Снежное солнце
Натали Старк


Саманта Мелроуз выросла на севере, в маленьком городке среди лесов и гор, который зимой заметают снежные вьюги.

Джереми Рассел — истинный южанин, ему смертельно холодно уже при плюс десяти градусах. Но ради любимой девушки он готов лицом к лицу встретиться с двухметровыми сугробами, заледеневшими дорогами и… гостеприимными северянами.

А Саманта все еще не может забыть своего бывшего возлюбленного и, кроме того, пытается разгадать секрет неизвестного поклонника, заваливающего ее цветами.


Натали Старк

Снежное солнце


1


Саманте Мелроуз снилось, что она все еще во Флориде. Она идет по знакомым улицам Таллахасси, подходит к океану, сбрасывает босоножки и продолжает свой путь босиком по песку. На пляже пустынно, только вдалеке она видит фигуру человека. Когда он приближается, она понимает, что это Дэн. Он идет ей навстречу, она тоже торопится к нему, потому что во сне совершенно не помнит, что они расстались, что она уехала от него, и, естественно, не помнит, что послужило этому причиной.

Дэн уже рядом, протягивает ей руку… но почему-то начинает снова удаляться. Вроде бы он идет к ней, но с каждым шагом оказывается все дальше и дальше от нее, пока не превращается в маленькую точку на горизонте. В этот момент солнце, ярко сиявшее на небе, скрывается за темными тучами, из которых бешеным потоком вырывается ледяной дождь вперемежку с градом. Саманта пригибается, дождь бьет ее по спине, она дрожит от холода и… просыпается.

Возле ее кровати происходит какое-то подозрительное копошение, потом она слышит неясный шепот и вдруг ощущает, что ее спина на самом деле мокрая. Саманта достает из-под пижамы почти растаявший снежок, бросает его на пол и вопит страшным голосом:

— Я сейчас кое-кому все уши пообрываю! А заодно и носы!

Из-под кровати слышится отчаянное шуршание, доносится громкий взрыв смеха, затем кажется, будто стадо крокодилов, завернутых в упаковочную бумагу, переползает с одной стороны на другую, ползком выбирается наружу, бегом бросается к двери и с гулким топотом и криком уносится в неизвестном направлении.

— Откуда вы только тут взялись в такую рань, — бормочет Саманта. — Спали бы себе дома, в своих кроватках.

Она свешивает голову вниз и видит под кроватью целую гору бумажек от конфет и шоколадок. Потом на всякий случай внимательно оглядывается — мало ли чего можно ожидать от этих маленьких монстриков — и наконец выбирается из кровати. На часах уже половина одиннадцатого, но сегодня выходной, так что торопиться совершенно некуда. Лениво потягиваясь, Саманта подходит к окну и распахивает шторы. И тут же непроизвольно отпрыгивает от окна — потому что на нее смотрит огромная страшная голова, нарисованная черной и красной краской на большом листе и приклеенная скотчем к стеклу.

— Тоже еще, художники-портретисты, — произносит Саманта и отклеивает скотч.

За окном пасмурно, идет снег. Отец и Роджер, брат Саманты, возятся во дворе со снегоходом, укрепляя на небольшом багажнике совсем не маленький рюкзак, к которому привязан ледоруб. Ясно, что собрались на рыбалку. А Моника, жена Роджера, наверное, пошла в парикмахерскую, или к подружкам, или еще куда-нибудь. Именно поэтому их милые детки, оставленные на выходной у бабушки, устроили ей такое замечательное утро.

А что, утро действительно замечательное, несмотря на отсутствие солнца и мокрую спину. Саманта улыбнулась. Зато идет великолепный пушистый снег, внизу ее ждут горячий кофе со свежими булочками и проказливые мордашки племянников. Днем она пойдет с ними на каток, а вечером отправится на вечеринку, где соберутся все ее друзья, которых она знает с детства и с которыми никогда не бывает скучно. И ни разу за весь день она не вспомнит Дэна, несмотря на то, что он так навязчиво приходит в ее сны…


Эта зима в Гроссвиле, штат Нью-Хэмпшир, выдалась холодной и очень снежной, что, впрочем, никого не удивляло. Местные жители всегда готовы к любым капризам природы — от снегопада и проливного дождя до урагана и снежной бури. Все заранее запаслись теплыми пуховиками и шапками, снегоступами и снегоочистителями, а также ледорубами для подледной рыбалки.

За годы, проведенные на юге, Саманта очень соскучилась по настоящей зиме и с большим удовольствием предавалась снежным забавам. Она как будто вернулась в детство и резвилась со своими племянниками, словно их ровесница, а не взрослая тетя. Они строили снеговиков и снежные крепости, играли в снежки, катались на коньках на замерзшем озере и спускались на санках с самых высоких горок.

Бетси, которая была на год старше Билли и недавно отпраздновала свой седьмой день рождения, говорила всем, что Саманта ее самая лучшая подруга.

— Она почти так же хорошо катается на коньках, как я, — заявляла малышка. — А у Билли не очень получается. Наверное, потому, что у него ноги еще короткие. Не выросли.

Билли пыхтел, обижался и показывал Бетси свой розовый язык или дергал ее за косичку. Саманте иногда требовалось немало усилий, чтобы сохранить мир и спокойствие в их веселой компании. Но все-таки обычно ей это удавалось.


Саманта вернулась домой, в Гроссвил, после учебы в Университете Флориды, где она получила диплом журналиста, и после двух лет работы в газете «Дневной прибой», которая ежедневно выходила в столице штата, Таллахасси. Вернулась, как она объяснила родителям, чтобы сделать перерыв в работе и подумать о своем будущем. А заодно и помочь им в антикварном магазине «Лавка древностей», которым владел еще дед Саманты и который недавно переехал в новое просторное помещение.

Мистер и миссис Мелроуз были счастливы снова увидеть свою дочь после стольких лет разлуки, когда она лишь изредка приезжала на каникулы. А Саманта была очень благодарна им за то, что они не задавали лишних вопросов, на которые ей сейчас совершенно не хотелось отвечать.

Просто в тот день, когда она узнала про Дэна то, что давно должна была заметить, она поняла, что хочет вернуться домой. Эта мысль так и возникла в ее голове: я хочу домой. И она, не раздумывая слишком долго, чтобы не передумать и не начать искать оправдания и объяснения, уволилась с работы, собрала чемоданы и купила билет на ближайший самолет до Бостона, откуда, как она знала, есть регулярный рейс в Гроссвил.

Главный редактор «Дневного прибоя» не особо опечалился уходом Саманты из газеты. С тех пор, как он совершенно неожиданно перевел ее из отдела культуры и искусства в отдел политики и общественной жизни, их отношения трудно было назвать дружескими. Саманте абсолютно не нравилось писать отчеты о заседаниях городского совета, о решениях, которые принял мэр для улучшения жизни горожан, и о противоборствующих партиях, различия между которыми казались ей надуманными и призрачными. Статьи на все эти темы получались у нее скучными и однообразными, не радовали ни ее, ни читателей, и она уже давно подумывала об уходе из газеты. Нужно было только найти что-нибудь более подходящее ее склонностям и темпераменту.

Но в последнее время ей было не до этого, потому что все ее время и все ее мысли были заняты Дэном… Этим элегантным и остроумным парнем с глазами цвета горького шоколада и чертовски обаятельной улыбкой. Они познакомились на одном из приемов, устроенном редакцией в честь очередного юбилея, и с того момента встречались каждый вечер и проводили вместе все выходные. Сначала.

Саманта была влюблена пылко и страстно, она просто бредила Дэном, забыв обо всем на свете. Ей казалось, что те долгие часы, которые она проводит вдали от него, от его сильных рук и нежных губ, прожиты напрасно. Только с ним она чувствовала, что живет, что все ее существо наполняется жизнью, потому что жизнь для нее сейчас — это только любовь. Только Дэн…

А потом она умерла.

Это был совершенно неожиданный удар. Саманта оказалась абсолютно к нему не готова. Хотя первые симптомы появились раньше, и она могла бы догадаться. Дэн говорил, что у него сейчас очень много работы, потому что их компания расширяется, открывает филиалы по всему побережью. Саманта верила. И ждала его долгими одинокими вечерами, отказываясь от приглашений друзей весело провести время. Ей казалось, что будет неправильным веселиться, когда он работает до изнеможения, приходит уставший и безучастный ко всему, обнимает ее и крепко засыпает…

Но однажды она все же пошла на встречу с друзьями, с которыми вместе училась в университете. Ей очень хотелось увидеть их всех, ведь прошло уже столько времени после зажигательного выпускного вечера. Конечно, она часто видит Эмили Ли, свою университетскую подругу, работающую в журнале мод, и время от времени встречает Джереми Рассела, веселого и беззаботного парня, один вид которого всегда поднимает ее настроение, но с другими почти не видится…

Они прекрасно провели время в кафе на набережной. Пили коктейли, вспоминали разные забавные случаи из студенческой жизни и клялись друг другу в вечной дружбе и в том, что будут встречаться как можно чаще. Потом они завалились в ночной клуб, где танцевали до самого утра. А потом, когда Саманта подъехала к дому на такси, вышла и остановилась, отыскивая в сумочке ключи, она увидела Дэна.

Сначала она его не узнала. Саманта даже не обратила внимания на еще одно такси, остановившееся рядом с ней, ведь она искала ключи. Но тут яркий свет встречной машины осветил пассажиров, сидящих на заднем сиденье. Это были мужчина и женщина, которые самозабвенно целовались. Когда они оторвались друг от друга и мужчина посмотрел вперед, Саманта с ужасом узнала Дэна. Она машинально отступила в тень. Дэн еще раз поцеловал свою спутницу, расплатился с таксистом и вышел из машины. Такси отъехало, он направился к подъезду ее дома. А Саманта, оглушенная и оцепеневшая, присела на скамейку у дома напротив.

У Дэна были ключи от ее квартиры, и он вошел. Саманта просидела, ни о чем не думая и ничего не чувствуя, около часа, а потом позвонила Эмили. Она поехала к подруге, а на следующий день, днем, вернулась к себе в квартиру и собрала чемоданы. Потом вызвала слесаря, поменяла замок, а вещи Дэна оставила в пакете у входа. Больше она его не видела. Он звонил ей ночью и утром, но она выключила телефон, а на следующий день сменила номер.

Эмили пыталась убедить подругу, что не стоит из-за какого-то подонка, не стоящего кончика ее туфли, бросать все и уезжать, но Саманта была непреклонна.

— Дело не только в этом, — сказала она.

— А в чем? — спросила Эмили.

— Во всем. В работе, во мне… В последнее время мне стало казаться, что я ошиблась в выборе специальности. Мне нужно взять тайм-аут и хорошенько все обдумать.

С тех пор прошло несколько месяцев. Саманта работала в магазине, прекрасно проводила время с родственниками и друзьями, развлекалась, отдыхала и ни о чем не думала. Как-то было не до этого…


Был обычный декабрьский понедельник. Саманта бродила по магазину с веничком в руках. Она смахивала пыль с ламп, статуэток, гравюр и других антикварных вещей, расставленных в строгом порядке на полках, развешанных на стенах и разложенных на предметах мебели, которые сами являлись очень ценными экспонатами коллекции Мелроузов. Ее мама беседовала с покупателями, выбиравшими рождественские подарки. Когда миссис Мелроуз была в магазине, покупатели неизменно обращались к ней, а не к Саманте. Саманту, впрочем, это нисколько не расстраивало. Действительно, ее родители намного лучше, чем она, разбирались во всех этих старинных вещах. Хотя и она тоже многое знала и могла объяснить. Отец обычно разъезжал по всему штату и даже по всей стране, скупая на аукционах интересные вещи, а мать занималась магазином.

У Саманты в кармане зазвонил телефон. Она нажала на кнопку и поднесла его к уху.

— Привет, — раздался в трубке знакомый голос.

Знакомый-то знакомый — но кто это? Несколько секунд Саманта находилась в растерянности. Но не больше, чем несколько секунд.

— Джери! — воскликнула она. — Вот уж не ожидала…

— По-моему, ты меня даже не узнала, — произнес Джереми.

— С чего ты взял? — не хотела признаваться Саманта. — Конечно, я тебя узнала, Джереми Рассел, мой драгоценный однокурсник.

— Драгоценный? — переспросил Джери.

— Ну да. Я очень рада, что ты догадался мне позвонить. Давно не видела и не слышала никого из наших…

— А что, Эмили тебе не звонит?

— Звонит, но в последнее время как-то не часто… Ну, рассказывай: как у тебя дела, чем занимаешься?

Саманта была уверена, что Джери позвонил ей просто поболтать по старой дружбе. Раньше они часто перезванивались, делились новостями и впечатлениями.

— В данный момент я стою перед вывеской «Лавка древностей», — торжественно произнес он.

— «Лавка древностей»? Наш магазин тоже так называется… А ты сейчас где? В Таллахасси? Я, конечно, догадывалась, что наша «Лавка» не единственная…

— Буквы не очень большие, — продолжил Джереми, — медные на бежевом фоне. Искусственно состаренные, я думаю…

— Не может быть, — еще больше удивилась Саманта. — Прямо как у нас.

— Слева и справа от входа огромные окна. В одном из них выставлены смешное кресло с «ушами» и маленький столик с вазочкой, а во втором…

— Джери! — воскликнула Саманта. — Ты в Гроссвиле!

— Не может быть, — невозмутимо произнес он.

Саманта бросилась к дверям, распахнула их и на несколько мгновений застыла на пороге, глядя на улыбающегося Джереми, закутанного в шарф почти до самого носа. Собственно, кроме носа, глаз и большого количества теплой одежды смотреть было не на что. Даже рта не было видно. Но о том, что он улыбается, легко можно было догадаться по выражению глаз. А глаза у Джереми были необыкновенные. На самом деле они были карие, но Саманте всегда казалось, что они янтарно-желтые. Возможно, потому, что в них всегда сияла скрытая или не очень скрытая улыбка.

Джереми тоже смотрел на Саманту, и это, несомненно, доставляло ему удовольствие. На ней были светлые вельветовые брючки, прекрасно сидевшие, водолазка и меховой жилет. А на ногах — короткие меховые сапожки. Джереми заметил и то, что она сменила прическу. Раньше он никогда не видел, чтобы она заплетала волосы в косу. Он подумал, что коса ей необыкновенно идет, так же как и короткая густая челка пшеничного цвета, который оттеняет небесную голубизну ее глаз.

Саманта радостно бросилась ему на шею.

— Джери! — завопила она. — Как ты здесь оказался?

— А я уж думал, ты никогда не догадаешься, — проворчал он, обнимая Саманту. Его недовольный тон никак не вязался с радостным выражением глаз.

— Надо было сразу сказать, что ты здесь. — Саманта надвинула шапку ему на глаза.

— Я и сказал, — пробормотал Джереми, не выпуская ее из объятий.

— А чего это ты так укутался? Вроде бы сегодня не так уж холодно.

— Не так уж холодно?! — возмущенно воскликнул он. — Минус двенадцать градусов! Я, когда вышел из самолета, думал, превращусь в сосульку.

— Ах, ну ты же у нас южанин, — вспомнила Саманта. — Меньше плюс десяти для тебя катастрофа… Ну, тогда пошли греться. И пить чай. И ты мне все подробно расскажешь. Отпусти же меня, наконец. — Она высвободилась из его объятий. — Чего ты в меня так вцепился?

— Ты теплая, — сказал Джереми и смущенно отвел глаза.

Они вошли в магазин, Саманта тихонько сказала матери, что это ее однокурсник и что они пойдут наверх пить чай. Миссис Мелроуз, на секунду оторвавшись от покупателей, улыбнулась Джереми и кивнула Саманте.

Саманта схватила Джереми за руку и потащила его в глубину магазина. Они поднялись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице и оказались в небольшой гостиной, где стояли диван, несколько кресел и три низких столика. В углу располагалась кухонная зона с плитой, раковиной, столом и буфетом, заполненным посудой.

Саманта со смехом смотрела, как Джереми разоблачался. Сначала он размотал шарф. Потом снял шапку и попытался расстегнуть пуховик, но в шерстяных перчатках это было не очень удобно.

— Черт, — пробормотал он. — Лучше вообще на улицу не выходить, чем каждый раз по полчаса одеваться и раздеваться.

— У меня на это уходит двадцать секунд, — сказала Саманта. — Не переживай, тоже научишься.

— Лучше бы это было что-то одно. Какой-нибудь меховой комбинезон со встроенными перчатками. — Джереми наконец освободился от пуховика и перчаток.

— И с обогревателем, — добавила Саманта.

— Точно! Надо запатентовать эту идею.

— Много было разных умников, которые пытались придумать что-то подобное. Приезжал тут один, рекламировал свои «космические» комбинезоны. «Тонкие, но удивительно теплые».

— И что? — с интересом спросил Джереми.

— Обанкротился. Люди предпочитают привычную одежду. Но ты не волнуйся — через несколько дней согреешься. У меня тоже так бывало: приезжаешь с юга, несколько дней мерзнешь, а потом ничего… А ты надолго к нам? И как тебя сюда вообще занесло, в наши богом забытые края?

— Ты вроде чаю обещала, — негромко и жалобно сказал Джереми, потирая покрасневший нос.

— Ой, извини! Хозяйка из меня не очень. Пойдем. Садись сюда, к окну, поближе к батарее. — Саманта указала на большое уютное кресло.

Джери уселся, а она поставила чайник на плиту, достала заварку и занялась приготовлениями к чаепитию. Джереми смотрел то на Саманту, то в окно — на заснеженную улицу, на крупные снежинки, кружащиеся в воздухе, — и зябко потирал руки.

Саманта поставила поднос с дымящимися кружками, чайником и вазочками со сладостями на столик возле кресла Джереми. Он взял в руки кружку, сделал большой глоток и закашлялся.

— Что… что это такое? — еле выдавил он, когда приступ кашля прошел и он смог нормально дышать.

— Я просто добавила в чай немного местного согревающего эликсира, — объяснила Саманта, с улыбкой глядя на Джереми. — И я вижу, что он уже действует. У тебя щеки порозовели.

— Еще бы не порозовели! Да у меня внутри как будто огромный костер разожгли!

— И что в этом плохого? — спросила Саманта, отхлебывая из своей чашки, в которой не было эликсира.

Джереми несколько секунд молча смотрел на нее, прислушиваясь к своим ощущением, после чего произнес с удивлением:

— И правда, ничего плохого. Даже приятно. Тепло. Причем во всем организме. И такое странное ощущение, как будто из ушей пар идет…

— Точно! — расхохоталась Саманта. — У меня тоже такое было, когда я эликсир в первый раз попробовала.

— Интересно, что входит в его состав?

— Разные травки, настоянные на самогоне. А самогон этот жутчайшей крепости.

— Ого! — изумился Джереми. — Я самогон никогда не пил. И не знаю, как он на меня подействует.

— Да я в твою кружку совсем чуть-чуть плеснула, так что не волнуйся. Вот если бы ты его в чистом виде выпил, тогда да…

Джереми сделал еще несколько глотков и развалился в кресле с блаженной улыбкой.

— А я смотрю, ты подготовился к поездке, — произнесла Саманта, глядя на его порозовевшее лицо. — Шарфов накупил, шапок, даже перчатки не забыл…

— Какой там подготовился! Конечно, я надел свою самую теплую куртку и свитер, но, когда вышел из самолета, мне показалось, что я голый. Ветер ледяной, воздух прямо в носу замерзает… Так что первым делом пришлось ехать в магазин. Там мне и посоветовали, что нужно купить, чтобы выжить в вашем Гроссвиле.

— Я надеюсь, они не забыли тебе предложить самую важную часть гардероба? — спросила Саманта. В глазах ее прятались смешинки.

— Какую еще часть? — Джереми уставился на нее в недоумении. — По-моему, я нормально экипирован…

— Теплые кальсоны! — объявила Саманта. — Мой отец всегда говорил моему брату, что зимой нужно носить теплые кальсоны.

— Саманта! — с упреком воскликнул Джереми.

— Ладно, ладно. Я воздержусь от обсуждения интимных частей твоего гардероба. Расскажи лучше, как ты здесь оказался.

— Я приехал писать про ваш Ледовый фестиваль. По поручению своего журнала. Я знал, что ты здесь живешь, и попросил у Эмили твой адрес. — Почему-то он заторопился с объяснениями. — Точный адрес она не знала, но знала новый номер телефона. А название магазина я и так помнил. Ты как-то говорила… Только я не думал, что этот магазин такой огромный. Думал, так, небольшая лавочка.

— Значит, про Ледовый фестиваль… — задумчиво проговорила Саманта. — Здорово. В этом году действительно планируется что-то грандиозное. И, я надеюсь, все получится. Мои родители в оргкомитете, — объяснила она. — Ты один приехал?

— Нет, с фотографом. Хотя я и сам прекрасно справляюсь с фотоаппаратом. Мои снимки уже много раз печатались. Не знаю, почему на этот раз они решили навязать мне профессионала. — В его голосе звучало раздражение.

— А куда ты его задевал?

— Кого? — не понял Джереми.

— Своего фотографа. Он что, замерзает где-нибудь в сугробе?

— Вообще-то это она.

— А-а, понятно.

Саманта произнесла эти два слова очень многозначительно.

— Что тебе понятно?

— Да нет, ничего. — Саманта потупила взор.

— Между нами ничего нет и не было, — запальчиво произнес Джереми. — И не будет, — добавил он.

— Да ладно, ладно. Мне-то что.

Саманта улыбалась, и он понял, что она ему не поверила. Ну и ладно.

— Так куда ты ее подевал? Спрятал в гостинице? И как, кстати, ее зовут? Может, я ее знаю?

— Зовут ее Каролина Блент, вряд ли ты ее знаешь. Она сидит в своем номере и приводит себя в порядок. Понятия не имею, что это значит.

— Видимо, хочет хорошо выглядеть, — объяснила Саманта.

— Лучше бы с головой своей что-нибудь сделала. Точнее, с мозгами.

— Нехорошо быть таким грубым. И что ты так на нее взъелся? Потому что она будет фотографировать вместо тебя?

— Да это еще полбеды. Если бы она при этом молчала, я бы и слова против не сказал.

— Хочешь сказать, она много болтает?

— Это еще мягко сказано. Трещит без умолку, — пожаловался Джереми. — У меня к концу полета правое ухо распухло. Которым я к ней сидел.

— Ах, какая жалость! — Саманта покачала головой. — Она говорит без умолку и не дает слова вставить нашему красноречивому Джереми. А ведь он любит сам быть в центре внимания…

— Саманта! Это несправедливое обвинение!

— Не обижайся, — рассмеялась она. — Но ты действительно всегда, сколько я тебя помню, старался стать душой любой компании и любил, когда все смотрят на тебя. Особенно все девушки.

— Может, так оно и было, — со вздохом произнес Джереми. — Когда-то давно. С тех пор многое изменилось.

— Да брось! По-моему, ты ни капли не изменился за те полгода, что мы не виделись. Все такой же очаровательный Джери, всеобщий любимец и похититель женских сердец.

Саманта протянула руку и потрепала его по волосам.

— И ты все такая же, — тихо произнес он. — Только стала еще красивее.

— Такая же язва, ты хочешь сказать?

— И это тоже.

— Ну, какие у тебя планы? То есть у вас. У тебя и у твоего фотографа. Ведь до фестиваля еще два дня. Вы рановато приехали.

— Ну, я хотел тут осмотреться. А эта кукла увязалась за мной. Я думал, она позже прилетит…

— Я просто умираю от желания с ней познакомиться, — произнесла Саманта, разворачивая конфету Джереми поперхнулся остатками чая, закашлялся, и Саманте пришлось колотить его по спине.

— Вообще-то я надеялся эти два дня провести подальше от нее, — выговорил наконец он.

— Что-то ты подозрительно часто кашляешь. Похоже на переохлаждение. Сейчас я еще раз вскипячу чайник и налью тебе чая с эликсиром.

— Я просто подавился.

— Лучше перестраховаться. Сейчас окончательно согреешься, потом еще полчасика посидим и пойдем в гостиницу. Познакомишь меня со своим замечательным фотографом.

— Я уже согрелся, — пробурчал Джереми. Настроение его заметно испортилось. — Но на всякий случай добавь мне побольше этого эликсира. Может, хоть веселее станет.


2


Каролина Блент оказалась эффектной блондинкой с очень ярким макияжем, в малиновом свитере, короткой юбке и высоких сапогах. При виде Джереми и Саманты, появившихся на пороге ее номера, она радостно улыбнулась.

— Привет! — обратилась она к Саманте. — Я Каролина. А ты, наверное, из местных.

Каролина с интересом разглядывала сапожки Саманты, сшитые из белого кроличьего меха и украшенные узорами в форме ромбов и треугольников.

— Да, — кивнула Саманта. — Я живу в Гроссвиле. Меня зовут Саманта. И я на правах хозяйки покажу вам наш город.

— Здорово, — сказала Каролина, глядя на Джереми. — Надеюсь, здесь есть что посмотреть. Во всяком случае, Джереми считает именно так. Он так сюда рвался, хотя до фестиваля еще два дня…

Джереми пробурчал что-то неразборчивое и рухнул в кресло.

— Что-то меня в сон клонит, — пожаловался он. — Так бы и остался здесь, никуда бы не пошел…

— Ну и оставайся, — обрадовалась Каролина. Она подошла к нему и сняла с него шапку. — Я тебя сейчас уложу в постельку, и ты прекрасно выспишься. А с Самантой мы в следующий раз погуляем…

От этих слов Джереми подскочил как ужаленный.

— Нет! — испуганно воскликнул он. — То есть… мне уже лучше. Куда пойдем для начала?

— Предлагаю для начала пойти в «Черного медведя», — сказала Саманта. — Подкрепиться.

— Ресторан? — спросила Каролина.

— Да. Он находится на берегу озера. Как раз там, где будет проходить фестиваль. Наполовину вырублен в скале, наполовину построен. Выглядит очень необычно. Да и кормят там вполне прилично. Даже по меркам избалованных жителей центра.

Джереми вышел первым, Каролина накинула коротенькую курточку с меховым воротником и хотела отправиться вслед за ним, но Саманта ее задержала.

— Ты уверена, что не замерзнешь? У нас тут далеко не Флорида и не Калифорния…

— Не волнуйся, у меня горячая кровь, — рассмеялась Каролина и вышла из номера.

К тому моменту, когда они дошли до машины Саманты, Каролина уже стучала зубами, хотя изо всех сил делала вид, что ей не холодно. Но, когда Саманта предложила ей укутать ноги теплым пледом, она не отказалась.

У входа в ресторан стояло огромное, почти трехметровое чучело медведя, которое неизменно приводило в восторг всех гостей.

— Ничего себе, — присвистнул Джереми. — Тут что, и правда такие водятся?

— Конечно, — кивнула Саманта, довольная произведенным эффектом. — Но в город они обычно не заглядывают.

— Привет, мишка, — пролепетала Каролина и потрогала огромную когтистую лапу.

За стойкой бара посетителей встречал хозяин заведения мистер Джеффри, своей косматой шевелюрой и неуклюжими манерами очень напоминавший хозяина леса.

— Добрый вечер, — приветливо произнес он, выходя из-за стойки своей знаменитой переваливающейся походкой. — Я вижу, у нас гости.

— Это мои друзья из Флориды, мистер Джеффри, — объяснила Саманта. — Они работают в одном известном журнале и будут писать о нашем Ледовом фестивале.

— О! — воскликнул он. — Вы знаете, что в этом году будет еще и факельное шествие? Они хотят взять моего мишку, поставить на платформу и зажечь вокруг него факелы…

— Это было бы грандиозно, — сказал Джереми.

— А где я возьму второго такого же, если они подпалят его шкуру?

— Не волнуйтесь, мистер Джеффри, — попыталась успокоить его Саманта. — Я знаю, что меры противопожарной безопасности беспрецедентные. Они целый месяц совещались с пожарниками, чтобы все было в порядке…

— Ладно, ладно, посмотрим, — проговорил хозяин ресторана и проводил их к столику возле окна, из которого открывался чудесный вид на озеро. — Вы обязательно должны попробовать наши знаменитые пироги. Мы готовим их по рецептам, которые сохранились с начала девятнадцатого века, со времен первых поселенцев.

— А чем знамениты эти пироги? — спросил Джереми у Саманты, когда хозяин заведения отошел.

— Не знаю, — задумчиво проговорила она. — Скорее всего, размерами.

— Вот это я понимаю! — воскликнул Джереми, когда официант поставил перед ним огромную плоскую тарелку с еще более огромным пирогом, который с трудом на ней помещался, очень аппетитным на вид, с поджаристой корочкой и восхитительным ароматом.

— О господи! — выдохнула Каролина. — Неужели это можно съесть?

— Можно, — успокоила ее Саманта. — Особенно если запивать вином из запасов «Черного медведя».

Вино было разлито по бокалам, Саманта произнесла традиционный приветственный тост, и все приступили к еде.

— Божественно, — еле выговорил Джереми с набитым ртом. — Никогда в жизни не ел ничего вкуснее.

— Еще бы, — согласилась Саманта, — это тебе не гамбургер из «Макдоналдса».

— А что у него внутри? — с подозрением спросила Каролина.

Она отрезала от пирога крохотный кусочек, поднесла его на вилке к глазам и внимательно рассматривала.

— Может, ты сможешь ответить? — Саманта обратилась к Джереми.

— Мясо, — сказал он. — Еще, кажется, картошка и какая-то зелень.

— В общем правильно. Нужно только добавить, что там не один вид мяса, а несколько, причем обязательно есть индейка, а кроме картошки в пирог добавляют репу.

— Репу? — проговорила Каролина. — Никогда не ела репу.

— Так попробуй, — не выдержал Джереми. — Лично меня от этих пирогов теперь за уши не оттащишь.

Каролина все же решилась положить в рот свой маленький кусочек. Она медленно жевала его, сосредоточенно прислушиваясь к своим ощущениям, а Джереми и Саманта смотрели на нее, время от времени незаметно переглядываясь. При этом Джереми закатывал глаза, а Саманта снисходительно улыбалась.

— Да, — выговорила наконец Каролина, — действительно, вкусно. Только это же ужас как калорийно. Если питаться такими пирогами, станешь как бочка.

— Я часто ем эти пироги, — сказала Саманта.

— А по тебе не скажешь, — заметил Джереми, снова набивший рот пирогом. Он с удовольствием окинул взглядом стройную фигуру Саманты. Его взгляд снова задержался на ее замечательной косичке. Она выглядит совсем девчонкой…


— Сейчас я отведу вас на то место, где будет проходить фестиваль, — сказала Саманта, когда обед подходил к концу. — Это недалеко, на озере, просто из этого окна не видно, потому что скала мешает.

— Даже и не знаю, — произнес Джереми, — смогу ли я встать. Ведь во мне целых три гигантских пирога!

— Два с половиной, — сказала Саманта.

— Не принципиально, — ответил он и погладил живот.

— Ну ладно, давайте еще посидим. Я бы кофе выпила…

— Я что-то не пойму — мы сюда работать приехали или пироги трескать? — возмутилась Каролина. — Надо снять эту самую подготовку, на всякий случай.

— Не думаю, что эти фотографии будут опубликованы, — сказал Джереми. — Статья будет о фестивале, а не о том, как к нему готовились.

— Все равно, — упрямо произнесла Каролина. — Фотографий должно быть как можно больше, чтобы было из чего выбирать.

— Фотографии должны быть как можно лучше, — лениво возразил Джереми. — Иди пока поснимай мишку у входа, раз тебе не сидится. Или бармена. Они, кстати, необыкновенно похожи. Советую поставить их рядом и сфотографировать. Да, и пусть возьмут в руки, то есть в лапы, по пирогу.

Каролина сердито фыркнула, схватила фотоаппарат и удалилась в сторону бара. Джереми взглянул на Саманту, подмигнул ей и издал долгий протяжный вздох.

— Что, тяжело? — спросила Саманта.

— Теперь уже легче. Когда никто не зудит под ухом.

— Не пойму, чего ты так на нее взъелся?

— Да ничего я не взъелся, просто… навязали ее на мою голову.

— Но она же не виновата, что ее с тобой отправили!

— А я ее и не виню. Давай лучше о чем-нибудь другом поговорим.

— О фестивале? — спросила Саманта.

— О фестивале мы еще наговоримся, я думаю. Расскажи лучше, как ты здесь.

— Я здесь хорошо, — очень серьезно произнесла Саманта. Потом не выдержала и улыбнулась. — Лучше ты расскажи, как там во Флориде. Как там все наши?

— Кто именно тебя интересует?

— Все.

— Пол Хадсон уехал в Европу. — Джереми многозначительно взглянул на Саманту.

— Какая жалость! — воскликнула она. — Где мой кружевной платочек? Нужно утереть набежавшую слезу. — Когда-то, еще на первом курсе, Саманта была увлечена Полом. Именно на это сейчас и намекал Джереми. — А остальные? Стив, Мюриел, Джек, Мартин?

— Все работают в разных изданиях. Кто во Флориде, кто в других местах. Кроме Бекки. Она вышла замуж и уже успела стать мамой.

— Правда? И кто же у нее родился?

— Как кто? Ребенок.

— Я имею в виду — мальчик или девочка?

— Не знаю, я как-то не обратил внимания. Он был в коляске, весь в пеленках и кружевах…

— Джереми! — укоризненно воскликнула Саманта. — Ну как так можно? А какого цвета была коляска?

— Что-то такое… розовое с бантиками.

— Значит, девочка.

— А если бы коляска была зеленая?

— Ну… не знаю. Скорее всего, мальчик. Но розовая — точно девочка.

— С ума сойти. А ты, случайно, не собираешься?

— Что?

— Выйти замуж… и все такое? Может, у тебя здесь появился какой-нибудь… охотник или лесоруб?

— Конечно, собираюсь. Давай за это выпьем по чашечке кофе.

Саманта слегка махнула чашкой в сторону Джереми и сделала глоток. Он растерянно хлопал глазами, взял в руки свою чашку, потом поставил, схватил чайную ложку и стал размешивать кофе.

— Ты забыл сахар положить, — заметила Саманта.

— Я пью без сахара, — буркнул Джереми.

— Понятно.

Саманта увидела Каролину, которая шла в сопровождении бармена и какого-то молодого человека. Молодой человек сел за свободный столик, а Каролина подошла к Саманте и Джереми.

— Грегори говорит, что факельное шествие лучше снимать с вершины горы. Он хотел показать мне удобную площадку.

— А кто он, этот Грегори? — спросил Джереми.

— Говорит, что охотник, — ответила Каролина.

— А что он еще говорит? — Джереми едва заметно усмехнулся.

— Говорит, что еще никогда не встречал таких необыкновенных девушек, как я.

— Да, похоже, он больше общается с медведями и оленями… А он не приглашал тебя на охоту?

— Представляешь? Приглашал! Но я отказалась.

— Ну и зря. Сшила бы потом себе шубу из медвежьей шкуры.

— Факельное шествие действительно хорошо снимать сверху, — заметила Саманта. — Но, с другой стороны, я думаю, внизу тоже можно будет сделать очень интересные снимки.

— Я могу поснимать внизу, — предложил Джереми, а ты, Каролина, залезешь на гору со своим охотником и поснимаешь оттуда.

— Там видно будет, — буркнула Каролина. — Ну что, твое пищеварение позволит тебе встать и идти?

— Несомненно.

— Знаешь, Каролина, — сказала Саманта с сомнением в голосе, — там, на озере, холодный ветер.

— Ну и что?

— Но он действительно холодный. А ты очень легко одета.

— За меня не переживай. Я морозоустойчивая.

— Ну, не знаю. Может, лучше в другой раз? Завтра еще можно успеть.

— Идем сейчас, и никаких отговорок. — Каролина схватила Джереми за руку. — Вставай.

Они вышли из ресторана и обогнули скалу по узкой тропинке. Сверху открывался восхитительный вид на озеро. Ровная белая гладь простиралась до самого горизонта и даже дальше. Сейчас, под лучами солнца, все это снежное великолепие сверкало и сияло так, что глазам было больно на него смотреть.

— Да это же целое замерзшее море! — воскликнул Джереми.

— Что-то вроде того, — кивнула Саманта. — А вон там будут проходить состязания и турниры.

— А на чем будут состязаться?

— На собачьих упряжках, снегоходах, квадроциклах, лыжах, коньках… И еще на чем-то. Расспросите потом моих родителей, они все знают. Мой отец, например, будет судьей на соревнованиях мотоциклистов.

— А лед не провалится? — с сомнением спросила Каролина. Она дрожала на ледяном ветру как осиновый лист, но ни за что не хотела в этом признаваться.

— Конечно нет. Его толщина больше метра. Да сюда можно танковую дивизию пригнать и устроить учения, и ничего с ним не случится.

— А что это за техника там копошится? — спросил Джереми.

— Это снегоочистители. Они готовят трассы, катки, трамбуют барьеры для зрителей. Вон там будут стоять палатки с едой и напитками. И с обогревателями. А вон там строятся ледяные крепости, домики и горки. Лед привозят с другого конца озера. Выпиливают кубики, а потом из них строят.

— Я хочу посмотреть на это поближе, — заявил Джереми. — Давайте спустимся.

— Успеешь еще насмотреться, — сказала Саманта, с жалостью поглядывая на Каролину. — Завтра сюда приедут студенты колледжей, которые будут участвовать в конкурсе ледяной скульптуры, — вот тогда и посмотрим. А сейчас пойдемте в машину.

Джереми хотел было возразить, но, взглянув на Каролину, у которой уже губы начали синеть, воздержался.

— Хорошо, пойдемте, — сказал он.

Каролина тоже не возражала.

— Едем к нам домой, — заявила Саманта. — Мать с отцом, наверное, уже вернулись. Они смогут ответить на все ваши вопросы, если они у вас есть.


— Это Джереми и Каролина, — представила Саманта своих друзей. — А это мои мама и папа.

— Мы очень рады видеть вас у нас в доме, — произнесла миссис Мелроуз.

— Я слышал, вы будете писать о Ледовом фестивале? — Мистер Мелроуз с интересом взглянул на гостей.

— Да, — кивнул Джереми, — жителям жаркой Флориды будет очень интересно узнать, что существуют такие места, где сугробы высотой в человеческий рост, где зимой по рекам и озерам можно ходить пешком, где без антифриза машины вообще не ездят, где жвачка, выплюнутая изо рта, замерзает на лету… И при всем при том люди еще и веселятся, устраивают фестивали и шествия!

— Ну, я не думаю, что во Флориде все такие дикие, что никогда не видели снега, — улыбнулся мистер Мелроуз.

— Именно такие! — уверил его Джереми. — Я сам видел снег только во время командировок в Монтану и Северную Дакоту, да еще когда был в Европе.

— Завтра наш город заполнится туристами, которые приедут на Ледовый фестиваль, — сказала миссис Мелроуз. — В прошлом году было около десяти тысяч, в этом будет не меньше, я думаю. Все гостиницы будут переполнены. Я думаю, было бы неплохо, если бы вы переехали к нам. Дом у нас большой, комнат достаточно, заодно и места в гостинице освободятся…

— Точно! — воскликнула Саманта. — Как я сама не додумалась.

— Ну, я не знаю… — с сомнением проговорил Джереми, — не хотелось бы вас стеснять…

— Не говори глупости, парень, — сказал мистер Мелроуз. — Никого вы тут не стесните. Гостей мы любим, к нам всегда приезжают родственники из центра на Рождество и зимние каникулы. В этом году, правда, никто не смог. А жаль.

— А, может, вы останетесь у нас на Рождество? — осенило Саманту. — Оно же через день после Ледового фестиваля. Конечно, если у вас нет других планов, — закончила она.

— Вообще-то планы, конечно, были, — задумчиво сказал Джереми, — но они не идут ни в какое сравнение с возможностью встретить Рождество со снегом, елками и оленями.

— Олени у нас не водятся, — сказала Саманта.

— Правда? — удивился Джереми. — А я был уверен, что именно отсюда Санта-Клаус начинает свой путь в оленьей упряжке… Но зато у вас водятся трехметровые медведи.

— Каролина, а ты что молчишь? — подступилась Саманта к девушке, которая никак не прореагировала на прозвучавшее предложение.

Каролина быстро взглянула на Джереми. Ей показалось, что она увидела у него в глазах затаившуюся надежду. Может, надежда там действительно была, но Каролина ни за что бы не догадалась, на что именно он надеется. Она, конечно же решила, что он надеется услышать от нее положительный ответ.

— Да, — прощебетала Каролина, — это было бы замечательно. Я еще никогда не встречала Рождество… в таком месте.

И она с сияющей улыбкой повернулась к Джереми. Ей показалось, что он не очень-то обрадовался тому, что она сказала, но решила, что ей это почудилось.

— Значит, решено, — с улыбкой произнесла миссис Мелроуз, — на Рождество у нас соберется замечательная компания. Очень надеюсь, что вам у нас понравится.


Джереми взял в прокате машину — почти новый темно-синий пикап с приводом на все четыре колеса. Он уже понял, что только на таком и можно перемещаться по этой снежно-ледяной местности. Местные жители это уже давно поняли, поэтому большинство автомобилей в городе составляли полноприводные пикапы.

С утра, пока Каролина спала, а Саманта помогала родителям в магазине, он успел проехаться по заснеженным улицам Гроссвила. Городок оказался совсем небольшим, но очень милым. Он выглядел как изображение на старой рождественской открытке: заснеженные домики, елки, гирлянды, тепло укутанные дети, катающиеся с горок на санках… В общем, Джереми Гроссвил понравился. Интересно, как тут летом? Во всяком случае, наверняка теплее, чем зимой. Хотя сегодня уже не так холодно, как вчера. Или он начал привыкать к суровому здешнему климату?

Он закончил осмотр городка у «Лавки древностей». Когда он вошел в магазин, Саманта беседовала с двумя покупательницами о прелестях старинного стекла.

— Мне нравятся вот эти бокалы, — произнесла одна из них, маленькая сморщенная старушка. — У моей матушки были точно такие же.

— Вполне возможно, — кивнула Саманта, — это настоящий старинный Уотерфорд.

— А мне нужен подарок для моей невестки, — сказала вторая покупательница. — Она помешана на старинном стекле.

— Ну что ж, — проговорила Саманта. — Прекрасное старинное стекло всегда будет кстати. Вот, взгляните на эти графины. А еще есть симпатичный набор ликерных рюмок…

Джереми подмигнул Саманте, выглядывая из-за огромного старинного канделябра. Сверху на него свешивалась хрустальная люстра невероятных размеров, явно предназначенная для дворцовой залы. Джереми тронул хрустальные сосульки, и они издали мелодичный звон. Саманта улыбнулась. Джереми решил пробраться к окну, что было совсем не просто, так как он забрел в ту часть магазина, где были выставлены изделия из стекла, хрусталя и фарфора, и теперь очень боялся что-нибудь случайно задеть.

Наконец покупательницы удалились, прижимая к груди, празднично упакованные свертки.

— Слушай, а снег все идет и идет, — встревоженно произнес Джереми, стоявший у окна.

— Да, — кивнула Саманта. — Сейчас же зима.

— У меня есть серьезное опасение, что если так будет продолжаться, то весь ваш городок к Новому году попросту скроется в одном большом сугробе…

Саманта весело расхохоталась.

— Ты что, испугался?

— Да нет, я так…

— Ну признайся, что тебе страшно! — продолжала веселиться Саманта.

— Да ничего мне не страшно! Просто я никогда в жизни не видел столько снега.

— И как тебе?

— Потрясающе. Особенно из этого окна. Когда ты стоишь рядом, а наверху, я знаю, есть горячий чай…

— Что, замерз? — со смехом спросила Саманта.

— Сегодня гораздо меньше, — признался Джереми.

— Я же говорила! Еще пара дней — и тебе никакой северный ветер будет не страшен.

— Какие планы на сегодня?

— После обеда меня сменит Моника, это жена моего брата Роджера, ты его вчера видел, и я отвезу вас посмотреть, как делают ледяные скульптуры.

— Я сам кого хочешь куда хочешь отвезу, — заявил Джереми.

— Ты теперь на колесах?

— Да. Взял пикап, такой же, как у девяноста процентов местных жителей. Очень уместный автомобиль.

— Еще бы! Я надеюсь, сегодня Каролина все же оденется потеплее. Иначе она непременно простудится. Кстати, ты ее сегодня видел? Как она себя чувствует?

— К счастью, мы еще не встречались. Их величество почивают.

В этот момент на двери звякнул колокольчик и появилась молодая рыжеволосая женщина в белой вязаной шапочке и белоснежной куртке с капюшоном.

— А вот и Моника! Знакомьтесь. И пошли пить чай.

Когда они поднялись наверх, Джереми увидел букет белых лилий, который стоял на журнальном столике в высокой хрустальной вазе.

— Нравится? — спросила Саманта.

— Красивые цветы, — пробормотал Джереми.

— Мне тоже они очень нравятся. Такие белоснежные… Очень подходят к зиме.

— Это… подарок? — осторожно спросил Джереми.

— Да, — улыбнулась Саманта. — Только я не знаю от кого. Их принес посыльный, и в букете не было никакой карточки. Но, я думаю, скоро все выяснится. Таинственный даритель объявится, чтобы получить мою благодарность.

— Ты догадываешься, кто это?

— Есть некоторые предположения, — кивнула Саманта. — Помоги мне поставить все на стол, а то я полдня буду туда-сюда ходить.

За чаем разговор шел в основном о предстоящем фестивале.

— В нашем городке очень любят разные торжественные события, — сказала Саманта. — По любому поводу устраиваются парады, праздничные шествия, церемонии открытия и тому подобное. Я уж молчу про свадьбы и похороны…

— У вас тут очень забавно, — сказал Джереми.

— А еще у нас знаешь, что любят? — спросила Саманта, глядя на Джереми с лукавой улыбкой.

— Не могу даже представить. — Он почесал в затылке.

— Посмеяться над приезжими! — объявила Саманта и рассмеялась. — Так что будь осторожен.

Джереми хмыкнул и пожал плечами.

— Мы тоже не лыком шиты, — пробормотал он себе под нос.


3


В день открытия фестиваля погода, как по заказу, была солнечной и безветренной. Ближе к полудню пошел небольшой снежок, который добавил хорошего настроения всем участникам и зрителям, собравшимся на озере и вокруг него.

Озеро выглядело очень живописно: всюду развевались яркие флаги, большие оранжевые палатки выделялись яркими пятнами на белом фоне, лед на катке, расчищенном снегоочистителями, блестел как зеркало. Лыжники натирали мазью свои лыжи, готовясь к забегу, фигуристы разминались перед выступлениями, гонщики проверяли свои снегоходы, квадроциклы и сани, управляемые снежно-белыми пушистыми лайками.

Саманта, Каролина и Джереми были на озере с самого утра. Каролина, которая наконец-то решилась поменять свою короткую юбку на теплый комбинезон, то и дело щелкала фотоаппаратом, Джереми говорил что-то в диктофон, а Саманта давала им обоим объяснения. Сейчас они подкреплялись возле одной из палаток знаменитыми гроссвильскими пирогами, которые на свежим воздухе были особенно вкусными.

— Эти собачки такие милые, — сказала Каролина, указывая на лаек. — Ну просто как игрушки. Такая густая и мягкая шерсть.

— На самом деле она довольно жесткая, — заметила Саманта. — Не считая подшерстка, конечно. А густая — это точно. Ведь эти собаки могут спать на снегу при минус пятидесяти градусах.

— Еще скажи, что у вас тут бывает минус пятьдесят, — саркастически произнес Джереми.

— Конечно, бывает. Только очень редко. Раз в двести лет. Но этот раз может наступить в любой момент…

— Если он наступит завтра, то я и носа не высуну из-под теплого одеяла.

— Да, до лайки тебе далеко…

— Ой, кажется, сейчас начнется! — вскрикнула Каролина. — Вон на сцену кто-то поднимается.

— Это наш мэр, — пояснила Саманта. — Сейчас он будет говорить, как он рад, что все здесь собрались, что Гроссвил — замечательный город со своими традициями… А в конце обязательно добавит, что он будет очень счастлив видеть здесь всех собравшихся и на будущий год.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросила Каролина.

— А что тут знать? Он всегда одно и то же говорит. Только слова местами переставляет. Так что можете спокойно доедать пироги и допивать кофе. А уж после этого нужно вскакивать и бежать, потому что сначала начнутся соревнования лыжников, а потом и все остальные.

— Я должна обязательно сфотографировать старт. — Каролина одним глотком допила кофе.

— Торопиться совершенно некуда, у нас еще есть самое меньшее пятнадцать минут. Можно выпить еще по чашечке кофе.

— И я выпью, — поддержал Саманту Джереми.

— Не понимаю, как вы можете быть такими спокойными, — возмутилась Каролина. — Как удавы. Сидите, кофе пьете. Нужно же еще выбрать позицию…

— Фотограф-то — ты, — заметил Джереми, принимаясь за кофе.

— А тебе, можно подумать, вообще ничего не нужно делать!

— Я никогда никуда не опаздываю, — внушительно произнес Джереми, — потому, что никуда не тороплюсь. Терпеть не могу ненужной суеты.

— Подожди пять минут, — примирительно сказала Саманта.

— Снегоходы — это почти то же самое, что и гидроциклы, — заметил Джереми. — Вот было бы здорово прокатиться. Представляю, как это классно — нестись на бешеной скорости по снежной равнине…

— Нет проблем, — сказала Саманта. — После окончания соревнований и показательных выступлений все желающие ринутся к снегоходам, квадроциклам и собачьим упряжкам. Я в прошлом году так накаталась на собаках, что у меня щеки заледенели и ресницы покрылись инеем.

— Красота! — воскликнул Джереми. — Значит, снегоход от меня не уйдет.

— Ну все, пошли искать позиции, — сказала Саманта, отставляя бумажный стаканчик.

— Давно бы так, — пробурчала Каролина.

Соревнования начались, Каролина металась от одной группы соревнующихся к другой, щелкая фотоаппаратом. Джереми в помощь ей тоже достал свой фотоаппарат и стал снимать так понравившиеся ему снегоходы, а потом Саманту, позирующую ему на фоне звездно-полосатого флага с эмблемой фестиваля — белым медведем на голубом фоне — на груди.

После награждения победителей начались настоящие забавы: бои в снежных крепостях, катание на всех зимних видах транспорта, лыжах и коньках, которые здесь же выдавались напрокат, и даже купание в заранее приготовленной для этого проруби. И все это заедалось восхитительными огромными вкусными пирогами, аромат которых разносился по всему озеру. Приближался вечер, когда должно было начаться факельное шествие.

Саманта разговаривала по телефону, когда к ней на снегоходе подкатил очень довольный Джереми.

— Садись, — прокричал он сквозь шум мотора, — прокачу с ветерком!

— Мне нужно идти. Прокатимся как-нибудь в другой раз.

— О! Снегоход! — воскликнула появившаяся Каролина. — Я тоже хочу прокатиться!

— Ну вот тебе и компания, — сказала Саманта. — Ну, езжайте. Увидимся позже.

Каролина уже уселась за спиной Джереми и обхватила его руками. Она улыбалась в предвкушении новых ощущений, а он выглядел обиженным, как показалось Саманте. Она помахала им рукой, снегоход взревел и сорвался с места, поднимая клубы снежной пыли.

— Осторожнее! — прокричала Саманта, но ее уже никто не услышал.


Саманта стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение.

— Жуть какая-то, — произнесла она.

— А, по-моему, потрясно, — сказала Габриель, бывшая одноклассница и лучшая подруга Саманты. — На себя ты, конечно, не похожа, но это и не требуется.

— Сейчас еще наденем шубу, и будет полный отпад, — добавила Моника. — У всех просто челюсти отвиснут при виде тебя.

— Да уж, — сказала Саманта.

Из зеркала на нее смотрела самая настоящая Снежная королева. С бледной, как будто заледеневшей, кожей, с невероятно длинными ресницами, покрытыми инеем, с губами, отливающими холодным голубоватым перламутром, и с припорошенными снегом голубыми волосами. Если это сооружение вообще можно назвать волосами. Хорошо, что это парик. Если бы такую башню соорудили из ее собственных волос, то потом их было бы легче состричь, чем распутать и отмыть от лака, блеска и искусственного снега.

Моника накинула ей на плечи длинную белую шубу с серебристым отливом и чрезвычайно высоким воротником.

— Воротник закрывает пол-лица, — сказала она. — Надо его отогнуть.

Она застегнула шубу и отогнула воротник.

— Еще сапоги, — напомнила Габриель.

Саманта села и всунула ноги в белые сапоги с заостренными носками и высоким каблуком.

— Хорошо, что они такие теплые! — воскликнула она. — А то бы у меня ноги отмерзли. Ведь сидеть придется не меньше часа.

— Да нет, я думаю, меньше, — возразила Моника. — Шествие будет не таким уж и долгим. Минут сорок. Меня больше беспокоит то, что ты без шапки.

— А чем это тебе не шапка?! — воскликнула Саманта. — Знаешь, как мне жарко в этом парике?

— Это хорошо. Надеюсь, ты не замерзнешь. Но на всякий случай возьми это. — Моника протянула ей маленькую плоскую фляжку. — Если почувствуешь, что застываешь, сделай маленький глоток.

— Это то, что я думаю?

— Конечно. Что же еще?

— И ты хочешь, чтобы все увидели, как гордая и неприступная Снежная королева прикладывается к фляжке с самогоном?

— Это эликсир! — воскликнула Моника. — И я вовсе не говорю, что нужно делать это демонстративно.

— А как еще, если я буду сидеть в санях и на меня со всех сторон будут смотреть несколько тысяч глаз?

— Ну, не знаю. Все равно возьми. Может, это тебе жизнь спасет. Или, во всяком случае, здоровье. Никто не хочет, чтобы ты заболела воспалением легких.

— В такой-то шубе! Не говори глупостей. А кстати, этот ребенок, который будет ехать за мной на санках… Ему тоже выдадут эликсир?

— Ребенок будет очень-очень тепло одет. Я лично проверю. Ребенку, кстати, четырнадцать лет, просто он маленького роста.

— Ну и правильно, — кивнула Саманта. — Не думаю, что десятилетний выдержал бы час неподвижного сидения в санках.

— Почему неподвижного? Это ты, как Снежная королева, должна вести себя холодно и надменно, а он вполне может глазеть по сторонам и махать рукой своим знакомым.

— А мне нравится этот блеск для губ, — сказала Габриель, которая все это время внимательно рассматривала Саманту. — В сочетании с белым мехом — просто класс. Вообще мейкап потрясающий. Надо будет попробовать что-то подобное. Только не так интенсивно.

— Обязательно попробуй, — улыбнулась Саманта. — Особенно когда захочешь напугать до смерти какого-нибудь поклонника.

— Нет, ты не права, — возразила Габриель. — При правильном подходе…

Тут в дверь постучали.

— Войдите, — сказала Габриель. — Не заперто.

Дверь трейлера распахнулась, в проеме появился запыхавшийся Джереми. Он замер на пороге, во все глаза уставившись на Саманту, которая встала во весь рост, включая десятисантиметровые каблуки, и смотрела на него с холодным выражением, какое и подобает Снежной королеве.

— Я… это… Мне сказали, что здесь Саманта…

С этими словами он попятился назад и закрыл за собой дверь. Девушки переглянулись и захохотали. Дверь снова открылась.

— Саманта? — произнес Джереми, с удивлением и даже испугом вглядываясь в Снежную королеву, которая теперь улыбалась и почему-то стала похожа на Саманту. К тому же он слышал ее смех.

— Я ее заморозила, — медленно и внушительно проговорила Саманта, снова ставшая серьезной.

— Саманта… — снова произнес Джереми растерянно.

Габриель и Моника давились от еле сдерживаемого смеха. Джереми взглянул на них и поправил шапку, съехавшую на глаза.

— Я Габриель, — произнесла Габриель и слегка присела.

— А я… Джереми, — сказал Джереми. — Очень приятно. Я только что испытал самый настоящий шок.

Он косился на Саманту, которая стояла с неприступным видом, глядя прямо перед собой.

— Это правда, она? — спросил Джереми у Моники.

— Я сама не уверена, — улыбнулась та.

— А когда она… разморозится?

— Не раньше, чем закончится факельное шествие. И то только после того, как ее поцелует прекрасный принц, — произнесла Габриель. — Если он, конечно, осмелится.

— Если я подойду, то я… конечно. С огромным удовольствием.

— Там видно будет, — сказала Моника, глядя на часы. — Нам пора.

— Куда? — спросил Джереми.

— Нужно усадить Снежную королеву в ее великолепные сани, украшенные факелами.

— А-а.

— А зачем ты искал Саманту? — спросила Габриель.

— Я… уже забыл. Не важно. Потом.

И Джереми, пятясь, выбрался из трейлера. Он закрыл дверь, постоял перед ней несколько секунд, прислушиваясь. Тишина. И только когда он отошел на несколько метров, за его спиной раздался громкий взрыв смеха. Услышав среди трех женских голосов голос Саманты, Джереми улыбнулся.


Факельное шествие удалось на славу. Под подходящую случаю «таинственную» музыку процессия из сотни человек в карнавальных костюмах с факелами в руках медленно двигалась вдоль берега озера. В процессии участвовало также несколько платформ, на которых были изображены живописные сценки из северной жизни. На одной из них эскимосы в национальных одеждах (по слухам, приглашенные с самой Аляски) танцевали под звуки бубна и пели низкими голосами свои национальные песни, на другой охотники в старинных одеждах из меха, в том числе и в меховых штанах, грелись у настоящего костра, где жарилась целая кабанья туша, на третьей возвышалось чучело медведя, окруженное ярко полыхающими факелами.

Почти в самом начале процессии двигались сани, запряженные тройкой лошадей. В санях восседала Снежная королева, гордая и неприступная, способная заморозить одним лишь взглядом. К ее саням были привязаны маленькие санки, на которых сидел, как всем было понятно, Кай, который весело махал рукой восхищенным зрителям.

Джереми сделал несчетное количество снимков, причем чаще всего в кадр почему-то попадала Снежная королева, такая красивая и такая холодная, такая не похожая на Саманту, но в то же время, чем-то знакомая и близкая…

Когда шествие закончилось, все его участники, не снимая карнавальных костюмов, разбрелись среди публики, которая продолжала веселиться, распивая горячий глинтвейн и танцуя зажигательные танцы на льду при свете нескольких разноцветных прожекторов. Вслед за Самантой, выбравшейся из саней и не спеша прогуливающейся, увязалась толпа поклонников, которые кричали ей вслед:

— Снежная королева, заморозь меня! Снежная королева, возьми меня с собой в свое снежное королевство!

Саманта, не выходя из образа, невозмутимо следовала вперед, ни на кого не обращая внимания. И только подоспевший Джереми удостоился ее благосклонной улыбки. Она взяла его под руку и прошептала:

— Отведи меня, пожалуйста, вон в тот трейлер, пока меня не разобрали на сувениры.

— Кто-то покушался на мою королеву?! — воскликнул Джереми.

— Да. Один мальчик хотел сорвать снежинку с моей шубы на память, а одна маленькая девочка сначала попросила сфотографироваться с ней, а потом расплакалась, рассердилась и попыталась вырвать клок из моей прически.

— Какие у вас тут жестокие девочки. Просто звери. Но теперь тебе никто не страшен. Я буду тебя защищать, размахивая своим тяжелым фотоаппаратом.

Они забрались в трейлер, где Саманта упала на стул и простонала:

— Чаю! Горячего чаю с сахаром и эликсиром!

— Замерзла? — сочувственно спросил Джереми.

Он увидел электрический чайник и немедленно включил его в розетку.

— Больше устала, чем замерзла, — призналась Саманта. — Оказывается, не так-то легко сидеть целый час с каменным лицом, изображая королевскую спесь и гордыню.

— Но у тебя на удивление хорошо получалось! — воскликнул Джереми. — Меня все время мучили сомнения: ты это или не ты.

— Да ну! А вдруг это правда не я? — с улыбкой спросила Саманта.

— Ну нет, теперь я не сомневаюсь.

— Почему?

— Потому что, когда ты улыбаешься, сомнений быть не может. Улыбка у тебя такая… солнечная. Совсем не подходящая Снежной королеве. Поэтому я тебя и не узнал, когда заглянул в трейлер.

— Почему поэтому? — не поняла Саманта.

— Потому что на самом деле у тебя никогда не бывает такого выражения лица.

— Такого неприступного?

— Нет, такого холодного.

— То есть грим тут совсем ни при чем? — лукаво спросила Саманта. — Достаточно изменить выражение лица, и меня никто не узнает?

— Ага, — кивнул Джереми. — Вот сейчас ты в гриме и улыбаешься. И ты совсем не похожа на Снежную королеву. А похожа на… снежное солнце.

Саманта смущенно улыбнулась и посмотрела в зеркало.

В этот момент дверь трейлера распахнулась и в проеме появилась Каролина.

— Так и думала, что вы здесь! — воскликнула она. — Саманта, это просто улет! Почему ты ничего не сказала?

— Это же сюрприз, — объяснила Саманта.

Каролина подошла к Саманте и осторожно дотронулась до ее прически.

— Так я и думала. Парик. Но что они сделали с твоими ресницами и кожей? Ты такая бледная… И какая-то светящаяся.

— Меня гримировал профессиональный гример, — похвасталась Саманта. — Из театра Миннеаполиса.

— Как его сюда занесло?

— Случайно, конечно. Приехал навестить свою тетушку и посмотреть на фестиваль. А наши организаторы воспользовались моментом и заставили его поработать.

— Ну что ж, работа удалась на славу. Я должна сфотографировать тебя крупным планом!

— У Джереми целая куча моих фотографий, — устало произнесла Саманта. — Я, пожалуй, допью чай и поеду домой. Здесь все равно все это не смыть, да я и устала. А вы оставайтесь. Еще будет ночная дискотека и фейерверк.

— Да нет, пожалуй, на сегодня достаточно, — произнес Джереми. — Я лучше тоже отправлюсь домой и начну делать записи. По свежим следам.

— А как же фейерверк? — надулась Каролина. — Это же тоже важная часть праздника. И его надо сфотографировать.

— Каролина права, — поддержала Саманта. — Фейерверк тоже будет потрясающий. Лучше оставайтесь до конца. Потом расскажете.

— Но я хотел… — начал Джереми.

— Успеешь, — произнесла Саманта.

— Давай я хотя бы провожу тебя до машины, — уныло произнес он. — На всякий случай.

— Я тоже с вами, — сказала Каролина.

Лицо Джереми стало совсем мрачным.


4


Джереми выскользнул из дома и пошел в сторону Мейн-стрит — улицы, где расположено большинство магазинов Гроссвила, включая и «Лавку древностей». Он хотел запастись подарками для своих радушных хозяев, а это лучше делать в одиночестве. Уж, во всяком случае, не под аккомпанемент неумолкающего щебета Каролины…

Конечно, он бы с удовольствием взял с собой Саманту, но взять ее одну, без Каролины, не представлялось возможным. Девушки сидели в комнате Саманты и делились друг с другом какими-то страшными тайнами. Во всяком случае, когда он вошел, они замолчали. Может, говорили о нем? А может, снова обсуждали вероятные версии о происхождении букетов, которые Саманта теперь получала каждый день. Вчера это были белые камелии, а сегодня — пестрые тюльпаны, которые особенно удивили и восхитили Саманту. Она со дня на день ждала, что ее тайный поклонник наконец-то объявится, и строила различные предположения по поводу его личности. Назывались какие-то Питеры, Стивы, Джеки.

— Но это совершенно не похоже ни на кого из них, — заключила Саманта и с задумчивым видом смотрела на цветы…

Мейн-стрит была заполнена людьми, сновавшими между сугробами высотой в человеческий рост. Скорее всего, они так же, как и Джереми, пришли сюда в поисках рождественских подарков. Утрамбованные по краям дорог горы снега приглушали все звуки, создавая странный акустический эффект. Все было, как будто укутано слоем ваты, сквозь который время от времени откуда-то доносились звуки рождественских песенок или перезвон колокольчиков. Снег весело искрился под лучами неяркого зимнего солнца, под крышами и между фонарей были развешаны гирлянды из хвойной зелени, украшенные ленточками и позолоченными шишками.

Джереми с удивлением и восхищением озирался по сторонам. Он никогда не видел ничего подобного. Во Флориде, где он вырос, рождественские праздники обычно проходили при температуре плюс двадцать градусов, снега не было и в помине, так же как и хвойных деревьев. А сейчас у него было ощущение, что он попал в снежную рождественскую сказку, которую ему когда-то читали в детстве.

Он бродил по магазинам, не зная, на чем остановить свой выбор. Ведь ему совершенно ничего не известно о вкусах родителей Саманты! А подарок для нее самой у него давно уже готов. Он, конечно, не рассчитывал остаться с ней на Рождество, хотел вручить его перед отъездом.

Джереми остановился перед одной из витрин большого универмага, куда только что вошел, и задумался.

— Молодой человек, я могу вам помочь? — обратилась к нему пожилая дама, худенькая, маленького роста и с очень приятной улыбкой. — Я вижу, вы нездешний… — добавила она.

— Разве это так заметно? — улыбнулся Джереми.

— Конечно, — кивнула женщина. — Тем более что я владею этим магазином вот уже сорок лет и практически всех жителей Гроссвила знаю в лицо. Во всяком случае, могу отличить их от приезжих.

— Я очень надеюсь, что вы сможете мне помочь, — произнес Джереми. — Потому что я в полнейшей растерянности.

— Вероятно, вы ищете рождественские подарки?

— Да. Но я ничего не знаю о вкусах людей, которым собираюсь их дарить.

— Если не секрет, кто эти люди?

— Это семейство Мелроуз. Они пригласили меня остаться у них на Рождество. Мы с Самантой вместе учились в университете во Флориде, а сюда я приехал писать о Ледовом фестивале. Кстати, меня зовут Джереми Рассел.

— А я Мэри Лэнсквик. Я уверена, что смогу вам помочь.

И она повела его по разным отделам магазина, на ходу объясняя:

— Глава семейства коллекционирует трубки. Вот такой и вот такой у него точно нет. Миссис Мелроуз очень любит носить платки и шарфики. Обратите внимание на этот лиловый шарфик. Он очень подойдет к ее любимому брючному костюму. Роджер Мелроуз — заядлый рыбак. Я в этом не очень разбираюсь, но, если вы подойдете к продавцу в спортивном отделе, он вам обязательно что-нибудь подскажет. А его жена, Моника… думаю, она будет рада получить в подарок какую-нибудь из замечательных брошек, которые недавно к нам поступили. Что касается детей… выбор игрушек у нас очень большой. Смотрите сами. Насколько я помню, Бетси обожает плюшевых мишек, а Билли… по-моему, он, как и все мальчики, без ума от разных механизмов.

Джереми еле успевал за миссис Лэнсквик, которая двигалась очень легко и проворно. Вскоре в его руках оказалось несколько празднично оформленных свертков и пакетов, и он вздохнул с облегчением.

— Даже не знаю, как вас благодарить, — произнес Джереми с широкой улыбкой. — Без вас я потратил бы на все это целый день и наверняка купил бы какую-нибудь ерунду.

— Не стоит благодарности, — улыбнулась ему в ответ хозяйка магазина. — Мне было очень приятно вам помочь, ведь Изабелл Мелроуз, мама Саманты, — моя очень хорошая подруга. Передавайте ей привет. А что касается подарка для Саманты…

— Я уже… — сказал Джереми.

— Я так и думала, — кивнула миссис Лэнсквик. — Ну что ж, мне пора спешить на помощь другим покупателям. Счастливого Рождества!

— И вам тоже счастливого Рождества! И еще раз огромное спасибо!

Уже собираясь уходить, Джереми неожиданно вспомнил, что ничего не купил для Каролины. Она совершенно вылетела у него из головы. Хорошо еще, что вспомнил об этом сейчас, а не во время раздачи подарков! Она бы на него потом целый год дулась. Но что же ей подарить? Ничего путного в голову не приходило. Она любит все яркое, кричащее, заметные и оригинальные украшения. Но он в этом совершенно ничего не понимает!

Джереми направился в отдел бижутерии. Оглядываясь среди витрин, увешанных бусами, браслетами, серьгами и еще бог знает чем, он совершенно растерялся. Вот, кажется, миленькие бусы… Но вдруг они были в моде в прошлом сезоне? Каролина заявит об этом при всех… Тут он заметил продавщицу. Это была молоденькая девушка с очень ярким цветом волос и большими сережками в виде колец. Уж она-то в этом разбирается… Джереми обратился к ней за помощью, и она помогла ему выбрать браслет для Каролины. Сам бы он никогда не остановил свой выбор на этом экземпляре, но девушка уверила его, что это последний писк моды.

Выйдя из магазина, Джереми снова оказался среди высоких сугробов и еловых веток. Но теперь вся обстановка выглядела гораздо более праздничной, потому что уже стемнело и повсюду зажглись фонари и разноцветные гирлянды. В витринах магазинов появились ярко освещенные рождественские и новогодние композиции; все сверкало, переливалось, усиливая предпраздничное настроение прохожих и вызывая на их лицах улыбки.

Проходя мимо витрины магазина «Дары моря», Джереми неожиданно остановился. Подумав несколько секунд, вошел внутрь. Когда он вышел, к его пакетам добавился еще один пакетик с изображением золотой рыбки.


— Каролина, я совершенно не понимаю твоего постоянного беспокойства, — сказала Саманта. — У тебя же замечательная фигура. Идеальная, я бы сказала.

Девушки сидели в комнате Саманты и непринужденно болтали. Речь зашла о диетах, и Саманта заявила, что Каролине они совершенно не нужны.

— Я хочу, чтобы она всегда такой оставалась. — Каролина упрямо сжала губы.

— А почему бы ей такой не остаться? Не думаю, что моральные мучения способствуют сохранению фигуры.

— А тебя твой внешний вид совсем не волнует? — спросила Каролина.

В ее голосе звучало скрытое раздражение. Она не понимала, как Саманте удается так невнимательно относиться к своим нарядам и в то же время всегда выглядеть стильно и очень уместно. Может, она не так проста, как кажется? Может, это ее кажущееся пренебрежение к внешности — часть продуманного имиджа?

— Ну почему же, — сказала Саманта. — Меня, конечно, волнует, как я выгляжу. Когда-то я тоже часами сидела перед зеркалом, примеряла на себя разные виды макияжа, разные прически и носила то, что рекламируют модные журналы.

— А сейчас?

— А сейчас я уже разобралась, что мне идет, а что нет, что мне нравится, а что не нравится. И я выгляжу так, как хочется именно мне, а не тем, кто придумывает моду для предстоящего сезона. Хотя, когда они придумывают что-нибудь стоящее, я беру это на вооружение.

— Ты практически не пользуешься макияжем, — произнесла Каролина почти обвиняющим тоном.

— Пользуюсь. Немного. Боевой раскрас мне не идет. Проверено.

— А у меня такой непостоянный вкус, — вздохнула Каролина. — Сегодня мне нравится одно, завтра другое. Я бы не смогла все время носить одежду в одном стиле.

— Да никто этого от тебя и не требует, — засмеялась Саманта. — Носи, что хочешь, и не обращай внимания на чужие мнения.

— Именно так ты и делаешь?

— Именно так.


Рождество в доме Мелроузов, как всегда, проходило шумно и весело. Началось все с того, что Билли и Бетси обнаружили под елкой несколько коробок, упакованных в яркую бумагу с изображениями санта-клаусов, оленей и рождественских колокольчиков. Они громко вопили от восторга и прыгали вокруг елки. Правда, они были немного расстроены тем, что не увидели Санта-Клауса. А ведь еще несколько минут назад они были в гостиной и никаких подарков под елкой не было и в помине! Стоило им отлучиться ненадолго на кухню, чтобы стащить что-нибудь вкусненькое, как в доме успел побывать Санта-Клаус. Наверное, он очень торопился, ведь ему еще нужно побывать во всех остальных домах Гроссвила, где дети тоже ждут его подарков…

Билли и Бетси уселись под елкой и зашуршали упаковочной бумагой, время от времени исторгая восторженные вздохи и радостные вскрики. Взрослые с удовольствием за ними наблюдали, заканчивая последние приготовления к празднованию Рождества.

Миссис Мелроуз ушла переодеваться. Моника и Саманта, раскрасневшиеся от кухонного жара, но очень довольные собой, снимали фартуки и поправляли прически. Мистер Мелроуз уселся под елкой рядом с внуками и с удовольствием разбирался в устройстве новой радиоуправляемой машинки Билли, у которой открывались все дверцы и даже багажник. Каролина сидела в кресле и щелкала пультом от телевизора, рассеянно глядя на экран.

И тут состоялось триумфальное появление Джереми, увешанного пакетами с подарками. Сначала он вручил трубку мистеру Мелроузу, который был очень удивлен и растроган.

— Такой у меня еще нет, — сказал он, вертя в руках подарок. — Замечательная вещь. Наверное, Саманта подсказала?

— Я понятия не имела о его подарках, — возразила Саманта. — Не представляю, откуда он узнал о твоих вкусах…

— Это мой маленький секрет, — весело произнес Джереми и вручил шарфик подоспевшей миссис Мелроуз.

— Ох! — воскликнула она. — Изумительно! Мой любимый цвет. — Она посмотрела на Саманту.

— Говорю вам, я тут совершенно ни при чем, — повторила та.

Джереми продолжал раздачу подарков, удивляя всех точным соответствием их вкусам и пристрастиям. Даже у Каролины вырвалось изумленное восклицание при виде подаренного ей браслета.

— Да это же из последней коллекции! — удивленно заметила она. — Вот уж не думала, что ты разбираешься в таких вещах. Огромное спасибо!

Она бросилась на шею Джереми и расцеловала его в обе щеки. Кажется, она метила и в губы, но ему удалось увернуться.

Остался последний подарок. Подарок для Саманты. Джереми с бьющимся сердцем вручил ей высокую коробку, перевязанную голубой ленточкой. Саманта осторожно открыла ее.

— Да это же… я! — выдохнула она.

В коробке была статуэтка, изготовленная из светлого камня с перламутровым оттенком. Она изображала танцовщицу в длинном бальном платье, с распущенными волосами, балансирующую на одной ноге. Одной ногой она опиралась на нечто, напоминающее вытянутую пирамиду или шпиль башни, вторая ее нога откинута назад, как бы находясь в полете, а руки взмыли ввысь. Весь силуэт изящно изогнут. Казалось удивительным и невероятным, что эта хрупкая фигурка не падает и не заваливается в сторону, ведь она соприкасалась с твердой опорой только одним носком своей изящной ножки…

Саманта очень хорошо помнила эту статуэтку. Она миллион раз видела ее в витрине магазина нарядных вечерних платьев, мимо которого они с Эмили часто проходили по дороге в университет. Вообще-то короткий маршрут пролегал по другой улице, и Саманта шла к магазину только для того, чтобы полюбоваться статуэткой. Она знала, что статуэтка называется «Хрупкое равновесие». Это было выгравировано на табличке, закрепленной в основании.

Однажды они с Эмили взяли с собой Джери и показали ему статуэтку.

— Да это же Саманта! — воскликнул он.

Только тогда они с Эмили заметили, что танцовщица действительно невероятно похожа на нее, Саманту: чертами лица, длинными волосами, фигурой и… еще чем-то. Чем-то неуловимым. С тех пор статуэтку стали называть «Самантой». Саманта, бывало, так и говорила:

— Пойдем, прогуляемся мимо «Саманты». А то сегодня мне как-то грустно…

Однажды они даже зашли в магазин и спросили у владельца, сколько стоит статуэтка.

— Она не продается, — заявил он.

— Но, может, вы все-таки назовете цену, которая бы вас устроила? — спросил Джереми.

— Я же сказал: статуэтка не продается. Об этом не может быть и речи. — И хозяин бесцеремонно выставил их из магазина.

— Жаль, — вздохнула тогда Саманта. — Я была бы счастлива, если бы она стояла у меня на письменном столе. Она бы дарила мне вдохновение и… равновесие. Иногда мне его так не хватает.

С тех пор прошло несколько лет, и Саманта совсем забыла о «Хрупком равновесии». Но теперь мечта сбылась — статуэтка действительно будет стоять на ее письменном столе! У Саманты было такое ощущение, как будто бы она встретила давно забытого, но очень дорогого друга.

— Джери, — прошептала она, — ты не забыл…

— На память не жалуюсь, — смущенно пробормотал он.

— Это же… Это совершенно необыкновенный подарок. Ты подарил мне… саму себя.

Саманта держала его за руки и смотрела ему в глаза с изумлением и восторгом.

— Спасибо, — произнесла она тихо и проникновенно.

— Да не за что. Я рад, что ты помнишь и что тебе понравилось.

— А как тебе удалось? Он же ни за что не хотел ее продавать?

— Я его уговорил.

— Наверное, приставил нож к горлу, — пошутила Саманта. — Так ему и надо. В тот раз он обошелся с нами не очень-то вежливо.

Она взяла статуэтку и отнесла ее на подоконник, чтобы ее кто-нибудь ненароком не задел. Все разглядывали ее с интересом и восхищением.

— Красивая вещица, — сказал отец Саманты.

— Просто прелесть, — добавила миссис Мелроуз.

— Очень оригинально, — сказала Каролина.

Она совершенно не понимала, почему вокруг этого предмета поднялся такой шум. Выглядит, конечно, довольно изысканно, может стать прекрасным украшением интерьера, но ничего такого уж особенного. Вот если бы Джереми подарил Саманте кольцо с бриллиантом, тогда она, Каролина, была бы очень сильно задета, а так… Нет, девушка, которой Джереми подарил предмет интерьера, опасности для нее не представляет. А вот ей он подарил браслет… Не кольцо, конечно, но все же гораздо более личный подарок.

— Я вижу, у тебя остался еще один подарочный пакетик, — заметила Саманта. — Ума не приложу, кому же он предназначается? По-моему, ты, как настоящий Санта-Клаус, одарил абсолютно всех.

Саманта огляделась по сторонам.

— Это Цезарю, — смущенно пробормотал Джереми.

— Вы слышали?! — воскликнула миссис Мелроуз, оказавшаяся в этот момент поблизости. — Джереми приготовил подарок для Цезаря!

— Это так мило, — улыбнулась Моника, которая уже успела приколоть брошку, подаренную Джереми, к своей блузке.

— Уверен, Цезарь еще никогда в жизни не получал рождественского подарка, — сказал глава семейства. — Ну, Бетси, Билли, тащите нашего толстяка. Его ждет сюрприз!

Бетси и Билли с громкими криками умчались на поиски Цезаря и через несколько минут вернулись с сонным котом, которого они несли вдвоем, Бетси — за переднюю часть туловища, Билли — за заднюю. Цезарю были вручены несколько баночек с его любимым паштетом из лосося и деликатесными сардинами. Одна из баночек была сразу же открыта, чтобы кот мог почувствовать всю прелесть Рождества и сопутствующих ему сюрпризов.

— Никогда бы не подумала, что ты так внимателен… к котам, — задумчиво проговорила Саманта.

— Но это же твой любимый кот, — сказал Джереми.

В это время все остальные тоже достали подготовленные подарки и начали вручать их друг другу. Слышались восклицания, шутки и смех.

Каролина преподнесла Мелроузам огромную праздничную корзину, составленную из вина, лучших сортов сыра, сладостей и разных деликатесов. Дети получили от нее в подарок игрушки в красивых блестящих упаковках с бубенчиками.

Саманта поблагодарила мать за новый свитер, узорчатый, как восточный ковер, как раз в ее вкусе, а отца — за новый телефон. Саманта подарила маме косметический набор, где все составляющие были с ароматом фиалок. Ее мать всю жизнь любила этот аромат. Отцу от Саманты достался объемистый ежедневник в кожаном переплете.

Джереми с удивлением разглядывал длинный сверток странной формы, врученный ему Самантой.

— Не представляю, что это может быть.

— Даже и не пытайся отгадывать. Не отгадаешь ни за что на свете.

— Да ну, — недоверчиво отреагировал Джереми. — Складная стремянка? Набор для крокета? Доска для серфинга?

— Последнее ближе всего, — сказала Саманта. — Но ты все равно не догадаешься. Ты вообще не знаешь о существовании этого.

— Ладно, сдаюсь. — Он и развернул бумагу.

В его руках оказались два очень странных предмета: нечто среднее между теннисной ракеткой и разделочной доской с многочисленными ремешками с одной стороны и не менее многочисленными железными шипами — с другой.

— Боюсь даже предположить, что это такое, — растерянно произнес Джереми, вертя в руках ни на что не похожий подарок Саманты.

— А ты попробуй, — поддразнила его коварная дарительница.

— По-моему, это какие-то средневековые орудия пытки. Хотя и выглядят вполне современно. Наверное, поздняя копия.

— Не угадал, — победоносно заявила Саманта. — Это снегоступы.

— Снего… что?

— Снегоступы. В них ходят по рыхлому свежевыпавшему снегу. Очень удобно.

— Ага! — воскликнул Джереми. — Этой стороной они пристегиваются к ботинкам, а этой упираются в снег.

— Да, — кивнула Саманта. — А эти шипы позволяют ходить по насту и даже по льду.

— Я понятия не имел, что такие штуки существуют в природе. Сколько еще в мире тайн…

— Конечно, тебе не так уж часто встречаются непроходимые снежные равнины… Но в жизни всякое бывает. Нужно быть ко всему готовым.

— Я теперь с ними никогда не расстанусь. — Джереми прижал снегоступы к груди. — Буду брать их с собой во все командировки.

— А в свободное от командировок время можешь повесить их на стену в своей прихожей. Они вполне сойдут за модные арт-объекты.

— Точно, — рассмеялся он. — Спасибо за чудесный подарок.

Каролина смотрела на Джереми сердито. Невозможно понять этих мужчин! Никакого внимания ее галстуку от Кардена и столько восторгов по поводу каких-то дурацких приспособлений непонятно для чего!


С кухни доносился аппетитный запах томящейся в духовке индейки, который смешивался с ароматом хвои и глинтвейна. Стол был уставлен горячими и холодными закусками, большинство из которых собственноручно приготовили миссис Мелроуз и Моника. К некоторым приложила руку и Саманта.

— Вот эти маленькие бутербродики с креветками и зеленью делала я, — с гордостью сказала Саманта. — А еще — вот этот салат и… что-то еще. Не помню. А, вот! Клюквенный соус.

— А все остальное — твоя мама и Моника, — добавил мистер Мелроуз.

— Я просто поздно пришла, — объяснила Саманта. — А вообще я многое умею готовить.

— Даже индейку? — спросила Каролина.

— Нет, только не индейку. Ее нужно фаршировать, потом готовить несколько часов — то с одной температурой, то с другой, — поливать каким-то соусом… ужас.

— Да, точно ужас, — согласилась Каролина. — А я совершенно не умею готовить. И не люблю, — добавила она. — Вообще, от еды толстеют…

Джереми засмеялся.

— Что я такого сказала? — вскинулась Каролина.

— Да нет, ничего. Все нормально.

— Прошу всех к столу! — громко произнесла миссис Мелроуз. — Билл, Бетси, бросайте свои игрушки, вас это тоже касается.

— Мы не хотим есть, — хмуро сказал Билл. Он ни за что не хотел отрываться от новых игрушек.

— А как насчет пирожков с сюрпризом? — хитро подмигнула ему бабушка.

— Пирожки! — воскликнула Бетси. — Чур, мне попадется колечко!

— Ты хочешь выйти замуж? — с интересом спросил Роджер свою дочку.

— Конечно, хочу, — серьезно ответила она. — И у меня будут двое малышей. А может, даже трое.

— А жениха ты уже присмотрела? — спросила Саманта.

— Точно не знаю — или Том Хатчет, или Грегори Смит.

— Ладно, потом разберешься, — сказала Саманта. — Главное — вытащить колечко.

— Ну, налетайте. — Миссис Мелроуз внесла блюдо с маленькими румяными пирожками.

— А можно мне два? — спросил Билл.

— Можно.

— Тогда и мне тоже два! — потребовала Бетси.

— Пожалуйста, будьте осторожны, — предупредила миссис Мелроуз. — В некоторых пирожках лежат твердые предметы.

— А нам тоже нужно брать пирожки? — спросила Каролина.

— Конечно, — сказала Саманта. — Каждый должен взять пирожок, чтобы узнать, каким для него будет наступающий год.

— Мне попался боб! — вдруг восторженно завопил Билл. — Я король, я король!

Он вскочил со стула и запрыгал вокруг стола и вокруг елки. Бетси нахмурилась, глядя на него, и решительно разломила свой пирожок.

— У меня монетка, — произнесла она разочарованно.

— Ну, значит, в этом году ты разбогатеешь, — сказал Роджер. — Надеюсь, меня это тоже коснется. — И он подмигнул дочери.

Бетси смотрела на монетку с нескрываемым разочарованием.

— А ты разломи второй пирожок, — посоветовала ей бабушка.

Бетси так и сделала.

— Мне попался боб, — взвизгнула она. — Я королева! — Она запрыгнула на стул. — Я хочу корону! Я хочу, чтоб меня короновали, потому что я королева!

— Сейчас, сейчас.

Бабушка принесла две короны из золотой фольги и торжественно водрузила на головы новоиспеченных короля и королевы.

— Я король! — восторженно вопил Билл. — Я сейчас соберу свое войско и пойду завоевывать новые земли.

— А я — не просто королева, у меня есть моя казна, — заявила Бетси. — Так что я очень богатая королева.

— Все-таки это удивительно, — негромко сказала Саманта.

— Что именно? — спросил Джереми.

— То, что пирожки с бобами попались именно Биллу и Бетси. — И она с подозрением посмотрела на мать.

— Ну, здесь сработал, так сказать, режим наибольшего благоприятствования, — улыбнулась та.

— А с остальными пирожками тоже все непросто? — спросила Саманта.

— Нет, что ты, ни в коем случае. Я отметила только эти два пирожка и положила их сверху. Насчет остальных все честно. Они все перемешались, и я понятия не имею, где что лежит.

С этими словами она разломила свой пирожок.

— Ой! У меня тут конфета! — воскликнула она.

— Ну, мать, — сказал мистер Мелроуз, — в этом году тебя ждет сладкая жизнь.

— О! — послышался голос Роджера. — А у меня тут лежит целый стручок острого перца! Хорошо, что я его не раскусил.


— Похоже, скучать тебе в наступающем году не придется, — со смехом сказала Саманта. — Тебя ждут жгучие страсти и бурные события.

— Надеюсь, это не ты мне устроишь такую веселую жизнь, — обратился Роджер к Монике.

— Наверное, не я, — ответила Моника. — У меня все безмятежно. Она показала слегка расплавленную конфету, которая оказалась в ее пирожке.

— А меня ждет продвижение по службе, — заявил глава семейства. В его пирожке лежала железная пуговица. — Интересно, куда это я могу продвинуться? Разве что мы переименуем наш магазинчик в салон.

— Что там у тебя? — обратилась Саманта к Джереми, который в недоумении таращился на свой пирожок. — О, да это кольцо! Поздравляю, тебя ожидают свадебные колокола.

— Ну, это вряд ли, — пробормотал Джереми.

— Не говори так раньше времени, — вмешалась Моника. — Я уже не раз замечала, что рождественские пирожки моей свекрови очень часто говорят истинную правду.

— Я думаю, тебе придется жениться, — со смехом произнесла Каролина.

Она разломила свой пирожок и достала из него жемчужину.

— О, жемчуг! — воскликнула Моника. — Знаешь, что это означает? — обратилась она к Каролине.

— Понятия не имею, — пожала та плечами.

— Это значит, что в этом году ты, наконец, встретишь своего суженого.

— А если я его уже встретила? — с вызовом спросила Каролина.

— Скорее всего, это не тот, — сказала Моника. — Найти своего единственного так же трудно, как найти раковину с жемчугом среди множества пустых раковин.

Каролина задумчиво смотрела на жемчужину.

— Ну а ты, Саманта? — продолжила Моника. — По-моему, только ты еще не узнала, что тебя ждет в будущем году. Боишься?

— Ну вот еще. Чего тут бояться, это же просто забава…

Она разломила свой пирожок и сначала ничего не увидела внутри, кроме начинки, но потом разглядела что-то блестящее.

— Кажется, мне попалась монетка, — сказала она и вытащила блестящий предмет. — Нет, не монетка… — растерянно закончила она.

— Кольцо! — радостно воскликнула Моника. — Саманта в этом году выйдет замуж! — громко провозгласила она.

— Вот уж действительно ерунда, — проговорила Саманта. — Замуж я точно не собираюсь. И еще очень долго не соберусь. Тем более что совершенно не за кого.

Праздник продолжался своим чередом. От глинтвейна перешли к шампанскому. От индейки — к легким закускам. Малыши, которые сначала носились, как заводные, и шумно играли со своими новыми игрушками, затихли и спокойно сидели под елкой в окружении ярких пакетов и коробок. Джереми присоединился к мужской компании, состоящей из Роджера и мистера Мелроуза. Они обсуждали тонкости подледного лова и хитрости, при помощи которых можно выманить рыбу из ее укрытия. Женская половина обсуждала чисто женские проблемы: какая талия у брюк будет в моде в этом году — завышенная или заниженная, какого достоинства бриллиант был в колье у первой леди, выступавшей по телевизору, за кого собирается замуж известная актриса…

Вскоре миссис Мелроуз убежала на кухню проведать десерт, как она выразилась, а Моника отправилась ей на помощь.

— Ваше Рождество такое… настоящее, — тихо произнесла Каролина через какое-то время.

Саманта заметила, что к концу праздника она стала необычно тихой и даже немного грустной.

— Как в детстве, — продолжила Каролина, — когда мы ездили на рождественские праздники к моей бабушке. Там тоже была огромная елка, стол ломился от разных вкусностей и все получали кучи подарков.

— Я думаю, сейчас твои родители тоже отмечают Рождество, — сказала Саманта.

— Сейчас все не так. Бабушка давно умерла, и мои родственники очень редко собираются вместе. Честно говоря, я вообще не помню, когда такое было в последний раз. Мои родители развелись.

— Мне очень жаль. — Саманта взглянула на нее с сочувствием.

— Да ну их всех… — Каролина махнула рукой. — Я давно к этому привыкла. Хотя в первое время, конечно, очень переживала. Мне тогда было тринадцать. Просто сейчас, глядя на ваше большое дружное семейство, вдруг стаю так грустно…

— Не грусти, — сказала Саманта. — Рождество — не подходящее время для грусти.

— Точно! — бодро воскликнула Каролина. — Давайте лучше пойдем водить хоровод вокруг елки!

— Пошли! — живо откликнулась Саманта.

На десерт был подан традиционный рождественский пудинг с изюмом, который, впрочем, остался почти нетронутым.


5


Наутро после Рождества снегопад прекратился, все было покрыто толстым снежным ковром, ослепительно сияющим под лучами солнца. Джереми даже зажмурился, когда раздвинул шторы и выглянул в окно. Снег выглядел мягким, как перина, и вызывал детское желание немедленно в нем поваляться.

Он спустился к завтраку в прекрасном настроении, которое стало еще более прекрасным, когда он увидел Саманту, сидевшую в кресле около окна с чашкой ароматного кофе в руках. На ней был новый свитер, она была немного сонная, но такая милая и домашняя… Он подошел к ней и неуклюже чмокнул ее в щеку.

— Доброе утро.

— Ну что за телячьи нежности, Джереми, я тебя совершенно не узнаю. — Она посмотрела на него с напускным удивлением. — Видно на тебя так подействовала идея Рождества и всеобщей любви, что тебя теперь просто распирает от желания расцеловать каждого ближнего своего.

— Вовсе не каждого, — буркнул Джереми, наливая себе кофе. — А погода сегодня просто чудесная. Правда?

— Вот тут ты совершенно прав. Я собираюсь прямо сейчас прокатиться на лыжах.

— На лыжах? Это такие длинные штуки, которые пристегиваются к ногам, а потом в руки берут палки, машут ими и так передвигаются? — Он почесал в затылке и вытаращил глаза.

— Только не говори мне, что ты не знаешь, что такое лыжи.

Джереми тем временем достал хлеб, ветчину, сыр и принялся за изготовление бутерброда.

— Конечно, знаю. Я даже когда-то катался на них в Солт-Лейк-Сити. Но там были горы. И подъемники. А ты собираешься кататься прямо здесь… Что-то не вижу ни гор, ни подъемников. Тебе сделать бутерброд? — спросил он Саманту.

— Сделай. Только очень маленький. Я же не на горных лыжах собираюсь кататься, — продолжила она.

— А на каких?

— На гоночных.

— Я и не знал, что такие бывают.

— Ты когда-нибудь смотрел по телевизору зимнюю Олимпиаду? — спросила Саманта.

— Что? Олимпиаду? Смотрел, наверное… когда-нибудь, — ответил Джереми, откусывая большой кусок от сооруженного им бутерброда.

— Вот там как раз все на таких лыжах катаются. Они намного легче горных и ширина их раза в два меньше.

— Значит, на них легче кататься? — с надеждой спросил Джереми.

— Легче, — кивнула Саманта. — Если умеешь.

— А у тебя найдется пара лыж для меня?

— У нас полный сарай лыж. Кстати, какой у тебя размер обуви?

— Большой. В принципе, можно и без лыж кататься…

— Так вот, объясняю разницу. На горных лыжах катаются как? — Саманта вопросительно посмотрела на Джереми.

— Это что, наводящий вопрос? — спросил он. — Не знаю как. Кто как может. У меня, кажется, неплохо получалось, хотя на доске лучше. Это совсем как по волнам.

— На горных лыжах катаются сверху вниз. А наверх поднимаются на подъемнике. Ты бы смог забраться на гору на этих лыжах?

— Нет, конечно. На них и по прямой-то невозможно передвигаться.

— Вот именно, — кивнула Саманта. — А на гоночных можно передвигаться и вверх, и вниз. Желательно только, чтобы лыжня была. Но и это не обязательно. И чтоб снег был плотный, а не рыхлый. Ну что, пошли?

— Пошли.

— А Каролина еще спит?

— Ага, — кивнул Джереми. — Ранней пташкой ее не назовешь.

— Тогда, наверное, не стоит ее будить? — Саманта нерешительно посмотрела на него.

— Конечно, не стоит. — Джереми даже замахал руками. — Ни в коем случае. Пусть себе спит.

И они разошлись по комнатам с уговором встретиться внизу через десять минут.

Когда Джереми появился в гостиной, укутанный в шарф, в надвинутой почти на глаза меховой шапке и перчатках, Саманта, одетая в легкую курточку и спортивную шапочку, завязывала шнурки на лыжных ботинках.

— Садись, — кивнула она ему. — Попробуй вот эти ботинки. Мне кажется, как раз твой размер.

Джереми опустился рядом с ней на диван, развязал шарф, снял свои ботинки и надел лыжные.

— Ну как?

— В самый раз.

— Ты на шерстяные носки их надел?

— Конечно. Кто же рискнет в вашем климате ходить без шерстяных носков. А вот ты, по-моему, одета очень легко.

— Не волнуйся, мне не будет холодно. Я же буду носиться как ветер.

— А я?

— Не знаю. — Саманта пожала плечами. — Как получится. Поэтому давай-ка, снова завяжи шарф.

Она подняла шарф Джереми, обмотала его вокруг его шеи, поправила ему шапку и критически его оглядела.

— Пойдет.

Джереми стоял и улыбался.

— Ну что ты застыл, пошли! — Саманта толкнула его в бок. Он не остался в долгу и тоже толкнул ее, но немного перестарался, так что она чуть не упала. Он подхватил ее, поставил на ноги и замер, забыв убрать руки с ее талии.

— Джери! — воскликнула Саманта. — Да что с тобой такое! То толкаешься, то спишь на ходу.

— Я не сплю.

— Тогда отпусти меня и пошли за лыжами.

Саманта помогла Джереми застегнуть лыжи и показала, как правильно держать палки. Потом она легко оттолкнулась двумя палками и заскользила вперед, поставив ноги параллельно друг другу и слегка согнув колени. Джереми попробовал сделать то же самое, но у него ничего не получилось. Он передвинулся всего на полметра, а палки слишком сильно воткнулись в снег, так что он чуть не потерял равновесие и не упал.

Саманта, которая каким-то образом оказалась уже метров на тридцать впереди, оглянулась, развернулась изящным полукругом и в мгновение ока очутилась рядом с ним.

— Когда доберемся до парка, будет легче, — сказала она. — Там есть лыжня. А пока попробуй идти переменным ходом. Правая рука впереди, правая нога сзади, и наоборот.

Саманта показала, как это нужно делать. У нее получилось очень легко и красиво. Она скользила по снегу попеременно то на одной лыже, то на другой, выбрасывая руки вперед и отталкиваясь палками. Джереми попробовал повторить за ней. Ему показалось, что у него получается. Он даже продвинулся на несколько метров.

— Хорошо, — подбодрила его Саманта. — Не забывай сгибать ноги. И с силой выноси ногу вперед, от бедра, тогда будешь дольше скользить.

Джереми очень старался следовать всем ее инструкциям. Он даже вспотел от напряжения. И как это у нее получается так легко скользить? Может, у нее лыжи какие-то другие? Саманта то улетала вперед, то снова возвращалась, подбадривая его и подсказывая, что нужно делать, чтобы легче передвигаться на лыжах.

— А вот и парк! — воскликнула она. — Сейчас встанем на лыжню — и дело пойдет быстрее. А потом доберемся до горок, и тогда ты проявишь себя во всей красе.

— Ага, — пробурчал Джереми. Может, на горках у него действительно что-то получится, но сейчас он ощущал себя неуклюжим медведем.

Наконец они добрались до лыжни и встали на нее. Только тут он почувствовал, что его лыжи действительно скользят, а не просто передвигаются по снегу.

— Когда лыжня идет немного вниз, лучше отталкиваться двумя руками, а ноги сгибать, — объясняла Саманта, оказавшаяся рядом с ним, на соседней лыжне. — А когда вверх, то нужно сильнее отталкиваться ногами, попеременно. И руками, конечно, тоже.

Скользить вниз у Джереми получалось очень неплохо, ему даже понравилось. Но вот вверх… Даже при малейшем намеке на возвышение его лыжи почему-то ехали назад. Он не мог понять, как это у Саманты получается двигаться вверх, быстро переставляя ноги, даже без помощи рук. Ведь совершенно не на что опереться! Когда он пытался оттолкнуться ногой от земли, она упорно скользила вниз, и выручали его только лыжные палки, на которые можно опереться руками.

— Ну вот мы и добрались до горок, — объявила Саманта. — А у тебя неплохо получается для первого раза, — добавила она, глядя на Джереми, у которого на щеках выступили красные пятна, лоб был мокрый от напряжения, а шапка съехала набок.

— Ты так говоришь, просто чтобы меня успокоить, — сказал он.

— Ничего подобного! Это истинная правда. Для человека, который сегодня впервые в жизни встал на гоночные лыжи, ты держишься просто великолепно. А теперь учти: ехать с горки зигзагами, как на горных лыжах, не получится. Так что держись лыжни, сгруппируйся и не забывай, что ноги должны пружинить.

Саманта подъехала к спуску, оттолкнулась и помчалась вниз, все больше набирая скорость. Джереми увидел, как она доехала почти до середины дна большого котлована, возле которого они оказались и по склонам которого, по всей видимости, спускались вниз местные лыжники. В некоторых местах спуск был очень даже крутым, где-то — совсем пологим. Горка, с которой съехала Саманта, была среднего уровня.

Джереми поставил лыжи на лыжню, слегка согнул колени, подражая Саманте, оттолкнулся и полетел вниз. Именно полетел, потому что на лыжне он оставался недолго. Через несколько метров его лыжи начали разъезжаться в разные стороны, он попытался их выровнять и поставить параллельно, но скорость была уже довольно большой и сделать это было трудно. Так что он полетел куда-то в сторону, по нетронутому снегу, поднимая тучи снежной пыли, и вскоре оказался лицом в сугробе. Лыжи отстегнулись и самостоятельно уехали вниз, палки куда-то отлетели, а лицо и шею обжег ледяной холод.

— Джереми, ты жив? — услышал он совсем рядом встревоженный голос Саманты.

— Не знаю, — ответил он. — Кажется, я слышу ангельские голоса.

Он поднял голову, но почему-то ничего не увидел.

— Ох! — воскликнула Саманта.

— Кажется, я ослеп, — сказал Джереми.

В то же мгновение он почувствовал на своем лице теплые руки Саманты, которая стряхивала с него снег.

— Я могу видеть! — радостно воскликнул он.

— А ты можешь шевелить руками и ногами? — спросила Саманта, внимательно вглядываясь в его лицо.

Джереми сначала встал на четвереньки, потом сел и вытянул ноги.

— Кажется, могу, — сказал он и в доказательство надвинул шапку Саманте на глаза.

— Джери! Я так испугалась, — выдохнула она с облегчением. — Да ты настоящий снеговик.

Она сняла с него шапку, вытряхнула из нее снег и снова надела. Потом размотала шарф, под которым обнаружился целый сугроб.

— Да у тебя снег за шиворотом! Ты что, не чувствуешь?

— Нет.

Саманта отогнула ворот его свитера и принялась вытаскивать комочки примерзшего снега.

— Кажется, все, — сказала она, снова заматывая шарф.

— У тебя руки ледяные. — Он взял ее руки в свои и попытался их согреть своим дыханием.

— Еще бы, — отозвалась Саманта. — А ты какой-то странный.

— В каком смысле странный?

— Сидишь, улыбаешься, ничего не чувствуешь… Может, у тебя сотрясение мозга?

— Скажешь тоже. Я в полном порядке. И ударился я не головой, а носом. В глазах, конечно, немного потемнело, но ненадолго. Если у меня нос на месте, не свернут на сторону, тогда все нормально.

Саманта осторожно дотронулась до носа Джереми.

— Не больно?

— Нет. Попробуй сильнее.

Саманта осторожно подергала его за нос.

— Еще сильнее, — скомандовал Джереми.

Она дернула довольно сильно.

— Эй! — возмущенно воскликнул он. — Я же не просил его отрывать!

— По-моему, с твоим носом все в полном порядке, — заявила Саманта. — Но ты весь промок и придется отправить тебя домой. Никогда себе не прощу, если ты заболеешь.

— А ты будешь за мной ухаживать? Приносить мне мед и горячий чай, трогать губами мой лоб и ставить компрессы? Если да, то я согласен.

— Не говори глупости, лучше вставай со снега. Надо еще твои лыжи собрать.

— Собрать, конечно, нужно, но уходить я пока не собираюсь.

— Что?

— Что слышала. Я собираюсь съехать со всех этих злосчастных горок. А начну, так уж и быть, с самой маленькой.

Джереми действительно съехал со всех горок, начав с самой пологой. И у него это прекрасно получилось, если не считать двух падений и одного раза, когда он выронил палку во время спуска. Что касается подъемов, то тут дело обстояло гораздо сложнее. Джереми никак не удавалось быстро взлетать вверх, как это делала Саманта. Она показала ему способы подъема для начинающих, когда передвигаться нужно боком, осторожно переставляя лыжи на несколько сантиметров. Этот способ показался Джереми слишком нудным и медленным, поэтому он поступал очень просто: съезжал на лыжах вниз, отстегивал их и поднимался вверх по утоптанной тропинке.

В общем, лыжная прогулка удалась на славу. Они почти не заметили, как пролетело больше двух часов.

— Помнишь, — спросила Саманта, когда они подходили к дому, оставив лыжи в сарае и немного покачиваясь от усталости, — когда-то ты учил меня скользить по волнам на доске? Это было лет… пять назад?

— Помню, — кивнул Джереми. — Прекрасно помню.

— Я никак не могла поймать равновесие и все время падала в воду, как мешок с песком…

— Ну, я бы не сказал, что как мешок.

— Ты тогда надо мной все время смеялся.

— Ничего я не смеялся. Мне очень нравилось… тебя ловить и вытаскивать из воды.

— Смеялся-смеялся. Я это хорошо помню. А я чувствовала себя такой неуклюжей, как корова на льду…

— Почему ты это вспомнила?

— Когда я на тебя сегодня смотрела, мне это и вспомнилось. — Она лукаво улыбнулась. — Считай, что сегодня я тебе отомстила!

— Какая ты злопамятная!

— Да, я такая!

— Месть действительно была ужасной, — сказал Джереми. — Но мне понравилось. Особенно тот момент, когда я протаранил сугроб, а ты потом вытаскивала снег из моей шапки и у меня из-за шиворота… Наверное, я мазохист.

— Мне тоже понравилось, — рассмеялась Саманта. — Ты замечательно смотрелся, когда у тебя все лицо было залеплено снегом, только кончик носа торчал. Кстати, тебе нужно срочно переодеться во все сухое и выпить горячего чаю с эликсиром. Пошли скорее. — И она ускорила шаг.

— Это было одно из самых замечательных утр в моей жизни, — сказал Джереми в спину Саманте.

Она обернулась к нему с улыбкой, от которой его сердце стало таять, как мороженое на солнце.

— Послушай, Саманта… — начал он, — я все хочу тебя спросить: а где этот твой лесоруб-охотник?

— Кто?

— Ну, тот парень, за которого ты собралась выходить замуж. Он что, куда-то уехал?

— Ах, вот ты о чем. — Саманта рассмеялась. — Не знаю. Может, уже уехал, может, еще не приехал.

— Как это?

— Дело в том, что я еще не решила, кто именно из охотников и лесорубов достоин такой чести. Я же тогда пошутила. Ты что, не понял?

— Понял, — сказал Джереми, восторженно глядя на Саманту, которая шла впереди и весело размахивала руками.

У порога их встретила Каролина, изо всех сил старающаяся скрыть, что она вне себя от обиды или даже от ярости.

— Куда это вы запропастились? — спросила она. — Я тут умираю со скуки.

— Мы катались на лыжах, — ответила Саманта. — Ты еще спала, когда мы уходили, и мы решили тебя не будить…

— На лыжах? — переспросила Каролина. — Что-то я не вижу никаких лыж.

— Лыжи в сарае, а перед тобой — чемпион по скоростному спуску на гоночных лыжах с торможением носом и лбом, — раскланялся Джереми.

— Может, ты тоже хочешь покататься? — спросила Саманта Каролину. — Я бы с удовольствием сходила еще разок. Только отдохну немного.

— А я? — спросил Джереми.

— С тебя на сегодня хватит. Иди быстро переодеваться и пить чай.

Каролина смотрела то на Джереми, то на Саманту, раскрасневшихся, довольных, улыбающихся, и с трудом выдавливала из себя улыбку.

— Да нет, я, пожалуй, обойдусь без лыжной прогулки, — отказалась она. — Да и ты, наверное, устала.

— Если и устала, — сказала Саманта, — то потому лишь, что приходилось то и дело вытаскивать Джереми из сугробов, в которые он постоянно норовил воткнуться головой.

— Я все слышу! — прокричал Джереми, поднимавшийся по лестнице.

— Ладно, я тоже пойду переодеваться. А потом подумаем, чем сегодня заняться.

Войдя в свою комнату, Саманта увидела букет красных хризантем, который стоял в вазе на подоконнике. Значит, снова приходил посыльный. И снова никаких объяснений. Она на всякий случай подошла и раздвинула цветы. Нет, никакой карточки. Как все это странно…

Красные хризантемы. Что-то в этом есть необычное. Саманта села и задумалась. Что-то здесь не так. Она не могла объяснить это странное чувство, которое у нее возникло, когда она увидела красные хризантемы. Это очень редкие цветы. Хризантемы чаще всего бывают желтые или белые. Она никогда раньше не видела таких ярко-алых хризантем. Наверное, это неспроста…

Тут Саманта почувствовала, что начинает замерзать в промокшей водолазке, и отправилась в душ. Она подумает над этой загадкой позже.

Саманта была очень довольна, когда Джереми, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, спросил у нее, не будет ли она возражать, если он останется здесь еще на недельку, до Нового года.

— Я, конечно, перееду в гостиницу, нельзя же злоупотреблять вашим гостеприимством. Понимаешь, я тут один материал интересный раскопал… Вернее, только начал копать. Но, думаю, из этого получился бы целый цикл статей.

— Что за материал? — спросила Саманта заинтересованно.

— Легенды. Мне тут на днях твоя мама рассказала легенду о старухе с ножницами… Впечатляет.

— Это о той, которая ходила по городу в лохмотьях и с огромными ножницами и которую никому не удавалось поместить в приют или хотя бы приодеть получше? Но это же не легенда. Это было на самом деле. Лет пятьдесят назад.

— И то, что ее все боялись, потому что тот, возле кого она со зловещим видом перерезала что-то невидимое, немедленно заболевал и мог даже умереть? Это тоже правда?

— Возможно. — Саманта пожала плечами. — Так говорят.

— Вот это и интересно. «Легенды и были северного края». Или что-то в этом роде. С местным колоритом, историческими фактами и рассказами очевидцев.

— Классная идея! — воскликнула Саманта. — Я даже знаю, к кому можно обратиться за рассказами. И даже сделать фотографии. Например, старый Макартур выглядит очень даже живописно: высокий худой старик с густыми бровями и длинным носом. Он знает множество легенд. Только его трудно разговорить.

— Трудности меня не пугают, — сказал Джереми, с улыбкой глядя на Саманту. Ему понравился энтузиазм, с которым она отнеслась к его затее.

— А Каролина? — спросила Саманта. — Она тоже остается? Тебе же понадобится фотограф.

— Я сам себе фотограф, — возразил Джереми.

— Конечно, и речи быть не может о том, чтобы переселиться в гостиницу. Да мои родители на тебя смертельно обидятся за такие мысли! И потом, спешить-то некуда. Сейчас же рождественские каникулы. Так?

— Да. Материал я отправил, и у меня уже второй день отпуска.

— Значит, для начала мы хорошенько отдохнем, — провозгласила Саманта. — Я надеюсь. Каролина тоже останется. Хотя бы еще на несколько дней. У нас в это время всегда бывают гости, и мы привыкли проводить рождественские каникулы шумно, весело и большой компанией.

— Здорово, — сказал Джереми.

— Ты еще не катался на коньках, — лукаво произнесла Саманта. — На лед, правда, падать больнее, чем в сугроб.

— Я не собираюсь падать! Я все детство провел на роликах. Не думаю, что коньки сложнее.

— А еще есть подледная рыбалка. По мне, это, конечно, сомнительное удовольствие.

— Твой брат рассказывал об этом с таким восторгом, что мне сразу же захотелось попробовать.

— Ну вот! Попробуешь! Когда еще тебя занесет в наши суровые края. Надо, чтобы впечатлений хватило на всю жизнь.

— Ну, может, когда-нибудь и занесет. Мне здесь понравилось. И что самое странное, я давно перестал мерзнуть. Вчера даже ходил без шапки.

— Кто бы мог подумать! — воскликнула Саманта. — А вот без шапки ходить не советую. Твои мозги еще нужны человечеству.

Каролина после некоторых колебаний и уговоров — впрочем, совсем недолгих — тоже решила остаться в Гроссвиле.

— Вообще-то я собиралась с друзьями в Лас-Вегас, — сказала она. — Но Лас-Вегас никуда не денется.

— А Гроссвил может занести снегом или смести ураганом, — саркастически заметил Джереми.

— А что, здесь бывают ураганы? — спросила Каролина Саманту.

— Да, — кивнула та. — Но это скорее снежные бури.

— И когда будет следующая?

— Обычно они бывают ближе к концу зимы. Хотя может быть и по-другому.

— Что, это действительно жуткая вещь? — спросил Джереми.

— Самый сильный ураган был в тысяча девятьсот тридцать шестом году, — авторитетно заявила Саманта. — Тогда три фронта низкого давления: из Аляски, с гор и с океана сошлись как раз над Гроссвилом. Погибло много людей. Те, кто оказался далеко от дома. Снег, небо, горизонт — все смешалось и превратилось в сплошное месиво.

— Я и не думала, что это так опасно, — сказала Каролина.

— Если приближается ураган — лучше сидеть дома. А если он застал в пути — лучше не выходить из машины. Хотя был один случай, когда машину занесло по самую макушку и человек, сидевший в ней, задохнулся.

— Ужас какой, — прошептала Каролина.

— А что метеорологи? — спросил Джереми. — Не предупреждают заранее о приближении урагана?

— Предупреждают, конечно. В последние годы обычно обходится без жертв, не то, что раньше.

— Тогда не надо нас запугивать, — сказал Джереми.

— А вы уже испугались?

— Конечно, видишь, коленки дрожат, стоять не могу.


6


— Послушай, Каролина… — начал Джереми и замялся.

— Да? — с готовностью откликнулась она.

— У меня к тебе есть одна просьба… не совсем обычная.

— Как интересно! — с энтузиазмом воскликнула Каролина. — Я просто умираю от желания узнать, в чем дело!

Джереми с сомнением посмотрел на нее и задумался.

— Ну, говори же, — торопила его она. — Обещаю выполнить любую твою просьбу.

— Не кажется ли тебе, что это неразумно — обещать заранее, еще не зная в чем дело?

Джереми сомневался и тянул время. Он вовсе не был уверен, что стоит говорить вслух то, что он собирался сказать. Еще неизвестно, чем это обернется. От Каролины всего можно ожидать. А вдруг она проболтается? Но, с другой стороны, так больше продолжаться не может. Надо что-то предпринять — или он сойдет с ума от этого нерасторжимого треугольника, одним из углов которого оказался он, а другими двумя — Саманта и Каролина…

Совершенно непонятно, почему Саманта так вцепилась в Каролину, ведь, казалось бы, у них нет ничего общего. Одна — умная, рассудительная, обладающая прекрасным чувством юмора, а главное — естественная. Не говоря уже о том, что она невероятно красива. Так, что у него щемит сердце при одном взгляде на нее. А вторая… ну просто раскрашенная кукла! Никогда не скажет ничего путного. Лучше бы уж совсем молчала, избавив окружающих от необходимости слушать свой голосок, звучащий в слишком высоком регистре.

Нет, одернул себя Джереми, он к ней несправедлив. Совершенно несправедлив. Каролина, конечно же, не лишена обаяния, и она не такая пустышка, какой может показаться на первый взгляд. Но он совершенно не хочет сейчас ее видеть! Он хочет видеть Саманту, и только ее одну. В конце концов, ради нее он и приехал, напросившись в эту командировку. Кто бы мог подумать, что он не сможет остаться с ней наедине даже на несколько минут! Все время рядом Каролина. Утром, днем и вечером. На какие только уловки он не пускался, чтобы остаться вдвоем с Самантой, все бесполезно. Только в первый день, когда он пришел в «Лавку древностей», они смогли побыть вдвоем. Ну, еще когда катались на лыжах, но это не считается, потому что обстановка была совершенно неподходящая…

А потом появилась Каролина, и они с Самантой так прочно приклеились друг к другу, что Джереми просто диву давался. Он уже готов на крайние меры. Например, связать Каролину засунуть в рот кляп и запереть в шкафу.

С этим, пожалуй, лучше повременить. Он должен попробовать мирные переговоры. Только нужно быть осторожным, чтобы не сболтнуть лишнего. А это так трудно!

— Ну так о чем ты хотел меня попросить? — снова спросила Каролина.

— Прежде чем я изложу свою просьбу, — сказал Джереми, решившись, — пообещай мне, что никому о ней не скажешь.

— Ну конечно! Раз так нужно — обещаю. Обожаю тайны! — Она была в восторге.

— Я бы хотел тебя попросить… Дело вот в чем: мне очень нужно побыть наедине с Самантой.

— Что? — переспросила Каролина. Глаза ее расширились, а на лице появилось выражение недоумения.

— Нужно обсудить одно очень важное дело, — заторопился Джереми. — Так, чтобы никто не мешал.

— Понятно, — протянула Каролина и опустила глаза, в которых на мгновение вспыхнули недобрые искорки.

— Так вот, я бы хотел попросить, чтобы на сегодняшней вечеринке…

— Я вам не мешала, — закончила Каролина.

— Да нет, я не это хотел сказать, — смутился Джереми. — Соберется куча народу, и, похоже, будет весело… Я надеюсь, ты хорошо проведешь время…

— Может, мне вообще туда не ходить? — Ее голос еле заметно дрожал.

— Да нет, это не должно быть так… демонстративно. Да и зачем… Я просто хотел сказать…

— Не волнуйся, Джери, — сказала Каролина с улыбкой. Она уже успела взять себя в руки. — Все будет в лучшем виде. Я приду вместе с вами, потом с кем-нибудь познакомлюсь и незаметно исчезну.

— Спасибо, — выдохнул Джереми. — Ты настоящий друг.

— Всегда рада помочь тебе.


Каролина крутилась перед зеркалом в комнате Саманты. На ней было облегающее черное платье из бархатистой ткани с глубоким декольте.

— Ну как? — спросила она Саманту.

— Красиво, — ответила та. — И очень смело. Не сомневаюсь, что вся мужская половина гостей будет смотреть только на тебя.

Каролина прикладывала к платью то одни, то другие украшения и никак не могла выбрать, что же будет лучше: яркое колье и браслет с цветочным орнаментом, длинные бусы в сиренево-лиловых тонах или ожерелье, составленное из сложной комбинации разноцветных камней, цепочек и ленточек.

— Как ты думаешь, что сюда больше подойдет?

— Ну, это тебе решать, — отозвалась Саманта. — Все же лучшее украшение этого платья — ты сама. Вообще-то мне нравятся вот эти цветочки. — Она показала на колье.

Каролина примерила колье, сняла его, надела бусы, посмотрела на себя в зеркало издалека и вблизи и осталась довольна.

— Пожалуй, цветочки — как-то слишком просто. И не по-новогоднему.

— Возможно, — кивнула Саманта.

Она тоже подошла к зеркалу и стала расчесывать свои длинные густые волосы, которые при искусственном освещении отливали медно-золотистым цветом. На ней была серо-голубая туника из тонкой шерстяной ткани с геометрическим узором по кромке подола и рукавов, на ногах — легкие меховые сапожки серебристого оттенка, а в качестве украшения — подвеска с кулоном из переплетенных кожаных ремешков и мелкого бисера.

— Вот ты выглядишь действительно по-зимнему, — сказала Каролина, разглядывая наряд Саманты. — Давно хотела спросить: где ты берешь все эти свои меховые сапожки, жилетки, шапочки? Я такого никогда раньше не видела.

— О-о, это большой секрет, — рассмеялась Саманта.

— Секрет? — разочарованно протянула Каролина.

— Но тебе я его, так и быть, открою. Есть тут один магазинчик, на окраине. Его и магазинчиком-то не назовешь… Скорее, это ателье. Или мастерская. Там всего пара полок с товаром. Ее владелец, Джо Кристмас, говорит, что он потомок индейцев. Вот он это все и шьет. И узоры индейские сам вышивает.

— Потомок индейцев? — переспросила Каролина.

— Ну, насчет этого у меня никакой уверенности нет, но вещи у него получаются замечательные: мягкие, легкие, так и хочется их постоянно носить.

— Давай завтра же туда сходим! — воскликнула Каролина.

— Обязательно сходим. Только завтра у него, наверное, выходной. Но на днях я обещаю тебя туда сводить.

— Обязательно куплю себе белый меховой жилет. Приталенный и удлиненный. Интересно, у него такие есть?

— Что-то подобное я видела, — вспомнила Саманта. — С пояском. А если нет, можно заказать.

— Наверное, это ужасно дорого? — спросила Каролина. — Натуральные материалы, ручная работа…

— В том-то и дело, что нет! Представляю, сколько эти вещи стоили бы где-нибудь в бутике во Флориде. Вот за эти мои сапожки, за которые я отдала всего лишь сто двадцать долларов, там запросили бы несколько тысяч, это точно.

— Ого! — Каролина еще раз посмотрела на сапожки Саманты. — У вас тут просто сказочные цены. Боюсь, мне трудно будет удержаться от того, чтобы не скупить весь магазин.

— Скупить-то, конечно, можно, но где ты будешь все это носить? Представляю, как ты щеголяешь в меховом жилете по пляжу в Майами. А еще в лохматой шапке и в варежках.

Саманта рассмеялась, и Каролина вместе с ней.

— Ну, у нас тоже бывает зима. К тому же мои родители живут в Нью-Йорке, я там тоже часто бываю. Я там родилась.

— Значит, ты не южанка.

— Да, я во Флориде всего три года.

— А я провела там почти пять лет. — В голосе Саманты звучала легкая грусть.

— Скучаешь? Хочешь вернуться?

— Иногда скучаю. Но здесь мой дом, все родное и знакомое. И потом, здесь я могу ходить в мехах, а во Флориде это совершенно невозможно, — закончила Саманта со смехом. — Хотя некоторые умудряются. Интересно, куда запропастился Джери? Нам пора ехать.

— Саманта, — начала Каролина неуверенным голосом. — Я давно хотела тебя спросить…

— Спрашивай. Кажется, я слышу в твоем голосе нерешительность. Неужели такое возможно?

— Вы с Джереми… у вас что-то было?

— Ты имеешь в виду… — Саманта посмотрела на Каролину. — Насколько я помню, нет.

— Что значит «насколько я помню»?

— Да я шучу. Нет, между мной и Джереми никогда не было ничего из того, о чем ты спрашиваешь. Мы просто друзья. Очень хорошие друзья.

Каролина заметно повеселела.

— Ну, тогда можно тебя кое о чем попросить?

— Проси.

— Видишь ли, я и Джереми… — Каролина смущенно опустила глаза. — Мы с ним…

— У вас был роман, — догадалась Саманта.

— Мне бы не хотелось думать, что он «был», — сказала Каролина уже более решительно. — Я надеюсь, что он есть. Просто вышло небольшое недоразумение, мы повздорили, и Джери теперь на меня дуется.

— Понятно, — протянула Саманта. — А что я могу сделать? Сказать ему, чтобы был хорошим мальчиком? Это вряд ли на него подействует. Не хочется тебя огорчать, но Джереми всегда был несколько… легкомысленным. Не припомню, чтобы он встречался с какой-нибудь девушкой больше месяца.

— Все же я надеюсь стать исключением, — сказала Каролина. — Тем более, мне кажется, он стал серьезнее в последнее время, повзрослел.

— Честно говоря, не заметила. По-моему, Джери все такой же шалопай… Так чем я могу тебе помочь?

— Понимаешь, сегодня новогодняя ночь… В это время все становятся немного сентиментальными, всем хочется поверить в сказку… В общем, я надеюсь, что именно сегодня состоится наше примирение.

— Ну что ж, я тоже от всей души на это надеюсь.

— И мне бы хотелось, чтобы мы с Джери как можно больше времени провели вместе. Я имею в виду — вдвоем.

— Понятно, — кивнула Саманта. — Третий лишний. Конечно, уединение на этом многолюдном празднике вряд ли возможно, но я очень постараюсь вам не мешать. Да это будет совсем нетрудно. Половина из тех, кто там будет, — мои друзья, одноклассники и просто знакомые.

— Спасибо! — воскликнула Каролина и в порыве чувств обняла Саманту. — Я так тебе благодарна.

В этот момент раздалось несколько нетерпеливых ударов в дверь, и она сразу же распахнулась. На пороге стоял Джереми. В черных брюках, черной шелковой рубашке и темно-сером джемпере.

— Ну что, закончили прихорашиваться?.. Ну вот, так я и думал.

— Что ты думал? — спросила Саманта.

— Обнимаетесь. Я вам помешал? — Он довольно-таки ехидно улыбнулся.

— Конечно, помешал, — сказала Каролина. Она накинула шубку и взяла сумочку. — И что, тебе нечего сказать?

— Сказать? Что я должен сказать?

Джереми не мог оторвать глаз от Саманты, которая еще несколько раз рассеянно провела расческой по волосам, потом повернулась и улыбнулась. Но взгляд ее при этом оставался отсутствующим, ее мысли явно витали где-то далеко отсюда.

— Ты не хочешь сказать, что мы замечательно выглядим? — насела на Джереми Каролина.

— Да, — пробормотал он, все еще глядя на Саманту. — Я потрясен. Никогда ничего подобного не видел. И даже не думал, что такое возможно.

— Джереми, ты известный мастер комплиментов, — проговорила с улыбкой Саманта, очнувшись от задумчивости. — Ты способен любой девушке голову заморочить своими пышными фразами.

— Я? — возмутился Джереми. — Ничего подобного. Я совершенно искренне, от всей души.

— Хорошо, хорошо, мы тебе верим, — пропела Каролина и взяла его под руку. — Не пора ли нам выдвигаться?

Клуб располагался в бывшем амбаре, где раньше, еще в прошлом веке, хранились тонны яблок, перед тем как отправиться на фабрику по производству консервированной продукции. Амбар поражал воображение своими размерами, необычной шестиугольной формой и сводчатой крышей, под которой можно было бы летать на параплане. Он находился почти в самом центре города, отделенный от наиболее оживленной улицы небольшим парком. В те времена, когда был построен амбар, Гроссвил состоял самое большее из трех параллельных улиц, на которых расположились дома первых поселенцев. Строили тогда на совесть, и большинство домов зажиточных горожан, так же как и амбар, до сих пор находились в прекрасном состоянии, удивляя потомков толщиной стен и высотой потолков.

Один очень оригинально мыслящий архитектор, прибывший в Гроссвил из Чикаго, увидел амбар и буквально влюбился в него. Он нашел спонсоров, которые согласились выкупить это необычное сооружение и вложить деньги в его реконструкцию. Так амбар превратился в самое модное заведение на ближайшие триста квадратных миль.

Снаружи он не слишком изменился, его только очень осторожно отреставрировали, стараясь не разрушить обаяние старины. Каменное основание амбара было высотой с человеческий рост, стены выкрашены новой краской, но искусственно «состарены», внутрь вела широкая каменная лестница с перилами и внушительные железные двери с висевшим на них настоящим «амбарным» замком.

— Да это же какая-то конюшня! — воскликнула Каролина, выбравшись из машины возле клуба.

— Не конюшня, а яблочный амбар, — поправила ее Саманта, довольная произведенным эффектом.

— Потрясающе, — присвистнул Джереми. — Я слышал о нем, но не представлял, что он такой огромный.

— И что, у вас принято развлекаться в… амбарах? — недоверчиво спросила Каролина.

— Ага, — кивнула Саманта. — Туда принесли свежего сена, расстелили на полу шкуры и играют на волынках и клавесинах.

— На волынках? — переспросила совсем растерявшаяся Каролина.

— Да, у нас тут много шотландцев. А клавесины остались от прабабушек.

С этими словами Саманта подошла к дверям, приоткрыла их и буквально втолкнула Каролину и Джереми внутрь. Сама она прошла вслед за ними, закрыла за собой дверь, поздоровалась с Джекобом, который сегодня был гардеробщиком, и остановилась, с удовольствием наблюдая за выражением лиц своих гостей, у которых в буквальном смысле открылись рты от неожиданности возникшего перед их глазами зрелища. Внутреннее оснащение амбара, и правда, было грандиозным. Саманта и сама долго стояла с открытым ртом, когда попала сюда впервые, а потом часто наблюдала такую реакцию у тех, кто впервые это видел.

Внутри амбар представлял собой удивительную композицию из огромного центрального зала, помещений поменьше, расположенных на разных уровнях, балконов, пандусов и неисчислимого количества лестниц и лесенок, ведущих в разные стороны и на разные этажи. Сейчас все это было украшено разноцветными огоньками, новогодними гирляндами и маленькими золотистыми елочками, светившимися изнутри.

— С ума сойти! — первым вышел из ступора Джереми.

— Никогда бы не подумала, что в Гроссвиле может быть что-то подобное, — вслед за ним восхищенно произнесла Каролина. — Да еще и в каком-то старом сарае.

— В амбаре, — поправила ее Саманта. — Сдавайте одежду в гардероб и пойдемте знакомиться с амбаром и его обитателями.

Вскоре компания уже прогуливалась по всем помещениям, поднималась на балконы, заглядывала в ресторан и в кафе, расположенное где-то между полом и потолком, осматривала сцену и акустическую аппаратуру. И даже посетила, соответственно, мужскую и дамскую комнаты, которые тоже отличались оригинальной отделкой. В дальнем углу амбара был обнаружен небольшой кинотеатр с мягкими креслами и уютный бар со словоохотливым барменом, знающим назубок историю Гроссвила и всех его обитателей. Попутно Саманта знакомила Каролину и Джереми со всеми, кого знала сама, а таких было немало.

— У меня голова идет кругом от всех этих Мэри, Ричардов и мистеров Дунканов, — пожаловалась Каролина, опускаясь на высокий табурет возле барной стойки.

— Ну все, — заявила Саманта, — больше я ни с кем не буду вас знакомить, — разбирайтесь сами.

— Что будете пить? — спросил бармен, широко улыбаясь.

— Мне сухой мартини, — произнесла Каролина. — И льда побольше.

— А ты что будешь? — спросил Джереми, обращаясь к Саманте.

— Пока ничего. Мне нужно кое-кого повидать. Не скучайте.

Она развернулась, помахала рукой и удалилась из бара.

— Ты куда?! — только и успел воскликнуть Джереми.

Он сделал резкое движение, как будто намеревался броситься за ней вслед, но потом остановился и вернулся к барной стойке.

— И мне чего-нибудь налейте, — пробормотал он бармену.

— Виски? Джин? Шампанское?

— Что-нибудь мокрое и холодное.

— Тогда я налью вам наш фирменный коктейль. Называется «Нью-хэмпширский блюз». Бодрит и охлаждает одновременно.

— «Блюз»? — переспросил Джереми. — Надеюсь, в его состав не входит местный эликсир?

— Какой еще эликсир? — обиделся бармен. — У нас высококлассное заведение, мы бабушкиными настойками не торгуем.

— Ладно, ладно, «блюз» так «блюз», — кивнул Джереми.

Негромкая спокойная музыка, звучавшая в клубе, затихла, ей на смену пришло что-то более ритмичное и громкое.


— Сейчас начнется новогодняя развлекательная программа, — сказал бармен. — Говорят, это будет что-то необыкновенное. Приглашены два комика из центра, какой-то известный ди-джей и еще несколько звезд. И, говорят, у нас тут будет целых двенадцать Санта-Клаусов. Вы представляете, целых двенадцать! Они будут появляться с каждым ударом часов. Но это я уже разглашаю наши маленькие секреты…

Джереми залпом выпил коктейль и поставил бокал на стойку.

— Ну как? — спросил бармен.

— Превосходно. Действительно, бодрит. И охлаждает.

— Ну что, пойдем? — Каролина взяла Джереми за руку.

— Куда?

— Как куда? Смотреть развлекательную программу. Или ты предпочитаешь пока остаться здесь? Смотри, вон там такой уютный мягкий диванчик, мы могли бы неплохо провести время за коктейлями… — Голос Каролины звучал мягко и вкрадчиво. — А программу посмотрим потом. Она же всю ночь будет идти.

Джереми взглянул на диванчик и передернул плечами.

— Ладно, пошли смотреть программу. Наверное, Саманта тоже там. Ты помнишь, о чем я тебя просил? — спросил он, наклонившись к Каролине, которая повисла на его руке.

— Что? А, да, помню. Но Саманта же ушла!

— Я ее сейчас найду, — решительно произнес он.

— Я с тобой. — Каролина не отпускала его руку. — Потом я исчезну, — заверила она Джереми, посмотревшего на нее с недоверием. — Не оставишь же ты меня одну в этом баре?!

— Ладно, пошли. Только не надо отрывать мне рукав.

Вскоре они увидел Саманту, которая весело болтала в компании молодых парней и девушек.

— А вот и мои гости! — воскликнула она при виде Джереми и Каролины. — Куда это вы запропастились? — Она вопросительно посмотрела на Каролину, но та отвела глаза.

— По-моему, это ты запропастилась, — сказал Джереми. — А я слушал «Нью-хэмпширский блюз».

— Поздравляю, — сказала Саманта. — Кажется, я вас уже знакомила.

— Мы перезнакомились с такой кучей народа, что у меня все в голове перепуталось, — объяснила присутствующим Каролина. — На всякий случай, меня зовут Каролина.

— А я Габриель, — представилась высокая темноволосая девушка, с интересом разглядывавшая Джереми.

— Я Том, а это Питер, — сказал высокий блондин с лицом, как будто высеченным из куска скалы, взятого на берегу озера.

Оставшиеся представились как Полли, Крис и Джек. Когда все познакомились по второму разу, решено было идти смотреть развлекательную программу.

— У нас зарезервирован столик в кафе, — объяснил Том. — Как раз слева от сцены. Оттуда все прекрасно слышно и видно.

Они поднялись в кафе, которое находилось немного выше сцены, и сели за столик рядом с ограждением. Саманта оказалась между Питером и Габриель, а Джереми, который хотел сесть рядом с ней, в итоге сидел рядом с Питером. Каролина отвоевала-таки себе место возле Джереми, попросив Тома поменяться с ней местами.

Программа действительно оказалась интересной, артисты комического жанра смешили всех до слез, ведущий тоже сыпал остротами и каламбурами, при этом шампанское лилось рекой, что тоже вносило вклад во всеобщее веселье. Каролина хохотала от всей души, запрокидывая голову и в изнеможении падая на плечо Джереми.

— Нет, я больше не могу никогда так не смеялась, — говорила она.

Джереми то и дело поглядывал на Саманту, которая периодически о чем-то шепталась с Питером, после чего они весело смеялись.

Когда выступления комиков закончились, ведущий объявил паузу и пригласил всех потанцевать.

— Ну что, идем?

Габриель и Каролина одновременно вскочили на ноги и потащили за собой остальных, причем некоторые, например Питер и Крис, еще и сопротивлялись. Через несколько минут все уже были внизу, на танцполе, и двигались синхронно с заводной музыкой, звучавшей из всех динамиков. Ди-джей старался разнообразить музыкальную программу, чтобы угодить вкусам разных возрастных категорий. Поэтому клубная танцевальная музыка чередовалась с мелодиями в стиле «ритм энд блюз», «диско» и медленными композициями.

Когда зазвучала очередная медленная мелодия, Джереми поискал глазами Саманту и с разочарованием обнаружил, что она уже танцует с Питером. Он чуть не заскрипел зубами от злости, но неожиданно увидел, что рядом с ним стоит Каролина и смотрит на него недвусмысленно и призывно.

— Потанцуем? — предложила она.

Джереми вздохнул и согласился, хотя танцевать ему абсолютно расхотелось. А что еще ему оставалось делать? Не отшивать же девушку на глазах у всех.

В следующий раз, когда был объявлен медленный танец, Джереми мгновенно оказался рядом с Самантой.

— Можно пригласить вас немного потанцевать? — произнес он с улыбкой и с галантным поклоном.

Саманта улыбнулась ему в ответ и хотела уже кивнуть, но тут ее глаза наткнулись на предостерегающий взгляд Каролины, и она вспомнила о своем обещании.

— Извини, Джери, но этот танец я обещала другому, — прощебетала Саманта и снова ускользнула от него.

Питер, которого Саманта снова пригласила на танец, просто светился от неожиданно свалившегося на него счастья. А Джереми снова оказался с Каролиной.

— Послушай, — проговорил он ей на ухо, — тут что, мало симпатичных парней? Ты только взгляни, как Том на тебя смотрит. Да и Крис тоже…

— Ты хочешь от меня избавиться? — обиженно спросила Каролина и надула губы.

— Ты, кажется, забыла, о чем я тебя просил?

— Я прекрасно все помню, но ты же видишь — она не хочет с тобой танцевать!

Джереми, который глаз не отводил от Саманты, о чем-то весело болтавшей с довольным Питером, только вздохнул.

— Просто жалко на тебя смотреть, — сказала Каролина.

— Так тебе меня жалко? — спросил он. Тон его голоса не предвещал ничего хорошего.

— Я только хотела сказать, — поправила она себя, — что ты зря теряешь время. Саманта относится к тебе только как к другу.

— Откуда ты знаешь?

— Она сама мне сказала. Как раз сегодня.

Джереми промолчал. Он смотрел на Саманту и чувствовал, что ее теплая улыбка и ее сияющие глаза обжигают его сердце не хуже каленого железа. И что с этим делать, он не знал…

Вскоре ведущий объявил о начале огненного шоу — и вся компания снова уселась за столиком кафе. На этот раз Джереми удалось сесть рядом с Самантой. Он был бы совершенно счастлив, если бы не Питер, сидевший с другой стороны от нее, которому Саманта уделяла слишком много внимания.

Все зрители, затаив дыхание, наблюдали за артистами, которые метали горящие факелы, вращали огненные спирали и глотали огонь с неизменными улыбками на лице. Все, кроме Джереми, которому интереснее было наблюдать за выражением детского восторга и восхищения, застывшим на лице Саманты…

Когда представление закончилось, все разбрелись кто куда. За столиком остались только Джереми, Каролина, Саманта и Питер. Джереми очень хотелось, чтобы Каролина немедленно куда-нибудь исчезла, прихватив с собой Питера, и можно бы было наконец остаться вдвоем с Самантой. Он многозначительно смотрел на Каролину, но та как будто не замечала его взглядов, рассеянно глядя вниз, на танцующих. Зато Саманта сразу поняла, что ей хочет сказать Каролина, бросившая на нее красноречивый взгляд.

— Питер, пойдем танцевать! — воскликнула она. — Ты так хорошо танцуешь…

Питер с готовностью вскочил, вслед за ним Джереми. Саманта растерянно посмотрела на Каролину, не зная, что предпринять. Каролина только собралась что-то сказать, как за ее спиной раздался голос:

— Кого я вижу? Да это же малышка Сэми! Или я сплю и это мне снится?

Перед присутствующими появился высокий широкоплечий ковбой в шляпе с загнутыми полями, в высоких ковбойских сапогах и соответствующей кожаной куртке. Он ослепительно улыбался, демонстрируя белоснежные зубы, оттеняющие коричневый загар.

— Дик! — воскликнула Саманта. — А ты здесь какими судьбами? Я думала, ты в Техасе… А где Майк?

— Вот он я!

Из-за спины Джереми появился… точно такой же ковбой, отличавшийся от первого некоторыми деталями одежды, но ни капли не отличавшийся лицом и фигурой.

— Похоже, вы прямо на лошадях прискакали из Техаса, — сказала Саманта, обнимая своих давних знакомых.

— Это ты точно угадала, — сказал Майк, оглядываясь по сторонам. — Скакали без перерыва целую неделю, только чтобы увидеть, какой красавицей стала крошка Сэми.

— Знакомьтесь, это Каролина и Джереми — мои друзья из Флориды. Питера вам представлять не надо… А это Дик и Майк Роджерсы.

— Ого! — воскликнул Дик. — Я всегда знал, что во Флориде самые красивые девушки. Но чтоб такие!..

Он опустился на стул рядом с Каролиной, предварительно пожав руки Джереми и Питеру. Майкл сел по другую сторону от Каролины, рядом с Самантой. Джереми и Питер тоже опустились на свои стулья.

— Предлагаю выпить шампанского за знакомство! — сказал Дик.

Никто не возражал, и вскоре зазвучали тосты, провозглашаемые братьями, и шампанское полилось рекой. Каролина, польщенная вниманием двух мужественных ковбоев, весело смеялась над их шутками, поворачиваясь то к одному, то к другому и не забывая поглядывать на Джереми. Саманта тоже весело проводила время, предаваясь воспоминаниям о детских забавах с участием близнецов. И только Джереми и Питер сидели с кислыми лицами.

— Может, все-таки пойдем потанцуем? — через какое-то время предложил Питер, обращаясь к Саманте. — Ты же хотела…

— Пошли! Я действительно засиделась.

И они удалились в направлении танцпола, причем Питер выглядел так, как будто выиграл в лотерею ценный приз.

После нескольких зажигательных танцев Саманта, слегка уставшая, присела на банкетку, стоявшую у стены, незаметно ускользнув от Питера. Ей хотелось немного побыть одной. Она сидела, рассматривала проходящих мимо людей и вдруг увидела Каролину в обществе Дика и Майкла. Они о чем-то весело болтали, направляясь на танцпол. Джереми с ними не было. Интересно, куда он подевался? Саманта решила его отыскать.

Она обнаружила Джереми сидящим за дальним столиком в баре. Перед ним стояла бутылка с кока-колой и стакан.

— А, вот ты где! — воскликнула Саманта. — Очень интересно узнать, что ты тут делаешь?

Джереми улыбнулся Саманте какой-то потерянной улыбкой.

— Я думаю.

— Думаешь? Самое подходящее место! И время. Скоро пробьет двенадцать, а ты тут сидишь и думаешь, вместо того чтобы встречать Новый год!

— Если я не буду его встречать, он обидится и уйдет? — Джереми подмигнул Саманте.

— Тебе здесь не нравится? — озабоченно спросила она. — А где Каролина?

Джереми испуганно оглянулся по сторонам и снова посмотрел на Саманту.

— Кое-что мне здесь действительно не нравится…

— И что же?

— Мне не нравится, что ты здесь все время исчезаешь. Просто как какой-то нематериальный объект. Только что была рядом — и вот тебя снова нет.

— Как привидение?

— Да.

— И тебя это огорчает?

— Очень.

Саманта потрепала его по волосам.

— Если бы я была привидением, ты бы не почувствовал, как я к тебе прикасаюсь, — с улыбкой произнесла она.

Джереми взял ее руку, задержал в своей, а потом притянул ее к себе и усадил на колени.

— Посиди со мной хотя бы немного, — сказал он.

— А где же все-таки Каролина? — спросила Саманта и встревоженно огляделась.

— О-о-о! — застонал Джереми и потер лоб ладонью. — Прошу тебя хотя бы несколько минут не произносить это имя.

— А что случилось? — спросила Саманта.

— Она куда-то ушла с этими близнецами. Я очень надеюсь, что надолго. А еще лучше — навсегда.

— Ага, значит, вы с ней… поссорились?

— Поссорились? — удивился Джереми. — Да я бы с удовольствием с ней поссорился, но это совершенно невозможно. Я пробовал.

— И ты тут сидишь один, всеми покинутый, пьешь кока-колу и страдаешь? Пошли лучше танцевать.

Саманта вскочила на ноги. Джереми попытался ее удержать, но у него ничего не получилось. Он тоже встал. При этом на лице его появилось чрезвычайно целеустремленное выражение.

— Подожди здесь минутку, — сказал он Саманте и собрался уже идти, но снова остановился. — Ты точно не уйдешь? — спросил он. — Я вернусь через три минуты.

— С места не сдвинусь, — улыбнулась Саманта.

Она видела, как Джереми подошел к бармену, что-то ему сказал, потом они куда-то отошли, но за спинами окружающих барную стойку людей ей ничего не было видно. Через пару минут Джереми вернулся, запыхавшийся, но очень довольный. Он схватил Саманту за руку и повел за собой.

— Эй, куда ты меня тащишь? Мы же собирались пойти танцевать, а это совсем в другой стороне.

— Скоро пробьет двенадцать.

— Ну и что? Пойдем на танцпол, будем вместе со всеми считать удары и смотреть на обещанных Санта-Клаусов.

— По-твоему, это интересно?

— А что, ты можешь предложить что-то более увлекательное?

— Помнишь, на втором курсе… — начал Джереми, — у нас было что-то вроде состязания — кто встретит Новый год в самом необычном месте?

— Помню, — засмеялась Саманта. — Мы с Эмили не смогли придумать ничего более оригинального, чем залезть в шкаф и там чокаться шампанским и считать удары… Кто-то из наших встречал Новый год в казино за рулеткой, кто-то пробрался в университет и пил шампанское в аудитории, а кто-то даже умудрился оказаться в полицейском участке. Случайно, это был не ты?

— Нет, не я. Я встречал тот Новый год в море, на плоту.

— А, точно! Я вспомнила. Но ты был, конечно, не один.

— Конечно, — кивнул Джереми. — Со мной были мои друзья. Какой смысл совершать странные поступки в одиночестве, без зрителей?

За разговорами Саманта едва замечала, куда они идут. А между тем они уже не шли, а карабкались вверх по крутым лестницам. Они поднялись сначала на один балкон, потом на другой, потом нашли какую-то узкую лестницу, скрытую от посторонних глаз за дверью, и поднялись по ней. Саманта посмотрела вниз. Они были уже выше всех сооружений, куда пускали посетителей. Похоже, это была какая-то техническая лестница, предназначенная для обслуживания здания. Странно, что дверь, ведущая сюда, оказалась незапертой.

— Ты боишься высоты? — спросил Джереми.

— Вроде нет, — ответила Саманта. — Правда, с парашютом мне прыгать не приходилось, но по горам я лазаю спокойно.

— Тогда полезли дальше?

Джереми показал рукой на следующую лесенку, которая вела вдоль стены куда-то под самую крышу.

— Полезли, — кивнула Саманта. В ее глазах зажглись озорные огоньки, и она смело ступила на первую ступеньку.

Джереми поднимался вслед за ней, готовый в случае необходимости помочь и поддержать. Лестница закончилась прямоугольной огороженной площадкой под самым потолком. С нее можно было дотянуться до прожекторов и до электрического щитка, скрытого панелью.

— Ух, ты! — выдохнула Саманта, поглядев вниз. На всякий случай она покрепче ухватилась за перила. — Это ты здорово придумал. — Она восхищенно взглянула на Джереми.

Снизу послышался голос ведущего, который объявил, что до наступления Нового года осталось пять минут.

— Нужно устроиться тут поудобнее, — сказал Джереми и вытащил откуда-то из-за пазухи бутылку шампанского.

— Ого! — воскликнула Саманта. — А я все думаю: что это у тебя так оттопыривается…

Он поставил бутылку на пол и достал из заднего кармана брюк… креманки для мороженого на длинных ножках.

— Не совсем бокалы, — сказал он, — но зато не бьются. Я не рискнул положить в карманы хрупкое стекло…

— Это даже лучше, чем бокалы, — успокоила его Саманта. — И необычнее. Ну, есть в твоих волшебных карманах что-нибудь еще? Я уже не удивлюсь, если ты сейчас достанешь кастрюльку с горячим, тарелки и вилки…

Она весело рассмеялась. Ей ужасно нравилось это приключение. Все ее друзья были где-то внизу и наверняка думали, куда это она подевалась. А она здесь, под самой крышей! У нее было желание громко крикнуть что-нибудь, но она сдержалась. Во-первых, все равно ее никто не услышит, а во-вторых, если услышат, то их с Джереми сразу же снимут отсюда, ведь они здесь находятся в нарушение всех правил. И это замечательно!

Джереми тем временем вынул из-за пазухи плоскую, но довольно большую коробку шоколадных конфет с миндалем.

— Мои любимые! — воскликнула Саманта. — Ты просто чудо!

— Все, больше ничего нет, — смущенно произнес он и стал стягивать джемпер.

— А что, нужно раздеваться? — со смехом спросила Саманта.

— Нужно же тебя на что-то усадить.

— На твой джемпер? Но он совсем новый. И такой красивый…

— Да наплевать на джемпер, когда нужно встречать Новый год, — проговорил Джереми и аккуратно разложил джемпер на полу. — Садись.

Саманта пододвинула джемпер поближе к краю, сняла сапоги и села, поджав под себя ноги.

— Тебе тоже места хватит, — сказала она. — Он у тебя такой большой.

Джереми опустился рядом с ней, придвинул бокалы и шампанское и открыл коробку конфет. Саманта смотрела на него восторженным взглядом.

— И как только тебе это пришло в голову?

— Случайно. — Он стал распечатывать бутылку.

Ведущий внизу объявил, что до наступления Нового года осталась ровно одна минута. Пробка с хлопком вылетела из бутылки и, ударившись о потолок, полетела вниз. Саманта вскрикнула и проследила глазами ее полет. Пробка приземлилась где-то около кафе. Джереми разлил шампанское, а внизу начали отсчет последних секунд Нового года, сопровождаемый смехом, криками и аплодисментами.

— Пусть этот год будет лучше, чем предыдущий, — произнесла Саманта.

— Пусть он будет самым лучшим, — тихо вторил Джереми.

Они чокнулись одновременно со всеми, и их голоса утонули во взрывах фейерверков, фомкой музыке и радостных воплях, доносившихся снизу.

Саманта поставила свой бокал, привстала на коленях и чмокнула Джереми в щеку. Она хотела сразу отодвинуться, ведь это был просто дружеский новогодний поцелуй, но Джереми удержал ее, обхватив рукой за плечи, и поцеловал в губы. Она растерялась, ощутив на своих губах вкус его губ, которые были такими мягкими, такими нежными… Он целовал ее очень осторожно, бережно, но Саманта чувствовала, что руки, сжимающие ее, очень сильные и держат ее почти стальной хваткой.

Она сама не поняла, как получилось так, что она стала отвечать на его поцелуи, как все ее тело охватила сладкая ноющая боль, заставляющая прижиматься к Джереми, а в голове не осталось ни одной здравой мысли, только эти неземные ощущения, исполненные блаженства и неги.

Через несколько мгновений разум все же вернулся к Саманте.

— Джереми! — воскликнула она и резко отодвинулась.

Он неохотно разжал объятия и отпустил ее. Они оба раскраснелись, тяжело дышали и старались не смотреть друг на друга.

— Кажется, это шампанское ударило нам в голову, — проговорила Саманта, глядя вниз.

— Саманта, извини меня, я не знаю, что это на меня нашло, — пробормотал Джереми.

Она робко взглянула на него и увидела, что его лицо покрылось красными пятнами и вид у него такой смущенный и виноватый, что ей даже стало его жалко.

— Вообще-то я имела в виду дружеский поцелуй, — строго сказала она.

— Я знаю, я просто…

— Забыл, что это я?

— Не знаю…

— Ладно, забыли. Будем считать, что я просто чмокнула тебя в щеку. Давай вернемся к тому моменту, когда мы чокнулись бокалами и пожелали друг другу хорошего Нового года.

Она взяла свой бокал и сделала глоток шампанского. Джереми протянул ей коробку с конфетами. Он тоже взял бокал и теперь вертел его в руке. Они не смотрели друг на друга.

— Нет, это невыносимо! — воскликнула Саманта через несколько минут молчания. — Я так не могу.

— Ты хочешь уйти отсюда? — встревоженно спросил Джереми.

— Нет, не хочу, — буркнула Саманта. — Мне тут нравится. Но мне совершенно не нравится твое поведение! — Она посмотрела на него сердитым взглядом.

— Я больше не буду, честное слово. — Джереми прижал руку к сердцу.

— Да я уже давно все забыла! Сидит, молчит, как сыч. Да и вообще.

— Что «вообще»? — Он немного приободрился, заметил, что бокал Саманты почти пуст, и налил ей еще шампанского.

— Вообще пора тебе взрослеть. Становиться серьезнее.

— Что? — Джереми не поверил своим ушам. — И это ты мне говоришь?

— А что? Я серьезный взрослый человек.

— А кто несколько дней назад строил снеговика и валялся в сугробе? А кто играет в куклы не только со своей маленькой племянницей, но и без нее?

— Я не играла! Я просто складывала их…

— А перед этим одела, причесала и, кажется, даже накормила…

— Ничего подобного! А ты что, подглядывал?

— Ну вот еще. Просто мимо проходил. А кто залез под крышу, чтобы встречать Новый год? По-твоему, это поступок взрослого человека?

— Да это же ты меня сюда затащил!

— Ну, со мной-то все ясно. Я известный шалопай. Но тебе тоже эта идея понравилась. Разве нет? — Джереми стойко держал оборону.

— Да ты… — Саманта задохнулась от возмущения.

— И злишься ты тоже как маленькая девочка, — заявил он. — Пыхтишь, краснеешь, того и гляди разревешься или начнешь игрушками в меня швыряться. — Он поднял бокал и провозгласил: — За тебя! Самую вредную девчонку на свете!

Саманта растерянно хлопала ресницами.

— А о чем мы спорим? — спросила она.

— Не важно, — рассмеялся Джереми. — Мир? — Он подставил ей ладонь.

— Мир, — кивнула Саманта и хлопнула по его ладони своей рукой. — А что это я хотела тебе сказать? — тихо пробормотала она себе под нос.

— Ты настаивала, чтобы я повзрослел.

— Ах да! Я хотела сказать, что ты слишком легкомысленно ведешь себя. С девушками. То с одной… танцуешь. То другую… целуешь. На меня это, понятно, не действует, но других-то жалко…

— Кого это тебе жалко?

— Каролину. Вид у нее при этом был очень виноватый.

— По-моему, она прекрасно проводит время в обществе двух одинаковых красавцев. Во всяком случае, я искренне на это надеюсь.

— Но все равно, нельзя же всю жизнь быть таким легкомысленным.

— Не пойму, куда ты клонишь.

— У тебя же каждую неделю новая девушка! Ты сам-то от этого не устал?

— Да с чего ты это взяла? Откуда такие предположения?

— Это не предположения. Не забывай, я тебя с самого первого курса знаю. И всегда за тобой девушки бегали. Или ты за ними, не знаю. Помню только, что список твоих побед был очень длинным.

— Да это все неправда! До сих пор не знаю, кто все эти слухи про меня распускал. — Вообще-то он хорошо это знал, но ни за что не стал бы признаваться…

— Уж меня-то можешь не обманывать.

— Да я вообще никого не собираюсь обманывать! А уж тем более тебя. Тебя разве обманешь, ты такая проницательная.

— Опять смеешься. Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным?

— А ты? По-моему, ты сегодня что-то слишком серьезна. Если учесть, что Новый год и все такое…

— Да, и правда. Я сегодня сама не своя, — призналась Саманта. — Ладно, не буду больше тебя воспитывать. Давай веселиться. Жалко, что мы не взяли с собой хлопушки с конфетти. Можно было бы…

— Один момент, — загадочно произнес Джереми и вытащил из кармана две хлопушки.

— Джери! — воскликнула Саманта. — Ты просто чудо!


Когда Саманта и Джереми встретились с Каролиной, все трое выглядели немного смущенными.

— Ну, как ты провела время с братьями Роджерс? — спросила Саманта. — Обычно с ними бывает очень весело.

— Сначала действительно было очень весело, — кивнула Каролина. — Мы встретили Новый год, сосчитали Санта-Клаусов, потанцевали…

— А потом?

— А потом они чуть не подрались из-за того, кто пригласит меня на медленный танец. — Каролина бросила быстрый взгляд на Джереми.

— Да, это на них похоже, — заметила Саманта. — Особенно после такого количества шампанского.

— Кончилось все тем, что они стали клясться друг другу в братской любви и уступать меня. Как будто я вещь какая-то! — Возмущению Каролины не было предела.

— А ты что?

— А я ушла танцевать с Питером.

— Бедный Питер! — воскликнула Саманта.

— Почему это он бедный? — не поняла Каролина. — А он действительно хорошо танцует.

— Да это я так, о своем, — пробормотала Саманта.

— А вы где пропадали? — спросила Каролина, глядя на Джереми. — Что-то я вас нигде найти не могла.

— Да нигде мы не пропадали, — отозвался он. — То здесь, то там… Выпили шампанского, постреляли хлопушками…

— Я, кажется, сейчас усну прямо здесь, — проговорила Саманта, зевая и прикрывая рот рукой.

— Да, я тоже порядком устала, — призналась Каролина.

— Не знаю, как вы, а я мечтаю только об одном: оказаться в своей уютной теплой постельке, закрыть глаза и уснуть… — Саманта направилась к гардеробу, Каролина и Джереми вслед за ней.

— Теперь ты не можешь сказать, что я не выполнила твою просьбу, — прошептала Каролина, наклонившись к Джереми.

— Не думаю, что ты об этом помнила, когда рядом с тобой были эти два ковбоя, — ответил он насмешливо. — Но все равно спасибо.

— Ну и как? — спросила Каролина. — У тебя… получилось?

— Что получилось?

— Ты хотел… остаться наедине с Самантой…

— Ничего хорошего из этого не вышло, — пробормотал Джереми.

— А что вышло?

— Тебе не кажется, что ты, мягко говоря, вмешиваешься не в свое дело?

— Подумаешь! Не хочешь — не говори. — Каролина отвернулась и надула губы.


7


— Это было забавно, — сказала Габриель, усаживаясь в самое большое кресло.

— Что именно? — спросила Саманта, разливая чай.

— Наблюдать ваш любовный треугольник, — объяснила Габриель.

— Какой еще треугольник? Ты имеешь в виду Каролину и братьев Роджерс? Или Каролину, братьев Роджерс и Джереми? Но тогда это уже квадрат. А если добавить Питера, то вообще пятиугольник.

Саманта поставила перед Габриель кружку из тонкого фарфора и придвинула к ней вазочку с шоколадными конфетами.

— А себя ты не хочешь включить в эти геометрические фигуры? — спросила Габриель, поднося чашку к губам. — У тебя всегда такой чай ароматный, — добавила она.

— Чай у меня настоящий цейлонский, из молодых побегов, а себя я ни в какие фигуры не включаю.

— Это тебе только кажется, — сказала Габриель и взяла конфету. — На самом деле, хочешь ты этого или нет, но ты стала одной из сторон этого треугольника.

— Ты, как всегда, говоришь загадками.

— Конечно, Джереми — это что-то. Я бы и сама на него запала, но вас там и так слишком много. И страсти кипят нешуточные. — Габриель задумчиво смотрела в чашку.

— Кого много? — спросила Саманта.

— Но у нее, по-моему, нет никаких шансов…

— О господи! — воскликнула Саманта и замолчала.

Она взяла чашку и с удовольствием сделала глоток. Габриель всегда такая. Любит выглядеть странной и загадочной. Ну и пусть. Если к ней не приставать с вопросами, она рано или поздно сама все объяснит.

— А он, — продолжала Габриель, — похоже, сам не знает, на каком он свете.

Саманта молчала.

— И ты тоже сама не знаешь, — подытожила Габриель и посмотрела на нее. — Ну, что скажешь?

— О чем?

— О Джереми.

— Он… мой друг.

— И все? — Габриель посмотрела на Саманту своими пытливыми черными глазами.

— Ну да, все, — быстро произнесла Саманта, стараясь не вспоминать тот поцелуй под крышей амбара. Она все время старалась не думать об этом, но, как назло, у нее ничего не получалось.

— Что-то здесь не так, — сказала Габриель — Со стороны, конечно, забавно наблюдать, как Джереми не сводит с тебя глаз, Каролина все время ходит за ним, а ты почему-то смотришь на Каролину и идешь танцевать с Питером…

— Что ты сказала? — удивилась Саманта. — Джереми не сводит глаз с меня?

— Именно это я и сказала. Невооруженным глазом видно, что он влюблен в тебя по уши.

— Ну, это все твои фантазии, — рассмеялась Саманта. — Надо же такое придумать! Джереми влюблен в меня! Я же тебе уже объяснила, что мы с ним просто друзья. Очень хорошие друзья. Да он мне почти как брат.

Саманта постаралась выбросить из головы все навязчивые образы. Она сама искренне верила в то, что сейчас говорила.

— Ну, раз он тебе просто друг, ты не будешь против, если я попытаюсь привлечь его внимание? — спросила Габриель, пристально глядя на подругу.

— Да, пожалуйста, — ответила та. — Только не проси меня тебе помогать.

— Да уж как-нибудь сама справлюсь. У Каролины все равно никаких шансов нет.

— О как мне все это надоело! — неожиданно для самой себя воскликнула Саманта.

— Что именно?

— Джереми и все его девушки.

— Слушай, а все эти букеты… — Габриель махнула рукой в сторону подоконников, на которых были расставлены красные розы, красные тюльпаны и, как это ни странно, ветки цветущей акации в узкой вазе. — Особенно акация. Меня это удивляет.

— Меня тоже. И тоже, как ни странно, акация.

— Так ты до сих пор не выяснила, от кого это?

— Нет. — Саманта покачала головой. — Я даже съездила в фирму «Флоресана», откуда мне приносят цветы, но они отказались назвать имя клиента.

— Ничего себе.

— Я ворвалась в кабинет директора и устроила скандал.

— Ты — скандал? Честно говоря, с трудом представляю.

— Ну, может, не совсем скандал… Но я потребовала назвать мне того, кто устроил все это безобразие. Директор сначала подумал, что мне не понравились цветы, и начал извиняться. Так что мне даже стало неловко. А потом, когда понял, чего я добиваюсь, заявил, что никакого закона он не нарушает, и ничего мне не сказал.

— Я думаю, ты все узнаешь — рано или поздно.

— Но это очень странно.

— Ничего странного. Просто кто-то очень хочет завоевать твое расположение. Это же так романтично! Я бы на твоем месте была довольна.

— Не то чтобы я недовольна, — сказала Саманта. — Цветы очень красивые. И всегда разные. Но у меня какое-то странное чувство. Кто-то думает обо мне, так старается привлечь мое внимание, а я понятия не имею, кто это.

— Странно все-таки, где они раздобыли зимой цветущую акацию?

— Директор «Флоресаны» говорит, что редкие растения им доставляют самолетом из Чикаго. Там какие-то питомники.

— Представляю, сколько в таком случае стоит один цветок…


Джереми заехал за Самантой в магазин, чтобы довезти ее до дома, хотя пешком можно было дойти за десять минут, что она обычно и делала.

— А это что еще за дудка? — спросила Саманта, усаживаясь в машину Джереми и убирая с сиденья нечто похожее на горн, которым в Средние века глашатаи созывали толпу, чтобы прочитать очередной указ короля.

— Да это же… эта штука… забыл, как называется. Ну, чтобы оленей отпугивать.

Саманта изумленно глянула на Джереми, потом взяла в руки дудку, повертела ее и даже попыталась дунуть. От звука, который вырвался из широкой части трубы, у них обоих на мгновение заложило уши и все скрутилось в животе.

— Так, понятно, — сказала Саманта, пряча усмешку. — И кто же осчастливил тебя этим чрезвычайно полезным подарком?

— Питер, — ответил Джереми, заводя мотор. — Я его сегодня встретил возле универмага. Он как раз шел с этой штукой. Он и объяснил мне, что сейчас у оленей брачный период и они становятся просто бешеными. Могут выскочить на дорогу и пойти тараном на машину.

— Да, такое бывает, — кивнула Саманта. — В брачный период.

— И он сказал, что их ничем не проймешь, кроме звука этой… дудки. Он сказал мне название, но я сразу забыл. Не подскажешь?

— Даже и не знаю, что тебе сказать, — медленно проговорила Саманта и отвернулась от Джереми. Похоже, ее чрезвычайно интересовал пейзаж за окном.

— Ну ты-то должна знать это название!

— Теоретически должна. — Она все еще не глядела на него. — Раз существует такая полезная вещь, как отпугиватель брачующихся оленей, то она должна как-то называться…

Джереми взглянул на Саманту с подозрением. Она не выдержала и закрыла лицо руками.

— Да что с тобой такое? Ты плохо себя чувствуешь?

Он притормозил у обочины и попытался убрать руки Саманты от ее лица. Она, не в силах больше сдерживаться, расхохоталась.

— Так, понятно, — произнес Джереми угрюмо. — Меня развели как какого-то приезжего лоха. — Он взглянул на Саманту, давящуюся от хохота, взял в руки дудку, дунул в нее и неожиданно тоже расхохотался. — Нет, ну надо же! Дудка для отпугивания оленей! А я поверил. И Питер… Он был таким серьезным. Ни тени улыбки. Артист.

— Да, это он может, — кивнула Саманта, отсмеявшись. — Надеюсь, ты не сильно обиделся.

— Да я вообще не обиделся. Это была очень красивая разводка. Уважаю.

— Это был древний гроссвильский обычай немного посмеяться над диким приезжим, который не знает элементарных вещей.

— Каких вещей?

— У оленей брачный период осенью, в ноябре.

— Вот незадача! — Джереми хлопнул себя по лбу. — Как это я запамятовал.

Он высадил Саманту у дома и укатил по каким-то делам, которых у него появилось великое множество. Она поднялась на второй этаж, заглянула в комнату Каролины и увидела, что та разложила все свои вещи на кровати и засовывает их в большую дорожную сумку, стоящую на ковре.

— Каролина! — воскликнула Саманта, пораженная. — Ты уезжаешь?

— Да, — кивнула та. — У меня самолет через два часа, а еще регистрация…

— Почему же ты ничего не сказала? Что-то случилось? — Саманта застыла посреди комнаты.

Каролина остановилась рядом с ней и посмотрела на нее сияющими глазами.

— Случилось. Мне позвонила мама. Представляешь, они встречали Новый год вдвоем с отцом!

— Прекрасная новость!

— Да, я даже поверить боюсь. Она сказала, что это вышло неожиданно, почти случайно. И что сейчас у них, похоже, все налаживается. Они пригласили меня провести с ними несколько дней.

— Я очень рада, — серьезно сказала Саманта.

— А как я рада! Ты даже не представляешь. Только бы они не передумали и снова не поссорились.

— Наверное, они многое поняли за это время. И постараются избегать прошлых ошибок. А уж тем более, когда ты приедешь…

— Да. Я надеюсь, что стану тем клеем, который окончательно склеит их отношения. Я знаю, что они оба меня очень любят.

— Ты что, собиралась уехать, не предупредив нас?

— Да я только что хотела тебе позвонить. Но телефон куда-то запропастился… А, вот же он! — Телефон обнаружился на кровати, под свитером. — Ты отвезешь меня в аэропорт?

— Конечно, отвезу. Сейчас позвоню Джереми, он еще недалеко уехал.

— Не надо.

— Что «не надо»?

— Не звони ему.

— Почему?

— Так будет лучше. Мы с ним потом когда-нибудь увидимся, во Флориде. Я думаю, тогда уже все будет по-другому.

— Ничего не понимаю. Что будет по-другому? Послушай, а как же работа? Ты же собиралась делать фотографии для этих его статей?

— Он прекрасно все сделает и без меня. Если что, ты ему поможешь. Не так ли?

— Помогу, конечно, если будет нужно. — Саманта немного растерялась.

— Честно говоря, он бы и с Ледовым фестивалем замечательно без меня справился…

— Я не думаю.

— А я точно знаю, — отрезала Каролина. — Я сама ему навязалась. Насела на главного редактора. Понимаешь, мне очень хотелось, чтобы он был у моих ног. А то все от меня в восхищении, а он — нет. Меня это просто из себя выводило. А потом мне показалось, что я в него влюблена.

— В главного редактора? — спросила Саманта.

— В Джереми.

— Ты, кажется, говорила, что у вас с ним…

— Ничего не было, как мне этого ни хотелось… Ну что, пойдем? А то самолет улетит без меня. Жаль, что я не успеваю попрощаться с твоими родителями, с твоим братом и его семьей. Передай им от меня тысячу благодарностей. Это были замечательные зимние каникулы.

— Я обязательно передам, — кивнула Саманта.

Они сели в машину и покатили в сторону аэропорта среди бескрайних снежных просторов, высоких сугробов, голых деревьев, припорошенных снегом, и величественных зеленых елей, которые выделялись яркими пятнами на белом фоне. Вдалеке виднелись белые горы, стремящиеся своими вершинами к горизонту, а перед ними — темный густой лес.

— Как все-таки у вас здесь красиво, — выдохнула Каролина. — И так не похоже на все, к чему я привыкла.

— Ты еще не бывала у нас летом, — сказала Саманта. — Летом тут все абсолютно другое. Невозможно узнать. Вместо снега — высокая зеленая трава, цветы, грибы, ягоды. Здесь не так жарко, и поэтому все свежее и сочное. Обязательно приезжай сюда летом!

— Может, и приеду, — произнесла Каролина неуверенно.

— А по озеру можно плавать на лодках и скутерах, — продолжала Саманта. — Купаться, правда, не многие решаются. Вода холодная… А вот и аэропорт.

— Я поняла, почему все мои попытки привлечь внимание Джереми совершенно безнадежны, — неожиданно сказала Каролина.

— Да? — Саманта взглянула на нее с удивлением.

— Потому что, кроме тебя, его никто не интересует, — выпалила Каролина. — И, похоже, это у него очень давно. И ты единственная, кто этого не замечает.

Саманта смотрела на нее с удивлением, а Каролина тем временем вышла из машины и открыла багажник, где лежала ее дорожная сумка.


8


Саманта с утра заявила Джереми, что настало время познакомить его с очень интересным экземпляром, но ничего не объяснила. Сейчас они уже сидели в машине, Саманта была за рулем, а Джереми пытался выудить из нее информацию.

— И кто же этот интересный экземпляр?

— Это Гил Макартур. Его предки жили в Шотландии и носили юбки, то есть килты. Он занимается лозоискательством и знает кучу местных легенд. Но его нелегко разговорить. Если бы ты приехал к нему один, он бы тебя и на порог не пустил. Так что тебе крупно повезло, что я согласилась тебя сопровождать.

— Просто не верю своему счастью! — воскликнул Джереми. — Не представляю, что бы я без тебя делал.

— Ты сначала сильно не высовывайся. Молчи и кивай. Только потом, когда он разговорится, можешь задавать вопросы. И ни слова о диктофоне!.. Держи! — Она протянула бумажный пакет. — Вручишь ему.

— Что это? — Джереми заглянул в пакет. — Какая-то бутылка…

— Не какая-то бутылка, а самый лучший шотландский виски из запасов моего отца.

— Ничего себе! А мистер Мелроуз не возражал?

— Если бы знал, то возражал бы, конечно. А так нет.

Джереми засмеялся.

— Я восхищен.

— Моими манерами?

— Ага.

— И вот еще что, — сказала Саманта, когда они остановились у довольно большого, но неухоженного дома. — Не вздумай называть его волынку «этой штуковиной».

— А что?

— Сразу выгонит.

— Ясно, — кивнул Джереми. — Слушаюсь, шеф, — добавил он и отдал честь. Затем спросил: — А что ты там говорила насчет лозоискательства? По-моему, лозоискатели — это такие колдуны, которые ходят, что-то шепчут, водят по земле какими-то палками, а потом говорят, где нужно копать колодец, чтобы точно наткнуться на воду.

— Да, приблизительно так. И никто точно не знает, как им это удается. Но какие-то научные теории по этому поводу есть.

Они вышли из машины и направились к двери.

— А он не будет против, если я его сфотографирую? — спросил Джереми.

— Не знаю, — ответила Саманта. — Во всяком случае, не заводи об этом разговор с самого начала.

— Тогда я пока сфотографирую дом. Тоже очень интересный экземпляр. Я думаю, ему лет сто.

— Сто шестьдесят, — сказала Саманта.

— Тем более. О, да тут на двери настоящий колокольчик! Правда, немного заржавевший, но так даже интереснее.

И Джереми сфотографировал дом, который действительно выглядел очень живописно, несмотря на то, что его не мешало бы отремонтировать. А может, и благодаря этому.

Саманта позвонила в колокольчик, и через несколько минут дверь со скрипом отворилась. На пороге появился высокий худой старик с седыми волосами, такими же седыми густыми бровями и большим костлявым носом.

— Добрый день, мистер Макартур, — поздоровалась Саманта.

— А, внучка старого Мелроуза, — приветливо произнес старик и с подозрением посмотрел на Джереми.

— А это мой друг из Флориды, Джереми Рассел. Приехал к нам посмотреть на настоящую зиму.

— Здравствуйте, — сказал Джереми и протянул бумажный пакет.

— А, «Роб Рой», знатное виски, — похвалил Гил Макартур, открыв пакет и изучив его содержимое. — И чего вы от меня за него хотите?

Он взглянул на Джереми из-под своих кустистых бровей.

— Это просто запоздалый рождественский подарок, — быстро сказала Саманта. — Из запасов моего отца.

— Да, молодой Мелроуз знает толк в хороших напитках. Но все же не чета своему отцу. Мы как-то с ним на спор пили ром… Дрянь редкостная, ром этот. Не то что «Роб Рой». А вы проходите.

Они вошли в просторный длинный холл, вдоль стен которого стояли застекленные витрины со старинным оружием.

— И кто выиграл спор? — влез с вопросом Джереми.

Саманта сердито зыркнула на него глазами.

— Э-хе-хе, молодой человек. Даже сейчас, когда мне под девяносто, я бы не советовал тебе со мной тягаться…

— Он и не собирается, — сказала Саманта.

Джереми с неподдельным интересом косил глаза в сторону витрин с оружием.

— Это дирки, — благожелательно объяснил ему старый шотландец, — шотландские кинжалы. Они длиннее обычных, но короче мечей.

— А это что за брошки? — спросила Саманта.

— Брошки, — фыркнул Макартур. — Это фибулы, застежки. Ими закрепляли клетчатый плед на плече воина.

— А почему шотландцы носили килты, а не брюки, как все? — не удержался и спросил Джереми.

Саманта сделала большие глаза и скорчила ему рожу за спиной старика.

— Потому что в них удобно было бегать по болотам, молодой человек, — сердито взглянул на него мистер Макартур. — А англичане в своих брюках и сапогах застревали там на веки вечные. — И он хрипло рассмеялся.

— А что, действительно, наверное, удобно, — задумчиво проговорил Джереми.

— Ну, пойдемте, выпьем чаю, — сказал старый шотландец. — Или кто-нибудь хочет чего покрепче? — Он многозначительно взглянул на Джереми.

— Нет, ничего покрепче не надо, — сказала Саманта. — Чай — это самое то.

На кухне стоял огромный дубовый стол и деревянные стулья с высокими спинками. Они выглядели как мебель для великанов. Во всяком случае, Джереми почувствовал себя маленьким мальчиком, усаживаясь на этот стул, настолько он был большим. Да и сама кухня отличалась просто невероятными по современным меркам размерами. В одной ее части стояли несколько высоких буфетов и огромная плита, которой, по всей видимости, давно никто не пользовался. На стенах были развешаны ковши и сковородки. В другой части кроме дубового стола — раковина, маленькая современная плита с духовкой и два небольших шкафчика. Видимо, мистер Макартур пользовался только этой половиной кухни.

— Да, когда-то семья у нас была огромная, — сказал старик, проследив за взглядом Джереми. — А теперь я один остался. Дом, конечно, для меня одного великоват, но переезжать я никуда не хочу. Доживу здесь, а там пусть что хотят с ним, то и делают. — Он махнул рукой.

— Было бы здорово, если бы тут открыли музей, — сказала Саманта.

Она помогала мистеру Макартуру накрывать на стол.

— Да кому это надо, — хмыкнул старик.

— Как это кому! — возмутилась Саманта. — Это всем интересно. У вас же тут сплошной антиквариат и настоящая история. Этот дом остался почти таким, как при первых поселенцах.

— Да, когда-то мои предки приехали сюда из Шотландии. Тому уже скоро двести лет.

— А вы бывали когда-нибудь в Шотландии? — спросила Саманта.

Она уже успела все расставить, вскипятить чайник и разлить чай по чашкам.

— Бывал, а как же. У меня там родственников — целая деревня.

— Ну и как? Вам понравилось? Я хочу сказать, вы, наверное, с самого детства слышали рассказы о Шотландии, а потом там оказались. Все было так, как вы представляли?

— Я понимаю, о чем ты спрашиваешь, девочка. Не разочаровался ли я? Сам не знаю. Конечно, я не ожидал, что там до сих пор все ходят в килтах и с кинжалами, засунутыми в гольфы, и с утра до вечера играют на волынках, но все же… Что-то такое у меня в голове было. А они оказались обычными людьми. Такими же, как ты и я.

— Люди везде одинаковые, — сказала Саманта. — Наверное.

— Люди — да. Но вот природа… Когда я забрался в горы, один, без сопровождающих, залез на вершину, окинул взглядом все вокруг, вот тогда я и понял, что такое Шотландия. Сердцем почувствовал. — Старик ударил себя кулаком в грудь.

— А вам не захотелось там остаться? — спросил Джереми.

— Поначалу были такие мысли. Но потом я рассудил, что Нью-Хэмпшир ничем не хуже Шотландии, и наши горы, и наши болота тоже вполне сойдут.

— В Шотландии много разных легенд, — осторожно начала Саманта. — Я слышала, там и привидения водятся, в старых замках. И вообще, всякие странные вещи бывают…

— Странные вещи везде случаются, и не надо за этим ездить в Шотландию.

— А вы знаете какие-нибудь местные легенды? — спросила Саманта.

— Легенды — это то, что неправда? — спросил старик с хитрой ухмылкой.

— Ну, не знаю. — Она растерянно пожала плечами.

— Не знаю, кто что врет, а при мне случилась одна история…

Джереми и Саманта замерли, боясь спугнуть свою удачу.

— Ты, наверное, знаешь деревню Миддл-Хаммок, — обратился Макартур к Саманте.

Та молча кивнула.

— Миль десять до нее будет, а то и больше. Раньше туда ходили пешком, через лес да болото. — Он помолчал. — Мне тогда лет десять, наверное, было. Так вот, это болото называли Ведьминым. Не знаю почему. Видно, были причины. И через это болото ночью, да даже и в сумерках, ходить никто не решался. Говорили, там бродят неприкаянные души тех, кто не похоронен по христианскому обычаю.

Макартур отхлебнул чаю из своей чашки и продолжил рассказ.

— Был у меня дядька, брат отца. Отчаянный был человек. Молодой, горячий. Не боялся ни черта, ни бога. Присмотрел он себе невесту в Миддл-Хаммоке, ну и стал к ней ходить. Ходил, когда у него выходные выдавались. А выходные тогда были нечасто, не два раза в неделю, как сейчас. Работы было по горло: лес валили, распиливали его на доски. Они уже и день свадьбы назначили. Летом это было, в августе. Задержался он там однажды допоздна, сидели они с отцом невесты, пили, обсуждали, как свадьбу играть будут. Тут стемнело, а темнеет летом у нас поздно, почти что в полночь. Дядька домой засобирался. Отец невесты ему говорит: «Не ходи, оставайся, заночуешь на сеновале». А он: «Да нет, пойду, утром на работу». Невеста в крик: «Не пущу тебя через Ведьмино болото!» Если б смолчала, он, может, и остался бы. А тут гордыня его обуяла. «Меня, — говорит, — бабушкиными сказками не испугаешь». И пошел. Невесту оставил почти что в обмороке.

Голос рассказчика, со старческой хрипотцой, лился неторопливо, плавно, действуя на слушателей завораживающе. Саманта сидела за высоким столом, подперев голову ладонью, и не отрываясь смотрела на старого шотландца. Поза ее была напряженной, глаза слегка расширены, губы напряженно сжаты. Джереми тоже поддался охватившему его интересу, но не забывал время от времени с еле заметной улыбкой поглядывать на Саманту.

— Как сейчас помню тот день, — продолжал Макартур. — Вернее, ночь уже была. Заявился мой дядька домой после полуночи. Ввалился в дверь, лицо перекошено, глаза застывшие, как у покойника, руки трясутся, сам весь белый и мычит что-то, слова сказать не может. Вся семья сбежалась. Ну и мы, дети, тоже. Хоть и пытались нас прогнать, куда там. Очухался потом дядька, рассказал, что с ним было. «Вышел я, — говорит, — из дому невесты, сделал несколько шагов, и так вдруг жутко мне стало, просто мороз по коже. Никогда ничего не боялся, а тут вдруг трясусь от страха, как в лихорадке. Хоть обратно поворачивай. Но не идти же, в самом деле, обратно! Позору не оберешься. Что я баба, что ли, темноты бояться? Ну и пошел себе дальше. Иду, тишина, никого, ничего, только луна в небе светит. Огромная, как колесо, и яркая такая, так что тропинку прекрасно видно. Да я бы и с закрытыми глазами там не заблудился. Сто раз ходил через это болото, правда, всегда днем… Иду, болото уже началось, под ногами хлюпает, ну я смотрю под ноги, на всякий случай. А потом… поднимаю я глаза и вижу — стоят. По бокам от тропинки. Белые, полупрозрачные, на людей похожи… Только лиц у них нету. Стоят, руками машут, как будто к себе зовут. И тишина такая, что в ушах звенит. Я замер на месте, ни жив, ни мертв. Стою, как каменный, и не могу пошевелиться. Потом как-то взял себя в руки, пошел. Иду, смотрю под ноги, на них не смотрю. А они за мной. То сзади, то вперед забегают и все руками машут, машут… Так почти до самого дома и шли. Только, когда на нашу улицу ступил, отстали, кажется. Да я не оглядывался. Не знаю, как до дома дошел». Закончил он рассказ, ковшик воды выпил и стал раздеваться. Тут мы и увидели, что у него вся одежда, которая на нем была, наизнанку вывернута… — закончил старик почти шепотом.

Саманта выпрямилась и нервно огляделась по сторонам. Джереми глубоко вздохнул.

— Жуть какая, — выговорил он.

— Не веришь? — спросил Макартур.

— Почему не верю? Верю, — ответил Джереми. — Вы правильно сказали, каких только странных вещей на свете не бывает.

— Но это еще не конец истории. — Старый шотландец повысил голос, и Саманта почувствовала холодок, пробежавший по спине. — На следующий день дядька мой, как обычно, работал на лесопилке. Взяли они с одним мужиком бревно, взяли, понесли, тут дядька мой неожиданно бревно выпустил и свалился на землю. Подбежали к нему люди, а он мертвый.

Саманта вздрогнула и посмотрела на Макартура расширившимися от страха глазами.

— Вот так-то, — добавил он.

— А… отчего он умер? — спросила Саманта, прокашлявшись.

— Никто не знает. Был молодой, здоровый, ни на что не жаловался.

— Сердечный приступ, — предположил Джереми.

Старик пожал плечами.

— Может, и так. Доктор у нас тогда один был на всю округу, он живыми занимался, не до мертвых ему было.

— А что потом стало с его невестой? — спросила Саманта.

— А что ей сделается? — Макартур снова пожал плечами. — Наверное, замуж вышла за какого-нибудь парня. Я не помню, меня это тогда не очень интересовало. Но болот тех я всю жизнь боялся и по возможности обходил стороной, не только ночью, но даже и днем.

— А что сейчас стало с теми болотами? — спросил Джереми.

— Нет тех болот, осушили их. Но место там все равно нехорошее, — упрямо закончил Макартур.


— Ну как тебе? — спросила Саманта Джереми уже в машине, после того как они тепло попрощались со стариком и обещали обязательно заходить еще.

— Сильно, — кивнул тот. — Шикарная история получится. Обязательно нужно пару слов сказать о самом Макартуре, его семье, первых поселенцах…

— Нужно сходить в библиотеку и в архив, — сказала Саманта. — Там много чего можно нарыть. Как ты думаешь, фотографии хорошие получатся? Освещение, по-моему, было не очень.

— С моей вспышкой можно и в темноте фотографировать, — самодовольно заявил Джереми. — Это тебе не какая-то мыльница, а профессиональный фотоаппарат. Я за него кучу денег выложил.

— Ладно, ладно, не хвастайся. Если бы я не уговорила его попозировать, никакого толку от твоей чудо-техники не было бы.

— Это да, — согласился Джереми. — Не представляю, как это тебе удалось его уговорить. Упрямый, как черт.

— Но он все же согласился оставить свое фото для истории. И даже дом разрешил пофотографировать, и внутри, и снаружи.

— Ему понравилась идея с музеем.

— Я собираюсь всерьез этим заняться, — заявила Саманта.

— Каким образом?

— Для начала отправлю письма с фотографиями в администрацию штата и в несколько благотворительных фондов. А там видно будет.

— Какая ты предприимчивая! — восхитился Джереми.

— А ты думал.

В этот момент Саманта сделала резкий поворот и машину немного занесло. Саманта выровняла автомобиль на дороге и с вызовом посмотрела на Джереми, ожидая нелицеприятных комментариев. Но он беззаботно смотрел в окно и что-то насвистывал. Саманта улыбнулась и решила внимательнее следить за дорогой.

— Интересно, как там дела у Каролины, — сказала она. — Что-то она не звонит.

— Кто бы мог подумать, — сознался Джереми, — но мне ее тоже как будто не хватает…

Он имел в виду то, что в присутствии Каролины у него была реальная причина избегать решающего объяснения с Самантой, а сейчас эта причина исчезла. Они много времени проводят вдвоем, и он давно мог бы сказать ей все, что собирался сказать… Значит, дело было вовсе не в Каролине, а в нем самом. Вернее, в отношении к нему Саманты. Есть Каролина рядом или нет, а Саманта все равно не смотрит на него так, как ему хотелось бы.

— Это совсем не просто, — продолжала Саманта, — наладить разрушенные отношения.

— Пожалуй, — кивнул Джереми.

— Забыть прошлое, простить все обиды…

Она замолчала, а он взглянул на нее с возросшим вниманием. Интересно, о чем это она говорит? Как будто бы о родителях Каролины, но думает в это время о чем-то своем… Может, она все еще не может забыть Дэна Мюррея? Может, он даже звонит ей. Просит прощения. Он же понятия не имеет, о чем она думает, что творится в ее сердце. А вдруг она все еще его любит?


Джереми включил диктофон, надел наушники и достал свой ноутбук. Саманта, решив, что будет ему только мешать, развернулась, чтобы уйти.

— Саманта, — неожиданно окликнул ее он.

— Что?

— Не уходи.

— Но ты же собрался работать…

— А ты? — Джереми смотрел на нее вопросительно.

— Хочешь сказать, что тебе и в этом нужна моя помощь?

— А как же. Без тебя у меня ничего не получится.

— Глупости, — фыркнула Саманта. — Всю жизнь ты писал статьи самостоятельно, а тут вдруг тебе понадобилась моя помощь…

— Я и раньше с удовольствием бы ее принял, только никто не предлагал.

— По-моему, звонят в дверь. — Саманта прислушалась. — Точно.

И она все-таки выскользнула из комнаты Джереми.

Это был посыльный из «Флоресаны». С букетом гардений. Саманта рассеянно взяла букет, закрыла дверь и пошла вверх по лестнице. Она заглянула в комнату Джереми и продемонстрировала ему букет.

— Что это за цветы? — спросил он. — Совершенно в этом не разбираюсь.

— Это гардении.

— Странное название. Как гардины.

— Ничего странного. Красивое название. И красивые цветы. Гардении… — зачем-то произнесла Саманта еще раз.

«Гардении — тайная любовь». Неизвестно откуда в ее голове возникла эта фраза. Белая лилия означает «твоя красота сводит меня с ума», красная хризантема — «я люблю», синий гиацинт — «постоянство»…

— Ох! — вырвалось у Саманты.

— Что случилось? — Джереми поднял глаза от экрана ноутбука.

— Я вспомнила… — еле слышно проговорила Саманта, глядя на букет в своей руке.

— Что ты вспомнила?

— Язык цветов… Помнишь, я писала об этом статью, еще в университете. Красная роза означает «страсть», красный тюльпан — «признание в любви», акация — «скрытая любовь»… А белая камелия — «ты восхитительна».

— Неужели в наше время кто-то об этом знает? — пожал плечами Джереми.

— Похоже, что так.

Саманта пошла в свою комнату и отыскала блокнот, который сохранился каким-то чудом еще с университетских времен и в котором было все о значении цветов.

— Пестрые тюльпаны — «твои глаза прекрасны», — шептала она, листая страницы. — Все сходится.

Или это все же просто совпадение? Но кто, кто посылает ей эти зашифрованные в цветах послания? Сейчас Саманте как никогда хотелось это узнать. Кто же этот романтичный поклонник, знакомый с обычаями куртуазных веков? Должно быть, это очень необычный человек.


— Джереми!

— Что?

— Чего ты на меня так смотришь?

— Как? — Он отвел глаза.

— Не знаю как. Но мне как-то не по себе от этого твоего взгляда.

— Ладно, я не буду.

— А о чем ты сейчас думал? — Саманта отложила в сторону блокнот, в котором делала заметки, и внимательно посмотрела на Джереми.

— Ну… — протянул он. — О разном.

— Например? — не отставала Саманта.

— Я думал о тебе, — выпалил Джереми. Он немного помолчал, сделал глубокий вдох и собрался уже продолжить, но Саманта его перебила:

— А чего обо мне думать, если я здесь, у тебя перед глазами.

— Да. И я думал о том, что это замечательно, когда ты рядом, у меня перед глазами.

— А мне кажется, ты совсем не об этом думал, — сказала Саманта.

— Ты умеешь читать мои мысли? — улыбнулся Джереми.

— А что, разве это невозможно?

— Может, и возможно. Теоретически. Но на самом деле нет.

— Почему это ты так уверен? А вдруг я вижу тебя насквозь?

— Не видишь, — сказал Джереми и закусил губу, уставившись в экран своего ноутбука.


9


Джереми стоял возле окна и смотрел на огромные снежинки, которые кружились в свете фонарей и медленно опускались вниз. Все вокруг абсолютно белое: дома, дороги, деревья, машины… Очень красиво. До приезда в Нью-Хэмпшир он видел снег всего несколько раз в жизни, и никогда в таком огромном количестве. Он улыбнулся, вспомнив, как сначала этот непрерывный снегопад вызывал у него тревогу. Ему казалось, что скоро все будет полностью погребено под снегом. Но, оказывается, даже если снег идет третью неделю подряд, ничего страшного не происходит: он как-то утрамбовывается, превращается в плотные сугробы и освобождает место для новых и новых миллионов снежинок.

Завтра он уезжает. За последнюю неделю он провел многие часы наедине с Самантой. Самые лучшие часы в его жизни. И ничего не смог ей сказать… Он много раз пытался, но слова застревали у него в горле. Он прекрасно видел, как она к нему относится. Для нее он просто друг. Нет, не просто друг, поправил себя Джереми. Очень хороший, надежный друг, которому можно многое рассказать и на которого можно положиться. С ним она была искренней, откровенной, непосредственной. Они могли разговаривать на любые темы, подшучивать друг над другом, предаваться воспоминаниям о годах учебы в Университете Флориды, могли вместе готовить вопросы для интервью или придумывать заголовки для статей…

А что будет со всем этим после того, как он произнесет роковые слова? Джереми много раз пытался это представить. Наверное, Саманта посмотрит на него удивленно и недоверчиво. Возможно, сначала подумает, что он шутит. А когда поймет, что это не шутка… Конечно, она не разделяет его чувств, это и так ясно. И она скажет ему об этом. Наверное, прибавит, что ей очень жаль, что так получилось.

Их отношения будут безнадежно испорчены. Они не смогут остаться такими же, как раньше. Даже если они будут делать вид, что ничего не случилось, все равно искренность исчезнет. Появятся напряжение и неловкость. Саманта уже не будет с трогательной непосредственностью рассказывать ему о друзьях детства, о первой влюбленности, об успехах и разочарованиях. А он должен будет следить за каждым своим словом, чтобы не сболтнуть лишнего, ведь тогда она уже не сможет пропустить мимо ушей его намеки… Наверное, лучше оставить все как есть. Лучше быть ей хорошим другом, чем влюбленным в нее неудачником.

Но он внезапно вспомнил, что с ним происходило, когда у Саманты возникали отношения с кем-либо из парней. В первый раз это был Пол Хадсон, еще во время учебы. Саманта встречалась с ним почти два года, и за эти два года Джереми чуть не сошел с ума. Он пробовал отвлекаться всеми возможными способами, включая разных девушек и алкоголь, но никто и ничто не отвлекало его по-настоящему. Его сердце болело день и ночь. День, когда она и Пол расстались, стал для него самым радостным днем. Тогда он, Джереми, много времени проводил с Самантой. Конечно, вдвоем они оставались редко, обычно с ними был и друзья и однокурсники, но он знал, что его забота и внимание для нее что-то значат. И он надеялся, что вскоре она поймет, как он ее любит. И, возможно, тоже почувствует к нему что-то подобное…

Но этого не произошло. Время от времени у Саманты были свидания с разными парнями, но ничего серьезного не возникало. А потом, когда они уже окончили университет и начали работать в разных местах, встречаясь не так уж часто, у нее появился этот Дэн Мюррей. В то время Джереми уже не верил, что Саманта когда-нибудь ответит взаимностью на его чувства. Он старался меньше думать о ней, встречался с другими девушками, много работал… Но все равно ее образ всегда был в его сердце. И когда он узнал от Эмили, что у Саманты новый роман, с Мюрреем, причем она относится к этому очень серьезно, ему снова было очень-очень больно.

Сейчас у нее никого нет. Может, только поэтому она так мила и искренна с ним. Когда у нее снова кто-то появится, а это неизбежно случится, ей будет не до него. Потом она выйдет замуж… и все, прощай старая дружба. При этой мысли Джереми нахмурился и до боли прикусил губу. Что же ему делать?

Наверное, он должен рискнуть. Ведь он никогда прямо не говорил ей о своих чувствах. И она никогда не отвечала ему «нет». Вот когда он услышит это от нее, когда она скажет, что у него нет и не может быть никакой надежды… Да, это будет крушение всех его иллюзий. А может, и всей его жизни. Это будет как нож в сердце. Но пусть лучше так. Он столько лет находится в подвешенном состоянии, переходя от отчаяния к надежде, что у него не осталось на это сил. Он должен знать точно. Пусть она своей рукой перережет эту нить, которая держит его на весу. Падение будет жестким, но придется его пережить.

Была у Джереми еще одна мысль, где-то на периферии сознания. Мысль, которую он никак не хотел выпускать на волю, которую отгонял и на которой ни за что не хотел заострять свое внимание. Это было воспоминание о новогоднем поцелуе. Он тогда под влиянием праздничного настроения, шампанского и близости Саманты не смог удержаться. Джереми понимал, что она не скинула его с балкона только от неожиданности и удивления. Но это в первый момент, а потом… Потом она ответила на его поцелуй. Да, это правда, это ему не приснилось и не померещилось, он знает это совершенно точно и не может ошибаться. Правда потом, когда он вспоминал об этом, грезил и мечтал, эта сцена обросла новыми подробностями и уже трудно стало разобраться, что случилось на самом деле, а что он придумал позже… Но что было, то было. Не только он поцеловал ее, но и она его. Даже и сейчас, если он прикроет на мгновение глаза, то почувствует робкие и осторожные прикосновения ее губ, ее языка… Джереми закрыл глаза, и на его лице появилось мечтательное выражение.


Завтра наступило, как это и должно было случиться. День отъезда. С самого утра — суматоха со сборами, прощаниями и благодарностями. Все семейство Мелроуз, включая Билла, Бетси и Цезаря хотело непременно пожать ему руку на прощание, сказать несколько теплых слов и пригласить приезжать еще.

— Я буду тебя ждать, — произнесла Бетси, обнимая Джереми. — Ты красивый.

— Вот это неожиданное заявление, — рассмеялся он. — Пиши мне письма. По электронной почте.

— У меня еще плохо получается, — насупилась Бетси.

— Ничего, я разберусь.

Джереми пожал руку Билли, попрощался со всеми остальными и пошел к машине Саманты.

В аэропорту, как ни странно, было полно народу.

— Многие приезжали на рождественские каникулы, — объяснила Саманта. — В это время даже бывают дополнительные рейсы.

Объявили регистрацию на рейс Джереми.

— Ну ладно, — сказала Саманта. — Передавай привет всем нашим. И обязательно звони.

— А ты когда надумаешь вернуться во Флориду? — спросил он.

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Если соберусь, ты об этом узнаешь.

— Я был бы очень рад, — проговорил Джереми и взял Саманту за руки.

Его сердце разрывалось от невыносимого ощущения, что уже через несколько минут они расстанутся и он, возможно, никогда больше не увидит этих ясных и волнующих голубых глаз, этих светло-золотистых волос… и никогда не прикоснется к этим коралловым губам.

— Не люблю долгих прощаний, — пробормотала Саманта, чмокнула его в щеку и убежала.

Джереми растерянно смотрел ей вслед, сжимая ручку своей дорожной сумки. Потом развернулся и понуро побрел к стойке регистрации.


Прошла уже неделя с того дня, как Джереми уехал. Саманта продолжала работать в магазине, иногда встречалась с друзьями и каталась на лыжах, но все эти занятия казались ей неинтересными и бессмысленными. Она не могла понять, что с ней происходит. Какая-то неясная тоска грызла ее сердце, делая все дни хмурыми и сумрачными. И даже цветы, которые по-прежнему неизменно появлялись в ее доме, несли в себе что-то печальное. Лаванда — «одиночество», ламинария — «грусть», незабудка — «воспоминания»… Как будто ее таинственный поклонник понимал и разделял ее настроение.

А сегодня на ее столе появился букетик маргариток. Она заглянула в блокнот, чтобы убедиться: маргаритка означает «я никогда не скажу о своих чувствах». Ну и не надо, мысленно произнесла Саманта. Кем бы ты ни был, я все равно вряд ли отвечу тебе взаимностью.

Саманта то и дело оказывалась в пустующей комнате, которую еще недавно занимал Джереми, садилась на подоконник и задумчиво смотрела в окно. О чем она тоскует? Неужели ей не хватает Джереми? Конечно, ей всегда нравилось его общество, но не настолько, чтобы грустить без него. Может, ей просто пора возвращаться во Флориду?


Вечером позвонила Эмили. Голос у нее был немного взволнованный и звучал так громко и ясно, как будто бы она находилась рядом с Самантой, а не за тысячу миль от нее.

— Привет, подруга! — бодро начала она. — Как дела?

— Все хорошо, как обычно, — отозвалась Саманта. — А у тебя что нового?

— У меня все новое! — воскликнула Эмили. — Новая работа, новая квартира и… новый парень.

— Поздравляю! — с жаром произнесла Саманта. — А кто он? Я его знаю?

— Мой бывший босс.

— Фил Маккой? Он что, выгнал тебя с работы?

— Я сама ушла. Ты же знаешь, как у нас относятся к служебным романам. Но моя новая работа нравится мне куда больше. Сама себе хозяйка, о чем хочу, о том и пишу…

— А из квартиры тебя кто выгнал?

— Срок аренды закончился. Хозяева вернулись. А Фил нашел мне очаровательную квартирку с огромными окнами и видом на море.

— Так, значит, у вас с ним все серьезно?

— Так серьезно у меня еще никогда не было, — тихо произнесла Эмили. — Ну, а что там у тебя творится? — спросила она совсем другим тоном.

— У меня… ничего. Все спокойно.

— Так уж совсем и ничего? А Джереми Рассел, который силой вырвал у меня твой новый номер телефона? Разве он тебе никакого беспокойства не доставил?

— Он уехал, — нехотя проговорила Саманта. — Неделю назад.

— И что? — спросила Эмили, явно ожидая продолжения.

— И ничего.

— Ты хочешь сказать, что вы так и не объяснились? — В голосе Эмили звучало удивление.

— Никак не могу понять, о чем ты говоришь, — сказала Саманта с легким раздражением.

— Так зачем он приезжал-то?

— Он писал статью о Ледовом фестивале. А потом еще цикл статей под общим названием «Легенды северного края».

— Ага, значит, статьи…

— С ним еще была Каролина, фотограф.

— Вот идиот! — воскликнула Эмили.

— Она потом уехала.

— А он остался… — многозначительно произнесла Эмили.

— Да, он собирал легенды. Я ему помогала.

— И он так ничего тебе и не сказал?

— А что он должен был мне сказать?

— Нет, ну раз он сам не сказал, то и я не буду.

— Нет, будешь! — возмущенно воскликнула Саманта. — Звонишь, задаешь странные вопросы, говоришь непонятные вещи, а теперь еще и отказываешься объяснять!

— Но я не могу…

— Можешь, — отрезала Саманта.

— Хотя, с другой стороны, никаких клятв я не давала…

— Тем более.

— Да ты и сама это знаешь, — сказала Эмили.

— Что я знаю?

— Что Джереми с ума по тебе сходит с самого первого курса. Когда он заявил, что поедет к тебе, и потребовал номер твоего телефона, я подумала, что он наконец, решился… Сколько можно себя изводить.

— Ничего не понимаю, — прошептала Саманта.

— Ты хочешь сказать, что ничего не знала? — удивленно спросила Эмили.

— По-моему, ты ошибаешься.

— Я ошибаюсь? Тогда спроси у любого, кто учился на нашем курсе. Все знали. Да просто невозможно было не заметить. Я думала, ты тоже знаешь, просто делаешь вид…

— Да у него же всегда была какая-нибудь девушка. — Голос Саманты был растерянным.

— Наверное, только ты этому верила. Хотя утверждать, что у него никогда ничего ни с кем не было, я, конечно, не буду.

Саманта молчала.

— Эй, подруга, ты чего? — встревоженно спросила Эмили. — Наверное, зря я все это сказала…

Саманта по-прежнему ничего не отвечала.

— Саманта, ну не молчи, отзовись, пожалуйста, — взмолилась Эмили. — Надеюсь, ты там в обморок не упала?

— Нет, я не в обмороке. Со мной все в порядке. Просто я очень удивлена. Очень-очень. У меня такое ощущение, как будто весь мир перевернулся вверх ногами. Черное стало белым, а белое — черным.

— Скорее наоборот. Все встало на свои места. Лично я думаю, что знать правду всегда лучше, чем ее не знать.

— У меня такое ощущение, что я внезапно потеряла очень хорошего друга. Ведь Джереми всегда был для меня другом.

— Но, может, ты приобрела кого-то другого? — осторожно спросила Эмили. — Знаешь, такая преданность и такое постоянство нечасто встречаются.

— Я ничего не знаю, — прошептала Саманта. — Мне еще нужно осознать все это…

— Ну ладно, не буду тебе мешать. Подумай, прислушайся к себе. Я тебе позвоню как-нибудь потом. Или сама звони.

— Хорошо, пока…


10


— После Валентинова дня обещают снежную бурю, настоящий ураган, — сказала миссис Мелроуз за завтраком.

— Давно пора, — прогудел мистер Мелроуз. — В этом году нас еще ни разу как следует не заметало.

— Ну и шуточки у тебя, — заметила миссис Мелроуз, протягивая мужу тост с сыром.

— Я вовсе не шучу. Для меня зима не зима, пока не увижу, как на Гроссвил обрушиваются лавины снега, и не услышу, как воет буйный северный ветер.

— А наш город превращается в остров из снега и льда, — добавила Саманта.

— Почему в остров? — спросил ее отец.

— Потому что во время урагана к нам никто не может добраться и отсюда никто не может выбраться. Аэропорт закрыт, дороги заметены.

— А ты что, куда-то собралась, дочка?

— Да нет, это я так, к слову. А скорее всего, они, как всегда, ошибаются.

— Кто? — спросила мать.

— Да синоптики. Если они говорят, что ураган будет пятнадцатого, то он, скорее всего, будет двадцать пятого. Или десятого. Или его вообще не будет.

— Обязательно будет, без него никак. Не помню ни одной зимы без урагана, — заметил отец.

— Ну и на здоровье, — сказала Саманта. — Уж чем-чем, а ураганом меня не напугаешь. Есть вещи и пострашнее.

— Что, например? — спросила мать.

Саманта пожала плечами.

— Например, скука.

— Тебе здесь скучно?

— Да нет, нормально.

— Я понимаю, после Флориды, после работы в газете, где всегда что-то происходит, для тебя здесь настоящее болото, — сказала мать. — И я все-таки не понимаю, почему ты не хочешь попробовать устроиться в наш гроссвильский еженедельник? Я уверена, они бы тебя взяли. Для начала хотя бы внештатным сотрудником…

Миссис Мелроуз в последнее время очень беспокоило состояние Саманты. Она стала какая-то вялая, безжизненная, бродила как привидение и даже перестала дурачиться с племянниками. Когда она приехала, то была совсем не такой. Конечно, мать тогда знала, что дочку постигли разочарования и время от времени ее мучают мрачные мысли, но все равно она была другой… живой, жизнерадостной, радовалась своему возвращению, наслаждалась природой Гроссвила и общением со старыми знакомыми.

А особенно веселой она стала, когда приехали те ее друзья из Флориды. Миссис Мелроуз с удовольствием наблюдала, как засияли глаза Саманты, как она весело смеялась и с увлечением выступала в роли гида и проводника по Гроссвилу. Может, дело в этом пареньке, Джереми? Когда он уехал, месяц назад, Саманта стала сама не своя. Хотя, скорее всего, дело в чем-то другом. Ведь Джереми явно оказывал ей знаки внимания, но она этого как будто не замечала. Наверное, Саманта все еще не может забыть того парня, из-за которого она убежала из Флориды. От него она убежала, а от себя-то не убежишь…

Саманта не очень-то с ней откровенна в том, что касается личных дел. Миссис Мелроуз понимала ее скрытный характер и никогда не лезла с бестактными вопросами. Но ее сердце больно сжималось от сознания того, что у дочки что-то не ладится…

— Мам, давай не будем об этом, — ответила тем временем Саманта, чем вывела мать из задумчивости. — Разве вам не нужна моя помощь в магазине?

— Нужна, конечно. Но, если ты найдешь что-то, что тебе больше по душе, мы справимся. Наймем кого-нибудь, если будет нужно.

— Я хочу сегодня поехать в охотничий домик, — заявила Саманта.

— И что ты там собираешься делать? — удивилась мать.

— Так, осмотрюсь, разведу огонь в камине, вытру пыль… Мы с Роджером и Моникой хотели как-нибудь съездить туда на уик-энд. Надо навести порядок.

— Не забудь открыть заслонку в камине, — сказал отец.

— Не забуду.

— И возьми что-нибудь с собой пожевать, — добавила мать. — Холодильник там выключен, а в шкафах только крупы, макароны и печенье.

— И вино, — добавил отец.

— Ну вот, тогда заодно и напьюсь там в одиночестве, — улыбнулась Саманта. — Мам, да я шучу! — добавила она, увидев вытянувшееся лицо матери.

Саманта погрузила в машину несколько пакетов с вещами. Вещей оказалось больше, чем она рассчитывала. Она взяла продукты, в том числе и коробку с пирожными-корзиночками, свой любимый пушистый плед, пару бутылок с моющими средствами и свечи. Прошлой зимой, когда они ездили в охотничий домик, из-за обильного снегопада оборвалась линия электропередачи и они сожгли все запасы свечей.

Цезарь все время крутился у ее ног, как будто понимал, куда она собирается. Он обожал ездить в охотничий домик, в окрестностях которого в изобилии водились птички, мышки, кузнечики и прочая живность, на которую он охотился.

— Ты что, не знаешь, что сейчас зима? — спросила Саманта у кота. — Все кузнечики спят. А птички улетели на юг. Не все, конечно, но вряд ли тебе понравится прыгать за оставшимися по глубоким сугробам.

Уже в машине, отъехав от дома на несколько миль, Саманта обнаружила, что забыла дома сотовый телефон.

— Видимо, я оставила его на кухонном столе, — проговорила она вслух. — Кажется, именно там я его в последний раз видела.

Ну, ничего страшного. Скорее всего, никто не будет искать ее до вечера, а к вечеру она вернется. Ехать до охотничьего домика не больше часа.

Саманта ехала мимо заснеженных равнин, мимо островков из сосен, мимо петляющей замерзшей речки, которая вела к самому озеру, на берегу которого стоял охотничий домик. Озеро замерзло, и на его берегах возвышались снежные сугробы. Дорога, пролегавшая через поселок при бывшей каменоломне, была расчищена, в отличие от занесенной снегом дорожки, по которой нужно было проехать до домика еще несколько сот метров. Автомобиль с некоторым трудом, но все же преодолел это расстояние, оставив за собой четкие следы шин.

Выходя из машины, Саманта посмотрела на небо и увидела низко нависшие, давящие темные тучи. Да, погодка сегодня не из приятных. Ну ничего. Сейчас она разведет огонь в камине, наведет порядок и уют, приготовит себе ароматный чай с засушенными травами, которые хранятся здесь с прошлого лета…


Джереми вышел из небольшого двухмоторного самолета, который всю дорогу взбалтывал его, как многоингредиентный коктейль, и вдохнул морозный воздух Гроссвила. На этот раз воздух не показался ему таким обжигающе холодным, хотя и теплым его назвать было бы затруднительно. Джереми застегнул до конца воротник своего пуховика, надвинул шапку пониже и натянул перчатки. Он направился к стоянке аэропорта, где стояла заказанная им напрокат по телефону машина. Тот же самый темно-синий пикап. Или почти такой же.

Над Гроссвилом низко висели темно-сиреневые тучи, на дороге клубились маленькие вихри из снежной пыли. «Температура воздуха в Гроссвиле минус двадцать два градуса, ветер северный, три-пять миль в секунду», — передали по местному радио, которое включил Джереми. Он даже присвистнул. Ничего себе! Минус двадцать два! Теоретически при выходе из самолета он должен был сразу же превратиться в ледяной столб. Но он не только до сих пор жив и здоров, но даже может двигаться, и, что самое удивительно, ему почти не холодно. Видимо, его организм еще с прошлого раза не отвык от северной погоды. А кроме того, он теперь правильно одет, включая теплые кальсоны, которые оказались совсем не лишними.

Джереми невольно улыбнулся, вспомнив, как Саманта в первый раз завела речь об этой детали гардероба северного мужчины и о том, как он тогда смутился. Саманта… Очень скоро он ее увидит. Возможно, она бросится ему на шею, как в прошлый раз. Наверное, она удивится и обрадуется, увидев его снова так быстро, ведь он уехал всего месяц назад. Но, после того как он скажет ей то, что собирается сказать, она, скорее всего, уже никогда не будет бросаться ему на шею. Так что он должен сполна насладиться этим последним разом.

Джереми притормозил у «Лавки древностей». Он посидел несколько минут в машине, раздумывая, а потом решительно распахнул дверцу и вышел.

Войдя в лавку, он почти столкнулся с миссис Мелроуз, которая собиралась выходить.

— Ой, Джереми! — воскликнула она. — Какая приятная неожиданность. Я и не знала, что ты сегодня приедешь.

— Я оказался в Гроссвиле случайно, — сказал он. Потом, подумав, что его слова звучат не очень убедительно, добавил: — Почти.

— Я очень рада тебя видеть, — сердечно произнесла миссис Мелроуз. — И я уверена, что Саманта тоже будет рада.

— Она здесь? — спросил он и обвел взглядом магазин за спиной миссис Мелроуз.

— Нет, она уехала…

— Уехала? — Джереми выглядел ошарашенным. О такой возможности он даже не подумал. Он приехал в Гроссвил без предупреждения, уверенный, что Саманта здесь. Какой же он болван! Неужели зря проделал весь этот долгий путь?

— Недалеко, — продолжила миссис Мелроуз. — В наш охотничий домик.

— Охотиться? — почему-то спросил Джереми.

— Ну что ты, конечно нет. В нашей семье никто не охотится. А домик так называется с давних времен. Сама не знаю почему. По-моему, там сроду не было никаких охотников. Разве что рыбаки.

— А это далеко?

— Обычно мы добираемся туда за час. Хотя Роджер утверждает, что у него получалось доехать за сорок минут.

— О! — с облегчением выдохнул Джереми. — Это близко.

— У нас в Гроссвиле все близко, — улыбнулась миссис Мелроуз.

— А Саманта… она одна туда поехала?

— Да! — воскликнула миссис Мелроуз. — Одна! И я уже полчаса не могу ей дозвониться. Я собиралась поехать домой и проверить, не оставила ли она там свой телефон. Но Джон… мистер Мелроуз забрал машину.

— Давайте я вас отвезу, — предложил Джереми.

— Это было бы замечательно, — обрадовалась миссис Мелроуз. — Я уже собиралась идти пешком. Тут же совсем недалеко.

Через пять минут они уже входили в дом. Миссис Мелроуз набрала номер Саманты. Из кухни послышалась негромкая мелодия.

— Ну вот! — воскликнула миссис Мелроуз. — Я так и знала! Она все время забывает свой телефон. А я волнуюсь.

— Я бы мог съездить к ней, — сказал Джереми, — а потом позвонить вам. То есть она может позвонить вам с моего телефона и сообщить, что у нее все в порядке.

— Я надеюсь, — сказала миссис Мелроуз, — что у нее действительно все в порядке. То есть я практически уверена, но все равно…

— Я понимаю, — сказал Джереми. — Давайте я отвезу вас обратно в магазин, а вы тем временем объясните мне, как добраться до этого охотничьего домика, где никогда не жили охотники.

— Но сначала я накормлю тебя, — сказал миссис Мелроуз. — А вещи ты можешь отнести в ту самую комнату, где жил в прошлый раз.

— Но я… — начал Джереми.

— Никаких возражений, — безапелляционно заявила миссис Мелроуз. — Ты наш гость. А пока я накрою на стол, ты можешь принять душ и все такое. Ты же только с дороги, не так ли?

— Да, но…

— Я знаю, что такое несколько часов болтаться в небе на этом крошечном самолетике. А перед этим ты, наверное, летел до Бостона, где пару часов провел в аэропорту…

— Так все и было, — сказал Джереми. — Но я совершенно не устал. И не голоден.

— Джереми, старших надо слушаться, — мягко произнесла миссис Мелроуз.

— Ну ладно. Я мигом.

И он помчался в машину за своей дорожной сумкой, а потом стрелой влетел на второй этаж, в знакомую комнату, которая как будто ждала его. Проходя мимо комнаты Саманты, он с трудом преодолел искушение заглянуть туда. Ему очень хотелось увидеть этот уютный уголок, где все говорило о ее вкусах и пристрастиях, все напоминало ее саму. Интересно, куда она поставила «Хрупкое равновесие»?


Когда Джереми и миссис Мелроуз наконец, вышли из дома, погода заметно изменилась. Тучи из сиреневых стали темно-серыми, ветер стал холоднее, и в нем появились мелкие колючие снежинки, которые больно кололи лицо.

— Похоже, будет сильный снегопад, — сказала миссис Мелроуз.

Джереми пожал плечами.

— Ну и на здоровье.

— Возможно, даже и ураган. А Саманта там одна, без телефона…

— Через час я буду рядом с ней, — успокаивающе сказал Джереми. — Все будет в порядке.

Они сели в машину, и он включил радио. Передавали прогноз погоды. У Джереми сложилось впечатление, что местное радио только и делает, что рассказывает о погоде. «В сторону Гроссвила движется фронт низкого давления, — произнес диктор. — Ожидается, что через четыре-пять часов начнется сильный снегопад вместе со шквалистым северным ветром».

— Ураган, — выдохнула миссис Мелроуз.

— Через пять часов, — добавил Джереми. — Мы с Самантой пять раз успеем вернуться.

— Может, позвонить Роджеру, — нерешительно предложила миссис Мелроуз.

— Не волнуйтесь, я хорошо вожу машину Возможно, у меня тоже получится добраться за сорок минут.

— Не надо! — встревоженно воскликнула миссис Мелроуз. — Поезжай осторожно.

— Хорошо. Обещаю быть предельно осторожным. — Джереми остановился у «Лавки древностей». — В любом случае, у вас есть мой номер телефона. Вы можете позвонить в любой момент.

— Ладно. — Миссис Мелроуз, похоже, немного успокоилась. — Поезжай! Не забудь, что поворачивать нужно у указателя с надписью «Каменоломня». А там — всего полмили, не больше.

— Я все понял, — кивнул Джереми.

Как только он отъехал от магазина, спокойная музыка, доносившаяся из радиоприемника, неожиданно прервалась и голос диктора произнес: «Внимание! Штормовое предупреждение! На Гроссвил надвигается циклон. Повторяю: штормовое предупреждение…»

Джереми присвистнул — быстро у них тут меняется погода. Особой тревоги он не ощущал. Циклон так циклон. Меньше, чем через час, он увидит Саманту, а там… Возможно, этот циклон покажется ему милым пустячком по сравнению с ожидающими его событиями. Ведь на этот раз он точно молчать не будет. У него просто нет выбора.

Небо стало практически черным из-за низких туч, что показалось Джереми очень странным. Почему тучи такие темные? — недоумевал он. Ведь снег, который из них идет, белый… Ветер поднимал снежную пыль и гнал ее с бешеной скоростью, закрывая обзор.

«Скорость ветра двадцать пять миль в секунду, — вещал диктор по радио, — порывы до сорока. Начинается сильный снегопад…» Это Джереми и так прекрасно видел.

Ветровое стекло залепили белые точки. Их слой становился все плотнее, и он включил «дворники». Немного погодя на стекло машины стали приземляться уже большие хлопья снега. Это были снежинки, склеившиеся между собой самым причудливым образом. Джереми хорошо видел их кристаллическую форму. Каждая из снежинок чем-то отличалась от других, а все вместе они составляли настоящее снежное нашествие. Вскоре все вокруг стало совершенно белым, и Джереми сбавил скорость. Дорога почему-то стала скользкой, и машину несколько раз чуть не занесло в кювет.

Снег летел прямо в стекло с такой силой, что «дворники» уже не помогали. Интересно, далеко ли до поворота с надписью «Каменоломня» и сможет ли он ее разглядеть в этой снежной мгле? Казалось, наступали сумерки, хотя было еще рано. Джереми вел машину медленно и осторожно.

В этот момент раздался телефонный звонок. Он увидел, что звонит мама Саманты.

— Алло, — произнес он бодрым голосом.

— Джереми, как ты? — спросила миссис Мелроуз. — На улице просто ужас какой-то! Ты еще не добрался до места?

— Еще нет, — ответил он. — Но, судя по всему, я уже совсем близко. Еду медленно, потому что дорога скользкая.

— Будь осторожен! Обязательно звони, если будут какие-то трудности. Я так волнуюсь! — воскликнула она. — И Джон еще не вернулся…


— Все нормально, — отрапортовал Джереми, — дорогу я вижу, так что не заблужусь.

— Ладно, не буду тебя отвлекать, это опасно. Буду ждать твоего звонка.

Джереми поехал дальше, изо всех сил вглядываясь вперед, чтобы не пропустить поворота и указателя. Перед фарами его автомобиля была плотная пелена из снега, в которой только благодаря ветру время от времени открывались просветы, позволяющие увидеть окружающий ландшафт. Слева какие-то высокие деревья, справа поле… Так, а это что? Джереми затормозил перед указателем, залепленным снегом. Он еле различил на нем буквы: «… а… но… мня». Похоже, то, что нужно.

На повороте машину занесло, и он еле успел затормозить, чтобы не врезаться в деревья, растущие у обочины. Машину тряхнуло. Теперь нужно выбраться на дорогу. Но где она, эта дорога? Ничего похожего на дорогу он перед собой не видел. Он повернул голову назад, чтобы посмотреть, в какую сторону направлен указатель. Все стекла были залеплены снегом, и разглядеть что-нибудь было совершенно невозможно. Только лобовое стекло, кое-как очищаемое дворниками, давало хоть какой-то обзор. Чтобы увидеть указатель, Джереми пришлось приоткрыть окно и высунуть голову наружу. В лицо ему сразу ударило несколько тысяч колючих снежинок, разогнавшихся под действием сумасшедшего ветра, но зато он смог понять, в каком направлении ему нужно двигаться. Джереми быстро закрыл окно и вытер лицо шарфом. Хорошо, что вдоль этой занесенной снегом дороги растут деревья. По ним он и будет ориентироваться.

Джереми поехал вперед, стараясь держаться параллельно полосе из деревьев. Деревья гнулись под порывами ветра, от них то и дело отламывались ветки, иногда довольно большие. Машина буксовала, но все-таки понемногу продвигалась вперед. Через некоторое время Джереми увидел впереди, прямо на дороге, большой сугроб неправильной формы. Когда он подъехал ближе, то обнаружил, что это упавшее дерево, занесенное снегом. Дерево было не очень высоким, но тем не менее полностью перекрывало дорогу. Джереми решил объехать его и направил машину влево. Машина несколько раз подпрыгнула на ухабах и вдруг поползла куда-то вниз. Джереми попытался дать задний ход, но безуспешно: она продолжала съезжать. Через несколько минут машина оказалась наполовину погруженной в дренажную канаву, вырытую вдоль дороги. Как он об этом не подумал! Хотя, если бы подумал, вряд ли это что-то бы изменило. Объехать дерево с другой стороны не было никакой возможности.

Канава была не очень глубокой, но о том, чтобы выбраться из нее самостоятельно, не могло быть и речи. Тут нужен мощный тягач. Джереми выключил зажигание и замер, окруженный со всех сторон снежной пеленой. Он обдумывал варианты, хотя сразу понял, что на самом деле вариант только один — идти пешком. Если он сейчас позвонит миссис Мелроуз, то она, наверное, сможет отправить кого-нибудь ему на помощь, но это займет много времени, а Саманта одна, в охотничьем домике, без телефона, среди жуткого урагана… И неизвестно, все ли у нее в порядке. Может, там не работает отопление, снесло линию электропередачи, что-нибудь сломалось или… тут, кажется, водятся разные дикие звери…

Джереми натянул на голову капюшон, замотал шарфом лицо и шею, натянул перчатки и резко открыл дверь машины. Ледяной пронизывающий ветер резко ударил ему в лицо и чуть не сбил с ног. Джереми выпрямился, выбрался из канавы и пошел в обход упавшего дерева. Оказывается, ветер не такой уж и сильный, если не считать порывов, которые действительно могут заставить потерять равновесие. А так — вполне можно идти. Нужно только держаться деревьев. И тогда через несколько сот метров он окажется у охотничьего домика.

Идти приходилось практически вслепую. Ветер безжалостно швырял снег в лицо, и Джереми мог только время от времени открывать глаза, чтобы убедиться, что деревья все еще справа от него. Как хорошо, что кто-то догадался посадить вдоль дороги эти деревья! Иногда он с размаху натыкался на какие-то кусты и понимал, что свернул с дороги. Он снова смотрел на деревья и принимал нужное направление.

Все это время в голове у Джереми не было практически ни одной мысли, кроме мыслей о Саманте, о том, что он, во что бы то ни стало должен добраться до нее как можно скорее.

Снег забирался во все щели и даже, кажется, в поры кожи. Сначала Джереми пытался вытряхивать снег из-за шиворота и стирать его с лица, но очень скоро убедился, что это не имеет смысла. Буквально через несколько секунд он снова ощущал снег у себя под шарфом и ледяную корку на лице. Джереми казалось, что он идет уже около часа. А может, даже несколько часов. Эта дорога какая-то бесконечная. Ресницы стали тяжелыми, и ему стало казаться, что они вот-вот примерзнут друг к другу и он больше не сможет открыть глаза. Щеки и лоб онемели от ветра. Ноги замерзли, и он их почти не чувствовал. Сначала Джереми пытался шевелить пальцами, чтобы согреться, но вскоре ему стало не до этого.

Где же этот охотничий домик? Что, если он давно сбился с пути и идет совсем не туда? Он понимал, что это не может продолжаться долго. Скоро силы оставят его, он упадет и замерзнет. Уже сейчас он чувствовал в себе зарождающееся желание рухнуть на снег, свернуться калачиком, уснуть и ничего не чувствовать. Снег все глубже проникал под одежду. Дышать становилось все труднее. Джереми остановился и попытался сделать глубокий вдох, но снег залепил ему рот и нос — и он закашлялся. Потом медленно побрел дальше, вытянув вперед руки, чтобы хоть немного защитить лицо от ветра.

— Саманта! — неожиданно сорвалось с его губ.

Ему показалось, что где-то в серой снежной мгле мелькнул огонек. Но он был слева, а не впереди, как ожидал Джереми. Да и был ли он вообще или у него уже начинаются видения? Джереми попытался сориентироваться в пространстве. Все это время надежным ориентиром ему служили деревья, росшие вдоль дороги, — но куда же они подевались? Он вглядывайся в снежные вихри справа от себя и ничего не видел. Никаких деревьев, только снег, снег и снег. Может, лесополоса закончилась? Тогда, наверное, закончилась и дорога, и охотничий домик должен быть где-то рядом… Но даже если он действительно рядом, едва ли можно его разглядеть на расстоянии больше двадцати метров. Так… Где он видел огонек? Нужно идти туда. Скорее всего, там ничего нет, но он должен хотя бы попытаться.

И Джереми снова побрел вперед сквозь пургу. Ветер то гнал его, толкая в спину, то мешал ему идти, обрушивая снежные лавины ему в лицо. Неожиданно он налетел на что-то твердое и в ту же секунду увидел впереди свет. Его руки нащупали какую-то бочку. Вспыхнувшая надежда придача ему сил, и Джереми рванул вперед, но провалился сугроб, где его ноги застряли до колен. Он попытался выбраться, беспорядочно колотя руками и ногами по снегу, но только еще глубже увяз. Так, спокойно, сказал он себе. Было бы очень глупо замерзнуть до смерти, завязнув в сугробе в нескольких метрах от двери охотничьего домика.

Неожиданно он вспомнил о телефоне, который лежат во внутреннем кармане куртки. Но как телефон может помочь ему в этой ситуации? Все равно помощь быстро не подоспеет, тем более что дорога перекрыта упавшим деревом. Пока кто-нибудь его откопает, он десять раз превратится в ледяную скульптуру. Но зато он сможет перед смертью отправить сообщение Саманте. Когда она доберется до своего телефона, она его прочитает. Наверное, ей будет очень грустно. Так, стоп. Что за бред лезет ему в голову. Выбраться из сугроба не так уж трудно. Нужно только перестать беспорядочно суетиться, надо потихоньку ползти в сторону, утрамбовывая снег.

Через несколько минут Джереми был на свободе. Он теперь ясно видел свет впереди, и ему уже были не страшны никакие снежные вихри. Вскоре на его пути снова возникло препятствие — забор. Но такая мелочь, конечно же, не могла его остановить. Тем более что забор доставал ему всего лишь до пояса и был сложен из гибких прутьев. Джереми попытался через него перелезть, но он не выдержал такой тяжести и повалился в снег. Джереми рухнул вместе с ним, но быстро поднялся на ноги и почти побежал к свету. Он уже ясно видел, что свет этот горит в окне небольшого, занесенного снегом домика.

Когда это окно оказалось прямо у него перед глазами, Джереми изо всех сил забарабанил в него кулаками. Почему-то он не мог ничего различить сквозь стекло. Потом ему пришло в голову, что где-то есть дверь, и он побрел в обход вокруг домика. Через несколько шагов он споткнулся о крыльцо и растянулся во весь рост. Перед его глазами снова был снег. Он услышал, как где-то рядом распахнулась дверь, и скорее почувствовал, чем увидел, как на него упал сноп снега.

— О господи! — услышал он голос Саманты.

Она попыталась поднять его. Джереми хотел встать, но ноги отказывались слушаться его, и он вполз в дверь практически на четвереньках. Услышав, как дверь позади него закрылась, Джереми все еще не мог поверить в свою удачу. Здесь было светло, тепло и тихо. Это казалось настоящим чудом после всего того, что ему только что пришлось испытать. Но самым главным чудом было то, что рядом была Саманта. Она склонилась над ним, счищая снег с его лица. Джереми сидел на полу и чувствовал, как ее теплые руки прикасаются к его лицу. И еще он чувствовал, что начинает таять, как снеговик. На полу под ним уже образовалась лужа. Джереми улыбался.

Саманта размотала его шарф и замерла на месте.

— Джереми. — прошептала она еле слышно.

Он еще шире улыбнулся, но не смог ничего сказать.

— Джереми, как ты здесь оказался? — ошеломленно вымолвила Саманта.

Он помотал головой.

— Ты не можешь говорить? — встревоженно спросила она.

Саманта быстро сняла с него шапку, перчатки, стянула ботинки и расстегнула пуховик.

— Да ты весь мокрый, — причитала она. — Даже носки промокли. Как твои ноги? Замерзли? Ты их чувствуешь?

Джереми кивнул. Как раз в этот момент он явственно ощутил свои ноги — как будто тысячи мелких иголок впились в его ступни со всех сторон. Он стиснул зубы, чтобы не застонать.

— Больно? — спросила Саманта, вглядываясь в его лицо. — Это хорошо. Значит, не отморозил. Сейчас согреешься, и все будет в порядке… Ты что, шел пешком?

Он кивнул.

— Джереми! — Она смотрела на него с бьющейся в глазах тревогой. — Ты можешь говорить? Ну пожалуйста, скажи хоть что-нибудь!

— Привет, — произнес Джереми. Его язык тоже казался ему отмороженным, так как ворочался во рту с трудом.

Саманта засмеялась.

— Привет!

Она вскочила, принесла полотенце и вытерла им лицо и голову Джереми.

— Сейчас еще немного оттаешь и расскажешь мне, каким ветром тебя занесло в наши края, да притом в такую жуткую погоду.

Тут Джереми вспомнил про телефон и обещание позвонить. Саманта уже сняла с него пуховик и отложила его в сторону.

— Телефон, — пробормотал он.

— Что?

— Телефон, — повторил Джереми и показал на пуховик.

— О! — воскликнула Саманта, схватила пуховик и извлекла из него телефон. — Двенадцать непринятых вызовов. Да это же моя мама!

Джереми кивнул.

— Позвони ей. — Его голос звучал уже более уверенно.

Саманта немедленно нажала на кнопку вызова.

— Мама… — сказала она. — Да, да. Со мной все в порядке. Камин топится, дров полно, продуктов тоже. Могу выдерживать осаду хоть месяц. Я тебе потом перезвоню. Нет, с ним не все в порядке. Похоже, он шел пешком. Мама, я ничего не знаю! Он вошел пять минут назад, весь в снегу. Кажется, ничего не отморозил. Я перезвоню позже, когда Джереми придет в себя. Да, я знаю. Я уже поставила чайник. А где он лежит? Мама, мне сейчас не до разговоров. Пока.

Джереми сидел, прислонившись к стене, и смотрел на Саманту. Во время разговора она все время поглядывала на него. В ее глазах было беспокойство. Ему это почему-то было очень приятно…

Саманта принесла целую гору одеял и положила их на диван, потом подошла к Джереми, который сидел в одной футболке и брюках, и протянула ему руки.

— Вставай, — сказала она. — Сидя снимать штаны неудобно. А потом я заверну тебя в одеяла и напою горячим чаем.

Джереми встал, почти не опираясь на руки Саманты. Правда, когда сказался на ногах, ему пришлось ухватиться одной рукой за спинку дивана.

— Я сам, — бурно запротестовал он, когда Саманта начала расстегивать ему брюки.

— Джереми, сейчас не до каких-то глупостей… Ты еле на ногах стоишь.

— Я сам, — упрямо повторил он.

— Не бойся, я не буду покушаться на твою честь, — со смехом проговорила Саманта. — Или ты стесняешься своих подштанников с начесом? Напрасно — если бы не они, тебе пришлось бы гораздо хуже… Ладно, ладно, я отвернусь. Футболку тоже сними.

Джереми разделся и завернулся в одеяло.

— Ложись на диван, — скомандовала Саманта. — Я тебя получше укутаю и принесу чаю.

Он сел на диван.

— Ложись, — повторила она.

— Не хочу. — Джереми отрицательно покачал головой.

— Какой ты упрямый! — воскликнула Саманта. — Ладно, сиди. Пить чай лежа все равно не очень-то удобно. Я только надену тебе на ноги шерстяные носки.

— Они колются! — запротестовал Джереми.

— Да ты еще и капризный!

— Я уже согрелся.

— Это тебе кажется. Внутри ты еще холодный. Тебя нужно основательно прогреть, чтобы ты вспотел.

Саманта вышла из комнаты, но через несколько минут вернулась с двумя парами носков в руках.

— Это самые большие. Сначала надень вот эти, хлопчатобумажные, а сверху — шерстяные. Тогда не будут колоться.

— Мне и так жарко, — запротестовал Джереми.

— Может, ты и чаю не хочешь? — грозно спросила Саманта.

— Хочу.

— Тогда надевай носки без разговоров. А то я сама их тебе надену.

Саманта снова вернулась с большой кружкой чая. Она придвинула поближе к дивану маленький столик, принесла мед, джем и печенье. Джереми выпил всю кружку одним глотком и издал протяжный вздох.

— Вот теперь я снова чувствую себя человеком!

— А кем ты чувствовал себя до этого?

— Свежемороженым гусем.

Саманта улыбнулась.

— Скорее, ты был похож на цыпленка. Только очень большого. А теперь рассказывай.

— Рассказывать-то, в общем, нечего. Утром я прилетел в Гроссвил… Такое ощущение, что это было несколько недель назад. Зашел в «Лавку древностей», встретил там твою маму, которая была вне себя от беспокойства, потому что ты не отвечала на звонки…

— Я забыла телефон дома, — вставила Саманта.

— Она мне объяснила, как тебя найти, предварительно заставив съесть обед из шести блюд, и я поехал. По дороге начался буран, стало скользко, мне пришлось ползти с черепашьей скоростью, потом я вообще съехал в кювет. Хорошо, что это было рядом с указателем.

— И ты оттуда шел пешком?! — воскликнула Саманта.

— Да, — кивнул Джереми. — Я старался держаться рядом с деревьями.

— Но это же… — прошептала Саманта. — Это же очень далеко, если идти пешком, да еще и в такую погоду… Ты мог сбиться с пути и замерзнуть насмерть! А я сидела тут спокойно и ничего не знала. Джереми! — Она взяла его за руку. — Я не знаю, что бы со мной было, если бы ты… Если бы с тобой… что-то случилось.

— Но ничего ведь не случилось. — Джереми накрыл ее руку своей. — Я только немного проморозился, и все.

— Может быть, еще не все, — сказала Саманта и вскочила. — Не нравится мне твое лицо. Я сейчас дам тебе градусник.

— Мне и самому оно не очень нравится, — грустно произнес Джереми. — Градусник вряд ли сделает мой нос короче, а глаза выразительнее…

— Не говори глупостей, — засмеялась Саманта. — У тебя замечательный нос. А глаза еще лучше. А не нравится мне твой румянец. Какой-то он слишком яркий, неестественный. И глаза какие-то…

— Сумасшедшие?

— Что-то вроде того.

Температура оказалась нормальной, и Саманта успокоилась.

— Пойду поищу тебе какую-нибудь одежду, — сказала она. — А эту нужно развесить. А потом приготовлю ужин. Я как раз собиралась. А ты лежи тут и грейся. А лучше поспи.


11


Джереми закрыл глаза, как он думал, на несколько секунд, а проснулся через два часа. С кухни доносились аппетитные запахи, возле дивана на стуле лежали джинсы и рубашка вполне подходящего размера. Он потянулся, с удовольствием пошевелил совершенно отогревшимися пальцами рук и ног и быстро оделся.

Когда он появился на кухне, Саманта издала радостный возглас.

— О! Уже встал? Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — ответил Джереми. — Никогда еще так хорошо себя не чувствовал. Просто как новорожденный младенец.

— И такой же голодный? — со смехом произнесла Саманта. — Может, тебе молочка дать?

— Честно говоря, я бы съел что-нибудь более существенное. Гораздо более существенное.

— Тогда садись. Все уже готово.

— Нет, лучше ты садись. А я за тобой поухаживаю. Тебе и так пришлось сегодня со мной понянчиться…

— Ну, если ты действительно так хорошо себя чувствуешь… тогда, пожалуйста.

Джереми разложил по тарелкам приготовленное Самантой рагу, нарезал хлеб, достал из холодильника салат и ветчину и вскипятил чайник.

Во время еды они почти не разговаривали, так как оба основательно проголодались. За чаем Саманта спросила:

— Ты мне уже рассказал, как ты здесь очутился, но не объяснил почему…

— Ты хочешь знать, чего это я сюда приперся? — с усмешкой спросил Джереми.

Он уже вспомнил о том, что ему предстоит нелегкое объяснение с Самантой, но хотел пока отложить его. Похоже, не получается… Ну что ж, путь будет, что будет. Хватит прятать голову в песок, он же не страус. Но начинать надо как-то постепенно, не заявлять же все сразу в лоб…

— В прошлый раз ты приезжал по заданию своего журнала, — продолжила Саманта. — Это понятно, Ледовый фестиваль — действительно грандиозное событие. Но, по-моему, в Гроссвиле в ближайшее время не ожидается абсолютно ничего интересного.

— Кое-что интересное здесь все же есть, — сказал Джереми, кладя сахар в свою чашку с чаем.

— И что же это?

— Это ты, — просто сказал он.

— То есть ты хочешь сказать, что приехал ко мне в гости?

— Ты не рада?

— Нет, наоборот, я очень рада. Просто это так неожиданно… От Флориды до нас больше тысячи миль.

— Это не слишком далеко для того, чтобы тебя увидеть. — Джереми вдруг почувствовал ужасную робость и неловкость от того, что собирался сказать.

— Ты говоришь странные вещи…

Саманте, похоже, тоже передалось его волнение. Интересно, что он имеет в виду? Неужели он сейчас скажет… А что скажет ему она? У нее было состояние, близкое к панике.

— Эмили мне сказала, что она… — Джереми запнулся. — Что ты все знаешь.

Саманта кивнула.

— Конечно, это глупо, и ты, наверное… — Он замолчал и сделал глоток из своей кружки. — В общем, я все равно набрался наглости и приехал.

Джереми не смотрел на Саманту, но он каждой клеточкой своего тела ощущал ее присутствие.

— Я собиралась после урагана поехать во Флориду, — сказала Саманта.

— Хочешь вернуться? — спросил Джереми.

— Я хотела… посмотреть на тебя.

— Посмотреть… на меня? По-моему, со времени нашей последней встречи я ничуть не изменился. Разве что немного постарел, — попробовал пошутить Джереми.

— Зато я изменилась.

Он наконец, решился поднять на нее глаза.

— Каждый раз, когда я тебя вижу, — сказал он, — я вижу, что ты стала еще красивее. Что у твоей красоты появился какой-то новый оттенок. В прошлый раз это была детская беззаботность, ты выглядела совсем девчонкой. Такой милой с этой твоей косичкой и веселой улыбкой. Сейчас я вижу оттенок грусти на твоем лице. Мне больно это видеть.

— Наверное, я повзрослела, — сказала Саманта. — Это всегда немного грустно.

— Не грусти. — Джереми улыбнулся.

— Я в последнее время много думала, — тихо продолжила Саманта. — О тебе, — добавила она еле слышно и замолчала.

— Обо мне? — Джереми развернулся всем телом к Саманте. Теперь он смотрел на нее не сбоку, украдкой, а прямо. — Наверное, ты думала: ах, этот старый осел Джереми…

Она невольно улыбнулась.

— Ну, не совсем так.

— Странное ощущение, — пробормотал он.

— Какое?

— Я всю жизнь — вернее, с того момента, как тебя увидел, — изо всех сил скрывал свои чувства. А теперь… Теперь моя тайна раскрыта. И, как ни странно, мне даже стало легче. Я знаю, что ты пошлешь меня… куда подальше. И это произойдет в течение ближайших минут, потому что я чувствую, что разговор идет к этому. И если ты не сделала этого сразу, то только из христианского милосердия, ведь я был такой замерзший и жалкий, как брошенный щенок.

— Ты был как Санта-Клаус, против которого взбунтовались его олени, выбросили в сугроб и оставили там замерзать. У тебя на усах были сосульки.

— У меня нет усов! — возмутился Джереми.

— Тогда были, — произнесла Саманта с улыбкой.

— Так вот, я хотел сказать… Я хотел это сказать, глядя тебе в глаза: я люблю тебя.

Голос Джереми еле заметно дрогнул, но он не отвел взгляда от Саманты. Это пришлось сделать ей.

— Я люблю тебя так сильно… что думаю о тебе днем и ночью, вот уже много лет. Ты мое наваждение. Ты — смысл моей жизни. Даже если ты никогда не ответишь мне взаимностью, а я понимаю, что это самое вероятное развитие моего сценария… для меня это ничего не изменит. Я все равно буду любить тебя, так уж я устроен. Ты не волнуйся, я не собираюсь все время мозолить тебе глаза…

— Джереми, — почти прошептала Саманта и приложила палец к губам. — Подожди. Ты меня не дослушал.

— Извини, я думал… Я просто должен был это сказать.

— Я тоже должна тебе кое-что сказать.

После этих слов Саманты Джереми как-то сразу поник, его плечи опустились, взгляд потускнел… Теперь он смотрел в пол, а не на Саманту.

— Так вот, я говорила, что собиралась поехать во Флориду. И что думала о тебе. Очень часто… почти все время… — теперь уже Саманта запиналась и неровно дышала.

Она поднесла руки к голове и потерла виски. Потом крепко сцепила пальцы и опустила их на колени.

— Сначала я очень удивилась, когда Эмили сказала мне, что ты… что ты сходишь по мне с ума. Это ее слова. — Саманта нервно улыбнулась. — Я даже не поверила ей сначала. Но потом, когда начала думать, вспоминать… Я поняла, что она говорит правду. И как только я ничего не замечала!

— Я старался, — пробормотал Джереми.

— Это же было так очевидно, — продолжила Саманта. — Ты… с тобой всегда было легко и весело, ты приходил на помощь в трудную минуту, исчезал, когда я… увлекалась кем-то другим. Потом появлялся снова, чтобы меня утешить и развеселить. Ты всегда был… самым-самым лучшим другом. А я была… дурой.

— Что?

— Я сказала, что я была дурой, — внятно повторила Саманта. — Потому что только слепая дура, полностью зацикленная на себе, могла ничего не замечать. И нужно было особенно отличиться полным отсутствием всякого соображения, чтобы ничего не понять тогда, в Новый год.

— Саманта, я… — начал Джереми.

— Потом ты уехал, — перебила она его. — А я… почему-то все время тебя вспоминала. И даже начала по тебе скучать. Потом позвонила Эмили…

— И… что? — робко спросил Джереми.

— Не знаю, — ответила Саманта. — Я, правда, ничего не знаю. Я думала, что увижу тебя и все пойму.

— Не получилось?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Когда ты ввалился, весь белый, замерзший, да еще и так неожиданно, я и думать забыла о каких-то там своих чувствах. Я просто очень за тебя испугалась. Ты же мог отморозить ноги, руки или серьезно заболеть от переохлаждения… Холод — это очень опасно, тем более что ты не привык.

Саманта замолчала. Она нервно теребила застежку своего мехового жилета.

— Со мной все в полном порядке, — сказал Джереми. — Благодаря твоим стараниям. Я здоров и отогрет. И мне бы очень хотелось, чтобы ты… улыбнулась. Просто улыбнулась мне, как старому другу. Ведь, несмотря ни на что, я по-прежнему твой лучший друг…

Саманта взглянула на него. Он увидел, что она прикусила губу, а глаза ее наполнились слезами.

— Саманта, что с тобой? — встревожился он. — Это все я виноват.

Она помотала головой. Джереми придвинул к ней поближе свой стул, но не решился взять ее за руку.

— Я не понимаю, что со мной творится, — еле слышно сказала Саманта. — Как будто что-то разрывается внутри, вот здесь. — Она приложила руку к груди. — Я, наверное, сейчас разревусь.

— Ну и пожалуйста, — разрешил Джереми. — Реви на здоровье, если тебе так хочется. Можешь даже выть в голос. Я сейчас платочки принесу и буду вытирать тебе слезы. Где у тебя платочки лежат, кстати?

Саманта улыбнулась, хотя глаза ее еще блестели от слез.

— Я, кажется, передумала плакать, — пробормотала она.

— Ну и правильно.

— Джереми, а вдруг я тоже… люблю тебя? — произнесла Саманта, с трудом выговаривая слова.

Джереми несколько секунд смотрел на нее растерянно, ошарашенный таким неожиданным заявлением.

— Я был бы счастлив, — прошептал он.

— Я никогда ничего похожего не чувствовала, — сказала Саманта. — То мне хочется плакать, то смеяться, то… поцеловать тебя…

Джереми взял ее за руку.

— Давай я пока буду держать тебя за руку, а ты подумаешь, чего тебе больше хочется: поцеловать меня или поплакать надо мной. Мне бы не хотелось… воспользоваться твоей минутной слабостью.

— Да. — Саманта кивнула. — Сначала мне самой нужно разобраться в своих новых чувствах к тебе.

— А когда ты разберешься, ты мне скажешь? — спросил Джереми.

— Скажу.

Они сидели несколько минут, молча держась за руки. Потом Джереми неожиданно обхватил Саманту, поднял ее на руки и отнес в гостиную. Там он усадил ее на диван, поближе к камину.

— По-моему, ты замерзла, — пробормотал он.

— Нет, — отрицательно помотала головой Саманта.

— Ты дрожишь.

— Да? Я как-то не замечала.

Джереми сел рядом с ней и обнял ее за плечи. Она прижалась к нему, и дрожь ее немного утихла.

— Джереми, — тихо сказала Саманта. — Слышишь, как бушует буря?

За окном слышались громкие завывания ветра, потоки мелкого колючего снега то и дело обрушивались на крышу и бились о стекла.

— Честно говоря, я совсем забыл о буре. Я слышу, как громко бьется мое сердце, оттого что ты рядом.

Он обнял ее еще крепче. Саманта закрыла глаза и уткнулась лицом в его плечо. Джереми сам не заметил, как его рука начала осторожно гладить волосы Саманты.

— Джереми, мне с тобой так… хорошо, — прошептала она. — Все волнения и переживания как будто куда-то исчезли…

— Саманта, мне… тоже необыкновенно хорошо с тобой. — Его голос вдруг показался Саманте каким-то чужим, охрипшим. — Только я не могу сказать, что мне… спокойно.

Она подняла голову и взглянула на Джереми. Его янтарные глаза показались ей темными и необыкновенно глубокими. Они затягивали ее, будоражили ее кровь, влекли ее куда-то… Она вдруг мгновенно ощутила жар его сильных рук, сомкнувшихся за ее спиной, его прерывистое дыхание, почувствовала неровное биение его сердца, которое звучало в унисон с ее сердцем, то замирающим, то гулко и быстро бьющимся в груди.

Джереми увидел, как в глазах Саманты появилось совершенно новое, незнакомое ему выражение. Они вдруг вспыхнули ярким огнем, от которого запылало горячим пожаром все его существо. Он видел очень близко перед собой ее коралловые губы, которые вдруг слегка разомкнулись, как будто она хотела что-то сказать…

Что она хотела сказать, Джереми так и не узнал. Он сам не понял, как случилось, что его губы прижались к ее губам в жарком, обжигающе горячем и таком долгожданном поцелуе.

Саманта целовала Джереми со всем пылом неожиданно вспыхнувшего огромного и сильного чувства, захватившего ее от корней волос до кончиков пальцев. У нее кружилась голова, тело ее слабело, поддерживаемое сильными и нежными руками Джереми. Она то проваливалась в омут ярких необыкновенных ощущений, то неожиданно выныривала на поверхность, чтобы немного прийти в себя, но ей это так и не удавалось.

Они на мгновение отодвинулись друг от друга и посмотрели друг другу в глаза.

— Саманта, я… схожу с ума от тебя, — прошептал Джереми.

— Джереми, мне кажется, я поняла…

Он смотрел на нее не отрываясь. Кажется, он даже перестал дышать.

— Я люблю тебя. Люблю уже давно, только почему-то раньше я сама об этом не догадывалась.

Джереми покрыл поцелуями ее лицо. Саманта обнимала его, прижимаясь к нему всем телом.

В этот момент погас свет. Во тьму погрузился не только охотничий домик, но и весь Гроссвил. Но Саманту и Джереми это совершенно не волновало…

К утру буря закончилась, как будто ее никогда и не было. На улице было тихо и солнечно. И так же солнечно было на душе у Саманты.

Она проснулась от нежного поцелуя Джереми. Даже не проснулась, а улыбнулась во сне. Ей казалось, что ей приснился какой-то чудесный сон, но она никак не могла вспомнить какой. Хотя это, кажется, уже не сон… Джереми осторожно убрал волосы с ее лица и снова поцеловал. Она открыла глаза и снова улыбнулась. Джереми смотрел на нее восхищенно и немного испуганно.

— Доброе утро, — прошептал он.

— Утро действительно доброе, — ответила Саманта. — Самое доброе за последний месяц…

— Я так боялся… — тихо произнес он.

— Чего?

— Что ты проснешься и… пожалеешь обо всем, что было…

— Ты хочешь сказать, что вчера на меня просто что-то нашло?

— Ну… не знаю… Но некоторая тревога у меня была.

— Да, — серьезно кивнула Саманта, — вчера я была сама не своя.

Она увидела, как напрягся Джереми.

— Но дело в том, что это продолжается и сегодня…

С этими словами Саманта прижалась к нему и обняла его за плечи. У Джереми вырвался глубокий вздох облегчения, он прижал к себе Саманту и покрыл ее лицо поцелуями…

Завтракали они в полдень. Перед этим Саманта позвонила своим и узнала, что во всем Гроссвиле сейчас занимаются устранением последствий пронесшегося урагана.

— Сюда можете не торопиться, — сказала Саманта. — У нас все в порядке. Только дорога перекрыта. Но мы вовсе не торопимся домой.

Она положила трубку.

— Ну что? — спросил Джереми. — Надеюсь, раньше, чем через неделю, здесь никто не появится.

— Я тоже надеюсь. Но они все такие беспокойные. Им непременно нужно убрать с дороги это злосчастное дерево. Хотя и в городе работы хватает. Так что, я думаю, пару дней мы проведем в этом диком, необитаемом месте.

— Это самая лучшая новость за последние пятнадцать минут.

— Как хорошо, что ты здесь, со мной, — сказала Саманта и подошла к Джереми. Он обнял ее и усадил к себе на колени.

— Конечно, я здесь. Не мог же я оставить тебя здесь одну. Я твердо решил признаться в своих чувствах до Дня святого Валентина. А он, между прочим, завтра.

— А что было бы, если бы начался снегопад и аэропорт закрыли? Один раз он был закрыт две недели.

— Я бы нанял эскимосов на собачьей упряжке и все равно бы к тебе приехал, — сказал Джереми и поцеловал Саманту.

— Да, во Флориде полным-полно эскимосов, — рассмеялась она.

— Я бы нашел способ к тебе добраться, — серьезно сказал Джереми. — Две недели я бы точно не смог ждать. На крайний случай у меня есть прекрасные снегоступы…

— Точно! — воскликнула Саманта. — Ты привез их с собой?

Он виновато покачал головой.

— Забыл. Они преспокойно висят на стене в моей прихожей, вводя в ступор посетителей. Пока только один с ходу угадал, что это такое. Да и то он вырос на Аляске, так что это не считается.


После обеда Джереми и Саманта выбрались из дома и осмотрели разрушения, нанесенные ураганом. Собственно, к ним можно было отнести только дорогу, заваленную огромными ветками, сломанными ветром.

— А забору досталось не от урагана, а от меня, — сказал Джереми, указывая на поваленный забор. — А вот здесь я провалился в сугроб.

— Еще бы! Здесь же глубокая яма. Но она метрах в десяти от дороги… И как ты сюда забрел?

— Чудо, что я вообще добрался до твоего домика. — Джереми оглядывал окрестности, такие мирные и спокойные, что невозможно было поверить, что вчера здесь творилось настоящее светопреставление. — Давай сходим к машине, посмотрим, как там она…

Саманта заглянула в окно накренившегося автомобиля.

— Ой, тут букет цветов! Правда, он совсем замерз.

Она открыла окно и вытащила букет, состоящий из самых разных цветов. Здесь были тюльпан и хризантема, красная роза, белая лилия, гардения и маргаритка… Саманта взглянула на Джереми.

— Значит, это был ты, — выдохнула она.

— Значит, я. — Он виновато опустил голову. — Ты не сердишься?

— Конечно, сержусь! — воскликнула Саманта. — Я ломала голову, кто этот таинственный поклонник, обсуждала это с тобой… Ты даже, помнится, высказывал какие-то версии…

— По-моему, вполне правдоподобные, — пробормотал Джереми.

— А оказывается, — заключила Саманта, — никакого поклонника и не было…

— Как это не было? — возмутился Джереми. — А я?

Саманта отвела глаза и поднесла к лицу букет.

— Такой приятный аромат, — прошептала она.


До вечера так никто и не появился, чему Саманта и Джереми были несказанно рады. Миссис Мелроуз, кажется, о чем-то догадалась, когда ее дочь разговаривала с ней по телефону.

— Завтра мы, наверное, все же приедем, — осторожно произнесла мать. — Дорожные службы спешат расчистить все дороги.

— Скажи им, чтобы не волновались.

— Я уже говорила, что у вас все в порядке и можно не торопиться, но…

— Ладно, мам. Конечно, приезжайте. Увидимся…

— Я же забыл сообщить тебе радостную новость! — Джереми хлопнул себя по лбу. — Совсем из головы вылетело.

— Ничего удивительного, — прошептала Саманта, придвигаясь к нему поближе. — У меня тоже много чего вылетело из головы в последнее время.

Джереми обнял ее, прижал к себе и так молча сидел некоторое время.

— Что, опять вылетело? — со смехом спросила Саманта.

— Что?

— То, что ты хотел мне сказать.

— Да, — рассмеялся Джереми. — Когда ты рядом со мной, так близко, у меня мысли начинают путаться…

— Ну, тогда я сяду от тебя подальше, — сказала Саманта и попыталась отодвинуться, но он удержал ее и прижал к себе еще сильнее.

— Я тебя не пущу.

— Но мне же хочется узнать радостную новость.

— Тогда слушай. Наши статьи будут опубликованы в «Путешественнике». Первая — уже в ближайшем номере. И еще они выдвинуты на премию «Открытие года».

— Ничего не понимаю. — Саманта растерянно хлопала глазами. — Какие еще «наши статьи»?

— Я имею в виду цикл статей под общим названием «Легенды северного края», — терпеливо объяснил Джереми. — Похоже, не только у меня мысли путаются. — И он поцеловал Саманту в макушку.

— Но я не понимаю, почему ты говоришь «наши». Это же твои статьи. Я просто тебе немного помогла. — Она была удивлена и растерянна.

— Саманта! Ну что ты такое говоришь. Это наши статьи, потому что мы вместе над ними работали. И кто кому помогал… Не знаю, трудно сказать. Мне бы хотелось думать, что ты мне… потому что я главный.

— В каком смысле «главный»? — вскинулась Саманта.

— Во всех, — сказал Джереми. — Я же мужчина.

— А-а… — Саманта совсем растерялась. На нее столько всего сразу обрушилось: эти статьи, которые она вовсе не считала своими, «Путешественник», премия, да еще и это заявление Джереми, что он главный… — Подожди! — воскликнула она. — Почему это ты главный? Что еще за новости такие?

— Ну вот, кажется, ты пришла в себя, — засмеялся Джереми. — Узнаю прежнюю Саманту. А я уж хотел под шумок, пока ты растерялась, захватить власть…

— Джереми, — взмолилась Саманта, — расскажи мне еще раз все по порядку. Это так неожиданно. Я совсем забыла об этих статьях…

— Надеюсь, ты не думала, что я собираюсь присвоить себе все плоды наших совместных трудов?

— Но я вообще не думала, что это «труды»! Я тебе помогала, мне было интересно и весело — разве это работа?

— Конечно, работа. Именно поэтому она мне так нравится.

— А у меня раньше все было по-другому. Те статьи, которые я писала для «Обозревателя», давались мне с большим трудом.

— Это потому, что ты занималась не тем, что тебе надо. Политика, общественная жизнь — это не для тебя.

— Да, — кивнула Саманта. — Я это поняла и вернулась домой.

— Но ты не поняла, что нужно было просто сменить тему. Начать писать о том, что тебе самой интересно. Что вызывает у тебя восторг, изумление, желание поделиться этим с другими…

Саманта задумчиво кивнула.

— Я думаю, тебе понравится писать для «Путешественника». Конечно, иногда они будут давать определенные задания, но во многих случаях ты сможешь сама выбирать, что тебе интересно. Слетать в Европу и написать о средневековых крепостях и замках. Или в Африку, где водятся дикие орангутанги. А может, просто поехать в какое-нибудь богом забытое место в американской провинции и найти там что-то потрясающее…

— Ты хочешь сказать, что «Путешественник»…

— Будет счастлив видеть тебя среди своих корреспондентов. Это их официальное приглашение.

— Но это же… Это же журнал, который знают во всей Америке! Да что там, во всем мире…

— Точно, — кивнул Джереми. — Так ты согласна?

— Я не могу в это поверить, — сказала Саманта. — Это та работа, о которой я не могла даже мечтать… А ты? Ты тоже будешь… со мной?

— Конечно. Мы оба приглашены. Мы теперь известный тандем авторов. Саманта Мелроуз и Джереми Рассел. Так и подписаны все наши статьи. По-моему, звучит неплохо. А ты как думаешь?

Саманта молча кивнула.

— Но мне бы хотелось, чтобы это звучало как «Саманта и Джереми Рассел», — тихо произнес Джереми и замолчал, прижав к себе Саманту.

— Джереми, — сказала она через некоторое время. — Столько всего… сразу.

— Ты хочешь сказать, что я слишком тороплюсь? Наверное, для тебя это так. Ты не представляешь, как долго я ждал… Но я готов ждать еще сколько угодно. Ведь все это время ты будешь со мной.

Саманта обхватила его за шею и поцеловала в губы. Джереми очень пылко ответил на ее поцелуй. На некоторое время все слова и все заботы совершенно вылетели у них обоих из головы.

— Но не забывай, — прошептал Джереми через некоторое время, — что нам с тобой предсказали рождественские пирожки. Мы просто обязаны выполнить это предсказание. А свадьбу, конечно, сыграем в Гроссвиле. Здесь ведь все так любят торжественные мероприятия…