Моровка и три мага Ольга Громыко Белорские хроники #8 Широка земля Белорская, и во все времена есть в ней место подвигу! Или хотя бы веселой байке. Стоит ли доверять гороскопам? Так ли безобидны младенцы? Продается ли удача? На что ловят некромантов? Как избавиться от конкурента? Что сильнее: магия, вера или дубовый дрын? Где водятся кентавры? Чего боятся боевые маги? Всевидящи ли пифии? Хотите получить ответ на эти вопросы, а также встретиться со старыми друзьями и познакомиться с новыми? Тогда эта книга для вас! Иллюстрации Олега Бабкина. Ольга Громыко Моровка и три мага — Ну вот, накаркал! — в сердцах сказал Важек внутреннему голосу, когда и за следующим дубом не оказалось знакомой развилки. Все-таки заблудился. И почему он не заночевал в Ольшанке, хотя корчмарь так уговаривал? Пожалел пять серебрушек, мол, в Жабках всего три за постель с ужином просят. И где они, те Жабки? Голос виновато промолчал. Зато фыркнула кобыла — не то издевательски, не то Важек был так зол, что сейчас ему даже в березовом скрипе померещилась бы насмешка. Деревья, впрочем, не скрипели. Тихая, безлунная, удивительно теплая для середины осени ночь сладко пахла опавшей листвой. Плывущий перед всадником пульсар тускло, только чтоб не спотыкаться, подсвечивал лесную стежку. — Ищи тогда сама ночлег, раз такая умная! — Парень бросил поводья и, отцепив от седла сумку, начал раздраженно в ней ковыряться. Тепло-то тепло, а к ночи, как говорится, из носа потекло. Важек сунул голову в вязаное нутро безрукавки, заблудился в трех дырках и, пока выпутывался, пульсар с легким хлопком погас. Кобыла тут же споткнулась, сумка свалилась у парня с коленей и сгинула во тьме. Раздался звон стекла, потом хруст — кажется, неуклюжая скотина вдобавок на нее наступила. Вконец обозленный маг зарычал так, что лошадь вздрогнула и загарцевала на месте. Из-под копыт донесся еще один предсмертный брязг. Сломав смертельный захват безрукавки, приструнив кобылу и подобрав сумку, Важек с минуту посидел неподвижно, привыкая к темноте. Начаровать новый светлячок — секундное дело, но стоит ли? Хуже одинокой прогулки по ночному лесу только одинокая прогулка с факелом. Все издалека видят: обед едет! А слава, кстати, у бора дурная. Не то чтобы совсем, за ягодами-грибами селяне в него ходят. Но днем. Так что правильнее будет спешиться и повести лошадь под уздцы, пустив вперед поисковый импульс. Кобыла хлестнула хвостом и внезапно тронулась с места. Неужели видит дорогу? Самому Важеку казалось, будто лошадь бредет по колено в черной болотной воде. Хотя у нее-то голова ниже… Ладно, пусть топает. Авось на полянку вывезет, а там и костерок разложить можно. Лошадь все ускоряла шаг. Всаднику даже пришлось ее осадить, чтобы ног впотьмах не переломала. Но кобыла больше не спотыкалась. Шла и шла, как по мостовой. Вскоре Важек тоже притерпелся к темноте и разобрал тропу, еще более узкую и заросшую. Она так недобро петляла между корявыми силуэтами кустов, что парень на всякий случай отвязал ножны с мечом от задней луки седла, перевесил за спину. Облетевшие макушки деревьев скребли звездное небо, как костлявые пальцы. В чаще время от времени мелькали зеленоватые огоньки, но это были либо простые искривницы, либо кто-то старательно притворяющийся ими, пока Важек не уснет. Маг уже смирился с мыслью, что отсыпаться ему придется днем, но тут лошадь остановилась. Фыркнула, топнула копытом. Парень, не выпуская меча, с кряхтением сполз с седла, свободной рукой потер отсиженное. Лес прорезала широкая просека, оба конца которой терялись во мраке. Важек шагнул вперед и споткнулся о тележную колею. Наклонился, потрогал — на дне росла трава. В этом году здесь точно не ездили; вероятно, дорога ведет к выработанной каменоломне или заболотившемуся лугу. Угадать бы, в какой стороне пустошь, а в какой — селение… Тут Важек заметил кое-что получше: белую трубу, а за ней и весь дом. Бревна сруба и крытая тростником крыша потемнели от дождей, раздерганный штакетник топорщился в стороны, мало отличаясь от окрестных кустов. Парень подошел поближе, задумчиво потрогал сломанную посредине коновязь. Потрескавшиеся, затянутые паутиной стекла в окнах окончательно убедили парня, что он набрел на постоялый двор. Простому леснику такая роскошь без надобности. — Эй, хозяева! — на всякий случай окликнул маг, дергая за веревку висящего над крыльцом колокольчика. Та оборвалась вместе с проржавевшим билом, приветственно упав гостю под ноги. Никто, конечно, не отозвался. Только в чаще зашебуршало. Лошадь внезапно заупрямилась, задрала морду и прянула назад. Важек, насторожившись, проверил дом импульсом — никого. Ничего. Может, ей запах не нравится? С той стороны как раз ветром пахнуло, гнильем, сыростью и чуть-чуть — тухлятиной. Обычный лесной дух. Привязав кобылу к дереву, маг вернулся к крыльцу, поднял щеколду и легонько толкнул дверь. Та заскрежетала так, будто вместо петель у нее были зубы. Пульсар осветил просторную, когда-то, наверное, уютную комнату с длинным столом, парой скамеек, камином и настенной коллекцией охотничьих трофеев: оленьи головы, лосиные, кабаньи. Траченные молью и изглоданные мышами, сейчас они выглядели как учебные пособия из аудитории нежитеведения. Пол усыпала труха, но, в общем, жить можно. Ночевать тем паче. Важек осмотрел дом до конца, обнаружив пристройку-кухню, маленькую хозяйскую комнату с единственной кроватью и еще три на чердаке, для важных гостей. Остальным полагалось спать вповалку у камина. Парень уже возвращался к двери, когда та снова заскрипела. На сей раз — закрываясь. Ветер? Скорей всего, кобыла-то молчит. Но лучше выставить себя трусом, чем трупом. Маг услал пульсар в дальний угол комнаты: пусть оттягивает внимание вошедшего. На цыпочках подкрался к двери и затаился у косяка, выжидая. С той стороны тоже безмолвствовали. Слышно было, как сердито бьет копытом лошадь, пытаясь дотянуться до жухлой осенней травки. Важек уже собирался толкнуть дверь ногой, когда в нее поскреблись — легонечко, быстро-быстро. Словно мышь попыталась норку прокопать. Ага, в середине двери! Мелькнула идиотская мысль о белочке, мучимой бессонницей. Потом — о синичке, когда царапанье резко перескочило в левый нижний угол… в правый верхний… — Покажись, не бойся, гость непрошеный, — пробормотал окончательно сбитый с толку маг, тихонечко потянув меч из ножен. — Если ты нежить — будешь мне гонораром верным. Если зверь лесной — будешь шапкой любимой… Снаружи бессовестно заржали: — А если я этот, прекрасный молодец? Парень выдохнул и, опустив меч, вышел из-за косяка. — Ладно, заходи, конкурент прокля… то есть дорогой коллега! Дверь распахнулась. На пороге стоял невысокий щуплый парень в щегольской кожаной куртке и выцветших, обтрепанных полотняных штанах, из-под которых выглядывали кончики сапожных носов. Выглядел он на пару лет моложе Важека, однако в Школу они поступали вместе. — Чего скребешься-то? — беззлобно упрекнул Важек, отвечая на рукопожатие. — Вот огреб бы пульсаром по лбу… — От тебя? — расхохотался Темар. — Извини, дружище, но мы знакомы уже двенадцать лет. Ты даже с упырем будешь час расшаркиваться, чтобы точно убедиться: да, это действительно забрызганный кровью монстр. А если он будет отпираться, то и два! Важек смущенно почесал макушку. — А вдруг бы тут, скажем, Ксандр сидел? — Ага, на твоей кобыле приехал! — Темар продолжал самодовольно ухмыляться. — Мы ж ее тем летом вместе с тобой покупали. Дай, думаю, пугану старого друга, то-то он обрадуется! Важек задушевно показал ему кулак. Он действительно был рад сокурснику: коротать ночь за беседой куда приятнее, чем сонно таращиться в огонь, не доверяя защитным заклинаниям. — Ты с кого куртку снял? Или где штаны пропил? — Жряк прогрыз, — огорченно признался друг. — Догнал и ка-а-ак цапнет за зад, подлюка! И из штанов, и из портов по клоку выдрал, хорошо хоть шкура цела осталась. — Что ж ты к нему задом поворачивался? — фыркнул Важек. — Я подумал, что если он цапнет меня за перёд, будет еще хуже. — Темар машинально потер «боевое ранение». — Ну, конечно, вернулся потом, добил. Здоровенный, гад! Я его башкой потом всю обратную дорогу прикрывался. Селяне почти даже не смеялись. Староста, добрая душа, свои штаны мне подарил — память о покойном дедушке, не иначе… А ты, гляжу, в корчмари подался? — Ото ж! — приосанился Важек. — Полтора года по трактам ноги сбиваю, пора бы и остепениться. Чего изволите, милсдарь проезжий? — Комнату на ночь, ужин, бадью с горячей водой, — охотно поддержал игру друг, — и, пожалуй, бутылочку белого шаккарского. — Чудненько! С тебя сто монет. — Ско-о-олько?! — Ну, понимаешь, ты у меня первый клиент за последний год, надо ж как-то затраты отбивать! Налоги там всякие, ремонт крыши, жалованье служанки… — Какой служанки? — оживился Темар. — Вот и я говорю: с такими доходами даже на служанку не хватает! — Слушай, — жалобно сказал коллега, — а давай ты остепенишься как-нибудь попозже? Подлый конкурент все-таки лучше жадного корчмаря. — Уговорил, — рассмеялся Важек. — Заходи. Тоже заблудился? — Проспал, — зевнул Темар, щурясь на пульсар. — Прошлой ночью работал, утром тоже небольшое дельце подвернулось… ну я и задремал в седле после ужина. А мерин этот дурной свернул где-то с дороги, и топал, пока я не спохватился. — Ты здесь раньше бывал? — Проездом. Там в конце вырубки серебряный рудник, но им уже давно не пользуются: додолбились до природных пещер, а в них стая бледных жальщиков спит. Спала. Поглядел я на это дело издали: не-э-э, ищите другого дурака, мне еще жизнь дорога! Так, вижу, и не нашли. — Покажешь мне завтра, как из этой глуши выбраться? — Даже провожу, — пообещал Темар. — Мне тоже в ту сторону. * * * Через четверть часа в камине пылал огонь, запертые в сарае лошади жевали овес из подвязанных к мордам торб, в кружках на столе тихонько шипело пиво, нарочно разлитое свысока и тонкой струйкой: баклажка была маленькая, глотков на двадцать. А так хоть пена до краев, глянуть приятно. — Хорошо-о-о… — мечтательно протянул Темар, освободив ноги из сапожного плена и вытянув их к камину. — Еще бы воблочки шматок… — Да в баньку, — поддержал Важек. — Каменку погорячей, веничков березовых… — …девок голых! — дуэтом закончили друзья и с хохотом чокнулись кружками. Дверь распахнулась, заставив парней подскочить, расплескивая пену. На пороге стояла высокая худощавая женщина в темной мужской одежде, с мечом на поясе. Коротко остриженные белые волосы как будто светились во тьме. Прорезающий их шрам казался трещиной в виске. — О боги, — потрясенно шепнул Темар, — ну зачем так сразу ниспосылать? Мы же пошутили! — Они тоже, — мрачно откликнулся Важек. Представить Катиссу Лабскую голой в баньке рискнул бы разве что Ксандр. И то на спор за большие деньги. — Так-так-так! — ворчливо начала она с порога. — Значит, сидим, пьем? А бедной женщине самой впотьмах коня расседлывать?! — Но, госпожа Лабская… — Под пристальным взглядом бывшей преподавательницы парни окончательно стушевались и попыталась спрятать пиво на столе за спинами. — Простите, мы не слышали, как вы подъехали. — Неудивительно, — процедила Катисса таким тоном, что стало ясно: ей нанесена смертельная обида, которую смоет только кровь. — Вы же были так увлечены своими важными делами… Темар сломался первым и, забыв про сапоги, выскочил во двор на помощь коню. — Очень приятно вас видеть, — попытался завязать беседу, а заодно вернуть себе самоуважение Важек. — Прекрасно выглядите. Магичка не ответила. Видимо, радоваться ее появлению наловчились даже тролли, а внеземная красота Катиссы вообще не подлежала сомнению. — Э-э-э… — Темар робко заглянул в приотворенную дверь. — Простите, а где ваш конь? — Сдох, — отрезала женщина, подходя и бесцеремонно оттесняя Важека от стола. — Прошлой ночью. — А… — Но ведь он мог бы у меня быть, верно? — Катисса понюхала пиво, скорчила брезгливую гримасу и одним глотком осушила кружку. На лице Темара злость мешалась с облегчением: страшно подумать, какой скандал закатила бы Катисса, если бы животное пропало по их «вине». Магичка взяла вторую кружку и уселась на скамью. Откинулась на жалобно вякнувшую спинку, забросила ногу за ногу и начала критически осматриваться, покачивая остроносым сапожком. Выражение лица у Катиссы при этом было такое, что парням стало мучительно стыдно за каждую паутинку под потолком. — Бывало и хуже, — наконец сказала магичка. — Давайте ужинать, что ли… Важек торопливо порылся в сумке и достал хлеб. Темар — сыр. Катисса достала нож, сделала себе здоровенный бутерброд и начала смачно его уписывать. Парни продолжали стоять, чувствуя себя полными идиотами. От еды магичка немного подобрела и милостиво поинтересовалась: — И как вам вольная жизнь? Как практика? Парни наперебой стали уверять, что все отлично, не работа, а сплошной праздник, спасибо любимой Школе за науку… Магичка сосредоточенно жевала, не глядя на бывших учеников, и те все сильнее ощущали себя менестрелями, которых наняли играть на званом обеде. Потом жалостливо буркнула: — Ну да. Молодые еще, что с них взять… Остаток «ужина» прошел в полной тишине. Важек, если честно, был счастлив, что больше с них взять нечего. Страшно подумать, что магичка потребовала бы от более опытных коллег. * * * Катисса, как само собой разумеющееся, заняла хозяйскую комнату. Парни расстелили дорожные одеяла у камина. Можно было, конечно, подняться наверх, но магичка не зря оставила дверь нараспашку: одичавший без людей дом прогревался медленно и неохотно. На чердак тепло тем более не доходило, а топить отдельную печку парни поленились. — Спокойной ночи, — пожелала Катисса таким повелительным, въевшимся за годы преподавания тоном, что Важеку и Темару тут же захотелось натянуть одеяла до носов и послушно зажмурить глаза. Дело перевалило за полночь, адептам в Школе давно полагалось спать… но, в конце концов, у дипломированных магов должны же быть какие-то привилегии! Поэтому парни одеялами накрылись, однако шептаться не прекратили. Катисса, к счастью, быстро начала посапывать, и разговор оживился. Темар даже отважился сесть и тихонечко, загораживаясь от магички спиной, разлил по кружкам запасную баклажку. Жизнь помаленьку налаживалась. — …представь, выходит ко мне девица, — Темар обрисовал на себе прелести ядреной селянки, — и давай улещивать: «Господин маг, у нас, того, с деньгами туго… Может, как-нить иначе договоримся?» А попой так и крутит. И как раз в моем вкусе, паршивка! Глаза синющие, в сторону клети стреляют, коса до пояса. «Ладно, — говорю, — давай свое иначе». Девица просияла, обернулась да как заорет: «Несите, хлопцы!» И выволакивают мне два дюжих молодца из клети во-о-от такую… пуда два… тыкву! Важек закусил рукав, чтобы не заржать. — И, главное, отказаться уже нельзя! — продолжал возмущаться Темар. — Там у нее такие братцы, что дракон мимо пролетит, побоится связываться! Попробуй только намекни, о чем подумал… — А сколько ты за снятие икоты берешь? Шесть медяков?.. Так на рынке за тыкву столько и дадут. — Дадут, конечно. Но ее ж туда еще доволочь надо! Походил вокруг, плюнул и бросил посреди дороги. Уже выезжал из селения, оглянулся — а они, гады, ее назад в клеть заносят… Смеяться дальше было опасно. Важек, извинившись, встал и подошел к ржавому, но вроде бы целому ведру у порога. Сонно расстегнул ремень, зачем-то оглянулся и, вздрогнув, поспешно схватился за штаны. Или все-таки спит, померещилось? Ай, лучше не рисковать! Ведро-то железное, гулкое… Парень решительно затянул пояс и вышел во двор. Холодный воздух обжег раскрасневшееся у камина лицо, и о Катиссе подумалось особенно нецензурно. Справив свои дела, Важек уже собирался трусцой вернуться в дом, как вдруг заметил у ворот островерхую хатку колодца. А лошадь-то с обеда не поена, покаянно вспомнил парень. Надо глянуть, может, там и ведро найдется. Ведро нашлось: крепкая бадейка на цепи, стоящая на краю сруба. Внутрь, правда, налетели листья, но от гнилых осенних дождей колодезная крыша ее уберегла. Вытряхнув бадейку, маг начал спускать ее в колодец, придерживая за цепь. Та размоталась до предела, но внизу так и не булькнуло. Важек перевесился через сруб. Она там вообще есть, вода? Если просто цепь не достает, можно черпануть магией. Парень щелкнул озябшими пальцами, посылая вниз пульсар. У-у, глубокий! На дне что-то влажно поблескивало, но вода или грязь — гхыр поймешь. Камушек бы кинуть, в таких случаях он полезнее магии… Важек собирался пошарить под ногами, но вместо этого зевнул и поудобнее облокотился о сруб. Озноб отступил, накатила уютная, вкусная сонливость. Да ну ее, эту лошадь, потерпит до утра. Не так уж тут, кстати, и холодно… могли бы и во дворе заночевать, на свежем воздухе… тишина-то какая, благодать… и никакой Ка… — Ты что, сдурел?! У Важека будто мешок с головы сдернули и по шее им же огрели. Оказывается, парень давно — спина успела закоченеть — лежал на земле возле сруба. Стоящий на коленях Темар остервенело тряс друга за шиворот. В сарае гарпиями визжали и бились о стены лошади. — А? Что? — едва ворохнул языком маг. Коллега без слов ухватил его за виски и развернул в нужную сторону. — Ой-ё-о-о… Между стволами мелькало, удаляясь, мутное белое пятнышко. Моровка! Подкралась, гадюка, сзади, пока он над срубом нависал, одурманила и начала потихоньку вползать в тело, вытесняя хозяина. Еще бы минут десять — и все, ходячий труп готов. И пища, и развлечение: нежить в нем несколько часов погулять может, пока гниение не начнется. — Кой леший тебя к колодцу понес?! — В-в-водички… зах-х-хотелось… А ты как узнал? — Тоже захотелось… водички. Эх ты… корчмарь! От выскочившей во двор Катиссы сочувствия Важек тем более не дождался. Убедившись, что опасность миновала, магичка скрестила руки на груди, качнулась на каблуках и выдала уничижительное: — Стыдобища! Два боевых мага не смогли завалить обычную моровку! — Три, — робко поправил Темар. — Я специально не вмешивалась, — отчеканила женщина. — Хотела поглядеть, на что вы способны. И кто вам только дипломы подписывал?! — Вы с Ксандром, — мстительно напомнил парень. За подтверждением, впрочем, в карман не полез: вредная баба могла запросто порвать ценную бумагу. — Видно, у меня было временное умопомрачение, — ничуть не смутилась Катисса. «Если бы временное», — подумал Важек. Но ссориться с теткой, от которой дохнут даже кони, не рискнул. — Да вы, — магичка принюхалась и копьем наставила на Темара палец, — пили! Тот побледнел и, забывшись, отчаянно замотал головой: «Нет-нет, госпожа магистр, это был просто квас!» — Вы тоже, — огрызнулся Важек, опираясь на сруб и вставая. — Да, но я-то умею пить! — Спорить с Катиссой было не только опасно, но и бесполезно. — Теперь понятно, почему вы не использовали «лепесток» — руки тряслись! — Неправда, — обиделся Темар. — Откуда я знал — вдруг она Важека уже до потери пульса засосала? Шуганул по-быстрому и кинулся откачивать. — У настоящего мага, — нравоучительно сказала Катисса, — на первом месте должен стоять долг, а не эмоции. Вот она сегодня от тебя удрала, а завтра беззащитного селянина сожрет, уже до смерти! А за месяц целую деревню под корень выкосит! — А через год в Белории вообще никого не останется, — хрипло проворчал Важек. Моровка оставила ему на память бешеное сердцебиение и почему-то ломоту в шее. — Вот именно! — с вызовом подтвердила Катисса. — Поэтому лучше погибнуть одному недотепе, чем тысячам невинных людей. Короче, если вы еще раз разбудите меня по подобной ерунде, то пеняйте на себя! — И она выразительно хлопнула дверью. — Так все-таки угроза всей стране или ерунда? — растерянно переспросил Темар у Важека. — По сравнению с Лабской любая угроза ерундой покажется, — зло откликнулся тот. — Давай, что ли, защитный контур поставим. Мало ли что еще из чащи вылезет. * * * Настроение травить байки пропало. Важек сидел возле окна, подперев щеку ладонью, и угрюмо таращился в темноту. — Слушай, тебе не кажется это странным? — не выдержал он, когда белое пятно в седьмой или восьмой раз проплыло вдоль просеки. — Что? — Темар давно бы уснул, если бы друг не ходил взад-вперед к двери. Но стоило взяться за щеколду, как моровка бесследно исчезала. — Почему она по-прежнему тут околачивается? — Голодная, наверное, — предположил друг. В животе у него уныло бурчало — там как раз недоставало половинки съеденного Катиссой бутерброда. — Так шла бы на охоту. Они ж и зверьем не брезгуют. — Важек продолжал протирать носом стекло. — Вон, вон, гляди, опять показалась! — Да ну ее на гхыр, — сонно пробормотал Темар. — Пусть себе бродит. За контур все равно не пролезет. — А «тысячи невинных людей»? — Ох… в лесу еще и волки рыщут. И упыри, если хорошенько поискать. Может, где и нацыга завалялась. Тебе обязательно надо срочно всех их перебить? Важек покосился в сторону комнаты, где почивала магичка, бросившая Белорию на растерзание монстрам, и тяжко вздохнул. — А вот мне, — друг сладко потянулся, — по бубну, что думает о нас госпожа Лабская. Можно подумать, у нее самой промахов не бывает. — При чем тут Катисса? — оскорбился парень. — Это, в конце концов, вызов моему профессионализму! Темка, что ты знаешь о моровках? Друг отвернулся к камину. Важек уж было решил, что надоел ему до смерти своей возней, но тут Темар кашлянул и размеренно заговорил: — «Моровка, морница, morys blyadis… хищный неупокоенный дух, питающийся жизненной силой Разумных Рас и крупных животных. — Оказывается, парень лазил в сумку за справочником, и теперь читал его, положив на пол перед обрешеткой. — Нападает на задумавшихся либо спящих существ. Легко уничтожается заклятиями деструкции третьего уровня и выше, например „лепестком“ либо „южным ветром“. Боится молитв, храмовых символов и некоторых селянских ритуалов. Способен подманивать маленьких детей и животных». — Вот как мы здесь очутились, — сообразил Важек. — Моровка лошадок «зацепила»! Темар прислушался к Катиссиному похрапыванию. — А эту старую клячу почему сюда занесло? — За наши грехи. Давай читай дальше. — Дальше нету. — Темар поднял книжку, показывая маленький кусочек текста между виньетками. Моровка была такой незначительной тварью, что ее даже рисовать поленились. — Классификация только: семь, аль и три. — Семь — «умеренно опасная», — по памяти расшифровал Важек. — Аль… э-э-э… — Повсеместно распространенная. — Точно. А три — привязанная к конкретному месту. Как, впрочем, почти все духи: дома с призраками, проклятые гробницы, болотные огни… — То есть к месту, где она умерла? — сделал вывод парень. — Выходит, если моровка так стремится во двор… — …то здесь ее могила?! — Моровки боятся молитв и крестов, — напомнил Важек. — Значит, покойник остался неотпетым… может, и не похороненным. Дорога заброшена, хозяин жил один… — Думаешь, он незаметно помер и до сих пор где-то тут лежит? Брррр!.. — передернулся Темар. — Вполне возможно. Давай поищем? — Маг наклонился и посмотрел под лавку. — Важка, ты меня таки достал! — Темар досадливо откинул одеяло. — Что, тоже интересно стало? — Нет, но заснуть я теперь не смогу! Надо поскорее найти эту дрянь и выбросить во двор, пусть моровка подавится. — Лучше сжечь, — поправил Важек. — Тогда должен развеяться и дух. * * * За два часа поисков — управились бы быстрее, но приходилось ходить на цыпочках, переговариваясь знаками, — маги обшарили двор, сараи и почти весь дом, но бесхозного скелета не нашли. Почти — потому что в каждом порядочном доме полагается быть подвалу. Наконец Важек догадался лечь на пол и заглянуть под Катиссину кровать. Вход действительно оказался там: квадратная крышка с кольцом, окованная железом и надежно придавленная одной из кроватных ножек. Воодушевленный маг тут же взялся за заклинание левитации, но Темар хлопнул его по руке, сбив плетение, и трагически зашипел: — Ты что, она же сразу проснется! Даже я чужую магию сквозь сон чую, а с Катиссиным стажем… ты бы ей еще булавку в пятку воткнул! — Ну и что? Скажем, что у нас не было выбора. — Хорошо, только говорить будешь ты. Важек помялся, со вздохом нагнулся и подцепил кровать за днище. — Чего уставился? Берись с другой стороны! Скрежеща зубами от натуги, парни отволокли Катиссино ложе на середину комнаты. Магичка заворочалась и недовольно заурчала, подарив коллегам дюжину неприятных секунд и столько же седых волос, но — уф! — обошлось. — Погоди, он же не мог сам задвинуть за собой кровать, — сообразил Темар. — А вдруг у подвала два входа? — предположил Важек, сам в это не веривший. — Один отсюда, один из кухни — просто мы плохо искали. — Зуб даю, соленых огурцов там не будет. — Другу тоже не терпелось заглянуть в потайной лаз. — А чего ты хочешь — кубышку с золотом? — Сойдет и серебро! Важек пошатал крышку из стороны в сторону, разминая петли. Пыль в щелях сердито зашевелилась, но открыть лаз удалось без лишнего шума. Световой пульсар (благо магии для него требовалось совсем чуть) скользнул вниз. Осмотревшись, парни поочередно спустились в маленький квадратный погребок. Воздух в нем был такой тяжелый и спертый, что приходилось дышать ртом; не понять, чем разит, но однозначно гадостью. По углам стояло четыре сундука, три раззявлены и выпотрошены, пол завален тряпичным барахлом, изорванным и загаженным крысами. Кто-то тут очень спешно то ли собирался, то ли воровал чего получше. Нашлось и золото: одна монетка, закатившаяся под лестницу. Парни увидели ее одновременно, но первым ухватил Темар. — В селе разменяем и поделим, — щедро пообещал он. — Раскусывай, — пошутил Важек: друг как раз пробовал трофей на зуб. Рыться в пахучем хламье у парня не было никакой охоты. Маг брезгливым пинком распахнул четвертый сундук и шарахнулся назад, чуть не сбив Темара с ног: — А, чтоб тебя! Внутри, уютно прижав колени к груди, лежал вожделенный труп. Точнее, скелет с присохшими ошметками плоти и облепившими череп волосами. Несмотря на давно закончившееся разложение, вонь из сундука хлынула жуткая. Простого человека тут же и стошнило бы, но для магов это было больше неожиданное, чем неприятное зрелище. — Вряд ли он сам сюда забрался. — Важек, зажав нос, наклонился над покойником. — И на корчмаря что-то не похож, — заметил более внимательный Темар. — Гляди, шапка кунья. В такой не поприбедняешься: ой-ой-ой, накиньте еще монетку, господин хороший, я же лично вам подушку взбивал, лишних клопов в коробочку ловил… — Зачем в коробочку-то? — А вдруг другому гостю не хватит? Обидится и на квас не даст. — Тьфу на тебя! Нашел время для шуточек. Давай скорей его вытаскивать, тут дышать уже нечем. — Что, прямо в сундуке? — Хочешь — достань. — Нет, не хочу. — Темар критически оглядел деревянный ящик. — Иди сзади, ты сильнее — поддашь мне его вверх по лестнице. Сундук оказался не столько тяжелым, сколько громоздким. Пока Важек, зажмурившись от натуги, подпирал его плечом, друг, обдирая пальцы, пытался совместить торец с ненамного большим лазом. Уже почти получилось, но тут Важек качнулся на ступеньке, и совмещать стало нечего. Темар зажмурился, но звук вышел на удивление мягким. Катисса, правда, все равно вздрогнула, почесала локоть и натянула одеяло повыше. Когда она снова затихла, парень стряхнул оцепенение и опасливо заглянул в погреб. Его встретил приветливый оскал скелета. Из-под косо стоящего сундука торчали руки и ноги: Важек отважно принял удар на себя. — Эй, ты как?! Одна из рук зашевелилась, показывая, что жив, но все в этом мире относительно. Друг поспешно спустился на помощь. На сей раз пропихнуть сундук в дыру удалось с первой попытки. Маги посидели на полу, переводя дух и тихонько матерясь. Потом аккуратненько подняли «хвыбный гроб» и поволокли к двери. Сердце бешено колотилось: связно объяснить Катиссе, почему ее кровать стоит возле окна, а мимо на цыпочках несут вонючий труп, парни были не в состоянии. — Вот хозяин-то жук, — пропыхтел Темар, когда сундук благополучно сгрузили посреди двора. — Угробил денежного постояльца и смылся. Никогда больше к корчмарям спиной поворачиваться не буду! — Нужны им твои драные штаны. — Важеку жутко хотелось пить, но подходить к колодцу он уже опасался. — А курточка? — Друг оскорбленно подергал себя за воротник. — Курточка-то ничего! — Ты меня уговариваешь, что ли? — Вот так я и знал, — с надрывом сказал Темар. — Все вы, корчмари, одинаковы! Только и думаете, как ближнего в сундук уложить. — Кончай обзываться, — разозлился Важек. — Сам, можно подумать, такой великий чародей. Кто поджигать-то будет? Чтоб перехлеста не было, если одновременно ударим. — А может, просто дровами обложим? — заколебался Темар. — Все-таки до дома близко… — Слушай, она сверхчувствительный артефакт или просто тетка с гадким характером?! — Маг зло слепил между ладонями багровый потрескивающий пульсар и швырнул его в сундук. В последний миг парень опомнился и вдвое убавил силы, но столб пламени все равно поднялся на три сажени. Двор залило зловещее красное свечение, даже тени приобрели неприятный венозный оттенок. — Хорошо, что я занавески на окнах задернул, — дрогнувшим голосом сказал Важек. И тут в костре начали с треском лопаться кости. Они свистели, стреляли, стонали, выли на разные голоса, а некоторые особо упрямые даже выпрыгивали из сундука и пылающими головешками крутились на земле. Скучающее ночное эхо охотно подключилось к забаве. Прошло не меньше трех минут, прежде чем парни поверили, что жизнь продолжается и можно снова начать дышать. Если разъяренная магичка до сих пор не выскочила из дома, то затихающее пощелкивание ее уже не разбудит. Зато из-за кустов выплыла моровка. Благосклонно досмотрела огненную тризну до конца, описала круг вдоль забора и снова двинулась вдоль просеки. Маги растерянно переглянулись. — Помирать полетела, — саркастически предположил Темар. — Может, это был не ее труп? — Важек наступил на подкатившийся к самому сапогу мосол, и тот с песочным хрустом превратился в блинчик пепла. — Вдруг у корчмаря где-нибудь еще один припрятан? — Ага, а если найдем штук десять, будем моровке черепа по очереди на опознание выносить: тот, не тот? Нет уж, хватит! Я спать пошел. — Тем, ну погоди! Давай еще немножко подумаем. — А смысл? Как извести моровку, мы не знаем… — Катисса, наверное, знает. — … и спросить не у кого. Поэтому давай ты блеснешь своим профессионализмом как-нибудь в другой раз, когда он будет намного нужнее. — Темар решительно развернулся к дому, надеясь вдохновить друга своим примером. Но на полпути спохватился, что Важека рядом нет. — Эй, ты куда?! — Темар бегом догнал коллегу, размашисто шагавшего по просеке. — Я должен ее уничтожить. — Зачем?! Важек и сам не отказался бы получить ответ на этот вопрос. Но самым близким к истине было «очень хочется». — По-моему, просека имеет для нее какое-то значение. Не зря ж моровка все время по ней летает. — Угу. А мы почему-то любим по дорогам ездить. Наверное, в этом тоже есть глубокий сакральный смысл, — философски поддакнул Темар. — Но моровке-то деревья не помеха. — Откуда ты знаешь? Может, она запаха хвои боится. — Ты с молью путаешь. Хотя вообще-то один гхыр: обе белые, вредные и порхают. Темар остановился и постучал друга по башке костяшками пальцев. — Ты на практикумы по эликсирам ходил? «Колыбелька» от призраков готовится на экстракте хвои. — То-то и оно, что ходил. На экстракте укропа. — Важек вернул уничижительный стук. — Гляди, она возвращается! Моровка не просто возвращалась — вихрем мчалась прямо на магов, вопреки бестелесности пригибая к стволам ветви придорожных деревьев. Парни так опешили, что о заклинаниях вспомнили, когда нежить была уже в трех саженях. А потом с воплями кинулись в молоденький ельник, успевший подняться по обочинам просеки. То ли моровка и впрямь боялась хвои, то ли просто не смогла так круто повернуть, но попортить Темару вторые штаны она не успела. — Что за гхырня?! Моровки никогда не нападают в открытую! — выдохнул потрясенный Важек, выломившись из елового плена на относительный простор чащи. — А нам попалась благородная моровка, — ядовито сказал Темар. — Она убивает злых магов и отдает их сапоги добрым! В это время дух свечой взвился из-за ельника, подло навязывая чародеям честный бой. На трактах парни работали в одиночку, но сейчас мигом вспомнили навыки парного магического боя. Низкорослый Темар четко, как на школьном практикуме, присел и начал плести защиту, а Важек ударил поверх его головы. Как и положено — «лепестком», даже не третьего, а пятого уровня. Моровка влепилась в него, словно бабочка в сачок. Скомкалась, упала на землю, бешено забилась, постепенно уменьшаясь в размерах, последним усилием подскочила на локоть и… вырвалась. Отдача от лопнувшего заклинания широким кругом размела листву, залепив парням лица. Прекрасный момент для нападения, но нежить им не воспользовалась. Зависла на одном месте, слегка меняя очертания — человек, наверное, крутил бы головой, — и медленно, как ослепшая, проплыла сажень вправо, потом влево… — Что ты ставил? — прохрипел Важек, сплюнув осиновый листок. — Двойной защитный контур, как вокруг дома… Да она нас попросту выманивала! — догадался Темар. — Вот и летала туда-сюда, надеясь, что мы в лес за ней кинемся! А ты: труп, просека… Важек и сам уже стократ проклял навязчивую идею о погоне за нежитью. Похоже, моровка умела дурить головы не только лошадям. — По крайней мере, контур на нее действует, — виновато сказал он. — И что нам теперь — до утра в нем сидеть? Парни одновременно задрали головы к звездам, но обнаружили сплошные тучи. А большинство нежити, увы, боялось только прямых солнечных лучей. — Можно Катиссе покричать, — обреченно предложил Темар. — Мы ж вроде недалеко ушли. — Если уж ее кости не разбудили… — А мы будем громко кричать, жалостливо. Важек представил лицо спешащей на выручку Лабской, и его самого перекосило. — Давай еще что-нибудь попробуем. В конце концов, мы боевые маги или корчмари?! — Уже не знаю, — проворчал Темар, но пальцы размял. — Снимать защиту? — Погоди минутку, я подготовлюсь. — На этот раз маг выбрал заклинание шестого уровня, чтоб наверняка. По-прежнему безмолвную и оттого еще более жуткую моровку закрутило в воронке смерча, вытянуло, заплело тройным узлом… и выплюнуло невредимой. Важек начал лихорадочно составлять второе заклятие. И третье. И четвертое… Происходящее все больше напоминало кошмарный сон, хоть раз в жизни терзавший каждого чародея: что ты внезапно лишился магии и самое простое заклинание оборачивается пшиком. «Утренний свет» моровка даже не заметила. Огненное копье проделало в ней быстро затянувшуюся дыру. «Птицелова» хватило ровно на четыре секунды. Нежить упрямо рвалась в бой, Темар едва успевал ее останавливать и отбрасывать — защитные заклинания, напротив, работали все до единого. Когда не помогло и «ледяное стекло», действенное даже против невероятно живучей пещерной химеры, нервы у Темара сдали. Он внезапно выпрямился, затылком долбанув Важека в подбородок, и с истеричным: «Да сдохни ж ты наконец, сволочь!», запустил в моровку простеньким, к тому же уже испытанным другом заклинанием. У Темара «лепесток» был побледнее, четвертого, а то и третьего уровня. Нежить даже не попыталась уклониться, поперла напролом. Опять — сачок, комок, трепыхание… тусклая вспышка — и над землей поплыл легкий, быстро истаявший дымок. — Сдохла? — неуверенно уточнил Темар, и тут же истерически расхохотался: — Ёп курат, сдохла-а-а! Как мы ее, а?! Вдалеке сердитым клекотом отозвалась ядоклювка, напоминая, что голодной нежити в лесу еще предостаточно. — Ну и хвала богам. Пошли к дому, — тронул его за локоть Важек. — Пошли, — опомнился Темар, пряча трясущиеся руки в карманах. — А где он? * * * Постоялый двор парни отыскали уже на рассвете — усталые, злые, облепленные иголками и паутиной, в мокрых насквозь сапогах. Окутанный туманом дом выглядел безобидно и невинно, словно гулящая жена, до прихода мужа успевшая застелить кровать и принарядиться. Обозвав ее полагающимся словом, маги вошли внутрь, одинаково споткнувшись на пороге. Добро бы заплутать в чаще, но чтоб в пятидесяти саженях от забора?! И наверняка обошли вокруг двора раз десять, не догадываясь сделать три шага в сторону… Осталось последнее дело: поставить на место кровать. На сей раз парни двигали ее не столь деликатно, с трудом удерживаясь от искушения вообще вынести за дверь и запереться на кочергу. То ли из-за этого, то ли просто время пришло, но друзья еле успели добрести до лавок и тяжело на них рухнуть, как госпожа Лабская открыла глаза. — Доброе утро, мальчики! — Выспавшаяся Катисса была свежа и ласкова, как весенняя крапива. — А чего лица такие кислые? Небось всю ночь протрепались? Важек вымученно кивнул. На большее сил не осталось. — Моло-о-одежь, — зевнула магичка, потягиваясь и вставая. — Моровку-то убили? — Обманчиво рассеянный тон Катиссы не допускал даже мысли об отрицательном ответе. — Угу. — Без проблем, — сглотнув, добавил Темар. — Вот и молодцы. — Магичка достала из сумки копченую баранью ногу и мешочек с сухарями. — Сегодня моя очередь угощать. Сухари Катисса гостеприимно подвинула на середину стола, а ногой занялась сама, ловко орудуя давешним ножом. — Госпожа Лабская… — решившись, кашлянул Важек. — Можно вопрос? Женщина снисходительно кивнула, не переставая жевать. — Что служит «якорем» для моровки? — Человек, который ее убил, — не задумываясь ответила магичка. Парни в замешательстве переглянулись. — А не труп? — Нет. Убийца. — Катисса резким взмахом отпластала еще кусочек. — Или его наследник. Или преемник. В общем, тот, кто по доброй воле занял его место. Моровка стремится прикончить его во что бы то ни стало, а потом крутится неподалеку, подкрепляясь случайными прохожими. — Корчмарь! — охнул Темар. — Важка, помнишь, ты назвался корчмарем, еще и плату с меня потребовал? То-то моровка так плохо поддавалась твоим заклинаниям: ее защищала ваша мистическая связь! Если бы мы догадались сменить связку атака-защита… — Но мы же просто шутили, — растерялся парень. — Какой из меня, на гхыр, корчмарь?! — Нежить, — Катисса назидательно подняла нож, — шуток не понимает. И вообще, чем вы на лекциях слушали? В школьном расписании моровкам отведено целых три часа! Парни потупились. Сказать по совести, прогуляли они куда больше трех — причем в каждом семестре. — Кстати, — оживилась магичка, — в этих краях весной еще одного покойника нашли, а при нем два мешка с золотом. Селяне до сих пор эту байку вспоминают и двор везучего грибника показывают. Кости-то волки растащить успели, а по одежде никто не опознал и денег вернуть не потребовал. Так что недолго ваш корчмарь поживе радовался. Женщина наконец отодвинула баранью ногу, но мяса на той осталось немногим больше, чем после волков. Коллеги притворились, что блюдут пост, и вежливо захрупали сухариками. Взять еще по одному маги не успели: Катисса сгребла все обратно и встала. Пришлось последовать ее примеру. — Важек! — Темар улучил момент, когда магичка умывалась в одном углу комнаты, а они сворачивали одеяла в противоположном. — Откуда Катисса знает про «еще одного» и корчмаря? Неужели она… Друг тоже побледнел, но решительно затряс головой. — Лучше об этом не думать. И не спрашивать. * * * Пока парни седлали лошадей, магичка сидела на крылечке, наводя макияж. Просто удивительно, как он преображает женщин: из просто зловещей Катисса стала откровенно кошмарной. — Шли бы вы и впрямь в корчмари, — едко посоветовала она, подходя и зачем-то проверяя зубы у Важековой кобылы. — Дом у вас уже есть, грязь только выметите да забор подправьте. — А обслуживать кого прикажете? Медведей? — зло спросил парень: впечатлительное животное попятилось и отдавило ему ногу. — Не беспокойся, от клиентов отбою не будет. Я тут на рудник заехала, поработала чуток, — небрежно сообщила магичка. — Так что скоро дорога снова оживет. У Темара отвисла челюсть. — На вон тот, серебряный? — глупо уточнил он, махнув рукой вдоль просеки. — Ага. Не понимаю, почему местные маги до сих пор его не очистили? Там всего-то сотня жальщиков была. Конь, правда, сдох, ну да пес с ним. Купишь себе нового. — Э-э-э… Катисса свойски похлопала кобылу по холке, эдак ненавязчиво отобрала у Важека поводья и вскочила в седло. — До свиданья, мальчики! Приятно было увидеться. Н-но, пшла! — Э-э-э…эй! — запоздало опомнился маг, взмахивая ответно вложенным ему в руку мешочком. Денег в нем было на хорошего жеребца, а рослый Темаров мерин без труда свезет двоих, но сам факт! — Она не продае… тьфу! Магичка уже скрылась из виду. Только топот горохом по просеке катился. — Какая женщина… — со вздохом протянул Темар ей вслед. — Ага, — поддакнул Важек. — Какое счастье, что таких мало!