Правонарушители
Николай Якубенко








Герой романа — Илья, самый обыкновенный «правонарушитель», неожиданно для себя открывает, что воображение меняет мир вокруг и, при желании, его можно делать таким, каким захочешь. Провокация, вандализм, издевательство над здравым смыслом простых обывателей становятся его дорогой к познанию себя и мира вокруг.

«Правонарушители», это удивительная смесь контркультуры, магии и желания расширить границы, в которых мы привыкли жить.






Николай Якубенко

Правонарушители


Автор благодарит Дмитрия Рябинина за помощь в вычитке книги.






Начало


Мир, который мы видим, является плодом нашего воображения. Не верите? Зря. Наши глаза всего лишь объективы, которые передают в мозг «сырую» информацию, воспринять мы можем лишь крошечную ее часть. Большую часть информации мы просто не замечаем. В действительности, мы разглядываем не реальный мир вокруг нас, а нашу память о мире — мир, который находится в нашей голове. Один раз увидев машину и запомнив ее образ, мы каждый раз видим ту самую первую машину, лишь немного изменяя ее.

Наши глаза, наши органы чувств видят гораздо больше, чем мы можем представить себе. Но видим мы только то, что в состоянии понять. Только то, что легко укладывается в наше представление об окружающем мире. Мы сами воссоздаем одну и ту же реальность.




Илья в очередной раз проверял свою экипировку. Новичком в подобных «мероприятиях» он уже давно не был, но адреналин все равно начинал туманить мозги и лучше было еще раз все проверить.

Телефон выключен и надежно закреплен во внутреннем кармане куртки — нет ничего хуже, когда в самый ответственный момент кто-то захочет пообщаться с тобой, оповещая об этом всех вокруг. В левом кармане куртки Илья нащупал баллончик с перцовкой и перевернул его так, чтобы большой палец сразу ложился на заветную кнопочку, и никаких посторонних предметов в этом кармане не было. Перцовка — ерунда, но сам факт того, что баллончик находится под рукой, действовал успокаивающе.

Ключи от квартиры, кое-какие деньги и ксерокопия паспорта лежат в закрытом кармане и ни при каких обстоятельствах выпасть не могут. Это хорошо. В карманах джинсов ничего не лежит, не мешает ходьбе или бегу — все вещи разложены по карманам старой туристической куртки цвета хаки. Эту куртку можно было смело назвать ветераном подпольной жизни города — уж больно много чего видела она на своем веку. Старенькая, порядком потрепанная и зашитая в нескольких местах, но все еще «живая», ее не жалко было замазать грязью, кровью или другим непотребством. К тому же, со стороны, обладателя куртки можно было принять за обычного работягу.

Теперь бандана выцветшего черного цвета — такой же ветеран всяческих «мероприятий».

От обычной банданы ее отличало то, что в районе носа была проделана широкая прорезь для дыхания с разграничительной полоской посередине. Завязывалась она не как обычная бандана, а специальным шнурком — поэтому удобно сидела на лице, не мешала дыханию и слететь могла только по желанию владельца.

В обычном состоянии бандана легко и непринужденно висит на шее под одеждой и со стороны почти незаметна. Но когда впереди маячит камера видеонаблюдения или случайный прохожий оказался не в то время и не в том месте, бандана перемещается на нос и прикрывает большую часть лица. Натянув на голову еще и капюшон куртки, Илья превращался из добропорядочного гражданина в гражданина очень даже подозрительного. Зато неопознанного.




— «Где Гриня шляется, черт бы его побрал?», — недовольно подумал Илья.

Рядом с ним сплошным железным потоком проносились машины, на сидящего у обочины дороги молодого человека никто не обращал внимания. С другой стороны возвышалась насыпь железной дороги, густо поросшая деревьями и кустарником. Солнце стояло в зените. Давно пора было начинать!

Наконец, соседние кусты распахнулись, из-за них вышел длинный и худой молодой человек яркой «неформальной» внешности. Если Илью в его теперешнем виде легко можно было принять за рыбака, туриста или обычного человека, возвращающегося с работы, то Гриня был похож на загулявшего неформала, только что вернувшегося с какого-то рок-фестиваля. Причем, фестиваль проходил в такой глухомани, где до сих пор по дорогам разгуливают дикие медведи и местные жители с литровыми бутылками самогона.

Старые, потертые джинсы (не на заводе потертые, а в результате долгого и активного использования), местами разрисованные ручкой и фломастером. Такой же истерзанный временем «балахон» с наполовину стершейся надписью «Viva la utopia» и «бэк» — небольшой тряпичный рюкзачок, с насквозь въевшейся грязью бесконечных дорог, по которым ходил его неугомонный владелец. Кеды хоть сейчас можно было выбрасывать на помойку.

— Гриня, где ты шляешься? Я уже пол часа тебя жду!? — вместо приветствия сказал Илья.

— Илюха, я еле нашел это место! Ближе нельзя было собраться? — Гриня тоже был не слишком доволен происходящим.

— Умный ты очень. Хочешь прямо через проходную идти? Скажем охране: «Привет ребята, мы обычные мирные рыбаки. Пофиг, что удочки забыли, зато пива набрали!». Кстати, ты пива взял?

— Взял. Вся эта затея мне не по душе. Ночью нужно идти — людей нет, спокойно. Не видно ничего… а сейчас мы, как на ладони!

— Я тебе уже раз двадцать объяснял — ночью на территорию завода выпускают собак. Здоровых и злых псин, которые целый день сидят в загоне и накапливают злость, чтобы ночью, таких как ты, за задницы хватать.

В ответ Гриня пробормотал что-то неразборчиво и начал перебирать вещи в бэке, между делом прикладываясь к полторашке с пивом. Наконец, время пришло.

— Ну, за дело?

— Однозначно и бесповоротно!




Адреналин к тому времени был слегка разбавлен легким алкоголем и свое губительное действие потерял. Пара молодых людей бодро вскарабкалась по насыпи к «железке» и повернула направо — в сторону железобетонного забора, маячившего метрах в трехстах. Железная дорога привычно встретила их запахами какой-то химии, гулом электрички вдалеке, и бесконечными рельсами. Через несколько минут они подошли к заветному забору. Илья тут же натянул на голову капюшон и проверил бандану, Гриня последовал его примеру. Хоть вокруг и не было ни души, так было правильней.

Было время, когда этот бетонный забор служил непреодолимой преградой на пути негодяев, занимающихся хищением социалистической собственности. С тех пор многое изменилось. Сейчас из забора торчали только куски железной арматуры — к ней в те далекие времена крепилась колючая проволока. Саму колючую проволоку уже много лет назад сперли таинственные неизвестные. Именно это место выбрал Илья, как самый лучший «проход».

Пост охраны у автомобильной проходной завода в этом месте был закрыт зданием цеха деревообработки, а до пешеходной проходной нужно было идти больше полкилометра по извилистым улочкам, прикрытых буйной растительностью и производственными зданиями. Случайных прохожих в этом месте тоже можно было не ждать. Случайные прохожие в такое время не шляются где попало, а смотрят телевизор с семейством, пьянствуют в приятной компании, или чем-то полезным занимаются. Потому что была суббота и до понедельника оставалось еще очень-очень много времени. Народ отдыхал.




Пройдя еще пару минут, Илья с Гриней поняли, что товарищ фарт сегодня смотрит в их сторону — со стороны железной дороги к забору была прислонена деревянная чушка с метр высотой. Даже без «колючки» забор был высотой больше двух метров, и перебираться через него без подобной «лестницы» было бы неудобно.

— Илья, это ты здесь бревно подставил? — удивился Гриня.

— Нет. Может, работяги здесь детали воруют?

— Если здесь, на самом деле, выносят детали или еще что-то, охрана может наблюдать за этим местом. Точно говорю!

— Гриня, успокойся. С другой стороны забора находится крутой спуск. И тропинки к бревну нет. Короче, просто повезло.

Гриня передал свой бэк Илье и осторожно забрался на забор.

— Ну как там? — немного взволнованно спросил Илья.

— Фиг здесь нормально спустишься!

— Гриня, не тупи. До дерева ползи.

На территории завода, почти впритык к забору, росла здоровенная липа. Свои толстые, крепкие ветки она гостеприимно раскидала по всем сторонам, словно приглашая к себе незваных гостей. Спуститься по ней было легко, но к дереву еще нужно было ползти по верху забора метров пять, а то больше. Проникновенно вздохнув, Гриня начал свой нелегкий путь, периодически ахая, охая и добрым словом вспоминая того замечательного человека, который так удачно спер колючку с забора. Наконец, он крепко обхватил дерево руками и исчез за бетонным забором.

Настала очередь Ильи. Взгромоздившись на забор, он первым делом крепко выругался — на самом деле, в выбранном им месте только самые отмороженные придурки могли проникать на территорию завода. Или они с Гриней. Мало того, что бетонный забор возвышался над землей на добрых два с половиной метра, сразу за ним начинался резкий спуск, без помощи дерева преодолеть это препятствие было бы сложно. А кому нужны лишние сложности?

— Илюха, чего уставился? Нет здесь никаких камер. Нафиг они здесь никому не нужны. Кидай бэк.

Еще раз выругавшись про себя, Илья скинул Грине его рюкзачок, и так же по-стариковски кряхтя и охая, начал свой путь на тщательно охраняемую территорию завода «Росметалл». Когда его ступни ощутили твердость асфальта, он критически посмотрел на место их будущего «отхода».

— Гриня, ты хоть представляешь себе, как мы обратно лезть будем? — недоуменно спросил Илья.

Вопрос был совсем не праздный. Забраться на насыпь, потом на забор, после этого удачно спрыгнуть с него — задачка не из простых. Особенно, когда все нужно делать очень-очень быстро.

— Легко! Главное, чтобы в этот момент за нами охрана гналась — за секунду перемахнем. Даже не заметишь! — сказал Гриня безо всякой иронии.

— Шутник, епт.




Конец апреля на Кубани выдался на удивление солнечный и теплый, впору было снимать одежду и подставлять бледные после зимы тела солнечному свету. Вместо этого Илья поправил капюшон на голове и натянул бандану на нос — расположение всех камер на территории он не знал. Да и нервничал он изрядно, чего уж тут…

Они стояли на небольшой дороге. С одной ее стороны тянулся забор, через который они только что перелезли. На другой стороне находилось бесконечное здание сборочного цеха, сейчас они смотрели прямо на него. Гриня поправил капюшон на голове и вопросительно уставился на своего «подельника». План завода он изучил заранее, но на его территории ни разу не был. В отличие от Ильи, который частенько бывал здесь по своим делам.

— Если повернем направо, выйдем по этой дороге к пешеходной проходной. Перед нею есть несколько проходов вглубь территории, но на ближайшем повороте стоит камера. Нам там делать нечего. Сейчас мы пойдем налево, в сторону автомобильной проходной. Она закрыта складами и с такого расстояния не просматривается. Но там сторожка столярного цеха. И собаки.

— Собаки? Ты ничего не говорил про собак! — возмутился Гриня.

— Сейчас день, и собакам нет дела до случайных прохожих.

— Все равно вой поднимут.

— И что с того? — поставил точку в споре Илья.

Выбирать было особо не из чего. Илья нащупал рукой баллончик с перцовкой и решительно шагнул вперед.




Территория завода «Росметалл» была велика и измерялась гектарами. Одна сторона «треугольника» его территории проходила вдоль реки Кубань, вторая сторона граничила с нефтезаводом — штурмовать эти преграды было слишком уж сложно и рискованно. Зато последняя граница проходила вдоль железной дороги. С этой стороны территорию завода защищал высокий бетонный забор, это был самый простой и безопасный вариант для проникновения.

Илья с Гриней зашли в треугольник завода со стороны острого угла, теперь им предстояло пройти через всю его территорию до своей цели — небольшой площадки рядом со зданием заводоуправления. Места, где менеджеры «Росметалла» и их помощники оставляли своих железных коней, приезжая на работу. Внутрь заводоуправления они заходили через «черный вход» — совершенно невзрачную, ничем не примечательную дверку в торце здания — минуя центральный вход.

Здесь не было вахтеров и охранников, потому что дверца располагалась на охраняемой территории. Чужаков здесь не могло быть. Эта заветная дверца, со всех сторон окруженная стенами соседних зданий, была целью Ильи с Гриней. Стена рядом с ней — тоже.




— Чёрт! — почти закричал Гриня.

Здоровая рыжая псина неожиданно выскочила из-за угла и с ходу принялась облаивать их. Вслед за ней показалось еще шесть собак грязного окраса.

— Черт, черт, черт! — начал тихо ругаться Гриня.

Самая задиристая собака прыгнула вплотную к нему и щелкнула зубами рядом с ногой, после чего стала еще активней раззадоривать стаю.

— Уходим скорее! — скомандовал Илья.

Илья нащупал кнопку баллончика перцовки в кармане куртки и ускорил шаг. Через полсотни метров собакам надоело лаять без толку, и они ретировались.

За очередным поворотом показалась набережная завода. В это время здесь никого не было, широкая автомобильная дорога рядом тоже пустовала. Огромные здания цехов, пешеходные тротуары и тишина. Почти полная тишина. Это было непривычно и даже немного пугающе.

Через пол километра началась зона отдых заводчан — обильные заросли абрикос, шелковицы и всего остального. Через «зеленку» парочка добралась к своей первой «точке». Это была сильно побитая временем, но все еще крепкая беседка у самой кромки воды, укрытая зарослями вьюна и винограда. До заветной дверцы оставалось всего три минуты ходьбы.

— Вроде чисто, — удовлетворенно сказал Илья.

Парочка отошла от реки и двинулась в сторону заводоуправления. Позади остались заросли деревьев и старые, заброшенные, уже давно никому не нужные цеха, небольшой заводской стадион и столовая. За очередным поворотом Илья увидел нужный тупик. Правонарушители подошли к своей цели. Все вокруг дышало тишиной и спокойствием.

С трех сторон тупик окружали стены, с небольшой, но очень важной дверцей. Последняя, четвертая сторона показывала восхитительный вид на противоатомное бомбоубежище, рядом с которым проходила единственная дорога из тупика.

Еще раз внимательно прислушавшись и осмотревшись, Гриня достал из «бэка» пару аэрозольных баллончиков с черной краской. Илья поправил бандану на лице и вместе с товарищем начал заниматься художественной самодеятельностью. На стенах рядом с дверью начали появляться забавные надписи:




«Отдай зарплату, гад. Иначе все сожжем».

«Коктейль Молотова в твою машину — праздник для всех».

«Гони бабки, урод!».




Гриня к тому времени уже отправил свой баллон обратно в бэк и достал из него жидкость для розжига костров в небольшой, ярко-красной, пластмассовой бутылке. Свинтил крышку и щедро облил заветную дверь горючей жидкостью. Илья в это время достал из кармана коробку спичек и приготовился.

Остатки жидкости для розжига Гриня вылил в небольшую лужицу у двери и кинул в нее пустую бутылку — ей суждено было сгореть, как ненужной улике. После чего отошел на безопасное расстояние и дал знак товарищу. Илья уже ждал этого.

Чистые, безупречные в своем вечном голоде языки пламени начали свой бег по асфальту — туда попала зажженная спичка. Сразу после асфальта огонь перекинулся на железо двери, стены рядом с нею. После того, как пламя удовлетворило свой первый, самый сильный голод, оно вернулось назад — туда, где было разлито горючее и подожгло пластмассовую бутылку.

Жидкость для розжига горит не так, как керосин или, не дай бог, бензин. Она не дает сильной копоти, ее пламя больше похоже на пламя от спирта. Можно находиться в тридцати метрах от такого огня и в упор не замечать его — если оно не подожжет что-то более существенное. Илья с Гриней не хотели раньше времени привлекать к себе внимание, поэтому пользовались проверенным средством.

— Ну? — сказал Гриня.

— Чего «Ну»?

— Вроде тихо все.

— Сейчас из-за угла выйдет охрана, а мы тут стоим и улыбаемся друг другу. Уходим!

В одно мгновение правонарушители кинули баллоны с краской обратно в бэк и быстрым шагом стали уходить от ставшего слишком уж «горячим» места.




На заводе «Росметалл» не платили зарплату. Не всем. Администрация и главные специалисты весь положенный оклад и премии получали в полном объеме и точно в срок. А вот простым работягам приходилось не сладко. Их обманывали при каждом удобном случае, а через какое-то время и вовсе прекращали платить. При этом новых рабочих набирали очень охотно!

Первое время молодой работник получал все положенные деньги, и только через полгода начиналось самое интересное: выплату зарплаты, для начала, просто задерживали под благовидным предлогом (кризис в отрасли, налоги опять поднялись и др.), приучая работников к тому, что это нормально. Потом просто «забывали» платить зарплату, одновременно принимая на работу очередного наивного парня. В итоге, рабочий (чаще молодой) был вынужден уходить, предприятие оставались ему должно за два-три месяца работы. А бывало и больше. Про эти деньги ему можно было забыть.

В пригородах, в соседних станицах молодежь сидела без работы. Да и в городе, если не хочешь в Макдоналдсе кричать: «Свободная касса», а заниматься нормальным делом, приходилось крутиться. Поток желающих работать на современном производстве не ослабевал, администрация «Росметалла» этим успешно пользовалась.

Прокуратуре и прочим подобным организациям до этого не было никакого дела — сказывались обильные вливания в конвертах и старые связи. Сохранившийся еще со времен СССР профсоюз кормился с руки директора и не вмешивался в ситуацию. Точнее, он пытался успокоить работников завода дурацкими призывами «все вытерпеть и преодолеть». Но когда заканчиваются последние сбережения, и нет денег на нормальную еду — подобные доводы уже не срабатывают.

Обычный человек послал бы все к чертям и «по-тихому» стал бы перебираться туда, где лучше. Где хоть что-то платят. Так проще и спокойней. Удобней. Чего-то добиваться, требовать или хотя бы громко заявить о вопиющей несправедливости — никто не думал об этом. А если и думал, то предпочитал «молчать в тряпочку». Именно на такую реакцию и рассчитывало управление завода.




Об этом Илья с Гриней прекрасно знали. Как знали они и то, чего по-настоящему боятся начальники и управленцы всех уровней — прямого действия! Когда директор знает, что его любимый джип сгорит от руки анонимного доброжелателя — если тот вовремя не выплатит зарплату, его отношение к трудовому коллективу сразу меняется. Мистика! Зарплата начинает платиться вовремя и в полном объеме.

Когда обманутые люди вспоминают о своем достоинстве и, неожиданно для всех, начинают действовать — обман прекращается. Взятки и связи с администрацией перестают работать и «эффективным менеджерам», приходится выполнять свои обязательства.

Увы, на ООО «Росметалл» никто и не помышлял о прямом действии. Тяжелая атмосфера пассивности и пофигизма сковала волю людей. Чтобы растрясти все это болото Илья с Гриней занимались самой банальной инсценировкой. Надпись: «Отдавай зарплату, гад. Иначе все сожжем», нарисованная в самом родном, даже интимном для менеджмента завода месте — это не письмо в прокуратуру. Это обязательно заставит их задуматься: «Вдруг, на самом деле, сожгут? Ведь могут пожар устроить? Еще как могут, сволочи!».

Подожженная дверь была доказательством серьезности намерений неизвестных «доброжелателей».




Сердце Ильи яростно билось, вырываясь из груди. По дороге «туда» они ничего не сделали, и в случае чего им ничего не грозило. Теперь все изменилось. Если сейчас их «примут», то даже самый глупый сторож, неимоверно уставший под конец суточной смены, сложит два плюс два и вызовет наряд полиции. Он поправил кусок материи на носу, оставляя для глаз совсем небольшой просвет между банданой и капюшоном, и поспешил к беседке. Хотелось оказаться как можно дальше от этого места. Но территория завода большая, и быстро выбраться не получится. Главное — не расслабляться.

У очередного поворота Гриня дернул Илью за рукав и указал куда-то вдаль — метрах в двухстах от них остановилась машина. Десять минут назад ее не было. Точно не было! Стекла «Приоры» затонированы, сидит ли кто нибудь внутри нее, не было видно.

— Ну? — нервно спросил Гриня.

— Чего ну?

— Кто это?

— А я откуда знаю? — удивился Илья. — Можно отойти назад, есть другой проход к берегу. Но там такие заросли… и берег перегорожен. Через воду лезть придется.

— Быстрее думай, здесь нельзя стоять! — Гриня все сильнее начинал нервничать.

— Успокойся. Давай подойдем ближе. Если в салоне кто-то сидит — сворачиваем в проулок и быстро топаем к воде и зарослям. Там разберемся.

— Черт! — не сдержал эмоций Гриня.

Из-за поворота вышел мужик в форме охранника и целенаправленно пошел в их сторону. Не дедушка — сторож в шапке-ушанке, а подтянутый дядька с рацией, дубинкой и в черной форме.

— Ребята, вы чего здесь делаете? — с подозрением спросил он.

Гриня отвернулся, вроде как окрестности осматривает. Тем временем мужик удивленно уставился на бандану Ильи и потянулся рукой к дубинке.

— Мы на рыбалку пришли, — неуверенно начал оправдываться Илья.

— Какая, нафиг, рыбалка? Это охраняемая территория, — сказал охранник, прижимая Илью с Гриней к стене.

— У меня друг на заводе работает, пригласил порыбачить. Только он не пришел, и мы здесь заблудились немного… — начал было оправдываться Гриня, но его сразу прервал охранник.

— Как вы сюда попали?

— Через главный вход. Мы сказали, что идем на рыбалку и прошли, — ответил Илья.

Охранник скептически осмотрел подозрительную парочку, потрогал рукой дубинку, потом рацию и распорядился.

— Нечего вам здесь делать. Сейчас идите за машиной к проходной, там все расскажите. Если вздумаете бежать — вызову подкрепление. Отсюда вам бежать некуда. Понятно?

— Понятно.

— Вот и топайте вперед.

После этих слов охранник развернулся, подошел к машине и сел на пассажирское кресло. Машина тут же завела двигатель.

— «Значит, в машине сидит еще один охранник», — сразу подумал Илья.

Бежать было некуда. С одной стороны — река, с другой — нефтебаза, до забора рядом с железной дорогой не добежать — охрана на машине догонит в два счета. К тому же, они всегда могут вызвать подмогу.

Илья с тоской посмотрел на заманчивый поворот дороги в сторону реки. Метрах в ста от него начинались дикие заросли кустов и деревьев, еще дальше находилась знакомая им беседка и импровизированный пляж. Можно было добежать до воды, но что делать дальше? Сейчас не лето, вода в реке холодная… Илья с надеждой посмотрел на Гриню и указал на проход. Тот в ответ только покачал головой. Им оставалось только идти за охраной к пешеходной проходной. Через пять минут они были на месте.

Вразумительных идей что делать дальше, в голове Ильи так и не появилось.

— «Все, писец. Если не ушли через реку, сейчас уже никак не уйти», — тоскливо подумал он.

В этот момент навстречу им вышла миловидная женщина лет сорока в сопровождении двух бравых молодцев в форме. Тоже охранников. Мужиков Илья не знал, а вот женщину сразу вспомнил — он частенько сталкивался с ней, когда приезжал на завод по делам. Значит и она могла запомнить его.

— «Точно писец», — уже с толикой безысходности подумал Илья.

Когда они пришли, Гриня обреченно полез в бой, дыша на всех перегаром, демонстрируя недопитую бутылку пива в безуспешной попытке доказать, что их пригласили на рыбалку друзья, что они потерялись и прочее и прочее и прочее… Илья ничего хорошего от этой ситуации уже не ждал.




На Илью снизошло какое-то вселенское спокойствие. Окружающие его люди превратились в смешные фигурки, совершающие неестественные, дерганные движения. Их речь он почти не различал в этом странном состоянии.

— «Сейчас проверят рюкзак Грини», — размышлял Илья. — Найдут баллоны с краской (нужно было сразу от них избавляться — вот придурки!), увидят следы краски на руках — они всегда остаются на указательном пальце, если пользоваться баллончиком без перчаток или без напальчника. После этого, на всякий случай, проедутся на машине по территории завода и обязательно заметят дымок от уже почти потухшего огня. Рядом увидят надписи с угрозами и вызовут наряд полиции.

Это вандализм, призыв к нехорошим действиям, угрозы и все что придет в голову прокурора в зависимости от его фантазии и настроения. Плюс — реальный поджог! При желании, происходящее можно квалифицировать, как экстремизм — в том, что такое желание возникнет, Илья ни секунды не сомневался. А если вспомнят прошлые его «приключения», то происходящее будет рецидивом, что гораздо серьезней. Сколько за это можно получить? Вляпался по полной программе! Вот гадство!




Мысли Ильи водоворотом крутились вокруг невзрачной комнаты, где он стоял, затягивая в себя всех вокруг. И довольных собою охранников, и вахтершу, подозрительно рассматривавшую странную парочку. И самого Илью с Гриней и вообще все, что находилось в здании проходной.

— «Зачем?! Зачем я опять ввязался во все это? Сидел бы дома, как нормальный, обычный человек. Смотрел бы телевизор, ругал директора, президента, правительство, НАТО и всех остальных. Не поднимая, при этом, своей задницы с дивана!», — думал Илья и от этого еще сильнее погружался в себя.

— «А может, все будет хорошо?», — странная, невозможная до абсурдности мысль материализовалась из отчаяния Ильи, и слилась с ним. Она пронизала каждую клетку его организма и успокоила.

Пока Илья стоял, погруженный в себя, охранник достал из рюкзачка Грини пакетик с сухариками, кулек с одеждой, пачку сигарет, зажигалку, презервативы, какие-то старые журналы… И все. Порядка ради, охранник еще раз ощупал внутренности рюкзачка, карманы Грини с Ильей, после чего велел им складывать вещи обратно. Ничего странного или подозрительного он не нашел. Руки Грини при этом как-то странно задрожали.

Наконец, охранник сказал им убираться и очумевшие от происходящего правонарушители поторопились к выходу.

Выйдя за территорию завода, они быстрым шагом пересекли трамвайные пути, перешли дорогу и завернули в лабиринт жилой застройки. Только там, усевшись на скамейку у подъезда пятиэтажного дома, они успокоились и начали приходить в себя. Гриня закурил и поделился сигаретой с Ильей. Тот курил редко, от случая к случаю, но в этот момент сигарета была ему просто необходима.




— Гриня, ты просто молодец! Я восхищаюсь тобой, у меня просто нет слов! — Илья немного отошел от произошедшего, наступил «откат» и его начали захлестывать эмоции.

— Ты о чем? — удивился Гриня.

— Ты «сбросил» баллоны с краской, когда нас «приняли»! И как это у тебя так ловко получилось сделать, что даже я ничего не заметил?

— Илья, не тупи. Ты видел, как я уложил баллоны в бэк и крепко завязал его. Невозможно снять бэк со спины, развязать лямки и выкинуть баллоны так, чтобы этого не никто увидел. Я не выкидывал баллоны.

— Как так? — удивился Илья.

— А вот так. Они сами куда-то делись, — ответил Гриня и задумчиво выпустил сигаретный дым.

— Гриня, задолбал прикалываться. Рассказывай, как ты их скинул?

В ответ Гриня только посмотрел на Илью остекленевшими глазами, и тот сразу понял — Гриня не шутит и баллоны с краской, на самом деле, исчезли сами по себе. Растворились в воздухе. Дематериализовались.

Илья затянулся сигаретой, разглядывая пустоту впереди себя, и принялся прокручивать в голове недавние события.

— Гриня, ты можешь не верить мне… когда охранник полез в твой бэк, мне очень сильно захотелось, чтобы баллонов с краской там не оказалось. Я так сильно этого хотел, что даже не слышал, о чем вы разговаривали, — сказал Илья и сам удивился своим словам.

— Ты хочешь сказать, что по твоему желанию баллоны с краской растворились в воздухе?

— Еще мне хотелось, чтобы стерлись все записи с камер видеонаблюдения, и на наших руках не было следов краски.

Все еще не веря своим глазам, Илья с Гриней стали рассматривать свои руки. Они были идеально чистыми.




Глава 1


Мы верим, что внешний мир более реален, чем наш внутренний мир. На самом деле, вообще не существует никакого «там», независимое от нашего «здесь». Все, что находится «там» — лишь картинка, которую услужливо строит для нас наш собственный мозг.

Мы сами создаем реальность. Мы машины, которые создают реальность. На вопрос — живем ли мы в большой голографической реальности или нет, у нас нет однозначного ответа. Всегда есть вероятность того, что мы видим лишь прекрасную иллюзию. Но пока у нас нет способа заглянуть за рамки привычного для нас мира, и увидеть, что там есть на самом деле.




Михаил Афанасьевич Ветров был солидными человеком. Во всех смыслах этого слова. В свои 50 с лишним лет он был высок, умен, крепок здоровьем и безмерно проницателен. У него был небольшой, и очень солидный животик. Он был уважаемым человеком, окружающие видели в нем сильного, харизматичного руководителя. Еще Михаил Афанасьевич был генерал-лейтенантом, начальником Управления Федеральной Службы Безопасности по Краснодарскому краю.

Свой кабинет в мрачном здании на углу Мира и Красноармейской он обставлял лично, наплевав на новомодные тенденции в области «дизайна» и прочего «фен-шуя». Рабочее пространство должно быть удобным, функциональным и показывать входящим, кто здесь главный. Всем остальным можно пренебречь — так считал он.

Когда несколько лет назад его предшественник ушел на пенсию, Михаил Афанасьевич не стал радикально менять интерьер своего нового кабинета, только перенес стол из своего старого кабинета — к которому привык. По собственному Михаила Афанасьевича проекту сделанному. Эдакую громадину из дерева и бронзы. Этот стол больше походил на памятник, настолько он было монументален и незыблем. Некоторые его подчиненные всерьез считали, что в столе спрятана броневая плита или даже пулемет для особо «доброжелательных» посетителей.

Конечно, это были глупости. Начальнику регионального управления ФСБ в его собственном кабинете никакая броневая плита не нужна. Тем более — в столе. За броневыми плитами должны укрываться многочисленные бойцы, выполняя его приказы.




— Служба охраны «Росметалла» — сборище тунеядцев и раздолбаев. Руки у них растут из одного места, — веско сказал Михаил Афанасьевич.

Его собеседник в ответ согласно покачал головой. Разные частные «охраны» он тоже недолюбливал, считая их халтурщиками. Странное происшествие на «Росметалле» было очередным подтверждением этого.

— Неизвестно как потерять все записи с камер видеонаблюдения и еще эти надписи, дверь подожженная… Леонид Петрович, что скажешь?

Леонид Петрович был начальником отдела по борьбе терроризмом. В числе прочего, отдел занимался радикалами самого разного толка — от толкиенистов, слишком сильно мечтающих об эльфийской власти, до любителей Ходорковского, нео-нацистов, КПРФников и сторонников радикальных течений ислама.

— На заводе «Росметалл» наши активные «клиенты» не работают. Скорее всего, это люди со стороны, или…

— Или вся эта история — липа. Все это полная фигня! Какого черта я должен ЛИЧНО разбираться во всем этом? У меня других дел нет? — возмущенно, даже с угрозой в голосе произнес Михаил Афанасьевич.

Он был абсолютно прав, ради какой-то мелочевки дергать начальника ФСБ Краснодарского края — полный идиотизм. Проблема заключалась в том, чтот идиотизм этот исходил от краевой администрации Там были сильно обеспокоены произошедшим, и настойчиво просили лично Михаила Афанасьевича взять дело на «особый контроль» В том, что это влияние менеджмента завода — не было никаких сомнений.

— Михаил Афанасьевич, Ложкин (генеральный директор ООО «Росметалл») хочет, чтобы мы принялись искать каких-то всемогущих экстремистов, вместо его «левых» учредителей, с помощью которых он уводит деньги в оффшоры. Он элементарно парит нам мозги! Я вообще не понимаю, почему мы здесь сидим и обсуждаем весь этот бред. Пусть заводом занимается экономическая безопасность, это их компетенция! — уверенно заявил Леонид Петрович.

Может быть, он на самом деле волновался по поводу экономической безопасности ООО «Росметалл» и его налоговых отчислений в бюджет, или ему просто не хотелось заниматься еще одним «не профильным» делом, но слова его прозвучали настолько убедительно и сильно, что даже Михаила Афанасьевича проняло.

— Я тоже так думаю! Но мне из администрации звонили, просили разобраться, как следует. Очень просили… — задумчиво сказал Михаил Афанасьевич и посмотрел на своего подчиненного. После этого взял в руки ручку и несколько раз прокрутил ее в руках.

— Леонид Петрович, я дам сигнал ОБЭПу, пусть они плотно поработают с Росметаллом. Ты на эти глупости внимания не обращай, и время свое не трать. Главное сейчас — Первомай. Все должно пройти по плану. Никакие эксцессы не нужны. Порядок нужен! — убежденно сказал Михаил Афанасьевич и отложил многострадальную ручку в сторону.

— Первого мая праздничная колонна пройдет по главной улице до администрации Края, где начнется концерт и выступление мэра города. Профсоюзы, КПРФ, ВУЗы, госучреждения. Все, как обычно. Оппозицию, если кто-то посмеет придти, попугаем немножко, пару человек увезем «до выяснения».

— А как другие «экстремисты»?

— С лидерами проведены «беседы» и хулиганством никто заниматься не будет. В общей колонне их точно не будет. По оперативной информации, первого мая они будут на природе жарить шашлыки и выпивать. Как обычные, добропорядочные граждане.

— Это хорошо. Эксцессы не нужны.

— Михаил Афанасьевич, полиция в оцеплении, мои люди в колонне, подходы контролирует ППС, ОМОН в полной боевой готовности. Какие эксцессы!!?? — удивился Леонид Петрович.




Ночь в спальном микрорайоне на окраине современного мегаполиса не вызывает теплых чувств у одинокого прохожего. Блочные пятиэтажки, неосвещенные колдобины на дороге и разношерстные компании, прячущиеся от патрулей полиции в темноте подъездов — все это хочется миновать как можно скорее. Желательно — без серьезных приключений на свою драгоценную задницу.

Илья столько раз погружался в это царство размытых теней и ощущения чьего-то пристального взгляда на себе, что уже давно должен был к этому привыкнуть. Но нет. Так и не привыкнул. Романтики ночного города он уже давно не замечал, зато прекрасно разбирался во всех его подводных камнях. Острых, болезненных, иногда даже смертельно опасных.

Быстрым шагом Илья пробирался через лабиринты новостроек к общежитию, где жил товарищ Алекс со своей женой Катей. В эту ночь их комната в общаге превратилась в штаб, мастерскую, место сбора разных темных личностей, пивнушку и еще черт знает во что. Одет Илья был в старые, потертые джинсы, свою обычную для «дела» куртку цвета хаки и черные кроссовки. Все необходимое для встречи замечательного праздника 1 Мая уже лежало в общаге Алекса и ждало своего часа. Илья тоже ждал этот праздник. С нетерпением.

Блочные пятиэтажки сменились частным сектором, неопознанная собака услышала его шаги и принялась громко и настойчиво облаивать Илью, словно говоря ему: «зачем, незнакомец, ты прохаживаешься мимо моего забора в столь поздний час?».

— «Черт, сейчас всю округу на уши поднимет» — подумал в ответ Илья и прибавил шагу.

Словно повинуясь его мыслям, в соседнем дворе проснулся еще один сторожевой пес породы «фиг его знает, на что это похоже», и начал увлеченно облаивать его. Через минуту все собачье население улицы проснулось и уделяло Илье самое пристальное внимание. Гомон от собачьего лая стоял, наверное, на нескольких улицах.

Наконец, частные дома закончились, впереди показались трамвайные пути и пустая остановка. Рядом с нею возвышалось здание института чего-то там, а прямо за институтом начинался лабиринт малоквартирных домов и общежитий.

Пролетариат в эту ночь морально готовился к первомайским праздникам и высыпался, поэтому никто не сидел у подъездов. Продавщицы ночных магазинов скучали.

Илье и его сегодняшним «подельникам» очень хотелось, чтобы этот настрой передался и доблестным служителям правопорядка. Нужно быть совсем без головы, чтобы не понимать — этот Первомай лучше провести в спокойном, удаленном от городской суеты месте и безо всяких «мероприятий». Уже неделю город был сверх всякой меры наводнен полицией. О том, что будет непосредственно во время прохождения первомайской колонны, и думать не хотелось.

Только редкие сохранившиеся нацболы или другие неадекваты, по привычке, попрутся на демонстрацию, чтобы их показательно «свинтили», побили дубинками по почкам и всей компанией отправили в отделение. Кроме самого хитрого, который от злой полиции заранее убежит и напишет разгромный материал о зверствах людей в погонах во время мирной демонстрации. Так какого черта им нужно было идти в колонне КПРФ и пугать бедных старушек речёвками: «Сталин, Берия, Гулаг»? Думали, им пряников за это отвалят и чаем напоят?

Илья давно склонялся к мысли, что многим «оппозиционным» движениям и организациям злая полиция нужна, как глоток воздуха утопающему — без этого они никому не нужны, и не интересны. Без показательных репрессий меркнет ореол борца за свободу, и наивные парни и девчонки плотными рядами шли в тюрьмы ради рекламы своей партии. Хороший пример — НБП, в какой-то момент нацболов сидело по тюрьмам больше ста человек! Убежденных в своих идеалах и очень наивных молодых людей «гнобили» за решеткой, а их «вожди» в это время купались в лучах славы.

Для Ильи все это было мерзко и отвратительно. Конечно, сами дураки, но все равно, ему было жалко молодых пацанов и девчонок. Наверное, поэтому звезда НБП и закатилась так быстро, что сжигала чаще «своих», чем тех, с кем должна была бороться.




Наконец, показался знакомый силуэт общаги Алекса и Кати. Они были откровенными жмотами, поэтому, когда встал вопрос об установке в их подъезде домофона, отказались платить за него. Домофон все равно установили и теперь чтобы попасть к Алексу и Кате, нужно было вызванивать их по телефону, чтобы кто-то из них спустился с третьего этажа и открыл входную дверь. Очень хорошо сэкономили!

Илья остановился возле подъезда, вызвонил Алекса, и закурил сигарету. Одна его половина входить внутрь категорически отказывалась из-за возможных неприятностей. Зато другая его часть настойчиво требовала действия, адреналина в крови и приключений для своего мягкого места.

Наконец, тяжелая металлическая дверь открылась и из проема выглянула очкастая и откровенно интеллигентская физиономия Алекса. И еще эта физиономия была сильно обеспокоена чем-то.

— Заходи Илюха. У нас полный абзац, — скороговоркой проговорил Алекс и тут же скрылся за дверью.

— «Даже не сомневался в этом», — подумал Илья, неотвратимо проваливаясь в темный просвет двери.

Почти все свободное пространство комнаты занимал транспарант из черной ткани с белыми буквами: «Все государства — концлагеря», и красной звездой с желтой окантовкой. Транспарант был велик — два с половиной метра в ширину и почти пять метров в длину. Над ним уже несколько часов подряд мучались Алекс, Катя и Урсула. Они были сильно измотаны, с ног до головы заляпаны краской и вообще находились на взводе.

Алекс тоже был зол и недоволен. В такие моменты он становился непревзойденным оратором. Еще ему сильно хотелось спать, но долбанный транспарант нужно было сделать очень срочно!




— Прекращайте верить в сказки о прекрасном правовом государстве и его довольных гражданах. Это полный вздор! Есть мы и есть правящая элита, которая с каждым новым законом и повышением тарифов ЖКХ приучает нас к покорности. Рабской покорности.

Нет и никогда не было гармоничного сосуществования между обществом и элитой. Всегда шла борьба. Жесткая, кровавая. Идеалисты с томиками Маркса в карманах из автоматов расстреливали президентов и премьер-министров, только тогда европейское общество стало социально-ориентированным.

Мы должны помнить, что многие прекрасные люди погибли и потеряли свободу ради того, что есть у нас сейчас. Первое мая — день их памяти, а совсем не «День согласия и примирения». Это праздник бунта и протеста, во время которого люди показывают власти, что они и есть настоящее общество, с которым им придется считаться, — сказал Алекс и очередной раз матюгнулся, когда влез пальцами в краску.




Илья твердо знал, что головотяпству в жизни всегда найдется тепленькое местечко, происходящее здесь было очередным подтверждением этого.

Урсула была художницей. Поэтому изготовление транспаранта легло на ее хрупкие девичьи плечи. Нужно признать — к этому заданию она отнеслась ответственно, с серьезным художественным подходом. У себя дома она маркером нарисовала на ткани контуры будущих художеств, взяла свои кисти, краски и отправилась в «штаб» завершать работу — дома, при родителях, делать это ей не хотелось.

Замечательно! Вот только транспарант был большим, а кисти — художественными. В смысле — тонкими и изящными. Такими кисточками очень хорошо картины рисовать, а не транспаранты. Здесь масштаб нужен и размах! Обычная малярная кисть была бы в сто раз лучше.

Но это еще полбеды. На толстой хлопчатобумажной ткани бескомпромиссного черного цвета акварельные краски попросту пропадали. Исчезали. Растворялись. Вроде и начинает проявляться изображение, а через пол минуты — уже ничего нет. Куда все делось, елки зеленые? Вместо ярких, хорошо видных букв, на полотне еле-еле проступали какие-то контуры чего-то непонятного. Приходилось ждать, пока высохнет этот слой краски, чтобы начинать наносить новый. Потом еще слой. И еще. И все это делать тонкими художественными кисточками! Ужас! Хозяйственные магазины были уже давно закрыты, у добрых соседей запасов нужной краски и правильных малярных кистей почему-то не нашлось.

Основная ругань прозвучала еще до прихода Ильи, он застал лишь отголоски былой бури.




Илья удобно разложился на диванчике и ждал окончания покраски в компании Грини — своего неизменного «подельника». Час назад Фугас на своей машине развез «на позиции» две другие группы: Черного с Семеном и Ромыча с Феней.

В ночь накануне первого мая три группы правонарушителей должны были начинать свой путь по ночному городу от окраин к центру, по дороге расклеивая на подходящих поверхностях провокационные стикеры и делая граффити. У железнодорожного моста группы должны были соединиться ровно в 5.00 и под восторженные крики окружающих и вспышки фотоаппаратов вывесить «гвоздь программы» — здоровенный транспарант на мосту. Именно над ним сейчас мучались незадачливые «художники».

Конечно, внимания окружающих нужно было избегать, но фотографировать происходящее было бы хорошо. И правильно. Еще лучше — снять видео хорошего качества. Таскать по ночному городу аппаратуру для съемок было чревато, поэтому Алекс с Катей рано утром должны были выезжать на место рандеву и заниматься съемками. Урсула после всех мучений с покраской ехать куда-то категорически отказалась и заявила, что будет отсыпаться.




А чем, интересно, занимались наши доблестные служители правопорядка? Они делали все «как полагается».

За неделю до первого мая Фугаса и Черного прямо на рабочих местах посетили прилично одетые мужчины с военной выправкой и настоятельно рекомендовали праздничный день провести подальше от массовых мероприятий. А лучше — вообще из города уехать. Иначе… ну, вы поняли.

Для Фугаса и Черного, подобные визиты были делом привычным. Почти перед каждым праздником или даже концертом музыкальной группы, известной своими провокациями или подозрительной репутацией, их навещали «граждане с военной выправкой» и строго-настрого велели ничего не делать. Почему-то они считали, что Фугас с тов. Черным — «вожди» и после «бесед» начнут раздавать приказы своим «подчиненным» становится белыми и пушистыми. Это было очень странно. Но по другому «люди в погонах» мыслить не умели.

Фугас, на самом деле, был фигурой уважаемой и авторитетной. Самый «старый» среди местных правонарушителей, он имел вполне заслуженное и не маленькое влияние. Он даже отмотал срок по сфабрикованному обвинению — но если бы он начал раздавать приказы, его бы подняли на смех. У правонарушителей были люди, к мнению которых прислушивались, но решение принимал коллектив. Просто, люди здесь собрались такие.

С Черным было еще забавней. Он был самым настоящим, искренним и фееричным художником провокации. Очень злым художником! Объектами его «шуток», в числе прочих, были и товарищи по движению со всего постсоветского пространства.

Очень многие не понаслышке знали характер Черного и его выходки. Часто слишком жестокие и безобразные до неприличия, чтобы на это можно было просто закрыть глаза. Почему бдительные органы «сделали» его вождем? Это было необъяснимо.

И Фугас, и Черный клятвенно пообещали «гражданам с военной выправкой» 1 мая вести себя хорошо, и что они «прикажут своим людям не высовываться». Все это они, как честные люди, выполнили.

Фугас развез группы еще до 12 часов ночи, а Черный несколько утренних часов за 1 мая не считал и спокойно пошел в рейд. Кроме этого, за два дня до «мероприятия» Фугас пообещал всех расстрелять, если они ослушаются его приказа и будут что-то «мутить». Над этой его шуткой смеялись долго.




По телевизору передавали какой-то нудный концерт, Илья начал проваливаться в сон под равномерную ругань товарищей. Он нахально присвоил себе все имеющиеся подушки и удобно разлегся на них.

С каждой минутой расслабление в его теле усиливалось, словно кто-то открывал краник с содержимым Ильи и он начал выливаться в окружающее пространство, с каждой секундой становясь от этого более легким и невесомым. Где-то на грани слышимости раздавались ехидные замечания Грини — тот сидел на ковре и прикалывался над Урсулой и ее художественными талантами. Ему отвечал Алекс, Катя и сама Урсула. Но все это было как-то вяло, сонно. Наконец, и эти голоса затихли.

— Илья, просыпайся, — принялся будить товарища Гриня.

— Что, все уже?

— Да, все сделали. Нам пора выдвигаться.

Илья посмотрел на будильник рядом с компьютером, он показывал половину второго ночи. По первоначальному плану выходить с Гриней они должны были в 12.00. Времени на «прогулку» оставалось совсем мало.

На полу рядом с диваном Алекс сворачивал транспарант в рулон, рядом лежали веревки для его крепления к мосту и Урсула с Катей. «Художественная самодеятельность» настолько сильно их утомила, что они не стали дожидаться ухода Ильи с Гриней и уснули прямо на ковре.

— Алекс, не забудь — в пять часов на мосту. Зеркалку не забудь, — напомнил Илья.

— Иди на фиг. Если я прямо сейчас не усну — просплю. Собирайтесь скорее.

Свежеизготовленный транспарант уложили в рюкзачок Грини, побросали туда же баллоны с краской и пиво. Илья достал свою наплечную сумку — в ней хранился запас стикеров. После пожеланий удачной ночи, парочка покинула «штаб».




Расчет на спокойную ночь полностью оправдался. Горожане не рвались совершать ночные прогулки, предпочтя набраться сил перед праздниками. Полиция готовилась к провокациям во время проведения самой демонстрации и замерла в ее предвкушении. Илья с Гриней размытыми тенями перемещались от одной остановки к другой, задерживаясь у приметных заборов, фасадов зданий и любых подходящих поверхностей.

Баллончики с краской ударными темпами расходовались. Вандализм во все горло пел свою разухабистую песню:

— «Думай головой, разрушай иллюзии».

— «Убей в себе гражданина. Убей в себе раба».

— «Первое мая — день сопротивления».

И многое другое. Стикеры тоже не отличались избытком политкорректности.

Ставропольская — длинная улица. Это одна из главных транспортных магистралей города. По ней ходят трамваи, троллейбусы, автобусы, множество другого транспорта, о пешеходах и говорить не приходится. На ней расположен университет, пара институтов, медицинский и педагогический колледжи. Разных учреждений, магазинов и офисов — не счесть. Поток транспорта здесь не останавливается ни днем, ни ночью.

Вначале Илья с Гриней отворачивались от каждой проезжающей машины, словно говоря неведомому водителю, что они идут по своим делам, никого не трогают и ведут себя исключительно хорошо. Но этот цирк им быстро надоел. На самом деле, проезжающим водителям все равно, чем занимается на обочине дороги непонятная парочка. Может водку пьют, а может и сексом занимаются. Попробуй разбери!

Через полтора часа ходьбы и перебежек между «точками», Илья с Гриней завернули со Ставропольской на другую транспортную артерию города — улицу Северную. Трамваев здесь не было, зато поток автомашин был гораздо интенсивней. К тому времени они уже прилично находились и решили отдохнуть, успокоить гудящие ноги… просто посидеть, ни о чем не думая.

«Мероприятие», это не один только стресс и адреналин. Это кривая, непредсказуемая дорожка, где в один момент от напряжения сводит мышцы и сфинктер готов разрезать урановый лом, а через несколько минут ты сидишь в компании товарищей и абсолютно расслаблен. Это сложно понять. Это можно только ощутить.




Пить пиво на остановке, пусть даже в три часа ночи — моветон. Случайный патруль не будет лишать себя такого великолепного источника заработка и обязательно остановится. Поэтому Илья с Гриней уселись чуть поодаль от главной трассы, прямо на бордюре. Гриня сел на свой бэк, а Илья ради этого оседлал свою сумку со стикерами. Напротив них высилась стена, безо всяких окон, балконов и прочих излишеств. Просто стена из красного кирпича. Проезжающие мимо машины на мгновение освещали ее своими фарами, от этого получалось какое-то подобие светомузыки.

Гриня вскрыл полторашку хмельного напитка, сделал большой глоток и передал ее Илье. Тот с удовольствием вытянул ноги, раскурил сигарету и тоже взялся за пиво. Пару минут они сидели в тишине, слушая проезжающие мимо машины, наслаждаясь спокойствием и умиротворенностью.

— Гриня, ты нормально вообще?

— Да. Нормально.

— Ко мне сейчас интересная мысль пришла. Хочешь послушать? — задумчиво сказал Илья.

— Валяй.

— Бандитом стать — легче легкого. По-пьяни обчистил ночной ларек или случайному знакомому слишком сильно морду набил, «сел» и пошло-поехало. Или эстетика криминальная нравилась, знакомства интересные начали появляться и когда предложили «заработать» — не отказался. А если спортсмен — совсем все просто. Встать на «кривую дорожку» очень легко!

С экстремизмом все гораздо сложнее.

Даже самое глупое, примитивное желание резать негров формируется не за один день. Чтобы такое желание появилось и развилось «по-настоящему», человек должен какое-то время «вариться» в среде нацистов. Изучать литературу, сайты в Интернет, общаться с соратниками, ходить на концерты, тусовки и прочее и прочее. Проходит время, и юный нацист становится боевой единицей очередного фюрера. Но чтобы это случилось, многое должно произойти!

Все это происходит всего в нескольких шагах от нас, почти не скрываясь ни от кого.

— Ну и что? — Гриня не совсем понял, к чему ведет Илья.

— А то, что все «рассадники» экстремизма нашим доблестным органам правопорядка прекрасно известны и находятся под их пристальным наблюдением. Не нужно себя обманывать, думаешь, они не знают про наши с тобой похождения? Прекрасно знают!

В течении одной недели можно выловить активистов — большую их часть точно, закрыть информационные ресурсы, перекрыть «тусовки» и весь экстремизм тут же закончится — у нас не Северная Ирландия и не страна Басков. Никто не уйдет в подполье. Потому что нет у нас настоящего, реального подполья. Разве не так?

— Ха-ха-ха!!! — Гриня аж захлебнулся пивом, откинулся назад и начал смеяться.

— Гриня, ты чего??? — удивился Илья такой реакции товарища.

— Илья, откуда ты такой наивный взялся?

— В смысле?

— В прямом смысле. В краевом отделе УФСБ по борьбе с терроризмом больше сорока человек работает. Скажи мне, чем они целыми днями занимаются?

— Сорок человек? Быть такого не может! — удивился Илья.

— Еще как может. Сидят они у себя в кабинетах, получают отличные зарплаты, имеют льготы, пособия, премии. Взятки, откаты и другие прелести государственной службы. Хорошо живут! А «закроют» завтра экстремизм, что дальше делать? За что зарплату получать?

Завтра утром мразматичный дедушка пойдет за хлебом и увидит надпись на стене: «Менты — козлы» и скажет громко: «Ёлки зеленые! Что в стране творится?». После этого пойдет жаловаться на страшных экстремистов и отделу прикажут разобраться. И, на всякий случай, финансирование увеличат. Все довольны!

— Ну не скажи. Фугас сидел, Алекс сидел. Многие на «условняке» были…

— Все правильно. Прижали в свое время, чтобы не сильно рыпались. И дальше продолжают как бы «бороться». А мы как бы «сопротивляться». Но, заметь — все в рамках приличия, без особых прорывов и жесткого радикализма.

Гриня взял баклажку и сделал большой глоток. На минуту установилась тишина, прерываемая лишь проезжающими рядом автомобилями.

— Знаешь, Илья, сейчас почти все ФСБ такое. Довольное, разжиревшее, неуклюжее. Практически ничем не ограниченная власть и полномочия — они стали ленивыми, позабыли, как нужно реально работать. Вспомни, как Алекса сажали. Подбросили героин, патроны, комнату в общаге взломали. А чего добились? Накосячили, где только можно было. Решили, что если они ФСБ, то им все можно, а судья взял и решил — не за что Алекса судить. Он бы и рад посадить, но состава преступления просто нет. Даже патроны умудрились подбросить неправильные! Дело шито белыми нитками. И кто они после этого?

— Лузеры?

— Нет. Такие толстые, пушистые коты. Котяры. Солнышко греет, хозяева кормят, их все устраивает. И это не только к экстремизму относится: наркота, коррупция — везде у нас хорошо и спокойно. Все хорошо. Спокойствие и порядок.

— Ляпота, блин…

— Будешь смеяться, но менты сейчас лучше работают, чем ФСБ. Обе конторы по уши увязли в бандитизме, но у ментов полномочий гораздо меньше, а денег хочется так же, если не больше — приходится суетиться. Оттого и работают лучше.

— Илья, не нравятся мне такие разговоры. Грязь все это.

— В точку… ладно, хватит пиво пить, делом нужно заниматься. Нам до моста еще топать и топать.




Улице Северной тяжело претендовать на звание значимого делового проспекта. Главным образом из-за того, что здесь раскинулось море частного сектора. Домики, дома, домишки… Какой деловой центр? Петухи по утрам кукарекают в этом «деловом центре»! Улице Ставропольской, в этом плане, повезло гораздо больше.

Здесь не было подземных пешеходных переходов и каких-то выдающихся достопримечательностей, Илья с Гриней просто перебирали ногами в направлении «вперед», время от времени обрабатывая остановки и особо приметные стены. Но ничто не может длиться бесконечно.

Для любого правонарушителя оживленная дорога грозит неприятностями. Ночью — особенно. Дело в том, что в темноте проезжающую машину видно издалека, но какая именно это машина — не видно. Мешает свет фар.

У очередной остановки Илья достал стикер и начал клеить его на доску с объявлениями. Желающих посмотреть новости с рынка недвижимости, утром будет ждать небольшой сюрприз. Баллон тратить на остановку было жалко — их осталось всего два полных и еще один, почти закончившийся. А стикеров взяли с запасом, не жалко.

Гриня в это время всматривался в дорогу, пытаясь предугадать появление полиции. Бесполезное занятие. В свете фар даже цвет машин разглядеть было сложно. На этот раз не повезло.

Два огонька яркого, неестественно белого света материализовалась вдалеке, ничем особенным не выделяясь. Когда до остановки оставалось метров 50, эта машина неожиданно вильнула в сторону остановки, замедлила ход и остановилась прямо напротив Грини. Это была обычная ВАЗовская шестерка, украшенная синей полосой, мигалками и угрожающей надписью «Полиция» по бокам. Вылезли из нее, как ни удивительно, полицейские. Лейтенант и сержант.




— Здравствуйте ребята. Чем вы здесь занимаетесь?

Илья с Гриней уставились на доблестных полицейских с широко открытыми глазами. Встреча «правоохранителей» с «правонарушителями» всегда происходит очень неожиданно, быть готовым к этому очень сложно. Лейтенант осветил фонариком лица Ильи и Грини и скомандовал им выкладывать вещи на капот машины.

Ситуация была аховая. С одной стороны — широкая дорога с интенсивным движением, заборы частных домов — с другой. Можно броситься перебегать дорогу, с почти стопроцентной вероятностью быть задавленным машиной. Или штурмовать заборы. Но там хозяйничают злые сторожевые собаки и вообще, черт знает что может находиться — ноги в темноте переломать легче легкого. Никакого уютного переулка, в котором можно было бы скрыться, не было и в помине.

Предчувствуя большие неприятности, Илья с Гриней стали выкладывать на капот ключи, ксерокопии паспорта, мобильники, сигареты, пытаясь оттянуть неизбежное. Видя, что задержанные явно «тормозят», лейтенант сам начал потрошить рюкзачок Грини, а сержант взялся за наплечную сумку Ильи.

Несколько волнительных мгновений, и лейтенант уже вынимал баллоны, а сержант с удивлением рассматривал стикер, на котором был нарисован хулиганистый парень с маской на лице. Размашистым движением руки он бросал зажженную бутылку с «коктейлем Молотова» в стройную шеренгу полицейский. По виду — иностранных. Но все равно обидно!

«Коктейль Молотова» — в ментов?! Сержант молча показал веселую картинку своему напарнику, вместе они удивленно уставились на задержанных.




— Значит, вы и есть те уроды, из-за которых мы уже трое суток в дежурствах? И еще двое — впереди. Так получается? — сказал, словно выстрелил лейтенант.

— А может, это вы нарисовали «Менты козлы» рядом со зданием ГУВД? — подключился к светской беседе сержант, держа стикер в руках и размахивая им перед носом Ильи.

Лейтенант в это время с любопытством рассматривал задержанных. Ничего хорошего для них этот взгляд не сулил.

У каждого приличного правонарушителя имеется несколько стандартных «отмазок» на разные случаи жизни. Разной степени достоверности, они делают жизнь проще и безопасней. Перед каждым «мероприятием» участниками обсуждаются возможные неприятности и способы их избежать. Или хотя бы сделать из очень большой неприятности, неприятность маленькую, терпимую.

Наибольшим артистизмом и опытом в подобных «отмазах» обладал Гриня. С каждым словом, движением руки и изменением выражения лица полицейских, он становился мрачнее и мрачнее. Прямо на глазах удивленных зрителей он наливался грустью и отчаянием. Когда сержант произнес «менты козлы», у него началась настоящая истерика.

— Командир, вы неправильно нас поняли. Это вообще не наше!

Фраза, настолько избитая и потертая временем, что может соревноваться в древности с пирамидами египетскими. Лейтенант регулярно слышал ее и той или иной интерпретации, его доверие к таким заявлениям уверенно стремилось к нулю. Но Гриню такая его реакция нисколько не смутила.

— Командир, всего полчаса назад мы с мужиками незнакомыми пиво пили, — при этом Гриня начал активно жестикулировал бутылками с пивом, найденными в его рюкзачке и дышал перегаром прямо в лица полицейских.

— Они нас грузили всякой ерундой, типа: «Парни, давайте завтра с нами пойдем на демонстрацию, весело будет». Мы им отвечаем — «Какая демонстрация? Мы сутки дежурили, устали, домой возвращаемся».

Мы хотели мимо пройти, но они настаивали, чтобы посидели с ними за компанию. Даже угрожать начали. Как мы могли отказаться? Сидели недолго, почти сразу ушли. Так они отпускать нас не хотели! Всучили какие-то листы, типа: «„Потом посмотрите, знакомым раздадите“. — На самом деле, это их листовки, а не наши!», — срывающимся в истерике голосом, Гриня рассказал полицейским их «правдивую» историю.

Полицейские стали рассматривать задержанных уже без прежней злобы.

— Они наверняка там еще сейчас сидят! Мы ушли всего пятнадцать минут назад, у них еще много пива оставалось. Давайте прямо сейчас к ним поедем! — умоляюще произнес Гриня и скромно опустил взгляд вниз. Как лебедь умирающий, в балете известном.




Лейтенант с сержантом призадумались. С одной стороны, им было совершенно понятно, что этот негодяй нагло врет. С другой стороны — а вдруг, на самом деле, в пяти минутах езды от них сидит шайка негодяев, которая и распространяют подобную «агитацию»? К тому же, задержанные ребята на «экстремистов» совсем не тянули… они были похожи на банальных выпивох, которых в этом районе было великое множество.

И самое главное. Можно их задержать и отвести в отделение, но тогда они будут всем говорить, и их слова запишут в протоколе задержания, что рядом находились настоящие «экстремисты», они хотели привести к ним наряд полиции, но плохие полицейские поленились ехать к ним, вместо этого задержали обычных добропорядочных граждан. Совсем нехорошо получается!

Пока полиция думала, Гриня незаметно кивнул Илье в сторону зеленого забора. Тот сразу все понял. В той стороне располагался ВНИИМЖК — Всероссийский Научно Исследовательский Институт Масленичных Культур. Институт занимал несколько гектаров земли, и это была территория хаоса. Самый настоящий пост-апокалисис с местной, аграрной спецификой. Бесконечные переходы между разбитых теплиц, садов, развалин каких-то гаражей и зернохранилищ. Двух наивных полицейских здесь можно водить за нос до скончания времен, а когда надоест — легко скрыться. Силами всего одной патрульной машины найти и задержать кого-то ночью на территории ВНИИМЖК практически нереально.

Тем временем, в стане правоохранителей было принято решение.

— Ладно ребята, по-быстрому смотаемся к вашим уродам. Но если там никого не окажется — пеняйте на себя! — сурово сказал лейтенант и сплюнул на обочину. Ехать куда-то посреди ночи по указке двух странных парней, выпивших к тому же, ему не хотелось.

— Товарищ лейтенант, все будет хорошо! Вы только езжайте потише и фары выключите, чтобы не спугнуть их, — обрадовался Гриня.

— Тамбовский волк тебе товарищ! Собирайте вещи и садитесь в машину — ответил ему лейтенант и неохотно сел на место водителя.

Илья с Гриней похватали свои вещи, как вдруг Илья вспомнил про транспарант. Чертов транспарант в бэке у Грини! Стикеры и даже баллончики с краской можно спихнуть на выдуманных негодяев, пьющих пиво в темноте ночи и пристающих к добропорядочным гражданам. Но как к ним попал здоровенный транспарант с «нехорошей» надписью? От него так просто не отмажешься.

Где прячутся первомайские хулиганы? Этот сверток давал четкий, однозначный ответ. Было хорошее, разумное предложение оставить транспарант у Алекса, чтобы он с утра привез его прямо на место… Ан нет, решили действовать наверняка — вдруг Алекс проспит? Вручили транспарант ему с Гриней, мол у них наверняка все пучком будет… ну конечно!




— «Лишь бы получилось смыться на институте!», — подумал Илья, когда хрипастая полицейская рация принесла ориентировку на двух молодых людей, среднего роста, худощавого телосложения и одетых точно так же, как он с Гриней. Эти негодяи умудрились прямо напротив банка, с его недремлющей охраной и камерами слежения написать баллончиком с краской: «Буржуи грабят нас». Банк находился всего в пятнадцати минутах ходьбы от места их задержания.

Не говоря лишних слов, лейтенант развернул машину и дал газу. Сержант обернулся и с удовольствием проворковал:

— Ну что, голуби, прилетели?

Все. Финита ля комедия. Участок, обезъянник, следственный изолятор, минимум 15 суток ареста, штраф и самое главное — любезные и обходительные полицейские. Не любят они картинки с парнями, кидающими «Коктейли Молотова» в их стройные ряды. Очень не любят.

— «Блин, ну надо же так попасть!», — подумал Илья, когда снова начал проваливаться в знакомое ощущение.

Салон милицейской «шестерки» стал для Ильи удивительно натуральным. Настоящим. Поскрипывающая на колдобинах подвеска машины, ровный, немного захлебывающийся гул двигателя, фуражка лейтенанта перед лобовым стеклом. Неожиданно для самого себя, Илья принялся ощупывать ладонями обшивку переднего сиденья. Шершавая. Окружающие его люди снова стали куклами, неловко дергающимися и лишенные собственной воли.

К нему вернулось то самое ощущение нереальности происходящего. Это уже было. Раньше. На проходной завода «Росметалл». Тело само вспомнило, что и как ему нужно делать дальше, вмешательство разума не требовалось. Илье нужно было просто расслабиться, отрешиться от враждебной реальности и от самого себя.

И еще понять — что ему необходимо изменить прямо сейчас?




— Сто шестой, сто шестой. Прием, — захлебывающимся голосом вдруг заговорило радио.

— Сто шестой, на приеме.

— Сто шестой, код 105, сенной рынок. Прием.

— Вас понял. Код 105, сенной рынок. Связь кончаю.

Машина резко сбавила ход и через несколько десятков метров остановилась. Лейтенант обернулся и недовольным голосом обратился к задержанным.

— Уроды, вам сильно повезло. Валите отсюда. Еще раз поймаем — вешайтесь.

Илья с Гриней схватили свои вещи и в одно мгновенье вылетели из салона машины. Патрульная «шестерка» резко газанула и улетела прочь от них. Парочка правонарушителей, все еще не веря в произошедшее «чудо», удивленно смотрела им вслед.

— Илья, что значит «код 105»?

— По-моему — массовая драка. Да какая, нафиг, разница? Чувак, на нас ориентировка, нам нужно «теряться» и как можно скорее!

Не бегом, но очень быстрым шагом, они продолжили свой путь. Сами того не ведая, наряд полиции оказал им огромную услугу, подвезя их почти вплотную к улице Садовой — именно на нее они должны были свернуть и дальше идти по трамвайным путям до самого железнодорожного моста — точки сбора групп. До места рандеву оставалось идти всего ничего.

Не обращая внимания на такие соблазнительные в ночном свете остановки и стены домов, Илья с Гриней перешли дорогу, свернули налево и прошли еще пару сотен метров. Здесь можно было перевести дух. Патрули не любят ездить по трамвайным путям, а других дорог на этой улице не имелось. Это была уютная улочка с частной застройкой. Единственными нарушителями спокойствия здесь являлись неугомонные и суетливые трамваи, вечно сигналящие кому-то, но в такое время они не ездили.

Илья с Гриней расселись на лавочке трамвайной остановки, вскрыли последнюю полторашку пива и расслабленно закурили. Илья посмотрел на мобильник — было без пяти минуты четыре. До времени рандеву оставалось чуть больше часа. Должны успеть.

Теперь, успокоившись, Илья даже усмехнулся иронии судьбы — если бы не случайно подвернувшаяся «попутка» в виде наряда полиции, они врядли успели бы подойти к мосту в условленное время. Спасибо изобразительным талантам Урсулы! Радужный настрой его мыслей неожиданно оборвал Гриня.

— Илюха, вызов по рации — твоих рук дело?

— Почему ты так решил?

— Я не дурак и, к тому же, очень наблюдательный человек. Я прекрасно помню твое состояние на проходной «Росметалла», когда из закрытого бэка исчезли баллоны с краской. В патрульной машине у тебя был точно такой же взгляд, словно ты оказался в другом месте и не понимаешь, что вокруг происходит. И в этот самый момент на нас пришла ориентировка! Признавайся, как ты это сделал?

— Тебя что-то не устраивает? Хочешь поговорить про это? — сказал Илья и поднес ко лбу Грини указательный палец, изображая пистолет.

— Наоборот, очень даже устраивает. Просто взгляд у тебя был очень странный, словно псих какой-то. В следующий раз — предупреждай.

Илья сделал глоток пива и уставился в небо. Ему было очень хорошо. Сидеть на пустынной улице с трамвайными путями, в четыре часа утра, заниматься интересным «делом» с надежным товарищем. Ощущать адреналин в крови и чувствовать в себе движение жизни.

Но сейчас ко всему этому добавилось еще что-то. Это было ощущение раскованности. Словно он стал художником жизни, в руках у него появилась волшебная кисть и легким движением руки он может рисовать мир вокруг себя. Илья раскрыл ладонь и внимательно посмотрел на нее. Прошла минута. И еще минута.

Наконец, Грине надоел этот цирк:

— Чего на руку пялишься?

Илья помотал головой, словно отходя от наваждения, и недовольно посмотрел на своего приятеля.

— Я хотел, чтобы на руке материализовалось штука баксов.

— Ух ты! — восхищенно сказал Гриня и тоже уставился на ладонь Ильи, не забывая при этом прихлебывать пиво из бутылки. Через пять минут это занятие ему надоело.

— Илюха, когда штука баксов появятся?

— Не получается…

— Это потому что ты очень жадный. Скромней будь, тысячу рублей попробуй, вдруг получится?

— Ерунда какая-то…

Немного расстроившись, Илья вылил в себя остатки пива и засобирался в путь.




Весь запас стикеров и баллоны с краской остались в машине полицейского патруля. Поэтому правонарушители неспешно шли вдоль трамвайных путей к мосту, не обращая никакого внимания на остановки и другие достопримечательности. Начинало светать. Солнце пока еще не вышло из-за линии горизонта, но его лучи уже огибали землю и с каждой минутой их становилось все больше. Новый день торжественно объявлял о своем скором прибытии.

Трамвайные пути вывели Илью с Гриней к развилке. Направо повернешь — в самый центр города попадешь, прямо — через дамбу перейдешь, а налево пути не было. В центре этой ночью орудовали Черный с Семеном и Илья с Гриней устало зашагали к дамбе.

Они уже несколько часов подряд были на ногах. С каждым пройденным метром усталость давала о себе знать все сильнее и сильнее. На самом деле, устали они гораздо раньше, просто старались не замечать этого.

Еще им сильно хотелось спать. Не просто вздремнуть часок — другой, а с головой окунуться в объятия Морфея. На сутки. Или больше. Голова Ильи словно налилось чугуном. Множество мыслей рождалось в ней, чтобы почти сразу прекратить свое существование. Этого Илья почти не замечал. Он просто перебирал ногами в известном направлении и таким образом двигался вперед.

— Пятнадцать минут осталась, — устало сказал Гриня.

Дамба, которая разрезала пополам старое русло реки, осталась позади. Илья с Гриней свернули с трамвайных путей и коротким путем пошли к месту встречи — через парк стадиона.

Перед каждым футбольным матчем парк оккупировали толпы болельщиков, из-за этого то там, то здесь попадались бутылки, какие-то пакеты из-под чипсов и прочий мусор. Зато в другое время по парку можно было с удовольствием прогуляться (и водоем рядом есть — красиво!), сторонники здорового образа жизни с удовольствием бегали здесь по узким дорожкам и занимались гимнастикой в тени могучих деревьев.

Илья с Гриней расселись на лавочке и с удовольствием вытянули ноги. По-правильному, их нужно было высоко поднять, чтобы застоявшаяся кровь отливалась от ног, но делать это не было никакого желания. Гриня достал сигарету. Внезапно, мимо них пробежал дедушка лет семидесяти. Бодро пробежал! Парочка недоуменно уставилась ему вслед.

— Илюха, вот ты, когда будешь старый и больной — займешься бегом?

— Когда я буду старый и больной, то буду лечиться и омолаживаться. И вообще, не задавай глупых вопросов.

— Почему этот вопрос глупый?

— Потому что. Лет через сорок задай его, тогда отвечу, — заспанным голосом ответил Илья и зевнул.

Этот парк был интересным местом. Любое место в центре города, предназначенное для отдыха и занимающее площадь больше футбольной площадки, рано или поздно становится интересным. Для этого нужно только время.

До постройки стадиона на этом месте останавливались цыганские таборы, превращая обычный пустырь в цветастую и свободолюбивую достопримечательность города. Но с тех пор много воды утекло… Настоящих кочевых цыган сделали оседлыми, а на месте их временной стоянки построили стадион.

В какой то момент, еще при «совке», среди теней деревьев нашли себе место сбора и «тусовки» люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией, что очень забавляло остальных горожан. Чего это они там прячутся? Что делают? Долгие годы это не давало покоя самым любознательным и впечатлительным гражданам.

Но их присутствие здесь было недолгим. Когда часть болельщиков осознала себя фанатами, вопрос о месте «тусовок» не долго стоял на повестке дня — такое замечательное место, да еще рядом со стадионом, что может быть лучше? В этом парке стали литься реки пива, съедались горы чипсов, рыбы и всего остального. Многие «стрелки» между фанатскими группировками назначались именно здесь, с вытекающим из этого мордобитием разной степени культурности и честности.

Гомики подобного соседства не стерпели и разбрелись по другим «малинам».




В 05.05 парочка «правонарушителей» стояла у моста и недоуменно разглядывала окрестности. Обычные горожане уже начали заполнять улицы, но тех, кого они ждали — не было.

Илья взял телефон и начал звонить Алексу — он был координатором, ему и отвечать за бардак в организации мероприятия. Неожиданно, знакомая мелодия звонка раздалась из кустов метрах в десяти от них. Илья с Гриней раздвинули ветки и уставились на идиллическую картину: спящий Алекс, оседлавший пустую пластиковую бутылку из-под минералки и прислонившийся к дереву. Все усилия своего телефона его разбудить он игнорировал.

Гриня взял тоненькую веточку и принялся засовывать ее в нос своему спящему товарищу.

— А? Что? Какого фига происходит?! — Алекс, даже не полностью проснувшийся, уже чувствовал подставу.

— Просыпайся, чудовище лесное. Где все? — ласково сказал ему Илья.

— Блин, Гриня, убери свою долбанную палку!

Гриня с сожалением посмотрел на нос Алекса, потом на веточку в своих руках и все-таки выбросил ее.

— Алекс, где все? Что случилось?

— Ромыч с Феней с какими-то гопниками зацепились. Слово за слово — началась драка. Сейчас бухают с ними в районе Драмтеатра и к нам уже не успевают. Нормально все у них. С Черным и Семеном сложнее — их менты повязали.

— За что? — взволнованно спросил Гриня.

— За распитие спиртных напитков в неположенном месте, и еще что-то в этом роде. Стикеры и баллоны они успели «скинуть», но до утра будут сидеть в «обезъяннике». Потом их повезут к мировому судье, скорее всего мелкий штраф выпишут.

— Как это произошло? — удивился Илья.

— Эти придурки прямо на Красной пиво пили. Ну, менты их и «приняли».

— Феерические долбоящеры. Катя с Урсулой дрыхнут?

— В точку.

— А сам чего здесь прохлаждаешься? — спросил Гриня.

— Сосед на рыбалку ночью поехал, ну и меня за компанию подбросил. Я уже больше часа вас дожидаюсь!

— Я бы сейчас тоже так пождал часок-другой, — заметил Илья и с еще раз с улыбкой осмотрел «гнездышко», которое устроил Алекс.

— Ладно, у вас как дела? — перешел к «деловому» Алекс.

— Нормально все. Проблемы были, но, вроде как, утряслось все.

— В смысле?

— Долго рассказывать, да и не поверишь ты. Агрегат с собой?

В ответ Алекс засунул руку в сумку и вытащил из нее сложенный штатив и чудо техники с приличным объективом и множеством разных кнопочек.

Вообще-то, аппарат был Урсулы. Кроме рисования картин и разной нелегальной продукции, баловалась она еще и фотографией. Для «дела» она его одолжила на денек, но только лично Алексу и под его заверения в чистой и бескорыстной любви к профессиональной фотографической технике. И лично к Урсуле, естественно. За что был тут же ритуально избит сумочкой своей жены.

— Ну, пошли дело делать? — сказал Алекс и принялся разворачивать штатив.




Мост поднимал «железку» над всем другим транспортом. Под ним проходила автомобильная дорога и трамвайные пути, с самого края пристроилась пешеходная дорожка — во время футбольных матчей в ее узких проходах было не протолкнуться. Но пять часов утра — не самое оживленное время и вокруг было тихо.

В укромном уголке, неподалеку от места будущего представления Илья с Гриней разложили транспарант, привязали к нему разные веревочки для крепления, к нижней его части привязали четыре груза — обычные куски металла, и приготовились. Здоровенное полотно нужно было аккуратно поднять на мост, закрепить верхнюю его часть и опрокинуть вниз, чтобы со всех окрестностей можно было любоваться их творчеством.

Для удобства и меньшего «палева», полотно транспаранта свернули рулоном, оставив болтаться боковые веревки — крепления. Пока Алекс разобрался со штативом, Илья с Гриней успели привязать все что нужно и сложить все, как полагается. «Оператор» дал знак, парочка «несунов» ухнула, словно былинные бурлаки на Волге и поволокла рулон наверх, через насыпь и небольшой заборчик в пояс высотой.

Мост находился всего в километре от железнодорожного вокзала, с его многочисленными развязками, резервными и маневровыми путями. Там ждали своих пассажиров поезда и электрички, а разномастная толпа уезжающих и приехавших людей суетливо перемещалась под лучами утреннего солнышка. За всем этим пристально наблюдали те, кому положено наблюдать.

Такое соседство парочке правонарушителей не нравилось. Но после напряженной ночи им было на это глубоко наплевать — сказывалась усталость и недосып. Они расслабились и потеряли бдительность в самый ответственный момент, решив для себя, что все самое сложное и опасное уже позади. Стоять «на шухере» было некому — Алекс, занимался съемкой. Другие правонарушители не смогли дойти до этого места.

Спокойно, словно они занимались этим каждый день, Гриня привязал одну сторону транспаранта к перилам моста. Илья стал отходить, держа в руках другой его край, когда транспарант растянулся — привязал его. Потом две веревочки посередине. По сигналу Алекса рулон был торжественно скинут вниз, развернулся и красиво засиял всеми своими художествами достоинствами.

Грома аплодисментов не последовало. Зрители появятся чуть позже и для них это должно было стать сюрпризом.




— Урааа!

— Где мое шампанское?!

— Мы сделали это!!

— Илюха, к нам гости…




Илья недоуменно посмотрел в сторону, куда указывал Гриня. Быстрой походкой к ним приближался непонятный субъект в оранжевой накидке поверх знакомой формы и с фуражной на голове. Гриня с хитрой ухмылкой посмотрел на Илью. Тот в ответ понимающе кивнул головой.

Полицейский подошел к ним и с недоумением начал рассматривать непонятные веревочки и узелки на перилах моста, после этого заглянул вниз на свисающий транспарант и с обалдевшим видом уставился на Илью с Гриней.

— Транспортная полиция. Чем вы здесь занимаетесь, ребята? — удивленно спросил он.

— Лейтенант, вы не поверите… Мы орнитологи. Контролируем популяцию воробьев на близлежащих улицах. Это очень важная работа. Даже ранним утром и по праздникам приходится делать ее! — Илья на «автомате» включился в ситуацию и принялся ее исправлять, как мог. А мог он, оказывается, многое.

Выслушав объяснение Ильи, полицейский просиял лицом и заулыбался.

— Молодцы ребята! Нужным делом занимаетесь! Может, вам помощь нужна?

— Спасибо, не нужно, — голос Ильи наполнился железом и уверенностью в собственной правоте.

— Ну тогда я пошел. Желаю удачи!

Полицейский легкомысленно развернулся и вприпрыжку пошел в направлении вокзала. Илья с Гриней спустились с моста, где их уже ждал озадаченный Алекс.

— Чуваки, что это за хмырь был? — спросил Алекс.

— Транспортная полиция. Хотел помочь, — спокойным голосом ответил ему Гриня.

— Да ну нафиг!

— Алекс, сейчас мы тебе все расскажем. Только пообещай ничему не удивляться.




Глава 2


Микромир удивителен! Когда вы не замечаете его, он подобен волне. Волне возможностей. Но стоит вам увидеть, определить его, как самые малые его частицы становится материальным и занимают место в пространстве. До этого момента они находятся во всех точках пространства одновременно! Это кажется абсурдом, но в реальности так и есть — элементарная частица одновременно находится в нескольких местах и выбирает свое «окончательное» положение только, когда ее «находит» исследователь. Человек-исследователь.

Материя гораздо ближе к информации и воображению, чем мы можем себе это представить. Безграничные варианты реальностей и возможностей проходят мимо нас. Только наш внутренний надзиратель запрещает нам увидеть и осознать их.




Михаилу Афанасьевичу ничто человеческое не было чуждо. Времена, когда он проходил по улице Красной в первомайской колонне, или (гораздо чаще) «контролировал» ее неспешное движение, остались в далеком прошлом. Теперь этот праздник он проводил с семьей. Шашлыки, вино, легкие закуски и полное отсутствие суеты большого города. Конечно, полностью самоустраниться не получалось, но такова была специфика его работы.

За длинным столом беседки разместилось его семейство. Жена — Любочка, пухленькая, розовощекая и необычайно жизнерадостная для своих сорока с лишним лет женщина. Сын Игорь — студент юридического факультета КубГУ. Михаил Афанасьевич хотел было отправить его учиться в Англию, но в последний момент передумал — достойное место работы он подыщет ему и здесь. Никакие Гарвардские дипломы для этого не нужны. Так хоть под присмотром будет… Дочурка семи лет ни о каких дипломах, должностях и хорошо обставленных кабинетах не думала, и просто корчила таким серьезным папе и маме смешные рожицы.

Еще за столом сидела невестка сына — Настя. Из приличной адвокатской семьи, все как полагается. С Настей отношения у Игоря складывались серьезные, и сама она производила очень достойное впечатление: умная, с хорошим воспитанием девушка. Рассудительная и самостоятельная. Не красавица — в меру красивая. Очень серьезно относилась к работе и к своему будущему — Игорь обратил внимание на Настю исключительно благодаря ей самой, все их отношения развивались по ее сценарию. Не ради большой и чистой любви она встречалась с Игорем, а ради своего обеспеченного будущего.

Обо всем этом Михаил Афанасьевич прекрасно знал, и его это полностью устраивало. С таким человеком, как Настя, многодневные загулы Игоря в компании «золотой молодежи», должны были остаться в прошлом. Он искренне радовался появлению Насти в жизни его сына.




Зелень только-только начала появляться на ветвях деревьев, воздух был наполнен восхитительным ароматом просыпающейся ото сна природы. Угли в мангале потихоньку догорали, а по окрестностям разносился восхитительный аромат шашлыков. Михаил Афанасьевич под неодобрительные взгляды жены достал из холодильника бутылку водки и начал открывать ее.

— Миша, зачем водку достаешь? Вино же есть, — неуверенно сказала жена Люба.

— Не помешает.

— Сейчас Мариночка с мужем приедет, тогда и откроешь.

— Они еще час назад должны были подъехать. Сколько их ждать?

— Саша звонил пять минут назад. Они уже подъезжают.

— Ну и фиг с ними.

Марина с мужем Сашей были старыми друзьями семьи, но заставлять ждать САМОГО Михаила Афанасьевича даже им не позволялось. Хорошо отработанным движением руки он свинтил пробку с бутылки и принялся было наполнять свой и сына стаканы, как вдруг раздался звонок его телефона. Совсем не вовремя!




— Михаил Афанасьевич, приятного отдыха, — сказал Леонид Петрович, мягко и тактично, насколько это было возможно.

— И тебе не болеть. Чего надо?

— Вы просили отчитаться по Первомаю, когда все закончится.

— Ну?

— Все по плану. Колонна прошла в назначенное время по маршруту. Никаких эксцессов. Взяли пару человек, самых беспокойных, завтра утром выпустим.

— Что они натворили?

— Ничего страшного — кричали слишком громко и не то, что нужно.

— Профилактики ради, значит?

— Так точно, Михаил Афанасьевич.

— Хорошо, после праздников жду от тебя полный отчет. Бывай.

— Михаил Афанасьевич, есть еще кое-что…

— Петрович, не тяни. Сам же сказал, что все хорошо. Что еще?

— Да тут такая ерунда… в ночь перед первым мая какие-то хулиганы «разукрасили» город и в довесок ко всему, транспарант на железнодорожном мосту у стадиона вывесили. ППСники утром его заметили и тут же сняли. И по маршруту колонны первомайской похабщиной все разрисовано…

— Петрович, это совсем нехорошо получается. Рядом с краевой администрацией что ни будь есть?

— Так точно, Михаил Афанасьевич. Даже на нашем здании негодяи отметились…

Праздничное настроение Михаила Афанасьевича не могла испортить даже новость про каких-то хулиганов с баллончиками с краской вместо мозгов. Мелочь. Досадная неприятность. Но такие мелочи имеют свойство накапливаться и переходить во что-то более существенное. Неизвестные вандалы осмелились глумиться над администрацией края и что еще хуже — над его ведомством! Это было уже слишком.

— Петрович, я надеюсь, ты знаешь, кто это и что с ними нужно делать?

— Так точно, Михаил Афанасьевич. По почерку, это наши «партизаы». Есть даже их приметы — наряд полиции задержал двоих.

— Отлично! Пусть рассказывают об организаторах. Если в деле замешаны подозрительные «благотворительные организации», можешь готовить карман для премии.

— Михаил Афанасьевич, тут такое дело… — смущенно сказал Леонид Петрович.

— Что такое? — Михаил Афанасьевич почувствовал недобрую интонацию в голосе подчиненного и хорошее его настроение стало улетучиваться.

— Патруль их отпустил. По рации прошел непонятно откуда взявшийся вызов на массовые беспорядки, полицейские приняли решение высадить задержанных и срочно выезжать на него. И еще лейтенант транспортной полиции видел двух молодых людей рядом с транспарантом один в один, как в описании патрульных.

— А с ним что не так?

— Он утверждает, что это были орнитологи, которые считали воробьев…

— Бред какой-то. Этот лейтенант псих! Почему он до сих пор работает в органах?!

— Характеристики у него отличные и коллеги за него ручаются. Мои люди уже беседовали с ним — абсолютно адекватный мужик, и на полном серьезе верит в орнитологов. Очень странно все это…

— Петрович, разберись в этом балагане, чтобы после праздников на моем столе лежал отчет. Нормальный отчет! Безо всякой мистики и свихнувшихся полицейских.




Лето принесло в южный край расслабление, желание развалиться где нибудь в теньке и потягивать что-то холодное в приятной компании. Впечатления от недавних событий остались где-то позади, уступив место самому обычному настоящему.

С момента последнего «мероприятия» прошло больше двух месяцев. Все это время Илья занимался совершенно обычными для людей своего возраста делами. Делал какую-то карьеру, встречался с девушками, развлекался, ходил в кино, читал книги. Даже в горы умудрился сходить на пару дней.

День рожденья своего горячо любимого шефа Илья встречал в компании коллеги и просто хорошего человека Павла Петровича. Сидели они в небольшой забегаловке рядом с офисным зданием и чаевничали перед началом большого застолья.

Прекрасная половина фирмы «Карат» — где работал Илья, в это время резала колбасу, хлеб, готовила немудреные салаты и разные вкусности. Мужская половина к тому времени освободила бухгалтерию от лишней мебели, принесла нужную и расставила ее так, как полагается. Пока праздник не начался, мужики разбрелись кто куда.




В фирме «Карат» Илья работал менеджером по рекламе и до сих пор недоумевал — зачем «Карату» нужен менеджер по рекламе? Его контора участвовала в электронных торгах, биржах и котировках, где государственные учреждения закупали все необходимое для своей деятельности.

Директор «Карата» был видным милицейским начальником в отставке и с большой прибылью для себя снабжал полицию, прокуратуру и другие государственные учреждения всем, чем угодно. От щебня до запчастей. От специальных ноутбуков, с которыми под водой можно работать (непонятно, зачем такая техника понадобилось управлению образования — но факт остается фактом — понадобилась), до фломастеров и прочей канцелярии.

Деятельность Карата была бы невозможна без хороших «подвязок» и «своих» людей в самых различных структурах. У директора «Карата» все это было. Для того, чтобы все происходило «ровно», существовало больше двух десятков ООО разной степени законности. Штат бухгалтеров под командованием жены генерального директора успешно обслуживал все это безобразие.

Кроме самого директора, продажами занимался Мишаня — начальник отдела продаж и Павел Петрович. Были и другие менеджеры, но сравнивать их с этими двумя «столпами торговли» у Ильи рука не поднималась.

Мишаня в прошлом работал администратором компьютерного клуба и это наложило неизгладимый отпечаток на работу отдела продаж ООО «Карат». И всей фирмы в целом. Например — повальное увлечение сотрудников «Карата» сетевой стрелялкой «Conter Strike».

Отдел продаж, снабжения, склад, юристы и даже бухгалтерия — все они были связаны компьютерной сетью и с завидной регулярностью убивали друг друга самыми изощренными способами. Только в течении этого дня главного снабженца два раза подорвали гранатой, молоденькую бухгалтершу Аню коварно зарезал ножом зав. склада Степан Андреевич Митюков, а за самим Мишаней устроили форменную облаву юристы вместе с закупщиками. Ники («псевдонимы в игре») каждого сотрудника были прекрасно известны коллегам.

Также всем были известны игровые привычки и склонности «виртуальных» коллег. Например, Павел Петрович сравнительно недавно втянулся в игру и предпочитал засады. «Идти в прорыв», он пока еще остерегался. Вдруг убьют? Илью и остальных его коллег это очень забавляло и они частенько прикалывались над Павлом Петровичем за его трусливую стратегию.

«Новенький» — менеджер Степан, наоборот — шел вперед, словно танк, почти каждый раунд заканчивая своей виртуальной смертью. Илье отсиживаться за спинами товарищей было не интересно, но и рваться вперед бешенным лосем претило. Он был на острие, при этом, умудрялся чаще заканчивать раунд «живым» и относительно «здоровым».

С раннего утра, когда обычные офисные труженики пьют кофе и морально готовят себя к трудовым подвигам, офис ООО «Карат» дружно «вставал под ружье» и принимался активно убивать друг друга самыми зверскими способами. Это продолжалось полчаса — час. В обед еще часок «кровопролития». Все это никак не распространялось на отдел продаж — здесь постоянно кого-то убивали. Генеральный директор на это безобразие закрывал глаза — заказы поступают, прибыль идет. Что еще нужно?

Ко всему прочему, Мишаня был просто хорошим человеком, что было удивительно для человека на подобной должности. Мишаня предпочитал обманывать органы государственной власти, а не людей, с которыми работал.




Его коллега — Павел Петрович был упитанным, рано поседевшим человеком. Больше всего его выделяли хитрющие глаза и раскованная манера общения. С виду ему можно было дать 50, а то и 60 лет. Каково же было удивление Ильи, когда он узнал, что ему всего 40 лет с небольшим хвостиком. Еще больше его удивила биография Павла Петровича.

Кадровый военный, с распадом СССР он, никому не нужный, оказался на Кавказе. Средств к существованию у него не было совершенно, что делать дальше — непонятно. Когда ему предложили воевать в Нагорном Карабахе на стороне независимого Азербайджана за очень приличное вознаграждение, он не долго сомневался. А что делать? Так он стал наемником. Специальность артиллериста и готовность рисковать жизнью за деньги сделали его очень востребованным! На какое-то время.

— Илюха, хочешь загадку?

— Дурацкую? В смысле, веселую?

— Очень простая загадка. Никакого дурацкого стеба и всего подобного, что сейчас модно.

— Тогда давайте.

Павел Петрович сваял из своего лица необходимую маску, полную загадки и тайны, и начал говорить.

— Есть что-то такое, чем больше из него берешь, тем больше его становится.

— В смысле?

— В простом смысле. Ты из него берешь, а оно от этого только больше становится.

Илья призадумался. Зная Павла Петровича, этим «нечто» могло быть что угодно. От таежных охотников, до метеоритов в космосе.

— Павел Петрович, это наверняка что-то не материальное. Понятие. Термин какой-то?

— Почему ты так решил?

— У всего, что можно «потрогать руками» есть законы — если от буханки хлеба отщипнуть кусочек, булки станет меньше, но никак не больше. Второе начало термодинамики!

— В этом есть своя правда. Но то, про что я говорю, совершенно материально. Почти каждый день ты проходишь мимо этого.

— Я вижу это почти каждый день?

— Да.

— Я могу, например, встать на это?

— Легко!

— И если я возьму себе часть этого, его все равно станет больше?

— Верно.

Илья призадумался, пытаясь найти в своей голове эту загадочную субстанцию. Бесполезно.

— Павел Петрович, это какое-то понятие, наподобие разума. Чем больше из него берешь — думаешь, тем умнее становишься. Другого ответа я не вижу.

— Очень жаль, что не видишь. Не хочешь видеть. Привык не замечать самые простые, банальные вещи. Илья, это самая обычная яма!

Павел Петрович ухмыльнулся и посмотрел на свои часы.

— Что-то засиделись мы с тобой. Пошли уже.




Длинный стол с выпивкой и закуской заполнял почти четверть комнаты. У стен ютились обычнее «смертные» сотрудники. На почетном месте разместился именинник с самыми уважаемыми гостями. Все, как на подбор, уважаемые гости были в форме и с погонами.

С первых дней в «Карате», Илья уяснил для себя простую истину: если у тебя нет погон и табельного оружия — сидеть тебе в уголке и слушать разговоры «настоящих» людей. В принципе, эта роль его устраивала — сделать карьеру в этой шарашкиной конторе ему не светило и совершенно не хотелось. Но зарплата была довольно приличной, коллектив приятен, а работа совершенно ненапряжная — пока Илью все устраивало и сидеть, подперев спиной стену, он был готов еще какое-то время.

— За Федора Михайловича! — прогремел внушительный голос мужчины с майорскими погонами.

— За Федора Михайлович! — дружно ответили ему остальные.

Илье на какое то мгновение показалось, что за столом собрались исключительно обладатели суровых голосов с лужеными глотками — настолько слаженно и громко они произносили тосты. Остальных почти не было слышно.

Домой Илья вернулся заполночь. Он и раньше был не в восторге от подобных «праздников», но этот вечер превзошел все предыдущие. Половина участников корпаратива напилась в хлам, после чего директор скомандовал «в сауну». Женщины дружно вспомнили о мужьях, парнях и детях, ожидающих их дома с нетерпеньем. Мужики из простых работников фирмы, по большей части, призыву директора не вняли и по-тихому ушли с праздника. Илья был в их числе. В сауну поехал только директор с уважаемыми гостями — обладателями командных голосов и красивых погон. И пара их «шестерок» из обычных сотрудников фирмы.

Все произошло так, как должно было произойти.

С трудом перемещая непослушные конечности, Илья разделся и направился в кровать, когда услышал знакомую мелодию своего телефона.

— «Какого черта!», — на самой границе сна и бодрствования подумал Илья.

Принятие решения: брать или не брать телефон, заняло пять минут. Все это время телефон надрывался, пытаясь достучаться до своего хозяина, который все это время пытался заснуть. В конце концов, Илье надоело все это и он, превозмогая себя, взял трубку.




— Здарова Илюха!

— И тебе привет, добрый человек. Артур, какого черта ты звонишь полпервого ночи?

— Вообще-то уже полтретьего. Ну да ладно… Дело есть. На концерт пойдешь?

— Какой концерт?! Ты с ума сошел?

— Успокойся. Это Рок-Удар. Я сам хотел на него пойти, даже билет успел взять, но начальство в срочную командировку посылает. Сволочи!

— Сочувствую.

— Поставишь пива — твой билет. Идет?

— Не идет. Другого ищи. Или сдай билет.

— Дружище, ты не понимаешь своего счастья. Выступают: «Железный презерватив», «Инстинкт бензопилы», «Белоснежка на электрическом стуле» и даже «Улыбка металлурга»!

— «Улыбка металлурга»? Разве такое бывает? — удивление на секунду освободило сознание Ильи от выпитого алкоголя.

— Еще как бывает! Из Челябинска группа! Короче, завтра днем буду у тебя и завезу билеты. Проставишься потом. Все, до встречи.

После этого мозг Ильи подал в отставку.




За полчаса до начала концерта Илья уже стоял у входа в клуб. Разномастная толпа вокруг него ударными темпами накачивалась алкоголем, курила и возбужденно галдела в предвкушении развлечения. Кого здесь только не было! Металлисты, хипаны, панки, скины, готы, даже парочка эмо решила отойти от своих невеселых мыслей и развеяться наконец-то… Компании похожих людей перемешивались друг с другом, редкие одиночки в этой толчеи просто тонули.

Илья стоял в стороне и с любопытством разглядывал людей вокруг себя. По его оценкам, здесь собралось человек сто пятьдесят — двести. Может и больше — подобные оценки всегда тяжело давались Илье, он мог легко ошибиться в несколько раз. Знакомых лиц вокруг себя он не видел, это его печалило. В таком месте намного приятней отдыхать в компании приятелей — раздолбаев, чтобы отрываться с ними по-полной, и в случае конфликта лишние кулаки никогда не помешают. Всякое возможно.

Вообще, разные «неприятности» на свое мягкое место, найти здесь можно очень и очень легко. При желании и вмешательстве его величества случая. Но, по мнению Ильи, на концерт какой ни будь «Касты» публика собирается гораздо более отмороженная. К тому же, Илья был далеко не пай-мальчиком…

Наконец, двери заведения заскрипели и открылись. На пятачок перед входом вышла пара плечистых охранников, почти сразу на них стала наседать целая толпа из самых нетерпеливых посетителей. Илья критически посмотрел на все это безобразие и вломился в толпу, с трудом ворочая плечами и перебирая ногами — он уже прождал у входа в клуб больше получаса, торчать здесь еще столько же, было выше его сил.

К охранникам подошло подкрепление — очень вовремя. Вместе они с трудом противостояли натиску толпы, умудряясь одновременно проверять билеты и запускать людей внутрь заведения.




На концерты, подобные этому, люди ходят не только ради того, чтобы насладиться талантом выступающих музыкантов и их великолепной музыкой. Творцы, что заставляют сердца стучать в такт их музыке и создатели волшебных образов в нашем воображении, не обижайтесь — вы можете выступать откровенно фигово. Но публике, собравшейся на подобном концерте, будет на это глубоко начхать — здесь гораздо важнее атмосфера, громкость и эстетика. И компания единомышленников!

На сцене может выступать супер рок-идол, но если в зале собрались гопники вперемешку с блондинками, нормального концерта не получится. Кто будет звенеть цепями, выписывать в воздухе замысловатые узоры длинным хаером? Как соберется группа единомышленников, чтобы с удовольствием потолкаться и послэмить на площадке перед сценой?

Для человека, увлекающегося песнями Стаса Михайлова и группы «Блестящие», происходящее в этом клубе должно было казаться форменным безумием. На пяточке перед разогревающимися музыкантами уже собралось человек десять панков, прыгающих друг другу на плечи и танцующих ламбаду. Они знали, с какой целью пришли в это место и не тратили понапрасну время.

— «Вот придурки», — ласково подумал Илья и улыбнулся. Ему уже начинало здесь нравиться.

В закутке помещения стояли столы, за которыми разместилась компания солидных мужиков, по виду — байкеры. Остальные посетители стояли чуть поодаль от сцены и вдоль стен.

Илья сидел рядом с баром и попивал пиво — глушить его литрами, как это делали остальные, он считал совершенно бессмысленным занятием. Ведь стоит только «вломиться» в толпу танцующих, как алкоголь выйдет вместе с потом за пять минут. В том, что так и будет, Илья ни секунды не сомневался. Но пока он с любопытством осматривал все вокруг.

Подобные концерты всегда что-то большее, чем просто возможность послушать хорошую музыку. Это еще и своеобразные «смотрины». Скины выскребают из своей головы последние случайно выросшие волосины, металюги полируют все блестящие поверхности своего «прикида», панки «ставят» гребни (любыми веществами. Вообще любыми), и красят их во все цвета радуги. Или наоборот — выставляют напоказ покрытые многолетним слоем грязи косухи, и джинсы, на скорую руку выстиранные в ближайшей луже. Все очень колоритное и интересное. Зрение радуются!

— «Внимание, сегодня показывается коллекция кайфовой шмотки „весна-лето 2014“», — подумал Илья. — «Огромная просьба людям в галстуках и полированных туфлях валить отсюда нафиг!».

Сам Илья косухи не имел, длинными волосами и килограммом железа на одежде похвастаться тоже не мог. На нем были простые синие джинсы, черная футболка безо всяких надписей и старые кроссовки. Но лишним на этом празднике жизни он не был.

Музыканты закончили разогреваться, и толпа у сцены увеличилась в размерах, словно попкорн в микроволновке. Мимо Ильи прошла группа молодых панков с ирокезами, сантиметров в 20 высотой, окрашенных синим, зеленым, красным и еще чем-то ультрафиолетовым. В «обычной» жизни гребень спадает вниз почти незаметной прядью волос и часто прикрывается кепкой от недружественных взглядов обывателей. Но только не сейчас. Сейчас все наружу! Случайный ханжа пусть отвернется в сторону и пусть он будет осыпан презрением.

Взгляд Ильи намертво зацепился за группу готов, словно его там гвоздями прибили. Мужская половина готического сообщества, по мнению Ильи, сильно страдала от недостатка мужественности. Конечно, были среди них персонажи, достойные уважения и даже восхищения! Но таких было совсем не много…

А вот готы женского пола Илью всегда завораживали. Откровенно пялиться на них он мог практически бесконечно. Магия? Черт возьми, наряды невест графа Дракулы были шикарны и мгновенно поднимали температуру тела Ильи градусов на десять. Или двадцать. А может и на все сто!

Илья с трудом оторвал глаза от небольшой, стройной девушки в черном корсете и отхлебнул сразу половину кружки пива — чтобы охладиться.




Он давно удивлялся, насколько сильно эстетика меняет человека. Казалось бы, нацепил чувак или чувиха на себя пару «неформатных» шмоток — что тут такого? Ан нет. Все гораздо сложнее!

Стоит парню отпустить длинные волосы, как окружающие начинают разглядывать его, словно чудище лесное, дикое. И старушки, и бомжи, и дети, и солидные мужики, даже симпатичные девушки в соблазняющих платьях изо дня в день провожают его неодобрительным взглядом, будто говоря: «Не стыдно тебе? Чего вырядился, как клоун? Волосы отрастил, как девочка… Вокруг приличные люди ходят, а ты кто такой?». Первое время наш парень смущается своей непохожести и нацеленных на него острых взглядов — привык быть «нормальным», «обычным», а тут вдруг такая подстава…

Но время проходит и, к своему удивлению, новоявленный «неформал» начинает понимать, что мнение окружающих его не очень то и заботит. Он привыкает не обращать внимание на окружающих. Понимает, что он сам для себя единица самоценная, самостоятельная, а всем окружающим его людям угодить попросту невозможно. И не нужно. Ему — точно не нужно.

Потом собственная «непохожесть» начинает нравиться. У некоторых это превращается в что-то слишком уж замороченное, наподобие: «Есть мы, и есть они. Чужаки. Между нами стена на все времена, все обыватели — быдло».

Это один из механизмов, когда эстетика, внешний вид человека, становится поводом противопоставления себя обществу. «Быдлу», как многие подобные персонажи любят говорить. Хотя, на самом деле, многие такие «неформалы» кроме эстетики и музыкальных пристрастий ничем другим от этого самого «быдла» не отличаются.

Еще есть механизм «соответствия эстетики». Сложно представить себе девушку готической наружности, прилюдно ржущей, как лошадь, пьющей дешевый портвейн с горла и посылающей всех в одно не очень комфортное место. В глазах обывателя панки делают это постоянно и только тем живут — еще один штамп. Поэтому девушка, примерившая на себя образ готичной дамы, избранницы графа Дракулы, все-таки старается соответствовать ему и не опускается до откровенной пошлости. Потому что это очень приятно, а простым «обывателем» можно и в «обычной» жизни побыть.

Нормальный человек с соседней улицы, очутись он сейчас на месте Ильи, пришел бы в ужас от бушующей вокруг него стихии хаоса. Полуголые люди, обливающиеся потом, прыгают друг на друга, толкаются, со всех сторон раздаются крики, ругань. Освещения не хватало, толком рассмотреть происходящее вокруг было невозможно.

Группа скинов человек в десять образовала «клин» из семи-десяти бритых голов и стала прорываться к сцене. Кто-то уже успел устать от такого марафона, и, тяжело дыша, отходил подальше от толпы. Веселье вошло в активную фазу.




Если бы в этот момент рядом с Ильей стоял товарищ Фугас, он бы заявил, что сборище вокруг него — маргинально по своей природе и абсолютно не революционно. Собравшиеся здесь люди ничего не хотят менять. Их все устраивает. Потому что легче эпатировать людей, закрытых в пространстве работа-дом, работа-дом. Людей, у которых нет свободного времени и возможностей сделать свою жизнь более яркой и разнообразной. На их фоне даже самая бледная канарейка может расхаживать экзотическим попугаем.

В ответ на это Илья сказал бы, что эстетика гораздо важнее сочинений радикальных теоретиков и тонны макулатуры агитационных листовок. Взять, к примеру, обычную, «правильную» учительницу в провинциальном городе, которая взахлеб перечитывает Тургенева и с трудом откладывает на образование своего единственного сына. Будет ли такая «правильная» учительница принимать участие в забастовке, если ей зарплату понизят? Вот еще! Чтобы она, такая вся из себя тургеневская и романтичная, приняла участие в забастовке (которую обязательно разгонят брутальные ОМОНовцы с дубинками, похожими на резиновые пенисы. Ужас как страшно!)? Чтобы такое произошло, небо должно соединиться с землей.

Потому что не хватает обывателю раскрепощенности. Неоткуда этой раскрепощенности взяться в их скучной и монотонной жизни. Даже пьянка не спасает.

Возьмем другой пример. Учительница, которая в своей бурной молодости красилась во все цвета радуги, имела косуху, «тоннели» в ушах и разнообразные связи половые — стесняться будет гораздо меньше. Это уж точно! Такая «продвинутая» училка сама пойдет организовывать забастовку и коллегам своим мозги вправит, ибо нечего сопли жевать и плакаться друг другу в жилетку. Дело нужно делать! Никто вместо нас его не сделает!

Илья допивал уже третий стакан пива, растекаясь мыслями по обстановке вокруг. Желание выходить на танцпол и «зажигать» у него все еще не проснулось. Неожиданно, чья-то рука коснулась его плеча.

— Здарова Илюха! Какими судьбами здесь оказался?

— Здарова Славик. Ты как?

— Зашибись!

Славик был долговязым чуваком с длинными распущенными волосами цвета соломы, выцветшей джинсовой куртке и потрепанными джинсами. Его руки украшали многочисленные «фенечки» и разные непонятные штуковины, на шее болталась здоровенная ракушка, покрытая непонятными знаками — зачем она там висит, и что это вообще? Этот вопрос мучил Илью уже давно, спросить об этом Славика он как-то стеснялся.

Славик был хиппи. От обоих своих дырявых носков до макушки он впитал в себя дух марихуаны, костров в лесу и песен под гитару. История знакомства Ильи со Славиком была очень забавна.

То была суббота. Илья с друзьями пил пиво недалеко от своего дома, когда у него зазвонил телефон и неизвестный, но очень приятный женский голос сообщил, что они знают друг друга чуть ли не с пеленок и можно ли у него сегодня переночевать. Еще неизвестный голос уточнил, что ее зовут Инга и она из Питера. Это решило вопрос.

Илья рассказал Инге, как ей лучше добраться до его берлоги (благо в это время его «предки» гостили у родственников) и в назначенное время подошел к своему подъезду. Нисколько не удивившись, он обнаружил совершенно незнакомого ему волосатого парня хипповской наружности и такую же хипповую девушку.

После недолгих разбирательств стало понятно, что ничего не понятно.

В затертой записной книжке Инги действительно значился Илья и его номер телефона. Было понятно, что он с Ингой уже встречался раньше и они даже обменивались телефонами. Но как и когда? Ведь она даже не жила в Краснодаре! Ни Илья, ни Инга ничего не понимали. «Тот» Илья, про которого думала Инга, торговал разными фенечками на Арбате и на «этого» Илью не был похож совершенно. Ехать в другое место странной парочке было не куда и Илья поступил хорошо — пригласил их переночевать к себе.

Илья не опасался, что случайные знакомые зарежут его ночью. С хипарями он уже пересекался, народ это доброжелательный, к немотивированной агрессии не склонный. И вообще, хипанам он симпатизировал. В их среде «вписки» были в порядке вещей, предоставив ночлег, Илья не сделал ничего выдающегося.

Инга оказалась девушкой очень симпатичной, интересной и своенравной. Она много рассказывала про Питер и местную тусовку. Оказалось, что в Краснодар она ездит регулярно — здесь у нее было много друзей. Со Славиком Илья очень хорошо поговорил «о высоком» и вообще отлично провели время. Утром они расстались если не друзьями, то очень хорошими знакомыми.

На следующий день они пересеклись в парке «Солнечный остров», пили пиво, играли на гитаре и снова ночевали у Ильи. В тот момент Илье в голову замечательная идея занятья сексом с Ингой — она не была девушкой Славика и вообще, демонстрировала свободный образ жизни. К обоюдному удовольствию Инги и Ильи, все прошло хорошо. Славик был в курсе этого и был не против. Так они и познакомились.

Через день Инга уехала обратно в Питер и больше Илья ее не видел. Со Славиком же он пересекался от случая к случаю.




— Здарова Илюха, рад тебя видеть. Ты редко на «сейшны» ходишь, как здесь оказался? — Славик наклонился к самому уху Ильи и почти кричал в него — музыка вокруг была очень громкая.

— Билет на халяву достался, чего не сходить?

— Понятно. Посидишь с нами за компанию? — Славик указал рукой в самый темный угол зала, где людей было меньше всего.

— Пошли. С кем отдыхаешь?

— Нормальные чуваки, сейчас познакомишься.

Илья взял в баре еще стакан пива и пошел за Славиком.

В самом углу зала, вдалеке от грохочущей музыки и редкого света, сидели друзья Славика. Их стол украшала гирлянда одноразовых стаканов, большей частью пустых, какие-то упаковки с чипсами, сухариками… Три длинноволосых парня расслабленно сидели на стульях и вслушивались в музыку, ведя неспешный разговор между собой. Славик пододвинул недостающий стул и представил Илью.

— Знакомьтесь чуваки. Это Илья.

Последовало формальное рукопожатие, сидящие за столом парни стали лениво разглядывать нового знакомого.

— Бобер.

— Жаренный.

— Аслан.

Последний Илью заинтересовал. Кавказцы редко увлекались разными субкультурами — сказывался патриархальный уклад жизни, семейственность, традиции, условности и прочее и прочее. Но те из них, кто решался отрастить волосы и водить дружбу с разными «подозрительными» личностями, были настоящими оторвами. В этом Илья убеждался много раз. Тех, чьи семьи долгие годы жили в среде, далекой от традиционной «горской» традиции, это правило не касалось.

Не успел Илья предложить тост за знакомство, как Славик решил представить его «как полагается».

— Илья — самый настоящий анархист!

— «Блин!», — скривился Илья, словно ему килограмм лимонной кислоты в рот запихали. Подобных «рекомендаций» он терпеть не мог. Это в просвещенной Европе под анархистами понимали творческих, свободомыслящих людей. Где ни будь в Париже назваться анархистом было все равно, что у нас «вольнодумцем» или «человеком творческим, очень-очень раскрепощенным». Илью это бы вполне устроило.

Но Краснодар — не Париж, а пространство бывшего СССР мало чем походит на Францию. В России анархистами называют стаи отморозков, которые пьют в подъездах портвейн, мочатся в лифтах и мечтают захватить вино-водочный завод хотя бы на недельку. Очень хорошая рекомендация!

Бобер, Жаренный и Аслан с любопытством посмотрели на Илью, словно пытаясь разглядеть перевязи пулеметных лент и связки гранат у него на груди.

— «Они ждут, что я сейчас предложу им экспроприировать весь алкоголь в клубе и идти насиловать монашек извращенным способом», — неожиданно подумалось Илье.

— Илья, а это как? Типа Батько Махно и все такое?

— Чуваки, я не хочу грузиться. Давайте просто отдыхать?

— Конечно, отдыхаем.

— Тогда, выпьем за знакомство!

Пять стаканов, до краев наполненных хмельным напитком, встретились в воздухе и их содержимое стало стремительно уменьшаться. Только тогда Илья заметил, что его новые знакомые и сам Славик уже прилично накурены марихуаной. Не «в хлам», но очень прилично. Громкая музыка их раздражала. Общались между собой они на грани слышимости, все их движения были замедленны, а закуска улетала, как элементарные частицы в черную дыру.

У кого-то изъяли «траву», кто-то недавно приехал из Москвы, Ставрополя, Ростова на Дону, Питера. Другие наоборот — уехали колесить по стране стопом или как-то по-другому. Новости, сплетни, планы. Отдельное место в разговорах занимали поездки на природу — в горы и на море. Долина очарования, Чилипси, неимоверное количество «Лысых» гор, места стоянок, маршруты и впечатления от поездок и многое другое.

Постепенно разговор перешел к теме Большого Утриша (это такое место рядом с Новороссийском, довольно популярное в определенных кругах). Утриш любили многие, и его было за что любить. Что-то среднее между комунной у моря и летним лагерем, десятки лет сюда съезжалось множество людей со всего СССР. Целые поколения людей отдыхали под солнцем Утриша!

Увы, в ближайшем будущем всему этому должен был придти конец. Заповедное место с реликтовыми растениями и теплым морем приглянулось чиновникам. В скором времени территория Большого Утриша должна была застроиться престижными виллами и особняками. Все это несказанно огорчало собеседников Ильи.

— Илья, есть предложение — организовать митинг в защиту Утриша, — очень серьезно сказал Славик.

— Прекрасно! Прям так вчетвером и пойдете?

— Зачем вчетвером? Все, кто с Утришем хоть немного был связан — недовольны. А таких очень много.

— И что?

— Ты же, вроде как, специалист по таким вопросам. Что скажешь?

Илья ухмыльнулся. Подобная слава ему, конечно, льстила. Но веселила гораздо больше.

— Славик, чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы богатенькие дяди строили особняки в другом месте, а Утриш в покое оставили.

— Это все?

— Вроде все.

Илья скорчил задумчивую физиономию и, не долго думая, дал свой ответ.

— Славик, пойми меня правильно. У нас разные цели. Сам по себе лозунг: «Сохраним Утриш», хорош и лично мне очень нравится. Но для меня этого мало! Слишком ограниченно. Никто на этом митинге не поддержит речевку: «Выше, выше черный флаг — государство главный враг». Все только пальцем у виска покрутят и психом ненормальным меня посчитают.

Но главное здесь в том, что это — ваше дело. Вы — самые настоящие «жители» Большого Утриша, его искренние защитники, вам и делать «дело». Советом поможем. Когда мероприятие будет — поучаствуем, обеспечим безопасность, по возможности. Но не больше.

Славик, ты на самом деле считаешь, что придет «добрый дядя» и вместо тебя все сделает? Так может случиться, это правда. Но этот дядя будет использовать протестующих — тебя и твоих товарищей, как «информационный повод» для решения своих задач. И совсем не факт, что он реально будет помогать делу сохранения Утриша.

Славик при этих слова заметно погрустнел.

— Илья, может все-таки обратиться за помощью?

— Ну, думай. КПРФ и разные нацисты, надеюсь, не катят?

— Ну уж нет!

— Про «Самую главную партию» — забудь, они на зарплате у чиновников, которые себе на Утрише дачи строить собираются. Толку от них не будет никакого. Есть еще либеральные правозащитники разной степени вредности. Но подводных камней с ними — выше крыши.

Прежде всего — помни, для них вы «электорат», «ресурс», управляя которым они могут «срубить бабла». Большой Утриш, как традиционное место отдыха «дикарей» на Черном море им совершенно не интересен. Главная и единственная настоящая цель подавляющего большинства благотворительных организаций — выбить гранты (деньги) из спонсоров и увести их налево. Кроме тех случаев, когда благотворительный фонд с самого начал открывается для отмывания «левых» денег крупной корпорации или государственного учреждения.

Редкие и почти уже вымершие «независимые» благотворительные организации стремятся за счет подобных «акций» заполучить максимальное количество сторонников, чтобы за счет них сесть на зарплату власти, т. е. фактически — продать их. Для этой цели им нужны люди, которые буду ходить под их флагами и всячески их продвигать. Чем больше людей — тем лучше. Будут ли это защитники Утриша или кришнаиты — им абсолютно все равно.

Маленьким и самым «голодным» благотворительным организациям проще за деньги нанять несколько «активистов», чтобы они раздавали листовки с разными смешными лозунгами, наподобие «расизм — плохо» (кстати, некоторые нацисты коллекционируют подобную макулатуру шутки ради). Они даже могут организовать концерт, или соревнование спортивное, формально посвященное какой-то глобальной проблеме, вроде борьбы со СПИДом. Но реальная польза для общества от этих акций их абсолютно не волнует. Потому что у них совсем другие цели.

Поддерживать протест в защиту Утриша таким организациям не хочется, потому что это испортит их отношения с властью. Как бы не кичились они своей «оппозиционностью», с властью никто из них не хочет ругаться. Это относится и к большим, раскрученным организациям либерального и нео-либерального толка. Само их существование зависит от финансовых ресурсов, контролируемых властью.

И все же, они могут вам помочь, даже денег подкинуть на аренду аппаратуры, полиграфию и многое другое. Чтобы показать видимость действия своему «электорату». Но вам это нужно?

— А здесь в чем прикол? — задумчиво спросил Славик.

— Под вывеской какой нибудь партии «Новая Россия», защита Утриша превратится в акцию политической партии «Новая Россия», а не в настоящую борьбу за Утриш. Понимаешь?

— Почему? Если помогать будет реальная политическая партия, авторитетная, с влиянием…

— Славик, ты головой думаешь? Что я перед этим тебе говорил? Никто из них по-настоящему бороться за Утриш не будет! Политическая партия поможет вам провести митинг под своими флагами, сделает репортаж об этом, а потом, без вас, договорится обо всем с заинтересованными чиновниками.

Своим согласием на управление протестом, управление защитой Утриша, вы дадите им возможность этот протест остановить. А как ты думал? Это бизнес. А политика — самый выгодный бизнес.[1 - 1. Конечно, есть замечательные люди и в организациях либерального толка. К примеру — «Экологическая Вахта по Северному Кавказу» с Андреем Рудомахой. Это настоящие экологи, занимаются реальными делами. Наверняка, есть и другие. Но это случайная капля меда в море нечистот.](1)

— Илюха, по твоим словам выходит, что проще «забить» на все! — сказал Славик и разочарованно взялся за стакан с пивом.

— Славик, власть боится только одного — что однажды ее приказы перестанут выполнять и чиновники станут обычным людьми, такими как ты или я. Это могут сделать только люди. Самые обыкновенные люди. А совсем не партии или «общественные благотворительные организации».

Поэтому они боятся людей. Боятся даже намека на то, что люди выйдут из под их контроля. Если хотите добиться чего-то реального — забудьте про партии и прочих проходимцев. Сами организуйте «мероприятие». Становитесь «правонарушителями».

— Сложно это.

— А как ты хотел? Запросто только у кроликов в период половой зрелости.

Славик и его друзья принялись по-заговорчески друг с другом переговариваться.

— Илья, мы встретимся?

— Легко. Мой телефон у тебя есть. Но запомни — не называй меня анархистом. Никогда и никому. Хорошо?

— Без проблем чувак.




Постепенно беседа стала совсем уж вялой, «ни о чем». Чувствовалось, что Славику с друзьями нужно о многом поговорить, но делать это в присутствии Ильи они не хотят. В конце концов, пиво было выпито, а танцпол манил своей энергией и раскрепощенностью.

— Ладно чуваки, я ворвусь в «слэм». Компанию составите?

— Что-то настроения нет, — ответил ему Бобер.

— Как хотите.

Илья попрощался и уже развернулся, когда Славик неожиданно позвал его.

— Илюха, хотя бы в этом году ты на КСП поедешь?

— А когда оно начнется?

— Весеннее уже прошло. А летнее через две недели начнется.

— В Змеином ущелье? Рядом с Анапой?

— Точно! Еще помнишь, даже странно…

— Я не знаю, как дела сложатся. Давай созвонимся?

— Ну давай. Только кажется мне, что ты в очередной раз «забьешь» на это кайфовое мероприятие. Оторваться хочешь? Реально оторваться?

— Конечно хочу!

— Тогда не «тормози». Поехали! Я приглашаю.

— Славик, давай созвонимся, хорошо?

— Хорошо.




Илья подошел к сцене, под свет пляшущих фонарей. Всего в метре от него разгоряченная толпа поймала кураж и ходила паровозиком, приглашая окружающих присоединиться. В это время группа скинов оккупировала пятачок рядом со сценой и пыталась помогать музыкантам играть «правильно», чему охрана отчаянно сопротивлялась, но до резиновых дубинок дело пока не дошло. Остальные уже успели устать от происходящего и равномерно распределились по залу.

Ходить паровозиком или «врываться в слэм», никакого желания у Ильи не было. После разговора со Славиком и его друзьями, его потянула на лирику и откровенность. Лучше всего было совместить это в одном флаконе. Доверяясь своему чутью, он стал искать в зале приглянувшуюся ему девушку в готическом прикиде и он не особо удивился, обнаружив ее у стойки бара.

Сегодняшний вечер для нее явно удался. Из-за пота тушь под глазами растеклась и темными ручейками стекала по ее щекам, длинные волосы растрепались. Она дышала часто и полной грудью. Удивительное сочетание живого тела и эстетики, жестко контролирующей, отвергающей страсть и желания тела. Очень волнующий коктейль.

Эта девушка манила его, словно его иссушала жестокая жажда, а она была леденящей, спасительной водой в океане выжженной пустыни. Чувствуя, что другого выхода у него просто нет, Илья подошел к ней.

В это время девушка набирала уже четвертый стакан пива и было понятно, что она посланник компании, выполняющий важную миссию по восполнению запасов спиртного. Илью это нисколько не смутило.

— Привет, — скромно начал знакомство Илья.

— Привет.

Девушка несколько секунд разглядывала Илью и отвернулась обратно к стаканам пива. Этот молодой человек не впечатлил ее.

— Твоя попа прекрасна, как может быть прекрасно самое лучшее, созданное в этом безликом, отчужденном мире.

Девушка повернулась к Илье и удивленно уставилась на него. Впервые в ее взгляде проскользнула искра удивления и растерянности. Между тем, Илья продолжил.

— Ты, как тень ночи, забираешься в самое сердце и захватываешь его в плен.

— Ээээ… — удивленно и немного даже восхищенно попыталась ответить Илье девушка.

Если найдутся негодяи, утверждающие, что в этом мире только циники на больших и дорогих машинах имеют право наслаждаться обществом тех, кто им действительно нравится — пусть они заткнуться. Потому что все это глупости. Ими же придуманные.




Илья стоял на остановке посреди ночи и размышлял, каким образом ему попасть домой. Недавнее романтическое приключение совсем выключило его мозги, в себя он пришел только тогда, когда оказался на остановке маршрутки. Часы показывали два часа ночи. В его карманах весело звенела мелочь, которую Илья тщательно пересчитал — в его распоряжении было 56 рублей. Доехать домой на транспорте никак не получалось.

Лиза, так звали его сегодняшнею девушку, оказалась большой выдумщицей и оригиналкой. С ней они целовались на танцполе среди груды потных тел, зажатые со всех сторон. Целовались в темном углу зала, там он начал ласкать ее. Когда подошли ее возмущенные друзья, Илья послал их всех в пешее романтическое путешествие и они продолжили целоваться. Потом подошли ее подружки и стали метать гром и молнии в прильнувшую друг к другу парочку. Тогда они пошли на улицу и уединились в неприметном проулке, среди заборов и оставленных на ночь машин. Это было чудесно.

Илья предлагал Лизе продолжить знакомство, но увы — она однозначно дала ему понять, что встреча их случайна и продолжения не будет. Может быть, у нее был парень или еще какая-то причина… Илья так и не узнал этого. Но он до сих пор ощущал запах ее тела, его руки до сих пор пытались найти ее. Она упорхнула. Так бывает. Жизнь продолжается.

Закурив очередную сигарету, он, наконец, пришел в себя. Как попасть домой?

Улица, куда его занесло, хоть и была центральная, активностью транспорта не отличалась. За те 10 минут, которые Илья стоял на ней, не проехало ни одного автомобиля. Сюда он пришел в удивительной по своей наивности надежде поймать маршрутку. В два часа ночи. Пока его надежды не оправдывались.

Но он все равно продолжал стоять на остановке. Илье не хотелось признаваться самому себе, что он легкомысленный дурак и теперь ему придется идти домой пешком (очень далеко!), потому что других вариантов у него попросту не оставалось. Но, как известно, неприятности любят ходить толпой — из-за угла вышла компания молодых людей из четырех человек. Были они поддатые, усталые, недовольные и все, как один, бритые.

Увидев, что кто-то стоит на остановке и явно ждет общественный транспорт, они остановились рядом. Редкие фонари освещали низенькие здания вокруг, но зрителям было не до красот ночного города. Пуская по рукам двушку дешевого пива, компания скучала и не совсем понимала — для чего они здесь остановились? Наконец, их «вождь» подошел к Илье.

— Слышь, чувак, ты маршрутку ждешь, да?

— Ага.

— Она точно будет?

— Точно. Но не скоро. Утром.

— И ты будешь столько времени ждать? — «вождь» от таких новостей немного опешил.

— Пока еще не решил. Просто идти домой пешком не хочется.

До компании, наконец, дошло, что шанс уехать домой на маршрутке испарился в темноте ночи, словно и не было его. Это не добавило им хорошего настроения. Все тот же парень снова подошел к Илье.

— Чувак, ты к скинам как относишься?

— Плохо.

— Что? — опешил «вождь».

Это не была вспышка безумия. К своему здоровью Илья относился очень бережно, просто в этот момент его все достало. И хамы вокруг, и транспорт, и самое главное — собственная глупость. Через мгновение до него дошло, что он сказал.

К тому времени молодые, разгоряченные алкоголем ребята, почувствовали наступающее веселье, поставили пиво на асфальт и обступили Илью со всех сторон. Но «вождю» идея просто набить морду «неправильному» чуваку, не казалась такой уж интересной.

— Обоснуй.

— Легко. Русские хорошие, остальные плохие, так?

— Верно.

— Но люди не машины, сделанные на конвейере! Все мы разные. Кто-то лучше, кто-то хуже. Утверждать, что все русские одинаково хороши — глупо. Есть и уроды. Есть и замечательные люди. Это правда. Большинство — самые обычные, ничем не примечательные люди.

— К чему ты это говоришь?

— К тому, что вы стараетесь не замечать этого. По-вашему, люди одинаковы — если кавказец, значит безбашенный отморозок, если русский — замечательный человек, примерный семьянин. Но так не бывает! Везде есть хорошие и плохие люди. Даже если ты считаешь, что у какой-то национальности «уроды» встречаются чаще, это совсем не значит, что можно резать всех подряд по одному только национальному признаку.

— Ты сейчас за базар ответишь, урод, — возмутился «вождь».

— Если ты считаешь себя борцом за правильное и справедливое общество — убивай нестоящих подонков. Настоящих! Русских тоже. Не по паспорту или по цвету кожи определяй достоинство человека, а по делам его. Если человек достоин того, чтобы отгрести по морде — сделать это необходимо. Потому что безнаказанность — страшная вещь. Но бить нужно конкретного подонка, за конкретные дела. Ради справедливости, а не ради развлечения.

Поэтому вас и не любят, что вы не очищаете общество от отбросов, как пытаетесь доказать всем, а просто развлекаетесь, часто калеча жизни ни в чем неповинных людей.

— Ты чего, сучек, хачиков защищаешь? — «вождь» начал звереть, до начала «веселья» оставались считанные секунды.

Илья очередной раз подивился «непробиваемости» подобных персонажей.

Националистическое сообщество неоднородно. Есть среди них очень яркие личности, которые так преподнесут «Капитал» Карла Маркса, что поверишь, будто теоретик коммунизма и в самом деле был ярый защитник «белой расы». Эти люди всегда использовали движение для реализации своих личных амбиций. Но лишь считанные единицы из них сознательно переходили незримую границу, отделяющую видимость «борьбы» от реальных попыток привести общество в соответствие со своими идеалами.

Подавляющее большинстве из них после многих лет в движении адаптировались к ситуации вокруг и своему положению. Их акции всегда проходят «лояльно», сами они при этом собирают политические и вполне материальные дивиденды с них. Конечно, попадаются личности идейные и харизматичные, но их не допускают к реальному управлению движением. ФСБ не просто так зарплату получает! Власть довольна, «идеологи» тоже чувствуют себя хорошо.

Попадаются и комичные персонажи.

Например, в Краснодаре был (или есть до сих пор?) видный нацист, имеющий серьезную поддержку «органов», которые помогли ему какое-то время держать магазин патриотической литературы на главной улице города, рядом с законодательным собранием края. Шутка в том, что звали его Альберт Гаямян.[2 - 2. Автор имел возможность лично общаться с Альбертом Гаямяном еще в те лихие времена, когда его магазин активно распространял литературу радикально правого толка на пересечении улиц Красной и Советской г. Краснодара. Все правда.] И по паспорту и по внешности был он чистокровным армянином, который истово радел за «Святую Русь» и призывал бить морду инородцам и иноверцам. В том числе — кавказцам. «Правильные» правые на этот цирк реагировали по-разному, большинство старалось не замечать его.

Основная же масса «националистов» совсем не идеологи, а простые «солдаты». В большинстве своем, это обычные ребята, которым скучно и некуда девать свою энергию. Некоторые из них действительно хотят приносить пользу своей родине и на многое готовы пойти ради этого! Но чем больше времени они проводят со своими «мыслителями», тем сложнее им становится мыслить критично, рационально.

— Пусть сами себя защищают, — спокойно ответил Илья.

В голову Илье пришла безумная идея. Но лучших вариантов все равно не было.

— Вам куда ехать?

— На Камс.

— А мне на Гидрик. Есть предложение вместе идти до улицы Северной, сложиться деньгами и взять такси вскладчину. Меня подбросите до Сормовской — оттуда я через полчаса дома буду. А вы дальше поедите. Идет?

Резкая перемена темы беседы положительно сказалась на Лехе и его товарищах. На самом деле, Леха был совсем не глупым и «твердолобым» человеком. Ему просто нравилось выглядеть жестким и прямолинейным бойцом-скинхедом неонацистом (звучит то как!). Беседа с Ильей его очень забавляла. Менять свои убеждения он и в мыслях не собирался, но послушать «другую сторону» ему было очень интересно.

И гораздо продуктивней, чем просто морду набить…

— У нас на четверых всего рублей 150 наберется.

— Плюс у меня 56 рублей. За двести рублей реально ночью найти доброго водителя?

— Это нереально! — в один голос ответили ему бритоголовые.

— Сидеть на месте еще хуже. До Северной двадцать минут ходьбы, пошли?

— Ну пошли.




Группа из пяти молодых людей бодро зашагала по ночному городу. Из темноты и редкого, обманчивого света фонарей на них наваливались темные контуры домов — от настоящих особняков, подпирающих своими кирпичными стенами соседей, до старых, уже пару десятилетий ожидающих сноса халуп. Попадались и современные дома с зеркальными фасадами.

Илья с Лехой ушли далеко вперед остальной компании.

— Илья, кажется, я помню тебя. Ты на концерте был — с телкой какой-то сосался прямо на танцполе.

— Точно, это я был.

Леха уважительно посмотрел на своего случайного знакомого и добавил.

— Вообще-то, это неправильно. Люди отрываются, а вы в свои игры играете. Толкнуть нехорошо, локтем задеть — тоже.

— Случайно получилось. Кстати, потом мы из клуба ушли.

— И как?

В ответ Илья только заговорщицки подмигнул Лехе, мол: «а сам как думаешь»?




В это время они проходили мимо старого трехэтажного дома еще довоенной постройки. Его подъезд со всех сторон был окружен зеленью и совершенно терялся в темноте ночи. Илья с Лехой не обратили на него внимания. Но другие обратили на них свое внимание. Какая-то компания стояла здесь, пила пиво и скучала.

— Эй! Пацаны, а ну стойте, — наглый и уверенный в собственной безнаказанности голос окликнул их. Его поддержал другой голос — такой же наглый, но уже не такой самоуверенный. Скорее — нашедший отличную возможность самоутвердиться за счет совсем безобидных с виду ребят.

— Куда пошли? Вам что сказали делать? Сюда подошли, быстро.

— Мелочуха есть? На пиво не хватает. Понял, да?

В темноте подъезда стояло пять человек. Трое из них вышли на дорогу и начали оглядывать попавшуюся им «добычу». На приближающихся к ним еще троих человек они не обратили внимания, скорее всего — просто не заметили их.

— Че молчите? Говорить разучились? — сказал первый. Он подошел вплотную к Лехе и взялся рукой за его лицо.

— Слыш Костян, может это пидарасы?

Первый, которого назвали Костяном брезгливо убрал руки и вытер их о штаны.

— Ну че педрилы, доставайте мобилы и бабки. Иначе заставим вас сейчас отсасывать друг у друга.

Неожиданно, второй парень резко ударил Илью в район печени, не слишком сильно, но и от этого Илья наклонился, ловя сбитое дыхание. Костян в это время обошел Леху и дал ему сильного пендаля под задницу. От этого удара он подался вперед на полметра и чуть не упал.

Леха впал в ступор, но тут же взял себя в руки. Он сжал кулаки и приготовился, долго ему ждать не пришлось.

Его отставшие приятели издалека увидели, что случилось и подходили, выстроившись в линию, готовые к «прыжку». Почувствовав, что что-то пошло не по плану, троица гопников уставилась на них, все еще ничего не понимая. Когда до них оставалось метра три, один из скинов кинул в противника пластиковую бутылку с остатками пива — это послужило сигналом.

Костян рефлекторно поднял руки и защитился от летящей в лицо бутылки, в этот момент в его живот воткнулась подошва тяжелого ботинка. Он не удержал равновесия и откинулся назад. На третьего тоже «наскочили» ногой вперед, он почти смог удержался на ногах, но оступился и тоже упал. Илья отошел за спину третьего, схватил его за шею и опрокинул на землю.

Двое оставшихся гопников бросили все и стали разбегаться в разные стороны, через несколько секунд их уже не было видно.

Первых трех, которые убежать не смогли, били всего минуту, но били очень хорошо. Илья не стал вмешиваться — скины носили на ногах тяжелые ботинки и прекрасно знали, как ими пользоваться. Особенно, когда противник лежит на земле и остается его просто добить.

Все закончилось очень быстро. Настало время уносить ноги — мало ли кого может привести на подмогу пара сбежавших уродов? Да и с полицией сталкиваться никакого резона не было. Вначале бегом, а потом просто быстрым шагом они стали уходить от лежащих на асфальте без сознания молодых людей, вышли на параллельную улицу и продолжили движение к выбранной цели.

Постепенно, напряжение недавней драки стало спадать. Вместо это компания ощутила радостное возбуждение. Сразу стали вспоминать детали недавнего «приключения». Леха начал рассказывать своим дружкам, как на них наехала местная гопота и про то, как круто он заехал в челюсть их «главному». Те слушали своего «вождя» с уважением и пониманием.

Илья не принимал участия в этом разговоре, но через какое-то время и его захлестнула волна эйфории и он начал рассказывать свою версию событий. Оказалось, что именно он, в одиночку обезвредил эту очень опасную банду, а скины только рядом проходили и почти не принимали участия в «деле». Его слова вызвали бурю! Но не негодования, а издевок — все понимали, что он прикалывается. Но когда он сказал, что наверняка на них наехали «хачики» и что русские по своей природе не могут быть негодяями, пристающими к безобидным прохожим — ему посоветовали заткнуться.

Незаметно, компания вышла на улицу Северную и повернула направо. Илья с Лехой снова ушли вперед, ведя напряженную политическую дискуссию, остальные трое парней тормозили каждую проезжающую мимо машину, в надежде договориться. Они успели пройти не больше километра, когда водитель невзрачной копейки согласился подбросить молодых людей всего за 200 рублей. Считай — бесплатно.

Леха на правах «вождя» уселся спереди.

Водитель рассмотрел, что на заднем сиденье все плотно утрамбовались и тронул машину вперед.




Через полчаса Илья бодрой походкой подходил к своему к дому и ехидно улыбался.

Он очень продуктивно и даже увлекательно пообщался с «бандой». Леха и его друзья с удивлением узнали, что скинхед движение родилось совсем не в фашистской Германии, а в Англии, как рабочее и интернациональное. В нем было множество выходцев с Ямайки, даже Боб Марлей в свое время был скинхедом! Такие шокирующие новости Лехе и его бойцам не понравились. Они обещали изучить этот вопрос и при следующей встрече обязательно набить Илье морду — чтобы тот меньше умничал.

— Против правды не попрешь! — с удовольствием подумал Илья и прибавил шагу.

Очертания знакомого здания показались из-за поворота, он уже ощущал мягкость постели и теплоту одеяла. Но одна мысль не давала ему покоя.

Остановившись у подъезда, он закурил сигарету, вытащил из кармана монетку и подкинул ее в воздухе.

— «Решка», — сказал про себя Илья.

Тогда он достал телефон, нашел нужный контакт и нажал на вызов.

— Илья? Ты с ума сошел в такое время звонить?

— Славик, не парься. Говоришь, когда твое КСП начинается?

— Через две недели.

— Короче, давай в среду встретимся и расскажешь мне обо всем. Хорошо?

— Ушам своим не верю. Ты все-таки решил поехать на КСП! — даже несмотря на прерванный сон, обрадовался Славик.

— Точно. Представил себе, что в понедельник опять нужно идти на работу, потом снова на работу и снова… очень нехорошо стало. Душа рвется куда-то вдаль!

— Все в твоих руках, чувак. В твоих собственных руках.




Глава 3


Все реальности существуют в квантовом мире одновременно. Все зависит от того, какую из них считать наиболее подходящей. Мир вмещает в себя все возможные линии реальности, до тех пор, пока мы не выбираем одну из них.

Элементарная частица может находится больше, чем в одном месте одновременно. Интересным следствием этого является то, что частица может находится не только в нашей вселенной, но одновременно — в совсем другом мире, который мы не можем воспринимать имеющимися у нас органами чувств. Кто сказал, что мы, целиком и полностью состоящие из элементарных частиц, не можем одновременно находится еще где-то? Уже больше ста лет наука допускает возможность существования миров, не воспринимаемых органами чувств человека. Мистика и прочие предрассудки не имеют к этому никакого отношения.




Михаил Афанасьевич любил свой кабинет. Сюда приходили его подчиненные за советом, приказом или чтобы получить начальственного нагоняя. В такие моменты Михаил Афанасьевич чувствовал себя вождем стаи — впереди лежит туша только что убитого оленя и ОН решает, кто будет грызть ребра, кому достанется окорок, кто-то довольствуется рогами с копытами. А кому-то и вовсе придется идти на стол в качестве главного блюда. Что-то примитивное, злое и древнее просыпалось в нем в эти моменты. Хотелось вскочить на стол и орать, словно древний вожак стаи.

Но сейчас, по прошествии многих лет, для Михаила Афанасьевича эти впечатления потеряли былую остроту и превратились в рутину. Иначе говоря, вокруг бегали давно уже знакомые олени и кабаны, круг участвующих в дележке хищников тоже почти не менялся. Лес вокруг был тем же, что и много лет назад.

— Михаил Афанасьевич, мы определили участников акции в ночь перед Первомаем. Люди, в общем-то, нам прекрасно нам известные. Чего-то подобного мы от них и ожидали, — без особого успеха оправдывался Леонид Петрович.

— Если вы такие умные, почему облажались? Работать разучились?

— Мы ориентировались непосредственно на первое мая, предшествующий период контролировали в штатном режиме.

— Короче, облажались, — Михаил Афанасьевич заигрывать со своим подчиненным не любил и говорил все, как есть.

Леонид Петрович в ответ на это взял в руки ручку, словно пытаясь найти в ней опору и утешение в неприятной беседе. К подобной критике невозможно привыкнуть. Зачерстветь — да. Стараться не обращать внимания, думать о чем-то другом. Но не привыкнуть. В этот раз он предпочел сосредоточиться на другом — ему было чем удивить Михаила Афанасьевича. Сильно удивить.

— По нашей информации, во время проведения той акции имели место необъяснимые явления, которые и позволили злоумышленникам успешно справиться с поставленными задачами.

— Ты имеешь в виду того придурка — лейтенанта? — лениво спросил Михаил Афанасьевич.

— Именно так. И еще непонятный вызов по рации.

— Уже отправили болезненного в санаторий лечиться?

Михаил Афанасьевич был прагматиком от мозга до костей. С непонятными и необъяснимыми явлениями он часто сталкивался по службе. Стоило такие «чудеса» копнуть поглубже, как наружу вылезало чье-то головотяпство, разгильдяйство или того хуже — интересы.

— Непонятный вызов по рации на самом деле был. Но не у нас, а в Ставрополе! В то же время, с такими же кодами. Патрульные принять его никак не могли! И все же они его приняли — все говорит об этом.

Теперь лейтенант. По его словам, на месте транспаранта он видел клетки с воробьями, а у двух парней в руках бинокли. Больше того, он наклонился и своими руками чувствовал клетки!

— Даже так?!

— Михаил Афанасьевич, я даже больше скажу. Эти два человека, которых отпустил патруль и лейтенант транспортной милиции, они…

Леонид Петрович сделал драматическую паузу в своем докладе и с торжествующим видом продолжил.

— Именно они стерли все записи с камер видео наблюдения у завода «Росметалл», да так, что мы до сих пор не можем понять, как им это удалось, — сказал Леонид Петрович и удовлетворенно посмотрел на шефа.

— И попутно «разукрасили» его, верно?

— Именно так.

— Это уже интересно!

Кроме того, что он был прагматиком, Михаил Афанасьевич был человеком очень практичным. Он бы нисколько не удивился, если бы инопланетяне похитили наркобарона. Он бы даже назвал примерный круг подозреваемых — «инопланетян». С загадочными исчезновениями, необъяснимыми смертями и прочей мистикой он сталкивался каждый день. Этим его было не удивить.

Но что произошло здесь? Ради мелкого хулиганства никто не будет взламывать охранную систему крупного предприятия. И далеко не самую слабую охранную систему! Этих молокососов — «экстремистов» наверняка используют «в темную». Но кто? И зачем? В этом деле наверняка было двойное дно. Пока он его не видел. Это сильно настораживало.

— Леонид Петрович, какие есть версии?

— На данный момент реальных версий нет. Подозреваемые не связаны с организованной преступностью и вообще с криминалом. Оба официально работают.

— Кем?

— Рекламщик и программист.

Леонид Петрович выложил на столе две аккуратные папки с личными делами обоих подозреваемых.

— Кроме известных нам экстремистских организаций, с подозрительными фондами или организациями не связаны.

— В смысле, на ЦРУ не работают?

— Так точно, Михаил Афанасьевич.

Михаил Афанасьевич вскользь пролистал личные дела Ильи и Грини, больше всего задержавшись на их фотографиях.

— Подобные охламоны ЦРУ не нужны. Петрович, ты версии давай, реальные версии!

— На данный момент ничего определенного по поводу этих «явлений» сказать не могу. Ведутся оперативно — следственные мероприятия.

Михаил Афанасьевич подпер рукой голову и призадумался. Леонид Петрович был опытным службистом и при других обстоятельствах накидал бы с десяток версий разной степени достоверности. Если сейчас их у него нет, значит происходит что-то на самом деле странное.

— Леонид Петрович, обрати внимание на этих двух парней. Не хватай сразу, но «веди» плотно. Если еще будут происходить какие-то непонятные вещи — немедленно докладывай. Считай, что дело находится на особом контроле.

— Так точно, Михаил Афанасьевич!




Чай с бутербродом из маринованной рыбы на смазанном сливочным маслом ломтике белого хлеба, за журнальным столиком перед телевизором — что может быть приятней? Особенно, в предвкушении интересной поездки, которая вот-вот начнется. Походный рюкзак собран и лежит рядом, остальные вещи ждут своего часа на стуле. Осталось только допить чай, доесть бутерброд и можно уезжать. Сделать это Илья хотел, по возможности, быстрее.

— Опять твои дружки? — начала свою обычную «программу» мать.

— Все люди, как люди. Только ты непонятно что. Тебя ведь посадят рано или поздно. Ты этого хочешь? В твое время уже семью заводить нужно, детей растить. А ты, вместо этого, шляешься с разными отбросами. Когда уже за ум возьмешься?

— Отвечай!

Было время, когда Илья с пеной у рта доказывал родителям, что простым обывателем ему не быть, что у него есть идеалы, принципы, и просто так выкинуть их на помойку он уже не может. Физически не может.

На это ему отвечали, что времена пламенных революционеров остались в далеком прошлом и ничем хорошим его «глупости» не закончатся. В конце концов Илья перестал не обращать внимание на подобные лекции и просто делал то, что считал нужным.

— Все люди, как люди. Один ты непонятно что… — мать сидела на стуле напротив Ильи и давала последние напутствия сыну перед дорогой.

— Тебе уже 27 лет. Другие в это время семьей обзавелись, детей нянчат. А с тобой я никогда внуков не дождусь. Не надоело уже ерундой всякой заниматься? Когда детство у тебя пройдет?

Для Ильи весь ее монолог уложился во что-то длинное, непонятное, привычное, на что можно не обращать никакого внимания. Даже когда мать повысила голос почти до крика, он и этого не заметил.

— Да пойми же, нельзя так! Что с тобой будет через 10 лет?! Нас с отцом не будет — совсем пропадешь!




На работе Илья сказал, что его бабушка выходит замуж. Никто в это, конечно, не поверил, но шеф все равно отпустил его. Потому, что по всему виду Ильи было видно: если сейчас не отпустить его к любимой бабуле, у него обязательно заболит живот или произойдет кратковременная амнезия с коллапсом сердечно-сосудистой системы и последующим прогулом работы. Зачем до греха доводить? К тому же, план на неделю Илья сделал и ничто не держало его в городе.




Лихая маршрутка неслась по горным серпантинам, обгоняя весь остальной транспорт. Лишь некоторые, особенно обтекаемые иномарки, решались соревноваться с нею в скорости. Причины для этого были весомыми. Дорога, по которой ехал Илья, вела к морю. Толпы отдыхающих из равнинных регионов России к горным дорогам не привыкли, и не без основания опасались упасть с обрыва, которых вокруг было предостаточно.

А водитель маршрутки почти каждый день ездил по одному и тому же маршруту, обгонять «тихоходов» из других регионов, для него было сродни сбиванию кегль в боулинг-клубе.

Илья с остальными своими попутчиками подобного увлечения водителя не одобрял. Одна почтенная бабуля даже высказала водителю все, что она думает о его манере езды, но лишь молчание было ей ответом — за годы работы водитель и к реакции пассажиров успел приспособиться. Илья решил надеяться на лучшее и лениво рассматривал быстро меняющие пейзажи за окном.

Он сидел с закрытыми глазами и размышлял. Со времени первомайского «мероприятия» ему не давала покоя мысль: «Что это было тогда?», «Как подобное вообще возможно?». Ответов на это он до сих пор не находил.

Многие часы Илья потратил на то, чтобы сдвинуть взглядом карандаш, поджечь спичку или материализовать хотя бы рублей десять. Все было бесполезно. Происходящее начинало казаться ему глупостью. Бросить? Но ведь это действительно происходило! Он, на самом деле, делал то, что невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла.

Сотни раз Илья прокручивал в своей голове моменты «чуда», пытаясь нащупать хотя бы намек на то, что ему нужно делать, чтобы еще раз ощутить это — невообразимое единение с окружающими предметами, людьми и даже тем, что он не мог почувствовать. Необыкновенное ощущение того, что все, вообще все вокруг него можно изменить.

Но кое-какие идеи у него все же появились.

С самого начала Илья решил, что «чудо» запускает стресс, критическая ситуация, готовая в любой момент выйти из-под контроля. Но он отверг эту идею. Когда на мосту к нему с Гриней подошел лейтенант транспортной полиции, Илья был совершенно спокоен и уверен в том, что все будет хорошо. Какая же это критическая ситуация? Где стресс?

Илья чаще вспоминал другой момент, и перед его глазами снова и снова начинал маячить салон машины, меняющий свои очертания. Шершавая обивка кресел, звуки разболтанной подвески патрульной «шестерки».

Сильное желание? Этого недостаточно. Миллиарды людей каждый день варятся в своей жизни, со всеми ее страстями и соблазнами. А еще — планами и стремлениями. Если главное в испытанной им «магии» — желание, где миллиарды и миллиарды зеленых, коричневых, розовых, и многих других цветов купюр, взявшихся из ниоткуда, и сыплющихся на головы «прозревших»? И самое главное — где толпы людей, парящих в облаках?

Было еще что-то. Очень знакомое. Какая-то непонятная субстанция, соединяясь с желаниями человека, меняла мир вокруг него. Но что это могло быть? Что-то тонкое, почти неуловимое. Магия?

Илья словно смотрел фильм в замедленной скорости. Вот он сидит на заднем сиденье машины, отрешившись от всего. Что-то внутри него соединяется с чувством, что «изменение» начинается. Несколько мгновений, и он понимает, какие именно изменения сейчас произойдут. После чего Илья ощущал странное мельтешение в глазах, и вот уже раздается голос по рации, который освобождает их.

Он чувствовал еще что-то.

В моменты «изменения» пространство вокруг него словно размывалось и теряло границы. Илья отчетливо ощущал то, что окружающие его предметы находится на границе реальности. Все вокруг можно было легко изменить! Словно он оказался внутри гигантского конструктора «Лего», и его окружают только раскрашенные кусочки пластмассы. Если захочешь — выстраивай их так, как посчитаешь нужным.

Нигде и никогда Илья не испытывал подобного.

Изображения недавних событий скоростным поездом проносились перед его глазами, постепенно, они стали перемешиваться и терять краски. Еще через минуту все стало непроницаемо черным и Илья уснул.




Знакомая мелодия звонка вырвала Илью из забытья. В горах мобильная связь вообще отличается изрядной оригинальностью. Можно целый день без толку бегать по гребню самой высокой горы с мобильником в руках. А можно забраться на ничем не примечательный холмик и звонить с него сколько душе угодно. Что самое обидное, ретрансляторы в горной местности худо-бедно разместили, но толку от этого было немного.

— Алло.

— Алло. Ил… — «Вызываемый вами номер телефона выключен или находится вне зоны действия сети», — сказала до боли знакомая барышня из телефона.

В это время маршрутка нырнула вглубь какого-то ущелья. Недолго думая, Илья выключил телефон, чтобы не портить нервы ни себе, ни звонящим.

Путь его лежал на загадочное КСП — Клуб Самодеятельной Песни. Славик в общих чертах рассказал ему об этом мероприятии. Летнее КСП проходило у моря, в Змеином ущелье, что располагается в десяти минутах ходьбы от поселка Джугба.

На этот праздник дешевой чачи и вина из соседней Абхазии приезжали странные люди со всех уголков бывшего СССР. Владивосток и Калининград, Киев и Магнитогорск, Гродно и Архангельск. Всех их объединяло желание отдохнуть. Даже не так — ОТДОХНУТЬ. Сутки напролет в Змеином ущелье раздавались звуки гитар, барабанов, дудочек и разухабистое пение множества подвыпивших голосов. Люди купались, загорали, ходили топлес, готовили еду на кострах, знакомились, тут же выпивали за знакомство, шутили, спорили, влюблялись и расставались.

Централизованного управления у КСП не было. Были площадки, где из года в год располагались лагеря с разными смешными названиями. Например, Илья ехал в лагерь ВТР — «Вольно Тусующиеся Разгильдяи». Именно так. У лагеря был свой флаг, девиз, свод правил и характерные только для него особенности. Естественно, у лагеря с названием ВТР, главной особенностью было разгильдяйство. Рядом с «ВТР» находился лагерь «Бомжи». Другие названия тоже излишним «официозом» не страдали.

Четкого централизованного управления у КСП не было. Были старожилы лагерей — самые ответственные и проверенные люди, которые не один год отдыхали в этом месте и показали себя с хорошей стороны. Именно на их плечи ложились обязанности размещать на территории лагеря приезжающих, организовывать их на уборку территории лагеря, приготовления еды, заготовку дров для костра и множества других необходимых вещей. Работы в лагере всегда хватает. Справедливости ради нужно сказать — сами старожилы и выполняли приличную часть этих работ.

Вновь прибывшие ставили палатку в указанном им месте и давали из своих запасов продукты «на общак». «Западло» было хомячить колбасу с тушенкой, ни дав ни кусочка для общей каши. Даже самые хронические лентяи ходили за чистой водой на единственный в округе источник, и следили за чистотой лагеря — здесь все было на виду, коллективное неодобрение подчас гораздо хуже полицейского с дубинкой в руках. Еще КСП был бесплатным.

Кроме «старожил» были еще «патриархи». Дело в том, что летний КСП приурочен ко дню смерти Владимира Высоцкого и, вроде как, все это мероприятие носит печать этой даты. Наверное, когда-то так и было. Но время не стоит на месте. Пришли новые песни, новые музыканты, группы и их поклонники. Высоцкий и его песни стали для летнего КСП в «Змеинке» чем-то вроде объединяющей идеи. Именно «патриархи» из года в год организовывали простенький концерт с песнями Высоцкого прямо на галечном пляже напротив ущелья. Это было главное событие КСП. Исполнителями были сами отдыхающие.

Этот «стихийный менеджмент» выработался сам по себе за многие годы функционирования лагеря. На него не повлиял распад СССР, период безумной дележки наследия великой большевистской державы, кризисы и появление автоматизированных систем управления. И это было хорошо!




Проснулся Илья оттого, что водитель спрашивал пассажиров, нужно ли кому-то в Джугбу — заезжать в этот поселок значило делать большой крюк, а какой водитель любит просто так гонять машину туда-сюда? К удивлению Ильи, никому, кроме него, в Джугбу не нужно было и после его возмущенных криков: «Как не едем в Джугбу? Я еду в Джугбу!», маршрутка повернула налево.

Взгляды попутчиков словно говорили Илье: «Парень, нафига тебе нужна эта Джугба? Положа руку на сердце — грязный и зажравшийся курортный поселок. Езжай со всеми, круто будет!». Но Илью подобная перспектива не устраивала. У него были совсем другие планы!

На вокзале Джугбы Илья должен был встретиться с Ромычем и вместе с ним, эксплуатируя Славика в качестве проводника, идти к лагерю. Шутка в том, что в Змеином ущелье сотовой связи не было и для того, чтобы позвонить, «вызываемому» человеку каждый раз приходилось идти к берегу моря. Славик клятвенно обещал каждые полчаса приходить на пляж, загорать, купаться и ждать звонка.

— Алло.

— Алло. Здарова Илья.

— И тебе не хворать. Ромыч, я уже на вокзале. Ты где?

— Я сел на автобус в Архипо-Осиповке. Буду минут через 20.

— Хорошо. Будешь подъезжать — звони, я на месте.

— Ок.

Илья слишком хорошо знал Ромыча, чтобы верить в сказки про 20 минут. 30, 40, а то и целый час — вот в это Илья верил! Вытащив себя и свой рюкзак из тесной маршрутки, он побрел к небольшому магазинчику на другой стороне дороги, чтобы взять себе бутылочку холодного, живого пива и выпить ее, скрашивая долгие минуты ожидания.

Всегда интересно только-только приехать на курорт. Особенно, если никуда не нужно спешить и есть возможность спокойно наблюдать за происходящим вокруг. Илья вольготно расположился на остановке напротив автовокзала и разглядывал проходящих мимо него отдыхающих. Чаще всего, отдыхающие проходили целыми семьями, отягощенные грузом свалившегося на них отдыха.

Пляж, магазин, кафе, еще раз пляж и желательно придти пораньше, чтобы занять лучшие места у самого моря. А жена говорит, что нужно обязательно сходить на рынок — там самые вкусные персики. Потом обязательно сфотографироваться на фоне вон той сосны — она самая красивая. Ребенок раньше всех освоился на новом месте и уже тянет родителей на самый-самый лучший аттракцион. И все нужно успеть!

Кто-то вприпрыжку мчался в сторону моря, словно неведомый негодяй уже успел положить глаз на ИХ место на пляже и вот-вот его займет. Кто-то возвращался после тяжелого марафона по торговым заведениям, на них было особенно грустно смотреть. Основная же масса отдыхающих шла на пляж, старательно изображая на лицах безмерную радость.

— Чему радуются? — лениво подумал Илья. — Их дорога развлекает, проносящиеся рядом машины или то, что им еще минут 15 шагать по местным «достопримечательностям»?

Илья был не совсем прав, ведь причин для радости может быть великое множество. Больше того, причин для радости может вообще не быть, а настроение все равно будет отменным. Но его можно было понять! Обещанные Ромычем 20 минут, ожидаемо, оказались неправдой. Даже самые пессимистические его прогнозы не оправдались — на остановке он сидел уже больше полутора часов.

Даже Славик, который обещал стать их проводником до лагеря КСП и всегда отличался обязательностью — упился в хлам и никуда идти не мог быть чисто физически. Еще больше Илью удивляло то, что местные жители знать не знали ни о каком КСП.

Дорога, по которой он недавно приехал сюда, превратилась с одну сплошную пробку, в которой, скорее всего, и застрял Ромыч. Наконец, допивая уже второю бутылку пива, зазвонил его телефон.

— Ну?

— Я на вокзале Джугбы! — торжественно произнес Ромыч.

— На другой стороне дороги находится магазин, рядом остановка, я на ней. Очень злой и недовольный.

— Сейчас подойду.

Ромыч был человеком интересным. Он вырос в семье кадровых военных с длинной, местами даже героической историей. Сама судьба направляла его в военное училище, чтобы стать образцовым защитником отечества. К своим двадцати с лишним годам он уже наверняка успел бы вникнуть во все тонкости наматывания портянок и сборки/разборки автомата Калашникова, если бы не одно НО. Ромыч был разгильдяем. С большой буквы. Даже в совсем не закомплексованной среде, в которой он варился, Ромыч выделялся своим легкомысленным отношением к жизни.

С другой стороны, он был человеком искренним, идейным и даже, как не удивительно — надежным. В том смысле, что если что-то происходило не так, его вины в этом почти не было. Почти. Но этого «почти» хватало с головой!

Движение на дороге замерло на несколько секунд и из-за машин явилось чудо.

Это был молодой человек лет 22-х, тощий, длинный, с модной стрижкой на голове и темными очками круглой формы. Одет он был в джинсы, шлепки, щеголял голым торсом, а в руках нес сумку советского образца, непонятно как оказавшуюся у такого модного субъекта.

Чего-то подобного Илья ожидал. Сам он готовился к разным поворотам судьбы и был одет гораздо практичнее. Вдобавок имел рюкзак со всем необходимым — к КСП он готовился почти, как к походу в горы.

Обменявшись рукопожатиями, Илья сообщил Роме новости.

— Славик нажрался в хлам. Самим придется искать это долбанное КСП.

— Ты разве не знаешь куда идти?

Ромыч искренне считал, что проблемы имеют свойство саморазрешаться. То, что они решились не сами, а их решали другие, он не замечал. Получалось это у него естественно и не поддавалось логическому объяснению. Он на самом деле так думал!

— Блин, конечно, я все знаю. И что такое сингулярность я тоже знаю.

— А что такое сингулярность?

Илье пришлось себя остановить. С Ромычем они дружили давно, подобный разговор мог продолжаться бесконечно.

— Не важно. Кстати, местные про КСП не знают.

— Странно. Вон, мужик идет, вроде местный. Спросить?

— Ну, спроси.

Ромыч подошел к мужику и через минуту вернулся в расстроенных чувствах.

— Представляешь, он говорит, что всю жизнь здесь прожил и никогда не слышал ни про какое КСП.

— Фигово.

— Что делать?

Илья призадумался. Не могло быть, чтобы КСП проходил в другом месте. Об этом мероприятии он слышал от разных людей, от Славика — в том числе. КСП проходит сейчас, в районе Джугбы, в Змеином ущелье. В этом не было никаких сомнений. А значит…

— Ромыч, наверное, мы не так спрашиваем. И вообще — пошли на автовокзал, там людей больше.

На автовокзале отдыхающие, а их было большинство, шарахались от странной парочки — один словно из леса вышел — с рюкзаком большим и не бритый, другой вообще непонятно чем занимается и зачем сюда пожаловал. Зато Илья с Ромычем безошибочно угадывали в толпе местных — те на своем веку насмотрелись на все возможные причуды отдыхающих, удивить их было сложно.

Наконец, бабка, торгующая сигаретами поняла, о чем ей говорят молодые люди. Про КСП она никогда не слышала, зато хорошо знала про лагерь Высоцкого.

— Ребятки, вы пойдите прямо, потом налево и через два дома увидите тропинку через пустырь. Дальше будет проходная пансионата отдыха, скажите охране, что идете в лагерь Высоцкого, и они вас пропустят. У моря сворачивайте направо и идите минут 15 по пляжу, а там уже сами увидите.

Из всего рассказа доброй старушки Илья с Ромычем поняли одно — нужно каким-то образом добраться до моря, там поворачивать направо и идти по пляжу, пока ноги сами не выведут туда, куда нужно. С небольшими приключениями им это удалось.




Лесная тропинка петляла из стороны в сторону, проходя вдоль небольшого высохшего ручья. Время от времени она забиралась то на один его берег, то на другой. Все более-менее горизонтальные поверхности вокруг занимали палатки — это и был КСП.

— Ромыч, мы с тобой попали в психушку. Что это за «хрен моржовый»?

Илья и не думал шутить. Мимо них прошел мужчина в плавках и солидным пузиком. На пузике крупными буквами было нарисовано черным фломастером «Хрен моржовый». Какие уж тут шутки?

Ромыч тоже удивлялся творимому вокруг безобразию, но уже начинал адаптироваться.

— Ты ничего не понимаешь в современном искусстве, Илюха. Это авангард, это экспрессия. Облечение ханженской морали общества. Короче, ты лузер, понял?

— Сам лузер! — возмутился Илья.

В это время мимо них пропорхнуло чудесное создание с обнаженной талией и выше. Ее груди были покрашены синими и зелеными красками, образуя потрясающую, чудесным образом выпуклую мешанину цветов. А на сосках были нарисованы желтые звездочки с блесками.

Сразу стало понятно, отчего Ромыч вдруг принялся рассуждать об экспрессии — он шел впереди и первым заметил ходячее «произведение искусства». Еще бы, это не мужик пузатый с надписью неприличной! Хотя, это дело вкуса…

Наконец, они заметили флаг, который в прошлой своей жизни был обычной простыней. На флаге неведомый художник написал ВТР и в скобочках, немного ниже — «разгильдяи». Для непонятливых.




Лагерь ВТР был обычной поляной в лесу, метров 30 в длину и ширину. Большая часть поляны оставалась свободной от палаток, а в уголке находилось то, чем, наверное, очень гордились обитатели лагеря — беседка. Сделана она была из всего, что только можно найти в лесу и что остается после отдыха человека: пластиковые бутылки, консервные банки, полиэтилен и многое другое. Конструкция была основательно перевязана проволокой, какими-то веревочками и обита гвоздями. На удивление, все это выглядело прочно и использовалось, по виду, уже не первый год.

В центре размещался стол и скамейки из бревен и фанеры. За столом сидела кампания молодых людей. Множество стаканов, бутылок и пепельниц не оставляли никаких сомнений в том, чем они сейчас заняты. На вновь пришедших уставилось восемь пар любопытных глаз.

— Добрый день, — поздоровался Илья.

— Здрасье, — добавил Ромыч.

Илья неодобрительно посмотрел на товарища, но говорить ничего не стал — по всему было видно, что он еще не отошел от встречи с творчески озабоченной незнакомкой.

— Меня зовут Илья, это Рома. Нас Славик пригласил. Он еще встречать нас должен был, но, почему-то трубку не берет. Наверное, напился.

— Связи здесь нет, потому и не берет он трубку, — веско заметил парень лет 25 с небольшой бородкой.

— Это мы знаем. Славик обещал на берег выходить — там, вроде, есть связь.

— На берегу связь есть. Только Славик к морю выходить не может — он спит в своей палатке, потому как сильно перебрал. Про вас он говорил, место уже выделено.

С этими словами парень поднялся из-за стола и повел Илью с Ромычем в другой конец поляны.

— Палатка у вас одна? — спросил бородатый.

— Вообще-то две.

— Нафига две? Вас же всего двое?

Получилось так. Я взял, Ромыч тоже взял.

— Так дело не пойдет. Две палатки на двоих слишком жирно! Людей приедет очень много, как всех размещать — непонятно. В одной палатке будете ночевать, идет?

— Без проблем. У меня палатка двухместная, даже для вещей место останется, — ответил Илья.

— Ну и замечательно. Размещайтесь здесь. Туалет — вон за теми кустиками.

Бородатый развернулся и ушел обратно за стол.




Через несколько минут цвета уже стояла на поляне и Илья с Ромычем принялись за ревизию своих вещей.

Пенок (ковриков из вспененной резины) у Ильи было две штуки, одна досталась Ромычу. Носки, одеяла, трико, свитера, миски, ложки и другие мелочи были свалены в угол палатки. Нужно было что-то решать с запасами провианта и спиртного.

От коллектива Илья с Ромычем решили не отрываться — иначе зачем вообще было ехать сюда? В лагере имелся общий стол, импровизированная кухня с большим котелком и самой настоящей чугунной сковородкой огромных размеров. Кто решился притащить в лесной лагерь подобную образину, Илья не знал. Но был готов вручить ему орден за этот подвиг. Самим разводить костер, и что-то отдельно готовить, смысла не было.

Макароны, картошку, рис, несколько банок консервов, хлеб и вакуумную упаковку с сосисками было решено отдать на общий стол. Себе оставили половину палки сырокопченой колбасы, конфеты и немного хлеба.

Кроме этого, у Ромыча была припасена двушка пива, а у Ильи литровая бутылка с разведенным спиртом и кое-какими ароматизаторами — неплохой коктейль для сильных духом. Пиво было решено оставить себе «на сладкое», а литрушка была торжественно вручена Ромычу. Илья взял в руки пакеты с едой и они направились к общему столу.

Момент, конечно, торжественный. В лагере собрались очень разные люди, объединяло их желание весело провести время. Литровая бутылка с разведенным спиртом для общего стола показала им, что новички — люди достойные. Совсем не жлобы и приехали отдыхать вместе со всеми. Ромыч принялся разливать благоухающую жидкость по кружкам и стаканам. Илья в это время передавал на кухню продукты.

Макароны, картошка и другие продукты были бережно сложено в какой-то ящичек. После этого симпатичная барышня с пирсингом в носу предложила Илье с Ромычем супа — адской мешанины из макарон, риса, лука, тушенки и какого-то подозрительного животного, похожего на кильку в томатном соусе. Похлебка явно варилась из того, что случайным образом оказалось в распоряжении доморощенных поваров. На природе аппетит увеличивается очень сильно, но для такого «супа» Илья еще не настолько сильно оголодал.

— Спасибо, может, чуть позже.

— Тогда ждите ужина, — сказал суровая барышня с пирсингом, поглаживая ручку большого поварского ножа.

— Подождем. Как не подождать? А давайте выпьем с вами за знакомство и приятный отдых?

— Легко!

Тосты слились в один монотонный гул, к столу стали подходить еще люди. И тоже не с пустыми руками. Илья и ахнуть не успел, как его литрушка словно растворилась в воздухе, ей на смену пришла полторашка чачи — местного самогона из винограда и процесс пошел по нарастающей. На удивление, самопальная и совершенно не лицензированная чача с местного рынка давала сто очков форы спирту, и, по ощущению, даже очень приличной водке. Хороший, натуральный продукт.




В какой то момент аудитория созрела. Три человека пошли за гитарами, и в наступающих сумерках начался самый настоящий концерт. Илья разное видел в своей жизни, и виртуозной игрой на гитаре его было сложно удивить. Другое дело, когда гитар целых три, все они играют одновременно и играют Арию — совсем не простую группу для исполнения.

Тон задавал парень с Урала, с длинными светлыми волосами, весь перевязанный какими-то цветными веревочками, и с нарисованными фломастером пацификом на лице. Рядом сидели его «компаньоны», остальные постукивали по столу руками в такт музыке и подпевали музыкантам. Коряво, где-то неслаженно, но настолько искренне и энергично, что казалось, что еще немного и «Герой асфальта», на самом деле, появится из темноты, и начнет рисовать огненные круги по поляне на своем железном коне.

«На огонек» стало подходить все больше и больше людей. Места за беседкой уже не хватало и они садились на бревна, пеньки, а то и просто на землю рядом с беседкой. Когда первые музыканты окончательно выдохлись и потянулись руками за чачей, их место заняли другие.

Когда за столом перестала играть музыка, Илья с удивлением заметил, что лес вокруг наполнен звуками гитар, барабанов и других, более экзотических инструментов. Целые толпы людей ходили с фонариками по лесу, переходя от одного лагеря к другому. Постепенно и из ВТРа люди стали переходить в другие лагеря.

Илья не рвался исследовать все вокруг — он приехал сюда всего несколько часов назад. Его больше интересовали соседи по лагерю.

Небольшой черноволосый парень рядом с ним, который только что играл на гитаре, приехал из Ростова на Дону. Оказывается, он даже играл в самой настоящей в рок-группе! Сей факт очень заинтриговал Илью. С профессиональными музыкантами, играющими не только для своих друзей, но и для широкой публики и даже за приличные деньги, судьба его как-то не пересекала.

Оказалось, что и сейчас не пересекла. Вова, так звали парня, был начинающим, только-только подающим надежды (конечно, огромные надежды!!) бас-гитаристом, группе его тоже было всего полгода. Больше всего угнетало Вову то, что серьезные дяди-продюсеры не обращают на них никакого внимания! Вся музыкальная история виделась Вове чередой удачных встреч музыкантов с продюсерами, имеющих большие связи и чемоданы, полные денег на раскрутку молодых дарований. Сама музыка при этом как-то терялась из виду.

Когда Илья сказал об этом новому знакомому, тот обиделся.

Тогда Илья зашел с другого конца — представился специалистом, работающим в сфере рекламы (что было правдой) и что он чуть ли не каждый день общается в своем родном городе с разными музыкантами и прочей богемой (это было наглым враньем, но кому хочется верить, тот поверит).

— Вован, хочешь я скажу тебе главный секрет, который приведет тебя к славе? — решил посекретничать Илья со своим новым знакомым.

— Да!! — Вова был неподражаем. Он уже изрядно выпил, а может и вправду был настолько непосредственным и наивным — этого Илья так и не понял.

Таинственный и загадочный ореол, который витает над профессией рекламщика, и сейчас сделал свое дело. На самом деле, в рекламе мало романтики. Гораздо больше в ней формул, статистики и обычного здравого смысла. Но Вова об этом не знал.

— Чувак, главное — получать удовольствие от того, чем занимаешься. Если все вокруг играют рокопопс, совсем не обязательно играть его же, чтобы тебя слушали. Быть в трэнде — хорошо, но только тогда, когда это соответствует твоим предпочтениям. Вован, играй то, что тебе нравится. Несмотря ни на что. Тогда появится искренность и индивидуальность, и качество исполнения. И не останавливаться! Если есть возможность играть бесплатно в местном притоне для алкоголиков — играй. Это и практика и прямой контакт со слушателями. Добрые продюсеры просто так, из ниоткуда, не появляются.

— Глупости! — сказал Вован и отвернулся к другому собеседнику.

— «Ну и фиг с тобой», — подумал в ответ Илья и потянулся к папиросам.

«Цивильные» сигареты как-то неожиданно быстро закончились, и кто-то очень опытный и запасливый выложил на общий стол пару пачек «Беломора». В другое время Илья и смотреть бы не стал в сторону этих «табачных изделий». Но на природе, с непрерывным потоком чачи, с песнями и новыми, интересными людьми вокруг, сигареты просто «улетали». И заканчивались! А курить ему сейчас хотелось нестерпимо. Оказалось, что у «Беломора» очень интересный вкус «настоящего табака» — не чета пропитанным разной химией сигаретам модных марок. Очень крепкие, плотные, курить их можно было очень долго. И расходились они экономно — ядреную папиросину каждые десять минут раскуривать не станешь.

Ромыч куда-то пропал. Компания за столом тоже стала редеть. Ночь вступила в свои права. Илья прислушался к своим ощущениям — спать ему не хотелось совершенно. Внутри него уже булькало не меньше полулитра крепкого напитка, но он не чувствовал себя сильно пьяным или сонным. В его душе поселилось какое-то странное возбуждение, желание сидеть в компании странных людей, говорить обо всем на свете, орать песни в темноту ночи, разглядывать язычки пламени в костре и неспешно пить чачу. И курить «Беломор».

— Не спи. Пошли к «Бомжам».

— А что там?

— Сам посмотришь, — сказал сосед Ильи, и растворился в темноте ночи.




Лагерь «Бомжи» находился в паре десятков метров от «Разгильдяев». Через ручей проходила тропинка от одного лагеря к другому и Илья сквозь редкую листву кустов увидел толпу человек в 30, которые расселись полукругом вокруг трех «исполнителей» и что-то пели. Пока еще не громко, но было видно, что это только начало.

Его сосед, кажется, из Москвы, ушел. Илья взял свою кружку — неизменный атрибут КСПшного скитальца и побрел к «Бомжам».

Хождение из одного лагерь в другой тоже было одной из традиций КСП. Никакого особенного повода для этого было не нужно. Просто приходила компания или одинокий «бродяга» и начинался процесс знакомства. Чаще кто-то кого-то уже знал, но это было совсем не обязательно. У «пришельцев» могла быть баклашка с чачей, бутылка с водкой или с пивом, сигареты или папиросы — это было очень желательно, но не обязательно. А вот кружка должна была быть непременно!

Исполнителей было трое. В центре сидел колоритный парень лет 35-ти, с длинными дрэдами, короткой бородкой и футболкой с изображением листа конопли. В руках он держал гитару, девушка рядом тоже была с гитарой, вдвоем они начали играть какую-то непонятную песню на английском, раньше Илья ее никогда не слышал. Третий парень зажал между коленей продолговатый барабан и выстукивал по нему ритм ладошками.

Илья уселся рядом с какой-то компанией, подставил свою кружку под разливающееся вино и приготовился к интересному зрелищу.

Увы, не все наши планы осуществляются так, как нам хочется. Не веря своим глазам, он увидел рядом с собой Леху — того самого наци-скинхеда, вместе с которым добирался с концерта «Рок-Удар» до дома. Тот его тоже заметил и с видимым удовольствием уселся рядом.

— Здарова Илья!

— Привет. Какими судьбами?

— Я сюда уже четвертый год приезжаю. Здесь даже лагерь есть «Фашисты», ты разве не знал?

К таким Илья новостям готов не был. Какой нафиг лагерь «Фашисты»? Он сюда отдыхать приехал!

— Не знал. Я несколько часов назад на КСП приехал. В ВТР.

— У «разгильдяев» обосновался, значит?

— В точку.

К удивлению Ильи, Леха явно стремился к продолжению знакомства.

— Значит, «левый сектор» тоже любит выпить? А как же здоровый образ жизни? Как спорт?

— Какой такой «левый сектор»? О чем ты? — усмехнулся Илья.

— Ха-ха-ха! — Леха чуть не опрокинулся на спину от смеха. Было видно, что выпил сегодня он прилично и настроение у него превосходное.

— Сразу понятно, что ты приехал в первый раз. Илья, это КСП. Люди сюда приезжают, чтобы отдохнуть, а не чтобы разборками заниматься. Поверь, никто тебе здесь морду бить не станет за то, что твои взгляды отличаются от «правильных». Конечно, если начнешь буянить — другое дело. Но ты с головой дружишь. И в «темах» нормальных «шаришь».

— Кстати, разговор тогда действительно интересный получился, хочешь продолжить?

— Конечно хочу! Для этого и подошел. Я размышлял над твоими словами и полностью их опроверг. За мной правда! — уверенно сказал Леха.

— Прям так и опроверг? Или «товарищи по партии» помогли?

— Не ерничай. У меня голова на плечах тоже имеется.

— Заинтриговал.

— Короче, ты говорил, что не все чурки плохие, поэтому нужно не со всеми бороться, а только с настоящими подонками. Так?

— Так.

— А теперь слушай меня внимательно. Эти твои слова годятся только для политиков и других балаболов. Их можно только говорить. В реальности они неосуществимы.

— С чего вдруг? — удивился Илья.

— Дружище, представь, что на тебя идет толпа. Пусть это будут австралийцы — чтобы никому обидно не было. Толпа идет конкретно на тебя, и хочет конкретно тебя искалечить, а может даже убить. Просто так. Удовольствия ради. Есть среди них нормальные люди?

— Сомневаюсь.

— Я тоже в этом сомневаюсь. А теперь слушай внимательно — твои «хорошие люди», они наверняка есть в этой толпе. На самом деле, они даже не хотят бить тебе морду! Но они все равно будут делать это. Вместе со всеми и до самого конца. Пока не вытечет вся твоя кровь, пока кости не перестанут хрустеть под их ударами, они будет избивать тебя.

Именно они — хорошие и адекватные, лучше всего доводят дело «до конца». Почему? Потому что они живут в «своем» мире. Общине, гетто, резервации — называй как хочешь. Это их культурная среда, со своими писанными и неписанными законами, и безусловным подчинением «вожаку». Друзья, знакомые, родственники должны поддерживать друг друга, или, как минимум, не мешать. Понимаешь? Они все держатся друг за друга!

— То есть, если ты не мешаешь уродам и подчиняешься им, значит сам являешься таким же уродом?

— А как ты хотел? Представь, что твой друг начнет старушек по голове бить — как ты к этому отнесешься?

— Очень плохо отнесусь!

— Вот именно! Я согласен с тем, что не все кавказцы или негры плохие, среди них есть и хорошие люди. Но это ничего не значит! Они ничего не делают против остальных уродов, я имею в виду — по настоящему ничего не делают. Папа с мамой поругают глупого сыночка за то, что он с друзьями изнасиловал русскую девчонку. Но не больше того.

Причем заметь — ругать будут за то, что он может попасться и его посадят, а не за то, что испортил какой-то «русской проститутке» жизнь. Я понимаю, что его отец может быть прекрасным человеком. Гордым, с достоинством, и все такое. Но если он защищает урода — своего сына, племянника, соседа, земляка… не важно кого — кто он после этого? Урод! А у них все друг за друга! Или я не прав?

— Эээ… — начал что-то говорить Илья, но Леху было уже не остановить.

— Большинству «черных», которые приезжают к нам из своих республик — нравится быть такими. Брутальными, опасными, антисоциальными. Не подчиняться нашим законам. Жить по своим «звериным» понятиям. Они «наши» правила вообще ни во что не ставят. Понимаешь? Среди них есть хорошие люди, обязательно есть. Я согласен с этим. Но если земляк в пьяной драке у ночного клуба зарежет «чужого», на чьей стороне будет этот «хороший»? Я тебе скажу на чьей стороне — на стороне подонка! Мне все равно, почему так сложилось, на их традиции мне тоже плевать. Но если этот «хороший» защищает подонка, он сам не лучше него. Я так считаю.

Это культура целого сообщества. «Кавказ-сила» — не просто слова, это руководство и действию, оправдание собственной безнаказанности. А значит, можно идти и смело резать их всех!

— Афигеть! — не смог сдержаться Илья.

— Так то! — с довольным видом ответил ему Леха.

Подобные мысли для Ильи были не в новинку, но услышать подобное от Лехи — с виду совсем простого парня, он не ожидал.

— Короче, Леха, не все так просто, — сказал Илья и сделал паузу, словно принялся обдумывать достойный ответ. Леха приготовился слушать.

— На самом деле, ты ничем не лучше их.

— Не понял.

— Чего тут понимать? Сейчас ты говоришь про то, что есть объединяющая сила сообщества, которая превозмогает индивидуальную волю и желания конкретного «хорошего человека». «Вождь» сказал, и толпа головорезов бежит творить беспредел. И наш «хороший» бежит тоже! Потому что слаб, нерешителен, не может сопротивляться мнению большинства, хотя и понимает, что поступает нехорошо.

Леха, неужели ты думаешь, что сильно отличаешься от него? Наивный! Решит наш горячо любимый президент отправить тебя воевать в братский Афганистан. Или в Грузию. Или в Азербайджан. Или в Дагестан. Или еще куда-то. Не какого-то абстрактного парня, а конкретно тебя. На войну. Ты будешь для местного населения не просто «плохим», а «очень плохим».

В глазах местного населения ты — подонок. Пришел к ним с оружием в руках, чтобы убивать и калечить тех, кто не согласен с решением твоего президента — вождя. Именно он послал тебя проливать кровь за ЕГО интересы. За вклады в швейцарском банке, новые квартиры, яхты и подарки для любовниц. Тех, кто решится отстаивать свое мнение и свою независимость — ты будешь обязан убить. Обязан! Не парень из телевизора, а именно ты. И никакой тебе романтики.

— Совсем рехнулся? Я свое уже отслужил!

Илья понял, что задел Леху за живое. Он начал обсуждать то, что обычно стараются обходить стороной.

— Не важно. Главное — принцип. Никого не волнует твое мнение и твои моральные принципы. Приказ получил? Бери автомат и вперед. Врагов у наших политиков много — чем больше амбиций, тем больше врагов. Власть добывается не пустой демагогией, а насилием. И конкретно ты будешь делать это насилие.

— И что с того?

— Ты — гражданин. Покорный слуга государства. Тебя лишили возможности самому причинять насилие, потому что насилие — монополия государства. Ты не имеешь права самостоятельно сопротивляться беспределу, тебя должна защищать полиция, ФСБ и другие «органы». Защитники! На этом основании у тебя забрали оружие — за один патрон к пистолету тебя посадят, как опасного преступника. А если во время самообороны случайно убьешь преступника — тоже посадят. Все об этом знают. Таким образом государство приучают своих подданных к покорности и слабости.

Ты беззащитен! Поэтому, являешься легкой добычей для тех, кто не признает законы нашего общества. У кого есть свои, альтернативные законы: национальные диаспоры, кланы, тейпы. Государству выгодно иметь таких «врагов», которых законопослушные граждане не любят и боятся. Граждане бегут в полицию за защитой от их агрессии, потому что их лишили возможности защищаться самим. А куда им деваться?

Для государства это замечательный способ «выпустить пар» общественного недовольства. Найти виноватых во всех несчастьях. Кто во всем виноват? Евреи и хачики! Поэтому реальное противодействие криминалу национальных диаспор власти не нужно, а без команды от «руководства» рабское гражданское общество ничего не может…

Леха, ты можешь хоть тысячу лет воевать с «черными» — это ничего не значит и никому не поможет. Это лишь способ политикам перевести стрелки от себя на других. Понимаешь?

— Да мне начхать на политику и политиканов. Я нормальный пацан. Понял? — огрызнулся Леха.

Он выглядел сильно расстроенным. Подобного поворота беседы он явно не ожидал.

Илья протянул руку в темноту и достал полторашку, наполовину заполненную чачей. Огненная вода стала разливаться по кружкам. Парень с дрэдами взял паузу и вместе с девушкой стал раскуривать подозрительного вида сигаретку. Обычный табак так не курят — подолгу задерживая дым в легких, давя внутри себя желание кашлянуть.

— Правда говорят, что Урагана убили? — неожиданно спросил Леха.

— Правда. На побережье где-то. Подробностей я не знаю.

— Наши убили?

Илья удивленно посмотрел на своего собеседника. Он и подумать не мог, что новости приходят на «другую сторону» так быстро.

— Нет. Гопники какие-то. Он и какой-то парень с девушкой шли вдоль берега, за ними увязалась толпа отморозков. Слово за слово — пошла потеха. Парень с девушкой убежали, а Урагана сильно избили и бросили в воду. Там он захлебнулся и умер.

— Жалко его. Он хоть и урод был отмороженный, но все равно…

— Тебе-то что? Он бы тебя не жалел, понимаешь о чем я говорю, — удивился Илья.

— Он был честен и с друзьями и с врагами. Не скрывал своих убеждений и никогда не прятался. Такие долго не живут.

Откуда-то слева другой парень начал играть мелодичную песню. Постепенно окружающие стали подпевать ему, «барабанщик» подстроился под нового гитариста и стал выстукивать ладошками песню. Кто-то тактичный дождался, когда Илья с Лехой выпьют и закурят, чтобы присоединиться к беседе.




— Молодые люди, я случайно подслушал ваш разговор. То, о чем вы говорите — очень интересно. Меня Сашей звать. Короче, рад знакомству.

Илья с любопытством разглядел нового знакомого. Это был чуть полноватый дядька в просторных шортах и футболке, других подробностей из-за скудного освещения не было видно.

— Мой отец — кабардинец, в свое время убежал с горного аула на комсомольскую стройку и там женился на комсомольской активистке. Знаете, почему убежал? — немного заплетающимся языком спросил Саша.

— Скучно стало?

— Глупости. Думаете, на БАМе сильно весело было? Ха-ха-ха!

Новый знакомый Ильи был сильно пьян, и вообще слабо контролировал себя.

— Ни единой догадки не имею, — честно признался Илья.

— Потому что надоело. Жизнь идет, а у тебя все расписано на десять лет вперед — на ком ты женишься, чем заниматься будешь, кто твой друг, а кто кровный враг — все решено. Мой отец окончил школу с золотой медалью, пришел домой и тут же пришли свататься родственники его будущей жены — в костюмах, все как полагается. И девушка хорошая была! Потом к его отцу пришел председатель колхоза, и они договорились, чтобы первое время мой отец скотником с совхозе работал. Потом еще кто-то подошел и опять что-то начали решать.

А самого отца хоть кто нибудь спрашивал, чего он хочет? Он, между прочим, хотел ехать учиться во Владикавказ, в политех поступать, инженером по металлообработке хотел быть. Но никто в этом всеми богами забытом ауле не понимал этого.

Сидел он, сидел, а потом пошел в комсомольскую ячейку в школе, и сказал, чтобы его на БАМ отправили. Скандал! Родственники его отпускать не хотели, предлагали в горах спрятаться — думали, что заставляют его. Наивные! Но отец у меня упертый — если что-то решил, не переубедишь. В конце концов, махнули на него рукой. С тех пор дорога обратно в аул для него закрыта.

— И к чему ты это говоришь? — недоверчиво спросил Леха.

— А вот к чему. Вокруг только и слышишь про прекрасные горские традиции, все восхищаются семейными отношениями, уважительным отношением к старшим и прочим патриархатом. Но никто не понимает, что если старший сказал брать в руки «Калашников» и идти расстреливать колонну «федералов» — вариантов отказаться нет. Вообще нет. Это в Москве можно откосить от армии, прикинувшись психом или дать взятку военкому. В небольшом селении в горах, где всё на виду, где вся жизнь подчинена неписанным правилам, «откосить» невозможно.

Еще до начала первой чеченской войны на Кавказе начал твориться беспредел — большевики ушли, начался дележ их наследства. Сразу вспомнили про «законы гор», всплыли старые обиды, о которых много десятков лет старались не вспоминать. И пошло-поехало… Все говорят о том, что с Кавказа бежали русские. А сколько кавказцев сбежало, вы знаете? Не знаете… Очень много нормальных людей бежало из разгорающегося АДА.

Самые дальновидные и умные уехали первыми. Потому что поняли, к чему все идет. Без этих людей все стало разваливаться буквально на глазах… Но, поверьте мне, подавляющему большинству нормальных людей убегать было просто некуда. Они засунули свое мнение куда подальше и стали плыть по течению.

Еще больше было сомневающихся — бывшие врачи, учителя, рабочие, инженеры, специалисты и другие «интеллигенты». При СССР они худо-бедно стали отходить от своих «замечательных горских традиций». Ездили на экскурсии по Волге, отдыхали в Крыму и пили пиво «Жигулевское» вместо вина — возвращение в махровый феодализм им было совершенно не нужно. Но любопытно. «Совок» к тому времени у всех уже в печенках сидел. Неожиданно жизнь начала меняться и многие надеялись, что к лучшему. Когда процесс стал неотвратимым, деваться им было уже некуда.

Илья в задумчивости выпустил струю табачного дыма в ночное небо и потянулся к бутылке с чачей. В такие моменты он ненавидел себя. Он снова ощутил себя изгоем, нелюбимым в любой «нормальной» компании. Ему очень хотелось «стандартно» поругать плохих политиков, сказать, что «ну здесь-то нормальные люди собрались, а вот там далеко — сплошные уроды!», и ощутить вокруг себя дух товарищества.

Но его путь был другим. Он сам его выбрал.

— Александр, ты приехал сюда. Зачем?

Александр, а вместе с ним и Леха, удивленно уставились на Илью. Вопрос был очень странным. Все, кто в этот момент находился на этой поляне, каждый человек, приехавший на КСП, сделал это ради того, чтобы отдохнуть. Это было понятно даже самому глупому ежу. Зачем задавать вопрос, ответ на который всем известен?

— Вы устроили здесь игрушечный коммунизм, и выпускаете пар. Отдыхаете? Фиг там — играете в лучшую жизнь! Сюда приезжают люди стопом, без единого рубля в кармане, зато с кружкой и ложкой! Здесь этого человека накормят, напоят и поиграть на гитаре дадут. Каждому по потребностям, от каждого по способностям! Свобода, равенство, братство — но только здесь! В обычной жизни, бабушке, которой пенсии не хватает на оплату коммуналки, которая из-за этого милостыню просит, вы рубля не дадите. Пройдете мимо, словно и нет ее. И проблемы нет. Зато здесь случайного знакомого чачей напоите, за жизнь поговорите.

Это не отдых, это бегство от жизни. Эскапизм. Здесь можно снять розовые очки, потому что настоящая жизнь осталась где-то там, вдалеке. Вам не хватает воображения, чтобы изменить правила реальной жизни, потому что вы боитесь нарушать правила. Вы не правонарушители! Вам проще устроить для себя отдушину и время от времени пользоваться ею.

Напряженная тишина и две пары удивленных глаз были ответом Илье. Наконец, Александр не выдержал первым.

— Самый умный, да?

— Умный, да.

— Что-то не устраивает? Выпей чачи, чувак, и не грузись. И других не грузи, понял?

Окружающие тоже обратили внимание на спорщиков, кто-то посоветовал им заткнуться и не мешать остальным отдыхать. Илья уже начал жалеть, что начал все это — настроение ушло, даже звуки песен перестали радовать. Его потянуло на сон. Он попрощался с Лехой и Александром, и пошел в свой лагерь.




Луч налобного фонарика вытаскивал из темноты контуры палаток, плотными рядами расположившихся на поляне — как и предсказывал бородатый староста лагеря, свободного места на ней почти не осталось. Чтобы придти к своему временному жилищу, Илье пришлось пробираться через настоящие лабиринты натянутой материи и торчащих из земли колышков.

А фонарь на беседке все еще продолжал гореть, освещая одинокого парня, сидящего на скамейке. Парень перед этим явно покурил травки, и витал где-то в космическом пространстве, соревнуясь в скорости с кометами. У него были длинные волосы, завязанные в конский хвост, из одежды — только просторные шорты темного цвета. Он подпер голову локтями и уставился в ночное небо, напрочь игнорируя окружающие его привычные предметы.

Такое состояние было Илье знакомо. Из-за этого сам он не курил травку. Действие травы сильно отличается в зависимости от настроения, обстановки и самого человека. На Илью марихуана действовала слишком уж расслабляюще — он погружался в состояние полной отрешенности от окружающей действительности, и это состояние ему не нравилось. Вокруг него раздавался искрометный смех, люди радовались и веселились, а он мог только вглядываться в пустоту и думать о далеких галактиках. Что в этом приятного?

Ни у Ильи, ни у его знакомых болезненной зависимости от травки не было. Причина банальна — вещество, содержащиеся в траве и вызывающее разные «эффекты», не вырабатывается организмом человека. Оно «постороннее». Механизм физиологической зависимости (например, алкоголь или никотин) включается тогда, когда организм и без того вырабатывает и потребляет искомое вещество. С увеличением «дозы» возрастают и потребности организма в нем, а когда нужного вещества начинает не хватать, возникает недомогание. Это и есть ломка.

Практически вся наркота от героина до химии вырабатывается организмом, поэтому ее действие вполне предсказуемо и понятно. Организм человека не вырабатывает ЛСД, грибы и траву. Это Илья знал точно. Чтобы подсесть на ту же травку, нужно проявить поистине титанические усилия, и все равно — зависимость будет скорее психологическая, чем физиологическая.




— Чувак, в чем смысл жизни?

Илья уселся напротив волосатого парня и с любопытством разглядел своего нового собеседника. В таком состоянии он мог сказать восхитительную глупость, но могло прозвучать и что-то по-настоящему интересное. Парень к вопросу отнесся на удивление серьезно, просветлел лицом, мысли его потекли более рационально и осмысленно.

— Какой смысл может быть у волны, которая стремится закончить свое существование на берегу моря? Волна просто есть и все. Мириады волн двигаются вперед, им кажется, что их движение осмысленно и подчинено какой-то высшей идее. Хотя, на самом деле, они просто волны, которые несутся к берегу и никакого смысла в этом нет.

— Но смысл может быть в движении! В конце концов, волны сами могут придумать смысл!

— Предрассудки. Все наши мысли — нагромождение традиций, условностей и общественного мнения. Все то, что мы считаем важным, важно до тех пор, пока мы в это верим, и в это верят окружающие нас люди. Но стоит ветру подуть в другую сторону, как все меняется. Деньги, президенты, картины и цивилизации — все это мы выдумали. Если мы не будем об этом думать — все исчезнет.

— Да ну нафиг!

— Точно тебе говорю! Сама планета Z 328 589 853 мне об этом сказала. Z 328 589 853 не может ошибаться! — совершенно серьезно сказал парень.

— Вот это тебя накрыло, чувак! — искренне восхитился Илья.

— Все меняется. Мысли, идеи, ощущение. Все мы лишь волны…

— Одинокая волна может идти только со всеми?

— Направление тоже условность. Волны идут вместе, пока ощущают один и тот же ветер. Но волн и ветров множество. Даже вода для всех разная! Все остальное волны придумывают сами.

— Не врубился…

— Ветер выдумывают не все волны вместе, а каждая из них по отдельности. И у каждой из них свой собственный ветер, хотя им кажется, что ветер один для всех и другого ветра просто не может быть. Но волны ошибаются.

— Ерунда какая-то…

Неожиданно, парень посмотрел на Илью ясно и четко, словно пришел в сознание.

— Чувак, чем вопросы дурацкие задавать, шел бы ты лучше спать?

— Ой, чего это ты?! — от неожиданности Илью дернуло назад, и он чуть не слетел со скамейки.

— Я смотрю в ночное небо, размышляю, чего тут не понятного? А тут ты с вопросами своими дурацкими пристаешь!

— Ладно, чувак, извини. Уже иду спать.

— Вот это правильно. Спокойной ночи, чувак.

— И тебе всего хорошего!




Легкий утренний дождик прекратился так же неожиданно, как и начался. Из палаток потянулись люди, чтобы поесть, выпить и закусить чем бог подаст. Единственную беседку лагеря оккупировала толпа, все, как на подбор с чашками, ложками, кружками, кульками с едой и бутылками с алкоголем. Через пять минут огонь в очаге уже пускал в небо язычки пламени, на него повесили огромный котел с водой. Над беседкой повис туман из табачного дыма, в тосте «за отличную погоду» звякнули кружки, жизнь лагеря свернула на привычную колею.

Как только закончился дождь, Ромыч выскочил из палатки и убежал к беседке, в надежде одним из первых отведать похлебки — еще вчера она казалось слишком простой и неказистой для их изысканных желудков. Теперь же горячие макароны вперемешку с тушенкой, консервированной фасолью, луком и чем-то еще, были самим вкусным и вожделением блюдом в мире. Живот Ильи призывно урчал, подбивая хозяина присоединиться к товарищу, но разум говорил о другом. Котел большой — хватит на всех. Ближайшие минут 15–20 каша все равно будет только готовиться. Зачем лишний раз суетиться?

Сидеть в палатке ему надоело, к тому же хотелось побыть одному. Или хотя бы уйти подальше от вечно гомонящей толпы вокруг — даже в центре города, даже в час пик было гораздо тише чем утром в лагере ВТР в Змеином ущелье во время КСП. Не в силах больше терпеть все это, Илья решительно натянул на себя шорты, одел шлепки и вышел из палатки прогуляться.

Уже знакомая ему тропинка петляла вдоль русла реки, обходя раскинувшиеся в долине лагеря. Люди вокруг спешили выйти из надоевших палаток, собраться вместе и отметить хорошую погоду.

Ближе к пляжу располагались самые старые и уважаемые лагеря — в них спокойно и со знанием дела варили в больших котлах что-то очень вкусное. Население этих лагерей было не чета ВТР или «бомжам» — большинству из них было по лет 40–50, молодежи было совсем мало. Здесь все было уютно, «по-домашнему» и очень хорошо организованно. Сразу становилось понятно, что здешние обитатели отлично подготовились к КСП и проводят его не первый раз.

Наконец, тропинка сделала последний поворот и Илья вышел на пляж.

Вчера вечером здесь было множество народу всех возрастов. Сейчас пляж был пуст, лишь редкие чайки ходили между камешков и искали, чем можно полакомиться. Илья уселся прямо на гальку, уперся спиной в бревно и закурил сигарету. Ему было хорошо. Так хорошо, что он сидел бы здесь еще пару часов — главное, чтобы никто не мешал.




— Молодой человек, я посижу рядом?

Небольшого роста брюнетка в шортах и застиранной футболке с надписью Nirvana присела рядом с Ильей, словно он занял ее любимое место и теперь им предстояло решить — кому оно достанется.

— Меня Ильей зовут.

— Вы познакомиться со мной решили? — сказала брюнетка и окатила своего соседа удивленным взглядом. Игры в этом взгляде было гораздо больше, чем удивления.

Илья в ответ лишь скромно улыбнулся.

— Ну ладно, меня Катей зовут.

— А по отчеству?

— Зачем по отчеству?

— Просто любопытно.

— Петровна я. А что?

— Екатерина Петровна, значит… Работал я когда-то с Екатериной Петровной. Была она главным бухгалтером, а характером походила на бульдога, когда у него отобрали любимую косточку. Ты ведь не такая?

Настала очередь улыбаться Кати. Она свернула ладошку в кулачек и символически прикрыла улыбку.

— Я не такая. Я хорошая. Веришь? — при этом она окатила Илью сладким, словно целиком сделанным из карамели взглядом.

— Наполовину верю. Еще раз сделай так, тогда окончательно поверю.

— Что сделать?

— Просто улыбнись. Подозреваю, что своей прелестной улыбкой ты разогнала тучи и вернула нам солнце.

— Вау! Да ты, оказывается, романтик!

— Рядом с тобой я чувствую себя самим романтичным человеком в мире. Кстати, почему ты не стоишь в очереди за кашей, как это делают все приличные люди? Только не говори, что сидишь на диете.

— Какая диета? Я не выдержала и слопала пару бутербродов.

— Умничка! Хочешь, я тебя мороженым угощу?

— У тебя мороженое есть?! Откуда? Конечно, давай!

— Прекрасно. Встречаемся в этом самом месте через полчаса — я сделаю тебе отличную экскурсию по Джугбе, накормлю мороженым, пирожным и, может быть, угощу шоколадкой.

— Так не интересно. Я думала, что у тебя в лагере мороженое есть… — немного разочарованно сказала Катя.

— Это намного интересней, чем ты можешь себе представить. Раньше ты была в Джугбе?

— Нет.

— А откуда приехала?

— Я в Ростове живу. Но сейчас лето — в Геленджике подрабатываю.

— А здесь как оказалась?

— У нас в кафе работает бармен — Толик, он меня сюда пригласил.

— Нехорошо как-то получается. Он тебя пригласил, а экскурсию я буду устраивать…

— Первое — еще не факт, что будет экскурсия. А во-вторых — потерялся Толик. Мы приехали вчера вечером, расположились в лагере, и больше я его не видела. Говорят, что он в другом лагере, нашел своих старых приятелей и сидит сейчас с ними. А мне скучно! Я здесь вообще никого не знаю! — Катя театрально всхлипнула и так же театрально вытерла несуществующие слезы с глаз.

— Как никого не знаешь? А я?!

— Уговорил, я знаю здесь кучу народу и тебя в том числе. Так лучше?

— Лучше по другому: я много кого знаю, но никто из них не может сравниться с Ильей. Потому что Илья — самый лучший, равных ему нет во всем белом свете!

— Ну ты и наглый! — восхитилась Катя.

— А где восторженные овации и воздушные поцелуи?

— Не перегибай палку — рано еще для поцелуев, даже воздушных.

Илья с показным негодованием посмотрел на свою новую знакомую, мол «как же так — не ценят героя!».

— Ты слишком очаровательна, чтобы я мог обижаться на тебя. Итак, Джугба.

Поселок этот, между нами говоря, не ахти какой. Грязный, не ухоженный и не слишком благоустроенный. Отдыхают здесь дети в пионерлагере, те, кто не знает о лучших местах, или местные. От Краснодара сюда можно добраться всего за полтора часа — если без пробок.

Из-за этого местные жители разбаловались и улучшать что-то не собираются — народ и так валом прет! А ведь места здесь замечательные! По уму, можно сделать прекрасный курорт.

— Но неухоженные. Я правильно поняла?

— В точку.

— А ты меня не заведешь куда нибудь в одинокое место, где не ступала нога милиционера, чтобы сделать нехорошее?

— О чем ты говоришь, моя принцесса? Все будет в самом лучшем виде — ни милиционеров, ни гаишников. Вообще никого не будет, кроме нас с тобой. Через полчаса на этом месте, идет?

— Ладно. Только если я передумаю — не сильно обижайся. Хорошо?

— Хорошо.




Когда Илья возвратился в лагерь, каша успела закончиться, и девушки уже чистили котел. На эту грустную картину Илья смотрел с нескрываемым сожалением — для Ильи это означало ходить с желудком, набитым бутербродами.

На его счастье, Ромыч не зря толпился у беседки и вообще проявил себя героем — он взял каши и на себя, и на Илью. А чтобы никто не позарился на одиноко стоящую миску, он убрал ее в палатку. Эту прекрасную новость он сообщил Илье в компании со Славиком. Они зачем-то заправляли рюкзак, запихивая в него пустые кульки и свертки.

Впервые с того памятного концерта Илья видел Славика, а тот вел себя так, словно они расстались буквально вчера и сейчас случайно встретились снова. А ведь именно он пригласил их в это место! По мыслям Ильи, первое время он должен был ходить рядом с ними, словно нянька, и показывать все вокруг. Но у Славика было другое мнение — в роли экскурсовода он себя не видел и предоставил своим друзьям полную свободу действий. Пожалуй, в этом он был прав.

— Чуваки, куда собрались? — спросил Илья.

Илья с аппетитом поглощал вкусное варево, сборы товарищей вызывали у него расслабленный, отстраненный интерес.

— В Джугбу идем. Выпивка и сигареты заканчиваются — нужно закупиться. Пошли с нами? — сказал Славик.

— У меня свидание с очаровательной девушкой. Короче, сами идите.

— Ух ты, что за девушка?

— Очаровательна и прелестна.

— Поподробней, пжалста…

— Знаю я, что тебя интересует. Размер ее бюста. И попы. Ничего говорить я не буду.

К Ромычу со Славиком подошло еще человек пять, один из них нес в руках небольшой рюкзак.

— А чего вы всей толпой идете? — недоуменно спросил Илья.

— В лагере сидеть хорошо, но надоедает. Проветриться нужно, — ответил Ромыч.

— Кстати, может тебе тоже взять чего? Принимаются заказы.

— Чачи возьмите. Еды хватает, а сигарет я сам куплю.

— ОК. Чачи сколько?

— Полторашку.

— С тебя три сотни. И поторопись — мы уже уходим.

Илья залез в палатку за деньгами, заодно вытащил из рюкзака приличные шорты, футболку и упаковку презервативов. Тут же переоделся, доел свою порцию каши и отправился на пляж.




Катя лежала на полотенце и загорала. Простой лифчик из синей ткани, белоснежные шорты и такие же белые шлепанцы смотрелись на ней удивительно гармонично, словно специально были сделаны для того, чтобы подчеркивать и дополнять друг друга. Илья с удовольствием отметил про себя, что Катя хороша. В это время она прикрыла глаза и раскинула руки по сторонам, словно говоря солнцу: «вот я, грей меня всю!».

Илья эту идиллию прекратил.

— Очаровательница, все фибры моей души стремятся к тебе. Ты как солнце, притягиваешь и согреваешь.

От приятных слов Катя заулыбалась и потянулась на теплой гальке пляжа.

— Хватит загорать. Джугба ждет нас.

— Фу таким быть! Мог бы и компанию мне составить. Давай искупаемся?

— Радость моего организма, я найду для тебя самые лучшие места для загара и для купания. А до тех пор — слушай указаний своего сурового, но мудрого экскурсовода.

— Интересно, а если мой суровый экскурсовод прикажет снять лифчик и трусики — кому жаловаться?

Катя скрестила ноги и заложила руки за голову, призывно глядя Илье прямо в глаза. От этого у него в висках начала пульсировать кровь, и кое-какой орган проснулся от спячки. Немного смутившись, Илья присел на корточки, чтобы не интриговать свою новую подружку и проговорил вкрадчивым голосом:

— Советую жаловаться чудищу лесному, чтобы он меня проглотил и переварил. Катя, неужели ты хочешь для меня такой судьбы?

— Пожалуй, нет. Но ты обещаешь себя вести, как настоящий джентльмен?

— Лучше, гораздо лучше.

— Тогда пошли!

Расхаживать по каменистому пляжу в белоснежном наряде и легких сандалиях Кате было не просто. Но она упорно толкала Илью вперед. На самом деле, ей просто хотелось ощутить рядом с собой «настоящего джентльмена», который в нужный момент подаст руку и обхватит ее за талию под благовидным предлогом. Постепенно Илья и сам втянулся в эту игру.

— Барышня, вам не кажется, что окружающий нас ландшафт излишне многолюден?

К тому времени они уже миновали «дикий» пляж и шли по территории бывшего пионерского лагеря в сторону поселка. Отсутствие настоящих пионеров на жизнь лагеря не сильно повлияло. По галечному пляжу были аккуратно уложены бетонные плиты и детвора лет 10–12 весело шагала по ним, взявшись за руки. На незнакомых дядю и тетю они смотрели с нескрываемым любопытством.

— Что вы такое говорите? Очень приятный пейзаж. Полное отсутствие отдыхающих, лишь волны, ветер, пляж и детский лагерь где-то вдалеке, за соснами. Очень приятно.

— Эта малышня смотрит на нас, словно мы жених и невеста.

— Сударь, я не поняла прикола — вы типа против? — удивилась Катя.

Илья в ответ только улыбнулся. Катя была права — он был совсем не против этой игры. Хотя происходящее было для него немного странно.




Катя жила и училась в замечательном городе Ростов-на-Дону. На кого и зачем она училась — прошло мимо Ильи, как что-то незначительное. Зато хорошо запомнилось, что Кате было 22 года и родители мало времени тратили на ее воспитание. Из-за этого, или по каким то другим причинам, одним июньским днем Катя собрала в большую сумку самые необходимые вещи и уехала. На море.

Для кого-то море, это пляж, шашлык и отпуск. Для Кати это была самая простая возможность найти временную работу, жилье и заработать какие-то деньги. Одним словом, она приехала в Геленджик и устроилась работать официанткой в кафешку рядом с пляжем. О своем решении ни минуты не жалела.

— Илья, ты даже представить себе не можешь, как сильно мне надоели одни и те же лица, на которые смотришь каждый день! Это может показаться странным, ведь я живу в большом городе, друзья-подруги разные, учеба опять таки… Обычный спальный микрорайон. Соседи, друзья со школы, друзья из института. Все, как у всех.

Но не это главное. Скоро пройдет «замечательное студенческое время» и будет вообще попа. Работа-дом-работа. Мне страшно. Страшно «подсесть» на эту карусель из которой нет выхода. Скажи мне, я где-то торможу или просто неадекватная?

Настроения «грузиться» у Ильи не было.

— Катя, ты псих. Советую срочно приступать к лечению вином и виноградом. Ты не против?

Катя улыбнулась и посмотрела на придурашное выражение лица своего кавалера.

— Ты хам.

— Тебе это нравится. Хочешь персик?




Они сидели на городском пляже, расстелив Катино полотенце. Большого смысла в этом, по большому счету, не было, но Катя настояла на соблюдении приличий и вообще… Илье, было все равно на чем сидеть, главное — с кем сидеть. Рядом с полотенцем он положил пакет с персиками и бутылку с местным вином. На этот раз — из граната. Кстати, оно оказалось на удивление вкусным и с персиками оно шло просто замечательно. Отношения с Катей становились все более откровенными.

— Хочу! — сказала Катя и вгрызлась зубами в персик прямо из рук Ильи. Сок из фрукта тоненькими струйками ударил ей в лицо, она засмеялась и побежала к морю мыться, по пути доедая персик.

Илье купаться не хотелось. Развалившись в теньке, он лениво разглядывал линию горизонта и купающихся в море людей. Подошла Катя — умытая, искупавшаяся и очень довольная.

— Илюха, почему не купаешься?

— Не хочется. Радость моя, ты когда нибудь слышала об адыгейском языке?

— Нет…

— Это один из самых сложных и замысловатых языков на нашей с тобою планете. На нем разговаривают не только адыгейцы, но и русские и прочие украинцы, живущие в Адыгее. Конечно, языки смешиваются. Прикол в том, что многих слов в адыгейском языке нет в принципе — не успели придумать. Поэтому в этом языке очень много русских слов.

Еще один прикол в том, что в адыгейском языке много согласных, а вот с гласными — напряженка. Это делает местный фольклор очень своеобразным.

— Ну и что? — не понимая, к чему клонит Илья, спросила Катя.

— Как по-адыгейски будет фотография?

— Откуда я знаю? — удивилась Катя.

— Пахошъ!

— Да ладно! А цветная фотография? — все еще не понимая, спросила Катя.

— Савсэм пахош!

— Давай еще! — Катя, уже вовсю улыбалась и пристроилась поудобней на песке рядом с Ильей.

— Змей-горыныч — афтаген-гюрза, Робокоп — арматур-джигит. Я тебя люблю — садыс, паехалы!

Услышав последний «перевод», Катя закрыла руками лицо, отвернулась и начала испускать странные звуки. Илья продолжил.

— Гаишник — хап, прокурор — хапхап, судья — хапхапхап!

— Илюха, все, прекращай. Все это ты выдумал! Не бывает такого! — сквозь смех сказала Катя. Илья и сам уже улыбался во всю.

— Это такая местная шутка. А вообще, пришлось мне однажды послушать репортаж о каком то важном политическом событии по адыгейскому радио — я не знал, что с собой делать: плакать или смеяться. Звучало это примерно так: абд выхорна жизле президенте Владимир Владимирович Путин исхражтэ Сочинская Олимпиада. И так далее.

— Забавно. Перемешано все у вас здесь так, что сам черт ногу сломит! Не обижайся Илюха.

— А чего здесь обижаться? — не понял Илья.

Они искупались один раз, потом еще и еще. Когда закончилось вино, они еще раз прогулялись к рынку. Возвращаться на пляж не хотелось, у Ильи с Катей проснулся интерес первооткрывателей. Точнее — у Кати проснулся. Илья в Джугбе был много раз, поэтому выступил в роли экскурсовода.




Курортный поселок сильно отличается от поселка обычного и в этом нет ничего удивительного. К примеру — пром. зона. Что представляет из себя пром. зона в Ростове на Дону, Кировограде, Питере или даже Москве? Прежде всего — длинные мрачные заборы, такие же мрачные и грязные бетонные коробки производственных зданий, грохающие на ухабах грузовики и железная дорога, петляющая от одного производства к другому. Свинцовые тучи и лай сторожевых собак.

В курортном поселке, единственной добывающей отраслью которого является отдых и развлечение туристов, пром. зона представляла собой мешанину из территорий пансионатов, санаториев и домов отдыха. Любой вменяемый человек отдал бы такой «пром. зоне», предпочтение! Особенно, в разгар туристического сезона.

Илья с Катей прогуливались по живописным дорожкам мимо уютных скверов и платановых аллей, мимо многочисленных памятников тов. Ленину (не очень то и стремилось курортное начальство избавляться от памятников прошлой эпохи — новые статуи привозить никто не спешил!). Вполне себе интересное занятие.

Но совсем не к этим «достопримечательностям» вел Илья свою новую подружку. Скамейкой в парке современную девушку не удивишь!




— Ух ты! Что это?! — восхитилась Катя.

Они стояли перед сооружением, от которого настолько сильно несло древностью, что аж до костей пробирало.

— Илюха, наверное, это еще первобытные люди построили!

Илья подошел к простенькому строению из огромных тесаных камней, прислоненных друг к другу наподобие детского домика, с круглой дыркой на плите-«фасаде».

— Дольмен. 5 000 лет до н. э. Сооружение бронзового века. Охраняется государством, — прочитал Илья на стоящей рядом табличке.

Особого антуража добавляло то, «памятник бронзового века» располагался метрах в 10 от хозяйственного корпуса какого-то санатория, рядом с ним проходила асфальтовая дорога, трубы отопления и прочая урбанизация. Стены дольмена были обильно расписаны надписями: «Здесь был Вася», «Света любит Федю», а так же «Все мужики — козлы. Света теперь любит Любу».

— Что это? — спросила Катя.

— Я же сказал — дольмен.

— Я слышала. А что такое дольмен?

— Вопрос не простой. Вроде как, дольмены — это обычные могильники, в которых хоронили людей чуть ли не с конца неолита. Керамику в них находили, топоры каменные и останки людей в большом количестве. Самый обычный могильник. С одной стороны.

С другой стороны, черкесы (адыгейцы) еще в 19 веке дольменам поклонялись, ритуально еду к ним приносили и вообще всячески их почитали — хотя правоверными мусульманами к тому времени уже были. Уж наверное, не просто так!

По черкесским преданиям, раньше на земле жили две расы — великаны, которые жили в долинах рек и хитрые карлики, которые жили высоко в горах и занимались магией. Много лет они жили отдельно и не знали друг о друге, пока однажды карлики не спустились с гор не и заметили глупых великанов, которые от нечего делать кидались друг в друга огромными камнями и стволами столетних дубов.

С помощью своей магии и ума карлики подчинили великанов и те сделали для них дома из камня. Прошло много лет, уже нет ни великанов, ни карликов, а сделанными ими дома — дольмены, как назвали их люди, все еще стоят.

— Ух ты! — Катя настолько восхитилась, что Илье стало немного не по себе.

— «Неужели она, на самом деле, верит в загадочных великанов и карликов — магов?», — удивленно подумал Илья.

— Катя, дольмены сделали люди — своими руками, ногами и всем остальным.

Илья подошел к круглому лазу внутрь дольмена и осторожно заглянул внутрь. Ковров и евроремонта внутри он не обнаружил, зато разглядел надписи аж начала века! Какой-то умник гвоздиком, а может и революционным штыком, нацарапал на податливом известняке: «Вася 1918».

— Интересный факт — больше всего дольменов не на Кавказе, и вообще не в Европе — больше всего дольменов в Корее! До войны между Севером и Югом их там насчитывалось больше 80 000 штук!

— Илья, откуда ты все это знаешь? На отличника ты ни сколько не похож, уж не обижайся…

— Все гораздо проще. На своем жизненном пути мне приходилось сталкиваться с разными людьми. Очень разными… были среди них и правоверные язычники. Эти ребята, в большинстве своем, очень любят дольмены. Прямо таки возбуждаются сексуально от них!

Илья взял пакет с вином и закуской, и полез на крышу древнего сооружения. Катя, немного подумав, полезла вслед за ним.

— Что, прямо так сильно, да еще и сексуально возбуждаются? — игривым голосом спросила Катя.

— Дольмен воспроизводит лоно священной горы-праматери, прародительницы всего сущего. Этот культ мировой горы был связан с культом плодородия и размножения. К плодоносящей горе обращаются с мольбой о детях, в пещере совершается обряд от бесплодия. Раньше женщины пролезали в отверстие в камне и терлись о камни интимными местами, пили воду из лунок рядом с дольменами — для того, чтобы мать-гора даровала им детей и сексуальное благополучие.

— А сейчас? — заинтригованно спросила Катя.

— Сейчас все гораздо проще. Залазит парочка внутрь дольмена и занимается сексом. Священное место гарантирует отличный результат через 9 месяцев.

— Даже так? — Катя с гораздо большим интересом принялась разглядывать камни вокруг себя.

— Проверенно многими добровольцами. Результат гарантирован. Иногда действует даже если просто посидеть рядом, — сказал Илья и приготовился к тому, что Катя вскочит и потребует убраться подальше от этого окаянного места.

Но он обломился. Катя в ответ лишь сказала: «глупости», поднялась во весь рост и принялась разглядывать окрестности с крыши древнего сооружения.

— Еще дольмен символизировал мировую гору, вобравшую в своё нутро умершего, чтобы родить его снова. Он является границей между миром живых и миром мёртвых. Захороненный в дольмене человек являлся посредником между миром людей и сонмом божеств. Первоначально, умерших оставляли на площадке перед дольменом или закапывали в землю. После разложения трупа, крупные кости и череп клали в дольмен.

— Фу, какая гадость! — возмутилась Катя. — Лучше что ни будь приятное расскажи!

— Ну, дольмены, по поверьям, обладают силой дождевой тучи и способны вызвать дождь. Часто на дольменах находят орнамент в виде зигзага, это обозначение стихии воды.

Часть вина из бутылки перешла в одноразовые стаканчики, те в свою очередь застыли в ожидании тоста.

— За прекрасный отдых и за прекрасных нас! — Илья символически соприкоснулся стаканом с Катей.

— За нас! — поддержала его Катя. Вкусный напиток влился внутрь странной парочки, выбравшей очень уж необычное место для пикника.

— А хочешь я расскажу тебе о дольменах самое интересное? — сказал Илья.

— Валяй.

Илья подложил под голову смятый кулек и раскинув по сторонам руки и ноги улегся на каменную крышу.

— Люди говорят о дольменах противоречивые вещи — будто их создали атланты в глубокой древности (хотя на самом деле дольмены продолжали строить вплоть до 1500 г. до нашей эры), что их инопланетяне строили, что они являются неотъемлемой частью арийской культуры (вспоминаем про дольмены в Корее и улыбаемся), и прочее и прочее.

Но большинство из этих «спорщиков» сходятся в одном — есть в дольменах какая-то странная Сила. Что от крыши дольмена в небо бьет луч энергии, которую мы не в состоянии понять и увидеть. И что если лежать здесь достаточно долго и быть готовым принимать эту энергию, то… — Илья прекратил свой рассказ и повисла напряженная пауза.

— Что будет? — заинтригованно спросила Катя.

— Откуда я знаю? Мне ничего странного испытывать не доводилось. И вообще, не верю во всякую мистику.

— Жалко.

— Жалко у пчелки. Ты восхитительна, радость моя, — томным, намекающим на что-то голосом сказал Илья и вполне себе бесцеремонно пристроился рядом с Катей. Она лежала рядом с Ильей и вместе с ним впитывала в себя «космическую энергию». На действия своего кавалера она ответила очень даже благосклонно.

Может быть, их связь произошла из-за необычной обстановки, или выпитое вино дало о себе знать… кто знает? Или, на самом деле, это было предопределено. В темном помещении, закрытом от любопытных глаз многотонной каменной плитой, Илья с Катей приникли друг к другу и начали странный, ритмичный танец, стараясь при этом не слишком громко стонать, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Это продолжалось так долго, что они потеряли счет времени.

Когда, изможденные, они отстранились друг от друга, Илье в голову неожиданно пришла мысль, что дольмен, как ни крути, это алтарь. Древний алтарь плодородия, которому не нужны пирожки, без надобности ему и кровавые жертвы. Сок и кровь плодородия — акт любви между мужчиной и женщиной — это подходит для него лучше всего.

С этой мыслью он уснул прямо на каменном полу. Его мысли устремились вверх, сквозь монолитную крышу из известняка, вслед за таинственными лучами, что начинаются в основании дольменов и теряются в глубинах космоса. Или еще где-то…




Таких снов Илья никогда не видел и даже не представлял, что такое вообще возможно. Самым странным в нем было то, что от реальности этот сон ничем не отличался! Илья теребил себя за щеки, до боли щипал запястья — ничто не могло заставить его проснуться, он продолжал оставаться в странной комнате, наполненной странными людьми. Если бы только людьми!

Ему снился большой зал, словно вырезанный в каменном монолите скалы. У зала не было окон, дверей и даже самого завалящего пожарного выхода. Вместо нормальных электрических лампочек все его пространство было наполнено странным зеленоватым светом, который брался из ниоткуда. Никаких картин, гобеленов и прочих украшательств здесь не было. У дальней стены размещалась кафедра, вырезанная из цельного камня. Резчик при ее изготовлении не сильно напрягался — изяществом форм кафедра не отличалась. Зато была она велика и весила не меньше тонны! Остальное пространство занимали скамейки со спинками и каким-то подобием столов спереди.

С местами для сиденья неведомые мастера тоже не сильно заморачивались. Скамейки и «столы» представляли из себя грубые, некрашеные доски, которые положили прямо на камни. Ложбинки для досок в камнях были сделаны абы как, и доски под мягкими частями сидящих ходили из стороны в сторону. Приличный мастер, увидев это, плюнул бы и ушел подальше, дабы не осквернять свои глаза подобным непотребством.

Люди и похожие на них существа были самой странной частью этого дурацкого сна. Одеты они были не в джинсы и кроссовки, и даже не в шорты со шлепками. Почти все они носили какие то хламиды из простой ткани, некоторые щеголяли одеждой из кожи.

С раскрытым от удивления ртом, Илья рассматривал, как ему показалось, эльфов, гномов и даже самых настоящих гоблинов. Ничего странного в происходящем никто из них не замечал и они о чем-то оживленно переговаривались между собой.

Постояв минуты три, он пришел к выводу, что ему снится какой-то очень странный учебный класс — окружающие носили в руках какие-то свитки с записями, и палочки, напоминающие карандаши. Рядом с кафедрой стояли два «преподавателя» — человека и обсуждали что-то между собой. У Ильи сложилось впечатление, что они ждут кого-то, чтобы начать занятие.

Смысла стоять в стороне Илья не видел — ведь это сон! Можно делать все, что захочется! Без особого труда он подобрался к самой кафедре, уселся на скамейку между странного вида эльфом и гномом и стал слушать разговор «преподавателей».




— Макс, ты никогда не задумывался над тем, почему в земном фентези эльфы обязательно изящные, тонкие и культурные, даже если живут у черта на куличках в лесном селении безо всяких театров, музеев и с канализацией в виде выгребной ямы? Ведь «по жизни», они самые обычные колхозники! Посиделки с гармошкой, местная самодеятельность и самогон по праздникам — вот оно, исконное эльфийское, а никак не изящные вина, или произведения искусства высокого уровня. Матрешки и хохлома — вот настоящее эльфийское творчество. Без вариантов.

Или гномы. Эти ребята живут большими группами, имеют развитую технологию, образование, своеобразный фольклор и развитую общественную структуру. Имеют центральную канализацию и отопление. При этом, все как один, они грубые и приземленные. Так не бывает! Почему уровень их культуры настолько низок, что уступает даже «колхозникам» — эльфам? Как подобное возможно?

— Никогда не думал об этом, — без особого интереса сказал длинный и худощавый парень в светлой футболке, джинсах и каких-то примитивных сапогах из плохо обработанной кожи. Он склонился над кафедрой и принялся там что-то изучать. Другой «преподаватель», чуть ниже и плотнее — продолжил.

— Это проекция нашего мира на мир фентезийный. Четкое деление на социальные и поведенческие роли упрощает наше восприятие воображаемого мира. Так проще. Если видишь эльфа — изволь говорить с ним о литературе и ни в коем случае нельзя рассказывать ему похабных анекдотов. А с гномом обязательно нужно выпить пива и поговорить о бабах — все очень просто и понятно.

В таком мире правила едины и неотвратимы, картина мира словно взята из инструкции по эксплуатации холодильника. И главное — неизменность происходящего. Изменения противопоказаны миру фентези!

Короли, императоры и прочие феодалы являются логическим продолжением этого, потому что, по своей сути, являются консерваторами — перемены в общественной жизни для них грозят потерей трона, а то и виселицей. Страстный поклонник фентезийного мира от этого приходит в восторг! Ему чертовски нравится неизменные, нерушимые правила, одинаковые для всех. Увлекшись, такой человек переносит правила воображаемого мира в мир реальный.

— Ветал, по-твоему, это плохо?

— Это показательно! Большинство людей не видят себя в мире индивидуальностей. В сложном, непрерывно меняющимся мире. Гораздо больше им нравится, когда страсти и интриги бушуют в закрытом пространстве условностей и нерушимых правил. Как пение птицы в золотой клетке.

Тот человек, которого назвали Веталом, посмотрел на самые обычные наручные часы и ушел за каменную громаду кафедры. Другой «преподаватель» развалился на небольшом стуле и начал рассматривать собравшихся в аудитории.

Илья тоже стал изучать соседей. Слева от него сидел самый настоящий эльф — высокий, с длинными ушами и косой, свисающей с узких плеч. Только лука за спиной не хватало. И все же этот эльф был странным — не такими их представлял Илья.

Эльф должен быть в изящных одеждах, блистать искусными украшениями. Быть одухотворенным, возвышенным и прекрасным. Этот эльф сидел в простой рубахе и кожаных штанах, местами сильно потертых. На его ногах были грубые башмаки — по лесу в такой обуви не побегаешь! Никакого дискомфорта от этого эльф не испытывал. Руки его были грубыми, покрытые многочисленными мозолями — они больше подходили для тяжелой работы, чем для игры на лютне.

Словно почувствовав на себе взгляд, эльф обернулся.

— Новенький? — спросил он.

— Ага.

— Понятно, то-то я смотрю, как ты пялишься на меня, словно урга увидел в постели со своей женушкой.

— Я эльфов другими немного представлял.

— Интересно, какими?

— Ну, возвышенными, утонченными… думал, что вы только охотитесь, вино пьете и песни поете.

— Что за глупости?! Кто же тогда будет выращивать хлеб, строить дома и выжигать уголь для кузницы? Само все появится? — удивился странный эльф.

— Эээ… — не нашел, что ответить Илья.

— Молодой человек, на занятия не принято приходить в подобном виде. Даже если вы пришли сюда в первый раз. В следующий раз потрудитесь одеть хотя бы самую простую рубаху.

Илья перевел взгляд на нового собеседника. Это был гном, который сидел справа от него. В отличие от эльфа, гном от тяжелой работы явно не страдал. Весь его вид говорил, что он культурный, образованный и разносторонне развитый гном. Традиционной для фентези, огромной гномьей бороды у него не было, вместо нее он носил коротенькую бородку — шотландку.

Илья хотел что-то сказать в ответ, как прямо из воздуха материализовался чуть полноватый, небольшого роста человек в зеленой мантии. Если бы не обычные «земные» кроссовки, его легко можно было принять за классического фентезийного «колдуна» — уж больно он на него был похож в своей мантии темно-синего цвета. К появившемуся из ниоткуда «колдуну» тут же подошла парочка «преподавателей».

— Агрис, где ты шляешься?

— Мужики, у нас проблема. Какая-то фигня в пространстве, словно кто-то пробил проход на Землю. Неужели не чувствуете? — взволнованно ответил «колдун».

Двое лекторов внимательно рассмотрели пространство аудитории, но никаких выводов явно не сделали.

— Непонятно. Вокруг мешанина из маны. Но здесь всегда так — занятия магией все-таки! — ответил тот, которого называли Виталиком.

— Агрис, это уже по твоей части, — добавил самый длинный и тощий «преподаватель».

В ответ на это человек, которого назвали Агрисом, стал рассматривать аудиторию, пока его взгляд не упал на Илью.

— Мужики, что это за хмырь болотный?! — удивленно сказал Агрис и указал рукой на Илью. Он говорил с чудовищным акцентом, от этого его слова звучали зловеще и даже пугающе.

Ветал и Макс принялись рассматривать непонятно откуда взявшегося «ученика», от удивления их челюсти стали непроизвольно опускались вниз.

— Парень, ты реально с Земли? — изумленно спросил Ветал.

— С Земли. Меня Илья зовут. А что?

— Как ты здесь оказался? — пораженно пробормотал «колдун».

— На космическом корабле прилетел! А вы как думали, долбанные глюки?! — весело ответил Илья.

— Мы — глюки? — пришел черед удивляться тому, кого называли Максимом.

— Кто же вы еще? Вы мне снитесь, если не в курсе. И вообще, все вокруг — сон!

Странная троица удивленно переглянулась между собой, и один из них вынес вердикт.

— Парень, вали отсюда. Непонятно, как ты здесь оказался, но уйдешь так же, как пришел сюда. Понял?

— Ладно, ладно, только без грубости. Сейчас проснусь.

Илья облокотился на спинку скамейки, закрыл глаза и представил себя, спящим в своей палатке. Это сразу сработало.




Солнце с трудом пробивалось сквозь темно-зеленую ткань палатки. Илья лежал на пенке, укрывшись легким одеялом, и размышлял. О странном сне он почти не думал. Гораздо сильнее его волновало то, как он оказался в палатке. Действительно — как?

Он прекрасно помнил Катю, каким замечательным сексом они занимались, даже не в спартанских, в гораздо худших — в первобытных условиях. На жестких и холодных камнях внутри дольмена, подстелив только тоненькое Катино полотенце. Помнил, как уснул в ее объятьях. Помнил сон. На удивление хорошо помнил — словно он, на самом деле, разговаривал с непонятными людьми и даже не людьми…

После этого он, как приличный молодой человек, должен был проснуться рядом со своей девушкой. Внутри дольмена. Вместо этого Илья оказался в своей палатке, и было утро понедельника — об этом говорили часы мобильника. Как он оказался в палатке? Куда «потерялись» почти сутки из его жизни? Своих вещей, которые были с ним во время прогулки с Катей он тоже лишился, кроме шорт, в которые был одет. Катя наверняка подумала, что он бросил ее… Илья чувствовал себя настоящей сволочью, но его вины в произошедшем действительно не было!

Но вместо угрызений совести, он испытывал совершенно другие чувства. Во время пробуждения в палатке его посетило долгожданное озарение — необъяснимые явления, происходившие в его жизни, стали складываться в стройную систему. Систему, которую можно было описать, которую можно было применять.

В состоянии молчаливой эйфории и размышления он провел уже больше часа, все это время его развлекали голоса и музыка со стороны беседки — жизнь в лагере не затихала ни на час. Тонкие стенки его палатки служили очень плохой звукоизоляцией.

Полог раскрылся и в открывшийся проем ввалился Ромыч. Был он сильно уставшим и с трудом держался на ногах — эта ночь для него явно удалась.

— Ромыч, ты что, вообще спать не ложился?

Ромыч в ответ промычал что-то неразборчивое и, не снимая кроссовок, стал заваливаться спать. Илья заботливо накрыл его одеялом и вопросительно уставился на товарища. Ему обязательно нужно было поделиться своими мыслями хоть с кем-то! Ромыч для этого подходил идеально. То, что он ничего не поймет и уснет на половине рассказа — не имело никакого значения. Сам процесс «озвучки» подвергает мысли отличной проверке на вменяемость.

— Ромыч, тебе рассказывали о разной непонятной фигне, которая происходила у меня с Гриней?

— Мммм…

— Только сейчас я понял, как у меня это получалось. Раньше я думал, что нужно сильное желание, стресс и что-то еще. На самом деле, все гораздо проще и сложнее одновременно.




Нужна потребность менять мир. Не желание, не каприз. Необходимость! Это должно быть в глубине тебя и быть настолько сильным, что от этого невозможно никуда деться. Ты просто понимаешь, что мир вокруг обязательно нужно изменить.

Тогда возникает ощущение, что все возможно. Абсолютно все! Ты начинаешь видеть мир безо всяких соплей и розовых очков, понимаешь все его условности. Приходит осознание того, что все вокруг является случайностью и плодом воображения множества людей. В этом момент мир вокруг перестает быть монолитным. Он начинает размываться и покрывается трещинами, готовый рассыпаться в любой момент. Как рисунок на песке, который может стереть случайный порыв ветра.

Нельзя заниматься хорошим сексом и при этом размышлять о бренности бытия. Только когда ты полностью включен в текущую ситуацию, когда каждая клетка твоего организма готова к переменам — появляется возможность «изменять». И ты делаешь это!

Ромыч, на удивление Ильи, внимательно его слушал и сделал неожиданный вывод.

— Все это пустой базар. Пока я собственными не увижу глазами что-то конкретное — никогда в это не поверю.

— Например?

— Например, эти дурни с гитарами у костра. Они достали уже своими песнями! Сутки напролет играют, играют, играют… а другие, между прочим, спать хотят! Я целую ночь не спал, а из-за этих хмырей болотных и сейчас заснуть не могу. Сделай с этим хоть что-то. Я спать хочу!

Илья в ответ довольно ухмыльнулся — первое в его жизни магическое задание казалось не слишком сложным. Он разлегся на коврике, с удовольствием вытянул ноги, закрыл глаза и прислушался к шуму в беседке, словно пытаясь уловить в разномастном гомоне что-то очень важное для себя. Так он пролежал минуты три.

Ромыча победило любопытство. Несмотря на сильное желание свернуться калачиком и забыть обо все на свете, он мужественно приподнялся, развернул молнию на входе палатки и удивленно уставился на небо.

— Чувак, ты будешь смеяться, но на небе грозовые тучи собираются. Клянусь — десять минут назад их и в помине не было!

— Правильно. Сейчас пойдет дождь и вся наша голосистая братия разбредется по палаткам. Между прочим, в дождь замечательно спится!

— Афигеть… кстати, где тебя носило со вчерашнего дня?




Так часто бывает. Человек ищет ответ на вопрос, который, как ему кажется, не дает спокойно жить и даже спать мешает. Что-то, без чего полноценная жизнь для него попросту невозможна. Это может продолжаться день, неделю, месяц. Поиск чего-то, неизвестно чего, может продолжать годами. А потом, очень неожиданно, к нему приходит долгожданное озарение и ответ находится в его голове, словно человек всегда знал это.

Что испытывает он при этом?

Интересный вопрос. Мгновение озарение настолько скоротечно, что кроме эйфории ничего не запоминается. В зависимости от масштаба свершения, о нем быстро узнают друзья, родственники, подруги и все, перед кем можно похвастаться о своих успехах. Если количество этих людей не соответствует масштабу «свершения», можно устроить презентацию для совсем уж случайных людей. Привет Интернет!

Илья относился к той небольшой части человечества, которым общественное признание было приятно. Очень приятно! Но безопасность и возможность жить спокойной жизнью — перевешивала. Поэтому каждый раз, когда в его жизни происходило что-то значимое, он решал, стоит ли рассказывать об этом хоть кому-то? Или будет лучше — оставить это при себе?

Всему виною было занятие не совсем законными, часто не слишком хорошими вещами. Многое люди, знавшие Илью, считали его слишком уж скрытным… Они были правы.




Илья слушал шум дождя за стенками палатки и предавался фантазиям. Палатка у него была самая простая — однослойная. Прикасаться к материи этой палатки во время дождя было нежелательно — в этом месте тут же начинала скапливаться влага, грозя в скором времени начать капать внутрь. У него была и другая палатка — двухслойная, трехместная, с добротным тамбуром перед входом, но смысла тащить ее на «курорт» он не видел.

Еще у него была небольшая надувная подушка, предмет зависти Ромыча. Это только кажется, что улегся на пенку, укрылся одеялом (или завернулся в спальный мешок) и дрыхни себе на здоровье. Не все так просто. Организм человека привык спать на подушке! Ему комфортно, когда голова лежит на чем-то мягком и возвышенном. И никуда от этого не деться. Свою сумку Ромыч утрамбовал в плотный валик и улегся на него. И с завистью смотрел на удобное и комфортное изделие под головой Ильи.

— Дождь, зараза, все льет и льет… — сказал Ромыч.

— Ага.

— Покурим?

— В палатке курить? Попутал? Наружу иди! — возмутился Илья.

— Дождь там…

— Тогда не кури. Я не хочу в палатке табачным дымом дышать.

— Я вход открою, весь дым наружу уходить будет.

— А половина здесь останется. Нет Ромыч. Накинь на голову свою сумку и пробегись до беседки.

— Это не сумка, это моя подушка. На мокром лежать я не хочу.

— Тогда голым беги до беседки.

— Илья, не вредничай. Лучше, наколдуй чистое и ясное небо!

Илья перевернулся на другой бок. Внезапное осознание собственных возможностей заставляло его довольно улыбаться и строить в голове планы, один грандиозней другого. Делать это в палатке под дождем было очень приятно.

— Ромыч, не нужно перегибать палку. Когда закончится дождь, тогда и закончится. Кстати, не распространяйся об этом, лишняя слава мне не к чему.

— То есть, ты не станешь надевать на себя колпак волшебника и даже не создашь магический орден?

— С ума сошел?

— А что здесь такого?

— Да ничего. Ты еще посоветуй мне к журналистам обратиться с предложением репортажа о самом настоящем волшебнике.

— Илюха, неужели ты на самом деле рассчитываешь держать это в секрете? Я тебя знаю не первый год и поверь мне на слово — это у тебя не получится.

— Не понял?

— Чего тут непонятного? Ты не сможешь сдерживать себя долго. ОНО обязательно выйдет наружу — так, как ты меньше всего будешь ожидать.

— Тогда я отправлюсь на необитаемый остров и буду на нем выращивать страусов. От греха подальше.

— Сексом ты тоже со страусами заниматься будешь?

— Не со страусами, а со страусихами!

— Долбанный извращенец!

— Хватит ржать. Проблемы мне не нужны. Буду по-тихому магичить, — мечтательно сказал Илья.

— Ну-ну…

Ромыч был прав. Илье не терпелось еще раз испытать уже почти забытое, и теперь снова обретенное ощущения «изменения». Этого хотелось настолько сильно, что начинало ломить виски, и по телу распространялась непонятная дрожь. Лишь полностью расслабившись, Илья уводил свои мысли в другом направлении и состояние «ломки» отступало.




Глава 4


Большинство людей не оказывают серьезного воздействия на реальность, потому что не верят в это. Не верят в то, что это вообще возможно. Даже когда возникает такое намерение, человек начинает думать: «это глупо, я не могу это делать». В итоге, он на самом деле не может ничего сделать.

Когда мы думаем о чем-то, мы закрепляем реальность. Мы застреваем в однообразности бытия. В нашем обычном мышлении мы не можем ничего изменить, потому что реальность уже существует помимо нас — как нам кажется. С точки зрения квантовой физики только Я, лично, выбираю один или другой опыт из всех миллиардов имеющихся возможностей. Поэтому Я творю свою собственную реальность.




Из двух своих рабочих кабинетов Михаилу Афанасьевичу больше нравился тот, который находился у него дома. Вне всяких сомнений.

Больше всего Михаилу Афанасьевичу нравился в нем контраст: вот он добропорядочный гражданин, глава семейства, уважаемый и вполне благополучный член общества — ровно до тех пор, пока он находится вне заветного кабинета на втором этаже своего дома. Но стоит ему пересечь незримую черту, как Михаил Афанасьевич превращался в того, кого знали и боялись сотни людей. Те, которые не знали, давали волю своему больному воображению и боялись его еще сильнее.

Хлоп. Добрый папа превращается в красную тряпку для правозащитников всех возрастов и рангов. Хлоп. Нехороший человек становится любящим отцом и любимым мужем.

Хлоп. Убийца! Подлец! Кровопийца!

Хлоп. Не забыть купить дочурке диск с новыми сериями любимого мультика.

Ради этого ощущения нереальности, иррациональности происходящего Михаил Афанасьевич любил задерживаться здесь, лишь изредка приглашая к себе самых доверенных своих людей.

Например, сейчас. Леонид Петрович все-таки нащупал рациональное зерно во всей той небывальщине, и отчитывался перед своим непосредственным руководителем.




— Леонид Петрович, а «источник» твой не брешет? — спросил Михаил Афанасьевич, после чего взял в руки большую, широкую чашку с крепким черным чаем и сделал из нее большой глоток.

— «А чаек-то на листах смородиновых заварен!», — заметил Леонид Петрович, почувствовав характерный аромат и продолжил отчет.

— С источником работаем давно. Надежный источник. Из всего отребья, что представляет из себя вся эта «тусовка», он наиболее адекватен.

— Чем, интересно, он адекватен? Я думал, там нормальных людей вообще нет.

Леонид Петрович в ответ на это только улыбнулся. Его шеф, конечно, слабо разбирался в разных субкультурах, склонных к экстремизму. Это не жулики со взяточниками, тут другой подход нужен. Вот он — Леонид Петрович, этот подход знает!

— Что вы, Михаил Афанасьевич, наш человек — обычный «тусовщих». На «высокие идеи» он плевал с высокой колокольни. Ему просто любопытно, хочется проводить время в интересной компании и все остальное… Ни в какие «правонарушения» он не играет и играть не собирается.

— Зачем тогда с нами сотрудничает? — недоуменно спросил Михаил Афанасьевич.

— В свое время припугнули мы его, литературу экстремистскую изъяли. Короче, сдулся парень. Но не это самое главное!

— И что же тогда главное?! — заинтересовался Михаил Афанасьевич.

— Через пару месяцев сотрудничества с нами, он начал считать себя эдаким «Штирлицем». Героическим разведчиком в стане «врагов». Раньше он играл роль панка — стало скучно, стал играть еще и «правонарушителя» — через какое-то время и эта роль ему приелась. Появилась возможность выйти на новый уровень, стать крутым агентом, как ему кажется — он ею воспользовался. Стал нашим осведомителем.

— А не пойдет твой Джеймс Бонд через пол года в ЦРУ проситься? Или в Дагестан уедет к ваххабитам «новый уровень» получать? — Михаил Афанасьевич редко сталкивался с подобными «кадрами», они его всегда забавляли.

— Кишка слаба. Происходящее для него — игра. А Дагестан, это совсем не игрушки. Убить могут!

— Ладно, верю. Чего откопал твой «Джеймс Бонд»?

Леонид Петрович вытащил из раскрытой папки несколько листов, фотографий и передал их это своему начальнику.

— Один из двоих подозреваемых — Григорий Коц. Кличка «Гриня». Именно он наиболее вероятный кандидат на нашего «негодяя».

— Подожди, там еще второй был. С ним как?

Леонид Петрович в ответ на это лишь презрительно махнул рукой.

— Тот второй больше «тусовщик», чем реальный «активист». За все время после майских событий он совершенно себя не проявил. Даже со своими «товарищами по движению» почти не общался. А вот Григорий Коц — однозначно наш клиент, — убедительно, и весьма довольно сказал Леонид Петрович.

— Чем он тебе глянулся? — Михаил Афанасьевич тоже почти заметно улыбнулся. Ситуация неотвратимо входила в привычное, контролируемое русло. Как не радоваться?

— Это достойный персонаж! Мы давно изучаем этого интересного молодого человека! 24 года, недавно закончил Политех — чего-то компьютерное. В движении с 17-ти лет, можно сказать, ветеран уже. Имеет множество контактов с разными группами, склонными к экстремизму, в том числе — иностранными. Активно участвует во всех возможных «мероприятиях», и не только на территории Краснодарского края.

— Петрович, хватит лирики. Таких Гриш с Петями и Васями — фигова куча. Как они записи камер стерли — ты это выяснил? Кто ему помогал — выяснил? — Михаил Афанасьевич ценил только факты и прежде всего — факты.

И к этому Леонид Петрович был готов.

— Григорий Коц профессионально занимается охранными системами — установка, настройка, сервисное обслуживание. Систему видеонаблюдения на «Росметалле» он знал лучше, чем вся его охрана вместе взятая! Что до рации, которая поймала сигнал вызов из Ставрополя — подобная задача ему тоже вполне по силам.

— А как же тот спятивший мент? Который орнитологов видел?

— Мы выяснили, что у того лейтенанта были большие проблемы с алкоголем. Начальство и коллеги его выгораживали, сколько могли, но у нас большие возможности…

— Так что, он спьяну принял двоих преступников за мирных орнитологов? Что за бред! Я скорее поверю в то, что он в сговоре с ними! — Михаил Афанасьевич разошелся не на шутку. От своего подчиненного он хотел слышать простые и понятные ответы на свои вопросы. Вместо этого он снова получал только домыслы и предположения.

— Наркологи, у которых мы консультировались дают однозначный ответ — это возможно. Алкоголик, даже если он не пьян, вполне может принять парочку обнаглевших хулиганов за орнитологов. Это кажется бредом. Но специалисты говорят совсем о другом. Повторяю, это вполне реально и, с большой вероятностью, так и было.




Михаил Афанасьевич откинулся на спинку стула и уставился в потолок. На какое-то время в кабинете установилась напряженная тишина.

Если бы его дом находился в городе, то тишину вокруг обязательно нарушили бы проезжающие рядом автомобили, гомон толпы и звуки какой нибудь стройки неподалеку — от всего этого никак не спрятаться, будь ты хоть маршалом. Поэтому Михаил Афанасьевич вместе с семьей жил в тихом и спокойном пригороде — не из новых, вечно строящихся, пыльных с разъезжающими туда-сюда грузовиками, а в пригороде «устоявшемся». Где все соседи знают друг друга не один десяток лет. Где можно, не стесняясь, одолжить соли или еще чего. Он не любил лишнюю суету.

Пауза затянулась и сторонний наблюдатель мог бы даже подумать, что Михаил Афанасьевич уснул. Но стороннему наблюдателю здесь неоткуда было взяться.

— Значит так. Бери этого Гришу Коца и спрашивай. Культурно, вежливо, но настойчиво. Будет в молчанку играть — воздействуй. Мне нужны конкретные ответы, и эти ответы мне нужны сейчас. Кстати, а что об этом говорит твой Джеймс Бонд?

Леонид Петрович зразу заметно сник.

— Источник однозначно указывает на этих двоих. Упоминает даже некоторые детали…

— Это хорошо. Как он объясняет произошедшее?

Леонид Петрович неуютно поерзал на стуле и на какое-то мгновение совершенно потерялся. Заметить это мог только очень внимательный и наблюдательный человек. Михаил Афанасьевич заметил.

— По поводу механизма совершения преступных действий, источник однозначно указывает на мистическое их происхождение. Магия, швагия… других объяснений у него нет. Более того, в их среде утвердилась именно эта версия, как основная, — Леонид Петрович скороговоркой сказал заранее подготовленный текст и застыл статуей.

Его шеф не стал устраивать истерик.

— Тем более. Бери за шкирку этого Гришу и делай с ним все, что хочешь, но чтобы таких «объяснений» от тебя я больше не слышал. Даю три дня.




Илья лежал полураздетый на кровати. Он только что приехал с КСП и отдыхал с дороги. Окна его комнаты были широко, по-летнему открыты, музыкальный центр играл что-то из классики. Рюкзак, до сих пор не разобранный, стоял рядом с компьютерным столом, на том же столе стояла чашка с наполовину выпитым чаем. Еще за окном какая-то пигалица устроила концерт. Все это было вполне привычно.

Когда Илья лежал на кровати в свой комнате, на него частенько накатывало странное ощущение, словно внутри него появлялись другие Ильи. Он был одновременно всеми ими. В такие моменты Илья становился судьей самого себя, прокурором и адвокатом одновременно. Все эти персонажи активно спорили друг с другом.

Они обходились безо всяких слов — их дискуссия шла на каком-то недоступном разуму языке воспоминаний, эмоций, ощущений. Снова и снова эпизоды его богатой на события жизни проносились перед глазами Ильи.

Илья посмотрел на кисть своей левой руки и на длинный рубец с внешней ее стороны — три года назад нехороший человек решил ударить Илью железным уголком по голове — тогда Илья на одних рефлексах отклонил удар, в итоге, отделался только небольшим шрамом.

На той же левой руке, на костяшках у основания среднего пальца был еще один шрам — память об очередном рассечении. На этот раз, уже Илья бил кого-то, но промахнулся и попал во что-то твердое, сильно поранив кулак. Он не заметил этого, пока «враги» не побежали, бросив тех, кто убежать не смог.

На левом голенище Илья привычно рассмотрел след от арматуры — как тогда выдержала кость, было просто непостижимо. Ему просто обязаны были сломать ногу.

Рядом с левым виском у Ильи был еще один шрам. Его можно было увидеть лишь тогда, когда Илья стригся коротко и волосы не могли прикрыть белую линию у самого виска. Ему тогда сильно повезло, что удар камнем пришелся вскользь, всего парой сантиметров выше виска, и Илью просто «вырубило». И камрады успели вмешаться.

Заросшие ребра — две штуки. Рубец на плече — след поломанной ключицы, периодически «хрустящий» локоть — память о сломанном мыщелке.

«Основной» список травм Илья держал в голове и часто прокручивал его в голове, чтобы быть осторожнее. Чтобы «по глупости» не попадать в нехорошие ситуации. Чтобы не допускать подобных ситуаций.

Все без толку. С каждым годом список «напоминаний» неуклонно увеличивался. От этого Илье становилось не по себе. Он не был наивным человеком и прекрасно понимал, что если не остановится, то рано или поздно его убьют.




Дверь комнаты не громко открылась и мать с отцом вошли внутрь. Мать уселась на единственный стул. Отец стал рядом. Одетые совсем не «по-домашнему», они серьезно настроились на разговор.

— Илья, давай решать, что дальше делать. Мы с отцом не можем смотреть, как ты свою жизнь губишь. Ничем хорошим твои «похождения» не закончатся. Пройдет еще несколько лет, и ты станешь никому не нужен — ни друзьям твоим бесполезным, ни подругам твоим никчемным. А мы стареем, понимаешь? Пока еще на здоровье не жалуемся, но это только пока. Кто нам воды стакан принесет, когда мы совсем плохими будем? Об этом ты думал?

— С такой жизнью у тебя ни жены, ни детей никогда не будет. И сдохнешь ты под забором больной и никому не нужный. Пойми, мы добра тебе желаем. Возьмись за ум. Пора уже.

Очень вовремя позвонил телефон. Илья перекинулся со звонящим парой ничего не значащих предложений, быстро собрался и ушел.




Тов. Свен мало того, что всей своей статью походил на «настоящего арийца», он еще не употреблял алкоголь, и не курил. Поэтому в компании с ним Илья тактично пил газировку. Сидели они на лавочке у памятника Екатерины.

Памятник был большой и очень красивый. Кроме самой Екатерины, возвышающейся метра на 3–4, были там и казаки с саблями, был и мужик в форме (Илья подозревал, что это Суворов). Всю эту красоту охраняли старинные пушки, в натуральную величину. Кроме того, памятник окружала невысокая, кованная оградка — тоже очень симпатичная. Хорошее сооружение.

Вокруг были разбросаны газоны, редкие деревья, множество скамеек давали возможность прогуливающимся горожанам посидеть в тиши импровизированного сада и насладиться местной достопримечательностью.

Метрах в сорока от памятника находился фонтан и небольшая площадь рядом. Здесь предприимчивые граждане сдавали в аренду велосипеды разных причудливых конструкций — от самых обычных двухколесных трудяг, до монстров с одним огромным колесом и еще одним колесом — очень маленьким. Как на таком вообще ездить можно?

— Ну так вот, сидела эта компания, сидела — вроде как заинтересовалась даже. Но Физмат, хоть и долбанный КПРФник, но заметил, что «отстранены» они. Понимаешь? Кому-то лекция нравилось, кому-то наоборот. Этим на лекцию совсем-совсем пофиг было.

— Так какого черта они вообще поперлись к долбанным КПРФникам? — удивился Илья.

Свен хоть и был идейным товарищем, имел многочисленных знакомых среди членов КПРФ. Было время, когда он даже состоял в этой организации. Потом его взгляды коренным образом изменились, но он не стал рвать старые связи. Кроме этого, он активно участвовал в «антифа» — насколько это было возможно в патриархальном, и очень ленивом южном городе. Сейчас он рассказывал Илюхе невыдуманную историю о странностях жизни.

— Слушай дальше. Физмат попросил вопросы задавать, ну и, по возможности, принялся на них отвечать. Вопросов почти не было, и лекция быстро закончилась. Тогда к Физмату подошли те ребята, и говорят ему, что все было очень интересно и увлекательно, но близки им идеи крайне-левые, антиавторитарные. А большевизм не нравится. Вели они себя при этом очень культурно и вежливо.

После это начали бедного Физмата чуть ли не пытать, чтобы он им контакты «антифа» сдал.

— Да ты че!? — Илья был немало удивлен услышанному.

— Слушай дальше. Физмат то ли из вредности, то ли почувствовал недоброе, ничего говорить им не стал. Отмазался, типа: «Этих моральных извращенцев, товарищ Сталин на столбах вешал! Вот был бы нам сейчас Сталина!». Те поморщились, и ушли.

— Свен, я только сегодня вернулся с КСП — ради этого ты меня дернул? Совсем ежанулся? Илья действительно всего пару часов назад возвратился в город и на приглашение Свена «посидеть», ответил строгим отказом. Тогда Свен сказал, что это нужно сделать обязательно. И что он объяснит все на месте.

Как Илья мог отказаться?

— Слушай дальше. Помещение Физмату дало местное отделение КПРФ, в этом смысле полезная организация, да… но от Физмата требовался фотоотчет. Во время выступления Лида — подружка его, пощелкала самого Физмата, как его слушают, присутствующих и вообще весь процесс. Эту странную компанию тоже сфотографировала. Физмат, уж не знаю, чем он при этом руководствовался, снимки странной компании взял и скопировал в отдельную папочку — для себя лично. И тут же почти забыл про нее.

— Ну и? — Илье длинные истории нравились. Эта грозила быть еще и интересной.

— Слушай дальше. Есть среди антифа парень один — ты его все равно не знаешь. Ну так вот, примерно в это же время он познакомился с очаровательной девушкой. Отношения их постепенно стали претендовать на серьезность. Своеобразные увлечения парня ей почему-то нравилась, она стала интересоваться ими. Познакомилась с его друзьями.

И вот, в один прекрасный день, этот парень почти мертвый выползает из леса на трассу, где его подбирает случайный добрый человек. Оказывается, он пошел со своей девушкой в лесок прогуляться, шашлыки-машлыки делать, демографическую ситуацию в стране исправлять. Как вдруг из леса выходит компания суровая, с арматурой в руках. И начинают его не просто бить, а убивать.

До конца убить у них не получилось. Решили они, что он умер и оставили в лесу. Девушка тоже ушла. А парень каким-то чудом умудрился выжить, выполз к трассе и был спасен.

— Грустная история.

— Грустная и с большой интригой! Чувак узнал одного из нападавших — он был нацист, достаточно активный. Другие, скорее всего, тоже. Но как? Как они узнали, что он находится здесь со своей девушкой один в лесу? И девушка его после этой истории пропала куда-то, телефон отключила…

— И что?

— Друзья того парня начали разбираться в этом деле. Внимание! Как раз в это время Физмат решил показать фотографии странных посетителей одному своему знакомому. Тот был «в теме». Отгадай, кого он узнал на том фото? — Свен интригующе улыбнулся во весь свой давно уже неполный комплект зубов.

— Он не мог видеть тех, кто пытался убить того парня. И, соответственно, не мог опознать их по фото. То, что он увидел какого-то знакомого на фото, совершенно ни о чем не говорит, — уверенно сказал Илья.

— Ошибаешься! — голос Свена приобрел загадочную интонацию. — На фото он узнал одного «олдового» наци и пропавшую подружку своего избитого камрада! Она не приставала с Физмату с вопросами, но сидела вместе с той компанией. Они пришли вместе! О чем это говорит?

Илья не был мастером в распутывании детективных историй. Но два плюс два сложить мог. Легко.

— Скорее всего, тот «олдовый» наци решил собственную бригаду сколотить. Набрал более-менее адекватных бонов и стал искать способ прославиться. Заодно, новую бригаду в настоящем деле закалить. От побитых негров большой славы не будет. Тогда он решил пойти путем тернистым, опасным, но многообещающим — вычислить много-много антифа и героически расправиться со всеми ними. Для этого решился на очень хитрую интригу. Пожалуй даже — слишком хитрую.

Парня того, подозреваю, многие знали и «подъехать» к нему особой проблемы не составляло. Но наци хотел большего и поэтому подослал к нему девушку, чтобы та занималась с ним сексом, сблизилась с его друзьями и узнала как можно больше об их тусовке — как он уговорил ее стать «подсадной уткой», даже не представляю.

— Дальше? — сказал Свен и задумчиво уставился на товарища.

— Дальше они начали реализовывать план. Твой друг должен был просто исчезнуть. Безвозвратно. Но вместо этого умудрился выжить и запомнить своих несостоявшихся убийц.

Таково в их сценарии не было! Скорее всего, очень скоро должен был исчезнуть второй, третий активист, потом еще — вот это, на самом деле, должно было быть страшно! Но после первого же «облома», запахло жареным, и о продолжении убийств не могло быть и речи. Скорее всего, они разбежались, попрятались по норам, о произошедшем старались быстрее забыть.

— А почему ты вдруг решил, что это молодая банда? — спросил Свен.

— Черт его знает… чаще всего молодые и амбициозные идут на подобные авантюры. А это, как не крути — авантюра и беспредел чистой воды, — ответил Илья.

— Ну, может и так.

— Кстати, что делать будете? Месть? — спросил Илья ангельским голосом.

— Илья, меньше знаешь, крепче спишь.

— Ну…

— Ничего не скажу. Даже под пытками.

Илья сразу подумал, что как раз под пытками Свен сказал бы все. Даже про то, как за соседкой с большими сиськами подглядывал в восьмом классе. С другой стороны, позиция товарища была ему совершенно понятна.



		Хорошие мальчики из хороших семей



		Покупают себе Gibson и играют рок!



		Все будет в порядке у этих парней:



		Их берегут страна и Бог.







		А мой герой — он не такой!







		Мой герой — веселый и злой,



		Он возьмет меня с собой



		На концерт, на войну.



		Вместе мы пойдем ко дну,



		Ведь мой герой — он веселый и злой.







		Он современный революционер,



		Сто лет назад он был бы эсер,



		Террорист-экспроприатор,



		Он и без денег живет богато.



		Он не романтик, скорей реалист,



		Он не прагматик и не пофигист.



		Его философия очень проста:



		Надо местами менять места.[3 - 3. Песня группы «Газон» — «Мой герой». Фан-сайт группы: http://punkgazon.ru/]











— Че за группа? — лениво спросил Свен.

— «Газон». Мне на КСП накидали всякого, до сих пор не разобрался.

— Как там вообще?

— Нормально. Даже отлично. Правда, говорят, что скоро выкупят Змеиное ущелье — уж больно место хорошее, какому-то прокурору оно приглянулось. И не будет больше КСП в «Змеинке».

— Плохо.

Илья откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза — поспать в автобусе ему так и не удалось, поэтому сейчас его клонило ко сну.

— Илья, ты слышал — что с Гриней? — осторожно поинтересовался Свен.

— А что с ним?

— Не знаешь? А, ну да, ты же на КСП был…

Червячок подозрений проснулся в Илье. Нехороший червячок.

— Что случилось с Гриней?

— Два дня назад к нему пришли полицейские и забрали в отделение полиции по поводу вообще смешному — писал под елочкой напротив здания администрации. Или сексом занялся в неположенном месте. Короче, ерунда полна. Думал, может ты знаешь…

— Откуда я могу знать? — удивился Илья.

— А еще, кажется мне, что не просто так его взяли. С тобой это связано. Сам как считаешь?

О том, что после первого мая «органы» начали активничать, Илье было прекрасно известно. Когда один его «приятель», которого сам Илья, и многие его товарищи считали «наседкой», вдруг проникся к нему самой искренней и чистой дружбой — решил на время отойти от дел.

Гриня же всегда отличался изрядным пофигизмом, и на советы Ильи успокоиться, «лечь на дно» на какое-то время, не обращал внимания. Наверное, за это и поплатился…




— Свен, ты, наверное, прав. На одном Грине это дело не закончится.

— Я тоже так считаю. Как наш проект? — говоря это Свен наклонился ближе к Илье, голос его стал еле слышен. Случайный слушатель не разобрал бы ничего из их разговора, даже если бы очень сильно того захотел.

— Если тебе придется уезжать, а я бы, на твоем месте, так и поступил, проект отложится непонятно насколько… — загадочно сказал Свен.

Возникла пауза, в течении которой каждый из товарищей думал о чем-то своем. Наконец, Илья нарушил молчание.

— Пожалуй, я на самом деле уеду из города. Месяца на полтора, а может и дольше. Черт с ней, с работой — гораздо важнее не сесть в тюрьму. Завтра вечером с товарищами встречусь, благо будет суббота. В ночь на воскресенье я уезжаю из города, этой же ночью предлагаю делать «дело». Ты успеешь подготовить все?

— Илья, в течении двух месяцев мы не пересекались ни в одной компании, не общались через свои телефоны — только через «левые» симки, и вели себя очень спокойно — только ради того, чтобы нас нельзя было связать вместе во время расследования этого «дела». Сейчас для меня лишний час подготовки ничего не значит. Я готов!

— Встречаемся там, где договаривались?

— Да.

— Тогда, до встречи.

— Удачи тебе.

— Тебе тоже.




О том, что ему нужно будет уехать, Илья рассказал родителям в субботу утром, когда отдохнул после поездки и был готов к их нотациям. На удивление, они спокойно восприняли новость о том, что Илья уезжает «по работе в командировку, месяца на полтора, может больше». Об истинных причинах поездки Илья, конечно, умолчал.

Лето, жара. Сильная жара — даже для Краснодара. 39 градусов со знаком плюс. И влажность зашкаливает. Организм от подобного сочетания просто сходит с ума. По-простому, это выглядит следующим образом:

Кожа человека выделяет пот, когда он испаряется — снижает свою температуру, тем самым охлаждая организм. Чем больше содержание воды в воздухе, тем медленнее происходит испарение влаги с тела человека, тем хуже тело охлаждается. При большой влажности и высокой температуре начинается сильное потоотделение, но вода не испаряется с поверхности кожи, организм не охлаждается и начинает сильно перегреваться. В такой ситуации человек может легко погибнуть.

Во время сильной жары темп жизни замедляется. Люди становятся сонными, расслабленными. Это, конечно, лирика. Но лирика своеобразная. Это лирика обуви, которая прилипает к мягкому асфальту, это лирика холодной бутылки пива, от которой начинается ангина, но без которой в такую жару вообще никак… пива Илья набрал с запасом. И пусть в гараже Фугаса оно уже через час будет теплым — этого времени оно все равно не переживет.

Фугас был странным человеком и принимал таких же странных гостей в своем странном гараже. Здесь он любил почесать языком — в смысле, поговорить о высоком, идейном. К приходу Ильи, Фугас уже устал говорить и для полноценного продолжения ему требуется поддержка — холодное пиво было в самый раз.




— Какие люди! Сколько лет, сколько зим! Илья, я уже начал думать, что ты забыл о нашем скромном клубе, — Фугас вещал, словно заправский конферансье.

— Герой, покоривший саму стихию! — при этих словах Фугас незаметно подмигнул Илье.

— «Ромыч, собака, все-таки рассказал! Надеюсь, только Фугасу. Но надежды на это мало…», — подумал Илья и вытащил полторашку ледяного пива из своего кулька.

В помещении гаража сидело человек 10. Всех их Илья знал достаточно хорошо, чтобы чувствовать себя комфортно в их компании. Илья поздоровался со всеми и уселся на свободное место дивана. На общем столе уже было навалено пиво, в том числе и открытое, а еще какие-то чипсы, орешки. Стояла даже одинокая бутылка минералки. Илья налил себе в стакан холодного пива и начал слушать о чем народ говорит. А народ говорил об Азове.

В Азове открывался какой-то терминал, чтобы, насколько понял Илья, можно было удобрения загружать на суда. Или не удобрения? Наши доблестные экологи выступили решительно против этого.

Илья честно пытался понять в чем прикол. Из-за чего весь шум поднялся? Расширяется порт, ну и пусть себе расширяется. Есть потребность перевозить картошку и цемент? Есть. Удобрения перевозить тоже нужно. Чтобы эффективно и технологично их перевозить, нужны специализированные терминалы. Его собрались строить. В чем проблема?




Проблема, оказывается, была в том, что чиновники любят летать на Гоа, и жить там долго и безмятежно. И машину новую хотят — мощную и престижную. И любовницу — сисястую.

Наш доморощенный провинциальный чиновник совсем не патриот своей родины. Он «псевдо патриот». В своих мечтах он ездит на дорогой машине по пляжам лазурного побережья Франции, или далекой Калифорнии. Чиновник еще не определился окончательно, какое место ему больше нравится. Единственное, что объединяет все его фантазии — место, где он «зарабатывает» никак не связано с местом, где он «тратит».

Поэтому чиновнику ничего не стоит взять и превратить часть «подведомственной» территории в очаг химического заражения. А как же люди? Шутите? Домик на Гоа купят ему эти «люди»?

Для того, чтобы технологии строительства объекта по транспортировки химически опасных веществ были соблюдены — оплывших жиром чиновников приходилось пугать. Чтобы те боялись брать взятки, зная, что есть люди, которые выявят нарушение экологических норм и тех, кто в этом виновен. Чтобы всем стало понятно, откуда у провинциального чинуши взялись деньги на новый «Мерседес».

Поэтому чиновники не любят экологов. Для этого у них есть веские причины!

По мнению Ильи, участие политических активистов в этом, безусловно, важном и полезном мероприятии возможно, но исключительно на второстепенных ролях. Поддержать численно и физически доблестных экологов. Ну и пошалить немного — это само собой разумеется!

— Нас там не ждут. Особенно Черного это касается. Матроскина сказала, что если приедет Черный — он будет дружно послан всеми в пешее эротическое приключение, — сказал Фугас и вопросительно уставился на товарища.

Ему такое внимание к своей персоне не понравилась.

— Она дура, вообще не знает, чем заниматься нужно, — Черный даже не пытался быть убедительным. Всем было известно об его «особых» отношениях с Матроскиной. И далеко не только с Матроскиной…

— Кроме этого, в протестном лагере находится много веганов, и прочих сторонников здорового образа жизни. Короче, нам там рады не будут…

Алекс сделал паузу и театрально отпил пива из запотевшей бутылки. Сидящие за столом понимающе покачали головами. В словах Алекса была особая подоплека…




У «правонарушителей» каждого региона нашей необъятной родины сформировался определенный имидж. Кто-то сектант и чуть ли не сатанист, кто-то просто известный всем долбоящер. Москва лидирует по количеству веганов и прочих вегетарианцев, а в Питерском отделении АД любителя дернуть пивка вместо спортивной тренировки могут запросто поколотить.

Краснодарский край занимает особую нишу, как регион продвинутый, но совершенно и безвозвратно алкоголический. Многочисленные виноградные плантации (и вино, соответственно), жаркое лето (охлаждаемое большим количеством пива) и самое главное — люди, ни разу не замеченные в чрезмерной трезвости. Веганам и прочим «отказникам» от вредным привычек, жители Кубани не нравились. За редчайшим исключением.

Вот такая подоплека.

Черный попытался было что-то возразить, но под неодобрительными взглядами товарищей заткнулся. Как понял Илья, за время его отсутствия вопрос участия местных делегатов в Азовском мероприятии поднимался неоднократно. Это не только вопрос реального дела (откуда оно возьмется на экологической акции?), участие в подобном мероприятии — вопрос престижа.

Никого не послать, значило сильно потерять в авторитете. Послать Черного с парочкой его отмороженных друзей было нельзя, потому что эти ребята будут творить настоящий беспредел. Больше всех, как обычно, достанется непьющим и мяса не употребляющим… Короче, Черный отпадал.

Фугасу или Алексу ехать было вообще не с руки — они на активном учете в ФСБ. Для них лучшая поездка — на дальний хутор, картошку выращивать. Большинство же «актива» не могло ехать по самой банальной причине — времени нет. Работа, семья, еще что-то. Бытовуха заедает…

И тут, как в сказке, появляется Илья, до этого пропадавший где-то больше двух месяцев. Смысл происходящего Илья понял сразу и не удивился, когда вкрадчивый голос Алекса поинтересовался на счет его планов на ближайшее время.

— «Почему бы и нет? Чем ехать в какую-то глухомань (как с самого начала хотел он поступить), лучше поехать в лагерь экологический. Там весело и легко затеряться. Главное, вести себя тихо…», — подумал Илья. И согласился.




Илья плавно перевел беседу на самую важную для него тему — что произошло с Гриней? Ничего нового он не узнал.

Да, пришли к нему домой рано утром. Когда-то очень давно Гриня выступал свидетелем по какому-то всеми забытому делу, и сейчас, очень срочно, потребовалось уточнения в его показаниях. Гриня накануне отмечал что-то с друзьями и рано утром был немного не в себе. Одним словом, «взяли» его просто и нагло. После этого никаких вестей от него не было. Вообще. Документы полицейские показывали, да только не запомнила ничего мать Грини.

На следующий день Алекс звонил в отделения полиции, в СИЗО — куда только можно было. Никто ничего о Грине не знал… это было очень странно. Илья окончательно утвердился в мысли, что уезжать из города ему нужно срочно.

Когда основные темы были проговорены, началась самая обычная пьянка. Те, кто участвовать в ней не хотел — ушли по своим делам. Илье уходить никуда не хотелось, да и товарищей он уже сто лет не видел — почему бы не посидеть? Когда первая бутылка закончилась (а это произошло очень быстро), к Илье подошел Фугас и пригласил покурить за гараж. Илья этому не удивился.




— Илюха, рад тебя видеть в целости и сохранности. Думал, тебя вместе с Гриней «приняли», — сказал Фугас и аппетитно затянулся сигаретой. Илье курить не хотелось, и он просто слушал товарища.

— На свободе остаться хочешь? — прямо спросил Фугас.

— Хочу.

— Тогда сегодня же уезжай из города. Домой приди поздно, не раньше часа ночи. Пока родители спят, собери вещи, оставь им записку и уходи на трассу. На вокзал не ходи. Стопом доберись до какого нибудь мухосранска и уже оттуда езжай до Азова. В Ростов не заезжай. Лучше от Ростова вообще держись подальше — там сейчас всех приезжающих «шмонают».

Местные «органы», даже если получат запрос на тебя, ничего делать не буду — в Азове сейчас слишком горячо, чтобы тобой кто-то всерьез занимался. Ты же не серийный убийца! Смешайся с толпой, не выпендривайся и нормально все будет. Палатка и все остальное у тебя есть?

— Есть.

— Это хорошо. Мы с мужиками скинулись тут… — с этими словами Фугас протянул Илье конверт с вполне понятным содержимым.

— Кроме денег, в конверте листок с кое-какими контактами. Это «старые», кто уже «отошел» от движняка, не «светится» сейчас, но поддержит тебя, в случае чего. Понял?

— Понял. Фугас, у тебя случайно симки левой нет? А лучше двух.

— В конверте лежат. Все, теперь вали отсюда и чтобы месяца два о тебе в Краснодаре никто не слышал. Потом звони.

С этими словами Фугас развернулся и ушел обратно в гараж.

Все. Приплыли. Илья сидел, опершись спиной о стенку гаража и размышлял о произошедшем. Сколько веревочке не виться… все произошло слишком неожиданно! Совсем недавно он был почти добропорядочный гражданин, а теперь находится «в бегах».

Знал, что это произойдет? Конечно, знал! Был готов? Раньше ему казалось, что готов. По-настоящему быть готовым к этому нельзя.

С другой стороны — его не волокут в пыточную камеру, не мучают электрическим током. Он свободен. Он может легко пересидеть «шухер» в тишине «малины». У него есть поддержка соратников, а это не шутки.

— «Все совсем не плохо!», — подумал Илья и начал разбирать свой телефон, чтобы вытащить из него аккумулятор. Теперь он не скоро его включит.




Рюкзак с вещами, палаткой, спальником и другими вещами, что понадобятся в будущих скитаниях, Илья заблаговременно спрятал в лесополосе на выезде из города. Сейчас он в своей обычной «правонарушительской» куртке, джинсах и кроссовках шел на встречу со Свеном.

Это «мероприятие» планировали долго. Два человека. Илья и Свен. Никто другой не знал об этом. Больше двух месяцев назад они приняли это решение. Очень серьезное решение. Приняли его так, чтобы потом не сомневаться и не оправдываться ни перед кем.

Заблаговременно они исходили всю округу вокруг объекта будущего «мероприятия», нашли все камеры и потенциальные опасности, прошлись по всем возможным путям отхода. И самое главное — подготовились технически.

В этом мероприятии нельзя было полагаться на храбрость или удачу. Героизм здесь был совершенно недопустим. Прежде всего здесь был нужен трезвый ум и холодный расчет. Основную работу в подготовке «мероприятия» взял на себя Свен. Илья хоть и мог время от времени блеснуть кое-какими знаниями в нужных областях, все равно был «гуманитарием». Все необходимые технологические процессы он мог делать только под чьим-то бдительным руководством.

Свен был «технарем». Хорошим технарем. По основной своей деятельности он занимался электроникой — не программы составлял, а с паяльником в руках ремонтировал сломавшуюся технику. С программным обеспечением он тоже работал, но с настолько специфичными, что эти программы Илью просто пугали. Сплошные цифры, редкие графики и ничего, что мог бы понять обычный пользователь компьютера.

Сейчас все это отошло на второй план. Ровно в одиннадцать часов вечера Илья встретился со Свеном в парке рядом со стадионом, в заранее условленном месте. В наступающей темноте они отошли в самые густые заросли кустарника и расположились там. Свен принес с собой два больших пакета и начал объяснять Илье, как всем этим пользоваться.

Никакого пива и другого алкоголя, который частенько употребляют перед мероприятиями, в этот раз, не было. Если их сейчас поймают, никакой перегар не поможет им отвертеться! Требовалась максимальная внимательность и сосредоточенность.

В половину двенадцатого ночи настало время для первого шага. Илья накинул на голову капюшон, поднял бандану на лицо, одел строительные перчатки черного цвета и положил небольшой кулек в карман своей куртки. После чего вышел из кустов и направился к их сегодняшней цели.

Парк вплотную прилегал к территории, наглухо огороженной бетонным забором, с колючей проволокой наверху. Это была «старая» охраняемая территория, к тому же еще и расположенная недалеко от центра города. Вплотную к ней даже располагалось здание ресторана «Анит». В первый раз взглянув на эту идиллию, Илья со Свеном даже решили делать «проход» на территорию через ресторан, но сразу поняли, что таких сложностей здесь не требуется.

Вокруг бетонного забора проходили коммуникации, кое-где даже убранные в железобетонные короба. Было видно, что территория много раз перестраивалась, прокладывались новые трубы, кабели, строились новые здания. Илья со Свеном насчитали целых три проходные. Причем, одна из них уже давно не действовала.

Рассматривая территорию внутри «объекта», они видели площадки, где стояли садовые скамейки и обильно росли кусты, деревья. Все здесь было уютно и почти «по-домашнему». Фонари ночью освещали лишь небольшие пяточки перед воротами и главные площадки. Камеры смотрели только на ворота и немного дальше них. «Слепых» и легко доступных участков забора и территории было более, чем достаточно.

Был еще один важный момент. На таких спокойных объектах, где сотрудники уже сто лет знают друг друга, где распорядок незыблем и редкие происшествия не принимаются всерьез — везде вокруг «свои люди». Никто всерьез не готовится к неприятностям. Все слишком привыкли к спокойствию и к тому, что их «прикроют» в случае чего.

Охранники ровно в 11:30 ложились спать. Все об этом знали, но уже давно не обращали внимания.




Илья прекрасно знал расположение всех камер слежения. Он скрылся за недействующей будкой охраны, одел резиновые перчатки вместо строительных, достал из кармана кулек и нащупал внутри него небольшие кусочки мяса. Прекрасного свежего мяса с кровью и с таблетками Изониазида. Сторожевые собаки будут не прочь отведать такое соблазнительное лакомство! Мясо было аккуратно порезано на небольшие порции с сюрпризом внутри, их Илья стал кидать через колючую проволоку.

Сторожевых собак на ночь отпускают в «свободную охоту». Столкнуться с ними у Ильи не было никакого желания. Изониазид начинает действовать через 2–3 часа. Собаки тихо и спокойно теряют сознание, перед этим, предчувствуя недоброе, отползают в какую нибудь щель. Смерть наступает от паралича дыхательного цента и не вызывает никаких подозрений.

Смысла специально подзывать к себе четырехногих охранников не было — нюх собак сработает гораздо эффективней, чем любые призывы. К тому же, лишний шум насторожит «двуногих» охранников.

Илья выбросил оставшееся в кульке мясо, и тут же услышал бегущих к нему собак. Хоть он и находился по другую сторону бетонного забора с натянутой по верху колючей проволокой, сердце его все равно ушло в пятки и успокоилось только тогда, когда он услышал довольное чавканье в нескольких метрах от себя.

Собачки с удовольствием скушали все предложенное угощение и убежали куда-то, все это время Илья стоял в тени забора и слушал. Окликнет ли охранник, страдающий бессонницей, своих псов, или нет. Подбежит ли другая собака, которой уже не достанется «угощения» и она останется в живых? На этот случай у него была припасена еще одна порция «угощения». Но все вокруг было тихо. Выждав еще несколько минут, Илья вернулся в темноту парка.

— Ну как? — немного взволнованно спросил Свен.

— Нормально все. Одним препятствием меньше.

— Все таки, жалко песиков…

— Они бы нас не жалели, — уверенно ответил Илья и демонстративно разлегся на своей сумке. Продолжать дискуссию он не хотел и не видел в этом никакого смысла. Решение принято. И реализовано.

Проходили долгие минуты ожидания. Все это время друзья разглядывали темноту вокруг и осторожно переговаривались между собой. Само собой, телефонов у них не было — по ним легко определить местонахождение человека. Они были полностью поглощены предстоящим делом.

Наконец, наручные часы Свена показали три часа ночи.

Илья нацепил на себя тяжело груженую сумку, поднял на лицо бандану и опустил капюшон. Перчатки все это время он не снимал. Свен тоже не снимал перчатки с момента своего прибытия в парк. Так правильней. Мало ли, за какую деталь сможет потом зацепиться следствие? Вместо банданы с капюшоном он надел тонкий подшлемник. Обычный мотоциклетный подшлемник, предварительно вывернутый наизнанку — если носить его швом внутрь, он неприятно натирает кожу. Обычные лыжные шапки или балаклавы, которые одевают «киношные» гангстеры — слишком уж теплые для жаркого кубанского лета. Тонкий подшлемник гораздо комфортней!

Свен одел на себя широкий рюкзак, к его ремням была присоединена сумка для инструментов и она не пустовала. На головах Ильи со Свеном были закреплены налобные фонарики, но их, конечно, никто не включал.

— Три пятнадцать. Начали, — скомандовал Свен. В этом мероприятии он бы ведущим.

— Готов, — ответил Илья.




Очень аккуратно, внимательно прислушиваясь к обстановке, пара правонарушителей начала приближаться к объекту. Только в кино подозрительные личности несутся сломя голову к своей цели. Кино должно быть зрелищным, только это его оправдывает.

В реальной жизни, идущие на преступление стараются избежать даже намека на зрелищность. Они стремятся к спокойствию вокруг, чтобы никого случайно не потревожить и не привлечь к себе ненужного внимания. Через свет уличных фонарей лучше не идти — гораздо правильней пройти через заросли кустов. Неудобно, медленно. Зато незаметно. Задержка в пять, десять минут не имеет никакого значения.

Когда до выбранного участка забора осталось только перейти дорожку, Свен остановился в тени, а Илья пробежал освещенный участок и вскарабкался на трубы отопления — они подходили почти к самому верху забора. После чего выждал одну минуту и начал резать колючую проволоку. Очень спокойно и уверенно. Свен в это время стоял «на шухере».

Наконец, с проволокой было закончено. Илья перекинулся через забор и замер на мгновение. Выждал. Все было тихо. Тогда он дал знак Свену и осторожно соскользнул вниз. Свен неспешно забрался на трубу и передал Илье вещи. После чего тоже проскользнул внутрь охраняемой территории.

Илья уже давно понял — чем меньше суеты наводишь ты сам, тем меньше суеты становится вокруг тебя. Поэтому на охраняемой территории они продвигались очень медленно, пристально осматриваясь вокруг, незаметно перетекая от одной тени к другой. Как хорошо, что Илья заранее «позаботился» о сторожевых собаках!

Через пять минут пара правонарушителей добралась, наконец, до своей главной цели. Илья прильнул к стене. Свен оставался метрах в пяти от него, наблюдая за обстановкой. Замерли, прислушались. Так прошла минута. И еще одна минута. Наконец, Свен дал отмашку Илье. Начали!




Это была телевизионная и радиовещательная башня. Огромная железная конструкция высотой больше 180 метров, башня передавала телевизионный сигнал на большую часть Краснодарского края. Рядом с ней располагались государственные телекомпании. Вся эта территория считалась стратегическим объектом, тщательно оберегаемым и охраняемым.

Илья достал из своей сумки большую пластину вязкого вещества, крепко обернутого в полиэтилен и прикрепил его к одной из опор огромной ретрансляционной башни. Башня опиралась на четыре такие «лапы», стоило убрать одну из них, как вся она должна была обрушиться, словно поверженный колосс.

Опора башни представляла из себя толстую трубу, диаметром почти метр. Илья прикрепил к ней тяжелые пластины, после чего достал длинную «колбасу» влажной глины и закрепил ее у основания пластин, чтобы вся эта конструкция закрепилась на опоре в метре над землей. И сразу отошел, доставая из сумки молоток и странные гвозди с крючками на конце. И сразу начал внимательно осматривать окрестности.

Его место занял Свен. В пластины, прислоненные к опорам башни, он воткнул по четыре штыря, провода от них он соединил со странным агрегатом, сильно смахивающим на обычный тройник. От «тройника» шел двужильный провод, заканчивающийся в рюкзаке Свена.

По сигналу Свена, Илья зафиксировал провод — закрепил его не земле крюком. Просто вбил молотком искривленные гвозди в землю, предварительно пропустив под них провод. Свен в это время достал из рюкзака катушку с проводом и начал быстро отходить в темноту. Илья следовал за ним, следя за тем, как распутывается провод и, время от времени, закрепляя его на земле с помощью крюков и молотка.

Они не спешили. Уходили по уже знакомому маршруту. Провода в катушке было достаточно для того, чтобы не спрямлять неудобные участки пути. Они очень хорошо подготовились.

Наконец, правонарушители подошли к «проходу» в стене с обрезанной колючей проволокой, аккуратно перебрались через него и замерли облегченно. Осталось сделать последний шаг. Свен положил на землю катушку, достал из своего рюкзака обычный мотоциклетный аккумулятор и присоединил его к катушке через отдельный провод. После чего вопросительно посмотрел на Илью.

Он и был ведущим в этом «мероприятии», и в обычной жизни был человеком решительным и жестким, но в этот момент ему была нужна поддержка. Чтобы сделать последний и самый решительный шаг — нажать на кнопку.

Илья только удивленно развел руками. Свен щелкнул переключателем и тут же сорвался с места, убегая по дорожке парка прочь — все вокруг стало слишком опасным. Илья, не мешкая, рванул вслед за ним.




Спокойствие вокруг них было обманчивым. На опорах телевизионной башни они заложили термит — очень простое в изготовлении вещество, в основе которой лежит простая алюминиевая пудра. Намного сложнее грамотно использовать термит. Чтобы инициировать его, нужна большая температура. Свен, а он был хорошим специалистом по разной химии, не нашел ничего лучше, чем взять аккумулятор и делать миниатюрную тепловую дугу из диэлектрика.

Пользоваться сотовыми телефонами и прочими рациями — не решились. Уж слишком сильно излучение от мощнейшего ретранслятора в непосредственной близости от «закладки»! Кто знает, как это повлияет на технику? Лучше не рисковать. Поэтому «правонарушители» протянули самый банальный, но очень надежный кабель. Что может быть проще?

Илья со Свеном бежали со всех ног по единственной освещенной дорожке парка. Громада башни должна была рухнуть на водоем неподалеку, сильно повредив соседний ресторан. Но кто знает, куда она упадет на самом деле?

Термит — не взрывчатка. Вещество без голливудских спец. эффектов. Термит дает только яркий свет, который светит не дольше нескольких секунд, и тепло, в одно мгновение плавящие металл. Основание башни не было оторвано или искорежено. Его просто расплавили! Охрана даже не заметила этого.

Лишившись основания в одной из четырех опор, телевизионная башня начала медленно наклоняться. Очень медленно! Конструкторы, проектировавшие башню, заложили в нее огромный запас прочности. Но он был не бесконечен. С каждым мгновением наклоняясь все сильнее и сильнее, башня начала распространять вокруг себя оглушительный скрежет и лязг сгибающегося, рвущегося металла.

Это уже нельзя было не заметить. Ничего не понимающая охрана и редкие случайные прохожие, видели ужасающее и величественное зрелище.

Огромная башня из железа, насквозь опутанная проводами и антеннами, словно поверженный гигант, с грохотом рухнула на водоем неподалеку. Похоронив под собою ресторан «Анит» и часть территории государственного телевидения.

Не было ни взрывов, ни пламени вокруг. Башня просто упала. Охранники в этот момент думали о технических неисправностях, халатности в работе ремонтников и средствах, выделенных на ремонт, но успешно разворованных. О том, что телевизионную башню обрушили таинственные «правонарушители», охрана думала меньше всего. А потом стало слишком поздно.




Когда скрежащий звук падения телевизионной башни закончился глухим ударом, Илья со Свеном изо всех сил бежали вдоль оживленной улицы — территорию парка они только что миновали. Еще несколько минут, и они пробежали единственный охраняемый участок на их пути — заправочную станцию, после чего почти «взлетели» на насыпь железной дороги, повернули налево и продолжили бежать.

Не останавливаясь и почти не снизив скорости, они пробежали еще с пол километра. После чего почти упали на землю. Все. Точно все. Теперь полиция могла искать их, как ей захочется, по любым возможным приметам — ночью железную дорогу они никогда не будут проверять без особого указания.

— Камрад, поздравляю тебя, мы сделали это!

— Спасибо камрад. Я тебя тоже поздравляю!

Прошло несколько минут, когда парочка правонарушителей потихоньку приходила в себя и адреналиновые бури в их организмах постепенно стихали.

— Илюха, я не верил, что все пройдет гладко. На самом деле, я сказал своей девушке куда иду, и что мы будем делать этой ночью. Если я не приду домой, утром она начнет обзванивать отделения полиции, чтобы попытаться вытащить меня.

— Свен, у тебя очень хорошая девушка. Это правда. Я тоже не был полностью уверен в том, что все пройдет хорошо. Это нормально. Точный расчет, четкое исполнение — и все будет хорошо. И не нужна никакая магия-шмагия.

— Какая магия? Ты про что говоришь? — удивился Свен.

— Не обращай внимание. Устал я. Просто делать «дело» надо четко, тогда никакие «чудеса» не понадобятся.




Глава 5


Интересный случай из истории.

Зимой 1881 года корабль «Лара» следовал рейсом из Ливерпуля в Сан Франциско. На третий день пути начался пожар. Во время бегства из объятого пламенем корабля спасающиеся не смогли вынести достаточное количество пресной воды. Среди покинувших судно был капитан Нейл Кери. После трех недель мучительного скитания они достигли земли.

Капитан в следующих словах описывал то, что спасло их: «Мы мечтали о пресной воде. Мы стали воображать, что вода вокруг шлюпки из голубой морской превратилась в зеленоватую пресную. Я собрался с силами и зачерпнул ее. Когда я попробовал ее, она оказалась пресной. Это спасло всех нас».




Михаил Афанасьевич был вне себя. От злости и обреченности.

Виновником этого был он сам. Не наркодилеры — торговцы смертью, не гребаная культура «золотой» молодежи, где нюхнуть кокса, все равно, что во времена молодости Михаила Афанасьевича — выпить кружку пива. Кто больше, чем он сам, был виновен в произошедшем?

Михаил Афанасьевич сидел на своем рабочем месте, и смотрел в стену над входной дверью его кабинета. В этой стене не было ничего примечательного. Совершенно банальная, обычная стена. Бессмысленное занятие.

Но ничем другим в этот момент он заниматься он не мог.




Шприц. Обычный, ничем не примечательный шприц, лежал на тумбочке в комнате Игоря — его сына. Игорь уже давно жил отдельно, но комната в родительском доме для него всегда была зарезервирована. Игорь настолько привык к ежедневным «процедурам», что даже в гостях у родителей, как обычно, принял дозу. У себя в комнате. Шприц, по привычке, оставил на тумбочке у кровати.

Было воскресенье, сын навещал родителей в их доме и отошел «по надобностям». Михаил Афанасьевич заметил долгую отлучку сына и его странное поведение после этого, но списал это на алкоголь — развезло парня немного, с кем не бывает?

Когда Игорь уехал, Михаил Афанасьевич услышал музыку в его комнате — сын слушал музыкальный центр и забыл выключить его. Так бывает. Если бы не эта случайность — включенная музыка, шприц нашла бы его жена.

Дальнейшее было делом техники. Шприц — в целлофановый пакет и на экспертизу. Михаил Афанасьевич сразу все понял, но оставался маленький, совсем крошечный шанс на случайность — за него он вцепился мертвой хваткой. На шприце были отпечатки Игоря и только его. В шприце — героин.

После этого доверенные сотрудники Михаила Афанасьевича провели самое настоящее расследование. С использованием спец. средств и круглосуточным наблюдением за «объектом». Чуда не произошло. Чудеса — редкость в наше циничное время.

Невестка Игоря — Настя, тоже плотно сидела «на игле» и почти не скрывала этого.




Как? Как он мог не видеть ТАКОЕ???

Уже не первый час Михаил Афанасьевич размышлял над этим. Единственное, что приходило в голову — он слишком явно разделял работу и семью.

Работа — это постоянная борьба, грязь и пороки общества, которые он должен искоренять, которые он должен предотвращать. Это мерзавцы всех видов и мастей. Значит — самому быть мерзавцем.

Семья — совершенно другое. Доброе. Надежное. До этого момента он считал именно так.

Наивный. Он думал, что его близкие живут в каком-то идеальном мире. Мире без наркодилеров, убийц, насильников и зажравшихся чиновников. Мире, где все будет хорошо. Рано или поздно.

Нет. Не будет все хорошо.




Лишь 5 % героиновых наркоманов навсегда расстаются с наркотиками. Остаются «в завязке» всю жизнь. Остаются в живых. Судьба остальных — умереть от «передоза», или просто сдохнуть. Есть и другие варианты, но о них Михаил Афанасьевич предпочитал не думать.

Всего 5 %! Может ли его сын попасть в эту «касту» избранных? Людей с железной волей и огромным желанием жить. Людей, которые смогли победить зверя внутри себя?

Конечно нет!

Только не Игорь. Никогда не попасть его избалованному, изнеженному сынку в эти «железные» 5 %. Теперь, когда Михаил Афанасьевич стал трезво рассматривать свое ближнее окружение, он увидел в «перспективном молодом человеке» — избалованного «тусовщика», который всегда решал любые свои проблемы одной только фамилией и должностью своего отца.

Чтобы Игорь забыл про своих друзей из «золотой молодежи» и всерьез начал боролся со своей наркотической зависимостью — в это Михаил Афанасьевич не верил. Игорь согласится на лечение в элитной клинике — чтобы ломку снять. И здоровье поправить. Стоит ему вернуться в привычное окружение, наркота всех мастей польется на него, как из рога изобилия. В этом не было никаких сомнений. Только чудо могло спасти его.

Пульсирование в голове Михаила Афанасьевича прошло, вместо этого в ней поселилось ощущение пустоты и совершенной безысходности.




Маховик налаженной системы под названием Федеральная Служба Безопасности продолжал крутиться.

Леонид Петрович ожидал с докладом у дверей кабинета своего директора. О произошедшем в семье Михаила Афанасьевича он прекрасно знал, как знали об этом все сотрудники управления. Михаил Афанасьевич приложил все возможные усилия, чтобы компрометирующая его информация не просочилась вовне, но это было бесполезно.

По этой причине, и по множеству других причин Леонид Петрович совершенно не рвался идти «на ковер». С большим удовольствием он пришел бы через недельку. Или еще позже. Сейчас он чувствовал себя героем-камикадзе. Наконец, на столе секретаря прозвучала трель телефонного звонка, милая блондиночка Анечка сказала «Да, Михаил Афанасьевич» и указала посетителю на дверь, мол: «заходи дорогой, все будет хорошо».

В том, что все будет хорошо Леонид Петрович очень сильно сомневался. Более того, он был уверен в том, что все будет очень-очень плохо. С учетом теперешнего состояния шефа, он мог в одно мгновение превратиться из уважаемого начальника отдела в рядового оперативника. И это — не самый худший вариант!

— Михаил Афанасьевич, добрый день, — голос Леонида Петровича скрипел и ломался от неуверенности. Ничего поделать с этим он не мог.

— И тебе добрый, — коротко ответил Михаил Афанасьевич.

Леонид Петрович надеялся, что шеф будет в подавленном состоянии и плохие новости по службе отойдут для него на второй план. Чуда не произошло. Голос шефа звучал строго и требовательно. Как обычно.

— Я по поводу наших проказников…

— Помню. Я давал тебе три дня на то, чтобы разобраться в ситуации, они прошли. Ты пришел с результатами, — после этих слов Леониду Петровичу стало совсем не по себе.

— «И дернул же меня черт связаться с этими молокососами!», — с грустью подумал Леонид Петрович. Но было уже поздно и он начал доклад.

— С Григорием Коцем было проведено ряд бесед. Очень настойчивых — вплоть до применения спец. средств, — при этих словах брови Михаила Афанасьевича удивленно поднялись вверх.

— Петрович, ты умом тронулся? Это же пацан!

— Михаил Афанасьевич, только иньекции с «правдой». Для проверки полученных сведений — уж больно необычны они.

— И что же в них необычного? — как и опасался Леонид Петрович, голос шефа звучал набатом будущих неприятностей.

— Григорий Коц подтвердил версию осведомителя о мистическом источнике механизма совершения преступлений. Никаких других версий произошедшего у нас нет, — сказал Леонид Петрович и уставился остекленевшим взглядом в стену за своим директором.

— О как! И что же он рассказывает интересного? Волшебную палочку они нашли, или старик Хатабыч им из своей задницы волос надергал? А может, золотую рыбку в Кубани отловили? Очень интересно — расскажи поподробней, — в голосе Михаила Афанасьевича не было ни капли иронии.

Леонид Петрович внезапно понял, что его дела обстоят гораздо хуже, чем он предполагал с самого начала.

— Григорий утверждает, а проведенные следственные мероприятия подтверждают, что он непричастен к отключению камер слежения на заводе «Росметалл». Он также ничего не делал с рацией наряда полиции. Произошедшее случилось из-за влияния другого участника тех событий — Ильи Поликамова. Другие источники также указывают на то, что именно Илья совершал все эти действия.

— Как?

— Мистика. Магия. Чудеса. Можно называть это как угодно.

Михаил Афанасьевич недобро усмехнулся.

— Чудо, говоришь? И что наш главный волшебник говорит? Ведь он, конечно, уже задержан, дает показания и активно сотрудничает со следствием? — из голоса Михаила Афанасьевича сочился настолько концентрированный яд, что у Леонида Петровича начала кружиться голова. Когда такое случалось с ним последний раз, он уже не помнил.

— Подозреваемый Илья Поликамов скрылся в неизвестном направлении буквально за день до ареста! Оперативно-розыскные мероприятия пока результатов не дали.

Повисла напряженная пауза.




Михаил Афанасьевич словно не обратил внимание на последние слова Леонида Петровича и принялся искать что-то в ворохе бумаг на своем столе. Наконец, он нашел, что искал и передал из папки несколько листов своему подчиненному.

— Террористический акт. Уничтожена телевизионная ретрансляционная установка. По оценкам специалистов — дилетантами уничтожена. Но очень хорошо подготовленными и опытными дилетантами. Как это понимать?

Записи камер видеонаблюдения показывают двух молодых человек с закрытыми лицами. Я лично подключиться к этому делу. По моему распоряжению, эти записи сравнили с записями, проходившими по делу сбрендившего орнитолога. Попал! Куртка одного из «правонарушителей», разрисовывающих дом напротив банка, очень похожа на куртку террориста, обрушившего телевизионную башню. Один в один! Что ты, начальник отдела по борьбе с терроризмом, скажешь на это.

Михаил Афанасьевич сложил руки на столе и уставился на своего подчиненного взглядом человека, разглядывающего какое-то насекомое.

— Совсем ахренел, урод? Звезды на погонах думать мешают?

Несколько секунд в кабинете стояла тишина, Михаил Афанасьевич выдумывал пытки, которыми будет карать своего нерадивого подчиненного. Леонид Петрович решил продолжить доклад — молчание было для него невыносимо.

— По оперативным данным, Илья Поликамов отправился в город Азов Ростовской области — там сейчас экологи митингуют. Скорее всего, он уже там. Запрос в управление ФСБ по Ростовской области я уже отправил, но реагируют они медленно, если не сказать — вообще никак не реагируют.

Тишина навалилась, словно тяжелое одеяло, в которое вместо пуха положили свинцовую стружку. Кабинет превращался в герметичную камеру, в которой, с каждой секундой, увеличивалось давление.




Неожиданно, Михаил Афанасьевич откинулся назад, закинул руки за голову и уставился в потолок.

— Так ты говоришь — волшебник он? Маг? Настоящий? Чудеса умеет творить? — еще более неожиданным было то, что голос Михаила Афанасьевича приобрел мечтательную интонацию. Леонид Петрович от этого начал тараторить совсем уж несолидно.

— Всё говорит об этом. Все источники! Все данные! Даже то, как он ушел от нас. Не удивлюсь, если он причастен к происшествию с телевизионной башней — без его «магии» здесь точно не обошлось. И вообще — слишком много в этом деле… труднообъяснимого.

— Тогда слушай меня — чтобы этот пацан был у нас. Лучше официальным путем, но, по большому счету, мне все равно.

Поэтому сейчас, Леня, ты поднимаешь свою толстую задницу, проходишь в свой кабинет и крепко-крепко думаешь. Тебе в голову должно придти много-много хороших идей, как найти и доставить сюда Илью Поликамова. А знаешь, что будет с тобой, если его здесь не будет?

— Нет.

— Это хорошо. Лучше вообще об этом не думай. Потому что обгадишься.




Колеса электрички мерно отстукивали расстояние, отделяющее Илью от вожделенного города Азов. Тук-тук, тук-тук, тук-тук раз за разом проносилось за окнами ударами маленьких молоточков.

Спать Илье не хотелось. Вернее, хотелось, но как-то очень странно. Вроде и хочется спать, но стоило ему на секунду расслабиться и приготовиться к забытью — приходили мысли. И воспоминания о недавнем «деле». Сразу становится скучно впадать в небытие сна. Так и маялся Илья уже битых полтора часа.

«Мероприятие» закончилось хорошо. Свен свернул с «железки» направо — он жил рядом, и дальше им было не по пути. Илья решил не испытывать судьбу и спокойно, безо всяких приключений, дошел по железной дороге до вокзала Краснодар 2, затем и до Ростовского шоссе.

На шоссе он выходить не стал — глупый что ли? Вместо этого он продолжил свой путь по железной дороге и часам к восьми утра добрался до пригородной станции, куда из Краснодара приезжают желающие поработать лопатой и тяпкой.

Дачники! Они заполнили почти весь салон электрички. Многочисленные ведра, сумки и другие емкости, были тоскливо пусты и ждали своего звездного часа. Бабушки и дедушки, все они светились энтузиазмом и желанием наконец-то взяться за лопату и копать, копать, копать… Говорят, человек, что человек состоит из того, что он ест. А если человек кушает то, что сам же и вырастил?

Получается так — если хорошо поработал, хороший продукт вырос, то и сам человек лучше становится. Здоровеет, силой наливается. А если человек будет плохо к своим растениям относиться, то и помидоры с баклажанами у него уродятся откровенно фиговыми. Что тогда будет с человеком, когда он съест эдакое безобразие? Плохо ему будет. Наглядная иллюстрация принципа: «Человек создает себя сам».

Дачники — сила!

Погоня? Никакой погони. За все время бегства Илья видел только пару подвыпивших компаний, которые расположились недалеко от железной дороги. Странно в них ничего не было. Еще была стая бродячих собак, решившая полаять на него, но в последний момент дворняжки передумали и убежали куда-то по своим очень важным делам.

Кроме этого, ничего интересного не происходило. Ни нарядов полиции, ни курсирующих патрульных машин (откуда они возьмутся на железнодорожных путях?), ни солдат внутренних войск, оцепляющих город. Илья спокойно прошел пешком до пригородной станции, сел в электричку, купил у коррумпированной кондукторши билет (мимо кассы, зато со скидкой!) и пытался заснуть.

В одном вагоне с ним сидели бабушки, дедушки, компания студентов — те явно собрались хорошо отдохнуть на даче родительской. Без их надзора, естественно. Станичники, неведомо почему едущие домой не вечером — как обычно, а с утра. Хотя, суббота вчера была, вот и загуляли в городе ребята. Сейчас пришла пора возвращаться домой.

Сон не шел совершенно. Вообще никак. В голове раз за разом проносились картины из прошлой ночи. Особенно момент, когда замер перед тем, как повернуть рубильник. Сделать шаг, после которого уже ничего нельзя будет вернуть обратно. И ты делаешь этот шаг, делаешь то, зачем пришел. То, к чему долго и так тщательно готовился.

Чем больше сил мы тратим на подготовку к какому-то важному делу, тем тяжелее дается нам этот последний шаг. Вдруг потраченные усилия были недостаточными? Тогда все пойдет коту под хвост — в решающий момент подобные мысли проносятся в голове со скоростью пикирующего бомбардировщика. Тогда нужно просто сделать шаг, размышления оставив на потом. В такие моменты лучшее вообще не думать.

Все эти мысли посетили Илью уже во сне — незаметно он провалился в него, размышляя над бренностью бытия и над другими высокими материями.




— Слышь чувак, а ты кто вообще?

Голос, не слишком приятный, настойчиво выталкивал Илью из его сна.

— Чувак, ты, вообще, слышишь меня?

Полоски из яркой краски вцепились в Илью, стараясь не выпустить его из сна. Но попытки эти были обречены на провал.

— Эй, чувак!

— «Твою же мать! Какого черта нужно этому мудаку?». Илья с трудом открыл глаза и уставился на своего собеседника. — «Ммда…», — только и оставалось сказать ему.

Илья расположился на деревянной лавке ближе к окну, на оставшемся пространстве сиденья расположился его рюкзак. Удобно! Даже облокотиться можно во время сна. Конечно, если бы людей было много… но попутчиков в вагоне электрички было раз-два и обчелся. Один из них расположился на лавке прямо напротив Ильи и был очень колоритен.

На мартинсы, камелоты, или что-то относительно приличное, денег у него не хватило, поэтому сосед Ильи носил армейские берцы, причем, далеко не лучшие в своем классе. И уже сильно поношенные. Джинсы — обычные китайские. Не «Ливайс». Точно не «Ливайс»! А чего вы хотите от обычного неформала из глубинки — штанов кожаных? Ха-ха-ха!

Футболка производства неизвестного года — из-за частного использования (и далеко не всегда по прямому назначению), она уже вышла за рамки времени, уйдя в Нирвану, лишь небольшой своей частью оставаясь в этом бренном и несовершенном мире. Короче, в хлам убитая, бесконечное множество раз застиранная футболка с изображением оскаленной морды волка. Неизменный «бэк» валялся рядом с ним на лавке.

Илья посмотрел выше и увидел немного опухшую физиономию с короткой прической темно-русых волос. Подбородок не сильно выдающийся, глаза серого цвета. Обычное лицо. Но выражение этого лица Илье не понравилось.

— Чувак, привет! — непонятный тип протянул Илье руку и тот, повинуясь какому-то древнему инстинкту, пожал ее.

— Куда едешь чувак? — «непонятный» не сдавался.

Илья еще раз оглядел себя. Старые кроссовки, джинсы не первой свежести. Однотонная футболка и старая-престарая куртка цвета хаки — Илья так и не удосужился снять ее после ночных приключений. Ну, и рюкзак приличных размеров рядом с ним на лавке. На явного представителя неформалитета он не тянул, но при определенной фантазии…

— Меня Сова зовут.

«Непонятный» все это время активно пережевывал жвачку, из-за этого его кличка прозвучала как-то странно.

— Меня Илья, — Илье сильно не хотелось заводить сейчас новые знакомства. Но выхода, похоже, у него не было.

— Зиг хайль! — не громко сказал новый знакомый Ильи и скинул руку в «римском салюте». После чего обернулся и внимательно осмотрел салон вагона, словно агентов сионистских пытался обнаружить. Но вокруг него сидели все те же бабки и дедки с ведрами.

— Чё слушаешь? — Сова, наверное, часто так делал, его «программа знакомства» не отличалась излишней оригинальностью.

Строить из себя мальчика, преданного поклонника Аллы Пугачевы, Илье не позволяло чувство собственного достоинства. Да и смысла не было, по большому счету.

— Да разное слушаю. Металику, In Extremo, Lep Zeppelin… — легкомысленно сказал Илья.

— Ооо, чувак! Я тоже! А ты панк?

— Нет, мне просто музыка нравится…

На удивление Ильи, интерес нового знакомого к нему не только не угас (на что он очень рассчитывал), но наоборот — усилился.

— Чувак, а как ты к фашистам относишься?

Это было неожиданно. На самом деле неожиданно. Илья приготовился в очередной раз услышать, что Кинчев раньше был крутой, а теперь совсем сдулся. Что зря Ария распалась и прочее и прочее. К такому повороту событий он не был готов.

— А что такое?

— Я панк, чувак. Наци-панк.

— Че, круто?

— Ты че? Панк, это анархия. Понял? И хачиков мочить. Ненавижу их, уродов.

В том, что он их действительно ненавидит, Илья нисколько не сомневался — когда Сова говорил последнюю фразу, его кулаки рефлекторно сжались и словно даже вперед двинулись. Илья в ответ на это лишь умиленно улыбнулся. Сова понял его неправильно.

— Чувак, ты не слушай недоумков разных — фашизм, это совсем не Гитлер. Это порядок русский, наш порядок. Ты же русский?

Интересный вопрос. Возможно, в другой ситуации Илья ответил бы, что он чистокровный индеец племени Команчи. Или папуас — да мало ли на планете земля прикольных национальностей? Но только не сейчас.

Илья не спал целую ночь. В его организме только-только утихли адреналиновые бури после ночных приключений. Черт побери, он не просто так катался на электричке — он скрывался от ментов! Еще вчера он был относительно нормальным и благополучным членом общества. Сегодня он бросил работу, ушел из дома — для того, чтобы не сесть в тюрьму. Конечно, он был на взводе! И вместе с тем — ему очень не хотелось скандала. Неприятности были ему сейчас совершенно ни к чему.

— Русский я, русский. Хорошо все, — успокоил своего нового знакомого Илья.

— Ну, молодец! — Сова искренне обрадовался, словно, на самом деле, ожидал, что Илья признается в том, что он агент мирового сионистского правительства.

— «Как легко, оказывается, стать „молодцом“, и вообще хорошим человеком! Для этого совсем не обязательно совершать хорошие поступки. Для таких вот „пацанов“ гораздо важнее — графу национальность правильно заполнить», — подумал Илья и улыбнулся счастливой улыбкой, уже готовясь ко сну.

Повисла неловкая пауза — Сова не знал, о чем дальше говорить. Илья вообще не хотел с ним разговаривать. Ему спать хотелось, очень сильно.




В представлении Ильи, его собеседник не представлял из себя чего-то по-настоящему интересного или опасного. Скучно парню и нашел он себе такое странное развлечение. Музыку послушать, потусоваться. Компании разные бывают — даже такие. Не бывает так? Еще как бывает!

Конечно, его покорежило сочетание анархист-фашист-панк. Очень сильно покорежило. Но он был не в том положении, чтобы агитацию сейчас разводить. Его задача была простой — добраться из точки А в точку Б без лишних приключений.

В это время Сове пришла в голову замечательная идея.

— Мы, русские, должны держаться вместе — иначе всякое хачье нас за горло возьмет. А скоро китайцы подойдут — тогда вообще хана всем будет. Понял?

— Понял.

— Но ничего мы не сможем сделать — в правительствах одни жиды сидят. Нет нормального правительства у нас. Власть жидам продалась.

Илья внутренне восхитился происходящему — подобных «динозавров» он встречал, в основном, среди КПРФников пенсионного возраста. Сова КПРФником не был, и с головой дружил. То, что его «речевки» какие-то «наигранные», Илья уже заметил.

— «Может, он просто прикалывается?», — подумал он.




Среди молодой и энергичной политически активной молодежи такие «динозавры» встречались крайне редко, с каждым годом их становилось все меньше и меньше. Илья не знал настоящих причин, почему так происходило. Но факт остается фактом. Персонажи, подобные Сове, были ходячей антирекламой любого политического движения и постепенно вымирали. Как настоящие динозавры.

Будь на месте Ильи кто-то другой, он бы уже послал нового знакомого на фиг. Но только не Илья. Его эта ситуация приколола. Чисто поржать. Как выяснилось — зря.

Сова ожидал негативной реакции, а когда ее не последовало, решил, что Илья согласен с ним. Новый адепт, ёпт! Непроизвольную улыбку Ильи Сова опять понял не совсем правильно… и продолжил.

— Я вижу, ты наш, русский человек. И что тебе хочу сказать — все они уроды. Всех мочить. Поганой метлой вымести из страны. Небось есть им куда бежать — Америка пусть принимает. Жидовская держава.

Илья сидел расслаблено. Кому не нравятся концерты юмористические?

Через десять минут непрерывной критики всех и вся, Сова сказал все, что мог сказать. И установилась тишина. Вагон электрички к тому времени почти полностью опустел — лишь с противоположного его конца ехало человека два-три.




Неожиданно, в Сове что-то изменилось. Обычный человек этого бы никогда не заметил. Илья это увидел так же ясно, как обычные люди видят, что солнце заходит за тучу.

В один момент Сова был похож на клоуна. В следующий момент он увидел в нем такого же «правонарушителя», как он сам. Сова имел свои идеалы и верил в них. Законы были для него фикцией — правилами, навязанные меньшинством большинству. Сова с чистой совестью нарушал их ради своих идеалов.

— Илья. Ты не думай, я не только разговоры могу разговаривать. Мы с ребятами разными делами занимаемся…

Сова был «правонарушителем». Но он был по другую сторону баррикад.

— Раз в месяц мы приезжаем в Краснодар и ходим ночью по Комсомольскому, по Гидрострою. По Ставропольской и Северной. Юбилейному и Фестивальному. Рано или поздно, мы находим хачика, а один раз даже негра нашли пьяного!

Голос Совы излучал гордость. Он хвастался. От этого Илье становилось не по себе.

— Идет «прыжок» и мы «гасим» его. Можно и двоих-троих, но тогда кто-то может убежать. А нам это совсем не нужно, — Сова подмигнул Илье, словно в последнем рейде они были напарниками.

— Потом оттаскиваем в темноту, переворачиваем на живот и ботинками бьем по шее — чуть сбоку. Когда позвонки смещаются, то бьем в голову сбоку и ближе к челюсти — чтобы сбить голову. Потом наступить каблуком ботинка на шею, прижать массой, на всякий случай, и все — можно уходить. Он — покойник.

Это враг.

Простая и банальная мысль пришла к Илье в одно мгновение и заполонила всего его. Сон, усталость, даже чувство опасности ушли, полностью отдавшись новому чувству.

Это враг.

Илья не испытывал иллюзий — все люди разные. Все мы мыслим по-разному. Мы никогда не станем приверженцами одной идеи, или идеологии. Недовольные, несогласные были и будут всегда. Во все времена и при любых режимах будут авторитарии и антиавторитарии. Терпимые и нетерпимые. Вегетарианцы и мясоеды. Общество, в котором все люди будут мыслить одинаково, будет мертвым обществом. Обществом без будущего. Обществом без жизни.

Но сейчас перед ним сидел враг.

Фашисты, нацисты — по-разному можно называть их. Они всегда были и всегда будут. Даже в фашистской Германии были свои сверх-фашисты. В СССР тоже были свои фашисты и их было много — просто по-другому они назывались тогда. В любом обществе будут такие люди, как Сова.




Новая мысль пронзила голову Ильи — Сова ехал из Краснодара домой, значит ночь он провел в городе. На нем потрепанная, видавшая виды одежда. И ботинки. Которые, по виду, не раз и не два были «в деле». То, что он едет один — логично. Его банда разделилась, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания и не «светиться». Лично Илья сделал бы точно так же. Получается, что…

— Сова, ты сейчас от туда едешь? — голос Ильи звенел от напряжения.

— О! Братан, у тебя есть голова на плечах!

Сова наклонился и погладил нос своего правого ботинка, при этом хитро и довольно смотря на Илью.

Враг.

Он тоже едет с «мероприятия». Он еще не отошел от угара и адреналина прошлой ночи. Он так же, как и сам Илья ищет со всех сторон ищет опасность. Просто, молодой он, не терпится ему хоть с кем-то поделится тем, что произошло. Выговориться. Ему это необходимо, чтобы, наконец, успокоиться.

Враг.

Внезапно, для Ильи все стало предельно ясно. И просто. Те, кто переходит невидимую грань, должны быть готовы отвечать за свои действия в полной мере. На какой бы стороне ты не находился.

Илья тоже перешел грань, но, наверное, сделал это раньше и оказался лучше подготовлен. К этому.

Илья наклонился к своему новому «приятелю» и тихо прошептал ему:

— Братан, ты тише, люди вокруг… куда едешь?

— Крыловская станица. Знаешь такую?

Познания Ильи в географии были не настолько обширны.

— Нет, не знаю. Я что думаю… может быть, ты расскажешь мне обо всем? Я слышал о таких, как ты. Мне это интересно.

Сова заговорчески кивнул головой и тоже наклонился. Теперь их головы почти соприкасались друг с другом, и можно было говорить шепотом.

— Мы скоро подъедем к Крыловской, я там выхожу. Если хочешь — выйдешь со мной. Недалеко от станции есть полянка неприметная. Там посидим, травки дунем. — Сова подмигнул Илье и продолжил. — Заодно поговорим без лишних ушей. Идет?

Илья сразу согласился. Его полностью устраивал такой расклад.

Остаток пути прошел в ничего не значащих разговорах. Сова жил в станице Крыловской с детства. Где живут его таинственные друзья, Илья так не узнал. О себе Илья рассказывал охотно. Да, в Краснодаре живет — где конкретно, Сове было не интересно. Он слишком плохо знал город, чтобы его это реально интересовало. Работает в офисе — бумажки перекладывает. Этого Сове хватило.

Илья, между делом, аккуратно посматривал в окно. За окном электрички проносился обычный железнодорожный пейзаж: насыпь, жиденький лесок с обеих сторон, и бесконечные поля вокруг.

Наконец, Илья с Совой накинули на плечи рюкзаки, и вышли из вагона. Не тратя времени, Сова пошел по путям в направлении Краснодара и сказал Илье следовать за ним. Через несколько минут неспешной ходьбы станичные постройки закончились (не такая уж и большая станица Крыловская), Сова все еще шагал по едва заметной тропинке вдоль железнодорожных путей.

Они достигли крохотной речки, скорее даже ручья. Сова свернул вдоль него налево по неприметной тропинке и почти сразу они оказались на крохотной полянке. С трех сторон ее закрывал жиденький лес, который протянулся вдоль железной дороги, четвертая сторона была открыта и смотрела прямо на пути.

Илья с удовольствием скинул с себя рюкзак и присел.

Сова тоже скинул с себя свой маленький рюкзачок, и принялся копошится в нем. Потом вдруг передумал и пошел пойти куда-то в кусты удобрять растительность.

Пользуясь заминкой, Илья вытащил из бокового кармана рюкзака небольшую арматуру. Маленькая, всего сантиметров 40 в длину, но толстая и тяжелая, с одной ее стороны была намотана матерчатая изолента черного цвета. Сделано это было для того, чтобы рука не соскальзывала.

Илья переложил арматуру во внутренний карман куртки — он до сих пор не снял ее, и арматура стало почти не видно со стороны. После этого, он открыл рюкзак и выложил из него полторашку пива. С закуской не сложилось — доставать продуктовый НЗ у Ильи даже в мыслях не было.

Тем временем, вернулся Сова и очень обрадовался внезапному появлению пива. Решили пока выпить его, а потом из пустой бутылки сделать «бульбик» и травы дунуть.

Сели на бревно, обращенное к железке.

У Ильи начался мандраж, он не мог нормально сидеть и говорить. Сова принимал это за волнение. Или за что-то еще — Илье было пофиг, за что Сова принимает его мандраж. Разговоры о музыке начали надоедать, но и к главной «теме» никто приступать пока не решался. Вскоре у Ильи пиво попросилось наружу. Он встал, перешагнул через бревно и подошел к кусту, стоящему неподалеку. Сделав свои «дела», он как можно громче принялся застегивать молнию на джинсах, сопровождая это руганью и постукиванием ни в чем неповинного куста.

Одновременно с этим он следил за Совой — чтобы тот не обернулся, и вытащил из кармана куртки арматуру.




Он враг.

Он знал, на что шел, когда перешагнул невидимую границу, которая отделяет обычного человека от «правонарушителя». Он знал, чем это грозит лично для него.

Нужно отвечать за свои поступки.

Илья шел обычным шагом, возвращаясь к своему месту, держа арматуру в правой руке на уровне головы. Когда до Совы оставалось полметра, он еще ненамного приподнял руку, и со всей силы ударил его по затылку. Удар арматурой вышел немного вскользь, но Сове хватило и этого — тряпичной куклой он завалился на спину.

Илья еще два раза ударил его арматурой в область виска. После этого перебил арматурой горло. Взял его за обмякшие руки и протащил глубь лесополосы. Густо заросшая кустарником и небольшими деревцами, она хорошо закрывала его от любопытных глаз.

После этого перевернул Сову лицом вниз и, по его же рецепту, перебил ему шейные позвонки.

Оставалось перенести вещи. Рюкзак Совы Илья, не открывая, забросил в кусты на другую сторону железной дороги. Свой рюкзак тоже оттащил подальше. После этого убедился, что Сова точно мертв и оттащил его еще метров на 30 в глубь самых густых и непроходимых зарослей. Конечно, не бог весть что, но хотя бы так. Рыть яму или сжигать тело — подобного Илья не мог себе позволить. О том, что тело можно расчленить, Илья старался не думать.

После этого он тщательно протер бутылку с почти выпитым пивом и забросил его в кусты на другой стороне железки. Настала очередь арматуры.

Кровь не отмывается. Никогда. Каким бы сильным стиральным порошком не тереть орудие преступления — все бесполезно. Другое дело, если сунуть арматуру в огонь — белки сгорают мгновенно, становясь аппетитным шашлыком, никакая экспертиза после этого ничего не установит. Конечно, велик соблазн просто стереть отпечатки и бросить ее здесь же… но давать ментам орудие преступление Илья считал верхом неосмотрительности. Хотя бы потому, что арматуру могли опознать, как вещь Ильи.

Поэтому Илья аккуратно уложил арматуру в один кулек, и, для надежности, еще в один кулек. После этого завернул обрывком газеты и положил в боковой карман рюкзака.

— «На ближайшем привале нужно ее прокалить на костре и закопать там же» — решил Илья.

Пока он не видел ни одного человека, по железной дороге тоже никто не ехал. Но долго это затишье продолжаться не могло — нужно было срочно уходить.




Мандраж, мучавший Илью последние пятнадцать минут, внезапно исчез. Вместо этого появилось чувство спокойной удовлетворенности. Да, в глазах большинства населения этой страны он совершил преступление. Но ему было откровенно плевать на мнение большинства населения этой страны. Илья так долго взвешивал за и против, что только ради прекращения этого мучения он был готов убить того мудака.

Он был врагом.

И точка. Врагом, который безо всяких сомнений убил бы самого Илью, если бы знал, кто он на самом деле. С такими нужно поступать только так — арматурой по голове.

Если идти перпендикулярно железной дороги в восточном направлении, то рано или поздно упрешься в трассу М4, идущую из Краснодар прямиком в Ростов-на-Дону. Туда он и пошел. Прямо через лесополосу, через поля подсолнечника и пшеницы. Скоро он услышал гул машин и увидел вдалеке линию автомагистрали. И вспомнил про арматуру.

— «Фиг с ним, с прокаливанием» — решил Илья, после чего осторожно вытащил арматуру из кульков и вогнал ее в землю под прямым углом. Кульки с кровью, обернутые газетой закопал в землю чуть дальше.

— «Если пойдет дождь и арматуру не найдут в течении недели — кровь съедят бактерии. После этого никакая экспертиза ничего не определит», — удовлетворенно подумал Илья и решительно пошел к трассе.




Постепенно он начал приходить в себя. Волна адреналина схлынула, оставив после себя опустошенность и ленивую расслабленность во всем теле. Но о спокойствии не могло быть и речи — всего в паре километров от него лежал труп, только символически спрятанный в кустах. Ему нужно было срочно покинуть место преступления!

Илья стоял на федеральной трассе М4 Дон, где-то посередине между Ростовом на Дону и Краснодаром. Он не опускал руку, пытаясь поймать любой возможный транспорт. Хоть даже «Белаз»! Лишь бы оказаться как можно дальше от этого места. Но проезжающие мимо него легковые машины не на него внимания. Маршруток, курсирующих между местным мегаполисом и его пригородом, как на зло, тоже не было. Но Илья не терял надежду.

Наконец, чудо свершилось. Подвести его соизволила не «Лада» и даже не какой нибудь «Хундай». К нему подъехал крутой джип цвета металлик, размерами чуть меньше обычной «Газели». Илья этому сильно удивился! Джип остановился напротив него и стекло передней двери опустилось.

— Эй парень, куда едешь? — сказал мужской голос.

— Поселок «Красный сад», немного не доезжая до Ростова, — ответил Илья.

— Садись, подброшу. Я в Ростов еду — нам по пути.

— Спасибо! А куда рюкзак ставить?

— На колени его себе ложи. Только осторожно! Не запачкай ничего!

Илья бережно открыл дверь «лайнера» и окунулся в мир прохлады и приятного ванильного аромата, царящего в салоне. Места для рюкзака вполне хватило и он развалился на мягком сиденье. Водитель — им оказался мужчина лет тридцати, сказал Илье пристегнуться и уверенно начал набирать скорость.

— «Отпечатков пальцев я нигде не оставил, вещей — тоже. Осталась слюна на бутылке — но ее я выбросил на другую сторону дроги. Там разного хлама целая куча. Случайных свидетелей не было видно… Если вовремя не найдут арматуру — орудия убийства у них не будет. Нужно будет обязательно промыть обувь и замочить ее в перекиси водорода — на всякий случай. И одежду почистить. И самому хорошо помыться и побриться. То, что уехал стопом — просто замечательно. Но что-то я обязательно упустил…» — мысли в голове Ильи никак не могли оторваться от недавнего происшествия.




— Парень, так ты стопщик, да? — начал беседу водитель.

Илья повнимательней присмотрелся к своему «спасителю». Ему трудно было дать больше 28 лет. Русые волосы, аккуратная прическа с пробором. Небольшое пузо выпирает из под белоснежной сорочки. Весь он был какой-то рыхлый, пухлый. Мягкий.

— Да, стопщик. До этого места меня мужик один подбросил на «Тайоте» — ему скоро сворачивать нужно было, поэтому здесь высадил. Целый час уже стою! Спасибо, что подбросили.

— Это фигня. Скучно одному ехать. Парень, ты подальше торпеды рюкзак убери, а то еще запачкаешь. И вообще — поаккуратней. Машина почти новая.

— «Если ты так за машину дрожишь — какого черта решил кого-то в салон садить?», — подумал Илья и послушно подтянул к себе рюкзак.

Демонстрировать какое-то недовольство у него и в мыслях не было. Перед ним стояла четкая задача, ее нужно было во что бы то ни стало выполнить. Пусть этот «мажор» хоть на голове начнет ходить — главное, чтобы рулить при этом не забывал.

— По делам куда-то едите? — вежливо понинтересовался Илья.

— С отдыха. Неделю был в Кабардинке. Знаешь где это?

— Конечно знаю! Я сам в Геленджике живу, Кабардинка в получасе езды от моего дома. Хорошее место.

— А то! — довольно усмехнулся водитель. Тебя как зовут?

— Юра, я к девушке своей в гости еду, — ответил Илья. — А вас как зовут?

— Меня Тимофей. Так ты живешь в Геленджике? А где?

— Недалеко от рынка. Улица Кирова, были там?

— Нет. Я в Геленджике только проездом был. Ну, по клубам походить, потусоваться, — сказал новый знакомый Ильи и подмигнул ему.

— Что же ты, Юра, к девушке автостопом едешь? К девушке нужно на машине ехать. На хорошей машине. Понял? Тогда к тебе отношение будет нормальное, — удовлетворенно произнес хозяин джипа.

— А может, у меня в гараже целый «Хаммер» стоит, а я просто люблю стопом ездить?

Тимофей с улыбкой посмотрел на Илью, мол «откуда у такого нищеброда возьмутся деньги на „Хаммер“»?

— Такая машина не должна стоять в гараже. На такой машине нужно ездить. Это инструмент. Понимаешь? Если у тебя есть такая машина, это говорит, что ты смог ее купить. Значит ты и по жизни многое можешь делать. Нет у тебя никакого «Хаммера». Ты стопом едешь.

После этого Тимофей достал из нагрудного кармана рубашки сигареты и расслабленно закурил.

Илья тоже расслабился. Он понял, что его попутчик просто хочет получить удовольствие от превосходства над «никчемным человечишкой». Ну и флаг ему в руки! После всего произошедшего с ним, это было такой мелочь, на которую он не обращал никакого внимания.

— Я бы тоже хотел заработать. Много! — решил немного поприкалываться Илья.

— Возьми и заработай! Учись, потом много-много работай. Главное — не сдаваться и тогда всего достигнешь!

— А сам ты как на джип заработал — с почти нескрываемым ехидством спросил Илья.

Тимофей покрутился на сиденье, словно вдруг почувствовал себя в нем не слишком комфортно.

— «Конечно, он все сам заработал! А богатенький папенька совершенно не при чем», — весело подумал Илья. Он еще раз оглядел своего «благодетеля». Упитанный, самодовольный, он совсем не походил на человека, способного заниматься делом, требующим полной самоотдачи и серьезных усилий. Ну уж нет! Всерьез «напрягаться» Тимофей явно не привык.

— Я юрист.

— Хороший?

— Пока еще никто не жаловался.

— Тогда я к тебе обращусь, в случае чего.

Тимофей с улыбкой посмотрел на своего попутчика «Юру». Такого забавного и веселого парня из солнечного Геленджика. — «Наверное там из-за солнца все такие», — подумал он.

— Юра, хорошая защита стоит денег. Ты просто откупаешься от проблем, вот и все. Но для этого ты должен ездить на джипе. Понимаешь? Просто не создавай себе лишних проблем и все будет хорошо. Живи спокойно!

— «И спокойно умри», — мысленно добавил Илья.

Постепенно беседа перешла в обычное русло. Илья начал рассказывать байки про отдыхающих — неимоверное их количество он услышал, когда был на КСП. Как самый настоящий житель города-курорта пожаловался, что все отдыхающие в Турцию уехали. Еще пожаловался на грабительские налоги, на холодное море, на ветер, на слишком яркое солнце и даже на глобальное потепление климата.

Тимофей в ответ поведал, с какими крутыми телочками он недавно зажигал. И что в Турции реально прикольно. И что наши курорты уже давно «зажрались». Об этом Илья и сам прекрасно знал, но каждый раз строил удивленное лицо и согласно поддакивал.




В Ростов-на-Дону Илья заезжать не стал — с головой он пока еще дружил. Вышел Илья в поселке «Красный сад», что находится перед Батайском. После этого прошел пару километров до другой дороги, и сел на маршрутку до Азова.

Зачем Илья сделал так?

Все просто. Во время проведения массовых протестных акций, подобных Азовским, полиция тщательно контролируют все вокзалы и выезды из городов. Все очень подозрительны. Полиция может запросто остановить автобус с туристами, самых подозрительных из них отправить в «обезьянник». Прямо с трассы. Все на взводе! Странного молодого человека с большим рюкзаком наряд полиции поместит в «обезьянник» обязательно. Даже документы спрашивать не станет. Такова правда жизни.

Но Илья был опытным правонарушителем. Лучше потратить пару лишних часов на обходной путь пешком, чем несколько суток провести в обезьяннике, с непонятными последствиями. В его ситуации это было недопустимо.

Кстати. Совесть Илью не мучила.




Глава 6


Почему настолько бесплодными оказываются акции радикалов? Почему многочисленные и могущественные народные движения протеста оставляют после себя только неясные воспоминания? Почему после Великих Бунтов прошлого и настоящего мир почти не изменился?

Один из ответов состоит в том, что революционеры никогда не придавали значение повседневности. А ведь именно в ней корни всей Системы, здесь ее сердце, отсюда она черпает свои силы. Именно в море повседневного бытия плывет наша жизнь — механическое, соглашательское, рабское существование. «Правонарушитель», какой бы радикальный он не был, рано или поздно купит «приличный» выходной костюм, усвоит трудовую дисциплину на своей новой работе, и другие повседневные правила, которые будут несравненно большее влиять на него при ежедневном повторении, чем тысячи революционных призывов.

Общественная свобода или рабство, наша жизнь принимает конкретные формы на основе множества подобных «мелочей», а не политических лозунгов, вызывающих лишь временное воодушевление.




Черными джипами, пусть даже марки «Mercedes», в наше время никого не удивишь. Другое дело, когда на джипах стоят синие мигалки, и они образуют настоящую колонну, сминающую все на своем пути — поневоле хочется уступить им дорогу. Приходит мысль: «Черт с ними. Пусть проезжают. Проблемы не нужны».

Мысль «проблемы не нужны», проходила сквозь странный кортеж и распространялась далеко вперед, окружающие со смесью страха и восхищения рассматривали едущие автомобили. Их путь лежал из славно города Краснодар в не менее славный город Азов. Компания внутри джипов была подстать их машинам.

Михаил Афанасьевич недобро покосился на Леонида Петровича, сидящего на соседнем кресле. По статусу и положению, его машину должен был вести персональный водитель, но кроме статуса есть еще желание начальника. Михаил Афанасьевич захотел лично вести машину. Не весь путь до Азова, конечно. Боже упаси! Но на трассе, свободной от пробок и скученности городских улиц, вести отличную немецкую машину было сплошным удовольствием.

Михаил Афанасьевич еще раз покосился на Леонида Петровича. — «Интеллигент, мать его… Бесполезный и никчемный интеллигентишко. Мать его…», — наверное, уже сотый раз сказал про себя Михаил Афанасьевич и сконцентрировался на дороге.

Причина, по которой он ломал все свои планы и мчался в Азов была банальна и знакома всем, кто работал на руководящей должности.

— «Хочешь, чтобы все было сделано хорошо — сделай это сам!», — для разбирающихся людей, это звучит, как приговор профессионализму. Это значит, что руководитель не справляется со своими непосредственными обязанностями и вынужден заниматься тем, чем должны заниматься его подчиненные. Лично все расхлебывать. Вопиющая некомпетентность!

Михаил Афанасьевич все это прекрасно понимал. Но что делать, если сотрудник оказался неспособен сделать простое, но очень важное дело?

Когда он дал распоряжение Леониду Петровичу, то не пустил ситуацию на самотек, а негласно взял дело под личный контроль — и не зря! Леониду Петровичу нужно было всего лишь «неформально» договориться с ростовскими коллегами, взять пару толковых ребят и привести сорванца — за неделю управиться можно! Вместо этого, Леня устроил танцы с бумагами: начал согласовывать какие-то санкции, договариваться с канцелярией и прочий бред. Конечно, его отфутболили со всех сторон!

Видя это, Михаил Афанасьевич лично позвонил своему коллеге из Ростова-на-Дону, и просто сказал ему, что приедет со своими людьми, возьмет нужного человека и уедет. То, что нужный человек находится в лагере экологическом и, скорее всего, участвует в его акциях — осложняло дело. Но не сильно. Михаил Афанасьевич пообещал вести себя прилично и устроить все «по-тихому». Это окончательно сняло все вопросы.

В первом джипе ехал сам Михаил Афанасьевич, его личный водитель, Игорь и Леонид Петрович. В трех других джипах ехали его сотрудники. Это были опытные оперативники и технические специалисты. Никаких «бойцов» Михаил Афанасьевич не брал с собой. Смысл? Они едут брать пацана. И брать не грубо, а тактично. Мягко. Какие, к черту, бойцы?




Происходящее сильно напоминало цирк. Клоуны, фокусники, жонглеры, даже пара «силачей» в виде отряда полиции, призванного прекратить творящееся безобразие — все персонажи имелись в этом необъявленном представлении. А уж какие эмоции и страсти бушевали вокруг! От безуспешных попыток полицейских хоть что-то сделать, Илье неудержимо хотелось рассмеяться.

— Собака бешенная, поднимай свою задницу и вали отсюда! — толстый и немного похожий на медвежонка полицейский пытался морально повлиять на панка с небольшим ирокезом на голове, одетого в одни шорты. Он имел наглость сидеть прямо на федеральной трассе, мешая движению транспорта. Мент безуспешно пытался убрать его.

— Нееее… я просто дорогу перехожу. Плохо мне стало. Сижу вот… — панк отвечал лениво и даже как-то сонно.

— Сволочь, я те щас вызову медиков. С большой и толстой клизмой. Пацан…

Полицейский придвинулся вплотную к парню, но толпа демонстрантов вокруг тут же отодвинула его. Другие полицейские вынуждены были отойти назад на пару метров, и первый полицейский, с проклятьями и руганью, расталкивая окружающих, возвратился к своим. И тут же принялся нецензурно выражаться в рацию.

Да, правоохранительным органам приходилось не сладко. Они не могли справится с ситуацией. Каковы же причины того, что так произошло? Что здесь вообще творится?[4 - 4. Описаны реальные события в г. Азов в 2003 году.]




Азов — провинциальный городок. Если быть честным — почти станица. Большая. Или деревня — просто огромная. Но никак не полноценный, «большой» город. И дело вовсе не в количестве жителей или в чем-то другом. Прежде всего это касается менталитета местного населения, привыкшего к спокойной, размеренной жизни.

Местная полиция оказалась не готова к приезду толп прожженных, закаленных в противостоянии с «мусорами» активистов. Опытных «правонарушителей». То, что среди них оказались даже граждане иностранных государств — Польши, в частности, еще больше подкосило моральных дух полицейских. Это в Москве и других крупных городах иностранцы уже давно не воспринимаются, как что-то необычайное. Для небольших городков, подобных Азову, это было что-то невообразимое.

Оказалось, что студент-юрист из Москвы, прогульщик и хулиган у себя дома — в городе Азове был на голову выше местных полицейских по знанию законодательства РФ, и, что самое главное — по опыту проведения несанкционированных мероприятий. В тихом и уютном Азове этому опыту просто неоткуда было взяться!

В ночь перед перекрытием федеральной трассы (Илья даже не знал, как правильно ее назвать — мимо Азова она проходила) неизвестные правонарушители спрятали в кустах рядом с предполагаемым местом акции несколько старых шин. Это важно!

Одно дело, когда груда людей образует «мясо» и перегораживают федеральную трассу — происходящее представляет большую опасность участникам акции. Они рискуют своим здоровьем и даже жизнью, становясь на пути железных машин. Другое дело — достать обыкновенные автомобильные шины, облить их смесью бензина с керосином и поджечь — сделать из них ярко пылающие костры, после чего выкатить или вытолкнуть их на дорогу.

Шины горят замечательным ядовитым племенем, их густой черный дым сильно пугает автомобилистов и они поневоле останавливаются. После этого можно смело выходить на дорогу живой цепью.

Увы! Местная полиция за месяц непрерывных провокаций набралась опыта и подобные детские шалости научилась предугадывать. За час до начала «мероприятия» бдительный наряд полиции нашел колеса, заблаговременно спрятанные в соседних кустах. Есть чем гордится! Совсем недавно такая их прозорливость была бы подобна фантастике.

Но это все ерунда по сравнению с главным.




Илья очень ошибался, когда говорил, что инициатива в подобных выступлениях обязательно должна находится у приехавших «со стороны» экологов, а ему и его товарищам лучше стоять в стороне и, по возможности, просто помогать. Все это ерунда.

Главными инициаторами и активистами были местные. Задолго до открытия протестного лагеря, Азовчане сформировали что-то вроде комитета по сопротивлению постройки терминала. Когда стали приезжать активисты из других мест, они начали помогли им в открытии лагеря и до сих пор всячески поддерживали его. Бабушки и дедушки, дяди и тети носили протестующим макароны, котлеты, голубцы и самогон. Снабжали и свежими новостями «с полей».

Численность лагеря обычно не превышала 30–50 человек, что, конечно, недостаточно для каких-то серьезных действий. К примеру, во время самого крупного мероприятия протестующих — символического захвата мэрии и последующей ее блокаде, участвовало больше 3 000 человек. Конечно, это были местные жители! Для масштаба Азова — космическая цифра.

Новость об открытии протестного лагеря получила широкую огласку и в Азов стали съезжаться «правонарушители» со всех концов бывшего СССР и даже иностранцы. На всем протяжении функционирования лагере местный комитет «сопротивления» помогал ему продовольствием, медикаментами и всем, чем только мог.

Открытие лагеря и приезд «правонарушителей» послужило толчком к активизации протестных действий. Местные, хоть и стояли у истоков «сопротивления», начать активные действия самостоятельно не могли. Им был необходим толчок. И консультации опытных «специалистов». А еще — небольшие, но инициативные и эффективные группы опытных «правонарушителей», готовых быть на острие протестного движения. Все это они получили с открытием протестного лагеря. И процесс пошел по нарастающей.

Подавляющее большинство обитателей лагеря приезжали сюда ненадолго. На время отпуска, каникул, или просто тогда, когда появлялось свободное время. Фактически, они приезжали в протестный лагерь отдыхать! Лето, солнце, пляж и море — плюс общение, знакомство с новыми людьми. И делом правильным заняться — отличное времяпрепровождение!

Поэтому, несмотря на всю серьезность, обстановка в лагере была с легким налетом иронии и игры. Это настроение передавалось всем вокруг.




Нужно понимать, что в небольшом городке, таком, как Азов, жить, по большому счету, скучно. Огромное количество молодых, интересных, оригинальных и раскрепощенных людей, к тому же — делающих полезное для всех дело (что важно!), — были для местных подобны взрывчатке. Происходящее было взрывом мозга для привыкших к размеренному течению жизни жителей этого замечательного южного городка.

Местные быстро поняли (и от этого еще больше стали уважать приезжих активистов), что в лагере нельзя пить алкоголь и курить траву. Поэтому посиделки устраивались за его пределами — с заслуживающим уважения рвением, местная молодежь проникалась революционной теорией и интересными рассказами со всей уголков страны. И не только этой страны. Активное общение происходило по всей округе.

Местная полиция, конечно, была на страже правопорядка. С приезжающими правонарушителями она боролась всеми силами и по мере возможностей. Но полицейские тоже были местными! Они жили в Азове, в Азове жили их жены, дети, папы и мамы, соседи, приятели и друзья. Химической бомбы замедленного действия рядом со своим домом они тоже не хотели. Но открыто заявить об этом у них не было никакой возможности.

Отчасти поэтому они не предпринимали радикальных мер против демонстрантов. Да, полицейские сильно ругались, кричали и даже что-то делали, но фактически — потворствовали творившемуся безобразию. У полицейского руководства были связаны руки. Но приказы нужно было выполнять! Это дилемма для местных правоохранителей так и осталась неразрешимой.




Илья прекрасно понимал, что ситуация в Азове не будет долго оставаться безнаказанной. Но здесь и сейчас правонарушители росли и набирались опыта, словно в инкубаторе — в обстановке раскрепощенности и относительной безопасности. Илья на самом себе чувствовал это.

Множество людей пропускал через себя славный город Азов. На всех них до конца их жизни будет лежать отпечаток этого города. Этого лагеря. Этой атмосферы свободы и солидарности, не сравнимой ни с чем.




— Вы совсем офанарели! Поджигать колеса на дороге! Да я вас самих сейчас подожгу!

Лейтенант полиции попытался собственной грудью воспрепятствовать вопиющему беззаконию, но его остановили собственные подчиненные. Вовремя. Демонстранты стали собираться в большую и решительно настроенную толпу.

— Проваливайте отсюда! — лейтенант окончательно исчерпал красноречие и ушел за спины рядовых полицейских.

Илья еще раз посмотрел на противоборствующие стороны, убедился, что дальше все будет спокойно, после чего развернулся и стал уходить. По большому счету, он напрасно приехал в Азов — обстановка здесь становилась все более и более накаленной. О спокойном лагере протеста, каким он был еще несколько недель назад, остались только воспоминания.

— «Очень скоро здесь будет не протолкнуться от ОМОНа и всех быстро успокоят. Вне всяких сомнений. Нужно уезжать. Срочно!», — так размышлял Илья, идя в лагерь.

Он был уверен, что происходящее в Азове — временный сбой работы системы охраны порядка, еще немного и здесь будет очень жарко. Курорт закончится. Когда это произойдет, он должен находиться как можно дальше от этого места.

— «Еще пару дней», — так он говорил себе уже целую неделю. Но ничего не мог с собой поделать и каждый раз откладывать свой отъезд.




Ему нравилось здесь. Нравилась обстановка, нравились люди.

В последнее время Илья пользовался своей «магией» постоянно. Пользовался легко и непринужденно, словно всю жизнь ею занимался. Происходящие с ним перемены были удивительны!

Первые, робкие и неуверенные попытки изменить хоть что-то вокруг, в «своеобразной» обстановке протестного лагеря неожиданно окрасились цветами предопределенности и неотвратимости — Илья просто знал, что должно произойти, и как именно это будет происходить. После этого изменения происходили. Легко и непринужденно.

В том, что местные органы правопорядка в последнее время совершенно не справлялись со своими обязанностями, даже несмотря на поддержку из Ростова-на-Дону — была его вина. Его тонкое, ненавязчивое и незаметное вмешательство.

Приезжий полицейский собрался спрашивать документы у неформала — явного участника лагеря, как тут же поскользнулся и упал — хорошо что ничего не ушиб! Другие полицейские стали помогать коллеге. Парень и его друзья в это время благополучно ушли, не поняв ничего. Во время демонстрации у самых рьяных полицейских время постоянно расстегивались ремни, развязывались шнурки, неожиданно сползали штаны и даже пистолеты необъяснимым образом выпадали из кобуры на асфальт — как раз в то время, когда они порывались вырвать из толпы наиболее активных протестующих.

Илья просто вставлял палки в колеса правоохранительной системы. На полицейских сыпалось куча неприятностей — мелких и, вроде бы, ничего не значащих, но они сильно мешали, из-за них они не могли выполнять свои обязанности. Словно злой рок повис над всеми ними!

Ни один участник протестного лагеря или местный житель не был задержан ни во время акций, ни после них — если рядом находился Илья. Чаще всего, он скромно стоял в сторонке и внимательно наблюдал за происходящим. При необходимости — вмешивался, чуть-чуть, почти незаметно изменяя саму ткань реальности.

Делать что-то большее, масштабное он не решался и ограничивался «мелким хулиганством».




Это в средней полосе России травушка-муравушка и березки-сестренки. Здесь, на выжженном южным солнцем побережье ничто не могло полноценно вырасти. Ни деревья, ни кусты — лишь редкая трава, из той породы, что даже на марсианской поверхности будет пускать в грунт свои хищные корни. Только такая трава, высушенная и жесткая, как проволока, росла вокруг. Местная природа была скупа на нежности.

Имеющаяся зелень росла исключительно стараниями жителей Азова. Из-за них поселок производил, в целом, очень благоприятное впечатление. Море частных домов, огороды, фруктовые деревья и опутавший все виноград. Лишь в самом центре имелось несколько пятиэтажек еще хрущевской постройки. Главные достопримечательности — море и порт. Еще озеро неподалеку и строящийся терминал.

Жарко. Илья в очередной раз вытер лицо от пота.

Частный дом. Ухоженная грядка с помидорами, пара абрикосовых деревьев и открытое окно одноэтажного дома из красного кирпича — небольшой приработок для местных.

— Радость моя, дай нектару! Литр нектару будет в самый раз.

— Бери дорогой! Виноградинкой закусишь? — полненькая хозяйка частного домовладения окунула своего покупателя в бездну очарования и гостеприимства. Ее совсем не маленькие груди уверенно взгромоздились на подоконник, как бы добавляя эстетики.

— Неее… спасибо.

Илья отдал причитающиеся деньги за литр прекрасного натурального местного самогона и отбыл.

Кстати, мафия, в лице местного участкового, с самого начала была активной оппозицией лагерю. Но когда в городок стало прибывать множество лиц не только политически активных, но и алко-активных и платежеспособных молодых людей, свою позицию местный участковый тут же пересмотрел. Такой потрясающий рынок сбыта!

— Приходите еще! — продавщица была необычайно доброжелательна и обаятельна. Илье пришла мысль, что в Азове и сексуальная революция вовсю бушует.

— Обязательно. Как тебя зовут, очаровательница?

— Майя.

— Майя, я зайду. Точно зайду!

Продавщица подарила Илье такую улыбку, на которую только смогла сподобиться и упорхнула вглубь дома, закрыв «прилавок» занавеской.




Протестный лагерь располагался прямо напротив строящегося терминала. Пока это было только нагромождение бетонных и железных конструкций с целыми горами стройматериалов и времянками между ними. В них жили строители.

Между лагерем и терминалом проходила железная дорога, как бы проводя железную границу между противоборствующими сторонами. За лагерем располагался Азов. На стороне строящегося терминала раскинулось Азовское море. Слева, если смотреть со стороны поселка, располагалось небольшое пресноводное озеро.

Вот, собственно и вся расстановка. Ни тебе дремучих лесов. Ни секретных родников. Степь и пустошь вокруг, на сколько хватает глаз. На джипах хорошо ездить.

Рядом со своей палаткой Илья обнаружил очередные разборки. Какие то непонятные мажоры были очень недовольны. Они, на самом деле, рассчитывали, что в лагере будет душ, благоустроенный туалет и симпатичный массажистки. Фиг там! Только раскаленный воздух, поднимающийся с выжженного песка.

Нет кондиционеров. Массажистки тоже куда-то подевались. Деваться от жары просто некуда — под беспощадными лучами солнца палатка превращается в печку, и кожа неподготовленных бледнолицых обгорает за час. Самые умные закутываются в тряпки, вспоминая репортажи о пустыне Сахаре и тамошних бедуинах. Те, кто попроще, начинают носить кепки и разные шапки — чаще, купленные уже в самом Азове.

Климат здесь такой. Юг.

Хуже всех приходилось «модникам» — тем, кто несмотря ни на что хотел сохранить свою прическу и прочие украшательства в неприкосновенности. Красота требует жертв! Их решение, они же сами и мучались.

Лагерь «сопротивления» представлял из себя нагромождение палаток, безо всякой системы установленных на песчаной земле. Единственное исключение — центр. Здесь чувствовалась рука проектировщика и перпендикуляр планировки был заметен.

Первые обитатели и основатели лагеря пытались сохранить хотя бы видимость порядка — насколько позволяли их силы и терпение. Установили места для туалета, сделали «общественные» места, куда сходились, чтобы решать общие вопросы. Установили большую «общую» палатку для случайно оказавшихся на улице и для обсуждений. Остальное пространство лагеря развивалось так, как получалось. Множество людей приезжало и ставило свои палатки где придется. Одновременно с ними, другие люди уезжали — уследить за всеми не было никакой возможности. И смысла в этом тоже не было.

Самогон Илья оставил в своей палатке, потом недолго повалялся под навесом, и, с неохотой, поплелся на вокзал. Чувства он испытывал сложные и даже противоречивые.

Было отчего!

В лагерь приезжал товарищ Черный. Всем известный своими выходками и беспределом по отношению к «тусовщикам» от «оппозиции». Его заранее просили не приезжать в лагерь, отдельные личности даже грозились набить ему морду! На что он, ожидаемо, «забил».

Черт с ним. В конце концов — кто и как ему может запретить приехать сюда? Лагерь общий. Но в компании с Черным в лагерь приезжали два его товарища из Ростова. Платон и Клим. Клим — бывший уголовник с двумя «ходками» на «зону». С понятиями человек и с принципами, готовый их отстаивать. Платон тоже был не сладкий, потому что не сахар. Плюс сам товарищ Черный. Этот триумвират грозил очень большими неприятностями!

Называя вещи своими именами — некоторым, наиболее глупым и пафосным тусовщикам, наподобие: «Ура! Мы теперь оппозиция! А не какое-то унылое быдло!», — скоро придется утираться соплями, окрашенными в красное. Почему-то простые люди «со взглядами», незамутненные излишним эпатажем и предпочитающие «прямое действие» — не любят таких персонажей. Считают их мажорами и лишним, даже вредным балластом.

Этого хотелось бы избежать…

Большинство обитателей лагеря приехали сюда, как на курорт. Стоит Климу посмотреть на «протестный» лагерь и большую часть его обитателей — «отдыхающих», как у него начнут чесаться руки.

Он будет провоцировать тех, кого посчитает недостаточно «революционным», издеваться над ними, а потом просто начнет бить их. Больно бить тех, кого посчитает пустым и никчемным модником. Кому не место в «настоящем» протестном лагере. Когда он получит отпор и ему набьют морду (это обязательно произойдет, в лагере хватает разных людей, далеко не все подобный беспредел поймут) — вызовет себе в помощь «товарищей» из Ростова. И они приедут. Чем все это может закончиться?

Илья хотел всего этого избежать.

Неожиданно, его мысли повернулись в другую сторону. Гораздо более приятную.

Майя. Та самая нелегальная изготовительница и продавщица нелицензионного самогона. Обладательница шикарных форм, потрясающих своей округлостью и женственностью. Разве могли с ней сравняться сухие и подтянутые худышки — составляющие подавляющую часть прекрасной половины лагеря?!

Майя распространяла вокруг себя чертовски приятную атмосферу. Илья вдруг понял, что его неудержимо тянет к ней. А проводить все оставшаяся до приезда товарищей время в лагере, в опостылевшей палатке, у него нет никаких сил.

— «Почему бы и нет?», — решился Илья и начал собираться.

Шорты, шлепки, не слишком мятая футболка белого цвета и неизменная соломенная шляпа на голову. Илья взял пару купюр и презервативы — если уж решил добиться секса, будь готов идти до конца, после чего вышел из палатки.

Майя была не девушкой, а настоящей женщиной. С опытом успешных и не слишком успешных встреч с мужчинами — что-то в ее взгляде указало Илье на это. Кем является Илья в ее глазах? Кем он может стать для нее хотя бы на какое-то время? Подобные мысли Илья гнал из своей головы. Потому что такие мысли мешают мыслить четко и ясно. Они — ни к чему не годный и вредный хлам, который обязательно нужно выбросить из головы, чтобы он не мешал.

Он не смотрел ее «Твиттер». Он не знал, есть ли она в «Одноклассниках» или «ВКонтате». У него даже номера ее телефона не было. Ну и что?

Первым делом Илья посетил местный рынок, где взял лаваш — теплый, сухой и ароматный. Взял немного сыра и грецких орехов. Еще немного подумал, и купил на развес конфет «Птичье молоко». После чего направился к знакомому домику.

Майя встретила его в окне, словно специально поджидала. Ее восхитительные груди так же томительно отдыхали на подоконнике, а сама она, казалось, совсем распарилась под теплым южным солнышком.

— Очаровательныца, звезды привели меня к тебе еще раз. Они сказали мне, что, кроме чачи, у тебя имеется еще и необычайно вкусное вино, — безаппеляционно заявил Илья.

— Конечно дорогой! Сколько тебе?

— Для начала, полтора литра.

Через несколько минут Майя поставила бутылку перед Ильей и заметила, что он не спешит уходить.

— Попробовать хочешь? — сразу догадалась Майя и поставила перед Ильей пластмассовый стаканчик.

— Себе тоже. Я хочу знать, как это вино действует на красивых женщин.

— Зачем? — удивленно ответила Майя.

— А зачем мужчинам нужны красивые женщины?

Майя от этого оторопела и, как загипнотизированная, поставила еще один стакан. Для себя. Илья в это время достал из пакета сверток с порезанным сыром и грецкие орехи — самая правильная закуска к красному вину. Все это вольготно разместилось на большом подоконнике — прилавке.

Наконец, Майя поняла, к чему клонит ее необычный клиент и от этого сильно смутилась. Но совсем ненадолго. Не дольше, чем на пару секунд. Она уже давно не была маленькой, наивной девочкой. Еще раз, уже совсем по-другому она рассмотрела Илью.

Он не мог похвастаться накачанной фигурой культуриста или модельной красотой, к которой навязчиво стремились многие ее ухажеры. Надо признать, многим из них это удавалось и они получали вполне осязаемые и приятные результаты от своих усилий. У Ильи даже не было приличной машины или хороших часов.

Но у этого молодого человека было что-то особенное, свойственное только ему. Что-то неуловимое и светлое. Майя, неожиданно для самой себя поняла, что ей приятно находиться рядом с ним. Что это хороший человек, а почему — она понять не могла.

Илья наполнил свой и ее стакан и пригласил чокнуться «за знакомство». Майя выпила свой стакан сразу до дна и ощутила внутри странное ощущение, словно она выпила не обычное домашнее вино, а водку или даже что покрепче. Это что-то горячей волной распространялось по ее телу, подошло к животу и продолжило спускаться ниже. Ее промежность налилась кровью и стала восприимчивой к самому легкому прикосновению. Она стала отчетливо чувствовать свои трусики, ласково касающиеся ее половых губ.

Все произошло совсем не так, как ожидал Илья. И тем более — Майя. После первого тоста «За знакомство», они переместились внутрь дома и сразу же выпили «За любовь». На этот раз — на брудершафт — с поцелуем в конце. Они целовались и ласкали друг друга, как любовники, которые очень долго не виделись и стремились полностью использовать каждую минуту и секунду их встречи.

Через час непрекращающихся любовных утех, они лежали, изможденные, на большой кровати.

Никогда в своей жизни Илья не испытывал того, что испытал только что. Неожиданно вспыхнувшая страсть была настолько сильной, что, казалось, она сама управляла его телом.

Магия? Его способность «изменять»? Нет. Илья мог поклясться, что у него даже в мыслях не было использовать свои возможности для того, чтобы склонить понравившуюся ему женщину к сексу. Дело совсем не в принципах или какой-то морали. Такой секс «по-принуждению» ничем не отличается от секса с проституткой. А разве с проституткой — секс? Удовлетворение физиологических потребностей, не более того.

Объяснить произошедшее он не мог. И не хотел ничего объяснять. Все случилось. И навсегда осталось в его памяти, как чудесный сон.

— Хорошо, что ты не куришь. Не люблю, когда мужчина сразу убегает от меня, чтобы покурить. А потом возвращается, весь пропахший табаком и сразу лезет целоваться, — расслабленно и очень довольно сказала Майя и тут же обняла Илью.

— Вообще — то я курю. Только очень редко.

Майя немного разочарованно вздохнула. Потом поднялась с кровати и ушла на кухню.

— Кофе будешь? — спросила Майя.

— Буду. Одну ложку кофе и две сахара. Кстати, я тебе конфеты принес.

Илья поднял с пола свой пакет, развернул его и удовлетворенно достал сладости. Никто не наступил на них и не пнул ногой в порыве страсти.

— Какой ты умничка! Иди на кухню, чайник вот-вот закипит. Только одеться не забудь!

Илья не без сожаления одел шорты и футболку. Потом взял кулек с угощением и прошел в соседнюю комнату.

Кухня была очень длинной, вдоль ее правой стены находилась незамысловатая мебель. Стол, пара шкафов с посудой, какие — то полочки непонятного назначения. Холодильник, по виду — совсем недавно купленный. Еще на кухне стояла старая советская газовая печка — из тех, что несмотря на небольшие размеры весят, наверное, больше полтонны.

Илья подсел к Майе. Прямо на голое тело она одела домашний халат и сейчас укуталась в него, словно стеснялась недавнего разврата.

— Ты живешь с кем-то? — спросил Илья.

Майя не спешила начинать разговор. Она рассматривала Илью грустными глазами.

— Раньше жила. С мужем. Сейчас только встречаюсь. Есть у меня пара знакомых, навещают иногда…

— А почему с мужем рассталась, если не секрет?

— Никакого секрета. Самая банальная причина, половина семей из-за этого расходится — запил муж. Бухать начал. У нас хотя бы детей не было, легко разошлись. На некоторых своих подружек смотрю и слезы наворачиваются.

Мужик, вроде, и есть. Даже греет в постели иногда. Вот только, единственное важное дело для них — выпить, забыться от жизни своей никчемной. И надоевшей. Очень быстро они превращаются не в человека, а в декорацию. Манекен человека, внутри которого поселилась серая тень. А в тебе есть жизнь, ее много. Я чувствую это.

— На самом деле, я тоже не подарок.

— Вижу. У тебя даже телефона мобильного нет! Словно не от мира сего.

Илья только усмехнулся. Если нет мобильного телефона и постоянного доступа в Интернет, уже «не от мира сего». Сейчас для него мобильный телефон — опасен. Он, блин, не на курорте отдыхает!

Майя увидела его усмешку и еще больше расстроилась.

— Все вы в этот лагере — легкомысленные. С настоящими трудностями никогда не сталкивались, поэтому выдумываете их. Настоящие трудности, это когда приходит счет за «коммуналку», а денег, чтобы его оплатить — нет. Вообще нет. Даже продукты скоро покупать будет не за что. А муж в это время приводит домой очередную пьяную компанию и требует денег на выпивку.

Ты думаешь, как на вас всех смотрят? Я скажу тебе — как на умалишенных. Блаженных.

Илья удивленно посмотрел на свою новую приятельницу, а она уже вошла в раж.

— Думаешь, всерьез вас кто-то воспринимает? Нет, конечно. Все ждут, когда вам надоест «играть» во все это. Дети. А вокруг настоящая, реальная жизнь. Только такие, как ты, стараются не замечать ее.

— Это плохо?

— Конечно плохо — для вас самих. Вы живете в вымышленном мире. Мире своих идеалов и «врагов». Когда придет время, вы с ужасом увидите вокруг себя обычную, ежедневную борьбу за существование. Когда это случится, вы станете обычными людьми. С серой тенью на месте сердца.

— Что хорошего в этом?

— Нет вокруг ничего хорошего. Нет и никогда не было. Когда ты поймешь это, тоже станешь серым. Таким, как все.

На небольшой, скромно обставленной кухне, установилась тишина. Бушующая совсем недавно страсть ушла, словно и не было ее. Илья вдруг вспомнил, что ему нужно встречать автобус с Черным и его друзьями. Майя тоже была погружена в свои мысли.

Ситуацию спас очередной покупатель. Из окна кто-то настойчиво начал требовать хозяйку. По быстрому попрощавшись, Илья вышел через дверь и, когда покупатель ушел, покинул дом с гостеприимной хозяйкой. Приходить сюда еще раз он уже не хотел.




Автобус с товарищем Черным ненадолго задержался. Потом они вдвоем долго ждали маршрутку с Платоном и Климом. Когда, наконец, они прибыли, уже стемнело.

Два не очень молодых человека, чуть старше 30 лет с большими сумками в руках вышли из маршрутки. На них не было косух, не было высоких ботинок и кожаных штанов. У них не было длинных волос и они не брили голову налысо. У них не было пирсинга или татуировок в видных местах. Они были аккуратны и вежливы с окружающими. Люди, которые приехали, не хотели выделяться. Этим они были похожи на тех, кто их встречал.

— Здарова Черный! Сколько лет, сколько зим! Это кто? — Клим, хоть и понял, что это Илья, но формальности соблюдал. Они никогда не встречались лично.

— Это Илья с Краснодара. Я тебе о нем рассказывал.

С Климом и Платоном Илья не был знаком лично, но много слышал о них от Черного и других своих товарищей. Платон вел себя культурно и даже интеллигентно. Он старался выглядеть настоящим скромником. От этого Илье стало не по себе. Опасался он таких «скромных».




Провокаторы.

Это отдельная песня. Нужно не один год встречаться с ними, чтобы понимать их. Чувствовать их так, как профессиональный дегустатор чувствует особый букет эксклюзивного вина. Но даже профессиональным дегустаторам иногда приходится иметь дело с дешевым пойлом.

Азовские провокаторы были просты и тупы, как топор. Для человека с утонченным вкусом, они были дрянным портвейном, а совсем не элитным вином. Возможно, в другой ситуации их старания увенчались бы успехом. Увы! Опытные активисты из Москвы, Питера и других городов вычисляли их за одну минуту. Ну не было у местных провокаторов серьезной практики! Откуда ей было взяться? Даже в Ростове редко когда митинги разгоняют. Не хватает опытных кадров правоохранителям!

Обычно, это происходит следующим образом:

Человек мужского пола, выглядящий как-то по-особому (этот удивительный факт до сих пор не могут понять компетентные органы. Даже в толпе «фриков» и других извращенцев провокатор обязательно будет чем-то выделяться. Это совершенно невозможно объяснить рационально).

Немного странно выглядящий человек начинает активно поддерживать митингующих, привлекая к себе внимание. Как только внимание привлечено и все поверили, что он «свой», провокатор тут же начинает «гадить». Применительно к Азову:

Пикет на рынке. Человек 15 участвует. Пикет ежедневный, всем привычный, никто, по большому счету, не против. Часть участников пикета — местные жители. Полицейские неподалеку — тоже местные. Лейтенант подходит к одному из демонстрантов и культурно, «на ушко», говорит, мол, не мусорите, урны не переворачивайте, к бабушкам не приставайте с неприличными предложениями и культурно ведите себя. Тогда мы тоже будем себя культурно вести и даже отгородим от возможных «эксцессов» — наподобие пьяных и просто неадекватных людей.

Нормально? В подобной ситуации — вполне нормально и приемлемо. Для обеих сторон.

Неожиданно для всех, новый и очень активный мужчина лет 25–30, который перед этим громче всех кричал: «Нет строительству терминала», подходит к полицейскому и начинает орать ему в лицо: «все полицейские-нехорошие» и «делай нехорошее полицейским».

Кто это? Конечно провокатор! Настолько деревянный и тупоголовый, что даже не интересно. Если среди участников пикета имеется хотя бы пара вменяемых правонарушителей — провокатора быстро нейтрализуют. Если правонарушителей много, провокаторы стараются не наглеть, ибо это чревато реальными увечьями…

В больших городах с серьезными органами и организациями есть провокаторы — таланты. Шедевры. Они воздействуют не только на окружающих, но даже на самих демонстрантов. Дезорганизуют их, ссорят, разбивают на мелкие фракции и провоцируют драки между самими участниками акции. Это виртуозы своего дела, знающие и разбирающиеся во всех нюансах массовых мероприятий. В Азове таких «спецов» не было.




— Ребята, сигаретой не угостите? — обезличенно одетый мужчина лет тридцати прикурил сигарету и с интересом уставился на четверку молодых людей, возвращающихся с вокзала. В наступивших сумерках он не мог хорошо разглядеть их лица.

Эти четыре человека не были похожи на большинство обитателей протестного лагеря, какими их рисовали средства массовой информации — ни тебе длинных волос, ни значков с пацификой. Ничего выдающегося. Совершенно обычные парни идут по своим делам. Может быть, даже гопники.

— Ребята, а чего это там за лагерь? — новый знакомый был самой наивностью.

— Говорят, экологи там… — товарищ Черный тоже решил побыть наивным.

— Я слышал про них. Уроды — слишком уж наигранно возмутился Непонятый и сплюнул на песок. Этот жест выглядел очень вызывающе.

— Сами-то откуда? — спросил Непонятный.

— Местные мы…

Илье пришла мысль, что если бы их новый «знакомый», на самом деле, являлся жителем Азова — не задавал бы таких глупых вопросов. Этот Непонятный очень хотел казаться местным. Но местным он не был.

— Достали эти экологи долбанные. Все они — наркоманы. Приехали к нам и гадят, сволочи!

Местные разное говорили про лагерь и его обитателей, и не всегда хорошее — всякое бывало. Но откровенной неприязни от них Илья до сих пор не слышал.

Эти мысли прошли через голову Ильи так же обычно, как мысль о том, что сиськи третьего размера лучше, чем второго. Т. е. просто и естественно.

— Знать бы, где главный их находится! — Непонятный затянулся сигаретой и громко выдохнул табачный дым в пустоту.

— А мы знаем! — Клим светился энтузиазмом!

— Где? Кто? — впечатлившись, Непонятный даже сигарету отбросил в сторону.

— С бородой такой. И длинный. Он редко в лагере появляется — чаще у озера ошивается. Палатка у него там.

— Покажешь?

— Легко!

— А давайте пойдем и морду ему набьем?

— Пошли! — воодушевленно ответил ему Клим. Он был очень доволен. Платон тоже, и Черный. Даже был Илья был не против начинающегося веселья.




— «Как можно быть таким сказочным долбоящером? Совсем плохо стало у наших „органов“ с кадрами. Наверное, все более-менее толковые сотрудники в бизнес подались. Но не до такой же степени!», — подумал Илья. Происходящее его удивляло.

Непонятный бодро шагал за товарищем Черным. То, что с обеих сторон его обступили Клим и Платон, его абсолютно не смущало.

— «Может быть, это подстава хитрая?», — странная Мысль пришла к Илье и тут же ушла. Уж слишком странная подстава! Органам нет необходимости выдумывать что-то неординарное. Зачем? Старые методы прекрасно работают. Нет никакой необходимости заново изобретать велосипед.

Между тем, странная компания подошла к небольшому озеру и остановилась на его песчаном берегу.

— А где па… — попытался сказать что-то Непонятный, но концовка слова утонула в храпе перегибающегося надвое человека.

Клим не стал разводить пустых разговоров и сразу ударил Непонятного ногой в живот. Для присутствующих это не стало неожиданностью. Это было знаком к началу веселья.

Черный сильно толкнул сзади непонятного, тот упал вперед.

Платон зарядил ногой в живот непонятному, как в футбольный мяч.

Илья с разбега ударил Непонятного ногой в грудь, как в футбольный мяч. Раздался едва слышный треск ребер. Черный удивленно посмотрел на Илью — раньше таких наклонностей за ним он не наблюдал.

Клим вопросами морали и этики не заморачивался. Он перевернул непонятного на спину, оперся на его грудь коленом и принялся методично ломать ему лицо кулаком правой руки. Несостоявшийся провокатор уже не делал попыток к сопротивлению.

Платон не выдержал и ударил Непонятного ногой в печень, тот никак не отреагировал на это. Наверное, уже потерял сознание.




Когда избиение закончилось, Платон проверил состояние незадачливого провокатора. Разбитое лицо, пара сломанных зубов, сломанный нос. Может быть, чуть смещенная челюсть. Ну и ребро — тоже сломанное, судя раздавшемуся после удара Ильи хрусту. Всего через месяц Непонятный будет хвастаться новыми зубами, вставленными за казенный счет и отметкой в личном деле, говорящей о настоящем ранении, во время несения службы. Может быть, даже премию получит.

Его оставили лежать на спине, повернув голову немного на бок — чтобы язык случайно не запрокинулся и он не задохнулся. Им не было нужно, чтобы этот человек умер. Из кармана Непонятного достали мобильный телефон и вытащили из него сим карту.

Через какое-то время Непонятный очнется и пойдет в поселок. Быстро вызвать подкрепление и по горячим следам найти своих обидчиков у него не получится — мобильник не работает. Не меньше часа он будет добираться до поселка, еще столько же времени уйдет на оказание ему первой медицинской помощи и отправки зондер-команды на поиски правонарушителей — беспредельщиков.

Безумием было бы сейчас идти в лагерь — там их будут искать в первую очередь. Пусть точное их описание Непонятный и не мог дать — было слишком темно, чтобы он их хорошо разглядел, но опознать их по голосу или по каким-то другим приметам, ему было вполне по силам.




На скорую руку умывшись в озере, они похватали свои вещи и направились к морю. Им предстояла веселая ночка!

Они не знали возможностей местных «правоохранителей» и исходили из самого худшего для себя варианта. Что здесь есть кинологическая служба и пара-тройка собак, способных очень быстро догнать беглецов. Лучшее средство сбить собак со следа — вода. Поэтому, группа правонарушителей шла по воде, рядом с линией прибоя. С каждым ударом волны их следы размывались, становясь почти неразличимыми для возможных преследователей. И очень скоро совсем пропадали.

Время от времени они доставали сигареты, разминали их в руках и кидали на берег. У Платона с собой оказался баллончик с перцовым аэрозолем и он несколько раз брызгал его на берег.

В таких ситуациях, когда след «дичи» упирается в непреодолимую водную преграду, собак пускают вдоль кромки воды в одну и в другую сторону — они уже взяли след, погони нужно только добраться до места, где их «добыча» соизволит выйти из воды. Собаки сразу ловят своими сверх-чуствительными носами знакомый запах и погоня продолжается. Как правило — уже недолго.

Чтобы этого не допустить, вдоль берега раскидываются такие пахучие «неприятности», — табак или что-то другое. Не слишком опытной собаке такой сюрприз может напрочь отбить способность хорошо улавливать запахи — на какое-то время. Особенно этим замечательна перцовая эссенция из обычного аэрозольного баллончика — это настоящее бедствие для чутких собачьих носов. Поэтому загонщики при одном только намеке на такие «ловушки» стараются беречь собак и обходят подозрительный участок по широкой дуге, тщательно его осматривая. И все равно, после нескольких таких «сюрпризов» нюх собаки теряет чувствительность. Становится неспособным уловить момент, когда их «дичь» вышла из воды.

Поэтому, чем чаще устраивать такие ароматные ловушки, тем лучше.

Но оставались еще простые следы, по которым можно проследить за движением «добычи». Наконец, можно было просто отправить несколько полицейских уазиков на «вольную охоту» в степь. За насколько часов прочесать сравнительно небольшой участок степи — очень легко. Незадачливым правонарушителям будет просто некуда спрятаться от них и развязка погони становилась очень предсказуема…

Об этом они прекрасно знали.

Платон на навигаторе своего телефона нашел подходящей участок берега, ближе всего подходящий к трассе Азов-Ростов. Они должны были выйти к этому месту и что есть силы бежать к дороге, чтобы поймать любой попавшийся транспорт. Судя по навигатору, им нужно было преодолеть всего три-четыре километра ровной, как стекло, степи.

— Через три минуты поворачиваем, — сказал Платон, глядя в экран навигатора.

— Я не вижу фонарей или еще чего-то. По-моему, все будет хорошо, — довольным голосом ответил ему Черный.

Илья не смотрел назад, и не оглядывался вокруг, ища признаки погони. Несколько дней подряд его беспокоило странное чувство тревоги. Словно какая-то неведомая опасность притаилось недалеко и ждет подходящего момента, чтобы напасть на него. Очень неприятное ощущение. Забеги по степи наперегонки с полицейскими уазиками ему были нужны, как антилопе пятая нога.

Он не хотел рисковать, поэтому решился предложить своим товарищам другой путь.

— Готовы? Пошли! — скомандовал Платон.

— Стойте! — громко, почти криком сказал Илья. На него удивленно уставилось три пары глаз.

— У меня есть идея гораздо лучше. И надежней. Никакая погоня не сможет найти нас, просто доверьтесь мне и ни о чем не спрашивайте.

Сказав это, Илья взял за руку Клима и дал знак остальным взяться за него. Черный, начиная о чем-то догадываться, уверенно взялся за руку товарища. И подвел к Илье Платона.

— Закройте глаза и сделайте шаг вперед на счет три. Итак: раз, два, ТРИ!

Илья глаза не закрывал. Вместо этого он представил перед собой такую же степь вокруг, что окружала их сейчас и дорогу на экране навигатора, уходящую вдаль от Азова. Знакомое мельтешение в глазах и ощущение полета было ответом ему.




Секунда — и четверо правонарушителей обнаружили себя лежащими у обочины дороги. Клим и Платон ощупывали себя, смотрели на дорогу рядом и ничего не могли понять, а Черный только восхищенно разглядывал Илью. О том, что его товарищ самый настоящий «маг», он слышал и раньше, но воспринимал это как шутку и не сильно удачный розыгрыш. До этого самого момента.

Когда первый шок прошел, Платон посмотрел на показания навигатора, это его окончательно добило.

— Мы на новом месте. У трассы, почти перед самим Батайском! — ошарашено сказал Платон.

— Ну и прекрасно. Я думаю, теперь нам можно не опасаться погони. В Азов нам лучше приехать завтра днем. Переночевать мы можем прямо здесь — палатки есть. Как на счет воды?

— У меня полторашка минералки, почти полная. У Платона тоже — ее мы даже не открывали, — все еще не веря в происходящее, тихо пробормотал Клим.

— До утра хватит, а там сядем в маршрутку — они здесь часто ходят. Ну? Где палатка ваша?

Все еще не до конца придя в себя, Клим и Платон принялись распаковывать вещи и через десять минут их временное жилище уже стояла у обочины дороги. Костер решили не разжигать — готовить на нем все равно было нечего, да и дров вокруг почти не было.

Ночь окончательно вступила в свои права. Редкие проезжающие автомашины, казалось, не замечали людей, притаившиеся недалеко от трассы.

Вся компания уселась в трехместной палатке Платона. Места было не слишком много, но достаточно для четырех человек и импровизированного стола посередине. К потолку «комнаты» привязали пару налобных фонариков и поставили их на самый малый свет.

У Клима и Платона были с собой кое-какие запасы спиртного. Закуска тоже нашлась. В эту ночь они не хотели рано ложиться спать — пришло время праздновать завершение «дела». Ростовчане до сих пор не пришли в себя после случившегося. И не могли понять — что это было?




— Я хочу выпить за удачное окончание нашего недавнего приключения! — несколько наигранным голосом сказал Платон и первым выпил водку из своего стакана. За ним последовали остальные.

Все это время Илья решал, что говорить своим товарищам. Как объяснить им произошедшее? И что будет после этого? У него не было ответов на это.

— Илья, когда Гриня рассказывал мне о том, что ты можешь «менять», я не верил ему. Считал, что эта такая «отмазка» для простачков. И почти никто из тех, кто «в теме» не верил, на самом деле. Один только Ромыч называл тебя «настоящим магом». Но ты сам знаешь, какой он балабол… — сказал Черный и стал наливать новую порцию спиртного в стаканы.

— Что это такое? Как ты это делаешь? — спросил Клим.

— Это простое желание. Желание менять все вокруг. Я не могу точно описать то, что чувствую в моменты, когда это происходит. Для того, чтобы что-то сделать, я должен это захотеть — так сильно, чтобы это стало необходимостью, жизненно необходимой. Как воздух. Например, сейчас мне не нужна бутылка шампанского, поэтому я не смогу принести ее сюда. Я не могу выполнять «прихоти».

— Ты все можешь? — серьезно спросил Клим. — Можешь убить человека? Воскресить его?

— Я не знаю. Не пробовал и не хочу пробовать, — честно признался Илья.

— Можешь накормить тысячу человек? — спросил Платон.

— Да. Наверное… Если окажусь в ситуации, когда это будет по-настоящему необходимо. Я не могу просто взять и «придумать» тонну риса!

— Я правильно понимаю, что в твоих силах, к примеру — остановить строительство терминала? Просто взять — и сделать это? — задумчиво спросил Платон.

— Да. Могу.

Тишина и ошеломление были ему ответом. Черный, Платон и Клим смотрели на него, как на чудо. Как на мистических артефакт древних атлантов или на вход в загадочную страну Шабмалу.

— Почему ты не делаешь этого?

Этот вопрос не давал покоя Илье. Действительно — почему? Стараниями Ильи, руководители строительства бежали бы от этого «проклятого» места и никогда бы больше не подумали заниматься такими вещами. Но он не делал этого. Почему?

Потому что человек должен сам становиться творцом своего счастья. Если принести счастье в готовом виде — оно будет не настоящим. Это будет эрзац-счастье и удовольствия оно не принесет.

— Вы хотите, чтобы я стал Великим Магом? Чтобы одним движением мизинца я кормил миллионы голодных и свергал неугодные правительства? Чтобы моей воле подчинялась сама смерть и я наказывал ею тех, кто станет для меня препятствием на пути «счастья для всех»? Пройдет немного времени и мнение других людей будет интересовать меня так же, как сейчас меня интересует мнение тараканов.

Я построю свое личное счастье, окружающие станут массовкой. Они будут актерами в моем театре, единственно предназначение которых будет развлекать лично меня. Играть роль, которую я им скажу играть. Этого хотите? — без какого либо пафоса спросил Илья.

— Не бойтесь. Я не могу сделать ничего из этого. Но это хороший пример того, чего делать не нужно.

В тишине подняли кружки и молча выпили огненную жидкость. Безо всяких тостов. Клим стал яростно чесать свою голову, словно заставляя ее «включиться». Наконец, он понял то, что хотел сказать сильнее всего и начал говорить.




— Илья, мы все — циники. Люди с каменным сердцем, в котором когда-то ярко пылало пламя. Как оно пылало! Понимаешь? Ничего ты не понимаешь… — обреченно сказал Клим. И тут же продолжил.

— Мы все — мечтатели. Хотели сделать людей счастливыми, для этого начать революцию или хотя бы ее подобие — чтобы изменить привычное течение жизни и приблизить свою мечту. Великую мечту!

Но время беспощадно к таким, как мы. Оно все расставляет по своим местам, и нас тоже. Теперь мы — никчемные маргиналы и изгои общества, а не его вдохновители и поэты, какими мы себя мнили три, пять, семь лет назад.

Мы стали циниками. Мы уже давно не верим в свою мечту! Понимаешь? Мы идем вперед по инерции, из-за того, что если станем «обычными» — тут же сопьемся и сдохнем. Не в наших силах забыть все, и примкнуть к толпе безликих теней вокруг. Потому что мы уже чувствовали искру обновления внутри себя! Чувствовали ее тепло. Но она уже давно потухла для нас…

Черный налил еще одну порцию крепкого алкоголя в кружки товарищей и произнес тост.

— Я хочу выпить за Илью. Пока я еще не осознал того, что только что произошло. Но я сделаю это. Обязательно.

Четыре кружки стукнулись в воздухе и почти сразу опустели, вылив свое огненное содержимое в желудки странных людей, невероятным образом собравшихся в этом месте.

Неожиданно для всех, Платон, всегда отличавшийся сдержанностью и изрядной долей скепсиса, взял салфетку, вытер ею что-то у своих глаз и начал говорить.

— Мы все потеряли что-то. Не сейчас. Очень-очень давно. Тогда, когда смирились с несправедливостью вокруг, когда приняли правила игры и начали играть «по правилам». И, поэтому, неминуемо проиграли.

Тогда мы потеряли веру в чудо. Веру в то, что оно — часть нашего мира. Сейчас чудо вернулось в наш мир и я рад этому. Всю жизнь я ждал этого.




Глава 7


Контрповседневность — вот самый насущный и поэтичный проект. Только наше обычное поведение, которое станет революционным по отношению к окружающему пространству, позволит нам сознательно менять его.

Мы должны понять и принять то, что не проходит и мгновения без того, чтобы мир вокруг не изменился в очередной раз. Что нет стабильности, есть только движение, и человек имеет достаточно воображения и желания, чтобы подчинить эту стихию. Что мы, на самом деле, можем сделать это.




Даже здесь Игорь смог найти героин. Он валялся на постели, пуская слюни и вызывал отвращение у Михаила Афанасьевича. Это было ужасно.

Смириться? Только не он. Если вы думаете, что начальник управления Федеральной Службы Безопасности по Краснодарскому краю — безвольный человек, без сопротивления подчиняющийся обстоятельствам — вы ничего не понимаете в этой жизни. Вид сына, пускающего слюни, Михаила Афанасьевича не пугал. Он давал цель. Ему стало совершенно понятно, что в клинику его отдавать бесполезно. Решить проблему было в его силах и возможностях. Решение в данный момент развлекалось в подозрительной компании, но это было ненадолго.

— Витя, как объект?

Долговязый и светловолосый субъект неопределенного возраста начал переговоры по рации.

— На пляже. Мента бьют. Могут убить. Но, вроде, не хотят. Просто забавляются.

— Хорошо. Следите дальше.




Вид Клима с похмелья был ужасен!

Клим умудрился поднять на ноги всех, кто не спал в лагере. Климу были нужны слушатели. Вчерашние слушатели не годились для этого физически, поэтому ему приходилось мыслись нестандартно.

Клим очень сильно хотел выговориться.

— Не надо иллюзий — влияние «профессиональных революционеров», на самом деле, очень ограничено! По-настоящему значимый социальный взрыв не может быть результатом провокации со стороны политической организации или движения. Максимум, на что способна революционная организация — ускорить социальный взрыв, чтобы он быстрее взорваться. Нажать на кнопку детонатора.

Но сама революционная «бомба» рождается из широкого общественного недовольства, социальных противоречий, неразрешимых в данных условиях — чтобы эти условия изменить, происходят бунты, путчи и революции. Это естественно. С помощью этого механизма проведения необходимых изменений, человеческая цивилизация эффективно развивается многие тысячелетия!

«Экстремисты» могут «склеить» массу протестного электората. Могут незначительно «защитить» его от давления правоохранительных органов — убирая провокаторов, например. Могут расчищать дорогу протесту акциями прямого действия. Взрывами и убийствами. Одним словом — сделать жизнь протестующих гораздо проще и лучше. Но!

Мы не можем заменить собой протестующих! Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! Большевики уже пытались сделать подмену — ничем хорошим это не закончилось. Это не наш путь.

Профессиональные революционеры. Вам самим не смешно от этих слов? Есть профессиональные парикмахеры, есть высококвалифицированные токари, инженеры и врачи. Они приносят пользу. Какую пользу пытаетесь принести вы? Негодяи, я сгною в прокисшем молоке ваши яйца. Хана вам, упыри!

К большому огорчению Клима, сегодняшняя его аудитория была весьма и весьма своеобразна. После его последних слов слушатели удивленно переглянулась и через несколько секунд Клима било человек пять. Не сильно били. Но больно. За дело.




Илья проснулся с тяжелым чувством. Было ли это предчувствие чего-то нехорошего, или просто жесткое похмелье после вчерашних посиделок товарищами — разобрать было сложно. Даже «магия» не помогала. В очередной раз Илья помянул недобрым словом свою звезду, которая определила ему такое будущее.

Даже в самом настоящем протестном лагере находилось множество туристов-пофигистов. Эти люди получали поверхностные впечатления от многих мест пребывания. Они были охотниками за новыми впечатлениями и в протестном лагере находились с целью испытать здесь «особые» эмоции. Они исправно ходили на все положенные «мероприятия», но при первом же намеке на неприятности — убегали. Личное благополучие и безопасность были для них превыше всего! Реальных «правонарушителей» они откровенно боялись и старались избегать их.

Еще были мирные экологи. Сидят, кушают макароны. С овощами и тушенкой. Хорошо. Молодцы. Черт побери, в лагере была куча самого разного народа! Все они занимались хорошими, правильными делами, о которых с гордостью можно было рассказывать журналистам и хвастаться в компании друзей.

Илья — нет.

Илью угораздило родился под анархистской звездой красно-черного цвета. Чертова судьба! Чертовы звезды! Идеалы, которые для большинства людей были не более, чем фантазиями и мечтами, для него уже давно стали насущной необходимостью. И если бы он мог по своей воле отказаться от всего этого! Илья видел себя идеалистом, покрытым толстым слоем лжи, настолько толстым, что за ним совершенно нельзя было разобрать настоящего его. Его идеалы и убеждения лучше было прятать от окружающих.

Вместо «нормальных» друзей иметь товарищей — «подельников». Вместо нормального человеческого времяпрепровождения, ему нужно было переться в окрестности терминала. Чертова терминала. Готовить план сегодняшней ночной акции, готовить материалы для нее. А потом скрывать произошедшее от знакомых и друзей.

Большинство людей из окружения Ильи считали его очень скрытным. Многие из них были уверены, что Илья, как минимум, многого не говорит о себе и о своей жизни. Они были чертовски правы! Для Ильи уже давно стало привычкой жить в «двойном», а то и «тройном» мире. В каждом из этих миров Илья был разным для окружающих его людей. Мастерством перевоплощения он овладел в совершенстве.




Солнце остановилось почти ровно в зените, небольшая группа правонарушителей двинулась в сторону терминала. Исключительно медленно, лениво переругиваясь друг с другом. По большому счету, эта «экскурсия» была нужна только для Черного — он один не знал дорогу к терминалу. К тому же, ночью все будет выглядеть совсем по другому.

— Ты понял, да? Подожди пять минут и отдели мясо от овощей. Сволочь…

— Успокойся Черный, — Илья пытался успокоить товарища. Это было бесполезно.

— Илюха, ну ты представь — женщина от чистого сердца приготовила макароны с мясным рагу. Может, это самое вкусное блюдо, которое она вообще умеет готовить. И принесла его к нам в лагерь — общее дело. Благодарность и поддержка. Что делают эти чертовы вегетарианцы? Блин, они говорят женщине, что это плохая еда и начинают прямо при ней выбрасывать мясо из рагу.

Ну не трындец ли это, товарищи? Подожди пять минут, пока она уйдет — после этого вынимай свое ненавистное мясо. Ведь от чистого сердца женщина принесла им еду. Нельзя вот так взять и наплевать в душу!

— Успокойся!

— Настоящие сектанты! Их от общества изолировать нужно. О каком эффективном взаимодействии с местным населением может идти речь, если подобные «персонажи» демонстративно оскорбляют их своим презрительным к ним отношением? Они отказывают местным в полноценном сотрудничестве. Какое может быть сотрудничество, если эти «недочеловеки» едят мясо и даже самогон иногда употребляют? Ужас! — «Вокруг одно быдло, только мы одни — правильные и стерильные!», — так они думают.

Местные — не дураки и прекрасно это видят. Подобных «активистов» они игнорируют. Хорошо, что нормальных людей здесь тоже хватает.

Илюха, я что-то не понимаю? Зачем с таким отношением к «делу» вообще было сюда ехать? Седели бы у себя дома, статейки для Интернета писали. Только не говори мне, что отказ от вредных привычек — необходимое условие «подлинной» революционности. Глупости! Отказ от вредных привычек, это личное дело каждого.

— Не грузись, — старался успокоить Илья товарища.

— Фиг там.

— Черный, среди веганов есть и адекватные люди. Тот же Свен, например, — Илья решил перевести дискуссию в конструктивное русло.

— Свен — бывший спортсмен. Он не кричит на каждом углу о том, какой он хороший из-за того, что привычек к «употреблению» не имеет. Не говоря уже о том, чтобы навязывать окружающим свои принципы. Таких адекватных веганов очень мало.

— Нормальных людей вообще мало! — раздраженно ответил Илья.

Обследование дороги к терминалу прошло ожидаемо. Товарищ Черный уже через 15 минут прогулки понял что к чему, и дальше расхаживать вблизи охраняемого объекта смысла не было.




Тревога в груди Ильи не проходила. Наоборот — усиливалась.

На «мероприятие» Илья с компанией вышел загодя — чуть только темнота опустилась на лагерь. Прихватили спрятанные в траве доски с набитыми гвоздями и начали заниматься «нехорошими» вещами.

Выкопали небольшие ямки на дороге, ведущей к стройке, положили в них доски с гвоздями и прикрыли сверху кульками. Поверх всего этого безобразия накидали земли, аккуратно выровняли поверхность и классические «протыкалки» шин были готовы. Никто не набросился на них из темноты, не одевал наручники, и не волок в отделение. Все прошло спокойно.

Немного расслабившись, Илья вернулся в лагерь, где его ждал сюрприз — пока они занимались «делом», в лагерь приходили полицейские — семь человек и все не местные. Пришли, проверили у всех документы и ушли. Никого не забрали. Даже не обыскивали почти. Странно.




Чувство опасности Ильи стало бить в набат.

К своим ощущениям он привык прислушиваться. Илье стало совершенно понятно, что дальше оставаться в лагере ему нельзя — в начале проверка паспортов, потом глобальный «шмон». Потом «винтилово». Не для этого он приехал сюда! Тихое, спокойное месте, где можно легко затеряться — вот, что он искал. Такое место он легко найдет, но не в Азове. Значит, пришло время расставаться.

Илья не стал разводить театральных сцен и прочих драм. Прямо в ночи (чем сильно удивил своих соседей по лагерю) он собрал палатку, уложил вещи в рюкзак и обходным путем пошел к трассе.

Задача его была проста — по степи пройти за ночь километров 15–20, минуя трассу и населенные пункты. Утром он должен был выйти к дороге на таком расстоянии от Азова, чтобы никто не связал его, такого белого и пушистого, с ужасным лагерем страшных экологов.

Реальный план.

Ночь была безоблачна, Илья шел по песчаному пляжу безо всякого фонарика — лунный свет отражался от поверхности моря и освещал его путь. Пляж был пустынный и пологий. Море успокоилось настолько, что почти перестало бить своими волнами о берег. Лишь легкая рябь проходила по водной глади. Такое бывает. Чаще всего — перед бурей.




— Здравствуйте молодой человек. Предъявите документы.

Из тени вышли двое, включили фонарики и направили их прямо в лицо Ильи. От этого он ослеп на несколько мгновений. Чувство опасности Ильи, наконец, успокоилось — вот оно. Приехали. Вне всяких сомнений, эти двое не просто так оказались здесь. Они все-таки нашли того, кто обрушил телевизионную башню.

Раз. Рюкзак Ильи полетел в песок.

Два. Парочка правоохранителей неуклюже спотыкнулась на пустом месте и синхронно упала.

Три. Илья, пренебрегая всеми законами физики и здравым смыслом, побежал. Прямо по воде, прогибая ногами по ее поверхность, как водомерка. Недалеко от берега стояла старая баржа — к ней он мчался со всех ног.

Четыре. Из темноты выскочили несколько человек, и сразу замерли пораженно у линии прибоя. Бежать по воде, как Илья, они даже не пытались. Один из них вскинул руку с пистолетом, и прицелился было в Илью, как другой резко ударил по пистолету. И еще раз ударил незадачливого стрелка по голове — в воспитательных целях.

О том, что делать дальше, команда неведомых «захватчиков» не знала и пребывала в растерянности. То, что их цель скроется от них, и не просто так, а прямо по воде — не входило в их планы. Несмотря на заминку, один из нападающих уже начал переговариваться с кем-то по рации.




Опомнился Илья только на барже.

— «Какого черта я по воде побежал, придурок?», — казнил себя он.

— «Ну проверили бы они документы, забрали с вещами в отделение или даже в СИЗО. Через пару дней я все равно сбежал бы оттуда. Это не проблема! Теперь они от меня не отстанут. Точно не отстанут!», — то, чего Илья боялся больше всего на свете — стать «подопытной мышкой» для «ученых в погонах», кажется, начинало становиться реальностью.

Неожиданно, один из нападавших начал раздеваться — снял с себя рубашку, туфли, штаны с кобурой на поясе, выложил какие-то вещи на песок рядом с остальными вещами и решительно полез в воду. Реакцию на это остальных Илья не видел — было слишком далеко.

«Пловец», как сразу окрестил его Илья, довольно бодро пересекал водную преграду.

— «Хорошо плывет!», — подумал Илья и мысли его приняли совершенно другой оборот.

— «К чему весь этот цирк с плаваньем? Черт побери, вдруг я опасный убийца-рецидивист? Может быть, у меня с головой не все в порядке — найду сейчас железку потяжелее, и стукну этого „пловца“ по голове, пока он в воде. Что мне мешает?», — удивленно подумал Илья.

Рациональное зерно в действиях пловца упорно не находилось. Между тем, он доплыл до баржи и, не без труда, забрался на нее.

Илья рассматривал незнакомца и пытался понять — опасаться его или нет? Мужик лет пятидесяти. Довольно высокий, с пузиком. Без бороды и усов. Разглядеть его лучше не позволял скупой лунный свет. На опасного злодея незнамомец точно не тянул — хотя бы из-за того, что стоял перед Ильей в одних трусах.




— Илья Поликамов? — голос пловца звучал настороженно, но настойчиво и вполне уверено.

— Это я.

— Знаешь, кто мы?

— Догадываюсь.

— Мы оставим тебя в покое, если ты окажешь мне услугу. Лично мне.

Илья не ожидал подобного. На несколько секунд вокруг установилась тишина.

— Что за услуга?

— Мой сын сидит на героине. Он должен слезть с иглы и никогда больше не принимать наркотики.

— Это все?

— Да, все.

— «А почему бы не помочь? Дело это хорошее — людям помогать. И прижало мужика, видать, серьезно», — подумал Илья. Как именно он поможет, и что для этого ему нужно делать, Илья не знал. Старался вообще не думать об этом.

Илья представил неведомого сына мужика, тварь, засевшую внутри него и ударил ребром ладони по другой своей руке — как бы разрубая неведомую гадину напополам. После этого прислушался к своим ощущениям.

Вроде, что-то произошло. А может, и нет.

Но мужик дернулся сильно и чуть за борт не упал — значит, что-то произошло.

— Готово! — как всегда после «изменения», Илья чувствовал странную отрешенность и легкую слабость во всем теле.

Странный мужик не ответил. Вместо этого он, не попрощавшись, переполз через борт баржи, громко плюхнулся о воду, и поплыл к берегу. Возвращался он совсем не так бодро, как плыл к барже.

Илья присел на палубу, оперся о борт баржи и закрыл глаза.

Его захлестнуло чувство удовлетворенности — дело сделано. Тревога, впервые за несколько последних дней, отступила. Вместо этого на Илью навалилось спокойствие. Глобальное, вселенское спокойствие.

Несколько минут прошли в полной тишине. Илья наслаждался ею.

Тишина. Звезды. Небо. Пролетающие в небе спутники — он словно видел их своими собственными глазами. И тьма. Бесконечная тьма открытого космоса.

— «Как же много ее вокруг!», — до этого момента Илья никогда не обращал внимание на темноту. Сейчас он с головой окунулся в нее. Укрылся ею от всего вокруг — от странного мужика и его подельников, чуть не застреливших его, от лагеря неподалеку, поселка, берега, моря — даже от самого себя! Только неизменная на протяжении миллиардов лет тьма вокруг. И ничего больше. Блаженство.




— Слыш чувак? Ты спишь что ли?

— Неее, не спит, собака бешеная. Притворяется.

Илья не верил своим глазам. Рядом с ним стояла парочка «преподавателей» из того дурацкого сна, где эльф сидел на скамейке рядом с гномом.

— «Третьего не хватает!», — Илья вспомнил, что был еще и третий — толстенький и маленький «колдун». Именно он обнаружил его во время того сна.

Илья осмотрелся и почти сразу увидел метрах в десяти от себя небольшого и упитанного мужчину в странной мантии, пристально вглядывающегося в море.

— «Я всего лишь сплю! Напился, наверное, сильно, раз такие сны дурацкие снятся», — подумал Илья и успокоился.

— Слышь, урод — кончай придуриваться. Не спишь ты. Сейчас тебя бить будем, понял?

Один из «преподавателей» подошел к Илье почти вплотную — это был худощавый парень примерно того же возраста, что и сам Илья. Он определил это скорее по голосу, чем по внешности — в скупом лунном свете окружающие его люди походили на тени.

— Ты хоть знаешь, что натворил? Весь героин на территории Ростовской области ты превратил в детскую присыпку! Обалдеть! И еще что-то сделал, мы пока не разобрались. Ветал, давай ему яйца отрежем?

— Все, сучара, походил ты на свете белом и хватит, — тот, которого назвали Веталом, ткнул Илью носком ботинка и неприятно ухмыльнулся.

— Время твоего пребывания в мире Земля подошло к концу. Ты не должен быть здесь. Агрис, перемещение готово?

Толстенький в ответ на это сказал что-то не по-русски. И не по-английски. Вообще неизвестный был для Ильи язык.

— Илья, ты не должен был этого делать. Понимаешь? Слишком сильное вмешательство. Нужно было тебя раньше забирать… — задумчиво сказал Виталик и дал знак Агрису.

Длинный начал было снова говорить что-то оскорбительное, когда окружающий мир взорвался перед Ильей. Он сжал глаза, но это не помогло — мир взорвался у него в голове и мириадами звезд стал проноситься прямо через него. В какой-то момент он выпал из реальности.




Заключение


Больше Илью никто не видел. Ни в лагере, ни в городе. Никто, никогда и нигде. Наверное, это было правильно. Он был лишним здесь. Но благодаря ему многие узнали, что чудеса есть, что они на самом деле происходят — если этого сильно захотеть. Если начать верить в них.

Только через полтора года ожидания родители Ильи смирись с тем, что их сын поехал не в командировку, а на очередное «мероприятие» и уже никогда не вернется с него. Что его больше не будет.




Теперь Михаил Афанасьевич часто проводил время с семьей на даче. У него даже появилось хобби!

Охота? Нет. Рыбалка? Еще раз нет. Чем может увлекаться генерал-лейтенант ФСБ в отставке? Машины, недвижимость, оружие? Нет. Все не то.

Михаил Афанасьевич начал писать картины. Работал он много, продуктивно, и с большим удовольствием — вот только свои картины он никому не показывал. Только дочке. Но она была совсем маленькая, и все папины художества были для нее одинаково красивые.

Чердак его дачи постепенно заполнялся аккуратными ящиками с картинами. К удивлению домочадцев, Михаил Афанасьевич не только никому их не показывал, но даже ящики с ними закрывал на замки и опечатывал, словно это были секретные документы. С каждым днем их становилось все больше и больше. Никто не мог понять, что происходит.

Вот и сейчас семейство Михаила Афанасьевича с его друзьями ударными темпами поглощало шашлык, коньяк и салаты. Сам он в разгар веселья ушел с мольбертом на берег реки — метрах в ста от веранды, где все сидели, и взялся за кисти. Компанию ему составляла только дочурка — Машенька.




— Класиво!!! — Машенька захлопала в ладоши и начала подпрыгивать на месте, когда увидела на холсте очертания берега, заросшего пальмами и какими-то странными деревьями. Еще ей очень нравилось море, человек в море и то, как все это появлялось на холсте.

Словно по мановению волшебной палочки — раз, и показалась пальма. Еще секунда, и очередная волна разбилась о прибрежный песок.

Михаил Афанасьевич, одетый в просторный халат и мягкие домашние тапочки, внимательно присмотрелся к картине и неуловимым движением руки переместил небольшую точку в нескольких километрах от берега прямо к линии прибоя. Это оказался молодой человек. Как такое возможно, ни Машенька, ни даже Михаил Афанасьевич — не знали. Даже не думали об этом.

— Папа, ты всегда людей рисуешь! Да!

— Да доча. Я рисую молодых, интересных людей. Людей, которые еще не успели стать серыми. Людей, которые мечтают.

Михаил Афанасьевич внимательно присмотрелся к молодому человеку на картине. После этого он смешал желтую краску с оранжевой, взял получившуюся смесь на кончик кисти и добавил ее к изображению парня.

Вместо того, чтобы растечься оранжевой кляксой по холсту, изображение, словно губка, впитало эти краски, и вокруг фигуры появилось едва заметное свечение.




Рауль лежал на животе. Сил для того, чтобы перевернуться у него уже не осталось.

Рауль был прекрасным пловцом. Сильным и опытным. Но самонадеянным. На спор он взялся переплыть с острова Пальмос на соседний остров — Гальваго. Кто же знал, что между ними проходит настолько сильное течение!?

Рауля снесло направо, после этого стало уносить в открытый океан. Что он мог поделать с этим? Многое. Все, на что было способно его молодое, сильное тело, было отдано борьбе со стихией. Рауль был опытным пловцом, и в какой-то момент понял, что обречен навсегда остаться в океане. Слиться с этой стихией.

Даже когда к нему пришла мысль, что смерть неизбежна, он все равно продолжал бороться. Бороться несмотря ни на что. В какой-то момент его сильные руки не выдержали, и он стал погружаться в воду. Неохотно. Сантиметр за сантиметром — как вдруг оказался здесь!

Это было невообразимо. Это было чудо.

Еще удивительней было то, что он чувствовал это чудо внутри себя. Что-то теплое и радостное поселилось внутри него и согревало. Давало надежду. Стоило Раулю обратиться к этому новому ощущению, как он почувствовал Силу внутри себя. И абсолютную уверенность.

Покачиваясь из стороны в сторону, он поднялся и пошел в глубь леса.

— «На противоположной стороне острова находится отель. Я дойду до него», — думал он.

Неотвратимость. Он чувствовал это внутри себя.

— «К матери больше месяца не ходил. Скучает она. Зайду. Сегодня вечером».

— «С Марией помирюсь. Она ждет этого. Я тоже. Хватит ждать!».

Что-то еще забралось внутрь Рауля. Что-то большое и светлое. Он никак не мог осмыслить это, не мог даже передать ощущение, которое вдруг начал испытывать. В какой то момент он просто понял, что ИЗМЕНИТ мир вокруг.

Лиана заплелась вокруг его лодыжки, и он играючи разорвал ее — то, что раньше казалось немыслимым, теперь стало для него мелочами. Всего лишь какая-то лиана! Тропический лес словно покорился ему и перестал преграждать путь.

Если бы Рауль не был так увлечен новыми ощущениями, то заметил, что песок в том месте, где он совсем недавно лежал, поменял цвет, и стал немного более желтым и оранжевым.




— Ух ти, класиво!!!

Машенька удивленно рассматривала картину, где молодой человек плавно погружался в зелень тропического леса. За собой он оставлял след красок, которые добавил в него Михаил Афанасьевич.

— Нужно просто добавить яркого цвета. Радости, страсти, идеалов. Тогда серость уйдет, понимаешь? — сказал Михаил Афанасьевич.

Машенька слушала папу с широко раскрытым ртом. Она почти всегда так его слушала. С того времени, когда он ушел со службы.

— Ух ти!!

— Все, достаточно. Иди к матери и помоги ей убрать со стола.

К тому времени, когда Михаил Афанасьевич закончил рисовать картину, шашлык был уже съеден, коньяк выпит и гости начали расходиться.

Машенька тут же убежала.

Михаил Афанасьевич тщательно завернул свою новую картину в мешковину, обернул ее с разных концов скотчем, взял под мышку и пошел провожать гостей. Что происходит с его картинами дальше, он не знал. Даже боялся знать это.




Он делился красками жизни. Яркими. Свободными. В ту ночь на заброшенной барже Илья влил в него столько красок, что они захлестнули его с головой, и он чуть не захлебнулся в них. Стоило ему немного отойти от произошедшего, как он понял, что должен делиться ими. Что если он не будет этого делать, то навсегда потеряет краски, полученные от Ильи — они просто высохнут, и он уже никогда не сможет почувствовать их внутри себя.

Так у него появилось хобби. Немного странное, в представлении его окружения.

Илью он искал долго. До сих пор он был объявлен в негласный розыск — результатов пока не было. Вообще никаких. Жалко. Ему очень хотелось сказать Илье «спасибо».

Конец


Книга посвящена всем «правонарушителям», которые однажды не вернулись.

И уже никогда не вернутся.

Автор: libertarr@mail.ru

http://vk.com/id180222101


notes



Примечания





1


1. Конечно, есть замечательные люди и в организациях либерального толка. К примеру — «Экологическая Вахта по Северному Кавказу» с Андреем Рудомахой. Это настоящие экологи, занимаются реальными делами. Наверняка, есть и другие. Но это случайная капля меда в море нечистот.




2


2. Автор имел возможность лично общаться с Альбертом Гаямяном еще в те лихие времена, когда его магазин активно распространял литературу радикально правого толка на пересечении улиц Красной и Советской г. Краснодара. Все правда.




3


3. Песня группы «Газон» — «Мой герой». Фан-сайт группы: http://punkgazon.ru/




4


4. Описаны реальные события в г. Азов в 2003 году.