

    

Твоя фанатка и подруга навеки.







— Когда вы всё успели подготовить? — спросила я у ребят. Все выглядят весёлыми и отдохнувшими. Я не допущу, чтобы мой сон сбылся.

— Пока ты писала статью, — ответила Эмили, подыскивая место для моего портрета.

— Да уж, долго я с ней просидела, — сказала я. Нужно срочно идти в душ, чтобы крепко поцеловать Ника. — Она уже в Сети?

— Вчера выложили, — ответил Шон. У него глаза блестят от радости. Я заметила, что он не может сидеть без дела, тем более, когда рядом нет Трис. — Остался только альбом.

— Кстати, Адам тоже выложил статью на свой сервер и защитил паролем, поэтому мы можем быть уверены, что хотя бы с одного источника её не удалят, — сказал Ник. Его глаза горят голубым светом для меня всегда. — И моя секретарша успешно опубликовала статью Мел в журнале нашего издательства. Ах да, и один мой клиент пару часов назад написал мне, что оставил в Сети комментарии в нашу поддержку.

— Ты шутишь? — удивился Тим. Я хотела спросить то же самое. Он сегодня вообще глаз не сомкнул? Я заснула без него и проснулась тоже. Нам выдался редкий шанс побыть наедине…

— Нет, — ответил Ник и подмигнул мне. Он умеет читать мысли? — Это ещё не всё. Адам отнесёт наш альбом на телевидение. Есть вероятность, что на каком-то канале скажут об этом, а на радио включат хотя бы одну песню. Надеюсь, вы не против, что я так далеко зашёл?

— Ты шутишь?! — повторил слова Тима Шон. — Нет, серьёзно! Это гениально. То, что нам нужно! Остаётся ждать результатов. Реакцию людей сложно предугадать, но Биллу нравится наша затея.

— Есть один способ это проверить… — задумался Ник. Мой парень — настоящий генератор идей!

— Оперативно. Что нужно делать? — спросил Шон. Он уже давно сидит на полу, как и все остальные, кроме меня и Ника. Я до сих пор стою с открытым ртом от удивления и стыда. Я удивлена скоростью происходящих событий, и мне стыдно, что должным образом не приняла гостей в своей импровизированной комнате.

— Вечером всё узнаете, — ответил Ник, — сейчас в «Идеале» самый разгар рабочего дня, а нас ждёт праздничный завтрак.

Оказывается, Ник не только гений, но ещё и интриган, мне не терпится узнать его новый план! А пока бегом в душ.




— Мам, ты уже прочитала мою статью? — спросила я по видеосвязи. Впервые за долгое время мне удалось увидеть родное лицо. Мама немного изменилась внешне: снова покрасила волосы в светлый цвет и перестала носить платья. Казалось бы, откуда мне знать насчёт одежды, но мама даже дома никогда не носила штаны. Такой у неё принцип.

— Да, ещё вчера вечером, — ответила она, рассматривая меня с ног до головы. — Алиса, это смело! Вы не боитесь, что вас могут наказать?

— Если ты не проговоришься, то бояться некого, — пошутила я. Надеюсь, мама не отвыкла от моего странного чувства юмора.

— Я даже не знаю, где ты и с кем. Как я могу… — она всё-таки отвыкла. Чёрт.

— Мам, я же шучу. Скоро ты всё узнаешь. Подожди немного. Всё, что я написала, это правда. Можешь не сомневаться, — сказала я. Мама не скрыла своего удивления. Она, наверняка, подумала, что мы ведём игру, но всё совсем не так.

— Я всегда знала, что наше правительство сошло с ума! — воскликнула мама. Она подняла бокал с вином то ли за меня, то ли за свой вывод. Я последовала примеру, только в моём стакане яблочный сок. Никогда раньше я не жалела, что в доме нет спиртного. Хочется отвлечься от всего и забыться, но нельзя… В последнее время я часто загоняю себя в рамки.

— Что верно, то верно.

— Ладно, об этом мы поговорим потом, — перевела тему мама, — я рада, что с тобой всё в порядке. Ещё раз с днём рождения, малышка! Кстати, ты отлично выглядишь, просто загляденье.

— Всё благодаря Нику, — сказала я и позвала его присоединиться к разговору. Всё это время он был в комнате Эмили, а я — на балконе. Никак не могу привыкнуть к настоящему небу и солнцу. — Он подарил мне набор теней, вот я и поэкспериментировала.

— Бантик, что у тебя на волосах, тоже Ник подарил? — спросила мама, подмигнув моему мальчику. Сегодня он сияет от радости, а его глаза цвета ясного неба…

— Нет, наша новая подруга, — ответила я, машинально коснувшись бантика. Теперь я похожа на свой портрет: волнистые розовые локоны, фиолетовая подводка для глаз, длинные ресницы и широкая улыбка. Сегодня особенный день: я сама себе нравлюсь.

— Ты красавица, — сказала мама, быстро стряхнув ладонью слёзы. Только не это. Я всегда плачу вместе с ней…

— Я постоянно говорю ей об этом, — сказал Ник и по привычке прижал меня к себе. — Спасибо вам за дочь, миссис Меллоу. Вы обе прекрасны!

— Спасибо, Николас, но я же просила называть меня просто Аннабель, — сказала мама. Они оба такие милые.

— Договорились, — улыбнулся Ник.

— Мам, нам пора, ребята ждут, — сказала я после недолгого молчания. Неизвестно, когда я теперь смогу увидеть маму, поэтому попыталась запомнить каждую её черту. Мы с ней разные, я больше похожа на папу, но они оба красивые. Самые лучшие на свете родители. Жаль, папа об этом не узнает, мы редко общаемся. Боюсь, сейчас он вообще откажется от меня, когда узнает, кто автор скандальной статьи…

— Конечно, детка. С меня подарок, — сказала мама. Без этого она не может. — Если нужны деньги, я переведу на ваш счёт.

— Её карточка дома, — ответил Ник, — а у меня ещё полная. Спасибо за беспокойство.

— Ладно. Боюсь спросить, вам нужна моя помощь?

— Нет, мы справимся, — ответил Ник. А вот и нет. Мама хочет быть полезной.

— Ты можешь агитировать статью у себя на работе, — сказала я, не обратив внимания на удивлённый взгляд Ника. Мама кивнула, не раздумывая.

— Только будьте осторожны, — предупредил Ник и снова посмотрел на меня. Я пожала плечами. Он же не спросил моего мнения, когда звонил этой Майли…

— Хорошо, я сделаю всё, что смогу. Переманить коллег на сторону Сопротивления вряд ли получится, но я хотя бы прослежу, чтобы они прочитали статью, — сказала мама. Это будет сложно. Она работает в театре постановщицей. Актёрам всегда было плевать на политику и всё, что происходит вне их сферы деятельности, но попробовать стоит. Маму уважают в театре. Она поставила много спектаклей, которые взрывали зал. Они с папой крутились вместе в одной сфере, пока он не ушёл из семьи.

— Спасибо, я у тебя в долгу, — сказала я и послала маме воздушный поцелуй, — мы побежали. Поздравляю тебя с моим днём рождения! До связи.

— День твоего рождения был лучшим днём в моей жизни. Радуй меня ещё много лет, — сказала мама. Она мастер трогательных речей. — Пока, милая, буду до самой ночи слушать ваши песни!

— До свидания, Аннабель, — попрощался Ник, улыбаясь.

— Пока, Ник. Берегите друг друга, — сказала мама, и через секунду её голограмма погасла, но в моей памяти осталась её чеширская улыбка.

Ник неожиданно поднял меня с кровати и подарил горячий поцелуй. Когда мои босые ноги коснулись пола, наши сердца застучали в унисон, а души потребовали продолжения… Дыхание сбилось, щёки раскраснелись, ладони вспотели. Что это, если не любовь? Я изголодалась по этому стройному телу, по сильным рукам и прикосновениям. Наши объятия продлились всего пару минут, но этого времени хватило, чтобы ощутить тепло, которое ещё долго будет меня согревать.

Задерживаться нам нельзя, потому что ребята давно приготовили завтрак, который плавно перетёк в обед. Ник покрыл мягкими поцелуями каждый сантиметр моего лица, но больше не коснулся губ, чтобы восстановить дыхание. Мы, взявшись за руки, вышли в зал к друзьям. Они снова запели поздравительную песню в мою честь, и я прослезилась третий раз за день.

— Вы лучшие друзья на свете, хоть я и знакома с вами совсем недавно, — обратилась к ребятам я, когда они закончили произносить тосты в честь дня рождения. Моя утренняя мечта сбылась. Оказывается, Тим с Шоном успели сбегать в магазин и купить для девушек вино, а для парней — коньяк. Заодно накупили полный пакет продуктов, ведь мы у Эмили живём уже третий день. — Я рада, что оказалась в ЭО, правда, я не лгу! Наши с Ником отношения только укрепились, и я познакомилась с такими прекрасными людьми, как вы! Шон, ты первый, чьё имя я узнала на фабрике. Твои кудряшки веселили меня в серые будни. Жаль, Трис сейчас нет, вы оба спасали меня от одиночества в те дни. Я никогда не забуду, как при вас спела песню «Как бабочка», это было волнительно и забавно… Тим, ты незаменимый человек в нашей компании! Весёлого и находчивого человека, как ты, ещё поискать. Мы обязательно запишем вместе песню. Пэрис, мне сразу понравился цвет твоих волос, ты прекрасна! С тобой о многом можно поговорить, это редкость в Пефоме. Если бы я занималась спортом, я бы попросила тебя быть моим личным тренером! Эмили, когда я увидела тебя первый раз, подумала, что ты ожившая кукла! Твоё фарфоровое личико и большие глаза прелестны. Когда я увидела твои работы, поняла, что ты настоящая находка для мира искусства. Спасибо тебе за портрет, я повешу его в спальне и буду всем рассказывать, что моя подруга — талантище! Ник, Никуш, Николас, ты мой самый любимый человек, и знаешь об этом! Спасибо вам всем за яркий день, за внимание и подарки! Время, проведённое вместе, навсегда останется в моей памяти, какие бы ещё эксперименты над ней ни ставили.

Я подняла бокал красного вина, и все одобрительно заулыбались. Настало пять минут нежностей и общих фотографий на память. Торт Трис тоже запечатлели, он не только красивый, но и безумно вкусный. Давно не ела домашнюю выпечку. Где она так хорошо научилась готовить? Подобные фруктовые торты я ела и дома, но торт от Трис — настоящее объедение. Пэрис и Эмили приготовили разные салатики и запекли курицу. Вкуснятина! Обещаю, завтра буду весь день стоять за плитой, а сегодня вымою за всеми посуду.

— Вы это видели? — спросил Тим, когда включил телевизор. Мне показалось, что его голос дрожит. — Начались наши поиски.

— Я уж подумал, что о нас забыли, — усмехнулся Шон. Ему никто не ответил, потому что все уставились в экран. Каждый узнал себя на фотографии. Эти снимки появлялись на экране турникета, они заложены в Базу Данных, но как их нашли, если Адам удалил всю информацию… О чём это я? Наши фото хранятся и на фабрике.

— Николас Миллер, Алиса Меллоу, Шон Найт, Пэрис Райли и Тим Стоун опасны для Общества. Если кто-то из жителей города Даллас видел кого-то из перечисленных людей, немедленно сообщите мне или руководителю Вашего трудового сектора. Помогите нам, и преступники будут наказаны! — Эдвард Грин закончил свою роль, и видеоролик с фотографиями повторили снова. Пять до боли знакомых лиц смотрят на нас с экрана. Мы — беглецы, опасные преступники.

— Кто из вас мечтал побывать в телевизоре? — спросил Тим, смеясь. Пару минут назад он был напуган. Моя реакция была такой же, поэтому не мне судить. Сейчас у всех на лице улыбка. Скорей всего, она вызвана вином, потому что ничего смешного на самом деле нет…

— Сообщение показали почти по всем каналам, — сказал Шон, — готов поспорить, его ещё не раз повторят.

— Ник, — позвала я, — он назвал твоё настоящее имя…

— Это очевидно, что я не представлялся бы в городе Томасом, — ответил Ник, — это неважно. Что нам теперь делать? Предлагаю перенести банкет на вечер и заняться распространением альбома. Прости, Мел…

— Всё верно, — согласилась я, — всё равно мы закончили. Вы и так многое сделали для меня! Я уберу со стола…

— Я тоже помогу! — сказала Эмили, когда Пэрис схватила первые попавшиеся тарелки и пошла на кухню. Мне ничего не осталось, кроме как согласиться.

Мои руки моют посуду, пока девочки выносят её из зала, а мысли возвращаются к словам Грина…

— Может, вам стоит поехать в столицу, — предложила Эмили, когда мы закончили уборку. — Не подумайте, я не прогоняю… Наоборот, желаю добра и боюсь, что вас могут найти… Если начнут проверять каждую квартиру, я не смогу спрятать вас…

Кажется, мой сон начинает постепенно сбываться. Этого нам ещё не хватало! Как вспомню тот кошмар, сердце замирает…

— Не вздумай оправдываться, Эми, ты верно рассуждаешь, — сказала я, — нам нужно поговорить с Биллом, чтобы принять какое-то решение. Странно, что мы провели три дня вне розыска. Наверно, Грин не хотел поднимать шумиху в городе, а «Идеал» решил найти и наказать преступников. Это их любимое занятие.

— Статья! — громко сказала Пэрис, отчего я испугалась. Эффект неожиданности — их с Тимом общая привычка. — Они бы не стали нас искать, если бы не статья. Мы бросили им вызов, поэтому последовал ответ.

— Пэрис, ты прелесть! — сказала я. — Я об этом даже не подумала. Так и есть, ты права. Нужно рассказать ребятам о наших доводах и немедленно сделать следующий шаг!




— Мы уже поговорили с Биллом, — сказал Шон, после того как парни выслушали изложение нашего разговора, — он будет искать для нас транспорт и охрану, это может занять несколько дней. Мы пришли к общему решению, что нам лучше находиться в Префектуме. Нельзя подвергать Эмили опасности, хоть и придётся ещё пару дней… Мы будем ближе к Сопротивлению, у Билла там штаб-квартира.

— А почему мы сразу не отправились туда? — я задала вопрос, который мучает меня с первого дня пребывания в Далласе, хоть и не вспоминала о нём до этого момента. Серьёзно, почему мы остановились здесь?

— Территория города охраняется, — объяснил Шон, и мне сразу стало стыдно за свой вопрос, — так просто сюда не попасть. Нужно разрешение «Идеала» на пропуск. В основном, сюда перевозят преступников для работы на фабрике, вы сами об этом знаете. Даллас — маленький и независимый город, как и все остальные рабочие городки, здесь своя политика. Только верные «Идеалу» сотрудники знают об эксперименте. Грин дорог корпорации, раз каждое утро на фабрике появляется его голограмма вместо него самого. В общем, причин много…

— Извини, я не знала… — сказала я. О чём я только думала, когда задавала вопрос? Билл сделает всё возможное, чтобы мы оставались в безопасности, чтобы наши старания не прошли зря. — Я спала, когда меня везли в ЭО, и не видела, как устроен город…

— Алиса, никто тебя не винит, — сказал Шон и одарил меня своей обворожительной улыбкой, как бы говоря: «Не только у тебя нервы на пределе». У него резко меняется настроение. Он может быть непоколебимым и холодным, но гораздо чаще бывает милым и смешным. Наверно, за эти качества Трис его и любит. Когда я увидела его впервые, у него было такое же игривое настроение. Мне казалось, что Шон флиртует со мной на заводе… Тогда я не знала, что за его кудряшками и симпатичным лицом скрывается сильная личность и лидер.

— Ладно, давайте займёмся альбомом, только за ноутскрином схожу, — сказал Ник и сжал мою руку. Ревнует?

Мы с девочками устроились на диване, оставив место для Ника, а Тим с Шоном заняли оба кресла. Раньше я никогда не проводила много времени со столькими людьми, но уже успела привыкнуть.

— Адам уже два раза звонил, — сказал Ник, вернувшись с комнаты с ноутом, — Мел, тебе пришло поздравительное сообщение от Николь. Ответь, если хочешь.

— Позже, — сказала я и закинула ноги Нику на коленки. Он думает о том же, о чём и я? Нам не хватает времени, проведённого вдвоём…

— Тогда я перезвоню Адаму, он обещал помочь, — сказал Ник и нажал на кнопку вызова. Адам ответил быстро, наверное, ждал звонка. Узнаю белые стены кафе, где обедают сотрудники «Идеала». У него сейчас перерыв.

— Привет, именинница! — сказал Адам, как только включилась видеосвязь. Непривычно видеть его в деловом костюме. — С днём рождения! Я не мастер говорить пламенные речи, поэтому просто желаю поскорей выбраться из ЭО.

— Спасибо, Адам, только я не знаю, у кого из нас компания лучше! — сказала я, и все засмеялись. Стены «Идеала» не лучшее место, а деспоты не лучшие собеседники.

— А ты не стареешь, по-прежнему язвишь! — не растерялся Адам. — Кстати, шикарно выглядишь! С меня букет роз, красавица! Ник, прости.

Все мы понимаем, что Адам шутит. Я надеюсь, и Ник понимает. Мне неловко, что сегодня все делают комплименты по поводу моего внешнего вида. Уже сама не рада, что привела себя в порядок.

— Буду иметь в виду! — ответила я. — Ладно, хватит обо мне. Уже тридцать пять минут второго, у тебя скоро закончится перерыв, давай разберёмся с альбомом.

— Да ладно? — театрально удивился Адам. — И по какой, интересно, причине мы поговорили утром?

— Мы отмечали день рождения, — ответил Ник с извиняющимся видом, — а потом смотрели по телику обращение Грина к жителям Далласа. И что ты думаешь? Мы в розыске.

— Этого и следовало ожидать… — сказал Адам. Согласна с ним.

— Ты прав, — сказал Шон, — ничего, думаю, у нас ещё есть немного времени, чтобы собрать толпу. Ещё у Ника появился очередной загадочный план, о котором он никому не рассказывает…

— Я хочу поговорить с родителями, — выпалил Ник, словно ждал подходящего момента, — какой толк от того, что мы рассказали людям правду? Это всё замечательно. Может, кто-то и поверил. Статья Мел безупречна, но «Идеалу» нет никакого дела до Сопротивления, давайте будем честными. Они запросто могут подмешать в питьевую воду сыворотку, и на утро все забудут, как их зовут, даже мы… Хоть Адам и защитил статью паролем, «Идеал» найдёт тысячу способов, чтобы выйти сухими из воды.

— Чёрт возьми, Ник, ты всё продумал на шаг вперёд! — обрадовался Шон.

Он никогда не скрывает, что о чём-то не догадывался или что-то упустил. Я тоже размышляла о том, какую роль сыграет моя статья, и пришла к выводу, что не самую главную, что нужно действовать глобальней. Мы можем как-то повлиять на мнение большинства людей, но вся власть и технологии у «Идеала», перед которыми мы бессильны.

— Ты уверен, что они захотят с тобой разговаривать? — спросил Адам. И снова в точку. Они уже давно знают, что их сын отправился в логово преступников…

— Не совсем, — признался Ник, — отец звонил мне, когда я был в ЭО, боюсь, что он всеми способами хотел меня забрать оттуда. Не знаю точно, какие у него были намерения, потому что на звонок я не ответил, но написал ему сообщение, чтобы он не лез в мою жизнь, иначе секрет «Идеала» будет раскрыт.

— Получается, мистер Миллер смирился с твоим решением, — подытожил Тим, — а вот ты, Ник, не сдержал обещание…

— Он сделал всё правильно, — сказал Адам, готовый вступиться за друга. Только Тим и не собирался конфликтовать, просто констатировал факт. Я не должна была упоминать имя Ника в статье. — Скоро и я открою свои карты дяде, по-другому никак. Если мы взялись ломать систему, то нужно идти до конца!

— Адам, брейк! — попросила я. Все устали и хотят развязки, но это далеко не конец. Нужно оставаться сильными! Я каждый день твержу себе об этом… — Не хватало ещё перессориться.

— Сейчас отправлю тебе папку с нашими песнями и обложкой, — сказал Адаму Ник. У парней всё проще, нежели у девушек. Это мы можем раздуть из мухи слона, а они быстро забывают свои недопонимания. — Кстати, в кафе полно людей. Нас не слышат?

— Старик, вы мелькаете только на моём экране, а моё изображение выставлено на всю комнату, — сказал Адам, прищурившись и изобразив лупу в руке. — И я в наушниках, как видишь. Я же не совсем спятил. Раз уж заговорили о деспотах, то они всё утро о чём-то перешёптываются. Весь мой отдел программирования пытается взломать сайты со статьёй, просит меня помочь. Приходится притворяться недоумком, но в душе я восхищён своим талантом. Целая команда не может удалить статью с главного сервера!

— Какой кошмар, терпеть такое, — передразнила я Адама. Надеюсь, ребятам не надоела наша пустая болтовня. — Это же ниже твоего достоинства!

— Я бы тебе что-нибудь ответил, но нужно взглянуть на ваши песни! — сказал Адам с умным видом. Большинство записей он уже слышал, а песни «Вспоминаю о тебе» и «Идеал» мы написали с Ником недавно. Ещё Ник записал вступление и завершение альбома. Эти инструментальные версии длятся не больше минуты.

— Ты первый, кто увидел готовый альбом, конечно, не считая нас, — сказал Ник. Все ребята уже слушали песни, а Трис от них вообще без ума…

— Крутая обложка, рад, что вы остановились на ней, — сказал Адам. Он имеет в виду мою фотографию с крыльями. Я увидела её у Ника на ноуте в общежитии, точнее, вспомнила. Она уже была подписана нашими именами и названием альбома «Как бабочка». — Все будут в шоке, когда вы вернётесь с новыми песнями. После работы я пойду на радио, посмотрим, какие песни у меня возьмут.

— Спасибо, Адам, — сказал Шон, — мы тебе благодарны.

— Да ладно вам, мы в одной лодке! — махнул рукой Адам. — Я дико извиняюсь, но мне нужно вернуться на рабочее место. Ещё раз с днём рождения, красавица!

Мы попрощались с Адамом и принялись за другое дело. Ник показал нам, как будет выглядеть альбом в Сети. Обложка с нашими именами, и справа от неё — список песен:

Как бабочка

Мечта

Любовь

Не такая, как все

Прошлое

На расстоянии

Все равны!

Вспоминаю о тебе

Идеал




Мы решили, что песни будут доступны каждому слушателю бесплатно. Исполнители редко занимаются благотворительностью, но нам с Ником не нужны деньги. Главное, чтобы на нас обратили внимание, и вернулось хоть какое-то уважение и доверие. Я вообще не люблю получать деньги за музыку, такое ощущение, что продаю свою душу…

— Нужно как-то обратиться к людям или придумать слоган альбома, — предложил Шон, — Алиса, справишься? Пусть текст будет небольшим, но со смыслом…

— Окей, попробую, — ответила я, и Ник дал мне ноутскрин. Пришлось вспомнить, как пользоваться этой штукой. Я написала на экране: «Если Вы что-то знаете об „Идеале“, свяжитесь с нами». Ребята одобрительно кивнули, и я ввела электронный адрес, который продиктовал мне Ник, потом решила добавить ещё кое-что: «Наденьте на руку красную ленточку в знак протеста. В знак того, что Вы с нами». Слоган получился коротким, как просил Шон, и со смыслом: «Сопротивляйтесь!».




Глава 25. Николас. Риск


Только рискнув, можешь быть уверенным в том,

что сделал всё ради победы.




В течение дня мы ещё несколько раз видели видео-обращение Грина к жителям Далласа. К вечеру текст ужесточился, теперь он звучит так: «Николас Миллер, Алиса Меллоу, Шон Найт, Пэрис Райли и Тим Стоун нарушили закон и должны быть наказаны! Если кто-то из горожан скрывает у себя дома перечисленных людей, будьте уверены, Вас ждёт штраф и лишение должностного места. Надеюсь на Вашу честность!». Теперь мы вдвойне боимся за Эмили. Билл настаивал на том, чтобы она вышла на работу, но девушка оказалась упрямой, сказала, что не оставит нас одних. Вдруг кто-то заявится с проверкой на выходных, а хозяйки не окажется дома, поэтому Эмили вернётся на завод на следующей неделе. Завтра уже пятница, так что ждать осталось недолго. Думаю, ей самой надоело сидеть с нами взаперти, ведь все соседи думают, что она болеет. По вечерам, чтобы они не заметили нашего присутствия, мы включаем телевизор на максимальную громкость и завешиваем плотными шторами окна. Это на время отвлечёт соседей от лишних расспросов.

Я долго настраивал себя на разговор с родителями, потому что они легко могут определить место моего нахождения, но вечером всё же решился. Ребята не понимают, чем это может нам помочь, а я бы не стал рисковать просто так. Билл же говорил, что нам нужно собрать как можно больше информации против «Идеала». Кто, как не мой отец, знает все тайны корпорации? Остаётся только надеяться, что он поделится ими со мной.

Я выдохнул с облегчением, когда в зале осталось не так много людей, как обычно бывает при наших совместных разговорах. Пэрис перебрала вина, точнее, ей хватило пару бокалов, и Тим пошёл с ней в комнату, а Эмили сослалась на то, что будет готовить на кухне ужин. Мел хотела ей помочь, но я попросил её остаться. Трис после работы зашла к себе домой, чтобы сменить одежду, поэтому мы остались втроём: Мелоди, Шон и я. Они даже не представляют, о чём я буду говорить, а я прокрутил в голове разговор с родителями уже несколько раз. Решил позвонить маме, она всегда была менее вспыльчивой и более лояльной, чем отец. Не помню, когда в последний раз звонил ей, но всё же рискнул нажать на кнопку вызова.

— Неужели сама знаменитость нас беспокоит? — надо же, меня поприветствовал далеко не мамин голос. Я заметил, как вздрогнула Мел. Меня почему-то не удивило, что папа ответил на звонок. Он способен и не на такие мелкие пакости. На несколько секунд он включил видеосвязь, скорей всего, это вышло случайно, и я увидел его непреклонное выражение лица. На голове прибавилось седины, а вокруг глаз — морщин. К сожалению, он давно перестал быть человеком, которого я могу назвать своим отцом. Мы давно не говорили по душам, наверное, с самого детства. У нас никогда не было общих увлечений, отец всегда думал только о работе. Мел росла в таких же условиях, поэтому мы понимаем друг друга на сто процентов.

— Где мама? — не растерялся я, хотя внутри у меня всё кипит. Мой план может провалиться.

— Купается. Совпадение, правда? Сомневаюсь, что она горит желанием узнать, как у тебя дела, — отец никогда не отличался тактичностью. Дэрок пошёл в него.

— Пожалуй, я перезвоню, — Мелоди ущипнула меня за руку, давая понять, что нельзя вестись на провокации. Не подумал.

— Почему же? Давай поговорим, сын. Например, что ты делаешь среди шпаны и на каком основании занимаешься ерундой вместо того, чтобы работать? Объясни, будь так добр.

— Не смей так говорить о невинных людях! — вспылил я, и Мел закатила глаза. Она держит себя в руках, потому что понимает, если она заговорит, будет ещё хуже…

— Наивный! — засмеялся отец. — Нужно было запретить тебе заниматься музыкой и заставить работать в «Идеале». Мне стыдно смотреть в глаза коллегам, потому что мой младший сын сочиняет против меня грязные статьи.

— Тебя это не касается, — сказал я. Он сам задал настроение разговора, поэтому буду играть по его правилам. — Ты сам понимаешь, что являешься лишь пешкой на шахматной доске «Идеала». Разве нет?

— Ты слишком глуп, чтобы понять истину! Ты выбрал политику, начатую дедом, а зря. Он был не в себе.

Как можно говорить об уважении в нашей семье, если этот мужчина такого мнения о своём родном отце!

— Как у тебя язык поворачивается? — ещё немного, и мой ноутскрин полетит в окно. Как же легко вывести меня из себя, а это значит, что я не лучше папочки. Спасибо Мел, она крепко держит меня за руку, и это меня успокаивает. — Создатели «На пути к совершенству» не делали из людей рабов! Дедушка стремился к равенству…

— И проиграл! — перебил меня так называемый отец, смеясь.

— Я не для того позвонил, чтобы выслушивать гадости про дедушку.

— А для чего? Испугался последствий и хочешь к мамочке? — издеваясь, сказал он. Безнадёжно что-то у него спрашивать, но я всё же рискну.

— Нет, я хочу знать всю правду об «Идеале». Ты должен рассказать мне её, если хочешь предотвратить очередную войну.

— Вздумал шантажировать меня? Думаешь, какая-то жалкая статья решит ход истории? Кучка людей, прячущихся по подвалам, не могут начать войну! Никто и никогда не поверит в то, что вы пишите. Не смеши меня и всех остальных. Я знаю достаточно, но даже эта информация не сможет тебе помочь. «Идеал» подарил нам новую жизнь и новые возможности, сынок, — сказал он и хрипло засмеялся в конце своей речи. Всё кончено, придётся нам искать другие источники…

— Эрик, что ты себе позволяешь? — спросила женщина. Моя мать. Она услышала наш разговор. Связь моментально оборвалась, чего и следовало ожидать. Я выругался, как сапожник, но этим делу не поможешь.

— Может, перезвонишь? — предложил Шон, Мел покачала головой.

— Бесполезно, — сказала она и забрала у меня из рук ноутскрин, — ты сделал всё возможное, милый, успокойся!

Я спокоен.

Бью кулаком в стену. Я спокоен.

Хожу по комнате. Я спокоен.

Больше нет агрессивных мыслей. Я спокоен.

У меня больше нет отца. А был ли?




Глава 26. Алиса Мелоди. До боли


Среди тысяч безмолвных лиц сложно найти то,

которое каждый день будет дарить тебе улыбку

и изменит твою жизнь навсегда.




Остаток вечера мы все провели в притворном веселье. Всему виной была я. Ребята не хотели меня обидеть, а я — их. Мы доели торт, когда Трис вернулась с работы. Я поблагодарила её за подарок, а она попросила меня спеть её любимую песню «Как бабочка». Я не смогла отказать, и на некоторое время мы отвлеклись от насущных проблем.

— У нас на фабрике такое творится! — сказала она позже. — Чуть ли не допросы ведут по поводу пропавших рабочих второго сектора. Грин с утра раздал нам анонимные анкеты с вопросами, видели ли мы вас когда-либо на заводе, знаем ли… Нас пугают, что вы особо опасные преступники. В общем, устроили цирк, но люди всему верят.

— Главное, чтобы ты не верила, — засмеялся Шон, — а на самом деле, какая разница, что устроил Грин. Наша задача — добиться доверия людей в ЭО.

Мы ещё долго говорили на эту тему, точнее Трис и Шон вели диалог. Тим с Пэрис лежали на диване после ужина. Эмили о чём-то думала, она сказала, её посетило вдохновение. Ник упорно делал вид, что с ним всё в порядке, но я прекрасно понимаю, что после неудачного разговора с отцом он сам не свой. Мне кажется, Ник винит себя в том, что у него не удалось узнать правду. Винит себя, что пока у нас нет козырей на руках.

Я до последнего оставалась сильной и верной Сопротивлению. По крайней мере, пыталась… А сейчас мне кажется, что мы слишком многое на себя берём! Чем занимается ненаглядный Билл? Раздаёт приказы и ждёт от нас победы? Молодец, ничего не скажешь! Кто, как не он, должен связаться с «Идеалом» и поставить жирную точку? Мне казалось, что в современном мире можно всё решить деловым путём. Хватило нам войны. Столько времени ушло, чтобы восстановить страну. Неужели никто из наших лидеров не понимает, что снова всё к этому идёт? Я умываю руки. Мой парень подавлен, мною овладевает паника. Нависает прежний туман, я не понимаю, что происходит вокруг. Мы сидим здесь, пытаемся что-то сделать, рискуем своими жизнями. И всё ради чего? Какая бы власть ни была, кто бы ни правил страной, суть дела не меняется! Как мы были марионетками в чужой спектакле, так ими и останемся.

У меня возникло желание взять Ника за руку и сбежать с ним, куда глаза глядят. Бежать и не оборачиваться назад, но нельзя. Я впутала его в эту историю, мне и вытаскивать! Его место в издательстве, в студии, дома с любящей девушкой, где угодно, но только не здесь. Пусть этой девушкой буду не я, как бы больно мне от этой мысли не было. Я просто хочу, чтобы он был счастлив! Он не заслуживает подобной жизни. Всё зашло слишком далеко. Я должна его отпустить. Он улыбается мне, говорит приятные слова, но я знаю, что в глубине души он винит меня… Ник бросил всё ради моего спокойствия, а я не сделала ничего для того, чтобы быть достойной такого отношения. Мой внутренний голос шепчет мне: «Отпусти его. Борись одна. Отпусти…». Я слаба, раз пытаюсь заглушить этот зов. Я крепко держу Ника за руку и тону в его бездонных глазах…

Ни разу за вечер мы с ним не остались наедине, поэтому я не могла попросить, чтобы он не расстраивался, сказать, что всё наладится, что я люблю его… Он заснул сразу, как только мы постелили в комнате Эмили. Сегодня я уговорила её спать с нами, всё-таки она хозяйка квартиры, и мы доставляем ей кучу неудобств. Она согласилась, но легла на раскладном кресле. Надеюсь, недолго ей осталось нас терпеть. Мы гости шумные и надоедливые, к тому же в любой момент из-за нас её могут арестовать…

Уровень эмоций, полученных сегодня, зашкаливает. Мне нужно срочно чем-то заняться, выплеснуть энергию. Убедившись, что Ник и Эмили спят, я включила ноутскрин. Руки так и чешутся, хотят набрать номер телефона мистера Миллера старшего! Я узнала его лицо… Хватило пары секунд, чтобы вспомнить мужчину в красном костюме, который разлучил меня с Ником. Я знала, чья это была идея, и заочно простила этого человека, можно понять, почему он так поступил… Но обращаться так со своим родным сыном! У меня в голове не укладывается. Я не сказала Нику о своём страхе, который я испытывала в момент разговора. И никогда не расскажу.

Мой день подошёл к концу. Перед сном Ник ещё раз поздравил меня, и мне стыдно за своё беспомощное «спасибо». Мне хочется сделать для него что-то особенное в знак благодарности за устроенный праздник, но в четырёх стенах это практически невозможно. Глубокая ночь вдвойне исключает подобные идеи. Сейчас я могу поделиться с Ником только своими эмоциями, переживаниями и любовью… Я редко говорю ему о своих чувствах, потому что мне гораздо легче спеть о них. Я хочу написать песню, которую не смогу петь на сцене, песню, которую услышит только Ник.

Стоит мне вспомнить сегодняшний сон, как на ум сразу приходят первые строчки. Я боюсь потерять Ника, но и боюсь привязать его к себе… Я вспоминаю сюрприз, который он мне сделал, и у меня на лице невольно появляется улыбка. Его внимание дороже бриллиантов, ведь любовь не измеряется в каратах. Его забота не сравнится с комплиментами, сделанными сотней прохожих… Я вспоминаю печальное лицо Ника, и мне хочется плакать, кричать от боли.

Мысли складываются воедино, и у меня уже написана целая песня. Это будет наша песня. Я сохраняю текст на ноутскрине Ника и ставлю звуковое напоминание, чтобы сделать сюрприз. Я хочу прижаться к Нику и заснуть, но вспоминаю, что не ответила Николь на поздравление. Я не могу ей ответить! Я здесь уже три дня и ни разу за это время не подумала о её маленьком сыне. Проклятье! Я должна связаться с мамой Николь и найти Томми. Как? У меня нет координат, я знаю только, в каком городе они живут. Стоит рискнуть, мне нужно что-то сделать. Подключаюсь к Сети и ввожу в поисковой строке: Томас Уотсон, город Блудрим. Пока открывались доступные ссылки, уже несколько раз промелькнула реклама моей статьи. Она исчезает и появляется снова, как будто кто-то борется за её показ.

Спустя двадцать долгих минут поисков среди огромного количества мужчин я всё-таки нахожу малыша Томми. Его имя, как и имена всех жителей страны, хранится в Базе Данных.






Томас Уотсон

Дата рождения: 23 января 2133 год

Родители: Джема Стерлинг и Патрик Стерлинг





Я значительно усложнила себе жизнь тем, что не ввела год рождения Томми. Я же знала, что ему три года! Идиотка. Всё бы хорошо, только родители у Томми не те, которых я ожидала увидеть. Это должен быть он, других вариантов нет. Я перехожу на страничку Джемы Стерлинг и мельком читаю биографию женщины. Ей сорок девять лет, в графе о детях ни слова о Николь, только Томас. Ничего не понимаю. Просматриваю страницу Патрика, то же самое. По возрасту они больше походят на бабушку с дедушкой, но в современном мире всё возможно. Я бы поверила, что они биологические родители Томми, но сходства Джемы и Николь на лицо. Она их дочь, Томас — их внук. Что-то не так с Сетью. Ввожу в поиске имя мужа Николь, Коул Уотсон. Ссылок уже гораздо меньше, чем в предыдущий раз, я указала примерный возраст. В Блудриме нет ни одного мужчины, подходящего под моё описание. Очень странно. Хоть Коула уже нет в живых, его резюме должно храниться ещё пятьдесят лет. Так установлено законом. В Базе Данных нет и Николь, это не может быть совпадением. Словно они и не рождались. Боюсь вводить своё имя, а тем более — Ника. Что-то мне подсказывает, что нас тоже вычеркнули из истории страны. Есть только один способ узнать правду и заодно проверить мою теорию.

— Никки, — сказала я, радуясь сопению в динамик. Хочется увидеть её, но я не могу включить видеосвязь, чтобы не потревожить Ника и Эмили. — Я не разбудила тебя? Спасибо за поздравления…

— Тебе обязательно нужно было поблагодарить меня в час ночи? — строго спросила Николь, но я чувствую, что она улыбается. — Шучу. Ещё раз с днём рождения, детка! Как ты? Есть новости? В Корпусе переполох, Грин ищет вас, боюсь, что…

— Тсс, подожди, — попросила я, — как зовут твоих родителей?

— Джема и Патрик, — без замешательства ответила она. Память, должно быть, к ней полностью вернулась, а это значит, что Никки больше не винит себя в смерти Коула. — А что? Неужели ты…

— Да, я нашла Томми, — сказала я, и на глазах у меня появились слёзы. Меня радует новость о найденном сыне и радует то, что мы с Николь стали понимать друг друга с полуслова.

— Господи, Мел… — прошептала она. — Я вспомнила номера родителей и звоню им каждый день, но никто не отвечает. Я места себе не нахожу.

— Они могли сменить номер, может, и адрес, — предположила я, — сейчас я пришлю тебе их координаты.

— Спасибо тебе! Спасибо, ты не забыла! — обрадовалась Николь, и её грустный голос сменился на смех. — Я не знаю, как отблагодарить тебя…

— Не говори глупости! Ты прикрываешь нас на заводе, и это мы у тебя в долгу.

— Ладно, не будем считать благие дела. Утром я поговорю с Британи и вылью её сыворотку, положись на меня. Ты ещё можешь говорить? Мел, ты так и не ответила, как у вас дела…

— Об этом я и хочу сказать. На днях мы уезжаем из Далласа в столицу, я хочу забрать тебя с собой!

— Ты с ума сошла? — Николь удивлена, и я тоже, ведь это предложение только что пришло мне в голову. Оно правильное. Думаю, ребята не станут возражать, только бы она согласилась. — Я не могу подвергать вас ещё большей опасности! Вам нужно немедленно убираться отсюда без оглядки. Ты нашла моего малыша, и я тебе благодарна за это. Я не могу уйти, забыла? Мне нужно позаботиться о Британи.

— Не поверишь, мы все так говорим. Никто не хочет подвергать друг друга опасности, но мы вынуждены это делать! — сказала я, но Николь слишком упряма, чтобы уступить мне.

— Мел, подумай, скольким ещё людям я могу открыть глаза на правду. Как минимум, всему пятому этажу общежития, я знакома почти со всеми и постараюсь найти к ним подход.

— Неужели ты не хочешь увидеть сына? — спросила я, но поздно поняла, что задела за самое больное…

— Безумно хочу! Больше всего на свете я хочу оказаться рядом с Томми и мужем, — Николь снова заплакала. Я правильно делаю, что ненавижу себя сейчас. — Если я уйду с вами, рискую сгнить в тюрьме. Вас могут найти…

— Да, Николь, я знаю. Я засыпаю и просыпаюсь с этими мыслями! Я вижу во сне, как у меня снова и снова забирают Ника. Я знаю, что предлагаю тебе не лучший вариант, но всего лишь хочу, как лучше…

— Прости. Я не хотела обидеть тебя, прости… Я молю Бога, чтобы с вами ничего плохого не случилось.

— Да, знаю, и ты прости, — сказала я и приказала себе перестать плакать, — спасибо, что помогаешь нам. Если передумаешь, скажи. Да, и позвони мне, когда свяжешься с Томми.

— Конечно. Я буду держать тебя в курсе событий, происходящих в Корпусе.

— Тогда нам лучше пойти спать, завтра будет тяжёлый день, — предложила я. Николь предстоит убедить Британи, чтобы та не принимала сыворотку. Надеюсь, память уже постепенно возвращается к девушке, раз Адам отключил её микрочип. Надежда умирает последней.

— Ты права, — согласилась Николь, зевая в подтверждение, — ещё раз спасибо тебе, что нашла моего сыночка! Я так скучаю по нему.

— Я не могла этого не сделать, Никки. Всё же, если решишь пойти с нами, скажи мне.

— Мел…

— Я поняла, тебе ещё рано уходить, хорошо. Я всё равно заберу тебя оттуда, когда это закончится.

— Вот тогда я перестану сопротивляться, — смеётся Николь. Мы все перестанем, когда всё наладится.

— Надеюсь на это. Я рада, что ты снова стала улыбаться. Скучаю по тебе. Спокойной ночи.

— Я тоже скучаю, Мел. Удачи вам, буду держать кулачки. Спокойной ночи.

Вот так, без лишних слов мы отключили свои ноутскрины. Я отправила Никки адрес с телефоном её родителей. Надеюсь, мы ещё встретимся, но при данных обстоятельствах даже короткий разговор — подарок. Зато теперь я спокойна, потому что Николь стала на шаг ближе к сыну. С чувством облегчения и морального удовлетворения я прижималась к Нику как можно сильней. Вижу, как он улыбается во сне, и тоже засыпаю под унисон наших сердец.




Глава 27. Николас. Аноним


Полёт твоих мыслей доступен не каждому.

Будь собой.




Меня разбудил вибрирующий ноутскрин. Со вчерашнего дня я то и дело проверяю почту. Вдруг какой-нибудь доброволец свяжется с нами, чтобы поделиться новостями из внешнего мира. Хорошо, что я догадался отключить звук, иначе Мелоди с Эмили тоже проснулись бы. Странно, мне показалось, что пришло сообщение, а это был будильник. Мел поставила его на десять часов, чтобы я прочитал её заметку. Когда она успела? «Для тебя, любимый», — прочитал я и ниже увидел стихотворение.




До боли.
		Мне вдали шептал твой голос,



		Чтобы я нашла тебя.



		Было много чёрных полос,



		А счастья и ни дня.







		Я боялась вдруг влюбиться,



		Свою душу разделить…



		Так должно было случиться,



		Чтоб появился смысл жить.







		Раньше время так тянулось,



		А сейчас летит вперёд.



		Один раз я оглянулась,



		Меня прошлое зовёт…







		Больше никаких сомнений,



		Что ты будешь всегда рядом.



		Только чувствую волнение,



		Когда встречаемся мы взглядом.








Припев:
		Теперь я с тобой,



		Нет назад пути.



		Ты навеки мой,



		Лучше не найти.







		В твоих глазах



		Вижу я любовь.



		Ты мне сказал:



		«Доверься вновь».







		На двоих одна



		Мечта у нас…



		Вместе навсегда,



		Дорог каждый час!








Мост:
		Раньше я не знала,



		Что любить можно до боли…



		Моё сердце замирает,



		Когда рядом я с тобою…








Это новая песня. Она прекрасна! Так же, как и её автор. Я поднялся на локтях, чтобы поцеловать Мел, но замешкался, когда увидел Эмили. Она не спит. Девушка, сидя за мольбертом, что-то воодушевлённо рисует красками на холсте. Не могу разобрать, что именно, она сидит боком. Мне не стоило стесняться Эмили. Даже если бы её глаза были открыты, она бы всё равно не заметила никого рядом с собой. Никогда прежде не видел, чтобы так умело орудовали кистью.

* * *


Во время завтрака Эмили краснела при виде меня. Я всего лишь сказал ей, что она здорово смотрится за работой. Она поняла, что я наблюдал, как она рисует, и мне самому стало неловко. Мелоди проснулась минут через пять после того, как я прочитал её стихотворение, поэтому она тоже застала рабочий процесс художницы. Мы сразу же извинились перед Эмили за наглое подглядывание, но в ответ она лишь улыбнулась. В общем, я не вижу повода для смущения.

Мел рассказала мне о ночном звонке своей подруге и спросила, почему Николь и Коула Уотсон нет в Сети.

— Их имена не удалили, — объяснил я ей, — просто теперь они хранятся в Базе Данных ЭО. Она, как ты понимаешь, засекречена. К ней есть доступ только у работников «Идеала».

— Откуда ты знаешь? — удивилась Мел.

— Я проходил эту процедуру, когда мой брат зарегистрировал меня под чужим именем.

— Получается, что твоё имя можно найти в списке населения страны, а Томас Миртл хранится в Базе Данных?

— Получается, что так, — ответил я, и тогда Мел сделала другой вывод, мне пришлось её опередить, — когда эксперимент «Идеала» разрушится, все имена будут восстановлены.

— Не только имена, но и свобода их обладателей, — добавила Мел. Хоть я и кивнул в знак согласия, уверенности мне это не прибавило.




Пока мы с Мел проверяли почту на наших с Шоном ноутскринах, ребята собирали немногочисленные вещи. Побег из Далласа запланирован на выходные, а сегодня только пятница, но мы должны быть готовы. Билл может позвонить в любой момент.

К вечеру все были взволнованы, а когда Трис вернулась с работы и сказала, что Грин лично будет обыскивать каждую квартиру города, нас охватила паника. По телевизору каждый час повторялось сообщение о нашем розыске. Эмили закрыла двери и окна и выключила везде свет на случай, если к нам придут гости с усыпляющими дубинками.

Мы расположились на полу. Напряжение чувствовалось в каждом уголке тёмной комнаты. Мы боялись дышать и громко говорить, как будто это спасёт нас от незапланированного рейда. Билл был уверен, что у нас в запасе есть несколько дней, но времени больше не оставалось. В считанные минуты мы можем снова оказаться в Корпусе со стёртой памятью, но вполне возможно, что нам придумают наказание похуже. Это нас не так сильно пугало, как вероятность того, что наш план рухнет. Мы сделали слишком многое, чтобы вот так просто от этого отказаться или забыть.

После долгого и мучительного ожидания звонка от Билла Мел пыталась заснуть на моём плече. Усталость не помешала ей первой заметить входящий звонок ещё до того, как заиграла мелодия.

— Вы в подвале? — спросил Билл, когда увидел, что мы сидим в кромешной тьме. Только экран ноутскрина слегка освещает наши напряжённые лица. Плотные шторы на окнах не впускают в комнату свет уличных фонарей.

— Нет, мы тихо ждём конца, — ответил Тим, как всегда, не без иронии, — я предлагал им сбежать, но никто не согласился.

— Это было бы глупо. Я же сказал, что вытащу вас отсюда! — серьёзное лицо и уверенный голос Билла внушают доверие. — Неужели вы думали, что я брошу вас? Да без вашей команды Сопротивление давно потеряло бы надежду.

— Очень трогательно, спасибо, — сказал Шон, — но, может, ты посоветуешь, что нам делать?

— Для начала расскажу вам новости. Наши люди в Детройте последовали вашему примеру и лишили нескольких человек сыворотки сегодня. Предполагаемый преступник вспомнил всё за несколько часов, оказалось, он был посвящён в дела «Идеала». Он вспомнил, что не совершал преступления, и у нас нет другого варианта, как поверить ему. Этот парень не единственный случай. Девушка из этого же Корпуса фармацевтического завода оказалась непричастной к тому, в чём её обвинили. Эти двое с пятого этажа, как и наша Алиса.

— Этого не может быть, — Мел оживилась при упоминании её имени. — Николь тоже не преступница. Не может же это быть совпадением. Нужно и дальше отключать микрочипы людям со стёртой памятью. Они могут поделиться с нами полезной информацией об «Идеале».

— Ты права, но мы по-прежнему рискуем… — сказал Билл. — Мы можем разом отключить микрочипы всех заключённых в ЭО, пользуясь вашей расшифровкой идентификационного номера, но что если это обернётся крахом? Эти люди могут оказаться настоящими преступниками, тогда войны не миновать.

— Не понимаю… — не унимается Мел.

— Мелоди, ты правильно мыслишь, но и Билл прав, — сказал я, — некоторые люди сидят в ЭО годами. Неизвестно, что случится с их психикой, после того как память неожиданно к ним вернётся. Они могут оказаться настоящими преступниками, и ничто им не помешает поднять бунт против обеих сторон. И подумай, в какую ярость они придут, если узнают, что незаслуженно работали на правительство.

— В том-то и дело, мы не можем точно знать, по какому принципу «Идеал» стирал память, — продолжил Билл, — нужно действовать осторожно.

— Ладно, разберёмся с этим, — сказал Шон, поглаживая руку Трис. Яркая голограмма Билла осветила нам практически весь зал, теперь мы чётко видим друг друга. — Когда за нами прибудут машины? Или что ты там задумал…

— Я работаю над этим, — честно ответил Билл, — обычно по выходным в ЭО не поступают преступники, и будет довольно-таки сложно получить пропуск в город. Сопротивление приложит все усилия, чтобы завтра вечером вы были в Префектуме.

С нашими пошатанными нервами мы не выдержим здесь ещё сутки. В любую минуту сюда могут явиться деспоты.

— Или раньше! — непривычно громко сказала Мелоди. — Ник, прочти своё сообщение.

Я не поверил своим глазам, это похоже на шутку. Я несколько раз пробежался глазами по тексту. Ребята тоже успели его прочитать, реакция у всех одинаковая. Шок. Волнение. Радость.

— Что там? Что с вами? — удивлённо уставился на нас Билл, ожидая объяснений.

— Мне только что пришло сообщение от анонима, — сказал я и громко прочитал его.

«Президент Шарм — подстава, игрушка в руках корпорации. ЭО — место для хранения тайн. Большинство людей, живущих там и работающих на заводах, не являются преступниками. Для убийц созданы тюрьмы, которые никогда не прекращали своё существование. Всё иллюзия.

Не сдавайтесь. М».

— Больше похоже на трюк, чем на правду, — не растерялся Билл, — но я чертовски хочу верить в это!

— Номер скрыт? Можно как-то узнать, кто написал сообщение? — воодушевлённо спросила Пэрис. Кажется, все поверили анониму, и я в том числе.

— Сейчас узнаем, — сказал я и связался с Адамом, подключив его к нашей беседе. Я прочитал ему сообщение, и ещё пару минут мы провели в раздумьях.

— Номер хоть и скрыт, это не самая большая помеха. Аноним запросто мог обзавестись новым номером, написать вам сообщение и избавиться от сим-карты. Вряд ли мы узнаем имя адресата, — сказал Адам, как профессиональный программист. Другого ответа мы, собственно, и не ожидали.

— Мы можем потратить уйму времени на поиск анонима, но не в этом суть, — сказал Шон, — давайте лучше разберёмся в самой информации. Например, что значит «подстава», «игрушка»?

— Мои предположения всегда сводились к одному: Шарм не по своей воле подписывает новые законы и эксперименты «Идеала», — ответил Адам, потирая подбородок. — Мы ничего не знаем о новоиспечённом президенте и видим его только на экране. Я не исключаю того, что наш аноним прав. Шарм может оказаться простой голограммой, за которой стоят разработчики. Вы сами стали свидетелями картины «Виртуальный Грин». Нам дали пищу для размышления, и грех ею не воспользоваться!

— Что верно, то верно, — согласился Шон, — а никого из вас не смущает, что настоящие тюрьмы не уничтожены? Билл, тебе не кажется, что всё же нужно начать отключать невинным людям микрочипы? Так мы убьём двух зайцев: убедимся в правдивости слов анонима и привлечём больше людей на свою сторону.

— Сейчас же свяжусь с ночными сменщиками и прикажу освобождать невинные души, — смеясь, ответил Билл, и мы заразились его приподнятым настроением, — аноним велел нам не сдаваться!

— Чем я могу помочь? Может, поговорить с Грегом? — спросил Адам. Не представляю, что он скажет дяде. Думаю, стоит повременить.

— Чтобы он обернул всё против нас? — Билл подтвердил мои мысли. — Пока не стоит связываться с «Идеалом», нужно как можно больше узнать о Шарме и о существовании тюрем. Если слова анонима подтвердятся, то у нас на руках все козыри. Кто осведомлён, тот вооружён!

— Хорошо, — согласился Адам, — я просто хочу быть чем-то полезен.

— Чем-то? Да ты с ума сошёл! Я видела в Сети, сколько комментариев люди оставляют под статьёй. Почти на каждом сайте размещена реклама нашего альбома. Ты проделал колоссальную работу! — похвалила друга Мел, отчего его сонные зелёные глаза засияли.

— По местному телевидению мой знакомый репортёр говорил о вашем с Ником возвращении, — сказал Адам. Естественно, в Далласе ничего подобного не показали. — Правда, власти пытаются прекратить показ ролика, но большинство жителей поверили в то, что автор статьи действительно ты.

— Это невероятно, — сказала Мел. Её обрадовала не новость о возвращении фанатов, а тот факт, что число наших сторонников постепенно растёт. Это подтвердил и Билл:

— Кстати, мне понравилась твоя идея с красными ленточками. Я видел несколько человек с браслетом на руке, спрятанным под длинными рукавами. Главное, что статья произвела на людей впечатление.

— Хотел бы я на это посмотреть, — признался Тим.

— Скоро это произойдёт, — сказал Билл, — придётся воспользоваться планом Б, и чем быстрее мы окажемся вместе, тем лучше. Ночью за вами прибудет аэромобиль.




Глава 28. Алиса Мелоди. В дождь


Ночь хранит в себе секреты.




После того как Билл дал нам подробные указания, где ждать аэромобиль и что делать, мы наконец включили в комнате свет и истерически рассмеялись.

— Да уж, умней придумать не могли, — сказал Тим по поводу сложившейся ранее ситуации. Если бы не Билл, мы бы так и просидели в темноте всю ночь, боясь заснуть.

— Шутки шутками, но нам нужно плотно поесть, потому что дорога предстоит долгая, — серьёзно сказал Шон. Он и не веселился, потому что пытался убедить Трис не ехать с нами. Всё-таки она настояла на своём, и я могу её понять. Девушке не повезло с родителями, зато повезло с парнем, который о ней позаботится и не даст в обиду. Она заслуживает это хорошее отношение, и я рада, что она отправится с нами. Понять Шона тоже можно, он просто хотел, чтобы до окончания «войны» Трис оставалась непричастной к делам Сопротивления. Ей всего семнадцать, но она приняла твёрдое решение, и Шон не смог ей отказать. Так что, в нашей компании будет шесть человек, и удобно, что все смогут разделиться по парам. Нам пригодится это во время побега, как и в прошлый раз.

За весь вечер Эмили не обмолвилась ни словом. Я сначала подумала, что причина в нас с Ником, но дело явно в другом. Мне удалось её разговорить, пока мы вдвоём готовили поздний ужин.

— Эмили, что случилось? Прости, если мы обидели тебя…

— Что ты, всё в порядке, если ты говоришь об утреннем случае, — ответила она, — когда я рисую, всё вокруг замирает…

— А что тогда?

— Я привыкла к вам, — сказала Эмили дрожащим голосом. Она девушка сентиментальная и может заплакать по любому поводу, но сейчас держит себя в руках, хотя я в любой момент готова подставить своё дружеское плечо. Лишь бы оно мне самой не понадобилось. — Мы провели вместе всего четыре дня, а такое ощущение, что целый год.

— Мы тоже привыкли к тебе, — искренне сказала я.

— Может, мы никогда больше не увидимся, но я буду рассказывать о вас Дэну.

— Твоему парню? Как мило. Послушай, мы обязательно увидимся. И не раз! Как только всё закончится, мы с Ником перевезём вас в Пефом, там больше возможностей реализовать себя, — я так часто обещаю помочь людям, что боюсь однажды не сдержать слово…

— Это невозможно. Там другой мир, где нет места для нас.

— Не говори глупости. Главное, выйди в понедельник на работу, как ни в чём не бывало. Трис идёт с нами, но ты не должна молчать об этом, если тебя вдруг станут допрашивать…

— Ну, уж нет! Я с вами до конца, — сказала Эмили, широко улыбаясь. Меня растрогали её слова, и я крепко обняла новую подругу. Надеюсь, наше скорое прощание не будет болезненным.

— Спасибо, Мел, ты потрясающая девушка, — сказала Эмили, смерив меня взглядом. Я засмеялась, потому что на мне спортивный костюм, и волосы собраны в пучок. До потрясающей девушки мне сегодня далеко.

— То же могу сказать и о тебе, Эмили, — ответила взаимностью я. Теперь со спокойной душой можно садиться за стол и насладиться поздним ужином.




Несколько ночных часов пролетели незаметно. Напоследок мы пару раз сыграли в «Мафию», а потом мы с Пэрис последний раз взглянули на шедевральные картины Эмили. Жаль, наша художница ещё не закончила начатый сегодня рисунок, надеюсь, я когда-нибудь увижу его. Я чуть не забыла свой портрет. Эмили упаковала его в обёрточную бумагу и спрятала в пластиковой папке. Вернусь домой и обязательно куплю рамочку.

Перед уходом я несколько раз пыталась связаться с Николь, чтобы убедиться, что она останется в Корпусе. Никки не ответила, и меня это тревожит, несмотря на то, что сейчас глубокая ночь…

— Думаю, нам пора выдвигаться, — сказал Шон, когда стрелка часов перевалила за пять утра. Мы договорились с Биллом встретиться возле главного входа на фабрику в 6:00. Он заберёт нас на своём аэромобиле и увезёт куда подальше. Мне даже немного жаль покидать это место. Здесь я чувствовала себя комфортно. Эти телевизоры в форме коробки, газовые печки, проводные телефоны и многие другие атрибуты старого времени радуют меня.

Мы последний раз проверили внешний вид друг друга: чёрные спортивные костюмы для удобного передвижения, кроссовки, рюкзак и капюшон, натянутый до глаз. У каждого за спиной бутылка воды, булочки и одежда, что купили нам Ник с Шоном. В моём рюкзаке нашлось место и для новой палитры теней, а Ник положил к себе мой портрет, пообещав сохранить его в целости и сохранности. Тим предлагал оставить наши вещи у Эмили, чтобы идти налегке, но мы не можем быть уверены в том, что они нам не пригодятся. Неизвестно, куда мы направимся после встречи с Биллом. И я бы ни за что не обидела Эмили, оставив подарок, над которым она трудилась, у неё дома.

— Удачи вам, ребята, — сказала Эмили, и шесть пар рук обняли её. Толика недоверия между нами осталась позади, теперь мы друзья. Нас связывает нечто большее, чем общие интересы.

— Мы обязательно свяжемся с тобой, Эм, — сказала подруге Трис. Они знакомы уже несколько недель. — Спасибо, что выручила! С нас должок.

— Не вздумайте! Мне было здорово проводить с вами время, — сказала Эмили и одарила каждого из нас тёплым взглядом, после которого на душе стало спокойней. — Идите, вам нужно спешить. Созвонимся.

— В вашем мире уже изобрели мобильники? — притворно удивился Тим. Нужно сказать ему спасибо за то, что разрядил обстановку.

— Буду скучать по вашим шуткам, — сказала Эмили, обращаясь ко всем нам. Её глаза заслезились, но с лица не сходила улыбка. — Идите уже, а то затоплю соседей своей тоской!

— А ты быстро учишься актёрскому мастерству, — пошутил Тим и по-дружески похлопал Эмили по плечу. Этот разговор мог бы затянуться на несколько часов, и я безумно этого хочу, но нам пора идти, чтобы продолжить начатое сопротивление.

Я ещё раз на прощание обнялась с Эмили и сказала так тихо, чтобы могла услышать только она: «Никогда не стесняйся своего творчества». Она улыбнулась и смахнула подступившие слёзы рукой.

Эмили почти беззвучно открыла входную дверь и выключила в подъезде свет, чтобы нас ненароком не заметил кто-то из соседей. Мы послали девушке воздушный поцелуй и скрылись в темноте. Я услышала, как её дверь захлопнулась, и выдохнула с облегчением. Теперь Эмили больше ничего не угрожает. Мы были обузой для неё. Мы обуза для всех, кто верит в «Идеал».

— Все помнят план? — спросил Шон, когда мы вышли на улицу. Все пятеро кивнули. — Встречаемся около шести часов возле завода. Первыми идут Алиса и Ник, потом Пэрис и Тим, а завершаем поход мы с Трис. Если что, номера друг друга знаем. Увидимся через полчаса.

— Удачи, — прошептали девочки нам вслед, и мы с Ником, взявшись за руки, шагнули под проливной дождь.

— Я скучала по улице, — чуть слышно сказала я Нику. Непривычно вдыхать свежий воздух, ступать по мягкой земле и смотреть на звёзды в просторном небе. Я мечтала об этом мгновении всё время, проведённое в ЭО. Когда мы покинули Корпус, было утро, поэтому луны я не видела, зато успела рассмотреть малую часть города, а сейчас ещё темно.

— Я тоже, Мел, я тоже, — прошептал он в ответ и крепче сжал мою руку. Я мысленно повторила наш план: добраться живыми до нашего общежития. Не могу поверить, что снова возвращаюсь в то место, из которого я бежала со всех ног.

После нескольких минут быстрой ходьбы мы увидели знакомый магазин «Всё для дома» и переглянулись. Улицу Джамп Стрит и всё, что с ней связано, мы оставили позади. Преодолено только треть пути. Тим с Пэрис уже должны идти вслед за нами, а через десять минут после них отправятся на место назначения и Шон с Трис.

Мы молчим, боясь привлечь к себе лишнее внимание, хотя по пути ещё не встретили ни одной души. В жилых домах не горит свет, и только зелёная надпись на заводе освещает нам дорогу. До сих пор идёт дождь, он помогает нам, заглушает наши шаги. Он шёл, когда мы впервые оказались в Далласе, и идёт сейчас, словно провожает нас. Вдруг я переоцениваю его? Может, дождь намекает на то, что мы не выберемся сухими из воды?

Я помню эту дорогу и могла бы пройти по ней даже с закрытыми глазами. Мы обогнули фабрику, как в прошлый раз, и ступили на территорию ЭО. Дождь резко прекратился. Я совсем забыла, что здесь искусственное небо. Мы под прозрачным колпаком, умело сконструированным учёными. В ЭО никогда не было ни дождя, ни солнца, не считая единственного раза, когда мистер Грин сильным ливнем решил остановить вылазку Шона из Корпуса. В остальное время был только туман, скрывающий от нас город.

— Немного осталось, — прошептал Ник, когда почувствовал мою дрожь. Как тут не нервничать? Нам пришлось идти «гуськом», чтобы остаться незамеченными. Нас может кто-нибудь увидеть в окно, хотя расстояние между нами и общежитием слишком велико. Мы остановились возле железных ворот, ведущих ко входу в Корпус. Нам незачем входить внутрь, это может только усложнить дело, да и мне совсем не хочется вновь возвращаться туда.

— Не вставай, — попросил Ник, и мы прислонились к забору, поджав к себе ноги.

— Нужно было снова надеть несколько маек на себя, — сказала я, положив голову Нику на плечо. Мы шли без зонтов и промокли до нитки, но нам грех жаловаться. Мы свободны, в отличие от людей, находящихся по ту сторону ворот.

— Потерпи, скоро окажемся в тепле, — сказал Ник и поцеловал меня в лоб. Капли воды с его волос приятно охладили моё разгорячённое лицо. Проползти больше сотни метров оказалось сложней, чем я думала.

— Наоборот, я вся горю. Боюсь, моя футболка насквозь мокрая, — сказала я. Ник одарил меня сочувствующим взглядом, и мне стало стыдно, что я постоянно жалуюсь.

— А, ты об этом, — засмеялся Ник.

— Ладно, где ребята? — забеспокоилась я. Ник взглянул на часы. Только 5:40. Билл должен забрать нас через двадцать мучительно-долгих минут.

— Должны вот-вот появиться, — ответил Ник и зачем-то потянулся к своему кроссовку. Послышалось шуршание вдали. Внутренний голос подсказал мне, что нужно бежать, но Ник отрицательно покачал головой. Я увидела Тима и Пэрис прежде, чем услышала их.

— Вы здесь? — спросил Тим, и Ник помахал ребятам рукой. Они подползли к нам и облегчённо выдохнули. Такое ощущение, что мы проходим военную подготовку и должны выдержать испытание. Чувствую себя солдатом. Кажется, в нашей команде я одна такая. Пэрис в отличной физической форме. Я пришла в восторг, когда ещё в Корпусе увидела её накаченные икры. Она прирождённая спортсменка, достойный житель города Сансити. Тим, конечно, уступает Шону в объёме мышц, но тоже не слаб. От частой игры на барабанах его руки выглядят так, как будто он долгое время занимался плаванием. Удивительно, что ни на кого из нас не подействовало условное деление профессий в городах. Мы занимаемся любимыми занятиями вопреки всем правилам. Даже Эмили, которая выросла в городе, далёком от творчества.

— Странно, что город не охраняется. Даже не странно, а за гранью нормального, — сказал Тим.

— Я тоже ждал подвох, — ответил Ник.

Что? Почему он мне об этом не сказал? Если честно, я и думать боялась о поджидавшей нас опасности в лице ночных стражей. Нам крупно повезло. Исходя из последнего обращения Грина, все силы обращены на обыск домов и поиск сбежавших… нас.

Через пару минут вдали появились Шон и Трис. Они даже не пытаются скрыться в темноте, они бегут, создавая панику внутри меня.

— Что случилось? — спросили мы с Пэрис в один голос, когда ребята добрались до нас.

— Пришлось воспользоваться приёмами самообороны, — сказала Трис, довольная собой. Неужели им пришлось драться? Неужели пришлось драться Трис?!

— Когда мы прошли жилые дома, выдохнули с облегчением, но возле входа на завод разгуливали два парня в зелёной одежде, — сказал Шон, когда понял, что Трис не удовлетворила наше любопытство. — Они заметили нас, но вряд ли узнали. Скорей всего они подумали, что мы безработные олухи и решили разобраться с этим. Эмили предупреждала, что в городе строгая дисциплина. Кто не работает, тот изгой.

— И что потом? — спросил Тим, когда Шон отвлёкся от темы.

— Они крикнули, чтобы мы остановились и показали свои паспорта. Естественно, этого делать мы не собирались и, ускорив шаг, пошли дальше. Крепыши побежали за нами, и мы заметили бейджики у них на груди. Они работают в пятом секторе, только непонятно, что они так рано делали на заводе.

— В общем, я дала одному коленкой в пах, — перебила Трис своего парня, чтобы мы скорей узнали о случившемся, — а Шон познакомил челюсть второго парня со своим кулаком. Оба не ожидали такого поворота событий, мы воспользовались их лёгких шоком и побежали к вам. Думаю, они не видели, в какую сторону…

— Это вполне в стиле Шона — бить в челюсть, — засмеялся Ник. Наверно, он вспомнил случай, когда Шон проверил, что Грин — голограмма. Если бы не его злость, мы бы так и не узнали об этом факте.

— Хорошо, что он не применил холодное оружие, — продолжил тему Тим и переглянулся с парнями, — а то вдруг эти ребята не такие уж и плохие. Не у всех, кто работает на заводе, промыты мозги.

— Какое ещё оружие? — удивилась я. Ненавижу, когда от меня что-то скрывают.

— Нож, — спокойно ответил Ник. Так вот зачем он потянулся к кроссовку, когда услышал шум. — Мы взяли каждый по ножу на всякий случай. Лучшего варианта у нас не было. Это всё, что оказалось дома у Эмили.

— Я же предлагал взять топор или пилу, — засмеялся Тим, и я испугалась, что он своим звонким смехом разбудит весь Корпус.

— Ладно, что это я… Правильно сделали! — сказала я извиняющимся тоном, но быстро пожалела, когда увидела, что Пэрис и Трис отводят от меня в сторону взгляд. — Нет… Это то, о чём я подумала? И у девочек тоже…

— Мел, прости, — сказал Ник. Разве можно на него обижаться, когда он заглядывает тебе прямо в душу? Вот сейчас как раз можно!

— Даже Шон не знал, что я прихватила из дома ножи для себя и Пэрис, — оправдалась Трис. На её месте я бы хоть ради приличия покраснела!

— Для себя и Пэрис! — повторила я громче, чем собиралась. Нельзя поднимать шумиху, когда за нами вот-вот приедут…

— Я подумала, что ты слишком…

— Слишком какая? — перебила я Трис. — Неуравновешенная, психованная, чокнутая? Разве мне нельзя доверить оружие? Это же не винтовка, а несчастный нож!

— Слишком хрупкая и нежная, чтобы использовать оружие, — тихо продолжила свою начатую мысль Трис. Может, она и права. От волнения я закусила губу. Пока я подбирала нужные слова, чтобы извиниться перед ребятами, мы услышали шум приближающегося аэромобиля. Я не слышала его целую вечность.

Мы поверили в то, что это Билл, когда он написал Шону подтверждающее сообщение. Мы должны выйти из своего укрытия, когда появится человек и подаст нам сигнал.

— Что происходит? — спросила Пэрис при виде двух парней, идущих к воротам Корпуса. Я задалась тем же вопросом.

— Кажется, я догадываюсь, — ответил Ник после того, как с высоты своего роста посмотрел на ситуацию. Мы, как один, тоже встали с земли и подняли с земли свои рюкзаки.

— О, Боже, — это всё, что мне удалось произнести, когда я поняла, в чём дело. Один из парней направился к воротам и прошёл мимо нас, мы даже встретились с ним взглядом. Я заметила, как на его запястье блестит металлический браслет.

— Такова цена нашей свободы, — просто сказал Шон, и никто не смог ему возразить. В глубине души каждый из нас знает, что он прав. Парень, который остался вдали от стен ЭО, поднял вверх два пальца, и мы поняли намёк. Ник взял меня за руку и повёл за собой к аэромобилю. После увиденного у меня нет ни малейшего желания идти туда, но всё же пришлось поторопиться, чтобы остаться незамеченными и не подвести всю команду. Нас спас нависший над Корпусом туман, да и вряд ли в шесть утра уже кто-то проснулся. Каких-то пятьдесят метров показались мне вечностью. Наконец мы добрались до чёрного аэромобиля, который было бы сложно заметить в темноте, если бы не включённые передние фары.

— Рад вас видеть, — сказал мужчина, сидящий на заднем сидении. Я узнала в нём Билла. Он ничуть не отличается от той голограммы, что мы видели во время разговоров по ноутскрину.

Ник пропустил меня первой, и получилось так, что я села напротив главы Сопротивления. Не лучшее положение для дружеских переговоров. Ник сел рядом со мной и пожал руку Билла в знак приветствия. В окошко я увидела, как к нам приближаются Тим с Пэрис. Незнакомый парень делает вид, что что-то ищет на бетонной дорожке, ведущей к воротам. Он снова поднимает два пальца вверх, когда ребята заходят внутрь салона. В аэромобиле много места, как раз хватит для Трис и Шона, и даже останется одно свободное сидение. Впереди могут сесть ещё двое, не считая водителя. Кстати, водительское место свободно, видимо, тот парень и поведёт аэромобиль.

— Меня зовут Найджел, — представился незнакомец, когда все заняли свои места, в том числе, и он сам. Парню на вид около тридцати лет, на нём синий строгий костюм, у него короткие тёмные волосы и хмурый вид. Типичный представитель «Идеала». — Можете попрощаться с этим местом, мы взлетаем.

Радости в этих словах мало, потому что я улетаю без Николь, её ноутскрин по-прежнему выключен. Боюсь, за эту ночь могло что-то случиться…

— Билл, почему не вы за рулём? — спросила я неожиданно для себя. До этого все молчали и выглядывали в окно, пытаясь поверить в то, что мы с минуты на минуту пересечём границу ЭО.

— У меня нет допуска, — дружелюбно ответил он на мой резкий вопрос. Когда Билл молчит, он играет желваками. Врёт или думает? Привычка или маска? Он разговаривает со мной так, как будто знает меня так же долго, как, например, Шона или Тима. — Если меня здесь увидят, то отправят в исправительный лагерь за измену «Идеалу».

— Вы же на них уже давно не работаете, — его ответ меня не удовлетворил. Я вспомнила, Шон рассказывал нам о Билле. Ведь «Идеал» думает, что их бывший сотрудник ничего не помнит о настоящем устройстве Общества. Как-то всё странно. Странно, что ребята не подключаются к разговору. Наверно, снова думают, что у меня паранойя. Я же слишком хрупкая и нежная, бла-бла-бла.

— А это их не остановит, — ответил Билл, смотря мне в глаза. Его взгляд не вызывает злости или ненависти, даже наоборот, располагает к общению и вызывает доверие. Мне кажется, я слишком предвзято к нему отношусь. Билл не стал бы годами собирать Сопротивление, чтобы в один момент подставить своих людей. А нас он считает «своими». Волноваться не стоит, Мел. У тебя, правда, разыгралась паранойя. Как Билл, чем-то похожий на доброго парня из фильма «Дорогой Джон», может манипулировать людьми и врать им ради своей выгоды? Кстати, схожесть Билла с известным актёром, которого уважает моя мама, я заметила уже давно. Они оба высокие, мускулистые и обладатели квадратной формы лица и тонкого чувства юмора. Видно, что Шон и Тим довольно долго общались с Биллом, раз переняли некоторые его черты характера и манеры. Может, я ошибаюсь, но эти парни, на самом деле, как братья. Ник другой, но он далеко не белая ворона среди них. Не вписывается только подозрительный Найджел, который молча ведёт такой же бесшумный аэромобиль. Только посадка или взлёт сопровождается рёвом мотора. Я уже забыла о своём вопросе, когда Билл снова продолжил. — Моей ноги не должно здесь быть.

— Всё же вы здесь, — не унималась я. Ник сжал мою руку, как бы прося, чтобы я не переходила за рамки дозволенного. Билл и так с нами откровенен.

— Верно! — подтвердил Билл без капли презрения. — Не мог же я не сопроводить своих лучших сопротивленцев.

Я невольно улыбнулась, как и все ребята. Почти все. Пэрис уснула у Тима на плече, а Трис пристально смотрела в окно. Уже давно рассвело. Корпус, фабрика и Даллас остались вне поля нашего зрения. Жаль, я не успела бросить в их сторону прощальный взгляд, но зато увидела, как фабрика разделяет зомбированных преступников от работников, лишённых мнения и выбора. В городе я оставила Эмили, а в Корпусе — Николь…

— Ладно, расскажи уже Нику и Алисе, что происходит, — попросил Шон. А раньше не мог? Я так поняла, их забавляют мои вспыльчивые речи. — Мы-то уже сталкивались с подобным.

— Я подумал, ты всё им рассказал, — нахмурился Билл и сразу же улыбнулся, — поэтому удивился, увидев нашу боевую Алису в поникшем настроении.

— Простите, — сказала я, закусив губу. Ник посмотрел на меня, потом на Билла и пожал плечами, как это делают родители на школьном собрании. Я его убью.

— Я же просил на «ты», — напомнил Билл, я кивнула, — сейчас я вам всё объясню. Сопротивлению пришлось пойти на жертвы ради вашего спасения, но согласилось большинство. Вас шестеро, а нам нужен был хотя бы один доброволец, тем более это ненадолго. Нельзя попасть без допуска в ЭО, а чтобы получить допуск, нужно быть или важным для «Идеала» деспотом или, грубо говоря, иметь при себе преступника. Если бы не Найджел, у нас ничего бы не вышло. Он занимает такую же должность, что и твой брат, Ник. Он сопровождал тебя при отправлении в ЭО, и Найджел может пользоваться такими же «привилегиями». Найджел сделал в лаборатории браслет и микрочип для Кевина, а потом подал заявку в ЭО, что в такое-то время привезёт нового преступника. Впрочем, эта операция вам знакома, и только так мы могли попасть к вам. Обмен. Весьма удачный обмен.

— А Кевин тоже из Сопротивления? — спросила я, собравшись с мыслями. Оказывается, так легко обменять одну человеческую жизнь на другую. Всегда ли мир был таким жестоким? Думаю, да.

— Да, конечно, — ответил Билл, — он хотел взглянуть на Корпус перед тем, как ЭО прекратит своё существование. Плюс ко всему, Кевину надоела его рутинная работа. Как я говорил, Сопротивление проходит не только внутри заводов, но и снаружи.

— А чем же он занимался, что ему так захотелось приключений? — спросила я. — Этот парень смелый, и его поступок сложно назвать отчаянным.

— Вёл журнал регистраций каждого проведённого вами дня в ЭО, — ответил Билл.

— И, правда, рутинная работа, — согласилась я, — то есть он записывал новую информацию?

— Да, но не только полученную вами. К каждому заводу прикреплён человек, который следит за происходящими событиями, и Кевин один из пяти.

Заворожённая видом из окна, я ничего не смогла ответить, да и уже узнала всё, что хотела. Мы пролетаем над морем, а это значит, что где-то внизу Пефом. До Префектума остались считанные минуты.

— Миссия по спасению великолепной шестёрки благополучно подходит к концу, — сказал Билл, когда мы пошли на посадку.




Глава 29. Николас. Команда


Для победы мало иметь все козыри на руках.

Важно уметь ими воспользоваться.




До последнего момента никто не знал, где находится штаб-квартира, в которую нас везёт Билл. Я удивился, когда Найджел припарковал аэромобиль на одной из крыш домов, причём в центре города. Я знаю Префектум, как свои пять пальцев, неподалёку живут родители. От этой мысли у меня вспотели ладони, если Мел это и заметила, то вида не подала.

— Я думал, ты везёшь нас в какой-нибудь довоенный бункер, — сказал Шон, похоже, не один я удивлён.

— Хватит с вас тюрем и темниц, — по-отечески улыбнулся Билл и показал рукой на дверь, — наденьте капюшоны и опустите головы. Найджел покажет вам дорогу. Я последую за вами.

Мы с Мел вышли на крышу первыми и сразу обратили внимание на утреннюю суету даже с высоты птичьего полёта. Если в Пефоме не избежать пробок, как автомобильных, так и воздушных, то в Префектуме, столице страны, тем более. Это пчелиный улей, где все заодно, но в то же время по отдельности.

— Спускайтесь вниз по лестнице, — сказал Найджел, махнув рукой на напольный люк, — Николас, вас ждёт приятный сюрприз.

— Ненавижу это, — сказала Мел. Она имела в виду ходьбу по крыше или приготовленный мне сюрприз? Кстати, кто мог знать о моём появлении в городе? Скорей всего, Мел имела в виду первое. Она боится высоты, поэтому я первый спустился по металлической лестнице, чтобы встретить Мел внизу. Шон помог наверху. А Тиму пришлось разбудить Пэрис, иначе бы вдвоём они не поместились в узком лестничном проходе. Он вынес её из аэромобиля на руках.

— Ты в порядке? — спросил я у Мел, как только она оказалась рядом со мной.

— Всё было не так страшно, как показалось на первый взгляд, — ответила она, — кстати, этот улыбающийся подросток и есть твой сюрприз?

Я посмотрел в ту сторону коридора, куда показывала Мел. Как он здесь оказался? Узнаю эту не сползающую с лица улыбку и восхищённый взгляд.

— Майк? — спросил я, но вместо ответа последовало пожатие моей руки и заикающееся «Привет» в сторону Мелоди. Точно Майк! Помимо рукопожатия он вручил мне бумажный экземпляр своей книги «Лучи солнечной системы», которая меня вдохновила на поездку в ЭО. Майли сдержала слово, она издала книгу парня, за которого я поручился. Я быстро пролистал экземпляр, ощутил запах новых страниц и обрадовался обложке, которую создал Майк с иллюстраторами. На ней изображены парень с девушкой, парящие в облаках, навстречу яркому солнцу и вымышленным планетам…

— Вы знакомы? — удивилась Мел, коротко махнула Майку рукой в знак приветствия и взяла у меня книгу. Её тоже привлекла обложка.

— Я тебе не рассказывал? Это Майк, мой клиент, начинающий писатель, плоды его трудов ты держишь в руках. Парень, который агитировал твою статью в Сети.

— Я знаю только о том, что он активно участвовал в обсуждении… — сказала Мел с видом опять-я-всё-узнаю-последняя, но это продлилось недолго. В обмен на книгу она простила мою оплошность.

— Познакомитесь позже, нам пора, — сказал только что появившийся из люка Билл.

Всей компанией из девяти человек мы на лифте спустились с крыши на тридцать седьмой этаж, где находится штаб-квартира. Билл вышел первым, чтобы оглядеться по сторонам для осторожности. Вряд ли нам это поможет, потому что элитные высотки оснащены камерами слежения, но мы опять понадеялись на наши капюшоны и чёрные спортивные костюмы. Сейчас, средь бела дня, мне кажется, этот «камуфляж» вызовет только подозрение. Мы похожи на грабителей банка. Жители Префектума — приверженники делового стиля. Есть исключения. Мы с Мел несколько раз выступали здесь со своими песнями, поэтому могу точно сказать, что на музыкантов и других представителей творческих профессий их негласное правило не распространяется. В Блудриме, например, парни предпочитают иметь в своём гардеробе одежду розового и фиолетового цветов. Этот город мечтателей похож на сказочную страну, от долгого присутствия там меня начинает тошнить. «Идеалу» же, наоборот, «ванильность» ничуть не мешает работать, ведь они сами создали эти стереотипы, стиль в одежде, манеру поведения и менталитет каждого из пяти главных городов. Сложно сохранить себя в Идеальном Обществе…

— Где Найджел? — шепнула мне Мел, ища парня глазами. Готов поспорить, она его уже в чём-то подозревает. Правильно, всегда нужно быть начеку.

— Он ехал с нами, не знаю, — ответил я.

Билл со словами «Чувствуйте себя, как дома» открыл нам дверь, защищённую глазным сканнером и числовым паролем. Я, конечно, ожидал увидеть апартаменты в этой высотке, но не думал, что настолько шикарные…

— И это ты называешь штаб-квартирой? — спросил Тим, буквально подбирая челюсть с пола. Майк же, напротив, принял приглашение. Он быстро разулся, вошёл в зал, оснащённый автоматикой, и сел на чёрный кожаный диван. — Последний раз мы собирались в простенькой «двушке» на окраине города.

— Вы же знаете, мне нужно периодически переезжать с места на место, — ответил Билл, приглашая нас войти в просторный зал, застеленный мягким ковролином. Я сразу вспомнил свою студию. Как долго я там не был? Три недели, даже чуть больше.

— С корабля на бал, — сказала Трис, выйдя из-за спины Шона. Она всю дорогу молчала, и впервые показалась мне робкой и стеснительной. Сегодня день сюрпризов.

— Вам, наверно, нужно отдохнуть, — сказал Билл, окинув нас взглядом, особенно сонную Пэрис. Она виновато улыбнулась в ответ.

— Можно провести это время в ванной? — спросила Мел.

Я вспомнил, что она жаловалась на свою мокрую футболку. Я бы тоже не прочь составить красавице компанию… Мел стянула свой рюкзак со спины и достала необходимые вещи, а потом убедилась, что я по дороге не повредил её портрет. Билл с любопытством наблюдал за её действиями. Ребята последовали примеру Мелоди, сняли верхнюю одежду и рюкзаки. Я уже и забыл, что всё это время он был у меня за спиной.

— Я же сказал, будьте, как дома, — ответил Билл, усевшись рядом с Майком. Похоже, они успели пообщаться, но парень по-прежнему ведёт себя, как я в детстве во взрослых компаниях родителей. — Ванная комната с уборной по коридору направо, кухня с холодильником — налево, две спальни — прямо, занимайте любую. Чистые вещи, если понадобятся, в гардеробе.

— Окей, сэр, — сказал Тим в своей манере, — разрешите удалиться?

— К пустой голове руку не прикладывают, — сказал Шон при виде жеста Тима, — тебя бы утвердили на роль майора Пейна, если бы снимали ремейк!

Майк, не привыкший к шуткам парней, рассмеялся во весь голос, после чего покраснел, прикрыл рот рукой и несколько раз извинился. Весёлая у нас подобралась компания.

— Вы же не хотите своими шуточками испортить восходящую звезду литературы? — обратился я к парням, на этот раз рассмеялись они, а Майк снова покраснел.

— Напомните мне подать заявку в комедийную программу, у вас неплохо получается! — подключился Билл и похлопал Майка по плечу, что ещё больше смутило парня.




Когда Трис, Шон, Пэрис и Тим отправились на часок вздремнуть, а Мел — принять горячую ванну с пеной, мы с Биллом и Майком остались в зале втроём с подносом горячих бутербродов и кофе. Оказывается, легко находить общий язык с людьми разного статуса и образования. Мы так разговорились, будто знакомы уже несколько лет. События в ЭО сделали меня более раскованным в общении. Даже бедняга Майк перестал смущаться и влился в разговор. Я наконец задал вопросы, которые интересовали меня с момента нашего появления на крыше.

— Вы давно познакомились с Майком? Как он добрался сюда из Пефома?

— Вчера днём, — ответил Билл. Мы сидим за круглым столом, релаксируем под рок-баллады, как будто делали это миллион раз. — Мне понравились его активные комментарии в Сети, и я решил связаться лично с человеком, который существенно помог нам в агитации статьи, не считая, конечно, Адама. Он проделал грандиозную работу. Ник, я должен поблагодарить тебя за талантливых друзей. Вы преобразили Сопротивление.

— Я сначала был шокирован звонком мистера… Билла, — сказал Майк. Он не изменяет своей яркой одежде и взъёрошенным волосам даже в Префектуме. — Он предложил приехать сюда, встретить вас и вместе разработать дальнейший план. Это большая честь для меня…

— Спасибо, Майк, — поблагодарил я, — я знал, что на тебя можно положиться.

Не успел смущённый парень ничего ответить, как входная дверь открылась, и в зал вошли Найджел с Адамом. Билл заметил моё удивление и виновато улыбнулся, мол, забыл предупредить.

— Братишка! — поприветствовал я Адама дружескими объятиями. — А ты тут как оказался?

— Я тоже рад тебя видеть! — ответил он и поздоровался с Биллом и Майком. Мы сели на диван, и Билл тут же предложил Адаму бутерброд, тот не отказался. Судя по синей форме, он был на работе. — А где твоя красавица?

— Принимает ванну, — ответил я, — тебя Найджел привёз?

— Нет, я на своей машине, а Найджел встретил меня на въезде в город, никак не могу запомнить названия улиц.

— Не ожидал, что сегодня мы будем все в сборе! Спасибо, Билл, — сказал я.

— На самом деле, это была идея Найджела, — ответил Билл, — ты прав, Ник. Помню, недавно мы разговаривали по ноутскрину, находясь в трёх разных точках страны.

— Мы с Адамом пару раз встречались на больших собраниях «Идеала» в столице. Я подумал, что ему можно доверять, — сказал Найджел. Он ведёт себя сдержанно и скромно, истинный дипломат. На вид он ровесник Билла, но обычно я ошибаюсь в определении возраста, особенно темнокожих людей.

— Я правильно понял, что ты, как и мой брат, научный разработчик? — спросил я.

Найджел тут же оживился. Ещё одна отличительная черта работников «Идеала» — любовь к своей профессии. К счастью, истинных деспотов не так много, как я предполагал. Мой отец — один из них, он помешан на экспериментах. Вот, в чём разница между ними. Интересно, к какой категории можно отнести моего брата? Кстати о нём. За этот час он несколько раз успел мне позвонить. Если я отвечу на его звонок, он моментально узнает наше местонахождение. Я не дурак, даже родной брат может оказаться предателем.

— Да, только работаем в разных городах, он хороший специалист. Это у вас семейное, — сказал Найджел и тут же перевёл с меня взгляд на свою чашку, вспомнив, что я не пошёл по стопам отца.

— Он звонил мне недавно, — сказал я, как ни в чём не бывало. Нужно проверить этого Найджела, — как думаешь, кто-то мог сообщить о нашем появлении в Префектуме?

— Это исключено, — сказал Билл, догадавшись, к чему я клоню, — я знаю Найджела ещё со времён моего сотрудничества с «Идеалом». Он делает исключительно свою работу, не подвергая невинных людей опасности. Я в этом уверен. Вчера вечером он перерыл все архивы в поисках информации о Ламберте Шарме.

Во-первых, почему Билл так встревожился? Во-вторых, как можно работать в «Идеале» без ущерба людям? Ладно, Адам — исключение. В-третьих, Мел права, никому нельзя доверять. В любой момент Билл может сдать нас властям за большое вознаграждение от моих родителей. Отогнав сомнительные мысли прочь, я спросил:

— И как успехи? Удалось что-то найти?

— Ничего. Пустота, — ответил Найджел. Он перестал нервничать и теребить рукав своего синего пиджака. Я почему-то ему поверил. Нужно идти до конца.

— Если в течение дня мы так ничего и не найдём о президенте, то, полагаю, сообщение от анонима окажется достоверным, — ответил Билл. Он закурил электронную сигарету, чтобы сбросить напряжение.

— А как насчёт настоящих тюрем? — обратился я ко всем. Майк перевёл взгляд с одного парня на другого, явно ничего не понимая. Как бы я хотел оказаться на его месте. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Эта информация тоже проверяется, — задумчиво ответил Билл, выдыхая имитированный дым сигареты, — если аноним каким-то образом об этом узнал, то узнаем и мы. Адам, тебе ничего неизвестно об этом?

— Первый раз услышал от Ника, — сказал Адам, и я знаю, он не врёт, — дядя никогда не делился со мной подобными фактами, после смерти моих родителей он стал особенно замкнутым, даже не стал создавать свою семью. От него можно ожидать всё, что угодно. Его ничто не остановит.

Наш мозговой штурм прервала Мелоди, появившаяся в дверях зала. У меня бы вырвался тихий стон, если бы не сидящие рядом мужчины. Надеюсь, у них моя малышка не вызывает такой же реакции. Я прощаю Майка за его изучающий взгляд. Могу даже угадать его мысли: «Небесно!». Никто не смог бы пройти мимо, чтобы не полюбоваться. Мел воспользовалась новыми тенями и тушью, приколола чёрный бантик, подаренный Эмили, на волнистые локоны и переоделась в фиолетовую футболку и голубые джинсы, купленные в Далласе. Завершает образ её вздёрнутый носик и лучезарная улыбка. Мелоди — совершенство. Чтобы находиться рядом с этой красавицей, мне для начала тоже не помешало бы принять душ и переодеться.

— Не отвлекаю? — спросила она, пританцовывая в такт музыке. — Адам? Вот так сюрприз!

— Я такой незаметный? — засмеялся он и с моего «позволения» по-дружески обнял Мел, после его вручил подарок. — С днём рождения, сестрёнка! Лучше поздно, чем никогда.

— Как мило, спасибо, Адам! — сказала Мел, забыв обо всех интересующих её вопросах. Она аккуратно развернула подарочную упаковку и достала серебряный браслет. Я убью Адама! Как он смеет дарить моей девушке подарки лучше, чем я? При виде букв на запястье Мел, сложившихся в слово «Николас», моё сердце смягчилось.

— Должна же ты как-то компенсировать сумасшедшую татуировку Ника, — сказал Адам. Теперь я благодарен ему за сложившуюся ситуацию. Он и не собирался выставить меня дураком. Я непроизвольно коснулся своей шеи с надписью Мелоди.

— Я обожаю серебро, — поблагодарила Мел, — и имя Ника! Спасибо, мне безумно приятно! Буду носить, не снимая.

— На здоровье! — сказал Адам и улыбнулся, поймав мой понимающий взгляд. Я уверен в его сугубо дружеских намерениях, поэтому не стал включать режим нужно-поревновать-напоказ.

Майк уступил Мелоди место рядом со мной. Нужно спросить у Адама, в каком ювелирном магазине он заказал подарок. Хоть я и не разбираюсь в украшениях, мне понравился браслет тонкой работы, как видимо, и моей принцессе. Она активно вступила в наше обсуждение. Мы вкратце рассказали о своих предположениях. Судя по сосредоточенному выражению лица, у Мел родился новый план, о котором она пока умалчивала. Когда Шон присоединился к нам, пришлось рассказывать заново, поэтому мы решили подождать всех остальных.

— Ник, Алиса, вам тоже нужно отдохнуть, — сказал Шон.

— Спасибо, я не устала, ночью посплю, — ответ Мел мне был заранее очевиден. Она и впрямь выглядит бодрой и полной сил. Тем более не для того она делала причёску, чтобы через час испортить её лежанием на подушке. — Правда, я бы поела.

— Холодильник в твоём распоряжении, — сказал Билл, показывая рукой в сторону кухни. Если не разберёшься в технике, зови. Честно говоря, я сам никак не привыкну к автоматизированному меню.

Билл имеет в виду систему, присущую большинству кафе и ресторанов. Мел ненавидит подобные устройства. Мы оба любим готовить, но в моём присутствии она это редко делает, говорит, что у меня еда получается вкусней… Автоматизированное меню полностью исключает участие хозяйки в процессе приготовления пищи. Стоит только выбрать блюдо или напиток, как «Кук-3000» собирает необходимые ингредиенты, потом разделывает/жарит/варит. Это довольно-таки сложная система. Печка, раковина, холодильник и прочая бытовая техника взаимосвязаны с программой, содержание которой стоит немалых денег. К чему все эти излишества, когда у человека есть две руки, чтобы приготовить себе тосты или суп? Тем не менее, новшество Билла как нельзя кстати для большой компании. Пользуясь случаем, Шон попросил, чтобы Мел сделала порцию и для него.

Впервые за весь день мы с Мелоди оказались наедине. Она проводила меня в ванную комнату, оборудованную душем, джакузи и кучей кранов с шампунями, гелями, кремами и скрабами для тела. Мечта любой девушки. Я бы сейчас согласился и на деревянное корыто с хозяйственным мылом.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Мел, подойдя ко мне настолько близко, насколько это возможно. От неё пахнет розами и мятой.

— Намного лучше, когда ты рядом, — ответил я, игриво перебирая её локоны.

— Может, поспишь? — спросила она, обняв меня за плечи.

— Нам нужно работать, — ответил я, имея в виду разработку плана и поиск новых зацепок для шантажа. — У нас ещё будет время, чтобы отдохнуть…

— Не сомневаюсь! — сказала Мел, едва коснувшись мягкими губами моей щеки. И как эта девушка заставляет моё сердце биться чаще? Я теряю дар речи, когда обладательница стройного тела так непростительно близко… Она наградила меня сладким поцелуем и, виляя бёдрами, отправилась на кухню. Я не успел насладиться моментом, как Мелоди его прервала. Моё обмякшее от страсти тело с охотой принимало тёплые струи воды…

* * *


Билл собрал нас в полном составе за круглым столом во второй половине дня, пообещав рассказать сенсационную новость. Мы замерли в предвкушении. Дорога каждая минута, поэтому Билл не стал медлить.

— Только что мне позвонили из Нью-Йорка, как вы знаете, там находится производственный завод, и поделились невероятно захватывающей историей, — начал Билл. Это уже интересно. — Я теперь на все сто процентов уверен, что аноним М полностью прав! Не знаю, кто он и откуда, но нужно отдать ему должное. Без его сообщения мы бы никогда не копнули в сторону Шарма и настоящих тюрем. Так вот, мы продолжаем дезактивировать микрочипы людей, живущих во всех пяти Корпусах, естественно, тех, у кого ранее была стёрта память. Мои агенты Дик и Пол как раз занимаются проверкой пришедших в себя личностей, как когда-то делали это вы. Ближе к делу. Из сотни людей мы выбрали самого необходимого, нам повезло! Наверняка, вы не знаете, кто такой Роберт Паркер?

— Дедушка что-то упоминал о нём, — сказал я, когда Билл сделал паузу, — но это было так давно, что я и не помню. Тогда организация «На пути к совершенству» только начинала свою деятельность.

— Всё верно, — довольно сказал Билл, сопоставив факты, — сейчас Паркеру за шестьдесят, он провёл в ЭО с самого начала его создания. Большая честь для нас, что он теперь на нашей стороне. Он жаждет мести «Идеалу». Прости, Адам…

— Я понимаю, в этом нет его вины, — сказал Адам, встретившись со мной печальным взглядом. Ему так же, как и мне, сложно даются разговоры о родственниках и их тёмных делах. Вряд ли он желает своему дяде зла, но и добро в этом случае не поможет. — Так что рассказал Паркер? Он имеет какое-то отношение к «Идеалу», раз его быстренько ликвидировали?

— В том-то и дело, что не имеет, — сказал Билл, сосредоточившись только на своей речи, чтобы мы смогли полностью уловить суть. Несмотря на его лидерские способности, он остаётся доброжелательным и простым в общении, без пафоса и надменности. — Роберт Паркер был начальником государственной тюрьмы, о существовании которой знают только сверстники наших родителей, и то, они неохотно об этом говорят. Война поменяла взгляды, люди больше не хотели принимать и применять жестокость. Преступления уменьшились в разы, но тюрьма имела место быть. Твой дедушка, Ник, должен был об этом знать, но не был обязан произносить это вслух. Покопавшись в старых архивах, Найджел нашёл регистрационные журналы, как о заключённых, так и о работниках тюрьмы. В начале второго тысячелетия это было нормальным явлением. Преступники отбывали наказание в тюрьмах, но потом клеймо заключённого мешало построить нормальную жизнь. Тюрьмы располагались в каждом городе, но во время войны стало накладно содержать заключённых, ведь тогда в обороте были бумажные деньги, а средства нужно было вкладывать в боевые припасы, медикаменты и пищу. Преступники сбежали, почти все здания тюрем были разрушены, а их главное назначение забыто. Брэм Миллер в компании других членов организации вместе с Робертом Паркером пытались восстановить тюрьмы хотя бы для внутреннего порядка страны и временного заключения предателей и дезертиров. На короткое время у них это получилось, и, на мой взгляд, они поступили абсолютно верно. За преступлением должно следовать наказание, иначе бы снова начался хаос. С приходом «Идеала» Паркера сослали в ЭО, судьбы остальных сотрудников тюрем нам неизвестны. На сегодняшний момент существует одна главная тюрьма при «Идеале» — это Экспериментальное Общество. Паркер поделился с нами и другой информацией. Старые бункеры страны сейчас служат обычными довоенными тюрьмами. Этот факт нужно проверить, и я уже отправил сильную команду Сопротивления на разведку. Что скажете? Мне одному кажется, что в моей голове возведён лабиринт, из которого сложно найти выход?

— Вот так новость! — подытожил Шон. Действительно, в последние дни на нас столько всего навалилось, что трудно разобраться, где ложь, а где правда. — Да, проверка не помешает, ведь этот Паркер провёл в «отключке» почти десять лет, мог что-то перепутать или сочинить. Мне вот что интересно, почему «Идеал» старательно скрывает тюрьмы старого образца? Какая из этого выгода? По сути, преступников по-прежнему ловят…

— Я был одним из ловцов, — напомнил Билл, явно расстроившись от воспоминаний, — нам никто не докладывал, куда увозят преступников. Точнее, мы были уверены, что в исправительные лагеря, ведь не все сотрудники знают об ЭО. Далеко не все. Имеет доступ к правде только «верхушка», их приближённые и, как правило, дети… Мне довелось узнать, на что обречены люди, поэтому я ушёл из «Идеала»…

— Шон, ты спросил, почему «Идеал» скрывает тюрьмы, — перевела тему Мел. Наверное, почувствовала, что мне не нравится обсуждать «верхушку». — Я думаю, деспотам очень даже удобно под видом исправительных лагерей скрывать свой эксперимент. По сути, люди думают, что это и есть тюрьма.

— Ты права, — согласился Адам. Он переоделся в обычные джинсы и рубашку и перестал быть похожим на своего приёмного отца, но от Грега ему передалась привычка сидеть в позе «американская четвёрка». Адам даже в школе клал ногу на ногу, что сильно раздражало учителей. — Нарушители закона всегда были и всегда будут. «Идеалу» ничто не помешает и дальше развивать ЭО. Вопрос заключается в том, чего хотим мы. Вернуть старые тюрьмы или оставить всё, как есть…

— Спрашиваешь? Что тогда ты здесь делаешь? — возмутился Шон. Это не первое их расхождение во мнениях, но я хорошо знаю Адама, он всё решает мирным путём. Если бы дело дошло до драки, преимущество явно было бы на стороне Шона. Он самый крупный парень в комнате, не считая Билла, у которого иметь спортивное тело было частью профессии, а Адам вместо посещения тренажерного зала занимался игрой на гитаре. — Может, ты записываешь наш разговор и при первой же возможности сдашь нас дядьке?!

Не успел Адам возразить, как Билл взял ситуацию под контроль:

— Это неуместно, Шон, мы одна команда. В конце концов, Адам рисковал своей свободой ради нас, или ты забыл?

— Так пусть докажет свою верность Сопротивлению, — сказал Шон. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Ещё немного, и нам придётся разводить парней по разным комнатам, видимо, Трис подумала о том же и вцепилась своему парню в руку. — Адам, почему бы тебе лично не узнать у дяди о тюрьмах и президенте?

— Он не делился со мной секретами на протяжении двадцати четырёх лет моей жизни, боюсь, не поделится и сейчас, — не растерялся Адам. Меня всегда удивляло отношение Грега к племяннику. Адам рос в условиях жёсткой дисциплины, в то время как я узнал от дедушки всё о состоянии страны. Став старше, мы с Адамом пришли к выводу, что власть портит людей, они перестают доверять даже собственным детям…

— Я тоже до последнего не исключал из плана разговор с Грегом, — сказал Билл, — но у нас и так достаточно козырей на руках. Если ты имеешь что-то против, Шон, то спокойно можешь занять моё место, я за него не держусь.

Такого ответа не ожидал никто. Билл воспринял подозрение Шона, как личную обиду, и снова закурил безвредную сигарету. Или Билл сегодня не в настроении, или я глубоко ошибался на его счёт. Он достойный лидер, потому что результат его слов налицо, он даёт нам право выбора, но в то же время ведёт за собой. Шон молча кивнул, чего я тоже не ожидал. Возможно, его предложение было лишь секундным порывом, ведь мы прекрасно понимаем, чем бы закончился разговор с Грегом, причём неважно, кто бы вёл с ним беседу. Он бы и слушать нас не стал. Кто он, а кто мы. Кучка жалких людишек, пытающихся перевернуть систему ради мира во всём мире. Чёрт, я уже стал думать, как Мелоди. Она, как будто услышала, о чём я думаю, и сжала мою ладонь, от чего сердце застучало сильней. У меня до сих пор перед глазами стоит картина, как Мел целует меня в ванной…

— Так каков план дальнейших действий? — спросил Майк, оторвавшись от изучения своих коленок. Бедный парень попал в самый эпицентр событий, но лично я благодарен ему за разрядку накалившейся обстановки.

— Предлагаю всецело довериться нашему анониму, новым полученным знаниям и молиться Богу, чтобы всё получилось! — сказал Билл, оживившись, будто инцидента с Шоном и не было, всё-таки они друзья.

— Предлагаешь написать новую шокирующую статью? — спросил Адам, он впервые обратился к Биллу на «ты». Я тоже иногда неловко себя чувствую, говоря с главой Сопротивления на равных, и Билл старше нас в среднем на десять лет.

— Жители Префектума до сих пор не свыкнутся с первой, — улыбнулся Билл, обнажив свои ровные белые зубы. Готов поспорить, он станет хорошей заменой Шарму. — Нет, нужно переходить ко второму шагу, более дерзкому и глобальному! Для начала я попрошу наших коллег отключить все действующие микрочипы и стереть с лица земли Базу Данных.

У Найджела загорелись глаза, ведь у него появилась новая работа, к которой он готов приступить сейчас же.

— Тогда я еду в корпорацию? — спросил он Билла. Найджелу хватило кивка, чтобы накинуть пиджак и захлопнуть за собой дверь. Оперативно. Сегодня суббота, но, видимо, Найджел холост, раз ему не хочется провести свой выходной дома.

— Но… — удивилась Мелоди. Сейчас она выразила все эмоции, которые испытывает каждый сидящий в зале, не считая Билла. — Ты ведь сам говорил, что нужно действовать осторожно, отключая в день всего по нескольку микрочипов. В какой срок ты хочешь справиться с этим?

— До завтрашнего утра, — уверенно ответил Билл. Мне кажется, или мы чего-то не поняли? Судя по озадаченным лицам, так и есть. Нужно предложить Майку написать книгу о событиях 2137 года, перевернувших идеальную и беспечную жизнь страны. — Как говорится, пойдём по горячим следам. Вы удивлены? Понимаю, но не вижу смысла оттягивать неминуемые события. Завтра мы расскажем людям всю правду, положившись на госпожу удачу.

— Поставить на карту всё? Пан или пропан? — спросил Тим, имитируя руками чашу весов. — Билл, ты долго вынашивал эту идею? Она чертовски крута! Я за. Думаю, другого такого шанса у нас не будет. Согласны?

— А успеют ли люди в ЭО, едва пришедшие в себя, адаптироваться к ситуации? — спросил я, представив эту картину. Несогласие. Злость. Восстание.

— У нас впереди вся ночь, чтобы обдумать детали, — сказал Билл, и я машинально взглянул на ноутскрин. Звучит впечатляюще, учитывая то, что уже половина пятого. Времени на обдумывание у нас не прибавится, как и на встречу с Дэроком… Я только что увидел его сообщение, оно висит непрочитанным уже несколько часов: «Ник, ответь на звонок, я вовсе не собираюсь сыпать тебя проклятиями! Я знаю, что вы не ушли в тень, и будете продолжать акцию протеста. Так вот, я многое переосмыслил за последние дни, и, разрази меня гром, я на твоей стороне. Я догадывался о Восстании и по этой причине отправил тебя в комнату к сопротивленцам. Мира на третьем месяце беременности, и я не хочу, чтобы мой ребёнок рос в этом псевдоидеальном мирке. Надеюсь, ты поверишь мне».

— Ник, что случилось? — спросила Мел. Я смог рассмотреть её озадаченное лицо только после того, как несколько раз поморгал. Вокруг всё расплывается, я не могу поверить, что это написал мой брат. Сегодня нам конкретно везёт, лишь бы ничего из этого не оказалось подвохом.

— Я скоро стану дядей, — сказал я. Пэрис с Трис захлопали в ладоши, пока Мел читала сообщение целиком, а парни непонимающе уставились на меня. — И это ещё не всё. Он готов нам помочь. Хоть убейте, но я ему верю.

— Такими вещами не шутят, я тоже верю, — сказала Мел и поздравила целомудренным поцелуем в щёку с предстоящим появлением племянника или племянницы. — Если мы хотим за ночь разработать серьёзный план, да ещё и отключить все микрочипы, нам понадобятся умные люди. Билл, что скажешь?

— Если бы я мучил себя сомнениями, то Сопротивление никогда бы не набрало такую силу. Мы должны доверять друг другу больше, чем себе. И если ребёнок послужил переворотом принципов и целей, то я уже люблю этого малыша. Ник, нужно связаться с Дэроком и всё обсудить. Если мы уже начали рисковать, то пойдём до конца.

— Кстати о риске и детях, — воодушевилась Мел, — у меня появилась беспроигрышная идея!




Глава 30. Алиса Мелоди. Война или мир


У кого есть доступ у информации,

у того есть власть.




Привычное воскресное утро для жителей как Префектума, так и остальных городов началось с неожиданного обращения президента Ламберта Шарма:

— Доброе утро, страна! Я займу несколько минут вашего драгоценного времени. В последний раз. Да, не удивляйтесь и запомните меня таким, каким видите сейчас. Интересен тот факт, что никто не задавался рядом важных вопросов. Почему Ламберт Шарм так редко появляется на конференциях? Почему оборвал всю внешнюю экономику и встречался с представителями других стран только через плазму? Почему Шарм в корне изменил политику страны, а все приняли это как должное? Почему он предоставил людям практически бесплатную роскошь взамен на любовь и уважение?

Есть только один ответ: Ламберта Шарма никогда не существовало в природе. У меня нет биологических родителей и настоящих документов, подтверждающих личность. Я — подделка. Марионетка в руках «Идеала». Вы привыкли считать, что «Идеал» — научная организация, крупная корпорация по совершенствованию Вашей жизни, но это совсем не так. На протяжении долгих лет всеми любимый «Идеал» обманывал как правительственные органы, так и граждан страны. Статья отважной Алисы Меллоу полностью соответствует действительности. Прав тот, кто поверил каждому её слову. На пяти фабриках мало трудящихся добровольцев. Фабрики превратили в тюрьмы для тех, кто знает правду об «Идеале». Этим невинным людям попытались закрыть рот, превратить их существование в ад, но «Идеал» не ожидал, что рано или поздно ложь всплывёт наружу. Даже сейчас члены корпорации тщетно пытаются остановить мою речь.

Горько осознавать, что меня использовали для манипулирования людей. Я был лишь сложной компьютерной программой, которой умело управлял Грег Тиддл. В эту тайну посвящены несколько десятков человек, поэтому не стоит осуждать весь «Идеал». Все мы оказались в руках безумного учёного, пытающегося всеми способами завоевать мир. Доверьтесь Сопротивлению, только так мы сможем решить проблемы. Государственные служащие, судебная власть, совет национальной безопасности, не забывайте, на чьей Вы стороне! Вас также обвели вокруг пальца. В доказательство правоты Сопротивления на главной площади выступят свидетели и очевидцы, побывавшие в Экспериментальном Обществе.

Должен откланяться и попрощаться, пора передать борозды правления в надёжные руки. Сохраняйте спокойствие и не создавайте панику. Сопротивляйтесь!




Изображение Ламберта Шарма рассыпалось на миллиарды пикселей, а потом и вовсе исчезло с большого экрана, расположенного на стенах корпорации «Идеал». Потом появился Адам, который только что озвучивал президента. От себя он добавил всего несколько слов, которые вызвали бурную реакцию у публики: «Дядя Грег, пора уже признаться. Победа не на твоей стороне». Я не успела как следует рассмотреть Адама, но мне показалось, он ранен. Если на его лице были не капельки крови, то что? Экран погас, перейдя в режим ожидания…

Я боялась, что план не сработает, но парни справились с задачей! Без помощи Дэрока здесь не обошлось. Брат Ника пересмотрел свои жизненные ценности, хоть и до мозга костей предан своей работе, как их отец. Вчера Ник всё-таки позвонил Дэроку и попросил приехать в Префектум для личного разговора. Билл сам предложил свою квартиру, как место встречи, чтобы далеко не ходить. Выслушав нашу чёткую позицию — действовать быстро и продуктивно, Дэрок согласился нам помочь. Ранним утром они вдвоём с Адамом направились в «Идеал», а тем временем Найджел с командой нескольких учёных закончили свою работу, порученную Биллом. Охрана ничего не заподозрила, парни работают в «Идеале», они сослались на ночную смену (корпорация работает круглосуточно и без выходных), а сами стали искать засекреченную лабораторию, в которой хранится запрограммированный президент. Место, в котором Ламберт Шарм «оживал», чтобы править страной и раздавать указания парламенту. У нас был один шанс на миллион, чтобы найти лабораторию до утра и разобраться с управлением. Удача оказалась на стороне Сопротивления. Дэрок, Адам и Найджел нашли лабораторию примерно в шесть часов утра (как ни странно, она оказалась в подвале) и взломали защиту одного единственного ноутскрина, в котором хранился микрочип с программой «Ламберт Шарм». Всё намного проще, чем может показаться на первый взгляд. Грег Тиддл, дядя Адама, создал проекцию человека по критериям и качествам, соответствующим лидеру и руководителю, и прекрасно справлялся с управлением президента все эти годы. Об этом не знал даже Адам. Страшно представить, что было у Грега на уме, и чем всё могло закончиться, если бы не вмешательство Билла, ведь именно он организовал Сопротивление. Радоваться триумфу тоже рано, самое интересное ещё впереди.

Всю ночь мы снова и снова повторяли наш план вплоть до мелочей, боясь что-то упустить. Догадливый Майк стал записывать основные моменты, так что никто не остался без дела. Потом мы поделились на три команды. А — Адам, Дэрок и Найджел. Они взяли на себя большую ответственность. Их провал означал бы общий провал. Они, рискуя своими жизнями, уже в 7:55 запустили обращение лжепрезидента. Парни заранее записали речь и поставили на таймер на случай, если вдруг что-то пойдёт не так, но судя по появлению Адама в эфире, с ними всё в порядке. В относительном порядке… Наверняка, они уже уничтожили микрочип с программой. Сегодня люди в последний раз видели Ламберта Шарма. Не только Префектум слышал обращение, но и вся страна. Адам постарался сделать так, чтобы эфир вышел на всех экранах телевизоров и ноутскринов, во всех домах и супермаркетах, на каждом канале, даже в производственных городах. Представляю, как обрадовалась Эмили, когда узнала, что мы в игре. Насколько мне известно, Адам хотел и в ЭО провести трансляцию. Если он успел этим заняться, то и в пяти Корпусах люди увидели речь президента. Члены Сопротивления через свой ноут должны были показать людям эфир, ведь в ЭО нет телевизоров. Представляю, в каком шоке сейчас пребывают «преступники», только что пришедшие в себя…

Команда Б — Ник, Билл и Шон. Я вызвалась им помочь, но от всех троих выслушала, насколько это задание опасно, и в итоге осталась безучастной. Сейчас они в небе, точнее на крыше «Идеала». Если не хочешь, чтобы тебя нашли, спрячься в самом заметном месте. Меня это мало успокаивает, потому что мои коленки трясутся от переживаний за Ника и, конечно, Билла с Шоном. Я себе никогда не прощу, если с моим принцем что-то случится, я этого не выдержу…

Команда В — Тим, Пэрис, Трис, Майк и, собственно, я. Сейчас мы находимся в аэромобиле Дэрока над главной площадью, где и разворачиваются основные события. Наша задача — поддерживать связь с командами А и Б. Из всех нас пришлось туго пока только Адаму, Найджелу и Дэроку. Ворвавшись в лабораторию, сработала сигнализация, и тут же прибыла охрана «Идеала», которая до этого ни в чём не подозревала ребят. Нашим пришлось обороняться и даже связать трёх здоровяков, чтобы те не вызвали подкрепление. Команда А оповестила нас об этом около получаса назад, но сейчас мы не знаем, что происходит за стенами «Идеала». Парни сами нам позвонят для дальнейших указаний. Им предстоит огромная работа — продержать трансляцию по всей стране и остаться живыми. Насчёт второго я практически уверена. Они изменили доступ к лаборатории, подстроив замки под свои личностные характеристики (сетчатка глаза, отпечатки пальцев и даже структура волос), поэтому до появления более сильной охраны у них ещё достаточно времени. А вот насчёт удержания трансляции я не уверена, потому что деспоты всеми силами станут препятствовать. Адам — прекрасный специалист, он сумел защитить от удаления из Сети мою статью, но «Идеал» может пойти другими путями. Надеюсь, у деспотов не хватит ума отключить по всей стране электричество…

С помощью ноутскрина (вокруг «Идеала» полно камер, и Адам подключил нас к ним) мы с ребятами можем лицезреть, как сотни людей, собравшихся на главной площади, перешёптываются друг с другом. Большинство из них не пошли на работу, а остались ждать доказательства в лице свидетелей, то есть Ника, Шона и Билла. Поверив президенту, толпа развернулась в сторону городской открытой сцены, где обычно проходят благотворительные выступления, праздничные мероприятия или важные объявления. Наш аэромобиль остался неподвижным, Тим припарковался в воздушном «кармане», где своим присутствием мы не мешаем основному потоку машин. Пэрис сидит рядом с парнем на переднем сидении, но постоянно оборачивается к нам, чтобы поддержать взглядом, улыбкой или ободрительными словами. Честно сказать, я не слышу ничего вокруг, кроме своего бешеного сердцебиения. Наверно, даже сидящая рядом со мной Трис слышит, как я нервничаю. Наши парни идут на большой риск, но Трис сохраняет спокойствие, в отличие от меня. И правильно делает. Своими дурными предположениями я только нагнетаю обстановку и не даю моей команде сосредоточиться на предстоящем выступлении. Майку понравилась роль секретаря. Он записывает все внешние изменения: примерное количество людей на площади, их поведение и реакцию. Не нужно заглядывать ему через плечо, чтобы предугадать следующую запись в блокноте (Майк, как и я, сторонник письменности). Толпа увеличилась примерно вдвое всего за несколько минут Многих заинтересовала ошеломляющая речь президента. Удивительно, что работников «Идеала» здесь большое количество, неужели они поверили нам? Или они выжидают момент, чтобы напасть? Вряд ли. Мы застали их врасплох, не думаю, что они носят с собой оружие, и вообще умеют им пользоваться. К тому же я держу палец на кнопке вызова полиции, мы заранее предупредили их о мероприятии. Конечно, им неважно, кто победит, их задача — защищать мирных жителей. Мне вспомнилось, как мы у Эмили играли в «Мафию», только тогда было весело раскрывать злодеев, а сейчас совсем не до смеха.

Люди затихли, когда на сцене появились долгожданные свидетели. Теперь и Трис не может скрывать своих переживаний, она обняла руками мой локоть.

— Всё будет хорошо, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

— Я знаю, — ответила Трис, и мы все уставились в экран, ожидая дальнейших событий.

Ник, Шон и Билл заняли деревянные трибуны, оснащённые микрофоном. Адам вывел их изображение на главный экран, из которого недавно вещал президент. Парни выглядят уверенно и непринужденно. На них одинаковые белые костюмы и красные рубашки. Непривычно видеть Ника таким властным и похожим на своего отца. Я отогнала эту мысль куда подальше. Ник совсем не такой, иначе он не стоял бы здесь и не призывал людей к Сопротивлению!

Трис ахнула при виде Шона, ведь мы не видели, какую одежду выбрали парни. Должна сказать, она им чертовски идёт. Билл первый поприветствовал людей, и некоторые даже подняли вверх свои красные браслеты, которые скрывались за длинными рукавами пиджаков. Парни улыбнулись уголками губ, и я не удержалась от победного «Да!».

— Спасибо, что остались с нами, — начал Билл, — не волнуйтесь о пропущенных рабочих часах, ваша суточная норма будет оплачена в полном размере. Тем более давно пора сделать воскресенье выходным днём. Итак, не будем терять времени, перейдём к главной теме. Понимаю, как сложно Вам поверить в обман со стороны «Идеала», многие из Вас на протяжении многих лет работали в самой крупной корпорации страны, ничего не подозревая. Кто-нибудь помнит Билла Мэтью? Может, моё лицо кажется Вам знакомым, как мне Ваши. Я работал ловцом преступников, отправлял их в Экспериментальное Общество, ныне называемое исправительными лагерями. Когда понял, что это страшное место, я отрёкся от «Идеала» и создал Сопротивление. Шон Найт — один из первых его членов, он прожил в ЭО больше года, собирая важную информацию, разгадывая тайны и замыслы «Идеала». С появлением Николаса Миллера наши шансы на победу удвоились. Этот смелый парень, которого Вы знаете, как талантливого музыканта, поставил на карту свою карьеру и судьбу ради спасения любимой девушки. Вы все думали, что известная певица Алиса Меллоу совершила преступление, но это далеко не так. Девушка хотела добиться справедливости и рассказать людям правду, за что была наказана. Если Вы читали её статью, то знаете, что Алиса без памяти провела в ЭО долгих полгода, вдали от дома и семьи. Она создавала для Вас прекрасную одежду, с головой окунувшись в работу. Всё изменилось, когда появился Николас. Он пошёл против воли отца и матери, которые верны «Идеалу». Если у них хватит смелости, они сами расскажут Вам историю о том, как Алиса оказалась в ЭО. Всё это мы можем обсудить позже. Сейчас наша задача — предотвратить назревающую войну. Грег Тиддл не остановится ни перед чем, чтобы осуществить задуманные эксперименты. Он хочет с помощью компьютера подбирать супружеские пары, таким образом будут создаваться искусственные семьи. Хочет запрограммировать наших неродившихся детей на определённый вид деятельности, изменяя их генотип. Мы не знаем всех планов, но он практически добился своего. Экспериментальное Общество функционирует уже несколько лет под предлогом исправительных лагерей. Недостаточно ли Вам для доверия Сопротивлению того аргумента, что Грег Тиддл создал поддельного президента и пудрил нам всем мозги? Мы хотим остановить жестокие эксперименты и начать нормальную жизнь без вмешательства «Идеала». Мы хотим, чтобы Вы сопротивлялись!

Билл так легко общается с толпой, будто занимался этим всю жизнь. Не знаю, когда он успел подготовить внушительную речь, но на людей она явно произвела впечатление. Не могу сказать, о чём они думают, но на их лицах написан страх, доверие и замешательство одновременно. Дождалась окончания речи и охрана «Идеала». Всё произошло быстро и неожиданно. Три пули полетело Нику, Шону и Биллу прямо в грудь… На их лицах появилась едва заметная ухмылка, перед тем как их тела бесшумно упали на пол сцены. Ник предполагал такой исход, а я не остановила своего парня. Дура. Эгоистка. Мой Ник! Что они сделали с ним? Я громко выругалась и прокляла наш сумасшедший план, а Трис всхлипнула и закрыла своё маленькое испуганное лицо руками. Майк дал нам по стакану воды, но вместо того, чтобы выпить, у меня появилось желание облиться содержимым, чтобы немедленно прийти в себя!

Вся наша команда знает, что это была показательная постановка, но я не могла спокойно смотреть на то, как мой парень и наши друзья падают навзничь от пули врага. Если бы на сцене стояли настоящие парни вместо голограмм, я бы выпрыгнула из аэромобиля, чтобы в последний раз оказаться рядом с Ником, всё равно моё бедное сердце не выдержало бы. Я не простила бы себе смерть любимого. Я поступила бы как шекспировская Джульетта, и наша история любви никогда бы не закончилась. О чём я думаю? Николас не простит меня за эти гадкие мысли.

Даже сквозь охватившую меня панику я услышала голосовое сообщение от Адама: «Найджел серьёзно ранен, пришлите к нам врача. Вдвоём с Дэроком мы не сможем следить за трансляцией и одновременно обороняться». Как видимо, в лабораторию ворвалась охрана, тем более уже начался рабочий день. Грег, должно быть, узнал о наших проделках и серьёзно занялся ликвидацией непрошенных гостей. Почему, чёрт возьми, мы не подумали о голограммах команды А?! Это было бы верным решением, но уже поздно и практически нереально. Мой палец дождался своего выхода, и я связалась с врачом из Сопротивления, который уже бежит в «Идеал». За короткий срок нам удалось переманить несколько человек из «Идеала» на свою сторону. Врача сопровождает деспот-предатель.

Неожиданно для испуганных людей, находящихся на площади, Ник, Шон и Билл поднялись с пола и снова встали за трибуны. Парни даже не отряхнули свои белоснежные пиджаки. У собравшихся зрителей был такой вид, будто они стали свидетелями второго пришествия Христа. У меня возникло желание спуститься на землю и сказать каждому из них, что это была проверка, чтобы они не боялись…

— Нет повода для паники, — обратился к людям Билл, люди буквально заглядывают ему в рот, требуя объяснений. — Мы воспользовались трюком «Идеала», создав свои голограммы, а деспоты лишний раз доказали свою жестокость и аморальность. Вы все стали свидетелями попытки убийства трёх человек. Теперь Сопротивление заслужило Ваше доверие?

Билл немного изменился в голосе, ведь его команда тоже только что узнала о ранении Найджела. Тим разу написал команде Б сообщение: «Не смейте спускаться на сцену, это была лишь разминка. Боюсь, будут жертвы».

— Надеюсь, они не наделают глупостей, — сказала я, мысленно моля Бога, чтобы именно так и было.

— Уверен, так и будет, — сказал Тим, — к сожалению, они не могут ответить на наше сообщение, нам остаётся только наблюдать сверху.

Боюсь представить, что сейчас было бы, если бы не идея Дэрока сделать голограммы, подобные той, что мы видели в ЭО. Мы тоже не сразу догадались, что мистер Грин ненастоящий. До появления Дэрока в штаб-квартире Ник, Шон и Билл собирались выйти на сцену собственной персоной. Будущий малыш Дэрока стал нашим чудом, ведь ради него брат Ника изменил своё мнение о нынешней системе Общества! Он покрутил пальцем у виска, когда узнал, что парни собственноручно собрались подписать себе смертный приговор. Каждый из нас прекрасно понимал, что Грег не будет бездействовать и смотреть, как на его глазах рушится созданный им мирок. Конечно, его люди попытались бы убрать Сопротивление, что, собственно, и произошло. Дэрок спас ребятам жизнь ценой своей репутации. Теперь каждый в «Идеале» узнает, что оба сына Эрика Миллера — предатели.

Прошлая ночь выдалась продуктивной. Дэрок успел съездить в корпорацию, чтобы взять три голосферы, привезти нам, объяснить, как этими штуками пользоваться, и снова уехать в «Идеал», но уже в компании Адама и Найджела.

— Голосфера — последнее открытие года, — объяснил Дэрок, вручая их парням. С виду голосфера выглядит как обычная пластмассовая коробочка, а внутри неё находится куча проводов и микросхем. Наверное, стоит огромных денег, но Дэрок одолжил нам голосферы бесплатно, так сказать, в аренду. — Этим приспособлением пользуются только в ЭО, оно пока засекречено, нам придётся вернуть его обратно. Правда, я не знаю, чем эта штука может помочь в быту.

Дальше Дэрок выражался научными терминами, которые мне не удалось запомнить, зато я поняла, как пользоваться голосферой. Это намного проще, чем казалось на первый взгляд. Принцип обычной проекции, как, например, разговор по ноутскрину. Мы видим человека в объёмном изображении, находящегося в любой точке мира. Для того чтобы получить голограмму определённого человека, необходима его непосредственная связь с голосферой через датчик. Помимо голосфер Дэрок вручил парням ещё и специальные очки, сканирующие сетчатку глаза, и браслет, подобный тому, что на нас были в ЭО. Очки передают сигналы и импульсы голосфере, создавая в ней проекцию выбранного человека, а браслет со встроенным датчиком сканирует и повторяет движения. В совокупности это образует голограмму. Мы выбрали главную сцену не только потому, что она находится в двух шагах от плазмы, но и потому, что она с трёх сторон огорожена бетонными стенами и навесом. Они не пропускают дневной свет, поэтому голограмму сложно отличить от настоящего человека. Даже внезапный дождь больше не сможет нам помешать.

Ранним утром Ник, Шон и Билл, перед тем как расположиться на крыше, оставили голосферы за стенами сцены, откуда и начали проекцию. Радиус действия голосферы — до десяти метров, поэтому ребята могли не переживать за то, что им придётся «вырасти» прямо возле стойки с микрофоном. Кстати, в голосферу встроен микрофон, передающий голос проецированного человека. Сейчас команда Б всё ещё находится на крыше, полностью погруженная в своё выступление. Парни через свой ноутскрин тоже видят трансляцию того, что происходит на сцене, ведь им нужно ориентироваться в пространстве и знать, как на их слова реагирует публика. Так вот, проекция полностью повторяет действия, речь и мимику ребят. Представляю, как им нелегко держать себя в руках и выглядеть достойно перед столькими людьми, ведь они сейчас представляют интересы не только Сопротивления, но и всего Общества.

Мы были готовы к тому, что «Идеал» откроет огонь, и даже угадали, в какое время это произойдёт — после первого обращения Билла. Пули, предназначенные Нику, Шону и Биллу, естественно, пролетели мимо, оставив после себя глубокий след в стене, но парни вовремя сымитировали своё падение, чтобы напугать людей. Метод жестокий, но эффективный, ведь мнимая смерть длилась всего пару секунд, но за это время я успела полюбить Николаса в миллион раз сильнее… Мы так и не поняли, откуда произошли выстрелы, но точно не с улицы, скорей всего, стреляли из окон «Идеала». Глупо было с их стороны поступить так, как мы от них ожидали. Мы знали, что не получится решить всё мирным путём. Тим прав, сегодня не обойдётся без жертв…

Как только Билл договорил, народ расшумелся, чем вызвал очередной всплеск агрессии «Идеала». Из окон корпорации началась стрельба по невинным людям. Это не было для нас неожиданностью, мы заранее заручились поддержкой вооружённых сил, полиции и «скорой помощи». Они сработали моментально. В нашем аэромобиле нависла тишина, каждый из нас чувствует свою вину за происходящее. Я закрыла уши руками, чтобы не слышать шума оружия и криков людей, но быстро убрала. Я должна продолжать смотреть в экран и молиться, чтобы как можно меньше людей пострадало. Тим показал нам сообщение от Билла, он успел написать нам пару строк, пока царил хаос: «Мы бездушные твари, да простит нас Бог за то, что мы здесь устроили! Не смейте двигаться с места, пока Вас не обнаружили». Билл верно подметил насчёт тварей, но всё же по сравнению с «Идеалом» мы пытаемся вернуть свободу невинным людям.

Стражи порядка окружили «Идеал» и несколько раз произнесли в рупор, чтобы те, кто открыл огонь, вышли на улицу с высоко поднятыми руками. Приказ остался неисполненным, поэтому часть вооружённых войск направилась внутрь корпорации. Если Грег сейчас там, то его непременно доставят властям, а они уже решат, что с ним делать. Кстати, насколько я помню, у полицейских давно не было работы такого масштаба, как сегодня. В их обязанности входит следить за порядком, выписывать штрафы и предотвращать редкие драки. Все боятся ловцов, кем раньше работал Билл, именно они ищут преступников и отправляют в ЭО. Не спорю, преступность у нас была на минимальном уровне, но тогда как получилось, что все пять Корпусов заполнены людьми?!

К счастью, врачи тоже отреагировали моментально, они на носилках забрали пострадавших людей, если я не ошибаюсь, таковых оказалось девять человек. Это много, но могло быть ещё больше, поэтому остаётся надеяться, что с ними всё будет в порядке.

— Чувствую себя дерьмом, потому что я защищён, а вы — нет, — обратился к людям Билл. Теперь его голос дрожит от чувства вины. Ник и Шон, стоящие по обе стороны от него, виновато кивнули, не отводя взгляда от публики. — Прошу, не создавайте панику, выстрелы больше не повторятся. Кому нужен врач, обратитесь в карету «скорой помощи», кто не пострадал, пожалуйста, не расходитесь, Вы в безопасности.

Кто-то из толпы стал выкрикивать угрожающие фразы в адрес Сопротивления, кто-то убежал, кто-то остался стоять на месте, кто-то ждал развязки, а кто-то подошёл ближе к сцене, ведь выступление ещё далеко не закончено. В целом, на площади было тихо, потому что большая часть жителей Префектума — интеллигенты, не привыкшие к яркому проявлению эмоций, но раз они остались, значит, они верят и готовы слушать дальше. В моём родном Пефоме творилась бы неразбериха, люди стали бы бросаться друг на друга, споря, кто на чьей стороне, поэтому я рада, что данное мероприятие проходит именно здесь, и, надеюсь, что закончится в ближайшее время. Сегодня выходной, интересно, мои земляки уже в курсе происходящего? Ведь в это время обычно все в Пефоме и других элитных городах видят седьмой сон. Только «Идеал» не дремлет, работает в две смены. Мы не учли это, и деспоты застали нас врасплох…

— А раньше вы не подумали о мерах безопасности? — спросил мужчина из первых рядов. Он прав. Чертовски прав. Мы не подумали…

— Мы не ожидали, что «Идеал» станет стрелять, — не растерялся Билл, — тем более в своих же коллег. Видит Бог, мы хотели добиться справедливости мирным путём, мы безоружны.

— Вы доказали, что «Идеал» лгал нам, а что дальше? — спросил уже другой мужчина, мне кажется, Билл почувствовал себя уверенней, отвечая на вопросы. Это легче, чем вести монолог.

— Дальше освобождение невинных людей из так называемых исправительных лагерей и построение светлого будущего страны без обмана и навязанных принципов правильной жизни, без экспериментов и войны, — сказал Билл, глядя мужчине в глаза, отчего тот смутился и кивнул.

— «Идеал» прекратит своё существование? — спросила женщина в синем костюме, явно сотрудница корпорации. Она не выглядит напуганной. После стрельбы прошло всего несколько минут, но люди ведут себя сдержанно и спокойно, как подобает настоящим представителям элиты. Такова натура жителей Префектума. Например, в Блудриме никто бы и не пошёл смотреть выступление какого-то незнакомца, этим людям всё равно кто стоит у власти, лишь бы в мире царила гармония. Приверженцы искусства никогда бы не согласились на новую войну. Не могу представить, что творится в Сансити и Алиэнсе. Люди там сильные, напористые и порой жестокие. Отличие между ними одно: Алиэнс почитает закон, а Сансити — силу духа и игру без правил.

— Это лучшая научная организация за всю историю страны, — ответил Билл, — повторюсь, большинство людей, работающих на «Идеал», не были посвящены в тайны и планы. Иначе здесь бы никто не стоял. Закрыв «Идеал», мы лишим тысячи людей работы, а мир — новых разработок и технологий. Поступив так, чем мы будем лучше Грега Тиддла? Он действовал ради своей выгоды, а мы намерены пойти по пути достойных людей, например, Брэма Миллера и его ранее действующей организации.

— Вы хотите вернуться к начальной точке послевоенного развития страны? — спросил парень из толпы. По его лицу сложно определить, как он относится к Сопротивлению. Сложно определить, чем всё закончится…

— Всё, чего мы хотим — не допустить новой войны и экспериментов, — ответил Билл. Я удивляюсь тому, как он быстро реагирует на вопросы. — Надеюсь, ни того, ни другого уже не произойдёт. Власти в лице государственных служащих примут меры и решат, как быть дальше, а Сопротивление выполнило свою задачу. Для того, чтобы решение было в нашу пользу, мы представим Вашему вниманию ещё несколько весомых аргументов. Они должны повлиять на будущее развитие страны.

— Если Вы представляете Сопротивление, — сказал тот же парень, обращаясь к Биллу, — то, что тогда здесь делают эти двое?

Готова поспорить, нас с Трис посетили одинаковые мысли: «Ах ты, маленький гадёныш!». Действительно, Ник с Шоном всё это время молчали, но это не значит, что им нечего сказать. Именно они были в ЭО, а не Билл!

— Если бы не они, — Билл кивнул в сторону Ника, потом Шона, — правда ещё не скоро бы всплыла наружу. Эти смелые мужчины достойны уважения. Они обязательно ответят на интересующие вопросы позже. Они, как никто другой, знают, что на самом деле происходило в ЭО. Николас и Шон спасли многих людей, и один из них сейчас выйдет на нашу сцену с важным объявлением.

После речи Билла, которого можно поблагодарить за стойкость, голограммы парней растворились в воздухе, это удивило не только публику, но и нас. Мы же просили их не спускаться на площадь! Тим тут же написал ребятам проверочное сообщение, вдруг у них что-то случилось… Билл коротко ответил, что планы поменялись. Нормально придумали. Неужели они не видят, что внизу опасно? Люди снова зашептались, когда парни исчезли. Невозможно было предсказать реакцию публики, если бы сейчас на сцену не вышел взрослый мужчина в сопровождении Ника, Шона и Билла. На этот раз не голограммы. Я уверена в этом, потому что на их запястьях больше нет браслетов, дающих возможность пользоваться голосферой. Потому что я вижу Ника насквозь, в каком бы состоянии он не был. Проклятье. Всего за пару минут они успели сесть в аэромобиль и спуститься на главную площадь. Помимо команды Б, по обе стороны статного мужчины идут два парня из Сопротивления. Они вооружены, и это обеспечит защиту четырём нашим героям. Можно выдохнуть и успокоиться, потому что пока им ничего не угрожает. Полицейские уже забрали в участок несколько человек (их головы были опущены, а глаза завязаны шарфом) из «Идеала», вероятно, это они стреляли по мирным жителям.

— Минуточку внимания, — обратился к публике мужчина, о котором я много слышала за прошлую ночь, но ещё не видела. Всё это время он сидел с парнями из Сопротивления в другом аэромобиле, ожидая свой выход. На вид мужчине около семидесяти лет, но годы, проведённые в ЭО, могли состарить его быстрей. Могу сказать точно, он застал Третью мировую… На нём такой же белый костюм и красная рубашка, как и на наших мальчиках из команды Б. Все четверо напоминают мне секретных агентов. — Моё имя Роберт Паркер. Девять лет назад я был начальником государственной тюрьмы. До сегодняшнего дня я находился в Нью-Йорке на производственном заводе, работал упаковщиком на конвейере. Как говорится, с корабля на бал, — на площади значительно прибавилось народу, видимо, кто-то стал узнавать Роберта, особенно люди в возрасте, ведь раньше он был уважаемым человеком. — Благодаря Сопротивлению я вспомнил, кем являюсь, узнал, что происходит в стране, и сейчас нахожусь здесь, в столице. Ни для кого не секрет, что раньше тюрьмы служили местом заключения преступников и убийц, но позже их заменили исправительными лагерями. Не буду повторяться, что ЭО хуже в десятки раз, ЭО забирает не только свободу, но и поглощает личность. Вам решать, какая система наказания эффективней, но скажу одно: в Корпусе, в котором я жил, нет ни одного человека, переступившего через законы Уголовного Кодекса.

— Я объясню, — сказал Билл. Я насторожилась, ведь теперь он, как и Ник с Шоном, уязвим, но этот факт понравился слушателям, они даже взбодрились. — Изначально предполагалось, что на первых двух этажах исправительного лагеря будут жить мелкие преступники, на третьем и четвёртом — преступники средней тяжести, а на пятом — убийцы. Именно убийцам должны были стирать память, следить за их снами, но им так же, как и всем остальным жителям Корпуса, еженедельно давали сыворотку, подавляющую эмоции и желания. Проще говоря, у работников ЭО ничего не осталось от нормального человека, они просто стали предметами труда, бесплатного труда. Благодаря долгим исследованиям и сопоставлениям мы узнали, что на пятом этаже живут люди, которые знают тайны «Идеала». Алису Меллоу вы уже знаете, а с Николь Уотсон Вы познакомитесь позже.

При упоминании имени Николь я вздрогнула. Какой же я дурой была, когда предложила привезти её сюда, как свидетельницу. На самом деле, я и не рассчитывала, что Билл согласится на эту авантюру, но он воспринял моё предложение, как неотъемлемую часть нашего плана. Ночью он отправил своего человека на аэромобиле в Даллас, но уже без живого обмена. Сейчас в ЭО ослаблен контроль, поэтому можно было с уверенностью забрать оттуда Николь. Кевин, парень, которого обменяли на нас, оказал нам ещё одну услугу. Кстати, по словам Билла, нашему добровольцу понравилось работать на заводе. Он нашёл Николь и предупредил, что ночью за воротами Корпуса её будет ждать член Сопротивления, чтобы увезти её из ЭО. Я знала, что не так просто будет её убедить, поэтому мне пришлось схитрить. Я попросила Билла, чтобы сначала Николь доставили к её родителям и ребёнку в Блудрим, а потом уже к нам, в Префектум. Конечно, малыша Томми она с собой не взяла, чтобы не подвергать его опасности, но я безумно рада, что она спустя год увидела сына! Совсем скоро они будут вместе навсегда.

Таким образом, я помогла и Сопротивлению, и подруге. Уже ранним утром она была в столице, но мы ещё не виделись. Николь предоставили охрану, как Роберту, и аэромобиль, в котором она ждала своего выступления на площади. Пару часов назад нам удалось поговорить по ноутскрину, и Никки объяснила мне, почему не отвечала на мои звонки в ночь нашего побега из Далласа. Как раз в то время мистер Грин устроил рейд по Корпусу, конечно, не без участия Грега Тиддла, ведь он командовал парадом. Николь рассказала, какая началась паника в общежитии, ведь никто не ожидал подобного обращения. Каждую комнату подвергли обыску на оружие и другие запретные вещи. Когда пришла её очередь на обыск, в тумбочке, несомненно, нашли мой ноутскрин. Николь соврала, что её соседка забыла его, и она видит это чудо техники первый раз в жизни. Завидная лгунья! Когда ноутскрин оказался у неё в руках, Никки нарочно его разбила. Ей пришлось несладко, объясняя рейдерам свою оплошность, но она не жаловалась. Николь снова рискнула своей жизнью, чтобы помочь нам. Если бы Эдвард Грин позвонил Нику с моего ноутскрина, мы бы подумали, что это Николь, и ответом на звонок выдали бы свои координаты. Николь — наша спасительница. Билл предложил ей новый гардероб или машину в знак благодарности, но она отказалась, сказав, что её сын — главная награда! А ведь ей удалось убедить соседку Британи перестать принимать сыворотку.

Билл снова передал слово Роберту Паркеру, который стоит между ним и Ником (как же я хочу оказаться рядом), сжимая в руке закреплённый на стойке микрофон:

— Сопротивлению, заручившись помощью полиции, удалось узнать, что настоящие тюрьмы продолжают своё существование, где, собственно, и заключены преступники. Каждый день многие из Вас проходят мимо этой тюрьмы, которая расположена в бывшей пристроенной столовой «Идеала». Подобное заведение имеется в каждом городе, где есть корпорация. Удивительно, что родственники заключённых не пытались узнать об их местонахождении и судьбе, ведь из исправительных лагерей ещё никто никогда не возвращался, — Роберт улыбнулся, и по его лицу рассыпались возрастные морщинки, а в добрых глазах мелькнула усталость. Он не видел, как выросли его внуки. — Это было до сегодняшнего дня. Я сошлюсь на то, что «Идеал» Вас запугал, и, надеюсь, что Вы все ждёте возвращения из ЭО своих невиновных родственников домой. Скажу последнее слово в оправдание Билла Мэтью. Ловцы «Идеала» называли тех людей преступниками, на которых указывал им Грег, а именно на тех, кто знал правду о его планах и экспериментах. Откуда я знаю об этом, спросите Вы? Если бы не знал, не оказался бы в ЭО, выводы делайте сами. Моё дело — рассказать правду, а Ваше — поверить мне или нет. Должен откланяться и отправиться к Совету судебной власти, чтобы обсудить дальнейшее функционирование тюрем, если, конечно, старика ещё не лишили прежних полномочий и права голоса.

Роберт Паркер в сопровождении двух вооружённых мужчин (Ник, Билл и Шон на время беззащитны) направился к аэромобилю, обходя толпу. Люди что-то выкрикивали ему вслед, но в образовавшейся шумихе, нам не удалось разобрать ни слова. Выступление Сопротивления, начиная с речи президента, длится всего полчаса, а кажется, что целый день.

— Спасибо, что остаётесь с нами! — впервые обратился к публике Ник. Он держится уверенно, выступления на концертах дали о себе знать. — Сейчас Вы познакомитесь с подругой моей девушки Алисы Меллоу. Николь Уотсон с первых уст опишет Вам нелёгкую жизнь в ЭО.

Неужели я дождалась выхода Николь. Она грациозно поднялась на сцену и заняла место Роберта Паркера. Слева и справа от неё встали два парня, приставленные к ней, как охрана. Люди стали изучать незнакомку, я тоже не смогла оторвать от неё взгляд, хоть и через экран. На ней бежевое льняное платье с красными каёмками на рукавах-фонариках и подоле, и оно мне хорошо знакомо. Пару недель назад я сама смоделировала это платье на фабрике. Видимо, Билл купил его в Префектуме для Николь, узнав мою работу по буквам А.М. На этикетках каждой вещи пишутся инициалы дизайнера. Хотя, откуда Билл мог об этом знать. Совпадение это или нет, мне в любом случае приятно. Образ подруги завершают каштановые волосы, заплетенные в косу.

— Всем привет, — робко сказала Николь в микрофон. Простота её слов породила в людях уважение. — Я здесь для того, чтобы помочь Сопротивлению восстановить справедливость, как бы смешно это ни звучало. Нет, я бы никогда не подумала, что произойдёт восстание. Мой муж мечтал перевернуть систему, пока его не убили…

Узнаю свою Никки по манере поведения. Ей не нужно притворяться или заранее заучивать речь, чтобы народ проникся к ней доверием.

— Коул Уотсон был убит по решению «Идеала», как Вы уже догадались, потому что знал правду, — сказал Билл, когда Николь запнулась на словах о муже. Волна тоски по нему нахлынула с новой силой, ведь Николь даже не успела оплакать любимого. — Николь внушили, что она сама расправилась с мужем, обвинили в преступлении и заточили в ЭО. Можете вообразить эту безжалостность? Деспоты разделили ни в чём невиновную молодую семью. Николь лишилась не только мужа, но и ребёнка.

Билл не стал продолжать, а предоставил эту возможность Николь, ведь история принадлежит ей, какой бы горькой она ни была. На месте Никки я бы уже давно сбежала со сцены, не вымолвив ни слова.

— Я год не видела моего сыночка, — сказала Николь, глядя в пол, — целый год я и не помнила о его существовании! Ненавижу ли я «Идеал», спросите Вы? Ещё вчера я бы ответила, что ненавижу всеми чакрами своей души, а уже сегодня я скажу, что этим людям воздастся по заслугам. Я верю в эффект бумеранга. Не хочу желать никому зла, я просто отпущу ситуацию. Ради ребёнка. Ради того, что я смогу вернуться к нему. Ради того, что у Томми снова будет мама. Ради него я прощу то, что не стоило бы прощать!

Билл с трепетом взглянул на Николь, и она ответила ему печальной улыбкой. Он вынул из внутреннего кармана пиджака ноутскрин и показал всем фотографию Николь в обнимку с Томми. Несмотря на невысокое качество снимка, Билл открыл его размером с приличную плазму. Изображение сильно растянулось, но это не помешало нам увидеть улыбающиеся лица двух родных людей: матери и сына. Их души снова воссоединились. Слёзы подступили к глазам, Трис заметила это и протянула мне бумажный платок. Я хотела сказать ребятам, что чувствую себя дрянью, которая посмела разъединить эту идиллию, но не смогла… Если бы не я, Николь давно была бы дома с маленьким сыном, а не стояла бы здесь на всеобщем обозрении.

— Ты не виновата, — сказал Майк, прервав мои мысли. Он впервые отвлёкся от своего блокнота. — Если бы не ты, девушка бы до сих пор находилась в ЭО.

— Он прав, — сказала Трис, и мне стало стыдно за то, что я снова жалею себя. — Именно ты ускорила процесс воссоединения семьи. Скоро Николь окажется дома.

— Да, знаю, — ответила я, не отрываясь от экрана, показывающего нам площадь, сцену, парней и Николь, — меня просто растрогали её слова.

Трис кивнула, сделав вид, что поверила, но я сказала правду. Я счастлива за Николь. Когда Билл выключил ноутскрин, я заскучала по милому малышу с золотистыми кудряшками на голове. Я его не знаю, но уже люблю. Как можно быть такими бессердечными, чтобы разлучить этого кроху с матерью, лишить заботы отца?

Люди, стоящие на площади, зааплодировали. Я испытываю такие же эмоции. Некоторые девушки и женщины смахивали слёзы с лица. Никто из них не хотел бы такой же участи, её и не будет! Сегодня всё закончится, хочет того «Идеал» или нет.

— Спасибо, — прошептала Николь, но микрофон усилил звук, и все услышали её благодарность за оказанное внимание и доверие.

Николь подобна ангелу, спустившемуся с небес, посланного с важной миссией на землю. Я это чувствую. Все чувствуют. Не нужно больше слов, чтобы убедиться в этом. Николь за несколько минут сумела растопить сердца закалённых интеллигентов и эрудитов, сумела породить в них ненависть к «Идеалу», сотрудниками которого являются. Теперь следует различать «Идеал» и Грега. Без дяди Адама корпорация была бы другой. Возможно, такой, какой хотел её видеть дедушка Ника.

— Спасибо тебе, Николь, за искренние слова, — обратился к ней Билл и взял девушку под руку. Мне показалось, или он как-то по-особенному на неё смотрит? Она улыбнулась и позволила увести себя со сцены. Люди проводили пару изучающим взглядом, наверняка, подумали, что между Никки и Биллом что-то есть. Они, между прочим, неплохо смотрятся вместе…

Пэрис дождалась, когда Николь окажется за пределами видимости камер, и сказала:

— Она такая же, как ты её описывала. Мудрая и привлекательная. Рада за неё. Ты молодец, Мел!

— Да, она замечательная, — ответила я, — сегодня я вас познакомлю.

— Здорово, — сказала Пэрис, — Сопротивление, как одна большая семья.

— Посмотрите, сколько народу собралось на площади! — сказал Тим и стал переключать на ноутскрине камеры наблюдения, которые заранее были расставлены командой А. — Стены «Идеала», наверное, пусты. Все сотрудники здесь, слушают нас. Представляю реакцию жителей остальных городов!

— Интересно, как там Адам, Найджел и Дэрок? — спросила я. Благодаря им мы имеем доступ к прямому эфиру. Всё-таки «Идеал» выращивает гениев. Если бы не Грег, корпорация была бы по истине идеальна. Какая ирония.

— Простите, задумался, — сказал Тим, сегодня он, как никогда серьёзен, — пару минут назад они написали, что врач уже в лаборатории. Найджел сломал руку во время борьбы с охраной, у Адама ранено плечо, он не успел потерять много крови, а у Дэрока только ушибы. Без физической подготовки они смогли достойно выстоять. Я имею в виду, что не каждый смог бы потягаться с охраной «Идеала».

— Понимаю, — сказала я, — могло быть и хуже. У меня только перестали трястись коленки от страха за их безопасность. А теперь Ник, Шон и Билл у всех на виду, неизвестно, что у людей на уме…

— Шутишь? — искренне удивился Тим. — Рядом с ними вооружённые парни, да и наши ребята не слабые. Корпорация окружена полицией. Те, кто стрелял, уже в участке, поэтому вряд ли кто-то снова откроет огонь, — он не пытается меня успокоить, а говорит по факту. Его слова убедили не только меня, но и Пэрис, Трис и Майка, судя по их спокойным лицам.

Охрана, проводившая Николь, вернулась на сцену. Тим снова переключил камеру, и мы все уставились в экран. То, что мы увидели, гарантирует безопасность не только парням, но и всему городу, даже стране! Двое мужчин в полицейской форме вывели из корпорации Грега Тиддла собственной персоны. Он в наручниках, волосы взъерошены, и чёрный костюм завершает мрачную персону. Сразу и не узнаешь, кто это. Мы поняли, что это Грег только при увеличении картинки. Кажется, кроме нас, никто больше и не обратил внимания на то, что происходит возле «Идеала», тем более сцена находится напротив здания.

— Можешь увеличить этот кадр? — спросила я Тима при виде женщины в красном брючном костюме с короткими светлыми волосами.

— Да, конечно. Что случилось?

— Нужно кое-что проверить, — ответила я.

Мои неожиданные предположения и странные идеи уже никого не удивляют, и Тим сделал так, как я попросила. Мы увидели, как Грега посадили в машину и захлопнули за ним дверь. Удивительно, что он не стал сопротивляться, хотя это не в его интересах. Меня заинтересовало другое. Возле входа в «Идеал» практически никого нет, только карета «скорой помощи», в которую только что занесли накрытое одеялом тело на носилках. Мы с Трис переглянулись и негласно пришли к выводу, что наши ребята живы! Полиция и «скорая» уехали, и на пороге осталась одна-единственная женщина. Я успела разглядеть её лицо, прежде чем она спрятала его в ладонях. Она села на идеально чистые ступени, и её спина затряслась от рыданий. Не зря женщина сразу показалась мне знакомой. Это мама Ника, та самая Стелла, которая пыталась меня спасти от своего мужа в ярко-красном костюме. У них это семейный цвет? Я так и не рассказала Нику об этом воспоминании, о страшном дне, когда мне стёрли память…

— Мел, ты побледнела. Что ты там увидела? Выпей, — услышала я голос, который не смогла распознать из-за шума в своей голове. Кто-то протянул мне бутылку с минеральной водой, но я не приняла её, пока не сказала:

— Мне срочно нужно вниз!




Глава 31. Николас. Цена власти


Судьба часто предоставляет нам выбор,

и мы никогда не узнаем, что было бы, если…




Пока Билл провожал Николь до аэромобиля, взгляды всех собравшихся принадлежали только им обоим. Это избавило нас с Шоном от неожиданных вопросов из толпы, на которые сложно с ходу найти ответ. Судя по нарастающему количеству людей, наше мероприятие восприняли, как серьёзное выступление. Именно этого мы и добивались. Дальше борозды правления будут переданы властям, ведь последнее слово остаётся за ними.

— Смотри, кого-то выводят из корпорации, — шепнул мне Шон, стоящий в шаге от меня.

— Надеюсь, больше не будет сюрпризов, и так много пострадавших, — ответил я, стараясь держать непреклонный вид, иначе люди заметят что-то неладное. Народ стоит спиной к «Идеалу», поэтому картина происходящего доступна только нам с Шоном и двум остальным командам. При мысли о Мелоди, сердце вырывается из груди. Она, наверно, места себе не находит при виде этого хаоса…

— Думаю, если что-то будет намечаться, парни нас предупредят, — сказал Шон и продолжил, когда полиция со «скорой» незаметно покинули территорию «Идеала». — Как думаешь, кого задержали?

Меня тоже интересует этот вопрос, но мы стоим слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть лицо человека в наручниках. Среди задержанных может оказаться мой отец, поскольку он — правая рука Грега. Папа уже несколько лет является начальником отдела кибернетики. Полиция будет подозревать каждого человека, наделённого властью в «Идеале». Дураку ясно, что они были посвящены в тайны Грега. За соучастие тоже накажут, вот только каким будет приговор, неизвестно: настоящая тюрьма или исправительный лагерь. Всё так запутано, и только Сопротивление может положить начало жизни без экспериментов… Мне даже стало жаль Грега и всех тех, кто впутан в эту историю. Могу представить, какие чувства сейчас испытывает Адам. Он останется один, если Грега посадят. Хоть он уже пару лет живёт отдельно, всё равно у него был родственник, к которому он мог обратиться. Сомневаюсь, что Грег был скор на помощь, потому что всегда был занят своими зловещими планами. Адам рос без мужского воспитания и даже побаивался дядю, но тем не менее, избежал участи приюта. Не скажу, что мой отец уделял мне много внимания и был примером для подражания, но всё же он у меня есть. Дэрок всегда был его любимчиком, потому что он не предал семейное дело. Мать никогда не простит меня, если отца привлекут за соучастие и укрывательство, но назад пути уже нет. И на этот раз Дэрок на моей стороне.

Я не успел ответить Шону на его вопрос, потому что Билл уже занял своё место на сцене справа от меня. Он кивнул мне, дав понять, что пора начинать речь.

— Ещё раз поприветствую Вас, жители страны, — сказал я, глядя в толпу и ища в незнакомых лицах поддержку. Представляю, как зол на меня отец и рассержена мать, мои слова окончательно добьют их. — Мы предоставим Вам последний аргумент, подтверждающий жестокость некоторых членов «Идеала». Мы не просим Вас верить Сопротивлению, просим лишь задуматься: какое будущее Вы видите для себя, своих детей и страны. Мы недавно оправились от Третьей мировой войны и в продолжении не нуждаемся, верно?! В наших руках судьба каждого из городов страны, как производственного, так и элитного. Пора прекратить проводить эту грань: элита и рабочие, богатые и бедные… Никто из Вас не знает, как на самом деле живут люди, например, в Далласе. Вы напрочь отказываетесь контактировать с ними, не считая экспортёров и импортёров готовой продукции, конечно. А зря! Они такие же достойные люди, как и мы. Многие из них занимают высокие должности на заводе, они умны и воспитаны. Нас объединяет ограничение свободы. Если Вы думаете, что свободны, то ошибаетесь! Наша свобода мнима и завуалирована. Мы находимся в плену славы и богатства, а жители производственных городов — в плену назначенного пути. «Идеал» навязал нам свои принципы и стереотипы. Пора учиться жить, полагаясь на своё мнение, на свой выбор. Уверен, некоторые из Вас в глубине души хотели бы стать, к примеру, фармацевтом в Детройте, а не каскадёром в Сансити. Список наших профессий заметно укоротился по сравнению с довоенным временем. Раньше род занятий не был присущ конкретному городу, потому что это глупо и неправильно. Вы знаете, что перемещение по элитным городам возможно, но, повторюсь, доступ к производственным городам для нас закрыт! Мне даже пришлось пойти на преступление, чтобы стать декоратором одежды, — на этих словах люди рассмеялись. Только сейчас они поверили, что Ник Миллер не виновен, как и Алиса Меллоу. — Я, конечно, люблю свою издательскую работу, но и завод полон творческих возможностей. Только задумайтесь о том, что сегодня Вам открылся новый мир, который тщательно скрывали! Я рос, зная о существовании этой лжи, поэтому она не является для меня новостью. Но я рад быть одним из тех людей, который снимет шоры. Давайте же предоставим друг другу второй шанс и предотвратим назревающую войну. Будьте сильными, сопротивляйтесь!

Я закончил свою речь словами, написанными Мел для статьи. Люди запомнили их ещё тогда, а сейчас зааплодировали в знак согласия или чего-то ещё. Кровь прилила к моему лицу, и я первый раз пожалел, что сейчас вместо меня не голограмма. Она не может передать такие мелочи, как дрожь или смущение.

— Николас не преувеличил, когда сказал о войне, — обратился к публике Шон, как Билл, он собран и сдержан. — Можно сказать, она уже началась. Подумайте о людях, которые недавно узнали, что незаслуженно провели долгие месяцы, а может, и годы в стенах ЭО. Особенно тяжело пришлось тем, у кого была стёрта память, но члены Сопротивления активно помогают им справиться с навалившимся потоком информации. Не забывайте, что фабрики — это одно, а ЭО — совсем другое. В Корпусах все похожи на зомби. Бесчувственны, неэмоциональны и подавлены. Таково действие сыворотки, которую еженедельно употребляют заключённые. Так прописано в специальной книге правил. Не хватит и дня, чтобы рассказать все те постановления и расписанный режим дня. Можно долго говорить, но лучше один раз всё увидеть собственными глазами. Пожалуйста, повернитесь в сторону плазмы, чтобы посмотреть прямой эфир из ЭО.

Люди немедленно сделали так, как попросил Шон. Мне тоже интересно посмотреть на то, как изменился Корпус за неделю нашего отсутствия. Этой ночью по приказу Билла были отключены все микрочипы, несколько человек в лаборатории трудились над подбором всех существующих комбинаций. Горжусь своей девочкой, ведь именно она сообразила, как нам сможет помочь идентификационный номер. За несколько часов люди вряд ли успели прийти в себя, но, по крайней мере, уже наслышаны о происходящем в стране. Они тоже видели выступление президента и всё, что за ним последовало. Благодаря команде А.

Включился экран, началась трансляция, и я узнал наш бывший Корпус по зелёным стенам. Вижу знакомое лицо. Это Кевин, парень, на которого обменял нас Билл. Он снимает на свой ноутскрин происходящие события. Людей словно подменили. Они больше не выглядят безжизненными и пустыми. Корпус ожил и перестал быть тюрьмой. Никто из собравшихся в зале общежития не одет в зелёную униформу. По идее, они сейчас должны сидеть в библиотеке, играть в домино или заниматься другими привычными делами, ведь сегодня воскресенье. Что-то мне подсказывает, что они не пошли бы на завод, будь это рабочий день. Знак протеста налицо, и это не может не радовать. Как только Кевин сообразил, что прямая трансляция по всем каналам уже началась, он поздоровался с жителями страны. Билл был прав, когда говорил, что парню пришлась по вкусу новая работа на фабрике не только в качестве дизайнера, но и репортёра, кем он является сейчас.

— Кевин, как обстановка в ЭО? — спросил Билл. Их переговоры напомнили мне передачу новостей по центральному телевидению, когда ведущий и репортёр находятся в разных городах. Нам крупно повезло, что в Сопротивлении есть такой хороший программист, как Адам. Благодаря его защитным паролям вся страна может лицезреть на главную площадь Префектума и Корпус Далласа.

— Боевая, — коротко ответил Кевин, и это слово послужило красной тряпкой для рабочих фабрики. Они стали кричать в камеру: «Свергнуть Идеал!».

Сначала эта бурная выходка повергла жителей Префектума в шок, но спустя несколько секунд они стали вторить «преступникам» из ЭО. Без всякого угрызения совести и стеснения. Полиция отреагировала мгновенно. Стражи порядка окружили вход в корпорацию, чтобы, не дай Бог, ничего не случилось. Толпа по своей природе страшна, а толпа, одержимая победой и агрессией, тем более. Готов поспорить, эти эрудиты не способны на жестокость, но меры безопасности в сложившейся ситуации логичны и необходимы. Впервые за историю создания Идеального Общества люди скандируют фразу против своей организации. После войны такого ещё никогда не случалось. Все думали, что жизнь стала идеальной и беззаботной, но глубоко заблуждались. Дед рассказывал, что в довоенное время бунты и протесты среди рабочих были распространены. По сути, мы не продвинулись ни на шаг вперёд в своём развитии.

— Это мы видим, — сказал Билл, когда гул немного стих, — означает ли это застой производства?

— Люди настроены серьёзно, — ответил Кевин, направляя камеру на себя. Он возбуждён и, боюсь, может взболтнуть лишнего. — То же самое происходит и в четырёх остальных Корпусах. Около тысячи человек пришли в себя и готовы поддержать Сопротивление. Никому бы не понравилось, что кто-то свыше управляет его эмоциями и сознанием. Производство не будет прекращено, если невиновных людей оправдают и вернут им права.

— Мы не станем лишать страну пищи, медикаментов, одежды и ресурсов из-за придурка, возомнившего себя гением и владыкой мира! — парень, выкрикнувший из Корпуса, имел в виду Грега. И этот парень мне хорошо знаком. Джо. Он был нашим начальником на заводе. Подумать только! Раньше бы я сказал, что Джо и протест — понятия несовместимые. Он даже выглядит моложе, чем неделю назад. Мел тоже приятно удивится, когда узнает парня.

— Рад это слышать, — сказал Билл, не обращая внимания на остальные речи, иначе это могло бы занять весь день. — Мы сделаем всё возможное, чтобы предотвратить плачевный исход для каждого из нас. Мы свяжемся с Вами позже, после дальнейших разбирательств. Оставайтесь сильными!

У Кевина не было возможности ответить, потому что трансляция из ЭО сменилась изображением вице-президента, сидящего в кресле своего кабинета. Он испугался, раз не появился на площади собственной персоной, и в этом его нельзя винить. Люди ничуть не удивились появлению на экране Пола Амри, подумав, что это запланированная часть митинга. Может, я ошибаюсь.

— Приветствую Вас, — начал вице-президент без тени улыбки на лице. Его редко можно было увидеть в новостях или на конференциях, потому что Ламберт Шарм всегда был в центре внимания. Любимец народа, ложно-признанный правитель. Амри живёт в Алиэнсе и занимается там политическими делами, не вмешиваясь в дела «Идеала», а, как оказалось, порой вмешиваться необходимо. — Мне с трудом удалось попасть в эфир, и я уже собирался лично посетить главную площадь. Позвольте сказать пару слов, пока Судебный Совет не лишил меня этого права. Поверьте, я не был посвящён в тайну «Идеала», а хотел бы, чтобы предотвратить эксперименты! Раз уж Шарма больше нет, ответственность за страну временно лежит на моих плечах.

— Что случилось с бедными рабочими? — стал интересоваться народ, позабыв о рамках приличия. Мы с Биллом и Шоном переглянулись. Видимо, мы подумали об одном и том же: мистер Грин ещё на свободе.

— Вы специально прервали трансляцию, чтобы расправиться с ними? — выкрикнул кто-то ещё из толпы.

— Я ожидал подобных вопросов, — всё также серьёзно ответил Пол Амри. Он запросто может оказаться голограммой, которой управляют сообщники Грега Тиддла. Я бы уже ничему не удивился. Каждый играет по своим правилам, и неизвестно, чем закончится сегодняшний день. — Они в полной безопасности. Я уже успел встретиться с Робертом Паркером, и он рассказал, что мэры каждого производственного города были заодно с Грегом. Сейчас все пять человек находятся под стражей, а Эдвард Грин даже свою дочь впутал в эту историю. «Идеал», если быть точным, некоторые его члены, уже доказали свою истинную сущность и жестокость. У них нет ни малейшего шанса на победу. Можете не волноваться за жизнь рабочих, больше им ничего не угрожает.

Билл поднял руку, прежде чем заговорить. Хоть кто-то ещё не забыл о нормах поведения. Ни один мускул на его лице не дрогнул при упоминании Норы. Она влилась в его доверие, а затем предала, но он не станет мстить. Её судьбу будут решать власти.

— Хочу вступиться за мэров. Ими манипулировал Грег, предоставив целые города в распоряжение, подарив долю власти. Мэры не имели отношения к тому, что происходило в ЭО. Николас и Шон лично убедились в том, что рабочие ЭО видели лишь голограмму мэра Далласа. Эдвард Грин делал всё, что ему прикажут, а может, учёным и вовсе хватило его ДНК, чтобы создать голограмму, которой можно воспользоваться в любой момент. Я не защищаю мэров и считаю их в какой-то мере причастными к эксперименту, но хочу, чтобы Вы приняли мои слова на заметку.

— Билл Мэтью, а ты смелый парень, как и все твои соратники, — сказал вице-президент, и мы не смогли сдержать улыбку, — в отличие от тех же мэров, Вы не стали скрывать правду, а всеми способами попытались донести её народу. Вы будете награждены золотыми медалями за честь и отвагу от лица правительства!

Люди зааплодировали, тем самым ещё больше вгоняя нас в краску. О награде мы никогда и не думали, поэтому это стало большой неожиданностью, но всё же приятной, не скрою.

— Это большая честь, сэр… — кажется, даже у Билла пропал дар речи.

Он человек, благодаря которому образовалось Сопротивление, развивалось и верило в лучшее будущее. Если кто-то и заслуживает признания и уважения, то, несомненно, Билл. Конечно, Шон, Пэрис и Тим были с ним практически с самого начала, они проделали огромную работу, жертвуя собственными судьбами. Трис тоже оказалась смелой девушкой. Моя Мелоди заслуживает награды, она попала в ЭО из-за своего личного протеста против системы. Она провела там полгода без памяти и чувств, а не я. Я сидел дома в то время, когда она страдала. Вот кто настоящие герои!

— Не время благодарить, — осторожно перебил Билла вице-президент. Несмотря на свой немалый возраст, он считается с мнением молодёжи, и это делает его ещё благородней, чем может показаться на первый взгляд. — Позвольте мне закончить речь, чтобы Вы поскорей оправились от шока и поспешили домой. Утро выдалось неспокойным. Я беру на себя всю ответственность за судьбы пострадавших. В реанимации находится три человека, а с лёгкими ранениями в больницу доставлены одиннадцать человек. Их родственникам будет выплачена денежная компенсация, а самим пострадавшим назначено бесплатное лечение. Грегу Тиддлу нет оправдания, ровно как и мне за то, что не заметил подставы и обмана. Не хочу, чтобы у «Идеала» была плохая репутация в дальнейшем, ведь большинство сотрудников трудится каждый день не покладая рук над научными разработками и программами. Корпорация продолжит своё существование, но уже без Грега. Он будет наказан по всей строгости закона. Роберт Паркер, как главный член Судебного Совета, отредактирует ранее действующий Уголовный Кодекс для дальнейшего обвинения Тиддла. Отныне будут функционировать настоящие тюрьмы, а не ЭО. Забудьте об экспериментальном обществе. Судьба ложно обвинённых преступников также будет решена в течение нескольких дней, в крайнем случае, недель. Нам предстоит большая работа, но не жаль никаких усилий ради светлого будущего страны. Будущего без обмана, экспериментов и навязанных идеалов. Возвращаясь к «Идеалу», скажу, что Грег Тиддл уже направлен в местную тюрьму без права на последнее слово. Предполагаю, он будет обвинён по следующим статьям: вторжение в личную жизнь, обман государственного масштаба, манипуляция. Его сообщники также задержаны для дальнейших показаний, а двух сотрудников «Идеала» около часа назад нашли застреленными в разных кабинетах. Все решения суда будут оглашены позже. И последнее. Мы все любили президента Ламберта Шарма, но не стоит забывать, что он был очередной игрушкой в руках учёного, чьё имя больше не хочу произносить. Механическая смерть голограммы — потеря для нас, но нужно двигаться дальше и выбрать нового президента! Я ни в коем случае не стану претендовать на это место, поскольку слишком многое упустил из поля зрения, и с позволения правительства даю право народу выбрать своего идеального президента! Завтра утром путём анонимного голосования на бумажных бланках, как было полвека назад, мы оставим свой голос за одного из претендентов. Не сложно догадаться, кого я имею в виду. Билл Мэтью, Николас Миллер и Шон Найт. Уже завтра один из них станет руководить страной, если сами оппоненты не против поступившего предложения.

Ещё одна шокирующая новость за это утро. Свою кандидатуру в знак уважения Полу Амри я снимать не буду, но всё же выскажусь. Не хочу обманывать людей, которые сейчас вне себя от радости. За какие-то пару часов выступления мы втроём заслужили их уважение. Это мне, безусловно, льстит.

— Я тронут до глубины души Вашим предложением, сэр, — обратился я к Полу, включив всё своё обаяние, чтобы не обидеть ни его, ни собравшихся на площади людей, — но политикой я сыт с самого детства, поэтому не пошёл по стопам дедушки, хоть и уважал его труд. Сейчас я тоже не откажусь от своей деятельности ради поста президента. Эта должность требует много времени, а я не могу оставить без внимания свою девушку, которой требуется адаптация к нормальной жизни, — в мыслях я посмеялся, представив выражение лица Мел. Ей точно не понравится то, как я высказался в её адрес. Она терпеть не может, когда её жалеют, но я хочу это делать и буду, потому что люблю. — Не поймите меня неправильно, но я не тот, кого можно назвать президентом. Можете внести моё имя в бланк, но я прошу всех избирателей не ставить напротив него галочку. Я с уважением отношусь к своей стране, поэтому не хочу для неё мрачного будущего.

Я выдохнул с облегчением, когда люди заулыбались. Они привыкли видеть во мне рок-музыканта, но никак не статного политика, и я не хочу менять их представление. Я посмотрел на Билла, и он тоже ободряюще улыбнулся.

— Что ж, пусть будет по-твоему — сказал Пол Амри с внезапно появившейся теплотой в голосе. Наверное, он был знаком с дедушкой и, судя по ответу, уважал его. — А ведь многие могли отдать за тебя свой голос.

— Я согласен с Ником, — сказал Шон, — именно Билл обладает всеми качествами, присущими настоящему президенту. Не хочу показаться невежей, но мне ещё нет тридцати лет, поэтому выбор очевиден!

Билл, если и ожидал от Шона подобной речи, то всё равно был ошарашен. Вице-президент задумался над сказанным, тем самым позволив скандировать имя Билла. Он полюбился народу, и многие знают его, как добросовестного работника «Идеала».

— Тогда предстоящее голосование будет формальным, — озвучил своё решение Пол Амри, — для отчётности. Признаться, о возрасте претендентов я не подумал. Насколько я знаю, Билл четыре года назад уже переступил установленную черту. Если более семидесяти процентов населения согласятся видеть его в роли президента, то уже завтра Билл Мэтью приступит к своим полномочиям.

Обычно выборы президенты занимают гораздо больше времени, учитывая присягу и прочие нюансы. Поскольку страна находится в шатком положении, процедура пройдёт быстрее. Только так я могу объяснить решение Пола Амри. Любой другой на его месте уже сам бы занял пост президента.

— Спасибо, сэр, это большая часть для меня, — сказал Билл и низко поклонился сначала вице-президенту, затем публике. Нам с Шоном он пожал руку, сверху накрыв своей.

— Надеюсь на плодотворное сотрудничество, — сказал Амри, — теперь я должен вернуться к членам Судебного Совета для дальнейших переговоров. Спасибо за внимание каждому слушателю. Попрошу собравшихся людей покинуть площадь, чтобы не мешать полиции работать, и отправиться по своим домам или на прогулку. В конце концов, сегодня выходной. Гражданам остальных элитных и производственных городов хочу выразить благодарность за терпение, ведь Вы не смогли наблюдать сегодняшнюю информационную революцию воочию. Совсем скоро навязанное деление на слои перестанет быть помехой для общения. Искренне Ваш, Пол Амри.

Он перенял привычку так прощаться у Ламберта Шарма, вернее у Грега. Как бы то ни было, вице-президент внушает доверие, и на него можно положиться. Биллу понадобится наставник, ведь он без пяти минут президент. Уверен, люди одобрят его кандидатуру.

Мы по очереди поблагодарили людей за внимание и понимание, и толпа начала расходиться. Кто-то ушёл в глубоких раздумьях, кто-то с высоко поднятой головой, а кто-то хотел остаться, чтобы задать нам ещё несколько вопросов. Полиция окружила нас троих в целях безопасности. Билл снова подошёл к стойке с микрофоном и публично извинился за неудобства и пообещал в скором времени дать интервью в местный журнал. Сотрудники «Идеала» повели себя достойно, как и во время нашего выступления, и покинули сцену без конфликтов и ругани. Камеры больше нас не снимают.

— Дэрок написал, что они втроём направляются в больницу, чтобы перевязать руку Найджела и осмотреть плечо Адама, — сказал Билл спустя пару минут, — празднование нашей победы придётся перенести на вечер. Николь как раз успеет прийти в себя. Что скажете?

— Скажу, что горд за своего друга, — улыбнулся Шон, — а ещё я заметил, что у него скоро появится подружка.

— Я забочусь о Николь, как и о вас, — оправдался Билл, искоса поглядывая на полицейских. Хоть они и сказали людям, чтобы те оставили нас в покое, сами не могут лишить нас обещанного отдыха.

— Быстро ты догадался, что Шон говорит о Николь, — усмехнулся я, — это потому, что всё утро думаешь о ней. Признайся!

— Не думал, что меня раскусят подростки, — сказал Билл и впервые за утро рассмеялся, — ладно, она мне нравится. Люблю сильных женщин, а она именно такой и является.

— Что ты сказал, человек, переступивший черту тридцатилетнего возраста? Я не расслышал, — продолжил издевательства Шон. Непринуждённая беседа кажется необычной на фоне того, что происходило несколько минут назад. Мы слегка шокированы, и нам необходима разрядка. Шутки ещё никто не отменял.

— Ты прав, я одинокий старпёр, — расстроился Билл. Не думал, что слова Шона его зацепят. Сложно понять, серьёзен новоиспечённый президент или нет. Интересно, он был женат? Детей у него точно нет. Каково это, чувствовать себя одиноким?

— Эй, перестань, я же шучу! — сказал Шон, похлопывая друга по спине. — Мы пережили день, о котором мечтали столько лет, помнишь? Я не верю! До сих пор не верю, что все тайны разгаданы, и всё стало на свои места. Вы верите?

— Нет, — ответил я, — всё произошло так быстро и легко, за исключением раненых людей и наших ребят. Нужно закатить такую вечеринку, какой давно не было в высокоинтеллектуальном Префектуме!

— Да, это нужно отпраздновать, — согласился Билл. Его глаза заблестели, наверно, представил Николь в вечернем платье. — Хотя толком ничего не изменилось. Люди всё ещё заперты в ЭО, вопрос с тюрьмами не решён, границы между городами не открыты.

— Вот об этом ты подумаешь уже на посту президента! — сказал Шон. — Первый шаг сделан, не всё сразу. Раз люди верят в тебя, ты просто обязан справиться со всем этим дерьмом.

— Ладно, — согласился Билл, — просто я не ожидал такого итога, хоть и шёл к нему несколько лет. И сейчас я говорю не о должности президента, а о разоблачении грязных делишек Грега!

— Мы поняли, не переживай, — сказал я, но парни меня уже не слушали, их взгляд был устремлён в сторону трёх человек идущих, к нам. Это Мелоди, Тим и моя мать. Мел ведёт её под руку, а Тим обнимает маму за талию. Я должен был пойти им навстречу и забросать вопросами, но не смог, ноги стали ватными и вросли в пол. Билл с Шоном тоже замешкали и не сдвинулись с места. Трое полицейских узнали мою мать и отошли в сторону, чтобы не нарушать наше личное пространство. Я кивнул им в знак благодарности. Спустя пару секунд мама оказалась в моих объятьях, краем глаза я заметил, что Мелоди плачет.

— Не так я представлял нашу встречу, — сказал я, заведомо не понимая, что несу чушь, — что случилось, мам?

— Твоего отца… — захлёбываясь в слезах, произнесла мама. Только сейчас я заметил, что на ней красный брючный костюм, знак протеста. — Твоего отца застрелили люди Грега.

Мир перевернулся. Я не верю своим ушам. Этого не может быть. Это шутка. Сон. Недоразумение. Ошибка!

Мой отец не может быть мёртв. Это ложь. Земля стала уходить у меня из-под ног, но я вовремя схватился за плечо Тима. Мама отошла от меня на шаг, не переставая плакать. Она не врёт, но я не верю. Кто мог это сделать? Кому он перешёл дорогу?

— Этого не может быть… — пытаюсь убедить сам себя. Я взглянул на Мел, она коротко кивнула. Они сговорились? Чёрт.

— Сынок, — чуть успокоившись, сказала мать. Она не похожа на себя, её подменили. Я никогда не видел, чтобы она плакала. Никогда. — Это правда. На его месте должна была оказаться я, а не он!

— Почему ты не в морге сейчас? — спросил я у матери. Она едва держится на ногах. Чёртов кретин! Она винит себя. Ей хуже, чем мне в десятки раз.

— Миссис Миллер опознала тело в холле корпорации, — пояснил Тим.

— Потом я вышла следом за полицейскими на улицу и увидела, что ты ещё на сцене, — вспоминает мама. На ней лица нет. Я не могу спокойно смотреть, как она страдает, но, в отличие от Мел, я не сделал ничего, чтобы успокоить мать. Мелоди обняла её за талию, а Тим был готов в любой момент поддержать обеих и физически, и морально. Моя девушка простила мою мать за то, что та упекла её в тюрьму, а я не мог простить родного отца, хоть он и не пытался попросить прощения… Сейчас уже поздно о чём-то рассуждать. Факт остаётся фактом: его нет в живых, я больше никогда не смогу поговорить с ним. Как отец с сыном.

— Всё это время миссис Миллер просидела на ступеньках под действием успокоительного средства, потом Мел заметила её и попросила меня приземлиться, — снова объяснил Тим. Почему мама не может рассказать мне об этом сама? Я хочу слышать её голос, хочу убедиться, что она жива, что она всё ещё со мной.

— Сынок, я была подавлена. Врачи накололи меня чем-то, я не понимала, что происходит, поэтому осталась ждать тебя, — оправдалась мать, чего делать совершенно не должна! Я чудовище. Я послужил причиной краха нашей семьи. Если бы я не вмешался в дела «Идеала», больше никогда бы не увидел Мел… Такова цена расплаты, и я себе этого никогда не прощу. Я не сумел найти альтернативу.

— Дэрок уже знает? — спросил я, не в силах открыть зажмуренные от боли глаза. Кто-то помог мне сесть на ступеньки.

— Ещё нет, — ответила мать и села рядом со мной, я почувствовал её тепло, — он сам сейчас в больнице, я боюсь говорить ему. Я боюсь верить…

— Ты знаешь, кто именно мог его убить и за что? Что отец делал так рано в корпорации? Зачем пришёл? — вопросы посыпались один за другим, и меня пугает то, что они прозвучали так обыденно, словно мы обсуждаем предстоящие выходные.

— Я не знаю, — голос мамы снова задрожал. Я не хотел, чтобы мои слова задели её за живое, — Он сутками пропадал на работе. Ты никогда мне этого не простишь…

— Говори же! — мне стоило бы смягчить тон, мать не заслуживает подобного обращения. Мел простила её, должен и я.

— Я была тем самым анонимом, который рассказал тебе правду о президенте, — немного помешкав, призналась мать и спрятала лицо в ладонях. Аноним подписался буквой М. Мама. Сначала я не поверил в её слова, но всё сходится. Это точно была она. — Я не хотела, чтобы Эрик узнал, поэтому попросила Дэрока засекретить моё сообщение. Он не спрашивал, что и кому я собиралась писать, просто сделал, как я просила. Наверняка, вы пытались узнать обратный адрес, но ничего не вышло, он был защищён паролем. Я обрадовалась, когда всё получилось, и молилась, чтобы ты поверил в слова анонима, но на следующий день твой отец узнал… Я совершила огромную ошибку. Не удалила исходящее сообщение со своего ноутскрина. Я была готова сквозь землю провалиться, когда твой отец процитировал мне это сообщение с ухмылкой на лице. Мне казалось, он станет искать тебя, хотя это не составило бы большого труда, поскольку твой ноутскрин всё это время был активен. Эрик не стал упрекать меня в содеянном преступлении, иначе я бы обвинила его в чтении моих личных сообщений. Раньше он никогда себе такого не позволял, или я так думала. Неважно. С того дня мы больше не говорили о тебе, он не говорил, а я просила его помириться с тобой. Он игнорировал просьбы, и я разрывалась между вами. Я хотела, чтобы Эрик понял, насколько сильно он заблуждался в правильности своих поступков. Да простит меня Господь, что по моей вине эта прекрасная девушка столько времени находилась в аду! Ник, клянусь тебе, я хотела начать новую жизнь. Без «Идеала» и всего, что с ним связано. В какой-то момент я поняла, что мы зашли слишком далеко, что я потеряла сына из-за ложной веры в совершенный мир.

— Не вини себя. То, что произошло, уже не изменить, — сказал я, перебив мать, иначе она бы не остановилась. У неё шок.

Ещё немного, и мне самому понадобится смирительная рубашка. Внешне я спокоен, а внутри всё кипит. Я готов взорваться, разлететься на мелкие частицы, сгореть, исчезнуть, лишь бы не испытывать чувство вины. Нужно взять себя в руки. Я мысленно побил себя по щекам, облился холодной водой и пробежал километровый кросс. Это немного помогло, но не настолько, чтобы взглянуть на ситуацию ясным взглядом. Я всё равно не могу понять, кто убил отца.

— Сегодня Эрик раньше меня приехал на работу, сославшись на то, что ему нужно закончить кое-какой отчёт, — мама говорит так, будто снова видит эту картину. — Как чувствовал, что сегодня его младший сын будет в ста метрах от него. Мы уже никогда не узнаем истинную причину его раннего пребывания в корпорации, но утром он позвонил мне. Это случилось за несколько минут до его убийства. Я дословно помню, что он мне сказал: «Стелла, прости меня, что вёл себя, как свинья, и это мягко сказано. Ты правильно сделала, что рассказала Нику правду о президенте. Я горжусь им и его силой духа. Будет сложно, но мы должны поговорить с ним». Это всё. Дальше связь оборвалась. Сынок, он любил тебя и был готов принять твою позицию, как и Дэрок…

— Вы говорите, что связь оборвалась? — уточнила Мелоди. Её глаза покраснели от слёз, а руки покрылись мурашками. Она не спала этой ночью, помогала нам разрабатывать план. Мне необходимо накормить её и уложить в постель. Ей нужен отдых, а я даже не обнял свою девочку. Вместо этого она сама села рядом с мамой. Тим так и стоит, готовый в любой момент подогнать сюда аэромобиль. — Вы не знаете, убийство произошло до или после появления стражей порядка в корпорации?

— Сказали, что до появления, — ответила мама, не смея смотреть Мел в глаза, — потому что именно они нашли его мёртвым. Ты же не думаешь, что они могли его убить?

— Нет, что вы, — сказала Мел, задумавшись, — я просто вспомнила, как вице-президент сказал о том, что в «Идеале» были задержаны сообщники Грега, найдены двое застреленных, один из них был в своём кабинете, наверняка, это мистер Миллер. А кто второй? У меня есть предположение, что ваш разговор был прослушан, потому что Грег больше не мог никому доверять, ведь так? Когда он узнал о вашем маленьком предательстве, принял меры.

— Второй убитый — начальник отдела научных разработок, — ответила мама. Впервые в её глазах я увидел ненависть. Не только к людям, застрелившим отца, но и к самой себе. Она не должна одна нести это бремя. Вина в смерти отца лежит на мне.

— Тогда всё сходится, — сообразила Мел. Она единственная из нас, кто способен сейчас здраво мыслить. — В свою тайну Грег посвящал только избранных, ведь даже Адам не знал ровным счётом ничего, что происходило в «Идеале». Он стал подозревать каждого в измене, особенно в такой накалённый момент, и очень странно, что он не сбежал этим утром из корпорации, пока была такая возможность. Как бы то ни было, он надеялся выиграть эту войну, но уже без помощи предателей. Простите, что так говорю о вас и вашем муже, это образно. В общем, ему больше ничего не оставалось, кроме как открыть огонь по невинным людям, чтобы остановить митинг, и убить мистера Миллера и того начальника…

— Твоя версия похожа на правду, — сказала мама, и мне показалось, что это предположение её немного успокоило, — других причин я не вижу. Если бы я знала, чем всё обернётся…

— Может, кто-то из задержанных сознается в убийстве, — предположила Мел, — и тогда мы узнаем, что в действительности произошло.

— Да, я надеюсь на это, — сказала мама и неожиданно встала, оставив нас с Мел одних на ступеньках сцены, — не хочу, чтобы память моего мужа была запятнана! Тим, ты не мог бы отвезти меня в морг? Нужно заняться организацией похорон, чтобы должным образом проститься…

Мама едва стояла на ногах, и я встал, чтобы обнять её за плечи. Нельзя переваливать всю ответственность на Тима. Я должен ехать туда с ней.

— Конечно, — согласился Тим, — Билл и Шон уже припарковали аэромобиль в паре шагов отсюда.

Я не заметил, что парни ушли, как и не заметил полное отсутствие посторонних людей на площади. Все послушались совета вице-президента и отправились по домам ждать завтрашние выборы.

— Сынок, останьтесь здесь, — попросила мама, когда мы с Мел направились к аэромобилю, — это мой муж, и я хочу сама всё организовать. Пожалуйста.

Я хотел настоять на своём, но Мел схватила меня за рукав рубашки, притягивая в себе, и посмотрела умоляющими глазами, в которых я прочитал: «Пусть идёт одна, она просит тебя». Не то, что бы я чувствовал себя обязанным поехать в это место, мне просто хотелось попрощаться с отцом, несмотря на то, что вскоре состоится погребение…

— Ладно, — поколебавшись, ответил я матери, — позвони, если будет нужна помощь. Завтра я могу приехать к вам…к тебе, чтобы ты не занималась всем одна. И нужно рассказать Дэроку. Он будет в шоке…

— Спасибо, сынок, — сказала мать, на прощание обняв меня, затем Мелоди. Мама долго будет скорбеть по отцу, но сейчас она выглядит сильной, значит, я тоже должен последовать её примеру. — Я позвоню ему через пару минут. Мы все вместе переживём трагедию, станем одной семьёй… Именно этого хотел Эрик перед смертью.

— Ещё раз примите мои соболезнования, миссис Миллер, — сказала Мел, — мы с Ником сделаем всё возможное, чтобы помочь вам справиться с горем. Держитесь!

— Девочка моя, всё чего я хочу, чтобы мои сыновья были счастливы со своими жёнами, — сказала мама, на её лице появилась полуулыбка, — спасибо тебе, Алиса. Прости, если сможешь…

— Не извиняйтесь, всё в прошлом, — искренне сказала Мел, за что я полюбил ещё больше.

— Ник, за вами потом приехать? — спросил Тим, не в силах больше наблюдать за этой сентиментальной картиной.

— Нет, — ответил я, прижав к себе Мел, — лучше забери парней из больницы, а мы доберёмся на автобусе.

Тим кивнул и взял под руку маму. Мы с Мелоди дождались, пока они сядут в аэромобиль, и медленно пошли к остановке.

— Мы не были близки с отцом, но я бы никогда не пожелал ему смерти, — сказал я спустя несколько минут молчания, обращаясь скорей к себе, чем к Мел, — мне нужно свыкнуться с мыслью, что его больше не будет в моей жизни…

— Ник, конечно же, ты не желал! Что за глупости, это несчастный случай. Мне очень жаль, что так произошло. Подонки, виновные в смерти твоего отца, будут наказаны! — сказала Мел и жестом показала на ближайшую лавочку. Мы присели, чтобы спокойно поговорить, потому что в автобусе или в квартире Билла вряд ли у нас это получится. Мелоди взяла меня за руку и положила голову на плечо.

— Последний наш с ним разговор закончился не лучшим образом, как ты помнишь. И я бы никогда не подумал, что мне больше не представится возможности всё уладить. Слишком много недосказанного осталось между нами…

Оставшись наедине с любимой девушкой, я дал волю чувствам. Я не смог сдержать слёз, предательски потёкших из глаз. Мел никогда не видела меня в таком состоянии, но я и не пытался его скрыть. Она восприняла это не как слабость, а как должное.

— Он любил тебя, — прошептала она мне в ухо. Я хватался за её слова, как утопающий за воздух, но отца всё равно не вернуть. Вот чем обернулся протест.




— Спасибо, что поддержала маму, она не ожидала такого поступка, — сказал я Мелоди, когда мы уже были в автобусе. Пришлось сесть в самый конец и отвернуться в сторону окна, чтобы люди как можно меньше обращали на нас внимание. После сегодняшнего митинга у многих появилось к нам больше вопросов, чем это обычно бывает. Нам повезло, здесь всего несколько пассажиров, и то, они нас даже не узнали. — Ты не просто принцесса, ты богиня! Не каждый бы смог даже рядом стоять с человеком, который поспособствовал ограничению его свободы…

— Ник, перестань, — перебила меня Мел, — я не держу на неё зла. Мы оба знаем, зачем твои мать и отец сделали это. Они хотели вернуть тебя в семью.

— Отчаянный шаг, не так ли?

— Я посмотрю на тебя, когда ты сам станешь папой, — улыбнулась Мел, и я поцеловал её в уголок губ.

— Кстати, мама назвала тебя моей женой, — вспомнил я.

— Она не назвала! Просто… Что? Неужели ты используешь её слова, чтобы сделать мне предложение? — сказала Мел, засмеявшись, но тут же вернула прекрасному лицу серьёзное выражение. В своих разговорах мы забыли о горе, постигшем нашу семью…

— Почему бы и нет? — улыбнулся я. У меня даже в мыслях не было в такой день говорить о свадьбе, но раз мы затронули эту тему…

— Мистер Миллер, придумайте способ пооригинальней! — сказала Мел, демонстративно надув губы, которые я люблю. Сегодня она выглядит естественной в своём чёрном спортивном костюме и с собранными волосами в хвост.

Я не стал ей ничего отвечать, а лишь заправил за ухо выбившийся локон. Мел без лишних слов знает, что я отношусь к ней серьёзно. Она никогда не хотела свадьбы на весь мир, как и я. Сейчас не время думать о торжестве, но всегда нужно думать о будущем. Хоть и отца уже нет с нами, он с небес будет наблюдать за рождением первого внука, свадьбой младшего сына и всеми радостями, которые встретятся на нашем жизненном пути…




Глава 32. Алиса Мелоди. Никто не совершенен


Я пою тихо, когда мне грустно.

Пою громко, когда у меня хорошее настроение.

Я постоянно пою, потому что так я выражаю свои эмоции.




К нормальной повседневной жизни я смогла вернуться только в конце мая, спустя две недели после победы над «Идеалом». Мы с Ником приехали в Пефом всего два дня назад. Остальное время мы провели у Билла, а потом у миссис Миллер, поддерживая её. Проститься с отцом Ника пришли почти все сотрудники «Идеала» и знакомые семьи Миллер, несмотря на то, что Эрик был заодно с Грегом. Горе сближает, ведь в жизни каждого человека случаются переломные моменты, когда он нуждается в поддержке и сочувствии.

Ник тяжело переносит гибель отца, но я всеми силами стараюсь не дать ему упасть духом. Любовь способна творить чудеса. Я пообещала Нику переехать жить к нему, и это сработало. Он немного ободрился и стал чаще улыбаться. Я рада, что Ник сблизился с матерью и братом, это то, чего всегда хотел мистер Миллер. Жена Дэрока (Мира — очень милая девушка, я познакомилась с ней в Префектуме) решила назвать будущего сына Эриком, в честь умершего дедушки. Это имя характеризует сильную личность и обозначает «почтенный предводитель». Мама Ника растрогалась и сказала, что хочет понянчить и внучку. Сказала мне и Нику! Боюсь её разочаровывать, но это желание осуществится только через пару лет. О хорошем отношении Стеллы я и не мечтала. Я стараюсь больше не думать о том, что она хотела разлучить меня с Ником. Его мать — настоящая хранительница очага. Она разорвёт любого, кто посмеет причинить зло её семье, она будет до конца защищать всех, кого любит. Мне приятно осознавать, что теперь я внесена в её драгоценный список. Я жду нашей помолвки с прекрасным принцем (по возвращению в Пефом Ник сделал мне предложение, это произоло в студии после нашей репетиции), чтобы познакомить мою мамочку со Стеллой. Они найдут общий язык. Я ещё не успела увидеться с мамой, но на днях мы обязательно проведём с ней столько времени, сколько потребуется, пусть даже ради этого мне потребуется пропустить работу. За полгода моего отсутствия мама пролила немало слёз, слушая мои песни…

Несколько дней мы жили с ребятами в квартире Билла. Первый вечер далеко не был праздничным из-за смерти отца Ника и ранений Адама и Найджела. Тем не менее, мы провели победный ужин в полном составе. Я ни на минуту не отходила от Николь, расспрашивала её о сыне и их будущем. Она выглядела счастливой и каждые пять минут благодарила судьбу за то, что она свела её со мной. Не отходил от Никки и Билл. Я сразу заметила между ними искру. Билл прекрасно понимает, что Николь не готова к отношениям, учитывая то, что она вспомнила о гибели своего мужа всего пару недель назад. Можно сказать, что она заново переживает эту утрату… Только маленький Томми является её утешением и счастьем. Ему нужен отец, поэтому Никки даёт Биллу надежду, он готов воспитывать чужого ребёнка, если у них всё получится. Я надеюсь, что именно так и будет. Они будут идеальной семьёй, примером для подражания. Странно, раньше меня тошнило от слова «идеал», ведь оно ассоциировалось у меня с корпорацией, а сейчас я иногда применяю его в своей речи. Люди должны стремиться к идеалу, но без посторонней помощи и принципов безумного учёного. Кстати о Греге. С помощью Роберта Паркера тюрьмы возобновили своё существование. Уголовный Кодекс ещё в разработке, но власти не стали ждать формальных документов и сразу же посадили Грега в тюрьму Префектума. Этот факт никого не волнует, потому что Грег Тиддл больше не является авторитетом, но мне кажется, никогда и не являлся. Жаль, что Адам лишился единственного родственника, ведь его дядюшку заключили за решётку пожизненно без права на апелляцию. Адам практически не заметил потери, потому Грег хоть и был его опекуном, никогда не являлся близким человеком. Это неважно, у Адама есть мы.

Сообщников Грега в лице мэров отпустили с подпиской о невыезде. Билл настоял, чтобы Судебный Совет вынес такой приговор, поскольку он по-прежнему считает, что мэров использовали. На их место встанут другие люди, которых самостоятельно изберёт каждый город. Каждый. Теперь во всех десяти городах появится мэр, на плечах которого будет лежать ответственность за своих граждан. Я же говорила, что Билл справедлив! Даже, когда Нора звонила ему в слезах и благодарила за подаренную свободу, Билл не послал её, куда подальше, а, как настоящий дипломат, сказал: «Я сделал всё, что было в моих силах. Цени то, что имеешь» и вежливо попрощался. Думаю, она больше не осмелится ему звонить, но останется благодарна, ведь в Советском Союзе в двадцатом веке расстреливали за предательство. Сейчас Нора с отцом работают на швейной фабрике. Можно сказать, остались в родных стенах. Труд выбьет из их голов дурные мысли…

После недолгого пребывания в гостях у Билла члены нашей дружной команды отправились по домам. Тим и Пэрис вернулись в Сансити к родителям, и в ближайшем будущем они планируют жить вместе. Ребята вполне могут стать соседями Шона и Трис. Моя подруга согласилась жить с Шоном не потому, что её родители знать родную дочь не желают, но и потому, что она безумно его любит. Николь вернулась в Блудрим к сыну и родителям, а Билл лично отвёз её туда. Представляю реакцию Джемы и Патрика Стерлинг, когда они увидели на пороге своего дома дочь в сопровождении президента! Билл рассказал нам с Ником по секрету, что задержался в Блудриме на несколько дней, это хороший знак. На мои вопросы интимного характера Никки отвечать пока не готова, что ж, я потерплю. Дай Бог, чтобы у них всё сложилось. Адам и Майк вернулись в Пефом немного раньше нас, уехали после похорон отца Ника, ведь у них работа и учёба. Дэрок с Мирой приехали в Пефом вместе с нами. У Миры немного округлился животик, и для Стеллы это лучший подарок. Когда умирает близкий человек, часть его души переселяется в новорожденного. Может, и нет, но хотелось бы в это верить.

Радует то, что расстояние между нашими городами не слишком большое, можно добраться за несколько часов на машине с Пефома в Сансити или Блудрим. В Префектуме остался лишь Билл, и только от Николь будет зависеть его дальнейшее место проживания. Мама Ника уже занимается продажей своей старой квартиры, чтобы перебраться в Пефом, ведь ей хочется почаще видеть будущего внука. Ник уверяет, что она больше никогда не влезет в наши с ним отношения, и я ему верю.

Удивительно. На полгода моя жизнь застыла, а всего за пару недель преобразилась так, как я никогда и не представляла. У меня появилось столько друзей, сколько не было за все мои двадцать два года. По половине из них я уже успела соскучиться. Другую половину, что живёт в моём городе, я могу увидеть в любое время. Дни, проведённые вместе в ЭО и Далласе, незабываемы. Было страшно, но весело. Мы строили планы, но импровизировали. Мы ютились в маленькой квартирке и дарили друг другу целые миры…

Я скучаю по той жизни, но впереди нас ждёт не менее увлекательные приключения. Буквально через три дня мы всем нашим маленьким Сопротивлением встретимся на инаугурации Билла. Приедет даже Николь с сыном, и я уже купила игрушки для малыша Томми. Две недели назад состоялись выборы в пользу Билла, поэтому мы с Ником не бросили его в этот ответственный момент. Билл был счастлив, но сдержан. Самое главное, он остался прежним, несмотря на свой новый статус. Люди полюбят его так же, как любили президента Шарма. Разница только в том, что тот был подставой, а Билл настоящий, живой и неидеальный, как все мы. Как оказалось, ещё и справедливый. Билл взял Ника, Шона и Адама себе в помощники, теперь они являются уполномоченными лицами и имеют некоторые привилегии в правительстве. Во время маминого детства такие люди назывались депутатами, а сейчас… Я не сильна в политике. Билл поступил благородно, за что я стала уважать его ещё больше. Тим отказался от должности, сославшись на то, что он не рождён для политики и хочет посвятить своё время работе, музыке и Пэрис. Отказались и Дэрок с Найджелом. Их устраивает должность разработчиков, и им достаточно того, что Билл не расформировал «Идеал». Раньше мне хотелось сжечь корпорацию к чертям, но сейчас я понимаю, что только Грег являлся настоящим деспотом, и остальные сотрудники только выполняли свои прямые обязанности. Наша страна должна процветать, а «Идеал» — прямой путь к научным разработкам и открытиям. Мы занимаем первое место в мире в этой отрасли. Распрощаться со всей корпорацией было бы неразумно, и Билл это прекрасно понимает. Уволены только ловцы, кем раньше являлся Билл, и переведены в полицейский участок, где они дальше смогут заниматься поисками настоящих преступников. Должности «смотритель» тоже больше нет. Люди с этой профессией занимались отслеживанием снов, но больше это не понадобится. Изменений в стенах «Идеала» произошло много и планируется не меньше. Они пойдут только на пользу.

После инаугурации у Билла появится ещё больше обязанностей и полномочий, поэтому я ему не завидую. Никогда не мечтала о власти. Даже над маленьким коллективом, не говоря уже о целой стране. Я была рождена для музыки, как и Ник. Мы созданы друг для друга. Именно поэтому Билл устраивает благотворительный концерт не только в свою, но и в нашу честь сразу после того, как займёт пост президента. Мы с Ником выступим на главной сцене Префектума с альбомом «Как бабочка», который уже полюбился нашим слушателям. Именно он послужил началом веры людей в Сопротивление. Мне льстит, что Билл помнит об этом, хотя я бы ничуть не расстроилась, если бы забыл. Мои песни и статья — единственное, что я могла сделать для Сопротивления. Кстати, песня «До боли», которую я написала в Далласе для Ника, войдёт в наш следующий альбом. Есть, над чем работать, и мне это дико нравится.

— Мисс Меллоу, — прозвучал голос Майли в моём кабинете. Я не заметила, как она открыла дверь. Вернувшись в издательство, мы с Ником решили остаться каждый в своём кабинете, чтобы не отвлекать друг друга от работы… Секретарша у нас общая, мне всегда нравилась Майли, несмотря на её гламурное видение жизни. Вчера она встретила меня с распростёртыми объятиями, а Нику досталось дружеское рукопожатие. Мне польстило, когда Майли сказала, что она переживала за нас и держала кулачки.

— Я же просила называть меня Алисой, — мягко сказала я Майли, точнее, её голове, просунутой в щель между проходной и моим кабинетом, — или Мелоди. Как тебе больше нравится.

— Простите, привычка, — сказала Майли, слегка покраснев, — к вам гости. Примете?

— Конечно, — неохотно ответила я, вспомнив о предстоящем интервью… Впервые буду отвечать на вопросы, не касающиеся музыки. В Пефом мы с Ником вернулись народными героями и лучшей парой 2137 года. Второй пункт мне нравится, а вот с первым я наполовину не согласна. Какой из меня герой? Что ж, с мнением Билла и прессы не поспоришь.

— Да, я как раз закончила статью, — сказала я и заёрзала в кресле от нетерпения. Чем раньше допрос начнётся, тем раньше закончится. Сегодня мне пришлось встать за два часа до выхода на работу. Никак не привыкну к тому, что нужно краситься и наряжаться. В ЭО это занятие напрочь отсутствовало.

— Прекрасно, с возвращением к работе! — обрадовалась Майли. Теперь я понимаю, почему Ник раньше неловко себя чувствовал в присутствии Майка. Юный писатель открыто восхищался музыкальным талантом Ника, как и Майли моим. Или мне показалось? Если нет, то Майли с Майком просто созданы друг для друга. — Боюсь, что сейчас вам рукопись не понадобится…

— Почему же? Мне будет интересно прочесть новую статью дочери, — сказал мужчина, заглядывающий в мой кабинет.

Если бы он не назвал меня дочерью, я бы не поняла, что передо мной стоит мой отец. Я больше полугода не слышала его голос. Голос, который так давно пел мне песни в колыбельной. Голос, который привил мне любовь к музыке. Отец никогда не тяготел к пению, но он отлично играет на фортепиано, чьи звуки ласкали меня всё детство. Сейчас папа работает сценаристом, по его работам снято много известных фильмов. Любовь к писательству я также переняла у отца. От мамы мне достались только черты лица и фигура.

— Мистер Меллоу? — опешила Майли, пропуская папу ко мне. — Простите, я подумала, что вы репортёр…

— Зовите меня Мартин, — сказал папа, одарив Майли одной из его обворожительных улыбок. Наверное, именно обаянием он завоевал маму так же быстро, как потерял… В молодости он был очень красив, я часто пересматривала его фотографии, когда он ушёл от нас с мамой. Сейчас папа почти не изменился. У него даже осталась привычка расчёсывать растопыренными пальцами свои тёмные волосы.

— Да, сэр… Мартин сэр… — снова растерялась Майли, и я ободряюще ей подмигнула. Она улыбнулась мне в ответ, пожимая плечами. Я не удивлюсь, если она сейчас подумала, что настырностью я пошла в отца. — Если вдруг что-то понадобится, я недалеко.

— Несомненно, — сказал папа, чем ещё больше смутил бедную Майли. Она кивнула и оставила нас с отцом наедине. Недолго думая, я бросилась в его объятия, как раньше, когда мы были одной семьёй, когда я была маленькой принцессой. Так всегда называл меня папа. Вот почему, я не люблю это слово, но Ник этого не знал.

— Из-за твоей фирменной улыбки я лишусь секретарши, — сказала я в папин воротник. На нём слегка помятая клетчатая рубашка и чёрные брюки. Мода не его конёк, особенно сейчас, когда мама не следит за его гардеробом.

— Что с твоим плечом? — спросил папа, увидев заживающую под лейкопластырем рану. И что меня угораздило снять пиджак? Ах да, он меня жутко раздражал.

— Ты умеешь удивлять, — сказала я, жестом пригласив папу присесть на диван, — как ты узнал, что я здесь?

— Вся страна знает, где ты, — сказал папа, как всегда, сложив руки на груди. В его глазах заплясали огоньки радости, то ли при виде меня, то ли от удавшейся шутки. Только мне не смешно. Это мой отец, и он всё тот же, каким я его помню, но он ни разу мне не позвонил. У меня не было времени подумать об этом. Почему он объявился только сейчас? Снова погряз в работе? Он мог сутками сидеть за компьютером, не общаясь со мной и с мамой, придумывая новый бестселлер. — Так что с плечом?

— А ты упрямый! — увидев заботу в папином взгляде, я забыла про былые обиды. — Ник настоял, чтобы мне вырезали микрочип, хоть и эта железка уже не была активна.

Папа непонимающе на меня посмотрел, но я не стану подробно объяснять. Зачем ему знать о том ужасе, который уже не повторится? Отец всё равно не поймёт, если я скажу, что больше нет никакой Базы Данных, хранящей информацию об объектах ЭО. Больше нет Экспериментального Общества. Оно осталось в прошлом, как деспоты, Ламберт Шарм и Грег Тиддл. Только маленький шрам на плече будет напоминать мне об этом. Врач сильно удивился, когда я попросила его не избавляться от шрама, ведь современная медицина способна на многое. Я хочу, чтобы моя физическая травма затянулась вместе с душевной. Быстро и навсегда.

— Это правильно, — одобрил папа и наконец перестал рассматривать мою руку, — он отличный парень, хоть я видел его всего несколько раз.

— Да, он замечательный. Именно Ник посоветовал Биллу проделать эту процедуру и с остальными невиновными людьми, оказавшимися в ЭО.

— Справедливо. А они смогут вернуться домой, к своим семьям? — спросил отец.




— Да, в первую очередь те, у кого была блокирована память, — ответила я, — остальные будут ждать окончания своего наказания, но уже не в качестве преступников, а как полноценные работники завода. Потом они смогут сделать выбор: остаться в производственном городе или вернуться в свой родной. Границы скоро откроются, и перемещение между городами станет свободным. Корпуса станут обычными жилыми домами для рабочих, где смогут жить за счёт завода и получать зарплату.

— Мне кажется, люди при первой же возможности рванут в родные города, и тогда некому будет работать…

— Билл всё предусмотрел, — охотно объяснила я отцу, который почему-то заинтересован в этом вопросе, — например, жителей Далласа устраивает их работа, за исключением единиц. Моя подруга планирует перебраться в Пефом, и это желание нельзя не поддержать. Её художественный талант пригодится здесь больше, нежели там. Билл, как новый президент, понимает это и одобряет. Люди должны заниматься тем, чем хотят, что велит им сердце. Как я уже сказала, распределение коснётся только людей, ранее живущих в ЭО, поэтому значительной текучести кадров не произойдёт. Плюс к этому, один из членов Сопротивления намерен остаться в Далласе, потому что ему понравилась должность, которую он сейчас занимает. Уверена, он не последний, кто сделал подобный выбор.

— Понимаю, — сказал папа, выслушав мой ответ. Он общается со мной, как с равной, а не как с маленькой девочкой. Он чувствует меня и знает, когда нужно быть мягким отцом, а когда объективным собеседником. — Это распределение займёт много времени. Большой поток людей, множество мнений. Всем нужно угодить…

— Билл справится с этим, — ответила я, сообразив, к чему клонит отец, — нам некуда спешить. Невозможно устранить все ошибки за один день, верно?

— Верно, — улыбнулся он, — а как насчёт сотрудников «Идеала»? Ты же, знаешь, я далёк от политики.

— Я тоже, — засмеялась я. Впервые за время нашей встречи. — Судебный Совет решил оставить всех на своих должностях, хоть и решение далось нелегко. Я считаю, что это справедливо, ведь большинство работников «Идеала» действовали не из корыстных целей, они даже не знали, что замышляет Грег. Да и не так-то просто уволить всех квалифицированных специалистов. Тогда некому будет заниматься научными разработками и прочими делами, в которых я мало что смыслю.

— Да, дочь, наука не течёт в нашей крови, — сказал папа, подмигнув мне, — а что насчёт твоей новой статьи? Кстати, я перечитывал предыдущую несколько раз. Как и твоя мать, я агитировал всех своих знакомых. Они поверили тебе. Я горжусь тобой, принцесса!

— Правда? Я и не думала… Вот, прочти. Это не совсем статья, простое эссе о том, как я провела последние полгода, — сказала я и взяла со стола свои наброски. Папа с любопытным видом начал читать мою рукопись, которую сегодня отредактирует Ник. Обычно он практически не исправляет мой изначальный текст, ему нравится, как я пишу, и это вгоняет меня в краску…






После долгого перерыва рада вернуться к любимой работе. Перед рассказом хочу поблагодарить каждого из Вас, кто верил в Сопротивление и поздравить с выборами нового президента! Билл Мэтью станет легендой поколения (прошу заметить, он не заплатил мне за эти слова). Дайте ему шанс, и он выведет страну на новый уровень.

Из моей последней статьи Вы узнали о существовании Экспериментального Общества. Я не нахожу себе места от стыда за предоставленную информацию. Не хочу, чтобы жизнь в производственных городах казалась Вам адом, хотя Ламберт Шарм (вечная память его голограмме) успел внушить Вам это. Работа на швейной фабрике (как и на остальных заводах, хоть я ещё не имела чести там побывать) не так плоха, как Вам, жителям элитных городов, всегда представлялось. Мне понравилась должность дизайнера. В будущем я планирую заниматься разработкой своих сценических костюмов. Раньше это казалось мне невозможным. Пользуясь случаем, хочу пригласить Вас на наш с Николасом благотворительный концерт, который состоится после инаугурации президента на главной сцене Префектума. Заранее хочу попросить у наших слушателей прощение за то, что мы возьмём летний творческий перерыв, после чего дадим концерты во всех городах страны! Напоминаю, что деление на элиту и рабочих осталось в прошлом.

Возвращаясь к насущной теме, повторюсь, что мне понравилось в Далласе, как и всей нашей команде. Их имена Вам уже известны: Шон Найт, Тим Стоун, Беатриса Джонсон, Пэрис Райли и Николас Миллер. От лица всего Сопротивления хочу выразить благодарность Эмили Блэк, которая на протяжении нескольких дней скрывала нас от Сами Знаете Кого! Лично от себя хочу поблагодарить эту смелую девушку за её прекрасные картины. Благодаря им я нашла себя и своё место между городом и морем — в небе. Я хочу быть частью того, что постоянно находится в движении.

Впереди нас ждёт светлое будущее, но для этого придётся проделать огромную работу. Нам предстоит перепись населения, после которой перемещение между всеми городами станет свободным. Не сомневайтесь, мы быстро привыкнем к новому образу жизни. Корпорация «Идеал» больше не ассоциируется у меня с ужасными экспериментами над людьми и ложным совершенством. Всё встало на свои места. Всё стало настоящим.

Мы не идеальны, у каждого есть свои недостатки.

Мы не идеальны, но всегда стремимся стать лучше.

Мы не идеальны, и это отличает нас друг от друга.

    

Ваша Мелоди,



    

специально для журнала «Мелодия жизни».







— Так искренне, — сказал отец, оторвавшись от статьи и взглянув мне в глаза, — мне нравится! У тебя прибавится поклонников, это точно.

— Пап, ты же знаешь, я не ради этого пишу, — сказала я и мысленно запрыгала от радости. Он редко хвалил меня, только тогда, когда я чего-то добивалась. Папа не из тех людей, которые разбрасываются словами по пустякам. Он всегда говорит по существу. Он сценарист, а не актёр. И поэтому я удивилась, когда увидела выступившие слёзы на его карих глазах, хоть и всего на несколько секунд. Этот трогательный момент я сохраню до конца своих дней. Момент, когда мой отец испытывает гордость за меня.

— Конечно, знаю, Алиса, — сказал папа и снова принял серьёзный вид, — мне кажется, ты ещё не понимаешь, какую услугу оказала Биллу Мэтью. Люди верят тебе и Нику, они будут следовать вашему примеру. Если вам нравится президент, то понравится и им. Если вам понравилось на заводе, то со временем и они будут проще относиться к работе в производственных городах и их жителям. Совсем недавно ты была маленькой девочкой, сочинявшей стихи о любви, а сейчас передо мной сидит взрослая, обворожительная, самостоятельная девушка, которая знает, чего хочет от жизни, а её отец знает, о чём будет его следующий фильм.

— Ты же не… — я хотела спросить, не собирается ли он написать сценарий, основанный на недавних событиях, но не успела. Вообще-то это был бы глупый вопрос. Зная своего отца, он и не на такое способен. Смелый человек, интересные истории.

— Мел, мне только что звонил Дэн. Они с Эмили переедут в Пефом на следующей неделе… — сказал Ник, заходя мой кабинет. Он замер на месте и остановился на полуслове, когда заметил отца. — Мистер Меллоу?

— Отличная новость, — сказала я, имея в виду переезд Эмили и её парня. Здорово, что в нашем городе будет больше друзей… Глупо делать вид, что я сосредоточена именно на этом. Все мои мысли ушли на задний план при появлении Ника, и папа это заметил.

— Не ожидал увидеть меня снова? Теперь я всегда буду рядом, — сказал отец, и я сначала испугалась, что он испортит их с Ником первую за долгое время встречу, но он и не собирался этого делать. Просто пошутил. Всегда забываю, что помимо писательского таланта папа обладает тонким чувством юмора.

— Я не против, — улыбнулся Ник и протянул папе руку в знак приветствия, тот пожал её в ответ, потом неожиданно встал с дивана и по-медвежьи обнял Ника.

— Рад тебя видеть, сынок. Прими мои соболезнования. Жаль, что я не успел познакомиться с Эриком.

— Спасибо, мистер Меллоу, — сказал Ник, и они сели на диван по обе стороны от меня. Ник слегка помрачнел при упоминании погибшего отца, и я его понимаю. Трагедия навсегда оставит глубокий след в его памяти. Я буду рядом, чтобы хоть как-то возместить его потерю. — Вы бы нашли общий язык… Извините, я вас не отвлёк? Могу зайти позже.

— Нет, ты как раз вовремя! — успокоил Ника отец. — Я только что прочитал новую статью Алисы, чуть не прослезился старик.

— Да, она умница! — сказал Ник, и его губы безупречной формы сложились в улыбку. Я готова писать статьи хоть каждый день, лишь бы снова и снова видеть, как он радуется. Стихотворения вызывают у него больше эмоций, поэтому у меня появился стимул для создания новых строк. Я вдохновляю Ника на написание музыки, как и он меня — на исполнение песен. Мы совершенствуемся благодаря друг другу. Мы любим проводить вместе время, и наша любовь только растёт. Свою статью я должна дополнить одной фразой: «Желаю каждому найти свой неповторимый идеал». Я жила столько лет и не знала, что моё счастье так близко. Голос Ника вернул меня на Землю. — И никакой вы не старик.

— Тогда не называй меня мистером, я же не на работе, — сказал папа, подмигнув мне, — кстати о работе. Могу я вас обоих вырвать из издательского дома на часик в кафе? Думаю, неформальная обстановка поднимет нам всем настроение.

— Пап, хорошее предложение, — сказала я ему, но судя по его выражению лица, он отказов не принимает, — только у нас через полчаса интервью…

— Я перенесу на завтра! — отозвался Ник. Надо же, мне казалось, что ему не захочется идти. Его настроение всё ещё переменчиво после смерти отца. — У нас впереди целый месяц конференций и расспросов. Мы только второй день дома, я скажу Биллу, он поймёт. Идём, развеемся.

— Сколько ты ему заплатил? — спросила я у отца, сама от себя не ожидая. Ему и Нику этот вопрос показался безумно смешным, и они рассмеялись во весь голос. Ну, конечно! Какая я идиотка. Нику нужен отец, пусть и чужой. Я не против, если сегодня мой папа побудет спасательным кругом не только для Ника, но и для меня.

— Собирайся, Мел, пока сюда не нагрянули репортёры, — весело сказал Ник. Ему только повод дай, чтобы «прогулять» интервью, но и поход в кафе его воодушевил. Я не могу отказать моим любимым мужчинам, верно? Если общение со мной делает их счастливыми, я обязана находиться рядом. Конечно, я тоже не прочь прогуляться, потому что вопросы вроде «Как ты себя чувствовала вдали от дома?» или «Не потеряла ли ты за это время голос?» я в ближайшие несколько часов слышать не хочу! Поэтому, недолго думая, я схватила свою бледно-розовую сумочку под цвет моих волос и выключила офисный ноутскрин.

— Принцесса, пиджак не забудь, — крикнул папа из холла. Он вышел с Ником, чтобы отнести к нему в кабинет мою статью. — Маме он определённо понравится!

Я услышала, как засмеялись Майли и Ник. Папа, как всегда, нашёл аудиторию слушателей. Что он сказал о маме? Она пойдёт с нами? Я даже не подготовила для неё подарок. Пробежавшись взглядом по кабинету, я не нашла ничего подходящего, кроме моего нового планшета, который подарил мне Ник на день рождения по приезду в Пефом. Это ей точно не пригодится, подобными гаджетами пользуются только старики и дети, и я…

— До завтра, Мелоди. Хорошо вам отдохнуть! — сказала мне Майли, оторвавшись от телефонного разговора с новым клиентом-писателем, когда я закрыла за собой офисную дверь. Улыбка расплылась по моему довольному лицу. Майли впервые обратилась ко мне так, как я её просила. Папа прав, я не рождена для политики и управления. Разве что мой будущий муж когда-нибудь займёт почётную должность, хотя он для своего возраста и так достаточно продвинулся по карьерной лестнице в разных сферах деятельности. Я рождена только для творчества и, как оказалось, вдохновения. В этом я хочу быть идеальной для Ника. Хочу все песни посвящать ему, петь на сцене, смотря в его глаза, наслаждаться музыкой, созданной его воображением…

— Спасибо! Ты тоже можешь уйти пораньше, — сказала я Майли и послала ей воздушный поцелуй на прощание. Возможно, она удивлённо смотрела мне в след, пока я не зашла в лифт, но, полагаю, это было приятное удивление. Хочу делиться своим счастьем с тем, кто поддерживает меня и просто находится рядом. Воодушевившись тёплой атмосферой, я вышла из издательства на улицу, где меня ждут самые лучшие мужчины на свете — парень и папа. Ник уже открыл для меня дверцу своего чёрного «Мини Купера», встречая влюблённым взглядом и обворожительной улыбкой. Глядя на него, у меня возникает желание отрастить крылья и взлететь в небо, как бабочка…

— Принцесса, что ты так долго? Мама уже заждалась! — крикнул мне папа с заднего сидения, и я поспешила к машине.

Мама, и правда, здесь. Она открыла окошко, чтобы поприветствовать меня. Её русые волосы развеваются на ветру, а красную помаду я бы заметила даже издалека. Это чудо! Моя семья снова в сборе. Что-то мне подсказывает (а интуиция редко меня подводит), что папа от меня скрыл примирение с мамой. Они расстались сгоряча и долго не разговаривали, только по телефону и только по поводу моего обучения и совместных выходных с папой. Я устрою для них приватный концерт под акустику, как они любят, если родители снова будут вместе! Устроив свою личную жизнь, я поняла, как плохо быть одной, но теперь это никому не грозит. Мы не идеальны, но мы любим. Мы не совершенны в своих поступках и качествах, но хотим делать друг друга счастливыми.




Эпилог


Любовь неподвластна ни законам, ни времени…




Город Пефом в июле особенно красив. Окна высотных домов переливаются под лучами жаркого солнца, как и гладь моря в безветренную погоду. Люди радуются каждому новому дню, их сплотило Сопротивление. Благодаря двум влюблённым Общество перестало быть ложно-идеальным и обрело новые ценности. Любовь, дружбу, счастье близких, увлечения. Николас Миллер и Алиса Меллоу доказали, что важно оставаться собой в современном мире. В мире, где была предотвращена назревающая война. В мире, где у каждого своё представление об идеале.

Будь у всех идеальная внешность, идеальный характер и идеальное поведение, пропало бы желание радоваться жизни, познавать друг друга и самосовершенствоваться. У людей открылось второе дыхание благодаря подаренной свободе. Люди стали больше времени уделять друг другу.




— Можно с вами сфотографироваться? — спросила девочка лет десяти у парня с девушкой, сидящих на берегу моря тёплым вечером.

— Почему бы и нет, — ответил парень, надев футболку на обнажённый торс, и встал с покрывала. Девушка с розовыми волосами посмотрела на него с благодарностью, потому что не смогла бы отказать девочке в просьбе.

— Если ты хочешь фото втроём, то нужно кого-то попросить, милая, — улыбаясь, сказала девушка в фиолетовом купальнике. Парень на секунду встревожился после сказанных слов, ведь тогда об их присутствии узнает весь пляж. За последний месяц оба устали от однотипных интервью, публичных конференций и автограф-сессий не только в роли музыкантов, но и в роли выдающихся членов Сопротивления.

— Моя мама стесняется подойти, поэтому можно по очереди, — сказала смышлёная девочка, и девушка взяла из её рук фотоаппарат старого образца.

— Улыбочку! — сказала девушка и сделала несколько снимков. Всё её внимание приковано к высокому парню с блестящими волосами цвета молочного шоколада, которые совсем недавно были чёрными для маскировки. — Здорово, мне нравится!

— А теперь дамы, — сказал парень и навёл камеру на девушку своей мечты и девочку, которая взяла её за руку.

— Спасибо, — поблагодарила девочка, посмотрев на получившиеся фото, — вы классные!

— Ты тоже, красавица, — ответила девушка и приобняла девочку за плечи. Парень помахал рукой на прощание и, когда девочка вернулась к маме, спросил:

— Мел, ты же не накрашенная и мокрая. Как ты согласилась на фото?

— Это было исключение из правил, — ответила Мелоди и вспомнила, что не закончила сушить свои длинные волосы полотенцем, — она же ребёнок. Видел, как она обрадовалась, когда ты её обнял? По-моему, это очень мило.

— Я же шучу, — ответил парень и по привычке поцеловал её в висок. Он всегда так делает, когда Мел готова ввязаться с ним в спор. — Просто это единственное место, где мы можем побыть наедине, не считая дома, конечно. На пляже все увлечены солнцем и морем, и я не хочу, чтобы что-то изменилось.

— Ник, не будь занудой, мы приходим сюда каждые выходные! — сказала девушка, взъерошив волосы парня. — Мы постепенно возвращаемся к прежней жизни. Мы видимся на работе, дома, в студии, и даже на телевидении нас везде показывают вместе. Тебе меня мало?

— Мне всегда тебя мало, принцесса! — сказал Ник, положил Мел на тонкое покрывало и лёг рядом с ней, подперев голову рукой. Пальцы их ног касаются белых волн, омывающих тёплый песок.

— Мистер Президент, мне кажется, Вы проявляете навязчивость по отношению к девушке, которая пару месяцев назад и не помнила о Вашем существовании, — сказала Мелоди, тем самым спровоцировав Ника на горячий поцелуй. Девушка прекрасно знает, что он терпеть не может, когда она его так называет. Пора бы привыкнуть к должности второго вице-президента страны, о чём Алиса Мелоди ему часто напоминает. У Ника мелкие обязанности, но он с ними достойно справляется. Не зря его имя обозначает «повелитель народа». Иногда Николасу приходится проводить переговоры с представителями других стран, чтобы наладить внешнюю экономику, в то время как первый советник президента Шон Найт ведёт перепись населения и ведёт учёт очереди распределения бывших преступников из ЭО. Постепенно жизнь страны нормализуется.

— Не забывайте, что скоро Вы станете Миссис Президент, — сказал Ник и едва удержался от желания накрыть девушку своим телом.

— Я помню об этом каждую секунду, — шутливо-приказной тон девушки сменился на ласковый, и после череды осторожных поцелуев Мел продолжила, — вот только предстоящее торжество меня пугает…

— Мы уже это обсуждали, — сказал Ник и сел рядом с девушкой. Ему стоило большого труда уговорить её даже на небольшой праздник, который будет проходить в загородном доме его матери — Тебе некого стесняться, милая. Будут только наши родители, мой брат с женой и друзья. Мы же не можем не позвать Адама, Билла, Майка, Николь, Шона, Трис, Тима, Пэрис, Эмили и Дэна. Они все приедут на свадьбу, чтобы посмотреть на мою красавицу.

— Я знаю, ты прав. Конечно, они все должны быть на нашем празднике, — спустя несколько недель уговоров твёрдо ответила Мелоди, — тогда нам нужно пригласить и Найджела, ведь он часть нашей команды, и Майли, она будет вне себя от радости. Я просто нервничаю. Не каждый день твои предсвадебные фотографии красуются на обложках глянцевых журналов. Такое ощущение, что репортёрам только повод дай. И это сказала журналистка со стажем! В самом деле, почему нас не могут оставить в покое? Раньше мы были просто известными музыкантами, а сейчас на нас ещё и ярлык безумных влюблённых повесили.

— Нет, мне кажется, это всё потому, что сам президент будет на нашей свадьбе, не более, — засмеялся Ник, и Мел тоже не смогла сохранить серьёзный вид.

— Как я могла забыть? Камер теперь будет втрое больше, и все объективы будут направлены прямо на нас! Ужас какой, вдруг я расплачусь, когда отец поведёт меня к алтарю, или скажу что-нибудь, не подумав, или… Я всё испорчу.

— С ума сошла? — удивился Ник. Мелоди легла на бок, положила голову ему на колени и обхватила руками свои. Николас наклонил зонтик в другую сторону, чтобы солнце не светило девушке в глаза. — Ты будешь самой красивой и обаятельной невестой, принцесса! Ни к чему не придерёшься. К тому же на тебе будет платье собственного кроя.

— Лучше об этом факте умолчать, иначе появится ещё один повод для сплетен, — сказала Мел, представив эту картину в голове, — что-то вроде «Прекрасный принц спас Золушку от ужасного существования на заводе, а она никак не может забыть своё прошлое и шьёт для себя платья».

— Теперь понятно, откуда у тебя талант к поэзии, ты фантазёрка, — улыбнулся Ник, перебирая высохшие розовые пряди волос девушки, — думай о нашей свадьбе не как о волнительном дне, а как о поводе собраться всем вместе и здорово провести время! Билл позаботится о том, чтобы на территории праздника были только фотографы, а статью ты можешь написать сама. Ведь пойми, от нас не отстанут, если о нашей свадьбе не будет хоть слова в прессе и СМИ.

— Да, я об этом не подумала, — согласилась девушка, — тогда возьмём кого-нибудь из издательства, чтобы потом ты имел доступ к информации и её редакции.

— Отлично, вот и решили!

— Кстати о поэзии, — вспомнила Мел, — я написала новый стих и ждала подходящего момента, чтобы тебе его прочитать.

— И чего ты ждала? Читай скорей! — догадался Николас.

— Называется «На дне моря», — сказала Мел, Ник понимающе кивнул и взял её тёплую руку в свою. Оба невольно перевели взгляд на заходящее оранжевое солнце, и девушка начала рассказывать своё стихотворение:
		Я нашла, что потеряла,



		В море памяти и дней.



		Все, кому я доверяла,



		Только делают больней.







		Лишь морю я секрет открою,



		О страхах расскажу своих,



		Чтоб смыло навсегда волною,



		И забыла я, как сон, о них.







		С замираньем жду рассвета,



		Чтоб увидеть горизонт.



		Небо станет снова светлым



		И над морем образует зонт.







		С наступлением заката



		Подумаю о людях близких.



		Всегда им буду рада,



		Высоко я или низко!








Мелоди на одном дыхании прочитала выученное стихотворение, мимикой и жестами передавая свои переживания, заложенные в тексте. Если бы она читала чуть громче, возле их покрывала собралось бы немало людей, чтобы послушать новое произведение Алисы Меллоу. До сих пор многих интересует её прошлое в ЭО и их, как в сказке, история любви с Николасом.

— Тебе, как всегда, удалось метафорично выразить суть происходящего, — сказал Ник, переосмыслив сказанные слова, — мне очень нравится, ты прелесть!

— Это ещё не всё, — засмущалась Мелоди, — я написала припев, и у меня в голове уже крутится подходящая мелодия.
		На дне моря я



		Спрячу свою боль.



		Лишь мгновения



		Заберу с собой.







		На несколько минут



		Забуду обо всём.



		И, может, я пойму,



		Преграды нипочём!








— Так, после медового месяца мы вернёмся на сцену с новым материалом, — обрадовался Ник и погладил нарисованную бабочку на ступне девушки. Мел засмеялась и поцеловала парня в шею там, где написано её второе имя. — Ещё мы Тиму обещали записать совместную песню, и, боюсь, отказ не принимается. Он неугомонный, как ты, и это заслуживает высшей похвалы!

— Да уж, отдыхать нам не придётся, — подмигнула девушка. Сегодня на ней ни грамма косметики, в отличие от будних дней. Это ещё одна причина, по которой Николас любит проводить свободное время на пляже, плескаясь в воде, как ребёнок.

— Я же сказал, после медового месяца, — напомнил Ник, улыбаясь девушке и предстоящему празднику, ждать который осталось считанные дни.

— Как скажете, Мистер Президент! — сказала Мел, ожидая от Ника шутку в ответ, но он взял девушку за подбородок, посмотрел в её карие глаза и вложил в свои слова всю свою нежность:

— Ты — моё небо. Никто и никогда не сможет снова забрать тебя у меня!

- А ты предел моих мечтаний, — сказала Мелоди, и Ник, чтобы скрыть её лёгкую дрожь, накинул на хрупкие плечи девушки свою толстовку.




Благодарности


В очередной раз хочу поблагодарить людей, которые мне дороги:

Дениса. Мы нашли идеал друг в друге. Спасибо, что всегда находишься рядом и поддерживаешь меня, в каком бы скверном настроении я ни была!

Родителей и бабушку. Без Вас не было бы меня и историй, которые я могу Вам подарить. Спасибо, что Вы есть!

Всех моих родственников, чьи имена можно перечислять бесконечно долго. Спасибо, что верите в меня!

Участников моей творческой группы «Creativity by Stupid Doll». Спасибо Вам за интерес к моим книгам и присутствие в значимой частице моей жизни! Отдельное спасибо Наташе за помощь в оформлении цитат!

Людмилу Ивановну. Спасибо, что нашли ошибки, которые я сама не замечала. Желаю Вам здоровья и успехов во всех начинаниях!

Всех, кто прочитал и будет читать мои книги. Ваше внимание, уделённое моему творчеству, будет греть меня всю жизнь!




Существует множество вещей, которые вдохновляют меня: музыка, искусство, эмоции, любовь. Я признательна миру за то, что он привил мне любовь к писательству!

Спасибо времени за то, что оно даёт мне возможность творить!




Ваша Олька Злая.