Бабушка и внук Нина Михайловна Артюхова Сборник рассказов Нины Артюховой. Нина Михайловна Артюхова Бабушка и внук Камень — Ах, ты драться? Вовка нагнулся и набрал полную пригоршню мелких камешков. — Вот тебе! Вот тебе! — Серёжку бьют! Спасай Серёжку! — закричал Петя и бросил в Вовку старой рукавицей, подобранной около забора. Рукавица была мокрая и очень грязная. Серёжа захохотал, вскочил на мусорный ящик и показал Вовке язык: — Так тебе и надо, жирафа длинная! „Жирафой“ дразнили Вовку девчонки в школе. Но чтобы Сергей, его лучший друг… у Вовки потемнело в глазах. Он поднял с земли большой камень, обломок кирпича, и изо всей силы бросил в кривляющегося на ящике Серёжку. Тот ловко присел, камень просвистел над его головой и упал на соседнем дворе. За забором раздалось коротенькое „ай!“, потом послышался детский плач и крик: „Мама!“ Сергей заглянул через забор и спрыгнул с ящика. — Голову девчонке прошиб. К матери побежала. Тикай, ребята! Сергей и Петя убежали. Первым движением Вовки было удирать. Он даже сделал несколько шагов к дому, но остановился. „Прошиб голову девчонке…“ Да, камень был тяжёлый и острый. Вовка прислушался. За забором стало очень тихо. Он влез на ящик и посмотрел на соседний двор. Кучка жёлтого песка с натыканными в неё веточками, брошенный совок и ведёрко… В стороне, на скамейке около двухэтажного дома, сидела маленькая девочка, обхватив руками голову. На белой шапочке — большое тёмное пятно. Одним прыжком Вовка перемахнул через забор. — А ну покажи, что у тебя с головой! Она посмотрела на него снизу вверх заплаканными глазами, отняла руки от головы и испуганно всхлипнула, увидав кровь на своих ладонях. Вовка осторожно приподнял шапку. На затылке была большая шишка, светлые волосёнки слиплись от крови. У Вовки задрожали руки. — Вот что, малыш, — начал он, стараясь овладеть собой, — как тебя зовут? — Наташа, — пропищала девочка. — Вот что, Наташа: я тебя к твоей маме отведу. Она тебе головку обмоет и завяжет. — Мама вернётся только в пять часов, и папа тоже, — жалобно проговорила Наташа, — а бабушка ушла в магазин. Я побежала домой, а потом вспомнила, что у нас никого дома нету… и уже больше не побежала… Вовка огляделся кругом. Во дворе никого не было видно. — Знаешь что? — сказал он. — Моей мамы тоже нет дома. Пойдём с тобой прямо в поликлинику. Это очень близко. Там тебе и промоют и завяжут… Платок у тебя есть? Он вынул было свой, но сейчас же сунул его обратно. Наташа протянула ему платок. Вовка вытер ей лицо и руки. — Ну, пошли… Наташа доверчиво вложила свою ручонку в его руку. — Может быть, тебе трудно идти? Понести тебя? Тебя не тошнит? Голова не кружится? Вовка вспомнил, что так спрашивала мама, когда он упал с сарая и ушиб себе голову. — Не тошнит. Я пойду сама. В поликлинике длинная очередь стояла перед окошком. Наташа оробела и сжала Вовкину руку. — Здесь записываются на приём к хирургу? — спросил Вовка. — Здесь. Стань, мальчик, в очередь. — Я попрошу записать ребёнка вне очереди. Несчастный случай. У девочки пробита голова. Стоявшие в очереди посмотрели на них, посторонились; сестра сунула Вовке талон. Они прошли по белому коридору и остановились около хирургического кабинета. — Товарищи, эту девочку вне очереди на перевязку, — сказал Вовка сидевшим около двери. — Следующий! — сказала сестра. Вовка подтолкнул Наташу, они вошли. У раковины стояла высокая тётя в белом халате и мыла руки. — Что у тебя, мальчик? — спросила она. — Хирургический случай, — сказал Вовка. — Девочке камень попал в голову. Очень много крови. Дома у неё никого нет, я привёл прямо к вам. Сестра посадила Наташу на стул, ловко подстригла волосы. Высокая тётя вытерла руки и стала трогать пальцами около ушибленного места: — Здесь больно? А здесь больно? А так? Наташа молчала. — И здесь, девочка, не больно? То же молчание. Вовка увидел, что углы губ у Наташи дрожат и опускаются всё ниже и ниже. — Ей больно, — сказал он, — только она терпит. Ведь тебе больно, Наташа? — Оч-чень больно, — прошептала девочка сквозь стиснутые зубы. — Ах ты, героиня какая! — улыбнулась докторша. — Ты говори, если больно, я же мучить тебя не хочу. Сестра забинтовала легко и плотно, получилось как белая шапочка или шлем. — Рвоты не было? Голова не кружилась? — спрашивала докторша. — Нет, — ответил Вовка солидно, — её не тошнило, сотрясения мозга нет. Докторша опять улыбнулась и стала что-то быстро писать у себя в большой разлинованной тетради. — Сестрёнка твоя? — спросила она. — Соседка. У неё дома никого не было, я и привёл. — Мама придёт в пять часов, — прошептала Наташа чуть слышно, — а бабушка ушла в магазин. — Так ты, соседушка, — сказала докторша, — отведи её домой и скажи её маме, чтобы дня два её в кровати подержали. После выходного пусть приведут на перевязку. Если будет тошнота или голова сильно будет болеть, обязательно пусть покажут невропатологу. Да ты знаешь, кто такой невропатолог? — Конечно, знаю, — обиженно ответил Вовка. — Который нервы лечит. — Ну, прощайте, ребятки!.. Молодец, девочка! Герой! И сосед у тебя хороший. Вовка опять взял Наташу за руку: — До свидания! Они вышли. Когда они подходили к воротам Наташиного дома, из калитки выбежала женщина с испуганным лицом. — Мама! — крикнула девочка, бросаясь к ней. — Что это у тебя? Что у тебя с головой? Где ты была? — В меня из-за забора камень попал, а этот мальчик водил меня к доктору. Мама схватила Наташу на руки. Наташа уткнулась ей в плечо и расплакалась навзрыд, как будто она никогда не была героем. С другого конца двора к ним бежал Наташин папа, а из окна смотрела бабушка. — Нашлась! Нашлась! — Заходи, мальчик! Как тебя зовут? Спасибо тебе, голубчик!.. Заходи, расскажешь, что сказал доктор. Наташу уложили на диван, Вовку усадили в кресло и расспрашивали наперебой. — После выходного прийти на перевязку. Если будет тошнить или голова очень болеть, показать невро… нерво… нервопатологу. Но это так, на всякий случай. А в общем — неопасно. Шишка большая и ссадина. Папа похлопал Вовку по плечу: — Спасибо, спасибо, товарищ Вова! — Но как же это вышло? — спросила бабушка. — У нас такой тихий двор, всегда спокойно её оставляю. — Из-за забора бросили камень, а этот мальчик меня увидел. — Поблагодари мальчика, детка, — сказала мама. — Смотри, какой добрый мальчик! — Спасибо, Вова, — сказала Наташа. У Вовки защекотало в носу. — Вот ты, мама, всё время на ребят нападаешь, — повернулся к бабушке папа, — ты говоришь, что ребята растут грубыми, хулиганят, дерутся. Вот перед тобой мальчик, школьник, пионер, который недаром носит красный галстук. Увидел девочку в беде, догадался, что нужно сделать, помог ей. Бабушка покачала головой. — Тот хулиган, который бросил в неё камень, тоже небось был с пионерским галстуком, — сказала она. — Удрал себе преспокойно и оставил бедную девочку всю в крови. — Да будет вам! — вступилась мама. — Вечно спорят. Вовка поднялся с кресла и стал прощаться, ни на кого не глядя. Лицо его пылало. Его благодарили. Наташин папа приглашал его заходить, обещал показать интересные книжки. Глаза девочки ласково блеснули из-под белых бинтов: — Приходи, Вова! Вовка вышел на улицу. Он шёл медленно, засунув руки в карманы и опустив голову. Подойдя к своим воротам, остановился. Постоял, наматывая на палец кончик красного галстука. Потом аккуратно разгладил его. Нет, уйти, так невозможно! Вовка круто повернулся и снова зашагал к Наташиному дому. Целую минуту, а может быть и больше, простоял он около двери. Наконец позвонил. Ему открыл папа. — Вова! Забыл что-нибудь? Вовка вошёл в переднюю. В раскрытую дверь Наташиной комнаты он увидел, как бабушка поливает цветы у окна. Один горшочек взяла в руки и разглядывает, надев очки… Круглый зелёный кактус похож на маленького сердитого ежа. Вовка откашлялся и заговорил не своим каким-то, тонким и хриплым голосом: — Скажите ей, — он показал в сторону окна, — скажите ей, что камень через забор бросил я… нечаянно попал в вашу Наташу, но не удрал никуда… Голос его сорвался. Вовка метнулся к двери, чувствуя, что слёзы близко. Папа остановил его за плечи, повернул к себе лицом и крепко, по-мужски, сжал ему руку. А бабушка улыбнулась своему кактусу, и даже из передней было видно, что лицо у неё стало совсем доброе. Саша-дразнилка Саша очень любил дразнить свою сестрёнку. Ляля обижалась и плакала. — О чём ты плачешь, Лялечка? — спрашивал папа. — Меня Саша дразнит! — Ну и пусть дразнит. А ты не дразнись. Было очень трудно не дразниться, но один раз Ляля попробовала, и вот что из этого вышло. Ребята сидели за столом и завтракали. — Вот я сейчас поем, — начал Саша, — и твою куклу за ноги к люстре подвешу. — Ну что ж, — засмеялась Ляля, — это будет очень весело! Саша даже поперхнулся от удивления. — У тебя насморк, — сказал он, подумав. — Тебя завтра в кино не возьмут. — А мне завтра не хочется. Я пойду послезавтра. — Все вы, девчонки, — дрожащим голосом проговорил Саша, — все вы ужасные трусихи и плаксы! — Мне самой мальчики больше нравятся, — спокойно ответила Ляля. Саша посмотрел кругом и крикнул: — У меня апельсин больше, чем у тебя! — Ешь на здоровье, — сказала Ляля, — поправляйся. Тут Саша не выдержал и заплакал. — О чём ты плачешь, Сашенька? — спросила мама, входя в комнату. — Меня Лялька обижает! — ответил Саша, всхлипывая. — Я её дразню, а она не дразнится! Бабушка и внук — Я ещё хочу погулять! — сказал Володя. Но бабушка уже снимала своё пальто. — Нет, дорогой, нагулялись, и хватит. Папа и мама скоро с работы придут, а у меня не готов обед. — Ну ещё хоть немножко! Я не нагулялся! Бабушка! — Некогда мне. Не могу. Раздевайся, поиграй дома. Но Володя раздеваться не хотел, рвался к двери. Бабушка взяла у него лопатку и потянула шапку за белый помпон. Володя обеими руками схватился за голову, хотел удержать шапку. Не удержал. Хотел, чтобы пальто не расстёгивалось, а оно будто само расстегнулось — и вот уже качается на вешалке, рядом с бабушкиным. — Не хочу играть дома! Гулять хочу! — Вот что, дорогой, — сказала бабушка. — Если ты меня не будешь слушаться, я к себе домой от вас уеду, вот и всё. Тогда Володя крикнул злым голосом: — Ну и уезжай! У меня мама есть! Бабушка ничего не ответила и ушла на кухню. За широким окном — широкая улица. Молодые деревья заботливо подвязаны к колышкам. Обрадовались солнцу и зазеленели как-то все вдруг. За ними — автобусы и троллейбусы, под ними — яркая весенняя трава. И в бабушкин сад, под окна маленького загородного деревянного дома тоже, наверное, пришла весна. Проклюнулись нарциссы и тюльпаны на клумбах… Или, может быть, ещё нет? В город весна всегда немножко раньше приходит. Бабушка приехала осенью, помочь Володиной маме — мама стала работать в этом году. Володю покормить, с Володей погулять, Володю спать уложить… Да ещё завтрак, да обед, да ужин… Бабушке было грустно. И не потому грустно, что вспомнила о своём саде с тюльпанами и нарциссами, где могла бы греться на солнышке и ничего не делать — просто отдыхать… Для себя самой, для себя одной много ли найдётся дел? Грустно стало бабушке потому, что Володя сказал: „Уезжай!“ А Володя сидел на полу, посередине комнаты. Кругом — машины разных марок: заводная маленькая „Победа“, большой деревянный самосвал, грузовик с кирпичиками, поверх кирпичиков — рыжий Мишка и белый заяц с длинными ушами. Покатать Мишку и зайца? Дом построить? Завести голубую „Победу“? Завёл ключиком. Ну и что? Протрещала „Победа“ через всю комнату, уткнулась в дверь. Ещё раз завёл. Теперь кругами пошла. Остановилась. Пусть стоит. Начал Володя мост из кирпичиков строить. Не достроил. Приоткрыл дверь, вышел в коридор. Осторожно заглянул в кухню. Бабушка сидела у стола и быстро-быстро чистила картошку. Тонкие завитки кожуры падали на поднос. Володя сделал шаг… два шага… Бабушка не обернулась. Володя подошёл к ней тихонько и стал рядом. Картошины неровные, большие и маленькие. Некоторые совсем гладкие, а на одной… — Бабушка, это что? Будто птички в гнёздышке сидят? — Какие птички? А ведь правда, немножко похоже на птенчиков с длинными, белыми, чуть желтоватыми шейками. Сидят в картофельной ямке, как в гнезде. — Это у картошки глазки, — сказала бабушка. Володя просунул голову под бабушкин правый локоть: — Зачем ей глазки? Не очень удобно было бабушке чистить картошку с Володиной головой под правым локтем, но бабушка на неудобство не жаловалась. — Сейчас весна, картошка начинает прорастать. Это росток. Если картошку посадить в землю, вырастет новая картошка. — Бабушка, а как? Володя вскарабкался к бабушке на колени, чтобы лучше разглядеть странные ростки с белыми шейками. Теперь чистить картошку стало ещё неудобнее. Бабушка отложила нож. — А вот так. Смотри сюда. Видишь, совсем крошечный росточек, а этот уже побольше. Если картошку посадить в землю, ростки потянутся к свету, к солнцу, позеленеют, листики на них вырастут! — Бабушка, а это у них что? Ножки? — Нет, это не ножки, это начали расти корешки. Корешки тянутся вниз, в землю, из земли будут воду пить. — А ростки к солнцу тянутся? — К солнцу. — А корешки тянутся в землю? — Корешки — в землю. — Бабушка, а куда люди тянутся? — Люди? Бабушка положила на стол недочищенную картофелину и прижалась щекой к Володиному затылку. — А люди тянутся друг к другу.