Транкилино-найденыш
Ник Картер


Ник Картер


Ник Картер (настоящее имя – Джон Р. Корнелл) – создатель популярнейшего одноименного героя Ника Картера, который практически не знаком российскому читателю.

Ник, потрясающий по активности и изобретательности герой, стал любимцем миллионов читателей не только в США, но и во всем мире.

Многомиллионные тиражи и более 1200 созданных, и победно шествующих по западным страницам комиксов, лучшее тому подтверждение.

Если вы любите динамичный, приключенческий детективный жанр – Ник Картер для вас.


Ник Картер

Транкилино-найденыш


Глава I

Сирота


Было два часа ночи.

Дождь лил как из ведра и холодный резкий ветер завывал в пустынных улицах.

Главная улица Нью-Йорка – Бродвей, всегда оживленная днем, в этот час была пустынна. Даже полисмены, кутаясь в свои непромокаемые плащи, постарались укрыться от дождя и ветра под навесами ближайших подъездов.

Изредка только поспешные шаги запоздавшего прохожего нарушали безмолвие ночи.

Один из таких прохожих быстро шел по Бродвею в направлении от 30-й улицы к 60-й.

Вдруг он замедлил шаги и остановился.

Откуда-то до него донеслось тихое всхлипывание и плач ребенка.

Оглянувшись, он увидел мальчика лет семи, который вышел из-под навеса ближайших ворот и начал боязливо озираться по сторонам.

Знаменитый сыщик Ник Картер – это и был одинокий прохожий – подошел к мальчику, защитил его от дождя своим зонтиком и спросил приветливым голосом:

– Ну что ты, малыш? Ты кого-нибудь ищешь? Или принял меня за знакомого?

Но мальчик ничего не ответил, а с выражением глубокого разочарования взглянул на сыщика, причем губы его задрожали.

Ник Картер увидел, что мальчик не понял его; отсюда следовало, что он не знает английского языка.

Глядя на доброе лицо Ника Картера, мальчик, по-видимому, почувствовал к нему доверие, слабо улыбнулся и прошептал по-испански:

– Я не понимаю вас, сударь.

– А, ты не понял меня? – ответил Ник Картер на том же языке, – изволь, я повторю свой вопрос. Ты ищешь кого-нибудь?

– Я искал отца.

– И ты принял меня за него?

– Да, сударь.

– Но ведь здесь не так уж темно, чтобы нельзя было рассмотреть человека. Разве я так похож на твоего отца?

– Не знаю, сударь.

– Как так? – изумился Ник Картер.

– Я очень, очень давно не видел моего отца.

– И ты не помнишь его, а потому и подошел поближе, чтобы рассмотреть меня?

– Да, сударь.

– А как тебя зовут?

– Лино. Так меня зовет мать, а полное мое имя Транкилино Аджело Иосиф Мария дель Корона и Аграмонте, а моего отца зовут Иосиф Михаил Филипп Нери дель Короно.

– Нечего сказать, имен у тебя достаточно. Удивительно, как это ты все их запомнил! Значит, обыкновенно тебя зовут Лино, не так ли?

– Да, сударь.

– Скажи, пожалуйста, – продолжал Ник Картер, зайдя с ним под навес ворот, где они были больше защищены от дождя, – тебе кто-нибудь приказал ожидать здесь?

– Да, сударь.

– А давно ты здесь стоишь?

– Очень давно, – вздохнул мальчик, – много, много часов! Когда я пришел сюда, улица была полна народу и магазины все были ярко освещены. Мне есть хочется и я так устал.

Мальчик заплакал.

Нику Картеру стало жаль его и он сказал:

– Хочешь, пойдем со мной в мою квартиру, у меня тепло, я тебя накормлю и напою, а потом ты уснешь на мягкой кровати. Завтра я постараюсь разыскать твоих родителей.

Мальчик радостно улыбнулся.

– Если бы вы были так добры, – проговорил он, с благодарностью глядя на сыщика, – а то мне так холодно.

– Пойдем, Лино! Лучше всего будет, если я тебя возьму на руки, тогда мы быстрее дойдем.

Он поднял мальчика, доверчиво положившего ему руку на плечо, стараясь держать зонтик как можно ниже, чтобы защитить его от дождя и ветра и быстро пошел вперед.

По дороге Лино не сказал ни слова, а только доверчиво прижимался к широкой груди Ника Картера.

В ярко освещенной передней своей квартиры Ник Картер поставил мальчика на пол, приказал лакею Иосифу разбудить экономку и проводить Лино в библиотечную комнату, где в камине был разведен огонь.

– Бедняжка, ты весь насквозь промок, – сказал Ник Картер, ощупав одежду мальчика, – погоди, мы тебя скоро переоденем во все сухое. Ну, а теперь скажи, чего бы ты хотел поесть?

Лино сделался немного смелее.

Он подумал немного, а потом с важным видом проговорил:

– Если бы можно было, то я охотно съел бы кусочек жареной козы и сладкого хлеба.

– Ага, вижу, что ты родом из Мексики или Центральной Америки, – рассмеялся Ник Картер, – но, к большому сожалению, именно этим я тебя не могу угостить. Придется тебе удовольствоваться чашкой горячего молока или шоколада и парой яиц всмятку с белым хлебом.

Появилась пожилая экономка, не слишком довольная тем, что ей пришлось встать в столь неурочное время. Но когда она увидела продрогшего мальчугана, в ней проснулась жалость и она изъявила полную готовность позаботиться о нем.

– Не лучше ли сначала уложить его в постель, а уж потом накормить? – спросил ее Ник Картер.

– Нет, мистер Картер, – возразила экономка, – предоставьте уж мне позаботиться о нем! Вы ведь в этом деле ничего не понимаете, а я вырастила пять человек детей и знаю, как с ними обращаться!

– Что ж, делайте, как знаете.

– Видите, если мы его сейчас уложим, – продолжала экономка, – то он сейчас же и уснет. Лучше посадите его поближе к камину и поболтайте с ним, чтобы он не дремал, а я приготовлю ему поесть.

Таким образом Нику Картеру пришлось рассказывать маленькому Лино сказки и занимать его до тех пор, пока экономка не вернулась с ужином.

После того, как мальчик поел, экономка взяла его с собой в свою комнату и приготовила ему там постель.


Глава II

Рассказ найденыша


На другой день в воскресенье, около полудня, экономка привела мальчика к Нику Картеру и доложила:

– Он спал до сих пор, я уже накормила его завтраком. Как он жадно ел! Вероятно, он давно не ел, как следует.

– Похоже на то, – отозвался Ник Картер, посадил мальчика к себе на колени и погладил его по головке, – жаль только, что вы не понимаете его родного языка.

– Ничего, мы отлично поняли друг друга, – заверила экономка, – знаете, язык сердца понимает всякий ребенок.

Она ушла, и Ник Картер остался наедине с найденышем.

Но Лино не сиделось на коленях сыщика. Он спустился на пол, огляделся в комнате и взобрался на большое кожаное кресло, в котором обыкновенно любил сидеть Ник Картер.

Устроившись там поудобнее, он стал молча смотреть на своего благодетеля.

Ник Картер не мешал ему.

– Вы, кажется, очень добрый человек, – наконец проговорил мальчик.

– Спасибо за лестное мнение. Постараюсь оправдать его. Но теперь я расспрошу тебя кое о чем. Будешь отвечать мне?

– Буду.

– Предварительно я тебе скажу, что я, пока ты еще спал, справлялся повсюду, где только можно было, даже в полиции, о твоих родителях. Но мне так и не удалось узнать что-нибудь о них.

– Меня никто не потерял. Вчера меня привезли к тому месту, где вы меня нашли и приказали мне там ждать, пока придет мой отец.

– Ага, это другое дело. А откуда же тебя привезли?

– С вокзала.

– Названия вокзала ты, я думаю, не помнишь?

– Нет. Но это был самый большой вокзал, который я когда-либо видел, с огромным навесом, где было много-много паровозов и вагонов и много народа.

– Не ехал ли ты на большой лодке после того, как вышел с вокзала?

– Да, ехал.

– Тогда еще было светло?

– Да, совсем.

– Жаль, что ты не знаешь английского языка, а то ты мог бы мне сказать, что было написано на той лодке. Но не обратил ли ты внимания на что-нибудь такое на судне, на трубы?

– Как же! Я помню, там было что-то нарисовано большое.

– Не такая ли штука? – спросил Ник Картер, взял лист бумаги и карандаш и нарисовал контуры быка моста.

Мальчик радостно захлопал в ладоши и воскликнул:

– Вот-вот! Точь-в-точь такая штука.

"Значит, он приехал по Пенсильванской железной дороге", – подумал Ник Картер и спросил: – Оттуда тебя повезли в гостиницу что ли?

– Нет, мы отправились в какой-то дом и там меня надолго оставили одного в комнатах. А когда мы опять вышли, то было уже темно и на улице горели такие большие фонари, каких я ни разу еще не видал.

– И куда же вы пошли?

– К тому месту, где вы меня нашли. Когда мы прибыли туда, я очень устал. А потом...

– Погоди! Тебя туда привела твоя мать?

– О нет! Моя мать никогда не заставила бы меня идти так далеко пешком. Она не выпустила бы меня одного из комнаты.

– Кто же тебя доставил туда в такую дурную погоду?

– Дон Рибера.

– А кто такой дон Рибера?

– Не знаю.

– Как так? Ты не знаешь человека, с которым приехал?

– Не знаю! Он приказал мне называть его дон Рибера и говорил мне, что он мой дядя, но я ему теперь уже не верю. Правда, у меня есть дядя по имени дон Рибера Аграмонте. О нем мне много говорила моя мать, и потому-то я и пошел с ним, когда он взял меня с собой.

– Почему же ты теперь уже не веришь, что он твой дядя?

– Потому, что он был неласков и дурно обходился со мной, а мать мне всегда говорила, что дон Рибера очень добрый человек и что он очень будет любить меня.

– Откуда же тебя привез дон Рибера?

– Из нашей гасиенды.

– Она, вероятно, находится в Мексике?

– Да, да! Ведь я мексиканский дворянин!

– Как называется город, ближайший к вашей гасиенде?

– Не знаю, хотя я слышал много названий мексиканских городов, как Мехико, Чигуагуа, Гвадалахара, Пуэбла, Саламанка и Сан-Луис Потози.

– От этого нам не легче, Лино! Эти города расположены далеко один от другого. Не встречал ли ты кого-нибудь из твоих знакомых после того, как уехал с доном Рибера из гасиенды?

– Нет, никого.

– А давно ли ты уехал оттуда?

– Много, много дней уже.

– Больше недели?

– Конечно, больше.

– Была ли твоя мать дома, когда дон Рибера заехал за тобой?

– Нет! Он приехал и сказал, что ему поручили доставить меня к родителям. А я ведь так скучал по матери, что сейчас же и пошел с ним, так как он ведь сказал, что он дядя дон Рибера Аграмонте. Меня только удивило, что он не зашел к Аните и Панчо, чтобы сказать им, что берет меня с собой, но он ответил, что у него нет на это времени.

– Кто такие Анита и Панчо?

– Анита моя няня, а Панчо мажордом гасиенды.

– В тот день, когда за тобой заехал дон Рибера, они оба были дома?

– Да!

– В котором часу заехал дон Рибера?

– Под вечер, уже становилось темно. Я ехал верхом на моем пони и находился как раз у конца короткой дорожки, которая ведет к двум источникам. Один источник холодный, а другой горячий. Дорога к ним очень красива и они друг от друга недалеко.

– Как называется гасиенда?

– Гасиенда Двух Источников.

– От гасиенды до источника можно дойти в четверть часа, и я по вечерам обыкновенно ездил туда на своем пони, иногда даже по два раза в день. Когда я в тот вечер находился вблизи источников, дон Рибера вышел ко мне из-за дома, который построен над горячим источником и сказал, что очень рад меня видеть и что он доставит меня к родителям. Я сначала хотел вернуться в гасиенду, чтобы сказать об этом Аните и Панчо, но дон Рибера не согласился и сказал, что мы должны немедленно уехать. Он сел на лошадь, взял моего пони под уздцы и поскакал рысью. Вскоре мы доехали до почтовой кареты, в которую и сели. Он дал мне конфет, после которых я как-то ослабел и уснул, а когда я проснулся, то увидел, что сижу в вагоне железной дороги и рядом со мной сидит дон Рибера. Меня тошнило и голова сильно болела, но вскоре я опять заснул, а когда опять проснулся, то уже лежал в постели, но тоже в вагоне.

– Когда ты проснулся в первый раз, то было уже светло?

– Совсем светло.

– Жаль, что ты еще маленький, а то мог бы дать мне более существенные сведения. Во всяком случае я постараюсь разыскать твоих родителей и доставить тебя домой. Разве ты не спрашивал дона Рибера, куда он тебя везет?

– Спрашивал, но он только повторил то, что говорил уже раньше, именно, что я скоро увижусь с родителями. А когда я стал жаловаться, зачем мы так долго едем, он рассердился и перестал со мной говорить. Быть может, он успел уже заметить, что я ему не доверяю. Так мы ехали много дней и наконец доехали до одного города, название которого я запомнил. Это был Сан-Луи, но не тот, что в Мексике, не Сан-Луи Потози. Там мы вышли из вагона и пробыли несколько времени в каком-то доме. Там дон Рибера часто оставлял меня одного. Потом мы опять уехали и в конце концов прибыли на этот огромный вокзал, о котором я вам уже говорил.

– Кто находился в том доме, в который тебя привезли после того, как вы ехали на пароходе?

– Я видел там одного только дона Рибера, но в другой комнате слышал голоса; к сожалению, я ничего не понял, так как они говорили на чужом языке.

– Прибыли ли вы в тот дом пешком или ехали в коляске?

– Да, в коляске, запряженной парой лошадей.

– Постарайся вспомнить, Лино: куда поехал кучер, когда вы сели в коляску? Ведь ты, вероятно, смотрел на улицу?

– Да, а дон Рибера не обращал на меня никакого внимания и все время что-то бормотал.

– Что же ты прежде всего увидел?

– Много карет, которые едут без лошадей. Они ехали все кругом одного и того же места.

"Значит, они сначала ехали по 23-й улице", – подумал Ник Картер и сказал: – Рассказывай, Лино, что было дальше.

– Когда мы доехали до конца улицы, то проехали под мостом.

– Это, значит, надземная железная дорога. Дальше?

– Потом мы ехали все прямо, пока наконец не добрались до более широкой улицы, где стояли красивые белые дома. Вскоре после этого мы миновали большой сад.

– Центральный парк!

– А оттуда опять поехали прямо, и дон Рибера с недовольным видом проговорил, что мы сидим в коляске уже целый час. Наконец, мы завернули направо.

– Ты говоришь, целый час? Значит, вы успели доехать приблизительно до 125-й улицы.

– Мы поехали еще немного дальше, а когда вышли из коляски, то я, к удивлению своему заметил, что над дверями дома, в который мы вошли, висят три золотых шара.

– А, вот это ценное указание! Такие шары висят только над дверями ломбардов, а в той местности их немного, так как речь может идти только о Второй авеню.

Ник Картер не сомневался в том, что мальчик говорит сущую правду.

Мальчик казался ему развитым не по летам и похититель его, по всей вероятности, не считался с тем, что он запомнит важнейшие отличительные приметы пути, иначе он, наверно, завязал бы ему глаза.

Из всего того, что ему удалось узнать от мальчика, Ник Картер вывел заключение, что Транкилино был похищен с гасиенды своего отца и доставлен прямо в Нью-Йорк, где его и бросили на Бродвее в надежде на то, что с ним произойдет то же самое, что происходит с большинством найденышей.

С другой стороны, похититель Транкилино должен был сообразить, что нью-йоркская полиция будет наводить справки о родителях и месторождении мальчика, тем более, что мальчик знал свое полное имя. И вообще, не стоило ехать из Мексики в Нью-Йорк для того только, чтобы избавиться от мальчика.

– Я вам еще не все рассказал, – продолжал Транкилино, – вечером меня вывели из дома с тремя шарами и посадили в карету. Мы ехали довольно долго, потом дон Рибера указал мне место под воротами и приказал ждать, пока придет мой отец, а сам в той же карете уехал.

– Никто из прохожих не заговаривал с тобой? – спросил Ник Картер.

– Заговаривали, но я их не понимал, да и они меня, видно, не понимали, когда я им говорил, что ожидаю отца.

– Не можешь ли ты мне сказать, где находилась твоя мать, когда дон Рибера заехал за тобой на гасиенду?

– Нет, не могу.

– Вероятно, она задолго до этого уехала куда-нибудь?

– Да, недели за две до этого. Панчо и Анита говорили мне, что она уехала к отцу, который находился будто бы в месте по названию Сан Хуан дель Илоя.

– Где?! – в изумлении воскликнул Ник Картер.

Дело в том, что мальчик назвал одну из ужаснейших тюрем для преступников вблизи Веракруза.

– Да, да, в Сан Хуан дель Илоя, – повторил Транкилино, – возможно, что отца там уже не было, когда к нему поехала мать, так как я слышал, как Панчо сказал Аните, что он очень рад тому, что отец скоро уедет из Сан Хуана дель Илоя. Я хотел расспросить об этом свою мать, но забыл.

– А твоя мать хотела вместе с отцом вернуться на гасиенду?

– Нет, по крайней мере она об этом не говорила. Когда она прощалась со мной, то долго плакала и говорила, что скоро вернется, а потом повезет меня к отцу.

"Дело начинает усложняться, – подумал Ник Картер, – впрочем, почем знать, может мальчик выдумал все это". – Скажи, Лино, есть ли у тебя братья или сестры?

– Нет! Был у меня когда-то брат, но он умер, когда еще был совсем маленький.

– Не помнишь ли ты, говорили ли когда-нибудь при тебе, почему твой отец находится в Сан Хуан дель Илоя?

– Помню, об этом как-то беседовали Панчо и Анита, когда они думали, что я уже сплю. Они говорили, что отец находится там потому, что он будто бы кого-то убил и что он невиновен, потому что никогда никого не убивал. А потом они говорили, что отец будто бы только сделал вид, что убил человека, или что кто-то другой наклеветал на него.

– Ты, вероятно, не совсем понял, что они говорили?

– Да, потому что я тогда очень устал и не прислушивался особенно.

– Не слышал ли ты имени того человека, которого твой отец будто бы убил?

– Нет, не помню.

Ник Картер подумал немного, а потом сказал:

– Значит, дон Рибера увез тебя из гасиенды с неделю или больше тому назад. Ты сказал, что твоя мать уехала недели за две до этого. Возможно, что твои родители на самом деле находятся здесь в Нью-Йорке, и что дон Рибера поступил с тобой вполне честно. Но с этим не согласуется то обстоятельство, что он увез тебя тайком, не сообщил об этом управляющему и няне. Кроме того, он в дороге дал тебе наркотическое средство. Странно еще и то, что он доставил тебя в дом владельца ссудной кассы. Но, как бы там ни было, я сделаю все, что могу, чтобы найти твоих родителей, прежде всего, твою мать, но пока ты должен остаться здесь в моем доме и делать все, что тебе скажу я или миссис Петерс. Обещаешь ли ты мне быть послушным мальчиком?

Мальчик соскочил с кресла, весело засмеялся и подбежал к Нику Картеру.

– Охотно обещаю, – воскликнул он, – но я еще не знаю, как вас зовут. У нас люди всегда называют свои имена, когда знакомятся.

Ник Картер расхохотался. Он знал, что в Мексике придают большое внимание церемонии представления и взаимного рукопожатия.

– Да, да, об этом я совершенно забыл, – сказал он, – но это можно наверстать. Я Николай Картер, а обыкновенно меня зовут Ником Картером.


Глава III

Предварительное расследование


Транкилино взглянул на сыщика со странным выражением, по которому можно было догадаться, что имя Ника Картера ему знакомо. По всей вероятности, он где-то слышал это имя, а теперь старался вспомнить, где и когда именно.

Поэтому Ник Картер не мешал ему и стал ждать.

Вдруг мальчик спросил:

– Вы когда-нибудь были в гасиенде Двух Источников?

– Нет! Если бы я бывал там, то не спросил бы тебя, где находится эта гасиенда.

– Вы никогда не слыхали о моем отце или о доне Рибера?

– Нет, не слыхал. Скажи мне, Лино, где ты уже слышал мое имя?

Мальчик подумал еще немного и вдруг воскликнул:

– Вспомнил! Правда, это было очень давно, еще до того, как отец уехал в Сан Хуан дель Илоя. Тогда в гасиенду явились какие-то люди, которые говорили с отцом на чужом языке. Я слышал, как они говорили. Вот они-то часто упоминали ваше имя, да так часто, что я запомнил его.

– У тебя поразительно хорошая память! Но только в известных случаях: ты помнишь имя, произнесенное во время беседы на непонятном тебе языке, а не можешь назвать города, наиболее близкого к гасиенде. Быть может, ты помнишь также, кто именно произносил мое имя, твой отец или те люди?

– Я хорошо помню, что его произносил не отец, а те другие.

– Не можешь ли ты мне сказать, давно ли это было?

– Я думаю, года два тому назад, судя по тому, что мы два раза после этого срезали агаву.

– Вот это удачный ответ. Теперь я знаю, что гасиенда находится в южной части Мексики, так как в северной Мексике агава не растет. Вот еще что: не помнишь ли ты имен тех людей, которые часто бывали у твоих родителей?

– Помню, они часто говорили со мной, и я был им представлен. Бывал некий дон Гусман Хименес и донна Хименес, потом дон Рафаил дель Пуенте, дон Сант-Яго Голоман, донна...

– Погоди! Этот дон Сант-Яго Голоман очень высокий человек, с длинной, седой бородой, родом из Койокана?

– Совершенно верно!

– Вот это великолепно! Теперь будет нетрудно узнать, в чем дело! Вероятно, дон Сант-Яго чаще всего и называл мое имя?

– Кажется, так.

– Ну, а теперь я не буду больше затруднять тебя расспросами. Ты молодец, Лино, и в награду за толковые ответы я прикажу прокатить тебя в моей карете, у которой нет лошадей, но нет и рельс. У нас такая карета называется автомобиль.

Ник Картер нажал кнопку электрического звонка и приказал вошедшему лакею Иосифу позвать своего младшего помощника.

Когда Патси вошел в комнату, Ник Картер сказал:

– Мне нужно, Патси, чтобы ты проехался с этим молодым человеком в автомобиле. Он говорит только по-испански, но ведь и ты знаешь немного этот язык. Пусть шофер Дании поедет по следующим улицам...

– Одну минутку, начальник, – сказал Патси, вынимая карандаш и записную книжку, – я слушаю.

– Так вот: с 23-й улицы поезжай на авеню Мэдисон, оттуда на 53-ю улицу до Пятой авеню, затем через Центральный парк на 92-ю улицу, оттуда на авеню Ленсингтон и по 125-й улице до второй авеню. Затем поезжай опять на юг. В той местности должна находиться ссудная касса. Спроси мальчика, помнит ли он этот дом, но не останавливайся, а проезжай мимо, не замедляя хода.

Затем Ник Картер обратился к Транкилино и сказал:

– Этот господин мой хороший приятель. Он поедет с тобой. Он говорит по-испански, так что ты можешь с ним беседовать. Да, я почти позабыл вас познакомить. Дон Патси Мурфи – дон Транкилино Анджело Иосиф Мария дель Корона и Аграмонте.

Мальчик торжественно подошел к Патси, отвесил низкий поклон и с неподражаемой грацией пожал ему руку, так что Ник Картер чуть не расхохотался.

После того, как Патси с Транкилино вышли из комнаты, Ник Картер составил две телеграммы:

"Господину Голоману, Койокань, Мексика.

Будьте добры ехать на гасиенду Двух Источников и навести справки о владельце Иосифе дель Корона и его семье. Если вы узнаете что-нибудь, чего не пожелаете передать телеграммой, то пришлите письменное сообщение. Сын Корона находится у меня.

Ник Картер".

Вторая телеграмма была адресована министру внутренних дел в Мексике и тоже содержала просьбу навести справки о гасиенде Двух Источников и се обитателях.

После долгого раздумья Ник Картер составил еще третью телеграмму на имя лично ему известного начальника полиции в Мексике. Содержание этой телеграммы не отличалось от двух предыдущих, но только была прибавлена просьба известить сеньора Корона о том, что Транкилино находится у него.

На другое утро Ник Картер получил три телеграммы.

Первая содержала неутешительные сведения: оказалось, что Сант-Яго Голоман умер и потому запрос сыщика не мог быть доставлен.

Вторая телеграмма гласила:

«Гасиенда Двух Источников находится в штате Пуэбла вблизи города Тлакскала».

Почему-то на вторую часть запроса в телеграмме министра не было ответа.

Начальник полиции Мексики телеграфировал следующее:

«Запрашиваемый два года тому назад, в марте, был приговорен к смертной казни за убийство Мануила Бланко, приговор был смягчен, казнь заменена пожизненным заключением. Девять месяцев тому назад заключенный бежал. Пока не знаю, где находится его жена. Письмо излишне, но если угодно сообщу дальнейшие сведения».

– В общем, я ничего особенного не выиграл от этих телеграмм, – пробормотал Ник Картер, откладывая телеграммы в сторону, – но, по крайней мере, я теперь знаю, где именно находится гасиенда, и знаю, что отец Транкилино девять месяцев тому назад бежал из тюрьмы. Как жаль, что старик Сант-Яго Голоман умер! В сущности, глупо браться за работу, которую никто не поручал мне. Но – что делать? Этот мальчик меня интересует, и мне любопытно знать, как выяснится вся эта история! Пока дел особых у меня не предвидится и я могу рискнуть послать Дика в Мексику.

Через полчаса вернулся Дик с какой-то прогулки.

– Хочешь освежить свои познания испанского языка? – спросил его Ник Картер.

– Отчего же нет!

– Если так, то уложи чемодан и поезжай в Мексику. Представься там начальнику полиции и постарайся навести подробнейшие справки о некоем Иосифе дель Корона. Главным образом мне нужно знать, виновен ли он в том преступлении, в котором его обвинили. Он был в свое время приговорен к смертной казни, но казнь была заменена пожизненным заключением, а по мексиканским законам это могло произойти только в том случае, если действительно имелись налицо весьма важные причины, или если суд был убежден, что приговор несправедлив. Из Мехико поезжай на гасиенду Двух Источников вблизи Тлакскала. Управляющий этой гасиенды, насколько мне известно, человек порядочный. Можешь довериться ему и рассказать, что сын его хозяина в настоящее время находится у меня. Спроси его и старуху-няню, что произошло с родителями Транкилино, а затем извести меня шифрованной телеграммой обо всем, что тебе удастся узнать.

– Только и всего? – рассмеялся Дик. – Да ведь это увеселительная поездка!

– Когда ты можешь ехать? – спросил Ник Картер.

Дик взглянул на часы и сказал:

– Сейчас десять часов утра. В сущности, я обещал Иде пойти с ней на утренний концерт послушать Карузо, но от этого удовольствия придется отказаться, если ехать с двенадцатичасовым поездом. Больше никаких распоряжений не будет?

– Никаких. Впрочем, можешь привезти апельсинов, там на месте они дешевле, – рассмеялся Ник Картер.

– Ладно! Итак, до свиданья!

– До свиданья! Смотри, не сплошай!

В эту минуту в комнату вошла Ида, двоюродная сестра Ника Картера.

– Ну, как дела, Дик? – спросила она. – Могу ли я на этот раз положиться на твою аккуратность? А то обыкновенно у тебя в последнюю минуту появляются отговорки.

– Больше никогда не буду, – отозвался Дик, – только на этот раз извини.

– Так я и знала! – воскликнула Ида. – Какая же у тебя сегодня отговорка?

– Мне надо поехать на минутку в Мексику. Хочешь, поедем со мной. Я скоро вернусь.

– В Мексику? Послушай Ник, неужели он говорит правду? Наверное, врет?

– Конечно, врет, – спокойно ответил Ник Картер, – он за две минуты до твоего прихода заявил мне, что терпеть не может концертов и что постарается как-нибудь избежать необходимости идти туда с тобой.

– Ну, как тебе не стыдно, – возмутился Дик, – сначала дает мне длинные наставления, а потом еще клевещет на меня Иде, которая и без того не верит мне.

– Послушайте, господа, – проговорила Ида, – вы, кажется, оба смеетесь надо мною? Скажу только одно: если никто не проводит меня на концерт, то я в течение недели буду кормить вас обоих холодным завтраком!

– Ради Бога! Это так ужасно! – проговорил Ник Картер, – что я уж лучше признаюсь. Да, Дик на этот раз сказал правду! Он с двенадцатичасовым поездом действительно должен ехать в Мексику.

– Ну что ж! Поезжай и влюбись там в какую-нибудь красавицу со жгучими глазами! – отозвалась Ида. – Впрочем, мне нужно еще распорядиться насчет второго завтрака. Прощай, Дик!

Она ушла.

– Хорошо, что ты еще не ушел, Дик, – сказал Ник Картер, – я забыл сказать тебе, что Транкилино все-таки в одном отношении соврал. Вчера Патси чуть ли не полдня объезжал всю местность, указанную мальчиком, но не мог найти дома с тремя золотыми шарами. Я справлялся в адресной книге и у полиции, но оказывается в этой местности нет ссудной кассы.

– Странно, – проговорил Дик, – мальчик как будто искренен. Что ж, поживем, увидим. Прощай, Ник!


Глава IV

Похищение Транкилино


Пока Дик находился в Мексике, Ник Картер и Патси старались найти тот дом, в который дон Рибера привез мальчика с вокзала Пенсильванской железной дороги.

Но старания их не увенчались успехом.

Должно было казаться, что Транкилино в этом отношении нарочно обманул Ника Картера, хотя он, видимо, бывал в той местности, иначе он не сумел бы дать столь точное описание пути, по которому проехал.

Ник Картер еще несколько раз расспрашивал мальчика, старался даже сбить его, но Транкилино продолжал утверждать, что он был доставлен в дом с тремя золотыми шарами над дверью.

Так прошла неделя.

По какому-то срочному делу Ник Картер и Патси должны были уехать из Нью-Йорка.

Вернувшись домой, он снова взялся за розыски, но все с тем же отрицательным успехом.

На десятый день после отъезда Дика в Америку Ник Картер сидел у себя в рабочем кабинете.

Вдруг распахнулась дверь и в комнату вбежала экономка, миссис Петерс.

– В чем дело, – спросил Ник Картер, – что случилось? Почему вы, как бомба, врываетесь ко мне в рабочий кабинет, даже не постучав?

– Ради Бога, мистер Картер, – воскликнула экономка, – вы будете очень сердиться, но я, право, не виновата!

По возбужденному лицу экономки Ник Картер видел, что случилось что-то серьезное.

Он встал, подошел к ней и сказал:

– Оставьте лишние фразы! Говорите толком, что случилось!

– Подумайте только, мистер Картер! Транкилино исчез! Пропал без вести! Еще десять минут тому назад он сидел на лестнице перед дверьми, на солнце! Он ведь боязлив, и я знаю, он никогда не ушел бы один на улицу! А когда я его хотела позвать к завтраку, он исчез!

– Почему же вы сразу не сказали этого? – с досадой воскликнул Ник Картер, подскочил к окну и выглянул из него.

Спустя несколько секунд он выбежал из дома на улицу, где в это время почти никого не было.

– Скажи Дании, чтобы он меня нагнал на автомобиле! – крикнул он Иосифу, стоявшему у дверей, и побежал вперед по улице, заглядывая во дворики.

Пробежав четыре квартала, он услышал резкий рокот автомобиля.

Дании уже успел нагнать его.

– Проедем по ближайшим улицам, – крикнул он шоферу, – высматривайте, не увидите ли того мальчика, который находился у меня!

– Слушаюсь! – отозвался Дании.

Они объездили все окрестности 58-й улицы.

В Центральном парке Ник Картер вышел из автомобиля и прошел по всем дорожкам для пешеходов.

Но Транкилино как сквозь землю провалился. Никто из прохожих не видел его.

Ник Картер уже хотел ехать в главное полицейское управление, чтобы попросить своего друга, инспектора Мак-Глусски, поднять тревогу, но раздумал и приказал Дании ехать домой.

У дверей его уже ожидали Ида и вся прислуга.

– Ты так и не нашел его? – спросила Ида. – Что же с ним могло случиться? Неужели его похитили?

– Позвольте мне, мистер Картер, сказать несколько слов, – заявил лакей Иосиф.

– Пожалуйста, – ответил Ник Картер, – в чем дело?

– Я видел, как мальчик сидел на лестнице перед подъездом. Я пошел к себе, чтобы побриться и когда намылил щеки, то мне показалось, что кто-то зовет на помощь! Но я на свой слух вообще не полагаюсь и потому подумал, что это мне почудилось! Однако, когда я посте сошел вниз посмотреть, где Транкилино, то увидел, что его нет, и понял, что не ошибся. А теперь я припоминаю, что я слышал крик Транкилино!

Ник Картер молча выслушал рассказ лакея, не прерывая его ни одним словом.

– Вероятно, его действительно насильно увезли, – сказал он, – миссис Петерс заметила это спустя минут пять, а то и десять. Пока я узнал о происшедшем, прошло еще пять минут. Значит, у похитителя было довольно времени, чтобы скрыться. Знаешь, Патси, – обратился он к своему помощнику, – все дело, по-видимому, сосредотачивается на том, в чьих руках находится мальчик. Жаль, что мы никак не можем выяснить вопроса о доме с тремя шарами! Пойди-ка сейчас в мэрию и просмотри еще раз список всех ссудных касс. Постарайся разузнать, не прекратила ли свое существование ссудная касса вблизи 125-й улицы и Второй авеню. Я уверен, что оттуда мы скорее всего нападем на верный след и разыщем также похитителя Транкилино! По всей вероятности, Транкилино был увезен на автомобиле, и я полагаю, человеком, которого он знал, и на зов которого он сейчас же сошел с лестницы. Крик, который послышался Иосифу, мог быть крик радости.

– Я тоже так думаю, – согласился Патси, – я даже склонен думать, что мальчика увезла его мать.


Глава V

Доклад Дика


Сидя в своем рабочем кабинете, Ник Картер еще раз обдумал неожиданное происшествие.

Иначе и быть не могло: мальчика увез хорошо знакомый ему человек.

По рассказам мальчика он вырос на далекой гасиенде и мало кого знал, кроме родителей, прислуги и нескольких знакомых. Вряд ли кто-нибудь из прислуги или знакомых находился в Нью-Йорке, а потому увезти его могли либо отец, либо мать. Вряд ли это был дон Рибера, так как он не посмел бы выслеживать мальчика.

Под вечер того же дня Ник Картер получил от Дика из Мексики длинную шифрованную телеграмму следующего содержания:

«Панчо убит выстрелом из засады в тот самый вечер, когда был увезен мальчик. В то же время исчезла неизвестно куда и Анита. Никто не знает, где в настоящее время находится мать. Прислуга гасиенды очень скрытна, в особенности по отношению к американцам. О преступлении дона Иосифа мог только узнать, что его обвинили в убийстве некоего Мануила Бланко. Бежав из тюрьмы, он, по слухам, встретился с женой где-то в Соединенных Штатах. Незадолго до отъезда матери из гасиенды какое-то неизвестное лицо доставило ей письмо. Убийство Мануила Бланко будто бы было совершено из ревности. Вероятно, основанием всей истории служит какая-нибудь семейная драма. Дон Рибера Аграмонте, дядя мальчика, в настоящее время, по слухам, находится в Европе, где защищает интересы кое-кого из владельцев здешних рудников. Говорят, у матери Транкилино есть где-то сестра».

Больше ничего Дик не сообщил и прошло довольно много времени, прежде чем Ник Картер успел подвинуть дело вперед. Патси тоже ничего не узнал относительно ссудной кассы на углу 125-й улицы и Второй авеню, так что Ник Картер пришел к заключению, что Транкилино ошибся относительно дома с тремя золотыми шарами.

О похитителе тоже не было ни слуху, ни духу.

Дело сводилось к тому, что Ник Картер подобрал на улице мальчика, а затем снова потерял его.

Ник Картер, однако, все снова и снова обдумывал это происшествие и в конце концов пришел к следующему выводу:

Отец Транкилино, приговоренный к пожизненному заключению в тюрьме, убийца, бежал из Сан Хуана дель Илоя и тайком связался со своей женой, которая затем поехала к нему. Таинственный дон Рибера, дядя Транкилино, по поручению родителей, тайком увез мальчика с гасиенды и привез его в Нью-Йорк. Оставив мальчика в доме, где якобы находилась ссудная касса, дон Рибера, по всей вероятности, наводил справки о том, где находятся родители Транкилино. А когда дон Рибера по той или иной причине оставил мальчика в какой-то подворотне, тот просто убежал и потом уже не мог найти места, где его оставил дон Рибера. Тут-то и подвернулся Ник Картер и повез мальчика к себе. Затем родители начали разыскивать своего сына и в конце концов нашли его. Но так как сам отец не мог рискнуть выступать открыто, то мальчика увезла мать.

Так как Ник Картер принял участие в судьбе найденыша только из жалости и так как теперь можно было предположить, что Транкилино опять находится у своих родителей, то в сущности дело не требовало дальнейшего расследования.

Вернувшийся через несколько дней из Мексики Дик не привез никаких новых известий. Ему удалось только еще узнать, что Панчо был убит одним из слуг гасиенды. Убийца сознался и был казнен. О няне Аните Дик узнал только то, что по догадкам прислуги на гасиенде она присоединилась к родителям Транкилино.


Глава VI

Расследование возобновляется


Спустя месяца два после встречи с Транкилино на Бродвее, Ник Картер получил письмо от начальника полиции в Мексике.

Между прочим он писал следующее:

"...Я хотел еще сообщить вам кое-что об Иосифе дель Корона. Так как вы в свое время сообщили мне, что сын беглеца находится у вас, то вам, вероятно, уже известно, что Транкилино тем временем вернулся на гасиенду в сопровождении своей матери. Я сообщил вам тогда, что отец бежал из тюрьмы, а теперь могу добавить, что он во время бегства заболел малярией и умер. Вдова сообщила властям, что он скончался в Нью-Йорке и похоронен на одном из тамошних кладбищ. Транкилино является единственным наследником огромных владений. Я не знаю, почему вас так интересует этот мальчик, но все-таки счел своим долгом сообщить вам вышеизложенное".

Ник Картер несколько раз прочитал это сообщение, но оно не удовлетворило его.

Ему почему-то казалось, что тут что-то скрывается.

* * *


Спустя несколько времени Ник Картер должен был ехать по делам в Мексику.

Он решил посетить гасиенду Двух Источников для того, чтобы взглянуть на Транкилино и удостовериться в том, что там все обстоит благополучно.

Спустя неделю после прибытия в Мексику, Ник Картер уже приехал в Тлакскалу. Оттуда железной дороги не было и до гасиенды надо было ехать миль двадцать верхом.

Ник Картер взял проводника, сильную лошадь и рано утром отправился в путь.

Часа в три вдали показались белые здания гасиенды.

По дороге Ник Картер все время вел оживленную беседу с проводником, но вдруг замолк и не проронил больше ни одного слова, так что проводник даже спросил, не забыл ли он чего-нибудь в Тлакскале.

Не отвечая на этот вопрос, Ник Картер вынул из кармана записную книжку и карандаш и написал несколько строк, положил записку в конверт и написал адрес начальника полиции.

– Вы можете оказать мне большую услугу, за которую я вам хорошо заплачу? – обратился он к проводнику.

– Охотно, – отозвался тот.

– Хорошо! Так вот, вернитесь немедленно в Тлакскалу и поезжайте по железной дороге в Мехико, а там передайте это письмо начальнику полиции. Важно, чтобы он получил это письмо прежде, чем кто-нибудь другой узнает о нем. Поняли?

– Понял!

– Вы должны поторопиться, – продолжал Ник Картер, так что вам не нужно даже доезжать до гасиенды. Полагаю, ваша лошадь еще настолько бодра, что довезет вас до города.

– Конечно!

Ник Картер передал проводнику письмо и довольно крупную сумму денег; проводник снял шляпу, повернул лошадь и поехал назад по направлению к Тлакскале.

В письме к начальнику полиции было сказано следующее:

«Будьте любезы задержать предъявителя сего письма до моего возвращения в Мехико. Позаботьтесь о том, чтобы с ним хорошо обходились, так как он не преступник. Я только хочу, чтобы он никому не мог рассказать о том, что проводил приезжего на гасиенду Двух Источников».

"Быть может, это излишняя осторожность, – подумал Ник Картер, – но мало ли что может случиться".

Он стал медленно подъезжать к гасиенде.

Повсюду кругом расстилались плантации кукурузы и кофе, окаймленные длинными рядами агавы.

Рабочие занимались тем, что выжимали сок из листьев агавы в большие бочки. Сок этот идет на приготовление национального напитка мексиканцев – пульки.

Когда Ник Картер остановил свою лошадь, к нему сейчас же подбежал один из рабочих и помог сойти.

В тот же момент к великой радости Ника Картера на пороге двери показался Транкилино. Но тотчас же сыщику пришлось испытать большое разочарование: мальчик подошел к нему, приветствовал его, но ни единым жестом не показал, что знает его.


Глава VII

Новая загадка


Ник Картер совершенно не допускал мысли, что Транкилино в столь короткий промежуток времени мог забыть то, что произошло в Нью-Йорке и уже хотел назвать мальчика по имени и напомнить ему о том, что он в Нью-Йорке подобрал его на улице и держал у себя в доме, как вдруг из дома вышел хорошо одетый мужчина высокого роста, с черными волосами, похожий по описанию на дядю Транкилино – дона Рибера. Вслед за ним вышла дама, очень красивая, вероятно, мать Транкилино.

– Приветствую вас, сеньор, – произнес мексиканец, – пожалуйте к нам и будьте, как у себя дома! Вы окажете нам честь своим пребыванием в этом доме! Я сам состою только управляющим гасиенды Двух Источников, а эта дама – сеньора Мерседес дель Корона и Аграмонте!

Сразу было видно, что этот мексиканец был человек образованный и хорошо воспитанный.

– Меня зовут Яковом Братбури, – ответил Ник Картер и поклонился, – я американец и приехал в Тлакскалу по делам. Этот молодой человек, вероятно, сын сеньоры?

– Да! Он и есть владелец всей гасиенды! Не угодно ли будет войти?

Ника Картера проводили в большую прохладную комнату, по-видимому, приемную.

Приведя себя в порядок после дороги, он вышел на веранду, где хозяйка дома сидела в качалке и читала.

Когда он подошел к ней, она любезно приветствовала его:

– Вы приехали как раз вовремя, – сказала она, – в пять часов будет подан обед. Вы издалека?

– Собственно говоря, сюда я приехал из Тлакскалы и лишь несколько дней тому назад находился еще в Нью-Йорке.

– Симпатичный народ – американцы, – заметила она, – недавно была на вашей родине и мне очень понравилось там. Но простите меня, мне нужно еще кое о чем распорядиться.

Она встала и ушла с веранды.

Подобный любезный прием нисколько не поразил Ника Картера. Он знал, что жители Мексики и ближайших местностей, как Гватемала, Сан-Сальвадор и Коста-Рика весьма гостеприимны. В особенности гостеприимство развито в тех местностях, где еще не проведена железная дорога. Каждый странник, появляющийся до захода солнца у гасиенды и просящий о ночлеге, принимается весьма любезно и считается членом семьи во все время своего пребывания в доме. Его представляют всем без исключения домашним, а потом обращаются с ним так, как будто он уже много лет жил в доме. Величайшим оскорблением считается для хозяина, если гость предложит ему плату за угощение.

Когда хозяйка дома ушла, Ник Картер глубоко задумался. Он убедился, что его предчувствие относительно внезапной кончины Иосифа дель Корона и возвращения Транкилино на гасиенду не обмануло его.

Но что же такое произошло с Транкилино? Почему он не хотел узнать Ника Картера?

Это таинственное дело с новой силой заинтересовало Ника Картера и он решил во что бы то ни стало раскрыть тайну и оградить Транкилино от грядущих бед.

Он увидел, как Транкилино верхом на довольно большом пони поехал по дорожке в тени высоких деревьев, и решил последовать за ним.

Он взял шляпу, сбежал с веранды вниз и отправился вслед за мальчиком, скрывшимся уже за поворотом.

Это была та же дорожка, о которой Транкилино рассказывал ему в Нью-Йорке. Она вела к двум источникам, холодному и горячему.

Ник Картер увидел мальчика лишь у самых источников. Он сидел на ступеньках каменной лестницы дома, выстроенного над горячим источником.

Увидев сыщика, Транкилино бросил на него равнодушный взгляд, пожал плечами и задумался.

Ник Картер остановился; ожидая, что Транкилино заговорит с ним.

Но когда мальчик даже не пошевельнулся, Ник Картер заговорил:

– Транкилино! Неужели ты меня совсем забыл? Прошло довольно много времени, пока мальчик наконец заговорил.

– Я никогда в жизни не видел вас!

Нику Картеру показалось, что он ослышался.

– Как? – воскликнул он. – Неужели ты на самом деле не помнишь меня?

– Нет, не помню! Я уже сказал, вы для меня чужой человек!

– Этого не может быть! Посмотри-ка на меня! Неужели ты будешь утверждать, что не знаешь меня, Ника Картера?

– Я никакого Ника Картера не знаю!

– Неужели ты не помнишь, что два месяца тому назад я нашел тебя на улице, под дождем, что я взял тебя к себе домой и там обращался с тобой, как с родным сыном?

– Вы меня извините, – ответил Транкилино, слегка бледнея, – но вы мне совершенно чужой! Я не знаю, о чем вы говорите!

Он встал и направился к своему пони, да так и уехал бы, если бы Ник Картер не остановил его.

– Пусть я тебе буду чужой, – сказал он, – но ведь это нам не мешает побеседовать немного. Быть может, ты даже этого не хочешь?

– Мне приказано не вступать в беседы чужими, – робко оглядываясь по сторонам, ответил Транкилино.

– Но ведь я гость твоей матери, и ты, конечно, понимаешь, что это значит.

– Понимаю.

– Та сеньора действительно твоя мать? – спросил Ник Картер, пытливо глядя мальчику в глаза.

На лице Транкилино появилось выражение злобы и ненависти, так что Ник Картер в изумлении даже отступил на шаг.

Но вдруг мальчик произнес таким же спокойным тоном, как и раньше:

– Да, она моя мать!

– А когда ты сидел в Нью-Йорке на лестнице моего дома, то за тобой приехала твоя мать?

Но Транкилино ответил, как будто повторяя заученный урок:

– Я никогда не был в вашем доме и снова повторяю то, что я уже говорил: я вас не знаю!

Ник Картер потерял терпение.

Он взял мальчика за плечи, посмотрел ему в лицо и сказал:

– Много есть дурных качеств у людей, мой милый, но одним из наихудших считается неблагодарность! Ты мексиканец, да еще сын дворянина и должен был бы знать, что человек, в доме которого ты прожил некоторое время, который избавил тебя от весьма неприятного положения, заслуживает благодарности!

Транкилино сильно вздрогнул, но ответил снова:

– Я вас не знаю! Вы совершенно чужой!

Ник Картер понял, что таким путем ничего не добьется и потому избрал другую тактику.

– Как поживает Панчо?

На глазах мальчика сейчас же выступили слезы, он отвернулся в сторону и тихо ответил:

– Панчо умер.

– Неужели? Как так?

– Его застрелили.

– Не знаешь ли ты, кто застрелил его?

– Точно не знаю, но я слышал, что его убил один из рабочих.

– Находился ли ты здесь на гасиенде в день убийства?

– Нет.

– А где же ты был?

– Я был далеко отсюда, вместе с моей мамой, – нерешительно ответил Транкилино.

Ник Картер заметил, что мальчик раньше всегда говорил "мать", а тут вдруг сказал "мама". На испанском языке разница гораздо значительнее, чем на других языках.

Вот почему Ник Картер сразу заподозрил, что с сеньорой Мерседес что-то неладно.

– А где твоя няня Анита? – спросил он.

– Она тоже умерла.

– Это очень печально. Значит, у тебя совсем уже нет друзей?

Транкилино коротко ответил "нет", но в этом слове слышна была такая скорбь, такое безнадежное отчаяние, что Нику Картеру стало глубоко жаль бедного мальчика.

– И твой отец тоже умер?

– Да, – еле слышно ответил Транкилино, стараясь не расплакаться.

– Не знаешь ли ты, где именно он умер?

– Не знаю.

– Значит, ты его не видел больше с тех пор, как он уехал в Сан-Хуан дель Илоя?

– Нет.

– А кто тебе сказал, что он умер?

– Вот те, – ответил мальчик, указывая пальцем по направлению к дому.

– Кто это – те? – спросил Ник Картер.

– Тот человек, который назвал себя управляющим, дон Патрицио Берналь и моя... моя... мама!

– Почему ты ее называешь "мама"? Ведь ты всегда говорил "мать"? Разве ты теперь уже не говоришь так?

– Нет, я не говорю уже "мать" и никогда не буду называть ее так! – вдруг вырвалось у Транкилино и лицо его залилось густой краской, а глаза сверкнули злобой. – Она вовсе не моя мать и вообще я не знаю, кто она такая! Правда, она похожа на мою мать, но я хорошо знаю, что она мне чужая, она так добра и нежна со мной, как моя настоящая мать! Она такая же нехорошая, как и дон Патрицио! Если бы они знали, что я говорю вам это, они убили бы меня! Зачем вы мучаете меня своими вопросами? Уйдите, оставьте меня!

Он стряхнул со своего плеча руку Ника Картера, подбежал к своему пони, вскочил в седло и быстро помчался по узенькой дорожке.

Но он не поехал домой, а скрылся в чаще.

Почти в тот же момент в конце дорожки со стороны гасиенды показался дон Патрицио верхом на лошади.


Глава VIII

Важное известие


Когда дон Патрицио увидел своего гостя, он пришпорил лошадь и быстро приблизился к нему.

– Я вижу, вы осматриваете наш знаменитый источник, – сказал он, – если бы я знал, что вы отправитесь сюда, то предоставил бы вам лошадь. Но я знаю, американцы любят ходить пешком.

– Совершенно верно, – улыбнулся Ник Картер.

Мексиканец соскочил с лошади и сел рядом со своим гостем на ступеньках лестницы. Потом он сказал:

– Я, собственно, приехал сюда за Транкилино, так как думал, что он находится здесь.

– Он и был здесь, но уехал.

– Странно. Сеньора Мерседес строго-настрого приказала ему не выходить за пределы гасиенды дальше источника. А в каком направлении он уехал?

– Вон туда, – ответил Ник Картер и указал пальцем на чащу.

– Туда? В таком случае он уехал недалеко. Если хотите, посидим здесь, пока он вернется. Вы застали его здесь, когда пришли сюда?

– Да, он сидел на ступеньках лестницы, где сидим теперь мы.

– Вы беседовали с ним?

– Беседовал.

– Он довольно развитой мальчик, но в некоторых отношениях ужасно непонятливый. В общем он славный ребенок. Как вы находите?

– Не могу с вами согласиться, дон Патрицио. Он, мне кажется, не только непонятлив, а вообще очень ограничен.

– Ага, вижу, что он сегодня был не в духе, – рассмеялся мексиканец, у которого, по-видимому, гора свалилась с плеч, – со времени кончины отца он порою ведет себя очень странно.

– Разве сеньор дель Корона умер? – воскликнул Картер.

– А я и позабыл сказать вам об этом. Да, это печальная история. У него произошли недоразумения с каким-то господином, который ухаживал за сеньорой до ее замужества. Но подробности не могут интересовать вас. Вследствие этих недоразумений, которые повлекли за собой весьма серьезные последствия, отец Транкилино был приговорен к пожизненному заключению.

– Он умер в тюрьме?

– Нет, он бежал оттуда и сумел добраться до Нью-Йорка. Но там он скончался от малярии, которой заболел во время бегства.

– Но жена и ребенок были при нем, когда он умирал?

– Кажется, не были. Наверняка я не знаю, но могу сказать, что сеньора поехала за ним следом, а потом выписала и мальчика. Но Транкилино куда-то пропал; если не ошибаюсь, он сбежал от того человека, который увез его отсюда и пропал на долгое время. Но вы меня извините, я надоедаю вам историями, которые не могут вас интересовать.

– Нисколько! Напротив, это очень интересная история! Если можно, то расскажите еще что-нибудь об этом.

– С удовольствием! Мальчик в конце концов был разыскан своей матерью. Сеньора проезжала в автомобиле по одной из улиц вблизи Центрального парка и вдруг увидела мальчика на лестнице одного из домов. Она окликнула его, он пришел в восторг, подбежал к ней, сел в автомобиль и вместе с ней уехал. Сеньора была так взволнована этой неожиданной встречей, что совершенно забыла справиться, у кого находился ее сын в течение всего этого времени? А когда она вспомнила об этом, то было уже поздно. Не кажется ли вам достойным удивления то обстоятельство, что в таком большом городе, как Нью-Йорк, столь неожиданно нашелся мальчик?

– Да, это странно! А долго он пропадал?

– Довольно долго, но в точности я не знаю, сколько времени. В этот промежуток времени умер его отец и давнишняя старая прислуга, которая ходила за покойным и заразилась от него. Транкилино любил ее, как вторую мать и с тех пор он совсем переменился.

– Да, это печальная история, – проговорил Ник Картер, – впрочем, я слышу по вашему произношению, что вы не местный уроженец.

– Нет, я испанец.

На некоторое время воцарилось молчание.

Затем дон Патрицио снова заговорил:

– Сеньора Мерседес поручила устроить вас как можно удобнее на гасиенде, причем ей было бы весьма приятно, если бы вы остались здесь на несколько дней. Здесь, в нашей глуши, мало бывает новых людей, и мы очень рады гостям.

– Очень любезно со стороны сеньоры, – ответил Ник Картер, – я охотно воспользуюсь ее предложением.

– Она будет очень рада! Вам у нас не придется скучать! Вы можете взять из конюшни любую лошадь, можете удить рыбу, охотиться, все, что хотите. Если отправитесь на охоту, то предупредите меня, я в любое время буду к вашим услугам. А вот и Транкилино!

Мальчик медленно подъехал к беседовавшим, остановил лошадь и слез с седла.

Он был опять совершенно спокоен.

– Вот что, Транкилино, – заговорил дон Патрицио, стараясь придать своему голосу мягкий оттенок, – ты несколько раз высказывал желание поехать на Икстаки-хуатль. Это большая гора здесь вблизи, – пояснил он, обращаясь к Нику Картеру, – вот мы и могли бы отправиться в ту местность на охоту. Ну что, Транкилино, поедешь с нами?

– А вы тоже примете участие в этой экскурсии?

– Конечно!

– В таком случае благодарю и отказываюсь! – резко проговорил Транкилино и с нескрываемой ненавистью взглянул на дона Патрицио.

Затем он, не говоря ни слова, повернулся, вскочил на своего пони и рысью помчался к гасиенде.

При резком ответе мальчика дон Патрицио побагровел и лицо его приняло злое выражение. Но вслед за тем он пожал плечами и с деланной улыбкой заметил:

– Положительно не понимаю, за что Транкилино терпеть меня не может. Я всегда старался быть добрым к нему, никогда ему не сказал ни одного худого слова, но я никак не могу завоевать его симпатию.

– Это детский каприз, – ответил Ник Картер, – а вы его давно знаете?

– Нет! Я увидел его в первый раз, когда прибыл сюда, стало быть, месяца два тому назад. Моим предшественником здесь был некий Панчо, очень дельный человек. Какой-то рабочий, которого он рассчитал, застрелил его!

– Лично для вас это был удачный случай, – заметил Ник Картер.

– О нет, – возразил дон Патрицио, – я так или иначе должен был в скором времени занять место Панчо.

– Какое-то проклятое место, эта гасиенда! – проговорил Ник Картер, – в короткий промежуток времени умерли владелец и несколько человек служащих. Не странно ли это?

– Да, пожалуй, но ведь это только случайное стечение обстоятельств. Но теперь вернемся домой, сеньора, наверно, ждет нас с обедом.

Ник Картер кивнул головой в знак согласия и они вернулись на гасиенду, причем управляющий вел свою лошадь в поводу.

Обед прошел в оживленной беседе.

Донна Мерседес старалась занимать гостя и все время болтала так же, как и дон Патрицио. Один только Транкилино сидел молча и не принимал участия в разговоре, отвечая лишь на задаваемые ему вопросы. При этом он еле дотрагивался до еды, по бледному лицу и красным глазам видно было, что он незадолго до этого плакал.

Когда Ник Картер после обеда ушел к себе, ему показалось, что мимо дверей мелькнула какая-то темная тень. Но он не обратил на это внимания.

Войдя в комнату, он к крайнему изумлению своему увидел, что на его кровати лежит записка, на которой было написано каракулями:

"Простите меня, сеньор Картер! Я не должен узнавать вас, но я вас очень люблю!"

Ник Картер в глубоком раздумье сложил записку и спрятал ее в свою записную книжку.

Записка эта показала ему, что кто-то запугивал мальчика и что ему было приказано обращаться с ним, как с чужим человеком. Отсюда следовало, что те, кто отдали это приказание, другими словами, дон Патрицио и донна Мерседес, знали кто он такой. А если это было так, то они несомненно знали, что именно он, Ник Картер, подобрал мальчика на улице и что он приехал в гасиенду за справками о Транкилино.

– Они стерегут каждый мой шаг, – думал он, – дон Патрицио либо сам видел, что я направился к источникам, либо ему об этом сообщили его клевреты, а так как он знал, что незадолго до этого Транкилино поехал туда же, то он последовал за мной, чтобы помешать мне разговориться с мальчиком. Затем, предлагаемые им экскурсия и охота что-то очень подозрительны! Он говорил мальчику, что я высказал желание поохотиться, тогда как я об этом не сказал ни полслова! По-видимому, он хочет заманить меня в лес и там покончить со мной. Он собирается пристрелить меня, а потом заявить о несчастном случае! Я попал в опасное положение, но тем не менее я раскрою эту тайну! Эта женщина во всяком случае не вдова Иосифа дель Корона! Глаз ребенка зорок, и детская душа чутка, ребенка не обманешь, несмотря на всевозможные ухищрения! Но долго я все-таки не могу оставаться здесь, меня ждут другие дела в Нью-Йорке. Но я полагаю, что развязка наступит скоро, так как дон Патрицио и его сообщница не будут откладывать в долгий ящик расправу со мной!

Подойдя к окну, Ник Картер увидел, что мнимая сеньора Мерседес и дон Патрицио куда-то уезжают верхом.

Ник Картер хотел воспользоваться этим случаем, чтобы побеседовать с Транкилино, но, несмотря на все поиски, он не нашел ребенка.

Дон Патрицио и сеньора Мерседес вернулись домой довольно поздно.


Глава IX

Ночное посещение


В этот вечер Ник Картер больше уже не видел Транкилино и предпочел не наводить о нем справок.

Вечер он провел в обществе гостеприимных хозяев и должен был признаться, что они делали все, что возможно, чтобы сделать его пребывание на гасиенде как можно приятным.

Сеньора Мерседес была не только красивая, но и очень умная женщина. Даже Ник Картер с удовольствием беседовал с ней. Она говорила по-английски, как на родном языке, и знала отлично французский, итальянский и русский языки.

Всякий другой поддался бы очарованию этой сирены, но Ник Картер сохранил полное равнодушие. Он хорошо знал, что она пытается завлечь его в свои сети, как сделала это уже с доном Патрицио, который был покорным исполнителем се воли.

Ник Картер, однако, никак не мог разгадать, в чем собственно заключается тайны гасиенды. Он не имел никаких доказательств того, что дон Патрицио и донна Мерседес на самом деле совершенно другие люди и надо было вооружиться терпением и предоставить события своему естественному течению, даже если бы вследствие этого пришлось остаться на гасиенде на более продолжительное время.

Раскланявшись с хозяевами, Ник Картер ушел в свою комнату и сейчас же лег в постель.

Он никогда не запирал дверь той комнаты, в которой спал. С течением времени он развил свой слух настолько, что слышал малейший шорох даже во сне. Кроме того, у него была способность сразу же действовать в момент пробуждения.

Спустя несколько часов он вдруг вздрогнул и сел на постели.

Он услышал, что кто-то отворил дверь.

Насторожившись, он услышал, как кто-то крадется по ковру и приближается к кровати.

Ник Картер выхватил револьвер из-под подушки, но почти тотчас же спрятал его, так как услышал нежный шепот:

– Сеньор Картер!

То был Транкилино.

– Бедняга, – ответил он тоже шепотом, – как ты решился прийти ко мне?

В ту же минуту Транкилино обвил шею Ника Картера руками, прислонил голову к его груди и разрыдался.

Ник Картер молча гладил его по голове.

Наконец мальчик успокоился и мог говорить.

– Я пришел к вам, – шепнул он, – потому что боялся, что они меня сегодня ночью убьют!

– Зачем ты задаешься такими глупыми мыслями, – проговорил Ник Картер, – кто будет покушаться на твою жизнь?

– Они, те двое! Они ненавидят меня, не знаю, за что. Ведь я не сделал им ничего дурного! А если бы я мог, я убил бы их, как они убили мою мать и моего отца!

– Значит, ты вполне уверен, что эта женщина, которая представилась мне под именем сеньоры дель Корона, не твоя мать?

– Да, уверен! И тот человек, который называет себя доном Патрицио, вовсе не мой дядя дон Рибера, за которого он выдавал себя, когда увозил меня отсюда. Это ужасный человек и он грозил, что убьет меня, если я буду еще раз говорить с вами, или подам вид, что знаком с вами. Вас они тоже хотят убить, сеньор Картер! Но вы не должны умирать! Вы единственный мой друг! Простите меня, что я притворялся, что не знаю вас, но я не мог поступать иначе. Вы получили мою записку?

– Получил, и очень обрадовался ей.

– Вас одного я только и могу любить, сеньор Картер! Все остальные умерли: и отец, и мать, и Панчо, и Анита, и я уверен, что всех их убил дон Патрицио! Если он и не сам сделал это, то другие сделали по его приказанию! Он хочет завладеть всеми поместьями моего отца, так он говорил той женщине, которую я должен называть матерью!

– Кто же она такая, если она не твоя мать?

– Не знаю!

– Но она очень похожа на твою мать?

– Да, и все чужие должны думать, что она и есть сеньора Мерседес, а я вот, когда всмотрелся в нее, сразу увидел, что это не она! У нее другие глаза, да и смеется она иначе!

– Скажи, пожалуйста, у тебя есть какая-нибудь тетя?

– Не знаю!

– Разве твоя мать никогда не говорила, что у нее есть сестра, очень злая, и дядя, который очень добр?

– Нет, об этом моя мать мне никогда не говорила.

– И ты наверно знаешь, что дон Патрицио тот самый человек, который увез тебя с гасиенды и привез в Нью-Йорк?

– Да, он тот самый, который выдавал себя за дядю Рибера.

– Скажи мне вот что, Транкилино, – сказал Ник Картер, поднял мальчика и посадил рядом с собою, – почему ты убежал тогда из моего дома, где тебе ведь жилось хорошо? Разве ты не подумал о том, что это причинит мне горе?

– Конечно, подумал и мне было очень жаль, что я даже не простился с вами. Но все вышло так быстро, что я даже не успел опомниться. Я сидел на ступеньках лестницы и вдруг подъехала одна из тех больших карет, что едут без лошадей и без рельс. В ней сидела какая-то дама. Когда она увидела меня, то подняла вуаль и позвала меня к себе. Мне показалось, что это моя мать и я побежал к карете, а она отворила дверцы и посадила меня рядом с собой. Все это произошло так быстро, что я о вас позабыл. Потом мы уехали, и когда я вспомнил о вас, то было уже поздно. Когда мы вышли из кареты и эта дама привела меня в какой-то дом, то я узнал, что она вовсе не моя мать. Там уже ожидал нас тот, который называл себя доном Рибера и который бросил меня на улице. Вероятно, они дали мне какое-то снотворное, потому что я совершенно не помню, каким образом я попал обратно на гасиенду: вероятно, я все время спал. Я никогда никому не говорил о том, что знаю, что сеньора Мерседес не моя мать, но я часто подслушивал у дверей, когда она беседовала с доном Патрицио. Знаете, что я слышал?

– Говори, это очень важно для меня! О чем же они больше всего беседовали?

– О гасиенде и о деньгах в банке, так мне по крайней мере казалось, хотя я в сущности не понимал, в чем именно дело. Потом дон Патрицио как-то раз говорил, что женится на ней, когда пройдет год траура. А потом я слышал, как они говорили, как бы получше избавиться от меня! Спасите меня, сеньор Картер, иначе я должен умереть! Они твердо решили убить меня!

– Что же они говорили именно по этому поводу? Расскажи мне все подробно и не бойся их! Я останусь с тобой и буду тебя охранять.

– Тогда я спокоен. А то я по ночам не спал и прислушивался, не идут ли они.

– Бедняга! Много же ты вытерпел!

– Дон Патрицио предлагал положить мне отраву в кушанье, но с этим она не соглашалась. Он очень рассердился и спросил ее, чего же она еще ждет, так как он хочет как скорее захватить гасиенду в свои руки. После этого я почти не ел дома. Иногда я иду в лес и там утоляю голод ягодами, бананами и другими плодами. Когда вы вчера появились вблизи нашего дома, я сначала очень обрадовался, но не посмел приветствовать вас, зная, что они будут пытаться убить и вас! Я и теперь боюсь, что они это сделают, как только им представится возможность!

– Ты полагаешь, что они заранее знали о моем приезде?

– Знали! Уже несколькими днями раньше знали! Правда, в точности не знали, в какой именно день вы приедете!

– Как же они могли узнать об этом? – в изумлении спросил Ник Картер.

– Им кто-то сообщил об этом в письме.

– Не знаешь ли ты, откуда прибыло это письмо?

– Я случайно видел марку на конверте. Она была очень красива, только не мексиканская.

– Несомненно американская. Письмо, вероятно, было из Нью-Йорка. А теперь слушай меня, Лино: ты должен помочь мне разыскать одного человека. Но предварительно я тебя еще спрошу вот о чем: Панчо и Анита всегда были добры к тебе?

– О да! Они любили меня также, как и отец с матерью!

– Нет ли где-нибудь поблизости родственников Панчо или Аниты?

Транкилино подумал немного, потом покачал головой и сказал:

– Нет, я таких не знаю!

– Нет ли в окрестностях гасиенды кого-нибудь из прежних слуг твоих родителей? – снова спросил Ник Картер.

– Кажется, один есть. Когда мы вернулись на гасиенду, то всю прежнюю прислугу рассчитали, а трое из них умерло в короткий промежуток времени.

– Эти негодяи по колено ходят в крови и потому я обязан как можно скорее покончить с ними! Каким образом умерли эти слуги?

– Этого я не знаю. Я только слышал, что они умерли от какой-то странной болезни, и те, кто говорил об этом, сильно недоумевали, в чем дело.

– Значит, здесь в окрестности есть человек, который знал тебя и твоих родителей раньше, до того, как дон Рибера увез тебя в Нью-Йорк. Кто же это такой?

– Его зовут Секундино.

– А чем он занимается?

– Ничем. Он старый чудак, ни с кем, кроме меня, не разговаривает, когда приходит на гасиенду, да и только обменивается несколькими словами. Люди говорят, что он помешанный.

– А где он в настоящее время находится?

– В горных долинах Икстакихуатля, снежную вершину которого я вижу из окна моей спальни. Там он выстроил себе хижину. Но это очень далеко.

Других разъяснений Транкилино не мог дать Нику Картеру.

Мальчик, по-видимому, не хотел уходить к себе.

– Я так боюсь! Оставьте меня здесь, – просил он, – дон Патрицио и сеньора Мерседес наверно уже успели узнать, что я нахожусь у вас. А если они поймают меня, то непременно убьют!

– Оставайся, Лино, если хочешь, – согласился Ник Картер, – здесь тебя никто не тронет, а в крайнем случае я их арестую и выдам полиции в Тлакскале.


Глава X

Ночное бегство


Ник Картер нисколько не сомневался в том, что мальчик прав, полагая, что им угрожает серьезная опасность.

Он достаточно узнал дона Патрицио и видел, что это один из тех лицемерных негодяев, которые с улыбкой на лице дают отраву своей жертве или любезно пожимают ей правую руку, держа за спиной кинжал в левой руке.

Пока Ник Картер еще не уяснил себе, в какой степени замешана донна Мерседес в заговоре против семьи дель Корона. Трудно было допустить мысль, что совершенно посторонняя женщина выдает себя за сеньору Мерседес, тем более, что на гасиенде осталось много служащих, которые хорошо помнили вдову дона Иосифа и долго прослужили при ней.

Ник Картер полагал, что незнакомка родная сестра настоящей сеньоры Мерседес.

Гасиенда Двух Источников представляла собой огромное владение, на территории которого было расположено с полдюжины деревень и проживали сотни служащих и рабочих владельца гасиенды.

Весьма понятно, почему дон Патрицио стремился завладеть таким обширным поместьем.

Ник Картер сначала думал, что дон Патрицио находится под влиянием мнимой сеньоры Мерседес. Но теперь он допускал и иную возможность: быть может, эта женщина на самом деле была вдова дона Иосифа и настолько попала под влияние дона Патрицио, что совершенно изменилась и даже разлюбила своего ребенка.

Долго Ник Картер раздумывал обо всем том, что ему рассказал Транкилино.

Наконец, он пришел к определенному решению.

Он встал с постели, разбудил завернувшегося в одеяло и задремавшего Транкилино и шепнул:

– Известно ли тебе, Лино, где находится конюшня с лошадьми? Когда я сегодня приехал, то не обратил внимания, куда увели мою лошадь.

– А для чего вы хотите знать это? – изумился Транкилино.

– Я не хочу беспокоить дона Патрицио и сеньору Мерседес и хочу уехать отсюда тайком.

Транкилино от радости чуть не вскрикнул, но Ник Картер вовремя закрыл ему рот рукой.

– Вот теперь все окончится благополучно, – волновался Транкилино, – когда мы уедем, то нам будет уже нечего бояться. Да, сеньор Картер, я знаю, где стоят лошади.

– Но ты должен сначала пойти в свою комнату и переодеться.

– Не нужно. Когда я пришел к вам, то уже предполагал, что не вернусь больше. Я и принес с собой свои вещи.

– Какой ты умница! – одобрительно заметил Ник Картер.

Ник Картер, собственно, был не из тех, что удирают из дома, не говоря никому ни слова и оставляя поле сражения противнику без боя.

Но в данном случае надо было, прежде всего, позаботиться о безопасности мальчика, которого Ник Картер полюбил, как родного.

Для того, чтобы раскрыть всю тайну, надо было открыто объявить войну дону Патрицио и сеньоре Мерседес, а на этот случай мальчика надо было убрать куда-нибудь подальше.

Ник Картер решил передать мальчика в руки того чудака по имени Секундино, который жил где-то далеко в горах. Вывезти мальчика за пределы страны пока было нельзя, так как по закону та женщина, которая выдавала себя за его мать, имела неотъемлемые права на Транкилино; она, несомненно, прибегла бы к содействию властей, чтобы вернуть мальчика к себе.

Таким образом, оставалось только разыскать старика Секундино, чтобы отдать ему Транкилино на руки.

– Скорее одевайся, Лино! – сказал Ник Картер, быстро одеваясь сам.

Затем он подошел к окну и осмотрел железную решетку.

Как почти повсюду в Мексике, все окна были закрыты железными решетками.

Решетки состояли из крепких железных прутьев, которые никоим образом нельзя было перепилить или выломать.

Оставалось только воспользоваться дверью, чтобы выйти наружу.

Правда, дверь по ночам охранялась особым сторожем, но его можно было без труда одолеть и связать, прежде чем он успеет крикнуть.

– Ты не произноси ни слова, Лино, – шепнул Ник Картер, когда они вдвоем вышли из комнаты, – будь что будет! По всей вероятности, мне придется оглушить сторожа.

– Но вы ничего дурного с ним не сделаете?

– Нет, не беспокойся! Я дам ему понюхать флакончик и он надолго уснет.

Закрыв за собой дверь, Ник Картер взял Транкилино на руки и прокрался на внутреннюю веранду, которая выходила во двор.

Кругом было тихо.

Со стороны коридора, ведущего к парадной двери, раздавалось равномерное дыхание спящего человека.

То был сторож. Он расположился на рогоже и спал сном праведника.

Ник Картер поставил мальчика на пол и подкрался к мексиканцу, вынимая из кармана платок, пропитанный хлороформом.

Схватив сторожа одной рукой за горло, он другой рукой поднес к его рту и носу платок, заставляя его вдыхать хлороформ.

Он не счел нужным связывать его, тем более, что не хотел тратить время на это. Он взял у него ключи, осторожно открыл входную дверь, а затем вернулся за мальчиком, взял его на руки и выбежал из дома.

Выйдя наружу, Ник Картер запер входную дверь.

Если бы сторож теперь и пришел в себя и забил бы тревогу, то Ник Картер с Транкилино все-таки успели бы бежать, так как выломать железную дверь было не так-то легко.

– Где конюшни? – шепнул Ник Картер.

– Налево, позади главных зданий, второй сарай справа.

– А как обстоит дело с собаками? Знают ли они тебя?

– У нас собак больше нет, – шепнул Транкилино, – прежде у нас их было много. Две принадлежали мне и я их очень любил, но когда на гасиенду приехали дон Патрицио и та женщина, то всех собак перестреляли.

Это известие подтверждало все предположения Ника Картера и служило доказательством того, что с сеньорой Мерседес дело подозрительно.

По всей вероятности, эта женщина боялась, что собаки будут относиться к ней, как к чужой, враждебно, а это неминуемо должно было вызвать подозрения служащих.

В данную минуту отсутствие собак было очень кстати, так как своим лаем они неминуемо выдали бы беглецов.

Ник Картер и Транкилино добрались до конюшни.

Конюхи, которые по словам Транкилино спали в соседнем доме, не заметили беглецов, так что Ник Картер мог спокойно оседлать свою лошадь и пони мальчика.

Нащупав свои револьверы, Ник Картер посадил мальчика в седло, сам сел на свою лошадь и они поспешили уехать.

Отъехав на некоторое расстояние, они пустили лошадей в галоп по направлению к лесу.

Так как Транкилино раньше вместе со своими родителями часто ездил к горе Икстакихуатль, то он знал дорогу.

Туда была проложена удобная дорога для верховых, в настоящее время ярко освещенная луной.

Проехав миль десять, Ник Картер и Транкилино добрались до подножия горы. Отсюда дорога поднималась зигзагами вверх.

Часа в четыре утра беглецы доехали до возвышения, откуда открывался дивный вид на окружающую равнину.

Вдруг в кустах раздался резкий окрик:

– Руки вверх!

Ник Картер и Транкилино тотчас же исполнили это приказание. Они были уверены, что их окликнул Секундино.

Вслед за тем из кустов вышел седой старик в живописном мексиканском костюме.

– Куда вы едете? – спросил он.

– Я еду с доном Транкилино дель Корона, – ответил Ник Картер, – и ищу некоего Секундино.

– Это я сам! Кто вы такой?

– Он мой лучший друг! – отозвался Транкилино вместо Ника Картера.


Глава XI

Отшельник


Секундино тотчас же опустил ружье.

– Приветствую тебя, сын моего возлюбленного хозяина, – приветливо произнес он, подошел к Транкилино и поцеловал его руку. – Вам, – сказал он, обращаясь к Нику Картеру, – по всей вероятности рассказали, что я полупомешанный старик! Но смею вас уверить, что я все понимаю, быть может, даже лучше тех, которые говорят обо мне такие вещи. Каждая капля моей крови принадлежит моему молодому хозяину! Не угодно ли вам пожаловать ко мне в мою хижину? Она находится немного повыше этого места.

Ник Картер кивнул головой в знак согласия и Секундино крикнул что-то по направлению к кустам.

Оттуда вышла большая, некрасивая лошадь.

Секундино тотчас же вскочил в седло и поехал впереди.

Спустя час всадники добрались до маленькой долины, в которой стояла деревянная хижина.

– Каким образом мы встретили вас так далеко от вашего дома? – спросил Ник Картер после того, как они со стариком уложили Транкилино спать и пристроили лошадей в сарае.

– Я ехал на гасиенду, – ответил Секундино, – за моим молодым хозяином, чтобы перевезти его к себе в свою хижину. Я знал, что он по утрам ездит к источникам и хотел повстречаться с ним там, чтобы уговорить его последовать за мной. Там, в доме смерти, жизнь его в опасности. Я рад, что вы его друг, так как он окружен врагами, которые хотят лишить его жизни!

– Вот и отлично! – отозвался Ник Картер, – а я приехал к вам, чтобы потолковать с вами об этом деле. Во-первых, я полагаю, что вы сумеете рассказать мне кое-что о том, что творилось и творится в гасиенде, преимущественно о тех лицах, которые теперь там хозяйничают, а во-вторых, я хотел бы отдать мальчика на ваше попечение, пока расправлюсь с преступниками. Надо вам знать, что я родом из Нью-Йорка и несколько времени тому назад приютил у себя Транкилино.

Затем Ник Картер рассказал старику обо всем, что произошло с Транкилино в Нью-Йорке, а также о своих наблюдениях во время пребывания в гасиенде.

Секундино внимательно выслушал Ника Картера, не прерывая его ни одним словом.

Затем он задумчиво произнес:

– Я не знаю, что произошло с доном Иосифом, возможно, что он на самом деле умер, но я этому не верю!

– А кто такая, по-вашему, та женщина, которая выдает себя за мать Транкилино?

– По всей вероятности, она тетя молодого хозяина, но утверждать этого я не берусь. Знаю только, что у моей прежней хозяйки была сестра, которая когда-то бежала из монастыря во Франции, где она воспитывалась. Говорят, что из монастыря ее похитил какой-то неизвестный, который впоследствии женился на ней.

– А кто такой дон Патрицио, нынешний управляющий гасиенды?

Старик пренебрежительно усмехнулся.

– По моему, он самый обыкновенный авантюрист, такой же порочный, как все испанцы!

Секундино, как все мексиканцы, от всей души ненавидел испанцев.

– Когда вы в первый раз увидели нынешнюю хозяйку гасиенды, то вы сразу заметили разницу между ней и ее сестрой?

– Конечно, сразу! Я очень уважал донну Мерседес и потому помню каждую черту ее лица.

– А почему же вы молчали? Почему вы...

Старик не дал Нику Картеру договорить.

– А что я мог сделать? – воскликнул он. – Если бы я поехал в ближайший город и сделал донос, то меня осмеяли бы, а быть может, даже арестовали бы за ложный донос! Да и кто поверил бы полупомешанному старику, доносящему на столь высокоуважаемую особу, как донна Мерседес дель Корона, владелицу гасиенды Двух Источников!

– Но вы ведь вовсе не полупомешанный, а вполне разумный человек.

– Так-то оно так! Но после того, как дон Иосиф был арестован за убийство, которого он никогда не совершал, я ушел в горы и ни с кем больше не разговаривал. Люди, не умеющие объяснить моего поведения, стали считать меня полупомешанным. Если бы я знал о заговоре против дона Иосифа, то, конечно, повел бы иную линию. Теперь мне уже поздно выступать, но такой человек, как вы, можете объявить войну преступникам и раскрыть все их злодеяния, совершенные в течение последних лет.

– Мне очень хотелось бы знать все, что вам известно по этому делу.

– Я знаю не слишком много, да и то я больше догадываюсь, но доказать почти ничего не могу.

– Все равно! Рассказывайте!

– Когда донна Мерседес узнала о бегстве своего супруга из тюрьмы, она терпеливо стала ждать известий от него и в конце концов получила письмо, в котором было указано, куда дон Иосиф направился. Накануне своего отъезда с гасиенды она призвала меня к себе и доверила мне цель своего отъезда, а потом взяла с меня клятву оберегать ее сына. То же самое она сказала Панчо, с которого она взяла такую же клятву. В то время я не мог подозревать, что письмо было вовсе не от дона Иосифа. Но недели проходили за неделями, а донна Мерседес не подавала о себе никаких вестей. Мне это показалось подозрительным и в конце концов я пришел к убеждению, что в дело замешано предательство. Пока я еще обдумывал, какие следует принять меры, Транкилино вдруг пропал без вести и в тот же день был убит Панчо. Вместе с тем исчезла и Анита, прежняя няня Транкилино. Не оставалось никакого сомнения в том, что против семьи дель Корона был организован заговор, хотя я не мог понять, откуда он исходит. Не забывайте, что я простой, неграмотный слуга, никогда не выезжавший за пределы Мексики, Почти всю свою жизнь я провел в горах, а когда бывал на гасиенде, то не заботился о том, что делается за ее пределами. Поэтому я только и знаю тех людей, которых встречал на гасиенде. Вот почему я не мог принять никаких мер и должен был ждать, что будет дальше. Мне оставалось только молиться и просить Бога о том, чтобы он охранял благополучие семьи моего хозяина. Затем появились дон Патрицио и та женщина, именующая себя донной Мерседес. Так как они привезли с собой Транкилино, то я поддался обману, подобно всем другим и принял ее за настоящую донну Мерседес. Но когда я поговорил с ней, то узнал, что ошибся; а если бы я не заметил обмана, то она и сама выдала бы себя, так как обходилась со мною, как со всеми прочими слугами, и сильно смутилась, когда я намекнул ей на то, что она в свое время взяла с меня клятву. После этого я стал денно и нощно наблюдать за тем, что происходило. Я ходил вокруг гасиенды, чтобы по возможности постоянно находиться вблизи Транкилино. Я видел, как вы вчера приехали и наблюдал за вами, когда вы у источника беседовали с Транкилино, хотя и не мог слышать ваших слов. Когда затем появился дон Патрицио, то я лежал в кустах, с ружьем на прицеле, так как ожидал нападения на вас. Счастье его, что он не покушался на вашу жизнь: прежде чем он успел бы выхватить оружие, я пристрелил бы его на месте. Когда вчера после обеда дон Патрицио с той женщиной уехали, я попытался подслушать их беседу. Это мне удалось, они советовались, как бы покончить с вами, и приняли решение, согласно которому Патрицио должен был поехать с вами на охоту и там застрелить вас. А властям они хотели заявить, что ваше ружье случайно разрядилось и что пуля попала вам в грудь.

– Это весьма интересно, – заметил Ник Картер, – я подозревал нечто подобное, и либо вовсе не поехал бы на охоту, либо устроил бы так, что тому негодяю не удалось бы привести в исполнение свой преступный замысел! О чем же они еще беседовали?

– Я слышал, что они решили отравить Транкилино растительным ядом, чтобы лишить его рассудка, после чего сеньора хотела принять меры к обеспечению прав собственности на гасиенду. Правда, я не все разобрал, так как не понял всех их мошеннических интриг. Я понял только, что пора вырвать молодого хозяина из когтей злодеев, и потому я поехал на гасиенду. По пути вы меня и встретили.

– Вы порядочный человек, Секундино! – произнес Ник Картер, и крепко пожал руку старику.

– Спасибо за доброе мнение, – ответил старик, – а вы, кажется, человек, который знает больше, чем многие другие. Я готов служить вам! Приказывайте, я буду исполнять все ваши приказания!

– Я очень рад этому, Секундино, так как ваше содействие очень ценно. Скажите мне еще вот что: как поступят по вашему мнению преступники, когда узнают об исчезновении моем и Транкилино?

– Они немедленно начнут вас преследовать! И обязательно нападут на ваши следы, так как не допустят мысли, что вы уехали в Тлакскалу, а могли скрыться только в горах. Людей у них много: они привезли с собой человек шестьдесят своих слуг, когда поселились на гасиенде. Эти слуги не знали прежних владельцев гасиенды и безусловно преданы той женщине и дону Патрицио. Если они найдут вас, то без всяких разговоров убьют; мальчика же они, по всей вероятности, пощадят. Но тогда ему предстоит еще более страшная участь, так как та женщина не преминет исполнить свой замысел и отравить его!

После некоторого раздумья Ник Картер сказал:

– Если так, то остается только одно: поймать обоих злодеев и отправить их вместе с Транкилино в Тлакскалу или другой город, прежде чем нас успеют нагнать их клевреты. А раз я буду в Мексике, то они оба погибнут, и Транкилино будет спасен, так как начальник тамошней полиции мой хороший друг! А теперь надо посоветоваться, как бы привести этот план в исполнение!

– Это будет очень трудно, – отозвался старик, почесывая затылок, – подумайте сами, повсюду шныряют их слуги, разыскивающие вас! Правда, когда оба преступника будут в ваших руках, то дело будет выиграно: тогда я вас по тайному пути через горы провожу в Мехико и нас никто уж не догонит. В Тлакскалу нам ехать незачем. Отсюда до столицы по прямой линии миль сто, но так как нам придется ехать окольными путями, то это потребует вдвое больше времени!

– Не попытаться ли нам ночью увезти их из гасиенды? – предложил Ник Картер.

– Это очень рискованно, – возразил Секундино, – и граничит с легкомыслием, так как при малейшей неудаче нас убьют! Но, в сущности, этого вовсе не нужно.

– Как так?

– Я уже говорил, что они поставят на ноги целую армию слуг для погони за вами. Возможно, что дон Патрицио станет во главе отряда, а так как мнимая донна Мерседес почти неразлучна с ним, то по всей вероятности и она будет сопровождать их. А если так, то мне будет нетрудно заманить их обоих в ловушку, где мы их и поймаем, незаметно для слуг.

– Ну, вот и отлично! Будьте уверены, что вы будете вознаграждены за ваши труды, а если настоящая донна Мерседес еще жива, то и она щедро наградит вас!

– Об этом мы будем говорить тогда, когда добьемся успеха! Но не рискованно ли брать с собой в Мехико ту женщину, которая выдает себя за донну Мерседес? Пока у нас ведь нет никаких доказательств, что она самозванка, а она, несомненно, запаслась бумагами, при помощи которых будет удостоверять свою личность. Я уже говорил, что ничего не понимаю в крючкотворстве, но мне думается, что по закону она будет вправе требовать от вас выдачи Транкилино. А если это требование будет удовлетворено, то молодому хозяину несдобровать!

– Об этом я уже думал, – возразил Ник Картер, – но имейте ввиду, что мое слово у начальника полиции будет иметь больше цены, чем все уверения мнимой донны Мерседес. Несомненно, над имуществом Транкилино будет назначен опекун. Так как отец его бежал из тюрьмы, то власти могут до поры до времени наложить арест на его имущество, а я постараюсь ходатайствовать о назначении правительственного опекуна. Если это удастся, то донна Мерседес, даже если будет и признана властями матерью Транкилино, все-таки не будет иметь возможности что-либо сделать Транкилино и будет лишена возможности распоряжаться наличными деньгами!

Старик задумался. Потом он встал и пожал руку своему гостю.

– Итак, Пресвятая Дева Мария услышала мою молитву, – произнес он, – вас сюда прислал Господь, и я надеюсь, что вы доведете все до благополучного конца!


Глава XII

Поимка злодеев


Уже в течение двух дней Ник Картер и Транкилино находились в хижине старика Секундино.

Секундино выходил только два раза на одну из возвышенностей горы, откуда была хорошо видна почти вся дорога до самой гасиенды.

Возвратившись в первый раз, он сообщил, что погоня за Ником и Транкилино уже началась, что один отряд всадников уехал по направлению к городу, а другой отправился в горы.

Но это нисколько не обеспокоило Ника Картера. Хижина была расположена так, что непосвященный вряд ли мог найти ее. Кроме того, она стояла в конце узкого ущелья, и два человека с успехом могли защищать доступ к ней против целого отряда.

На второй день издалека доносились крики преследователей, и Секундино довольно долго стоял, спрятавшись в кустах и наблюдая за движениями противника.

Возвратившись под вечер в хижину, он сообщил следующее:

– Мне удалось подслушать беседу слуг. Завтра к ним подойдет подкрепление, так как предполагается обыскать каждую пядь земли в окрестностях. Они предполагают, что Транкилино находится в моей хижине. Слугам строго-настрого приказано пристрелить вас и меня при первой возможности. Сегодня вечером они возвращаются на гасиенду, а завтра недалеко от нас будет устроен лагерь. Ну, а тогда мы начнем действовать.

– Значит, тогда...

– Да, завтра к отряду присоединятся дон Патрицио и мнимая донна Мерседес.

Следующий день тянулся очень долго.

Наконец настал вечер, Ник Картер вместе с Секундино отправились в путь.

Транкилино уже поужинал и крепко спал.

Было уже совершенно темно, когда оба храбреца подкрались к лагерю противников, ярко освещенному двумя большими кострами.

Вблизи костров были разбиты две маленькие палатки для дона Патрицио и донны Мерседес. Ник Картер мог даже видеть, как она сидела на скале, а перед ней на ковре лежал дон Патрицио.

Ник Картер и Секундино не тронулись из засады, пока не догорели костры и преступники вместе со слугами не отправились на покой.

За исключением одного-единственного часового все спали.

– Я расправлюсь с часовым, – шепнул Ник Картер.

Пробираясь на четвереньках, он подполз по каменистой почве к мексиканцу. Прежде чем тот успел вскрикнуть, он нанес ему кулаком удар в висок и моментально оглушил его.

Сняв с него оружие, Ник Картер пополз назад к Секундино, который в изумлении наблюдал за ним.

– Вы не обыкновенный городской житель, – шепнул старик, – тот не сумел бы устроить такую штуку.

– Когда-нибудь вы узнаете, кто я такой, – отозвался Ник Картер, – а теперь подойдем к палаткам. Вы схватите женщину, а я беру на себя дона Патрицио.

– Вот еще что, – сказал старик, – в нескольких шагах отсюда в скалах имеется проход в ущелье, по которому может пройти только один человек. Это ущелье затем становится шире. Там лежит большая скала, которую можно столкнуть с места таким образом, что она скатится вниз и плотно закроет весь проход.

– Отлично! Постарайтесь, как можно скорее одолеть эту женщину, так как она, несомненно, будет отчаянно отбиваться! Приходится пока считаться с тем, что она своими криками поднимет всю шайку.

– В темноте они не сумеют преследовать нас, а прежде чем они успеют развести новые костры, мы уже скроемся!

– Итак, за дело!

Подобно теням, Ник Картер и Секундино подкрались к палаткам.

Ник Картер вошел в палатку дона Патрицио, а Секундино поднял парусину палатки сеньоры Мерседес и прополз во внутрь на четвереньках.

Ник Картер недолго возился с испанцем. Он нагнулся к спавшему, воткнул ему в рот заранее приготовленный платок, и прежде чем дон Патрицио успел подумать о сопротивлении, Ник Картер связал его так, что тот не мог пошевельнуться.

Затем он взвалил его на плечи и вышел из палатки.

Направляясь к скале, он вдруг услышал пронзительные крики.

По-видимому, Секундино не удалось справиться с донной Мерседес и помешать ей кричать.

Каждая секунда была дорога.

Ник Картер швырнул своего пленника на землю и громадными прыжками вернулся к палатке, где находился Секундино.

Но слуги уже просыпались.

Добежать до палатки Ник Картер не мог, так как слуги его тотчас же увидели бы.

Не задумываясь ни одной секунды, Ник Картер выхватил нож и разрезал парусину палатки сверху донизу. Там происходила отчаянная борьба Секундино с безумно отбивающейся женщиной.

– Оставьте ее! Прикройте мне только отступление! – крикнул ему Ник Картер.

К счастью, старик сразу понял намерение Ника Картера и выпустил свою противницу.

Она вскочила на ноги, но в тот же момент Ник Картер обхватил ее мощными руками и вынес из палатки.

Если бы проход в ущелье был более отдален от палатки, то похищение преступников окончилось бы весьма плохо для Ника Картера и Секундино.

Но Ник Картер в две секунды скрылся в проходе.

Тем временем Секундино стрелял как безумный в слуг, стремившихся со всех сторон к палатке.

Воспользовавшись их замешательством, старик тоже побежал к проходу.

У самого входа он наткнулся на лежавшее на земле тело и сразу узнал дона Патрицио. Он поднял его на руки и понес дальше.

Тем временем слуги успели зажечь факелы и увидеть проход в ущелье.

Но едва они ворвались туда, как с противоположного конца с грохотом свалился огромный камень и плотно закрыл вход в ущелье.

– Ну, теперь мы спасены, – воскликнул Ник Картер, – а вы, господа, – обратился он к своим пленникам, – арестованы! Рекомендую вам беспрекословное подчинение, иначе я все время должен буду оставлять вас связанными!

– Вы – Ник Картер! – вскрикнула мнимая донна Мерседес, узнав своего победителя по голосу.

– Да, я сыщик Ник Картер из Нью-Йорка! Я доставлю вас обоих в Мехико и выдам полиции по обвинению в том, что вы выдаете себя за законную владелицу гасиенды, тогда как вы на самом деле не донна Мерседес дель Корона, а ее сестра!

Она презрительно усмехнулась.

– Да, я сестра ее и не стесняюсь заявить вам об этом в настоящую минуту! Но вам придется доказать это! Доставьте нас в Мехико, там вас не поблагодарят за то, что вы вмешиваетесь в дела, которые вас не касаются!

– Там видно будет, – спокойно ответил Ник Картер.

Когда пленники были доставлены в хижину Секундино, Транкилино снова заявил, что арестованная женщина не его мать.

Затем Ник Картер, старик Секундино, Транкилино и оба пленника отправились в Мехико, куда и прибыли на четвертый день.

Если бы у Ника Картера не было большой поддержки в лице влиятельного начальника полиции, он ничего бы не добился, так как явных улик против преступной четы не было.

Власти волей-неволей должны были поверить сеньоре, что она и есть настоящая Мерседес дель Корона, так как она предъявила соответствующие документы. А дон Патрицио не мог быть уличен ни в чем преступном.

Тем не менее правительство наложило арест на огромные владения, так как официального подтверждения кончины бежавшего из тюрьмы дона Иосифа не было. Над Транкилино был назначен опекун.

Старик Секундино остался при Транкилино, чтобы охранять его от покушений преступной четы, поселившейся в Мехико.

Дела Ника Картера в Мехико таким образом были закончены.

При прощании Транкилино взял с него обещание навещать его два раза в год.

Прощаясь с Секундино, Ник Картер сказал:

– Мне думается, вы согласитесь с моим мнением, что это дело еще не пришло к концу. Я предчувствую, что эта преступная чета замышляет новое покушение на Транкилино, а настоящая донна Мерседес больше не появится. Как только вы узнаете о грядущей опасности, немедленно известите меня. Мой адрес вам известен.

Старик обещал исполнить все, как ему сказал Ник Картер.

Ближайшее будущее показало, что Ник Картер не ошибся.