Долг и страсть
Несси Остин


Поначалу ей совсем не понравился этот мужчина, столь не похожий на ее изысканных, остроумных знакомых. Саида же возмутила эта раскрепощенная американка. Она смела возражать и перечить ему!

Но вмешалась судьба, или рок, или предопределение… и все стало на свои места.


Несси Остин

Долг и страсть


Пролог


Эмили стояла на палубе огромного океанского лайнера, только что медленно отделившегося от причала, и, не замечая царившей вокруг суматохи, невидящим взглядом смотрела на удалявшиеся портовые строения. Перед ее мысленным взором стояла только одна картина: закатный горизонт и неумолимо исчезающая в клубах пыли черная точка… В этой точке сосредоточились все ее чаяния и надежды, вся ее любовь… ее жизнь! И она становилась все меньше и меньше и наконец исчезла совсем. Эмили бессильно уронила руки вдоль тела, взгляд ее потух.

Она боялась неизбывной боли долгого прощания, поэтому собралась тайком и попросила друга своего отца, чтобы тот отвез ее в порт. Однако в последний момент в ее комнату вихрем ворвался Мансур.

— Ты хотела уехать вот так, не простившись? Словно нам нечего сказать друг другу? Словно ничего и не было?.. — Его голос прервался. Он подошел и положил руки на плечи находившейся в полуобморочном состоянии Эмили. — Прости меня, милая. Я понимаю: мы не в силах ничего изменить… Но сказать последний раз о своей любви… Я знаю, в моей жизни уже никогда не будет ничего похожего.

— Да, Мансур, — только и сумела прошелестеть Эмили.

Ее чемоданы отправились в экипаже мистера Эванса, а сама Эмили оказалась в седле черного жеребца, управляемого твердой рукой Мансура. Сколько раз они вот так скакали по серебристым песчаным руслам пересохших рек, какое ликование переполняло при этом два любящих сердца!.. А теперь Эмили в последний раз ощущала сильные надежные и теплые объятия любимого и, окаменев от горя, в такт стуку копыт повторяла: все, все, все…

Мансур остановил жеребца на высоком берегу залива, волны которого были окрашены багровым светом заходящего солнца, и, спешившись, снял с лошади Эмили.

— Давай простимся здесь.

Она провела дрожащей рукой по его щеке, не в силах вымолвить ни слова.

— Эмили, я верю, наша любовь была дарована нам свыше, — срывающимся голосом заговорил Мансур, глядя в удивительные синие глаза, потемневшие от боли. — Такая любовь не проходит. И пусть она принесла нам одни несчастья, но я верю, что она останется жить в мире и, рано или поздно, осуществится и расцветет…


Милдред пыльной рукой смахнула слезу со щеки и, не выпуская портрета прабабки из рук, встала с колен и пробормотала:

— Надо же, как разыгралось воображение! Вполне возможно, ничего такого и не было… Только смутные семейные предания, обрывок письма, да портрет… Но до чего же она похожа на Мей!

У нее никак не доходили руки разобрать старый хлам на чердаке их большого загородного дома. И вот, вернувшись из очередного путешествия с мужем, Милдред решилась… и сразу же наткнулась на этот сундук. Под полуистлевшими платьями и бумагами она нашла портрет Эмили и едва не пошатнулась при виде такого поразительного сходства с дочерью. Среди бумаг ей попался обрывок какого-то письма. Слова можно было разобрать только с трудом: «…не проходит. И пусть она принесла нам одни несчастья, но я верю… не исчезнет… осуществится и расцветет…» — и подпись: «Мансур».

Милдред вспомнились рассказы бабушки, которые она слушала вполуха, занятая собственными детскими переживаниями, о несчастной любви Эмили и прекрасного принца. Потом все это слилось и смешалось с прочитанными сказками… и вместе с ними забылось.

А вот теперь этот сундук, вызвавший небывалый всплеск воображения у Милдред, всегда славившейся своей трезвостью и практичностью!

Внизу зазвонил телефон, и Милдред, на ходу стирая тряпкой пыль с портрета печальной белокурой красавицы, спустилась по лестнице и сняла трубку. Мей — легка на помине!

— Мамочка! Я выхожу замуж! — счастливо выдохнула дочь.

Все еще находясь под впечатлением трогательной истории, нарисованной ее разошедшейся фантазией, Милдред с легким укором заметила:

— Как? Вот так просто? Сначала не звонишь по полгода, а потом вываливаешь на меня такую новость. О времена, о нравы!

По мере того как Милдред слушала щебетание дочери, выражение ее лица все больше менялось…


1


Было что-то такое в этой свадьбе. Что-то волшебное, начисто прогоняющее обыденный цинизм. Мей задумчиво крутила в пальцах бокал шампанского в ожидании, когда заговорит шафер.

Она отметила это уже в церкви, где даже самые черные пессимисты тайком смахивали слезы, копившиеся в уголках глаз, — конечно, это касалось только женщин. Женщины, которые чаще собираются в барах, чтобы поболтать о тупости и бесчувствии мужчин, на протяжении всей службы сидели с печальными улыбками, смягчавшими их лица, затененные широкополыми шляпами.

Почему и сама Мей, которая не имела привычки выказывать на людях свои чувства, невольно ощущала жжение в глазах?

— В моей стране, — начал шафер, глядя сверкающими черными глазами на жениха и невесту, — свадебное пиршество начинают с тоста. Пусть никогда не увянет радость, которую они доставляют друг другу. Итак, я прошу вас поднять бокалы и выпить за Джекки и Роя.

— За Джекки и Роя, — эхом откликнулась блистательная толпа и послушно подняла бокалы.

Уже не в первый раз Мей поймала себя на том, что разглядывает поверх края бокала шафера — впрочем, как и большая часть присутствующих женщин. И в этом не было ничего удивительного. Он был потрясающим. Опять же не на каждой свадьбе в качестве шафера встретишь настоящего наследника престола!

Его зовут Саид, взволнованно сообщила ей Джекки, рассказывая о планирующейся свадьбе. И со временем он станет правителем прекрасной маленькой страны, как становились ими из столетия в столетие его предки. Он учился с Роем в Уэст-Пойнте, поведала Джекки, и эти двое близки настолько, насколько могут быть близки мужчины, знающие друг друга с ранней юности.

Мей ожидала, что наследник окажется коротеньким, толстым и наглым. Но ее предположения не подтвердились, поскольку Саид был самым красивым мужчиной из всех, кого ей приходилось видеть.

Он был высоким — хотя и не таким высоким, как жених, — и одет в удивительнейшие одежды. Экзотические одежды из чувственной ткани. На нем были роскошная шелковая туника кремовых и мягких золотистых тонов и свободного покроя брюки.

На большинстве мужчин такой наряд показался бы маскарадным, думала Мей, возможно, даже женственным. Но шелк соблазнительно шуршал, соприкасаясь с его телом, и отнюдь не скрывал четких контуров сухощавой фигуры. Казалось, всеми порами он источает мужественность.

Шампанское вдруг показалось Мей горьковатым, и она сглотнула. Она сглотнула еще раз, заметив, что ониксовые глаза взглянули на нее, а затем спрятались за густыми ресницами, из-под которых было заметно теперь только темное сияние.

С медленной и хищной улыбкой он начал двигаться.

Он идет сюда, подумала Мей, и ее руки задрожали от незнакомого прежде волнения.

Разодетые женщины и мужчины в смокингах, словно волны, расступались перед ним, когда он с царственной неспешностью шествовал по залу приемов отеля «Хилтон». Была в нем какая-то властность, которая приковывала взгляды каждого находившегося здесь.

Горло Мей сжал спазм внезапного страха, смешанного с глубоким волнением. Она вдруг почувствовала себя слабой и беззащитной и на какое-то безумное мгновение страстно захотела повернуться и выбежать вон, скрыться в дамской комнате. Но ноги отказывались повиноваться, да и от чего ей бежать? Или от кого?

А потом Мей уже больше ни о чем не думала, поскольку он, подойдя, остановился перед ней и посмотрел ей в глаза. Смуглое гордое лицо не выражало никаких эмоций, кроме одной, которую он и не собирался скрывать.

Интерес. Сексуальный интерес, уточнила для себя Мей, сердце которой бешено колотилось. Он хочет лечь со мной в постель, обмирая, поняла она. Жесткий изгиб губ и пламя в черных глазах недвусмысленно свидетельствовали об этом.

— Итак, — вкрадчиво произнес Саид глубоким, богатым интонациями голосом, — отдаете ли вы себе отчет в том, что на этой свадьбе вы самая красивая женщина?

Какой неожиданный контраст являет его изысканный английский со столь экзотической внешностью, подумала Мей. Стараясь казаться спокойной под огнем темного пристального взгляда, она покачала головой.

— Я не согласна, — ответила Мей с холодком, что было удивительно, учитывая то, каким аллюром неслось ее сердце. — Разве вы не знаете, что на любой свадьбе самая красивая — это невеста?

Он слегка повернул голову, чтобы взглянуть на Джекки во всем ее свадебном великолепии, и Мей получила возможность без помех рассмотреть его орлиный профиль и волевой подбородок.

В его голосе неожиданно прозвучала мягкая печаль.

— Джекки? Да, она действительно очень красива…

Мей была поражена вспыхнувшей в ней жгучей ревностью. Она ревнует к Джекки? К своей лучшей подруге?

Саид повернулся к ней лицом, и Мей снова утонула в обжигающем взгляде черных глаз.

— Но тогда вы очень и очень красивая. — Уголок его рта едва заметно дернулся, когда он не получил ответной улыбки. — Что-нибудь не так? Вы не любите комплиментов?

— Только не от людей, которых я едва знаю! — услышала Мей свой голос, звучащий с необычной резкостью.

Только легкое движение такой же угольно-черной, как и густая шевелюра, брови указывало на то, что Саид счел ее ответ дерзостью. Было очевидно, что люди обычно не говорят с ним в таком тоне.

В его улыбке сквозило сожаление.

— Тогда вам не следовало бы одеваться так соблазнительно, вы не находите? Нужно было закутаться в покрывало, — мягко произнес он и жгучим медленным взглядом обвел ее от макушки до покрытых розовым лаком ногтей на ногах.

Мей почувствовала, как краска бросилась ей в лицо, что уж совсем было на нее не похоже. Она редко краснела. По роду своей деятельности ей каждый день приходилось иметь дело с облеченными властью незнакомцами, но не перед одним из них она не стояла вот так — словно школьница, впервые живьем увидевшая киноидола!

— Разве я не прав? — многозначительно проговорил Саид.

Мей заморгала. Да, она приоделась! Но ведь это свадьба, не так ли? И каждая женщина в этом зале из кожи вон лезла ради того, чтобы казаться красивой. Как и она.

Развевающееся маленькое платье из шифона сапфирового цвета — того же, что и ее глаза, по крайней мере, так сказал продавец. И легкомысленные ярко-розовые босоножки на крошечных каблучках — она намеренно выбрала их не в тон платью. Но ведь сочетающиеся цвета в аксессуарах — вчерашний день, даже продавщица согласилась с этим. Никакой шляпы. Она терпеть не могла прятать свои густые вьющиеся пепельные волосы под шляпами — особенно в такой жаркий день, как сегодняшний. Вместо этого купила в ближайшем цветочном магазине покрытую каплями росы орхидею, цветом чуть бледнее босоножек, и приколола ее к волосам, но подозревала, что очень скоро та начнет увядать.

Как и сама Мей, если этот экзотический мужчина не перестанет смотреть на нее таким откровенно оценивающим, хоть и ленивым взглядом. Она решила немедленно положить этому конец и протянула ему руку с дружелюбной, но отстраненной улыбкой.

— Мей Хадсон.

Он взял ее руку в свою, опустил на нее взгляд. Мей, словно завороженная, сделала то же самое. Ее потрясла собственная реакция на увиденное. Кожа Мей казалась ослепительно белой по сравнению с его темно-оливковой, и было в этом резком контрасте что-то в высшей степени чувственное.

Мей попыталась выдернуть руку, но он только крепче стиснул ее. И когда она подняла на него негодующий взгляд, то натолкнулась на насмешливую улыбку.

— А знаете ли вы, кто я такой, Мей Хадсон? — мягко спросил он.

Она могла бы изобразить неведение, конечно. Но разве этому человеку не приходилось большую часть своей жизни сталкиваться с притворством и неискренностью?

— Конечно, я знаю, кто вы! — ледяным тоном ответила она. — Это единственная на моей памяти свадьба, где в роли шафера выступает наследник престола. То же самое, я думаю, мог бы сказать и любой из присутствующих здесь.

Он улыбнулся. И, почувствовав, что его тело слегка расслабилось, Мей воспользовалась возможностью и освободила руку.

Ее сопротивление вызвало у него неожиданный прилив желания.

— В чем дело? — с насмешливым упреком спросил он. — Вам неприятны мои прикосновения, Мей Хадсон?

— Для вас вполне естественно навязывать свои прикосновения женщине, с которой вы только что познакомились, да? — с глубоким недоверием спросила она. — Вы считаете, что ваш титул делает это дозволенным?

При виде такой горячности желание многократно возросло. А его желаниям так редко противились! Он заглянул в чистую, сверкающую синеву ее глаз и ощутил комок в горле, но тут же, взяв себя в руки, пожал плечами. Мальчишеский взгляд — быстрый и обезоруживающий. Он всегда помогал ему во время учебы в Уэст-Пойнте, особенно когда дело касалось женщин.

— Вы подали мне руку, — возразил Саид. — Не будете же вы отрицать это!

Мей вымученно рассмеялась. Какой-то бред! Это было всего лишь рукопожатие!.. Но ведь Саид — друг Роя. Друг Джекки. Ради них она должна взять себя в руки и выказать большую учтивость.

— Простите. — Она улыбнулась. — Я немного утомлена.

— Мужчина? — выпалил он, и Мей, не успев подумать, что под этим подразумевает наследник престола, покачала головой.

— Что за неожиданное и поспешное предположение! — возразила она, но предостережение не возымело никакого эффекта.

— Тогда что? — продолжал настаивать ее собеседник.

— Работа, — сказала Мей.

— Работа? — переспросил Саид так, словно впервые слышал это слово.

Хотя, возможно, он действительно не вполне понимал его значение.

— Просто выдалась очень напряженная неделя. — Мей пожала плечами. — Напряженный месяц. Напряженный год. — Она допила шампанское и вопросительно посмотрела на Саида. — Я бы выпила еще, а как вы?

Саид неодобрительно втянул в себя воздух. Как его порой бесят эти раскрепощенные западные женщины! Не дело женщины — предлагать мужчине выпить, и он едва так и не сказал ей. Но огонь в ее глазах предупредил его, что она тут же уйдет, если он посмеет сделать это. А он слишком хотел ее, чтобы рисковать…

— Я редко пью, — сдержанно произнес Саид.

— Боже правый! — безо всякого почтения воскликнула Мей. — Тогда как же вы удовлетворяете потребность организма в жидкости? Путем внутривенного вливания?

Черные глаза сузились. Люди не смеются над ним. Женщины не поддразнивают его, если только он не поощряет их к этому. И случается это только в спальне. На мгновение он решил было уйти. Но только на мгновение. Саид взглянул на манящие пепельные локоны и едва не покачнулся, представив, как они касаются его обнаженной груди, — такой же яркий контраст, как и тот, что поразил его минуту назад, когда он ощущал своей рукой мягкость ее белой кожи.

— Я имел в виду алкоголь, — бросил он.

— Ну, я уверена, что здесь найдутся и безалкогольные напитки, — сказала Мей. — Впрочем, это не имеет значения. В любом случае, я пойду. Было приятно побеседовать с вами, эм…

— Нет! — Он схватил ее за запястье, наслаждаясь чисто инстинктивным сужением синих глаз в ответ на это действие, тем, как ее губы сложились в маленькое недоверчивое «о». Представил сладкие удовольствия, которые сулит мужчине такой рот, и едва не содрогнулся от желания. — Я Саид. Для вас.

Она хотела сказать что-нибудь саркастическое, вроде: «Я должна чувствовать себя польщенной?» — но, как это ни глупо, действительно почувствовала себя польщенной. До смешного польщенной тем, что он просит называть его по имени. Не будь дурой, сказала себе Мей, но это не подействовало.

— Позвольте мне уйти, — едва дыша проговорила она.

— Хорошо. — Саид улыбнулся, но на этот раз улыбкой мужчины, который знает, что способен подчинить себе любую женщину. — Но только после того, как вы пообещаете, что найдете меня, когда заиграет музыка, и мы потанцуем.

— Сожалею, но я не бегаю за мужчинами. Его пальцы ощутили, как участился пульс Мей.

— Значит, вы не будете танцевать со мной?

Гипнотизирующий голос был под стать вкрадчивому вопросу.

— Вам придется самому найти меня, — безрассудно ответила она.

Саид отпустил ее, позаботившись о том, чтобы скрыть, как сожалеет об этом.

— О, я найду вас, — тихо сказал он. — Не сомневайтесь.

Саид смотрел ей вслед, и в его голове зрела идея. Он заставит ее подождать. Заставит испугаться, что он раздумал танцевать. Он достаточно знал женщин, чтобы понимать: показное равнодушие еще сильнее разожжет желание, которое эта женщина, несомненно, испытывает. Он подразнит ее. Поиграет с ней. Хорошо известно, что предвкушение усиливает аппетит, и с тем большим рвением будет утоляться голод. А потом Мей Хадсон удовлетворенно и благодарно вздохнет в его объятиях…

На дрожащих ногах Мей направилась к бару, надеясь, что хаос, царящий в душе, не отражается на ее лице. Она всегда была безразлична к людям вроде Саида. Ей нравились утонченные мужчины с богатым внутренним миром. Конечно, нужно признать, что у него острый ум, но все же в этом черноглазом красавце в экзотических одеждах есть что-то непонятное и очень опасное.

К тому моменту, когда Мей достигла бара, где желающим подавали коктейли и шампанское, она не была уверена, что сумеет удержать в руках бокал. В другом конце зала она увидела Джекки — неземное создание в белом, болтающее и хохочущее с одной из подружек невесты.

— Шампанское, мадам? — улыбнулся ей бармен. — Или, может быть, «Маргариту»?

Мей открыла рот, чтобы согласиться на последнее, но передумала: что-то подсказывало ей, что в ближайшее время потребуется все ее благоразумие. А алкоголь может усыпить и без того отчасти утраченную бдительность.

— Просто газированную воду, пожалуйста, — попросила она.

— Не могла выбрать ничего получше? — раздался насмешливый голос рядом, и, подняв взгляд, Мей увидела улыбающегося Роя Тревиса.

Мей безумно нравился новоиспеченный муж Джекки. Он был вызывающе красив, вызывающе богат и так любил свою нареченную, что Мей с тоской понимала, что теперь сама вряд ли сможет согласиться на меньшее.

Она встретилась со старой школьной подругой, которая уже давно переехала в Вашингтон, случайно. Это произошло на следующий день после помолвки той с Роем, и Джекки с восторгом продемонстрировала подаренное им кольцо со скромным, простым, но потрясающей чистоты бриллиантом. Роя, крупного военного чиновника, только что перевели в Нью-Йорк, и подруги были рады восстановить былую дружбу.

— Или ты за рулем? — спросил Рой, не отрывая взгляда от ее бокала с минеральной водой.

— Э-э-э… нет, — слабым голосом произнесла Мей. — Просто хочу сохранить ясность рассудка.

— Весьма предусмотрительно, — заметил Рой и, слегка понизив голос, добавил: — Поскольку мой старый соратник Саид, похоже, положил на тебя глаз.

— Он… Вот как? — сказала Мей и только потом подумала, что ее голос прозвучал немного подобострастно. Она откашлялась и изобразила улыбку. — На самом деле ничего подобного. Мы просто болтали, только и всего.

— Болтали? — насмешливо переспросил Рой. — В таком случае, это произошло с Саидом впервые.

— Какая чудесная свадьба! — поспешила сменить тему Мей. — Джекки просто умопомрачительна.

При упоминании имени жены лицо Роя смягчилось и выразило глубокую нежность. О возможных намерениях своего друга он тут же начисто забыл.

— Не правда ли? — взволнованно сказал он и с нетерпеливыми нотками в голосе продолжил: — Между нами, мне бы хотелось плюнуть на эти проклятые танцы и уйти!

Мей улыбнулась.

— И лишить свою жену всех удовольствий и радостей этого неповторимого дня? Думаю, ты вполне в состоянии немного потерпеть, не правда ли, Рой? В конце концов, вы уже почти год живете вместе.

— Да, — вздохнул Рой. — Но сегодня впервые это будет… ну… законно. — Он посмотрел в лицо Мей и с недоверием заметил: — О, да ты покраснела. Прости, я совсем не хотел смутить тебя…

— Нет, все в порядке. Честное слово, — поспешила заверить его Мей.

Она не собиралась объяснять, что причиной мучительного румянца стала пара жгуче-черных глаз, устремленных на нее. В каком-то смысле ей и самой хотелось, чтобы Рой и Джекки поскорее ушли. Тогда она сможет последовать их примеру. И ей не придется танцевать с Саидом и этим ставить себя в крайне уязвимую позицию.

Я не обязана танцевать с ним, сказала она себе. Это не приказ. Нет, несомненно, приказ, тут же поняла Мей. Но даже если и так, она — не подданная Саида, а Нью-Йорк — не часть его княжества! Она может просто сдержанно улыбнуться и сказать, что не настроена танцевать.

Но ей и не пришлось этого делать. Потому что Саид даже не думал приближаться к ней. Она вдруг обнаружила, что словно зачарованная не отводит от него взгляда, впрочем, изо всех сил стараясь скрыть это.

Он стоял отдельно от нарядно разодетой толпы гостей, но не из чувства собственной значимости и неповторимости. Нет, все было намного сложнее.

Мей, конечно, и раньше слышала выражение «царственная осанка», однако до сегодняшнего дня толком не понимала, что оно означает.

Саид двигался с какой-то врожденной грацией и редкостной элегантностью. Она никогда не видела ничего подобного. Мужчины бесшумно расступались перед ним, женщины провожали нескрываемо жадными взглядами.

Замечает ли он это? — думала Мей. Его красивое гордое лицо, казалось, вообще не отражает никаких эмоций. Но, может быть, он просто привык к поклонению? Ох, да ему достаточно было обхватить ее запястье, для того чтобы она — в переносном, конечно, смысле — оказалась у его ног!

Подали угощение, и Мей обнаружила, что сидит за столом, между владельцем сталелитейного завода и геологом. Оба были и забавны, и умны, а геолог к тому же красив той грубоватой красотой, которую обеспечивает здоровый образ жизни под открытым небом. Он напропалую флиртовал с Мей, и еще час назад она, возможно, была бы в состоянии отвечать ему тем же.

Но единственный мужчина, чей образ неотступно преследовал ее сейчас, сидел во главе стола, тыча вилкой в тарелку с таким равнодушием, что было очевидно: он не голоден в общераспространенном смысле этого слова.

В этот момент Саид поднял голову и бросил в ее сторону взгляд, от которого по спине Мей пробежал холодок. Она быстро положила вилку и отодвинула тарелку.

— А чем занимаетесь вы, Мей? — спросил геолог.

Она повернулась и с улыбкой посмотрела на него.

— Я психолог, улаживаю трудовые конфликты.

— Вот как? — Он усмехнулся. — Тогда вы должны неплохо зарабатывать!

Именно это ей всегда и говорят.

— Хотелось бы, чтобы это было так.

Над ней со встревоженным лицом склонилась официантка.

— Жаркое в порядке, мисс?

Мей кивнула, виновато взглянув на нетронутую еду.

— Все замечательно. Просто я не голодна.

Телосложение официантки свидетельствовало о том, что уж ее-то тарелки всегда возвращаются пустыми.

— Мне сказали в кухне, что подавать блюда в начало стола без толку: оттуда тоже возвращается слишком много еды. Может быть, вам пересесть? — пошутила она.

— Может быть, — из вежливости рассмеялась Мей.

Какая-то ее часть благодарила судьбу за то, что она не оказалась рядом с Саидом, в то время как другая отчаянно стремилась к этой волнующей, хотя и опасной близости. Она рискнула бросить на него еще один взгляд. Яркий свет канделябров подчеркивал удивительную мягкость кремово-золотистого одеяния и блеск волос цвета воронова крыла.

Она с трудом заставила себя проглотить несколько крупных сочных ягод малины, но даже не почувствовала их вкуса. А потом наконец пришло время разрезать свадебный торт и произносить речи.

Вряд ли Мей поняла хотя бы слово из того, что говорил шафер, — она зачарованно смотрела на его лицо. Яркие глаза с тяжелыми веками заставляли ее чувствовать себя так, словно она выиграла в лотерею, поскольку видела их взгляд смягченный приязнью. Чувственный изгиб полной нижней губы, контрастировали с твердой, почти жестокой линией верхней. Имей это в виду, сказала себе Мей.

Когда заговорил Рой, глаза всех присутствующих женщин затуманились — с таким нескрываемым восхищением смотрел он на жену, говоря о своей любви к ней.

А затем заиграл оркестр и гости устремились к площадке для танцев. Сердце Мей заколотилось где-то в горле, когда она вспомнила о намерении Саида потанцевать с ней. Но он опять сел на свое место и лишь время от времени бросал на нее взгляды, в которых светилось чувственное обещание.

Она танцевала со всеми, кто бы ни пригласил, но ее сердце не участвовало в этом. Словно автомат, она двигалась в объятиях геолога, возмущенно замирая всякий раз, когда он пытался привлечь ее ближе…

Мей села и уже всерьез стала ждать, чтобы Рой и Джекки, распрощавшись с гостями, отправились в свадебное путешествие. Тогда и у нее появится возможность уйти. И именно в этот момент перед ней появился Саид, прищуривший глаза в насмешливом вопросе.

— Итак, — мягко произнес он, — я поймал вас на слове и разыскал. — Черные глаза сверкнули. — Хотя совсем нетрудно было найти вас, Мей. благоуханный и нежный цветок. А теперь… — его голос понизился, — мы потанцуем?

Ее щеки вспыхнули. Действительно, подумала Мей, все выглядит так, словно она специально сидит здесь и ждет его. А разве нет?

— Предполагается, что это приглашение, перед которым я не смогу устоять? — бросила она.

Улыбка тронула уголки его рта.

— Нет, Мей, — промурлыкал он. — Это королевский приказ.

Она открыла рот, чтобы возразить. Но было уже поздно, поскольку он, с высокомерной уверенностью взяв за руку, уже вел ее к площадке для танцев.

— Прошу вас, — спокойно сказал Саид.

Она двигалась в его объятиях так, словно вся ее жизнь была лишь репетицией этого момента. Он сжал руками ее тонкую талию, и пальцы Мей с неизбежностью скользнули к его плечам. Она вдыхала исходящий от него аромат сандалового дерева, который бередил все ее чувства.

Мей считала себя современной, независимой женщиной, но минута в объятиях Саида сделала ее беспомощной, как котенка.

Скользнув руками ниже, к выпуклостям ее бедер, Саид почувствовал, как крепнет в нем желание.

— Вы прекрасно танцуете, Мей, — пробормотал он.

— К-как и вы, — запинаясь проговорила она, с восхищением чувствуя, как гармонично движется под шелковым одеянием худощавое мускулистое тело. — П-прекрасная свадьба, не правда ли? — заметила она и беззвучно взмолилась, чтобы рассудок вернулся к ней, и как можно скорее.

Саид ответил не сразу.

— Все женщины любят свадьбы, — наконец изрек он.

В этих словах ей послышался преднамеренный вызов, и она подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Ярко-синий взгляд непримиримо схлестнулся со жгуче-черным.

— Вы, видимо, хотите сказать, что мужчины их не любят?

Саид насмешливо поднял бровь, думая о том, как удивителен цвет ее волос и как бела кожа, как выделяются на ней губы насыщенного, сочного цвета, похожие на лепестки роз, которые цветут в дворцовых садах его отца и наполняют ночной воздух своим ароматом. Его пульс участился.

— Интересно, вы всегда делаете скоропалительные выводы?

— Но вы меня вынудили, — возразила она. — Ваше замечание было намеренно направлено на то, чтобы вызвать ответный огонь, не так ли?

— Это была просто констатация факта, — протянул Саид, — а не… как вы это назвали? ~ Он нахмурился, изображая глубокую сосредоточенность. — Ах да, воспламеняющее замечание!

Мей слегка отстранилась от него и почувствовала, как его руки чуть заметно сжались на ее бедрах, словно он был не в силах отпустить ее даже на мгновение.

— Не делайте вид, будто испытываете языковые трудности, Саид! — ледяным тоном произнесла она, стараясь не обращать внимания на то, как колотится в груди сердце. — Мне известно, что вы закончили военное училище Уэст-Пойнт и владеете английским не хуже меня!

До чего же горяча, подумал Саид и подался к ней всем телом.

— Что еще вам известно обо мне, Мей Хадсон? — поинтересовался он.

Мей опять почувствовала искушение изобразить полное неведение: этот человек, несомненно, себе на уме! Но врожденная честность снова не дала ей этого сделать.

— Я знаю, что вы наследник трона в небольшом княжестве…

— Эль-Джар, — мягко подсказал он, и в его голосе прозвучали неподдельные любовь и гордость.

У Мей же мороз пробежал по коже от того, как он это произнес, и неясное предчувствие заставило ее вздрогнуть.

— Эль-Джар, — словно зачарованная повторила она, но потом внезапно поняла, что в ее интонации снова проскользнуло что-то подобострастное.

— Что еще? — поторопил он, заинтригованный мечтательным выражением, смягчившим ее лицо при упоминании названия его родины.

Саид вдруг поджал губы. Эль-Джар — богатая нефтью страна. А разве сказочное богатство не вызывает воодушевления в сердцах алчных по большей части западных людей?

Мей гадала, чем вызвано осуждающее выражение, моментально превратившее лицо Саида в каменную маску. И поспешила сгладить впечатление от своих последних слов язвительностью.

— Я слышала, у вас есть определенная репутация в том, что касается женщин, — бросила она.

— Репутация. — Для Саида, не привыкшего к внезапным вспышкам раздражения, ее слова должны были прозвучать как недопустимый выпад. — Объясните, что вы хотели этим сказать, Мей.

— Разве это необходимо? Вы ведь любите женщин?

На его губах появилась немного циничная улыбка.

— А разве это плохо — наслаждаться множеством удовольствий, которые может доставить противоположный пол?

Саид сопроводил слова поглаживанием ее спины, и Мей представила, что бы почувствовала, если бы была обнаженной, а он… Она сглотнула.

— Вы говорите так, словно женщины для вас лишь средство ублажить вас!

Саид снова улыбнулся.

— Интересная аналогия, — заметил он и с трудом подавил нестерпимое желание провести кончиками пальцев по выпуклостям ее грудей. Он хотел эту женщину и еще никогда не прилагал столько усилий, чтобы добиться желаемого. С трудом заставив свои руки оставаться там, где они есть, Саид решил не торопить событий. — Вы не находите, — хрипловато произнес он, — что все преимущества на вашей стороне? Ведь вы что-то знаете обо мне, в то время как я ничего не знаю о вас… за исключением того, что вы самая красивая женщина в этом зале.

— Вы это уже говорили, — приторным голосом пропела Мей и с удовольствием отметила, как потемнело и напряглось его лицо. Она решила подразнить его еще, самую малость… — Не понимаю, как вам удается покорять сердца жен-шин, повторяя одни и те же комплименты!

— О, не понимаете? — тихо сказал Саид и, едва заметным грациозным движением крепко прижав ее к себе, с удовлетворением отметил, как мгновенно потемнели ее глаза, а на высоких скулах вспыхнули яркие пятна. Сквозь тонкий шелк, покрывающий его — и ее — тело, он ощущал грудью ее крошечные отвердевшие соски и чувствовал новый прилив острого желания.

— Н-не надо, — слабо запротестовала Мей, потрясенная всплеском пробудившейся в ней чувственности невиданной прежде силы.

Саид, торжествуя, видел, как она трепещет в его объятиях. Приблизив губы к завитку волос у самого ее уха, он прошептал:

— Не надо — что?

— Не надо… — Но ее голос так дрожал, что слов разобрать было невозможно, и ей пришлось повторить попытку: — Не стойте так близко ко мне.

С высокомерием завоевателя Саид сделал именно то, о чем она просила, и услышал недвусмысленный вздох протеста.

— Так лучше? — вкрадчиво спросил он.

Лучше?! Мей почувствовала себя обкраденной, словно кто-то остриг ее длинные волосы, подставив обнаженную шею дуновениям холодного ветра. Она вдруг поняла, что готова умолять его о том, чтобы он снова заключил ее в свои теплые, манящие объятия… И в этот момент к ней начал постепенно возвращаться разум. Она не из тех, кто молит мужчину о чем бы то ни было!

— Намного лучше, — уже более внятно произнесла она.

Саид ни на секунду не поверил ей. Он улыбнулся, в который раз осознавая, что преследование — зачастую наиболее захватывающая часть охоты.

— Тогда, может быть, расскажете о себе? — спросил он.

Мей подняла голову, и в ее глазах сверкнул вызов.

— Что бы вам хотелось знать?

— Все. Абсолютно все!

Губы Мей изогнулись в улыбке.

— Боюсь, вам придется точнее сформулировать вопрос.

Саид гадал, как отреагировала бы она, скажи он, что единственная вещь, которую ему хотелось бы узнать, — это то, как выглядит ее обнаженное тело. Восторженно извивающееся на скользком шелке его огромной кровати.

— Ну, расскажите мне, чем занимаетесь, — пробормотал он.

— Вы имеете в виду работу?

Он кивнул, думая, что ей вообще нет необходимости работать. Она вполне могла бы стать любовницей богатого человека. Его любовницей. Почему они не встретились раньше?!

— А хотите, я отгадаю, кем вы работаете, Мей?

— Попробуйте!

— Пожалуйста. Моделью?

— Я недостаточно высока, — возразила она, ненавидя себя за то, какое удовольствие доставил ей этот комплимент. — И недостаточно худа.

Глаза помимо его воли обвели соблазнительные выпуклости ее груди и бедер.

— Вы совершенство, — чуть задыхаясь, сказал Саид. — Настоящее совершенство!

Мей охватила дрожь. Мужчины обычно не говорили ей такого, и уж во всяком случае не после часового знакомства! Она общалась по большей части с интеллектуалами, которые время от времени отпускали ей неуловимо тонкий комплимент. А не с мужчинами, которые даже не пытаются скрыть своего первобытного, неуправляемого желания!

— Это возмутительная лесть, — возразила она.

— Лесть — да. Но не возмутительная.

Слегка отстранившись, он закружил партнершу в такт музыке, любуясь ее непринужденным изяществом.

Он великолепно танцует, невольно отметила Мей. Она редко танцевала так, по правилам, и никогда с особой королевской крови! Это было восхитительно — скользить по кругу в объятиях мужчины, в отличие от других не скачущего невпопад, умудряясь еще и толкать ее при этом!

Саид внимательно посмотрел на нее, и Мей поспешила стереть с лица блаженство.

— Так вы сдаетесь? Вы не очень-то сильны в отгадывании? — с вызовом спросила она.

— Наверное, нет. Но есть множество других вещей, в которых я необычайно силен, Мей, — похвастался он и выбрал именно этот момент, для того чтобы скользнуть покрытой шелком ногой между ее бедер, на мгновение забывшись в мечтах.

Наряду с чисто мужским бахвальством Мей почувствовала напор его ноги и стальные мускулы, скрытые под нежной тканью. Незнакомый голод охватил ее, и что-то глубоко внутри словно бы начало таять. Необходимо прекратить это, подумала она. Немедленно!

— Я специалист по улаживанию трудовых конфликтов. Психолог, — быстро сказала она.

Мечтательность Саида как рукой сняло.

— И вы успешно справляетесь с работой?

— Да.

— В таком случае вы должны быть очень проницательной женщиной, Мей. — Он медленно провел подушечкой большого пальца по изгибу ее талии и почувствовал ответный трепет. — О-очень проницательной.

В голове Мей громче, чем прежде, зазвучал сигнал тревоги.

— Д-думаю, я уже достаточно танцевала, — чуть дыша проговорила она и с необъяснимым разочарованием почувствовала, как он послушно опустил руки.

— Согласен. — Мука желания стала уже невыносимой. Он готов был схватить ее, и…

Саид вдруг обнаружил, что ему с большим трудом удается вернуть утраченное самообладание — качество, одним из первых привитое ему в детстве. Он отступил на шаг, стараясь восстановить участившееся дыхание.

Лишенная нежных прикосновений шелка и аромата сандалового дерева, Мей приложила ладони к пылающим щекам, чувствуя, как пульсирует все ее тело. И только тогда заметила, что площадка для танцев пуста и все стоят, наблюдая за ними.

— О Боже! — простонала она. — Взгляните.

— Похоже, мы невольно устроили представление, — с каким-то веселым недоумением сказал Саид, оглянувшись вокруг.

Смущение Мей усилилось, когда она заметила Роя, подходящего к ним и явно слышавшего слова Саида.

— Весьма эротичное представление, — добавил он масла в огонь.

Мей подавила стон. Они вели себя как пара безответственных подростков!

— Мы просто танцевали. — Саид бросил на Мей заговорщицкий взгляд.

— Ты это так называешь? — не унимался новобрачный. — Как бы там ни было, мы с Джекки собираемся уезжать. — Серые глаза Роя прищурились, когда он перевел их на шафера. — И спасибо за свадебное путешествие, Саид.

Тот беззаботно пожал плечами.

— Мне это не доставило ничего, кроме удовольствия, — протянул он.

— Джекки сказала, что место назначения держат от нее в секрете, — вставила Мей.

Мужчины обменялись взглядами.

— Так и есть. По нашей традиции, это секрет, известный только жениху и шаферу. Но не бойтесь, я открою его вам позже, прекрасная Мей, — вкрадчиво пообещал Саид.

— Позже? — переспросила она и быстро взглянула на наручные часики.

— Ну конечно. Мы ведь собирались с вами выпить.

— Вот как? — улыбнулся Рой.

Мей заметила остановившийся на ней решительный взгляд черных глаз, в нем была надменная уверенность в том, что она беспрекословно подчинится! Да и разве можно было Саида в чем-нибудь упрекнуть, после того как она бесстыдно выставила себя напоказ на площадке для танцев?

— Но вы говорили, что редко пьете, Саид, — с невинным видом напомнила ему Мей. — Так не окажется ли это для вас напрасной тратой времени?

Саид открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его. Он испытывал остро-сладкую боль желания и все же немедленно распознал ее решимость противостоять ему. Что бы он ни сказал, Мей Хадсон никуда не пойдет с ним сегодня.

— Вы не хотите?

В его голосе звучало такое недоверие, что Мей едва сдержала улыбку. Холодный блеск черных глаз вовремя предупредил ее, что улыбаться не стоит.

— Это был трудный день, — попыталась оправдаться она. — И я так измотана! Может быть, как-нибудь в другой раз?

На лице Саида появилось отсутствующее выражение: вряд ли он даже заметил, что Рой отправился на поиски Джекки.

— Я не повторяю приглашений, — холодно произнес он.

Мей вдруг охватило чувство горького сожаления. Ты упустила свой шанс, девочка, подумала она, несмотря на то что все, что было в ней здравого, ликовало. Этот мужчина — иной, понимала она. Иной и опасный. Он обладает умением делать ее беспомощной, а ей меньше всего хотелось чувствовать себя таковой рядом с ним. Этот мужчина способен разжевать ее и проглотить, не заметив!

— Как жаль, — с притворной беспечностью сказала она.

Черные глаза пристально смотрели на сочные губы, на молочно-белую кожу.

— Действительно жаль, — согласился Саид и, коротко кивнув, зашагал прочь.

Мей с бьющимся сердцем смотрела ему вслед.

— Они уходят! — выкрикнул кто-то, и Мей, взглянув в другой конец зала, увидела Джекки с букетом в руках, сменившую свадебное платье на серебристо-голубой костюм, и сияющего Роя рядом с ней.

Все начали протискиваться к дверям, чтобы помахать им рукой на прощание, но Мей осталась стоять на месте. Она видела Саида, что-то говорящего Рою, и испытывала тупую боль утраты.

Джекки призывным жестом подняла над головой букет лилий, и все присутствующие женщины взметнули вверх руки в надежде поймать его. Руки Мей тоже невольно поднялись, когда она заметила, что букет летит в ее направлении. Но какая-то рыжеволосая девушка оказалась проворнее.

— Хоп-па! — закричала она, подпрыгнув, и торжествующе тряхнула букетом.

Это всего лишь предрассудок, тоскливо сказала себе Мей, наблюдая за девушкой, самозабвенно нюхающей лилии. Разве может пучок цветов гарантировать, что следующей замуж выйдешь именно ты? И нельзя сказать, что она так уж стремится выйти замуж.

Но когда Мей подняла голову, ее обжег взгляд сверкающих черных глаз. Нужно поскорее убираться отсюда, решила охваченная внезапной паникой Мей.


2


Словно в тумане она вышла из «Хилтона» и сама нашла такси, но впоследствии не смогла бы припомнить ни одной детали поездки. Только когда машина затормозила у дверей ее дома в Гринпойнте, сознание Мей начало проясняться, и она попыталась освободиться от воспоминаний о мужчине с гордым и чувственным лицом.

Она открыла дверь и, войдя в квартиру, положила сумочку на столик, радуясь, что наконец-то оказалась дома. И в безопасности.

Мей любила свою квартиру — это было первое приобретенное ею имущество. Квартира находилась на третьем этаже старинного дома с высокими потолками. Но, как всякий новичок в деле покупки недвижимости, Мей погорячилась: выплаты оказались непосильными, и ей пришлось пустить к себе соседку — Мону.

Мона работала в небольшой газетке и называла себя квартиранткой Мей, на что та никак не соглашалась, ценя равенство во всем.

— Нет, мы соседки, — настаивала она.

Это был типичный девичий дом, полный ярких красок в общих помещениях и хаоса — в спальне Моны. Как ни старалась, Мей так и не смогла побороть хронической неряшливости Моны и в конце концов оставила тщетные попытки.

Вешалка в холле была скрыта пестрой ширмой из деревянных планок, гостиная заставлена вазами с дешевыми цветами, купленными на рынке, а ванная так набита разнообразными лосьонами и кремами, что напоминала парфюмерный прилавок в большом универмаге.

— Кто-нибудь дома? — крикнула Мей.

— Я в кухне, — донесся до нее приглушенный ответ.

И Мей направилась туда, найдя соседку уплетающей шоколадный бисквит и запивающей его кофе. Ее дежурная еда и мой кофе, подумала Мей, в то время как Мона улыбаясь доставала вторую чашку.

— Кофе?

Мей покачала головой.

— Нет, спасибо. Думаю, мне нужно что-нибудь покрепче.

Соседка удивленно подняла брови.

— Но ведь ты только что со свадьбы!

— И за целый день едва пригубила шампанского, — мрачно проговорила Мей.

Она специально избегала крепких напитков, чтобы сохранить рассудительность, — и, только посмотрите, как вела себя на площадке для танцев! Вздохнув, Мей достала из холодильника бутылку и налила себе красного вина.

— У тебя все в порядке? — с любопытством спросила Мона.

— А почему должно быть иначе?

— Ты кажешься немножко… я не знаю… напряженной, что ли.

Напряженной? Мей безо всякого удовольствия отпила вина и взглянула на свое отражение в зеркале, висящем на стене кухни. Лицо было неправдоподобно бледным. Она выглядела так, словно увидела привидение. Или, может быть, волшебное видение…

— Да, наверное, — медленно проговорила Мей.

— Но почему? Свадьба была ужасной?

— Нет, прекрасной, — мечтательно протянула Мей. — Самой прекрасной из всех, на которых мне приходилось бывать.

— Тогда почему у тебя такая вытянутая физиономия?

Мей присела к кухонному столу и со стуком поставила на него бокал.

— Действительно, это глупо… — Она посмотрела в светящиеся искренним сочувствием карие глаза Моны. — Я говорила тебе, что лучший друг мужа Джекки — будущий эмир?

Глаза у Моны округлились.

— Ты пудришь мне мозги, верно?

Мей покачала головой, и на ее губах появилась кривоватая улыбка. И впрямь звучало немного неправдоподобно.

— Нет. Я говорю правду. Он наследник престола в княжестве под названием Эль-Джар. Это где-то в Юго-Западной Азии.

— Ты еще скажи, что он потрясающе красив и богат в придачу!

Мей вздохнула.

— Да, так и есть. Он, пожалуй, самый совершенный из мужчин, которых мне приходилось видеть. Высокий, с темно-оливковой кожей, с мускулистым телом и с гордым профилем.

— Ах-ах-ах!

— Нет, это действительно так! Он просто сказочный. Я танцевала с ним… — Голос подвел ее при воспоминании о том, в какой дразнящей близости находились их тела. — Танцевала с ним, и…

— И что?

— И… — Совсем ни к чему рассказывать о легком помешательстве на площадке для танцев. Мей подняла взгляд и увидела приоткрытый рот Моны.

— О. Мей, ты ведь не…

Она заморгала, поняв, о чем подумала соседка.

— Нет, конечно нет! Не думаешь же ты, что я способна, познакомившись с мужчиной на свадьбе, через несколько часов прыгнуть к нему в постель! — с негодованием выпалила Мей. Но разве мысленно ты так не поступила? — насмешливо спросил у нее внутренний голос.

Мона сочувственно смотрела на Мей.

— Так в чем же дело?

— Он… ну, он предложил мне выпить, после того как уедут невеста с женихом, — пояснила она.

— И в чем проблема? Ты, конечно, сказала «да»?

— Нет, — срывающимся голосом произнесла Мей, так до конца и не поверившая, что ей хватило духу сделать это, — я отказалась.

Мона ошеломленно покачала головой.

— Ты меня убиваешь! Он великолепен, он королевских кровей — и ты его отвергла! Почему, ради всего святого?

— Не знаю. — Мей снова вздохнула. — Ну, может быть, не совсем так. Я только хотела это сделать. Против него совершенно невозможно устоять…

— Для мужчины это всегда считалось плюсом, разве нет?

— Но он ни за что не захочет связывать себя, я знаю. Это написано у него на лице!

Мона недоверчиво уставилась на нее.

— Не захочет связывать себя? — переспросила она. — Я не верю своим ушам! Мей, ты один раз потанцевала с парнем и уже говоришь об обязательствах? И это ты, женщина, которая поклялась не выходить замуж…

— По крайней мере до тридцати пяти лет! — с жаром подтвердила Мей. — К тому времени я уже чего-то достигну в жизни. В наши дни люди живут дольше, поэтому есть смысл по возможности откладывать столь решительный шаг.

— Очень романтично, — заметила Мона.

— Очень практично, — сухо возразила Мей.

— Тогда к чему все эти разговоры об обязательствах? Вернее, об их отсутствии?

Мей в задумчивости отпила из бокала. Она сама этого не знала. Может быть, потому, что не хотела приумножать и без того несметное множество брошенных женщин.

Но если она скажет Моне, что Саид обладает опасным могуществом, которое одновременно и привлекает, и отталкивает ее, не покажется ли это пустым звуком? А боязнь, что он может разбить ей сердце, — надуманной?

Мона совершенно справедливо может возразить, что Мей совсем не знает этого будущего эмира. Но ведь она проницательна особенно в том, что касается Саида. Она чувствует это нутром, но объяснить не в силах.

Мей влюблялась лишь дважды в жизни. Ее университетский роман длился не больше года. А затем, едва начав работать в агентстве, она девять месяцев встречалась с главным бухгалтером — до тех пор, пока однажды вечером не поняла, что он не склонен к моногамии. Может быть, виной всему была уязвленная гордость, но с тех пор она стала осторожнее и рассудительнее относиться к мужчинам.

— Не хочешь посмотреть фильм? — спросила Мона, взглянув на кухонные часы. — Сейчас как раз должен начаться.

Мей покачала головой. Какой смысл смотреть фильм, если перед глазами неизменно стоит только одно — самое прекрасное, таинственное и гордое лицо из всех, что ей приходилось видеть?

— Нет, спасибо. Я, наверное, приму душ, — зевнув, сказала она.


Чувствуя на себе пристальный взгляд секретаря, Саид мерил шагами огромный номер люкс, расположенный на последнем этаже отеля. За окном, словно сказочная галактика, сверкал огнями город, но он не замечал этого великолепия.

Когда бы Саид ни приезжал в Нью-Йорк, он останавливался в отеле «Хилтон». Роскошный пентхаус всегда оставался за ним, хотя и пустовал большую часть года. Апартаменты были оформлены в соответствии с его вкусами и отличались от его дома в Эль-Джаре, как небо от земли. Светлая деревянная мебель и абстрактные картины. Ему нравилось жить, в смене контрастов между Востоком и Западом, которые — каждый по-своему — тешили две стороны его натуры.

В который раз черные глаза невидяще уставились на море огней, подсвечивающих ночное небо. Немного погодя он повернулся к Клайву Дорсету и вытянул руку в жесте, выражающем смесь беспокойства и недоумения. Его околдовали эти невероятно синие глаза и белокурые волосы, и он никак не мог стряхнуть с себя наваждения. Саид хотел, чтобы сейчас она была здесь, с ним — в его постели. И чтобы он… Саид застонал, и Клайв Дорсет с тревогой посмотрел на него.

— Сэр? — тихо спросил он. — Что-нибудь случилось?

— Я просто не могу в это поверить! — воскликнул Саид и хрипло рассмеялся. — Должно быть, я утратил все навыки!

Клайв улыбнулся, но промолчал. Не его дело — соваться со своим мнением. Его дело — внимательно слушать работодателя и выполнять распоряжения.

Саид перевел лихорадочный взгляд на секретаря, пытаясь выбросить из памяти эту бледную красу. Он чувствовал, как жар желания воспламеняет кровь, заставляя ее звенеть в жилах.

— Ты ничего не говоришь, Клайв!

— Вы хотите, чтобы я говорил?

Саид глубоко втянул в себя воздух; его снова посетило непривычное ощущение, что ему перечат.

— Конечно, — холодно сказал он и, заметив нерешительный взгляд секретаря, тихо выругался на родном языке. — Неужели ты думаешь, что я настолько высокомерен и эгоистичен, что не снесу от тебя правды?

Клайв приподнял темные брови.

— Или моей интерпретации правды, сэр? У каждого человека своя правда.

Саид улыбнулся.

— Действительно. Порой ты говоришь как настоящий эльджарец! Так дай мне твою интерпретацию, Клайв. Почему я потерпел фиаско с этой женщиной? Раньше со мной такого никогда не случалось.

Переплетя длинные пальцы, Клайв задумчиво произнес:

— Всю вашу жизнь каждое ваше желание ловили на лету и моментально выполняли, сэр.

— Не всю. — Глаза Саида зловеще сузились. — Я узнал, почем фунт лиха, в Уэст-Пойнте!

— Да, — терпеливо согласился Клайв. — Но с тех пор как вы возмужали, вы ни в чем не знали отказа, сэр, с этим вы не будете спорить… — Он сделал паузу. — Особенно когда дело касалось женщин.

Саид медленно выдохнул. Может быть, на сей раз его просто раззадорило то, что впервые что-то ускользнуло от него? И ведь влечение было взаимным. Она боролась со своими порывами и желаниями, у него не было ни тени сомнения в этом. Когда он сжимал ее в объятиях, она хотела его с не меньшим пылом, чем он ее. Саид был уверен, что сегодня же будет заниматься любовью с ней, и теперь ощущал во рту незнакомый горький привкус разочарования.

— Как ее зовут? — спросил Клайв.

— Мей… — Но май — коварный месяц, вздрогнув, напомнил себе Саид.

— Может быть, она любит другого? — предположил Клайв.

— Нет. — Саид покачал головой. — У нее нет мужчины.

— Она сказала вам это?

Саид кивнул.

— Почти.

— Может быть, она просто… — Клайв помедлил, прежде чем договорить, — не находит вас привлекательным?

Он снисходительно улыбнулся.

— О, находит. — Саид приложил руку к сильно бьющемуся сердцу. — Еще как находит, — пробормотал он, вспоминая, как она льнула к нему. И ее реакция объяснялась не только сексуальным влечением — впрочем, нельзя отрицать, что и им тоже, — нет, это был голод, усиленный и подчеркнутый утонченной пыткой воздержанием.

Как и у него. Уже давно женщины так не возбуждали его. С тех пор как заболел отец и большая часть ответственности за страну тяжелой ношей легла на плечи Саида. У него просто не было времени предаваться удовольствиям. И ни одна женщина, понял он, не будила в нем настолько сильного желания.

Саид сглотнул. Его шелковые одежды пропитались ароматом ее духов. Это невыносимо!

Он велел слуге приготовить ванну с добавкой бергамотового масла. Оставшись один, Саид разделся и почувствовал себя совершенно раскованным в своей наготе. Его тело было цвета старого полированного дерева, точеные мышцы свидетельствовали о недюжинной силе и энергии.

Это было тренированное тело, хотя нога его ни разу в жизни не переступала порога гимнастического зала; с точки зрения людей вроде Саида, это занятие для самовлюбленных идиотов. Однако длинные мускулистые бедра свидетельствовали о серьезных физических упражнениях.

Особую страсть он питал к верховой езде, которая, как ничто другое, позволяла ему расслабиться. Моменты наивысшей свободы наступали, когда он скакал на своем любимом жеребце по солончакам Эль-Джара и теплый ветер развевал его черные волосы, а ноги крепко сжимали мощные бока Амаша.

Теплая душистая вода сняла часть напряжения, но не все и не надолго. Мей Хадсон и ее светлая красота занимали его мысли, рождая напряжение другого рода. Только огромным усилием воли он подавил вновь охватившее его вожделение. Нет, никогда раньше не терял он контроля над своим телом…

Может быть, подкупить ее? — как-то не всерьез подумал он. Завалить цветами? Или драгоценностями? Он задумчиво потер уже начинающий покрываться щетиной подбородок. Ни одной женщине не устоять перед блеском камней. Выбираясь из круглой ванны, он улыбался, и капельки воды бриллиантами сверкали на его темной гладкой коже.

Саид набросил на себя шелковый халат богатейшего алого цвета и прошел босиком через огромную гостиную в кабинет, где Клайв печатал что-то на машинке. Услышав шаги, тот поднял на него взгляд.

— Сэр?

— Оставь это, — мягко приказал Саид. — У меня есть для тебя другое дело.

— Сэр?

— Узнай, где живет Мей Хадсон. И где она работает.


3


Даже после часовой ванны и ромашкового чая Мей на удивление мало спала этой ночью. Особенно учитывая то, что предыдущая рабочая неделя выдалась очень тяжелой и что за два дня до свадьбы она провела бессонную ночь на девичнике у Джекки.

Большую часть ночи Мей ворочалась, терзаемая сожалениями. И пара черных глаз то и дело всплывала в ее тревожных видениях. Глаз, в которых сверкало невысказанное обещание. И еще тело, которое сулило неисчислимые удовольствия…

Она встала поздно и, еще не одевшись, услышала голос Моны, возбужденно выкрикивающей ее имя:

— Мей! Скорее! Мей!

— Иду.

Она быстро натянула старые джинсы и выцветшую голубую майку и вышла в гостиную, где соседка восторженно прижимала к груди огромнейший букет, состоящий из чайных роз в обрамлении крошечных синих васильков. От его благоухания голова у Мей закружилась, едва она переступила порог комнаты.

— Ух ты! — восхищенно воскликнула она. — Счастливица! Кто твой таинственный обожатель?

— Они не для меня, дурочка, — с завистью выдавила Мона. — На карточке твое имя, смотри!

Дрожащими пальцами Мей взяла конверт и уставилась на выведенные четким почерком буквы.

— Ну? Ты откроешь его? — нетерпеливо воскликнула Мона. — Разве ты не хочешь узнать, от кого они?

— Я знаю, от кого они, — медленно проговорила Мей. — Их прислал Саид.

— Ты не можешь знать наверняка!

— О, могу. — Она улыбнулась краем рта. — Возможно, у меня и было несколько милых поклонников, но ни один из них не потратил бы столько денег на пучок цветов.

Однако любопытство все же победило, и Мей. разорвав конверт, нашла подтверждение своим надеждам и страхам. Записка была очаровательно и высокомерно краткой.


Желтые розы — к вашим волосам; синее — к сапфирам ваших глаз. Я заеду за вами в полдень.

Саид.


— О Боже мой, как романтично! — пискнула Мона, подглядывающая через плечо.

— Ты так полагаешь? — безо всякого выражения спросила Мей.

— Я была бы на седьмом небе от счастья, получив такие цветы! А такое изящное послание! Ты бы лучше шла собираться.

Но Мей ее не слушала.

— Какая наглость! — выпалила она, снова пробежав глазами записку. — Как он смеет думать, что, стоит ему назвать время, — и я буду покорно ждать, словно овца, предназначенная на заклание?

— Но ведь у тебя не было никаких планов на сегодня, — озадаченно заметила Мона.

— Дело не в этом!

— А в чем же?

— В том, что я не хочу никуда идти с ним!

— Не хочешь? Правда?

Правда была намного сложнее. Мей весьма ценила свои с трудом обретенные независимость и возможность распоряжаться собственной жизнью. И обоих этих приобретений, как она подозревала, Саид мог лишить ее одним прикосновением своих чувственных пальцев.

— Крохотная часть моего существа хочет, — призналась она и увидела, как просветлело лицо Моны. — Но остальная абсолютно уверена в том, что встреча с Саидом сулит мне одни лишь неприятности.

Мона вздохнула.

— Так что же ты собираешься делать? Сказать ему это в лицо? Или просто сделать вид, что тебя нет дома, когда он придет? — Она оживилась. — Если хочешь, могу пойти вместо тебя!

Мей была не готова к уколу жгучей ревности, которую вызвало предложение соседки. Она покачала головой.

— Я реалистка. И не трусиха. Если я снова откажу Саиду, он будет лезть из кожи вон. А я не хочу, чтобы меня завоевывали, забрасывая дорогими пустяками. — Разве в любом случае он не добьется своего? — Он из тех мужчин, которых захватывает процесс преследования, — медленно произнесла Мей. — Из тех, которые не привыкли к отказам. Мой для него, возможно, первый!

— Так что же?

Холодок возбуждения пробежал по спине Мей, когда она наконец приняла решение.

— Я пойду, — не вполне твердым голосом сказала она. — И постараюсь убедить его, что я не та женщина, которая ему нужна.

— А какая женщина ему нужна? — спросила совсем запутавшаяся Мона.

— Временная наложница! — объяснила Мей и, увидев, что Мона растерялась еще больше, добавила: — Та, которая будет жить с ним как жена до тех пор, пока не надоест ему и он не уйдет от нее к следующей.

— Не похоже, чтобы он тебе очень нравился, — задумчиво протянула Мона.

В том-то и заключалась беда. Он ей не нравился. И в то же время нравился. Хотя вряд ли за такой короткий срок у нее могло сложиться исчерпывающее мнение о нем. Она просто испытывала сильное сексуальное влечение к мужчине, обладающему непреодолимой животной притягательностью, совершенно чуждой для нее.

— Я собираюсь пойти и покончить с этим, — сказала она, взглянув на свои потертые джинсы.

— А что мне делать с цветами?

Мей улыбнулась.

— Я поступлю так, как от меня ожидают. А цветы, возьми их себе, Мона, — тепло добавила она и отправилась в спальню переодеваться.

Хорошо, что ее гардероб содержит одежду на все случаи жизни, даже на такой. Специфика работы требовала, чтобы она всегда выглядела модной и очаровательной. Впрочем, выход в свет с будущим эмиром был далеко за пределами ее опыта!

Однако дневное свидание не требовало чрезмерного великолепия, и Мей намеренно выбрала самый дорогой и неброский наряд. Скромный костюм из блекло-голубого льна. Он выглядит очень по-английски и лишен даже тени экзотики, решила она. Застегнув последнюю пуговицу, Мей спросила себя: а не потому ли, чтобы подчеркнуть разницу между мной и Саидом, я выбрала его?

Она собрала волосы на затылке и заплела их во французскую косичку. Наложив минимум косметики на лицо, Мей услышала звонок в дверь. Она втянула в себя поглубже воздух в надежде, что это поможет унять внезапно забившееся сердце, и вышла в холл.

Распахнув дверь, она увидела перед собой не Саида, а очень высокого темноволосого мужчину в безукоризненном костюме. В зеленых глазах незнакомца мелькнуло что-то похожее на веселье, когда он заметил воинственное выражение лица хозяйки квартиры.

— Мисс Хадсон? — почтительно осведомился он.

У него было холодное красивое лицо, и он относился к тому типу мужчин, которые в обычных обстоятельствах способны были заставить ее сердце биться немного быстрее. Но это не обычные обстоятельства, напомнила себе Мей.

— Это я, — просто сказала она.

— Принц Саид ждет вас внизу, в машине, — спокойно проговорил незнакомец. — Вы готовы?

Мей нахмурилась.

— А кто вы?

— Меня зовут Клайв Дорсет. Я его секретарь.

— Вот как? — Мей расправила плечи. — А его высочество не думает, что было бы намного вежливее, если бы он сам поднялся сюда?

Клайв Дорсет подавил улыбку.

— Для него совершенно естественно послать за вами меня.

— А вот для меня это не естественно! — с жаром воскликнула Мей. — Не будете ли вы так любезны передать ему, что если он не удосужился выйти из машины, то и я не удосужусь спуститься вниз?

Клайв Дорсет нахмурился.

— Послушайте…

Но Мей покачала головой.

— Простите, — твердо сказала она. — Я знаю, вы всего лишь выполняете поручение, но приглашение вашего босса… — слово «приглашение» она произнесла с глубоким сарказмом, — оставляет желать много лучшего. Начать с того, что ему следовало бы прежде позвонить мне и договориться о времени, вместо того чтобы просто сообщать, когда он соизволит прибыть… Либо он поднимется сюда, либо я не двинусь с места!

Клайв Дорсет прищурил зеленые глаза и кивнул, безошибочно распознав ее твердую решимость.

— Я спущусь и передам ему ваши слова, — сказал секретарь. — Может быть, вы оставите дверь открытой?

— Нажать кнопку дверного звонка, как я полагаю, было бы непомерным испытанием для достоинства принца? — съязвила она, но сделала, как ее просили.

Несколько мгновений она смотрела вслед Клайву Дорсету, а потом поплелась обратно в гостиную, где Мона, слышавшая весь разговор, испытывала попеременно то восхищение, то ужас.

— Ну, Мей, — восторженно прошептала она. — Ты даешь! Готова поспорить на что угодно: он развернется и уедет!

— Искренне на это надеюсь, — спокойно сказала Мей.

— В самом деле? — раздался глубокий бархатистый голос за ее спиной, и Мей, быстро обернувшись, увидела стоящего в дверях Саида. В черных глазах сверкало то ли веселье, то ли негодование.

— Д-да… Н-надеюсь, — запинаясь пробормотала Мей, и сердце в ее груди сжалось, когда она заметила, насколько иначе выглядит сегодня Саид. В глазах горело то же хищное пламя, но развевающихся одежд не было и в помине.

Он был одет в великолепного покроя темно-серый костюм, еще больше подчеркивающий экзотическую красоту принца. В то время как струящийся шелк только таил намек на мускулистое стройное тело, костюм не оставлял никакого простора воображению. Мей просто не могла оторвать от Саида взгляда.

Плечи были шире, чем ей казалось вначале, намного шире, а узкие бедра принадлежали настоящему атлету. А его ноги… Они казались бесконечно длинными. И такими сильными.

Мей открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Вы хотите, чтобы я ушел? — мягко осведомился Саид.

Хочет ли она этого?

— Возможно, это было бы самое лучшее, — правдиво ответила она.

— Но вы одеты к ланчу, — заметил он, обводя взглядом элегантный бледно-голубой костюм.

— Да.

— Неужели вам не жаль зря потраченных усилий?

— Это не стоило мне больших усилий. — Мей пожала плечами. — Переодевание заняло всего несколько минут.

— Я польщен, — сухо сказал он.

Мей бросила на Саида возмущенный взгляд.

— Я привыкла к мужчинам, достаточно учтивым для того, чтобы самим заходить за той, с кем у них назначена встреча, а не посылать вместо себя слугу.

В глазах Саида сверкнула сталь.

— Клайв не слуга, — холодно сказал он. — Он мой секретарь.

— Не будем спорить о терминах! Почему вы не пришли сами?

Саид вздохнул. Как бы она отреагировала, если бы он сказал, что никогда не делал этого? Что ему всегда достаточно было, выражаясь метафорически, лишь щелкнуть пальцами — и любая женщина если и не прибежала бы, то пришла очень быстро?

— Но теперь я здесь, — произнес он самым смиренным тоном, на какой был способен, поскольку понимал: Мей Хадсон не играет и, если он будет слишком давить на нее, может просто отказаться идти с ним. А он слишком хотел ее, чтобы рисковать.

Саид повернулся к растрепанной брюнетке, которая смотрела на него во все глаза с другого конца окрашенной в малиновые тона комнаты, и медленно улыбнулся ей.

— Саид, — с легким кивком представился он.

Мей с возмущением увидела, как Мона едва ли не растеклась лужей по ковру. Впрочем, разве можно ее в этом винить? Для обеих было в высшей степени необычным присутствие здесь человека такого ранга, к тому же обладающего необыкновенной физической притягательностью.

— М-мона Стоу, — запнулась она. — Очень рада познакомиться с вами… Саид.

Еще минута — и моя соседка упадет перед ним ниц, с отчаянием подумала Мей. Отвернувшись, она обнаружила, что непроницаемый взгляд черных глаз прикован теперь к ней.

— Мы идем? — спокойно спросил Саид.

Мей понимала, что пути к отступлению нет, даже если бы и хотела этого. А она не хотела. Она хотела пойти с этим незаурядным мужчиной. Один ланч — чтобы показать ему, что они ровня. Что она не будет пресмыкаться и капитулировать, несмотря на все его несомненное очарование.

Один ланч — и больше ничего.

— Идем, — так же спокойно подтвердила она.

Саид с трудом сдержал торжествующую улыбку. Впрочем, ее холодное, бесстрастное согласие еще не повод праздновать победу, напомнил он себе. Но, несмотря на это, все его чувства ожили и кровь быстрее заструилась по жилам.

Он жестом предложил ей идти вперед. Однако в коридоре приостановился, и у Мей, обернувшейся, чтобы посмотреть, в чем дело, пересохло во рту. Саид оказался совсем рядом. Коридор был слишком тесным. Если бы она протянула руку, то смогла бы коснуться этого прекрасного лица. Смогла бы провести кончиками пальцев по линии скульптурно вылепленного подбородка, ощутить шероховатость едва заметной щетины. Мей сглотнула.

Глаза Саида сверкнули. Вот оно. Он не ошибся. Это так же нужно ей, как и ему. Она хочет его. Он узнал легкую судорогу подавляемого желания, сковавшую ее тело. Он видел беспомощность в потемневших глазах и припухлость приоткрытого рта.

— Итак, — дрогнувшим голосом сказал Саид, — куда бы вам хотелось пойти?

— Разве вы не заказали столик заранее? — удивленно спросила Мей. Ведь ему наверняка нужно лучшее место в лучшем ресторане, а получить его в воскресенье весьма непросто.

— Нет. — Он покачал головой.

— Это несколько ограничивает выбор.

— Я так не думаю. — Саид заметил маленькую морщинку, появившуюся на молочно-белой коже между идеальной формы бровями. — Мне не нужно заказывать столик заранее, — пояснил он, и, пожалуй, впервые в жизни в его голосе прозвучали виноватые нотки.

А Мей впервые начала осознавать, что означает — встречаться с ним. Она постаралась отнестись к этому легко и улыбнулась.

— Одно из преимуществ вашего положения?

— Верно. — Он заметил, что улыбается в ответ, обезоруженный радостным и безмятежным изгибом ее губ. — Так куда же мы пойдем?

Мей не зря была психологом. Ее умение «обращаться с людьми» не давало ей затеряться в этом высококонкурентном бизнесе. Она полагала, что Саид с младенчества привык к роскоши, и ею его не удивишь.

— Здесь поблизости есть итальянский ресторанчик, — сказала она. — Еда простая, но вкусная. И там всегда можно найти столик.

Саид, ожидавший чего-то более изысканного, чем местный ресторанчик, был приятно удивлен.

— Пойдемте взглянем на него, — пробормотал он.

Спускаясь вслед за ней по ступенькам, он не отрывал взгляда от прямых плеч, гордо посаженной головы и заплетенных в косичку пепельных волос, которые пленили его с первого взгляда.

У подъезда стояла самая роскошная машина из всех, которые когда-либо доводилось видеть Мей, — огромный черный сверкающий монстр с тонированными стеклами. Шофер, стоявший рядом, при их появлении немедленно распахнул дверцу. По просьбе Саида Мей дала указания, и шофер почтительно кивнул.

Мей забралась на заднее сиденье, отметив, что впереди, рядом с шофером, сидит Клайв, а рядом с ним — какая-то невзрачная личность в темном костюме. Телохранитель? — нервно подумала Мей. Очень может быть.

Машина медленно влилась в поток движения и вскоре доставила их к ресторану, чей фасад был раскрашен в цвета итальянского флага.

— Очень оригинально, — тихо заметил Саид, когда шофер открыл перед ними дверцу и они вышли на тротуар.

— А Клайв не присоединится к нам? — спросила Мей.

Саид подавил чувство, очень похожее на неудовольствие, но еще больше — на ревность. Ревность? Значит, она хочет, чтобы его сдержанный красивый секретарь присоединился к ним? Она испытывает к нему симпатию, озадаченно гадал Саид, или хочет, чтобы была пара посторонних глаз? Мускулы вокруг его рта отвердели.

— Нет, не присоединится.

Ну и что означает этот помрачневший взгляд? — недоумевала Мей, изумленная тем, какое облегчение вызвал у нее ответ Саида. Я хочу остаться с ним наедине, с упавшим сердцем поняла она, растущее влечение к этому человеку невозможно больше отрицать. Однако она заставила себя не думать об этом.

— Ну и славно, — весело сказала Мей.

В ресторане звучала тихая музыка и было очень оживленно. Официантка бросила на Саида оценивающий взгляд.

— У вас заказано место?

Саид покачал головой.

— Не могли бы вы нас устроить?

— Ну конечно! — Официантка усмехнулась и подмигнула ему.

Мей немного испуганно взглянула на своего спутника. Конечно, официантке невдомек, что она фамильярничает с наследником трона, но как отнесется к этому сам Саид? Снисходительно или возмущенно? Мне это неважно! — постаралась внушить себе Мей. Я собираюсь с удовольствием съесть свой ланч!

Саиду, как ни странно, понравилось это незнакомое ощущение анонимности. Обычно он не поощрял панибратства — уж во всяком случае, не со стороны официантки заштатного ресторанчика. Но Мей казалась такой раскованной — даже в строгом льняном костюме, делавшем ее похожей на Снежную королеву, — что и ему захотелось быть не менее раскованным с ней. Забыть о субординации.

— Спасибо, — пробормотал он.

Что-то в манере его поведения заставило официантку более пристально посмотреть на него и со слегка растерянным видом проводить их к самому лучшему столику в зале. Единственному, подумала Мей, за которым соседи не толкают вас локтями!

Только после того как они уселись друг против друга и им подали меню, Саид наклонился вперед.

— Так это было что-то вроде теста, милая Мей? — громко поинтересовался он.

Ее ноздрей коснулся легкий запах сандалового дерева, и она с большим трудом подавила дрожь внезапно вспыхнувшего желания.

— Теста?

— Ммм… — Он огляделся вокруг. — Вы думали, что меня смутит столь спартанская обстановка?

Мей подняла брови и задумчиво посмотрела на него.

— Пусть вы и наследник, но не могу не классифицировать вас и как сноба, Саид.

Таких упреков слышать ему еще не доводилось. Вряд ли от кого-нибудь другого он стерпел бы подобное. Но высказанный Мей в спокойно-насмешливом тоне, он вовсе не казался обидным. И к собственному удивлению. Саид нашел его вполне справедливым.

— Вы не ответили на мой вопрос, — ровным тоном заметил он. — Был ли это своего рода тест?

Почему бы для разнообразия не продолжить говорить правду этому человеку, который всю жизнь слышал в ответ только то, что хотел услышать?

— Я подумала, что вы должны были уже пресытиться изысканными ресторанами, — сказала Мей. — Я хочу сказать, что роскошь, если живешь в ней постоянно, становится немного утомительной, разве не так? Вот я и решила повести вас в такое место, выбрать которое самому вам даже не пришло бы в голову, — закончила она.

Какая непосредственность! — с невольным восхищением подумал Саид.

— Вы очень проницательны, Мей.

Этот комплимент вызвал у нее недопустимо теплое чувство.

— Уж такова я! — бросила она и, взяв меню, стала его изучать, но, едва подняв взгляд, заметила, что Саид изучает ее. — Что мы закажем?

Прищурившись, Саид смотрел на нее. Еще ни одна женщина не вела себя с ним так! Неужели она не понимает, что должна выказывать неизменную почтительность? Он почувствовал, как тело снова напряглось. Странно, но подобное неуважение к его титулу еще больше разжигала чувственный голод Саида.

Оба без особого интереса пробежали глазами меню и заказали салат и рыбу.

— Вино? — спросил Саид. — Или вы предпочитаете шампанское?

— Но вы ведь редко пьете алкогольные напитки, — заметила Мей и натянуто улыбнулась официантке. — Минеральную воду, пожалуйста.

— А может быть, фруктовый пунш? — предложила официантка.

Мей собралась было ответить, но Саид сверкнул на нее взглядом, и она промолчала.

— Фруктовый пунш, — сказал он, пытаясь представить, насколько покорной она будет в постели.

Когда они снова остались наедине, Мей почувствовала себя неловко под его ленивым изучающим взглядом.

— Это обязательно — смотреть на меня так?

— Как? — поддразнил ее он.

Словно медленно стягивая с нее одежду и исследуя руками, и губами, и языком каждый дюйм ее тела. Мей задрожала от возбуждения.

— Это не нуждается в объяснении. Это просто дерзость.

— Любоваться восхитительной женщиной? Мей, Мей, Мей, — прошептал он. — С какими же мужчинами вы общались до меня, если они не тешили свой взор столь изысканной красотой?

— С вежливыми, — прошипела она.

— Как вам не повезло. — Саид заметил в ее взгляде угрозу и поспешил отступить. — Неужели мы будем весь ланч ссориться?

Ссориться казалось намного безопаснее, чем тешить взор его красотой. Хотя, возможно, и нет. Разве перепалки такого рода еще больше не усиливают возникшего между ними напряжения? Мей вдруг охватило отчаяние. Куда делось ее умение «обращаться с людьми» теперь, когда оно было более всего необходимо?

— Конечно нет, — сказала она, растягивая губы в подобии улыбки. — О чем бы вам хотелось поговорить?

Звучит так, словно она берет у меня интервью, с растущим недоумением думал Саид. К этому моменту она должна была бы уже есть у меня из рук.

— Вы всегда так… — он помолчал, подбирая слово, — заносчивы с мужчинами?

— Заносчива? — В синих глазах сверкнуло веселье. — Возможно, так вам кажется потому, что вы не привыкли к женщинам, которые не ложатся на спину, как щенок, едва завидев вас?

— Вы выбрали не очень-то удачное сравнение милая Мей, — усмехнулся он. — Вам не кажется?

И к своему ужасу, Мей покраснела. Саид это заметил.

— О, оказывается, вы обидчивы!

— Нет. — Мей покачала головой. — Я большая девочка и живу в реальном мире. У меня есть работа, которая многого требует от меня. Если бы я не умела сносить насмешливых замечаний вроде вашего, я давно оказалась бы за бортом. Возможно, я действительно вела себя немного заносчиво. Может быть, это реакция. Мне просто кажется, что большинство женщин позволяют вам главенствовать только в силу занимаемого вами положения.

— Опять очень точно подмечено, — протянул Саид. — Как приятно для разнообразия иметь дело с женщиной, которая…

— Отвечает вам?

Он собирался сказать «разговаривает с тобой», но решил остановиться на варианте Мей. Настаивать на собственном было бы явной оплошностью. Какие же отношения должен был он иметь в прошлом, если разговоры в них не играли никакой роли? Саид кивнул.

— Если вам так угодно.

В этот момент официантка поставила перед ними пунш, и оба сделали по быстрому, словно вынужденному, глотку прежде, чем снова поставить бокалы на стол.

Мей наклонилась вперед.

— Так на чем мы остановились?

Саида ослепил свет ярко-синих глаз, и он на мгновение забыл обо всем. С трудом собравшись с мыслями, он произнес:

— Думаю, настало время немного узнать друг о друге. Один из нас задает вопросы, другой отвечает.

— Хорошо. — Мей решила, что это должно быть интересно. — Кто будет первым?

По праву, первым должен был быть он. Он всегда был первым. Это являлось одной из привилегий высокого положения. Однако, как ни странно, Саид захотел уступить эту привилегию ей.

— Вы.

Всю свою жизнь Мей интервьюировала людей и знала, что вопросы, которые лежат на поверхности, влекут за собой поверхностные же ответы. Поэтому она подавила желание спросить, каково это на самом деле — быть принцем.

— Расскажите мне об Эль-Джаре.

Саид прищурился. Если бы она хотела найти самую прямую дорогу к его сердцу, то не могла бы задать более верного вопроса. Потому что земля его предков была ему дороже всего на свете.

— Эль-Джар, — сказал он, и его голос приобрел глубокий, богатый тембр влюбленного человека. Саид улыбнулся чуть печально. — Если я скажу, что это самая прекрасная страна в мире, вы поверите мне, Мей?

Когда он так улыбался ей, она готова была поверить чему угодно.

— Думаю, да, — медленно произнесла Мей, поскольку прочла на его лице страсть, граничащую с одержимостью. — Расскажите мне о ней.

Сопереживание, светящееся в сапфировых глазах, даже Эль-Джар превращало для него в далекий сон. Испытывает ли она свои чары и на других мужчинах?

— Она лежит в самом сердце Юго-Западной Азии, — с трудом заговорил он, но что-то в выражении ее лица — возможно, по-детски приоткрытые губы — заставило слова литься потоком.

Мей зачарованно слушала. Он рисовал перед ней волшебные, казавшиеся нереальными картины. Страна серебристых песков и цветущих оазисов, нефти и жемчуга, иссушающего зноя и резкого холодного ветра. Страна контрастов и богатства, поразительно прекрасная.

Как и мужчина, сидящий напротив меня, подумала Мей, вздрогнув, когда он закончил говорить.

Опустив затуманенный взгляд на стол, Мей заметила, что перед ними уже поставили еду и она почти остыла. Посмотрев в глаза Саиду, она прочла в них вопрос.

— Звучит удивительно, — просто сказала Мей.

Он услышал в ее голосе дрожь искреннего восхищения. Неужели он действительно был так откровенен с женщиной, которую едва знает? С внезапно переменившимся настроением Саид жестом показал на еду.

— Мы должны съесть хоть немного. Иначе шеф-повар обидится.

Мей взяла вилку. Никогда еще ее мысли не были так далеки от еды. Как можно сосредоточиться на содержимом тарелки, если этот удивительный мужчина со смуглым выразительным лицом будит в ней куда более насущные желания?

— Да, должны, — нехотя согласилась она.

Оба машинально потыкали вилкой великолепно приготовленную рыбу.

— Теперь расскажите о себе, Мей, — попросил он.

— Алабама меркнет в сравнении с Эль-Джаром, — возразила она, но Саид покачал головой.

— Расскажите.

Она поведала о своем детстве на ферме, о ловле головастиков банками из-под варенья, и шалашах, и гамаке, подвешенном между двумя яблонями в глубине сада. О кукольном доме в человеческий рост, построенном отцом за яблонями к ее восьмому дню рождения.

— Самая обыкновенная жизнь, — заключила она.

— Не говорите о ней с таким пренебрежением, — сухо сказал Саид.

— Нет. — Мей взглянула на него, вдруг сообразив, что обыкновенная жизнь — это как раз то, чего он был лишен. А разве не в натуре человека хотеть того, чего у него никогда не было? — Нет, не буду.

— У вас есть братья и сестры? — вдруг спросил Саид.

Мей отложила вилку, радуясь, что представилась такая возможность.

— Только старший брат, — сказала она. — Сестер нет. А у вас?

— Две сестры. — Он улыбнулся. — Обе младшие.

— А братья?

— Нет, — безо всякого выражения ответил Саид. — Братьев нет.

— Значит, в один прекрасный день вы станете правителем Эль-Джара?

— Я молюсь о том, чтобы этот день настал как можно позже, — дрогнувшим голосом произнес Саид, которого вопрос задел за живое.

Он напомнил ему о том, что неизменно кипело и клокотало под гладкой поверхностью его жизни. Здоровье отца все ухудшается, и врачи говорят, что тот вряд ли долго протянет. На Саида оказывают огромное давление, вынуждая подыскать себе жену.

Он взглянул на белокурое создание, сидящее напротив, и стиснул зубы. Как только он женится, романтические свидания с женщинами вроде Мей Хадсон прекратятся.

Мей заметила, как внезапно окаменело его лицо, а в глазах появился стальной блеск. Она откинулась на спинку стула, понимая, что атмосфера изменилась, но не догадываясь почему.

У Саида перехватило дыхание. Движение Мей привлекло его внимание к мягким выпуклостям грудей под льняными доспехами. Она не могла бы придумать ничего лучшего, чтобы скрыть свое тело, подумал Саид с неумолимо растущим вожделением. И тем не менее волнует меня сильнее, чем если бы надела прозрачный шелк.

В Эль-Джаре женщины одеваются целомудренно, так было всегда. Саид привык к тому, что западные женщины обнажают себя всеми мыслимыми способами — носят короткие юбки, или глубокие декольте, или джинсы, которые кажутся нарисованными краской.

Но Мей, на его взгляд, нашла идеально импонирующее ему нечто среднее. Она одевалась скромно и при этом не казалась чопорной, современно и с шиком. И очень сексуально…

Его с новой силой охватило желание. Он должен избавиться от этого наваждения, пока оно не свело его с ума. Чем скорее он получит ее, тем скорее сможет забыть.

— Пойдем? — слегка задыхаясь, спросил Саид.

Мей посмотрела на него. Черные глаза казались еще чернее, если такое возможно, и она точно знала почему. Волны вожделения, исходящие от него, были почти осязаемыми. Во рту у Мей пересохло: она инстинктивно поняла, каким будет его следующий шаг. Она должна этому воспрепятствовать. Должна! Саид обладает слишком большой силой. Слишком большой притягательностью для нее. Неужели она хочет стать всего лишь очередной жертвой его неотразимой улыбки? Нет!

— Да, конечно. — Мей через силу улыбнулась. — Дома меня ждет много работы, которую нужно закончить.

Он оставил эти слова без ответа, хотя ее равнодушие воспламенило его не меньше, чем возмутило. Через минуту-другую она будет куда как сговорчивее. Он не ошибся в приметах, и Мей Хадсон хочет его не меньше, чем он ее…

Саид встал, и почти тут же в дверях ресторана появился Клайв. Неужели он способен передавать приказы даже на расстоянии? — с сарказмом подумала Мей.

— Идемте, — сказал Саид.

— Вы не собираетесь платить по счету?

— Этим займется Клайв.

Мей вышла к машине, дверца которой была уже предупредительно распахнута шофером. Невероятно! Казалось, ни одна из житейских мелочей не способна нарушить плавное течение жизни наследника трона.

— Похоже, все для вас делают другие, не так ли, Саид? — сухо спросила она, но тут же пожалела об этом, поскольку для того, чтобы ответить, ему пришлось преградить ей дорогу, и в его глазах она заметила отблески внутренней борьбы.

— Я никогда не пользовался моим правом иметь личного банщика.

— Вашим правом? — с глубоким недоверием переспросила она.

— Ну конечно. У всех эмиров Эль-Джара есть свой банщик… или банщица. — Он пожал плечами, наслаждаясь видом внезапно потемневших сапфировых глаз и приоткрывшихся розовых губ, словно ожидающих первого вторжения его языка. Да, сейчас, нетерпеливо подумал он. Сейчас!

— Куда бы вы хотели отправиться отсюда. Мей? — Его голос приобрел бархатистый тембр и ласкающие интонации, а губы чувственно изогнулись. — Вернуться домой к работе? Или поехать в мой номер в «Хилтоне», чтобы… выпить кофе?

Многозначительная запинка не оставляла сомнений в его истинных намерениях, и Мей, заметив жесткий блеск в его глазах, испытала большое искушение пойти ему навстречу. А кто бы ни испытал? Когда каждый дюйм его великолепного тела буквально кричал о том, что Саид знает все, что необходимо, об искусстве любви, и даже больше?

Но инстинкт самосохранения спас ее. Он, и еще гордость. Один ланч и одно надменное приглашение! Неужели Саид полагает, что этого достаточно, для того чтобы она нетерпеливо устремилась в его постель? Мей посмотрела на человека, на лбу которого огромными буквами было написано «пожиратель сердец».

— Домой, пожалуйста, — сказала она и увидела на мгновение застывшее в черных глазах недоверие. — У меня просто горы работы!


4


Звонок внутреннего телефона на ее столе пробудил Мей от грез наяву о черноволосом мужчине в шелковых одеждах, бросающем ее на постель, и…

— Ал-ло? — неверным голосом проговорила она.

— Мей? — Звонила ее начальница, Лиз Джордан. — Это Лиз.

— О, здравствуй!

— Послушай, случилось нечто из ряда вон выходящее, и мне нужно поговорить с тобой. Не могла бы ты зайти ко мне на минутку?

— Конечно.

Стараясь ощутить энтузиазм, которого явно не испытывала, Мей отодвинула анкету, которую заполняла, и. выйдя в коридор, направилась к кабинету, расположенному в другом его конце.

Небольшое агентство, занимающееся психологическими консультациями и улаживанием споров в основном в сфере кинобизнеса, процветало, и Мей работала в нем уже два года. Сотрудники агентства славились молодостью, предприимчивостью и нетривиальным подходом — весьма ценные качества для тех, кто работает с талантливыми, но часто излишне темпераментными клиентами.

Их офис располагался в Гринич виллидж. Очаровательный старинный флигель, где была восстановлена домашняя обстановка, являлся предметом зависти коллег. Идея заключалась в том, что непринужденная атмосфера помогает человеку раскрыться с наибольшей полнотой, и практика успешно подтвердила ее правоту.

Мей без стука вошла в комнату, где за столом работала начальница: та проводила в жизнь политику открытых дверей. Лиз оторвала взгляд от бумаг и, улыбнувшись, сдвинула очки на лоб.

— Привет!

Мей ответила ей улыбкой.

— Ты хотела меня видеть?

Лиз кивнула и внимательно посмотрела на нее.

— Как дела, Мей?

— Прекрасно. — Она постаралась улыбнуться еще шире.

Конечно, так и есть. То, что она провела всю неделю после ланча с Саидом в непрестанных мыслях о нем, вовсе не означает, что с ней что-то неладно. И даже если его образ не давал ей спать по ночам — что с того? Ее нельзя назвать больной, разбитой или несчастной — разве не так?

В попытке забыть о нем Мей развила лихорадочную деятельность. Сделала генеральную уборку в спальне. Ходила в театры и кино. Побывала на открытии выставки авангардистского искусства. Навестила родителей, живущих в просторном загородном доме. И тем не менее Мей не оставляло ощущение, что в ее жизни появилась огромная зияющая прореха.

— У меня все прекрасно, — повторила Мей, надеясь, что ее голос звучит достаточно убедительно.

Лиз хмурилась.

— Ты в этом уверена? — мягко спросила она. — Вид у тебя немного болезненный. И ты, похоже, похудела за последнюю неделю.

На мгновение Мей почувствовала искушение рассказать все. Но она никогда не приносила на работу личные проблемы. Да и в любом случае, нет у меня никаких проблем, напомнила себе Мей.

— Ну что ты! Кто в наши дни не стремится похудеть?! — отшутилась она.

— Верно. — Лиз указала на стул напротив себя. — Садись.

— Спасибо.

Мей не переставала гадать, в чем дело, и уже начинала испытывать нетерпение. Лиз казалась чем-то ужасно взволнованной. И повод, видимо, был не пустяшным, поскольку начальница немало повидала на своем веку и на нее трудно было произвести впечатление.

— Я только что завтракала с клиентом…

— Счастливая! — вставила Мей. — Мне пришлось довольствоваться черствым бутербродом! — Не стоит упоминать о том, что большая его часть бесславно сгинула в корзине для бумаг.

— С клиентом, — повторила Лиз и глубоко вдохнула, стараясь подавить возбуждение. Теперь Мей удивилась уже по-настоящему: ее искушенная и порой бывавшая циничной начальница выглядела почти кокетливой. — С самым удивительным и невероятным клиентом, которого только можно себе представить!

— О!

— Что бы ты сказала, если бы узнала, что нас нанял… эмир? — Последнее слово Лиз выдавила так, словно до конца не верила в реальность произносимого. Она выпрямилась на стуле и посмотрела на сотрудницу, при этом ее лицо выражало смесь изумления и ликования.

Мей же чувствовала себя так, словно принимает участие в представлении. Словно кто-то другой написал сценарий пьесы, разыгрываемой сейчас. Слишком уж много было совпадений, для того чтобы предположить, что… что… Сердце, словно захлебываясь, стучало у нее в груди.

— Эмир? — слабым голосом переспросила она, стараясь выиграть время.

Лиз совершенно неверно истолковала ее сдавленные интонации.

— Вот-вот, — сказала она. — Я и сама не сразу в это поверила! Ты же знаешь, меня трудно удивить, но, когда в зал роскошного ресторана входит некто вроде Лоренса Аравийского и все женские взгляды устремляются на него… Должна тебе сказать, я просто потеряла дар речи!

— Должно быть, это случилось впервые, — сдержанно заметила Мей и заставила себя задать вопросы, на которые наверняка захотела бы получить ответ, не кружись так безумно ее голова. — Чего он хочет?

— Вот это как раз самое забавное. — Лиз взяла карандаш и задумчиво повертела его в пальцах. — Он хочет тебя.

У Мей ёкнуло сердце.

— Меня? — пискнула она. — Что под этим подразумевается?

Лиз нахмурилась.

— Успокойся, Мей… я говорю не в библейском смысле!

Ты, возможно, и нет, но он-то — несомненно, подумала Мей, и сердце ее забилось еще сильнее.

Лиз ободряюще улыбнулась.

— Он…

— Как его зовут? — быстро перебила ее Мей, у которой мелькнула робкая надежда, что, может быть, в Нью-Йорке есть еще один человек, похожий на Лоренса Аравийского.

— Саид, — сказала Лиз, и ее лицо приобрело неожиданную мечтательность. — Принц Саид. Красивое имя, правда?

— Красивое, — словно эхо повторила Мей. — Т-так чего, ты говоришь, он хочет?

— Нанять наше агентство, для того чтобы мы уладили один конфликт. Говоря точнее, — добавила Лиз, — он хочет, чтобы это сделала именно ты.

— Т-ты не знаешь почему?

— О, знаю, — радостно ответила Лиз. — Он объяснил мне. Сказал, что слышал, будто ты один из лучших психологов в городе, а он всегда пользуется только лучшим!

Мей покоробило слово «пользуется». Она нахмурилась в искреннем недоумении.

— У него что, какие-то интересы в кинобизнесе?

Лиз покачала головой.

— О нет… это не имеет ничего общего с кино. Он хочет, чтобы ты разобралась с ситуацией на его сталелитейном заводе. Кажется, там разгорелась нешуточная свара.

Мей недоверчиво уставилась на начальницу.

— Но ведь мы работаем в сфере кинобизнеса! — запротестовала она.

— Именно это я ему и сказала, — с хитрым видом ответила Лиз. — Сочла своим профессиональным долгом указать на это. И посоветовала обратиться к тем, кто работает в нужной ему сфере.

— И что? — спросила Мей, зная, что этот вопрос скорее риторический и ответ ей отлично известен.

Так оно и оказалось.

— О, он возразил, что конфликтные ситуации всюду одни и те же, — объяснила Лиз.

Мей в мрачной задумчивости смотрела на начальницу. Саид всегда получает то, что хочет. А он хочет ее, она это знает. Проблема заключается в том, что она тоже хочет его… и только теперь начинает понимать, насколько сильно…

Лиз бросила на нее пронзительный взгляд.

— Я не такой реакции ожидала, Мей. Думала, ты будешь прыгать от радости, — сказала она и склонилась над столом. — Когда человеку говорят, что он лучший из лучших и его услугами решили воспользоваться… — Лиз пожала плечами, не в силах скрыть своего разочарования. — Большинство людей было бы счастливо! Может быть, ты чего-то недоговариваешь?

Мей по натуре была честным человеком, но ведь Лиз — ее начальница. И в любом случае, если она скажет правду, как неубедительно и патетически это прозвучит! «Лиз, я знакома с ним, и он хочет меня, а я его, но я не намерена впутываться в то, что, как я знаю, может закончиться только слезами…»

— Нет, — быстро сказала Мей. — Это к работе совершенно не относится. — Что было почти правдой.

— Ты только представь, какие открываются перспективы! — воодушевилась Лиз. — Это даст нам шанс попробовать себя в совершенно новой области.

Лиз говорила разумные вещи, профессионал в Мей не мог с ней не согласиться. Ни в коем случае нельзя было упускать столь редкостную удачу, даже если Саид холодно и расчетливо принуждал Мей к этому. Весь имеющийся в ней энтузиазм она постаралась вложить в ответ:

— Я с удовольствием займусь этим, Лиз!

Начальница просияла.

— Отлично! Он хочет встретиться с тобой завтра же утром. В десять часов, чтобы быть точной.

— Где? — Однако Мей знала ответ и на этот вопрос.

— В его номере. В пентхаусе! Отель «Хилтон». — Лиз подмигнула. — С ума сойти! Одень что-нибудь понаряднее!

Мей выбрала самый строгий наряд — шелковый брючный костюм розовато-миндального цвета. Волосы она собрала в скромный хвостик на затылке, а косметика была настолько незаметной, что, казалось, вовсе отсутствовала.

В «Хилтон» она прибыла без пяти десять и первым, кого увидела на другом конце огромного холла, был Клайв Дорсет. Как и ожидалось.

Она заметила, как его рука прикоснулась к нагрудному карману пиджака. А затем с немного неловкой улыбкой он направился к ней.

— Здравствуйте, Мей.

Клайв не виноват в том, что работает на человека, который использует свое неограниченное влияние для того, чтобы управлять событиями, подумала Мей и улыбнулась в ответ.

— Здравствуйте, Клайв. Саид прислал вас за мной, полагаю?

— Нет, Саид сам пришел за вами, — раздался глубокий бархатистый голос у нее за спиной, и Мей, обернувшись, увидела вышедшего из-за колонны Саида, черные глаза которого сверкали. Был ли это триумф? Мей полагала, что да. Он получил, что хотел. Или, по крайней мере, думает гак.

— И полагаю, для меня это должно быть очень лестно? — светским тоном спросила она.

Саид неохотно улыбнулся.

— Скорее всего да. В конце концов, большинство женщин были бы счастливы оказаться в моей компании.

— Но, вероятно, те, которых не принудили к этому, как меня?

Саид замер.

— Вы намерены устроить сцену прямо здесь, посреди холла?

— Вы расцениваете справедливое замечание как попытку устроить сцену? — Мей улыбнулась. — С какими же бесхребетными женщинами вы, должно быть, общались в прошлом, Саид!

И, глядя в эти искрящиеся сапфировые глаза, Саид был вынужден согласиться с ней.

— Может быть, поднимемся наверх? — вежливо спросил он.

Слова вырвались прежде, чем она успела их обдумать:

— Зачем? Чтобы легче было соблазнять меня?

Черные глаза сузились, но затем губы Саида изогнулись в медленной удивленной улыбке.

— Значит, вам этого хотелось бы, милая Мей?

К ужасу Мей, эта улыбка оказала на нее совершенно неожиданное воздействие. Коже стало тепло под этим безошибочно оценивающим взглядом, словно под весенним солнышком, сердце забилось лихорадочно и неровно, а по спине пробежал чувственный холодок.

Сделав над собой усилие, она твердо сказала:

— Нет, я хотела бы, чтобы мне предоставили возможность выбрать, соглашаться или нет на предложенную работу!

— Уверен, вы были вольны отказаться от нее. — Он обезоруживающе пожал плечами.

— Да, и мой отказ был бы очень плохо воспринят моей начальницей, вы не находите? Будь моя воля, я не стала бы столь безоговорочно соглашаться на этот в высшей степени заманчивый контракт, потому что…

— Почему? — спросил он так вкрадчиво, что волосы на затылке Мей зашевелились и она негодующе уставилась на него.

— Потому что мужчина, способный на столь нечестную игру…

Но он прервал Мей, обхватив длинными смуглыми пальцами ее локоть. Сквозь шелк блузки она почувствовала его прикосновение и стала беспомощной, как кролик, попавший в свет фар машины.

— Давайте продолжим дискуссию наверху, — предложил Саид. — Не уверен, что мне понравится то, что я услышу. И не хотел бы, чтобы это стало достоянием обслуживающего персонала и постояльцев отеля.

Мей открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его. Какой смысл? В конце концов, она пришла сюда по делу.

— Клайв поднимется с нами?

Темные брови насмешливо взметнулись.

— Ах, вам опять нужен посторонний свидетель, Мей?

Она также с насмешкой посмотрела на него.

— Вовсе нет! Я профессионал, и мы будем вести дела только на этой основе. Думаю, вы будете придерживаться этого. Я могу положиться на вас, не так ли, Саид?

Саида охватило возбуждение. Какое несказанное удовольствие доставит ему подавление этого бунта!

— Хочу напомнить вам, Мей, — пробормотал он, — одну старую истину: не рассчитывайте на многое — и не будете разочарованы. — Саид повернул голову. — Пойдем, Клайв. Леди нуждается в твоей компании.

— Для меня это честь, — ответил немного ошеломленный перепалкой Клайв.

Ничего подобного этому номеру люксу Мей не приходилось видеть, хотя работа заводила ее во множество шикарных мест. Она с изумлением оглядывалась вокруг. Помещение было просто огромным — здесь вполне могли бы с удобством разместиться две футбольные команды! И оно было обставлено минимумом мебели, хотя и роскошной.

Вряд ли Мей могла бы точно сказать, что ожидала узреть. Восточную пышность, быть может, драпировки из золотой парчи, мозаики и богато расшитые подушки, разбросанные по полу, а то и фонтанчик-другой!

Нельзя было ошибиться больше, поскольку номер Саида оказался удобным, современным, застеленным толстым бежевым ковром, на котором разместились три огромных кроваво-красных дивана. Стены украшали большие абстрактные композиции, яркие изображения на которых уносили фантазию в неведомые дали.

Но прежде всего взгляд привлекало окно во всю стену, выходящее на парк. Мей посмотрела вниз, думая о том, как удивительно видеть этот оазис зелени в самом центре шумного и суетливого города. Подняв взгляд, она заметила, что Саид наблюдает за ней.

— Вам здесь нравится, — заметил он с нескрываемым удовольствием.

— Поразительно красиво, — просто сказала Мей.

Она тоже поразительно красива, подумал Саид. Самая красивая женщина из всех, кого он видел, — с удивительными пепельными волосами, с молочно-белой кожей, с точеным маленьким носом и с губами, наводящими на самые грешные мысли, какие только можно представить. Он снова почувствовал невероятный всплеск желания, но безжалостно подавил его.

Во время увольнительных в Уэст-Пойнте он порой с удовольствием удил рыбу — это спокойное, мирное и уединенное занятие смягчало одолевавшую его время от времени тоску по дому. И еще тогда он понял, что самая лучшая рыба — это та, которую труднее всего поймать.

Так же было и с Мей. Он знал, что она тоже хочет его и достаточно проницательна, чтобы самой понимать это. Но она не похожа на других женщин, Саид знал это с непоколебимой уверенностью. Она не упадет с легкостью в его объятия, как бы ни желала этого.

Саид улыбнулся, сам не понимая, к чему относится эта улыбка.

— Пожалуйста, садитесь, Мей. Выпьем кофе?

Он был так галантен и мил, что Мей мгновенно забыла о том, что нужно постоянно ставить его на место и даже почувствовала некоторое волнение.

— Э-э-э… спасибо, — сказала она и, опустившись на один из кроваво-красных диванов, с удивлением заметила женщину средних лет, явно арабку, принесшую поднос, от которого исходил волшебный аромат кофе.

Неужели кто-то все время подслушивает за дверью? — подумала Мей и решила, что, возможно, так и есть. Ведь он в конце концов наследник, и приближенные ловят каждое его слово.

И тут она вспомнила, что помимо этого он еще и бессовестный манипулятор, который использовал свои деньги, и положение, и власть, чтобы заманить ее сюда!

Мей с улыбкой взяла у женщины крошечную чашечку и поставила рядом с собой на пол, прежде чем открыть портфель. Она извлекла оттуда стопку бумаг и, одарив Саида профессиональной улыбкой, сказала:

— Ну что же, начнем?

— Выпейте сначала кофе, — нахмурился он.

Ее улыбка стала еще лучезарнее.

— Вы платите мне не за то, чтобы я пила кофе, Саид!

Морщины на его лбу углубились.

— Что вы хотите знать? — грубо спросил он.

Мей едва опять не улыбнулась, представив, каким капризным и своенравным мальчишкой он, должно быть, был когда-то. И очень красивым мальчишкой к тому же!

— Вы ведь учились в Уэст-Пойнте вместе с Роем? — внезапно спросила она.

Довольный тем, что она пошла навстречу его желанию оттянуть начало делового разговора, Саид кивнул.

— Весьма поучительный опыт. — Он отпил из своей чашки.

Его лицо напряглось, и Мей догадалась, что для него это было нелегким испытанием, воспоминания о котором еще свежи. Но почему он пытается спрятать свои чувства? Если вы загоняете что-то глубоко внутрь, не означает ли сие, что вам не удастся избавиться от этого никогда?

— Вам, должно быть, пришлось очень трудно, — рискнула продолжить она.

Саид задумчиво смотрел на нее. Храбрая. Не многие решились бы задать ему столь личный вопрос и не многие могли бы рассчитывать на ответ. Но ее ангельское лицо светилось искренним сочувствием.

— Это было… — Наследник престола не мог заставить себя признаться в человеческой слабости. — Непросто, — только и сказал он.

Саид увидел, как она достала из портфеля ручку, и понял, что все еще не готов обсуждать деловые вопросы.

— Это традиция, — отрывисто произнес он.

Мей взглянула на него.

— Традиция?

— Все эмиры Эль-Джара учатся в Уэст-Пойнте.

— Почему?

— Маленькая, но богатая страна нуждается в защите. А кроме того, это позволяет узнать обе культуры — восточную и западную, — ответил он.

Действительно, сидя здесь в безукоризненно сшитом костюме и в ручной выделки итальянских туфлях, он казался олицетворением западной элегантности. Но темно-оливковая кожа, сверкающие черные глаза и поистине царственная осанка не позволяли забыть о том, что корни его — в жаркой земле, лежащей на другом краю света.

Так и не забывай об этом, сказала себе Мей.

— Эль-Джар продает нефть по всему миру, — продолжал он. — И куда бы я ни поехал, я чувствую себя посланцем своей страны. Мне всегда помогает то, что в любой среде я чувствую себя непринужденно и уверенно.

— Значит, вы хамелеон? — задумчиво спросила Мей.

Он медленно улыбнулся.

— Я бы предпочел термин «человек контрастов».

Разве не так же называла она его про себя? Мей зябко поежилась. Подобное совпадение мыслей немного обескуражило и даже встревожило ее. Она отпила кофе и снова поставила чашку на пол.

— Итак, к делу. Но прежде всего, Саид, вы должны сказать мне, чего именно хотите, — деловито сказала она.

Интересно, как отреагировала бы Мей, если бы он сказал, что хочет одного — заняться с ней любовью так, чтобы любой мужчина, который придет вслед за ним, показался ей лишь бледной его тенью? Сердце в груди Саида неистово забилось в ответ на эти мысли.

— Позвольте сначала немного ввести вас в курс дела, — мягко начал он. — Основу промышленности Эль-Джара составляют нефтедобыча и нефтепереработка…

— Развивается также сталелитейное производство, — быстро вставила она. — А традиционными промыслами всегда были рыболовство и добыча жемчуга.

Саид удивленно посмотрел на нее.

— Откуда вы, американка, можете столько знать о моей стране?

Мей неодобрительно скривила губы.

— О, послушайте, Саид! Как только я узнала, что мне, возможно, придется заняться этой несчастной работой, я тут же всесторонне подготовилась к ней, как и к любой другой! Информация — сила, и вчера я до поздней ночи разузнавала все, что можно, об Эль-Джаре.

Он прищурил глаза в невольном восхищении.

— И что же еще вы узнали?

— Что только четыре процента земель, в основном расположенных в оазисах, дают сельскохозяйственную продукцию. Я также знаю, — добавила она, — что эльджарские финики считаются лучшими в мире.

— А вы любите финики? — серьезно спросил Саид.

Уголки ее рта приподнялись.

— О, я всегда закусываю ими виски!

К подобной несерьезности он тоже не привык — во всяком случае, вне круга близких друзей. И все же не смог не ответить на откровенно озорную улыбку.

— В таком случае, Мей, я распоряжусь, чтобы вам прислали ящик наших фиников.

Когда его суровое лицо вот так смягчалось, Мей начинала впадать в легкое помешательство, пытаясь представить разные невообразимые вещи — например, то, как он занимается обыденными делами: ходит в супермаркет, стоит в очереди на заправочную станцию, — и не могла. Она пыталась представить его отдыхающим, плавающим…

Последний образ виделся ей наиболее отчетливо: загорелые руки и ноги — сплошные сила и мускулы, — разрезающие поверхность теплой шелковистой воды. С почти болезненной ясностью она вспомнила, что чувствовала в его пахнущих сандалом объятиях на свадебном приеме.

Саид увидел, как внезапно напряглись ее плечи.

— Что-то не так?

Заметил ли он, как вспыхнули ее щеки? Мей уткнулась взглядом в лист непорочно чистой бумаги, лежащий у нее на коленях, не в силах посмотреть на Саида из опасения, что от черных блестящих глаз не укроется сжигающее ее желание.

— Нет, — медленно сказала она, пытаясь взять себя в руки и набраться сил для того, чтобы взглянуть ему в лицо. — Все в порядке, Саид. Но я все еще жду, чтобы вы рассказали мне, что вам нужно.

Саид распознал в ней решимость и волю, почти равные его собственным. Отрезвляющее открытие, подумал он и заговорил:

— Мое любимое детище, сталелитейный завод, испытывает трудные времена. Я чувствую, что производству, чтобы не стоять на месте, нужен новый импульс, но во главе завода стоит всеми уважаемый человек, который сделал его тем, что он сейчас есть, и который вполне доволен существующей ситуацией.

— Вы хотите найти человека, чтобы заменить его?

Саид покачал головой.

— Такой человек есть, — задумчиво произнес он. — Это заместитель Османа — мужчина с широким кругозором и даром предвидения. В этом-то и заключается конфликт. Мне нужно отыскать способ безболезненно и с почетом отправить Османа в отставку… Конечно, вам, как женщине, будет непросто найти общий язык с моими менеджерами, но с другой стороны, они, возможно, будут более открыты, не совсем всерьез воспринимая вас…

Мей ощетинилась, она ничего не могла с собой поделать. И подумала обо всем, чего стремилась достичь в своей жизни.

— Значит, женщины в Эль-Джаре не обладают равными с мужчинами правами?

— Думаю, вы достаточно умны, чтобы без моей помощи ответить на этот вопрос, Мей, — спокойно сказал Саид.

— Какой позор! — взвилась она.

— Вы так думаете? — Его голос звучал с угрожающей мягкостью.

— Я это знаю! Женщины в нашей стране умирали за то, чтобы получить право голосовать на выборах и самим быть избранными!

— И вы полагаете, это сделало их счастливыми?

Ее брови взлетели вверх.

— Мне не верится, что вы можете даже задавать мне подобные вопросы!

Саид улыбнулся, смакуя редкостный для него вкус противоречия и конфликта.

— Я только что сделал это.

Под влиянием момента Мей едва не швырнула ручкой в стену, но вовремя опомнилась. Вместо этого она глубоко вдохнула, успокаивая дыхание.

— Конечно, равноправие делает женщин счастливыми! Какая мало-мальски достойная женщина захочет провести свою жизнь в тени мужчины?

Женщина, на которой он женится, будет только рада этому. Перед его мысленным взором прошли все женщины, которые могли бы составить для него «достойную» партию, до чего же Мей не похожа ни на одну из них! Она — их полная противоположность. Он почувствовал, как его волнует это ощущение непохожести, как влечет этот запретный плод!

— Вы не можете судить об этом, не зная фактов, Мей, — мягко возразил он. — Женщины в Эль-Джаре пользуются огромным уважением и к ним относятся с благоговением, потому что в них видят дарительниц жизни. Вы сами сможете убедиться, счастливы ли эльджарские женщины.

Она уставилась на него, чувствуя, как безумная надежда сплетается в ней с негодованием.

— Что вы хотите этим сказать?

Никогда еще он не радовался занимаемому им положению так, как в этот момент. Как замечательно, что все, чего бы он ни пожелал, достается ему безо всяких усилий! А он желал Мей Хадсон так, как ничего и никогда в своей жизни. Саид сдержанно улыбнулся.

— Вы поедете со мной в Эль-Джар, — промурлыкал он.


5


— Ты разыгрываешь меня, Мей?

Мей смотрела на свою соседку, и голова ее все еще кружилась от безапелляционного заявления Саида.

— К сожалению, нет!

Мона усмехнулась.

— Да ладно, брось! Какая женщина не захочет, чтобы ее похитил наследник престола — ни больше ни меньше? Да еще с такой внешностью, как у Саида? И который ведет себя так, как Саид?

— Нагло! — недовольно бросила Мей.

— Властно, — мечтательно вздохнула Мона.

Конечно, соседка была отчасти права и в отношении Саида, и в отношении того, как Мей восприняла столь необычное предложение. Ведь если проанализировать чувства, разве большая часть ее существа не дрожала от возбуждения при мысли о путешествии в Эль-Джар с его поразительно привлекательным будущим правителем?

— Тогда еще раз объясни мне, почему ты все-таки едешь? — спросила Мона, морща лоб так, словно не поняла объяснения, которое сходу выложила ей хозяйка квартиры. — Только для того чтобы выяснить, как живут тамошние женщины?

Мей покачала головой.

— Нет. Просто так провокационно было сформулировано приглашение. — И это сопровождалось еще более провокационным взглядом черных глаз, в которых светилось обещание. — Нет, дело в том, что характер работы предполагает мое обязательное присутствие.

— Ах ты, бедняжка!

Мей позвонила Лиз, чтобы обсудить с ней вопрос об этом путешествии.

— Конечно, ты должна ехать. — Голос начальницы звучал задумчиво и немного озадаченно. — Ты ведь отвечаешь за эту работу, Мей, не так ли? Езжай, куда требуется, — принц платит.

О да, принц платил, и еще как! И платя, умудряется демонстрировать, насколько безграничны его влияние и могущество. Влияние и могущество, распространяющиеся также на сферу чувств, вынуждена была признать Мей не без некоторого содрогания. Это известно и самому Саиду, поэтому ей нужно быть очень и очень осторожной даже в своих мыслях. Мей вспомнила, как отреагировала на его предложение.

— Где я остановлюсь? — спросила она, не обращая внимания на то, что Клайв, в ужасе от тона, которым это было произнесено, затаил дыхание. — Надеюсь, в отеле?

Саид оторопел. Она действительно порой позволяет себе небывалую дерзость! Не будь она так невероятно красива, он вряд ли стерпел бы подобное неуважение.

— В Эль-Джаре есть прекрасные отели, — ровным голосом проговорил он. — Но как моя гостья вы конечно же остановитесь в отцовском…

Мей подняла голову, уловив его мгновенное колебание. Никогда бы она не подумала, что Саид будет испытывать трудности с подбором слов.

— Да?

— В отцовском дворце, — неохотно закончил он.

Мей широко распахнула глаза. Во дворце его отца — не где-нибудь! Конечно, он живет во дворце. Не может же семья эмира ютиться в шатре! Она с интересом посмотрела на Саида, и ее негодование иссякло в тот же момент.

Может быть, его нежелание произнести это слово объясняется тем, что дворцы — это нечто реально обозначающее границу между ними? Подчеркивающее непреодолимые различия между Саидом и обычными людьми вроде нее? А если гак, не означает ли это, что он о чем-то задумался? Несмотря на свои сомнения, Мей улыбнулась.

— А это красивый дворец? — мягко спросила она.

Жесткие губы Саида изогнулись в ответной улыбке. Большинство людей заинтересовалось бы другим, рассматривая дворец лишь как символ власти и могущества и забывая о том, что он проектировался по законам красоты. Но у Мей, как он подозревал, было чутье на прекрасное.

— Очень. — Его ответ прозвучал столь же мягко. — Вы хотите, чтобы я описал его вам, или подождете, пока увидите сами?

Мей с трудом справилась с искушением. Меньше всего сейчас ей было нужно, чтобы этот глубокий, чувственный голос рисовал перед ней лирические картины. Голос, который способен околдовать ее, унести в волшебные дали, заставить мечтать о невозможном. А Мей как никогда необходимо было чувствовать твердую землю под ногами.

— Нет, думаю, я потерплю и увижу все своими глазами, спасибо, — чопорно ответила она, укладывая нетронутые бумаги обратно в портфель.

Саид обещал посвятить ее в тонкости сталелитейного дела в самолете, и она с радостью согласилась. По крайней мере, тогда она сможет занять свою голову чем-нибудь более подходящим, нежели вопросы, ни на минуту не дающие ей покоя. Например: «Саид, почему у вас такие красивые губы?» Или: «Саид, вам никто не говорил, что ради такого тела, как у вас, можно умереть?» Или…

— Мей!

Голос Моны заставил ее заморгать и вернуться к действительности. Соседка смотрела на нее как на пришельца, только что вышедшего из летающей тарелки.

— Ч-что? — запинаясь откликнулась Мей.

— Такое впечатление, будто ты за тысячу миль отсюда!

— Да. — В Эль-Джаре, вернее, опять в объятиях Саида. И гадаю, соответствует ли настоящий Эль-Джар его вдохновенным описаниям. Надеюсь, что нет, подумала Мей. Искренне надеюсь.

— Когда ты уезжаешь? — спросила Мона.

— Послезавтра.

Саид хотел вылететь завтра же утром, но Мей решительно воспротивилась. Пусть ее гардероб и рассчитан на все случаи жизни, но предстоящая поездка явно требовала тщательного прочесывания крупнейших универмагов. И разве можно было лишить себя удовольствия увидеть лицо Саида, вытянувшееся в ответ на ее возражение?

Он привык всегда все делать по-своему. И кто знает? — может быть, то, что время от времени кто-то будет противиться его желаниям, пойдет ему на пользу. Возможно, когда-нибудь Саид даже поблагодарит ее за это!

— Хорошо, — холодно согласился он. — Послезавтра.

Весь следующий день Мей провела, бегая по магазинам, и закончила его тем, что купила вечернее платье, гораздо более роскошное, чем когда-либо позволяла себе. Но, упаковав вещи, она начала буквально сходить с ума от волнения и решила, что нужно поскорее забыться сном. Однако всю ночь проворочалась в постели.


На следующее утро, открыв дверь, Мей была изумлена, обнаружив за ней Саида собственной персоной.

Он смотрел на ее розовые пухлые губы и улыбался хищной улыбкой.

— Удивлены? — спросил он. — Вы ожидали увидеть Клайва?

Да, она была удивлена, но не тем, что Саид не прислал за ней секретаря, а в основном тем, что он опять сменил роль. Куда-то исчез бизнесмен с экзотическим лицом в прекрасно сшитом костюме. Саид был одет в разновидность наряда, который был на нем на свадьбе, — развевающийся шелковый верх и свободные брюки из того же материала под ним. Но сегодняшние одежды были скорее серебристыми, чем золотистыми. Более холодный цвет служил потрясающим фоном для смуглого гордого лица. О, Саид был неотразим!

— В-вы изменились, — только и смогла выдавить Мей.

— Ну конечно, ведь я возвращаюсь домой, — просто сказал он. — Вы готовы?

Все ее вещи поместились в чемодан и сумку, которые наготове стояли в холле. Мей указала на чемодан рукой и была поражена, когда Саид его поднял.

Он верно истолковал ее взгляд.

— Вы полагали, я пришлю кого-нибудь, чтобы забрать его? Что я никогда не носил тяжестей?

— Видимо, да.

К собственному удивлению, Саид почувствовал, что ему хочется рассеять это заблуждение, доказать, что он не тот человек, за которого с рождения все делают слуги.

— В Уэст-Пойнте меня учили быть не только воином и джентльменом, — мягко сказал он. — Но и стоять на собственных ногах, а также, например, принимать холодный душ и заниматься жесткими видами спорта.

Его глаза мрачно блеснули.

— Это было трудно? — спросила Мей. — Привыкать к новой культуре и всему, что из этого следует?

Ее прямой вопрос попал в точку; невозможно было пропустить его мимо ушей или отмахнуться от него. Саид пожал плечами.

— Юнцы порой бывают жестокими.

— Да, знаю. — Мей спрашивала себя, осознает ли он, что та давняя боль отражается в его взгляде. — И как вы с этим справлялись?

Он открыл дверь и пропустил ее вперед.

— Нельзя показывать, что тебя это задевает. Только в этом случае уменьшается риск стать постоянной мишенью для насмешек.

Она представила себе красивого юношу, с волосами такими же черными, как и глаза. Выделяющегося далеко не только внешним видом и являющегося легкой добычей для тех, кого судьба одарила не столь щедро.

— Саид…

Она была так близко от него, что он ощущал тепло ее дыхания. Так близко, что достаточно было протянуть руку, чтобы обхватить узкую талию, привлечь к себе и поцеловать.

Стала бы она сопротивляться? Он в этом сомневался. Все женщины, которых Саид целовал, неизменно заканчивали тем, что оказывались с ним в постели. Но время было неподходящим. Если он займется любовью с ней сейчас, это будет всего лишь поспешное соитие в ее спальне, и нет никакой гарантии в том, что внезапно не появится соседка. А Клайв и шофер ждут внизу, в машине. Это дурно скажется на моей репутации, вдруг подумал он, пораженный тем, что его вообще это заботит.

— Пойдемте, — сказал Саид и решительно двинулся вперед.


Длинная черная машина вырвалась из тесных оков транспортного потока и устремилась к аэропорту Кеннеди.

Саид, как ни странно, вынул бумаги из папки и, разложив их на коленях, изучал в течение всей поездки. А Мей ничего больше не оставалось, как только достать книгу и уткнуться в нее, чтобы отвлечься от тревожащего присутствия сидящего рядом мужчины.

Она читала увесистый труд Джона Пикколи об Эль-Джаре, который купила во время вчерашних хождений по магазинам. Мей рассчитывала, что только просмотрит его, но глубоко ошиблась. Книга с первых же строк заворожила ее.

Саид посмотрел в ее сторону и приподнял брови.

— Трудно назвать это легким чтивом, — заметил он, и Мей услышала удивление в его голосе.

— Полагаю, вы думали, что я буду листать журналы?

— Никогда не стройте предположений, Мей, — мягко ответил он. — Особенно в отношении меня.

В глубине уютной машины еще сильнее ощущалась его близость, и Мей невольно отодвинулась подальше.

— Книга мне очень нравится, — с достоинством сказала она.

— Вы, кажется, и впрямь серьезно отнеслись к вашей работе, — сухо прокомментировал Саид.

Она холодно посмотрела на него.

— Пожалуйста, оставьте этот снисходительный тон, Саид. Чем больше я узнаю об Эль-Джаре. тем лучше справлюсь с заданием.

Он улыбнулся и опять уставился в бумаги, думая о том, что Мей Хадсон — нечто гораздо большее, чем красивое личико. Очень красивое личико.

Его взгляд скользнул туда, где под легкой бледно-голубой тканью юбки — того же цвета, что и простой кашемировый свитер, — обрисовывалась изящная линия бедра. Она оделась соответственно случаю, довольно подумал Саид.

У него было много западных любовниц, но ни одна из них не проявляла такого искреннего интереса к его стране. Хотя многие пытались сделать вид, вспомнил он и поджал губы. Но только из-за того, что строили матримониальные планы — столь же заметные, как огромная жемчужина в короне, которую он должен унаследовать.

Саид посмотрел в окно, думая о том, что скоро ему придется выполнить свое предназначение. Сегодня утром пришли новости из Эль-Джара: отцу стало намного хуже.

Боль прочертила тонкую морщинку между его бровями, когда он осознал, что бремя ответственности постепенно, но неотвратимо наваливается на него. Возможно, это его последняя восхитительная эскапада, прежде чем они навсегда уйдут в прошлое.


Мей никогда прежде не доводилось бывать на борту частного самолета, и то, что она увидела, превзошло самые смелые ее ожидания. Большинство кресел отсутствовало, и салон был очень просторным, а две стюардессы стояли наготове.

Очень даже наготове, мрачно подумала Мей, подозревавшая, что обеих выбрали не только за деловые качества, но и за внешние данные. И обе, как и она, были блондинками, хотя явно не природа наделила их таким цветом волос.

Саид представил ее пилоту-арабу. И как только они плавно взлетели, повернулся к ней и с удивлением отметил воинственное выражение ее лица.

— Вы чем-то недовольны, Мей? Что-нибудь не так?

Она, разумеется, не собиралась сообщать ему, что стюардессы, на ее взгляд, могли бы носить что-то более похожее на юбку, чем на ламбрекен.

— Не так? — насколько возможно ровным тоном произнесла она. — Ради Бога, Саид, что может быть не так?

Он надеялся, что она ревнует; он хотел, чтобы она ревновала. На самом деле, Саид никогда не спал со слугами, хотя для этого достаточно было бы только щелкнуть пальцами. Он догадывался, что две эти женщины готовы почти на все — даже любовь втроем встретила бы у них не возмущение, а горячее одобрение. Но Саид ни за что не позволил бы себе подобное, хотя многие из его кузенов, как он знал, не брезговали столь сомнительными удовольствиями.

— Мы что-нибудь поедим? — через некоторое время спросил он, заметив, что к ним приближается одна из стюардесс, та, что повыше ростом.

Мей вспомнила, что сказал Саид в ресторане. Еще никогда она с таким отвращением не думала о еде, но отказаться — значило бы, конечно, обидеть его шеф-повара.

— Да, пожалуй.

— И мы будем пить мятный чай, — распорядился Саид.

— Сэр. — Блондинка почтительно склонила голову.

Стюардессы начали сервировать низкий круглый столик. Мей любовалась бронзовыми блюдами с гравированным орнаментом, разноцветьем и разнообразием содержащейся в них снеди. Крошечные порции радовали глаз и возбуждали аппетит.

— Вам нравится? — спросил Саид, предложивший ей только что крошечный пирожок, приправленный сыром и политый сиропом, сопротивляясь огромному желанию покормить ее из рук, с тем чтобы потом она начисто облизала его пальцы.

— Я никогда прежде не пробовала ничего подобного. — Она впилась в него зубами. — Ммм… Пальчики оближешь!

— Пальчики оближешь? — Саид улыбнулся, наслаждаясь тем, с какой неосознанной чувственностью она ест. — В таком случае у вас впереди масса удовольствий, Мей. — Голос его дрогнул, когда он подумал о высшем удовольствии, которое она разделит с ним.

Что-то в его интонации заставило Мей забыть о еде и поднять голову — она немедленно оказалась в плену черных сверкающих глаз. Она положила недоеденный пирожок на тарелку, чувствуя, что руки вот-вот задрожат.

Он ни к чему даже не прикоснулся, удивилась Мей. И в этот самый момент Саид лениво вытянул длинные ноги, и вид мускулистых бедер, которые обрисовал шуршащий шелк, показался ей определенно неприличным.

— Вас что-то тревожит, Мей? — спросил он.

— Ничего, — солгала она и перевела взгляд на его грудь, но легче от этого не стало. Она вдруг обнаружила, что пытается представить, как выглядит его торс без этих шелковых покровов — наверняка твердый, смуглый, с немного блестящей, как атлас, кожей. — С-совсем ничего.

Он заметил ее внезапный румянец и потемневшие глаза. Я мог бы сейчас попросить всех освободить салон, с жаром подумал Саид. И быстро овладеть ею, пока голод не стал невыносимым.

Но что, если она станет громко кричать от удовольствия? Рыдать от переполняющего ее восторга, как это делали все женщины в его объятиях? Неужели он хочет, чтобы прислуга обменивалась многозначительными взглядами, подслушивая под дверью, за которой он занимается неистовой, страстной любовью с пленившей его американкой?

— Поешьте еще, — хрипловато предложил он.

— Я… я сыта.

— Тогда я распоряжусь, чтобы убрали тарелки…

— И расскажете мне все о вашем сталелитейном заводе, хорошо? — быстро вставила она, поскольку это смогло бы по крайней мере успокоить ее разыгравшееся воображение.

О заводе? Снова откинувшись на подушки, он бросил на нее недоумевающе-насмешливый взгляд. Никогда еще женщины не удивляли его так, как Мей Хадсон, а чувство удивления было для него внове.

— Вы этого хотите? — мрачным голосом спросил он.

— Больше всего на свете! — горячо подтвердила Мей, но сомнение, мелькнувшее в черных глазах, подсказало ей, что оба знают, что она лжет.

Он говорил долго, увлеченно, со знанием дела, и Мей время от времени встревала с вопросами. Когда она в первый раз спросила его о чем-то, он поднял брови с таким видом, что любого человека это заставило бы сначала замереть, а затем отступить.

— Я должна спросить у вас об этом, — терпеливо объяснила Мей, напомнив себе: это не его вина, что люди обычно благоговейно внимают каждому его слову.

— Весьма дельный вопрос, — признал он скороговоркой.

— Вы опять говорите со мной свысока! — упрекнула его Мей.

— Я вовсе не собирался этого делать, поверьте мне!

Она сделала паузу, не решаясь задать вопрос, который ей хотелось задать больше всего, и ругая себя за несвойственное ей отсутствие смелости.

— Саид…

Он прищурился, инстинктивно почувствовав, что речь пойдет уже не о сталелитейном заводе.

— Да? — мягко подбодрил он ее.

— Почему именно меня вы решили нанять для этой работы?

Его губы изогнулись в медленной, почти жестокой улыбке.

— Я должен был заполучить вас.

Мей застыла.

— Вы хотите сказать…

Он покачал головой.

— Мне сообщили, что вы лучший специалист в своей области. Я уже говорил вам об этом.

— Спасибо.

— Вы также спрашивали меня, не нанял ли я вас для того, чтобы соблазнить.

Обычная твердость отчасти вернулась к ней, и Мей не дрогнула под его насмешливым взглядом.

— Но вы неизменно уходили от ответа, да, Саид?

— Разве?

— Вы знаете, что это так.

Он с любопытством взглянул на нее и пожал плечами.

— Не буду отрицать, что нахожу вас красивой, или что хотел бы видеть вас в моей постели, но…

Она втянула в себя воздух, испытывая глубокое потрясение и одновременно возбуждение. Мужчины, которых она знала, не говорили подобных вещей!

— Но — что?

— Спать со мной — вовсе не непременное условие контракта.

— Но, видимо, я получу дополнительную выгоду, если все-таки поддамся вашим чарам? — легкомысленно спросила она.

Лицо Саида потемнело, и он едва не привлек ее к себе, чтобы наказать поцелуем, который навсегда отобьет охоту насмехаться над ним. Но он вовремя остановился, утешив себя мыслью о том, как сладка будет победа в этой затянувшейся битве!

— Скажем так, — ласково предупредил он, — как мужчина, я попытаюсь соблазнить вас. Ни один эльджарец, в чьих жилах течет кровь, не поступил бы иначе. — Последовал долгий сверкающий взгляд. — Но вы имеете полное право отказать мне.

Мей смотрела на него и понимала: несмотря на то, что его слова приправлены изрядной долей хвастовства, ни одна женщина, которую Саид хотел завлечь в постель, не могла противостоять ему.

А Мей всю жизнь приходилось противостоять мужчинам, которые рассматривали ее только как ценный трофей. Что ж, поживем — увидим, Саид! — подумала она.

Саида заинтриговал вид на мгновение воинственно вздернутого маленького подбородка, и желание вспыхнуло с новой силой. С трудом подавив его, он бросил взгляд на часы.

— Скоро мы сядем для дозаправки в Лондоне. А через пару часов будем в Эль-Джаре.


6


Солнечные блики плясали на бирюзовой водной поверхности, и Мей словно зачарованная следила за ними.

— Вода! — воскликнула она; при виде красоты внизу все только что узнанные факты об этой стране моментально вылетели из головы. — Но я думала…

— Что отправляетесь в пустынные, бесплодные земли, где на сотни миль не сыщешь ни капли воды? — усмехнулся он. — Это Персидский залив, Мей. Эль-Джар имеет выход к его западному побережью.

— О, как красиво!

— Похоже, все, связанное с Эль-Джаром, кажется вам красивым, — снисходительно заметил он.

— Но так и есть!

Как восхитительно искренне звучит ее признание и как сияют глаза! — изумился Саид.

— Застегните ваш ремень, — ласково произнес он. — Из-за перепадов температур возможны воздушные ямы.

Но в результате посадка в Эль-Джаре прошла столь же спокойно и гладко, как взлет. И когда самолет подруливал к зданию аэропорта, Мей увидела множество людей в развевающихся на ветру одеждах, стоящих в одну линию.

— Ого, да тут целая депутация, — заметила она.

Саид склонился над ней и посмотрел в окно, и у Мей закружилась голова от знакомого аромата сандалового дерева.

— Я выйду один, — сказал он. — Если хотите, можете пока освежиться.

— Значит, вы не желаете, чтобы вас видели со мной, Саид? — язвительно спросила она. — Может быть, вы собираетесь вынести меня из самолета завернутой в одеяло?

Саид спросил себя, представляет ли она, какая великая честь оказана ей — сопровождать его в этой поездке! Если бы это был кто-нибудь другой, они летели бы разными рейсами. Но он не хотел рисковать, боясь, что Мей откажется приехать…

— Вряд ли вы захотите стать объектом самых диких предположений, которые неизбежно вызовет ваш вид. — Его голос звучал сухо. — Чем меньше мы будем афишировать ваше присутствие, тем меньше пищи дадим злым языкам.

Мей вдруг пришло в голову, насколько выставленной на всеобщее обозрение должна быть его жизнь и как редко ему удается побыть одному, и сердце ее смягчилось.

— Да, конечно. Я понимаю. — Она кивнула. — Пойду освежусь, как вы и предлагали.

Он рассмеялся.

— О, Мей, я впервые вижу вас такой послушной!

Она изобразила на лице приличную случаю кротость.

— И вам нравится мое послушание, принц, не так ли?

У него перехватило дыхание и стало сухо во рту, а сердце сжалось в груди.

— Нет, мне нравится, когда вы неистовствуете, — честно сказал Саид. — Вы достойный противник.

Это польстило гораздо больше, чем все замечания о цвете ее волос и глаз. Внешность она получила при рождении, ей просто повезло; совсем другое дело — ее личность. И если Саид одобряет какие-то стороны ее характера… что ж. это действительно комплимент!

Только не дай вскружить себе голову комплиментами, одернула себя Мей.

В роскошной ванной комнате самолета Мей обнаружила изумительное мыло с запахом сандалового дерева. Она понюхала его, на мгновение прикрыв глаза. Оно пахло им. Мей вымыла этим мылом руки и лицо, и это было так, словно ее кожа впитала в себя частицу Саида.

Прекрати, сказала она себе, расчесывая волосы и слегка притрагиваясь к губам помадой. Ты прямиком направляешься в медовую ловушку.

Она отступила на шаг, чтобы обозреть результаты своих трудов в зеркале, и решила, что выглядит спокойной и несуетливой. Только лихорадочный блеск в глазах выдавал то, что внутри ее просто раздирают противоречивые чувства, и самым тревожным было ощущение, что Саид начинает все больше нравиться ей.

Все больше нравиться ей? Кого она дурачит? Он словно пустил в ней корни, все ее мысли день-деньской заняты им. О чем вообще она думала, пока в ее жизни не появился Саид?

Спустя минут двадцать он вернулся в самолет. К этому времени Клайв уже присоединился к Мей в салоне.

— Мей и я поедем во второй машине с телохранителем, — невозмутимо сказал ему Саид. — Не отправишься ли ты в первой, чтобы приготовить все во дворце к моему прибытию?

— Конечно. — Клайв с любопытством взглянул на Мей и вышел из самолета.

— Почему он так посмотрел на меня? — спросила она.

На мгновение Саид испытал некоторое самодовольство.

— Как, милая Мей?

— Вы видели.

Саид вздохнул. Догадается ли она когда-нибудь о правде? Стоит ли создавать у нее впечатление, будто ее присутствие здесь имеет выдающееся значение? Или будущее?

— Потому что вы первая женщина, которую я привез в Эль-Джар, — признался он.

Мей его заявление оставило равнодушной.

— Мне должно это льстить? — сухо спросила она.

Подобная сдержанность показалась ему совершенно неотразимой. Хотя его гордость уязвило полное отсутствие благодарности с ее стороны.

— Я не смею ожидать этого… во всяком случае, от вас, — пробормотал он. — Пойдемте, Мей, позвольте показать вам мою страну.

Горячий воздух обжег ее, хотя стоял уже сентябрь и Саид сообщил ей, что жара спала.

Поездка до дворца оказалась настоящим пиром чувств! Мей, смотревшая в окно лимузина, была зачарована разворачивающимися перед ней сценами. Столица Эль-Джара была буквально запружена людьми, машинами, повозками и верблюдами, проталкивающимися по переполненным улицам города. Время от времени взгляд привлекали особенно яркие пятна — запыленные ящики с апельсинами, цыплята в клетках, зелень на лотках, узорчатые ткани.

Центральную магистраль, по-видимому, расчистили по случаю приезда Саида, и люди боролись за место поближе к ней, чтобы бросить хотя бы один взгляд на таинственный профиль за тонированным стеклом.

Дворец находился на некотором расстоянии от центра города, и первое впечатление, полученное от него Мей, было незабываемым. В отдалении виднелись высокие горы с заснеженными вершинами, и на фоне их и яркого кобальта безоблачного неба высился дворец, мозаичные стены которого сияли золотом в медовом свете позднего дня.

Мей молчала. И Саида, взглянувшего на нее, застало врасплох мечтательно-восторженное выражение, смягчившее ее лицо.

— Вам нравится мой дом? — спросил он, в глубине души зная ответ.

Мей показалось невероятным, что такое необычное строение можно запросто назвать домом.

— Как он может мне не нравиться? — просто спросила она.

Саид поджал губы. Действительно ли она так бесхитростна, как кажется? Или цинично отдает себе отчет в том, что ее глаза кажутся бездонными голубыми озерами, когда она говорит с таким чувством и их сияние проникает ему в самое сердце? Он тряхнул головой. Мне нужно ее тело, и ничего больше!

— Скажите, чего мне ожидать, когда мы приедем? — спросила Мей, недоумевая, почему он хмурится: ведь она сказала только, что ей нравится его дом.

Иногда, мрачно подумал тем временем Саид, кажется, что именно она отдает приказания.

— Мои мать и сестры живут в отдельном крыле дворца. Мы приедем как раз к обеду, и вы сможете познакомиться с ними. У вас будут собственные комнаты, и специально приставленная девушка позаботится о том, чтобы вы ни в чем не нуждались.

— А ваш отец?

— Отец живет в другом крыле.

Немного поколебавшись, Мей спросила:

— Потому что он болен?

Саид нахмурился.

— Вы очень настойчивы, Мей. Нет, не только потому, что он болен, — у нас при дворе так принято. Эмиры Эль-Джара не спят со своими женщинами, даже если это их жены.

Мей изумленно посмотрела на него.

— Вы хотите сказать, что они приходят, занимаются с ними сексом, а потом возвращаются в свои апартаменты?

— Иногда они остаются на ночь, — сдержанно сообщил Саид, не в силах представить, что сам сможет хотя бы на одну бесценную минуту ночи оставить ее в одиночестве.

— Везет же! — саркастически воскликнула Мей.

— Действительно, — ледяным тоном заметил он, — им следовало бы быть благодарными!

— За то, что их унижают?

— Мне кажется, вы забываетесь, Мей! — бросил он.

— Думаю, нет. Я не ваша подданная, Саид! И если иногда мое мнение отличается от вашего… что ж, вам придется мириться с этим!

Никогда в жизни женщина так не волновала его, и желание поцеловать Мей стало нестерпимым. Но машина уже медленно въезжала во внутренний двор, затененный высокими деревьями.

Выйдя из машины, Мей была поражена незабываемым и головокружительным ароматом, таким сильным, что она слегка покачнулась.

— Что за удивительный запах, — прошептала она, совершенно забыв о недавней размолвке.

— Это розы, цветущие в дворцовых садах, — проговорил Саид, любуясь тем, как заходящее солнце превращает ее волосы в золото, чуть бледнее, чем стены самого дворца. — Сладчайший в мире аромат. Но дождитесь вечера, он будет во сто крат сильнее.

Но когда они бок о бок шли к высоким резным двустворчатым дверям, Саид думал о том, что нет аромата нежнее, чем легкий запах, исходивший от ее кожи.

Их поджидали облаченные в пышные одежды люди. Ее познакомили с ними, но Мей была уверена, что не запомнит ни одного из диковинных имен. Мужчины важно кивали, но Мей отметила выражение любопытства, то и дело появляющееся на твердых смуглых лицах, и ощутила некоторую неловкость. Однако, заметив ободряющий взгляд Саида, тут же почувствовала себя под его защитой.

Где-то в стороне промелькнула девушка, одетая в малиновый шелк. Но когда Мей повернула голову, чтобы получше рассмотреть ее, она уже исчезла.

Саид проследил за направлением ее взгляда.

— Сара! — позвал он, и девушка появилась снова — над алой паранджой виднелись только глаза.

Она старательно изобразила что-то вроде кивка, и Саид сказал:

— Это Мей Хадсон. Я привез ее сюда, чтобы она выполнила для меня работу. Мне бы хотелось, чтобы ты позаботилась о том, чтобы она ни в чем не нуждалась. А теперь поздоровайся, Сара.

— Добрый день, — немного запинаясь, сказала Сара с удивительным английским акцентом. — Я рада познакомиться с вами.

Саид рассмеялся.

— Сара изучает английский!

— Я поражена, — сказала Мей. — И в то же время пристыжена тем, что мой арабский ограничивается не более чем пятью словами.

Саид сияющим взглядом посмотрел на нее.

— Я научу вас, — мягко пообещал он. О да! Он научит ее множеству слов о любви. А она научится доставлять ему удовольствие на его собственном языке. — Сейчас Сара проводит вас в ваши комнаты, где вы сможете принять ванну и переодеться. А позже я приду за вами.

Ей хотелось спросить, что он подразумевает под этой двусмысленной фразой: «Я приду за вами», — но это казалось невозможным, потому что Сара буквально ловила каждое слово. Возможно, он имел в виду, что зайдет за ней, чтобы повести обедать. Но почему при этой мысли ее сердце сжалось от разочарования?

— Пойдемте, пожалуйста, — с застенчивой улыбкой сказала Сара.

Мей последовала за ней по лабиринту отделанных мрамором коридоров, думая о том, что, если бы не провожатая, она безнадежно заблудилась бы.

Наконец Сара распахнула перед ней две створки высоких дверей, ведущих в большую прохладную комнату, и Мей осмотрелась вокруг. Взгляд сразу же привлекли богато вышитые подушки, разбросанные на низком широком ложе, которое было застелено шитым золотом покрывалом. В комнате стоял легкий запах ладана, который не мог заглушить даже аромат огромного количества алых роз в бронзовой вазе.

В углу высился деревянный резной комод. Вдоль одной из стен тянулись полки, уставленные книгами. Некоторые из них были на арабском, но большинство составляли романы на английском языке. Что ж, подумала Мей, по крайней мере, скука мне не грозит!

Ставни были закрыты. Но Сара, подойдя к окну, распахнула их, и снаружи Мей увидела море цветов самых разнообразных оттенков. Розовый сад!

Может быть, Саид намеренно поместил ее сюда, чтобы околдовать ароматом этих цветов? Она слегка поежилась, когда холодок соблазна пробежал по коже.

— Вы примете ванну? — спросила Сара, указывая на дверь в одной из стен.

— Да, да, пожалуйста.

— Вы хотите, чтобы я помогла вам?

Мей покачала головой и улыбнулась, подумав о странностях здешнего гостеприимства.

— Нет, спасибо, Сара, я привыкла управляться сама, — серьезно сказала она.

Сара кивнула и снова застенчиво улыбнулась.

— Я принесу мятный чай через час.

— Это было бы чудесно. Спасибо.

Когда девушка ушла, Мей направилась в ванную, где обнаружила небольшой круглый бассейн, выложенный изысканной мозаикой всех мыслимых оттенков синего цвета. Там были эссенции, ароматные соли и кремы из Парижа, пушистые полотенца размером с простыню. Встреча Востока и Запада, с одобрением подумала она и включила краны.

Такой чудесной ванны она не принимала никогда в жизни! Расслабленно лежа среди душистых пузырьков и любуясь пышным великолепием высокой сводчатой ванной комнаты, она чувствовала, что настоящая Мей Хадсон находится где-то за тысячи миль отсюда. Так почему же она ощущает себя намного более живой, чем раньше?

Когда она закончила сушить волосы, было уже семь часов. Когда же придет Саид и что ей надеть к обеду? Не будет ли она выглядеть в новом вечернем платье как какая-нибудь гурия?

В конце концов она остановилась на простом шелковом платье длиной до полу, с просторными рукавами, цвета лесных колокольчиков. Волосы она оставила распушенными. Посмотрев в зеркало, Мей решила, что в таком скромном наряде вряд ли оскорбит чей-либо целомудренный взгляд.

Вошла Сара с мятным чаем на бронзовом подносе. Мей на восточный манер устроилась на лежащей на полу вышитой подушке и едва успела наполнить чашку, как услышала стук в дверь. Сердце сильнее забилось у нее в груди.

— Войдите! — крикнула она.

Дверь отворилась. На пороге стоял Саид. Он тоже переоделся и, должно быть, принял ванну, поскольку черные волосы были еще влажными и блестели. Его одежды были богатейшего алого цвета — цвета старого, выдержанного вина, — но лицо казалось мрачным и даже угрожающим, когда он чуть ли не захлопнул дверь за собой.

— Вы всегда с такой легкостью приглашаете мужчин в свою спальню, Мей? — осведомился он.

Она поставила чашку и подняла на него взгляд, понимая, что не готова мириться со столь оскорбительными замечаниями. Как и не готова признаться, что догадалась, кто за дверью, по одному лишь властному стуку! Она легкомысленно пожала плечами.

— О, обычно они приходят по двое за раз. По меньшей мере!

— Пожалуйста, не говорите со мной в таком тоне, Мей! — взорвался Саид.

— А чего еще вы ожидали? — с вызовом спросила она. — Я полагала, что никто, кроме вас, не войдет сюда! И я полагала, что нахожусь здесь под вашей защитой, но, возможно, ошиблась!

— Нет. — Он привык к повиновению со стороны своих женщин, а не к страстным, но логичным возражениям. — Нет, вы не ошиблись.

— Что ж, в таком случае… не обвиняйте меня в распущенности…

— Мей…

— И не смейте делать далекоидущие заключения обо мне, едва меня зная, Саид!

Едва зная ее? Да его разговоры с Мей Хадсон были намного более откровенными, чем те, что он вел с любой другой женщиной прежде! Ему казалось, что он очень хорошо узнал ее и что рассказал ей о себе намного больше, чем, возможно, следовало бы. Он уселся на подушку напротив нее и смягчившимся голосом произнес:

— Вы хотите, чтобы я познакомился с вами поближе, Мей?

Поразительно, но она хотела… она хотела, чтобы он узнал ее настолько близко, насколько возможно для мужчины. Она хотела увидеть, какой контраст являет его смуглое тело с длинными конечностями, вплетенное в молочно-белые изгибы ее собственного. Она хотела ощутить примитивный напор его страсти и мед его поцелуев… Мей не отрываясь смотрела в свою чашку, наполненную ярко-зеленой жидкостью, боясь, как бы он не прочел голода в ее взгляде.

— Мей…

Его голос околдовывал, но она сопротивлялась.

— Что?

— Посмотрите на меня.

Вынужденная подчиниться повелительным ноткам в его голосе, она медленно подняла голову. Его обрадовал легкий румянец, окрасивший ее щеки, как и потемневшие и расширившиеся синие глаза.

— Вы хотите, чтобы я узнал вас получше? — жарким шепотом повторил он.

В этом вопросе отчетливо звучали эротические ожидания, и какая-то подспудная часть ее существа, о которой Мей не догадывалась, хотела выдохнуть: «О да. Да, пожалуйста!» Но такая капитуляция стала бы именно тем, на что рассчитывает Саид. Она никогда не завоюет его уважения, если упадет, словно спелый плод, в его руки. А уважения Саида, внезапно поняла Мей, ей хочется добиться больше, чем чего бы то ни было.

— Очевидно… — она изобразила беззаботную улыбку, — мы сумеем лучше узнать друг друга за время моего пребывания здесь. Я не возражаю против этого, Саид.

Это было намеренно неправильное истолкование его слов. Но Саид, вместо того чтобы возмутиться, тихо засмеялся:

— Вы специально исказили смысл сказанного мною, Мей. Вы совершенно невыносимы.

Как редко можно услышать его смех, с внезапным состраданием подумала Мей. Часто ли такой человек может дать себе волю? Она улыбнулась и показала на чистую чашку китайского фарфора.

— Чаю. Саид?


Он еще продолжал смеяться, когда они спускались к обеду. Следуя за ним по мраморным коридорам к обеденному залу, Мей гадала, как он провел последние часы. Не покажется ли она навязчивой, если спросит об этом?

— Вы уже виделись с вашим отцом? — мягко поинтересовалась она.

Его лицо исказилось от боли, и Мей пожалела, что задала этот вопрос.

— Простите, я не хотела…

— Нет. — Он покачал темноволосой головой. — Нельзя не замечать действительность, какой бы болезненной та ни была. Да, я виделся с ним.

Саид помедлил. Он не мог обсуждать ухудшающееся здоровье отца ни с матерью, ни с сестрами: это вызвало бы безутешные рыдания. Как и с Клайвом Дорсетом. Клайв — мужчина, а мужчины очень неохотно говорят о чувствах. Но Саид вдруг почувствовал необходимость высказаться, поведать о своих страхах. Вскоре ему придется столкнуться со смертью, а он еще не видел смерти близких людей. Бабушка умерла до его рождения, дедушка — когда он учился в Уэст-Пойнте.

— Он тает на глазах. — Саид с трудом заставил себя произнести эти жестокие слова. Ему казалось, что, произнесенные, они могут обрести силу. Или утратить ее, тоскливо подумал он.

— Мне так жаль! — На какое-то короткое мгновение Саид показался ей таким беззащитным, что захотелось заключить его в объятия, опустить голову себе на плечо и утешить, покачивая. Но этот жест, был бы, разумеется, истолкован неверно, даже если бы в ее силах было утешить его, а это конечно же не так.

Но мгновение прошло. И на лицо его уже вернулись прежние гордость и достоинство, когда Саид наклонил голову, благодаря за высказанное сострадание.

— Пойдемте, — сказал он.

Обед был довольно любопытным мероприятием, особенно учитывая то, что Мей постоянно чувствовала себя словно выставленной в витрине, и это, видимо, было недалеко от истины. Но еще любопытнее была первая реакция на нее матери Саида.

Саид ввел ее в комнату, где за длинным прямоугольным столом сидела элегантная женщина лет шестидесяти с двумя дочерьми. На всех трех были платья с роскошной вышивкой.

При виде Мей миндалевидные глаза матери Саида изумленно расширились, а вся она словно застыла. Затем что-то быстро сказала сыну по-арабски, и тот задумчиво кивнул.

Но когда Саид представил их друг другу, она совершенно расслабилась и, пожав руку Мей, поприветствовала ее.

— Как я должна называть вас? — взволнованно спросила Мей.

— Называйте меня Умм Саид. — И она на удивление тепло улыбнулась Мей. — Должно быть, мой сын с очень большим уважением относится к вашей работе, если сам привез вас в Эль-Джар.

Саид внимательно посмотрел в лицо матери, но на нем не было ни тени неодобрения. Да и с какой стати? Она хорошо его знает, и действительно он уважает профессиональное мастерство Мей.

Его мать много читает, в том числе и переводную литературу, и это в какой-то степени влияет на ее взгляды, делая их не такими традиционными. Возможно, она подозревает, что он попытается добиться близости Мей, пока та здесь. Но это тоже не должно ее волновать — она так же хорошо, как и он, знает, что ему придется жениться на женщине из своей страны. Она закроет глаза на любую интрижку, которая может случиться. Но только до моей женитьбы, напомнил себе Саид, воспроизводя в памяти череду невест, которая прошла перед ним до отъезда на свадьбу Роя.

Множество темноглазых девственниц, с лицами, скрытыми чадрой. Юных и поразительно красивых. Ни одна из них не посмела встретиться с ним взглядом. Он спрашивал себя, понравилась ли ему хоть одна, и отвечал: да, конечно, понравилась. Только камень остался бы к ним равнодушным. Но их неискушенность и уважение к занимаемому им положению превратили бы их в простых исполнительниц его желаний. По определению это должен быть неравноправный брак.

Он посмотрел на Мей, отметив ее гордую осанку и уверенность, с которой она встретила его взгляд. Сердце забилось часто и глухо, и он выругался про себя.

— А это мои сестры, — слегка задыхаясь, сказал Саид. — Лейла и Мунира.

Две черноглазые девушки с водопадами густейших черных волос были невероятно красивы. И ни на одной из женщин нет чадры, с удивлением отметила Мей, занимая место за столом между Саидом и его матерью.

Слуги бесшумно приносили и уносили тарелки, пламя свечей, стоящих на столе, потрескивало, колеблемое душистым ветерком, проникающим сквозь открытые окна.

— Вы будете пить вино, Мей? — тихо спросил Саид, наблюдая за тем, как в такт дыханию поднимается и опускается ее грудь.

Она покачала головой.

— Нет, спасибо. Я буду то же, что и все.

Саид налил ей гранатового сока, про себя аплодируя такой дипломатичности, в то время как Мей, в ответ на вопрос одной из сестер, рассказывала о цели своей поездки в Эль-Джар.

— И Саид предоставляет вам разрешить эту ситуацию? — удивленно спросила Мунира.

Он сверкнул на нее глазами, хотя благодаря вопросу сестры, пожалуй, впервые с ясностью понял, что должна была все это время подозревать Мей.

— Полагаю, что Саид уже решил для себя этот вопрос, — медленно проговорила Мей, до которой дошла абсурдность ситуации. Как будто Саид с его властью будет полагаться на ее суждение! — А я здесь для того, чтобы подтвердить его решение.

Он почувствовал злой и частый пульс желания.

— Как вы проницательны, Мей!

— Это моя работа, — сладким голосом ответила она.

— А что, если вы с Саидом разойдетесь в оценках? — спросила Умм Саид.

Черные и синие глаза схлестнулись взглядами.

— Тогда каждому придется обосновывать необходимость своих действий, — сказала Мей.

— В таком случае победит Саид, — вставила преданная младшая сестра.

— Не стоит недооценивать полемического мастерства Мей, — сухо возразил Саид.

После обеда он проводил Мей до ее комнаты. В пустых коридорах отдавалось эхо их шагов, и где-то сзади на почтительном расстоянии следовал непременный телохранитель.

Они шли рядом, и все ее чувства были переполнены Саидом. Шелестел шелк, то обтягивающий его сильную ногу, то свободно падающий вдоль сухощавого тела; ноздрей касался легкий аромат сандалового дерева, исходящий от его теплой кожи. Воздух был словно заряжен электричеством, и это так действовало на Мей, что ее дыхание невольно становилось неровным, а сердце лихорадочно билось при мысли о том, что их ждет впереди.

Попытается ли он поцеловать ее сегодня? А она, если быть честной — к чему Мей всю жизнь стремилась, — разве она не хочет этого больше всего на свете?

— Вам понравился вечер, проведенный с моей семьей, Мей?

Она кивнула.

— Ваша мать была очень добра, развлекая меня, в то время как наверняка в душе она переживает за вашего отца.

— Особы королевской крови должны уметь скрывать свои чувства. — Саид пожал плечами. — И было бы непростительно не выказать гостеприимства.

Она снова кивнула и вспомнила о первоначальной реакции на нее принцессы.

— Когда я вошла в столовую, ваша мать показалась мне…

Он затаил дыхание.

— Какой?

— Не знаю… шокированной… удивленной. — Мей пожала плечами. — Нечто в этом роде.

— Интересно, хоть что-то может укрыться от вашего взгляда? — спросил Саид.

— И она также сказала вам что-то… по-арабски, чего я, естественно, не поняла.

Он кивнул.

— Что это было, Саид?

Он обреченно вздохнул, чувствуя, что не сможет ответить уклончиво, не сможет противиться призывному взгляду этих сапфировых глаз. Была ли это судьба — то, о чем он собирался рассказать, — или просто исторический факт? Даже совпадение?

— Вы очень похожи на женщину, с которой был знаком мой прапрадед.

Мей пристально посмотрела на Саида, гадая, о чем он умалчивает. Он, казалось, принимает какое-то решение.

— Пойдемте со мной, — сказал наконец Саид и свернул в боковой коридор.

Заинтригованная Мей поспешила за ним.

— Куда вы меня ведете? — прошептала она.

— Увидите.

Покои, в которые Саид привел ее, были так надежно укрыты от постороннего глаза, что найти их без больших стараний и желания было бы невозможно. В маленькой комнате ничего не было, кроме книг и стола, у которого стоял резной стул.

И портрета.

— Взгляните, — очень мягко сказал Саид и указал на картину. — Взгляните, Мей. Вы видите сходство?

У Мей перехватило дыхание от изумления. На портрете была изображена женщина, чьи вьющиеся волосы контрастировали с алым шелком платья, а синие глаза пленяли зрителя, ярко-синие глаза, смотревшие, казалось, прямо в душу. Ее лицо было бледно, почти того же молочно-белого оттенка, что и кожа Мей.

— К-кто это? — прошептала она, с трудом удержавшись от того, чтобы не спросить: это я?

— Женщина, которую любил Мансур, — безо всякого выражения ответил Саид.

— И потерял? — предположила она.

Он печально покачал головой.

— Она никогда не принадлежала ему, Мей, — сказал Саид. — Культурные различия между ними были слишком велики. И они поняли, что в их случае любовь не всепобеждающая сила. Она вернулась в Америку, и они больше никогда не виделись.

— О, как это ужасно! — выдохнула Мей.

— Вы так думаете? Это было единственное приемлемое для них решение, моя милая романтичная Мей.

Она услышала в его голосе смирение и перед собственной судьбой и не сказала ни слова, пока они не достигли ее апартаментов.

— Ну вот мы и пришли. — Саид остановился перед дверью и долгим взглядом посмотрел на Мей. — А теперь… — он вдруг почувствовал, как участилось его дыхание, как лихорадочно забилось сердце, — вы должны идти спать, или…

— Или что? — почти не дыша, спросила она.

Саид ответил не сразу. Подняв смуглую руку, он убрал прядь пепельных волос, упавшую ей на плечо.

— Как бледна. Бледна, как сама луна, — прошептал он.

Она смотрела на него, слишком взволнованная, для того чтобы произнести хотя бы одно слово, кроме его имени.

— Саид… — Это прозвучало как мольба.

Он заглянул в ее глаза, прочел в них безоговорочное согласие и ощутил, как его окатило волной ликования: она хочет его, он может прижать ее сейчас к стене и сделать своей немедленно.

Почувствовав, как в предвкушении этого отвердела его плоть, Саид резко отстранился и напомнил себе, что она не обыкновенная женщина. И эта Мей на удивление близка ему. Разве он не доверяет ей так, как никому прежде? Он слышал, как мужчины говорили, что секс, дополняемый настоящей близостью, — самый драгоценный и неповторимый опыт. Неужели ему не суждено изведать этого удовольствия хотя бы раз, всего один раз, перед неизбежной женитьбой?

Изогнув рот в медленной, почти жестокой улыбке, он склонился к Мей и на мгновение коснулся ее губ своими. Саид почувствовал, как она содрогнулась от восторга, а потом вздрогнула от разочарования, когда он быстро отстранился.

— Спокойной ночи, милая Мей, — ласково сказал он и, стараясь не поддаться новому соблазну, повернулся и зашагал прочь по широкому коридору. Возникший из пустоты телохранитель последовал за ним.

Мей с глубоким недоумением смотрела, как он уходит. Значит, она ошиблась, сочтя, что главной, почти нескрываемой целью Саида было соблазнить ее? И она действительно ставила ему это в вину? О Боже! Мей прислонилась разгоряченным лбом к прохладной стене, чувствуя, что преуспела в роли полной и беспросветной дуры.


7


Однако на следующее утро, к тому моменту, когда Мей оделась, к ней уже вернулось обычное самообладание. Утреннее солнце способно возвращать вещам и событиям истинные размеры и ценность. Пусть Саид не попытался посягнуть на нее — что ж, ей следует радоваться этому, а не орошать слезами все вокруг! Пасть в его объятия, что Мей готова была сделать вчера вечером и к чему всей душой стремилась, было бы самым верным способом стать еще одной обладательницей разбитого сердца.

Властный стук Саида раздался вскоре после девяти. Но на этот раз Мей спросила:

— Кто там?

— Саид. — В его голосе звучала невольная улыбка.

Открыв дверь, она столкнулась с насмешливым взглядом черных глаз.

— Доброе утро, Саид, — невинным тоном произнесла Мей.

— Я вижу, вы хорошо усвоили вчерашний урок, — заметил он, изучая ее лицо в поисках следов слез. И, ничего не найдя, почувствовал странное разочарование.

О, Мей отлично поняла его состояние! Он рассчитывал найти меня удрученной? — насмешливо подумала она.

— Все зависит от учителя, — сказала Мей.

— А я хороший учитель? — промурлыкал Саид.

Она отошла подальше, понимая, как опасен этот разговор и как далеко может завести. Игривый тон вопроса пробудил в Мей желание утонуть в объятиях Саида, а это было не в его планах, о чем он ей дал ясно понять.

— Не требуется большого мастерства, для того чтобы сказать, что не нужно открывать дверь, не спросив прежде, кто за ней стоит!

Саид поджал губы. Какая дерзость! Итак, сегодня она, похоже, отказывается играть в прежнюю игру? Он в который раз спросил себя, почему не изведал всех удовольствий, которые она с такой готовностью предлагала ему вчера вечером?

— Пойдемте завтракать! — прорычал он.

— С удовольствием, — пробормотала Мей.

Они устроились на террасе, выходящей в розовый сад, вид которого, а также запах цветов не давали Мей покоя. Так же, как и Саид. Куда девался аппетит? Мей только поковыряла гранат и ограничилась тем, что выпила соку.

— Вы не голодны? — спросил он с раздражением, вызванным бессонной ночью, проведенной в пустых мечтаниях.

— Слишком жарко.

— Тогда выпьем кофе и отправимся. — Он бросил взгляд на ее длинные ноги, скромно прикрытые темно-зеленым льном, в тон рубашке с коротким рукавом, скрывающей очертания груди. — Я вижу, вы надели брюки.

— Я знаю, что вам не хотелось бы, чтобы я демонстрировала мое тело.

Саид проглотил едва не вырвавшееся у него замечание о том, что она может демонстрировать ему свое тело сколько угодно и когда угодно.

— И потом, неизвестно, может быть мне придется взбираться по лестницам на заводе, — оживленно продолжала Мей. — Поэтому я подстраховалась.

— Да.

Пульс Саида участился, едва он представил, как она поднимается по лестнице, время от времени случайно являя его взору вид кружевных трусиков. У него застучало в висках. Она должна носить кружева, Саид был уверен в этом. А когда они станут любовниками, он купит ей крошечную юбочку, и она не будет носить трусиков вообще, и он будет требовать, чтобы она поднималась перед ним по лестнице…

— Саид? Что-нибудь случилось?

Ее лицо выражало искреннюю заботу, и Саид прорычал:

— Нет, все в порядке! — В результате эротических мечтаний сейчас ему лучше было бы побыть какое-то время одному. — Чем скорее мы отправимся на завод, тем лучше!

Они допили кофе в неловком молчании, а затем, обогнув дворец, вышли к парадной подъездной аллее, где их ожидали два сверкающих автомобиля.

Саид подошел к первому и открыл перед Мей дверцу. Оглянувшись через плечо, она заметила во второй машине на месте водителя какую-то смутную мрачную фигуру.

— А кто в другой машине? — спросила она.

Саид сел за руль и повернул ключ зажигания, при этом синхронно заработал и мотор второй машины.

— Мой телохранитель, — резко ответил он.

— А у вашего телохранителя есть имя? Саид кривовато улыбнулся.

— Меня охраняют двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году, Мей. Их целая команда — безликих, безымянных и невидимых, готовых на что угодно. Если у меня установятся взаимоотношения с кем-нибудь из них, это сделает меня… — Он чуть не сказал «уязвимым», но передумал. Он, Саид, уязвим? Ни в коем случае! — Излишняя близость делает более доступной возможность подкупа, — пошел на компромисс он.

Мей попыталась представить, каково это, когда за тобой постоянно следят.

— А вы никогда не чувствовали, что находитесь в ловушке?

— В ловушке? — Саид обдумывал вопрос, сворачивая на широкую пыльную дорогу, пролегающую среди серебристо-серых от соли песков. — Я никогда не знал ничего другого, — медленно объяснил он. — Даже в Уэст-Пойнте всегда на заднем плане маячила какая-то фигура.

— Но разве вам никогда не хотелось вырваться на свободу? — печально спросила Мей.

В ее голосе звучало некое беспокойство, и что-то в выражении ее лица заставило Саида ощутить глубокое сожаление о том, чего не может случиться никогда.

— Это своего рода свобода, — сказал он, ехать по Эль-Джару в машине вдвоем с очаровательной женщиной.

Мей думала об этом, пока машина без особого труда продвигалась вперед по ухабистой дороге.

— Почему вы никогда раньше не привозили с собой женщин? Должно быть, у вас было много… — она попыталась произнести это по-светски, но голос предательски дрогнул, — любовниц?

Да, в его тридцать пять у него было много женщин — да, любовниц. Так почему же сейчас он не может вспомнить ни одного лица? Ни одного разговора, который заинтересовал бы его достаточно для того, чтобы остаться в памяти?

— Моя семья и мой народ не одобрили бы, если бы я демонстрировал перед ними западную вседозволенность.

Мей вздрогнула, уязвленная таким подбором слов, но Саид, чей взгляд был прикован к пыльному горизонту, этого не заметил. Выходит, и ее поведению он приписывает эту якобы свойственную Западу вседозволенность?

Он попытался вкратце посвятить ее в особенности своего существования.

— У меня две жизни, Мей. Человек, который колесит по всему миру, носит костюмы и останавливается в роскошных отелях крупнейших городов, совсем иной, чем тот, который живет здесь, в Эль-Джаре.

— Человек контрастов, — медленно проговорила она. — Из страны контрастов.

Саид не смог удержаться от медленной улыбки удовольствия.

— Всего несколько часов в моей стране — и вы уже эксперт!

Его улыбка поразила Мей в самое сердце. Осознает ли он ее всепобеждающую силу? Знает ли, что, попроси он с такой улыбкой луну с неба, и ему, вполне возможно, преподнесут ее на золотой тарелке? Это просто нечестно, решила Мей, невидящим взглядом уставившись на безжалостную пустыню.

— Это часть моей профессии, — сказала она. — Я очень быстро учусь.

Саид гадал, что заставило ее вернуться к этому легкомысленному тону, при этом так скованно замерев на своем сиденье. Но в этот момент заметил сверкание отраженного света, возвещающее о том, что впереди показался завод.

— Смотрите, Мей! — воскликнул он.

Она попыталась изобразить интерес, выбросить из головы мысли о Саиде. Он не принадлежит ей. Он никогда не будет ей принадлежать. Что сказала бы Лиз, узнай она, что ее лучшая сотрудница сидит, бессмысленно уставившись вперед, словно одуревшая от любви школьница?

Но улыбка, которую она нацепила на лицо, стала искренней, когда Мей заметила множество серебристых башен и корпусов на пустовавшем до сих пор горизонте.

— Он такой современный! — удивилась она. — Похоже на декорации для научно-фантастического фильма!

— А вы представляли себе верблюдов, не так ли? — сухо спросил он. — Земляные горны и адский огонь?

— Что-то в этом роде, — призналась Мей.

— Этот сталелитейный завод — один из лучших в мире, — со спокойной гордостью сообщил Саид. — Потребовались миллиарды, чтобы построить его, и миллионы, чтобы оборудовать. Экономия неизбежно приводит к сбоям в системе, а мы должны иметь стопроцентную надежность, если хотим оставаться впереди соперников.

В его голосе звучала твердая убежденность, и Мей поняла, что он отнюдь не декоративная фигура. Он заинтересованный. Заботливый. Страстный. Во всяком случае, в том, что касается его страны и ее промышленности.

Охранники у бронированных ворот, явно предупрежденные об их прибытии, кивнули и жестом предложили проезжать. Саид затормозил перед простым, но прекрасно спроектированным административным корпусом.

Он повернулся и, посмотрев на Мей, подумал, какой на удивление собранной и спокойной она кажется, с волосами, заплетенными в эту изысканную косичку. Почти отрешенной, как прекрасная ледяная дева. Которую однажды он растопит своим пламенем, мысленно поклялся Саид и тут же выругался, ощутив прилив вожделения.

— Я распорядился подготовить для собеседований директорский кабинет.

Мей кивнула, поднимая с пола машины портфель.

— Хорошо. Мы увидимся с вами после этого.

Саид оторопел.

— Думаю, вы не поняли, Мей. Я конечно же буду присутствовать на этих собеседованиях…

— Не будете.

Он недовольно прищурился.

— Оставим в стороне тот факт, что я не привык, чтобы моими желаниями так демонстративно пренебрегали. Но этот завод принадлежит моей семье. Любое решение в конечном счете скажется на мне. Мне бы хотелось понаблюдать за тем, как будут вести себя эти люди.

— Прекрасно. — Мей растянула губы в фальшивой улыбке и снова поставила портфель на пол.

Вылезший из машины Саид открыл дверцу.

— Пойдемте, — поторопил он, видя, что она сидит неподвижно, словно вырезанная из мрамора статуя.

— Я никуда не пойду.

Ее непоколебимая решимость, которую он сразу узнал, едва не вывела Саида из себя.

— О нет, вы пойдете, — вкрадчиво возразил он. — Так уж случилось, что я вам плачу за…

— За то, чтобы я делала свою работу! — выпалила она. — А я не смогу выполнить ее надлежащим образом, если вы будете сидеть рядом, словно огромная заноза!

— Заноза? — переспросил он. Значит, она уже в открытую оскорбляет его?

— Вы ведь не только босс, так сказать, вы их правитель, поймите! Как я смогу ожидать от них откровенности, если их будет заботить только одно — как бы не сказать то, что не придется вам по вкусу?

Он уставился на Мей, понимая, что она права. И единственное заключение, которое неизбежно из этого следовало, — это то, что не прав он.

— Вы собираетесь выходить? — с угрозой спросил Саид.

— Нет, если вы не согласны на мое условие, — приторным голосом ответила она.

Последовала короткая напряженная пауза. Саид гадал, что случится, если он, воспользовавшись преимуществами своего положения, подхватит ее на руки и, отнеся в комнату приемов, изнасилует здесь же и сейчас же. Он энергично потряс головой, ощутив немедленную реакцию, которую вызвали эти мысли.

Она хочет свести его с ума, эта Мей Хадсон?

— Хорошо, — натянуто согласился Саид. — Пусть будет так, как вы хотите.

— Спасибо, — сказала Мей.

Но когда она выскользнула из машины, он схватил ее за запястье и привлек к себе. Черные, горящие, как угли, глаза заслонили от нее все окружающее. Она поежилась, несмотря на несусветную жару.

— Может вдруг оказаться, что я намного более серьезный противник, чем вы себе представляете, Мей, — тихо предупредил он.

Что-то в выражении его лица подсказало ей, что речь идет не о заводе. И от возбуждения, смешанного со страхом, у Мей засосало под ложечкой.

— Но ведь борьба уже окончена, — возразила она.

— Теперь, когда добились своего, вы хотите сказать? — усмехнулся он. — Нет, она продолжается. Мы так или иначе ведем ее с первого момента знакомства. — И может быть, существует только единственный способ изжить этот проклятый конфликт раз и навсегда!

Она смотрела на него и, как это ни глупо, хотела одного — чтобы Саид поцеловал ее и продолжал делать это бесконечно.

— С-саид? — сказала Мей голосом, дрогнувшим при виде исказившей его лицо злости, совершенно непропорциональной ее преступлению, состоявшему лишь в том, что она осмелилась возразить ему. Тем более что это касалось ее профессионализма.

— Давайте войдем, — со зловещей мягкостью предложил он, приказывая своему сердцу не отвечать на призыв синих глаз, — и я вас представлю.

Он привел ее в кабинет директора, который выглядел как все другие пристанища высокопоставленных чиновников — с коллекцией картин на стенах одновременно экзотического и смутно эротического содержания. А стол темного дерева с позолотой казался музейным экспонатом.

— Осман Джейдун, нынешний директор, согласился поговорить с вами первым.

Мей была невыносима эта новая холодность, появившаяся во взгляде Саида, отчужденность, засквозившая в отношении к ней. Что ж, пусть так и будет! Он нанял ее для работы, и именно ее она и сделает, приложив все старания и умения.

Она сдержанно улыбнулась.

— Спасибо, Саид. Можете пригласить его прямо сейчас.

Это невероятно, негодовал он, разыскивая Османа. Она низвела его до положения слуги! Она возражает ему! Но скоро она перестанет возражать. Скоро она будет соглашаться со всем, что бы он ни сказал! Он удовлетворит ее так, как не в состоянии ни один мужчина, и навеки прикует к себе!

Осману Джейдуну было около шестидесяти лет, и, хотя возраст испещрил морщинками кожу вокруг черных глаз, он по-прежнему излучал недюжинную силу. Он работал на заводе со дня его открытия и с нижних ступеней постепенно поднялся до самых высот управления.

— Вы были очень добры, согласившись встретиться со мной, — вежливо сказала Мей.

Он обеспокоенно кивнул.

— Для меня неожиданность привлечение посредника, — на безукоризненном английском сказал Осман.

— Саид пригласил меня для того, чтобы создать, если можно так выразиться, психологическую модель отношений высшего менеджмента. — Мей улыбнулась, заметив, как он вздрогнул, когда она назвала наследника по имени. — И дать некоторые рекомендации, способные оптимизировать работу завода. Думаю, и у вас, и у него уже есть решение всех проблем, но посторонний глаз часто видит оставшиеся незамеченными достоинства. Или недостатки.

Осман понимающе кивнул.

— С чего бы вам хотелось начать?

После получасового разговора у Мей уже голова шла кругом от широты его познаний. Он знал сталелитейный процесс вдоль и поперек. Он сыпал фактами, демонстрировал рисунки и проекты.

— Спасибо за то, что уделили мне время, — сказала она, когда он поднялся, чтобы уйти.

Осман бросил на нее любопытный взгляд.

— Мне было приятно. — Он помедлил. — Хотя и необычно для Эль-Джара то, что собеседование проводит женщина.

— Тем более иностранка? — предположила Мей, кривовато улыбаясь. — Я вас понимаю.

Следующим в кабинет вошел Салем Алеви — человек совершенно иной породы. Начать с того, что ему было не больше тридцати, и на те же вопросы, которые она задавала Осману, Мей получила совершенно другие ответы.

— А каким вам представляется будущее завода? — спросила она напоследок.

В то время как Осман хотел того же, что и прежде, только больше, Салема заботила модернизация процесса и уменьшение ущерба, причиняемого окружающей среде.

— Вы думаете, это важно?

— Я это знаю, — просто ответил Салем. — Весь мир пришел к такому заключению. Страны, которые не борются за чистоту планеты, в конечном итоге восстановят против себя всех.

— Спасибо, — сказала Мей и записала его слова.

Он приостановился в дверях, и на красивом молодом лице появилась полуулыбка.

— Можно ли мне набраться смелости и сказать, как ново и обнадеживающе участие в наших делах женщины? Это тоже заметный шаг вперед.

Пойди и скажи это Саиду, непочтительно подумала Мей, улыбаясь в ответ.

Саид появился буквально через секунду. Он что, ждал в коридоре? — изумилась Мей. Как мальчишка, ожидающий оценки учителя.

— Составили свое мнение? — спросил он.

Да он весьма быстр, когда доходит до дела, с некоторым восхищением подумала Мей.

— Составила.

— И?..

— Заводом, несомненно, должен руководить Салем.

Последовало молчание.

— Потому что он молод и привлекателен, полагаю?

— Пожалуйста, не оскорбляйте меня, Саид!

Он вздохнул.

— Потому что Осман, на ваш взгляд, мыслит по старинке, и потому что вы феминистка, не так ли, Мей?

Мей спокойно посмотрела на него.

— Я никогда не позволяю моим предпочтениям или предрассудкам влиять на работу. То, что думаю я, не имеет никакого значения. В противном случае меня здесь не было бы, вы не находите? И пожалуйста, не называйте меня феминисткой. Саид, особенно таким пренебрежительным тоном.

— О! — В его глазах мелькнул насмешливый вызов. — Хотите сказать, что вы не феминистка?

— Я хочу сказать, что не люблю ярлыков. Любых! Я просто женщина, которая верит в равноправие полов.

Казалось бы, наименее привлекательная для него категория женщин! Тем не менее Саид был достаточно умен, чтобы понимать: именно это и было составной частью того, что привлекало его в ней. Ее живой ум и острая наблюдательность, ее храбрость были качествами, к которым Саид не привык. Качествами, которые пробуждали в нем все мужское сильнее, чем жирные устрицы!

— Значит, теперь вы стоите перед дилеммой, Саид?

Он прищурившись взглянул на нее. Неужели она и теперь умудрилась прочесть его мысли?

— Дилеммой? — переспросил он.

— Ну конечно. Вы явно хотели бы оставить Османа на прежнем месте, сделав некоторые косметические изменения. В то время как я предлагаю, предоставив Осману почетную должность консультанта и выделив ему достойную часть акций, назначить директором человека с совершенно новой программой действий, тот есть Салема Алеви.

— Почему?

— Подробный письменный отчет я представлю вам завтра, а пока могу только сказать, что Салем обладает даром предвидения. Даром, который позволит заводу процветать и развиваться в течение по меньшей мере пятидесяти лет и превратит вашу сталелитейную отрасль в. силу, с которой будут считаться.

Саид снова улыбнулся.

— Мои собственные доводы.

Она мгновение остолбенело смотрела на него, прежде чем блеск черных глаз подсказал ей, о чем Саид думает.

— Вы хотите сказать… что согласны со мной? Он вздохнул, почти жалея о том, что она пришла к тем же заключениям.

— Да, Мей, я полностью разделяю вашу оценку. И можете не трудиться составлять письменный отчет. — Он взглянул на часы. — Сейчас позвольте отвезти вас во дворец на ланч, а потом…

Сердце Мей болезненно застучало в груди.

— А потом? — спросила она, с облегчением чувствуя, что в голосе не звучит особого нетерпения.

— А потом мы отправимся на верховую прогулку.

— Но я не езжу верхом.

В его ответе было что-то очень чувственное и непреклонное.

— А я — да.


8


Конюшни и сами были похожи на дворец — огромные и просторные, оборудованные всем необходимым. Мей мало знала о лошадях, но достаточно, чтобы понимать: об этих животных с большими, яркими глазами прекрасно заботятся. И что черный жеребец, которого на удивление ласково треплет по холке Саид, совсем не похож па лошадей, которых ей приходилось видеть. У него были великолепный узкий корпус, длинные ноги и изящная шея.

— Какое удивительное создание, — выдохнула она.

Рука, гладившая жеребца, на мгновение замерла. И Мей поймала себя на мысли о том, что испытывала бы сама, если бы эти длинные чувственные пальцы так же легко ласкали ее шею.

Саид сменил просторное шелковое одеяние на обтягивающие кожаные штаны и тонкую белую рубашку. Похожий наряд он позаимствовал у одной из сестер для Мей. Она подумала, что сейчас он выглядит как взъерошенный воробей — вольный и беззаботный. Опять контрасты, вздохнула она про себя, наблюдая за Саидом.

— Это чистокровный арабский жеребец, — нежно проговорил он. — Одна из древнейших пород в мире, их разводят уже более трех тысяч лет. Этих лошадей ценят за приспособленность к условиям пустыни. Они поразительно выносливы и легко переносят жару.

Мей, представившая себе эту череду веков, спросила:

— Это ваша лошадь?

— Да. — В его голосе звучало удовольствие. — Это Амаш. Давайте, я посажу вас на него.

— Но я ведь говорила, что не умею ездить верхом…

Не внимая протестам, Саид подхватил ее на руки. Мей бы хотелось, чтобы он держал ее так вечно, но он осторожно усадил ее в седло.

— Сожмите покрепче бока лошади ногами, — проинструктировал он и почувствовал, как желание разгорелось в нем с новой силой. — Пусть Амаш вас почувствует.

Мей сделала так, как было сказано. И Саид, взяв уздечку, вывел лошадь во двор, где под нещадно палящим солнцем стоял телохранитель с непроницаемым лицом.

Некоторое время Саид круг за кругом возил ее по двору, затем бросил что-то на родном языке телохранителю, который в ответ коротко кивнул.

Подхватив маленькую кожаную сумку и повесив ее через плечо, Саид вывел жеребца из ворот — туда, где простиралась бесконечная, сверкающая на солнце пустыня. Вдали, у линии горизонта, высились горы.

— Что вы сказали телохранителю? — с любопытством спросила Мей.

— Только то, что вы не умеете ездить верхом и что я хочу показать вам открывающийся от ворот вид. Он новичок, — небрежно добавил Саид.

Он немного провел лошадь по серебристо-белому песку, а затем вдруг, без предупреждения, вспрыгнул на круп позади Мей и крепко прижал ее к себе, одновременно натянув поводья и послав лошадь вперед коротким негромким приказом.

И они понеслись!

— Саид! — Испуганный вскрик сорвался с губ, ветер отбросил назад волосы Мей.

— Не бойтесь, милая Мей, — прошептал он в развевающиеся на ветру пряди.

Но она испытывала вовсе не страх. Это чувство было скорее сродни ликованию. Он крепко прижимал ее к своему твердому, худощавому телу и правил лошадью с такими уверенностью и мастерством, что Мей инстинктивно чувствовала себя в безопасности.

В безопасности? Она, наверное, сумасшедшая? Скакать галопом по безжизненному пустынному ландшафту, по направлению к горам, с этим смуглым таинственным принцем, который везет ее неизвестно куда?

Да, в безопасности. Словно это было написано у нее на роду. Словно все так и должно было случиться.

Вскоре время и расстояние потеряли для Мей всякий смысл. Она не представляла, как далеко они ускакали, когда Саид, так же внезапно, как пустил жеребца в галоп, остановил его в каком-то подобии долины.

Мей увидела буйную зелень, метелки финиковых пальм. А там, внизу, похоже, серебрится вода?

Он спрыгнул с Амаша и протянул руки. Последовало мгновение томительного молчания; она смотрела в завораживающую глубину черных глаз, а затем соскользнула прямо в его объятия.

— Милая Мей, — тихо произнес он.

Если она думала, что он поцелует ее, то ошибалась. Саид взял ее за руку и повел туда, где, как ей казалось, сверкает вода. Она действительно была там, окруженная густыми темно-зелеными зарослями.

Он сел на место, которое казалось наиболее удобным, и похлопал по земле рядом с собой.

Это сон, подумала Мей. Я вижу сон! А почему бы и нет? Разве Эль-Джар не страна снов, равно как и контрастов?

Саид указал на далекую вершину одной из возвышающихся перед ними гор.

— Когда я был мальчиком, — заговорил он смягчившимся от воспоминаний голосом, — мы с отцом ждали первых горячих весенних лучей, растапливавших снег на вершинах этих гор, чтобы прискакать сюда и пить эту кристально-чистую воду из кубка…

— Зачем?

Он обернулся с улыбкой. И Мей подумала, что еще никогда не видела его таким раскованным и беззаботным.

— Да просто так! — Саид снял с плеча кожаную сумку и достал оттуда небольшой золотой кубок, украшенный крупными неровными жемчужинами. — Всегда из этого кубка. — Он снова улыбнулся.

Мей взяла кубок и принялась рассматривать, вертя в руках.

— Какой красивый!

— Не правда ли? Тысячи лет назад мои предки несли его вместе с другими сокровищами, когда набрели на этот сказочный горный оазис, где решили основать княжество.

Хотя его рассказ и был очень красив, в Мей он вызвал печаль. Поскольку только теперь перед ней замерцал смысл живущих в нем традиций, истории. Он не такой, как другие мужчины. Он не может давать обещаний, которые дают они. С самого начала она была права, говоря Моне, что он не свяжет себя никакими обязательствами. И если она в состоянии смириться с этим…

Саид снова опустил руку в сумку и извлек оттуда золотую фляжку, украшенную такими же жемчугами.

— Когда мне исполнилось семнадцать, отец, как обычно, привез меня сюда. Только на этот раз мы пили не воду — мы пили вино. — Он улыбнулся. — Густое вино, которое делают из дикого винограда, растущего в горных долинах. — Его глаза светились. — Вы выпьете со мной вина, Мей?

Сейчас ей было нетрудно представить себе, что чувствовала Ева, когда змей искушал ее запретным плодом, поскольку вопрос Саида таил в себе много смыслов.

— С удовольствием.

Он налил несколько капель рубиновой жидкости в кубок и поднес к ее губам.

— Только глоток, — ласково предупредил он. — Вино Эль-Джара крепко, как и его мужчины.

Прикрыв глаза, Мей отпила из кубка и почувствовала, как восхитительное тепло разлилось у нее внутри. А когда снова открыла глаза, обнаружила, что Саид смотрит на нее с такой нескрываемой жадностью, что она вздрогнула, и капелька вина с ее губ упала на запястье.

Крохотная звездочка алела на молочно-белой коже, и оба смотрели на нее.

Оба одновременно подняли головы, прочитали в глазах друг друга один и тот же вопрос и ответ на него. И кубок, незамеченный, упал на землю, когда Саид наклонился, чтобы поцеловать Мей.

Ее губы раскрылись навстречу бархатному прикосновению его рта, и Мей услышала свое тихое восклицание, в котором звучали и удивление, и восторг: она так долго ждала этого! О, слишком долго…

Он погрузил пальцы в шелковистые пряди ее волос, и поцелуй его стал неистовее.

— Мей, — простонал Саид, на мгновение отрываясь от нее, и они упали на жесткую траву. — Прекрасная, удивительная Мей.

Ее пальцы жадно исследовали выпуклости его мускулистого торса, скрытого под тонкой тканью рубашки, сладострастно впивались в спину.

Саид чувствовал, что вот-вот взорвется от желания. Но было что-то важнее этого — он понимал, что эта женщина как никакая другая заслуживает его откровенности. И немедленно, пока не стало слишком поздно.

Он посмотрел на Мей, чувствуя, как пламя желания покрывает темным румянцем его щеки. Увидел не менее страстный ответ в ее потемневших глазах и судорожно перевел дыхание.

— Я должен сказать тебе кое-что.

Но Мей была горда. А также проницательна — они оба это знали. Она покачала головой.

— Я знаю.

— Ты не можешь знать!

Мей хотелось выразить это по-своему, поскольку она боялась, что его слова причинят ей невыносимую боль.

— У нас нет будущего — вот что я знаю. Мы имеем то, что имеем, и я не должна видеть в этом ничего большего. — Она едва не улыбнулась при виде глубокого недоумения, отразившегося на его лице, мгновенно поняв, что перед ней мужчина, который привык, чтобы первый выстрел всегда был за ним. — Не беспокойся, Саид, — хрипловато закончила она.

Он покачал головой, выругавшись про себя. Эмоционально отдалившись, что она только что проделала, Мей преуспела лишь в том, что заставила его желать ее сильнее. Невероятно! И оттого, что она никогда не будет по-настоящему принадлежать ему, потребность в ней казалась еще ощутимее.

Заметив боль, исказившую его черты, она в попытке смягчить ее провела по твердой линии его подбородка.

— Саид, — нежно спросила Мей, — в чем дело?

Издав приглушенный стон, он склонился и поцеловал ее в шею, в то время как пальцы быстро расстегнули пуговицы рубашки. Стон стал громче, когда руки нашли покрытые шелком и кружевом выпуклости грудей.

Саид распахнул рубашку и, отстранившись, посмотрел на нее столь же неистовым и черным взглядом, как у жеребца, на котором они недавно скакали. Она не промолвила ни слова, когда он стягивал с нее кожаные штаны и нетерпеливо сдергивал носки до тех пор, пока Мей не осталась лежать перед ним только в лифчике и трусиках.

— Кружева. — Он сглотнул, перебегая жадным взглядом от ее лица к груди и ниже, туда, где лишь крошечный ажурный треугольник скрывал от его взгляда дорогое сокровище. — Я всегда знал, что ты носишь кружева, Мей.

— А ты? — Она провела ногтями по его соскам поверх белой ткани рубашки. — А ты, Саид?

Он привык к абсолютному господству.

— Я? — дрогнувшим голосом спросил он, и Мей безошибочно уловила в его тоне нотку изумления. — Что, я, Мей?

— Сними это, — мягко потребовала она.

Ее слова заставили кровь в его жилах заструиться с огромной скоростью.

— Это… приказ? — запнувшись, спросил Саид.

Мей буквально купалась в ощущении того, что происходящее для него совершенно внове.

— Разумеется.

Вид ее головы в облаке пепельных волос, огромных синих глаз и слегка припухшего рта возбуждал его почти так же, как ее полуобнаженное тело. Саид начал расстегивать рубашку трясущимися пальцами.

— Ты поймала меня в свои сети, милая Мей, смотри, как дрожат мои руки, — пробормотал он, отбрасывая рубашку на колючую пустынную растительность. — Каков будет твой следующий приказ?

— Сними это, — распорядилась она, наслаждаясь своей властью над этим мужчиной. Этим мужчиной!

— Что? — Но вопрос, который он собирался задать насмешливо, прозвучал почти умоляюще.

— Все.

Высокие черные сапоги для верховой езды были сброшены мгновенно. А затем он коснулся пуговиц на кожаных штанах и по тому, как напряглись ее груди, понял, что Мей находится в стадии почти невыносимого возбуждения. И ты, и я, подумал он в каком-то беспомощном восторге.

Он раздевался так медленно и подчеркнуто, как только мог, и Мей потрясло, испугало и неимоверно возбудило то, что под штанами для верховой езды у него ничего не было. Абсолютно ничего. Ничто не скрывало великолепия его восставшей плоти. Сглотнув, Мей спросила себя, а не потому ли… не потому ли…

Он заметил выражение ее глаз, когда отправил штаны вслед за рубашкой.

— Ты боишься, что я — слишком мужчина для тебя?

Мей издала мягкий радостный смешок при виде такого самодовольного хвастовства.

— Может быть, это ты боишься, что я — слишком женщина для тебя!

В ответ на это он быстро и изящно стянул с нее трусики и, просунув руки под спину, расстегнул лифчик одним ловким движением, выпустив на волю великолепие молочно-белых грудей. Не дыша, он окинул взглядом ее наготу и лег поверх Мей, накрыв жадным ртом один из ее сосков, а руками лаская бедра.

Мей запрокинула голову.

— О, Саид!

— Хочешь, чтобы я остановился? — спросил он, приподняв голову и оторвавшись от ее соска, что едва не свело Мей с ума от разочарования.

— Да! Нет!

— Так что же?

— Я хочу наслаждаться этим… тобой… медленно. — Она желала бы, чтобы это длилось, и длилось, и не кончалось никогда. Саид ее, в ее объятиях, именно так, как она мечтала с той минуты, когда впервые увидела его.

— В следующий раз, — пообещал он. — Мы слишком долго этого ждали. Сейчас мы утолим голод, а позже насладимся пиром чувств.

Она почувствовала ласку его пальцев и содрогнулась.

— Это и так пир, Саид. — Она вздохнула. — И так пир.

— О, Мей… — Он улыбнулся, когда ее тело немедленно ответило на его прикосновение. — Милая, прекрасная Мей.

Но он не мог больше ждать, его желание достигло крайних пределов. И в момент, предшествовавший полному слиянию их тел, Саид почувствовал, что постиг жизнь — постиг так, как никогда не удавалось ему прежде.

Нетерпеливыми руками он развел ее бедра, и Мей ощутила его невероятную мощь. Наверное, еще слишком рано? Наверное, она не готова? Но она будто растворилась в горячем меду этого первого прикосновения, и ее бедра словно по собственной воле раздвинулись шире. И когда Саид долгим сладострастным движением вошел в нее, он глухо застонал.

Он отвечал всем ее потребностям — физическим, духовным, эмоциональным. Захваченные единым чувством, не замечая обжигающих лучей солнца, они не были больше принцем Саидом и его служащей Мей Хадсон. Они были просто мужчиной и женщиной, объединенными самым главным из всех ритмов жизни.

Мей не помнила ни поцелуев, ни слов, которые он шептал ей на ухо — то английских, то, более горячих, на незнакомом, очевидно арабском, языке. Она знала только, что звезды манят ее, что весь ее мир готов взорваться.

И его…

Когда их одновременно сотрясали судороги освобождения и восторженные крики сменились мягким звуком шуршащего по пустыне ветра, а прерывистые дыхания и покрытые потом тела успокоились, Саид посмотрел ей в лицо. Мей почувствовала, как неумолимо тяжелеют веки, но он легонько встряхнул ее.

— Нет, Мей. Ты не должна спать.

— Не должна? — машинально спросила она и расслабленно зевнула.

Он улыбнулся, но в улыбке сквозило сожаление. Даже в разгар их взаимного наслаждения она пытается бросить ему вызов! Он поцеловал палец и приложил его к губам Мей, чтобы заставить ее молчать.

— Очень скоро они приедут за нами, — сказал Саид.

Эти слова заставили ее тут же сесть. И Мей отметила, как потемнели его глаза при виде ничем не стесненного движения ее грудей.

— Кто приедет? Когда?

— Мои телохранители, — пожал плечами Саид и наклонился, чтобы поднять трусики и лифчик.

Она стряхнула песчинки с белья и, обернувшись, зло посмотрела на него.

— И они, конечно, знают, где тебя искать? — язвительно спросила она. — Это обычное место твоих маленьких шалостей?

— Мей, Мей, Мей, — пробормотал Саид. — Запальчивая прекрасная спорщица Мей! Никогда прежде я не привозил сюда женщину…

Нет, конечно нет. Ни одна западная женщина не приезжала с ним в Эль-Джар. И ни одна эль-джарская женщина не отдалась бы так безоглядно наследнику трона на голой земле.

— Тогда как же они отыщут нас? — Она встала и медленно натянула трусики, невольно наслаждаясь тем, как затуманились при этом его глаза. — Они что, ясновидящие?

Саид с трудом застегнул кожаные штаны. Невозможно было представить, что она способна так быстро возбудить его снова, и все же почему-то… почему-то это случилось.

— Они пойдут по следу лошади, — резко сказал он и рывками натянул рубашку.

Мей пыталась справиться со своей одеждой.

— На что я должна быть похожа? — простонала она. — Им хватит одного взгляда, чтобы понять, чем мы здесь занимались!

Он устало пожал плечами. Мей требует от него честности, не так ли? Значит, она ее получит.

— Им хватит одного взгляда на тебя, чтобы понять: я полный дурак, если не занимался с тобой тем, чем они думали.

— О! — Щеки Мей вспыхнули. — А что они подумают обо мне?

Он бросил на нее сдержанный взгляд.

— Тебе нужно одобрение моих телохранителей? — спросил он. — Или мое?

— Ни то ни другое! — выпалила она. — Меня волнует только моя профессиональная репутация!

— Но твоя работа закончена. Теперь ты моя гостья. Моя любовница. — Он сделал ударение на последнем слове, чтобы дать понять, как это для него ценно, и вопросительно посмотрел на Мей сверкающими черными глазами. Станет ли она возражать против такой формы обладания, без обещания взять на себя какие-либо обязательства?

Но Мей ответила ему взглядом, в котором не было ни тени сожаления. Она по собственной воле отдала ему себя. Без остатка. Так, как не отдавала себя ни одному мужчине прежде. Она никогда не думала, что акт любви может быть таким всепоглощающим, таким захватывающим, таким… важным.

И Саид не лгал ей. Наоборот, был абсолютно откровенен. Дал понять до того, как они занялись любовью, что их отношения не продлятся долго, — и она смирилась с этим.

Так почему бы не наслаждаться запретным плодом так долго, насколько возможно? Не копить бесценные воспоминания, которые будут согревать ей душу в старости? Ибо она уже знала, что после Саида у нее никогда не будет другого мужчины.

— Ты станешь моей любовницей, Мей? — с нежностью спросил он.

Она открыла рот, чтобы ответить, и в этот момент услышала глухой стук копыт по песку. Посмотрев вдаль, Мей увидела четырех быстро приближающихся всадников.

Она улыбнулась, бросив на него быстрый взгляд, в котором еще не потух отблеск испытанного удовольствия.

— Да, Саид. Я стану твоей любовницей.


9


На обратном пути к дворцу Мей ощущала себя пленницей.

У озера возникла короткая резкая перепалка между Саидом и мужчиной, которого она раньше не видела, мужчиной зловещего вида, в богатых одеждах, чья осанка, несомненно, свидетельствовала о важности занимаемого им положения. Мей не поняла ни слова из того, что они говорили, но догадалась, что тщательно сдерживаемая злость незнакомца вызвана тем, что наследник престола нарушил требования безопасности.

Саид заботливо усадил ее на круп коня, вскочил в седло, и она крепко обхватила его за талию. На протяжении всей поездки ей страстно хотелось увидеть его лицо, но он не оборачивался. Когда вдали показались золотистые стены дворца, Мей испытала облегчение.

Саид спешился, снял ее с лошади, и на какое-то короткое мгновение их глаза встретились. В его взгляде она прочла… Что?

Желание? Да. И еще несомненную вспышку нежности. Но и что-то другое тоже, что-то, пробудившее тоскливый страх глубоко внутри… Не было ли это сожалением? Сожалением, которое яснее слов говорило о том, что ей придется смириться с ограничениями, налагаемыми на их роман. И ни на что не надеяться.

— Я провожу тебя, — тихо произнес Саид.

Мужчина в богатых одеждах произнес несколько слов, и Саид, повернув голову, что-то бросил в ответ.

— Пойдем! — сказал он Мей и повел ее через двор к дворцу.

— Кто этот мужчина? — спросила она, когда они отошли на достаточное расстояние.

— Мой кузен Азиз.

— Он сердит на тебя?

Саид улыбнулся краем рта.

— Да, Азиз в ярости, — согласился он, явно ничуть не сожалея о причине, вызвавшей эту ярость.

— И у тебя могут быть неприятности?

Саид приподнял темные брови.

— Думаю, нет. Я ведь, в конце концов, наследник, — надменно сказал он.

С таким высокомерием трудно мириться другим, подумала Мей, виновато осознавая, что саму ее властность Саида невероятно привлекает.

— Ну конечно, — пробормотала она.

Они подошли к ее комнатам. И Саид взял Мей за подбородок с огромным желанием, несмотря ни на что, снова поцеловать ее и увидеть обнаженной в постели. Он постарался не замечать тупой боли неудовлетворенности.

— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли еду сюда, потому что не смогу быть с тобой сегодня вечером, — отрывисто произнес он.

Мей широко распахнула глаза, сердце сжалось от разочарования. Но будь она проклята, если позволит это заметить!

— Жаль, — спокойно сказала она.

Жаль? Ожидал ли он, что она будет умолять его остаться? Или допытываться, куда он идет? Однако разве не отсутствие ревности заставляет его желать Мей еще больше?

— Но я приду к тебе позже, милая Мей.

— Вдруг я буду уже спать.

— Я разбужу тебя, — последовало вкрадчивое обещание, и, запечатлев на ее губах страстный поцелуй, Саид удалился.

Мей медленно освободилась от помятой одежды и приняла долгую ароматную ванну, прежде чем натянуть белоснежные брюки из тончайшего хлопка и короткую рубашку из того же материала.

Сара принесла поднос, уставленный аппетитными блюдами — что-то вроде маленьких кабачков в томатном соусе и мясо ягненка с горкой прозрачного риса. А также тарелку румяных булочек с орехами и изюмом, гранатовый сок и мятный чай.

Но когда она ушла, Мей едва притронулась к еде.

Как можно было сосредоточиться на чем-то столь обыденном, когда все мысли и чувства полны Саидом и тем, с какой изысканностью он занимался любовью с ней. Он был нежным и в то же время неистовым. Его поцелуи — страстными и завораживающими. Он громко стонал в ее объятиях, не скрывая от нее своего удовольствия, — одно это уже казалось небольшой победой.

Словно наяву она опять видела их переплетенные руки и ноги, его смуглые и мускулистые и по сравнению с ними казавшиеся невероятно белыми и мягкими — свои. Мей гадала, сможет ли вообще когда-нибудь сосредоточиться на чем-то, кроме своего прекрасного принца?

Чтобы отвлечься, она взяла книгу Джона Пик-кол и об Эль-Джаре и прочла главу о прадедах Саида и об основании горного княжества. Там были роскошные портреты его предков. Один из них привлек ее внимание. Мансур аль-Латиб, прочла она. Это он! Прапрадед Саида, чья несчастная возлюбленная была так поразительно и невероятно похожа на Мей.

Она внимательно изучила лицо, почти такое же гордое и красивое, как у Саида, — с резкими чертами, сверкающими черными глазами и чувственными губами, — и снова вздохнула. Не впадай в мечтательность, Мей, одернула она себя. Это только лишнее подтверждение того, что подобные романы не имеют будущего.

В одиннадцать она отложила книгу, решив, что Саид уже не придет. Она начала расчесывать волосы, убеждая себя не злиться, но тем не менее злилась. Может быть, именно это и ждет ее в будущем? Может быть, именно так он относится к своим женщинам? Держит под рукой для собственного удобства?

Она швырнула расческу на пол как раз в тот момент, когда дверь открылась и вошел Саид в одеждах сапфирового цвета. Его глаза алчно сузились, когда под полупрозрачной тканью он разглядел четкие очертания ее тела.

— Я не слышала, чтобы ты стучал!

— Потому что я этого не делал, — сказал он, закрывая за собой дверь.

— Почему?

Саид замер, услышав в ее голосе вызывающие нотки, и, повернувшись, увидел, что синие глаза негодующе сверкают.

— Потому что теперь мы любовники, Мей. Сегодня днем ты отдала мне себя без остатка, и это означает, что между нами никаких барьеров уже не существует. Неужели я должен стучать в твою дверь?

Голос рассудка советовал отступить, но она скучала по Саиду, хотела его и чувствовала себя обиженной его необъяснимым исчезновением, поэтому Мей к нему не прислушалась.

— Вот именно — ты должен стучать! — ответила она. — Возможно, я и достаточно зрелая, для того чтобы понимать, что это роман для взрослых, без обязательств и ожиданий. Но это не означает, что я готова к тому, чтобы меня отбрасывали как мусор!

Если бы Саид так не хотел ее, он бы немедленно повернулся и ушел. Ни одна женщина не говорила с ним с таким возмутительным отсутствием уважения — особенно после того, как задыхалась и стонала в его объятиях на жесткой пустынной траве!

— Я вовсе не отношусь к тебе как к мусору, — холодно возразил он.

— Разве? Только что ты занимался любовью со мной и в следующее мгновение исчезаешь на весь вечер, даже не удосужившись объяснить, куда идешь!

Он улыбнулся про себя. Так она ревнует? Хорошо!

— Но ведь ты сама сейчас сказала, что мы не должны ничего ожидать друг от друга, Мей, — проворковал он.

— При чем здесь ожидания! — взвилась она, спрашивая себя, куда подевалась вся ее логика. — Это простая вежливость. Где ты был?

У него, верно, помутился разум, когда он решил, что ничего не скажет ей. Ему не хотелось причинять Мей боль, но сейчас он понял, что не сможет промолчать. Он не привык задумываться о том, как скажутся его действия на чувствах женщины. Обычно он поступал как ему вздумается и никому не давал отчета.

— Я обедал с матерью и отцом, — мягко сказал Саид. — Отец слишком слаб, чтобы принимать… — он едва не сказал «посторонних», но вовремя спохватился, — гостей, — с трудом закончил он.

Мей внимательно смотрела на него.

— И это все? Почему ты не сказал мне об этом?

Она бы ни за что не узнала, и все же Саид понимал, что если не будет честен со своей неистовой Мей, то потеряет ее.

— Нет, это не все. — Он вздохнул. — Там была также молодая женщина.

Мей застыла, почуяв новую и незнакомую опасность.

— Не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь.

— Мой отец очень болен…

— Я это знаю.

— Скоро он умрет, — откровенно сказал Саид и на несколько мгновений погрузился в мрачное молчание. — И я должен буду жениться, когда закончится год траура.

Никогда еще Мей не испытывала такой боли. Она чувствовала себя просто раздавленной, но все же умудрилась сохранить самообладание. Разве не об этом предупреждали ее интуиция и здравый смысл?

— И эта… молодая женщина… была одной из череды кандидаток, подобранных для тебя?

Как нелепо это звучит в устах его прекрасной Мей!

— Да.

Он вернулся мыслями к девушке, приведенной его матерью, к ее тонкому юному телу, задрапированному в великолепно расшитые шелка. Видны были только глаза, и очень красивые глаза — огромные, оленьи, богатого шоколадного цвета.

Но поначалу она была очень скованна, а потом ловила каждое его слово, и слишком покорно со всем соглашалась, и так восхищалась наследником трона! Саид видел, как его мать одобрительно кивает, и попытался представить семейную жизнь с такой женщиной.

Она родит ему прекрасных сыновей, а потом неминуемо растолстеет и наскучит ему. Интересно, заметили ли мать и отец, что его занимают подобные мысли, подумал он сейчас.

— Значит, это она будет той счастливицей? — спросила Мей, едва удерживаясь от того, чтобы не закричать.

— Нет, не она.

— О! Видимо, она узнала, как ты провел сегодняшний день, да? Лежа со мной под палящим солнцем пустыни? Занимаясь любовью со мной?

Эта насмешка оживила воспоминания, вспыхнувшие с беспощадной ясностью и пробудившие в Саиде злую страсть. Он грубо схватил Мей в объятия, хотя видел по ее сузившимся глазам, что она не возражает. О, ничуть не возражает, подумал он, впиваясь в ее губы.

И только немного утолив чувственный голод, он поднял голову и посмотрел в ее изумленное лицо. Ресницы Мей взметнулись, и она ответила на его взгляд. Губы приоткрылись, чтобы произнести его имя, но из них не вырвалось ни звука.

— Мей, — с нежностью сказал Саид, и теплое дыхание коснулось ее щеки. — Как мы можем быть любовниками, если ты предъявляешь мне столь неразумные требования?

Ее пальцы впились в мускулистые плечи, покрытые сапфировым шелком.

— Большинство людей не назвало бы их неразумными!

— Большинство людей, большинство людей, — передразнил он. — Мей, Мей, моя милейшая Мей, я не принадлежу к большинству людей. Мы оба знаем это. Я говорил тебе об этом с самого начала.

Она печально покачала головой.

— Нет, не с самого начала. Саид. Ты сказал мне это только перед тем, как мы стали заниматься любовью, когда это должно было случиться с такой же неизбежностью, с какой ночь сменяет день. Ты делал все, что в твоих неограниченных силах, чтобы довести меня до этого. Ты… — она замолчала, подыскивая слово, — играл со мной! Вот что ты делал! И не отрицай этого! Дразнил меня, и искушал меня, и…

Он осторожно приложил указательный палец к ее губам и, почувствовав, что они дрожат, испытал нечто гораздо более сильное, чем простое желание. Как хорошо она его узнала! Разве это возможно за столь короткое время?

— Да, я признаю свою вину, — медленно сказал Саид. — По всем пунктам твоих обвинений.

Ее негодование смягчила радость осознания того, что она поняла его немного больше, чем ему этого хотелось бы. И пальцы Мей непроизвольно сжались на его затылке.

Саид почувствовал, что она капитулировала, — по тому, как обмякло ее тело, как бедра приникли к тому месту, где уже разгорался пожар желания, — и застонал.

— Разве мы не можем просто наслаждаться этим… сейчас, моя милая, милая Мей? Получить все удовольствия, которые отпустит нам судьба?

В нем говорила более глубинная потребность, нежели просто вожделение, и в голосе звучало что-то очень близкое… нет, не к мольбе, — такие люди, как Саид, не умоляют никогда, — но к настойчивой просьбе, несомненно. Мей посмотрела ему в лицо, и все ее возражения рассыпались прахом.

— Да, мой дорогой, — нетвердым голосом произнесла она. — Можем.

Его руки слегка дрожали, когда он медленно провел ими от ее шеи до живота, натянув прозрачный материал рубашки так, что под ним обозначились изгибы ее тела.

— Я хочу видеть тебя обнаженной, — задыхаясь сказал он. — Полностью обнаженной — и на атласе, а не на песке.

Саид стянул через голову ее хлопковую блузку и затаил дыхание от удовольствия, увидев ничем не скрытую роскошь ее груди, с рассыпавшимися по ней пепельными локонами. Он склонился и поцеловал розовый сосок.

— О! — вздохнула она, от удовольствия поводя бедрами. — Ты очень, очень безнравственный человек, Саид.

— Ты пробуждаешь во мне эту безнравственность, — пробормотал он.

— Это взаимно, — прошептала она в ответ. — Как это взаимно!

Руки Мей скользнули под сапфировый шелк его одеяния, и она с восторгом ощутила шелковистость кожи, обтягивающей литые мускулы его торса. Она почувствовала, как он содрогнулся от этого прикосновения, и испытала новый прилив ликования. Этот властный и могущественный мужчина принадлежит ей!

— Я хотел, чтобы раздевание было долгим и медленным, — склонившись, прошептал он ей на ухо.

— Подозреваю, что следующим словом должно быть «но».

— Ммм… Думаю, пройдет еще немало дней, прежде чем я буду в состоянии таким образом продлевать удовольствие. Не могли бы мы… — Он помедлил и собственническим жестом провел пальцем по ее животу. — Не могли бы мы быстро сбросить эту стесняющую одежду, чтобы устранить между нами все барьеры?

Однако последнее слово напомнило Саиду мысль, пришедшую ему в голову сегодня за обедом.

— И я принес с собой… — он нахмурился, пытаясь заставить себя произнести ненавистное слово, особенно ненавистное в применении к Мей. — презервативы! Мы были слишком безрассудны и слишком нетерпеливы днем.

Он впервые в жизни занимался любовью, не предохраняясь. Только потом ему пришло в голову, что Мей может забеременеть, и сильная, примитивная тоска по несбыточному захлестнула его. Но тут же сменилась лихорадочной молитвой о том, чтобы этого не случилось.

Потому что ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Мей Хадсон носила его ребенка. Ни в коем случае!

Мей нетерпеливо стянула скользкий шелк с его плеч, и он упал на пол.

— Они тебе не нужны, — сказала она.

— Что мне не нужно? — тихо спросил Саид.

Она не дрогнув встретила его взгляд.

— Презервативы. Они нам не нужны. — Мей заколебалась. Наверное, человеку из его, другого, мира не стоит говорить об этом…

— Почему?

По-видимому, придется.

— Я принимаю таблетки.

— Нет! — воскликнул Саид так, словно его ужалили.

— Да, — спокойно подтвердила она.

С забившимся от нестерпимой ревности сердцем, Саид еще крепче сжал ее в объятиях.

— Так принято у западных женщин, да? — с горечью спросил он. — Всегда готовы, не так ли? Просто на всякий случай?

— Оставь это ханжество, Саид, — с достоинством ответила она. — Так уж случилось, что я принимаю таблетки, потому что у меня нерегулярные и тяжелые месячные…

— Месячные? — недоверчиво переспросил он.

Догадка о том, что женщины не говорят о таких вещах с Саидом, оказалась верна. Значит, им позволена некоторая близость с ним — вроде секса, — но о реальной близости и речи нет? Что ж, она приняла Саида таким, каков он есть, пусть и он примет ее такой. Мей только попыталась сделать скидку на особенности его воспитания и культуры.

— Это очень эффективное лечение, — терпеливо объяснила она.

— А также очень удобное, если тебе вдруг захочется лечь с кем-нибудь в постель? — съязвил он.

Она вырвалась из его объятий и посмотрела на него испепеляющим взглядом.

— Если ты так считаешь, то тебе лучше немедленно уйти отсюда и больше не возвращаться!

Судя по огню, сверкающему в синих глазах, она говорила серьезно, и Саид, глубоко вздохнув, постарался взять себя в руки.

— Мне не следовало так говорить…

— Да, ты прав: не следовало! — Ее дыхание стало частым и прерывистым от негодования. — Со сколькими женщинами ты спал в своей жизни, Саид?

— Ты смеешь спрашивать меня об этом? — с угрозой в голосе спросил он.

— Готова поспорить, что их по крайней мере на порядок больше, чем двое мужчин, которые были у меня!

Он вздрогнул и стиснул зубы. Как кто-то посмел опередить его? Как посмел?!

— Двое?!

— Да, двое. Не так уж это и ужасно, учитывая то, что мне двадцать семь лет и я воспитана в иных культурных традициях, нежели ты! Я никогда не ложилась в постель с кем попало! Сможешь ли ты, глядя мне в глаза, сказать то же о себе?

Он смотрел на нее, испытывая одновременно негодование и восхищение. Моя прекрасная, логичная Мей! Применять ко мне те же жизненные правила, что и к себе! Он подавил муки ревности, и в глубине черных глаз замерцал свет.

— На самом деле ты и со мной еще не ложилась в постель, не так ли? — пробормотал он, беря ее руку и поднося к губам, чтобы поцеловать. — И я думаю, мы должны как можно скорее исправить упущение.

Какой он сильный! Какой властный и гордый! Мей лихорадочно спрашивала себя, не следовало ли ей помешать ему взять ее на руки и отнести на низкое ложе. Победитель со своей добычей, обмирая, думала она.

Но ведь и она победитель. Потому что вызвать такой чувственный взгляд, вкупе с едва сдерживаемым нетерпением заняться любовью с ней — тоже чего-нибудь да стоит!

Последние сомнения покинули Мей, когда Саид, уложив ее на расшитое покрывало, потянул шелковый шнурок, который поддерживал его свободные брюки, и те упали на пол.

О небеса, как же он возбужден! Великолепно и угрожающе возбужден. У Мей задрожали губы, когда Саид снял с нее хлопковые брюки и с нетерпеливым отвращением отбросил прочь.

— Саид, — выдохнула Мей, когда он вытянулся рядом с ней, собственнически обхватив руками ее талию, и посмотрел на нее горящими угольями глаз.

— Что, моя милая Мей? Хочешь, чтобы я немедленно поцеловал тебя?

Именно этого она и хотела — ласки, и тепла, и чувства безопасности, которые давало ей прикосновение его губ. Чтобы хотя бы на одно безумное мгновение ей показалось, что не только вожделение делает таким волшебным этот поцелуй, что в этом участвует и нечто столь иллюзорное и бесценное, как любовь.


10


Саид провел с ней всю ночь, но едва только горизонт окрасился в розовые и золотистые тона, выскользнул из постели. Быстро одевшись, он наклонился, чтобы поцеловать ее, и с сожалением оторвался от припухших губ.

— Самолет вылетает в полдень, — пробормотал он. — Будь готова к десяти.

— Ммм… — сонно проговорила Мей.

Это была единственная и неповторимая ночь в ее жизни. Они наслаждались друг другом безо всяких ограничений. Мей отдавала ему себя без стеснения. Но с любовью, поняла она с упавшим сердцем, когда смогла определить это чувство, сначала только теплившееся в ней, а затем разгоревшееся с небывалой силой.

Она любит его.

Это открытие не доставило ей радости; разве может принести радость любовь, которая обречена с самого начала? Но она пошла на это сознательно, и она хотела его, поэтому Мей изобразила на лице сонную улыбку.

— Ммм… — снова спросила она, стараясь выиграть время. Время, необходимое для того, чтобы собраться с силами и повести себя так, как от нее ожидают, а не терзаться чувством тревоги, которое возникало всякий раз, когда она думала о том, что вскоре потеряет Саида.

— Будь готова к десяти, — ласково повторил он, жалея, что не может лежать рядом с ней до тех пор, пока лучи солнца не пробьются сквозь золотистые шторы.

Кивнув, она смотрела, как он уходит — весь элегантность и изящество в своих шуршащих шелковых одеждах.

Было около девяти и Мей. уже собравшись, ела фрукты и хлеб, которые Сара принесла ей на завтрак, когда в дверь постучали. Открыв, она увидела Саида, сменившего шелковые одежды на один из своих безупречных костюмов.

И он выглядел озадаченным.

— Что случилось? — быстро спросила Мей.

Саид пожал плечами.

— Отец просил передать, что хочет увидеться с тобой.

Мей открыла дверь пошире.

— Ты, похоже, удивлен.

Да, он был удивлен. Чрезвычайно удивлен. Это было немыслимо — по крайней мере, для него, — чтобы отец выразил желание познакомиться с его белокурой американкой. Но Мей он об этом не сказал.

— Он очень болен, — пояснил Саид, — и почти не принимает посетителей.

Кроме предполагаемых невест, с горечью подумала Мей. Можно поспорить, что тех он принимает пачками!

— Значит, я должна считать, что мне оказана честь, — ответила она.

Саид, чьи мысли были далеко отсюда, кивнул.

— Я распоряжусь, чтобы твои чемоданы отнесли в машину, — сказал он. — А теперь пойдем со мной.

Саид казался Мей очень отчужденным, когда вел ее запутанными коридорами в намного большую и пышную часть дворца. Мимо безмолвных фигур с невыразительными лицами, провожавших их взглядами до тех пор, пока перед ними не распахнулись последние резные двери и их не ввели в спальные покои.

В дальнем конце комнаты стояла большая, роскошно убранная кровать, а на ней лежал человек, чья неподвижность свидетельствовала о жестокой болезни.

— Идем, — тихо сказал Саид.

У постели сидела мать Саида с обеспокоенным лицом. Она коротко кивнула сыну и затем более внимательно посмотрела на Мей.

— Отец, — произнес Саид. — Это Мей Хадсон.

На лице, изможденном страданием, жили только внимательные и проницательные черные глаза. Такие же, как у сына. Больной слабо улыбнулся, и Мей поразила доброта этой улыбки.

— Вот как, — медленно проговорил он. — Наверное, я должен быть благодарен вам за то, что вы подтвердили выбор моего сына. — Он снова улыбнулся, на этот раз печально. — Я считал, Османа вполне эффективным директором. Поэтому Саид решил, что нужно привлечь независимого эксперта.

Мей удивленно посмотрела на Саида и в ответ получила насмешливый взгляд.

— Спасибо. Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр, — тихо сказала она.

Старик кивнул и, обратившись к сыну, что-то быстро сказал по-арабски. Саид похлопал ее по руке.

— Пора, Мей, — сказал он. — Не подождете ли снаружи, пока я попрощаюсь с отцом?

Сердце Мей сжалось при виде боли, написанной на его лице, и она молча вышла из комнаты. Неужели всякий раз, уезжая, он думает о том, что, возможно, больше не увидится с отцом? — думала она, сидя на диване у двери спальных покоев.

Саида не было очень долго, а когда он появился, лицо его было так мрачно, что Мей тут же вскочила.

— Все… в порядке? — спросила она. Глупый вопрос, учитывая обстоятельства, однако Саид этого, кажется не заметил.

— С ним сейчас его врач, — произнес он. — Пойдем, Мей, нам пора ехать в аэропорт.

Когда они шли по коридору, Саид бросил на Мей задумчивый взгляд.

— То, как ты посмотрела на меня там… — начал он.

У Мей округлились глаза. Неужели он заметил в ее взгляде признаки любви? — встревожилась она. Не оттолкнет ли его это?

— Когда?

— Когда отец сказал, что мы решили привлечь постороннего, чтобы разрешить наши противоречия, ты, казалось, была удивлена. Почему, Мей? Неужели сочла, что я придумал эту работу, чтобы заманить тебя в Эль-Джар?

— Это прозвучало бы ужасно самонадеянно, если бы я сказала «да», — медленно проговорила она. — Но, может быть, самую малость… да, мне так казалось.

Саид был восхищен ее честностью. Она могла бы ответить уклончиво или солгать. Впрочем, если бы не существовало этого повода, то не придумал бы он какой-нибудь другой для этой поездки? Он улыбнулся.

— Ты оправдала мои ожидания, Мей, и даже превзошла их. Во всех смыслах.

Лимузин быстро домчал их до аэропорта. Саида с Мей сразу же проводили в самолет, где их уже поджидали Клайв Дорсет и две очаровательные стюардессы.

Самолет взмыл в безоблачное небо: Только тогда Саид обнаружил, что не отрывает взгляда от прелестного профиля Мей, и начал испытывать опасения, которые так красноречиво выразил его отец.

Он не хотел уходить от нее сегодня утром и сейчас чувствовал, что готов выпроводить Клайва и снова заняться с ней любовью. Мей Хадсон проникла во все мои поры, признался он себе. И я, похоже, готов нарушить ради нее все существующие правила. Стиснув зубы, он демонстративно достал из портфеля пачку бумаг.

Мей по-своему истолковала его поведение. Он как-то неуловимо отдалился от нее. В машине, по дороге в аэропорт, он все время молчал, а сейчас просто обжигал холодом. Может быть, его отношение к ней изменилось? Может быть, он вспомнил о ее чудовищном преступлении, заключавшемся в том, что она принимает таблетки, и счел худшей из женщин? Она встала и заметила мрачно-вопросительный взгляд черных глаз.

— Я хочу освежиться, — сказала Мей и взяла сумку.

Когда она вернулась добрых полчаса спустя, Саид окаменел. В Эль-Джаре она одевалась самым подобающим образом: брюки и длинные юбки целомудренно скрывали ее изящные формы. Но сейчас Мей переоделась в коротенький сарафан золотистого цвета, открывающий больше, чем Саид способен был вынести.

Он поерзал в кресле. Значительно больше! Подождав, пока она картинно не устроилась рядом, он ледяным тоном спросил:

— Что все это означает?

Мей повернула голову и вскинула брови. А сейчас он и разговаривает с ней, как с преступницей!

— Что — это?

— Это… это вульгарное выставление себя напоказ, — проскрежетал Саид, понимая, что не хочет, чтобы она демонстрировала свое тело. Никому — кроме него!

— Но во что-то очень похожее я была одета, когда мы познакомились, — рассудительно заметила Мей. — Тогда тебе это очень нравилось, насколько я помню.

— А теперь, — холодно произнес Саид, — не нравится.

— О!

Он понизил голос до жаркого шепота:

— Не хочу, чтобы другие мужчины смотрели на тебя так!

— Так, как ты смотришь на меня? — невинным тоном поинтересовалась Мей.

— Это совершенно разные вещи!

— Не понимаю почему, — упрямо сказала она.

Саид раздраженно побарабанил пальцами по ручке кресла. Что он мог сделать? Оттащить ее обратно в ванную комнату и заставить надеть что-нибудь более приличное? Вряд ли.

Он выругался про себя, вдруг почувствовав огромное беспокойство, и не только сексуальное. Нет, это было беспокойство, рожденное в основном пониманием того, что он наконец встретил женщину, которая не покоряется его воле! Ровню себе!

— Носи, что тебе угодно, — проворчал Саид.

— Именно это я и собираюсь делать!

Остаток полета прошел в мертвом молчании. Мей то негодовала, спрашивая себя, как вообще ей могло прийти в голову, что она любит этого тирана. То украдкой смотрела на прекрасный гордый профиль, вспоминая, каким нежным и страстным Саид был прошлой ночью, и сердце ее заходилось от боли…

К тому моменту, когда они садились в поджидавший их в аэропорту лимузин. Саид пребывал в редком для него состоянии: он не знал, что делать. Вернее, знал, что хочет отвезти мисс Мей Хадсон в свой номер в «Хилтоне» и заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не будет готова подчиняться всем его требованиям!

Саид вздохнул. Увы, именно ее вспыльчивость и независимость воспламеняли его не меньше, чем возмущали. Разве это победа — увидеть Мей покорной, какими он привык видеть своих женщин?!

Машина замедлила ход, приближаясь к перегруженным центральным улицам, и Саид заставил себя взглянуть на Мей.

Заставил, как же! Можно подумать, что взгляд на нее доставляет ему что-нибудь, кроме несказанного удовольствия!

— Ты хотела бы пойти ко мне? — пробормотал он.

Для Саида звучит почти смиренно, отметила Мей. Однако не совсем.

— Ты имеешь в виду «Хилтон»? — с холодком спросила она.

— Конечно!

Она покачала головой. С нее достаточно его окружения с его влиянием.

— Почему бы нам не поехать ко мне?

— В ту квартиру, которую ты делишь с еще одной девушкой? Немыслимо! — Саид подумал об альтернативе, которая казалась еще более немыслимой, — вернуться к себе без нее! — Хорошо, — сказал он.

— Совсем ни к чему говорить это так, словно я приглашаю тебя в клетку со львом! — сердито заметила Мей.

— Не со львом, нет, — согласился он, и в черных глазах мелькнуло что-то похожее на веселье. — Скорее с красивой и грациозной кошечкой!

Мей была не совсем уверена в том, что это комплимент, но слова Саида ее немного согрели. Однако по мере приближения к дому она все чаще спрашивала себя, правильно ли поступила, пригласив его к себе. Что, если у Моны в гостях куча ее друзей-журналистов, валяющихся на коврах, пьющих вино и курящих сигареты? Или вдруг она ночует где-то в другом месте, оставив в квартире ужасающий беспорядок, что случалось довольно часто, когда не было Мей, которая могла бы убрать за ней?

Они оставили телохранителя внизу, в машине, и поднялись наверх.

Все оказалось лучше, чем ожидала Мей, но не намного. Там не было толпы друзей Моны — только один более или менее постоянный друг, которого Мей всегда считала очень странным.

Бен родился в богатой семье и считал себя центром мироздания. Докатившись вследствие этого почти до дна, он пописывал в какой-то газетенке, где его держали из уважения к отцу, который был одним из издателей.

К несчастью, он был обладателем белокурых волос, красивых голубых глаз и точеных аристократических скул, и это означало, что он может получить любую женщину, какую только пожелает. Моне он был нужен намного больше, чем она ему. С чего бы еще, мрачно подумала Мей, ей носиться с ним — готовить разные вкусности и наполнять бокалы вином в любое время суток?

Вот и сейчас, среди бела дня, он вертел в руках бокал с шардонэ и взирал на Саида с ревнивым недоумением. Впрочем, решила Мей, это оттого, что ему редко встречались мужчины, настолько превосходящие его красотой!

Она оглядела гостиную, заставленную тарелками, чашками, стаканами, и заметила брезгливо скривленные губы Саида. Что ж, пусть осуждает меня, гордо подумала Мей, наклоняясь, чтобы поднять валявшуюся на дороге бутылку.

— Мона, ты уже знакома с Саидом, — резко сказала она. — Саид, вряд ли ты встречал Бена. Это…

— Любовник Моны, — снисходительно протянул тот.

Ни один мускул не дрогнул на лице Саида.

— Очень приятно, — ровным тоном сказал он и вопросительно посмотрел на Мей.

И что дальше? — беспомощно подумала она. Отвести его в свою комнату? Нет, это невозможно, просто невозможно! Только не при ухмыляющемся вот так Бене и не при Моне, на лице которой отражается щенячье обожание всякий раз, когда она видит Саида!

— Хочешь кофе? — еле слышно проговорила она.

— Спасибо, — без энтузиазма ответил он.

Кухня выглядела так, словно кто-то пытался начать третью мировую войну, — все поверхности были завалены остатками еды и грязной посудой. И Мона использовала весь кофе в зернах! Мей с отчаянием показала Саиду почти пустую банку.

— Растворимый подойдет? — спросила она.

— Растворимый? — переспросил он так, словно Мей вдруг заговорила по-арабски.

— Кофе, — пояснила она.

— А у тебя есть чай?

— Да. Да, есть.

Мей приготовила две чашки травяного чая и расчистила кусочек стола, чтобы они могли устроиться.

Они сидели, с неловкостью глядя друг на друга сквозь пар, поднимающийся от чашек. И что дальше? — снова подумала Мей, стараясь вернуть себе обычное присутствие духа.

— Знаешь, тебе не обязательно здесь оставаться, — пробормотала она.

— Да, не обязательно, — спокойно согласился он, думая о том, что Мей, его Мей, не должна жить среди такого хаоса. — Но ведь ты не поедешь со мной в «Хилтон»?

— Нет.

— Не могла бы сказать почему?

Как объяснить ему, что окружающая его роскошь лишь подчеркивает их неравенство? Что, если весь отпущенный им срок она проведет на его территории, у нее останется привкус горечи?

— Неужели мы не можем побыть нормальной парой? — спросила она. — Мне не всегда нравится присутствие твоих телохранителей и атмосфера почитания, которой окружают тебя люди. Все и всегда помнят о твоем статусе — от этого никуда не денешься.

Он пристально смотрел на нее.

— Похоже, мы зашли в тупик, ты не находишь, Мей? Что ты предлагаешь?

Ее вдруг осенило.

— Почему бы тебе не снять квартиру? Собственную квартиру, в которой мы могли бы встречаться как равные?

— Квартиру? — переспросил Саид.

— Ну да. — Конечно, им никогда не стать «нормальной парой». Например, Саиду не придется выклянчивать в банке кредиты. Но нейтральная территория, возможно, создаст некоторую иллюзию равенства?

— В Нью-Йорке полно… — она заставила себя произнести ненавистные слова, — сдающихся на короткое время квартир. Обставленную или пустую, выбирай сам. Разве плохо… — Мей натянуто улыбнулась, — иметь место, где мы были бы вольны чувствовать себя самими собой? В пределах разумного, конечно, — поспешно добавила она. — Очевидно, нужно предусмотреть место и для твоего телохранителя.

Саид вскинул брови. Она обо всем подумала! Однако и он задумался. Может быть, в этом что-то есть? Может быть, снятая квартира действительно обеспечит ему глоток свободы? Свободы, которую большинство мужчин его возраста воспринимают как нечто само собой разумеющееся? Свобода… Он сглотнул, представив место, которое принадлежит ему одному… По которому Мей может разгуливать, в чем ей угодно. Где они смогут смотреть телевизор и поедать свой ужин, валяясь на диване, как делали Рой и Джекки, чему Саид не раз бывал свидетелем.

— Хорошо. — Он кивнул, продолжая обдумывать детали. — Твоя идея недурна. Я немедленно попрошу Клайва заняться поисками…

— Нет, Саид! — прервала его Мей. — Ты должен сделать все, как другие! Сам будешь подыскивать квартиру. Сам выберешь то, что тебе понравится, и сам проведешь все переговоры и оформишь все бумаги. Сделай это хотя бы раз в жизни! Забудь о Клайве!

— Я сделаю это, Мей, — пообещал Саид. — И как можно скорее. — Он понизил голос до чувственного шепота. — Потому что я не шучу, когда говорю, что не могу больше ждать.


11


Конечно, это оказалась не квартира. Это был великолепный трехэтажный особняк на Лонг-Айленде.

— С квартирой у моей охраны возникли бы сложности, — объяснял Саид, показывая ей многочисленные роскошные комнаты с высокими потолками. А глава службы безопасности до сих пор не мог простить ему той безответственной выходки, когда он ускакал в пустыню вдвоем с Мей. — Ну, что скажешь? — спросил он.

Мей обвела медленным взглядом парадную гостиную. Повсюду стояли желтые и синие цветы — шафранные розы и лимонные фрезии, перемежаемые индиговыми вспышками ирисов, — напоминая о букете, который Саид преподнес ей, когда впервые пытался…

Что? Соблазнить ее? Мей отвернулась, чтобы он не заметил выражения ее глаз. Было ли это его единственным намерением? Возможно, признала она, но из этого выросло нечто большее. Вряд ли вы станете делить с женщиной дом, если у вас на уме только секс.

— Мне очень нравится, — сказала она, надеясь, что голос звучит не слишком печально. Ведь они всего лишь играют в дом, и не стоит забывать об этом. Но в моменты, подобные нынешнему, сделать это нелегко.

Мей с восторгом посмотрела на два белых дивана с травянисто-зелеными подушками и низкий кофейный столик из полированного дуба.

— Все выглядит совершенно новым, — одобрительно заметила она.

— Потому что так и есть.

Мей вскинула брови. Одному Небу известно, сколько нужно платить в месяц за такой дом! Она задала вопрос, который пугал ее больше всего.

— На какой срок ты его снял?

Немного помедлив, Саид спокойно ответил:

— Я его не снял. Купил.

— Купил?! Что, вот так взял и купил? — недоверчиво спросила она и поняла, как нелепо это звучит. Для такого богатого человека, как Саид, это ерунда.

Он заметил ее замешательство.

— И в целях безопасности вся мебель должна была быть новой…

— Чтобы никто не успел заложить за диван взрывчатку? — пошутила Мей и тут же пожалела о сказанном.

— Что-то вроде этого, — уклончиво подтвердил он.

— Прости. Я сказала глупость.

Саид улыбнулся.

— Как великодушно с твоей стороны, Мей!

Когда он так улыбался, она забывала обо всем на свете.

— Значит, ты купил дом, — медленно заключила она.

— Ну, честно говоря… ничего из того, что мне пришлось осмотреть… — Саид вспомнил изумление домовладельцев, когда он появлялся в сопровождении телохранителя, — даже близко не подходило…

— К дворцовым стандартам? — усмехнулась Мей.

Как он любил, когда она вот так поддразнивала его!

— Ммм… — Он подавил желание, которое в течение всей недели не переставая бурлило в нем, и закончил: — Как бы то ни было, это неплохое капиталовложение.

Неплохое капиталовложение. Конечно. Кажется, именно так богатые становятся еще богаче: они вкладывают свои капиталы.

— Прекрасное капиталовложение, не сомневаюсь, — согласилась Мей.

— У моего телохранителя будет отдельное помещение внизу, — объяснил. Саид, заметив, как напряглись ее плечи, и не понимая, чем это вызвано. — А два верхних этажа целиком принадлежат тебе… и мне.

Мей подавила возбуждение, которое вызвали эти слова. В течение последней недели — а казалось, что прошла целая вечность, — она ни о чем другом и думать не могла. Пыталась представить их совместную жизнь в квартире. Неужели это действительно будет? Неужели Саид сам позаботится обо всем? А затем приведет ее туда, чтобы жить вместе. Поскольку, когда она предложила просто время от времени навещать его вечерами или оставаться на ночь, он быстро и надменно отверг предложение.

— Я не хочу, чтобы ты приносила с собой чемоданы с одеждой или имела одну зубную щетку в своей квартире, а другую — в моей. Ты будешь жить со мной, Мей.

Как долго? — хотелось выкрикнуть ей, но она взяла себя в руки. Она не должна требовать от него того, чего он не в состоянии дать.

— Мей! — прорвался сквозь глубокую задумчивость нежный голос Саида.

Его поцелуй был неистовым, страстным, долгим и будил в ней страстное желание. Затем он посмотрел на молочно-белое лицо Мей, на котором светились сапфиры глаз, и испытал какое-то незнакомое чувство. Мне хочется доставить удовольствие моей Мей, понял он. Такое удовольствие, о котором она не могла и мечтать. Саид улыбнулся в предвкушении этого.

— А теперь пойдем, я покажу тебе спальню.

Она взяла протянутую руку и почувствовала себя на удивление смущенной, когда он ввел ее в бело-голубую комнату, центром которой была огромная кровать.

Саид внимательно наблюдал за ней.

— Мей, — ласково спросил он, — почему ты краснеешь?

Она, конечно, не собиралась признаваться, что его улыбка заставила ее почувствовать себя… Она тряхнула головой, осознав смехотворность своей мысли. Девственницей в первую брачную ночь. Какие глупости!

Он опять заключил ее в объятия, и Мей беспомощно обмякла в них.

— Наконец-то! — низким голосом произнес Саид.

Он раздевал ее медленно, с бесконечной нежностью. Пальцы ласкали и дразнили ее, расстегивая сарафан и осторожно стягивая с тела. А затем — так, словно впереди у них была целая жизнь, — он освободил ее от кружевного лифчика и, скользнув подушечками больших пальцев по бедрам, отчего Мей затрепетала, снял шелковые трусики.

— А теперь позволь рассмотреть тебя, — мягко потребовал он.

Она должна была бы испытывать стеснение, стоя совершенно обнаженной перед полностью одетым Саидом. Но разве могла Мей чувствовать что-то, кроме гордости, под этим горячим одобрительным взглядом? Она невольно расправила плечи, и это движение подчеркнуло соблазнительность ее полной груди.

— Пойдем в постель, — хрипловато произнес Саид, — ты вся дрожишь.

Да, она дрожала, но дрожь не имела никакого отношения к холоду. Это была дрожь нетерпения и предвкушения.

Саид начал медленно развязывать галстук. Затем неспешно снял серый пиджак и повесил его на спинку стула.

Ну давай же, мысленно торопила она. Давай!

Но если он и заметил неукротимый голод в ее глазах, то не придал этому никакого значения. Не отрывая взгляда от ее лица, он начал расстегивать рубашку. А затем, аккуратно повесив ее поверх пиджака, расстегнул пояс.

— Ты мог бы зарабатывать стриптизом, — гортанным голосом заметила она, не в силах больше сдерживаться.

Он улыбнулся.

— Ты тоже. Значит, мы могли бы делать это вместе.

У Мей на мгновение защемило сердце при иллюзорном, неверном слове «вместе». Однако печаль ушла, стоило Саиду лечь рядом.

— Только ты и я, — прошептал он и, накрыв ее грудь ладонью, почувствовал, как в ответ на прикосновение отвердел сосок. — Как тебе это нравится?

— Что — это? — Мей шутливо указала кивком на свою грудь, где темнела его смуглая рука.

Но Саид покачал головой и с нежностью произнес:

— Нет, я имею в виду тебя и меня.

— Ах, это! — Она собиралась отпустить легкомысленное замечание, которое смогло бы оградить ее от возможной боли разочарования, но прочла в его глазах такую искренность, что поняла: сейчас он ничего не таит от нее. Разве это не заслуживало ответной искренности? — О, это дороже рубинов! — с чувством проговорила Мей.

Застонав, Саид опустил губы туда, где только что была его рука, и жадно сомкнул их на ожившем розовом соске. Он спрашивал себя, будет ли когда-нибудь эту грудь сосать ребенок. Ребенок, который не будет его ребенком!

— Мей! — снова застонал он, и движение его языка заставило ее содрогнуться.

Поддавшись непреодолимому желанию, она скользнула рукой вниз по мускулистым бедрам и замерла, найдя то, что искала.

— Мей!

Он испытал странную слабость. Когда Мей начала осторожно ласкать его, глаза Саида закрылись, а голова откинулась на подушку. Никогда с тех пор, как его впервые знакомили с удовольствиями плоти, не позволял он женщине так прикасаться к себе.

— Перестань! — взмолился Саид.

— Тебе не нравится? — невинным тоном спросила Мей.

— Нравится. — Он ласково сомкнул руку на ее запястье и остановил Мей. — Слишком нравится.

Она вдруг осознала, как наслаждается его мечтательной беспомощностью. Его попытками взять себя в руки. Мей вдруг почувствовала себя сильной. Равной ему.

— Так в чем же дело? — прошептала она в его губы.

— Предполагалось, что мы будем заниматься любовью традиционным способом, — строго сказал он.

— И никаких демонстраций того, что у меня имеется некоторый опыт и ты не первый мой любовник?

Саид отметил, что теперь в ее тоне нет ни тени легкомыслия. Ничего, кроме печального оттенка неуверенности, порожденного опасением, что он может осудить ее. И это моментально рассеяло готовые выплыть наружу черные тучи ревности. Он приподнял ее подбородок так, чтобы их взгляды встретились.

— Ты далеко заводишь меня, Мей, — сказал он. — Иногда слишком далеко.

— Ты чуть с ума не сошел, когда узнал, что я принимаю таблетки!

Глубоко вдохнув, он заставил себя сохранять спокойствие.

— Те грубые слова, которые я сказал там, в Эль-Джаре, были вызваны… ревностью. — Саид буквально выплюнул последнее, чуждое для него слово. — Меня мучило то, что я не первый твой любовник…

— И меня мучило то, что я у тебя не первая, — мягко сказала Мей. Какой смысл скрывать от него правду?

Саид шумно выдохнул, припоминая ощущение новизны, жизненной энергии и небывалой силы, которое оставила их первая встреча в пустыне.

— Я чувствую себя так, словно я у тебя первый, — сказал он.

— А я так, словно первая у тебя, — прошептала Мей.

— Из всех женщин, что у меня были, только тебя я могу назвать ровней, Мей. Ты живешь совсем по другим правилам, нежели женщины моей страны, и вся твоя жизнь сделала тебя такой, какая ты есть. И именно такой ты мне нравишься.

Только она могла заставить его обегать полгорода в поисках жилья для них, чем он привел в замешательство Клайва Дорсета и в ярость — телохранителя!

— Как, а разве ты не любишь, когда твои женщины послушны тебе? — поддразнила его Мей и удивилась: почему вдруг на его лице отразилась горечь?

А он подумал о незнакомой женщине, которая когда-нибудь станет его женой, и поспешил перевести взгляд на Мей — такую бледную и такую красивую, с пепельными волосами, рассыпавшимися по подушке.

Саид покачал головой.

— Я никогда не хотел покорности от тебя, Мей. Никогда.

Все мысли, сомнения и вопросы покинули Мей, когда Саид начал ласкать ее. Она обвила его руками, целуя шею, теплые плечи.

Саид чувствовал, что не хочет отпускать ее никогда, что готов всю жизнь скользить подушечками пальцев по атласу ее кожи, исследовать каждый изгиб тела. Для него это было новое ощущение: стремление продлить ожидание до тех пор, пока желание не достигнет таких головокружительных высот, что ни он, ни она уже будут не в состоянии противиться ему.

— Саид! — задохнулась Мей, когда его искусные прикосновения погрузили ее в омут эротических ощущений, которых ей никогда не доводилось испытывать, таких острых, что, если он не… — Саид!

— Ммм?..

Какое непередаваемое удовольствие доставляло ему лицезрение лежащей рядом с ним Мей, покорной, бессильной сопротивляться! Вид женщины, жаждущей его, еще никогда не заставлял биться сердце так, словно это действительно происходит впервые! Саид чувствовал, что еще немного — и она будет умолять его, но понимал также, что это оставит у него горький привкус. Поскольку он так же находился в ее власти, как и она — в его.

— Пора, — прошептал Саид в ее волосы.

Он вошел в нее не с такой неистовой силой, как впервые, в пустыне, когда казалось, что он умрет, если немедленно не соединится с ней. Они двигались слитно и синхронно; изящные изгибы белого тела дополняли и подчеркивали твердые четкие линии смуглого. Каждое его проникновение вызывало в Мей глубинный трепет, и все ее тело, казалось, светилось.

Саид чувствовал, что его захлестывает темная волна эротического ликования, и ему пришлось проявить все самообладание, чтобы удерживаться на краю. До тех пор пока ее спина вдруг не изогнулась, Мей не замерла, а затем не забилась в шелковых сетях восторга.

Только тогда он дал себе волю, и из самой глубины его души вырвался стон. Его тело сотрясали судороги удовольствия, до тех пор пока голова обессиленно не упала на мягкую грудь Мей.

Они продремали большую часть дня, а затем снова занялись любовью. И снова. И снова. И так до тех пор, пока Мей, усевшись на кровати со спутанными волосами, рассыпавшимися по плечам, не сказала:

— Саид!

— Ммм…

— Я голодна.

— Голодна? — Мысль о еде даже не приходила ему в голову — посреди такого пира чувств?! К тому же его наставник, когда их с Саидом отправили на несколько дней в пустыню, научил его сутками обходиться без еды, довольствуясь глотком воды и тем, что попадется под руку. Это было необходимое для жизни умение, которое могло пригодиться в любой момент.

— Как волк! — пожаловалась Мей.

Саид откинулся на подушки.

— Хочешь, чтобы мы позвонили и заказали еду?

Она собралась сказать «да», но затем кое-что вспомнила и промолчала. Ведь они пытаются стать обыкновенной парой, не так ли? А у обыкновенной пары, только что переехавшей в новый дом, нет свободных денег, которые можно выбросить на ветер.

— Нет. Давай приготовим что-нибудь здесь, — сказала Мей и отбросила волосы назад. — Ты ведь помнишь, я привезла с собой кучу продуктов?

Саид пожал плечами и довольно улыбнулся.

— Все, что бы ты ни приготовила, покажется мне пищей богов.

Мей сделала было движение, чтобы встать, но затем нахмурилась, поняв, что заранее согласилась с тем, что готовить должна она.

— Почему бы тебе не приготовить какую-нибудь еду?

— Мне? — спросил он. — Мне?!

— Да, тебе. Я же не требую, чтобы ты бегал голым по Лонг-Айленду. Просто сделай по чашке чаю и по бутерброду.

— По чашке чаю и по бутерброду, — повторил Саид с низким рычанием; будь он проклят, если признается, что никогда в жизни ничего не готовил!

Он спустил ноги с кровати и в чем мать родила встал перед ней. В черных глазах мелькнул насмешливый вопрос, когда Саид заметил, что Мей слегка надулась. Чисто провокационным жестом он положил руки на бедра.

— Уверена?

Мей облизнула губы. Значит, он, используя свою сексуальность, хочет увильнуть от приготовления бутерброда для нее? Куда же делось равенство?

— Совершенно уверена, — твердо ответила она, однако тут же легла на живот, чтобы он не заметил, как вдруг налились ее груди.

Саид отсутствовал так долго, что Мей уже подумывала, а не заснул ли он в кухне. Наконец он вошел с подносом в руках, однако так и не удосужившись одеться!

К удивлению Мей, бутерброд оказался вполне съедобным.

— Совсем неплохо, Саид! — воскликнула она.

Он бросил на нее свирепый взгляд.

— Не говори со мной свысока, Мей.

— У меня этого и в мыслях не было!

— О нет, было! — Его глаза сверкнули. — Вовсе не нужно быть кулинарным гением, чтобы отрезать два кусочка хлеба и положить между ними салат!

Очко в пользу Саида, с невольным восхищением подумала Мей, откусывая от самого вкусного бутерброда в своей жизни.


12


Жизнь с наследником престола совсем не похожа была на то, что представляла себе Мей. Хотя, что она вообще могла представить? Это ведь не тот опыт, примеры которому можно найти, порывшись в шкатулке памяти.

Было лишь единственное слово, которым она могла описать эту жизнь. Блаженство. Настоящее и полное блаженство.

Прежде она никогда не жила с мужчиной — не чувствовала никакого желания связывать себя, до тех пор пока не появился Саид. А когда это случилось, оказалось, что они так подходят друг другу, словно их встреча была предначертана судьбой. Одно и то же радовало и возмущало их. К удивлению Мей, даже одни и те же вещи вызывали у них смех, хотя и по совершенно разным причинам.

Другим аспектом их совместного существования, близким к совершенству, была любовная жизнь. Сексуальная, поправляла она себя. То, что Саид порой удивлял ее необыкновенной нежностью во время любовного акта, вовсе не означало, что он ее любит. Секс действительно бывал порой нежным, равно как иногда — быстрым и неистовым, а иногда — восхитительно изматывающим. На самом деле он имел сотни обличий, и Саид, похоже, намеревался продемонстрировать ей все.

Впрочем, были и темные стороны. Саид, несомненно, был избалованным. Нередко у них возникали конфликты интересов, и Саид всегда, просто по привычке, ожидал, что Мей подчинится его желаниям.

— Нет! — воскликнула она однажды вечером, когда, войдя в кухню, обнаружила, что чашки и тарелки, оставшиеся после завтрака, не составлены в посудомоечную машину. — Сегодня твоя очередь убирать в кухне, Саид!

Глаза Саида сузились. Похоже, все это превращается в фарс сродни тому, которые ему приходилось сносить в учебных марш-бросках в семнадцатилетнем возрасте!

— Стоит ли превращать нормальную жизнь в экстремальную? — негодуя спросил он. — Я уверен, даже обыкновенные пары нанимают прислугу!

Однако, взглянув в по-детски растерянные синие глаза Мей, которая стояла в другом конце кухни, похожая на яркое чудесное видение в своей короткой белой юбке и в обтягивающей алой блузке, Саид понял, что согласится со всем, что бы она ему ни сказала. Он подошел и заключил ее в объятия.

— Саид, нет!

— Скажи это так, чтобы я поверил.

— Нет! — не очень убедительно повторила Мей.

Он покачал головой и, взяв в ладони ее лицо, приблизил его к своему.

— О нет, я не верю, моя красавица, — пробормотал он и одарил ее поцелуем, на который Мей немедленно ответила.

Саид готов был целыми днями сжимать ее в объятиях, страстное желание не кончалось и не ослабевало. Мей была словно лихорадка в его крови, лихорадка, которую вскоре он должен будет изгнать. Должен.

— Пойдем в постель, — с жаром потребовал он.

— Нет!

— Нет? — Черные глаза сверкнули. Почему она говорит одно, в то время как ее тело буквально кричит о другом? — Хочешь, чтобы я сделал это прямо здесь, стоя?

Мей почувствовала слабость в ногах. Он невыносим! Непробиваем! Она любит его. О, как она его любит!

— Нет, — снова повторила она и с трудом заставила себя высвободиться из его объятий, понимая, что это, возможно, уже слишком. Но ведь речь идет о принципах! — Вернее, я хочу сказать «да», но только после того, как ты поставишь тарелки в посудомоечную машину!

— Если ты думаешь, что я позволю домашней рутине возобладать над чем-то очень важным в жизни, Мей, то ты глубоко заблуждаешься, — с шутливой угрозой сказал Саид и поцеловал ее.

Эту битву она проиграла — еще бы! — но поразительным было то, что это не особенно волновало Мей. Ее вообще ничто не волновало. Кроме смуглого любовника с душой поэта, который никогда не будет принадлежать ей по-настоящему.

Конечно, они выходили — как и любая нормальная пара. Если не считать того, что они ею не являлись, — и их выходы в свет делали это особенно очевидным. Куда бы они ни шли — в ресторан или в театр, — в нескольких шагах за Саидом всегда следовал невидимый, но весьма ощутимый телохранитель. Несколько раз они обедали с Джекки и Роем, и Мей ловила себя на том, что смотрит на семейный дуэт с глубокой завистью.

И каждое утро оба отправлялись на работу — как и любая обычная пара.

— Неужели тебе необходимо идти на эту работу? — сонным голосом спросил Саид как-то утром, когда было особенно трудно сопротивляться желанию весь день не выпускать ее из объятий.

— Разумеется! — твердо ответила Мей, пытаясь противиться соблазну. — А что, ты хочешь предложить мне «поддержку» отныне и до конца дней, Саид?

Он улыбнулся, зная, что вопрос задан в шутку. Его независимая Мей скорее будет мести улицы, чем примет от него деньги!

— Когда тебе будет угодно, — усмехнулся Саид. — В любой момент.

Для Мей стало большим открытием, что на какое-то мгновение это предложение показалось ей соблазнительным. Она вдруг представила, как чудесно было бы быть «содержанкой» Саида, и поспешила выйти из квартиры.

Каждый день Саид отправлялся в свой пентхаус в «Хилтоне», где присоединялся к Клайву, работающему с правительственными бумагами и разбирающему сообщения, которые приходили из Эль-Джара. А их приходило все больше и больше, и Саид все сильнее и сильнее ощущал на своих плечах грядущую ношу.

Головокружительные, наполненные удовольствиями недели неумолимо подходили к концу. Каждый вечер он получал отчеты о здоровье отца, и врачи уверяли его, что тот слаб, но стабилен. Но однажды Саид со стуком уронил телефонную трубку, и по его заострившемуся лицу Мей поняла, что неизбежное близится.

— Ты не хочешь поехать и повидаться с ним? — мягко спросила она.

Саид встретил ее обеспокоенный взгляд. Та же тревога отразилась и в его глазах, когда он подумал, что их фантастическая жизнь подходит к концу. Саид кивнул.

— Я еду в этот уик-энд. Как только заключу договор с немцами.

Сердце заныло, когда Мей услышала новые интонации в любимом голосе. Которых она предпочла бы не слышать никогда. Однажды в Эль-Джаре те же интонации смертельно напугали ее. Отчужденность. Запинаясь, она проговорила:

— И ты… ты можешь остаться там, полагаю?

Последовала долгая пауза.

— Это зависит…

— Пожалуйста, будь честен со мной, Саид! Иначе какой смысл во всем этом… — она тщетно пыталась описать то волшебство, которое происходило с ними в последние недели, — романе, если правда может уничтожить то, что действительно ценно?

— Романе? — задумчиво переспросил он и медленно кивнул. — Да. Возможно, мне придется остаться. И я не смогу взять тебя с собой, ты знаешь, Мей.

— Знаю. Я никогда и не рассчитывала на это.

— Да. — Она вообще не предъявляла к нему никаких требований, если не считать упрямой решимости добиться от него выполнения домашних обязанностей. Чувствовал бы он себя счастливее, если бы Мей казалась раздавленной? Рыдала? Умоляла его не уезжать или тайком перевезти ее в Эль-Джар и поселить в каком-нибудь доме?

Впервые в жизни Саид встретил женщину, которая не требовала от него слов любви и обещаний. Значит, Мей не нуждается в его эмоциональной поддержке? Или практический ум подсказывает ей, что слова ничего не значат? И имеют смысл только действия?

— Значит, мы должны получить от оставшихся двух дней все, что только возможно, — печально сказала Мей.

Он снова кивнул, жалея, что не может прогнать грусть из ее глаз.

— Давай начнем прямо сейчас.

Саид привлек ее к себе и поцеловал. И его потряс эмоциональный эффект, произведенный этим горько-сладким поцелуем…

Они сосредоточились на деталях, стараясь сделать свои последние часы идеальными, насколько это возможно. Блюда, которые они готовили, были их самыми любимыми блюдами; музыка, которую слушали, — самой волнующей и трогательной. А акт любви засверкал неизведанными прежде гранями — чувство неизбежной потери, которое оба испытывали, придало ему небывалую глубину и силу.

Она играла на его теле словно на прекрасно настроенной скрипке, извлекая стоны удовольствия прикосновениями своих рук и губ.

В день перед его отъездом они обедали в постели, и Мей как раз слизывала клубничный йогурт, который он пролил на покрытую шелковистыми волосами грудь, когда зазвонил телефон.

— Не обращай внимания, — сказал Саид, крепко зажмуривший глаза от удовольствия, которое доставлял ему язык Мей.

Она покачала головой и села на корточки. На ней была лишь невесомая ночная рубашка из алого шелка, которую Саид купил ей и с трудом заставил принять.

— Это может быть Эль-Джар, — прошептала она. — Возможно, новости о твоем отце.

Щемящее чувство вины заставило мгновенно забыть об удовольствии; Саид резко схватил телефонную трубку.

— Саид! — сказал он.

Как только он быстро заговорил по-арабски, Мей поняла; что дела очень плохи. Впрочем, боль, отразившуюся в черных глазах, она заметила еще раньше.

Он произносил слова незнакомым четким голосом, несколько раз кивал, и, когда положил трубку, Мей можно было уже не говорить, что случилось самое худшее.

— Твой отец умер? — дрожащим голосом спросила она.

Несколько мгновений Саид, ничего не отвечая, лишь покачивал головой. Неизбежное. Давно ожидаемое. И от этого не менее невыносимое.

— Да, — бесцветным голосом сказал он наконец. — Скоропостижно скончался час назад.

— Саид… — Она протянула к нему руку, но он спрыгнул с кровати и начал одеваться. — Я могу что-нибудь сделать? Хочешь, я позвоню Клайву?

— Клайв уже в пути, — сказал он все тем же бесстрастным голосом. — Самолет заправят, и мы немедленно вылетим в Эль-Джар.

Мей прикусила губу.

— Мне очень жаль, Саид.

Он повернулся, и Мей поразила мрачная опустошенность, написанная на его лице.

— Да. Спасибо.

Он казался суровым, почти чужим, но Мей это не заботило. Она подошла к нему и обхватила руками, пытаясь отогреть и успокоить. Тело было застывшим, словно сопротивлялось реальности, которая только что обрушилась на него, однако Мей все крепче сжимала его в объятиях.

— Мне следовало быть там, — сказал Саид. — Я должен был быть рядом!

— Ты ведь не мог этого знать! Ты ведь собирался улететь уже завтра! Это случилось неожиданно, Саид. Злой рок!

— Злой рок, — словно эхо, повторил он.

Пойми это, мысленно приказала она. Не казни себя!

И словно ее безмолвная мольба каким-то необъяснимым образом была услышана, Саид испустил долгий мучительный вздох и, обнял Мей, уронил голову ей на плечо, и она ощутила содрогания его тела.

Они стояли так секунды, минуты, может быть, вечность — пока не услышали настойчивого треньканья дверного звонка.

Саид поднял голову, взглянул на нее, и Мей заметила, что в его глазах стоят слезы.

— Саид… — прошептала она.

Черная туча, окутывавшая его, на мгновение приподнялась, когда он заметил глубокое сочувствие в сапфировых глазах, и печаль сменилась чувством вины.

Саид понял, что настал момент, когда он должен будет отпустить ее. А ему не хотелось этого делать.

— Да простит меня Всевышний за то, что говорю об этом в такую минуту, — прошептал он, зная, что другой возможности не представится, — но мне тяжело терять тебя, Мей.

О, какая боль! Пронзительная, невыносимая боль!

— Это неизбежно. — Как заученно звучат слова! Но только оттого, что такими они и были: Мей долгое время готовилась к тягостному моменту. — Это неизбежно.

Снова раздался звонок.

Саид приподнял ее подбородок, и его ослепил блеск сапфировых глаз.

— Я должен быть в Эль-Джаре, — проговорил он и с ударением добавил: — Но я могу вернуться.

Мей подняла взгляд. Глубоко внутри затеплилась надежда, несмотря на то что логика подсказывала ей, что все надежды тщетны.

— Как? — прошептала она.

— Когда все успокоится, — Саид пожал плечами, — я смогу время от времени навещать тебя. Это не то же самое, однако… — Слова замерли у него на губах, когда он увидел застывшее лицо Мей.

— Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей — в дополнение к невесте в Эль-Джаре?

— У меня нет невесты! — проскрежетал он.

— Пока нет! Но скоро появится! — Она с шумом выдохнула. — Удовлетворяться лишь малой частицей тебя, в то время как у меня был… был… — Мей едва не сказала «весь ты», но ведь это не так, не правда ли? У нее было его общество, его смех, его тело, но Саид ни разу не упоминал о самом важном. О любви. Она тряхнула головой. Он запомнит Мей гордой и независимой, а не ноющей и раздавленной. — Нет, Саид, — твердо сказала она. — Так не получится.

Мей представила жизнь, состоящую из одного ожидания. Ожидания телефонных звонков. Известий о том, что он нашел себе жену. О свадьбе… Возможно, о рождении ребенка… Она покачала головой, чувствуя, как ее снова пронзила боль.

— Лучше закончить это сейчас, Саид. Окончательно и бесповоротно. В таком случае у нас хотя бы останутся светлые воспоминания.

Неужели я действительно ожидал, что она согласится на столь возмутительное предложение? Искренне считал, что Мей способна обречь себя на такое незавидное существование? — недоумевал Саид. И все же он не хотел терять ее. Будь она проклята! Он знал, что по-прежнему нужен ей, как и она ему, — так почему бы ей просто не согласиться?!

Стиснув зубы, Саид снял ее руки со своих плеч.

— И это твое последнее слово?

Она заметила злость в черных глазах и отвернулась. Ей не хотелось, чтобы последнее воспоминание о Саиде было омрачено этой с трудом сдерживаемой яростью.

— Да, — сказала она.

— Значит, так тому и быть, — с леденящей душу бесповоротностью заключил он. — Клайв ждет.

Она слышала, как он выходит из комнаты, открывает дверь, вполголоса о чем-то говорит с Клайвом. Затем почувствовала, что Саид опять рядом, и быстро обернулась — только для того, чтобы увидеть его холодное отстраненное лицо и понять, что реальность начинает обретать свои черты.

— Прощай, Саид.

Она кажется такой отрешенной, думал Саид, словно ничто не трогает ее. Ей не нужна часть меня — я нужен ей весь. Она хочет слишком многого!

— Ты будешь жить здесь? — спросил он.

— Как я могу? — Мей хотела сказать: как я могу жить в доме, полном воспоминаний о тебе? Как вынесу вид пустующего места на постели рядом с собой? Как смирюсь с отсутствием твоего теплого тела, льнущего к моему?

— Дом записан на твое имя, — пояснил Саид. — Я купил его для тебя.

— Зачем? — с вызовом спросила она. — Это что-то вроде страхового полиса?

— Ты способна обесценить все, что угодно, ты не находишь, Мей? — взвился он.

— Мне не нужна твоя благотворительность, Саид!

Его лицо застыло.

— Тогда, пожалуйста, прими дом в качестве подарка, потому что только так я и расценивал его. Прощай, Мей. — Черные глаза последний раз обвели ее взглядом, а затем Саид не оборачиваясь вышел из комнаты.

Мей подождала, пока захлопнется парадная дверь, затем медленно сосчитала до ста и только после этого позволила себе разразиться слезами.


13


Это были ее последние слезы. Они безостановочно лились, пока она ходила по комнатам, собирая свои вещи, задерживаясь у многочисленных милых пустячков, которых они приобрели на удивление много за три месяца совместной жизни. Затейливая настольная лампа, изысканно украшенные нарды, кофейный сервиз…

Но когда два часа спустя после ухода Саида появилась взбудораженная его звонком Джекки, глаза Мей были уже сухи.

— И ты действительно собираешься продать дом? — после обычных ахов и охов спросила она.

— Да, — спокойно ответила Мей. — Я не смогу жить здесь без него.

— Не слишком ли ты спешишь, принимая такое важное решение?

Мей покачала головой. Теперь, когда ее мир рассыпался как песок, одно она знала точно.

— Нет, я не передумаю.

— Значит, на вырученные деньги ты купишь что-нибудь другое, если все дело в том, что ты не можешь жить здесь без Саида?

— Нет, я не хочу быть ничем ему обязанной. Меня не будет покидать ощущение, что от меня откупились.

— Я уверена, что это не так!

— Тогда я отдам деньги на благотворительность! — заявила Мей.

Сухими глазами Мей смотрела тем же вечером и на экран телевизора. В новостях сообщили о смерти отца Саида и показали короткий сюжет о прибытии наследника в аэропорт Эль-Джара. Толпы людей бурно приветствовали его и выражали преданность новому господину.

Каким суровым он выглядит в этих белоснежных одеждах, с тоской подумала Мей. Каким холодным и совершенно чужим! Глядя на него, трудно было поверить, что всего несколько часов назад они занимались любовью в соседней комнате.

Не было у нее слез на глазах и когда, уже около полуночи, она вернулась в свою квартиру. Та была совершенно неузнаваемой, а на диване в гостиной храпел Бен.

Подавив возмущение, Мей подошла и тряхнула его за плечо.

— Эй! — Он приоткрыл опухшие веки и заморгал. — Что такое?

Мей задержала дыхание, когда на нее повеяло перегаром.

— Где Мона?

— Уехала в командировку. Что ты здесь делаешь?

— Я вернулась к себе домой. Понимаю, я не предупредила заранее, но не мог бы ты подыскать себе другое жилье, Бен? И если это возможно, немедленно.

Бен кряхтя сел.

— Что случилось? Тебя вышвырнули? Ты надоела своему прекрасному принцу?

— Сегодня умер отец Саида, — срывающимся голосом сказала Мей.

Бен прищурился.

— Значит, теперь у руля он, а? Ух ты! — Он не удосужился хотя бы из приличия изобразить печаль.

— Уходи, Бен, — устало проговорила Мей. — Пожалуйста.

— Хорошо, хорошо, я переберусь к брату.

Как только он ушел, Мей начала приводить в порядок квартиру — это позволило ей хотя бы немного отвлечься. Добившись часам к двум удовлетворительных результатов, она приняла ванну и упала на кровать.

Но спать Мей не могла. Слишком долго она засыпала в блаженно теплых объятиях Саида. Теперь же ей было холодно. И одиноко.


Покупатель отыскался быстро. Люди, оказывается, просто мечтают купить дом в этой части Лонг-Айленда, и Мей посчастливилось найти молодого процветающего банкира, который готов был заплатить сразу же всю сумму.

Мей попыталась с головой уйти в работу. Как только деньги поступили на ее счет, она отправилась в посольство Эль-Джара и после некоторых сложностей и неувязок вручила их в качестве пожертвования атташе, который минут двадцать восхищался ее поступком и благодарил. Уходя, Мей еще раз взглянула на стоящий в холле траурный портрет правителя, так похожего на Саида, и, едва не разрыдавшись, выскочила на улицу. Итак, она прервала все связи с Саидом. Теперь предстояло отстраивать жизнь заново.

Но оказалось, что легче решить, чем сделать. Работа, которую она раньше любила, совершенно не увлекала ее. Я должна взять себя в руки, твердила Мей, иначе потеряю и работу, как потеряла своего мужчину! Однако, как ни старалась, то и дело ловила себя на том, что смотрит невидящим взглядом в окно. Прекрасные образы былого неотступно преследовали и терзали ее.

Однажды вечером, возвращаясь из агентства, Мей увидела у своего подъезда длинный черный лимузин, и ее сердце замерло. Она пыталась разглядеть, кто скрывается за тонированными стеклами, но дверца открылась, и ей навстречу вышел Клайв Дорсет.

— Здравствуйте, Мей, — натянуто улыбаясь, сказал он.

Она приветствовала его кивком. Глаза Клайва казались еще зеленее на фоне загоревшей под щедрым солнцем кожи. Солнцем Эль-Джара, с болью сказала она себе.

— Клайв, — выдавила Мей.

— Нельзя ли войти и поговорить с вами?

Она хотела сказать, что это не имеет смысла, но любопытство все же победило. И кроме того ей хотелось узнать новости о Саиде.

— Да, конечно.

— Спасибо.

Мона еще не вернулась из командировки, поэтому квартира была пуста и прибрана. Мей невольно вспомнила, какой, вернувшись из Эль-Джара с Саидом, застала здесь хаос. Вспомнила и выражение ужаса, мелькнувшее на его красивом лице, и возникшее в результате решение подыскать для них другое жилье. Перестань вспоминать! — одернула себя Мей. Перестань!

— Хотите кофе, Клайв? Или, может быть, чая?

Он покачала головой.

— Спасибо, нет.

Он словно испытывает некоторую неловкость. Зачем он пришел? — гадала Мей.

— Чем могу быть вам полезна, Клайв? — вежливо спросила она.

— Меня прислал Саид.

Ей не сразу удалось спросить:

— К-как он?

— Печален, конечно, но справляется великолепно, как нетрудно было бы предположить.

— Да. — Конечно, справляется. Проглотив болезненный комок в горле, Мей спросила: — И какова же цель вашего визита, Клайв?

Тот задумчиво кивнул, словно ее реакция была вовсе не той, на которую он рассчитывал.

— Саид просил передать вам это. — Клайв открыл портфель, достал узкую коробку, обтянутую черной кожей, и протянул ей.

— Что это?

— Почему бы вам не открыть и не посмотреть самой?

Здравый смысл требовал сразу же вернуть ее обратно, но бес под названием любопытство, казалось, руководил сегодня всеми действиями Мей. На удивление твердой рукой она открыла коробку.

Внутри на синем бархате лежало колье — настоящее произведение ювелирного искусства. Жемчуга ласкали, а бриллианты слепили глаз, а в центре находился великолепно ограненный сапфир величиной с крупный каштан.

Мей подняла взгляд на Клайва. Ее лицо было бледно, а голос, когда она заговорила, дрожал.

— 3-зачем это?..

— Разве не очевидно?

— Для меня — нет. Почему Саид посылает ко мне своего секретаря с дорогими безделушками? Чтобы смягчить, да? Заставить пойти навстречу его желаниям?

— Он не хочет, чтобы это кончалось, Мей.

— Но это уже кончилось, — упрямо произнесла она. — Я ясно дала понять, что не собираюсь становиться его временной любовницей, Клайв, я прямо ему это сказала. Поэтому не могли бы вы вернуть ему колье и сказать, что драгоценности, какими бы роскошными они ни были, не заставят меня изменить решение. — Она захлопнула футляр и протянула его Клайву.

Тот долго смотрел на коробку, прежде чем взять ее.

— Вы не передумаете? — медленно спросил он.

Мей покачала головой, но вместе с новой болью к ней пришли и чувство освобождения и собственного достоинства.

— Я не могу. Передайте ему это. И скажите еще, чтобы больше не искал меня — это лучше для нас обоих. — Она постаралась унять дрожь в голосе. — Я желаю ему найти свое счастье в Эль-Джаре, как сама попытаюсь сделать здесь.

Клайв кивнул.

— Ему это не понравится.

— Ничуть в этом не сомневаюсь. И пожалуйста, пусть он не расценивает мой отказ как кокетство. — Мей тяжело вздохнула. — Я стараюсь трезво смотреть на вещи, Клайв, это только на пользу нам обоим. — К тому же мое сердце очень хрупко. Если я покончу с этим сейчас, то смогу выжить. Как и он. Если позволю продолжаться, став его тайной любовницей, то рискую тем, что мое сердце разобьется на тысячу частей.

— Вы хотите еще что-нибудь передать ему?

Мей страстно хотелось попросить Клайва сказать Саиду, что она любит его, что никогда не перестанет любить… Но это могло придать ему новых сил, чтобы еще раз попытаться сломить ее сопротивление. А кто знает, как долго сможет она сопротивляться?

Она кивнула.

— Пожелайте ему от меня удачи, Клайв. Пусть он сделает Эль-Джар процветающим.

Клайв, казалось, хотел сказать что-то еще, но затем передумал. Он положил футляр в портфель и вежливо улыбнулся.

— В этом никто не сомневается, — сказал он. — Его личное счастье — вот что под вопросом.


14


Мей дрожала всем телом. Целая неделя ушла на то, чтобы восстановить душевное равновесие после встречи с Клайвом, — и вот все труды насмарку! Она снова выглянула в окно. Нет, длинный черный лимузин, появившийся минуту назад во дворе особняка в Гринич виллидж, не растаял словно мираж.

Бежать! Скрыться! Сейчас у нее нет сил противостоять новым испытаниям. Она слаба и уязвима… Но было уже поздно, ибо дверь за ее спиной открылась и такой знакомый глубокий голос немного сурово произнес:

— Мей…

Она обернулась с бьющимся сердцем, и у нее перехватило дыхание, а ноги едва не подкосились.

На пороге стоял Саид, причем не в безукоризненном европейском костюме, а в струящихся шелковых одеждах. Нет, мужчина не имеет права быть таким красивым! — выкрикнула про себя Мей. Черные глаза смотрели на нее пристально и вопросительно, и было в их выражении что-то еще, чего Мей определить не смогла. Смуглое лицо казалось еще более серьезным и страстным, чем обычно.

Мей смотрела на него, и сердце ее переворачивалось от любви и желания броситься в объятия Саида. Ей оставалось только молиться, чтобы эти чувства не отразились на лице.

Зачем он здесь?

— Здравствуй, Саид, — чужим, сдавленным голосом произнесла она.

В кабинет без стука заглянула взбудораженная Лиз, но тут же, округлив глаза, безмолвно ретировалась. Вряд ли кто-нибудь из этих двоих заметил ее.

— Здравствуй, Мей.

— К-как там в Эль-Джаре?

— Одиноко, — ответил он с грубоватой прямотой, которой научился у нее.

Мей подавила вспыхнувшую было в сердце глупую надежду. Она никогда не позволяла фантазиям замешать реальность, когда дело касалось Саида, и не собиралась делать этого теперь.

— О! Значит, тебе еще не подыскали подходящей невесты?

— Нет, — ровным голосом ответил он. Язвительный тон, которым был задан вопрос, подсказал ему, что отказ Мей видеться с ним, возможно, не окончателен. Может быть, он все еще небезразличен ей.

— Но не из-за недостатка стараний, полагаю?

Саид не собирался ни лгать ей, не играть в игры.

— Верно. — Перед его глазами промелькнули все эльджарки благородного происхождения, которые были представлены его взыскательному взору. Но их волоокая покорность только заставляла с новой силой тосковать по блаженному равенству отношений с Мей.

— Трудно угодить твоим высоким стандартам, Саид?

— Да, — улыбнулся он. — Поэтому я и здесь.

Мей напомнила себе условия, выдвинутые им перед отъездом. Вряд ли они изменились с тех пор, ведь обстоятельства остались прежними.

— Не мог бы ты выразиться яснее?

Он должен сделать это. Произнести единственные слова, которые способны выразить единственно важную вещь в жизни.

— Я люблю тебя, Мей.

Эти слова звенели у нее в ушах. Слова, казавшиеся иностранными. Слова, о которых она втайне мечтала, но совершенно немыслимые… Слова, которые убьют ее, если окажутся неправдой. Мей встретилась с пронзительным взглядом черных глаз, и ее сердце бешено забилось. Потому что — независимо от того, что говорили ей логика и здравый смысл, — Саид не стал бы зря бросаться такими словами. Зачем?

Он прищурился, заметив, что тревожные раздумья прочертили морщинку между идеальными полукружьями ее бровей. Неужели он думал, что Мей сразу упадет в его объятия, стоит этим словам слететь с губ?

— Мне сказать это снова? — мягко спросил Саид. — Я люблю тебя, Мей. Я всегда любил тебя. Я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь и после ее окончания тоже.

Она отрешенно покачала головой. Это ничего не значило — потому что ничего не меняло.

— Я не могу пойти на это, Саид, — прошептала она. — Просто не могу.

Черные брови слились в одну линию.

— Пойти на что?

— Я не могу стать твоей любовницей — это разобьет мне сердце… Видишь ли, я тоже люблю тебя, так люблю, как не могла себе даже представить…

— В этом и заключается проблема? — нежно спросил он.

— Конечно, это проблема! Не могу сказать, что не испытываю искушения стать твоей любовницей. Конечно, испытываю! Я так тосковала по тебе, с тех пор как ты уехал в Эль-Джар… И только я начала думать, что рано или поздно смогу преодолеть это…

— Вот как? — сурово спросил Саид. — Забыть меня?

Правда была гораздо важнее, чем нежелание потворствовать его эго.

— Нет, конечно, это невозможно, — призналась Мей. — Но какая судьба меня ожидает, если мы снова станем любовниками? Меня будет затягивать все глубже и глубже, а потом, рано или поздно, появится женщина, которую ты захочешь сделать своей женой…

— Никогда! — отрезал он.

— Ты не можешь этого знать!

— О, могу, — решительно возразил Саид. — Есть только одна женщина, которую я вижу в роли своей жены. Единственная женщина, которую я намерен сделать своей женой. И эта женщина — ты, Мей.

Она непонимающе смотрела на него, твердя себе, что, должно быть, ослышалась. Такое можно представить только в самых необузданных мечтах. А мечты никогда не сбываются — это всем известно.

— Ты не можешь говорить этого всерьез.

— Нет, могу, Мей. Я получил согласие своего правительства на свадьбу, и она состоится, как только закончатся все приготовления.

Ей страстно хотелось прикоснуться к нему, пробежать пальцами по четким линиям скульптурно вылепленного лица, но она боялась.

— Откуда такая перемена взглядов?

Саид покачал головой.

— Никакой перемены — они остаются неизменными, с тех пор как я впервые увидел тебя. Разница заключается только в том, что мои советники пришли к пониманию: счастливый человек — лучший правитель. — В его черных глазах светились искренность и уверенность! — А я не стану счастливым человеком, если рядом не будет тебя. Иди ко мне, Мей, иди и поцелуй меня, и преврати опять мой мир в настоящий.

Ее не нужно было просить дважды. Мей уже пересекла комнату и бросилась в его объятия. И когда он спрятал лицо в ее шелковистых локонах, Мей почувствовала, что Саид дрожит так же, как она.

— Саид, — едва слышно произнесла она.

— Милая, милая, прекрасная Мей. Моя Мей, моя единственная Мей, — бормотал он, и Мей, подняв голову, не увидела в его взгляде ничего, кроме любви.

Он поцеловал ее — и сила испытанного им чувства, казалось, разрушила до основания твердый фундамент его прежней жизни. Их поцелуй закончился только тогда, когда в легких уже не осталось воздуха. Мей провела пальцем по чувственным изгибам его губ.

— Они не возражали? Они правда не возражали против того, чтобы ты взял в жены американку?

Саид пожал плечами.

— Наиболее консервативные члены Совета были недовольны. Но рука моего отца направляла события, даже после его смерти.

— Я не понимаю…

— Помнишь, он захотел познакомиться с тобой?

— Да, конечно!

— Он почувствовал мои рассеянность и равнодушие после встречи с тобой и захотел узнать причины. А когда увидел тебя, то все сразу понял. — Саид помолчал. — Потом он заговорил о твоем сходстве с единственной любовью моего прапрадеда.

— Д-да, — медленно проговорила Мей, ожидая продолжения истории.

— Мансур никогда уже не стал прежним, после того как отправил ее на родину… Он поступил так, как требовали от него обычаи предков, и женился на женщине из Эль-Джара, но остался лишь несчастной и пустой оболочкой человека. — Саид посмотрел ей в глаза. — Мой отец не хотел, чтобы история повторилась.

— История или судьба? — тихо проговорила она. — Или, может быть, даже предопределение…

— Предопределение? — задумчиво повторил Саид и кивнул. — Да. Оно существует. Оно движет всеми нашими поступками. Именно благодаря ему я встретил тебя, Мей.

Любовь, светившаяся в глазах Саида, ослепила ее.

— Что мне ответить на такие прекрасные слова? — прошептала Мей.

Он улыбнулся.

— Ничего, милая Мей. Просто поцелуй меня.


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.