Чужое дело
Ольга Славина


По всему выходило, что Вера Малахова сошла с ума. Или у нее случилась галлюцинация. Как же так? В новостях передали, что в Москве похищен и убит известный банкир, а Верочка только что видела «покойника» отплясывающим в дискотеке на египетском курорте. Эта загадочная история продолжается в Москве — здесь только и говорят о его загадочном исчезновении, все СМИ наперебой обсуждают эту горячую новость. Когда Вера рассказала друзьям о странном происшествии, они поверили, потому что точно знали, что она девушка хоть и мечтательная, но достаточно здравомыслящая, чтобы не грезить наяву. Они поддержали ее стремление разобраться в запутанном деле, которое на первый взгляд не имело к Вере никакого отношения.


Ольга Славина

Чужое дело


Глава 1


«Словом можно убить…»

Не помню, кто сказал. Но в этом определенно что-то есть…

Эстетическое убийство. Без крови, хрипов, резких звуков. Интеллектуальное убийство. Ведь прежде слова должна появиться мысль. Будем оптимистами…

Но что все-таки значит «убить словом»?

Начальник говорит:

— Вы уволены.

А подчиненный хватается за сердце…

Жена сообщает:

— У нас будет тройня!

А у мужа темнеет в глазах…

Я не знаю точно, но уже несколько дней эта фраза «убить словом» вертится у меня в голове. Прикончить и не испытывать мук совести. Освободиться. Вы не замечали, что смерть приносит освобождение? От боли, если рак. От ревности, если ножом по венам…»

Новости оказались буквально сногсшибательными. Вера Малахова поспешила сесть. Телевизор, конечно, окно в мир, но, видимо, в это окно вставили неправильные стекла.

«Остается неясной судьба банкира Анатолия Воронина — президента «Крез-банка». В понедельник он не появился на работе, а в его загородном доме были обнаружены следы преступления: кровь, стреляные гильзы. Разрабатываются две основные версии произошедшего: похищение с целью выкупа или убийство. В настоящее время следователи прокуратуры допрашивают жену банкира, его охранников, домашнюю прислугу и сотрудников банка. В Интернете появилась неподтвержденная пока информация о том, что за пропавшего потребовали выкуп в таком размере, что «Крез-банк» окажется на грани банкротства. После короткой рекламы мы вернемся к другим новостям дня…»

— Этого не может быть, — потерянно пробормотала Верочка.

Каких-то пять минут назад она ощущала себя трактором, вспахавшим минное поле. Было трудно, но она все-таки сделала это. Стиснув зубы, сжав кулаки, зажмурившись… Вчера Верочка отметила свое тридцатилетие.

Причем не в промозглой Москве, а на Красном море. Что-то вроде анестезии наоборот. Обычно обезболивающие уколы холодят, этот же стал горячим: несмотря на ноябрь, солнцу в Египте светить не лень. Чтобы наркоз уж точно подействовал, Верочка добавила хорошенькую порцию спиртного. Если не на свой юбилей напиться, то когда?

Юбилей! Дурацкое слово. Еще хуже «юбиляр» и совсем не приведи господи «юбилярша». Это такая важная дама в костюме с блестками и высокой прической. Верочка же щеголяла в открытом сарафане и сережках с маленькими изумрудиками — под зеленые глаза. А свои роскошные длинные каштаново-рыжие волосы оставила без внимания парикмахеров. Потому что именно в таком виде они и привлекают всеобщее внимание…

— Слушай, ты мне уже все уши прожужжала про банкира Воронина и его жену, утверждая, что они отдыхают в Египте и не вылезают с дискотек… — Лиза Огарева — подруга и соседка Верочки по номеру в отеле — тоже видела телесюжет.

— Этого не может быть, — повторила Верочка.

— Конечно, не может. Истекающий кровью — плохой танцор. Да и супруга после бессонной ночи на дискотеке в Шарм-эль-Шейхе бледно бы выглядела на допросе у следователя. Будь я ее адвокатом, не разрешила бы ей давать показания. Такой стресс.

— Бред какой-то, — вынуждена была признать Верочка, причем безо всякой иронии.

— Интересно, сколько ты выпила? — с подозрением поинтересовалась ее подруга.

— Утренний кофе считать? — огрызнулась Верочка, которую слегка мутило с похмелья.

Ну да, вчера она немного перебрала. Ей оказалось мало ужина в отеле в компании подруг и шампанского. И не хватило веселой болтовни под кальян у бассейна. Уж если отмечать круглую дату, то не закругляться же так рано. Верочка позволила себя ограбить водителю такси: он заломил дикую цену за доставку из тишины отеля на горящую огнями и гремящую музыкой набережную. А там отправилась в ночной клуб. Одна. Подруги пошли спать, сославшись на разницу часовых поясов: мол, в Москве уже глубокая ночь.

Глубокая или мелкая, это ночь ее дня рождения. На дискотеке Верочка пила коктейль «Маргарита», в котором много текилы и чуть-чуть всего остального. Отплясывала под музыку, оказавшуюся вполне европейской, и смеялась в лицо арабу, воспылавшему к ней страстью и предлагавшему за нее десять верблюдов. Скряга!

А потом она выпила еще и едва не устроила массовый завал на танцполе, налетев на какую-то молодую женщину.

Виновница столкновения извинилась по-английски, все-таки в университете училась. В ответ же услышала вовсе не язык Байрона и Шекспира.

— Смотреть надо, куда прешь, — фыркнула тусовщица. А в следующую секунду потрясла Верочку еще больше. — Боже мой, Малахова, это ты?

Верочка вгляделась в полураздетую дамочку, знавшую русский и ее фамилию.

— Савельева, быть не может!

С ума сойти! За тысячи километров от дома она чуть не выбила почву из-под ног у своей бывшей однокурсницы по университету. Хотя та не давала списывать, так что, может быть, и заслужила…

— Нет, я теперь не Савельева, — перекричала музыку собеседница. — Спорим, не догадаешься, кто я теперь? Госпожа Воронина. Мой муж — банкир Анатолий Воронин. «Крез-банк», наверное, слышала?

— Надо же, я как раз взяла там кредит!

— А я взяла банк! — возбужденно тараторила Савельева. — Муж-банкир — это мечта. К тому же он не старый, не плешивый, ему даже не нужна «Виагра», представляешь? Это просто праздник какой-то! Мы любим друг друга без памяти.

— Мне не говорили, что «Золушка» — теперь реалити-шоу, — завистливо вздохнула Верочка.

Настя Савельева, то есть нынче Воронина, сразила ее наповал. Они вместе учились на журналистов. Обе были яркие красотки. Только Верочка — рыжая, а Настя — классическая блондинка. Обеим прочили будущее с микрофоном в телевизоре. Но потом выяснилось, что симпатичных лиц на телевидении и так пруд пруди. Верочка нашла себе работу в еженедельнике. Настя как-то пропала из вида, хотя обычно была гвоздем программы. Теперь понятно, куда забился этот гвоздь.

Муж-банкир, отдых за границей, обалденное платье с разрезами, явно дизайнерское, и бриллианты везде, где только можно. Везет же людям! А тут…

— Пойдем, я познакомлю тебя с супругом. Спорим, он тебе понравится. — Настя взяла Верочку за руку и потащила к одному из столиков в глубине зала.

Анатолий Воронин улыбнулся Верочке так, словно она собиралась положить в его банк миллион. На самом деле оказался очень приятный мужчина: лет сорока пяти, симпатичное круглое лицо, усы а-ля Никита Михалков. Единственный недостаток — невысокий рост, но это даже модно, когда красивая блондинка чуть выше своего богатого спутника.

Они неплохо провели время втроем. Банкир пил за прекрасных дам, дамы пили за настоящих мужчин, то есть банкиров. Под утро Настя и ее супруг усадили Верочку в такси, Воронин расплатился с водителем. Сунул Верочке свою визитку, а Настя прокричала:

— Малахова, завтра на том же месте в тот же час! Хотя уже сегодня…


Вернувшись в отель, Верочка разбудила Лизу, чтобы сообщить радостную новость: счастье в жизни определенно есть. Раз повезло ее однокурснице, а Верочка, между прочим, ничем не хуже, так что и у нее есть все шансы. Потом она проспала до обеда, приняла душ, вышла, закутавшись в белое махровое полотенце. Вот тут-то и оказалась перед включенным телевизором.

Лиза Огарева никогда не путала день с ночью, она проснулась рано, сходила на завтрак, потом на пляж. Ушла с солнцепека в номер, решила узнать, что творится на родине, щелкнула телевизионным пультом и…

— У меня нет белой горячки! — пробормотала Верочка, роясь в сумке в поисках визитки. — Ну вот же! Золотым по черному: Анатолий Геннадьевич Воронин — президент «Крез-банка». Ну не приснилась же мне встреча на дискотеке? Это было, причем всего несколько часов назад. И Воронин не выглядел похищенным, а тем более убитым.

— Может быть, банкирам положен двойник, в целях безопасности? — предположила Лиза. — И убили двойника. В любом случае нас это не касается.

— Как это! Если Настя не вышла замуж за богатого и симпатичного и не жила с ним долго и счастливо, это нарушает статистику, — возмутилась подруга.

— Какую статистику, Верочка?

— Ну как же, каждый может разделить своих знакомых на две категории: неудачников и тех, кто чего-то добился. И в первом столбике все места уже заняты. Надо как-то второй начать заполнять. Между прочим, первый список возглавляю я.

— Ты неудачница? — Лиза искренне удивилась.

— Мне тридцать лет! — горестно напомнила Верочка. — Бальзак со своим возрастом подкрался незаметно! А дальше будет только хуже.

— Главное, не сколько тебе лет, а какая ты и что у тебя есть, — изрекла Лиза — лучшая подруга с детства и, кстати, ровесница. А еще профессиональный психолог, поэтому ныть и жаловаться она позволяла своим собеседникам разве что за деньги, которые они ей платили. — Ты, Верочка, яркая, красивая, стильная, чаще улыбаешься, чем хмуришься. У тебя все в порядке!

— Знаешь, с одной стороны, ты права. Но с другой — что у меня есть, Лиза? Короткий брак, длинный развод, череда романов безо всякой перспективы, недоделанный ремонт в квартире. И главное, только я обрадовалась повышению по службе, как службы этой не стало…

Верочка работала в иллюстрированном еженедельнике «Уик-э…». Недавно ей даже удалось немножко прославиться, написав о маньяке, в разоблачении которого она самолично участвовала. За эту публикацию Верочка получила вполне приличный гонорар. Его почти хватило на ремонт ее однокомнатной квартиры, расположенной далековато от центра Москвы, но и не на самой окраине.

Хорошая профессия — журналист. Чтобы написать статью, вовсе не обязательно каждое утро бежать на редакционную планерку. Материал можно собирать в кафе или в загородном клубе, смотря какие у тебя источники. Да и публикацию лучше готовить дома или даже где-нибудь на отдыхе, прихватив с собой ноутбук. В редакции же шумно и накурено. Вот это работенка!

Увы, в реальности журналистика — это много встреч, звонков, согласований, заданий. Причем почему-то большинство из них возникает в последнюю минуту перед сдачей номера. А свободный график могут позволить себе только настоящие акулы пера, давно заработавшие имя.

Только Верочка подумала, что превращается в своем журнале из форели в пиранью, как ее уволили. По решению совета директоров в издании прошла «оптимизация» — красивое название банального перетряхивания и сокращения штатов. Причем занимались этим неизвестно откуда взявшиеся прыщавые мальчики в дорогих костюмах. Они относились с подозрением ко всем, кто уже пользовался диктофоном, но пока еще нуждались в памперсах.

Верочка отказывалась считать себя старой и непригодной, как протекающая батарейка. Она попыталась пококетничать с одним из молокососов, однако промахнулась: этот джентльмен предпочитал блондинок. Так что оптимизация танком прошлась по ее карьере.

— И надо же, это случилось именно сейчас, когда я взяла пару кредитов, — снова вздохнула Верочка и налила себе минералки из холодильника.

Если вчера много пил, сегодня придется пить еще больше…

— Пару кредитов?! — воскликнула Лиза. — Не скромничай, у тебя серьезный, обширный, даже опасный приступ кредитомании.

— Разве? — пожала плечами подруга. — Но я купила всего ничего. Немного мебели в «ИКЕА». Потому что мой чешский сервант семидесятого года рождения не гармонировал с новой потолочной плиткой. Еще домашний кинотеатр, потому что должна же одинокая девушка чем-то занимать себя долгими зимними вечерами. Ну и это путешествие в Египет: без инъекции тепла и солнца трудно смириться, что тебе тридцатник…

— Действительно, все это копейки, — хмыкнула Лиза.

— Конечно, я же старалась не превышать лимита. Вот даже на ремонт не хватило.

В ее московской квартире действительно оказалась отремонтирована лишь половина ванной комнаты. И рядом с новенькой ванной с ручками и новомодным краном красовался старый умывальник — весь в пятнах и с постоянно капающей водой. Одну стену выложили плиткой персикового оттенка, с другой сыпалась штукатурка. Жаль, что не на голову этих прыщавых оптимизаторов в голубых тонах!

Хотя бог с ней, с этой ванной, когда прямо сейчас Верочка может отправиться к бассейну под пальмами. Нужно встряхнуться да и принять витамины в виде свежевыжатого сока, а то запасы питьевой воды в номере закончились.

Верочка надела купальник и решила не думать о всяких мелочах. Ну осталась без работы и, возможно, танцевала на дискотеке с мертвецом. Все рано или поздно налаживается, как конвейер, и проясняется, как небо. Ничего не мешает ей сегодня же снова отправиться в тот ночной клуб и напрямую спросить Настю: не ее ли муж стал темой номер один в новостях?


У бассейна Альбина переставляла свой шезлонг в сбежавшую от нее тень зонтика. Они прилетели в Египет втроем: Верочка, Лиза и Аля. Но Альбина занимала отдельный люкс. Она могла себе это позволить. Альбина Сотовская жила в особняке на Рублевке. Правда, и Верочка там жила. Давно и недолго. Когда была женой брата Альбины Егора. Но познакомились они еще раньше. Через Лизу — двоюродную сестру Али и Егора.

Верочка была уверена, что развод вовсе не повод не общаться с родней бывшего мужа. Подруги тоже на дороге не валяются. Сейчас одна из них валялась в шезлонге…

— Вот жара-то! — пожаловалась Альбина. — Не охлаждает ни вода в бассейне, ни вода в стакане со льдом.

— Так иди в номер, сейчас же солнце в зените, — посоветовала Верочка.

— Я не могу уйти, пока не решу, нравится мне вон тот садовник или нет.

Высокий, молодой араб в униформе, со шлангом в руках как раз устроил наводнение под кустом олеандра, засмотревшись на белокожих дам.

— Почему именно он, Аля? — улыбнулась Верочка.

— Потому что именно он уже третий день строит мне глазки и приглашает в страну любви.

— Что, прямо так и сказал «страна любви»?

— Сегодня он передал мне записку, наверное, здешний персонал немного знает русский.

Аля протянула Верочке листок. Та с трудом разобрала корявые буквы:

«У тебя такой красивый нога и нет муж! Я хочу тебя эту ночь и всегда…»

— Ого! Да он поэт! И шланг у него что надо…

Но Альбина осталась серьезной.

— Сегодня за завтраком за соседним столиком две наши дамы обсуждали арабов, — понизив голос, сообщила она. — Одна призналась, что официант всю ночь, как заведенный, тряс не только шейкер, но и ее кровать. Вторая заявила, что сеанс массажа, начатый Махмудом, закончил Мухамед. И это было что-то…

— Какие продвинутые девицы! — оценила Верочка.

— Да не девицы они. Позавчера за завтраком обе говорили про своих внуков.

— И ты решила вслед за ними отведать прелестей межконтинентальной одноразовой любви? А как же Дима? — пристыдила Верочка.

Дима — муж Альбины. Молодой и симпатичный, между прочим, муж.

— Димы здесь нет! — отрезала Аля.

Вообще-то они собирались отдохнуть вместе. Альбина уже несколько лет не была в отпуске. Работа да еще маленький ребенок. Дима же умудрился даже работу превратить в праздник — он владел ночным клубом и рестораном. Но в последний момент не поехал с женой на курорт, а остался со своими официантками и певичками. Жена, обычно примерная, обиделась и решила приглядеться к арабам. Не пропадать же отпуску, в конце концов…

— Аля, а ты, случайно, не знаешь банкира Анатолия Воронина? — сменила тему Верочка, выглядывая официанта, который должен был принести ей сок прямо к бассейну.

Альбина Сотовская не только жила, но и работала на Рублевке, профессионально занимаясь дизайном интерьеров. Так что она знала многих богачей и в лицо и с внутреннего дворика.

— Толик из «Крез-банка»? — уточнила она. — Конечно знаю, я оформляла его загородный дом. У него очень милая жена. Даже неожиданно. Не из этих молоденьких блондинок, озабоченных только маникюром и эпиляцией. Она ученая, кажется, химик.

Настя — химик? Ну, положим, на вечеринке она способна что-нибудь нахимичить и намешать. Но вообще-то она как раз из блондинок.

— Химик? Мне кажется, ты что-то путаешь…

— Да нет же, я с ней знакома. Людмила Воронина, так же как и я, не слишком тусовочный человек.

Сок Верочке наконец-то принесли, и она им едва не подавилась.

— Людмила? А разве его супругу зовут не Настя?

Верочка окончательно перестала что-либо понимать…


Глава 2


«Жизнь и смерть — далеко не всегда взаимоисключающие понятия.

Врач вам скажет: «Пациент скорее жив, чем мертв». Кома — маятник, который может качнуться как в одну, так и в другую сторону. Как повезет. Иногда люди после таких аварий выкарабкиваются. И сознание у них сохраняется. И карьеру делают. А другой пришел к врачу зуб лечить — и умер от анафилактического шока…

Гуманитарий разъяснит, что выражение «ни жив ни мертв» означает сильный испуг, стресс, потрясение, но не гибель. Недаром же еще в сказках была живая и мертвая вода. И навсегда умирали только отрицательные герои…

Не останется в стороне и биолог. С рождением начинается и постепенное отмирание клеток. А разложение дает пищу новым организмам…

Нет, здесь не все так однозначно. Жизнь и смерть не антонимы. Они могут сосуществовать…»

Вечерний выпуск новостей смотрели уже втроем в номере Верочки и Лизы: проводили опознание. Если в утреннем эфире показывали лишь общие кадры особняка Ворониных на Рублевке и здания «Крез-банка» в центре Москвы, то сейчас журналисты подготовились лучше. Нашли съемки Анатолия Воронина и его супруги на каком-то банкете, взяли официальные комментарии.

«Прокуратура города Москвы возбудила уголовное дело по статье 105 Уголовного кодекса Российской Федерации, карающей за умышленное убийство, и статье 126 «Похищение человека», — вещал в микрофон солидный мужчина в синем мундире. — Хотя тело Анатолия Воронина пока не обнаружено, у нас есть основания полагать, что он умер насильственной смертью. Об этом говорят следы преступления, найденные по месту его жительства, а также показания свидетелей. Мотивы и детали произошедшего выясняются. Ведется следствие…»

Сотрудника прокуратуры сменил мужчина в деловом костюме. «Николай Свешников — вице-президент «Крез-банка», — гласила надпись внизу экрана.

«— Хочу обратиться к похитителям: требовать выкуп в такой ситуации не имеет смысла. Если Воронин ранен, ему нужна срочная медицинская помощь. Отвезите его в больницу, и тогда вас не будут преследовать за покушение на убийство. Если он убит, то верните тело, чтобы близкие могли устроить подобающие похороны по христианским обычаям…

— Но, кроме криминальной подоплеки, в деле существует и финансовая, — в кадре появился корреспондент в очках. — В главном офисе и филиалах банка настоящее столпотворение. Крупные компании, имеющие счета в «Крез-банке», спешат их закрыть. Забеспокоились и мелкие вкладчики. Массовое снятие наличных привело к нехватке денег. Мы поинтересовались: почему люди поддались панике?»

Молодой человек менеджерского вида:

«— В Интернете обсуждается, куда делся банкир. Может, его конкуренты устранили или вымогатели. Или он понял, что банк вот-вот обанкротится, и сам застрелился. В любом случае это означает, что положение банка нестабильно. И я хочу получить свои деньги назад…

— Конечно, жаль банкира. Но почему мои кровно заработанные должны пойти на выкуп? Не собираюсь я бандитов содержать, — высказалась типичная бизнес-леди с короткой стрижкой».

Лысый мужик на фоне очереди заявил:

«Не доверяю я этим людям. Все банкиры лишь о своем благосостоянии пекутся. Они «мерседесы» каждый год меняют, а я сыну на свадьбу накопить не могу…»

Женщина с золотыми зубами:

«Все забирают, и я забираю, от греха подальше…»

Опять корреспондент:

«Как известно, паника ведет к разорению. Поговаривают, что уже завтра «Крез-банк» признает себя банкротом».


— Ну что? — тоном следователя спросила Лиза, выключив телевизор, когда там пошел следующий сюжет.

— Те кадры, где банкир Воронин с супругой… — не слишком уверенно начала Верочка. — Так вот, этого мужчину я и видела в ночном клубе. Но он был не с той женщиной, которую называют его женой. Это точно не Настя.

— Конечно не Настя. Это Люда. Людмила Воронина, — кивнула Альбина. — Это и есть жена Толика. Очень интеллигентная дама, вся в науке. Жаль, если она стала вдовой.

— Это вряд ли, — усмехнулась Лиза. — Раз банкир сегодня ночью всучил Верочке визитку, значит, был не совсем мертв. А насчет жены, так твоя знакомая, Верочка, могла просто выдать желаемое за действительное. Любовницы мечтают стать женами. Жены хотят, чтобы их любили так же страстно, как любовниц… Что ж, похоже, речь идет о какой-то афере. Кому-то понадобилось объявить мертвым живого человека. Наверное, тут все-таки финансовая подоплека. Ведь пропал банкир, а не электрик…

— Или это Верочке захотелось провозгласить мертвого живым, — добавила Альбина.

Верочка обиделась:

— Ага! Я или сумасшедшая, которая ловит глюки, или сообщница преступников, мечтающая запутать следствие. Лиза, тебе не страшно оставаться со мной наедине в номере? Вдруг я раздобуду опасную бритву?

Лиза не побежала доставать из чемодана смирительную рубашку. Она, как всегда, рассуждала логично и спокойно:

— Если ты, Верочка, уверена, что видела на дискотеке именно этого человека, то должна дать показания об этом следователю. Как только мы вернемся в Москву, ты не отправишься печатать фотографии или хвастаться загаром, а пойдешь в прокуратуру.

— Фотографии! — оживилась Верочка. — Ну конечно, я же сфотографировалась с Настей и ее мужем. Черт, ну почему у меня не цифровой фотоаппарат. В моих руках уже было бы доказательство. Как ужасно быть бедной! Причем это мешает не только мне, но и расследованию громкого дела.

— Бедная женщина из пятизвездочного отеля, — хмыкнула Лиза.

— Ну хорошо, не бедная, а небогатая. Потому что богатым не надо выбирать: цифровая камера или путешествие. Они могут себе позволить всё и сразу.

— Поверь, у них тоже забот хватает. — Альбина нахмурилась. — Постоянно подозревать, что горничная в твое отсутствие ходит в твоих туфлях. А собственный муж обнимает тебя в надежде, что ты станешь поручителем по его кредиту.

— Ладно, у всех свои проблемы. Вот вы сомневаетесь в моих словах насчет Воронина. Так давайте сегодня вечером вместе пойдем в тот самый ночной клуб, — предложила Верочка. — Настя обещала быть там.

— Думаю, они явятся, только если не смотрят телевизор, — предположила Лиза.

— Ну и что. Мы в любом случае повеселимся…


— Три львицы собрались на охоту, — довольно усмехнулась Верочка, когда после ужина их компания не повернула к номерам, а отправилась на стоянку такси.

Верочка выбрала белые джинсы и фривольную розовую маечку с блестками. Лиза надела ярко-голубые капри и нежно-голубую рубашку. На Альбине было длинное платье оливкового цвета на тонких серебристых бретельках и серебристые же босоножки.

Верочка осмотрела свою гвардию перед боем. Девушки распушили перышки и распустили волосы, которые на пляже закалывали. Почти брюнетка Альбина, почти блондинка Лиза и рыжая Верочка. Красотки на любой вкус!

В шуме и мелькании дискотеки Верочка чувствовала себя как рыба в воде или как пиво в студенческом общежитии. Ее же спутниц толпа и грохот музыки напрягали. Им вообще в Египте приглянулось разное. Лизе — археологический музей в Каире. Альбине — шезлонг у бассейна и чтобы никто не звонил, не дергал. Верочке — море с рыбками и танцы с темпераментными итальянскими туристами.

— Белла донна! — Очередной итальянец прямо сейчас был готов упасть к ее ногам.

Но Верочку сегодня интересовало другое. Она искала в толпе танцующих Настю и ее воплощенную мечту. Пока безуспешно…

Альбина, всю жизнь с переменным успехом боровшаяся с полнотой, произвела фурор среди пожилых, состоятельных арабов, которые сидели в глубине зала с видом купцов, изучающих товар. Для любимого ими танца живота нужен этот самый живот, так что худышки у них не котировались.

Почувствовав себя в центре внимания, Альбина расцвела и даже заговорила по-английски с наименее старым и толстым завсегдатаем.

— Твои глаза как бриллианты. — Вступление было многообещающим, но потом араб все испортил. — Уж я-то в этом разбираюсь. В камнях, каратах, в пробах. Я владею ювелирной лавкой. Досталась по наследству. Я столько в нее вложил, надеялся, что окупится. И место хорошее, и поставщики проверенные, но бизнес идет не очень. Туристы жадные. Да и аренду собираются поднять…

Аля вздохнула, вежливо улыбнулась и отошла подальше. Как это знакомо! Обычно женщинам говорят комплименты, а с ней даже на вечеринках заводят деловые разговоры. Ну почему она не умеет глупо хихикать и бездумно танцевать? У нее будто на лбу написано: могу оказаться полезной для вашего бизнеса. Жаль, что здесь нет садовника со шлангом и без финансовых проблем…


У Лизы тем временем образовались свои трудности. Она тихо стояла у дальней стеночки, боролась с желанием заткнуть уши, а лучше вообще уйти отсюда и перечитать в тиши номера Юнга. Хотя, конечно, увидеть женщину, выдающую себя за жену пропавшего банкира, было любопытно и с психологической точки зрения.

— Привет! — услышала она на ломаном русском. — Почему такой грустный? Где твой муж?

Рядом с ней торчала нелепая смуглая девица со множеством косичек. Господи, этой-то какое дело до семейного положения Лизы? Лиза терпеть не могла вопросов: ну что, замуж не вышла? Когда же ты хоть кого-нибудь себе найдешь? Она устала от бесцеремонности знакомых. Но им она хоть могла процитировать Фрейда, который полагал, что многие ищут спутника жизни по своему образу и подобию — так называемый нарциссический выбор. В отличие от другого варианта, когда жену хотят видеть похожей на мать, а мужа — на отца.

— Пока не встретила никого настолько классного, как я сама, — безмятежно улыбалась Лиза.

Но вряд ли этой туземке доступен научный подход.

— Такой красивый и такой грустный, — не унималась она.

Неужели хочет познакомиться? — ужаснулась Лиза.

— Лучше муж — массаж. Хочешь массаж? Мани недорого. Расслабись!

Вот это сервис! Массаж на дискотеке. Лиза представила, как эта девица уложит ее лицом в танцпол и устроит степ на ее костях. Нет уж, спасибо. Она не удостоила ответом столь заманчивое предложение. Тогда аниматорша завела сначала:

— Почему такой грустный? Где твой муж?

— А твой где? — не выдержала Лиза. Девица изумилась вопросу:

— Мой? Мой не дам. Массаж дам.

— Или твой, или ничего! — отрезала капризная русская туристка.

Аниматорша перешла на родной язык и удалилась, что-то бормоча себе под нос. Так-то! Лучшее оружие — это нападение. Можно вернуть беспардонность, как бумеранг. И враг бежит…


В свете прожекторов Верочка заметила, наконец, знакомую блондинистую шевелюру и бросилась к ней со всех ног.

— Настя! Ты должна мне все объяснить. — Она тронула хозяйку длинных светлых волос за плечо.

Произошел поворот на девяносто градусов, и перед Верочкой оказалась не Настя, а какой-то парень.

— Я не Настя, но кое-что объяснить могу, — пробасил он.

Надо же, как она могла обознаться! Никакая это не Настя, а нормальный такой молодой мужчина в джинсах. Ни юбки, ни помады, ни серег, даже легкая небритость. Единственная странность — длинные волосы, разметавшиеся по плечам. Но наверное, он — тяжелый рокер или экономит деньги на парикмахерской…

— Давай знакомиться. Я — Вася Чемоданов, юрист, — представился волосатый гражданин, перекрикивая музыку.

— Я — Вера Малахова, журналист, — улыбнулась Верочка.

— Ого, журналист и юрист — это же классика! — почему-то обрадовался парень.

— Классика? Как рабочий и колхозница, что ли?

— Ага, или как учительница и инженер в семидесятые годы. Новая русская классика. Нас свела судьба, не иначе.

Надо же, действительно, перед ней самый обычный молодой человек. Дальше последуют два коктейля и приглашение в номера. Верочка, оно тебе надо? Вдруг твои локоны и его волосы перепутаются, потом не расчешешь… Нет, не слишком приятная перспектива.

— Извините, меня ждут друзья, — пробормотала она.

— Позвони мне. — Новый знакомый посмотрел на нее многообещающе и сунул свою визитку.

Черт, все дают ей свои карточки. Печатают их здесь, что ли, прямо на пляже? Хорошо, если хоть этого волосатого она не увидит завтра в новостях в гробу и белых тапках. Верочка небрежно запихнула картонный прямоугольник в сумочку.

Все, ей надоело толкаться среди танцующих. Сегодня настроение не то, что вчера: без забот и после текилы. Верочка нашарила взглядом Лизу в углу и отправилась к ней, туда же переместилась и Альбина.

— Пойдем отсюда, а? — попросила Лиза. — Все дискотеки мира похожи друг на друга. И убитый банкир вряд ли воскреснет. А на улице, между прочим, южная ночь с огромной луной.

— Пойдем, — вздохнула Верочка.

На месте банкира она тоже не пришла бы, чтобы не создавать паники ни у вкладчиков, ни у русских туристов, посмотревших новости. И на месте Насти не явилась бы. Завидных мужиков от подруг надо держать на расстоянии. А то вдруг ему блондинки надоедят и он на рыжих переключится? Богачи привыкли к разнообразию во всем. И машины меняют часто, и костюмы, и спутниц. Даже удивительно, что вчера Настя притащила Верочку на троих соображать. Конечно, хотела похвастаться. Но надо быть очень уверенной в его чувствах. Верочка — слишком яркая. У нее были подруги, которые с утра до ночи ревновали ее к своим кавалерам. Впрочем, разве это подруги? И разве это кавалеры?


У самого выхода Верочка совершенно неожиданно наткнулась на Настю. Та была в еще более откровенном наряде, а вовсе не в трауре по объявленному мертвым супругу.

— Слава богу! Я тебя обыскалась! — воскликнула Верочка. — Я же умираю от любопытства!

А то она уже и сама начала сомневаться: вдруг ей приснилась вчерашняя встреча?

— Малахова! Не может быть! Сколько лет, сколько зим! — заорала в ответ Настя.

— Что ты имеешь в виду? Вчера же только виделись…

— Ты чего, подруга? — вроде совершенно искренне удивилась блондинка. — Я только сегодня сюда выбралась, до этого в номере лежала, акклиматизация, знаешь ли. А с тобой мы после МГУ не встречались. Ну рассказывай, где ты, что ты…

— Настя, мы вчера с тобой полночи танцевали. И ты рассказала мне, что у тебя все чудесно. Ты вышла замуж за банкира…

— Ха-ха, очень смешно… Ты напилась, что ли, Малахова? Спорим, тебе в кальян гашиш добавили? Или ты меня разыгрываешь? Да я вообще в разводе. Мишка Стрельников, ты его помнишь, он еще учился на операторском отделении, оказался полным придурком, я его бросила. Но я надеюсь, ты меня порадуешь…

Похоже, Настя Савельева закончила не журфак, а ВГИК. Во всяком случае, играла она превосходно. Или не играла? Тогда получается, что Верочка сошла с ума. Не мог же ей привидеться вчерашний вечер. Или действительно ничего не было? Ни случайной встречи с Настей, ни знакомства с банкиром, который сегодня стал новостью номер один, ни пугающе круглой даты? Может быть, ей все еще двадцать девять лет? Нет худа без добра!

Альбина и Лиза смотрели на Верочку и Настю во все глаза. Прямо сеанс черной магии с последующим разоблачением.

— А в каком отеле вы остановились? — на всякий случай поинтересовалась Лиза. Хотя, конечно, не собиралась идти искать банкира под кроватью.

— А в чем, собственно, дело? — не понимала Настя.

— Настя, мы же с тобой вчера виделись, — упорствовала Верочка, роясь в сумочке. — Здесь, в клубе. Ты познакомила меня со своим спутником. Банкиром Анатолием Ворониным. Вот, он мне свою визитку дал.

— Вчера мы с тобой, Верочка, не встречались. И не надо мне визитку совать. У меня тоже всякие визитки есть. Когда я на телевидении работала, мне даже какой-то министр свою визитку дал. Увы, это не сделало его моим мужем. Ну а ты как, Малахова? Живешь все там же?

— Да, — растерянно кивнула Верочка.

— Надеюсь, не одна?

— Ну, раз вчера у меня случилась галлюцинация, теперь я никогда не останусь одна. Галлюцинации очень расширяют круг общения. Захочу — с банкиром потанцую, захочу — с президентом кофе попью…


Глава 3


«Никто, наверное, не отказался бы стать редактором собственной жизни. Редактура — это здорово. Меняешь одно слово, а меняется весь смысл.

Сравните:

— Мой новый знакомый — доктор.

И вся твоя семья не прочь пройти у него обследование или хотя бы получить больничный.

— Мой новый знакомый — доктор наук.

И вся твоя семья удивляется: на что же он живет? Ведь Нобелевскую премию дают единицам.

Слова, слова…

Правительство планирует существенную прибавку к пенсии. О том, что сто рублей существенны разве что на карманные расходы для детсадовца, можно и промолчать.

Молчание — это тоже способ редактирования. Как и отрицание.

— Это не война. Это антитеррористическая операция…

— Пластическая хирургия? Что за нелепые подозрения! Дыни ведь природа придумала, а не селекционеры…

Иногда мне кажется, что реальности вообще нет. Есть только наши версии событий. А их редакторами становятся наши надежды, злость, хвастовство, лесть или желание оскорбить…»


Рейс Шарм-эль-Шейх — Москва. Три девицы не под окном, а под иллюминатором…

Да, мало было Верочке проблем! Ни работы, ни любви, ни кафеля в ванной. Так понадобилось еще выставить себя полной дурой. Или круглой? Скорее, все-таки полной: шведский стол в отеле — вещь коварная, хочется попробовать все и сразу.

Верочка никогда не думала, что на курорте можно прийти в такое уныние. Ей казалось, что на песочке под пальмами — рай. Стоит только накопить денег и оказаться здесь, как начнется полный и беспрерывный кайф. Если не в отпуске быть счастливой, то когда?

Но похоже, эта поездка станет прологом в истории болезни. Длинной такой истории, без хеппи-энда. А в эпилоге — сумасшедший дом. Она же видит то, чего не было и чего не видят другие. Ей дают свои визитки покойники и длинноволосые женщины, оказавшиеся мужчинами. Может быть, у нее на самом деле проблемы с психикой?

Во-первых, абсолютно нормальных людей нет вообще. Говорят, пробовали найти и исследовать, да не отыскали. Во-вторых, если покопаться в голове у всякого, всегда можно выкопать что-нибудь этакое: какой-нибудь скелет в шкафу или камень за пазухой. Верочка не любила вспоминать и биться в истерике, но вообще-то она росла без отца и в детстве чуть не стала жертвой сексуального маньяка. А это крайне плохой старт. Ох…

Верочку извели подобные мысли. Она возвращалась домой из Египта хоть и загорелой, но невыспавшейся и растерянной.

— Лиза, ты меня вылечишь? — с отчаянием в голосе спросила она подругу сразу после взлета.

— Верочка, ты меня пугаешь. — Та даже вздрогнула.

— Нет, правда, кажется, мне просто необходима помощь психолога. Я же с ума схожу! Меня надо лечить электричеством!

— Знаешь, электроэнергия слишком дорого стоит, чтобы вот так ее разбазаривать, — не согласилась Лиза. — Забудь ты этого банкира. Может быть, он тебе вообще приснился. Рано или поздно все выяснится, а пока — забудь.

— Но ты считаешь меня ненормальной, сочинившей бредовую историю про мужа Насти, которая на самом деле не замужем?

— Верочка, начать с того, что я ее паспорта не видела, оперативно-разыскные мероприятия не проводила. Ты сказала, что общалась с ней и с пропавшим банкиром, которого она назвала своим мужем. Настя утверждала, что не виделась с тобой и в разводе. Строго говоря: ее слово против твоего. К тому же банкир вполне мог удрать с деньгами и любовницей за границу и инсценировать свое исчезновение…

— Неужели ты мне веришь?!

— Ну, вообще-то я с тобой давно знакома. И обычно ты мне не врешь. Хотя, конечно, все это очень странно…

— Вот видишь, я сошла с ума, но денег на лечение у меня нет. А ты не хочешь лечить меня по блату. Все кончено… — У Верочки почти не осталось надежды.

— Господи, мне бы ваши проблемы, — подала голос Альбина. — Был этот банкир на дискотеке, не был — какая разница! Он тебе чужой человек. А вот меня собственный муж порадовал…

Альбина с отвращением отшвырнула журнал, который читала. Глянцевый, русский. Она нашла его в салоне самолета и решила полистать от нечего делать. Теперь ей будет чем заняться в полете: надо написать заявление о разводе.

Лиза взяла журнал и полюбовалась на фотографии какой-то светской тусовки.

— Это день рождения одного из руководителей «Газпрома». Его отмечали в ресторане, которым владеет Дима, — пояснила оскорбленная супруга. — Думаю, из-за этого он и не поехал со мной отдыхать. Я понимаю, для него это крупный заказ. Все должно было пройти на высшем уровне. Но как объяснить вот это?

Она ткнула пальцем в снимок на странице внизу. Димка был в своем репертуаре: имея внешность и манеры плейбоя, он по-голливудски улыбался в объектив, положив руку на голую спину какой-то девицы, похожей на куклу Барби. Подпись гласила: «Известный московский ресторатор Дмитрий Лунев и восходящая звезда поп-сцены Мила Сладкова. В последнее время их часто видят вместе. С чего бы это?..»

— С того, что этот субъект — кобель, — прошипела Альбина. — Ах, почему я не провела ночь с темнокожим садовником…

— Потому что влечение к человеку с другим цветом кожи некоторые психиатры считают отклонением. Даже термин такой есть — гетерохромофилия, — объяснила Лиза.

— Звучит страшно, — поежилась Верочка. — Похоже, ты, Альбина, еще легко отделалась, болезнь не успела стать хронической… А если серьезно, ну кто верит бульварной прессе? Что же им было написать: «Верный муж Али Димка попозировал немного перед объективом вместе с безголосой певичкой, с которой едва знаком»?

— Ты посмотри, как его рука привычно, даже по-хозяйски, лежит на голом теле этой Конфетки Мармеладовой. — Аля не упустила ни одной детали.

— Знаешь, если бы у них и вправду что-то было, они нашли бы место для объятий подальше от фотографов, — заметила Лиза.

— Что вы понимаете, девочки! Ваши мужья не лапают вчерашних школьниц на виду у всей страны…

— Я всегда знала, что в одиночестве есть свои плюсы, — усмехнулась Лиза.


Верочку же одиночество угнетало. Ну почему у нее нет мужа — президента компании, который взял бы ее на работу безо всякого собеседования? Что за дурацкая процедура? Почему у нее всегда такое чувство, что кандидатуры определены заранее и возьмут тех, насчет которых уже позвонили? И бесполезно улыбаться, стараться произвести благоприятное впечатление. Как и искать подвох в вопросе: «Почему вы покинули прежнее место работы?» Потому что так решил прыщавый урод, ненавидящий талантливых и симпатичных женщин.

— Э, вы знаете, мне захотелось перспективы. Скучно сидеть до пенсии на одном месте. Надо развиваться, ставить себе новые задачи. Захотелось попробовать себя в столь уважаемом издании, как ваше.

— Вы понимаете, что работа в газете, тем более ежедневной, отличается от дуракаваляния в журнале, который выходит раз в неделю и на восемьдесят процентов состоит из иллюстраций? — испытующе посмотрел на Верочку заместитель главного редактора — мужчина лет пятидесяти, с интеллигентской бородкой.

— Конечно, я понимаю разницу. Там было что-то вроде ученичества, вхождения в профессию. Здесь же начнется настоящая работа! — дипломатично ответила Верочка.

Ну что она несет? Нужно было получше подготовиться. А она побежала сюда практически с самолета.

Еще до поездки Верочка отослала свое резюме в несколько редакций, но ответили ей лишь из двух. В одной собеседование уже прошло как раз тогда, когда она словила глюк про банкира на другом континенте. Этот же господин назначил ей на сегодня. Она едва успела вычитать в Интернете, что заместителя главного редактора зовут Александр Исаакович Гольдмановский. Он из старых, советских кадров, но ему тем не менее удалось остаться в обойме и с недавних пор занять ответственный пост во вполне тиражной газете, имеющей определенное влияние.

— Вы понимаете, что наше издание не считает сенсационной новостью прыщ на щеке новой жены Филиппа Киркорова?

— А бороду на щеке этой самой жены считает? — не удержалась Верочка.

— Я образно говорю, — нахмурился Гольдмановский.

— Я так и поняла, — закивала Верочка. — Не думайте, раньше я не только светской хроникой занималась. У меня были публикации и по криминальной тематике.

Она была в курсе, что замглавного курирует отдел происшествий и криминала, являясь его редактором.

— Про того маньяка? — отозвался Гольдмановский. — Знаю, поэтому, собственно говоря, я вас и пригласил. Я отметил глубокое погружение в тему.

Еще бы! Этот маньяк едва не погрузил в могилу саму Верочку, открыв на нее настоящую охоту.

— Хотя, конечно, я изложил бы эту фактуру по-другому, — проворчал Александр Исаакович. — Статье явно не хватило качественной редакторской правки.

Верочка хотела кивнуть, но не смогла. Она считала, что это был хороший материал. Настоящее журналистское расследование.

— Ладно, скажу прямо, у нас была вакансия в отделе криминальных новостей, — продолжил редактор этого самого отдела. — Но боюсь, она уже занята…

Вот так-то! Здесь ей ловить нечего, поняла Верочка. Прощай мечта о хорошей работе и нормальной зарплате. Придется идти в курьеры и весь день мотаться по Москве. Ужас! Каблуки не наденешь, да и зарплаты хватит разве что на кроссовки со скидкой. Будет нелегко ощущать себя современной, красивой, стильной. Одно радует, за невыплату кредита теперь не сажают в долговую яму с крысами и объедками на ужин.

Терять Верочке было нечего, и она пошла ва-банк, точнее, ва-банкир.

— Очень жаль. — Она поднялась и застыла в изящной позе. — А я так надеялась на наше продуктивное сотрудничество. Даже эксклюзивный материал специально к нашей встрече раздобыла. Про банкира Анатолия Воронина… Ну что ж, эта тема сейчас на слуху, так что, думаю, в «Комсомольской правде» или даже в «Коммерсанте» мою статью с руками оторвут. Всего доброго, Александр Исаакович.

Верочка повернулась к двери.

— Подождите. — Замглавного редактора заерзал в своем кожаном кресле. — Что за материал?

— Да так, ничего особенного.

— И все же…

— У меня есть свидетель, который видел, как исчезнувший или даже убитый бизнесмен весело проводит время на египетском курорте. — Верочка почувствовала себя заправским фокусником, доставшим козырную карту из рукава. — Пока его похитителей ищут в Москве, жену допрашивают в прокуратуре, господин Воронин отдыхает за границей с любовницей. Можете, конечно, считать это светской хроникой…

— Нет-нет, подождите, Веруня. — Маститый журналист почуял сенсацию и стал шелковым. — Присядьте, дорогая. Хотите кофе?

— Свежевыжатый апельсиновый сок, если можно…

Ох, нелегко ей будет отвыкнуть от пятизвездочного меню.

Гольдмановский отправил свою секретаршу в буфет.

— А насколько надежный свидетель? — уточнил он у Верочки. — Просто болтает или сделал заявление для следствия?

— Пока не сделал, но сегодня-завтра собирается.

Что ж, жизнь заставила ее пойти на этот шаг. Она почти поверила, что все это ей приснилось, но теперь придется придать истории огласку. У нее просто нет другого выхода. Пускай компетентные органы разбираются: пригрезилась ей та встреча или была на самом деле. Уж они-то проверят, в каком отеле остановилась Настя и одна ли прилетела. Все и разрешится…

— Отлично, прямо с завтрашнего дня мы оформим вас к себе в штат, — решил Гольдмановский. — Приходите к одиннадцати утра на планерку. А к обеду жду ваш материал. Так что позвольте представиться: теперь я ваш редактор, Веруня…

Нельзя сказать, что Верочка пришла от этого в восторг. Александр Исаакович произвел на нее не самое благоприятное впечатление. Но есть вещи поважнее редакторского обаяния. Кредитоспособность, например…


В Домодедове Альбину встретил водитель лимузина Сотовских. Он отвез ее в семейный особняк на Рублевском шоссе. Альбина чувствовала себя несчастной и толстой. В полете она заедала стресс шоколадом и прикончила почти все конфеты, которые купила сыну в магазине беспошлинной торговли в аэропорту.

Дома маленький Дениска бросился к маме со всех ног и немного поднял Але настроение. Даже если ее муж — самая последняя свинья, изменяет ей на виду у всех, делает ее посмешищем, одна несомненная польза от него есть — их общий сын, такой же симпатичный и улыбчивый, как папа.

— Мама, а ты видела веблюда? — поинтересовался ребенок. — А почему мое Касное? Там помидоы аздавили?

Альбина отпустила няню на целый день. Сама покормила Дениса, поиграла с ним в пирамиды и верблюдов. Потом уложила спать и стала слоняться по огромному пустому особняку. Одинокая женщина в роскошном интерьере, который придумала сама.

Дома, кроме нее и сына, никого не было. Ее мать и тетя уехали на какую-то выставку, брат Егор был на работе, его почти жена Марина проводила время в фитнес-клубе. Дима позвонил один раз, чтобы узнать, как супруга долетела. Простая формальность. Очень ей это нужно!

С горя Альбина закуталась в длинный махровый халат и отправилась в кухню, где навернула пяток пирожков, испеченных домработницей Полиной. С капустой, курицей и грибами. Очень вкусно и калорийно.

«Пусть, пусть я стану толстая, главное, чтобы мой кошелек не похудел, — с горечью думала она. — Хотя теперь Дима стал успешным бизнесменом. Это на первых порах ему были нужны инвестиции моей семьи. Вскоре я и вовсе окажусь ему без надобности. Но как там Лиза учит: везде искать положительное. Нет удовольствия от мужчин — будет радость от еды…»
		Здравствуй, здравствуй, дорогая!


		Буду, буду смотреть, не моргая,


		На тебя всю жизнь и глаз не отведу…


Аля даже не поняла, что произошло. На кухню ввалился какой-то небритый парень с гитарой и начал петь ей шлягер, который до этого она слышала по радио.

Аля даже выронила от неожиданности недоеденный пирожок. А потом увидела Димку — за спиной певца. Оказывается, это была серенада. Алин муж хорошо подготовился к ее возвращению, даже попросил известного музыканта, который иногда выступает в его клубе, спеть песню для супруги.

Ох, не вовремя она решила махнуть на себя рукой. К ней на кухню муж притащил настоящую звезду, а она в халате…

Сердиться на Димку или нет? Вообще-то ей было приятно. Именно за такие небанальные выходки она его и любила. Ну как теперь выяснять отношения? Музыкант спел и удалился, Аля даже не успела взять у него автограф. А Димка стиснул жену в объятиях, не дав швырнуть в него тем самым журналом. Он начал ее целовать, ей пришлось ответить. Он сказал, что ужасно соскучился. Ей пришлось поверить. Он потянул ее в спальню. Ей пришлось пойти с ним и забыть обо всем на свете, кроме любви и желания…

Через час Альбина уже спала. Было только десять часов вечера, но она устала от переживаний и перелета. Аля была уверена, что муж, честно и, надо признаться, ко всеобщему удовольствию, исполнив супружеский долг, отправится на свою ночную работу. Но он остался с ней. Только на минутку вышел в ванную, как раз когда на прикроватной тумбочке ожил его мобильник.

— Ну где ты? Твоя милочка ждет тебя в клубе, — произнес в трубку капризный женский голос.

— Сегодня у меня выходной, — отрезал Дима и отключил телефон.


— Вернулись, лягушки-путешественницы? — тем же вечером вместо «здравствуйте» услышали Лиза и Верочка — лучшие подруги и вечные соседки. Не только по номеру в Египте, но и по подъезду в Москве.

Пока Верочка столбила себе новое место работы, Лиза заказала пиццу на адрес Верочки и сообразила у нее в кухне на троих. Третьим был Андрей Никольский — тоже друг детства, которому также не пришлось далеко идти — он жил этажом выше.

— Если мы и лягушки, то царевны, — возразила Верочка Андрею, целуя его в щеку.

А вот Лиза с поцелуями не торопилась, это гостю пришлось чмокнуть ее.

Специально для него они купили виски в дьюти-фри-шопе, себе же привезли «Асти-мартини». Андрей ловко открыл бутылку, разлил шипучий напиток по бокалам, а себе плеснул то, что покрепче.

— Ну, рассказывайте, — потребовал он. — А лучше показывайте. Люблю смотреть на красивых девушек в купальниках.

— Через десять минут покажем. Я как раз отдала фотопленку в проявку, — ответила Верочка.

Она не теряла надежды, что на снимках все же окажется пропавший банкир. Тогда у ее материала, запланированного в послезавтрашний номер, не будет проблем с иллюстрациями. Но возможно, что фотосессия ей так же приснилась, как и все остальное? Ждать осталось совсем недолго. Снимки обещали сделать в течение часа. Пятьдесят минут уже прошли.

Верочке не терпелось. Она оставила Лизу и Андрея в своей квартире и рванула в салон «Кодак» за углом дома. Ее заказ был уже готов. Дрожащими руками она взяла конверт с фотографиями.

Было бы здорово, если бы прямо сейчас все прояснилось. Фотоаппараты же галлюцинации не фиксируют! Верочка прямо у прилавка достала снимки из шуршащего пакета, начала просматривать, половину уронила. Но даже не наклонилась поднять. Вот же, вот она на той дискотеке. Она и…

Зрелище оказалось неожиданным…


Глава 4


«Не люблю фотографии. Особенно свои. Это как раз то, что с трудом поддается редактированию и ретушированию. Ведь на снимке не только ты, но и твои эмоции, твоя наивность. Школа, свадьба, первый юбилей.

Одноклассники, однокурсники, коллеги, приятели. Казалось, у нас столько общего. А теперь встретишь на улице — не сразу узнаешь. Да и любовные истории только начинаются стихами, а потом — такая проза…

Восторги от Праги. Еще бы, первая поездка за границу. Потом ты будешь смеяться над этими восторгами. Отель «ни одной звезды». К дорогим ресторанам даже подойти страшно. И всем вокруг понятно — туристы из «совка». Пройдет совсем немного времени — и твоя одежда, и твой английский, и твоя кредитка станут не хуже, чем у других. И фотоаппарат это зафиксирует. Но вместе с морщинками, усталостью и бессонницей. От возраста, недомоганий, проблем и предательств…

Не понимаю, зачем все стараются замереть перед камерой с вымученной улыбкой, в напрасной надежде остановить мгновение. Как будто, если не предъявишь снимок, никто не поверит, что ты был там-то, заканчивал то-то, общался с тем-то…

Нет фотографий — нет человека?»


— Говорят, арабы прохода не дают красивым русским туристкам, — улыбнулся Андрей, подливая спиртное в их бокалы.

Вроде как комплимент сделал. Но Лиза нахмурилась. Назвать ее красивой можно разве что в полярную ночь. А при свете дня у нее довольно заурядная внешность: русые волосы, сине-серые глаза, к тому же близорукие. С детства ей пришлось носить очки, а это не добавляло уверенности в себе. Ее не дразнили очкариком, в их классе у многих были проблемы со зрением. Но чувство беспомощности угнетало ее. Зимой стекла потели в транспорте, она старалась их не носить на улице, а использовать только для чтения. И не могла разглядеть номер автобуса, цену товаров на полке за спиной продавщицы.

К счастью, теперь есть контактные линзы и супермаркеты. Каблуки, пара кило косметики и какой-нибудь прозрачный шелковый наряд, скорее всего, сделали бы ее неотразимой. Но тушь обязательно потечет из-за дождя, шпильки превратят осеннюю грязь в непроходимую, а шелк грозит воспалением легких. Лизе оставалось только удивляться, как все это не страшит Верочку, у нее ведь тоже не всегда есть деньги на такси.

Нет, Лиза предпочитала классическую простоту и добротный трикотаж. Прямые темные брюки мужского кроя и какая-нибудь водолазка, сегодня — болотного цвета. Волосы собраны в элегантный пучок. Образ серьезной, а не легкомысленной дамы дополняют стильные очки без оправы, чтобы лучше рассмотреть фотосвидетельства.

— Арабы не дают прохода любым туристкам, — пожала она плечами. — Их-то дамы закутаны в черное с головы до ног. Да и взять их за руку они имеют право только после свадьбы. Так что приезжие в шортиках и бикини — это просто луч света в темном царстве.

— И вы, конечно, устроили им иллюминацию? — В голосе Андрея сквозила почти ревность.

Лиза посмотрела на него с удивлением. Он всегда был хорошим другом ей и Верочке, но свидание назначить не пытался. «А жаль», — подумала Лиза, но скорее умерла бы, чем намекнула ему об этом.

— Знаешь, если кто из арабских мужчин и произвел на меня впечатление, так это Тутанхамон. Тутанхамон на черном леопарде, Тутанхамон на троне, Тутанхамон с женой в саду. В Каирском музее много интересных экспонатов…

Хлопнула входная дверь.

— Черт, черт, черт! И дьявола туда же! — Верочка вернулась не в самом лучшем настроении.

— Что такое? Неужели забыли убрать эффект красных глаз? — предположил Андрей.

Он знал, что подруга слишком придирчиво относится к собственным фотопортретам. То складка на юбке ее толстит, то спина горбится, «как будто мне сто лет». Хотя остальные видели стройную, молодую красотку.

— Пленка оказалась засвеченной? — заподозрила худшее Лиза. — Говорят, от мертвецов исходит фосфоресцирующее сияние…

— Хватит издеваться! — Верочка чуть не плакала. — Вот смотрите, это день моего рождения. Это мой юбилейный сарафан. Дорогущий, шелковый. Знаете, как долго я искала этот изумрудный оттенок!

— А что, я хорошо тебя сфотографировала на фоне моря и заката. — Лиза не стала скромничать.

— Да, в отеле все классно. Ты, я и Аля получились отлично. А вот дискотека.

— Ого! Это явно снимала не Лиза, — догадался Андрей.

В кадре была женская грудь крупным планом. И даже не одна. Две дамы стояли рядом, и фокус был на зоне их декольте.

— Да, не Лиза, — подтвердила Верочка. — Это нас с Настей мертвец сфотографировал. Обозначил, так сказать, сферу своих интересов. А вот и исторический снимок. Настя щелкнула меня и своего как бы покойного мужа.

Лизе не терпелось посмотреть. Но она увидела только Верочку с пьяной ухмылочкой. А рядом с ней какое-то темное пятно, которое заканчивалось мужскими брюками.

— Ничего сверхъестественного, объектив закрыли пальцем, — констатировал Андрей.

— Прекрасно! Мои доказательства заляпали! — Верочка схватила бокал и с горя выпила шампанское без тоста. — Они это сделали специально!

— Знаешь, судя по всему, вы там все были немного того… — заметил Андрей.

— Да, мы немного выпили, но до белой горячки дело не дошло. Уверяю тебя!

— Боюсь, по груди и по ногам невозможно установить личность, — вздохнула Лиза. — Так что у нас по-прежнему твое слово против Настиного.

— Так, что здесь происходит? — Андрею надоели эти загадки. — Что за фотосессия с покойниками? Это была вечеринка под Хеллоуин?

— Нет, просто Верочка даже в Египте умудрилась оказаться в эпицентре российского банковского скандала, — туманно объяснила Лиза.

— Какого скандала? История с «Крез-банком», что ли? У вас там что, большие суммы на счетах?

— У меня там кредит, — сообщила Верочка. — Интересно, может быть, теперь мне его простят? Кому отдавать проценты, если банк лопнул? То есть мне, наверное, выгодно, чтобы банкира считали мертвым.

— Но он на самом деле мертв, — убежденно произнес Андрей.

— Ты занимаешься этим делом? — Верочка вскочила со своего нового дивана из «ИКЕА».

— Ну вообще-то это тайна следствия. — Парень вспомнил, что он не просто сосед, но и сотрудник Управления по борьбе с организованной преступностью.

— Это у меня для твоего следствия есть тайна! — выпалила Верочка. — Так что давай обменяемся новостями.

— Сначала ты, — не терял бдительности опер.

— Два дня назад я встретила банкира Анатолия Воронина на дискотеке на набережной Шарм-эль-Шейха.

— Два дня назад? — вытаращил глаза Андрей. — Подожди, он пропал в прошлую пятницу. Во всяком случае, тогда его видели в последний раз сразу несколько свидетелей. В понедельник его хватились на работе — он не пришел на важный совет директоров. Позвонили домой. Там сказали, что вроде бы хозяин в отъезде. Но потом открыли гараж и поняли, что он мог отправиться туда, откуда не возвращаются. Нашли следы преступления. Предположили, что банкир убит. А ты говоришь, что он в это время оттягивался на дискотеке?

— Что за следы? — встряла Лиза. — Как будто преступление — это большой такой медведь, к тому же невоспитанный, ноги не вытирает…

Андрей помолчал, прикидывая, стоит ли идти на откровенность.

— Трупа-то нет. Так что это могут быть не только похищение и убийство. Не исключена и версия бегства за границу, — подначила его Лиза.

— Ну хорошо, я входил в оперативно-следственную группу, которая осматривала коттедж, — сообщил Андрей. — Была версия, что некие криминальные структуры похитили Воронина, чтобы вымогать деньги, поэтому привлекли УБОП. Выкуп так и не потребовали. Основная версия теперь — убийство. Труп не нашли. Но следы весьма красноречивые. В гараже пятна крови, гильзы и пистолет, из которого стреляли. Предварительный анализ показал, что это кровь банкира. Верочка, а ты уверена, что видела Воронина? Разве ты знакома с ним? — Опер вспомнил, что обычно вопросы задает он.

— Нас познакомила Настя, — ответила Верочка. — Это такая длинноногая блондинка, мы с ней вместе учились в университете. Она представила Анатолия Воронина как мужа. Он дал мне визитку, заплатил за выпивку и за такси. На танцполе было темновато, но когда я увидела его в новостях, сразу же узнала. Спонсоров я не забываю…

— А кто-нибудь, кроме тебя, его видел?

— Лиза и Аля дезертировали в номер, бросив меня одну на линии огня, вернее, светомузыки. А на дискотеке никто ни на кого не смотрит, там отрываются по полной. Если бы я не врезалась в Настю и она меня не притащила к их столику, я ни на какого банкира внимания не обратила бы.

— Однако на следующий день эта Настя явилась в тот же ночной клуб одна и заявила, что находится в разводе с каким-то Мишкой, а Воронина знать не знает, — дополнила картину Лиза.

— Ага, а я, мол, обкурилась гашиша! — возмутилась Верочка.

— На самом деле это была марихуана? — испугался Андрей.

— На самом деле это был коктейль. Ну, пара коктейлей. Но я была в сознании!

— Раз нет тела, может быть, и не было убийства, — повторила Лиза. — Разве мало богачей отсиживаются за границей?

Скажи мне, кто твой друг… Лиза явно не хотела считаться подругой лгуньи. Вот и продвигала версию, все объясняющую в выгодном для Верочки свете.

— Верочка, если ты уверена, что видела Воронина, завтра же иди к следователю и дай официальные показания, — распорядился сотрудник УБОПа. — Тогда мы начнем отрабатывать твою версию, Лиза. Скажу честно, за кордоном мы банкира не искали. А теперь у нас будут основания проверить авиакомпании, аэропорты, таможню, отели. Если Анатолий Воронин и эта Настя… Как, кстати, ее фамилия?

— Савельева. Но она представилась Ворониной.

— Так вот, если Анатолий Воронин и Анастасия Савельева, или Воронина, покупали авиабилеты, проходили регистрацию и паспортный контроль в Москве и в Шарме, мы об этом узнаем.

— Уж пожалуйста. А то меня так и будут считать пьяницей, наркоманкой и сумасшедшей… Выбирайте на свой вкус.

— Андрей, а что там с официальной супругой банкира? Что она сказала на допросе? Ее в чем-то подозревают? Она слышала выстрелы? — поинтересовалась Лиза.

— Извините, красавицы, я и так с вами разболтался. Как гайка какая-нибудь, вот-вот колесо отскочит. — Парень принял суровый вид. — Тайна следствия…


На следующее утро Верочка проснулась с трудом. Море за окном больше не шумело, там висело пасмурное и холодное ноябрьское утро. Завтрак пришлось готовить себе самой, и кофе, конечно, тут же бросился наутек. Вместо пляжа ее ждала работа. Ох…

Как и все нормальные совы, Верочка утро не любила. И на будильнике выставляла не меньше трех звонков с интервалом в десять минут. Но сегодня не поваляешься. Ее первый день на новом месте, опаздывать нельзя. Мало того, надо успеть еще и к следователю забежать. Андрей оставил ей подробную инструкцию, куда идти и кого спросить.

Верочка репетировала свои показания, пока ехала в автобусе и еще потом — в метро. Надо говорить и держаться так, чтобы ее ни в коем случае не заподозрили в немедицинском употреблении галлюциногенов.

Но со следователем — здоровенным таким парнем с неожиданно добрым лицом и не менее неожиданной фамилией Оладушкин — все прошло на удивление скоро и легко. Здоровяк хоть и выглядел так, будто не спал трое суток, быстренько записал показания и попросил Верочку их подписать. Он не сверлил неожиданную свидетельницу испытующим взглядом, почти ничего не уточнял, не грозил ей детектором лжи. Хотя ее показания ставили под сомнение основную версию.

— Разберемся, — только и пообещал он. — Если вы нам понадобитесь, мы вас вызовем…


Планерка отдела происшествий и криминала проходила в замредакторском кабинете, уже знакомом Верочке. Выяснилось, что в отделе, кроме нее, четыре человека.

Наталья Алексеевна Рожкина — высокая худая девица с экстремально короткой стрижкой, одетая в черное. Ровесница Верочки, тем не менее требовавшая, чтобы ее называли по имени-отчеству. Николай Абрамович Морозов — мужчина лет пятидесяти, в мешковатом костюме и очках, видимо из старослужащих. Полноватую девушку в веснушках и кудряшках Гольдмановский представил как Зою Городецкую. Ну а Ада Смирнова в представлении не нуждалась. Она раньше работала с Верочкой в еженедельнике и также попала под оптимизацию. Так вот кто опередил Верочку и занял вакантное место! Как тесен мир, особенно мир безработных журналистов.

— Ты-то как здесь оказалась? — подошла к ней Ада в коридоре после планерки.

«С замредактора, что ли, переспала?» — говорил ее неодобрительный взгляд. Она вообще всегда подозревала «лучшее».

— Даже и не знаю. Предложила сенсационный материал, ему здесь обрадовались, — скромно призналась Верочка.

— Пойдемте, прелестница, я вам покажу ваше рабочее место. — Николай Абрамович приобнял ее за талию и куда-то повлек.

Бабник, поняла новая сотрудница.

Весь отдел располагался в одной большой комнате, уставленной столами с компьютерами и телефонами. Один из столов ждал Верочку. Она сразу же включила компьютер и погрузилась в работу. Вернее, в Интернет, чтобы узнать последние новости по делу Воронина. По-прежнему обсуждались похищение и финансовые проблемы банка. Про бегство за границу — ни слова. У Верочки действительно была эксклюзивная информация.

Сотрудники с отчествами разошлись по встречам и интервью. А Ада с Зоей никуда не торопились, включили электрический чайник и завели беседу.

— Представляешь, мой-то совсем обнаглел. Давай, говорит, я дочке вместо алиментов новую кровать куплю. Из старой, видишь ли, у нее ноги свешиваются, — пожаловалась Зоя.

— Подонок! — с чувством выкрикнула Ада.

Видимо, «мой-то» был постоянным предметом женского обсуждения и осуждения за чашкой растворимого кофе, поняла Верочка.

— Хуже! Как будто я без него не знаю, как алименты потратить. У меня вон сапог зимних нет. А детская кроватка в полном порядке, в ней еще и слон уляжется и даже хобот не свесит…

— Зоечка, это он специально, чтобы тебя позлить. Изображает заботу о дочке, а на самом деле притащит тебе какой-нибудь секонд-хенд, на котором спали пятеро детей его соседа… У меня вот тоже новости есть! — провозгласила Ада. — Мой Пушкин вчера опять объявился. Через полгода отсутствия, представляешь! Сказал: скучал, переживал, не смог не прийти. Жена — в командировку, а он — сразу ко мне. Принес новые стихи. Как всегда, гениально! Хочет, чтобы я помогла их напечатать. Но думаю, настоящая поэзия никому не нужна. Когда я ему на это тактично намекнула, такое началось! Он обвинил меня в серости, в творческой зависти. Назвал типичной представительницей общества необразованных потребителей. Я не спала всю ночь…

Ада в своем репертуаре, подумала Верочка, которую здорово отвлекали эти причитания. Пушкин на самом деле был Матвеем Пушкиным — женатым мужчиной, который иногда таскался к Аде, чтобы поесть домашнего борща и котлет, иначе недоступных в отсутствие супруги. Ада же считала его любовью всей своей жизни и непризнанным гением. Для остальных он — признанный специалист по рекламным слоганам. Что-то типа «Как увидел ваши ножки, захотелось мне картошки». За рекламу чипсов ему неплохо платили, но он считал такую работу недостойной себя и своей фамилии.

Аду картошкой не корми дай пожаловаться на жизнь и послушать жалобы других. Не старая еще и вполне симпатичная женщина ходила обычно со скорбным лицом, сутулясь, словно невзгоды гнули ее к земле. На Зою она смотрела с искренним сочувствием. Совсем недавно такой взгляд ловила на себе и Верочка, когда стало известно, что ее преследовал жуткий маньяк.

— Господи, ты же была на краю могилы! — ужасалась тогда Ада. — Этот тип мог, наверное, тебя даже расчленить… Для большинства людей вообще нет ничего святого…

Но Верочка отказывалась считать себя жертвой расчлененки.

— В конце концов, я жива и здорова. А он умрет за решеткой, — назло всему улыбалась она.

И Ада очень быстро потеряла к ней интерес.


Лиза проснулась, как обычно, в семь утра, за минуту до будильника. Ей не терпелось отправиться на работу. Отдых — это хорошо, но за то время, пока она околачивалась возле пирамид, вышло столько интересных статей в научных журналах. В психолого-коррекционном центре профессора Валерианова, который был ее учителем и руководителем, состоялась конференция по нейро-лингвистическому программированию. Да мало ли что еще. Нужно быстро позавтракать, одеться и успеть войти в курс дела раньше, чем Лев Алексеевич Валерианов появится в своем рабочем кабинете.

Лиза пришла в центр первой, и поведать ей последние здешние новости оказалось некому. Лишь через час в дверях показалась другая аспирантка Валерианова — Ниночка.

— Как отдохнула? Почему слабо загорела? Как арабы? Говорят, они неутомимы в любви! — накинулась на нее Ниночка, которая не скрывала, что пошла в науку, чтобы подцепить себе на заграничном симпозиуме жениха поприличнее.

Лиза еле дождалась десяти часов, когда Валерианов, наконец, вызвал ее к себе.

— Чем занимались на досуге? — строго поинтересовался профессор.

Что в переводе означало: как отдохнули?

— Изучала на практике симптомы гетерохромофилии, о которой раньше лишь читала, — доложила Лиза.

То есть о работе не забывала ни на миг даже в Каирском музее.

— Надеюсь, не на себе проводили испытания? — поднял брови профессор.

— Что вы, нет, — поспешила откреститься она.

Еще не хватало, чтобы научный руководитель начал представлять свою аспирантку в объятиях садовника со шлангом…

— Значит, в патогенном конфликте победило «я»?

Профессор имел в виду, конечно, не себя. А фрейдовское «я», которое вступает в противоречие с сексуальностью, что и создает патогенный конфликт, — Лиза про себя повторила давно выученный урок.

— Ладно, перейдем к делу. — Ирония исчезла из взгляда Льва Алексеевича. — Нам с вами, Лиза, предстоит интереснейшая разработка. Вы, наверное, слышали про дело банкира Воронина?

Лиза напряглась. Опять банкир? Только о нем она в последнее время и говорит. И с Верочкой, и с Андреем, а теперь вот профессор его упомянул. Создавалось впечатление, что этот банкир, как таракан, лезет из всех щелей. Ну и прыть у покойника!

— А что с банкиром?

— Его убили. Во всяком случае, уголовное дело возбуждено по статье «Умышленное убийство». Его жена Людмила Константиновна — основная свидетельница. Но беда в том, что она мало что помнит. Похоже, у нее признаки амнезии. А нам с вами, Лиза, поручено ее память восстановить и тем самым помочь следствию.


Глава 5


«Память как кошка. То ластится. И ты улыбаешься без причины, поймав за хвост приятное воспоминание. То выпускает когти. И они скребут по самому больному. И нельзя избавиться от этого зверя внутри…

Мне часто хочется забыть. Все равно плохое не изменишь, а хорошее было, да прошло. Важно, что сейчас. А сейчас — плохо. Еще хуже, наверное, когда и вспомнить нечего. Один день соревнуется с другим по серости и убогости.

Но нельзя опускать руки. Пока живу — надеюсь. И еще куча банальностей. Хотя, наверное, в них что-то есть.

Надо, надо что-то сделать, изменить. Или хотя бы забыть…»


— Овсянка, сэр… — пробормотала Верочка, ковыряясь ложкой в каше быстрого приготовления и тщетно пытаясь представить себя в большой обеденной зале какого-нибудь замка.

Но в этой комнате не было дворецких и лордов, здесь вообще никого не было, кроме нее. Коллеги отправились на нормальный обед. В офисном здании, где расположены редакции этой и еще нескольких газет, находился вполне приличный буфет. А из окна была видна вывеска модной кофейни на другой стороне улицы. Будто специально! Не могли там похоронное бюро, что ли, устроить? Или что-то другое, но в том же духе. Впрочем, можно и без запаха, только отбивающее аппетит.

Чтобы подорвать Верочкин бюджет, не нужна атомная бомба, достаточно салатика из вегетарианского меню. После отдыха за границей и до зарплаты на новом месте придется ей жевать каши и макароны быстрого приготовления.

— Хочу богатого мужа и личного повара. Нет-нет, не надо кальмаров на гриле, лучше приготовьте мне карпаччо с руколой…

Каша, приправленная воображением, показалась не такой уж безвкусной. Хотя почему, собственно, воображением? Планами на жизнь! Верочка молода и привлекательна, у нее модная профессия журналиста, открывающая многие двери. И даже опыт богатого замужества, простите, имеется.

Ее бывший муж Егор Сотовский — весьма обеспеченный человек, хозяин строительной фирмы. Правда, поженились они слишком рано, когда им было еще все равно, где целоваться: хоть на лавке в парке, хоть в японском ресторане. Быстро поженились — быстро разошлись. Не без козней свекрови, которая считала, что Верочка не пара ее мальчику. Теперь о суши ей оставалось лишь мечтать… Нет, не так. Она обязательно внесет суши в план на ближайшие месяцы.

На столе Верочки затрезвонил телефон. Первый звонок! А вдруг это министр печати? Мол, прочитал вашу премьерную статью, хочу выразить благодарность и выписать премию. Хотя вряд ли она услышит именно это, статья-то еще не вышла. Верочка сбросила ее по внутренней сети Александру Исааковичу лишь полчаса назад.

Кстати, Александр Исаакович и звонил. Просил Верочку зайти к нему в кабинет. Там же оказалась и Наталья Алексеевна Рожкина. Она вольготно расположилась с другой стороны стола и по-хозяйски стряхивала пепел в редакторскую пепельницу. Верочке же даже присесть не предложили.

— Э-э, статья недурна, — начал Гольдмановский. — Но у Натальи Алексеевны есть к вам вопросы.

Вот это новости! Кто здесь редактор? Начавший седеть бородач или эта длинная и вся из себя важная девица?

— Да, меня интересует достоверность изложенных вами фактов. — Девица уставилась на Верочку злыми, холодными глазами. — Вообще-то дело Воронина отслеживаю я. И мои источники не в курсе, что появился таинственный свидетель и отрабатывается версия побега за границу. Мои источники считают, что шумиха в Интернете — происки конкурентов, которые решили воспользоваться ситуацией и разорить «Крез-банк». А-то, знаете ли, являются к нам с улицы всякие фантазерки, публикуются под псевдонимами, потом сваливают, а нам в суды по клевете ходить…

— Я не фантазерка и подпишусь под этим собственной фамилией, не волнуйтесь, — успокоила ее Верочка. — Я точно знаю, что сегодня утром следователь приобщил к делу показания свидетельницы, которая видела пропавшего банкира в Египте. И эту информацию будут проверять.

— Но мои источники… — упорствовала дылда, продолжая смотреть почти не мигая и окуривать Верочку дымом.

— Извините, Наталья Алексеевна, но ни вы, ни я, ни ваши источники не знают наверняка, что случилось с банкиром, — не теряла самообладания новая сотрудница редакции. — Это может точно знать только он сам. Я изложила всего лишь одну из версий, о которой мне стало известно и которая показалась мне любопытной.

— Интересно знать, кто вам это слил? Надеюсь, не случайный знакомый в каком-нибудь баре? — хмыкнула Верочкина коллега.

Она хочет войны? Она ее получит!

— А вы обычно так собираете информацию? — искренне удивилась Верочка. — Вот поэтому вы и не в курсе последних событий. Но вечером в баре ваши источники обязательно вам все расскажут…

Лицо Натальи Алексеевны пошло пятнами, она явно хотела сказать что-то едкое, поставить эту выскочку на место. Но почему-то не нашла слов.

Когда пауза затянулась, Гольдмановский вынужден был взять инициативу в свои руки:

— Ладно, Веруня. Мы ставим ваш материал в завтрашний номер и даем громкий анонс.

«Неожиданный поворот в деле банкира» или «Покойник отдыхает за границей». Но предупреждаю, в случае чего ответственность ляжет целиком и полностью на вас…

«Лучше бы на мне лежал богатый и симпатичный мужик, — подумала Верочка, выходя из кабинета редактора. — Тогда мне бы не пришлось работать с начальником-трусом и коллегой-змеей».

Что это за редактор, который ни за что не отвечает? Шел бы тогда в разносчики газет. И Рожкина эта. Победа на конкурсе «Мисс, которая всегда все знает лучше всех» досталась бы ей автоматически.

Хотя где вы видели идеальные коллективы? В семью вас примут разве что мафиози. Новичков с распростертыми объятиями встречают если только в театре: когда вновь пришедший вводится на роль Ромео, Джульетте приходится его обнимать…


Помочь следствию — привычное дело для доктора психологических наук Льва Валерианова и сотрудников его центра. Валерианов стоял у истоков криминалистической психологии и давно сотрудничает с МВД.

— Итак, что мы имеем? — Профессор раскрыл пока тоненькую пластиковую папку. — Наша пациентка — Людмила Константиновна Воронина, пятидесяти лет. Родилась в Калуге. В семье не было ни психических больных, ни самоубийц. Отец и мать — преподаватели. Со второго раза их дочь поступила в МХТИ. В столице познакомилась с будущим банкиром Анатолием Ворониным, он, кстати, младше ее на три года. Воронин изучал финансы, она — химические соединения. Как говорится, прошла путь от лаборантки до заведующей лабораторией. В браке состоят больше пятнадцати лет. Детей у них нет.

Анатолий Геннадьевич всегда неплохо зарабатывал, но по-настоящему они разбогатели лет пять назад, когда создался «Крез-банк». Единственное облачко на небосклон этого стабильного, спокойного и успешного брака набежало около года назад. Людмила Константиновна попала в автомобильную аварию. У нее были тяжелые переломы обеих ног и сотрясение мозга. В настоящее время она почти восстановилась. Во всяком случае, физически: лишь немного прихрамывает. Сотрясение мозга поначалу никаких осложнений не дало. Но теперь, в свете последних событий, на это можно взглянуть и по-иному.

— Вы не исключаете, что амнезия как-то связана с этой травмой? — поняла Лиза.

— Возможно, — кивнул Лев Алексеевич. — Ситуация вообще довольно странная. Госпожа Воронина говорит, что муж в пятницу вечером должен был уехать куда-то по делам. А она приняла таблетку и легла спать. Что было дальше, помнит с трудом. Вроде бы все выходные провела дома. Ей нездоровилось. Но когда в понедельник в гараже обнаружили беспорядок, Людмила Константиновна заявила, что, кажется, слышала шум, выстрелы. Вроде бы спускалась в гараж. Однако воспоминания об этом размыты и расплывчаты. Может, ей это вообще приснилось.

— Кто еще был в особняке? — спросила Лиза.

— В том-то и дело, что никого. Детей у Ворониных нет. Прислуга — приходящая. Убирает и готовит в будние дни. Охранник банкира — это его шофер. Воронин отпустил его на несколько дней, так как собирался уезжать. В особняке установлена сигнализация с видео-наблюдением. Но запись через сутки начинается по кругу. В понедельник там запечатлелось воскресенье. А в воскресенье никто не приходил и не уходил. Так что Людмила Алексеевна — единственный свидетель. Поэтому нам и поручено с ней поработать. От радикальных методов она отказалась. Не хочет попробовать гипноз или лекарства. И это можно понять. Мозг такого вмешательства не прощает, чем-нибудь да ответит. К тому же, похоже, она попросту устала лечиться. Одна авария чего стоит. Остается старая добрая психотерапия.

— Дедушка Юнг? — предположила Лиза.

— Именно так, — кивнул Валерианов. — Ассоциативные тесты, анализ сновидений и метод активного воображения. Всем этим мы с вами, Лиза, и займемся. Воронина сейчас для нас — пациент номер один. Если она видела преступников, это может помочь их найти. Кавказский акцент или московская языковая норма. Номер машины, запах, наручные часы. Вы же понимаете, любая зацепка может привести к похитителям.

Если только банкир не похитил себя сам, подумала Лиза. Но вслух не сказала. Профессору, похоже, пока не было известно о новом повороте в расследовании. Он не сомневался, что Воронина насильно увезли из дома: живым или мертвым.


К вечеру чуда не произошло — денег в кошельке у Верочки не прибавилось. А вот вывеска, манившая ее из окна весь день, стала настолько притягательной, что девушка не выдержала и позвонила Лизе на мобильник.

— Встречаемся в шесть и идем в кофейню! — Это было не приглашение, a SOS.

— Неужели тебе заплатили аванс? — удивилась Лиза.

— Ага, меня авансом считают писателем-фантастом. С пристрастием допрашивали, правду я написала или ложь. И заметь, это был не следователь, которому по должности положено. А мои чудесные коллеги.

— Так на что же пойдем кутить? Отпускные мы потратили на другом континенте, — напомнила подруга.

— Лиза, мы будем кутить скромненько, но со вкусом.

— Можно узнать, с каким именно?

— Со вкусом кофе и шоколада. Возьмем один кофе во френч-прессе на двоих, шоколадку приобретем заранее в ларьке и съедим ее по-тихому, когда официантка отвернется.

Они уже делали так. Финансовый кризис не означает, что молодым и красивым девушкам нужно запереться дома и не посещать общественные места.

— Знаешь, Верочка, давно я не получала столь заманчивого предложения, — усмехнулась Лиза.

— Со мной бывает и не такое. — Верочка не смутилась.

Главное, не киснуть самой и не дать превратиться в уксус друзьям.

— Ладно, я позвоню Альбине, — решила Лиза. — Обычно ее кредитная карточка не так пуста, как наши кошельки.


Альбина согласилась встретиться через час возле Верочкиной работы. Она вдруг поняла, что если ей с кем и хочется обсудить последние новости, то как раз с этими полуголодными девчонками. Хотя с утра ей в офис позвонила одна из постоянных клиенток — Лёля Абрикосова, популярная телеведущая, помешанная на смене цвета стен в своей огромной гостиной. И тоже пригласила на ужин, но в итальянский ресторан.

— У тебя появится шанс отомстить мужу, — лукаво заметила она. — Он изменяет тебе с певичкой, ты изменишь ему с французским рестораном.

— Что ты, у нас брак крепкий, как неразбавленное виски. Можешь меня цитировать, — заявила Альбина, когда Лёля еще не успела отсмеяться над своей шуткой. — И поужинать я с тобой не смогу, у меня по плану романтический вечер с мужем.

— Да ладно, я пошутила, — пошла на попятную Лёля. — Хотела продемонстрировать, что не только делаю телевидение, но и иногда читаю журналы. Надеюсь, тебя твой муж никогда не достанет до такой степени, что не захочется смывать пятно его крови в гараже. Видимо, чтобы ходить и любоваться.

— Ты про Ворониных? — изумилась Аля.

— А то! Не удивлюсь, если Людмила прикончила Анатолия. Застала его с любовницей в супружеской кровати. И укокошила обоих. Просто любовница, видимо, из простых, какая-нибудь лимита, вот ее никто и не ищет…

— Это предположение или ты что-то слышала?

Альбине такое и в голову не приходило. Но Абрикосова — ближайшая соседка банкира.

— Нет, — вздохнула Лёля. — Мы хоть и живем через забор от Ворониных, но звук выстрелов до нас не долетал. А жаль. Так надоело брать интервью, хотелось бы иногда и самой стать приглашенной звездой.

— Свидетелей приглашают не в студию, а в прокуратуру, — напомнила Аля.

— Почему бы и нет, если следователь симпатичный…

Этот звонок испортил Альбине настроение. Значит, в светской тусовке ее считают обманутой женой, как и Людмилу Воронину. То есть банкир с молодой любовницей на курорте — это не просто Верочкина галлюцинация. В их среде такое в порядке вещей. Муж той же госпожи Абрикосовой — медиамагнат Роман Шуйский — умудрился родить тройню втайне от супруги. Интересно, чего Аля не знает о своем мужчине?


Альбина никогда не думала, что предпочтет компанию двоюродной сестры и довольно взбалмошной бывшей жены брата обществу светской львицы и богатой клиентки госпожи Абрикосовой. Но сделала это.

И не пожалела. От небритого парня с гитарой, внезапно возникшего у нее на кухне, Верочка и Лиза пришли почти в такой же восторг, как от заказанной Алей на всех форели с овощами и бутылки белого вина.

— Ничего, когда Лиза получит Нобелевскую премию за свою науку, а я Пулицеровскую за мои статьи, мы тоже тебя угостим, — с набитым ртом заверила Верочка.

— Жду с нетерпением, — улыбнулась Альбина.

— Но Димка-то — молодец, — оценила Верочка. — Вы с ним вместе уже лет десять, а он все еще умеет тебя удивлять.

— Зря ты так переживала из-за тех снимков, — кивнула Лиза. — Если ты вышла замуж за этого парня, родила ему ребенка, стоит быть более уверенной в ваших отношениях.

— Ну вообще-то всякое бывает, — возразила Аля. — Некоторые после долгих лет брака за пистолеты хватаются. Представляете, на Рублевке главная сплетня, что Людмила Воронина собственноручно пристрелила мужа.

— Но ты же говорила, она — интеллигентная дама. Ученая, а не истеричка, — напомнила Верочка.

— Видимо, сплетницы судят по себе, — пожала плечами Альбина. — Хотя в этой истории хватает темных пятен. Если, как ты утверждаешь, Верочка, Воронин сбежал с любовницей в теплые страны, то чью же кровь обнаружили в гараже его дома? С трудом верится, что Толик инсценировал собственное убийство. Тем более маловероятно, что Люда ему в этом помогла.

— Пока она не помогла и не помешала. Людмила Воронина была на таблетках и не помнит, что случилось в те выходные, — сообщила Лиза.

— А ты откуда знаешь? — последовал логичный вопрос.

— Профессор Валерианов будет ее консультировать, мы попытаемся поработать с ее памятью. Она же единственный свидетель.

— Здорово! В этом деле у нас везде свои люди! — поразилась Верочка такому совпадению. — Я думаю, что когда память Ворониной восстановится, всем станет ясно, что ее благоверный жив, здоров и загорел. Надо же, получается, что ты, я и Андрей занимаемся одним и тем же расследованием, но с разных сторон.

— Мне и профессору Валерианову поручили психологическую разработку свидетеля. Так что скоро я буду знать больше Андрея. — Лизе не понравилось, что он вчера утаил от них информацию. — Кстати, Верочка, как прошел твой первый день на новом месте?

— В бассейне с крокодилами трудно насладиться баттерфляем, хотя плаваю я хорошо, — вздохнула журналистка.

— Понятно, коллективчик не очень, — усмехнулась Альбина. — Как хорошо, что в моей фирме народу мало и в основном это мужчины! Я им плачу достаточно, чтобы они чувствовали себя успешными, а значит, настоящими. А настоящий мужчина не забудет сказать даме комплимент.

— В моем новом коллективе двое мужчин, — посчитала Верочка. — Один — редактор, который так боится брать на себя ответственность за материал, что чуть ли не расписку с меня потребовал: «Ежели что, во всем вините меня, глупую женщину». Другой — Казанова на пенсии. Под конец рабочего дня он мне сказал пару комплиментов, но добавил, что раньше девушки были краше, юбки короче и водка крепче. Но конечно, наши дамы не идут с кавалерами ни в какое сравнение.

— В глаза улыбаются, а за спиной шипят? — предположила Лиза. — Типичный офисный серпентарий. Мне об этом клиенты часто рассказывают на сеансах. Мол, подскажите, что делать, как наладить отношения в коллективе? Искренне недоумевают: «Я же про Гальку ничего плохого не говорю, хотя она и переспала с половиной отдела и скрепки ворует, почему же она про меня сплетни распространяет?»

— Нет, мои коллеги не дают себе труда улыбаться даже в глаза, — вздохнула Верочка, вспомнив Наталью Алексеевну. — Лентяи!


Улыбки все-таки появились. На следующий день с утра. Статья Верочки имела успех. Зама главного редактора похвалил самый главный, зам в свою очередь похвалил Верочку и весь отдел. Николай Абрамович поцеловал ей ручку. Ада и Зоя пригласили выпить с ними кофейку.

— Но у меня кружки нет. — Верочка даже растерялась.

Они ей нашли какую-то керамику в цветочек. И Верочка почувствовала себя принятой в коллектив. Сразу забылись вчерашние обиды и неприятности, и безденежье и холод на улице.

— Вот бы премию дали, — размечталась Зоя. — Раньше я слышала, за хорошие материалы всему отделу премии давали.

— Ох, мне редко что дают, скорее уж, отнимают, — вздохнула Ада. — Я вот на прошлой неделе по ошибке сдала Исакию не тот файл, так он мне штрафом пригрозил: я, видишь ли, чуть не задержала выпуск номера. А я ведь от усталости перепутала. Только пришла на новое место, а уже такая нагрузка. И дорога эта — сначала на автобусе, потом на метро с пересадками. Света белого не вижу…

Надо же, а Верочке показалось, что кофе в чашках Ада и Зоя видят чаще, чем мониторы своих компьютеров. Впрочем, на этот раз Ада оказалась права. Недолго музыка играла в Верочкину честь.

К полудню в офис с важной встречи вернулась Наталья Алексеевна. И принесла сенсационные новости.

— Я так и знала, что у вас выйдет лажа, — презрительно посмотрела она на Верочку. — Ваша так называемая свидетельница никак не могла встретить Воронина в Египте. Потому что он к этому времени был убит. Окончательно и бесповоротно. Сегодня утром нашли труп банкира.


Глава 6


«Помню, в детстве мне хотелось поприсутствовать на собственных похоронах. А что? Лежишь себе. Вокруг цветы. Музыка играет. Хоть и грустная. А главное, сразу поймешь, кто как к тебе относится. Кто искренне рыдает. Кто только делает вид, что его опечалила твоя безвременная кончина, а на самом деле ему все равно. Хорошо было бы убедиться, что таких меньшинство.

Конечно, самым главным в этом деле было вовремя воскреснуть. Открыть глаза, встать и обрадовать своих безутешных родственников: все хорошо, никто не умер, пойдемте есть мороженое. И ведь не посмеют отказать, сослаться на ангину. Накормят тремя порциями, как миленькие. Не каждый же день такое чудо происходит…

В детстве моему пониманию было недоступно, что покойник не видит, не слышит и не чувствует. И тот единственный, кому было положено, уже воскрес. А больше никто оттуда не вернется.

Хотя, если хорошенько подумать, подготовиться и кое с кем договориться, возможны варианты…»


Профессор Валерианов поручил Лизе Огаревой всю предварительную работу. Она должна была познакомиться с Людмилой Ворониной, провести с ней серию тестов, собрать материал, который профессор внимательно изучит перед тем, как самому вступить в дело и дать окончательное заключение.

Первая встреча с пациенткой была назначена на двенадцать дня в их центре. Лиза пришла пораньше, чтобы успеть поговорить со следователем Евгением Оладушкиным. Он накануне снова допрашивал Воронину, а сегодня собирался наблюдать за ее беседой с психологом в специальной комнате через зеркальное стекло.

Лизу это удивило. Обычно так поступали при работе с подозреваемыми, а не со свидетелями.

— Никак не могу решить, верить ей или нет, — неожиданно признался следователь, усаживаясь в кресло напротив психолога, которое через полчаса займет Воронина. — И не только для протокола, но и для самого себя.

Выглядел «гражданин начальник» большим, добрым и задумчивым.

— А зачем ей, по-вашему, врать? — спросила Лиза.

— Если в дом вломились преступники, устроили пальбу, ранили мужа, а потом увезли его в неизвестном направлении, разве не бросишься звонить по 02? — вопросом на вопрос ответил Оладушкин.

— Но Воронина могла и не слышать возню в гараже. Она думала, что муж уехал по делам. И лишь в понедельник обнаружила там пятна крови и оружие.

— По ее словам, примерно так все и было. В пятницу вечером она, как обычно, приехала домой с работы, как и ее муж. С тех пор его никто не видел, в том числе и супруга. Она почувствовала себя плохо, выпила таблетку и легла спать. Дальше — провал. А в понедельник собралась на работу, стала выводить машину из гаража… тут-то и заметила неладное. Все выходные прошли как в тумане. Она говорит, что все время спала, ее терзали головная боль и слабость.

— Вас это смущает? То, что богатая женщина в выходные не отправилась на какую-нибудь вечеринку?

— Да нет. Мы проверили. Она не любительница тусовок. И после аварии редко где бывает, кроме работы. Но в таком случае почему она заявила, что могла что-то видеть, слышать и забыть? Что-то здесь не чисто. Есть какой-то подвох, — не сомневался следователь.

— Знаете, последствия черепно-мозговых травм непредсказуемы. У человека возможны провалы в памяти, проблемы с речью, со зрением. Он сам себе перестает доверять. Впрочем, может быть, подвох в том, что банкир жив? — Лиза решила прощупать почву, поверили ли Верочке официальные лица.

— Мы не исключаем и эту версию, — кивнул следователь. — Как и возможность того, что Людмила Константиновна сама убила мужа. Выкуп-то так и не потребовали. Пистолет бросили. Мы проверили, на учете он не значится, в бандитских разборках не засвечен. Странные какие-то похитители. А тут ревность, знаете ли, бытовые ссоры, деньги, ведь жена — единственная наследница. Да мало ли что. Вы, Елизавета, имейте это в виду, когда будете с ней работать.


Верочка от неожиданности даже пролила кофе на свою жилетку. Нет, не зря она с утра так долго выбирала одежду: хотелось показать загар, но и не окоченеть на остановке общественного транспорта. В конце концов, она надела бежевые бриджи, которым не давали испачкаться высокие сапоги из коричневой замши, классическую белую рубашку и в качестве утеплителя — шерстяную жилетку шоколадного, а отныне кофейного цвета.

— Труп? — растерянно повторила она. — Где же его нашли?

— В лесопосадке у Рублевского шоссе. — Наталья Алексеевна ответила так радостно, словно речь шла об обнаружении хоть мизинца, но от золотой статуи Зевса Олимпийского.

Только как же это может быть? Мертвец ожил, смотался ненадолго в Египет, познакомился с Верочкой и вернулся разлагаться в лесочек?

— Это главная новость сегодняшнего дня, а не тот бред, который вы вчера написали, — торжествовала дылда в черных джинсах.

— Его уже опознали? — задал вопрос по существу Николай Абрамович.

— Надо будет уточнить. — Акула пера чуть сбавила обороты. — Я только что узнала, сейчас займусь подробностями. — Она схватила телефонную трубку.

Верочка с побитым видом вышла из офиса, который на западный манер журналисты именовали «news-room». Значит, ей все-таки все привиделось. Лечиться надо, а не делиться своими галлюцинациями с тысячами читателей. Идиотская ситуация! В полном отчаянии она набрала номер мобильника Андрея.

— Правда, что нашли труп Воронина? — без предисловий начала она. — Значит, я сошла с ума, да? И не вздумай талдычить про тайну следствия. Мне нужно знать. Тебе покойники такси не оплачивали…

— Верочка, я тоже рад тебя слышать, — отозвался друг детства. — Может быть, поболтаем попозже. Я тут немного занят.

— Чем же?

— Ищу ногу трупа в грязном овраге. Рискую в любой момент скатиться камнем вниз.

— Что?! Воронина расчленили?

— Да нет, вроде все на месте, только вот нога куда-то запропастилась. Может, ее звери отгрызли.

— Звери? На Рублевском шоссе? Ты имеешь в виду водителей джипов размером с танк, которые не боятся гаишников?

— Ну вообще-то тело нашли довольно далеко от шоссе.

— Кто нашел? Грибы вроде уже кончились.

— Нашли спецназовцы. Они в лесу технику выживания в экстремальных условиях отрабатывали и наткнулись на останки, — пояснил Андрей.

— И это на самом деле Воронин? — все не верила Верочка.

— Вообще-то не знаю. Это место, конечно, недалеко от дома банкира, и костюмчик у трупа что надо, и часы на нем дорогие, но само тело сильно разложилось, так что опознание затруднено. А ведь банкира не так давно убили, чтобы его останки успели принять такой жуткий вид. Так что не паникуй, может быть, он разлагается только морально — на жарком пляже с блондинками.

— Андрей, ты так говоришь, чтобы меня утешить?

— Это я тебе все следственные тайны по дружбе выболтал. Надеюсь, Верочка, ты меня в своей газете не процитируешь? — строго поинтересовался он.

— Не волнуйся, я лишь намекну. Спасибо тебе, друг, большое и толстое!

— Лучше уж большое и вкусное. Покорми ужином старого холостяка…

— Ты ищешь ногу мертвеца и можешь думать о еде? — поразилась Верочка, отключила телефон и поспешила сообщить последние новости своему редактору: — Александр Исаакович, с трупом пока ничего не ясно.

— И слышать не хочу, — замахал он на нее руками. — По всем телеканалам уже передали, что обнаружено тело Воронина. А наша сегодняшняя газета сообщила, что он жив-здоров. Мне уже обзвонились. Коллеги издеваются: уж не реклама ли это секты, оживляющей мертвецов.

— Но опознание же еще не проводили, — гнула свое Верочка.

— Хватит, — разъярился Гольдмановский. — Наталья Алексеевна была права, у вас пока кишка тонка такими громкими делами заниматься. Для этого нужно больше опыта и связей, как у Рожкиной. Так что оставьте эту историю ей. А вам полезно будет пороху понюхать, то есть дыму. Отправляйтесь-ка писать репортаж про пожар. На информационной ленте появилось сообщение, что горит стоматологическая лечебница в Строгине.


— Что еще за новости, Евгений Владимирович? Почему я узнаю обо всем последней? — В комнату неожиданно ворвалась незнакомая Лизе дама и с ходу вклинилась в беседу психолога и следователя.

Дама была одета в норковую шубу до пят, хотя еще даже не выпал снег. На каждом пальце у нее красовалось по крупному перстню. В руках она, как знамя, держала газету.

— Вот, читали свежую прессу, Евгений Владимирович? — поинтересовалась она. — Или вы у нас не читатель, а писатель? Протокол допроса накропали и ни с кем не поделились. А, между прочим, в Уголовно-процессуальном кодексе прописано, что стороны защиты и обвинения равноправны. Почему же я из газет узнаю, что объявился свидетель, который видел нашего убитого живым и здоровым? А ведь это значит, что никакого убийства не было. Почему же моя клиентка звонит мне в истерике, говорит, вы ее вчера полночи допрашивали. Грязно намекали на измены мужа. Про пистолет какой-то выпытывали. Хотели ее руки на предмет частиц пороха исследовать…

— Неужели из газет узнали, Ирэна Петровна? — наигранно удивился Оладушкин. — А я-то, признаюсь, гадал, не вы ли эту свидетельницу ко мне прислали, как только поняли, что Людмила Константиновна из свидетельниц может в подозреваемые податься.

— С чего это вдруг? Она чиста, как белая роза. А вы еще и меня подозреваете, что я организовала дачу ложных показаний? — возмутилась шубовладелица. — Как вы можете? Мальчишка, да вы еще сказки вместо Уголовного кодекса читали, а я уже дела выигрывала.

— Надо же, а выглядите как моя ровесница! — усмехнулся Оладушкин и мигом превратил пантеру в кошечку.

— Да ладно вам! — кокетливо воскликнула Ирэна Петровна.

И тут Лиза заметила, что у дамы на лице нет морщин. Ни одной. Или ее муж, если он у нее есть, рискует сесть за педофилию. Или перед ними раскинулось море ботокса без волн времени.

— Знакомьтесь. — Следователь перешел на официальный тон. — Это Ирэна Кузьминская — адвокат Людмилы Ворониной. А это Елизавета Огарева — психолог, который будет работать с вашей клиенткой.

— О, вы призваны помочь ей вспомнить все. — Адвокат вцепилась в рукав Лизы. — Доказать, что подозрения в ее адрес смехотворны. Мы-то с вами, Лизонька, знаем мужчин и можем предположить, что супруг инсценировал собственную смерть, чтобы сбежать за границу с деньгами вкладчиков и с какой-нибудь ногастой блондинкой, едва вышедшей из школьного возраста.

— Ирэна Петровна! — Оладушкин погрозил ей пальцем. — Что за давление на независимого специалиста?

— А я что? Я ничего. Просто мысли вслух. Кстати, Евгений Владимирович, как фамилия-то бесценной свидетельницы? Дайте контактный телефончик. Ее показания в нашу пользу, так что не бойтесь, мы ее не обидим.

— Ирэна Петровна, сбавьте обороты. Никто вашей клиентке обвинения в убийстве не предъявлял. А если предъявят, вы обо всем узнаете в установленном законом порядке. Когда будете знакомиться с материалами уголовного дела перед тем, как оно будет передано в суд.

Лиза, конечно, промолчала о том, что вчера ужинала с бесценной свидетельницей, да и позавчера тоже…


— Вот это да! Смотри, прямо Летучий голландец. И летит он точно на нас! — восторженно проорал на ухо Верочке лохматый невысокий суетливый парень, который просил величать его Витьком, — фотограф, приехавший вместе с ней на пожар.

Он имел в виду облако черного дыма, которое заставляло людей кашлять и тереть глаза даже за оцеплением. Близко к зданию журналистов не пустили. Они наблюдали за работой огнеборцев издалека, пытались взять интервью у водителей пожарных машин и у очевидцев.

— Жертв нет, посетителей и врачей клиники успели эвакуировать, — только и сообщил начальник штаба пожаротушения в форме подполковника.

На него тут же набросились журналисты:

— Каковы причины пожара?

— Каков ущерб?

— А правду говорят, что это клиника для звезд, что здесь певцы и депутаты зубы лечат? Может быть, это было покушение: выстрел из огнемета в ВИП-персону?

— Да вы что! — вытаращил глаза начштаба. — Это обычное возгорание. Огонь уже локализован. Причину определит пожаротехническая экспертиза. К настоящему моменту это вся информация… Эй, ты что делаешь! Слезай! Или хотя бы не скачи, как козел. — И подполковник бросился к одной из пожарных машин, на крыше которой в поисках интересного кадра подпрыгивал Витек.

Но Верочка не увидела, как фотографа принудительно возвращали на грешную землю. Ее внимание отвлек знакомый голос.

— Ужас! Я едва не умерла. Представляешь, дым, гам, крики! Последний день Помпеи! — причитала рыжеволосая девица модельного вида, одетая в короткий жакет из серебристой норки в стиле «не греет, но выглядит потрясающе».

— Главное, что все обошлось, — пытался успокоить ее спутник — светловолосый высокий мужчина в дорогом костюме. — Маруся, не драматизируй.

— Да, тебе легко говорить! А моя норка теперь пахнет шашлыком. И не называй меня Марусей, я же не доярка какая-нибудь…

«Да, не доярка, — согласилась Верочка, — а жена моего мужа».

— Привет! — Верочка все-таки решилась приблизиться к парочке, будто сошедшей с обложки гламурного журнала.

— Боже мой! — Девушка вздрогнула, будто привидение увидела.

— Здравствуй, Верочка, — улыбнулся Егор Сотовский.

— Что ты тут делаешь? — Спутница Егора удивленно распахнула свои огромные, накрашенные личным стилистом глаза.

— Я здесь работаю, Марина.

— Ты теперь стоматолог?

— Нет, я по-прежнему журналист. Делаю репортаж о пожаре.

— О! Обязательно напиши, как тут было ужасно, — потребовала Марина. — Представляешь, я как раз пришла на плановый осмотр. Только рот открыла, как в коридоре что-то зазвенело, сигнализация, наверное. Все закричали, побежали. Еле жива осталась… Конечно, я сразу позвонила Егору, чтобы он забрал меня из этого ада.

— Представляю! Оказаться в эпицентре пожара. — Верочка изобразила сочувствие.

Но вообще-то она не очень жалела дочь нефтяного магната и жену, пусть и гражданскую, Егора. В конце концов, лечебница занимает первый этаж, решеток на пластиковых окнах нет, так что особого риска для клиентов не было.

— Мне пришлось в окно вылезать, — подтвердила ее мысли Марина. — Ведь источник огня был как раз у входа — в регистратуре. Ужас, я чуть любимую юбку от Alberta Ferretti не порвала…

— Мне очень жаль. Могу я твои слова в статье использовать? — спросила Верочка деловым тоном.

— Конечно используй, только фамилий не называй. Ни мою, чтобы папу не волновать, ни дизайнера — обойдется без бесплатной рекламы. Просто напиши: как нам сообщила постоянная клиентка элитной клиники в классной юбке и шубке…

— Спасибо, Марина. Ну, не буду вас больше задерживать. — Верочка взглянула на Егора.

Нет, ей хотелось бы и дальше стоять и смотреть в его голубые глаза и на короткую светлую челку, которая делала его мужественное лицо немножко мальчишеским. Но вместо верхней одежды у Егора была машина. К ней парочка и направлялась, когда их окликнула Верочка. А в замороженном виде столь полезный продукт, как «любимый мужчина», может потерять свои ценные свойства. Этого допустить никак нельзя, ведь данный бренд не так часто встречается.

— Приятно было увидеть тебя, Верочка, — сказал Егор на прощание, не подозревая, что она мысленно сравнила его с брокколи в пакете.


Верочка вернулась в редакцию, написала заметку в сто строк о пожаре в элитной стоматологической клинике. И почувствовала себя плохо. То ли из-за трупа банкира, то ли из-за встречи с бывшим мужем, который теперь спасает из ада не ее, то ли из-за дыма у нее разболелась голова. Верочка ушла домой пораньше, померила температуру: 37,5. Может быть, это акклиматизация после Египта?

Она надела теплый махровый халат, выпила чаю с малиновым вареньем и лимоном и решила немного поспать. Но в семь вечера в дверь ее квартиры позвонили. В глазок она увидела невысокого плечистого парня в темной куртке и кепке.

— Откройте, милиция! — потребовал он и раскрыл удостоверение.

Хозяйка, конечно, не рассмотрела его слезящимися глазами, но законопослушно щелкнула замком.

— Оперуполномоченный Иванченко, — представился визитер. — Следователь Оладушкин поручил мне задать вам несколько вопросов.

— Проходите.

Пока гость устраивался на диване в гостиной, Верочка забежала в ванную, схватила расческу и поправила волосы. Когда голова раскалывается, это уже подвиг.

— Вы насчет Воронина? — догадалась хозяйка, возвращаясь в комнату.

— Скорее уж, на счет Ворониной, — хмыкнул гость. — Гражданка Малахова, сколько вам заплатила гражданка Воронина, чтобы вы дали показания, что видели ее супруга живым?

— Это что за новости! — возмутилась Верочка. — Я на самом деле встретила Анатолия Геннадьевича в Египте, а с его женой не знакома, во всяком случае, с Людмилой. И никаких денег уже давно не получала, а мне, между прочим, нужно кредиты выплачивать!

— Хорошо, хорошо. — Опер уменьшил подозрительность в голосе. — Просто, согласитесь, странно получается. Вы говорите, гражданин жив, а он, извините, труп.

— А разве есть стопроцентная уверенность, что нашли тело именно Воронина? — Верочка знала, что нет.

— Ну, труп не сильно узнаваем, поэтому еще предстоят всякие экспертизы, — признал милиционер. — Но… Ведь у мертвого гражданина на руке были надеты часы «Ролекс». Заместитель Воронина показал, что именно такие в банке подарили шефу на прошлый день рождения. Так что основания полагать, что это гражданин Воронин, у следствия есть.

— Извините, но часы пропавшего — это все-таки не сам пропавший, — возразила Верочка. — К тому же банкир пропал недавно, а труп, я слышала, сильно разложился.

— Вы, гражданка Малахова, случайно, адвокатом гражданки Ворониной не подрабатываете? — опять посуровел оперативник. — Много у нее заступничков. И официальных и не очень. Уже и из ее научной лаборатории звонили: заверяли, что она известная ученая, так что нечего ее лишний раз на допрос таскать. И из мэрии был звонок. Она-де ценная гражданка, на благо города много сделала. Видишь ли, она разработала специальное химическое соединение, которое помогает быстрее утилизировать отходы и не переполнять свалки мегаполиса. Ей даже за это какой-то орден столичный дали. Как будто орден мешает при стрельбе…

— Подождите. — У Верочки промелькнула какая-то мысль. Важная, но она успела ухватить только ее кончик. — Как вы сказали: утилизация отходов? Черт возьми, а если этим составом обработать труп, он ведь, наверное, тоже быстрее того…

— Заметьте, не я это предположил, — со значением отозвался милиционер.

Верочку трясло уже не от лихорадки. Неужели это все-таки тело банкира? Что же получается? Ученая дама убила мужа, быстро утилизировала, а Верочке явился его призрак?..


Глава 7


«Призраки существуют. Они приходят к нам по ночам и терзают бессонницей, сожалениями. Причем чаще всего это призраки нас самих.

Надо было сделать не так и сказать не то, — укоризненно качают они головой. И бродят по кладбищу упущенных возможностей.

А ты ворочаешься с боку на бок и встаешь с ощущением усталости, вымотанности, загнанности, ведь убежать от этих привидений нельзя. Но и слушать их нет сил. Потому что все уже произошло. Они ведь не предвестники.

Если бы знать заранее, что, а главное, кого выбрать. Но все меняется. И работа становится ярмом. И самые близкие люди поворачиваются спиной. И даже деньги не радуют. А призраки являются чаще. И вроде бы все-таки зовут куда-то, подталкивают. Уроки прошлого полезны для будущего. Но вот к чему подталкивают? К заботливо вырытой могиле? Или действительно еще не поздно на что-то решиться, что-то изменить?»


Людмила Воронина сразу же понравилась Лизе. Приятная, ухоженная, хорошо одетая женщина пришла точно к назначенному времени. Модная стрижка, черные волосы, умелый макияж, вишневый брючный костюм с черной рубашкой. Она, в отличие от своего адвоката, не молодилась, выглядела за сорок. Но большие умные карие глаза делали ее привлекательной в любом возрасте. Она немного прихрамывала, однако и это ее не портило.

— Вы — мой новый промыватель мозгов? — слегка улыбнулась Воронина Лизе, усаживаясь через стол от нее.

На безутешную вдову она не походила, но смотрела не без печали.

— Да, только напор постараюсь дать небольшой, и без стирального порошка обойдемся, — в тон ей ответила Лиза. — Вы готовы, Людмила Константиновна?

— К чему?

— К словесному ассоциативному тесту. Я буду называть вам слово, а вы произносить то, с чем это слово у вас ассоциируется. Например, зима — мороз, ручка — чернила. И так далее. Естественно, наша беседа записывается.

— Неужели со времен Юнга ничего не изменилось? — покачала головой Воронина. — Неужели швейцарский психолог может помочь заглянуть в русскую душу? А как же «умом не понять, аршином не измерить»? Ведь только у русских колбаса ассоциируется с туалетной бумагой, а наука с бедностью…

Хорошо, что психолог не следователь и не должен спрашивать «признаете ли вы свою вину». С этой женщиной Лиза с удовольствием побеседовала бы о многом другом, кроме преступления.

— Людмила Константиновна, как ни странно, метод Юнга работает, — заверила ее Лиза. — Особенно вместе с современными приборами. — Она кивнула на небольшой чемоданчик с оборудованием. — Я подключу датчики, которые фиксируют время ответа, ваше дыхание и пульс. Вот так. А теперь начнем. Первое слово «журавль».

— Конечно же «синица», — ответила Воронина.

— Хорошо. Но прошу вас ограничиться только одним словом. «Дождь».

— «Туча».

— «Любовь».

— «Морковь»…

И так сто раз подряд. К концу сеанса Людмила Константиновна явно устала. Она уже не улыбалась и не пыталась иронизировать. Отвечала быстро и отрывисто. И мечтала только, чтобы эта монотонность побыстрее закончилась. Но оказалось, что после финиша ей придется пройти дистанцию еще раз.

— Сейчас мы прервемся на пять минут, — сообщила Лиза. — Вы можете отдохнуть, выпить воды. А потом я повторю слова, а вы должны воспроизвести ваши ответы.

— Господи, я уже половину забыла. Нельзя сделать это завтра?

— Нет, Людмила Константиновна. В этом суть эксперимента.

— Да-а, зря я не заглядывала в книги по психологии с института…


Верочке снилась школа, урок биологии. Ее вызывают к доске. Она не волнуется, она все выучила. Она идет по ряду и улыбается одноклассникам. Но оказывается, ей не нужно отвечать. Не нужно рисовать ничего на доске. Ей предстоит выполнить совсем другое задание.

У доски ее ждет… скелет. Обычный такой, белый, с пустыми глазницами черепа. На колесиках, чтобы удобнее было демонстрировать учащимся как грудную клетку, так и позвоночник.

— Потанцуем? — улыбается ей скелет. И хватает костлявыми пальцами за руку.

— Этот экземпляр сделан на заказ для нашего учебного заведения, — слышит Верочка голос учителя — невысокого человека в куртке и кепке. — Его в кратчайшие сроки изготовила видный ученый Людмила Воронина, применив передовую технологию утилизации человеческих останков.

— Вальс! — орет в ухо Верочке скелет и начинает кружить ее между парт.

— Я не танцую, я пою, — в отчаянии крикнула Верочка.

Скелет остановился, но стало только хуже. Он взял свою ногу в свои руки. Оторвал ее и начал размахивать ею над головой, то есть черепом…

Верочка проснулась в холодном поту. В комнате было темно и тихо. Она дома, она давно сдала все экзамены. Ее больше не вызывают к доске. Она поправила сбившийся плед влажными руками. Ей стало жарко. Значит, температура спала. Ей просто приснился кошмар. После того как оперативник ушел, она снова прилегла и, видимо, задремала.

Понятно, что история с пропавшим банкиром сводит ее с ума. Все время появляются новые детали, которые полностью меняют всю картину. Тем интереснее провести собственное расследование и доказать, что она не врет, когда говорит, будто видела Воронина в Шарм-эль-Шейхе. Когда она докопается до истины, то сможет написать такую статью, что у Натальи Рожкиной отвиснет челюсть. А Верочка еще подумает, отдать ли материал в газету, где работает, или подыскать более солидную оправу под свой бриллиант…

Верочка встала и отправилась в ванную. Так как ремонт там не был закончен, приходилось маскировать это романтикой. Хозяйка повесила на неотделанную стену огромное зеркало, чтобы оно отражало другую — облицованную, и принимала ванну при свечах, чтобы не замечать небольшие (как она внушала себе) дефекты. Погрузившись в пену с ароматом молока и меда, Верочка продолжила внутренний монолог.

Отлично, с профессиональными планами все ясно. Но не работой единой… Черт, ну почему судьба опять столкнула ее с Егором? А он, конечно, по-прежнему имеет вид, манеры и деньги мужчины девичьих грез. Мог бы хоть на сегодня стать обычным русским парнем: надеть что-нибудь нелепое, забыть помыться, сплюнуть себе под ноги и сказать матом. Как же, дождешься от него!

И Марина эта. Идеальная спутница. Мало того что природа дала ее папе нефть, а ей самой прекрасную фигуру и лицо. Так эта нефть, вернее, этот папа купил дочке сначала спортивный клуб, а потом еще личный салон красоты. Представляете, как стараются для владелицы парикмахеры, маникюрши и массажисты? Ну почему одним все, а другим даже кафеля на ванную не хватило?

Верочка тяжело вздохнула. Но решила не завидовать, а что-нибудь предпринять. После ванны она откопала в своей сумочке визитки покойного банкира и живого, здорового, как она надеялась, волосатого блондина с дискотеки в Египте. Нельзя сказать, что он произвел на нее тогда сильное впечатление, однако выбирать не приходилось. Не на тот же свет звонить.

Юрист Чемоданов ответил после второго гудка.

— Привет, это Верочка! — жизнерадостно начала она. — Помнишь? Красное море, горячие танцы…

— Рыжие волосы! Конечно помню, — с энтузиазмом воскликнул ее собеседник.

— Вот и отлично. Если ты уже в Москве, мы могли бы встретиться…

— Здорово! Давай в субботу вечером. Выбирай ресторан сама.

— Я предпочитаю французскую кухню…


— Результаты получились неожиданными, — примерно в это же время сообщила Лиза профессору Валерианову.

Она часа два потратила на тестирование Людмилы Ворониной, а показатели обрабатывала до вечера. Сначала пропустила через компьютер цифровую запись беседы, потом наложила физиологические показатели. Еще какое-то время размышляла, что бы это значило. И теперь могла отчитаться перед научным руководителем.

— Тебе она тоже понравилась? — спросил Лев Алексеевич. — Все твердят мне в один голос, что она милейшая женщина. Хотя следователь не исключает, что внешность обманчива.

— Она милейшая женщина, — подтвердила Лиза.

— То есть не заявляет: мол, я жена банкира, я куплю все ваше следствие вместе с вашим судом?

— Она не напомнила ни следователю, ни мне даже о том, что является уважаемым ученым. К нашему эксперименту отнеслась по-деловому и с легкой иронией.

— С иронией? — Это не понравилось профессору. — Но ведь речь идет о страшных вещах. Ее муж пропал, в ее доме кровь и гильзы.

— Мы не говорили о преступлении, — напомнила Лиза. — Я просмотрела видеозапись ее первого допроса следователем. Там Людмила Константиновна выглядит подавленной и несчастной.

— А с тобой она общалась по-другому. Интересно знать почему.

— Может быть, потому, что в ее деле появились показания свидетельницы, которая видела ее супруга за границей. И женщина поверила, что никакого убийства не было.

— Думаю, многие жены предпочтут видеть мужа в гробу, а не в объятиях блондинки под пальмами, — усмехнулся профессор. — Но с другой стороны, сегодня нашли труп, возможно, как раз Анатолия Воронина. Так что ты там сказала, Лиза, о неожиданностях?

Она разложила на столе свои записи.

— Вот, Лев Алексеевич, послушайте ответы Ворониной на значимые для следствия слова-стимулы: «пропал — бросил, гараж — машина, пистолет — кобура, семья — развод, муж — ребенок».

— Что ж, гараж и пистолет вызвали стандартные ассоциации, — заметил профессор. — Как у человека, который никогда не стрелял из пистолета в гараже. А все остальное — ответы женщины, которую бросил муж, а семья распалась потому, что у них не было детей. Возможно, это на самом деле так. Или Людмила Константиновна специально рисует нам такой образ. Судя по всему, ей не занимать знаний и выдержки. Возможно, она была не до конца откровенной. Что показали приборы?

— Она отвечала быстро, особых эмоциональных реакций не проявляла. Дыхание не сбивалось, сердцебиение не учащалось. Все это случилось на другой группе слов.

— То есть значимые для следствия слова ничего не значат для нее. Но все же что-то вывело нашу пациентку из равновесия…

— Да. Вот эти ассоциации: «автомобиль — колесо, дорога — опасность, смерть — декабрь, ложь — угроза, деньги — обман, убийство — авария, наука — шантаж, женщина — беда».

— И что вы об этом думаете, Лиза?

— Почему пациентка ассоциирует дело всей своей жизни с шантажом, свой пол с несчастьем, а деньги, недостатка в которых у нее нет, с обманом — пока непонятно, — призналась Лиза. — А что касается всего остального… В декабре прошлого года Людмила Константиновна попала в аварию. У ее машины на большой скорости отскочило колесо, иномарка потеряла управление и перевернулась на обочине. Воронина едва не погибла, получила серьезные травмы. Ассоциативные тесты показывают, что Людмила Константиновна сознательно или подсознательно воспринимает случившееся не как дорожно-транспортное происшествие, а как покушение на собственную жизнь…


Приняв ванну и назначив свидание, Верочка переоделась в голубые джинсы, желтую майку и отправилась в кухню. Почти девять вечера. У нее в запасе совсем немного времени, чтобы приготовить «большое и вкусное спасибо». Микроволновка не подвела, уже через двадцать минут рыбное филе под майонезом с приправами превратилось в нечто ароматное и аппетитное. Осталось только лимонным соком сбрызнуть.

Лиза и Андрей вернулись с работы практически одновременно. Поздно. И оба заскочили перекусить к соседке. И поболтать.

Хотя Андрей предпочитал жевать и если говорить, то о еде.

— Очень вкусно! Можно добавки? Спасибо, Верочка, за рыбный день. Хотя, если бы ты и захотела поиздеваться, холодец все равно не успела бы приготовить…

— Похоже, я добавила работы вашей следственно-оперативной группе, — сменила кулинарную тему Лиза.

— А я сама себя высекла! — горестно вздохнула Верочка. — Нашла еще одно подтверждение тому, что банкир все-таки мертв.

— Минуточку, кто из нас участвует в расследовании? — возмутился Андрей.

— Мы! — хором ответили девушки.

— Нечего считать нас дурочками, которые путаются под ногами у настоящих сыщиков, — хмыкнула Лиза. — Я официально помогаю следствию как психолог.

— А я веду журналистское расследование, — подхватила Верочка. — Пресса, как известно, четвертая власть.

— По сравнению с вашими успехами — у меня полный провал, — вынужден был признать Андрей. — Я так и не нашел ногу мертвеца.

— Вот видишь. Мы — бесценные помощники! — провозгласила Верочка.

— Тебя сегодня назвали бесценной свидетельницей, — вспомнила Лиза. — Адвокат Ворониной мечтает с тобой познакомиться.

— А зачем ей адвокат? Подозревают, что это она укокошила благоверного? — Верочка сделала вид, что слышит об этом впервые. Из журналистской привычки задавать вопросы о том, что сам уже знаешь.

— Если убивают мужа, жена всегда на подозрении, — авторитетно заявил Андрей. — В ЗАГСе нужно не марш Мендельсона играть, а «Гамлета»…

— Да, на твоей службе трудно быть романтиком, — поняла Верочка.

— Лиза, что там насчет «добавила работы»? — осторожно поинтересовался оперативник, которому и так оставалось лишь мечтать о восьмичасовом рабочем дне.

— Похоже, в истории супругов Ворониных намечается еще одно преступление, — огорошила друзей Лиза.

— Дамочка грохнула еще кого-то? Может быть, она — серийная вдова?

— Боюсь, что это ее пытались убить. В прошлом году. Возможно, авария, в которую она попала, не стечение обстоятельств, а чья-то злая воля.

— Ты серьезно, Лиза?

— Это только предположение, но оно требует проверки.

— Я, кажется, даже знаю, кто будет проверять эту бесперспективную версию, — вздохнул Андрей. — Нужно затребовать отчеты в ГАИ, результаты автотехнической экспертизы. И все зачем? Чтобы присяжным стало жалко бедную жену банкира?

— Ты думаешь, она специально вспомнила про аварию?

— Конечно, если запахнет жареным, можно изобразить из себя жертву. Мол, это муж пытался ее кокнуть. И ей пришлось застрелить его в порядке самообороны. Это ничего, что прошел почти год. Жертва просто набиралась сил…

— А можно без иронии, — попросила Лиза. — Против Ворониной есть серьезные улики?

— Кое-что есть, — уклончиво ответил Андрей. — Не проси сказать что. Это действительно тайна следствия.

— Да знаю я вашу тайну, — хмыкнула Верочка, не понимая, радоваться ей или как. — Все дело в теле! Ну, то есть в найденном трупе, который, как оказалось, банкира.

— Что значит «оказалось»? — Для Андрея это, похоже, стало новостью. — На опознание уйдет несколько дней. Тело сильно разложилось, так что на глазок не определишь. Будут проводить реконструкцию прижизненного облика по черепу, запрашивать зубную карту и все такое.

— А почему оно так сильно разложилось, если и недели не прошло с момента исчезновения банкира? — встряла Лиза.

— Может быть, это не он, — кивнул Андрей. — Или тело сначала держали в теплом, влажном помещении. Или…

— Андрей, ты что, не в курсе? — перебила Верочка. — Мы же уже ответили на этот вопрос. Химическая лаборатория, которую возглавляет Воронина, разработала специальный состав, ускоряющий процесс разложения. Вообще-то это используется для уничтожения мусора, отходов всяких. Но и труп подойдет.

— Впервые об этом слышу, — откликнулся Андрей. — И кто это «мы», которые ответили на этот вопрос?

— Я и оперуполномоченный Иванченко. Он приходил ко мне сегодня домой, мы мило побеседовали.

— Иванченко? — переспросил парень. — В нашей группе такого нет.

— Ну как же, Андрей. Он сказал, что его прислал следователь Оладушкин. Он мне рассказал про костюм и часы «Ролекс» на трупе.

— Оладушкин есть, костюм и «Ролекс» тоже. Но опера Иванченко я не знаю. Как он хоть выглядел?

— Обычный такой. Невысокий, в куртке и кепке. Удостоверение показал.

— И что в нем было написано?

— Я наизусть не учила. Но удостоверение милицейское. Корочки, печать, фотография…

— Андрей, дело-то громкое, следственная группа большая. Может быть, они подключили кого-то из территориальных отделов милиции, — предположила Лиза.

— Ладно, сейчас уточню. — Андрей достал мобильник. Ему совсем не понравилось, что Верочка и какой-то опер что-то там выяснили за его спиной. — Товарищ начальник, это Никольский. Тут свидетельница Малахова сообщила мне, что по вашему поручению к ней домой явился опер Иванченко. Они поговорили, он ушел, но забыл у нее свою кепку. Из какого он отделения, не подскажете? Что? Да, Иванченко. Не знаете такого? Беседовать с Малаховой никому не поручали? Странно. Ладно, простите за поздний звонок. Верочке стало не по себе.

— Это ты сейчас Оладушкину звонил? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Ему самому.

— И он тоже Иванченко не знает?

— Впервые слышит. Мало того, никого к тебе, Верочка, не посылал. Ни из управления, ни с территории.

— Кто же ко мне приходил? — совсем растерялась она. — Опять галлюцинация?


Глава 8


«Не замечали, что милый, пушистый песик вполне может оказаться кусачим, а ободранная дворовая собака станет самым преданным другом? Короче, не верь глазам своим…

Не в первый раз убеждаюсь, что слово значит больше взгляда. Переодеться легко, а вот изменить речь сложнее. Она — отражение мыслей или их отсутствия.

Мне говорят: эта девушка из интеллигентной семьи, папа — профессор, она знает четыре языка, а матерится только ради эпатажного образа. Я не верю. Интеллект и простое чувство брезгливости не позволят выбрать образ вокзальной проститутки, даже такой, которая дорого берет. Хотя актеры могут сыграть все, что угодно. Но сколько длится спектакль? Часа два. А потом они становятся самими собой. Если же ты никак не выйдешь из образа, значит, это не роль, а натура.

Надо помнить об этом, задумывая спектакль…»


Верочке стало страшно. Если и дальше так пойдет, ей придется приставать на улице к прохожим с вопросом: «Вы тоже это видите или это шоу для одного зрителя?» Может быть, ей приснился таинственный визитер? Она устала, плохо себя чувствовала, задремала, и он явился ей во сне? Или незнакомец действительно был здесь, но оказался не тем, за кого себя выдает? Еще не ясно, какой из этих вариантов хуже…

— Получается, что я пустила к себе в квартиру непонятно кого? — беспомощно пробормотала она. — С неизвестными даже в общественных местах разговаривать не рекомендуется. А он прямо тут на моем диване сидел. Ой!

— Не волнуйся, обшивка цела, — утешил Андрей.

— Но кто был этот тип в кепке? И зачем он мне наврал? — недоумевала Верочка.

— Видимо, хотел у тебя что-то выведать. Лиза же сказала, что тобой интересуется адвокат Людмилы Ворониной. Мне эта банкирская женушка доверия не внушает.

— А у меня сложилось впечатление, что товарищ пришел с другой стороны, — возразила Лиза. — Это же он сообщил Верочке о научных изысканиях подозреваемой.

— Так нахимичила Людмила Воронина с телом своего мужа или нет? — хотелось бы знать Верочке.

— Известно только, что она занималась наукой, но что конкретно делала, мы не в курсе, — признался Андрей. — Следствие не предполагало, что ее профессия как-то связана с преступлением.

— Теперь вы получили подсказку, причем именно благодаря «оперу Иванченко». Надо бы проверить его информацию, — решила Лиза. — Давайте посмотрим в Интернете. Если за свою разработку Воронина получила официальное признание мэрии, это должно быть в Сети.

Верочка включила свой ноутбук, и Лиза углубилась в ссылки и поисковые системы. Верочка тоже не смогла просто сидеть и переживать, она вцепилась в грязные тарелки и отправила их под кран. Андрей включил телевизор. Криминальные сериалы с тревожной музыкой и следователями-каратистами вызывали лишь улыбку. Он выбрал спортивный канал.

— Что ж, твой гость не солгал, — заключила Лиза, когда жидкость для мытья посуды была почти на исходе, а в матче как раз объявили перерыв. — Людмила Воронина действительно специалист по утилизации. Так что судебным медикам при определении времени смерти нужно это учитывать.

— То есть тот сильно несвежий труп все-таки может оказаться недавно умершим банкиром, принявшим химический душ, — размышляла вслух Верочка.

— Получается, что банкир все-таки мертв, а против его жены все больше улик, — подвел итог Андрей.

— Но как же так… Кого же я тогда… Кто же там в Египте?

— Да, забыл тебе сказать, Верочка. Мы проверили аэропорты. Анатолий Воронин в Египет не улетал. А поездом, как известно, туда не добраться…

— Ничего не понимаю… Но Настя же…

— А что касается Анастасии Савельевой, то вот она покинула пределы нашей родины на самолете, — продолжил Андрей. — Причем в сопровождении своего супруга — Михаила Савельева.

— Она же сказала, что в разводе.

— Нетипичное поведение, — отметила Лиза. — Обычно так женатые мужчины говорят, когда хотят подбить порядочную женщину на беспорядочную и бесперспективную связь.

— Кстати, хорошо, что напомнила. — Андрей поднялся. — У меня на сегодня еще назначена встреча с одной слегка замужней дамой.

— Странно слышать, когда вокруг такие симпатичные и незамужние, — обиделась Верочка.

— Но это же не значит свободные, — усмехнулся Андрей. — Ни за что не поверю, что у тебя, Верочка, не назначено хоть какого-нибудь свидания.

— Ты хорошо меня знаешь, — вынуждена была признать она.

— Ну а ты, Лиза, готова составить мне компанию? Хватит уже обсуждать чужую смерть. Давай уединимся и займемся чем-нибудь жизнеутверждающим.

Она знала, что он шутит, но в какой-то момент ей расхотелось улыбаться. Пауза затянулась.

— Ладно, был бы я профессор, Елизавета, мы бы с вами вместе обязательно поехали на симпозиум в Женеву, — вздохнул опер, помня о ее трепетном отношении к Валерианову. — Но — увы!

Он попрощался, в одиннадцать его ждала у себя Танечка Абакумова — почти коллега. Если бы Андрей искал сегодня в лесопосадке не ногу, а руку и если бы он ее нашел, Танечка сняла бы с нее отпечатки пальцев. Даже если бы для этого потребовалось отделить мертвую кожу и, как перчатку, натянуть ее на свою ладонь.

Танечка была экспертом в криминалистической лаборатории. Несмотря на тяжелую работу, характер имела легкий. Не унывала, хотя мужа-дальнобойщика видела редко. Но ей не давал скучать Андрей. Причем приходить к Танечке нужно было попозже, когда она укладывала спать двоих детишек.


Верочка опять не угодила начальству. На следующее утро на планерке при всех Исакий, то есть Гольдмановский, сделал ей выговор:

— Недожали вы вчерашний материал про пожар. Наталье Алексеевне пришлось за вас его дорабатывать.

— Да уж. — Рожкина со значительным видом выдохнула дым от своей сигареты в направлении Верочки.

— Почему недожала? — Верочка не собиралась отмалчиваться. — Мне сказали, что о причинах возгорания можно будет говорить не раньше сегодняшнего утра. Лучше подождать, чем печатать непроверенные данные.

— При чем тут причины возгорания? — скривилась дылда с сигаретой. — Причины всегда банальны: когда в квартире пожар, значит, алкаш заснул с сигаретой, когда в общественном месте — замыкание какое-нибудь. Но ведь это была элитная клиника. На этом и нужно было потоптаться. Мне пришлось за вас позвонить паре народных артистов и даже одному космонавту.

— И что же интересного они вам сообщили?

— Конечно же ничего. Но я получила возможность добавить кое-что от себя: мол, по некоторым сведениям, звезда эстрады осталась без сеанса отбеливания зубов, концерт под угрозой…

— И кто из нас писатель-фантаст? — пробормотала Верочка.

— Сами виноваты, я же дала им шанс высказаться. Не захотели — пусть теперь читают слухи. — Рожкина снова окутала всех присутствующих облаком дыма.

— Учитесь, Веруня, — назидательно произнес редактор. — Ну а теперь задание на сегодня. Крупная авария на Каширском шоссе. Кто займется?

— Я не могу, — заныла Ада. — У меня дядя недавно в аварию попал. Мы так за него испугались. Я после такого кошмара о ДТП даже слышать не в состоянии, не то что писать. Мне физически плохо делается…

— Если за рулем была женщина, я могу смотаться, — оживился Николай Абрамович.

— Ехать никуда не надо. Достаточно того, что мы туда фотографа послали. Все равно там оба водителя погибли, интервью брать не у кого. Надо только в ГАИ позвонить, выяснить, что к чему.

— Ну тогда другое дело. — Во взгляде Ады появился энтузиазм. — Давайте я позвоню, нужно же как-то преодолевать посттравматический синдром.

— Зачем же так мучиться? Я сделаю подпись под снимок. — Зоя даже вскочила со своего места. — Мне это нетрудно.

Верочка поняла: когда не надо мерзнуть на обочине или дышать дымом на пожаре, работать, не жалея себя и телефонных счетов, готовы все.

Впрочем, и самой Верочке сегодня предстояло много звонков. Ей поручили добыть комментарии к сообщению пресс-службы таможни об изъятии крупной партии «серых» мобильных телефонов. Она позвонила в крупный салон сотовой связи, где ее заверили, что продают исключительно «белые», сертифицированные трубки, поэтому на них успех таможенников никак не скажется, цены не поднимутся.

А вот специалист по ремонту мобильников из сервисного центра, по совместительству преподаватель кафедры радиоэлектроники одного из вузов, заявил:

— Ха, белые, серые. Да хоть в крапинку. Я с советских времен не держал в руках японской техники. Все делается в Китае, все ломается. Может, оно и неплохо. А то как бы я сыну сноуборд купил?..

Еще до обеда выполнив обязательную программу, Верочка решила заняться произвольной. На журфаке ее учили доводить начатое до конца. Если ты сообщаешь о преступлении, будь добра проследить это дело до приговора суда. И если делала репортаж с пожара, выясни его причины. Хотя кое-кто и считает их банальными.

В пресс-службе Государственного пожарного надзора Верочку отфутболили. Мол, еще ничего не ясно, у пожарного инспектора есть десять дней, чтобы выдать заключение. Журналистку такая секретность насторожила. Обычно оплавленные провода и закоптившиеся обогреватели бросаются в глаза сразу же.

— Скажите хотя бы, поджог исключается? — напрямую спросила она.

— Звоните через десять дней, — был ответ.

Что ж, не пускают в дверь, полезем в окно. В Верочке проснулся азарт. Она посидела, подумала и вспомнила, что делами о поджогах занимается вовсе не пожарный инспектор, а территориальная прокуратура. Туда-то и позвонила, попросила соединить ее с дежурным следователем. Если его не вызывали на пожар, значит, поджога нет, банальное возгорание.

— Возбуждено дело по поджогу в клинике. — Следователь оказался более разговорчивым. — Возгорание началось с регистратуры. Есть признаки заноса открытого огня.

— То есть?

— По всей видимости, когда администратор отошла, в регистратуру бросили бутылку с бензином и горящим фитилем из тряпки.

— Ничего себе, прямо боевые действия. Бутылка с зажигательной смесью! Кому же это понадобилось? Неужели кто-то из пациентов остался недоволен вставными зубами? Может быть, они целоваться мешают?

— Оригинальная версия, — хмыкнул ее собеседник. — Но мы склоняемся к мысли о хулиганстве. Знаете ли, иногда подросткам заняться нечем, а тут пиротехническое шоу…

Верочка дала отбой, да так и застыла с телефонной трубкой в руке. Минуточку! Догадка, как тогда при беседе с неопознанным субъектом в кепке, внезапно выскочила откуда-то, как милиционер перед нелегалом. Что там вчера сказал Андрей про зубную карту банкира? Зубная карта, элитная стоматологическая клиника, поджог. Похоже, дворовая шпана здесь ни при чем…

Верочка оглядела офис. Неужели никто, кроме нее, не заметил связи? Наталья Алексеевна с сосредоточенным видом барабанила по клавишам своего компьютера, не подозревая, что в деле банкира появляется очередная сенсация.

Верочка вышла в коридор, решив придать ему статус постоянного переговорного пункта с Андреем.

— Зубная карта банкира сгорела синим пламенем, да? — спросила она свой информированный источник в составе следственно-оперативной группы.

— Почему ты всегда в курсе? — поразился Андрей. — Вчерашняя рыба была фарширована жучком?

— Ага, и я всю ночь слушала прямой репортаж из желудка. Андрей, в комплекте к длинным ногам мне не забыли положить и мозги. Давай рассказывай, потому что я и так все знаю.

В таких условиях трудно утаить информацию.

— Да, сгорела именно та клиника, где ставил пломбы наш банкир, — подтвердил опер. — Да, труп, который вчера обнаружили, обработан какими-то химикатами.

— Кто-то очень не хочет, чтобы тело опознали.

— Понятно кто, Верочка. Убийца. Или супруга. Если это не одно и то же лицо, конечно. Если бы труп не нашли, банкир так и числился бы без вести пропавшим. Через год-другой суд признал бы безвестно отсутствующего мертвым. И жена могла бы претендовать на наследство. А в убийстве ее без трупа не обвинишь. Но теперь другая песня…

— По-моему, Андрей, это полифоническое произведение. Во всяком случае, я слышу здесь минимум два голоса. С одной стороны, пожар в регистратуре мешает провести опознание, как и химическая обработка трупа. Но с другой — химия-то указывает на Воронину. Я уж не говорю про третий голос, переходящий в стон, мой собственный. Я уже устала повторять, что банкир жив.

— Ладно, это дело, конечно, не совсем однозначное, — согласился Андрей. — Однако и эксперты у нас не лыком шиты. Они обещали поднапрячься, отложить другие исследования и уже к вечеру сделать то, что можно в сложившихся обстоятельствах. Реконструировать прижизненный облик по черепу. Надеюсь, редкая бутылка с зажигательной смесью долетит до экспертно-криминалистической лаборатории. Так что вскоре хоть что-то прояснится.

— Только не небо над Москвой, — вздохнула Верочка, глядя в окно на первые снежинки.

Ну почему зима наглым образом является без приглашения уже в ноябре, а весна обычно опаздывает и к середине марта? Копуша!


Вот она, судьба опера. Вчера на дне жизни, вернее, оврага, сегодня — в офисе с евродизайном. Андрей отправился в «Крез-банк». Заместитель Воронина — Николай Степанович Свешников, похожий на добродушного пожилого бухгалтера, а не на лощеного финансиста, — замучил следователя Оладушкина звонками. Все беспокоился: как идет следствие, что же такое приключилось с шефом и почему так часто милейшую Людмилу Константиновну таскают на допросы, она ну никак не может быть замешана в чем-то плохом?

Следователь послал к нему оперативника, чтобы гражданин выговорился и перестал путаться под ногами. Заодно Андрей должен был разведать обстановку в банке. Она оказалась угнетающей.

— Мы банкроты! Банкроты! — вздыхал Николай Степанович, приняв милиционера в своем кабинете — слишком большом для невысокого и неказистого заместителя. — Кто бы мог подумать! Неделя неизвестности, слухи, которые раздули СМИ, сначала об огромной сумме выкупа, потом что Воронин сбежал с деньгами за границу. И дело всей нашей жизни погублено. А ведь у нас был отличный банк. Надежный, стабильный, развивающийся. Эх, да что теперь говорить…

— Именно вы ведь забили тревогу? — уточнил Андрей.

— А что я должен был делать? Анатолий Геннадьевич пропал. Не явился на совещание, которое сам же назначил. Но теперь, задним умом, я понимаю, нужно было утаить, как-то подготовить почву. Молчать, пока не нашли труп. С финансовой точки зрения смерть банкира предпочтительнее его бегства за границу. Какая ирония, нет, даже цинизм! Но тогда я не думал об этом. Я искренне беспокоился. Понимал, что-то произошло. И теперь ясно: у меня были основания. Ведь труп обнаружили. Это значит, что Анатолий Геннадьевич никуда не сбегал. Он не мошенник, он честный человек, хотя и мертвый. Мерзкие похитители. Бессмысленное убийство. На что они только надеялись?

— Вы думаете, это похищение? Но выкуп же не требовали, — напомнил Андрей.

— Наверное, что-то пошло не так. Анатолий оказал сопротивление, и они застрелили его. В любом случае это ужасно…

— Скажите, а на конфликты с женой ваш шеф никогда не жаловался?

— Что вы такое говорите! Людочка — чудесная женщина. Каждому бы такую супругу… — Свешников поморщился и позвонил секретарше. — Валя, принеси мне воды и валокордина накапай, — распорядился он. — Извините, со всей этой заварухой сердечко пошаливает. Нужно бы на больничный уйти. Но тут такое творится. Наверное, пусть уж лучше внешнего управляющего назначают. Мне одному не справиться…


Лиза не спала полночи, представляя себе Андрея в обществе слегка замужней дамы. Похоже, двуспальная кровать — самое подходящее место для утверждения жизни. Ну почему некоторым женщинам все легко, даже изменять мужу, а Лизе трудно быть откровенной с парнем, которого она знает с детства?

Понятно, что они абсолютно разные. Она любит читать и думать, а он действовать. Она при виде, а главное, запахе трупа упала бы в обморок и с трудом заставляет себя смотреть на фотографии в уголовных делах. Он же в состоянии шутить про холодец.

Да, они разные. У нее серо-синие глаза, у него — черные. У нее прямые и светлые волосы, у него темные и чуть вьющиеся. Но почему она порой с трудом удерживается от того, чтобы взъерошить их?

Нет, ей нужен кто-то более респектабельный, с залысинами и диссертацией. Или вообще никто. Одной не так уж плохо. Этому никто не надо носки стирать, он не помешает перечитать перед сном Тэвистокские лекции Юнга…

После анализа ассоциаций ученый переходит к анализу сновидений. Но Людмила Воронина заявила на новой встрече Лизе, что не помнит своих снов.

— Вы, видимо, думаете про меня: «У нее совсем нет совести. Ей не является во сне загубленная душа», — криво усмехнулась пациентка.

Сегодня она гораздо больше нервничала. Оно и понятно. Учитывая новости про найденные останки. Ее, наверное, на опознание приглашали.

— Я думаю, это хорошо, что вас не мучают кошмары, — парировала Лиза. — Но не было ли у вас раньше, до этой истории, каких-нибудь повторяющихся снов? Вы куда-то опаздываете, вас кто-то преследует, вы летаете?

— Нет, не помню ничего такого…

Психотерапия — это взаимодействие. Насильно из пациента его страхи и комплексы не вытянешь. Похоже, Воронина не хочет восстанавливать свою память. А может быть, она ее и не теряла…

— Зачем все это? Неужели мои сны могут снять с меня подозрения? — устало произнесла Людмила Константиновна.

Да, сегодня она выглядела значительно хуже. Круги под глазами, бледность, безразличие во взгляде. Да, похоже, бессонная ночь была не только у Лизы. Но ее проблемы ни в какое сравнение не шли с бедами Ворониной.

«Откуда этот непонятный рецидив романтизма? — спросила себя Лиза. — Чуть не кинулась в объятия Андрея, которому по большому счету все равно, с кем провести ночь. Гораздо лучше с самого начала быть одинокой, чем стать одинокой в результате того, что убила своего мужа или он сбежал с любовницей в теплые края…»

Лиза тряхнула головой. О чем она только думает на работе?

— Хотите, я сама расскажу, что вам снится, — сделала Лиза эффектное предложение.

— Играете в ясновидящую? — удивилась Воронина.

— Нет, мои выводы основаны на научных результатах — анализе вчерашнего ассоциативного теста. Людмила Константиновна, вы ведь часто видите во сне аварию.

— Аварию? — Она еще больше побледнела. — Что ж, вы правы. Нелегко забыть ужас и боль.

— Вы с тех пор, наверное, не садились за руль, — предположила Лиза.

— Ну почему же. Машина ведь не виновата, что муж решил убить меня. А когда ему это не удалось, он решил подставить меня. Тюрьма, знаете ли, для нормального человека не намного лучше могилы.

— О чем вы? — изумилась Лиза.

Разговор принимал совершенно неожиданный оборот.

— Об «этой истории», конечно. Исчезновение, пистолет, труп в лесопосадке… Все по плану. Я все вспомнила. Вернее, не забывала…


Глава 9


«Спектакль — это совершенно особое явление. Непонятно, почему сидишь два часа затаив дыхание и переживаешь за судьбу Генриха Восьмого? Что тебе до него? Он же палач. А «Гамлет»? Всю пьесу подсказываешь герою: отомсти, сверши справедливый суд, убей…

Вот и выходит: мораль не главное, если постановка талантливая. Автор, режиссер, актеры запросто заставят тебя сочувствовать убийце, смеяться над добродетелью, восхищаться злом. Одна «Бригада» чего стоит.

И это не брюзжание, не подумайте. Я не осуждаю, не требую от искусства заниматься исключительно житиями святых. Не спорю с теми, кто говорит: в положительном герое и играть нечего. Другое дело — обаятельный злодей.

Я просто констатирую. Эти наблюдения могут оказаться полезными. Я ведь тоже не прочь поставить спектакль…»


Зимой Верочке особенно хотелось иметь много денег. Понятно, ведь сапоги дороже босоножек. А хозяйку норковой шубки греет не только мех, но и мысль: «Внимание, на мне надета роскошь!» Мало того, если ты богат, ты можешь вообще не заметить русские морозы где-нибудь на Мальдивах.

Увы, у Верочки не было ни шубы на плечах, ни бунгало на берегу океана. Зато имелись долги, признаки сумасшествия и плохое настроение из-за холода и хмури за окном. Оно немного улучшилось после того, как она накануне сдала своему редактору статью о возможной связи стоматологического пожара и дела владельца «Крез-банка». Тут даже Наталья Алексеевна не нашла к чему придраться.

— Интересно все же, что у вас за источники? — с некоторой завистью спросила она у коллеги.

— Непересыхающие, — отшутилась Верочка.

Ладно, хватит хандрить. В конце концов, сегодня суббота. День, когда можно и нужно долго поспать и на законных основаниях лениться. Самый подходящий день для свидания. Даже если у ее избранника вылетят из головы все комплименты, он станет громко смеяться и дружески пинать ее ногой под столом, она не будет против. Ведь в отношениях с мужчиной не это главное. Сегодня для Верочки главным будет вкусно поесть. Потому что в ее холодильнике осталась одна баночка йогурта, а в магазин идти не хотелось. Коварство супермаркетов в том, что там только у кассы замечаешь: ты превысила сумму не только минимальной, но и средней зарплаты. И при этом ничего особенного не купила…

Нет, Верочка не будет чувствовать себя стесненной в средствах и в любви. Она красива и соблазнительна. У Васи Чемоданова дыхание перехватит, когда он увидит ее в модной юбке цвета вишни и совершенно новой полупрозрачной блузке оттенка цветущей сакуры. Верочка как углядела эту красоту в бутике, так сразу и поняла, что обязана ее купить. Пусть сначала это показалось ненужной тратой, очевидным перерасходом ее скромного бюджета. На самом деле это выгодная инвестиция. Ведь у каждого нормального мужчины, а тем более состоятельного юриста, должно появиться немедленное желание дополнить это великолепие, например, рубинами. Да и, между нами говоря, бриллианты к ансамблю подойдут…

Верочка начала готовиться к ужину сразу после завтрака: расслабляющая ванна, бодрящая эпиляция, нелегкий выбор помады, стрелка, появившаяся на колготках в самый последний момент. Но, несмотря ни на что, в восемь вечера Верочка улыбалась, благоухала, готова была манить и околдовывать.

Новый знакомый позвонил ей на сотовый, сообщил, что его «тойота» ждет у подъезда. Когда Верочка спустилась, Вася сильно принял вбок и открыл ей дверь изнутри. Мог бы, конечно, прикатить на «бентли» и выйти из машины, но не будем придираться, вдруг это у него такая лечебная гимнастика…

Верочка предпочла не просто французскую кухню, она выбрала единственный ресторан в Москве, с владельцем которого была знакома.

— Ого, какие гости! — Дмитрий Лунев — ресторатор и муж Альбины Сотовской — не имел привычки забывать старых друзей, особенно хорошеньких и рыжеволосых. — Давно не виделись, красавица. Сейчас поищем столик.

— Не надо, нас уже ждут, — остановил его юрист.

Так они удивили друг друга. Верочка Васю личными связями с хозяином заведения, он ее — теснотой за их столиком. Оказалось, что у нее свидание не только с Васей, но и с его коллегами — мужчиной и женщиной средних лет.

— Мы вчера закончили важную сделку и сегодня решили отметить это дело, — сообщил длинноволосый юрист. — Знакомьтесь, это Вера Малахова, а это Гена Фролов и Карина Покровская.

— Здравствуйте. — Верочка изобразила улыбку, но вообще-то удивилась.

А как же «ты и я», «глаза в глаза», «рука в руке» и все такое?

Граждане, знающие законы, заказали устриц. Верочка отважилась на салат с черными трюфелями. Это вроде грибы и не мухоморы, значит, есть можно. Хорошо, что у Димки совсем не снобский ресторан и в меню блюда указаны и по-французски, и по-русски.

— Вера, что же вы не отведали деликатес? Устрицы опасно есть только летом, — слегка снисходительно обратилась к ней Карина. — Планктон в море становится токсичным. Так что их едят только в те месяцы года, в названии которых есть буква «г». Сейчас — самое время.

«Сразила наповал, — хмыкнула про себя Верочка. — Еще спроси у деревенщины, бордо какого шато я предпочитаю».

— Верочке, наверное, просто надоели устрицы, — довольно ухмыльнулся Вася. — Ее помнит в лицо здешний босс, она тут завсегдатай.

— О! — Карина проявила неподдельный интерес. — Как, вы сказали, ваша фамилия?

Кто ваш папа или муж? — было написано у нее на лице.

— Обойдемся без проверки документов. — Верочка произнесла это так, будто еще и паспорт не получала.

— Ха-ха, у нее чудесное чувство юмора, — восхитился Чемоданов.

Было видно, что он гордится своей спутницей. У нее сложилось впечатление, что он выставляет ее напоказ, как медаль. Но у этого украшения оказался довольно острый язычок. Верочка, чтобы не наброситься на еду, как голодный волк, попробовала вклиниться в разговор:

— Значит, вы юристы? А какие: уголовники или цивилизованные люди? — как бы пошутила.

— Она прелесть! — вскричал Вася. — Она знает разницу между специализацией по уголовному и гражданскому праву.

— Только специалистов по гражданскому праву называют цивилистами, — занудным тоном поправила Карина. — Мы они и есть.

— Простите, не знала, что вас нельзя называть цивилизованными людьми, — покаялась Верочка.

Карина убила ее взглядом и завела сугубо деловую беседу:

— Итак, на чем мы остановились? На вопросе инвестиций. Здесь много подводных течений. Например, товарищество на доверии придумали специально, чтобы кинуть как можно больше лохов.

— Ежу понятно, что надо заключать договор о долевом участии…

Да, все пошло совсем не так, как представлялось Верочке. Она здесь будто для мебели. Ее губы скоро разучатся произносить слова и застынут, как у Джоконды. Если бы Василий был художником-копиистом, из этого еще получился бы толк. А так…

Верочка подавила вздох. Ладно, пусть в качестве отбеливателя для черной полосы в ее жизни выступит не мужчина, а белое вино и еще трюфели, не говоря уже о нежнейшей телятине под каким-то умопомрачительным соусом. Все не так уж плохо!

Верочке быстро надоело смотреть в довольно бесцветное, как у многих блондинов, лицо Васи. А когда он поворачивался в профиль, становилось еще хуже, потому что она видела его длинные волосы, перехваченные в хвост совершенно дамской черной резинкой. Мужских-то не делают.

Верочка отвела глаза и заметила, наконец, того, кого, собственно говоря, и мечтала встретить, выбирая этот ресторан. Егора. В компании троих мужчин и ни одной Марины…

— Я на минутку. — Верочка вскочила из-за своего столика и устремилась к цели. — Как я рада тебя видеть, Егор!

В первый раз за вечер она не выдавливала улыбку, как крем из старого тюбика.

— Здравствуй, Верочка. — Егор Сотовский казался приятно удивленным и поднялся ей навстречу.

Она обнаружила, что у него не слишком ресторанный вид: темно-серые вельветовые джинсы и светло-серый джемпер.

— Господи, что случилось? Твои костюмы устроили висячую забастовку в шкафу?

— Да нет, это было мое решение. Спорт и галстук не братья навек, — объяснил Егор.

— Ты был в спортзале?

— Мы играли в футбол.

— Правда, пока не с итальянцами, — вздохнул парень, сидевший справа от Егора.

— Это был корпоративный междусобойчик, — дополнил левый сотрапезник.

— Наша строительная компания и ее самые крупные клиенты выясняли, у кого мяч и бутсы чаще встречаются. Мы победили, и теперь у нас торжественный ужин, — закончил Егор.

— Приятного вам аппетита! — Верочка была сама благожелательность.

Хотя ее и одолевали садистские мысли: вот бы посетители ресторана разом подавились, их увезли на «скорой», а она бы осталась с Егором наедине.


Если ты проводишь вечер субботы не с мужем, значит, у тебя мужа нет, решила Альбина Сотовская. И хотя она не любила шумные места, сегодня пришла в ресторан своего супруга. Вернее, в ночной клуб, который располагался в том же здании, что и ресторан, только в подвальном помещении.

Там сегодня было столпотворение. Выступал тот самый модный музыкант, который застал Алю врасплох на собственной кухне. Естественно, у хозяина клуба был самый лучший столик, за который набились и другие люди из тусовки.

— Мне нравится его музыка и иронично-романтичные тексты, — призналась Альбина.

— Уж мне ли не знать, — усмехнулся Дима, явно вспомнив что-то приятное.

— У этого парня большинство песен про то, что «она далеко». Он, наверное, осужденную любит, — смеялась уже изрядно подвыпившая Лёля Абрикосова. — Не удивлюсь, если скоро Воронину нашу далеко ушлют.

— Тебе обязательно говорить сейчас об этом? — нахмурился ее муж.

— А как же! Ее пример — другим наука. Узнаю, что ты налево пошел, тоже сяду. А ты ляжешь…

— Ой, как страшно, — фыркнул медиамагнат Роман Шуйский.

«Это, наверное, проклятие всех жен, — вздохнула про себя Аля, — узнавать последней. Димка знает, что у Ромки есть другая семья, я знаю, да и все, кто сидит за этим столом, в курсе. А его супруга шутит на эту тему, не подозревая, что играет с огнем. Наверное, она то же самое думает про меня. Всем известно про Димку и эту певичку. Я же, как страус, ищу песок. Дайте мне целую пустыню Сахару, чтобы не размышлять, не сомневаться, не подозревать».

И как раз в этот момент, словно по заказу, к их столику подошла Мила Сладкова — восходящая звезда эстрады и любовница мужа Альбины.


Лиза не могла ни о чем думать, кроме как о своем разговоре с Людмилой Ворониной. Вчера она получила от подозреваемой совершенно неожиданное признание…

— Двадцать лет мы были счастливы. Не просто любили друг друга, а были вместе в горе и радости, на корпоративных вечеринках и похоронах. Мы много работали, у каждого ведь свое дело, тем интереснее было встречаться и делиться новостями. Мы вместе проводили отпуск два раза в год. Наши друзья — ученые и финансисты, с которыми мы когда-то жили в палатках в Карелии, а теперь катались на горных лыжах в Аспене. У меня было удивительное ощущение, что у нас абсолютно равный брак. Я радовалась этому, а надо было беспокоиться. Понятно же, что равновесие долго не удержишь…

Однажды моему мужу захотелось видеть рядом с собой не женщину, а куклу. Существо красивое и абсолютно лишенное индивидуальности, которое говорит и делает только то, что от нее хочет мужчина. Тут-то и возникла некая Анастасия. Как бы журналистка, как бы пришла брать интервью у банкира Воронина. Знаете, о чем она его спрашивала? О процентных ставках и курсах валют? Я вас умоляю!

«А вам больше блондинки или брюнетки нравятся? Надо же, я как раз блондинка!»

«А вы черный или зеленый чай предпочитаете? Ой, какое совпадение! Я тоже люблю зеленый с жасмином».

«А какой ваш любимый ресторан? Не может быть! Я сама от него в восторге».

«А как вам удалось заработать свой первый миллион? Это ведь было непросто, правда? На пути к успеху вы преодолевали преграды, проявили лучшие качества и выстояли…»

И все в таком духе. Толик сам мне со смехом рассказывал о том интервью. Но потом девушка явилась на согласование. Затем лично привезла кассету с записью эфира. Об этих визитах он промолчал…

Я долго ничего не замечала, потому что привыкла ему доверять. А потом начались звонки от знакомых:

— Ой, а я видела твоего в ночном клубе в обществе грудастой блондинки. Только не говори, что она его племянница…

— Слушай, я столкнулась с твоим, он покупал перстень с бриллиантами. Знаешь, по-моему, это был не твой размер…

Я долго не могла поверить. Сплетни! Эти свистушки судят по себе, это у них семейные проблемы, а мой муж не такой. Он не опустится до пошлой связи. Нелегко принять, что у твоего мужа есть другая, а ты вдруг превратилась в опостылевшую жену.

Конечно, он изменился, стал пренебрегать мной, даже в отпуск со мной не поехал, сослался на дела. Старо, как мир. Но может быть, в банке действительно возникли трудности… Я все еще не видела очевидного. А от него пахло чужими духами, я нашла у него в кармане чек из салона женского белья. Мне он ни разу не дарил ничего подобного…

Ладно, думала я, ему захотелось разнообразия. Пусть. Скоро ему станет скучно с этой куклой, ей нужны от него только рестораны и бриллианты. Мы же полюбили друг друга студентами, прошли через многое, наши отношения проверены годами.

Как же я ошибалась! Эта девица могла дать ему то, что не удалось мне. Ребенка! Примерно год назад он заявил мне, что хочет развестись. В кои-то веки пришел рано, поужинал со мной. Я подумала, что все плохое позади, что-то налаживается, он сделал шаг навстречу. А тут это ужасное слово «развод».

— Почему? — только и спросила я.

— Потому что Настя беременна. Это мой ребенок. Она уверена, что будет сын.

У меня земля из-под ног ушла. Я столько лечилась, столько старалась, такие болезненные, неприятные процедуры прошла. Все напрасно. А теперь меня вообще выбрасывают на помойку, как отработанный материал.

— Нет, — твердо сказала я, — я не дам тебе развода. И это для твоего же блага. Как ты можешь разрушить семью ради едва знакомой девицы? Я не удивлюсь, если она манипулирует тобой. Кто знает, беременна ли она на самом деле? Не губи свою и мою жизнь. Многие сорокапятилетние мужчины хотят продлить молодость и уходят от старых жен к молодым любовницам. И что же? У него — инфаркт, у вертихвостки — наследство.

— Настя не такая. У нас все серьезно, — заявил мой муж. — Я люблю ее, она — меня. Ты должна смириться с этим. Я не советую нам мешать, хуже будет…

Угрозы? Я не узнавала собственного мужа и не собиралась потакать капризам его девицы. Она совсем запудрила ему мозги. Сам Толик ни за что не опустился бы до подобного. Я окончательно разозлилась.

— Я не дам тебе развода, — повторила я. — Если хочешь, будем судиться. И я получу не только половину совместно нажитого имущества, но и взыщу с тебя компенсацию морального вреда. Это ведь ты изменил мне, а не я тебе. Ты меня предал…

Для репутации Толика и его банка меньше всего был нужен грязный судебный процесс, а эта Настя удавится за каждую тысячу. Так что сладкая парочка решила действовать по-другому — заткнуть мне рот навсегда.

Я не сомневаюсь, что та авария была подстроена. Моему мужу ничего не стоило зайти в гараж и ослабить гайки на колесе. Оно отскочило, когда я ехала со скоростью девяносто километров в час. Меня спасло то, что я была пристегнута и еще сработала подушка безопасности в машине.

Я оказалась в больнице на долгие месяцы. Плохо соображала и не могла ходить, а муж почти не навещал меня. Это был ад. Ложкой меда можно считать только одно: кукла так и не родила пупса. Сказала, что у нее случился выкидыш, но я уверена, что она даже не была беременна.

Я вернулась домой, мы с Толиком не разговаривали, виделись мельком. Но это к лучшему, я ведь начала ненавидеть его, боялась человека, которого любила. Эта девица так околдовала его, что он готов был ради нее на все, один раз чуть не убил меня. Дальше могло быть еще хуже…

Тем вечером, в пятницу, он неожиданно рано приехал с работы и заявился в мою спальню. Я аж подпрыгнула на кровати. Теперь я уже не ждала примирения, а страшилась увидеть у него в руке пистолет…

— Настя опять ждет ребенка, — выплюнул он мне в лицо. — На этот раз все должно пройти идеально. Я не допущу, чтобы ее что-то расстроило, что-то помешало нам с ней стать родителями. Ты, конечно, несмотря ни на что, не пойдешь на уступки и не согласишься развестись тихо, без скандала? Я бы оставил тебе этот дом…

— Нет, — твердо ответила я. — Меня эти жалкие подачки не устроят. И что ты сделаешь? Опять подготовишь аварию или на этот раз поджог? Или как-нибудь иначе прикончишь меня?

— Нет, дорогая, — зловеще улыбнулся он. — Теперь я убью себя.


Глава 10


«Итак, я ставлю спектакль. Даже если он провалится, это занятие весьма увлекательное. Процесс не менее важен, чем результат. Да и почему нужно ожидать провала? Люди так заурядны. Почти всегда можно предсказать их ответы на заданные тобой вопросы и даже их поступки. Они рабы привычек.

Тот, кто пьет по утрам кофе, не станет пить чай. Правда, если доктор скажет, что сердечко пошаливает, да еще потрясет перед носом кардиограммой, возможны варианты. И ведь не проверишь, действительно проблемы со здоровьем, или просто чайная компания подсуетилась. А что, был прецедент. В элитной клинике один предприимчивый товарищ подсадил десяток пациентов на чай определенной марки — очень дорогой, надо сказать. Конечно, не забесплатно. Я уже не говорю про все эти биодобавки…

Я собираюсь стать кем-то вроде таких докторов. Сыграть на нужных струнах, затронуть болевые точки и заставить человека делать то, что нужно мне. Причем так, чтобы он не сразу разобрался, что происходит. А когда поймет, будет уже поздно…»


Верочка и Вася остались, наконец, наедине. Другие юристы отправились танцевать подо что-то романтическое: на французском языке все песни кажутся про любовь, даже Марсельеза…

Как бы Верочке хотелось танцевать сейчас с Егором, прижаться к его плечу. Но рядом сидел Василий. Он взял ее руку в свою, заглянул в глаза. Неужели он все-таки позабудет про Гражданско-процессуальный кодекс и сосредоточится на красивой женщине?

— Тебе нравятся мои волосы? — спросил он интимным тоном.

Верочка от неожиданности выдернула свою руку из его ладони.

— Вполне во французском стиле, — уклончиво ответила она. — Крыши Парижа, мольберты, длинноволосые художники…

— Но я-то не художник. Поэтому не все это понимают. Моя девушка заявила мне: ты отличный парень, если подстрижешься.

— А ты?

— Теперь она моя бывшая девушка.

— Неужели вы расстались из-за прически?

— Это не просто прическа, это мировоззренческий конфликт. Она хотела, чтобы я стал как все. Но я не пошел у нее на поводу. Она была такая мелочная. Все зудела: с тобой у меня флакон пенки для укладки слишком быстро кончается, и фен ты мне сломал.

— Да, зря она так, — изобразила сочувствие Верочка. — Другая бы радовалась: нет проблем с выбором подарка к 23 февраля.

— А вот этого не надо, — возразил Вася. — Это можно расценить как намек. Мне однажды в университете девчонки бигуди на праздник подарили. Мол, от сердца оторвали. Поиздеваться решили. Надо было их привлечь за оскорбление действием.

— Здорово быть юристом. В магазине можно закон «О защите прав потребителей» цитировать, в ЖЭУ — Жилищный кодекс, — попыталась сменить тему Верочка.

Но не тут-то было.

— По-моему, длинные волосы лишь придают мужчине мужественности, — гнул свое Чемоданов. — Александру Македонскому точно придавали. И Ахиллесу тоже…

Почти одновременно Верочка увидела, что Егор со товарищи расплачиваются за ужин, и поняла, что от беседы со своим кавалером у нее появилось пренеприятнейшее ощущение: будто в ее тарелке оказался чужой волос, длинный такой и никак не вынимается. Надо что-то делать. Прямо сейчас.

— Ой. — Верочка схватилась за свою сумочку. — Мне, кажется, эсэмэска пришла.

Она выдернула телефон и стала судорожно нажимать кнопки. Когда дошла в меню до «громкости сигнала», телефон заиграл мелодию из «Секса в большом городе».

— Мне звонят! — воскликнула Верочка. — Алло? Что такое? Да вы что! Не может быть! И ничего сделать нельзя? Хорошо, хорошо, я приеду.

— Что такое? — напрягся ее спутник.

— ЧП! В моем доме прорвало трубу. Вода хлещет и рискует залить всех соседей. Надо срочно поехать и открыть дверь сантехникам. Иначе они просто взломают ее.

— Да ты что? Не имеют права! Конституция гарантирует неприкосновенность жилища.

— Боюсь, сантехники об этом не знают. Мне надо бежать.

— Я отвезу тебя!

— Что ты, не беспокойся, вот как раз десерт несут…

— Но как же ты одна?

— Я поймаю такси. Пока мы будем ждать счет, потратим драгоценное время. Так что не переживай, еще созвонимся…

Верочка ракетой «земля — воздух» понеслась к выходу. Успела. Егор как раз попрощался с приятелями и шел к своей машине.

— Мне нужна экстренная эвакуация, — налетела на него Верочка. — Подвезешь?

Он посмотрел на нее с веселым удивлением и распахнул переднюю пассажирскую дверь:

— Для тебя, красавица, все, что угодно!

Они выехали с парковки и влились в поток машин.

— Что случилось? — поинтересовался Егор. — Сбежала не заплатив, надеясь, что Димка не помнит твой адрес?

— Это не в моих правилах, — усмехнулась она. — Рядом со мной всегда есть мужчина, готовый раскрыть кошелек.

— Почему же ты спасаешься от него бегством?

— Волосы, — закатила глаза Верочка.

— Что, прости? Это мюзикл такой?

— Это такой пунктик у моего нового ухажера.

— Он парикмахер?

— Со спины — длинноволосая блондинка, — вздохнула она.

— Тяжелый случай, — улыбнулся Егор.

А вот с ним Верочке всегда легко и приятно. Ну почему с остальными не так? Ей много-то не надо. Еще бы одного такого же, как Егор, только без Марины в комплекте.

— Между прочим, я отказалась от умопомрачительного десерта со свежей клубникой, — вздохнула Верочка, однако не стала отчаиваться, Посмотрела на своего шофера многозначительно. — Но надеюсь, вечер только начинается…


— Мой муж заявил мне, что ночью улетает со своей беременной Барби за границу, где и будет жить припеваючи на деньги, которые он позаимствовал из своего банка. Чтобы замаскировать кражу и чтобы его не объявили в розыск, он инсценирует собственную смерть. От меня требуется сидеть тихо и на все вопросы отвечать «не знаю, не помню, не в курсе». За это мой благоверный оставляет мне наш особняк и приличную сумму на нашем совместном; счете.

Даже если на меня падут подозрения в убийстве, без трупа мне все равно не смогут предъявить обвинение, убеждал он меня. Если же я буду артачиться, то меня ждут или новая автокатастрофа, или нары. Он сфабрикует улики, и моим словам все равно никто не поверит.

Я была в шоке, в оцепенении. Сказала, что согласна на развод. Готова прямо сегодня уйти из этого дома куда глаза глядят. И пусть Толик делает что хочет.

— Поздно, — мрачно усмехнулся он.

Я решила ему не перечить. Я ощущала себя в ловушке. Приняла сильнодействующую таблетку и легла спать. Будь что будет…

А мой муж, видимо, отправился в гараж и подготовил декорации. Кровь, гильзы и все такое, Я же понятия ни о чем не имела.

Сначала я придерживалась его сценария. Сказала, что плохо себя чувствую и ничего не помню. Но потом, когда нашли тело, поняла, что Толик хочет подставить меня в любом случае. Ему выгоднее, чтобы его считали мертвым и не искали. Он не расстроится, если меня посадят за его убийство. Его любовь ко мне давно сменилась ненавистью. Еще бы, я осмелилась перечить, расстроить его Настеньку. Не удивлюсь, что он винит меня в потере их первого ребенка. Думаю, он как раз добивается того, чтобы меня арестовали. А сам будет безбедно существовать под чужим именем в чужой стране на деньги обманутых вкладчиков.

Я не убивала его. Его никто не убивал и не похищал. Он жив и прекрасно себя чувствует за границей. Вот такая история…

— Вы рассказали все это следователю? — спросила Воронину Лиза.

— Нет. Боюсь, он мне не поверит. Особенно теперь. Раз есть труп, значит, есть убийство. Весь ужас именно в этом. Мне казалось, что если мой муж жив, как же его могут признать мертвым, да еще обвинить в убийстве меня. Но мой адвокат говорит, что могут. Ведь возникли трудности в опознании, но есть косвенные улики: костюм, часы, химическая жидкость, которую я разработала. Превратить мое научное достижение в доказательство моей вины! Ему не откажешь в изобретательности. Я-то ничей труп из лейки не поливала, мне бы это никогда в голову не пришло. Но кто мне теперь поверит…

— Наша с вами беседа записывается, — напомнила Лиза. — И я обязана предоставить запись следователю. Вы же понимаете, здесь не идет речь о врачебной тайне, дело касается информации, важной для расследования похищения и убийства. Если нашли тело не вашего мужа, получается, что это два разных преступления. И убили кого-то еще.

— Я не совершала никаких преступлений. Но боюсь, что мне этого не доказать. Понятно, у меня же только слова. У них — улики. Скажите, хотя бы вы мне верите? — Женщина посмотрела на психолога умоляющим взглядом.

Лиза задумалась.

— У меня есть основания верить вам, — произнесла она наконец. — Потому что вы не первая, кто говорит мне, что Анатолий Воронин жив…


— Здра-авствуйте все! Здра-авствуй, дорогой! — довольно развязно провозгласила «восходящая звезда» эстрады Сладкова и безо всякого смущения расцеловалась с Димой.

Сейчас она усядется к нему на колени, с ужасом поняла Альбина. Но девица опустилась на свободный стул.

— Мила, вы сегодня в зале, а не на сцене, — обратился к ней Шуйский.

— Жаль, что я пока не в телевизоре, Роман Павлович, — захихикала певичка. — Но все в наших руках, так ведь?

— В таком наряде вам в телевизоре самое место, — съязвила Лёля. — В передаче «Оденьте что-нибудь немедленно».

На Миле действительно была юбочка, которую вполне можно было и не заметить, и прозрачная блузочка, застегнутая лишь на одну пуговицу.

— Не завидуйте, Ольга Викторовна. Хотите, дам адресок моего любимого бутика?

Лёлю аж передернуло. Она терпеть не могла, когда ее называли по имени-отчеству, двойной жирной чертой подчеркивая ее возраст.

— А вы та самая Альбина? — повернулась к Але певичка.

— Смотря что вы имеете в виду. Возможно, я эта, а не та. — Тон у жены Димы стал ледяным.

— Не волнуйтесь, — успокоила ее Мила, — я имею в виду, что вы тот самый декоратор, который так классно все здесь оформил.

Аля действительно много работала над интерьерами клуба и ресторана Димы. Ресторан был оформлен в нежной и светлой импрессионистской манере, клуб — в грубоватом и слегка воинственном стиле средневекового замка.

Но полуголая девица смотрела на нее так, будто хотела сказать: «Вы та самая Альбина, с мужем которой я сплю».

Але стало противно. Она взглянула на Диму, но тот вел себя как ни в чем не бывало. Подозвал официанта и заказал еще бутылку вина. Видимо, специально для своей пассии. Альбине захотелось немедленно встать и уйти отсюда. Но ведь это было бы бегством.

— Пойдем потанцуем, — услышала она голос мужа и вздрогнула, не сразу поняв, к кому он обращается.

Он смотрел на нее.

— Пойдем, — ответила она.

Когда поднималась, опрокинула бокал с минералкой.

— Простите, — стала промокать лужу салфеткой.

— Оставь, все уберут. — Дима взял ее за руку.

Музыка была медленной, песня грустной.

— У тебя плохой вкус, — сказала Аля. — Ты выбрал довольно вульгарную девицу.

— А по-моему, я женат на стильной штучке, — улыбнулся он.

— Димка, ты знаешь, о ком я говорю…

— Понятия не имею! Аля, перестань дергаться. Это так здорово, что мы провели этот вечер вместе. А завтра с Дениской пойдем в цирк. Я говорил тебе, что купил билеты?

Обманщик, хотелось крикнуть ей. Предатель и бабник! Но разве она могла завести речь о его любовнице, если он завел разговор об их сыне?


— Тот самый двор, тот самый подъезд, — произнес Егор Сотовский с ноткой ностальгии.

— Да, как видишь, на виллу на Лазурном Берегу я не перебралась. Но все еще собираюсь, — с оптимизмом ответила Верочка.

Машина остановилась под окнами ее квартиры, и надо было прощаться. Но ей не хотелось. В салоне было тепло, из автомагнитолы тихо звучала старая, но нестареющая баллада Скорпов.

Не часто выпадают такие симпатичные минуты, подумала Верочка.

— Помнишь, Егор, как мы однажды всю ночь просидели вон на той лавочке. Смотрели на луну и целовались…

— А твоя мама на следующий день меня чуть с лестницы не спустила за такие ночные бдения. — Ему тоже было приятно вернуться в юность.

— Но она же не знала, какие у тебя были намерения.

— И какие же?

Ей вдруг расхотелось в шутливом тоне говорить о прошлом и о самом настоящем.

— Егор, пойдем ко мне! — предложила Верочка.


В пятницу Лиза не успела встретиться со следователем Оладушкиным. Но она обсудила создавшуюся ситуацию с профессором Валериановым.

— Плохо, — заключил он. — Мы не сотрудники правоохранительных органов, Лиза. Мы не должны принимать явки с повинной или наоборот. Мы должны изучать психологию подозреваемого, а не детали преступления. Мы можем сопоставить то и другое, проанализировать, выдать свое заключение, но оно будет предположительным, рекомендательным. Вас же втянули в саму криминальную историю. Верить — не верить. Помочь, защитить невиновного. Вы не адвокат. Похоже, эта дамочка попросту манипулирует вами. Не дала провести исследование, навязала свое мнение. По-моему, она уже самостоятельно перешла к третьему этапу психотерапии Юнга — методу активного воображения. Передайте запись беседы следователю, Лиза, и постарайтесь сохранить нейтралитет. Не вам решать, виновна Воронина или нет. Это только в книжках расследованием занимается герой-одиночка. На самом деле это труд коллективный. И мы в нем не на первых ролях.

Он был с ней то на «ты», то на «вы». Но это «вы» свидетельствовало, что он крайне недоволен ею. Она знала почему. Но все же ей хотелось разрешить загадку. Хотя бы для самой себя разобраться, Воронина — убийца или жертва чудовищной подставы…

Оладушкин назначил Лизе встречу на полдень субботы. Она сочла это нормальным, привыкла работать без выходных, если какое-то задание ее по-настоящему увлекало.

В кабинете следователя было накурено. Андрей Никольский и еще один его усатый коллега постарались. Видимо, до прихода Лизы у них здесь было оперативное совещание.

— Что же вы, Евгений Владимирович, не предупредили нас о визите милой дамы, мы бы хоть проветрили, — упрекнул Андрей.

— Лучше бы вы бросили курить, а не заметали следы, — пробурчала Лиза.

— Не, мы без курева не можем. Работа у нас нервная, сами знаете, — стал оправдываться второй опер.

— Значит, госпожа Воронина выбрала вас для контакта с внешним миром? — уточнил следователь. — Именно вам она призналась, что ее муж сбежал за границу с любовницей, а ее подставил?

— Да, это версия Людмилы Константиновны. Учитывая, что в деле есть показания свидетеля, который встретил банкира в Египте…

— Это понятно, — перебил Оладушкин. — Однако в том же деле есть заключения экспертов. Первое: кровь, обнаруженная в гараже, той же группы и резус-фактора, что записаны в медицинской карточке нашего потеряшки. Конечно, анализ ДНК не проводили — это дорого и долго, да и живых кровных родственников у него, кажется, нет. Второе: эксперты воспроизвели прижизненный облик человека по черепу трупа, найденного в лесопосадке. И этот облик удивительно совпадает с лицом нашего банкира. Просто фоторобот пропавшего. Так что надобность в генетической экспертизе отпадает.

— Он мертв, сомнений почти не осталось, — уверенно сказал Андрей Никольский.

— Ясно, и кто помог ему умереть, — кивнул следователь. — Сегодня утром Людмиле Ворониной предъявлено обвинение в умышленном убийстве супруга.


Глава 11


«Искренне завидую режиссерам: им дана такая власть! Артисты превращаются в послушных марионеток. А зрители готовы следовать за ними хоть на войну, хоть в сумасшедший дом. Все они оказываются в зависимости. Иногда приятной, иногда угнетающей. Свободен лишь постановщик.

Я хочу свободы. От старых уз, проблем, обязательств. Хочется сбежать от всех и всего. И даже от себя. Начать заново. Нужно лишь подготовить мизансцену и декорации. И заставить статистов играть так, как нужно мне…»


Наверное, зря она все это затеяла. Стоило вежливо попрощаться, выйти из машины, гордо поплестись домой и лечь спать одной. Грустно, но привычно. Как пустой холодильник. Можно, конечно, наполнить его чем-то более доступным, пусть и безвкусным. Например, был реальный шанс сидеть сейчас в иномарке длинноволосого юриста. Уж он бы точно не отказался подняться к ней. Если у него нет проблем со здоровьем, принял бы предложение с энтузиазмом. Но это все равно что вермишель под кипятком и с соусом из пакетика по сравнению с настоящей итальянской пастой. Ей не нужны суррогаты.

Пауза затянулась. Энтузиазма не наблюдалось. Она все испортила. Привязала к легкому флирту пудовую гирю. Это уже не флирт, а тренажер для трицепсов какой-то. Дурацкая ситуация. Но она бы не простила себе, если бы не попробовала. Всю ночь бы не спала, представляла, чего лишилась из ложной скромности. Нет, Верочка никогда не была скромной.

— Мне хотелось бы пойти с тобой, Верочка, — произнес наконец Егор. — Но не думаю, что нужно так поступать…

Конечно, они уже это проходили. И закончилось это ничем. Он уехал, оставил ее одну, когда ей нужна была помощь. И она нашла поддержку у другого мужчины. Кого тут винить. А теперь у каждого своя жизнь…

— Знаешь, всегда есть какое-нибудь «но». Но если про него не думать, оно превращается в «ну» из «ну и что», — сказала Верочка.

Это так просто. «Мне бы хотелось пойти с тобой, но я живу с Мариной». После трансформации читаем: «Ну и что, что я живу с Мариной, мне бы хотелось пойти с тобой…».

— Ну, если «но» очень значимо для тебя, Егор… — спохватилась она.

— А для тебя, Верочка?

Нужны ей отношения с мужчиной, который почти женат на другой?

— Мне очень не хватает тебя, Егор.

— Я тоже скучаю по тебе, Верочка.

— Так, значит, ну его, это «но», хотя бы сейчас. Мы ведь так редко видимся. Тем более наедине…

Она была так близко, что он чувствовал запах ее духов. Как тогда на скамейке. Почему-то прошлое обычно лучше настоящего. Наверное, потому, что плохое забывается и кажется, будто и не было ничего плохого. Только луна и поцелуи…

— Пойдем. — Он повернул ключ в замке зажигания и заглушил двигатель.

«Я покажу ему ремонт и предложу кофе, как хорошая хозяйка. Надеюсь, в кофемолке еще что-то осталось, — размышляла Верочка, пока они ждали лифт. — Черт, нужно было получше подготовиться. Егор же не был у меня лет десять, а мне даже нечем его угостить…»

Перед дверью она долго рылась в сумочке и два раза уронила ключи. Потом хозяйка и гость все-таки оказались в квартире. Щелкнул замок. Верочка не успела нащупать выключатель, ей помешали. Ураган страсти, буря эмоций. К черту приличия и кофе. Есть дела поважнее.

Они ждали этого весь вечер. На самом деле им хотелось не долгих взглядов и веселой болтовни.

Верочка вцепилась в Егора, и он ответил тем же. И зачем на одежде столько пуговиц? Изобрели бы одну кнопку с надписью «нажать в случае безумной страсти». Очень удобно. Хотя безумная страсть не может быть удобной. Егор и Верочка натыкались на стены, с трудом добрались до дивана и едва не сломали его.

— Ты мне нужен, Егор! — задыхаясь, шептала она в короткие паузы между поцелуями.


Лиза Огарева пыталась проанализировать последние новости. В деле банкира много неясностей. Много версий: пропажа, убийство, инсценировка. Но есть и непреложный факт — труп мужчины. И кровь в гараже Ворониных. Логичнее всего предположить, что это тело исчезнувшего банкира. Однако Людмила Константиновна и Верочка утверждают, что он жив. Что же тогда? В гараже пристрелили кого-то другого. Облили жидкостью для экспресс-разложения, изобретенной Людмилой Константиновной, и вывезли в лес в костюме Воронина.

Неужели все это устроил сам пропавший, чтобы получить свидетельство о смерти и начать новую жизнь на Красном море? Значит, он мошенник и убийца. А Верочка общалась с этим опасным типом. Неужели ему все сойдет с рук? Он будет потягивать коньячок в шезлонге, а невиновная женщина хлебать баланду на нарах?

— Если предположить, только предположить, что Воронина говорит правду, значит, погиб кто-то другой. Можно как-то выяснить его личность? — спросила Лиза. — Его же должны искать родные.

— Опять вы подкидываете нам лишнюю работу, Елизавета, — покачал головой Андрей. — А сегодня, между прочим, выходной.

— Мы не проверяли других пропавших, так как у нас есть главный кандидат на должность покойника, — признался Оладушкин. — Но наверное, вы правы, нужно отработать все версии. Иначе на суде это сделает защита. Адвокат Ворониной вполне может заявить ходатайство и запросить учеты пропавших без вести.

— Не, ребят, это уже пурга. Наш покойник внешне похож на банкира, — напомнил усатый. — Мы проверяли, брата-близнеца у него нет. Как и вообще близких родственников. Он родом из Сибири. Его родители давно умерли. Так что тут не подкопаешься, расслабьтесь.

— Но вам не кажется, что стоматологическая лечебница с зубной картой банкира очень вовремя сгорела? — не отступала Лиза. — А если это его труп, то зачем такие сложности?

— Возможно, это простое совпадение. Насколько мне известно, виновные в поджоге не установлены, да и как их найдешь: никто ничего не видел, отпечатков на бутылке с горючим нет, — отмахнулся следователь. — Зато у нас есть одна важная деталь, Лиза. Пистолет, найденный в гараже, принадлежал банкиру. Мне позвонил один из друзей Воронина — полковник в отставке — и признался, что несколько лет назад привез ему ствол из Чечни. Просто как сувенир. Мы предъявили ему пистолет, найденный в гараже, и он его опознал. То есть не было в доме посторонних. Воронина просто воспользовалась оружием мужа, которое нелегально хранилось в особняке. Кстати, своим «признанием» она нам помогла. Теперь у нас есть мотив. Я предполагал что-то подобное. Муж уходит от жены к молодой любовнице, жена в ярости хватается за пистолет. Обычная история.

— Да, видимо, в доме не было посторонних, — кивнула Лиза. — Но Воронин мог сам воспользоваться своим оружием для инсценировки…

Во всяком случае, к банальной измене здесь добавлены большие деньги и наука…


— Тебя подвезти? — любезно предложил Андрей, когда они вместе вышли из кабинета Оладушкина.

— Хорошо бы, — кивнула Лиза.

Конечно, опер водил не роскошную иномарку, а старенький жигуленок, но это все равно лучше метро и автобуса. Сегодня суббота, пробок на дорогах нет.

— Лиза, я много думал и решил: давай жить вместе, — неожиданно серьезно изрек Андрей.

Его пассажирка даже на сиденье подпрыгнула.

— Что, прости?

— Да ладно, не пугайся так, — успокоил водитель. — Вещей у меня немного, шкаф новый покупать не придется. Просто ко мне дальние родственники из Саратова приезжают. Будут детям столицу нашей родины показывать, во всей красе ее магазинов. Я, конечно, дома нечасто бываю, но боюсь, мне в моей однушке не хватит места даже на коврике. Надо искать пристанище у друзей на ближайшую неделю.

— И чтобы далеко не ходить, ты вспомнил обо мне?

— Лиз, ну мы же друзья. Но если тебе неудобно…

Да уж, удобства сомнительные, как сортир во дворе. В ее квартире мужчины не появлялись лет двадцать. Тогда отец бросил их с мамой. С тех пор они жили вдвоем, а последние лет пять Лиза обитала одна, мама перебралась к богатой сестре на Рублевку. Но Андрею она отказать не может. Не отправлять же его в однокомнатные Верочкины хоромы. У самой Лизы все-таки три комнаты, возможно, им даже встречаться не придется.

— Конечно, Андрей, мы друзья. Мой диван в твоем распоряжении.

— Обещаю ванну долго не занимать и девочек не водить.

— Что же, они так и останутся немытыми? — съязвила Лиза.

— Да, нехорошо как-то получится. Слушай, а может быть, ты станешь моей девушкой? — осенило Андрея. — Из санитарно-гигиенических соображений…

Вот он всегда так. С ним не знаешь, плакать или смеяться.

— Если я и стану чьей-нибудь девушкой, то из романтически-чувственных соображений, — возразила Лиза.

— А что, это мысль! — радостно улыбнулся он. — Ты привлекательна, я чертовски привлекателен. Чего мы время теряем?

— Андрей, если ты будешь так гнать, время для нас может совсем остановиться. — Ей не понравился последний обгон.

— Прости, увлекся. Тобой, между прочим. — Он снизил скорость и посмотрел на нее, как бухгалтер на деньги.

Она улыбнулась, хотя ей было грустно. Когда-то она мечтала, чтобы между ними случилось нечто большее, чем дружба. Ведь не сразу понимаешь фразу «они не подходят друг другу». В старших классах Андрей казался Лизе самым красивым и самым сильным парнем на свете. Но он уже учился в институте и оставался ночевать вовсе не у школьниц. А теперь он шутит над тем, от чего у нее до сих пор замирает сердце…


— Знаешь, а ведь диван гораздо удобнее, чем лавка, — сказал Егор и поцеловал Верочку куда-то в затылок.

Супружеская постель еще удобнее, подумала она, но вслух не произнесла.

— Диван — мое новое приобретение, — похвасталась Верочка. — Он красный, на нем бежевые подушки с маками. Модель «мечта наркомана».

Она рассказывала, а не показывала. В комнате царил полумрак. Лишь фонари заглядывали в окно.

— Да, кайф ловится здесь, как рыба сетью, — согласился Егор.

— Это комплимент?

— Нет, заявление в наркоконтроль.

Он отвел волосы у нее со спины и поцеловал сзади в шею. Он делал так и раньше, она обожала этот его жест и этот поцелуй.

— Надеюсь, заявление не от потерпевшего? — спросила она.

— От соучастника, — ответил он, — которому, к сожалению, уже пора уходить…

— Да, конечно. — Она не собиралась удерживать заложников.

Когда он вышел из душа, смыв следы преступления, она уже включила свет, накинула халат и собрала одежду с пола в шкаф.

— У тебя в ванной клад искали, что ли? — Егор выглядел озадаченным. — Половину плитки отодрали и нашли бриллианты?

— Да нет, просто у меня так понравилось ремонту, что он никак не хочет уходить.

— Тебя мастера кинули? Прислать тебе бригаду со стройки?

— Ну если бригадиром будешь ты…

— Верочка, я серьезно.

— Ладно тебе. Жить-то можно.

— Ну и как ты вообще живешь? — немного запоздало поинтересовался он.

— Отлично! — с энтузиазмом воскликнула она. — Новая работа, новая мебель, старая любовь, почти законченный ремонт. Что может быть лучше?

— Ясно.

Он повернулся и пошел на кухню.

— Ты куда? Кофе хочешь? — немного запоздало предложила она.

Когда она встала у плиты, Егор уже открыл и закрыл холодильник.

— Понятно, значит, ремонт влюбился в тебя и остался. А вот продукты обиделись и ушли.

— Ты что, наблюдатель ООН? — хмыкнула она.

Но он достал из внутреннего кармана пиджака вовсе не международный мандат, а бумажник. И положил на стол пять купюр по сто евро.

— Извини, больше наличных нет. Надо было сразу сказать, я остановился бы у банкомата…

Ее щеки будто свеклой натерли. Конечно, самое привлекательное в мужчине — его кошелек. Но не слишком приятно чувствовать себя содержанкой.

— В следующий раз я обговорю цену заранее, — нахально заявила Верочка. — И так дешево ты не отделаешься.

— Милая, это бесценно, — улыбнулся он.

Ей же было не до смеха.

— По-твоему, мне нужны от тебя деньги?

— По-моему, тебе нужны деньги, — мягко поправил он.

И самое поганое, что он прав, а она не может швырнуть эти бумажки ему в лицо. Гордость гордостью, но назавтра ведь сегодняшнего ужина не хватит. Вот черт! Надо быть экономной и ходить в одних сапогах три зимы. И перейти на духи «Красная Москва». И искать мясо в сосисках. Другие же как-то находят.

Если тратишь больше, чем зарабатываешь, тут уж не до мизансцены: «Ах, за кого ты меня принимаешь? За продажную женщину?!»

— Спасибо за благотворительную помощь, Егор, — вместо пощечины, сказала она.

— Может быть, назовем ее дружеской?

— Боюсь, мой диван это не подтвердит.

— Кто же ему поверит, он же под кайфом…

— Спасибо тебе, Егор.

— Не за что, красавица. До свидания! Я тебе позвоню.

— Как получится…

Конечно, она будет рада. Но он вовсе не обязан радовать ее. Он обязан радовать совсем другую…


«Переезд» назначили на воскресенье. Андрей не собирался надоедать Лизе вечером в субботу.

— Это же особое время для нас, старых холостяков, — подмигнул он ей и ушел пить пиво и играть с друзьями в бильярд.

Она же раскрыла Юнга. Лекция пятая: трансфер и контртрансфер. Перенос эмоций и отношений от пациента к врачу и наоборот. Может быть, поэтому Воронина выбрала ее, Лизу, а не поговорила напрямую со следователем. Из женской солидарности Лиза скорее поверит, что Людмила Константиновна — невинная жертва, а виновник всего — ее муж. А вот следователь и опер — мужчины. И они смотрят на это дело совсем под другим углом.

Но что такое женская солидарность? Воспоминания о собственных неудачах в отношениях с мужчинами, начиная с отца. Или все еще глубже. Кто удивится, если муж — алкоголик, муж бьет, муж бросил и не платит алименты? А вот жену, пропившую зарплату и не знающую, сколько лет ее детям, встретишь нечасто.

Да, не зря Валерианов предостерегал Лизу от необъективности. Контртрансфер — психолог проецирует на пациента свое отношение к жизни. Неужели это случилось с ней?

От размышлений Лизу оторвал телефонный звонок.

— Елизавета, здравствуйте! — взволнованный женский голос. — Это Ирэна Кузьминская, адвокат Ворониной. Людмила Константиновна просила меня связаться с вами. Ей предъявили обвинение и грозятся отправить в СИЗО. В понедельник суд будет рассматривать ходатайство о заключении под стражу. Вы знаете, что такое СИЗО? Там спят по очереди и никогда не гасят свет. И там общие камеры и параши. Место Людмилы Константиновны у микроскопа, а не возле параши, правда? У нас всего один день, чтобы предотвратить величайшую несправедливость. Она сказала, что вы ее выслушали и поверили ей. Вы увидели в ней несчастную женщину, а не преступницу. Но у следствия имеется какой-то чеченец с пистолетом, анализ крови и реконструкция по черепу. Это не Анатолий, Анатолий жив, твердит Люда. Она согласна на проведение генетической экспертизы. Это дорого, но она готова заплатить. Лишь бы доказать, что она не убивала мужа.

— Но с чем сравнить ДНК трупа? Насколько я знаю, у Анатолия Воронина нет близких родственников, — напомнила Лиза.

— У него есть двоюродный брат, — сообщила адвокат. — Вернее, был. Он умер, но совсем недавно, месяца три назад. Болел и умер. Мы долго размышляли с Людой. Как вы думаете, нам разрешат эксгумацию? Родители-то его давно умерли и похоронены далеко. А брат в Подмосковье. Нужно же как-то доказать, что нашли какого-то чужого покойника, а, Лиза?

— Честно говоря, не знаю. Я обычно с душами дело имею, а не с телами. — Лиза удивилась, почему Кузьминская обсуждает это с ней.

— Вы меня извините. Просто нам не с кем посоветоваться. От Люды же все отвернулись. Друзья, коллеги, банковские юристы, а их там целый отдел, все об Анатолии думают, а не о Людмиле. Им всем даже выгодно, чтобы Воронина мертвым объявили, а Воронину посадили, тогда можно будет его акциями распорядиться и все такое. Лиза, у вас нет на примете частного детектива или кого-то в этом роде? Чтобы справки навел насчет этого брата. Он в Серпухове жил, Люда дала адрес. Сергей Воронин. Надо с его вдовой об эксгумации договориться. Вообще-то я хотела сама поехать, но лодыжку вывихнула, нога опухла, сапоги не застегиваются, хромаю хуже Люды. Да еще мне надо к другому процессу подготовиться. Собиралась нанять частного детектива, но там, оказывается, очередь. Мужья следят за женами, жены за мужьями. Только в понедельник могут заняться моим делом. А для нас это уже поздно. Может быть, вы кого посоветуете?

— Да нет, я не знакома ни с одним частным детективом…

Правда, она живет по соседству с государственным сыщиком, а еще с любителем журналистских расследований. Случайность?

Лиза Огарева не предполагала, что одна из этих случайностей уже завтра в буквальном смысле сведет ее в могилу…


Глава 12


«А забавно было бы пойти до конца. Устроить похороны и поминки. Посмотреть со стороны на скорбящих. В кавычках и без. Детство давно кончилось, так что первых окажется больше. Взрослых вообще меньше любят. Особенно просто так. За то, что они есть. А дети этого не понимают и хотят быстрее вырасти. Для чего? Чтобы работать с утра до ночи и вносить квартплату не позднее такого-то числа каждого месяца? Взрослым быть не очень-то весело. Конечно, можно ложиться спать, когда захочешь. Вот только устаешь и все равно ложишься рано…

Не знаю, получится ли занять лучшие места в партере. Боюсь, что в момент срежиссированных и подготовленных мной ритуальных мероприятий я окажусь далеко от места их проведения…»


— Егор, неужели все мужчины делают это?

— Аля, ты меня напугала. Я думал, что все уже спят.

Егор Сотовский вернулся домой за полночь, особняк стоял тихий и темный. Но в гостиной оказалась Альбина. Она сидела у камина и смотрела на огонь. Пыталась согреться холодной ноябрьской ночью и привести мысли в порядок.

— У тебя все хорошо? Где Дима? — поинтересовался брат, поцеловав сестру в щеку.

— Как ни странно, спит. Мы с ним вместе вернулись из клуба. А у меня бессонница, — вздохнула Аля.

Простить, не мучиться ревностью и использовать в качестве обогревателя супруга у нее не получилось. Но не хотелось и выяснять с ним отношения. Все равно он уйдет от ответа. Он в этом мастер.

— Для бессонницы есть причины? — озабоченно спросил Егор.

— Есть, одна из них — ты.

— Можно поподробнее?

— Егор, ты ведь изменяешь Марине, — не спрашивала, а констатировала она.

— Аля, — укоризненно покачал головой брат.

Разговор принимал странный оборот. Меньше всего ему сейчас требовались исповедь и проповедь.

— Марина думает, что ты пропадаешь на футболе. Но, Егор, я была в клубе у Димы и вышла подышать воздухом, как раз когда ты уезжал. Я видела твою пассажирку. У нее подозрительно рыжие волосы.

— Купить тебе бинокль, сестренка? Будет удобнее проверять подозрения, — невесело усмехнулся он, усаживаясь на диван рядом с ней.

Ему захотелось ослабить узел галстука. Но сегодня он не надевал галстук. Сегодня он многое делал не так, как обычно…

— Мне все равно, с кем ты проводишь время, лишь бы тебе было хорошо. — Она все-таки родня ему, а не Марине. — Правда, мама уверена, что Верочка не та женщина, которая сделает тебя счастливым. Впрочем, с этим ты разберешься сам. Меня же интересует принцип. Неужели все мужчины изменяют?

— Ну, я думаю, Кен однозначно верен Барби.

— Ты считаешь мой вопрос детским?

— Да, Аля. Это все равно что рассуждать: вот я вырасту и стану летчиком-испытателем, а у самого зрение минус три.

— Что ж, я тоже не сомневалась, что, когда вырасту, обязательно встречу свою любовь и мы будем жить долго и счастливо. А во взрослой жизни оказывается, что твоя любовь трижды разведена и четырежды судима…

— У Димы все в порядке с биографией, — напомнил Егор.

— Видимо, мне еще повезло, — хмыкнула Альбина. — Полуголая певичка, которая вешается ему на шею, не самый худший вариант.

— Ну если она хорошо поет…

— Сейчас врежу! — как в детстве, пообещала Аля.

— Ладно, главное, что любит Димка тебя, а не это ожерелье.

— Как же можно изменять, когда любишь? — недоумевала она. — Егор, ты любишь Марину?

— Это исповедь перед Страшным судом?

— Нет, я просто хочу понять.

Он помолчал, глядя на огонь. Странно, но совесть его не грызла и даже не кусала. А вот его сестра, видимо, до сих пор считает, что жизнь — это набор хороших и плохих поступков.

— Аля, мне дорога Марина. Но сегодняшний вечер и она, и я прекрасно провели порознь. Не сомневайся.

— Я не сомневаюсь. Я говорила с ней. Она вернулась с показа мод в отличном настроении.

— Вот видишь. Разве было бы лучше пойти с ней на абсолютно неинтересное мне мероприятие? Или взять ее на скучную для нее погоню за мячом? К тому же Марина не любит ложиться спать позже двенадцати, считает, что это портит цвет лица.

— Да, Верочкин цвет так легко не испортишь, — усмехнулась Альбина.

Егор повернулся к сестре:

— Аля, не надо. О некоторых вещах лучше не говорить. В одном я уверен: тебе не стоит отталкивать Димку, изводить его ревностью и давать той певичке шанс его утешить…


— Вот это новости насчет тебя и Андрея!

— Вот это новости насчет тебя и Егора!

Лиза и Верочка в воскресенье утром завтракали вместе и обменивались новостями. Верочка встала пораньше, чтобы после долгой разлуки навестить любимый супермаркет. Встреча прошла в теплой и дружеской обстановке. Ей даже показалось, что ценники специально переписали к ее визиту, хоть на десять копеек, но уменьшив их. И целлофановые пакетики оказывались под рукой и на редкость быстро разлеплялись. И булочки были еще горячими, и тележка нигде не застревала. И охрана смотрела на Верочку приветливо: не как на профессионального карманника.

Короче, она еле дотащила пакеты до дому, и ее холодильник, воспрянув духом, довольно заурчал.

— Значит, вы с Андреем будете жить вместе? — произнесла Верочка, сооружая себе большой тост с карбонатом, помидором и базиликом.

— Вынужденное переселение, — подтвердила Лиза. — Надеюсь, что это ненадолго.

— Используй это время на всю катушку. Все-таки мужик в доме. Пусть он тебе вкрутит побольше лампочек и забьет побольше гвоздей, — посоветовала подруга.

— Да мне вроде как не нужно.

— Пусть сделает про запас. Потом захочешь повесить пейзаж, а тут, пожалуйста, — гвоздь уже дожидается.

— А если я не захочу повесить пейзаж… — возразила Лиза.

— Ну тогда можно использовать гвозди как элементы декора. Стиль «металлистка, не любящая пейзажи».

— Почему же, я люблю, «Заросший пруд» Поленова, «Кувшинки» Моне. Только на мои гвозди их не повесишь. Ты мне лучше объясни, Верочка, как так получилось, что ты пошла на свидание с неким Василием, а вернулась с тем самым Егором.

— Старый друг лучше новых двух, — улыбнулась Верочка, — включая длинноволосого юриста.

— Значит, искра между вами не проскочила? — поняла Лиза.

— Нет, зато между мной и Васей свободно разместились двое его коллег.

— То есть свидание оказалось неудачным?

— Как обычно, — пожала плечами Верочка, переходя к сыру и винограду. — Иначе разве я советовала бы тебе вбивать гвозди про запас?

— А что с Егором? — спросила Лиза.

— С ним, как с мороженым зимой. Понимаешь, что нельзя, но не можешь удержаться, — покаялась Верочка.

— И теперь мы проедаем его деньги?

— Ага. Я сначала как-то расстроилась, а потом подумала: ну разве я виновата, что не родилась в семье замминистра, как Егор? Очевидно же, что большинство обеспеченных женщин обеспечивают папы или папики. Вон даже ученая Воронина жила за счет мужа-банкира.

— Кстати, о Ворониной. Мне тут ее адвокат звонила. Жаловалась, что не может найти частного сыщика для нужд клиентки, — поделилась Лиза.

— А что надо делать? Ходить за кем-нибудь по пятам и снимать скрытой камерой?

— Нужно организовать эксгумацию кузена банкира, похороненного в Подмосковье, договориться с его вдовой о генетической экспертизе. Защита считает, это докажет, что найденный труп — посторонний и к нашему делу не относится.

— Всего-то! Давай сами этим займемся, Лиза. Они же, наверное, неплохо заплатят, — неожиданно воодушевилась Верочка.

— Как ты себе это представляешь? — недоумевала подруга.

— Организовать, инициировать, сагитировать — самое милое дело. Это я еще из пионерского прошлого помню… Мы не можем упустить такой шанс. Нам ведь даже не придется особо напрягаться. Нужно просто навестить вдову. Думаю, она не откажется помочь родственнице, к тому же богатой. Воронина и сама бы съездила, но у нее, я слышала, теперь подписка о невыезде. А я вполне свободна. Ведь разницы между частным сыском и журналистским расследованием практически никакой. Хотя подожди… Сегодня надо ехать? Черт! Я на сегодня мастера вызвала. И должна ждать его дома у разбитого корыта, вернее, недоделанной ванной. Что же делать? — Верочка лихорадочно искала выход. — Я позвоню и отменю встречу.

Она схватилась за телефон. Возможность заработать и разузнать что-нибудь для новой статьи про банкира манила, как оазис в пустыне. Но оказалось, что специалист по ванным уже в пути.

— Лиз, а давай на сегодня ты станешь мной. Только на один денечек, — не унималась Верочка.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла та.

— Давай ты прокатишься в старинный русский город Серпухов.

— Ты что! Я же в этом деле консультант следствия. Я не могу выполнять поручения адвоката Ворониной. Меня же с работы уволят.

— Но никто же не узнает. Ты представься Верой Малаховой. Если что, скажем, что ты — это я до пластической операции.

— Верочка, что за нелепость! — покачала головой Лиза.

— Ну пожалуйста. Чего ты вечно дома сидишь или в кабинете? Съездишь — развеешься, даже интересно будет. А следователь должен тебе еще и спасибо сказать. Потому что раз я встретила банкира в Египте, значит, он жив. И правоохранительные органы идут по ложному следу. Ну и деньги на дороге не валяются. Я бы сама на крыльях полетела — так надоело чувствовать себя содержанкой.


Одним словом, Лиза и сама не поняла, как оказалась на Курском вокзале. Среди баулов, горячих сосисок и детских игрушек на батарейках, которые продавали в самых неожиданных местах.

Верочка уговорила, а вернее, почти заставила Лизу позвонить Ирэне Кузьминской и обрадовать известием: гонец готов отправиться в Подмосковье за 200 долларов командировочных. И человеком этим внезапно оказалась Лиза. Ей пришлось взять все на себя, окончательно погрязнув в контртрансфере.

И теперь она уныло брела по подземному переходу на платформу. Лиза не часто бывала на вокзалах. Увиденное ее не порадовало. Вокруг сновали немытые мужчины с пивными банками в руках и толстые женщины с огромными сумками. Пахло сортиром, в котором не найдешь туалетной бумаги.

— Электропоезд Москва — Серпухов отправляется со второй платформы третьего пути, — произнес безразличный голос.

И справа и слева от Лизы вдруг все побежали. Ей казалось, что времена, когда московские электрички брали штурмом, исчезли вместе с мороженым за двадцать копеек и водкой на три рубля дороже. Но не тут-то было.

И хотя в воскресный день пассажиров до Серпухова оказалось не так уж и много, они, толкаясь и матерясь, буквально внесли Лизу в вагон и бросились занимать лавки. Лиза минуты две размышляла о психологии толпы, а потом поняла, в чем дело: двери электрички резко захлопнулись, даже без предупреждения. Кто не успел, как говорится, тот опоздал…

Электропоезд тащился долго, тормозя где можно и где нельзя. Лиза изучала публику. Инвалид без одной ноги на костылях заунывно просил «денег на протез». А когда поезд качнуло, оказалось, что до протеза еще далеко, ведь ампутацию пока не проводили. Вторая нога имелась в наличии, но была запрятана в ватную штанину и вдруг вывалилась.

Бойкая старушка продавала журналы.

— Купи, дочка, «Женское счастье», не пожалеешь, — обратилась она к Лизе. — Там объявления о знакомствах, даже заграничные кавалеры есть…

— Спасибо, меня уже осчастливили, — соврала она. Бабуся с сомнением уставилась на ее неокольцованный палец. Пришлось добавить: — Хотя пока в порядке гражданского судопроизводства, простите, брака…

Могла бы и не поправляться. Все равно большинство браков кончаются именно гражданскими исками о разделе имущества…

Серпухов — небольшой городок с церквями и домами позапрошлого века, которые Лиза разглядывала из окна такси. С фасада — полуколонны, рокалии, лепнина, но жить там, наверное, не слишком рококо.

Дом, где обитали родственники банкира, оказался более современной многоэтажкой. Воскресным днем квартира не пустовала. Лизе открыла усталая худая женщина в черном.

— Здравствуйте, вы Антонина Васильевна? Я занимаюсь делом об исчезновении банкира Анатолия Воронина, — почти не соврала Лиза. — Мы думаем, вы можете помочь в расследовании.

— Я? — удивилась женщина. — Да я этого Воронина никогда в жизни не видала. Разве что недавно по телевизору про него передали.

— Но ваш муж — его родственник.

— Мой покойный муж Сергей — его спаситель.

— Что вы имеете в виду? — пришел черед Лизы удивляться.

— Проходите, поговорим. — Хозяйка наконец-то пустила ее дальше порога.

Лиза присела на типовой диван напротив типовой стенки. Антонина отлучилась в ванную, закрыла там воду — видимо, приход гостьи прервал стирку — и опустилась в кресло у телевизора.

— Анатолий этот ваш родился больным, что-то с почками, — неприязненно заявила она. — К десяти годам они просто отказали. И тогда Сергей — почти ровесник — отдал ему свою почку…

Ничего себе! У банкира, оказывается, имелись серьезные проблемы со здоровьем. Было видно, что хозяйке тяжело вспоминать, но она продолжила:

— Не он, конечно, это решал. Он был мальчишкой. Просто Воронины жили в Сибири, работали на газодобыче. А Сережины родители получали копейки в подмосковном колхозе. Это они уже потом в Серпухов перебрались. Как раз на те самые деньги, которыми отблагодарили их родственники. Получается, что Сергей спас брату жизнь. Донора ведь найти практически невозможно. Кто ж почку свою отдаст? Самому в хозяйстве пригодится. Да еще не всякий подойдет на такую роль. Совместимость нужна, чтобы не было отторжения тканей. Родня для этого самое то.

— Ваш муж отдал почку Воронину, а потом у него самого начались проблемы со здоровьем? — поняла Лиза.

Иначе почему эта женщина в тридцать пять лет уже вдова?

— Так оно и было, — вздохнула Антонина. — Не знаю, связано ли одно с другим. Или просто не повезло. Год назад у Сережи нашли тяжелый недуг, что-то с кровью. Он прописался в больницах. Машину пришлось продать. Ему потребовалась пересадка костного мозга. Я ему и говорю: мол, пора Воронину вернуть должок. Ты ему отдал жизненно важный орган, пусть и он тебе поможет. Не убудет от него. Конечно, процедура не из приятных, но это все-таки не почка. Поехал он к родне в Москву. Те вроде бы ему не отказали, даже за свой счет экспертизу на совместимость тканей провели. Но оказалось, что не подходит нам банкир. Странно, мы ему подошли, а он нам — нет. Ну да ладно, Бог им судья. Насильно в доноры не забривают. Спасибо еще, что хоть деньгами помогли. Последние три месяца болезни было особенно страшно. У Сережи случился сепсис, заражение крови, гангрена ноги началась. Врагу не пожелаешь такой смерти… — Женщина всхлипнула.

— Похоже, вам опять придется выручить Анатолия Воронина, — сочувственно сообщила Лиза. — Вернее, его жену. Найден труп, подозревают, что это банкир. Но полной ясности нет. Необходимо провести сравнительную экспертизу. Для этого нужен родственник.

— Опять его будут с братом сличать? В третий уже раз…

— Но чтобы сравнить, нужно получить образец. Людмила Константиновна Воронина просит вас разрешить эксгумацию тела Сергея.

— Покойника тревожить? — ахнула вдова. — Мало он при жизни намучился…

— Я понимаю ваши чувства, но Воронина обещала вам приличную денежную компенсацию. Вам ведь, наверное, материальная помощь нужна.

— Позарез. Я ведь нянечкой в детском саду работаю. А у меня еще сын-первоклассник. Сейчас во дворе гуляет. Знаете, сколько учебники стоят? Как раз месячная зарплата уходит.

— Я объясню это Людмиле Константиновне. Она не поскупится, — не сомневалась Лиза.

Про себя же подумала: зачем она так старается ради посторонней женщины? Конечно, та сумела вызвать в ней сочувствие. И еще Лизе интересно докопаться до истины в этом деле. Генетическая экспертиза может оказаться полезной для расследования. Если Воронина не просто тупо прикончила мужа и не сумела замести следы, а стала жертвой его банковско-любовной аферы, без анализа ДНК справедливость не восстановишь.

— Нет, не дам я Сережу тревожить, — подумав, заявила Антонина. — Не нужны нам такие деньги. Щи можно и из щавеля сварить.

Лиза не стала спорить: мол, покойнику все равно, а живые люди могут безвинно пострадать. Ее дело предложить, а решать должна вдова. Гостья поднялась.

— Знаете, а ведь Сережка с этим богачом внешне очень похожи, — уже в коридоре неожиданно добавила хозяйка. — Я как по телевизору увидала, так остолбенела даже.

Лиза остановилась. Так, интересно. Кажется, здесь не все так просто. Вдруг супруг Антонины и не умер вовсе, а поменялся местами с братом. И не Сережа покоится под могильной плитой, а Анатолий. Может быть, банкира уже давно свела в могилу болезнь, а его двойник заправлял банковскими делами, и именно его видела Верочка в Египте. Может, так сам Воронин и распорядился, чтобы, например, наследство его супруге не досталось. Двойник денежки прикарманил, сбежал за границу и поделился с Настей.

Лиза сама удивилась, почему ей в голову пришел такой закрученный сюжет. Понятно же, что в жизни все намного проще и нелепее. Вор, укравший мобильник, тут же звонит по нему своей девушке. Машина, сбившая пешехода, уезжает с места аварии, оставив табличку с государственным номером. Женщина-химик обливает мертвое тело специальным раствором, чтобы замести следы и осложнить опознание, но забывает сделать влажную уборку в гараже…

— Можно взглянуть на фотографии Сергея? — спросила Лиза.

— Отчего же нельзя. Правда, у меня остались только свадебные. Там он молодой, худой, без усов. Потом-то он изменился. А если хотите на недавнюю фотку посмотреть, можно зайти к нему на кладбище. Здесь недалеко. Десять минут ходьбы. И могилка его с краю. Пойдемте вместе, я все равно собиралась его навестить. Заодно спрошу у тамошнего сторожа дяди Вити, чего это за зверь «эксмация». Он рассказывал, что однажды у нас на кладбище такое уже сотворили. И вместо женского трупа мужской нашли. Как бы и с моим Сережей подобного не случилось…

И Лиза, сама не зная зачем, отправилась на кладбище. Сегодня она вообще совершала поступки не в своем стиле, а скорее в стиле Верочки. Раз уж она замещает подругу, нужно делать это по полной программе. Верочка обязательно взглянула бы на фотографию покойника и послушала местный триллер.

Дошли на самом деле быстро. Антонина подвела гостью к холмику, все еще заваленному венками, а сама потопала искать сторожа. Лиза шагнула к фотографии на деревянном кресте. Что ж, Сергей действительно был похож на двоюродного брата: круглолицый, усатый, тот же разрез глаз. Но принять одного за другого все же нельзя. Человек с фотографии выглядел как родственник человека из телевизора, а вовсе не как его копия. Их не перепутаешь. Так что последняя версия Лизы не подтвердилась.

Лиза уже повернулась, чтобы уходить, как вдруг произошло невероятное. Земля буквально стала уходить из-под ее ног. Случился настоящий обвал. Образовалась дыра, которая быстро расширилась.

И Лиза провалилась в могилу.


Глава 13


«Кто бы мог подумать, что могильной плитой может оказаться собственный брак…

Казалось бы, все начинается с чувств, со свободного выбора, с любви, с удовольствия. Почему же потом эти обязательства становятся удавкой? Они вяжут тебя по рукам и ногам, выбивают почву из-под ног, придавливают могильной плитой.

Столько лет прошло напрасно. Не успеешь оглянуться — все уже закончилось. Лучшие годы убежали от тебя вприпрыжку. Не оставили ни здоровья, ни сил. На горизонте маячит старость, и вовсе не такая, какую можно пожелать.

Что делать? Смириться? Или похоронить свое прошлое? Никто же не знает, что там, за могилой. Вдруг новая жизнь?..»


Недаром говорят, что лучшие менеджеры по продажам — мужчины, а по покупкам — женщины. Так что Верочка поступила совершенно правильно, командировав вместо себя Лизу, иначе ее ванная комната превратилась бы в шахматную доску. Нанятый ею ремонтник — пожилой молдаванин — работал ловко, но, кажется, был дальтоником. Верочке пришлось идти с ним, чтобы подкупить плитку нужного тона. Когда он выбрал жуткий землистый оттенок кафеля, а раковину присмотрел с зеленым отливом, она взяла инициативу в свои руки.

После хозяйственного супермаркета Верочка не смогла удержаться и потащила себя и нагруженного мастера в парфюмерный отдел. У нее закончилось молочко для тела, что совершенно недопустимо в это время года. Она выбрала молочко с запахом мимозы, заполучив себе весну, хоть и во флаконе.

— Ой, у вас не хватает двадцати рублей до суммы покупки, за которую положен подарок, — расстроилась продавщица.

— Жалко, — согласилась Верочка, — давайте я куплю еще что-нибудь.

Но в магазине не продавалось ничего дешевле ста рублей. Хотя чего мелочиться, подарок же обещали. Верочка приобрела нежный блеск с эффектом влажных губ за триста рублей. Правда, у нее в сумочке лежал почти такой же. Но рано или поздно он ведь кончится. И как всегда, неожиданно. А теперь она к этому готова.

— Вам положен подарок! — с энтузиазмом воскликнула продавщица и торжественно вручила Верочке точилку для карандашей.

Здорово! Презенты — это всегда приятно. И размер тут значения не имеет. Вот только ни одного карандаша в ее косметичке нет. Она предпочитает жидкую подводку для глаз и жидкую помаду. Но ничего, она подумала и купила еще и карандаш для губ. Теперь-то уж точилка точно пригодится…

Молдаванин все это время изнывал у входа. Поэтому, когда они пришли наконец домой к Верочке, он с удвоенной энергией занялся ремонтом. Метод проверенный. Если бы не хозяйка потянула немного резину, этим занялся бы мастер. Долго присматривался, примерялся, устраивал перекуры.

А так — пара часов, и он уже собирал инструменты. Ванная приобрела, наконец, законченный вид. И даже изысканный. Правда, зеркало молдаванин собирался повесить совершенно не туда. Хорошо, что Верочка успела его остановить до того, как он забил дюбель или трюфель, она точно не знала.

Нет, у Верочки никак не получилось бы сегодня заняться расследованием банкирского дела. Ее присутствие требовалось здесь. Но она завтра отработает свою долю. Напишет заметку, что возникли проблемы с опознанием тела и только генетическая экспертиза в состоянии дать точный ответ. Нельзя же судить Воронину за смерть предположительно ее мужа. Когда это будет предано огласке, следователь уже не сможет отмахнуться от стороны защиты, которая потребует эксгумации и сравнения ДНК.

Верочка надеялась, что у Лизы все получится. Она же ее не в лес к волкам отправила, а всего лишь в ближнее Подмосковье для дружеской беседы с вдовой. Беседа — это вообще орудие труда психолога. Если Лиза сумела убедить одну свою пациентку, что четвертый развод за три года — это не повод не выходить больше замуж, то уж и родню Ворониных уговорит. В крайнем случае прибегнет к гипнозу. Сама бы Верочка перед этим не остановилась. Ведь это позволит им заработать денег, помочь подозреваемой и подтвердить ее собственные показания, что банкир жив. Три в одном!


До гипноза дело не дошло, но сеанс срочной психологической помощи понадобился. Антонина едва не лишилась чувств, когда подошла к могиле мужа и увидела дыру.

— Господи, да что же это?! Земля разверзлась! Это прямая дорога в ад, что ли? — запричитала женщина.

— Помогите мне отсюда выбраться, — услышала она голос, казалось, с того света.

— Боже мой! Спасите! На помощь! — завопила вдова и бросилась прочь.

Лиза тоже была на грани истерики, но сдерживалась из последних сил. Она упала в яму. Не слишком глубокую, но сверху ее присыпало землей и прикрыло венком. Ощущения жуткие! Будто она погребена заживо. Лиза попыталась стряхнуть с себя это безобразие, но поняла, что без посторонней помощи ей не выбраться. А помощь эта в ужасе убежала.

И как только Лиза позволила втравить себя в эту дикую историю?! Ее место — в кабинете, среди научных изданий и современных приборов. Куда ее черт понес? Не умеет она допрашивать свидетелей, уговаривать вдов и гулять по кладбищам. И выбираться из-под земли не умеет. Нет у нее ни энергии и общительности Верочки, ни мускулов Андрея. Ничего у нее нет. Никому она не нужна. Даже профессор Валерианов выгонит ее вон, как только узнает, что она ввязалась в частный сыск. Верх непрофессионализма. Каждый должен заниматься своим делом. И эксгумация — явно не забота психолога. Но с другой стороны, она не смогла отказать Верочке. Потому что та ей как сестра. Только она и спасает Лизу от одиночества. Но сейчас-то она далеко и не поможет, не спасет…


Воскресный ужин в семье Сотовских давно превратился из простого приема разнообразной пищи и хорошего вина в особый ритуал. В течение дня, да и всей недели члены семьи могли заниматься чем заблагорассудится. Но в воскресенье вечером будьте любезны отложить дела и активный отдых, приодеться и в восемь часов вечера явиться в столовую загородного особняка.

Екатерина Александровна Сотовская — мать Егора и Альбины — следила за этим строго. Но сегодня ее душенька была довольно. Никто даже не опоздал. Егор вернулся с автосалона, где представляли новую модель «альфа-ромео». Марина приехала со spa-процедур, где ее и без того нежную кожу сделали шелковой. Аля и Дима побывали с сыном в цирке, где съели ведро попкорна и примерили три красных носа.

Екатерина Александровна самолично и заранее выбирала меню для ужина. Сегодня это была итальянская кухня. Мидии под томатным соусом, брокколи по-милански под соусом песто, телятина по-флорентийски под соусом сальса (кажется, соусов больше не осталось) и пара бутылок кьянти.

— Все выше всяких похвал, — оценил Дима. — Екатерина Александровна, если бы вы захотели, вы многого бы добились в ресторанном бизнесе.

— Я добилась в жизни всего, чего хотела, — снисходительно улыбнулась теща зятю.

Когда-то она приехала в Москву из провинции, а теперь у нее был особняк на Рублевке, у каждого из детей — солидный бизнес, и особая радость Екатерины Александровны — внук, единственный человек на свете, которого она не критиковала. Ее родной сестре Даше при равных стартовых возможностях повезло куда меньше. Муж бросил ее с дочкой на руках, теперь она жила в особняке Сотовских, и о внуках ей оставалось лишь мечтать: дочка Лиза, похоже, влюблена лишь в науку.

— Ой, вы знаете, кого я вчера встретила на показе? — подала голос Марина. — Парня, с которым вместе училась в Англии. Его зовут Том, он разводит лошадей. И приехал в Москву по делам. Том сразу же узнал меня и заявил, что всегда был от меня без ума. Ему часто снится моя солнечная улыбка. Так и сказал, представляете! Пригласил покататься на лошадях. Но я, конечно, отказалась. Не хочу оказаться среди сбруй и навоза. Я пригласила его в ресторан. Егор, мы во вторник ужинаем с Томом.

— Хорошо, Маруся.

— При нем называй меня Мари…

— Если бы вы знали, кого вчера встретил Егор, — вмешалась в разговор Альбина.

И увидела, как брат напрягся. Произнеси она имя Верочки, ужин был бы испорчен. Хотя Марина не слишком ревнива, Екатерина Александровна считала первый брак Егора сплошным недоразумением.

— Меня! — улыбнулась Аля. — Оказалось, что в то время, пока Егор отмечал реализацию пенальти в ресторане, мы с Димкой слушали музыку этажом ниже — в клубе. И потом случайно встретились. Тетя Даша, вы плохо себя чувствуете?

Альбина заметила, как Дарья Александровна схватилась за сердце.

— Да нет, ничего. Закололо что-то. Какое-то у меня предчувствие нехорошее. Что-то мне Лиза давно не звонила. Боюсь, не случилось ли чего…


На улице стемнело и похолодало еще больше. Лизу бил озноб. Хотя она уже не лежала в могиле, а стояла возле нее. А еще раньше она сидела в сторожке, отапливаемой печкой-буржуйкой. И кладбищенский сторож вместе с Антониной вливали в пострадавшую какую-то настойку. Хотя нет, известно какую: черносмородиновую, собственного приготовления, и смородина со своего огорода…

— Пей, пей. Тебе надо. Такой ужас пережить. В могиле побывать. Свят, свят! — перекрестился дядя Витя.

Антонина тоже хлебнула «лекарства». Она до сих пор не могла отойти от произошедшего. От того, как вдвоем со сторожем они вытягивали Лизу из-под земли. И главный кошмар — могила мужа Антонины оказалась разрыта. Земля кучей лежала где-то сбоку, прикрытая венками. И ни гроба, ни покойника в яме не было…

— Господи ты боже мой! Что же это делается? Что за нечистая сила? У кого совести хватило мертвеца тревожить? Варвары! Осквернители!

— Мы это выясним, Антонина Васильевна, — пообещала Лиза, постукивая зубами.

Она не стала пугать Верочку рассказами о своей «легкой и приятной поездке в ближнее Подмосковье». Но и самостоятельно эвакуироваться отсюда не могла. К счастью, ее серое пальто не превратилось в одежду чистильщика канализации. Спасибо ранним морозам. И хорошо, что она сегодня надела контактные линзы, иначе потеряла бы очки в мрачных недрах. Однако ее все равно тошнило при одной мысли, что ей придется трястись в электричке. Другой вариант — потратить половину командировочных на такси. Даже Верочка в данной ситуации не стала бы возражать. Но Лиза поступила иначе.

Она позвонила Андрею. В конце концов, в расследовании появилась новая загадка. Или наоборот, Лиза неожиданно для самой себя наткнулась на объяснение некоторых фактов. В любом случае осквернение могилы — это преступление. Вот она и обратилась в правоохранительные органы.


Андрей вообще-то собирался посидеть в маленьком кафе, подальше от чужих глаз, со своей замужней пассией.

— Я так устала чувствовать себя домохозяйкой, — жаловалась Танечка. — Пусть для меня хоть иногда что-нибудь другие приготовят.

Они уже заказали салат «Вкусняшка» и мясо в горшочке под названием «Пальчики оближешь», когда у Андрея ожил мобильник.

— Ты мне нужен, — сказала трубка. — Я сейчас в Серпухове. Тут украли труп двоюродного брата Воронина. Боюсь, что это неспроста…

— Верочка, это ты? — удивился он, ясно слыша голос Лизы.

— Ты не узнаешь меня, но собираешься жить в моей квартире, — обиделась она.

— Слушай, как ты-то там оказалась? Ты же должна быть дома с какой-нибудь толстой книжкой, где ни слова не понятно.

— Я в Серпухове. Срочно приезжай. У меня тут возникли проблемы. Или мне Оладушкину звонить?

— Нет уж, обойдется Оладушкин. Я на что? Жди. — Андрей отключил телефон и посмотрел на Татьяну: — Похоже, в деле Воронина новая подробность. Ты уж прости.

— Ладно, — вздохнула она. — Мне не привыкать. Без тебя пальчики оближу. Расследование — это святое.

И Андрей помчался в Серпухов. На кладбище Лиза с Антониной наперебой рассказали ему, что произошло. Поблагодарив Антонину и дядю Витю за вызволение ценного для следствия психолога, Андрей вместе с Лизой пошел к могиле. Ее ноги туда не несли после пережитого, но дело есть дело.

Убедившись в наличии ямы и отсутствии в ней гроба с покойником, Андрей вызвал ребят из местного отделения милиции. Факт осквернения могилы нужно запротоколировать. И разобраться, кто устроил это безобразие.

— Может, скинхеды резвились? — предположил участковый. — Однажды они уже повалили здесь памятники с нерусскими фамилиями.

— Но этот-то покойник местный, — возразила ему женщина-следователь. — И нету у нас никаких скинхедов. Хулиганы они, пива обпились, гормоны играют. Обычные подростки.

— Хулиганы на публику работают, — встряла Лиза. — Им важно заявить о себе. Здесь же, наоборот, следы пытались замести. Правда, совсем могилу не засыпали. Может, времени не хватило. Может, сил. Это не так-то легко — гроб вырыть и вывезти.

— Куда только сторож смотрел? — вздохнула следователь.

— Куда и обычно — на дно бутылки, — хмыкнул участковый.

— Пойду допрошу его, — решила следователь.

— Ну, вы, ребята, тут все оформляйте, выясняйте. А завтра мы у вас, похоже, это дело заберем, — честно предупредил Андрей.

— Всегда вы так, — вздохнула дама и пошла к сторожке.

— Замерзла? — Андрей повернулся к Лизе, могила его больше не интересовала.

— Устала очень, — призналась она.

— Поедем домой, — как-то очень тепло произнес он.

Она кивнула.

Он усадил ее в свою машину и включил печку. Но трогаться с места не спешил.

— Иди сюда. — Он неожиданно притянул Лизу к себе и сказал куда-то в висок: — Обещай мне, что больше не окажешься в могиле.

— Постараюсь, — усмехнулась она, вспоминая латынь.

Memento mori…

— У меня волосы дыбом встали, когда Антонина рассказывала, как вытаскивала тебя из завала.

— Да уж, ощущение не из приятных. Холод, полутьма, цветы эти проволочные царапаются. Мне в какой-то момент показалось, что я останусь там навсегда, — призналась Лиза.

Но о внезапном приступе тоски и отчаяния промолчала. Наверное, это кладбище на нее так подействовало. Приют скорби. Показалось, что никому она не нужна. И зачем вообще выбираться из могилы, если дома никто не ждет, а на работе незаменимых, как известно, нет? Зато сейчас ей хорошо. Очень спокойно на груди Андрея. И его рука лежит на ее спине так, будто там ей самое место.

— Как ты вообще тут оказалась? — недоумевал Андрей.

— Адвокат Ворониной уверена, что нашли тело не банкира. Она хочет провести анализ ДНК. Ближайшим родственником — по расположению, потому что родители Воронина в Сибири похоронены, — оказался его недавно умерший двоюродный брат.

— Лиза, адвокат — это понятно. Ты-то здесь при чем?

Пришлось признаваться, что она пошла на поводу у меркантильности Верочки.

— Убить вас мало, сыщики хреновы! — Андрей разозлился и, отстранившись от своей пассажирки, схватился за руль. — Ладно Верочка, у нее ветер в голове. Но ты-то! Лиза, с каких пор ты на побегушках у адвоката Ворониной? Тебя же за это отстранят. Это все равно что Оладушкин станет стирать белье подозреваемым.

— Я понимаю, что поступила неправильно, — грустно признала Лиза. — И готова нести за это ответственность. Завтра я напишу рапорт Валерианову, он передаст его Оладушкину. Пусть меня отстраняют от этого дела.

— Напишет она! Ждем с нетерпением! — Андрей дернул ручку переключения скоростей.

«Жигули» резко понеслись прочь от кладбищенской ограды.

— Ладно уж. Скрыть этот факт, конечно, нельзя. Разрытую могилу надо к нашему делу приобщать, — размышлял опер. — Давай скажем, что это я устроил себе тур в Серпухов, чтобы отработать единственных родственников Воронина. Мне вдруг в голову вступило, что они могут что-то знать об его исчезновении. Но оказалось, что они не в курсе. Его двоюродный брат недавно умер, а тело его пропало. И уж я вызвал тебя для психологической консультации с безутешной вдовой…

— Ты сделаешь это для меня? — не сразу поверила Лиза.

Она наломала дров, а он готов взять все на себя? Может быть, для этого и нужны мужчины?

— Ну, ты же помогала мне с английским в институте, — усмехнулся он.

— Спасибо, Андрей. — От избытка чувств она чмокнула его в теплую небритую щеку.

— Так просто не отделаешься, должна будешь, — пообещал он.

— Поступила-то я неправильно, но Колумб тоже ошибся, — повеселела Лиза.

— Имеешь в виду, что нет худа без добра?

— Возможно, я открыла Америку в нашем расследовании. Тебе не кажется, что это украденное тело — то самое, найденное в костюме и часах? Поэтому оно так сильно разложилось. И ногу не звери отгрызли: у Сергея было заражение крови и гангрена ноги, ее в больнице ампутировали. И поэтому же труп имеет схожие черты лица, вернее, черепа с банкиром.

— То есть могилу брата разорил Воронин и заставил его во второй раз умереть. Вместо себя…


Глава 14


«Итак, спектакль начался. Основные мизансцены выстроены и уже произвели должный эффект не только на зрителей, но и на главных персонажей.

Думаю, для многих это было как гром среди ясного неба. Ну и отлично. Я же не хочу банальностей. Нужно своим путем идти к намеченной цели. И цель эта оправдывает средства. А средств у меня теперь много.

Упоительное чувство! Задуманное осуществляется. Ты получаешь не просто деньги, а власть. В твоих силах похоронить живого и воскресить мертвого.

Я надеюсь на успех. На аншлаг. На восторженные отзывы критиков. Хотя, конечно, самый строгий зритель — ты сам. И сейчас этот зритель в восторге».


— Прости дуру! — Верочка готова была чуть ли не на колени упасть перед Лизой. — Бес попутал. Черт подговорил. Ну ее, эту ванную. Хочешь, я весь кафель назад отковыряю? Прости меня, Лиза. Я тут всякой ерундой занималась, а тебя отправила в могилу…

— Бог простит, — сурово отозвался Андрей.

— Точно! В церковь пойду. Прямо сейчас. Свечку огромную поставлю. — Верочка бросилась одеваться.

— Да успокойся ты, — остановила ее Лиза. — Ты же не знала. Не ты же мне яму вырыла.

— Кошмар-то какой! Я бы после такого точно заикой осталась. — Верочка всхлипнула.

— Ладно, проехали. — Лиза, видимо, профессионально включила механизм вытеснения негативных воспоминаний. — Зато, как ты и прогнозировала, Верочка, выходные у меня получились нескучными.

Гроза миновала? Упреков и косых взглядов не будет? Ну раз так, подруга тоже решила сменить тему.

— Можете считать меня папарацци, но я предам гласности новые подробности в деле банкира, — предупредила Верочка. — Вот твое следствие, Андрей, не послушало меня, а я ведь говорила, громко и с правильной артикуляцией, что банкир жив и отдыхает в Египте. Поэтому его жена никак не могла его прикончить. Но вы все равно схватили бедную женщину, обвинили во всех грехах и собрались заковать в кандалы. А ведь это она жертва, а не ее блудливый муж.

Вам нужно дело против афериста Воронина заводить, а не против несчастной Людмилы Константиновны. Сколько бед на нее свалилось: бездетность, авария, измена мужа, ложные обвинения. Ей пора автобиографический роман писать «Бедная Люда»…

— Но все выглядело так, будто она замешана, — вяло оправдывался Андрей. — И вообще, судьба банкира до конца не ясна. Если это не банкирский труп, то это не значит, что где-нибудь под березкой не закопан банкирский. Кровь же в гараже была, а не краска.

— Ребята, я так устала, что не могу не только вашу беседу поддержать, но и собственные веки. Очень хочу спать, — призналась Лиза.

— Конечно, дорогая, спокойной ночи. И еще раз прости, — встрепенулась Верочка.

— Я буду беречь твой сон, — пообещал Андрей с видом героя мелодрамы.

В результате Лиза все еще ворочалась в спальне с боку на бок, а он уже похрапывал в гостиной. Но все равно ощущение было необычным. Она привыкла жить одна. Ванная всегда свободна, телевизор чаще выключен, чем включен, на кухне никто не толпится и не загораживает кратчайший путь от холодильника к мойке. Однако сегодня ей было необходимо чье-то присутствие. Потому что могильный холод все еще не отпускал ее, пробирался даже сквозь одеяло.

Стоило Лизе закрыть глаза, как ей рисовались зловещие картины. Черные фигуры под покровом ночи пробираются на кладбище и орудуют лопатами, стучат ими о крышку гроба. Безногий покойник, которого переодевают в дорогой костюм, а на скелетированном запястье защелкивают ремешок от часов…

Лиза не знала, кто это сделал. По словам Людмилы Константиновны, ее муж хотел получить свидетельство о собственной смерти и наказать строптивую жену, обвинив ее в убийстве, которого не было. Видимо, он не остановится ни перед чем, раз пошел на осквернение могилы двоюродного брата и донора-спасителя. В этом деле замешаны большие деньги и страшные люди. Ни Лиза, ни Верочка не должны стоять у них на пути. Это чревато. Лизе хватило сегодняшнего ужаса.

Хорошо, что хотя бы на несколько дней в ее гостиной поселился некто, весьма похожий на охранника. Она не знала, при себе ли у него табельное оружие. Но само его присутствие позволяло надеяться, что ей не приснится сегодня кошмар.


Андрей предпочел бы встать на следующее утро попозже, приготовить яичницу на двоих и, может быть, даже принести Лизе кофе в постель. В этом было бы что-то милое, уютное, домашнее. Приятная редкость для двух старых холостяков, таких как они. Увы, они сами лишили себя этой возможности, наткнувшись вчера на разрытую могилу. Работы привалило не только Андрею, но и всей оперативно-следственной группе. Поэтому он ушел из дому гораздо раньше, чем Лиза проснулась.

На девять утра было назначено совещание у следователя, и Андрей явился туда не с пустыми руками. Выслушав доклад опера, Оладушкин не смог удержаться от неприличного слова, но, впрочем, и ругательство получилось у него достаточно добродушным.

— И что мне теперь делать с ходатайством об избрании Людмиле Ворониной меры пресечения в виде содержания под стражей до приговора суда? — хмыкнул Евгений Владимирович. — Колбасу в эту бумажку заворачивать?

— Уж не знаю, — пожал плечами Андрей. — Одно ясно: бренные останки, которые мы нашли, при жизни «ролексов» не носили и финансовыми потоками не управляли. Это тело Сергея Воронина — двоюродного брата нашего потеряшки, простого водителя из Серпухова. Умер он своей смертью в больнице и был погребен в присутствии родственников и коллег. Так что в убийстве этого товарища Воронину точно не обвинишь.

— А ты уверен, что на этот раз личность установили правильно?

— Не буду хвастаться, но, несмотря на ранний час, я уже поднял на уши серпуховских медиков и получил от них факсом выписки из медицинской и стоматологической карт и данные об ампутации той самой ноги. Наш патологоанатом пока неофициально, но уже подтвердил, что теперь все сходится на девяносто девять процентов.

— Что ж, повезло дамочке. Вовремя разоренная могила всплыла. — Усатый опер косо посмотрел на Андрея: мол, и чего это тебя в Серпухов понесло?

— Если бы мы заключили супругу пропавшего под стражу, а потом все это выяснилось, получилось бы еще хуже. Она могла бы с государства денег слупить за незаконный арест, — признал Оладушкин. — Но подозрений с Ворониной мы все равно не снимаем. Вдруг это очередная ее уловка, как история с потерей памяти? Может, она нам специально не тот труп подсунула. Так что поиски банкира — живого или мертвого — не прекращаем. Но вообще-то мы облажались, ребята. Нам об этом и начальство еще напомнит, и адвокат Кузьминская, и пресса…


— Людмиле Ворониной предъявили обвинение в убийстве мужа, но она остается на свободе, — сообщила Наталья Алексеевна на планерке в редакции в понедельник утром. — Мои источники говорят, что улик против нее все же недостаточно.

Она явно гордилась собой. Принесла очередную новость. И не заметила, как уронила пепел от неизменной сигареты на свои черные кожаные штаны, сменившие черные же джинсы.

— Интересно знать: почему? Она не убивала или просто умело замела следы? — задумался Николай Абрамович.

— Я это обязательно выясню, — пообещала Рожкина. — Сейчас же обзвоню свои источники и после обеда сдам материал.

— Я могу объяснить прямо сейчас, — скромно произнесла Верочка.

Всю ночь она занималась самобичеванием, готова была биться головой о стену и выть на луну. Но сегодня новый день…

— Я в курсе, почему следствие не решилось арестовать Воронину. Потому что факт смерти ее мужа по-прежнему не установлен. Велика вероятность, что он жив, вы же помните мою статью про свидетельницу и Египет. Как же можно сидеть за решеткой за убийство, которого не было?

— Что значит «факт не установлен»? — нахмурился редактор. — Найден труп, который опознали как труп банкира. Вы же так, кажется, написали в своей статье, Наталья Алексеевна?

— Да, — подтвердила Рожкина. — Хотя тело было в неузнаваемом состоянии, провели экспертизы и по косвенным признакам установили, что это Воронин.

— Воронин, — кивнула Верочка. — Но не Анатолий Геннадьевич.

— То есть?

— Вы извините, Наталья Алексеевна, но я не ваш источник. У меня есть информация, которую я с радостью облеку в форму статьи. Вы ее прочитаете и все узнаете.

— А что же я буду писать? — изумилась Рожкина.

— Наталья Алексеевна, загляните на информационную ленту, — посоветовал Гольдмановский. — Я думаю, в столице в выходные имели место и другие происшествия.


Жизнь налаживается! — думала Верочка, обедая наконец-то в офисном буфете, который показался ей похожим на театральный. Рядом с ней жевали и стучали вилками Николай Абрамович и Зоя. Пожилой ловелас что-то шептал на ушко молодой женщине. Она заливалась то румянцем, то смехом. Или тем и другим одновременно.

— Ну так что, договорились? Вы не дадите мне замерзнуть долгими зимними вечерами? — расслышала Верочка.

— О! Негодник, ха-ха. У вас же жена есть.

— Если вы так ставите вопрос, Зоя… Дело в том, что где-то когда-то у каждого мужчины имеется жена. Но главное, что не здесь и не сейчас…

Верочка ела бутерброд с белой рыбой, пила кофе из автомата и старалась улыбаться. У нее все получится. Вскоре в редакции ее будут ценить не меньше этой надменной Натальи Алексеевны. Криминальная интрига с пропавшим банкиром задела Верочку лично, поэтому она готова копаться в этой истории, как шахтер в породе. Да и на личном фронте наши выбрались наконец из окружения и еще повоюют. И ванная у нее теперь как из журнала. А с Лизой все в порядке, обошлось без травм и сотрясений…

Весь день Верочка пребывала в приподнятом настроении, хотя, кроме заметки про банкира, ей пришлось экстренно брать комментарии к очередной поправке к Правилам дорожного движения. Все телефоны отвечали или короткими, или длинными гудками. Быстрее оказалось прыгнуть в машину, доехать до ближайшего поста ГАИ и расспросить про нововведения реальных, а не телефонных гаишников и водителей.

В семь вечера Верочка с чувством выполненного долга выключила компьютер и сняла с вешалки пальто.

— Уходишь?

Верочка думала, что Ада уже отправилась домой. Увы, она всего лишь отлучилась в дамскую комнату.

— Пойдем вместе, — предложила коллега.

Верочка могла, конечно, замахать руками: «Нет, нет, я уже убегаю! Меня у входа ждет жених на крутейшем джипе».

Но решила поступить честно и вежливо: подождать, пока Ада натянет свой пуховик, и пойти с ней вместе.

— Я так устала. У меня целый день голова болит. И ничего не помогает, — уже в лифте заныла Верочкина попутчица. — Я уже и цитрамон выпила, и темпалгин, и пенталгин, все без толку. Экология-то ужасная. Мы живем в эпицентре экологической катастрофы. Некоторые, конечно, толстокожие, им все нипочем. Но мой организм чутко реагирует на любой раздражитель…

— Слушай, а какой вам обычно аванс дают? Половину оклада? — попыталась Верочка переключиться на волнующую всех тему, когда они вышли из здания и повернули к метро.

— Да. А вторую половину вместе с гонорарами в получку. Но с такой экологией никаких денег не хватит. Все в аптеке оставишь. А ты знаешь, что у моей соседки приключилось? — сделала страшные глаза Ада. — У нее дочка кровью кашляет, вот ужас. Думали, все, туберкулез. Святых выноси. Но оказалось, гнойная ангина. Гнойник прорвался — и вот, пожалуйста. А я сразу сказала: экология виновата. Дышим неизвестно чем, тут и гной, и кровь, и что угодно…

«Ну почему мы еще не на платформе, почему мне в уши не грохочет поезд?» — с тоской подумала Верочка.

Но когда они запихнулись в вагон, стало еще хуже. Им даже удалось сесть, но с одной стороны от Верочки какой-то дядька развернул во всю ширь спортивную газету, она даже почувствовала запах типографской краски. С другой — Ада продолжала нудеть:

— А у меня в последнее время волосы выпадают. У тебя, наверное, тоже. А почему? Из-за неблагоприятного воздействия окружающей среды. Скоро пышные шевелюры останутся лишь в рекламе. И то это не настоящие волосы, а спецэффекты.

Может быть, Аду с Васей познакомить? — прикинула Верочка.

Ей вдруг показалось, что ее станцию никогда не объявят. Но это все же произошло, и она буквально выпала из вагона. Поезд уехал, унося с собой Аду и ее экологические проблемы. Верочка вздохнула с облегчением и направилась к эскалатору.

Ее обогнал какой-то мужчина. Он показался ей знакомым. Не радостно знакомым, а подозрительно знакомым…

Черт возьми! Это же лжеопер, который имел наглость явиться к ней домой. В той же самой кепке. Как там его? Иванченко, что ли?

Ну все! Сейчас она его разоблачит. Припрет к стенке, вернее, к поручням. Выведет на чистую воду. Сдаст настоящим милиционерам.

Верочка рванула вперед, перепрыгивая через две ступеньки. И настигла коварного обманщика у выхода с эскалатора.

— Сдавайтесь! — заорала она ему в ухо. — Вы окружены!

Парень в кепке подпрыгнул от неожиданности, но испуг на его лице быстро прошел.

— Гражданка Малахова! — даже как бы радостно улыбнулся он.

— Я-то, может, и гражданка Малахова. А вот вы никакой не опер, а самозванец! — обличающе заявила она. — Признавайтесь, кто вас подослал? Только не надо говорить, что следователь Оладушкин.

— Каюсь, приврал немного, — отозвался он, но не особо смутился. — У меня на это были причины. Давайте отойдем, и я вам все объясню.

— Вот еще, не пойду я с вами никуда! Я вообще вас в милицию сдам.

— Не надо в милицию — я только что оттуда. Просто с прохода отойдем, чтобы под ногами не путаться…

Они встали у стеночки.

— Так кто вы такой? И что вам было от меня нужно? — Жаль, у Верочки не было лампы, чтобы светить ему в лицо.

— Я оперуполномоченный Иванченко, я же представлялся.

— Ложь!

— А вот и нет. Посмотрите удостоверение.

— Вы его здесь же в метро и купили.

— Да нет. Я на самом деле оперуполномоченный, — упорствовал подозрительный тип, — только немного другого ведомства. Я экономическими преступлениями занимаюсь. И мы изучали дело банкира с другой стороны. Со стороны «Крез-банка». Как вы знаете, это финансовое учреждение после шумихи вокруг исчезновения Воронина объявило себя банкротом. У нас есть основания полагать, что речь шла о неких махинациях. Преднамеренном банкротстве, например. Возможно, именно для этого и затевалась вся эта история с пропажей без вести, обвинением в убийстве, чужим трупом и все такое. Поэтому меня ваши свидетельские показания и заинтересовали.

— Ну да, сам банкир, наверное, и заварил кашу. А денежки прикарманил. — Верочка уже слышала эту версию от супруги Воронина через Лизу.

— Возможно. Но буквально сегодня у меня появилась новая информация. — Оперативник доверительно понизил голос. — Вы знаете, кто такие рейдеры, гражданка Малахова?

— Что-то слышала, — неопределенно ответила она.

Никогда ведь не поздно залезть в Интернет и посмотреть.

— Это захватчики, пираты, — пояснил Иванченко. — Они захватывают чужую собственность. Так вот, мне удалось разузнать, что месяц назад некто готовил захват «Крез-банка».

— Грабители хотели взять банк? Подкоп, что ли, делали?

— Да нет, речь идет о захвате контрольного пакета акций. Обычно это делается не совсем законными методами. Через взятки, шантаж, подделку документов.

— И кто же хотел прибрать к рукам вотчину Воронина?

— Я пока не дожал, — признался борец с экономической преступностью. — Знаю только, что в этом замешана рейдерская компания «МитинГ». Надо бы туда наведаться, да меня в командировку в Питер отправляют. По другому делу. Ну ничего, вернусь через неделю, продолжу разработку. Теперь вы мне верите, гражданка Вера? И не сдадите меня патрулю?

— Ладно уж. Истории вы хорошо рассказываете, заслушаешься…

Иванченко оставил Верочке свою визитку. И распрощался.

А наша журналистка не задала себе вопрос, почему этот опер, в отличие от Андрея, ни разу не сослался на тайну следствия…


Сидя в маршрутке, Верочка обдумывала новую информацию. Она оказалась очень любопытной. Неужели в этом деле есть еще третья сторона? Конкурент, желающий обанкротить Воронина. Пусть спец по экономическим преступлениям едет в свой Питер. А она тем временем соберет материал про рейдеров. Пригодится. Потом можно будет статью про них в своей газете тиснуть…

«МитинГ» — что-то знакомое. Где-то она уже это слышала или видела? Но вот где? Придя домой и даже не поужинав, Верочка включила свой ноутбук и вскоре выяснила, что «МитинГ» — это от митинга.

Компания без всякого стеснения разместила объявление в Интернете: мол, организуем митинг в поддержку кого угодно или против чего угодно. Любое количество народа и любые лозунги — за ваши деньги. То есть эффект толпы как рейдерский прием.

С чем же у нее связано это название? Верочка побродила по комнате, пытаясь вспомнить. Ассоциации не слишком приятные. Черт, ну конечно! Она выскочила в коридор, схватила свою сумку.

Вот оно! Вернее, она — визитка длинноволосого юриста. «Василий Чемоданов — юрист» — было написано крупными буквами. А внизу мелкими — ООО «МитинГ». Вот так-то эти напыщенные господа из ресторана обслуживают пиратов. Оказывают юридическую помощь захватчикам. Ох, не зря ей было не по себе в их обществе. Хорошо, что она сбежала от господина Чемоданова до того, как они подняли черный флаг.

Но теперь, кажется, ей придется объявить белый танец. С разведывательными целями. Она набрала номер телефона Василия.

— Привет! Я думала о тебе, — сообщила она томным голосом.

— Как там твоя труба? — поинтересовался он.

— Труба? Ах да… Гудит, но не течет, — отмахнулась Верочка. — Я тут подумала и решила пригласить тебя на завтрак.

— На завтрак?

— Ну да, ужин — это так банально. К тому же мы оба занятые люди. А хотелось бы пообщаться без посторонних. Завтра в десять утра?

— Хорошо, давай вместе позавтракаем. Но вообще-то мы работаем с 10.00, — спохватился Чемоданов.

— Но большинство кофеен открывается только в десять утра. Не в «Макдоналдс» же нам идти.

— Ладно, я могу немного опоздать на работу. Не у станка все-таки стою, — решил юрист.

— Какая кофейня недалеко от твоего офиса?

Верочка была готова сама заплатить за кофе и блинчики. Но это лишь первый шаг. Она хотела выудить информацию про заказчика наезда на собственность Воронина. Но вряд ли Василий так просто расскажет все даже ради ее прекрасных глаз.

Нужно как-то подтолкнуть его к этому. Вот только как?

Через час прикидок и так и этак Верочка опять вошла в Интернет и создала на бесплатном почтовом сервере электронный ящик от имени… своей любимой коллеги Рожкиной, чтобы оттуда отправить электронное послание на адрес «МитинГа»:

«Банкир пропал. Банк обанкротился. Совпадение?»


Глава 15


«К сожалению, в любом спектакле бывают накладки. Декорации падают, актеры забывают текст, софиты перегорают, зрители норовят освистать.

Чего скрывать, мое шоу пошло наперекосяк, спектакль на грани провала, комедия грозит обернуться драмой. На меня ополчились и главные герои, и статисты, и весь зрительный зал. Еще чуть-чуть, и мне придется уйти со сцены. И возможно, в места не столь отдаленные…

Иногда меня охватывает отчаяние. Откуда такие повороты сюжета? Почему не удалось все предусмотреть? Неужели опасность разоблачения реальна?

Но потом я успокаиваюсь, беру себя в руки. Еще ничего не потеряно. Есть шанс получить желаемое. Препятствия лишь заставляют взять новую высоту. У меня все получится…»


— Рейдеры? В первый раз слышу, — призналась Лиза.

Захваты чужих предприятий не входили в сферу ее интересов. Хотя, возможно, было бы любопытно изучить влияние размера пакета акций на самооценку акционера.

— Я тоже, если честно, имела смутные представления, но в Интернете нашла много интересного. И поспешила поделиться этим с тобой. Потому что в деле банкира появился новый поворот, и, возможно, не левый.

Верочка зашла по-соседски, потрепаться и попить чаю с конфетами, которые у Лизы не переводились. Вообще Лиза была довольно нетребовательна к еде, разницей между японской и китайской кухнями не интересовалась. Но вот без любимых конфет с начинкой суфле не обходилась ни дня. Верочка же, напротив, старалась не портить фигуру и зубы сладким, поэтому дома ничего в фантиках не держала. Когда же ее организм настоятельно требовал порцию шоколада, он его получал в кухне у Лизы.

— Черный или зеленый? — спросила хозяйка, открывая шкафчик.

— Ты про чай или про рейд? Чай — зеленый с жасмином, а рейд бывает черный. Сейчас я тебе объясню, что это такое. — Верочка чувствовала себя преподавателем, который хорошо подготовился к уроку. — Представь, жила-была бумажная фабрика. Еще с советских времен жила. Когда появились акции, их распределили между работниками. Контрольный пакет получил директор — свой, привычный. А недавно вдруг выяснилось, что у предприятия новый владелец — группа неизвестно каких компаний. Кинулись выяснять, как такое возможно. Но по бумагам выходит — да, контрольный пакет у той самой группы, она будто бы выкупила долговой вексель предприятия.

Законные владельцы, конечно, подали в суд. Но пока до разбирательства дело дошло, на фабрику явились плечистые ребята и заняли кабинеты. А под окном в это время митинговали рабочие. Компания «МитинГ» постаралась: заплатила им «тринадцатую получку», и они уже горой за новую власть. А власть эта пришла, чтобы их обанкротить и продать за бесценок кому нужно. Так что, пока хозяин через суд вернет себе все права, от его фабрики останутся рожки да ножки. А подделку документов, подлог, взятки, преднамеренное банкротство еще надо доказать. Такие дела тянутся годами.

— Ужасы рассказываешь! — поежилась Лиза. — Это что же, никто от этого не застрахован? Вот так в любой офис могут явиться чужаки с поддельными бумагами и все заграбастать?

— Ну, не в любой. Нельзя сказать, что это случается так же часто, как снег зимой. Далеко не у каждого хватит денег оплатить услуги рейдеров. Но кто-то, кажется, готовил захват собственности Воронина. И я надеюсь выяснить кто…

— Кто бы это ни был, но люди они серьезные. И стоять у них на пути — все равно что выгуливать собаку на минном поле, — предупредила Лиза.

И тут позвонил Андрей. У него было две новости: одна для Верочки, другая — для Лизы. Верочка сразу же после новой встречи с таинственным Иванченко связалась с Андреем. И теперь он отчитался перед ней:

— Лиза, передай Верочке, на этот раз, кажется, не лажа. Я проверил, в Управлении по борьбе с экономическими преступлениями на самом деле служит оперуполномоченный Иванченко. Так что он все-таки существует и даже носит погоны. Правда, с ним самим мне общнуться пока не удалось… А ты, Лиза, меня домой сегодня не жди. У нас тут заказное убийство нарисовалось. Как раз до утра управимся. И можно будет опять к банкирскому делу возвращаться.

— А спать когда? — поразилась Лиза, как какая-нибудь жена, муж которой задерживается на работе.

— С тобой? — оживился Андрей.

— Со мной, — подтвердила она. — В соседней комнате буду я.

— Ну, тогда я ничего не теряю, — приуныл он. — Что твой диван, что развалюха в моем кабинете… У тебя, конечно, в квартире пахнет лучше.

— Вот именно. У вас всегда накурено, а у нас здесь аромат жасмина.

— Везет же людям, но не операм. Вот почему киллер не мог подстрелить жертву где-нибудь в тепле и чтобы жасмином пахло?

— В Китае? На чайной фабрике? Но тогда бы этим занималась китайская полиция, — напомнила Лиза.

— Везде облом, — вздохнул Андрей.


На следующее утро Верочка разоделась в пух и прах. И Василий, помешивая сахар в чашке с кофе, смотрел на нее с явным восхищением. Что ж, сети расставлены. И приманка положена, вернее, послана…

— У меня для тебя важные новости, — заговорщическим тоном начала Верочка.

— Только не говори, что у нас будет ребенок, — округлил глаза Вася. — Нам же труба помешала.

— Не волнуйся, речь пойдет о работе.

— О работе? Чьей?

— Опять о твоей.

— Тебя напрягали мои коллеги в ресторане? — запоздало догадался Чемоданов.

— Ну что ты, они милые люди. Поэтому я и решила предупредить тебя и их о неприятностях.

— Неприятностях?

— Вася, ты же сам сказал, что журналист и юрист — прямо рабочий и колхозница нового времени. Так и есть! Наши профессии связаны. — Верочка сделала многозначительную паузу. — Ты ведь юрист в «МитинГе». А я узнала, что готовится публикация о причастности вашей фирмы к исчезновению банкира Воронина.

— Да ты что? — Челюсть юриста почти отвисла.

— Да, да. Моя коллега по газете раздобыла эксклюзивную информацию, уж не знаю из каких источников, что ваша фирма хотела обанкротить «Крез-банк». Банк обанкротился после исчезновения Воронина. Вот она и предположила, что это взаимосвязано, а не просто совпадение.

— Постой! Но это же бред. Как же можно публиковать непроверенные данные? Мы же ее по судам затаскаем. — Вася пришел в себя и перешел в наступление. — Почему она не взяла комментарий у нас?

— Говорит, что отправила вам электронное послание. Раз вы не ответили — ваше дело.

— Подожди, я впервые об этом слышу. Сейчас уточню. — Парень схватился за телефон и стал названивать в свою контору.

Верочка заранее знала, что ему там ответят.

— Черт, действительно, пришло какое-то сообщение, — растерянно произнес Вася.

— Слушай, неужели вы на самом деле имеете отношение к пропаже банкира, из-за которого столько шума? — Верочка сделала вид, что собирается поверить печатному слову.

— Нет же! Мы вообще не при делах, — воскликнул ее собеседник возмущенно.

— Ну знаешь, моя коллега — известная журналистка, не могла же она из пальца это высосать?

— Да ни при чем мы!

Чтобы доказать это, Вася решился на откровенность.

— Просто месяц назад в нашу фирму обратилась одна дама по поводу некоего банка. Спросила, сколько стоят наши услуги. Узнав прайс-лист, пошла на попятную. Мол, это для меня дорого, спорим, я сама решу свою проблему, без вас.

— И на сколько вы с ней поспорили? — оживилась Верочка. — Или ты образно выразился?

— Да нет, она так и написала по электронке «спорим», поэтому нам это и запомнилось. Обычно наши клиенты общаются в другом стиле.

— Странная дама, — поняла Верочка.

— Да уж, — кивнул Вася. — И самое странное было то, что ее выходы в Интернет оплачивал банк, который она хотела обанкротить. Мы навели справки, электронный адрес был зарегистрирован на «Крез-банк».

Как это? Захват планировали изнутри? Видимо, в вотчине Воронина завелся крот, вернее, кротиха.

Вот это да! Верочка даже не поверила, что ей так легко удалось добыть информацию. Да еще какую! Вот что значат личные связи и нестандартный подход. Она теперь знала даже больше борца с экономическими преступлениями.

Василий Верочке уже почти нравился. Если присмотреться, не такой и бледный у него вид. И волосы — не язык, можно безболезненно укоротить. А работа у него модная и крутая. Рейдеры — это же маленькие пираньи, которых боятся даже акулы капитализма. Наверное, зря Верочка так быстро поставила крест на их отношениях. Вдруг у них есть будущее?

— Вася, ты не волнуйся, — подбодрила она его. — Я поговорю с коллегой. Посоветую не пороть горячку. Если кто и причастен к банковской истории, то, похоже, спорщица, а не вы.

— Ты уж ей объясни. И припугнуть можно. Скажи, что мы в суд подадим. Нечего нам деловую репутацию портить, — нахмурился юрист.

— Скорее всего, статья не выйдет, — пообещала Верочка.

Не надо угроз. Уж саму себя она как-нибудь уговорит.

Лицо Чемоданова прояснилось. Он спокойно доел свой десерт и вернулся к излюбленной теме.

— Слушай, а ты каждый день моешь голову? — поинтересовался он у спутницы, которая сидела с задумчивым видом. — У тебя классная прическа. Я стараюсь встречаться с длинноволосыми девушками, у меня с ними больше общего, чем с Хакамадой…

Нет, Верочка просто заплатит за этот завтрак. И скажет, что уезжает работать специальным корреспондентом в Гондурас.


Во второй половине дня у Лизы были назначены полевые работы. Так она и ее коллеги называли приемные часы в кабинете психологической помощи в одной из районных поликлиник. Ехать надо было на самую окраину, и после долгой дороги с пятью пересадками помощь требовалась самому психологу.

Везет профессору Валерианову: к нему клиентки, причем богатые, сами прибывали на роскошных иномарках. Престижно же иметь в консультантах уважаемого ученого.

— Баловство это, — ворчал Валерианов. — Никакая психотерапия этим хозяйкам жизни не нужна. Что за проблемы у них? «Ой, я подозреваю, что домработница ворует мое нижнее белье. Обычно оно три ящика занимало, а теперь два с половиной… Ой, мой муж много работает и редко бывает со мной на вечеринках». Но, милая моя, если бы он мало работал и все время топтался возле тебя, откуда бы ты взяла деньги на три ящика нижнего белья? Безотказный совет: заскучала — так съезди в Таиланд, развейся. Но чтобы его дать, разве нужно быть профессором?

Однако консультации эти приносили солидный доход, на который можно было съездить на симпозиум по гельштальт-терапии в Америку, поэтому Льву Алексеевичу приходилось выслушивать стенания бедных богатых дам.

У пациентов Лизы проблемы, напротив, были самые что ни на есть реальные. На групповые сеансы к ней приходили родители наркоманов.

— Моя дочь вчера люстру из дома унесла — последнее, что осталось. Телевизор и мою дубленку она уже раньше продала…

— У моего сына ВИЧ обнаружили. Как представлю, сколько еще денег на лечение надо. Иногда думаю, лучше бы его посадили. За решеткой и от зависимости вылечили бы, и препараты от СПИДа давали бы бесплатно.

— И что мы за родители такие… Я спать не могу, все думаю: когда, где я ошиблась, упустила, почему мой мальчик вырос чудовищем…

— Мы же договорились, чувство вины только мучает и отвлекает от того, что действительно важно. А важно — что-то сделать, что-то изменить, если не сына, то хотя бы свое отношение к проблеме сына. — Лиза лишь изредка вмешивалась в ход разговора.

Групповое занятие тем и хорошо, что у участников схожие проблемы, поэтому они могут сказать друг другу гораздо больше, чем скажет им психолог. Правда, встреча проходила в небольшом, явно медицинском кабинете, где не было круглого стола. А по методике он необходим — как символ равноправия и плюрализма. Поэтому Лизе приходилось сидеть за обычным столом, а остальные расположились на диване, кушетке и стульях.

Сегодня в группе оказалась новенькая — женщина лет пятидесяти пяти, с химической завивкой и в старомодном костюме. Если Лиза и должна была кому-то уделить особое внимание, то как раз ей.

— В первый раз вы можете просто посидеть, послушать. Вам не обязательно сразу рассказывать о себе, нужно сначала освоиться, — предупредила она женщину. — Но если вы почувствуете, что готовы, подайте мне знак.

И вот теперь старомодная дама кивнула Лизе. Значит, захотела высказаться.

— Давайте познакомимся с новым членом нашей группы, — ободряюще улыбнулась ей Лиза.

— Меня зовут Нина Андреевна, — не слишком уверенно начала та. — Вы извините, у меня нетипичный случай. Возможно, мои проблемы покажутся смешными по сравнению с вашими. Но мне просто не с кем было поделиться. И я пришла сюда. Я тут живу недалеко…

— Да всем нам кажется, что у нас особый случай. А потом выясняется, что разница только в одном: колются или нюхают.

— Нет, — покачала головой женщина, — моя дочь наркотики не принимает и водку не пьет. У нее другая зависимость.

— Это уже интересно…

— Она зависит от денег. Звучит смешно, а на самом деле страшно. Ей всегда хотелось много денег, красивой жизни, ради этого она готова была на все. Когда ей было шестнадцать лет, мы с отцом с ужасом узнали, что наша дочь заказала наше убийство дворовому алкашу. Обещала ему ящик водки. В итоге этот ящик мы ему покупали, чтобы он о «заказе» в милицию не сообщил. Конечно, мы накинулись на дочь: Настенька, как ты могла, мы же тебя любим, ни в чем тебе не отказываем. А она: я вас тоже люблю, просто, если бы вас не стало, я бы нашу квартиру сдавала, а сама ушла жить к одному парню. И денег бы у нас было полно, можно было бы в ресторанах питаться…

Мы думали: ладно, переходный период. Повзрослеет, образумится. И вроде бы так и было. Выучилась, вышла замуж. Но быстро развелась. Спрашиваю:

— Почему?

— У него денег нет, — отвечает. — И с работы я ушла — платят мало.

— Но если не работать, совсем ничего не получишь.

— Получу, — говорит, — у меня теперь любовник богатый.

— Но у любовника-то, наверное, жена есть. Он поиграет с тобой и бросит.

— Это он жену бросит, если я захочу…

И на самом деле, кажется, бросил. Во всяком случае, укатила моя дочь с ним отдыхать за границу. Я себя уговаривала: мораль сейчас не главное, важно, чтобы ей было хорошо. Но недавно к нам домой явились какие-то мордовороты из какой-то службы безопасности. Спрашивали дочь, где она и с кем. Искали какого-то мужчину, видимо ее любовника, требовали какие-то документы, ее загранпаспорт, туристические проспекты. Учинили форменный обыск, перевернули все вверх дном. А я даже не знаю, в какую страну они улетели, она мне даже не позвонила ни разу. Я стояла ни жива ни мертва. Мне хотелось сквозь землю провалиться…

Ее нетипичный рассказ все-таки вызвал сочувствие.

— Надо же, любая зависимость может испортить жизнь.

— Здесь важно осознать, что это проблемы дочери. Только она в состоянии что-либо изменить. Вы должны ей помочь, но только когда она сама этого захочет. Пока же вы бессильны. И вместо страданий и переживаний вы должны жить своей жизнью. Ведь так?

Пациенты посмотрели на психолога, ожидая подтверждения. Лиза сама говорила им именно это, но сейчас она почти не слушала. Она пыталась сложить два и два.

Дочь Настенька — это раз.

У дочери богатый любовник — это два.

Она укатила с ним отдыхать за границу — это три.

Служба безопасности искала какого-то мужчину, видимо любовника, — это четыре.

Лиза не просто правильно сосчитала. Для окончательного подтверждения она раскрыла папку и заглянула в договор, который заключила с ней пациентка. На занятии не называли фамилий, но в бумагах они указывались. И фамилия Нины Андреевны оказалась… Савельева.

Сомнений больше не осталось. К ней на прием пришла мама Насти Савельевой — однокурсницы Верочки, любовницы банкира Воронина. А визит в ее квартиру нанесла служба безопасности «Крез-банка», которая искала пропавшего шефа везде, в том числе у любовницы.

Вот такое совпадение. Анастасия Савельева помешана на деньгах. Скорее всего, Людмила Константиновна была права, когда утверждала, что любовнице ее мужа проще убить или посадить обманутую жену, чем отдать ей при разводе половину имущества…


После вчерашнего круглосуточного рабочего дня Андрей пришел домой пораньше. В восемь часов он, Лиза и Верочка собрались на кухне последней. Деньги, неожиданно полученные Верочкой, так же неожиданно кончились. Когда встал вопрос об ужине, решили сброситься и заказать пиццу. Заказ обещали доставить через тридцать минут. Верочка знала, чем заглушить чувство голода. Любопытные новости были не только у Лизы.

— Кто-то с электронного адреса «Крез-банка» обратился к рейдерам, чтобы узнать расценки на банкротство своего же банка, — сообщила Верочка.

— Что же, банкир хотел заказать захват своей собственности? — не поверила Лиза. — Разве такое бывает?

— Действительно, неожиданный поворот.

— Мне казалось, рейдеры экономикой занимаются. А не уголовщиной с похищениями, — высказался Андрей.

— Они и не занялись «Крез-банком». Некая дама, во всяком случае, сообщения она писала в женском роде, заявила, что ей не подходит цена. И она сама устроит банкротство. Бесплатно.

— Что за дама?

— Недовольная сотрудница, жена Воронина, его любовница, — предположила Верочка. — Мало ли кто имеет доступ к электронной почте в офисе.

— Детский сад какой-то, — хмыкнул Андрей. — Цена ей не подходит. А она думала заграбастать банк за три копейки?

— Детский сад? — Верочка задумалась. Что-то такое опять мелькнуло. Какое-то воспоминание. Нужно задержать его с поличным. — Нет, не детский сад. А университет. Ну конечно же! Настя! «Спорим» — это ее любимая присказка…


Глава 16


«Достаточно одного неосторожного слова, случайной встречи, чтобы все пошло наперекосяк…

Вот что бывает, когда галерка лезет на авансцену. Кто бы мог подумать, что за тысячи километров, на другом континенте, можно случайно наткнуться на знакомого человека. И ведь специально же выбирались рестораны и дискотеки или очень дорогие и закрытые, или, наоборот, общедоступные, от которых тусовка нос воротит. И все равно столкнулись с этой девицей. Явно не нашего круга. Но что самое ужасное, журналисткой. Такая мимо сенсации не пройдет. Ей банально денег за молчание не предложишь. Она и так на этом заработает.

Сначала мне казалось, что это катастрофа и провал. Особенно когда она к следователю пошла, а потом еще и статейку тиснула. Все встало с ног на голову. Жертве похищения всегда сочувствуют. К беглецу же испытывают совсем другие чувства.

Но вскоре стало понятно: что ни делается, все к лучшему. В конце концов, есть еще план «Б». И возможно, эта встреча окажется мне на руку. Нужно лишь подкорректировать сценарий и написать роль для новой героини второго плана…»


Егор Сотовский без особого энтузиазма ждал вечера и ужина в компании Марины и Тома. Последнего он не знал, но тот ему заранее не нравился. Улыбки ему, видишь ли, снятся. Стоматолог он, что ли? Да нет, вроде коневод. Ну да, дареному коню и все такое…

Вообще-то Егор был не против, чтобы другим мужчинам нравилась его девушка. У него ведь хороший вкус. Но почему он должен общаться с такими типами под звон бокалов и стук вилок? А за соседними столиками будут вестись деловые или съемные разговоры. В зависимости от присутствия-отсутствия дам и их одежды в случае присутствия. Кто же пригласит в номера женщину в деловом костюме? Как никто и не обсуждает ставки рефинансирования с блондинкой в декольте.

Егор думал об этих деталях, и они его напрягали. А Марина не обращала на них внимания, она просто обожала оказываться первой леди, а джентльменов — чем больше, тем лучше.

Около пяти часов вечера, то есть под конец рабочего дня, Егору позвонил прораб:

— У нас ЧП, Егор Сергеевич. Наш экскаватор задел какой-то важный кабель. Здесь начальства понаехало, вплоть до мэрии. Мы их, видишь ли, спецобъекта связи лишили. Орут, матерятся, судиться хотят. Мы им: что ж вы этот кабель на картах не показываете? Они: так он же секретный. А мы что, ясновидящие, мать их? Подземных локаторов у нас нету.

— Если надо, купим, — ответил Егор. — Боюсь, локатор дешевле кабеля обойдется. Ладно, сейчас приеду. Будем разбираться…

Так что встреча в ресторане, назначенная на семь часов, отменилась сама собой. Можно, конечно, подъехать позже, но когда нет особого желания, не находится и возможности.

Марина, естественно, немного подулась в трубку телефона, но потом заявила:

— Тебе же хуже. Вот влюблюсь в Тома и уеду в Англию. А ты со своей стройплощадкой останешься…

— Не уедешь, — усмехнулся он. Егор почему-то совершенно не боялся, что без него Том заведет с Мариной съемный разговор. — Ты же не выносишь запах конского навоза…

К восьми вечера ситуация с правительственной связью разрешилась. Егор для вида поругал своих рабочих, на самом деле поспорил с понаехавшими, позвонил нужным людям. И кабель сразу оказался не самым главным, а запасным, и стоимость восстановительных работ тоже волшебным образом уменьшилась раз в десять. Компания Егора могла продолжить возводить свою элитную высотку.

Егор сел в машину и немного подумал о том, что, кроме строительства, ему неплохо бы спасти еще и вечер…


— Деньгоманка Настя планировала наезд на банк собственного любовника? — переспросил Андрей.

— А почему бы и нет? — Верочка уже ничему не удивлялась. — Это вполне в ее стиле. К тому же она могла вести переписку с «МитинГом» с компьютера Воронина. Очень удобно. Все равно что нанять киллера на деньги жертвы.

— Но зачем ей это? — не поняла Лиза. — Ведь его кошелек — это ее кошелек. Воронина же рассказывала, что новая пассия веревки вила из ее мужа, особенно после сообщения о беременности.

— Может быть, она только для вида обратилась к рейдерам. Хотела поднять волну: мол, милый, кто-то готовит атаку на твои капиталы. Давай заберем их прежде и сбежим отсюда подальше…

Верочка очень достоверно изобразила воркование, переходящее в увещевание.

— Да, видимо, разводка мужчин у каждой красотки в крови, — оценил Андрей.

— Спасибо за красотку, — поблагодарила Верочка.

— А я, если и не красотка, зато честная, не развожу даже рыбок, — хмыкнула Лиза.

— Ты — моя рыбонька! — заверил Андрей.

— Акула — тоже в каком-то смысле рыбонька, так что осторожнее, — предупредила Лиза. — Но ты, Верочка, скорее всего, права. До того, как Воронин познакомился с Настей, он был спокойным солидным человеком. И вдруг такое: аварии, аферы, выкопанные трупы.

— Разве установлено, что это сделал Воронин? — спросил Андрей. — Основной подозреваемой по-прежнему считается его супруга, а возможно, уже и вдова. Если не слова слушать и не в психологии копаться, а в уликах, свидетелях, возможностях и мотивах, лучшего кандидата, чем Людмила Константиновна, не найти. Просто ей удалось далеко запрятать тело мужа.

— Ты забыл самого ценного свидетеля — меня, — встряла Верочка. — И я утверждаю, что это тело вместе с головой угощало меня выпивкой в Египте. Так что никто никого не убивал. Кто-то просто прикарманил денежки и подставил жену. Очень удобно: надоела подруга жизни — в тюрьму ее, пусть ее государство кормит, поит, одевает. И никакого раздела имущества. Вряд ли убийце присудят половину денег жертвы.

— То есть Воронин — плохой, а его жена — мученица. Это что, женская солидарность? — хмыкнул Андрей.

— Почему же, возможно, главная злодейка моя однокурсница Настя, — не исключала Верочка такой вариант, — а Воронин всего лишь, как конь, пошел на поводу у любимой женщины и матери своего будущего ребенка.

— Версии, предположения, а факты где?

Верочка не успела объяснить Андрею, где именно она хранит факты, потому что зазвонил телефон.

— Неужели наша пицца безнадежно застряла в пробке? — предположила худшее голодная хозяйка и трубку сняла с некоторой опаской.

— Привет! — услышала она такой родной и такой теплый голос.

— Привет! — ответила Верочка несколько растерянно.

— Я не вовремя? — спросил Егор.

— Ты всегда вовремя, — заверила она.

— Ты голодная?

— А как ты догадался?

— Ну, я немного с тобой знаком. Как насчет японской еды на дом?

— Чей дом? — осторожно поинтересовалась она.

— Твой, конечно. Я соскучился по «мечте наркомана».

— И что? — все еще не понимала она.

— Давай я закажу еду и приеду к тебе ее есть на том самом красном диване?

— Давай! — Она старалась не слишком обрадоваться.

— Через двадцать минут буду у тебя…

— Похоже, вам, ребята, предстоит романтический ужин вдвоем! — сообщила Верочка своим гостям.

— Почему это? — не поняла Лиза.

— Потому что мне предстоит именно это. Не будем упускать редкую возможность сделать синхрон!


Ну вот, надежды оправдываются. Недели не прошло, а она уже ест вовсе не лапшу из пакетика. Верочка неплохо управлялась с палочками. В ее пальчиках они держали суши надежнее, чем пинцет занозу. Хотя она нечасто баловала себя японской кухней. Видимо, у нее это умение врожденное. В прошлой жизни она могла быть гейшей. Или в этой ей на роду написано разбогатеть и регулярно есть что-нибудь экзотическое.

— Ну как? — поинтересовался Егор.

— Свежая рыба и соевый соус — именно то, чего не хватало мне для полного счастья, — удовлетворенно ответила Верочка.

Егор, конечно, сказал при последней встрече, что позвонит. Но она не надеялась, что это будет так скоро. Неужели между ними возможны отношения? Не вспышки ностальгии и страсти при случайных пересечениях, а нечто длительное, обнадеживающее? Она старалась не задавать вопросы ни себе, ни ему. А просто обрадовалась, что он опять пришел к ней.

— Мне, если честно, у японцев больше нравится то, что похоже на привычную пищу, — признался он. — Лапша с морепродуктами — та же паста, креветки в кляре — почти наша рыба в тесте.

— Почему бы тебе тогда просто не есть щи? Хочешь, сварю?

Не то чтобы она любила готовить, но для него она готова купить кулинарную книгу.

— Не трудись, меня вполне устраивают наши блюда, но у японцев. У них они менее калорийные и совсем нежирные.

— А помнишь, Егор, как мы мечтали вдвоем объехать весь мир и попробовать все деликатесы на свете? — улыбнулась она.

Он помнил:

— Причем тогда моим любимым блюдом был пломбир с твоей ложечки в кафе-мороженом.

Как давно это было. И как просто. Тогда ему не приходилось решать вопросы с правительственной связью и увиливать от ужинов с коневодами. А ей ремонтировать ванные и погашать кредиты.

— Я читал твою газету, — сменил тему Егор. — Ты много пишешь про дело Воронина. Личная заинтересованность? Аля рассказала мне о твоих египетских приключениях.

Ура, его интересует ее работа и ее жизнь!

— А ты знал Воронина? — спросила Верочка, глотнув зеленого вина.

— Иногда мы встречались. Презентации, благотворительные обеды, круглые столы «Власть и бизнес» и все такое.

— Как ты считаешь, этот человек способен прикарманить денежки своих вкладчиков и инсценировать собственную смерть?

— Иногда трудно понять, на что способен ты сам, что уж говорить о других…

Например, сегодня утром Егор честно готовился к нудному вечеру в ресторане, а не к приятной болтовне с зеленоглазой красавицей на красном диване.

— Но я рад, что моя компания не имела дел с «Крез-банком», — продолжил он. — Хотя Толик мне предлагал особые условия, причем буквально месяц назад. Мы навели справки и…

— И поняли, что кто-то хочет обанкротить Воронина, — за него закончила Верочка.

— С чего ты взяла? Напротив, положение банка было весьма стабильным. Мои аналитики давали отличные рекомендации. Ничто не предвещало такого поворота.

— Почему же ты отказался от предложения Воронина?

— Я не слишком люблю эксперименты. Меня устраивает тот банк, с которым еще мой отец работал.

Странно, подумала Верочка. Странно, что в финансовых кругах не было слухов от «МитинГа». Зачем тогда вообще кто-то обращался к рейдерам? Вариантов два. Хотели заключить сделку с пиратами и начать захват. Или целью было просто поднять шум. Но кажется, не было сделано ни того ни другого. Да, в этих экономических проблемах черт голову сломит. Лиза права: личные, а не финансовые дела куда интереснее. Особенно твои личные…

— Егор, спасибо за ужин. — Верочка отложила палочки, отодвинула сервировочный столик от дивана и посмотрела на своего гостя призывно. — Перейдем к десерту?

— К шоколадным роллам с фруктами?

— Нет. — Она села поближе к Егору и коснулась губами его щеки, подбородка, шеи. — Мне хочется чего-то более терпкого. Острого. Сладкого. Горячего…


Андрей внял совету соседки и устроил Лизе почти романтический ужин, позаимствовав из ванной Верочки свечи, ведь надобность в светомаскировке там отпала. Пиво он налил в высокие стаканы, и на вид получилось шампанское. По радио передавали иностранные песни о любви. Пиццу доставили горячей. Короче, вполне можно было представить, что они не в кухне типовой квартиры, а в милом местечке, где можно расслабиться, забыть о проблемах, поддаться эмоциям.

— Лиза! — Андрей поднял бокал и посмотрел на нее так, будто собирался сказать: «Я давно люблю тебя. Давно и страстно. Сам не пойму, почему в школе назначал свидания не тебе, почему не с тобой ездил отдыхать на студенческих каникулах, почему не с тобой встретил последний Новый год. Но на этот раз я исправлюсь. Мы будем вместе у елки, а значит, и у вербы, и у березы. Ведь как Новый год встретишь, так его и проведешь…» — Но вместо этого произнес: — Ну, за вас, за нас и за спецназ!

Все-таки Андрей Никольский — опер, а не опереточный персонаж.

Отхлебнув пива, он стал словоохотливее:

— Свободный вечер — это здорово. А свободный вечер с тобой — еще лучше. Давай представим, что у нас свидание.

— О нет, — ужаснулась она.

— Давай сегодня ты будешь послушной девочкой. Не хочу напоминать, но ты мне немножко должна.

— Я помню, Андрей. Но свидание! Это разговоры ни о чем, натянутые улыбки и неловкое молчание. — Она поморщилась, отрезая ножом маленький кусочек пиццы.

— Неудачный опыт, — понял он, беря кусок побольше и руками. — Однако когда мужчина и женщина на самом деле нравятся друг другу, свидания получаются очень даже ничего.

Она уже почти поверила ему на слово и попыталась представить: как это, нравиться на самом деле. Но тут зазвонил телефон.

— Лизонька, как твои дела? — услышала она голос мамы, и ее будто теплым пуховым одеялом накрыло.

— Все хорошо, не волнуйся, — ответила она, позабыв, что волноваться — основная материнская обязанность.

— Ты не голодная?

— Нет, я как раз ужинаю.

— На работе очень устаешь?

— Все в порядке, мам. Я заеду к тебе в выходные…

Только явление дочери во плоти, не худой и не бледной, с улыбкой и коробкой конфет к чаю, позволит Дарье Александровне спать спокойно. Часто видеться у них не получалось, потому что она жила в загородном доме Сотовских, но Андрей вызвался быть шофером Лизы. Впрочем, это потом, в выходные, а пока…

После еще пары кусков и пары бокалов он сделал музыку погромче и заявил, что, раз у них «очень даже ничего» свидание, обязательно нужно потанцевать, чтобы статус мероприятия, не дай бог, не снизился до «так себе» или «с пивом потянет».

— Учти, женщины редко говорят мне «нет», — предупредил он Лизу.

— А я редко говорю мужчинам «да», — парировала она.

— Попробуй, вдруг понравится… — лукаво улыбнулся Андрей, взял Лизу за руку и закружил по кухне, которая при свечах казалась вполне похожей на танцпол.

Ей на самом деле понравилось танцевать с ним. Вечер оказался необычным, и ощущения тоже. Его близость приятно волновала. Он ведь свой, друг детства, а значит, с ним не надо притворяться и стараться как-то выглядеть. И при этом он — мужчина, причем весьма симпатичный. И его карие глаза смотрят на нее давно уже не по-дружески. Да что там, он буквально раздевал ее глазами. Но ей почему-то не хотелось его останавливать.

Андрей, видимо почувствовав это, решил продвинуться чуть дальше — в направлении гостиной. Там они остановились, и его губы приблизились к ее губам. Может быть, это пиво виновато, но, кажется, Лиза не против…

Тут в квартире опять раздался звонок.

— Ты не пробовала завести автоответчик и не отвлекаться по пустякам? — спросил Андрей.

— Обычно мне не от кого отвлекаться, — ответила Лиза и вернулась в кухню за трубкой.

— Елизавета, это Валерианов.

— Что-то случилось, Лев Алексеевич? — Он не часто звонил ей домой, да еще так поздно.

— Со мной связалась адвокат Ворониной. Она говорит, что ее клиентка находится дома, но пребывает в депрессии, не знает, что ей делать дальше и чуть ли не подумывает о самоубийстве. Адвокат считает, что Людмиле Константиновне сейчас, как никогда, нужна помощь психолога. Но ее «участковый психотерапевт» вы. Так что, похоже, вам придется завтра съездить к ней домой для консультации.

— Вы считаете, это будет этично, ведь мы помогаем следствию? — Она усвоила его же урок.

— Да, ведь в какой-то степени мы — врачи и не можем отказать в помощи, особенно в критической ситуации, — напомнил профессор. — Я поговорил с Оладушкиным, он согласился. Нам не нужен скандал и обвинения, что следствие своими подозрениями довело бедную женщину до самоубийства. Воронина в любом случае жертва. Даже если она и убила мужа, то не от хорошей жизни. А из-за его измен и пренебрежения. Главное, не обсуждайте с ней уголовное дело. Только ее психологическое состояние.

— Я поняла.

Лиза поймала себя на том, что хочет поскорее закончить разговор. Хотя обычно психологическое состояние подозреваемой было ей интересно. Только не сегодня вечером…

— Записывайте адрес…

Когда Лиза с адресом Ворониной и во все еще готовом к поцелуям настроении вернулась в гостиную, целоваться там было уже не с кем. Андрей задремал на диване.

Лиза вздохнула, но не стала его будить. Вторую бессонную ночь подряд не пожелаешь и врагу. А они друзья. И она укрыла друга пледом.

Да, если бы Казанова работал в органах и ночами его вызывали на место происшествия, показатель его побед резко упал бы…


Егор возвращался домой после одиннадцати часов вечера. Зеленого вина он выпил совсем чуть-чуть, так что машину вел уверенно. Правда, его отвлек звонок мобильника. А когда он услышал голос Марины, то едва не потерял управление.

— Ну и где ты? — Она была явно расстроена. — Хотя, ладно, не трудись, я и так знаю, как ты провел вечер…


Глава 17


«Нужно набраться терпения. Никто и не обещал, что это будет просто. Чтобы сорвать такой куш, нужно постараться, пройти через многое, чем-то пожертвовать. Зато потом можно будет до конца дней своих греться на солнышке.

Как банальны люди. Все хотят одного и того же. Чтобы их любили. Поменьше работать. И жить на берегу океана. Море тоже подойдет. Главное, чтобы было тепло и не было московских проблем.

С препятствиями путь даже интереснее. Конечно, нельзя было ожидать такого ожесточенного сопротивления. Один выкопанный труп чего стоит. Но и это, в конце концов, оказалось на руку.

В этой истории нет ничего однозначного. Каждый поворот можно трактовать и так и этак. Исчез: похищен или сбежал. Труп, казалось бы, свидетельствовал об убийстве, а превратился в доказательство невиновности.

Но если честно, меня такое бурное развитие событий все-таки шокировало. Осквернение могил и поджоги лечебниц в мои планы не входили…»


Если и есть рай, то выглядит он примерно так: вкусный ужин с любимым мужчиной, с ним же немного вина и много страсти. Отремонтированная, похожая на картинку из журнала ванная, а в ней в облаке пены с маслом авокадо рыжеволосая красавица с изумрудами на тонкой, изящной руке.

Верочка даже зажмурилась от удовольствия. А потом открыла глаза и опять увидела это чудо. Золотой браслет с изумрудными капельками. Прежде чем уйти, Егор подарил ей его.

— Что это? — изумилась она, когда Егор, уже полностью одетый, вручил ей бархатную коробочку.

— Подарок.

— Мне? — Верочка приподнялась на постели, в которую превратился диван, поправила съехавшую с ее груди простыню.

— Нет, твоей кошке.

— Но у меня нет кошки.

— Тогда придется подарить тебе.

Она открыла крышку и пришла в неописуемый восторг:

— Изумруды! Мои любимые! Настоящие?

— Нет, я заказал их на стекольной фабрике.

— Егор, не стоило. — Ей стало даже неловко. Слишком дорогим был этот подарок.

— Стоило, и не мало. Но это не просто так, — успокоил он ее. — Это подарок на твой день рождения, который я пропустил.

— Ты помнишь? — Сегодня он только тем и занимался, что радовал ее.

— Тебя забудешь, — то ли сделал комплимент, то ли упрекнул он. — Ну ладно, мне пора.

Он поцеловал ее в щеку и ушел.

А она осталась в раю.


— Я знаю, как ты провел вечер, — прокурорским тоном заявила Марина.

— Давай сверим наши версии, — предложил Егор, перестраиваясь ближе к обочине и снижая скорость.

Выяснять отношения, когда несешься по шоссе, довольно опасно.

— Я надеюсь, что ты сидел в прокуренной подсобке с пьяными монтажниками и пил с ними самогонку!

— Что за фантазии? Ты что, сама выпила лишнего?

— Возможно! — дерзко ответила она. — Том споил меня, чтобы сделать сговорчивее.

— Вряд ли ему это помогло. — Егор хорошо знал свою невесту.

Она была далеко не страстной, увлекающейся натурой.

— Что ты имеешь в виду? — Натура собралась обидеться.

— Я имею в виду, что ты «другому отдана и будешь век ему верна»…

— Да, я такая. А ты бросил меня на произвол судьбы, — пожаловалась Марина.

— Том не оправдал твоих надежд и испортил тебе вечер? — понял Егор.

— Представляешь, он говорил только о себе и своих лошадях. А еще о тебе и о моем отце. Ему, видишь ли, нужны инвестиции.

— Неужели он больше не пересказывал тебе своих снов?

— Нет, — возмутилась она. — Я думала, он — романтик, как Байрон. А он — обычный скучный бизнесмен, как ты.

— Для чего же он тебя спаивал?

— Наверное, для инвестиций.

— А с чего ты взяла про монтажников?

— Я просто надеялась, что не одна я сегодня страдала.

— Но сейчас-то ты где?

— Дома. Этот жмот оплатил лишь половину ужина, и такси я вызывала за свой счет.

— Неужели Англия перестала быть родиной джентльменов? — усмехнулся Егор.

— Видимо, — горестно вздохнула Марина. — Ладно, увидимся дома…

Но когда Егор приехал, Марина уже спала.

Зато на следующее утро за завтраком ничто не напоминало о ее вчерашнем фиаско.

— Представляете, лошади Тома участвуют в тех самых скачках, на которые ходит королевская семья, — щебетала Марина, совершенно не мучаясь похмельем. Вот что значит двадцать пять лет. Здоровый цвет лица и оптимизм, несмотря ни на что. — Он пригласил меня приехать посмотреть. Это так здорово. Конечно, там все в шляпах. Я тоже буду неотразима в маленькой шляпке в стиле Елизаветы Второй. Шляпы — это я понимаю, они намного интереснее лошадей…

Вот так. И никто не догадается, что ужин состоял не только из комплиментов и приглашений. Марина умела отыскать приятное даже в куче конского навоза.

— Кстати, у меня новый заказ — интерьеры конного клуба в Подмосковье, — вставила словечко Альбина, наливая себе кофе. — Думаю, оформить в стиле эллинизма.

— Из-за Буцефала Александра Македонского? — предположил Егор.

— Или из-за троянского же коня, — улыбнулась сестра.


Лиза не очень любила психотерапию. Слушать, как пациент жалуется на жизнь, называя реальные или надуманные проблемы. И давать ему довольно стандартные, простые, иногда даже забавные советы. Например, по методике Эриксона — психиатра, а не телефона. Хотите бросить курить? Спрячьте сигареты на чердаке, а спички в подвале. Ваш ребенок сосет большой палец на левой руке? Спросите его, почему он обижает другие конечности своим невниманием, и посоветуйте сосать и другие пальцы тоже. Ясно же, что бывает, когда засунешь два пальца в рот. Так что есть шансы, что методика подействует.

Лизе куда больше нравилась криминалистическая психология, возможность решать задачки, узнавать неизвестное. Так, исследование свободных ассоциаций Людмилы Ворониной многое прояснило в ее деле. Стала понятна не только связь между автомобилем и попыткой убийства. Теперь не вызывает вопросов весь ассоциативный ряд: «ложь — угроза, деньги — обман, женщина — беда». В переводе это означало: угрозами Людмилу Константиновну вынудили солгать следствию, мол, она не в курсе, что случилось с супругом. А все беды начались с появления в его жизни другой женщины. Обман же задумывался, чтобы сбежать с деньгами за границу…

Но выбирать не приходилось. Раз профессор Валерианов отправил Лизу для консультации в загородный особняк Ворониной, пришлось брать такси и ехать на сеанс. Машина остановилась перед глухим забором.

— Вас подождать?

— Нет, спасибо.

Счетчик ее разорит. Потом она вызовет другую машину. Или как раз забежит к маме. Тут недалеко.

Лиза не сразу нашла кнопку звонка. Зато видеокамера висела на видном месте. Она уставилась на гостью равнодушным глазом. Что-то щелкнуло, и калитка отворилась. Лиза вошла внутрь, дверь за ней захлопнулась. Почему-то Лизе вспомнился лязг замков и скрип решеток в следственном изоляторе, где ей приходилось бывать по работе. Знаешь, что ты не заключенный и скоро вновь выйдешь на солнышко, а все равно мороз по коже.

Особняк Ворониных отличался размерами, но не изысканностью. Типовой трехэтажный коттедж из красного кирпича. Возможно, летом, если постарается ландшафтный дизайнер, здесь все будет цвести и радовать глаз. Сейчас же выглядело как-то серо и уныло.

Лиза прошла по дорожке к центральному входу. Людмила Константиновна уже ждала ее в дверях.

— Прислуга разбежалась, словно крысы с «Титаника», — вздохнула она. — Я в доме одна. В этом есть что-то зловещее. Ничего удивительного, что ночью я так и не смогла уснуть…

Хозяйка провела Лизу в просторную гостиную с окном во всю стену. Но оно оказалось закрыто жалюзи, так что оценить по достоинству вид не получилось.

— Давайте сразу же покончим с формальностями. — Воронина перешла на деловой тон. — Ирэна поручила мне передать вам пятьсот долларов. Вроде бы был уговор на двести, но ведь ваш человек не просто съездил в Серпухов поговорить, он раскопал разрытую могилу, извините за каламбур. Это нам очень помогло, поэтому мы решили выплатить премию.

Воронина протянула Лизе конверт. Что ж, наверное, это честно и ни капельки не похоже на подкуп. Каждый труд должен быть оплачен. Лиза положила свою зарплату в сумку. Без суеты, с достоинством, как довольно скромную компенсацию за моральный ущерб от пребывания в могиле. Достала ручку и довольно массивный ежедневник в темно-синем переплете, который использовала как записную книжку.

Людмила Константиновна опустилась в большое кожаное кресло. Лиза села в такое же — через журнальный стол. Заметила на нем газету, сложенную как раз на Верочкиной статье про окончательное опознание трупа и подписку о невыезде вместо заключения под стражу.

Как ни странно, дома Воронина выглядела хуже, чем во время визита в их центр. Небрежная одежда, отсутствие косметики, круги под глазами — типичная брошенная жена не первой молодости. Мать Лизы смотрелась так же, когда от них ушел отец. Словно на лбу у нее крупными буквами написали слова «несчастье и равнодушие». Но лучше не проводить параллелей, личный опыт мешает быть объективной.

— Итак, на что жалуетесь? — Вежливой улыбкой Лиза попыталась смягчить казенность фразы.

— Я не жалуюсь, — горько усмехнулась Людмила Константиновна. — Я просто не знаю, что делать дальше, как жить. Я закрылась в этом доме и не хочу никого видеть. Только Ирэна иногда звонит. Наверное, свой гонорар отрабатывает. Нет, на самом деле это не я не хочу, это меня видеть не хотят. Они же считают, что я убила Толика. Наши с ним общие друзья, его замы из банка, да все. Даже ребята из моей лаборатории. Я вчера заехала туда. Думала, там теперь мой настоящий дом. Но они отводят глаза. Люди подсознательно боятся убийц. Это только в киношном триллере можно точно узнать, совершил подозреваемый преступление или нет. В жизни он может признаться или не признаться. А ты поверишь или нет. Его вину докажут или не докажут. Но точно знать нельзя. Точно знают только двое: убийца и его жертва. Поэтому я могу до хрипоты повторять: я не убивала мужа. На сто процентов об этом знаем только он и я. Но он не придет и не подтвердит мои слова…


— Рейдеры? Что ж, любопытная тема, Веруня, — оценил Гольдмановский. — Займитесь. Возьмите пару комментариев у финансистов и юристов, и мы это напечатаем.

Верочка получила одобрение начальства, но это ее не обрадовало. Потому что больше радости в нее уже не помещалось. После вчерашнего вечера она и так летала на крыльях.

Выходя из редакторского кабинета, Верочка услышала фразу, брошенную Натальей Рожкиной:

— Наверное, вы, Александр Исаакович, ей эту тему предложили, или она ее у вас подслушала. У вас ведь такие разнообразные интересы, обширный кругозор. А эти новые девицы, только и умеют, что Интернет переписывать.

— Вы правы, Наташенька, я столько вожусь с их материалами. Буквально все заново строю. А подписи-то их стоят, и гонорар им…

Неправда, в статьях Верочки редакторская правка касалась от силы вреза и пары предложений. Но на отрицательные эмоции у Верочки тоже места не осталось. Ведь у нее на запястье жил браслет. Конечно, он не слишком смотрится с офисной одеждой, а требует вечернего платья, высокой прически и каблуков. Но она просто не смогла его снять. Пусть его никто не увидит, пусть он будет спрятан под рукавом оранжевой водолазки, которая так подходит к коричневой юбке в тонкую оранжевую полоску. Главное, она-то знает, что он там. Такой изумрудный, что дух захватывает. А значит, жизнь удалась!

Наталье Алексеевне тоже кое-что удалось. В частности, отвертеться от неблагодарного задания. С помощью грубой лести она сумела уговорить Гольдмановского повесить не на нее, а на Верочку еще одну заметку — про тройное убийство на окраине Москвы.

Редакционная «Волга» тащилась туда, наверное, полдня. Но Верочка не расстраивалась. Райончик оказался знакомый, правда заочно. Она буквально на днях про него читала в Интернете. Лаборатория Людмилы Ворониной находится где-то в тех краях. Что ж, специально в такую глушь Верочка, наверное, не собралась бы. А так убьет двух зайцев сразу…

Но сначала ее ждала грязная панельная пятиэтажка. Запах помоев и самогонки. Убийство произошло в подвале. Бомжи не поделили спальное место. Обычная бытовуха. Внимания журналистов она удостоилась лишь по причине массовости побоища. Один алкаш зарубил топором второго и замахнулся на третьего, но тот успел всадить ему финку в сердце. Так два трупа и лежали: один с топором в голове, другой — с ножом в сердце.

Все это Верочке и другим корреспондентам сообщил пожилой начальник местного убойного отдела. А ведь хотелось эксклюзива. Пришлось действовать по Станиславскому.

— Не верю! — заявила Верочка милиционеру, дождавшись, когда коллеги выключат диктофоны. — Наверное, был четвертый убийца. Просто вам не хочется его искать.

— Да говорю же, они замочили друг друга.

— Но так не бывает! — упорствовала она.

— Можете пойти и посмотреть своими глазами, — сдался опер. — Только постарайтесь в обморок не грохнуться.

Она не грохнулась, потому что, оказавшись в подвале, не заглянула в тот закуток, где вповалку лежали тела. Ей лишний стресс ни к чему. Верочка отправила вместо себя делегата. Витек был достаточно красноречив.

— Прямо цапля и лягушка, — описал увиденное и отснятое фотограф. — Помнишь: цапля в клюве держит лягушку, а та в это время душит ее. И подпись: «Никогда не сдавайся!»

— Предлагаешь мне так статью назвать? — пробормотала Верочка, все-таки вляпавшись каблуком правого сапога во что-то, сильно похожее на дерьмо. Зато почувствовала здешнюю атмосферу.

Да, у подвала явно была премьера. Не в смысле места преступления. Верочка подозревала, что бомжатские разборки случались здесь и раньше. А вот дама в изумрудах сюда точно никогда до этого не заглядывала.

Надо было все-таки светскую хронику вести, подумала Верочка.


— Людмила Константиновна, давайте не будем обозначать проблему так широко: как вам жить дальше. Начнем решать ее с вопроса: как вам теперь, после случившегося, общаться с людьми? И как же? Как вы сами это видите? Думаю, вам бы хотелось, чтобы все было как прежде, — предположила Лиза.

Пациентка кивнула. Психотерапевт продолжила:

— Неужели вы обычно приходили на работу и начинали сомневаться: а что про меня думает вон тот лаборант? А не подозревает меня в чем-то мой заместитель? Нет, вы обдумывали и обсуждали деловые вопросы. Так и сейчас. Устройте ревизию. Проверьте, чем занимались ваши подчиненные в ваше отсутствие. Проведите совещание, отметьте плюсы и минусы, поставьте новые задачи. Наука же всегда была вашей жизнью, вот и живите ею.

Совет был прост, но в этом все и дело. Его легко исполнить, и он должен совпадать с собственными интересами пациента. Возможно, поразмыслив еще в тиши кабинета, покопавшись в книгах, чтобы найти схожую ситуацию, Лиза придумает что-то еще. Но они поговорят об этом на следующем сеансе. Сейчас же ей почему-то не терпелось закончить визит.

Лиза не совсем поняла, зачем ее сюда вызвали. Она не заметила у Ворониной признаков депрессии. Да, женщина попала в непростую и невеселую ситуацию. Но ни навязчивого чувства вины, ни общей пассивности поведения, ни сниженной самооценки Лиза не увидела. Людмила Константиновна хочет доказать собственную невиновность, стремится общаться, жить, как прежде.

Появилось неприятное чувство, что она давит на жалость психолога, чтобы еще в большей степени заручиться ее поддержкой.

— Хотите чаю? — спросила хозяйка.

Лиза не хотела. Но как профессионал, должна была его выпить. Иначе пациентка решит, что и она избегает ее, подсознательно стараясь держаться подальше от убийцы.

Людмила Константиновна отлучилась в кухню, а Лиза прогулялась немного по огромной гостиной. В глаза бросились фотографии в рамочках, развешанные на одной из стен. Воронины в день свадьбы, на отдыхе, возле дома. Стекла в нескольких рамках треснули, и лица оказались как бы изломанными.

— Это кукла Барби постаралась, — пояснила Людмила Константиновна, вернувшись с подносом. — Видимо, пока я была в больнице после аварии, она жила тут. Мерзость какая! Сорвала наши семейные фотографии и побросала на пол. Некоторые рамки разбились. Я специально не заменяю их. Если понадобится, принесу в суд как доказательство…

Лиза вспомнила свою короткую встречу с Настей Савельевой. Тогда, в Шарм-эль-Шейхе, она не показалась ей истеричкой, срывающей со стен фотографии жены своего любовника. Как-то слишком мелодраматично…

Лиза вернулась к столику, взяла чашку с подноса. Чай был черный, крепкий, ароматный, явно дорогой. Рядом стояло печенье в жестяной коробке. Но Лиза почти не почувствовала вкуса, она не любила есть в присутствии чужих. Чтобы по-настоящему насладиться трапезой, нужна теплая компания. Верочка и Андрей, например.

— Еще раз спасибо, что приехали, — проговорила Воронина, беря свою чашку. — А то я чувствую себя тут как в склепе. Тихо и холодно. Я даже не умею как следует растапливать камин. Это всегда делал Толик или прислуга. А у меня он дымит.

— Давайте включим музыку, — предложила Лиза. — У вас ведь есть любимые мелодии?

— Я люблю Окуджаву.

— Отлично! Включайте!

Это тоже был своеобразный тест. Лиза по опыту знала, что если человек слушает музыку, читает книги и смотрит фильмы, значит, он не в депрессии. Если его увлекают чужие мысли и эмоции, он не зациклен на своем горе.

Воронина подошла к музыкальному центру, довольно быстро нашла нужный диск.

— Хорошо, что не «Реквием» Моцарта, правда? — грустно улыбнулась хозяйка, когда из динамиков полилось «Надежды маленький оркестрик под управлением любви».

— Почему же, — ответила Лиза, — самая красивая музыка написана в минорной тональности. В мажоре же в основном бравурные марши…

Однако их почти светскую беседу неожиданно прервал непонятный шум. Хлопнула дверь, раздались голоса, шаги в коридоре. Лицо хозяйки вытянулось.

— Мы же одни в доме, — беспомощно проговорила она и вскочила на ноги, готовая бежать и выяснять, что там происходит.

Но этого не понадобилось. Торопливые шаги приблизились, дверь гостиной распахнулась. И в комнату ворвалась пожилая женщина.

— Там, там… они… — от волнения и бега она задыхалась, — пришли…

— С обыском? Арестовывать? — предположила Воронина.

— Нет, хуже…

А Лиза с изумлением узнала в говорившей Нину Андреевну Савельеву.

Что мать ненавистной разлучницы делает в доме Людмилы Ворониной?


Глава 18


«Лучшая защита — это нападение. Старо как мир, однако работает. Когда нужно очернить противника, все средства хороши. Правда, пришлось придумать роль не только для журналистки, но и для психолога. Одним статистом больше, одним меньше. Главное, они не догадываются, что действуют по моей указке.

Даже платить не придется. Пусть тешатся тем, что узнали о судьбе «пропащей души».

Однако враг тоже пытается разыграть эти же карты. Жалкий плагиат! Это театр одного режиссера! Подражателям тут не место. Возможность договориться, решить все миром упущена. Что ж, пора перейти к активным действиям. И мы еще посмотрим, кто кого…»


Верочка не могла больше находиться в затхлом подвале, к горлу подступала тошнота. Витек все еще суетился возле трупов, в поисках ракурса получше, что в данном случае означало пострашнее. Верочка же вышла на воздух, пообщаться с бабушками на лавочке.

— Ужасть, дочка, ужасть! — вздыхали они. — Три покойника зараз. Теперя будут в потемках мерещиться.

— А вы участкового не вызывали? Почему деклассированные элементы чувствовали себя в вашем подвале как дома? — поинтересовалась журналистка. — Они же могли и на вас с топором пойти. Или окурок не потушить и пожар устроить…

— Да ладно, что ж им, на улице ночевать? — Местные старушки, как ни странно, явно сочувствовали незаконным и вонючим соседям. — Нормальные они мужики, только их водка сгубила. Она кого хошь сгубит…

— Да и чего участковый? Вызывали мы этого участкового, когда к нам какие-то лабрадоры переехали подозрительные. Все коробки таскали, стучали, топотали. А однажды шарахнуло у них чего-то и дым пошел. Ну, думаем, все — террористы. Хоть и морды русские, маскируются хорошо. А оказалось, лабрадоры.

— Собаки, что ли? — не поняла Верочка.

— Не лабрадоры, а лаборанты. — Старушку в платке поправила бабушка в берете. — Химическая лаборатория у нас тут — в соседнем дворе. Где это видано, чтобы в жилом доме такое устраивать? Это же опасно. Но участковый сказал: распоряжение мэрии.

Хорошо, что напомнили. Верочка отправилась в тот самый двор. «Экспериментальная лаборатория Л.К. Ворониной» — гласила табличка на двери, ведущей в подвальное помещение. Раз уж она оказалась поблизости, грех не зайти.

Помещение отличалось от соседнего подвала, как «Орбит» от коровьей жвачки. Кафель, стеновые панели, белые халаты и чистота.

— Вы из санэпидемстанции или из Общества защиты природы? — Молодой парень, сидевший за крайним столом, поднял глаза от компьютера. — Не производим мы тут порох, не волнуйтесь. И ядовитые отходы не сливаем во дворе.

— Да я, собственно, хотела поговорить с Людмилой Константиновной, — немного растерялась Верочка.

— Простите, а я решил, опять наши соседи инспектора какого-нибудь на нас натравили. Мы даже дверь уже не закрываем: пусть приходят и видят, что мы не работаем над химическим оружием.

— Мне бы Людмилу Константиновну, — повторила Верочка.

Воронина находилась под подпиской о невыезде, так что она вполне могла приступить к работе. А Верочке неожиданно выпал шанс взять эксклюзивное интервью у главной фигурантки скандального дела.

— Ворониной нет на месте, — покачал головой лаборант. — Кажется, она на больничном.

— Тогда мне нужен ее заместитель.

Не зря же она оказалась здесь. Нужно хоть что-нибудь разузнать.

— Светлана Федоровна, к вам пришли, — крикнул парень.

Из-за дверцы высокого шкафа вынырнула молодая женщина с собранными в пучок волосами, в очках и недовольно посмотрела на Верочку.

— Я знакомая Людмилы Константиновны, — соврала последняя. — Мне нужно с вами поговорить.

— Пойдемте. — Женщина явно не обрадовалась, что ее отвлекли от работы, но повела посетительницу в смежную комнату, оказавшуюся маленьким кабинетиком.

— Я много слышала про изобретения лаборатории Людмилы Константиновны. — Верочка решила начать с лести. — Но не думала, что вы располагаетесь в такой глуши. Вы достойны лучшего.

— А мы располагались в центре. Арендовали лабораторию в крупном институте. Но потом наш спонсор захлопнул кошелек, и мы оказались на улице. Спасибо мэрии. В счет прежних заслуг нам предоставили этот закуток. Условий тут, конечно, никаких. Теснота, проблемы с вентиляцией. Из-за этого у нас тут едва пожар не случился. Скопились пары и…

Женщина безнадежно махнула рукой. Видимо, Верочка сумела задеть ее за живое.

— Спонсор — это кто? — уточнила журналистка с таким видом, будто вместе со Светланой Федоровной входила в группу заговорщиков.

— Спонсор — это Анатолий Воронин, его банк. Я всегда понимала, что на мужиков полагаться нельзя. Даже на законных мужей. Я предлагала Людмиле Константиновне найти независимых заказчиков. Но она занималась наукой, а в денежных и хозяйственных делах не слишком разбиралась, доверилась мужу. А он ударил по самому больному. Когда жена отказалась дать ему развод, он прекратил наше финансирование. Мы стали нищими учеными, как большинство в нашей стране. Это подлость!

— Это капиталистическое государство, — вздохнула Верочка. — Все производства зависят от своих хозяев. Хотите, назову несколько газет, которые закрылись в один день из-за того, что совладельцы что-то не поделили?

— Но от Анатолия Геннадьевича мы такой неблагодарности не ожидали. Мы на шее у него не сидели, а вели перспективные разработки. Наши изобретения были собственностью «Крез-банка». Тот же состав для утилизации. Конечно, он получился довольно дорогим. Не все коммунальные службы его могут себе позволить. Мы работаем над его удешевлением. Да и лично Воронину мы оказали немало услуг.

— Что вы имеете в виду? — напряглась Верочка.

Неужели банкиру было мало одной любовницы, он еще и к коллегам жены клинья подбивал? Но ответ оказался совсем из другой оперы.

— Именно в нашей лаборатории проводили тест для его больного брата, — сообщила Светлана Федоровна. — И заключение мы, если честно, написали под диктовку Людмилы Константиновны.

— Да вы что?! — воскликнула Верочка. — То есть на самом деле Анатолий Геннадьевич имел показания, чтобы стать донором для родственника?

— На самом деле Анатолий Геннадьевич даже не потрудился сдать кровь. Он ненавидел медицинские процедуры. Говорят, в детстве много болел и с тех пор панически боялся иголок и больниц. Так что эти анализы делались именно у нас не для того, чтобы сэкономить деньги его родне, а чтобы создать видимость сравнения образцов крови и тканей.

Так, так… Что же получается? Воронин не любил медицинские процедуры. Однако прежде чем свалить за границу, нацедил собственной крови в пробирку, шприц или куда там еще и разбрызгал в гараже. Иначе откуда она там взялась? Не из старого трупа же. Из тела умершего все жидкости, кажется, патологоанатомы при вскрытии выкачивают. Или все-таки это кровь Сергея Воронина? Верочка решила проверить эту догадку.

— Анатолий Геннадьевич анализы не сдавал. Но его брат-то сдавал? — спросила она у Светланы Федоровны.

— А как же. Сама у него забор делала.

— И что потом с образцами стало?

— Людмила Константиновна забрала.

У нее же мог забрать муженек. Иначе зачем эксгумация, если образцы крови и ткани и так имелись. Но видимо, Воронин пустил их в дело, чтобы инсценировать собственную гибель. У них с братом ведь одна группа и еще много общего. Не близнецы, конечно. Но по брызгам много ли определишь? Как раз группу и все. А вот болезнь, которой страдал Сергей, а никак не Анатолий, наверное, и не заметишь.

Ну и темная личность этот банкир. Все чужими руками делает, в буквальном смысле на чужой крови! И как он только мог понравиться тогда Верочке, показаться симпатичным?

Светлане Федоровне бывший спонсор тоже явно был не по душе. И все же Верочку немного удивила откровенность заместителя Ворониной. Она даже не спросила у визитерши, кто она, собственно, такая.

— Людмила Константиновна предупреждала, что вы придете, — словно прочитав ее мысли, огорошила Верочку женщина в белом халате. — Ну не обязательно вы, а кто-то от следствия. И она велела мне все рассказать, без утайки. Отвечать на все вопросы. А я и не собиралась скрывать, что терпеть не могу ее мужа…


Альбина пришла с работы пораньше, потому что сын Дениска подкашливал и не хотел делать ингаляцию с няней, хотел с мамой. Все из-за того, что Аля убирала куда подальше дорогой и навороченный прибор для ингаляций. Заваривала в кастрюльке эвкалипт и шалфей, брала полотенце и предлагала сыну нырнуть под него — прямо в царство огнедышащего дракона. Тот будет пускать пар, жечь нос, драть горло. На то он и дракон. Но настоящий рыцарь должен терпеть. Дениска терпел.

После процедуры Альбина закутала сына в одеяло и присела на край его кровати, чтобы почитать сказку. Но тут раздался звонок.

— Привет, Алёк, как жизнь? — услышала она голос Лёли Абрикосовой.

— Здравствуй, я сейчас не могу долго говорить. Сын заболел.

— Ага, значит, ты у постели мальчика. А твой благоверный — у постели пышногрудой Милы.

— Что ты имеешь в виду? — напряглась Альбина. Она что, застукала Димку с поличным? Интересно знать — где? В номере гостиницы или прямо в клубе?

— Да ладно, расслабься, — захихикала Лёля. — Это песня ее так называется — «Постель». И она поет ее в клубе Димки. Так что он как бы у ее «Постели».

— Лёль, мне сейчас не до этого.

— Я на минутку! — Абрикосова поспешила сменить тему. — На самом деле я хотела с тобой другое обсудить. Мне вчера Воронина звонила, представляешь? Как ни в чем не бывало. Спрашивала насчет традиционной костюмированной вечеринки на мой день рождения. С чего это ее на светскую жизнь потянуло? Вот приколистка. Ей очень подойдет прикид Синей Бороды в юбке. Как думаешь, приглашать ее?

— А почему нет?

— Но если это она прикончила Толика? Почему я должна принимать в своем доме убийцу?

— Тогда не принимай, Лёля.

— Ага, чтобы она сочла меня флюгером. Мол, раньше дружили, а теперь я даже здороваться с ней не хочу.

— Я не знаю, — покачала головой Альбина. — По-моему, Люда не слишком похожа на убийцу.

— Черт, может, к гадалке сходить? — задумалась Лёля. — Совета спросить. Где бы найти такую, которая мысли читает? Посмотрела бы на Людку и сказала: виновна она или нет.

— Если бы такая была, на прием к ней по телефону 02 записывались бы, — усмехнулась Аля и поспешила попрощаться.

Она вернулась в комнату сына. Почитала ему. Но разговор с Абрикосовой не выходил из головы. Альбине было жаль Людмилу Воронину. Она всегда ей нравилась. Аля представляла, каково сейчас женщине, которую бросили, предали, подставили. Она слышала, что у нее обслуга уволилась после случившегося и охраны там никакой. Как, должно быть, пусто и одиноко в большом особняке. Без мужа, без детей, без надежды…

Дениска заснул. А Альбине захотелось немного прогуляться. Она накинула теплый длинный пуховик и вышла из дому. От жилища Сотовских до коттеджа Ворониных пятнадцать минут пешком. Аля шла и думала о том, что дело даже не в измене. Если муж изменяет и скрывает это, значит, он ценит семью и не хочет ее разрушать. Наверное, именно так поступает Димка. Наверное, ей лучше не знать…

Или все дело в том, что мужчина еще не определился, не принял решения. Как Егор. Марина — милая, у них хорошие отношения, но Аля-то помнит, что у него было с Верочкой. Ураган, фонтан, фейерверк. А с Мариной — полный штиль. Паруса не расправишь, но и мачту не снесет. Так что не сразу поймешь, что выбрать…

Но когда муж изменяет и бросает жену, да еще со скандалом, выбирает любовницу, перечеркивает чувства, годы, ломает все — это самое ужасное. И как это пережить, Аля не знала. Может быть, для этого и отправилась в гости к Людмиле, чтобы поучиться. На всякий случай. Вдруг песня «Постель» станет хитом, Мила Сладкова — суперзвездой, а Дмитрий Лунев — постоянным спутником суперзвезды…

Но урока не получилось. Учителя на месте не оказалось. Альбина еще издалека заметила, что особняк Ворониных погружен во мрак. Не светилось ни одно окно. Но на всякий случай она позвонила в звонок у ворот. Вдруг хозяйка просто спит. Видеокамера ожила и повернулась к ней. Но больше ничего не последовало. Свет не зажегся, замок не открылся.

Интересно, где может быть Людмила? Для работы уже поздно, для вечеринки рано. Да и вряд ли она так уж хочет веселиться. Вопрос к Лёле мог быть просто пробным шаром: мол, может ли она вернуться в привычное общество? Скорее всего, Воронина у кого-то из друзей. И это хорошо. То, что у нее еще остались друзья…


Заполучив эксклюзив, Верочке не терпелось его куда-нибудь деть, не таскать же в себе. Ее коллеги находились в двух шагах от лаборатории, но только она внимательно прочитала вывеску и узнала кровавые тайны банкира Воронина. В буквальном смысле кровавые. Однако для статьи этого маловато. Становиться донором или нет — каждый решает сам, как и спонсировать свою жену или скупердяйничать. Но обсудить моральный облик Настиного олигарха Верочке хотелось бы. Она позвонила Лизе на мобильник.

Увы, вежливый голос ответил:

— Абонент выключен или находится вне зоны действия сети.

Скорее уж, второе, чем первое, подумала Верочка. В отличие от нее Лиза никогда не забывала пополнить счет или зарядить аккумулятор, а вот у самой Верочки телефон не раз вырубался в самый неподходящий момент. Но вне зоны — это где? Ладно, не горит. Можно позвонить и позже.

Однако позже у Верочки случилась запарка. Она едва не пропустила dead-line — последний срок сдачи материала в завтрашний номер.

— Витек давно снимки тройного убийства сдал, а вы чего копаетесь? — недовольно пыхтел в телефонную трубку Гольдмановский.

— Все написала, думаю над заголовком, — приукрасила Верочка, но совсем немного, на пару абзацев.

Да, она задержалась. Потратила время на беседу с коллегой Ворониной. Потом не могла толком пообедать унылым бутербродом с сыром, потому что ее мутило от подвальных воспоминаний. Не говоря уже о контрасте с японскими деликатесами.

Пришлось спуститься в кофейню. Там еда намного аппетитнее и запахи ароматнее. Усилием воли Верочка воздержалась от кофе и десертов, купила только сандвич с курицей и авокадо, а капучино взяла в автомате своей столовой. Так что не очень-то и потратилась.

Уф, успела! Все сдала и не налетела на штраф. Потом долго добиралась домой. В метро было особенно многолюдно. Затем она ехала на маршрутке, которая сломалась. Пришлось полчаса ждать, пока починится. А другие микроавтобусы не хотели тормозить — шли битком уже от метро.

Короче, домой Верочка пришла поздно и усталая. Приняла душ, выпила чаю с унылым бутербродом с сыром. Что поделаешь, ни креветок в кляре, ни без кляра в холодильнике не завалялось. Разобрала диван и остаток вечера смотрела романтическую комедию на DVD. Как только герои поженились, она нажала на «стоп», погасила свет и уснула.


Андрей Никольский в этот вечер заехал к родителям. Мама приболела и попросила купить ей лекарство, которое продавалось только в центре. Андрей купил, поел ее блинчиков с мясом, посмотрел с отцом футбол, рассказал о визите родственников. И остался у родителей ночевать.


Профессор Валерианов решил, что Лиза Огарева задержалась у Ворониной. Еще бы, случай сложный плюс дорога. Вполне возможно, что девушка устала и не поехала на работу, а после беседы с пациенткой отправилась сразу домой.


Дарья Александровна хотела вечером позвонить дочери. Но не стала.

— И правильно. Что ты ее контролируешь? — внушала ей Екатерина Александровна. — Она уже взрослая, а ты названиваешь ей каждый день, будто проверяешь. Она у тебя девушка серьезная, глупостей не наделает. Сказала же, что заедет в выходные. В воскресенье на наш обед. Самое милое дело. Давай меню обсудим. Как насчет индийской кухни?


Никто так и не заметил, что Лиза не пришла домой ночевать.


Глава 19


«А если бы не было сценариев, шоу и спецэффектов? Если действительно похищение. Интересно, сколько бы времени прошло прежде, чем меня бы хватились?

На мою вторую половину надежды и до этого не было. Мы так надоели друг другу и предъявили столько претензий… Это даже хорошо, что наш брак прошел без детей. То есть семья отпадает. А новые связи могут оказаться такими непрочными.

Коллеги? Да, наверное, позвонят, потому что нужно завизировать какой-нибудь документ. Но если им никто не ответит, они перезвонят через день-два. А с друзьями видимся только на днях рождения…

Вот и получается, что похитители имеют несколько дней форы. А говорят, что легче всего изловить злодеев по горячим следам. Правда, этот плюс тут же становится минусом. Если ты никому не нужен, никто и не станет платить за тебя выкуп. Так что зря они все это затеяли.

Хотя есть все-таки человек, которому не все равно, который все отдаст за возвращение к нормальной жизни без всех этих заморочек, банкротств и подозрений…»


На обратном пути настроение у Альбины совсем испортилось. Только зря из дому вышла. Вдруг Дениска проснулся? А она тут, а не рядом с ним. Беспокойся теперь, а еще мерзни. И ветер кидается колючим снегом в лицо.

Когда телефон завибрировал в кармане пуховика, первой мыслью было: неужели Дениске хуже? Она даже не посмотрела, кто звонит, просто нажала на кнопку и сказала несчастным тоном:

— Слушаю!

— Почему такой голос? — осведомился муж. Кроме него, в трубке еще что-то пело, играло и шумело.

— Все нормально, — отмахнулась она.

— А куда ты ушла-то? Даже Екатерина Александровна не в курсе.

— Ты что, меня проверяешь? Боишься, что отправлюсь налево? По себе людей не судят.

— Аля, что случилось? — Дима по-настоящему беспокоился.

— Дениска заболел. Тихий, вялый весь вечер. Кашляет сильно. Боюсь, ночью будет температура.

— Вызови доктора. Хочешь, я приеду домой?

— Не надо. Мы как-нибудь сами. А ты иди развлекайся. Это же твоя работа.

Она не удержалась и съязвила. Подумав, что, будь ее муж грузчиком и таскай всю ночь мешки, она не стала бы взваливать на него еще и недомогание сына. Но раз он дегустирует новые блюда и напитки и пялится на безголосых певичек, в то время как она греет сыну молоко и дает микстуру, то это нечестно.

— Позвони нашему семейному врачу, — распорядился Дима. — Скажи, что я заеду за ним через полчаса и привезу к нам. А обратно вызовем такси. С детским кашлем лучше не шутить, нужно исключить круп или коклюш.

— И вообще все болезни, кроме родовой горячки. — Аля решила, что муж явно сгустил краски. — Зачем так мрачно?

— Пусть доктор посмотрит.

— Дим, тебе не обязательно уходить из клуба.

— Можно я сам решу? Не волнуйся ни о чем. Через час я привезу доктора.

Все-таки она замужем. А замужняя женщина должна слушаться мужа. Придя домой, Альбина первым делом набрала телефон врача.


На следующее утро сотовый Лизы по-прежнему был вне зоны. Верочка пробовала дозвониться раз пять. Безрезультатно. Тогда она набрала рабочий телефон подруги.

— Огаревой нет, — равнодушно ответила трубка.

— А когда будет?

— Не знаю.

Может, она на семинар уехала, но почему не предупредила? Или заболела и осталась дома? Но и домашний номер отзывался длинными гудками.

Верочка перед планеркой сидела за своим компьютером в редакции и прикидывала, стоит волноваться или нет. Попыталась вспомнить, когда она видела Лизу в последний раз. Позавчера вечером, когда выставила ее и Андрея из своей квартиры перед приходом Егора. Ничего себе, они даже не обсудили последние волнующие события. Визит Егора, его подарок. И вечер наедине Андрея и Лизы.

Какие же они после этого закадычные подруги? Обычно они видятся и созваниваются несколько раз на дню. Причем это получается не специально, а как-то само собой. То есть не надо размышлять «не позвонить ли мне подруге?» — рука сама тянется к телефону. «Не зайти ли мне к ней» — ноги сами несут. Вчера же произошел какой-то сбой. Верочка закрутилась, устала, увлеклась фильмом. Но Лиза-то почему не объявилась? Неужели все еще сердится на соседку за Серпухов? Узнай тетя Даша, куда Верочка отправила Лизу, точно запретила бы дочери с ней дружить.

Верочка позвонила Андрею.

— Как дела? — осторожно поинтересовалась она.

— Дела у прокурора, — буркнул он. — У нас оперативно-разыскные мероприятия.

— Встал не с той ноги? Лиза не дала выспаться, всю ночь читала Фрейда вслух?

— Я у родителей ночевал. Спал как младенец.

— То есть Лизу ты вчера тоже не видел и не слышал? — упавшим голосом констатировала Верочка.

Караул! Все более чем серьезно. Верочка кожей почувствовала приближение паники. Ужасной такой, истеричной особы, у которой глаза велики, но тушь рекламировать ее все равно не позовут.

— Что значит — тоже? — спросил Андрей.

— Я ей второй день дозвониться не могу. Мобильник вне зоны. На работе ее нет.

— Может, ее уважаемый профессор куда услал с особым поручением?

— А что, это мысль. Сейчас же позвоню лично светиле. — Верочка схватилась за соломинку.

— Потом мне. Доложишь обстановку, — приказал Андрей.

Чтобы ее соединили с профессором Валериановым, Верочке пришлось назваться сестрой Лизы.

— Извините за беспокойство, профессор. Но вы мне не поможете найти Лизу? — попросила «сестра». — Семейные обстоятельства, не терпящие отлагательств…

— А я думал, вы мне поможете ее найти. Сегодня Елизавета на работу не пришла.

Всё! Если бы Верочка не сидела на стуле, у нее бы подкосились ноги. Никогда и ни при каких обстоятельствах Лиза не прогуливала работу. Даже с температурой 38 градусов она являлась в свой центр, в крайнем случае брала разработки на дом. Но она не могла не позвонить и не поставить в известность своего научного руководителя.

— Она вам даже не звонила? — осипшим вдруг голосом спросила Верочка.

— В том-то и дело, что нет. Это на нее не похоже. — Профессор тоже выразил озабоченность.

— Когда вы видели ее в последний раз? — В Верочке проснулся сыщик.

— Я с ней по телефону разговаривал. Позавчера вечером. Поручил ей съездить на консультацию к одной пациентке.

— Куда именно?

— В ее загородный дом.

— Адрес?

И профессор продиктовал Верочке координаты особняка Людмилы Ворониной.


— Она была у Ворониной? — переспросил Андрей. — Что ж, тогда, возможно, она к маме заодно заехала. Собиралась, правда, в выходные. Но раз уж оказалась поблизости.

— И что? Ее засосала мещанская трясина Рублевки? Она решила бросить работу и поселиться там навсегда? — Верочка не считала это объяснение логичным.

— Надо позвонить и узнать.

— Я тете Даше звонить не буду. Представляешь, если Лиза не у нее? Она же с ума сойдет.

— Позвони Егору, они же в одном доме живут. Всему тебя учить надо!

Верочку не пришлось просить дважды. Услышать голос Егора — это в любом случае здорово. Она набрала номер телефона его строительной компании.

— У Егора Сергеевича совещание с архитектором, — отозвалась секретарша.

— Извините, но это очень срочно. Скажите, что звонит Верочка.

— Просто Верочка?

Ну не просто, конечно, скорее, сложно. Но не объяснять же этого секретарше.

— Он поймет, — не сомневалась Верочка.

— Да, — услышала она через несколько мгновений любимый голос. — Что-то случилось?

— Егор, скажи, пожалуйста, Лиза не у вас? — деловым тоном произнесла она.

Хотя ей очень хотелось прокричать: «Я так рада тебя слышать, а браслет — просто супер!» Но сейчас не до этого.

— Где не у нас? — не понял он.

— Ну не у вас в особняке? Может быть, она у вас ночевала?

— Да нет, я ее давно не видел. А что такое?

— Надеюсь, что ничего. Просто у нее мобильник барахлит. Извини за беспокойство.

Она не стала расстраивать Сотовских и терять время на объяснения. Снова связалась с Андреем. Но говорить было почти не о чем, предположения о местонахождении Лизы иссякли.

— SOS, что ли? — приуныл Андрей. — Свистать всех наверх?

— Похоже на то.

— Раз ее нет дома, нет на работе, нет ни у тебя, ни у меня, ни у Сотовских, ее мобильник выключен, значит, что-то случилось?

— Наверное. — Верочка была готова заплакать.

— Не реви! — предупредил Андрей. — Будем искать. Кто ищет, тот, сама знаешь, чего…


Они оба отпросились у своих начальников, сославшись на семейные проблемы. Так оно и было. Лиза — их семья, вдруг ставшая безнадежно неполной.

У обоих были ключи от ее квартиры: на всякий случай, чтобы цветочки поливать, пока хозяйка в отъезде. Сейчас по этим цветочкам они пытались выяснить, когда именно она пропала.

— Земля сухая, — констатировала Верочка. — Кажется, она не поливала их вчера.

— Кровать заправлена, но это как обычно. — Андрей быстренько обежал жилплощадь, проверил все углы. — Посуда вымыта. А когда я уходил на работу позавчера утром, то, если честно, оставил чашку с кофейной гущей в мойке.

— Но Лиза же завтракала позже тебя. Вот и помыла. Так что это ни о чем не говорит. Почему ты не позвонил ей вчера вечером и не предупредил, что останешься у родителей?

— Я звонил. Но никто не отвечал.

— Значит, она пропала уже давно! — зловещим тоном произнесла Верочка. — Значит, она не ночевала дома. Лиза не могла так поступить по своей воле. Случилось что-то ужасное!

— Не паникуй! Последнее, что известно: она отправилась к Ворониной. Что ж, давай тоже навестим банкиршу, — решил Андрей.


На Рублевском шоссе всегда есть место зависти, но только не сейчас. Они проезжали бутики и рестораны, особняки и бассейны, но Верочка не смотрела по сторонам. Она заключала договор, повторяя про себя: «Мне ничего не надо. Пусть мне больше никогда не дадут ни одного кредита, пусть я забуду вкус суши, могу даже браслет вернуть. Только бы с ней все было хорошо. Простое недоразумение. Лиза влюбилась в дворецкого Ворониной и потеряла счет времени. Что угодно, лишь бы мы нашли ее живой и здоровой…»

Коттедж банкира встретил их тишиной. Они звонили, стучали, обходили территорию вокруг. Им никто не ответил, не открыл, они никого не увидели. Отправились к соседям. Выяснилось, что прислугу и охрану распустили, дом стоит пустой, свет там не горит. Вчера вечером окна опять были темные.

— Что за дела? — нахмурился Андрей. — У Ворониной подписка о невыезде. Она должна находиться дома и быть доступной для следствия в любой момент. А она что себе позволяет? Куда укатила?

— Я могу ей на работу позвонить. Мне ее замша визитку дала. — Верочка схватила мобильник.

Но надежда не оправдалась. В лаборатории Воронина не появлялась.

— Налицо нарушение режима. — Андрею происходящее нравилось все меньше и меньше. — Думаю, нужно идти на крайние меры.

— Возможно, что-то случилось. У Людмилы Ворониной проблем больше, чем у Анны Карениной. Поэтому ей и понадобилась консультация психотерапевта.

— То есть она не открывает, потому что лежит в ванне с перерезанными венами, ведь поезда здесь не ходят? Тем более нужны решительные действия.

— Что ты имеешь в виду?

— Верочка, ты давно не лазила через забор?


Сегодня Верочке было наплевать на колготки и маникюр. Но она искренне надеялась, что у банкира или его жены аллергия на собачью шерсть. Пока им везло. Андрей забрался на ограду и втянул Верочку. Поверх забора не оказалось колючей проволоки с током. Они не попали ни под высокое напряжение, ни на обед к сторожевым псам.

Спрыгнув на землю, пошли к дому. Входная дверь и дверь гаража оказались на замке. На окнах — жалюзи, поэтому ничего рассмотреть нельзя. Недолго думая Андрей достал пистолет из-под куртки.

— Нам придется отстреливаться? — испугалась Верочка.

— Как пойдет, — туманно ответил Андрей и выстрелил в пластиковое окно первого этажа.

Негромко, но навязчиво запищала сигнализация.

— Наконец-то, — процедил Андрей. — Нам не помешает подкрепление.

В окне образовалась дыра, Андрей ударил в нее кулаком, расширил отверстие, просунул в него руку и открыл створку. Через пару мгновений он был уже внутри и галантно подал руку Верочке.

— Ты осмотрись в доме, — распорядился опер. — А я пойду привычным маршрутом в гараж. Нужно узнать, на месте ли машины. Или Воронина все же сбежала. Возможно, отправилась вслед за мужем. Если что, кричи…

Верочка, чувствуя себя взломщиком, забравшимся в чужой дом, толкнула дверь и вошла в гостиную. Первое, что она увидела, — газета с ее статьей на журнальном столике. Жаль, Гольдмановского здесь нет, а то бы она потребовала двойной гонорар. Вот, ее читают и даже, возможно, ножницами вырежут.

А еще на столике стояли две чашки с недопитым чаем. Похоже, в отсутствие прислуги Воронина не торопилась мыть посуду. Или чаепитие было внезапно прервано. Интересно, чем?

Верочка вздрогнула, услышав шум в коридоре. Но это оказался голос Андрея. Он приближался. Он зовет ее? Да нет, похоже, разговаривает сам с собой.

— Срочно, Евгений Владимирович. Всю группу. И криминалистов. Желательно найти тех, кто уже делал здесь обыск в тот раз. — Андрей вошел в гостиную с мобильным телефоном в руках. — Я не знаю, что и думать…

Он говорил с телефоном. Вернее, в телефон. И вид при этом имел убитый.

— Что там? — замирая от страха, спросила Верочка. — Нашел что-нибудь?

— Нашел, — мрачно отозвался он.

— Что?

— То же, что и в прошлый раз.

— Господи, что именно?

— Кровь, гильзы, пистолет.

— Ты издеваешься?

— Похоже, над нами кто-то издевается.

— На самом деле дежавю?

— А то! Снова исчезновение. И следы преступления. На том же месте. В том же доме, вернее, гараже. Разложены точь-в-точь как в прошлый раз.

— К-какого преступления с-следы? — Верочка начала заикаться.

— Если бы я знал! — Андрей со всей силы заехал кулаком в ближайшую стенку.

— Кто здесь? — услышали они испуганный голос с лестницы.

Так, значит, дом не пустой? Но почему им не открывали? Что происходит?

Андрей бросился на звук. Верочка же не нашла в себе сил пошевелиться. Он втащил в гостиную какое-то привидение. Бледную женщину в белом шелковом халате, с всклокоченными волосами.

— Госпожа банкирша собственной персоной, — с кривой усмешкой провозгласил Андрей.

— Что вы тут делаете? Что такое? — Она попыталась вырвать свою руку, но он крепко держал ее за локоть.

— Это вы нам объясните, что творится у вас в доме.

— Что вы имеете в виду?

— Почему вы не открыли? Мы звонили, наверное, целый час, — спросила Верочка.

— Я не слышала, может быть, звонок сломался.

— У вас здесь много чего сломается, если вы нам сейчас же не ответите, где Лиза, — пообещал Андрей.

— Какая Лиза?

— Ваш психолог.

— Я не знаю. Я ничего не знаю, — вяло отозвалась Воронина. — Я плохо себя чувствовала и приняла таблетки. Кажется, не рассчитала с дозой. Я спала. Вы разбудили меня.

— Лиза должна была приехать к вам вчера для консультации. Она была здесь? — Верочка не отступалась.

— Отвечай! — Андрей грубо встряхнул женщину.

— Я не помню, — беспомощно пробормотала она. — Я ничего не помню.


Через полчаса Андрей курил возле чахлого куста справа от входа в воронинский особняк. Верочка старалась держаться рядом. Она не любила запах табака, но сейчас от страха ее так мутило, что хотелось самой закурить.

Говорить им было не о чем. Не врать же друг другу, что все будет хорошо. Чего уж хорошего: Лиза пропала. Причем точно известно, что она приехала в этот дом. Уже изучили запись камеры наблюдения, которая зафиксировала даже госномер такси, которое ее привезло. С таксистом связались, он все подтвердил. Однако потом запись обрывается. Информации, что Лиза покинула особняк, нет. Зато в гараже есть чья-то кровь. И не только…

— Узнаёте? — К ним подошел пожилой эксперт и протянул руку в перчатке.

На его ладони лежали очки.

— Это очки Лизы, — сказала Верочка и до крови прикусила губу, чтобы не разрыдаться.


Глава 20


«Единственный человек, которого волнует моя судьба, — это… я. Чего скрывать, других-то нет, никто не побеспокоится. Я даже завидую этой девчонке, которая в общем-то случайно оказалась втянута. За нее, похоже, волнуются всерьез. Готовы горло перегрызть. И боюсь, это будет мое горло.

Хотя здесь моей вины нет. Меня подставили. Побили моим же оружием. Загнали в угол. Не оставили выхода…»


— Где вы их нашли? — тихо спросил Андрей.

— В гараже, под одной из машин, — ответил эксперт.

Верочке захотелось завыть.

— Поговорить, что ли, по душам с нашей гостеприимной хозяйкой? — задумался Андрей. — Или вытрясти из нее всю душу?

Он бросил окурок на землю и пошел в дом.

— Итак, Людмила Константиновна, что здесь произошло? Я требую поминутного отчета с того самого момента, как Лиза Огарева вчера в 11.30 утра вошла в ворота вашего дома. — Следователь Оладушкин был настроен серьезно.

— Я не помню. — Воронина упрямо смотрела в пол.

— Гражданка Воронина, вы нас за идиотов держите? — разозлился здоровяк. — Перестаньте ломать комедию. Или хотя бы разучите другую роль. Когда ваш муж пропал, вы ничего не помнили. Теперь вот опять.

— Но я на самом деле…

Терпение Андрея лопнуло. Он перестал маячить в дверях. Подошел вплотную к даме и повел себя не по-джентльменски.

— Давайте-ка прогуляемся, — прорычал он и выволок ее из дома в одном халате.

Протащил мимо Верочки и оцепления у ворот, впихнул в свои «жигули» и завел мотор. Никто не попытался его остановить.

— Что вы делаете? — спросила женщина слабым голосом. — Куда мы едем?

— Если вы не расскажете все как было, я оставлю вас на съедение волкам, — пообещал Андрей.

Несмотря на всю абсурдность угрозы, он сказал это таким тоном, что на миг она даже увидела лязгающие зубами серые морды.

— Что вы себе позволяете?

— Шутки кончились, гражданочка, — зло усмехнулся Андрей. — Может быть, всем и наплевать, жив ваш благоверный или нет. Он, видимо, как неуловимый Джо. Его не могут поймать, потому что он никому не нужен, кроме обманутых вкладчиков. Но с этой девочкой другая история. У нее есть семья, у нее есть друзья. У нее есть я. И если с ней что-то случится, я вас на кусочки разрежу и скормлю волкам.

— Где же вы их возьмете? — Воронина попыталась хоть немного разрядить обстановку.

— Да хоть в зоопарке. Не волнуйтесь, вам уже будет все равно. А знаете, что самое смешное? Мне сойдет это с рук. Потому что вы тоже неуловимый Джо — никому не нужный, кроме своего адвоката. Все остальные будут на моей стороне, даже присяжные. Вот мы с вами сейчас мимо девушки рыжеволосой продефилировали, мимо сержанта у ворот. Но если их потом в суд вызовут и спросят: тащил опер Никольский гражданку Воронину под белы руки неизвестно куда? Они дружно замотают головой: с чего вы взяли?

И Людмила Константиновна вдруг поняла, что именно так и будет.

— Куда мы едем? — Она все еще пыталась храбриться.

— Приехали уже.

Андрей свернул на обочину.

— Именно здесь трупешник-то нашли, — почти весело сообщил он своей пассажирке. — Хороший такой трупешник. Разложившийся, без ноги. Оказалось, родственник ваш, из могилы выкопанный. Пойдемте, покажу овраг, где он гнил.

— Я не хочу смотреть никакой овраг.

— А придется.

Андрей обошел машину, открыл пассажирскую дверцу и вытащил дамочку на мороз.

— Пожалуйста, не надо, — заныла она.

— Все от вас зависит, гражданочка. — Он подмигнул ей. — Забудьте, что ничего не помните, чистосердечно во всем сознайтесь. И через десять минут будете дома у камина. Или пойдете в лес, прямо в домашних тапочках.

— Хорошо, — сдалась она, уже начиная стучать зубами от холода. — Я все расскажу.

— Отлично. — Он опять распахнул перед ней дверь, вернулся на водительское место и даже печку включил. — Я слушаю.

— Они забрали ее, — сообщила Воронина.

— Кто они? Только не говорите, что инопланетяне. Лесок-то рядом. А у волков в зоопарке порции, скажем прямо, не королевские. И от замороженного мяса они не откажутся.

— Люди моего мужа.

— Можно поподробнее?

— Мы с Лизой мирно пили чай в гостиной, когда ворвались двое в камуфляже и масках, они наставили на нас пистолеты. Сказали, мол, Анатолий Геннадьевич передает мне большой привет. Они заберут девушку и инсценируют все так, будто она убита. Как в случае с исчезновением моего мужа. На этот раз мне уж точно никто не поверит, и меня посадят за двойное убийство.

— И куда они увезли Лизу? И главное, зачем им это понадобилось? — Пока Андрей не очень-то верил.

— Это был шантаж. Они сказали, что отпустят ее только в одном случае. Если я выполню их требования. Иначе они убьют ее и повесят это на меня.

— Ну так выполняйте эти долбаные требования. — Андрей с трудом сдерживался, чтобы не перейти на мат.

— Не могу, — вздохнула Воронина.

— Что они от вас хотят?

— Чтобы я призналась в убийстве мужа в «Новостях» Первого канала.

— Что за театр абсурда?

— Они сказали, что просто явки с повинной недостаточно. От показаний можно потом отказаться. Поэтому это должно быть сделано публично. Учитывая, что история «Крез-банка» наделала много шума, этому никто особенно не удивится.

— Что ж, я звоню в телецентр. — Андрей достал телефон.

— Но я не хочу признаваться в том, чего не совершала! — в отчаянии воскликнула Людмила Константиновна. — Это же позор на всю страну.

— А мне на это наплевать. Вы сделаете все, чтобы вернуть Лизу целой и невредимой. Убивали вы или не убивали, мертв ваш муж или кормит рыб в Красном море, разберемся потом.


Следователь Оладушкин любезно предоставил для записи телешоу свой кабинет. Людмила Константиновна сидела за столом под прицелом двух камер — телевизионной и прокурора-криминалиста, который фиксировал происходящее, чтобы потом приобщить пленку к уголовному делу.

Андрей и еще один оперативник стояли позади операторов. Верочка волновалась в коридоре прокуратуры. Три часа дня — время дневных новостей на Первом канале. И вторым сюжетом, после заседания правительства, была последняя информация по делу об убийстве банкира Воронина.

Обошлось без неожиданностей. Людмила Константиновна сказала именно то, что от нее требовалось. Одетая в деловой костюм, с прической и макияжем, она уже не выглядела бледным, растерянным, несчастным привидением. Она вела себя перед камерой спокойно и по-деловому.

Сделав запись, телевизионщики — долговязый оператор и темноволосая корреспондентка — собрали свою аппаратуру и уехали. Тогда Оладушкин начал официальный допрос.

Андрей все не выходил, и Верочка начала терять терпение. Если требования шантажистов выполнены, заложник должен быть отпущен. Но когда, как, где? Эти вопросы сводили ее с ума.

Она так глубоко ушла в себя, что не сразу очнулась, даже когда запиликал ее сотовый. «Наверное, с работы, — подумала она. — Наталья Алексеевна, конечно, обрадовалась, что я прошляпила новый поворот банкирского дела».

Но на экране телефона высветилось «Лиза». У Верочки так затряслись руки, что мобильник полетел на пол, но, к счастью, не перестал играть жизнерадостную мелодию.

— Алло! — прокричала Верочка в трубку.

— Это я, — сказала Лиза.

— Благодарю тебя, Господи! — прошептала ее собеседница, а громко произнесла: — Где ты? С тобой все в порядке?

— Я у метро. На «Пражской». Я вижу не очень, поэтому лучше бы вам за мной приехать.

— Тебя били?

— Нет, Верочка, все хорошо, — устало, но правдиво ответила Лиза.

Через полчаса Верочка и Андрей попеременно душили ее в объятиях. Верочка пыталась рыдать у нее на груди, а Андрей, кажется, вообще не собирался отпускать ее руку. И очки ей вернули. Мир вновь обрел четкость и ясность.

— Да нормально все, — уже в сотый раз повторила Лиза. — Да жива я, жива. И даже не поцарапана.

Они усадили ее в машину и повезли на допрос. Друзья называется. Ей хотелось домой. Но нужно было дать показания. Андрей почти не смотрел на дорогу, он все время пялился в зеркало заднего вида — на Лизу и Верочку.

— Они тебя напугали, да? — не унималась подруга.

— Ну, во всяком случае, не обрадовали. Когда ни с того ни с сего в комнату ворвались люди в масках, с пистолетами, стало страшно, — призналась освобожденная заложница. — Они кричали на Воронину, а мне приказали идти с ними. Но потом вели себя вполне вежливо. Мол, к вам это не имеет никакого отношения. Это вынужденная мера. Завтра вы будете дома. Они привезли меня в какую-то деревню. В частный дом. Там и продержали почти сутки. Кормили-поили, радио включили, только на вопросы не отвечали. А сегодня доставили к метро. Вот и все.

— Ты их запомнила? Марку машины, в которой везли, назвать можешь? А что за деревня? — Андрей засыпал ее вопросами.

— Ничего не запомнила, не разглядела, — покачала головой Лиза, — очки-то с меня сняли.

— И подбросили в гараж Ворониных. Вместе с кровью и гильзами, — сообщила Верочка. — Мы чуть не умерли!

— Повторение банкирской истории? Надо же! А что за кровь? В меня никто иголкой не тыкал.

— Может, кетчуп. Эксперты скажут. Но выглядело все равно страшно.

— А я бы сказала, странно. Что за повторение одного и того же? И еще одна странность, в доме Людмилы Константиновны я увидела женщину, которая представилась мне на сеансе матерью Насти Савельевой, — сообщила Лиза.

— Да ты что? Законная жена и мать любовницы — подруги? — изумилась Верочка.

— Или никакая это не мать. Вдруг ее ко мне подослали, чтобы оклеветать девушку, — предположила Лиза.

— Надо у Ворониной поинтересоваться, что за личности свободно расхаживают по ее дому, — пробормотал Андрей.


Но Людмила Константиновна дала свой коронный ответ:

— Не знаю, не помню. Наверное, эта женщина участвовала в масках-шоу. И пришла вместе с нападавшими. Елизавете лишь показалось, что мы знакомы.

— А как нападавшие проникли в дом? — поинтересовался следователь. — Прошли сквозь забор, двери. Замки не взломаны. Единственное повреждение — простреленное окно. Но это другие постарались.

— Я вижу только одно объяснение — мой муж дал им ключи и коды.

— То есть вы продолжаете утверждать, что ваш супруг жив и пытается вас подставить?

— Это же очевидно. Он ни перед чем не остановится. Ни перед осквернением могилы брата, ни перед похищением человека.

— Видимо, вы его очень сильно достали, — криво усмехнулся Андрей.

— Может быть, я и не была идеальной женой, особенно когда речь зашла о разводе. Но, в отличие от него, я не преступала закон, — твердо заявила Воронина.

— Откуда нам знать, что не вы сами наняли молодцов в камуфляже, чтобы запутать следствие и изобразить из себя жертву? Как ваш муж мог предугадать, что к вам приедет для консультации психолог? Если бы вы оказались в доме одна, кого взяли бы в заложники? — Оладушкин не доверял этой женщине.

— Понятия не имею, может, он прослушивал телефон или следил.

— По спутнику из Египта?

— Он богатый человек, — напомнила его жена. — А теперь, с деньгами вкладчиков, очень богатый. Он в состоянии нанять команду головорезов. Не удивлюсь, если это охранники из его банка.

— Мы проверим их, — пообещал следователь.

Воронина повернулась к Андрею:

— Я помогла вам. Выставила себя на посмешище по телевизору, пошла на поводу у негодяя мужа, теперь со мной никто не будет общаться. Но я помогла. Теперь и вы помогите мне.

— Признание, полученное под угрозой или давлением, является недопустимым доказательством, так ведь гражданин начальник? — Андрей посмотрел на Оладушкина.

— Да, Людмила Константиновна. Ваша «явка с повинной» не будет принята в расчет. Если вы и убили супруга, нам придется найти этому другие доказательства. А пока можете быть свободны. Вы по-прежнему не должны уезжать из города и менять место жительства. И еще мы приставим к вам охрану. В вашем особняке ведь найдется место для двоих наших сотрудников? Заодно они проверят ваш дом на наличие жучков и будут контролировать все телефонные звонки.

— Пожалуйста, мне скрывать нечего…


— Ты думаешь, она — все-таки жертва? — спросила Верочка.

Вечером того же дня Лиза, Андрей и Верочка сидели на маковом диване. И то пытались забыть произошедший кошмар, то вновь принимались его обсуждать. Работал телевизор. На сервировочном столике разместили антидепрессанты для Лизы и остальных — шампанское, фрукты и конфеты. Но главное, Лиза была дома, среди своих, поэтому уже могла опять улыбаться.

— Лично мне Воронина никогда не нравилась, — отозвался Андрей. — Мой опыт показывает, что преступления совершаются просто, без наворотов. В отличие от афер.

— То есть она — аферистка? — уточнила Верочка.

— Вполне возможно, что она и ее муженек — два сапога пара.

— А как на твой профессиональный взгляд, Лиза?

— Чисто психологически банкир Воронин, считающий себя хозяином жизни, мог придумать весь этот план, чтобы прикарманить деньги и поставить на место супругу, вздумавшую ему возражать. Но и она не так проста. У меня сложилось впечатление, что она использовала наши сеансы в своих целях.

— Подождите, опять ее показывают. — Верочка прибавила громкость телевизора.

Шли новости по НТВ. Коллеги с Первого канала своим эксклюзивом не поделились, но в распоряжении НТВ оказалась запись второй — прокурорской — камеры, правда без звука. На фоне картинки из кабинета Оладушкина голос за кадром передавал суть заявления Ворониной.

Прокурорская камера начала снимать раньше телевизионной. И зрители увидели, как к Людмиле Константиновне приблизился телеоператор с листом белой бумаги. Верочка по опыту совместных пресс-конференций с телевизионщиками знала, что так они наводят резкость или что-то в этом роде. Но обычно белый лист перед объективом держит корреспондент. Здесь же оператор сунул лист в руки Ворониной. Почему? Может быть, корреспондент был занят в это время беседой со следователем.

Людмила Константиновна подержала пару мгновений лист перед собой, потом положила его на стол. Взяла ручку из вращающейся подставки с карандашами и степлером. Что-то написала на листке. И вернула его оператору. Это заняло не больше минуты. Тогда никто не обратил на это внимание.

— Вы видели? — завопила Верочка, вскакивая с дивана.

— Она ему что, автограф дала? — удивилась Лиза.

— Как фамилия этого оператора, Андрей? — Верочка, как гончая, почуяла след.

— Не помню.

— Ну так звони и выясняй. Он позвонил и выяснил:

— Михаил Стрельников.

— Это же муж Насти Савельевой! — провозгласила Верочка. — Вот последнее звено в цепи!


Глава 21


Побывать в могиле, пережить нападение людей в черных масках, похищение, пленение и освобождение. Не многовато ли для скромной, серьезной, книжной и домашней Лизы? Да что там, явный перебор. И она не понимала, как после всего этого вернуться к привычной жизни. Не бояться темноты, не вздрагивать от шорохов, лечь спать и не видеть кошмаров.

Конечно, ей грезились чудовища. Лица в черных масках. Равнодушный черный глаз пистолета. Странно, но тогда ей почти не было страшно. Незнакомцы сказали: мы вас не обидим, только не сопротивляйтесь, не перечьте, не пытайтесь убежать. Она и поверила. Видимо, так было легче.

Но поздно вечером, в своей спальне, Лиза снова пережила ужас от того, что все это произошло с ней. Произошло на самом деле. И похитители — это не персонажи компьютерной игры, а реальные преступники, к тому же вооруженные. И их пистолет был заряжен и направлен на нее, а значит, мог выстрелить. Пусть и случайно. Но разве от этого легче?

И еще это ужасное ощущение, что мир распадается на бесформенные куски, расплывается перед глазами. А ты как слепой крот, беспомощный и жалкий. Бандитам даже не понадобилось завязывать ей глаза. Она все равно не разглядела ни дороги, ни их лиц. Сейчас очки были на ней, но мир все равно расплывался. Из-за слез.

— Не спишь? — Она так погрузилась в черные мысли, что даже не заметила, как дверь открылась и в спальню вошел Андрей. — У тебя до сих пор горит свет. А ведь уже за полночь.

— Не сплю, — подтвердила она, поспешно смахивая слезинки.

— Это нормально. После такого без снотворного не обойтись.

— Ну вообще-то я против того, чтобы травить организм. Все проблемы можно решить терапией.

— Я тоже так думаю. Я как раз знаю одну методику…

Андрей опустился на кровать и крепко-крепко обнял Лизу, чтобы еще раз убедиться, что она жива и здорова, что все позади. Это сейчас самое главное. А разоблачения злодеев подождут.

Сначала это была нежная терапия, потом немного бесстыдная, затем очень приятная…

Все оказалось именно так, как она мечтала еще девчонкой. А потом запретила себе мечтать. Его дыхание, прикосновения, его губы, которые шепчут ее имя. И очки уже не нужны, потому что свет потушен. И потому что иногда не нужно ничего видеть. Так острее чувствуешь…


Дискотека в Хургаде ничем не отличалась от плясок в ночных клубах Шарм-эль-Шейха. Та же долбежная музыка, мелькание огней, едва одетые туристки на танцполе и степенные туристы в баре.

Лысого полноватого мужчину в темных очках, наверное, мама родная не узнала бы. Но Верочка — другое дело. Кто ищет, тот сами знаете что…

— Потанцуем, Анатолий Геннадьевич? — сказала она ему прямо в ухо. Иначе он не расслышал бы. — Кстати, зря вы сбрили почти михалковские усы — они вам очень шли.

Он расслышал и подавился своим виски. Дикими глазами посмотрел на Верочку. Но потом взял себя в руки.

— I don’t understand. — Гражданин оказался как бы иностранцем.

— Не понимаете? — удивилась Верочка. — За пару недель все русские буквы забыли? Но хоть цифры-то помните? Номер счета, где деньги лежат? Хотя, если забыли, не беда. Мы можем напомнить, правда, Андрей?

Темноволосый парень подошел к лысому товарищу с другой стороны и представился, показав удостоверение:

— Андрей Никольский, Управление по борьбе с организованной преступностью. Пройдемте, гражданин Воронин.

— Вы не имеете права, это произвол! — Мужчина побагровел и все-таки вспомнил русский язык.

— Будем Интерпол подключать и группу захвата вызывать? Хотите на экскурсию в египетскую тюрьму? Могу устроить. Но учтите, здесь не Европа. Или все-таки тихо-мирно вернемся на родину?

Мужчина побледнел и опустил голову. Игра окончена. И он ее проиграл.

— Дорогой, я натанцевалась, — провозгласила жизнерадостная блондинка, приблизившись к лысому господину. — А теперь хочу «Секс на пляже». Почему у тебя такой вид? Не волнуйся, я говорю о коктейле.

— Привет, Настя! — поздоровалась Верочка.

Блондинка вздрогнула и уставилась на нее, как на привидение.

— Как видишь, Настя, я не пьяная, не обкуренная и не сумасшедшая. Я самая что ни на есть нормальная. Даже классная! К тому же суперпрофессионал. Лично принимаю участие в задержании преступника. Веду, так сказать, прямой репортаж. А ты по-прежнему с тем самым кавалером, с которым я встретила тебя в свой день рождения. Он, конечно, полысел, но вполне узнаваем. А еще он арестован.

— Задержан до выяснения всех обстоятельств, — поправил Андрей. — Выяснять их мы будем в Москве. Так что пройдемте, Анатолий Геннадьевич, вернее, пролетимте…

Воронин покорно и понуро поплелся за Андреем.

— Господи! — Настя рухнула на освободившийся стул, глотнула виски из стакана любовника и уставилась в одну точку. — Спорим, нет никого несчастнее меня? Ну почему? Почему мне так не везет с мужиками? Думала, первый муж — оператор, сделает из меня телезвезду. А он — мальчишка еще, тратит больше, чем зарабатывает. Возомнил себя великим музыкантом. Вместе с такими же оболтусами все бренчал на гитаре. Деньги уходили на струны, диски, музыкальные фестивали и сценические костюмы.

— Я не знаю, как он играет, как поет. Но говорит он хорошо, — подхватила тему Верочка, усаживаясь на высокий стул рядом. — Когда его к стенке приперли, все рассказал. Как ты позвонила своему бывшему мужу и попросила помочь своему будущему. Не безвозмездно, конечно. А за такую сумму, которую на целую музыкальную студию хватит. Одна загвоздка, Воронину нужен был кто-то вроде Рембо, а не скромный оператор по профессии, музыкант по велению души. У твоего бывшего мужа Михаила на этот случай имелся друг детства — милиционер по фамилии Иванченко. Его в обществе «Динамо» и бегать и стрелять научили. Так что он по кладбищам ночью ходить не боялся, в обморок от вида трехмесячного трупа не упал и даже похищение провел залихватски. Ну а Михаил был на подхвате. Его звездный час наступил на телевизионном бенефисе Людмилы Ворониной.

— А к кому нам было обратиться? — вздохнула Настя и жестом попросила у бармена еще одну порцию выпивки. Похоже, Людмила Константиновна соврала и насчет ее беременности. — Толик не знал, кто именно из коллег его подставил. Но был кто-то из банка. Спорим, одной старухе такое не провернуть. Поверь, не мы это затеяли. Нам пришлось обороняться.

— Мы это уже поняли, — кивнула Верочка. — Как только выяснилось, что именно написала Людмила Константиновна на том листе, который передала твоему бывшему, так все и встало на свои месте.

— Эта выдра присвоила все деньги Толика. Мало того, она прикончила его. Зарезала без ножа. Она погубила его репутацию банкира и человека. А все почему? Потому что он предпочел ей меня.

— Но все-таки ты поторопилась тогда назвать его своим мужем, — напомнила Верочка.

— Да, он-то разводиться не спешил, — признала Настя. — Все жалел свою старуху. Или деньги с ней делить не хотел. Или меня проверял. Она же совсем свихнулась. Ну загулял твой мужик, с кем не бывает. А тут такие страсти. Попала в аварию — тут же заподозрила, что он хотел ее убить. И пошло-поехало. Но не могла же я тебе сказать, что все мои достижения — любовник с банком и безумной женой.

— Да, Настя, если бы тебе в тот вечер не приспичило похвастаться твоим спутником, все могло бы быть иначе…


Традиционный воскресный ужин в семействе Сотовских неожиданно обернулся заседанием в расширенном составе. Екатерина Александровна глазом моргнуть не успела, как у нее в гостях, кроме Лизы, которой конечно же всегда рады, оказались «та бесстыжая девица» и полузнакомый милиционер. Пришлось срочно отменять экзотическую Индию и возвращаться в холодную Россию. В меню значились щи, отварной картофель, грибы, кулебяка с мясом и кулебяка с капустой. Для этих простолюдинов — в самый раз.

Екатерина Александровна вообще не понимала, зачем их пригласили, но Дарья Александровна была непреклонна в своей решимости накормить друзей Лизы. Каким-то образом она узнала, что ее дочь принимала участие в деле банкира Воронина, и теперь ей хотелось знать все подробности. Сотовской, если честно, тоже было любопытно, поэтому она и пустила их на порог…


Верочка удивлялась сама себе. Буквально за три дня она умудрилась разоблачить громкую аферу, слетать в Египет для эксклюзивного репортажа о задержании Воронина и эксклюзивного же интервью с его любовницей, написать сенсационный материал, удостоенный похвалы и специальной премии самого главного редактора, и теперь собиралась на ужин в дом Егора. Еще совсем недавно она даже и представить не могла, что все это может произойти с ней. Однако оно взяло и произошло.

Верочка стояла перед зеркалом, и вместе с ней стоял вопрос: что надеть? Учитывая, что хозяйка — дама строгих правил, на обтягивающее, прозрачное, короткое и декольтированное смотрит косо. А если исключить все вышеперечисленное, в гардеробе Верочки останется разве что спортивный костюм.

Да и изумруды, наверное, демонстрировать нельзя. Возникнут вопросы: откуда у нее такая роскошь? Не на корреспондентскую же зарплату она их приобрела. С другой стороны, ей их подарили не для внутриквартирного и подрукавного пользования.

Короче, Верочка надела черные джинсы и почти классическую белую блузку со шнуровкой вместо пуговиц. Белое и черное. Что может быть традиционнее? Только ориентация Дон Жуана. Так что, похоже, косоглазие Сотовской не грозит. А браслетик с изумрудами под глаза станет единственной, но симпатичной изюминкой.


Андрей с независимым видом припарковал свой жигуленок рядом с иномарками Дмитрия Лунева, Егора Сотовского, Альбины Сотовской. Открыл дверцы перед Лизой и Верочкой, и вся компания прошествовала в особняк.

С Лизой все расцеловались, Андрею мужчины пожали руку, Верочка же почувствовала себя селедкой под шубой, случайно поставленной на стол рядом с фуа-гра.

— Верочка, — к ней шагнула Альбина, — читала твою последнюю статью. Таких подробностей про дело Воронина больше никто не опубликовал.

— Да, это был эксклюзив, — скромно улыбнулась она.

— То есть к нам пожаловал ведущий журналист? — улыбнулась Марина.

Но Верочке послышалась усмешка. Еще бы. Ситуация несколько двусмысленная. Вряд ли ей удастся расслабиться в обществе красивой невесты своего бывшего мужа и нынешнего любовника.

— Журналистка, — поправил Егор, довольно выразительно посмотрев на ее грудь. Что приятно. — Я рад тебя видеть.

Он взял ее руку и поднес к губам, по пути оценив и браслет. Все-таки хорошо, что она его надела. Красиво и как-то интимно, что ли. То, что объединяет ее и его.

— Прошу к столу. — Екатерина Сотовская не могла видеть своего сына рядом с этой журналисткой, хоть и ведущей.

Всем хороша русская кухня. И вкусная, и сытная, а вот запить нечем. Не водку же дамам подавать. На помощь пришла Франция.

— Рассказывайте, как Люда Воронина дошла до жизни такой, — не выдержала Дарья Александровна после первого тоста.

Ей хотелось знать последние новости из жизни соседки, которую телевидение превратило в долгий сериал: задержали — отпустили — задержали.

Лиза, Андрей и Верочка переглянулись.

— Говори ты, Верочка, — произнес Андрей. — С тебя же все началось…


Нет, все началось намного раньше, когда Людмила Константиновна поняла, что муж обманывает ее. Она потребовала, чтобы он порвал с любовницей.

— Ты забыла, кто в доме хозяин? — усмехнулся Анатолий Геннадьевич. — Еще хоть один упрек — ищи другого спонсора для своей лаборатории.

Он не собирался разводиться, но и не скрывал происходящего, не каялся за грехи. Один раз живем. И он хотел делать это с удовольствием. Жена же никак не могла смириться, пыталась стыдить, угрожать, закатывала скандалы. Когда супруга попала в аварию, Воронин примчался в больницу.

— Это ты все подстроил, чтобы избавиться от меня, — выплюнула она ему в лицо.

— Ты с ума сошла! — возмутился он.

— Если ты не порвешь с этой девкой, я всем скажу, что ты пытался меня убить.

— У тебя больное воображение.

— Но репутацию я тебе испорчу в реальности!

Чтобы спустить ее с небес на землю, он осуществил свою угрозу. Ее лаборатория осталась без крыши над головой. Это был удар ниже пояса. У Ворониной не было детей, лаборатория была ее детищем.

Людмила Константиновна долго лежала в больнице и все это время думала лишь об одном: муж предал ее, бросил, все отнял. Она возненавидела его. И захотела отомстить. Прикидывала, что лучше и больнее. Нанять киллера, взорвать его машину, растерзать разлучницу, обратиться к рейдерам. Главное, не попасться при этом.

Тоскливыми днями и ночами в палате со всеми удобствами это стало ее навязчивой идеей. Вот бы поступить так, как он с ней. Унизить, лишить всего: «Крез-банка», денег, привычной жизни. И при этом уйти от ответственности…

Воронина вернулась домой, но мысли о страшной мести не отпускали. Когда она узнала, что муж в очередной раз собрался на курорт с любовницей, устроила сцену — со слезами и швырянием вещей из чемодана, который он собрал для отъезда. Кульминацией послужила порча государственного документа. Жена порвала загранпаспорт неверного супруга.

— Дура сумасшедшая. — Воронин не узнавал женщину, с которой прожил много лет. — Как я вообще на тебе женился? Ты думаешь, это тебе поможет? Я все равно с тобой не останусь. За пятьсот баксов новый паспорт себе сегодня же куплю.

— А я все равно испорчу тебе отдых. — Воронина была вне себя. — Я позвоню в отель и сообщу, что ты террорист.

— Да ты даже не узнаешь, в каком городе я остановлюсь, — пообещал он. — Даже хорошо, что ты мой паспорт порвала. Я себе справлю документ на другое имя. Так что твои частные детективы меня не найдут.

Вот оно! — поняла она. Он сам помог ей составить план. Теперь она знала, что делать.

Как только муж собрал вещи и уехал, жена явилась к заместителю Анатолия Геннадьевича — Николаю Свешникову.

— Толикова девка хочет украсть его банк, — с порога огорошила она пожилого финансиста. — Толик забыл свой ноутбук дома, я случайно заглянула в электронную почту, и у меня волосы встали дыбом. Впрочем, меня это не удивляет. Я однажды подслушала их воркование по телефону. Она уговаривала его взять все деньги и сбежать с ней за границу. Думаю, сейчас они именно это и сделают. А мы с тобой, Коленька, по миру пойдем. Наше имущество арестуют в счет долгов «Крез-банка».

В подтверждение своих слов Воронина предъявила переписку с «МитинГом», которую сама же и вела, но как бы от имени Насти. Жена на самом деле подслушивала разговоры мужа с любовницей и ее извечное «спорим» взяла на заметку, чтобы в случае чего перевести стрелки на соперницу.

Женщина на грани нервного срыва оказалась достаточно изобретательна и убедительна.

— Давай опередим их. И сами приберем к рукам весь капитал, — предложила она.

И Свешников согласился. Людмила Константиновна знала, к кому обращаться: Николай Степанович имел привычку просаживать свои немаленькие доходы в казино и был в долгах, как в шелках. Он и сам иной раз подумывал перевести активы «Крез-банка» на счет подставной фирмы, но духу не хватало решиться на такую аферу.

Теперь же они поделили деньги и ответственность. А главное, нашли козла отпущения — Анатолия Геннадьевича.

— Я все продумала, — продолжила Воронина. — Роль плохого парня достанется Толику…

В плане Ворониной было два основных пункта. Свешников перевел активы банка на подставные счета и поднял тревогу по поводу пропавшего шефа, хотя тот предупредил его о поездке в Египет. Воронина устроила утечку информации про исчезновение банкира. Сообщение в Интернете, что с банка потребуют огромный выкуп, вызвало панику среди вкладчиков. И это послужило прикрытием, чтобы официально обанкротить уже реально лишенный денег банк. Первый этап был завершен.

Чтобы Воронина не искали за границей, чтобы он не смог вернуться и доказать свою непричастность, его решили «убить». Правоохранительные органы лишней работы не любят. СМИ могут строить различные догадки, но, если найдут кровь, гильзы и пистолет, основной версией станет убийство, а не бегство.

Воронина приготовила в своем гараже кровавые декорации. Причем использовала кровь брата Анатолия из своей лаборатории — той же группы, что и у мужа. Потом постреляла немного из его пистолета. Вот и все…

Вскоре банкир Воронин из теленовостей узнал о собственной гибели. В ярости он позвонил жене, но та объяснила, что ему лучше остаться мертвым. Во-первых, никто не поверит в его непричастность, раз он уехал под чужим именем. Во-вторых, ему придется иметь дело с обманутыми вкладчиками, а среди них есть и «чисто конкретные пацаны», которые шутить не любят.

— А так ни они, ни Интерпол не будут тебя искать. Для всех ты умрешь. А на самом деле начнешь новую жизнь со своей Барби. Ты еще должен мне спасибо сказать, — вот что ответила ему жена.

Они поменялись местами. Теперь она диктовала условия. Если он будет послушным мальчиком и не станет воскресать, то ему, так и быть, отстегнут миллион, естественно, баксов на житье-бытье. Жену если и заподозрят в чем, но тела не найдут, ничего не докажут и посадить не смогут. Вот такой у нее был план.

Но Людмила Константиновна недооценила своего супруга. Не просто так он был банкиром, а не дворником.

— В эту игру можно играть вдвоем, — заявил он. — Люда, я не вернусь и не разоблачу тебя, только если ты мне отдашь все деньги банка, до копейки. Иначе как ты убила меня, так я посажу тебя за мое убийство.

Теперь сценарий принялась дописывать другая сторона. Люди Воронина подбросили тело, причем не абы какое, а похожее на банкирское одеждой, часами и внешностью. И именно туда, где, как разузнал Иванченко, тренировался спецназ. Устроили «занос открытого огня» в стоматологическую клинику, чтобы затруднить опознание. Применили химию в быту, облив покойничка раствором «made in лаборатория Людмилы Константиновны». О чем Верочке сообщили через опера Иванченко.

Они вышли именно на Верочку, потому что она была любопытной журналисткой и нежелательной свидетельницей. Последнюю, как и следствие в целом, нужно было запутать. Мол, не верь глазам своим. Видела ты банкира или не видела, мы еще не решили. Воронин пока раздумывал, что ему выгоднее: умереть и посадить жену за собственное убийство или воскреснуть и привлечь супругу за разорение банка. Но на всякий случай он сообщает следователю, что в доме нелегально хранился пистолет, которым «дражайшая женушка» могла воспользоваться.

Однако Воронина не остается в долгу и «вспоминает» обстоятельства исчезновения мужа. Она быстро догадалась, чей труп подсунули следствию, и дала наводку на Серпухов. Конечно, Людмила Константиновна даже не надеялась, что Лиза займется этим лично. Расчет был, что кто-то из ее знакомых соблазнится возможностью легкого заработка. Или Лиза хотя бы пролоббирует идею с эксгумацией, во время которой и всплывет отсутствие тела, и анализ ДНК у следователя Оладушкина. Если Воронина готова оплатить дорогую процедуру, почему бы не провести ее, чтобы окончательно развеять все сомнения? К независимому консультанту прислушаются быстрее, чем к оплаченному адвокату.

Следующий ход сделал банкир. Иванченко раскопал историю с «МитинГом» и поделился ею с Верочкой во время как бы случайной встречи в метро. Кто-то давно планировал развал «Крез-банка». Не мог же Воронин заказать собственное банкротство. Думайте, кто ненавидел его и хотел отомстить за измену. Ответ очевиден, ведь про «спорим» Иванченко не знал.

Людмила Константиновна между тем пыталась очернить соперницу. Послала к Лизе на прием «мать Насти», а на самом деле свою домработницу, которая рассказала ужасы про «дочку».

Терпение Анатолия Геннадьевича иссякло, он пошел на крайние меры. По его распоряжению Иванченко и Михаил ворвались в дом Ворониных и похитили Лизу, устроив свою инсценировку в гараже. Или Людмила Константиновна уступит, или второе исчезновение точно повесят на нее. Сначала она подставила мужа, теперь подставили ее.

И ей пришлось сдаться. Она не просто взяла на себе вину за убийство, которого не было, но и передала оператору Михаилу реквизиты счета, на который Свешников перевел деньги «Крез-банка». В качестве утешительного приза муж пообещал передать ей права на все изобретения ее лаборатории. Что, надо отдать ему должное, и сделал.

Благодаря наблюдательности Верочки следствие взяло в оборот телеоператора Михаила Стрельникова. Проследили его телефонные контакты с Египтом, поговорили по душам, и он раскололся. Через Михаила установили местонахождение Анатолия Геннадьевича. Ну а потом Андрей и Верочка получили командировочные каждый от своего начальника.


— Анатолию Воронину, Михаилу Стрельникову и милиционеру Иванченко предъявили обвинение в осквернении могилы, поджоге, похищении и вымогательстве, — закончил Андрей. — Людмиле Ворониной и Николаю Свешникову придется отвечать за мошенничество в особо крупных размерах. Настя пока проходит по делу как свидетельница. Ее мужики не сдают. Но она прилетела в Москву вслед за Ворониным.

— Неужели хочет быть рядом с любимым? — удивилась Дарья Александровна.

— Думаю, любимый так и не поделился с ней информацией о дальнейшей судьбе своих капиталов. И пребывание за границей стало ей не по карману. Где деньги «Крез-банка», до сих пор неизвестно.

— То есть убийство и похищения — это лишь инсценировка, а вот деньги умыкнули по-настоящему, — усмехнулся Егор.

— Лихо закручено, — оценила Екатерина Александровна. — И бессмысленно. Чего люди добились? Свобода и честное имя дороже миллионов. Жили бы спокойно в браке, в любви и достатке. Так нет же. Устроили себе на старости лет. Всегда знала, что измены до хорошего не доводят.

Верочка опустила глаза. Это камень в ее огород. Хотя вряд ли Сотовская догадывалась об этом. Скорее, она произнесла это для профилактики. Верочка подавила вздох. Ей было нелегко смотреть на Егора и Марину. Эта девушка официально рядом с ним. И может без стеснения что-то говорить ему на ушко, как бы невзначай коснуться его руки. А она…

Нет, она не будет думать об этом. Верочка решила радоваться тому, что имеет. Как бы между делом поправила браслетик и улыбнулась Егору…


«Вот и все. Спектакль закончился полным провалом. Однако я ни о чем не жалею. Во мне скопилось столько ненависти, что убийства было не избежать. Но лучше убить словом. Чтобы спокойно спать по ночам…

Я хотела бы, чтобы Толик когда-нибудь прочел мой дневник и понял, что он сделал со мной. И почему я, его жена, так поступила с ним…

Кстати, номер счета, где лежит основной капитал, я никогда нигде не записывала, а просто запомнила. Ведь с недавних пор я доверяю только себе…»