Разрушители мозга (О российской лженауке).
Олег Арин








Для человека, стремящегося познать и понять реалии внутренней и внешней политики моей страны нет выбора: либо научное мышление в его пронзительной безжалостности и движение вперед, либо сладкие сны и грезы на «обочине мира». «На основе «мнений» можно жить, но нельзя выжить в XXI веке», — чеканит Олег Арин. И прочтя данный сборник — понимаешь это предельно отчетливо. Очень, знаете ли, мозги от мусора прочищает.






Олег Арин

РАЗРУШИТЕЛИ МОЗГА (О российской лженауке)





От составителя


До определенного времени не читал предисловий. Всего, что было под заголовком — «от автора», «от составителя», «введение»… Рассуждая: «Ну что мне могут сказать из того, что я не прочту собственно в книжке?». Такое вот снисходительное отношение, фамильярное похлопывание автора по плечу: «Да ладно тебе распинаться, брат Пушкин, чай, не глупее холодильника, сам сумею понять твой замысел».

Подозреваю, что многие поступают так же. Может, это и оправдано, если речь идет о массе современного чтива, содержание которого дешевле затрат на цветную обложку. Но совершенно неприемлемо, если ты берешь в руки работу ученого. Точнее — РАБОТУ УЧЕНОГО, именно так, с большой буквы.

Потому что в этом случае ты имеешь дело с учебником. И предварительное введение здесь необходимо не только для того, чтобы ответить на вопросы «почему написано?» и «о чем написано?» (это-то как раз не самое сложное), а для того, чтобы понять — как этим пользоваться с максимальной эффективностью в повседневной жизни. Своего рода инструкция, но не в стиле «прочитай, а то проиграешь», а скорее в виде дружеских рекомендаций.

Вот совершенно очевидно, что в современной российской жизни «эксперт», «аналитик», «политолог» — стали чуть ли не ключевыми фигурами. Они везде. В газетах, в шайтан-ящике, в интернете. Они размножаются как кролики и готовы прийти к вам на диван, чтобы выполнить основную, в их понимании, задачу — обоснование политических решений современного российского руководства в глазах общества.

На наших глазах, в короткий срок сформировалось целое сообщество людей, которые объясняют нам, в чем наши интересы и почему этим интересам отвечают ликвидация бесплатного здравоохранения и образования, повышение цен и тарифов, сомнительные внешнеполитические решения — словом, все, что отвергает наш разум.

Обязательным атрибутом эксперта является авторитет (хотя бы и фальшивый), полученный в какой-то области и подтвержденный формальными титулами или хотя бы созданным в общественном мнении мифом.

Ортега-и-Гассет в «Восстании масс» писал об этом новом типе ученого: «Его нельзя назвать образованным так как он полный невежда во всем, что не входит в его специальность; он и не невежда, так как он все таки «человек науки» и знает в совершенстве свой охотный уголок вселенной. Мы должны были бы назвать его «ученым невеждой», и это очень серьезно, это значит, что во всех волосах, ему неизвестных, он поведет себя не как человек, незнакомый с делом, но с авторитетом и амбицией, присущими знатоку и специалисту».

И ценность для политиков участия со стороны такого «эксперта» в пропагандистских акциях никак не связана с уровнем его профессионализма. Одобрение «ученого» носит для власти харизматический характер.

По доброй русской традиции мы и здесь обезьянничаем: «Обоснование решений ссылками на результаты исследований комиссии ученых приобрело в США символическую ритуальную функцию, сходную со средневековой практикой связывать важные решения с прецедентами и пророчествами Священного Писания», — пишет один из социологов науки.

И здесь уже наивно говорить о научной ценности работ и выступлений таких «экспертов». С одной стороны, более-менее сегодня в России изучается лишь то, на что выделяются финансовые ресурсы. А кто «девушку ужинает, тот ее и танцует». Прибавьте к этому стремительное усиление влияния различных внешних сил, «переформатирование» интеллектуальных элит, в том числе национальных аналитических кадров «в рамках» выгодных только этим внешним силам схем, институтов, алгоритмов и стратегий развития.

С другой стороны, в нынешнем «экспертном сообществе» могут удержаться только те, кто говорит «то, что нужно». Будем справедливы — это не обязательно продажные люди (хотя часто это так), это люди, отобранные после изучения их установок. Эксперты, которые могут сказать что-нибудь «не то», вычищаются моментально и необратимо. «Общеизвестно, что ученый, который работает для правительства или для промышленной фирмы, никогда не высказывает публично своего мнения, если нет приказа начальства выступить в защиту интересов организации. И, разумеется, начальство может заставить выполнить это условие, в чем могли убедиться на собственной шкуре многие ученые», — отмечает английский социолог науки Б.Барнес. Вот такой вот «естественный» отбор, такие вот условия сохранения места «под солнцем» или, как модно сейчас говорить — «в обойме».

В итоге, в таких условия собственно здравые идеи отбрасываются или продолжают тонуть в общем потоке конъюнктурного информационного мусора. Этот мусор успешно подхватывается и распространяется средствами массовой информации, тем самым влияя на формирование общественного мнения и определяя политику.

Более того, «продукты жизнедеятельности» вышестоящих «научных экспертов» становятся пищей для «экспертов нижестоящих», многочисленных «политологов, публицистов, аналитиков и политических обозревателей». Наевшись этих «продуктов», они испытывают настоящее облегчение, потому как воспринимают их как «руководящие и направляющие сигналы». И любой казус может комментироваться в духе этих указаний, с претензией на глубину и понимание — более того, с успокаивающим ощущением, что они действительно знают, что происходит в стране и в мире. Путин едет на трехколесном байке по Севастополю? Все понятно. Выборы начались.

Путин в горящих лесах, а Медведев в Кремле? Вот она, разница, которая и определит выбор.

Медведев остановил вырубку Химкинского леса? Прислушался к гражданскому обществу! Ищет поддержку в рядах оппозиции, чтобы было с чем идти на выборы!

Путин едет на желтой «Ладе»? Цвет майки лидера!

Лужков отправлен в отставку? Победа Медведева над Путиным! Назначен Собянин? Победа Путина над Медведевым!

Республиканцы победили на выборах в Конгресс США? Ну, все, «перезагрузка» под вопросом, а ведь Путин в ней сомневался. Теперь у Медведева нет аргументов в разговоре с Путиным о том, кто будет выдвигаться.

Публичная политика в России — калека, которого мучают фантомные боли: «экспертное сообщество» ищет отсутствующий орган там, где, на самом деле, пустота. Об аналитике и научном исследовании речь не идет. То, что происходит — называется «ловлей сигналов».

Основной поток «аналитической» продукции носит преимущественно описательный характер (причем не с элементами анализа, а скорее некой претензией на него). В итоге страдают долгосрочные интересы России, ее двусторонние и многосторонние отношения. Данные интересы, политика и сами отношения не обеспечиваются и не сопровождаются необходимым качеством анализа и прогноза, а соответственно — грамотными рекомендациями. Отсутствует комплексное понимание значения постсоветских стран и регионов, до сих пор так и не выработаны новые стратегические подходы и концепции по развитию двусторонних и многосторонних отношений. Все это ведет к многочисленным ошибкам и просчетам в российской политике, неуклонной утрате Россией своей роли. Мы действительно остались на обочине мира, о чем Олег Алексеевич Арин уже писал в своих книгах.

И вопрос не в том, чтобы создавать больше «независимых» аналитических структур: аналитических подразделений, институтов, центров, разнообразных «фабрик мысли», как это предлагают некоторые представители оппозиции. Этих структур и так уже слишком много, причем много было и много создается, а количество так и не перерастает в качество.

Вопрос в том, что порочен метод мышления «ученых», составляющих костяк российского т. н. «экспертного сообщества». Процитирую О.А. Арина: «Они констатируют факты как ученые, но не переживают за то, что случилось с российской наукой» — это одна сторона. Но есть и другая — когда ложно понимаемый имидж и «национальная гордость», помноженные на конъюнктурные соображения заставляют толковать факты не в их объективном значении, а в выгодном направлении, необъективно и неадекватно».

Словом, сплошной «еслибизм и долларгазм», который определяет сегодня и без того порочный «русский умострой», то есть, по определению О.А. Арина, «вылепливание в мозгу того, чего нет в мире, но чего хочется ему, русскому, чтобы было».

Как результат — «элита России» живет в мире мифов и грез, деля шкуру неубитого медведя и побеждая на вымышленных фронтах.

Всего лишь два примера, приводимых О.А. Ариным: «Уже давно замечено, что русские любят делить шкуру не убитого медведя. Вот еще один пример из этой серии. Со ссылкой на «Независимую газету» авторы пишут: «Имеются необходимые условия для того, чтобы, например, к 2005 г. захватить 25–30 % мирового рынка интеллектуальных технологий и программных продуктов, общий объем которого будет составлять не менее 40 млрд долл. в год» (с.64). Правда, они оговаривают, что для этого необходимо осуществить реформу всей сферы НИОКР и высшего образования. Вот на этом последнем и надо было сконцентрироваться: в состояние ли нынешняя власть осуществить такую реформу, а потом уже подсчитывать, какой процент рынка мы «захватим»».

«Кто-то может спросить: а зачем надо определять «АТР»? Затем, дорогой читатель, что нельзя проводить политику «АТР» в несуществующем регионе, как это делает Россия. Именно поэтому столь ничтожны результаты этой политики, за исключением одного направления — китайского (плюс «оружейного»). Но оно не имеет никакого отношения к политике в «АТР».

Одной из задач данного сборника является разрушение одного из мифов российского общественного сознания, в котором «сложилось убеждение, что человек, обладающий какой-нибудь ученой степенью, является ученым. Да и сами «остепененные», по крайней мере многие из них, тоже считают себя учеными».

В реальности же, по моему мнению, ученого в науке и общественном сознании окончательно сменил «обозреватель и публицист», то есть писатель. А писатель по определению не может обладать научным мышлением, здесь О.А. Арин безжалостно прав в диагнозе: «В мировой истории вообще крайне редко можно обнаружить писателей с научным мышлением. В России к таким можно, пожалуй, отнести Г. Чернышевского и А. Герцена. Но проблема в том, что в России именно писатели, а не ученые оказывают влияние на развитие общества. И это тоже объяснимо. Поскольку сам тип русского мышления в силу множества факторов иррациональный, типично женский, он лучше воспринимает столь же иррациональные объяснения «жизни» писателями. Это ни хорошо, ни плохо. Это просто факт бытия российского народа».

Вообще, если использовать медицинские термины, Олег Алексеевич не только диагностирует, но и описывает симптомы: «Первым признаком лжеученого является злоупотребление иностранными словами. Так, у Запада совершенно иное представление о демократии, чем у русских, поэтому ссылаться на западных ученых, доказывая необходимость демократии в России, точно такая же ошибка, как и уверять американцев, что «истина» должна обладать еще и моральными качествами.

Второй признак лжеученого — его идеологизированность на почве антисоветизма и антикоммунизма. Работы подобного типа науку фактически подменили антикоммунистической пропагандой.

Третьим признаком лжеученого является неумение владеть понятийно-категориальным аппаратом. Они в большинстве своем вообще не обращают внимания на этот аппарат. Все их работы сотканы из мнений, суждений и частных случаев обо всем».

Впрочем, я уже начинаю пересказывать содержание сборника, который лично для себя считаю учебным пособим по организации научного мышления.

Для человека, стремящегося познать и понять реалии внутренней и внешней политики моей страны нет выбора: либо научное мышление в его пронзительной безжалостности и движение вперед, либо сладкие сны и грезы на «обочине мира». «На основе «мнений» можно жить, но нельзя выжить в XXI веке», — чеканит Олег Арин. И прочтя данный сборник — понимаешь это предельно отчетливо. Очень, знаете ли, мозги от мусора прочищает.

Хотя, как у всякой работы, у этого сборника есть один существенный недостаток. Его категорически не рекомендуется читать, выражаясь на понятном для них языке, индивидам «изоморфического типа деструктивной части российской науки, с очевидной казуальной зависимостью от буржуазного паттерна в дизвитальной России, но сохраняющим существенную ригидность из-за отсутствия конативного ретритизма». В переводе на нормальный русский с псевдонаучного суржика это означает противопоказания к чтению представителями лизоблюдствующей части общественной науки и «экспертного сообщества» современной России, деятельность которых направлена на уничтожение науки и укрепление лженауки». То есть «жрецам и ловцам сигналов».

Игорь Панкратенко

Декабрь 2010




ЧАСТЬ I





Российская наука: Не кризис, а катастрофа


Еще лет десять назад вряд ли кто предполагал, что переход России на капиталистические рельсы обернется столь масштабными разрушениями во всех сферах экономики и человеческого бытия. Не избежала подобной участи и российская наука. Хотя причастное к науке сообщество знает это по собственному опыту, однако работа И.Г. Ушкалова и И. А. Малаха ««Утечка умов» — масштабы, причины, последствия» (М.:УРСС, 1999. - 176 с.) дает систематизированную картину тотального разрушения науки в России. Правда, сами авторы предпочитают оценивать нынешнее состояние науки более мягким словом — кризис. Я же предпочитаю говорить о катастрофе, поскольку нынешняя ситуация в науке уже не поддается реформам.

Как бы то ни было, авторы проделали громадную и полезную работу, проанализировав ряд проблем, на которых я хотел бы остановиться, чтобы проинформировать потенциального читателя о содержании этой книги. Во-первых, на большом фактическом материале они показали реальные масштабы «кризиса» российской науки в различных ее аспектах (сокращение научных кадров, бюджета, свертывание научных школ и т. д.). Все это продемонстрировано на основе сравнительного анализа научного потенциала ряда зарубежных государств, а также бывшего СССР (глава III). Во-вторых, и это является главной изюминкой данной книги, авторы проанализировали направления и масштабы «утечки» российских умов, т. е. миграцию российских ученых в различные страны, прежде всего в США, Израиль, Германию. В этой связи весьма важной является глава II, в которой описывается механизм и масштабы принятия ученых странами реципиентами. Наши ученые с «эмиграционными намерениями» могут почерпнуть много полезного для себя из материалов данной главы. В-третьих, нынешнюю власть должна заинтересовать глава V, где приведены количественные и качественные оценки социально-экономических последствий «утечки умов» из России. Цифры умопомрачающие, к которым я еще вернусь. Наконец, в главе VII на примере опыта стран Восточной Европы показаны различные концепции регулирования «утечки умов», другими словами, их возвращения путем различных стимулирующих мероприятий.

Короче, для определенного круга читателей, интересующихся «проблемами развития России», собранный материал, безусловно, поможет открыть глаза на масштабы и глубину «кризиса» российской науки. Книга эта не рассчитана на широкого читателя не только из-за наукообразного стиля изложения, но главным образом из-за то ли намеренной, то ли неосознанной беспристрастной отрешенности авторов от проблем, которые они описывают. Они констатируют факты как ученые, но не переживают за то, что случилось с российской наукой. Это их право.

Теперь я хотел бы реализовать и свое право… на критику с позиции человека, который как раз и является одним из тех «умов», поначалу «утекший» туда (в Канаду), а затем «притекший» сюда.

Но для начала я хотел бы задать один вопрос и высказать некоторые замечания авторам монографии, точнее одному из них — И.Г. Ушкалову, который обладает таким обилием научных титулов и званий, которые не снились никакому Гегелю.

Вопрос такой: какое отношение к теме книги имеет самая большая глава VI (это 56 страниц из 176) «Об иммиграционной политике стран — импортеров высококвалифицированной рабочей силы»? Ведь в ней говорится вообще об иммиграционной политике различных стран, а не о «квалифицированной рабочей силы». На эту тему даже на русском языке написаны десятки специальных книг, не говоря о тысячах, например, на английском языке, многие из которых очень легко «выудить» из Интернета. Для себя объясняю это чисто русским свойством: думать об одном, писать о другом, с чем сталкиваюсь постоянно. К слову сказать, еще об одной странной манере у российских ученых, подтвержденной и данной книгой. На странице 10 авторы пишут: «В последние десятилетия в мире наблюдается своего рода «взрыв» межгосударственной миграции населения». Если бы авторы сравнили потоки миграции населения, например, во второй половине XIX века, или во второй декаде XX века, то обнаружили бы, что нынешний «взрыв» является не более чем небольшим всплеском в миграционном перемещении людей. Но это, повторяю, к слову. А теперь по существу.

На странице 33 приведены такие данные: «Эмиграционный поток из бывшего СССР сыграл заметную роль в том, что за 1975–1988 гг. удельный вес американских ученых в мире вырос с 23 до 34 %, а в советских снизился с 24 до 19 %. За последние 20 лет США удовлетворяли свои потребности в математиках на 50 % за счет эмиграции из республик бывшего СССР, прежде всего из России. В целом 20 % выехавших на постоянное место жительства за рубеж сотрудников Академии наук осело в США». К этому абзацу предпослана сноска на работу, опубликованной в 1991 г. Не понятно, эта сноска подтверждает последнюю фразу абзаца или весь абзац? Как бы то ни было, идея всего пассажа заключается в том, что удельный вес американских ученых вырос за счет миграции советских ученых, а в математике их чуть ли не 50 %. Другими словами, авторы хотят сказать, что в 1975–1988 гг. у нас была такая либеральная эмиграционная политика, что ученые беспрепятственно моги уезжать куда угодно, хоть к черту на рога, т. е. в США. Неужели И.Г. Ушкалов не помнит, что не только эмигрировать, но даже на какую-либо научную конференцию съездить — и то была целая волокита. И я не поверю в цифру 50 % математиков, поскольку авторы не смогут ее подтвердить американскими источниками.

Приведенная элементарная некорректность в цифрах усугубляется в другом месте несуразицей в методике подсчета «потерь» от «утечки мозгов». Пишется: «Так, по последним подсчетам американских социологов сложная рабочая сила создает в стране (без учета эффективности экспорта товаров, технологий и услуг) прибавочную стоимость, эквивалентную 400–450 тыс., а научно-техническая — около 800 тыс. долл. Исходя из этих оценок, Россия потеряла от внешней утечки ученых и специалистов в 1992 г. 25,0–28,0 млрд долл., в 1993 г. — 25,0–33,0 и в 1994 г. — 25,0 — 28,0 млрд долл. соответственно» (с. 86–87). Даже если приведенные цифры верны для США или для других стран «золотого миллиарда», неужели авторы всерьез полагают, что они верны и для России? Если следовать данной методике подсчета, то получится, что только одна категория «исследователей» в России, которых в 1990 г. было 993 тыс., а в 1996 г. — 485 тыс. (по данным авторов, на с. 53), создали «прибавочной стоимости» на сумму в первом случае около 794 млрд долл., а во втором — 388 млрд долл. (из расчета 800 тыс. долл. на душу). А сколько еще миллиардов должны были «добавить» другие категории «сложной рабочей силы»! Дух захватывает. Только почему-то весь наш ВВП, скажем, в 1996 г. был равен около 450 млрд долл. Куда делись эти миллиарды?

Уже давно замечено, что русские любят делить шкуру не убитого медведя. Вот еще один пример из этой серии. Со ссылкой на «Независимую газету» авторы пишут: «Имеются необходимые условия для того, чтобы, например, к 2005 г. захватить 25–30 % мирового рынка интеллектуальных технологий и программных продуктов, общий объем которого будет составлять не менее 40 млрд долл. в год» (с.64). Правда, они оговаривают, что для этого необходимо осуществить реформу всей сферы НИОКР и высшего образования. Вот на этом последнем и надо было сконцентрироваться: в состояние ли нынешняя власть осуществить такую реформу, а потом уже подсчитывать, какой процент рынка мы «захватим».

Самый главный недостаток данной работы заключается в том, что авторы даже не ставили себе задачу объяснить и проанализировать, в чем главная проблема российской науки, почему она докатилась до тех «низин», которые подробно описали ученые экономисты. И каким образом выкарабкиваться из этих «низин»? Ведь нельзя же всерьез воспринимать их рекомендации решения проблем «утечки умов» необходимостью «создания нормально функционирующего общества, предъявляющего высокий спрос на научные идеи и разработки.» и т. д. в таком же духе (с.173) Такие рекомендации могут давать люди, которые для себя, видимо, не уяснили, в чем причина развала не только науки — это всего лишь следствие, а всей российской экономики. Да что экономики, всей России.

Я уехал из СССР в начале 90-х годов в знак не согласия с политикой Горбачева, приехал назад в Россию в 1997 г. и был просто потрясен всем, что я увидел. Уезжал я еще из страны, которая называлась и признавалась Великой державой, приехал же в страну Третьего мира: нищую, голодную, холодную, вымирающую, агонизирующую, над которой правит бал тонкий слой охлократии. В России восстановился чисто русский вариант государственно-монополистического капитализма, почти на 100 % воспроизводящий ГМК начала века. И никакими терапевтическими реформами, в том числе и в области науки, при сохранении нынешней государственной власти ее не излечить. Здесь нужна хирургия. Проблема в том, что пока нет хирургов.

Но книжка, тем не менее, полезная.

Июнь 2000 г.




Японоведы, китаеведы, востоковеды

(Краткие характеристики)


В общественном сознании россиян сложилось убеждение, что человек, обладающий какой-нибудь ученой степенью, является ученым. Да и сами «остепененные», по крайней мере многие из них, тоже считают себя учеными. Нередко можно слышать, как новорожденный кандидат наук, выступая на какой-нибудь конференции, говорит: «Я, как ученый, считаю.» На самом деле даже не каждый академик является ученым. В то же время человек без всякой степени может быть ученым. Например, Ф. Энгельс не имел даже докторской степени, однако как ученому-обществоведу, ему не было равных в XIX веке, кроме Маркса.

Здесь не место подробно раскрывать тему «ученый — не ученый», но, чтобы читателю в какой-то степени были понятны мои характеристики востоковедов, я коротко, без детальных обоснований, выскажу некоторые соображения на этот счет.

Ученый — это человек, открывший законы или закономерности природы или общества. «Великость» ученых зависит от их масштаба. Гениальный ученый совершает открытия, влияющие на ход развития всего человечества (Платон, Аристотель, Ньютон, Лейбниц, Гегель, Маркс, Эйнштейн). Талантливый ученый открывает (в основном) законы в рамках какой-либо одной научной дисциплины (Ом, Ампер, Фарадей, Лобачевский, Менделеев, Павлов, Фрейд, Смит, Рикардо, Кейнс). Способный ученый совершает открытия в узкой сфере какой-либо из научных дисциплин (их много).

С определенной натяжкой к ученым можно отнести также класс людей-изобретателей, которые придумывают нечто такое, что отсутствует в природе или обществе.

В рамках Российской академии наук, по крайней мере в области общественных наук работают научные сотрудники. Ученых среди них наберется максимум процентов пять. Значительно больший процент (где-то около 10–15 %) приходится на специалистов: это те исследователи, кто обладают знаниями по изучаемому предмету. Кандидат наук обычно владеет знаниями по весьма узкому кругу явлений. Он значительно шире для доктора наук. Остальные — околонаучные работники. Это бесценная армия паразитов и разных уклеек при науке. Их «бесценность» двояка. Во-первых, в самом прямом смысле этого слова: они ничего не стоят, а во-вторых, по материальному объему затрат государства на обеспечение жизнеподдержания этой армии прожорливых около-науко-приживал, будь они кандидатами или докторами наук.

Что касается званий член-корреспондентов и академиков, в российских условиях они обычно даются за бюрократические достижения директорам институтов и их замам. К науке эти звания, за редким исключением, почти не имеют отношения (надеюсь, что в естественных науках картина несколько иная). Вообще-то директор института и ученый — вещи несовместимые по той простой причине, что ученый никогда не сможет стать бюрократом, к чему вынуждает директорская должность. Знаю это по собственному опыту.

Особую настороженность должны вызывать различные ученые степени и звания у действующих политиков. Все они, уверен, «липовые» кандидаты и доктора. Ко мне, к примеру, неоднократно обращались с предложением за немалые суммы написать докторские диссертации для такой категории лиц. Но это уже отдельная, так сказать, криминальная тема, требующая отдельного анализа. Важно только, чтобы читатель зафиксировал для себя, что сложился постоянно действующий механизм «остепенения» политиков, о чем весьма робко начали писать в печати[1 - См, например, статью Алексея Савина «Диссертации оптом и в розницу». — Мир за неделю, 9–16.10.1999.].

Одним из признаков отличия ученого от не ученого является то, что первый строит свой анализ на базе понятийно-категориального аппарата, второй — на уровне слов и терминов. В первом случае процесс познания, или, если придерживаться гегелевской терминологии, погружение в предмет осуществляется через последовательную триаду разум — рассудок — разумный рассудок (или рассудочный разум). На последнем этапе происходит слияние познающего и предмета, т. е. акт познания, другими словами, открытие закона бытия предмета или явления. Во втором случае работает принцип здравого смысла, который позволяет описать явление, но не понять его сущность. В таком ключе, в частности, пишутся почти все работы в области современного китаеведения и японоведения. Среди нынешних российских японоведов-международников только трое работают на понятийном уровне. В то же время их значительно больше среди международников — не востоковедов, поскольку многие из них прошли школу освоения теории международных отношений, например в секторе покойного В. Гантмана в ИМЭМО, в Центре международных исследований МГИМО, а также у А.В. Сергиева (к сожалению, тоже покойного) в МИДе. У меня нет намерений перечислять их имена, но не могу не удержаться, чтобы не назвать одно выдающееся имя — Э.А. Позднякова — автора классического труда в 2-х томах: «Философия политики» (М., 1994), которую советую изучить всем нашим востоковедам.

И еще два слова о терминах «журналист» и «публицист».

Разница заключается в том, что публицист — это тот же научный работник, который пытается в средствах массовой информации в популярной форме изложить ту или иную идею, до этого выношенную на основе научного исследования. Между прочим, одним из выдающихся публицистов первой половины XIX века был гениальный поэт Гейне (кстати, он имел степень доктора юридических наук и был одним из немногих, кто понял Гегеля).

Журналист же пишет свои статьи или книги по принципу: что вижу, то пишу, т. е. на основе поверхностного взгляда на те или иные явления. Журналистика — это жанр, отражающий текущую реальность как можно в более понятной для среднего читателя форме. Журналисту некогда копаться в глубинах темы, поскольку ему приходится писать практически обо всем. Поэтому даже яркие журналисты не в состоянии проникнуть в суть общественных процессов. Не потому что они глупы, а потому что таков их жанр. Хотя на фоне общей массы серых ученых, некоторые наиболее выдающиеся журналисты могут показаться очень «учеными».

Я надеюсь, что у меня появится возможность более подробно изложить свой взгляд на нашу общественную науку. Здесь же ограничусь краткими портретами-характеристиками некоторых знакомых мне востоковедов, к которым рекомендую отнестись не слишком серьезно. Я не называю их настоящих имен в надежде на то, что их узнают по характеристикам.

Авелев

Востоковед-академик. Научную карьеру сделал при социализме, политическую — при капитализме. Типичный представитель российской науки. Законов не открыл. Зато Талейран.

Альраф

Презренный японовед-мечтатель. Презирает многих японоведов, мечтает перестать быть японоведом. — Мечта сбылась.

Алгорский

Японовед-демократ. Вместе с «островами» готов отдать и всю Россию.

Борин

Японовед-философ. Умудрился остаться незаметным как в японоведении, так и в философии.

Бурлина

Японовед-борец. Борец против подонков. Подонки торжествуют.

Буков

Японовед-генерал. В японоведении — ефрейтор.

Бутчеров

Китаевед-академик. Академик получился, ученый — нет.

Виктенко

Японист-лизоблюд. Директора любит больше, чем мать родную.

Думке

Японовед-бюрократ. Он — скорее бюрократ, чем японовед. Но еще скорее — просто мерзавец.

Зесрам

Японовед — этнический еврей, агностик, параноик. Помешался на передаче «островов». Пациент Кащенко.

Иваненко

Японовед-начальник. Начальник лагерей японских военнопленных.

Иринова

Дочь официального японоведа. Цветет, как дочь.

Коврамов

Японовед-дурак. Стал доктором наук, т. к. никто не решился тягаться с ним в дурости.

Кубов

Атээровец-вояжер. Научное кредо — всю жизнь без строчки.

Левяков

Китаевед. Яки лев.

Леонова

Японовед-женщина. С Еленой Прекрасной сближает имя, со многими японоведами — отчество.

Мамадякова

Женщина-японовед. Что не помешало ей стать замдиректора.

Минос

Японовед с весом. Вес — около центнера.

Мипянко

Удивительный японовед. Удивляет хорошим отношением ко мне.

Мосин

Японовед-дипломат. Язвенник: любит язвить. В подлости замечен не был.

Ниигатов

Сначала — австралолог, затем индолог, наконец — атээровец. В мире науки не известен. Пробавляется на японских харчах.

Никулов

Востоковед-дипломат. Редкий случай: порядочный человек.

Плевко

Японовед-филолог, ставший японоведом-политологом. Лучше бы оставался филологом.

Раков

Австралолог. Отличительная черта: убивает «мягкостью». Ну прямо «англичанин».

Рёмин

Японовед. Его я, правда, не читал. Думаю, что он напоминает Дякова, которого я тоже не читал.

Ротанес

Официальный японовед застойного периода. Продолжает в нем пребывать.

Серчуг

Политолог, изображающий из себя японоведа. На самом деле он — индивид изоморфического типа деструктивной части российской науки.

Серян

Японовед-администратор. Японию любит больше, чем Россию. Внешняя примета: очень мудрое лицо.

Стопадзе

Японовед-дипломат. Наиболее выдающаяся черта — подлость. Наиболее подходящее место — виселица.

Таранкин

Китаист-философ. Начальник. Еслибист с «азийскими корнями».

Тай

Японовед-экономист. Экономит даже на мыслях.

Туров

Из японоведа сделался АТР-болтуном. Болтает в пользу США.

Тышев

Неувядающий японовед. Свидетельством служит молодая жена.

Усагин

Японовед-экономист. Любит Японию и деньги. Японцы платили.

Цевич

Японовед, возвысившийся благодаря серому окружению.

Целис

Преуспевающий японовед, считающий себя гением. Японцы согласны.

Язнер

Японовед-экономист. Оказался иудой.




2001 г.




Бумеранг: Ответы на рецензии книг



Читатели уже много раз информировали меня о том, что в России публиковались критические рецензии на мои книги, на которые мне следовало бы дать «достойный ответ». У меня все как-то руки не доходили до такого «ответа», пока один из читателей не напомнил мне мое же обещание, данное в одной из книг, «непременно отвечать, причем тоже письменно» в случае опубликованных критических отзывов. Мне ничего не остается делать, как выполнить свое слово. Для ответа я выбрал рецензии, в которых остро представлена критика или неприятие моих идей. С одной стороны, это несправедливо по отношению к авторам положительных рецензий, которым я, естественно, благодарен, но с другой — я надеюсь, что они меня простят, поскольку мне надо показать несостоятельность аргументов моих критиков.

Но для начала я хочу сказать два слова об ученых и российской науке.




Что такое ученый


Я много раз писал о низком научном уровне общественной науки в России, утверждая, например, что даже академическое звание не делает человека ученым. Прошедшая кампания по приему в членкоры и академики РАН подтверждают мои и многих других авторов выводы, что наука в России оказалась на пороге разрушения. Косвенно подобный вывод содержится во многих моих работах при анализе трудов российских «ученых». Однако те же «ученые» столь же нелестно могут оценить и мой научный уровень, тем более, что я не испытываю недостатка в устной критике своих работ. Большинство из этих критиков, правда, их не читали, но они плохи уже потому, что написаны мной, человеком, «никогда не уживавшимся с начальством и постоянно оскорбляющим ученых».

Действительно, я не оцениваю «ученых» по их академическим званиям и степеням. Более того, утверждаю, что почти все академики и членкоры РАН по профилю обществоведение (историки, политологи, международники, социологи, философы), за крайне редким исключением (поэтому «почти»), не являются учеными, а представляют собой пронырливых бюрократов, обеспечивших себе лавры «ученых» должностями, лизоблюдством и гнусными правилами игры «я — тебе, ты — мне». Ну, как можно назвать ученым академика М. С. Титаренко (директор Института Дальнего Востока РАН), работы которого состоят из всяческих докладов на международных конференциях, написанных к тому же определенно не им. Хотя РАН и предъявляет весьма размытые требования для того, чтобы стать академиком или член-корреспондентом[2 - Действительными членами Российской академии наук избираются ученые, обогатившие науку трудами первостепенного научного значения. Членами-корреспондентами Российской академии наук избираются ученые, обогатившие науку выдающимися научными трудами.], но даже им не отвечают нынешние академики, ибо невозможно назвать их работы, которые «обогатили науку трудами первостепенного или выдающегося значения». Об академике Примакове я даже не говорю, поскольку его научные работы — это скорее журналистский взгляд на проблемы международного характера. Тем не менее именно такие, как он, определяли уровень науки даже в советские времена. Хорошо помню, как его команда (К. Саркисов, Ю. Кунадзе, В. Иванов и примкнувшие к ним С. Вербицкий, В. Лешке) пытались «завалить» меня на защите докторской диссертации в ИМЭМО. Один из главных формальных поводов для атаки — мои сомнения в реальности создания «Тихоокеанского сообщества». Они же и тогда, и позже почему-то уверовали в глупость о том, что в «АТР» будет сформировано сообщество, которое станет главным центром мировой политики и экономики к началу XXI века. Этот век наступил. Где же это пресловутое сообщество? Нет и никогда не будет. Так вот эти кандидаты исторических наук, издавшие по одной книжке (сделанной из кандидатской диссертации), по прошествии 20 лет так и не защитили докторские диссертации[3 - Один из них, С.И. Вербицкий, вроде бы все-таки защитил докторскую диссертацию.]. Любой человек при средних способностях может ее написать. (Сейчас, правда, и писать не надо — можно просто купить.) Правда, к науке такие диссертации чаще всего отношения не имеют. Они просто свидетельствуют о знаниях по той или иной проблеме. То есть доктор наук — это специалист, скажем, по внешней политике Японии, или по Ницше. В нынешнее же время и специалистом не надо быть. Диссертации покупаются, защиты устраиваются. Вон даже президенту России кто-то нарисовал кандидатскую диссертацию, содрав чуть ли не дословно текст с какого-то западного сайта в Интернете. Об этом писала российская и западная пресса.

В связи с такими «инсинуациями» возникает вопрос: что же такое ученый? Чтобы понять это, надо сначала уяснить, что такое исследователь или научный сотрудник. Научный сотрудник — это человек, стремящийся познать законы и закономерности природы и общества. Таких «стремящихся» в мире несколько миллионов[4 - Причем среди них немало шарлатанов, делающих деньги на «мистических открытиях», прикрываясь при этом своими научными званиями и степенями.]. Из них немногие познают тайны природы и общества, формулируя законы или фиксируя закономерности. Именно это группа людей и называется учеными. Среди них существует определенная градация степеней ума, которые на бытовом языке определяются словами: гений, талант, способность. Степень ума зависит от глубины познания природы и общества. В философских понятиях их можно распределить в терминах «всеобщее», «особенное», «частное». Естественно, гений вскрывает всеобщее, он открыватель фундаментальных законов или методов познания; талант — особенное, такие больше проявляются в прикладных науках, способный — частное, он чаще всего не выходит за рамки узкой специальности.

Спору нет: в общественных дисциплинах открывать закономерности значительно сложнее, чем в естественных науках. Хотя бы уже потому, что законы и закономерности в обществе вследствие краткосрочного существования самого человечества еще не сложились, они формируются как тенденции. Единицы выявляют эти тенденции. Тем не менее существует ряд признаков, которые позволяют отнести того или иного исследователя к классу ученых. Это анализ на понятийно-категориальном уровне, это способность прогнозировать, которая зависит от истинного, т. е. научного понимания тех или иных явлений или тенденций. Именно из этих критериев я исхожу, когда утверждаю, что в России ученых среди обществоведов почти нет. (На Западе их тоже почти нет, правда, по другой причине.) Самое удивительное, что на меня обижаются чаще всего именно кандидаты наук, когда я отказываю им в учености. Их не смущает даже то, что само слово «кандидат» означает, что его носитель только может стать ученым. В истории было немало случаев, когда настоящий ученый вообще не обладал никакими внешними степенями и званиями. Примеры: Г. Спенсер и Ф. Энгельс.

Я здесь не собираюсь углубляться в тему о науке, в частности о науке в России, т. к. ей посвящена специальная статья в книге.

А теперь я перехожу к критическому анализу рецензий на мои работы. За основу беру, как уже упомянул выше, прежде всего те рецензии, авторы которых пытались «сбалансированно» проанализировать «положительные и отрицательные стороны» моих работ. Меня, естественно, больше интересовали «отрицательные стороны».




Алексей Загорский — критика с позиции демократ-либерала


Начну с рецензии А. Загорского на мою книгу про «АТР»[5 - Загорский А. [Рецензия] // Мировая экономика и международные отношения. 1999. № 6, с. 122–126. Рец. на кн.: Арин О. Азиатско-тихоокеанский регион: мифы, иллюзии и реальность. Восточная Азия: экономика, политика, безопасность. Москва: Флинта; Наука, 1997.]. Автор — когда-то мой коллега по работе в ИМЭМО, кандидат исторических наук. После распада СССР стал ярым поборником капитализма в России. В одной из шутливых характеристик востоковедов я дал такой портрет Алгорскому (Алексей Загорский): «Японовед-демократ. Вместе с «островами» готов отдать и всю Россию». Японцы, между прочим, это оценили, и теперь он пробавляется на японских харчах, читая студентам спецкурс в каком-то университете о том, насколько русские не правы, удерживая Курильские острова в своих руках. И обогащает их «аргументами». Следует признать, что Загорский один из немногих японистов, обладающий глубоким и широким диапазоном знаний по многим темам, касающимся Японии и международной ситуации на Дальнем Востоке.

Проблема в том, что он, как и все буржуазные исследователи, настолько заидеологизирован, что уже не в состоянии постичь научную истину в отрыве от буржуазных представлений о ней. На практике это означает, что все исследования буржуазных ученых в конечном счете направлены на то, чтобы обосновать только один закон — закон вечности капитализма. Любые отклонения от этого рассматриваются как ненаучные теории, догматизм и самое страшное — марксизм-ленинизм. Именно в последнем обвиняет меня Загорский, утверждая, что мне «свойственна апелляция к марксизму-ленинизму, и вытекающая отсюда ограниченность анализа».

У марксизма-ленинизма, как известно, есть два мощных метода познания: в естественных науках — это диалектический материализм, в общественных — диалектический историзм. Диалектика предполагает все явления анализировать в движении, в развитии; материализм освобождает исследования от мистики, богов и прочей чепухи; а историзм требует учета конкретного исторического времени происходящих событий и явлений. Скажем, нельзя оценивать убийства тысяч гугенотов во время Варфоломеевской ночи во Франции (1572 г.) или «тиранию» Ивана Грозного с его опричниной по этическим меркам поздних времен, когда эти мерки существенно изменились.

И что же плохого в методологической базе марксизма-ленинизма? Такой подход позволял его основателям давать точные прогнозы исторического развития, а нередко и точные даты будущих событий. К примеру, Энгельс весьма точно предсказал Первую мировую войну и революцию в России (последнюю за 23 года до ее свершения), не говоря уже о точных прогнозах перипетий прусско-австрийской войны, а до этого — ход войны в США между Севером и Югом. Ленин говорил о неизбежности американо-японской войны почти за 20 лет до ее начала. В «Диалектике природы» Энгельс на основе диалектического материализма, анализируя эволюцию становления живого в природе, утверждал, что возможно эмпирическим путем воспроизвести процесс возникновения живого из неживого, в чем сомневалось большинство ученых-натуралистов, например Паскаль. Этот прогноз Энгельса был подтвержден в 50-е годы XX века. И т. д.

Еще раз спрашиваю, чем их методы хуже, скажем, системного подхода или структурного анализа, на основе которых, между прочим, ничего серьезного не было открыто или пропрогнозировано. Пусть противники марксизма-ленинизма приведут хотя бы одну буржуазную работу, в которой на научной основе было бы доказано или предсказано хотя бы одно крупное историческое событие. (В данном случае я имею в виду не угадывания, а именно научный анализ.) Нет у них таких работ, а обычно есть болтовня типа: с одной стороны так, с другой — не так, а с третьей — все-таки так.

Вернемся к рецензии Загорского. Кто не читал книги, информирую. Одна из важнейших тем книги — доказательство отсутствия Азиатско-тихоокеанского региона. Точнее, так: термин существует, а региона — нет. (Между прочим, так же как и с богом: термин есть, а его — нет[6 - Это классический пример диалектического противоречия между понятием и категорией (можно иначе: между сознанием и бытием), которое блестяще разрешено Гегелем в его «Науке логики».].) Как это возможно? Да очень просто: попробуйте определить страны, которые покрывает этот термин «АТР». Начинается кутерьма. Специалисты называют от 15 до 61 страны. Включают, например, сюда Австралию, Индонезию, некоторые умудряются включить даже Индию, а наиболее продвинутые — Казахстан и пр. Теперь посмотрите на карту. Большие части Австралии и Индонезии выходят в Индийский океан. При чем тогда Азиатско-тихоокеанский регион? Если мы начнем рассматривать каждую страну, окажется, что большинство из них географически имеют выход в два и даже три океана (Канада), причем половина из них вообще не имеют отношения к Азии. Вполне очевидно, что на основе географии мы не сможем выделить определенное количество государств, охватываемое термином «АТР». Географический подход здесь не работает.

А что работает при определении целостности региона? Первоначально следует выбрать критерии целостности. Загорский напоминает, что раньше в качестве критериев использовали этнокультуру и историческую общность (об этом у меня тоже сказано). Совершенно верно. Но попробуйте применить эти критерии к «АТР». Например, на их основе связать в общность индонезийцев и канадцев или русских и папуасов из Папуа — Новой Гвинеи (а все они с чьей-то глупой руки входят в единую целостность — «АТР»). Не получится.

Я взял в качестве критерия «интеграцию», подробно объяснив поначалу, что это такое вообще (т. е. как термин системного подхода), затем ее экономический смысл и, наконец, политическое содержание. Поскольку и в самом системном подходе есть различные концепции, я использовал теорию гипостазийного комплекса, подробно изложенную Ю. М. Батуриным в одной из его работ, на которую я и сослался. Загорский же обвиняет меня в том, что «обоснованность такого подхода не доказана». Из этой пустой фразы совершенно не понятно, что мне надо было доказывать: обоснованность самого системного подхода, или его гипостазийный вариант, или применимость его для решения задачи об «АТР»? Последнее как раз и доказывалось на протяжении большого количества страниц. Более того, мне пришлось даже подробно разъяснять в рамках экономического критерия, что речь идет не просто о торговых связях и даже не просто об инвестициях. Они не делают регион целостным хотя бы уже потому, что все страны торгуют между собой, а иногда и взаимно инвестируют. Речь идет именно о хозяйственной интеграции. Мне пришлось разъяснять разницу между интеграцией и интернационализацией. Оказалось, что даже многие экономисты, не говоря уже о японоведах и китаеведах, не разбираются в качественных различиях между этими явлениями. Этого не понял и Загорский, о чем свидетельствует его утверждение, что критерию интеграции соответствуют всего лишь два региона: Западноевропейский и Североамериканский. Совсем нет, Загорский-сан, только Западная Европа. Североамериканской интеграции, несмотря на НАФТА, еще не существует. Достаточно проанализировать ее слабое звено: Мексика — Канада, чтобы понять эту простую вещь.

Вызывает улыбку такое заявление Загорского: «Значительная часть мирового пространства остается за пределами соответствия выделенному критерию. Для примера достаточно привести Ближний Восток, Южную Азию, Латинскую Америку, Африку к югу от Сахары и т. д.» Этот умник, видимо, полагает, что все перечисленные им регионы «экономически интегрированы». Тогда ему надо доказать, что хозяйственные отношения стран Латинской Америки или Африки взаимосвязаны настолько, что они не могут существовать друг без друга (это один из критериев экономической интеграции). При этом он говорит о «привычной логике». Дорогой Загорский, с «привычной логикой» (синоним здравого смысла) не стоит ходить в науку. Ее место на кухне в разговоре с женой о даче и прочих «привычных» вещах.

Загорский, правда, не одинок в своем непонимании термина «интеграция». Академик Титаренко, например, всю свою жизнь трезвонит об «интеграции России в АТР». Директорам, впрочем, любая глупость простительна. На то они и начальники.

Несмотря на всю эту критику, Загорский, тем не менее, вынужден все-таки согласиться со мной, что этот критерий действительно доказывает отсутствие «АТР», но вместе с тем обосновывает существование другого региона — Восточной Азии, где интеграция обозначена как тенденция. Причем, я делал оговорку, что эта тенденция неустойчивая, и может в любой момент рассыпаться под воздействием другой тенденции: закручивания интеграционных процессов вокруг Китая.

Если по экономической части бывший тов. Загорский вынужден со мной согласиться, то на военно-политические сюжеты он реагирует крайне негативно.

Я, оказывается, не понял благих намерений американцев в их проектах по тихоокеанской интеграции. Они только и думали, что о «демонстрации жизнеспособной региональной интеграции без жесткого ограничения доступа на их (азиатские — О.А.) рынки». Я же, «ограниченный идеологическими догмами», «рассуждая в традиционно марксистском духе», обращал свой пафос «на повторение советских пропагандистских тезисов времен холодной войны». Неверно я также оценил и военно-политические аспекты региона, т. е. приписал США ложные намерения в области безопасности в «АТР». Главная идея Загорского заключается в том, что я будто бы игнорирую экономическую политику США и утрирую военно-стратегическую значимость региона.

На самом деле я писал: «Все эти разговоры о Тихоокеанском сообществе возникли в ответ на потребность транснациональных компаний США, Японии, Австралии и Канады обосновать идею «свободной торговли» и «либерализацию» торгового режима в отношении развивающихся стран, главным образом в районе Восточной Азии. Конечно, подогревали подобные теории и военно-стратегические соображения, о которых речь ниже, но экономическая сторона была более «питательной» и в прямом и переносном смысле».

Разве из таких рассуждений вытекает, что я игнорировал «экономическую политику США»? Наоборот, экономические интересы всегда были доминирующими в политике любой страны. Другое дело, какими средствами они обеспечивались. Как раз в 80-е годы военно-политическая ситуация в Восточной Азии была весьма неблагоприятна для США, почему они и уделяли именно в те годы повышенное внимание проблемам безопасности. Загорский же перебрасывает время в 90-е годы (а я писал о 80-х), когда, дескать, окончилась холодная война и противостояние между США и Россией сошло на нет. Но Загорский не только демократ, обидевшейся за США, он еще и японовед, причем не простой, а радеющий об интересах Японии. Он даже умудряется поставить под сомнение, что Япония является региональной военной державой. Говорит, что на этот вопрос «однозначного ответа нет». В отношении Китая есть однозначный ответ, а в отношении Японии — нет. То что военный бюджет Японии превосходит официальный бюджет КНР раза в три, для нашего самурая не в счет. И то, что военный потенциал Японии многократно превосходит военный потенциал России на Дальнем Востоке, а по общему военному бюджету они как минимум равны, это тоже для него ничего не значит. Как человек антироссийской ориентации он вообще больше верит миролюбивой политике США, совершенно игнорируя сумму в 450 млрд долл. в год на «оборону», которые Вашингтон, видимо, использует «во имя мира во всем мире».

Загорский — типичный образчик идеологической зашоренности, что препятствует ему стать подлинным ученым. Достаточно чуть задеть «столп демократии» (США), как они тут же срываются с цепи, облаивая всех не согласных с «миролюбивой» политикой США.

К науке все это не имеет никакого отношения. Свидетельством служит не только заидеологизированность критики демократа Загорского, но и то, что он «не заметил» глав о Японии, КНР, США, России на Дальнем Востоке, не «заметил» теоретические части в последних главах монографии. Впрочем, ему это и не надо. Он и так все знает… не читая, или читает, не вникая.

Совершенно иной тип рецензии на эту книгу был написан профессором А. Г. Яковлевым, ученым марксистского направления, который достаточно подробно разобрал и оценил все главы монографии[7 - Яковлев А.Г. [Рецензия] // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 3, с. 141–144.]. И хотя не со всеми критическими замечаниями я могу согласиться, но не могу их оспорить, потому что у него нет возможности мне ответить. Он, к сожалению, скончался.

Кто-то может спросить: а зачем надо определять «АТР»? Затем, дорогой читатель, что нельзя проводить политику «АТР» в несуществующем регионе, как это делает Россия. Именно поэтому столь ничтожны результаты этой политики, за исключением одного направления — китайского (плюс «оружейного»). Но оно не имеет никакого отношения к политике в «АТР».




Антисоветизм за работой


Теперь о рецензиях на другую книгу — «Двадцать первый век: мир без России». Эта книга дважды в разных издательствах публиковалась в России (М.: Альянс, 2001; М.: ЭКСМО; Алгоритм, 2002). Была она опубликована и в США, а также в Китае, в Шанхае, на китайском языке. В газетной рецензии в КНР (автор и переводчик книги — проф. Чжан Цзяньжун) было пересказано содержание работы с упором на законы и закономерности во внешней политике государств и в области международных отношений. В США же и в Англии, несмотря на предварительные обещания, рецензии писать отказались, т. к. содержание «не вдохновило». Не вдохновила эта монография и экспертов по России на Западе, причем из-за одной главы — «Место России с начала 20 века до начала 21 века», из которой следует, что капиталистическая система в России разрушает эту страну, а социалистическая — укрепляет. Этот вывод противоречит представлениям демократов о вечных и универсальных ценностях, т. е. демократии и рыночной экономики. Почему в России эти ценности не срабатывают, не понятно, но против цифр возражать трудно, поэтому лучше эту книгу проигнорировать. Что и было сделано в соответствии с принципами западной демократии. Прямой цензуры нет, но и книги нет.

В России появилось несколько рецензий, среди которых на законы обратили внимание П. Сергеев и А. Фурсов. «Сбалансированную» рецензию дал Б. Соколов (точнее, две рецензии), который в «критической части» возразил против цифр по советскому периоду из уже упомянутой главы. Я к нему еще вернусь.

Сейчас же перейду к неожиданной рецензии в Израиле, опубликованной в русскоязычной газете «Вести» (причем в двух номерах от 18 марта и 1 апреля 2004 г.). Написал ее доселе неизвестный мне писатель, историк и журналист — Михаил Рувимович Хейфец, покинувший Советский Союз в 80-м году.

С писателями не спорят.

Вообще-то с писателями/поэтами, как и с женщинами, я обычно не спорю, поскольку организация их мозга не предполагает научные дискуссии. Что касается женщин, то этот «сомнительный» тезис я доказал в книге «О любви, семье и государстве» (М.: КомКнига, 2006). Что же касается писателей, то эта «инвектива» доказана мной на примере Л. Толстого, точнее, второй части эпилога «Войны и мир», в которой великий писатель пытался философствовать[8 - См.: Арин О. Толстовцы как зеркало русской контрреволюции // Россия в стратегическом капкане. М.: Алгоритм, 2003.]. Естественно, кроме банальностей у него ничего не вышло. В мировой истории вообще крайне редко можно обнаружить писателей с научным мышлением. В России к таким можно, пожалуй, отнести Г. Чернышевского и А. Герцена. Но проблема в том, что в России именно писатели, а не ученые оказывают влияние на развитие общества. И это тоже объяснимо. Поскольку сам тип русского мышления в силу множества факторов иррациональный, типично женский, он лучше воспринимает столь же иррациональные объяснения «жизни» писателями. Это ни хорошо, ни плохо. Это просто факт бытия российского народа. Конечно же, по своей социальной направленности писатели писателям рознь. Одни писатели готовили Россию к революциям, в частности к социалистической революции, другие выступали против социализма. В послевоенные годы возникла группа диссиденствующих писателей, среди них отъявленные антисоветчики во главе с одним из главных идеологических разрушителей СССР (а заодно, к его же удивлению, и России) А. Солженицыным. Причем, пишут и выступают они против социализма совершенно искренне, они не копаются в научной истине, они несут «правду». Таких «правдистов» на Западе власть обычно не трогает, поскольку влияние их на общество минимальное. В России же их влияние огромно. Поэтому и в царские, и в советские времена власть постоянно держала писателей под каблуком, а некоторых прижимала вплоть до отправки в ссылку и сажания в «кутузку». Однако при Горбачеве, затеявшего гласность без границ, писатели и журналисты получили неслыханную возможность для пропаганды антикоммунизма, т. е. антигосударственной идеологии на то время, в результате чего они умудрились развалить советскую империю, за что им демократическое спасибо от всего Запада. Но я отвлекся.

Как быть объективным.

Возвращаюсь к рецензии писателя Хейфеца. Его рецензия написана как бы в размышлительном ключе: за что-то хвалит, но больше ругает за мою наивность и глупость опять же в связи с оценками советского периода. Я бы не стал отвечать на все это, но проблема в том, что его аргументация и фактура представляют собой арсенал всех антисоветчиков и ненавистников социализма. У Хейфеца, правда, для этого есть основания. Он все-таки шесть лет просидел в тюрьме при советской власти. Даже с этой точки зрения ему трудно быть объективным. Я сам себе часто задавал вопрос: а если бы я оказался где-нибудь на нарах в Магадане, смог бы быть объективным в отношении советской власти или нет? Долго не мог ответить на этот вопрос. В конце концов ответил: если бы стал писателем, то точно нет, но если претендую (всего лишь претендую) на звание ученого, то просто обязан быть объективным. Иначе надо менять профессию. И в то же время я прекрасно осознаю, что в обществоведческих науках невозможно быть беспристрастным. Эти науки идеологичны по своей природе. Как же сохранить объективность при анализе обществ либо тех или иных общественных деятелей? Для этого существует много способов и средств, а самое главное — метод диалектического историзма или, если угодно, исторической диалектики. Что это значит? Это означает сравнительный анализ во времени и пространстве. Например, анализируя какое-то общественное явление в той или иной стране, необходимо проанализировать аналогичное явление в той же стране по вертикали времени, а также в других сопоставимых странах того же времени (по шкале пространства). К примеру, в принципе нельзя сравнивать одни и те же явления, происходившие в России и, скажем, в Швейцарии, как это делает журналист А. Минкин из «Московского комсомольца». Если уж вы пишите о «промахе» Сталина в связи с началом войны, сравните аналогичный «промах» Рузвельта (Пирл-Харбор), и промахи всех руководителей стран Западной Европы (горизонталь). Если вы пишите о голоде Поволжья при большевиках, то сравните голод в том же Поволжье при царе-горохе (вертикаль). Когда кто-то пишет о «незначительном» развитии СССР за годы советской власти, то надо сравнить темпы этого развития с другими похожими по масштабам странами, с чего советская Россия начинала и чего достигла. Наконец, при этом постоянно надо учитывать конкретные исторические и природно-климатические условия. Одно дело — развитие страны при среднегодовой температуре в — 5, 5 С (Россия), другое — при + 15–2 °C (Франция, Англия). Именно такой путь анализа может избавить исследователя от субъективизма. Мне, например, в силу множества причин не нравится капитализм в принципе как система. Но я вынужден признать, во-первых, его положительную историческую роль и объективную необходимость, во-вторых, его еще сохраняющуюся потенцию, в частности в США.

Что такое «прогресс»

Однако главным критерием развития нации, или прогресса является дельта жизни как самой страны, так и людей ее населяющих. Эта идея научно первоначально у меня была высказана в книге «Диалектика силы: онтобия» (М.: Едиториал УРСС, 2005). Сейчас же она обоснована в монографии «Общество: прогресс и сила (Критерии и основные начала)» (М.: Издательство ЛКИ, 2008). Здесь же коротко повторю определение прогресса для тех, кто не читал этой книги.

Прогресс есть «приращение» жизни, т. е. разница между тем, сколько отпущено человеку природой (законами неорганического и органического миров), и тем, сколько он реально (актуально) проживает благодаря своим знаниям. Эту разницу я называю дельтой жизни, или прогрессом. Для наглядности ее можно выразить так: b


= L


- L


, где L — продолжительность жизни, A — актуальная, или реальная, средняя продолжительность жизни, N — естественная, или биологическая продолжительность жизни, отпущенная природой. Отсюда, цель жизни заключается в стремлении добиться прогресса, т. е. увеличить дельту жизни. На всякий случай напомню, что первоначальная средняя продолжительность жизни гуманоида на протяжении более 99 % времени его существования на планете была равна 18 годам. Ныне она доведена в развитых странах почти до 80 лет. Причем, скачок (или революция в развитии биологического вида) пришелся на последние два столетия. Это означает, что человек благодаря своим знаниям «обошел» природу, увеличив дельту жизни в четыре раза.

Но этот критерий соотносится с ростом населения страны. Здесь должны быть оптимальные соотношения между дельтой жизни индивидуума (оргагенез) и приращением рода (филогенез).

Все сказанное как раз и относится к методу исторического и диалектического материализма.

Естественно, М. Р. Хейфец, как писатель, не придерживается научных подходов. Но они отсутствуют и у так называемых ученых-советологов. Поэтому в своем ответе, хотя я ссылаюсь на текст, написанный Хейфецом, имею в виду всех «специалистов» по России из когорты советологов и кремлеведов. Я очень хорошо знаю их работы, и по содержанию они практически ничем не отличаются от рецензии израильского писателя. Поэтому я прошу Михаила Рувимовича на меня не сердиться, если иногда напишу что-то резкое, неполиткорректное. Просто за Вашим текстом я вижу оголтелых антисоветчиков, которые никогда сами не отличались политкорректностью. Так что заранее «извиняйте».

Марксизм в понимании Хейфеца

Итак, писатель Хейфец, пропустив «мимо глаз» теоретические части работы, сконцентрировался на «советской части», которая у меня занимает, как я уже отмечал выше, самую ничтожную долю работы. Хотя подробно сюжет о Советском Союзе у меня разбирался в другой работе («Россия в стратегическом капкане», издана дважды), но она, судя по всему, не попалась писателю на глаза. В этой же я просто привел статистический материал, не особо его комментируя. Но прежде чем я перейду к этим цифрам, я хочу обратить внимание на такие моменты. Как и все антисоветчики и антимарксисты, наш автор Маркса с Энгельсом или не читал, или читал что-то выборочно. К такому выводу меня подталкивает содержание главы «Идеология XX века» в брошюре Хейфеца «Идеология и политическое насилие в Израиле» (интернетовский вариант), в которой он сопоставляет две идеологии — коммунистическую и расовую как самые главные идеологии XX века. Демократы наверняка обиделись бы на такое суждение, но автор не понял сути и указанных идеологий. Впрочем, здесь не об этом. А о его понимании марксизма. В рецензии он, например, пишет: «И уже в любом случае истинная социалистическая система потребует для своего воплощения то необходимое условие, что было сформулировано классиками: отмирание государств. И наций. И семей…»

В какой работе классиков утверждалась такая чушь? Отмирание государств предполагается при коммунизме, а не при социализме. Нации же отмирают, точнее, исчезают вне зависимости от формаций. Писателю следовало бы полистать какой-нибудь учебник по мировой истории, чтобы узреть, сколько наций поисчезало без всякого «социализма» и «коммунизма». А насчет семей: при социализме она укреплялась, а вот при капитализме — полный крах, рушится прямо на глазах. Да и статистика любой развитой кап. страны подтвердит это. В капиталистической России же полная катастрофа: на 1000 браков 800 разводов.

А вот еще одна глупость: «Маркс одним из первых обратил внимание науки на экономический аспект, на важнейшее влияние хозяйственных процессов на ход мировой истории. Тем не менее в XX веке стало ясно, что историю формируют все-таки не экономические, а прежде всего идеологические приоритеты народов. Массы нередко действуют вопреки своим очевидным материальным нуждам, подчиняя поступки тем ценностям и идеям, что были выработаны народами в ходе исторического развития — религиозного, идеологического, цивилизационного».

Писатель Хейфец то ли не знает мировой истории, то ли у него не хватает знаний отличить причины от следствий. Возьмем тот же XX век, его начало, Россию. Крестьяне жгли помещичьи усадьбы из-за разногласий по поводу религий? Идеологии? Или им не нравились «цивилизационные» взгляды помещиков? А забастовочное движение рабочих тоже питалось религиозными разногласиями, или все-таки в их основе были экономические причины? Ленин как раз и стремился внести в это движение идеологию, критикуя лидеров рабочих за их «экономический хвостизм». Или, может быть, Япония и Китай собачатся из-за островов Сэнкаку-Дяоюйдао из-за религии, идеологии? Да плевали бы они на эти острова, если бы в зоне этих островов не было нефти. Смешно было бы доказывать первопричинность экономических факторов практически во всех явлениях мировой истории (это, между прочим, было доказано и передоказано задолго до Маркса). Другое дело, что многие из них камуфлируются под идеологию специально для оболванивания «масс» и всяческих глупцов от интеллигенции. Неужели господин Хейфец всерьез думает, что агрессия США против Ирака была осуществлена ради «демократии» против тирании Саддама Хусейна? Даже сама конфронтация между мировым социализмом и мировым капитализмом (период холодной войны) велась из-за экономики хотя бы уже потому, что социализм вырывал целые страны из-под прямой эксплуатации империализма. Но надо отдать должное искусству капиталистов. Они сумели перестроиться и теперь эксплуатируют страны Третьего мира, а заодно и Второго (так называются «переходные страны» типа России) значительно более изощренными средствами, чем в период классического колониализма. Настолько изощренно, что этого не понимают не только буржуазные писатели, но и многие, так сказать, ученые.

У мистера Хейфеца курьезная ссылка на меня в связи с тем, что я упомянул существовавший после реформ Мэйдзи лозунг: «сильная армия, богатая страна». Идея в том, что до второй мировой войны Япония богатела за счет военной силы и экспансии, а после войны и без сильной армии Япония умудрилась стать второй экономической державой мира. Курьезность заключается в том, что автор, только что отрицавший первичность экономических факторов, сам же с одобрением оценивает экономическую политику Японии, освобожденной от военного «аспекта». И в этом нет ничего удивительного. В принципе, если государство в состоянии добиваться экономических целей экономическими средствами, то ему и не нужна военная сила. Военные средства, между прочим, так же как и политические, пропагандистские и т. д. — это вспомогательные средства. Они нужны тогда, когда вы не в состоянии обеспечить свои экономические интересы экономическими же способами. После Второй мировой войны японцы оказались значительно хитрее, умнее: путем весьма изощренных экономических способов они стали успешно добиваться своих экономических целей. Зачем же им военные средства? Кстати, зачем — не зачем, а современную армию они, тем не менее, содержат. Так, на всякий случай. Но упор делают на экономику. И в целях, и в средствах. Где здесь религия? Или идеология?

И, кстати, о народах. С этим словом надо обращаться очень осторожно. Мы, например, привыкли к фразе: «Советский народ победил фашизм». В то же время для нас прозвучало бы дико, если бы мы сказали, что германский народ напал на Францию, другие страны Европы, а затем на Советский Союз. Или французский народ безропотно капитулировал перед немецким народом. Также вряд ли кто скажет, что американский народ напал на народ Ирака. Поэтому прежде чем обращаться к «народам», надо много раз подумать о контексте. В том контексте, в котором Хейфец употребил это слово в связи с Марксом, оно неуместно.

Хейфец + Безансон против «советского прошлого»

Итак, я подхожу к главному — к советскому прошлому, которое у меня выглядит «сверхсоблазнительным», а у господина Хейфеца, понятно, «сверхпротивным» (гадким).

Сразу же обращаю внимание на то, как подаются приведенные мною цифры об экономическом развитии СССР. Писатель Хейфец «забывает» указать, что цифры эти почерпнуты из американо-английских справочников и работ авторов, на которых я ссылался. Я сознательно почти не использовал советскую статистику, т. к. заранее знал, что ее назовут лживой. Поэтому я использовал статистику западных источников, в том числе ЦРУ (которое специально пересчитывало советские данные), а также международных организаций, чтобы не быть обвиненным в предвзятости. Кроме того, я использовал статистический материал одного из русских экономистов, который опять же специально пересчитал и пересмотрел официальные данные Госкомстата СССР уже после антисоветского переворота в 1991 г. То есть об экономических успехах СССР говорил не я, а «они» (Запад). Но г. Хейфец верит не всему Западу, он как бы мимоходом оговаривается, что он не верит «объективным» англо-американским ученым, но почему-то верит «глубокому советологу Запада — французу Алену Безансону». Не берусь утверждать однозначно (пока очень плохо знаю Францию), но из того, что я читал нем и кое-что из «него», этого француза можно обозначить как одного из отъявленных антисоветчиков, по своей ненависти и интеллектуальному уровню соответствующего англо-американцу Роберту Конквисту, журналисту, совершенно помешанному на антикоммунизме. Даже честный советолог покойный Мартин Малия, написавший фундаментальный труд о России, с которой можно хотя бы полемизировать на научной основе, и тот отмежевался от интерпретаций Безансоном своих взглядов насчет советской России. Но Хейфецу Безансон мил: похоже, что в подходе к «советскому прошлому» сказалось родство душ.

Писатель Хейфец приводит цифры, видимо, из работ этого «глубокого» антисоветчика[9 - «Видимо» потому, что наш писатель не овладел научным аппаратом, и поэтому часто не понятно то ли он цитирует кого-то, то ли несет «отсебятину».]. Правда, это не имеет значения, т. к. такими цифрами забиты все без исключения работы антисоветского профиля. Но вот к примеру: СССР в год производил 145 млн. тонн стали. А далее подробно расписывается, что чуть ли не вся эта сталь сплошное барахло, а посему практически никуда не годилась. И в этом ряду: автомобили СССР производил меньше Испании, автодороги менее развиты, чем во Франции, а Япония и ФРГ умудрялись вместе производить 12 млн. автомобилей. (Судя по цифре о стали, речь идет о послевоенном периоде.)

Эти два «эксперта» почему-то выпуск стали связали с производством автомобилей. Разве в годы холодной войны выпуск автомобилей был приоритетом № 1 в СССР? А почему бы не связать выпуск стали с производством автобусов, троллейбусов, трамваев, т. е. с общественным транспортом, на что и делался упор, если уж речь идет о транспорте. Именно общественный транспорт соответствовал, кстати, и духу социализма. Индивидуальный автомобиль — это типичное проявление капиталистического индивидуализма. И как с этой точки зрения сравнивать приведенные страны с Советским Союзом? Кроме того. Что, Испания восстанавливала свою разрушенную экономику после Второй мировой войны? Или Франция, тихо отсидевшая гитлеровскую оккупацию на задворках страны? Или ФРГ и Япония, получившие на халяву приличные суммы по плану Маршалла и Доджа. Почему бы им не производить автомобили? Не заботясь о внешних врагах, которых у них в реальности и не было. А у Советского Союза — были, с реальными планами США нападения на страну. И вообще про автодороги: неужели всем антисоветчикам не ясно, что при таком климате, какой в России (до — 4 °C зимой, и + 4 °C летом), никогда таких дорог, как в Западной Европе не построишь. На Западе, если случается -2 °C, или +3 °C, все на уши встают. Начинают визжать о «кэтэстрофи». Можно ли в подобном климате выложить дороги, соответствующие западным стандартам? Хотел бы я посмотреть на эти дороги во Франции или Англии, если бы несколько лет подряд они схлопотали российскую среднезимнюю и среднелетнюю температуру! Неужели антисоветчикам не хватает извилин, чтобы понять эту банальность? Или просто рассчитывают на читателей-дебилов?

Насчет стали. Этот умник Безансон, видимо, не знал, что только РСФСР производила более двух млн. тонн сортовой холоднотянутой стали, включая подшипниковую, около семи млн. тонн проката с упрочняющей термической обработкой, около 600 тыс. тонн упрочненного сортового арматурного проката (данные за 1984 г.) и т. д. и т. п.

Если Безансону не дано, то хотя бы Хейфец мог бы сообразить, что вся космическая техника, военный потенциал СССР противостоял всему Западу, опираясь не на «производство бракованной, низкокачественной стали, предназначенной для ржавения». На такой стали вряд ли Гагарин смог бы полететь в космос, вряд ли запускались бы спутники и ракеты и вряд ли можно было бы держать стратегический паритет со всем Западом. Другое дело, зачем нужен был этот паритет? Но это проблема не стали, а мозгов. Вот если бы француз с нашим Хейфецом затронули проблему мозгов руководителей Советского Союза в 80-е годы, проблему, как они умудрились развалить советскую империю — уникальное явление в мировой истории, тогда можно было бы подискутировать серьезно.

Теперь об уровне жизни. Из слов Безансона, цитируемых Хейфецом, следует, что СССР по доходам на душу населения и жизненному уровню причисляли к высокоразвитым странам. В этой связи и француз, и израильтянин начинают изгаляться в том смысле, что это не так. И несется такая ахинея: низкая плата за жилье и медицинские услуги… Но у западного жителя нет представлений о коммунальных квартирах, об общежитиях, о людях, снимающих «углы», о почти первобытном уровне медицины, о более чем скудном наборе лекарств.

Честно говоря, у меня не укладывается в голове, на кого рассчитана такая галиматья. Неужели в Израиле публика может проглотить весь этот бред? Что это за «западный житель» такой?

Наверное «средний класс» не знает всего перечисленного. Но как быть с 25 % населения США, живущими в условиях стран «третьего мира», о чем время от времени пишет их пресса. Неужели господин Безансон не бывал в «арабских кварталах» Парижа и не видел, как десятки людей умещаются фактически в конуре. Но хотя бы по телевизору мог бы увидеть, в каких условиях живут французские арабы и темнокожие. Ну, хорошо, они из иммигрантов. Но вот я, белый, западный человек, жил в Ванкувере (между прочим, это один из самых благополучных городов Запада, по данным ООН) и снимал квартиру, как потом выяснилось, полную тараканов и мышей. Зайдите в квартиры, расположенные на пересечении Мэйн стрит и Восточный Хастингс в Ванкувере, и вы там увидите то, с чем советская Россия покончила еще до войны. Почему бы писателю Хейфецу не посетить в качестве хотя бы журналиста рабочие кварталы Глазго или Манчестера. Он обнаружил бы там такое, что советские «хрущобы» показались бы раем.

А с «первобытной медициной» я как раз столкнулся именно в Англии, графство Оксфорд (один из самых благополучных районов Англии). Так называемая бесплатная медицина просто в подметки не годится самой плохой медицине в Советском Союзе. Да и о продуктовой корзине вы врете господа антисоветчики. Я жил в детстве в г. Астрахани: там на любом рынке яблоки, клубника, редиска, помидоры и прочее были (надеюсь и есть) намного вкуснее и свежее, чем фрукты и овощи на всех рынках Запада. Мне понадобилось немало лет, пока я привык к «западным» овощам и фруктам. О каких очередях на рынках вы пишете? Я их никогда не встречал ни на астраханских рынках, ни на рынке в Черемушках в Москве, рядом с которым я жил. Что же вы так беспардонно врете? В магазинах — да, но не на рынках же.

Хейфец пишет: «Если мы подсчитаем, сколько часов работы необходимо в СССР для приобретения телевизора, ботинок или пылесоса, не стоит забывать и того, что такой телевизор у нас можно найти только на блошином рынке, ботинки не наденет и бедный марокканский эмигрант, а пылесос будет работать лишь в случае, если его пнуть как следует ногой».

И здесь все вранье. Писатель сравнивает современную технику с техникой советского периода 25-летней давности. Наверняка, тогдашние телевизоры можно сейчас найти только на блошиных рынках России. А теперь считайте: в советское время я на свою профессорскую зарплату (это около 500 рублей) мог купить приличный телевизор по тем временам за 250–300 рублей. Теперь я за свою профессорскую зарплату (3 тыс. руб.) не могу купить ни одного телевизора, поскольку самый плохонький стоит 12 тыс. руб., а приличный телевизор, как у секретарши какого-нибудь банкира, стоит 160 тыс. руб. (около 5000 евро). На такой телевизор мне надо пахать 4,4 года. Уже не до пылесоса и ботинок. Есть разница?

И еще раз. Не надо забывать, что западный человек живет в благоприятных географических и климатических условиях, последовательно развиваясь на протяжении почти пятисот лет после Средневекового мракобесия. Советский Союз существовал всего лишь 68 лет (1917–1985), причем на этот период пришлась Великая Отечественная война. Вся история СССР — это постоянная осада в окружении врагов и с Запада, и с Дальнего Востока. Тем не менее за этот краткий исторический период средняя продолжительность жизни в стране увеличилась с 31 года до 69 лет при постоянном увеличении населения в целом. Это самый главный индикатор развития страны, а не сталь, машины и прочая чепуха. На Западе в начале XX века ожидаемая продолжительность жизни была около 50 лет. И если в 1913 г. разница между Россией и Западом по этому показателю составляла 20 лет, то к 1985 г. она сократилась до 5–7 лет. Ныне же, при капитализме, вновь увеличилась до 15–16 лет. Все познается в сравнении.

Многие антисоветчики иронизируют и над утверждением о том, что СССР превратился во вторую державу мира. По-разному атакуется это утверждение. Вот как это делает Хейфец: ну, дескать, и что, а советская продукция (кроме оружия) не могла найти покупателя на мировом рынке из-за низкого качества. Здесь не место объяснять писателю условия торговли, производства в годы холодной войны, базовые отсчеты. Кстати, если исходить из этого, то, между прочим, и царская торговля не могла найти покупателя, если иметь в виду, что доля дореволюционной России и СССР в мировой торговле была приблизительна одна и та же — около 4 %. А доля торговли современной России ниже 1 %. Так что у Советского Союза покупателей было больше, чем у нынешних капиталистов.

Но дело не в этом. Авторы пытаются смешать сапоги с яишницей. Они совершенно не понимают терминов «экономический потенциал» и «статус державы». Что из того, что объем торговли Бельгии таков же, что был и у СССР. Кого-нибудь волновало в мире, что там в этой Бельгии делается и вообще, кто там у них начальник. Может быть, уровень телефонизации в Бразилии был и выше, чем в СССР. Но почему-то Вашингтон, Париж, Бонн, Токио и Пекин больше волновало здоровье Леонида Ильича и настроение Андрея Андреевича (Громыко), а не бразильских руководителей. Пишут: «Вторая экономическая держава в мире? Вероятно, хотят сказать, что СССР первейшая военно-политическая держава» (Здесь есть ссылка: «Русское прошлое и советское настоящее», Лондон, OPI, стр. 270–274). Авторы цитируемой работы, равно как и наши авторы, явно не понимают, что для того, чтобы стать военно-политической державой надо обладать соответствующим экономическим потенциалом. Без этого потенциала, как ни тужься, военно-политическую державу не родишь. Вот нынешняя капиталистическая Россия всем грозит, что она великая держава. А ей, кроме дураков, никто не верит. Так как капиталистическая реформа сожрала весь ее экономический потенциал (кроме нефти и газа). И теперь, хотя телефонов у нее не меньше, чем у Бразилии или Испании, а экономический потенциал на уровне той же Бельгии или Австрии.

В одном месте г-н Хейфец ссылается на супругов Воронель, на их восприятие СССР в период 50-х годов. Причем, если восприятие Генриха Манна эпохи Сталина подается иронически как впечатление недоумка, то восприятие Воронелей — это уже почти аргумент. Не стыдно, г-н Хейфец ссылаться на бред сивых кобыл? Я таких воспоминаний среди русских визитеров о Западе тысячи наберу.

Я мог бы тоже сослаться на свои воспоминания из ленинградской жизни (я там учился в 1966–1971 гг.). Что вы все привязались к этой колбасе? Неужели не дожрали? Я как раз до сих пор помню эту «докторскую колбасу», которая, на мой извращенный вкус, кажется вкуснее всех здешних сервелатов и прочей дряни. И что-то не припоминаю, чтобы я стоял в очередях за этой колбасой.

Для Вас, г-н Хейфец. «Второе место по ВНП» и колбаса. Связь, конечно, есть, но не такая, как Вы думаете. Можно всех обкормить колбасой и иметь дохленькое ВНП (как, например, сыром в Голландии), а можно иметь первое место по ВНП, а население у вас будет дохнуть с голоду. Здесь важно и количество населения, и структура ВНП, и особенно важно, как оно распределяется. Если мы возьмем вместо ВНП ВНД (валовой национальный доход), то он в целом может оказаться очень высоким, например, за 30 тыс. долл. на человека. На самом деле на олигархов будет приходиться миллионы, а на нас грешных научных работников 3000 руб., а по средним доходам мы впереди планеты всей. Это же азбука для детей.




Об «агрессивности» Советского Союза


А теперь насчет Ваших взглядов на агрессию СССР. Вы правильно меня цитируете: «Все войны, — написано у меня, — который вел Советский Союз, были навязаны ему капиталистическими государствами». Разве я написал, что Советский Союз ни на кого не нападал? Я написал «навязаны». Есть разница?

Хейфец перечисляет страны, на которые нападал СССР, в как бы саркастической форме: «Да, конечно, Иран напал на 11 армию.». Насчет Ирана в 1919 г. Вы хоть представляете, кто там царствовал тогда? Вы или не знаете, или забыли про англичан, белогвардейцев, про их продвижения на Кавказ и в районы Средней Азии, про англо-иранский договор (от 9 августа 1919 г.), про убийство советского представителя И. О. Коломийцева и вообще про весь узел проблем вокруг Ирана того времени! А что касается Финляндии, разве прогитлеровская политика Хельсинки не провоцировала СССР на ее усмирение? Разве Англия и Франция, отказавшись от военного сотрудничества с Советским Союзом против Германии, не вынуждали Москву искать другие способы самообороны и противодействия Гитлеру? Разве постоянная угроза со стороны Японии, не могла вынудить Москву искать более хитрые варианты политики в отношении Германии, в том числе и в связи с Польшей? Вы хотели бы, чтобы с такими хищниками, какими были Франция, Англия, США, Германия и Япония Советский Союз вел себя как баран на закланье?

Вы иронизируете, кавыча «агрессивная Венгрии в 50-х, агрессивная Чехословакия в 60-х, а потом последовала памятная атака агрессивного Афганистана». — Это же логика холодной войны. Вы почему-то легко забываете, как США удерживают своих союзников, используя все средства, включая военные. Вам напомнить, или вы сами вспомните, как американцы защищали по всему миру свои ценности. Журнал «Юнайтед стейтс ньюс энд уорлд рипорт» 11 октября 1995 г., например, писал: «Президенты США 50 раз направляли вооруженные силы с момента окончания войны во Вьетнаме в 1975 г.». Или американские агрессии вам не интересны? Почему же Вас не слышно, когда США проводят агрессивную политику? Например, в том же Ираке?

О социализме и распаде России


Теперь насчет моего «фантастического» вывода о том, что будто реставрация социализма способна вернуть России мировую роль. Вы, естественно, передергиваете. Я написал так: «Другими словами, надо вытащить Россию из стратегического капкана. При нынешней, капиталистической системе это невозможно. Но это возможно при социалистической системе. А возможна ли она, это социалистическая система? Пока не знаю. Но знаю одно, что без продвижения России по социалистическому пути она не только не восстановит свое былое величие, но превратится в одну из 200 стран, прописанных в ООН».

Социалистический путь не означает реставрации социализма старого типа. Современный социализм, естественно, иной, чем он был в XX веке. Тем более, что социализм Советского Союза не был реальным социализмом. Это был социализм оборонного типа. У него не было исторического времени для развития на собственной основе. Каким должен быть социализм современный, я опишу в специальной работе. Но всем должно быть понятно, что нынешний капитализм уничтожит Россию. Кстати, он уничтожит и Запад, если Запад не успеет перескочить на социалистическую ветку. В этом я убеждаюсь все больше и больше, живя на Западе.

Да, я боюсь распада своей страны. Об этом у меня действительно написано. Но распад я понимаю не только в географическом смысле. А прежде всего как уничтожение уникальной цивилизации, исчезновение русского народа, уникального уже тем, что он умудряется не только выживать в самых неблагоприятных климатических условиях, но еще и обогащать мир плодами своего искусства и науки. Да и это, пожалуй, не главное. Важнее, что социалистическая Россия показывала примеры выживания и развития на коммунной основе, примеры взаимного лада между различными национальностями, примеры справедливости и многие другие вещи, к которым миру еще только предстоит прикоснуться, чтобы выжить как человечеству. В социалистической России погибло «будущее» человечества. Обидно, что это будущее возродится, но уже без России.

Насчет ремарки в отношении моих знаний о Китае. Вы пишете: «Что автор может знать реально о китайской системе, если его информаторы отделены от этого народа цензурными ограничениями либо же стеной расовых, языковых, цивилизационных преград». Если все так, как Вы пишете, то откуда Вы знаете, что «информаторы отделены от народа»? Почему западным исследователям вы позволяете знать о китайские реалии, а мне нет? Откуда Вы взяли о «расовых преградах»? Для справки: Китаем я занимаюсь с 1972 г. Китай я регулярно посещаю и мне даже без информации видно, как динамично развивается эта страна. И т. д.

Я понимаю, что Хейфец сделал упор на то, что его больше всего возмутило: восхваление мной социалистического периода. Это помешало ему обратить внимание на главные разделы, из-за чего писалась данная книга: законы геостратегии и некоторые закономерности, связанные с внешнеполитическим потенциалом государств. Пропущена также разработка понятийного аппарата, относящегося к проблемам мировой экономики и теории международных отношений. В общем, поем о том, что болит. Но повторяю, я не могу судить писателя Хейфеца очень строго. Все-таки, писатель, журналист, историк. — не ученый, не исследователь. А за рецензию — большое спасибо.




Борис Соколов: с одной стороны, ничего, с другой — очень

наивно


В отличие от нашего израильтянина другой рецензент — Борис Соколов в значительно более короткой рецензии умудрился заметить кое-что из теории[10 - См.: http://www.rami.ru/cosmopolis/archives/3/14.html; Алфавит (Книжное обозрение). 2003. 16 янв.]. Но я хочу прореагировать на два его замечания, которые перекликаются с только что приведенной критикой Хейфеца.

Соколов сожалеет, что я отдаю дань «расхожим иллюзиям о прежней выдающейся экономической и научно-технической мощи СССР и о том, что наша страна — теперь уже Россия — может достичь счастья и процветания, не оглядываясь на мировое сообщество». Последнее, в представлении Соколова, — «призыв к автаркии в самом классическом смысле».

Начну со второго пункта. Во-первых, я не писал о полной изолированности России от внешнего мира, а настаивал на избирательной, рациональной внешнеэкономической политике России. Придумав за меня «автаркию», автор меня же критикует за то, что я предлагаю Российскому Дальнему Востоку сконцентрироваться на экономическом сотрудничестве с приграничными регионами стран Северо-Восточной Азии. В этом-де проявляется моя наивность. Такое впечатление, что Соколов не слышал о формах межрегионального экономического сотрудничества, включая, например, припограничную торговлю, например, между Приморским и Хабаровским краями с провинцией Хэйлундзян, с японскими префектурами Ниигата, Тояма и т. д. Он почему-то также уверен, что без «возвращения японцам Южных Курил» нет надежды на привлечение японских капиталов.

Прежде всего, надо иметь в виду, что никакой японский капитал не компенсирует стратегические потери от передачи российских островов Японии. Если Соколову эта истина не понятна, рекомендую ему просмотреть мою аргументацию на этот счет в монографии «АТР: иллюзии, мифы и реальность». Надо также знать и то, что когда японский капитал реально заинтересован в чем-то, он забывает о территориальных претензиях своего правительства, примером чему служит его активность в Южной Корее и в КНР, несмотря на территориальные споры между Японией и этими странами. Наконец, Япония, хотя и со скрипом, тем не менее вкладывает свой капитал в Россию, независимо от состояния «территориального спора».

Очевидно, что Соколов просто не знает сюжеты, связанные с Российским Дальним Востоком, в связи с чем хочу порекомендовать ему еще одну свою монографию — «Стратегические контуры Восточной Азии в XXI веке. Россия: ни шагу вперед» (два издания: М.: Альянс, 2001; М.: ЭКСМО; Алгоритм, 2003).

Кстати, для информации Соколову о том, что половина мирового богатства (естественно, имеются в виду природные ресурсы) находится на территории России, см. соответствующие материалы ООН.

Теперь о «мощи СССР». Автор «ловит» меня на расхождении: в одном случае я пишу, что ВНП СССР в два раза уступал ВНП США в 1985 г., в другом месте из приведенной таблицы получается, что в три раза. И я, дескать, уклонился от объяснений. «Уклонился» же я потому, что это не «мои» цифры, а американских источников, причем в первом случае ВНП рассчитывался в текущих ценах, а во втором они были пересчитаны в фиксированных ценах 1982 г. Причем последние были уточнены ЦРУ. Мне казалось, что грамотный читатель все-таки разбирается в методиках подсчета ВНП и обращает внимание на сноски и характер источников.

Соколову, видимо, на ЦРУ и на все эти источники наплевать, поскольку он все равно с ними не согласен. Он сообщает, что еще аж в 1983 г. он сделал самостоятельные расчеты и оказалось, что ВНП США в шесть раз превосходил ВНП СССР. Я просто не могу поверить в эту цифру, поскольку Соколов, как он сам пишет, исходил из равенства военных расходов СССР и США, фонда заработной платы в национальном доходе двух стран. Помимо того, что этих параметров просто не достаточно для того, чтобы высчитать ВНП, совершенно очевидно, что автор просто запутался в определении масштаба цен и соотношении валютных курсов на тот период. Соколов пишет, что его расчеты были опубликованы в газете «Литературный Киргизстан». Ну не смешно?

О грамотности Соколова говорит и такой факт: «Да любой человек, побывавший в Америке в те годы, подтвердит, что мы никогда не жили вдвое хуже американцев. По всем показателям уровня жизни, будь то число автомобилей, телефонов, телевизоров и прочей техники на душу населения, разрыв составлял 510 раз. За советские годы соотношение ВНП двух стран если и изменилось в пользу нашей страны, то очень незначительно».

Я не знаю, кто Соколов по профессии. В Интернете значится Б.В.Соколов — доктор филологических наук, профессор неизвестного мне Московского государственного социального университета, историк, литературовед, написавший кучу книг о Сталине, Молотове и других аналогичных персонах. Повторяю, не знаю, тот это Соколов или не тот, но очевидно, что рецензент — филолог, к науке не имеющий никакого отношения.

Ну, причем здесь абсолютный ВНП и уровень жизни? Знает ли Соколов, что, если считать на основе ППС (паритету покупательной способности), как обычно и делают, по абсолютному размеру ВНП КНР окажется на втором месте в мире после США (зашкаливает за 6 трлн. долл.), а по ВНП на душу населения — где-то на 125 месте? Здесь нет прямой зависимости. А уровень жизни — это вообще не простое понятие. Двух цифр: абсолютный ВНП и ВНП на душу населения совершенно не достаточно для его оценки. В нем много составляющих. Что, уровень жизни сотрудников ИМЭМО был ниже уровня жизни сотрудников аналогичных институтов США? Ничего подобного. В то же время в западных странах я видел такой уровень жизни, который мало чем отличался от уровня жизни жителей африканских племен. Ныне, когда я живу на Западе и зрю все это воочию, мои «советские знания» только подтверждаются.

Господин Соколов, Вы, кажется, решили перещеголять таких параноиков, как Конквест и Безансон, когда сподобились написать о незначительном изменении «соотношения ВНП двух стран» (имеются в виду ВНП США и СССР). Вы хотя бы сравнивали эти ВНП в начале XX века, в середине и к моменту распада СССР? Как же с таким «изменением» можно было выдерживать стратегический паритет с самой мощной державой мира — США. И почему именно эта держава стала догонять Советский Союз в первой половине 60-х годов, когда обнаружилось ее очевидное отставание в науке и технике, особенно космической?

Господин Соколов. Наверное, Вы неплохой филолог. Оставайтесь им. Не лезьте не в свои дебри. Не мутите мозги ни себе, ни людям.




Не зашкаленные


Читатель может подумать, что на мои книги откликнулись только отъявленные антисоветчики. Нет, не только. Среди рецензентов были и настоящие исследователи, которые как раз и смогли сразу же оценить, в чем главная суть разбираемой работы («21-й век»).

Например, вскользь упоминавшийся выше один из известных, а самое главное по-настоящему серьезный исследователь Андрей Фурсов в лаконичной форме в рамках ограниченного пространства сумел не только изложить содержание работы, но и обратить внимание читателей на некоторые закономерности, в ней сформулированные[11 - Фурсов А. [Рецензия] // Политический журнал. 2006. № 8.].

Другой исследователь, д. э. н. П. Сергеев уже более подробно изложил содержание работы, отметив при этом: «Многие взгляды автора не совпадают с общепринятыми трактовками, характеризуются новизной подходов к проблемам современных международных отношений, что позволяет ему решать крупные теоретические проблемы по-новому. В частности, автор формулирует и обосновывает три закона, весьма важные для понимания сущности современных международных отношений:

— закон «экономической массы, или полюса»;

— закон «центра силы»;

— закон силы[12 - Сергеев П.А. Международные отношения в условиях глобальной борьбы за нефть. // ТЭК (Топливно-энергетический комплекс). 2004. № 3, с. 158.].

Кроме того, им введены такие новые понятия теории международных отношений, как «внешнеполитический потенциал государства» и «закон оптимального соотношения затрат на внутреннюю и внешнюю политику».

Упомянутые законы и закономерности позволяют избегать болтовни о великих державах, дают возможность понять и четко определить статус государств, их возможности влиять на международные отношения.

П. Сергеев, будучи экономистом, обратил внимания и на такие важные вещи, как определения различных структур мировой экономики (интернационализация, интеграция, глобализация, глокализация).

То есть в данном случае мы имеем образец реакции ученого, исследователя, а не зашоренных на идеологии больных, помешанных на антисоветизме. С ним спорить можно, с больными — нет. Вообще-то антисоветизм, равно как и антикоммунизм, — это действительно болезнь. В одной из предыдущих статей я антикоммунизм/антисоветизм определил как патологическую форму деградации личности, форму психической болезни. Здесь я бы добавил, что это болезнь не только антикоммунистической личности, она может быть болезнью и всего общества, идеология которого строится на антикоммунизме. Если эту болезнь не излечить, то у таких обществ нет будущего. Эта болезнь, обратной стороной которой является идеология современного либерализма, уничтожит эти общества. Об этом свидетельствует масса признаков в западном мире, но главный из них — это физическое сокращение белого населения западных государств. Современный капитализм постиндустриального типа обречен. Его историческое время вышло. Весь вопрос только — когда состоятся похороны? Точную дату назвать сложно, но похороны неизбежны. Так уж работает закон возрастания энтропии, и отменить его не смогут даже самые оголтелые антикоммунисты.

25.06.2006




СЛАБОСТЬ ПРОТИВ СИЛЫ


На свою монографию «Диалектика силы: онтобия» (Москва: Едиториал УРСС, 2005. - 320 с.) я не ожидал быстрой реакции, поскольку ее содержание достаточно сложно для усвоения и понимания. Несмотря на это, информационные рецензии поступили довольно быстро[13 - См.: Универсум. № 1, 2005, с. 62; Сергеев П.А., Котилко В.В. Сила как атрибут материи и современные проблемы мировой энергетики // Деловая книга. 2005. № 5. С. 6; также в: Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2005. № 3. Нояб./дек.; Книжное обозрение. 2005. № 25–26. С. 10.]. Но я ожидал критические рецензии, поскольку сформулированные мной закономерности во всех разделах (философия, космогония, органика и психология) идут вразрез с общепринятыми в науке представлениями. Наконец, первым откликнулись философы, точнее, доктор философских наук, профессор В.С. Семенов[14 - Семенов В.С. [Рецензия] // Вопросы философии. 2006. № 1. С. 186–187.].

Рецензия начинается с некоторых курьезных вещей, касающихся меня лично. Проф. Семенов пишет: «В качестве Алекса Бэттлера автор представляется в странах Запада, где он живет и работает в последние годы». Уважаемый профессор! Я не «представляюсь» под этим именем на Западе. Алекс Бэттлер (Alex Battler) мои подлинные имя и фамилия как гражданина Канады. О.А. Арин — мой литературный псевдоним в России, а подлинная моя фамилия в России, уже как гражданина РФ, не Герман Алиев (это имя моего сына), а Р. Ш.-А. Алиев. То есть я являюсь персоной с двойным гражданством, что не возбраняется законодательствами названных двух государств. Это информация также и для многих моих читателей и знакомых в России, у которых почему-то не укладывается в голове, что такое возможно.

Я не знаю, почему профессор решил, что «Диалектика сила» издана на Западе и по ней я читаю лекции. Видимо, Сергеев перепутал. В США (кстати, и в КНР) издана другая моя монография — «Двадцать первый век: мир без России». А рецензируемая, хотя и переведена на английский, но еще не опубликована. И в данный момент лекций на Западе я не читаю по многим причинам, в том числе и потому, что втянут в исследовательский процесс и написание обещанной второй части трилогии (Общество: сила и прогресс).

А теперь по сути. Проф. Сергеев похвалил меня за предыдущие работы, а также за то, что в данной монографии я популяризирую «идеи материалистической философии», «диалектический материализм» и взгляды прогрессивных западных и российских ученых. Конечно, большое спасибо за похвалу, но все это не совсем так.

Я «популяризирую» ученых не за их «прогрессивность», а за вклад в исследование той или иной проблемы, которая мной анализируется. Применительно к ученым-натуралистам и философам слово «прогрессивный» для меня пока не имеет смысла, а именно с этой когортой ученых я имел дело при написании данной работы. Что же касается материализма и диалектики, то они являются для меня основополагающими научными инструментами в познании бытия, что, однако, не мешает мне использовать другие исследовательские средства (например, системный подход) и идеи, порожденные другими мировоззрениями, если они оказываются плодотворными. К сожалению, на популяризацию материалистической философии и диалектики времени не остается, хотя делать это необходимо. Необходимо уже потому, что становится все более очевидным банкротство буржуазного обществоведения. Оно по сути угробило себя идеологическими догмами. Но это отдельная тема.

Итак, после поощрительной похвалы проф. Семенов четко выражает свое отрицательное мнение о моей концепции силы. Напомню читателю свое определение: «Онтобия, или онтологическая сила, есть философская категория для обозначения атрибута бытия, которое определяет его сущность посредством движения, пространства и времени» (с. 78). В ответ Семенов пишет: «Подобные суждения о силе как источнике и первоначале движения материи известны, их можно обнаружить еще у древних натурфилософов. А затем развивающаяся диалектическая мысль отказалась от этой идеи, гипотезы, идеологемы».

Уважаемый Вадим Сергеевич! Где у меня сказано о силе как «первоначале движения»? Я постоянно подчеркивал как раз одновременность всех атрибутов бытия: материи, движения, пространства, времени и силы. Далее: «А затем» — это когда? По логике абзаца получается, что «после древних натурфилософов» недревние отказались от идеи силы. Но я как раз привожу целый ряд «после-древних» философов, которые почему-то продолжали исследовать эту тему. Может быть, после Гегеля, Маркса, Спенсера? — Нет ответа. «Развивающаяся диалектическая мысль» в чьем лице или лицах отказалась от идеи? Или эта «мысль» существовала сама по себе, так сказать, без ее «материального носителя»? Но это уже, дорогой профессор, идеализм. А вы, вроде бы, «чистите» себя под материалиста. Где, в какой работе зафиксирован этот «отказ»?

Обращаю внимание читателей на способ «аргументации», характерный для работ многих русских исследователей. Это выражения типа «говорят», «всем известно», «считается». Кто говорит, кому известно, кто считает? Особенно меня потрясает «мы»: мы полагаем, народы отвергают, большинство человечества и т. д.

После приведенной бессмысленной фразы начинается старый пересказ о самодвижущейся материи, о борьбе противоположностей и т. д. в духе советских учебников по диамату, против чего я и не возражаю. Но против чего же возражает наш профессор? А против того, что раз «силу» пощупать, схватить, поймать, зафиксировать, измерить нельзя, то никакой силы в материи и не существует. «Таким образом, в философском понимании, в философском осмыслении мира термин «сила» не имеет собственного, самостоятельного онтологического содержания подобно материи, движению, времени и пространству. Это условное понятие, характеризующее по аналогии, в виде синонима различные стороны и проявления развивающейся материи и сознания».

Интересно, «измерить силу нельзя», а ее почему-то измеряют и в классической механике и в квантовой, на ее основе формулируют законы и даже за это нобелевские премии получают. Тоже «условно» в виде синонима?

Наш уважаемый «материалист» не понял, что силу я обозначил как онтобия (бытийная сила), т. е. как атрибут бытия, которое содержит в себе не только материю, но и сознание. Это, во-первых. Во-вторых, я многократно подчеркиваю, что распознается она в проявлениях, выступая в различных ипостасях, меняя свой облик в соответствии с бытийной сущностью тех или иных миров (неорганического, органического и общественного).

Судя по работам самого Сергеева, он относит себя к марксистам, но Маркса, похоже, как следует, не прочел. Думаю, вряд ли ему попадалась на глаза оценка Марксом книги Грова «Соотношение физических сил». Говоря о Грове, Маркс пишет: «Он доказывает, что сила механического движения, теплота, свет, электричество, магнетизм и химические свойства являются, собственно, лишь видоизменениями одной и той же силы, взаимно друг друга порождают, заменяют, переходят одно в другое и т. д.» (МЭ, Соч., т. 30, с. 533). Видите, Вадим Сергеевич, одна и та же сила проявляется в различных обличьях. Но эта же сила уже в органическом мире проявляется в виде оргабии (органической силы), видоизменяясь в биологии в биобию (биологическую силу).

Естественно ожидать ее проявления в человеке и в обществе, о чем пишет и наш рецензент, но как пишет: «Оно широко применяется практически во всех общественных науках: экономике, социологии, политологии, праве, международных отношениях и других. Обычно в метафорическом значении и переносном, иносказательном смысле как удобный синоним и заменитель».

Как раз «в метафорическом значении и переносном смысле», т. е. без смысла употребляют слово «сила» болтуны-политологи и международники. Именно поэтому они не могут разобраться в понятиях «центр силы», «центр мощи» или «международный полюс». В каждой из перечисленных дисциплин существуют свои «силы». Задача исследователей как раз и заключается в том, чтобы «поймать и измерить» ее и на этой основе вскрыть закономерность движения того или иного общественного поля.

Семенов с иронией цитирует мои слова о том, что «в конечном счете знания, их накопление и есть сила, есть основа, фундамент человеческого развития», подчеркивая, что это общеизвестная вещь. Он при этом забывает сообщить, что знания я сопрягаю с негэнтропией — единственной силой в природе, которая вступает в борьбу с законом возрастания энтропии, т. е. в борьбу за увеличение дельты жизни человека, что я называю «прогрессом». И если бы Сергеев назвал хотя бы одну работу с подобными выводами, я согласился бы с ним, что написанное мной «общеизвестная вещь».

У меня не было намерений критиковать рецензию В.С. Семенова. Наоборот, я обязан его поблагодарить хотя бы уже за то, что он прочитал этот непростой труд. Тем не менее у меня осталось чувство полного неудовлетворения тем, как философ, считающий себя материалистом и марксистом, столь слабо отстаивает свое несогласие. Пустые декларации вместо аргументов. Он мог бы написать: да, в истории философии пытались увязать силу с материей, например, тот-то и тот-то, но у них ничего не вышло, потому что, допустим, сила — это не субстанция, это отношение и т. д. И ваша концепция Большого взрыва противоречит вашей же категории силы на онтологическом уровне. В органике же вообще глупость: жизнь начинается с человека. Это что же «собака» вам не жизнь? Но ведь ничего подобного нет!

Такое ощущение, что «диалектическая мысль» покинула Россию вместе с распадом СССР. И ее место заняло околонаучное словоблудие обо всем и ни о чем.

Примером может служить статья философа В.В. Васильева («Мозг и сознание: выходы из лабиринта»), помещенная в том же журнале. Совершенно справедливо негативно отозвавшись о «скептиках» (в возможности познать сознание) Н. Чомском (русские почему-то пишут Хомский) и К. Макгини, русский философ с энтузиазмом обращается к Дж. Сёрлю, Д. Чалмерсу и некоторым другим специалистам «по сознанию». Мне как раз пришлось подробно разбирать взгляды этих «специалистов», которые на протяжении десятилетий не сказали ни одного путного слова о сознании. Они не смогли дать научного объяснения разницы между сознанием и мыслью. Они продолжают мусолить искусственную проблему разума/тела (или разума/мозга); некоторые из них зациклились на теории «квейла», так и не раскрыв, что это такое. И это продолжается у них почти 150 лет. В чем дело? Васильев же всерьез воспринимает их бредятину, видимо, столь же склонный, как он выражается, к «имматериализму» (т. е. к элементарному идеализму), как вся цитируемая им компания. Почему бы тому же В. С. Семенову, раз уж он не согласен с моей концепцией силы, не сравнить подход, допустим, Чалмерса и мой к пониманию сознания? Не разобраться, почему мой подход решает проблемы разума/тела и сознания/мысли, а их подходы не решают?

То же самое я мог бы сказать и о теории Большого взрыва и о проблемах живого/неживого. Сравнивая работы на эти темы в советские времена и нынешние, не могу не поражаться глубине падения научной мысли в современной России. Такое ощущение, что теология вытеснила философию, дилетантство — профессионализм. Остались одни «окказиальные и имматериальные конвенции и нарративы». Вот уж попик Беркли порадовался бы!

24.06.2006




«МЕНТАЛИТЕТ» СЕРГЕЯ ЧУГРОВА И РОССИЙСКАЯ ЛЖЕНАУКА


Читатели давно уже обратили внимание на то, что я довольно часто критикую российскую науку, утверждая, что ее практически не существует. Обычно я имею в виду общественные науки, хотя мог бы подтвердить это результатами и некоторых естественных наук, например в области космогонии, биологии и психологии. Тем не менее в данной статье я хотел бы сконцентрироваться именно на обществоведении.

Некоторые читатели обвиняют меня в том, что я критикую общественную науку вообще, не приводя доказательств или конкретных имен ученых. Дескать, как же так, столько книг выпускается, столько имен озвучивается, а науки нет?! Десятки академиков и членкоров, тысячи докторов, десятки тысяч кандидатов варятся в научном котле России, а науки нет? Если так, то как же тогда отличить ученого от не ученого?

Вообще-то подобные вопросы правомерны, тем более, что подчас действительно ученого от не ученого не могут отличить и сами ученые. Неслучайно некоторые из них, пишущие о науке и ученых, оговаривают, что они понимают под этими словами. Как говорится, есть проблема. В данной статье я предлагаю свое решение. Но прежде хочу сказать следующее.

Во-первых, мне уже неоднократно приходилось высказывать свое суждение о том, кого считать ученым, кого нет. Возможно, читатели не обратили внимания на эти суждения из-за того, что они были разбросаны в ряде работ (например, в книгах «Стратегические контуры Восточной Азии в XXI веке. Россия: ни шагу вперед», «Диалектика силы: онтобия»), непосредственно к теме науковедения не имеющих отношения.

Во-вторых, в качестве конкретных лиц как не ученых я регулярно называю академиков Е. Примакова и М. Титаренко, а также целую плеяду «ученых», русских и не русских, которые пишут по международным отношениям и проблемам внешней политики (см.: «XXI век: мир без России»). Правда, этих ученых я критиковал и критикую опять же не с позиции науковедения, а с позиции их концепций, которые формулируются ими не на основе науки, а под влиянием идеологии или еслибизма.

В данной же статье я намерен на конкретном примере-имени показать разницу между наукой и псевдонаукой. Но прежде несколько общих положений, или признаков, которые дают возможность сразу же выявить лженауку в российском варианте.

Первым признаком лжеученого является злоупотребление иностранными словами. Помимо того, что автор ненавидит свой родной язык, это означает, что все свои идеи, мысли и суждения он списал из работ зарубежных ученых. В чем здесь проблема? Проблема в том, что, когда русский исследователь попадает в сети, скажем, английского языка, он одновременно попадает в круг тех явлений, которые этим языком описываются, но которых может не быть в российской действительности. Но через иностранные слова он неосознанно переносит западные явления на российскую почву, тем самым искажая реальную российскую действительность.

Например, слово «truth», которое на русский язык в первом значении переводится как «правда», для американца или англичанина в первую очередь означает «истина», в то время как для русского «правда» — это не обязательно истина. В русскую «правду» заложен еще некий этический смысл. Еще большие расхождения — в восприятии слов «совесть» и «демократия». Так, у Запада совершенно иное представление о демократии, чем у русских, поэтому ссылаться на западных ученых, доказывая необходимость демократии в России, точно такая же ошибка, как и уверять американцев, что «истина» должна обладать еще и моральными качествами. И так с множеством слов.

Мне сразу же могут возразить, что, дескать, у каждой науки есть свой особый язык, особая терминология, и она универсальная, международная. И это действительно так, когда речь идет о специфических терминах типа «кварки» в физике или «квейлы» в психологии. Но я веду речь не о специальных терминах, а о словесных звеньях, которые или легко переводимы на родные языки, или просто не нужны в родном языке, поскольку отсутствуют явления, отраженные в неком слове. Как канадцу, для меня, например, естественны слова discourse или pattern в разговоре на общественные темы. Но как русскому мне непонятно, зачем эти же слова нужны в русской речи или письменном тексте, когда в русском языке есть адекватные термины для обозначения первого слова: лекция, трактат, суждение и даже разговор, для второго — образец, схема, пример. И таких ненужных «словей» в общественной литературе пруд пруди. Вот, для примера, выдержка из научного доклада (14 июня 2006 г.) некоего «ученого»: «Происходившее с конца 1990-х годов повышение ценности государства как теоретического норматива, как идеи, не привело к валоризации актуального российского государства надрыв витальной силы русского народа, что на массовом уровне смутно ощущается (не рационализируется) как потеря исторического фарта» (жирным шрифтом слова выделены мной. — О.А). Ну, какое надо иметь сознание, чтобы выдать такой словесный бред? Обратите внимание! Как только автор использовал слово «валоризация», он поневоле принял идущий за ним контекст идеи, которая сопровождала слово «валоризация». Потому что идею «актуального… государства» нельзя передать в русском языке в приведенном варианте из-за отсутствия самого явления. Такое выражение могло отражать только некое западное явление, которое автор, не задумываясь, перенес на российскую действительность.

Встреча с двумя-тремя подобными словами достаточна для того, чтобы прекратить чтение. Заранее ясно — автор с зашоренными мозгами, неспособный сказать что-то новое.

К сожалению, следуют подчеркнуть, что процесс загубления русского языка охватил не только науку, но и все российское общество, особенно его так называемую элиту.

Второй признак лжеученого — его идеологизированность на почве антисоветизма и антикоммунизма. В работах такого мудреца непременно будет присутствовать в лучшем случае искажение, а в худшем — просто сознательное вранье о классиках марксизма-ленинизма и их последователях. В речах и писаниях этих горе-мудрецов всегда есть эдакая покровительственная нотка в адрес Маркса, Энгельса или Ленина. Этот тон особенно распространен среди нынешних российских научных «корифеев» капиталистической ориентации. Дескать, да, что-то там они написали, для своего времени вроде бы и совсем неплохо, но работы их не выдержали испытания временем, то они не учли, а в этом вопросе совсем заблудились. В общем, — наивные ученые, занимавшиеся утопиями, — что с них взять?

В более ожесточенном варианте представлен и «взгляд» на СССР. Затасканной подтасовкой является перенос негативных сторон сталинского периода на весь период истории Советского Союза. Причем, если западные антикоммунисты действительно мало знали и знают о советской реальности, то одна разновидность нынешних российских антикоммунистов распространяет ложь сознательно, другая — из-за полного отсутствия способности размышлять. Как только встречается какая-нибудь антикоммунистическая фраза, сразу же становится ясно, что работа не имеет отношения к науке. Задача науки — докопаться до истины, вскрыть законы природы и общественного развития. Суть антикоммунистической «науки» — попытка доказать ложность коммунистических идей и «истинность» идей буржуазных. Работы подобного типа науку фактически подменили антикоммунистической пропагандой. Среди откровенных антикоммунистов нет ни одного ученого в области общественных наук.

Третьим признаком лжеученого является неумение владеть понятийно-категориальным аппаратом. Они в большинстве своем вообще не обращают внимания на этот аппарат. Все их работы сотканы из мнений, суждений и частных случаев обо всем. Авторы таких работ, зацикленные на какой-либо идее, даже не понимают значений тех слов, которые они употребляют. Например, говорят об Азиатско-тихоокеанском регионе, а на самом деле речь идет о Восточной Азии; говорят о глобализации, на самом же деле речь идет об интернационализации; пишут о «центре силы», хотя речь идет об «экономическом полюсе». На первый взгляд, вроде бы ничего особенного, мало ли кто что понимает под тем или иным словом. Но на основе непонятых слов формулируются доктрины, которые не могут быть реализованы в принципе, поскольку они описаны размытыми терминами, за которыми не стоят реалии. Например, Россия была постоянно вовлечена в балканские дела. Чего ради? Отвечают: там существуют национальные интересы России. В чем они выражаются? А вот на этот вопрос никто не ответит, потому что сам термин «национальные интересы» научно не сформулирован. Это же касается и термина «национальная безопасность».

Но есть некоторые ученые, которые вроде бы понимают важность определения терминов, но не понимают, к какому классу эти термины относятся: к понятиям или категориям. Если исследователь четко не осознает разницы между ними и их взаимобратимость, значит, он не понимает, какую сферу природы или общественной жизни отражают эти понятия и категории. Кроме того, он не понимает диалектики взаимопереходов понятий и категорий. Такой ученый не понимает движения явлений, каждый этап которого может вскрываться и, соответственно, обозначаться определенным понятием или категорией. Нельзя просто превратить какое-то слово или термин в понятие. Определение термина еще не есть понятие. Это всего лишь понимание или интерпретация автором содержания того или иного слова/термина. На этом этапе еще нет науки. Она начинается только тогда, когда автор представляет и описывает целый процесс, объективную реальность через цепочку понятий и категорий, их развитие, переход от одного к другому. В этом суть гегелевской диалектики, которая была взята на вооружение марксизмом. У марксистов понятия живут, развиваются. У буржуазных ученых они мертвы, статичны. С помощью мертвых понятий и категорий нельзя постичь научную истину. К чему, правда, буржуазная общественная наука на данном этапе и не стремится.

В любом случае признаком научного размышления является хотя бы обращение к понятиям и категориям.

В этом месте мне было бы уместно продолжить объяснение, что такое настоящая наука и кто такой настоящий ученый. Но, поскольку эта тема требует более подробного изложения, я ее оставлю на «потом». Однако, для того чтобы читатель сам поразмышлял на эту тему, приведу один пример не из научной сферы. В России есть некий безголосый певец по фамилии Николаев. Вообще-то таких много. Но я беру его в качестве примера. Так вот его представляют: «Певец и композитор» Николаев. Я знаю композитора Чайковского. Два композитора: Николаев и Чайковский. Разница между ними, как между небом и землей. Так вот: если я Николаева буду рассматривать как композитора, тогда для Чайковского я должен придумать какое-то другое название-определение. Думаю, что, скорее всего, Чайковский, Вагнер, Шостакович и другие аналогичные фигуры являются композиторами, а Николаев и подобные ему — это просто работники музыкального жанра. Так же легко распознать ученых и научных работников. Но поскольку обыкновенный человек привык доверять титулам и званиям, как признакам учености, то приходится постоянно напоминать и разъяснять, что не в них дело. Особенно в современной России, когда все это покупается.

А теперь продемонстрирую, как «работают» описанные выше признаки лжеученого, на конкретном примере. Так сказать, «перехожу на личности», чтобы не остаться в облаках абстракций. В таком качестве я беру доктора политических наук С. Чугрова (профессор МГИМО), точнее, его статью под названием «Понятие внешнеполитического менталитета и методология его изучения», опубликованную в журнале «Полис» (№ 4, 2007).

Как уже говорилось, первым признаком не ученого является захламление работы иностранными словами. Этот признак проявляется у Чугрова в полной мере. Вот одна из его фраз: «В этом случае, как правило, деструкции ценностно-смыслового ядра менталитета не наблюдается, равно как и цепной реакции в виде аномии, ценностно-нормативного вакуума, разрыва в преемственности социальных и культурных норм и роста ретритизма (курсив мой. — О.А.)» (с. 58). О «менталитете» пойдет речь ниже. Спрашивается, зачем русский ученый употребляет английские слова «деструкция», «аномия», «ретритизм», когда в русском языке есть адекватные по содержанию слова: соответственно, «разрушение», «разложение», «отказ, отступление, уход на покой»? Существует немало русских слов, чтобы передать простую идею о том, что «разрушение определенной психологической структуры мозга не сопровождаются негативными процессами в виде того-то или того-то». Но этот автор не может выразить свою мысль нормально по-русски по той причине, что он находится в капкане некоего английского текста, составленного из слов, хорошо описывающих «ту реальность», и совершенно не подходящего под «нашу» реальность. Отсюда неоправданный англояз. Его текст состоит из множества таких мудреностей, демонстрирующих «ученость» сего мужа. Вот еще некоторые из них: «амбивалентные тенденции» (двойственные тенденции), «компаративный анализ» (сравнительный анализ), «каузальная зависимость» (причинная зависимость), «экспликательные приемы» (разъяснительные приемы), «экзогенный фактор» (внешний фактор), «существенная ригидность» (существенная устойчивость, или консерватизм), «элементы играизационных практик» (думаю, что Чугров и сам не знает, что это такое), «девиантные формы» (формы, отклоняющиеся от нормы, или неправильные формы), «конативный аспект» (волевой аспект), «индивид изоморфического типа» (сами догадайтесь), «экономические экспекции» (видимо, экономические ожидания), «аттитюды» (социальные установки). Ну не маразм? Чугров, правда, в скобках пояснил последний термин: «норма отношения к нормам» — просто бред какой-то! Про «концепты», «тезаурусы», «дискурсы», «континуальности» и «паттерны» я уж не говорю. Без них не обходится ни одна бредятина на философско-социологические темы.

Следует еще раз подчеркнуть. Приведенные слова — не просто мусор. Это признак человека, неспособного к самостоятельному размышлению. Его «мысли» уже заранее определены набором слов, соответствующих другой реальности, но не той, в которой живет автор. Он пытается размышлять о ней на основе «иностранной» конструкции, которая может и подойти (бывали и такие случаи), а может и не подойти к российской действительности.

Я, естественно, не хочу быть понятым таким образом, что вообще против использования иностранных слов в родном языке. Некоторые утвердились (парадигма, актор, стратагема), другие используются в качестве шутки или критики. Использовать можно, а иногда и нужно, особенно, когда ты пытаешься вскрыть новое явление, еще не имеющее названия. Мне, например, понадобилось немало труда, чтобы придумать название явлению — «онтологическая сила» (онтобия), чтобы отделить его от других видов сил. Но для этого я не стал обращаться к английскому или другому европейскому языку, а искал изначальный корень, смысл слова, описывающего явление, у языков-прародителей — греческого и латыни. По крайней мере это служит косвенным намеком на то, что мои идеи не «списаны» с работ неких ученых.

Я выступаю против такого использования иностранных слов, когда вполне достаточно русских, чтобы выразить свои суждения. Обычно статьи с «забугорной» терминологией я прекращаю читать, как только дохожу до какого-нибудь «дискурса», «мондиальности» или «витальности». Потому что, исходя из большой практики, знаю, что автор ничего путного уже не скажет. В лучшем случае перескажет работы какого-нибудь ученого США или Западной Европы, зачастую не сославшись на источник.

Второй момент — идеология антисоветизма и антикоммунизма. Конечно же, господин Чугров не упустил случая лягнуть и Маркса, и Советский Союз. Маркса, правда, он лягает хитровато. Он ставит его в ряд ученых в такой последовательности: Э. Дюркгейм, К. Маркс, М. Вебер. То есть Чугров уравнял его с учеными, которые по вкладу в науку и в мировую историю на порядки уступали титану Марксу. Ныне это обычная манера российских буржуазных ученых — постоянно принижать значимость Маркса. Причем потребности такой именно в данной статье не было, поскольку Маркс не написал ни одной строчки про «менталитет», чему посвящена статья Чугрова.

Как и полагается, Чугров, исходя из собственного «менталитета», уравнял «сталинизм и фашизм», которые, по мнению этого мудреца, «выразились в массовом проявлении деструктивности (он хотел сказать «разрушения»)». Оказалось, что это и не плохо, поскольку они «вызвали к жизни новое направление исследований ментальности». Зациклившись на «деструктивности» сталинизма, Чугров почему-то не вспомнил, что именно при Сталине было создано мощное социалистическое государство, плодами которого до сих пользуется современная «демократическая» Россия.

Довольно забавно выглядят обвинения Чугрова в адрес СССР. Он пишет: «В советское время исследования менталитета находились под запретом, так как вступали в противоречие с идеологическими догматами о всесилии человеческого разума» (с. 50). Понятно, сейчас предпочтительнее говорить о «всесилии божественного разума». Возможно, это и так, тем более что бессилие «человеческого разума» демонстрирует сам Чугров.

Абзацем выше этот ученый муж пишет, что русские ученые и в XIX, и в начале XX века тоже не употребляли слово «менталитет», а писали о «душе» и «народном духе». Означает ли это, что тема «менталитета» при царизме была запрещена? Но если «менталитет» и «душа» одно и то же, а темы «души» и «народного духа» не были запрещены в советское время, то обоснованно ли обвинение в запрете? Этот господин, видимо, рассчитывая на полных идиотов, пишет, что только «с конца 1980-х годов страна стала открытой для реального международного сотрудничества ученых» (с.50). И это пишет человек, который длительное время, работая в ИМЭМО АН СССР, мог воочию наблюдать, насколько часто сотрудники этого института (точно так же, как и других аналогичных институтов) выезжали на международные конференции в любую точку земного шара.

У таких «ученых», вроде нашего мудреца, уже просто мания: ни Маркс, ни Советский Союз к его «менталитету» никакого отношения не имели, но «невозможно не лягнуть». Это еще один признак лжеучености.

А теперь посмотрим, что Чугров наисследовал в отношении «менталитета».

Этот господин взял на себя задачу определить понятие «внешнеполитический менталитет». Надо иметь в виду, что в науке, если кто-то пытается перевести некое слово или термин на уровень понятия, он фактически вскрывает суть явления, отраженного в понятии. Это очень сложная вещь, требующая не только понимания самого явления, но и владения методологическими приемами обозначения этого явления в понятии или категории. Последнее требует основательной философской подготовки вообще и знания диалектики в частности. Иначе вместо формулировки понятия получится просто объяснение своего личного понимания термина или слова. В некоторых случаях это тоже неплохо. Чугров, естественно, такой подготовки не имеет, и диалектику учил он «не по Гегелю». Если вообще учил. Тем не менее взялся за раскрытие «понятия».

Поначалу он как бы захотел показать «историю вопроса». Это всегда важно — разъяснить читателям, что и кем сделано в той области, которую ты затронул. Причем это делается для того, чтобы показать: многие занимались, скажем, тем же «менталитетом», но у них ничего не получилось. Поэтому я взялся для того, чтобы показать, «как надо». Если же у предшественников «получилось», тогда нет смысла огород городить. Но раз пишу, значит, у предшественников не получилось или их надо серьезно уточнять. И такое бывает.

Оказывается, названной темой занимались чуть ли не все ученые, начиная с первой половины XIX века. Не все, дескать, употребляли это слово (кто «душа», кто «дух», кто «видение мира»), но все имели в виду «менталитет». Дошло до того, что довольно известная книга Л. Леви-Брюля «Первобытное мышление», которую господин Чугров явно не держал в руках, но сослался на нее, у него обозначена как «Первобытный менталитет». И оказывается, Леви-Брюль внес «неоценимый вклад в разработку понятия «менталитет»». (Правда, эту ахинею Чугров, скорее всего, списал из статьи других авторов, помещенной в Интернете. Такое ощущение, что «всю историю вопроса» он списал у них[15 - См.: Пушкарев Л. Пушкарева Н. Ментальность (Менталитет). http://www.krugosvet.ru/articles/105/1010513/1010513a1.htm.].) Поскольку эту книгу когда-то мне пришлось прочитать, знаю точно, что в ней ни разу не употреблено данное слово. То есть Чугров, чтобы придать значимость теме исследования, начинает приписывать разработку темы как можно большему количеству ученых, многие из которых весьма бы удивились, узнав о своих «изысканиях». Это обыкновенное мелкое жульничество, свойственное многим «при науке».

Далее автор пересказывает определения «менталитета» из различных словарей и справочников. Не все они его устраивают из-за некоторых нюансов. Чугров, чтобы никого не обидеть, вежливо их уточняет. В отношении своих буржуазных соратников он весьма обходителен; как-никак из одной стаи. Поэтому он так скромно уточняет: «Скорее, «менталитет» — это совокупность, более того, система образов, обобщений и представлений… Справедливо рассматривать менталитет еще шире — как системно-структурное мировидение в облике образов мира» (с. 52). «В облике образов мира» — это, конечно, звучит красиво. По сути же, наш мудрец, не понимает, что если бы наше мировидение строилось на основе «образов мира» (а это есть чувственная, первоначальная фаза познания), мы бы до сих пор бегали с дубинками за мамонтами, будь оно, это мировидение, и соответственно, «менталитет», хоть системным, хоть структурным.

Я сейчас даже не собираюсь подвергать анализу определение Чугрова с позиции диалектики (ее нет в принципе), а рассматриваю его с формально логической точки зрения. Здесь мы видим очевидную номинальную форму определения классификационного типа. То есть попытку определить субъект (то, что определяется) через предикат (то, через что определяется). В подобных случаях обычно субъект определяется через род и/или вид. Для таких определений есть некоторые правила. Одно из них — запрет порочного круга: в явном определении запрещается субъект определять через предикат, который, в свою очередь, до этого был определен через субъект. Еще одно правило — правило однозначности: в пределах определенной теории каждому предикату должен соответствовать только один-единственный субъект (но не наоборот). Это известные вещи, зафиксированные в Философской энциклопедии советского издания[16 - К слову. О «Философской энциклопедии», изданной при капитализме в 2004 г., даже страшно говорить. Она явно написана чугровыми. Например, «мышление» определяется, «как направленный процесс переработки информации в когнитивной системе живых существ». Поскольку многие русские «философы» и «мудрецы» «живыми существами» называют даже Вселенную, то следует признать, что все что ни есть под луной, точнее, во всей Вселенной, все оно «мыслит». Уровень мышления 5-тысячелетней давности.].

Наш философ, до того как выдать свое определение, доказывал, что когда предыдущие ученые писали о душе, о духе, о мировидении (т. е. о том, что Чугров назвал «системой образов, обобщений и представлений»), все они имели в виду именно «менталитет». Таким образом, у Чугрова «менталитет» определяется через «менталитет». Нарушено первое правило. Всяческие нюансы не имеют значения. К слову же «мировидение» можно прикрепить, что угодно, помимо «менталитета», тем самым нарушается и второе правило логики в определениях. Ныне модные слова «система», «системно-структурное» ничего не меняют, поскольку наш философ так нам и не объяснил, к какому роду явлений относится термин «менталитет» и какое его видовое различие в рамках некоего рода явлений. Он так же, как и десятки до него, дал описание, а не определение, ведущее к понятию. Если бы этот ученый знал логические операции в цепочке явлений «единичное-особенное-всеобщее», он мог бы четко научным языком дать отличие «менталитета» от «ментальности». Но для Чугрова это невозможно, поскольку он сам четко не понимает разницы между сознанием и мышлением, как и того, что само сознание формируется в том числе и на базе бессознательного. Например, биологи и психологи вычислили, что на бессознательном уровне в секунду обрабатывается 109 бит информации, в то время как на сознательном уровне — 10 бит информации. Отделить их друг от друга невозможно, т. к. это процесс одновременный.

Перейдем, однако, к главной идее Чугрова, которая, на его взгляд, вносит новые подходы «к изучению общего склада политического сознания и его динамики» (в скобках отметим, что «менталитет», таким образом, у него относится все-таки к роду «сознание», т. е. к психологии).

И вот его определение данного «понятия»: «Внешнеполитический менталитет — это та часть глубинного коллективного самосознания и самоощущения членов общества, которая включает в себя свойственное им коллективное бессознательное в виде специфических архетипов и врожденных образов и выражается в особом политическом мировосприятии, основанном на долгоживущих, устойчивых самоидентификациях по отношению к иным социокультурным и национально- этническим группам; это часть самосознания и самоощущения общества, которая относится к проблематике международных отношений и, в частности, к политической самоидентификации по отношению к окружающему миру» (с. 56). — Ух! Фраза — прямо для Задорнова.

Этот студиоз полагает, что он дал определение. Пытаясь сформулировать некое понятие, относящееся к сфере внешней политики и международных отношений, автор «определяет» его через терминологию других наук — психологию (самосознание, самоощущение, бессознательное, восприятие) и социологию (самоидентификация, политическое мировосприятие), вернее, даже не определяет, а описывает с помощью слов других наук. Поскольку он сам не понял, что нагородил, именно в этой части и обнаруживается больше всего словесного бреда типа «аномии», «ретриты» и прочие «артриты».

Этот доктор-профессор не понимает, что если ты даешь определение важному понятию, ты не просто должен четко определить сферу его применения (если это понятие не универсально, каковыми являются некоторые понятия и категории философии), но и объяснить, какие другие понятия его породили и как оно вообще встроено в систему научного аппарата той науки, к которой оно приписывается волею ученого. И дело не в простой взаимозависимости между внешнеполитическим «менталитетом» и внешней политикой, а в том, в каком звене внешнеполитического процесса необходим анализ такого «инструмента», как внешнеполитический «менталитет».

Ведь автору, коль он такой приверженец западной политической мысли, должны быть известны такие подразделения теории внешней политики и международных отношений, как «имиджинология» (наука об образах) и «перцепциология» (наука о восприятиях). Уж по крайней мере книгу своего бывшего коллеги по журналу «Мировая экономика и международные отношения» Л. А. Зака («Западная дипломатия и внешнеполитические стереотипы». М., 1976) господин Чугров должен был бы знать. В рамках этих областей знаний тоже немало говорится о «внешнеполитических представлениях и образах», в частности, в процессе принятия внешнеполитических решений. В принципе весь «менталитет» Чугрова достаточно детально описан в рамках названных «наук».

На самом деле Чугров ничего нового своим «менталитетом» не сказал, а просто, как и подобные ему «ученые», заменил простые и очевидные термины на модные, как ему кажется, новые словечки, усложнив их методологическим и терминологическим аппаратом, создающим иллюзию «науки». Причем делает это он не сознательно, а всерьез, действительно полагая, что вносит нечто новое в науку. То есть даже сам не соображает, что его изыскания к науке не имеют никакого отношения.

На самом деле Чугров и ему подобные не могут внести в науку ничего нового не только вследствие тех причин, о которых сказано выше, но и из-за философской безграмотности, о чем свидетельствует и такой факт, как неспособность отличить категорию от понятия. У него «внешнеполитический менталитет» в одном месте — категория, в другом — понятие и так без конца. Причем, конечно, он, как и Николай II, вещает только от имени «мы». Получается, что целая компания писала эту статью, и следовательно, целая компания не понимает разницы между категориями и понятиями, закономерности перехода одного в другое и наоборот.

Это проявляется и в совершенно беспомощных рассуждениях о ««мы» — группа и «они» — группа». Чугров дает высокую оценку некоему У. Самнеру, работа (1906) которого, по его мнению, до сих пор не потеряла своей актуальности. Оказывается, до сих пор актуальна вот такая мысль: «Самосознание не дано нам априорно». Думаю, если бы эти «мы»-чугровы покопались в работах философов, живших за несколько тысяч лет до Самнера, то обнаружили бы аналогичную гениальную мысль. Предполагаю, правда, что даже в те времена она вряд ли бы показалась «актуальной». Но интересно другое. Чугров ссылается на такой великий авторитет, как Т. Алексеева, которая (цитирует он) утверждает, что «противопоставление своего/чужого, в сущности, носит субъективный характер и основывается на оценке, перцепции 'чужого'» (с.60). Татьяна, неужели ты до этого дошла? Ну ладно писатель У. Эко, на которого ссылается Чугров, мог написать такую ахинею. На то он и писатель. Но как ты, профессор, доктор философских и прочих наук, можешь публиковать подобное утверждение? Субъективно я могу относиться к тебе или к целым народам. Точно так же, как и Вася с Петей или Джон с Питером. Причем Васе нравятся китайцы, а тебе, например, американцы. Это субъективно. Но когда речь идет об отношении всей нации к другой нации, то здесь субъективность уступает объективности. Например, как бы ты, Чугров и ваши соратники хорошо ни относились к США (американцам), очевидно, что большинство русских относятся к ним плохо. И их «перцепция», скорее всего, будет определяться некими объективными факторами, точно так же, как определялось отношение русских ко всей фашистской Германии. «Перцепция», между прочим, до войны была неплохая, а военная и послевоенная практика эту «перцепцию» подправила. Неужели забыли, что все «перцепции» в конечном счете отражают общественную практику, которая не может быть общественно субъективна по определению? Отказавшись от «наивного марксизма», вы попали в трясину безмозглого либерализма.

Развивая эту неверную мысль, Чугров продолжает: «Мы самоутверждаемся благодаря признанию нашей индивидуальности другими. Более того, наша идентичность складывается из характеристик, которые дают другие» (с. 60). Очередная глупость, навеянная изысканиями буржуазных социологов. Это воспроизводство философского идеализма уже в форме современного идиотизма в социологии, наказание за отход от диалектического материализма. Эта глупость разбивается даже одним из популярных афоризмов: «Человек — это то, что он сам думает о себе; то, что о нем думают другие, и то, что он есть на самом деле». На всякий случай разъясняю афоризм: субъективно то, что человек думает о себе или что о нем думают другие; объективно — это то, что он есть «на самом деле». А истина всегда объективна. Последнее от «думаний» не зависит. Точно так же можно рассуждать о государстве.

Но, судя по словам господина Чугрова, которые я процитировал, он думает иначе. Тогда ему придется принять мою характеристику его личности, которую я дам в конце этой статьи. Может быть, тогда он и поймет свою «идентичность».

В качестве примера доминирования в России лжеученых я мог бы взять любую статью из любого обществоведческого журнала. Но выбрал статью Чугрова не случайно. Этого нынешнего доктора я знаю с советских времен, когда он занимал должность заместителя главного редактора журнала «Мировая экономика и международные отношения», в те времена очень влиятельного журнала среди международников. В 1987 г. я предложил в этот журнал статью с критикой «нового мышления», прежде всего одного из главных его постулатов о «деидеологизации» внешней политики, которую возвестил разрушитель Советского Союза «демократ» Горбачев. Тогда, возможно, еще на интуитивном уровне я чувствовал, что отказ от идеологии приведет к краху внешнюю политику СССР, а затем и самого советского государства. К сожалению, так и произошло. Но Чугров и другой заместитель главного редактора (И. Целищев) оказались «на высоте»: спровоцировав обсуждение статьи на дирекции Института (а не на редколлегии журнала), поскольку сами решение поначалу принять не могли, они «зарубили статью», указав, что она противоречит идеям «нового мышления», изложенным в партийных документах, в частности в документах апрельского Пленума ЦК КПСС. Тогда господин Чугров был еще товарищ Чугров и неукоснительно следовал решениям партийных съездов. Не только. Он всегда был обходительным человеком, уважал начальство и всегда стоял на страже науки: никаких отклонений от партийной линии. После разрушения СССР товарищ Чугров, как и многие другие его коллеги, стали господами и теперь, наоборот, ту партийную линию критиковать разрешают, а нынешнюю — нет. Чугров в ряде своих статей уже с «новых позиций» расхваливал курс МИД РФ и мудрую деятельность самих министров иностранных дел (И. Иванова, само собой, и бывшего своего начальника Е. Примакова). Не имеет значения, что внешнеполитический курс и Примакова, и Иванова оказался безрезультатным, но Чугров успел прогнуться. Уникальное свойство у этого человека: всегда успевает прогнуться. Может быть, он вообще не разгибается? И это дает плоды. Умудрился занять пост в МГИМО в качестве заведующего какой- то кафедры. В конце концов он даже защитил докторскую диссертацию. Ему делает честь, что диссертацию, в отличие от многих политиков и бизнесменов, он варганил сам, пусть как минимум лет двадцать, но сам. Говорят, жутко умная диссертация. И вот новая награда: назначили главным редактором журнала «Полис». Я не очень регулярно следил за этим журналом. Некоторые говорили, что журнал неплохой. Теперь, когда его начальником стал такой «ученый» и лизоблюд, как господин Чугров, думаю, его качество должно улучшиться на порядки. То есть еще больше соответствовать «новому мышлению» российских буржуазных ученых. Между прочим, когда я предложил ему статью о религии, он, зная мой атеизм, тут же заявил, что такие статьи он (журнал) публиковать не будет. Это и понятно. Если нынешний президент и его преемник публично крестятся, и даже президент РАН, физик Осипов верит в бога, то какие же могут быть статьи, направленные против религии. Вот если бы статейку, где говорится о взаимодополняемости науки и религии, тогда другое дело.

Если такой ученый является главным редактором научного журнала, можно представить, какие статьи будут отбираться. Статьи таких же «ученых», как и сам Чугров. Думаю, что недостатка в статьях не будет: подобных «ученых» сейчас в России «тьмы и тьмы».

А теперь обещанная характеристика «идентичности» господина Чугрова в полном соответствии с его терминологией: Чугров — индивид изоморфического типа деструктивной части российской науки, с очевидной казуальной зависимостью от буржуазного паттерна в дизвитальной России, но сохраняющий существенную ригидность из-за отсутствия конативного ретритизма.

В переводе на русский язык все это означает, что человек по фамилии Чугров есть представитель лизоблюдствующей части общественной науки России, деятельность которого направлена на уничтожение науки и укрепление лженауки.

Трагедия российской науки — в том, что ею командуют вот такие больные «менталитеты».

Кстати, чтобы не мучались с этим «менталитетом». Предлагаю поменять его на нормальное русское слово — умострой, который является национальной формой русского мышления. И сформулировать, если уж очень надо для «инструментария», внешнеполитический умострой как представление нации о мире и о себе. Вот и все.

21 декабря 2007 г.




РОССИЙСКАЯ НАУКА В ГРЕЗАХ И РЕАЛЬНОСТИ





Введение


Модернизация, инновация, нанотехнологии стали самыми популярными словами в современной России. Кремлевский чиновник Владислав Сурков в интервью газете «Ведомости» даже описал намерения правительства построить суперсовременный научный городок с населением под 30 тыс. человек, по сравнению с которым аналогичные городки в Силиконовой долине США выглядят как архаика. Как не без иронии отметил английский журнал «Экономист», это не пародия, а план Кремля. Правда, интервью было озаглавлено: «Чудо — возможно». По крайней мере, российские руководители в него верят. Точно также они верили и в сообщения спортивных чиновников о предстоящих победах на Олимпиаде в Ванкувере. Потрясающая неадекватность на реальности напоминает поведение советского руководства в последние годы своего существования.

Пример. Когда-то неграмотные советские руководители, клюнув на миф о создании Тихоокеанского сообщества, который в их головах воспринимался как восточный филиал НАТО, угрохали миллиарды долларов на борьбу с этим несуществующим сообществом. Более того, такое «сообщество» в принципе нельзя было создать всего лишь из-за одного слова — «Тихоокеанское», поскольку никто не мог объяснить, какие государства могли бы быть отнесены к Тихому океану (многие из предполагаемых стран одновременно выходят и на Индийский, и на Атлантический, и даже на Северный ледовитый океаны). Однако непонимание реальностей мира политиками — это всего лишь следствие непонимания ученых, в данном случае международников, которые заблудились в этих реальностях. Эти миллиарды гробились «благодаря» таким ученым как Е. Примаков и М. Титаренко, талдычащим о возникновении «Азиатско-Тихоокеанского региона» («АТР») как некой международной целостности, который, дескать, станет центральным к началу XXI века. — Не стал. И не станет, поскольку термин «АТР» не смог превратиться в понятие, т. е. за ним не стояло объективной реальности. Стояла же обыкновенная пропагандистско-идеологическая мишура, на которую клюнули упомянутые академики (заставляя не менее десятка востоковедов разрабатывать ахинею об «АТР»), а за ними и руководители «партии и правительства», особенно пустомеля Горбачев. И таких примеров я мог бы привести десятки, когда из-за неадекватных представлений о мире на обслуживание мифов тратятся миллиарды, если не триллионы долларов. В нынешней России степень подобной неадекватности увеличилась на порядки.

И подтверждают мой вывод опросы самих ученых о месте России в мировой науке. Их результаты меня поразили не меньше, чем упование на «чудеса» кремлевских руководителей.




Ученые о месте российской науки


В «Независимой газете» (от 25 июня 2008 г.) появилась статья с результатами опроса на этот счет. Вот что она пишет:






Исследовательская группа из Института статистических исследований и экономики знаний Государственного университета — Высшей школы экономики недавно завершила по-своему уникальный проект — «Обследование условий работы ученых и привлекательности научной карьеры».





Очень хорошо. Населению и ученым задавались такие вопросы: «Как бы вы оценили современный уровень отечественной науки в сфере ваших научных интересов по сравнению с мировым уровнем?» Варианты ответов: выше мирового уровня; соответствует мировому уровню; ниже мирового уровня. Вопрос к населению: «Как вы считаете, Россия сильнее или слабее развитых стран мира в области научных исследований?» Варианты ответов: сильнее; на том же уровне; слабее. (ГНЦ — Государственные научные центры).

Хотя вопросы заданы как бы по-разному, на самом деле они совпадают: «отечественная наука» = «Россия в области научных исследований». Ответы представлены в таблице.







Это уникальная таблица. Наверняка она с погрешностями (как и любая социальная статистика), но в ней в любом случае отражен порядок.

Итак, формально «население» в несколько раз оценивает науку в России «сильнее/выше» мировой, чем ученые. На самом же деле «сильнее/выше» и «на том же уровне» по своему качеству почти не отличаются. (В нюансах, естественно, никто не разбирался.) И тогда получится, что и население (50 %) и ученые (58 %) практически одинаково высоко оценивают уровень отечественной науки. А ученые РАН (68 %) даже значительно опережают в оценках население. В другой таблице уточняется оценка ученых из разных институциональных организаций, но в среднем получается, что около 60 % респондентов считают, что уровень отечественной науки «выше и на уровне мирового».

Такое совпадение, как минимум, свидетельствует об одинаковом уровне знания «ученых» и «населения» относительно науки. То есть мои знания о «сфере моих научных интересов» серьезно не отличаются от знаний «населения» о моих же научных интересах. Не правда ли, любопытно.

Газета не приводит критерии, по которым респонденты оценивали уровень науки. По количеству открытий в фундаментальных областях? По количеству лауреатов Нобелевских премий? По количеству ученых вообще, в той или иной области в частности? По финансированию науки? По количеству патентов и изобретений?

Предполагаю, что никаких критериев и не было. А было так, на глазок, вообще. Что нормальное явление для России. На самом же деле и «население», и «ученые» навешали себе лапшу на уши. И по отношению к себе, и в отношении «мира».

Эта тема подробно разбиралась у меня в монографии «Общество: прогресс и сила (Критерии и основные начала)» (Москва, Изд-во ЛКИ, 2008), одну главку из которой в несколько измененном и сокращенном варианте я хочу воспроизвести ниже. Она нужна для того, чтобы сравнить уровень советской науки с уровнем, к которому скатилась нынешняя наука.




Общество и наука: достижения и проблемы


Ученые постоянно сталкиваются со сложностями подсчета «науки»: что считать? кого считать? и т. д. Тем не менее науковеды изыскивают те или иные индикаторы, которые позволяют по крайней мере выявлять некоторые тенденции.

Так, английский науковед Джон Зиман на базе обработки большого статистического материала сделал вывод: «Если считать логарифмически, то эти цифры хорошо ложатся на простой закон: «размер» науки постоянно удваивается каждые 15 лет. За столетие это означает увеличение в 100 раз. То есть на каждую научную работу или на каждого ученого в 1670 г. приходилось 100 работ в 1770 г., 10 000 — в 1870 г. и 1 000 000 в 1970 г. Экстраполяция назад не совсем аккуратна, существуют флуктуации на основной кривой, но как общее описание она верна — со всеми этими погрешностями. Будет или нет, но предполагается, что в 2070 г. количество ученых достигнет цифры 100 млн или около того и 10 млрд в 2170 г.».

Насчет 2170 г. не уверен, что прогноз верен, поскольку многие демографы уверяют, что уже сейчас изменилась демографическая ситуация в мире: рост населения через некоторое время должен прекратиться. Что же касается 2070 г., то Зиман, похоже, прав, поскольку в настоящее время общее количество ученых, по самым грубым прикидкам, составляет около 35 млн чел. Здесь, правда, вновь возникает одна непростая проблема: кого считать ученым.

Для Зимана, видимо, проблем нет, поскольку, по его мнению, «быть ученым — значит осуществлять исследования». То есть ученый — это исследователь. Я думаю, что такая формулировка неверна, поскольку исследователей, «прикладников» — тьма, а ученых — единицы. Причем даже среди них ученый ученому рознь. Однако для статистики определение Зимана достаточно плодотворно, тем более что в качестве участников научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР) статистика включает именно исследователей, в качестве которых обычно называют ученых, инженеров и технический персонал. (Иногда, в таблицах ограничиваются первыми двумя группами.)

В общем-то в нынешнее время, скорее всего, два индикатора (количество вовлеченных в НИОКР и затраты на эти работы) дают общее представление о развитии или не развитии науки и техники. При этом нужно учитывать, что стоящие за этими индикаторами цифры весьма относительны, и их следует воспринимать как показатели тенденции. Приступим к рассмотрению некоторых цифр из этой сферы.

Есть смысл обратиться к фундаментальной работе группы ученых из Университета ООН, собравшей немалый статистический материал по развитию науки и технологий с упором на развивающиеся страны. И хотя работа опубликована в 1994 г., в ней обозначена важная для данной книги динамика развития НИОКР.

Распределение расходов на НИОКР (в %, в текущих ценах)







При суммировании авторы источника ошиблись на 0,2 %, хотя такая ошибка не существенна.

Из таблицы видно, что, несмотря на некоторый рост расходов на НИОКР среди развивающихся стран, львиная доля (более 96 %) продолжает приходиться на индустриальные страны. Но даже среди развивающихся стран это распределение неравномерно: совершенно очевидно, что большая часть из 3,9 % за 1988 г. приходилась на Китай, Индию, Тайвань.

Распределение исследователей (ученых и инженеров), вовлеченных в НИОКР (в %)




1988–1989

Развивающиеся страны

18,6




Латинская Америка и Карибы

2,9




Африка (исключая арабские страны и ЮАР)

0,6




Арабские страны

1,3




Азия (исключая арабские страны, Японию и Южную Корею)

13,8

Индустриальные страны

81,4




Япония и Южная Корея

11,7




Австралия и Новая Зеландия

1,0




СССР и Восточная Европа

26,6




Западная Европа

16,7




Северная Америка

25,4




Мир в (%)

100




Количество (тыс.)

Ист.: Рассчитано авторами на основе данных ЮНЕСКО, ОЭСР и национальной статистики за соответствующие годы.

Хотя удельный вес исследователей развивающихся стран (18–19 %) выше удельного веса их затрат на НИОКР, все же разрыв значительный в пользу индустриальных государств. Обращаю внимание на цифры по СССР и Восточной Европе. По количеству ученых эта подгруппа в 1988–1989 гг. превосходила и Западную Европу и Северную Америку, а по затратам на НИОКР в 1973 и в 1980 г. была выше первой и чуть ниже второй. Но после прихода к власти в 1985 г. Горбачева-разрушителя эти цифры стремительно пошли вниз.

Необходимо обратить внимание и на цифру 4,1 млн человек — такое количество исследователей было занято работой в области науки и техники в 1989 г. во всем мире. (Напоминаю, что к «исследователям» в контексте НИОКР причисляют ученых, инженеров и технических работников.) В процентном отношении ко всему населению земного шара (1989 г. — 5190 млн чел.) это составляло 0,079 %. В 1940 г. их было всего 100 тыс. (0,004 %), а в 1960 г. — 1 млн (0,033 %). (Зиман такое количество предсказывал к 1970 г.) В 1983 г. только в зоне ОЭСР работало 1 754 430 человек, из них 700 000 — в США.

К приведенным цифрам есть смысл добавить информацию о произведенной продукции, в данном случае «научной литературы». Картина вряд ли изменится, но порядок цифр знать надо. Между 1981 и 1985 г. на 10 индустриальных стран приходилось более 80 % такой литературы, на развивающиеся страны — 5,8 %, из которых 3,7 % — на Азию, 1,1 — на Латинскую Америку, 0,4 — на Африканскую Сахару, 0,6 % — на Средний Восток.




Теперь обратимся к более поздним данным




Совершенно естественно, что проценты процентам рознь: все зависит от масштабов валового внутреннего продукта. Если раскрыть эти проценты, то получится, что в 2004 г. 25 стран ЕС потратили на НИОКР около 200 млрд евро, США — 250 млрд, Япония — 120 млрд евро. Расходы других значимых стран составляли (в 2003 г.): у Китая — 16 млрд евро, у Германии — 55 млрд, у Великобритании -30 млрд, у Франции — 36 млрд, у России — 5 млрд евро.




Ист.: OECD. Main Science and Technology Indicators, April 2008.

По затратам на развитие НИОКР Россия находится за пределами двадцатки первых стран и значительно уступает по объемам структурообразующим государствам. Это количественная сторона. Качественная сторона связана с деградацией самих ученых, звания и степени очень многих из которых «добыты» очень сомнительными способами (эта тема здесь не затрагивается).

А теперь есть смысл привести последние данные, относящиеся к нашей теме, опубликованные в сборнике под названием «The Gobal Competitiveness Report 2009–2010» (2009 World Economic Forum).

Для начала общий Индекс глобальной конкуренции. Россия в 2009–2010 г. заняла 63 место из 133 государств, скатившись с 51 места в предыдущем году. По затратам на образование — 86 место, по качеству образовательной системы — 56 место, по способностям к инновациям — 42 место, качеству научно-исследовательских институтов — 42 место, по затратам компаний на НИОКР — 46 место, по сотрудничеству университетов с промышленностью в области НИОКР — 48 место, по закупкам правительством высоких технологий — 69 место, по внедрению патентов — 44 место.

Хочу особо подчеркнуть, что впереди России по всем указанным индикаторам являются не только развитые страны Европы, США, но и большинство стран Восточной Азии (Япония, Китай, Южная Корея, Гонконг, Тайвань, Малайзия, Индонезия), Индия, Бразилия, Коста-Рика и другие государства, ранее никогда не демонстрировавшие успехи в науке и технике.

И еще один ряд цифр, демонстрирующий положение России в науке. В 2008 г. Россией было опубликовано 27,6 тыс. научных статей в научных журналах. В Индии — 38,4 тыс., в Бразилии — 30 тыс., в Китае — 112,3 тыс., а в США — 332, 9 тыс. статей. Потрясает же, однако, не столько отставание России от названных государств, а то, что в 1990 г. Россия опубликовала то же самое количество статей, что и в 2008 г., в то время как у Индии это количество увеличилось приблизительно в два раза, у Бразилии в 8 раз, у Китая — почти в 14 раз. (The Economist, A special report of managing information, Fembruar 27th 2010, p. 18.)

Занимая столь «впечатляющие» позиции в мире, можно ли всерьез мечтать о «чуде», о каком-то прорыве в «модернизацию» всего общества. Видимо, можно, если жить в России «за кремлевской стеной». И при этом грозить «шведу», в нынешней ситуации — США, что мы вас не только догоним, но и перегоним. Одно дело, когда такая «угроза» раздается от национал-патриотов, другое — слышать это от ученых. Почему-то им почти невозможно признать, что американцы по затратам на науку и технику занимают лидирующее положение, причем с большим отрывом от других не менее развитых стран. Показательной стороной их успеха является и такой индикатор, как количество Нобелевских лауреатов.

Количество лауреатов в разных странах за 1901 — 2007 гг.








Хотя в процедуре и системе присуждения этой премии существует достаточно много изъянов, тем не менее пока она является самым важным индикатором признания заслуг, в данном случае именно ученого.

Обычно некоторые страны и их представители часто сетуют на то, что США крадут чужие мозги, заманивает выгодными условиями работы и высокой зарплатой. И вообще-де основной контингент американских ученых это не американцы, а иммигранты. Действительно, половина американских физиков, лауреатов Нобелевской премии за последние семь лет были рождены за границей. А половина ученых со степенью PHD (эквивалент кандидатской степени в России), работающих в США, иммигранты. Непонятно только, что это меняет? Это всего лишь значит, что американское государство создает благоприятные условия для научной работы. И удачное сманивание «мозгов» является как раз сильной стороной американской политики. Следствием такой политики является и то, что США не только находятся на первом месте по инвестициям в НИОКР, по «завоеванию» Нобелевских премий, но занимают первое место и по регистрации

патентов, и по количеству образованных рабочих.

Из приведенных материалов должно быть ясно всего лишь одно: не только нынешние российские руководители, но и научные сотрудники не в состоянии объективно оценить место российской науки в мире. Я не говорю об исключениях. Я говорю о массовом явлении. На основе же иллюзий, самообмана невозможно решать насущные проблемы страны, невозможно даже осознать эти проблемы. Что постоянно подтверждается практикой внутренней и внешней политики современной капиталистической России.

1 июля 2008 г., февраль 2009 г.




АКАДЕМИК ТИТАРЕНКО — «ЛЫСЕНКО» ВОСТОКОВЕДЕНИЯ


Политкорректность запрещает называть козла козлом.

Результат — все козлы думают, что они львы.




На Западе уже давно некоторые ученые бьют в колокола в связи с деградацией общественной науки. Этот процесс охватил весь капиталистический мир, что естественно. Наука вскрывает истины, объективные явления, а это современному капитализму ни к чему. На интуитивном уровне он уже понимает свою историческую обреченность, но стремится заблокировать все работы, которые эту обреченность доказывают научно.

В России же, сделавшей в конце прошлого века ставку на обреченный капитализм, процесс деградации науки принял такие масштабы, что те работы, которые выходят из-под пера современных «ученых», вряд ли вообще можно называть наукой. Прежде всего имею в виду «науку» официальных учреждений в рамках Российской академии наук — РАН. (За ее пределами еще можно встретить ученых общественного профиля.) Об этом мне неоднократно приходилось писать[17 - Мне приходилось писать и о деградации «советской науки» (см.: Алиев Р.Ш.-А. Власть и наука, или как аукнется, так и откликнется. — Пульс реформ (юристы и политологи размышляют). М.: Прогресс, 1989, сс. 109–131.]. Контраргументы: «как же так, сколько у нас академиков, член-корреспондентов, докторов» и т. д. говорят лишь о том, что люди, отстаивающие честь отечественной науки, даже не понимают разницы между наукой и ненаукой. Это касается и самих «ученых», судя по их оценкам отечественной науки по сравнению с мировым уровнем. Подобное непонимание вынуждает меня вновь вернуться к данной теме на примере академика М. Титаренко. Конечно, я мог бы взять в качестве примера любую другую работу, скажем, американского ученого. Но, поскольку русский читатель не всегда знаком с западной литературой, беру работу конкретного россиянина, имея в виду еще три другие причины. Во-первых, он пишет на темы, которыми я сам занимался несколько десятков лет. Во-вторых, он является директором Института Дальнего Востока (ИДВ) РАН, тем самым оказывая влияние на научный уровень всего Института. Наконец, в-третьих, и это самое главное. Мне совершенно случайно попала в руки его книга «Геополитическое значение Дальнего Востока. Россия, Китай и другие страны Азии» (Москва: Памятники исторической мысли, 2008. - 624 с.), в аннотации к которой написано, что это «новый фундаментальный труд академика РАН М.Л. Титаренко…». С такой формулировкой согласен и сам автор, который в Предисловии пишет: «Предлагаемый читателям труд.» (с. 8). И что в нем он затрагивает комплекс «новых вопросов теории международных отношений в условиях глобализации» (с.11).

Я бы не стал трогать именно этого академика (мог бы для примера взять, скажем, книги академика Е.М. Примакова), если бы в аннотации не были написаны слова «фундаментальный труд». На самом деле это сборник статей и докладов на конференциях, о чем сам автор неоднократно проговаривается на страницах своего «труда» (напр., см. с. 99). Проблема же заключается в том, что и сам автор, и те, кто готовил ему этот опус, т. е. сотрудники Института, уверены, что они действительно написали «научный труд». Причем здесь сотрудники? Да при том, что будучи директором Института, Титаренко физически не смог бы сам написать такое количество страниц вследствие загруженности бюрократической работой и постоянных разъездов на международные конференции. Сосредоточиться в таком статусе именно на «научном труде» просто невозможно. Это я знаю по опыту других директоров и по собственному.

Выдает Титаренко свое неавторсто и ссылками на англоязычную литературу, которую он в принципе не мог бы одолеть из-за незнания английского языка. Неслучайно на международные конференции он постоянно возит с собой переводчицу.

Причем он сам подтверждает мое предположение часто употребляемым местоимением «мы»: «мы считаем», «мы полагаем», «на наш взгляд» и т. д. Я понимаю, что «мычание» является общепринятой традицией в так называемой научной литературе в России, от которой американцы уже давно отказались. Но в данном случае уверен, что это — действительно «мы». И поэтому «авторская» благодарность в адрес помощников (Шабалин В.И., Демченко М.В., Уянаев С.В., Ганшин В.Г., Сафронова Е.И., Румянцев Е.Н.) носит совершенно искренний характер.

Как бы то ни было, сам Титаренко, и, полагаю, его, назовем помягче, «соавторы» искренне рассматривают этот сборник статей и докладов в качестве «научного труда». Для обывателей же достаточно самого звания — «академик». Многие просто не понимают, что звание «академик» крайне редко имеет отношение к науке. В настоящее время даже степени доктора, кандидата наук потеряли свое научное значение: с одной стороны, из-за легкой их «покупаемости», с другой — просто из-за общей деградации научного уровня. Мне через Интернет попался автореферат докторской диссертации А.В. Семина по японо-китайским отношениям за 1991–2007 гг., которая, кстати, «выполнялась» именно в ИДВ. В советское время по двусторонним отношениям обычно писались диссертации на соискание степени кандидата наук, причем со значительно большим лагом времени. Докторская же предполагала более широкую тему с нерешенными или спорными проблемами. Звания же академика и член-кора были и остались номенклатурными единицами, которые чаще всего достаются директорам или зам. директоров институтов. Или — по утвержденным квотам для районов Сибири и Дальнего Востока. А в настоящее время и за нужные связи и деньги — система, которая стала укореняться в нынешнее капиталистическое время.




Некоторые признаки науки


Для начала несколько слов о признаках науки в контексте сборника Титаренко.

Во-первых. Титаренко пишет, если воспользоваться терминологией Томаса Куна, в рамках «старой парадигмы». Так, он использует старый терминологический аппарат, причем уже опровергнутый практикой. Скажем, слово «Азиатско-Тихоокеанский регион», к которому я еще вернусь. Старая парадигма проявляется и в постоянных ссылках (как в советские времен) на руководителей государства (в данном случае — на Путина и Медведева: сс. 13, 19, 24 и т. д.). Академик, очевидно, не понимает, что высказывания и декларации руководителей имеют или политическую подоплеку, или отражают их полную неграмотность, что особенно характерно для нынешнего «тандема». Старая парадигма продолжает определять его манеру перечислять «важные визиты» руководителей в ту или иную страну, описание которых съело немалое количество страниц. Это же просто детский лепет, имея в виду, что подавляющее большинство визитов на самом деле сводятся к «профукиванию» государственных денег, поскольку они за крайне редким исключением не дают никакой отдачи. Настоящий ученый, наоборот, подсчитал бы, какой ущерб наносят эти бесконечные визиты казне государства и его гражданам как налогоплательщикам.

Во-вторых. Научный труд строится на понятийном аппарате, а не на словесах или даже терминах. Таковой у него отсутствует полностью. И поэтому неудивительно, что он не понимает даже таких часто употребляемых им терминов, как «интеграция» и «глобализация». Я уже не говорю о таких ключевых понятиях, как «полюс» или «центр силы». Хочу отметить, что среди востоковедов (в данном случае я имею в виду японоведов и китаеведов) я не встречал ни одного исследователя, работы которого бы строились на основе четкого понятийного лексикона[18 - Я знаю только одного японоведа, разбирающегося в теории МО, да и тот ныне просвещает японцев, как забрать у России Курильские острова.].

В-третьих. Академик пишет об экономических взаимоотношениях между странами Дальнего Востока, в частности между КНР и Россией. И при этом ни разу не приводит ни одной статистической таблицы, из которой явствовала бы динамика этих отношений, скажем, с момента перехода России на капрельсы. Хотя какие-то цифры есть, но они разбросаны по всему тексту. Без обширной статистики, которая позволяет проследить определенные закономерности, не может быть «фундаментального труда», а может быть только чисто журналистские описания этих взаимоотношений.

В-четвертых. Когда ученый постоянно пишет «с одной стороны», «с другой стороны», это означает, что он не разобрался в предмете. У любого явления «сторон» бесконечное множество, а истина одна. Можно ли представить, чтобы при формулировке какой-либо закономерности, было сказано: с одной стороны, 2+2=4, а с другой — 2+2=5? (Такое может быть, но тогда надо оговаривать и другую систему координат.) В этом же контексте назойливые фразы «в последнее время» что-то стало актуальным или какие-то явления «проходят стадию значительных изменений» достойны аспирантов, которые только начинают свою научную деятельность. Им всегда кажется, что все началось с того момента, когда они коснулись какой-то темы. Но для академика писать в «последнее время» о том, что было и 10, и 20, и 30 лет назад, просто непристойно.

В-пятых. Две трети книги — это повтор одних и тех же «идей», что как раз и свидетельствует: книга эта представляет собой в основном сборник выступлений на конференциях.

В-шестых. В этом «труде» не выведено ни одной закономерности, не говоря уж о законе/законах. В фундаментальных трудах открываются «всеобщие» законы и их сопряженности с «особенным» и «частным». В политэкономии такими трудами являлись труды А. Смита, Д. Рикардо, К. Маркса; ближе к нашему времени — А. Маршалла, еще ближе — Й. Шумпетера, Дж. Кейнса и др. С выведенными ими законами можно соглашаться или нет, но все они имели именно научный характер, поскольку отражали те или иные стороны истины. Среди международников XX века тоже было немало ученых. Для примера назову некоторых американцев: Г. Моргентау, Дж. Модельски, К. Холсти (канадец), К. Уолц и др. А среди русских, точнее, советских, ученых я выделил бы Э. А. Позднякова. С их «закономерностями» можно не соглашаться, но о них можно спорить на языке науки.

«Труд» же Титаренко и К° не дает такой возможности. Что вполне естественно, поскольку на самом деле он является пропагандой политических лозунгов и устаревших рекомендаций, что надо делать. «Научная» же часть текста по своему словоблудию напоминает журналистскую трепотню о том о сём.

А поскольку к науке сей труд не имеет отношения, то его выводы, предложения также не имеют научного содержания. Что я и постараюсь доказать уже на конкретных примерах.

Сразу же предупреждаю читателей: мне придется обильно цитировать автора. Иначе мне могут не поверить, что такое можно написать.




О ключевых понятиях и категориях


Выше я отметил, что одним из признаков научного исследования является использование четкого понятийного аппарата. Иначе будет непонятно, о чем пишет человек. Без определения, скажем, слова «демократия», каждый под ним будет понимать все что угодно. Неслучайно все великие философы постоянно напоминали о необходимости определять ключевые слова, которыми пользуются в исследованиях. М. Титаренко, хотя по образованию и философ, видимо, не встречался с подобным требованием. В результате полное непонимание таких понятий, как «интеграция», «сила», «цивилизация», «АТР». Я даже не уверен, что он различает термины: «понятие» и «категория». Начну с ключевых экономических понятий, которыми он пользуется чуть ли не на каждой странице.

Интеграция, интернационализация и глобализация


Академик постоянно пишет об интеграции в «АТР» и о необходимости России войти в это интеграционное поле. Одна из его главок так и называется: «Россия и Китай на интеграционном поле АТР: опыт и перспективы взаимодействия» (с. 356). (К термину «АТР», повторяю, я еще вернусь.)

Как можно находиться в «интеграционном» поле, когда там, в несуществующем «АТР», отсутствует «интеграция»? Можно, конечно, но только в научном бреду, не понимая разницы между «интеграцией», «интернационализацией» и «глобализацией».

Вот еще одна глупость. Пишет: «КНР становится инициатором большинства интеграционных формирований в Восточной Азии, бросая вызов Японии, которая традиционно считалась лидером интеграционных процессов в этом регионе» (с.18). У академика получается, что в Восточной Азии множество «интеграционных формирований». Сколько же? Где они? И сопутствующий вопрос: что, руководители КНР и Японии сознательно инициируют такие формирования? Неужели сей фундаменталист не понимает, что интеграция — это объективный процесс, вылупляющийся из другого экономического процесса, который называется «интернационализацией»?

Пассажи о «двух моделях» глобализации, сопрягаемые им с «цивилизациями» (сс.55–56) даже бессмысленно приводить именно из-за отсутствия в них какого-нибудь научного содержания. И главным образом из-за того, что Титаренко не понимает экономической сути употребляемых им слов (см. также с.356).

Разница же объяснена в сотнях книг, посвященных мировой экономике. Коротко, эти термины на понятийном уровне означают следующее.

Мотивом интернационализации является доступ к рынкам торговли и приложения капиталов; сутью интеграции является формирование тесно переплетенных экономических анклавов, т. е. соединение всех циклов экономической деятельности в единое целое; глобализация — распространение финансово-инвестиционной и информационной деятельности на весь мир в стремлении взять его под контроль.

В экономическом смысле в мире существует только один «интегрированный» район — это Европейское сообщество. (Титаренко называет «интеграционной группировкой» еще и СВА /с. 380/.) Даже НАФТА не является интегрированным блоком из-за фактически неинтегрированных отношений между Канадой и Мексикой и даже Мексикой и США. За исключением Западной Европы в мире нет ни одного района, где бы существовал интеграционный анклав.

Допустим, ученый не согласен с такими определениями. Тогда он обязан оговорить, что, да, есть такие-то определения этих ключевых терминов, но я с ними не согласен. И хотя специально этими вещами не занимался, предлагаю свои определения этих терминов или использую их в интерпретации такого-то или такого-то ученого. И тогда будет понятно, о чем ведет речь автор. О чем же говорит Титаренко, не ясно, поскольку смысл упомянутых терминов кардинально расходится с пониманием этих слов экономистами, по крайней мере западными. Хотя, возможно, для русских такие «пустяки» и не имеют никакого значения. Среди русских я знаю только одного экономиста, который четко разбирается в этих терминах. Это — д.э.н. А.Д. Бородаевский.

То, что Титаренко не понимает сути термина «интеграция» свидетельствует и такой его пассаж: «… рано или поздно Америке придется столкнуться с высокоинтегрированным рынком стран Восточной Азии, где ключевую роль будет играть Пекин» (с.19).

Академик не понимает, что в интегрированном рынке нет ключевой фигуры, поскольку интеграция — это сплав всех без центра. Кто в Европейском экономическом пространстве является «ключевой» фигурой? Германия? Франция? Великобритания? Все они ключевые, именно поэтому регулируется этот анклав «коллективно» на основе всяческих институциональных механизмов. Другое дело, можно сказать, что вокруг Китая закручивается интеграционное поле, которое, возможно, приведет к образованию «интеграционного пространства» в Восточной Азии. Но и это утверждение необходимо было бы подтвердить большим количеством статистического материала, в противном случае это было бы пустым утверждением.

Комплексная мощь, или сапоги всмятку


Титаренко сообщает, что под руководством чл. — корр. РАН, профессора Б.Н. Кузыки разработана методология прогнозирования, которая дает возможность на основе понятия комплексной мощи подсчитать мощь не только Китая, но и любого другого государства (с. 44). Что они и сделали усилиями двух институтов (ИДВ и Институт экономических стратегий РАН, директором которого как раз и является Б.Н. Кузык).

Для начала следует упомянуть, что термином «комплексная мощь» (с прибавлением слова «государственная») китайские руководители пользуются как минимум лет десять, т. е. до «разработки» упомянутой методологии. На самом деле то, что эти два ученых обозначили в качестве «комплексной мощи», никакого отношения к «мощи» не имеет. Поскольку они просто представили набор явлений, которые не поддаются «подсчету». Они в «комплексную мощь» ввели девять параметров: управление, территория, природные ресурсы, население, экономика, культура и религия, наука и образование, вооруженные силы, внешняя политика. Спрашивается: как можно подсчитать мощь «религии» и «культуры»? Являются ли обширная территория или громадное население элементами мощи? На основе каких единиц можно подсчитать мощь «управления»? Чем определяется мощь «внешней политики»? И т. д. Можно ли через какие-либо количественные параметры соединить «управление» и «религию» или «политику» и «экономику»? Это все равно что подсчитать «мощь» петуха через количество яиц, снесенных курицей, c «политикой» петуха в отношении курицы.

В качестве иллюстрации подсчета мощи Титаренко приводит расчеты китайского экономиста Ху Аньгана, в соответствии с которыми:

— китайский показатель комплексной государственной мощи (КГМ) вырос до 7.8 %, что ставит КНР на 2-место в мире. По оценкам китайских экспертов, разница в комплексной государственной мощи Китая и США неуклонно сокращается: если в 1980 г. КГМ КНР составляла только 1/5 от американской, в 1995 г. — 1/4, то в 1998 г. этот показатель вырос до 1/3, а сейчас и того более. Согласно этим же оценкам, ныне Японии принадлежит 3-е место, хотя показатели ее совокупного потенциала лишь немного уступают китайским. На 4-м месте находится Индия — 4,36 % мировой мощи. Россия оказывается по соответствующим показателям на 5-м месте. К началу XXI века соотношение российского и китайского потенциалов составило примерно 1:3 (с.239).

Такое ощущение, что китайские эксперты «украли» методику подсчета у Титаренко и Кузыки, либо в Китае тоже имеет место быть «титаренковщина». Совершенно очевидно, что вся эта «комплексность» подсчитывалась на основе экономического потенциала, скорее всего ВВП, скорректированного на население и территорию. Иначе, каким образом эти ученые могут доказать, что Индия находится на 4-м месте, а Германия, судя по методике их подсчета, на каком-нибудь 10–15-м? Не исключаю, возможно, за счет того, что религиозный фактор — индуизм в Индии и православие в России — по своей «мощи» побивает протестантство в Германии.

Эти два мудреца, видимо, не знают, что такого типа «оригинальные» подсчеты несколько десятков лет назад в США предлагали американские теоретики супруги Гарольд и Маргарет Спрут, Рэй Клайн и многие другие. Никто ничего подсчитать не мог. Похожие на приведенные выше подходы не могли быть плодотворными в принципе, поскольку не были выработаны критерии подсчета. Для того же чтобы их выработать, поначалу надо разграничить на понятийном уровне термины «мощь» и «сила», определить единицы измерения каждого из этих понятий, а затем критерии эффективности их действий. То же, что предложено Титаренко и Кузыкой (в изложении первого), — это устаревший хлам, давно уже отвергнутый серьезными учеными. Их болтовня на эту тему годится только для журналистов или политиков, далеких от науки. Или для такого вывода, который вытекает из комплексного исследования мощи Китая и России, проделанного двумя институтами. Этот вывод таков: «Стратегия решения задач мирного развития и подъема как Китая, так и России при адекватном понимании важнейших внутренних факторов такого развития в глобализирующемся мире требует координации и долговременного сотрудничества на основе стратегии соразвития» (с. 386; выделено Титаренко).

Сколько же надо было затратить денег, чтобы родить такую «мышь»?

О цивилизации и культуре


В данном «труде» много пишется о цивилизации и культуре, в частности в главе «Россия и Китай в межцивилизационном диалоге». На самих этих понятиях академик решил остановиться подробнее. В отношении цивилизации он процитировал известного американского социолога П. Сорокина (русский патриот сразу же напомнит, что он из «русских»), который, дескать, развил теорию Н.Я. Данилевского о культурно-исторических типах как основе локальных цивилизаций (с. 54). Из последующих рассуждений видно, что Титаренко как бы соглашается с формулировками Сорокина. Посмотрим, как американский социолог определил это понятие. Вот эта цитата:

В безграничном «океане» социокультурных явлений существуют крупные культурные системы, иначе называемые культурными суперсистемами или же цивилизациями, которые функционируют и как реальное единство. Они не совпадают с государством, нацией или любой другой социальной группой. Обычно границы этой культурной сущности перекрывают географические границы национальных, политических или религиозных единиц (с. 54; выделено мною. — О.А.).

Из этой цитаты очевидно, что, по Сорокину, термин «цивилизация» синонимичен термину «культура». Другими словами, он не разделил эти понятия, а следовательно, не определил ни одно из них, поэтому они в научном смысле просто неоперабельны.

Далее Титаренко пишет: «По Данилевскому, Гумилеву и Тойнби, век цивилизации насчитывает около двух тысяч лет. Исключение составляет китайская цивилизация — более 5 тыс. лет непрерывной истории» (с. 54).

Очень хорошо. Только где, в каком месте какого произведения названные ученые дали определения «цивилизации». В работах, названных авторитетов, включая Арнольда Тойнби, я такого определения нигде не встречал, а встречал те же самые описания, в которых слово «цивилизация» перемежается со словом «культура».

И между прочим сам же Титаренко через несколько страниц пишет: «Такое положение дел отражается и на понимании категории[19 - Вот свидетельство того, что философ не понимает разницы между категорией и понятием. В данном случае речь идет о понятии.] «цивилизация», определяемой через культуру. Цивилизацию называют «культурой в широком смысле слова», «культурной целостностью», «собиранием культурных характеристик и феноменов», «культурой городов» «судьбой культуры» и т. д. В результате возникает такое многообразие определений цивилизации, которые не углубляют и не дополняют друг друга, а вносят сумятицу и путаницу в теорию и практику» (с.105). И здесь я с ним не могу не согласиться.

А вот далее начинается «курьез». Академик пишет:

Как представляется, решение этой проблемы в значительной степени может быть облегчено путем выявления ключевого принципообразующего подхода в восточных культурах, например, в китайской цивилизации — принцип Дао, индийской — Ом, западноевропейской — Логос или русской — Глагол. Такой метод определения культур и цивилизаций берет за основу структурно-функциональный архетип цивилизации (с. 105; выделено мною. — О.А.).

Человек только что критиковал смешение терминов «цивилизация» и «культура» и тут же сам предлагает подход, который не дает различия между этими терминами, т. е. не выводит их на понятийный уровень.

Можно, конечно, оспорить и сам метод из-за его неадекватности для формулирования названных еще-не-понятийных-терминов. Первые два принципа (Дао и ОМ/Аум) берутся из философско-религиозных представлений, второй — из типа мышления европейцев как мышления рационального, последний, явно взятый из стихотворения Пушкина «Пророк» («глаголом жги сердца людей»), видимо, должно означать. черт-те что. Но дадим слово евразийцу и космисту, доктору философских наук Анатолию Лукьянову, у которого, не исключаю, и списан вышеприведенный «метод» академика Титаренко. Вот что пишет на сайте «Мир России» в статье «Росс и Дао» (в 2004 г.) профессор Лукьянов: «Глагол — это и есть то значение, которое вкладывается в слово Росс, и в этом значении архетип Росса уравнивается с архетипами Дао, Логоса и Ом, которые тоже имеют основное значение глагола (слово, глагол, говорить, глаголить). Пророк Пушкин отправился глаголом поднимать этническую духовность, а нам же остается только верно внимать и распознавать в его виршах песнь Росса».

Хотя из пассажа этого евразийца я ничего не понял, но сейчас речь не о «глаголах и существительных». Здесь важно только подчеркнуть, что академик, не разобравшись в этих важных понятиях, в последующем, будет писать о том, как цивилизации должны взаимодополнять и дружить, особенно русская цивилизация с китайской. К этому еще следует добавить, что он просто не владеет методикой определения понятий, что свидетельствует о том, что труд Гегеля «Наука логики» ему незнаком. Хотя, не исключаю, что Гегеля он и проходил во время учебы в университетах. Но не «прошел».

А теперь мне придется обратиться к одному важному термину, который имеет не только теоретическое, но и практическое значение.

О несуществующем Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР)


Я имею в виду пресловутый термин «АТР», которым продолжают оперировать некоторые ученые старой парадигмы. В одной из своих монографий («АТР: мифы, иллюзии и реальность». М.: Флинта Наука, 1997) мне пришлось подробно доказывать, что АТР в качестве политического или политико-экономического региона не существует. Никто из употребляющих этот термин не смог выдвинуть критерий для обоснования целостности данного региона. В результате разброс «мнений» о количестве стран, входящих в АТР, варьировался от 15 до 61. После этого говорить о том, что на этот регион приходится 40 или 60 % мировой экономики, просто бессмысленно. На основе ложного термина строились различные концепции и доктрины типа «Тихоокеанского сообщества» или что к началу XXI века АТР станет центральным в мировой политике. В рамках этих концепций провалились все инициативы о «безопасности» региона, в первую очередь советские инициативы, предлагавшиеся в период правления Горбачева. Это естественно, поскольку все они строились на ложных парадигмах об «АТР».

Титаренко же, как и многие его коллеги востоковеды, продолжает талдычить об этом «АТР». Академик пишет: «В настоящее время АТР превращается в самый мощный центр мирового экономического и культурного развития.» (с.14). («В настоящее время» у него было и 20 и 30 лет назад.) В другом месте пишет: «Процесс возвышения и рост международного влияния Китая, движение в сторону превращения его в новую сверхдержаву совпадает с процессом перемещения центра силы в мировой системе с Атлантики в Азиатско-Тихоокеанский регион» (с.156). Помимо того, что человек не понимает, что такое «центр силы», он продолжает повторять фразу, которая «АТР»-говорунами балабонится уже лет 30.

Титаренко умудряется в этот самый «АТР» загнать Индию и Пакистан (с.16), которые, исходя из его логики, расположены в зоне не Индийского, а Тихого океана. Туда же он вкатил и страны Центральной Азии.

В одном месте, в сноске, он пытается определить слово Восточная Азия (Тихоокеанская Азия). Оба термина, судя по структуре их расположения, являются синонимами. И оказывается это вот что такое: «Под данным термином подразумевается так называемая Большая Восточная Азия, включающая Северо-Восточную (Дальний Восток РФ, МНР, КНДР, КР, Китай, Японию) и Юго-Восточную Азию (Индокитай, Малайский архипелаг) (с.14). (Про «Малую Восточную Азию» — ни слова.)

Спрашивается, каким образом, если говорить об «Индокитае», Мьянма, расположенная в зоне Индийского океана, входит в Тихоокеанскую Азию. Точно так же, как и Индонезия, немалая часть которой обращена к Индийскому океану. Их можно было бы с тем же основанием отнести к Индийской Азии (если уж за основу берется принцип океана).

А вот как он делит «АТР» по экономическому принципу. «Как известно, в Азиатско-Тихоокеанском регионе действуют три основных центра экономического притяжения: 1) Япония и Южная Корея; 2) «Большой Китай» — КНР, включая Гонконг, Тайвань; с ним тесно взаимодействует Сингапур; 3) группа стран АСЕАН» (с.27). Помимо того, что с экономической точки зрения эта фраза неверна (слово «притяжение» абсолютно бессмысленно), почему их надо подвязывать под «Тихоокеанский» регион, когда все они «действуют» практически без всякого Тихого океана, через моря, закрытыми территориями этих стран. Фактически речь идет в большинстве случае о странах именно Восточной Азии, состоящей из СВА и ЮВА.

Многие в «АТР» включают и страны Американских континентов (Канаду, Мексику, Чили и др). А одна японистка (Н. Стапран) умудрилась туда весьма своеобразным образом впихнуть даже Европу. Титаренко же постоянно говорит о странах Восточной Азии, из политических соображений впихивая туда и Индию с Пакистаном.

Некоторым читателям может показаться, что разговор на эту тему не имеет смысла: дескать, какая разница, как называть регион. Вроде бы и так ясно, о чем идет речь. Это абсолютно неверно. Если у вас нет научного обоснования региона, который нечто аморфное делает целостностью, то у вас не может быть продуктивной политики, поскольку целостность (и в данном случае уместным будет слово «интегрированность») требует одного типа политики, размытость — другого типа. Повторяю, в свое время японская доктрина «Тихоокеанского сообщества» не была реализована по простой причине: все запутались, какие страны относятся к Тихому океану. Кого брать, кого нет в это Сообщество. Сам же термин был придуман американцами из чисто геостратегических антисоветских мотивов: в связи с попыткой создать широкий антисоветский (а потенциально и антикитайский) альянс из как можно большего количества государств Азии и Тихого океана. Военно-политические мотивы исчезли, а термин остался для обозначения другой политико-экономической структуры. Это классический пример подтверждения теории Куна о старых парадигмах. Они умирают только с исчезновением тех, кто их сконструировал. Следует обратить внимание, что специалисты по Дальнему Востоку в США и даже молодые исследователи в России стали реже прибегать к этому ложному термину. Но нашему академику на такие мелочи наплевать. Он же занимается «фундаментальными» вещами.




Доморощенное евразийство, или бред сумасшедшего


Одной из таких фундаментальных вещей является концепция или, бери выше, доктрина «евразийства», с которой Титаренко носится с маниакальным упорством уже лет десять. В свое время в монографии «Двадцать первый век: мир без России» (Москва: Альянс, 2001) мне уже приходилось давать отпор этой бредятине, но она продолжает процветать на фоне продолжающегося развала России. Вообще-то Россия действительно уникальная страна. Чем больше она деградирует, тем более глобальные планы по мироустройству и внедрения русской цивилизаторской миссии на мировой арене проталкиваются национал-патриотами.

Ни в предыдущих работах, ни в нынешней у Титаренко нет обоснований, почему русские люди должны быть «евразийцами». Только потому что территория России находится в географическом пространстве Европы и Азии? Австралийцам почему-то в голову не придет называть себя «тихоокеанийцами» из-за того, что их территория на Севере омывается водами Тихого океана. На что уж турки, которые рвутся в ЕС и упираются носом в Европу, и то не называют себя евразийцами. Короче, никаких оснований превращаться русским в евразийцев нет, кроме политических, которые, по предположению, могут позволить России наконец-то занять «достойное место в мире». Итак, чистая политика. Допустим. Каковы же цели и задачи «евразийцев»? Академик вещает:

Поскольку Россия выступает своеобразным географическим и геополитическим мостом между цивилизациями Европы и Востока (прежде всего Северо-Восточной Азии), для нее овладение знаниями о традиционных культурах ее азиатских соседей — главная предпосылка конструктивного участия в межцивилизационном диалоге и важнейшее условие культурной самоидентификации. Это выдвигает важнейшую задачу разработки новой методологии межцивилизационного общения. Такой методологией, на мой взгляд, может быть идеология нового евразийства, которая органически сочетает ценности русской и европейской философий, русской и европейской цивилизаций и систем мышления стран Востока (с.84).

Методологически и идейно эта перекличка основывается на том, что евразийство рассматривает мировую культуру как симфонию равноправных и равноценных культур, отношения между которыми строятся по горизонтали на основе взаимовлияния, взаимной учебы, соразвития и сопроцветания (с.91).

К «мосту» я еще вернусь. Для начала о «симфонии» культур. И особенно о «соразвитии» (почему-то хочется это слово заменить словом «соитие») и «сопроцветании». Последние слова у него используются постоянно на протяжении всего «труда», в конечном счете став словами-паразитами. Академик, видимо, свалился с Луны или никогда не изучал мировой истории, редкие периоды в которой проходили без войн, когда одна культура била другую хоть по горизонтали, хоть по вертикали. В результате вместо «соразвития», не говоря уж о «сопроцветании», происходило уничтожение одних и развитие и процветание (без «со») других. Уничтожались государства, империи, культуры, цивилизации. Хотя бы авторы этих пассажей почитали книжки про Кортеса и Писарро, как они создавали «симфонию культур» с майя и инками. Или как нынешние американцы и афганцы с иракцами «взаимовлияют» на культуры друг друга.

Равноправие культур!? Неужели господин академик всерьез считает, что культура бушменов «равноправна» культуре китайцев, японцев или англичан? Давайте тогда «сравноценим» культуру папуасов с культурой русских[20 - Правда, к своему величайшему удивлению я обнаружил, что среди 1750 национальностей в России (по последней переписи населения октября 2010 г) есть и такая национальность — папуасы хули (код 1740). Если не верите, см. источник на сайте «Всероссийская перепись населения 2010» (www.perepis-2010.ru). Приложение № 1, в котором указаны все национальности, проживающие в России.], раз уж все равноправны и ценны. Что же это за методология, которая не учитывает ни исторического опыта, ни даже элементарной логики?

Как можно сочетать ценности русской и европейской философии, когда в России (не путать с Советским Союзом) не было ни одного философа, а были одни теологи, все «глубокие мысли» которых в конечном счете сводились к Всевышнему?

Сочетать русскую и европейскую цивилизацию? Тысячу лет не сочеталась, а теперь вдруг засочетаются?

Систему мышления Востока сочетать с западной системой? В этой связи академик сделал и такое открытие. Оказывается: «Китай расположен на евразийском континенте и потому неизбежно участвует в формировании евразийского мировоззрения» (с.115). Я не поверил своим глазам, тут же бросился к глобусу, и тот подтвердил выученный мной еще в пятом классе факт: Китай все-таки с Европой, слава богу, не смыкается (в отличие от России). Ну поверим на слово Титаренко, академик все-таки. С какой же системой мышления нас, европейцев, хотят соединить евразийцы? И здесь Титаренко выступает как китаист, причем весьма профессиональный. Он подробно пересказывает учение Дао и каноны конфуцианства, добавляя к ним мысли древнекитайского философа Мо Ди (по которому академик когда-то защитил кандидатскую диссертацию). Из сочетания Дао, космоса (естественно, «мыслящего»), мудростей Конфуция выстраивается цепочка, ведущая к необычному для Запада умозаключению, выраженному устами древнекитайского философа Ян Чжу: «Среди всего живого самый одухотворенный — человек» (с.106).

Мне уже приходилось давать оценки теории мыслящего «космизма» в книге «Диалектика силы: онтобия» (Москва: Едиториал УРСС, 2005) как абсолютно ненаучной теории русских «вселенцев». Исходя из этой мистической теории, Титаренко и в китайской философии узрел главное действующее лицо Вселенной — человека. И поэтому, дескать: «В условиях политической и экономической интеграции стран Азиатско-Тихоокеанского региона и включения Китая в процесс глобализации национальные духовные ценности китайского Дао могут приобрести тенденцию к перерастанию в общечеловеческие и повлиять на духовную жизнь других народов» (с.115).

Справедливости ради хочу подчеркнуть, что Титаренко весьма профессионально описал идеи китайских философов (заканчивал все-таки философские факультеты в Китае), но, видимо, не изучал философов западных. Судя по всему, ему незнакомо знаменитое изречение Протагора, родившегося, кстати, даже раньше Ян Чжу, которое гласит: «Человек есть мера всех вещей!» Западная философия ничуть не меньше китайской уделяла внимание человеку как венцу природы. И почему идеалистическая школа Дао должна оплодотворять Запад? Здесь своих идеалистов пруд пруди. Достаточно прочитать работы современного китайского (ум. в 1990 гг.) философа Фэн Юланя, у которого, вроде бы, учился и наш академик, чтобы понять, что философские взгляды китайцев и европейцев совпадали на онтологическом уровне. Не особенно пересекаясь. При этом надо подчеркнуть, что ни западные ценности, ни китайские не стали «общечеловеческими». Предполагаю, что для народов Африки, Южной Азии и Латинской Америки и те, и другие как были чужды, так и остались.

Если же говорить о китайской культуре, то и она не очень-то внедряется в культуру западных людей. Несмотря на то что чуть ли не в каждом крупном городе Запада существует Чайна-таун. Я, живя подолгу в Ванкувере, Париже и Нью-Йорке, где проживают большие анклавы китайцев, что-то не замечал влияния китайской культуры ни на Канаду, ни на Францию или Америку (за исключением «влияния» в виде китайской кухни.) Не только я, но и любой культуролог, специально занимающийся проблемами «сочетаемости» культур, подтвердит этот очевидный вывод. Поэтому писать о том, что «духовные ценности Дао» перерастут в общечеловеческие, означает пустую фразу, свидетельствующую о непонимании автором реальностей в мире.

Хотя, думаю, что о Западе в контексте культур Титаренко сболтнул ради целостности своей доктрины «евразийства». На самом деле этот бездуховный Запад академик терпеть не может, что весьма красноречиво продемонстрировано в главе «Фактор США в российско-китайских отношениях» (сс. 322–344). Исключения делаются только в моменты, когда этот гнусный Запад приглашает его на очередную конференцию, в рамках сотрудничества ИДВ, например, со Стэнфордским университетом. Или еще с каким-нибудь. Но это временная слабость. После конференции она проходит.

Другое дело Россия и Восток. Здесь автор делает одно гениальное открытие, боюсь, еще никем не оцененное. Взгляните, до каких глубин он докопался. Читаем:

Открытие подлинного лика этой культуры помогает России совершить акт духовной саморефлексии и высветить ряд азийских черт в собственной духовной культуре. Читатель, может быть, удивится, но, например, гуманизм (человеколюбие) как качество русской духовности первоначально имел широко разветвленные азийские корни. Это положение вытекает из того, что идея человеколюбия и основанные на ней гармония отношений между людьми, гармония человека и окружающего его естественного мира, гармония человека и государства — эти фундаментальные мировоззренческие ценности являются общими и российскому евразийству, и национальным идеологиям наших азиатских соседей. В контексте этого замечательно звучат слова из древнекитайского трактата «Чжун юн» («Следование Середине»): «Человеколюбие — суть человечности (с.116)

С ума сойти! Действительно удивил. Надо же, оказывается, русские и здесь ничего сами не придумали, китайцы до них додумались до человеколюбия. Но зато, открыв это, Россия совершила духовное самоотражение (по-философски, «саморефлексию»). Если бы академик не рассказал нам об этом, мы до сих пор так и витали бы в облаках, мучаясь вопросом: откуда у нас такое вселенское человеколюбие?

У меня такое ощущение, что этот человек впал в нирвану и находится в космическом пространстве, по-моему, в районе туманности Андромеды. Он же космист, им это запросто.

Об оторванности от грешной Земли академика говорит тот факт, что, получается, он не изучал ни истории России, ни истории Китая, которые не подтверждают, что принцип человеколюбия лежал в основе этих государств. В Китае из-за бесконечных внутренних войн столетиями лилась кровь, в России — то же самое. Где там гармония человека и государства?

Вопреки уверениям специалиста по Китаю этой гармонии не было и в XX веке, в том числе и во взаимных отношениях. Ну, как можно писать такую чушь: «Одна из важных черт российско-китайского межцивилизационного диалога в XX веке в основном заключалась во взаимной учебе и сопряжении китайского китаецентризма, русского интернационализма, соборности, всечеловечности, космизма» (с.71).

Во-первых, в XX веке, большая часть которого приходилась на советский период истории России, никакой соборности и тем более космизма не существовало даже как элементов идеологии советской страны. Во-вторых, интернационализм был не «русский», а советский. Академик, видимо, уже забыл это слово. В-третьих, разве этот мудрец не знает, что русские войска в начале XX веке участвовали в подавлении «боксерского восстания»? Что в 1920-е годы китайские милитаристы постоянно угрожали дальневосточным землям СССР? Или в 1960-е годы не было Даманска? Фактически с начала 1960-х годов до середины 1980-х отношения были крайне напряженные. А если исходить из работ сотрудников ИДВ того периода, то они было просто враждебными. Более того, будучи консультантом в аппарате ЦК КПСС по Китаю, Титаренко тоже приложил руку к такому состоянию двусторонних отношений. Вот тебе и космист!

Но как можно докатиться до такой горячки? Пишет: «Русский космизм и китайское учение о Дао и единстве человека, Неба и Земли создают духовно-философскую основу для перехода человеческой культуры в ноосферу, преодоления негативных аспектов одностороннего технократизма западной цивилизации» (с.76). Почему бы не добавить «всей Вселенной»?

На основе приведенных мистических и религиозно-идеалистических построений вряд ли можно перейти в «ноосферу», только — в сумасшедший дом. А написать такое можно только находясь в палате № 6: «Следует специально отметить, что современное российское евразийство — объективный планетарный факт, географическая, гуманитарная и социальная реальность. Россия охватывает части европейского и азиатского пространства и соединяет их в Евразию, она включает в свою сферу элементы европейской и азиатской культур и синтезирует духовную культуру высшего антропокосмического качества» (с.117).

И эти «высшие антропокосмические качества» мы, конечно, наблюдаем ежедневно в России, в которой не проходит дня без убийств, катастроф, тысяч смертей от алкоголя, наркотиков, ДТП и просто болезней. На глазах происходит скукоживание «космистского» народа. Причем, уверяю, чем больше «космизма» внедряется в сознание людей, тем быстрее идет процесс вымирания.

Между прочим, хочу обратить внимание на такое совпадение. Недавно известный холуй Н. Михалков обнародовал свой Манифест, в котором обнаружились такие слова: «Нам свойственно особое сверхнациональное, имперское сознание, которое определяет российское бытие в системе особенных — евразийских — координат. Ритм нашего развития и территория нашей ответственности измеряются континентальными масштабами».

Ну, ладно, этот прохиндей хоть не претендует на звание академика[21 - Михалков, кстати, является академиком Национальной академии кинематографических искусств и наук России (прим. — от Составителя)]. Пока. А ведь аналогичный бред пронизывает всю концепцию евразийства Титаренко. Уважаемый читатель, прошу меня извинить. Не могу удержаться, чтобы не привести еще одну длинную цитату. Потому что редко, где такое можно встретить. Внимайте:

«Новое евразийство выступает восприемником, продолжателем и хранителем великих гуманистических соборных традиций русской культуры. Оно дает возможность преодолеть извечную поляризацию по линиям Восток — Запад, Север — Юг и открывает путь процветанию всех наций на евразийском пространстве. Новое евразийство несет в себе уникальный механизм работы, согласования, соразвития и сопроцветания азийской и европейской культур, который поднимает, оживотворяет и одухотворяет глубокие национальные традиции, раскрывает их истоки, показывает их единство и различие и формирует способы их созвучия» (с.118).

Какой слог! Даже одно слово «оживотворяет» может привести в восторг! И все это пишет человек, называющий себя ученым? Академиком? Слишком скромно. Он еще и Певец всех культур! Можно сказать, — Объединитель! А если по нему, по-титаренковски, то Со-Единитель! И не важно, что он не знает даже географии. Она не «созвучна» его вселенскому умострою. Слишком мелкий камешек. Но очень важный.




Мост между Западом и Востоком или все же между Севером и Югом


С географией у академика явные нелады (почти как у среднего американца). Он с упоением говорит о необходимости для России создать мост между Востоком и Западом, чтобы стать как бы связующим звеном между этими двумя осями.

Вообще-то идея «моста» обуревает всех евразийцев. С давних времен они пишут и говорят о том, что Россия является или должна стать мостом между Западом и Востоком, правда, обычно в экономическом контексте. Имеется в виду, что такая «Трансевразийская магистраль» будет способна конкурировать с морскими путями из Азии в Европу. Об этом без устали твердили и в советские времена. В нынешние капиталистические времена об этом заговорили уже руководители страны. Как-то даже была опубликована статья В. Путина, где он всерьез писал об этом самом мосте[22 - В свое время мне пришлось среагировать на его статью в главке «И снова строим-строим, мы строим «общий дом». в «АТР»» книги «Стратегические контуры Восточной Азии в XXI веке. Россия: ни шагу вперед». Москва: Альянс, 2001, с. 131–135.]. У Титаренко эта тема тоже является «актуальной». Но, как говорится, есть проблемы. Он предлагает «воссоздание и реконструкцию Транссибирского контейнерного моста «Европа-АТР» за счет реконструкции Транссиба и БАМа.» (с.28) и т. д. в типично еслибисткой манере, присущей «россам».

Спрашивается, зачем этот «мост» нужен Азии (тем более «АТР», куда входит, если следовать логике «АТР»-болтунов, чуть ли не половина земного шара)? Таких вопросов академик-еслибист не задает. Он даже не задумывался над тем, что и без этого «моста» некоторые страны Дальнего Востока, например та же Япония или КНР, имеют более тесные экономические связи с Западной Европой, чем расположенная в данной зоне Россия.

Но самое смешное другое: если бы этот мудрец взглянул хотя бы один раз на глобус, то обнаружил бы, что южная часть территории России на Дальнем Востоке (где-то около 43° ю.ш.) граничит с о. Хоккайдо (даже не со всей Японией), а северные части российской территории на Востоке соприкасаются с американской Аляской (это 169° з. д.). Таким образом, в случае строительства такого «моста» с «Европой» могут соединиться только Япония (через о. Хоккайдо) ну и, конечно, жители Аляски, которые, правда, как мне кажется, в Европу не рвутся. Получается, что бесконечные разговоры об этом «мосте», так сказать, «Трансевразийской магистрали» между Западом и Востоком, относятся лишь к одной Японии, поскольку остальным странам Восточной Азии и даже СВА добираться до Европы через этот «мост» значительно затратнее, чем любым другим путем. Это еще без учета безопасности для их товаров, которую нынешняя российская власть просто не сможет обеспечить.

Восточная Азия находится внизу, на Юге, под Россией. И здесь у России есть масса возможностей связать, например, страны Азии Юга с Севером, а лучше всего с Северным полюсом.

В целом же на Востоке России — нет Азии, если, конечно, Аляску не относить к Азии. Хотя, впрочем, если аляскинских алеутов и эскимосов назвать азиатами с «азийскими» корнями, то, возможно и это. А учитывая гнусное поведение американцев во всем мире (о чем не устает напоминать наш академик), их тоже можно принять за азиатских варваров. И тогда, чем черт не шутит, доктрина Титаренко о «мосте» может и заработать.

Построят-не построят экономический «мост» — неизвестно. А вот другой «мост», оказывается, уже существует давно. И это уже не смешно. Это настоящая клиника:

«По своему положению Россия находится на стыке многих крупнейших цивилизаций мира: европейско-германской, американской, греческой, китайской, японской, арабско-исламской, угро-финской, тюркской. Россия сомкнула Восток и Запад на «Оси Истории», задающей циклы формированию и развитию цивилизаций, ей досталась роль связующего звена живого организма евразийского континента. История не раз уже показывала, что от духовного самочувствия России в значительной мере зависит духовное, а вместе с ним интеллектуальное и физическое самочувствие всех континентальных цивилизаций — и тех, в которых духовное превалирует над интеллектуальным и физическим, и тех, в которых интеллектуальное и физическое превалирует над духовным» (с. 116).

Конечно же, при чтении данного пассажа любой «росс» испытывает ни с чем несравнимую гордость. Я никогда не предполагал такого континентально-исторического влияния России, благодаря которому когда-то греки правили чуть ли не всем миром, а затем подключилась и Римская империя. Затем крошечная Португалия под влиянием настроений времен царей Василиев (I и II) и Ивана III захватила чуть ли не полмира. Испания, понятно, учуяла воздействие «духовного самочувствия» Василия III и Ивана IV тоже начала цивилизовать весь мир. Ну и т. д. А феодальная Россия времен Петра I и Екатерины II подвигла на развитие капитализма в этой загнивающей Европе с ее тщедушной европейско-германской цивилизацией. О Китае и Японии можно даже не говорить. Без россов там всякие Токугавы и Мины интеллектуально и физически просто не смогли бы и выжить.

Думаю, что покойный Сапармурат Туркменбаши, написавший гениальное произведение «Рухнама», из которого весь мир узнал, что своему существованию он обязан великому народу — туркменам, прочти он труд Титаренко, перевернулся бы в гробу. Поскольку получается, что не туркмены, а русские создавали «Ось Истории». Да и французы с их сырно-винной цивилизацией умылись бы слезами, если бы узнали об этом «труде». Опасаюсь, что и «материальные» американцы были бы не в восторге. Слава богу, и те и другие, кроме себя, ничего не читают.

Да. Еще полезная информация в этом пассаже. Неожиданно для себя я узнал о такой «крупнейшей цивилизации мира», как угро-финская, после чего я срочно решил увеличить свой словарный запас эстонского языка, который на данный момент состоит из двух матерных фраз, одной нематерной и 10 разрозненных слов.

Выше речь шла о «вселенских» идеях. Теперь пора поговорить о конкретных странах, тем более что о них тоже написано в этом «труде» немало. Прежде всего, конечно, о Китае и России. Начнем с первого.




Китай: социализм и конвергенция


Сразу же хочу отметить, что не специалист по Китаю может почерпнуть немало информации о многих конкретных вещах, касающихся современного положения в этой стране. Академик часто туда ездит на всяческие конференции, да и Институт Дальнего Востока процентов на 80 — китайского профиля. Есть кому снабдить данными, да и что лукавить, написать многие прозаические куски для это «труда». Иначе, какой смысл в директорстве?

Так вот, описывая феноменальные результаты развития нынешнего Китая, академик пытается дать трактовку термина «социализм с китайской спецификой». Эта тема действительно непростая, и она в наибольшей степени требует научного осмысления, поскольку затрагивает сущности современного капитализма и социализма. На Западе в пропаганде она решается довольно просто. Например, в журнале «Экономист», являющемся апологетом либерально-рыночного капитализма, когда вынуждены признавать успехи китайской экономики, упор делают на то, что это происходит за счет рынка капиталистического типа. И что в Китае фактически капитализм, хотя и в несколько своеобразной форме. Когда же вспоминают о «демократии» или о правах человека какого-нибудь диссидента типа получившего Нобелевскую премию мира Лю Сяобо, начинают говорить о социалистической авторитарной системе, которая якобы тормозит развитие Китая. Довольно интересно, что российские «левые» тоже убеждены, что в Китае «капитализм», а правые, в том числе специалисты по Китаю из буржуазного лагеря, — что там социализм (отсюда они часто делают выводы о будущей угрозе Китая интересам России).

А вот как интерпретирует эти явления бывший работник ЦК КПСС. Пишет:






Реальная практика нынешнего китайского руководства свидетельствует о том, что оно идет как бы «на двух ногах». Одна нога — это рыночно-капиталистические отношения, а другая — это социально-ориентированные реформы и подходы. Именно наличие подобного внутреннего противоречия побудило Пекин пойти на замену термина «социализм» или «начальный этап социализма» (они сохраняют свое гражданское право в идеологической культуре общества) близким, более понятным и адекватным реальностям Китая термином сяо кан — «общество малого благоденствия». Это снимает определенные противоречия в восприятии концепции социализма, переживающего начальный этап своего развития (136).





Академик не понимает качественную разницу между термином «социализм» и термином «сяо кан», выдавая их за терминологические синонимы. Хотя на самом деле социализм — это понятийный термин, означающий переходную стадию от капиталистической формации к коммунистической, в то время как сяо кан — это просто слова, обозначающие уровень социально-экономического развития страны. Интерпретируя эти термины в вышеприведенном смысле, Титаренко фактически приписывает руководителям КНР попытку затемнить социальный смысл термина «социализм» экономизированным словом, означающим отказ от социализма. На самом деле руководство КНР не только не отказывается от термина социализм, который зафиксирован в Конституции КНР и во всех партийных документах, но и реально развивает его понятийное содержание на уровне базиса, выделяя его поэтапность через уровень экономического развития.

А «две ноги» на языке марксистов означают базис и надстройку. В толковании Титаренко, его определения «ног» могут подходить для описания любого капиталистического государства, поскольку все они строятся на рыночно-капиталистических отношениях и социально ориентированных подходах. В китайском же варианте действительно в базисе существует как важный фактор (но не единственный) рыночно-капиталистические отношения, но в отличие, например, от стран Западной Европы этот сектор жестко контролируется КПК и подчинен плановому развитию в соответствии с задачами и целями очередной пятилетки. Но более важна другая «нога»: она назевается, господин Титаренко, надстройкой. Надстройка же КНР в настоящее время классически социалистическая со всеми атрибутами и изъянами начальной стадии социализма.

Следующая фраза академика подтверждает, что он совершенно забыл азы марксизма, хотя вроде как выдает себя за сторонника социалистического развития.

Он пишет: «Мы наблюдаем углубление политики конвергенции рыночных, «капиталистических» принципов хозяйствования и принципов социально-ориентированной экономики, нацеленной на поддержание социалистических тенденций. Акцент сделан на защиту интересов широких слоев наемных работников во всех сферах и отраслях экономики — и государственной, и негосударственной, в промышленности, аграрной сфере и в сфере услуг» (с.135).

Из этой фразы вытекает, что у него базис и надстройка «конвергируется». В экономике и политике слово «конвергенция» означает «слияние» (иногда «соединение», «сближение», «сочетание»). Базис и надстройка в принципе не могут конвергироваться без взаимного уничтожения. В других значениях этого слова, например «соединение», они просто теряют свое понятийное содержание. То есть, говоря о процессе конвергенции, этот бывший коммунист фактически говорит об исчезновении и социализма, и капитализма и превращении их в нечто, слово которому он еще не придумал.

В другом пассаже он углубляет тезис о конвергенции. Пишет: «Нынешний опыт Китая — это действительный великий эксперимент всемирного значения, поиск модели конвергентного общества, объединяющего идеи социальной справедливости и экономической эффективности (социалистическая рыночная система).» (с.63).

Этот бывший коммунист, видимо, никогда не читал работ крупнейших конвергенциолистов Запада, таких как У. Ростоу, Дж. Гэлбрейт, Д. Белл (США), О. Флехтхайм (ФРГ), Ж. Фурастье (Франция) с их концепцими постиндустриальных и технотронных обществ, в которых воцарится «общественный баланс» и исчезнут все эти гнусные классовые противоречия. Правда, все эти технотронные иллюзии названных ученых испарились еще в 1970-е годы. Но с начала XXI века им на смену пришли теории «ноосферных» обществ, в которых благодаря науке и технике все будут облагодетельствованы их плодами. Нынешний кризис показал, что эти теории так же не работают, как и предыдущие теории конвергенции.

На самом деле суть теорий конвергенции на идеологическом уровне — это борьба противников социализма с его сторонниками. Разнокачественные формации в принципе не могут ни «объединиться», ни «соединиться», ни «слиться». Какая-то из них в борьбе уничтожается. Яркий пример — Россия. Капитализм уничтожил социализм.

И когда Титаренко пишет о модели «конвергентного общества» в Китае, он фактически извращает суть развития китайского общества, что вполне естественно для человека, который для объяснения сложных общественных процессов прибегает к языку шарлатанов от космизма, к идеализму полурелигиозных философий и к великому русскому еслибизму. Таков умострой академика РАН.

И подтверждает этот вывод ряд его суждений о современной России. Но прежде чем перейти к России, уместно показать несколько вспышек бреда академика, когда он размышляет о других странах и проблемах.




«Бредятинки» по-титаренковски


«Бредятинка» о Японии: «Углубление российско-китайского партнерства придает РФ более прочные позиции, что, думается, побудит Японию искать расположения России и Китая для того, чтобы сохранить хотя бы нынешний уровень независимости и позиции в мире» (с.20).

Спрашивается: а кто угрожает независимости Японии? От кого проистекает угроза? От США? Или, может быть, от Папуа-Новой Гвинеи? Или, может, государство Вануату вознамерилось поглотить страну самураев?

«Бредятинка» о США и ООН: «Особую озабоченность вызывает то, что Вашингтон фактически нивелирует роль ООН, являющуюся краеугольным камнем современного международного устройства. Тем самым обесцениваются правовые нормы и правила, закрепленные в Уставе ООН, предпринимаются попытки утвердить «закон большого кулака»» (с.530).

Академик, видимо, не знает, что ООН содержится как минимум наполовину из денежек США и Японии, т. е. две страны контролируют почти половину «пакета акций». Титаренко должен знать: у кого такой процент, тот и владеет компанией, в данном случае такой болтологической, как ООН, постулаты и правовые нормы которой нарушаются сразу же, как только они мешают реализовывать «национальные интересы» США и их союзников. Это, господин академик, азбука политэкономии и теории международных отношений. Я бы на месте США вообще прикрыл бы эту трепологическую организацию. Однако с помощью этой компании под названием «ООН» Вашингтон может вешать лапшу на уши о «демократичности» американской внешней политики, получив одобрение со стороны большинства членов этой компании. Так что ООН, господин академик, — американский инструментарий! Давно бы пора усвоить[23 - До сих пор не усвоил. В статье «О роли и значении отношений между РФ и КНР в контексте основных особенностей современной международной обстановки» («Проблемы Дальнего Востока». 2010. № 1) он воспроизвел все свои еслибистские идеи. Что еще раз подтверждает его абсолютную неспособность мыслить научно.].

«Бредятинки» о ШОС и других организациях. Сначала — о Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), куда входят Китай, Россия, Казахстан, Таджикистан, Киргизия и Узбекистан. На тему ШОС уже написана куча диссертаций, суть которых заключается в том, что она, ШОС, может стать антизападной силой, прежде всего антиамериканской. Задач у нее много, но главная — борьба с терроризмом на территории указанных стран.

Титаренко пишет о том, что ШОС может оказать влияние на СВА и Центрально-Азиатский район (ЦАР) (с.25). А тов. В. Путин, на которого раболепно ссылается академик, даже назвал эту Организацию в числе «принципиально новых механизмов позитивного влияния на эволюцию системы международных отношений» (там же).

Титаренко не смущает то, что «исторические» высказывания российских руководителей никогда не сбываются. Чего только ни наобещали Путин и Медведев и в сфере международных отношений, и в области внутрироссийских дел. Так какое влияние оказала ШОС хотя бы в выполнении главной своей задачи — на борьбу с терроризмом? Хроника событий на Северном Кавказе говорит только об одном — никакого. Как убивали там, так и убивают. Политическая ситуация в зоне ЦАР не только не улучшилась со дня основания ШОС (2001 г.), а даже ухудшилась. Китай со своим «терроризмом» справляется, как известно, сам без участия остальных государств этой организации.

Еще более нелепо рассматривать ШОС с антизападных позиций. Во-первых, группа нищих государств (за исключением КНР) просто не в состоянии противостоять Западу или США. Во-вторых, они сами, включая Китай и Россию, стремятся развивать отношения с этим пресловутом Западом, в том числе и с США.

Таким же бредом, как бы демонстрирующим мощь этой организации, являются подсчеты количества населения, территорий и пр. макропоказателей. Титаренко даже умудрился приплести сюда ЭСКАТО (Экономическая и социальная комиссия для Азии и Тихого океана), в зоне которого, с гордостью сообщает академик, проживает 3,8 млрд человек (с. 26). Ну и что что проживает?

В таком же ключе Титаренко и другие пишут о БРИК (Бразилия, Индия, Россия и Китай). За исключением Китая, две страны, Индия и Бразилия, несмотря на рост экономик, не являются и не будут являться структурообразующими государствами мира в силу множества причин, включая и отсутствие у их руководителей таких намерений. К тому же все они подвязаны под американскую экономику.

Это касается и оценок, относящихся к группе стран АСЕАН. Вот какие перлы выдал академик по поводу этой организации. Пишет: «АСЕАН, которая во все большей мере становится центром влияния в АТР (курсив мой. — О.А.)» (с.21). А «в меньшей мере» она уже была «центром влияния» в «АТР»? А Китай куда делся? А Япония, а США? Вообще, академик, ты хоть понимаешь, что означает слово «влияние»? Группа беднейших государств (за исключением Сингапура и Малайзии) формируют «центр влияния»?

Далее: «Некоторые страны не скрывают, что хотели бы видеть в России противовес замыслам США по формированию однополюсного мира, а также выступают против доминирования любой державы в Юго-Восточной Азии» (с.21).

Это что же за дурные страны такие, которые в нищей России хотят видеть противовес замыслам США? Тем более что США не «замысливают» создавать однополюсный мир, а уже его создали. И очень даже доминируют в той же ЮВА. А страны АСЕАН очень стремятся развивать с этой страной не только экономические отношения, но даже военно-политические, как раз в противовес будущему доминированию Китая. То есть на полную катушку осуществляют экономическое сотрудничество с КНР и одновременно — на всякий случай укрепляют военно-политические связи с американцами. Поскольку не очень понятно, как будет вести себя Китай, став единственным гегемоном в ЮВА.

На разоблачение бреда в отношении раздела о «России-Индии-Китая» у меня уже сил нет, поэтому сразу же перехожу к бреду о России.




Еслибляндия под названием «Россия»


Ваш корабль тонет, только очень медленно.

    

Китайская поговорка






Академик-еслибист много пишет о российско-китайском сотрудничестве в том смысле, что, дескать, оно было бы еще более интенсивным, если бы Россия повернулась «лицом» на Восток. У него даже одна из книг называлась что-то вроде «Лицом к Азии».

В этой связи дается немало цифр роста торгово-экономического сотрудничества, правда, без таблиц, которые могли бы подтвердить его динамику. Приводятся бесконечные визиты российских руководителей с их высказываниями о важности сотрудничества с КНР. Но, судя по всему, академик ни разу не проверил, как согласуются слова и дела руководителей государства, как в реальности реализуются проекты. Например, с позиции развития отношений с КНР Титаренко высоко оценивает месторождения Восточной Сибири, «в том числе Ковыктинское в качестве одного из наиболее перспективных и часто обсуждаемых» (сс. 24, 28, 366, 387). Как позже стало известно, этот проект оказался нереализуемым.

Если же проанализировать все предложения и проекты с российской стороны, скажем, лет за 10, обнаружится что, как минимум, более половины из них так и оставались в ранге «намерений». Вот именно эту сторону «сотрудничества» и надо было проанализировать в работе с обозначенным названием. Или объективно проанализировать причины провалов фактически всех Федеральных целевых программ экономического и социального развития Дальнего Востока и Забайкалья, а не только программы 1996–2005 гг. (с. 379) И не ссылаться на болтовню руководителей любого ранга или рассказывать о достижениях Байкальского экономического форума и выступлений на нем какой-то московской шишки. Ан нет, цель «фундаментального труда» все-таки иная. В одном месте мудрец пишет:

Кроме того, в политическом плане экономическая интеграция российского Дальнего Востока с Северо-Восточным Китаем позволит найти оптимальное решение проблемы миграции из Китая в Россию и создать в перспективе новые рычаги давления на Японию и США как в рамках тихоокеанской политики, так и в масштабах глобальной мировой политики (с.27).

Во-первых, странно, что сотрудничество России с Китаем академик рассматривает как потенциальный рычаг давления на США и Японию. И что же за интеграция будет в Восточной Азии, если одна из интегрирующихся сторон собирается давить другие стороны? Во-вторых, он сам же описывает плачевное положение РДВ (с. 51), с чем нельзя не согласиться. Поскольку там полнейший провал любого развития. В-третьих, придавая такое большое значение РДВ, абсолютно не показана реальная ситуация в этом регионе.

Фактически — масса слов о перспективах китайско-российского сотрудничества и отсутствие анализа реальных возможностей со стороны России развивать такое сотрудничество. Кроме того, чтобы обосновать тезис о том, что, доля Дальнего Востока в общем объеме торговли РФ должна превышать долю Европы, надо экономически (через сопоставление цен на товары) доказать, что торговля с Востоком для России выгоднее торговли с Западом. Повторяю экономически, а не пустой болтовней.

О современной России академик пишет как о великой державе, как «глобальном игроке», подтверждая эти утверждения ссылками на руководителей страны (с. 8). Не забыл он пропеть осанну и Путину, при котором, дескать, воцарилась стабильность (с. 7). Видимо, не знает, что при Путине все отрицательные макропоказатели России, включая и такой агрегативный, как Индекс потенциала человеческого развития, резко ухудшились. Такое ощущение, что человек не живет в современной России, что, возможно, и верно (командировки, командировки). Но ведь есть статистические справочники и сборники хотя бы того же Роскомстата. Неужели в ИДВ никто не занимается современной российской экономикой?

Титаренко даже умудрился написать о том, что нынешнее правительство печется о «благосостоянии» всего народа. Где он видел, чтобы капиталистическое общество, особенно такое, какое сложилось в России, заботилось о народе? Даже у самых прикормленных Кремлем идеологических подонков типа Сванидзе или Млечина язык не повернулся бы произнести подобную сверхочевидную ложь. Ученый, строящий свой анализ на лжи и, думаю, в данном случае сознательной (не совсем же Титаренко невменяемый), не может считаться ученым.

Не зная о реальном положении в России, этот горе-ученый назойливо пишет в контексте китайско-российских отношений о «со-развитии». То есть совместном развитии России и Китая. Китай — да, но Россия? Сам же указывает на серьезные проблемы в РДВ (с. 51), который несмотря на «со-развитие» с Китаем до сих пор продолжает тонуть в дерьме и нет конца этому процессу.

Совершенно не показав реальные выгоды России от сотрудничества с КНР, академик продолжает смешить такими пассажами: «В XXI век Китай и Россия вступили как две великие державы — стратегические партнеры.» (с.43). Это Россия-то «великая держава»? Как раз к началу XXI века Россия превратилась в разоренное государство, экономика которого за 20 лет сократилась наполовину, с гражданской войной на Кавказе и террористическими акциями в Москве, Санкт-Петербурге.

Где-то в душе Титаренко все-таки понимает, что он несет ахинею о возможностях России. Об этом свидетельствуют и его рекомендации, как исправить положение. Например он пишет, что «целесообразно рассмотреть возможность разработки концепции внешнего курса России в качестве евроазиатской державы, оптимизации российского участия в интеграционных процессах в регионе.» (с.28–29). На других страницах еще масса «предложений». Но опыт его явно ничему не научил. Он проговаривается: «В ИДВ в 1994 г. выдвигали целый ряд практических рекомендаций по вопросам координирующей роли правительства в развитии и т. д. Эти предложения, на наш взгляд, сохраняют свою актуальность» (с.29).

Если они сохраняют свою «актуальность» через 12 лет, то почему нынешние рекомендации ни с того ни с сего начнут реализовываться? Уверяю, господин академик, что и нынешние «предложения» сохранят свою актуальность не только через 12 лет, но и через 100, не исключаю и 200 лет. И на это указывает опять же сам академик.

В самом начале своего «труда» Титаренко напомнил избитую фразу Ломоносова о том, что «российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном.» и через два абзаца пишет, что эти слова «по-прежнему остаются исключительно актуальными» (с.5).

То есть более чем за триста лет Россия так и не стала «прирастать», ничего не изменилось. Значит, чего-то великий Ломоносов не учел. А не учел он простых вещей, в его время почти не изученных: экономической рентабельности развития того или иного региона и закономерности развития экономических отношений с той или иной страной. А они свидетельствуют, что климатические и географические условия РДВ и Сибири неблагоприятны для развития экономики на этих обширных пространствах в рамках, подчеркиваю, капиталистической формации. Относительное развитие они неслучайно получили именно в советское, социалистическое время. А поскольку ныне на дворе опять капитализм, эти регионы будут продолжать стагнировать и не дадут возможности России «интегрироваться» в неинтегрированный регион «АТР», которого к тому же и не существует. Только по отдельным направлениям, причем на основе сырья и военной техники (пока она еще будет поизводиться), будет происходить умеренно поступательное движение в экономическом сотрудничестве со странами Восточной Азии.

И не надо пытаться кого-то убедить, что Россия уделяет недостаточное внимание Азии, а концентрируется на Западе. Уделяет она ей внимание ничуть не меньшее, чем Западу. Просто объективная реальность, порождаемая неразвитостью дальневосточных краев России, не позволяет ей, скажу так, «паритетно» развивать отношения и с Востоком и Западом. Так было на протяжении 200 лет, о чем говорит средняя цифра в 10 % от общей торговли, приходящейся на «Восток/Азию»». В 1802–1804 гг. (когда начался статистический учет внешней торговли России) на Азию (в то время под Азией понимались Средняя Азия и Персия) приходилось 10 % экспорта и 17 % импорта. К 1897 г. эти пропорции изменились в таких соотношениях: экспорт — 10,5 %, импорт — 11 %[24 - См.: Россия: Энциклопедический словарь (на базе Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, тт.54–55). Л.: Лениздат, 1991, с. 329.]. В 1999 г. на Восточную Азию (17 стран) экспорт — 10,2 %, импорт — 6,7 %. В 2000-е годы эти соотношения практически не изменились.

А посему надо усвоить: Россия в силу множества причин была, есть и будет устремлена на Европу. И это не зависит от желаний и воли руководителей страны. Это объективная реальность.

И поэтому все, что пишет академик Титаренко о Евразии, об «АТР» не имеет никакого отношения к науке. Это, правда, не означает, что он все эти глупости пишет сознательно. Отнюдь нет, он просто типичный пример русского мышления, основанного на еслибизме. А оно не подвластно никакой науке. Но что это такое, тип русского мышления? — зададим мы себе нелегкий вопрос. И получаем простой ответ: русский умострой — это вылепливание в мозгу того, чего нет в мире, но чего хочется ему, русскому, чтобы было.

Причем демонстрирует его и такая вещь. Обычно любой исследователь выводы делает в конце работы. Наш же академик их делает почти в самом начале. То есть еще не исследовал тему, а вывод уже есть. И вот он каков:

Основополагающий вывод нашего исследования таков: только развивая и углубляя добрососедство, дружбу, стратегическое взаимодействие и сотрудничество, наши страны способны уверенно продвигаться по пути соразвития с учетом самостоятельного выбора, сделанного российским и китайским народами (с. 53).

Я такой вывод не глядя могу сделать не только по какой-то конкретной стране, но и в отношении всего мира. И в конечном счете он сведется к призыву кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!» — А чего ради? — Титаренко тут как тут: «Во имя мира, стабильности и развития» (Раздел 5, с. 509–516). И дает кучу политических пожеланий, к науке не имеющих отношения. Кто против?

* * *


В Предисловии академик заявил: «Автор откровенно высказывает свою точку зрения и открыт к диалогу и дискуссии» (с.11). Естественно, он лицемерит. Он даже запретил публиковать мои статьи в журнале «Проблемы Дальнего Востока» и вообще упоминать мое имя. Это нормально для бюрократа от науки. Но я обращаюсь к тем, кто написал ему этот «труд». Я даже прошу вас: опровергните все мои утверждения, докажите, что я ошибаюсь в отношении вашего босса, коль вы открыты к полемике. Защитите его. Может, я действительно в чем-то неправ. Иначе, вы запятнаете себя как ученые и даже научные работники, позволив упомянуть свои имена в Предисловии к этой позорной книге. Я обещаю опубликовать ваши ответы на своем сайте полностью.

Хочу сделать очень важную оговорку. Читатель не должен воспринимать все сказанное выше так, что чуть ли не все сотрудники ИДВ представляют собой пустых болтунов, похожих на своего директора. Я знаю многих из них, и среди них есть немало исследователей, которые профессионально знают свои исследовательские ниши. Некоторые из них демонстрируют подлинно научные методы анализа и пишут блестящие работы. Их мало, но они есть. По понятным причинам я не могу назвать их имена. Это касается и других учреждений востоковедного профиля. Но, повторяю, не они определяют общую атмосферу в науке. К сожалению, определяется она «учеными» бюрократами с высокими научными званиями. Лысенковщина вернулась в Россию. И приняла облик титаренковщины. Такова реальность востоковедного профиля. Но, повторяю, не они определяют общую атмосферу в науке. К сожалению, определяется она «учеными» бюрократами с высокими научными званиями. Лысенковщина вернулась в Россию. И приняла облик титаренковщины. Такова реальность.

Вот такие академики когда-то разваливали Советский Союз. Сейчас они добивают Россию.

8 ноября 2010 г.




ЧАСТЬ II





ФИЛОДОКСИЯ ОБЫВАТЕЛЯ И НАУЧНОЕ МЫШЛЕНИЕ


В 2006 г. я опубликовал книжку-эссе «О любви, семье и государстве» (М.: КомКнига, 2006). Я знал, что она должна вызвать раздражение и у профессионалов (как теперь говорят, специалистов по «гендерным проблемам»), и у обывателей. Первые (в одном из «гендерных» институтов) заявили мне, что да, дескать, работа очень интересная, но спорная, многие моменты вызывают возражение. Однако свои «возражения» они нигде не опубликовали (даже на своих страницах в Интернете), поскольку в таком случае им надо было бы выстроить систему контраргументов и собрать контрстатистику для опровержения моей теории. Таковых у них не нашлось, а посему лучше промолчать.

С обывателями проще. Им доказывать ничего не надо, т. к. у них есть «мнение». Причем по любой теме, проблеме или вопросу. Зная эту особенность обывателей[25 - В слово «обыватель» в контексте данной статьи я не вкладываю негативного смысла, поскольку нельзя негативно относиться к 99 % всего человечества.], я подарил свою книжку многим своим русским и некоторым французским знакомым с пожеланием высказать о ней свои суждения. То же самое я попросил сделать одну свою давнюю знакомую, немку из Берлина, Габриэль (Габи) Ф.[26 - Мы с женой познакомились с ней в начале 1970-х годов в Москве. Габи образованна, владеет русским, английским и французским языками, весьма начитанна, причем знает не только художественную литературу, но даже, к моему удивлению, работы французских философов типа Жана Бодрийяра. То есть она весьма подкованный человек в литературе, искусстве и философии. Не исключаю, еще во многих других областях, о которых я не знаю.]. Не знаю, прочитали эту книжку русские и французские знакомые или нет, но ни один из них никак не отреагировал на содержание книжки. Единственной, кто это сделал, оказалась Габи, причем в письменной форме. То ли потому, что она немка, то ли потому, что книжка вызвала у нее активный протест.

В любом случае я очень признателен ей за критический отзыв, который натолкнул меня вот на какую мысль.

Я решил использовать ее ответ в качестве примера, чтобы показать разницу в понимании и восприятии мира женщинами и мужчинами. Наверное, многим известно, что на Западе не стихают баталии вокруг темы «ума» мужчин и женщин (кто «умнее»?), напоминающие склоки на базаре (ты — дурак, сам дурак!). К науке эти баталии практически не имеют отношения.

В своей книге среди прочего я пытался проанализировать и данную тему. Если очень коротко, то я придерживаюсь той позиции, что действительно женский мозг устроен для иррационального восприятия мира, генерирует мышление, которое фактически совпадает со здравым смыслом, характерным не только для женщин, но и для всех обывателей мужского пола. Особенностями этого типа мышления являются его конкретность, ограниченность личным опытом, неспособность к абстракциям, к научным размышлениям на понятийно-категориальном уровне. Его базой является «мнение».

Наверняка многие не поняли слово филодоксия (Philodoxie) в названии статьи. В отличие от русских я ненавижу «забугорные» слова в русском языке. Но здесь особый случай. Это слово я взял из работы Канта «К критике чистого разума», и означает оно «любовь к мнениям», т. е. мышление «здравого смысла», присущее, как я уже сказал, всем обывателям, у которых на все есть мнение. Здравый же смысл формируется на базе, по выражению Гегеля, «глазенья» и «чувствованья» в восприятии окружающего мира. К науке, повторяю, такой тип мышления не имеет никакого отношения. Но он достаточен для простого жития.

А теперь возвращаемся к замечаниям Габи. Вначале она, как и полагается, немножко похвалила меня за мои знания историографии взглядов философов на любовь и семью, начиная с древних греков по настоящее время, за мою концепцию «дельты жизни» как критерия прогресса. Но со всем остальным она не согласна. И вот здесь самое главное. Она пишет: «К сожалению, я не могу опровергнуть твою позицию на основе научных аргументов. Но несмотря на это.» То есть научных аргументов у нее нет, но есть «мнение». Чтобы понять, что означает слово «мнение», приведу несколько примеров.

Все русские должны знать замечательный рассказ Чехова «Письмо ученому соседу», в котором герой — автор этого письма доказывает, что именно солнце вращается вокруг земли, а не наоборот. Достаточно посмотреть на небо. И все эти ученые, которые утверждают обратное, явно сумасшедшие. Таково мнение «неученого» соседа, который, естественно, не знаком ни с теорией Коперника, ни с теорией Канта-Лапласа. Они ему не нужны, поскольку и так видно, что солнце вертится вокруг земли. Этот тип людей обычно не утруждает себя изучением «наук», от которых один геморрой. Вполне очевидные факты дают им основу для однозначных заключений. Именно они, обыватели, составляют громадную армию противников теории Дарвина.

В одном из провинциальных российских городов я, читая лекцию перед журналистами о демографической ситуации в России, привел статистические данные, показывающие, что население страны катастрофически сокращается. В ответ одна журналистка с негодованием мне возразила: «Лектор, ну какую ахинею вы несете. Вон моя подруга Нина уже третьего понесла, и Тоська вторым забрюхатила. А вы говорите, что население сокращается». Это ее мнение. Журналистке как нормальной обывательнице такое «мнение» простительно. Но я был крайне удивлен, когда мне стал возражать мужчина, считающий себя ученым (им написано не менее пяти книг), сославшись на телевизионное сообщение о том, что в некоторых районах России стала увеличиваться рождаемость. Ссылка на телевизионную пропаганду — не в пользу учености данного ученого. К науке этот «ученый» не имеет отношения. Это выглядело, как если бы я, полнейший профан в музыке, утверждал, что нам с бабой Феней в тысячу раз больше нравится музыка нашего соседа Вити Склярова, чем Бетховена, слушать которого и долго, и тошно.

Сюжеты разные, суть одна: мнений, как и правд, может быть столько же, сколько людей, их высказавших. У каждого может быть и своя локальная правда, однако Истина — одна. И к ней приходят на основе научных размышлений, исследований и логики познания. Любой человек может высказать свое мнение, исследователь же обязан осмысливать сущности и явления, которые он изучает, перелопачивая при этом «тонны руды» знаний, стараясь приблизиться к истине. Это длинный и кропотливый путь с неизвестным изначально результатом.

Поэтому когда Габи пишет, что у нее нет «научных аргументов» в опровержение моих суждений, а есть «мнения», то мне надо было бы тут же прекратить дискуссию. Наука с «мнениями» не спорит. И я в данном случае не собираюсь спорить с Габи. Наоборот, я готов ее только похвалить, поскольку ее «мнения» всего лишь подтверждают мою теорию об иррациональности женщин, что не порок, а их заслуга. Вот как выглядят эти «мнения».

Габи пишет: «Я спрашиваю тебя как апологета любого развития, почему исторически возникшая моногамная семья с институтом брака должна завершиться? Почему совместная жизнь пары с детьми не может быть прочной, коль она способна к существованию и достойна признания в форме семьи? Только потому, что авторитет буржуазного государства ставится под сомнение и буржуазная практика морали дискредитировала институт брака?»

Во-первых, «любого развития» не бывает, и, естественно, я не писал о таком «развитии». Развитие только тогда развитие, когда оно ведет к прогрессу, что в конечном счете означает сохранение человеческого рода при постоянно увеличивающейся средней продолжительности жизни индивидуума. Если такого движения нет, то происходит не развитие, а откат, регресс, временами оканчивающийся уничтожением государства, общества или целых цивилизаций.

Во-вторых, первые два ее вопроса уникальны в том смысле, что ничего подобного в своей книжке я не утверждал. Наоборот, я писал о том, что как раз моногамная семья не является последней точкой в развитии брака, у нее есть объективная возможность развиваться в сторону монофилогамии (соединение любви-эроса с моногамией). И именно потому, что буржуазный тип общества исчерпал свои возможности поддерживать даже моногамный тип семьи. В этом непонимании заложено типичное качество женского мышления: она читает одно, а думает о своем. Ее, очевидно, волнует брак с «бумажкой», которую она не рассматривает как форму скрепления семьи. Она противится тому, что брак — это юридическое оформление семьи в качестве общественного института со специфическими правами и обязанностями перед обществом и государством. Она предпочитает семью только «по любви» без всяких бумажек, то есть вариант пар-сожителей. Неслучайно она далее приводит частные примеры: «Я знаю различные не состоящие в браке пары, которые живут вместе еще со времен ГДР, и такие пары, которые тогда женились только для проформы, чтобы получить квартиру или другие выгоды». Это уже из серии «Нинка понесла». Я как раз в книжке и приводил статистику того, что все эти пары-сожители не прочны и не настроены на продолжение рода, т. е. рождение детей. Подобное суждение возникло у меня не из примеров «знания каких-то пар», а благодаря знанию мировой статистики и исследований, авторы которых как раз и бьют в колокола: нормальная семья распадается, количество суррогатных семей увеличивается, а в результате идет сокращение рождаемости в развитых странах. Но эта статистика мою оппонентку не волнует, у нее закрепилось свое мнение, которое уже никакая наука пошатнуть не сможет.

Она обвиняет ГДР и СССР в том, что эти государства «манипулировали» рождаемостью в том смысле, что в какие-то времена правительства платили «по уходу ребенком», в какие-то нет. Ученый, прежде чем «выдать» подобные фразы с обвинительным уклоном, должен был бы выяснить, обоснованна ли были такие «манипуляции» в тот или иной исторический период времени (например, запрещение абортов в сталинские времена), какой стратегический результат — положительный или отрицательный — они дали.

При этом надо сравнивать «манипуляции» не только в ГДР или СССР. Надо выразить тогда свое отношение к «манипуляциям», т. е. вмешательству государства в процесс деторождения, и нынешних стран типа ФРГ, или Франции, или КНР. Иначе филиппики в адрес бывших соцстран просто некорректны, поскольку создают впечатление, что «манипуляциями» занимаются только «коммунистические» режимы. Естественно, о таких «пустяках» обывательское и женское сознание даже не задумывается.

Габи очень задело в моей книжке, что я выступаю против равноправия мужчины и женщины в семье. Она пишет: «К отношению полов. Почему ты выступаешь против сегодняшнего развития? Эмансипация женщины является как раз предпосылкой для равноправного партнерства и развития обоих партнеров… Теперь, когда отцы участвуют в делах, которые раньше были только «женскими», беременность и материнство ведут даже к более сильной общности, чем в то время, когда женщины обязаны были только служить мужчинам и детям, что не давало им возможность самим развиваться».

Вот что об этом пишет один русский мальчик: «Мой папа — самый сильный и самый смелый! Он может переплыть самую широкую реку, полную крокодилов и пираний, взобраться на самую высокую гору и побороть голыми руками льва. Но обычно он моет посуду, стирает носки и выносит мусор». Между прочим, о таком роде деятельности — быть домашней хозяйкой — мечтают многие «равноправные» отцы развитых стран Европы.

В своей книжке я доказывал, что такой тип бытового равноправия столь же маразматичен, как и равноправие мужчин и женщин в профессиях в силу их разных биологических и социальных функций. Когда функции перемешиваются, начинают меняться и сущности. Папа превращается в маму, и наоборот, в результате получаем гибридовид поведения, когда мужья начинают рожать вместе с женщинами.

И вообще, бытовое равноправие, требование к мужчинам участвовать в домашнем хозяйстве может исходить только от неорганизованных жен или просто жен-паразиток — типичного явления в современном олигархо-модельном семейном союзе. Их элементарные обязанности теперь выполняют слуги-рабыни.

Но Габи не захотела заметить, что я не выступал против участия отцов в воспитании детей в принципе. Я подчеркивал, что на разных стадиях развития детей доля участия отцов в воспитании меняется, равно как и их воспитательные функции.

Я также подчеркивал, что так называемое равноправие в семье ведет к тому, что семья как явление вообще начала отказываться от желания иметь детей. И это особенно больная проблема именно в ФРГ. Немецкая пресса полна статей на эту тему по тону, напоминающему панику на корабле, терпящем крушение. Вот некоторые выдержки из прессы:

Германия становится бездетной страной. Помимо того, что в ней самая низкая в Европе рождаемость, в немецком обществе к тому же все меньше людей, желающих воспитывать детей, в том числе среди мужского населения.

Согласно данным специализированного сайта Netdoktor.de, в 2000 году добровольно стерилизовало себя 3 % немецких мужчин в детородном возрасте, тогда как в 1992 году таких было всего 0,5 %.

Что касается рождаемости, то за период с 1960 по 2004 год она сократилась вдвое — до 700 тысяч новорожденных в год. При таких темпах в 2050 году в Германии от нынешних 82 млн останется 68,5 млн жителей.

Согласно данным Евростата, доля бездетных женщин в Германии составляет 30 %, а среди немецких мужчин этот показатель достигает 40 %. Но простых немцев это, оказывается, и не волнует. Вот еще выдержки из немецкой прессы:

«Проблема в том, что дети — это дорого, и они мешают делать карьеру», — говорит 21-летняя Сандра, студентка Билефельдского университета. Чтобы уйти от модели Kirche, Kinder, Kuche (церковь, дети, кухня), немки, желающие работать, отказались от материнства. 26,8 % женщин в возрасте от 30 до 44 лет не имеют детей. Среди женщин с высшим образованием их доля достигает 49 %. 26,3 % мужчин в возрасте от 20 до 39 лет говорят, что не хотят иметь потомства. И 36 % «бездетных» намерены таковыми остаться. Этот показатель тоже в два раза превышает цифры десятилетней давности.

Аналогичную статистику приводил я и в своей книжке, но Габи, как нормальная женщина, не обратила на нее внимания. Это естественно, поскольку она, статистика, опровергает «мнение» о ценностях всяческих равноправий, пар-сожителей. Причем эта статистика отражает и такой феномен, как гейство и лесбиянство, против чего я категорически выступаю и за что меня критикует моя оппонентша.

Делает она это таким образом: «В своем осуждении гомосексуализма и лесбиянства ты смешиваешь декаданс с биологически обусловленными отклонениями от нормы. В последнем случае речь идет, пожалуй, скорее о людях со специфическими свойствами: все хотят быть нормальными и страдают до тех пор, пока не выработают у себя своего рода самость- самосознание и соответствующий ему образ жизни. Некоторым это удается, и они сублимируют себя в искусстве. (Я позволю себе назвать Чайковского, Пруста, Томаса Манна.)».

Я не знаю точно, были ли названные люди геями или нет, но по крайней мере они этого не афишировали, и поэтому я их воспринимал и воспринимаю исключительно как композитора и писателей. Естественно, в своей книжке я говорил о том, что Габи назвала «декадансом», который она вроде бы тоже осуждает. («Другая вещь — это беспрепятственная пропаганда в средствах массовой информации и сексуализация в обществе потребления: они подстрекают вседозволенность [Alles-ist-erlaubt] вплоть до извращений и искусственно содействуют этому феномену».) Но именно этот «декаданс» принял массовый характер, который здравый смысл Габи не хочет признать. Она засомневалась в цифре геев и лесбиянок, данной мной в отношении ФРГ. Возможно, эта цифра преувеличена (я не настаивал на ее точности), тем более что система подсчета розово-голубого мира довольно запутанна. Но в любом случае речь идет о миллионах людей в каждой из более или менее крупных стран капитализма. Важно другое: тенденция количества таких больных повышательная.

Главная же моя идея в связи с сюжетом об этих больных людях заключалась в том, что пропаганда их образа жизни и они сами являются одним из факторов не только извращения морали общества в целом, но и сокращения населения. С этой болезнью необходимо бороться, а не поддерживать, например, гей-парады в Берлине. Однако «демократическое» мнение на стороне геев-лесбиянок. Дошло до того, что мэром Берлина становится аналогичный больной (отсюда и парады). К чему ведет такая «сублимация», свидетельствует сокращение населения ФРГ.

Из моего неприятия этой «ненормальности» моя ученая немка делает такой вывод: «Я нахожу твои заключения в любом случае несолидными и возмутительными. Они напоминают мне о практике нацистских государств, уничтожавших гомосексуалистов, так же как инвалидов, евреев и цыган. Русские также стали бы массовыми жертвами произвола, если бы они не победили немцев. Где же граница?»

А вот что было написано у меня: «Такими аномалиями являются и гомосексуальные пары. Что с ними делать? Вопрос кажется очень сложным, если иметь в виду клубок этических, политических, демократических и прочих норм. «И если не остановить этот процесс, то человечество просто исчезнет как вид. Как и предыдущие 99 % органического мира».

Разве из моей фразы вытекает, что я предлагаю «нацистский вариант» решения этой проблемы? В книге я ничего не предлагаю, хотя мог бы предложить советский или нынешний китайский варианты.

В атаке Габи на меня ко всему прочему важно одно обстоятельство, на которое я хочу обратить внимание читателей. Как человек, принявший западные ценности, она пытается подкрепить свое «мнение», либо бросая тень на соцстраны (СССР и ГДР), либо уравнивая мою позицию с «нацизмом». Сама она этого не осознает, но этот прием хорошо отработан манипуляторами сознания на Западе и прочно вбит в мозги обывателей. Неслучайно вслед за вышеприведенным осуждением она обрушивается на советское общество: «Однако разве в советские времена не случались негуманный произвол и злоупотребления властью, которые разрушали семьи и которые никогда нельзя оправдывать интересами большинства…»

Случались, дорогая Габи, и неоднократно. Только при всем этом надо было бы объяснить, почему, несмотря на этот «негуманный произвол», семьи в рамках всего Советского Союза только увеличивались и крепли, а количество разводов было на порядок меньше, чем в нынешней капиталистической России, где вроде бы процветает рынок и демократия. Опять же статистика мою нелюбопытную оппонентку не интересует, она, статистика, скучна и безлична, ее нельзя перевести на опыт своих знакомых, а все обвинения в отношении соцстран — давно отработанные клише, вбитые в головы обывателей способом «промывки мозгов».

Габи, хотя она и немка, вряд ли изучала труды своего гениального соотечественника Гегеля, который в своих работах научно доказал, что интересы большинства всегда выше интересов меньшинства, интересы государства выше интересов индивидуума, иначе говоря, филогенез выше онтогенеза. Но если бы она его изучала, тогда не высказывала бы своих «мнений» как «имеющих право на существование». Они действительно имеют право на существование, но только наряду с другими «мнениями», но отнюдь не с суждениями, которые формулируются на основе научного мышления. Правда, женщина, изучающая Гегеля, у меня также не укладывается в голове. Это все равно что летающая корова, которую Марк Шагал, видимо, после какой-то пьянки изобразил на полотне. Пожалуй, пусть у женщин лучше будут «мнения».

Хуже, когда аналогичными «мнениями» оперируют мужчины. С другой стороны, на то они и обыватели. Проблема же заключается в том, что мышление политической элиты западных стран тоже заражено «мнениями». И это уже не проблема, а трагедия. Если лидеры таких стран, как Канада, Германия, Великобритания, Нидерланды, Испания и ряда других не только не борются, а поощряют гейство и лесбиянство, систему пар-сожителей, гедонизм мужчин и женщин и т. д., тогда нет ничего удивительного, что белая раса сокращается. Причем в первую голову именно там, где все указанные явления получают наибольшую поддержку, в частности в Германии. Видимо, не надо удивляться и тому, что происходит паразитизация Запада, его деградация, особенно заметная в «искусстве». Конечно, все эти процессы являются отражением общего кризиса так называемых посткапиталистических обществ. Они явно исчерпали свои исторические возможности. И одним из проявлений этого являются руководители-обыватели, интеллектуальный уровень которых не в состоянии преодолеть «общепринятых мнений», которые не в состоянии размышлять научно, а следовательно, стратагемно, на перспективу. И уменьшившееся количество белого населения к середине XXI века со всей очевидностью должно будет подтвердить, что на основе «мнений» можно жить, но нельзя выжить. Выжить и идти по пути прогресса можно только на основе законов науки, которые открываются не обывателями, а учеными с понятийным мышлением.

А Габи еще раз большое спасибо за повод порассуждать, что такое хорошо и что такое плохо.

26 октября 2007 г.




МАДАМ НАРОЧНИЦКАЯ, ЭНГЕЛЬС И ПАНСЛАВИЗМ


Много раз от современных российских журналистов приходилось слышать такую фразу: «Маркс и Энгельс ненавидели Россию, а у нас, в Москве, до сих пор стоят памятники этим деятелям». К журналистам у меня претензий нет, поскольку поверхностность и политическая неграмотность большинства из них является их профессиональной чертой. Но вот недавно случайно мне попалась книжка доктора исторических наук Натальи Нарочницкой «За что и с кем мы воевали» (М.: Минувшее, 2005). Эта та самая Нарочницкая, дочь советского академика А.Л. Нарочницкого, которая является обожательницей кадетов, ненавидит советскую власть и большевиков, депутат предыдущей Думы, причем от какой-то полулевой, но очень патриотической партии (по-моему, Рогозина). На последних выборах что-то у нее не получилось: в Думу не попала. Но ей организовали Институт, который должен повышать «имидж» России за рубежом. Место для нее выбрали хорошее: Париж.

Когда-то мы работали в одном отделе в Институте мировой экономики и международных отношений, хотя виделись редко, поскольку она в основном пребывала за рубежом, кажется, в Швейцарии. По пути в одну из заграничных командировок ей, как в свое время к Савлу, явился сам Иисус Христос, пристыдил ее за неверие к Себе, после чего она стала истово верующей, такой настоящей православной патриоткой, агрессивно непримиримой ко всем атеистам, как иезуиты Средневековья. Но это ее личное дело. Не личное, когда она выпускает книги, оболванивающие читателей, которые и без нее уже полагают, что Солнце крутится вокруг Земли.

* * *


Так вот: речь идет о позиции Энгельса к панславизму как негативному явлению с точки зрения революционного движения. В ряде публицистических статей он обрушивается и на «русских» как на потенциальный оплот панславизма в середине XIX века. Как же расправляется с ним наша раба божья?

Для начала чистое вранье. Мадам пишет: «Не Розенберг, а Энгельс дает впечатляющие рекомендации: «взять у поляков на западе все, что, возможно, занять их крепости немцами, пожирать их продукты»» (пунктуация Н.Н., с. 40). И делает ссылку: К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Т.37. М., 1965, с. 317. (Далее ссылки на их сочинения будут обозначаться как МЭ.) Вот какой антипольский вандал Энгельс! Не исключено, что Энгельс и мог бы такое написать в ранних работах (все зависит от контекста), хотя именно поляков он ценил выше всех из-за их революционности в те годы.

На самом же деле такого текста на указанной странице нет, а есть письмо к Вере Засулич (1890 г.), в которой Энгельс весьма осторожно оговаривает свою позицию в отношении славянских вопросов, предлагая именно русским высказать свои позиции на этот счет. А что касается его самого, то он пишет: «Если поляки претендуют на территории, которые русские вообще считают приобретенными навсегда и русскими по национальному составу населения, то не мне решать этот вопрос. Все, что я могу сказать, так это то, что, по-моему, население, о котором идет речь, должно само определить свою судьбу — совершенно так же, как эльзасцы сами должны выбирать между Германией и Францией» (МЭ, т. 37, с.317). А вот в том же письме о русских: «русское офицерство по своему общему развитию и моральным качествам бесконечно выше прусского» (там же, с.318) — вот так госпожа Нарочницкая обращается с источниками.

Далее. Демонстрируя «антиславянизм» Энгельса, она цитирует из того же издания, но из 6-го тома такой пассаж: «Там, где речь идет о существовании, о свободном развитии всех ресурсов больших наций, там сентиментальная заботливость о некотором количестве разбросанных в разных местах. славян не играет никакой роли» (с.39). Обратите внимание на многоточие. Ссылка уже не на конкретную страницу, а на всю статью: т.6, с.289–306. Так что же было вместо многоточия? Нахожу вот что: «там сентиментальная заботливость о некотором количестве разбросанных в разных местах немцев или славян не играет никакой роли!» (МЭ, т.6, с.296; выделено мной. — О.А.) Из этого текста вытекает, что этот Энгельс, оказывается, был не только славянофобом, да еще и германофобом. А ведь Нарочницкая опустила слова о «немцах» сознательно. Ничего удивительного, поскольку это стандартный вариант фальсификации, который используется антикоммунистами всех стран. Ложь, подтасовка — инструменты их «научного анализа».

В этой связи довольно лицемерным выглядит ее сентенция: «Сегодня общественная наука на Западе перестала оперировать научными философскими категориями, а поступила на службу идеологии» (с. 44). Совершенно верно. На Западе общественной науки практически не существует. Она насквозь идеологична. Но сама мадам эту идеологичность и демонстрирует, что называется, на полную катушку. Помимо элементарного вранья — еще и полное отсутствие мышления как такового. И это проявляется в охаивании Энгельса как противника русских, как противника славянства и славянизма. У этой дамы не хватает мозгов, чтобы понять контекст работ Энгельса 1849 и 1890 гг. Ученая дама, ратующая за «научные категории», не осознает, что к историческим событиям необходимо подходить исторически, учитывая специфику исторического времени и географического пространства. В этом суть диалектического анализа, которым безукоризненно владели Маркс, Энгельс и Ленин и который не в состоянии освоить буржуазные говоруны от науки.

* * *


А теперь о панславизме 1848–1849 гг. Эта тема вновь становится актуальной среди русских патриотов, взгляды которых в определенной степени выражает и доктор Нарочницкая.

Напомню, что идею панславизма в те годы активно отстаивал великий русский анархист М. Бакунин, бунтарь, небогрёз и типичный русский «еслибист». Против его брошюры «Призыв к славянам» и выступил молодой Энгельс со статьей «Демократический панславизм», опубликованной в феврале 1849 г.

Для начала наша ученая противопоставляет Бакунина Энгельсу. Она пишет: «Гневную отповедь классика вызвал призыв Михаила Бакунина к единению славянства и освобождению от иноземного ига. Но русский одновременно говорил о «протянутой братской руке немецкому народу, во имя свободы, равенства, братства всех наций». Что же классик интернационализма? Равенство и братство — не для всех, и Энгельс как отрезал, что «речь идет не о братском союзе всех европейских народов, а о союзе революционных народов против контрреволюционных»» (с. 38).

И правильно «отрезал». Ведь Энгельс раскритиковал брошюру Бакунина не за «братство и свободу», а за элементарную болтовню на эти темы. О каком единении и братстве могла идти речь после поражения революций 1848 г., которые как раз и подавлялись славянскими народами, включая русских? В те годы все эти «мечтательные воодушевления», «фантастические абстракции» являлись «пустой мечтой», сотрясением воздуха, тем, что я сейчас называю «еслибизмом». Ну разве не еслибизмом является краснобайство Бакунина: «Революция полнотой своей власти объявила распущенными деспотические государства, прусское государство и, наконец, последнюю надежду деспотов, Российскую империю.» (цит. по: МЭ, т. 6, с. 291). Что из того, что объявила? Они после такой объявки исчезли, что ли? Энгельс совершенно справедливо в ответ пишет, что «О действительности здесь вообще нет речи». Все это звучит вдохновенно, красиво, суперреволюционно, но без учета реальности, что вообще характерно для экзальтированных русских. Такого типа речи напоминают мне современного Проханова: художественно, метафорично, образно. Но все небогрёзно. Где-то в потустороннем мире.

Отношение Энгельса к славянам, равно как и ко всем другим народам, определялось главным критерием — революционностью. Это слово для рабы божьей Нарочницкой невыносимо даже психологически. Но она никогда не сможет осмыслить или согласиться с простой истиной: у революционных мыслителей иная логика, иная шкала оценок. Она отличается от логики обывателей, обуржуазившихся дам, вписавшихся в структуру современной российской профессуры. Для Энгельса «братство», «равенство» — пустые слова, если они не сопрягаются с революционными действиями. Энгельс писал: «Славяне — мы еще раз напоминаем, что при этом мы всегда исключаем поляков, — постоянно служили как раз главным оружием контрреволюции. Угнетаемые дома, они вовне, всюду, куда простиралось славянское влияние, были угнетателями всех революционных наций» (там же, с. 299).

И разве это не так? И он детально показал, что в тот момент, в 1848 г., практически все виды славян, за исключением поляков, находились в контрреволюционном лагере. И каким образом революционный немец, француз или итальянец мог принять «контрреволюционную руку» славянина, который его же и подавлял? Самое курьезное, на что мадам не захотела обратить внимание, что Славянский съезд в Праге, на котором стараниями Бакунина провозгласили идею панславизма, был разогнан «не немцами, а галицийскими, чешскими, словацкими славянами, и только славянами»! (там же, с. 301).

И это надо помнить нынешним славянофилам. К примеру, в наше время газета «Завтра» призывает объединиться всем ради мифической Пятой империи. Мы все, мол, дети одного государства и надо его Развивать. Все эти ребяческие утопии, подобные мечтаниям Бакунина, до сих пор в ходу у православных патриотов. Почему-то им в голову не приходят некоторые простые вопросы. Например. Как я могу развивать государство, которое меня же грабит и угнетает. Как могут объединяться олигархи с нищими? Рабочие с банкирами? Ученые с попами? Та же мадам Нарочницкая, ратующая за «братскую руку», очевидно не подаст этой руки коммунистам. В своей книжонке она не упускает ни единой возможности, чтобы не лягнуть большевиков и советскую власть. И опять же, вокруг какого государства? Вновь и вновь красивая и глупая болтовня о единой православной культуре.

Энгельс был на 100 % прав в своей оценке панславизма. Вторая половина XIX века и особенно XX и даже XXI век подтвердили и подтверждают его пророческие рассуждения. Славяне не только не смогли объединиться в какой-нибудь мощный союз[27 - Не путать с блоком Варшавского договора и СЭВ. Это «союзы», созданные на социалистической, а не на национальной основе.], а истребляли друг друга более беспощадно, чем их угнетатели из неславянских наций. Достаточно посмотреть на распад Югославии в конце XX — начале XXI века. Славянское «братство» особенно позорно проявилось в отношении восточных славян к русским. Болгары, которым царская Россия помогла освободиться от турок во второй половине XIX века, как минимум дважды по большому счету предавали русских, встав на сторону Германии в Первую и Вторую мировую войну. После распада Советского Союза, который освободил всех славян от фашизма, эти самые славяне дружно предали свою освободительницу, переметнувшись на Запад. В Польше и Чехии готовят площадки для американской системы ПРО, однозначно направленной против России. Да что там чехи и поляки! Уже украинцы намереваются войти в НАТО, видимо, из большой любви к братьям-славянам-москалям. Примеров предательства славян по отношению друг к другу нет числа.

И после всего этого какие-то «ученые» обрушиваются на Энгельса за антипанславизм! А кто-то еще мечтает и о возрождении этой бредятины.

В статье у Энгельса есть очень интересное наблюдение. Он пишет: «Но панславизм отличается не менее ребяческим и реакционным характером, чем пангерманизм. Когда вы читаете историю панславистского движения прошлой весны в Праге, вам кажется, что вы отброшены на тридцать лет назад: трехцветные ленты, допотопные костюмы, старославянское богослужение, полная реставрация эпохи и нравов первобытных лесов.» (там же, с.304).

У меня точно такое же ощущение в отношении сегодняшней России. Славяне-патриоты с казачьими и религиозными хоругвями, выводящие псалмы под началом толстопузых батюшек, языческие обряды и празднества и прочее и прочее.

Это уже откат не на тридцать лет, а на все двести.

* * *


Критикуя Энгельса, Нарочницкая неосознанно затронула одну важную тему, которую время от времени поднимают политизированные социологи во многих странах, когда хотят обвинить марксизм в антигуманизме. Речь идет о рассуждениях Энгельса относительно нежизнеспособности и несамостоятельности славян, историческая жизнь которых обречена на исчезновение. Такую «дикость» не смогли выдержать даже советские историки, осудив ее в Предисловии к 6-му тому, где были помещены статьи Энгельса о славянах. Дескать, вот в этих вопросах тов. Энгельс ошибался.

Энгельс, конечно, не бог и ошибался не раз и не два, в чем никогда не стыдился признаться. Но в данном вопросе, на мой взгляд, ошибаются все, кроме Энгельса. Даже в свои 29 лет и даже в пылу революционной атаки на панславизм (статьи написаны, естественно, в атакующе-публицистическом стиле против Бакунина) он в конечном счете был прав исторически.

Во-первых, написав о несамостоятельности славян, Энгельс оговоарил, что при этом не имеются в виду «поляки, русские и, самое большое, турецкие славяне» (видимо, имелись в виду те, кто были «под турками»).

Во-вторых, он привел примеры исчезновения некоторых славянских племен, не выдержавших испытания историческим временем.

В-третьих, доказательно была показана несамостоятельность многих из славянских наций вследствие их малочисленности и распыленности. И если некоторые из них все-таки выжили даже под господством Оттоманской империи, то произошло это в немалой степени благодаря мадьярам и немцам. Впоследствии, начиная с середины XIX века и по настоящее время, историческая практика подтвердила и подтверждает, что ни одно из славянских образований, (за исключением России, особенно периода существования Советского Союза) не являлось и не является самостоятельным. Каждое из них в той или иной форме зависело от крупных, жизнеустойчивых государств. Ни одно из них не было субъектом мировой политики. Все они без исключения являли собой объекты политики. И их задача всегда была одна и та же: к кому выгоднее прислониться. С середины XIX до середины XX века они метались между Англией и Францией, со одной стороны, Германией и Австрией — с другой. После второй мировой войны их подобрал Советский Союз, правда, совсем на иной основе. А после распада СССР они дружно продались Западу: Западной Европе и США. Никакой самостоятельной роли все эти страны не играли и не будут играть.

А что касается «исчезновения», о котором писал Энгельс, так еще не вечер. История не закончилась. Вот совсем недавно исчез последний представитель какого-то северного народа на Аляске. Сохранилось несколько десятков людей еще одного народа в Англии. Лет через сколько-то и они исчезнут. И т. д. Исчезнут и восточные славяне вместе с прибалтами, поскольку они не соответствуют закону массы и динамики воспроизводства населения.

* * *


В этой связи обычно встает такой вопрос: стоит ли пестовать малые народы, создавать им особые условия и льготы для развития их культуры, размножения и т. д. Если я скажу нет, не стоит, мне тут же в ответ: как же так, даже исчезающих животных и растения стараются сохранить. Красные книги для этого заводят. Да, заводят от глупости. Потому что не знают законов развития природы и общества. Потому что не понимают, что когда пытаются искусственно сохранить слабый вид, который сам не в состоянии выжить, точнее, самостоятельно приспособиться к окружающей среде, то тем самым нарушаются взаимоотношения всей системы животного или растительного мира. Через некоторое время пестуемый «слабый» ослабляет всю окружающую систему. Закон силы, применимый к органическому и общественным мирам, гласит: слабый вымирает, сильный выживает. На какое-то время можно затормозить этот процесс, но исторически остановить его невозможно.

В обществе это очевидно на примере с нищими: чем больше вы поддерживаете нищих, тем больше их становится и тем больше ослабляется вся здоровая часть общества. Так же с неизлечимыми больными, так же с гомосексуалами и т. д. Чем больше ресурсов человечество будет тратить на поддержание антиобщественных и антиприродных явлений, тем больше у него шансов на исчезновение. Какой смысл во внешней поддержке так называемых малых народов? Какие великие деяния свершили их представители? Они родили Платона, Аристотеля, Декарта, Гегеля, Шекспира, Гете, Конфуция, Пушкина, Шостаковича?

Их надо просто оставить в покое. Их выживание зависит от них самих. Думаю, в исторической перспективе вообще останется только один народ — земляне. И это не будет народ, состоящий из многих народов и наций. Какой-то один из нынешних, а может быть, из более поздних крупных народов станет доминантой будущих землян. Будут ли это китайцы, американцы, индийцы, не берусь гадать. Но полагаю, что это не будут славяне, поскольку даже самый крупный среди них народ — русский — выбрал себе путь самоуничтожения.

Позиция в отношении тезиса о неизбежности исчезновения народов, рас или государств не имеет отношения к понятию нравственности, к паре гуманизм/антигуманизм. Это научный подход, поскольку исчезновение народов и даже цивилизаций постоянно подтверждается исторической практикой. Где шумеры, где хетты, инки, майя, ацтеки? Тысячи малых и даже не малых народов исчезли с лица земли из-за неспособности приспособиться к окружающей среде. Имею в виду не только экологическую, но и геостратегическую среду. Точно так же как эволюция в природе, «погубив» миллионы видов, привела к возникновению человека. И когда Энгельс писал об исчезновении славянских народов (а в других работах он указывал и на неславянские народы), он не исходил из обывательского представления: нравится — не нравится, а из объективного процесса выживания или невыживания тех или иных наций и народов. Плюс, и это очень важно, исходил из степени их революционности. Это весьма важный критерий. История показывает, что народы, уклонявшиеся от революций, исчезали или прозябали в качестве сателлитов революционных народов. Поскольку революция — это скачок вперед, скачок к новым формам не просто выживания, а именно развития. Именно благодаря революциям: научным, техническим, политическим и экономическим увеличивалась средняя продолжительность жизни (СПЖ) человека и количество самого населения той или иной жизнеспособной нации. А именно СПЖ и является критерием прогресса.

Все эти вещи у меня прописаны в научных работах. И здесь я об этом упоминаю только для того, чтобы выразить свое восхищение молодым Энгельсом, который уже в своих ранних статьях интуитивно выразил закон выживания рода (народа). И я полностью согласен с концовкой его другой статьи на эту же тему («Борьба в Венгрии», 1849 г.), которую он блестяще завершил словами: «В ближайшей мировой войне с лица земли исчезнут не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы. И это тоже будет прогрессом» (МЭ, т.6, с. 186). И хотя «ближайшая мировая война» разразилась через 65 лет, тем не менее, действительно, немало династий полетели, а главное, исчез реакционный русский народ, возродившись в форме революционного советского народа. Именно о таком «советском народе» пророчествовал Энгельс, писавший: «Славянский народ, которому свобода дороже славянства, уже одним этим доказывает свою жизнеспособность, тем самым уже гарантирует себе будущее» (там же, с. 179). И нынешний русский выживет и даже будет процветать только тогда, когда в нем будет меньше славянского, а больше советского.

* * *


Думаю, Энгельс ошибся, причем сильно, только относительно поляков. Действительно, в XIX веке их, возможно не без основания, воспринимали как революционную силу, участвующую в ревдвижениях не только у себя на родине, но и за рубежом. Симпатии европейских революционеров были на их стороне главным образом из-за того, что они выступали против тогдашней царской России — оплота реакционности и мракобесия. Особенно во времена Николая I. Мне кажется, Энгельс деятельность поляков за освобождение от России, т. е. деятельность, носившую национально-освободительные черты, принял за революционность, за социально-политическое движение. Как показала последующая практика, эта «революционность» на самом деле означала чисто шляхетский национализм. Как только поляки добились «освобождения», главной сутью их внешнеполитической деятельности стала борьба именно с революционной, социалистической Россией. После второго освобождения, в связи с распадом СССР, поляки тут же поворачиваются к своим западным хозяевам, и начинают строить свою жизнь по-капиталистически. А по степени ненависти к братьям-славянам в России их превосходят, может быть, только прибалты. Но тем как бы сам бог велел: они не славяне.

Между прочим, об отношении поляков к русским весьма красноречиво писал крупный историк Н.М. Карамзин в послании Александру I, под названием «Мнение русского гражданина». В этом послании среди прочих интересных вещей есть и такие строки: «Нет, Государь, никогда поляки не будут нам ни искренними братьями, ни верными союзниками (курсив Карамзина. — О.А.)». Почему бы мадам Нарочницкой не взяться за критику антиславянизма Карамзина? На самом деле Карамзин был тысячу раз прав и не только в отношении поляков. Его суждение верно в отношении всех славян и прибалтов: все они, может быть за исключением только белорусов, Россию предавали и предавать будут. Шкурные интересы у них всегда были выше идей славянства или панславизма. И Энгельс вновь прав, когда писал: «Таким образом, панславистское единство — это либо чистая фантазия, либо — русский кнут» (МЭ, т. 6, с. 182). К сожалению, «русский кнут» нужен и для самих россиян, чтобы они по дурости не исчезли. Никакая не демократия и даже не автократия, а только кнут, только народная диктатура может спасти Россию.

Правда, мадам Нарочницкая больше уповает на бога, на православие, на чувство принадлежности к Соборной Церкви, «соединяющей с Христом всех верующих — ушедших, нынешних и будущих. По этому образу будем стремиться к освященному Духом чувству принадлежности к своему Отечеству» (с. 72).

Такой бред вполне закономерен для доктора политических наук, освященного Духом православного отечества.

Как заурядная антикоммунистка, она не способна на элементарный логический научный анализ предмета. Именно поэтому ей понадобились подтасовки и ложь. Не случайно она ни разу не упомянула, что французов, англичан, не говоря уже о своих соотечественниках немцах, Энгельс критиковал намного жестче и хлеще, чем славян. Публицистические статьи Энгельса всегда эмоциональны, им присущ перехлест в выражениях. Они не могут служить основой для оценки позиции автора по тем или иным серьезным вопросам. В научных работах Энгельса отсутствуют журналистские всплески, они взвешенны, в них выверено каждое слово. И это знает каждый, кто хоть когда-либо читал работы этого крупнейшего ученого-революционера. Но что до этого нашей мадам! А впрочем, дело не в ней. Она просто воспроизвела методику фальсификации марксизма всеми антикоммунистами. Они не могут иначе. Потому что не за ними истина.

Единственное, что я не могу понять, как такая неграмотная женщина собирается укреплять «имидж» России за рубежом? Только в еще худшую сторону. Видимо, Кремлю уже выбирать не из кого. Это самые лучшие. Боже! Что же ты детей своих не щадишь?

28 марта 2008 г.




МИФЫ РУССКИХ ПАТРИОТОВ О РОССИИ И ЗАПАДЕ

(Критическая рецензия на писания В. Мединского)








Мединский Владимир. О русском пьянстве, лени и жестокости. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008.

Мединский Владимир. О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов». М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008.








Последние несколько лет Россию захлестнула волна литературы национал- патриотического содержания, возвещающая о возрождении России, которая «поднимается с колен». Эта волна одновременно сопровождается атакой против Запада, который-де этому возрождению противится. Для этого вроде бы есть и объективные причины. Одна из них — рост экономики с перспективой обгона высокоразвитых стран Европы. Другая — усиление антироссийской пропаганды на Западе, который в правлении Путина узрел чуть ли не восстановление сталинизма в стране.

На самом деле ни того, ни другого в реальности нет, а есть мифы, которые идеологи-патриоты сами придумывают и сами же их опровергают.




Нужны ли мифы


Сразу отвечу — нужны. Весь вопрос: какие мифы? Как говорят американцы, it depends. То есть все зависит от конкретного исторического времени и конкретного географического места. При этом надо иметь в виду, что мифы бывают полезные и вредные. Причем один и тот же миф может интерпретироваться прямо противоположно в зависимости опять же от времени и места. Например, мифы о боге или богах в начальной стадии развития человечества играли полезную роль, поскольку давали своего рода психологическую устойчивость мышлению человечества и хотя бы на мифическом уровне «объясняли» происхождение мира и самого человека. Кроме того, они выполняли и чисто прикладную, общественную функцию, являясь первоосновой правил общежития людей. В Средние века религия, особенно христианство, превратилась в тормоз развития человечества, по крайней мере в Европе. В этот период религиозные мифы имели реакционный и даже преступный характер, поскольку являлись причиной кровавых религиозных войн, уносивших миллионы жизней. И только после начала Возрождения и в эпоху Просвещения, когда роль религии стала стремительно уменьшаться, человечество ускорило свои шаги по пути прогресса. Именно в это время активно развенчивались религиозные мифы, особенно французскими просветителями, среди которых в этом плане почетное место занимал Поль Гольбах. В XIX и особенно в XX веке казалось, что значение религии вообще вот-вот сойдет на нет. И вдруг ее неожиданное возрождение в конце XX — начале XXI века. На Западе это произошло вследствие крушения идеологических ценностей позднего капитализма, особенно в сферах нравственности и семейной жизни. Эти сферы — одна из наиболее сильных сторон религии, вот ее-то и стали активно эксплуатировать западные идеологи, прежде всего в США.

В современной России особый случай. После крушения СССР страна вообще оказалась без идеологии. В качестве эрзаца на вооружение взята религия в форме православия, т. е. чисто феодальный вариант, отбрасывающий страну назад. Нынешние мифы о боге в качестве религиозной идеологии, особенно в России, превратились в инструмент оболванивая людей, низведения их в умственное состояние, характерное для мракобесного Средневековья. Современные мифы — это политика превращения человечества в стадо послушных безмозглых баранов.

Но есть особый вид мифов: мифы о героях, о героических народах, нациях. Их функция — поддерживать и укреплять чувство национального достоинства народа, гордости за свое прошлое и настоящее. Истину в таких мифах искать бессмысленно, поскольку они крайне политизированы, а следовательно, и идеологизированы. Достаточно почитать любой учебник той или иной страны, как обнаружится, что весь прогресс пошел именно от нее. Крайним примером такого мифа является книга покойного Отца туркменов Сапармурата Туркменбаши «Рухнама», из которой вытекает, что человечество своим прогрессом обязано деяниям туркменского народа. И хотя, повторяю, такие мифы необходимы с точки зрения внутренней пропаганды, важно, чтобы руководители нации сами четко осознавали их прикладной характер. Без такого осознания они теряют чувство реальности, которое быстро сказывается на их текущей политике с соответствующими негативными результатами.

Дело в том, что когда создается миф о величии того или иного народа или государства, оборотной его стороной является умаление, унижение других наций или государств. В утрированной форме такая мифология сведется к тому, что Иван Грозный насквозь видел человека задолго до Рентгена, открывшего свои лучи. Сбалансировать не удается. Всегда получается, если один «умный», другой должен быть «дураком». Классический пример — французская литература, которая начиная с эпохи Просвещения постоянно представляет в уничижительном свете другие народы, особенно англичан и немцев, а ныне — американцев.

Так вот, нынешняя ура-патриотическая литература России, кажется, решила переплюнуть французов.




Доктор Мединский как зерцало русского ура-патриотизма


Одним из таких авторов является профессор МГИМО В. Медынский, затеявший разоблачать мифы о России. Он написал две большие книги (говорят, пишет или уже написал третью), на основе которых по российскому телевидению демонстрировали сериалы «правды» о России. Я не обращал на них внимания, пока мои читатели не попросили меня как-то среагировать на писания этого молодца. Я отказывался это делать, поскольку, даже не читая его работ, из своей многолетней практики знаю, что любой антикоммунист в состоянии только врать, подтасовывать факты, проявляя неграмотность во всем. Тем более что писатель этот из государственной организации (МГИМО — институт, финансируемый МИДом), к тому же депутат Думы, т. е. человек, удачно вписавшийся в нынешнюю систему, которую он должен защищать и восхвалять.

Тем не менее один из моих хороших знакомых умудрился всучить мне его книги как раз в тот момент, когда я решил обновить свою книжку о Царской России. Для этого я перечитал дополнительное количество книг, в которых прославляется царская Россия и в которых я пытался найти статистическую аргументацию в пользу этой России. Подумал, что, может быть, такая статистика есть у этого молодца. Статистики не оказалось, но я обнаружил такую вещь.

Очевидно, что эти книги писал не один В. Медынский, поскольку в свои молодые годы он просто не успел бы прочитать кучу книг, которые у него обозначены в Библиографии. То есть — это командная работа. (Видимо, не случайно в ней постоянно пишется: «На наш взгляд, на наш взгляд».) К тому же я обнаружил, что научным редактором этих книг является доктор наук А. М. Буровский, тоже весьма специфичный профессор, работы которого Дмитрий Паршин не без основания обозначил «как банальный бизнес».

Как бы то ни было, важно то, что по своему мышлению, технике аргументации и фальсификации вся эта команда ничем не отличается от авторов других аналогичных книг, например патриота-антикоммуниста А. Горянина. И поскольку многие читатели с доверием относятся к такого рода писаниям, я решил на примере В. Мединского показать технику фальсификации и скудоумие антикоммунистов.

Хотя некая команда в лице молодого профессора и заявила, что книги его являются «исторической публицистикой» (а это как бы снимает ответственность за достоверность фактов), но обилие ссылок на научную и околонаучную литературу подспудно должно убеждать читателя, что это не просто какая-то публицистика, а именно научные произведения. Каждое утверждение научно фундируется и т. д. Но читатель должен знать некоторые аксиомы. Во-первых, настоящая историческая (а в данном случае историко-политологическая) наука должна опираться на понятийный аппарат. Здесь же мы видим простой набор слов, несмотря на массу сносок. Во-вторых, она должна быть обеспечена статистикой, особенно когда речь идет о доказательстве большей продвинутости одного государства относительно другого. Здесь же — словесный понос. В-третьих, должна быть корректность сравнений по времени и географии. Недопустимо, например, чтобы по какому-то параметру страна периода Средневековья сравнивалась с современной страной. В-четвертых, ссылки автора на чьи-то высказывания должны вызывать доверие. Одно дело, когда что-то утверждал Лейбниц или Ломоносов, и другое — когда речь идет о каком-нибудь журналисте, путешественнике или просто любителе пописать. Наконец, когда сравниваются уровни развития той или иной страны, автор обязан с самого начала определить, что такое развитие, или прогресс. Как минимум дать свое понимание этих терминов. Иначе опять же пустопорожняя болтовня, т. к. названные термины по-разному определяются и понимаются различными авторами и вообще людьми.

Естественно, ничего этого в названных книгах нет, а есть некая стратегическая задача, точнее, две задачи.

Первая: доказать, что «клевета» Запада по отношению к России не имеет под собой основания хотя бы уже потому, что Россия на самом деле опережала этот Запад в своем развитии. Вторая задача: доказать, что откат или торможение в историческом развитии России происходили в те времена, когда она попадала под влияние Запада в результате прихода к власти прозападных Петра I и большевиков (которые, естественно, «безмозгло переняли марксизм»). Причем в процессе «доказательства» подобных положений из-за их фактологической недоказуемости команда наворотила массу собственных мифов, созданных, конечно же, на базе политических и исторических сказок, т. е. элементарного вранья. Зачастую эта ложь настолько омерзительна, что в ходе разоблачения мне приходилось с трудом удерживаться в рамках нормативной лексики, хотя чаще всего напрашивался выразительный русский мат. Если же где-то не сдержался, то заранее прошу читателя извинить, тем более что команда в лице Мединского сама не отличается политкорректностью.

Для удобства изложения текста я буду называть автором этих двух работ Мединского, хотя, повторяю, скорее всего, они написаны группой патриотов (между прочим это не первые книги, в которых группа авторов скрывается за одной фамилией).

Еще вот что. Я мог бы просто изложить содержание идей Мединского по тому или иному сюжету, но, боюсь, мне могут не поверить. Поэтому придется много цитировать (в ссылках рассматриваемые книги будут обозначаться цифрами 1 и 2, т. е. в том же порядке, как и в начале этой рецензии).

Итак, начну с мифов о Западе, которыми напичканы эти два тома.




Мифы о Западе


Формально книги Мединского посвящены разоблачению мифов о бытовых вещах: пьянстве, лености, жестокости, рабстве, грязи. Именно такие отрицательные качества являются основными чертами характера русских людей, по утверждению западных авторов. Действительно, мне попадалось множество работ с подобными умозаключениями. Мединский приводит немало материалов, многие из которых достаточно убедительны, в опровержение таких взглядов. Могу признать, что в этом (за исключением проблемы рабства) Мединский справился со своей задачей. Но в процессе доказательства от противного (сам дурак!) он наплел не меньше вранья, чем те, против которых выступал.

Вот один из примеров. Профессор пишет о Великобритании: «Где-то прочитал, что в 40 % домов Британии водопровода нет и сегодня. А в 40 % тех, где есть водопровод, нет ванной комнаты. Думаю, преувеличение. Однако факт, что процедура умывания во многих британских домах и сегодня часто такая, как она описана у Агаты Кристи: цветной фаянсовый кувшин и тазик, наполненный водой. Хочешь умыться? Наливай воду в тазик из кувшина и умывайся!» (2, с. 25).

Глупость данной информации, которая, видимо, призвана доказать, что англичане — грязнули, не очевидна только для самого автора. Чтобы она имела тот смысл, который, похоже, хотел придать ей Мединский, ему надо было бы привести процент домов без водопровода в современной России. Я свидетельствую: в моем родном городе Астрахани на всей улице Плещеева (на которой я когда-то жил) водопроводы (и «уборные», между прочим) — во дворе, а для ванных комнат просто нет места, т. к., например, в моей бывшей квартире в 24 кв. м ныне живет семь человек (тогда нас жило четверо.) Я не считал, сколько таких улиц. Знаю, что очень много. А по всей России их сотни тысяч.

Кроме того, процедура умывания у всех народов разная. С таким же успехом можно издеваться над японцами, у которых на протяжении веков вся семья моется в одном о-фуро («ванная» в виде обычной бочки).

А вот насчет «двух кранов», о которых не преминул в другом месте упомянуть сей автор, уже полное вранье. Не исключаю, что в каких-то домах они сохранились (англичане — люди традиций). Но в приличных гостиницах и в большинстве домов уже давно используются нормальные европейские краны. В моем доме, например, так же как и в домах моих соседей по Оксфорду, были прекрасные современные краны.

Что же касается отсутствия во многих домах Англии водопроводов, то это действительно так. Но о чем это говорит? А говорит это о том, что даже самый современный капитализм не в состоянии обеспечить всем гражданам «достойное житие». Водопровод отсутствует в северной части Великобритании, в основном в бедных районах. То есть никакая демократия и частная собственность, рьяным поборником которых является этот «ученый», не решает даже проблем быта, не говоря уже о более серьезных вещах.

Далее начинается политика. И в этой сфере нам придется разбираться с этим молодцем по-серьезному. Для начала образец лжи. Пишет: «Попробуйте въехать в США с самой мирной целью. Вам придется заполнять примерно 50 страниц опросника, в сравнении с которым «отдыхают» все советские анкеты про то, были ли вы или ваши родственники в плену или интернированы в годы Второй мировой войны» (1, с.40–41).

Фраза, видимо, рассчитана на полных идиотов. Десятки раз «въезжал» в США даже с русским паспортом и заполнял одностраничную анкету. Точно такую же, как и при въезде в Россию (с канадским паспортом). Правда, не исключаю, что Мединский имел в виду бумаги на получение визы. Но и в этом случае: двухлистная анкета мало чем отличается от аналогичной анкеты в русских консульствах.

А теперь начинается политика с идеологической подоплекой. Вот как этот «ученый» пишет о революционных событиях во Франции. Он утверждает: «В действительности же Франция XVII–XVIII веков была самой передовой и самой сытой страной Европы. Стремление к революционным переменам предсказано было замедлением как социально-экономического, так и политического развития…Кто виноват? Разумеется, король! (выделено мной. — О.А.)» (1, с. 87–88).

Этот мудрец даже не понимает, что означает слово «передовой». С какой точки зрения Франция в указанные века была «передовой»? С экономической? Политической? Формационной? Для тех времен именно по первым двум критериям определялась «передовитость». Но именно в XVII и особенно в XVIII веке не Франция, а Голландия и Англия были передовыми в Европе. В последних уже произошли буржуазные революции, позволившие им вырваться вперед не только политически (переход на следующую стадию развития), но и экономически. Это сказалось и на таком определяющем факторе, как прирост населения. В начале XVII века (в 1600 г.) во Франции проживало 19,5 млн чел., в Англии — 5 млн чел., а к концу XVIII века — соответственно 29 и 16 млн. То есть в Англии население за это время увеличилось в три раза, в то время как во Франции приблизительно на 50 %.

Насчет же «сытости» Франции того периода может писать только человек, не открывший ни одной книги по истории Франции. Иначе он знал бы о голодных бунтах крестьян и городской бедноты на протяжении всего XVIII века, в том числе и в 70–80-е годы, т. е. перед началом революции. И никто не думал, что «виноват» только король. Он был лишь символом всей феодально-аристократической системы. И идеологи революции хорошо знали, что «виновата» система, которую и надо было уничтожить. Что третье сословие и сделало. Именно так объясняются причины революции в книгах не только советских авторов, но и самих французских историков, например Жоржа Лефевра.

В духе махрового реакционера наш профессор-болтун умудрился выдать и такой бред: ««Восставший народ», бандюганы с юга Франции, устроили в Бастилии погром, а заодно попытались увести с собой «несчастных узников». Только идти с ними никто не захотел» (1, с.91). Далее: «Что же касается жестокости антинародного режима, то, захватив власть, революционеры судорожно стали искать, что же такого дурного сделали короли и их приближенные?! И если даже нашли, то такую малость, что и для пропаганды не годилось» (1, с.92).

Для Мединского, естественно, участники революции — это «восставший народ» в кавычках, «бандюганы». Вся фраза — полнейшая фальсификация, рассчитанная на совершенно безграмотных людей. Как и кто брал Бастилию, описано в тысячах работ, в том числе и на основе свидетельств очевидцев тех событий. Достаточно прочитать хотя бы монографию французского историка Пьера Шове «Восстание парижан и взятие Бастилии» (Париж, 1946). Неслучайно этот мгимошник не сделал ни одной сноски, когда громоздил свою брехню о Французской революции. Вторая же из приведенных фраз, видимо, была написана профессором в пылу белой горячки.

Нимало не опасаясь обнаружить свое невежество, наш мудрец простодушно продолжает иронизировать: «В 1848 году во Франции пришел к власти Наполеон III. Этому предшествовали события, которые в школьном курсе истории называют революцией 1848 года» (1, с.398). Сказал и сел в лужу. Это событие называют «революцией» не только в школьном курсе истории, но и в серьезнейших работах французских и других европейских историков и мыслителей. И дело не только в том, что в революционных событиях участвовали рабочие, ремесленники, торговцы и студенты. А в том, что была изменена политическая структура Франции. Другое дело, кому достались лавры. В революциях, как известно, часто бывает, что выигрывают не те, кто их начинает.

Все, что Мединский наговорил в своих писаниях о Западе, — ложь, которую бессмысленно даже разбирать. Тем не менее хочу привести еще несколько сюжетов, связанных с ролью России в Европе в XIX веке.

Борзописец делает такое «умозаключение»: «В 1813 г. Русская армия выиграла сражение под Лейпцигом.» (1, с.217).

Профессор скрыл, что это «сражение» неслучайно называется Битвой народов, поскольку в ней участвовало множество национальностей Европы. На стороне Альянса, например, были русские, австрийцы, пруссаки, венгры, шведы. Причем в русской интерпретации событий армия Альянса состояла из 127 тыс. русских, 89 тыс. подданных Австрии, 72 тыс. пруссаков, 18 тыс. шведов (на 18 октября). А командовал Альянсом австрийский фельдмаршал Карл Шварценберг. Известно, что битву выиграла коалиция (при этом надо иметь в виду количественное превосходство Альянса как в живой силе, так и в артиллерии). Заслуга русских действительно была выдающейся, но говорить, что битву выиграла только «русская армия», это не просто издеваться над фактами, но и унижать вклад союзников.

Вранье продолжается: «Россия диктовала свои условия на Венском конгрессе в 1815 г.» (1, с.217). Ничего она там не диктовала. На конгрессе была политическая игра, в которой не менее активную роль сыграли и Меттерних, и Веллингтон, и, самое главное, Талейран (представитель Франции). Несмотря на поражение именно Франция благодаря Талейрану смогла выйти почти сухой из воды.

Надо быть полным дураком, чтобы написать и такое: «После 1812–1815 годов Россия стала сильнейшим государством Европы. Не одним из сильнейших, а сильнейшим» (2, с.341).

«Сильнейшим» в каком смысле? В экономическом, политическом, военном? Если так, то с чего это такое «сильнейшее государство» продувает Крымскую войну 1853–1856 гг.? Впрочем, отмечу, что на политическую ситуацию в Европе Россия действительно оказывала немалое влияние. Но какого типа? Реакционное: именно Россия активнее всех участвовала в подавлении революционных движений в Европе. Как раз за эту политику Россию беспощадно критиковали Маркс с Энгельсом и все другие революционеры Европы. И политика эта, как показала История, не принесла пользы ни Европе, ни самой России. Хотя недозрелому горе-историку, реакционеру до мозга костей, видимо, именно такая политика очень нравится. Но это его дело. Но врать-то зачем?

Вообще, какой бы вопрос относительно Запада он ни затронул, у него везде сплошная безграмотность. Бедные студенты. Чему этот невежда может их научить?

Казалось бы, уж по истории России-то он должен кое-что знать. Русский вроде бы, да еще как бы и защитник России. Но и здесь полный. Полюбуйтесь.




Цифровой кретинизм, или вранье о демографии России


Общая идея вранья: до реформ Петра I Россия развивалась самобытно и динамично. Петр сбил ее с панталыку. В качестве доказательства данного тезиса профессор приводит данные демографической статистики, как бы подтверждающие более динамичное развитие России, чем других стран Европы.

Действительно, рост населения — очень важный показатель количественного развития страны. И вот что пишет по этому поводу профессор. Дескать, со времен Августа (I век н. э.) до 1500 г. население Европы «едва удвоилось». Далее: «А за три века с 1500 по 1800 год. в Англии население выросло вдвое, в Германии — на 170 %, а в России — в три раза! С 15 до 45 миллионов». Источник указан весьма странный: «По данным Центра демографии и экологии человека РАН» (2, с.59). В каком сборнике? Какого года?

А теперь берем источник, на который ссылаются все демографы мира: Colin McEvedy and Richard Jones. Atlas of Word Population History (London: Allen Lane, 1978). В соответствии с этим источником, с I века н. э. до 1500 г. население Европы увеличилось с 31 млн до 81 млн чел., т. е. в 2,6 раза. (А не «едва удвоилось».) Конечно, немного, но надо знать причину. А она заключалась в том, что Европа на протяжении полутора тысяч лет находилась под гнетом христианской религии. Наука, просвещение были в загоне. В результате — медленный рост населения и практически нулевой прирост средней продолжительности жизни до начала Возрождения, а затем и Просвещения. Теперь об отдельных странах.

Об Англии, точнее, Британских островах, я написал выше: население увеличилось в три раза. Если же мгимошник имеет в виду только Англию (без Шотландии и Ирландии), то и там оно возросло в 2,5 раза. В Германии число жителей увеличилось с 9 млн в 1500 г. до 18 млн в 1800 г.(в два раза, а не на 170 %). В Европейской России динамика была такова: 1500 г. — 12 млн, 1600 г. — 15, 1700 г.- 20, 1800 г. — 36 млн. Как видим, не с 15 до 45 млн (наш профессор и здесь остался верен своей «научной манере»: чем больше вранья, тем «истиннее» история), но действительно в три раза. Причем обратите внимание: прирост особенно ощутимый пришелся именно на время после реформ Петра, против которого выступает сей молодец.

А вот еще одно вранье в расчете на тех, кто не умеет ни считать, ни читать: «В 1500 году численность населения России была ниже, чем во всех странах Европы. Между 1700 и 1800 годами наступил примерный паритет. В течение XIX века Россия стала самой населенной страной» (2, с.60). В 1500 г. население России составляло 12 млн чел. и было больше, чем почти у всех стран Европы, кроме Франции (15 млн). К концу XIX века население России достигло 100 млн, а у Китая — 475 млн, у Индии — 290 млн. Так почему же «самой населенной страной»? Доктор наук, тебе явно надо возвращаться в школу, учить арифметику.

Еще одна побасенка: «В наследство от предков россиянам достался хороший, надежный генотип, а это основа здоровья. О том, что наши предки были крепкими физически и доживали до ста лет, свидетельствуют документы XIV–XVII веков» (2, с.70). Документы не привел, но цитирует некоего Якоба Маржерета: «Многие из русских доживают до 80, 100, 120 лет и только в старости знакомы с болезнями» (2, с. 69). Сдается, что этот Якоб такой же мудрец, как и наш доктор исторических болезней.

Знает ли этот доктор, что до начала XIX века вообще никто до 100 лет не доживал, что доказано учеными-демографами (см., например, работы француза Жан-Мари Робине). Все иные данные за более ранний период или сфальсифицированы, или их невозможно подтвердить. Это первое. Второе: в таких случаях надо говорить не о том, что кто-то дожил, скажем, даже до 80 лет (по библии Адам вообще прожил 930 лет), а о средней продолжительности жизни (СПЖ) людей. В России эта СПЖ до начала XX века была на уровне 30 лет, в то время как в Европе в XIX веке она составляла почти 37 лет, а к началу XX века достигла 45–48 лет.

А вот еще как врет этот «ученый», не замечая своей глупости. Пишет: «Все население Новгорода составляло от 10 до 20 тысяч человек. Это включая женщин, детей и рабов. Численность дееспособных мужчин обычно определяют в 15–20 % от всего населения» (2, с.404). Далее, через две страницы: «Дружина Александра (2–3 тыс. конных) была лишь небольшой частью новгородской армии (15–17 тыс. человек)» (2, с.407).

Вы можете себе представить, чтобы все население города, включая детей, состояло в армии?

А вот насколько глубоки познания профессора в истории греков. Пишет: «Новгородцы не были ни поголовно профессиональными воинами, ни профессиональными бездельниками-рабовладельцами, как спартанцы» (2, с.425). Во-первых, эти «бездельники» были профессиональными воинами, упоминание о геройстве которых сохранилось на века благодаря битве при Фермопилах (300 спартанцев-гоплитов). Во-вторых, в Спарте не было рабов, а были илоты — крестьяне и воины (легковооруженные), которые являлись собственностью государства, передаваемой спартиатам в услужение. Греческие авторы их никогда не называли рабами, скажем, в отличие от рабов в Афинах. Так их называли авторы римской эпохи, и то в качестве «государственных рабов». Причем их судьба менялась на протяжении истории Спарты. Но в такие тонкости, понятно, наш академик не вдается.




Русь: лапотная-нелапотная, зато самая грамотная


Кто любит лапшу, тому раздолье. И далее недостатка в лапше не будет. Подставляйте уши. Вешает. Этот грамотей всерьез уверяет, что «Русь была грамотной» (2, с.415), ссылаясь на берестяные грамоты, которые, дескать, были распространены между XII и XV веками. Оказывается, в те времена в Новгороде переписывались прихожане, священники, ростовщики, ремесленники. «Регулярно писали друг другу люди самого простого сословия, в том числе супруги, родители и дети. Обычнейшая семейная переписка» (2, с.422). «Грамоту знали и женщины. Известно несколько писем от мужей к женам и от жен к мужьям» (2, с.423). Причем все это «и не в одном Новгороде, а по всей Руси» (там же).

Непонятно только, почему это после такой исторической грамотности к началу XX века Россия оказалась самым безграмотным государством в Европе. Вроде бы и большевики еще не успели появиться. Вообще, можно ли представить «внутрисемейную переписку» даже в настоящее время? А тогда, в XIII или XIV веке? Живут в одной избе и пишут: не могла бы ты, женушка, завтра корову вывести в поле? Она в ответ высекает на бересте: сам выводи. А дети пишут: матушка, не посылай нас завтра в школу, мы лучше тятеньке в поле поможем. Причем писать надо на бересте, а это не простое занятие. И так по всей Расее. Даже там, где и бересты отродясь не бывало.

Естественно, грамотность на Руси была. Точно так же, как и грамотность в Древнем Египте, где священнослужители писали на папирусах всяческие заклинания, а торгаши сводили свои балансы. Но никому в голову не приходило на этом основании говорить о том, что все жители Египта были грамотны. Западная Европа, где уже были университеты с плеядой крупнейших ученых Средневековья, была поголовно безграмотной. Кроме верхушки монахов и ученых. Даже цари-короли не все писать умели. А Русь, попавшая под гнет Орды, оказалась самой грамотной? Ладно еще новгородцы, но вся Русь? Профессор кислых щей, ты хоть отдаешь отчет, что ты несешь?




Петр I — хоть и не большевик, но злодей похлеще


В одной из своих книг («Россия в стратегическом капкане») я довольно критически оценивал роль реформ Петра, исходя из внутренней предубежденности в отношении Запада. Тогда у меня не были выработаны критерии прогресса, или конечного результата любого развития. Ну не ндравится мне этот Запад. Значит, все, что западное на Руси, — плохо. Но я не мог не видеть (как, думаю, и все добросовестные исследователи) положительного воздействия этих реформ на дальнейший ход развития России. И в то время мне не могло прийти в голову, что предпетровский период можно восхвалять как чуть ли не самый расцвет в истории России. Не говоря уже о том, чтобы самого Петра рисовать только черной краской. Оказывается, все возможно на этом свете.

Великая Московия


Вот как работает «логика» этого мгимошного птенца. Представляя Петра как антирусского злодея, он пишет, что из-за его реформ «произошло колоссальное упрощение структуры общества и государственного управления. Страна оказалась отброшенной почти на два столетия назад. За 36 лет его правления, с 1689 по 1725 год, будет уничтожено многое, что поднималось весь долгий XVII век — ростки рыночной экономики, начатки личной свободы человека, разработанный свод законов, проекты освобождения крестьянства. Российская империя 1725 года станет страной, в которой несравненно меньше свободы, порядка, богатства, личной зависимости, чем было в Московии до Петра» (2, с.467–468).

Допустим, мы с ним соглашаемся. Но перед этим читаю: «Московия XVI–XVII веков — страна, из которой родилась вся Российская империя» (2, с.431). Спрашивается, как же она могла родиться, когда, как уверяет наш «ученый», Петр уничтожил чуть ли не все, что было до него? Более того, Россия 1725 г. была адекватна Руси 1525 г., поскольку была «отброшена почти на два столетия». Можно ли такие вещи писать в здравом уме? Подобные «умозаключения» встречаются на каждом шагу, что еще раз говорит о коллективности этих писаний (один пишет одни части, другой — другие, даже не сопоставляя написанное). Или что автор — человек, абсолютно неспособный мыслить даже на уровне формальной логики. На самом деле Российская империя в подлинном смысле этого слова была создана именно Петровскими реформами, придавшими российскому царству атрибуты империи.

Еще одна порция идиотизма: «XVII век, период между 1613 и 1689 годами, — это время нарастания свободы» (2, с.467). Московия XVI века — это опричнина, войны (Казань, Астрахань, Литва). Начало XVII века — смута, вторая половина — восстание Степана Разина. О каком «нарастании свободы» можно говорить, если, конечно, ты «умом не скорбен»?!

Кстати, о Степане Разине этот мракобес пишет: «В народном сознании Степан Разин — страшный и отвратительный преступник, обреченный на том свете вечно грызть раскаленные кирпичи. Люди пришли, чтобы участвовать в акте государственного значения: казни преступника. Они согласны с приговором, они «за».. Народ соучаствует в делах власти. Он на стороне власти и осуждает преступников» (1, с.430).

Вы посмотрите на этого извращенца. Когда он пишет о Французской революции, то для него король являлся невинной жертвой, а не преступником, хотя народ тоже присутствовал на «акте государственного значения» — казни короля и был согласен с приговором. То есть для французского короля оценки одни, а для Стеньки Разина — противоположные! Но и те и другие — это оценки монархиста и отъявленного ненавистника народа. Если Стенька преступник и народ согласен с этим, из кого состояло его войско? Из инопланетян, что ли, или все-таки из народа? Кто песни слагал о нем, как не народ? И где этот профессор видел, чтобы народ в досоциалистических обществах «соучаствовал в делах власти»? Глазенье на казнь — это соучастие во власти? Доктор, тебе действительно нужен доктор-врач.

И опять нестыковка. Пишет: «Россия уже двести пятьдесят лет, с середины XVIII века, является главным конкурентом и геополитическим противником Запада» (1, с.28). Т. е. именно после реформ Петра I, превративших Россию в империю, она стала конкурентом Западу. Чего ж тогда профессор охаивает эти реформы? Ну и ну!

Петр, религия и прочее


Я как-то отмечал, что в России все антикоммунисты одновременно являются православными, то есть религиозными. А вот другое наблюдение: истово православные обычно являются антизападниками. Наш малец умудрился слить в один флакон все три ипостаси: он и православный, и антикоммунист, и антизападник. И проявилось это опять же в отношении к Петру.

По мнению этого доктора, одним из криминальных деяний Петра была его политика в отношении церкви: «Лично я уверен, что уничтожение авторитета церкви — одна из важнейших причин, по которым не сложилось в России настоящего гражданского общества. При первых Романовых к такому открытому обществу медленно, но неуклонно шла Россия. При Петре движение в сторону гражданского общества остановилось. Не было доверия к церкви, церковь лишилась морального авторитета. Во многом именно идиотское, если не сказать сатанинское решение подготовило настроения общества к 1917 году. ТАКАЯ власть не уважалась и отвергалась. Нет бога. Значит, ВСЕ дозволено» (1, с. 177).

Последняя, уже навязшая в зубах фраза повторяется постоянно. Но почему-то все, кто долдонит эту чушь, не задают себе элементарного вопроса: а если есть бог, значит, «все не дозволено»? Или вариант — «не все дозволено». Ну и что? При махровом христианстве в Средневековье, когда бог определял все, сложились где-нибудь «гражданские общества»? Или, может, они сложились в мусульманском мире, где все поголовно почитают своего бога — аллаха? Или, может, оно сложилось в нынешней России, где, по данным церкви, 80 % населения стали верующими? Запомни, горе-доктор, что есть историческая закономерность: чем больше бога в обществе, тем больше в нем мракобесия, тем менее оно развивается. Прямая пропорциональная зависимость, подтверждающаяся нынешней практикой России.

В очернении Петра этот докторишка превзошел, кажется, абсолютно всех. Причем использует подленькие такие приемчики, основанные на лжи (неважно, сознательной или вследствие интеллектуальной недостаточности «ученого»). Пишет, что Петр при росте в 2 метра и 4 сантиметра имел узкие плечи и маленький размер ног. Вроде бы почти урод. Похоже, что описание это сделано по восковой фигуре Петра в Эрмитаже. Но ведь сама эта фигура делалась «на глазок». К тому же «ученый», опять же то ли из-за ненависти к Петру, то ли по причине собственного скудоумия, не учитывает, что в те времена русские богатыри (равно как и европейские) по своей фактуре соответствовали нынешним 15-летним подросткам. Достаточно взглянуть на шинели суворовских богатырей в том же Эрмитаже. Но у этого поганца другая задача: любыми способами опорочить Петра.

Вот еще один образчик такого же типа. Пишет, что Петр «яркий пример того, как дурное окружение и отсутствие всякого воспитания и образования могут испортить жизнь даже столь одаренному от природы человеку» (1, с.164). Здесь он намекает на то, что противостоявшие Петру бояре, в том числе и его сестра Софья, были более образованны. В отличие от них Петр учился на Западе, в том числе общаясь с Лейбницем, которого наш докторишка иронично называет «главным теоретиком». Этот недоучка даже не понимает, что Россия за всю свою историю не выдала ни одного философа масштаба Лейбница. Именно поэтому он и полагает, что Запад, наоборот, испортил Петра, вдохновив его на антироссийские реформы.

Укоряет он Петра и за его почитание западной науки. При этом приводит такой идиотский аргумент: мол, и Ломоносов, хотя и уважал Петра, но писал, что «может собственных Платонов и быстрых разумов Невтонов Российская земля рождать» (1, с.182). Что же до Петра она не «рождала»? Если бы этот «ученый» депутат что-нибудь соображал, то он сравнил бы уровень европейской науки до начала XVIII века с наукой в России того же времени. И назвал бы хотя бы одно русское имя до Ломоносова, которое что-нибудь значило бы в любой области науки. Не сравнил, не назвал. Значит, опять брехня. Как раз именно Петр дал толчок развитию науки в России. А мгимошный профессор пишет, что реформы Петра — это мифы, поскольку, дескать, они начались до него.

Я пропускаю чушь и бредни Мединского о развитости российского флота до Петра, поскольку они строятся по такой логике: «Создается военный флот. Торговые флоты были в России и до этого» (1, с.164). Это все равно что сказать: в советское время создаются атомные подводные лодки. Хотя торговый флот был и в царской России. Явный бред. Но именно так мыслит этот профессор МГИМО.

А вот этот перл пропустить невозможно. Мыслитель утверждает, что Петр боялся атаковать при Полтаве Карла XII, имея подавляющее преимущество, а победив, забыл отдать приказ преследовать Карла (1, с.57). Даже не зная фактологии, невозможно представить, как можно победить, не атакуя противника.

Еще пример антилогики. Пишет: «Ни англичане[28 - Где автор в Семилетней войне нашел сражения между Пруссией и Англией — лично для меня великая загадка. Дело в том, что в семилетней войне французы, австрийцы и русские сражались против англо-прусской коалиции (прим. — от составителя)], ни французы разбить Фридриха Великого не смогли! В сражениях под Куненсдорфом и Гросс-Егерсдорфом русские солдаты показали себя лучше прусских — лучше обученными, подготовленными, снаряженными..» (1, с.184).

Во-первых, если так и было, это означает, что военные реформы Петра не пропали даром. Русские солдаты перестали уступать европейским. Во-вторых, действительно ли французы и особенно англичане стремились разбить Фридриха? Зачем, когда можно было использовать тех же русских? В голову этому молодцу такие вопросы не приходят.

Этот парень вообще, несмотря на свою профессорскую должность и докторскую степень, не знаком ни с историей, ни с политикой, ни с социологией. Его анализ строится на примитивных суждениях, кто что сказал о России, причем тех, кто к науке также не имеет никакого отношения. К примеру, такого типа писатели часто цитируют работу маркиза де Кюстина о России, описавшего страну исходя из своих собственных представлений и впечатлений. И пытаются серьезно его разоблачать. Вместо того чтобы проанализировать, какой общественный строй существовал в России на протяжении ее истории, какой тип феодализма был в России до Петра и после, насколько он способствовал развитию науки и техники. (А ведь именно наука и техника являются причиной прогресса страны, главное конечное следствие которого — прирост населения и увеличение продолжительности жизни каждого россиянина.) И все это в сравнении с основными государствами мира, от которых зависела структура международных отношений и историческое направление всей системы мировых отношений. Вместо этого — описание бытовухи: где больше пили, в России или на Западе, кто лучше мылся, русские или европейцы… и прочая чепуха. По своему интеллектуальному уровню профессор напоминает мне одну из моих знакомок. Однажды она попала на Запад, и он ей ужасно не приглянулся. А всего лишь потому, что, когда ее пригласили в гости, то вместо обильного угощения ей предложили какие-то бутербродики, как она посчитала, «от жадности». Она, как и некоторые такие же, не понимают, что на Западе в гости ходят «не жрать и пить», а общаться, «социализироваться». Это и есть уровень Медынского и компании.

Если этот невежда столько нагородил в отношении царской России, особенно о Петре, то можно представить, какую чушь он будет молоть о социалистической России. Я это заранее знал и, естественно, не обманулся в своих ожиданиях.




Атака на большевизм и социализм


Новый пласт «науки от Мединского» связан с социализмом и большевиками. Прежде чем начинать врать о социализме, этому молодцу надо было кое-что соврать о том, как быстро развивалась Россия до большевиков.

Пишет: «Реформистская политика Столыпина привела к значительному (точнее, самому быстрому в мире!) экономическому подъему в стране, во время которого быстрыми темпами развивалась промышленность и торговля» (1, с.490). «Напомним, в 1913 г. ВВП Российской империи — 5-й в мире» (2, с. 60).

Во-первых, «самыми быстрыми в мире» темпами в то время развивались США и Япония. Во-вторых, экономический подъем начался задолго до Столыпина, и он действительно был вызван капиталистическими формами развития. В-третьих, для 1913 г. такого индикатора, как ВВП, просто не было. А был объем промышленного производства, по которому Россия действительно занимала 5-е место в мире. И с этим ни один марксист не спорит. Он спорит с результатами такого развития для населения России. Конечным индикатором развития страны, повторяю, является средняя продолжительность жизни (СПЖ), и именно в нем аккумулируются все стороны общественного бытия в любой стране. Так вот, если в 1896–1897 гг. СПЖ в России была равна 32 годам, то к 1913 г. почему-то сократилась до 30,5 года. Отсюда простой вывод: развитие России до большевиков почему-то не улучшало жизни большинства населения страны. А давало радости только тем, кто умудрился оказаться в рядах господ. (Так же, между прочим, как и сейчас). Отсюда и революции пошли. И все царские умники, к величайшему сожалению Мединского, почему-то власть не удержали.

Этот гуманист пишет: «Пик казней приходится на 1907–1910 годы, когда Столыпин ввел военно-полевые суды. Но как-то не поднимается у меня рука осудить нашего великого реформиста Петра Столыпина за его «столыпинские галстуки»» (1, с. 426).

Вот ведь какая сволочь! У всех крупных деятелей тогдашней России «рука поднималась» осудить эти «галстуки», а у этого мерзавца не поднимается! Дескать, потому, что «безумцы»-революционеры сами спровоцировали эти «галстуки». Они что, эти революционеры, от хорошей жизни появились? Не во дворцах же они жили- поживали, как дворцовые паразиты и прочая дворянская камарилья.

Этот невежда не перестает удивлять своей тупостью. Пишет: «Скорее всего, надо удивляться тому, что до XX века политэмигрантов из России почти не было. Но политэмигранты — это единицы, скорее исключение, нежели правило. А массовый выезд из России был? Не было. А в обратном направлении было перемещение? Было, и еще какое!» (1, с.443).

Действительно не поймешь: вправду дурак или врет сознательно? В «обратном направлении» — перемещение, а не политэмиграция. Есть разница? Перемещение — это когда люди едут подзаработать или за легкой жизнью. Такие были, в частности во времена Петра и Екатерины, в основном переселенцы из Германии. А вот на «еще какое!» цифры надо давать. Но кто-нибудь приехал в царскую Россию в качестве политэмигранта? Нет[29 - Один из читателей в этом месте мне написал, что, дескать, при Наполеоне приезжали. Не исключаю. Тогда Мединский должен был дать хоть какие-то цифры. Но их нет.]. Кто же приедет из капитализма в феодализм? На Запад же, прежде всего в Европу, уезжали и убегали именно российские политэмигранты, такие как Герцен, Бакунин, Лопатин и другие революционеры. Массовой же политэмиграции не могло быть хотя бы уже потому, что страна вплоть до второй половины 1860-х годов была политически отсталой, население политически неграмотным. И чему же тут удивляться? А вот уже к концу XIX века, несмотря на бурный рост капитализма, из России стали делать ноги очень многие, желающие «переместиться» от нее подальше. Корректной полной статистики в то время не было, однако было зафиксировано, что в 18 611 870 гг. только в Северо-Американские Соединенные Штаты ежегодно уезжало 3050 человек, в 1887–1891 гг. — уже 55 524 чел., в 1892–1896 гг. — 52 969, а в 1897 г. Россию покинуло 29 981 чел. То есть в 1887–1897 гг. число эмигрантов оказалось в 19 раз больше, чем за период 1861–1870 гг. (См.: Россия. Энциклопедический словарь. Л.: Лениздат, 1991, с. 105.) Что, от хорошей жизни уезжали? Профессор, ответствуй.

Первую мировую войну этот парень почему-то проскочил. А вот о Временном правительстве кое-что сказал: «В эпоху Временного правительства Россия оказывается самым демократичным государством в мире» (2, с.505).

В теме «демократия» этот молодой человек разбирается как свинья в апельсинах. Поскольку до этого он успел сморозить такую чушь: «Демократия — это неотъемлемые права личности, которые никакая власть не может ни отменить, ни попрать» (2, с.415). Получается, что демократия — это атрибут личности, а не государства. Этот дурачок даже не понимает, что демократия — это одна из форм власти, которая в свою очередь определяет форму политической системы в государстве. И «права личности» эта демократия может не только попрать или отменить, но может уничтожить и саму личность. Чем, к примеру, и занимаются демократичные США на базе в Гуантанамо. А «в эпоху Временного правительства» в России существовала не демократия, а элементарная анархия и вовсе не охлократия, о чем этот знаток брякнул: «Как всегда, демократия, не обеспеченная ответственностью избирателя, мгновенно обратилась охлократией. Это и стало одной из причин Октябрьского переворота» (2, с.506). О какой ответственности избирателя может идти речь в ситуации полного разброда в стране, который как раз и не смогло обуздать Временное правительство. Именно неспособность буржуазных лидеров упорядочить положение в России и позволила единственной организованной партии захватить власть. Ведь об этом писали практически все буржуазные и монархические лидеры, оказавшиеся в эмиграции. То же самое писали и противники большевиков Бердяев, Федотов и другие «с парохода».

Мгимошный профессор, как выясняется, не только не разбирается в таких сложных вопросах, как демократия, но даже не знает элементарных фактов. Вот что пишет он об «июльских событиях 1917 г.»: «В июле 1917 года стрельба в Питере уже велась. Тогда большевики вывели вооруженную демонстрацию — и тоже под лозунгами за демократию. Правда, они требовали передать всю власть Советам. Но в июле захватить власть духу у них не хватило. А Временное правительство не решилось на эффективное подавление мятежа. Немного постреляв, солдаты ушли в казармы, лидеры большевиков — в подполье, а правительство отложило выборы в Учредительное собрание на ноябрь. И тем самым подписало себе приговор» (2, с.509).

В скобках заметим: «ученый», который так любит русский народ, очень сожалеет, что Временное правительство не перестреляло демонстрантов! Но перейдем к реальным историческим фактам.

Как раз именно в это время большевики были против выступления масс, поскольку не были уверены, что сумеют удержать власть, даже если удастся ее захватить. Не потому, что у них «не хватило духу», а потому, что очень хорошо рассчитали соотношение сил. Инициаторами же выступления были петроградские солдаты после провала наступления русских войск на фронте. Большевики вынуждены были их поддержать, придав этой демонстрации мирный и организованный характер. В демонстрации, между прочим, участвовало свыше 500 тыс. человек (к солдатам присоединилось много рабочих). Именно их, по мнению Медынского, надо было безжалостно расстрелять. Правительство же вызвало части с фронта, которые начали разоружение питерских солдат и рабочих. А также обрушилось на большевиков. Начались аресты и т. д. Другими словами, в это время большевики и не собирались брать власть.

И вот очередная бредятина невежды: «В октябре 1917 года власть в стране захватили большевики — Российская социал-демократическая партия во главе с Владимиром Ульяновым (Лениным). В результате он — в Мавзолее, мы — в нищете, а окружающие — в недоумении. Россия, сам факт ее существования, занимала достаточно весомое место в мире. То обстоятельство, что наша страна вдруг отделилась от всего человечества для поисков своего, мало кому пригодного пути, может говорить о чем угодно, только не о лени. Экспериментатор лентяем не бывает, предпосылки не те» (1, с.490–491).

Надо же, какой «аргумент» против мифа о лени русских нашел наш мыслитель! Потряс. А теперь насчет «нищеты».

Кто же оказался в «нищете»? Профессор что ли? Хоть привел бы статистику «нищеты» с 1917 г. за любой период, вплоть до 1991 г., когда к власти пришел прокапиталистический сброд во главе с Ельциным. Отчего же в данном случае этот маргинал от науки не стал считать рост экономики? И с чего это он решил, что Россия «отделилась» от всего человечества? Хоть соображаешь, что говоришь? Со всеми странами дипотношения, со всеми торговля, дружба с такими державами, как Китай, Индия. «Железный занавес»? Так кто его установил? Кто устраивал всяческие блокады Советской России? Ответ мало-мальски вразумительным людям известен — Запад. Это Европа и США пытались отделиться от России, но ничего не вышло.

И почему же «малопригодного пути»? Разве за чуть более чем 70 лет своего существования отсталая Россия не превратилась во вторую сверхдержаву мира? Разве не Сталинская Россия увеличила СПЖ своих граждан всего лишь за какие-то 40 лет более, чем в два раза? А ведь Западу, чтобы добиться такого же результата, потребовалось свыше ста лет!

Разумеется, «обличитель» не обошел тему жертв революции в России. Как и всякий лжеученый, он не сообразил, что необходимо дать объективную оценку этим жертвам, сделать сравнительный анализ жертв любых революций, при этом учитывая конкретные ситуации. Если бы на Англию во время буржуазной революции середины XVII века или Францию конца XVIII века оказывалось такое давление, которое испытала на себе Советская Россия, от этих государств остались бы только рожки да ножки. Они просто исчезли бы с мировой арены.

И хотя Россия временно сошла с социалистического пути, тем не менее эстафета подхвачена Китаем, который превращается в державу мирового масштаба. Так что путь вполне «пригодный».

Читаем очередной перл профессора: «Будем объективны: то, что Россия в 1920-е годы оказалась «с сохой», с полностью разрушенной экономикой, транспортной системой, энергетикой и инфраструктурой — заслуга не в последнюю очередь самих большевиков, в том числе Джугашвили и сотоварищи» (2, с.161).

Здесь мудрец намекает на то, что, дескать, большой вклад в разрушение России к 1920 г. внесла Гражданская война, естественно, затеянная большевиками. Но, во-первых, затеяли ее господа дворяне-помещики, не смирившиеся с потерей власти. Во-вторых, уже до захвата власти большевиками Россия была разрушена благодаря втягиванию ради интересов Франции и Англии в Первую мировую войну, в которой было положено несколько миллионов жизней простых россиян. В-третьих, а что, до войны Россия была не с «сохой»? С тракторами, что ли?

И в этой связи профессор с издевкой пишет, что, мол, фразу про «соху» («Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой»), приписываемую Черчиллю, сказал не английский премьер, а Исаак Дейч (Мединский имел в виду Исаака Дейчера, английского историка). А в оборот она введена помощниками Е.К. Лигачева, которые написали, дескать, и статью Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами».

Последнее бездоказательно. А что касается «сохи», то какое это имеет значение, сказал эту фразу Черчилль или Дейчер. Даже если они этого и не говорили, разве по сути это не правда? Разве Сталин не пришел к власти, когда Россия была практически разорена и даже сох не хватало в деревнях, а ушел, когда Россия стала великой атомной державой? В данном случае миф, связанный с этой фразой, был бы очень уместен хотя бы уже потому, что в нем отражена правда. Это полезный миф.

А вот мифы ложные. Дескать, большевики всю историю России до них изображали только в черных красках. «И все это время культивировалось пренебрежительное отношение к русской истории. Порой, когда это требовалось, на щит поднимались отдельные исторические фигуры — то Иван Грозный, то Петр I. Но в целом тысячелетняя отечественная история рисовалась как века косности и бесперспективности» (2, с.397). «А демократия на Руси как бы и вовсе не существовала» (2, с.398).

Читал ли этот борзописец вообще советскую литературу? Море книг о Суворове, Ушакове, Нахимове, Корнилове, Истомине (например, «Севастопольская страда» С.Н. Сергеева-Ценского), Екатерине II. И отнюдь не в черных красках. Про «демократию» на Руси желающие могли прочитать у Максима Ковалевского или Б. Рыбакова. Между прочим, сам же этот молодец не стесняется чернить как период Петра, так и советский период истории.

Или вот. Пишет, что, дескать, Иван III — один из самых недооцененных нашими школьными учебниками российских государей (1, с.125). Каков критерий оценок, сей муж не уточняет, но Иван III в учебниках оценен ничуть не ниже, чем у писателя Валерия Язвицкого в его двухтомном романе «Иван III — государь всея Руси» (Петрозаводск, 1959), опубликованном тиражом в 150 тысяч экземпляров. Я прочитал ее еще в школьные годы, и она до сих пор хранится у меня в личной библиотеке.

Далее. «Александра III, — пишет этот неуч, — большевики объявили алкоголиком, Николаю II прочно приклеили кличку «кровавый» и даже победу 1812 года считали ошибкой — ведь и тут оболваненный народ воевал за укрепление власти своих же собственных помещиков» (1, с.231).

Ни в одном учебнике по истории России Александра III «алкоголиком» не называли. Прозвище «кровавый» Николаю II приклеили не большевики. Это народная оценка, которая мало расходилась с оценкой Льва Толстого, называвшего его «убийца», Николай Веревкин, Николай Палкин. И не надо врать насчет 1812 года. Ни в каких учебниках такую ахинею не писали.

Этот летописец, обвиняя Советскую власть, пишет, что, дескать, в СССР боялись говорить о своих предках-дворянах. Может, кто-то и боялся. Но у меня, как и у большинства населения тогдашнего СССР, предков-дворян не было. Были в основном крестьяне и рабочие. Дворян же власть действительно придавливала, но, к сожалению, не очень сильно. «К сожалению» потому, что, как оказалось, потомки этих дворян теперь стали отбирать свои поместья и предъявлять права на былую собственность, которая была создана руками тех же рабочих и крестьян. Действительно, мало давили.

Тщась изо всех своих убогих умственных силенок всячески заклеймить социалистическое государство, доктор наук лепит одну глупость за другой. Вот еще один образчик: «Уничтожив, сознательно или в угаре нигилизма, по глупости, культ рода и семьи, большевики не понимали того, что вырыли яму сами себе» (1, с.56).

Профессор должен был бы знать, что именно при большевиках статус семьи стал расцветать. Как раз за семейным устоем в СССР следили даже слишком навязчиво. А теперь, при капитализме, семья именно и стала разрушаться. Благодаря демократической власти.

А вот классическая ложь. Неслучайно не дан источник: «Луначарский в одном из своих циркуляров по Наркомату народного образования писал: «Нужно бороться с этой привычкой предпочитать русское слово, русское лицо, русскую мысль.»» (1, с.232). За такой циркуляр Ленин или Сталин отправили бы Луначарского на Колыму.

Вот еще одно оскорбление революционеров: «В Закавказье при подстрекательстве «революционеров» кавказской национальности (это если кому не икается называть этим «овеянным романтикой» словом банальных бандитов, убийц и воров-«экспроприаторов», самый известный из которых впоследствии возьмет себе звучный «русский» партийный псевдоним — СТАЛИН) с началом войны состоялся ряд манифестаций с требованиями независимости от России» (2, с.80–81).

Сюда, очевидно, входят и такие «бандиты», как 26 бакинских комиссаров, уничтоженных на радость этому антикоммунисту прогрессивными англичанами. И к великому сожалению этого болванчика в этот список не попал СТАЛИН. Когда-то и я весьма неоднозначно относился к деятельности Сталина. С позиции «демократа» (был у меня такой позорный период) мне казалось, что он погубил слишком много людей, как бы ни была благородна его цель. Но сейчас на фоне повылезших михалковых и всяческих лобановых-ростовских из дворянства и буржуев при этом имени у меня все время автоматически всплывают стихи Евтушенко, точнее, один кусочек из его поэмы «Братская ГЭС». В разделе о Стеньке Разине есть такие строчки (цитирую по памяти): Нет, не тем я, Стенька, грешен, Что бояр на башнях вешал. Грешен я в глазах моих Тем, что мало вешал их.

Думаю, что Сталин был большой гуманист. Иначе не сохранилось бы столько дерьма, затопившего Россию.

Видимо, устав врать, доктор-депутат решил высказаться так: «О технических достижениях советского периода даже говорить трудно — слишком много всего».

Перечислен ряд достижений, в том числе и полет Ю. Гагарина (1, с.47). Но, оказывается, все достижения обязаны вот чему: «В СССР начал создаваться положительный миф о России. Создавали его непоследовательно, коряво, и слишком явно он был привязан к коммунистической идеологии. Но он начал формироваться, и это давало свои результаты. Блестящие, надо отметить, результаты» (1, с.239). Слава богу! Только все это не вяжется с предыдущими размышлизмами Мединского. Но очень вяжется с его очередным тупизмом: «Но независимо от идеологии ВКП(б) и КПСС, от ленинизма и сталинизма люди ТРУДИЛИСЬ! И еще как!.. Своим трудом они ввели в развитую жизнь колоссальные пространства России. Именно в эти годы большая часть территории России шагнула в промышленную цивилизацию» (1, с.493).

Как раз «зависимо». Именно сейчас, когда нет ни ленинизма, ни сталинизма, люди не трудятся, а зарабатывают на жизнь и с трудом выживают.

Наконец настало время медынских! Радостно сообщает: «В 1991 году СССР распался, была провозглашена независимая Россия (от кого? — О.А.)… И что? Настало время сытой лени, тупого оцепенения перед телевизором? Непохоже. Новая эпоха потребовала от людей порой совершенно иного, нового по смыслу, но не менее активного и интенсивного труда» (1, с.496). И что в результате?

Где же цифры по экономическому процветанию? Россия со 2-го места по ВВП в 1991 г. упала до 14-го места в 2007 г. Увеличивается население? Нет, с 1991 г. только уменьшается. Растет СПЖ? Россия по этому показателю опустилась до 118-го места в мире. Повышается уровень жизни? 80 % населения в бедности или за чертой бедности. Образование, медицина, наука — все ухудшилось на порядки. Вымирающие села, поселки, городки. Возврат к феодализму периода XVI–XVII веков. Впрочем, это только к радости профессора. Помните, он уверял, что именно этот период в России был самый процветающий?




Атака на Маркса


Истые русские патриоты Маркса не то что не уважают, они его ненавидят. Соответственно, и Энгельса. Причина в том, что, дескать, Маркс с Энгельсом не «любили» Россию. В подтверждение данной лжи пустые утверждения без доказательств. Такая оценка естественна, во-первых, для антикоммунистов, во-вторых, для таких неграмотных профессоров, как наш «академик». Вот что он пишет: «Воистину, Ленин намного больше реалист, чем Карл Маркс! Ленин видел, что Россия чем-то разительно отличается от европейских империй. В ней что-то «не так», как в Европе. Маркс видеть этого не желал, всякое своеобразие России категорически отрицал. Россия для Маркса была не «другая», отличная от Европы, а просто «плохая», неправильная, неразвитая» (2, с.89–90).

Маркс, как и Энгельс, десятки раз писал о «своеобразии» России, которое заключалось хотя бы в том, что она действительно в своем развитии отставала от европейских государств. И совершенно справедливо они писали о реакционности царского режима, о том, что именно тогдашняя Россия активнейшим образом участвовала в подавлении революционного движения в Европе. Каких оценок России вы хотите от революционеров? Но Маркс никогда не пользовался такими идиотскими словами для сравнения государств, как «плохое» или «хорошее». Это только профессора МГИМО могут такое себе позволить.

Профессор утверждает, что русских Маркс не любил и считал народом «неисторическим». О русских Маркс никогда так не писал. Он писал о неисторичности болгар и некоторых других мелких славянских народов. Как раз именно о русских он часто писал в превосходных степенях, а о своих соплеменниках-немцах — в уничижительных выражениях. Естественно, в публицистических работах. Иначе разве мог бы он по просьбе самих русских революционеров представлять Россию во Втором интернационале?

Со ссылкой на Меринга автор дает длинный кусок о Марксе. Он пишет: применительно к истории XIX века Маркс всерьез утверждал, что «ненависть к русским была и продолжает быть первой революционной страстью», и призывал к решительному террору по отношению к славянским народам. Во время революции 1848 года Маркс призывал немецких и австрийских милитаристов «растоптать нежные цветки славянской независимости». Ведь «мы знаем теперь, где сосредоточены враги революции: в России и в австрийских славянских землях, и никакие фразы, никакие указания на неопределенное будущее этих земель не возбранят нам считать врагами наших врагов» (2, с. 89).

Во-первых, неверно то, что Маркс призывал к террору по отношению к «славянским народам». У него было написано «к этим славянским народам», конкретно «чехам и хорватам». Поскольку в той исторической эпохе они олицетворяли «реакционные силы» Европы. Он никогда так не говорил, например, о поляках, мадьярах и тех же русских. Во-вторых, Маркс обращался не к «немецким и австрийским милитаристам», а к революционным силам Германии и Австро-Венгрии, для которых «революция» была выше, чем «фантастическая общеславянская национальность». Вроде бы «детальки», но именно так изготовляется фальсификация. А в целом же Маркс оказался еще раз прав. Достаточно проанализировать поведение «славян» Восточной Европы на протяжении последних 150 лет. Между прочим, именно славяне предавали и предают русских. И разве Россия в то время не была средоточием сил, постоянно участвовавших в подавлении революционного движения в Европе? Но не надо забывать, что Медынский — отъявленный монархист, поборник феодальных отношений мракобесного типа, ненавистник всех революций. Было бы наивно ожидать от него других оценок деятельности Маркса и революционеров.

Вот еще одно высказывание в этом же русле: «Разве не Россия помогла Австрийской империи пережить страшную революцию 1848 года? Империя могла развалиться, венгры вполне реально выходили из ее состава. Спас Австрию посланный Николаем I 100-тысячный корпус под командованием Паскевича. Провожая верного слугу, Николай вместо инструкций произнес только три исторических слова: «Не щади каналий!» Паскевич и не щадил. Венгерские повстанцы были разбиты в пух и прах. Австрийская империя была спасена» (2, с.329).

Вот истинная физиономия этого антикоммуниста. За что же Марксу было «любить» такую Россию?

А вот мерзость, мимо которой нельзя пройти. Пакостник пишет: «Вопли Карла Маркса о «славянской сволочи» и о чехах, которые «окажутся первыми жертвами угнетения со стороны революции», активно поддерживал и Ф. Энгельс.

По мнению Энгельса, историческая миссия западных славян — «дело конченое»» (2, с. 120). И они оказались правы. Но… употребив слово «вопли» в отношении Маркса, этот щенок лишается всех приличных выражений в свой адрес. Даже крупнейшие антикоммунисты мира не позволяли себе такого хамства в отношении Маркса. И это естественно, поскольку Маркс — один из тех титанов человечества, изменивших ход развития мировой истории, на чьих работах взращивались все самые крупные экономисты и социологи во всем мире, «Капитал» которого до сих пор является бестселлером на Западе. Идеология которого вместе с идеями Ленина лежит в основе идеологии Коммунистической партии Китая, руководящей страной, идущей по пути социализма. Хотя выражение Мединского — типичная реакция моськи на слона.

Правда, в такого типа наскоках на Маркса этот паршивец не одинок. Мне попадалось немало работ современных русских антикоммунистов, в том числе «ученой» дамы — Натальи Нарочницкой. То же самое вранье и то же самое непонимание исторического времени.




Верх дурости


Если все вышеизложенное является следствием идеологии беспредельного антикоммунизма и антизападничества, то следующий раздел свидетельствует о серьезных проблемах мозговой деятельности профессора. Судите сами.

Профессор политологии МГИМО пишет, что антирусские литературные мифы, мол, создавали писатели, которые писали о дворянах и помещиках. Об Обломове, Ноздреве, Болконском, Безухове (Гончаров, Гоголь, Л. Толстой). Чехов вообще писал о нытиках-интелегентиках. Вот Пушкин, другое дело, писал о Пете Гриневе и Маше Мироновой, т. е. о «трудовом дворянстве» (про Онегина, видимо, профессор забыл). Это он так о классиках. Между прочим, и о Тургеневе: «Если Базаров — «представитель народа», то упаси нас Господь от таких представителей» (1, с.214). От кого «не упаси», промолчал, но Скалозуб был бы лучше. И Герцен плохой. Почему-то в связи с ним пишет: «Читали-де Кюстина и петрашевцы, и народовольцы, и марксисты — все участники пресловутого освободительного движения» (1, с.229).

Ну а писатели из разночинцев, те вообще кошмар: «Все романы Писарева и Чернышевского мало того, на мой взгляд, что невыносимо скучны, они исследуют какую-то исчезающую, незначительную прослойку людей. Сплошь народовольцы, «борцы с самодержавием», такие «передовые люди», как Рахметов Чернышевского и Крестовоздвиженский Писарева, образы которых у современного читателя вызывают разве что зевоту» (1, с.212).

У какого «современного читателя»? Если у того, который читает Дарью Донцову или других авторов ваших бестселлеров, то наверняка. Но из таких читателей получаются только придурки или ничего не получается, а из читателей названных выше авторов вышли большевики, которые создали великую сверхдержаву под названием Советский Союз.

А вот перл перлов. «Мы до сих пор изучаем историю всех 100 % россиян по высказываниям и мнениям этих 1–2–3% населения. И какие мнения! Сама наука как форма общественного сознания родилась среди русских европейцев» (1, с.190).

Ну не дурак? Все 100 % россиян, видимо, должны писать о себе сами. Чего же эта наука не родилась среди русских славянофилов? Кстати, о науке. Оказывается: «Науку и технику на Западе двигали наши (русские)» (1, с. 248). Приводит 18 фамилий — эмигрантов из России. Достойные имена, но почти все они ученые-прикладники. Среди них нет ни одного лауреата Нобелевской премии. Всякие Галилеи, Коперники, Ньютоны, Эйнштейны, Планки, Боры и тысячи других на Западе не в счет.

Повторяю: мифы нужны, но только такие мифы, которые укрепляют дух народа, его нравственность, усиливают его потенциал. Такими мифами являлись мифы-былины об Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче, Микуле Селяниновиче. В советские времена — о Чапаеве, Щорсе, Котовском, героях Отечественной войны, героях социалистических строек. В их основе лежала объективная реальность, субъективно приукрашенная творчеством народа или сознательной политикой идеологов государства. Книги же Мединского — это даже не мифы, а обыкновенное вранье, ложь. Они — плод больного воображения недоучки, претендующего на идеологическое воеводство в современной России. Результатом такой деятельности может быть только оболванивание русских. И судя по количеству верующих (а это один из индикаторов оболванивания народа), этот процесс прогрессирует.

Ну, хватит.




Заключение


«Сразу отмечу, я как автор по убеждениям — совершеннейший антикоммунист и считаю теорию Маркса экономически ошибочной, а практику Ленина-Сталина преступлением» (2, с.522).

Для меня достаточно было бы одной этой фразы, чтобы не тратить время на чтение опусов этого дурака. Поскольку антикоммунист — дурак по определению. Его мозги формируются на основе невежества и психической патологии. Конечно, дурак дураку рознь. Так сказать, разные степени болезни. У русских антикоммунистов, особенно ура-патриотической направленности, она в стадии паранойи. Такой тип являют собой режиссер Михалков, художник Глазунов и такие же служители «искусства», прилипнувшие к нынешней власти. Среди научных работников и преподавателей — антикоммунистов болезнь не столь ярко выражена, поскольку у некоторых из них все-таки хватает кое-каких знаний, чтобы не нести полную околесицу.

Мединский (или вся команда) — редкое исключение. Поскольку таких глупостей, какие он (они) наворотил(и) в своих книгах, редко можно встретить даже в антикоммунистической литературе на Западе. Здесь тоже врут, но есть же все-таки мера. Элементарного приличия. Такого идиотизма не позволит себе ни один сотрудник престижного университета. А ведь МГИМО считается чуть ли не самым элитарным учебным заведением в России. По крайней мере судя по масштабам взяток. Держать на должности профессора полного невежду! Да, серьезно упал уровень достойного когда-то института! Я еще понимаю, что этот парень мог защитить докторскую диссертацию. Поскольку более половины этих диссертаций, как утверждает ВАК, покупные.

Тем не менее Мединский вместе со своими товарищами заслуживает внимания потому, что ныне именно такие — на коне. Феодализм — их время. Темные в грамоте, но осветленные православием, ослепленные антикоммунизмом, возбужденные ура-патриотизмом, именно такие теперь несут «тьму» в массы. Слава богу, в России есть еще люди, которые отличают «свет» от «тьмы». Борьба продолжается…

21. XII.2008




ПРОТИВ ФАЛЬСИФИКАЦИИ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИИ

(Факты против фальши)



У меня всегда было отрицательное отношение к Сталину, особенно после прочтения книг Солженицына. Регулярно разъезжая с лекциями по Союзу, я с возмущением выслушивал вопросы о том, когда же реабилитируют Сталина. Причем, задавали этот вопрос не только пожилые люди, прошедшие войну, но и немало людей моего возраста, т. е. родившихся после войны. В то время я их совершенно не понимал: как же так, — думалось мне, — столько людей было уничтожено, столько ошибок было наделано.

Мое отношение к Сталину стало меняться в Канаде, после прочтения книг о сталинском периоде, в частности, периоде Второй мировой войне, написанных в 70–90-е годы. Живя в СССР, я представить не мог до какой степени можно фальсифицировать историю. В большинстве из «научных» книг Сталин изображается чуть ли не недоумком, а западные политики — большими стратегами и тактиками.

После чтения всей этой абракадабры образ Сталина мне стал представляться в несколько ином ключе. Причем, он был повернут почти на 180° после тщательного изучения книги Людо Мартенса «Другой взгляд на Сталина»[30 - Ludo Martens. Another view of Stalin. USA: John Plaice, 1995 (Internet).], в которой собраны и проанализированы все основные работы, посвященные Сталину. Мне могут сказать, что, дескать, автор является Председателем Рабочей партии Бельгии, т. е. человеком левых взглядов. И это действительно так. Но надо иметь в виду, что даже лидеры многих левых партий, некоторые из которых называются коммунистическими, избегают затрагивать тему о Сталине, чтобы не испугать свой «электорат», оболваненный буржуазными пропагандистами- лжецами. Мартенс этого не боится, поскольку его интересует правда о Сталине. Кроме того, находясь в Канаде, мне было легко перепроверить ряд его цитат и цифр, обращаясь к источникам, которыми он пользовался. И я нигде не нашел фальсификаций. Более того, аналогичные оценки и факты я смог обнаружить в работах других авторов, не упомянутых в книге Мартенса. Наконец, у каждого на плечах все — таки, смею надеяться, не калган, а голова, внутренности которой предполагают умение отличать правду от безмозглой пропаганды. Например, два профессора — М. Геллер и А. Некрич когда-то написали книгу «Утопия во власти. История Советского Союза с 1917 г. по настоящее время». В ней есть такие места: в 1939 г. «по оценкам, 8 млн. советских граждан, или 9 % от общего взрослого населения, находились в концентрационных лагерях». В сноске «уточнение»: «Оценки советских заключенных в лагерях в 1939 г. варьируются от 8 млн. до 17 млн. Мы взяли низкую цифру, возможно, слишком низкую, хотя, несмотря на это, все равно красноречивую»[31 - M. Heller and A. M. Nekrich. Utopia in Power. The History of the Soviet Union from 1917 to the Present. A Touchstone Book, 1986, pp. 316, 784.]. При обилии всевозможных источников на эту цифру источника не нашлось. Откуда она взята, по чьим оценкам — не сказано. Естественно, таким автором верить нельзя. Они просто зарабатывали на антикоммунизме. За счет этого и жили. Мартенсу же его книга вряд ли принесла хоть один цент, поскольку она не в продаже, на Западе она запрещена и «вытащить» ее можно было тогда (в 1995 г.) только из Интернета бесплатно[32 - В сентябре 2009 г. я видел ее в Москве, переведенной на русский язык.].

Я подробно остановился на источниках не потому, что собираюсь много писать о Сталине. А для того, чтобы неискушенный читатель не поддавался на магию опубликованных цифр, в частности, о сталинском периоде, поскольку многие из них — идеологическое вранье. И в качестве примера я приведу несколько фальсификаций, которые обнаружил Мартенс. Я сознательно не использую материалы, за одним исключением, опубликованные в российской печати и книгах, хотя у меня их тоже немало. Я обращаюсь именно к западной печати, которая не столь жизненна втянута во внутренние дела России, что позволяет ей более спокойно, а значит и более объективно оценивать факты и события российской жизни. Это, безусловно, не исключает идеологической предвзятости.




Коллективизация


Считается, что русский читатель знаком с эпохой коллективизации по учебникам и книгам, тем не менее, в двух словах хочу напомнить, с чего это Сталину «взбрело в голову» начать коллективизацию.

Необходимость ее диктовалась как внешними, так и внутренними причинами, причем, среди последних громадную роль играла не только социальная сторона (обострение классовой борьбы в деревне), но и сторона чисто экономическая. Хотя в период нэпа, в 1922–1926 гг., продукция сельского хозяйства достигла предреволюционного уровня, однако ситуация в целом была крайне удручающая. В результате спонтанно возникшего свободного рынка 7 % крестьян (2,7 млн человек) вновь оказались без земли. В 1927 г. 27 млн крестьян были безлошадные. В целом 35 % относились к категории наиболее бедных крестьян. Большая часть — средние крестьяне (около 51–53 %) имели допотопные орудия труда. Количество богатых-кулаков — составляло от 5 до 7 %[33 - Jean Elleinstein, Le socialisme dans un seul pays. Paris: Edditions Sociales, 1973, vol. 2, pp. 67–69; R. W. Davies, The Industrialization of Soviet Russia I: The Socialist Offensive; The Collectivization of Soviet Agriculture, 1929–1930. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1980, pp. 9, 171.]. Кулаки контролировали около 20 % рынка зерна. По другим данным, на кулаков и верхний слой середняков (около 10–11 % крестьянского населения) в 1927–1928 гг. приходилось 56 % продаж сельскохозяйственной продукции[34 - R. W. Davies, р. 27.]. В результате «в 1928 и 1929 гг. вновь пришлось нормировать хлеб, затем сахар, чай и мясо. Между 1 октября 1927 г. и 1929 г. цены на сельхоз. продукты выросли на 25,9 %, цены на зерно на свободном рынке выросли на 289 %»[35 - Ibid, p. 47.]. Экономическую жизнь страны, таким образом, начал определять кулак.

О кулаках современная «демократическая» печать в России пишет как о лучшей части российского крестьянства. Иное представление о них вынес профессор Е. Дилон, проживший несколько десятков лет в России. Он пишет: «Из всех человеческих монстров, которых мне приходилось когда-нибудь встречать во время путешествия (по России), не могу вспомнить более злобных и отвратительных чем кулак»[36 - Цит. по: Sidney and Beatrice Webb, Soviet Communism: A New Civilization? London: Victor Gollancz, 1937, p. 565.].

Естественно, после начала коллективизации началось раскулачивание, оцененное антикоммунистической печатью как сталинский «геноцид» в отношении кулаков и «хороших крестьян». Один из отъявленных лжецов на Западе был и остается Р. Конквест, который в своих работах называет такое число жертв: 6,5 млн кулаков было уничтожено во время коллективизации, 3,5 млн погибло в сибирских лагерях[37 - Robert Conquest, The Harvest of Sorrow: Soviet Collectivization and the Terror-Famine. New York: Oxford University Press, 1986, p. 306.].

Многие историки, в том числе немецкий ученый Стефан Мерл, в своих работах вскрыли фальсификации Конквеста[38 - Р. Конквест — английский журналист и писатель, сделавший карьеру на «разоблачении» Сталина.], «источником» которых были эмигрантские круги, на которых и ссылался англо-американский идеолог. После рассекречивания гулаговских архивов была опубликована реальная статистика «жертв сталинизма», в том числе и относительно кулаков. Мартенс, ссылаясь на Николаса Берта, В. Земскова, Арка Гетти, Габора Риттерспорна и др., приводит следующие цифры. Оказалось, что в наиболее ожесточенный период раскулачивания, в 1930–1931 гг., крестьянами было экспроприировано имущество 381 026 кулаков, которые вместе со своими семьями (а это уже 1 803 392 человека) были отправлены на Восток (т. е. в Сибирь). Из них до мест поселения к 1 января 1932 г. доехало 1 317 022 человека; остальные 486 000 человек по пути сбежали[39 - Ludo Martens. Op. cit., collectivization.]. Это вместо 6,5 млн, приводимых Конквестом.

Что касается 3,5 млн погибших в лагерях, то общее число раскулаченных никогда там не превосходило цифры в 1 317 022 человека. Причем, в 1932 и 1935 гг. количество покинувших лагеря превосходило количество прибывших на 299 389 человек. С 1932 г. до конца 1940 г. точное число умерших по естественным причинам было равно 389 521 человек. В это число входили не только раскулаченные, но и «другие категории», прибывшие туда после 1935 г.

В целом же только часть из 63 тыс. кулаков «первой категории» была расстреляна «за контрреволюционную деятельность». Количество умерших во время депортации, большей частью от голода и эпидемий, составляло около 100 тыс. человек. Между 1932 и 1940 гг. около 200 тыс. кулаков умерло в лагерях по естественным причинам.

Еще более наглое вранье, подвязанное под коллективизацию, раскручено с цифрами о голоде на Украине в 1932–1934 гг. Разброс вранья такой: Дейл Далримпл называет цифру в 5, 5 млн человек, Николай Приходько (сотрудничавший с нацистами в годы войны) — 7 млн, У. Х. Гамберлен и Е. Лионс — от 6 до 8 млн, Ричард Сталет — 10 млн, Хосли Грант — 15 млн человек. В двух последних случаях надо иметь в виду, что население Украины в 1932 г. было равно 25 млн человек.

Анализ источников этих цифр показал, что часть ее пришла из херстовской печати, известная про-нацистскими симпатиями, часть была сфабрикована в период маккартизма (1949–1953 гг.), часть пришла из фашистских «источников» и от украинских эмигрантов, сотрудничавших с нацизмом.

К примеру, очень многие специалисты по «украинскому голоду» часто ссылались на данные, приводимые в статьях Томаса Уолкера, публиковавшихся в херстовских газетах в феврале 1935 г. Этот журналист «давал» цифру — 7 млн умерших и множество фотографий умирающих детей. Канадский журналист — Дуглас Тоттл в работе «Фальшивка, голод и фашизм: миф об украинском геноциде от Гитлера до Гарварда»[40 - Douglas Tottle, Fraud, Famine and Fascism: The Ukrainian Genocide Myth from Hitler to Harvard. Toronto: Progress Books, 1987.] вскрыл массу фальсификаций по поводу всех названных цифр, в том числе и приводимых Уолкером. Оказалось, что это никакой не журналист, а преступник, сбежавший из Колорадской тюрьмы, отсидев 2 года вместо накрученных 8 лет. Решил подзаработать на фальшивках об СССР (спрос был большой), каким-то путем в Англии получил транзитную визу для переезда из Польши до Маньчжурии, и таким образом провел в Советском Союзе 5 дней. По возвращению на родину все-таки через некоторое время был арестован, а на суде признался, что на Украину «его нога вообще никогда не ступала». И его настоящая фамилия — Роберт Грин[41 - Ibid, pp. 5–6, 13–15.]. На фотографиях же изображались умирающие дети голодного 1921 г. И таких источников херстовские газеты в свое время наплодили немало.

Ситуация на Украине была действительно непростая. В 1932–1933 гг. голод унес от 1 до 2 млн жизней в республике. При этом добросовестные ученые называют четыре причины тогдашней трагедии. Первая связана с оппозицией кулаков, которые в преддверии коллективизации уничтожали скот и лошадей (чтобы не досталось коммунякам). По данным Фредерика Шумана, в период 19 281 933 гг. количество лошадей в СССР сократилось с 30 млн до менее чем 15 млн, рогатого скота — с 70 млн голов (включая 31 млн коров) до 38 млн (включая 20 млн коров), овец и коз — со 147 млн до 50 млн, свиней — с 20 млн до 12 млн. Вторая причина вызвана засухой в ряде районов Украины в 1930–1932 гг. Третья — эпидемия тифа, свирепствовавшая на Украине и Северном Кавказе в то время. (На тиф указывает даже Хасли Грант — автор цифры в 15 млн человек). Четвертая причина коренилась в перестройке сельского хозяйства на коллективистский лад крайне неграмотных и в то же время обозленных на кулаков крестьян, которые, естественно, не могли не наломать дров.

Конечно, эти цифры в 1–2 млн человек не 5–15 млн, хотя тоже немалые. Но не надо забывать, этот был период жесточайшей классовой борьбы: жесточайшей с обеих сторон: и со стороны беднейших крестьян, и со стороны — кулаков. «Кто кого» не только в смысле эксплуататоры или эксплуатируемые, но и в смысле: прошлое или будущее. Потому что победа сталинской линии на коллективизацию вытащила 120 млн крестьян из средневековья, неграмотности и тьмы.




«Великая чистка» 1937–1939 гг.


Антикоммунисты могут поупражнять свои мозги на причинах голода в капиталистической России 1891 г., которое охватило 40 млн человек, из них, по официальным данным, умерло более 2-х миллионов; голода 1900–1903 гг., охвачено тоже около 40 млн человек, умерло 3 млн взрослых; голода 1911 г., когда умерло, правда, меньше — 2 млн человек[42 - Борьба, 1995, № 12, с. 1.]. Я понимаю, им, антикоммунистам, эти «голода» не интересны. За это не платят.

Платят за другое. Например, за страшные басни о «необоснованных» репрессиях сталинского режима против троцкистов, бухаринцев, о сталинском терроре во время «Великой чистки», в частности, в отношении военной верхушки, включая Тухачевского. Однако воспоминания самих участников различных заговоров весьма красноречиво опровергают мифы, созданные во время Хрущева. Среди них, к примеру, выделяются откровения сбежавшего в 1948 г. в Англию Г.А. Токаева, полковника Советской армии, партийного секретаря Военно-воздушной академии им. Жуковского в 1937–1948 гг., весьма откровенно описавшего цели, методы и способы свержения военной верхушкой «сталинского режима»[43 - G. A Tokaev, Comrade X. London: The Harvill Press, 1956.].

Одним из мощных пропагандистских мифов на Западе, равно как и в нынешней России, является миф о терроре в 1937–1939 гг… Уже упоминавшийся Конквест в своих работах приводит цифру арестованных от 7 до 9 млн человек. Она взята из воспоминаний бывших заключенных, утверждавших, что от 4 до 5,5 % советского населения находилось в тюрьмах или была депортирована. Правда, другой профессиональный антикоммунист — Зб. Бжезинский в одной из своих работ оговаривал, что точных оценок быть не может и ошибка может варьироваться в пределах нескольких сотен тысяч и даже миллиона.

Более дробная информация Конквеста выглядит следующим образом: к началу 1934 г. в гулаги загнано 5 млн человек, в течение 1937–1938 гг. — более 7 млн, т. е. набирается 12 млн человек, из них 1 млн расстреляно, а 2 млн умерло по различным причинам в течение двух лет. В результате к 1939 г. в Гулаге находилось 9 млн человек, «не считая тех, кто сидел там по уголовным статьям». Последующая калькуляция приводит Конквеста к таким цифрам: в течение 1939 г. по 1953 г. средняя смертность в гулагах была равна 10 %. А количество заключенных было постоянным, в среднем около 8 млн человек. Следовательно, за это время было уничтожено около 12 млн человек. Братья Медведевы увеличивают эти цифры: в гулагах находилось от 12 до 13 млн человек.

После публикации гулаговских материалов оказалось: в 1934 г. в системе Гулаг находилось от 127 до 170 тыс. человек. Более точная цифра — 507 307 человек, если иметь в виду дополнительно неполитических заключенных. «Политические» составляли 25–35 %, т. е. около 150 тыс. человек. Конквест к ним «добавил» еще 4850 тыс. человек.

В 1934 г. там находилось на самом деле 127 тыс. человек, и максимум 500 тыс. в 1941 и 1942 гг. Во время «Великой чистки» количество заключенных выросло с 1936 г. по 1939 г. на 477 789 человек. По Конквесту, в год в Гулаге умирало около 855 тыс. человек (если иметь в виду его цифру в 12 млн человек), на самом деле в мирное время умирало 49 тыс. человек.

Аналогичные фальшивки сфабрикованы и в отношении «старых большевиков» и других жертв «сталинского террора». Фактически все эти фальсификации разоблачены в здешней объективистской литературе[44 - Среди них наиболее обширная работа «Происхождение великих чисток: переосмысление КПСС, 1933–1938» принадлежит А. Гетти. — J. Arch Getty, Origins of the Great Purges: The Soviet Communist Party Reconsidered, 1933–1938. New York: Cambridge University Press, 1985.], хотя, конечно, о них, о разоблачениях, не пишется на страницах массовой печати. Что вполне естественно и логично.

Как видно из приведенных цифр, жертв сталинизма оказалось в десятки раз меньше, чем их представляют в антикоммунистической пропаганде. Но они были. Можно ли было обойтись без них? Конечно, можно… теоретически. Если бы а) кулаки не сопротивлялись коллективизации, б) бухаринцы их не защищали бы, в) Троцкий не организовывал бы заговоры и не связывался бы с Гитлеровской Германией (о чем сообщал еще Черчилль), в) Тухачевский не стал бы готовить антисталинский, в то время фактически означавший антисоциалистический заговор, г) охамевшие советские бюрократы больше бы думали о деле, а не о своем кармане и т. д. А все вместе не выступали бы против социализма, за который бился Сталин со своими соратниками. Не будь Сталин умнее и хитрее всех их, большой вопрос, что было бы с СССР, да и со всем миром. Генерал Петен, бивший немцев в первую мировую войну, без боя сдал Францию Гитлеру (предположительный вариант для СССР в случае успеха заговора Тухачевского). Европа нашла «мужество» лизать сапоги гитлеровских солдат, за что последние по-свойски не стали всех их гноить в концлагерях. Но с Советским-то Союзом Гитлер вряд ли стал бы обходиться столь цивилизованно? К тому же тогдашние советские люди, и прежде всего коммунисты, в отличие от нынешних демократов, вряд ли стали ползать перед немцами, как это делали европейцы. Так что во всех этих «чистках» был большой резон не только с точки зрения интересов советского государства, но и с точки зрения всей Европы, а, может быть, и всего мира.

Американские ученые-евреи очень много пишут о сталинском тоталитаризме. Могу им предложить тему для дальнейших сочинений: сколько евреев осталось бы на земле, не будь этого «тоталитаризма». Порассуждайте, ребята, на досуге.

Сталин, безусловно, был диктатором. Но не только в силу своего характера, на что указывал еще Ленин. Диктатором его делало время и обстоятельства. Необходимо представить себе то время, например, конец 20-х годов. В Италии — фашизм, в Германии гитлеровцы рвутся к власти с антикоммунистической и антисоветской программой. Демократические державы — Англия и Франция — науськивают и поддерживают этот фашизм против СССР. На Востоке Япония готовится к войне то ли с Китаем, то ли с СССР. Внутри страны НЭП. Хотя в экономическом плане происходит некоторое улучшение, вновь возрождаются враждебные классы, что ведет к «обострению классовой борьбы», особенно в деревне. Экономика аграрная. Внешняя угроза реальная. Старые большевики все еще грезят мировой революцией. Враги всех мастей начинают активизироваться. Какая может быть в этих условиях демократия? При таких обстоятельствах могла быть только жесткая диктатура, которая и сформировалась в 30-е годы.

Сталин оказался проницательным стратегом и тактиком в реализации цели «построения социализма в одной стране». Еще до революции он был единственным из ленинской гвардии, кто не исключал возможности того, что «Россия будет единственной страной, идущей по пути социализма»[45 - Robert H. McNeal, p. 84.], в то время как большинство в партии рассчитывали на соц. революции в европейских странах. При Сталине были заложены основы социализма в СССР. Сам процесс закладки происходил в чрезвычайных обстоятельствах, требовавших жестких мер в отношении всех врагов социализма, внутренних и внешних. Однако жесткость против врагов нового общества, в конечном счете оборачивалась благом для основной массы населения, а также для укрепления советского государства. За время сталинского руководства, в течение 30 лет, аграрная, нищая, зависимая от иностранного капитала страна превратилась в мощнейшую военно-индустриальную державу мирового масштаба, в центр новой социалистической цивилизации. Нищее и неграмотное население царской России превратилось в одну из грамотнейших и образованнейших наций в мире. Политическая и экономическая грамотность рабочих и крестьян к началу 50-х годов не только не уступала, но и превосходила уровень образованности рабочих и крестьян любой развитой страны в то время. Несмотря на относительную потерю интеллектуального потенциала в связи с эмиграцией про-царской и буржуазной интеллигенции в годы революции и гражданской войны, возникла новая советская творческая и научная интеллигенция, не уступавшая предыдущему поколению. Иначе говоря, даже начальный этап социализма, с его ошибками и трагедиями в процессе складывания нового общества продемонстрировал колоссальный внутренний потенциал социализма как системы, которую не надо было адаптировать, а которая просто освободила социалистические гены российского человека от прежних оков и цепей европейской модернизации, в том числе в виде капитализма. Произошла простая вещь: освобожденная внутренняя суть российского человека наконец-то обрела свою опору, т. е. внешнюю форму в виде социалистической надстройки и базиса, внедренную Лениным и укрепленную Сталиным.

И все же в связи со сталинским «диктаторством» возникает крайне непростая дилемма, дилемма, которую постоянно необходимо решать в критических ситуациях: что ставить во главу угла — народ или государство? Любой демократ скажет, конечно, народ. Абстрактно, совершенно верно.

Конкретно, если возникает угроза завоевания государства с целью уничтожения и народа, как и было запланировано гитлеровцами, государственный деятель делает ставку на сохранение, усиление государства за счет жертв немалой части и народа. Российский народ эти жертвы и принес, спасая не только свое отечество, но и европейские народы.

Сталин, конечно же, делал немало тактических ошибок, но стратегически оказался на голову выше тогдашних политиков всего мира. Он их всех обыграл и выиграл не только войну, но и отстоял социализм, распространившийся впоследствии на одну треть мира. При Сталине Советский Союз стал сверхдержавой. Какой ценой? — Страшной. Но я хотел бы знать, как поступили бы нынешние критики Сталина в то время? А впрочем, наверное, знаю. Продали бы Россию хоть Гитлеру, хоть Черчиллю, хоть Рузвельту. Потому что им-то как раз этот самый народ и ненавистен, о чем не скрывая говорят маркизахаровы и новодворские.

Июнь 2003 г.




ЗАКЛЮЧЕНИЕ





Еще раз о науке и учености


В обыденной речи часто используют слова, которые нередко искажают смысл явления. К таким словам относятся «писатель», «поэт», «художник», «композитор», «ученый». Например, говорят: писатель Лев Толстой. И в то же время могут сказать: писатель Юрий Лебединский. Поэт Пушкин и поэт Андрей Дементьев[46 - Вот с такими стихами рифмоплет Дементьев приобрел статус поэта:Поэтам не до богатства.Все силы души и умаУходят на то, чтоб сражаться.Чтоб не было в жизни дерьма,Дерьмовых поступков и мыслей.И просто дерьмовых людей.И чтоб они в князи не вышли,Иначе нам станет дерьмей.]. Из того же ряда. Художник Рафаэль с его мадоннами и художник Марк Ротко с его обоями. Композитор Бетховен и композитор Игорь Николаев. Философ Кант и философ В. Семенов. Ученый Альберт Эйнштейн и ученый В. Рубаков.

Каждый должен почувствовать, что здесь что-то не то. Слишком несопоставимые фигуры, чтобы быть «под одной крышей». Если Дементьев поэт, тогда Пушкин кто-то другой. Если Ротко художник, тогда Рафаэль точно не художник. Точно так же Кант не философ, Бетховен не композитор, Эйнштейн не ученый.

Такое несоответствие происходит потому, что мы употребили слова без понятийного содержания. Для обывателей этого вполне достаточно. Если не совсем достаточно, то он удовлетворится такими дополнениями: Лев Толстой — великий писатель, а Лебединский просто писатель советского периода. Используются также прилагательные гениальный, великий, крупный, средний. Обыватель доволен. Он понял разницу.

Для науки же и, соответственно, научной, т. е. объективной оценки названных личностей этого недостаточно. Прилагательные не спасают от того, что они все попадают в одну ячейку «писателей» или «поэтов». На самом деле они не писатели и не поэты. Для них требуются другие слова, чтобы отделить их от первого ряда. Типа графоманы, стихоплеты (рифмоплеты), маляры и т. д. Иначе возникает путаница в понимании явлений.

В данной статье я попытаюсь обобщить соображения, высказанные в некоторых своих предыдущих статьях о науке и ученых, именно на примере слова «ученый». Хочу заранее предупредить, что данная заметка не является науковедческой работой в духе Карла Поппера, Томаса Куна или Имре Лакатоса. Такого типа работа потребовала бы от меня определений нижеразбираемых слов на уровне понятий, что предполагает углубленность в тему с науковедческих позиций. Но эта сфера знаний не является моим исследовательским полем, поэтому я ограничусь определениями на уровне терминов. Заинтересованные же в данной проблематике исследователи могут, отталкиваясь от этого, перейти в сферу понятий.




Слова, слова…


Для обывательского мышления слово «ученый» обычно обозначает человека, который осуществляет исследования. В мире в 2007 г., как явствует из последнего доклада ЮНЕСКО за 2010 г., работало 7,2 млн ученых. Но в этот разряд попадают все, кто так или иначе причастен к науке в рамках НИОКР: это и ученые, и инженеры, и технический персонал. Очевидно, что названные три категории не однопорядковые явления. Потому что, если исходить из такой формулировки, в студенческие годы я тоже был «ученым», поскольку на 3-м курсе провел исследование по теме японского рабства, в котором вдрызг «разгромил» академика Н. Конрада. Причем ученик этого академика и мой учитель профессор Д.И. Гольдберг поддержал меня (видимо, почувствовав во мне задатки исследователя).

Тогда я очень гордился собой и тоже считал себя ученым[47 - «Разгромить» же академика Конрада было легко, поскольку он был жертвой «пятизвенной» парадигмы о формациях (первобытное общество, рабство, феодализм и т. д.), а я не считал нужным ее придерживаться, доказав на фактах, что в Японии рабовладельчества как формации не было.]. На самом деле никаким ученым я не был, а был просто начинающим исследователем. Именно это слово «исследователь» вполне подходит под то определение, которое выше дано слову «ученый».

Между прочим, в докладе ЮНЕСКО на английском языке[48 - Хочу отметить, что этот доклад опубликован на основных западных языках, и даже польском, но не на русском. Показатель отношения к России!] слово «ученый» обозначено как reseacher — исследователь. Хотя и это слово не подходит для обозначения армии участников НИОКР.

Русский язык плохо дифференцирует некоторые слова, мало заботясь о нюансах явлений, которые они обозначают. Из-за этого бывает довольно сложно перевести термин с английского языка, в котором посредством различных слов уточняется нюансировка значений. Например, слово «сила». У Ньютона есть словосочетание «strengths of forces», «power to resist force». В переводе на русский получается «сила сил», «сила, которая сопротивляется силе».

Чтобы читатель понял нюансировки в английском языке, для начала приведу синонимы слова «ученый» в русском и английском языках. В одном из русских словарей синонимов я нашел такой ряд: «научный работник», «деятель науки», «грамотей», «эрудит»[49 - З.Е. Александрова. Словарь синонимов русского языка. М.,1969, с.573.]. Негусто. К этому ряду есть смысл добавить слова «научный сотрудник», «исследователь». В качестве обозначения большого ученого русские применяют и слово «академик»: мол, если уж академик, то, само собой, ученый.

В английском языке academic или academician называют всех исследователей и преподавателей и даже студентов. А слово academician отражает также факт вхождения в какую-нибудь академическую ассоциацию. Это не звание, а просто обозначение людей, причастных к науке.

Слово scientist чаще всего означает исследователей в области естественных наук; scholar — в сфере общественных наук. Pundit — это обозначение ученого, имеющее шутливый оттенок («как бы ученый»), но иногда вполне серьезное. Под словом savant имеется в виду «известный, крупный ученый». Слово boffin чаще всего обозначает специалиста по какой-то конкретной проблематике, т. е. эксперта, а иногда изобретателя.




«Ученый» как термин


А теперь выводим слово ученый на терминологический уровень.

Ученый — это человек, который открывает законы природы и общества. Его масштабность зависит от того, на каком уровне познания действуют открытые им законы: всеобщего, особенного или частного. К первому уровню относятся ученые-гении, которых за всю историю человечества наберется не так много. Их открытия носят всеобщий характер, то есть охватывают как онтологию, так и гносеологию (эпистемологию). На этом уровне находятся Платон, Сократ, Аристотель, Гегель, Кант, Коперник, Лейбниц, Ньютон, Р. Клаузиус, лорд Кельвин, Л. Больцман (последние трое — авторы второго закона термодинамики), Эйнштейн, Маркс и некоторые другие. Обычно это ученые энциклопедических знаний. Это те ученые, которые ускоряли развитие прогресса всего человечества.

Ко второму уровню — особенное — относится значительно большая часть ученых, открывавших законы в конкретных науках. Это такие, как Ом, Ампер, Менделеев, Гаусс, Лобачевский, Паскаль, семья Кюри, Шредингер, Гейзенберг и др. К третьему уровню — частное — примыкает еще большее количество ученых, открывающих законы или закономерности по частным проблемам внутри конкретных наук. К таковым относятся, например, лауреаты Нобелевской премии последних десяти лет.

Главный признак подлинного ученого — открытие законов или закономерностей. Обычно это происходит в сфере фундаментальных наук, которые концентрируются на поиске общих закономерностей окружающего мира. Их не надо путать с учеными-прикладниками. Последние занимаются внедрением результатов фундаментальных открытий в практику (в конкретные отрасли науки и производства). Как раз именно эта категория составляет подавляющую часть «ученых» в рамках НИОКР. Не уверен, что их можно назвать учеными, хотя их роль нельзя недооценивать. Без них ученые — никто.




Классификация научных работников в России


А теперь взглянем на российскую действительность с точки зрения слов, определяющих «ученых». В немалой степени сказанное ниже относится и к западной науке.

Начнем с низшего ранга — кандидат наук. Это первая научная степень, которая утверждается после написания определенной работы по узкой тематике. От претендента на эту степень требуется знание научной литературы по конкретной теме и умение изложить его на страницах 150. Никаких открытий для получения данной степени не требуется. Этот кандидат становится специалистом или экспертом по конкретной проблеме или теме. К примеру, я после своей кандидатской диссертации стал специалистом по японо-китайским отношениям. И в различных ситуационных анализах меня привлекали как эксперта именно по данной узкой тематике. Кстати, уровень российской кандидатской диссертации в англоязычных странах соответствует степень Ph. D (дословно «доктор философских наук»), которую наши кандидаты очень любят обозначать на своих визитках на английском языке.

Далее идет докторская диссертация. У доктора тема шире и глубже. Последнее в том смысле, что внутри темы могут быть какие-либо спорные проблемы, которые доктор решает на основе своих исследований. Моя докторская диссертация охватывала всю внешнюю политику Японии, которую в то время я знал досконально. То есть я стал специалистом или экспертом по уже более широкой теме. Хотя все кандидаты и доктора в своих диссертациях пишут, что они внесли что-то новое, на самом деле это «новое» кроме самого диссертанта или узкого круга исследователей никого не волнует. Влияние ни на что оно не оказывает. Это в массе своей. Но бывают и исключения, обычно в естественных науках, в частности в физике. Почти 100 % советских естественников, ставших впоследствии академиками, свои открытия сделали именно на уровне докторской диссертации. В общественных же науках в рамках докторской диссертации, повторяю, фундаментальных открытий не было, хотя многие из них (имею в виду советское время) действительно носили научный характер (о признаках науки будет сказано ниже), а некоторые и новаторский. Среди таких я могу припомнить, например, докторскую диссертацию по экономике А.В. Сергиева, который впервые сформулировал термин внешнеполитического потенциала государства, впоследствии выведенный мной на уровень понятия. Мог бы назвать и другие, но сейчас речь не об этом. А о том, что доктор наук в современных условиях — это просто специалист-эксперт по широкой проблеме.

Можно ли работы кандидатов и докторов наук относить к разряду научных (напоминаю, что я говорю об общественных науках)? Конечно, можно. Хотя все они узкие специалисты, но без их работ невозможно было бы выйти на фундаментальный уровень, поскольку ни у одного ученого просто не хватило бы времени изучать детали той или иной науки. Тем более что «фундаменталист» работает на стыке многих наук. Их работы ценны своими обобщениями, систематизацией написанного, сбором необходимой статистики и многими такими вещами, которые необходимы для последующих прорывов в форме открытия закономерностей и законов.

Еще раз. Они еще не ученые, а научные сотрудники (м.н.с., с.н.с., в.н.с., г.н.с.), специалисты по определённым проблемам. Обычно всю свою жизнь они и пребывают в таком статусе. И крайне редко переходят в разряд ученых.

После докторской дорога ведет в член-корреспонденты, а затем в академики. Это уже не степени, а звания. Рвутся туда все, поскольку эти звания сулят массу материальных благ. Сразу же колоссальный скачок в окладах, дача, квартира, поездки за границу, приоритетные публикации и масса других льгот. Отличная кормушка. Так было в советские времена, так сохранилось и сейчас. За эти звания идет ожесточенная борьба, перерастающая в целые войны между группами жаждущих. К самой науке эти звания отношения не имеют вообще. Обычно их в первую очередь получают директора крупных институтов и их замы. В отделениях Академии Сибири и на Дальнем Востоке существуют квоты. Они как-то расписываются на местах в соответствии с местными правилами борьбы.

Многие москвичи едут в дальние края, чтобы заполучить эти звания, а затем возвращаются на «родину». Ныне механизм получения этих званий и упростился и усложнился. Упростился в том смысле, что в «обойму» стали попадать нужные или денежные люди, а это усложнило попадание обычным подковерным путем. Больше средств стало уходить на подпитку-подкармливание и обхаживание тех, кто голосует.

Короче, современный член-корреспондент или академик — это сверхпронырливый или нужный человек, не имеющий отношения к званию Ученого. Исключения возможны (в основном из старой советской плеяды), но в целом я постеснялся бы носить звание академика или член-кора в современной России.

Вузы. В высших учебных заведениях существуют должности преподавателей, доцентов и профессоров. В советские времена обычно простыми преподавателями были неостепенненные, доцентами — кандидаты наук, профессорами — доктора. Но часто все эти должности занимали люди без всяких степеней, в основном за выслугу лет или за подготовку какого-то количества кандидатов наук. Сейчас былые закономерности нарушены. Знаю многих на профессорской должности при степени кандидата наук. Преподавание с наукой почти не связано или если и связано, то очень редко. Так было в СССР, где наука осуществлялась в научно-исследовательских институтах. На Западе же наука и университеты всегда совмещались. Сейчас в России пытаются сделать то же самое, пока без видимых результатов. Хотя вообще-то преподаватель высшего заведения не обязательно должен заниматься наукой. Ему достаточно знать исследования других в той или иной области, чтобы донести эти знания до студентов.

В целом же надо иметь в виду, что профессора и доценты высших заведений самостоятельно научными исследованиями не занимаются, и посему к ученым их относить нельзя. Бывают, правда, случаи, когда профессор — гениальный ученый, но ужасный преподаватель. В свое время таким был Гегель, у которого после двух-трех лекций оставалось всего лишь несколько студентов.




Журналист и публицист


Во многих научных работах российских исследователей можно встретить ссылки на статьи из журналов или газет, написанных журналистами. Помню довольно частые ссылки на В. Цветова, В. Овчинникова, В. Зорина и т. д. Такого типа ссылки научно некорректны, поскольку журналист не только не ученый, а самый непрофессиональный «авторитет» в любой области, по какой бы он ни писал. Знания журналистов крайне поверхностны: они описывают «увиденное», а не «обдуманное». В принципе это было бы и неплохо для рядового читателя, если бы очень часто «увиденное» они не подавали как «обдуманное». И немало людей, включая многих исследователей, воспринимают всерьез их мудрые статьи, на которые ссылаются в своих книгах даже академики. На самом деле профессия журналиста заключается в том, чтобы заинтересовать читателя даже путем всяческих искажений действительности. К тому же ему надо писать обо всем: сегодня об императоре, завтра о съезде правящей партии, послезавтра о некой внешнеполитической доктрине политика, а еще через день о футболе и сексе. И все по верхам. Такова профессия. Поэтому смешно выглядят ссылки ученых со степенями на статьи, скажем, из «Асахи» или «Нью-Йорк Таймс».

В то же время не следует путать журналиста с публицистом. Публицист — это человек с серьезным научным потенциалом, который через прессу распространяет свои идеи, используя язык журналистики. Публицистов надо четко отделять от журналистов. Например, в той же «Нью-Йорк Таймс» есть колонка Пола Кругмана, экономиста, лауреата Нобелевской премии, блестящие статьи на экономические темы которого достойны серьезного внимания. В «Интернешнл Геральд Трибун» есть публицист Вильям Пфафф, явно с научными корнями, поскольку его анализ событий однозначно носит научный характер, изложенный блестящим журналистским языком. Между прочим, из этого ряда публицистов был и Рихард Зорге, досконально знавший Японию и писавшей фактически научные статьи об этой стране, которые советские ГРУшники не смогли верно оценить. Обращаю внимание на такой журнал, как «Экономист». Хотя для меня этот журнал идеологически чуждый, я не могу не оценить профессионализм авторов (имена этот журнал никогда не указывает), которые на рафинированном английском языке со своей идеологической колокольни анализируют все события в мире. С точки же зрения компоновки материалов и вообще структуры журнала я считаю, что равных ему нет в мире.




Признаки науки, или как отличить ее от ненауки


Непрофессионалам довольно трудно отличить научную работу от ненаучной. Удивительно то, что и многие научные работники, даже со степенями кандидатов и докторов, не всего отличают науку от ненауки, поскольку многие из них не задумываются над тем, что главная цель науки — открытие законов.

Разумеется, если в работе речь идет о законах или закономерностях, то эта работа научная (хотя сформулированный закон может оказаться впоследствии ложным). Читая работу Ньютона «Математические принципы естественной философии» или Канта «Метафизические начала естествознания», сразу видно, что это научные труды. Причем не важно, согласны вы с рассуждениями авторов или нет. Это наука. В них анализируются некие закономерности в природе. Но не все работы так однозначно научные, как упомянутые.

Существует ряд косвенных признаков, по которым можно отличить научную работу от ненаучной. Кое-какие признаки я уже обозначил в статье про Титаренко.

Напомню их еще раз.

Использование терминологического аппарата из устаревшей «парадигмы». Скажем, если бы нынешнее представление о солнечной системе описывалось языком Птоломеевской теории неба. Или когда современная ситуация на Дальнем Востоке или в зоне Тихого океана описывается через анализ несуществующего «Азиатско-Тихоокеанского региона» («АТР»). Иными словами, работу, в которой всерьез пишется о том, что происходит в «АТР», можно сразу же отнести к ненаучной. Однозначно можно считать, что в ней ничего нового сказано не будет, а будет обыкновенная трепотня.

Сразу же должны вызывать подозрения работы, в которых делаются постоянные ссылки на высказывания руководителей страны. Это «старая парадигма», зародившаяся еще в советские времена, а ныне ставшая анахронизмом. Другое дело, если это специальная работа, в которой анализируются слова и дела политиков.

Из этой же серии перечисление визитов как показатель активности политики той или иной страны. Обычно такие перечисления характерны для начинающих исследователей. Маститые до таких мелочей не опускаются. Другое дело, что подсчет количества визитов может быть полезен для анализа эффективности политики в контексте «доходы-расходы» на внешнюю политику.

Научный труд строится на понятийном аппарате, а не на словесах или даже терминах. Многие научные работники не понимают разницы между понятиями и словами-терминами. Это означает, что они никогда не изучали диалектику Гегеля, без которой вообще трудно что-то научно проанализировать. Такое непонимание характерно для политологов, международников и страноведов, особенно востоковедов. (Это касается и западных исследователей.) В меньшей степени это относится к экономистам, у которых понятийный аппарат хорошо разработан предшественниками.

В настоящее время любая крупная работа даже в сфере общественных наук должна быть хорошо оснащена статистикой. Без обширной статистики, которая позволяет проследить определенные закономерности, не может быть «фундаментального труда», а может быть только чисто журналистские описания «взаимоотношений».

Непрофессионального исследователя выдают такие фразы, как «с одной стороны», «с другой стороны». У любого явления «сторон» бесконечное множество, а истина одна, хотя и являет себя во многих ипостасях. Познать предмет или явление означает выявить его самую характерную черту, которая качественно отличает данное явление от другого.

В этом же контексте назойливые фразы «в последнее время» что-то стало актуальным или какие-то явления «проходят стадию значительных изменений» достойны начинашек. Для серьезных исследователей писать в «последнее время» о том, что было и 10, и 20, и 30 лет назад, просто непристойно.

Если в работе появляются ссылки на бога, на библию как на авторитет в решении какой-то научной проблемы, можно считать такую работу однозначно ненаучной. Любая мистика даже в виде космизма или всяческих УФО сразу же отбрасывает работу за пределы науки.

Признаком квазинаучности следует считать злоупотребление англоязом. Конечно, каждая наука имеет свой специфический словарь, который за полтораста лет в основном забит английскими словами. Это естественно, поскольку поначалу именно Англия, а затем США доминировали и доминируют в науках. И тем не менее во всех общественных науках можно без труда обойтись без англоязычных слов, которыми особенно злоупотребляет пробуржазная часть российского научного сообщества.

У русских почему-то сложилось мнение, что научные работы надо писать наукообразным языком. Такое впечатление, что они не читали великие работы великих ученых, которые всегда писали живо и нередко «весело». «Наукообразность» — это косвенный показатель лженауки. Самый идеальный вариант — это публицистическая манера изложения серьезных научных изысканий.

Как известно, современная российская наука плохо финансируется. Для многих низкие зарплаты стала поводом для оправдания отсутствия крупных работ и вообще низкой научной отдачи. (Очень многие доживают до пенсии, имея в арсенале какую-нибудь книжечку, сделанную из кандидатской диссертации.) Любой, кто ссылается на финансовую сторону в своей деятельности, не может называться не только ученым, но даже исследователем. Поскольку настоящий ученый вообще не думает о финансовой стороне. Сидящий в нем ген науки будет заставлять его творить даже при отсутствии зарплаты. Можно привести множество примеров, когда наука создавалась учеными, которые зарабатывали на жизнь не наукой, а какими-нибудь другими занятиями. Известный случай с российским математиком Перельманом подтверждает этот тезис. Между прочим самые большие зарплаты в российской науке получают академики и член-коры. Их научная производительность близка к нулю. (Чаще всего они фигурируют в качестве главных редакторов коллективных трудов, которые зачастую они и в глаза не видели.) Так что деньги и научная продукция не находятся в прямо пропорциональной связи.

Одним из признаков научной значимости ученого являются ссылки на его работы, на основе которых определяется индекс цитируемости (ИЦ). В какой-то степени это, может быть, и верно в отношении естественных наук. В сфере же общественных наук этот индекс, наоборот, искажает значимость работы. Поскольку все общественные науки идеологизированы и политизированы, то очень часто ссылаются именно на те работы, которые подвергаются критике. А в соответствии с ИЦ критикуемый автор окажется наиболее «ученым». Кроме того, обычно по этому признаку берутся в расчет статьи, а не монографии. И в этой связи возникает несколько проблем. Во-первых, на публикацию статьи, даже если она принята, в наиболее популярных научных журналах уходит от года до пяти лет (например, в американских журналах типа «Наука» или «Природа»). Во-вторых, общественные журналы идеологизированы. Они берут статьи только из своей «стаи». В-третьих, у англоязычных журналов весьма высокие требования к языку, что создает чрезвычайные трудности для российских исследователей. В-четвертых, из-за политизации этих журналов они предпочитают публиковать «труды» людей во власти или занимавших в ней высокие посты. Например, в журнале «Foreign Affairs» пару раз публиковались проамериканские статьи А.Козырева в бытность его министром иностранных дел РФ. Можно добавить еще ряд других моментов, которые вынуждают с подозрением относиться к данному признаку «научности».




Шарлатаны и фальсификаторы науки


Надо отметить, что за последние лет 20 в науке появилась масса шарлатанов. В принципе в истории их было всегда немало, но сейчас произошел как бы Большой взрыв шарлатанских работ. Это прежде всего связано с коммерциализацией науки. Дело в том, что издание чисто научных книг не дает денежной отдачи. Если же в научную работу впихнуть какую-нибудь ахинею в виде мистики, то спрос резко увеличивается. В свое время издатель заявил астрофизику С. Хокингу: «Если Вы хотите, чтобы Ваша книга покупалась в книжных киосках аэропортов, то хорошо бы где-нибудь упомянуть про бога». Атеист Хокинг не устоял и «упомянул». Тираж сразу же вырос, принеся миллионные прибыли. Но еще дальше пошел математик Франк Дж. Типлер, представивший картину нашего бессмертия. У него есть книга «Физика бессмертия. Новейшая космология, бог и воскресение из мертвых» (1997). Несмотря на ахинею, которую он в ней нагородил, книга стала «бестселлером». В том же ключе о той же космогонии пишут русские космисты.

Надо иметь в виду, что важным признаком ненауки в современном мире является попытка связать научные исследования с богом или с «живым космосом», о чем я уже говорил. И пусть не смущают читателей звания или степени авторов. Там где есть бог, нет науки. Я не имею в виду работы прошлых веков, когда без упоминания бога, которого присобачивали к чему угодно, у тебя просто не было возможности что-либо опубликовать. Сейчас ситуация изменилась, хотя атеистов продолжают давить даже в таких университетах, как Оксфордский или Кембридж.

Два слова о фальсификаторах. Они обычно занимаются опровержением идей марксизма-ленинизма. У них много способов фальсификаций. Наиболее частый — обычное вранье. Приписывают классикам то, чего они не писали, или если и писали, то в определённом контексте, о котором фальсификаторы «забывают» упомянуть. Другой способ — голословность. Часто встречаются такие фразы: как говорил Маркс, как писал Ленин. Где говорил, где писал? Не указывают. Или: Энгельс ничего нового не написал в «Диалектике природы». Ленин написал чушь в книге «Материализм и эмпириокритицизм». Маркс чего-то недопонял в своем «Капитале». Спрашиваешь: а вы читали эти работы? Нет, не читали, но все так говорят. Это касается и истории СССР.

Обычно эти антисоветчики и антимарксисты не владеют элементарными научными методами. Многие из них искренне не понимают конкретную историческую ситуацию, рассматривают ее с позиции современных морали и ценностей. Другими словами, полное отсутствие историзма и диалектики. Антикоммунистическая идеология застит им глаза. Но есть и сознательные фальсификаторы. За это они получают деньги. Это их идеологическая работа.

Понятно, что к науке такого типа исследования отношения не имеют. Именно поэтому я их называю невежественными параноиками.




Плагиаторство


С приходом капитализма в современную российскую науку широко и глубоко внедрился плагиат. Это явление вызвано тем, что теперь многие диссертации или работы пишутся не авторами, а наемными людьми за деньги. Об этом писала и Высшая аттестационная комиссия (ВАК). Не помню точно цифру, но она довольно большая. Чтобы не быть голословным, проиллюстрирую данный тезис на собственном примере.

В Молдавии некая Ирина Малай защитила в 2008 г. диссертацию на соискание степени доктора политических наук по теме «МЕСТО И РОЛЬ НАЦИОНАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВ В ПРОЦЕССАХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ». Научным руководителем был доктор философских наук, член Академии наук Молдовы Александр Рошка, а научным консультантом — доктор политических наук Василий Сакович.

Беру один из ее параграфов под названием «Национальный интерес и безопасность в геостратегии современного государства в условиях глобализации» и не верю своим глазам. (Стр.69–97).

Читайте:

Ирина Малай диссертация

2008 г., стр. 84–85

Олег Арин. Двадцать первый век: мир без России. Москва: Альянс, 2001, стр.

285–286

Таким образом, категории национальных интересов и политики безопасности отражают разные функции внешнеполитического процесса, который делится на две фазы: фазу формирования и формулирования внешней политики и фазу ее реализации в системе

Эти категории отражают разные функции внешнеполитического процесса, который делится на две фазы: фазу формирования и формулирования внешней политики и фазу ее реализации в системе международных отношений. Категория интереса относится к международных отношений. Категория интереса относится к первой фазе, безопасности — ко второй.

Следовательно, интерес — это категория политики, отражающая осознание (субъективизацию) объективных потребностей государства. Внешнеполитический интерес, т. е. национальные интересы вовне являются выражением общих и частных потребностей государства, вытекающих из его социально-политической природы, а также его места и роли в системе международных отношений.

Безопасность (национальная) — категория политики, означающая способы, средства и формы обеспечения национальных интересов государства как внутри страны, так и в системе международных отношений.

Безопасность (международная) — категория, отражающая такое состояние международных отношений, при которой обеспечиваются фундаментальные национальные интересы всех субъектов мировой политики.

Национальная безопасность — это политика, международная безопасность — это состояние.

Какое состояние международной безопасности предпочтительнее для той или Какое состояние международной безопасности первой фазе, безопасности — ко второй.

Итак, интерес — это категория политики, отражающая осознание (субъективизацию) объективных потребностей государства. Внешнеполитический интерес, т. е. национальные интересы вовне являются выражением общих и частных потребностей государства, вытекающих из его социально-политической природы, а также его места и роли в системе международных отношений.

Безопасность (национальная) — категория политики, означающая способы, средства и формы обеспечения национальных интересов государства как внутри страны, так и в системе международных отношений.

Безопасность (международная) — категория, отражающая такое состояние международных отношений, при которой обеспечиваются фундаментальные национальные интересы всех субъектов мировой политики.

Необходимо обратить внимание на разницу между национальной и международной безопасностью. Национальная безопасность — это политика, международная безопасность — это состояние.

Какое состояние международной безопасности предпочтительнее для той или иной страны, зависит от понимания собственныхпредпочтительнее для той или иной страны, зависит от понимания собственных национальных интересов. Поскольку чаще всего эти интересы существенно отличаются у различных держав, то они и являются внутренними источниками «опасности», т. е. напряженности, конфликтов и войн на мировой арене национальных интересов. Поскольку чаще всего эти интересы существенно отличаются у различных держав, то они и являются внутренними источниками «опасности», т. е. напряженности, конфликтов и войн на мировой арене.

Чуть ли не весь параграф фактически списан из моих книг и статей. Без каких либо ссылок на них.

Сама диссертация явно написана не женщиной, поскольку ни одна из женщин не будет заниматься понятийным аппаратом. (В истории была только одна такая «ненормальная» — Ханна Арендт.) Судя по разностилью, диссертацию писала команда из нескольких человек. Написали они полную дребедень, в том числе и про глобализацию. Но дело не в сути работы. Дело в том, что ни научный руководитель в звании академика, ни научный доктор-консультант абсолютно не разбираются в теме, поскольку, во-первых, не указали ей на ее плагиат (то есть сами они моих работ не читали), во-вторых, не посоветовали ей убрать очевидную бредятину в рассуждениях о глобализации. ВАК же, зная об этом плагиате, не смог заблокировать данную диссертацию из-за очень влиятельных людей, стоявших за этой мадам. В результате появилась еще одна докторша, которая с ученым видом будет говорить, что «как ученый, она считает».

Этот пример явления, которое, судя по всему, широко распространено во всех странах СНГ, лишает смысла все цифры по количеству «ученых» или даже исследователей, поскольку те не обладают научным качеством. Хотя имеют в избытке качество лгать, лицемерить, обворовывать. Вот такой стала «наука» в раздрызганном пространстве бывшего Советского Союза.

Здесь высказаны в тезисной форме некоторые суждения о научности научных работ и об учености ученых. Не утверждаю, что сами эти суждения обладают научностью. Высказанное — мои представления на тему науки. Насколько они верны или неверны, покажет практика.

23.10.2010




Об авторе


Олег Арин (Алекс Бэттлер, урожд. Алиев Рафик Шаги-Акзамович; род. 10 декабря 1946 г., Астрахань) — советско-канадский ученый и публицист марксистского направления, интересы которого распространяются на широкий круг общественных и естественно-научных дисциплин. Арин — противник современного капитализма, пользуется репутацией левого и воинственного атеиста. Является членом атеистических организаций «Фонд свободы от религии» и «Защити науку от религии» (США).







Результатом научной работы Арина является открытие им ряда законов и закономерностей в области философии, социологии и теории международных отношений на основе переосмысления ключевых терминов, превращенных в понятия и категории.

Арин относит себя к последователям марксистско-ленинского учения, является противником нынешней стадии капитализма вообще, в России в частности. Отношение к нынешнему строю в России выражено его афоризмом: «или капитализм уничтожит Россию, или Россия уничтожит капитализм». В своих публицистических работах подвергает яростной критике как правых, так и левых, а также национал-патриотов. Первых — за прокапитализм, вторых — за необъективную оценку действительности, третьих — за религиозность. Сам он выступает за социализм, адекватный реальностям XXI века.

Подробно биографию Арина О.А. см. — Вики


notes



Примечания





1


См, например, статью Алексея Савина «Диссертации оптом и в розницу». — Мир за неделю, 9–16.10.1999.




2


Действительными членами Российской академии наук избираются ученые, обогатившие науку трудами первостепенного научного значения. Членами-корреспондентами Российской академии наук избираются ученые, обогатившие науку выдающимися научными трудами.




3


Один из них, С.И. Вербицкий, вроде бы все-таки защитил докторскую диссертацию.




4


Причем среди них немало шарлатанов, делающих деньги на «мистических открытиях», прикрываясь при этом своими научными званиями и степенями.




5


Загорский А. [Рецензия] // Мировая экономика и международные отношения. 1999. № 6, с. 122–126. Рец. на кн.: Арин О. Азиатско-тихоокеанский регион: мифы, иллюзии и реальность. Восточная Азия: экономика, политика, безопасность. Москва: Флинта; Наука, 1997.




6


Это классический пример диалектического противоречия между понятием и категорией (можно иначе: между сознанием и бытием), которое блестяще разрешено Гегелем в его «Науке логики».




7


Яковлев А.Г. [Рецензия] // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 3, с. 141–144.




8


См.: Арин О. Толстовцы как зеркало русской контрреволюции // Россия в стратегическом капкане. М.: Алгоритм, 2003.




9


«Видимо» потому, что наш писатель не овладел научным аппаратом, и поэтому часто не понятно то ли он цитирует кого-то, то ли несет «отсебятину».




10


См.: http://www.rami.ru/cosmopolis/archives/3/14.html; Алфавит (Книжное обозрение). 2003. 16 янв.




11


Фурсов А. [Рецензия] // Политический журнал. 2006. № 8.




12


Сергеев П.А. Международные отношения в условиях глобальной борьбы за нефть. // ТЭК (Топливно-энергетический комплекс). 2004. № 3, с. 158.




13


См.: Универсум. № 1, 2005, с. 62; Сергеев П.А., Котилко В.В. Сила как атрибут материи и современные проблемы мировой энергетики // Деловая книга. 2005. № 5. С. 6; также в: Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2005. № 3. Нояб./дек.; Книжное обозрение. 2005. № 25–26. С. 10.




14


Семенов В.С. [Рецензия] // Вопросы философии. 2006. № 1. С. 186–187.




15


См.: Пушкарев Л. Пушкарева Н. Ментальность (Менталитет). http://www.krugosvet.ru/articles/105/1010513/1010513a1.htm.




16


К слову. О «Философской энциклопедии», изданной при капитализме в 2004 г., даже страшно говорить. Она явно написана чугровыми. Например, «мышление» определяется, «как направленный процесс переработки информации в когнитивной системе живых существ». Поскольку многие русские «философы» и «мудрецы» «живыми существами» называют даже Вселенную, то следует признать, что все что ни есть под луной, точнее, во всей Вселенной, все оно «мыслит». Уровень мышления 5-тысячелетней давности.




17


Мне приходилось писать и о деградации «советской науки» (см.: Алиев Р.Ш.-А. Власть и наука, или как аукнется, так и откликнется. — Пульс реформ (юристы и политологи размышляют). М.: Прогресс, 1989, сс. 109–131.




18


Я знаю только одного японоведа, разбирающегося в теории МО, да и тот ныне просвещает японцев, как забрать у России Курильские острова.




19


Вот свидетельство того, что философ не понимает разницы между категорией и понятием. В данном случае речь идет о понятии.




20


Правда, к своему величайшему удивлению я обнаружил, что среди 1750 национальностей в России (по последней переписи населения октября 2010 г) есть и такая национальность — папуасы хули (код 1740). Если не верите, см. источник на сайте «Всероссийская перепись населения 2010» (www.perepis-2010.ru). Приложение № 1, в котором указаны все национальности, проживающие в России.




21


Михалков, кстати, является академиком Национальной академии кинематографических искусств и наук России (прим. — от Составителя)




22


В свое время мне пришлось среагировать на его статью в главке «И снова строим-строим, мы строим «общий дом». в «АТР»» книги «Стратегические контуры Восточной Азии в XXI веке. Россия: ни шагу вперед». Москва: Альянс, 2001, с. 131–135.




23


До сих пор не усвоил. В статье «О роли и значении отношений между РФ и КНР в контексте основных особенностей современной международной обстановки» («Проблемы Дальнего Востока». 2010. № 1) он воспроизвел все свои еслибистские идеи. Что еще раз подтверждает его абсолютную неспособность мыслить научно.




24


См.: Россия: Энциклопедический словарь (на базе Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, тт.54–55). Л.: Лениздат, 1991, с. 329.




25


В слово «обыватель» в контексте данной статьи я не вкладываю негативного смысла, поскольку нельзя негативно относиться к 99 % всего человечества.




26


Мы с женой познакомились с ней в начале 1970-х годов в Москве. Габи образованна, владеет русским, английским и французским языками, весьма начитанна, причем знает не только художественную литературу, но даже, к моему удивлению, работы французских философов типа Жана Бодрийяра. То есть она весьма подкованный человек в литературе, искусстве и философии. Не исключаю, еще во многих других областях, о которых я не знаю.




27


Не путать с блоком Варшавского договора и СЭВ. Это «союзы», созданные на социалистической, а не на национальной основе.




28


Где автор в Семилетней войне нашел сражения между Пруссией и Англией — лично для меня великая загадка. Дело в том, что в семилетней войне французы, австрийцы и русские сражались против англо-прусской коалиции (прим. — от составителя)




29


Один из читателей в этом месте мне написал, что, дескать, при Наполеоне приезжали. Не исключаю. Тогда Мединский должен был дать хоть какие-то цифры. Но их нет.




30


Ludo Martens. Another view of Stalin. USA: John Plaice, 1995 (Internet).




31


M. Heller and A. M. Nekrich. Utopia in Power. The History of the Soviet Union from 1917 to the Present. A Touchstone Book, 1986, pp. 316, 784.




32


В сентябре 2009 г. я видел ее в Москве, переведенной на русский язык.




33


Jean Elleinstein, Le socialisme dans un seul pays. Paris: Edditions Sociales, 1973, vol. 2, pp. 67–69; R. W. Davies, The Industrialization of Soviet Russia I: The Socialist Offensive; The Collectivization of Soviet Agriculture, 1929–1930. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1980, pp. 9, 171.




34


R. W. Davies, р. 27.




35


Ibid, p. 47.




36


Цит. по: Sidney and Beatrice Webb, Soviet Communism: A New Civilization? London: Victor Gollancz, 1937, p. 565.




37


Robert Conquest, The Harvest of Sorrow: Soviet Collectivization and the Terror-Famine. New York: Oxford University Press, 1986, p. 306.




38


Р. Конквест — английский журналист и писатель, сделавший карьеру на «разоблачении» Сталина.




39


Ludo Martens. Op. cit., collectivization.




40


Douglas Tottle, Fraud, Famine and Fascism: The Ukrainian Genocide Myth from Hitler to Harvard. Toronto: Progress Books, 1987.




41


Ibid, pp. 5–6, 13–15.




42


Борьба, 1995, № 12, с. 1.




43


G. A Tokaev, Comrade X. London: The Harvill Press, 1956.




44


Среди них наиболее обширная работа «Происхождение великих чисток: переосмысление КПСС, 1933–1938» принадлежит А. Гетти. — J. Arch Getty, Origins of the Great Purges: The Soviet Communist Party Reconsidered, 1933–1938. New York: Cambridge University Press, 1985.




45


Robert H. McNeal, p. 84.




46


Вот с такими стихами рифмоплет Дементьев приобрел статус поэта:
		Поэтам не до богатства.



		Все силы души и ума



		Уходят на то, чтоб сражаться.



		Чтоб не было в жизни дерьма,



		Дерьмовых поступков и мыслей.



		И просто дерьмовых людей.



		И чтоб они в князи не вышли,



		Иначе нам станет дерьмей.










47


«Разгромить» же академика Конрада было легко, поскольку он был жертвой «пятизвенной» парадигмы о формациях (первобытное общество, рабство, феодализм и т. д.), а я не считал нужным ее придерживаться, доказав на фактах, что в Японии рабовладельчества как формации не было.




48


Хочу отметить, что этот доклад опубликован на основных западных языках, и даже польском, но не на русском. Показатель отношения к России!




49


З.Е. Александрова. Словарь синонимов русского языка. М.,1969, с.573.