Плоть – как трава Николас Блэйк Николас Блейк создает привлекательный образ интеллектуала и эстета, умеющего ориентироваться в жестоких реалиях действительности. Это и доказывает роман «Плоть — как трава» где неудавшийся праздник становится отправным толчком для неожиданных, даже парадоксальных, выводов героя. Николас Блэйк Плоть — как трава Любители и профессионалы Секрет притягательности детектива — в специфических законах композиции, наборе структурных элементов, своде определенных правил, обеспечивших этому жанру долговечность и популярность. В созданных по такому принципу произведениях обязателен герой, который выявляет мотивы преступлений, раскрывает тайну, защищает пострадавших. Это может быть добросовестный полицейский служака типа сержанта Чарли Чена Э. Д. Биггерса, инспектора Мегрэ Ж. Сименона, Мартина Бека Пера Валё, Майя Шёвалля, лейтенанта Уиллера картера Брауна. Однако чаще всего в такой роли выступает талантливый частный детектив или, как бывало уже не раз, наблюдательный, умеющий аналитически мыслить человек, который волею судеб оказывается в центре событий. Шерлок Холмс Конан Дойля, патер Браун К. Г. Честертона, лорд Питер Уимсли Сайгерс, адвокат Перри Мейсон Э. С. Гарднера, Ниро Вульф Рекса Стаута и многие другие сыщики, получившие признание читателей благодаря своему высокому интеллекту, неподкупности, гуманизму, не служат в полиции. Но именно их опыт, смекалка, интуиция помогают установить истину. Всех их объединяет одно: речь идет о тех, кто защищает официальный правопорядок, закон, разоблачает преступников, посягнувших на чужую жизнь, свободу, имущество. Если первые Великие детективы, или ВД, как окрестила их критика, были склонны к определенной созерцательности и одиночеству, поверяя мысли лишь избранным друзьям, то со временем им на смену приходят сыщики не столь высокой нравственности. Появление американского крутого детектива, построенного на множестве перестрелок и погонь, что соответствовало социальному климату действительности, изменило общественную функцию героя, обрисованного уже не условно, а реалистично. Рождаются новые образы энергичных, активно действующих молодцов, которые в ходе расследования не чураются красивых женщин, подогревая свои эмоции обильными дозами спиртного. При этом ремесло сыщика превращается в источник дохода, своеобразную разновидность бизнеса, что убедительно доказывают поступки и высказывания Фила Марлоу Р. Чандлера, Лу Арчера Р. Макдональда, Сэма Спейда Д. Хэммета. Наряду с такими расчетливыми персонажами, превратившими сыск в щекочущую нервы профессию, определенное место в детективах отводится любителям, которые выступают как Немезида, руководствуясь совестью, желанием помочь ближнему. И первые, и вторые представлены в данном сборнике лучшими образчиками остросюжетного жанра. Герой романа американского писателя Михаэла Ниалла «Плохой день в Блэк Роке» Джое Макреди помнит о погибшем боевом друге, прилагает все усилия, чтобы раскрыть тайну исчезновения его отца. Его не страшат угрозы, рискованные поездки, ситуации, когда противник держит его на мушке. Именно твердость и бесстрашие этого человека, неустанно преследующего свою цель, сентиментальная вера в торжество справедливости, в победу над злом приводят его к успеху, хоть он и достается ему нелегкой ценой. Лу Арчер, выведенный в произведении «Тайна художника», не выбирает клиентов. Это типичный, хоть и не лишенный определенного обаяния, частный сыщик, работающий по найму. Ему посвящено 18 романов: «Дрожь», «Живая мишень», «Могила в горах», «Оборотная сторона доллара», «Последний взгляд», «Спящая красавица» и др. Создатель всех этих книг Росс Макдональд (псевдоним Кеннета Миллара) родился 13 декабря 1915 г. в Лос-Гатосе (пригород Сан-Франциско). Детство и юность провел в Канаде, на родине родителей. Там же в 1939 г. женился. Спутница его жизни Маргарет Миллар со временем стала известной писательницей, отдавая предпочтение, как и ее супруг, остросюжетным жанрам. Поначалу, после окончания Мичиганского университета. Р. Макдональд сотрудничал в Торонтской газете «Сатердей Найт». Затем переехал в Калифорнию, где преподавал в высших учебных заведениях. Три года служил в военно-морском флоте США. В 1952 г. стал доктором филологии. Печатается с 1943 г. Его первая книга «Туннель во мгле», как и последующие четыре романтических детектива (так определил их характер сам автор), были подписаны собственным именем. Лучший из них «В родном городе» хорошо известен нашим читателям. Последний во многом перекликается по своей проблематике с произведением М. Ниалла «Плохой день в Блэк Роке», включенным в настоящий сборник. В 1949–1976 гг. выходит серия романов о Лу Арчере, подписанная Россом Макдональдом. Именно эти книги завоевали писателю широкую популярность. Он избран в 1965 г. председателем Ассоциации детективных писателей США, удостоен премии «За мастерство» Американского детективного клуба и других литературных наград. Интерес представляют и книги Р. Макдональда «Автопортрет» и «Ретроспекция в прошлое», где он не без юмора анализирует свое творчество, высказывая немало интересных и остроумных суждений по поводу специфики и воздействия детективов. Умер Кеннет Миллар в расцвете своей славы 11 июля 1983 г. в Санта-Барбаре (штат Калифорния), где прожил свыше двадцати пяти лет. Уже при жизни его объявили достойным продолжателем Д. Хэммета и Р. Чандлера. Этому способствовало умение автора мастерски строить фабулу, отличающуюся остротой и динамичностью, передавать существенные детали американской действительности и, конечно же, выбор героя, который сразу же завоевал читательские симпатии своей ловкостью, сообразительностью, выдержкой, а главное, преданностью интересам клиентов. Он не предается досужим размышлениям в тени кабинета, хоть умеет схватить главное, сделать правильные выводы на основе самых незначительных деталей. Это собранный, не знающий усталости человек, чьи расследования всегда отличает высокий профессионализм. Не заземляя своего героя, автор подчеркивает его обыденность, что делает Лу Арчера особенно близким читателям, узнаваемым. То же можно сказать и о произведении М. Ниалла, хоть его герой более скромен и непритязателен. Благодаря интересно очерченным образам таких же бесстрашных людей, готовых принять в одиночку неравный бой с организованными, до зубов вооруженными бандами, детективный жанр приобретает новый идеологический и эстетический авторитет. Каковы бы ни были обстоятельства, заставившие персонажей М. Ниалла и Р. Макдональда окунуться в криминогенную атмосферу, проявленная ими отвага убедительно рассматривается в координатах самой жизни как благородный, подлинный поступок, а не выдуманное приключение. Отражая изменения в социальной психологии, проницательность, которую демонстрируют ВД, сочетается теперь с ловкостью, мужеством, желанием очистить мир от скверны, коррупции и насилия. Широко используя весь арсенал занимательности, авторы талантливо раскрывают истоки социального зла, конфликтные ситуации в современном им обществе, разлад между респектабельной Америкой и теми, кто действительно защищает ее лучшие традиции. Среди последних — преданный другу любитель Джое Макреди и владелец скромного частного сыскного агентства Лу Арчер. В несколько ином плане изображен герой романа «Плоть — как трава». Его автор талантливо развивает лучшие черты английского интеллектуального детектива. Известный в своей среде английский поэт и критик Сессили Дей Льюис (1904–1972), возможно, никогда бы не завоевал всемирную известность, если бы ему не надо было срочно изыскивать деньги на ремонт прохудившейся крыши. Пришлось попробовать свои силы в жанре, который серьезные литераторы не признавали, или же, в лучшем случае, просто игнорировали, — в детективе. Тут-то и потребовался псевдоним, чтобы прикрыть грехопадение автора. С. Д. Льюис родился в ирландском поселении Баллинтаббер, в семье чопорного протестантского священника, не признававшего никаких вольностей. Окончив Оксфорд, он в 1927–1935 г. преподавал в ряде школ Англии. Именно в этот период он откровенно демонстрирует свои левые взгляды, что не проходит бесследно, вынуждает его периодически искать новую работу. Вступив в компартию Великобритании, он вскоре, однако, покончил со своими политическими заблуждениями под влиянием гражданской войны в Испании. Уже в 20-е годы С. Д. Льюис дебютирует как поэт. В 1938 и 1954 г. выходит два тома его Избранных произведений. Он преподает в Оксфорде, затем занимается издательской деятельностью. Возможно, историю с крышей сочинил какой-нибудь падкий на скороспелые сенсации биограф поэта, но именно в 1935 году С. Д. Льюис публикует под псевдонимом Николаса Блейка свой первый детективный роман, принесший ему такой шумный успех, который никогда не выпадал на долю его поэтических экзерсисов. Это бала книга «Требуются доказательства». По уровню мастерства она не была пробой пера, а свидетельствовала о том, что в детективную литературу триумфально вошел новый, профессионально зрелый автор, который, уделяя внимание психологической разработке образов, умело развивает лучшие, ставшие уже классическими традиции жанра. Популярности Николаса Блейка способствовали и романы «Плоть — как трава» (название взято из Библии. В Первом послании Петра говорится: Ибо всякая плоть — как трава), «Смертельный розыгрыш», «Последняя глава» и другие, которые отличают высокие нравственные устои, мощный интеллектуальный накал, обилие литературных аллюзий. По книге писателя «Зверь должен погибнуть» поставлен известный фильм Клода Шаброля «Пусть умрет зверь» (1969). В большинстве произведений Н. Блейка выведен частный детектив Найджел Стрейнджвейс. Этого долговязого, белокурого, голубоглазого сыщика отличает не только знание литературы, полученное в Оксфорде, но и чувство сострадания которое он неизменно проявляет, вторгаясь в силу обстоятельств в невеселый мир искалеченных жизнью человеческих судеб. Стараясь, чтобы этот персонаж по возможности выглядел полнокровным человеком, а не отстраненным от всех мирских утех отшельником, автор не раз живописует его увлечения, просчеты. Найджел не принадлежит, например, к женоненавистникам, как Шерлок Холмс, Ниро Вульф или Эркюль Пуаро. Поначалу он женится на Джорджии Кавендиш (их знакомство и состоится на страницах предлагаемого романа). Это известный ученый и путешественница, которая героически погибает в дни второй мировой войны. Затем он увлекается скульптором Клер Мессинджер, не пожелавшей связать себя с ним брачными узами. Николас Блейк создает привлекательный образ интеллектуала и эстета, умеющего ориентироваться в жестоких реалиях действительности. Это и доказывает роман «Плоть — как трава» где неудавшийся праздник становится отправным толчком для неожиданных, даже парадоксальных, выводов героя. Нонна Капельгородская, Александр Кошенко, Александра Синько. Плоть — как трава Глава 1 К концу короткого зимнего дня Лондон бесшумно погружался в сумерки. Казалось, они тихо спускаются с неба, подобно бесшумным лифтам в гостиницах, магазинах и конторах. Улицы заливали неоновые огни реклам, пропагандирующих все блага двадцатого столетия: лучшие сорта коньяка или модную суперзвезду. Не выдержав конкуренции с этим морем света, настоящие светила стыдливо мерцали на небосводе или прятались в заоблачных сферах. Множество прохожих, гулявших с детьми у забитых всякими безделушками витрин, говорило о том, что вскоре начнется Рождество. Улицы, проходившие несколько в стороне от центра, имели совершенно иной вид. Их украшали старинные особняки, построенные еще в XVIII веке. Всем своим чопорным видом они напоминали аристократов, которые с неодобрением воспринимают все новшества, особенно предпраздничную суету. Найджел Стрейнджвейс, поглядывая в окно из своего дома под номером двадцать восемь, чувствовал себя неловко в добротном, прекрасно сшитом костюме. Казалось, в это время года был бы более уместен яркий шелковый жилет. Размышляя о таких пустяках, он, естественно, не мог даже предполагать, какое сенсационное дело предстоит вскоре ему распутать. Проучившись определенное время в Оксфорде, где он явно отдавал предпочтение Деосфену перед Фрейдом, он избрал редкую по тем временам профессию частного детектива. Она давала ему возможность совмещать хорошие манеры с научными интересами. Первое являлось главным в жизни, по мнению его тетушки, леди Мерлинворт, к которой он пришел сегодня на чай. К его научным интересам она относилась скептически, как и к привычке пить чай, расхаживая по комнате, в результате чего чашка оказывалась в совсем не подходящем для этого месте. — Найджел, — напомнила она в очередной раз. — На этом маленьком столике твоя чашка будет лучше смотреться, чем на стуле… Племянник поспешно переставил чашку на стол, ласково взглянув на тетушку, казавшуюся ему такой же нежной и хрупкой, как ее фарфор. Он не раз думал о том, как повела бы себя эта женщина, если бы столкнулась с подлостью и насилием… Казалось, она может разбиться, как и ее тонкий фарфор. — Мы так давно с тобой не виделись, Найджел… Твои… занятия, очевидно, занимают у тебя так много времени. Полагаю, ты ценишь в них положительную сторону: возможность встречаться с разными людьми. — За последние месяцы я не так часто это делал, тетушка. У меня не было никаких интересных дел. Супруг тетушки, услышав это, положил булочку, которую он ел, на тарелку и постучал двумя пальцами по столу красного дерева, чтобы отвести от племянника сглаз и порчу. Лорд Мерлинворт напоминал всем своим видом опереточного графа, музейную редкость, но не обычного пожилого мужчину. Так во всяком случае казалось Найджелу. — Насколько… Насколько я помню… — неуверенно начал старый лорд. От необходимости выслушивать эти пространные воспоминания Найджела избавило появление его дядюшки, сэра Джона Стрейнджвейса, который был любимым братом его покойного отца и его опекуном. Но на вид дядю можно было принять за садовника, снявшего несколько минут назад свою рабочую одежду. Светлые усы, большие руки, коренастая фигура… Во всем его облике, однако, чувствовалась решительность: так входит в комнату домашний доктор или психиатр. На самом деле сэр Джон не имел никакого отношения к медицине. Это был весьма одаренный полицейский офицер. — Здравствуй, Элизабет! Приятного аппетита, Генри! Рад, что ты здесь, Найджел. Я искал тебя, звонил домой и узнал, куда ты пошел. Есть одна работа… Спасибо за чай, Элизабет. Вижу, вы еще не перешли на коктейли! Сказав это, он шутливо подмигнул своей собеседнице. — Неужели ты мог подумать, что мы на это способны, — откликнулась она. — Мой отец когда-то отказал от дома одному пожилому человеку, пожелавшему выпить коктейль. Жаль, что в Скотланд-Ярде теперь не обращают внимания на такие моменты. Выпалив это, хозяйка не утаила удовольствия. Ей нравилось, что ее еще можно подозревать в грехах молодости. Лорд Мерлинворт не упустил возможности вставить свое слово: — Я слышал, что коктейль был придуман в Америке. Его там принято пить в любое время дня. Он входит в моду и у нас, но я предпочитаю добрый старый шерри. Правда, в этих американских напитках что-то есть… Жаль только, что современные молодые люди не умеют ценить жизнь, набрасываются на все, чтобы пить залпом. Возможно, в этом и заключается прогресс… Откинувшийся в кресле лорд Мерлинворт давал всем своим видом понять, что он не против эволюции существа. — Вы намерены встретить Рождество в Чаткомбе? — поинтересовался Джон. — Конечно! Завтра мы туда отправимся на машине, потому что в поездах сейчас масса людей. — Вы в хороших отношениях со своим квартиросъемщиком в Дауэр-хаузе? — Мы руководствовались только его рекомендациями, но не знакомы с ним лично, — ответил лорд Мерлинворт. — Но вскоре поняли, что с ним не оберешься хлопот. Он ведь оказался знаменитостью. Репортеры постоянно задают нам вопросы по поводу этого молодого человека. Приходится что-то придумывать… — Кто же этот молодой человек, вызывающий такой интерес? — поинтересовался Найджел. — Он не так уж и молод, но действительно знаменит. Это Фергус О'Браен, — уточнил сэр Джон. Найджел был поражен: — О'Браен? Знаменитый летчик? Легендарный герой, который скрывался от всего мира, чтобы отдать предпочтение природе? Я не имел понятия о том, что он обосновался в Дауэр-хаузе! — Тебе это было бы известно, если бы ты почаще бывал у своей тетушки, — тут же воспользовалась возможностью упрекнуть племянника леди Мерлинворт. — Странно, что об этом ничего не писали в газетах! Было упоминание лишь о том, что он переехал в сельскую местность! — Он просил газетчиков сохранить его тайну, — объяснил сэр Джон. — На это у него были свои причины. Заявив это, он попросил разрешения удалиться с Найджелом в кабинет, чтобы обсудить кое-какие моменты. Леди Мерлинворт, естественно, не возражала. Вскоре Найджел и сэр Джон, который тут же закурил свою вонючую трубку из вишневого дерева, удобно устроились в огромных креслах. — У меня для тебя работа, Найджел, — заявил сэр Джон. — Она связана с теперешним обитателем Дауэр-хауза. Он обратился к нам неделю тому назад и передал письма, содержащие угрозы для его жизни. Они пришли с интервалом в один месяц и отпечатаны на машинке. Прочти их и выскажи свое мнение по этому поводу. Конверты были пронумерованы, чтобы дать представление о том, в какой последовательности их отослали. На них четко виднелся почтовый штемпель Кепсингтона. Все они были подписаны. Первое письмо содержало предупреждение: «Не пытайся скрываться, Фергус О'Браен! Даже крылья орла тебе не помогут, отважный летчик! Я убью тебя! Ты сам знаешь, почему!» Найджелу показалось, что все это звучит слишком уж драматично. — Автор, очевидно, считает себя каким-то всемогущим божеством, — сказал он. — А его литературный стиль!!! Сэр Джон кивнул головой. Второе письмо было в духе первого: «Боишься? Нервишки начали сдавать? Помни: я не буду больше заставлять тебя ждать!» — Проклятье! — воскликнул Найджел. — Хорош шутник! Он принялся за третье письмо, которое оказалось несколько длиннее первых двух: «Твой уход из жизни, назначенный на этот месяц, следует обставить как торжественное событие. Я все уже подготовил, но считаю, что надо дать тебе возможность отпраздновать Рождество. У тебя, таким образом, остается три недели, чтобы привести в порядок свои дела и повеселиться. Убийство произойдет на второй день праздника. Подобно королю Венцеславу ты умрешь в день святого Стефания. Прошу только об одном: не кончай жизнь самоубийством. Мне хочется сказать перед смертью о том, как я тебя ненавижу. Ты фальшивый герой и дьявол!» — Что ты об этом думаешь? — спросил сэр Джон, дав возможность племяннику немножко поразмыслить над содержанием посланий. Найджел откровенно признался: — Все это представляется мне чем-то нереальным. Автор не страдает отсутствием юмора. Забавно, что здесь упомянут король Венцеслав. Уверен, мне понравится человек, который это писал. А вдруг это все просто шутка? — Я рад был бы так все воспринимать, но О'Браен иного мнения. Потому-то он и прислал эти письма нам… — А как реагировал на них отважный летчик? — спросил Найджел. Дядюшка молча протянул ему еще одно письмо: «Дорогой Стрейнджвейс! Пользуясь мимолетным знакомством с Вами, прошу Вас заняться делом, которое, возможно, окажется только шуткой. С октября месяца этого года я стал получать второго числа странные письма, которые при сем прилагаю. Я их пронумеровал, чтобы сохранить последовательность. Не исключено, что их автор — сумасшедший или кто-то из моих знакомых, падкий на шутки. Но может случиться, что я ошибаюсь. За свою жизнь я многое повидал. Не стоит тешить себя мыслью о том, что никто не желает тебе смерти. Надеюсь, Ваши специалисты смогут получить кое-какие сведения на основании этих писем, хоть мне кажется все это маловероятным. Мне требуется охрана. Не стоило уединяться, чтобы попасть в общество полицейских. Предпочел бы умного и не очень скучного частного детектива, который бы согласился ко мне приехать и побыть здесь некоторое время. Надеюсь, Вы знаете такого человека. Не согласится ли выполнить эту роль племянник, о котором Вы мне столько рассказывали? Возможно, ему смогут помочь детали, о которых не хочу упоминать в данном письме, поскольку они смутные и неопределенные. Он будет желанным гостем, если приедет на Рождественский вечер, который я у себя устраиваю. Хотелось бы, чтобы он прибыл за день до приезда гостей: двадцать второго. С неизменным уважением Ваш Фергус О'Браен.» — Теперь мне ясно, какого рода работа мне предстоит, — сказал Найджел. — Я с удовольствием туда поеду, если ты решишь, что я достаточно умен для этого и не так скучен. О'Браен показался мне симпатичным человеком. Раньше я считал его выскочкой и неврастеником. Расскажи мне о нем… Затянувшись своей трубкой, сэр Джон ответил: — Хотелось бы, чтобы ты сам составил о нем мнение. Его нервы, конечно, сдали после последней аварии. Сейчас он выглядит больным, хоть в нем еще что-то осталось от прежнего Фергуса О'Браена. Рекламой он никогда не интересовался, но, как и большинство известных ирландцев, вел в какой-то степени образ жизни плейбоя. Я имею в виду его стремление обставлять все с определенной долей романтики и сенсационности. К тому же у него, как и у всех ирландцев, завидная память. Высказав все это, сэр Джон замолк и нахмурился. — О'Браен чистокровный ирландец или же просто родился в британской части Ирландии? — поинтересовался Найджел. — Этого никто не знает, поскольку нет никаких данных о его происхождении. Он как-то внезапно появился во время войны в воздушном флоте. Очевидно, это особенный человек, поскольку многие герои-летчики уже давно забыты. А он сумел надолго приковать к себе общественное внимание! Думаю, он по-своему яркая личность, что вызывает интерес его почитателей. — Ты ведь хотел, чтобы я сам составил себе мнение об этом человеке, — засмеялся Найджел. — Но все же я охотно выслушаю то, что о нем все говорят. Я как-то не интересовался последнее время. — Думаю, ты уже знаешь все основное. В конце войны у него был такой список вылетов, что любой бы сказал, что он волшебник, если уцелел. Одни говорили, что он искал смерть, другие — что продал душу дьяволу, потому что его самолет, когда он возвращался, часто напоминал решето. А его полет в Австралию! Машина была для этого не пригодна. Он больше ставил заплаты, чем летел. Последнее, что он сделал, спас женщину-ученую Джорджию Кавендиш, чудом приземлившись в дебрях Африки. Правда, после аварии в конце перелета он бросил летать. — Богатая событиями жизнь! — заметил Найджел. — Легендарной личностью его, однако, сделало не это. Есть факты, о которых газеты не писали, но они передавались по устному телеграфу. — Расскажи мне хоть что-нибудь из этой области, — попросил Найджел. — Говорят, что, поднявшись на высоту 300–400 метров, он всегда надевал домашние тапочки. Эти тапочки сделались так же знамениты, как подзорная труба Нельсона. А его ненависть к штабным офицерам! Однажды в результате нелепого приказа подразделение О'Браена было направлено на задание. Все самолеты, кроме его, были сбиты противником. В отместку он преследовал штабные машины и закидывал их вонючими бомбами собственного изготовления. Тогда-то ему и пришлось покинуть службу. Это было до полета в Австралию, о котором я уже упоминал. Увидев, что сэр Джон чувствует себя неловко, пересказывая все эти сплетни, Найджел шутливо заявил: — Чувствую, ты тоже попал под обаяние этой личности! — Возможно, ты прав. С тобой случится то же самое, когда ты проведешь пару часов в Дауэр-хаузе. — Не исключено! Признав возможность такого исхода, Найджел поднялся и стал разгуливать по комнате своей страусиной походкой. Наконец, отрешившись от своих мыслей, он вновь спросил дядюшку: — Почему в газетах не появилось сообщение о том, где именно поселился О'Браен? Объясни, пожалуйста, этот факт. — Он не только летчик, — ответил сэр Джон. — О'Браен вносит определенный вклад в строительство самолетов. Сейчас, например, он работает над новой конструкцией, которая, как он говорит, произведет революцию в данной области. Естественно, ему не хочется, чтобы об этом стало известно преждевременно. — Тогда за всем этим может скрываться какая-нибудь иностранная держава. Было бы разумно, чтобы его охраняла полиция! — Я такого же мнения, но побороть его упрямство невозможно. Он предупредил, что уничтожит все свои чертежи, если почует полицейского. Он, мол, в состоянии сам о себе позаботиться. К тому же никто не разберется в его записях, кроме него самого… — И все же между письмами и его изобретением возможна какая-то связь… — Не исключено, но, возможно, это только одна из версий. — А что в отношении его личной жизни? Он женат? Кто будет у него на Рождество? Потеребив кончики своих светлых усов, сэр Джон признался: — Этого он мне не сказал. Он пока холост, но, думается, пользуется большим успехом у женщин. К тому же о нем нет никаких данных до того момента, когда он стал летчиком. Это придает ему особенную таинственность. — Если газетам не удалось разузнать о его прошлом, у него, очевидно, есть определенные причины о нем умалчивать. Очевидно, речь идет о грехах молодости или деньгах. Ведь он должен быть очень богат, если снял Дауэр-хауз! Известно, как он сколотил свое состояние? — Мне никто об этом ничего не говорил. Но полагаю, у него много возможностей для этого, поскольку он был кумиром публики. Ты сможешь спросить об этом лично, обсуждая вопрос о письмах. Прости, у меня больше нет времени. Я спешу на обед к министру внутренних дел. Направляясь к двери, сэр Джон сказал: — Хочу предупредить Элизабет и Герберта о том, чтобы они молчали о твоей профессии, а О'Браену о твоем прибытии я сообщу специальной телеграммой. Советую воспользоваться поездом, который отправляется в одиннадцать пятьдесят с Паддингтонского вокзала. Ты успеешь к чаю… Сделав паузу, сэр Джон неожиданно попросил: — Позаботься о нем, Найджел. Если что-нибудь случится, эти письма станут оружием против нас. Надеюсь, ты будешь держать меня в курсе дела. Всего хорошего, мой мальчик! Глава 2 Найджел все же не захотел ехать поездом. Дворецкий леди Мерлинворт позвонил ему накануне и пригласил поехать с его хозяевами утром машиной. Отъезд был назначен на девять утра. Найджел охотно дал свое согласие, хоть и понимал, что ему предстоит на протяжении пяти часов выслушивать воспоминания лорда Мерлинворта. На следующий день у его дома остановился «даймлер». Несмотря на то, что лимузин был надежно защищен от сквозняка и пыли, тетушка Элизабет была вооружена пледом и нюхательной солью, а у лорда Мерлинворта была с собой географическая карта, к которой он постоянно обращался, контролируя избранный водителем маршрут. Усевшись на свое место, Найджел обнаружил увесистую корзину, набитую гренками. Лорд Мерлинворт постоянно комментировал архитектурные строения и пейзажи. Жена дополняла его болтовню информацией о людях, которые жили в том или ином поместье. Все это кончилось тем, что Найджел неожиданно заснул. Он открыл глаза лишь тогда, когда они свернули на проселочную дорогу и миновали красивые каменные ворота. Водителю дано было распоряжение отвезти сначала Найджела в Дауэр-хауз, а потом уже ехать домой. Выйдя из машины, Найджел был удивлен буйству природы, которая так разрослась после того, как он был здесь в последний раз. Увидев военный барак, построенный в конце сада, он поразился тому, что чета Мерлинворт дала разрешение на возведение этого уродливого здания по соседству с домом. Внезапно он вспомнил, что не предупредил О'Браена о том, что он приедет намного раньше, чем предполагалось. Когда дверь открылась, на пороге появился широкоплечий мужчина в добротном синем костюме. Взглянув на чемодан Найджела, он поспешно сказал, что они не нуждаются в пылесосах, шелковых чулках, средстве для чистки серебра и корме для птиц. Опасаясь, что он закроет дверь, Стрейнджвейс предупредил о том, что ему тоже все это не нужно, и назвал свое имя. Голос мужчины изменился: — Прошу меня простить, мистер Стрейнджвейс! Входите, пожалуйста! Я Артур Беллани. Полковника сейчас нет, но он обязательно вернется к чаю. А пока я покажу вашу комнату. Вы можете потом погулять в саду или немного со мной побоксировать. Последнее предложение Найджел тут же отклонил, что, по-видимому, огорчило мистера Беллани. — Одни работают кулаками, другие — мозгами, — признался он. — Я знаю, с какой целью вы сюда прибыли, но никому об этом не проговорюсь. Недаром меня прозвали Рыбой. Очутившись в своей комнате, Найджел быстро распаковал вещи. Стены были покрашены здесь в белый цвет, мебель сделана из дуба, что придавало помещению уютный патриархальный вид. На стене висела картина, изображавшая девичью головку. Это была работа Августа Джона, как решил Найджел. Осмотрев картину своими близорукими глазами, он повыдвигал все ящики комода, чтобы узнать, не оставил ли чего-нибудь интересного кто-нибудь из предыдущих гостей. Ничего такого он не нашел. На ночном столике стояла вазочка с печеньем, что говорило лишь о старательности экономки. Потом Найджел осмотрел книги на полке. Здесь были «Величие и падение Римской империи», «Речи Джона Донна», последний роман Дороти Сайерс с дарственной надписью хозяину дома. Найджел задумался. Все, что он видел, как-то не вязалось с образом сумасшедшего летчика, как принято было характеризовать О'Браена. Спустившись вниз, он осмотрел дом. Он был построен около трехсот пятидесяти лет тому назад. Длинный двухэтажный особняк под крышей из шифера и большой верандой, которая тянулась вдоль его южной и восточной стен. Снова в поле его зрения попал барак. Заглянув туда через окно, он увидел полки и стол, заваленный книгами, сейф, несколько кресел, турку и пару домашних туфель, валявшихся на полу. Эта комната во всем контрастировала с той, которую он перед этим осматривал. Одна была удобной, другая — сухой. Нажав на ручку двери, которая оказалась не запертой, Найджел вошел в помещение. Слева была еще одна дверь, которую он раньше не заметил. Открыв ее, он увидел крохотную комнатушку, где стояли кушетка и небольшой шкафчик. Его внимание привлекла пожелтевшая от времени фотография, которая стояла на этом шкафчике. На ней была снята темноволосая девушка, лицо которой поражало не только красотой и чистотой, но и грустью. Неожиданно он услышал, как кто-то позади него сказал: — Это украшение моей студии… Я рад, что вы смогли приехать. Голос напоминал женский, он звучал как-то особенно проникновенно. Когда Найджел обернулся, он увидел улыбающегося человека, который протянул ему для приветствия руку. — Прошу прощения за мое вторжение сюда, — сказал не без смущения детектив. — Ничего не могу поделать со своим любопытством! Очевидно, если бы я попал в Букингемский дворец, то не устоял бы против соблазна просмотреть корреспонденцию королевы… — Пустяки! Вы ведь сюда для этого и приехали. Я виноват, что не встретил вас. Но я не думал, что вы приедете так рано. Надеюсь, вам подошла комната, которую показал Артур! Найджел объяснил, почему он изменил свое решение ехать поездом. — Артур был настолько любезен, что даже готов был со мной побоксировать! — сказал он. О'Браен рассмеялся. — Это свидетельствует лишь о том, что вы ему понравились. Это один из его способов выражать симпатию. Каждое утро, если позволяет мое здоровье, он наносит мне нокаут… О'Браен не выглядел здоровым человеком. Это был тщедушный нежный человек, на котором одежда висела как на вешалке. До атлета и здоровяка ему было далеко. У него были бледное лицо, которое еще больше подчеркивали его черные волосы и бородка, скрывающая шрам, который тянулся от виска к подбородку, нежные руки, гармонировавшие с его голосом… Во всем его облике не было ничего романтического. Впечатление производили лишь глаза: синие, почти фиолетовые, менявшие свое выражение и цвет. В данный момент в них взволнованность сменилась выражением скуки и грусти. Создавалось впечатление, что его дух летает где-то далеко от данного места… Внезапно его внимание привлекла малиновка, когда они вышли на лужайку. Прежде всего привлекала быстрота, с которой она перемещается с ветки на ветку. Найджел обратил внимание на то, что хозяин дома, когда волнуется, говорит с сильным ирландским акцентом; понравилось его внимание к различным деталям. Ясно было, что это очень интересный человек. Неожиданно из леса раздались два ружейных выстрела. О'Браен вздрогнул, но потом смущенно улыбнулся. — Привычка! — сказал он. — В небе это всегда означало, что кто-то сел тебе на хвост… — По-моему, стреляли в лесу Люкет. Я часто бывал там, когда приезжал в детстве к тетушке погостить. А вы любите охоту? Глаза О'Браена на минуту погасли: — Зачем уничтожать птиц? К тому же и меня может кто-нибудь подстрелить! Вы ведь читали письма… Впрочем, не буду портить вам настроение перед чаепитием. Поговорим позже! На стол накрывал Артур Беллани, который делал все на удивление ловко. Он имел вид слона, которого научили бережно ко всему относиться. К тому же он прекрасно оживлял обстановку, комментируя то, что стояло на столе, или же описывал деревенских жителей. Очутившись вместе с хозяином в холле, где они наполнили рюмки отличным коньяком, Найджел похвалил экономку, которая, казалось, обо всем подумала в этом доме. О'Браен удивился: — Почему вы заговорили об экономке? — Чувствуется во всем женская рука! — Вы ошиблись. У меня нет экономки. Все, что необходимо по дому, делает Артур. К тому же я сам люблю возиться с цветами и всякими другими мелочами. В этом я превзойду любую женщину… — У вас нет прислуги? Выходит, это Артур приготовил такую отменную закуску? О'Браен улыбнулся. — Вы во всем остаетесь сыщиком! Кухарка у меня есть. Это миссис Грант, которую мне порекомендовала ваша тетушка. Конечно, она не без недостатков, но руки у нее просто золотые. А если приезжают гости, из деревни приходит девушка, чтобы убирать комнаты. Правда, по ее виду скажешь, что она больше с собой приносит грязи в дом, чем все очистит. Могу сказать лишь одно: подозреваемых следует искать в другом месте… — Больше не было писем? — Нет. Очевидно, автор готовится к дню святого Стефания. — Вы восприняли это так серьезно? В глазах О’Браена появилась мимолетная тень, но она тут же исчезла. — Сам не знаю. Создается впечатление, что я уже переживал нечто подобное. Такие письма пишет человек, чтобы дать выход своей обиде и злости. Но если решился кого-нибудь убить, такой тип может позволить и шутку. Только католики шутят со своей религией. — Об этом и я подумал, прочитав последнее письмо. Поставив свою рюмку на стол, Найджел поднялся и прислонился к камину. При свете лицо О'Браена, обрамленное бородкой, напоминало изображение на монете. Найджел неожиданно решил, что перед ним очень ранимый человек, который умеет вести себя спокойно. Так смотрит поэт в лицо смерти, сочинив для себя эпитафию. Казалось, О'Браен уже сделал все необходимые приготовления к смерти и теперь спокойно ждет своего часа. Отогнав все эти мысли, Найджел снова приступил к делу. — Вы упомянули моему дядюшке о каких-то подозрениях, которые не захотели изложить в письме… — Боюсь, не стоило этого писать… — казалось, он взвешивает каждое слово. — Это все равно ничего не меняет. Вы обратили внимание на то, что он намерен совершить убийство только после того, как пройдет Рождество? Но я решил праздновать его в этом доме лишь за неделю до того, как прибыло письмо. Дело в том, что я терпеть не могу пышные праздники. Люблю одиночество. Откуда автор писем мог это знать? Почему он был уверен, что я буду отмечать на этот раз Рождество в кругу друзей? Ответ один: он сам к ним принадлежит. — Получается, что он один из тех, кого вы пригласили, или кто-то близкий к ним, что дало ему возможность узнать о ваших намерениях. — Очевидно, это так. Поэтому круг заметно суживается. И все же я не могу поверить в то, что кто-то из гостей… Я пригласил лишь добрых друзей, но теперь не верю даже им. Кому хочется преждевременно умереть? В его глазах появился какой-то стальной блеск. Он выглядел теперь отважным летчиком, а не запуганным угрозами сельским жителем. — Почему-то я вспомнил о завещании. Ведь я богат, а те, кто в нем упомянуты, знают об этом. Получив второе письмо, я решил пригласить на Рождество только моих наследников. Я всегда любил встречать опасность лицом к лицу. Что касается завещания, то оно в сейфе. — Гости, которые завтра приедут, ваши наследники? — Нет. Только один или двое приглашенных. Не хочу информировать вас заранее о том, кто именно из них… Возможно, они ни в чем не виноваты. Правда, бывает и так, что за пятьдесят тысяч фунтов стерлингов убивают самого лучшего друга. Информируя обо всем этом, О'Браен вызывающе смотрел на своего гостя. — Понимаю, что должен держать ухо востро, за всеми следить, — заметил Найджел. — Вам понадобится сторожевой пес в овечьей шкуре. Задача не из легких, когда не знаешь, кому именно отдать предпочтение… Пораженное шрамом лицо летчика озарила обезоруживающая улыбка. — Это понятно, но не хотелось бы перечислять моих наследников. Я достаточно о вас наслышан, чтобы понять: вы справитесь с этой задачей. У вас есть ум, знание человеческой психологии, опыт и фантазия. Найджел не привык к такой откровенной лести, принятой, возможно, у ирландцев. Уставившись в пол, он поспешно сменил тему. — А нет ли других мотивов? — Вы думаете об изобретении, над которым я работаю? Речь идет о дизельной машине, не требующей стартовой дорожки. Самолеты будущего не должны зависеть от взлетных полос! Уничтожив ракетный аэродром, вы приводите воздушный флот в бездействие… Необходимо подниматься в воздух вертикально! Да и расход горючего не должен быть большим… Надо всем этим я работаю! Рассказывая о. проблемах, которые его интересуют, О'Браен оживился, вскочил со своего кресла, принялся жестикулировать. Видно было, что все это составляет главный интерес его жизни. Упав в кресло, он провел пальцами по своей бородке и сказал: — Надеюсь, вы понимаете, что все это строжайшая тайна. До меня уже дошли слухи, что одна иностранная держава старается выяснить кое-какие детали по этому поводу. Моими идеями и чертежами они пока не могут воспользоваться. Возможно, они считают, что лучше было бы мне умереть, чтобы не завершить начатую работу? — Ваши черновики здесь? — Они находятся в единственном сейфе, который для них недосягаем, — в моей голове. У меня прекрасная память на цифры. Наиболее важные чертежи и расчеты я просто сжег. В свете лампы лицо О'Браена казалось усталым и измученным. После долгой паузы Найджел спросил: — Больше нет никаких мотивов? — Трудно все учесть… Я много путешествовал и наверняка нажил себе врагов. Людям приходится за все рассчитываться. Приходится убивать мужчин и любить женщин, что порой превращает ваших друзей в недругов. Но у меня нет списка моих врагов. — Из писем следует, что их автор вас ненавидит. Тот, кто покушается на деньги или изобретение, воздерживается от таких писем. — А может, это только маскировка? Человек скрывает таким образом истинные мотивы. — Возможно, в этом что-то есть. Расскажите, пожалуйста, о гостях. — Но воздержусь от деталей. Не хочу, чтобы вы относились к ним предвзято. Во-первых, это Джорджия Кавендиш. Она известный ученый. Я когда-то спас ее, когда она попала в переделку в Африке. С тех пор мы с ней друзья. Это удивительная женщина. Ее брат занимает немалое положение в Сити. Он напоминает церковного настоятеля, но мне кажется, что в юности он был настоящий сорванец. Будет также владелец ресторана Нот-Сломен. Он был важной птицей во время войны. Затем Филипп Старлинг… — Университетский профессор? — обрадовался Найджел. — Вы с ним знакомы? — Он был моим учителем и привил мне любовь к греческому языку. Его я могу сразу же вычеркнуть из списка подозреваемых! — Боюсь, что это противоречит интересам дела, — возразил с улыбкой О'Браен. — Боже мой! Я забыл Люси Трайл. Опасайтесь ее. Она такая красивая, что сразу же вас околдует. — Буду всячески ее избегать. А какие меры предосторожности следует нам принять? — Об этом мы еще поговорим. У меня есть, например, револьвер, которым я могу прекрасно пользоваться. К тому же я ничего не опасаюсь в первый день Рождества. Надеюсь, незнакомец сдержит слово на этот счет! Уже лежа в кровати, Найджел услышал шаги и звук хлопнувшей двери. Казалось, кто-то вошел в барак. Его смущали противоречия, которые не сталкивались, вплелись в пеструю картину. Ясно одно. О'Браен относится к письмам намного серьезнее, чем заявил о них Джону Стрейнджвейсу. Его объяснения по этому поводу фактически ничего не объяснили, скорее, запутали ситуацию. Странным представился еще выбор гостей. Возможно, Найджел многое понял бы, если бы увидел искаженную улыбку хозяина дома, когда он ложился в кровать, и услышал, как он страстно процитировал отрывок из одной драмы елизаветинской эпохи, обращаясь к далеким звездам. Глава 3 Стук в дверь пробудил Найджела от крепкого сна. — Неужели что-то случилось? — подумал он, ощущая себя часовым, который позволил себе забыться во время ответственного дежурства. Облизав пересохшие губы, он крикнул: — Входите! В дверях показался Беллани. Его лицо светилось лукавой улыбкой. Все страхи Найджела сразу же исчезли. — Вам нездоровится? Вы так бледны… Полковник просил предупредить, что завтрак будет в девять. Возможно, вы хотите, чтобы его подали сюда? — Нет, я здоров. Мне просто снилась какая-то чепуха, — объяснил свое состояние Найджел. Почесав свой перебитый, как у всех боксеров, нос, Артур назидательно заявил: — Очевидно, вы много выпили вчера. Коньяк способствует обильному выделению желудочного сока, а он, в свою очередь, вызывает кошмары… От разговоров о медицине Найджела отвлекло пение, послышавшееся в саду. Приятный баритон звучал буквально под его окном. Когда Артур ушел, Найджел выглянул в окно и увидел О'Браена, кормившего хлебными крошками малиновок и воробьев. Картина была поистине идиллическая, если бы в кармане полковника не угадывался пистолет. Увидев своего гостя, О'Браен посоветовал ему закрыть окно, чтобы не простудиться. В его голосе звучало искреннее участие. Найджел почувствовал, что ему все труднее составить впечатление о полковнике. То он выглядел заботливой тетушкой, то храбрым летчиком, то пуританином. Как все это сочетается в одном человеке? И именно этого человека ему нужно охранять! Пришлось потратить день, чтобы украсить дом к празднику. Найджел помогал О'Браену украшать комнаты омелой, стараясь запомнить их расположение. Дот был построен в виде буквы «Т». Горизонтальная часть, где находились холл, огромная гостиная, биллиардная, столовая, была предназначена для хозяев, вертикальная — для прислуги. Наверху имелось семь спален. Их должны были занять справа от комнаты Найджела Джорджия Кавендиш и Люси Трайл, слева — Эдвард Кавендиш, Старлинг и Нот-Сломен. Найджел заметил, что одна комната будет пустовать. — Совсем нет, — ответил хозяин. — Там буду спать я. Вернее, делать вид, что сплю, а сам буду спускаться по крыше веранды в сад, к своему домику. Это должно обмануть убийцу, который должен проявить интерес к моей комнате. Пусть делает неудачную попытку! Благодаря этому ходу я не буду подвергаться ночью опасности. А днем я смогу за себя постоять! При этом он похлопал по своему карману. — Правда, можно подсыпать в еду яд, но я надеюсь на Артура Беллани, который всегда рядом со мной. Ну, если он допустит промах, будете иметь дело с моим трупом! — А мне остается только наблюдать за всем этим и молиться! — Вы правильно поняли свою задачу, но наблюдайте за всеми повнимательнее! Их разговор прервала седая пожилая женщина с суровым выражением лица. — Что прикажете приготовить на обед? — спросила она. Получив указание, она удалилась. Найджел не преминул высказаться по этому поводу. — Так вот как выглядит миссис Грант! У меня сложилось впечатление, что она стояла какое-то время под дверью и не очень вас любит. — Вы ошибаетесь, Найджел, — ответил полковник. — Эта костлявая женщина лишена обаяния, но она совсем не злой человек. Боюсь, вы начинаете нервничать… Весь его вид выражал скрытую усмешку. Осматривая после полудня участок, Найджел обнаружил гараж и хлев. В гараже стояла спортивная машина, в хлеву и видневшейся сзади конюшне было полно не нужного никому старья. За всем этим, очевидно, присматривал человек с лопатой, находившийся уже в том возрасте, когда вступают в контакт с вечностью. По виду это был садовник. Найджелу удалось выяснить, что это Иеремия Пегрум, и он ухаживает за садом уже около пятидесяти лет. До этого он качал органные меха в церкви. Решив, что старик едва ли будет планировать убийство, Найджел намеревался уйти, когда Пегрум неожиданно его задержал. — Вы охраняете мистера О'Браена и правильно делаете, — сказал он. — Когда он сюда приехал, я сказал своей жене, что он долго не протянет. У нас тут слишком много снега, что плохо влияет на стариков и больных. А он очень болен, хоть и лучший хозяин из тех, кто здесь бывал. Ему надо побыстрее уехать отсюда, чтобы ветер и снег его не доконали. Когда Найджел прошел к огороду, он обратил внимание на то, что ветер действительно был особенно резким и пронизывающим. Подойдя к бараку, он снова заглянул в окно. Ему показалось, что здесь чего-то не хватает… В этот момент его внимание привлекла подъехавшая к дому машина. Он увидел полного маленького человека, но не смог на расстоянии узнать, кто это был такой, из-за своей близорукости. — Вы должны вставить в свою развалюху новые рессоры, — распекал приехавший шофера. Его реплика сразу же дала возможность Найджелу установить личность прибывшего. Это был преподаватель Старлинг — крупный специалист в области древней литературы. — С приездом, Филипп! — радостно воскликнул он. — Так это же Найджел! — отозвался профессор, бросившись к нему. — Что ты здесь делаешь? А-а, вспомнил! У тебя здесь живут твои аристократические родственники Мерлинспейк! Нет, Мерлинворт! Ты должен меня представить лорду. Я так с ним и не знаком! Прервав поток его слов, Найджел уточнил: — Я приехал к О'Браену. А ты как здесь оказался? — Просто коллекционирую знаменитостей. Аристократы все уже собраны и пронумерованы. Теперь занялся другими типами известных людей. К сожалению, они в большинстве случаев очень скучны, но на хозяина этого дома я возлагаю большие надежды. Все-таки летчик! Кажется, он приятный человек… Я видел его всего лишь раз. Это было на званом обеде, где подали премерзкий портвейн, который сильно ударил мне в голову. Я мог поэтому ошибиться. — Эта встреча произвела на него такое впечатление, что он пригласил тебя на Рождество? — Очевидно, он подпал под обаяние моей личности! Во всяком случае, у меня есть приглашение. А почему это тебя интересует? Надеюсь, ты не охраняешь здесь от воров столовое серебро! Найджелу пришлось уклониться от прямого ответа. — Боюсь, чтобы так же не подумали и другие гости. Прошу тебя, не говори поэтому никому, что я детектив! — Ты прав! Буду молчать! Ты же знаешь, как я уважаю твою профессию. Я бы выбрал именно ее, если бы так не любил свое дело. Наверное, интересно изучать теневые стороны жизни, но их достаточно и в университете. Там тоже хватает разного рода преступников. Совсем недавно староста студенческого союза пытался вскрыть экзаменационные задачи! Профессор припомнил немало таких скандальных историй, пока они шли по направлению к главному входу. Найджел слушал все это с должной внимательностью, вернее, вежливостью. За ленчем знаменитый летчик и ученый стали неожиданно обсуждать достоинства Греты Гарбо и других кинозвезд. Беседа оказалась удивительно интересной благодаря неистребимой жизнеспособности первого и недюжинной эрудиции второго. Полковник вскоре умчался на своей спортивной машине на вокзал, чтобы встретить Люси Трайл и Нот-Сломена. Нот-Сломен оказался голубоглазым надоедливым болтуном. Что касается Люси Трайл, то она действительно оказалась красавицей. Она вышла из машины, как могла бы только Клеопатра спуститься по ступенькам своего золотого трона. Ветер донес аромат ее дорогих духов. Она была высокой, но удивительно подвижной, что явно произвело впечатление на Найджела. Филипп Старлинг был иного мнения. — В Брайтоне много таких женщин, — заявил он. — В конце недели их можно получить за пару монет. У них нет никакой индивидуальности. Они наводят скуку. — Но все же она прекрасна, Филипп! — У тебя старомодные вкусы, мой мальчик! Она прыгает на своих каблучках, как тигрица! — не желал сдаваться маленький профессор. Когда они прошли в холл, Нот-Сломен сразу же принялся подробно описывать все неудобства недавнего путешествия, хоть это мало кого интересовало. Проигнорировав его болтовню, Старлинг прямехонько направился к Люси и, похлопав ее по плечу, сказал: — Как поживаешь, старушка? Люси, как показалось Найджелу, отлично выдержала это нападение. Похлопав профессора по щеке, она игриво проворковала: — Привет, Филипп! Как поживают твои милашки-студенты? — Значительно лучше после того, как ты оставила их в покое! О'Браен, получавший явное удовольствие от этой перепалки, наконец вмешался, чтобы представить друг другу гостей. Найджел заметил, как во время этой процедуры Люси весьма усиленно изучала полковника. Казалось, ей хотелось точно установить содержание его кошелька. Наконец, она перевела свои зеленые глаза на Нот-Сломена и прощебетала: — Фергус, по-моему, выглядит нездоровым. Надо будет о нем позаботиться. Заявив это, она буквально вцепилась в руку полковника. Нот-Сломен был явно недоволен тем, что появление Старлинга прервало его рассказ. Казалось, между этими людьми сразу возникла неприязнь. — Старлинг? — переспросил он. — По-моему, я уже слышал это имя… — Сомневаюсь! — заявил профессор. — Если, конечно, вы не читаете «Гуманистический вестник». Приехавших повели в их комнаты. В холле остались только Найджел и Старлинг. — Никогда бы не подумал, что ты знаком с этой девушкой, — признался детектив. — Трайл? Одно время она жила в Оксфорде! Зная о пристрастии Старлинга ко всевозможным скандальным историям, Найджел был поражен таким немногословным ответом своего друга. Он ожидал услышать, что Люси — побочная дочь ректора университета или нечто в том же роде. Во второй половине дня, когда гости собирались к чаю, снаружи послышался неистовый треск и шум. Выглянув в окно, Найджел увидел необычную картину. К дому медленно двигалась старая спортивная машина, увешанная багажом. За рулем сидела женщина. На ее плече уютно примостился зеленый попугай, а рядом сидел огромный дог и какой-то уже не молодой мужчина. Наконец автомобиль остановился. Женщина выпрыгнула из машины и, обращаясь к бросившемуся к ней Беллани, воскликнула: — Привет, старый мошенник! Тебя еще не вздернули? Артур расплылся в улыбке. — Пока нет, мисс Кавендиш! Вы прекрасно выглядите! Аякс тоже. Это ваш брат? Рад познакомиться с вами, мистер Кавендиш! Устремившись в дом, мисс Кавендиш бросилась в объятия О'Браена, о чем-то без умолку болтая. Найджел, наблюдая эту сцену, рассмеялся. * * * Было семь с половиной часов первого дня Рождества. На протяжении двух дней Найджел старательно наблюдал за всем, что происходило в доме О'Браена, но не заметил ничего стоящего и интересного. И все же его охватило волнение. Прежде всего потому, что он ощущал какую-то натянутость во взаимоотношениях между гостями. Понять, однако, в чем дело, он не мог. И все же Найджелу не верилось, что человек, задумавший убийство, может вести себя так раскованно, как это делали люди, приехавшие сюда встретить праздник. К тому же каждый вел себя в присутствии О'Браена точно так же, как и тогда, когда он отсутствовал. Приходилось согласиться с тем, что потенциальный убийца обладал огромной выдержкой. Правда, это мог быть и кто-то посторонний. Найджелу все же хотелось, чтобы все это оказалось лишь злой шуткой. На обеде в этот день присутствовали лорд и леди Мерлинворт, принявшие приглашение О'Браена. Когда Найджел спустился вниз, чтобы их встретить, он услышал приглушенный разговор. Узнать собеседников не составило труда. — Только не сегодня вечером, — заявил голос со знакомыми мягкими интонациями. — Фергус, дорогой. Мне так этого хочется! К тому же это безопасно! Почему я не могу… — Не можешь, потому что я запрещаю. Будь хорошей девочкой! Послушайся меня! И не проявляй излишнего любопытства. — Какой ты жестокий! Видно было, что Люси готова заплакать. Ее всегда ровный и холодный тон выдавал на этот раз волнение. Найджел едва успел отойти от двери, как она выбежала из комнаты, не заметив его. — Получила по заслугам, — подумал он. — Зачем ты нужна О'Браену в спальне, если он намерен провести ночь в бараке? * * * Обед прошел весело. О'Браен, сидевший во главе стола, напоминал благодаря своему бледному виду ассирийского владыку. Он не скупился на комплименты в адрес леди Мерлинворт, которой это явно доставляло удовольствие. — О, мистер О'Браен! Я никогда еще не встречала такого льстеца, как вы! — Вы ошибаетесь сударыня! Полагаю, Джорджия подтвердит: вы выглядите сегодня так, как тогда, когда шли на свой первый бал. Джорджия Кавендиш, одетая в зеленое платье, которое по-прежнему украшал сидящий на ее плече попугай, повернула к нему свое смуглое лицо, не скрывая насмешливой улыбки. Лорд Мерлинворт, сидевший на другом конце стола, оказывал необходимое внимание Люси Трайл. На лице девушки трудно было уловить следы какого-то разочарования. Она выглядела просто очаровательно в своем узком белом платье, мило прислушивалась к тому, что говорил ей Мерлинворт. От Найджела все же не укрылось, что она изредка бросала взгляды на полковника и не раз с неприязнью посматривала на Джорджию Кавендиш. Брат Джорджии обсуждал с Филиппом Старлингом какие-то финансовые проблемы. Найджел понял, что он неплохо разбирался в этом вопросе и, очевидно, был далеко не глупым человеком. Правда, его поразил взгляд, который он периодически бросал на Люси. Это был взгляд игрока в покер, изучающего свои карты, а не дань выражающего восхищения. Люси заметила интерес, который проявлял к ней Эдвард Кавендиш, но никак на него не отреагировала. Нот-Сломен не уступал лорду Мерлинворту в любезности, однако его водянистые глаза весьма настойчиво пожирали губы и плечи девушки. В конце концов лорду пришлось отступить на второй план, поскольку он излагал своим зычным голосом одну историю за другой. Несмотря на все эти непринужденные, как будто, разговоры, которые слышались с разных концов стола, Найджел неожиданно понял, что за столом царило какое-то напряжение. Казалось, оно исходит от О'Браена, поскольку неумолимо приближался его нулевой час. Посмотрев на Найджела, он внезапно поднял свою рюмку и произнес: — Предлагаю тост за отсутствующих друзей и присутствующих врагов! Воцарилось неловкое молчание. Джорджия Кавендиш прикусила губку, ее брат рассеянно посмотрел по сторонам. Лорд Мерлинворт явно чувствовал себя не в своей тарелке. Люси обменялась взглядом с Нот-Сломеном, а Филипп Старлинг, посмотрев на реакцию присутствующих, ухмыльнулся. Ситуацию спасла леди Мерлинворт. — Что за нелепый тост, мистер О'Браен! Неужели так принято у вас в Ирландии? Засмеявшись, пожилая женщина сделала глоток из своей рюмки. Другие сделали то же самое. Неожиданно потух свет. Найджел встревожился, но его опасения оказались напрасными. В комнате появился Артур Беллани с рождественским пуддингом, украшенным горящими свечами. Свой торжественный приход он ознаменовал сообщением, которое рассчитано было только на хозяина, но было услышано всеми: — Пришлось потратить коробок спичек, чтобы зажечь все эти свечи. Уверен, что Грант выпила бутылку водки, налив туда взамен воды… Отступив назад, он снова зажег свет. — Ваш дворецкий просто великолепен! — воскликнула леди Мерлинворт, заявив, что ей почему-то знакомо его лицо. Ее супруг попытался прекратить излияния супруги, напомнив о том, что они никогда не знали никого из ирландских родственников О'Браена. — Наше поместье неподалеку от замка великого короля Браена Бору, — торжественно заявил хозяин. Нот-Сломен хотел было рассмеяться, но, перехватив холодный взгляд полковника, ограничился легким покашливанием. Наморщив носик, Джорджия упрекнула О'Браена: — У вас, очевидно, есть старинное привидение. Почему ты никогда о нем не рассказывал? — Вот уж никогда бы не подумал, что наш Слип-Слоун верит в такую чушь! — воскликнул Нот-Сломен. Найджел понял по выражению лица присутствующих, что никто из них не слышал никогда этого прозвища. — У нас в Ирландии, как правило, воют собаки, когда кому-нибудь предстоит умереть, — сообщил полковник. — Если услышите нечто подобное, знайте: пришел и мой черед. — А потом окажется, что Аяксу просто приснился сон, — попыталась обернуть все в шутку Джорджия Кавендиш. Люси Трайл поежилась. — В рождественский вечер глупо говорить о смерти, — сказала она. — Уж вам-то нечего бояться, моя дорогая девочка, — галантно откликнулся лорд Мерлинворт. — Она так же покорно уляжется у ваших ног, как и все мы, взглянув на ваше очаровательное личико. Что касается предостережений свыше, то они, конечно, существуют. Помню, как в имении Хьюзволтера звонили колокола старой часовни перед несчастьем. Однажды, когда раздался такой звон, Хьюзволтер, который был глухим, решил, что начался пожар, и выскочил голышом на улицу. Это не прошло ему даром. Он простудился и умер… Чтобы прекратить обсуждение явно нарушающей традиции Рождества темы, леди Мерлинворт предложила дамам перейти в гостиную. Мужчины сгруппировались все возле хозяина дома, который стал угощать их кофе. Чтобы развлечь гостей, он предложил Нот-Сломену разгрызть орех зубами, как это он делал раньше… Нот-Сломен легко справился с этим делом, но последователей у него не нашлось. Полковник перевел разговор на литературу. — Вы любите Шекспира, лорд Мерлинворт? А вы читали иных авторов, живших в послеелизаветинскую эпоху? Они были великолепны! Шекспир убивал своих героев тысячами, а они десятками тысяч. Это намного эффектнее выглядит на сцене! А их поэзия! О'Браен стал цитировать тексты, но потом замолк, как бы устыдившись своего порыва. Лорд Мерлинворт упорно ему возразил: — То, что вы читали, впечатляет, но это не великий Шекспир, которого никто не может превзойти! Затем они присоединились к дамам. Найджел не мог потом с точностью вспомнить об играх, в которые они играли, и об историях, которые они рассказывали. Для этого он слишком тогда устал. Одно не оставляло сомнений: заразительный смех О'Браена, его громкий бодрый голос постоянно противоречили выражению его глаз, которые, казалось, уже предвещали близкое будущее, вступали в контакт с потусторонним миром. В одиннадцать часов лорд и леди Мерлинворт стали прощаться. Мужчины начали расходиться. Найджел отправился к себе, намереваясь пойти к бараку и дежурить там всю ночь, чтобы не пропустить ноль часов… Глава 4 Когда Найджел пришел в себя, ему показалось, что с потолка струится свет, а вокруг царит тишина. Тишина, правда, оказалась относительной: он уловил отдаленные шаги, кудахтанье кур, лай собаки. Когда он выглянул в окно, то понял, что ночью выпал снег, окутывающий все белым покрывалом. Вспомнив об О'Браене, он бросился в его комнату и посмотрел из окна на барак. К нему вели запорошенные снегом следы. Крыша веранды также была покрыта тонким слоем снега. Найджел успокоился. Если к бараку ведет всего один след, туда, кроме О'Браена, никто не подходил. Посмотрев на часы, он удивился: было уже без двадцати девять. Обычно он никогда так долго не спал. Полковник, очевидно, еще тоже не проснулся, так как не кормил птиц. Этого следовало ожидать после такого роскошного ужина! И все же его охватило чувство тревоги. Правда, если что-нибудь произошло, Артур Беллани ему обязательно сообщил бы об этом. Но ведь Артур еще не был в бараке… Найджел стал поспешно одеваться. Он чувствовал себя при этом, как школьник, опаздывающий на занятия. Спустившись вниз, он увидел на веранде Эдварда Кавендиша в плотном теплом пальто. — Полезно прогуляться перед завтраком для улучшения аппетита, — сказал он. — По-моему, все еще спят. Очевидно, здесь не принято будить гостей… Высказывая все это, он выглядел довольно хмуро. — Я решил пройтись к бараку и узнать, проснулся ли наш хозяин, — предупредил его Найджел. — Не хотите составить мне компанию? Казалось, беспокойство, которое ощущал детектив, передалось и Кавендишу. Он быстро бросился за Найджелом. Приближаясь к бараку, Найджел инстинктивно не наступал на следы, которые к нему вели. Постучав в дверь и не получив никакого ответа, Найджел заглянул в окно и тут же бросился в барак, толкнув дверь, которая оказалась не запертой. Стол по-прежнему был завален книгами и бумагами, однако на полу лежал О'Браен. Одна домашняя туфля была у него на ноге, другая — валялась поблизости. Взяв руку полковника, Найджел понял, что он давно мертв. В области сердца виднелось подсохшее пятно крови, у правой руки О'Браена лежал револьвер. Несмотря на то, что глаза полковника уже остекленели, на его губах, казалось, играла улыбка. Та же насмешливая улыбка, с которой он несколько часов тому назад поглядывал на своих гостей. Найджел никогда не мог забыть этот взгляд, свидетельствовавший о том, что смерть их перехитрила. Сейчас, однако, ему было не до эмоций. Полковник сумел внушить ему уважение, хоть он знал его всего несколько дней. Что касается Найджела, то он не оправдал его надежд. Оставалось только решительно взяться за дело, чтобы убийца не ушел от возмездия. — Оставайтесь здесь и ни к чему не прикасайтесь! — крикнул он Кавендишу, который стоял, прислонившись к стене. Казалось, он решился дара речи от страха. По виду, с каким он смотрел на пистолет, можно было сказать, что он опасается покойника, вернее, того, что тот может подняться и открыть стрельбу… — Почему он это сделал? — спросил наконец он. — Рано или поздно мы это узнаем! А сейчас закройте дверь. Делайте это локтем, а не пальцами! Быстро осмотрев помещение, Найджел увидел, что кроватью в ту ночь никто не пользовался. Печь не топилась. Изучив все это, Найджел сказал: — Где же его… — Вон идет Беллани, — прервал его Кавендиш. — Позвать его? Когда Найджел кивнул, Кавендиш закричал: — Беллани! Идите сюда! Никакой реакции не последовало. Использовав носовой платок, чтобы повернуть ручку двери, Найджел окликнул, в свою очередь, великана, стоявшего на веранде: — Артур! Идите сюда, но не подходите близко к одиночному следу! Вы не слышали, как мы вас звали? — Барак звуконепроницаем! Так распорядился полковник! — крикнул Артур, направляясь к нему. — Он не хотел, чтобы ему мешали куры и другая птица. Найджел понял, что именно по этой причине выстрел никого не разбудил. — Что случилось, мистер Стрейнджвейс? — спросил встревоженный Беллани. — Я хотел разбудить полковника, но проспал. Увидев выражение лица Кавендиша, он замолк. — Полковник в бараке, но он уже никогда не сможет работать, — сказал детектив и пропустил Артура в помещение. Тот зашатался, увидев О'Браена на полу. — Значит, они до него все же добрались! — заявил он каким-то высоким от волнения голосом. — Кто добрался? — спросил Кавендиш, но не получил ответа. На глазах Беллани показались слезы, но он взял себя в руки. Его голос звучал решительно, когда он сказал: — Я убью негодяя, который это сделал, разорву его на мелкие кусочки! — Нельзя терять времени, Артур! — предупредил его Найджел и шепнул, что для пользы дела будет лучше, если все будут считать, что произошло самоубийство. Артур Беллани сразу же, усвоив тактику, которая от него требовалась, заявил: — Вы правы, сэр. Это, конечно, самоубийство. Револьвер, опаленный костюм… Все об этом говорит. Кавендиш предупредил, что на веранде стали появляться люди. Надо предусмотреть, чтобы они не затоптали следы… Боже мой! Сюда идет Люси… Она не должна это видеть! Подойдя к террасе, Найджел попросил всех оставаться на своих местах, поручив Артуру поискать следы за бараком. — Не надо, чтобы женщины это видели! — обратился к Стрейнджвейсу Кавендиш. По всему было видно, что ему претит такая возможность. — Это необходимо будет сделать! — ответил ему Найджел, которого интересовала реакция на случившееся всех гостей. Когда Артур доложил, что за бараком нет никаких следов, детектив позвал собравшихся на веранде людей зайти в барак, поскольку с О'Браеном произошел несчастный случай. Послышались возгласы. Первой к бараку направилась Джорджия Кавендиш. Часть гостей была одета, но Нот-Сломен набросил пальто прямо на пижаму, а Люси, казалось, накинула свою норковую шубу прямо на голое тело. Прислонившись к стене барака, Найджел предупредил: — Можете войти, но сохраняйте спокойствие и ни до чего не дотрагивайтесь. Гости вошли в барак. Некоторые из них не знали куда смотреть, но Джорджия указала дрожащей рукой на тело О'Браена, проговорив при этом каким-то печальным, но торжествующим голосом: — Фергус! О… Фергус! Нот-Сломен буквально окаменел, а его глаза казались двумя камешками. — Он мертв? — воскликнул он. — Это… он… сам? Филипп Старлинг лишь присвистнул. Иначе вела себя Люси Трайл. Из ее алых губ неожиданно вылетел такой мощный крик, что все вздрогнули. — Фергус! Этого не может быть! Фергус!!! — взвыла она и упала в объятия Нот-Сломена. Найджел наблюдал в это время за Джорджией Кавендиш, которая как-то загадочно смотрела на брата. Увидев, что детектив за ней следит, она опустила глаза и ушла. Проходя мимо полковника, женщина нежно коснулась его волос. — Зачем вы пригласили сюда женщин? — спросил Нот-Сломен. — Вы много на себя берете, Стрейнджвейс! — Все могут удалиться, но из дома никто не должен уходить, — заявил, игнорируя его недовольство, Найджел. — Я немедленно звоню в полицию. Нот-Сломен побагровел. На его лбу набухли вены. — Почему вы отдаете приказы? — взревел он, но тут же угомонился, посмотрев на детектива. Найджел ничем не напоминал скромного застенчивого молодого человека, развлекавшего их шутками накануне. Он как бы повзрослел, стал серьезным, уверенным в себе человеком. Нот-Сломен понял это и мгновенно капитулировал, исчезнув из поля зрения Найджела. Остальные не заставили себя долго ждать. Люси, подражавшую какой-то великой актрисе, Джорджии и Филиппу Старлингу пришлось вести к дому, поскольку она изображала безутешное горе. Попросив Беллани остаться в бараке и проверить сохранность вещей, Найджел позвонил в полицию. Полицейский офицер Блэкли пообещал привезти врача и необходимый персонал. Когда разговор с ним был окончен, Найджел позвонил в Лондон сэру Стрейнджвейсу, который воспринял сообщение весьма спокойно. — Говоришь, его застрелили? Не веришь в самоубийство? Действуй! Я понимаю, что ты делал все, что мог… Конечно, поднимется шум… Надо будет угомонить газетчиков. Кто? Люси Трайл, Сирил Нот-Сломен, Эдвард и Люси Кавендиш, Филипп Старлинг. Я попрошу, чтобы ими занялись! До встречи, мой мальчик! Примерно через десять минут прибыла полицейская бригада. Блэкли оказался чопорным и усатым невысоким человеком. Его коренастая фигура, выговор, походка изобличали в нем крестьянина. Стрейнджвейс представился, назвал свою профессию, благодаря которой он оказался в данном доме, не умолчав о сэре Джоне и его должности. Изложив коротко все факты, он изъявил готовность поделиться всем, что он знал, после осмотра. Блэкли тут же поинтересовался по поводу других следов, которые он увидел на снегу. — В доме есть гости, они хотели знать что случилось, но я не разрешил им приближаться к основному следу, — объяснил ему ситуацию Найджел. Когда они вошли в барак, Блэкли явно не проявил дружелюбия по отношению к Артуру. Последний ответил ему тем же. Когда фотограф закончил работу, врач сделал свое заключение, решив, что произошло самоубийство. — Выстрел был произведен с расстояния в несколько дюймов. Пуля вошла прямо в сердце, — констатировал он. — Вот эта пуля. Наверное, вы легко установите, что она выпущена из этого револьвера. Правда, револьвер не остался в руке… Чаще всего из-за предсмертных спазм самоубийцы не расстаются с оружием, но это бывает далеко не всегда. Травм не обнаружено, кроме синяков на правом локте. Очевидно, он умер сразу же. Это произошло между десятью вечера и тремя часами ночи. Более точное время я смогу указать после вскрытия. Сейчас сюда прибудет санитарная машина… — А что в отношении синяков, доктор? — Очевидно, он ударился о край стола, когда падал. Блэкли заинтересовался ногами О'Браена. — Полагаю, что в такую погоду он не выходил на улицу в домашних туфлях, — сказал он. Осмотрев барак, он извлек из-за кресла пару лакированных ботинок, которые Беллани тут же признал, заявив, что они принадлежали полковнику. Это утверждение удивило полицейского. — Какому полковнику? — спросил он. Найджелу пришлось ему объяснить, что подразумевался О'Браен. Полицейский решил сразу выяснить, соответствует ли эта обувь следам, оставленным на снегу. Он обратил внимание на то, что подошвы были сухими. Вскоре выяснилось, что следы ног полностью соответствуют найденным в бараке ботинкам, хоть они не особенно отчетливы, так как их несколько припорошил снег. Найджел задумался над тем, что носки были больше вдавлены, чем каблуки, но проведенный эксперимент полностью удовлетворил Блэкли. — Дело ясное, — признал он. — Хотелось бы, чтобы вы ознакомились со всем этим, — заявил Найджел, предложив полицейскому анонимные письма и послание О'Браена к его дядюшке. Достав из кармана старомодное пенсне, Блэкли внимательно все прочитал. Его реакция была неожиданной: казалось, чиновник борется в нем с человеком. — Почему нам ничего не было известно? — спросил он. — А как воспринял эти угрозы О'Браен? — Полагаю, на полном серьезе… — В таком случае, доктор, вы должны подойти к данному случаю особенно тщательно, чтобы не пропустить… данных о том, что это не самоубийство… а нечто другое… Врач только насмешливо посмотрел на полицейского. В этот момент прибыла санитарная машина. После того, как у полковника были сняты отпечатки пальцев, его тело увезли. Блэкли тут же приказал исследовать револьвер, ботинки, сейф, хоть он не верил в успех после того, как в помещении побывало столько людей. — Никто же ни к чему не притрагивался, — заявил Найджел. — Я всех предупредил по этому поводу и за всеми наблюдал. — Теперь объясните нам, кто вы такой, — сказал Блэкли, обращаясь к Беллани. — Артур Беллани, бывший мастер по боксу в тяжелом весе в составе Военно-воздушных сил. — Чем вы здесь занимались? — Я служил у полковника. — Что вы знаете о случившемся? — Полковник предчувствовал такой конец. Я хотел сегодня подежурить у барака, но устал. У меня буквально слипались глаза. Я забыл даже запереть на ключ дверь дома. Проснулся около девяти, когда меня позвал мистер Найджел. Больше я ничего не знаю, но готов поквитаться с подлецом, который это сделал. — Вы не верите в то, что полковник покончил жизнь самоубийством? — спросил полицейский. Артур возмутился: — Вы еще скажите, что он уничтожил птиц, которых кормил по утрам! — Это револьвер вашего хозяина? — Да, это его… — Кто чаще всех приходил в этот барак? — Полковник не любил, чтобы здесь бывали посторонние. Если приезжали гости, он просто закрывал это помещение. Я это точно знаю, потому что уборка помещения лежала на мне. Здесь никого не было, кроме меня и мистера Стрейнджвейса. — Это покажут отпечатки, которые мы сейчас со всех снимем. Покончив с помещением, Блэкли попросил подчиненных обратить особое внимание на кусочек запонки с правой руки. Найджел с уважением воспринял все эти распоряжения. Ему показалось, что этот человек, напоминавший обыкновенного сельского жандарма, не пропускает важных деталей. Направляясь к дому, Блэкли признался Найджелу, что особенно важно выяснить, когда здесь начал падать снег: у нас это случилось в полночь… Найджел признался, что не может себе простить, что заснул вместо того, чтобы охранять своего подопечного. С ним случилось то же, что и с Беллани. Блэкли понял, что молодой человек переживает по этому поводу и не пожелал больше говорить на эту тему. Он попросил его рассказать о гостях. Найджел исполнил его просьбу, но не вдавался в подробности. Они прошли, через черный ход, когда неожиданно услышали недовольный голос миссис Грант: — Я была бы очень вам благодарна, если б вы вытерли ноги, а не пачкали пол! Эта реплика была так комична при сложившейся ситуации, что Найджел рассмеялся, вызвав новое замечание: — Удивительно! Мертвец в доме, а вы… — Откуда вы узнали, что ваш хозяин умер? — тут же поинтересовался Блэкли. Серые глаза миссис Грант загорелись от возмущения: — Достаточно было услышать визги и крики той женщины! — Какой из них? — Мисс Трайл. Эта потаскуха и принесла в дом несчастье! Я служила до этого только в благородных семействах! — Не стоит так говорить, когда покойник еще в доме, — изрек на этот раз Блэкли. — Этого следовало ожидать, когда он связался с такой шлюхой. Господь карает за грех! — О вопросах религии мы поговорим позже, — сказал Блэкли. — Вы случайно не обратили внимание на то, когда вчера пошел снег? — Я не знаю… Правда, когда в одиннадцать часов я запирала дверь, снега еще не было. — А не было здесь вчера кого-нибудь постороннего? — Нелли, которая помогает мыть посуду, сразу же ушла к себе домой, в деревню. Потом я слышала крики и всякие ужасные разговоры из гостиной. Это шумели гости мистера О'Браена. Разрешите мне удалиться, чтобы выполнить свои обязанности? Блэкли почувствовал облегчение, когда экономка ушла. Гости собрались в гостиной. Джорджия уговаривала Люси, успевшую уже одеться, выпить чашечку кофе. Видно было, что присутствующих мало интересует завтрак. Они явно занервничали, увидев вошедших. Блэкли тоже чувствовал себя несколько скованно. До этого ему приходилось иметь дело с бродягами, мелкими воришками и пьяницами, а не с такой солидной публикой, как здесь собралась. Пригладив свои усы, он сказал: — Дамы и господа! Я не задержу вас надолго. Нет сомнений в том, что произошло самоубийство! Но необходимо выяснить некоторые детали для суда. Кто-нибудь обратил внимание на то, когда вчера пошел снег? На лицах присутствующих отразилось облегчение. Видно было, что они ожидали более сложных вопросов. Переглянувшись со Старлингом, Нот-Сломен неожиданно сказал: — Мы с Кавендишем играли в бильярд, а Старлинг наблюдал за нашей игрой. Помню, как часы в холле пробили двенадцать. Приблизительно в пять минут первого Старлинг, поглядывавший в окно, сказал, что пошел снег. Подтвердите это, Старлинг! — Я и так вам верю, — отозвался Блэкли. — Снег был сильным, мистер Старлинг? — Сначала нет, но потом усилился. — Никто не обратил внимание на то, когда снегопад кончился? Наступила пауза. Джорджия как-то неуверенно взглянула на своего брата, но потом сказала: — Мне кажется, без четверти два. Правда, мой походный будильник не совсем в порядке… Я пошла в это время к брату, чтобы попросить у него снотворное. Пока он рылся в чемодане, я смотрела в окно и увидела, что снег уже почти что прекратился. — Благодарю вас, мисс Кавендиш. Вы в это время ложились спать, мистер Кавендиш? — спросил Блэкли, обращаясь к ее брату. — Я долго не мог заснуть… — Коронер может заинтересоваться, когда вы в последний раз видели О'Браена и как он выглядел. Можно ли было предположить, что он задумал покончить счеты с жизнью? Началась дискуссия, которая прояснила передвижения всех гостей. Когда лорд и леди Мерлинворт уехали, О'Браен провел примерно четверть часа в гостиной с Люси и мисс Кавендиш. В четверть двенадцатого женщины отправились в свои комнаты. О'Браен направился в бильярдную. Там он провел с игроками минут двадцать, но потом заявил, что устал, и отправился в свою комнату на втором этаже. — Выходит, О'Браена видели в последний раз без четверти двенадцать? — сделал вывод Блэкли. Что касается вида полковника, то возникли некоторые разногласия. Кавендиш и Нот-Сломен заявили, что О'Браен был в отличном настроении. Филиппу Старлингу показалось, что он был очень утомлен. Джорджия заметила, что он был весел, но очень бледен. Ей почудилось, что он скрывает под маской беспечности огромное нервное напряжение. Осталась лишь Люси, но у нее этот вопрос вызвал приступ истерики: — Почему вы меня допрашиваете? Я его… любила… Почему он оказался в бараке? Найджел постарался побыстрее прекратить разговор. — Очевидно, мы все уже узнали, — обратился он к Блэкли. Полицейский понял его намек и попросил собравшихся задержаться в интересах следствия здесь на день или два. После этого он направился с Найджелом и сержантом Болтером снова к бараку. Кусочек запонки был найден за ножкой стола, были также обнаружены четыре отпечатка пальцев. Один на ручке револьвера, на дверце сейфа и других вещах в помещении. Несомненно, они принадлежали О’Браену. Два других отпечатка, очевидно, принадлежали Найджелу и Беллани. Но остался четвертый? Он был на подоконнике и коробке с сигаретами! Найджел задумался. Появился некто… Его надо найти. Но потом он вспомнил об Эдварде. Ведь он стоял именно у окна и книжной полки, где находились сигареты. Осмотрев барак, Блэкли устало сказал: — Мне кажется, сэр, что все это не имеет смысла. Говорят, что покойники не молчат, но здесь все понятно. Конечно, неприятно, что такой известный человек, как О'Браен, совершил такое… Но все доказательства неопровержимы. — Если обратиться к доказательствам, — медленно ответил Найджел, то покойный мог бы нам рассказать совершенно иную историю… Глава 5 Блэкли принялся пощипывать свои усики. На него произвел впечатление уверенный тон молодого человека. К тому же он понял, каковы будут последствия, если окажется, что полиция сделала неправильные выводы. Отослав Джорджа в лабораторию с отпечатками пальцев, Болтера — в дом, чтобы он принес Найджелу что-нибудь поесть, он приготовился внимательно выслушать детектива. Это было самое разумное решение, которое он принял за всю свою жизнь. Когда еда была принесена и Найджел стал говорить, он периодически подчеркивал свои слова то куском колбасы, то мармеладом. — Я придерживаюсь гипотезы, что О'Браен был убит, а не покончил жизнь самоубийством, — начал он. — Давайте рассмотрим все факты. Я хотел бы, чтобы вы были противником этой гипотезы, а я вас убеждал… Начну с психологической стороны. Блэкли явно льстило, что Найджел усматривает в нем партнера. Молодой человек продолжал: — Все, кто знаком с О'Браеном, подтвердят, что он не был человеком, для которого свойственно самоубийство. Я мало его знаю, но тоже пришел к такому выводу. У него были свои причуды, но он не сумасшедший. Конечно, это был мужественный человек. У него хватило бы силы воли лишить себя жизни, но эта же воля помогла бы ему пережить любые трудности. Он был жесток в воздушных боях и так же безжалостно действовал бы в том случае, если бы ему пришлось кому-то мстить. Во всех его поступках сквозило жизнелюбие и жизнерадостность. Такие люди не прячутся в уголок, чтобы застрелиться. — Но ведь говорили о том, что он стал нервным и имел утомленный вид! Найджел в очередной раз взмахнул куском колбасы. Его глаза за стеклами очков сверкнули. — Вы так полагаете? — спросил он и, не дожидаясь ответа собеседника, продолжил: — Если бы О'Браен намеревался лишить себя жизни, он не был бы сдержан и рассеян, а улыбка его была бы натянутой, вымученной. Но этого не было! Он был в хорошем настроении. Его небольшую взволнованность я объясню лишь тем, что в полночь кончался ультиматум, указанный в анонимном письме. Видно было, что Блэкли убедился в правоте доводов детектива, однако все же попытался отстоять противоположную версию: — Но ведь неизвестный предупреждал полковника, чтобы он не лишил себя жизни и не ушел таким образом от его мести. А полковник поступил по-своему… — Умная мысль, Блэкли. О'Браен был человеком с юмором. Он мог надуть своего противника, но я этому не верю. Мне кажется, неизвестный специально вставил соответствующую фразу в одно из писем, чтобы выдать свое преступление за самоубийство, которое он решил имитировать. — Но ведь нет никаких доказательств! На одних предположениях далеко не уедешь! — Тогда объясните мне одну вещь. Если О'Браен решил покончить жизнь самоубийством, то зачем он попросил меня оберегать его? А если он вообще намеревался умереть, то зачем ему надо было мешать другому? Блэкли молчал, осознавая отсутствие контраргументов. — Может, сэр, он хотел совершить самоубийство, но не желал, чтобы тот, кто покушался на его жизнь, избежал наказания, — неуверенно начал он. — Неправдоподобно! У него всегда с собой револьвер. Он обманывал всех, скрывая, где именно будет спать! Ах! Я ведь об этом вам не рассказал… Сообщив о хитрости, к которой прибегнул полковник, Найджел предоставил слово полицейскому. — Все это выглядит бессмысленно, даже сверхъестественно, — признался Блэкли. — Человек ждет убийцу и позволяет ему себя убить из своего же револьвера! Убийца пробирается в хижину и уходит из нее, не оставив следов! — Это должен быть человек, которого он совершенно не подозревал, — сказал Найджел. — И все же это странно. Ведь он думал о ком-то из своих гостей, когда готовил рождественский вечер… — Что вы подразумеваете? — Простите! Ведь вы этого тоже не знаете… Найджел сообщил о намеках, которые делал полковник по поводу своего завещания и изобретения. — Вот вам и мотивы, — сказал он. — А могли быть и другие, о которых О'Браен даже не подозревал. Вы помните, как миссис Грант обозвала Люси Трайл. Девушка была любовницей О'Браена. Я случайно слышал, как она настаивала, чтобы полковник пустил ее в ту ночь к себе в комнату, но он не согласился на это. А если Фергус отбил Люси у кого-то другого? На свете существует немало ревнивцев. Письма проникнуты ненавистью к О’Браену. В этот момент вошел Артур Беллани и прошептал Найджелу на ухо какое-то сообщение. Полицейского он игнорировал, делая вид, что перед ним нечто среднее между ужом и гремучей змеей. — Исчезла дама в костюме для верховой езды! — задумчиво произнес детектив. — Кто она? — встрепенулся Блэкли. — Я не знаю ее имени… Она была до вчерашнего дня в бараке… Нет! Теперь я вспоминаю… Я просил Артура выяснить, все ли в бараке на месте. Он только что сообщил об исчезновении фотографии девушки, которая всегда стояла на комоде в маленькой комнате барака. — Может, ее сжег О'Браен перед тем как застрелиться? — Возможно, и так. Но я помню, когда я вторично заглянул в барак уже после приезда гостей, мне показалось, что там чего-то нет. Не было фотографии, которая привлекла мое внимание накануне. Я совершенно об этом забыл… Почему О'Браен ее убрал? — Там не была изображена именно та дама, которая находится теперь здесь? — Сомневаюсь, что она имеет отношение ко всей этой истории. Блэкли поднялся и потянулся, как бы стряхивая с себя все то, что высказал ему Найджел. Потом он изрек чиновничьим тоном: — Я не забуду всего, что вы мне сказали, мистер Стрейнджвейс, но пока нет причин, чтобы… Схватив его за плечо, Найджел снова усадил его в кресло: — Конечно, мистер Блэкли, — сказал он, улыбаясь, — но я еще не все сообщил… До сих пор мы занимались теорией, витали в облаках, а теперь пришло время заняться фактами, спуститься на землю. Советую вам выпить кофе или выкурить сигарету, поскольку это займет определенное время. Заявив это, Найджел продолжил: — Я не могу объяснить, почему на снегу отсутствуют следы убийцы, но пока не будем заниматься данным вопросом. Давайте лучше вспомним о том, что делал вчера вечером О'Браен. Без четверти двенадцать он объявил в бильярдной о том, что идет спать. Он намеревался выбраться из окна на крышу веранды, чтобы попасть в барак через сад. Но следы говорят о том, что он осуществил свой план только в половине второго. Почему он оставался все это время в своей комнате? Ведь все уже отправились спать! Почему он полтора часа находился в опасном для себя месте? Почему он не выпрыгнул из окна, как собирался? — Почему вы в этом так уверены? — Сегодня утром я смотрел вниз именно из этого окна. На крыше веранды снег не был тронут. Каков вывод? — Возможно, он покинул комнату через крышу, когда снег еще не падал… — Вы правы! Но если О'Браен хотел, чтобы его убили, он мог ждать убийцу в своей комнате. Если же этого ему не хотелось, почему он изменил свои планы? Ведь он рисковал, когда шел по коридору мимо дверей, где были гости… — Возможно, он вышел из дома до того, как пошел снег, — предположил Блэкли, поглаживая усы. — Тогда чьи следы на снегу? — Конечно, убийцы! Найджел посмотрел на полицейского с улыбкой доброжелательного учителя, который помогает ученику найти правильный ответ. — Тогда что получается с ботинками О'Браена? Как мог до них добраться убийца? — Почему мы считаем, что это были именно его ботинки? Мы знаем лишь то, что ботинки полковника подходят к следам, оставленным на снегу. Но ведь убийца может просто иметь тот же размер обуви? Блэкли сделал какие-то пометки в своей записной книжке. — Вы меня сведете с ума, сэр! — взмолился он. — Ведь следы ведут только к бараку! Ваш вариант поэтому полностью исключается! — Пока эти стелы говорят об одном: тот, кто их оставил, бежал. Носки следов более отчетливо видны, чем каблуки. Это одинаково мог быть и О'Браен и его убийца. Каждый из них не хотел, чтобы его заметили на пути к бараку, он стремился преодолеть это расстояние как можно быстрее. А теперь рассмотрим несколько противоречий. Полковник решил покончить жизнь самоубийством. Он почему-то старательно запирает все окна, но оставляет открытой дверь. Снимает ботинки и одевает комнатные туфли… — Возможно, он это сделал в силу привычки! — Но я помню и другое. Рассказывали, что полковник в воздухе всегда надевал комнатные туфли. Можно предположить, что он готовился к бою с невидимым врагом… — Боюсь, что все это фантазии… — не удержался Блэкли. — Но ведь это возможно… Полковник бы попросту вытащил револьвер и застрелился бы, не меняя ботинки на шлепанцы. Если бы он по какой-то причине медлил, то оставил бы следы своих пальцев на дуле револьвера, которых там не оказалось. Но ведь ботинки он сменил! — Вы верно все заметили, сэр, но это едва ли можно считать решающим доказательством! — Капля долбит камень… Пойдем дальше… Вам приходилось слышать о самоубийцах, которые стреляют себе в сердце? Ведь, как правило, люди целятся в висок или в рот. — Верно, — согласился Блэкли. — Меня это тоже удивило. — А синяки? Вы считаете, что он ударился, падая, о край стола. Отсюда и разбитая запонка… при таком падении был бы один синяк, а цепочка на запонке вряд ли сломалась бы. А вот если бы я целился в вас, а вы пытались бы отвести мою руку, то были бы и синяки и поломанная запонка… Блэкли вздрогнул: — Боже мой, сэр! Выходит, это убийство! Полковник с кем-то говорил, потом вытащил револьвер. Убийца схватил его за руку… Потому-то пуля попала с близкого расстояния в сердце! Потом были приняты меры, чтобы выдать все это за самоубийство, вытерты следы на дуле… Но не мог же преступник улететь? — Где вы нашли ботинки? — спросил Найджел. — За одним из кресел. — Они были видны? — Их каблуки просматривались… — Когда я утром обнаружил труп полковника, то сразу же задался мыслью, в чем он пришел в барак. Ботинок тогда там не было. Блэкли испуганно уставился на детектива. — Ведь это означает, что… — На ботинках не оказалось никаких отпечатков. Они были совершенно сухими, хотя печка давно не горела. Факт этот можно трактовать по-разному. Его мало, чтобы убедить вашего шефа продолжить расследование. Но есть еще один момент… Преодолев нерешительность, Найджел спросил: — Я мог бы его открыть… — Но зачем? — О'Браен сказал, что его завещание находится в сейфе. Если его там не окажется — это лучшее доказательство того, что полковник был убит. Да и мотив будет ясен… Блэкли провозился с сейфом почти что полчаса. Найджел расхаживал в это время по комнате и курил одну сигарету за другой. Наконец послышался легкий щелчок и ругательство. Это была реакция полицейского на то, что сейф пуст. Глава 6 Теперь Блэкли не сомневался в том, что произошло убийство, и развил бурную деятельность. Они решили с Найджелом скрыть правду от гостей. Пусть убийца думает, что полиция идет по ложному следу. Найджел отправился прогуляться в парк, чтобы обдумать все детали. Блэкли послал Болтера наблюдать за домом. Выяснилось, что Нот-Сломен поехал в деревню, а Джорджия отправилась с братом на прогулку в сад. Блэкли проинформировал начальника о том, как обстоит дело. Он договорился с ним более подробно рассказать все при встрече во второй половине дня. Полицейский также вызвал подкрепление. Отправившись снова в барак, он стал проводить новый осмотр помещения. Ему помогал Беллани. В процессе работы выяснилось, что они оба служили в Индии под начальством одного грубияна. Это их примирило друг с другом. Блэкли задался целью найти доказательства того, что в бараке произошла борьба между полковником и убийцей. Он попросил Беллани не оставлять без внимания малейшие изменения в комнатах барака. — Странно, что вы нашли ботинки за креслом, — вскоре сказал Артур. — Полковник никогда их туда не ставил. Их место было в шкафу, рядом с дверью. Мистер О'Браен всегда строго следил за своими привычками… Блэкли обрадовался: еще один довод в пользу гипотезы, которую они разработали со Стрейнджвейсом. Показав на стол, он сказал: — Но свои бумаги он не держал в порядке… — Да, в этом вы правы. Однажды я попытался их систематизировать, но получил нагоняй: он пообещал мне свернуть шею в следующий раз. — Жаль, что вы не сможете уловить какие-то изменения на столе… Нагнувшись над столом, Беллани неожиданно выпрямился и почесал свой подбородок. — Странно… — сказал он. — Полковник всегда складывал свои письма в одну кучу, а в корзине для корреспонденции хранил квитанции и счета. Теперь все лежит наоборот. Больше ничего интересного не было обнаружено, но Блэкли был доволен тем, что заметил Артур, которого он тут же отпустил. Уходя, Беллани попросил: — Когда вы обнаружите этого типа, оставьте меня с ним наедине на пару минут. Потом можно будет сказать, что он пытался удрать… Блэкли не нашел никаких следов завещания и технических набросков, хотя рылся в комнатах еще полчаса. Когда прибыло подкрепление, он послал одного из полицейских в деревню. Надо было установить, кто из жителей был ночью в парке или видел какого-то незнакомца. Он не надеялся на результат, но требовалось все проверить… Другой полицейский должен был охранять барак, третий — сменил Болтера, которому было приказано сопровождать Блэкли в дом. Найджел был настолько поглощен своими мыслями, что не заметил, как очутился в доме дядюшки. Это было старинное строение из камня и цемента, которое выглядело величественно и внушительно. Когда дворецкий провел его в холл, поразивший обилием оленьих рогов, он сообщил ему о смерти О'Браена. Хорошо вышколенный слуга остался невозмутимым, но поспешил уведомить его светлость о прибытии племянника. Прервав свой завтрак, лорд Мерлинворт выпалил: — Застрелился? Какой трагический конец! А ведь еще вчера вечером он сидел с нами за праздничным столом. Такой конец логически завершает его бурную жизнь. Элизабет огорчится. Он нам нравился. Последовала пространная заупокойная речь. Леди Мерлинворт отнеслась к известию более спокойно, хоть поначалу и она пережила шок. — Необходимо отправиться туда и успокоить Джорджию Кавендиш. Она, очевидно, сейчас в ужасном состоянии. Найджелу трудно было себе представить отважную путешественницу в такой роли. Он не без удивления спросил: — Почему вы считаете, что именно она должна переживать больше всех? — Мужчины всегда слепы. Неужели вы не поняли, что она была в него влюблена по уши. Возможно, она не красавица, проявляет порой странности… Этот попугай на плече… Они так подходили друг другу! Смерть О'Браена станет для нее тяжелым испытанием. Именно сейчас он дал себя убить… — Элизабет всегда любила быть свахой, — заметил лорд Мерлинворт. — Почему ты сказала, что он дал себя убить, тетушка? Врач уверен в том, что произошло самоубийство, — сразу же откликнулся Найджел. — Очевидно, этот врач идиот! — возразила его престарелая родственница. — Я могу поверить только в несчастный случай. О'Браен, как и Герберт, никогда бы не покончил с собой! Лорд Мерлинворт хотел что-то сказать, но потом, чтобы скрыть самодовольство, занялся своими усами. Его жена в это время продолжала: — Я навещу мисс Кавендиш во второй половине дня. Чем я могу тебе помочь, Найджел? — Вчера ты упомянула о том, что уже видела раньше полковника. Постарайся вспомнить, где и когда это было. Возможно, это окажется важным. — Я попытаюсь это сделать, но обещай, что ты не будешь выискивать грязь в его прошлом. Найджел дал такое обещание, хоть понимал, что этого не избежать. Ему пришлось выслушать рассуждения дядюшки о том, что земная плоть — трава. Пока детектив просвещался по поводу бренности всего земного, Блэкли стал снова опрашивать гостей. Он увидел Люси, успевшую раздобыть приличествующее случаю платье, и Филиппа Старлинга, который никак не мог решить, являются ли темные круги под глазами девушки следствием умелого использования косметики. Блэкли поинтересовался: — Вам известно что-нибудь о завещании покойного? Мне сказали, что оно хранилось в бараке, но я его там не нашел. Услышав эти слова, Люси закрыла лицо руками и срывающимся голосом сказала: — Какое мне до этого дело! Фергуса никто не вернет… — Не говори глупости, Люси, — возмутился Старлинг. — Мистер Блэкли прав, что поднял этот вопрос. Советую тебе помочь ему поискать этот документ. Возможно, тебе достанется приличная сумма. — Какой ты злобный карлик! Неужели ты не в состоянии понять, что есть вещи поважнее денег! Старлинг буквально побагровел от гнева. — Не разыгрывай комедию. У тебя это получается так же плохо, как и на сцене. К тому же для театра ты уже стара! — рявкнул он. Люси готова была вцепиться в профессора, но Блэкли поспешил это предотвратить. — Я понял, мистер Старлинг, что вам ничего не известно о завещании, — сказал он миролюбиво. — Вы не ошиблись! — ответил Старлинг и направился к лестнице. Вскоре Блэкли увидел Джорджию и Эдварда Кавендишей, вернувшихся с прогулки. На его вопрос Эдвард сразу же заявил, что не имеет никакого понятия о завещании. Его сестра, немного помедлив, сказала: — Я не знаю, где он его хранил, но он как-то сказал, что оставил мне небольшую сумму. — Узнайте об этом у его адвоката, — посоветовал Эдвард. — Мы это сделаем, когда сочтем нужным, — ответил полицейский. — У него были родственники, которых следует известить о случившемся? — Не помню, чтобы он кого-нибудь упоминал. Он говорил, что родители его давно умерли… Постойте! У него кто-то был в Глочестершире! Во дворе Блэкли увидел Нот-Сломена, который только что вернулся из поездки в деревню. — Я воспользовался машиной Кавендишей, — объяснил он. — Зачем ей ржаветь без дела? С удовольствием посетил в деревне «Пчелиный улей». Рекомендую вам там побывать. — Вы что-нибудь слышали о завещании О'Браена? — спросил Блэкли. — Нет… А что с ним? — Надеюсь, что вы подписывали его в качестве свидетеля… — Надеюсь, вы не считаете, что я уничтожил это завещание? — спросил Нот-Сломен уже совсем другим тоном, свидетельствовавшим о его раздражении. — Что вы! Я ничего такого не говорил! Такой вопрос ведь принято задавать в подобных случаях. Лицо Нот-Сломена стало обиженным и грустным, когда он уходил. Блэкли мысленно выругал себя за тактическую ошибку. Его вопрос о свидетеле говорит лишь о том, что полиция не верит в версию самоубийства. Когда Найджел вернулся, он увидел Старлинга, который проводил его в комнату. — Помогите мне, Филипп, — попросил детектив. — Мне нужны сведения о людях, которые здесь собрались. Все, что ты скажешь, я сохраню в тайне. Но сначала ответь мне на такой вопрос: каковы твои отношения с Люси? Циничное, но при этом обаятельное лицо Старлинга изменилось. Он нахмурился, отвел глаза и сказал: — Я люблю высоких и пышных блондинок, но Люси не нравятся маленькие мужчины. Найджел не сомневался в том, что его друг сказал правду. — Извини меня, дружище, но думаю, ты не так уж много потерял… — Конечно, ты прав. Она ужасная лгунья. Обрати внимание на то, как она себя ведет. Корчит из себя вдову маршала, которого должны хоронить со всеми почестями. Какое притворство! — Мог О'Браен оставить ей какие-то деньги? — Вполне возможно. Они были любовниками, а денежки она любит. Но почему вас заинтересовало завещание полковника? — О'Браена убили, — сообщил ему Найджел, закурив сигарету. Филипп Старлинг в ответ только свистнул. — Тебе, конечно, лучше судить о том, что произошло… — Не говори об этом никому, чтобы не произошло еще одно убийство, — попросил его Найджел. — А теперь расскажи мне подробно об этой Трайл. — Она появилась у нас в Оксфорде несколько лет тому назад. Это бывшая актриса, которая компенсировала отсутствие таланта внешностью и доступностью. Преподаватели не могли перед ней устоять, а студенты из-за нее влезали в долги. Пришлось заставить ее уехать. — А потом? — Она оказалась в Лондоне, где обзавелась кучей поклонников. Последним был Кавендиш, но она сменила его на О'Браена, так как поняла, что ее любовник находится на мели. Я не знаю, нравился ли ей О'Браен, но в данном случае именно она за ним бегала, поскольку полковник, вопреки всем остальным, оказался равнодушным к ее чарам. Забавно, что Люси могла выступить в роли отвергнутой любовницы. — Столько появилось мотивов! — воскликнул Найджел. — Эдвард мог совершить преступление из ревности или корысти, если он упомянут в завещании. Люси — чтобы отомстить за пренебрежение к ней. Смешно, если окажется, что Джорджия — еще одна отвергнутая любовница О'Браена, а Нот-Сломен — агент иностранной разведки. Есть еще миссис Грант… Ею мог двигать религиозный фанатизм. — А почему ты исключаешь меня? — обиженно спросил профессор. — Я ведь тоже могу быть потенциальным убийцей! — К сожалению, Филипп, у меня нет для тебя подходящего мотива! — У меня тоже! Но в первую очередь я бы прикончил Нот-Сломена. Во время войны он был штабной крысой, а теперь открыл питейное заведение. Все это гнусно! К тому же он постоянно о чем-нибудь болтает и все время грызет орехи. Данте не преминул бы его отправить в чистилище! — Где же он держит свое питейное заведение? — Вблизи Лондона. Оно пользуется спросом. Он умеет себя преподнести. Наверное, надевает все свои военные знаки отличия, чтобы произвести впечатление на мужчин, а женщин игриво пошлепывает по заду. — Что же связывало О'Браена с таким человеком? — Разве что шантаж… Некоторые люди утверждали, что Сломен работает иногда на пару с Люси… — Примерно это я и надеялся от тебя услышать. А что в отношении Джорджии? — Должен тебя разочаровать. Она действительно хорошая девочка. Возможно, она не так уж красива, но очень привлекательна. Многие считают ее эксцентричной, но у нее нет каких-либо странностей. Джорджия умна, чувствительна, отличная кулинарка, предана в дружбе. К тому же она прекрасная наездница: одинаково умело справляется и с ишаком и с верблюдом. — Сколько достоинств! — заметил не без издевки Найджел. — Но ведь она не высокая пышногрудая блондинка! — Я остаюсь верен своим вкусам, но не могу грешить против истины. Джорджия очень нравилась О'Браену. Мне казалось, что она была в него влюблена, не интересовалась другими мужчинами, но они почему-то не поженились. — И все же она осталась преданной ему, как я понял? — Да, это так. Она так же бережно относится к брату. Помню, она разволновалась, когда Эдвард один раз потерял сознание. Она в нем души не чает, хоть это всего лишь рядовой милый человек. — Мне он показался умным. — Так оно и есть. У него хватило сообразительности, чтобы нажить состояние, но не смог его удержать, в нужный момент остановиться. Теперь он часто бывает хмурым, по утрам у него дрожат руки. Биржа превращает людей в неврастеников намного чаще, чем зубрежка в Оксфорде. — А как ведут себя гости? — Люси играет последний акт какой-то трагедии. Думаю, она по-настоящему чем-то взволнована. Ведь у нее нет таланта, чтобы так хорошо сыграть… Нот-Сломен отсутствовал, но стал молчалив. Он понимает, что сейчас не время интересоваться женскими ножками. Джорджия напоминает покинутую обезьянку, но ведет себя как сестра милосердия, всех успокаивает. Люси дает всем понять, что ее сердце разбито, но ведь именно это должна чувствовать Джорджия… — Настоящее горе люди скрывают… Сейчас меня тревожит, Филипп, один вопрос: как можно пройти по снегу и не оставить на нем следов? — Только с помощью бога! Еще можно использовать ходули! — Блэкли не обнаружил ничего подобного, когда исследовал местность вокруг барака! — Но ведь там были четкие следы! — Они вели не в том направлении… На это Старлинг ответил: — Твои сочинения по греческой литературе были всегда прекрасны, но часто ты старался стилизировать текст, делая при этом самые примитивные ошибки… Все это профессор сказал с выражением младенческой невинности на лице. — Можешь не продолжать! — буркнул Найджел. — Я понял свой промах. Убийца шел вперед спиной. Потому-то его носки отпечатались сильнее, чем каблуки. И сделал он это тогда, когда снегопад не был сильным. Он будет неприятно поражен, что мы об этом узнали… Побеседовав еще около часа, они почувствовали потребность в ароматных гренках с маслом. Внезапно Старлинг что-то припомнил и сказал: — Ты заметил, Найджел, как О'Браен за ужином… Женский крик, раздавшийся где-то внизу, не дал ему закончить эту фразу. Когда наступила тишина, кто-то окликнул Найджела: — Мистер Стрейнджвейс! Мистер Стрейнджвейс! На пороге появился Болтер. Он покраснел и был взволнован. — Мой шеф просит вас немедленно спуститься к нему. Миссис Грант, накрывая стол к ужину, нашла его в чулане. Кто-то проломил ему голову. Ужасное зрелище! — Надеюсь, Блэкли не умер? — Вы не поняли меня, сэр. Речь идет не о шефе, а о слуге мистера О'Браена. Голову проломили Беллани. Он лежит в большой луже крови… Глава 7 Артур Беллани встретился с убийцей намного быстрее, чем ожидал, но не видел его. Нападение произошло в темном коридоре, соединявшем кухню с подсобным помещением. Потом его перетащили в чулан. Об этом свидетельствовал кровавый след на полу. Предмет, которым преступник ударил свою жертву по голове, пока не был найден. Миссис Грант ничего не слышала. Она крепко спала в своей комнате, воспользовавшись передышкой. У Найджела сложилось впечатление, что больше всего ее огорчил испачканный кровью пол. Врач высказал предположение, что Беллани, возможно, выкарабкается, но не рискнул перевести его в больницу. Была приглашена специальная медицинская сестра, а у двери поставлен полицейский, которому было велено пускать к больному только врача и Блэкли. Пока полицейские искали орудие преступления, Блэкли собрал всех гостей и предупредил их о том, что в их комнатах будет произведен обыск. Он заявил, что может в любой момент получить соответствующие ордера, но сейчас важен фактор времени… Правда, он заверил присутствующих в том, что знает: им нечего скрывать. Сейчас он мало напоминал того скромного и нерешительного офицера, которого они увидели несколько часов назад. Перед тем как начать допрос, он переговорил с Стрейнджвейсом. — Дело начинает проясняться, — сказал ему Найджел. — Я тоже так полагаю, сэр. Поначалу я подумал, что допустил промах, упомянув о завещании, но теперь вижу, что это побудило преступника к новым действиям. Надеюсь, Беллани поправится. — Вы считаете, что Артур был одним из свидетелей, подписывавших завещание? — Он должен был знать второго свидетеля и содержание документа. Убийца его похитил, чтобы скрыть мотив преступления. — Как же он мог это сделать? — Очевидно, он знал комбинацию цифр. Возможно, он был близким другом полковника. — Вы, однако, забыли о том, что свидетели никогда не упоминаются в завещании… Если речь идет о содержании завещания, то преступник не был свидетелем. — Верно! Но Беллани мог стать жертвой нападения именно потому, что знал волю покойного. Я опасаюсь теперь за второго свидетеля… — Надо проявлять бдительность! Но ведь этот второй свидетель может быть в сговоре с убийцей. — Я не верю в это… Такие вещи редко кому доверяют! — Макбет не скрывал ничего от своей супруги! В данном случае может быть эротическая подоплека… Блэкли вспоминал об этих словах, когда входил в столовую, чтобы встретиться с гостями покойного О'Браена, но по его крестьянскому лицу этого не было видно. Никто из присутствующих не был против обыска. Блэкли и Найджел прошли в небольшой кабинет, который охранял один из полицейских. Ему было приказано приглашать туда поочередно гостей, а также прислушиваться к тому, что они будут говорить. Первым зашел Старлинг. К этому времени от миссис Грант было известно, что Беллани находился до половины третьего на кухне, когда она отправилась отдохнуть. Старлинг именно в это время беседовал с Найджелом. Фактически ему пришлось лишь повторить, что он ничего не знает ни о завещании О'Браена, ни о его адвокатах. За ним вошла Люси, которая, впорхнув в комнату, тут же приняла вид королевы. Видно было, что она произвела впечатление на Блэкли и Болтера. Выяснив данные о ее возрасте и адрес, полицейский спросил: — Вы можете дополнить свои показания, которые дали сегодня утром по поводу завещания мистера О'Браена? — Дополнить? Фергус… Мистер О'Браен никогда не говорил со мной на эту тему! — Вы уверены, что вы не упомянуты в этом документе? — Я могу это только предполагать… Ее голос был холоден и бесстрастен. Теряя терпение, Блэкли поинтересовался: — Какие у вас были отношения с покойным? Покраснев и откинув назад голову, Люси ответила: — Я была его любовницей. — Прекрасно! Вы не слышали никаких подозрительных звуков, когда отправились спать, мадам? — Я сразу же заснула. Какие звуки вы имеете в виду? Погасив сигарету, Найджел напомнил Блэкли: — Очевидно, мисс Трайл еще не знает о том, что полковник был убит… Люси побледнела, лицо ее на глазах осунулось. — Убит? — еле выговорила она. — Кто это сделал? — Мы этого еще не знаем. У него были враги? — Враги? У таких людей, как он, очевидно, всегда есть недруги, но я об этом ничего не знаю. Помолчав немного, Блэкли попросил ее рассказать о том, что она делала во второй половине дня. — До половины третьего я находилась в холле, — сообщила Люси. — Потом прошла в свою комнату, чтобы отдохнуть. Потом услышала шум и спустилась вниз… Какой ужас! Кто будет следующей жертвой? — Не беспокойтесь, мадам. Мы этого не допустим. С вами был кто-нибудь в холле? — Только мисс Кавендиш, которая ушла на пятнадцать минут раньше меня. Куда она направилась, я не знаю. Примерно без десяти три в холл заглянул мистер Сломен. Он хотел сверить свои часы… — Еще один вопрос… Прошу вас не обижаться… Поймите меня правильно… Вы можете доказать, что с трех часов находились в своей комнате? — Нет, не могу! Ее ответ был быстр и решителен. Казалось, она заранее к нему подготовилась. — Я не запасаюсь свидетелями на все случаи жизни! — Потому-то полиции часто не везет, — ответил ей Блэкли, не обращая внимания на ледяной взгляд, с которым она покинула комнату. Люси сменил Нот-Сломен. Он вошел с сигаретой в руке и улыбкой на губах. Очевидно, он так встречал гостей в своем заведении. — Так вот как выглядит инквизиция! — сказал он. — Не так уж страшно, как я представлял! Выяснилось, что ему пятьдесят один год. О завещании полковника он ничего не знал. Когда Блэкли спросил, не слышал ли он шума ночью, Нот-Сломен оживился: — Понимаю! Я так и решил, когда вы, мистер Блэкли, выдали себя сегодня утром. Это не самоубийство? Трудно поверить, чтобы Слип-Слоп решился на такое! Это был отличный человек. Я бы с удовольствием вам помог, но это не в моих силах. К сожалению, я всю ночь проспал как убитый. — Возможно, вы знаете, у кого был повод убить О'Браена? У него были враги? — Как сказать… Богачи, как он, всегда находятся в опасности. Боже! Зачем я сказал? Вы еще, чего доброго, подумаете, что я подозреваю Люси! Ведь она могла иметь виды на его завещание! Но эта девушка даже муху не способна убить! Другого человека, который бы мог желать его смерти, я не знаю… Но меня не покидает чувство, что он сам изменился после нашей последней встречи… — Где это произошло? — Во Франции. Я больше его не видел с конца войны. Но однажды, прошлым летом, он появился с Люси в моем ресторане. — Хорошо, сэр. А что вы делали сегодня после ленча? — Попытаюсь вспомнить, хоть это не так легко сделать. Сначала я играл с Кавендишем в бильярд. Это было почти что до трех часов. — Вы оба были все время в бильярдной? — Конечно! Мы следили друг за другом, чтобы никто не приписал себе очков, — весело ответил Нот-Сломен. — Очевидно, мисс Трайл ошиблась, когда сказала, что около трех часов вы заглядывали в холл! Немного подумав, Нот-Сломен сказал с извиняющейся улыбкой: — Совсем забыл! Я заходил в холл, чтобы сверить часы. Также я хотел написать несколько писем, чтобы передать их с полицейской почтой. Но было больше времени, чем я предполагал. Я доиграл с Кавендишем, зашел в эту комнату, написал письма и отнес их в деревню. Я вернулся уже тогда, когда на Беллани было совершено нападение. Надеюсь, он выздоровеет! Блэкли ответил, что пока такая надежда есть и поинтересовался, кто был вместе с Нот-Сломеном в кабинете, когда он писал письма. — Только мисс Кавендиш. Она что-то писала. Блэкли хотел было уже отпустить посетителя, но Найджел, поднявшись с кресла, задал неожиданно вопрос: — Вы сказали, что знаете О'Браена с войны. Вы тоже служили в военно-воздушном флоте? Нот-Сломен возмутился: — Вы оказались ищейкой? Что ж, удовлетворю ваше любопытство. Я был пилотом, потом служил в штабе. О'Браен знал меня потому, что я осуществлял командование над его участком. — Вы, возможно, знаете людей, которые служили с полковником и еще живы? — спросил Найджел. Нот-Сломен был удивлен этим вопросом. — Разрешите, я немного подумаю… Файр, Грейвз… все мертвы… Есть один! Джимми Хоуп! У него ферма: Он разводит кур в… Бротджест-Стейптауне! — Спасибо! Вы увлекаетесь самолетостроением? — Не особенно! — резко ответил Нот-Сломен. Обратившись к Блэкли, он сказал: — Если ваш помощник уже кончил, разрешите мне уйти! Стрейнджвейс отреагировал на эту грубость по-своему. — Если этот господин спешит, пусть уходит, — сказал он. — Мы можем снова вызвать его завтра! Бросив на Найджела мрачный взгляд, Нот-Сломен удалился. Блэкли хотел было что-то сказать, но в этот момент явился с докладом полицейский: в ведре была найдена кочерга! На ней не осталось следов, миссис Грант утверждает, что пользовалась ею во время ленча, когда мешала дрова в плите на кухне. Как она полагает, даже Нелли, посудомойка, не могла положить ее в помойное ведро, хоть она порядочная растяпа. К тому же она спешила в деревню… Блэкли распорядился, чтобы девушку сразу же к нему привели, как только она появится в доме. — Ведро стоит в посудомойке. Преступнику пришлось дважды побывать на кухне, чтобы взять и положить кочергу. Ему повезло, что миссис Грант крепко спала. — Если она действительно спала… — заметил Найджел. — Сомневаюсь, чтобы эта немолодая женщина орудовала кочергой, — ответил ему на это Блэкли. В этот момент вошла мисс Кавендиш. Изучив молодую женщину, Найджел должен был признать, что описание Старлинга было весьма точным. Давая показания, она сказала: — Фергус как-то упомянул, что оставил мне какую-то сумму по завещанию. У меня достаточно своих денег, я напомнила ему об этом, но он пошутил, что тогда я смогу исследовать даже Атлантиду. Он был очень болен… На глазах у нее появились слезы. Найджел подумал, что есть лишь одна страна, которую не может исследовать мисс Кавендиш. Это страна, куда ушел О'Браен. О завещании Джорджия больше ничего не могла сказать. Когда Блэкли сообщил, что О'Браен, возможно, был убит, она выглядела так, будто ждала такого вывода полицейского. Потом, ударив кулаком по столу, она воскликнула: — Нет! У него не было врагов! Убивают трусов и подлецов… А он был тяжело болен… Врачи предупредили его об этом… Почему вы не оставите его в покое! Прервав ее излияния, Найджел сказал: — К сожалению, он не покончил с собой. Вы единственная из его друзей, кто утверждает, что он мог совершить самоубийство… Взяв наконец себя в руки, Джорджия подтвердила показания Люси и Нот-Сломена. Когда Блэкли исчерпал свои вопросы, Найджел спросил: — Простите мою нескромность, мисс Кавендиш… В каких вы были отношениях с О'Браеном? Посмотрев на него, Джорджия неожиданно дружелюбно ему улыбнулась и сказала: — Мы полюбили друг друга, когда встретились в Африке. Когда мы поняли это, я предложила ему жениться на мне, потому что люблю все доводить до конца. Но Фергус рассказал о диагнозе врачей. Он считал, что мне не следовало связывать свою жизнь с живым трупом… Мы так и остались… любовной парой. — Я вам верю, — заявил Найджел, — но это противоречит всему, что нам сообщила мисс Трайл… — Это так трудно объяснить, — спокойно ответила Джорджия. — Люси была любовницей О'Браена, но он охладел к ней, когда мы поняли, что любим друг друга. Он пригласил ее сюда, чтобы все объяснить. Ведь он был джентльменом… Очевидно, она так ничего и не поняла, если устроила весь этот театр… Я его, наверное, искренне любила. Он ведь был необыкновенный человек! Джорджия с трудом подбирала слова. Видно было, что она смущена. Блэкли попросил ее прислать в кабинет ее брата. Когда дверь за девушкой закрылась, полицейский заметил: — Все это выставляет мисс Трайл в невыгодном свете! — Возможно, полковник не успел с нею поговорить, — возразил на это Найджел. — Однако благодаря показаниям мисс Кавендиш возникла ситуация, заслуживающая внимания. Лицо Кавендиша было таким же взволнованным, как и тогда, когда они обнаружили труп полковника. Опустившись в кресло, он выглядел намного старше своих пятидесяти трех лет. Блэкли выяснил, где он живет и какая у него профессия. После этого он попросил его указать врагов полковника, которых он должен был знать, как старый друг О'Браена. — Вы, очевидно, не в курсе того, что я познакомился с полковником совсем недавно благодаря сестре! Он иногда обращался ко мне за финансовыми советами, но у нас с ним не было общих интересов! Глядя сквозь стекла очков на выбритое полное лицо Кавендиша, Найджел ощущал какое-то беспокойство. На традиционный вопрос о том, что он делал после ленча, Кавендиш ответил, что, закончив игру в бильярд, пошел прогуляться в парк. Его там никто не видел. Вернувшись в дом, он узнал о происшествии с Беллани. — Нот-Сломен куда-нибудь отлучался во время игры? — поинтересовался Блэкли. — Не помню… Нет! Один раз выходил, чтобы проверить свои часы, но сразу же вернулся. Его не было минут пять. Услышанное явно привело Блэкли в отличное настроение. — Вы точно это знаете, сэр? — спросил он, стараясь казаться равнодушным. — Я в этом уверен! Внезапно выражение лица Кавендиша изменилось. Он не удержался и спросил: — Вы уверены в том, что полковника убили? Не могу поверить в то, что это сделал кто-то из нас! Это все же самоубийство! — Есть тому доказательства, — прервал его Блэкли. Посмотрев на Найджела и полицейских, Кавендиш попытался развить заинтересовавшую его тему: — Доказательства? Но ведь можно предположить… В этот момент в комнату вошел сержант и со зловещим видом, как бы пародируя действо какой-то греческой трагедии, передал Блэкли листок бумаги. — Мы нашли это в спальне полковника, в щели оконной рамы, — шепнул он шефу. Когда Блэкли прочитал записку, его глаза округлились. Показав ее Кавендишу, он спросил: — Вы знаете того, кто это мог написать? — Это почерк мисс Трайл, — ответил тот, не минуты не колеблясь. — Попросите сюда мисс Трайл, Джордж! Пока присутствующие ожидали Люси, Найджел прочитал записку. Она гласила: «Нам необходимо поговорить с тобой сегодня вечером. Давай забудем, что было. Приходи в барак, когда все заснут. Жду тебя, любимый. Люси». Мисс Трайл появилась в кабинете как королева. Казалось, она ожидает аплодисментов. Сунув ей под нос записку, Блэкли спросил: — Ваша, мисс Трайл? Люси покраснела, даже побагровела от неожиданности. — Нет! — крикнула она. — Но мистер Кавендиш узнал ваш почерк! Повернувшись к упомянутому джентльмену, женщина затараторила неприятным фальцетом: — Ты сказал, что это мой почерк! Это чтобы мне отомстить! Не можешь забыть, что я тебя бросила! Корчишь из себя благородного, но ведь ты лживый и низкий негодяй! Ты ненавидел Фергуса, а потом его убил! Это дело твоих рук! Я уверена в этом! — Достаточно, мисс Трайл, — прервал ее Блэкли. — Это вы написали записку? — Да, я ее писала. Ведь я его любила! Но в бараке меня не было! Увидев, с каким недоверием на нее все смотрят, она снова набросилась на Кавендиша: — Хочешь пришить мне убийство? Повернувшись к Блэкли, она заявила: — Он нарочно спрятал записку в моей комнате сегодня днем! Я видела это! — Записка найдена не в вашей комнате, мисс Трайл. Вы утаиваете факты, что вам может дорого обойтись! — Одну минутку, Блэкли! — вешался Найджел. — Вы были сегодня в комнате мисс Трайл, Кавендиш? Вы об этом не упоминали! Кавендиш покраснел. Он выглядел теперь так, будто Люси надавала ему пощечин. Он все еще не решался говорить, но наконец его прорвало: — Что ж… Обвинив меня в том, чего я не совершал, мисс Трайл сама напросилась на неприятности. Почему я должен оберегать ее репутацию? Я действительно был в ее комнате, потому что… — Прошу тебя, Эдвард! — вмешалась Люси. — Прости меня! Губы женщины дрожали. Она с мольбой смотрела на Кавендиша, но тот не обратил внимания на ее попытки заставить его молчать. — Возвратившись в бильярдную, Нот-Сломен сообщил, что мисс Трайл просила меня к ней зайти. Я выполнил ее просьбу, когда мы закончили игру. Мисс Трайл потребовала от меня десять тысяч фунтов за то, что она скроет от полиции, что была моей любовницей. Иначе она передаст ей мои письма… Поскольку полковник не покончил с собой, а убит, это сделает меня подозреваемым № 1. Ведь я мог совершить преступление из ревности. Я заявил, что не позволю себя шантажировать. Тогда мисс Трайл предупредила, что расскажет в полиции о моих финансовых затруднениях, которые могут иметь прямое отношение к завещанию полковника. Я ответил, что полиция и так соберет сведения о материальном положении каждого из нас. Только после этого разговора я пошел в парк… Утаивать теперь правду не имеет смысла. Я никому не желаю мстить, но все же советую вам, инспектор, поинтересоваться, какую часть из этих десяти тысяч фунтов намеревался получить Нот-Сломен! Глава 8 Отправляясь с Блэкли в машине в деревню, Найджел думал о том, что каждое новое разоблачение только запутывает следствие. Следы заводят в тупик, показания гостей противоречивы. Люси, например, по-другому истолковала свой разговор с Кавендишем у нее в комнате, представив его как дружескую беседу. Она упорно отрицала, что была в бараке. Нот-Сломен готов был избить Кавендиша, но затем успокоился и обозвал его сумасшедшим. Кавендиш не мог вразумительно объяснить, почему он решил, что Люси шантажировала его по приказу Сломена. К тому же все по-разному описывали, сколько последний отсутствовал. Найджела особенно занимал вопрос, кто напал на Беллани. Ни Люси, ни Сломен, ни Джорджия не имели алиби. Они могли действовать сообща… Нельзя было забывать о Кавендише. Такое преступление могла совершить и женщина. Даже миссис Грант… Надо было учесть и то, что нападавший должен был хорошо ориентироваться в доме. Полковник снял его всего месяц назад. Никто из гостей до этого здесь не был… Надо было к тому же знать привычки миссис Грант. Убийца подождал, когда Беллани выйдет из подсобки, бросился на кухню, схватил кочергу… А то, что орудием нападения стала именно кочерга, сомнений не было. Служанка Нелли поклялась, что к ней не притрагивалась и не ставила ее в ведро… Идеальной подозреваемой была мисс Трайл, но зачем ей это было нужно! Каков все же мотив? Очевидно, Беллани что-то знал, представляющее опасность для кого-то другого… Нападение произошло сразу же, как Блэкли стал интересоваться завещанием… Возможно, Беллани что-то обнаружил после смерти полковника… Нет ли здесь связи с его изобретением? А может быть, нападение на Беллани вообще не связано с О'Браеном? Блэкли воспринял все эти проблемы спокойно. Ведь они занимаются следствием менее двенадцати часов… — По-моему, разгадка лежит в прошлом О'Браена, — заявил Найджел. — Что мы знаем о его родителях, занятиях до войны, источнике его огромного состояния? — Дайте время. Мои люди все выяснят, — сказал инспектор. — Меня больше тревожит, что мы до сих пор не знаем, что это было: убийство или самоубийство. Нужны убедительные доказательства. Кто, например, поверит, что следы оставлены в обратном направлении, а не так, как выглядело на снегу? На столе у полковника лежало заключение о результатах вскрытия. Пуля совпадала с револьвером, найденным возле трупа. Смерть наступила между двенадцатью и двумя часами ночи. Синяки могли возникнуть в процессе борьбы за револьвер. Отпечатки пальцев на револьвере принадлежат полковнику, но в бараке обнаружены следы пребывания Беллани, Кавендиша и Найджела. В ночь на Рождество в доме священника появился какой-то бродяга. Когда его покормили, он не пожелал остаться ночевать и отправился по направлению к дому О'Браена. Никто из жителей деревни не приходил в имение. На почте видели, как некий господин, похожий по описанию на Нот-Сломена, купил почтовые марки и отправил на свое имя пакет в какой-то клуб. Блэкли тут же испросил разрешение у начальства обследовать содержимое этого пакета. Он был уверен в том, что там формулы и расчеты изобретения. Найджел объяснил это так: — Когда Сломен отправлял пакет, он еще не знал о том, что мы подозревали убийство… Не было причин опасаться того, что будет произведен обыск… То, что он знал об убийстве и принимал соответствующие меры, о чем-то говорит! — Но ведь он рисковал, доверяя все почте! — Мы ведь не знаем содержимого пакета. Там может оказаться подарок для какой-нибудь тетушки… Кроме того, он, очевидно, уверен в том, что мы ничего не знаем об изобретении. Ведь никто не говорил о краже… — Если он убийца, то и автор анонимок. Но ведь он не мог предполагать, что О'Браен обратится в полицию и там станет известно о его работе… — Если бы он интересовался изобретением, то не писал бы писем… Зачем было предупреждать полковника, чтобы он проявлял бдительность. Очевидно, он не планировал убийство. Возможно, это произошло случайно, когда он увидел пистолет в руке О'Браена. К тому же полковник мог застать его на месте преступления… — Хотите пойти со мной к шефу? — предложил Блэкли. Шеф встретил их сердечно, угостив сигарами и напитками. — Благодарю вас за то, что разрешили мне участвовать в раскрытии этого дела, — сказал Найджел. — Вы с самого начала были вовлечены в эту историю, Стрейнджвейс, и помогли нам быстро сориентироваться во многих вопросах. Правда, я наводил справки о вас у вашего дядюшки, чтобы удостовериться в том, что вы именно то лицо, за которое себя выдаете. А теперь, Блэкли, проинформируете меня обо всем! Блэкли изложил все факты и гипотезы. Майору не составило труда сообразить, в каком направлении они решили действовать. — Еще много неясного в этом деле, — заявил он. — Но вы хорошо потрудились. Что касается письма, которое написала мисс Трайл, то любой присяжный спросит: почему она, замышляя убийство, не договорилась о встрече в устной форме. — Письмо действительно представляет загадку. Возможно, полковник получил его уже до ужина. И тогда то, что я услышал, было ответом на ее послание. Он подчеркивал: «только не сегодня ночью…». Но мне не верится, что он небрежно сунул его в щель окна. О'Браен не относится к мужчинам, компрометирующим женщин. Возможно, он сунул его в карман, а убийца нашел письмо и решил бросить подозрение на Люси. — Возможно, так и было. Полагаю, еще рано делать выводы в отношении мисс Трайл. Как вы считаете, Блэкли? — Полностью согласен с вами, сэр! — Кавендиш тоже вызывает подозрение. У него есть мотив… Какой размер его обуви? — Такой же, как у О'Браена. У Сломена на номер меньше. Что касается дам, то и говорить не приходится. У О'Браена были большие ноги и руки для его комплекции. — Вижу, вы не теряли зря времени, — заявил майор Стэнли. — Выходит, любой мог надеть его ботинки и оставить соответствующие следы… Попытайтесь выяснить, кто имел возможность отнести утром эти ботинки в барак! Не исключено, что следы не были оставлены ботинками О'Браена. В таком случае преступление совершил Кавендиш. Подозрителен и Нот-Сломен… Достаточно ушлый тип! Он мог шантажировать полковника. О'Браен решил припугнуть его револьвером… Все могло быть, но я не хочу навязывать вам свое мнение. Налейте себе еще, Блэкли! Может, нам попросить помощи у Скотланд-Ярда? Ведь большинство подозреваемых не живут в нашем графстве. К тому же газеты вскоре поднимут шумиху, чтобы последний раз заработать на славе О'Браена. Что вы скажете по этому поводу, Блэкли? Тот не был огорчен таким предложением. Майор Стенли немедленно позвонил Джону Стрейнджвейсу. Найджел сопровождал Блэкли домой, чтобы полицейский захватил необходимые ему на ночь вещи. Миссис Блэкли оказалась приветливой дамой весьма обширных габаритов. Попивая чай из объемистой, похожей на кувшин чашки, она начала пространный разговор об авариях на дорогах. Увидев, что Блэкли спускается по лестнице с чемоданчиком в руке, женщина тут же стала кудахтать по поводу того, что ее муж может попасть в темноте в катастрофу. А ведь она только что купила ему материю на ночные рубашки! Наградив супругу поцелуем и уверив ее в том, что он прекрасно знает дорогу, Блэкли наконец вырвался из дома. Они ехали медленно, осторожно. Найджел вздремнул, когда его разбудило ругательство полицейского. Машина вынуждена была резко затормозить, поскольку у обочины лежал человек. — Неужели еще один труп! — прошептал полицейский. — Боже! Только не это! Его молитва не подвела: человек стал приподниматься. По всему было видно, что это бродяга. Увидев склонившегося над ним Блэкли, человек заговорил, стараясь казаться вежливым: — Мне показалось, что я в пустыне Севера. Боюсь, что я сейчас не в форме. Я — Альберт Блэнкинсон. У полицейского было такое выражение лица, будто он выиграл большой приз в лотерею. Схватив полицейского за руку, Найджел попросил его предоставить Блэнкинсона ему. — Возможно, мы сможем вас подвезти, — сказал он, обращаясь к бродяге. — Но мы не знаем, куда вы держите путь… — Не имеет значения: меня устроит любое направление, — заявил он дружелюбно. Когда он садился в машину со своим узелком, они обратили внимание на то, что его лохмотья были весьма живописны. Усевшись рядом с ним на заднем сиденье, Найджел не без интереса наблюдал, как Блэнкинсон извлек откуда-то окурок сигареты и с блаженным видом закурил. При этом он решил просветить попутчиков в отношении своей персоны: — Очевидно, вам ясно, что у меня были времена и получше! Между тем, я богатый человек. В одном из банков Москвы на моем счету лежит сто тысяч рублей, поскольку я помог одному князю бежать во время революции. Правда, большевики узнали об этом и хотели мне отомстить. Хорошо, что одна юная дама, питавшая ко мне горячие чувства, помогла мне скрыться. Пришлось покинуть страну с фальшивым паспортом, несколькими рублями и фотографией царя с дарственной подписью, которую я спрятал в сапоге… Судьба не раз играла мной таким образом… — Очевидно, вам пришлось многое пережить, — попытался поддержать разговор Найджел, когда его собеседник замолк. — Да… Это так… Но что для нас значат деньги? — Это еще не все… — дипломатично заявил Найджел. Реакция Блэнкинсона показала, что он избрал правильный ответ. Откинувшись на спинку сидения, он продолжил свою исповедь: — Вы правы! Увидев вас, я подумал, как вы мне симпатичны. Не знаю, кто вы — человек из высшего общества или грабитель, но вы мне нравитесь. Блэкли стал явно проявлять признаки нетерпения, поэтому Найджел, желая его успокоить, попытался вернуть их спутника к действительности. — Что вы намерены делать? Приняв таинственный вид, Блэнкинсон важно ответил: — Я могу получить большую сумму денег, если только… Гортанный звук, который издал, услышав это, Блэкли, насторожил бродягу. — Ваш… друг… надежный человек? — спросил Блэнкинсон. — Вполне! Но он всегда несколько не в себе, когда выпьет! Этот ответ успокоил Блэнкинсона, который продолжил: — Дело в том, что мой приятель, которого хорошо знают в научном мире, открыл здесь неподалеку железную руду. Это огромные залежи. Настоящее золотое дно! Он хочет, чтобы я тоже принял участие в разработках. Я решил поехать к нему, но у меня нет средств. Если у вас есть лишняя сотня фунтов, вы можете выгодно вложить свои денежки! — У меня нет такой суммы. Могу предложить вам только десять шиллингов! Артур Блэнкинсон был явно рад и такому улову. — Наверное, вам не пришлось отпраздновать Рождество! — спросил Найджел, приложив все усилия, чтобы его тон выражал сочувствие. — Мне повезло! Пастор одной маленькой деревушки меня прекрасно принял и угостил обедом. А поблизости живет мой старый друг лорд Мерлинворт. — Это мой дядюшка! Мы здесь живем. — Как тесен мир. Вчера, когда я проходил через парк, я хотел навестить лорда, но услышав, что часы бьют уже полночь, решил, что это не совсем удачное время для визита! — Жаль, что вы не зашли! Мы с моим другом поспорили по поводу того, был ли кто-нибудь в бараке, который находится в саду, в половине первого ночи. Речь идет об определенном человеке. Если окажется, что вы его видели, я с удовольствием поделюсь с вами своим выигрышем. Блэкли не выдержал и застонал, услышав, как Найджел покупает свидетеля. — Вам повезло! Я действительно могу это подтвердить, — важно заявил Блэнкинсон. — Я очутился у строения, похожего на барак, в поисках пристанища на ночь. Вскоре после полуночи начался снегопад. Я решил забраться в это помещение, но там уже кто-то был. — Неужели? — невозмутимо отреагировал Найджел. — Как же он выглядел? — Мне показалось, что это какой-то военный. Он среднего роста с голубыми глазами и холодным лицом. По-моему, он что-то искал, потому что тихо выскользнул из барака. А вскоре туда пришел другой тип. Маленький бледный мужчина с черной бородкой. Я понял, что там переночевать не смогу и ушел. К счастью, я вскоре наткнулся на сеновал. Старые вояки, как я, не привередничают! — А первый мужчина… Он вернулся в дом? — Я не знаю! Я подсматривал в окно барака с задней стороны… Он ушел куда-то направо и растворился в темноте… — Спасибо за рассказ. Вы помогли мне выиграть спор. Вот ваша доля… Заявив это, Найджел взглянул на Блэкли, у которого от возмущения покраснела даже шея. Глава 9 С трудом добравшись до постели, Найджел так и не смог уснуть. Его одолевали всевозможные мысли… У него не было теперь сомнения в том, что полковнику пришлось с кем-то встретиться в бараке. И не просто встретиться, а защищать свою жизнь. Возможно, это и был автор анонимок. Возможно, убийца — Нот-Сломен, который не нашел того, что искал… Ведь он мог вернуться после того, как его видел бродяга… А если он попросту хотел шантажировать полковника? Не стоит забывать и о Люси. Она могла явиться в барак, чтобы выяснить отношения. Но смогла бы она нанести ему синяки на запястья? А Кавендиш? У него была возможность поговорить с полковником о Люси… Возможно, он решил попросить у него денег… Получив отказ, он мог стать на путь насилия… Но в случае с Люси это не годится. О'Браен хотел от нее избавиться… Конфликт мог возникнуть только из-за финансовой стороны дела. Кто еще остается? Филипп и Джорджия. Филипп не мог совершить этого нападения, а у Джорджии не было мотива. Но ведь она любит брата! Возможно, она решила действовать именно в его интересах, если брат упомянут в завещании. Убийство ради того, чтобы спасти его от банкротства? Глупо. О'Браен дал ей деньги и так… Он ведь ей их предлагал… К тому же данный вариант — это уже преднамеренное убийство, которого не случилось… А почему он решил, что это было непреднамеренное убийство? Бумаги на столе… Запонки… Синяки… Только это говорит о борьбе и самозащите. Но ведь бумаги мог перепутать Нот-Сломен, когда пробрался в барак, или убийца, устраняя свои следы. Запонка могла упасть, когда полковник падал. А синяки? В тот день полковник играл в различные игры, он в шутку боролся с тем же Нот-Сломеном… Он хватал тогда его за запястья! Остается револьвер. Как мог убийца устроить так, чтобы стрелять именно из револьвера полковника? Но ведь он хотел представить все так, чтобы выдать свое преступление за самоубийство… Овладеть револьвером мог только тот, которому О'Браен всецело доверял. Выходит, это была Джорджия. Найджелу очень не хотелось, чтобы так было… Нельзя исключить и то, что убийство планировал один человек, а совершил его другой… Кто мог готовить преступление? Кавендиш умен, но не обладает волей и нервами. Нот-Сломен имеет выдержку, но у него куриные мозги… К тому же ему не выгодно было убивать полковника… Шантаж? Возможно, дело в этом, но сомнительно. Люси могла бы писать такие драматические письма. Да и с нервами у нее не все в порядке. А мотив? Возможно, она притворялась, чтобы скрыть, что ненавидит О'Браена? Наконец он заснул, а когда встал, то увидел, что уже половина двенадцатого. Спустившись поспешно в халате к столу, он принялся за холодный завтрак. Леди Мерлинворт, узнав о происшествии с Беллани, прислала одну из своих девушек, чтобы поддерживать порядок в доме… Вскоре появился Блэкли и сообщил, что состояние Беллани улучшилось, а Блэнкинсон подтвердил, что видел в бараке Нот-Сломена. Полицейский решил ничего не предпринимать до прибытия инспектора Блаунта из Скотланд-Ярда. Отправившись после завтрака к себе наверх, Найджел понял, что ему необходимо общество. Он поспешно спустился в холл, где увидел гостей, которые с мрачным видом коротали свое время. — Есть новости? — спросил Кавендиш. Он плохо выглядел, под глазами появились синяки. — Новости обычно узнаешь только из газет, — поддержал разговор Нот-Сломен, щелкая свои орехи. — Полиция, очевидно, топчется на месте… — Неприятная история! — признался Кавендиш. — Мне необходимо завтра быть в городе, но нас всех задерживают до судебного разбирательства. — Пара дней ничего не изменит, Эдвард, — мягко попыталась утешить брата Джорджия. — Безобразие! — не выдержал Нот-Сломен. — Я очень уважал О'Браена, но… — Но вам надо вернуться в ресторан, — заметил Филипп Старлинг, не отрываясь от чтения газеты. — Очевидно, полиция ждет, пока убийца не расправится с каждым из нас! Это поможет им сократить круг подозреваемых! — С каждым из нас, кроме одного! — уточнил таким образом Старлинг реплику, брошенную Люси. — Не думайте, что вы отвели от себя все подозрения! — завелся Нот-Сломен. — Я могу кое-что рассказать полиции, которая сразу же изменит к вам свое отношение! Отложив газету, Старлинг с презрением посмотрел на Нот-Сломена и спокойно сказал: — Наши офицеры в отставке ведут жалкий образ жизни. Приобретают какой-нибудь кабачок и начинают собирать сплетни, как старые девы… Нот-Сломен вскочил и закричал: — Вы оскорбляете армию! А сами вы кто? Вонючий интеллигент! — Я был уверен, что вы жалкий трус, — заявил Старлинг. Он подошел к Сломену, выдернул у него галстук из-под жилетки и величественно удалился, ошарашив своим поведением противника. Люси расхохоталась. — Как тебя публично отчитали, Сирил! — воскликнула она. — Поправь свой галстук и не демонстрируй всем, что ты готов совершить убийство! Выражение лица Нот-Сломена не изменилось, когда он вышел из комнаты. Найджел отметил, что Люси перестала играть роль безутешной вдовы, избрав своим амплуа облик милой и благоразумной девушки. Вскоре за Найджелом пришел полицейский и пригласил его к инспектору Блэкли. Здесь он познакомился с инспектором Блаунтом — моложавым невысоким милым человеком. Его очки в роговой оправе и манера говорить вежливо, но сухо, придавали ему сходство с директором какого-нибудь банка. — У инспектора хорошие новости, мистер Стрейнджвейс, — сообщил Блэкли. — Приятно это слышать! Блаунт передал Найджелу конверт. — Это те сведения, которые вас интересовали. Я могу передать мистеру Стрейнджвейсу и другие известия? — спросил инспектор из Скотланд-Ярда. — Естественно! — Во-первых, мы проверили бандероль, которую отправил на свое имя Нот-Сломен. Это были письма, компрометирующие Эдварда Кавендиша и мисс Трайл. К сожалению, там не было никаких формул и чертежей! В бандероли, однако, было письмо Сломена к О'Браену, где говорилось о необходимости возместить мисс Трайл моральный ущерб, поскольку он играл ее чувствами. Иначе будут приняты соответствующие меры. — Теперь ясно, что он искал, — сказал Найджел. — Но почему полковник не уничтожил письмо? — Мы отыскали, наконец, адвокатов О'Браена и связались с ними. Они ничего не знают о его завещании. У них есть, однако, письмо полковника, которое должно быть вскрыто только через год после его смерти. Возможно, именно в этом письме находится завещание. — Не понимаю… Мне он сказал, что хранит его в своем сейфе. Так или иначе, ваши новости очень интересны… Не выдержав, Блэкли перебил Найджела: — Это еще не все, мистер Стрейнджвейс! Самое интересное инспектор оставил на конец! Выпалив это, он с торжеством посмотрел на Блаунта. Инспектор продолжил, но тон его был ровен, будто он читает какой-то отчет: — Ознакомившись с содержанием бандероли, сэр Джон Стрейнджвейс предложил провести неофициальное расследование в ресторане Сломена. Вчера, побывав там, я притворился опьяневшим, что позволило мне слоняться по ресторану. Когда я добрался до кабинета владельца, то обнаружил там пишущую машинку и успел отпечатать несколько слов, пока… меня… не попросили… уйти. В результате выяснилось, что анонимные письма были отпечатаны на этой машинке. — Отлично! Это может придать делу определенное направление, — не удержался от похвалы Найджел. Лицо Блэкли посуровело: — Это не вяжется с вашей версией, сэр? — спросил он. — Думаю, в наших отношениях «сэр» — излишне. Но версию действительно можно изменить… Прочитайте мои заметки! Он передал Блаунту свои размышления о деле, которые записал ночью. Оба инспектора принялись за чтение. Прочитав заметки, Блаунт сказал: — Все это заслуживает внимания, но я не уверен, что Нот-Сломен не причастен к этому делу. Ведь факты говорят, что именно он убийца, а мисс Трайл его сообщница. К тому же он был в бараке в ночь убийства, а теперь известно, что он писал анонимные письма… — Для чего ему было это делать? — заметил Найджел, перебив Блаунта. — Разве убийца предупреждает жертву о своих намерениях? — Он ведь хотел выдать убийство за самоубийство. Для этого ему необходимо было воспользоваться револьвером полковника. Письма заставили полковника носить с собой постоянно оружие. А мисс Трайл по просьбе Сломена назначила О'Браену свидание в бараке, где было легче осуществить свое намерение. — Почему они не уничтожили в таком случае записку? — Возможно, они ее не нашли, так как полковник по рассеянности сунул ее в оконную раму. А Сломен считал своим долгом ее сохранить, чтобы бросить подозрение на мисс Трайл, если выяснится, что самоубийства не было. Для того, чтобы совершить убийство, Нот-Сломену понадобилось не больше четверти часа. Следующие десять минут ушли на то, чтобы уничтожить следы. Тут пошел снег. Сломену пришлось надеть ботинки О'Браена и двигаться наоборот. — Почему же он так долго думал? — спросил Найджел. — Ведь прошло больше часа, пока он решился пройти от барака к дому. — А ботинки он вернул, когда вы пригласили всех гостей осмотреть барак, — подал и свой голос Блэкли. — Вы не обратили внимание, что у него было с собой? — спросил Блаунт. — Он был в пальто, т. е. имел возможность спрятать под ним что угодно… — Что касается нападения на Беллани, то требовалось присутствие двух человек. Думаю, следственный эксперимент это докажет. Кавендиш обратил внимание на то, что Нот-Сломен и мисс Трайл были не меньше пяти минут в холле. Этого достаточно: Чтобы предвосхитить ваши возражения, мистер Стрейнджвейс, прошу вас вспомнить о наказании, которое полагается за шантаж. Это достаточный повод для убийства! — Звучит убедительно! — признался Найджел. — Что вы намерены делать? — Мы решили выждать и посмотреть. Возможно, появятся новые доказательства! Необходимо связаться с мистером Стенли. А пока полезно было бы попросить Сломена разъяснить нам некоторые… спорные пункты! — Я его сейчас позову! — предложил Блэкли. Нот-Сломен вошел в комнату с хмурым лицом, держа руки в карманах. Инспектор встал перед ним и предупредил: — Возникли противоречия между фактами и некоторыми вашими показаниями. Вы можете помочь устранить эти несоответствия. Правда, у вас есть возможность пригласить своего адвоката… Нот-Сломен притих. Было ясно, что он нервничает. — Я хотел бы вначале ознакомиться с вашими вопросами, — ответил он. — В ваших показаниях отмечалось, что после игры в бильярд вы сразу же пошли спать, — начал Блаунт. — Да!.. Постойте… Я забыл об этом… Я выходил подышать свежим воздухом! — Во время снегопада? Вы долго оставались во дворе? — Я выглянул из двери и сразу же отправился домой! Инспектор мягко продолжал: — Мы спросили об этом только потому, что знаем: в четверть третьего вы были в бараке. Нот-Сломен вскочил и стукнул по столу: — Вранье! Я не разрешу себя оскорблять! — У нас есть свидетель, который вас опознал, — сообщил ему Блаунт. — Он достаточно надежен, чтобы не сомневаться в его словах. При таком определении бродяги Найджел едва сдержал улыбку. Несколько минут Нот-Сломен молча смотрел на хмурое лицо инспектора, но потом отвел глаза, сделал неудачную попытку улыбнуться и сказал: — Раз вы об этом знаете… не вижу причин молчать. Я заходил ненадолго в барак. — С какой целью, сэр? В Нот-Сломене вновь заявило о себе агрессивное начало: — Это вас не касается! Блаунт неожиданно переменил тему разговора. — К нам попала бандероль, отосланная вами на собственное имя с письмами Эдварда Кавендиша мисс Трайл. Помнится, Кавендиш обвинял вас в шантаже… Хотелось, чтобы вы объяснили, как попали в ваши руки эти письма. Сломен лихорадочно переводил свой взгляд с Блаунта на Блэкли. — Не повезло… — сказав это, он смущенно улыбнулся. — Не в моих правилах подводить дам, но у меня нет другого выхода. Мне вчера дала этот пакет Люси и попросила его спрятать в надежном месте. Мне это показалось странным, но я не знал, что находится внутри… Теперь ясно, что она опасалась обыска и не хотела держать письма при себе. Полагаю, что я не совершил ничего такого, что запрещено законом! — Ясно, — сказал Блаунт, но весь его вид говорил о том, что он не поверил Сломену. — Надеюсь, вы так же убедительно объясните ваше письмо О'Браену, где вы требовали возместить моральный ущерб мисс Трайл. — Могу… Но я нигде не мог его… — Вы искали в бараке именно это письмо? Нот-Сломен понял, что сопротивляться бесполезно. — Очевидно, эта стерва меня подвела, всунула письмо между своими письмами! И это после того, что я для нее сделал! — Вы признаете, что писали это письмо? — Конечно! Но никогда бы этого не сделал, если бы знал, какую пакость сделает мне Люси. О'Браен, действительно, обошелся с нею жестоко. Возможно, я действовал не лучшим образом, но мне не хотелось, чтобы его тягали в суд за нарушение обещания жениться на ней. — Боюсь, что суд так бы не квалифицировал ваши действия! — Минутку! — не выдержал Найджел. — Допустим, мисс Трайл вас попросила о посредничестве… Когда вы отдали ему это письмо? — Она просила об этом. Я отдал его полковнику в первый же день Рождества, после чая. — Почему вы не поговорили с ним, а сочли необходимым написать? — Он был тогда сильно взвинчен. Мне казалось, прочитав письмо, он успеет все обдумать и успокоиться до нашей следующей встречи. — Вы решили поговорить с ним ночью в бараке, когда мисс Трайл назначила ему встречу в своем письме? — Я не собирался с ним говорить и не имею представления о том, что собиралась предпринять Люси. — Для чего же вы тогда ходили в барак? — поинтересовался Блаунт. — Я хотел забрать эту записку, потому что подумал на досуге о том, что ее содержание может быть превратно истолковано, если попадет в чужие руки. — Значит, вы искали в бараке письмо, но не нашли его. Как же вы объясните, что оно оказалось среди писем, отосланных вами? — Очевидно, оно попало как-то в руки Люси. — Тогда она тоже была в бараке — или до вас, или после вас. Вы знали, что она планировала встречу с полковником в бараке? — Нет. — Когда вы не нашли письмо, вы сразу же пошли в дом. Вы не дожидались полковника? — Нет! Вы хотите пришить мне это убийство? — закричал Нот-Сломен, но потом взял себя в руки и более спокойно сказал: — Когда я был в бараке, то услышал какие-то звуки со стороны дома. Тогда я вышел из барака и спрятался в кустах. Потом увидел, что к бараку направляется О'Браен. Я ушел в дом и лег в постель. Можете мне не верить, но это правда. Больше от меня вы ничего не узнаете! Блаунт поверил ему и, наконец, отпустил, но тут же попросил пригласить мисс Трайл до того, как она успеет поговорить с Нот-Сломеном. — Итак, мисс Трайл, — начал холодно Блаунт. — Вы утверждали, что не были в ту ночь в бараке? — Конечно, я тогда спала! — Но ведь у вас была назначена встреча с полковником в бараке? — Я не пошла на эту встречу, потому что Фергус этого не захотел… — Хорошо! Вчера вы передали Сломену пакет и попросили его спрятать. Это вы посоветовали отправить его на собственное имя? Перемена темы подействовала на Люси. — Я… Я не знала, что с ними делать, — призналась она. — Вы их не читали? Неужели прочли? Дальнейший допрос ничего не добавил. Люси отрицала, хоть было видно, что она лжет, свое участие в шантаже. Увидев записку Сломена к полковнику, она заявила, что не просила его писать О'Браену, выругав весьма профессионально своего сообщника. В отношении того, как письмо Сломена оказалось среди писем Кавендиша, она разыграла полное неведение. Когда же ей сообщили о том, что сказал по этому поводу Сломен, она вновь взорвалась и разразилась ругательствами. Блаунт понял, что в данный момент лучше ее отпустить. — Зачем слушать ложь, которую она будет наворачивать, чтобы отомстить Сломену, — сказал он. — Вы здорово натравили их друг на друга, — заметил Найджел. — Они теперь заговорят! Если преступник загнан в угол, он начинает совершать ошибки! Вскоре действительно нечто произошло, но совсем не то, чего ожидал инспектор. Было около семи часов. Лили — девушка, которую прислала леди Мерлинворт, чтобы заменить Беллани, вошла с ведром горячей воды в комнату Нот-Сломена, намереваясь сделать уборку. Неожиданно она увидела на полу, у кровати, то, что заставило ее прекратить напевать мелодию, с которой девушка вошла в помещение. С неистовым криком она бросилась из комнаты. Глава 10 Найджел и Блаунт сидели в маленьком кабинете, обсуждая новые правила игры в крикет. Обо всем остальном они уже переговорили. Внезапно со второго этажа раздался крик. Вскочив, они немедленно побежали наверх. К ним присоединился и Болтер, дежуривший у входной двери. Блаунт попросил полицейского никого не пускать в помещение, а сам бросился с Найджелом в комнату. Здесь пахло горьким миндалем, постель была смята, а на полу лежал Нот-Сломен. Он был мертв. Челюсти были сжаты, в уголках губ застыла пена. А глаза были широко раскрыты, остекленели. Они особенно испугали Лили. Пощупав пульс Сломена, Блаунт сказал Найджелу: — Отравлен цианидом. Уже ничего нельзя сделать… Позвоните врачу. Найджел позвонил полицейскому врачу и Блэкли, который уехал к жене. — Выходит, он сам осуществил приговор над собой! — сделал тут же вывод Блэкли. — Теперь дело закончено. Мы приедем с доктором и фотографом! Когда Найджел возвратился в комнату Сломена, он увидел, что Блаунт что-то усиленно ищет. — В чем дело? — спросил он. — Хочу найти сосуд или коробочку, где хранился яд. Но на столике, стоявшем возле кровати, ничего не было, кроме тарелочки с орехами. А на туалетном столике стояла вторая, полная скорлупы. Увидев стакан для воды, Блаунт взял его через носовой платок и понюхал, но от него ничем не пахло. К тому же он был протерт и сух. — Этот яд чаще всего применяется в жидком виде, — заявил Блаунт. — Надо найти ампулу или нечто подобное. Помогая полицейскому, Найджел стал осматривать вещи в шкафу. В кармане одного из костюмов он обнаружил наполненную до половины бутылочку с коньяком. — Здесь мог находиться яд? — спросил он Блаунта. — Мог, но он не смог бы сунуть бутылку обратно в карман, — пояснил Блаунт. — Цианистые соединения сразу же вызывают паралич мышц. — Возможно, яд не был в жидком состоянии? — Но он не мог держать его просто в кармане. Мы не нашли никакого пакетика или коробочки… А ведь они должны были пахнуть миндалем. Зло блеснув глазами, инспектор заявил: — Я прикажу запереть дверь этой комнаты и произведу обыск других. Мы должны найти убийцу. Ваш дядюшка меня не погладит по головке, если я допущу промах. Прошу вас спуститься вниз и собрать гостей в одной из комнат. Передайте, пожалуйста, Болтеру, чтобы он прислал сержанта и женщину-полицейского. Необходимо поддерживать у собравшихся соответствующее настроение. Важно выяснить, кто видел после чая Сломена. И, конечно же, пусть все считают, что произошло самоубийство… Найджелу импонировала уверенность инспектора. Он почувствовал облегчение, когда спустился вниз и передал Болтеру приказ Блаунта. Все гости собрались уже в гостиной, включая Лили и миссис Грант. — Вам, очевидно, уже известно от Лили, что произошло, — обратился к присутствующим Найджел. — Нот-Сломен отравился. Сообщив эту весть, он почувствовал, что все с облегчением вздохнули. Только лицо Джорджии Кавендиш, сидевшей рядом с братом, осталось напряженным. Остальные расценили самоубийство Сломена как признание собственной вины. — Инспектор Блаунт попросил меня узнать о том, кто и когда видел его перед смертью, — заявил Найджел. Ему удалось быстро все выяснить. Сломен пил чай вместе со всеми, но был задумчив. Потом он пригласил Люси прогуляться, но она не захотела с ним вообще разговаривать. Без пяти пять он вышел. Лили видела, как он выглянул во двор, но, заметив полицейского, ушел к себе. На вопросы Найджела все отвечали спокойно, не делая никаких усилий, чтобы подобрать слова или что-то скрыть. — Возможно, кто-нибудь слышал какие-нибудь звуки в его комнате? Например, шум, когда он падал на пол? — После чая я оставался в столовой, — ответил Кавендиш. — Там все было спокойно. Подумав над вопросом Найджела, Джорджия сказала: — Около половины шестого я слышала какой-то шум. Казалось, что-то упало… Ты тоже слышала это, Люси? — Не помню, — отозвалась та, демонстрируя свое равнодушие. — Моя комната находится рядом, — отозвался Старлинг. — Я слышал, как в начале шестого он поднялся к себе наверх, но потом я занялся интересной статьей и от всего отключился. — Бог наказывает грешников! — воскликнула миссис Грант. Нелли, девушка из кухни, которая подошла позднее, не удержалась и хихикнула. Больше никто ничего не мог сообщить. Найджел увидел через окно, как подъехала полицейская машина. Вскоре подошел Болтер и вызвал Найджела к инспектору. — Уже все кончено, — шепнул он детективу. — Мы ожидаем полицейского из женского отделения. Тело Сломена было прикрыто простыней. Доктор мыл руки в умывальнике. — Это синильная кислота, — сообщил инспектор Найджелу. — Самый быстродействующий яд. По заключению врача, он принял не всю дозу, которая была предусмотрена. Часть яда пролилась на его костюм. Доктор считает: пена свидетельствует о том, что он умер не сразу. — Подробнее я смогу вам об этом сказать после вскрытия, если получу разрешение на это, — вмешался врач. — Сосуд, очевидно, спрятан в доме или возле дома, — сказал Блаунт. — То, что в комнате Сломена его не оказалось, указывает — это не самоубийство. Обыск начнем с первого этажа… Странно одно: убийце было бы выгодно, чтобы нашли сосуд от яда. Зачем было его прятать? Ведь тогда смерть Сломена сочли бы самоубийством. — Не понимаю, каким образом убийца предложил Сломену выпить яд! — признался Найджел. — Очевидно, он подготовил заранее какой-нибудь сосуд, который затем унес! — Но тогда ему необходимо было зайти к Сломену несколько раз, чтобы удостовериться, что тот выпил отраву. Это могло показаться Сломену подозрительным… — Попытайтесь найти этому объяснение! — сказал Блаунт, не скрывая своего раздражения. — Возможно, убийца зашел с двумя бокалами и предложил выпить… — Но тогда ему надо было захватить с собой персиковое дерево, чтобы объяснить запах! — А если это был коктейль? Убийца потом вымыл бокалы… Надо будет спросить у прислуги… Рассуждая таким образом, Найджел злился, что при каждом его шаге раздавался хруст. Пол был усеян скорлупой от орехов. В этот момент прибыла полицейская машина с женщиной-полисменом. Блаунт бросился вниз, чтобы предупредить всех об обыске и личном досмотре. Когда тело Нот-Сломена унесли, Найджелу захотелось закурить. Внезапно он снова почувствовал запах миндаля. Он понял, что прикасался к чему-то, куда попала синильная кислота. Подумав какое-то время, чтобы вспомнить все свои передвижения по комнате, Найджел подошел к мусорной корзинке, наполненной скорлупой. Запах исходил именно из нее. Вооружившись носовым платком, детектив стал внимательно исследовать ее содержимое. Через какое-то время он нашел несколько тонких скорлупок. Казалось, их подпилили, а потом, расколов орех на две половинки, склеили. Он увидел даже дырочку, замазанную замазкой. Возможно, через нее был налит яд… Как готовилось преступление, стало ясно. Распилив орех, убийца извлек его содержимое. Он уничтожил и часть оболочки, чтобы уменьшить его вес, а потом, пробуравив дырочки, налил туда шприцем кислоту и замазал дырочку замазкой. Но какие были гарантии, что Сломен возьмет орех и не прольет яд, когда его разобьет? Внезапно Найджел вспомнил, что покойный разгрызал орехи зубами. Об этом знал убийца. Он знал и то, что все другие пользуются щипцами. Никто другой не мог стать жертвой, если бы взял и раздавил орех. Жидкость бы вытекла и быстро улетучилась. Очевидно, орех подложили в комнату Сломена, что и дало желаемый эффект. Когда в комнату возвратился инспектор Блаунт и увидел, как Найджел манипулирует со скорлупой, то поначалу решил, что его помощник тронулся от перенапряжения. — Я нашел решение этой загадки, — сообщил ему детектив. — Сомневаюсь в этом! — буркнул полицейский, но, выслушав детектива, понял, что тот был прав. — Вы проделали отличную работу, — признался он. — Но само преступление меня тревожит. Какой холодный, изобретательный ум! Необходимо побыстрее найти этого опасного преступника. — Круг подозреваемых становится все меньше, — медленно заявил Найджел. — Если бы Беллани побыстрее пришел в себя. У него, возможно, есть ключ ко всему! Не исключено, что после удара у него случится потеря памяти… Я разошлю запросы во все аптекарские и химические магазины. Синильную кислоту так просто не продают! Если у вас есть время… — У меня давно наступило время обеда! — сказал Найджел. — Я решил посетить кладовую. Надеюсь, вы составите мне компанию! Закусив холодным мясом и картофелем, которые он запил пивом, а также яблочным пирогом, детектив наконец почувствовал облегчение и изъявил желание послушать инспектора. — Самоубийство исключено, — заявил Блаунт. — Сломен не возился бы с орехом, чтобы покончить счеты с жизнью. — Я совершенно с этим согласен. — Не имеет смысла выяснять, что делали гости после обеда. Ведь орех мог пролежать на тарелке пару дней. Миссис Грант объяснила, что орехи постоянно добавлялись с тех пор, как Сломен появился в доме… Важно другое: связано ли это убийство с предыдущими преступлениями? — Полагаю, что связано, но не стоит отвергать и другой вариант. — Если такой связи не существует, то речь идет о двух убийствах. — Вполне возможно… — Я все же считаю, что все убийства связаны между собой. Нот-Сломен что-то знал, представляющее опасность для преступника. Но что именно? — Очевидно, он что-то знал об убийстве О'Браена. Высказав это предположение, Найджел закурил. — Я тоже считаю, что Нот-Сломен, спрятавшись у барака, видел кого-то, кто прошел к О'Браену. Узнав об убийстве, он, возможно, захотел продать свое молчание. Он был убит, потому что попытался шантажировать убийцу полковника. — Но ведь убийца ждал два дня! — Это вполне логично. Только сегодня Сломен узнал о том, что мы его подозреваем. Чтобы спасти собственную шкуру, надо было заявить, кого именно он видел. Но таким образом он убивал курочку, которая могла нести золотые яички. Убийца, узнав сегодня, что подозрение падает на Сломена, начинает беспокоиться по поводу того, что тот не выдержит нашего натиска, и уничтожает, его ради собственной безопасности. — Но при таком положении вещей у убийцы было слишком мало времени, чтобы приготовить орех… — Его можно было приготовить заранее. Возможно, он надеялся испытать его на полковнике, но обстоятельства сложились иначе. — А если неизвестный хотел устранить Сломена, который шантажировал его по другому поводу? — Вполне вероятно и это, мистер Стрейнджвейс. Например, это может быть Кавендиш. Он говорил о том, что Сломен намеревался его шантажировать. У нас даже есть тому доказательства. Да и вид у него какой-то нервный. Правда, это может относиться к его финансовым затруднениям. — Кавендиш ведет себя подозрительнее всех, — признал Найджел. — Вы подозреваете что-либо конкретное? — У меня нет фактов, но его поведение напоминает поведение убийцы, у которого сдают нервы. Я наблюдаю за ним два дня. Впечатление именно таково. На его лице лежит печать вины. Это меня тревожит. Блаунт был разочарован услышанным. Он жаждал каких-то доказательств, а не умозаключений. — Вы слишком осторожны в своих выводах, — сказал он. — Мы же имеем дело с профессионалом. Такие люди всегда себя выдают. У меня в этом плане уже большой опыт. Люди с железными нервами встречаются только в детективных романах. Надеюсь, что так будет и на этот раз! — Странно! — неожиданно сказал Найджел, глядя поверх лысой головы инспектора. — Ведь это подлинный Пикассо! Он подошел к стене и стал изучать маленький рисунок, который висел в рамке за спиной Блаунта. Инспектора мало интересовала живопись. — Вы сказали «надеюсь», — возвратился он к интересующей его теме. — Выходит, вы подозреваете кого-то другого? Усевшись снова в кресло, Найджел вынужден был снова говорить об убийствах. — Приходится учитывать, что есть и другие возможности, — признал он. — Сегодня, например, Сломен поссорился со Старлингом и заявил, что ему известно о нем то, что может заинтересовать полицию. Правда, я хорошо знаю Филиппа и то, что он не способен на убийство. Кроме того… — В нападении на Беллани он вообще не мог участвовать. Но ведь то нападение мог совершить и кто-то другой… Было бы разумно еще раз допросить миссис Грант, чтобы убедиться в том, что Беллани был тогда до половины третьего именно в кухне. — Не придавайте значения моим словам, но приходится учитывать и возможности других людей. Люси, например, тоже поссорилась со Сломеном. Приходится признать, что в рядах сообщников наступил раскол. К тому же считается, что яд — прежде всего женское оружие. Если она помогла Нот-Сломену убрать полковника, то, возможно, решила покончить и с ним, когда увидела, что у него сдают нервы. А возьмите миссис Грант. Она ведь тоже женщина, хоть по ней это мало заметно. Именно это обстоятельство могло ее превратить в потенциального убийцу. Ведь в ее прошлом могло что-нибудь быть… Правда, сейчас ее трудно представить в роли обесчещенной девицы… А садовник? Все свое время он якобы проводит в теплице… — Я подумаю над вашими словами, мистер Стрейнджвейс, — пообещал инспектор и вышел. Найджел отправился спать. Выложив Блаунту все свои варианты, он все же не чувствовал удовлетворения. Сон его не был спокойным. Его одолевали кошмары. Среди всего прочего ему приснилась Джорджия Кавендиш со своим зеленым попугаем на плече. Попугай неожиданно превратился в радиоприемник, который завопил: — Яд — чисто женское оружие! Глава 11 Позднее, когда Найджел рассказывал об этом деле, он всегда отмечал, что его раскрыли профессор древнегреческого языка и драматург XVII столетия. Для этого были основания, но об этом позже… Когда Найджел поднялся на следующее утро с постели, до завершения дела было еще далеко. Во дворе все было окутано туманом. Садовник тащил какой-то мешок, не обращая внимания на погоду. Наблюдая за этой картиной, Найджел все больше убеждался в том, что необходимо изучить прошлое полковника. На этот счет больше других его могла просветить Джорджия Кавендиш, которую он подозревал в первую очередь. И все же он решил с нею поговорить. Если его подозрения не имеют оснований, она расскажет все, что знает об О'Браене. Если же девушка виновата, она будет путаться в своих показаниях, что сразу же станет ясно. В столовой он застал только мрачного Филиппа Старлинга. — Ну и гренки! — пожаловался он Найджелу. — Даже в университетской столовой такое не подадут! Положив полоску мармелада на то, что вызвало его раздражение, он с явным аппетитом принялся за еду. — Очевидно, то, что произошло, подействовало на кухарку, — заметил Найджел. — Ты забываешь, что жизнь важнее смерти! Убийство не должно сказываться на качестве гренок. Находиться здесь не так уж приятно. Вчера, например, сержант осмелился меня обыскать. А ведь я страшно боюсь щекотки! Если я выхожу из дома, за мной обязательно наблюдает полисмен. Мой желудок страдает, поскольку обед теперь сильно запаздывает, а в университете мое имя втопчут в грязь, когда узнают, где я встречал Рождество. — Обед… Обед! Я хотел тебя о чем-то спросить, но забыл, — признался Найджел, — ты хотел мне что-то сказать в связи с О’Браеном, но потом помешала эта история с Беллани… Филипп Старлинг задумался, но все же вспомнил, о чем идет речь. — Я думал о том, как О'Браен цитировал стихотворение… Он ошибся, указывая автора. Это ведь была драма Тернера. Мне показалось странным, когда я позднее понял его ошибку, что он допустил такой промах. Ведь он прекрасно знал литературу! Найджел был разочарован. В данный момент его меньше всего интересовала литература. Он бросился искать Джорджию и нашел девушку в маленьком кабинете, где она писала письма. На ней была яркая красная юбка и кожаная куртка, а на плече, как всегда, уютно устроился попугай. — Мне бы хотелось с вами поговорить, — сказал Найджел. — Почему бы нам не прогуляться! Злобно посмотрев на молодого человека, попугай прокричал: — Куча дерьма! — Простите его, — сказала девушка. — Нестор долго вращался среди моряков. Сейчас я закончу письмо и отнесу попугая в клетку: он не любит дождя. Вскоре она появилась в непромокаемом пальто, но шляпу не надела. — Вы не боитесь промочить голову? — спросил ее Найджел, надевая шляпу. — Я люблю, когда у меня мокрые волосы. К тому же дождик мелкий… — Мне пришлось вас пригласить на прогулку, потому что мне необходимо вас расспросить о некоторых вещах, — признался детектив. Она ничего не ответила. Молчание явно затянулось. Наконец он сказал: — Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне все, что знаете об О'Браене. — Вы спрашиваете меня об этом как официальное лицо? — поинтересовалась девушка. — Я не веду это дело, но обязан проинформировать полицию обо всем, что может ей помочь. — Вы хотя бы честны, — сказала девушка, опустив глаза. Найджел продолжил: — На бумаге я изложил различные версии. В них вы наиболее подходящий кандидат, чтобы совершить оба убийства, но в действительности вы невиновны… Замолкнув, он подумал о том, почему его сердце так забилось при этих словах. Джорджия остановилась, начав ворошить ногой опавшую листву. Наконец она подняла глаза и, улыбнувшись, сказала: — Хорошо. Я все расскажу. Что вас интересует? — Как вы познакомились с О'Браеном? Что произошло потом? Что он когда-либо говорил о людях, которые здесь находятся? Это может оказаться важным. Да и для вас будет лучше, если вы откровенно облегчите вашу душу, — добавил он с неожиданной теплотой. — Мы познакомились в прошлом году в результате экспедиции в Ливийскую пустыню. Кроме меня, участие в ней принимал лейтенант Галтон и мой родственник Генри Льюис. Это была его первая экспедиция. Он был приятный, впечатлительный и покладистый парень. Нам необходимо было отыскать оазис Церцура, который пока не найден, как и легендарная Атлантида. У нас были две машины с запасами горючего, воды и пищи на два месяца. Казалось, что мы принимаем участие в обычной увеселительной прогулке. Но это не так. Мы попали в песчаную бурю, которая многим действует на нервы. Генри стал заговариваться. Потом он вскочил в машину и попытался удрать. Лейтенант сделал попытку его догнать, но Генри выстрелил ему в живот. Потом с безумным смехом он стал стрелять по канистрам с бензином и питьевой водой, находившимся в другой машине. Мне пришлось его пристрелить. Ему повезло: я попала прямо в сердце, а лейтенант мучился еще три дня, — тихо сказала Джорджия. Найджелу захотелось сказать ей что-нибудь ободряющее, но он не нашел нужных слов. — Мне пришлось изменить маршрут. Ведь необходимо было самолетом доставить лейтенанта в госпиталь, а караван должен был явиться за нами только через несколько дней. Я поехала в Вади Хаву, но воды было мало, а дорога была сложная. Лейтенант Галтон умолял меня его бросить, но я отказалась. Через день его не стало… Я с трудом вырыла могилу, чтобы его похоронить. Воды и бензина осталось мало. Наконец все кончилось. Я решила продолжить путь пешком, но повредила ногу. К тому же я понимала, что разумнее оставаться у машины. Я поползла к ней и пролежала у нее два дня. Хотела уже покончить с собой. Я всегда беру для этого с собой в экспедицию синильную кислоту, но что-то меня удерживало. Переносить жажду уже не было сил. Внезапно я услышала гул самолета. Я стала делать знаки и поняла, что пилот меня заметил. По моим подсчетам, он мог вернуться сюда со всем необходимым часов через десять. Я твердо решила потерпеть, дождаться его возвращения, но он совершил посадку, на которую никто бы не отважился. Увидев, что мои силы на исходе, Фергус принес воды из самолета, а потом стал чайной ложкой вливать в меня коньяк. При этом он развлекал меня какой-то непристойной историей о старой даме. Я заснула, а когда проснулась, он уже копошился у машины. Затем он угостил меня завтраком и рассказал, как ему удалось меня найти. Потом стал меня расспрашивать о моей семье. Я жила с Эдвардом, моим братом. Фергус попросил меня рассказать о нем подробнее, поскольку понял, как я к нему привязана. Эдвард перед войной проводил лето в Ирландии. У нас были там родственники. Болтая об этом с Фергусом, я задала ему глупый вопрос, не бывал ли он в этих местах. Можно подумать, что Ирландия — маленькая деревня! Он спросил, о каком месте идет речь. Я уточнила: о Мейнард-хаузе в графстве Вексфорд. О'Браен ответил, что плохо знает эти места. Помню, он заявил, что я буду чувствовать себя очень одинокой, когда мой брат женится. Я сообщила ему, что Эдвард заядлый холостяк. Правда, он был однажды в кого-то безнадежно влюблен в Ирландии, но девушка не ответила на его чувство. Фергус заинтересовался этим вопросом, но я ничего об этом больше не знала. Он заявил, что хотел бы познакомиться с моим братом. Я ответила на это, что с удовольствием удовлетворю его желание, когда мы выберемся из пустыни. Он многое сообщил мне тогда о себе, но его рассказы были настолько фантастичны, что я вначале приняла его за второго Мюнхгаузена. И все же, когда я заинтересовалась его жизнью до войны, то ничего не добилась. Он сказал, что не знал своих родителей, работал в сельской местности, но больше на эту тему не распространялся. Через пару дней он отремонтировал самолет, который пострадал при посадке. Мы полетели в Каир, но поломка оказалась более серьезной, чем он предполагал. При посадке самолет врезался брюхом во взлетную площадку. Мы оба попали в больницу. — Благодарю вас за этот рассказ, — искренне сказал Найджел. — Чепуха! — шутливо ответила девушка. Потом ее лицо стало серьезным. — Я впервые об этом рассказываю, — призналась она. — Мне даже стало как-то легче на душе от этих воспоминаний. — Меня обеспокоило лишь одно: ваше упоминание о синильной кислоте. — Но почему? — Получилось странное совпадение. Нот-Сломен погиб именно от этого. Выражение лица Джорджии сразу же изменилось. Найджелу показалось, что оно как-то потускнело. — Где вы храните яд, если не находитесь в экспедиции? — Дома под замком или просто ее выливаю. — У вас и сейчас она есть в квартире? Помешкав немного, девушка ответила: — Полагаю, должна быть. — Я не в восторге от того, что задаю вам такие вопросы, но этот яд можно получить только по рецепту врача. Очевидно, вы его там и добыли. Полиция это узнает. Советую вам все ей сообщить, не дожидаясь, когда она начнет вас допрашивать. — На это я не пойду! — воскликнула она. — Почему? — Последний раз мне дал яд знакомый аптекарь без рецепта. Я не могу его подводить. — Многие знали о том, что у вас есть синильная кислота? — Только мои друзья! Но никто не знает, где я ее храню. Найджел понял, что не стоит больше играть роль инквизитора перед испуганной девушкой. И все же он сказал: — Ваш рассказ убедил меня в том, что вы способны убить человека, как это случилось с вашим родственником. Нот-Сломен умер именно от яда, который у вас имеется, но я не верю, что вы убили его и О'Браена. Джорджия с благодарностью ему улыбнулась, но видно было, что что-то еще ее тревожит. — Когда началась связь Люси и О'Браена? — В начале года, когда мы вернулись из Каира. Он познакомился с нею у нас. Ведь она была приятельницей Эдварда. — Но она не относится, к тем женщинам, которые ему нравятся! — Но ведь она очень красивая женщина, которая нравится мужчинам. Мне казалось, что он просто хотел поразвлечься с нею. Духовное начало их не связывало. К тому же он был очень странным человеком. Иногда мне казалось, что я тоже мало значу для него. Казалось, он витал в каком-то другом мире. Он что-то скрывал… — А что связывало его с Нот-Сломеном? Они такие разные люди! — Нот-Сломен использовал Люси как рекламу для своего ресторана. Она не раз бывала с Эдвардом в этом ресторане и как-то сказала об этом Фергусу. Ему захотелось там побывать. Они несколько раз посетили это заведение, однако я была поражена, когда он пригласил Сломена к себе на Рождество. — Вы не знаете, как О'Браен нажил свое состояние? — Когда я его об этом спросила, он ответил, что шантажировал индийского магараджу. Он рассказал историю, где, очевидно, была лишь крупица правды. После войны он был в Индии, где оказал услугу какому-то высокопоставленному лицу. Возможно, это был человек, которому ничего не стоило подарить пару ящиков золота Фергусу. О'Браен был очень осмотрителен в денежных делах, хоть ни во что не ставил свою жизнь. Удивительно! — Конечно, это так… А ваш брат знал о том, что полковник хотел порвать с Люси? Увидев, как изменилось лицо девушки, он поспешно заявил, что снимает свой вопрос. Взяв девушку под руку, он предложил ей вернуться в дом. — Вы мне не кажетесь такой уж закаленной, — признался он. Джорджия неожиданно расплакалась, прижав свою головку к груди детектива. — Это дело и меня начинает сводить с ума, — прошептал Найджел. Глава 12 Очутившись в своей комнате, Найджел признался, что теперь он помышляет лишь о том, чтобы защитить Джорджию от Блаунта. И ее брата… Ведь она не переживет, если с ним что-нибудь случится. Она опасается, что он совершил эти убийства. Все ее поведение свидетельствует об этом. Именно из-за брата она заявила, что слышала крик с верхнего этажа, когда он находился в столовой. Именно из-за него она упомянула о том, что ей могли быть завещаны деньги… Интересно: она знает, что ее брат совершил преступление или только боится этого? А Люси? Многое говорит против нее. И все же надо хорошо все продумать, прежде чем ее обвинить. Его рассуждениям помешал приход инспектора Блаунта. — Я видел, как вы беседовали с мисс Кавендиш… Удалось узнать что-нибудь интересное? — Мы говорили преимущественно о полковнике, — ответил Найджел. — Я еще раз побеседовал с миссис Грант. Она подтвердила все свои предыдущие показания. В силу этого мистер Старлинг исключается… — Только в том случае, когда идет речь о Беллани, — буркнул Найджел. — Кроме того, я беседовал с Эдвардом Кавендишем и дал ему понять, что у него были мотивы совершить убийства. Он неожиданно объяснил свою нервозность тем, что боится за сестру, опасается, что она знает по этому поводу больше, чем говорит. К тому же его сестра застрелила в целях самообороны двоюродного брата. У нее к тому же есть синильная кислота. Конечно, у нее не было мотивов для этих убийств, но полиция может их придумать. Ее усердие известно. Найджел покраснел от возмущения, слушая, как далеко зашел жалкий братец, обвиняя сестру. Не имело смысла теперь его щадить. Внезапно он вспомнил, как Эдвард бежал перед ним к бараку… Что-то в этом было странное. Наконец он понял, что именно… В это время инспектор говорил: — Я еще раз просмотрел ваши записки. В свете того, что сообщил Эдвард Кавендиш, обвинения против мисс Кавендиш делаются более весомыми. Вы отметили, что она была единственным человеком, которому полковник полностью доверял. Ей легко было нанести неожиданный удар… — Все это в равной степени относится и к Люси Трайл. Она была с ним в близких отношениях. Между прочим, мисс Кавендиш рассказала мне о яде. Она всегда брала его с собой на тот случай, если попадет в безвыходное положение. Посмотрев задумчиво на Найджела, Блаунт сказал: — Вижу, вы уже изменили свое мнение. Прекрасно! Но все же я должен еще раз допросить мисс Кавендиш. Возможно, она расскажет мне больше, нежели вам. При этом он улыбнулся. Найджел не обратил внимания на его улыбку. Он вновь обращался к тому факту, что Кавендиш старался его обязательно опередить. Необходимо побыстрее узнать все детали о семье О'Браена. Нот-Сломен назвал некоего Джимми Хоупа… Надо к нему немедленно поехать. — Могу я воспользоваться машиной О'Браена? — спросил он инспектора. — Пожалуйста! Куда вы хотите поехать? — Надеюсь, что после возвращения смогу сообщить вам нечто интересное. Не спешите однако с арестом Джорджии Кавендиш, чтобы не попасть в неловкое положение, когда ее будет необходимо освободить из-за отсутствия вины. Через час он сидел уже в захламленной гостиной Джимми Хоупа, который готовился угостить его чаем с кексами, используя для этого воду, подогретую на плитке. Сам хозяин потягивал виски. — Эта привычка осталась еще с войны, — признался он. — Приходилось успокаивать нервы. Вот Слип-Слопу этого не требовалось. Сам убил бы того, кто совершил с ним такое! Что вы хотели узнать? Трудно поверить, что его больше нет, но выглядел он плохо, когда мы виделись в последний раз. — Давно это было? — В августе. Он поселился по соседству и пригласил меня в гости. Выглядел он ужасно, но настроение у него было отличное. Он шутил. Говорил, что составляет завещание, где оставит половину денег на безболезненное устранение штабных офицеров. Позднее я подписал это завещание как свидетель. — Мы об этом не знали… А вторым свидетелем был Беллани? — Нет! Какая-то старуха. По-моему, повариха… Найджел был поражен. Почему же тогда нападали на Беллани? К тому же О'Браен должен был отметить в завещании преданного ему слугу, а не брать его в свидетели… А миссис Грант? Она скрыла, что свидетельницей была именно она. Ведь Блэкли ее об этом, конечно же, спрашивал. — Говорил вам полковник о том, как собирается поступить с завещанием? Он решил передать его адвокату или держать дома? — Об этом, я ничего не знаю. А как продвигается расследование? Или это тайна? — Определенные сдвиги есть. Сейчас нам мешает то, что мы ничего не знаем о довоенном прошлом полковника. — Если вы это узнаете — будет просто чудо. Он не любил об этом говорить. Он появился в моем подразделении с молодым парнем, которого звали Файр. Они дружили. Мне казалось, что они добавили в анкетах себе количество лет, чтобы попасть на фронт. Файр тоже был ирландцем. Его семья жила в Вексфорде. Он много рассказывал о родных. Потом пошли слухи, что О'Браен кого-то пристрелил до того, как оказаться у нас. Я бы этому не удивился, если учесть его характер. — Он с самого начала был таким? — Удивительно, что вы об этом спрашиваете. Он вел себя, когда мы познакомились, разумно. Потом неожиданно захотел получить отпуск. Что он только не делал, чтобы добиться его, но ему это не удалось. Ожидалось наступление. О'Браен буквально не находил себе места, он был похож на грешника перед казнью. Потом я однажды застал, как он с Файром читал какое-то письмо. У них был ужасный вид. Казалось, что-то случилось. После этого О'Браен изменился. Создалось впечатление, что он искал смерть, но ему в этом не везло. Он был отличным летчиком, хоть и выглядел, как призрак. — А что с Файром? — Он был тоже прекрасным летчиком. О'Браен его всегда опекал, что сердило Файра, но когда их разлучили, он погиб. — Каким образом? — Его назначили начальником звена. Он был сбит во время атаки. О'Браен тоже потерял тогда свое звено, но сам спасся. После этого, казалось, в него вселился черт. — Благодарю за информацию, — сказал Найджел. — Мне уже пора… Возвращаясь из поездки, Найджел осмысливал все, что узнал. Разговор с Хоупом помог выяснить все, что касается завещания О'Браена. Потом Он вспомнил о Вексфорде. Ведь Джорджия упомянула это местечко, когда рассказывала о брате, который любил проводить там лето. Она даже считала, что он кого-то там полюбил… Но ни О'Браен, ни Кавендиш не упоминали о том, что виделись раньше… Когда он встретился с Блаунтом, тот сообщил ему, что его просила заехать к ней леди Мерлинворт. Инспектор рассказал о результатах вскрытия. Нот-Сломен был отравлен. Смерть наступила примерно через десять минут после того, как он принял яд. Очевидно, убийца не смог или побоялся убрать скорлупу. Узнав о завещании, Блаунт заявил, что миссис Грант подписала протокол, где говорилось о том, что она ничего не знает о завещании. Инспектор решил освежить ее память. Что касается Блэкли, то он также захотел отправиться с Найджелом к леди Мерлинворт, поскольку ему захотелось поговорить с этой четой еще раз, когда он узнал, что Блаунт намерен ее допросить. Он решил, что инспектор как бы проверяет проделанную им работу. В холле Найджел увидел Джорджию. По ее реплике он сразу узнал о том, что ее уже допрашивал Блаунт. — Не думала, что вы ему расскажете о яде: Пока Найджел решал, что ей сказать, девушка демонстративно покинула холл. Они приехали в имение лорда Мерлинворта, когда уже стемнело. — Хотелось бы, чтобы вы побыстрее закончили это дело, — сказала леди Мерлинворт. — Мы не привыкли к скандалам… — Нас потрясла смерть Нот-Сломена, — признался лорд. — Возможно, он и совершал какие-то ошибки в жизни, но с честью защищал свою страну. — Глупости! — заявила его жена. — Боевые заслуги не могут оправдать то, что он открыл затем бордель… — Прошу тебя, Элизабет… — смущенно отреагировал на ее слова лорд Мерлинворт. — Сейчас это называется рестораном… Молодежь ко многому подходит по-другому. — Согласен с вами, — отозвался Блэкли, — Я хотел бы обсудить некоторые детали этого дела. Лорд охотно увел его в свой кабинет. Оставшись наедине с тетушкой, Найджел поинтересовался новостями. — Я наконец вспомнила, где я раньше видела О'Браена! — Тебе это удалось?!! — Только не торопи меня! — Она положила руки на старый альбом. — Сегодня вспомнила об этом альбоме, связанном с Ирландией. Мы были там незадолго до войны. Остановились у кузена моей матери в Вексфорде. Однажды мы посетили их соседей. Их фамилия была Файр. Они пригласили нас на пикник. У них были дочь и сын. Сын тогда отсутствовал. А дочь… По-моему, ее звали Юдит… Это была настоящая красавица. Мне пришлось там ездить на осле. Это мне плохо удавалось. Мистер Файр попросил одного из своих людей мне помочь. Мы много фотографировались. Думаю, что эти фотографии тебя заинтересуют… Леди Мерлинворт показала племяннику фотографию молодого человека. Тогда у него не было шрама и бороды, но было ясно, что это О'Браен. Найджел был поражен, что тетушка вспомнила о своей встрече с летчиком и об этой фотографии. — Просто мне повезло, что я обнаружила этот снимок… Но я уверена: тогда он не носил фамилию О'Браен! — Ты случайно не знаешь, что стало с этой семьей? Я бы с удовольствием их навестил. Вздохнув, леди Мерлинворт сказала: — Это грустная история. Я узнала о ней от кузена после войны. Их сын погиб. Он подавал такие надежды… Родители этого не вынесли. Это было для них последним ударом. — Последним? А что случилось до этого? — Их дочь утонула. По-моему, это случилось через год после того, как мы там были. Отец нашел ее в озере… Трагическая история… — У тебя нет ее фотографии? — Она не захотела сняться, когда Герберт ее об этом попросил, и убежала. Найджел представил себе красивую и робкую девушку. Юдит Файр! Ему показалось, что он давно ее знает. Попросив у тетушки фотографию молодого О'Браена, он решил не медлить. Собрав вещи, необходимые для поездки, он бросился к инспектору Блаунту: — Я решил поехать в Ирландию, поскольку стали известны определенные факты о прошлом О'Браена! Мне кажется, теперь я на верном пути. Мне нужны фотографии всех людей: живых и мертвых! — Вы их получите в управлении. Я мог бы и не ждать с арестом… — Вы говорите о Джорджии Кавендиш? — Ваша теория мне очень помогла. — А что с миссис Грант? — Она отрицает свою вину. Блэкли, мол, спрашивал ее о содержании завещания, но об этом ей ничего не известно. Она просто подписала бумагу, но инспектор этим не поинтересовался. — Хорошо! Прошу вас, инспектор, не трогать пока Джорджию. У меня появилась путеводная нить. Например, следы, которые вели к бараку. Еще никто не знал о том, что полковник был убит, но Кавендиш, за которым я следовал, не пошел кратчайшим путем к бараку, куда вели следы, а старался держаться от них подальше. Почему он не хотел их повредить? Он старался, чтобы они сохранились. Отсюда ясно: он сам их сделал, надев ботинки полковника. Очевидно, он хотел скрыть, что это не самоубийство. Подумайте над этим до моего возвращения. Я вернусь послезавтра! Озадачив таким образом инспектора, Найджел отправился в путь. Глава 13 Когда он сошел с поезда, то увидел на привокзальной площади две старомодные машины, служившие, очевидно, здесь такси. С него запросили свыше четырех фунтов, чтобы доставить его в нужное место. При этом оба водителя отчаянно спорили о том, какую именно машину выберет приезжий. Найджел предпочел ту, что имела более новый вид. С едой тоже возникли проблемы. Оказалось, в половине восьмого здесь ничего нельзя найти. Водитель машины, которого звали Фланаган, позвал начальника станции — краснолицего толстого мужчину, который предложил угостить Найджела содовым хлебом. На обильный завтрак ушел час. Наконец они отправились в путь. Мотор несколько раз глох, но Фланаган каждый раз приводил его в порядок. Выяснив цель его поездки, Фланаган, добравшись до Мейнарда, подъехал к беленькому небольшому домику. От окруживших его людей он узнал о том, что имение сгорело. Фланаган сообщил им, что сюда приехал адвокат навести справки о семействе Файр, потому что их богатый дядюшка в Америке завещал им наследство. Их направили к вдове О'Браен, вызвав ее криками из дома. Женщина проводила гостя в хижину, где было полно дыма от торфа. Примостившись на колченогом стуле, Найджел увидел козу и курицу, пытавшуюся пристроиться у него на коленях. Вдова О'Браен угостила его чаем, который оказался вкусным и крепким. Найджел сообщил, что прибыл сюда, чтобы навести справки о семействе Файров. — В этом я могу вам помочь, — сказала женщина. — Я жила у них после смерти мужа до того самого момента, когда сгорел дом. — Вы служили экономкой? — Я была кормилицей мисс Юдит. Какая она была хорошенькая! А ее брат Дермут! Он был такой проказник! — Детям, наверное, здесь было хорошо. Тут так красиво и привольно! Старуха О'Браен вздохнула: — К сожалению, к ним не благоволила судьба. Мистер Дермут вырос красавцем. Все девушки были в него влюблены. Он стал отличным наездником, даже выиграл кубок в Дублине. Но он рвался на войну и удрал из дома вместе с одним бездельником Джеком Ламбертом. Мать получила от него письмо уже из армии. О его побеге знала только Юдит. — А Джек Ламберт? — Это был один из садовников, которых порекомендовал Файру сосед. Работал он прилежно, но я не знаю о том, что с ним затем стало. Мистер Дермут погиб во Франции, что сразило его отца. Это был здоровый и крепкий мужчина, но умер буквально через год после печального известия. Миссис Файр прожила, оставшись вдовой, совсем недолго. По-моему, у них не было больше родственников. — А мисс Юдит? — Она умерла еще до гибели брата. Бедная крошка! Она была такой несчастной… Дело в том, что она наложила на себя руки. Старуха замолчала. Найджел почувствовал, что у него на глазах появились слезы. И дело было не в дыме. Его растрогала судьба девушки, которую он никогда не видел… И тут он вспомнил одну вещь… Угостив его снова чаем, старуха принялась излагать всю историю. — Мисс Юдит была очень добра, — начала она. — Это была девушка, готовая отдать другому последнюю рубашку, но очень своенравна, как и ее брат. У них был родственник мистер Кавендиш. Когда она впервые его увидела, ей было лет тринадцать. Он часто с ней играл. Это был богатый, хорошо одетый господин, у которого была чудесная машина. Когда мисс Юдит подросла, она решила, что влюбилась в этого человека, хоть он годился ей в отцы. Ему она тоже понравилась, хоть он был таким чопорным. Да и не удивительно. Она была такая красавица! Отец у нее был очень строгий. Она его побаивалась, но все же делала по-своему. Она писала письма мистеру Кавендишу, которые я относила на почту. Он отвечал ей по адресу подруги, потому что она боялась, чтобы отец не узнал почерк… Так продолжалось до тех пор, пока не появился этот Джек Ламберт. Он буквально околдовал девушку! — Когда он появился? — За год до начала войны. Помню, как Юдит сказала мне, что счастлива, полюбив этого человека. — Но ведь он простой садовник! — Это не имеет значения! Девушка продолжала отвечать на письма мистера Кавендиша, но все ее мысли были заняты Ламбертом, с которым она ездила на прогулки. В то лето мистер Кавендиш не приехал потому, что началась война. Он по-прежнему ей писал, но она так и не решилась сообщить ему о том, что между ними все кончено. Наконец Юдит объявила, что намерена бежать с Ламбертом, поскольку ее отец никогда не согласится на ее брак с человеком низкого происхождения и отдаст ее в монастырь. Я встревожилась и написала мистеру Кавендишу, попросив его приехать. В тот день, когда я отправила письмо, Юдит рассказала мне о том, что ее брат и Ламберт намерены отправиться в армию. Ламберт вернется с войны офицером. Отец не сможет противиться их браку… Это был последний раз, когда видела ее счастливой. Возможно, она не представляла себе жизни без Джека. Шло время. Она стала бледнеть и хиреть, ничему не радуясь. Однажды я видела, что она плачет. Я подумала о том, что она ждет ребенка, но Юдит засмеялась, узнав о том, что я подозреваю. — Я напишу Джеку. Он знает, что должен сделать. Он приедет! Он меня так любит! Но он не приехал, хоть она его ждала. А через неделю ее вытащили из пруда. В комнате наступила тишина. Казалось, старуха видит заново всю картину. — У вас нет фотографии Юдит? — неожиданно спросил Найджел. Порывшись в какой-то коробке, миссис О'Браен протянула ему снимок. Он подошел к двери, чтобы лучше его рассмотреть. На пожелтевшей от времени фотографии была изображена темноволосая красивая девушка с грустными глазами. Нежное лицо, как бы высеченное из слоновой кости… Теперь Найджел уже не сомневался в том, что видел такую же фотографию в бараке О'Браена. На снимке, где была изображена с конюшим леди Мерлинворт с молодым человеком, старая женщина сразу же узнала Джека Ламберта. Она была поражена, когда Найджел ей сообщил, что Ламберт взял ее имя и превратился в знаменитого летчика Фергуса О'Браена. Война и ранения изменили внешность этого человека. Его никто не узнал по фотографии в газете. Найджела, правда, это несколько удивило. Ведь должны были быть школьные товарищи, родственники… Поняв, что Найджел действительно дружественно относится к семье Файров, миссис О'Браен решила доверить ему то, о чем гласили слухи. Говорили, что Ламберт — незаконный сын лорда и одной сельской девушки, уехавшей затем в Дублин. Он даже был похож на своего покровителя, рекомендовавшего его Файрам. Найджел не без грусти покинул старую женщину, пообещав ей прислать хороший чай. Ему удалось вовремя успеть на поезд. Всю дорогу он вспоминал о том, что слышал, приехав к О'Браену. Теперь все приобретало совершенно иной смысл. Он раздумывал над каждым словом, делая пометки в своей книжечке. Было ясно, что О'Браен был застрелен Кавендишем. Но мотивы? Найджел понял, как был далек от истины в начале своих рассуждений. К сожалению, в поездах нет библиотек, которые дали бы возможность познакомиться с одной драмой XVII века. Это и помешало верно решить сразу дело, удержаться от необоснованного поступка… Глава 14 В тот день, когда Найджел ехал в поезде, инспектор Блаунт пообещал гостям, что они скоро смогут уехать домой. Это их обрадовало. Они чувствовали себя в доме покойного О'Браена, как в тюрьме. Люси, накрывая на стол, думала о чаевых, которые дадут ей гости, когда будут уезжать, о новом платье и молодом человеке, который ей очень нравился. Она мечтала и о том, что ее снимки попадут в газеты, поскольку именно она обнаружила мертвого Нот-Сломена. О мыслях миссис Грант, очевидно, знали только ангелы. Что касается Люси Трайл, то она знала, что ей осталось не так уж долго продержаться. Филипп Старлинг готовил очередную речь о предмете, которым занимался. Когда Эдвард Кавендиш брился, его рука дрожала, а глаза были такими покрасневшими, что испугали бы акционеров. Во взгляде его сестры читалось раздражение, беспомощность, страх и нежность. Когда Найджел появился среди гостей, ему захотелось поговорить прежде всего с Джорджией Кавендиш. — Прошу вас… — прошептала она. — Это Эдвард? — К сожалению, именно он убил Фергуса О'Браена, — медленно произнес Найджел, стараясь смягчить по возможности удар. — Он попал в безвыходное положение… — Не говорите больше мне ничего! Инспектор мне рассказал, что именно он сообщил о яде. Мне трудно было поверить в то, что это сделали вы! Схватив руку Найджела, она прижалась на минуту к ней губами, а потом выбежала из комнаты со словами «Черт все побери!» Посмотрев с бессмысленной улыбкой на свою руку, Найджел пошел искать инспектора Блаунта. Встретив обоих инспекторов в столовой, Найджел рассказал им все то, что ему удалось узнать в Ирландии. — Очевидно, мистер Стрейнджвейс, круг замкнулся! — сказал Блаунт, не скрывая своего удовлетворения. По всему было видно, что такое решение загадки устраивает и Блэкли. — Ваши замечания относительно следов на снегу были очень ценными, — признался Блаунт. — Прежде чем завершить это дело, я бы хотел еще раз вспомнить все факты, — заявил Найджел. — Я ведь оказался здесь в самом начале. Много слышал, наблюдал… Возможно, я не придавал чему-то значение, поэтому и не упоминал об этом. — Говорите же, мистер Стрейнджвейс! Мы вас слушаем, — сказал Блаунт. — Утром, когда мы нашли О'Браена, Кавендиш уже был на веранде. Конечно, человек мог дышать утренним воздухом. Но могло быть и так, что он охранял следы на снегу, боялся, чтобы их не испортили. Когда я заявил, что хочу пройти к бараку и узнать, не проснулся ли О'Браен, Кавендиш никак на это не отреагировал. — А ведь он не знал, что О'Браен ночует именно в бараке! — воскликнул Блэкли. — Конечно: Но он вел себя так, будто об этом знал. Значит, он должен был там его видеть. Он старался не только меня держать подальше от следов, но и других… Странная осмотрительность для человека, который только что видел труп. К тому же он был в пальто, что давало ему возможность пронести ботинки, и все время вытирал нос платком, который давал ему возможность устранить следы пальцев. Я точно знаю, что ботинок еще не было, когда я обыскивал барак. Потом я был занят тем, чтобы проследить, как отреагируют на гибель О'Браена другие, а также наблюдал, чтобы никто ни к чему не прикасался. Очевидно, он избавился от ботинок, когда Люси сочла для себя полезным шлепнуться в обморок. После небольшой паузы Блэкли ударил себя по колену: — Я должен был это сразу вспомнить! Беллани говорил о том, что хотел ночевать в бараке, но проспал, встал позже обычного. А мисс Кавендиш призналась, что пришла к брату попросить снотворное, которое у него лежало в чемодане. Вам это о чем-нибудь говорит, господа? — Вы хотите сказать, что Кавендиш дал Беллани снотворное, чтобы он не мешал ему добраться в барак? — сказал Блаунт. — Это ясно. — Очевидно, мне он тоже его подсыпал, — заявил Найджел. — Я тоже не хотел спать, но все же заснул и проснулся весьма поздно. Возможно, он добавил что-то в кофе после обеда. — Тогда он знал, что вас пригласил О'Браен как детектива, — высказал предположение инспектор. — Вы не могли бы мне дать ваши записи? — спросил Блаунт у Блэкли. Взяв блокнот, он заметил: — После мисс Кавендиш показание давал ее брат. Он сказал, что не мог заснуть. Под утро к нему пришла сестра и попросила снотворное. Зачем он возил снотворное, если его не принимал? Возможно, сестра пришла, когда он только вернулся домой. Первая часть доказательств против Кавендиша всех удовлетворила. Потом, помня о суде, они стали искать мотив. Ясно, что теперь завещание не играло такой роли, но все же необходимо было проверить и все, что связано с ним. А вдруг там упомянут Кавендиш? Однако ведь он не признается, что знал об этом. Но, конечно же, он никогда бы не уничтожил завещание. Он мог также совершить преступление, если бы деньги унаследовала его сестра. И все же все это могло оказаться только побочным мотивом… Найджел настаивал на том, что Кавендиш руководствовался чувством мести. Это отвечает и характеру анонимных писем, и сведениям, полученным из Ирландии. Он полюбил Юдит Файр. Его чувство было серьезным. Ведь он использовал для переписки подругу. — Его сестра сказала, что ее брат очень любил кого-то в Ирландии, — заметил детектив. — Из-за этого он так никогда и не женился. Инспектор посмотрел на Найджела с выражением какой-то отеческой строгости. — То, как разворачивались события, снова доказывает нашу гипотезу, — сказал он. — Кавендиш должен был заметить, что письма Юдит становятся все холоднее, а потом пришло послание от миссис О'Браен, которая сообщила о том, что девушка влюбилась в садовника. Его просили приехать. Он, очевидно, написал письмо. Не случайно говорилось, что с Юдит поступили жестоко. Девушка страдала. К тому же она оказалась в сложной ситуации. — Что вы под этим понимаете? — спросил Найджел. — Я считаю, что она ожидала ребенка. Об этом говорит ее бледность, то, что она искала какой-то выход, но не могла его найти. Вернее, нашла ценой жизни. Парень побаловался с ней и бросил ее. Кавендиш ничего не мог предпринять. Джек Ламберт исчез. Он не имел понятия о том, что садовник скрывается под фамилией О'Браена. Только познакомившись с ним при помощи сестры, он понял, кто он такой. Возможно, он имел описание личности Ламберта. Кавендиш оказывается в сложном положении. Одна девушка, которую он любил, погибла из-за этого человека. Затем к О'Браену ушла Люси. Посещая ресторан Нот-Сломена, он пишет письма, используя его машинку. Приглашение на Рождество развязывает ему руки. Зная, что у сестры хранится яд, он готовит отравленный орех. Это на всякий случай. Его цель иная — выдать убийство полковника за самоубийство. Он и писал анонимки для того, чтобы заставить О Браена носить при себе оружие. Посетив полковника, он понял, что нет лучше места для убийства, чем барак. Он удален от дома и имеет к тому же звуконепроницаемые стены. Он выводит из игры Найджела и Беллани и выжидает. — Где? — Очевидно, на веранде. — Но ведь полковник мог ночевать в доме! — Он знал, что у него свидание с Люси… Все разыгралось, как вы и предполагали. Когда он заметил, что выпал снег, то идет спиной вперед. — Но Нот-Сломен видел, как он шел в барак! — вмешался Блэкли. Блаунт проигнорировал его слова. — Кавендиш не глуп. Когда он понимает, что полиция не верит в самоубийство, то подсовывает записку Люси для полиции в комнату полковника. Нот-Сломен, который видел, как он был ночью в бараке, требует деньги за молчание. А у Кавендиша в это время трудности с деньгами. Он подбрасывает в комнату Сломена отравленный орех, однако тревожится, чтобы тот не успел наговорить лишнего. Отсюда его нервозность. В игру вступила и Люси. Она тоже требует деньги за то, чтобы не сообщать полиции мотивы, по которым он мог убить О'Браена. — А как вы объясните записку Нот-Сломена к полковнику о возмещении финансового ущерба этой женщине? — спросил Найджел. — Возможно, он нашел ее в бараке и сунул вместе с остальными письмами. — Но ведь ему было выгоднее ее сразу уничтожить! По сравнению с письмами Кавендиша она не представляла никакого интереса! Если только ее не нашел Беллани… Оба полицейских с удивлением смотрели на Стрейнджвейса, который продолжил: — Когда мы увидели труп полковника, я попросил Беллани обыскать барак, чтобы выяснить, что могло пропасть. Он мог тогда найти записку. Поскольку он был предан своему хозяину, он мог подумать о мщении. У него могли появиться подозрения, которые он высказал Нот-Сломену. Тот испугался и разработал вместе с Люси соответствующий план. Люси в определенное время вызывает прислугу. Приходит Беллани. Нот-Сломен берет кочергу на кухне и прячется за двойной дверью. Он бьет Беллани по голове, забирает записку и прячет тело и кочергу. — Все же, почему он не уничтожил записку? — У него было мало времени. Он предупредил в биллиардной, что хочет сверить свои часы. Потому и сунул записку в карман. Люси сказала на допросе, что в тот день она вручила свои письма Кавендишу. Не исключено, что они тоже находились в кармане. Записка могла проскользнуть в один из конвертов. Закончив игру в биллиард, он бросился на почту, запаковав письма Люси, отправил их и только тогда выяснил, что потерял записку. — Могло быть и так, — сказал инспектор. — Но ведь это не докажешь! — По этому поводу не стоит тревожиться! — заявил Найджел, попросив Блэкли пригласить мисс Трайл. — У частных сыщиков есть одно преимущество перед полицией, — сказал он. — Мы не связаны уставами как официальные лица. Вам остается только отрицать все то, что вы здесь услышите. Когда Люси появилась в комнате, напоминая готовую к прыжку красивую пантеру, Найджел, поглядывая на листок бумаги, заявил ей: — До того, как трагически уйти из жизни, Нот-Сломен сделал нам признание. Он также сообщил о том, что вы разработали план нападения на Беллани… Он мог дальше не продолжать. Лицо Люси стало багровым. Губы скривились, когда она прошипела: — Свинья! Это была его идея, — завизжала после этого она, но тут же спохватилась и замолкла. Однако было уже поздно. На нее набросился Блаунт, заставив ее капитулировать. Ей пришлось подписать протокол. Найджел точно определил ее роль во всей этой истории. Нот-Сломен уверил ее, что они в опасности, пока записка находится у Беллани. Их могут обвинить в убийстве О'Браена, которого они якобы шантажировали. Нот-Сломен обещал оглушить Беллани. Люси страшно переживала, когда узнала о том, что он едва не умер. Было ясно, что Нот-Сломен принял всерьез слова Беллани и решил принять контрмеры. Но Люси не согласилась с тем, что она знала о том, что Сломен хотел шантажировать О'Браена. Когда она ушла, Блаунт признал: — Ваши методы, действительно, несколько необычны, мистер Стрейнджвейс. И все же прекрасно, что мы выяснили вопрос с Беллани. Ведь Нот-Сломен, когда мы показали ему записку, признал, что искал ее в бараке. Ясно, что Нот-Сломена также убил Кавендиш. Ведь тот стал его шантажировать. Уверен, он не втягивал Люси в это дело, чтобы самому получить все деньги. Выходит, у Кавендиша были мотивы совершить оба преступления, но второе вытекало из первого. Необходимо найти лондонскую квартиру Кавендиша. Пока у нас нет доказательств, чтобы выиграть процесс! Что вы думаете по этому поводу, Стрейнджвейс? Тот вздрогнул, как бы очнувшись от сна и мечтательно сказал: — Простите, меня увлек ваш ораторский талант. — Вы смеетесь надо мной? — Что вы? Вы прекрасно описали все дело, однако, думается, я прямо сейчас могу найти определенные доказательства, которые все поставят на свои места. Дело в книге, которая находится в бараке О'Браена. Речь идет о «Трагедии мстителя». Если вы дадите мне ключ, я сейчас ее принесу. В тот момент, когда молодой человек брал ключ, они услышали крик. Послышалось, как кто-то упал на лестнице. Выскочив из комнаты, Найджел услышал голос Джорджии. У него сжалось от страха сердце. Полицейский, который дежурил у главного входа, подбежал к девушке. Найджел также бросился к ней, увидев, что она лежит внизу. — Джорджия? Что случилось? — спросил он. Открыв глаза, она смущенно сказала: — Я… упала с лестницы. В это время они услышали, как во дворе взревел мотор и какая-то машина стала отдаляться от дома. За нею бросилась полицейская машина. Блаунт распорядился, чтобы передали во все инстанции приказ о розыске. — Я должна была дать ему шанс, — сказала Найджелу Джорджия. — Помогите! Найджел нежно провел рукой по ее щекам и выскочил во двор. Он успел вскочить в полицейскую машину, отправлявшуюся за беглецом. Увидев его, Блаунт сказал: — Ему повезло, что его сестра упала с лестницы! — Несомненно! — признал Найджел, стараясь не встречаться взглядом с инспектором. — Он, очевидно, находился в умывальной комнате, у входа, и воспользовался случаем, когда полицейский оставил свой пост, чтобы помочь его сестре. Блаунт посмотрел на него с раздражением: — Ведь у него нет шансов. Это просто признание своей вины! Добравшись до конца поместья, они очутились перед закрытым забором. Шофер стал сигналить перед чугунной решеткой. Из дома медленно вышел привратник. — Откройте ворота! — приказал Блаунт. — Полиция! — Человек, который тут проезжал, сообщил, что его сиятельство пожелал, чтобы ворота были заперты, — ответил привратник. — Если вы немедленно их не откроете, будете арестованы как соучастник! Куда он поехал? Старик отпер ворота и показал направление. Они помчались дальше, сожалея о времени, которое они потеряли. Ведь спортивная машина за это время могла далеко уехать… На развилке они остановились. Пришлось искать следы. Проехав еще какое-то время, они нашли на дороге пустую спортивную машину. Эдвард Кавендиш исчез. Прошло немало времени, прежде чем они обратили внимание на табличку: «Частный аэродром. Круговые полеты. Пять кругов — пять шиллингов». На лужайке, возле барака, они увидели загорелого мужчину в комбинезоне. Он не был склонен к разговорам. На вопрос, где находится мужчина, который только что был здесь, он указал на маленькую точку в воздухе. — У вас есть телефон или второй самолет? — спросил Блаунт. — Мы из полиции! — Телефона нет, а самолет сейчас будет. Вот возвращается Берт! — спокойно ответил человек, не переставая жевать резинку. Блаунт бросился с сопровождающими к самолету, ошарашив пассажиров. Он приказал механику добраться до ближайшего телефона и сообщить полиции о случившемся. Выяснив, что в баке достаточно бензина, Блаунт, Найджел и Блэкли уселись в самолет. Догоняя Кавендиша, они очутились над морем. — Фред нас заметил! — сообщил инспектору пилот. — Он стал сбавлять скорость. Когда они зависли над самолетом, где летел Кавендиш, они увидели, что он держит пилота под прицелом, глядя на них, наверх. Найджелу казалось, что он никогда не забудет этот взгляд. Он был полон безысходности, но выход Кавендиш все же нашел. Он выбрался со своего сидения, перегнулся через край и бросился в морскую бездну. Он напоминал куклу, когда летел, и сразу же исчез в воде, где не появилось даже кругов… Глава 15 — Она была, наконец, отомщена! — сказал Найджел. Прошла уже неделя после того, как Кавендиш совершил свой роковой полет на самолете. Найджел сидел с дядюшкой Джоном и Филиппом Старлингом в своей лондонской квартире. Старлинг вообще не знал никаких подробностей, а сэр Джон, получив отчет Блаунта, имел все основания предполагать, что его племянник сможет добавить что-нибудь интересное по поводу этого дела. Сам Блаунт не смог приехать — он был занят. Все с удовольствием пили шерри. Услышав слова Найджела, сэр Джон едва не пролил свой бокал. — Но ведь О'Браен мертв уже две недели! — Он ждал этого больше двадцати лет, — ответил на его реплику Найджел. Посмотрев на него, дядюшка сказал: — Одной фразой ты не отделаешься. Изволь все объяснить. — Хорошо! Теперь ведь известны все факты. Я беседовал по этому поводу и с Филиппом, который подсказал мне правильное решение этого вопроса и получил таким образом право уничтожать мое драгоценное шерри. — Подсказал? Ничего не понимаю! — Скажи мне, дядюшка, как ты воспринял отчет Блаунта по этому делу? — Там же все ясно, но Кавендиш, удрав, подтвердил свою вину. К тому же яд, который был у его сестры, исчез. Почему это тебя интересует? — Потому что Блаунт ошибается в своих выводах, — заявил Найджел, уставившись в потолок. Сэр Джон, поразившись его словам, воскликнул: — А я считал, что ты с ним во всем согласен! Из-за тебя я даже пролил свой шерри, дьявол тебя возьми! — В ряде мотивов я с ним согласен, но не в основном. Я понял это в тот момент, когда Кавендиш бросился в бега. — Но Блаунт говорил, что ты согласен с тем, что О'Браена застрелил именно он! — Я этого не отрицаю. — Но при этом он не убийца? — насмешливо спросил сэр Джон. — Ты, наконец, понял, что произошло, — заявил Найджел. — Разреши мне, однако, сначала поговорить о слабых местах в версии Блаунта. Я всегда был уверен в том, что Кавендиш был той ночью в бараке и специально оставил следы, чтобы подкрепить версию о самоубийстве. Об этом я и сказал инспектору. Нот-Сломен видел его тогда и пытался шантажировать, но это я доказать не могу. Но поверить в то, что Кавендиш был убийцей, я не могу. — Выходит, О'Браен был уже мертв, когда Кавендиш появился в бараке? — спросил сэр Джон. — В некотором смысле так и было, — намеренно неопределенно ответил его племянник. — Блаунт правильно понял, что завещание не играло никакой роли. Главное, что определяло поведение Кавендиша, была месть. Все это объясняло и тон анонимных писем, но здесь он ошибся. Филипп, ты прекрасно знал Кавендиша. Мог он писать такое? Он протянул письма профессору. Пока Филипп их читал, Найджел прохаживался по комнате. — Это не стиль Эдварда! — заявил Старлинг. — Все эти остроты ему не по плечу. Это не мог писать Кавендиш. — Верно! — резюмировал Найджел. — Учти, дядюшка, мистер Старлинг — специалист по стилистике. Если, однако, Кавендиш не писал эти письма, он не мог замышлять убийство. Смешно, чтобы два человека одновременно готовили одно и то же преступление, не подозревая об этом. Блаунт полагает, что Кавендиш сначала заставил О'Браена позаботиться о своей защите, носить с собой револьвер, а потом проник в барак, чтобы этим воспользоваться. Тот, кто хорошо знал О'Браена, никогда бы не отважился на такое. А Блаунт легко приписал убийство человеку, который не переставал дрожать с тех пор, как увидел труп полковника. Человеку, который был настолько деморализован, что стал обвинять во всем родную сестру, когда инспектор его прижал. Человеку, который стал удирать, не дожидаясь, предъявят ли ему обвинение. Блаунт, признаюсь, меня очень разочаровал именно в этом пункте. — Думаю, ты прав, Найджел. Твои доводы весьма убедительны… — Теперь остановимся на снотворном. Блаунт прав, когда предположил, что Кавендиш появился в своей комнате буквально перед тем, как к нему пришла сестра за снотворным. Он увидел в этом подтверждение своей теории о том, что Эдвард был в бараке. Можно согласиться с тем, что он дал снотворное Беллани. Но почему он счел нужным дать его и мне? Я всегда просил не помещать мое имя в газетах. Только близкие друзья знали о характере моей деятельности. Кавендиш к ним не принадлежал… — Возможно, он как-нибудь об этом узнал, — заметил Филипп. — Если он замышлял преступление, то учитывал и слухи. — Не будем спорить по этому поводу. Займемся орехами. Блаунт тоже ошибся. Ведь только Нот-Сломен имел обыкновение грызть орехи. К тому же он обходился без щипчиков. У О'Браена такой возможности и пристрастия не было. Если же Кавендиш хотел использовать орех для хранения яда, то не стоило его для этого шлифовать, делать тонким. С самого начала мне было ясно, что орех не предназначался для полковника. Он готовился для Нот-Сломена. Если Кавендиш хотел его убрать, поскольку тот шантажировал его после убийства О'Браена, то не готовил бы его заранее. Откуда он знал, в какой роли выступит Сломен? Вы можете на это возразить, что у него с собою был яд, а орех он приготовил позднее, когда его стали шантажировать. Но ведь изготовить его, когда на каждом шагу в доме попадаются полицейские, стало трудно. К тому же Сломен мог рассказать все полиции задолго до того, как разгрыз бы орех. Правда, могло быть и так, что Кавендиш хотел его устранить, поскольку он с Люси шантажировали его по какому-то другому поводу. Все же я никак не мог представить себе убийцей О'Браена именно Кавендиша. В таком случае на рождественском вечере присутствовало два преступника? Но это неправдоподобно! — Разумный вывод, — заметил Филипп Старлинг. — Сомнительно и другое, — продолжил Найджел. — Блаунт считал, что Кавендиш признал в полковнике Ламберта по описанию, сделанному двадцать лет тому назад, хоть раньше с ним никогда не встречался. В это поверить трудно. К тому же Джорджия Кавендиш не упоминала о том, что ее брат интересовался полковником. Из ее слов я понял обратное. Именно О'Браен захотел познакомиться с Эдвардом. Едва ли он захотел это сделать, если бы оставил в свое время Юдит, ожидающую от него ребенка. Ведь когда они полюбили друг друга, Юдит, очевидно, рассказала ему о Кавендише, а от Джорджии он мог узнать о том, что ее брат гостил по соседству с ее имением. Полковнику легко можно было сообразить, что именно Кавендиш был первым возлюбленным Юдит. Зачем ему надо было стремиться к контакту с ним, если б он допустил по отношению к девушке какую-нибудь подлость? — Ты хочешь сказать, что дело Юдит Файр не имело ничего общего с убийством? — спросил Джон Стрейнджвейс. — Напротив! Именно оно содержит ключ ко всему! Давайте рассмотрим еще один пункт теории Блаунта. Он считает, что О'Браен — Ламберт сперва отбил у Кавендиша девушку, а затем бросил ее, когда она стала ожидать ребенка, и довел до самоубийства. Получился мотив для мщения именно у Кавендиша, но факты свидетельствуют о другом. Кто был знаком с О'Браеном, никогда бы не поверил в то, что он может так поступить с девушкой. Он не был развязным повесой. К тому же есть доказательства того, что он по-настоящему ее любил. — Но ведь вдова О'Браен не верила в это! — заметил сэр Джон. — Она попросту не любила Ламберта. Ей больше нравился богатый, изящный господин, каким и был в тот период Кавендиш. А Ламберт казался ей обычным садовником. Она совершила ту же ошибку, что и Блаунт. Джек Ламберт любил девушку и пошел на войну, чтобы получить чин офицера и иметь возможность на ней жениться. Не случайно после его отъезда Юдит была весела. Чахнуть она стала позже, но не потому, что ждала ребенка. Вдова О'Браен написала, как вы помните, Кавендишу. Он не приехал, но прислал девушке письмо. «Почему он так жесток ко мне?» Именно эти слова запомнила старуха О'Браен. Она говорила и о других словах: «Что, если отец узнает?» Нет сомнения в том, что Кавендиш стал угрожать девушке, обещая рассказать все ее отцу, если она к нему не вернется. Такое поведение типично для данного человека. Отец Юдит был человеком строгих правил: она боялась его реакции на свой роман с человеком низкого происхождения. К тому же вы знаете о том, что Юдит в свое время писала через подругу любовные письма Кавендишу. Он мог пригрозить и тем, что покажет их ее отцу. Это было на него похоже. — Твои рассуждения логичны, — признался сэр Джон. — Но ты не убедил меня в том, что Ламберт по-настоящему любил девушку. Почему он не приехал, когда она просила его об этом? — Он не смог этого сделать! Вспомни, что рассказал Джимми Хоуп, как он добивался отпуска, но не сумел его получить. Хоуп отметил, что он был подавлен, доведен до отчаянья. Через две недели брат девушки узнает о ее самоубийстве. Именно после этого О'Браен стал вести себя в небе с поражающей всех безрассудностью. Все были уверены в том, что он ищет смерти. Неужели, дядюшка, ты все еще будешь утверждать, что он не любил эту девушку? Сэр Джон занялся своими усами… — Можно сказать, что О'Браен искал смерти до тех пор, пока не встретился с Джорджией Кавендиш, — продолжил Найджел. — Ты полагаешь, что он в нее влюбился? — оживился сэр Джон. — У него могла снова вспыхнуть любовь к жизни, но какое это имеет отношение к нашему делу? — Да, у него снова появилась любовь к жизни, — сурово ответил Найджел. — Но совсем в ином смысле. Он не полюбил Джорджию. Возможно, она ему понравилась, но это было совсем не то чувство, которое он испытывал к Юдит Файр. Не случайно Джорджия сказала об их отношениях: «Мне казалось, что он иногда не со мной, а находится где-то далеко». Неожиданно Найджел обратился к Старлингу: — Это по твоей части, Филипп… Ты должен знать, почему у О'Браена изменилось отношение к жизни! — Мне это не известно! К тому же она не училась в Оксфорде. — Боюсь, что мой шерри несколько замутил твой всегда такой ясный ум! Что ж, напоминаю сущность. В канун Рождества у О'Браена собралось девять человек: О'Браен, Артур Беллани, миссис Грант, Люси Трайл, Джорджия и Эдвард Кавендиш, Нот-Сломен, Филипп Старлинг, Найджел Стрейнджвейс. Ответь мне на вопрос: кто из этих девяти человек больше всего подходит на роль убийцы О'Браена и Нот-Сломена? Это должен быть человек с железной волей, очень одаренный. У него должно быть чувство юмора, которое легко улавливается в анонимных письмах. Этот человек должен быть храбр, чтобы выполнить все свои угрозы. Он должен иметь склонность к изобретениям, о чем говорит орех. Этот человек должен иметь доступ к яду Джорджии и пишущей машинке Нот-Сломена. К тому же он должен хорошо знать литературу, чтобы прочитать «Трагедию мстителя» Тернера. Отпив шерри, Филипп Старлинг, на лице которого появилось выражение растерянности, сказал: — Хотелось бы, мой мальчик, чтобы все это можно было сказать обо мне… Найджел взял несколько соленых орешков и положил их себе в рот. Настал черед Джона Стрейнджвейса. С вымученной улыбкой он произнес: — Мне кажется, что все происходит, как во сне. Твоя характеристика приложима только к одному человеку — Фергусу О'Браену. — Наконец-то! Тебе понадобилось много времени, чтобы это понять! — отозвался, жуя орехи, Найджел. — Ты считаешь, что О'Браен совершил самоубийство? — спросил сэр Джон. — Это факт. — И в то же время был убит Эдвардом Кавендишем? А потом отравил Нот-Сломена? Сэр Джон, услышав, что племянник отвечает на его вопросы утвердительно, предложил Старлингу пригласить психиатра… — Признаюсь, что я сам с трудом переварил эту мысль, — сказал Найджел. — Могу объяснить, как я постепенно пришел к этому выводу. Поначалу я обратил внимание на поведение Кавендиша. Когда мы обнаружили труп О'Браена, он был почему-то сильно возбужден. И в то же время удивлен и растерян. Убийца не будет так выглядеть. Я обратил внимание на его поведение инспектора Блаунта, но тот не сумел решить эту загадку. Разговаривая с Джорджией, я понял, что полковник с самого начала интересовался ее братом. К тому же его поведение было несколько странным. Оказав помощь девушке в пустыне, он стал проявлять интерес к ее брату, расспрашивая о родственниках. Потом он попытался завязать знакомство с Кавендишем, хотя подобный человек не способен вызвать у кого-либо интерес. В Ирландии я выяснил, что у Кавендиша не было причин ненавидеть О'Браена. Все было наоборот. Именно Кавендиш довел Юдит Файр до самоубийства, угрожая открыть глаза на ее поведение отцу. Узнав полковника, который, как все ирландцы, не забывал обиды, умел ждать, по-настоящему любил Юдит, был смел, суров, но наделен чувством юмора, я не сомневался в том, что он был способен ждать долгие годы, чтобы отомстить. Когда все это стало мне понятно, я попробовал воссоздать все именно с этой точки зрения. Ему необходимо было вовлечь Кавендиша в такую ситуацию, когда он вынужден будет совершить убийство, устроить ему ловушку. Ему хотелось, чтобы он пережил такие же мучения, как и Юдит. Девушка оказалась в ловушке из-за Кавендиша. Теперь он хотел, чтобы в таком же положении оказался и ее мучитель. К тому же врачи предупредили О'Браена о том, что ему осталось жить не так уж много. Я долго раздумывал над тем, как удалось полковнику заманить Кавендиша в барак. Затем я вспомнил о записке Люси, назначившей ему свидание. Там не упоминалось имя. О'Браен решил использовать записку. Ведь Люси была когда-то любовницей Кавендиша. В бараке Кавендиш видит полковника. О'Браен направляет на него револьвер. Кавендиш пытается отвести его руку. Полковник делает все, чтобы на револьвере остались отпечатки пальцев Эдварда, а потом нажимает его пальцами курок. Его месть осуществилась. Конечно, он рисковал. Кавендиш мог попытаться удрать, но полковник был хорошим психологом. Он учел характер Кавендиша. Он знал, что если его месть осуществится, то у Кавендиша не хватит смелости во всем сознаться. К тому же он подготовил соответствующие мотивы. Во-первых, он отбил у него Люси, во-вторых, завещал его сестре значительную часть своего состояния. Ему не хотелось, чтобы дело об Юдит Файр снова всплыло на поверхность. Именно так я реконструировал этот эпизод. Все факты не противоречат выстроенной мною теории. Конечно, О'Браен не мог предположить, что в это время выпадет снег. Это, однако, не мешало его планам, но Кавендиш нашел выход из положения. Он сделал все, чтобы представить этот случай, как самоубийство. Началась дуэль между живым и мертвым. Полковник составил свой план, — продолжил Найджел. — Но вмешался Нот-Сломен. Очевидно, мы так и не узнаем, что именно он видел, но Кавендиша это испугало. Он начал чувствовать себя убийцей. Он, конечно же, не мог понять, почему О'Браен подстроил ему такую штуку. Он не имел понятия о том, что это Джек Ламберт. — Послушай, Найджел! — не выдержал сэр Джон. — Ведь полковник должен был подозревать, что Кавендиш попытается представить это дело как самоубийство. — Полковник это учел. Не случайно он показал нам анонимные письма, чтобы исключить версию о самоубийстве. Правда, он допустил ошибку, проявив в них черный юмор. К тому же в первый день, когда я к нему приехал, он сказал, что сам написал бы именно такое письмо, если бы собирался кого-нибудь убить. Он не желал подделаться под стиль Кавендиша. Затем он дал мне понять, что кто-то интересуется его изобретениями. Я не мог сообразить, почему он все это рассказывает, но ему хотелось придать значение этой работе. Наконец он упомянул о завещании. Подчеркнул, что оно в сейфе, но там затем ничего не оказалось. Он не учел, что мы узнаем о том, что он отослал завещание адвокатам. Я сразу же подумал о том, что убийца не мог открыть сейф, если это Кавендиш. Откуда ему было знать комбинацию цифр? И последнее: он специально пригласил меня. Он не считал, что я все выясню, однако полагал, что я не соглашусь с тем, что это самоубийство. Подумав над этими фактами, я понял, что знаю правду о смерти полковника. Нельзя было упускать из виду то, что он не дал бы себя заманить в ловушку. К тому же я не забывал о фотографии Юдит Файр, стоявшей на столике в бараке. Почему он ее уничтожил, когда появились гости? Ответ был ясен: он не хотел, чтобы ее опознал кто-нибудь из прибывших. А письма? Трудно было представить, чтобы написавший их человек вел себя так непринужденно, как все гости. Только О'Браен, как я заметил, был скован. Оно и понятно. Он раздумывал над всеми деталями, которые должны были привести Кавендиша на виселицу. — Вызов психиатра можно отложить, — признал свое заблуждение сэр Джон. — Логика в твоих рассуждениях, бесспорно, есть. Но зачем О'Браену было убивать Нот-Сломена? — Все очень просто. Его действительно убил О'Браен, поскольку только полковнику было безразлично, когда он расколет подложенный им орешек. Он писал письма на машинке Сломена, в заведении которого Кавендиш был своим человеком. К тому же О'Браен мог предполагать, что Сломен шантажировал этого человека. За столом он убедился, что никто не вскрывает скорлупу зубами, и был уверен в том, что его орех достанется тому, кому предназначен. К тому же скорее всего после его смерти… — Почему ему захотелось убить Сломена? — спросил сэр Джон. — Шантаж? — Нет. Они вместе служили в Военно-воздушном флоте во время войны. Помнится, Сломен назвал полковника Слип-Слопом, как это делал и Джимми Хоуп. Я был поражен, что на Рождество он собрал таких разных людей, которые ему не подходили. Это Кавендиш, Люси и Нот-Сломен. Джорджия упомянула о том, что именно О'Браен предложил посетить его заведение, что совершенно не отвечало вкусам полковника. — Я тоже задумывался об этом, — признался Филипп Старлинг. — Помнишь, дядя, ты рассказывал, что все звено О'Браена погибло, потому что из штаба был дан нелепый приказ вылететь в неподходящую погоду. Потом так же погиб брат Юдит Файр, которого очень любил и опекал полковник. Вспомнив о том, что сообщил мне Хоуп, я начал наводить справки. Поговорив с одним человеком, который служил вместе с Нот-Сломеном, я узнал, что именно он отдал злополучный приказ, в результате которого погиб брат Юдит. О'Браен хотел, чтобы Кавендиш долго страдал, как и любимая им девушка, а Нот-Сломен погиб так же быстро, как и молодой Файр. Поэтический подход к смерти. — Ты намекаешь на «Трагедию мстителя»? — спросил Филипп Старлинг. — Наконец до тебя дошло! Потому-то я и говорил, что именно ты подсказал мне верное решение проблемы. Именно ты обратил мое внимание на то, что О'Браен допустил странную ошибку, приписав пьесу Тернера Вебстеру. Он это сделал для того, чтобы выяснить, знает ли кто из присутствующих это произведение. Боюсь, что он не изменил бы свои планы, если бы кто-то и заметил ошибку. То, что произошло, имеет свои параллели в этой драме. Ты согласен со мною, Филипп? — Объясни яснее, что ты хочешь сказать, не увлекаясь литературной болтовней! — взмолился сэр Джон. — Если бы ты читал что-нибудь, кроме дешевых романов и каталогов садовника, то знал бы, что «Трагедия мстителя» написана в 1607 году. Там есть прекрасные поэтические строки. Начинается она мило, но необычно. На сцене появляется молодой человек Вендайс с черепом в руке. Увидев герцога, он называет его проклятым старым совратителем. В конечном итоге выясняется, что это череп возлюбленной Вендайса, которую отравил герцог, потому что девушка не ответила на страсть старца. Кавендиш тоже был стариком для юной Юдит. Очевидно, пьеса заинтересовала О'Браена своим созвучием тому, что он переживал. Вендайс убивает герцога весьма изощренно. Он предлагает ему свидание с прекрасной возлюбленной, проводит его в беседку, где старца ожидает кукла, чьи губы смочены ядом. Герцог умирает в страшных мучениях. О'Браен заманивает Кавендиша — герцога в хижину — барак, используя его страсть к женщине — Люси. Нот-Сломен тоже был убит предметом своих вожделений: он очень любил орехи. Прав был лорд Мерлинворт, когда охарактеризовал полковника как последнего человека елизаветинской эпохи. О'Браена нельзя не уважать. Любовь для него умерла вместе с гибелью Юдит Файр. До того момента, как он превратил свое тело в приманку, чтобы завлечь Кавендиша в ловушку, его жизнь была только «Трагедией мстителя». В комнате воцарилась тишина. Наконец торжественное молчание трех мужчин нарушил Филипп Старлинг, который, расчувствовавшись, заявил: — Найджел, дорогой! Как достойно и убедительно ты доказал, что мои педагогические способности еще чего-то стоят!