В разные стороны?
Мэхелия Айзекс


На свадьбе брата Бенедикте вскружил голову неотразимый итальянец Паоло. Он играючи покорил сердце наивной, доверчивой девушки, а после бурной ночи любви просто-напросто вычеркнул ее из памяти, даже не попытавшись увидеться с ней снова. И вот спустя два года Бенедикта снова в Неаполе и снова встречает ненавистного ей человека. Однако неожиданно события прошлого предстают перед молодыми людьми в совсем ином свете...


Мэхелия Айзекc

В разные стороны?


1


Радио бормотало что-то про температуру в районе Неаполитанского залива, про циклоны и антициклоны, количество осадков и все такое прочее. Причем количеству осадков, кажется, суждено было умножиться. Бенедикта с трудом сдерживала слезы. И уж конечно не по причине перепадов температуры.

Когда полчаса назад она вышла из сумрачного здания аэропорта, яркий солнечный свет так и ударил ей в глаза. На улице было жарко как в печке. Но теперь, в салоне роскошного лимузина, где неумолчно гудел кондиционер, молодая женщина чуть не замерзала. Больше всего на свете ей хотелось наконец-то добраться до места и прилечь, пока не утихнет пульсирующая боль в виске.

Но этому не бывать. Во всяком случае, в ближайшее время. И лимузин, который, конечно же, принадлежит не Фредерику, тому подтверждение. Вместо Джованны, как рассчитывала молодая женщина, ее встретил невозмутимый шофер, который за всю дорогу и слова не проронил, разве что поздоровался да представился.

Поначалу Бенедикта не обратила на это внимания. Дорога от аэропорта была забита машинами. И когда смуглолицый водитель свернул со скоростного шоссе и углубился в лабиринт улочек, в которых не заблудится только местный уроженец, молодая женщина предположила, что тот, должно быть, знает короткую дорогу к больнице.

Но, кажется, в этой жизни ничего не следует принимать на веру. Бенедикта поневоле забеспокоилась. Машина снова выехала на магистраль, однако теперь молодая женщина была уверена, что от центра города они удаляются, равно как и от больницы, в которой лежит ее несчастный брат. В этих местах Бенедикта была только раз, но все-таки смогла определить, что едут они к Позиллипо. А в районе Позиллипо живут только одни знакомые ей люди. Родители Джованны.

И Паоло Ланци, услужливо подсказала память.

Ну что ж, если они едут в особняк да Фабриано, ничего не поделаешь, придется смириться. По крайней мере, там ей сообщат, насколько серьезно пострадал Фредерик. Возможно, пока ее муж в больнице, Джованна живет у родителей. Когда Фредди позвонил ей, Бенедикта была настолько потрясена, что вопросов почти не задавала.

Тяжело вздохнув, она заставила себя сосредоточиться на дороге. Тем более что виды за окном машины могли бы послужить иллюстрацией для рекламного проспекта. Широкая обсаженная деревьями дорога шла параллельно Неаполитанскому заливу. По зеркально, искрящейся на солнце поверхности воды скользили гордые яхты и изящные прогулочные лодки.

Кампания феликс, счастливая Кампания – так некогда называли римляне этот благословенный, цветущий край. Далеко впереди возвышалась гора Кума, самая западная оконечность Флегрейских полей, позади остался далеко выдающийся в море мыс Пунта Кампанелла – окончание Соррентийского полуострова. А вдали, у горизонта, там, где сапфировая гладь моря сливалась с ясной синевой неба, темнел остров Капри – любимое прибежище туристов. Побережье Тирренского моря славилось роскошными пейзажами и буйной экзотической растительностью. Повсюду цвели олеандры, белые и красные. А над ними раскинули темно-зеленые кожистые листья надменные магнолии. Стройные пальмы возносили к небесам веера перистых листьев. Одно слово – тропики!

На холме Позиллипо, этом давным-давно погасшем вулкане, раскинулся один из самых красивых и престижных районов Неаполя. Тамошние кварталы Мерджеллина и Марекьяро словно похвалялись друг перед другом роскошными особняками и изящными виллами в окружении садов и скверов. Живописные руины, оставшиеся от римской виллы Павсилипон, принадлежавшей самому Августу, недвусмысленно свидетельствовали о том, что уже в глубокой древности этот райский уголок снискал благоволение в глазах сильных мира сего. Тесть и теща Фредерика, конечно же, не преминули в подробностях объяснить гостье еще в прошлый ее приезд, как дорого стоит земля в этом районе и что позволить себе обосноваться здесь, на зеленом холме, откуда открывается чудеснейший вид на залив, может далеко не всякий.

Вспомнив о надменных Доменико и Эмилии да Фабриано, Бенедикта вновь задумалась о цели своего приезда. Неужели хотя бы один из них не мог встретить ее в аэропорту, если Джованна занята? Они ведь должны понимать, как она тревожится за брата. Может, что-то случилось? Что-то непоправимое? Вот поэтому ее и везут в особняк да Фабриано? Что, если Фредди умер? Эта кошмарная мысль явилась из ниоткуда – и сердце молодой женщины на мгновение остановилось. Да быть того не может! – яростно возразила себе Бенедикта. Она же разговаривала с Фредди каких-нибудь два дня назад. И хотя он живописал в деталях аварию, в результате которой оказался в больнице, из слов брата отнюдь не следовало, что его жизнь под угрозой. Да, он был огорчен, да, он досадовал и злился. Но его легко понять. Шутка ли, угодить в больницу в чужой стране!

Вообще-то Фредерик и по сей день оставался подданным британской королевы, хотя в Италии жил вот уже более трех лет и два года назад женился на Джованне да Фабриано. Разумеется, выйдя замуж, девушка сменила фамилию. Теперь она Джованна Моррис, мысленно поправилась Бенедикта. Ну, до чего же странно звучит типично английская фамилия применительно к ее экзотической итальянской невестке! Бенедикта подавила вздох. Что-то подсказывало молодой женщине, что этот визит сулит ей немало сюрпризов. И, памятуя, как отреагировал Кевин, когда она сообщила ему о том, что уезжает, возвращение домой тоже окажется не из приятных. Чем-чем, а терпимостью и снисходительностью ее жених отнюдь не отличался. Он считал, что Фредерику давно пора самому отвечать за свои поступки, вместо того чтобы всякий раз, когда возникнут проблемы, звать на помощь старшую сестру.

Кевин не вполне справедлив к мальчику, мысленно бросилась защищать брата Бенедикта. Правда, когда Фредди был помладше, его и впрямь приходилось то и дело вытаскивать из всяческих неприятностей. Разумеется, ничего серьезного. Очень многие юноши его возраста швыряют деньги направо и налево, в том числе и чужие. Фредди не был преступником, нет! И, тем не менее, начиная с пятнадцати лет, Бенедикте приходилось трудиться не покладая рук, чтобы выплачивать долги брата.

Когда же Фредди исполнилось восемнадцать, в голову ему пришла блестящая идея отправиться работать в Италию. В ту пору он учился на курсах, осваивал специальность туроператора, а в Италии, как известно, туристический бизнес процветает. И хотя Бенедикта питала некоторые сомнения на его счет, одно она знала точно: Фредди избрал себе профессию, для которой словно предназначен самой судьбой. В кои-то веки он занимался прилежно и делал успехи.

Правда, вполне возможно, тогдашнее его рвение отчасти объяснялось тем, что Фредди по уши влюбился в сокурсницу, с долей цинизма размышляла Бенедикта спустя годы. Как бы то ни было, когда Синди Макферсон уехала в Италию, Фредди, не теряя времени, оформил необходимые документы и помчался вслед за ней.

В ту пору Бенедикте было двадцать три, и, хотя брату она в этом так и не призналась, его отъезд стал для молодой женщины тяжким ударом. Она обожала Фредди и сознательно жертвовала личной жизнью, чтобы заменить мальчику мать, которую тот почти не помнил. А когда Фредерик уехал, у Бенедикты не осталось в жизни ничего, кроме карьеры архитектора. Вот уж сомнительное утешение!

И все же она сумела пережить это потрясение. Более того, искренне радовалась за Фредди, когда тот рассказывал, что дела на новом месте идут лучше некуда. И даже убедила себя, что все будет хорошо, просто-таки замечательно, когда Фредерик позвонил и сообщил, что женится на дочери владельца туристического агентства «Жемчужина моря», в котором работает гидом и организатором однодневных экскурсий на острова Капри и Искья. То, что они с Джованной знают друг друга меньше полугода, вовсе ничего не значит. Это любовь с первого взгляда, вдохновенно объяснял Фредерик. И Бенедикта просто обязана приехать на их свадьбу...

Впрочем, и свадьба, и ее горькие последствия давно остались в прошлом, а значит, нужно сосредоточиться – настоящем. Но, даже проезжая через живописную гавань Мерджеллина, с громадой Везувия вдали и замком Кастель дель Ово на протяженном мысу, Бенедикта так и не нашла в себе сил отрешиться от тревожных мыслей и полюбоваться окрестностями. Она себя не помнила от тревоги. Если бы только знать, что происходит... Если бы только знать, как там Фредерик и где он...

С ним все в порядке, просто быть не может иначе, исступленно твердила про себя Бенедикта. Если с братом что-то случится, она в жизни себе не простит. Да, конечно, как растолковывал ей Кевин, она никоим образом не несет ответственности за решение Фредерика переселиться в Италию: в двадцать один год юноша уже совершеннолетний и способен сам о себе позаботиться. И все же Фредди навсегда останется для нее маленьким братишкой. Наверное, это нереализованный материнский инстинкт заставлял ее до сих пор опекать Фредди и всячески о нем заботиться, порой в ущерб себе.

Однако была еще одна проблема, о которой сейчас Бенедикта предпочитала не задумываться. Она машинально помассировала палец, на котором холодным светом сверкало бриллиантовое кольцо Кевина – знак помолвки. Помолвлены они с Рождества, а знают друг друга вот уже много лет и познакомились еще в архитектурном колледже задолго до того, как Фредди уехал в Италию. Хотя сблизились только в последние месяцы.

И вот теперь Фредди стал для молодых людей своего рода камнем преткновения. Кевин считал, что Бенедикте незачем спешить к брату сломя голову, едва тот свистнет. Какого черта, когда у них через полгода свадьба, тратить деньги на авиабилет до Неаполя, в то время как нет ни малейших подтверждений тому, что жизнь ее брата действительно в опасности, возмущался жених. Просто глупость несусветная!

Нет, Кевин не изложил свои доводы именно в таких выражениях. Для этого он был слишком умен и слишком дальновиден. Однако он недвусмысленно дал понять невесте, что, когда они поженятся, положение дел изменится. Ей придется пересмотреть свои отношения с братом: в конце концов, Фредди уже не ребенок, чтобы водить его за ручку...

Бенедикта поморщилась. «Когда они поженятся...» Отчего-то сейчас эти слова звучали уже не так убедительно, как в Сиднее. Не то чтобы Кевин ей не нравился. Напротив, она была очень привязана к жениху. Они работали в одной сфере, у них были общие интересы... со временем они накопят деньжат и откроют совместное проектное бюро. Наверное, она просто слишком привыкла быть одна. И почему ей так трудно даже помыслить о том, чтобы доверить свое будущее Кевину Ормистону?

Или все дело в том, что на свете есть Паоло Ланци?..

И снова Бенедикта прогнала докучные мысли: уж слишком мучительно было воскрешать прошлое. Точно так же она предпочитала не вспоминать о ранней смерти матери от туберкулеза и о предательстве отца. Тот ушел из семьи, когда Бенедикта еще училась в начальной школе. Все это, как говорится, прошло и быльем поросло. А в Неаполь она приехала, только чтобы поддержать беднягу Фредди.

Вот разве что Паоло навестит кузину, пока она здесь...

Нет, этого не произойдет, убеждала себя Бенедикта. Такой ли уж он близкий родственник, чтобы дневать и ночевать в особняке да Фабриано? Прошлый раз он оказался там только по случаю свадьбы. Кроме того, у него есть жена. И вряд ли Паоло захочет знакомить ее с Бенедиктой.

В груди у молодой женщины на мгновение стеснилось. По счастью, машина резко сбавила скорость – и Бенедикта разом вернулась на грешную землю. Лимузин въехал в массивные ворота художественного литья, за которыми простирались земельные угодья семейства да Фабриано. Высокая каменная стена скрывала виллу от посторонних глаз. С замирающим сердцем Бенедикта глядела в окно машины, узнавая обсаженную кипарисами подъездную аллею и в глубине ее увитый плющом и диким виноградом особняк с колоннами и просторными застекленными террасами.

– Я так понимаю, это ваш первый визит в Неаполь, мадам, – вдруг нарушил молчание шофер.

Изъяснялся он по-английски вполне правильно, хотя и с явственным итальянским акцентом. Бенедикта оторопела от неожиданности и не сразу нашлась с ответом.

– Э-э-э... на самом деле второй, – промолвила она, наконец.

Настроение у нее окончательно испортилось. Во-первых, с какой стати этот тип ждал так долго, прежде чем заговорить с ней, раз отлично владеет языком? Во-вторых, обращение «мадам» ее покоробило. Неужели она выглядит такой старухой?

– Значит, в особняке да Фабриано вы уже бывали? – продолжал расспрашивать шофер.

Бенедикта нервно сглотнула.

– А с какой стати мы вообще туда едем? – осведомилась она, изо всех сил стараясь, чтобы голос у нее не дрожал. – Как же мой брат? Где он? Все ли с ним в порядке, вы не знаете?

– На этот счет мне не дано никаких инструкций, – не без раздражения ответил шофер. – Но поскольку в данный момент он живет в особняке да Фабриано, полагаю, вы скоро с ним увидитесь и все у него спросите.

– Фредерик здесь? – удивилась Бенедикта. – Но мне казалось, он в больнице.

– Был, но уже поправился, – сказал шофер. – Говорю же: вы сейчас сами все узнаете.

Осознав, что так и сидит с открытым от удивления ртом и выглядит, надо думать, на редкость нелепо, молодая женщина попыталась взять себя в руки. Отчего она не переговорила с лечащим врачом Фредерика, прежде чем все бросать и мчаться в далекую Италию? Или хотя бы с его женой? Неужели брат вызвал ее сюда просто так, без веской причины, под влиянием минутного каприза?

В этот момент лимузин притормозил у широкой мраморной лестницы парадного входа. И Бенедикта, до сих пор помышлявшая лишь о том, чтобы поскорее увидеть брата, впервые задумалась о том, какой прием ее ждет.

Внушительные дубовые двери распахнулись, и навстречу прибывшим по ступеням резво сбежала горничная. Миниатюрная, изящная, в строгом синем платье, в белом переднике и кружевной наколке. Она услужливо распахнула дверцу лимузина и пригласила Бенедикту в дом. Поблагодарив, молодая женщина вышла из машины и незаметно разгладила ладонью измятые парусиновые брюки. Вид у нее с дороги наверняка непрезентабельный, но переодеться все равно было негде. Ну да ладно, и так сойдет. Солнце палило немилосердно, и Бенедикта порадовалась, что оделась легко, по погоде. А ведь еще только май...

– Добро пожаловать в Неаполь, синьорина, – учтиво приветствовала гостью горничная, в то время как шофер выгружал из багажника ее чемодан. И игриво добавила, на сей раз, обращаясь к водителю: – Привет, Гуччо. Как дела?

– Так себе, – без особого энтузиазма ответил шофер и, поставив чемодан на землю, буркнул, снова по-английски: – Так я вас оставляю здесь, мадам. Надеюсь, с вашим братом все в порядке.

С этими словами он вновь сел в машину и уехал. А горничная, уже подхватившая чемодан, нетерпеливо манила гостью за собой.

– Пойдемте.

Бенедикта с замирающим сердцем переступила порог и оказалась в прохладном, отделанном мрамором холле. Стоящие здесь в керамических вазах алые и чайные розы разливали в воздухе тонкое, сладковатое благоухание.

Надо же, а она и забыла, насколько роскошен и красив особняк да Фабриано! Сколько простора и света, с каким вкусом подобраны отделка и мебель! Огромные, до полу, окна выходили во внутренний дворик с фонтаном, окруженный колоннадой с арками, украшенной подвесными корзинками с живыми цветами.

– Мисс Моррис... Бенедетта! – прозвучал мягкий, напевный голос, переиначивая имя Бенедикты на итальянский лад.

Молодая женщина обернулась. В дверях гостиной стояла мать Джованны, Эмилия да Фабриано, невысокая, пухленькая и, как всегда, разодетая в пух и прах. При виде ее безупречной высокой прически – волосок к волоску – гостья на мгновение устыдилась своей растрепанной шевелюры.

– Добро пожаловать в Неаполь! – в свой черед воскликнула хозяйка дома, устремляясь ей навстречу. Высокие каблуки звонко зацокали по мраморным плитам. – Надеюсь, вы добрались благополучно, милая. – Эмилия церемонно расцеловала молодую женщину в обе щеки и на мгновение привлекла к груди – в лучших итальянских традициях.

– Я... да. Спасибо вам большое, – несколько оторопело произнесла Бенедикта. Мать Джованны вела себя так, как если бы молодая женщина приехала погостить, а не для того, чтобы дежурить у постели израненного брата. – С вашей стороны очень любезно было пригласить меня сюда...

– Напротив, милая, мы очень рады вас видеть. – Хозяйка дома на миг поджала губы – или это ей только показалось? – Своим приездом вы нас просто осчастливили...

– Да, но...

Отвернувшись от молодой женщины, Эмилия переключила все свое внимание на горничную и быстро приказала ей что-то по-итальянски. Наверное, отнести чемодан наверх, в спальню. Во всяком случае, властный жест в сторону лестницы наводил именно на эту мысль.

– Простите, но я... – начала Бенедикта, собираясь объяснить, что ни в коей мере не хочет злоупотреблять гостеприимством семейства да Фабриано, но мать Джованны вновь повернулась к ней.

– Сюда, – пригласила она, проигнорировав протестующее восклицание молодой женщины. – Вам, конечно же, не терпится увидеть брата. Пойдемте, все ждут нас в гостиной.

Позже, уже разместившись в гостевых апартаментах на втором этаже, тех самых, где жила во время своего первого визита в Неаполь, Бенедикта удивлялась: и как это она ничего не заподозрила, и с какой это стати рассчитывала избежать встреч с ненавистным Паоло!

Впрочем, откуда ей было знать. Она ведь полагала, что Паоло очень дальний родственник и на свадьбу его пригласили только потому, что того требовали приличия. Бенедикта понятия не имела, что Паоло Ланци тесно дружит с семьей да Фабриано и что Джованна к нему очень привязана.

Войдя в гостиную вслед за Эмилией, молодая женщина первым делом огляделась, ища брата. А после уже никого, кроме Фредерика, не видела. Кроме того, переход от яркого солнца к приглушенному сумраку помещения оказался слишком резок, и в первое мгновение перед ее глазами заплясали золотые искры. Так что она не сразу разглядела всех присутствующих.

Фредерик здесь, с облегчением убедилась молодая женщина. Ее брат возлежал на диване, одна его нога, закованная в гипс от лодыжки до колена, покоилась на подушке. По всей видимости, встать ей навстречу он не мог, поэтому Бенедикта бросилась к нему.

– Ох, Фредди! – всхлипнула она, с трудом сдерживая слезы. – Ну, что ты натворил, глупый мальчишка! Да тебя и на минуту нельзя одного оставить!

Она наклонилась, чмокнула брата в щеку. А Фредди тем временем завладел ее рукой и крепко стиснул тонкие пальцы.

– Привет, Бенни, – как ни в чем не бывало, поздоровался он и вполголоса, чтобы не слышали остальные, прибавил: – Слава Богу, что ты приехала.

Глаза Бенедикты изумленно расширились. Но не успела она сказать или сделать что-нибудь необдуманное, как на ее плечо легла широкая ладонь.

– Бенедетта, – произнес смутно знакомый голос, – как славно снова вас увидеть!

Молодая женщина обернулась. Рядом с нею стоял Доменико да Фабриано. Отец Джованны был немногим выше жены, широкоплечий, смуглолицый, с пышными усами.

– Надеюсь, путешествие оказалось приятным?

Бенедикта совершенно смешалась. По всему выходило, что с ее братом все более-менее в порядке. Из телефонного разговора вроде бы следовало, что Фредерик пробудет в больнице с месяц, никак не меньше, а теперь выясняется, что у него самое большее – легкий перелом. Боже, убито подумала молодая женщина, то-то порадуется Кевин!

Отец Джованны ждал ответа, так что Бенедикта постаралась взять себя в руки и улыбнулась как можно приветливее.

– Да, но я слегка устала, – ответила молодая женщина. Она терпеть не могла летать на самолете, а в этот раз ей еще досталось место рядом с туалетом. – Спасибо за заботу.

Бенедикта оглянулась в поисках Джованны, но ее невестки в гостиной не было. Зато у великолепного старинного камина стоял высокий, представительный, одетый в черное мужчина.

И даже тогда Бенедикта ничего не заподозрила. Просто скользнула по незнакомцу взглядом, решив, что это кто-нибудь из родственников или друзей дома, которого ей со временем представят. Пока же ей отчаянно хотелось переговорить с Джованной. Может, хоть юная миссис Моррис объяснит, что происходит. Что кроется за загадочными словами Фредди? С какой стати ему вдруг пришло в голову вызвать ее сюда?

– Когда Фредерик сообщил, что вы собираетесь нанести нам визит, мы все несказанно обрадовались, – учтиво произнес меж тем седовласый Доменико да Фабриано. – Как видите, ваш брат быстро идет на поправку...

Бенедикта не знала, что и думать. Она обернулась к брату, но тот, опустив глаза, внимательно разглядывал свою загипсованную ногу, причем с таким интересом, словно впервые видел, и явно не желал встречаться с сестрой взглядом. Широкая брючина была закатана выше колена, и ослепительно белый гипс являл резкий контраст с загорелой кожей.

– Я думала... – растерянно начала молодая женщина.

Но тут мужчина в черном шагнул вперед и оказался в полосе солнечного света, что струился сквозь неплотно задернутые шторы.

– Несомненно, услышав о трагическом происшествии с братом, Бенедетта встревожилась не на шутку, – протянул он.

О, этот негромкий, с волнующе-вкрадчивыми интонациями голос Бенедикта помнила не только на слух, но и всем своим существом! Она резко повернулась. Итак, у этого человека хватило наглости приехать сюда и вновь оказаться с ней лицом к лицу!

– Здравствуй, Бенедетта. – Паоло Ланци иронически улыбался краем губ и чуть заметно наклонил голову, приветствуя ее. – Что за приятная неожиданность!


2


Самонадеянный мерзавец! На мгновение Бенедикта испугалась, что произнесла эти слова вслух. Но, встревоженно оглянувшись по сторонам, увидела, – что ни на одном лице не отражается ужас и ничьи губы не шепчут сбивчивых извинений. Напротив, все – включая Фредди – г смотрят на Паоло очень даже одобрительно. Бенедикте тут же захотелось сквозь землю провалиться: все лучше, чем участвовать в этом возмутительном фарсе!

– Здравствуйте, мистер Ланци, – сквозь зубы процедила она, скользнув взглядом по его смуглому лицу, и щеки ее предательски вспыхнули.

Наверняка ведь негодяй отлично понимает, каково ей приходится! Ну почему все ее существо мгновенно отзывается на присутствие этого мужчины! Почему ее так волнует каждая его черточка – и темные волосы, что в живописном беспорядке спадают едва ли не до плеч, и аристократические высокие скулы, и прямой нос, и подбородок, словно отлитый из бронзы... Что она за слабая, влюбчивая дурочка, неспособная справиться с тривиальной проблемой! Образ этого мужчины намертво запечатлелся в ее памяти и за последние два года яркости не утратил... До чего сложно будет притворяться даже перед собой, что это не так!

Его темно-синие глаза были темными настолько, что поначалу показались Бенедикте черными. Однако, приглядевшись, она заметила, что цветом эти глаза напоминают ночное южное небо с его бархатистой глубокой синевой. Или совсем темные кашмирские сапфиры, что под лучами солнца внезапно вспыхивают, синим огнем. А его длинным черным ресницам позавидовала бы любая женщина.

Впрочем, ничего женственного в Паоло Ланци не было. Высокий, широкоплечий, с типично итальянской внешностью, он словно излучал спокойную мужественную силу. Его мускулистые, длинные, стройные ноги и крепкий торс сделали бы честь античному атлету. Безупречного покроя костюм, наверняка сшитый на заказ, сидел на нем как влитой. Серебристо-серый галстук удачно подчеркивал темную гамму. Этот бесстрастный, уверенный в себе красавец на мгновение показался таким знакомым и родным, что у Бенедикты заныло сердце.

Боже, что она за идиотка! При одном взгляде на Паоло становилось ясно: о прошлом он ничуть не жалеет. Да и с какой стати? Для него Бенедикта стала просто-напросто развлечением, забавным новшеством. Как старшая сестра Фредерика, она могла бы и сообразить, что от такого человека, как он, надо держаться подальше.

И вот теперь Паоло стоял в двух шагах от нее, протягивая руку, так что ничего не оставалось делать, кроме как пожать ее. В противном случае Бенедикта оскорбила бы хозяев дома, а ведь семейство да Фабриано ей ничего дурного не сделало.

Прохладные пальцы Паоло сжали ее кисть – и по спине молодой женщины пробежал холодок. От воспоминаний о том, как эти сильные загорелые руки ласкали ее, голова Бенедикты пошла кругом. Между ним и ею словно протянулась незримая нить: только что Бенедикта холодела от затаенного страха, а теперь ей внезапно стало так жарко, что на лбу выступила испарина.

Резко вырвав руку, она на всякий случай спрятала ее за спину, надеясь, что реакции ее никто не заметил. Еще не хватало, чтобы да Фабриано решили, будто Паоло Ланци для нее что-то значит. Ничего подобного!

– Вот уж не ожидала вас здесь увидеть, – холодно произнесла Бенедикта.

– О, Паоло у нас как у себя дома, – любезно сообщила Эмилия, по-матерински обнимая молодого человека за плечи. – Не так ли, милый?

– Только благодаря вашему неизменному гостеприимству, – учтиво ответил Паоло.

Фредди с отвращением поджал губы, и от взгляда его сестры это не укрылось. Да эти двое, похоже, терпеть друг друга не могут, удивленно подумала Бенедикта, гадая, что такого имеет ее брат против Паоло. О ее отношениях с синьором Ланци Фредерик понятия не имел. А поскольку Паоло, как оказалось, близкий друг его тестя и тещи, в интересах брата было бы попытаться найти с ним общий язык. В конце концов, при всех его недостатках, в Неаполе Паоло Ланци пользуется немалым влиянием.

Ну вот, опять она думает об этом человеке! Не для того же она проделала путь длиной в несколько тысяч миль, чтобы ломать голову над проблемой, отчего у ее брата не складываются отношения с синьором Ланци! Заботит ее только Фредерик, и никто иной. Фредерик, чье в высшей степени странное поведение, само по себе внушало тревогу.

Однако не успела она и слова вымолвить, как в холле дробно зацокали каблучки. Черноволосая красавица мгновение помедлила на пороге – не иначе как нарочно, ведь все взгляды тотчас же обратились к ней, – и впорхнула в комнату. Миниатюрная, трогательно-хрупкая Джованна казалась младше своих и без того юных лет: ни дать ни взять беззаботная девочка-школьница, а вовсе не солидная замужняя дама! Легкое платье из невесомого светло-голубого, с серебристыми разводами, шелка дополнялось серебряными босоножками.

Итальянка задержала взгляд на Паоло, но, вовремя вспомнив о хороших манерах, отвернулась и сделала вид, будто нежная улыбка и лучезарный взгляд предназначены лишь для любимой золовки. Восторженно ахнув, Джованна бросилась к гостье и порывисто обняла ее.

– Бенедикта! – воскликнула она. – А мне и ни к чему, что ты уже здесь! – Итальянская речь в ее устах звучала с особой напевностью, точно музыка.

Бенедикта изобразила приветливую улыбку. Рядом с изящной и утонченной, точно фарфоровая статуэтка, Джованной она ощущала себя неловкой дурнушкой. Какой разительный контраст составляют они двое, и, конечно же, все это видят, особенно Паоло. Последнее уточнение молодая женщина добавила из врожденной честности. Разумеется, Паоло не мог не заметить, что она, Бенедикта, дюймов на шесть выше своей невестки и далеко не так стройна... Ох уж эти «пышные формы», в сердцах подумала она. Никакие диеты не помогают!

Исполнив свой родственный долг, Джованна вновь отстранилась и обернулась к представительному гостю.

– Паоло, – протянула она многозначительно, – отчего же ты не сообщил мне, что приезжаешь?

– А, так он еще и не сообщил? – буркнул Фредерик себе под нос.

Бенедикта озадаченно нахмурилась. Неужели брат ревнует к Паоло Ланци? Но этот же человек женат! Хотя надо признать, что два года назад это его нимало не смущало.

Но даже так...

– Все вышло очень неожиданно, – принялся объяснять Паоло Джованне, которая, сжав его руки в своих, укоризненно глядела на него снизу вверх. – Мне срочно понадобилось обсудить с твоим отцом одно дело. А когда я услышал, что приезжает Бенедикта... – Он перевел взгляд на молодую женщину. – Ну как я мог уехать, не повидавшись с ней!

– Тоже мне, принц выискался! – фыркнул Фредерик, но, как и в первый раз, услышала его только Бенедикта.

– Паоло настоял на том, чтобы послать в аэропорт своего шофера, – вступила в разговор Эмилия. – Ну, разве не любезно с его стороны?

Джованна, наконец, с явной неохотой выпустила руки гостя и обернулась к мужу. А Бенедикта с досадой осознала, что теперь, получается, она перед негодяем вроде как в долгу.

– Паоло – само великодушие, – язвительно произнес Фредерик, на сей раз, даже не потрудившись понизить голос.

Эмилия и Доменико укоризненно посмотрели на него. Похоже, у четы да Фабриано зять был не в чести...

– Вы уж извините Фредерика, друг мой, – промолвил хозяин дома, перехватывая инициативу. В темных глазах его на мгновение сверкнул гнев. – Боюсь, авария повлияла на его характер не лучшим образом. – Овладев собой, он вновь обернулся к гостье. – Фредерик сказал, что вы ужасно соскучились по Италии...

И снова уже готовая возразить Бенедикта сочла нужным прикусить язычок. Она вежливо кивнула и даже изобразила слабое подобие улыбки.

– О да, тот, кто раз увидел Неаполь, уже не сможет его забыть.

– Именно, – просиял Доменико да Фабриано. – И вы, Бенедикта, здесь всегда желанная гостья, знайте об этом!

Так ли это? У молодой женщины сложилось впечатление, что семейство да Фабриано не слишком-то обрадовалось ее приезду. А в чем, собственно, проблема? Фредерик со всей очевидностью вне опасности. Похоже на то, что он выманил ее сюда ради каких-то своих целей. И что это за цели, ей еще предстоит выяснить...

Ненадолго отрешившись от тревожных мыслей, Бенедикта вышла на балкон. До чего же славно вновь ощутить ласковое касание солнца, когда внутри все заледенело от тревоги! – Молодая женщина чувствовала, что в этом доме она – лишняя. Неспроста ей изначально не хотелось сюда ехать.

Но откуда это ощущение? Винить семью да Фабриано было никак невозможно: Эмилия и Доменико – само гостеприимство, сама любезность. Гостье подали лимонаду со льдом, а после проводили в отведенные ей апартаменты отдохнуть, где услужливая горничная уже разобрала ее вещи, так что не пришлось вступать в разговор ни с ненавистным Паоло, ни с братом. Вместо этого она блаженно вытянулась на мягкой софе и полежала с полчаса, наслаждаясь долгожданным покоем.

И все-таки, зачем Фредди вызвал меня в Неаполь? – размышляла Бенедикта, задумчиво обрывая лепестки голубого вьюнка, что оплел железные перила. Что у него на уме? В спешке покидая Сидней, она навоображала себе невесть что: наверняка Фредди пострадал куда серьезнее, нежели счел нужным сообщить, наверняка он что-то недоговаривает. Теперь молодая женщина не сомневалась: брат и впрямь о чем-то умалчивает, вот только авария тут ни при чем.

Снизу донесся приглушенный шум голосов, и Бенедикта почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Слов разобрать не удавалось, однако один из голосов она узнала бы где угодно и при любых обстоятельствах. Он принадлежал Паоло, который явно собрался уезжать. А трое представителей семейства да Фабриано вышли с ним проститься.

Бенедикта осторожно посмотрела вниз. С балкона открывался вид на подъездную аллею, на сады, разбитые по обе стороны от нее, на роскошный розарий, обнесенный плетеной оградой. И на часть парадного входа с колоннадой. Из-под арки как раз вышли четверо и неторопливо зашагали по аллее к воротам.

Наверное, ей следовало бы уйти обратно в комнату, ведь, стоя на балконе, она словно бы подглядывала за происходящим, сама оставаясь невидимой. Интересно, о чем разглагольствует ее невестка? Чернокудрая красавица что-то оживленно рассказывала, покачивая бедрами, призывно встряхивая буйной шевелюрой, томно откидывая голову. Причем создавалось впечатление, что все эти недвусмысленные жесты предназначались для мужчины, которого Бенедикта никак не ожидала встретить. Сердце молодой женщины болезненно сжалось при мысли о том, как здесь все с ним носятся, просто надышаться на него не могут!

Сам Паоло держался спокойно и невозмутимо. На губах его играла небрежная, ни к чему не обязывающая улыбка. Вот он вежливо помахал рукой и направился к низкому серебристому автомобилю, припаркованному у самых ворот. Поиграл ключами, распахнул дверцу, уселся за руль...

Паоло любил сам водить машину. Представители семейства да Фабриано окружили автомобиль, явно не желая отпускать гостя, но тот на уговоры не поддавался. Похоже, даже ему не терпелось уехать. И хотя Бенедикта внушала себе, что надо радоваться, что синьор Ланци не останется на ужин, увидев, как серебристый «ламборджини» выруливает за ворота, ощутила внезапную тоску.

Безжалостно подавив это чувство, Бенедикта ушла в комнату. Пожалуй, ей тоже пора подумать об отъезде. Ближайший рейс на Сидней вылетает завтра во второй половине дня, и здравый смысл подсказывал, что было бы неплохо забронировать на нем место. В конце концов, у нее есть обязательства перед Кевином и перед боссом, великодушно отпустившим ее в эту поездку. А теперь, когда выяснилось, что Фредди только и нужно, что поплакаться сестре в жилетку, оставаться здесь повода нет.

Но на сегодня ей придется примириться со своей участью. Отведенные апартаменты – спальня, гардеробная и ванная – были Бенедикте знакомы. Толстый ковер на полу, изящная старинная мебель.

Молодая женщина подошла к зеркалу, и некоторое время придирчиво изучала свое отражение. Как хорошо, что она захватила с собой пару платьев, подходящих и для повседневного ношения, и для случаев более торжественных. А к ним туфли на каблуках. До чего же не терпится избавиться от парусиновых брюк и футболки и переодеться во что-нибудь легкое и женственное!

Бенедикта нахмурилась. И о чем она только думает? То, что Джованна и ее мать разодеты в шелка, это еще не повод им слепо подражать. Она всегда чувствовала себя – куда комфортнее в джинсах и свитерах или в шортах и футболках. Ну, какая из нее модница? Никогда она не любила и не умела наряжаться. Никогда не носила вычурных, причудливых платьев вроде тех, что выбирают для себя женщины семьи да Фабриано.

Бенедикта тяжко вздохнула. Можно было предугадать, что путешествие обернется для нее кошмаром. У молодой женщины просто руки чесались придушить любимого братца за то, что втравил ее в эту историю.

Она еще долго предавалась бы печальным размышлениям, если бы ее не отвлек стук в дверь. Бросив оба снятых с вешалок платья на кровать, Бенедикта подошла к двери. На пороге стоял Фредерик, который, судя по всему, вполне мог передвигаться без посторонней помощи, на костылях. Сейчас вид у Фредди был слегка пристыженный. Мгновение поколебавшись, Бенедикта отступила на шаг, давая ему войти.

Закрыв за братом дверь, она, не говоря ни слова, подошла к кровати и сосредоточила все свое внимание на платьях. Впрочем, выдержки ее хватило ненадолго. Вскоре она неохотно подняла голову – и встретила умоляющий взгляд Фредди.

– Ты на меня злишься? – спросил он.

Бенедикта, зажмурившись, досчитала до десяти, чтобы успокоиться. Затем открыла глаза и саркастически промолвила:

– А тебя это удивляет? – Но, не выдержав взятого тона, с упреком добавила: – Фредди, ты дал понять, что серьезно пострадал. Я просто извелась, не зная, что с тобой, жив ли ты вообще. Все бросила, примчалась сюда. И обнаружила, что у тебя все более-менее в порядке.

Через пару недель ты вообще будешь как новенький!

– Я бы так не сказал, – обиженно запротестовал Фредерик.

– Хорошо, через две недели и один день, – хмыкнула Бенедикта. – Каков, собственно, диагноз? Перелом? Синяки и ушибы? И это называется, быть на грани жизни и смерти? Мне так не кажется.

Фредерик дохромал до кресла, стоящего рядом с балконной дверью, и уселся в него, отставив костыли в сторону.

– Ах вот, значит, как! – вознегодовал он. – Ты готова приехать лишь к моему смертному одру, не иначе!

– Я не это имела в виду, и ты прекрасно все понимаешь, – вздохнула Бенедикта. – И нечего выставлять меня кругом виноватой, Фредди. Я слишком хорошо тебя знаю. Выкладывай, что здесь происходит. Да смотри не ври. На допрос с пристрастием времени у меня просто нет.

Фредерик обиделся.

– Похоже, тебе безразлично, что со мной происходит. Ты меня больше не любишь, да?

– Ох, Фредди! – Бенедикта со стоном опустилась на кровать. Еще немного, и она просто расплачется от досады. Неужели не довольно того, что он бессовестно заманил ее в Неаполь? Так теперь еще требует, чтобы его пожалели. – Перестань переиначивать мои слова. Я очень рада тебя видеть. Еще как рада! Но попытайся понять: для меня это отнюдь не развлекательная поездка!

– Мне тоже не слишком весело приходится, знаешь ли, – капризно возразил Фредерик.

Бенедикта покачала головой.

– Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Мне пришлось отпрашиваться с работы на неопределенный срок. Кроме того, мы с Кевином...

– Ага, я все гадал, когда же про Ормистона речь зайдет! – перебил ее Фредерик, и молодая женщина с запозданием вспомнила, что брат терпеть не может ее жениха, почти так же, как Кевин – его.

Эти двое познакомились в прошлом году, когда Фредерик привозил жену в Австралию, показать родные места. Бенедикта тогда очень надеялась, что мужчины сумеют найти общий язык. Ее роман с Кевином был, что называется, на начальной стадии, и многое зависело оттого, поладят эти двое или нет.

Увы, не поладили. Кевин счел Фредерика инфантильным эгоистом, а Фредди до глубины души возмутило его снисходительно-покровительственное отношение. Бенедикта попыталась объяснить брату, что Кевин – единственный ребенок в семье, поэтому просто не в состоянии понять, как могут быть близки брат с сестрой. Но Фредерик ничего не желал слушать. Более того, в сердцах накричал на нее: дескать, Бенедикта готова променять брата на жениха и пусть выбирает, кто ей дороже. Дальше – хуже. Кевин в свою очередь заявил, что, похоже, он для Бенедикты ничего не значит, с его чувствами она считаться, не намерена! Словом, приезд брата обернулся сплошным кошмаром, так что упоминать о Кевине сейчас явно не стоило.

Не успела Бенедикта придумать какую-нибудь невинную отговорку, как Фредерик вновь нарушил молчание.

– Вообще-то, – буркнул он себе под нос, – ты права. Я попросил тебя приехать вовсе не из-за аварии.

Брови Бенедикты изумленно поползли вверх.

– Не из-за аварии? – переспросила она. – Но тогда зачем же?

Фредерик резко выдохнул.

– Понимаешь... мне необходимо поговорить с тобой о Джованне. Боюсь, жена мне изменяет.


3


– Ты шутишь? – оторопела Бенедикта.

– Нет. – Фредерик, до сих пор мрачно глядевший вниз, на ковер, поднял глаза. – По-моему, любой мужчина был бы счастлив, закрутить с ней интрижку!

– Не будь идиотом. – Порой Бенедикта готова была согласиться с мнением Кевина: ее младший брат и впрямь ведет себя не по возрасту. – При чем тут это? На чем основаны твои подозрения?

Хотя догадаться, конечно, можно было. Бенедикта неохотно вспомнила, как Джованна вела себя с Паоло Ланци. Даже если их отношения допускают определенную степень фамильярности, красавица итальянка слишком уж млела в его присутствии.

Фредерик мрачно нахмурился.

– А что мне прикажешь думать, если она пользуется любой возможностью, чтобы побыть с Ланци? – негодующе спросил он. – А теперь, когда из-за дурацкой аварии стал калекой, я даже не знаю толком, где она бывает и что делает.

От снисходительного скептицизма Бенедикты не осталось и следа.

– Уж не намекаешь ли ты, что у нее роман с... с Паоло? – недоверчиво спросила она.

– Почему бы и нет? – Фредерик вызывающе посмотрел на сестру.

– Ну, хотя бы потому... потому что Паоло Ланци женат!

– Уже нет.

– Уже нет? – Бенедикта недоуменно заморгала. – Ты хочешь сказать, он... он развелся?

– Такое случается даже у итальянцев, – горько усмехнулся Фредерик. – Я всегда считал, что Антония для него слишком хороша.

Бенедикта не знала, что сказать. Меньше всего ей хотелось, чтобы Фредди решил, будто она до сих пор заинтересована в Паоло. И все же...

– Ты хочешь сказать, что он развелся из-за Джованны? – недоверчиво спросила молодая женщина.

– Да нет же, – нетерпеливо отмахнулся Фредерик. – Это как раз давняя история. Проблемы у Паоло с Антонией начались задолго до того, как мы поженились.

– В самом деле?

Бенедикта себя не помнила от изумления. Она не могла забыть, как брат всячески давал ей понять, что в целом мире не найти такой счастливой супружеской пары, как Паоло и Антония. И что супруги да Фабриано страшно огорчены тем, что из-за внезапно возникших «семейных обстоятельств» Антония не сможет присутствовать на свадьбе.

Что же это были за «семейные обстоятельства»? Бракоразводный процесс?

Бенедикта внезапно осознала, что брат наблюдает за ней с нескрываемым подозрением. Видимо, на лице ее отразилась вся гамма обуревающих ее чувств. Она вызывающе изогнула бровь.

– Что такое?

– Это я у тебя должен спрашивать, что такое, – возразил Фредерик. – Отчего ты на меня так странно смотришь?

– Это как еще?

– Не притворяйся, будто не знаешь. – Фредерик явно обиделся. – Ты, конечно же, думаешь о том, что два года назад я рассказывал тебе совсем другое.

– А что ты мне рассказывал два года назад? – изобразила недоумение Бенедикта, не желая облегчать брату жизнь.

– Ну, про семейные проблемы Ланци я не особенно распространялся, – буркнул Фредерик и тут же поспешно добавил: – Да-да, я пытался не подпустить тебя к нему. Я отлично видел, как тебя к нему влечет, и не хотел, чтобы такой человек крутил роман с моей сестрой.

– Значит, ты лгал? – задохнулась от негодования Бенедикта.

– Тоже мне ложь, – пожал плечами Фредди. – Просто слегка исказил факты, вот и все. Сущие пустяки.

– А кто, спрашивается, дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?

– Давай не будем вспоминать старое! – запротестовал Фредерик. – В конце концов, шансы на то, что вы с Ланци найдете общий язык, были невелики, разве нет? Тебе, конечно, льстило, что он город тебе показывает и все такое прочее, но ведь ты должна была понимать, что этот тип собой представляет. Такой ни одной юбки не пропустит. Всегда терпеть не мог этого Ланци. И надеялся, что после свадьбы эта гадина ползучая уберется восвояси и на моем пути уже не возникнет. – Фредерик возмущенно фыркнул. – Как же, держи карман шире!

– Фредди!

– А что такое? – вызывающе спросил тот. – Я полагал, что синьор Ланци – дальний родственник и даже не подозревал, что в жизни семейства да Фабриано он значит так много. Ты знаешь, что этот тип – держатель контрольного пакета акций корпорации моего тестя? Новый гостиничный комплекс, что собираются открыть на острове Искья, целиком финансирует Ланци. Они с Доменико – деловые партнеры. Партнеры! Как ты полагаешь, мне приятно об этом думать? В конце концов, это я зять Доменико, а вовсе не Паоло!

Бенедикта все никак не могла прийти в себя от потрясения – Фредди бессовестно лгал ей! – и пока еще не знала, что думать по поводу его россказней насчет Паоло и Джованны. После того, что выяснилось, она не хотела спешить с вынесением приговора, не зная, правдива ли версия брата, и если да, то насколько.

Как хорошо, что она так и не рассказала Фредди о своих чувствах к Паоло! Впрочем, возможно, откровенная исповедь значительно упростила бы дело. Тогда Фредди дважды подумал бы, прежде чем втягивать ее в свои нынешние проблемы. Хотя, зная брата, рассчитывать на это не приходилось.

– И все равно я не вполне тебя понимаю, – осторожно сказала Бенедикта, прощупывая почву. – Допустим, что Паоло и в самом деле частый гость в особняке да Фабриано. Но ведь вы с Джованной здесь не живете. У вас своя квартира, разве не так? В самом центре города, близ площади Триеста.

Фредерик раздраженно помотал головой.

– Ты плохо знаешь, что такое итальянская семья! Ну, так я тебе скажу. Они все держатся друг за друга, вечно суют нос в дела ближних. Тетушки, дядюшки, двоюродные и троюродные кузены – этакий здоровенный муравейник. Да, у нас с Джованной своя квартира. Но Джованна там почти не бывает. Пока я на работе, она чаще всего торчит здесь, у родителей. Или еще где-нибудь, если ты понимаешь, о чем я.

– Еще где-нибудь? – Бенедикта догадывалась, что брат имеет в виду, но предпочитала, чтобы он сказал это открытым текстом.

– Вот именно! – рявкнул Фредерик. – Развлекается с... Паоло. ~ Ненавистное имя он произнес с таким отвращением, что у молодой женщины на мгновение сжалось сердце.

– Но Паоло ее кузен! – запротестовала Бенедикта. – Они же родственники! Родственники, слишком близкие для отношений такого рода!

– Объясни это моей жене, – поморщился Фредерик. – И вообще здесь словом «кузен» обозначают любую степень родства, даже самую отдаленную. Вроде как «сын брата двоюродного дяди бывшего соседа по комнате». Что мы и имеем в данном случае. Паоло какой-то там пятиюродный кузен с материнской стороны – как говорится, седьмая вода на киселе.

– И даже если так... – начала Бенедикта.

– И даже если так, я знаю, о чем говорю, – недовольно оборвал ее брат. – А то, что ты мне не веришь, меня ничуть не удивляет. Здесь, конечно же, Ормистон расстарался, верно? Вечно этот гад тебя против меня настраивает!

– Не говори чепухи! – возмутилась Бенедикта. – У меня и своя голова на плечах есть. Я просто... – Она помолчала. – А есть ли у тебя доказательства?

– Какие тут еще нужны доказательства? Ты же видела их вместе. Станешь ли ты, положа руку на сердце, отрицать, что для дальних родственников они держатся чересчур... фамильярно?

Бенедикта поднялась с кровати, чувствуя, что ноги у нее подгибаются от усталости. Тяжелый нынче выдался день, да и сдвиг по времени давал себя знать. К тому же в результате всех потрясений она забыла позвонить жениху, а ведь обещала сделать это сразу по приезде! Наверняка Кевин волнуется...

Впрочем, Кевин – это еще наименьшая из моих проблем, с тоской думала Бенедикта. Согласившись приехать сюда, она надеялась, что не встретится с человеком, причинившим ей столько боли. А теперь выясняется, что из-за этого человека Фредди ее и вызвал! Ну, до чего же не хочется снова иметь дело с Паоло!

Два года назад она обо всем передумала, выплакала все слезы – и решительно перевернула эту страницу своей жизни, усилием воли выбросила из головы мучительный эпизод. А теперь оказывается, что Паоло Ланци не так уж и виноват перед ней, как рисовалось в воображении обманутой в лучших чувствах Бенедикты. И все же... все же он повел себя крайне жестоко. Жестоко и непростительно.

– Бенни?

Фредерик глядел на сестру выжидательно-умоляюще и, конечно же, думал не о ней, а о себе, любимом. Неужели ему даже в голову не приходит, что у нее может быть своя жизнь... и свои чувства? Честно говоря, Фредди всегда беззастенчиво ею пользовался, как если бы она, Бенедикта, жила на свете только ради его блага.

– Я устала, – сказала молодая женщина, с надеждой глядя на широкую, застеленную шелковым покрывалом кровать на четырех резных столбиках с пологом. Судя по кислому выражению на лице брата, ответа он ждал отнюдь не такого. – Я очень устала, – с тоской повторила Бенедикта. – И я понятия не имею, чего ты от меня хочешь. Здесь я пробуду лишь пару дней, не больше. Если ты задумал приставить меня к своей жене в качестве дуэньи или частного детектива...

– Еще чего не хватало! – нетерпеливо отмахнулся Фредерик. – Кроме того, частный детектив из тебя никакой. Уж слишком ты приметная! Мимо такой не пройдешь не оглянувшись!

– Знаешь, – процедила Бенедикта сквозь зубы, – у меня большое желание позвонить в аэропорт прямо сейчас, не откладывая, и забронировать место на ближайший рейс. Я отлично понимаю, что ты огорчен из-за Джованны, но у тебя нет ни малейшего права оскорблять меня.

– Я и не думал тебя оскорбить, – негодующе запротестовал Фредерик. – В мыслях такого не было. Возможно, я просто подобрал не те слова. Ну, извини, в университетах не обучался в отличие от некоторых! – огрызнулся он. – Я всего лишь хочу сказать, что на тебя обращают внимание. Черт подери, пышные голубоглазые блондинки в Италии не на каждом шагу встречаются!

– Допустим, – сдержанно кивнула Бенедикта, проигнорировав сомнительный эпитет «пышная».

– Вот именно. – Фредерик похлопал ее по руке. – Ну же, Бенни, хватит злиться. Хоть бы сказала, что рада меня видеть!

Бенедикта покачала головой. Все трюки и уловки несносного брата были ей хорошо известны.

– Я хочу знать, зачем ты вызвал меня сюда, – твердо сказала она. – Безусловно, я рада тебя видеть. Но если тебе нужен мой совет, и не более, ты мог бы ограничиться телефонным звонком.

Фредерик оскорбленно насупился.

– Ну что ж, по крайней мере, начистоту!

– Фредди!

– Ну ладно, ладно. – Он поднялся с кресла и, опираясь на костыли, доковылял до балкона. – Мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь? – Бенедикта вышла на свежий воздух вслед за братом. – А какого рода, позволь спросить? Хочешь вернуться в Австралию? Я угадала? Хочешь, чтобы я поддержала тебя на первых порах?

– Скажешь тоже! – Брат изумленно заморгал, такая мысль ему, похоже, и в голову не приходила. – Бенни, запомни раз и навсегда: в Австралию я не вернусь ни за что и никогда. Мне нравится Италия. Здесь мой дом. Ну, не этот особняк, конечно, хотя, если повезет, в один прекрасный день, и он мне достанется. – Фредерик лукаво улыбнулся, но, видя, как хмурится сестра, разом посерьезнел. – Нет, я имею в виду другое: у меня здесь хорошая работа, клиенты меня ценят. Только полный идиот бросил бы Неаполь, турфирму и красавицу жену и отправился бы искать счастья на новом месте.

– Тогда чего же ты хочешь?

– Не торопись, пожалуйста, – запротестовал Фредерик. – Я как раз к тому веду. Понимаешь, Бенни, для меня это очень непросто. Я обдумал проблему со всех сторон, и...

– И к чему же ты пришел? – не сдавалась Бенедикта, которая увиливаниями и умалчиваниями брата уже была сыта по горло. – Фредди, если ты рассчитываешь, что я поговорю с Джованной и попытаюсь ее урезонить...

– С Джованной? – Фредерик отошел от перил и шагнул к сестре. – Джованна тебя и слушать не станет. – Он состроил гримасу. – Моя ненаглядная женушка слепа и глуха ко всему, что свидетельствует против Ланци. Для нее этот мерзавец – идеал и совершенство!

– Вот и славно, что так, потому что я как раз хотела сказать, что ничего подобного делать не стану, – отрезала Бенедикта. – Ну же, Фредди, к делу. Что у тебя на уме?

Фредерик, понурившись, созерцал свою загипсованную ногу, словно надеясь прочитать нужные слова на шероховатой белой поверхности. И когда Бенедикта уже собиралась демонстративно повернуться и заняться своими делами, выпалил:

– По правде сказать, я не хочу, чтобы ты вообще говорила об этом с кем-либо! – Он помолчал. – Я хочу, чтобы ты воспользовалась всеми доступными тебе способами и обезопасила меня от Ланци!

Бенедикта открыла глаза: утро только занималось. Организм ее пока еще жил по сиднейскому времени, и, хотя накануне вечером она заснула с превеликим трудом, спать ей уже не хотелось.

Мозг ее напряженно работал. С тех пор как Фредди огорошил ее своим заявлением, прошло двенадцать часов, но Бенедикта до сих пор не могла опомниться от потрясения. Ей казалось, что брат обманул ее, предал. Больше она никогда в жизни не сможет доверять ему!

Неужели у него, в самом деле, хватило наглости просить ее воспользоваться своим влиянием на Паоло? Неужели Фредди действительно считает, что Паоло Ланци прислушается к ее увещеваниям? Бенедикта вот уже два года не виделась с этим человеком. Нестерпимая сердечная боль осталась в прошлом, и воскрешать ее в памяти и наяву ей отнюдь не хотелось.

Кроме того, Фредди имел в виду отнюдь не методы словесного убеждения. Как недвусмысленно дал понять брат, никакие уговоры тут не помогут. На самом деле он хотел, чтобы Бенедикта попыталась пробудить в Паоло былое пламя. Сделала все, чтобы тот оставил в покое его, Фредерика, жену. То есть переключила внимание этого донжуана и сердцееда на себя. Иными словами, соблазнила его по возможности.

Ну, какой любящий брат потребует от сестры такой жертвы?

Отбросив простыню, Бенедикта спустила ноги на пол. Ее не оставляло ощущение, что все происходящее с ней ночной кошмар, не более. Но, наступив босой ступней на сережку, оброненную накануне вечером, она убедилась: никакой это не сон.

Все равно кошмар, пусть и не ночной, подумала молодая женщина, подбирая «золотой «гвоздик» и вдевая его в ухо. Хозяева дома явно считали, что Бенедикта сама напросилась в гости, и притом на неопределенный срок.

– Как долго вы у нас побудете? – учтиво осведомилась Эмилия за ужином, передавая Бенедикте блюдо спагетти, обильно приправленных базиликом и чесноком. – Фредерик так и не сказал нам, какие у вас планы.

Вот уж неудивительно. Внутри у Бенедикты все кипело от гнева. Фредерик, конечно же, отвел глаза, избегая встречаться взглядом с сестрой.

– Я еще толком не решила, – сдержанно ответила молодая женщина, оставляя себе путь к отступлению. – Когда Фредди рассказал мне об аварии, я подумала, что просто обязана приехать и убедиться, что жизнь его вне опасности. Надеюсь, я вас не слишком обременила.

– Разумеется, нет, – заверил ее Доменико да Фабриано. Врожденная учтивость никогда не позволила бы ему ответить иначе. – Вы сестра Фредерика, милая Бенедикта. И в нашем доме вам всегда рады. Надеюсь, ваш брат не преминул вас в этом уверить.

Бенедикта изобразила улыбку. Ей было очень неловко и стыдно принимать гостеприимство этих людей, при этом их, строго говоря, обманывая. Она с трудом заставила себя съесть немного спагетти со знаменитым итальянским сальса ди помодоро, томатным соусом, и ломтик жареной меч-рыбы. В иное время она бы непременно воздала должное этому деликатесу, но сегодня, сославшись на усталость, поспешила уйти к себе.

С невесткой Бенедикта за весь вечер и парой фраз не обменялась. Джованна была непривычно молчаливой, в разговор не вступала и словно замкнулась в себе. Уж не заподозрила ли итальянка, зачем Фредди срочно вызвал сестру в Неаполь? Нет, вряд ли. Впрочем, Джованна и с мужем почти не разговаривала.

И что же из этого следовало? Неужели у Фредерика действительно есть повод для подозрений? Сам он клятвенно уверял, что на карту поставлено его счастье. Дескать, если Джованна от него уйдет, он этого не переживет, покончит с собой. Бенедикта ничуть не сомневалась, что это лишь фигура речи. Ее брат всегда был склонен к напыщенным преувеличениям. Но что он и впрямь расстроен, сомневаться не приходилось.

Молодая женщина покачала головой – ситуация складывалась просто невероятная! Неужели Фредди пригласил ее в Неаполь только потому, что вдруг вспомнил, как два года назад Паоло вроде бы ею заинтересовался? Разве она сумеет заставить чужого, по сути дела, мужчину, несмотря на их пылкий роман в прошлом, предпочесть ее своей утонченной кузине? Чушь несусветная! К тому же она помолвлена с Кевином и не может не считаться с чувствами жениха только потому, что Фредди его на дух не выносит. Нет, никогда она не станет вести себя как... последняя потаскушка!

Взяв со стола вторую сережку, Бенедикта босиком дошла до окна, по пути застегивая замочек. Подняла жалюзи, открыла балконную дверь и вышла в прохладное, сумеречное утро.

На горизонте уже обозначилась светлая полоса, предвещающая рассвет, хотя сад еще тонул в полумраке. Где-то журчала вода – видимо, садовник уже взялся за дневные труды. Ухоженные лужайки и роскошный розарий наводили на мысль о том, что заботой их не обделяют. Не желая попасться на глаза работникам в ночной рубашке, Бенедикта ушла обратно в комнату.

Подумав, что душ поможет ей убить время, а заодно освежит ее и прояснит мысли, Бенедикта вошла в ванную. Ну не чудесно ли, думала она, разглядывая пузырьки и бутылочки с шампунями и гелями. Когда она гостила у Кевина, жених вечно стремился попасть в ванную первым и ничуть не считался со временем. Порой случалось так, что Бенедикте приходилось уезжать на работу, так и не приняв душ, поскольку время поджимало, а опаздывать она не любила.

Зато сегодня утром с «очередностью» не было никаких проблем. Однако мысль о Кевине напомнила молодой женщине о необходимости позвонить ему, не откладывая. Зная жениха, она не сомневалась, что тот справился в аэропорту, благополучно ли долетел ее рейс, а дальнейшее его уже не слишком занимало. И все же надо было объяснить Кевину, что происходит.

Или не надо?

Подавив вздох, Бенедикта включила воду, прикидывая, что же ей сказать жениху, а о чем умолчать. Если она сообщит, что с Фредди все в порядке, Кевин, естественно, захочет, чтобы она немедленно возвращалась в Сидней. И мне именно так и следует поступить, строго сказала себе молодая женщина. А вот о чем просил ее брат и зачем ее вызывал, Кевину знать незачем.

Молодая женщина встала под душ, продолжая размышлять. С какой стати она медлит и сомневается? Откладывая возвращение, она только подает брату ложную надежду. Ну, допустим, семейная жизнь у них с Джованной не клеится. Такое бывает, и весьма часто. Но разве она, Бенедикта, способна здесь что-то изменить? Фредди должен сам сделать все, что в его силах, чтобы вернуть былые чувства, разжечь в жене угасшее пламя... Ведь за что-то Джованна его полюбила!

Бенедикта, обожавшая цветочные запахи, выбрала шампунь с ароматом роз и фиалок. До чего же приятно было втирать в волосы благоуханную пену, ощущая, как аромат цветов обволакивает ее невесомой дымкой, освежая и взбадривая. Из-под душа молодая женщина вышла в настроении куда более приподнятом, хотя, по-прежнему не зная, что ей делать.

Она быстро вытерлась и тем же пушистым полотенцем протерла запотевшее зеркало. Затем критически изучила свое отражение. С какой стати Фредди вбил себе в голову, будто Паоло непременно предпочтет ее Джованне? Такое просто невозможно.

Бенедикта тряхнула влажными волосами, и блестящие капли воды веером разлетелись во все стороны. Она вновь потянулась за полотенцем, ненароком заметив в зеркале, что соски ее внезапно напряглись и отвердели. Да я просто продрогла, заверила себя Бенедикта, отворачиваясь от зеркала.

И тут поняла, что пытается ни много ни мало посмотреть на себя глазами Паоло. Какое ей теперь дело до того, что думает о ней этот негодяй? Или она настолько наивна, чтобы поверить льстивым словам Фредерика насчет собственной внешности? Напоследок скользнув взглядом по своим округлым ягодицам – это называется не «пышные», это называется «толстые»! – Бенедикта мысленно поставила точку в дискуссии. Ее отчаявшийся брат просто-напросто хватается за соломинку. Он чего угодно наплетет, лишь бы добиться своего.


4


Бенедикта решила позвонить Кевину, не откладывая, пока волосы сохнут. Завернувшись в махровый халат, она уселась в кресло и сняла телефонную трубку.

Взглянув на часы и прикинув разницу во времени, молодая женщина набрала номер проектного бюро, где оба работали. Наверняка Кевин на месте, поскольку ланч только что закончился. Секретарша на коммутаторе соединила ее с нужным офисом, и, по счастью, трубку снял сам Кевин.

– Бенни! – обиженно воскликнул он, даже не поздоровавшись. – А я-то ждал, что ты позвонишь мне вчера вечером! До полуночи не ложился – думал, ты не забудешь.

– Извини, пожалуйста, так вышло. – И почему Кевину нужно обязательно начинать с упреков? – Я вовсе не забыла, просто... Ну, словом, извини. Я сейчас нахожусь в доме тестя и тещи Фредерика, так что все... немного сложно.

– А в чем, собственно, сложности? Твой брат пострадал серьезнее, чем ты думала? – допытывался Кевин.

Молодая женщина тяжело вздохнула. Она терпеть не могла лгать.

– Нет, – ответила Бенедикта, – с Фредди все в порядке. Но...

– Но из больницы его выпишут нескоро? Ему требуется полное медицинское обследование?

Попытки Кевина угадать истину все больше раздражали молодую женщину. Ну неужели он не может помолчать и дослушать ее до конца, вместо того чтобы перебивать на каждом слове?

– Фредди вовсе не в больнице, – удрученно объяснила Бенедикта.

Но Кевин, словно нарочно задался целью выдвинуть как можно больше собственных версий происходящего.

– А, понимаю... Фредерика отвезли домой, и Джованна за ним ухаживает. Но квартира у них, по всей видимости, небольшая, поэтому ты остановилась у его тестя с тещей.

Бенедикта раздраженно перевела дыхание.

– Нет! Фредди с Джованной сейчас тоже здесь, в особняке да Фабриано.

– Ах вот как? – На сей раз очередной интерпретации событий не последовало. Напротив, Кевин с запозданием вспомнил, "Что долг вежливости велит справиться о здоровье пострадавшего. – А как чувствует себя твой брат? Ты выяснила, что с ним случилось?

– Я же тебе рассказывала, – произнесла Бенедикта, с трудом сдерживая досаду. – Пьяный водитель врезался в его машину. Фредди очень повезло, что удар пришелся, справа и что пассажиров с ним не было. Он вполне мог погибнуть.

– Ну, по всей видимости, пострадал он не слишком серьезно, раз из больницы его уже выписали, – заметил Кевин. – Впрочем, я так и думал. Каким рейсом ты возвращаешься?

Вплоть до этой минуты Бенедикта и впрямь намеревалась вернуться как можно скорее. Опасения Фредерика, конечно же, не стоило принимать всерьез. Если у них с Джованной и впрямь семейные проблемы, очень жаль, но у нее, Бенедикты, нет никакого права вмешиваться в их жизнь.

Но Кевин, похоже, считал само собой разумеющимся, что, раз ее брат вне опасности, она первым же рейсом полетит назад, в Сидней. Молодую женщину неприятно задела такая самоуверенность. Мистер Ормистон мог бы выразить хоть малую толику сочувствия человеку, который вскоре станет его шурином. А эта его раздражающая привычка всех поучать: дескать, он, Кевин, всегда прав, а остальные нет...

– Не знаю, – промолвила она, решив, что так Кевину и надо: нельзя быть таким бесчувственным! – Возможно, я задержусь на недельку.

– Но зачем? – Жених явно не понимал, что ступает на опасную почву. – Тебе вовсе незачем дежурить у постели Фредди и держать его за ручку. Бенни, у него есть жена. И держу пари, твои внезапный приезд ее не слишком-то обрадовал.

– Я приехала вовсе не ради Джованны, – резко возразила Бенедикта. – Ты просто не понимаешь, каким эмоциональным потрясением порой оборачиваются такого рода происшествия!

Она понимала, что стрессовое состояние брата вызвано вовсе не аварией, но Кевину об этом знать было незачем.

– Ах ты, Боже мой! – Теперь и Кевин разозлился не на шутку. – Я и забыл, что наш Фредди такой ранимый, такой нежный, просто мимоза стыдливая! – В голосе его зазвучали издевательские нотки. – Бенни, очнись! Фредерику ты не нужна. Он просто беззастенчиво тобой пользуется, чтобы досадить мне! Уверен, что, когда ты сообщила ему о нашей помолвке, мальчишка на стену полез от досады.

– Ты это всерьез? – ужаснулась Бенедикта подобной враждебности. – Кевин, если ты не понимаешь, что Фредди пережил тяжелое потрясение, прими это как данность! И поверь, что ему требуется моральная поддержка!

– Моральная поддержка! – фыркнул Кевин. – Знаешь, порой ты меня просто изумляешь. Тебя так легко одурачить, просто как дитя малое. Понятно, что брат вертит тобой как хочет. Ну, ничего, как только мы поженимся, я уж в твоей жизни порядок наведу! Я ему объясню, чтобы впредь не дергал тебя всякий раз, – когда ему приспичит выплакаться на чьем-то плече!

– В таком случае, до нашей свадьбы, возможно, не так близко, как ты думаешь! – выпалила Бенедикта, уже жалея, что позвонила жениху. – Кевин, мне нужно идти. Потом поговорим.

– Ну и куда ты...

Но Бенедикта уже повесила трубку и несколько секунд неотрывно глядела на аппарат, а потом встала и подошла к окну. Как хорошо, что перезвонить ей Кевин не сможет. Номер телефона в квартире Фредерика он знает, а этот – нет. Порой жених ее бывал просто невыносим. Даже не спросил, благополучно ли она добралась! Его словно бы ничего не волновало, кроме одного-единственного факта: когда он заполучит невесту назад.

Неужели Кевин не понимает, как она переживает? Почему не посочувствует ей, не утешит? Если бы он повел себя иначе, Бенедикта скорее всего уже паковала бы чемодан. А так непременно задержится на несколько дней, хотя это и не входило в ее планы. Еще не хватало, чтобы Кевин думал, будто настоял-таки на своем!

Взглянув на часы, Бенедикта увидела, что уже восемь. Время завтрака еще не наступило, но ей отчаянно хотелось оказаться за пределами комнаты. Пожалуй, она спустится вниз и, возможно, там найдет Джованну. Тогда удастся с ней поговорить и понять, что у невестки на уме. Все лучше, чем сидеть в четырех стенах, во власти мучительных мыслей.

Бенедикта сбросила халат и принялась размышлять, что же ей надеть. Когда она остановила выбор на темно-синей, с серебристой строчкой, футболке и хлопчатобумажных шортах, волосы у нее почти высохли. Бенедикта расчесала торчащие во все стороны пряди и заплела их в косичку. Косичка получилась не слишком длинная, от силы до лопаток. Но, по крайней мере, опрятная, хотя несколько пушистых локонов выбились и теперь щекотали ей щеки.

На макияж Бенедикта времени тратить не стала. При такой жаре косметика все равно долго не продержится, а выглядела она сейчас и без румян и пудры вполне терпимо. Щеки разрумянились – от солнца, надо думать, – глаза блестят. Во всяком случае, по ее лицу невозможно было догадаться, как ей плохо.

Внизу не оказалось ни души. Кое-как сориентировавшись, она прошла по широкому коридору к боковой двери. Залитая солнцем терраса выходила в сад, и Бенедикта оказалась в мире экзотических ароматов. Повсюду в подвесных корзинах, в высоких вазонах, на клумбах цвели цветы всех мыслимых и немыслимых оттенков и форм.

Она прошла чуть дальше, и в глаза ей сверкнула голубая полоска воды. На зеркальной глади бассейна мерцали и переливались солнечные блики. Два года назад, когда Бенедикта гостила здесь впервые, никого из хозяев так и не удалось уговорить поплавать. Для них бассейн являлся своего рода символом статуса. Как и спортивный зал, в цокольном этаже, которым тоже никто не пользовался.

Засунув руки в карманы шортов, Бенедикта подошла к самому краю бассейна. В эту минуту она думала только о том, как хорошо было бы окунуться в прохладную воду, поэтому, когда навстречу ей из-за дерева шагнул высокий мужчина, вздрогнула от неожиданности.

Это был Паоло, одетый в черную футболку и такие же джинсы. По всей видимости, он отдыхал на одном из шезлонгов, расставленных под магнолиями. Широкоплечий и внушительный, он смотрел на молодую женщину сверху вниз, и во рту у Бенедикты разом пересохло.

– Здравствуй, Бенедикта, – поприветствовал ее Паоло, вежливо наклонив голову. – Извини, если напугал тебя. Я подумал, может, ты меня из окна увидела.

И сошла вниз поговорить с тобой, мысленно докончила Бенедикта. Еще чего не хватало! По правде говоря, если бы она увидела Паоло раньше, чем он – ее, скорее всего, убежала бы обратно в дом от греха подальше.

Что, в общем, не делало ей чести.

– Я... нет, – пролепетала она, оглядываясь через плечо, нет ли кого поблизости. – Ранний ты гость, однако. Ждешь синьора Доменико?

– Нет. – Паоло на миг поджал губы. – На самом деле никто из хозяев не знает, что я здесь. Только ты. – Он помолчал. – Это тебя тревожит?

– С какой стати? – негодующе ответила Бенедикта. – Какое мне, собственно говоря, дело?

– Вот и чудесно. – Паоло небрежно махнул рукою в сторону шезлонгов. – Тогда, может, присоединишься ко мне?

Теперь Бенедикта разглядела, что под магнолией, напротив ближайшего шезлонга, стоит столик, а на нем – поднос с завтраком. Кувшин со свежим апельсиновым соком, два стакана, кофейник, две чашки, блюдце с печеньем. Паоло, по всей видимости, рассчитывая подкрепиться в чьем-то приятном обществе. И молодая женщина с неудовольствием подумала, уж не Джо-ванну ли он ждал.

Но нет, вряд ли. Рассуждать так – значит потворствовать Фредериковой паранойе; никакого повода подозревать худшее у нее нет. Горничная просто ошиблась, по привычке накрыла на двоих вместо одного, вот и все.

– Не знаю, стоит ли, – ответила Бенедикта, хотя ей представлялась отличная возможность выяснить то, что так хотелось узнать. – Я искала Джованну. Ты ее случайно не видел?

– Насколько я знаю кузину, она встает не раньше полудня, – сообщил Паоло. – Извини, здесь ничем не могу тебе помочь. Так что подумай еще раз над моим предложением.

Он шагнул к ней, и Бенедикта внутренне напряглась, словно отгораживаясь от излучаемой им мужественной властности. В груди возникло легкое покалывание, словно все ее существо жадно ждало его прикосновения. И сколько бы молодая женщина ни отрицала этого перед самой собой, пульс ее участился только оттого, что Паоло вдруг оказался рядом.

– Н-не знаю, – запинаясь, повторила она.

Где же взять сил справиться с обуревающими ее эмоциями и вести себя с Паоло легко и непринужденно так же, как и он с ней? И что вообще с ней происходит? Девичьи иллюзии о любви до гроба, судьбе и предназначении давно развеялись как дым. После краткого и мучительного романа с Паоло Ланци Бенедикта научилась не доверять мужчинам и не строить воздушных замков.

– Не вижу ничего дурного, если мы вместе выпьем по чашечке кофе, – невозмутимо произнес Паоло, и на мгновение молодой женщине почудилось, что он сейчас возьмет ее под руку и подведет к шезлонгу. – Да не тревожься ты. Я просто хочу поговорить с тобой, вот и все.

Следует ли ей по этому поводу благодарить судьбу? Ах, если бы знать, что он на самом деле думает, что скрывается под этой маской холодной невозмутимости!

– Ну... ладно, – неуверенно кивнула Бенедикта. Если она намерена убедить Паоло в том, что напрочь позабыла события двухлетней давности, то вести себя следует иначе. Спокойствие и равнодушие, вот отныне ее девиз! – Где бы мне присесть?

Паоло пододвинул к столику соседний шезлонг.

– Думаю, вот здесь, в тени, в самый раз.

Задержав дыхание, Бенедикта обошла его так, чтобы избежать случайного прикосновения. Осторожно села на краешек шезлонга и выжидательно подняла глаза.

– Что ты предпочтешь – апельсиновый сок или кофе?

По правде говоря, Бенедикта не отказалась бы от сока, но сейчас она отчаянно нуждалась в кофеине, так что выбрала второе. Паоло наполнил ей чашку, передав сахар и молоко.

Молодая женщина чувствовала себя на грани нервного срыва: ситуация казалась неправдоподобной, невозможной. Вот она сидит тут, в саду, и попивает кофе с человеком, который два года назад бессовестно соблазнил ее, а потом позволил уехать в Австралию, даже не попытавшись узнать, что с ней происходит. Бессовестный, циничный негодяй! Интересно, собирается ли он извиниться за то, что тогда, два года назад, как-то позабыл упомянуть о наличии законной жены? Это все в прошлом, напомнила себе Бенедикта, ожесточенно размешивая сахар в чашке. Вопрос совсем в другом: с какой стати Паоло пригласил ее пить кофе? Зачем ему вдруг понадобилось ее общество? Искра интереса, что она некогда пробудила в синьоре Ланци, давно угасла и похоронена под слоем пепла. Что же тогда замышляет этот человек?

И все-таки, с неохотой вспомнила она, Паоло к ней когда-то влекло. По крайней мере, ему хотелось с ней переспать. И своей цели он добился, подумала Бенедикта, с трудом сдержав слезы. А что теперь? Запоздалые извинения за былые грехи? Нет, скорее всего, Паоло намерен просить ее никому не рассказывать о прошлом, а то, чего доброго, его нынешние планы пойдут прахом.

А Паоло, хотя и налил себе крепкого черного кофе, к чашке так и не притронулся. Вместо этого он задумчиво крутил на пальце кольцо-печатку так, что золото то вспыхивало, то гасло в лучах солнца. Бенедикта старалась не смотреть на него... и не задерживать взгляд на туго натянутой между ног ткани джинсов.

– Ты чудесно выглядишь, – неожиданно произнес он, и Бенедикта с резким стуком поставила чашку на блюдце. Этих слов от Паоло она никак не ожидала. – Как поживаешь? Все дома проектируешь? Посвятила себя карьере, не так ли?

– Надо же на жизнь чем-то зарабатывать, – сдержанно ответила она, удивляясь, с какой стати Паоло понадобилось выяснять обстоятельства ее жизни.

Тот кивнул.

– Разумеется. – И улыбнулся краем губ. – Фредерик сообщил бы мне, если бы твоя ситуация изменилась.

Вот в этом Бенедикта была склонна усомниться. С какой стати Фредди рассказывать о ней Паоло Ланци? Наверное, он имел в виду, что ее брат поделился бы новостями с тестем и тещей, а те известные любители посплетничать.

– Ты много общаешься с Фредериком? – полюбопытствовала Бенедикта, решив, что подвернулась неплохая возможность узнать об истинном отношении Паоло к ее брату.

Итальянец окинул ее внимательным взглядом.

– А разве он тебе не рассказывал? – с легким удивлением спросил он, и молодая женщина вновь внутренне напряглась.

– Я так понимаю, что у вас с синьором да Фабриано в последнее время много совместных проектов, – туманно произнесла Бенедикта, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее звучал ровно. – Ты... э-э-э... ты много времени здесь проводишь?

Прежде чем ответить, Паоло долго вглядывался в ее лицо. Потом сухо обронил:

– Пытаешься вежливо выяснить, часто ли я буду путаться у тебя под ногами?

– Нет! – воскликнула Бенедикта. В придачу к двусмысленности последней фразы само предположение, что ее спокойствие зависит от этого человека, возмутило молодую женщину до глубины души. – До вас, синьор Ланци, мне нет ни малейшего дела. Мне просто стало любопытно, что вы тут делаете в такую рань.

– Синьор Ланци? – Молодой человек изогнул темную бровь. – Ты, в самом деле, считаешь, что мы сможем вести себя друг с другом так, как если бы между нами ничего не было?

О Боже!

Словно обжегшись, Бенедикта отдернула руку от чашки с кофе и нервно сцепила пальцы. Она и в мыслях не держала, что у Паоло хватит дерзости припоминать ей прошлое. Неужели у него совсем нет сердца?

– Я не желаю обсуждать эту тему, – с трудом выговорила Бенедикта, от обращения «синьор», впрочем, решив воздержаться. Незачем злить Паоло, он слишком опасен. – Все это было досадной ошибкой, о которой я предпочла забыть.

– В самом деле? – промолвил Паоло, не сводя глаз с ее раскрасневшегося лица. Затем скользнул взглядом по кольцу на ее пальце. – Фредерик рассказывал, что в твоей жизни появился новый мужчина.

Новый мужчина?

Бенедикта не совсем понимала, что Паоло имеет в виду, но излагать подробности своей личной жизни не желала.

– Послушай, – произнесла она, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно нейтральнее, – к чему все это? Только не говори, что тебя занимают мои дела и моя судьба. Если в тебе в кои-то веки проснулась совесть, то, боюсь, слишком поздно.

– Совесть? – Паоло, похоже, немало изумился прямоте собеседницы. – Держу пари, твой брат не преминул сообщить тебе, что совести я лишен напрочь. Но ты, Бенедикта, ты-то не похожа на брата. И я до сих пор нахожу тебя очень и очень привлекательной. На этот счет можешь не сомневаться.

Она потрясенно молчала. Неужели Паоло догадался, зачем брат заманил ее в Неаполь? Однако если так, значит, в словах Фредди есть доля истины. Но, возможно ли, что Паоло, в самом деле, крутит роман с юной Джованной?

– Мой... брат попал в аварию, – дрожащим голосом произнесла она. – Только поэтому я здесь.

– Как скажешь, – сдержанно ответил итальянец, но глаза его потемнели до опенка грозового неба. – Однако у твоего брата, как я понимаю, на твой счет иные планы.

– Не понимаю, о чем ты, – пролепетала Бенедикта, нервно сглотнув.

– У Фредерика всего-навсего перелом, – пожал плечами Паоло. – Его жизни ничто не угрожает. Да ты и сама со мной согласишься, ты же его видела.

– Фредди пережил – тяжелое потрясение, – горячо запротестовала молодая женщина. То, что еще вчера она готова была подписаться под диагнозом Паоло, ничего не меняло. – Он мог погибнуть...

– Но не погиб, – докончил бесчувственный синьор Ланци. – Прости, Бенедикта, но твой брат всегда выходит сухим из воды, ты наверняка сама в этом не раз убеждалась. Такому и десяток пьяных водителей не страшен. Столкновение оказалось не из серьезных.

Бенедикта порывисто вскочила с шезлонга. С нее довольно!

– Прости, я пойду, – бросила она.

Но Паоло решительно преградил ей путь.

– Ты никуда не уедешь, так и знай, – заявил он, и слова его прозвучали едва ли не угрозой. – И потом, мы не договорили. Если ты не добьешься положительного результата, Фредерик останется очень недоволен, милая.

– Да как ты смеешь!

Бенедикта замахнулась. Но Паоло оказался проворнее: железные пальцы сомкнулись на ее запястье, удержали ладонь на полпути.

– Лучше не надо, – предостерег он, и его жаркое дыхание на мгновение опалило ей щеку. – Ведь твой брат нуждается в, помощи, не так ли? Извини, моя Бенедикта, но правила здесь устанавливаю не я.


5


Первым ее побуждением было высвободить руку и броситься к дому, зовя на помощь, если понадобится. Но позже, вспоминая происшедшее, она нехотя признавала, что ни за что не вырвалась бы, если бы Паоло не сменил гнев на милость. Он, вне всякого сомнения, превосходил ее в силе. А бороться с ним, играя в «кто кого перетянет», было, по меньшей мере, глупо.

Не говоря уже о том, что стыдно. И больно.

С трудом сдерживая панику, чувствуя, что легкие того и гляди разорвутся от недостатка воздуха, Бенедикта призвала на помощь всю свою волю – и выстояла. Убедившись, что желанного ответа он так и не добьется, Паоло разжал пальцы и выпустил жертву.

Но на этом война не закончилась. И молодая женщина это знала. Хотя Паоло, не сказав ни слова, позволил ей уйти, было ясно, что так просто он не отступится. И Бенедикта дала себе слово при первой же возможности переговорить с Фредериком и выяснить, наконец, что здесь происходит.

Впрочем, в этом она не преуспела. Неизвестно, прослышал Фредди о ее столкновении с Паоло в саду или нет, но только все утро он успешно скрывался от сестры.

Сама Бенедикта охотнее всего провела бы остаток утра у себя в комнате. Но тем самым я ничего не достигну, напомнила себе молодая женщина, ополаскивая разгоряченное лицо холодной водой. Даже если Паоло явится к завтраку, ей просто необходимо присоединиться к общей компании. Кроме того, как еще ей найти брата для решающего объяснения? Бенедикта понятия не имела, где находится его комната.

Впрочем, в тот день ей суждено было завтракать в одиночестве.

Когда она, наконец, набралась храбрости и сошла вниз, там по-прежнему было пусто. Горничная проводила ее к ротанговому столику в тени колоннады и объяснила, что синьор да Фабриано уже уехал в офис, а синьора да Фабриано от завтрака вообще отказалась. Бенедикта, уже приготовившаяся, стиснув зубы, выдержать «семейный завтрак», во всем подобный «семейному ужину» накануне вечером, не знала, радоваться ей или огорчаться. Для очистки совести она спросила про брата и невестку. Горничная сообщила, что Джованна и Фредерик обычно завтракают у себя в спальне. Ну что ж, значит, так тому и быть.

Усевшись за столик, Бенедикта воздала должное омлету, сандвичам с маслом и джемом и фруктам. Невзирая на все свои страхи, а может статься, как раз из-за них, молодая женщина очень проголодалась.

Но вот с завтраком было покончено. Впереди маячила бесконечно долгая, бессобытийная первая половина дня. Чем же ей себя занять? В нынешнем своем нервном состоянии всякий интерес к бассейну Бенедикта утратила. Даже мысль о том, чтобы позагорать, вытянувшись в шезлонге, внушала ей страх пополам с отвращением: слишком живы были воспоминания о том, что произошло близ бассейна и шезлонгов два часа назад.

Поскольку Фредди так и не объявился, Бенедикта вновь поднялась к себе в спальню и в очередной раз проинспектировала свой гардероб, размышляя, не уложить ли вещи в чемодан. Впрочем, раз уехать сегодня ей не суждено, незачем мять одежду в чемодане и представать перед хозяевами дома неухоженной неряхой.

Спустя еще час Бенедикта вновь спустилась вниз и принялась нервно расхаживать по террасе взад-вперед, гадая, когда же брат соизволит удостоить ее своим вниманием. Но вот в коридоре послышались шаги, а затем в дверном проеме показалась Эмилия да Фабриано. Она помедлила на пороге, как бы прикидывая, что же теперь делать. По всей видимости, синьора Эмилия собралась «на выход».

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась Бенедикта, в очередной раз, проклиная брата, поставившего ее в столь неловкое положение. – Чудесная погода, не правда ли?

– О да! – ответила Эмилия, посмотрев на лазурное, без тени облачка, небо, и, озабоченно нахмурившись, осведомилась: – У вас все в порядке?

Да, насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах, подумала Бенедикта удрученно, но с учтивым ответом не задержалась.

– Да, все отлично, просто замечательно. – И, чувствуя, что к этому необходимо что-то добавить, произнесла: – Надеюсь, вы не сочли мой приезд бесцеремонностью, миссис да Фабриано: Я очень беспокоилась о брате.

Эмилия покачала головой.

– Как я вас понимаю! – промолвила она сочувственно. – Мы тоже за него переживали. Но, по счастью, все обошлось. Фредерик быстро идет на поправку. Мы все надеемся, что очень скоро он встанет на ноги.

– О да. – Бенедикта была искренне признательна Эмилии за добрые слова. – Я... гмм... подожду Фредди здесь, хорошо?

– Но его же здесь нет! – удивленно воскликнула итальянка. – Я думала, он вам сказал. Этой ночью какие-то негодяи вломились в квартиру Джованны и Фредерика. Так что сейчас они с женой поехали туда.

– О нет! – Бенедикта немедленно устыдилась собственных злых мыслей: она обвиняла брата в том, что он ею пренебрегает, а у Фредди такая беда! – Похищено что-нибудь ценное? Кто-нибудь пострадал?

– Нет, никто не пострадал. А что похищено, сейчас Джованна с Фредериком выясняют, – сообщила Эмилия. – Воров особенно привлекает всяческая техника, как вы сами, наверное, знаете. А у Фредерика, я так понимаю, подобных «игрушек» было в избытке.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила Бенедикта.

– Не думаю. – Эмилия недовольно поморщилась. – Если квартира пострадала серьезно, Доменико сам распорядится насчет ремонта. Но о том, чтобы Джованне туда вернуться, не может быть и речи: это слишком опасно! Мы все обсудим, как только Фредерик окончательно поправится.

Бенедикта невольно отметила, что синьора да Фабриано больше тревожится за Джованну, чем за ее мужа. Что, впрочем, было вполне естественно. Джованна – единственная дочь, родители в ней души не чают!

– Знать бы, как скоро они вернутся, – пробормотала себе под нос Бенедикта, но Эмилия услышала.

– Понятия не имею, – задумчиво ответила она и словно бы впервые осознала, что бросать гостью на произвол судьбы как-то некрасиво. – Поедемте со мной, Бенедикта, – пригласила Эмилия. – У меня в половине первого примерка у портнихи, но после мы могли бы пообедать вместе. Тут неподалеку есть чудесный ресторанчик, где подают традиционные местные блюда. Как они пекут на углях пиза а-ля наполетана, просто пальчики оближешь! А лососина в тесте, а минестра, суп в горшочке, а турнедо Россини, а ризотто а-ля миланезе... – Синьора да Фабриано явно любила поесть и знала толк в национальной кухне. Она на мгновение мечтательно зажмурилась, затем скользнула оценивающим взглядом по футболке и шортам гостьи. – Вы ведь, наверное, захотите переодеться?.. А после обеда я бы могла показать вам город...

Бенедикте очень хотелось отказаться. Но Эмилия, похоже, ожидала, что от возможности посмотреть город гостья придет в восторг.

– Вам вовсе незачем обо мне беспокоиться, – запротестовала молодая женщина, делая попытку избежать нежеланной поездки.

– Мне это только в удовольствие, – заверила ее Эмилия и вновь еле заметно поморщилась при виде футболки и шортов. – Вам двадцати минут хватит? Тогда встречаемся через двадцать минут здесь, на террасе.

За двадцать минут нового гардероба не сошьешь, как ни старайся, размышляла Бенедикта, исследуя содержимое платяного шкафа. Что бы она ни надела, рядом с элегантной, миниатюрной, хотя и пухленькой Эмилией будет выглядеть неуклюжей нескладехой. Ну почему она не сослалась на головную боль? Отличное оправдание, никто бы не придрался!

Но, увы, поговорка «задним умом крепок» это про нее. А время бежит, в ее распоряжении осталось уже пятнадцать минут. Пятнадцать минут на то, чтобы переодеться и привести себя в порядок.

Красный сарафан на бретельках с пышной мини-юбкой? Эмилию он наверняка шокирует. Летний костюм – оливкового цвета брюки с жилеткой и изумрудно-зеленый пиджак с замшевыми вставками, захваченный «на торжественный случай»?

Бенедикта остановилась на костюме. Расплела косу, расчесала волосы и скрепила их черепаховой заколкой с зелеными стразами. Посмотрела в зеркало – и неодобрительно нахмурилась. Жилетка плотно облегала высокую грудь, брюки тоже сидели в обтяжку, подчеркивая... э-э-э... пышность форм. По счастью, пиджак отчасти скрывал особенности ее строения. Бенедикта решила ни за что с ним не расставаться, даже если ей суждено изжариться заживо на полуденном солнце.

Взгляд, которым окинула ее Эмилия, был очень далек от одобрительного, но Бенедикта сделала вид, что ничего не заметила, и выдавила из себя улыбку.

– Я готова, – объявила она и подумала, что элегантный сиреневый костюм из индийского шелка, безупречно сидящий на синьоре да Фабриано, наверняка стоит дороже, нежели весь ее, Бенедикты, гардероб, вместе взятый. – Вы... чудесно выглядите.

– Спасибо, милая. – Искреннее восхищение спутницы Эмилию явно растрогало, хотя от ответного комплимента она воздержалась. – Ну, пойдем?

Синьора да Фабриано сама вела машину, и всю дорогу гостья из далекой Австралии сидела как на иголках. Несколько раз мать Джованны чудом избежала столкновения со встречными машинами, деревьями и столбами, то и дело оглушительно сигналила и меняла полосы по собственному усмотрению, не считаясь с другими водителями. Впрочем, похоже, было, что в Италии такое поведение на дорогах – дело обычное. И Эмилия, по всей видимости, исключения не составляла.

Когда машина, наконец, затормозила перед помпезной «Галереей Гумберта I», Бенедикта вздохнула с облегчением. В этом великолепном здании, увенчанном ажурным куполом, находился один из самых роскошных неаполитанских пассажей, место встречи местных богачей и туристов. Если бы Бенедикта собралась за покупками, на «Галерее Гумберта» она бы остановила выбор в последнюю очередь. Но семейство да Фабриано, как молодая женщина уже не раз убеждалась, не упускало случая показать, что у них денег более чем достаточно.

Бенедикта вышла из машины, мысленно благодаря судьбу за то, что осталась жива. Даже удушливое облако выхлопных газов, повисшее в знойном воздухе, в тот миг казалось ей предпочтительнее прохладного салона автомобиля. Решив, что после такого испытания на условности можно махнуть рукой, Бенедикта сняла пиджак и осталась в жилетке. Эмилия взглянула на ее обнаженные руки весьма неодобрительно, но, не говоря ни слова, повела молодую женщину к арочному входу.

– Вы ведь найдете, чем заняться, пока я загляну в салон на примерку, правда, Бенедикта? – небрежно осведомилась она. Похоже, ей не терпелось избавиться от своей спутницы.

Та облегченно перевела дух.

– Ну конечно, – искренне ответила она. Ей, как и Эмилии, очень хотелось остаться одной. – Давайте встретимся у машины, если вам это удобно. И вам вовсе незачем кормить меня обедом. Я охотно вернусь домой вместе с вами. – И переговорю, наконец, с Фредди, мысленно добавила она.

Эмилия на минуту задумалась. Предложение Бенедикты, безусловно, казалось ей соблазнительным, но в итоге возобладала учтивость.

– Чепуха! – отрезала она. – Мне это самой в удовольствие. Ресторан вон там, в конце галереи и налево, называется «Вилла Боргезе». Давайте встретимся у входа, скажем... минут через сорок. Согласны?

– Хорошо, как скажете.

Могла ли Бенедикта ответить иначе, если синьора да Фабриано поступалась ради рее собственным удобством? Но когда миниатюрная итальянка исчезла за тяжелой бронзовой дверью с золоченой надписью «Салон мадам Ферма», Бенедикта задумалась, чем ей заполнить эти сорок минут.

В «Галерее Гумберта» было полным-полно дорогих магазинов и бутиков, в придачу к всевозможным салонам, парикмахерским, ресторанам и кафе. Здесь продавалось и покупалось все на свете, от одежды и обуви из коллекций ведущих модельеров до спортивного снаряжения и изящных сувениров на радость туристам. Но все это стоило баснословных денег и Бенедикте было не по карману.

Решив ограничиться просто экскурсией, Бенедикта пошла по одной из галерей, то и дело, останавливаясь перед стеклянной витриной полюбоваться то изысканным золотым колье, то эффектным вечерним платьем, то прелестными фарфоровыми статуэтками ручной работы. Пару раз ее так и подмывало спросить цену. Но Бенедикта знала, если ты спрашиваешь «сколько стоит», значит, этой вещи позволить себе не можешь. «Галерея Гумберта I» – «Умберто Примо», как называли ее сами итальянцы, – была рассчитана на иной класс посетителей, нежели она, Бенедикта. Что не мешало ей искренне восхищаться всем, что встречалось на ее пути.

Так, неспешно, Бенедикта вышла в центр пассажа, где перекрещивались четыре основные галереи. Там, как она помнила из рекламных проспектов, пол украшали выложенные из цветной плитки знаки зодиака. Фредерик как-то шутя, сказал, что если встать на «свой» знак, то можно загадывать желание – оно непременно сбудется. Бенедикта отыскала стилизованные Весы, встала на плитки, но что загадать, так и не придумала. Тут она взглянула на часы и испуганно охнула. До назначенной встречи оставалось две минуты.

Бенедикта лихорадочно заозиралась по сторонам, отыскивая нужное направление. Откуда она пришла – слева или справа? Ресторан остался где-то в конце галереи, но в которой из четырех? Кое-как сориентировавшись, молодая женщина бросилась к месту встречи.

По счастью, «Виллу Боргезе» она нашла без труда. В кои-то веки судьба ей улыбнулась: Эмилия, по всей видимости, сама запаздывала. Так что никаких приличий Бенедикта пока не нарушила. Она просто подождет свою спутницу у входа, как если бы пришла точно в оговоренный срок.

Ресторан выглядел ослепительно: хрусталь, позолота, белоснежные скатерти... Впрочем, чего еще ждать от Эмилии да Фабриано? Приятная семья, что и говорить, но жуткие снобы! Пожалуй, надо бы надеть пиджак, хотя бы ради сей почтенной дамы, решила Бенедикта. И тут ощутила на себе чей-то пристальный взгляд.

Представительный мужчина в черном костюме, прислонившись к противоположной стене, так и пожирает ее глазами. Молодая женщина вознамерилась отшить нахала – и, к своему ужасу, обнаружила, что Паоло вновь застал ее врасплох. Не слишком ли много для одного дня?

Пульс ее мгновенно участился, на лбу выступила испарина. Ощущение было такое, словно все ее существо тает в присутствии Паоло, как масло под солнцем. А тот, как ни в чем не бывало, шагнул ей навстречу.

– Бенедикта! – Паоло учтиво склонил голову, но, несмотря на показную вежливость, негодяй явно наслаждался ее смущением. – Вот мы и встретились снова.

«Я бы этой встречи предпочла избежать». Язвительный ответ так и дрожал на кончике языка, но Бенедикта сумела сдержаться и улыбнулась самой холодной из своих улыбок.

– Не буду отрицать очевидного, – произнесла она, гадая, куда запропастилась Эмилия.

Паоло свел темные брови.

– Вижу, ты кого-то ждешь, – сказал он. – Не Фредерика, часом?

Бенедикта подняла взгляд и тотчас же пожалела об этом. По спине у нее пробежал холодок тревоги. Она мгновенно осознала, насколько уязвима и беззащитна в его присутствии. Она может сколько угодно ненавидеть и презирать его за то, как он с ней обошелся, но игнорировать – никогда. И Паоло об этом отлично известно, черт его подери!

– Н-нет, не Фредерика, – ответила Бенедикта, мечтая, чтобы итальянец поскорее ушел и оставил ее в покое. Уж лучше привлечь к себе внимание какого-нибудь уличного приставалы, нежели этого циничного насмешника.

– Так кого же ты ждешь? – не отставал Паоло, забавляясь ее смущением. – Да что с тобой, Бенедикта? Ты боишься мне признаться?

– Боюсь? – Молодая женщина обожгла его негодующим взглядом: да как он смеет! – С какой стати мне тебя бояться? Я просто жду не дождусь, когда ты уберешься восвояси и предоставишь меня самой себе. Я – не Джованна! И твои настырные ухаживания мне нисколько не льстят! Равно как и домогательства любого другого мужчины, всерьез считающего, что богатство дает ему право на все, чего душа пожелает!

Лицо Паоло потемнело от гнева.

– Бенедикта, ты меня оскорбляешь.

– Да ну?

Впрочем, она уже и сама поняла, что зашла чересчур далеко. Фредерик просил ее обходиться с Паоло повежливее и убедить его оставить Джованну в покое, если, конечно, брат не соврал и здесь. А вместо этого она из кожи вон лезет, чтобы настроить Паоло Ланци против себя и брата, обрести в нем заклятого врага.

– Похоже, ты настроена, думать обо мне самое худшее, – промолвил меж тем Паоло, взглянув на часы. – Но в любом случае... почему бы тебе не посидеть за моим столиком, пока не подоспеет твой... спутник.

Бенедикта невольно отметила, что часы Паоло смотрятся довольно консервативно и скромно. Да, золотые, да, явно дорогие, но не массивные и не броские. В отличие от тех, которыми щеголяет Кевин.

– А тебе это зачем? – с опаской осведомилась Бенедикта, которую тревожило направление собственных мыслей и бесила спокойная самоуверенность Паоло.

– Одинокая молодая женщина в людном торговом пассаже неминуемо привлечет к себе нежелательное внимание, – невозмутимо произнес он. – Будь ты моей сестрой, я бы беспокоился не меньше. Назови это учтивостью, если хочешь. Я просто пытаюсь помочь тебе. Надеюсь, твой брат на моем месте поступил бы точно так же.

– Я жду вовсе не Фредерика, – повторила Бенедикта.

– Я это уже понял. – Взгляд Паоло на мгновение задержался на ее губах. – И, тем не менее, все равно приглашаю тебя за мой столик.

– Я жду миссис да Фабриано... Эмилию. Она подойдет с минуты на минуту, – поколебавшись немного, объяснила Бенедикта.

Паоло улыбнулся.

– Вот и замечательно. Синьора да Фабриано наверняка не станет возражать, если я составлю вам компанию. – И, подхватив молодую женщину под руку, он увлек ее к входу.

Стеклянные двери распахнулись перед ними с мелодичным музыкальным аккордом, и на пороге возник одетый в синюю с белым униформу представительный седовласый мужчина.

– А вот и Никколо собственной персоной. Он здешний метрдотель. Позволь, я тебе его представлю.

– Не думаю, что... – смущенно начала Бенедикта и замолчала, когда сильные пальцы Паоло сомкнулись на ее запястье – такие прохладные, такие чуткие, такие невыразимо нежные, что молодая женщина за все богатства мира не отняла бы руки.

Паоло и Никколо, похоже, были на короткой ноге. Мужчины обменялись несколькими фразами на родном языке. По-итальянски Бенедикта знала лишь несколько слов, и Паоло это было отлично известно. Но вот метрдотель «Виллы Боргезе» перешел на английский, и она вздохнула с облегчением.

– Синьорина, – промолвил он, учтиво кланяясь, – добро пожаловать на «Виллу Боргезе»! – Метрдотель картинно взмахнул рукой, приглашая ее в зал. – Вы ведь ждете синьору да Фабриано, верно? Я отправлю к входу кого-нибудь из официантов, и ее известят, что вы уже здесь. Ждать внутри гораздо приятнее, чем снаружи.

Бенедикта умоляюще взглянула на Паоло, но он смотрел куда-то в сторону, так что ей поневоле пришлось говорить за себя.

– Это очень любезно с вашей стороны, – промолвила она искренне. Однако когда Паоло отпустил ее руку, сердце молодой женщины сжалось, словно от боли.

– Напротив, это вы оказали нам честь своим визитом, – запротестовал Никколо, из ее слов заключивший, что приглашение принято.

Бенедикта беспомощно оглянулась, но Эмилии все еще не было. Лицо Паоло оставалось абсолютно непроницаемым. О чем он думает? – гадала Бенедикта. О том, что метрдотель Никколо преуспел там, где он, синьор Ланци, потерпел неудачу? Или он с самого начала просчитал каждый ход этой сложной партии?

Метрдотель подвел их к угловому столику у витражного окна. Неподалеку от него журчал декоративный фонтанчик. Серебристые Струи воды с тихим плеском падали в резной мраморный бассейн с золотыми рыбками. Вдоль стен высились пальмы в высоких керамических вазах. По всей видимости, это было одно из лучших мест, предназначенное для немногих избранных. По пути к нему Бенедикта ловила на себе завистливые взгляды других посетителей. И поневоле испытывала к бессовестному Паоло что-то очень похожее на благодарность: действительно, в том, чтобы ждать снаружи, радости мало.

– Что я могу вам предложить, синьорина? – осведомился Никколо, явно решив лично обслужить привилегированных клиентов.

Бенедикта на мгновение задумалась.

– Мне чаю со льдом, будьте добры, – попросила она. Ничего крепче чая в присутствии Паоло пить она не собиралась.

Метрдотель сокрушенно пощелкал языком.

– Вы уверены, что не хотите попробовать наших фирменных коктейлей, синьорина? – спросил он. – Вот, например, абрикосовый шербет с коньяком...

– Не нужно, благодарю вас, – покачала головой Бенедикта.

Никколо удрученно вздохнул и обернулся к ее спутнику.

– А вам, синьор? – осведомился он. – Чего пожелаете?

– Тоже чаю со льдом, если не трудно, – ответил Паоло. – Сегодня мне еще предстоит поработать.

Никколо разочарованно развел руками, но переубеждать Паоло даже не подумал. Он вежливо наклонил голову и поспешил в кухню, по пути отдавая приказания подчиненным.

Какое-то время молодые люди сидели молча. Наконец, чувствуя, что просто обязана что-то сказать, Бенедикта тихо промолвила:

– Чудесный ресторан, просто чудесный. И столик нам достался лучший в зале.

– Рад, что тебе здесь нравится, – ответил Паоло.

– А кому бы не понравилось? – Голова у Бенедикты шла кругом. Наверное, это сказываются последствия усталости или сдвига по времени, или того и другого вместе, убеждала себя молодая женщина. Она с сомнением посмотрела на пиджак, который повесила на спинку стула. – Как думаешь, не надеть ли его?

– Зачем? – удивился Паоло. – Ты замерзла?

– Нет, конечно. – Бенедикта обвела взглядом сидящих за соседними столиками, остро сознавая собственную неуместность в этом роскошном заведении. – Я в толк взять не могу, с какой стати синьора да Фабриано вздумала пригласить меня именно сюда.

– Не понимаю, о чем ты. – Паоло вопросительно изогнул бровь.

– Да полно, не притворяйся! – На мгновение Бенедикта словно забыла о том, с кем говорит. – Ты разве не видишь, повсюду бриллиантовые браслеты, жемчужные ожерелья, кольца с рубинами и сапфирами. Просто глаза слепит от их блеска! А на мне одно-единственное кольцо, тоненькая золотая цепочка и сережки из накладного золота. Держу пари, твой приятель Никколо способен назвать их цену с точностью до одной лиры!

Паоло покачал головой.

– Держу пари, что при этом он сознает, что твоя красота не нуждается ни в бриллиантовых браслетах, ни в жемчужных ожерельях, – тихо ответил он. – И вовсе незачем напоминать мне, что ты носишь кольцо другого мужчины. Каких слов ты от меня ждешь, Бенедикта? Что в моих глазах ты по-прежнему самая желанная и самая прекрасная из женщин?

– Нет! – Щеки Бенедикты вспыхнули. – Ты отлично знаешь, что ничего такого я не имела в виду. – Поняв, что едва не кричит и что посетители за соседними столиками начинают недоуменно на нее поглядывать, она понизила голос. – Не смей говорить мне ничего подобного! – жарко зашептала она. – Мы оба знаем, что все твои комплименты – сплошная фальшь и ложь!

– Ты так считаешь? – Опершись о стол, Паоло наклонился вперед. – А разве Фредерик не порадуется, узнав, что меня к тебе по-прежнему влечет? Любоваться тобой – одно удовольствие. Никколо рассуждал о напитках, а мне-то хотелось совсем другого!

От этих слов у Бенедикты перехватило дыхание.

– Откуда ты знаешь, что нужно Фредерику? – яростно спросила она, предпочтя остальные его фразы пропустить мимо ушей.

Бенедикта прижала ладони к пылающим щекам, недоумевая, с какой стати она вообще согласилась сюда прийти. Куда запропастилась Эмилия? Кто бы мог подумать, что в один прекрасный день ей будет так отчаянно не хватать братней тещи, а вот, поди, ж ты!

– Мне отлично известно, что свою старшую заступницу-сестрицу он вызвал отнюдь не затем, чтобы та дежурила у его постели, – саркастически заметил Паоло.

Молодая женщина беспомощно застонала.

– Выходит, ты знаешь куда больше моего, – возразила она, вновь оглядываясь на дверь. Ну, где же, где же эта синьора да Фабриано? Сколько времени требуется на примерку платья?

– Лгунья из тебя никудышная, так и знай, – пробормотал Паоло, откидываясь на спинку стула. Он расстегнул пиджак и уперся рукою в край стола. – Но мы, пожалуй, не станем тратить время на перемывание косточек твоему брату. – Его неправдоподобно длинные ресницы чуть дрогнули. – Лучше расскажи мне о себе, Бенедикта. Например, с какой стати ты обедаешь с Эмилией. Я и не думал, что вы с ней такие близкие подруги.

– Мы и не подруги! – выпалила молодая женщина, а в следующий миг, осознав, что это прозвучало едва ли не грубостью, поторопилась объяснить: – Ну... Эмилия меня, можно сказать, пожалела. Она решила, что лучше я с ней пообедаю, чем буду слоняться в одиночестве по дому, дожидаясь Фредерика. Она скоро придет. И сама тебе все расскажет.

– Дожидаясь Фредерика? – недоуменно нахмурился Паоло. – А с какой стати твой брат бросил тебя одну?

– Его просто нет дома, – вздохнула Бенедикта. Вдаваться в подробности ей очень не хотелось. – Он... и Джованна вышли... э-э-э... по делам.

– Вышли по делам? – эхом отозвался Паоло. – Прости, но мне казалось, что Фредерик прикован к постели.

– Ну... вставать он, конечно, может... хотя и с трудом.

Паоло по-прежнему выжидательно молчал. И, понимая, что больше тянуть с ответом никак нельзя, Бенедикта нехотя пояснила:

– Их квартиру ограбили. И Джованна с Фредериком отправились на место происшествия, чтобы полиция могла сделать опись похищенного.

Вот теперь Паоло ощутимо напрягся.

– Когда это случилось? – резко спросил он.

– Вчера ночью, я так понимаю. – Молодая женщина недоуменно подняла глаза. – А что такое? Может, ты что-нибудь об этом знаешь? – спросила она не без ехидства.

Бенедикта ожидала, что собеседника возмутит ее предположение. Но, к ее удивлению, Паоло загадочно протянул:

– Возможно. – И, поправив жемчужно-серый шелковый галстук, повторил, словно убеждая самого себя: – Да, возможно.

Бенедикта заворожено следила за тем, как длинные загорелые пальцы разглаживают светлую ткань. За этим занятием она бы могла провести всю жизнь и еще один день... Но тут подоспел официант и эффектным жестом поставил на стол два бокала. Молодая женщина разом очнулась от грез и мысленно порадовалась принесенному чаю: во рту у нее внезапно пересохло.

Официант с поклоном ретировался восвояси, и Бенедикта поднесла бокал к губам. Бодрящий ледяной напиток оказался на удивление вкусен. Она на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь чудным ароматом и долгожданной прохладой. После первого же глотка ей сразу стало лучше.

Но ненадолго. В следующий миг Бенедикта едва не потеряла сознание. Потому что Паоло, наклонившись вперед, подхватил большим пальцем капельку влаги, поблескивавшую в левом уголке ее губ, и слизнул ее языком, мечтательно промолвив:

– Ты когда-нибудь ощущала, как сладко вино на губах возлюбленного?

– Это... это чай, а вовсе не вино, – пролепетала она, не вдумываясь в смысл своих слов.

Паоло улыбнулся чувственной, многообещающей улыбкой.

– Это удовольствие у нас еще впереди, – глухо пообещал он. – Не позволишь ли ты завтра угостить тебя ужином? Нам еще многое предстоит обсудить.

– Нет, не думаю, – нервно сглотнула Бенедикта.

– Почему нет?

– Я не хочу, – заявила она. – Кроме того, боюсь, мой жених этого не одобрит.

– Насколько я помню, прежде тебя это не слишком тревожило, – загадочно промолвил Паоло.

Но прежде, чем Бенедикта успела допросить его с пристрастием и насчет этой невразумительной реплики, и насчет кражи со взломом, за ее спиною раздались торопливые шаги. Бенедикта нехотя обернулась. Ну, конечно, это Эмилия. Кому же и быть, как не ей? Как она, однако, не вовремя!

Молодая женщина с трудом сдержала вздох досады. Паоло поднялся, приветствуя родственницу. Синьора да Фабриано тепло пожала его руку и, привстав на цыпочки, порывисто расцеловала в обе щеки.

– Что ты тут делаешь, дорогой? – спросила она. – Когда Никколо сообщил, что ты тут развлекаешь мою гостью, я просто ушам своим не поверила. Не ты ли говорил вчера, что тебе и пообедать-то толком некогда?

– Эмилия, дорогая, ну не мог же я бросить бедняжку Бенедикту одну-одинешеньку у входа в ресторан? – отшутился Паоло. – У нее был такой несчастный вид, что тут и самое жестокое сердце не выдержало бы. – В темно-синих глазах его заплясали бесенята. – Мог ли я не предложить ей себя в качестве замены, пусть и недостойной? С каким нетерпением мы оба ждали вас...

– О, Паоло! – Возможно, Эмилию и покоробило то, что она застала молодых людей вместе, однако она успешно скрыла раздражение. – Ты – воплощение рыцарственности! Конечно же, Бенедикта по достоинству оценила твою любезность!

– Наверняка, – кивнул Паоло, лукаво усмехаясь, а в следующий миг разом посерьезнел. – Но скажите, что это за кража со взломом в квартире вашей дочери? Бенедикта только что мне рассказала. Я просто в себя прийти не могу от изумления. Есть какие-нибудь новости?

Эмилия да Фабриано взволнованно затараторила по-итальянски. В общем потоке слов Бенедикта улавливала лишь имена Доменико, своего брата и его жены. Теща Фредерика, в красках пересказывая кошмарную историю, явно предназначала ее для ушей одного лишь ненаглядного Паоло, но никак не гостьи из Австралии. Так что молодая женщина, не в силах совладать с искушением, с деланным простодушием заметила:

– Собственно говоря, синьора Эмилия, синьор Ланци кое-что знает о происшедшем.

Итальянка разом умолкла и недоуменно уставилась на Бенедикту.

– Но... как же так? – спросила она, и Бенедикта мстительно порадовалась, увидев, что по лицу их собеседника скользнула тень раздражения.

– Да вот синьор Ланци только что утверждал, будто ему многое известно об ограблении, – повторила молодая женщина с простодушным видом. – Ведь, правда, синьор Ланци? Ну, расскажите, не томите! Мы обе просто умираем от любопытства.

– Бенедикта просто не так меня поняла, – невозмутимо промолвил Паоло, ослепляя Эмилию белозубой улыбкой. – Я всего лишь имел в виду, что наверняка смогу вам чем-нибудь помочь в этой крайне неприятной ситуации. Более того, сочту это своим долгом. – Он вызывающе сощурился. – Ведь Бенедикта отлично знает, как мне дорога Джо ванна... и Фредерик, конечно, тоже.


6


После обеда Паоло, сославшись на неотложные дела, учтиво распрощался с женщинами. В тот день он больше не появлялся, и Бенедикта вздохнула свободнее.

За ужином в особняке да Фабриано только и говорили, что об ограблении. И хотя чуть раньше Фредерик на эту тему предпочитал не распространяться, теперь, за столом, рассуждал о досадном происшествии и строил гипотезы столь же охотно, как и его родственники.

Возможно, только потому, что Джованна и ее родители именно этого от него и ждали, размышляла Бенедикта. Теперь в каждом слове и в каждом поступке брата ей чудился скрытый смысл.

– Слава Богу, негодяи не перевернули вверх дном всю квартиру, – промолвила Джованна. – Забрали телевизор, музыкальный центр, а больше ничего не тронули.

– То есть грабители прихватили только то, что можно легко продать, – поддержал ее отец. – Я склонен согласиться с Фредериком, что здесь орудовали подростки-наркоманы. Такие, чтобы наскрести денег на дозу, на что угодно пойдут.

– Вот уж не думаю, – возразила Джованна, глядя на мужа едва ли не вызывающе. – Подростки не заберутся в квартиру так, чтобы сигнализация не сработала....

– А по-твоему, кто это был? – насмешливо осведомился Фредерик. – Может, международная мафия?

– Не знаю как насчет международной, но вот в мафию охотно готова поверить!

Фредди издевательски хмыкнул. И снова Бенедикта задумалась, с какой бы стати брату намеренно преуменьшать значимость случившегося. Неужели непутевому юнцу и впрямь есть что скрывать? Уж не сам ли он инсценировал ограбление собственной квартиры? Но зачем?..

На следующий день все семейство отправилось на место происшествия, причем Бенедикта настояла, чтобы ее взяли вместе со всеми. Ничего нового выяснить не удалось; полиция пребывала в растерянности. По дороге Эмилия горячо убеждала дочь в том, что ей с мужем лучше некоторое время пожить в особняке. Кто знает, вдруг преступники планируют новый налет? Иногда грабители возвращаются на место преступления, особенно если думают, что страховка выплачена и взамен пропавших вещей куплены новые... Джованна удрученно отмалчивалась. Фредерик по-прежнему пытался превратить все в шутку и уверял, что с «накурившимися» подростками справится одной левой, даже будучи на костылях...

По возвращении в особняк Бенедикту ждал неприятный сюрприз: на террасе обнаружился Паоло Ланци. Он сидел в кресле, потягивая холодное пиво, но при виде вошедших неторопливо поднялся им навстречу. Джованна и ее мать приветствовали гостя как родного, и всякий раз подобное проявление сердечности неприятно задевало Бенедикту. Тем более что и ее брат наблюдал за происходящим без особого восторга.

– Ты ведь останешься на обед? – пылко осведомилась Джованна, сжимая его руки в своих.

Паоло заговорщицки улыбнулся краем губ. Зачем он здесь? – недоумевала Бенедикта. Только ли для того, чтобы обсудить с Доменико какое-нибудь срочное дело?

– К сожалению, никак не могу, – ответил он, мягко высвобождаясь. Одним глотком Паоло допил пиво и отставил бокал на стол. – Вообще-то я приехал пригласить Бенедикту полюбоваться моей яхтой. А то ее жизнь тут веселой никак не назовешь: сначала брат попадает в аварию, а теперь еще это ограбление... Думаю, нашей гостье неплохо было бы слегка развеяться.

Бенедикта растерялась. А Эмилия и Джованна уставились на нее пристальным, внимательным взглядом. Что они подумали? Что им тоже неплохо было бы развеяться? А она-то, наивная, надеялась, что Паоло уже забыл о своем приглашении провести вечер вместе. Этому человеку упорства не занимать. Такой всегда своего добьется и в средствах церемониться не станет. И что самое досадное, отказаться она не посмеет!

– Ну, я... – смущенно начала Бенедикта.

– Думаю, нам всем вечер на воде пошел бы только на пользу, – радостно перебила Джованна, облекая в слова подозрения золовки. – Ты ведь нас тоже приглашаешь, верно, Паоло? Не знаю как насчет моего бедняги мужа, а я охотно к вам присоединюсь.

– Ты забываешь, милая, что на сегодняшний вечер у нас совсем другие планы, – вмешался Фредерик и, подмигнув сестре, якобы с удивлением продолжил: – Разве твоя мама не сообщила тебе, что к ужину ожидаются дядя Якопо и тетя Леонарда? Сама знаешь, как огорчится тетушка, если ее любимой племянницы вдруг не окажется дома.

– Ах, я и позабыла, – разочарованно протянула Джованна. – Мама, а нельзя ли отложить визит дяди с тетей до выходных? Ведь Бенедикта скоро уезжает... Обидно будет лишить ее удовольствия побывать на яхте Паоло.

– Я уверен, что синьор Ланци – истинный джентльмен и моя сестра будет с ним в полной безопасности и без сопровождающих, – возразил Фредерик.

Бенедикте так и хотелось посоветовать брату заняться своими делами, вместо того чтобы лезть в чужие. Но она сдержалась, понимая, что хочется ей это или нет, а принять приглашение придется. Она просто обязана выяснить, чего добивается Паоло. Должна, наконец, узнать, что происходит.

– Звучит... заманчиво, – произнесла Бенедикта, искренне надеясь, что и Паоло, и Фредерик уловят скрытую в ее словах иронию.

– Оно того стоит, – любезно заверил ее итальянец. – Значит, договорились? В семь часов я пришлю машину.

На выбор подходящего наряда Бенедикта потратила целую вечность. Ну почему она не воспользовалась возможностью в «Галерее Гумберта» и не купила себе что-нибудь подходящее, пусть и истощив тем самым свои скромный счет в банке! Но откуда же ей было знать, что Паоло пригласит ее на яхту? До сих пор «опыт мореплавания» молодой женщины ограничивался детскими каруселями-лодочками да еще паромом. Не укачает ли ее? Вдруг окажется, что она страдает морской болезнью...

Лучше всего к такому случаю подошло бы одно из привезенных ею платьев. Но в платье по трапу не особенно взберешься. Меньше всего Бенедикте хотелось, чтобы Паоло подумал, будто она предпочла внешний эффект практичности, хотя в глубине души конечно же мечтала выглядеть на все «сто».

В очередной раз, сказав себе, что ей дела нет до того, что подумает о ней Паоло Ланци, Бенедикта сняла с вешалки шелковые брюки небесно-голубого цвета, расклешенные от колена, с эффектной мережкой по бокам и металлическим поясом. Эти брюки она купила в прошлом году на распродаже летней коллекции мод и очень сомневалась, что однажды подвернется случай их надеть: слишком уж они были броские. А вот сегодня вечером они будут в самый раз.

Стоили эти брюки целое состояние, и Кевин строго отчитал невесту за расточительность. Теперь, дополненные бежевым топом, они смотрелись на редкость эффектно. В кои-то веки, поглядевшись в зеркало, Бенедикта осталась собой довольна. Да, сегодня она просто ослепительна!.. Но разумно ли это: вырядиться так для встречи с мужчиной, которого она презирает?

Бенедикта удрученно поджала губы. И о чем только она думает? С ума сошла, не иначе. Сама отрекается от своих ценностей, предает свои идеалы! Не говоря уже о женихе.

Она уже принялась стягивать с себя топ, собираясь заменить его более скромной футболкой, когда в дверь постучали. Исполнительная горничная сообщила, что машина уже у входа и шофер ждет. Так что, поневоле оставшись, в чем есть, Бенедикта наспех накрасила губы и сбежала по лестнице.

Яхта Паоло ожидания вполне оправдала. Не большое изящное судно, до блеска надраенная тиковая палуба, две гордые мачты, уютные каюты внизу... При этом никто не назвал бы эту яхту безликой дорогостоящей игрушкой. Подобно своему владельцу, она обладала и неповторимой индивидуальностью, и свойственным только ей обаянием.

Паоло встретил гостью в порту, тут же завладел ее рукой, и у Бенедикты, как всегда в таких случаях, голова закружилась от его близости. С какой легкостью Паоло подчиняет ее себе! Но когда молодые люди ступили на дощатый причал, Бенедикта мягко высвободилась. Итальянец прошел дальше, проверить швартовы, и она проводила его взглядом. Вот он наклонился и потуже затянул веревки, и Бенедикта" поневоле залюбовалась его поджарыми ягодицами. Каждое его движение дышало чувственной грацией, завораживающей силе которой противиться молодая женщина просто не могла.

О Боже!

Бенедикта с трудом заставила себя отвести глаза.

– Не подняться ли нам на борт? – предложил Паоло, приглашающим жестом указывая на сходни, затем посмотрел на ее ноги. – Только, наверное, тебе лучше снять туфли. Если ты вдруг потеряешь равновесие и свалишься в воду, на ужин акулам, я этого просто не переживу, моя Бенедикта!

Да, босоножки на высоких каблуках для такой прогулки абсолютно не подходили, но ничего более подходящего у нее просто не было. А Паоло, наверное, подумал, что она специально их надела ради него. Бенедикта с досадой сбросила босоножки.

– Вот так-то лучше, – тихо похвалил он. Неотразимый итальянец умел самую невинную фразу произнести так, что по спине молодой женщины пробегал холодок тревожного предвкушения, а в памяти вновь воскресала та единственная, проведенная с ним ночь.

Бенедикта решительно шагнула мимо него к сходням. Скорее бы этот день закончился! Как только Паоло поймет, что зря тратит время, подначивая и провоцируя ее, он непременно перейдет к делу и объяснит, наконец, для чего ему понадобилась эта встреча наедине... Или нет?

Паоло поднялся на борт вслед за молодой женщиной. Яхта мягко покачивалась на волнах. Но когда Бенедикта чуть, пошатнулась, не удержав равновесия, он, как ни странно, не воспользовался возможностью поддержать ее. Прошел прямиком к капитанской каюте и включил генератор.

Свет залил яхту. Матово заблестело полированное дерево, ослепительно вспыхнула медь. При виде такого великолепия у Бенедикты просто дух захватило. Крутая металлическая лестница уводила вниз. Паоло жестом поманил молодую женщину за собой.

Она предпочла бы спускаться первой, лишь бы не выглядеть неуклюжей в его глазах. Но Паоло уже стоял у подножия лестницы и выжидательно смотрел на нее. Бенедикта бросила босоножки на палубу, покрепче вцепилась в перила и осторожно сделала первый шаг.

Она упрямо смотрела себе под ноги, а не на обращенное к ней лицо хозяина яхты. Внутри яхта выглядела не менее эффектно, нежели снаружи. Справа располагался камбуз, а прямо – роскошная каюта. В воздухе разливался аромат восхитительных яств, однако одного взгляда в сторону девственно-чистого камбуза хватило, чтобы понять: стряпней занимались отнюдь не здесь. Едва Бенедикта переступила порог каюты, как взгляду ее предстало восхитительное зрелище.

Стол перед квадратным иллюминатором ломился от изысканных местных блюд: все – горячее, с пылу с жару. Здесь, по всей видимости, потрудилась целая армия поваров и слуг. Паоло явно приготовился к приему загодя.

– Тебе ведь пришлась по душе итальянская кухня, правда, моя Бенедикта? – спросил Паоло с надеждой, и молодая женщина с энтузиазмом закивала.

– Пахнет просто чудесно, – заверила она и, не в силах долее злиться на Паоло, раз уж он пошел ради нее на такие траты, мягко добавила: – Но тебе придется просветить меня, что есть что, знаешь ли. На вид я способна определить разве что крабов, и то только потому, что они в панцире!

– О'кей... – В устах итальянца это американское словечко прозвучало на редкость забавно. – Что ж, начнем церемонию торжественного представления.

Паоло выдвинул для нее стул, сам уселся рядом и, вооружившись вилкой, подцепил на зубчик немного золотистой массы, что красовалась на блюде, посыпанная панировочными сухарями и зеленью.

– Тимбалло ди ризо, паштет из риса. Паштет, это Бенедикта, – торжественно произнес он. – Бенедикта, это паштет.

Золотистая густая масса так и таяла во рту. Бенедикта облизнулась и промокнула губы салфеткой. Наверное, не стоит так уж очевидно выказывать удовольствие. Но ведь она и впрямь наслаждается происходящим! Тем не менее, принять приглашение на ужин – это одно. А вот позволить кормить себя с вилки – совсем другое!

После тимбалло ди ризо Паоло предложил ей нечто похожее на поджаристую запеканку, украшенную ломтиками лимона. Бенедикта осторожно откусила и блаженно закрыла глаза. Хрустящее снаружи, сочное внутри, это удивительное блюдо просто таяло во рту.

– Рыбный воздушный пирог по-милански, прошу любить и жаловать, – пояснил Паоло, воодушевленный восторгом своей гостьи, и, наклонившись к ее уху, вкрадчиво произнес: – Тебя так приятно радовать, сокровище мое! Большинство женщин скорее заморили бы себя голодом, нежели притронулись бы к такому угощению!

Бенедикта чуть заметно поморщилась.

– То есть ты хочешь сказать, что в моем случае уже все равно – фунтом больше, фунтом меньше? – Она с тоской посмотрела на блюдо, где живописно разложенные ломтиками красовались лучшие сорта итальянского сыра – «Бель паэзе», «Буриелле», «Горгонцола».

– Что такое? – недоуменно переспросил Паоло. – Я не вполне тебя понял.

– Ну, я такая толстуха, что следи не следи за фигурой, все равно лучше уже не станешь, – не без ехидства пояснила Бенедикта.

– Ты – и толстая? – недоверчиво повторил он. – Скажешь тоже! Да кому и знать, как не мне, насколько ты стройна и изящна! Разве забыла?

Она все отлично помнила, вот только время было неподходящее для воспоминаний. Сейчас, когда Паоло сидел с ней за одним столом и вел себя так обходительно, так любезно, она того и гляди забудет, зачем пришла.

– А это что такое? – полюбопытствовала Бенедикта, незаметно отодвигаясь от соседа вместе со стулом.

– Это телячий шницель по-тоскански, – охотно сообщил Паоло, похоже, ничего не имеющий против перемены темы. – Запекается в духовке вместе со шпинатом и сыром. А вот то ароматное блюдо чуть левее, клецки по-венециански. Острые, пикантные – объеденье, да и только! Я их обожаю и подумал, что и тебе они понравятся.

По правде говоря, Бенедикте понравилось все. О чем оставалось только пожалеть, поскольку все эти мясные и мучные блюда и соусы с диетой никак не ассоциировались. Ей даже подумать было страшно, сколько лишних калорий она поглотит за один-единственный вечер. Но, в конце концов, Паоло к такому меню с детства привык, и при этом строен и мускулист, как греческий бог. Пожалуй, стоит последовать его примеру, перестать беспокоиться насчет лишнего фунта-другого и просто наслаждаться жизнью.

Со временем, воздав должное искусству итальянских кулинаров, молодые люди, прихватив корзину с фруктами, перебрались на мягкий диван. В иллюминатор светил тоненький серп луны. Залив тонул во тьме, лишь у самого горизонта переливались огнями плывущие куда-то корабли.

Паоло включил магнитофон. Чарующая мелодия разливалась в воздухе, то убыстряясь, то затихая, исполненная то безудержного веселья, то сладкой тоски. Под эту музыку хотелось танцевать и любить, и при одной мысли о том, чтобы заняться либо первым, либо вторым с Паоло Ланци, у Бенедикты учащался пульс и голова шла кругом.

И все равно она наслаждалась каждым мгновением. Мучительная напряженность понемногу отступила, Бенедикта расслабилась, приободрилась. Хозяин яхты вел себя безупречно, и молодая женщина уже склонна была поверить, что страхи ее беспочвенны. Паоло так старается ей угодить, он такой милый, такой любезный, и, конечно же, ничего дурного у него и в мыслях нет!

Наверное, это вино так на меня подействовало, решила Бенедикта. Отказаться было невежливо, поэтому она осушила наполненный до краев бокал, а затем еще один и еще. Рубиново-красный напиток явно ударил ей в голову. К концу трапезы мысли у нее слегка мешались.

Но ведь это так приятно, убеждала себя Бенедикта. Ей было слишком хорошо, чтобы портить себе удовольствие, размышляя о посторонних, скучных вещах...

Фредерик!

Перед ее мысленным взором внезапно возникло лицо брата, и молодая женщина смущенно заморгала. Вот за этим она и здесь: чтобы поговорить о Фредерике. Только по этой причине, и не иначе. Она на мгновение поддалась чарам ночи, вина и музыки – и, как ни жаль, самого хозяина яхты. И позорно забыла о том, ради чего, собственно, согласилась на эту встречу наедине.

А также и о том, кто во всем виноват.

А виноват во всем был Паоло Ланци.

Паоло меж тем поднялся с дивана. Молодая женщина вздрогнула, но он лишь собрал со стола тарелки и отнес их на камбуз. Затем вернулся и протянул ей руку, приглашая встать.

Да он танцевать надумал, догадалась Бенедикта. Только она собралась потребовать от Паоло объяснений, как он перешел к следующей части своего плана! И на сей раз пути к отступлению не было. Отобрав у нее бокал, итальянец ласково, но настойчиво заставил ее подняться. Не успела Бенедикта толком понять, что происходит, как уже оказалась в его объятиях.

– Нам надо поговорить, – взмолилась она, ощущая сквозь тонкую ткань топа жар его пальцев. Паоло нежно провел большим пальцем вдоль основания ее шеи, и Бенедикта затрепетала. – Паоло, я не хочу с тобой танцевать! Я не за этим пришла!

– Конечно, не за этим, – невозмутимо согласился хозяин яхты, но объятий не разомкнул. – Но это вовсе не значит, что нам запрещено сполна насладиться обществом друг друга. Доверься мне. Мы непременно перейдем к делу... в свое время.

Довериться – ему? Бенедикта с трудом подавила желание истерически расхохотаться. Не она ли безоглядно доверилась Паоло Ланци два года назад – и к чему это привело? Да если бы она не совершила ошибки и не положилась на порядочность Паоло, ее бы здесь вообще не было! И как ей довериться неотразимому итальянцу, если она и себе самой не доверяет!

И, тем не менее, все доводы рассудка оказались бессильны. Ночь, гипнотические ритмы музыки и его гибкое, сильное тело в опасной близости от нее – все это пьянило Бенедикту сильнее выпитого вина. Мужская ладонь покоилась у основания ее щей, привлекая ее все ближе и ближе... А что, если она перестанет противиться и прильнет к нему, почувствует ли она сквозь ткань брюк его напрягшееся мужское естество?

Что за безумие! Это же просто танец, а вовсе не прелюдия к сексу! Но мысли ее сосредоточились на одном – на сексе. Боже, сколько же она выпила? Отчего она словно обезумела от неуемного желания?

Голова кружилась, ноги подкашивались. Она танцует с Паоло... это просто сон, греза, иллюзия, которая развеется с первым рассветным лучом. Бенедикта робко подняла глаза и прочла в темно-синем взгляде ту же затаенную муку и жгучую, не находящую выхода страсть. А в следующий миг это выражение исчезло, сменилось насмешливо-саркастической улыбкой.

Пристально наблюдая за ней, Паоло завладел ее рукой, сплел пальцы и прижал ее ладонь к своему бедру. Теперь молодой женщине передавалось каждое его движение... А партнер ее меж тем сдвинул руку чуть выше.

– Чувствуешь, что ты со мной делаешь, моя Бенедикта? – шепнул он ей на ухо, а затем прихватил зубами золотую сережку-обруч и легонько потянул на себя. – Или, может статься, ты не готова разделить со мною еще и это?..

– Паоло... – сдавленно прошептала она.

Бенедикта собиралась заявить, что ничего общего с ним иметь, не намерена ни сейчас, ни впоследствии. Но он тихо рассмеялся и закружил ее в танце.

Каюта стремительно вращалась вокруг нее. Молодая женщина с трудом удерживала равновесие. Вот она судорожно вцепилась своему партнеру в плечо, чтобы не упасть. Но рубашка его оказалась такой гладкой и шелковистой, что пальцы соскользнули – и коснулись его шеи.

Бенедикта тотчас же отдернула руку, но успела ощутить под пальцами разгоряченную, чуть влажную кожу. И поняла: Паоло так же чутко отзывается на ее прикосновения, как и она – на его.

– Любимая, – хрипло прошептал он, прижимая ее свободную руку к характерной, твердой выпуклости между бедер. А затем обнял ее за плечи. – Ты догадываешься, о чем я сейчас думаю? Ты знаешь, сколько раз я рисовал себе в воображении этот миг?

– Паоло...

– Даже имя мое ты произносишь совсем не так, как другие... как-то особенно, с неповторимыми интонациями, – продолжил он, прослеживая большим пальцем контур ее губ. – Помнишь, как у нас все было? Помнишь ли ты ту ночь так же хорошо, как я? Мы не могли оторваться друг от друга, моя Бенедикта. А ты... твой вкус сводил меня с ума...

– Прекрати! – воскликнула Бенедикта.

Неужели все это происходило с ней наяву?

Неужели Паоло Ланци последний стыд потерял? А она? Она же помолвлена! Неужели для дерзкого итальянца помолвка ровным счетом ничего не значит? Как и для Фредерика? Похоже на то.

– Ты говоришь одно, а думаешь совсем другое, моя Бенедикта...

Паоло ей не верит. Бенедикта застонала от отчаяния. Впрочем, есть ли чему удивляться? Но на что бы уж там не рассчитывал Фредди, переступить последнюю черту она не готова. Равно как и продаться только потому, что брат каким-то необъяснимым образом зависит от этого человека. Да что же происходит? Почему никто не говорит ей правды?..

Тут Паоло приник губами к ямочке у основания ее шеи, и Бенедикта вспыхнула огнем. А искушенный итальянец уже пустил в ход и язык, и зубы, осторожно покусывая нежную кожу, а затем щекоча чувствительные точки языком. С уст ее сорвался глухой стон. Боже, какое блаженство!.. Ее собственное тело бессовестно откликалось на каждое касание, и вот уже между бедер всколыхнулся влажный жар возбуждения...

– Тебе нравится? – хрипло спросил Паоло. – Нравится? – Сильные ладони обняли ее за талию в том месте, где между топом и шелковыми брюками белела полоска кожи. Дерзкие пальцы скользнули под топ. – Ты прекрасна, любимая. Ты ослепительно прекрасна! Да ты и сама это знаешь. Не я ли говорил тебе об этом бессчетное количество раз?

Да, говорил. И Бенедикта верила – верила каждому его слову. Себе на погибель. Но теперь-то она знала, что почем. Паоло просто-напросто играл с нею. Проверял, как далеко она способна зайти. Как далеко позволит зайти ему. И каким-то образом – каким-то непостижимым образом – ей нужно положить конец происходящему, пока не стало слишком поздно!

– Пожалуйста, Паоло, не надо! – взмолилась Бенедикта, презирая себя за слабость. – Ты пообещал... что исполнишь мою просьбу, если... если я соглашусь потанцевать с тобой. Ну что ж, мы уже не танцуем...

– Ты так считаешь, моя Бенедикта? – Голос Паоло звучал мягко и вкрадчиво. – По-моему, мы танцуем древнейший из танцев...

– Не понимаю. – О, она отлично его понимала. Читала как открытую книгу.

– Нет? – Паоло пристально вгляделся в ее лицо. – Ты меня удивляешь, любимая. Ну что ж, дай я покажу тебе, что со мной происходит.

Подавшись вперед, он легонько коснулся губами ее губ. В этом поцелуе не ощущалось властного натиска. Язык едва скользнул по ее зубам. Но в ответ в груди Бенедикты вспыхнуло жаркое пламя, и, невзирая на все, что себе внушала, она всем своим существом потянулась к любимому.

И Паоло об этом знал, будь он проклят! Знал, что, если поцелует ее снова, если прижмет к себе так, что Бенедикта ощутит всю силу его возбуждения, она не устоит. Силы окажутся слишком неравными. Ведь молодой женщине приходилось бороться не только с ним, но и с собой.

Паоло вновь припал к ее губам, обняв ладонью ее затылок и не позволяя отвернуться. Язык его скользнул ей в рот, наслаждаясь уступчивой покорностью пленницы, и Бенедикта уже не могла притворяться, будто не принимает участия в собственном, обольщении. Блаженные ощущения захлестнули ее, словно морской прилив, и на сей раз вино сказалось ни при чем.

Владелец яхты самозабвенно целовал свою гостью, не отрываясь от ее губ, как если бы хотел выпить ее дыхание, сполна насладиться ее медовой сладостью. Бенедикта изнывала от обуревающих ее чувств, вынуждающих ее отдаться Паоло целиком и безраздельно. В жизни своей она не испытывала ничего подобного.

Паоло покрывал жаркими поцелуями ее лоб, щеки, вот губы его вновь задержались на ямочке у основания шеи. Бенедикта прильнула к нему всем телом, проклиная мешающую одежду. Нетерпеливыми пальцами она вытащила рубашку из-за пояса его брюк. Ей так хотелось ощутить под ладонями его разгоряченное тепло!..

И тут, словно этого только и ждал, Паоло "замер, напрягся всем телом. Глухо, прерывисто выдохнул. Вскинул голову, стиснул пальцами ее руки – и с силой отстранил молодую женщину от себя. Бенедикта слабо вырывалась, не вполне понимая, что происходит.

– Кажется, нам самое время поговорить, – тихо произнес он. – Ты не находишь?

– Поговорить? – Бенедикта недоуменно тряхнула головой. Перед глазами все плыло, мысли мешались. Она захлопала ресницами. – Я... не понимаю.

– Все ты понимаешь, сокровище мое, – возразил Паоло и, разжав руки, подошел к буфету, где налил себе ещё вина. – Я только исполняю твое собственное пожелание, верно? Так давай поговорим, моя Бенедикта, давай поговорим. Расскажи-ка, с какой стати Фредерик так стремится свести нас вместе. Отчего ему на руку, чтобы мы возобновили наше... знакомство?


7


Бенедикта вновь помотала головой – не помогло. Более того, ее затошнило. Этого еще не хватало, «выдать» обратно съеденный ужин, с досадой подумала она. Сколько еще унижений уготовила ей судьба?

Но божественно-вкусные яства, вино, танец в объятиях Паоло – особенно танец! – лишили ее способности рассуждать здраво. И Паоло Дании на это рассчитывал. Вот он стоит перед нею, такой уверенный в себе и невозмутимый, в одной руке – бокал красного вина, что выделяется алым пятном на фоне белой рубашки. На губах играет саркастическая улыбка. Да итальянец просто издевается над ее слабостью! До чего же легко, оказалось, заставить ее сбросить маску показного равнодушия!

Что ж, маска и впрямь сброшена! Волосы, что и в лучшие времена упрямо отказывались укладываться в аккуратную прическу, в беспорядке рассыпались по плечам, и без того короткий топ бесстыдно задрался. Распутная женщина после ночи любви...

Надо что-то сказать... Надо найти слова, которые помогут ей с честью выйти из скверно ситуации. Бесполезно отрицать, что ласки Паоло оставили ее безразличной. Но если сделать вид, что она ничуть не смущена и стыдиться ей нечего, возможно, и удастся не ударить лицом в грязь перед бессовестным интриганом и соблазнителем.

– Извини, – произнесла Бенедикта, обеими руками отбрасывая волосы со лба и на мгновение, задерживаясь в этой позе, хотя отлично знала, что тем самым привлекает внимание к затвердевшим, дерзко приподнявшимся соскам и к припухшим от поцелуев губам. – Боюсь, я про Фредди совсем забыла. Ну не ужасно ли? – Она изобразила улыбку. – Какая я гадкая! Так что ты говорил? Что-то насчет моего брата, который якобы желает свести нас вместе...

В темно-синих глазах Паоло промелькнуло нечто похожее на восхищение. И от взгляда Бенедикты это не укрылось. Он жестом указал ей на бутылку с вином, предлагая выпить еще, но молодая женщина решительно покачала головой. На сегодня довольно. Сейчас ей необходимы ясная голова и способность рассуждать логически.

– Итак, – невозмутимо продолжила Бенедикта, усаживаясь на диван и скрещивая вытянутые ноги, – может, именно тебе известна истинная подоплека поступков Фредди?

Не торопясь с ответом, Паоло поднес бокал к губам. И Бенедикта заставила себя отвести глаза: незачем ей любоваться каждым его движением! Возможно, вино необходимо ему для храбрости... А если так, значит, происшедшее между ними затронуло не только ее. Паоло Ланци тоже едва не потерял голову. Похоже, в какой-то момент невозмутимый итальянец оказался рабом собственных чувств точно так же, как и она, Бенедикта!

– Браво! – похвалил владелец яхты, отставляя пустой бокал и усаживаясь в кресло напротив. – Ты обращаешь мои же собственные слова против меня, надеясь, что я забуду, кто начал этот неприятный разговор, так?

– Положим, начала разговор не я, – пробормотала Бенедикта.

Она втайне порадовалась, что Паоло устроился не в опасной близости от нее. Хотя все на свете имеет свои плюсы и минусы. Теперь она оказалась под прицелом его внимательного, неотрывного взгляда – точно в луче прожектора. Бенедикта облизнула пересохшие губы и заговорила намеренно небрежно:

– Я надеялась, что ты мне скажешь, чего Фредди так боится. – Молодая женщина помолчала и, не дождавшись ответа, продолжила: – Ты ведешь себя так, словно ты в курсе всех местных тайн и интриг. Может, объяснишь мне, что к чему?

– Я в курсе всех местных тайн и интриг? С чего ты взяла? – Паоло вопросительно изогнул темные брови.

И Бенедикта поняла: откровенности от этого человека ей не дождаться! Самое большее, на что она может рассчитывать, – это на случайные обмолвки. Но Паоло Ланци слишком умен, чтобы по неосторожности выболтать ценные сведения.

– А как же насчет грабежа со взломом в квартире Фредерика? – осведомилась молодая женщина. – Тогда, в беседе с синьорой да Фабриано, ты изобразил полное неведение, но мне дал понять, что тебе известно многое, очень многое.

– Неужели?

И вновь лицо Паоло Ланци превратилось в бесстрастную маску. Бенедикта с досадой ударила кулаком по колену. Ей просто не верилось, что лишь несколько минут назад они с Паоло танцевали, тесно прильнув, друг к другу. Грудь ее, до сих пор сладко ныла от его бесстыдных ласк, а на шее горел след от укуса... Однако Паоло Ланци держался с невозмутимым, холодным спокойствием, как и всегда. Ощущение было такое, будто молодой женщине все пригрезилось.

Глаза наполнились слезами, и Бенедикта часто-часто заморгала. Нельзя, ни в коем случае нельзя показывать, как ей больно, как она унижена! Да, она презирает себя, но Паоло Ланци знать об этом незачем.

– Итак, – первым нарушил затянувшееся молчание хозяин яхты, – может, это ты расскажешь мне о своих подозрениях, милая Бенедикта? Ты тоже считаешь, что в доме твоего брата и его жены поработали подростки-наркоманы, которым срочно понадобились деньги? Или, может, это... предостережение? Что, если у твоего брата есть враги, о которых мы и ведать не ведаем?

– Какие враги? – в ужасе спросила Бенедикта.

– Кто знает? – уклончиво произнес итальянец. – Может, тебе стоит задать этот вопрос брату?

– Я задаю этот вопрос тебе. – Молодая женщина нервно сглотнула.

– Я слышу. Но я не могу тебе ответить.

– Не можешь или не хочешь? – Бенедикта еле слышно всхлипнула. – По-моему, ты надо мной просто издеваешься.

– Каким же это образом?

– Да таким! Сбиваешь меня с толку. Пугаешь до полусмерти. Говоришь, что ограбили брата не просто так... – Невзирая на все усилия Бенедикты, голос ее беспомощно дрогнул. – Отчего бы тебе для разнообразия не быть со мною откровенным – хотя бы раз в жизни?

– То же самое я могу сказать тебе, – тихо промолвил Паоло.

– О чем ты? – оторопела молодая женщина. – Когда это я с тобой лукавила?

– Неважно, – отмахнулся он и спросил, меняя тему: ~ Не хочешь ли еще вина?

– Я ничего не хочу. Ничего, кроме правды, – срывающимся голосом произнесла она и, набрав в грудь побольше воздуху, решительно сказала: – Хорошо, если про ограбление со взломом ты рассказывать не желаешь, тогда изволь объяснить, отчего вдруг у Фредерика с Джованной возникли проблемы в семейной жизни? Мой брат уверен, что его жена с кем-то встречается. Скажешь, ты тут ни при чем?

Паоло возмущенно фыркнул.

– Ну и воображение у тебя, моя Бенедикта! – произнес он. – Уж не намекаешь ли ты, что это я сбиваю с пути истинного малютку Джованну?

– Допустим, что в это мне и впрямь верится с трудом, – неохотно признала молодая женщина. – Но тогда не знаешь ли ты, с кем у нее роман?

– Откуда бы мне это знать? – пожал плечами Паоло. – Право, Бенедикта, ты меня удивляешь!

– Ты с ней очень близок, – стояла на своем Бенедикта. – Джованна тебе вроде бы доверяет.

Если кому и известно, что у девочки на сердце, так только тебе.

– Ты мне льстишь. – Неуловимо-изящным движением Паоло поднялся на ноги. – А будь это и так – заметь, я ничего не утверждаю, я лишь делаю допущение, – я уж конечно не стал бы злоупотреблять ее доверием. Я уважаю Джованну ничуть не меньше, чем тебя...

– Меня? – негодующе воскликнула Бенедикта. – Да ты никогда не относился ко мне с уважением! Ты даже всерьез меня никогда не воспринимал! Ты лишь позаботился о том, чтобы у меня никогда не было де...

Бенедикта осеклась. Боже, она чуть было не выболтала величайшую тайну своей жизни – и кому? Главному своему обидчику, виновнику всех своих несчастий! Ослепленная гневом, она на миг забыла обо всех торжественных обещаниях, что дала себе на больничной кровати... так ей хотелось стереть с лица итальянца эту самодовольную ухмылку!

Паоло озадаченно нахмурился. Похоже, он понял, что его собеседница едва не сделала исключительно важного признания... Вот только продолжать Бенедикта не стала. Никогда, никогда Паоло Ланци не узнает, какой непоправимый вред ей причинил!

Она с трудом поднялась и, пошатываясь, шагнула к двери.

– Мне бы хотелось вернуться назад, – слабым голосом произнесла Бенедикта. – Не мог бы ты вызвать такси?

– В этом нет необходимости. Гуччо тебя отвезет. – Владелец яхты задумчиво сощурился. – Но ты не договорила...

– Пустяки, ничего важного, – солгала Бенедикта, отлично понимая, что Паоло не верит ни единому ее слову. – Ты извини, что-то я неважно себя чувствую... Спасибо за чудесный вечер.

Паоло долго молчал, облокотившись на спинку дивана и не делая никаких попыток удержать гостью.

– Прости, если разочаровал тебя, моя Бенедикта, – обронил он, наконец, и в темно-синих глазах мелькнуло нечто очень похожее на сожаление.

В особняк да Фабриано она вернулась притихшая, удрученная и задумчивая. Попросив горничную, отворившую ей дверь, известить хозяев о своем возвращении, Бенедикта поспешно поднялась к себе в спальню и заперлась изнутри. Привычка – вторая натура, издевалась она над собой. Вечно я убегаю от проблем! Вечно прячусь в четырех стенах! А теперь еще накатило мучительное чувство вины перед Кевином Ормистоном...

Да, Кевин ждет ее звонка. Но как можно спокойно беседовать с женихом, едва покинув объятия Паоло Ланци? Исключено! То, что она совершила сегодня, – позорно, непростительно! В любом случае, раньше завтрашнего дня она Кевину звонить не станет.

Сбросив ненавистные брюки и топ, Бенедикта постояла минут десять под прохладным душем, пытаясь смыть воспоминания о жарких прикосновениях рук Паоло, стремясь избавиться от ощущения, что отпечатки его пальцев до сих пор горят на коже.

А на шее остался предательский след его зубов... Покрасневший участок, не более, но такой характерный – ни с чем не спутаешь! Завтра наверняка синяк будет... Боже, ну зачем Паоло это сделал? Словно клеймо свое на ней поставки! Неужели ему так уж необходимо было показать, кто здесь хозяин!..

Когда Бенедикта, наконец, легла в постель, часы показывали половину двенадцатого. День выдался тяжелый, но сон никак не шел. В голове, словно рекламный ролик, снова и снова прокручивались недавние события. И притом что инициатором выступил, разумеется, Паоло, Бенедикте тоже было в чем себя упрекнуть.

Да, Паоло Ланци пригласил ее на танец. Но ведь ей самой отчаянно хотелось с ним потанцевать! Ей хотелось, чтобы Паоло обнял ее, привлек к себе, поцеловал в губы... предался с ней любви. Она пошла на поводу у собственных чувств. И, как ни досадно это сознавать, если бы итальянец не остановился, история двухгодичной давности повторилась бы во всех подробностях.

Но почему? Почему? Глаза Бенедикты наполнились слезами. Неужели она и впрямь настолько распущенна и порочна, что в объятиях любого мужчины готова растаять как воск? Нет! Все дело в том, что обнимал ее Паоло... Ох уж этот Паоло! Проклятье, за два бесконечно долгих года ей так и не удалось выбросить его из головы!

Бенедикта познакомилась с Паоло Ланци за три дня до свадьбы брата.

Она прилетела из Сиднея накануне вечером, усталая и сонная: сдвиг во времени давал о себе знать. Так далеко от родного города она оказалась впервые. Следующим утром, спустившись к бассейну поплавать, она еще не вполне освоилась с новым окружением. Яркие краски и роскошная красота итальянского лета ошеломили и потрясли ее.

Синьора да Фабриано – в ту пору Бенедикта не посмела бы назвать ее просто Эмилией – заверила гостью, что та вольна распоряжаться в их особняке как дома. И теперь, прежде чем нырнуть в восхитительно прохладную воду, молодая женщина поджидала брата. Она надеялась, что Фредди составит ей компанию.

Фредерик снимал квартиру где-то в центре, неподалеку от главного офиса туристической фирмы «Жемчужина моря». И хотя накануне в особняке да Фабриано он засиделся допоздна, было очевидно, что его отношения с будущим тестем пока еще не перешли из разряда деловых в разряд родственных. Синьор да Фабриано вел себя как строгий работодатель; Фредди держался как исполнительный подчиненный – почтительно, но без подобострастия.

Зато Джованна оказалась на удивление сердечной и милой девушкой. Она, по всей видимости, была по уши влюблена в своего англоговорящего жениха. Хрупкая, черноволосая итальянка встретила Бенедикту с распростертыми объятиями, как сестру, и тут же забросала вопросами о детстве и отрочестве Фредерика. Джованна искренне посочувствовала гостье, ведь та, по сути дела, вырастила брата, заменив ему мать. И еще она не уставала благодарить Бенедикту за то, что отпустила Фредди в далекую Италию, и весело поддразнивать жениха: дескать, за кого бы, интересно, она вышла замуж, если бы Фредерик Моррис не переехал в Неаполь и не поступил на работу в одну из фирм ее отца!

Казалось, ничто не омрачало безоблачного счастья молодых людей. И Бенедикта, которую мучили недобрые предчувствия по поводу столь скоропалительной свадьбы, наконец-то позволила себе расслабиться и впервые за многие годы вздохнуть спокойно. Пылкая, сердечная, искренняя Джованна ее просто очаровала, а Фредерик, по всей видимости, наконец-то научился стоять на своих ногах.

Предполагалось, что Фредди заедет за ней в особняк да Фабриано и свозит на экскурсию по городу. Но бассейн таил в себе неодолимое искушение. Махнув рукой на припозднившегося брата, Бенедикта прыгнула в воду и несколько раз проплыла из конца в конец, прежде чем заметила, что она не одна. Под ближайшей магнолией стоял высокий, одетый в темное мужчина и с интересом за ней наблюдал.

Сначала она решила, что это Фредерик. Подплыла к бортику и, отбросив со лба мокрые волосы, уже собиралась шутливо упрекнуть брата за то, что он позорно проспал. Но тут поняла, что никакой это не Фредерик. Незнакомец был на полголовы выше брата, явно старше и в отличие от ребячливого Фредди казался воплощением спокойной, властной мужественности.

Несмотря на жару, одет он был в темно-серый явно сшитый на заказ костюм и белоснежную шелковую рубашку. Он стоял, небрежно засунув руку в карманы и с любопытством глядя на купающуюся молодую женщину. Такого чертовски эффектного красавца Бенедикта в жизни не видела.

Затаив дыхание, она перебирала в уме всех, с кем ее познакомили накануне вечером. Перед глазами прошла вереница друзей и родственников Джованны, но этого человека среди них не было. Уж его-то Бенедикта не позабыла бы! Впрочем, кто знает? Глаза у нее слипались, она почти засыпала, а незнакомым лицам не было конца...

В любом случае, сегодняшняя встреча происходила не в самых выигрышных для Бенедикты обстоятельствах. Жалея о том, что купальник ее можно назвать скорее практичным, нежели стильным, она доплыла до того места, где оставила полотенце, вышла из воды, обмоталась им на манер саронга и неуверенно улыбнулась незнакомцу.

– Чудесное нынче утро, – произнесла она, проклиная себя за недостаток красноречия. Эффектный красавец наверняка решит, что англоязычные женщины только и говорят, что о погоде. – Но вы, наверное, к солнцу привычны.

– Полагаю, что так, – подтвердил незнакомец, улыбаясь краем губ. И от этой улыбки сердце молодой женщины беспомощно затрепетало в груди. Темноглазый итальянец говорил по-английски с легким акцентом, под стать членам семейства да Фабриано, и в бархатистом, вкрадчивом голосе его отчетливо звучала легкая ирония. – А вы, должно быть, сестра Фредерика. Вас зовут Бенедикта?

– Да. – Молодая женщина нервно сглотнула.

Она понятия не имела, чего от нее ждут. Рукопожатия, может быть? Бенедикта нерешительно шагнула вперед.

– А мы... с вами встречались?

– До сего момента, к сожалению, нет, – ответил незнакомец, разрешив ее проблемы тем, что стремительно преодолел разделяющее их расстояние и церемонно расцеловал ее в обе щеки. – Добро пожаловать в Неаполь, Бенедикта. Я очень рад знакомству!

На мгновение, утратив дар речи, молодая женщина смущенно глядела на итальянца. Она все еще ощущала прикосновение его губ к своим щекам, его теплое дыхание у самого уха. Приветствие незнакомца застало ее врасплох: ощущение было такое, словно земля ушла из-под ног, а мир вокруг разлетелся на тысячу осколков. Никогда еще Бенедикта не чувствовала себя настолько беззащитной.

Однако вежливость требовала сказать хоть что-нибудь. Отпрянув, молодая женщина с трудом выговорила:

– А вы, наверное...

– Ах, простите великодушно! – покаянно воскликнул итальянец. – Я совсем позабыл. Нас же друг другу не представили! Ну да эту беду легко поправить. Я родственник Эмилии, Паоло Ланци. Счастлив с вами познакомиться, Бенедикта. Надеюсь, Неаполь вам понравится. Со своей стороны обязуюсь об этом позаботиться. Так, чтобы вам захотелось вернуться сюда еще раз... и еще... Нет?

– Нет, то есть да, – смущенно пролепетала молодая женщина. Полотенце начало сползать, и Бенедикта, вспыхнув, поспешила затянуть узел сильнее. – Ну... я надеюсь.

Паоло вновь улыбнулся – и в груди молодой женщины всколыхнулась теплая волна. Щеки вспыхнули. Ни дать ни взять два спелых помидора, с досадой подумала Бенедикта.

– Вот и славно, – подвел итог Паоло Ланци. И к облегчению Бенедикты – а может, разочарованию? – не стал ее дольше задерживать. Напротив, отступил в сторону: дескать, путь свободен. – Уверен, мы очень скоро увидимся снова, – произнес он, махнув рукой в знак прощания. – А пока до свидания!

– До... до встречи, – еле слышно пробормотала молодая женщина, не вдумываясь в то, что он сказал. И, в последний раз нервно обернувшись через плечо, убежала в дом.

О, как Бенедикта себя презирала впоследствии! Наверняка Паоло Ланци изрядно позабавила неискушенная простушка из далекой Австралии! Лишь врожденная учтивость помешала ему всласть посмеяться над глупой девчонкой! При одной мысли об этой нелепой встрече молодой женщине хотелось провалиться сквозь землю.

И, тем не менее, Бенедикта поневоле гадала: а что красавец итальянец о ней подумал? И с какой стати она так по-дурацки отреагировала на принятое в этих краях приветствие, ведь и синьор Доменико да Фабриано, и его супруга, знакомясь с ней, тоже расцеловали ее в обе щеки... И ничего дурного никто в этом не усмотрел. Должно быть, синьор Ланци решил, что к мужскому обществу она не привыкла. Что было недалеко от истины. Наверняка она вызвала у него лишь презрение пополам с жалостью, поэтому он и повел себя с ней так подчеркнуто вежливо – чтобы успокоить и ободрить.

Но до чего же Паоло Ланци не похож на всех знакомых ей мужчин! Под его взглядом Бенедикта робела, смущалась, не знала, что делать... И поневоле задавалась вопросом: с какой стати он остановился понаблюдать за нею? Что интересного в ней нашел?

Невзирая на обещание показать город, приехавший, наконец, Фредерик уселся обсуждать с невестой планы насчет медового месяца, а сестру бросил на произвол судьбы. Чета да Фабриано, что вполне естественно, с головой ушла в предсвадебные хлопоты. В результате Бенедикта слонялась по дому и саду, не зная, куда себя деть. Даже бассейн утратил для нее прежнюю привлекательность.

Особняк да Фабриано напоминал пчелиный улей. Повсюду царила предпраздничная суматоха. Комнаты постепенно заполнялись цветами в корзинах и вазах. Распорядитель свадебного торжества, фотографы, музыканты, повара толпились в гостиных и холле и по очереди обсуждали с синьорой да Фабриано все насущно важные подробности – от количества гостей и меню до оформления бального зала.

Бенедикта опять собралась было поплавать, но после полудня сад превратился в проходной двор, и щеголять в купальнике на глазах у такого количества случайного народа ей отнюдь не хотелось. Тогда Бенедикта решила съездить в город одна, но отец Джованны отнесся к этой мысли весьма скептически.

– Бенедикта, вы здесь чужая, – произнес он за обедом. – Ничего здесь не знаете, а в Неаполе так легко заблудиться. Кроме того, молодой девушке вообще не стоит гулять по улицам одной. Тут проходу нет от попрошаек, и карманников, и контрабандистов, и прочего портового сброда. – Синьор Доменико обернулся к будущему зятю и сурово свел брови. – Фредерик о вас позаботится. Ты ведь сумеешь выкроить час-другой для сестры, я надеюсь?

Разумеется, будущему тестю Фредерик готов был пообещать что угодно. Однако сразу после обеда он укатил куда-то вместе с Джо-ванной и вернулся только к ночи. Правда, он заверил сестру, что следующим же утром непременно – просто непременно! – свозит ее на экскурсию. Но, конечно же, в назначенный срок не появился. Бенедикта покорно ждала брата на террасе, когда прибыл Паоло.

Сегодня синьор Ланци оделся менее официально, непроизвольно отметила Бенедикта. И, тем не менее, чёрная футболка и светлые хлопчатобумажные брюки смотрелись на нем удивительно элегантно. Впрочем, этому человеку все к лицу, не без зависти подумала молодая женщина. Все дело во врожденной грации его движений и благородстве осанки.

На этот раз Эмилия да Фабриано не вышла гостю навстречу – хозяйка дома уехала на очередную примерку. Но он, похоже, ничуть не расстроился. При виде скучающей в одиночестве Бенедикты – молодая женщина устроилась в кресле, поджав ноги и обхватив руками колени, а на столе перед ней лежала неоткрытая книга – Паоло улыбнулся.

– Вижу, все вас бросили, – заметил он, пробуждая Бенедикту от грез.

Молодая женщина тут же выпрямилась, спустила ноги на пол и нервно пригладила волосы.

– Брат вот-вот будет, – заверила она, оглядываясь по сторонам. – Гмм... синьор Доменико где-то здесь. Мне его позвать?

– Не нужно. – Паоло предостерегающе поднял руку. – Я не затем приехал, чтобы отвлекать Доменико с Эмилией от предсвадебных хлопот. У них и без того голова кругом идет. Насколько я знаю Эмилию, она везде стремится добиться совершенства. Туалеты, цветы, обслуживание, торт – все должно быть идеально. Так?

– Так.

Бенедикта не сдержала смущенной улыбки. Гостя все происходящее немало забавляло, и он этого не скрывал. В темных глазах поблескивали смешливые искорки... Вот тогда-то она и заметила, что глаза эти вовсе не черные, а темно-синие.

– И что у вас намечено на сегодня? – осведомился Паоло, усаживаясь в кресло напротив молодой женщины. – Ваш брат опять везет вас на экскурсию?

– Я понятия не имею, чего ждать от Фредди, – ответила Бенедикта, и в голосе, помимо ее воли, прозвучало разочарование. – Он который раз обещает показать мне город, а потом куда-то исчезает. Вчера я его видела только за столом. – И, подумав, что не следует ябедничать на брата, примирительно добавила: – Вообще-то его можно понять: Фредди сейчас страшно занят. Они с Джованной собираются провести медовый месяц на Гаити, как вы, наверное, и сами знаете, так что брат занят всяческими приготовлениями. Ну, сами понимаете: визы, билеты, номер в отеле...

Паоло помолчал минуту, затем тихо обронил:

– Вообще-то заботы подобного рода уместнее было бы возложить на компетентного работника турагентства... Впрочем, кто знает? Возможно, Фредерик, сам причастный к туристическому бизнесу, считает своим долгом лично за всем проследить. Как, например, Эмилия...

Бенедикта подумала, что это не похоже на ее брата, человека безответственного и легкомысленного. Но вслух этого не произнесла. В конце концов, Паоло совершенно чужой для нее человек. Стоит ли изливать ему душу только потому, что он родственник Эмилии?

– Ну что ж... – Паоло меж тем принял решение, – в таком случае, возможно, вы позволите мне стать вашим гидом? Могу сказать, что знаю Неаполь как свои пять пальцев, хотя и родился в Риме. Я живу здесь вот уже более двадцати лет, так что этот город давно стал мне родным.

Щеки Бенедикты жарко вспыхнули.

– О... в этом нет необходимости, – пролепетала она. Похоже, этот человек и впрямь ее жалеет! – Я отлично могу подождать...

– Фредерика? – не без ехидства докончил Паоло. – Конечно, можете. В чем вопрос? Но вашего брата до сих пор нет, а я уже здесь и предлагаю вам себя в качестве сопровождающего. – Темно-синие глаза выжидательно сощурились. – Что скажете?

Ну что она могла сказать? Что она должна была сказать? Бенедикте отчаянно хотелось поехать. Но имеет ли она право? Одобрит ли ее Фредерик?

А какая ей, в сущности, разница?

– Это очень любезно с вашей стороны, – пробормотала она смущенно. – Если синьоре Эмилии не нужна моя помощь...

– Так вы поедете со мной?

Бенедикта вздохнула.

– Хорошо, – еле слышно согласилась она. – Но мне необходимо переодеться.

– Как скажете.

Паоло поднялся одновременно с ней и на одно краткое мгновение оказался так близко, что жар его тела опалил Бенедикту точно огнем. Повернувшись, он задел рукой ее грудь, и молодая женщина испуганно вскрикнула.

– Извините, – тихо произнес Паоло. – Я такой неловкий!

– Нет-нет, ничего. Ничего страшного! Сущие пустяки! – горячо заверила его Бенедикта, на всякий случай, отступая подальше. Если она и чувствовала себя крайне неловко, то вовсе не из-за будоражащего касания его руки. – Я... пойду, переоденусь. Я быстро!


8


Поднявшись к себе, Бенедикта ополоснула ледяной водой пылающее лицо, но это не помогло. Она посмотрела в зеркало – щеки ее по-прежнему пылали. Впрочем, чему удивляться? Не каждый день красавец вроде Паоло Ланци приглашает ее на прогулку по Неаполю! И пусть он пошел на это только из жалости, она намерена радоваться каждому мгновению этого чудесного дня, точно неожиданному подарку.

По счастью, Бенедикта привезла с собой несколько эффектных нарядов, думая, что Фредди станет водить ее по театрам и магазинам, показывать достопримечательности города. Брат всегда любил пускать пыль в глаза! Но, – с другой стороны, она рассчитывала остановиться у Фредди, а не у его будущих тестя с тещей и теперь отнюдь не была уверена, что чета да Фабриано одобрит ее «выезд в свет» с представительным Паоло Ланци.

Прогнав тревожные мысли, Бенедикта выбрала шелковое платье цвета лазури, расшитое серебряной нитью по корсажу и подолу. Тонкий шелк изящно драпировал высокую грудь, а короткая, выше колен, юбка оставляла открытыми длинные стройные ноги.

Да уж, хрупкой меня не назовешь, с неудовольствием подумала Бенедикта, глядя на себя в зеркало. Доброжелатель скажет: пышные формы. Завистник посоветует сесть на диету. Впрочем, Бенедикта, как всегда, была к себе несправедлива. Стройность и грация сочетались в ней с соблазнительной пышностью в нужных местах, что ей только шло. Она заколола с двух сторон светлые волосы и почувствовала себя чуть увереннее. Да, щеки до сих пор пылали огнем, но здесь уж ничего не исправишь. Зато лазурный шелк изумительно шел к ее незабудково-голубым глазам и золотистым локонам. Ведь блондинкам все оттенки голубого и синего неизменно к лицу...

Босоножки на каблуках прибавили ей пару дюймов роста. С замирающим сердцем Бенедикта, наконец, вышла из комнаты и спустилась вниз. Едва она переступила порог, как восхищенный взгляд Паоло убедил ее: да, с выбором туалета она не ошиблась!

– Я предупредил Эмилию, что вы едете в город, – сообщил он, предвосхищая намерение Бенедикты доложиться хозяйке дома. Он снова оглядел молодую женщину с ног до головы и явно остался доволен. – Вы выглядите ослепительно. Пойдемте. Машина у входа.

– А разве Джованна к нам не присоединится?

– Как мне сказали, Джованна еще изволит почивать. Наша прелестная невеста встает не раньше полудня, – с улыбкой сообщил Паоло, ненавязчиво увлекая молодую женщину к двери. И уже от порога бросил горничной: – Сообщи хозяйке, что юная леди вернется после ланча, будь так добра.

– Не следует ли мне сказать синьоре да Фабриано «до свидания»? А то как-то невежливо, получается, – неуверенно спросила Бенедикта.

– Боюсь, в таком случае Эмилия сочтет своей обязанностью сопровождать вас в качестве дуэньи, – не без ехидства предостерег Паоло. – А так она, скорее всего, подумает, что ваш брат тоже едет с нами... Вы ведь не захотите, чтобы достойная дама бросила все свои дела только из ложно понятого чувства долга?

– Ну-у... хорошо.

Правда, про себя молодая женщина подумала: а так ли разумно отправляться с этим человеком, куда бы то ни было, даже на экскурсию по городу? Впрочем, менять решение было уже поздно. Но когда Бенедикта спустилась по ступеням парадного входа, то тотчас же позабыла о своих тревогах.

– Какое чудесное утро! – воскликнула она, выходя на ослепительно яркий солнечный свет, и от избытка чувств даже захлопала в ладоши. – В такой, день в четырех стенах сидеть просто грех!

Паоло наклонил голову в знак согласия и распахнул для нее дверцу серебристого «ламборджини», припаркованного тут же. В прохладном салоне приятно пахло дорогой кожей и пряным мужским лосьоном. Затем он обошел машину кругом и уселся за руль.

В его взгляде, обращенном на Бенедикту, в равной степени читались пылкое восхищение и что-то очень похожее на самодовольство. Похоже, синьор Ланци с самого начала знал, что она просто не сможет отказаться от поездки.

– Простите, но компания третьих лиц меня как-то не прельщала, – произнес он, включая зажигание. – Сегодня мне захотелось владеть вами целиком и безраздельно. Надеюсь, вы на меня за это не в обиде?

Молодая женщина покачала головой. Не то чтобы она купилась на комплименты, нет, просто решила положиться на судьбу и предоставить событиям идти своим чередом. Раз уж ей выпало провести утро с Паоло Ланци, ничего не поделаешь. А если синьора да Фабриано останется недовольна, ну что ж, значит, по возвращении ей, Бенедикте, предстоит неприятный разговор, и только.

Сначала Паоло повез ее в замок Сант Эльмо – «полюбоваться на город с высоты птичьего полета», загадочно посулил он. По правде говоря, Бенедикта не вполне поняла, что это значит. Но, уже подъезжая к холму Вомеро и различая впереди массивную каменную громаду, словно нависающую над Неаполем, молодая женщина потрясенно подумала, что с его вершины наверняка возможно разглядеть не только центр города, но и его окраины. И ожидания ее вполне оправдались.

Сант Эльмо прочно утвердился на скале – точно владыка на троне. Как объяснил ей Паоло, холм Вомеро пришлось частично срезать для того, чтобы заложить фундамент замка. Молодые люди поднялись на лифте на верхний уровень крепости, к так называемой «оружейной площади», и Бенедикта долго любовалась сквозь амбразуру панорамой городских кварталов. Прямо под замком красовался эффектный особняк в красно-белых тонах – вилла Елены Марии. Рассмотрела она в подробностях и исторический центр, рассеченный надвое улицей Спакканаполи. Зеленая крыша венчала грандиозную церковь Святой Клары, а на переднем плане гордо возносила к небесам серебристый купол церковь Святого духа. Город простирался до самого горизонта, сколько хватало глаз.

Эти переливы красно-коричневых, охряных, бежевых тонов с вкраплениями зеленого очаровали Бенедикту с первого взгляда. Когда она всласть нагляделась на Неаполь старый и новый, Паоло, подведя к противоположной амбразуре, показал ей Везувий, залив и темнеющие у горизонта Флегрейские острова и остров Капри.

От замка молодые люди неспешно сошли по извилистому ступенчатому спуску и оказались в старом городе. Изящные дома с красно-бурыми черепичными крышами, которыми Бенедикта любовалась сверху, теперь обступали ее со всех сторон. Паоло, сделав «страшные» глаза, рассказывал ей о том, что в увитом плющом особнячке справа живет страшный одноногий пират, глава здешнего «берегового» братства, и подвалы его доверху полны награбленным золотом. А в сером каменном доме напротив обитает фамильное привидение: сто пятьдесят лет назад ревнивый хозяин дома задушил свою молодую жену, и с тех пор призрак красавицы является всем соседям, особенно тем, кто холост и хорош собой... Бенедикта слушала и не знала, следует ли воспринимать слова спутника всерьез или нет... Кажется, Паоло откровенно над ней потешался.

Выпив по чашечке кофе с пирожными в небольшом уютном кафе под холмом, молодые люди вернулись к машине и покатили к площади Муниципалитета. Там Паоло вновь предложил Бенедикте совершить небольшую пешую прогулку и показал ей крепость Маскьо Анджо-ино с круглыми высокими зубчатыми башнями, что высится на берегу Неаполитанского залива символом города для плывущих издалека кораблей. У главного входа в Маскьо Анджоино красовались две статуи укротителей коней. Паоло сообщил Бенедикте, что изваял их в далеком городе Петербурге скульптор Клодт, а русский царь Николай I вручил скульптуры в дар Фердинанду II, королю обеих Сицилии. Тот с благодарностью принял и коней, и укротителей, а скульптору пожаловал неаполитанский орден. На сей раз рассказ Паоло Ланци звучал вполне убедительно.

А еще Паоло показал Бенедикте площадь Плебисцита и Королевский дворец с его великолепным главным фасадом, увенчанным часами и звонницей и украшенным статуями восьми правителей Неаполя. Итальянец перечислил по именам их всех, ни разу не сбившись, от Рожера Норманна до Виктора Эммануила II. Показал приземистую, с мраморным портиком, базилику Святого Франциска Паоланского. Пешком они дошли до площади Триеста и Тренто, где расположены церковь святого Фердинанда и знаменитый театр оперы и балета «Сан-Карло». Неаполитанцы считают его лучшим в Италии и гордятся тем, что он старше «Ла Скала» на целых сорок лет. Заметив, что спутница его слегка устала, Паоло объявил, что пришло время подкрепиться, и повел ее в живописный ресторанчик с видом на море.

Бенедикта нарадоваться не могла, Что презрела нелепые страхи и приняла приглашение Паоло. Он оказался замечательным гидом: и знал много, и рассказывал так, что заслушаешься.

За несколько часов она узнала о прошлом и настоящем Неаполя столько, сколько не выяснила бы за несколько дней работы в библиотеке. В южной столице Италии молодая женщина уже чувствовала себя как дома.

Раскрыв переплетенное в красную кожу меню, Паоло предложил выбрать блюда на свой вкус. И, впервые отведав суп в горшочке «минестра», неаполитанский салат и «турнедо Россини» с брюссельской капустой по-итальянски, Бенедикта снова порадовалась, что предоставила решение своему «гиду». А синьор Ланци не просто заказывал, он еще и в подробностях комментировал каждое блюдо.

Когда принесли закуску, он поведал своей спутнице народную итальянскую мудрость: идеальный салат готовят четыре повара. Первый повар должен быть скупым: он приправляет салат уксусом. Повар-философ солит. Повар-мот вливает масло. А повар-художник смешивает ингредиенты. Неизвестно, сколько поваров поучаствовали в приготовлении принесенного блюда, но ничего вкуснее Бенедикта в жизни своей не ела. А когда подати горячее, Паоло заговорщицки сообщил, что этот рецепт сочинил великий итальянский композитор, тот самый, автор «Севильского цирюльника», по слухам большой любитель поесть...

Они болтали и шутили на протяжении всего обеда. Только за десертом Паоло спросил свою спутницу, не жалеет ли она о потраченном времени.

– И вы еще спрашиваете! – с упреком воскликнула Бенедикта. Ей казалось, ответ напрашивается сам собой. Но, встретив взгляд темно-синих глаз, внезапно осознала: этот вопрос не просто любезность, он заключает в себе нечто глубоко личное. Молодая женщина с вызовом вскинула глаза. – А вы... не жалеете?

– И вы еще спрашиваете! – эхом откликнулся Паоло, улыбнувшись краем губ. – О нет, я ни о чем не жалею. Напротив, наслаждаюсь каждой минутой. Вы... как бы это получше выразиться... словом, лучшая из спутниц, какие у меня были.

– Глупенькая, восторженная чужестранка! – поддразнила Бенедикта, в очередной раз оценив безупречную учтивость своего кавалера. – На самом деле я вам бесконечно благодарна...

– Нет, не говорите так, – поспешно перебил ее Паоло. – Для благодарности у вас нет ни малейшего повода. Провести утро в вашем обществе – это редкое удовольствие. Это мне фантастически повезло.

Бенедикта не сдержала улыбки. До чего же Паоло обаятелен! Никогда не теряется с ответом и любую пустячную фразу способен превратить в комплимент. Она по достоинству оценила великодушие своего спутника, но при этом не сдержала вздоха сожаления: ах, если бы она и впрямь заслуживала подобных восхвалений из его уст!

– Вы очень добрый человек, синьор Ланци, – промолвила Бенедикта, не зная; что еще тут можно сказать. Она отставила чашку с кофе и сцепила тонкие пальцы. – Но я уверена, что у вас полным-полно дел, куда более важных, чем возить меня по городу.

– А если я скажу вам, что никаких более важных дел у меня нет, что тогда? – спросил итальянец.

– Тогда я решу, что вы пытаетесь быть вежливым в ущерб правдивости. – Щеки Бенедикты чуть заметно зарумянились.

– Да ну?

– Ну да. – Молодая женщина вздохнула, картинно развела руками. – Вы родственник синьоры Эмилии, так? Сегодня утром, приехав в особняк, вы застали меня одну-одинешеньку точно так же, как и вчера, – напомнила Бенедикта. – Вы меня пожалели и только поэтому пригласили на прогулку.

Паоло небрежно откинулся на стуле.

– Ах вот, значит, какое впечатление я на вас произвел?

– Не совсем такое, – решила уточнить Бенедикта. – Но, согласитесь, осматривать достопримечательности, если ты их уже видел, причем не раз, довольно скучно. Вот Фредди, например, терпеть не может музеев, памятников старины и тому подобного.

– Получается, я спас вашего брата от участи хуже смерти, а? – саркастически заметил Паоло, и молодая женщина не сдержала улыбки.

– Выходит так, – прыснула она. – Как бы то ни было, мой брат должен поблагодарить вас за заботу обо мне. – Увидев, что Паоло скептически поджал губы, Бенедикта спросила: – А вы близко знакомы с моим братом?

– Встречался несколько раз, – ответил Паоло. – Я так понимаю, он работает в одной из фирм Доменико?

– Да, в «Жемчужине моря», – кивнула Венедикта. – Там он и познакомился с Джованной. Она с подругами надумала как-то сплавать на денек на Искью, а организацией поездки занимался Фредди. Вообще-то он перебрался в Италию только два года назад...

– Ах вот как. – Паоло помолчал. – А на свадьбу к нему из всех родственников приехали только вы...

– Ага. – Бенедикта смущенно потупилась. – По правде говоря, если не считать всяких там троюродных и четвероюродных, никаких других родственников у нас нет. Наша мама... она вот уже много лет как умерла.

– Их отец тоже?

– Отец нас бросил, – ровным голосом произнесла Бенедикта. – Мы с Фредди тогда еще были совсем маленькими. С тех пор он так и не объявлялся.

– Понимаю, – задумчиво протянул Паоло. – Вы, наверное, ужасно переживали, когда ваш брат надумал поселиться в Италии. А вам никогда не хотелось за ним последовать?

– О нет, как можно! – не подумав, выпалила молодая женщина. – Я бы ни за что не стала ему мешать!

– Мешать? – удивился Паоло, и Бенедикта поняла, что чуть было, не сболтнула лишнего.

– Ну да, в некотором роде... – запинаясь, пояснила молодая женщина. – Видите ли, Фредди заранее подыскал себе здесь работу, а я-то нет.

Не могла же она поведать этому человеку, что Фредерик помчался в Италию, одержимый любовью к сокурснице по имени Синди Макферсон. Крайне неуместные сведения накануне женитьбы насовсем другой девушке!

– Понимаю, – снова кивнул Паоло. И хотя он никоим образом не мог заглянуть в душу собеседницы, Бенедикту не оставляло неуютно ощущение, что он читает ее мысли. – А вы тоже работаете в туристическом бизнесе?

– Я – архитектор! – с достоинством сообщила Бенедикта. – Проектирую дома и коттеджи по индивидуальным заказам. – И закончила уже более сдержанно: – Звучит внушительно, а на самом деле такое же рутинное занятие, как и любое другое.

– Ну, это с какой стороны посмотреть, – возразил ее спутник. – По-моему, это Искусство с большой буквы: создавать для людей дома их мечты, дома, предназначенные только для них и ни для кого больше, непохожие на все прочие.

– Снова вы мне льстите, – смутилась Бенедикта и, решив, что разговор слишком уж сконцентрировался на ней, полюбопытствовала: – А вы, синьор Ланци? Вы занимаетесь туризмом?

– Не напрямую. – Темно-синие глаза глядели на нее серьезно и пристально. – Я занимаюсь самыми разными проектами, в том числе и в этой сфере. Но немногие из них носят такой творческий характер, как ваши.

– Уверена, что вы себя недооцениваете. – Бенедикта нервно облизнула губы. – Вы сказали, что родились не здесь. А ваши... близкие так и живут в Риме или тоже переехали в Неаполь?

Паоло долго молчал. И Бенедикта уже отчаялась получить ответ, когда он наконец, промолвил:

– Да, в Риме у меня родни полным-полно. Тетушки, дядюшки, двоюродные братья и сестры. А еще у меня, насколько я знаю, есть родственники в Англии. Моя бабушка была англичанкой. Только мы с ними совсем не общаемся.

– Но почему? – удивилась Бенедикта. Теперь она поняла, отчего в Паоло ей с самого начала чудилась некая интригующая двойственность: что за чарующее сочетание дают итальянская галантность и английская утонченность! – Вы с ними поссорились?

– Понимаете ли, Англия – протестантская страна. А Италия – католическая, – грустно усмехнулся Паоло. – Вы не поверите, но такого рода вещи для многих очень значимы и сегодня. А в середине века на принадлежность к иной конфессии реагировали еще более остро. Когда бабушка, дочка респектабельного английского мануфактурщика, ради дедушки перешла в католичество и обвенчалась с ним по католическому обряду, все родственники и друзья от нее отвернулись и отказались признать этот брак. Англия славится нетерпимостью к «папской ереси».

– Бред, да и только! – не выдержала Бенедикта. – Можно подумать, на дворе темное средневековье!

– И, тем не менее, наши английские родственники вычеркнули ослушницу из памяти и из семейных хроник, – сообщил Паоло. – А сейчас, через поколение, связи восстанавливать сложно, да как-то и не хочется... Словом, молодожены поселились здесь, в Италии, у родни мужа и те немногие деньги, что у них были, вложили в строительство. И не просчитались. К тому времени, когда дело возглавил мой отец, небольшое частное предприятие превратилось в процветающий строительный концерн, в избытке снабжаемый государственными заказами. А мне... – Паоло многозначительно хмыкнул, – а мне, можно сказать, просто повезло. Я бизнес упрочил и расширил.

Бенедикта подумала, что везение здесь ни при чем: Паоло и сам далеко не промах. А вслух полюбопытствовала:

– Ваши дедушка с бабушкой еще живы?

– К сожалению, давно умерли, – покачал головой Паоло. – Хотя отец жив. А мамы не стало три года назад.

– А братья или сестры?

– Три брата, две сестры. В Италии большие семьи не редкость, – усмехнулся ее собеседник. – Старшая сестра замужем и живет в Риме, младшая обосновалась в Сиене, двое братьев владеют отелем на Капри, самый младший учится в Болонском университете. Словом, рассеялись по всей стране.

– Но вы с ними часто видитесь, да? – предположила Бенедикта, думая о том, как это здорово – большая, дружная семья! – Надеюсь, Фредди и Джованна с детишками откладывать не будут. Дождаться не могу, когда стану тетей!

– Или матерью? – вкрадчиво осведомился Паоло. – Наверняка вы и о своих детях мечтаете.

– Ну, конечно, как любая женщина, – ответила Бенедикта, вновь краснея до ушей. – Но ведь это не я замуж выхожу, а Фредди женится!

– Для того чтобы завести детей, замуж выходить не обязательно, – тихо промолвил Паоло.

И слова эти пробудили в Бенедикте целый поток волнующих образов. Она живо представила себе, что она беременна, что носит ребенка... и смущенно пробормотала, избегая смотреть в глаза собеседнику:

– Ну, поскольку ухажеров у меня тоже нет, такой вопрос даже не стоит... Не пора ли нам возвращаться, как думаете?

У Бенедикты сложилось впечатление, что синьора да Фабриано осталась крайне недовольна ее поступком, как если бы она сама навязалась Паоло Ланци и нагло воспользовалась его добротой. Но молодая женщина не чувствовала себя виноватой. Не просила она Паоло развлекать ее, он сам предложил! И потому, когда синьор Ланци позвонил ей на следующее утро и пригласил поужинать вместе в прибрежном ресторане «Кариатида», Бенедикта, ни минуты не колеблясь, согласилась.

Почему бы и не поразвлечься, пока я здесь? – оправдывалась перед собой молодая женщина. Ведь брат бессовестно бросил ее одну-одинешеньку. А в особняке да Фабриано, при всей безупречной вежливости хозяев, она чувствовала себя чужой и лишней...

На сей раз упреков Эмилии да Фабриано избежать не удалось. Однако Паоло, похоже, и дела не было до неудовольствия родственницы. Когда та сказала, что Бенедикте разумнее было бы отдохнуть в преддверии завтрашних торжеств, он лишь пренебрежительно отмахнулся:

– Дорогая, я уверен, если Бенедикта выспится хорошенько завтра утром, то к вечеру будет бодра и полна сил. А поскольку у вас все под контролем, не вижу, почему бы вашей гостье и не поразвлечься немножко...

– Но люди станут сплетничать, – сдержанно возразила Эмилия.

Паоло усмехнулся.

– Ну и пусть себе сплетничают, – обронил он, увлекая свою спутницу к двери. – До встречи, Доменико. Обещаю вернуть вашу гостью в целости и сохранности и в должный срок.

Вечер удался на славу. Ресторан «Кариатида» специализировался на блюдах из морских продуктов, и Бенедикта с удовольствием перепробовала множество кулинарных изысков с креветками, кальмарами, мидиями, ламинарией и прочими дарами здешних прибрежных вод. А после молодые люди неспешно прошлись по набережной, любуясь гордыми красавицами яхтами и окрашенным закатным заревом небом. Паоло словно ненароком завладел ее рукой, и у Бенедикты перехватило дыхание.

Хотя она чувствовала, что сегодня вечером Паоло находит ее особенно привлекательной, когда спутник резко увлек ее под затененный, увитый плющом портал какого-то отеля и поцеловал, этот жаркий натиск застал Бенедикту врасплох. Но вспыхнувшее в нем желание, не мог, видимо, утолить один поцелуй. И Паоло вновь припал к ее губам, на сей раз, дерзко пустив в ход и язык.

Он, нашептывая ей что-то на родном языке, и от хрипловатых, приглушенных интонаций у молодой женщины замирало сердце, и подгибались колени. Обняв ладонями ее лицо, Паоло самозабвенно целовал Бенедикту, упиваясь вкусом ее губ.

Она трепетала в предвкушении неизведанных восторгов. Да, ей доводилось целоваться и прежде. Однако мужчины, с которыми Бенедикта встречалась, никогда не пробуждали в ней подобных чувств и желаний.

Не думая, не рассуждая, она вцепилась в отвороты его пиджака, пытаясь удержать равновесие в мире, что внезапно вырвался из-под контроля. Толпы праздных туристов исчезли, растворились в воздухе, краски южного вечера померкли, музыка смолкла, осталось лишь блаженное ощущение его касаний. Вот широкие ладони легли на ее талию, на краткое мгновение, задержавшись на округлых ягодицах, – и Бенедикта, выгнувшись всем телом, прильнула к нему, ощутив несомненные свидетельства его возбуждения.

– Любимая... – Голос его чуть дрожал от сдерживаемых чувств. Но вот Паоло нехотя отстранился. – Не сейчас, – удрученно прошептал он. – Не здесь, не сейчас. – Он ласково провел большим пальцем по ее припухшим губам. – Завтра... мы продолжим завтра. После свадьбы. Поедем куда-нибудь, где сможем остаться одни.

Разумеется, Бенедикта тут же сказала себе, что ничего из этого не выйдет. То, что Паоло произнес в пылу момента, – иллюзорно и несбыточно. Как только у него будет время все хорошенько обдумать, он поймет: у него с гостьей из далекой Австралии нет ровным счетом ничего общего. Разве что взаимное желание сорвать друг с друга одежду, подсказывала Бенедикте распаленная фантазия, когда молодая женщина ворочалась той ночью в кровати, не в состоянии заснуть. И где тут хоть толика здравого смысла?

Но при чем тут здравый смысл?

На следующий день играли свадьбу. Джованна в белом парчовом платье и с букетом белых роз в руках была хороша как ангел. И никогда в жизни Бенедикта не гордилась своим братом так, как сейчас, когда в черном смокинге он стоял рядом с новобрачной, принимая поздравления.

Как предрекал Паоло, Эмилия да Фабриано со свойственной ей дотошностью позаботилась о каждой мелочи, так что церемония прошла на отлично. На возвышении играл оркестр, столы ломились от яств, рекой лилось шампанское. Вышколенные официанты разносили подносы с прихотливыми закусками из даров моря и бдительно следили за тем, чтобы бокалы наполнялись вовремя. Новобрачные закружились по залу в романтическом вальсе и, помахав рукой гостям, со смехом взбежали наверх, к себе, – готовиться к отъезду...

Но вот счастливая пара уселась в украшенный цветами и лентами лимузин и укатила в аэропорт. И Бенедикта, весь день чувствовавшая себя не на своем месте, с наслаждением сбросила туфли на высоких каблуках и с блаженным вздохом опустилась в кресло на относительно прохладной лоджии. Она радовалась, что все прошло без сучка и задоринки, а заодно и тому, что все уже позади. Друзья и родственники семейства да Фабриано говорили по большей части по-итальянски. Бенедикта же их языка не понимала и в силу врожденной робости замкнулась в себе и, забившись в уголок, в общем веселье участия почти не принимала.

Все собравшиеся здесь люди казались ей чужими... все, кроме Паоло. Но мать Джованны, словно нарочно позаботилась о том, чтобы ее родственник не тратил своего драгоценного времени на докучную глупышку из Австралии. Опираясь на руку молодого человека, Эмилия прохаживалась по залу, беседовала с гостями и распоряжалась ходом свадебных торжеств, а Паоло, как всегда воплощение учтивости, не предпринимал никаких попыток обрести свободу...

– А, вот где ты прячешься!

В темноте его голос прозвучал как-то особенно завораживающе. Сад сиял и переливался огнями, а в особняке свет был уже погашен. Но вот Паоло выступил из полумрака, и молодая женщина смогла разглядеть выражение его лица. И то, что она увидела, внушило ей смутную тревогу.

– Я... я просто отдыхаю, – пролепетала она, гадая, удастся ли ей обуться так, чтобы итальянец ничего не заметил. – Долгий выдался вечер.

– Но зато, какой чудесный, – заметил Паоло и, опустившись на колени, коснулся чуткими пальцами ее усталых ступней и лодыжек, нащупывая и разминая ноющие мышцы. – Твой брат и его невеста произвели настоящий фурор: такие трогательно-юные, такие влюбленные, такие счастливые! Удивительно, как на свадьбе все преображаются словно по волшебству!

– Свадьба и впрямь удалась, – согласилась, нервно сглотнув, Бенедикта и смущенно добавила: – Послушай, не надо этого делать.

– Тебе же нравится, – вкрадчиво произнес Паоло, продолжая массировать ей ступни. Действительно, прикосновения его пальцев снимали и усталость, и боль. – Нравится – и не смей возражать! Твои глаза тебя выдают.

– И все же... – Бенедикта беспомощно развела руками. – Тебе разве не следует пойти к гостям? В саду начались танцы. Наверняка Эмилия тебя ищет...

– Я свой долг выполнил, мое сокровище, – тихо промолвил Паоло – Новобрачные уехали, и остаток вечера принадлежит мне Точнее нам, – поправился он, на мгновение, обхватив двумя пальцами ее хрупкую лодыжку. – Пойдем, моя Бенедикта. Я хочу прокатить тебя по ночному городу.

Бенедикта знала: ей следует отказаться, поскольку Эмилия не одобрит ее поведения. К тому же завтра ей предстояло лететь обратно в Сидней, и надо было упаковать вещи. Но хозяева наверняка заняты с гостями, и им с Паоло удастся ускользнуть незаметно. С замирающим сердцем, чувствуя себя преступницей, ни больше, ни меньше, Бенедикта позволила Паоло «похитить» себя и увезти прочь в алом спортивном автомобильчике с откидным верхом. Прохладный ночной воздух остудил ей виски, но в крови по-прежнему бушевало пламя.

Они ехали по освещенной набережной, и ветер с моря растрепал Бенедикте волосы. По случаю свадьбы она уложила пышную, с золотым отливом, шевелюру в высокую прическу, но теперь, оставив всякую надежду сохранить ее, вытащила шпильки, и непокорные шелковистые пряди рассыпались по плечам. Кроме того, ей казалось, что Паоло нравятся ее распущенные волосы – это неуемное буйство расплавленного золота. Рука его покоилась на спинке ее сиденья, длинные чуткие пальцы ласково поглаживали ее шею...

Тем временем дорога свернула в сторону от моря. Теперь они мчались по широким улицам в обрамлении эффектных особняков. Стилизованные «под старину» фонари разгоняли ночной мрак, мраморные фонтаны рассыпали в темноте серебристые струи. Еще Бенедикте запомнилось обилие зелени – плющ, затянувший стены, густые олеандровые и жасминовые заросли, статные кипарисы – и тонкий аромат цветов, разлитый в теплом воздухе.

Особняк, куда привез ее Паоло, находился близ северной границы города, у подножия холма Каподимонте. Там, на вершине, в окружении знаменитого парка, прозванного в народе Каподимонтским лесом, высилось величественное здание бывшей королевской резиденции – дворец Каподимонте, красные стены которого эффектно членили пилястры из местного серого камня «пиперно». А внизу, среди зелени сада, прятался его собрат – размерами куда более скромный, однако, на взгляд Бенедикты, ничуть не менее эффектный.

Владелец особняка явно задался целью построить для себя миниатюрную копию знаменитого палаццо, а в чем-то его и превзойти. Услужливый дворецкий распахнул перед ними тяжелые, окованные бронзой двери, а затем, повинуясь приказу Паоло, бесшумно исчез, словно растворился в воздухе, предоставив молодых людей самим себе.

Впоследствии Бенедикте вспоминался главным образом гигантский камин, отделанный итальянской плиткой и занимающий почти всю стену гостиной, и огромный овальный бассейн под окнами. Благодаря эффектной подсветке, бассейн загадочно мерцал в темноте бирюзовой синевой. И еще спальня, с роскошной кроватью с пологом на четырех столбиках...

Паоло налил им обоим вина в бокалы алого с золотом венецианского стекла, что переливались и сияли в свете свечей, рассыпая снопы разноцветных искр. Затем он распахнул двойные стеклянные двери и пригласил Бенедикту в сад. При виде бассейна она, не сдержавшись, захлопала в ладоши.

– Любишь плавать? – спросил Паоло.

– Ужасно люблю, – призналась Бенедикта и удивилась: неужели он уже позабыл, каким образом они познакомились?

– Тогда отчего бы нам не искупаться? – предложил итальянец. – Сегодня вполне тепло. И вообще мой бассейн один из лучших в Неаполе.

– Как? Прямо сейчас? – задохнулась от изумления Бенедикта.

– Отчего бы и нет? – Паоло ожег ее жадным взглядом. – Ты никогда не плавала в темноте?

– Нет, – покачала головой молодая женщина.

– Тогда, может, попробуешь? – вкрадчиво предположил Паоло.

– Но у меня с собой нет купальника, – возразила Бенедикта.

– А зачем он тебе? – спросил итальянец, легонько касаясь ее плеча кончиками пальцев. – Здесь, в Италии, мы частенько купаемся нагишом. Так куда приятнее: ничего не мешает, ничего не стесняет.

Бенедикта ни на минуту не сомневалась, что так оно и есть. Более того, готова была поручиться, что Паоло Ланци проделывал это не раз и не два. Но она-то воспитана совсем иначе!

Она в жизни не раздевалась перед чужим мужчиной!

– Н-не думаю... – начала она.

Но Паоло уже снимал смокинг. Небрежно бросив его на ближайшую скамейку, он снял галстук и взялся за пуговицы рубашки.

Его широкую, загорелую грудь покрывали черные и жесткие курчавые завитки, гуще всего между сосками, а далее, книзу, темная полоска плавно сужалась. Бенедикта хотела, но не могла отвести взгляд.

А Паоло, похоже, твердо вознамерился дойти до конца.

– Не бойся, моя Бенедикта, – тихо произнес он, словно угадав ее мысли. – Я не причиню тебе зла. Я просто хочу, чтобы ты радовалась жизни, чтобы избавилась от досадных помех, не позволяющих тебе расслабиться и насладиться счастливым мгновением.

– Я не могу, – покачала головой Бенедикта, одним глотком осушив бокал и отворачиваясь. – Если ты хочешь поплавать, давай, а я подожду тебя... в доме.

– Бедняжка моя, – глухо прошептал он, и, не успела она и шагу сделать в направлении стеклянных дверей, как полуобнаженный Паоло уже обнял ее за талию и удержал на месте. – Робкая малышка... – С этими словами он притянул трепещущую Бенедикту к себе. – Я снова тебя смутил? Может, прохладная вода остудит тебя и успокоит?

Бенедикта только об этом и мечтала, ну да что толку предаваться беспочвенным грезам! Все равно на такое она не пойдет. Пусть искушение велико, она ему не поддастся.

– Уверена, это было бы восхитительно, – искренне произнесла она. – Но мы же друг друга почти не знаем. Я не могу...

– Как скажешь. – И, не произнеся более ни слова, Паоло разомкнул объятия и выпустил пленницу.

Бенедикта неуверенно направилась к стеклянным дверям, понятия не имея, как ей теперь себя вести, что делать и что говорить. И тут за ее спиною раздался громкий всплеск – это Паоло нырнул в бассейн.

Не в силах совладать с собой, Бенедикта обернулась. Над водой как раз появилась темноволосая голова. Паоло небрежно отбросил с глаз мокрую прядь и улыбнулся гостье так, что у той дух захватило.

– Боже ты мой, – с досадой произнес он, – я, похоже, совсем утратил форму. Вот что значит забросить регулярные тренировки!

Бенедикта подумала, что он явно преувеличивает. Судя по тому, что ей довелось только что увидеть, Паоло Ланци был в отличной форме. Очевидно, он просто пытался ободрить и успокоить ее.

– А что, вода холодная? – полюбопытствовала Бенедикта, не в состоянии заставить себя уйти в дом.

– А ты попробуй, – предложил Паоло.

Она подошла к краю бассейна, присела на корточки и погрузила руку в воду. Надо же, нисколько не холодная, наоборот – теплая, чудесная, зовущая... О, как же Бенедикте хотелось присоединиться к купальщику! Возможно, это ее единственный шанс поплавать нагишом...

Нет, негоже давать волю таким непристойным мыслям! Бенедикта поспешно поднялась. Паоло, в несколько взмахов рук преодолев расстояние от одного бортика до другого, вопрошающе посмотрел на нее снизу вверх.

– Чего ты боишься, моя Бенедикта? – тихо спросил он. – Обещаю, что стану держаться от тебя на почтительном расстоянии. Ты даже можешь не снимать нижнего белья, если твоей целомудренной душе так спокойнее.

Бенедикта вздохнула: ее нижнее белье, и названия-то такого не заслуживало. Кремовый кружевной лифчик и такие же трусики задумывались как средство соблазна, но никак не прикрытия. В них Бенедикта чувствовала себя еще более раздетой, нежели нагишом.

– Ты не понимаешь... – Грудь ее бурно вздымалась и опадала. – Я не такая, как ты, – срывающимся от волнения голосом пояснила она. – Паоло, я не привыкла раздеваться перед незнакомыми людьми.

– А я, по-твоему, привык? – мягко возразил он. – Милая моя Бенедикта, я-то думал, что облегчаю тебе задачу... Вопреки твоим подозрениям, я вовсе не имею обыкновения сбрасывать с себя одежду на глазах у публики. Но здесь мы одни. Никто за нами не следит. Никто не наблюдает за тобой. Только я.

Именно этого Бенедикта и боялась. А чего ей терять-то? В конце концов, никакая она не девственница. Правда, единственный ее опыт в том, что касается сексуальной жизни, ограничивался эпизодом на заднем сиденье автомобиля и длился совсем не долго. Но Бенедикта боялась не этого. Боялась она того, что переживание окажется для нее чересчур болезненным – не физически, нет, но эмоционально и психологически. Паоло Ланци не был похож ни на кого из знакомых ей мужчин. И за каких-то два дня взял да и завладел играючи ее сердцем...


9


Словно отказавшись от дальнейших попыток переубедить ее, Паоло повернулся и ровным кролем неспешно поплыл прочь. Вода вспенивалась бурунами, в глубине ее играли и гасли смутные отсветы. В полумраке его загорелые руки и ноги казались бронзовыми по контрасту с крепкими, упругими ягодицами, что двумя светлыми пятнами проглядывали сквозь темную воду.

У Бенедикты голова пошла кругом. Не в силах противиться искушению, она сбросила туфли и осторожно попробовала воду. Как и в первый раз, вода показалась ей теплой: нагретая солнцем в течение долгого знойного дня, остывала она не сразу. Быстро, чтобы не передумать, Бенедикта избавилась от платья – и нырнула.

У нее дух захватило от восторга. Оттолкнувшись от бортика, Бенедикта поплыла к противоположному краю бассейна.

Наверняка Паоло услышал всплеск и почувствовал, что в воде кто-то есть. Вот и замечательно! Сегодня – ее последняя ночь в Неаполе, ее последний шанс отдаться безумству. Завтра она вновь станет разумной, рассудочной, здравомыслящей Бенедиктой Моррис. Завтра она улетит домой, в Сидней, – и все возвратится на круги своя.

У бортика глубина была небольшая, где-то по пояс, но дальше дно резко понижалось. В длину бассейн достигал, наверное, двадцати с лишним ярдов. В дальнем конце его к самому бортику подступали магнолии, чьи белые лепестки падали в воду, точно звезды с небес.

Когда Паоло вынырнул футах в шести от того места, где стояла Бенедикта, та от неожиданности охнула и невольно прикрыла рукою грудь. Ее трусики и лифчик в воде сделались совершенно прозрачными и не скрывали ни одной из тех пикантных подробностей, которые ей так хотелось бы утаить.

– Ага, передумала: – воскликнул Паоло, ближе, впрочем, не подплывая.

Интересно, о ком он беспокоится – о ней или о себе? Под водой кожа его матово светилась. Бенедикта смущенно отвернулась, стараясь не думать о том, чего не различает взгляд.

– Слишком уж жарко, – привела она не слишком убедительное оправдание. – Ты ведь возражать не станешь, правда? – Более дурацкого вопроса придумать было невозможно.

– С какой бы стати мне возражать? – лукаво усмехнулся он. – Ты вольна делать в моем доме все, что захочешь. – Паоло окинул ее жадным взглядом, и Бенедикта тут же пожалела о том, что поспешила расстаться с одеждой.

– Какой большой бассейн! – выпалила она первое, что пришло на ум. Ей просто необходимо было сказать хоть что-то, лишь бы прогнать дурманящее ощущение его близости.

Паоло тряхнул головой, и блестящие капли полетели во все стороны.

– Глубокое замечание, – одобрил он. – Глубокое, как сам бассейн.

Бенедикта вспыхнула. Паоло по-прежнему держался на некотором расстоянии, не пытаясь до нее дотронуться, но вкрадчивые интонации его голоса волновали ее, точно обольщающие прикосновения.

– Но ведь он и впрямь большой, – упрямо повторила она, делая вид, что не замечает издевки. – Больше, чем у да Фабриано. И глубже, если на то пошло... Кстати, какая здесь глубина?

Паоло фыркнул, а затем, к ужасу Бенедикты, одним стремительным движением преодолел разделяющее их расстояние.

– Наибольшая глубина бассейна четыре ярда, а в длину он двадцати пять, – очень серьезно сообщил он. – И я отлично понимаю, чего ты добиваешься.

Бенедикта прижалась к бортику т дальше отступать было некуда.

– Я пытаюсь выказать вежливый интерес к обстановке, в которой оказалась, – возразила она. – Ты, конечно, ко всей этой роскоши привык, но я-то нет!

Паоло уперся ладонями в бортик по обе стороны от нее.

– Вовсе нет, – тихо произнес он, не отрывая от Бенедикты жаркого, требовательного взгляда. – Ты пытаешься отвлечь меня. Ты полагаешь, что, если станешь щебетать о том, о сем, о бассейне, и том, какой он замечательный, я забуду, зачем привел тебя сюда. – Он задержал взгляд на предательски напрягшихся под прозрачным кружевом лифчика сосках. – Но слова здесь не помогут, милая. Я не был бы мужчиной, если бы не мечтал заняться с тобой любовью прямо здесь и сейчас.

– А мне казалось, ты пригласил меня просто поплавать в бассейне, – пролепетала Бенедикта, тщетно пытаясь сохранить остатки самообладания. – Только поэтому я здесь...

– Ах, Бенедикта, никудышная из тебя лгунья. – Паоло ласково провел большим пальцем по ее щеке осторожно потянул за золотую сережку. – Твое тело выдает тебя. Тебе не терпится избавиться вот от этого... – Он подцепил пальцем бретельку лифчика и приспустил ее с плеча. – От этих жалких уступок приличиям, сказал бы я.

Бенедикта потянулась поправить бретельку, но Паоло оказался проворнее. Он быстро завел руку ей за спину и расстегнул застежку. Миг – и грудь избавилась от плена стягивающего ее кружева.

– Не смей! – испуганно воскликнула молодая женщина. – Ты заблуждаешься! Я здесь вовсе не за тем, чтобы спать с тобой. Я... я не из таких, нет!

– «Спать» в мои планы вообще не входит, – возразил Паоло, припадая к ее губам. Жесткие завитки волос на его груди волнующе защекотали ей грудь, и дыхание у Бенедикты перехватило. – О, любимая, я хочу тебя, как я хочу тебя! Целуй меня, мое сокровище! Ты принадлежишь мне, слышишь?

Она чувствовала, что больше сопротивляться не в силах. Близость его обнаженного тела сводила ее с ума. Ничего чудеснее Бенедикта в жизни своей не испытывала. Вода холодила разгоряченную кожу, точно касание легкого шелка, лаская, будоража, волнуя. Когда Паоло стянул с нее лифчик и бросил на бортик, молодая женщина лишь порадовалась обретенной свободе.

А в следующий миг она вновь ощутила его жаркие губы на своих губах. И его язык властно скользнул внутрь, заявляя о своих древних как мир правах. Бенедикте не хватало дыхания. Она чувствовала, что теряет сознание, и льнула к Паоло, чтобы не упасть. А он самозабвенно целовал ее – само воплощение бесстыдной, знойной, разнузданной языческой чувственности. И противиться ей было невозможно.

Вот сильные руки под водой легли на ее талию, погладили округлые ягодицы. И Бенедикте тут же захотелось избавиться от узкой полоски кружева, этой досадной преграды между Паоло и ею. Она тихо всхлипнула, когда чуткие пальцы чуть оттянули эластичную ткань и проникли внутрь, исследуя, лаская, неумолимо продвигаясь все дальше. Влажное лоно жадно приветствовало дерзкий натиск. Жаркая волна разлилась по всему телу, пульс многократно участился.

– О Боже, – глухо застонала Бенедикта, не в силах сдерживаться, и Паоло, удовлетворенно улыбнувшись, стянул неуместные трусики вниз.

– Так лучше? – хрипло осведомился он, придвигаясь ближе.

Чувствуя, как его мужское естество пульсирует возбуждением, Бенедикта нашла в себе силы только кивнуть. Паоло подхватил ее под ягодицы и, чуть приподняв, притянул к себе. Она обвила ногами его бедра. Но хотя все ее существо томительно ныло в предвкушении большего, у Паоло на этот счет были другие планы.

– Не здесь, – промолвил он. – Не здесь и не так, мое сокровище. Я хочу любить тебя, моя Бенедикта. Хочу уложить тебя на мою кровать, хочу любоваться тобой, хочу доказать тебе, насколько ты мне желанна.

В тот миг Бенедикте казалось, что, овладей ею Паоло прямо здесь, в бассейне, ничего большего она от судьбы и не пожелает. Никогда в жизни ее не влекло так сильно к мужчине. Страсть, разбуженная им, страсть, что нарастала в ней с каждой минутой с тех пор, как они познакомились, властно требовала немедленного ответа.

Паоло подсадил ее на край бассейна. Бенедикта видела, что и ему приходится нелегко. Вот он провел рукою по внутренней стороне ее бедра, накрыл ладонями груди. Бенедикта затрепетала всем телом. Паоло втянул в рот набухший сосок, затеребил его губами и языком. Второй сосок тоже получил свою долю ласк, и в глазах у нее потемнело. Так что, когда Паоло выбрался из бассейна и помог ей подняться, Бенедикта с трудом устояла на ногах.

При виде Паоло, великолепного в своей наготе, Бенедикта утратила остатки самообладания. И сам он, и его гордо заявляющее о себе мужское достоинство словно бы воплощали в себе мощь и страсть.

– Пойдем, – произнес он, беря ее за руку и увлекая к дому. Бенедикта споткнулась, и Паоло подхватил ее на руки. – Бедняжка моя, – прошептал он ей на ухо. – Я слишком тороплюсь, да? Я хочу, чтобы для тебя это стало незабываемым переживанием, как для меня.

Паоло внес ее в дом и вверх по лестнице. Собственная нагота, похоже, нимало его не смущала. Бенедикта, еще недавно искренне восхищавшаяся высоким потолком с лепными карнизами, сейчас не замечала ровным счетом ничего вокруг. Хрустальные бра приглушенным светом освещали мраморные ступени. Все казалось нереальным, фантастически прекрасным – точно во сне или в сказке.

Бенедикта не сводила глаз с Паоло. В этом зыбком, мерцающем, волшебном мареве он один казался настоящим, надежным – и бесконечно любимым.

Спальня ослепляла роскошью. В центре высилась огромная, явно старинная кровать красного дерева на четырех столбиках и с пологом.

Высокие, от пола до потолка, окна глядели в темноту – создавалось ощущение, будто одна из стен комнаты растаяла, растворилась во мраке, и спальня открывается прямо в звездную ночь. Войдя, Паоло выключил свет, и теперь только два причудливых ночника в изголовье кровати мерцали в полутьме, роняя блики на серебристое атласное покрывало, на покрытый персидским ковром пол, на дубовую обшивку стен.

Паоло осторожно уложил Бенедикту на кровать.

– Я вся мокрая! – запротестовала она.

Но Паоло, усмехнувшись, вытянулся на кровати рядом с нею.

– Знаю, – тихо произнес он, ласково проводя ладонью по ее животу и на краткое мгновение, скользнув пальцами между ее бедер. – Я чувствую.

– Я... я не про это, – смущенно пролепетала она, и Паоло широко улыбнулся.

– Знаю, – повторил он. – Но ты и я вместе разожжем пожар, от которого и бассейн высохнет до дна, верно?

– Паоло... – затрепетала молодая женщина.

– Просто расслабься, – тихо посоветовал он и наклонился, чтобы осыпать ее поцелуями. Путь, пройденный губами, повторила рука. Осторожно и ласково Паоло развел ей ноги – и, явно наслаждаясь, лизнул. – До чего же ты вкусная, – промолвил он, вновь принимаясь ласкать ее гибкое, покорное тело.

Паоло словно вознамерился продлить ее наслаждение до бесконечности. Руки, плечи, грудь Бенедикты, каждый дюйм ее разгоряченной кожи упивался этими чувственными прикосновениями. Бенедикта тянулась, льнула к Паоло бездумно и жадно, стремясь к завершению этой сладостной пытки, такой упоительной и мучительной одновременно.

А он не торопился. И лишь когда она обняла ладонями его мужское естество и игриво затеребила пальцами, итальянец протестующе застонал.

– Не могу больше, – хрипло признался он. – Ты – моя! – И, шире разведя ей ноги, рывком подался вперед.

А в следующий миг выругался сквозь зубы. Тихо, но отчетливо. Этого слова Бенедикта не знала, однако по интонации догадалась: что-то не так.

– Проклятье! – повторил Паоло по-английски. – Я оставил бумажник в кармане брюк, у бассейна!

– Бумажник? – недоуменно захлопала ресницами Бенедикта. Время ли думать о деньгах? – Неужели ты не доверяешь слугам?..

– При чем тут «не доверяешь»? – глухо ответил Паоло. – Там остались презервативы. Черт подери, придется спуститься...

– О нет, пожалуйста!.. – Бенедикте казалось, что, если он сейчас покинет ее, она не выдержит. – Все в порядке, – лихорадочно заверила его она. – Это не имеет значения. Только не уходи, пожалуйста!

Теперь, два года спустя, лежа в одинокой постели, Бенедикта впервые осознала, что и происшедшем виноват не только Паоло. И как она умудрилась выкинуть из памяти эту важную деталь? Да, Паоло Ланци был с ней не вполне честен, ни словом не упомянул о том, что женат, пусть даже на тот момент брак его уже почти распался. Да, он не попытался отыскать ее, когда она возвратилась в Австралию.

Все это можно было бы поставить ему в упрек. Но отнюдь не то, что Паоло забыл о том, каковы бывают последствия у занятий сексом. Он наверняка решил, что Бенедикта принимает противозачаточные таблетки: из ее слов вполне можно было сделать такой вывод. Во всяком случае, тогда он больше не колебался. Он вошел в нее одним стремительным рывком, так что дыхание у молодой женщины перехватило. О, как он силен и могуч, как заполнил ее всецело и полностью – и тело, и мысли! Когда Паоло задвигался, Бенедикта была уже близка к оргазму.

Впрочем, тогда она еще этого не знала. До сих пор наивная Бенедикта полагала, что секс – это лишь волнение в груди, смятение чувств, что пробудил в ней Паоло. Теперь же она жадно выгнулась всем телом, нетерпеливо потянулась к нему, ибо Паоло отстранился и на мгновение застыл, прежде чем войти в нее снова. В груди ее всколыхнулась жаркая волна, грозя захлестнуть с головой, но Бенедикта пока еще не вполне понимала, что происходит. Ей еще только предстояло осознать собственную женственность...

И все это фантастическое, невероятное наслаждение стало возможным только благодаря Паоло, с тоской думала Бенедикта. Она помнила, как он целовал и ласкал ее, ведя их обоих к апофеозу чувственной страсти. Как его лоб и плечи покрывала испарина, темные глаза пылали точно угли. Он делил с ней все – и медленный, шаг за шагом, путь к вершине экстаза, и полет в бездну. Бенедикта помнила и то, как пронзительно вскрикнула, а в следующий миг Паоло рухнул в ее объятия, содрогаясь всем телом. И перед ее мысленным взором вспыхнули тысячи огней и закружились в ослепительном хороводе...

Воспоминания несли с собой неизбывную муку. Неужели она и в самом деле настолько забылась, оказалась такой наивной и глупой? В его руках она была точно мягкая глина, что чутко откликается на каждое прикосновение...

Бенедикта тяжело вздохнула. Разумеется, в тот момент она, потрясенная и ошеломленная, не отдавала себе отчета в том, что происходит. Как признательна она была Паоло, показавшему ей, как это непередаваемо чудесно и восхитительно – заниматься любовью с тем, кого любишь! Еще бы, Паоло Ланци в совершенстве освоил науку обольщения, а она... она была робкой ученицей, только-только делающей первые шаги...

Они снова предались любви, а потом Паоло на руках отнес ее в душ, и прохладные, тугие струи воды остудили и освежили их разгоряченные, потные тела. Затем он сходил к бассейну, принес их одежду, помог Бенедикте привести себя в порядок... и отвез обратно в особняк да Фабриано. Наверное, ей следовало бы сказать ему, что она улетает следующим вечером, но это прозвучало бы как унизительное вымаливание новых милостей, из серии «ну сделай же хоть что-нибудь». Ведь то, что произошло между ними, для нее значило куда больше, чем для Паоло...


10


Лишь спустя несколько недель после возвращения в Сидней Бенедикта обнаружила, что беременна. К тому времени Фредерик с Джо-ванной вернулись из свадебного путешествия, и она, позвонив брату, принялась расспрашивать его о Паоло: кто он, чем занимается и все такое прочее. Когда Фредди сообщил, что Паоло Ланци женат, горе молодой женщины не знало предела. А когда, спустя еще пару недель, у нее случился выкидыш, она сказала себе, что все к лучшему.

Что, конечно, правде никак не соответствовало...

Перекатившись на живот, Бенедикта уткнулась лицом в подушку, заглушая безудержные рыдания. Выкидыш повлек за собой тяжелые последствия, и врачи сообщили ей, что у нее вряд ли есть шанс стать матерью.

Кевин об этом знал. Бенедикта сообщила жениху о том, что бесплодна, как только он сделал ей предложение. Разумеется, подробностей она объяснять не стала и не знала, радоваться ей или огорчаться, когда Кевин ответил, что вообще-то детей и не планировал, поскольку младенцев терпеть не может. Но Бенедикта решила, что рано или поздно все-таки станет матерью, пусть даже для этого ей придется усыновить или удочерить ребенка.

Вот поэтому я так заботливо опекаю брата, подумала Бенедикта. Это врожденный материнский инстинкт дает о себе знать. Невзирая на прошедшие годы и разделяющее их расстояние она по-прежнему чувствовала себя ответственной за Фредди. Из-за брата она то и дело ссорилась с Кевином... Ну да это все уже в прошлом. Бенедикта сомневалась, что теперь свяжет свою судьбу с кем бы то ни было, ведь ей не нужен никто, кроме Паоло Ланци. И от любви к Паоло ей не отделаться до самой смерти.

Только на следующее утро Бенедикте удалось переговорить с Фредериком.

В кои-то веки брат сам выступил инициатором разговора. А все потому, что накануне она ужинала с Паоло, и теперь Фредди не терпелось узнать, добилась ли она чего-либо или нет. Какой же он все-таки эгоист, с горечью размышляла Бенедикта. Неужели ему совсем нет дела до моих чувств?

Она твердо решила, что вылетит домой сегодня же вечером. Еще до завтрака Бенедикта позвонила в аэропорт и с облегчением узнала, что на нужный ей рейс места еще есть. Впрочем, к облегчению примешивалась нотка досады. С одной стороны, ей больше не придется встречаться с Паоло. С другой стороны, как ни жаль, ее приезд проблем не решил. Даже скорее наоборот.

Бенедикта понимала: спасаться бегством это не что иное, как трусость. Но что поделать? Она никогда не отважится снова посмотреть в глаза Паоло: он слишком много знает. Только уехав, она сумеет сохранить остатки собственного достоинства. Бегство для нее единственный выход.

Молодая женщина устроилась за столиком на террасе, репетируя прощальную речь. Надо же как-то объяснить свой отъезд семейству да Фабриано! В это время в коридоре послышался стук костылей и нетвердые шага. Бенедикта даже не подняла головы. Она еще не знала, что именно скажет брату, а поскольку сегодня им предстояло расстаться, ругаться с Фредди ей тоже не хотелось.

– Эй, Бенни! – окликнул ее молодой человек, опускаясь на мягкую кушетку. – Ты что, не слышана, как я вошел?

– Слышала, – ответила Бенедикта. – Где Джованна?

– Джованна? – Фредерик смущенно заморгал. – Не знаю. Кажется, в душе. А это важно?

– Возможно.

Бенедикта держалась холодно и отстранение и Фредерик, похоже, заподозрил, что в мире не все ладно.

– В чем дело? – вызывающе спросил он. – С какой стати ты на меня так смотришь? Я что, впал в немилость?

– Нет, послушаем-ка лучше тебя, – помолчав, негромко произнесла Бенедикта. – Для разнообразия можешь попробовать быть со мной честным.

– Это когда же я тебе врал? – фыркнул Фредерик. – Понятия не имею, о чем ты!

– В самом деле?

Бенедикта вопросительно изогнула бровь. Фредерик нахмурился, затем на лице его отразились досада и что-то очень похожее на страх.

– А, понимаю! – воскликнул он. – Это вчерашний вечер на тебя так подействовал! Ну, давай выкладывай. Что за байки рассказывал про меня этот Ланци?

Бенедикта неотрывно смотрела на брата. Возможно, благодаря Паоло она наконец-то увидела Фредерика в истинном свете. Да он нарочно ее подначивает и провоцирует! Чтобы, выйдя из себя, она сгоряча выложила все, что услышала вчера от Паоло.

– А почему ты считаешь, будто Паоло станет ни с того ни с сего рассказывать про тебя байки? – невинно осведомилась она. – Я думала, мне полагалось просто-напросто убедить его оставить Джованну в покое.

– Ну да, конечно, – неохотно согласился Фредерик. – Да только я этого типа знаю получше тебя. Наговорить гадостей и настроить сестру против брата совершенно в его духе!

– Все равно не понимаю, – покачала головой Бенедикта, обдумывая каждое слово, прежде чем его произнести. – Что такого может рассказать про тебя Паоло, дабы уронить тебя в моих глазах?

Фредерик нетерпеливо тряхнул головой.

– Понятия не имею, – буркнул он. – Ну, например, станет в красках расписывать то, что я, мол, вечно сижу без гроша в кармане.

– А у тебя, выходит, проблемы с деньгами? – В душе Бенедикты зародились худшие подозрения. – Что ты такое говоришь? Разве отец Джо-ванны не платит тебе весьма щедрое жалованье? Вот уж никогда не поверю!

– Да не в том дело, – немедленно ощетинился Фредерик. – Бенни, эти итальянцы просто чума. Требуют от тебя отчета за каждую лиру. Бог ты мой, я даже в рулетку сыграть не могу, чтобы синьор Доменико не дышал при этом мне в затылок!

– Ты опять играешь в казино? – Сердце у Бенедикты упало. Она так надеялась, что, перебравшись в Италию, брат начал новую жизнь и избавился от своего пагубного пристрастия! – О, Фредди, ты же обещал мне, что больше никогда...

– Ради всего святого, отстань! – раздраженно оборвал ее Фредерик. – Довольно и того, что жена постоянно зудит, а тут еще ты! Уж и поразвлечься человеку нельзя! Зять да Фабриано – роль незавидная, скажу я тебе, под надзором тестя и тещи особо не разгуляешься!

– И я так понимаю, Паоло об этом известно, – осторожно произнесла Бенедикта. – Ну, о том, что ты играешь в азартные игры.

– Не удивлюсь, если так, – уклончиво ответил Фредерик. – Итальянцы – они такие! Держатся друг за друга, суют нос в чужие кастрюли, вечно высматривают, вынюхивают, выискивают, кто, в чем проштрафился! А уж если и впрямь проштрафился – спуску не дадут! Держу пари, те громилы в «Торре ди Гуардиа» закадычные дружки синьора Ланци!

– Что еще за громилы?

Фредерик, поняв, что сболтнул лишнего, поспешно схватился за костыли, как если бы вспомнил вдруг про некое неотложное дело.

– Это как раз неважно, – бросил он. – Не твое дело!

– Ты должен Паоло деньги? – резко спросила Бенедикта, удерживая брата за руку. – Вот, значит, из-за чего весь сыр-бор разгорелся, не так ли?

Фредерик яростно выругался сквозь зубы.

– Нет, – буркнул он. – За кого ты меня принимаешь? Кроме того, если бы я задолжал нашему славному Ланци, думаешь, мои тесть и теща не узнали бы об этом в ту же секунду?

– Не уверена. – Несмотря на все, в чем Паоло был и не был виноват перед ней, Бенедикта не сомневалась: этот человек не станет выдавать чужих тайн. И подставлять родственника под удар тоже. – Тогда почему ты его боишься? Джованна тут ни при чем, я это знаю доподлинно.

– Да что ты вообще знаешь! – Фредерик почти кричал. – Что ты знаешь о нас и наших проблемах! Известно ли тебе, например, что Джованна отчаянно хочет ребенка? Эти итальянцы на детях просто помешаны! Мы вот уже два года пытаемся изо всех сил, а я так и не преуспел!

Бенедикта потрясенно заморгала. Ей тут же вспомнились доверительные сетования Джованны. Что, дескать, у нее в семейной жизни не все складывается так, как бы ей хотелось. Что ей приходится несладко, и Фредерику тоже. Вот, значит, что красавица итальянка имела в виду! И Паоло Ланци к этому не имеет никакого отношения.

– ? Не поэтому ли моя драгоценная женушка проводит столько времени с Ланци? – бушевал разъяренный Фредерик, стряхнув с себя руку сестры. – Откуда мне знать, не пытается ли она забеременеть таким способом? Бог свидетель, возможностей у нее было хоть отбавляй!

– Не глупи! – У Бенедикты даже дух захватило от столь несправедливых и нелепых обвинений.

– А что такого? – Фредерик подозрительно сощурился. – Этот тип меня ненавидит всей душой, разве нет? Я-то рассчитывал, что ты станешь вовсю развлекаться с галантным кавалером, а ты все это время собирала улики против меня! Против родного брата!

Бенедикта поморщилась, как от боли: не проходимый эгоизм Фредди ранил ее в самое сердце.

– Значит, вот чего ты на самом деле добивался, – с отвращением произнесла она. – Ты и в самом деле надеялся уложить меня в постель к Паоло! Но не потому, что приревновал к нему Джованну. Фредди, сколько ты ему должен? Признавайся, я ведь все равно узнаю.

– Да говорю тебе, я не должен ему, ни единой лиры! – возмущенно ответил брат. – Ну, положим, я и впрямь попросил у него денег взаймы. Да только он и не подумал мне помочь.

– И ты решил, что, если я... если мы... – Бенедикта так и не смогла докончить фразу. – Ты надеялся, что Паоло одолжит денег мне. – На лице сестры отразилось такое презрение, что Фредерик испуганно сжался. – Так вот знай: такому, как Паоло Ланци, покупать любовь незачем. Кроме того, разве не ты сообщил мне, будто он женат, лишь бы я не забивала голову ненужными мыслями?

– Я считал, что оказываю тебе услугу. – Фредерик упрямо глядел в пол. – И вообще, так ли надо вспоминать старое? Тем более сейчас.

– Именно сейчас самое время, – холодно подвела итог Бенедикта, – Фредди, ты бессовестно используешь людей в своих целях. Ты не хотел, чтобы я увлеклась Паоло, и наболтал ему всяких небылиц о том, что я помолвлена. Да, так и было, не смей ничего отрицать! – На лице Фредерика она безошибочно читала красноречивые подтверждения его вины. – Я только теперь поняла, что имел в виду Паоло, расспрашивая меня о моей помолвке! Ты дал ему понять, будто он меня нисколько не интересует!

– Но так оно и было.

– Тебе-то откуда знать? – Бенедикта ощутила в груди пустоту и холод: все ее иллюзии развеялись как дым. – Обо мне ты вообще не думал, только о себе. А чем я тебе так могла помешать, Фредди? Ты боялся, что я буду стоять у тебя над душой всякий раз, как ты в очередной раз собьешься с пути истинного?

– Все не так просто... – угрюмо проворчал Фредерик. – Я начал новую жизнь. Я не хотел, чтобы ты...

– Чтобы я тебя опекала, – безжалостно докончила за него Бенедикта. – Но когда тебе вновь понадобилась моя помощь, ты решил вызвать меня в Неаполь и цинично мною воспользоваться.

– Нет...

– Да. – Бенедикта сверлила брата негодующим взглядом. – Меня от тебя просто с души воротит, Фредди. Видеть тебя не могу! – Она помолчала и, видимо решив, что терять ей нечего, с трудом произнесла: – Тогда, два года назад, когда ты лгал направо и налево, играя чужими судьбами, я была беременна. Когда ты вздумал устраивать мою жизнь за меня, я ждала ребенка от Паоло!

– Нет, – долетел от дверей еле слышный, исполненный муки возглас.

Бенедикта испуганно вскочила.

– Джованна... – убито прошептала она, – я не слышала, как ты вошла.

– Прости, я не хотела подслушивать, – ответила юная итальянка, не обращая внимания на мужа.

– Ты здесь давно? – осведомился Фредерик, с трудом поднимаясь и бросая на сестру убийственный взгляд. – Не знаю, что ты успела услышать и чего не успела...

Демонстративно игнорируя мужа, Джованна шагнула к золовке.

– Значит, ты ждала ребенка от Паоло. – От этих слов невестки сердце у Бенедикты упало. – Я и не знала, что вы с кузеном настолько близки.

– Они и не близки! – отрезал Фредерик. – Должно быть, в ночь нашей свадьбы они... немного увлеклись. Вот и все!

Бенедикта болезненно поморщилась: какое жестокое и вместе с тем правдивое описание их с Паоло отношений! Ведь так оно и было. И сама она повела себя как последняя распутница. У нее даже не хватило здравого смысла настоять на том, чтобы Паоло воспользовался презервативом. Она сходила с ума от любви, она себя не помнила от нетерпения, она так боялась, что Паоло передумает...

Джованна ждала ответа. Молодая женщина вдохнула и выдохнула несколько раз, пытаясь успокоиться, и произнесла:

– Это и впрямь было ошибкой. – Подставлять брата Бенедикта не стала: зачем ей это? Не хватало еще и эту семью разрушить! – Я улетела обратно в Сидней, а на четвертой неделе у меня случился выкидыш.

Джованна закрыла рот ладонью.

– О, Бенни, – всхлипнула она, и ее темно-карие глаза наполнились слезами, – мне так жаль... Такого и врагу не пожелаешь.

– Наверное, это было к лучшему, – солгала Бенедикта. – Трудно воспитывать ребенка одной... А теперь, вы уж меня извините, я вас оставлю. Сегодня вечером я улетаю, а вещи еще не упакованы.

– А как же Паоло? – воскликнула Джованна, глядя на золовку сквозь влажные ресницы. – Ты должна рассказать ему все как есть. Он имеет право знать.

– Нет! Нет, только не это! – одновременно воскликнули Фредерик и Бенедикта. И в кои-то веки молодая женщина была полностью согласна с братом.

– По-моему, ты просто боишься, что Паоло станет винить тебя, Фредерик, – осуждающе произнесла Джованна. – Я пришла сказать, что полиция только что арестовала взломщиков. С тех пор как Паоло обнаружил, что ты проигрался в пух и прах и задолжал крупную сумму ребятам из «Торре ди Гуардиа», у него зародились некоторые подозрения. С его помощью полиция и напала на нужный след.


11


До своей квартирки на окраине Сиднея Бенедикта доехала на такси. Она внушала себе, что Кевину будет нелегко отпроситься с работы и встретить ее в аэропорту. Но на самом деле ей просто хотелось по возможности отдалить встречу с женихом. Собственно говоря, ей еще предстояло найти способ разорвать помолвку. А это была задача не из легких, тем более что Кевин ни о чем таком даже не помышляет.

А вот для Бенедикты все разом изменилось. И я сама уже не та, что прежде, удрученно размышляла молодая женщина, шаря в сумочке в поисках ключей. Ибо еще до того, как Паоло оказался полностью оправдан в ее глазах, Бенедикта осознала: ее чувства к любимому неизменны и силы своей не утратили.

Ну не глупо ли это, тем более что Паоло наверняка презирает ее всей душой. Считает, что заигрывала она с ним только для того, чтобы спасти брата. А объяснять Паоло, что, целуясь с ним, она вообще не думала о брате, слишком поздно, даже если бы он и захотел ее выслушать. Их отношения настолько отравлены ложью, выдумками и недомолвками, что, пусть даже ее вины в том нет, Паоло Ланци ни единому ее слову не поверит...

Милая, славная Джованна... Кто, как не она, уговаривал ее не уезжать, не повидавшись и не поговорив начистоту с Паоло. Джованне не составило труда объяснить свою дружескую близость с Паоло Ланци. Юная итальянка проходила курс лечения в надежде забеременеть, а Паоло оплачивал счета от врачей. Джованна вся извелась, мечтая о ребенке, а родителям признаться не смела, опасаясь еще больше настроить их против Фредерика.

И, разумеется, Фредерик утверждал, будто ничего об этом не знал. Так это или нет, но Бенедикта с облегчением убедилась, что Джованна по-прежнему любит мужа, невзирая на все его недостатки и слабости. И даже собиралась попросить отца о ссуде, чтобы выплатить, наконец, долги Фредерика. И хотя теперь, когда тайное стало явным и Фредди предстояло отчитаться за свои грехи перед тещей и тестем, пожалуй, усиленный контроль пойдет ему только на пользу. Великовозрастному оболтусу пора, наконец, научиться отвечать за свои поступки.

Ах, если бы хоть у Фредди с Джованной все закончилось счастливо, удрученно думала Бенедикта, поворачивая ключ в замке и распахивая дверь. Как ни странно, из почтового ящика не торчал ворох газет, а из кухни доносилось радио. В доме кто-то был.

Однако не успела она испугаться и запаниковать, как на пороге гостиной возник очень довольный собой Кевин.

– Сюрприз, сюрприз! – весело объявил он, явно ожидая, что хозяйка квартиры несказанно ему обрадуется. – Старина Крэйги, наш строгий шеф, сегодня захворал и на работу не вышел, так что я ушел на часок пораньше.

Бенедикта поставила чемодан у стены и сняла с плеча сумку. Она вдруг почувствовала себя чужой в собственном доме. И как, спрашивается, попал сюда Кевин? Она не давала ему ключа. Положим, ей уже давно следовало это сделать, но Бенедикта привыкла воспринимать свою квартирку как этакую неприступную крепость, где всегда может укрыться от враждебного мира. С тех самых пор, как продала коттедж, где некогда жила с Фредди.

А Кевин уже направлялся к ней, распахнув объятия.

– Эй, в чем дело? – недоуменно спросил он, сдвинув брови. – Я думал, ты мне обрадуешься. У меня тут кофе сварен, а в духовке – тосты с сыром.

Бенедикта невольно передернулась от отвращения. Она и в самолете вынуждена была отказаться от еды: чувствовала себя совсем разбитой, ее поташнивало, и не только из-за сдвига во времени и усталости, но из-за душевного разлада и самых мрачных предчувствий. О, как ей не хотелось объясняться прямо сейчас!

Кевин уронил руки – очевидно, разглядел выражение лица Бенедикты.

– Эгей! – воскликнул он. – До чего же я бестолковый! Ты неважно себя чувствуешь, верно? Ну, что такое случилось? Очень трясло в воздухе, да? Над Индийским океаном жуткая турбулентность. Помню, однажды возвращался я из Бухареста, так за всю дорогу мы ремней безопасности так и не отстегнули, а уж бумажные пакетики требовались каждому третьему...

– Кевин, как ты сюда попал? – оборвала поток его излияний Бенедикта.

– Как я сюда попал? – Он недоуменно заморгал. – С помощью ключа, разумеется... Дверей я не взламывал, если ты на это намекаешь. Я поговорил вчера вечером с твоим братом по телефону, и тут меня осенило: а дождусь-ка я тебя здесь, дома!

– Да, но откуда у тебя ключи? – Бенедикта не знала, что и думать. – Ключей я тебе не давала!

– Ну, строго говоря, да... Я решил, что это досадное упущение с твоей стороны, и месяц назад заказал себе дубликат, – нимало не смутившись, сообщил Кевин. – А разве ты не рада? Возвращаться в пустую квартиру – удовольствие небольшое.

Бенедикта подумала, что пустая квартира теперь показалась бы ей раем земным, но вслух, разумеется, этого не сказала.

– Так ты говорил с Фредди? – еле слышно спросила она.

– Да, сутки назад, – не без самодовольства подтвердил Кевин. – Я попросил к телефону тебя, но Фредерик сказал, что ты уже час как уехала. Я подумывал встретить тебя в аэропорту, но рассудил, что лучше отправиться прямо сюда. Я знаю, после долгого перелета ты бываешь не слишком разговорчива.

– Ты зря беспокоился, – промолвила Бенедикта, подавляя раздражение. В ее бедах виноват вовсе не Кевин. За неразбериху в личной жизни отвечает она, и никто иной.

– Ну, снимай же куртку, чего стоишь! – нетерпеливо произнес заботливый жених, берясь за чемодан. – Говорю же: я кофе сварил. Спорю, что от чашечки ты не откажешься.

– Только не сейчас, – запротестовала Бенедикта, машинально расстегивая куртку, и, словно бросаясь с обрыва в холодную воду, решительно произнесла: – А впрочем, это очень удачно, что ты здесь. Нам надо поговорить.

Кевин с сомнением посмотрел на часы.

– Боюсь, что на долгие рассказы о твоем путешествии времени у нас нет, – посетовал он. – Уже довольно поздно. И хотя в офис я возвращаться сегодня не намерен, но поработать все равно собираюсь. Крэйги нет, но очередной проект сдавать надо. А сроки, как всегда, поджимают...

– Да помолчи ты хоть минутку!

Ну почему Кевин никогда не может дослушать ее до конца? Неужели не видит, как она взвинчена? Она на стены готова кидаться от досады, а этот самовлюбленный осел болтает о своих дурацких проектах и ничего больше видеть не хочет!

– Так я пойду, принесу кофе...

– Нет!

– Нет? – Кевин явно не мог взять в толк, что происходит. И тут он заметил, что на руке невесты уже не сверкает подаренный им бриллиант. – О, Бенни, – воскликнул он, – только не говори, что потеряла кольцо! Оно стоило целое состояние! Я надеялся, ты отнесешься к нему куда бережнее.

– Нет, кольцо здесь, в сумочке. – Бенедикта поспешно достала перстень и протянула собеседнику. – Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Мне страшно жаль, Кевин. Мне бы очень хотелось, чтобы все было иначе, но... Но, пожалуйста, возьми это назад.

– Да ты шутишь, – недоверчиво протянул Кевин, пряча руку за спину. – Ты просто устала. Ты сама не знаешь, что несешь.

– О, еще как знаю. – Наконец-то Бенедикта была на все сто уверена в своей правоте. – Я столько всего передумала за эти дни и решения своего не изменю. Прости, Кевин, но стать твоей женой я не смогу. Мне, правда, очень жаль.

– Это все дело рук твоего братца, не так ли? – процедил Кевин сквозь зубы. – Я так и знал, что не следовало тебя к нему отпускать!

– Ты не вправе мною распоряжаться, – холодно ответила Бенедикта. С нее довольно: что это еще за собственнический, диктаторский подход! – Мой брат пострадал в аварии, и я должна была убедиться, что с ним все в порядке.

– Твоему драгоценному братцу ровным счетом ничего не угрожало! – саркастически возразил Кевин. ~ Бедненький мальчик отделался легким испугом. Бенни, не будь дурочкой! У нас столько всего общего: мы вместе работаем, у нас одни и те же интересы, одни и те же устремления... А наши чудесные планы на будущее?

Боже, как же все это скучно, как безрадостно звучит! Бенедикта представила себе совместное будущее с Кевином, у нее мороз пробежал по коже... Или она впрямь ведет себя как последняя дурочка? Вряд ли судьба пошлет ей другого мужчину, столь же терпеливого и снисходительного. Мужчину, который захочет жениться на женщине, неспособной родить ему детей, напомнила она себе. Впрочем, это ее трагедия, Кевина подобные вопросы, похоже, вообще не занимают.

Как бы то ни было, Кевина она не любит. Теперь Бенедикта понимала это со всей отчетливостью. Да нет, она всегда это знала – еще до того, как села в самолет, летящий в Италию. Именно поэтому ей так странно было видеть на своей руке кольцо с бриллиантом. Не следовало доводить дело до помолвки...

Снова встретив Паоло, Бенедикта осознала окончательно: ей не суждено выйти замуж. Ни за что и никогда. До сих пор она упрямо себя обманывала, внушая себе, что все ее чувства к Паоло умерли вместе с ребенком. Теперь она твердо знала: это не так. В течение последних двух бесконечно долгих лет она ни на минуту не прекращала любить его. Да, порой она и ненавидела его тоже, но только потому, что слишком сильно любила...

– Прости, – сказала Бенедикта, кладя бриллиантовое кольцо на столик перед Кевином. – Мне бы тоже очень хотелось свалить всю вину на Фредди, да только это нечестно и неправильно. Брат здесь ни при чем. Мне казалось, я люблю тебя, но это не так. Ты мне симпатичен. Мы с тобой отлично сработались. Но для брака этого недостаточно.

Кевин нахмурился, однако взял кольцо со стола и сунул в карман брюк.

– И что теперь? – угрюмо осведомился он. – Вернешься в Неаполь? Твой брат, конечно же, уломал тебя, уговорил переселиться к нему.

Ах, если бы!

– Разумеется, ни в какой Неаполь я не полечу, – заверила его Бенедикта. Суждено ли ей вообще еще хоть раз увидеть этот чудесный город? – Со следующего понедельника я выхожу на работу. Полагаю, в офисе мы будем видеться довольно часто. Надеюсь, мы останемся друзьями, правда?

– Ты выходишь на работу? – просиял Кевин. – Ну... ну, конечно же. Конечно, мы останемся друзьями. Лучшими из друзей!

– Вот и славно.

Бенедикта вздохнула с облегчением. Впрочем, то, с какой легкостью Кевин принял ее условия, молодой женщине не слишком понравилось. Кажется, экс-жених надеялся, что она передумает. Возможно, стоит начать подыскивать другую работу...

Лишь одинокими вечерами, уже ложась спать, Бенедикта вновь оказывалась во власти своего горя. Она словно наяву переживала свою недолгую, трагически оборвавшуюся беременность: те несколько недель, в течение которых носила ребенка Паоло. Как она жалела, что ей не удалось стать матерью! По крайней мере, у нее осталось бы хоть что-то от любимого...

Выпроводив Кевина, Бенедикта распаковала чемодан и загрузила стиральную машинку. Затем по-быстрому приняла душ и принялась хлопотать по дому. Повинуясь внезапному порыву, она даже сменила постельное белье, хотя до отъезда успела поспать на нем раза два, не больше. Она начинала новую жизнь, и все, что было прежде, необходимо было заменить, зачеркнуть, забыть...

В последующие недели Бенедикта честно пыталась собрать осколки разбитой жизни и сложить их в некое подобие нового узора. Работа помогала ей отвлечься – в те дни, когда удавалось избежать встреч с бывшим женихом. Развешанные по стенам подрамники, планшеты, рулоны миллиметровой бумаги, циркуль и карандаш – все казалось таким привычным, таким знакомым.

Бенедикта охотно взялась за новый заказ – проект двухэтажного особняка для молодоженов. Когда макет был предъявлен сначала суровому боссу, а затем и клиентам, даже дотошный мистер Крэйги не нашел, к чему придраться, а молодые супруги заявили, что именно о таком семейном гнездышке мечтали.

Как и подозревала Бенедикта, Кевин, по всей видимости, решил, что она нуждается в небольшой передышке, не более. Всякий раз, когда они сталкивались в коридоре, или в кабинете, или в офисной столовой, бывший жених вел себя так, как если бы в отношениях их ровным счетом ничего не изменилось. Бенедикта понятия не имела, что он сказал коллегам. Сама она со всей определенностью дала понять друзьям, что помолвка расторгнута.

Но Кевин упрямо не желал принимать сего очевидного факта. Поэтому молодая женщина не слишком удивилась, когда в один прекрасный день, засидевшись на работе допоздна, вышла из здания и обнаружила, что Кевин поджидает ее у входа, как в старые добрые времена.

Вечер выдался чудесный. Тихий, прохладный. Поскольку Бенедикта жила неподалеку от офиса, она решила дойти до дому пешком через парк, вместо того чтобы, как обычно, подождать автобуса. Как это приятно – подышать свежим воздухом, полюбоваться закатом... Но только не в обществе Кевина, которому давно уже нужно было понять, что он даром тратит время.

– Ну, наконец-то! – приветствовал ее Кевин, как ни в чем не бывало. – Что тебя так задержало?

– Заканчивала предварительные эскизы, – сдержанно ответила Бенедикта, мысленно проклиная упрямого мистера Ормистона. – А ты что здесь делаешь? На тебя тоже срочная работа свалилась?

– А я тебя жду, – бодро сообщил он, указывая на припаркованную у входа машину. – Надумал вот в кафе тебя пригласить. Съедим мороженого, выпьем кофе... Вид у тебя ужасно измученный, надо бы тебе немного развлечься.

– Послушай... – устало начала Бенедикта.

– Только не начинай все сначала. Черт подери, Бенни, сколько можно? Это все вот уже пять недель тянется. Не довольно ли глупостей?

– Ступай домой, Кевин, – покачала головой молодая женщина. – Увидимся завтра.

– Нет уж, с меня довольно. – К изумлению Бенедикты, он грубо схватил ее за руку и удержал на месте. – Да, я был терпелив и снисходителен, но все имеет свой предел. Пришло время положить конец дурацким капризам. Я не позволю обращаться с собой, точно с приблудным щенком: сегодня его погладили, а завтра выгнали!

Бенедикта потрясенно уставилась на бывшего жениха.

– Да как ты смеешь? Ты хоть соображаешь, что делаешь? Отпусти мою руку, мне больно!

– Сама виновата! – прорычал Кевин. – Если причиняешь людям боль, знай, что и тебе в свою очередь достанется по заслугам! Ты выставила меня полным идиотом, Бенни, и больше я терпеть, не намерен. Ты поедешь домой со мной, и мы наконец-то выясним наши отношения.

– Нет, – ответила Бенедикта. – Мы все уже выяснили.

– Да! – рявкнул Кевин и потащил упирающуюся женщину к машине. – Не похоже, чтобы ты нашла себе кого-то другого. Так что благодари судьбу, что у тебя есть я. Не я ли сжалился над тобой и спас от беспросветного одиночества? Все знают, как тебе несладко пришлось, когда твой братец перебрался в Италию и женился на этой макароннице!

От таких слов Бенедикта пришла в ужас, но достойно ответить не успела. Пока Кевин столь своеобразным способом пытался выяснить отношения с бывшей невестой, сразу за его машиной припарковался другой автомобиль. Дверца распахнулась, и наружу вышел высокий, одетый в темное мужчина.

– Бенедикта, что-то не так?

Эти низкие, хрипловатые интонации она узнала бы где угодно. С трудом высвободившись из рук Кевина, Бенедикта обернулась. У автомобиля стоял Паоло. Его элегантный костюм и чисто выбритый подбородок составляли резкий контраст с затрапезной спортивной курткой и рыжеватой бородкой Кевина. Паоло Ланци выглядел, как всегда, великолепно, если не считать темных теней под глазами и измученного выражения лица.

– Это еще что за тип? – пренебрежительно осведомился Кевин, недовольный тем, что ему помешали.

Паоло издевательски поклонился.

– Я кузен той... э-э-э... макаронницы, которая вышла замуж за брата Бенедикты, – сообщил он. Сердце молодой женщины болезненно сжалось: значит, Паоло расслышал уничижительное замечание Кевина. – А вы, должно быть...

– Жених Бенедикты, – вызывающе ответил Кевин, даже не подумав извиниться за грубость.

– Бывший жених, – холодно поправила его молодая женщина и, с трудом овладев собой, повернулась к Паоло. – Я должна попросить у тебя прощения за возмутительное поведение Кевина. Он не всегда такой. Боюсь, сегодня у него выдался тяжелый день.

Паоло не сводил с нее пристального, вопрошающего взгляда.

– А у тебя, мое сокровище? – тихо спросил он. – У тебя тоже был тяжелый день?

– Во всяком случае, не самый приятный, – уклончиво ответила она. – Но что ты, собственно, здесь делаешь? Это Фредди попросил тебя приехать? – При этой мысли Бенедикта побледнела как полотно. – Что-нибудь случилось?

– С твоим братом? Ровным счетом ничего, – заверил ее Паоло. – Он уже обходится без костылей и в следующем месяце надеется вернуться на работу. – Итальянец задумчиво сощурился. – Я побывал у тебя на квартире, но там тебя не оказалось, и соседка сказала, что ты еще на работе. И дала этот адрес.

– Побывал на квартире? – эхом повторил заметно помрачневший Кевин. – Не знаю, приятель, кто ты такой, но у тебя нет никакого права заявляться к Бенедикте без приглашения.

– Во-первых, никакой я вам не приятель, ибо в первый раз вас вижу, – ответил Паоло, презрительно кривя губы. – А поскольку, когда я подъехал, мисс Моррис пыталась всеми силами от вас избавиться, то и к числу ее приятелей вы не принадлежите. Если я правильно понял мисс Моррис, ваша помолвка расторгнута, и все права жениха вы утратили. Так что предлагаю вам послушаться мисс Моррис и убраться восвояси.

Кевин негодующе фыркнул и воинственно расправил плечи.

– А если нет? – с вызовом осведомился он, явно набиваясь на драку. – Чем ты мне помешаешь?

– Кевин, пожалуйста! – в отчаянии воскликнула Бенедикта. – Делай, как он говорит. Я... я завтра все тебе объясню. Паоло – мой старый друг. С ним я в полной безопасности!

– Старый друг? – подозрительно нахмурился Ормистон. – Ты, стало быть, давно его знаешь? А почему я о нем слышу впервые? Ты познакомилась с ним на свадьбе у Фредерика? Он действительно родственник твоей невестки?

– Ну... в общем, да, – вздохнула Бенедикта.

Она нервно оглянулась на Паоло и понизила голос:

– Кевин, пожалуйста, это вообще не твое дело. Ступай домой, правда.

Но Кевин Ормистон ничего не желал слушать.

– И насколько же близко ты с ним знакома? – не сдавался он. – Позволительно ли мне будет спросить хотя бы об этом?

– Не позволительно, – решительно ответил Паоло, опережая молодую женщину. – Насколько близко мы знакомы с Бенедиктой, касается нас и только нас. Она совершенно справедливо заметила, что это не ваше дело.

– Еще как мое, если ты – тот самый мерзавец, который обрюхатил ее и бросил! – яростно возразил Кевин. Бенедикта похолодела от ужаса, не в силах ни вмешаться, ни возразить. Паоло же отшатнулся, точно его ударили. – А, вижу, ты ничего не знал, – мстительно продолжил меж тем Ормистон. – Бенедикта тоже считает, что окружающие слепы и глухи. Но когда девушка возвращается со свадьбы брата и вскоре на неделю ложится в гинекологическое отделение местной больницы, люди начинают чесать языки. Я так понимаю, у нее приключился выкидыш, хотя мне ничего знать не полагается. Она только сказала, что детей у нее быть не может, что меня, впрочем, вполне устраивает. Не терплю орущих младенцев!


12


Дальше слушать Бенедикта была не в силах. Ей хотелось умереть тут же, на месте. Ах, если бы под ногами у нее разверзлась земля и поглотила ее! Как ей жить дальше, если после слов Кевина на лице Паоло отразились ужас и потрясение! Он узнал то, чего знать был никак не должен.

Повернувшись, Бенедикта опрометью бросилась через дорогу, даже не глядя по сторонам. Вслед ей Кевин выкликал ее имя, но она не обернулась. В тот момент она видеть не могла бывшего жениха. Неужели она когда-то всерьез собиралась связать с ним свою жизнь?

Бенедикта добежала до парка и стремительно зашагала по дорожке к дому, Наверняка кто-то из мужчин за ней последует, а возможно, и оба. Но если она успеет добраться до квартиры первой, то просто не откроет никому дверь! Правда, у Кевина есть ключ, но всегда можно запереться изнутри на задвижку! То, что приключилось с ней, это ее проблема – другие здесь ни при чем!

Что до Паоло, то даже вообразить невозможно, что он подумает. Возможно, сочтет ее подлой предательницей. То, что она носила его ребенка и ни слова ему о том не сказала, наверняка возмутило итальянца до глубины души. Да, Паоло был женат... Но теперь выяснилось, что они с женой на тот момент уже практически разошлись. Знай об этом Бенедикта тогда, два года назад, сообщила бы она о ребенке? Или все-таки нет?

Пожалуй, что нет... Ведь Паоло никак не дал понять, что помнит о ее существовании. Развлечение на одну ночь, мимолетная интрижка – вот чем была она для него. И она на протяжении двух лет так и не смогла забыть его!

Бенедикте уже казалось, что она преуспела. Она всерьез полагала, что ее отношения с Кевином как раз то, что необходимо ей для счастья. Или, говоря иначе: ее роман с Кевином – все, чего она заслуживает...

Но чего он добивался, выбалтывая ее секреты? И неужели все сотрудники проектного бюро знают о выкидыше? Неужели Кевин обсуждал ее личные дела с коллегами? И все строили предположения, кто отец ребенка?

Бенедикта пришла в отчаяние. И как ей теперь смотреть в глаза коллегам? А Паоло... Злится ли он на нее? Возненавидел ли ее? Или просто преисполнился к ней презрения? Об этом лучше вообще не думать...

К своему удивлению, до дому Бенедикта добралась без каких-либо приключений. И на парковочной площадке не было ни зеленого «мини-купера» Кевина, ни блестящего черного «БМВ», по всей видимости, взятого Паоло напрокат. Вероятно, оба соперника решили махнуть на меня рукой, с горечью подумала молодая женщина. Ну что ж, к одиночеству ей не привыкать...

Бенедикта варила кофе, и при этом руки у нее заметно дрожали, когда в замочной скважине повернулся ключ. Но она загодя задвинула задвижку и теперь порадовалась собственной предусмотрительности.

– Бенни! – заорал Кевин в замочную скважину. – Бенни, открой! Ты только посмотри, что этот подонок со мной сделал!

Бенедикта застонала. Ну что еще ему нужно? Неужели не понимает, что сам свел свои шансы к нулю? Что до рукоприкладства со стороны Паоло, то молодая женщина ни единому слову бывшего жениха не поверила. Чтобы аристократический, элегантный Паоло Ланци опустился до потасовки, причем из-за женщины, которую в грош не ставит, – да быть того не может!

– Кевин, уходи! – крикнула она в ответ. – Нам с тобой говорить не о чем. Не уверена, что вообще когда-нибудь захочу тебя видеть!

– Да ладно тебе, Бенни, – как ни в чем не бывало, ответил Кевин. – Мы оба знаем, что я тебе нужен. Из того, что этот итальяшка подбил мне глаз, вовсе не следует, что он станет вновь тебя обхаживать.

Трясущимися руками Бенедикта отодвинула задвижку и встала на пороге, преграждая незваному гостю путь. Да, под глазом Кевина Ормистона и впрямь красовался здоровенный синяк. Для того чтобы убедиться в этом, дверь открыть, безусловно, стоило.

– Это... Паоло постарался? – недоверчиво спросила Бенедикта.

Кевин воинственно подбоченился.

– Ну и нечего радоваться по этому поводу! – огрызнулся он. – Так ты впустишь меня или нет? По-моему, ты задолжала мне объяснение. Кто таков этот тип? Он и в самом деле отец того... твоего ребенка?

Бенедикта решительно вздернула подбородок.

– Я вовсе не обязана перед тобой отчитываться, Кевин, – произнесла она. – Тем более после сегодняшней безобразной сцены. Ты меня опозорил и унизил. И не говори, будто желаешь мне только добра. Так ужасно я себя в жизни не чувствовала!

– Ну, рано или поздно ты бы все равно оказалась в похожей ситуации, – возразил Кевин. – Или ты считаешь, что тебя окружают одни идиоты? Женщины, они вообще любят посплетничать на такие темы. Пойми, сотрудницы бюро отлично знают, что случилось нечто такое, отчего у тебя не будет детей. А значит, объяснение напрашивается само собой...

– А откуда бы сотрудницам бюро знать о том, что я бесплодна? – ровным голосом осведомилась Бенедикта.

– Ну... возможно, я и впрямь что-то такое говорил, – нехотя пробормотал Кевин.

Молодая женщина прислонилась к стене, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Но тут же, усилием воли заставив себя выпрямиться, твердо произнесла:

– Послушай, я уже сказала тебе все, что хотела. Уходи прочь. Уходи, и чтобы глаза мои тебя больше не видели!

Бенедикта с грохотом захлопнула дверь и побрела в кухню. Горячие слезы жгли ей глаза. Боже, и этому человеку она безраздельно доверяла! Да он такой же, как Фредерик! Кевин станет добиваться своего всеми правдами и неправдами, не считаясь с чужими чувствами и ломая чужие судьбы!

Она собиралась посидеть часок-другой над чертежами, но в теперешнем ее состоянии ей было не до работы. Бенедикта налила в чашку кофе и села за стол, пытаясь не думать о будущем. Мир вокруг нее рушился. Дальнейшая жизнь казалась темной и беспросветной, точно полярная ночь.

Наверное, ей полагалось испытывать к Паоло что-то вроде признательности... за подбитый глаз Кевина. Что ни говори, а итальянец вступился за нее. Однако, скорее всего потому, что откровения Кевина привели его в бешенство. Паоло Ланци горд и самолюбив до крайности, а она, как следовало из разоблачений мистера Ормистона, выставила его полным идиотом!

Но изменить что-либо было уже не во власти Бенедикты. Ей оставалось лишь надеяться, что порочащие ее слухи не распространятся дальше бюро. Если кто-то из сотрудников стал свидетелем потасовки у входа, – а ведь далеко не все на тот момент разошлись по домам, – на ее репутации можно ставить крест.

Сколько времени так прошло, час или два, Бенедикта не знала. Очнулась она от громкого стука в дверь. Опять Кевин, обреченно вздохнула она. Неужели упрямец никогда не поймет, что для него все кончено? Но тут она вспомнила, что задвижку вновь так и не закрыла. Значит, это не Ормистон. Тот бы сначала открыл дверь ключом и только потом принялся объясняться и оправдываться. Поднявшись со стула, Бенедикта вышла в прихожую.

– Кто там? – опасливо осведомилась она.

– Бенедикта... – Голос Паоло звучал приглушенно и устало.

Едва заслышав знакомые интонации, Бенедикта поняла, что все это время втайне надеялась: он придет. Но зачем? Какие бы неотложные дела ни привели его в Сидней, взаимопонимание между ней и Паоло невозможно. Кевин зачеркнул всякую возможность счастливого исхода. И напрасно думать, будто он приехал ради нее. Жизнь развела их в разные стороны. Им не суждено быть вместе. Подобную мечту способна лелеять только непроходимая идиотка.

Но разве можно его не впустить, раз уж Паоло потрудился вернуться к ее дверям? Отказавшись от всякой надежды скрыть слезы, она неловко провела рукою по глазам и распахнула дверь.

Бенедикта сама не знала, что ожидала увидеть. Возможно, какие-то зримые свидетельства драки с Кевином. Возможно, очередной подбитый глаз. Но если не считать того, что лицо Паоло побледнело и осунулось, он выглядел точно так же, как всегда, – подтянутый, спокойный, невозмутимый, уверенный в себе.

– Ты меня впустишь? – спросил он тихо, не пытаясь пройти в дверь мимо нее.

И Бенедикта потрясенно осознала: Паоло вовсе на нее не сердится! Напротив, опасается, что его выгонят в три шеи!

– Я... ну конечно, – пролепетала она, пропуская гостя в квартиру. А затем закрыла за ним дверь, на сей раз, не забыв про задвижку, и проследовала за ним в гостиную. – Какой... сюрприз.

– Уж не знаю, приятный ли, – ответил Паоло, резко поворачиваясь. С его появлением гостиная словно уменьшилась в размерах, превратилась в жалкую, тесную комнатушку. – А твой жених здесь? Я хотел извиниться перед ним за подбитый глаз.

Впрочем, особого раскаяния в голосе его не чувствовалось. Или итальянец пришел насладиться зрелищем своей победы?

– Нет, Кевина здесь нет, – ответила Бенедикта. – Кроме того, он мне больше не жених. – И, помешкав, прибавила: – Наверное, извиниться следует мне. Кевин в запале наговорил много чего лишнего... – Она обхватила себя за плечи, словно защищаясь от неведомых опасностей. – Мне следовало все рассказать тебе давным-давно, но я думала, что ты женат...

– За это, как я полагаю, следует благодарить Фредерика, – глухо промолвил Паоло и выругался по-итальянски. – Надеюсь, теперь-то ты знаешь, что брат тебе лгал, лгал все это время! Мальчишка солгал и мне, когда я признался ему, что ужасно хочу снова с тобою увидеться...

– Ты хотел со мною увидеться? – потрясенно переспросила Бенедикта.

– А как же иначе? – Паоло мрачно нахмурился. – И я говорю не про сегодня, не про эту неделю, даже не про этот год. Поверь, Бенедикта, я готов был примчаться к тебе, если бы ты только позвала, после той, первой ночи! И Фредерик отлично знал о моих чувствах. Да, я сказал ему, что хочу тебя разыскать. А он... – губы Паоло изогнулись в горькой усмешке, – он рассмеялся мне в лицо!

– Фредди рассмеялся тебе в лицо? – Бенедикта не верила ушам своим.

– Именно, – подтвердил итальянец. – И сказал, что ты, мол, просила мне передать, что видеть меня больше не желаешь. Что у тебя есть жених. Что ты не намерена усложнять себе жизнь.

– Я понятия не имела, что ты собирался меня разыскать, – еле слышно пролепетала молодая женщина. – Кроме того, ты же был женат... Уж здесь-то Фредди не солгал.

– Не солгал, – коротко кивнул Паоло. – Но и всей правды тоже не сказал. Держу пари, Фредерик ни словом не упомянул о том, что мы с Антонией подали на развод за три недели до его свадьбы. Джованна и ее родители, между прочим, об этом прекрасно знали.

Паоло положил руки на плечи молодой женщине и посмотрел ей в глаза.

– Боже, Бенедикта, что же ты обо мне думала все эти годы? Ты, верно, сочла, что я лишь поразвлекся с тобой? Соблазнил забавы ради? Привез тебя к себе домой и занялся с тобой любовью только затем, чтобы доказать себе и тебе, кто тут главный? – Его лицо исказилось от отвращения. – Это неправда, Бенедикта, неправда! Я совсем не такой, каких бы гадостей тебе про меня ни наговорили впоследствии!

– Я это знаю, – всхлипнула Бенедикта. – А Кевин, к слову сказать, первый и единственный мужчина, с кем я заключила помолвку. Никого другого в моей жизни не было и нет – ни тогда, ни сейчас.

– Святые угодники! – воскликнул итальянец. – Неудивительно, что ты меня возненавидела всей душой... Пожалуй, ты и по сей день меня ненавидишь...

– Нет. – Бенедикта отчаянно замотала головой. – Конечно, нет. Как ты можешь так говорить? После той ночи на яхте...

– Да, та ночь на яхте... – Темно-синие глаза Паоло потемнели до угольной черноты. – Знаешь, в ту ночь я ужасно на тебя злился, – признался он. – Я думал, ты приняла мое приглашение только потому, что Фредерик упросил тебя за него похлопотать.

– Паоло... – не то всхлипнула, не то выдохнула Бенедикта.

– Нет, дослушай меня, любимая. Ты имеешь право знать. – Паоло ласково притянул ее к себе. – Понимаешь, с тех пор как твой брат перебрался из Сиднея в Неаполь, он не вылезал из долгов. Год назад... в подробности я вдаваться не буду... я согласился ему помочь, главным образом потому, что меня попросила Джованна. Но в последний раз... – он тяжело вздохнул, – я ему отказал. И дело было вовсе не в деньгах. Просто Фредерику следовало, наконец, понять: он живет не по средствам.

– Ты с самого начала знал истинную подоплеку ограбления? – спросила Бенедикта.

– Я о многом догадывался, – кивнул Паоло. – И сразу понял: брат вызвал тебя не просто так. Если бы я не знал доподлинно, что тот, второй водитель и впрямь напился в стельку, я бы даже заподозрил, что и аварию подстроил Фредерик.

– Ну, уж на такое мой брат вряд ли способен. Он, конечно, законченный эгоист... но рисковать чужими жизнями? – Бенедикта с сомнением покачала головой. – Мне ли его не знать! С тех пор как мы остались без родителей, я была ему скорее матерью, чем сестрой. Так что, наверное, доля вины лежит и на мне: я возмутительно избаловала Фредди, приучила его к мысли, что он центр вселенной...

– Ты готова простить и оправдать даже Фредерика, – тихо промолвил Паоло. – Смею ли я надеяться, что ты простишь и меня? Пусть не сразу, пусть спустя какое-то время...

– Мне нечего прощать. – Она слышала, как бьется сердце Паоло, и от этого ее собственное то и дело сбивалось с ритма. – Но теперь, когда узнал правду, ты не можешь не понимать, что никакого будущего у нас нет.

– Это еще, с какой стати? – Паоло яростно встряхнул Бенедикту, но тут же ослабил хватку. – Что ты такое говоришь? Я-то думал... Неужели я все время ошибался? Я думал, ты меня хоть сколько-нибудь любишь, хотя бы вполовину так же, как я – тебя.

– Я люблю тебя, но...

– Тогда...

– Погоди. – Бенедикта облизнула пересохшие губы. – Паоло, мои чувства здесь вообще ни при чем.

– Как это ни при чем? – недоуменно нахмурился он. – Или ты сомневаешься в том, что я от тебя без ума? Я люблю тебя, Бенедикта. Я влюбился в тебя без памяти в тот самый миг, когда ты вылезла из бассейна на вилле да Фабриано и, обмотавшись полотенцем, завела со мной светскую беседу о погоде.

– Ты забываешь... – с трудом выговорила она, – что у меня не может быть детей. Я люблю тебя, но... ты захочешь иметь полноценную семью. Ты же старший сын своего отца. Тебе нужен наследник! Я видела, как ты изменился в лице, когда Кевин упомянул о том, что я бесплодна.

– По-твоему, известие о выкидыше не должно было стать для меня тяжелейшим ударом? – яростно спросил он. – Я внезапно узнаю, что женщина, которую я люблю, потеряла моего ребенка... Да подобной боли я в жизни не испытывал!.. Но на наших с тобою отношениях это никак не скажется.

И, видя, что незабудково-голубые глаза Бенедикты вновь затуманились слезами, Паоло снова привлек ее к себе и, нежно поглаживая непокорные золотистые пряди, заговорил снова, мягко и убеждающе:

– А теперь послушай, что я тебе скажу. Доменико согласился заплатить долги твоего брата – все до последней лиры. Ради Джованны, понимаешь? И ради ребенка, которого она носит под сердцем. Джованна таки забеременела благодаря умело подобранному курсу лечения. Она так счастлива, что отец ни в чем не может ей отказать. Наша клиника славится по всему миру. Вполне возможно, тамошние врачи и нашу с тобой проблему помогут решить... Не пройдет и года, как ты уже будешь качать на коленях нашего первенца. Мальчика, разумеется: нам ведь нужен наследник, как ты говоришь! Но даже если нет...

Паоло подхватил молодую женщину на руки и прижался лбом к ее лбу.

– Бенедикта, я не могу без тебя жить, разве ты не видишь? Ты – моя жизнь, ты – мое настоящее и мое будущее. Ты – все, что мне необходимо для счастья! На что мне другая женщина, если та единственная, которая мне нужна, призналась, что любит меня?

Что на это можно было ответить? Бенедикта блаженно закрыла глаза. Все, что обещал ей Паоло, казалось таким достижимым и реальным. Протяни руку – и вот оно, счастье! Она уткнулась ему в плечо и, в последний раз всхлипнув, прошептала:

– О Боже, как я люблю тебя...