Танцуя с ветром
Мэри Джо Патни


Падшие ангелы #3


Граф Стрэтмор отличался неземной красотой и благородством. Выполняя секретное правительственное поручение, он встречается с таинственной женщиной, чьи красота и ум делают ее достойнейшим противником графа. Леди Катрин, то кроткая, то отважная, то безрассудная, то нежная, похитила его сердце и смутила разум…


Мэри Джо Патни

Танцуя с ветром


Пролог


Итон, зима 1794 года


Его отослали обратно в школу сразу после похорон. Вряд ли можно было устроить мальчика как-то иначе, даже если он вдруг стал самым состоятельным ребенком в Великобритании.

Новый лорд Стрэтмор, Люсьен Фэрчайлд, страстно желал поскорее вернуться в Итон. Там, среди друзей, он сможет жить так, как раньше. Он сможет вообразить, что ничего не случилось. Когда занятия в школе закончатся, он поедет в Эшдаун и встретит отца, маму и сестру — живых и здравствующих.

Он, конечно, понимал, что произошло, но не был еще готов смириться с мыслью о необратимости смерти.

Пока отец был жив, мальчик носил титул виконта Мэлдона. Теперь же директор Итона при встрече называл его Стрэтмором, а слуги, принимавшие его багаж, шептали за его спиной: «граф-сиротка». Они были слишком патетичными, а этого мальчик не переносил.

Когда Люсьен вернулся в пансион, уже вечерело. Он заглянул в свою комнату, сбросил плащ и перчатки и отправился на поиски своих друзей. Они жили в том же доме и обычно собирались в комнате Рэйфа, самой большой и самой теплой.

Люсьен вошел без стука и увидел всех троих приятелей, расположившихся в самых живописных позах вокруг камина. Хотя Никлас был виконтом, Рэйф — маркизом, а Михаэль — младшим сыном герцога, титулы их ничего не значили. Это были всего-навсего «титулы учтивости»[1 - «Титулы учтивости» — титулы, носимые по обычаю и не дающие права на членство в палате лордов.]. А Люсьен стал теперь пэром Англии. Чего бы он только не отдал, чтобы этого не произошло.

Мальчики обернулись на шум открывшейся двери и замерли в молчании. Они уже знали печальные новости.

Сердце Люсьена замерло. Больше всего сейчас он желал, чтобы его друзья остались прежними, и боялся, что не вынесет ни слишком бурного сочувствия, ни необычно бережного отношения к себе. Мальчик впервые почувствовал тоску и одиночество, которые, он уже понял это, останутся с ним на всю жизнь. И теперь только эти трое могли вернуть ему прежний мир.

Никлас первым, отложив в сторону книгу, встал навстречу Люсьену. В его жилах текла цыганская кровь, поэтому он был откровеннее в проявлении своих чувств. Никлас подошел к Люсьену, обнял его за плечи и подвел к огню.

— Рад тебя видеть. Ты как раз вовремя. Сейчас будем жарить сыр, — сказал он.

Люсьен почувствовал, что вновь возвращается к жизни. За последние две недели он не раз ловил себя на мысли, что ощущает себя тоже мертвым.

Люсьен опустился па ковер около камина. Мальчики отложили книги и сели вокруг. Они насаживали кусочки сыра на длинные вилки, жарили их на огне, намазывая затем па хлеб. Комната наполнялась аппетитными запахами. Чудесный ужин в холодный, дождливый вечер.

Беседа текла как обычно. Мальчики обсуждали школьные происшествия, случившиеся в отсутствие Люсьена. Люсьен боялся, что не сможет произнести ни слова. Комок стоял в горле. Но прошло совсем немного времени, и он включился в разговор. Казалось, камень свалился у него с души. Он вдруг с удивлением понял, что голоден. Впервые после того, как случилось несчастье, он подумал о еде.

Когда с сыром было покончено, Рэйф сказал:

— Я был в городе и раздобыл там кое-что для твоей коллекции, Люс. Думаю, эта штука тебе понравится.

Он встал, подошел к своему столу и вернулся, держа в руках маленький предмет.

Это была заводная механическая игрушка — черепаха, на панцире которой сидела крохотная бронзовая русалочка. На какое-то время печаль уступила место любопытству.

— А панцирь у нее настоящий, правда? — спросил он, взяв игрушку в руки. Мальчик перевернул черепаху, потом завел пружину и опустил игрушку на пол.

Черепаха осторожно двинулась вперед. Она катилась на маленьких колесиках, будто она и в самом деле была живой, а русалочка, сидящая на панцире, махала ручкой, посылая мальчикам воздушные поцелуи.

Люсьен улыбнулся, но только на мгновение. Тоска снова охватила его, а глаза наполнились слезами. Первую механическую игрушку подарил Люсьену отец. Он научил его конструировать эти любопытные механизмы. Его отец, который сейчас покоился в фамильном склепе в Эшдауне. Его отец, чьего смеха он больше никогда не услышит. Люсьен сдержал слезы. Ах, если бы он мог попасть в сказочную страну, где живут русалки и где никто никогда не умирает.

— Ты уверен, Райф, что хочешь расстаться с этой игрушкой, — спросил Люсьен, когда ему наконец удалось взять себя в руки. — Я никогда не видел ничего подобного.

— Если мне захочется на нее посмотреть, я знаю, куда пойти, — ответил Рэйф с улыбкой.

Черепаха остановилась, и Люсьен снова завел ее. Теперь он мог высказать то, что его тревожило.

— Они называют меня «сироткой-графом», — тихо произнес мальчик.

Воцарилось молчание, которое прервал Михаэль.

— Гнусное прозвище. Можно подумать, что ты какой-то попрошайка.

Все мальчики были с этим согласны. Люсьен не ошибался. Он знал, что друзья поймут его с полуслова.

— Нам нужно придумать новое прозвище, пока это к тебе не прилипло, — предложил Рэйф. — Люс, какое тебе нравится? Никлас щелкнул пальцами.

— Что вы скажете о «Змее Стрэтмора»? Звучит предостерегающе.

Люсьен задумался. Змея — существо изящное и смертельно опасное. Но все же…

— Неплохо, но не совсем то, что надо.

— У меня идея, — Михааль ухмыльнулся и показал пальцем на книгу, которую читал. Это был «Потерянный рай» Мильтона.

— Раз тебя зовут Люсьен, прозвище «Люцифер» вполне подойдет.

— Отлично! — с восторгом воскликнул Никлас, — Конечно Люцифер. Восставший ангел, который предпочел править в аду, а не прислуживать в раю. Ты и похож на него. Из тебя получилась бы отличная утренняя звезда.

— Чертовски подходящее имя, — согласился Рэйф, — Я вообще уверен, что Мильтон втайне восхищается Люцифером. Как действующее лицо он гораздо интереснее бога, который у него похож на деспотичного директора школы.

— Если мы будем называть тебя Люцифером, через две недели все мальчишки присоединятся к нам.

Глаза Михаэля сверкали от восторга.

— Конечно, учителя будут в ярости. Они скажут, что это святотатство.

Люсьен растянулся на кушетке и закрыл глаза. Он принимал решение. Прозвища играли очень важную роль. Если мальчик получал в Итоне какую-нибудь глупую кличку, например, «Пиписка», она могла преследовать его потом всю жизнь. Люцифер — достойное имя. Так звали того, кто мог посмеяться над самим Господом и никого не любил слишком сильно. И, уж конечно, этот гордый падший ангел не стал бы плакать по ночам.

Люсьен постарался придать своему лицу холодное, ироничное выражение. Да, это отличное решение.

— Хорошо, — произнес он медленно. — Я буду Люцифером.


Глава 1


Лондон, октябрь 1814 года


Прошло два дня. Время слез закончилось. Пришло время действий. Она уже расспросила всех, кто мог знать хоть что-то, но ничего не узнала. Ничто, кроме ее интуиции, не говорило о том, что случилось что-то ужасное.

Но в данном случае интуиция ее не обманывала.

Благодарение богу, самого страшного еще не случилось. И если она будет действовать быстро, то сможет это предотвратить. Но что же ей предпринять? В ее положении надо было действовать крайне осторожно. Она вспомнила несколько человек, к которым можно было обратиться за помощью, но ни одному из них она не могла полностью довериться.

Она заставила себя успокоиться и перестала метаться по комнате. В конце концов, все считали ее умной женщиной, и надо было действовать в соответствии с этим.

Сев за стол и заточив гусиное перо, она начала записывать факты, уже накопившиеся по атому делу. Она записала даты и часы, затем ответы тех людей, которых расспрашивала, и, наконец, свою теорию происшедшего. Свои беседы она заполнила только наполовину, но то, что осталось в памяти, вполне укладывалось в ее теорию. Значит, следовало действовать в соответствии с ней, тем более что других предположений не было.

Она задумалась, и чернила высохли на кончике пера. Сейчас самое важное — получить достоверную информацию. Как только она точно будет знать, что произошло на самом деле, она сможет принять решение. Конечно, у нее были союзники. Но основное бремя расследования ляжет на ее плечи. Не только потому, что у нее было достаточно способностей и сил. Просто никто не смог бы провести его так тщательно, как она сама.

Понемногу план действий прояснялся. Она составила список мест, которые предстояло посетить, и способов, которыми надо было воспользоваться, чтобы проникнуть туда. Некоторые из них были опасны, а она вовсе не отличалась храбростью. Но выбора не было. Пассивное ожидание казалось непереносимым.

Главная идея была на редкость простой и изящной. Как только она была изложена на бумаге, стало ясно, что это наилучшее решение. Как только оно сразу не пришло ей в голову? Теперь перо порхало по бумаге, фиксируя все новые и новые мысли. Вскоре все детали были обдуманы.

Она должна стать другим человеком, а точнее, целой дюжиной самых различных персонажей.


Глава 2


— Стой, где стоишь, сиятельная тварь! Люсьен Фэрчайлд, девятый граф Стрэтморский, глава тайной секретной службы Великобритании по профессии и один из самых загадочных людей по образу жизни, резко остановился. Он узнал убийцу по голосу и медленно повернулся лицом к человеку, внезапно оказавшемуся рядом с ним. Люсьен проклинал себя за беззаботность. Он должен был предполагать, что нечто подобное может произойти. Пусть на полях сражений Европы уже отгремели выстрелы, политические интриги, заговоры и насилие не затихали ни на минуту.

Граф возвращался домой из клуба. Было далеко за полночь. Шелестели опавшие листья. Редкие повозки проезжали по Ганновер-сквер. Люсьен оказался на пустынной улице один на один с двумя угрожающего вида незнакомцами. Дула двух револьверов, поблескивающие в темноте, целили ему в сердце.

"Надо выиграть время. Надо выяснить, кто они и чего от меня добиваются», — решил Люсьен.

— Мы с вами знакомы, сэр? — спросил Люсьен очень вежливо.

— Да, вроде, нет, но мне тут сказали, что ты уже два года как разыскиваешь Гарри Меркина. И я подумал, пойду-ка сам познакомлюсь, — говоривший насмешливо ухмыльнулся. — Но я не ожидал… Мне говорили, что тебя прозвали Люцифером, что ты чертовски опасен. А ты просто красавчик. Слишком ты хорош, чтобы справиться со старым карманником из Ист-энда.

— Очень жаль, что я не оправдал ваших ожиданий. Репутации часто бывают незаслуженными. Вот о вас, к примеру, мне тоже кое-что рассказывали, — ответил Люсьен, указывая своей тростью с набалдашником из слоновой кости в сторону Меркина. — Ходят слухи, что вы — король преступного мира Лондона. Говорят, что французы заплатили вам за убийство лидеров Тори. Французы надеялись свалить правительство и вывести Британию из войны. Так как, это правда?

— Да, уж точно так, — злобно ответил Меркин. — И если бы не ты со своими паскудными стукачами, так все и было бы. Знаешь, чего мне это стоило? Я потерял почти всех своих людей, потерял репутацию и пятьдесят тысяч фунтов, которые мне должны были заплатить в случае успешного завершения дела. А в результате я был рад ноги унести.

— Неплохое вознаграждение за труд, но жалкая плата за предательство, — прошептал Люсьен. — Я, конечно, хотел найти вас, но не могу сказать, что очень старался. У меня были дела поважнее.

— Видно, ты дурак, раз не считал меня важным!

— Очевидно, я вас не оценил, — ответил Люсьен, поигрывая тростью. Казалось, он вот-вот потеряет голову и взорвется. — Вы правильно сделали, что исчезли. В какой сточной канаве вы отсиживались?

Меркни отступил на несколько шагов в сторону.

— Я был в поганом Дублине. Тут-то ты и ошибся. А теперь я вернулся и возьму все, что мне причитается. А начну с того, что прикончу лорда Люцифера, который вечно сует нос в чужие дела.

— Когда станет известно, что вам понадобилась помощь, чтобы убить одного безоружного человека, от вашей репутации ничего не останется, — сухо заметил Люсьен.

— Мой брат Джимми не выдаст меня, — ответил Меркин, качнувшись в сторону своего младшего товарища, стоявшего в шести футах от Люсьена. — Все будут знать, что ты мертв и что это моя работа, — голос Меркина стал злобным, — проси пощады, Стрэтмор. Я хочу, чтобы ты ползал передо мной, змея поганая.

— Что ты сказал, Гарри? Ты хочешь, чтобы я встал на колени? — спокойно спросил Люсьен.

В ответ послышалась ругань. Меркин заскрежетал зубами.

— Да, хочу! И проси хорошенько, тогда я убью тебя сразу. А нет, так всажу тебе две пули в живот, чтобы ты несколько недель подыхал.

Меркин медленно опустил пистолет вниз в ожидании унижения врага, и Люсьен решился на рискованный маневр. Он низко наклонился и метнулся в сторону Джимми. Меркин не решился стрелять, боясь попасть в своего брата. Манера удался лишь отчасти. Громила шагнул к нападавшему, и его пистолет выстрелил. Пуля просвистела над головой Люсьена, а порох просыпался на щеку.

Люсьен не заметил выстрела, он упал на спину, сорвал с трости набалдашник, и в темноте блеснул стальной, острый как бритва, клинок шпаги. Ухватив трость-шпагу обеими руками, он направил ее на громилу. Джимми с размаху налетел на клинок и придавил Люсьена так, что тот услышал хруст собственных костей.

Тело бандита содрогнулось и всем своим весом придавило Люсьена к земле.

Не успел Люсьен высвободиться, как услышал рычание Меркнна:

— Ах ты, чертов ублюдок! За это я буду убивать тебя медленно, дюйм за дюймом. — Он ударил Люсьена прикладом по голове и занес руку для второго удара.

Боль охватила Люсьена.

— Ну, если тебе повезет, ты честно отработаешь мою смерть, — бросил он Меркину, продолжая бессознательно улыбаться.

В одно мгновение, пока Меркин целился, Люсьен сбросил с себя массивное тело Джимми, отшвырнул к ногам своего врага и вскочил. Еще несколько драгоценных секунд он потратил, безуспешно пытаясь вытащить клинок. Придется сразиться с Меркином без оружия.

— Ax ты, изворотливый ублюдок? Вес равно я тебя застрелю, — зарычал Меркин, прицеливаясь.

Но прежде чем Меркин успел выстрелить, Люсьен ногой выбил у него из рук оружие. Оно отлетело в темноту и с металлическим звоном упало на мостовую.

— Ну, уж если я не могу застрелить тебя, то, с Божьей помощью, я вот этими руками оторву тебе голову, подонок!

Меркин бросился вперед, и они оба рухнули на землю.

Люсьен боролся изо всех сил, стремясь освободиться от смертельной хватки бандита. Но Меркин в молодости был вором в лондонских доках и до сих пор сохранил грубую силу и стать портового грузчика. Он придавил Люсьена к камням и сомкнул пальцы вокруг его горла, пытаясь задушить. В глазах у Люсьена потемнело, но из последних сил он рванулся вверх, ударив Меркина коленом в пах. Бандит инстинктивно разжал пальцы, и Люсьен выскользнул из его объятий. По-кошачьи ловко он вскочил на ноги и сзади схватил своего врага руками за голову. Нечеловечески резким движением Люсьен повернул ее, сломав Меркину шею.

После отчаянной борьбы наступила тишина, в которой слышалось только тяжелое дыхание Люсьена.

Люсьен отпустил Меркина, и его обмякшее тело мешковато опустилось на землю.

— Кое в чем ты мне помог, Гарри, — пробормотал он, все еще тяжело дыша. — Я ненавижу хладнокровное убийство, а при самозащите я не испытываю угрызений совести.

Из соседних домов показались мужчины, слышавшие выстрел Джимми. Прошло не больше трех-четырех минут с тех пор, как Меркин и его брат окружили Люсьена. Этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы убить двух человек.

Собралось человек шесть соседей с фонарями. Один из них, Уинтерби, был знаком с Люсьеном.

— Господи, вы ранены, Стрэтмор, — воскликнул он, — надо послать за доктором.

Люсьен взглянул вниз и увидел на своем светло-коричневом плаще багровые пятна.

— Не нужно. Это не моя кровь.

— Что случилось?

— На меня напали грабители.

Люсьен нагнулся и подобрал свою шляпу. Теперь, когда опасность миновала, наступила реакция. Его била дрожь.

— Это ужасно! Даже в Майфере нельзя чувствовать себя в безопасности, — заметил с негодованием кто-то из присутствовавших.

Худощавый мужчина встал на колени и осмотрел тела.

— Они оба мертвы, — сказал он, взглянув на Люсьена со страхом и удивлением.

— К счастью, у меня с собой была шпага, — ответил Люсьен, собирая обе части трости. — Он вытер лезвие разорванным плащом и вставил набалдашник на место.

Худощавый взглянул на Меркина. Его открытые глаза блестели, а шея была повернута под неестественным углом.

— Да, действительно, к счастью.

— Неудивительно, что его зовут Люцифер, — прошептал еще кто-то.

— Пойдемте ко мне и выпьем немного бренди, пока не придет член городского магистрата, — Уинтерби произнес свое приглашение достаточно громко, чтобы заглушить ропот.

— Благодарю вас, но я живу здесь совсем рядом, на площади, и, пожалуй, пойду домой. Член магистрата сможет допросить меня там.

Он в последний раз взглянул на тела двоих, пытавшихся убить его. Что за странная у него жизнь. В любой момент из прошлого может возникнуть какое-то давно забытое дело и уничтожить его. Если бы у Меркина не возникло желание завязать разговор, то сейчас на холодной мостовой лежал бы сам Люсьен.

В сопровождении слуги Уинтерби, несшего фонарь, Люсьен устало направился в сторону Ганновер-сквер. Это нападение свидетельствовало о том, что пришло время вернуться к некоторым незаконченным делам.

Гарри Меркин был только инструментом в руках какого-то значительного, могущественного тайного агента Наполеона, много лет работавшего в Британии. Люсьен назвал его Фантомом, потому что он был неуловим, как привидение, всегда творя зло и оставаясь в тени.

После того, как весной Наполеон отрекся от престола, Люсьен сосредоточил все свои усилия на контроле за многочисленными подводными течениями, бурлившими вокруг Венского конгресса. Эта работа была более срочной, чем поиски Фантома. Но конгресс проходил спокойно, и настал черед шпиона. Он действовал во время войны, но мог принести вред и в мирное время. Его надо было уничтожить.

С чего начать? Люсьен подозревал, что это был англичанин из хорошей семьи и, возможно, его знакомый. Необходимо было проанализировать то немногое, что известно о предателе, прислушаться к тому, что подскажет интуиция, и составить план его поимки. Поднимаясь по ступенькам своего дома, Люсьен усмехнулся. Даже Фантом не сможет ускользнуть от Люцифера.


Глава 3


Время для воровства было самое подходящее. Мужская половина гостей замка Бурн собралась внизу, чтобы выпить. Их лакеи занимались тем же самым в помещении для слуг. Кит Трэверс как всегда была готова действовать.

Она вытерла влажные ладони о грубую серо-коричневую юбку и напомнила себе, что теперь она — Эмми Браун, горничная, добросовестная, но не слишком сообразительная. Чепец с поникшими полями прекрасно дополнял образ, а кроме того, мешал разглядеть ее лицо. Никто не сможет догадаться, что она совсем не та девушка, за которую себя выдает.

С грелкой в одной руке и лампой в другой она направилась в западное крыло замка. Для большей безопасности она воспользовалась черной лестницей. В мерцающем свете лампы перед ней предстала дюжина одинаковых дверей.

К счастью, в замке было принято вешать на дверь каждой комнаты карточку с фамилией гостя. Возможно, это делалось для того, чтобы облегчить гостям тайные ночные передвижения. Кит слышала, что один восторженный обожатель выломал дверь с криком: «Ну что, леди Лолли готова принять своего Большого Джона?» — и оказался в комнате семидесятилетнего епископа Солсберийского. Это воспоминание вызвало улыбку на ее устах.

Веселое настроение улетучилось, как только девушка поднесла лампу к первой табличке. Мистер Хэллиуэлл. Насколько ей известно, этот джентльмен не был членом Клуба, и она двинулась дальше. Сэр Джеймс Уэстли. Он был в ее списке. Кит поставила лампу на пол и осторожно повернула ручку. Дверь со скрипом отворилась.

Кит вошла в комнату. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, но она старалась действовать так, как будто находится здесь по праву.

К счастью, как она и предполагала, в комнате никого не было. Девушка положила грелку и принялась обыскивать шкаф. Судя по находившейся там одежде, Уэстли был дородным мужчиной и денди. Кит быстро осмотрела все висевшие костюмы, уделяя особое внимание карманам, но не нашла ничего интересного. Тогда она начала выдвигать по очереди ящики с бельем. Опять ничего.

Девушка быстро проверила, находится ли все на своих местах и в том же положении, как и до ее прихода, закрыла шкаф и перешла к бюро, на котором лежало несколько писем в кожаной папке. Она внимательно просмотрела их, чувствуя, что теряет слишком много времени, но и там не было ничего такого, что имело бы отношение к ее делу.

Когда все было осмотрено, она провела грелкой по простыням и вышла из комнаты. В следующей комнате обитал досточтимый сэр Родрик Харфорд. Отлично. Ведь он был одним из основателей Клуба Геллионов[2 - Клуб Геллионов — детей ада от англ. Hell (ад) не существовал в действительности. Его прообразом был реально существовавший Клуб адского огня, который был организован в Англии в 50-х гг. XVIII века и просуществовал не один десяток лет.] и интересовал ее больше всех.

Сэр Родрик был более скрытным, чем Уэстли, и свою дверь запер на ключ. Кит посмотрела по сторонам, чтобы удостовериться, что она одна, и вытащила ключ, который должен был подойти к несложным замкам в комнатах замка. Если ее застанут внутри, она будет клясться и божиться, что дверь была не заперта, и все решат, что замок просто не защелкнулся. После небольших усилий ключ в двери повернулся. Девушка вошла в комнату и начала поиски. Харфорд был гораздо выше своего соседа, а к одежде относился достаточно небрежно. Белье все было в пятнах. Ему следовало бы рассчитать своего слугу.

Сколько же времени прошло? Весь день гости провели на охоте и могли разойтись по комнатам довольно рано. Кит начала нервно шарить среди галстуков. Если бы только она знала, что ей надо искать!

Вдруг на дне ящика под стопкой рубашек она наткнулась на большую книгу в дорогом переплете. В глаза бросилось название: «Страстное увлечение».

Кит пролистала ее и сморщилась от отвращения. Как видно, досточтимый Родрик любил непристойные мерзкие гравюры.

Очевидно, ему следовало уделить самое пристальное внимание. Девушка уже направилась к письменному столу, как вдруг услышала, что в двери поворачивают ключ. Кит замерла от страха, но только на одно мгновение. Она схватила грелку и разобрала постель. Когда досточтимый Родрик Харфорд вошел в комнату, девушка с невинным видом проглаживала простыни горячей грелкой.

Он оказался выше, чем она себе представляла, осматривая его одежду.

— Что ты здесь делаешь, девушка? — пробормотал он заплетающимся языком. — Моя дверь была заперта.

— Открыта, сэр, — сказала Кит с сильным деревенским выговором. Она ссутулилась, чтобы скрыть свою стать. — Если вы, сэр, не хотите, чтобы я грела вашу постель, я уж пойду.

— Эти чертовы замки стоят тут еще со времен Генриха VIII, с тех пор, когда он разогнал аббатства, — сказал Харфорд с усмешкой, — Кэндоверу следовало бы давным-давно их поменять.

Он закрыл дверь и нетвердым шагом пересек комнату.

— Не уходи, детка. Ночь холодна, и, пожалуй, мне надо разогреть постель.

Встревоженная жадным блеском его глаз, Кит отступила в сторону.

— Я сейчас уйду, сэр, — пролепетала она и поспешила к дверям.

— Не торопись, моя радость, — он схватил ее за запястья и преградил путь. — Ты конечно, тощая — одна кожа да кости, но сгодишься на один раз.

Кит сделала вид, что ужасно испугалась. Стараясь высвободиться, она запричитала:

— Пожалуйста, сэр, я честная девушка, сэр…

— Получишь за это золотую гинею, — предложил Родрик с великодушием пьяного, — может, и две, если хорошо меня обогреешь.

Он грубо рванул ее к себе, обдавая винным перегаром. Сопротивляться было бесполезно. Родрик был вдвое больше, чем Кит. Девушка постаралась расслабиться, но плотно сжала губы, чтобы он не мог раздвинуть их своим языком.

Родрик решил, что она сдается, и ослабил железную хватку.

— Вот так-то лучше, — пробормотал он, залезая рукой в вырез платья, — ну-ка, какая ты тепленькая…

Девушка воспользовалась моментом, вырвалась и бросилась вон из комнаты. В дверях он настиг ее.

— Так ты любишь поиграть? Ты гораздо шустрее, чем я думал, — сказал он игриво.

В панике девушка сильно ударила Родрика в грудь. Чтобы не потерять равновесие, он ухватился за нее и, падая, увлек за собой. Они свалились на пол головами в коридор. Харфорд взгромоздился сверху и разорвал на ней платье.

— А ты гораздо лучше, чем я ожидал, — прохрипел он. — Пожалуй, я дам тебе пять гиней.

Каких только страхов не испытала Кит этой ночью, но ей и в голову не приходило, что она может стать жертвой насилия мужчины, который даже не знал ее имени. В ужасе она попыталась закричать, но он прижался ртом к ее губам.

Внезапно девушка почувствовала, что тяжесть ослабла, и она может свободно дышать.

— По-моему, вы не интересуете эту молодую леди, Харфорд, — раздался над ней холодный голос.

Кит подняла глаза и увидела высокого белокурого мужчину, который прижал ее обидчика к стене. Казалось, ее неожиданный спаситель не прилагал никаких усилий, чтобы удержать Харфорда, тем не менее тот не мог сдвинуться с места.

— Занимайтесь своим делом, — пропыхтел Харфорд, безуспешно пытаясь вырваться из тисков блондина. — Она служанка, а не леди. Не встречал еще служанки, которая бы артачилась, если джентльмен решил оседлать ее.

— Значит, первую вы встретили сегодня ночью. Если бы она сама хотела, тогда другое дело. Но негоже вам насиловать служанок гостеприимного хозяина, — в холодном тоне говорившего звучал упрек. — Кэндоверу его могло бы не понравиться, а вы ведь знаете, какой он прекрасный стрелок!

Последние слова проникли в затуманенный алкоголем мозг Харфорда.

— Пожалуй, вы правы, — согласился он. — Эта костлявая девка не стоит того, чтобы из-за нее стреляться.

После этих слов Харфорд был отпущен. Пошатываясь и зевая, он отправился в комнату.

— Доброй ночи, Стрэтмор, Кит окаменела. Господи, так вот кто был ее избавителем. Люсьен Фэрчайлд, граф Стрэтморский. Человек, о котором говорили шепотом, оглядевшись по сторонам. Тот, кого называли Люцифером. Тот, кто вместе со своими сомнительными друзьями составлял компанию «Падших ангелов». Но она никогда не слышала, чтобы он входил в Клуб Геллионов.

Люсьен Фэрчайлд прервал ее мысли, предельно почтительно предложив ей руку.

— У вас все в порядке, мисс? Кит подумала, что попала из огня да в полымя. Она оперлась на его руку и поднялась.

— Д-да, милорд, — пробормотала девушка. Заглянув в глаза своему спасителю, она вновь испытала шок, но теперь уже другого рода. Люцифер был не менее прекрасен, чем тот падший ангел, в честь которого был назван. Возможно, порок уже овладел им, но лица он еще не коснулся. Только в его золотисто-зеленых глазах отражалась страшная усталость человека, опаленного пламенем ада. Кит страстно желала, чтобы Люцифер не оказался в стане ее врагов, ведь он мог стать смертельно опасным противником.

Его пальцы сомкнулись на запястье девушки.

— Как вас зовут?

Она была настолько потрясена, что машинально ответила: «Кит», — совершенно забыв, что на службу в замок она поступила как Эмми Браун.

Разозлившись на себя за то, что выдала свое настоящее имя, она попыталась перевести все в шутку: «Кит, Китти, Киска, милорд».

Он внимательно оглядел ее.

— А ты, пожалуй, стоишь дуэли, Китти! Только сейчас она вспомнила, что ее платье разорвано, и одна грудь обнажена. Девушка отодвинулась и свободной рукой попыталась поправить свой наряд.

Он тут же отпустил ее. Вернувшись к своему прежнему тону, он сказал:

— Ну, Китти, сейчас вам надо выпить чашку чая и лечь в постель. Спокойно поспите и утром будете себя прекрасно чувствовать.

В действительности она только этого и хотела, и все-таки ей пришлось сказать: «Я не закончила работу. Ваше сиятельство».

— Остальные гости могут поспать сегодня на холодных простынях. Я все объясню герцогу, и тебя не накажут, — он еще раз окинул ее взглядом. — Скажу экономке, чтобы она давала эту работу кому-нибудь постарше, особенно во время охотничьих пирушек. Ну, прощайте, Киска. Пора вам научиться выпускать коготки.

Девушка с радостью последовала его совету. Она кивнула головой и поспешила уйти, всем своим видом показывая, что перепугана до смерти. Для этого ей даже не потребовалось притворяться. Кит завернула за угол коридора и бегом кинулась к двери, которая вела на лестницу для слуг. Теперь Кит была в безопасности. Она опустилась на верхнюю ступеньку, поставила грелку и лампу и закрыла лицо дрожащими руками. Оставалось еще не меньше шести человек, чьи комнаты ей надо было осмотреть. Но теперь она не осмелится продолжать столь неудачно начатое дело. Вечеринка внизу уже заканчивалась, и она вполне могла столкнуться еще с одним назойливым и любвеобильным гостем. В следующий раз ей могло уже не повезти.

Девушка корила себя за то, что успела сделать так мало. Она так надеялась узнать что-то новое, чтобы сузить поиски. Но ей понадобилось несколько дней, чтобы наняться горничной в замок. К этому времени охота уже закончилась. Завтра все гости разъедутся, и она так ничего и не узнает.

Кит решительно встала на ноги, ощутив сильную боль. Она ушиблась, когда падала на пол. Нужно уйти сегодня же ночью, раз она не может узнать ничего нового. Неудачливая горничная Эмми Браун должна исчезнуть. Экономка, конечно, посетует на то, как трудно теперь найти хорошую прислугу, и отпустит ее с Богом.

Взбираясь по темной лестнице в крохотную комнатку на чердаке, где ей так и не пришлось ни разу поспать, Кит дала себе клятву в дальнейшем действовать успешнее. У нее не было выбора. О неудаче нельзя было даже думать.


Люсьен неторопливо шел по коридору и размышлял о причудах человеческой природы. Эта горничная была простой деревенской девушкой, скромной и ранимой. Она не отличалась сообразительностью и сутулилась, стесняясь своего высокого роста. Но на какое-то мгновение ее профиль поразил его своей чистотой и строгостью. Он напомнил графу изображения на древних греческих монетах. Возможно, это и привлекло Харфорда. Нет, вряд ли он обратил внимание. Досточтимый Родрик не был разборчив по части женщин.

Люсьен вошел в спальню, уже не думая о служанке. Он снял галстук, нагнулся к камину, чтобы поправить поленья, придвинул кресло поближе к огню и сел, глядя на языки пламени. Его мозг продолжал анализировать обрывочные сведения, пытаясь как-то систематизировать их. Но факты не стыковались между собой, и, когда раздался стук в дверь, Люсьен почувствовал облегчение.

— Войдите, — сказал он.

Он не удивился, увидев в дверях герцога Кэндовера. У них не было возможности спокойно побеседовать наедине в течение всего охотничьего съезда. В руках герцога было два бокала и графин.

— Ты так увлеченно изучал гостей, что вряд ли сделал хоть один глоток. Я думаю, немного бренди перед сном тебе не повредит.

— Очень мило с твоей стороны, Рэйф.. Полагаю, ты не прочь узнать, для чего я попросил собрать такую пеструю компанию в Касл Бурн, — ответил Люсьен со смехом.

— Блеск и могущество герцогов Кандовер всегда в твоем распоряжении, Люс. Но, разумеется, мне не терпится узнать, что ты задумал на этот раз.

Герцог разлил бренди и расположился в кресле у камина напротив Люсьена.

— Чем я еще могу тебе помочь? Люсьен еще не решил, насколько надо быть откровенным. В случае необходимости он привлекал друзей к расследованиям, но никогда не делал это без достаточно серьезных оснований.

— Пока ничем. Ты слишком добропорядочен. Покажется странным, если ты попробуешь завязать более тесные отношения с теми людьми, которые меня интересуют. Этой охоты вполне достаточно. Я очень благодарен тебе. Благодаря нашей встрече в твоем замке я завоевал определенные позиции среди «Геллионов».

— Ну, конечно, — присвистнул Рэйф, — а я-то удивлялся, почему ты приглашаешь именно этих людей. Они все — члены Клуба. Почему ты ими заинтересовался? Я всегда считал, что это просто сборище распутников, которые вообразили себя духовными наследниками Клуба адского огня. Но ничего криминального в их занятиях нет.

— Ты прав почти во всем, — согласился Люсьен, — большинство из них — молодые повесы, которых влекут опасности и желание порисоваться. Пробыв в Клубе год или два, они взрослеют, детские забавы перестают их интересовать, и они уходят. Но в Клубе есть еще и узкий круг членов. Их называют «Апостолами», и они, возможно, используют попойки и оргии как ширму, чтобы скрыть свою совсем не безобидную деятельность. Это означает, — продолжал Люсьен, — что в ближайшем будущем мне придется проводить большую часть времени с людьми весьма ограниченными.

— Так все мои гости — «Апостолы»?

— Полагаю, большинство из них. Хотя я и не уверен в этом, — Люсьен нахмурился. — Жаль, что не было брата Родрика Харфорда, лорда Мэйса. Я думаю, что эти двое и их кузен лорд Нанфилд составляют костяк организации. Я хочу добиться того, чтобы лорд Мэйс утвердил меня членом Клуба.

— Ты, конечно, уже знаком с ним? По долгу службы ты обязан знать в Лондоне всех и каждого.

— Не очень хорошо, хотя я и пытаюсь узнать его получше. Я знаком с Мэйсом, но он не из тех, кто близко подпускает к себе. Он всегда подозрителен, а со мной особенно.

— Это естественно, — сухо заметил Райф, — я думаю, у этого дела политическая подоплека, а иначе ты не стал бы им заниматься — Ты прав. Одного политического деятеля шантажировали в связи с каким-то происшествием во время одной из оргий Клуба. К счастью, у него хватило ума обратиться ко мне. Но, возможно, есть и другие жертвы, которые молчат, — Люсьен сосредоточенно смотрел на остатки бренди в бокале. — Кроме того, у меня есть основания предполагать, что кто-то из этой группы передает сведения во Францию.

Рэйф нахмурился.

— Если сказанное тобой — правда, то это омерзительно. Но теперь, когда Наполеона нет, шпион не представляет большой опасности.

— Во время войны один из моих агентов погиб во Франции потому, что кто-то из Лондона сообщил о нем наполеоновской полиции. Было и многое другое, — глаза Люсьена сузились. — Конечно, война закончена, но я еще не готов к тому, чтобы простить и забыть.

— Если этот кто-то — из членов Клуба, то ему остается надеяться только на помощь темных сил, — герцог улыбнулся. — Но и в атом случае, я готов держать пари, что выиграешь ты.

— Конечно, — весело ответил Люсьен. — Ведь я — главный среди падших ангелов. Кому же, как не мне, рассчитывать на помощь ада?

Рэйф коротко рассмеялся, после чего на какое-то время воцарилось молчание.

Наконец, не отрывая взгляда от пламени, герцог спросил:

— Ты никогда не задумывался, сколько сыра мы пережарили в камине в школьные годы? Люсьен усмехнулся.

— Не могу ответить тебе утвердительно. Но теперь, когда ты задал этот вопрос, я не засну до тех пор, пока не сосчитаю.

Внезапно Райф стал очень серьезен.

— Наверное, сознание того, что ты всегда должен знать ответ, очень утомительно.

— Очень, — коротко ответил Люсьен, и улыбка на его лице погасла.

После долгого молчания герцог тихо произнес:

— Один человек не может спасти мир, как бы тяжко он ни трудился.

— Но это еще не значит, что не стоит пытаться, — Люсьен насмешливо посмотрел на своего товарища. — Со старыми друзьями просто беда. Слишком много они знают.

— Это правда, — согласился Рэйф.

— Но в этом также и их достоинство.

— Выпьем за дружбу! — Люсьен поднял свой бокал с бренди и сделал большой глоток. По иронии судьбы, он сам и трое его лучших друзей получили прозвище «Падшие ангелы». Это случилось после того, как они окончили Оксфорд и обосновались в Лондоне. Если не считать его самого, то все они были самыми достойными людьми. Когда трагедия омрачила детство Люсьена, его спасли жизнерадостность и доброта Никласа, спокойное понимание Рэйфа и отзывчивость Михаэля. Если бы их не было рядом с Люсьеном, одиночество и чувство вины поглотило бы его целиком.

Он понимал, насколько ему повезло с друзьями. И некого было винить в том, что даже такая крепкая дружба не могла успокоить его истерзанную душу.

Осушив бокал, он вспомнил то, что случилось в холле.

— Мне пришлось разнимать Родрика Харфорда и одну из твоих горничных — Китти. Лорд хотел несколько расширить круг ее обязанностей, а девушка не соглашалась.

Рэйф поморщился.

— Харфорд — болван. Надеюсь, мне не придется приглашать его еще раз. Даже для такого друга, как ты, мне трудно будет это сделать. С девушкой все в порядке?

— Отделалась испугом. Я велел ей прекратить работу и отправляться в постель, обещая договориться с тобой.

— Отлично. Утром я предупрежу экономку, чтобы девушку не наказывали за то, что она не выполнила своих обязанностей.

Рэйф встал, подавив зевок.

— Ты поедешь завтра со всеми или останешься на несколько дней?

— Я должен вернуться в Лондон. Еще предстоит много поработать, прежде чем я стану настоящим членом Клуба.

Они рассмеялись одновременно, и Рэйф ушел. Люсьен продолжал сидеть в кресле, не отводя взгляда от огня. Как человек, не терпевший излишеств и отклонений от нормы, он не мог без отвращения думать о Клубе. Но выбора у него не было. То, что он рассказал Рэйфу, было правдой, факты подтвердили это. Но было еще кое-что. То, о чем говорил ему годами отточенный инстинкт охотника.

Прототипом Клуба, которым занимался Люсьен, был Клуб адского огня, за пятьдесят лет до описываемых событий прославившийся не только дебошами и безобразиями, но и тем, что его членами были многие влиятельные в Англии люди. Клуб был основан сэром Фрэнсисом Дэшвудом, человеком весьма состоятельным, прославившимся удивительной изобретательностью по части разврата. Члены Клуба не только погрязли в безнравственности. Они попирали религию и занимались политическими играми, которые могли иметь далеко идущие последствия. И если бы не Клуб адского огня, вполне вероятно, что американские колонии не восстали бы и не образовали самостоятельной нации.

У современного Клуба не было столь серьезных притязаний. Теоретически, это было общество любителей выпить и распутников, мало чем отличающееся от дюжины других похожих обществ. Но Люсьен чувствовал, что за этим фасадом творится нечто ужасное, и он собирался это выяснить.

К сожалению, оргии не могли доставить ему удовольствия.


На следующее утро большой зал замка гудел, как улей. Гости и их слуги готовились к отъезду.

Не боясь быть услышанным в этом гаме кем-то посторонним, герцог подошел к Люсьену.

— Я расспросил экономку о горничной. Из-за Харфорда я лишился служанки. Девушка работала первый день, а он так расстроил ее, что она сбежала среди ночи.

Люсьен подумал, что девушка показалась ему легко ранимой и беззащитной.

— Она казалась очень застенчивой. Надеюсь, она догадается подыскать себе более спокойное место. У викария, например.

— Тут есть одна странность. Экономка сказала, что девушку звали Эмми Браун, а совсем не Китти.

— Может быть, это две разные девушки, — удивленно спросил Люсьен.

— Нет, девушка, о которой ты говорил, несомненно, и есть Эмми Браун. А никакой Китти у нас нет.

Люсьен пожал плечами.

— Возможно, Китти — ее детское прозвище. Она была так расстроена, что назвала его.

Объяснение выглядело вполне понятным. И все же на пути в Лондон Люсьен поймал себя на том, что не перестает думать о девушке с двумя именами. Тут скрывалась какая-то тайна, а тайн он не любил.


Глава 4


В первый же вечер по возвращении в Лондон Люсьен предпринял следующий шаг на пути к вступлению в Клуб. Он побывал на ежемесячном сборище его членов в таверне «Корона и гриф». Его пригласил Родрик Харфорд, предупредив, что лорд Мэйсон тоже будет.

Шел холодный дождь, и Люсьен был рад оказаться в задымленной теплой таверне. Первая комната была битком набита рабочими в грубой одежде. Слуга, с первого взгляда оценив дорогой костюм вошедшего, указал пальцем через плечо:

— Ваши дружки там.

Люсьен прошел по коридору в другую часть здания. Его встретили взрывы хохота. «Геллионы» были в отличном настроении. В «Короне и грифе» он был впервые. Пламя камина и несколько свечей освещали помещение, казавшееся очень уютным в эту ветреную ночь.

Две дюжины мужчин расположились за столами, держа в руках высокие пивные кружки. Большинство из них были молоды, и только несколько человек — в годах.

Здесь была также одна женщина — служанка. Высокого роста, пышнотелая, с сильно накрашенным лицом и неряшливой копной рыжих кудряшек, торчавших из-под чепца. Она так и сыпала во все стороны дерзкими шуточками. Ее поразительно тонкая талия была туго перетянута передником, и это еще больше подчеркивало прелести ее фигуры. Однако мужчин привлекали не столько они, сколько ее острый язычок и выговор кокни. Люсьен услышал, как один из молодых людей спросил ее с упреком:

— Почему это ты вдруг перестала меня любить?

Она язвительно ответила:

— Время экономлю.

Все расхохотались. Когда гогот стих, другой молодой человек объявил:

— Ты завоевала мое сердце, Салли, душечка! Пойдем со мной сегодня вечерком, прокатимся в Гретна Грин.

— Всю дорогу трястись на твоем тощем коняге? — она качнула пышными бедрами. — Я найду себе что-нибудь получше здесь, в Лондоне.

Двусмысленная шутка привела всех в буйный восторг. Когда шум улегся, неудачливый кавалер продолжал с плотоядной усмешкой:

— Лучшего ездока, чем я, ты не найдешь, Салли.

— Брось ты, парень. Тебе и невдомек, как скакать верхом. Могу доказать, если хочешь, — язвительно ответила девушка.

— Это как же? — заинтересованно спросил он.

Девушка подняла кувшин и наполнила ему кружку.

— А вот как. Если бы у вас всех была хоть капля ума, все мужчины скакали бы только в дамских седлах.

Эти слова вызвали такой взрыв смеха, что стены задрожали. Смеялся даже Люсьен. Выиграв поединок, девица удалилась, игриво покачивая бедрами. В ней было столько чувственности, что ни один мужчина не мог остаться равнодушным.

— Итак, Люцифер изволил принять приглашение. Мой брат говорил, что это возможно, — эти слова были произнесены низким медлительным голосом. — Вы должны чувствовать себя как дома среди обитателей ада.

Люсьен посмотрел направо и увидел лорда Мэйса, посмеивающегося в темном углу, откуда он мог наблюдать за всем, что происходило в комнате. Такой же высокий и худой, как младший брат, лорд Мэйс производил сильное впечатление своими темными волосами и темными, лишенными блеска глазами.

Приняв слова Мэйса как приглашение, Люсьен занял свободное место рядом с ним.

— Буду стараться.

Он хотел что-то добавить, но замолк, пораженный неожиданным зрелищем. Позади Мэйса стоял деревянный насест, на котором переступала с ноги на ногу огромная серая птица.

— Как зовут вашего друга, кто он? Тонкие губы Мэйса растянулись в подобие улыбки.

— Это Джордж, гриф, в честь которого и названо это место. Хозяин таверны был когда-то актером, а теперь он сдает эту птицу в аренду театру, когда тому требуется нечто подобное. — Он с восхищением посмотрел на грифа. — Производит сильное впечатление, не так ли?

— Безусловно, он создает потрясающую атмосферу.

Появилась Салли с кувшином в одной руке и кружкой в другой. Она со стуком поставила кружку перед Люсьеном.

— Получай, красавчик. Попробуй-ка дьявольского пунша, — с этими словами девушка, покачивая бедрами, удалилась. Хотя служанка все время отводила глаза, а лицо прятала под ярко-красными крашеными волосами, Люсьену удалось разглядеть, что девушка наложила на кожу такой толстый слой краски, как будто пыталась скрыть следы оспы. Излишняя предосторожность. Никому из мужчин и в голову бы не пришло заглядывать ей в лицо.

В кружке оказался горячий эль, смешанный со спиртом.

— Теперь я понимаю, почему этот напиток называют дьявольским, — заметил Люсьен. — Он обжигает, как адский огонь.

— После двух кружек вы сможете декламировать священное писание задом наперед, — ответил Мэйс с сардонической усмешкой.

— Или мне будет это казаться, что, впрочем, одно и тоже. А она, — Люсьен кивнул в сторону служанки, — тоже бывает на ваших церемониях? Она прямо живчик.

Глаза Мэйса сузились.

— А что вы знаете о наших церемониях?

— Ходят слухи, что «Геллионы» переодеваются средневековыми монахами. После церемонии каждый монах выбирает себе партнершу среди «монашек», на роль которых приглашают лучших лондонских проституток. Говорят, что иногда среди «монашек» попадаются и дамы из общества, которые решили поразвлечься. — Люсьен усмехнулся. — Я слышал, однажды, когда «монах» и «монашка» сбросили одежды, выяснилось, что это муж и жена.

Густые брови Мэйса сошлись на переносице.

— Вы прекрасно информированы.

— Если половина членов Клуба пьют как извозчики, трудно сохранить что-либо в тайне, — Люсьен слегка улыбнулся. — То, что я слышал о вашем обществе, показалось мне забавным. Жизнь стала в последнее время на редкость тоскливой и однообразной. Вот я и решил принять приглашение вашего брата.

— Мы делаем все возможное, чтобы разогнать тоску, — Мэйс разглядывал Люсьена с откровенным скептицизмом. — Родрик сказал, что вы хотите к нам присоединиться. Я был удивлен. Вы производите впечатление утонченного человека.

Вы уж слишком денди, чтобы общаться с такими, как мы.

— Люблю контрасты. И интриги, — Люсьен на мгновение замолчал. — Но самое главное, люблю обманывать чужие ожидания.

Мэйс слабо улыбнулся.

— Значит, у нас есть нечто общее.

— У нас много общего, я думаю. Я слышал, вы увлекаетесь механическими игрушками.

Мэйс кивнул. Тогда Люсьен достал из кармана небольшой серебряный предмет конической формы.

— Вы когда-нибудь видели что-то подобное? Посмотрите через отверстие в узкой части.

Мэйс поднес конус к глазам и заглянул внутрь. От восторга у него перехватило дыхание.

— Потрясающе. Наверное, там вставлены линзы, которые разбивают то, что мы видим, на множество маленьких картинок.

— Вы правы, — Люсьен достал второй конус и посмотрел через него. Мгновенно комната превратилась во множество картинок, на каждой из которых была точно такая же комната.

— У меня есть знакомый ученый, который изучает насекомых. Он сказал мне, что у стрекозы фасеточные глаза, и она должна видеть окружающее именно таким образом. Это показалось мне очень любопытным, и я постарался воспроизвести эффект. Линзы изготовил по моему эскизу шлифовальщик, и я собрал их, назвав приспособление «Линзами стрекозы». Ничего лучшего мне в голову не пришло.

В этот момент в поле зрения Люсьена попала Салли. Перед ним одновременно закачалась дюжина пышных бюстов и дюжина осиных талий. Он зажмурился. Эффект был слишком силен.

— Вы делаете и другие механические диковинки? — спросил Маис.

Люсьен отвел «Линзу стрекозы», и Салли предстала перед ним в единственном числе.

— Я конструирую и собираю механизмы сам. Но у меня есть серебряных дел мастер. Он изготовляет мне корпуса.

— Я делаю то же самое, — сказал Мэйс, заговорщицки улыбнувшись. — Многие годы я работаю над коллекцией механических игрушек. Она уникальна. Может быть, я покажу вам ее.

Когда Мэйс попытался вернуть игрушку, Люсьен остановил его.

— Оставьте ее себе, если хотите. Я сделал несколько таких.

— Спасибо, — Мэйс взглянул на Люсьена с благодарностью. — Хотите присутствовать на нашем ритуале?

Успех.

— Я был бы в восторге.

Мэйс поднял конус и стал изучать Салли.

— Слишком пышная дамочка. Девица, которая обычно тут прислуживает, мне больше по вкусу. Она стройнее и не так вульгарна.

— Ив этом мы похожи.

Какой-то человек подошел к Мэйсу, и Люсьен уступил свое место. Стоя с кружкой в руке, он разглядывал окружающих.

Большинство «Геллионов» напоминали ему студентов Университета, скорее невоспитанных, чем порочных. В другом конце комнаты совершенно пьяный молодой человек расстегнул свои бриджи и обратился к служанке:

— Смотри, Салли, что я припас для тебя. Бросив быстрый взгляд, она парировала:

— Видела и получше.

Под дружный хохот побежденный застегивал штаны. Служанка гордо удалилась.

Посмеявшись, Люсьен переключил свое внимание на более зрелых «Геллионов». Среди них были самые известные лондонские распутники. Некоторые из них сидели вместе. К одному из таких столов его подозвал сэр Джеймс Уэстли.

— Рад видеть вас, Стрэтмор. Давно хотел сказать, что мне очень понравилось в Касл Бурн, — баронет икнул и сделал большой глоток пунша. — Вы с Кэндовером молодцы! Все очень хорошо устроили. Я видел, сколько пришлось сделать Кэндоверу. Такая нагрузка свалила бы даже лошадь. Но он все время был гостеприимным хозяином.

Рядом с Уветли сидел лорд Нанфилд, кузен Маиса и Родрика, такой же, как и они, высокий и худой.

— Вам повезло, Стрэтмор, — сказал он игривым тоном. — У вашего друга прекрасные охотничьи угодья! — Его губы растянулись в гадкой усмешке. — Насколько я знаю, вы и Кэндовер — интимные друзья еще со школьных лет.

Нанфилд намекал на любовные отношения, это было несомненно.

— Вы знаете, что такое школа? — ответил Люсьен, не опровергая сказанного, но и не соглашаясь.

— Мальчишки всегда мальчишки, — поддержал его Харфорд, не отрывая взгляда от служанки. Ее бюст зазывно колыхался, пока она разливала пунш за соседним столиком. — Но я думаю, — продолжал он, — было бы неплохо, если бы в школах учились и девочки. Это сделало бы уроки намного интереснее.

При этих словах в глазах лорда Чизвика, сидевшего за тем же столиком, вспыхнул нескрываемый интерес. Лорд был сыном епископа, но жил он так, как будто поставил своей целью нарушить как можно больше заповедей Господних.

— Мне начали надоедать фальшивые монашки, — заявил он. — Хорошо бы в следующий раз нарядить наших подружек школьницами. Получится потрясающий контраст невинности и опыта.

Харфорд задумчиво кивнул.

— Об этом стоит подумать. Вы напомнили мне о дочке егеря. Я за ней волочился, когда мне было четырнадцать.

Последовало подробное описание событий, снабженное самыми живописными деталями. Вслед за Харфордом все остальные ударились в воспоминания. Даже Люсьен внес свою лепту, правда, его рассказ был исключительно плодом воображения. Он не привык обсуждать свои личные дела.

Вечер был утомительно скучен. Темы бесед редко поднимались выше талии. Тем не менее Люсьен считал, что время он потратил не зря.

Часы еще не пробили полночь, а все «Геллионы» считали его уже своим.

Чтобы как-то скрасить однообразие, Люсьен наблюдал за Салли, которая появлялась то там, то тут. Она острила, язвила и развлекала посетителей, успешно отбиваясь от откровенных заигрываний. Безусловно, это была не та женщина, которая могла бы заинтересовать Люсьена. Но в ней было что-то интригующее и что-то очень знакомое. Возможно, он уже встречал ее когда-то.

Ближе к часу ночи большинство гостей разошлись, и Люсьен уже собирался отправиться домой. Но тут он заметил, как лорд Айвс, один из наиболее настойчивых ухажеров Салли, поднялся со своего места и направился вслед за ней, явно с далеко идущими намерениями. И хотя было совершенно очевидно, что девушка может постоять за себя, Люсьен был не в состоянии превозмочь свой инстинкт защитника. Он пожелал доброй ночи тем из своих собеседников, кто еще бодрствовал, и направился вслед за Салли и Айвсом. Таверна представляла собой лабиринт из бесчисленных каменных переходов. По одному из них направилась служанка, громко стуча каблуками. Она свернула налево, потом еще раз налево, наконец, оказалась в кладовке, наполовину забитой бочонками. Салли, видимо, не замечала, что Айвс следует за ней. Она поставила свечу на один из бочонков, чтобы вылить эль из кувшина.

Люсьен остался стоять в темном коридоре. Если его помощь не потребуется, он незаметно исчезнет. Его репутации развратника может сильно повредить заступничество за особу женского пола, подвергшуюся домогательствам. Тем более что в тех местах, где собирались «Геллионы», женщинам постоянно не давали прохода.

Когда служанка выпрямилась, раздался заигрывающий голос Айвса:

— Раз уж ты не желаешь прокатиться со мной, милашка Салли, то давай здесь быстренько покувыркаемся.

Девушка начала опорожнять кувшин и добродушно ответила:


"Когда б тебя я пожелала,

Чего в помине нет,

То пользы было б мало,

От девушки тебе.

Путь разжигает страсть вино,

Лишает мужества оно».


Люсьен был поражен, услышав шекспировские строки из уст служанки. Хотя почему бы Салли и не наслаждаться стихами великого поэта, как это могла бы сделать аристократка.

Айвс не был так искушен в литературе, поэтому просто сказал:

— Если ты во мне сомневаешься, можешь испытать. Я докажу, что прав.

Салли затрясла головой так, что все ее рыжие кудряшки запрыгали.

— Моего дружка зовут Кэйн-убийца, и уж он не потерпит, если я еще с кем-то тут займусь, — она оттолкнула Айвса. — Иди домой, парень, и проспись хорошенько.

— Ну хоть поцелуй меня разок, один разок. Прежде чем она успела ответить. Айвс впился губами в ее рот и запустил руку в вырез платья, скрывающего пышную грудь. Люсьен понимал, что Айвс не представляет реальной опасности. Но он был настолько пьян, что мог не заметить сопротивления девушки и не рассчитать собственных сил. Этот случай напомнил Люсьену недавнее происшествие в Касл Бурн. Он решил вмешаться.

Но не успел он даже войти в кладовку, как Салли сильно наступила на ногу своему обожателю. Айвс взвизгнул и поднял голову.

— Почему ты так сделала? — пробормотал он, не убирая руки с ее бюста.

— Чтобы избавиться от тебя, бездельник, — ответила Салли, переводя дыхание.

— Не уходи, — заскулил Айвс, поглаживая аппетитные округлости грудей и не отпуская девушку.

Салли оттолкнула его и, вырвалась из объятий. Прежде чем он снова приблизился к ней, она высвободила из-под платья огромную накладную грудь и бросила ее в лицо изумленного Айвса.

— Этого ты хотел? На, получай! Желаю хорошо развлечься!

Айвс испуганно отскочил в сторону. Что-то мягкое, похожее на подушку, стукнуло его по носу и упало на пол. Айвс остолбенело разглядывал ватные округлости. Наконец он поднял глаза на служанку. Теперь платье висело на ней свободными складками, прикрывая гораздо более скромную фигуру.

Надо отдать должное молодому человеку. Придя в себя, он расхохотался.

— Так ты обманщица, Салли, сердца у тебя нет!

— А сердце тут ни при чем. А теперь убирайся, мне надо работу закончить!

— Прости меня. Я плохо себя вел, — ответил Айвс. — Ты будешь тут в следующий раз, когда мы соберемся?

— Может, да, а может, и нет, — пожала плечами девушка.

Айвс послал девушке воздушный поцелуй и вышел из комнаты через другую дверь, ведущую к главному входу в таверну. Салли смотрела ему вслед, когда раздался сдержанный смех Люцифера. Она подпрыгнула от неожиданности, оглянулась и заметила его в темноте коридора.

— А это, кажется, Люцифер собственной персоной, — язвительно произнесла девушка. — Ну как, насладились представлением?

— Весьма, — ответил он, входя в кладовку. — Я подумал, что тебе может понадобиться моя помощь, но, кажется, ошибся.

— Люцифер-спаситель? — спросила она с нескрываемым сарказмом. — А я-то думала, тебе нужна моя накладная задница.

Теперь, когда девушка сняла накладной бюст, было видно, что настоящей была только тонкая талия. Стоило убрать мощные накладные бедра, и глазам Люсьена сразу открылась женственная стройная фигура, которая оказалась гораздо привлекательней чрезмерно раздутых ватных форм.

— Почему ты скрываешь свою фигуру? Она у тебя замечательная.

— Может, тебе и нравятся тощие женщины, а большинство мужчин любят грудастых баб с мощной задницей.

Люсьен усмехнулся.

— Тебе все шутки, твое сиятельство, а мне из-за этих подушек перепадает три лишних соверена в неделю, — язвительно продолжала девушка.

— Я вовсе не смеюсь над тобой, — ответил Люсьен. — Я всегда восхищаюсь умом, где бы его ни находил.

Она кивнула в ответ. Казалось, комплимент привел ее в замешательство.

Люсьен поразился врожденной чувственности, исходившей от девушки и не имеющей ничего общего с вульгарностью ее фальшивой фигуры. Он стоял достаточно близко, чтобы разглядеть ее лицо. Кожа под толстым слоем краски была ровная, без оспин. Девушка, конечно, была гораздо моложе, чем он предполагал вначале.

— А без грима ты будешь гораздо симпатичнее, — сказал он.

Девушка подняла голову и бросила на него молниеносный возмущенный взгляд.

— А я тебя не спрашиваю, милорд. Уж я-то знаю, что мне делать.

Глаза девушки были ясными и сверкающими, но в темноте Люсьен никак не мог разобрать, какого они цвета. Его не оставляло ощущение, что эту девушку он где-то видел.

— По-моему, я тебя уже встречал. Может быть, ты выступала на сцене? Салли была возмущена.

— Я хоть и служанка, но честная девушка.

— Ну, не все же актрисы — шлюхи.

— Почти все.

Прежде чем Люсьен успел возразить, снизу послышался голос хозяина:

— Салли, где тебя черти носят?! Девушка подобрала накладные груди и отвернулась.

— Уж ты извини, мне надо запихнуть эту штуку назад.

Люсьен с удивлением почувствовал, что ему совсем не хочется уходить. Салли заинтриговала его, и он хотел узнать о ней побольше. Это было особенно странно, ведь он никогда не волочился за служанками.

— Передай Каину-убийце, что он счастливый человек, — сказал Люсьен на прощанье.

Он вышел из таверны, но продолжал думать о ней. Он надеялся, что лорд Мэйс пригласит девушку на следующую оргию, и тогда Люсьен сможет узнать ее даже в монашеском платье.


Кит прислонилась к бочонкам. Ее сердце учащенно билось. До чего же она была глупа! Болтать с одним из подозреваемых! А особенно с лордом Стрэтмором. От его взгляда из-под полуприкрытых век ничего не могло укрыться, а редкое обаяние делало его особенно опасным. Наверное, здесь обитает дух служанки, подававшей пунш в давно ушедшие времена. Он-то и заставлял Кит соревноваться со Стрэтмором в остроумии.

Но нельзя допустить, чтобы это повторилось. На этот раз Стрэтмор не узнал в ней горничную из Касл Бурн, но следующая встреча может оказаться для нее гибельной.

Кит решила поработать в «Короне и грифе», потому что надеялась, что сможет разобраться в характерах «Геллионов», проведя с ними один вечер.

Белла, подавальщица, работавшая здесь постоянно, вовсе не хотела пропускать вечеринку, сулившую кучу чаевых. Но Кит обещала вернуть ей все чаевые и прибавить к ним пять фунтов.

Белла согласилась, хотя ее беспокоила щедрость Кит. Девушка хотела знать, зачем леди понадобилось все это. Тогда Кит, не моргнув глазом, придумала трогательную историю. Она — сестра одного из «Геллионов» и заключила пари, что сможет так изменить свою внешность, что даже ее собственный брат не узнает.

Затея Белле пришлась по вкусу. Она представила Кит как свою двоюродную сестру, которая заменит ее на время болезни, и объяснила девушке, что ей придется делать. В общем, вечер прошел хорошо. Едкое остроумие помогло девушке скрыть отсутствие опыта, и никто не догадался, что она — не настоящая служанка.

— Салли, — снова раздался снизу голос хозяина, — хватит бездельничать, иди мыть комнату.

Поправив фальшивый бюст, Салли поспешила на зов. Девушке было очень тяжело изображать существо, так не похожее на нее саму. Но постепенно она втягивалась в новую роль.

По крайней мере, — мрачно подумала Кит, — я уже начала привыкать к приставаниям пьяных мужчин и вскоре стану большим специалистом в том, как надо избегать навязчивых объятий и поцелуев».

Интересно, как бы поцеловал ее лорд Стрэтмор? Наверное, он улыбнулся бы ей своими золотисто-зелеными глазами, а прикосновение его губ было бы легким, но уверенным. Вряд ли женщине захотелось бы сбежать от него…

Эта мысль заставила девушку вздрогнуть и ускорить шаг. В одном она была уверена: он не похож на других.


Вымыв опустевшую комнату. Кит вернулась в первый зал, где у камина сидело несколько запоздалых посетителей. Девушка уже собралась уходить, когда один из них встал и подошел к ней. Как только она узнала эту мощную фигуру, ее беспокойство исчезло.

— Так поздно, а вы еще не спите, мистер Джонс. У вас для меня новости? — с надеждой спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

— Ничего нового с нашего последнего разговора? Я пришел проводить вас.

— Благослови вас Бог. Я так боялась возвращаться одна, — прошептала она, пытаясь скрыть разочарование.

— А вы сильно поправились, девушка. Я с трудом узнал вас, — сказал он, с любопытством разглядывая Кит, когда она надевала плащ.

Девушка слабо улыбнулась.

— Это была удачная идея.

Джонс зажег фонарь и открыл дверь на улицу.

Выйдя из теплой таверны, девушка, задрожав, плотно закуталась в плащ. Мгновенно их окутал густой туман.

— Сегодня я иду на Маршалл-стрит. Он кивнул, и она пошли рядом, с трудом разбирая дорогу в тусклом свете фонаря.

— Вы узнали что-нибудь новое? — спросил Джонс, когда они отошли достаточно далеко от таверны.

— Только общее впечатление. Большинство «Геллионов» совершенно безобидны. Я думаю, что наибольшую опасность представляет лорд Чизвик, Мэйс, Нанфилд и Стрэтмор. Эти четверо, по-моему, способны на любое злодейство, столько в них леденящей холодности. — Кит обошла лужу и продолжила:

— Не знаю, что думать о Стрэтморе. В нем есть что-то угрожающее. Хотя он готов был вступиться за меня, когда один из парней зажал меня в кладовке.

— Вы не должны подвергать себя такой опасности, — сказал Джонс, тяжело вздохнув. Кит поджала губы.

— Надеюсь, вы не станете тратить время зря, переубеждая меня.

— Я должен был уже понять, что это бесполезно. Да, — ответил он мрачно, — не рассчитывайте на Стрэтмора. Он может иногда вести себя по-рыцарски, но, тем не менее, с ним вам придется труднее всего. Все мои расспросы безрезультатны. Он просто какая-то ходячая тайна, и это делает его опасным.

— Из вашего отчета видно, что Стрэтмор присоединился к «Геллионам» совсем недавно. Так что, возможно, он совсем не тот человек, которого мы ищем.

— И все-таки он провел с ними достаточно времени, — жестко произнес Джонс. — Не так давно он убил двух бандитов, причем одного из них голыми руками. Он уверял, что они бандиты, а там уж… Держитесь от него подальше, мисс.

Она вздрогнула, вспомнив кошачьи глаза графа.

— Да, так я и сделаю.

Дальше они шли молча. Когда они подошли к маленькому домику на Маршалл-стрит, Кит пригласила Джонса зайти и выпить чего-нибудь, чтобы согреться, но он отказался.

— Если я сейчас не вернусь, Анни будет волноваться. Она очень подозрительна. — Он зажег свечу для Кит от своего фонаря и глухо рассмеялся. — Она думает, что я всем женщинам нравлюсь и не могу устоять перед ними. Мне это даже нравится.

— Вы дадите мне знать, если…

— Конечно, — ответил он мягко. — Чтобы я ни узнал, я тут же сообщу вам.

Кит заперла за Джонсом дверь и прислонилась к ней на минуту. Тихие комнаты обещали ей покой. Как всегда страхи отступили, и теперь она могла поверить, что все будет хорошо. Пушистая кошка подошла к девушке и, мурлыкая, потерлась о ее лодыжки.

— Не пытайся ввести меня в заблуждение, Виола, милая. Я знаю, что ты думаешь только о своем ужине.

Кит посадила кошку на плечо, взяла подсвечник и направилась в маленькую кухню. Жилище Кит было небольшим, но уютным, — со спальней и гостиной. На втором этаже в таких же комнатах жила актриса Клео Фарнсуорт. Клео была немного моложе Кит, но настолько добра, что заботилась по-матерински и о Кит, и о Виоле.

Кит покормила кошку, разожгла огонь в камине и устало разделась. Отличительной способностью жилища Кит было множество встроенных стенных шкафов. Кит повесила свою одежду и открыла левый шкаф. Там на нескольких полках стояли белые гипсовые головы, и на всех, кроме одной, были надеты парики всех возможных цветов и стилей. С огромным облегчением Кит сняла безобразный рыжий парик и провела пальцами по своим настоящим спутанным светло-каштановым волосам. Как приятно было снять накладные формы и спрятать их на нужную полку, а потом смыть краску с лица.

Наконец девушка юркнула в постель, где на одной из подушек уже мурлыкала Виола. Кит ждала, когда дрема окончательно сморит ее, надеясь, что во сне ее посетит вдохновение, в котором она так нуждалась.


Старик с удивлением нахмурил свои кустистые брови, заметив вошедшего.

— Я не узнал вас, милорд. Сейчас вы похожи на фонарщика.

— Очень хорошо. Этого я и добиваюсь, — Люсьен снял свою бесформенную шляпу. — Спасибо, что принимаете меня в столь поздний час.

Старик усмехнулся и провел гостя в библиотеку.

— Ростовщику приходится работать в самое неподходящее время. Многие не хотят, чтобы их здесь видели. Чем я могу помочь вам, милорд? Не думаю, что вам нужны деньги.

— Вы правы. Я пришел не за деньгами, а за информацией.

Люсьен достал из кармана список.

— Я хочу знать, кто из этих людей обращался к вам или к вашим коллегам. Особенно меня интересуют те, кому деньги понадобились впервые после отречения Наполеона прошлой весной. Или те, кто до этого занимал лишь изредка, а потом стал это делать регулярно.

Старик изучил список, не произнеся ни слова.

— Я поговорю с коллегами, — сказал он, — и потом сообщу вам все, что узнаю. Есть еще одна вещь, — медленно продолжал он, положив бумагу на письменный стол. — Я не знаю, стоит ли говорить, но…

— Да-да, — поддержал Люсьен, когда голос старика совсем упал.

— Один молодой человек должен мне большую сумму денег. Он сказал, что в Восточной и Центральной Европе люди моей профессии часто становятся жертвами преступников. Погром, пожар — вот и нет никаких больших долгов, — старик вытянул руки, его лицо дрожало. — Он делал вид, что шутит, но я так не думаю.

Люсьен нахмурился.

— Вот уже несколько столетий в Британии такого не случалось. Хотя преступный мир непредсказуем. Как зовут этого человека?

Услышав имя, Люсьен кивнул и задумался.

— Хорошо. Вам больше не надо бояться. Он вас не потревожит.

— Что вы собираетесь делать? — спросил старик через силу. — Я бы не хотел, чтобы на моей совести была чья-то смерть, даже такой гнусной свиньи, как он.

— Ничего такого ужасного не произойдет. Да и, кроме того, если он умрет, то не сможет вернуть долг. Я знаю нечто такое, что заставит этого парня вести себя как следует.

— Может быть, у вас найдется время для чашки чая, — спросил старик с облегчением.

— Только не сегодня. У меня еще несколько визитов в Ист-энде. Я снова загляну через три дня.

Собеседники пожали друг другу руки, и Люсьен исчез в ночи.

Старик вернулся в библиотеку, думая над тем, куда и зачем пошел граф.


Глава 5


Люсьен поместил прыгающее устройство внутрь серебряного корпуса и посмотрел, как оно разместилось. С одной стороны слишком близко к стенке. Люсьен вынул механизм и с помощью маленького надфиля удалил излишек металла. Он готовил подарок к Рождеству для Никласа. В семействе друга ожидали прибавления, и Люсьен хотел сделать нечто выдающееся. Кроме того, эта работа требовала большой концентрации внимания, и он знал по опыту, что в такие моменты его мозг продолжал подсознательно трудиться, собирая воедино разрозненные впечатления и факты.

К сожалению, в этот вечер его подсознание не добилось никаких успехов. Люсьен вновь обдумал все, что он узнал о «Геллионах». У него было досье на каждого члена Клуба, подробная информация о его финансовых делах и, конечно же, личные впечатления. Тем не менее он не продвинулся вперед ни на шаг. Сейчас он был ничуть не ближе к разгадке, чем в начале расследования.

Единственным его достижением был отчет, который он получил от своего агента из Парижа. В архивах шефа наполеоновской разведки он обнаружил несколько зашифрованных записей о ценном источнике информации в Англии. В одной из них говорилось, что информатор был членом Клуба Геллионов. Вот те скупые факты, с которыми должен был работать Люсьен. Он считал, что шпионом руководили не столько политические убеждения, сколько корысть. Но это ему тоже не помогло. Выяснилось, что у большинства членов Клуба финансовые дела шли из рук вон плохо либо из-за страсти к азартным играм, либо просто потому, что жили не по средствам.

Люсьен закончил работу, откинулся на спинку кресла и расслабился. Обычно он всегда мог успокоиться, когда это было необходимо. Но сейчас он чувствовал себя бесконечно усталым. Постоянное пребывание в обществе «Геллионов» было очень утомительным. Завтра утром ему предстояло отправиться на очередную охоту, на этот раз в имение лорда Чизвика. Хотя это не было официальной встречей «Геллионов», многие из гостей были старейшими членами Клуба. Люсьену стоило огромных усилий вести себя так, будто он был одним из них.

Образ дерзкой и веселой служанки из «Короны и грифа» возник в его воображении. Люсьен криво улыбнулся. Конечно, причина его утомленности была ясна. Его тело жаждало женщину. Он взглянул на часы. Было одиннадцать. Еще не слишком поздно, чтобы заглянуть в один из тех немногих борделей, где состоятельных и известных мужчин ждали полные тепла и желания женщины.

Он колебался между вожделением и осторожностью. Наконец, отрицательно покачал головой. Его желание еще не было настолько сильным, чтобы платить за него такую дорогую цену.

Сколько раз он мечтал о том, чтобы стать похожим на других мужчин, которые могли переспать с незнакомой женщиной и забыть об этом. Для него это было, к несчастью, невозможно. Эмоциональный стресс был слишком силен.

Когда он был молод и полон желаний, он с восторгом кидался в морс наслаждений и испробовал все, что было доступно богатому человеку.

Страсть каждый раз захватывала его с необоримой силой. Понадобились годы, чтобы он осознал, что вслед за удовлетворением неумолимо следует депрессия.

Древнее изречение гласит: post coitus, triste, или после соития — грусть. Но то чувство, которое овладело Люсьеном, было совсем не похоже на угрызения совести, которые иногда посещают мужчин в подобных ситуациях. Приступы меланхолии и опустошенность охватывали его иногда в течение нескольких дней.

Исследовав темные стороны своей души, Люсьен пришел к выводу, что причиной его повторяющейся депрессии была иллюзия дружеской близости с женщиной, которая возникала во время таких встреч. Вслед за короткой разрядкой он погружался в свое привычное одиночество и чувствовал себя глубоко несчастным.

Как только Люсьен понял, сколь высокую цену ему приходится платить за краткие мгновения удовольствия, он избрал более аскетичный образ жизни. Изредка, когда страсть и желание близости лишали его способности контролировать себя, Люсьен встречался с какой-нибудь женщиной. Каждый раз он надеялся, что теперь все будет по-другому, что он сможет получить наслаждение и встретить следующий день с улыбкой. Но этого не происходило.

Люсьен перевел взгляд на обрамленный углем эскиз, на котором были изображены он сам и его сестра. Он был сделан за два года до ее смерти. Тогда в Эшдаун, имение Стрэтморов, приехал художник, чтобы написать большой семейный портрет. Картина удалась и висела на почетном месте, но Люсьену больше нравился этот эскиз. Он лучше передавал нежное, ускользающее очарование Элинор.

Люсьен внимательно вглядывался в портрет, на котором две белокурые головки близко склонялись друг к Другу. На лицах брата и сестры было то беззаботное выражение, которое бывает только у детей, рожденных в любви и не знакомых с бедностью и жестокостью. Ему с трудом верилось, что когда-то он был так счастлив. С напряженным лицом он склонился над своим рабочим столом, взяв самую маленькую отвертку. Если он и дальше будет ворошить воспоминания, его опять охватит отчаяние.


Четко следуя указаниям Генри Джонса, Кит с легкостью открыла простой замок на французских дверях. Проскользнув в темную библиотеку, она перевела дух и внимательно прислушалась.

Издалека слышались рулады сопрано. Лорд Чизвик был более чем гостеприимным хозяином. Для того, чтобы развлечь гостей, он привез из Лондона десять девушек легкого поведения. Вечер еще только начался, и у Кит было достаточно времени, чтобы обыскать большую часть комнат.

Она становилась настоящей преступницей. Вторгшись в чужую комнату, Кит, конечно испытывала страх, но того ужаса, который охватывал ее прежде, не было.

Неслышно поднялась она в комнаты гостей. На этот раз Кит не удалось устроиться служанкой. Ей пришлось разыскать в деревне человека, который раньше служил у Чизвика лакеем. За умеренную плату он описал девушке расположение комнат и обычаи дома. Он же сообщил ей, что на свои вечеринки Чизвик привозит из Лондона шлюх, вызывая возмущение соседей.

Это навело Кит на мысль переодеться дамочкой легкого поведения, проникнуть в дом во время одной из вечеринок и продолжить поиски.

Белокурый парик, накладки на фигуру вроде тех, что она надевала, изображая Салли, и косметика позволили ей полностью вжиться в образ.

Если бы девушку увидел кто-нибудь из гостей Чизвика, он принял бы ее за одну из тех, кого хозяин пригласил для их развлечения.

Кит нахмурилась, увидев, что на этот раз на дверях не было табличек с именами гостей. Ей придется выяснять имя хозяина, уже попав внутрь.

Ладони стали влажными. Она собралась с духом и проскользнула в дверь.


Когда томная рыжеволосая девица, сидевшая за столом рядом с Люсьеном, взобралась ему на колени, он понял, что оргия началась.

— Ты такой одинокий, милок, — проворковала она. — Дай-ка Лиззи тебе поможет.

Она обвила его шею руками и крепко поцеловала, обдав запахом винных паров.

Лиззи была очаровательной толстушкой, чем-то напомнившей Люсьену служанку из таверны. Но в отличие от Салли у этой девицы все прелести были настоящими, и глубокий вырез платья подтверждал это.

Поцелуй был достаточно долгим, чтобы Люсьен мог решиться. Он принимает предложение девушки. У него так давно не было женщины — слишком давно. Возможно, веселая прямота Лиззи убережет его от меланхолии.

Нет, в нем просто говорило желание. Он это прекрасно понимал. Бездумное совокупление с неизвестной женщиной ввергнет его в глубочайшую депрессию. Как только все закончится, он сразу же пожалеет, что поддался искушению. Его желание было не настолько сильным, чтобы экспериментировать.

С другой стороны, если он не будет участвовать в оргии, то останется в гордом одиночестве. Это может вызвать подозрение. Так что, если он решил не принимать в ней участие, то должен, по крайней мере, сделать вид, что развлекается вовсю.

Пока они с Лиззи целовались, события вокруг них разворачивались с бешеной скоростью. Услышав глухой мужской рев из-под стола, Люсьен заглянул вниз и увидел, как одна из дамочек демонстрирует свое профессиональное мастерство, лежа на Родрике Харфорде. Подняв голову, Люсьен увидел Чизвика, который, охватив талии двух блондинок, покачиваясь, удалялся в гостиную, где ковры были мягче, а камин горел веселее. Нанфилд лежал на животе, впившись губами в пальцы ног черноволосой шлюхи, как младенец в соску. Остальные гости также разбились по парам и занимались любовью во всех укромных уголках.

Люсьен снял свою рыжеволосую соседку с колен, поставил на ноги и встал со стула. Обняв девушку за плечи, он вывел ее из столовой.

— Не любишь зрителей, милок? — Лиззи тесно прижалась к нему и начала ласкать его с большим знанием дела. Но даже это не смогло отвратить Люсьена от принятого решения.

— Прости, Лиззи, но этой ночью мне лучше поспать одному, — он мягко отстранился от девушки. — Я сегодня сильно расшибся во время охоты, и теперь у меня болит в самых неподходящих местах.

— Ты уверен? — просительным тоном ответила девушка. — Мне нужно кого-нибудь, а ты лучше других.

— А ты сама не хочешь отдохнуть? — спросил Люсьен, заметив темные круги у нее под глазами.

— По правде говоря, у меня был сегодня тяжелый день, — произнесла Лиззи с сомнением в голосе, — и мне не помешало бы хорошенько выспаться. Но работа есть работа, а лорд Чизвик даром денег не платит.

— Завтра я всем расскажу, что ты была потрясающе хороша. Чизвик никогда не узнает, что было на самом деле.

Девушка ухмыльнулась.

— Ну что ж, это будет наш секрет, — она посмотрела на него с восхищением. — Приходи навестить меня, когда мы оба будем в хорошей форме. Я Лиззи Лариш, и ты найдешь меня в Королевском театре.

Люсьен пожелал девушке доброй ночи и не без некоторого сожаления отправился в свою комнату. Лиззи была очень привлекательна. Возможно, в следующий раз, когда желание победит осторожность, он разыщет ее.

Из-под дверей комнаты Люсьена пробивался слабый свет. С удивлением заметив это, граф тихо вошел и увидел высокую женскую фигуру в дальнем конце комнаты. Сначала он решил, что она горничная. Но на девушке было вечернее платье из полупрозрачной красной ткани. Это была еще одна блондинка Чизвика. Люсьен подавил вздох. Пожалуй, гостеприимство хозяина перешло все границы, а его собственные возможности по части выпроваживания хорошеньких девиц из постели весьма ограничены. По-видимому, придется покориться неизбежному.

Однако игривое настроение Люсьена моментально улетучилось, как только он увидел, что его ночная гостья роется в платяном шкафу. Сначала она осмотрела одежду, висевшую на вешалках, а потом открыла ящик для белья. Там она обнаружила коробку с механическими игрушками, которые Люсьен собирался показать лорду Мэйсу.

Девушка, не успев открыть ее, услышала холодный голос графа:

— Если вы ищете деньги, то напрасно теряете время. Их там нет.

Коробка выскользнула из рук испуганной девушки, и, раскрывшись, упала на пол. Игрушки рассыпались в разные стороны. Девушка обернулась на голос. Ее глаза были широко раскрыты, и в них читался страх. Золотистые кудряшки рассыпались по плечам.

Если бы он не поймал девушку на воровстве, она могла бы ему понравиться.

Люсьен, закрыв за собой дверь, прислонился к ней.

— Ты всегда крадешь у своих клиентов?

— Я… Я не крала, милорд, — в ее низком приятном голосе чувствовался йоркширский акцент.

— Ну, конечно, нет, — сухо заметил он. — Ты просто потерялась и случайно оказалась в моем шкафу.

Девушка стиснула руки и не могла поднять глаз.

— Я… Я искала мистера Харфорда и не знала, где его комната. Я хотела посмотреть, его ли вещи в шкафу.

Возможно, она говорит правду. В любом случае, он ее вовремя остановил. Да и такой откровенный наряд совсем не подходил для того, чтобы прятать украденное. Он не прикрывал даже фигуры девушки. Люсьен внимательно рассмотрел ее. Очень трудно сердиться на женщину с такими длинными красивыми ногами.

— Не думаю, что Харфорд нуждается в твоих услугах, Я только что видел его в обществе одной из твоих товарок.

— Ох! — девушка помолчала. — Я приехала слишком поздно. Лорд Чизвик будет сердиться на меня.

— Сомневаюсь, что он заметит твое отсутствие в ближайшее время, — ответил Люсьен, вспомнив, как лорд удалялся в обществе двух блондинок.

— Все равно, лучше мне найти его. Простите, я случайно вошла в вашу комнату. Поверьте, я ничего не хотела взять.

Она двинулась к двери в полной уверенности, что Люсьен позволит ей уйти.

— Доброй ночи, милорд.

Не шелохнувшись, он рассматривал свою гостью. Желание, которое тлело в нем все последние дни, теперь разгоралось. Кровь быстрее побежала по жилам, а пульс стал чаще. Конечно, эта девушка не столь привлекательна, как Лиззи, но она его заинтриговала. Возможно, дело было в контрасте застенчивости и внешнего вида, а может быть, в том тихом достоинстве, которое проявлялось даже при этих обстоятельствах. Но причины больше не играли никакой роли. Чем дальше Люсьен разглядывал девушку, тем меньше его беспокоили последствия его страсти.

— Поскольку Харфорд занят, можешь остаться и заработать свои деньги со мной.

Его слова потонули в тишине, как тонет в воде камешек, брошенный в пруд. Только круги расходятся в разные стороны. Кит остановилась. Она не ошиблась, испытывая страх перед Стрэтмором. Его кошачьи глаза гипнотизировали ее. Пульс девушки участился, и она была совсем не уверена, что причиной были страх или отвращение.

Он протянул к ней руки.

— Иди ко мне, — произнес он глубоким спокойным голосом.

Кит хотела убежать. Но вместо этого она протянула Люсьену свои руки. Казалось, они выполняли его желания и ей больше не подчинялись. Люсьен сжал пальцы девушки и привлек ее к себе.

Кит знала, что этот мужчина не будет похож на других. Он нежно держал ее в своих объятиях, разглаживая непокорные локоны, слегка касаясь своей щекой ее волос, легко проводил рукой по спине, постепенно приучая девушку к близости. Его сила пробудила скрытый эротизм ее чувств. Тело девушки стало податливым, и она прильнула к Люсьену.

— Как тебя зовут, — прошептал он. Кит не ответила. Она боялась, что слова нарушат очарование этого мгновения. Впервые с тех пор, как она начала поиски, девушка чувствовала себя в безопасности. Как она была одинока раньше, как страшно ей было…

Люсьен взял девушку за подбородок, и губы их слились. Кит затрепетала. Его прикосновения не были требовательными, но она сама не пыталась устраниться от них. Поцелуй становился все более страстным и глубоким. Их губы и языки соприкасались в страстной гармонии, а сердца бились в унисон.

Не прилагая ни капли физической силы, Люсьен расплавил ее сопротивление.

Но когда Кит почувствовала его теплые ладони на свих обнаженных плечах, чары рассеялись. Господи, он развязал тесемки, которые поддерживали ее платье. Он спустил с плеч тонкие рукава и оголил ее руки. Если она сейчас его не остановит, то предстанет перед ним обнаженной. Но он лишал ее не только покровов, но и способности защищаться. Он лишал ее остатков благоразумия. Она забыла о своей цели. А ведь он был ее врагом! Не случайно его назвали Люцифером!

Кит оторвалась от него, с трудом переводя дыхание, и уперлась ладонями ему в грудь.

— Я должна идти. — Она попыталась натянуть рукава, — Я… Меня пригласили специально для Харфорда. Если он меня отпустит, я вернусь.

Девушка выскользнула из объятий Люсьена и поспешила к двери. Еще минута, и она будет свободна.


Глава 6


Люсьен спохватился и мысленно отругал себя. Почему он должен потакать повышенному чувству ответственности этой шлюхи? Он снова привлек ее к себе.

Девушка попыталась осторожно высвободиться. На мгновение она повернулась так, что он смог рассмотреть ее профиль — нежный и строгий, как на древней греческой монете.

Сходство потрясло Люсьена. Нет, невозможно. Это просто совпадение. Но инстинкт сыщика подсказывал другое.

Желание бесследно исчезло. Люсьен бросился вслед за девушкой и схватил ее за руку, когда она уже выбегала в коридор.

Без всяких церемоний он втащил Кит в комнату и захлопнул дверь. Он повернул девушку так, чтобы ему был виден ее профиль.

— Боже мой, это и правда вы! Кит попыталась выскользнуть.

— Пустите меня. Я не знаю, о ком вы говорите.

"Может быть, это лорд Мэйс подослал ее следить за мной, — подумал Люсьен. — Возможно, он с подозрением относится к будущему члену Клуба». В таком случае ситуация гораздо серьезнее, чем он предполагал. Но девушка, дрожащая в его объятиях, была совсем не похожа на шпионку, и еще меньше на шлюху. Она поцеловала его, как невинное дитя, дитя, которое быстро усваивало науку любви.

— Не думайте, что вам снова удастся провести меня, милая леди воровка, — он крепко держал девушку за плечо и внимательно разглядывал ее лицо.

— Как вы умело наложили косметику. Вам удалось изменить черты лица. Родная мать вас бы не узнала. И опять накладки на фигуре, хотя не такие откровенные, как у Салли.

Сопротивление Кит было сломлено. Она смотрела на Люсьена полными слез серо-голубыми глазами.

— — Игра проиграна, не так ли, — йоркширский акцент девушки исчез бесследно.

— Да, конечно! — Он отпустил девушку. — Кто вы на самом деле, черт вас побери!

Кит отвернулась и прижала дрожащие пальцы к вискам.

— Я не причиню вам зла, — сказал он несколько спокойнее, — но мне нужна правда. Какое из имен ваше настоящее — Китти, Эмми Браун? Или Салли, как у публичной девки из таверны? А может быть, ни одно из них? Девушка вздохнула и подняла голову.

— Меня зовут Джейн. Я не назову своей фамилии. У меня и так достаточно неприятностей.

Люсьен решил, что это, могло означать только одно. Он мог быть знаком с ее семьей. Кит производила впечатление хорошо воспитанной молодой женщины, одной из тех, которых можно встретить в лондонских гостиных, но не в сомнительных тавернах.

— Почему вы преследуете «Геллионов»? Или вас интересую я, собственной персоной?

— Лорд Стрэтмор, меня интересуете не вы, а один из ваших приятелей, — Кто именно?

Девушка не знала, стоит ли отвечать.

— Я не могу сказать.

— Вам придется, — коротко сказал Люсьен. — Вы, конечно, знаете, какое наказание полагается за воровство. Вы — красотка, поэтому виселица в Ньюгейте[3 - Ньюгейт — лондонская тюрьма. Построена в 1902 году.] вам не грозит. Но если я решу дать ход этому делу, вас вышлют в колонии. Кит побледнела.

— Пожалуйста, не отправляйте меня к судье. Клянусь вам, мне нужно только то, что принадлежит мне по праву.

Люсьен нахмурился.

— Вы преследуете человека, который разорил вас?

— Он разорил моего брата, а значит, и меня, — девушка принялась быстро ходить по комнате.

— Ваш брат проиграл свое состояние в карты? Кит остановилась и посмотрела на него в упор.

— Как вы узнали?

— Я хорошо информирован, — сухо ответил Люсьен. — Азартные игры — самый быстрый путь к разорению. Но каким же надо быть гнусным подонком, чтобы позволить собственной сестре рисковать собой.

— Джеймс не такой, — девушка подошла к камину и смотрела на тлеющие угли. — Он прекрасный брат и ответственный человек. Он служит в армии и приехал домой подлечиться после ранения. Перед самым возвращением в полк один человек втянул его в игру. Его принудили, обманули и, видимо, напоили каким-то зельем. Когда он проснулся на следующее утро, этот человек показал ему расписку. В ней говорилось, что если Джеймс не уплатит двадцать тысяч фунтов в течение шестидесяти дней, все наше имение переходит к этому человеку.

Люсьен присвистнул.

— Плохи ваши дела, если это правда… Почувствовав сомнение в его голосе, Кит возмущенно взглянула на него.

— Мой брат не лжец. И он не стал бы придумывать всякие сказки, чтобы оправдать свою глупость — Если он был обманут, то почему не вызвал обманщика на дуэль?

— Для чего? Чтобы ухудшить и без того тяжелое положение… — девушка безрадостно улыбнулась. — Человек, обманувший брата — я буду называть его капитан Плут, — имеет огромное влияние. В случае дуэли разразился бы скандал, а карьера брата была бы перечеркнута раз и навсегда. Джеймс — отличный стрелок, и он вполне мог убить своего противника. А если нет… — она вздрогнула. — О другом исходе я не хочу думать. Я попросила Джеймса вернуться в полк, потому что у меня был готов план, сказав, что смогу решить эту задачу сама.

— И он спокойно уехал, переложив все это на вас? — Люсьен покачал головой. — Ив чем заключается ваш план? В том, чтобы всадить кинжал вашему врагу между ребер? Не очень разумная мысль.

Девушка нервно забарабанила пальцами по каминной доске.

— Поверьте мне, я вовсе не воображаю себя леди Макбет. Я узнала, что мой брат был не первым, с кем капитан Плут проделывал этот трюк. Он находил молодых людей благородного происхождения, но не очень самостоятельных и не имеющих хороших связей… Он обычно возит расписки с собой. Я хотела украсть расписку, пока срок не истек.

— Вы говорите так, как будто кража — это разумное решение вопроса, а не опасный бред.

Люсьен не мог решить, кто перед ним — самая отважная или самая глупая женщина на свете. Возможно, и то, и другое.

— Вы с Джеймсом — близнецы? Почему-то девушка ответила не сразу.

— Нет, я на три года старше. Почему вы подумали, что мы — близнецы? Он пожал плечами.

— Потому что вы очень близки. Тень пробежала по лицу девушки.

— Наши родители умерли, когда мы были совсем юными.

— А другие родственники, которые могли бы защитить интересы семьи?..

— Наш кузен стал опекуном, но он долго жил за границей.

— Возможно, я смогу помочь вам, — предложил Люсьен. Он решил, что сможет совершить благое дело, а заодно получит сведения о «Геллионах», предположив, что в роли капитана Плута выступал либо Харфорд, либо Нанфилд. У обоих была сомнительная репутация.

— Не смешите меня, — резко ответила девушка. — Это не ваши проблемы.

— Самым разумным в вашем положении было бы принимать любую помощь, — спокойно сказал Люсьен. — Скажите-ка, моя милая, это была третья попытка выкрасть то, что вам нужно? Или об остальных случаях я не знаю?

Девушка печально улыбнулась.

— Вы видели меня каждый раз?

— Просто чудо, что вас до сих пор не изнасиловали или не арестовали! Если вы скажете, кого разыскивать, я, скорее всего, смогу выручить вас с братом.

Глаза девушки сузились.

— Я не настолько глупа, а ваша репутация не настолько безупречна. Возможно, отвергая вашу помощь, я поступаю неразумно. Но доверять вам было бы безумием.

Эти слова не должны были задеть Люсьена. Ведь он сделал все, что от него зависело, чтобы выглядеть таинственным и, отчасти, порочным.

Тем не менее он почувствовал обиду.

— Я не отправил вас к судье, и, мне кажется, этого достаточно для того, чтобы вы мне доверяли, — резко ответил он.

— Это еще не все. Ведь ближайший судья — лорд Чизвик, — ехидно произнесла Кит. — А вы сами сказали, что он терпеть не может, когда его прерывают во время развлечений.

Люсьен готов был расхохотаться. Девушка перестала его бояться. К ней вернулось обычное самообладание. Возможно, если она сможет разрешить его проблему, она будет доверять ему больше.

— Вы упомянули опекуна. Вам, я думаю, уже больше двадцати одного года, а сколько лет вашему брату?

— В феврале ему исполнится двадцать один. Люсьен удовлетворенно кивнул.

— Поскольку Джеймс был несовершеннолетним, когда подписывал долговое обязательство, капитан Плут не получит ни единого фартинга.

— Как же так, — в ее глазах вспыхнула надежда, сменившаяся недоверием. — Несовершеннолетним людям часто приходится выплачивать карточные долги!

— Большинство из них делают это, чтобы не опорочить себя. Но обязать их к этому по закону невозможно, — ответил Люсьен. — В настоящем случае, когда ваш брат, как он считает, был обманут, капитан Плут вряд ли решится обращаться к опекуну. Он сделал большую глупость. Не было смысла терять время на несовершеннолетнего юношу.

— Возможно, капитан этого не знал. Джеймс выглядит старше своих лет. В семнадцать он уже поступил на службу в армию, Кит была ошеломлена услышанным. Она прислонилась к спинке кровати и облегченно вздохнула.

— Мне никогда не приходило в голову, что по закону он еще не считается взрослым мужчиной.

— Вам надо обзавестись зубастым адвокатом. Он напишет капитану Плуту и опротестует долг. Я могу назвать вам несколько имен, если у вас нет никого на примете.

— Не нужно. Я знаю человека, который сможет это сделать.

Девушка одарила Люсьена ослепительной улыбкой.

— Подумать только, сколько я наделала глупостей, сколько страха натерпелась, а никакой реальной опасности не было!

— Если бы вы не натворили этих глупостей, мы с вами могли никогда не встретиться. А это было бы весьма печально, — мягко заметил Люсьен.

Их взгляды встретились, и мощный первобытный импульс пробежал между ними. Они больше не соперники — просто мужчина и женщина, которые восхищаются друг другом и хотят быть вместе.

У Кит перехватило дыхание. Комок стоял в горле. Глядя на нее, Люсьен понял, как мучительно ей осознавать, что ее неумолимо тянет к нему.

В ее взгляде восхищение смешивалось с тревогой, свойственной невинным девушкам.

— Мне пора идти, — сказал она и чуть было не наступила на одну из игрушек, разбросанных по полу. Опустившись на колени, девушка принялась складывать их в коробку.

— Простите, я все рассыпала. Надеюсь, они не сломались.

Люсьен опустился на колени рядом с ней. Их пальцы встретились, когда она потянулась за маленьким серебристо-черным пингвином. Этого краткого прикосновения было достаточно, чтобы почувствовать, как дрожат у нее руки.

— Что он может делать? — спросила она, спохватившись.

Люсьен взял механического пингвина, повернул ключик и снова поставил его на пол. Раздалось слабое жужжание, пингвинчик наклонился вперед, потом вдруг подпрыгнул, перевернулся в воздухе, сделав сальто назад, и встал на свои перепончатые лапки.

— Не может быть, — воскликнула Кит, задохнувшись от восторга.

Не успела она договорить, как пингвинчик сделал еще два сальто одно за другим.

Кит откинулась назад и радостно засмеялась, приложив руку к груди. Она хохотала так, как будто ей не приходилось этого делать уже очень долго, и Люсьен с радостью смотрел на нее.

Облик девушки стремительно менялся. За последние несколько минут она успела предстать перед графом как испуганное невинное создание, полная сладострастия нимфа и хладнокровная противница. Теперь она была развеселившимся ребенком. Стрэтмор понимал, что это были подлинные грани ее характера, но он хотел бы знать, какая из них в наибольшей степени определяла ее женскую сущность. Джейн была очаровательной головоломкой, и он собирался разобраться в ней.

— Где вы достаете эту прелесть? — спросила она, перестав наконец смеяться.

— Я сам конструирую и собираю прыгающие механизмы. Пингвина я приготовил для своего друга. Это рождественский подарок его малышу.

Кит подняла игрушку и стала внимательно ее рассматривать.

— Вам свойственны самые неожиданные таланты, лорд Стрэтмор. А почему именно пингвин?

— В поместье моего друга живет дюжина пингвинов. Наверно, их больше нет во всей Англии. Они очень забавны.

Кит подумала, что друзья Стрэтмора такие же необычные люди, как и он сам. Она подоорала другую игрушку. Это был кролик, наряженный в придворный костюм. Он сидел на стульчике и играл на виолончели. Кит повернула ключик, кролик стал водить смычком вверх-вниз, а откуда-то изнутри игрушки исходила мелодия.

— Очаровательно. Его вы тоже сами сделали?

— Нет, он французский. Друзья отыскали его для меня в Вене. — Люсьен внимательно осмотрел кролика и расправил ему ушко. — — Этот малый немного пострадал при падении.

Девушка с улыбкой наблюдала за ставшим очень серьезным Стрэтмором. Правда, он не выглядел сердитым. Граф вел себя с ней галантно, даже по-рыцарски, и все же ей было тревожно. Бездонные глубины его души пугали девушку. Она чувствовала, что безжалостность была такой же неотъемлемой чертой его характера, как и способность очаровывать. Кит подняла последнюю игрушку, завернула ее в кусочек бархата, выпавший из коробки, и уложила на место рядом с остальными. Потом встала и положила коробку в ящик для белья.

Сейчас в ней проступало что-то от горничной Эмми. Скромно опустив глаза, она пожелала Стрэтмору доброй ночи.

— Боюсь, что не смогу вас отблагодарить за помощь, — сказала девушка.

Он тоже поднялся и очень внимательно посмотрел на нее. Кит опасалась, что он разгадал ее обман и понял, что никакого брата и его мифических карточных долгов нет и в помине.

— Я бы хотел встретиться с вами еще, — спокойно произнес Стрэтмор.

Эти слова повергли девушку в смятение. Ей было бы легче, если бы он обвинил ее во лжи. Сердце готово было выскочить у нее из груди, Самое ужасное заключалось в том, что она страстно желала, чтобы эта встреча была последней. Она призвала на помощь все свое самообладание и сказала спокойно;

— Это невозможно.

Стрэтмор поднял брови и стал больше, чем когда-либо, похож на Люцифера.

— Почему нет?

— Потому что я никогда не стану вашей возлюбленной, а другие отношения между нами невозможны.

Изумление отразилось в глазах Стрэтмора, которые сейчас казались скорее золотистыми, чем зелеными.

— Вы неверно судите обо мне. Как только я понял, что вы не та, за кого себя выдавали, я не сделал ни одного сомнительного предложения. Почему бы нам не быть просто друзьями?

Кит подумала, что ей проще было иметь дело с «Геллионами». Они домогались только ее тела. Стрэтмор же хотел получить ее душу. Она резко отступила назад.

— Дружба между мужчиной и женщиной и в хорошие времена вещь достаточно редкая. А в данном случае она совсем невозможна. Я не бываю в том обществе, где вращаетесь вы, граф. Мы не можем быть друзьями.

— Чепуха, — не сдержавшись, воскликнул Стрэтмор. — Вы, безусловно, благородного происхождения, а я, хоть вы и считаете, что моя репутация не безупречна, все еще вхож в высшее общество. Скажите, где вас найти, и я попрошу, чтобы меня вам представили — как полагается по этикету.

— Чего вы хотите от меня, лорд Стрэтмор, — резко спросила Кит. Она твердо решила отказаться от продолжения знакомства.

— Честно говоря, я сам не знаю, — медленно произнес он, — но я вас разыщу.

— Приготовьтесь к разочарованию, — девушка обошла Люсьена и направилась к двери. — Поскольку вы отпускаете меня, я ухожу.

— Подождите, — приказал он.

Кит остановилась. Нервы ее были на пределе. Она понимала, что целиком в его власти. К ее огромному облегчению, граф собирался только проводить ее.

— Я спущусь с вами вниз. Одной вам небезопасно.

Он был, разумеется, прав, и она сразу согласилась. Уже слишком поздно, чтобы обследовать комнаты гостей. Первая часть разгульного празднества была закончена. Те из «Геллионов», кто еще мог держаться на ногах, расходились по своим спальням. И кому-нибудь из них могло прийти в голову затащить ее в постель.

— Хорошо, — согласилась девушка. — Я прошла сюда через библиотеку и оставила дверь открытой. Значит, можно выйти тем же путем.

Стрэтмор развязал галстук, бросив его в сторону, скинул сюртук и начал расстегивать пуговицы на рубашке.

— Мы должны выглядеть так, будто прекрасно провели время, — объяснил он с улыбкой, заметив беспокойство в ее глазах.

Сейчас Стрэтмор выглядел как настоящий повеса, перед которым не устоит ни одна женщина. Его светлые волосы были растрепаны, рубашка на груди расстегнута. Он, конечно, понимал, какое впечатление производит. Они были в комнате вдвоем, полураздеты, и между ними возникла такая близость, как если бы они и в самом деле были в интимных отношениях.

Люсьен критически осмотрел девушку, — Вам нужно выглядеть более развязно. Он стянул один из рукавов ее платья. Оно не было затянуто на спине, и прозрачная ткань легко соскользнула, обнажив левое плечо. Прикосновение пальцев к обнаженному телу заставило девушку задрожать.

Стрэтмор почувствовал ее волнение. Казалось, он сомневается и борется с желанием обнять ее. Молодые люди замерли на мгновение.

Но Люсьен отошел в сторону и, к огромному облегчению Кит, открыл дверь. Он выглянул в коридор и, обняв девушку за плечи, вывел из комнаты.

Снизу доносились голоса, но здесь никого не было. Кит постепенно входила в образ. Она обняла его за талию и постаралась придать себе вид дамочки легкого поведения, весьма довольной жизнью. Это было совсем не трудно. Так приятно было прижаться к нему и почувствовать его тепло. Своим поцелуем Стрэтмор разжег в ее крови огонь, который становился все жарче от его близости.

Кит пришлось напомнить себе, что они пробудут вместе всего несколько минут, и ей предстоит просто хорошо сыграть определенную роль.

Еще немного, и она освободится от своего спутника, внушающего такую тревогу.

На первом этаже они встретили одного из «Геллионов», которого поддерживала полуобнаженная дамочка. Парочка направлялась к лестнице на второй этаж. В полумраке Кит не смогла разглядеть лица мужчины.

Из гостиной доносилось пение, дуат тенора и сопрано. Слова песни были ужасающе непристойны, но, к счастью. Кит не все поняла. Стрэтмор оказался прав. Только с ним она была в безопасности от других мужчин. Что же касается его самого, это уже другое дело.

Как только они добрались до библиотеки, Кит постаралась поскорее освободиться из объятий Люсьена. Она укуталась в плащ, спрятанный за диваном, раздвинула занавески и открыла застекленную створчатую дверь. Ночь была на редкость холодна.

— Надеюсь, вас поджидает лошадь или экипаж, и вы сможете благополучно добраться домой, — мягко спросил Люсьен.

Кит молча смотрела на него. В лунном свете лицо Стрэтмора приобрело отблеск холодной, неземной красоты.

"Интересно, — подумала девушка, — как сложились бы отношения, доведись нам познакомиться, как это принято в обществе. Хотя тогда он мог просто не обратить на меня внимания». — — Все в порядке, милорд, — сказала Кит, очнувшись. — Вы можете больше обо мне не беспокоиться.

Но, прежде чем девушка успела увернуться, Стрэтмор притянул ее к себе.

— Меня зовут Люсьен, — с этими словами Стрэтмор наклонился к ней и поцеловал со спокойной уверенностью.

Как быстро его объятия, еще недавно казавшиеся такими дерзкими, стали необходимы и желанны. Она ответила на поцелуй, и сердце ее учащенно забилось. Кит понимала, что никогда не забудет ни этой минуты, ни Стрэтмора. Их близость, контраст холодного дыхания ночи и тепла его прикосновений, его губы у ее виска, когда он выпускал ее из своих объятий, — все эти упоительные мгновения навсегда сохранятся в ее душе.

— Я не уверен, что ваше настоящее имя — Джейн, — задумчиво сказал Люсьен. — Но это не имеет значения. Я узнаю, кто вы на самом деле.

Эта его уверенность в себе больше всего беспокоила Кит во время их и без того серьезной дуэли.

— Нет, не узнаете, — твердо возразила девушка. Вернувшийся страх развеял окутавшую ее чувственную атмосферу. — Еще раз благодарю вас, милорд, и прощайте. В моей жизни нет места для вас.

— Вы его найдете, моя дорогая, — ответил он абсолютно спокойно. — До встречи.

Кит нырнула в холодную ночь. Пульс девушки участился, как только она вспомнила фразу Стрэтмора о «танце на ветру». Это был эвфемизм. Она сразу поняла, что он имел в виду смерть на эшафоте. Эта угроза становилась реальной по мере того, как Кит все шире пользовалась преступными мерами. Но, кроме того, образ «Танцующей на ветру» очень хорошо описал ее теперешнее положение. Кит чувствовала себя так, будто ей приходилось танцевать на пронизывающем ураганном ветру, с трудом сохраняя равновесие, когда первый неверный шаг грозил гибелью. А таинственный граф был особенно опасен, ведь из-за него она и могла потерять равновесие. Кит молила Бога, чтобы их пути никогда больше не пересеклись.


Интерлюдия


В комнату вошла молчаливая служанка с каменным выражением лица. Это означало, что пора готовиться. Она сняла с себя обыденную одежду и надела черную прозрачную рубашку, которая оставляла груди обнаженными и доходила только до середины бедер. Затем служанка помогла ей натянуть черный парчевый корсет и так туго затянула его, что она едва могла дышать. Теперь наступил черед черных шелковых чулок, которые прикреплялись к корсету ярко-красными подвязками, а затем высоких черных кожаных сапожек на таких высоких и тонких каблуках, что ходить можно было только с трудом. Она села, а служанка надела ей на голову рыжий парик с длинными, до талии, волосами. Она наложила толстый слой ярко-красной помады на губы, придав своему рту хищное и злое выражение, а на щеки — слой грима, и теперь на ее лице играл лихорадочный румянец. Последними штрихами были черные лайковые перчатки до локтей и черная полумаска с таким разрезом глаз, который еще более усиливал злобность лица.

Он стояла перед зеркалом и разглядывала свое отражение. Вся в черном, белом и алом, она казалась карикатурой на женственность, с неестественно туго затянутой талией, выпирающим бюстом и длинными ногами. Служанка удовлетворенно кивнула и вышла.

Теперь надо было подготовить себя морально. Она пристально всмотрелась в механическую игрушку, которая являла собой то, что должна делать она. Наконец, девушка, почувствовав, что готова лучше, чем когда-либо раньше, перешла в соседнюю комнату и зажгла свечи, несколько десятков которых были расставлены повсюду. Когда они все были зажжены, комната осветилась красноватым светом, и казалось, — это прихожая в преисподнюю.

Скоро он должен был прийти. Она подняла хлыст и хлестнула им об пол. Все было готово для выступления. Но когда ключ повернулся в замке, она инстинктивно напряглась. Несмотря на все уроки, она еще о многом не догадывалась. Успев принять безразличный вид, она почувствовала, как он вошел, услышала лязганье ключа, когда он запирал за собой дверь, и его тяжелое дыхание. Она стояла спиной к двери, поигрывая длинными искусственными рыжими волосами, заставляя его ждать.

Наконец, он не выдержал и произнес:

— Я здесь, госпожа. Что прикажете? Она поворачивалась медленно, всей своей статью выражая превосходство, презрение и высокомерие.

Он снова попытался что-то сказать, но она прервала его:

— Молчать!

Она играла хлыстом, который ударял об пол, лицо побледнело.

Внезапно, резким движением она щелкнула хлыстом, и треск разорвал напряженную тишину. Она поймала его взгляд и угрожающе произнесла:

— На колени, раб!


Глава 7


Кит с криком проснулась. Сердце колотилось. Она попробовала собрать воедино разрозненные фрагменты ночного кошмара, взглянула на свои руки и удивилась, не увидев на них перчаток из черной кожи.

Во сне девушка узнала что-то важное, но проснувшись, не могла вспомнить, что именно. Кит с трудом зажгла свечу, стоявшую у изголовья. Пальцы ее дрожали. Часы показывали за полночь. Кит встала с постели, но голова закружилась, и она упала на колени. Последние силы оставили ее. Сейчас она была беспомощным ребенком.

Когда все перед глазами перестало кружиться, Кит неуклюже поднялась и натянула платье поверх ночной рубашки. Потом пошла на кухню и поставила чайник на огонь. Виола, до этого спокойно спавшая, с вопросительным мяуканьем проскользнула на кухню. Девушка схватила ее, прижав к себе. Тепло кошачьего тельца успокаивало и ослабляло щемящее чувство одиночества.

Девушка ждала, пока закипит чайник. В это время хлопнула входная дверь. Вернулась Клео Фарнсуорт. Это было просто счастьем. Кит отпустила кошку, пробежала через гостиную и отперла дверь. Клео стояла в общей прихожей и уже собиралась подняться к себе наверх. Это была прекрасно сложенная блондинка, немного старше двадцати.

— Добрый вечер, Клео, — Кит старалась говорить спокойно. — Хочешь перекусить и выпить чашку чая?

— Не откажусь. Ничто так не возбуждает аппетит, как танцы на подмостках.

Клео спустилась вниз, посмотрела на Кит и нахмурилась.

— Так поздно, а ты не спишь. Что-нибудь случилось?

Кит ужасно хотелось выплеснуть все свои тревоги, но она сдержалась.

— Приснился страшный сон, — сказала она, направляясь на кухню. — Я так устала. Я живу как три разных человека, как будто у меня три жизни. И каждая чудовищно изнуряет, — Так и есть. А последние две недели особенно.

— Они показались мне бесконечными. Кит разогрела заварочный чайник и залила кипятком чайные листья. Потом достала сыр, маринованный лук и пирожки с мясом. Все было куплено накануне в бакалейной лавке.

— Как прошло представление? Клео пожала плечами.

— Ни то, ни се. Театр был полупустой. Я говорила Уитби, что нельзя так скоро возобновлять постановку «Судьи». Но он никогда не обращает внимания на то, что говорят женщины. Конечно, мне аплодировали вовсю.

Быстро уничтожив кусок сыра, два пирожка и шесть луковиц, Клео отодвинулась от стола и деликатно прокашлялась.

— Ты уже решила, что делать дальше?

— Теперь у меня есть несколько подозреваемых, — ответила Кит, — и Джонс снабдил меня их лондонскими адресами. Теперь я должна обыскать каждый дом.

— Господи, Кит! Ведь это еще опасней, чем то, что ты раньше делала. Может, мистер Джонс подыщет подходящего грабителя, который сделает это вместо тебя.

— Сомневаюсь, что существуют подходящие грабители, — усмехнулась Джейн. — А кроме того, я толком не смогу объяснить, что надо искать, ведь я сама этого не знаю.

— Конечно, ты права, — ответила актриса. — Но как ты это сделаешь? Мистер Джонс научил тебя взламывать замки, но это еще не все. Ты можешь натолкнуться на слуг.

— Я буду проникать в дом через крышу и окна верхнего этажа. Я провела детство в деревне без всякого присмотра, поэтому умею хорошо лазить.

Клео пожала плечами.

— Об этом даже страшно подумать. Но ты зашла уже слишком далеко. Да поможет тебе Господь.

— Мое счастье так зыбко, — Кит кинула кусочек сыра Виоле, которая с надеждой мурлыкала под столом. — Было страшно, когда двое из «Геллионов» пытались меня изнасиловать, но это не самое плохое. Они не представляли, кто я такая на самом деле. Ужасно, что самый умный среди них поймал меня, когда я рылась в его шкафу, в доме лорда Чизвика. Он вспомнил, что видел меня раньше, и отпустил только после того, как я наврала ему с три короба. Не думаю, что он выдаст меня. Но он считает, что я уже решила все свои проблемы, так что, если мы снова встретимся, туго мне придется.

— Ну, а если это случится, ты, конечно, придумаешь новую не менее убедительную историю. А кто он был?

— Граф Стрэтмор.

Брови Клео взлетели вверх.

— Стрэтмор! Старик Люцифер собственной персоной. Похоже, ты в опасности!

— Ты знаешь все обо всех, — Кит начала тереть зудящее пятно на бедре, но потом остановила себя: недопустимо, чтобы остался рубец, — что ты о нем знаешь?

— Знаю я совсем немного. Но слухам о нем нет конца, — медленно начала Клео. — Он вращается практически во всех слоях общества. От самых низов до самого избранного. Он не игрок, но, говорят, ему дьявольски везет в картах, — он разорил не одного человека. Когда Стрэтмор был моложе, его считали одним из самых завидных женихов. Но потом все маменьки поставили на нем крест. Почему, хотела бы я знать? Ведь, казалось бы, он такой богатый, такой красивый, такой подходящий кандидат в мужья!

— Все это звучит не слишком страшно.

— Ты права, такие разговоры не многого стоят, — согласилась Клео. — Но есть более тревожные факты. Я слышала, что его обвиняют в бесследном исчезновении, по крайней мере, двух человек. Это были мужчины из очень знатных семей. Только обширные связи в самых высоких сферах оградили его от открытых обвинений.

Это было совсем не то, что Кит хотела услышать. Ее лицо напряглось.

— Итак, возможно, он похититель, убийца или кто-то похуже этого.

— Как знать, — лицо Клео стало задумчивым, — однажды я встретила его в нашей зеленой гостиной в театре, и он мне очень понравился. Он остроумен и может очаровать любую женщину. Ни одна перед ним не устояла бы, но он никем не интересовался. Это показалось мне странным. Редкий аристократ упустит возможность завести интрижку с актрисой.

Лицо Клео стало серьезным.

— Не попадайся ему больше, Кит. Он видит людей насквозь и никогда не ошибается. Не думаю, что он — тот, кого ты ищешь.

— Мне он тоже понравился, — Кит вылила в чашку остатки чая, — к несчастью!

— Как продвигаются твои танцы?

Одна мысль о занятиях повергла Кит в уныние.

— По-моему, я бодро двигаюсь назад, — ответила она без всякого энтузиазма.

— Покажи мне.

— В час ночи, в ночной рубашке? — кисло спросила Кит.

— Почему бы и нет, — ухмыльнулась Клео. — Я напою тебе мотив.

Она поднялась, прошла в гостиную и села на стул. Клео стала напевать песенку без слов, и ее сильный голос наполнил комнату. Кит ничего не оставалось делать, как потуже затянуть платье на талии и начать танцевать. Она танцевала веселую жигу, и с каждым шагом силы возвращались к ней.

— Неплохо, — сказала Клео, когда Кит остановилась, — но сейчас попробуй вложить побольше души в свои движения. И показывай ножку из-под платья. За этим-то господа и приходят в театр.

Клео начала напевать и отбивать ритм ладонями.

Кит сосредоточилась и постаралась войти в образ неутомимой кокетки, которая является мужчинам в сладострастных мечтах. Она представила, что Стрэтмор смотрит на нее, и его взгляд исполнен желания. Тотчас волна тепла пробежала по ее телу. Через мгновение Кит уже порхала по комнате, едва не налетая на мебель. Юбка кружилась и открывала стройные ноги выше колен. Девушка закончила таким зажигательным па, что Клео зааплодировала.

— Отлично, Кит! Успех будет грандиозный. Радостное возбуждение Кит мгновенно растаяло. Возможно, она хорошо станцует и заработает аплодисменты, но это не имеет никакого отношения к ее целям. Время летело с пугающей быстротой, а цель, от которой зависела ее жизнь, не приближалась ни на йоту.


Люсьен сел за письменный стол. Он собирался проанализировать все, что стало известно о «Геллионах». Но карандаш в его руке машинально заскользил по листу бумаги. И вместо того, чтобы сопоставлять факты, Стрэтмор начал набрасывать женский портрет. Мастерством рисовальщика граф овладел для того, чтобы проектировать свои механические игрушки. Только на этот раз вместо пингвина из-под его руки появилось лицо девушки.

Когда рисунок был закончен, Стрэтмор внимательно всмотрелся в него. Леди Немезида, такая таинственная и неуловимая!

Мысленно он называл ее Джейн. Ведь так она назвала себя в последний раз. Они встречались уже три раза и дважды целовались. Поцелуи были божественные, тем не менее граф не мог с точностью представить себе, как она выглядела. Были у нее высокие скулы, или это только эффект удачно наложенной косметики? Было ли лицо ее овальным или чуть удлиненным? А ее губы? Он прикасался к ним и ощущал их мягкость, но не знал, какой они были формы.

Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что у девушки была стройная грациозная фигура, привлекающая его гораздо больше, чем пышные формы служанки Салли.

Стрэтмор попробовал сделать еще два эскиза, но ни один из рисунков не показался ему удачным. Сводила с ума мысль, что он может встретить ее на улице и не узнать.

С глубоким вздохом Люсьен откинулся назад и вытянул ноги. Эта женщина становилась настоящим наваждением. Он сказал, что найдет ее, и, конечно, сделает это, хотя охота за неизвестной безымянной девушкой, которая могла оказаться в любом уголке Англии, очень напоминала поиски иголки в стоге сена.

Но что, черт возьми, ему делать, если он найдет ее? Неукротимое влечение, которое охватило его у Чизвика, сменилось спокойным желанием. Но граф по-прежнему хотел владеть ею, хотя обстоятельства были против него. У него были депрессии и раньше и, наверно, будут и впредь. Но за отважную, остроумную Джейн не жалко заплатить такую цену. И он вовсе не из тех, кто способен соблазнить невинную девушку. Ведь несмотря на все фокусы, которые вытворяла Джейн, она, несомненно, была просто скромной девушкой из хорошей семьи, одной из тех, на которых надо жениться.

Значит, у него нет права продолжать поиски. Стрэтмор перевел взгляд на эскиз, где они с Элинор склонили головы друг к другу. Он уже давно решил, что не женится до тех пор, пока не встретит женщину, с которой его свяжет та эмоциональная глубина чувств, которой он лишился много лет тому назад.

Люсьен подумал, что был бы, наверное, счастливее, если бы никогда не испытывал такой близости. Но он по-прежнему скорбел о потере и не жалел, что когда-то испытал ее.

Размышления графа прервал вошедший камердинер.

— Лорд Эбердэр здесь и хочет видеть вас, милорд.

— Никлас, — Люсьен вскочил и крепко пожал руку друга, появившегося сразу вслед за камердинером. — Я не знал, что ты собираешься в Лондон.

— Я и не собирался. Меня вызвал Рэйф. Он поставит на голосование в палате лордов вопрос о мирных переговорах в Генуе и хочет, чтобы я принял участие в голосовании.

— Господи, и для этого он вытащил тебя из Уэльса? — Люсьен усадил гостя в кресло. — Хотя должен сказать тебе, что Рэйф прав. Война с Америкой зашла в тупик. Британии больше нет смысла предъявлять территориальные требования. Резолюция по запросу Рэйфа должна привести к смягчению позиции правительства и признанию существующих границ. Только на таких условиях можно добиться согласия. Но даже если резолюция пройдет, она не будет иметь силы закона.

— Знаешь, когда палата лордов лает, правительство прислушивается. Поэтому он меня и вызвал, — Никлас растянулся в кресле и вытянул ноги. — Пора положить конец этой войне. Она не должна была начинаться.

— Ты прав, нельзя было ввязываться в авантюру с Соединенными Штатами, когда мы сражались против Наполеона. Чем скорее мы заключим мир, тем лучше.

— Особенно теперь, когда наши дальние родственнички-американцы начали выигрывать, — мрачно заметил Никлас.

— Как поживает моя любимая графиня? — спросил Люсьен.

— Клар, как всегда, спокойна, — Никлас довольно улыбнулся. — Это я измучился от волнения. Она же считает, что для переживаний нет никаких причин. Ведь по женской линии ее дальние предки были крестьянками. Они через полчаса после родов уже отправлялись в поле вязать снопы. Она, конечно, права, но я успокоюсь только тогда, когда малыш появится на свет.

Люсьен достал из ящика механического пингвинчика.

— Это тебе к Рождеству. Теперь ты сможешь забрать его с собой в Уэльс.

— Что ты делал в последнее время? Никлас завел пингвинчика, и тот начал крутить сальто назад. Лорд Эбердэр при виде этого откинулся назад и расхохотался.

— У тебя потрясающая фантазия, Люс, — он откашлялся и продолжил:

— Эта штука порадует Клэр. А что ты придумаешь, если у нас еще будут дети?

— Пингвины умеют делать массу разных вещей: плавать, скользить на животах, танцевать. Посмотрим, когда время подойдет.

Никлас снова наклонился, чтобы рассмотреть пингвина, и заметил портреты Джейн, лежащие на столе.

— Какое интересное лицо! Тут и ум, и характер. Ты влюблен?

— Ничего подобного, — резко ответил Люсьен. — Это одна моя знакомая, с которой иметь дело сложнее, чем с дюжиной кошек.

— Звучит многообещающе. — Никлас усмехнулся. — Когда ждать приглашения на свадьбу?

— И не пытайся убедить меня в преимуществах семейной жизни. Только одна Клэр на свете, и ты первый нашел ее. А поскольку я не согласен связывать жизнь с менее достойной женщиной, придется мне ходить в холостяках до конца своих дней. Твои дети будут называть меня дядюшкой Люсьеном и хихикать за спиной над моей эксцентричностью.

Никлас, интуиции которого можно было позавидовать, под внешней веселостью друга разглядел глубокую печаль.

— Кстати, — сказал он неторопливо, — Клэр как-то сказала мне, что «Падших ангелов" объединило отсутствие нормальной семьи. Ее не было ни у одного из нас.

Это было настолько верно и неожиданно, что Люсьен погрузился в молчание.

— Интересно, — наконец ответил он, — как живется с женщиной, которая слишком много видит?

— Иногда тревожно, — улыбнулся Никлас, — но чаще всего чудесно.

Стрэтмор решил, что пора сменить тему, иначе Никласу станет понятно, что он просто завидует его семейному счастью.

— У тебя есть какие-нибудь новости от цыган?

Улыбка Никласа мгновенно исчезла.

— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Один из моих дальних родственников — я с ним когда-то путешествовал по Европе — прислал мне сообщение в Эбердэр. Он говорит, что ходят слухи о возможном триумфальном возвращении Наполеона из ссылки.

Никлас провел несколько лет, кочуя с цыганами. Они бывали всюду и слышали о самых разнообразных вещах. Собранную информацию Никлас посылал Другу в Лондон, и она часто оказывалась бесценной. Однако Люсьен надеялся, что на этот раз его друг ошибался.

— Таких слухов следовало ожидать, — ответил он. — Ведь корсиканец — живая легенда.

— Разумеется. Но то, о чем рассказал мой кузен, очень серьезно. Он сообщает, что агенты Наполеона, тайно передвигаясь по Франции, собирали информацию о настроениях в народе и пришли к выводу, что большинство вновь поддерживает императора. Есть сведения о том, что в лагере союзников — в Англии, Пруссии и Австрии — есть весьма влиятельные люди, которые готовы помочь Наполеону снова сесть на трон. Для них война — весьма доходное дело.

— Шакалы, — сказал Люсьен, сдерживая ярость.

Не следует забывать, что насилие и алчность по-прежнему правят бал, хотя пушки уже давно смолкли. Хватит бегать за призрачной леди. Пора браться за дело.

— Скорее всего, это пустая болтовня, тем не менее я наведу справки и пошлю сообщения своим коллегам в Австрии и Пруссии. Если и существует план реставрации наполеоновской власти, его необходимо уничтожить в зародыше.

— Надеюсь, ты прав, — серьезно ответил Никлас, — Я действительно надеюсь на это.


Ночь была беспросветно темная и прекрасно подходила для столь же темных дел. Кит была одета в черный мужской костюм и вооружена тонкой прочной веревкой и специальным крюком. На этот раз она должна была сыграть роль лондонского взломщика в доме лорда Нанфилда. Этот аристократ, аморальный и циничный, был первым в списке подозреваемых.

Ближайший к жилищу Нанфилда дом сейчас пустовал, и Кит могла действовать, не боясь быть услышанной. В окнах комнаты цокольного этажа горел свет. Все остальное здание было погружено во мрак. Это означало, что слуги отдыхают и собрались в своей гостиной. Кит зацепила один конец веревки за трубу, а другой обвязала вокруг талии и осторожно спустилась к нужному ей окну. Такой спуск был бы труден и для сильного, тренированного мужчины. К счастью, окно было заперто на простую задвижку, и Кит смогла открыть его при помощи ножа. Если ее поймают на этот раз, то объяснить свое присутствие в доме будет невозможно.

Постепенно пульс девушки стал ровнее, и она смогла приняться за работу. Теперь она, овладев искусством обыска помещений, смогла очень быстро осмотреть все комнаты верхнего этажа скромного жилища лорда Нанфилда. Особое внимание Кит уделила спальне.

Все прошло безупречно, но, к несчастью, поиски были безрезультатны. Кит выглянула из окна и ухватилась за свою веревку. Теперь она склонялась к мысли, что лорд Нанфилд был не тем человеком, которого она искала. В следующий раз она навестит лорда Маиса. Залезая на крышу, Кит подумала, что вечер оказался исключительно удачным в одном отношении — на этот раз лорд Стрэтмор ее не поймал.


На голосование по предложению Рэйфа о немедленном урегулировании отношений с Соединенными Штатами собралось необычно много членов палаты лордов. Его выступление вызвало оживленные и острые дебаты. Сам Рэйф красноречиво отстаивал свое предложение. Люсьен и Никлас выступили с краткими речами в его поддержку.

Дебаты продолжались за полночь. Во время голосования Рэйф сидел с каменным выражением лица. Казалось, результаты ему безразличны. Люсьен, находясь рядом с ним, подсчитывал голоса.

Все проходило настолько напряженно, что вся палата безмолвствовала.

Предложение было принято с перевесом в один голос. Все зашумели, и Рэйф позволил себе улыбнуться.

— Прекрасно, что ты пришел, Никлас.

— Будем надеяться, от решения будет прок. — Никлас похлопал Рэйфа по плечу. — Отличная работа. Я боялся, что эта банда колонизаторов выиграет.

Рэйф повернулся к Люсьену.

— Давай отпразднуем это событие. У тебя найдется время заглянуть ко мне? Я бы хотел обсудить с вами способы, которые стоит использовать для оказания давления на правительство.

— Я присоединюсь к вам позже, — сказал Люсьен, оглядывая набитую людьми комнату. — Мне надо кое с кем поговорить.

Стрэтмор не был удивлен ни тем, что Нанфилд и Мэйс присутствовали на заседании, ни тем, что они голосовали против. Он разыскал их в толпе.

Увидев его, Мэйс удивленно спросил:

— Вы действительно желаете сдаться этому американскому сброду?

— Речь идет не о капитуляции, а о разумном компромиссе, — ответил Люсьен, когда они отошли в сторону, освободив дорогу членам палаты, устремившимся к выходу. — Я не вижу смысла в этой войне.

— Да вы, кажется, опасный либерал, — с наигранным ужасом сказал лорд Нанфилд. — Пожалуй, вы почитываете таких радикалов, как Лей Хант и Л. Дж. Найт, и согласны с ними?

— Да, иногда, — Люсьен показал на бурлящую вокруг них толпу. — Мир — его вовсе не радикальная мера. Посмотрите на этих людей. У большинства из них родственники в Америке. Они есть и у меня. Мы должны дружить с американцами, а не сжигать их столицу.

— Пожалуй, вы правы. Они продают нам табак, и за это мы им чем-то обязаны. Кстати, о табаке…

Мэйс достал позолоченную табакерку и открыл ее изящным движением руки. Вдохнув щепотку табаку, он удовлетворенно вздохнул.

— Изумительно. Почти так же хорошо, как закись азота. Пробовали когда-нибудь?

Хотя выражение лица Мэйса и не изменилось, по его голосу Люсьен понял, что вопрос очень важен.

— Нет, не пробовал, — ответил он, — но, конечно, слышал об этом. Видимо, этот газ действует опьяняюще, но не вызывает головной боли на следующий день.

— Это намного лучше, чем алкоголь, — уверил его Мэйс. — От спиртного человек может впасть в депрессию, а закись азота примиряет человека с окружающим миром. Поэтому ее иногда и называют веселящим газом. У меня есть химик, готовящий его, и время от времени я приглашаю друзей, чтобы они насладились вместе со мной. Завтра вечером я как раз собираюсь это сделать. Хотите присоединиться к нам?

— С удовольствием, — ответил Люсьен не очень искренне. — Это одно из тех удовольствий, которые давно меня привлекают.

— Тогда до завтра, — кивнул Мэйс и направился к выходу.

Разыскивая Рэйфа и Никласа, Люсьен про себя улыбался. Он был удовлетворен. Веселящий газ развязывает языки, и на завтрашней вечеринке он сможет узнать много полезного. Но в то же время ему надо быть уверенным, что Мэйс ничего не услышит от него самого. Люсьену понадобится все его умение владеть собой в критических ситуациях.


Глава 8


Люсьен неторопливо шел к лорду Маису. Было на редкость холодно. Казалось, на дворе не ноябрь, а январь, и поэтому он был один на пустынной улице. Мэйс жил всего в двух кварталах от Стрэтмора, н он решил отправиться пешком.

Этим вечером у Мэйса собирались любители веселящего газа, Дом лорда казался необитаемым. Из-за плотных занавесок не пробивался ни один луч света. Тем не менее, на стук Люсьена немедленно вышел камердинер, принял его плащ и провел в гостиную. В слабо освещенной комнате находилось человек двенадцать. В основном это были мужчины. В отличие от обычных вечеринок каждый гость держал большой кожаный мешок с отростком и время от времени вдыхал оттуда газ. На лицах блуждали восторженные улыбки. Лакеи неслышно сновали между сидящими и заменяли опустошенные мешки на полные.

Люсьен оглядел комнату в поисках хозяина. Несколько человек беседовали и смеялись, хотя нить разговора постоянно обрывалась. Те, на кого газ действовал сильнее, впали в транс, целиком углубившись в собственные переживания и перестав интересоваться окружающим.

Лорд Нанфилд примостился в углу и чередовал вино с порциями газа. Рядом на полу расположился лорд Чизвик вместе с хихикающей дамочкой, сидящей у него на коленях. Он поднял обвисший мешок и помахал им лакею.

— Пусто, надо еще!

Неслышно скользя по комнате, слуга заменил мешок. Чизвик припал к отростку, вдохнул и расплылся в блаженной улыбке.

— Рад, что вы пришли, Стрэтмор, — раздался сдержанный голос Мэйса.

— Я благодарен вам за приглашение. Люсьен обернулся и увидел лорда Мэйса. Лицо его раскраснелось, зрачки расширились настолько, что глаза казались черными. Теперь Люсьен понял, почему в комнате был полумрак. Газ действовал на зрение.

— Вам придется здорово потрудиться, чтобы догнать нас, — сказал Мэйс. — Заходите к нам, здесь потише.

Мэйс провел Люсьена в соседнюю комнату, и они сели рядом в кожаные кресла. Слуга мгновенно внес два мешка с газом.

Люсьен прикинул на глаз объем газа. В мешок входило около галлона.

— Как его получают?

— Нагреванием какого-то вещества, по-моему, нитрата аммония, — объяснил Мэйс. — Конечно, я не разрешаю химику заниматься этим у меня дома. Газ иногда взрывается. Ну, вперед. Попробуйте.

Люсьен взял трубку в рот, надеясь, что он не затуманит его мозг.

— Это расслабляет, но не более того, — сказал он, опустошив первый мешок.

Мэйс передал ему следующий.

— Чтобы почувствовать эффект, потребуется несколько минут.

Опустошив второй мешок наполовину, Люсьен почувствовал, что его голова стала абсолютно легкой, и это ощущение ему не было неприятно. Он вдохнул еще, и все его тело, казалось, затрепетало. Вибрирующий импульс прошел по венам. Цвета стали казаться ярче, и Люсьен почувствовал себя совершенно свободным и беспечным.

— Очень интересно. Я начинаю понимать, почему вам это нравится.

— Дальше будет еще лучше, — ответил Мэйс и знаком приказал принести еще. — Если бы этот газ было легко получить, спиртные напитки вышли бы из моды.

Люсьен расхохотался. Почему-то последнее замечание лорда показалось ему весьма забавным. Давно Стрэтмор не был так беззаботен, как сейчас. Наверное, только в детстве он ощущал такую легкость и радость жизни.

Мэйс взял со стола тетрадь и карандаш.

— Опишите мне свои чувства. Мой химик собирает сведения о том, как газ действует на различных людей.

— Это как… как музыка, — Люсьен подыскивал слова, чтобы объяснить необъяснимое. — Однажды приятель пригласил меня в Вестминстерское аббатство на «Мессию» Генделя. Здание резонировало в такт музыке. Казалось, звучат сотни инструментов и поют сотни певцов. Сейчас примерно то же самое.

— Вы слышите звон?

— Да, в ритме биения моего сердца, — ответил Люсьен.

Мэйс задавал все новые вопросы, а Люсьен не всегда улавливал их смысл. Время летело, один контейнер газа сменялся другим. Он заметил, что Мэйс вдыхает газ очень редко. Было понятно, что его хотят довести до опьянения, но почему-то это вовсе не тревожило. Несколько раз Люсьен попытался собраться с мыслями, но никак не мог припомнить, зачем это следует сделать.

Он все принимал слишком всерьез — все его друзья говорили об этом, — необходимо использовать эту возможность и расслабиться. Надо наслаждаться жизнью.

Но крохотный уголок его сознания по-прежнему сохранял способность трезво оценивать ситуацию, наблюдая ее как бы со стороны. У него не было достаточно сил, чтобы действовать. Он только наблюдал.

Задав несколько вопросов о воздействии газа, Мэйс неожиданно спросил:

— Почему вы хотите вступить в Клуб, Стрэтмор? На этот раз я хочу знать правду.

— Я хочу узнать… узнать… — сейчас память Стрэтмора была полностью отключена, он совершенно не мог припомнить, какую цель поставил перед собой. Стрэтмор мучительно искал ответ, и в это мгновение его взгляд встретился с пронзительным тяжелым взглядом Маиса. Он давно ждал этого момента. Это вовсе не было неожиданным. Но Люсьена потрясло то, что, несмотря на долгие годы работы, приучившей его хранить секреты, на этот раз ему страстно хотелось выложить все начистоту. Никаких барьеров больше не существовало. Исчезла способность оценивать ситуацию и сдерживаться. Он уже готов был открыть рот и сообщить, что разыскивает шпиона и собирается его уничтожить.

Та часть его сознания, которая сохранила способность трезво мыслить, предостерегала его. Если он скажет правду, то весьма вероятно, что не переживет этой ночи. Ведь шпионом может оказаться сам Мэйс, а организовать случайную гибель совсем нетрудно. Он мог удариться о камни, поскользнувшись на обледенелой мостовой, на него могли напасть бандиты — и его нет. Общество будет потрясено, все будут глубоко сожалеть о нем — день или два.

Люсьен боролся с собой, пытаясь не давать ответа.

— Простите, звон в ушах усилился. Я плохо слышу, — пробормотал он. Мэйс повысил голос:

— Скажите мне, что вы хотите узнать.

— Я хочу узнать… — Люсьен беспощадно давил свое сознание, пытаясь собрать воедино ускользающие мысли и подключить ту его часть, которая трезво оценивала ситуацию. Он обхватил голову руками, но не почувствовал прикосновения собственных пальцев.

— Думай, черт тебя побери, думай! Люсьен сомневался в том, что сможет лгать даже для того, чтобы сохранить свою жизнь. Но он нашел выход. Он скажет правду, но другую правду, не всю правду… Он почувствовал облегчение.

— Я хотел узнать побольше… о вас и обо всех остальных. Я иногда устаю от самого себя. Я слишком серьезен и завидую тем, кто может жить в свое удовольствие. Я не знаю, как это делается.

Раньше он никогда не думал об атом. Только сейчас он с удивлением осознал эту грань своей души.

Мэйс несколько раз повторил свой вопрос в разной форме. Но теперь ответ был готов, и Люсьен отвечал с большей уверенностью. Наконец Мэйс откинулся назад и посмотрел на графа из-под опущенных ресниц.

— Поздравляю, Стрэтмор. Вы только что успешно прошли испытание. Мы никого не принимаем в Клуб, не проверив его веселящим газом. Он заставляет всех быть полностью откровенными.

Довольный тем, что сумел превзойти противника, Люсьен спросил:

— А кто-нибудь не выдерживал?

— Обычно все выдерживают испытание, но вы могли не пройти. Я никак не мог понять, для чего вы стремитесь попасть в Клуб. Слишком сложные натуры меня пугают. Но я вас понял. Вас слишком тяготят серьезность и рассудочность. Мы вылечим вас от ваших недугов. Я считаю, что для людей нашего положения и с нашим состоянием наслаждение — обязанность.

Мэйс глубоко вдохнул порцию газа из нового мешка и в его налитых кровью глазах засверкал огонь.

— Удовольствия доступны всем, даже примитивным животным. Но для того, чтобы достичь вершин наслаждения, необходимы талант и воображение. Вы научитесь атому, Стрэтмор! Научитесь.

Мэйс встал и подал знак лакею подать новые мешки.

— Вы станете одним из нас, — обратился он к Люсьену, — и я хочу показать вам нечто особенное.

Люсьен встал, голова его кружилась. Пришлось ухватиться за спинку кресла. Обретя равновесие, он вышел из комнаты вслед за Маисом. По дороге он задел острый угол стола, но абсолютно ничего не почувствовал. Он даже не столько оцепенел, сколько потерял способность воспринимать окружающее в целом. Очень необычно.

Поднявшись до половины лестничного марша, Люсьен обернулся и посмотрел вниз на мраморный пол. Если он поскользнется и упадет вниз, то ничего не почувствует.

— Пошли, — нетерпеливо позвал Мэйс. — Вы один из немногих, кто по достоинству может оценить все это.

Люсьен осторожно шел за Мэйсом по коридору в дальнюю часть дома. Мэйс отпер замок и отворил дверь. Посреди комнаты стоял рабочий стол, а по стенам были установлены застекленные полки.

Мэйс зажег лампу.

— Здесь вы храните свою механическую коллекцию, — беззаботно сказал Люсьен.

Он заглянул на одну из полок и увидел композицию, состоявшую из трех человеческих фигурок. Один из человечков собирался отрубить голову другому.

— Баварская? Мэйс кивнул.

— Отсечение головы Иоанна Крестителя, Очень редкая вещица. Но это ничто по сравнению с тем, что я делаю сам.

Маленьким ключом, который висел, как брелок, на карманных часах, Мэйс открыл матовые дверцы бюро, достал оттуда механическую игрушку, завел ее легким поворотом ключа и поставил на стол. Затем отступил назад, чтобы гость мог хорошо ее рассмотреть.

Игрушка представляла собой две очень точно выделанные фигурки обнаженных мужчины и женщины. Мужчина лежал между ног женщины. Под механический скрежет шестеренок человечки предавались блуду.

Люсьен тупо смотрел на поднимающиеся и опускающиеся мужские ягодицы и на сведенные в фальшивом экстазе женские руки. Вид этой пары вызвал у него такой приступ холодного отвращения, что от эйфории, возникшей под действием газа, не осталось и следа. Хваленая игрушка Мэйса была не чем иным, как карикатурой на эротику, на бездумное, механическое спаривание, которое всегда казалось Люсьену омерзительным. Сейчас, когда ему трудно было сдерживать себя, он ничего не хотел так сильно, как швырнуть эту безобразную вещицу на пол, чтобы она разлетелась на мелкие кусочки. Желание было настолько сильным, что руки его задрожали.

— Никогда не видел ничего подобного, — сказал он, придав голосу безразличную интонацию. — Потрясающее мастерство. У вас… изобретательный ум.

— В мире нет другой такой коллекции. Я конструирую устройства и собираю механизмы, а фигурки делает специалист по металлу.

Мэйс достал еще один образец. На этот раз любовью занимались двое мужчин и одна женщина, причем самым извращенным способом.

— Мне это кажется… возбуждающим. Люсьен вдохнул еще одну порцию газа, но даже это не помогло отогнать отвращение. К счастью, Мэйс совсем не смотрел на своего гостя. Он полностью был поглощен своими чудовищными произведениями. Стрэтмору оставалось только время от времени восхищаться конструкторским мастерством и расспрашивать о необычных технических особенностях.

Наконец все произведения Мэйса были расставлены на столе. Это была целая галерея разнообразных способов удовлетворения эротического влечения.

— Помогите мне завести их, чтобы они работали одновременно, — сказал Мэйс внезапно охрипшим голосом.

Люсьен неохотно присоединился к Мэйсу. Он начал с композиции, изображающей женщину и быка. Прикасаться к фигуркам было противно. В конце концов ему удалось отвлечься от того, что изображали фигурки, — он просто заводил механические устройства.

После того как мужчины закончили работу, заведя все игрушки от одного края стола до другого, в течение десяти секунд все механические игрушки работали одновременно, наполняя комнату жужжанием. У одной из фигурок — Люсьен не заметил, у какой — был маленький горн, который грубо имитировал стоны экстаза.

Мэйс, не отрываясь, смотрел на свои произведения, пока последнее из них не перестало двигаться.

— Я пойду вниз за женщиной, — произнес он заплетающимся языком. — Хотите со мной?

— Нет, спасибо. У меня еще не прошло головокружение, — ответил Люсьен. На этот раз он был абсолютно честен, Мэйс вывел гостя из комнаты.

— Головокружение быстро проходи г, — сказал он, запирая дверь. — Но если вам надо прилечь, можете зайти в комнату для гостей, рядом через холл, Желая остаться в одиночестве, Люсьен принял предложение. В комнате для гостей стояла благословенная тишина и было темно. Люсьен опустился в кресло, на которое наткнулся в темноте. К атому моменту он опустошил последний мешок с газом и снова стал безмятежно спокоен. Его сознание парило в безбрежном море радости.

Из этого состояния Люсьена вывел легкий скрип, раздавшийся от окна. Он поднял глаза и увидел паукообразную человеческую фигуру, распластавшуюся по стеклу. Не правдоподобное видение. Возможно, веселящий газ вызывает галлюцинации.

Однако левая створка окна отворилась, и в комнату ворвался поток холодного воздуха, а вслед за ним и материализовавшееся видение.

Грабитель мягко спрыгнул на пол и замер, переводя дыхание, которое отчетливо раздавалось в тишине комнаты.

Разумный человек подумает дважды, прежде чем броситься на незваного гостя, который может быть вооружен. Но в этот момент графа Стрэтмора менее всего можно было причислить к разумным людям. Он вскочил и бросился на грабителя. Возможно, маневр Люсьена оказался бы удачным, если бы он в темноте не налетел на стул. Стул с шумом упал на пол, Люсьен растянулся рядом, разразившись проклятиями.

Грабитель вскрикнул, бросился к окну и исчез. Люсьен уставился в черный прямоугольник ночного неба, пытаясь сообразить, не привиделось ли ему все это. Однако окно действительно было открыто. Люсьен выглянул и обнаружил веревку, свисающую в двух футах от него. Подняв голову, он обнаружил, что грабитель уже карабкается на крышу.

Движимый тем охотничьим инстинктом, который заставил его броситься к окну, Стрэтмор ухватился за веревку и выбрался наружу. Он стал быстро взбираться наверх, и хотя мозг зафиксировал на улице пронизывающий ветер, сам Люсьен, казалось, не чувствовал холода. Возбуждение, вызванное газом, все еще бурлило у него в крови. Ему казалось, что за спиной выросли крылья, и он двигался, не прилагая никаких усилий. Даже такую сложную задачу, как преодоление отвеса крыши, он решил с легкостью.

Добравшись до плоского края крыши, Люсьен встал на колени и отпустил веревку. Крыша была достаточно пологой, чтобы на ней можно было передвигаться с некоторой осторожностью. Но куда же делся грабитель?

Направо он пойти не мог. Там на открытом пространстве крыши негде спрятаться. Конечно, он двинулся налево, где можно было укрыться за остроконечным фронтоном. Эту догадку подтвердил раздавшийся слева шорох веревки, которую тащили наверх. Люсьен уже не мог дотянуться до нее. Грабитель должен был быть с другой стороны фронтона. Люсьен вскарабкался наверх, используя угол между фронтоном и скатом крыши, упираясь руками и ступнями. Как только он поднялся и встал, упершись руками в верхнюю кромку фронтона, то почувствовал всю силу резкого холодного ветра, ударившего в лицо. Люсьен огляделся в поисках своего противника. Черная одежда делала его почти невидимым, но он сам выдал себя, сделав насколько быстрых движений. Он уже пересек крышу дома Мэйса и преодолел половину соседней.

Чувствуя себя охотником, несущимся на резвой лошади по полям и лесам, Люсьен продолжил преследование. Он хохотал, скользя по предательски скользкой крыше, и не ощущал опасности. Главное — азарт погони. Видно, бог охотников покровительствовал Люсьену, и расстояние между ним и его жертвой быстро сокращалось.

Люсьен прыжками передвигался от фронтона к трубам, затем на крышу следующего дома. Его тело двигалось самостоятельно. Казалось, оно больше не подчиняется сознанию.

В это время вор обернулся и заметил погоню. Выругавшись, он бросился вперед и скрылся за соседним фронтоном. Добежав до края крыши, Люсьен, не раздумывая, прыгнул вперед. Но счастье покинуло его! Крыша оказалась более крутой, чем две предыдущие. Ноги его подвернулись, и он растянулся на мокрой холодной кровле, заскользив вниз по скату. Он пытался замедлить скольжение, но ухватиться было не за что. С некоторым удивлением он осознал, что падает прямо в объятия смерти. Мозг его все еще был затуманен, но он не ощущал ни боли, ни страха и был по-прежнему беззаботен.

Но тело продолжало инстинктивно сражаться за жизнь, несмотря на полное безразличие сознания. Уже на самом краю крыши его слабеющие руки ухватились за небольшой декоративный каменный бордюр, и он повис на пальцах на высоте трех с половиной этажей над темным колодцем двора.

Теперь его главным врагом была сила тяжести, и очень скоро ей удастся его одолеть. Было чертовски глупо вот так умирать.

Вдруг раздался резкий крик.

— Лови!

Люсьен взглянул вверх и увидел, что к нему что-то летит со стороны труб. Он еще не успел сообразить, что же это такое, как почувствовал удар веревки по лицу. Этого было достаточно, чтобы потерять последнюю опору, и Люсьен полетел вниз головой.

Однако Бог не совсем покинул его. Ему удалось схватиться левой рукой за брошенную веревку. Она натянулась, и он завис, чувствуя, как напряглись мускулы. Сначала он просто болтался на резком холодном ветру, недоумевая по поводу совершенно не правдоподобной ситуации. Однако напряжение и холод сделали свое дело. Люсьен почувствовал, что пальцы левой руки ослабевают, и машинально ухватился за веревку правой рукой. Он полез вверх с прежним азартом. Благополучно забравшись на кровлю, он встал на четвереньки и перевел дыхание. Он по-прежнему не чувствовал боли, хотя его сильно трясло.

— Слава Богу, — услышал он низкий голос, прорвавшийся к нему сквозь завывание ветра.

Весьма странный грабитель. Люсьен просто обязан познакомиться с ним. Держась за веревку, он вскарабкался вверх по крыше и добрался до трубы. Вор продолжал отступать, но был еще достаточно близко, чтобы Люсьен ухватил его за край одежды.

— Не так быстро, дружище. Я еще не успел поблагодарить тебя за спасение.

Беглец попробовал вырваться, но поскользнулся и попал прямо в объятия Люсьена. Им повезло: они свалились в самое безопасное место — в угол, образованный крышей и трубой. Люсьен был внизу, а его противник растянулся на нем.

Как только Люсьен пришел в себя, он понял, что нежные формы, которые оказались в его руках, кажутся знакомыми. А изысканный аромат гвоздики, исходивший от взломщика, был совершенно не тем запахом, которого следовало бы ожидать в подобном случае.

Недавно Люсьен встречал уже одну особу, источавшую аромат гвоздики. Предчувствуя неизбежный результат, он сдернул черный шарф, скрывавший лицо грабителя. Даже в темноте он не мог ошибиться. Невозможно было не узнать эти нежные бледные черты.

Люсьен широко улыбнулся, ощутив рядом с собой очаровательную женщину, растянувшуюся во весь рост.

— Итак, мы снова встретились, леди Джейн, или как там вас зовут сегодня ночью. Мне начинает казаться, что нам суждено быть вместе. Это судьба.

— Это фарс, а не судьба, — парировала Кит. Свое заявление она подкрепила, надавив локтем на живот Люсьена и попытавшись высвободиться. Возможно, это сработало бы, если бы его тело и сознание были связаны друг с другом. Но сейчас он просто не заметил ее демарша.

— Вы, видимо, одержимы желанием попасть в Новый Южный Уэльс[4 - Новый Южный Уэльс — штат в Австралии, куда ссылали преступников.], — заметил Люсьен, крепко обняв девушку и лишив ее возможности пошевелить рукой, — иначе ни за что бы не залезли в дом, где в разгаре прием гостей.

— Я думала, лорд Мэйс уехал. Почти все окна были темными, — лишенная возможности действовать руками. Кит попыталась ударить своего противника коленом в пах.

К счастью, он достаточно крепко прижимал ее к себе, и девушка не смогла причинить ему серьезного вреда.

— Вы очень сильны для женщины, — сказал он, переводя дыхание, — вряд ли кому-либо пришло бы в голову карабкаться по лондонским крышам наподобие ополоумевшей обезьяны.

— И это вы говорите! А что вы сами вытворяли. Удивительно, как вы раньше не свалились, — упершись локтями, Кит снова попыталась высвободиться из его железных объятий. — Пустите меня, вы, чурбан!

— Но я вовсе не хочу вас отпускать, — ответил Люсьен с обезоруживающей простотой, — а сейчас я делаю только то, что хочу!

— Я не должна была помогать вам!

— Возможно, вы и правы, — охотно согласился он. — Но раз уж вы это сделали, у меня есть прекрасная идея.

И Люсьен крепко поцеловал девушку.


Глава 9


Кит была в ярости, однако с удивлением обнаружила, что отвечает на поцелуй Стрэтмора. Это, безусловно, было безумием. Она только что совершила уголовное, преступление и сейчас тает в объятиях своего преследователя, растянувшись на холодной крыше. Этому человеку невозможно было сопротивляться. Его чувство юмора и страстность были непобедимы. Его руки защищали от холода ночи, а чувственный поцелуй звал к радостям любви.

Кит расслабилась, и Люсьен начал нежно ласкать ее. Девушка не чувствовала, что их разделяло несколько слоев теплой зимней одежды, и ее кожа ощущала жар там, где ее касались ладони Люсьена.

Его рука скользнула под плащ вдоль бедра и медленными ритмичными движениями начала массировать онемевшую поясницу девушки. Постепенно, дюйм за дюймом ее тело сливалось с его.

Кит только тогда заметила, что он почти стянул с нее рубашку, когда почувствовала его прикосновение к своим обнаженным ягодицам.

Однако руки его были ледяными, что мгновенно отрезвило Кит.

— Но это же абсурд, — сварливо заявила девушка, как будто не она только что с восторгом отвечала на его поцелуи. — Вы можете оставаться здесь, сколько вам заблагорассудится, а я собираюсь слезть с крыши, пока совсем не окоченела.

Люсьен высвободил руку из-под одежды и нежно погладил Кит по щеке.

— Я согрею тебя.

Он попробовал притянуть ее лицо к себе и снова поцеловать, но девушка оттолкнула его и вырвалась. Она уселась на корточки, прислонившись к трубе.

Сегодня Люсьен был совсем не такой, как всегда. В его движениях и манере говорить сквозила какая-то ленивая освобожденность и беззаботность. От целенаправленности и напора, которые поразили Кит во время прошлых встреч, не осталось и следа. Кажется, она угадала причину.

— Вы пьяны, — сказала она резко. — Ничего удивительного, что вы ведете себя, как последний идиот.

Люсьен провел рукой по своим взъерошенным волосам.

— Я не пил, — ответил он, отчетливо выговаривая каждое слово, — это веселящий газ.

Вот почему Кит не почувствовала никакого запаха, когда они целовались!

— Какой же вы кретин, — пробормотала она. — Хотя чего еще можно ждать о члена этого Клуба!

— Это очень интересное ощущение, — запротестовал он. — Человек делается абсолютно откровенным. Поэтому я говорю, моя маленькая, что хочу вас. — Люсьен сел и снова потянулся к девушке.

— Я никогда раньше не целовался с преступницами.

Кит не знала, что ей делать: рассмеяться или столкнуть его с крыши, — Я совсем не маленькая, — ответила девушка и приготовилась дать достойный отпор. — Я не ниже многих мужчин. И сейчас собираюсь взять веревку и спуститься вниз. Я вовсе не хочу дожидаться, когда кто-нибудь из обитателей дома услышит возню наверху и пошлет за стражей.

Люсьен беспечно рассмеялся.

— Стражники слишком разумны, чтобы выходить на улицу в такую ночь.

— Может быть, и нам следует образумиться? Вы способны спуститься вниз и не сломать себе при атом шею?

— Думаю, что да, — ответил он, тщательно оценив свои силы.

Это заявление не очень обнадежило девушку. Но она подумала, что его инстинкт самосохранения и прекрасная тренированность, которые уже один раз помогли ему, помогут и сейчас.

Если бы они начали спускаться вдоль задней стены дома, то попали бы в обнесенный глухим забором сад. Поэтому Кит проверила, хорошо ли прикреплен конец веревки к трубе, и перебросила веревку на ту сторону, которая выходила на улицу.

Окна были темными, а вокруг не было ни души. Кит обвязала веревку вокруг талии и приготовилась к спуску.

— Когда спущусь, я дерну веревку два раза, — сказала она следовавшему за ней Стрэтмору. — Тогда начинайте спускаться, но, ради Бога, осторожнее.

Ловким движением Кит оттолкнулась от крыши, повисла на веревке и стала медленно спускаться. Кожаные перчатки надежно защищали ее руки. Спуск прошел благополучно, если не считать того, что она поскользнулась на ледяной корке мостовой. К счастью, она еще не успела выпустить веревку и поэтому не упала.

Кит отошла в сторону и подала сигнал Стрэтмору. Как только он окажется на земле, она немедленно скроется. Она бросится бежать, как перепуганный заяц от волка, а подвыпившего графа предоставит самому себе. И скатертью дорожка.

Люсьен спустился очень быстро. Кит подумала, что он, наверное, стер ладони до крови. Но она сказала себе, что это ее не касается, и приготовилась к бегству. Но Стрэтмор поскользнулся на том же месте, где и Кит, и тяжело упал.

— С вами все в порядке? — Девушка вздрогнула, так силен был удар.

— Кажется, да, — ответил Люсьен и попытался подняться. Но правая ступня подвернулась, и он снова упал.

— Пожалуй, со мной не все в порядке.

— Черт, вы что, ногу сломали? — спросила Кит.

— Не думаю, — Стрэтмор потер ногу, — я просто подвернул лодыжку. Это пройдет через день или два.

С помощью веревки он встал на ноги и прислонился к стене.

— Вам больно?

— Моя милая, в данный момент я не ощущаю боли. Вы могли бы отрезать мне ногу тупым ножом, а я бы даже не заметил этого. Если мне когда-либо придется лечь под нож хирурга, в начале я подышу закисью азота.

Он шагнул вперед и тут же опустился на колено.

— Моя нога категорически отказывается идти, хотя и не болит. На редкость упряма.

— Я помогу вам добраться до подъезда лорда Мэйса, — вздохнула Кит. — Но не стучите, пока я не уйду.

— Я вам очень признателен, — вежливо ответил Люсьен. — Но я вовсе не собирался возвращаться туда.

— Но если вы останетесь на улице в таком виде, без плаща, то не доживете даже до рассвета, — завила она, пытаясь сдержать гнев.

— Я живу в двух кварталах отсюда. Не беспокойтесь, как-нибудь добреду сам, — он попробовал продемонстрировать, как он это сделает, и не упал снова только благодаря тому, что оперся о стену.

Кит сдалась. Она положила его правую руку себе на плечи, чтобы он смог опереться. До чего же он был большой и тяжелый.

— Я помогу вам добраться до дома, если вы в состоянии преодолеть этот путь.

— Не могу вам этого гарантировать, — в голосе Стрэтмора несмотря, ни на что слышался смех.

Стараясь не думать о тяжести его тела. Кит двинулась в сторону улицы. Со стороны они должны выглядеть пьянчужками, которые помогают друг Другу добраться до дома.

— Если бы вы не помешали, я могла бы спокойно уйти и унести с собой веревку. Теперь мне придется покупать новую, — сказала она сварливо.

— Я сам вам куплю, — решил Люсьен. — А может, и не куплю, — продолжил он, подумав. — В мои намерения совершенно не входит способствовать вашей преступной деятельности. Да вам и не нужна никакая помощь. Я не удивляюсь, что вы не спросили, в какой стороне мой дом. Вы ведь прекрасно это знаете. Вы это выяснили, когда планировали свои ограбления. Я прав?

Поскольку он был совершенно прав, Кит не удостоила его ответом.

Поначалу Стрэтмор беззаботно болтал, но вскоре замолчал. Дыхание его стало тяжелым. К счастью, благодаря тяжелой погоде на улице не было ни души.

До цели оставалось всего полквартала, как на пути опять оказалась ледяная корка. Они поскользнулись и упали. Кит отделалась испугом, граф глухо застонал. Девушка помогла ему подняться.

— Действие газа проходит. К несчастью, — пробормотал Люсьен.

Последние двести ярдов показались им обоим бесконечными. Наконец они добрались до цели. Кит, нахмурившись, смотрела на высокие мраморные ступени, ведущие к двери.

— — Я позову слуг. Чтобы поднять вас, потребуется двое лакеев.

— Есть более удобный путь, — сказал он, задыхаясь. — Вниз по улице.

Когда они наконец добрались до двери черного хода, Кит уже устала настолько, что было неясно, кто кому помогал идти. И когда Стрэтмор скомандовал: «Отвернитесь на минутку», — она подчинилась беспрекословно.

Послышался звук отодвигаемого камня, а за ним скрип ключа в замке. Кит обернулась. Любопытство вернулось к ней.

— Так, вы держите ключ под камнем. И, видимо, делаете это постоянно! Интересно, почему вы не входите в дом через парадный подъезд, как это подобает настоящему графу?

— Иногда мне хочется уходить и возвращаться незамеченным. — Он отворил дверь в скромную прихожую, освещенную маленькой масляной лампой.

— Да, вы, кажется, так же неблагонадежны, как и я.

Кит помогла графу войти. Она подумала, что ее сочувствие к подозреваемому, Пожалуй, становится чрезмерным.

— Тут в углу стоит трость, так что вы сможете добраться наверх без моей помощи. — Кит взяла трость и подала ее Стрэтмору. — Доброй ночи, милорд.

Кит слишком поздно начала отступление. Не успела она сделать шаг в сторону, как сильная рука Люсьена обхватила ее талию.

— Не так быстро, мой преступный друг. Девушка собралась бороться, но Стрэтмор примиряюще сказал:

— Прекратим сражение. Хотя бы на сегодняшнюю ночь. Я не стану предавать вас в руки закона. Это было бы недостойно джентльмена. Ведь вы спасли мне жизнь.

— Так чего же вы хотите? — раздраженно спросила Кит.

— Я хочу, чтобы вы поднялись со мной наверх и согрелись. Иначе вас завтра найдут замерзшей в какой-нибудь сточной канаве.

Стрэтмор был прав. Теперь, когда он больше не согревал Кит своим теплом, она не могла сдержать дрожь во всем теле. Граф запер дверь, и они вместе поднялись наверх.

Стрэтмор, тяжело опираясь на трость, уже мог идти без помощи девушки. Кит даже подумала, что он мог притвориться беспомощным, чтобы она пошла с ним. Это было вполне возможно. Граф был дьявольски хитер — таким и должен быть тот, кого она разыскивает.

Но, несмотря на все свои подозрения, она совершенно не испытывала страха. Кит почувствовала, что между ними существует нечто похожее на родство душ. Она, конечно, понимала, что эти ощущения были иллюзорны и вызывались ее страстным желанием найти верного товарища. Одиночество всегда тяготило ее. Если бы она только решилась довериться Стрэтмору! Если бы это касалось только ее собственной жизни, она могла бы рискнуть. Но она не имела права ставить под удар другого человека.

Даже если граф и был на самом деле чудовищем, то этой ночью она была в безопасности. Кит спасла ему жизнь и могла рассчитывать на благодарность. Она мысленно восстановила в памяти тот момент, когда Стрэтмор заскользил вниз по крыше и неминуемо должен был разбиться. Как бы он ни тревожил ее, смерти ему она не желала.

Когда они поднялись на второй этаж, Стрэтмор провел свою спутницу в библиотеку. В камине еще тлел огонь. Кит опустилась перед ним на колени, чтобы разворошить уголья, а Люсьен зажег свечи. Затем он достал из шкафчика кувшин с бренди и два бокала, наполнил их щедрой рукой, выпив свой залпом. Наполнив еще раз свой бокал, граф опустился в кресло около камина и попробовал снять сапоги. С левым ему удалось легко расправиться, а снять правый с больной ноги он не смог.

Когда огонь в камине разгорелся, Кит сделала глоток бренди.

Налиток был таким крепким, что ей пришлось сморщиться, но она согрелась. Отпив еще немножко, она подошла к Стрэтмору. Наклонившись, чтобы стянуть сапог, Кит почувствовала легкое прикосновение. Это граф стянул шарф, которым она укутала голову, и накинул его ей на плечи.

— Так вот какой у вас на самом деле цвет волос. Очень мило.

Кит подняла глаза и замерла. Его глаза опять стали золотистыми, и тепло его взгляда согревало лучше всякого бренди.

— Обычные светло-каштановые волосы. Ничего особенного, — ответила она, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе.

Люсьен пригладил пряди, выбившиеся у Кит из-под ленты на затылке.

— Они похожи на переливчатый шелк с янтарными и бронзовыми бликами.

Кит затрепетала, когда Стрэтмор коснулся ее затылка. Несомненно, он был первоклассным соблазнителем. Девушка наклонилась и дернула сапог. Граф застонал.

— Наверное, его лучше разрезать, — сказала она.

— Разрезать? Уничтожить мою лучшую пару сапог? — он был возмущен. — Попробуй еще раз. Я переживу.

Кит пожала плечами, дернула изо всех сил и чуть было не упала на пол. Сапог наконец-то соскочил. Лицо Люсьена свела гримаса боли, и он тихо выругался. Девушка осторожно коснулась больной лодыжки.

— Вы уверены, что она не сломана?

— Абсолютно.

Он снял галстук и перетянул им лодыжку, как повязкой. Потом придвинул к себе табуретку и осторожно положил на нее больную ногу.

— У меня и раньше такое бывало. Это просто растяжение.

— Жаль, что у вас нет больше веселящего газа, чтобы снять боль.

Он взглянул на нее с удивлением.

— Это был интересный опыт, но я не собираюсь его повторять. Закись азота заставляет человека терять контроль над собой, что мне совсем не нравится.

— Это меня не удивляет, — чувствуя потребность что-то делать. Кит взяла с дивана одеяло и укрыла им Стрэтмора. Затем сняла промокший жакет и шарф и опустилась в кресло у камина с бокалом бренди в руке.

Стрэтмор со вздохом откинулся на спинку кресла.

— Какая удивительная ночь, — нахмурившись, он взглянул на девушку. — Должен вас поздравить. Вы — первоклассная лгунья. Я был уверен, что вижу людей насквозь, а вы так искусно одурачили меня у Чизвика. Чего вы на самом деле добиваетесь, черт подери?

Кит сжала губы.

— Мне надо было догадаться, что вы приглашаете меня для допроса. Лучше бы я осталась на морозе.

— Мне пришлось бы умереть, чтобы избавиться от любопытства, — сухо ответил Люсьен. — Вы так убедительно изображали находившуюся в отчаянии сестру. У вас на самом деле есть брат?

Кит опустила глаза.

— Это выглядело убедительно только потому, что в моих словах была правда… правда чувств, — ответила она, глядя на бокал, который держала в руках. — Но рассказ был ложью. У меня нет брата ни в армии, ни где-либо еще, — Тогда почему вы обыскиваете по очереди дома всех членов Клуба?

Кит вызывающе взглянула на Стрэтмора.

— А почему, собственно, я должна вам отвечать?

— А разве тот факт, что я намного выше и сильнее вас и к тому же ношу графский титул, ничего не значит?

— Не сейчас, — ответила Кит со смехом. — Во-первых, у нас перемирие. А потом, вряд ли вы сможете передвигаться достаточно быстро, чтобы поймать меня.

Люсьен состроил свирепую мину.

— Какой печальный день! Мужчина не получает должного уважения в собственном доме. Кит снова рассмеялась, и он мягко спросил:

— Кто вы?

Она чуть было не ответила, но вовремя спохватилась.

— Вы настоящий дьявол. Теперь пытаетесь обезоружить меня своим юмором, — она со звоном поставила бокал на столик. — Но так легко вам меня не поймать!

— Попробовать все-таки стоило, — его веселость как рукой сняло. — Конечно, сегодня ночью у нас перемирие. Но я не могу позволить вам и дальше продолжать преступную деятельность. Она не только противозаконна, но еще и чертовски опасна.

— Почему же вы вступили в Клуб, если вы такой законопослушный?

"Когда же она успела об этом узнать?» — подумал Люсьен, а вслух произнес:

— Пока я не являюсь официальным членом Клуба, но скоро им стану.

— Зачем вам это нужно? — спросила она с удивлением. — Они совсем не похожи на вас.

— У меня разные друзья. Члены Клуба умеют развлекаться самым незамысловатым образом. Когда мне понадобится более интеллектуальное общество, то я поищу его в другом месте, — он задумчиво взглянул на нее поверх стакана и, сделав глоток, продолжил:

— Меня извиняет полное отсутствие вкуса, но чем же вызван ваш интерес к этому обществу? Вы на редкость постоянны!

Кит встала и начала ходить по комнате. Маска, под которой ей удавалось прятать свое настоящее «я» на этот раз спала. На лице застыло выражение нерешительности. В движениях сквозила неосознанная грация прелестной благородной женщины.

И все-таки она оставалась для него загадкой. На своем веку он встречал много авантюристов и смельчаков. Обычно это были мужчины, но иногда попадались и женщины. Этих людей привлекали опасности и приключения. Именно в них они и находили удовольствие. Кит была не из их числа. Она не искала острых ощущений. Тем не менее что-то заставляло ее снова и снова совать голову в пасть льва.

Наконец девушка приняла решение и, обернувшись, посмотрела на него.

— Раз уж мы заключили перемирие, а вы еще не стали полноправным членом Клуба, я скажу вам правду. Вы производите впечатление честного человека. Возможно, то, что я сейчас сообщу, отвратит вас от этих людей.

По-видимому, действие веселящего газа прошло не полностью, поскольку Стрэтмор воспринял это сообщение с олимпийским спокойствием.

— Ну что ж, правда — это приятная неожиданность.

— Тут нет ничего смешного, — рассердилась девушка. — Я — журналистка и пишу статьи и эссе для разных периодических изданий. Сейчас я работаю над обзором, посвященным Клубу. Теоретически он ничем не отличается от любого другого аристократического Клуба, а его члены — состоятельные и знатные люди, которые собираются вместе, чтобы провести время. Но у меня есть сведения, что они занимаются чудовищными вещами и далеко превзошли печально известный Клуб адского огня.

— Какими именно?

— Они похищают и убивают невинных девушек. Это является частью их традиционных церемоний, — резко ответила Кит.

— Ужасно, если это правда.

— У меня нет никаких сомнений, что это так. Стрэтмор представил себе знакомых членов Клуба. Невозможно поверить в то, что юный лорд Айвс был способен принять участие в ритуальном убийстве.

— Невозможно поверить в то, что большинство членов Клуба способны на такое чудовищное преступление.

— Наверное, вы правы, и в атом участвует только очень узкий круг.

— «Апостолы»?

— Вы с ними знакомы? — Кит жестко взглянула на Стрэтмора.

— Единственное, что мне известно, его то, что они существуют. У меня нет сведений ни об их целях, ни о том, кто они такие. Вы считаете, что Клуб — просто ширма, скрывающая их настоящую деятельность?

— Вот именно. У меня есть некоторые доказательства, но их недостаточно для статьи.

— Какие факты вам известны?

— Я познакомилась с одной девушкой, которой удалось бежать. Она-то мне и рассказала о том, что слышала от своих похитителей и их слуг. Но она знала совсем немного, и я решила раздобыть побольше информации.

Стрэтмор забарабанил по ручке кресла.

— Женщина-журналист достаточно редкое явление само по себе, но когда молодая девушка занимается расследованием, это кажется просто невероятным.

— Иными словами, вы думаете, что я снова лгу? — резко оборвала его Кит. — Если бы женщин-журналисток было больше, больше было бы и подобных публикаций. В Англии множество женщин и детей ежедневно подвергаются насилию, а большинство мужчин считают это вполне нормальным.

Кит говорила правильно и убежденно. Стрэтмору показалось, что где-то он уже слышал или читал нечто подобное.

— Как вас зовут? Возможно, я читал ваши статьи.

— Вы знаете, что ни одну женщину-эссеиста никто всерьез не воспримет. Мне пришлось писать л. под разными именами в зависимости от материала публикации.

Это звучало вполне убедительно. Большинство авторов, писавших для популярных изданий, пользовались одним, а чаще несколькими псевдонимами.

— Я много читаю. Как вы обычно подписываетесь?

Кит была в нерешительности.

— Обещаете хранить это в тайне?

Стрэтмор кивнул.

— Для «Наблюдателя» я — Л. Дж. Найт.

— Боже праведный, — воскликнул Люсьен. «Наблюдатель» — ежедневная газета, известная своей смелостью и реформаторскими позициями. В данный момент ее издатели, двое братьев, пребывали в заключении по обвинению в неуважительном отношении к принцу-регенту. — Так значит, пламенный радикал Л. Дж. Найт — юная леди?

— Не нужно быть ни мужчиной, ни старухой, чтобы заметить, как много в нашем обществе такого, что нуждается в переменах. Мой возраст и пол дают большие преимущества перед писателями-мужчинами, — сказала она холодно. — Мне было двенадцать лет, когда я послала свой первый очерк в «Наблюдатель». Лей Хант немедленно купил его и заказал следующий.

Люсьен не мог поверить ей до конца.

— Странно, что я никогда не слышал о том, что Л. Дж. Найт — женщина, — сказал он с сомнением в голосе.

— Ничего странного. Я посылаю свои работы Лею Ханту и другим издателям либо по почте, либо с посыльным.

— По-моему, вы были чересчур сердиты на лорда Кэстельри. Помните свою статью прошлым летом? — спросил Стрэтмор, желая проверить девушку.

— Вы меня с кем-то спутали. Я никогда не писала о министре иностранных дел, — ответила Кит. Насмешливый блеск ее глаз доказывал, что она разгадала уловку графа.

Теперь он больше доверял словам девушки, но решил, что ему следует быть более бдительным. Перед ним был достойный противник.

— И много вам удалось узнать в чужих домах?

— Если бы вы постоянно не переходили мне дорогу, я узнала бы гораздо больше, — чувство юмора помогло Кит охладить гнев. — Фактов становится все больше, скоро я смогу начать писать.

— Что вы узнали?

— Если я скажу вам еще хоть слово, то буду полной идиоткой, — ответила Кит, покачав головой.

Стрэтмор с уважением посмотрел на эту хрупкую девушку. Какой же отчаянной смелостью надо было обладать, чтобы вступить в борьбу со злом, имея в качестве оружия только перо.

— Моя милая, вы — неиссякаемый источник сюрпризов.

— Не более, чем вы. Для истинного прожигателя жизни вы слишком проницательны. — Кит подняла голову. — А вы всех женщин называете «моя милая»?

— Только тех, которые мне нравятся. Хотя их, конечно, не мало.

— Естественно. Чего же еще ожидать от такого повесы, как вы!

— Я сказал «нравятся», это не значит, что я испытываю к ним вожделение, — сухо ответил Стрэтмор.

— Довольно редкое явление: мужчина, способный платонически относиться к женщинам. Вы не похожи на других.

— В детстве моим лучшим другом была девочка, — произнес Люсьен после паузы, показавшейся Кит бесконечной. — Кроме того, я до сих пор не знаю вашего настоящего имени, так что обращение «моя милая» — наилучший вариант.

Она улыбнулась.

— Мое настоящее имя — Джейн.

— Лидия Джейн Найт? Или Луиза, а может быть, Лаура?

— Я сказала вам ровно столько, сколько собиралась, милорд. Давайте покончим с вопросами. — Девушка внимательно глянула на Стрэтмора. — Теперь, когда я рассказала вам всю правду, надеюсь, вы поняли, почему я охотилась за членами Клуба?

— Конечно, но я по-прежнему не одобряю это. Вы играете с огнем.

— Ну что ж, значит, я могу сгореть, — она встала и сняла плащ, сушившийся у камина. — Так тому и быть. Доброй ночи, милорд.

Кит начала заматывать шарф вокруг головы. Люсьен, тяжело опершись на трость, выбрался из кресла и шагнул к ней.

— Нет, подождите. Я уже говорил вам, что хочу увидеть вас снова. Где вы живете?

— Вы очень настойчивы, — со вздохом ответила девушка.

— Это свойство человеческого характера должно быть вам хорошо знакомо. И это, пожалуй, единственная наша общая черта.

Стрэтмор нежно коснулся рукой щеки девушки. Он провел кончиками пальцев по ее подбородку и сказал:

— Вы знаете, что мы — не враги? Она отступила назад.

— Я в этом совсем не уверена.

— Но вы сказали, что не станете отрицать, что нас тянет друг к другу.

— Нет, не стану. Для этого я недостаточно хорошая лгунья, — насмешливо ответила Кит. — Но это ровным счетом ничего не значит. Вам, наверное, трудно поверить, что женщину может гораздо больше интересовать правосудие и интеллектуальная жизнь, нежели мужчина. Но я именно такова. Мы живем с вами в разных мирах, лорд Стрэтмор.

— Неужели это совсем ничего не значит? — Люсьен привлек девушку к себе и поцеловал. Сейчас он не испытывал того вызванного веселящим газом возбуждения, которое охватило его на крыше. Им владели подлинные чувства: страсть, томление, надежда. Рука Стрэтмора скользнула по груди девушки. Он чувствовал, как под толстым слоем одежды от его прикосновений твердеют соски. Руки девушки сжимали его предплечья в такт движениям.

Люсьен нагнулся, чтобы поцеловать ее шею, но Кит зашептала:

— Не надо, Люсьен, не надо. Я… Я не могу этого позволить. Желание не должно меня отвлекать. Ты заставляешь меня избегать тебя.

Кит произнесла имя Стрэтмора с такой нежностью, что смысл сказанных слов не имел никакого значения. Когда она заставила себя сделать шаг назад и вырваться из его объятий, он шагнул к ней. Но в этот момент поврежденная лодыжка напомнила Люсьену о себе резкой болью. Он застонал.

— Проклятие!

Лоб Люсьена покрылся холодным потом. Он едва не упал, с трудом ухватившись за кресло.

— Потрясающе. Боль побеждает страсть!

— Если бы я догадалась, то ударила бы вас по лодыжке раньше, — Кит плотно запахнула плащ и направилась к двери. — Мне давно пора идти.

Стрэтмор последовал за ней с лампой в руке.

— Я посвечу вам.

Он улыбнулся, но его улыбка была не менее опасна, чем его поцелуи.

— Вряд ли мне удастся соблазнить вас сейчас, когда у меня в одной руке палка, а в другой — лампа. Хотя, если подумать хорошенько, можно найти выход и из этого положения.

— Тогда не думайте, пожалуйста, — сказала Кит.

Когда они подошли к лестнице, девушка забрала у Люсьена лампу, чтобы он смог держаться за перила. Это был еще один пример того, как легко они понимали друг друга. Их отношения были бессознательно гармоничны. И был еще только один человек на свете, с которым она чувствовала себя так же легко.

В молчании они добрались до дверей. Стрэтмор повернул ключ в замке, но продолжал держать ручку двери.

— Где вы живете, Джейн? — при свете лампы его глаза опять стали золотистыми.

"Противостоять такому мужчине, как он, невозможно», — с отчаянием подумала Кит. Он был искушен в таких вещах, которые были для нее неизвестны, и умело использовал свои преимущества. Он с неподкупной нежностью очаровывал ее, ни к чему не принуждая. Кит поняла, что нужно бежать, пока она не лишилась последних крупиц разума.

— Вадур-стрит, — быстро сказала она, — номер 96. Но то, что я вам говорила раньше, лорд Стрэтмор, остается в силе. В моей жизни нет места для вас.

— Место можно найти, — ответил он, отпуская ручку двери и отступая назад. Кит скользнула мимо него на улицу.

Погода только ухудшилась. К счастью, ей надо было пройти всего несколько кварталов. Она шла по тихим пустынным улицам и пыталась представить себе, что будет, если она станет свободной и сможет ответить на его чувства. Если у него были честные намерения… Если она успешно выполнит свой долг…

Но как Кит ни старалась, она не могла представить свою жизнь вместе с Люсьеном. Она сыграла уже множество ролей, и неизвестно, сколько еще ей придется сыграть. Но ни одна из ее героинь не могла войти в сияющий мир лорда Стрэтмора, мир аристократов и богачей.


Глава 10


После ухода девушки Люсьен почувствовал такую усталость, что с трудом преодолел три пролета лестницы до своей спальни. И все-таки, упав на кровать, он, несмотря на неутихавшую боль, был отчаянно счастлив. Его таинственная леди признала наконец, что их влечет друг к другу. Она по-прежнему не доверяла ему. Но первый шаг был сделан. Джейн. Он мысленно повторял это имя снова и снова и начинал привыкать к нему, хотя раньше не называл ее так. Джейн, страстная и нежная, застенчивая и решительная, остроумная и храбрая, как львица.

Как приятно было увидеть ее без париков и косметики. Как хороши ее мягкие волнистые волосы и нежный цвет лица, ее настоящего лица, не покрытого слоем краски! Какой ум светился в ее глазах, как ярка была ее индивидуальность! Это привлекало Стрэтмора сильнее всего. Он погрузился в сои, мечтая о серых глазах и мягкой теплоте хрупкого женского тела.

Веселящий газ напоследок оставил Стрэтмору подарок. Всю ночь его посещали жуткие сновидения. Сначала ему казалось, что они с Джейн предаются страстным любовным утехам, причем Джейн перевоплощалась во все новых и новых женщин. Потом она растаяла в его руках, оставив наедине с неутихающей душевной болью.

Граф проснулся на рассвете в холодном поту. Видения, мучавшие его ночью, исчезли из памяти. Не проходило только ощущение страшной потери. Он подумал, что это могло быть предостережением, и что ему следует избегать Джейн. Чем больше он желал ее, тем тяжелее будет удар, когда станет ясно, что полная душевная близость между ними недостижима. Не случайно Стрэтмор избрал почти отшельнический образ жизни. Многие годы он избегал женщин. Надо по-прежнему следовать по этому пути. Это наиболее мудрое решение.

Стрэтмор плотно сжал губы. Слишком поздно. Он не может отказаться от этой женщины. Ему безразлична цена. Он будет искать ее снова и снова, пока не найдет. Ни одна женщина не могла так безраздельно овладеть его мыслями и чувствами, как это сделала Джейн. Он не упустит своего счастья.

Люсьен позвонил, чтобы принесли чаю. — Если в этих снах и было какое-то предостережение, — сухо сказал он сам себе, — то оно касается веселящего газа. Я должен держаться от него подальше. За короткую эйфорию приходится слишком дорого расплачиваться.


Через день Люсьену стало легче. Ему делали компрессы, а слуга тщательно бинтовал ногу. Наконец он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы выйти на улицу. Ему пришлось ехать в закрытом экипаже, а не править самому, как он обычно привык.

Разумеется, целью его была Вадур-стрит в Сохо. Этот район был известен как прибежище художников, писателей, разнообразных эксцентричных личностей и иностранцев, Место, вполне подходящее для такой независимой женщины, как Джейн.

Ожидание пьянило Люсьена, как шампанское. С трудом забираясь в экипаж, он думал только о ней. Граф надеялся, что застанет девушку дома и сможет пригласить ее покататься. Как приятно будет увидеть ее днем, а не в мертвящей ночной темноте. До сих пор все их встречи происходили именно ночью. Можно подумать, что они — летучие мыши.

Увидев на противоположной стороне таверну с вывеской «Отважный лис», Люсьен улыбнулся и подумал, что название очень подходит для данного случая. Хотя, пожалуй, «Отважная лисица» подошла бы больше. Ведь это просто про Джейн.

Радужное возбуждение начало испаряться, как только он подъехал к дому под номером 96. Он скорее походил на жилище одного человека, а не на доходный дом, разбитый на квартиры. Но, возможно, впечатление было обманчивым. Люсьен громко постучал в дверь латунным молотком.

Ему открыла опрятная горничная. Как только она увидела на крыльце элегантного молодого джентльмена, глаза ее округлились. Люсьен пустил в ход самую свою обворожительную улыбку и сказал:

— Моя кузина просила меня сделать ответный визит ее подруге Джейн, которая живет в этом доме. К сожалению, я забыл фамилию юной леди. Скажите, леди Джейн у себя?

— Но у нас нет никаких юных леди, — хихикнула служанка, — кроме меня, конечно. Но я-то Молли, а не Джейн. Может, у вас не правильный адрес ?

Холодное бешенство овладело Стрэтмором. Он судорожно сжал трость. Маленькая хитрая ведьма! Она снова провела его, как послушного идиота. Когда ему удалось овладеть собой, он сказал:

— Вполне вероятно, что я ошибся. Возможно, номер дома, который я ищу — 69. А если нет, придется написать кузине, чтобы она уточнила адрес.

Люсьен вежливо раскланялся и направился к экипажу. Черт возьми, как он мог оказаться таким глупцом и поверить, что девушка говорит правду? Конечно, все можно свалить на действие газа. Но на самом деле виной была сама Джейн, не важно, какое имя она носила на самом деле. Она была единственной женщиной, чье обаяние действовало на него настолько опьяняюще, что он переставал соображать.

— К Вестминстерскому мосту, — приказал Люсьен, забравшись в экипаж, — мне нужно попасть в Саррейскую тюрьму.


Услышав скрип открываемой решетчатой двери. Лей Хант рассеянно поднял глаза от письменного стола и, узнав посетителя, радостно улыбнулся.

— Стрэтмор, как мило, что вы меня посетили. Мужчины пожали друг другу руки. Люсьен уже навещал издателя, поэтому не удивился ни нарисованным на потолке облакам на фоне голубого неба, ни заклеенным розовыми обоями каменным стенам. Не таким человеком был Лей Хант, чтобы отказаться от радостей жизни из-за такого пустяка, как тюремное заключение.

Охранник внес в камеру большую вазу с цветами и поставил ее на фортепьяно.

— По дороге я увидел цветочницу и подумал, что этот букет вас порадует, — объяснил Люсьен.

— Спасибо, — ответил издатель, расправляя нежные лепестки, — они прелестны. В это время года цветы — такая редкость!

— Вас скоро должны освободить?

— В феврале, — Хант презрительно сморщился. — Я уже дни считаю. Конечно, я сделал эту камеру приятной и удобной, однако это по-прежнему тюрьма. Садитесь, пожалуйста, — добавил он, указав на стул, — и расскажите мне, что делается в городе.

— Раз уж вы продолжили издание «Наблюдателя» из этой камеры, то, скорее всего знаете больше меня. Хотя, возможно, вы и не слышали, что… — Люсьен рассказал несколько анекдотов, которые могли понравиться Ханту, постепенно подводя разговор к той теме, которая и заставила его явиться в тюрьму.

— Кстати, прошел слух, что один из ваших авторов, Л. Дж. Найт, на самом деле — женщина.

Лей Хант от души расхохотался в ответ.

— Откровенная чушь!

— Мне это тоже показалось не правдоподобным, согласился Стрэтмор, — а что собой представляет этот Найт? Если судить по его идеализму, он должен быть совсем молод.

— Совершенно не представляю себе. Я никогда его не видел. Мы общаемся по почте.

— Так этот Найт живет в деревне? — с интересом спросил Люсьен.

— Нет в Лондоне.

— Так, значит, все-таки возможно, что под псевдонимом «Найт» скрывается женщина?

— Теоретически, конечно, возможно, — издатель покачал головой, — но ни одна женщина не смогла бы написать таких страстных и прекрасно обоснованных статей.

Если бы Лею Ханту когда-нибудь посчастливилось встретить женщину, похожую на Джейн, он не был бы так уверен в этом. Конечно, девушка могла солгать, но Люсьен все больше склонялся к тому, что именно она писала под псевдонимом «Найт». Подтверждением служило то, что она прекрасно разбиралась в общественных и политических проблемах.

— Как, по-вашему, этот Найт рассердится, если я нанесу ему визит? Хочу пожать ему руку. Конечно, я далеко не всегда согласен с его точкой зрения, но читаю его статьи с удовольствием. Потрясающий интеллект.

Лей Хант нахмурился.

— Не думаю, что он обрадуется посетителям. Он, по-видимому, слаб здоровьем и живет очень уединенно.

Люсьен кивнул. Ну что ж, такая своеобразная женщина, как Джейн, вполне могла использовать подобное объяснение. Ее сообразительность заслуживала всяческого уважения.

— Мне не хотелось бы обременять вашего корреспондента, — сказал Люсьен смиренно, — но у меня есть к нему предложение. Война закончилась, и наступило время, когда Британии следует подумать о будущем. Мне бы хотелось опубликовать свои политические и экономические идеи, но я пишу слишком сухо и холодно. Мне нужен помощник, который сможет изложить их так, чтобы они увлекли читателя. Если вы дадите мне адрес Найта, я напишу ему и спрошу, что он думает по этому поводу. Если он не заинтересуется, я не стану больше его тревожить.

Издатель не знал, как поступить.

— Найт никогда не соглашался встретиться со мной. Хотя какой журналист не заинтересуется новым материалом и работой, особенно если их предлагает такой человек, как вы. Его адрес — Ферт-стрит, 20.

Опять Сохо. Люсьен был уверен, что это не случайное совпадение. Раз Джейн назвала одну из улиц в этом районе, когда Люсьен настоял на том, чтобы она назвала свой адрес, то скорее всего именно в Сохо она и жила. Теперь район будущих поисков значительно сузился, и надежда на успех стала вполне реальной.

Люсьен перевел разговор на другую тему и через несколько минут распрощался с издателем.

На обратном пути он пытался систематизировать все, что узнал. По роду своей деятельности ему приходилось встречать множество самых разнообразных лгунов. Были среди них и такие, которые врали из спортивного интереса или для развлечения. Были и другие, которые не могли отличить реальность от мечты. Джейн не была похожа ни на тех, ни на других. Своей ложью она преследовала какую-то цель. Стрэтмор был вынужден признать, что не должен винить девушку за то, что она не назвала своего адреса. Ведь он требовал, чтобы она раскрыла ему свою тайну, которую тщательно оберегала. Гнев его прошел, но решение разыскать Джейн осталось неизменно твердым.

Было уже поздно. Посещение Ферт-стрит приходилось отложить до следующего дня. Люсьен пытался представить, что его там ожидает. Джейн была достаточно предусмотрительна, и ее почта могла приходить совсем не по домашнему адресу. Но в конце концов он до нее доберется!

Поскольку в данный момент Стрэтмор не мог ничего больше сделать, чтобы разыскать Джейн, он переключил свои мысли на Фантома. Поиски французского шпиона были, безусловно, намного важнее беготни за юной леди, которая, кажется, совсем лишила его рассудка. Умом он прекрасно это понимал. Но сердце его протестовало.


Закутанная в серо-коричневый скромный плащ, в убогом чепце, скрывающем лицо, Кит зашла в лавку. Хозяйка, полная, средних лет и решительного вида женщина с приятным лицом, приветливо улыбнулась девушке, продолжая заниматься с пожилой посетительницей. Кит терпеливо рассматривала выставленные овощи и фрукты, пока покупательница не ушла.

— Доброе утро, миссис Хенли, — сказала девушка, как только они остались одни.

— Очень рада вас видеть, мисс. Давненько вы не показывались, — радушно сказала хозяйка. — Что желаете купить?

— Дюжину луковиц и пару фунтов этой чудесной брюссельской капусты.

Пока миссис Хенли отбирала овощи, Кит тихонько прошептала ей:

— Возможно, к вам зайдет человек и будет искать Дж. Л. Найта. Он может оказаться очень обаятельным и представительным господином…

— Не бойтесь красавица, — перебила ее миссис Хенли, — от меня-то уж он ничего не узнает.

— Чем меньше вы скажете, тем лучше. Он очень умен.

В лавку зашла новая покупательница.

— Как вам нравятся эти апельсинчики, мисс? — громко проговорила хозяйка, увидев ее, — Конечно они дороговаты, зато какие сладкие!

— Действительно, они хороши, — согласилась Кит. — Я возьму шесть штук.

Апельсины были разложены в корзинке. Девушка достала из кошелька несколько монет, между ними положила золотую гинею и протянула хозяйке.

— Это на почтовые расходы, — тихо сказала она. — Я не буду больше приходить за письмами сама.

Миссис Хенли понимающе улыбнулась, положила деньги в карман и обернулась к новой покупательнице. Кит поспешно покинула лавку. Ей ни в коем случае не следовало говорить Люсьену правду. Девушка мысленно упрекнула себя. Он для нее не Люсьен, он — Стрэтмор. Конечно, не все, что она ему рассказала — правда. Но графу не потребуется много времени, чтобы отделить зерна от плевел. Уже сейчас он, наверное, беседует с Леем Хантом, а тот приведет его прямиком в лавку миссис Хенли.

Кит боялась, что ее вранье приведет Стрэтмора в ярость. По иронии судьбы ей, ненавидевшей ложь во всех ее проявлениях, теперь приходилось постоянно говорить не правду, и она с большим трудом удерживала в памяти все то, что напридумывала за последнее время. Это было очень противно, а тот факт, что у нее не было выбора, не снимал тяжести с души.

Кит тяжело вздохнула. Пришло время подумать о том, что предстоит сделать сегодня ночью, и забыть наконец о Стрэтморе.

Люсьен не был удивлен, когда обнаружил, что в доме по Ферт-стрит, 20 в одном помещении расположились зеленная лавка и почта. Джейн легко могла затеряться среди женщин, приходивших за покупками, и забирать свои письма, не привлекая ничьего внимания.

При появлении Стрэтмора в лавке покупательницы, обменявшись взволнованными взглядами, поспешили выйти на улицу, не упустив возможности внимательно разглядеть вошедшего. Никогда раньше здесь не появлялся такой состоятельный и важный на вид мужчина.

Когда лавка опустела, хозяйка обернулась к Люсьену, не выказывая никакого удивления тем, что среди ее корзинок с турнепсом стоит такой светский господин. Люсьен подумал, что Джейн могла предупредить ее о возможном визите. К огромному сожалению Стрэтмора, зеленщица не производила впечатления женщины, которую можно было подкупить. Если ему и удастся выудить какую-то информацию, то исключительно хитростью.

— Я разыскиваю своего дядюшку, — сказал Люсьен. — Он замечательный старик, но со странностями. Иногда сбегает из дому. Я слышал, что на этот раз он нанял квартиру в Сохо, а его почту посылают по атому адресу. Его зовут Л. Дж. Найт. Скажите, не у вас ли он получает свои письма?

Женщина посмотрела на графа с нескрываемым удивлением. Казалось, она ожидала услышать что-то совсем другое.

— Имя вашего дяди мне кажется знакомым, но лица его я не могу припомнить, — Могу я быть с вами откровенным? — Люсьен одарил зеленщицу одной из своих самых обворожительных улыбок. — Мы опасаемся, что на этот раз наш проказник скрывается с какой-то авантюристкой. Возможно, она приходит за почтой. Вам знакома эта женщина?

Люсьен достал из кармана, карандашный портрет Джейн и протянул его хозяйке.

Если бы граф не впился в ее лицо взглядом, он вряд ли заметил бы, как расширились от удивления ее глаза. Он мог поклясться, что она узнала девушку. — Может, я ее и видела, — ответила женщина, — но точно не скажу. Такое лицо не запомнишь.

Люсьен был с этим совершенно не согласен. Однако в лице девушки не было ни одной ярко выраженной характерной черты, и чтобы передать его неповторимость, надо было быть прекрасным художником, а талантов Стрэтмора в данном случае было явно недостаточно.

— Эта женщина совсем не похожа на авантюристку, — добавила хозяйка, возвращая портрет.

— Этим-то она и опасна. На вид — тише воды, ниже травы, но репутация у нее ужасная. Мы опасаемся, что, когда она узнает, что у дяди Джеймса нет денег, она может обидеть его.

В глазах хозяйки заискрилось веселье. Все уловки Стрэтмора были разгаданы.

— Ну если вашему дядюшке придется туго с этой дамочкой, он, конечно, вернется домой.

— Надеюсь. Но он не всегда ведет себя разумно, когда речь идет о женщинах, — ответил Люсьен и подумал, что это в большей степени относится к нему самому, а не к его мифическому дядюшке.

Он поблагодарил хозяйку и вышел. Конечно, можно было бы установить наблюдение за лавкой, но вряд ли это дало бы какой-нибудь результат. Джейн слишком умна, чтобы приходить за письмами самой. Разумнее будет послать на поиски в Сохо агента с ее портретом. Конечно, потребуется много времени, но такие поиски обычно завершаются успешно. Он найдет ее. Найдет, а что потом?


Интерлюдия


Она пила чай маленькими глотками, и, услышав, что он вошел в прихожую, осторожно поставила чашку на стол. Затем встала, тряхнула черными волосами, которые водопадом струились по спине и доходили до талии. Сегодня на ней было черное атласное платье, которое так плотно обтягивало фигуру, что казалось второй кожей. Оно было глубоко декольтировано и доходило только до бедер, касаясь края высоких сапожек. Это одеяние дразнило, манило и обещало гораздо больше, чем показывало.

Когда она услышала слабое скрежетание, рот ее напрягся, и она с высокомерием наездника взмахнула хлыстом.

— Не смей ни к чему прикасаться, раб, — крикнула она и ударила хлыстом по запястью.

На месте удара тут же появился и распух след от хлыста. А ведь это был самый мягкий хлыст. Он вздрогнул от боли и положил механическую игрушку на место, пав перед ней на колени. В этот момент глаза его сверкали.

— Прошу пощады, госпожа! Она слегка ударила его по лицу, так рассчитав удар, чтобы не задеть глаза и не оставить заметного следа.

— Я не принимаю твоих извинений, раб! Ты должен быть наказан. Раздевайся! Ты будешь нагим, как все твари!

Он подчинился. Его пальцы неуклюже расстегивали и стягивали одежду с мускулистого тела. Обнаженный, он распростерся перед ней на полу. Она с чудовищной яростью обрушила удар хлыста на его спину. Он захрипел и поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Его зрачки стали огромными.

Она зашла слишком далеко и двигалась вперед слишком быстро. Это была самая трудная часть — сдержать себя в тот момент, когда она увеличивала силу удара и его болезненные ощущения. Если она будет действовать слишком быстро, то потеряет не только его, но и многое другое. Она вновь ударила хлыстом, но на этот раз гораздо слабее. Он расслабленно зарычал от удовольствия. Теперь размеренно и осторожно, как художник, пишущий портрет, она начала наносить удары по всему телу. Она следила за его реакцией и соотносила с ней свою силу.

Она оскорбляла его, осыпая самыми ужасными и непристойными ругательствами, которые только могла вспомнить. Это еще больше возбуждало его. Когда она поняла, что возможности мягкого хлыста исчерпаны, то взяла более жесткий, от которого кожа начинала кровоточить при каждом ударе. Он начал вздрагивать в такт ударам, спокойно перенося то, что еще совсем недавно казалось слишком болезненным. Теперь наконец-то она была свободна. Она могла наброситься на него со всей яростью, на которую была способна. Еще немного, и она потеряет человеческий образ. Его стоны становились все громче и громче, наполняя комнату. Его тело начало содрогаться в экстазе. Наконец все было кончено. Он лежал, распростертый на овечьей шкуре. Кровь сочилась на белую шерсть. Его тело обмякло.

— Вы восхитительны, госпожа! — прошептал он, тяжело дыша. — Восхитительны!

Она повернулась и выбежала из комнаты, чувствуя непреодолимое отвращение к себе самой.


Глава 11


Кит проснулась в холодном поту. Из всех ночных кошмаров, одолевающих ее в последнее время, этот был самым страшным и наиболее реалистичным. Девушка была совершенно разбита. Она попыталась собрать вместе разрозненные видения, но ничего не получалось. То, что ей запомнилось, казалось диким, безумным и столь же недоступным пониманию, как китайские иероглифы. Знакомыми были только чувства, которые овладевали ею во сне: гнев и боль. Они были настолько сильны, что, казалось, вот-вот захлестнут ее.

Виола, сладко потянувшись и мурлыкая, подошла к девушке и потерлась об ее щеку, напоминая о том, что пора завтракать. Кит чуть не закричала от неожиданности. Но кошка была мягко настойчива, и это помогло девушке обрести чувство реальности. Она постаралась расслабиться, постепенно, мускул за мускулом, пока наконец не перестала дрожать от страха. Потом Кит стала думать о любви, надежде и мире, стараясь избавить свой мозг от ужасных воспоминаний. Наконец она настолько успокоилась, что смогла встать с кровати, натянуть платье, ежась от холодного утреннего воздуха, и, усадив Виолу на плечо, отправилась на кухню. Кит считала, что прошлой ночью она кое-чего добилась. Во-первых, все прошло благополучно, а во-вторых, она смогла тщательно изучить одного из своих подозреваемых. И хотя она не узнала ничего нового, это все-таки был еще один маленький шаг вперед.

Кит покормила кошку, поставила чайник на огонь, достала из шкафчика хлеб и взялась за нож, чтобы отрезать кусочек. В этот момент ей показалось, что сверкнула молния. Внезапно в ее мозгу возникла картинка из ночного кошмара. Теперь она вспомнила, что поразило ее сильнее всего — механические игрушки. Кит охватил озноб. Рука с ножом застыла в воздухе. Она знала только одного человека, способного сконструировать такие хитроумные устройства.

— Господи, — взмолилась она, — сделай так, чтобы это был не Люсьен. Пусть это будет не он. А если все-таки — он?

Кит, не отрываясь, смотрела на сверкающее лезвие. Даже если человек, которого она разыскивала, и был лордом Стрэтмором, она не отступит от своей цели.


Лорд Стрэтмор просматривал информацию, собранную о членах Клуба. Вид его был мрачен. Теперь он располагал сведениями об их финансовом положении, политических взглядах, любовных интригах и общественном положении, о тайных пороках и всем известных добродетелях. И тем не менее он не продвинулся вперед и не смог сделать никаких новых выводов помимо тех, которые подсказывала интуиция. У большинства «Апостолов» были постоянные денежные затруднения. Некоторые из них имели прямой доступ к государственным тайнам, и все они вращались в таких кругах, где необходимую информацию можно было извлечь из неосторожных высказываний официальных лиц. Любой из них мог получать деньги из Франции.

Не лучше обстояли дела и с поисками таинственной незнакомки. В течение двух дней человек, посланный Стрэтмором, обследовал Сохо и опрашивал жителей. Портрет Джейн показался многим знакомым. Но никто не смог назвать ее имени или адреса. Возможно, дело было в том, что портрет был недостаточно точен. Люсьен склонялся к выводу, что его неудача вызвана удивительной способностью девушки менять свой облик в зависимости от обстоятельств. Это ей удавалось не хуже, чем хамелеону.

Повинуясь внезапному порыву, Стрэтмор отодвинул бумаги в сторону и встал из-за стола. Он решил пообедать в своем клубе. Приятный вечер с друзьями освежит ум.

В клубе Люсьен встретил лорда Айвса и решил совместить приятное с полезным. Стрэтмор не думал, что в роли Фантома мог выступать Айвс, но, будучи молодым членом Клуба Геллионов, он мог рассказать что-нибудь важное об остальных членах группы. Кроме того, Стрэтмору общество молодого человека доставляло удовольствие. Человек, который мог посмеяться над собой после того, как ему в нос запустили накладным бюстом, заслуживал уважения.

— Мне придется скоро уйти. Сегодня я иду в театр, — сказал лорд Айвс, когда они перешли к портвейну.

— В «Друри Лейн»?

— Нет, в «Марлоу». Это первый театр в Стрэнде. Вы там бывали?

— Еще нет, хотя собирался, — ответил Люсьен с нескрываемым интересом. — Я слышал, что их сборы больше, чем у обоих королевских театров.

— Это правда. Они ставят первоклассные комедии, — улыбнулся Айвс. — А их танцовщицы — лучшие в Лондоне.

— Вы, конечно, уже приглядели себе одну из них?

— Не только приглядел, — ответил Айвс с нескрываемой юношеской гордостью. — Не составите ли мне компанию сегодня вечером. Я встречаю Клео после спектакля, и в моем распоряжении целая ложа. Сегодня играют самую популярную пьесу. Могу поклясться, она изумительна.

— С удовольствием. Я люблю театр, но уже давно там не был. Слишком много дел.

Молодой человек поспешил посвятить Стрэтмора в тайны театральной жизни, рассказать ему о прошлом и будущем сцены. Театр был его страстью. Именно благодаря этому увлечению он познакомился с Нанфилдом, а тот привел его в Клуб Геллионов.

— Театр — это совершенно особенный мир, — заметил Люсьен, когда они покончили с портвейном, — а актеры — особая каста.

— Меня восхищает их беззаботность, — задумчиво произнес Айвс, когда они выходили из столовой. — По-моему, было бы чудесно, если бы все женщины вели себя так же естественно и свободно, как актрисы.

— Не уверен, что мир готов к атому, — ответил Люсьен и приказал принести плащи и шляпы. — Когда вы женитесь, мой друг, то вряд ли захотите, чтобы ваша жена была так же свободна, как танцовщица из Оперы.

Айвс грустно усмехнулся.

— Точное попадание.

Приятели отправились в театр каждый в своем экипаже, чтобы можно было разъехаться по отдельности. Встретившись в фойе, они сразу поднялись в ложу. Спектакль уже начался.

Только два королевских театра — «Друри Лейн» и «Ковент-Гарден», имели разрешение на постановку серьезных драматических спектаклей. Другим театрам, в том числе и «Марлоу», приходилось маскироваться, включая в представление музыкальные номера и танцы. Тогда спектакли можно было выдавать за концерты.

Когда Люсьен и Айвс заняли свои места, оркестр заканчивал исполнение вдохновенного переложения пьесы Генделя «Музыка воды». Основное представление начиналось после музыкальных номеров. В программке значилась «Цыганка». Это была легкая и беззаботная пьеса, хотя действие начиналось драматически. Герцог Омниум, строгий и непреклонный отец, лишал наследства своего сына, юного Горацио. Источником всех бед был его злобный кузен, оклеветавший Горацио и заставивший герцога поверить в то, что сын опозорил семью. С разбитым сердцем юный герой отправляется в странствие, где чуть было не расстается с жизнью. Но добрые и отважные цыгане спасают его.

И вот, наконец, Горацио усаживается со своими новыми друзьями вокруг костра, чтобы отпраздновать чудесное спасение.

— Сейчас появится хор, — тихо сказал лорд Айвс. — Девушки будут петь и танцевать. Солировать будет Клео.

На сцену, звеня ожерельями из монет, выбежали девушки в красочных цыганских костюмах. Клео оказалась очаровательной девушкой с хорошеньким лицом и дерзким взглядом. Она подняла над головой тамбурин, и ее выразительная фигура стала еще привлекательнее. В этот момент она устремила взгляд в ложу, где сидели молодые люди, и улыбнулась Айвсу.

Затем хор отступил назад, а на сцену выбежала еще одна цыганка и начала танцевать. Ее появление было встречено аплодисментами. Она не была особенно красива, но природа одарила ее всеми качествами, необходимыми актрисе, чтобы привлекать всеобщее внимание. Девушка весело кружилась и летала по сцене, ее юбки поднимались, открывая для всеобщего обозрения тонкую золотую цепочку, обвивавшую изящную лодыжку. Темп танца становился все быстрее. Юбки взвивались все выше и выше, представляя возбужденным взорам ее потрясающе стройные ноги почти до колен.

Взгляд девушки встретился с пламенным взором Горацио, они смотрели Друг на друга и не могли наглядеться. Цыганка повернулась к юноше, и зрители смогли увидеть ее тонкий профиль, изысканный, как на старинной греческой монете.

Люсьен вздрогнул. Шок был настолько силен, что он ощутил его как настоящий удар. Это было невозможно, совершенно невозможно.

— Можно ваш бинокль, — произнес он с трудом.

Айвс с готовностью протянул ему бинокль, и Люсьен поднес его к глазам. Нет, он не ошибся. Тот же классический профиль, те же длинные стройные ноги. Несомненно, это была Джейн.

Стрэтмор с такой силой сжал бинокль, что пальцы его побелели. Женщина, которую он принял за скромницу, идеалистку, чуть ли не за «синий чулок», оказалась актрисой. И не просто актрисой. Она без всякого стеснения выставляла перед толпой свое прелестное тело.

Люсьен поспешил вернуть Айвсу бинокль.

— Кто танцует соло? — спросил он, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало ничего, кроме обычного любопытства.

— Это мисс Джеймс, Касси Джеймс. Она играет Анну, романтическую героиню. Согласитесь, она прелестна.

Она была не просто прелестна, она была восхитительна, когда летала по сцене в искрометной пляске. Казалось, она излучала веселье и заражала им остальных актеров.

Горацио встал, как загипнотизированный, отошел от костра и начал танцевать вместе с Анной. Девушка кокетливо встряхивала черными кудрями и кружилась все быстрее, а юбки взлетали все выше и выше.

Стрэтмор был увлечен девушкой не меньше, чем герой пьесы.

— Скоро мы увидим знаменитую татуировку, — сказал Айвс. — Она над правым коленом.

Наконец юбки поднялись настолько высоко, что ноги танцовщицы обнажились выше колен. Зал разразился восторженным ревом. Анна продолжала кружиться, вызывая все новые и новые восторженные возгласы.

Люсьен до боли стиснул зубы.

— А что это за татуировка? Цветок?

— Нет, бабочка.

Айвс передал ему бинокль, и во время следующего па Люсьен мог лицезреть пурпурно-черную бабочку на атласной коже девушки чуть выше колена. У Стрэтмора возникло страстное желание схватить прекрасную цыганку, закутать ее в плащ с ног до головы и скрыть от посторонних глаз. Ему хотелось задушить эту обманщицу, но еще больше — прижаться губами к бабочке, которая дразнила и сводила с ума, и целовать ее не отрываясь. Страсть душила Люсьена. Он закрыл глаза, чтобы перевести дыхание. Когда он наконец пришел в себя, занавес уже опускался. Начинался антракт. Люсьен повернулся к своему спутнику.

— Расскажите мне о Касси Джеймс.

— Я вижу, вы увлечены, — улыбнулся Айвс. — Девушке предсказывают блестящее будущее. Из нее получится комедийная актриса, такая как мисс Джордан. Касси появилась на лондонской сцене четыре года тому назад. Ей давали только совсем незначительные роли, и она решила отправиться в провинцию. Я видел ее два года назад в Королевском театре в Йорке в пьесе «Унизиться и победить». Касси была изумительна. Директор «Марлоу» был того же мнения. Он решил, что девушка уже может выйти на лондонские подмостки, и написал для нее «Цыганку». И актриса, и пьеса имеют огромный успех.

Люсьен не был ни удивлен, ни возмущен ее успехом.

— У мисс Джеймс есть покровитель? — спросил он Айвса.

— Я об этом ничего не знаю. Мне кажется, она относится к тому типу женщин, которые предпочитают иметь много любовников.

— А подробнее?

— Я вижу, вы в самом деле увлеклись. К сожалению, я просто не знаю, кто с ней спит. Она ведет себя очень сдержанно для актрисы. В с"

Йорке я видел ее с каким-то мужчиной из колоний, — то ли с канадцем, то ли с американцем.

Она была явно им увлечена. Но я о нем ничего не знаю, — Айвс задумался. — Нанфилд волочился за ней. Я был с ним во время ее дебюта в Лондоне в сентябре. Он вел себя так же, как вы сейчас.

Люсьен почувствовал, что приступ удушья возвращается.

— Ну и как, он имел успех?

— Не думаю, хотя не поручусь за достоверность информации. Я знаю, что Нанфилд делал ей весьма заманчивые предложения.

Люсьен удивился, скольких мужчин «Джейн» удалось обвести вокруг пальца. С ним она была в роли несчастной благородной девушки. В роли… Вот и разгадка. Она все время играла, исполняла самые разнообразные роли. Отсюда и парики, и грим. Она обладала даром перевоплощения. Даже Айвс, который много раз видел Касси Джеймс, блестящую комическую актрису, не смог узнать ее в служанке Салли из «Короны и грифа».

Нерешенным оставался только один вопрос. Почему она преследовала «Геллионов». Возможно, она была возлюбленной Нанфилда и делала это по его наущению либо для того, чтобы раздобыть какую-то информацию, либо просто для развлечения. Возможен и другой вариант. Нанфилд был ее любовником, а потом бросил ее. Теперь девушка пыталась отомстить.

Одно было абсолютно ясно. Девушка опять сделала из него полного идиота.

Антракт закончился. Началось следующее действие «Цыганки». У Горацио и Анны начинается головокружительный роман. Вот-вот сыграют цыганскую свадьбу. В это время появляется герцог Омниум и просит сына простить его. Он узнал, что Горацио был оклеветан кузеном. Горацио мирится с отцом и просит Анну стать его женой. Он предлагает ей богатство и блестящее положение в обществе. Она станет герцогиней. Со слезами на глазах девушка отвергает своего возлюбленного. Она недостойна такого будущего из-за своего происхождения. Молодые люди уже готовы расстаться навек, как появляется цыганский барон в сопровождении хора и танцовщиц с тамбуринами. Барон рассказывает, что Анна вовсе не цыганка. Она — дочь графа. Еще в раннем детстве она была так хороша собой, что ее украли. Все ликуют. Препятствия устранены, и Анна принимает предложение Горацио. Пьеса заканчивается всеобщей пляской вокруг костра. Танцует даже герцог.

Конечно, пьеса была довольно нелепа и не имела никакого отношения к настоящим цыганским песням и пляскам. Люсьен подумал, что стоит рассказал о ней Никласу. Он был знатоком цыганских обычаев и, конечно, сможет обнаружить массу несуразностей. Тем не менее спектакль был веселым и захватывающим, а Касси Джеймс — очаровательна.

Аплодисменты затихли и актеры покинули сцену.

— Я собираюсь поискать Клео, — сказал Айвс. — Вы пойдете со мной в артистическую или простимся сейчас?

— Я пойду с вами, — ответил Люсьен, снимая плащ с кресла. — Вы не можете себе представить, как мне не терпится увидеть несравненную мисс Джеймс.


Глава 12


В артистической гостиной толпились актеры, актрисы и их многочисленные друзья. Кит всегда чувствовала себя неуютно во время этих сборищ после спектакля. Она стояла, прислонившись к стене, а дюжина поклонников обступила ее полукругом. Мужчины наперебой осыпали ее комплиментами, и каждый пытался привлечь к себе внимание девушки. Кит отвечала остроумными шутками и приводила окружающих в еще больший восторг.

Когда один из поклонников обратился к ней со словами: «Мисс Джеймс, вы сегодня просто ангел», — она машинально ответила: «Если ангелы действительно на меня похожи, то следует срочно заняться их перевоспитанием». Толпа захохотала. Один из молодых щеголей обратился к ней с прочувствованными словами:

— Почему вы не принимаете моего предложения? Я бы хотел стать вашим покровителем и защитником.

— Мужчины постоянно предлагают защищать меня, — ответила Кит, задумчиво глядя на молодого человека, — но я до сих пор не могу понять, от кого или от чего.

В ответ посыпались предположения о том, что представляло для актрисы наибольшую опасность. Назывались самые различные имена и причины для беспокойства. В это время Кит краем глаза следила за остальными посетителями гостиной, пытаясь обнаружить на чьем-либо лице испуг, удивление или какую-то реакцию, которая помогла бы ей в ее поисках.

Она заметила лорда Айвса, покидавшего комнату с улыбающейся Клео. Если верить тому, что говорила Клео, он был вполне достойным молодым человеком. Других членов Клуба в гостиной не было. Заядлые театралы уже давно посмотрели «Цыганку», и Кит не надеялась узнать этим вечером ничего нового. Кит снова переключила внимание на своих поклонников, когда степенный молодой человек попытался вручить ей религиозный трактат.

— Театр — не место для достойных женщин, — убежденно произнес он. — Прочтите ату книгу, и вы поймете, как заблуждаетесь.

— Людям свойственно ошибаться, — ответила она со слабой улыбкой. — Это свойственно даже богословам.

Ревнитель строгой морали вынужден был отступить, сопровождаемый взрывами хохота.

— Господи Боже правый, да у вас язычок острый как бритва, — заметил мужчина сановного вида, один из наиболее пожилых обожателей.

— А уж Господь-то тут совсем не при чем. Ответ Кит вызвал новый взрыв хохота. Девушка окинула взглядом комнату и… замерла в ужасе. Через толпу, прямо к ней, с нетерпением голодного леопарда, стремительно шел лорд Стрэтмор.

Кит проклинала себя. Она должна была предвидеть, что однажды удача изменит ей. Стрэтмор обладал потрясающей способностью обнаруживать ее.

Первым порывом Кит было скрыться, убежать. Но она заставила себя остаться на месте. Ей не удастся достаточно быстро пробраться через толпу. Кроме того, здесь, среди людей, было безопаснее. Он не сможет причинить ей вреда на глазах у всех.

Но Кит недооценила Стрэтмора. Пока она пыталась собраться с мыслями, он добрался до узкого кружка обожателей, стоявших около девушки. Сегодня вечером он был в своем обличий Люцифера. Он излучал такую злую силу, что все мужчины инстинктивно отступили назад.

Однако его манеры были, как всегда, безукоризненными.

— Сегодня вы были восхитительны, моя дорогая, — сказал он и поцеловал девушку с такой непринужденностью, будто они были признанными любовниками. Не ответить на его нежный поцелуй было совершенно невозможно. Но сияющая улыбка графа пугала Кит. Что он предпримет на этот раз? Кит прижалась спиной к стене и ответила с вызовом в голосе:

— Я рада, что вам понравилось представление.

— Вы не перестаете удивлять меня, моя милая, — сказал он со значением. — Каждый раз, когда я вижу вашу игру, мне кажется, что я встретил удивительную, но совершенно незнакомую мне женщину. Вы потрясающе перевоплощаетесь.

Пока Кит обдумывала ответ, Стрэтмор развернул свой тяжелый плащ, который висел у него на руке. Он был такой огромный, что девушку можно было закутать в него дважды. Именно это и сделал Люсьен. Быстрым движением он оттянул девушку от стены, накинул плащ на плечи и так. плотно укутал ее в два слоя, что ее руки оказались прижатыми к бокам.

— Что вы делаете, черт вас побери, — воскликнула девушка, пытаясь вырваться.

— Вы были недовольны мной, потому что заранее знали, как я поступлю, — ответил он язвительно. — Сегодня я постараюсь это исправить.

Стрэтмор крепко обнял девушку и поцеловал в губы. Кит попыталась укусить его, но Люсьен поднял голову.

— Сегодня мы продолжим наш роман.

— Я знал, что такая прима, как наша Касси, должна иметь покровителя, — вмешался один из поклонников мисс Джеймс. — Но мне и в голову не приходило, что этот счастливчик вы, Стрэтмор. Теперь понятно, почему все мы были отвергнуты.

— Я высоко ценю внимание мисс Джеймс, — сказал он нежным тоном. — Во всей Англии не найдется второй такой женщины.

В бешенстве Кит пыталась вырваться, но была совершенно беспомощной, спеленутая, как в коконе, плотной черной тканью. Нежный тон Стрэтмора не обманул девушку. Она читала опасность в зеленых глазах Люсьена. Он сжал ее в железных объятиях и, крепко прижимая к себе, двинулся к выходу. Их сопровождали пожелания счастья, а Кит безуспешно пыталась высвободиться. Она ударила его локтем, но он, кажется, не заметил этого, продолжая безмятежно улыбаться.

— Не советую вам устраивать сцен, — шепнул он девушке на ухо.

Одного взгляда на стоявших вокруг мужчин было достаточно, чтобы понять, что никакие мольбы о помощи не принесут успеха. Сопротивление Касси Джеймс было воспринято ими как продолжение игры двух любовников.

Один из завсегдатаев гостиной открыл дверь перед Стрэтмором, и он, любезно поблагодарив, вышел в холл. Его шаги отдавались эхом, пока он нес девушку к выходу. Даже если она сейчас закричит, ее никто не услышит — такой шум стоял в гостиной, которую они только что покидали.

У выхода их встретил портье. — Экипаж вас ждет, — сказал он Стрэтмору с низким поклоном.

— Спасибо, Смитсон, — кивнул в ответ Люсьен.

Кит снова попробовала вырваться, но безуспешно.

— Помогите мне, мистер Смитсон, — взмолилась она. — Это не шутка. Меня похищают. Портье понимающе улыбнулся.

— Их сиятельство посвятили меня в свои планы, мисс. Вы столько работали, что заслужили немного счастья. Желаю хорошо повеселиться.

Экипаж Стрэтмора стоял прямо против входа. Смитсон открыл дверцу и опустил ступеньки.

Граф поднял Кит, усадил ее на кожаное сиденье и протянул портье золотой.

Девушка улучила момент, когда он повернулся к ней спиной, и попробовала скинуть плащ. Но ей опять не удалось освободиться.

Стрэтмор вскочил в карсту и захлопнул дверцу. Экипаж тот час же тронулся с места и понесся по аллее в сторону Стрэнда. Резкий толчок прижал Кит к стенке. Ее охватила паника. Раньше она была уверена, что Стрэтмор никогда не причинит ей вреда. Но теперь она вовсе не верила в это. В один момент она лишилась свободы и безопасности. Он может убить ее сегодня ночью, а тело бросить в Темзу. Если ее когда-нибудь и станут искать, то все, что потребуется от Стрэтмора, это сказать, что они провели вместе восхитительную ночь, и он оставил ее в добром здравии. Никому и в голову не придет сомневаться в правдивости этого благородного джентльмена.

Кит до крови закусила губу и сжала кулаки под плащом. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной и беззащитной. Никогда она в такой степени не зависела от милости мужчины.

Но она была не одна. Вот он источник силы, который никогда ей не изменял. Вот та путеводная нить, которая выведет ее из глубины отчаяния. Она не одна. Ее дыхание стало спокойным и размеренным. Страх отступил. Кит снова обрела способность трезво оценивать ситуацию. Она должна быть такой же сильной, как этот человек, пленивший ее.

Девушка закрыла глаза и представила себя в новой роли. Она — известная актриса. Она умна, изобретательна и ничего не боится. Освоившись в новой роли. Кит открыла глаза и обратилась к Стрэтмору.

"

— Похищать женщин — у вас привычка, милорд? — холодно спросила она.

— Не могу сказать, что занимаюсь этим постоянно, — ответил он с не меньшей холодностью, — но иногда приходится. В тех случаях, когда я имею дело с женщинами, органически неспособными говорить правду.

— Лгу я или говорю правду, вам-то что за дело? — начала было Кит, но экипаж тряхнуло, и девушка повалилась на сиденье. Без помощи рук удержать равновесие было невозможно. Стрэтмор поймал ее за плечи и усадил в угол кареты.

— Вспомните, милочка, Люцифер — король лжецов, значит, я имею власть над вами, — он откинулся на спинку своего сиденья. — Вы одна из самых верных моих последовательниц.

— Глаза б мои вас не видели, — ответила Кит, отбросив деликатность. — Мое самое большое желание — никогда вас не встречать.

Во время этих препирательств Кит не прекращала попыток высвободиться из плаща. Наконец они увенчались успехом, и она сбросила плащ на сиденье, — Полагаю, вам лучше оставаться в плаще, — заметил Стрэтмор. — Дверца с вашей стороны заперта, выпрыгнуть вы не сможете, а ночь сегодня холодная.

Ужасный человек. Он был прав, как всегда. Кит сразу начала мерзнуть. Ее цыганский костюм совсем не согревал. Девушке пришлось снова накинуть плащ. Но она не преминула при этом взяться за ручку. Граф сказал правду — дверца была заперта. Кит уселась поудобней в углу кареты и плотно закуталась в плащ. Тяжелая шерстяная ткань до сих пор хранила запах одеколона Стрэтмора.

— Куда вы меня везете?

— Ужинать. Человек, который отработал столько, сколько вы, должен иметь волчий аппетит.

Ответ был настолько прозаичен, что девушка едва не рассмеялась, страх совсем исчез.

— Вы правы. После спектакля я всегда ужасно голодна. Но почему вы просто не пригласили меня поужинать? Не люблю, когда мужчины носят меня на руках.

— В самом деле? — спросил он с саркастической улыбкой. — А по-моему, вы уже побывали в руках многих мужчин.

— А вам что за дело? — ответила девушка, собравшись с духом. — Разве вы мне родня? Или муж? У вас нет никакого права осуждать меня.

— А я вас совсем не осуждаю. Напротив, я рад, что свободен от тех ограничений, которые накладывает респектабельность. Все казалось чертовски сложным, пока я считал вас добродетельной особой. Теперь я могу действовать более решительно.

— Если вы хотите соблазнить меня, милорд, то выбрали неудачный способ, — ответила Кит строгим голосом.

Стрэтмор не успел ответить. Карета остановилась, лакей открыл дверцу. Стрэтмор вышел и с удивительной любезностью помог спуститься Кит.

Он вел себя так, будто она была не пленницей, а его почетной гостьей.

Кит огляделась. Они оказались перед входом в отель «Кларедон». Ну что ж, по крайней мере, он не обманул ее, говоря, что ведет ужинать. Кит приподняла воротник плаща так, чтобы скрыть лицо. Меньше всего она хотела быть узнанной.

Стрэтмор ввел ее в отель, крепко держа за локоть. Метрдотель у входа склонился в низком поклоне.

— Отдельный кабинет, Робек, и подайте ужин побыстрее. Леди очень голодна. И шампанское.

Робек остановился в сомнении. Его подвижное лицо выражало глубочайшую печаль.

— Мне очень жаль, лорд Стрэтмор, но все кабинеты уже заказаны. — сказал Робек с сильным французским акцентом. Люсьен нахмурился.

— В самом деле?

Реакция француза на эти вежливо произнесенные слова была молниеносной. Казалось, ему приставили нож к горлу.

— Пожалуйста, сюда, милорд, миледи. Я только что вспомнил. Есть еще один кабинет.

Он провел их отдельным коридором в прекрасно обставленную комнату.

— Шампанское и ужин принесут немедленно, — Робек с поклоном удалился.

— Похоже, вы заставили этого беднягу отобрать кабинет у какого-то простого смертного.

— Вполне вероятно, — невозмутимо ответил Стрэтмор. Он снял с девушки плащ, и его пальцы на мгновение коснулись ее обнаженных рук. Кит вздрогнула и отошла назад.

— Мои дела важнее, — объяснил Стрэтмор, вешая плащ.

— Ваши задачи важнее, а кошелек тяжелее, — подхватила Кит. Она чувствовала себя неловко, поэтому не села сразу за стол, а прошлась по комнате. Цыганские юбки развевались вокруг колен. Толстый ковер делал шаги девушки в балетных туфлях неслышными.

Кит один или два роза обедала в «Кларедоне», но в кабинетах не была ни разу. Это был мир зимних роз, мерцающего хрусталя и мягкого блеска натертого воском дерева.

Она перевела взгляд на обтянутую бархатом кушетку, стоящую в углу. Ничто не было упущено. Все было продумано так, чтобы посетители в полной мере насладились пребыванием в отеле.

Отворилась дверь и в комнату вошла целая команда слуг. Пока один зажигал свечи, другой разводил огонь в камине, третий открывал шампанское, а четвертый вкатил столик, уставленный блюдами, накрытыми серебряными крышками. От них шел аппетитный аромат. Ужин был доставлен с такой быстротой, что Кит решила — им досталась еда, предназначенная ранее для других посетителей.

— Спасибо, Петэн, — сказал Стрэтмор, обращаясь к старшему официанту. — Теперь вы можете идти. До конца вечера вы мне не понадобитесь.

Официант низко поклонился и вывел всех из комнаты.

— Судя по тому, как вас обслуживают, я начинаю думать, что вы — настоящий владелец этого заведения, — сказала Кит, когда они остались одни.

Стрэтмор пожал плечами.

— Однажды я оказал небольшую услугу хозяину отеля. Он этого не забыл.

— Я думаю, он проиграл вам в карты, а вы решили не отправлять его в долговую тюрьму.

— Что-то в этом роде.

Стрэтмор отодвинул стул и предложил девушке сесть.

— Начнем?

Кит решила, что должна чувствовать себя легко и удобно. Девушка вынула булавки, которыми был приколот черный парик, сняла его и повесила на вешалку рядом с плащом. Она встряхнула головой, чтобы ее настоящие волосы легли свободно. Кит подумала, что сейчас она, наверное, похожа на одуванчик, с которого только что облетел весь пух. Однако, заняв свое место за столом, в глазах графа она не увидела ничего, кроме восхищения.

Люсьен разлил шампанское и поднял свой бокал.

— За самую талантливую, но заблудшую женщину, которую я когда-либо встречал на своем пути!

— Это комплимент или оскорбление?

— Просто констатация факта, — ответил с улыбкой Стрэтмор.

Он был так любезен и так красив, что просто дух захватывало. Пожалуй, Кит могла бы полностью доверять ему, как настоящему джентльмену, если бы не отчаянный блеск в его золотисто-зеленых глазах.

С тяжелым сознанием того, что ее по-настоящему влечет к Стрэтмору, Кит поднесла шампанское к губам. Веселые пузырьки проникли в кровь и сняли напряжение в мускулах. Теперь она чувствовала себя легко и свободно и могла полностью отдаться еде, вкус которой оказался даже лучше, чем запах. После рыбы с артишоками, тушеного лука, цыпленка под абрикосовым соусом и фисташкового крема девушка была вполне готова дать достойный отпор своему противнику.

Стрэтмор ел очень мало. Он сидел, откинувшись на спинку стула и скрестив ноги. Его волосы при свете свечей отливали золотом. Кит только теперь начала понимать, как сильна незримая связь, существующая между ними. Она чувствовала физическую зависимость от Люсьена. С каждой новой встречей их отношения становились все более глубокими. Что принесет сегодняшний вечер?

Стараясь придать светский тон беседе. Кит сказала:

— Спасибо, за обед. Он был превосходен.

— Я всегда считал, что задавать вопросы человеку лучше тогда, когда он сыт, — ответил Стрэтмор, сделав несколько глотков шампанского. — А у меня к вам масса вопросов.

Кит глубоко вздохнула и осторожно положила нож и вилку на тарелку. Сражение возобновилось.


Глава 13


Кит подняла глаза на Стрэтмора.

— Мне нечего вам сказать, сэр.

— Неужели у вас в запасе не осталось больше ни одной трогательной истории? Право, я разочарован, — ответил Люсьен с саркастической усмешкой. — Вы самая изобретательная обманщица из всех, кого я когда-либо встречал.

— Вам ли меня упрекать, сэр, — парировала девушка. — Вы ведь сами изолгались вконец. Какой спектакль вы устроили в театре. Все решили, что мы с вами — любовники.

— Я всегда честен, если это мне удобно и ничего не стоит, — ответил Стрэтмор вкрадчивым голосом. — У нас очень много общего. Может быть, у вас припасена еще какая-нибудь сказочка для легкомысленного брата или про журналистское расследование?

Кит покачала головой.

— Я устала врать. И я совершенно не обязана отвечать на ваши вопросы. Клянусь вам, я не собираюсь причинять какого-либо вреда невиновному. Больше я вам ничего не скажу.

— Я бы хотел знать, кого вы считаете виновным, а кого нет? — Стрэтмор изучающе посмотрел на девушку. — Представиться Л, Дж. Найтом — очень разумный ход с вашей стороны. Поскольку никто не знает, как выглядит этот журналист. Ваши слова трудно было опровергнуть. Возможно, вы в самом деле писали под этим псевдонимом, но маловероятно. Я бы и полпенни не поставил за то, что это правда. Скорее всего, вы регулярно читали статьи этого Найта. Ну, что скажете?

— Я сама хочу задать вам несколько вопросов, — глаза Кит сузились. — Я думаю, у вас тоже немало секретов. По вашему поведению вас никак нельзя назвать честным и законопослушным человеком. Почему вы так настойчиво пытаетесь у меня что-то выведать?

— Природное любопытство. Мне очень интересно узнать, что заставляет женщину постоянно заниматься мошенничеством, грабежом, а также свершать массу других уголовных преступлений, — Люсьен произнес эти слова с такой улыбкой, что у Кит перехватило дыхание.

Даже если Стрэтмор и не был тем мерзавцем, которого она разыскивала, он тем не менее представлял серьезную угрозу для ее миссии. Так почему же девушку все время тянуло к нему? Воспоминания о его поцелуях до сих пор согревали ее и были настолько же реальны, как и огонь, весело пляшущий в камине.

Ей нужно уйти, пока обстановка не стала еще более интимной.

— Если вы считаете меня преступницей, вам следует обратиться к судье и представить доказательства моей вины, — спокойно ответила Кит. — Но если вы решили передать меня в руки закона, вам следует учесть, что у меня есть влиятельные друзья, которые мне помогут.

При этих словах глаза Люсьена сверкнули мрачным блеском.

— Не вижу никакого смысла в том, чтобы отправлять вас в тюрьму, моя дорогая. Вам это не понравится. А мне от этого не будет никакой пользы.

— Кажется, вы решили соблазнить меня? Я вынуждена отказаться от такой чести. — Кит встала. — Я ухожу.

Она направилась к двери, но когда обходила вокруг стола, Стрэтмор протянул руку в ее сторону. Кит остановилась, хотя он даже не дотронулся до нее. Его влияние было непреодолимо сильным.

— Соблазнить можно невинное или беззащитное создание, — ответил граф. — Вы же не являетесь ни тем, ни другим.

— Спасибо. Так и есть, — сухо ответила девушка. — Но я уже сказала, что Не хочу оставаться с вами, лорд Стрэтмор. Вы что, собираетесь удерживать меня силой?

— Не думаю, что это понадобится, — тихо ответил он.

Граф продолжал сидеть и в этом положении, казалось, не представлял серьезной угрозы. Но его глаза — ax, — его глаза были по-прежнему опасны. Они обещали наслаждение, и у Кит больше не было сил сопротивляться.

— Напрасно вы надеетесь затащить меня в постель, — перешла в нападение девушка. Люсьен лениво улыбнулся.

— Мое терпение бесконечно. Но в конце концов я всегда получаю то, что хочу, — он взял Кит за руку, и пальцы их сплелись. — Почему вы не хотите называть меня Люсьен?

Кит глубоко вздохнула, стараясь не поддаваться действию его теплого пожатия.

— Если я буду называть вас по имени, между нами возникнет определенная близость, а его совершенно лишнее.

— В самом деле? — не сводя глаз с девушки, Люсьен притянул ее к себе. Приподняв ее руку, он нежно коснулся губами запястья и провел языком вдоль голубой вены, просвечивающей сквозь нежную кожу. Это легкое прикосновение подействовало на Кит необычайно сильно. Каждая частичка ее тела запела и затрепетала от томительного желания. Девушка хотела отстраниться, но это оказалось совершенно невозможным. Стрэтмор касался большим пальцем чувствительных бугорков на ладони Кит, и желание освободиться из его объятий быстро исчезло.

— Быть актрисой вовсе не означает быть продажной женщиной, — сказала Кит, но в ее голосе уже не чувствовалось сопротивления.

— Разумеется, нет, — с еле заметной улыбкой сказал он. — Но согласитесь, актриса — это не совсем обычная женщина. И, пожалуй, единственное, в чем я уверен — это в том, что вы — совсем не обычная женщина.

Люсьен все сильнее сжимал руку девушки. Его глаза лучились золотистым светом и не отпускали. Сердце Кит глухо стучало, а дыхание стало прерывистым. Но не от страха, а от предвкушения счастья.

Стрэтмор, несомненно, обладал дьявольской способностью читать мысли. Стоило ей подумать об этом, как он притянул ее к себе, усадил на колени и крепко обнял.

— Вы, наверное, устали? Как мне вас называть? Касси или Джейн?

— Касси — это для сцены. На самом деле меня зовут Джейн.

— Джейн. Слишком простое имя для такой замечательной женщины, — ответил он, умело лаская затылок и шею девушки.

— Ничем я не замечательна. Я только создаю иллюзию этого, — ответила Кит и сама поразилась тому, что сказала слишком много. Стрэтмор был гораздо опаснее, чем она себе представляла. Он заставил ее доверять ему. Казалось, не было ничего противоестественного в том, что он обнимал Кит, а ее голова покоилась на его груди. Кит хотелось поделиться с ним своими страхами и горестями. Она устала, бесконечно устала от непрекращающейся борьбы, в которой она была так одинока!

Конечно, Кит была достаточно благоразумна, чтобы не искать в Стрэтморе союзника. Но от ее непримиримости не осталось и следа. Она растворилась в объятиях Стрэтмора, вдыхая ароматы цветов и пряностей, с трудом различая приглушенные голоса и смех за стенами комнаты. Звуки и запахи были только фоном. Для девушки сейчас существовал только Люсьен. Его спокойное дыхание у ее виска.

Стрэтмор был действительно терпелив. Не торопясь, он поглаживал онемевшие от напряжения плечи девушки. Его тепло и желание постепенно обволакивали ее и расплавляли остатки сопротивления. Вряд ли Кит заметила, когда губы Люсьена первый раз мягко коснулись ее лба, или когда он нежно погладил девушку по лицу, как легким движением пальца поднял ее подбородок и прильнул к ее губам. Он нежно провел языком по ранке на губе, которую девушка разбила в экипаже. Теперь она с трудом могла вспомнить, чего, собственно, боялась. Ощущение блаженства нарастало и перешло в страстное желание, как только он коснулся ее груди. Их поцелуй становился все более глубоким и волнующим. Люсьен сдернул цыганскую рубашку с плеча девушки, и она с радостью приняла ощущение прохлады от дуновения воздуха и тепла его рук.

Когда соски Кит стали твердыми от прикосновения его пальцев, Люсьен прошептал:

— Джейн — слишком простое имя, я буду называть тебя леди Джейн.

"Как он мог узнать?» — эта мысль молнией вспыхнула в мозгу девушки и вывела ее из забытья. Она только сейчас поняла, какую глупость могла совершить. Кит подняла голову.

— Я должна идти.

— Не сейчас, леди Джейн, — ответил он чуть охрипшим голосом и, нагнувшись, прильнул к ее груди. Кровь в ее жилах напряженно пульсировала в такт движениям его языка. Девушка изогнулась всем телом, со стыдом понимая, что вовсе не пытается укрыться от настойчивых поцелуев, а, напротив, готова отдаться ему всем телом. Кит сделала резкое движение и почти лишила Люсьена равновесия. Они чуть было не упали па пол, но Люсьен подхватил девушку, и перенес ее на кушетку и присел рядом. Не отрывая от нее взгляда, он расшнуровал корсет и спустил с плеч блузку. За ней последовала розовая нижняя рубашка. Стрэтмор легко и непринужденно справился с бельем девушки и с такой же легкостью освободил ее от застенчивости. Его восхищенный взгляд растопил остатки ее скованности. Люсьен положил свои теплые ладони на обнаженные груди Кит и склонился, чтобы поцеловать соски. Кит закрыла глаза и невольно застонала, целиком отдаваясь непривычным ощущениям. Легкое покалывание от прикосновения его подбородка к ее обнаженной коже, нежность его рук, скользящих по бедрам… Казалось, он хочет запомнить каждый изгиб ее тела. Кит давно скинула туфельки, ее ноги скользили по бархату кушетки. Мир сомкнулся вокруг них. Для нее сейчас существовало только это мгновение, и только он…

Но это не правда. В жизни Кит есть цель, и она гораздо важнее, чем удовлетворение похоти. Девушка сжала ноги и уперлась ладонями в плечи Люсьена, пытаясь его оттолкнуть.

— Остановитесь, вы напугали меня! Люсьен застыл неподвижно, затем медленно поднял голову и, нахмурившись, посмотрел на Кит.

— Но я думаю, это не страх близости?

— Нет, — ответила она искренне, — Но мне кажется, что мы слишком спешим. Я боюсь сделать что-то, о чем потом буду жалеть.

— Возможно, вам станет легче, если вы узнаете, что также напугали меня, — ответил Стрэтмор, усмехнувшись. — Я думаю, вы дорого обойдетесь мне, леди Джейн. Уже обошлись.

То, что сказал Стрэтмор, давало Кит непривычное ощущение силы. Этот мужественный человек был отчасти в ее власти. Хотя…

— Конечно, мне станет легче. Но вряд ли я почувствую себя в безопасности.

— Так вот причина, по которой вы каждый раз пытаетесь ускользнуть от меня? Ведь не станете же вы отрицать, что нас непреодолимо влечет друг к другу?

Казалось, Стрэтмор поддерживал беседу, но его рука скользила вдоль ноги девушки от колена к щиколотке. Он сделал несколько медленных круговых движений в подъеме, и девушка задрожала.

— Я не собираюсь ничего отрицать, — ответила она, пытаясь совладать со своим голосом, — но я не собираюсь сдаваться на вашу милость.

Лживость этих слов Кит подтвердила сразу же. Ее сопротивление ослабло. Руки скользнули по плечам Люсьена и, вместо того чтобы отталкивать, сомкнулись вокруг его талии. Люсьен не стал укорять девушку за ее слабость, но в его глазах зажглось уверенное торжество победителя. Он нежно провел пальцами по ее ноге от щиколотки и выше. Пышная юбка поднялась и обнажила сверкающую золотую цепочку, обвившуюся вокруг лодыжки.

— Замечательная идея. Мгновенно привлекает внимание к прелестным ножкам, — заметил Люсьен, проводя пальцем по блестящим звеньям.

— Эта цепочка — часть костюма цыганки, — ответила Кит со вздохом. — Настоящая Джейн, я сама, никогда бы ее не надела.

— Настоящая Джейн, — Стрэтмор смотрел на девушку насмешливо-вопросительно. — Ну что ж, цепочку можно снять, а его?

Он поднял юбку выше и обнажил вытатуированную над правым коленом бабочку.

— Это сделано для того, чтобы сводить мужчин с ума. И я от нее совершенно теряю рассудок, — с этими словами Люсьен нагнулся и коснулся татуировки языком. Кит ощутила его теплое дыхание между ног. Глаза девушки широко раскрылись, тело напряглось от вспыхнувшей страсти.

— Люсьен, — прошептала она. — О Боже, Люсьен…

В одно мгновение от его сдержанности не осталось и следа. Он бросился на кушетку рядом с девушкой и прижался к ней всем телом, целуя ее с неистовой яростью. Его рука скользнула вверх между сдвинутыми бедрами. Кит казалось, что ее кожа вспыхивает под его пальцами. Она почувствовала, как его широкая ладонь легла на тонкий шелк ее миниатюрных трусиков, которые были предназначены для зажигательных выступлений, как его пальцы глубоко проникли во влажное тепло ее самых сокровенных женских тайн. Она ощутила сладостное, мучительное томление, а потом страсть нахлынула на нее ураганом, в котором исчезли последние укоры совести. Тело девушки содрогнулось в любовном экстазе. Она не могла больше вынести этого дикого напора, этого восторга…

Освобождение пришло внезапно. Кит закричала, Люсьен прильнул к ее губам, и страстный вопль девушки перетекал из уст в уста. Он поглощал и подавлял ее, и в то же время делал более цельной, высвобождая скрытые ранее желания.

Кит медленно приходила в себя. Ее бедра продолжали вздрагивать в такт движениям его бедер. Никогда раньше она не испытывала такого полного физического удовлетворения. Теперь она была так бесконечно близка с Люсьеном! Еще накануне вечером ей и в голову не приходило о возможности такой близости.

Кит постепенно возвращалась к реальности, и… на смену блаженству пришло раскаяние. Девушка не могла не упрекать себя. Что она наделала? Неужели она совсем лишилась рассудка? Она не должна позволить ему возобладать над собой. Она должна выполнить свою миссию. Но даже если бы никакой цели перед Кит и не стояло, было бы верхом глупости позволить атому распутнику стать хозяином ее души и тела! Преступная слабость! Она не должна была допускать этой близости.

Но Люсьен не останавливался, он жаждал большего. О схватил руку девушки и прижал к своей отвердевшей мужской плоти. Несколько слоев ткани разделяли их, тем не менее Кит ощутила жар и настойчивое биение. Инстинктивно она сжала пальцы вокруг его плоти. Его дыхание участилось, глаза закрылись. Кит испытывала колоссальное удовлетворение оттого, что доставляла ему наслаждение, и оттого, что сейчас он был так же беззащитен, как и она несколько мгновений тому назад. Она постепенно начинала понимать, что эта взаимная готовность дарить наслаждение друг другу и есть тот фундамент, на котором строится любовная связь.

Восторги Кит заметно поутихли, когда она заметила, что Люсьен начал расстегивать пуговицы на брюках. Он жаждал полноты их союза, и девушка стремилась к этому ничуть не меньше. Она хотела стать его частью, ощутить его внутри себя, отдать себя до конца, заставить его забыться в экстазе…

Но она не осмеливалась. Она не смела сделать последний шаг. Наконец предлог был найден. В возбужденном мозгу Кит созрело решение, — Подожди… Подожди немного, мне нужно принять меры предосторожности, — прошептала она.

Люсьен не отрывал от нее широко-открытых, горящих страстью глаз.

— Я позабочусь обо всем, — его пальцы коснулись виска девушки. — Я никогда не причиню тебе вреда.

Его нежность была не менее сильным оружием, чем напор страсти.

Кит чуть отодвинулась, пытаясь выскользнуть из объятий Люсьена, — пока самообладание не покинуло ее.

— Будет прекрасно, если тебе не придется прерывать… — пообещала она, когда он попытался снова уложить ее на спину.

Люсьен рассмеялся и отпустил девушку.

— Ты прекрасно знаешь, что против этого довода невозможно устоять.

Кит почувствовала настоящее отвращение к себе самой. Она встала и коснулась его мягких блестящих волос. Меньше всего сейчас Стрэтмор походил на Люцифера. Он был солнечным Аполлоном. Сожаление сжимало ей горло, но лживые слова продолжали слетать с ее губ.

— Я сейчас приду… Все, что мне нужно, у меня с собой. Там, в холле, есть туалетная комната.

Кит торопливо Пыталась навести какое-то подобие порядка в своем туалете.

— Скорее возвращайся, леди Джейн, — улыбка Стрэтмора светилась нежностью. Кит нагнулась и поцеловала его.

— Если бы ты знал, как мне не хочется расставаться с тобой даже на мгновение.

Это, по крайней мере, было сказано искренне. Люсьен откинулся назад и замер, прикрыв глаза рукой. Он казался полностью расслабленным, но тело его было по-прежнему напряжено и жаждало разрядки.

Кит подумала, что ей уже никогда не увидеть его таким полным доверия и беззащитным. Даже если они встретятся вновь и обстоятельства будут им благоприятствовать, Люсьен никогда не простит ее. Он никогда не забудет того, что она сделает сейчас.

Не дожидаясь, пока угрызения совести заставят ее вернуться в объятия Стрэтмора, Кит бросилась к дверям, на ходу надевая туфли. С сомнением она посмотрела на плащ Люсьена и свой парик, которые висели на вешалке. Плащ пригодится, чтобы прикрыть этот дурацкий цыганский костюм и согреться, ведь Кит предстоит бежать домой по морозу. Парик тоже нельзя оставлять. Девушка сдернула его с вешалки, подхватила плащ и выскользнула за дверь.

Коридор был пуст. Кит натянула парик, аккуратно спрятала под ним свои волосы и завернулась в плащ. Теперь ее никто не, сможет узнать. Почти никто. У самого выхода она столкнулась с метрдотелем. Ел спешный уход, да еще в полном одиночестве, конечно, показался ему подозрительным, но он был достаточно сдержан, чтобы дать ей это заметить.

— Надеюсь, вы приятно провели вечер, миледи?

Кит сделала самый аристократический поклон, и ответила по-французски:

— Ужин был восхитителен, месье. Как всегда. Глаза метра засветились радостью, и он широко распахнул дверь перед Кит.

Но перед тем как уйти, девушка не удержалась и решила удовлетворить свое любопытство.

— Лорд Стрэтмор говорил мне, что однажды оказал вам небольшую услугу.

От профессиональной сдержанности метра не осталось и следа.

— Небольшую? — произнес он с нескрываемым чувством благодарности. — Нет, мадемуазель, огромную. Он спас мою семью. Он вывез ее из Франции. И теперь моя жизнь в его распоряжении.

Еще один удар. Этой ночью их было уже много. Кит спешила в свое ближайшее убежище и пыталась обдумать все, что узнала о Стрэтморе. Она всегда подозревала, что он был способен на поступки далеко не безупречные, и в то же время мог проявить героизм и благородство. Но как он мог спасать кого-то во Франции? Это совершенно невероятно. Ведь уже двадцать лет Европа закрыта для англичан. Правда, он мог заниматься контрабандой или чем-то не менее отвратительным, чтобы увеличить свои доходы.

Несмотря на возникшую близость, Стрэтмор по-прежнему оставался для Кит тайной. А тайны всегда таят опасность.


Люсьен дожидался Джейн. Ее образ был постоянно у него перед глазами. Ее завораживающая переменчивость, ее ненавязчивая эротичность, ее стройная фигура. Еще ни одной женщине не удавалось так заинтриговать его. Он жаждал обладать ею. Он надеялся, что это позволит ему наконец удержать и ее душу, вечно ускользающую от него.

Его поразило то, что у девушки оказались при себе средства предохранения от беременности. Если бы речь шла о другой любой женщине, он счел бы это признаком распущенности. Но не сейчас. В случае с Джейн это могло означать лишь одно. Она слишком умна, чтобы позволить застать себя врасплох. Он не мог и подумать, что сегодняшний вечер был просто очередным любовным эпизодом в ее жизни, жизни свободной актрисы. Это свело бы его с ума. Он не пытался анализировать собственные чувства, но они были совсем не обычными.

Люсьен нервно постукивал пальцами по подлокотнику и пытался угадать, когда же девушка вернется. Уже прошло достаточно времени. Минут десять? Наверно, только пять. Просто для него время сейчас тянется томительно долго.

Ему вообще не следует выпускать ее из вида. Стрэтмор открыл глаза и вдруг с ужасающей ясностью понял, что девушка не вернется. Маленькая, эгоистичная дрянь! Она получила удовлетворение и бросила его одного сгорать от страсти. Господи, как же он мог сделать такую глупость? Что за женщина? Вновь и вновь ей удавалось его дурачить! Его, который всегда был так осторожен. Он никогда не был жесток с женщинами, но, окажись она сейчас здесь, ему, пожалуй, пришлось бы сделать исключение. Хотя, если бы она была здесь, у него и не возникло бы желания быть жестоким…

Небо и ад! Он вскочил на ноги, взялся за край стола и опрокинул на пол роскошную сервировку. Со странным удовлетворением он слушал звон падающего серебра и бьющегося фарфора. Он криво усмехнулся, увидев, как винное пятно расползается по дорогому восточному ковру.

Да, это был самый дорогой обед в его жизни. Во всех смыслах самый дорогой.

В дверь осторожно постучали, затем раздался голос метрдотеля:

— Все в порядке, милорд?

С мрачным видом Люсьен привел в порядок свой костюм и постарался придать лицу спокойное выражение. Будь он проклят, если позволит им догадаться, что ему устроила эта маленькая ведьма?

Его гнев вспыхнул с новой силой, когда он заметил исчезновение своего плаща. Маленькая, хладнокровная воровка!

— Небольшое происшествие, Робек, — сказал Люсьен, открывая дверь метрдотелю. — Я был неуклюж. Пришлите мне счет за все.

Француз наблюдал картину разрушений с внешней невозмутимостью.

— Как пожелаете, милорд. В дверях Люсьен обернулся.

— Моя дама уехала благополучно? — спросил он. — Я хотел ее проводить. Но она на редкость упрямая особа. Прежде всего для нее — независимость.

— Такую женщину не забудешь, — ответил Робек с восхищением. — И по-французски она говорит превосходно. Так же, как и вы.

— У этой женщины масса самых разнообразных талантов.

В следующий раз, когда они встретятся — а они встретятся непременно, — ей придется заплатить за все, что она с ним сделала сегодня ночью.


Глава 14


Люсьен не хуже своей искусной противницы умел изменять внешность. Он смог убедиться в атом на следующее утро, когда ждал наемный экипаж на Оксфорд-стрит и заметил идущего ему навстречу герцога Кэндовера. Стрэтмор не смог удержаться, чтобы не подшутить над ним.

— Простите, сэр, где здесь Английская опера? — спросил он с сильным йоркширским акцентом.

— Идите прямо, минут через пять свернете налево, — холодно ответил герцог, не скрывая неудовольствия тем, что какой-то прохожий остановил его.

— Тысяча благодарностей, ваше сиятельство, — произнес Люсьен своим обычным голосом вслед уходящему другу.

Рэйф резко остановился и обернулся назад.

— Люс, это ты?

— Я самый, во плоти и крови, — ответил Люсьен, — и очень благодарен, что ты не отбрил меня, когда я к тебе обратился.

Герцог пошел рядом с Люсьеном.

— Чем ты занят на этот раз?

— Небольшое расследование, но, надеюсь, ты не будешь кричать об этом на весь Мэйфер.

— Как тебе это удается? — спросил Рэйф, понизив голос. — Конечно, темные волосы, очки на носу, потрепанная одежда изменяют облик, но то, что ты сделал, — просто сверхъестественно.

Он внимательно осмотрел друга.

— Казалось бы, та же фигура, но ты выглядишь более коренастым, плотным, а главное, тебя невозможно запомнить. Если бы я не знал тебя с десяти лет, мне бы ни за что тебя не узнать.

— Маскировка начинается с перестройки сознания, — объяснил Люсьен. — Богатство и знатность создают вокруг человека определенную атмосферу, которую невозможно не заметить. В данный момент для меня этого не существует. Я небогатый и очень уязвимый человек. Вокруг меня совсем другая аура.

— Да, конечно, — заметил Рэйф. — Но у меня нет никакого желания воображать себя бедняком. Я наслаждаюсь богатством, титулом и властью.

— Ты настолько вошел в роль аристократа, что было бы преступлением заставить тебя играть другую, — согласился Люсьен. — Кстати, мое общество может повредить твоей репутации. Нам лучше расстаться. Тебя не должны видеть в обществе какого-то Джеймса Уолси из Лидса.

— Я достаточно корректен с представителями низших классов, когда они соблюдают дистанцию, — мягко сказал Рэйф. — Но не забудь раскланяться как подобает, когда будешь уходить.

Люсьен ухмыльнулся в ответ.

— Я слышал, что на переговорах в Генте наметился прогресс. Герцог кивнул.

— Если все будет благополучно, к Рождеству мы заключим мир с американцами.

— Дай Бог, — кивнул Люсьен, остановил наемный экипаж и поехал в театр «Марлоу». Там он представился журналистом, пишущим статью о Касси Джеймс. Актриса часто радовала зрителей на севере Англии, и они интересуются ее лондонскими успехами.

На Люсьена не обращали внимания, и он провел в театре несколько часов, собирая информацию. Хотя граф прекрасно умел выуживать необходимые сведения, узнать удалось очень мало. Никто ничего толком не мог рассказать о Касси Джеймс. Все были согласны с тем, что это очаровательная женщина и прекрасная актриса. Совсем не высокомерная.

Тем не менее она оберегала свою частную жизнь от посторонних глаз, чего большинство актрис не делали. Никто не знал, ни где она живет, ни что у нее за семья. Рассказывали только, что накануне вечером любовник-аристократ похитил се прямо из зеленой гостиной, и что его было редкое зрелище. Конечно, и раньше все были уверены, что у девушки есть покровитель, но никто не думал, что это такой экзальтированный и влиятельный человек. Девушке повезло, теперь с ней будут больше считаться.

Люсьен был очень доволен, что ни один из его собеседников не узнал графа Стрэтмора в Джеймсе Уолси. Но это был единственный положительный результат за целый день работы.

Даже директор театра ничем не смог ему помочь. Во время перерыва между репетициями новой постановки, прекратив ненадолго поносить неуклюжих актрис, он рассказал Люсьену, что мисс Джеймс играла маленькие роли в различных пьесах. Но в течение двух ближайших недель ее заменит другая актриса, поскольку сама Касси попросила отпуск, чтобы навестить больную тетку. Ирония в голосе директора подсказала Люсьену, что он ни на грош не верит в ее существование. Тем более что он сам присутствовал в зеленой гостиной, когда оттуда уводили его восходящую звезду.

В любом случае, девушка должна вернуться к следующему представлению «Цыганки», поскольку это была ее главная роль. Мистер Уолси может сообщить своим читателям, что скоро будет готова новая постановка, где девушка будет выступать в брюках, и тогда весь Лондон сможет наслаждаться видом ее великолепных ног.

Нет, директор не имел никакого представления о том, где она живет. Он считал актрис весьма темпераментными и несдержанными особами и был весьма признателен Касси за то, что она не посвящала его в свои дела, являлась точно в назначенное время и не швыряла никаких предметов в своего многострадального директора. А теперь, если мистер Уолси позволит, он вернется к своей работе.

Люсьен был разочарован, но не удивлен. Леди Джейн еще раз успешно замела свои следы. Когда же граф вернулся домой, выяснилось, что в его отсутствие неизвестный молодой человек принес сверток. Там был его плащ и записка, в которой говорилось: «Что бы вы обо мне ни думали, я не воровка». Подписи не было.

Это событие вовсе не заставило его признать, что по-своему Джейн вела себя с ним честно. Он сначала намеревался швырнуть плащ в стену, но передумал. Падение куска тяжелой шерстяной ткани не произведет нужного аффекта и не даст облегчения.

И потом, он и так тратил слишком много душевных сил на дела, касающиеся этой Джейн. Давно пора отбросить в сторону желание и постараться объективно оценить эту женщину, которая была предметом его желаний. Он положил плащ на диван, сел за письменный стол и взял в руки карандаш.

Какими же фактами он располагает?

Первым неоспоримым фактом было то, что Джейн — актриса и достаточно опытная женщина. Ей блестяще удавались самые разные роли — от застенчивой невинной девушки до бескомпромиссной интеллектуальной противницы.

У них было чертовски много общего, и это сходство вызывало гнев и восхищение Стрэтмора. Оба они пользовались извилистыми тропами и были способны лгать очень убедительно. Но граф считал, что его случай — исключительный. У него есть оправдание. Он действует на благо Родины.

У Джейн, по-видимому, тоже существовали какие-то основания, позволяющие ей так артистически обманывать окружающих.

Она достаточно много рассказала о себе. История ее несуществующего брата была очень правдоподобна. В ее словах под пластами лжи скрывались достоинство и честь. Именно они и заставляли графа верить девушке снова и снова.

Что же заставляло ее постоянно рисковать жизнью и своим добрым именем? Люсьен дважды подчеркнул этот вопрос. Если на него удастся ответить, он сможет наконец понять ее.

Он вернулся к историям, придуманным Джейн. Сначала она была сестрой, помогающей младшему брату, затем журналисткой, пытающейся вывести на чистую воду развратников и насильников, эксплуатировавших беззащитных девушек. В обоих рассказах красной нитью проходила тема защиты. И страстное желание помочь слабому делало рассказы Джейн убедительными.

Следовательно, ее непредсказуемое и порой внешне безумное поведение было обусловлено желанием защитить кого-то. Возможно, своего возлюбленного.

Этот вывод очень не понравился Стрэтмору, хотя он прекрасно объяснял двойственность чувств девушки к нему самому. Она разрывалась между влечением к одному мужчине и верностью другому. Поэтому за страстными поцелуями следовало бегство.

На какое-то мгновение он представил себе Джейн вместе с любовником, и это видение вывело его из равновесия. Стрэтмору потребовалось некоторое время, чтобы отогнать навязчивый образ и вернуться к анализу.

Постоянные попытки Джейн следить за «Геллионами» говорили о том, что целью девушки был один из членов этой группы. Возможно, у него она что-то искала и пока, видимо, не нашла.

Если граф останется в Клубе, она скорее всего, появится снова, но он уже устал ждать. В задумчивости Люсьен водил карандашом по бумаге. Где еще он мог разыскать девушку? Она прекрасно разбиралась в написанном Л. Дж. Найтом. Скорее всего не она писала под этим псевдонимом, но уж, конечно, вращалась в кругах, где работы этого автора постоянно обсуждались. Возможно, она часто посещала светские салоны, где бывали писатели, художники, актеры и разные эксцентричные личности и беседовали о жизни, политике или искусстве. Именно в таком салоне девушка могла узнать, что автор ведет затворнический образ жизни, и она сможет, хотя бы временно, воспользоваться его именем.

Стрэтмор любил бывать в таких местах. Именно там шли самые интересные и оживленные беседы, но в последнее время он был слишком занят, чтобы посещать их даже изредка. Пора было возвращаться в этот круг. Он начнет с салона леди Грэхем, состоятельной вдовы и очень общительной натуры. На ее вечера два раза в месяц собирались самые интересные и противоречивые люди Англии. Разумеется, граф может встретить там человека, знакомого с начинающей комической актрисой и восходящей звездой.

Стрэтмор отложил карандаш. Наконец-то достигнут некоторый прогресс. Теперь пришло время отложить в сторону тайну Джейн и заняться подготовкой к обеду у лорда Мэйса. Сегодня вечером он узнает, когда состоится следующая ритуальная встреча членов Клуба. На ней он будет принят в их число с соблюдением всех формальностей. Тогда ему будет легче обнаружить предателя.

Завязывая галстук, он лукаво улыбался. Возможно, сегодня среди слуг Маиса он узнает длинноногую Джейн. На этот раз он уже не сделает такой глупости и не выпустит ее из виду.


Глава 15


Как только Люсьен переступил порог дома лорда Мэйса, ему на голову набросили тяжелую темную ткань, и чей-то голос — возможно, Харфорда — произнес со зловещей торжественностью:

— Настал момент истины, Стрэтмор. Если вы хотите стать одним из нас, вы должны пройти через определенный обряд. Выбирайте! Готовы вы идти вперед в неизвестное, или отступаете и уже никогда не будете с нами?!

Люсьен с трудом подавил вздох. Он должен был предвидеть, что члены Клуба придумают какую-нибудь детскую игру вроде этой.

— Я хочу стать членом вашего Братства, — ответил он со всей возможной серьезностью, — и готов идти дальше.

— Подчиняйтесь приказам, — нараспев продолжал Харфорд. — Ожидайте только неожиданного. Да преобразит вас адский огонь!

Чьи-то руки натянули на Люсьена бесформенный балахон с капюшоном, который закрывал лицо, и плотно сомкнулись вокруг него. Не отпуская, его провели по дому и вывели к экипажу. Чей-то приглушенный голос предупреждал его о поворотах и ступеньках. Тем не менее Стрэтмор чувствовал себя совершенно беспомощным. Это, разумеется, делалось специально, чтобы человек стал беззащитным и восприимчивым к любой бессмыслице, которую собирались на него обрушить.

Экипаж ехал довольно долго и наконец выбрался из Лондона. Все ехали в полном молчании. Однако человеческие существа не могут быть совершенно бесшумными. По дыханию и покашливанию Люсьен догадался, что с ним в карете ехали трое.

Экипаж остановился неожиданно резко. Люсьену помогли выйти. Порыв холодного ветра принес запах влажной земли и рокот волн. Люсьен почувствовал под ногами мягкий торф. Его быстро провели к плоскодонке. Лодка была маленькая, с низкими бортами, видимо, рассчитанная на мелководье. Когда Люсьен ступил в нее, доски заскрипели, и он поспешил сесть. Потом лодка еще три раза со скрипом накренилась — это сели трое спутников Стрэтмора. Оттолкнувшись от берега, плоскодонка заскользила по воде. Зазвонил церковный колокол. Звон был тихим и печальным, казалось, звонят по только что умершему.

Путешествие было коротким. Вскоре плоскодонка уткнулась в гальку. Пассажиры высадились на берег, где их уже ждали. По звукам, доносившимся с берега, по шепоту и покашливаниям Стрэтмор решил, что на берегу было человек двадцать. Кто-то повернул Люсьена направо и сдернул капюшон. Наконец-то он снова видел! Перед ним на холме в холодном свете луны предстал мрачный средневековый замок. Заунывные удары церковного колокола делали картину настолько зловещей, что у Стрэтмора зашевелились волосы на голове. Он постарался принять безразличный вид, чтобы окружающие не заметили произведенного эффекта. Конечно, это было всего лишь представление, но на редкость впечатляющее. Будь он суеверен, то наверняка уже обезумел бы от страха.

Люсьена окружало человек тридцать в белых балахонах с низко опущенными капюшонами, скрывающими лицо. Каждый держал в руках зажженную свечу. Больше всего они походили на привидения. На Стрэтморе был балахон черного цвета, что отличало его как вновь посвящаемого. Ближе всего к нему стоял Родрик Харфорд. Воздев руки к небесам, он взревел:

— Назовите наш пароль!

— Делай, что хочешь, — ответил ему хор лжемонахов.

— Какова наша цель?

— Удовольствия.

— Так пойдемте же, братья, и выполним наш священный ритуал.

Первым в сторону холма направился мужчина с медальоном на груди, все остальные вытянулись в цепочку и последовали за ним. Ветер колебал пламя свечей, и в его отблесках зловещие тени скользили по земле. Харфорд жестом приказал Люсьену присоединиться к процессии, а сам встал замыкающим.

Замок был окружен высокими стенами. За широкими железными воротами открывался заботливо ухоженный сад. Дорожка вилась между кустарниками и статуями, с трудом различимыми в лунном свете. Одна из них, насколько Люсьен смог различить в темноте, представляла собой изображение мраморного фаллоса в двадцать футов. Несомненно, чья-то больная фантазия.

Наконец, они подошли к капелле, единственному полностью сохранившемуся зданию. По обеим сторонам двери стояли обнаженные статуи мужчины и женщины. Обе фигуры прижимали палец к губам, как бы призывая к молчанию. Обе были настолько совершенны, что человек рядом с ними чувствовал себя маленьким и недостойным. Над входом была высечена надпись по латыни: «Делай, что хочешь». Эта фраза уже показалась Стрэтмору знакомой, когда ее выкрикивали на берегу. Теперь он вспомнил, откуда он знает ее. Это был девиз Клуба адского огня, чьим примером вдохновлялись «Геллионы».

Стрэтмор представил, что подумала бы Джейн, увидев этих самодовольных мужчин, которые столь торжественно собирались предаться наслаждениям, и с трудом сдержал улыбку.

Обитая железом дверь со скрипом отворилась, и процессия прошла в капеллу. По всему святилищу были расставлены кадильницы, наполнявшие воздух густым запахом ладана.

Несмотря на очевидное желание владельца сохранить атмосферу нетронутой старины, Люсьен понял, что интерьер недавно обновляли. Была заме иена примерно дюжина витражей. Новые были весьма впечатляющими: на них были изображены апостолы, погруженные в разврат.

Люсьен посмотрел наверх. Сводчатые потолки были украшены не менее скабрезными фресками. Росписи представляли собой странную смесь христианских и языческих сюжетов. Тут козлоногие сатиры совокуплялись с ангелами, там — похотливые монахи преследовали греческих нимф. Видимо, «Геллионы» стремились к разнообразию.

Тем временем монахи встали в круг.

— Подойдите к ограде алтаря, — прошептал Харфорд, — и падите ниц. Когда жрец прикажет вам подняться, встаньте у ограждения и стойте там до конца церемонии. Называйте его «Мастер».

Люсьен подчинился. Если бы он мог знать, что до обеда придется ждать так долго, он поел бы перед уходом. Но лежать лицом вниз на холодных камнях на пустой желудок — удовольствие ниже среднего.

Дверь позади алтаря отворилась, послышались шаги и шорох балахонов. Люсьен удержался и не посмотрел вверх, Но не узнать хриплый голос Маиса было невозможно.

— Понимаешь ли ты, новообращенный, всю серьезность своего шага? — торжественно произнес он.

Люсьен постарался проникнуться трепетом и благоговением.

— Понимаю, мастер, — ответил он. Его щека лежала на шершавой каменной плите.

— Поднимись, новообращенный, и посмотри мне в глаза.

Люсьен подчинился.

— Готов ли ты поклясться душой и телом принадлежать Братству, — продолжил Мэйс. — Осознаешь ли ты, что в случае отступничества на тебя обрушится вся сила гнева «Геллионов»?

Голос Мэйса был громоподобен, а глаза сверкали опасным блеском. Легкомыслие Стрэтмора как рукой сняло. Он напомнил себе, что не следует недооценивать противника, и постарался ответить со всей возможной искренностью и убедительностью.

— Клянусь, мастер.

Взгляд Мэйса проникал в самую душу и оценивал. Наконец Мэйс кивнул.

— Да будет так!

Он поднес горящую свечу к каменному углублению над алтарем, наполненному сухими ароматизирующими травами, и поджег их. Резкий запах благовоний смешался с запахом ладана.

Затем началась служба. Это была не черная месса[5 - Черная Месса — служба, во время котором возносят хвалу дьяволу.], как ожидал Стрэтмор, а страшная смесь язычества и поношения христианства, зловещая и циничная. Мэйс произносил ее то по-латыни, то по-французски, а затем переходил на английский. Голос его то возвышался, о понижался до шепота, делая обстановку еще более таинственной.

Запах благовоний усиливался, и Люсьен почувствовал удивительную легкость. Он понял, что среди горевших трав были наркотики, по-видимому, белладонна и белена. Эта смесь делала человека восприимчивым, способным верить в любые чудеса и грезить наяву. Люсьен постарался сосредоточиться, чтобы не потерять способность анализировать происходящее. Богохульство ему всегда было отвратительно.

Наконец действо достигло кульминационного момента, и Мэйс воскликнул:

— Ты стал одним из нас!

Затем он погрузил пальцы в черную чашу и окропил Стрэтмора жидкостью со смешанным запахом серы и спирта, видимо, пародируя крещение.

— В братство «Геллионов» вступил новообращенный. Да будет имя ему Люцифер!

— Приветствую тебя, Люцифер! — дружно откликнулся хор «монахов».

Мэйс повернулся к алтарю и бросил в огонь пригоршню порошка. В одно мгновение фиолетовое пламя рванулось к потолку, а облака дыма стали расплываться во все стороны. Только над самым алтарем дым сгустился и приобрел пугающие очертания. Казалось, сам дьявол явился на зов. Атмосфера в капелле стала напряженной.

Мэйс воздел руки к небу и выкрикнул кабалистическое заклинание. Фигура дьявола начала таять в воздухе, а напряжение постепенно спадать. Стрэтмор отметил про себя, что спектакль с явлением дьявола был организован превосходно. Это, конечно, было делом рук Мэйса, который тратил свой талант не только на непристойные механические игрушки. Сам Люсьен, затратив совсем немного времени, смог бы повторить этот опыт. Мэйс опустил руки, возбужденный блеск глаз погас.

— Пойдемте, братья! Приступим к празднеству.

Один из монахов откинул черное покрывало, которое скрывало проход в банкетный зал. Торжественная атмосфера мгновенно сменилась веселым гулом голосов. Все присутствующие устремились в зал и расположились на кушетках, выполненных в стиле древних римлян, вдоль стен.

Лорд Мэйс заметил неуверенность Люсьена и жестом пригласил последовать за собой в дальний конец комнаты.

— Присаживайтесь рядом, Люцифер, — сказал он, располагаясь на своей кушетке. — Что скажете о службе?

— Весьма впечатляет, — искренне ответил Стрэтмор, откинувшись на кожаные подушки. — Служба совсем не похожа на примитивное прославление дьявола в Клубе адского огня. Нужно обладать огромной эрудицией, чтобы так искусно соединить классические, христианские и языческие обычаи.

— Я знал, что вы оцените всю глубину происходящего. Далеко не все члены нашего Клуба достаточно образованы, чтобы понять все, что здесь происходит.

Глаза Мэйса блестели от удовольствия.

— Конечно, мы обязаны отдать должное дьяволу, — продолжал он, — но сатанизм слишком банален. Это то же христианство, только перевернутое с ног на голову. Гораздо увлекательнее изобрести собственную религию.

Маис с увлечением рассказывал Стрэтмору о своих изысканиях в этой области, когда в зал впорхнули девушки, одетые в прозрачный шелк, который отнюдь не скрывал их прелестей. Скрытыми были только их лица — на девушках были маски из птичьих перьев.

— Сегодня у нас турецкая тема, — сообщил Нанфилд, расположившийся по другую сторону от Люсьена. — Я-то предпочитаю девиц, изображающих монашек. Но наша братия требует разнообразия.

Он подозвал одну из женщин, которая несла кувшин. Красотка поспешила к ним и начала разливать вино в бокалы. Ее пышный бюст колыхался под прозрачной туникой.

— Ну что за прелесть, — с этими словами лорд Мэйс похлопал девицу по аппетитным ягодицам. В ответ она издала страстный стон и припала к руке лорда.

— Девиц отбирает Родрик, а вкус у него отменный, — заметил Маис.

— И все они профессионалки? — спросил Стрэтмор. Тот факт, что всем этим мероприятием ведал Родрик, его не удивил.

— Большинство, но далеко не все, — Мэйс похотливо улыбнулся. — Здесь бывают дамы из высшего общества, те самые, которых можно встретить на приеме у королевы. Вот почему они все в масках. Если бы у вас была сестра или жена, как знать, не встретили бы вы их здесь.

— Жуткая идея, — ответил Люсьен, стараясь сдержать охватившее его отвращение. — К счастью, я одинок.

Мэйс поднял свой бокал.

— Пью за разврат, — лорд с вызовом посмотрел на окружающих и выпил вино залпом. Люсьен последовал его примеру. — Когда-то в Риме…

К ним подошла еще одна девушка. Она принесла поднос с дымящимися колбасками, по форме напоминающими фаллос. Люсьен взял одну и откусил кусочек. Чего не сделаешь на благо Родины!

Праздник быстро превратился в современный вариант римской оргии. Вся пища, которая подавалась к столу, была выполнена в формах, имитирующих половые органы. Вино лилось рекой.

Девицы постепенно перекочевывали на кушетки. Некоторые, как Нанфилд со своей пышногрудой брюнеткой, занялись любовью прямо здесь же. Другие, пошатываясь и опираясь на своих дам, удалились в отдельные кабинеты. Как только Мэйс скрылся с одной из девиц, Стрэтмор выскользнул в сад. Он не мог оставаться в этой отравленной атмосфере больше ни одной минуты.

Холодный ночной воздух освежил его, хотя опьянение еще давало себя знать. Гонки с Май-сом — кто больше выпьет — могли выбить из седла кого угодно. Стрэтмор шел по дорожкам, освещенным лунным светом, автоматически запоминая все пути, ведущие к замку. В дальнейшем это могло пригодиться. По каменной лестнице он поднялся на крепостную стену и обнаружил, что замок вовсе не был расположен на острове. Он стоял на холме, под которым в лунном свете серебрилась река. Там они переправлялись на лодках. Замок был построен еще во времена норманов и переделан «Геллионами» под свою обитель.

Сады вокруг замка можно было бы назвать прекрасными, если бы не обилие непристойных скульптур, которые Люсьену изрядно надоели.

Свернув на боковую дорожку, он буквально уткнулся носом в мраморные ягодицы Венеры, нагнувшейся, чтобы вынуть колючку из ноги. Статуя была установлена посреди дорожки, и каждый, кто проходил по ней в первый раз, неизбежно наталкивался на нее.

Вскоре Стрэтмор обнаружил, что не один он нашел спасение в ночной прохладе сада. Возле скульптуры, изображающей Зевса, насилующего Леду в образе лебедя, он встретил лорда Айвса.

— Можете считать меня пуританином, — сказал Люсьен, обращаясь к молодому лорду, — но не могу представить, чтобы меня могла возбудить лебедушка. Конечно, если бы я сам не был лебедем.

Айвс рассмеялся.

— Я тоже не причинил бы Леде никакого вреда. Пожалуй, эти греческие боги были слишком похотливы.

Молодые люди пошли рядом.

— Вышли отдохнуть и набраться сил? — спросил Люсьен.

Айвс смущенно рассмеялся и, подавив сомнение, ответил:

— Я собирался уехать домой как можно раньше. Можете считать меня идиотом, но я не получил никакого удовольствия от своей девицы. Я постоянно думал о Клео. Лучше бы я остался с ней.

— Я вовсе не считаю вас идиотом, — ответил Люсьен. Он думал о Джейн. В одном ее дразнящем взгляде больше чувственности, чем во всех этих голых шлюхах вместе взятых. — Страсть без чувства может удовлетворить только тело. Ощущение восторга исчезает так же быстро, как и приходит. Остается пустота.

— Это верно. Я рад, что встретил человека, который чувствует то же, что и я, — ответил Айвс. — Если бы Клео узнала, что я спал с другой, она бы просто бросила меня. Она совсем не распутная женщина. Многие мужчины готовы заплатить огромные деньги за ее ласки. Но она выбрала меня, потому что полюбила.

— Если вы испытываете к этой женщине такие сильные чувства, вам надо расстаться с « Геллионами «.

Айвс кивнул. Это предложение вполне совпадало с его собственными намерениями.

— Вы правы. Глупо рисковать. Я могу потерять любимую женщину только из-за того, что получу минутное удовлетворение от другой, которую забуду на следующее утро.

— Как вы думаете, «Геллионы» серьезно относятся к ритуалам, — спросил Люсьен, решив, что пора продолжить расследование.

— Возможно, Мэйс и относится к ним всерьез. В душе он язычник. Но большинство приходит сюда только ради развлечений и девочек.

Побродив по саду, они вернулись к капелле. Шум пиршества уже затих. Луна вот-вот должна была скрыться за горизонтом. Ночь подходила к концу.

— Когда и как у вас принято разъезжаться? — спросил Люсьен.

— Большинство остается здесь на ночь. А я собираюсь в Лондон прямо сейчас. Буду рад, если вы составите мне компанию.

Люсьен отрицательно покачал головой.

— Я здесь в первый раз. Пожалуй, невежливо уезжать сейчас. Я останусь до тех пор, пока все не начнут разъезжаться.

Мужчины попрощались, и Люсьен вернулся в банкетный зал. После ночной свежести, атмосфера там показалась Стрэтмору удушающей. Повсюду, на кушетках, на полу лежали спящие в обнимку мужчины и женщины. В углу на спине лежал Уэстли. Он повизгивал от восторга, а голая девица, удобно устроившись на нем, лила ему в рот вино. Это была единственная бодрствующая парочка во всем зале.

Не успел Люсьен отыскать укромный уголок, где можно было бы немного поспать, как ему навстречу из отдельного кабинета вышел Нанфилд. Он едва держался на ногах. На его руке повисла похотливая девица, единственным нарядом которой была изящная маска из перьев, скрывающая лицо.

— Люцифер, тебя-то я и искал, — пробормотал Нанфилд заплетающимся языком. — Займись-ка Лолой. Она мастерица в своем деле.

— Спасибо, дорогой, — проворковала она, блестя глазами из-под маски. — Я очень хочу поправиться.

Она схватила Люсьена за руку и притянула к себе.

— Пойдем со мной, дорогуша. Я постараюсь оправдать рекомендацию Нанни.

Напрасно Люсьен искал предлог, чтобы избежать навязчивых ласк. Нанфилд буквально буравил его взглядом. Если Люсьен сейчас уедет, это покажется очень подозрительным. Но как только он останется с женщиной наедине, он найдет способ отделаться от нее, как уже сделал однажды у Чизвика.

— Я в восторге, мадам Лола, — сказал он, изображая пьяного, и протянул ей руку, делая вид, что вот-вот упадет.

Лола обняла его и повела в кабинет. Пересекая зал и обходя спящие тела, Стрэтмор спиной чувствовал острый подозрительный взгляд Нанфилда.

В кабинете стояла кушетка, достаточно широкая для двоих. Лола усадила на нее Люсьена, отбросив в сторону маску, устроилась у него на коленях и прильнула в страстном поцелуе. Нанфилд был прав. Она была на редкость искусна. Но Стрэтмор чувствовал, что за умелыми ласками прячется холодная и расчетливая натура. Она была похожа на змею.

Чувствуя отвращение, Стрэтмор инстинктивно отодвинулся.

— Жаль, что я не встретил тебя раньше, Лола. Кажется, у меня не осталось больше сил. — Люсьен сделал вид, что икает. — Я, кажется, перебрал. Надо было меньше пить.

Он уже собирался снять дамочку с колен, но тут ее рука скользнула ему ниже пояса. Уверенными движениями пальцев она начала массировать его плоть, напрягшуюся от искусных манипуляций.

Лола удовлетворенно вздохнула.

— Не волнуйся, дружок. Твой приятель тебя не подведет. С ним уже все в порядке. Лола обо всем позаботится.

По холодному блеску ее глаз Люсьен догадался, что она ненавидела и презирала мужчин. Ей доставляло огромное удовольствие видеть их беспомощными во власти похоти. Правда, большинство их тех, чьи прихотливые фантазии должна была удовлетворять Лола, не задумывались и не догадывались о ее истинных чувствах. Но, конечно, не он. Господи, единственное, чего он сейчас хотел, это уйти. Но долг приказывал ему играть роль развратника до конца.

Пока Люсьен разрывался между желаниями и обязанностями, Лола не теряла времени. Она уложила его па кушетку, подняла его монашеский балахон и принялась расстегивать панталоны. Она обожгла его рот страстным поцелуем, и грубое желание охватило Стрэтмора. Оно пульсировало в крови, подавляя волю и способность рассуждать. Он слишком долго был один, без женщины. Его тело изголодалось. Он не мог больше ждать.

Кульминация наступила через несколько минут. Он больше не испытывал жгучего голода, но не почувствовал и облегчения. Только опустошенность.

Что он здесь делал? Зачем он лежит рядом с этой шлюхой? Почему он считает, что его тайные замыслы принесут пользу Британии? Она стояла В веках, когда его еще не было на свете, и будет стоять, когда его уже не станет. Каким же надо быть идиотом, чтобы возомнить, что он исполняет важную миссию, что его действия что-то значат! Сейчас дело всей его жизни казалось ему бессмысленным и несерьезным.

Он попытался собраться с духом, вспоминая друзей и семью. Но и это оказалось невозможным. Он чувствовал, что слишком замаран сейчас. Он не имеет права даже думать о них. Что бы сказала Джейн, если бы увидела его сейчас? При этой мысли он почувствовал горечь во рту.

Это состояние может довести его до безумия. Он умел себя заставить не думать и не чувствовать. Он как бы прятал все эмоции в самый дальний угол сознания. Эта способность не раз выручала его. успокоившись, Люсьен открыл глаза. Лола растянулась рядом с ним. Вид у нее "был сонный и очень довольный. Люсьен не мог заставить себя прикоснуться к чей, но несколько слов благодарности, подобающих случаю, он все-таки произнес. Он дал ей понять, что оценил ее искусство. В конце концов, теперь она сообщит Мэйсу и Нанфилду, что он вел себя как настоящий «Геллион». А большего и не требовалось.

Люсьен, как только позволили приличия, встал и ушел, оставив позади омерзительную женщину и жалкую комнату. Если бы с такой же легкостью он мог сбросить тяжесть, которая лежала на душе…


Глава 16


Когда Люсьен добрался наконец домой, был уже полдень. Он чувствовал смертельную усталость. Первое, что он сделал, вернувшись, это принял горячую ванну. Ему хотелось смыть грязь, оставшуюся после оргии «Геллионов», которую он ощущал почти физически. Он предпочел бы провести вечер дома, обдумывая новые механические устройства. Но его ожидало приглашение в салон леди Грэхем. Он надеялся там узнать что-нибудь о Касси Джеймс. Но даже если он не получит никакой новой информации, остроумные беседы, которыми славился салон, отвлекут его и, возможно, снимут депрессию.

Когда "Люсьен вошел в солидный городской дом леди Грэхем, хозяйка встретила его с радостной улыбкой.

— Люсьен, какой приятный сюрприз! Мне так не доставало вашего злого юмора.

— Ужасно давно у вас не был, — ответил Люсьен, целуя ей руку. — Сейчас даже трудно представить, какие дела, собственно, могли меня настолько увлечь, чтобы не осталось времени для отдыха.

Леди Грэхем ответила ему проницательным взглядом все понимающей женщины.

— Я догадываюсь, что это были очень важные дела, и вряд ли вы захотите обсуждать их. Я хочу познакомить вас кое с кем из моих гостей. Сегодня у меня большой сбор. Большинство вам хорошо знакомо. Но, думаю, что мне удастся порадовать вас встречами с новыми, очень интересными людьми. Например, с леди Джейн Траверс. Это моя давняя подруга, немного — синий чулок. Мы познакомились, когда только начали выезжать в свет, лет тридцать назад. Она мало бывает в обществе, и вы, наверное, ее не встречали. У нее очень своеобразное чувство юмора и очень оригинальные взгляды на то, какую политику должно проводить наше правительство. Советую вам ее разыскать. Это рыжеволосая женщина шести футов ростом. Вы ее ни с кем не спутаете.

— Судя по вашему описанию, это настоящая амазонка. Она, конечно, ярая сторонница теорий Мэри Воллстоункрафт Годвин?

— Разумеется, как и всякая образованная женщина, — леди Грахем удивленно подняла брови. — Но вы ведь с ними согласны, радикал, прикрывающийся маской денди. Я прекрасно помню, как однажды вы проспорили целый вечер напролет с одним ужасным тори, защищая права женщин. Поэтому не пытайтесь сейчас напустить туману.

Люсьен рассмеялся, и хозяйка повела его в гостиную.

— Я должен был догадаться, что вы не забыли об этом случае, — ответил он. — Скажите, а не бывает ли в вашем салоне актриса Касси Джеймс?

— Нет, но я рода буду, если она придет. Я видела ее в «Марлоу» в какой-то цыганской пьесе. Девочка очень талантлива. О ней еще заговорят.

Тут она заметила молодого человека, растерявшегося в толпе гостей, и поспешила к нему.

— Мистер Хейнс, я хочу вас кое с кем познакомить.

Лади Грэхем представила Стрэтмора и Хейнса и перешла к другим гостям. Хейнс оказался поэтом-любителем. Он тут же принялся обсуждать новую эпическую поэму Байрона «Корсар». Поскольку Стрэтмор поэмы не читал, а поэзию Байрона недолюбливал, беседа получилась очень короткой.

В течение следующего часа Люсьен переходил от одной группы к другой и больше слушал, нежели говорил. Темы разговоров были самыми различными — от политики царя Александра до скорого благополучного завершения мирных переговоров и нашумевшего романа Джей Остин.

Стрэтмор получал огромное удовольствие от этих дискуссий. Что же касалось Касси Джеймс, то о ней он не узнал ничего нового. Все о ней слышали, многие видели ее в театре, но никто не был знаком с ней лично. Однако расследование часто оказывалось делом утомительным и малопродуктивым, и Люсьен приучил себя относиться к этому философски. Он перешел в следующую комнату, не такую большую, как предыдущая, но так же битком набитую гостями. Тут рядом с ним возникла леди Грэхем.

— Позвольте, я представлю вас леди Джейн. Она в дальнем углу. Леди Джейн — завзятая театралка. Возможно, она знакома с актрисой, которая вас так заинтересовала.

Люсьен сразу нашел леди Джейн в толпе. Она На полголовы возвышалась над окружавшими ее собеседниками. Ее волосы действительно отливали золотом, и, хотя в них кое-где серебрилась седина, она все еще была красивой женщиной.

Рядом с ней, скромно потупившись, стояла девушка в сером платье. Люсьен мог спокойно разглядывать ее, поскольку она сама не отрывала взгляда от пола. Девушка производила впечатление совершенно бесцветного создания, какой-то бедной родственницы. Он никогда не обратил бы на нее внимания, но здесь, среди веселых и возбужденных гостей, она резко выделялась своей скованностью и застенчивостью. Рядом с леди Джейн она казалась низкорослой, хотя на самом деле, видимо, была немного выше среднего роста.

Девушка отступила назад и чуть повернулась, чтобы избежать столкновения с одним из гостей, восторженно размахивающим руками. Теперь Люсьен мог разглядеть ее нежный, точеный профиль. Как на старинной греческой монете…

Пораженный Стрэтмор резко остановился. Нет, это невозможно! Это совершенно исключено!

— Кто эта молоденькая девушка, которая стоит возле вашей приятельницы, — спросил он, стараясь быть сдержанным.

— Какая девушка? — леди Грэхем остановилась и посмотрела в том же направлении, что и Люсьен. — Так вы говорите о леди Катрин Трэверс, племяннице Джейн. Ну, не такая уж она молоденькая. Ей, наверное, года двадцать четыре. Очень милая девушка, но из нее никогда и слова не вытянешь. Ее родители умерли, и она живет с Джейн.

Гнев овладел Стрэтмором. Бешенство разлилось в крови. Он-то считал, что ко всему готов. Но эта маленькая ведьма вновь застала его врасплох. Эта новая роль похлеще всех предыдущих. Она превзошла сама себя. Актриса, абсолютно лишенная стыда, изображает невинную молодую леди. Да еще аристократку!

Но ее игра, как всегда, превосходна. Если бы он не знал ее так хорошо, если бы не держал в своих объятиях, если бы не целовал ее живые губы, то сейчас, конечно, был бы обманут. В атом новом облике девушка казалась незнакомкой. Хотя лицо было тем же самым лицом Эмми, Салли, Джейн и Касси Джеймс.

В мозгу Люсьена пронеслись картины воспоминаний. Вот она лежит рядом с ним, полуобнаженная, с глазами, затуманенными страстью.

Когда-то он поверил ей. Но больше ей не удастся его провести.

— Ну, конечно, леди Катрин Траверс, — сказал он, стараясь придать голосу полное безразличие. — Я не сразу узнал ее. Такая скромная, спокойная девушка. Но какой острый ум прячется под ее застенчивостью.

— Странно, что вы с ней знакомы, — ответила леди Грэхем. — Вы, конечно, знаете, что она из старинного рода. Но мужчины в этой семье всегда отличались нелюдимостью и полным отсутствием средств к существованию. Не нашлось денег даже на то, чтобы вывезти Катрин в свет, и теперь у леди Джейн она живет очень скромно.

— Тем не менее я имел счастье познакомиться с ней, — с этими словами Стрэтмор стал пробираться сквозь толпу. На его лице сверкала зло-, вещая улыбка.

— Не могу вам передать, как мне хочется продолжить это знакомство, — сказал он леди Грэхем, когда они наконец добрались до места, где стояла Кит.

— Джейн, позвольте вам представить моего друга, лорда Стрэтмора. Люсьен, это леди Джейн Траверс.

Как только леди Грахем произнесла имя Стрэтмора, леди Катрин повернула голову и напряженно замерла. Но ее беспокойство мог заметить только Люсьен, пристально наблюдавший за ней. Лицо девушки оставалось внешне абсолютно бесстрастным.

Люсьен склонился над рукой леди Джейн и произнес несколько подходящих к случаю учтивых фраз. Она была почти такого же высокого роста, как и он сам, а в ее серых глазах светился глубокий ум.

— Рада познакомиться с вами, лорд Стрэтмор, — ответила леди Джейн на приветствие Люсьена, — Вы произносите потрясающие речи в палате лордов. Интересно, не собираетесь ли вы занять какой-нибудь пост в правительстве?

— Никогда! — не раздумывая ответил Стрэтмор. — Гораздо приятнее критиковать чужую работу, чем самому что-то делать.

Леди Грэхем рассмеялась.

— Вы, конечно, уже знакомы с леди Кэтрин Траверс? — спросила она.

— Как давно мы не виделись, леди Кэтрин, — подхватил Стрэтмор.

— Разве мы знакомы? — девушка нахмурилась в ответ.

С трудом сдерживаясь, чтобы не похвалить Кит за подобную выдержку и артистичное исполнение роли, он со вздохом произнес:

, " — Как обидно, что вы совершенно забыли о нашей встрече. Она так прочно запечатлелась в моей памяти. Неужели вы не помните нашей захватывающей дискуссии, которая была прервана Столь внезапно?

В этот момент Кит допустила ошибку. Она подняла взгляд на Люсьена. Лицом она владела прекрасно, но взгляд ее выдал. Женщина менее сильная давно бы отступила.

— Меня очень заинтересовали теории Мари Годвин в изложении леди Кэтрин. Она высказывала захватывающие идеи, касающиеся женского образования. Я собираюсь составить запрос для палаты лордов по атому вопросу, поэтому хотел бы поговорить с ней еще раз, — сказал Стрэтмор, обращаясь к леди Джейн. — Вы позволите?

Не дожидаясь ответа, он взял девушку под руку, и она почувствовала, что ее локоть зажат словно в тисках. Люсьен провел ее сквозь толпу и вывел в коридор. Он помнил, что где-то в дальней части дома был небольшой кабинет. Там-то уж никто не помешает ему свернуть шею этой бессовестной лгунье.

Когда они оказались в пустынном коридоре, девушка попыталась протестовать.

— Лорд Стрэтмор, это неприлично! Я не могу оставаться вдвоем с незнакомцем! Он окинул ее тяжелым взглядом.

— Мне трудно сказать, кем мы, собственно, являемся друг для друга. Но уж во всяком случае — не незнакомцами!

Когда она вновь попробовала протестовать, он ответил резко и грубо.

— Может быть, я должен рассказать гостям, как бесподобно выглядят ваши обнаженные груди? Или как вы стонете, когда я целую татуировку на вашей ноге?

Девушка резко остановилась. Кровь прилила к ее лицу, потом она вдруг побледнела, и силы оставили се. Кит не могла больше сопротивляться.

Стрэтмор втолкнул ее в слабо освещенный кабинет и захлопнул дверь. Как только он выпустил Кит, она отбежала в дальний угол комнаты, потирая затекший локоть. Она глядела на Люсьена с таким ужасом, как будто он был сумасшедшим, только что бежавшим из больницы.

— Леди Джейн — ваша сообщница или новая жертва? — спросил Люсьен. Он зажег свечу от тускло горящей лампы и прошелся по комнате, зажигая все свечи, которые были установлены в подсвечниках по всему кабинету. Он Хотел видеть малейшие изменения в ее лживом лице.

— Не сомневаюсь, что вы вполне способны убедить невинную женщину в том, что являетесь ее родственницей, — он задул свечу, которую держал в руке. — Вы даже присвоили ее имя. Я В мыслях называл вас Джейн с тех пор, как вы сказали, что это ваше настоящее имя. Однако должен заметить, что имя Кэтрин подходит вам гораздо больше всех тех имен, которыми вы пользовались.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — ответила девушка неуверенно.

Ее серые глаза наполнились слезами. Но это только вызвало у Стрэтмора новый приступ гнева.

— Как, больше не будет цыганских плясок? И страстных речей о социальной справедливости? Не будет даже соленых шуточек, как у служанки в Трактире? — Он приблизился к девушке. — Я разочарован. Неужели у вас не заготовлено больше ни одной интригующей истории? Может быть, вы шпионка Наполеона, и теперь для вас наступили тяжелые времена, раз император в изгнании? А может быть, вы наследница престола какого-нибудь балканского княжества и пытаетесь восстановить свои права?

— По-моему, вы сошли с ума, лорд Стрэтмор, — ответила девушка, встав позади диванчика, — или сильно пьяны.

Он обогнул диванчик и подошел к ней.

— Уверяю вас, я совершенно трезв. Что же касается безумия, пожалуй, вы правы. Но ведь именно вы свели меня с ума.

— Не подходите ко мне, — девушка отступила назад.

— Не будьте так трусливы. Я был уверен, что вы храбрая девушка.

Не успел он подойти к ней, как она отскочила в сторону.

— Я совсем не та, за кого вы меня принимаете!

Он внимательно посмотрел на нее.

— То же лицо, та же фигура и те же лгущие серые глаза. Изменилось только имя. Но разве это важно? Вы сменили столько имен… Каждый раз, когда мы встречались, у вас было новое имя.

Девушка вновь попыталась ускользнуть от Люсьена, но комната была слишком мала. Он сделал несколько шагов и загнал ее в угол. Кит прислонилась к стене и спросила дрожащим голосом:

— Что вы собираетесь делать?

.;

— Сначала я подумывал о том, что вас следует убить! Отличная была идея. Но в конце концов Пришел к мысли, что нужно просто завершить то, что я не успел, когда мы были с вами вместе в последний раз.

— Не прикасайтесь ко мне! — воскликнула она. — Я позову на помощь.

— Вряд ли вас услышат. В гостиной такой шум!

Стоило ему только коснуться ее, как он понял, как страстно желал он возобновить прерванную близость. Его гнев был ничем иным, как подавленным желанием. Он жаждал обладать ею. Господи, как он хотел ее, хотя не верил ей ни на грош.

Он обнял девушку и прижал к себе, чтобы ощутить тепло ее тела.

— Не пытайтесь бороться с неизбежным, — мягко произнес он.

Кит постаралась выскользнуть.

— Не вижу ничего неизбежного!

— В самом деле? — Он удерживал ее в кольце своих рук нежно, но крепко. — Успокойтесь, моя милая. Я не хочу пугать вас, Я не могу сердиться, когда нахожусь рядом с вами. Как бы я ни старался.

Кит всхлипнула и спрятала лицо у него на груди. Люсьен гладил девушку, терпеливо ожидая, когда их взаимное притяжение совершит чудо. Постепенно ее напряженное тело расслаблялось и согревалось. К ней возвращалась женственность и обаяние. Он прижался щекой к ее вьющимся волосам. Им овладевало странное состояние. Состояние покоя и нарастающего желания.

— Как жаль, что мы не можем стоять вот так всю жизнь! — прошептал он. Его рука скользила по таким знакомым изгибам фигуры.

Слова Стрэтмора вывели девушку из оцепенения. Она уперлась руками ему в грудь и пыталась оттолкнуть.

— Мы вообще не должны были так стоять! Люсьен оперся руками в стену позади Кит так, что она оказалась в ловушке.

— У вас есть другой мужчина? Скажите, тогда я, по крайней мере, смогу понять, почему вы избегаете меня.

— Это не я вам нужна! — воскликнула девушка обреченно. — Вы ошибаетесь.

— Мне нужны только вы. — Он ласково провел по ее щеке. Какое у нее было милое лицо, нежное, как цветок. — Мне нужны вы. И на этот раз вы станете моей.

— Нет! — Девушка прикусила губу, как будто решаясь на что-то. Наконец, она вздохнула Я произнесла прерывающимся голосом:

— Я не хотела говорить вам этого.

— Чего? — спросил он, стараясь ее подбодрить.

Девушка криво улыбнулась.

— Лорд Стрэтмор, я опасаюсь, что вы спутали меня с моей сестрой-близнецом, с Кристиной.


Глава 17


После минутного молчания Люсьен громко расхохотался.

— Я рад, что ваше воображение не истощилось. Но, честно говоря, вы могли бы придумать что-нибудь получше мифической сестры-близнеца. Это прямо как в средневековых немецких романах.

— Кристина — отнюдь не миф. Она — комическая актриса и выступает под именем Касси Джеймс. Очевидно, вы знакомы с ней, а совсем не со мной. — Девушка тяжело вздохнула и продолжала:

— Я вас очень прошу, не ставьте мне в вину то зло, которое сделала моя сестра.

Люсьен был в сомнениях. Девушка говорила чертовски убедительно. Он изучающе смотрел на ее искреннее лицо. Каждая его черточка была той самой, которую он так хорошо помнил! Как знакомы были ему эти каштановые волосы, отливающие золотом и эта стройная грациозная фигура. В облике девушки не было и следа непристойной жизнерадостности Салли или Касси Джеймс, но авто она очень напоминала ту «Джейн», которая пыталась спасти своего младшего брата.

Но леди Немезида была достаточно талантливой актрисой, чтобы сыграть также и бедную родственницу, застенчивую леди Катрин Трэверс. Ведь она ответила на его объятие так, будто это было уже не в первый раз. Но в голосе девушки было что-то, заставляющее поверить в ее искренность.

Был только один способ проверить, кто это.

Даже самая искусная актриса не сможет притвориться другой женщиной во время поцелуя. Люсьен привлек девушку к себе и склонился над ней. Но не успели его губы прикоснуться к ее, как она отскочила назад и отвесила ему пощечину.

— Как вы посмели, сэр!

Да, она была достаточно сильной. Но он выпустил ее совсем не поэтому. Он услышал голос оскорбленной добродетели. Трудно было поверить, что даже самая талантливая актриса может так достоверно изобразить возмущение невинности, подвергшейся нападению.

Щека графа горела. Он вновь впился взглядом в лицо девушки. Он не находил ни одного отличия. Это была все та же вздорная девчонка, которая нарушила спокойный распорядок его жизни. Правда, взгляд ее ясных серых глаз был глубже, чем раньше.

— Не бывает совершенно идентичных близнецов, — произнес он медленно. — Всегда есть какие-то различия, но в данном случае я не вижу ни одного. Поверьте мне, я могу это утверждать.

Никто не рассматривал вас с таким вниманием, как я.

Девушка вспыхнула и покачала головой. Казалось, тепло, которое излучали глаза Люсьена, обожгло ее.

— Сколько я себя помню, всегда все говорили, что Кристина и я — неразличимые близнецы, — ответила она с вызовом. — Но поверьте мне, если бы Кристина была сейчас здесь, вы бы сразу узнали ее. А меня вы просто не заметили бы. Всегда взгляды всех мужчин устремлялись к ней.

— Многие актеры обладают этой способностью. Но когда она им не нужна, они ее просто отбрасывают, — произнес Люсьен таким тоном, как будто выпад девушки не произвел на него никакого впечатления. Его глаза сузились. — А когда леди Грэхем представляла нас друг другу, вы, несомненно, узнали меня, хотя и старались не подать виду.

— Мое смущение было вызвано не тем, что я вас узнала, а тревогой. Знаете, как вы на меня смотрели? Как на таракана!

— Ничего подобного. Совсем не как на таракана, — ответил Люсьен, не удержавшись от улыбки.

— Одного вашего взгляда было достаточно, чтобы до смерти напугать несчастную женщину, — девушка отошла к камину и опустила голову. — Я не знаю, что было у вас с Кристиной, и, честно говоря, совсем не хочу знать. Единственное мое желание — это, чтобы меня оставили в покое.

— Я совсем не уверен, что у вас есть сестра. Мой опыт общения с вами подсказывает, что вы — непревзойденная лгунья. Поэтому мне нужны более серьезные доказательства, чем ваши ничем не подкрепленные слова.

Девушка подняла голову и окинула Стрэтмора ледяным взглядом.

— Совершенно не понимаю, почему я должна что-то доказывать. Я занималась своими собственными делами, а вы буквально напали на меня.

Боже мой, а вдруг она и в самом деле совершенно невинна, и они никогда раньше не встречались? Это было бы чудовищно.

— Если то, что вы мне сказали про свою сестру-близнеца, правда, я буду на коленях молить у вас прощения.

В глазах девушки промелькнула лукавая усмешка. Казалось, такая перспектива ее совсем не огорчала.

— Ну что ж, граф Стрэтмор, приготовьтесь к покаянию. Кристина не менее реальна, чем я.

Кэтрин постепенно освобождалась от своей скованности. И, как ни странно, в чем-то она стала больше похожа на ту женщину, которую знал Люсьен, а в чем-то — меньше. У нее был все тот же быстрый ум, но теперь он соединился со спокойной сдержанностью, что оказалось для него совершенно неожиданным. Конечно, хорошая актриса могла бы сыграть и это.

Стрэтмор решил, что обвинительный тон не принесет никакой пользы. Гораздо больше информации он сможет получить во время спокойной беседы.

— Простите мне мою нескромность, леди Кэтрин, — начал он, — но не могли бы вы мне объяснить, почему вы и ваша сестра ведете столь различный образ жизни?

— И… — Девушка поняла, что граф поверил ей и, почувствовав себя совсем свободно, присела на стул у камина.

— Это очень простая история, — сказала она со вздохом. — Моим отцом был четвертый граф Маркленд. У Траверсов никогда не было никакого состояния, если не считать обаяния, необузданности и удивительной способности производить на свет идентичных близнецов. Наше семейное гнездо — Лэнгдейн Корт, было в Уэстморленде.

Люсьен взял стул и расположился напротив девушки.

— Было? Она снова вздохнула.

— Мой отец унаследовал только долги. К тем, что он получил в наследство, он добавил целую кучу своих собственных. Когда мы росли, наш дом разваливался буквально на глазах. Наша мать умерла, когда нам было по десять лет. С тех пор мы пользовались полной свободой. Если бы дамы, жившие по соседству, не приняли в нас участия, мы могли бы вырасти настоящими язычницами. Пока отец был жив, ему удавалось как-то успокоить кредиторов. Но когда он умер — это случилось пять лет тому назад, — имение было продано с молотка, титул перешел к Нашему американскому кузену, а мы с Кристиной остались без гроша.

— Неужели ваш отец был настолько безответственным человеком, что не позаботился о вашем будущем?

— Не в его характере было беспокоиться о будущем. Возможно, он надеялся, что отхватит большой куш, играя в карты, и осчастливит нас. Но ему это так и не удалось. Моя мама была дочкой викария, но, после того как она вышла за моего отца, ее лишили наследства. Так что с этой стороны тоже не было никакой поддержки. В общем, мы с Кристиной оказались в ситуации, обычной для девушек из хороших семей, лишившихся состояния.

— Очень тяжелая ситуация.

— Вы совершенно правы. Что можно сделать в таком положении? Выйти замуж, найти работу или жить на положении бедных родственников!

— Замужество было бы самым разумным выходом. Вы очень привлекательные девушки.

— Красота мало значит, когда нет приданого, — цинично заметила девушка. — И потом… Были другие причины.

Люсьену очень хотелось выяснить, что же это за причины. Но он решил не отклоняться от основной темы.

— Вот тогда-то вы и переехали к леди Джейн?

Девушка кивнула.

— К счастью, тетя Джейн получила от бабушки небольшое наследство. Его вполне хватало на скромную жизнь в Лондоне. Я была очень рада, когда она пригласила нас к себе. Не думаю, что из меня вышла бы хорошая гувернантка, а другой работы я не смогла бы выполнять.

Когда она замолчала, Люсьен спросил:

— А Кристина?

— Моя сестра старше на десять минут, — продолжила девушка свой рассказ, глядя на пляшущие языки пламени, — и она унаследовала все характерные черты Трэверсов: обаяние и необузданность. Она была слишком упряма и независима, чтобы тихо существовать вместе с тетушкой-синим чулком. Она всегда любила играть, ставила пьесы, организовывала концерты. Вот она и решила запросить чепец за мельницу и попробовать себя на театральных подмостках.

— Таким образом, вы являете собой классический пример: добродетельная сестра и порочная сестра.

Не обращая никакого внимания на иронию в тоне Люсьена, девушка ответила:

— Кристина вовсе не порочна. Просто она смелее многих. Она никогда не пойдет по пути малодушия и трусости.

«Интересно, что же думает Кэтрин о своей жизни? — подумал Люсьен. — Неужели, считает ее трусливой?»

— Жизнь актрисы может и не быть порочной, — сказал он вслух, — но, согласитесь, это довольно странный выбор для девушки из хорошей семьи. Ее репутации будет нанесен непоправимый ущерб.

— Кристина всегда говорила, что от репутации мало толку, когда нечего есть. На стол-то ее не подашь. Она решила, что нищета не помешает ей наслаждаться жизнью. Чтобы не нарушить покой семьи, она взяла сценический псевдоним. Хотя, по правде сказать, от нашей семьи уже мало что осталось. Кристине потребовалось несколько лет, чтобы добиться успеха. Но теперь у нее все в порядке, как вам известно.

— Вы часто видитесь?

На лице Кэтрин отразилось беспокойство, и она поспешила отвернуться к огню.

— Хотя тетя Джейн и придерживается радикальных политических взглядов, в вопросах морали она достаточно консервативна. Она была категорически против решения, принятого Кристиной, и отказала ей от дома. После этого мне было сложно встречаться с сестрой.

— Другими словами, вам пришлось выбирать между сестрой-близнецом и крышей над головой? — догадался Люсьен. — Это трудный выбор.

— Совсем нет. Кристина сама решила все за нас обеих. Она всегда так поступала.

В голосе девушки зазвучала такая боль, что Люсьену стало не по себе.

— Ей, конечно, так же не достает вас, как и вам — ее.

Внезапно лицо девушки стало непроницаемым.

— Ни то и ни другое, — ответила она. — Вы хотели узнать, лорд Стрэтмор, почему мы с сестрой вели такую различную жизнь. Теперь вы это знаете, Я буду крайне признательна, если вы не станете распространять ату информацию. Джейн будет крайне огорчена, если все узнают, что Касси Джеймс — это заблудшая овечка из семейства Траверсов.

— Ваша тетушка — настоящий тиран.

— Она всегда была очень добра ко мне, — холодно ответила Кэтрин, — и я не собираюсь ее критиковать.

Люсьен был восхищен лояльностью девушки и надеялся, что она будет вознаграждена. Несмотря на внешнюю неприступность, девушка казалась легко уязвимой, и ему хотелось защитить ее. Хотя он вовсе не был уверен, что она не лжет.

— Конечно, и в очень родовитых семьях бывали актрисы. Но я понимаю, почему леди Джейн не хочет афишировать ваше родство. Хотя вы — совершенно неотличимы, и наверное, бесполезно пытаться это скрыть.

— Вовсе нет. Когда Кристина выступает, то использует много косметики и надевает такие костюмы, что становится на себя не похожей, а уж на меня — тем более. У меня очень узкий круг знакомых. Мало, кто может обратить внимание на наше сходство. Пока, во всяком случае, никто не обратил.

— Должен заметить, что вы несправедливы к себе и к своей сестре, — сказал Люсьен с улыбкой. — Конечно, в вашем облике нет ничего, что резко бросалось бы в глаза. Но общее впечатление — незабываемое.

Его взгляд упал на тяжелый узел каштановых волос на затылке девушки. Если их распустить, они закроют талию.

— Например, ваши волосы. Их можно назвать просто каштановыми. Но ведь они так прелестны! Густые, блестящие, отливающие золотом.

Девушка прикоснулась к волосам, но вдруг отдернула руку.

— Мне надо было вспомнить об этом раньше. Волосы — вот что нас отличает друг от друга. Я никогда не стриглась. Кристине надо надевать парики, поэтому ей пришлось постричь волосы до плеч, — глаза девушки победно засверкали. — Даже самая искусная актриса не смогла бы отпустить волосы за тот короткий срок, который прошел с тех пор, как вы видели мою сестру. Надеюсь, теперь я убедила вас, лорд Стрэтмор?

Перед мысленным взором Люсьена возникла четкая картина: Касси Джеймс с мягкими волосами до плеч. Он готов был проклинать себя. Кажется, рассудок отказывается служить ему. Как он сам этого не заметил! Конечно, разница в длине волос еще не абсолютное доказательство того, что он имел дело с двумя разными женщинами, но все же…

— Вы могли бы прицепить накладные волосы. Глаза девушки округлились.

— А вы подозрительный человек! Но даже вы должны будете согласиться, что, если бы я носила накладные волосы, вы заметили бы разницу…

— Чтобы доказательство было полным, — полушутя заметил Люсьен, — мне бы нужно вынуть шпильки из вашего пучка и посмотреть на распущенные волосы.

Девушка прищурилась и стала похожа на обозленную кошку.

— Лорд Стрэтмор, вы переходите границы дозволенного. До сих пор я прощала вас, поскольку вы спутали меня с моей сестрой. Но я не потерплю дальнейших посягательств. Даже такому повесе, как вы, должно быть известно, что с леди не обращаются так, как с актрисами.

— Вы поставили меня на место, леди Катрин, — рассмеялся Люсьен. — Но перед тем, как уйти, я задам вам еще один вопрос. Скажите, ваша сестра пишет политические весе под псевдонимом Л.Дж.Найт?

— Конечно, нет, — ответила Кэтрин с удивлением. — Она превосходная актриса, но вовсе не писатель. Как вам могла прийти в голову такая идиотская мысль?

— В атом мне помогла Кристина.

— По-видимому, она разыграла великолепный спектакль, раз уж вы поверили, что двадцатичетырехлетняя женщина может писать с таким мастерством, как Найт?! Да, она очень талантливая женщина.

Какие-то странные интонации в голосе Катрин заставили Люсьена задать еще один вопрос.

— А вы сами знакомы с этим Найтом?

— Я — нет, с ним знакома тетя Джейн. Она утверждает, что он — старый больной человек, обладающий острым языком и не терпящий человеческих слабостей. Они прекрасно ладят вместе.

Раз Катрин знала о Найте, то знала и Кристина. Вот почему она так беззастенчиво выдавала себя за него. Все становилось ясным.

Люсьен встал.

— Вы мне очень помогли, леди Катрин. Мне очень жаль, что я расстроил вас.

— Я принимаю ваши извинения, хотя это совсем не то, о чем вы говорили. Вы, кажется, хотели на коленях просить прощения? — Она спокойно посмотрела на него. — Надеюсь, вы не причинит? никакого вреда Кристине?

— Нет, — ответил он, криво усмехнувшись. — Кроме того, я и понятия не имею, где ее искать. Может, вы подскажете?

— Даже если бы я знала, где она сейчас, ни за что бы вам не сказала. Я не одобряю образ жизни Кристины, но она по-прежнему моя сестра.

Он и не ожидал другого ответа.

— " Очень хорошо. До скорой встречи, леди Кэтрин.

— Я очень надеюсь, что мы с вами больше не встретимся, — ответила она резким тоном. — Мы слишком долго пробыли вместе. Поэтому нам лучше выйти порознь. Я подожду здесь несколько минут после того, как вы уйдете.

Люсьен собирался еще что-то сказать, но передумал и, раскланявшись, вышел.

После того как дверь за Стрэтмором закрылась, Кит, вся дрожа, откинулась на спинку стула. Поверил ли он ей? Кажется, да. Но полной уверенности не было. Трудно было понять, что он думает. Кит очень хотела знать, как он поступит с тем, что узнал от нее. Возможно, он не был ее врагом, но все равно представлял огромную опасность. Опасность…

Кит вздрогнула, когда в ее мозгу пронеслась картина их последней встречи. Господи, вместо того чтобы надавать Люсьену пощечин, она обвилась вокруг него, как плющ. Она не должна была вести себя как легкомысленная девица. Ведь она — леди Кэтрин Трэверс, получившая в наследство двойной запас добродетели — за себя и за сестру. Но какое блаженство — оказаться в его объятиях. Он просто парализовал ее своей нежностью. Наверное, кровь Трэверсов заговорила в ней и начисто лишила стыда.

Только тут Кит заметила, что все время почесывает ногу выше колена с внутренней стороны бедра, и сразу убрала руку. Какое счастье, что он не видел татуировки. Иначе Кит действительно оказалась бы в беде.


Глава 18


После вечера, проведенного в салоне леди Грэхем, Люсьен долго не мог заснуть. Наконец ему это удалось, но сны его были ужасны. Он оказался в густом тумане, который скрывал от него все окружающее. Тем не менее какая-то важная миссия заставляла его шаг за шагом продвигаться вперед. Вдруг прямо перед собой он увидел свою обожаемую и несравненную леди Немезиду. Ее стройная фигура не была прикрыта ничем, кроме тумана. Красота девушки поразила его в самое сердце. Она улыбнулась и протянула к нему руки. Он рванулся к ней, но не успели они прикоснуться друг к другу, как лицо девушки исказилось от ужаса. Она повернулась и бросилась бежать. Люсьен устремился в погоню, не обращая внимания на устрашающие силуэты, вырисовывающиеся из тумана. Девушка привела его к замку, сложенному из черных, как сама смерть, камней. Он сразу понял, что замок таил ужасную опасность, и крикнул, чтобы предупредить девушку. Но она, не оборачиваясь, вбежала через черную арку.

Не раздумывая, он последовал за нею и оказался в светлом зале, уставленном множеством зеркал. И в каждом отражении она. Она была то напуганной служанкой, то знаменитой актрисой, сводящей с ума своих поклонников, то рассудительной интеллектуалкой. Множество обличий, в некоторых из них он ее видел, а в некоторых — нет.

По залу эхом разносился женский плач и мольбы о помощи. Он хотел броситься на помощь и устремился к девушке с грустными глазами. Кто это был — Кит или Кристина? Он не знал. Но его протянутые руки уперлись в гладкое, холодное стекло.

Хриплый голос позади него прошептал: «Помоги мне, Люсьен, ради Бога, помоги!"

Он обернулся, но снова не смог отличить настоящую девушку от ее отражений. С несгибаемым упорством он бросался вперед снова и снова. Его руки кровоточили от ударов в бесконечные зеркала, но прикоснуться к теплому, из плоти и крови, телу женщины он не мог. Вокруг были только зеркала, только отражения.

Он очнулся весь дрожа и с предчувствием гибели. Единственное, чего он не знал, то — кому грозила гибель, ему или ей. Возможно, им обоим.

Люсьен заставил себя откинуться на подушки и расслабиться. Наконец дыхание стало ровным. Он понял, что, по крайней мере, не ощущает той парализующей пустоты, которая свалилась на него после жалкого совокупления с Лолой. С леди Немезидой были совсем другие проблемы. Эмоций было слишком много. И слишком часто его надежды рушились.

Люсьен на девять десятых был уверен, что его противницей была Кристина Траверс, легкомысленная актриса и сестра-близнец целомудренной Катрин. Но он был достаточно искушенным человеком, чтобы не искать подтверждения рассказу девушки и поверить ему без достаточных на то оснований. Пожалуй, ему могла помочь двоюродная бабка, вдовствующая графиня Стид. Она обожала сплетни и всегда была в курсе всех новостей. К счастью, она давно хотела повидать Люсьена и смогла принять его в непривычно ранние для визитов часы.

Когда Стрэтмор вошел в гостиную леди Стид, она сидела у камина, закутавшись в шаль, миниатюрная женщина с серебристо-седыми волосами.

Леди Стид пробовала протестовать, потом махнула рукой и весело улыбнулась.

— Ну, рассказывай, что тебя интересует на этот раз?

— По-моему, у вас были друзья в Уэстморленде.

— Да, Милтоны. Они живут недалеко от Кендала. Вдова Милтона и я уже лет шестьдесят — лучшие подруги. Я гощу у них по две недели каждое лето по пути в Шотландию. Теперешний виконт Милтон — мой крестник. Лорд Милтон женился в двадцать два года, — леди Стид с упреком взглянула на Стрэтмора поверх очков в золоченой оправе, — и сейчас у него уже трое сыновей. Вот мужчина, который выполнил свой долг перед семьей.

Люсьен сделал вид, что не заметил намека. Он уже давно привык к подобным упрекам.

— Ас лордом Марклендом не были знакомы?

— Конечно, была. Это был очаровательный мужчина, но редкостный шалопай. Его имение располагалось в нескольких милях от Милтон-холла. Единственное, что ему хорошо удалось на этом свете, — это произвести двух очаровательных дочерей-близняшек, — леди Стид презрительно фыркнула. — Когда граф умер, его титул перешел к какому-то американскому кузену. Так что, я думаю, этот род угасает. Ведь американцы не относятся к титулам всерьез.

Не успела тетушка углубиться в свою любимую тему о добродетелях наследственной аристократии, как Люсьен задал вопрос, который интересовал его больше всего.

— Расскажите мне о сестрах-близнецах. Вы их видели?

— Почти каждый раз, когда я навещала Мил-тонов. Очаровательная парочка — Кэтрин и Кристина. У обеих имена начинаются на «К». Эти Трэверсы всегда славились своими странностями, — она покачала головой. — Маркленд совсем не обращал на них внимания. Но Анна Милтон была от них без ума и старалась научить их хорошим манерам и ввести в общество.

— И они действительно очень похожи?

— Как две горошины из одного стручка. Никогда раньше не встречала такого сходства. Я не могла отличить их друг от друга. Но характеры у них были совершенно разные. Леди Кристина, старшая, была такая же необузданная, как и ее отец.

Принесли чай, и графиня разлила его по чашкам.

— О выходках Кристины говорило все графство, — продолжила она свой рассказ. — То она в полночь обнаженная купалась в реке, то взбиралась на отвесные утесы. Она могла надеть мужской костюм и отправиться верхом на охоту, а могла затеять спор с викарием на тему логики и довести беднягу до полной растерянности. Ей бы следовало родится мальчишкой.

Это, конечно, прекрасно объясняло поведение девушки. Вот когда она приобрела эти навыки — умение бегать по крышам и забираться в чужие дома.

— А что вы можете сказать о Кэтрин?

— Кэтрин походила на свою мать, а та была дочерью викария. Кэтрин была настоящей молодой леди. Она всегда старалась быть рядом с сестрой и уберечь ее от беды. Милое дитя. Но рядом с Кристиной ее легко было не заметить. Все внимание притягивала к себе ее буйная сестра. Кристина всегда говорила за двоих.

Леди — Стид взяла серебряные щипчики и положила сахар в чашку.

— Все были к ним очень снисходительны. Ведь было известно, что девочки предоставлены сами себе, и никто за ними не присматривает. Говорили, что Кристина попала в какую-то нехорошую историю. То ли сбежала с первым встречным, то ли поступила в театр. В общем, сделала что-то достаточно непристойное.

— Вы в самом деле считаете, что она могла стать актрисой? — Люсьен нахмурил брови. Графиня усмехнулась.

— Да нет, я не думаю, что Кристина способна на это. Но у нес были блестящие артистические способности. Они с Катрин собрали молодежь, живущую по соседству, и ставили спектакли. Особенно удались «Комедия ошибок» и «Двенадцатая ночь».

— Редко кому удавалось посмотреть пьесы, где играли настоящие близнецы, — улыбнулся Люсьен. — Кристина, конечно, играла Себастьяна, а Кэтрин — Виолу?

— Да, и Себастьян у Кристи получился изумительный. Никто бы не осудил Оливию за то, что она потеряла из-за него голову.

— Где бы Кристина сейчас ни была, — задумчиво продолжала леди Стад, прихлебывая чай, — я думаю, что у нес серьезные трудности. Она относится к тому типу женщин, которым необходим рядом сильный мужчина. — Она на минуту задумалась и добавила:

— В жизни и в постели.

— Не думайте, что можете смутить меня своей бравадой, тетушка Джози, — ответил Люсьен с усмешкой. — Я уже достаточно взрослый. А где сестрички сейчас?

— После того, как их отец умер, а имение продано, они уехали из Уэстморленда. Это было пять лет тому назад. Поселились они в Лондоне у своей тетки. Отец оставил их без гроша, и никакое очарование не могло компенсировать отсутствие средств.

— А нет ли у одной из сестер второго имени — Джейн?

— У обеих. Их полные имена — Катрин Джейн Анна и Кристина Джейн Алиса[6 - Второе имя девочки — обычно имя крестной матери или крестного отца.]. Очевидно, Маркленд заранее договорился с сестрой, что она будет крестной матерью его будущего ребенка. А когда жена преподнесла ему двоих вместо одного, он не счел нужным ничего менять, — она пожала плечами. — А может быть, родители решили, что если девочек невозможно различить, то и инициалы у них должны быть одинаковыми.

Люсьен вспомнил, что «Касси Джеймс» сказала, будто ее настоящее имя — Джейн. По крайней мере, тогда она не лгала. Эта маленькая бестия была чертовски умна. Впрочем, он и раньше об атом знал.

— Интересный феномен — близнецы, — сказала леди Стад, видя, что Люсьен погрузился в размышления. — Когда они были еще совсем маленькие, то часто придумывали свой тайный язык.

Увидев, как Стрэтмор изменился в лице, она сразу прервала свою тираду.

— Конечно, ты и сам это прекрасно знаешь. А сестрички Траверс придумали себе прозвища. Я слышала, как они болтали вдвоем.

— А что это были за прозвища?

— По-моему, Кит и Кара. Нет, не Кара, а Кира. Кит и Кира.

— А кому какое прозвище принадлежало? — Люсьен был явно заинтригован. — Кит — это ведь сокращенно — Кэтрин.

— Нет, этого не может быть, — нахмурилась леди Стид. — Все проделки приписывались Кит. Должно быть, это — Кристина.

— Значит, Кит — это Кристина, — сказал Люсьен. Тогда, в первый раз у Рэйфа, девушка назвала себя Китти. Она сделала это автоматически, что было совершенно естественным, если она сама называла себя Кит. Он вспомнил, как она в растерянности пробормотала: «Кит… Китти». Как будто она сначала проговорилась, а потом захотела исправить ошибку.

— Значит, прозвище Катрин — Кира, — добавил он.

Теперь, когда имена были определены, Люсьен перешел к самому главному.

— У девушек были поклонники?

— Ничего серьезного не было. В Уэстморленде всем было известно, что у девушек нет ни гроша, так что как невесты они не котировались. Многие пытались флиртовать с Кристиной, по дерзкая девчонка всех лихо отшивала. Однажды, мне это рассказывала Анна, какой-то вдовец посватался к Катрин. Он решил, что девушка может стать хорошей мачехой сто пятерым детям. А больше я не слышала ни о чем серьезном.

Люсьен понимающе улыбнулся.

— Ну, если уж вы ни о чем не слышали, значит, ничего больше и не было. До сих пор не перестаю удивляться, как вам удастся знать так много.

Леди Стид склонила голову набок и стала похожа на воробышка.

— Ну, мой милый, кажется, я ответила на все твои вопросы. Но я не уверена, что ты ответишь па мой. Объясни, чем ты сейчас так занят?

— Могу ответить только одно. Я пытался выяснить, с кем я имею дело. С одной женщиной или с двумя, — Люсьен поднялся с кресла. — Я вам очень признателен за то, что вы подтвердили существование близнецов-сестричек Траверс. Я ваш вечный должник.

— Передай им, если они в Лондоне, что я буду рада принять их. Вместе или порознь, — сказала леди Стид. — Мне бы хотелось возобновить это знакомство.

— Обязательно передам, — ответил Люсьен. Это приглашение — прекрасный предлог, чтобы навестить Кэтрин. Вряд ли она ему обрадуется, но, кажется, только с ее помощью он сможет разыскать Кристину.

Стрэтмор решил поразмяться. Он отпустил экипаж и пошел домой пешком. Как странно он действовал во всем, что касалось Кристины-Кит! Он снова и снова мысленно повторял ее имя, такое же колючее, как и она сама. Господи, как он надеялся на то, что новых ее имен ему узнать больше не придется. Он уже и так запутался.

Он не мог понять, почему беспокойство не покидало его, ведь он наконец продвинулся в своих поисках. Наверное, он не сможет избавиться от него до тех пор, пока не получит свою Кит. Раз и навсегда.


Глава 19


Теперь Люсьену предстояло нанести визит благопристойной леди Кэтрин Траверс. Адрес он узнал у леди Грэхем и на следующий день отправился с визитом. Дом Траверсов находился между Мэйфером и Сохо, в респектабельном, но небогатом квартале. Дверь открыла веселая нарядная горничная. Стрэтмор протянул свою визитную карточку. Девушка удивленно округлила глаза.

— Ну и ну! Лорд, да еще какой цветущий!

— В декабре почти ничего не цветет, — серьезно ответил он, — особенно лорды. Леди Кэтрин принимает?

— Ну, она будет совсем дурочкой, если не примет вас. — ответила горничная и провела графа в гостиную.

Через несколько минут в комнату вошла леди Кэтрин. Выражение ее лица было крайне враждебным.

— Я надеялась, лорд Стрэтмор, что больше вас не увижу, — она даже не предложила ему сесть. — Разве нам надо еще что-то сказать друг другу?

— Да, я хотел бы принести вам мои искренние извинения. Должен ли я встать на колени?

Он сделал движение, будто собираясь выполнить свое намерение, но Катрин остановила его движением руки.

— Не делайте глупостей. Единственным результатом будет испорченная работа искусного портного. Я догадываюсь, что вы, поразмыслив, поверили мне.

— Да. Но кроме того, я посетил свою тетушку, вдовствующую леди Стид.

Выражение лица девушки стало еще более враждебным.

— Я не знала, что леди Стид — ваша тетя.

— Точнее, двоюродная бабушка. Она просила передать вам се приглашение. Она хотела бы повидать вас и вашу сестру.

Не успела Кэтрин ответить, как в комнату ворвался пушистый кот и начал ходить вокруг Люсьена, оставляя на своем пути клочья шерсти.

Стрэтмор посмотрел вниз в тот самый момент, когда кот собирался запустить свои когти в его полированные башмаки.

— Мне вполне можно было встать перед вами на колени. Я ничем не рисковал, все равно сейчас этот кот прикончит всю мою одежду.

Кэтрин отбросила торжественность и неприступность, схватила кота на руки и, несмотря на его бурный протест, вынесла из комнаты.

— Простите, милорд. Себастьян, как и все коты, всегда прибегает, когда его меньше всего ждут.

— Наверное, кошку вашей сестры зовут Виола?

— Откуда вы это знаете? — девушка встревожилась.

— Я этого не знал. Это была просто шутка. Тетушка Жозефина говорила мне, что вы любили играть в пьесах Шекспира, где речь идет о близнецах.

Кэтрин стряхнула напряжение.

— У нас были большие преимущества в этом случае. А что касается кошек, то мы взяли двух котят из одного помета. Кристина назвала свою кошечку Виола, а я своего кота — Себастьян.

Люсьен был рад, что девушка наконец смягчилась. Правда, этим он был обязан коту, а не своему обаянию.

— Я пришел к вам, главным образом, из-за вашей сестры. Мне кажется, она может попасть в беду.

Глаза девушки превратились в узкие щелки. Поразительно, сколько у нее в запасе подозрительных выражений лица.

— Объяснитесь, пожалуйста.

— Когда я ее встретил, — ответил Люсьен, тщательно подбирая слова, — она занималась незаконной и подозрительной деятельностью. Я вовсе не считаю ее преступницей, но боюсь, что ее вовлекли в какое-то опасное дело.

Кэтрин едва слышно вздохнула.

— Вы, возможно, правы, но что я могу сделать?

— Я понимаю, почему вы не хотите рассказать мне, где она. Но, может быть, вы передадите ей записку. Что бы с ней ни случилось, я смогу ей помочь.

Серые глаза Кэтрин стали холодны как лед. — Вы — один из ее любовников? — спросила она.

Значит, Кэтрин может быть так же прямолинейна, как и ее сестра.

— Нет, — ответил Люсьен ровным голосом. — Хотя очень хотел бы им стать. Но сейчас я забочусь в первую очередь о ее безопасности. Я думаю, что она не представляет себе, какой опасности подвергает себя.

Лицо Катрин внезапно показалось постаревшим.

— Как бы мне хотелось помочь вам, лорд Стрэтмор, но я в самом деле даже не представляю себе, где сейчас Кристина. Господи! Как бы я хотела это знать!

Девушка говорила очень убедительно, и Люсьен понял, что не меньше тревожится о сестре.

— Не хотите ли прокатиться со мной? Сегодня чудесный день, кажется, что сейчас октябрь, а не декабрь. Свежий воздух пойдет вам на пользу.

Видя, что девушка не решается, он добавил:

— Я сам буду править, в руках у меня будут вожжи, так что я не буду представлять никакой опасности.

В глазах девушки промелькнула веселая улыбка.

— Неотразимый аргумент. Отлично, сейчас надену плащ и чепец.

Оба предмета туалета Катрин оказались темными. Девушка утверждала, что не смогла бы стать хорошей гувернанткой, но одевалась так, будто давно ею была. Люсьен поразился, как при таком сходстве с сестрой ей удавалось быть совершенно незаметной, почти невидимой.

Кажется, Катрин угадала его мысли.

— Кристина могла бы надеть этот же самый плащ и выглядеть в нем молодой и привлекательной. С нее бы все глаз не сводили. Она однажды мне сказала, что хорошая актриса должна уметь пройтись по улице так, чтобы все на нее смотрели, и так, чтобы ее вообще никто не заметил. У нее это отлично получалось, — Кэтрин иронически улыбнулась. — Когда сестра хотела оставаться незамеченной, она изображала меня. И никто ее не видел.

— Я думаю, справедливо и обратное утверждение, — ответил Люсьен, помогая девушке сесть в экипаж. — Если вы захотите, чтобы на вас обращали внимание, все, что вам требуется, это представить себя в роли Кристины.

Катрин расправила подол юбки и уселась поудобнее.

— Не имею ни малейшего желания привлекать к себе внимание. Это вульгарно.

Они ехали по заполненным экипажами лондонским улицам, и Люсьен уголком глаза посматривал на свою спутницу. Она сидела молча, не чувствуя никакой необходимости сотрясать воздух болтовней. Манеры девушки были намного сдержаннее, чем у се сестры, но профиль, точеный и нежный, был тем же самым. И у Люсьена щемило сердце, когда он на него смотрел. Когда они добрались до парка, где было относительно тихо, он спросил:

— Вам приходилось когда-нибудь сердиться на сестру за то, что она привлекала всеобщее внимание?

— Как можно сердиться на солнце за то, что оно светит? — ответила девушка. — А потом, Кристине это всегда нравилось, а мне — нет. И между нами никогда не было конкуренции.

— Никогда?

— Никогда, — она вопросительно взглянула на Люсьена. — Не уверена, что вы сможете его понять. Это чувство знакомо только близнецам. Мы были так похожи, что, когда сестре делали комплимент, мне это было так же приятно, как будто его сделали мне самой. Я всегда восхищалась, что ей удастся многого достигнуть.

Девушка была искренна, и все же у Люсьена осталось ощущение, что она говорит не всю правду. Конечно, бывали моменты, когда и сама Катрин жаждала внимания.

— — Справедливо и обратное, — продолжила она. — Однажды вдовец, живший по соседству, решил, что я буду ему подходящей женой, и заявил, что я красивее Кристины. Даже если бы это и не было, абсолютной чушью, я и то бы разозлилась. Как только он мог подумать, что мне придется по вкусу комплимент, сделанный за счет моей сестры.

— Да, сказано было неуклюже, — согласился Люсьен. — Но нет ничего невозможного в том, что вы ему показались привлекательнее вашей сестры. Сверкающая слава солнца вовсе не умаляет очарования луны.

Кэтрин ответила ему быстрым и испуганным взглядом. Потом опустила глаза и принялась разглядывать свои руки в перчатках.

— У вас бойкий язык, милорд.

— Пожалуй, — согласился Стрэтмор. — Но это не означает, что время от времени я говорю правду.

Внезапная улыбка осветила лицо девушки, и на мгновение ему показалось, что рядом с ним сидит Кит, излучая дразнящее очарование. Люсьен дернул за вожжи, напугав лошадей, и напомнил себе, что рядом с ним сидит не та женщина, которую он желал, а ее сестра. Катрин, в отличие от Кристины, не излучала всепобеждающей чувственности. Но под покровом доброжелательности и у нее кипела завораживающая скрытая страсть. Она относилась к тому типу женщин, за которыми надо ухаживать, а не соблазнять. В противном случае он попытался бы продолжить их знакомство. Но его жизнь и так достаточно запутана. Кит — совсем другое дело. Она отбросила в сторону условности морали. Это была честная игра. Если они станут любовниками, то будут на равных.

Тем не менее женщина, сидевшая рядом с ним, по-прежнему внушала беспокойство.

"Хорошо, что у нее такая сильная правая рука, — подумал Люсьен, посмеиваясь про себя, — и хорошо, что она пустила ее в ход. Да нет же, она огрела его по правой щеке. Значит, действовала левой».

— Кира, вы и ваша сестра — левши? — спросил он.

К девушке тут же вернулась ее настороженность.

— Почему вы так меня называете?

— Тетушка говорила мне, что вы и Кристина называли друг друга Кит и Кира. Мне понравилось ваше прозвище, поэтому я так вас и назвал.

— Леди Стад заметила слишком много, — ответила девушка. — Но эти прозвища — только для нас с сестрой. Очень странно звучит имя Кира в устах чужого человека.

— Простите! Теперь я буду всегда называть Вас только Кэтрин.

— Леди Катрин, если вас не затруднит. Не так уж близко мы с вами знакомы.

— Пока.

— Я не Кристина, лорд Стрэтмор, — девушка взглянула ему прямо в глаза. — И я не собиралась помогать вам в ее поисках.

Люсьен поразился, как сильно на него подействовал этот ответ. Ему совсем не понравилось то, как она воспринимала ситуацию. Он натянул вожжи и остановил лошадей у края дороги, чтобы все внимание уделить девушке.

— Вы правы. Я разыскиваю вашу сестру отчасти из эгоистичных соображений. Но вы сами очень интересная женщина. Я думаю, мы могли бы стать друзьями. Если, конечно, вы итого захотите и перестанете набрасываться на меня, как дикая кошка.

— Простите, я была груба с вами, — девушка отвела взгляд. — Мой отец относился к тому типу мужчин, которым нельзя доверять. Этим объясняется моя подозрительность в отношении всех лиц мужского пола.

— У меня нет никаких бесчестных намерений на ваш счет. Беседа с вами доставляет мне огромное удовольствие, независимо от того, есть у вас сестра-близнец или нет. Разве то не может быть хорошей основой для дружбы?

— Может быть… Возможно… — ответила Кэтрин скованно. — Но я не уверена, что хочу этой дружбы.

— У вас тяжелый характер, леди Кэтрин.

— Я предпочитаю оставаться такой, какая есть, — ответила она, пытаясь сменить тему разговора. — У вас есть сестра?

— Нет, — теперь настал черед Люсьена почувствовать неловкость. Он пустил лошадей вскачь и попытался сосредоточиться только на них. — У меня была сестра, но она умерла в детстве.

— Мне очень жаль, — ответила девушка с нескрываемой симпатией. — Никто лучше брата или сестры не может понять нас и помочь в борьбе с жестоким миром.

— Мне повезло. В Итоне я приобрел трех братьев. И они мне помогли, — ответил он с легкостью в голосе. Девушка вздохнула.

— Наверное, семья, которую выбираешь по собственной воле, может быть лучше, чем та, которую получаешь по воле судьбы.

— Обычно, так и бывает. Вы знаете Кристину лучше, чем кто-либо другой и, конечно, можете подсказать, где мне лучше начать поиски. У меня есть основания думать, что она живет в Сохо.

— У нее была там квартира, но теперь уже нет, — ответила Кэтрин. — Она, кажется, не должна выступать в течение ближайшей недели или двух и могла уехать из Лондона.

Девушка взглянула на него со странным выражением.

— Если вы что-нибудь о ней узнаете, дадите мне знать? — спросила она.

— Я хотел попросить вас о том же. Вероятнее всего, она передаст вам какую-нибудь весточку.

Катрин уперлась взглядом в свои крепко сжатые на коленях ладони.

— Теперь мы не так близки, как были когда-то. Как бы я хотела получить от нес известия! Но… у меня нет никакой надежды.

Стрэтмор подумал о тех прочных связях, которые связывают близнецов, и пожалел Катрин: она была так одинока. Как трудно ей жить у старой тетки из милости и лишиться общества своего лучшего друга, любимой сестры. Еще ужаснее чувствовать, что сестра больше не думает о тебе.

Граф решил, что на один день девушке уже достаточно огорчений. Он сменил тему разговора, и на пути к дому леди Джейн они беседовали о литературе. Когда Катрин была спокойна, беседовала на отвлеченные темы, ее едкое остроумие вызывало восхищение собеседника.

Возвращаясь домой, Стрэтмор думал о Кэтрин. Она была не менее загадочна, чем ее сестра, и не менее очаровательна. К атому выводу он пришел с некоторым неудовольствием. Как бы он хотел раздуть тлеющий в глубине ее глаз огонек страсти в яркое пламя. Как бы хотел расцеловать ее, заставить забыть все тревоги и рассмеяться. Как бы он хотел…

Проклятие… Он и сам толком не знал, чего хотел. Нет, не правда. Он знал. Он мечтал о Кит. Но его надежды терпели крах, и он пытался перенести свои желания на ее сестру-близнеца. Их сходство было мучительным, но различия между ними были гораздо важнее. Это были совершенно разные женщины, у каждой были свои мечты и свои печали. Как он мог даже мысленно совмещать эти образы!

Кроме того, по его мнению, Кэтрин была слишком сурова. Он вновь и вновь напоминал себе об этом.

Когда Люсьен добрался наконец до дома, настроение его вопреки обыкновению было отвратительным. О должен найти Кристину, пока совсем не лишился из-за нее рассудка. К несчастью, прогресс в поисках девушки оказался всего лишь иллюзией. Теперь он был не ближе к своей леди Немезиде, чем до встречи с Кэтрин.


Интерлюдия


Она поджидала его у дверей. Стоило ему войти в прихожую, как, она обрушила на его плечи удар хлыста со всей силой, на которую была способна. От боли и возбуждения он закружился на месте. Сегодня ее платье было девственно белым, как у невинной девушки, которой она уже давно не была. Белокурые накладные локоны были прикрыты прозрачной белоснежной вуалью. Но шелковое платье было очень коротким и скрывало только верхнюю часть бедер, оставляя открытыми длинные ноги, затянутые в черные шелковые чулки и черные сапожки.

— Сегодня ночью вы особенно прекрасны, госпожа, — прохрипел он.

— Молчать! — она приняла вызывающую позу, и белый шелк плотно обтянул грудь. — Конечно, я хороша собой. Но я не для таких, как ты, раб! Ты не смеешь глядеть на меня, не смеешь касаться! Ты не смеешь даже думать обо мне!

— Вы жестоки, госпожа, — жалобно застонал он. — Я не могу не думать о вас. Служить вам — огромное счастье.

Она с трудом сдержала раздражение, охватившее ее при этих словах. Овладев собой, она громко крикнула:

— Гнусная свинья! Ты заслужил наказание! Ступай в мою тюрьму!

Он с готовностью повиновался и лишь на минуту задержался, чтобы рассмотреть дьявольскую механическую игрушку. Она тут же ударила его рукояткой хлыста по костяшкам пальцев, и он пошел вперед.

Посреди камеры, пол, стены и потолок которой были из необработанного камня, стояла большая деревянная рама. Стараясь как можно меньше касаться его, она пристегнула его запястья и лодыжки кандалами к раме. Теперь, когда он оказался распятым, она взяла свой самый жесткий хлыст. С его помощью она должна была сорвать одежду со своего раба. После бесконечных часов тренировки она изучила это занятие до тонкостей. Она знала, какое усилие надо приложить, чтобы треснула ткань, а какое — чтобы на коже заалел рубец, сколько силы добавить, чтобы кровь хлынула из раны. Вскоре его одеяние превратилось в лохмотья, а остатки тонкой рубахи окрасились кровью.

Она должна была привести его в состояние экстаза и рассчитывала свои движения, не спуская глаз с его фаллоса, который начинал напрягаться под обрывками панталон. Раб начинал стонать с нарастающей силой, его возбуждение росло.

Сначала она должна была целиком обнажить его, используя хлыст, и только потом сильным ударом по ягодицам довести до оргазма. Наконец все было кончено. Он испустил звериный вопль и забился. Его семя изверглось серебряной дугой, и он безжизненно повис на раме. Только грудь еле заметно поднималась в такт дыханию. Если бы не это, его можно было бы принять за мертвела. Она пыталась сжать хлыст в трясущихся пальцах. Если сейчас обвить его горло хлыстом, он умрет… Сколько времени на это понадобится? Его лицо побагровеет, а глаза наполнятся ужасом, когда он поймет, что спасения нет. Сейчас он был совершенно беспомощен, а ее гнев неукротим. Желание расправиться с ним было настолько сильным, что она уже чувствовала себя убийцей.

Она повернулась и, пока ее воля еще не была совсем парализована, выбежала вон.


Глава 20


Кит проснулась от собственного крика. Ее пальцы свело от напряжения. В ужасе она взглянула на свои руки. Кит была почти уверена, что увидит кожаный хлыст, впившийся в ладони. Но ее руки были пусты. Она никого не убивала. Это был только ночной кошмар, и теперь, в слабом свете зари, он рассеялся.

Последнее время эти сны посещали ее все чаще и становились все омерзительнее. Среди них были видения куда страшнее сегодняшнего, но еще ни разу девушке не снилось, что она совершает убийство. Она пыталась вспомнить, что произошло, но ничего не получалось. Что это было — гнев и страх? Кит выбралась из постели, подошла к умывальнику и разбила корочку льда, покрывшего воду в кувшине. Она ополоснула лицо и руки, чувствуя себя чуть ли не леди Макбет, — так ей хотелось смыть с себя грех. Насухо вытерев лицо, девушка попыталась восстановить в памяти страшный сон, но смогла вспомнить только отдельные эпизоды. Она была уже одета и укладывала волосы, как вдруг в ее мозгу возникла четкая картина: вызывающе одетая девушка наносит удары хлыстом по лежащему телу обнаженного мужчины.

Кит хватило одного мгновения, чтобы понять: это не живые люди, это механические игрушки. Они были выполнены на редкость достоверно. На спине у мужчины были видны красные рубцы. Хлыст в руках механической девушки двигался в такт звонкой мелодии времен барокко. Это была музыкальная шкатулка, непристойная, хитроумная игрушка, которая потрясла девушку больше всего.

Механическими Игрушками занимался Стрэтмор. И Кит спрашивала себя, неужели мастер, который сконструировал пингвина, делающего сальто, возьмется за такую мерзкую вещь, как то, что она видела. Она пыталась убедить себя, что на свете могут быть и другие люди, владеющие мастерством создавать механические игрушки. Однако пока Люсьен был единственным, котором она знала, и он был «Геллионом», а следовательно, подозреваемым.

Сколько раз она порывалась рассказать ему правду и попросить помощи! Ведь он обладал гораздо большими возможностями для достижения той цели, к которой она стремилась. Однако видение, посетившее ее сегодня ночью, было хорошим предостережением. Она не должна доверять ему, как бы ей этого ни хотелось.

Стук в дверь принес Кит огромное облегчение. Пришел Генри Джонс. Накануне он прислал Кит записку, в которой просил о встрече рано утром. Все еще с распущенными волосами, Кит поспешила к дверям.

— Вы узнали что-то новое?

— Вам повезло, девушка. Скоро почти все ваши друзья-»Геллионы» соберутся в имении Мэйса, в аббатстве Блэкуэлл.

Кит забрала у Джонса плащ.

— Это будет их очередная чисто мужская встреча?

— На этот раз нет. В семействе Харфордов принято устраивать накануне Рождества бал-маскарад. Они, видно, хотят показать соседям, что им деньги девать некуда. Там почти все графство собирается. Места там достаточно, так что гостей будет много.

С тяжелым вздохом Джонс сел за стол и взял предложенную хозяйкой чашку горячего чая.

— Спасибо, девушка. Нет ничего лучше крепкого горячего чая после того, как проведешь всю ночь среди обитателей лондонского дна.

С задумчивым лицом Кит налила себе чашку чая и села напротив гостя.

— Раз там собирается такое множество гостей, мне будет совсем не трудно затеряться среди них.

— Скажите-ка, что у вас на уме? — спросил Джонс, нахмурившись.

— Вполне вероятно, что Родрик Харфорд именно тот человек, которого я ищу. Если мне удастся еще раз с ним встретиться, я узнаю его наверняка.

— А может быть, лучше просто явиться к нему домой и спросить, не он ли — преступник, — сказал Джонс с нескрываемым сарказмом.

— Я уже думала об этом, — ответила девушка совершенно серьезно, — но потом решила, что из этого ничего не выйдет. Если он узнает о моих подозрениях, это может навлечь опасность, и не только на меня одну.

Джонс начал нервно вертеть в руках пустую чашку.

— Прошли недели. Вы не думаете, что, может быть, уже… слишком поздно?

— Еще не поздно, — с горячностью ответила Кит. — Это так же точно, как и то, что я сейчас сижу и разговариваю с вами!

Тут она вспомнила о своем ночном кошмаре и с ужасом поняла, что времени почти не осталось.


За последнее время Кит стала непревзойденным мастером по проникновению в дома богатых и известных людей. Но на этот раз ее опыт не пригодился. Девушка спряталась в беседке и оттуда следила за тем, что происходило в бальном зале. Разумеется, этот маскарад был важным событием для всех соседей.

Ночь была холодная, но это не мешало парочкам, разогретым шампанским и танцами, часто выходить на каменную открытую террасу. Все гости были в полумасках и костюмах-домино — простых балахонах, напоминавших одежду средневековых монахов.

Маски позволяли быстро забыть о необходимости соблюдать приличия. Повсюду раздавался громкий смех, фривольные шутки, веселые крики возбужденных гостей. Большинство гостей выбегало на террасу совсем ненадолго и после нескольких поцелуев устремлялось обратно в тепло бального зала. Но некоторые, самые горячие, удалялись искать уединения в саду. Ради восторгов любви они готовы были рискнуть схватить простуду В полночь, когда танцы и шампанское уже успели должным образом подействовать на всех гостей. Кит приступила к осуществлению своего плана. Она скинула с плеч одеяло, в которое была закутана, и положила на пол беседки. Если кто-нибудь и заметит его — ничего страшного. Решат, что здесь развлекалась какая-то парочка.

Кит расправила складки своего голубого домино и проверила, хорошо ли надета маска. Затем она сосредоточилась на той роли, которую предстояло сыграть, на роли опытной и достаточно бесстыдной женщины. Девушка быстро пересекла сад. Слабый ветер шевелил складки ее домино. Она ничем не отличалась от присутствующих дам. Тем не менее, входя в зал, она чувствовала себя совсем как Даниил, спускающийся в яму со львами, и ей казалось, что всеобщее внимание приковано к ней. Отойдя от двери на несколько шагов, Кит остановилась и стала обозревать зал, прикрыв лицо веером. Все было так, как она ожидала. Потные, возбужденные гости, звуки музыки, тонущие в шуме разговоров, шелест шелка. В костюмах преобладающим цветом был черный, но на его фоне попадались и другие цвета, создавая аффект радуги. Центр зала был занят танцующими парами, а по краям расположились те, кто, предпочитал поболтать и пофлиртовать. В соседних комнатах можно было поиграть в карты и выпить.

К счастью, девушку никто не заметил. Зато она сразу обратила внимание на высокую фигуру и светлые волосы лорда Стрэтмора. Несмотря на маску и домино, его невозможно было не узнать даже в этой толпе. Он танцевал с дамой в расстегнутом домино, из-под которого было видно ярко-красное платье, плотно облегающее пышную фигуру.

"Против дамочек такого сорта, конечно, ни один мужчина не устоит», — раздраженно подумала Кит.

Граф был одет во все черное. И домино и маска были выполнены первоклассным мастером. Единственным светлом пятном были его волосы. Сейчас он казался настоящим Люцифером, который спустился к людям, чтобы позабавиться. Выяснив, где находится Стрэтмор, девушка поспешила отойти в другую сторону зала.

Кит приложила массу стараний, чтобы придать себе неузнаваемый облик, какого Люсьен еще никогда не видел. Конечно, она не могла стать ниже ростом, но подложив в туфли специальные стельки, она изменила свою походку и стать. Сегодня Кит была блондинкой с мягкими пепельными волосами в обтягивающем голубом платье с низким вырезом. При помощи специальных накладок девушка сделала свою фигуру более пышной, но уже без той вызывающей вульгарности, какая была у служанки Салли.

Голубой цвет был выбран по той причине, что в его отблесках менялся и цвет глаз. Они больше не казались серыми, а приобретали оттенок морской волны. С помощью косметики были изменены очертания щек и рта. Кит изобразила даже несколько морщин, на которые потом нанесла слой пудры, якобы пытаясь скрыть. Теперь она выглядела зрелой женщиной, пытающейся выглядеть лет на пятнадцать моложе.

Разыскать Харфорда было гораздо сложнее. Он не отличался так разительно от окружающих, как Стрэтмор. Пока Кит обходила зал в поисках Харфорда, к ней подошел один из гостей и пригласил танцевать. Отказ мог вызвать подозрение, и Кит с притворной улыбкой приняла приглашение. Оркестр заиграл рил[7 - Рил — быстрый шотландский танец.], и Кит принялась отплясывать с таким энтузиастом, что довела своего партнера до полного изнеможения. Когда танец закончился, он, едва переводя дыхание, пригласил девушку в банкетный зал. Кит согласилась. Но после первого бокала шампанского поспешила ускользнуть от непрошеного кавалера.

Затем она приняла еще одно приглашение. Мужчина был очень похож на Харфорда, но оказалось, что это не он. Затем она сама пригласила танцевать одного из гостей, и вновь ее постигла неудача. Кит протанцевала еще четыре танца, выпила два бокала шампанского, но так н не нашла того, кого искала. Толпа постепенно рассеивалась, гости спешили попасть домой до тех пор, пока луна не скрылась за горизонтом. Девушка боялась, что упустит прекрасную возможность, если сейчас же не обнаружит Харфорда.

Она уже собиралась пойти в зал для карточных игр, как вдруг услышала его голос. Кит обернулась и увидела, что предмет ее поисков провожает группу отъезжающих гостей. Как только он остался один, девушка подошла к нему со словами:

— Я ищу отважного рыцаря, чье копье бьет без промаха. Не вы ли это?

— Вы не найдете более отважного рыцаря постельных баталий, — ответил он с видимым удовольствием.

— Тогда потанцуйте со мной, рыцарь, — сказала Кит, кокетливо обмахиваясь веером, — С удовольствием, — и Харфорд подхватил девушку.

Оркестр заиграл вальс. По дыханию своего партнера девушка поняла, что он уже успел много выпить. Стараясь не вспоминать о том случае, когда он угрожал ей — служанке, насилием, она начала вовсю кокетничать.

— Я так рада, что заботливые маменьки наконец-то увезли домой своих добродетельных доченек. Эта невинность так скучна и утомительна!

— Не могу с вами не согласиться, — ответил Харфорд. — Но мой брат Мэйс считает, что наша семья должна выполнять свой долг перед соседями, и раз в году мы даем бал. За весь вечер я перетанцевал, кажется, со всеми девицами графства. Но теперь вес долги возвращены, и мы сами имеем право получить удовольствие. Теперь до рассвета будут играть вальсы[8 - В начале XIX столетия вальс считался неприличным танцем. В высшем обществе вальсировать — считалось признаком дурного тона.]. Прекрасный танец, чтобы поближе познакомиться, — сказал Харфорд, прижимая девушку к себе.

— Вы правы, — Кит погладила его по плечу. — Обожаю знакомиться с рыцарями.

Он ответил тем, что прижал ее еще крепче. Обычно на балах было принято, чтобы расстояние между партнерами было не меньше двенадцати дюймов. Но здесь это не соблюдалось. Во время танца Кит продолжала беззастенчиво флиртовать. Она знала, как благотворно это действует на Харфорда. Девушка беспокоилась, что здесь, среди множества танцующих, она не сможет выяснить то, что ей было необходимо. Для того, чтобы определить, тот ли это человек, которого она ищет, придется пойти на риск и остаться с ним наедине. Музыка кончилась. Кит со значением сжала руку своего партнера.

— Вы покажете мне свое непобедимое копье, рыцарь?

— Пойдем в сад, милашка, и я сделаю это прямо сейчас, — ответил Харфорд, с одобрением заглядывая в вырез платья девушки.

— Слишком холодно, — проворковала она в ответ.

— Надо бы поискать здесь укромный уголок, но, боюсь, они все уже заняты.

— Настоящий рыцарь ничего не боится, — ответила Кит. — Разве мы не можем найти свободную комнату, где нам никто не помешает?

— Детка, я ведь один из хозяев. Рановато мне оставлять своих гостей, — ответил он с сомнением.

— А почему бы нам не встретиться в твоей комнате через часок, милый, — кокетливо прощебетала девушка, легонько ударяя его веером по подбородку.

— Отличная мысль, — ответил Харфорд и достал из внутреннего кармана ключ. Мои комнаты — в левом крыле. Эта самая последняя. На ней нет таблички, но ошибиться невозможно. Знаешь, иди-ка ты туды сейчас и жди меня.

Это была настоящая удача. Кит схватила ключ и спрятала его в вырезе платья.

— Когда придешь, мы сможем поискать ключик вместе, малыш, — девушка еще раз легонько ударила его веером. — Но смотри, ничего не перепутай. А то еще приведешь другую даму. Тогда берегись, я могу стать настоящим драконом.

Он рассмеялся и слегка шлепнул девушку.

С огромным облегчением Кит поспешила через зал к выходу. Если повезет, она узнает обо всем, когда попадает в его комнату. Ей даже не придется дожидаться его. Хотя Кит решила, что пойдет на все, чтобы добиться цели. Одна мысль о возможности оказаться в постели со своим злейшим врагом приводила ее в бешенство.

Девушка была уже около двери, когда вновь заиграли вальс.

— Позвольте вас пригласить, — позади нее прозвучал знакомый низкий голос.

Не успела Кит ответить отказом, как лорд Стрэтмор закружил ее в танце.


Глава 21


"Конечно, Стрэтмор не мог не найти меня», — думала Кит. Ее охватила ярость — даже если бы они были затеряны в безбрежных просторах Сахары, то все равно очень скоро оказались бы рядом. Их тянуло друг к другу, как противоположные полюса магнита. Но, кажется, он ее не узнал. А большего и не требовалось. Даже Стрэтмор был не в состоянии узнать ее по оставшейся открытой нижней части лица, сильно измененной косметикой.

Но это все вовсе не означало, что можно не беспокоиться. Кит постаралась изменить мимику лица, начала жеманно складывать губы бантиком и говорить с парижским акцентом, изображая француженку.

— Я обещала этот танец другому, месье.

— Когда этот другой разыщет нас, мне придется уступить ему место, — ответил Стрэтмор на прекрасном французском. — Но пока его нет, и грешно терять время, когда играет музыка.

Стрэтмор совершенно не собирался отпускать девушку, и ей пришлось вальсировать с ним. Это был один из тех вульгарных и скандальных вальсов, которые были отвергнуты благонамеренными горожанами, поскольку возбуждали нечистые помыслы. Стрэтмор и без вальса мог возбудить у Кит совсем не невинные желания, и, Бог знает, что произойдет, если она будет с ним танцевать.

У девушки появилось ощущение, что ее партнер внимательно ее изучает. Неужели он что-то заподозрил? Она пыталась найти ответ на его лице, но черная полумаска скрывала его так же надежно, как и ее саму.

Они прекрасно подходили друг другу как партнеры в танце. Кит это совсем не удивило. То, что происходило между ними с момента их первой встречи, походило на какой-то странный танец. Сейчас же они скользили по залу, не произнося ни слова.

Девушка хотела завязать разговор, потому что в тишине ей было особенно трудно противостоять ему. Ел тревожила его близость. Не снимая левой руки с плеча партнера, она раскрыла веер и начала обмахивать лицо, стараясь найти какую-нибудь подходящую тему для разговора. Напрасно она выпила третий бокал шампанского. Обычная ее изобретательность изменила ей.

Стрэтмор сам решил эту задачу.

— По-видимому, когда юных французских леди учат танцевать, им одновременно показывают, как обмахиваться веером и не сбиться с шага. Это очень ловко.

Кит хихикнула в ответ, совсем не так, как она смеялась обычно.

— Французские леди умеют делать много ловких штучек, — ответила она, слишком поздно сообразив, что этот тон больше подходит для бесстыдного флирта с Родриком Харфордом.

— Прекрасно. Обожаю ловких женщин, — ответил Стрэтмор уже более фамильярным тоном.

Он притянул ее к себе так близко, что их тела слегка соприкасались. Каждое па превращалось в нежное объятие. Ее груди касались его груди, хотя девушка и старалась этого избежать. Она чувствовала его дыхание у своего виска, его колено касалось ее ноги. Знакомый жар разливался по ее телу. Каждое прикосновение возбуждало желание. Кит со стыдом поняла, что единственное, чего она желала сейчас, это чтобы бесконечные дразнящие касания перешли в страстное объятие. Она вспомнила все, что произошло между ними в отеле «Кларедон», и щеки девушки вспыхнули румянцем. Кит склонила голову. Какое счастье, что Стрэтмор не мог читать ее мысли.

— Вы замечательно танцуете, мадам, — про шептал он на ухо девушке.

— И вы также, месье. Но вы слишком близко прижимаетесь ко мне, — ответила она с мягким упреком. — Это выходит за рамки приличия"

Кит постаралась отодвинуться, но Стрэтмор крепко сжимал ее руку и обнимал за талию.

— Мадам, рамки приличий в полночь на бале-маскараде гораздо шире, чем при свете дня в гостиной. Оглянитесь вокруг.

Он был прав. Многие пары прижимались друг к другу гораздо теснее, чем они. Но ни один из мужчин — Кит была в этом уверена — не умел так завораживать женщин, как Стрэтмор.

— Вы напоминаете мне одну женщину, — задумчиво сказал ее партнер.

Тревога снова вернулась к девушке, и она мгновенно стряхнула с себя приятное забытье.

— — Это приятное воспоминание или нет?

— И то и другое. Это была очаровательная женщина, но своим непостоянством она буквально сводила меня с ума. Она была вашего роста, — он коснулся щекой волос девушки, — и ее было так же приятно сжимать в объятиях, — он прижал Кит еще ближе. — И она была так же грациозна, как вы.

Граф заглянул ей в глаза с такой проницательностью, что девушка испугалась.

— Я думаю, что вы целуетесь так же, как она, — продолжил Стрэтмор и наклонился к ней, чтобы получить доказательство последнего своего заключения. Но Кит резко оттолкнула его.

— Только последний глупец может пытаться завоевать расположение женщины, сравнивая ее с другой.

— Простите меня. Постараюсь быть умнее, — ответил граф и поцеловал затянутую в перчатку руку девушки.

Это прозвучало двусмысленно. Кит было ясно, что он догадывался о том, с кем танцует, но не был до конца уверен. Слава Богу, она была в маске и наложила удачный грим. Однако, любовный ток, который всегда возникал между ими, подтвердит его подозрения. Чем дольше они останутся вместе, тем опаснее.

— Не думаю, что поступлю разумно, если продолжу этот танец.

— А почему мы должны поступать разумно? Левая рука Стрэтмора скользнула по талии девушки, полы его домино укрыли ее как два черных крыла. Его объятие было таким щемяще-нежным, что у Кит перехватило дыхание. Не зря она боялась оставаться рядом с ним в молчании. Единственная ее защита — это слова.

Девушка разрывалась между непреодолимым желанием остаться со Стрэтмором и сознанием недопустимости такого поведения. Наконец компромисс был найден. Она сбежит, как только закончится вальс. Но музыка продолжала играть, и казалось, танец будет длиться бесконечно. Постепенно страхи, овладевавшие девушкой в течение последних недель, отступали и таяли в тепле его близости. Кит закрыла глаза и склонила голову на плечо своему партнеру. Она смутно понимала, что их танец уже мало чем отличался от любовного акта. Ощущения, которые она испытывала, были такими, будто они лежали рядом нагие на атласных простынях. Они кружились в вальсе, и их домино, черное и голубое, обвивались вокруг них колдовским облаком.

Наконец музыка смолкла.

"Слишком быстро», — подумала Кит. Они остановились, но не могли отвести глаза Друг от друга. Девушка заметила, как под маской зажглись желанием глаза Стрэтмора. Ее глаза, наверное, горели не менее ярко. Кит поняла, что должна немедленно уйти.

— Доброй ночи, месье, — с трудом произнесла девушка. Но как только она повернулась, Стрэтмор крепко сжал ее запястье.

— Не уходите так скоро. Или давайте уйдем вместе.

— Простите, но у меня уже есть планы на остаток ночи, — она попыталась освободиться.

Они стояли под канделябром с зажженными свечами, и капля воска упала девушке на щеку. Она не успела поднять руку, как Стрэтмор осторожно сиял остывший воск.

— Пойдемте со мной сейчас. Уверен, что ваши «другие планы» можно отложить.

Он говорил со спокойной уверенностью мужчины, который ни минуты не сомневался, что ему понадобится совсем немного времени, чтобы заставить свою спутницу забыть обо всех своих обязательствах. Но Кит должна была выполнить свой долг. Это было важнее, чем обуревавшие ее страсти. Она покачала головой.

— Простите, месье. Но у меня есть обязанности. Может быть, в другой раз.

Кит вовремя догадалась о намерениях своего спутника и удержала руку Стрэтмора, когда он попытался сорвать с ее лица маску.

— Не надо нарушать правил, месье, — сказала она с укором. — Такая близость была возможна только потому, что мы были в масках. Если вас это не удовлетворяет, пойдите и поищите ту женщину, которую я вам напоминаю. Она, наверное, будет более уступчивой.

— По-моему, я ее уже нашел, — мягко ответил граф. — Сомневаюсь, что на свете могут « существовать две разные женщины, способные так воспламенять желание мужчины. Вы отличаетесь от нее только внешне, душа у вас одна.

Проклятие! Несмотря на все усилия Кит, он почти узнал ее. Конечно, он еще не совсем уверен, иначе уже давно бы увлек ее из этого зала в более укромное место.

Нападение — лучший способ защиты. Кит мысленно произнесла французское ругательство, которому научилась от своей няни-парижанки.

— Месье, вы становитесь надоедливым. Не беспокойте меня больше, — сказала она и пошла прочь, следя за тем, чтобы изменить походку, и чувствуя спиной его взгляд. Ей пришлось собрать всю волю, чтобы не побежать. Она понимала, что должна идти медленно и спокойно, чтобы не подтвердить подозрений Стрэтмора.

Кит смешалась с толпой гостей, чтобы Стрэтмор потерял ее из виду, а затем выскользнула из зала. Оказавшись в безопасности, она прислонилась к стене. Ее охватила дрожь. Опять она сделала глупость. Как вообще можно было его допускать! Ей нужно было уйти сразу же, как только он подошел к ней. Сколько времени она протанцевала с ним? Харфорд хотел вернуться через час, а полчаса уже наверняка прошло. Нельзя было терять ни минуты.

Кит сняла туфли и вынула стельки — в них больше не было необходимости, а при ходьбе они мешали — и поспешила наверх. Несколько раз ей навстречу попадались парочки, прятавшиеся по углам или спешившие в спальни. Но они были слишком заняты собой и не обратили на нее никакого внимания.

Дом имел форму буквы П. От центральной части отходили два более коротких крыла. В слабо освещенные коридоры выходили десятки совершенно одинаковых дверей. Чтобы гости не запутались, на каждой двери была прикреплена элегантная табличка. Кит с беспокойством заметила на одной из дверей надпись «Стрэтмор». К счастью, он был в бальном зале. Наконец, она добежала до конца коридора. В течение нескольких минут она безуспешно пыталась повернуть ключ в двери, на которой не было таблички. Может быть, Харфорд хотел подстроить какую-нибудь дурацкую шутку? А может быть, она просто ошиблась дверью?

Девушка вспомнила, как она бежала, и поняла, что попала совсем не в ту часть здания. Она была в восточном крыле, а ей нужно было западное. Мысленно ругая себя, она побежала в обратном направлении, с опаской обойдя дверь Стрэтмора. Направо за угол, прямо по главному коридору, снова направо. Теперь последняя дверь налево.

На этот раз ключ сразу повернулся в скважине, — дверь легко открылась, и Кит очутилась в комнате. Вздохнув с облегчением, она заперла за собой дверь, чтобы знать заранее о приходе Харфорда, если, конечно, она не успеет прежде скрыться.

Комнату освещала единственная свеча. Кит осмотрелась, решая, с чего начать поиски. Однажды она уже обыскивала комнату Харфорда. Но там он был в гостях, в чужом доме. А в этой гостиной и примыкавшей к ней спальне он, несомненно, жил несколько месяцев в году, и здесь во всем должна чувствоваться его индивидуальность.

Она начала свои поиски с книжного шкафа, где был представлен широкий выбор всяческих скабрезных романов. Они не представляли для Кит никакого интереса. Девушка открыла платяной шкаф и стала перебирать одежду, пытаясь уловить знакомый запах духов, Потом она подошла к письменному столу и начала просматривать бумаги, сложенные в ящиках. Кит торопилась и молила Бога, чтобы Харфорд задержался внизу подольше.

Два ящика были забиты неоплаченными счетами. В третьем были свалены любовные письма, написанные разыми женскими почерками. Кит быстро просмотрела их, но ничего ценного там не было. Среди писем была даже ода, восхваляющая мужские достоинства Харфорда. Но чувствовалось, что он не питал пристрастия к умным и образованным женщинам.

В центральном ящике она обнаружила дневник. Кит начала читать и с отвращением поняла, что в дневнике Харфорд описывал всех женщин, с которыми переспал, подробно оценивая все их достоинства и недостатки. Если бы она и в самом деле была шлюхой, то удостоилась бы записи в конце списка. Харфорд не преминул бы описать се татуировку.

Она посмотрела записи за последние несколько месяцев, но не нашла ничего, что подтвердило бы ее подозрение. Кит собиралась уже открыть нижний ящик, как услышала за своей спиной злобный голос.

— Какого черта ты здесь делаешь! Девушка обернулась. Ее сердце ушло в пятки — в дверях стоял Харфорд! Господи, как же она не подумала, что у него может быть второй ключ? Надо как-то выкручиваться.

— Что делаю? Роюсь в столе, конечно, — ответила она с невинным видом. — Мне надоело ждать, месье, и я решила поразвлечься.

— Не вздумай в другой раз так развлекаться, — его раздражение мгновенно улетучилось. Он был слишком пьян, чтобы долго сердиться. — Так ты француженка? Что-то я раньше этого не заметил.

Проклятие! Она говорила с ним, как со Стрэтмором. Она забыла, что сейчас акцент не нужен. — В спальне я всегда француженка, — ответила она с придыханием. — Французы, может, и враги нам, но по части любви они непревзойденные мастера.

— Ничего не знаю о врагах. Наполеон чертовски умный парень, уж куда умнее всей нашей королевской семейки вместе взятой. И своего последнего слова он еще не сказал.

Харфорд снял маску, расстегнул домино и бросил его на стул.

— А ну-ка, раздевайся. Хочу посмотреть, что у тебя лучше, лицо или сиськи.

Это был как раз тот момент, которого дожидалась Кит. Она отступила назад, чтобы свеча хорошо освещала ее лицо, и сняла маску. Конечно, на ней был парик. Но если он был тем человеком, которого она искала, он, несомненно, узнает ее. Она внимательно следила за его реакцией, но напрасно. Никакого удивления, только несколько нелюбезных слов.

— Лицо у тебя длинновато, но на одну ночь ты сойдешь.

Кит похолодела от ужаса. Это был не тот человек. Совсем не тот. Теперь она знала это наверняка. Девушка даже не могла объяснить, откуда у нее взялась эта уверенность. Может, он и принимал какое-то участие в деле, которое расследовала Кит, но не он был главным злодеем.

Она выяснила то, за чем пришла. Теперь надо было исхитриться и сбежать, не дать себя изнасиловать.

— Как гадко с вашей стороны, напоминать о моем возрасте, — сказала она недовольным тоном, продвигаясь к двери. — Настоящий рыцарь никогда не сказал бы ничего подобного.

— Хватит тут болтать о рыцарях, — он скинул сюртук и развязал галстук. — Ты пришла сюда, чтобы переспать со мной. Это я сделаю с удовольствием. Но не трать время на всякую чепуху, — Вы совсем не рыцарь, — ответила Кит, берясь за ручку двери. — Вы мне больше не нравитесь.

Харфорд подскочил к девушке неожиданно быстро, схватил ее и повернул к себе лицом.

— Никуда ты не уйдешь, — прорычал он. — Слишком поздно. Я не моту искать другую женщину. Ты останешься здесь и получишь, чего хотела.

Он прижал свой источающий винные пары рот к губам девушки. Все было, как когда-то в Касл Бури, когда он принял ее за служанку.

Преодолевая отвращение. Кит издала страстный стон и прижалась к нему. Почувствовав прикосновение ее бедер к своим, он зарычал и начал нетерпеливо расстегиваться. Девушка дождалась того момента, когда он нагнулся, чтобы снять панталоны, и изо всех сил толкнула его в грудь. Он отлетел к письменному столу и упал на пол.

Не оборачиваясь, Кит выскочила за дверь. Левое крыло кончалось тупиком, и она бросилась направо, в сторону основного коридора. Девушка уже сворачивала за угол, когда послышались злобные ругательства и тяжелые "шаги.

Конечно, хорошо, что Харфорд не расшибся насмерть, но жаль, что он не потерял сознания.

— Ты мне за все заплатишь, маленькая дрянь! — Рев взбешенного Родрика разносился по коридорам, заглушая звуки музыки. В другое время на его крики сбежались бы люди, но сейчас все были слишком заняты танцами, выпивкой и любовью.

Кит понимала, что стоит Харфорду завернуть за угол, и он увидит ее. Девушка попыталась открыть дверь в одну из комнат. Она оказалась заперта. Кит ринулась вперед. Ей надо было добежать до лестницы, спуститься в бальный зал и скрыться в саду. Там он ее не найдет. Однако, планы пришлось менять на ходу. На нижних ступеньках лестницы стоял Мэйс и беседовал с двумя гостями. Она была уверена, что мимо них ей проскользнуть не удастся. Девушка бросилась дальше по коридору. Она бежала так быстро, как бегала только в детстве в Уэстморленде. Через несколько секунд, когда она уже завернула за угол, послышался голос Харфорда:

— Маис, тут женщина спускалась по лестнице?

— Нет, — ответил ему брат. — Какого дьявола ты тут разорался?

— Охочусь за одной маленькой дрянью, — со злобой ответил Харфорд. — Я заставлю се пожалеть о том, что она меня встретила.

— Продолжай охотиться, но не так громко, — протяжно сказал Мэйс, — кое-кто из гостей уже спит.

Кит решила спрятаться в одной из комнат восточного крыла. Первой была комната Стрэтмора, остальные две — закрыты. Наконец, четвертая дверь открылась, и Кит с облегчением нырнула в темноту. Но ей тут же пришлось вынырнуть обратно. Комната была уже занята. Какая-то парочка со страстными стонами занималась любовью.

Шаги Харфорда были все ближе. Еще несколько секунд… он повернет за угол и увидит се. Девушка осмотрелась. Впереди был тупик. Возможно, последняя дверь без таблички и вела на лестницу для слуг, но выяснять это было уже поздно.

Она еще ничего не добилась, и как будет ужасно, если Харфорд догонит ее. В лучшем случае ее изобьют и изнасилуют. О худшем даже страшно подумать. Оставалась последняя надежда. Господи, сделай так, чтобы он захотел ей помочь. Помочь, несмотря на все зло, которое она ему причинила. Господи, сделай так, чтобы он был на месте.

И, покоряясь судьбе. Кит проскользнула в комнату Стрэтмора.


Глава 22


После бегства леди в голубом домино Люсьен был подавлен физически и морально. Он вернулся в свою комнату, отпустил лакея и, оставшись в одиночестве, сбросил домино и маску. Он разжег камин, налил себе немного бренди и опустился в кресло.

На самом деле не было никаких разумных доводов в пользу того, что леди в голубом и есть Кристина Трэверс. Они абсолютно не были похожи. Тем не менее его не отпускало чувство, что именно она смеялась над ним, спрятавшись под маской. Что это, наваждение? Кажется, он готов увидеть ее всюду, зная, какая она мастерица по части переодеваний.

Он прожил спокойно тридцать два года и ни разу не увлекся ни одной женщиной так, как сейчас Кит. Ее сестра-близнец, единственная, кто произвел на него хоть в какой-то мере сравнимое впечатление. Вряд ли это удастся сделать еще какой-нибудь женщине. Если бы он не свалял такого дурака с Кэтрин Трэверс, то сегодня он сразу же сорвал бы маску с этой таинственной леди. Пожалуй, хорошо, что она сбежала до того, как он осуществил свое намерение.

Он улыбнулся и допил бренди. Трудно было оставаться благоразумным в зале, где гремел вальс, а его партнерша таяла в объятиях. Возможно, это какая-нибудь родственница Трэверсов. Иначе почему она так же возбудила его? Надо выяснить, кто она такая, но это все завтра. А сейчас — спать. Люсьен скинул сюртук, снял сапоги и, вспомнив, что не запер дверь, встал. Не успел он повернуть ключ в замке, как дверь с треском распахнулась, чуть не сбив его с ног. На пороге стояла сама леди Немезида в голубом домино. Ее белый парик сбился, а нарисованные морщины стерлись. Но это, несомненно, она была его недавней партнершей по вальсу.

В глазах девушки был ужас, она с трудом переводила дыхание.

— Харфорд гонится за мной… Ради Бога, помогите…

С объяснениями следовало подождать. Стрэтмор захлопнул дверь и повернул ключ в замке.

— Быстро в постель! Укройтесь с головой, и ни слова!

Не успела она забиться под одеяло, как раздался сильный стук в дверь.

— Откройте немедленно! — прорычал Харфорд. Люсьен сорвал с себя галстук, выпустил рубашку из-под брюк, расстегнул ворот и подошел к двери.

— Уходите, — ответил он раздраженно. — Я занят.

Он ущипнул себя за шею в нескольких местах. Красные пятна должны были подтвердить, что он проводил время в любовных утехах.

— Впустите меня, Стрэтмор, черт побери! — Харфорд немного сбавил тон.

— Ну хорошо, хорошо, сейчас, — ответил Люсьен примиряюще. Оглянувшись на постель, он увидел, что девушка укрылась с головой, но край голубого домино выглядывает из-под одеяла. Он подошел к кровати, аккуратно укрыл девушку и направился к двери, гася все свечи, кроме одной. Распахнув дверь, он увидел стоявшего в коридоре Харфорда. Глаза его пылали от гнева, а костюм был в беспорядке.

— Что случилось, пожар? — спросил он взволнованно. — Что такое? Нельзя до утра подождать!

— Мне нужна женщина, которая с вами!

— Это невозможно! Она — моя! — Люсьен недоуменно поднял брови. — И я собираюсь продолжить свои приятные занятия. Вы мне мешаете, сэр.

— Эта чертовка пыталась обокрасть меня! Я поймал ее, когда она рылась в моем бюро! Вот только что!

— В самом деле? — Люсьен продолжал стоять в дверном проеме, расставив руки и преграждая Харфорду путь. — Это не могло случиться «только что»! Она уже давно занята здесь, со мной.

— Но я видел, как она вбежала в вашу комнату.

— Вы ошиблись, — спокойно ответил Люсьен. — Моя дверь была заперта. Ваша птичка впорхнула в соседнюю. Они все одинаковы.

Харфорд был укрощен, но все еще не уверен в своей ошибке.

— Я хочу посмотреть, кто лежит в вашей постели. И я не уйду, пока не добьюсь своего.

— Я не могу позволить вам этого, — в голосе Люсьена звучало пугающее спокойствие.

— Мне не нужно вашего разрешения, — Стрэтмор, — закричал Харфорд, пытаясь оттолкнуть графа и пройти.

Стрэтмор схватил его за запястье и скрутил его руку назад с такой силой, что тот застонал от боли.

— Если вы будете настаивать, мне придется попросту прикончить вас, — сказал он холодно. — А мне бы не хотелось. Это не лучший способ отблагодарить вашего брата за гостеприимство.

Харфорд оценил силу противника и прекратил сопротивление. Люсьен ослабил тиски, но не отпустил его совсем.

— Видно, вы с этой чертовкой работаете вместе, — вновь пошел в наступление Харфорд.

Глаза Стрэтмора превратились в узкие щелки.

— Вы начинаете надоедать мне, Харфорд. Я уважаю желание этой женщины не называть себя. Это естественно для джентльмена. Кроме того, далеко не всем мужьям нравится, когда их жены слишком бурно развлекаются.

Харфорд помолчал немного, а потом рассмеялся.

— Так это замужняя дама! Я должен был сразу догадаться.

— Да, должны были. А теперь, будьте любезны, продолжите свои поиски в другом месте. Дверь слева ведет на лестницу для слуг. Ваша беглянка могла скрыться там.

— Ну, конечно же, — Харфорд ретировался, — в коридоре темно, я мог просто не разглядеть, какую дверь она открыла. Простите, я был вне себя.

— Извинения приняты. Но, прошу вас, больше не тревожьте меня сегодня! — Люсьен запер дверь и, вынув ключ, спрятал его за обшивкой стоявшего рядом кресла.

На этот раз ей не удастся убежать от него.

Люсьен прислушался к удаляющимся шагам Харфорда. Когда заскрипела дверь на лестницу для слуг, он понял, что его совет был принят.

О лестнице Стрэтмор узнал сразу по приезде. Он всегда старался изучить все ходы и выходы на новом месте. Харфорду придется долго блуждать по бесконечным коридорам и переходам, прежде чем он убедится в бессмысленности поисков.

Стрэтмор повернулся к девушке.

— Можете вылезать.

Она села на кровати, укутанная в голубой шелк домино, и испуганно взглянула на его.

Атмосфера в комнате напоминала предгрозовую — так она была насыщена эмоциями, гневом, отчаянием и желанием. Больше всего — желанием.

— Так это все-таки были вы, — резко спросил Люсьен, не сдерживая своего гнева. Голос его был низким и жестким. — Я рад, что моя интуиция по-прежнему не обманывает меня. Что вы придумали на этот раз?

— Пожалуй, с вами еще труднее иметь дело, чем с Родриком Харфордом, — без всякого почтения к дорогому шелку домино она взялась за полу и, как платком, стерла ею косметику с лица.

Теперь она выглядела намного моложе, хотя казалась несколько встрепанной.

Слова девушки только усилили гнев и раздражение Стрэтмора.

— Значит, вам надо было остаться с ним, — резко ответил граф. — Но вы попросили моей помощи, и я оказал ее. Теперь ваша очередь расплачиваться.

— Я не удивляюсь, что вы заговорили об этом.

Затем последовало молчание. По выражению лица девушки, на котором сожаление сменилось сомнением, а затем решимостью, граф понял, что она мучительно ищет выход из создавшегося положения.

Наконец она выпрямилась, сжав руки на коленях, и спокойно сказала:

— Я давно должна была расплатиться с вами. Когда-то вы хотели спать со мной. Ну что ж, я — ваша.

Она снова поразила Стрэтмора, на этот раз своей резкой оскорбительной прямотой. Он перевел дыхание. Конечно, мысль о том, что ее готовность отдаться вызвана чувством долга, а не желанием, была ему противна. И все-таки он не отпустит ее. Об этом не может быть и речи. Укоры совести были слишком слабы, чтобы сломить нарастающую волну страсти.

— Обдумайте хорошенько. На этот раз вам некого будет звать на помощь, и слезы вам тоже не помогут. Бесполезно будет просить пощады.

— Уж если кто и попросит пощады, то никак не я, Люсьен, — серьезно ответила девушка. — По-моему, уже было достаточно лжи. Пришли время откровенности.

Теперь он был абсолютно уверен, что она не будет пытаться бежать. Но она выглядела испуганной и подавленной, вся еще во власти своих недавних переживаний. Люсьен нахмурился.

Страх — плохой советчик, а в постели — он просто враг. Он хотел разбудить ее страсть, хотел, чтобы она желала его так же жадно, как и он ее, чтобы все барьеры между ними рухнули. Это означало только одно. Он должен обуздать себя и контролировать каждое свое движение, медленно разжигая у своей мучительницы заснувшую чувственность. Это будет сложной задачей.

Они молчали. Снизу доносилась тихая музыка. Вот и решение. Они начнут с танца, он поможет снять напряжение, растопит скованность и постепенно восстановит те узы, которые связывали их раньше.

Стрэтмор подошел к девушке и протянул ей руку.

— Потанцуйте со мной, миледи.

Она удивленно взглянула на него, улыбнулась, спустила ноги с кровати и скинула туфли. Кит сделала глубокий реверанс, как будто их только что представили друг другу.

— С огромным удовольствием, лорд Стрэтмор.

— Нас не представили друг другу, — ответил Люсьен почтительно. — Кажется, я имею честь беседовать с леди Кит Трэверс?

— Я не сомневаюсь, что вы очень быстро узнаете, кто я такая, — с улыбкой ответила Кит, — но Джейн — мое второе имя.

— Я называл вас сотней разных имен: «леди Джейн», «леди Немезида», «леди Быстрая как ртуть». Но «Кит» — самое лучшее из их, самое необычное и больше всего вам подходит.

Стрэтмор снял парик с головы девушки, и ее чудесные шелковистые волосы рассыпались по плечам. Они были легки, как облако, а гладить их было истинным наслаждением.

Кит приятно улыбнулась.

— Это так чудесно! Понимаю теперь, почему кошки любят, когда их гладят по шерстке.

Она стянула с руки замшевую перчатку и швырнула в сторону. Люсьен поцеловал ее запястье в том месте, где пульсировала голубая жилка. От прикосновения его губ по телу разлилось томительное тепло. Люсьен медленно покрывал поцелуями и другую руку девушки. Кит провела нежными пальцами по его щеке.

— Люцифер — светоносный, — прошептала она. — Светлый ангел утра…

— Боюсь, что падший ангел! — он опустил руку на бедро Кит, и она вздрогнула всем телом. Пальцы другой руки он сплел с пальцами Кит и крепко сжал их, увлекая ее в вальсе. — Я был изгнан из рая, но теперь вновь обретаю его…

Девушка покраснела и опустила глаза. В мерцающем свете свечи над ее золотисто-каштановыми волосами, казалось, возник легкий нимб. Сейчас у них было больше пространства, чем в переполненном бальном зале. Они свободно летели в такт музыке по пурпурно-красному ковру. Кит танцевала в одних чулках и, ступая на его мягкую поверхность, получала заряд тепла.

Девушка танцевала превосходно, хотя вначале в ее движениях ощущалась скованность. Но мало-помалу волшебная мелодия вальса сделала свое дело. Кит вся отдалась танцу.

Гармония воцарилась между танцующими. Он страстно желал обнажить ее гибкое нежное тело, скинуть ненавистное домино. Теперь она желала того же. Каждый его шаг, каждое прикосновение и ласка находили в ней отклик. Это было все крепнущее равновесие стремлений мужского и женского начал.

Люсьен, не прекращая танца, одной рукой развязал ленты домино, и оно плавно соскользнуло с плеч девушки, отлетев в угол комнаты. Его восхищенному взору предстали обнаженные, сверкающие белизной плечи Кит. Дыхание срывалось… Но нет, еще рано… Немного рано…

Кит танцевала, подчиняясь его сильным рукам и движениям. Она чувствовала себя легкой пушинкой. Наконец, они остановились. Люсьен нагнулся и поцеловал ее нежную кожу на шее под маленьким изящным ушком. Его губы искали ее полуоткрытый рот. Кит затаила дыхание и замерла в ожидании поцелуя… Инстинктивно она открыла глаза, и Люсьен увидел в их сиянии огонь страсти, который так жаждал разжечь.

Девушка в какой-то момент представила себе, как забавно они выглядят со стороны. Люсьен одной рукой обхватил ее бедра, стараясь принять на себя всю тяжесть ее тела, его нога оказалась зажатой между ног девушки.

— Сэр, — прошептала она, — по-моему вы слишком сильно прижимаете меня к себе. Это против правил.

Произнося эту чинную фразу, она прижалась к нему бедрами и стала покачивать ими из стороны в сторону. Жар разлился по животу и бедрам Люсьена.

— Вы правы, сударыня, — ответил он почти беззвучно, — и скоро я прижму вас еще крепче.

Он ослабил объятия, и они снова понеслись в танце. Люсьен начал импровизировать. Теперь их движения были откровенно эротичными. Они прижимались друг к другу всем телом, на миг разъединялись и вновь — устремлялись друг к другу, ощущая еще больший жар в крови. Этот танец воспламенял обоих. Разумеется, в бальном зале, при всех, они никогда не позволили бы таких откровенных движений.

Как только музыка стихла, они слились в страстном объятии, стоя посреди комнаты. Они жадно целовали друг друга, а Кит прижимала свои бедра к нему все плотнее, слегка поводя ими. Возбуждение нарастало. Люсьен застонал, чувствуя, как его возбужденная плоть прижимается к заветному треугольнику между ее бедрами. Желанное время пришло…

Люсьен развязал ленты, которые удерживали платье на плечах Кит. Глаза девушки затуманились желанием. Одно легкое движение — и платье скользнуло вниз. Теперь на Кит была только нижняя рубашка и корсет, который делал ее стройную фигуру неузнаваемой.

Не отрывая взгляда от лица девушки, Люсьен начал расшнуровывать корсет. Наконец, он раскрылся, обнажив прелестные груди под тонкой тканью рубашки. Он начал ласкать их, пряча в свои ладони и сжимая соски. Глаза девушки стали огромными. Она облизывала языком пересохший рот. Весь ее облик, каждое движение говорили о том, что желание сжигает ее. Но Люсьен не мог довольствоваться одной физической страстью, он жаждал полной близости — слияния не только тел, но и душ. Снимая корсет, он пытался встретить ее взгляд, но напрасно. Девушка отводила глаза. Она сделала шаг вперед и, спрятав лицо в разрезе рубашки, обхватила руками его талию. Ее груди прижимались к его груди, а руки ласкали сильную мускулистую спину. Восхищаясь упорством, с которым Кит старалась избежать его взгляда, Люсьен снял с нее рубашку и отшвырнул в угол комнаты.

— На тебе надето слишком много…

— На тебе тоже, — ответила девушка и в свою очередь стянула рубашку с Люсьена. — «Его форма была изящна и прелестна», — процитировала Кит.

Люсьен рассмеялся, придя в восторг от ярких и непредсказуемых ассоциаций своей подруги.

— Знаешь, кем был Люцифер, когда Мильтон восхищался его формой? Он был змеей.

— Ну, давай посмотрим, нет ли здесь где-нибудь поблизости змеи, — прошептала Кит, осыпая поцелуями его обнаженную грудь.

Ее руки уже проникли за пояс его бриджей. Со страстным вздохом Люсьен прижал ладони к ее ягодицам. Их форма была очаровательна и прекрасно вписывалась в изгиб его раскрытых ладоней. Почти оторвав девушку от пола, он прижал ее женственное и мягкое тело к своему. Когда Кит укусила Люсьена в плечо, он перестал владеть собой. Второпях сорвав с себя остатки одежды, он повлек девушку в постель. Они с такой силой обрушились на матрас, что кровать жалобно заскрипела. Он вдавил ее в подушки, стараясь вобрать в себя всю. Стрэтмор торжествовал победу. Они извивались и играли, как две дикие кошки. Их ноги сплетались и расплетались, а жаждущие губы сливались в бесконечном поцелуе. Он погрузил свое лицо в ложбинку между ее грудями, наслаждаясь вкусом ее кожи и ей одной свойственным запахом.

Когда он начал целовать, лаская языком, ее соски, девушка задрожала от восторга и откинула голову назад, ей не хватало воздуха, она задыхалась. Сейчас на Кит были только черные шелковые чулки. Она вся отдавалась ему.

Взгляд Люсьена скользнул ниже. Он не мог противиться желанию покрыть поцелуями ее живот. Кит стонала и прижимала его голову к себе. Шелковистое тепло ее кожи опьяняло Люсьена. Он приподнялся и утвердил свои бедра между ее разведенными в стороны ногами. Вид бабочки, вытатуированной на ноге, заставил его опуститься снова и прижаться к ней губами. Она, как живая, трепетала у его губ. Кит застонала, пытаясь сдержать спазм, вцепившись руками в одеяло.

Его пальцы проникли во влажное тепло ее промежности, нежно лаская и подготавливая путь для вторжения. Кит выгнула спину, готовясь принять его. Дрожа от нетерпения, быстрым и мощным движением, он овладел ею.

Кит закричала, но… этот крик не был криком восторга. В нем слышалась боль! Ее ногти впились в его спину. Люсьен, казалось, окаменел. Его руки — и плечи были твердыми, словно железными. Он с удивлением и недоверием смотрел на нее. Его глаза, только что сверкавшие страстным золотым блеском, стали зелеными от гнева.

— Почему ты не сказала мне?


Глава 23


Вся дрожа, Кит закрыла глаза. Господи, что с ней происходит? Может быть, это очередной ночной кошмар? Но тяжесть мужского тела, придавившего ее к кровати, и, ощущение чужеродного присутствия внутри нее не оставляли никаких сомнений в реальности происходящего.

Она опять открыла глаза. Люсьен, сильный и опасный навис над нею. Его мощные плечи блестели в слабом свете свечи.

— Я не знала, что будет так больно, — прошептала она. — Я не хотела тебе говорить.

Он опустил голову и прижался лбом к ее плечу. На какое-то мгновение все его мускулистое тело содрогнулось. Потом он вздохнул и поднял лицо.

— Тебе было бы не так больно, если бы ты предупредила меня заранее. Конечно, ты прекрасная актриса, но изобразить женщину легкого поведения тебе не удалось.

Его злость прошла, уступив место нежности и ласке. Он нежно коснулся губами ее губ.

— Прости меня, Котенок. Я должен был обо всем догадаться сам. Я давно должен был понять, что с тобой всегда все сложно и неожиданно. Постарайся расслабиться. Худшее уже позади.

Он был прав. Острая боль утихла. Постепенно исчезало ощущение неудобства. Люсьен лежал почти неподвижно, он только легко касался губами то ее щеки, то нежной шейки. Его нетерпение и порывистость сменились спокойствием и лаской, однако напряжение, сковавшее его торс, говорило о том, как нелегко это ему давалось.

Постепенно ее тело научилось принимать чужеродное присутствие как вполне естественное. И вместе с этим к ней возвращалась чувственность, которая, казалось, бесследно исчезла в момент его стремительного вторжения. Осторожно Кит попробовала приподнять бедра. Боли больше не было. Она чувствовала только сильное давление… И это чувство было интригующим. Кит повторила движение, но с большей силой, и ощутила биение нежного и в то же время твердого, как сталь, фаллоса внутри себя.

— Будь осторожна, девочка, — прошептал Люсьен, — я близок к концу.

— Ты можешь кончать, — прошептала она страстно. — Скажи только, что я должна делать,

— Ты должна… двигаться ритмично… вверх-вниз, вверх-вниз.

Он сильнее надавил на нее и проник немного глубже. Кит вся была захвачена новыми невыразимыми ощущениями. Ей казалось, что радость пронизывает ее насквозь. Кит повторяла движения бедрами снова и снова.

— Вот так — правильно? — прошептала она.

— Да, милая, именно так, — его голос охрип от сдавившей горло страсти.

Он продвигался вперед все настойчивее, а ее тело отзывалось на каждое его движение. Оно действовало независимо от сознания, которому еще требовалось время, чтобы принять происшедшее.

Их тела двигались в слаженном ритме. Кит вся отдалась новым ощущениям. Легкая боль, трение и влажное тепло, желание и обладание.

Он издал звук, похожий на рычание, и обрушил на нее всю мощь своего мускулистого тела. Близился финал, который нес с собой освобождение. Теперь Люсьен был не тем нежным любовником из «Кларедона», но требовательным и страстным мужчиной, имевшим на нее все права. Он заполнил собой ее разум, ее чувства. И она вся принадлежала ему. Она больше не была одна.

Внезапно паника охватила Кит. Боже, что происходит? Ведь он не только проник в ее тело, он проник в ее душу. Он разрушил все ее оборонительные укрепления, которые казались такими надежными. Она попробовала отстраниться от него хотя бы мысленно, но это было уже невозможно. Ей было необходимо его тепло и его сила.

Его ладонь проскользнула между их телами, касаясь интимных уголков ее тела и вызывая порывы восторга. Когда, она закричала, он спрятал свое лицо в ложбинку между ее плечом и шеей. Его тело содрогнулось, передавая дрожь ее телу. Кит больше не контролировала себя. Она отдавалась ему страстно и самозабвенно, покоренная его силой.

Буря стихла. Кит лежала потрясенная в объятиях Люсьена. Если бы только она понимала заранее, что с ней произойдет… Лучше было бы выпрыгнуть из окна, чем позволить ему коснуться себя хотя бы пальцем. Если бы она знала, как все изменится для нее, то никогда не попросила бы его о помощи. Надо было бы бежать, а вместо этого она доверила ему и свою душу, и свое тело.

Было совершенным безумием надеяться на то, что она сможет сохранить независимость после того, как они станут любовниками. С ужасом Кит осознала, что теперь не сможет отказать ему ни в чем. Боже, сделай так, чтобы он был достоин доверия!

Пока Кит старалась справиться с подступившими к горлу слезами, Люсьен освободил ее от тяжести своего тела и лег рядом, крепко прижавшись. Его ладони, гладившие ее тело, теперь были настолько же нежны и мягки, насколько раньше требовательны.

— Я все время встречал тебя, и только тебя, правда? — тихо спросил он.

Она кивнула в ответ и спрятала лицо у него на плече.

— Ты — Кэтрин, а вовсе не Кристина, — Люсьен не спрашивал, он знал это наверняка.

Все еще пытаясь сохранить дистанцию между собою и возлюбленным, Кит спросила:

— Почему ты так решил?

— Знаешь, мой рассудок готов принять версию существования двух разных женщин, но интуиция говорила обратное. Ты прекрасно изображала актрису и доступную женщину, но как бы ты ни бравировала, я всегда чувствовал, что под этой маской скрывается застенчивая девушка. Меня это настораживало.

Люсьен взял рубашку Кит, висевшую на спинке кровати, и осторожно вытер кровь, оставшуюся у нее между ног.

— Ты же сам сказал, что не все можно сыграть, — ответила она, изобразив на лице серьезность. — Конечно, я могу неплохо подражать Кире, но мне это не доставляет удовольствия.

— Твоя девственность оказалась решающим доказательством, — заметил Люсьен. — Не сомневаюсь, у Киры миллион достоинств, но вряд ли девственная чистота в их числе. Если бы я прислушался к своей интуиции, я никогда не причинил бы тебе такой боли.

— Природа сыграла со слабой половиной рода человеческого жестокую шутку, когда наградила ее девственностью, — сказала шутливо Кит.

Люсьен улыбнулся и, оперев подбородок на руку, замер, не отрывая взгляда от ее лица.

— Мне говорили, что ты всегда держалась в тени своей сестры. Всегда на вторых ролях. Но ведь ты умела все делать не хуже ее, не правда ли? Когда она сыграла Себастьяна в «Двенадцатой ночи», ты была Виолой. А это гораздо более сложная роль. Когда она нагая переплывала реку, ты плыла рядом с ней. Когда она в мужском костюме гарцевала вместе с наездниками, ты скакала рядом. Ты была такой же смелой я ловкой. Но этого никто не замечал. Так часто случается с близнецами. К тебе были несправедливы.

Кит была потрясена. До сих пор никто не мог этого понять. Люсьен был первым.

— Как ты догадался? Даже тетя Джейн этого не понимала. Она тоже всегда считала, что Кира — лидер.

— Это происходит оттого, что идентичные близнецы и похожи между собой, и в то же время это совершенно разные люди. Многие просто не знают, как с ними общаться. Проще всего все разложить по полочкам. Это смелый близнец, это — застенчивый. Это добрая сестра, а это — злая. Я думаю, что Кира вовсе не так дика и безудержна, как все думают, а ты вовсе не так благовоспитанна, исключая, разумеется, те случаи, когда ты изображаешь безупречную леди Кэтрин.

— Ты прав. Большинство наших родных и знакомых предпочитали считать нас полными противоположностями друг другу, — согласилась Кит. — Кроме того, некоторые — мы с сестрой называли их «те самые» — могли общаться только с одной из нас, а другую просто не замечали. Мы часто шутили на эту тему.

— А кроме того, вы, наверное, обожали разыгрывать окружающих, пользуясь сходством, и смеялись над людской доверчивостью.

Кит улыбнулась в ответ.

— Когда кто-нибудь говорил: «Кристина — это та с красной лентой, а Кит — с синей», мы менялись лентами, как только говоривший отворачивался. Но мы во многом совершенно разные. Помнишь, я тебе сказала еще у Джейн, что у Киры есть обаяние и жизнерадостность. Она может мгновенно зажечь публику в театре, а я чопорна, педантична и добропорядочна.

— Это ты-то чопорна и добропорядочна?! — Люсьен с удивлением поднял брови. — А не ты ли устроила мне замечательную гонку по лондонским крышам и чужим спальням?

— Только по необходимости, Люсьен. Я вовсе не хотела этого делать, — голос девушки стал грустным.

— Это все из-за Киры? С ней что-то случилось?

Страх снова сковал Кит.

— Я не хочу говорить о сестре. Это вас не касается, — холодно ответила она.

— Расскажи мне, что случилось, — спокойно и настойчиво повторил Люсьен.

— Зачем тебе это знать?

— Ты не стала бы так рисковать, не приехала бы на этот бал и не пошла бы с Харфордом, если бы не была в полном отчаянии. Кит, ты нуждаешься в помощи. Почему ты не хочешь принять мою?

Кит посмотрела в сторону. Она боялась его и не хотела ничего объяснять.

— Почему ты мне не доверяешь?

Кажется, Люсьен читал ее мысли.

— Я не могу ошибиться, — ответила Кит, — слишком многое поставлено на карту.

— Поверь, я никогда не причиню никакого вреда ни тебе, ни твоей сестре. И сердцем ты это, конечно, понимаешь.

— Я вообще не считаю, что мужчины заслуживают доверия. Мой отец мог очаровать кого угодно, но горе тому, кто принимал его всерьез и доверял ему.

— Но я же не твой отец, — Люсьен сжал холодную как лед, руку Кит в своих горячих ладонях. — Я всегда держу слово и умею решать сложные задачи. По-моему, ты вполне можешь мне доверить свои.

— Это не тебе я не доверяю, а себе самой, — ответила Кит неожиданно откровенно. — Мне очень трудно быть одной. Первые восемнадцать лет жизни мы с Кирой провели вместе. Мы были двумя половинками целого существа, а вовсе не двумя разными. Мы понимали, что должны научиться жить самостоятельно, но для меня это оказалось тяжело. Я чувствую себя лианой, которая не может найти дерева, вокруг которого можно обвиться. Мне и самой это не нравится, вряд ли понравится и тебе.

— Кит, ты переоцениваешь свои силы. Твое поведение может только помешать в поисках Киры.

Сопротивление Кит было сломлено. Он нашел самую больную точку — безопасность Киры. Конечно, это самое главное. А если ее. Кит, угораздило влюбиться в богатого, могущественного и развратного графа Стрэтмора, это уже ее собственные трудности.

Кит решила рассказать обо всем, тем более что в глубине души она была уверена, что, так или иначе, он выведает у нее всю правду.

— Знаешь, Люсьен, это очень длинная история.

— Это значит только то, что нам надо устроиться поудобнее, — ответил Люсьен и вылез из кровати. Он достал из шкафа ночную рубашку и подал ее Кит.

— Надень, пожалуйста. Когда мужчина и женщина обсуждают серьезные вопросы, им лучше это делать в вертикальном положении и одетыми.

Кит натянула рубашку. Она была теплой, свободной и доходила почти до колен. Взглянув на свои ноги, девушка с удивлением обнаружила, что до сих пор не сняла чулки. Быстро исправив положение, она села на кровати, скрестив ноги. Люсьен надел синий халат, прекрасно оттенявший его золотистые волосы, разжег огонь в камине и разлил по бокалам бренди из своей серебряной фляжки. Один бокал он протянул Кит.

— Выпей это.

Девушка подчинилась, и тепло разлилось по всему ее телу. Конечно, бренди не могло прогнать страх, но помогало немного успокоиться. Стрэтмор сел рядом с ней на кровати и облокотился на подушки.

— Что случилось с Кирой? — спросил он.

— Я не знаю, с чего начать.

— Начни оттуда, откуда тебе удобнее. Не спеши. Ночи в это время года очень длинные.

— Почти все, что я рассказала тебе у Джейн, — правда. Хотя я была несправедлива к ней самой. Она совсем не тиран, без ее помощи я бы никогда не сделала того, что надо.

— Так она не запрещала Кире бывать у себя в доме?

— Конечно, нет. Хотя ей совсем не нравился ее выбор. Мне он тоже не нравился, а Кира обожала выходить за границы дозволенного. Пока она жила в Лондоне, мы виделись раз в неделю или в две недели. Мы часто встречались на рынке, причем нам не надо было заранее договариваться. Мы и так чувствовали, где наши пути могут пересечься.

— Кира живет в Сохо? — спросил Люсьен.

К удивлению Кит, он сразу всему поверил. Она всегда считала, что понять это может только тот, у кого есть брат или сестра-близнецы.

— У нее там маленький дом, — ответила Кит. — На первом этаже она живет сама, а второй сдает актрисе Клео Фарнсуорт.

— Когда ты догадалась, что что-то случилось?

— На наш день рождения, 21 октября. Мы всегда праздновали его вместе. Всегда, понимаешь? Если Кира работала в провинции, то на этот день она возвращалась домой. Когда однажды она не смогла приехать, я отправилась к ней в Йоркшир. В этот раз мы решили отметить наш праздник у нее дома, вдвоем. Накануне ночью я видела страшный сон, но никак не связала его с Кирой. Когда же я вошла в ее квартиру, сразу поняла, что случилось что-то ужасное.

— Ты заметила следы борьбы?

— Нет, ничего похожего. Все было как обычно. Но меня охватило чувство пустоты. Да еще Виола, кошка Киры, была ужасно голодна. Я накормила ее и поднялась к Клео. Сначала она приняла меня за Киру, но я ей все объяснила. Тогда она встревожилась, ведь сестра уехала после спектакля домой, и с тех пор актриса ее не видела. Кира впервые пропустила репетицию, такого раньше не бывало. Мы решили, что ее похитили.

— Она могла стать жертвой уличных грабителей, — осторожна сказал Люсьен.

— Ты думаешь, она погибла? Нет, я уверена, что Кира жива. Нас с ней связывает незримая нить, и если она погибнет, я сразу почувствую это. Она в беде, ей очень плохо, но она жива.

— В таком случае ты права. Похищение — наиболее вероятная причина ее исчезновения, — согласился он. — Ты знаешь, кто мог это сделать?

«Как странно, что он сразу поверил тому, как прочно мы с Кирой связаны», — подумала Кит и сказала:

— Месяц тому назад Кира сказала, что один очень богатый влиятельный человек предложил ей стать его любовницей. Она говорила об этом со смехом, но теперь я понимаю, что это пугало ее.

— Ты думаешь, этот тип решил увезти ее силом? — нахмурился Люсьен.

— А почему бы и нет. Ведь для него риск был минимальным. Кто будет разыскивать молоденькую, актрису? Все решат, что она сбежала с любовником. Такие истории не редкость.

— Может быть, она что-то рассказала тебе о кем?

— Нет, но кое-что я узнала из ее дневника. Кира называла его лордом «Геллионом». Она писала также о Клубе Геллионов.

— Так вот почему ты так ими заинтересовалась. Но почему ты не наняла полицейского с Боу-стрит? Он бы помог тебе.

— Я это сделала. Я наняла мистера Джонса, и он сделал все, что было возможно. Он нашел двух человек, которые были свидетелями похищения, но они не могли сообщить никаких подробностей. Было очень темно, и шел дождь. Он разослал информаторов по всему Лондону, и безрезультатно. Никаких следов Киры.

— И тогда ты решила взять все в свои руки, поставив таким образом на карту свою свободу и даже жизнь!

— Я решила поступить в театр. Это должно было мне помочь лучше узнать жизнь Киры. Кроме Клео, никто не знал, что у Киры есть сестра-близнец, поэтому мне было совсем нетрудно выдать себя за нее.

— Нетрудно, — прошептал Люсьен. — Вдруг в одно мгновение стать одной из лучших лондонских актрис — и нетрудно!

— Без помощи Клео у меня ничего бы не вышло. Это она рассказала мне обо всех в театре, она подготовила к выступлениям. И поверь, мне было очень трудно вжиться в образ сестры.

— А знаменитая татуировка?

— Я пошла к тому же мастеру и сделала себе такую же, — просто ответила девушка. — Она все еще немного чешется.

Люсьен откинул край рубашки Кит и внимательно взглянул на бабочку, изображенную на внутренней стороне бедра.

— Когда я целовал ее впервые, я заметил, что рисунок немного размыт. Мне говорили, что так выглядят свеженанесенные татуировки. Но я совершенно забыл об этом. Вообще, когда я рядом с тобой, мой мозг отказывается служить мне.

Кит натянула рубашку на колени.

— Когда Кира поступила на сцену, ей пришлось отрезать волосы, чтобы удобно было носить парики, — продолжила свой рассказ Кит. — Мне пришлось сделать то же самое. Но я заказала накладку из своих волос и надевала ее, когда надо было появляться в обществе в качестве леди Кэтрин.

— Так значит, если бы я повнимательнее занялся твоей прической, то узнал бы всю правду, — улыбнулся Люсьен. — Вот отчего ты была так холодна.

— Кэтрин всегда холодна, — ответила Кит своим самым официальным тоном. — Ну как, подействовало?

— Ну конечно. А Кира в самом деле левша?

— Как раз наоборот. Это я — левша. Мне пришлось соврать, потому что ты сразу заметил это.

— Тебе, наверное, трудно давалась такая двойная жизнь?

— Ужасно трудно, — ответила она, отбрасывая волосы со лба, — и я бы никогда с ней не справилась без помощи тети Джейн, Клео и мистера Джонса. Ведь мне приходилось жить на два дома.

— Ну и как, ты добилась каких-нибудь результатов?

— Нет, ничего. Хотя каждый раз после спектакля я подолгу оставалась в актерской гостиной в надежде, что похититель как-то проявится.

— Возможно, он с тех пор не был в «Марлоу» и не знает, что Касси Джейн снова на сцене.

— Может, так, а может, и по-другому, — Кит горько усмехнулась. — Если он понял, что я — близнец Киры, он мог решиться похитить и меня тоже. Есть мужчины, которые обожают иметь дело с близнецами. Когда умер наш отец, один из соседей предложил нам с сестрой по тысяче фунтов, если мы согласимся вместе лечь с ним в постель.

— Как зовут эту скотину? Я пошлю ему вызов. Знаешь, я ведь отличный стрелок.

— Не сомневаюсь. Но мы ему уже отомстили. Кира пролила ему кипяток между колен.

— Я вижу, вы с сестрой вполне можете постоять за себя, — расхохотался Люсьен.

— Да, раньше, так и было. Но сейчас удача изменили нам. Похититель ничем не выдал себя, и мне пришлось забираться в дома «Геллионов».

— Ты можешь объяснить, что именно ты разыскиваешь?

— Боюсь — нет. Я думаю, должно быть чисто эмоциональное ощущение того, что этот человек был близок к Кире. Я не ищу какой-то определенной вещи и поэтому не могу послать кого-то вместо себя. Понимаешь, я всегда могла зайти в дом или в магазин и определить, не заходила ли сюда Кира.

— Это потрясающе. А Кира может делать то же самое?

— Да, только у меня это получается немного лучше. Когда мы были детьми и зачитывались средневековыми романами, мы представляли себе, как одну из нас похитит злой принц. Кажется, наша игра обернулась ужасной реальностью. Тогда мы решили, что та из нас, которая будет похищена, будет все время думать о злодее и представлять себе мысленно его лицо, чтобы другая смогла его узнать.

Люсьен допил бренди и поставил бокал на место.

— Твои поиски дали какие-нибудь результаты? — спросил он.

— Почти никаких. Я точно выяснила, что большинство молодых «Геллионов» вне подозрения. Что касается «Апостолов», тут дело сложнее. Кажется, Кира была знакома почти со всеми и всех их терпеть не могла.

Кит начала медленно ходить по комнате.

— Я приехала в аббатство потому, что подозревала Харфорда. Во время бала в толпе я не смогла точно определить, виновен ли он, и согласилась пойти с ним в комнату. Там я почувствовала, что он знаком с Кирой, но не он ее похищал, и не он держит в заточении.

— А лорд Мэйс?

— Он один из главных подозреваемых. Но теперь я точно знаю, что Кира никогда не была в аббатстве. И в имении Чизвика она тоже не появлялась.

— Похититель мог спрятать ее в любом другом месте. Необязательно везти ее в свое имение.

— Ты прав. Вариантов очень много. У меня нет никаких улик, и я никому не могу предъявить обвинение. Эти люди слишком влиятельны. Но самое страшное — я чувствую, что времени осталось очень мало.

— Наше самое сильное оружие — это твоя эмоциональная связь с сестрой. Ее-то мы и должны использовать.

Кит почувствовала огромное облегчение. Люсьен был ее союзником! Как прекрасно он ее понимал, как верил в нее! Но интуиция подсказывала ей, что это было неспроста.

— Скажи, как тебе удалось так хорошо разобраться в психологии близнецов, — спросила она.

— Этот феномен мне всегда казался интересным, — ответил Люсьен, но взгляд его ускользал, и Кит не поверила ему.

— Скажи мне, Люсьен, ведь есть еще что-то? Лицо графа передернула судорога, а в глазах появилась щемящая тоска.

— Помнишь, я рассказывал тебе, что у меня была сестра, которая умерла в детстве? Элинор была не просто моей сестрой, она была моим близнецом.


Глава 24


Кит с изумлением посмотрела на него.

— Господи, так у тебя была сестра-близнец, и она умерла! Как же это можно перенести!

— Это было ужасно, — ответил Люсьен. Его привычное спокойствие исчезло, а на лице появилось мученическое выражение. — Тогда я почувствовал какую-то силу, разрывающую меня пополам.

Люсьен обнял девушку и спрятал лицо у нее на груди. Он дрожал всем телом, но не плакал. Может быть, если бы он мог исторгнуть хоть одну слезу, это было бы не так мучительно.

Кит нежно гладила его по волосам. Она догадалась, что он очень редко говорил о своем несчастья, а возможно, и не рассказывал о нем никому. Сейчас, Кит была в этом уверена, он захочет рассказать ей все. Когда Люсьен успокоился, она прошептала:

— Расскажи мне об Элинор.

Он медленно повернулся и встал с кровати.

— Линни была на полчаса моложе меня. Мне рассказывали, что, когда она родилась, доктор не надеялся, что она доживет до зари. Но она, ко всеобщему удивлению и радости, выжила. Конечно, мы не были полностью идентичны. Элинор была намного ниже ростом. Но все-таки мы были очень похожи. Просто всем казалось, что она года на два моложе меня.

Люсьен прошелся по комнате, неслышно ступая босыми ногами по толстому ковру.

— Все мои детские воспоминания связаны с ней. И они всегда радостные. Элинор всегда была такой тихой и спокойной, что казалась неземным созданием. Это не мешало ей быть умной, сообразительной и схватывать все на лету. Когда нам было что-то около пяти лет, ее няня сказала, что Элинор похожа на ангелочка и вряд ли долго останется на нашей грешной земле. Я поклялся доказать, что няня ошиблась, и был уверен, что смогу защитить Линни и не дам ей умереть. У меня было какое-то шестое чувство. Я всегда знал, когда ей грозила опасность. Когда она болела, я передавал ей свою энергию. Однажды я катался верхом и неожиданно понял, что нужно немедленно вернуться. Я влетел в комнату в тот миг, когда сестренка буквально падала с подоконника вниз, во двор, пытаясь выпустить птичку, залетевшую в комнату. — Люсьен слабо улыбнулся. — Она тоже всегда все знала обо мне. Однажды пони сбросил меня, и я лежал без сознания. Линни сразу привела отца прямо к тому месту. Окружающие считали, что из нас двоих главным был я. Но это было совсем не так. Линни всегда была очень тихой и спокойной, но характер у нее был сильный. Я никогда не мог ни в чем ей отказать. Иногда она начинала проказничать. И когда наступала расплата, я всегда старался взять всю вину на себя, ведь я был старшим братом. Линни это совсем не нравилось. Но тут уж я оставался тверд, поскольку не мог допустить, чтобы сестру наказывали.

Люсьен подошел к окну, отодвинул занавеску и вгляделся в ночную мглу.

— Я думал, что всегда смогу ее защитить, но это оказалось не так.

— Сколько тебе было лет, когда ты потерял ее?

— Одиннадцать.

Наступило молчание. Прошло много времени, прежде чем Люсьен смог прервать его.

— Родители баловали нас, но когда мне исполнилось девять лет, они настояли на том, чтобы я уехал учиться в Итон. Я умолял их оставить меня в Эшдауне вместе с Линни. Никогда не забуду, как нас разлучали. Нас буквально отрывали друг от друга, а мы оба бились в истерике. Родители были страшно огорчены, особенно мама, но я должен был стать в будущем графом Стрэтмором, а все Стрэтморы заканчивали Итон. Всю первую неделю в Итоне я плакал по ночам. Линни в Эшдауне — тоже. Мы каждый день писали друг другу, и я жил от письма до письма.

Кит содрогнулась при мысли о страданиях разлученных детей. Когда они с Кирой расстались, то, по крайней мере, были уже взрослыми.

— Ты привык, что рядом есть близкий человек, с которым можно поделиться и горем, и радостью. Так у всех близнецов. Наверное, поэтому ты так сильно привязался к своим друзьям в Итоне.

— Я никогда об этом не думал, — нахмурился Люсьен. — Но ты, наверное, права. С друзьями мне повезло. Сначала, через две недели после поступления в школу, я познакомился с Михаэлем. Он застал меня плачущим в темном углу капеллы. Почти каждый мальчишка стал бы дразнить меня. Но не Михаэль. Он только спросил меня, что случилось. Я рассказал, что скучаю по своей сестре. Михаэль подумал немного и предложил мне стать его названым братом. Своего родного старшего брата он считал последней скотиной. После этого моя жизнь в Итоне стала немного легче. Мы с Линни смирились с разлукой, хотя ни мне, ни ей это не нравилось. Сестре приходилось труднее, ведь у нее не появилось новых друзей, которые могли бы отвлечь ее от грустных мыслей. Когда я вернулся домой на каникулы, она так ослабла и похудела, что казалась прозрачной. Но ее дух был по-прежнему крепок. Линия напоминала пламя, которое горело слишком сильно.

— Она умерла после болезни? — тихо спросила Кит.

— Нет, из-за несчастного случая. Совершенно идиотского и ужасного, — Люсьен крепко сжал в руке край бархатной занавески. — До конца Рождественских каникул оставалось совсем немного, и мне уже пора было возвращаться в Итон. Всей семьей мы возвращались из гостей, от родственников, в большом и тяжелом экипаже. Недалеко от дороги, по которой мы ехали, были римские развалины, и Линни очень хотела их посмотреть. Я уговорил отца отвезти нас туда. Он очень не хотел, но в конце концов согласился. Я умел быть очень настойчивым. Если бы только я не был так упорен…

Голос Люсьена задрожал, а лицо сильно побледнело.

— Экипаж перевернулся?

Люсьен тяжело вздохнул.

— Тогда несколько дней подряд шел дождь. Земля стала очень мягкой. Мы ехали по крутой дороге вдоль берега озера. Неожиданно земля под тяжестью экипажа провалилась. Мы покатились по склону. Лошади ржали и спотыкались. Кучер и лакей упали на землю, но оба остались живы, их только ранило. Внутри экипажа творилось что-то ужасное, настоящий хаос.

Люсьен выпустил из рук занавеску и отвернулся от окна.

— Экипаж упал в озеро. Одно из окон было разбито, и вода начала заливаться внутрь. О родителях я даже не вспомнил. Я думаю, что они оба были без сознания. У них не было возможности спастись. Я схватил Линни и вытащил ее через разбитое окно. Вода была холодная как лед. Мне удалось доплыть с Линни до берега, хотя наша одежда так отяжелела от воды, что могла утащить на дно. Ветер был обжигающе холодным. Линни еще дышала, и я знал, что должен немедленно доставить ее в теплый дом. Мысли лихорадочно искали спасения, и вдруг я вспомнил, что мы проезжали мимо какого-то коттеджа. Я нес Линни на руках, но не мог идти быстро из-за своей лодыжки, которую я ударил, выбираясь из экипажа. Это меня приводило в бешенство. Только позже я узнал, что нога у меня сломана. Эта травма до сих пор напоминает о себе. Коттедж уже был недалеко, когда Линни подняла руку и погладила меня по лицу. Потом она улыбнулась так ласково, так нежно… Я понял, что она прощается со мной.

Люсьен замолк и долго не мог прервать тишину.

— Я почувствовал, когда ее душа отлетела, — еле слышно прошептал он наконец.

Кит прижалась к Люсьену и крепко обняла его. Его рассказ причинил ей боль.

— Это не твоя вина, — с жаром сказала она. — Если бы не ты. Линни никогда не дожила бы до одиннадцати лет. Ты сделал все, что было возможно.

— Но этого было недостаточно, — ответил он мрачным голосом. — Глупо, правда, взрослый мужчина тоскует по ребенку, который умер двадцать лет тому назад. В тот день я потерял родителей и расстался с детством. Ужасно, но я смог это пережить, и со временем боль исчезла. Но по сестре я тоскую до сих пор, и горечь утраты не проходит.

— Но ведь Линни была твоим близнецом, твоим вторым я, — ответила Кит со слезами на глазах. — Однажды цыганка сказала нам с Кирой, что близнецы и в прошлой жизни были очень близки. Эта связь сильнее смерти.

— Ты поняла меня? А я думал, никто не сможет понять меня. Никто, хроме сестры. Поэтому я и не говорил об этом никому. Кит, дорогая моя…

Люсьен наклонился и поцеловал девушку. Тотчас отступили и рассеялись трагические воспоминания. Все эмоции переплавились в страсть. Стрэтмор скинул халат, Кит стянула рубашку через голову и отшвырнула в сторону. Через мгновение Люсьен обрушил на Кит всю мощь своего сильного тела. Его руки уверенно ласкали ставшее уже знакомым и желанным тело девушки. Его губы обжигали огнем и ласкали самые заветные и чувствительные места. Кажется, она совершенно лишилась стыда. Откровенные ласки Стрэтмора только возбуждали желание большей близости, ставшей для Кит естественной, как дыхание.

Боль, вызванная потерей невинности, переходила в столь же сильное и острое наслаждение. Наконец, страстный слепящий порыв охватил ее. Обезумев от ласк Люсьена, девушка буквально впилась в его. Ее тело содрогалось в такт его движениям, а он брал ее снова и снова.

После бури наступило затишье. Они лежали в объятиях друг друга опустошенные и безмолвные. Теперь только одно чувство владело девушкой. Каждой своей клеточкой, каждым уголком сознания она ощущала спокойное удовлетворение. С тех пор как они с Кирой расстались, Кит была как бы брошенной половинкой. Теперь она вновь стала цельной личностью.

Эта мысль показалась Кит опасной, и она мгновенно постаралась спрятать ее поглубже в тайники сознания. Просто она счастлива, вот и все. Девушка нежно гладила Люсьена по спине и ягодицам. Раньше ей никогда и в голову не могло прийти, что мужское тело может быть настолько прекрасным. Вообще, она многого не понимала — например, того, как может женщина забыть о своей репутации, благополучии, о своем будущем и бросить все ради любви. Но, с Божьей помощью, теперь это не было для нее тайной.

Кит почувствовала легкость. Люсьен освободил ее от тяжести своего тела и лег рядом.

— Еще немного, и ты начнешь жаловаться, что все тело свело, — прошептал он.

Кит улыбнулась. Она поняла, что ему хотелось сказать что-то простое и легкое в такой важный момент.

— Ты, конечно, понимаешь, что мы с тобой поженимся, — сказал Люсьен, поигрывая локонами девушки.

— Что? Что ты сказал?

Девушке показалось, что на нее вылили ушат холодной воды. Кит, наверное, выскочила бы из кровати, если бы он не удержал ее.

— Ты совсем сошел с ума!

— Ничего подобного, — ответил Люсьен с полной невозмутимостью. — Ты не хуже меня знаешь правила приличия. Если джентльмен скомпрометировал леди, он обязан на ней жениться. Только его имя способно возместить нанесенный девушке ущерб. Я хочу дать тебе свое имя.

— А ты сделал бы предложение, если бы с тобой была Кристина? — запальчиво спросила Кит, стараясь привести в порядок хаотичные мысли.

— Твоя сестра — это совсем другое дело. Она сама отвергла все условности и законы добропорядочного общества. А ты — нет. Ты жила вместе со своей тетушкой вполне достойно и респектабельно, — он улыбнулся девушке и провел по краю ее ушка пальцем.

— Когда-то ты сама сказала мне, что джентльмены не ведут себя с настоящей леди так, как с актрисой. И, знаешь, я уверен, что, несмотря на наш с тобой несколько необычный образ жизни, ты по-прежнему настоящая леди, а я — джентльмен. Отсюда следует только один вывод: мы поженимся.

Кит прекрасно понимала, что, несмотря на легкомысленный тон, Стрэтмор был совершенно серьезен. Она понимала, что графом движет неутоленная потребность защищать слабых, особенно женщин, и что эта потребность стала непреодолимо сильной после того, как он потерял сестру. Кит вовсе не была уверена, что это чувство способно стать хорошей основой для прочного брака.

Слабый свет свечи отбрасывал блики на тело Стрэтмора, а вокруг его золотистых волос, казалось, сиял нимб. Он был воистину прекрасен и похож на ангела, покинувшего небеса, чтобы познать радости земной любви. Интересно, каково это — быть его женой и переживать вновь и вновь восторги страсти и нежной близости?

Какая соблазнительная мысль! Но Кит пришлось собрать всю свою волю в кулак. Она не могла ответить согласием.

— Твоя речь в защиту моральных устоев не очень убедительна, — ответила Кит, стараясь быть язвительной. — Ты и сам в них не веришь и редко им следуешь.

— Ты права. Возможно, я им не следую, — согласился Люсьен, — но они действительно существуют — эти устои и правила. Проклятие общества — это вполне реальная вещь. Мы ежедневно становимся свидетелями того, как терпят крах осмелившиеся выступить против общепринятых норм морали. Их просто перестают замечать. Я не хочу, чтобы ты стала отверженной только потому, что я лишил тебя невинности.

— Знаешь, я ведь ничем не отличаюсь от Киры. Я тоже презираю условности. Просто я не такая отчаянная, и у меня меньше возможностей, — ответила Кит с вызовом. — А то, что случилось сегодня ночью… Знаешь, тут я виновата ничуть не меньше, чем ты. И тебе вовсе не надо жертвовать собой, чтобы доказать, какой ты безупречный рыцарь!

Люсьен пожал плечами.

— Не вижу тут никакой жертвы. Мне уже давно пора жениться, а ты — прекрасная невеста. — Его рука скользнула вниз по животу девушки и спряталась между сжатыми бедрами. — И не забывай, что у нас может быть ребенок. Это обстоятельство ты никак не можешь оставить без внимания.

Носить его ребенка… Как это было бы прекрасно, даже мысль об этом делала девушку счастливой. Но она не может забывать о своем долге…

— Вряд ли это случится после одной ночи, — холодно ответила Кит, а если и случится, у нас будет время все обдумать.

Люсьен собирался возразить, но Кит была уже далеко от Люсьена. Она думала о Кире и пыталась мысленно соединиться с ней.

Но Киры нигде не было.


Глава 25


Кит похолодела от ужаса.

— Кира! — воскликнула она в тревоге.

— Что случилось?

— Я не вижу, не чувствую Киры! — девушке казалось, что она сейчас задохнется. — Ее нигде нет!

Люсьен спокойно и твердо посмотрел ей в глаза, сжал ее виски руками. Кит почувствовала, как его сила перетекает в нее.

— Закрой глаза, постарайся расслабиться и дыши глубоко, — приказал он. — Слушай, как я считаю. Один, два, три… Дыши, ты должна глубоко дышать.

Кит заставила себя вдыхать и выдыхать в такт счету. Когда дыхание стало свободным и ровным, Люсьен мягко сказал:

— Попробуй еще разок!

Девушка погрузилась в своей внутренний мир, пытаясь собрать ту силу, которая помогала ей быть рядом с сестрой. С огромным облегчением она почувствовала, что страхи ее были напрасными. Сестра была с ней рядом. Они были по-прежнему неразрывно связаны, и эта связь была прочной как никогда.

— Все в порядке, — с трудом прошептала Кит. — С Кирой ничего не случилось.

— Слава Богу, — Люсьен прижал дрожащую девушку к себе.

Кит взглянула ему в глаза и поняла, как сильно он был взволнован. Он, как никто другой, мог понять и разделить ее тревоги.

— Я думаю, нам следует пожениться как можно скорее, — серьезно произнес Люсьен. — Это поможет нам быстрее разыскать Киру.

— Нет, Люсьен, — ответила строго девушка. Кира обычно называла этот ее тон «несокрушимым». — Разве ты не видишь? Причина того, что сейчас произошло — страсть. Страсть, которая захлестнула все мои чувства. Я больше не должна рисковать. Ты сам говорил, что наша духовная связь с Кирой очень важна, и поможет в поисках. Если мы станем любовниками, она исчезнет…

— Но я говорил о браке, — ответил Люсьен. Его лицо стало непроницаемым. — Я говорил о браке, а не о романе.

— Брак еще опаснее. — Кит закрыла глаза, не решаясь взглянуть на графа. — Люсьен, милый! Я не могу быть с тобой, я не могу думать о нашем будущем, пока Кира в опасности, — голос девушки стал совсем слабым. — А если… Если она умрет, у меня не будет будущего. Я не смогу остаться в мире, в котором нет ее.

— Ну что ж, тебе виднее, — ответил Люсьен. Он старался говорить спокойно и безразлично, хотя не мог скрыть свою боль. — Я могу понять твою точку зрения и готов отложить все свои свадебные планы. Сначала мы найдем Киру. Но когда это наконец случится, ты пойдешь со мной к алтарю.

Кит язвительно улыбнулась.

— У тебя будет достаточно времени, чтобы все обдумать. Я почти уверена, что приступ рыцарства быстро пройдет, и ты сам от меня откажешься. Ты же заешь, я эксцентрична и к тому же — настоящий синий чулок. Разве из меня получится графиня? Разве я смогу быть достойной супругой такому выдающемуся человеку?

— Другими словами, ты считаешь меня слишком легкомысленным и боишься, что я помешаю твоей карьере великого политического обозревателя и защитника обездоленных. Что ж, в этом тоже есть очарование. Ты только подумай! Жениться на женщине, которая способна так перевоплощаться, — это почти то же самое, что завести гарем. Мне будет совершенно некогда скучать. Знаешь, теперь я верю почти всему, что ты говоришь, кроме, пожалуй, одного.

Кит уставилась на графа в изумлении. Он опять вывел ее из равновесия.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, как-то не верится, что Кристина — это Л. Дж. Найт. Такая работа больше подходит Кэтрин. Или я не прав? — его лицо озарилось широкой улыбкой.

— Нет, ты не ошибаешься. Все, что я тебе когда-то говорила об этом, — правда. А для псевдонима я взяла фамилию служанки моей матери. Знаешь, мне кажется, что ты видишь всех насквозь.

— Не тебе это говорить. Ты неделями водила меня за нос.

Кит внимательно посмотрела на Люсьена, и ей снова показалось, что между ними пульсирует ток. Девушка уже давно подозревала, что Стрэтмор совсем не тот человек, которым старается казаться. Теперь она была в этом уверена.

— Послушай, ты ведь тоже не тот праздный гуляка, каким тебя знают в свете. Мне надо было давно об этом догадаться. Ты постоянно ведешь наблюдение и анализируешь. Скажи, чего ты добиваешься?

Теперь пришла очередь графа терять равновесие.

— А я-то надеялся, что ты этого не заметишь, но совершенно напрасно… — ответил Люсьен после минутной паузы. — Придется кое-что рассказать. Когда началась война с Францией, самая разнообразная информация приобрела огромную ценность. Моя цель собирать эту информацию и передавать правительству.

— В самом деле? — спросила она с сарказмом. — А я-то уж решила, что ты супершпион, прикидывающийся светским прожигателем жизни.

В глазах графа сверкнули зеленые огоньки. Это было настолько неуловимо, что никто, кроме Кит, ничего бы и не заметил. Но для Кит они стали неопровержимым доказательством ее правоты.

— Так вот почему ты захотел стать «Геллионом», — воскликнула она, страшно довольная собой. — Это все объясняет.

— Пощади меня, — ответил Люсьен с шутливым ужасом в голосе, — Я готов исповедаться.

— По-моему, это справедливо. В конце концов, мою жизнь ты разобрал по косточкам.

— Ну так слушан. Я не занимаю никакого официального поста. Но начал работать в разведке, когда еще учился в Оксфорде. Мой друг как-то сказал, что я напоминаю ему паука, растянувшего огромную паутину и собирающего информацию со всей Европы.

— Ты совсем не похож на паука. У тебя ножек меньше.

Люсьен ухмыльнулся в ответ.

— Иногда мне приходится заниматься и делами внутри страны, если они связаны с информационным влиянием. Так и в данном случае. У меня есть основания подозревать, что один из «Геллионов» уже много лет работает на Наполеона. Сейчас ходят упорные слухи о том, что император собирается снова захватить власть. Поэтому очень важно найти шпиона, но пока мне это не удается.

Его руки скользнули под одеяло, чтобы заняться приятным делом — ласкать груди Кит.

— Увы, — продолжил Люсьен, — все мое время ушло на поиски одной умопомрачительной особы женского пола.

Кит рассмеялась, но Люсьен сжал ее сосок, и у девушки перехватило дыхание. Но она решила больше не давать себе воли и с огромным сожалением убрала его руку из-под одеяла.

— Не надо, милый. Страсть — слишком, дорогое удовольствие для меня сейчас. Я не могу себе этого позволить. Связь между Кирой и мной уже совсем не такая прочная, как в детстве. Надо избегать всего, что может ее ослабить.

Люсьен снова положил свою руку на грудь девушки, но теперь уже поверх одеяла.

— Ваша связь, несомненно, очень сильна. Ведь много лет вы жили вдалеке друг от друга, и у вас были совершенно различные интересы.

— Дело не в расстоянии, которое нас разделяло, — ответила Кит с горькой усмешкой. — Причина в том, что Кира начала многое скрывать от меня после того, как мы расстались. Она считала, что я слишком невинна, чтобы узнать о горькой реальности актерской жизни. Это было совершенно ужасно. Ведь я чувствовала все ее эмоциональные взлеты и падения, но не могла найти им объяснения.

— Это может оказаться полезным. Постарайся вспомнить о своих ощущениях. Может, это натолкнет нас на мысль о возможных причинах ее исчезновения.

— Самым важным был, пожалуй, период, когда она была безудержно счастлива. Он закончился внезапно, и Кира потом долго страдала, — Кит вздохнула. — Я думаю, она влюбилась, а потом произошел разрыв. Сестра никогда не говорила со мной об этом. Я даже не знаю, кто был ее возлюбленный. Но с тех пор она очень изменилась и никогда больше не была так беззаботно, заразительно весела.

— Тяжело, когда тебя бросают, — мягко сказал Люсьен.

Кит не ответила. Сейчас ей хотелось, чтобы он не был таким проницательным. Ей было тяжело чувствовать, что сестра в беде. Но еще тяжелее понимать, что не можешь ей помочь.

— Мы считали, что злодей, похитивший Киру, — один из «Геллионов». Но, может быть, мы ошибаемся, — продолжил граф. — Может быть, это ее возлюбленный?

Кит задумалась, потом покачала головой.

— Не думаю. Эта история случилась два или три года тому назад. Потом, я уверена, что не она его оставила, а он ее бросил. Вряд ли в таком случае, он стал бы похищать ее.

— Ты замечала, чтобы сестра чего-нибудь боялась?

— Она испытывала страх каждый раз перед премьерой. Но это совсем другое дело. Речь не шла о ее безопасности. Я тоже ощутила этот страх, когда стала выступать вместо Киры.

— Тебе нравится играть на сцене? У тебя это прекрасно получается. Ты так же зажигаешь зрителей, как, по твоим словам, это делала Кира.

— Это не мое призвание. Все, что я умею, я взяла у Киры, — Кит задумалась. — Конечно, аплодисменты — это прекрасно. И я рада, что у меня был успех. Теперь я лучше понимаю Киру. Но чтобы хорошо сыграть, надо перевоплотиться в того, кого играешь. А мне это просто ненавистно. Я предпочитаю оставаться за сценой.

— Ты права. Твое призвание — журналистика, литература, точно так же, как Кирино — сцена. — Люсьен погладил девушку по щеке. — Знаешь, близнецы гораздо интереснее тем, что их различает, нежели своим сходством. Если ты вспомнишь что-нибудь еще, то запиши и потом расскажи мне. Думаю, что мне удастся извлечь из этих фактов что-то полезное, то, о чем ты просто не подумала.

Они еще немного полежали рядом в молчании. Кит с грустью подумала, что ей вряд ли когда-нибудь придется испытать такое же счастье. Наконец, она заставила себя сесть на кровати и спустить ноги на пол.

— Мне пора уходить, скоро рассвет. Люсьен тоже сел. Его лицо было грустным н серьезным.

— А мне совсем не хочется тебя отпускать.

— Ничего удивительного. После всех моих исчезновений… — Девушка встала и начала одеваться. — Но на этот раз можешь не беспокоиться. Ты был прав. Мне нужна твоя помощь, и я не буду больше исчезать.

— Скажи мне Кирин адрес.

Кит поняла, что Стрэтмор проверяет ее, и ответила без запинки.

— Дом 7 по Маршал-стрит. Я живу то там, то у Джейн. Но перед выступлениями я всегда ночую у Киры.

Люсьен облегченно вздохнул.

— Я должен ненадолго съездить в Эшдаун и вернусь в Лондон во вторник.

— Как раз когда я буду играть в «Цыганке». Может, ты придешь ко мне после спектакля? — Глаза Кит заискрились весельем. — Если ты еще раз пригласишь меня на ужин, я не буду оказывать сопротивления. Тебе не понадобится меня похищать.

— Конечно, для тебя похищение было не совсем подходящим способом приглашения на ужин. Неудивительно, что ты пришла в бешенство, — граф задумчиво посмотрел на девушку. — Скажи, ты считала меня одним из похитителей своей сестры?

— На самом деле — нет. Я считала, что должна подозревать тебя. Уж слишком у тебя подозрительная репутация. Но ведь спас меня от пьяного Харфорда ты, и я не могла поверить, что ты способен на подлость. Да и потом, если бы вы с Кирой встретились, никакого похищения и не понадобилось бы.

— Я очень рад, что мои достоинства наконец-то замечены, — Люсьен встал и начал одеваться. — Мы встретимся с тобой во вторник вечером, если только дороги не слишком развезло. Если через полчаса после спектакля меня не будет, значит, я застрял где-нибудь по пути. Тогда утром я приду в Кирину квартиру. Подумай только, мы с тобой почти не встречаемся при свете дня. Это похоже на роман двух сов.

Кит наклонилась, пытаясь завязать очередную тесемку на своем домино.

— А ты считаешь, у нас роман?

— Разумеется, поскольку мы скоро предстанем пред алтарем.

Стрэтмор пересек комнату и подошел к девушке.

Она отступила назад.

— Люсьен, я больше не поцелую тебя. Ты же знаешь, страсть слишком сильно отвлекает.

— А я думал, речь шла о чем-то более серьезном, чем поцелуи.

Кит покраснела и не решалась поднять на него глаза.

— Знаешь, твоего поцелуя вполне достаточно, чтобы я совсем потеряла голову.

— Это волнующее сообщение, но я боюсь, что мне будет очень трудно находиться рядом с тобой и не сметь к тебе прикоснуться, мой милый котенок.

— Знаешь, я слишком высокого роста и чересчур серьезна, чтобы называться котенком.

— Глупости, твой рост меня вполне устраивает. И я считаю, что ты на редкость легкомысленна.

Одним сильным движением он привлек девушку к себе. Она не успела воспротивиться.

— Сегодня уже поздно думать о том, что вредит твоим эмоциональным контактам с сестрой. Я думаю, после всего того, что мы с тобой совершили, еще один поцелуй не принесет никакого вреда, — сказал Люсьен вдыхая запах ее волос.

Конечно, он прекрасно знал, что Кит не в состоянии противоречить, когда они были так близко.

— Наверное, не повредит, — ответила она с сомнением и прильнула губами к его губам.

Поцелуй был горячим и бесконечно долгим. Люсьен стал для Кит целым миром, таким же огромным, как вся остальная вселенная, и таким же важным. Она еще несколько минут стояла, прижавшись к нему.

— Мы обязательно найдем Киру и поженимся. Соглашайся, тигренок. У тебя нет выбора — мы зашли слишком далеко, — сказал граф и поцеловал девушку, на этот раз нежно и легко. — С нетерпением буду ждать следующего случая, когда представится возможность снова тебя скомпрометировать.

Кит грустно улыбнулась и высвободилась из его объятий. Она вовсе не была уверена, что у них есть будущее.


Никем не замеченные, они пробрались к одному из служебных выходов. В доме стояла тишина. Девушка убедила Стрэтмора, что с ней ничего не случится. Но разве можно было оставаться спокойным, отпустив ее одну? Разве можно было заснуть? Волнение и грусть охватили Люсьена. Это были не самые приятные ощущения, и все-таки как они были непохожи на ту глубокую опустошенность, которая овладевала им раньше после близости с женщинами.

Кит заполнила собой всю его жизнь, его мысли, его чувства. Ее смелость и верность, остроумие и расцветающая чувственность сводили его с ума. Люсьен надеялся, что с ней он наконец обретет душевный покой и впервые с тех пор, как потерял Элинор, почувствует себя единым целым. Он надеялся… и мучительно боялся обмануться в своих ожиданиях.

Пока между ними еще не было той близости, которой он так жаждал. Для Кит на первом месте по-прежнему была ее сестра. Живая или мертвая, она будет между ними. Но он не терял надежду. И он твердо решил жениться на ней.

Но как трудно будет сейчас находиться рядом и не иметь возможности даже прикоснуться к ней. Люсьен улыбнулся. Кит не могла придумать ничего лучше, Теперь у него будет мощный стимул, чтобы как можно скорее отыскать Киру.


Интерлюдия


Самым ужасным в ее положении была скука. Она была мучительнее страха и ощущения морального падения. Удивительно, но даже ужас приедается. Иногда ей казалось, что она сходит с ума от одиночества. А иногда она думала, что ей надо благодарить судьбу за то. что ее тюрьма была такой удобной. Но это все-таки была тюрьма.

Сколько времени она была в заточении, она не знала. Недели, а может быть, месяцы? Комната была темной, сюда не мог проникнуть ни один солнечный луч. Было очень трудно вести отсчет времени. Ей так не хватало солнца и неба, хотя бы скрытого облаками. Единственным развлечением были книги. В комнате стояла небольшая полка, уставленная любимыми произведениями хозяина. Она никогда не принесла бы к себе в дом ни одной из таких книг. Она изучала их, чтобы понять желания своего тюремщика.

Она поняла, что его навязчивая идея — новые впечатления. Значит, как только она ему наскучит, он расправится с ней.

Она нервно ходила по комнате, когда к ней вошла хмурая служанка. Вооруженный охранник., огромного роста мужчина, остался в коридоре, но она могла его рассмотреть сквозь приоткрытую обитую железом дверь. Его присутствие заранее обрекало на неудачу любую попытку к бегству. Она не хотела напрасно рисковать своей жизнью. Надо подождать, пока представится подходящая возможность.

— Он придет через час, — сказала служанка. — он хочет, чтобы вы надели меха.

Она кивнула. Ее хозяин часто выбирал этот костюм. С помощью служанки она начала одеваться. Сначала узкое платье, которое скорее напоминало корсет, потом непременные черные сапожки и шелковые чулки и, наконец, соболья шапочка, которая всегда съезжала набок, стоило ей взяться за хлыст.

Если… Когда она убежит отсюда, ей не нужно будет никакой другой одежды, кроме белого муслинового платья. Только белый муслин до конца жизни.

Она уже примеряла парик из серебристо-белых волос, как вдруг служанка заговорила, а скорее злобно зашипела:

— Думаешь поди, что если ты ему нравишься, так он тебя не тронет? Подожди, пройдет две недели, и с тобой покончат, как с остальными.

Она резко повернулась на каблуках и посмотрела на служанку.

— Какие «другие»? Что с ними стало?

Служанка безобразно ухмыльнулась.

— Думаешь, тебя первую сюда притащили? Что случилось? Скоро сама узнаешь, грязная шлюха.

Служанка забарабанила в дверь, и охранник выпустил ее.

Ее руки, сжимающие хлыст, стали холодными как лед. Она всегда чувствовала, что ее заключение не может кончиться добром. Время бежало быстрее, чем она предполагала.

Две недели. Она молила Бога об одном. Пусть, когда наступит час испытания, у нее достанет сил бороться, а не идти безропотно на закланье.


Глава 26


Очередное представление «Цыганки» шло своим чередом. Кит играла прекрасно, несмотря на то, что накануне всю ночь ее мучили кошмары. Она надеялась, что Люсьен уже в зале и с восторгом следит за танцем, особенно за появлением татуировки на ноге. Девушка была почти уверена, что он уже приехал, потому что особенно чувствовала чей-то пристальный взгляд.

После выступления, совершенно разбитая, Кит сразу, не заходя в артистическую гостиную, скрылась в гримерной.

Это была совсем маленькая комната, но целиком принадлежащая Кит. Иметь собственную грим-уборную позволялось только ведущим актрисам.

Девушка сняла черный парик, смыла краску с лица и переоделась. После спектакля она надевала платья Киры, потому что ее собственные были чересчур скромны.

Конечно, Кит считала, что нельзя рисковать, и понимала, что близость с Люсьеном опасна, но все-таки ужасно хотелось, чтобы он попробовал ее добиться.

«И куда только девалась эта чопорная скромница Кэтрин», — подумала Кит и улыбнулась.

Она причесывала волосы и улыбалась собственным мыслям. Они не виделись всего три дня, но это время показалось ей вечностью. Пусть им нельзя прикасаться друг к другу — хотя разок-то, наверное, можно, — но находиться рядом — это уже счастье! Когда Люсьен был рядом, Кит верила в благополучное завершение начатого.

Резкий стук в дверь прервал ее мечты. Она вскочила и бросилась к двери, как девчонка. Девушка открыла дверь, и улыбка замерла у нее на губах. Это был не он. В темном коридоре стоял высокий темноволосый мужчина. Сначала он показался ей знакомым, но приглядевшись, Кит поняла, что видит этого человека впервые. Это был не первый поклонник, которому удалось пробраться в гримерную Касси Джеймс, и, наверное, не последний.

Кит дружески улыбнулась, стараясь скрыть свое разочарование, и обратилась к пришедшему так, как это обычно делала Кира.

— Добрый вечер. Как вам понравилась пьеса?

— Пьеса? — он криво улыбнулся в ответ. — Да я ее и не заметил. Я видел только тебя.

И не дожидаясь разрешения, он вошел в комнату.

Кит поняла, что незнакомец был близко знаком с Кирой. Но напрасно она старалась угадать, кто это был. Клео описывала ей внешность некоторых приятелей сестры, но она, конечно, не могла знать всех.

Это был молодой человек с приятными чертами исхудавшего и осунувшегося лица. Его одежда превратилась в лохмотья, волосы были слишком длинными, а от виска вверх по лбу тянулся ужасный шрам. Тем не менее он держался с достоинством и производил впечатление благородного человека.

Кит решила, что лучше всего держаться просто и по-дружески.

— Мы давно не виделись, — сказала она.

— Целую вечность, — молодой человек протянул к ней руки. — Ты выиграла, сердце мое. Я сдаюсь и складываю оружие у твоих ног.

Все оказалось гораздо хуже чем можно было предположить. Кит поняла, что он знает Киру слишком хорошо. Девушка не знала, как себя вести, и не успела сказать ни слова, как пришелец обратился к ней с горькой иронией:

— Я знаю, что выгляжу не лучшим образом. Наверное, я сейчас похож на драного кота. Но ты ведь не забыла того, что сказала мне при расставании? Или я должен напомнить?

Не успела девушка опомниться, как оказалась в его железных объятиях. Он припал к ее губам. Это был яростный поцелуй изголодавшегося мужчины, уверенного в своих правах. Кит испугалась и оттолкнула его.

— Не сходите с ума, — сказала она, стараясь казаться беззаботной. — Я же вам сказала — мы очень давно не виделись. Расскажите лучше, где вы успели побывать и чем занимались.

Девушка медленно отступила назад. Сколько времени прошло? Представление уже окончилось, а Люсьена все не было. Неужели он не приедет?

Молодой человек посмотрел на нее с яростью. Он с трудом сдерживал свой гнев.

— А тебе не приходит в голову, что я рисковал жизнью, чтобы прийти сюда? Кончай притворяться. Ты не на светском рауте!

Если бы сегодня Кит была сама собой, то, конечно, постаралась бы его успокоить. Но она играет роль Киры и должна довести ее до конца.

— А вы не ведите себя так, будто имеете на меня какие-то права. У вас их нет. И если вы не будете вести себя как подобает воспитанному человеку, я порошу вас уйти отсюда.

Наступило недолгое молчание. Потом молодой человек подошел к гримерному столику и отодвинул стул. Кит решила, что он хочет предложить ей сесть.

— Так ты хочешь, чтобы я вел себя как воспитанный человек, — тихо спросил он и, внезапно подняв стул, швырнул его в стену.

Обломки градом полетели во все стороны. Висевшее на стене зеркало треснуло.

— Прости, Кира. У меня сегодня нет настроения вести себя как подобает воспитанному человеку, — продолжал он пугающе спокойным тоном. — Я не смог бы выжить, если бы остался таким. За последние два года страдании я одичал. И это состояние не снимешь, как грязную рубашку. Это надолго.

Кит прижалась к стене. Ее сердце бешено колотилось. Надо позвать на помощь! Но кто ее услышит — в гостиной такой шум!

Девушка постаралась взять себя в руки. Он сказал, что провел два года в дикости и страдании… Все становилось на свои места.

Это был тот самый человек, которого безумно любила Кира, и с которым рассталась. Вот почему он с первого взгляда показался Кит знакомым, хотя раньше она никогда его не видела. Возможно, он оставил Киру потому, что попал в тюрьму или в сумасшедший дом. Судя по его сегодняшнему поведению и то и другое казалось вероятным. Теперь Кит поняла, почему сестра никогда не хотела говорить о своем несчастье и почему она страдала.

— Я очень сочувствую вам, — ответила Кит, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Расскажите, что с вами случилось.

— Я не для того сюда явился, чтобы жаловаться на свои несчастья, — прорычал он. — Я пришел за тобой.

Кит не знала, как ей поступить. Если ее сестра любила этого человека, то как она. Кит, может сейчас его прогнать? Нужно все рассказать ему! Он должен ей поверить. Он, может быть, даже поможет ее отыскать.

Но момент был упущен. Девушка раздумывала слишком долго.

— Я знаю, почему ты молчишь. Не знаешь, как поделикатнее меня спровадить. За два года ты успела меня разлюбить? — его лицо исказила гримаса боли. — А я — нет! И никогда тебя не разлюблю.

Это было ужасно. Этот несчастный изливал свою душу и не знал, что перед ним другая женщина.

— Пожалуйста, замолчите. — Кит подняла руку, пытаясь остановить. — Я совсем не та, за кого вы меня принимаете.

Не успела она договорить, как выражение его лица резко изменилось.

— Да, ты совсем не та, — ответил он с горечью. — Я считал тебя честной и преданной женщиной, хоть ты и была актрисой. Но ты такая же шлюха, как и все они. Прекрасно! Так и я буду с тобой обращаться. Боюсь только, сегодня мне не хватит денег, чтобы расплатиться с тобой. Но это не страшно. Я столько раз делал тебе дорогие подарки, теперь твоя очередь. Обслужишь меня в кредит!

Незнакомец прижал девушку к стене и грубо поцеловал. Кит пыталась оттолкнуть его, но незнакомец, несмотря на свою худобу и изможденный вид, оказался на редкость сильным. Она не могла вырваться. Он буквально припечатал ее своим телом к стене. Его бедра были плотно прижаты к ее бедрам, его рука уже сжимала ее грудь. Кит в ужасе укусила его язык. Незнакомец откинул голову назад и закричал, но не выпустил девушку, а только крепче прижался к ней. Его взгляд обжигал Кит до костей. Он замер, остатки рассудка боролись в нем с безумием.

В этот момент дверь с треском отворилась, и на пороге появился Люсьен, весь в дорожной пыли. Мгновенно оценив ситуацию, он влетел в комнату.

— Немедленно отойди от нее!

— Так вот почему ты разыгрывала из себя мисс Скромность, — презрительно произнес незнакомец. — Я слишком хорошо тебя изучил. Мне надо было бы догадаться, что ты не в состоянии держать ноги вместе! Слишком тебе нравилось блудить! Ты же у нас искусница. Ну и сколько у тебя любовников перебывало за последние два года? Или считать перестала?

Кит ничего не успела ответить, как он отпустил ее и бросился на Люсьена. Девушка закричала, но граф был готов отразить нападение. Он нанес незнакомцу такой мощный удар в челюсть, что тот со стоном упал как подкошенный.

Люсьен перешагнул через него к Кит и обнял ее.

— Он тебя обидел?

— Н-нет, не совсем…

Она спрятала лицо у него на плече. Ей хотелось прижаться к Люсьену всем телом. От него веяло дорогой, лошадьми и покоем…

Люсьен бережно поцеловал девушку в лоб и начал гладить плечи и спину, стараясь снять напряжение.

— Кто это?

— Мы не успели представиться, — ответила девушка с легким смешком. — Но, по-моему, это тот самый человек, которого любила Кира. Если бы она не относилась к нему серьезно, то никогда не сказала бы ему о своем прозвище.

Люсьен внимательно посмотрел на поверженного противника, который стал постепенно приходить в себя.

— Ему придется всерьез заняться своими манерами.

— Он был ужасно расстроен. Как хорошо, что ты приехал вовремя…

Незнакомец с трудом сел. На его щеке быстро расплывался кровоподтек.

— Ну, вперед, — сказал он безразлично. — Зовите судью, полицейских, кого там в Лондоне полагается звать в таких случаях. Мне плевать.

Люсьен внимательно посмотрел на молодого человека.

— Судя по вашему акценту, вы — либо американец, либо канадец, — сказал он.

— Угадали. Американец, — ответил незнакомец насмешливо. — А ты, конечно, слишком умна, чтобы докладываться каждому следующему любовнику обо всех предыдущих.

— Если вы не замолчите, я сломаю вам челюсть, — спокойно ответил Люсьен и, подойдя к своему противнику, помог ему подняться. — У тебя найдется что-нибудь выпить, Кит? Я думаю, нашему гостю это не помешает.

Девушка подошла к буфету и достала два стакана. Люсьен устал с дороги, и ему тоже не помешает немного шерри. И как только он обратил внимание на акцент американца? Ведь он почти незаметен.

— Подкрепитесь, — сказала Кит незнакомцу, который понурившись сидел в кресле. — Я — не Кира. Я — ее сестра-близнец. Меня зовут Кит. Она, конечно, никогда обо мне не говорила.

Он поднял голову и недоверчиво посмотрел на девушку. Его лицо просветлело. Казалось, огромная тяжесть свалилась с его плеч.

— Господи, — прошептал он, — это правда. Вы — не Кира. Простите меня. Я ужасно виноват. Я никогда бы себе не позволил такого, если бы только знал.

— Мне даже подумать страшно, что вы могли так обойтись с моей сестрой, — ответила Кит. — Но если бы на моем месте была Кира, все произошло бы совсем по-другому.

Молодой человек опустил голову, он не решался посмотреть ей в глаза.

— Если бы вы только знали… Эти два года я жил только мыслью о Кире. Это она помогла мне спастись. Я думал, что Кира бросится мне на шею… А меня встречают, как случайного знакомого. Я просто потерял рассудок. Простите меня.

Кит вглядывалась в бледное лицо незнакомца. Бедняга, как трудно ему пришлось!

— Все прощено и забыто, — просто сказала она. — Но — кто вы?

— Джейсон Трэверс, ваш покорный слуга.

— Так вы — родня? — удивленно спросил Люсьен.

Глаза Кит раскрылись от изумления.

— Вы, наверное, наш американский кузен? Помнишь, Люсьен, я тебе рассказывала? Вы — пятый граф Маркленд…

— Любопытно, — Люсьен присвистнул. — Очень хорошо, что у вас есть титул. Если власти вас обнаружат, это может оказаться полезным. Вы только что сбежали из плавучей тюрьмы?

— Нет! Не может быть! — в ужасе воскликнула Кит. — С этих ужасных кораблей, которые стоят на Темзе?

Джейсон безрадостно улыбнулся.

— Боюсь, так оно и есть. Именно там я и был, в этом аду среди воды. Вчера мне повезло, и я перелез через ограду. Было ужасно холодно, но я решился прыгнуть в воду. Намокшая одежда тянула на дно. Не знаю, как я доплыл до берега!

Он с беспокойством взглянул на Люсьена.

— Как вы догадались? Кто вы такой?

— Меня зовут Люсьен Фэрчайлд. Я будущий муж юной леди, которую вы так напугали. — Стрэтмор протянул Джейсону руку. — По вашему виду нетрудно догадаться, что вы были в тюрьме. О том, что на кораблях содержат американских военнопленных, давно всем известно. Я свел эти факты воедино и получил ответ.

Джейсон крепко пожал протянутую руку и сделал глоток шерри. Он не мог унять дрожь и, казалось, вот-вот потеряет сознание.

— Надо отвезти его ко мне домой, — сказал Люсьен, обращаясь к Кит. — Ему надо поесть, переодеться и отдохнуть.

Девушка кивнула в знак согласия. Ее новоявленный кузен смотрел на них, ничего не понимая.

— Так вы не собираетесь сдавать меня обратно в тюрьму? Ведь мы — враги. Я слышал, между Штатами и Англией — война.

— К счастью, скоро этому будет конец. По-моему, было ужасно глупо затевать эту войну. И честно говоря, в плавучую тюрьму я не отправил бы даже бешеную собаку.

Люсьен помог, американцу встать на ноги.

— Вы можете идти? Хорошо. Я мог бы отнести вас, но это вызовет подозрения.

Он обнял Кит за талию, и они вместе вышли на улицу, где у служебного выхода их ждала карета Стрэтмора.

Через полчаса они уже сидели на теплой кухне. Кит поразилась тому, что Люсьен, пэр Англии, прекрасно здесь ориентируется. Видимо, ночные прогулки давали о себе знать. Он даже сам разыскал горшок с супом, и пока Кит ставила его на огонь, нарезал хлеб и сыр, достал холодное мясо и пирог с печенкой.

Джейсон был ужасно голоден, но едва притронулся к еде. Он отодвинул тарелку с супом и, не отрываясь, смотрел на Кит. Девушка почувствовала это и с беспокойством взглянула на него.

— Простите, — сказал американец медленно. — Я вижу, что вы — не Кира. Если бы я не ждал встречи с ней с таким нетерпением, то сразу бы догадался, что это не она. Но ваше сходство поразительно.

— Не вы первый нас путаете, — заметила девушка. — Даже отец не мог отличить нас друг от друга.

— Просто он был невнимателен. А где Кира? Кажется, с ней случилась беда?!

Кит кратко рассказала ему об исчезновении сестры и о том, что она предприняла в дальнейшем.

— Проклятие! — воскликнул Джейсон, — Я давно чувствовал неладное, — уже несколько недель. Но в тюрьме часто приходят в голову мрачные фантазии. На побег меня толкнуло это страшное предчувствие. Я знал, что должен разыскать ее.

Кит поняла, что молодой человек страдает почти так же сильно, как и она сама, и пыталась успокоить его.

— Где бы Кира сейчас ни была, с ней пока все в порядке, Я это чувствую. Мы выручим ее.

— Скажите, что я могу сделать, — спросил Джейсон. Его лицо окаменело от горя.

— Не беспокойтесь. Мы позовем вас, как только понадобится помощь, — отозвался Люсьен. — Пока нам надо выяснить, где ее прячут. Но теперь ваш черед рассказывать.

— Да, мне хочется узнать, как вы познакомились с сестрой, — подхватила Кит.

Джейсон прикрыл глаза и погрузился в воспоминания.

— Четыре года тому назад, — начал он, — ваш семейный адвокат известил меня о том, что я стал графом. Предыдущий граф был разорен, я не получил никакого наследства и поэтому не придал письму никакого значения. Мой дед был младшим сыном в семье. Он эмигрировал в Америку и почти не поддерживал отношений ни с кем из родственников. Американцы не носят титулов, и для меня титул графа не представлял никакого практического интереса. Прошло какое-то время, дела привели меня в Англию, и мне ужасно захотелось разузнать что-нибудь о семье, откуда я был родом. Закончив дела в Ливерпуле, я отправился в Кендал. Новый владелец имения принял меня весьма любезно, показал дом и пригласил к обеду. Потом я заглянул в приходскую церковь, где покоятся Траверсы, и отправился верхом осматривать окрестности. Очень быстро я понял, почему мой дед бежал оттуда. Места были болотистые и унылые.

Кит улыбнулась.

— Вы правы. В Уэстморленде слишком сыро даже по английским меркам. Но к этому привыкаешь, а в окрестностях встречаются очень живописные уголки.

— Только мрачноватые, — заметил Джексон и продолжал свой рассказ. — Я уже собирался уезжать из гостиницы, когда хозяин сообщил, что приехала одна из дочерей покойного графа. Он сказал, что сестры приезжают сюда время от времени и постепенно выплачивают долги своего отца. Сегодня леди Кристина приехала, чтобы сделать последний взнос и поблагодарить кредиторов за терпение.

Люсьен вопросительно взглянул на Кит.

— Мы не возвращали карточных долгов отца, — ответила девушка. — Меньше всего нас беспокоили его беспутные друзья. Но мы должны были расплатиться с местными торговцами. Если бы не они, нам пришлось бы сидеть на хлебе и воде и ходить в лохмотьях. Нам все отпускалось в кредит.

Взгляд Стрэтмора потемнел.

— Вы с сестрой поистине достойная пара.

— Кира сделала гораздо больше, чем я. Блестящая актриса — это совсем не то, что начинающий писатель, — ответила Кит, в задумчивости рисуя цифру восемь на лужице пролитого на столе эля.

— Тем большего уважения ты заслуживаешь, — сказал Люсьен и крепко сжал руку девушки под столом.

— Хозяйка гостиницы очень хорошо отзывалась о вас, — продолжил Джейсон с задумчивой улыбкой. — Мне страшно захотелось познакомиться с английской кузиной, и я попросил, чтобы меня представили леди Кристине. Она была… Я никак не ожидал встретить такую девушку.

Он замолчал, погрузившись в воспоминания. Пауза затянулась.

— И вот звезды на небе остановились, и запел хор ангелов, ведь так? — прервал молчание Люсьен. Джейсон очнулся.

— Вы совершенно правы. Именно так все и было. Кристина выступала в Йорке, и я поехал за ней. Несколько недель… — его голос стал хриплым, и он замолк.

— Наверное, Кира хотела выйти за вас замуж, но вы не могли жениться на актрисе, — с вызовом спросила Кит.

— Совсем наоборот, — возмутился Джейсон. — Я сделал ей предложение и, стоя перед ней на коленях, умолял дать согласие. Но она поставила условие. Я должен переехать в Англию навсегда. Я не понимал, зачем это надо. То ли ей хотелось стать графиней, то ли ее так опьянил успех, что она не могла бросить сцену… Не знаю. Но я не мог покинуть свою родину и свой дом.

— Нелегкий выбор, — согласился Люсьен.

— В конце концов мы решили расстаться. Я сказал, что буду ее ждать, и если она передумает, то всегда найдет меня в Бостоне. Кристина ответила, что если я передумаю, то она встретит меня с распростертыми объятиями. Но я должен приехать навсегда, иначе — все кончено.

— Теперь мне понятно, почему вы так разозлились. Ведь я вовсе не собиралась раскрывать вам свои объятия! — ответила Кит.

— Я не знал ни минуты покоя с тех пор, как уехал из Йорка, — Джейсон нервно приглаживал волосы. — Мне ужасно не хватало Киры, и я начал всерьез думать о том, чтобы вернуться в добрую старую Англию. Хотя, как каждый настоящий американец, я презирал британское правительство. По-моему, ваша система управления прогнила насквозь.

Кит украдкой взглянула на Люсьена. Ведь он не один год своей жизни посвятил защите этого правительства и системы. Но Стрэтмор проявил сдержанность.

— У нас многие согласились бы с вами, но ведь правительство — это еще не весь народ, — только и сказал он.

Джейсон широко улыбнулся.

— Совершенно согласен с вами. Я не раз думал об этом и высоко ценю англичан. В Америке у меня нет близкой родни. У меня есть свое дело — я занимаюсь морским грузовым транспортом, — но управлять им из Англии можно так же хорошо, как и из Бостона. И я решил вернуться к Кире и попросить пощады. Но тут началась война. Я пошел добровольцем в армию, через несколько месяцев попал в плен и оказался в плавучей тюрьме на Темзе. Я жил, как в бреду, и молил Бога, чтобы он не дал мне умереть от лихорадки.

— Плавучие тюрьмы — самые ужасные места заключения во всей Англии, — серьезно сказала Кит. В свое время она писала на эту тему серию возмущенных обличительных статей. — Вам еще повезло! Вы остались живы.

— Я это хорошо понимаю, поверьте, — сказал Джейсон с невольной дрожью в голосе.

— Вы были капитаном капера? — спросил Люсьен. Американец с удивлением посмотрел на собеседника.

— От вас ничего не утаишь. По-моему, вы видите насквозь. Как вы догадались?

— Если бы вы не служили на корабле, вас оставили бы в одной из канадских тюрем и не повезли бы через океан, — объяснил Люсьен. Кроме того, вы сказали, что у вас было свое дело, да еще связанное с морем. Видно, что вы привыкли командовать, а не подчиняться. Так что вполне естественным было предположить, что вы стали во время войны морским офицером. Единственное, что мне до сих пор кажется странным, как это могли офицера отправить в плавучую тюрьму.

— Мы здорово не поладили с капитаном фрегата, который захватил мою «Бонни Леди». Он и постарался, чтобы меня туда отправили.

— Вы сказали, что прыгнули за борт и доплыли до берега, — сказала Кит. — Но где вы достали одежду и деньги?

— Недалеко от набережной мне попался магазин подержанной одежды. Там я и переоделся, — смущенно ответил американец. — И с деньгами мне повезло. Под стопкой рубашек было припрятано несколько шиллингов.

— Если вы скажете, что это за магазин и где он находится, я оплачу те вещи, которые вы взяли, — сказал Люсьен.

Джейсон взглянул на него с благодарностью.

— Буду вам очень признателен. Я постараюсь быстро вернуть долг.

— Ну, не раньше, чем будет заключен мир. А что случилось потом?

— Я собирался добраться до Йорка и надеялся найти там Киру. Но на постоялом дворе, откуда отправлялась почтовая карета, мне попалась на глаза театральная афиша. Давали «Цыганку», а главную роль исполняла Касси Джеймс. Конечно, я поспешил в театр, — Джейсон вздохнул, и лицо его помрачнело. — Я думал, счастье рядом… А вместо этого…

Он помолчал немного и продолжил:

— Я не хочу казаться неблагодарным. Поверьте, я ценю то, что вы для меня делаете.

— Мы с вами почти родственники, — улыбнулся Люсьен, — и послать человека на эти чертовы галеры — не лучший способ укрепления семейных уз. У вас ужасно усталый вид. Надо отдохнуть. Завтра утром обо всем поговорим.

С этими словами Люсьен встал. Кит сжала тонкую руку в своих ладонях.

— Мы найдем ее, Джейсон, найдем или погибнем.

— Но, надеюсь, до этого дело не дойдет, — вмешался Люсьен.

Кит начала убирать со стола, а Стрэтмор повел гостя наверх, в спальню. Вернувшись, он крепко обнял ее. Кит прижалась к нему, усталость и напряжение мгновенно исчезли. Казалось, они отлетели, как лепестки увядающей розы.

— Тебя печалит близость Джейсона и Киры? — спросил граф.

— Мой кузен прав. Ты и впрямь опасный человек, — Кит замолчала, стараясь подобрать нужные слова. — Мне нравится Джейсон… По-моему, он человек достойный и безумно любит Киру. Если я правильно разобралась в ее чувствах, она отвечает ему взаимностью. Один Бог знает, как я желаю ей счастья.

Девушка грустно вздохнула.

— Но ты прав. Меня в самом деле печалит то, что он встал между нами. Сестра начала отдаляться от меня после того, как встретила его. Конечно, она имела на это полное право. И все же… Она даже не сказала ему, что у нее есть сестра-близнец, — с горечью прошептала девушка, спрятав лицо на груди у Люсьена. — Понимаешь, именно, это ужаснее всего. Кира не захотела рассказывать обо мне. Я больше ничего для нее не значила.

Граф нежно погладил девушку по голове, и она подумала, что никому раньше не удавалось так быстро ее успокаивать.

— Я думаю, все обстоит как раз наоборот. Ты для нее значила настолько много, что она не решилась довериться Джейсону. Как ты думаешь, почему двойняшки любят, когда их путают? Потому что хотят держать весь мир на расстоянии. Так они охраняют свою близость. Отношения с тобой были самыми важными в жизни Киры. А Джейсон — иностранец, чужой. Наверное, она не очень доверяла ему, поэтому и сохранила в тайне сам факт твоего существования.

— Не знаю, прав ли ты, — ответила Кит, облегченно вздохнув, — но это объяснение мне очень нравится. Интересно, кто тебя научил так хорошо все объяснять?

Вопрос был чисто риторическим, но Стрэтмор все-таки ответил.

— Меня научила Линни. Она была очень доброй и внимательной девочкой. Но дело не только в этом. Благодаря ей я научился разбираться в женской психологии, — и мне легко понять ход твоих мыслей, — в голосе Люсьена появились нотки сожаления. — Уверен, что если бы Линни не умерла, а выросла, стала бы взрослой, влюбилась и вышла замуж, я тоже начал бы тосковать. И причина вовсе не в ревности, нет. Все дело в страхе лишиться тон неразрывной эмоциональной связи, которая существует между близнецами.

Мысль о том, что Люсьен навсегда лишился сестры в детстве, заставила Кит устыдиться собственных надуманных переживаний. Как бы она хотела воскресить Элинор!

— Ты бы справился с этим горьким чувством и от всей души радовался бы ее счастью, — сказала девушка.

— Точно так же поступишь и ты, моя родная. Уже очень поздно. Почему бы тебе не остаться у меня?

Не успела Кит возразить, как Люсьен поспешил ее успокоить.

— Обещаю не нарушать твой сон, Кит. Я не хочу нарушать твоей связи с Кирой. Сегодняшний день был таким тяжелым, нам обоим требуется отдых. Я гораздо быстрее приду в себя, если ты будешь рядом.

— Я не должна оставаться. Представляешь, что будут говорить слуги?

— Мои слуги привыкли держать язык за зубами, — спокойно ответил граф. — И потом, им пора к тебе привыкать. Ведь ты — их будущая хозяйка.

При этих словах девушка напряглась. Он сразу это почувствовал и внимательно посмотрел на нее.

— Каждый раз, когда я заговариваю с тобой о браке, ты становишься похожа на кролика, на которого напал страшный серый волк. Неужели мысль о том, что ты станешь моей женой, так огорчает тебя?

Кит было бы гораздо легче, если бы Люсьен не был так проницателен. Ей стоило большого труда подобрать нужные слова и ответить ему.

— Она меня вовсе не огорчает. Просто сейчас это кажется совсем нереальным. Пока мы не нашли Киру, я не могу об этом думать.

— Ну что ж, пусть будет так. Я вижу, это все, что ты собираешься сказать, — сухо ответил Люсьен. — Я не буду сейчас ни на чем настаивать. Но я не собираюсь отступать. Ты знаешь, я могу быть изумительно постоянным.

— Да уж знаю, на свою беду, — прошептала она, прижимаясь лбом к его щеке. — Ты во всем изумителен, не только в постоянстве…

— Останься со мной, пожалуйста, — нежно попросил Люсьен.

Кит не могла противиться ему. Это было так же трудно, как спорить с Кирой. Да и зачем обманывать себя? Она хотела остаться. Она хотела быть с ним ничуть не меньше, чем он сам.

— Да, милый. Я остаюсь, — прошептала девушка.


Глава 27


Ввиду исключительности обстоятельств Люсьену пришлось достать две ночные рубашки, которыми он почти никогда не пользовался. Кит надела одну из них, буквально утонув в ней, и, уютно устроившись рядом с ним, мгновенно заснула. А Люсьен еще долго лежал с раскрытыми глазами, глядя на свою очаровательную спящую подругу и наслаждался ее близостью.

Стрэтмор размышлял о том, откуда у девушки такое отвращение к браку, и пытался понять, было ли это неприятием замужества вообще, или она все еще не доверяла ему. Возможно, и то и другое. Но он же не собирался запирать ее в клетку и подрезать крылья. Под его кровом она сможет по-прежнему исповедовать свои убеждения. В этом ему еще придется убедить Кит.

Наконец усталость взяла свое, и граф задремал. Он проснулся от громкого крика девушки. Она металась во сне и пыталась ударить его кулаком в лицо. Люсьен крепко ухватил ее запястья.

— Кит, проснись. Это только сон! Девушка открыла глаза, посмотрела на него непонимающим взглядом и продолжала вырываться.

— Кит, это я — Люсьен, — громко произнес он. — Это Люсьен. С тобой все в порядке?

Она затихла, взгляд ее постепенно прояснился.

— Люсьен? — прошептала она чуть слышно.

— Да, это я, Кит, — он отпустил руку девушки и зажег свечу. — Расскажи, что тебе приснилось.

— Это было ужасно… Мне снилось, что я, одетая в какой-то странный непристойный костюм, истязаю мужчину, весящего в цепях. Я стегала его хлыстом. Я сама себе была омерзительна, и все же от каждого удара я получала наслаждение. Как странно, что и он, этот мужчина, тоже получал удовольствие. — Кит закрыла пылающее лицо холодными ладонями. — Как ты думаешь, сны показывают нашу истинную сущность? Неужели я так порочна?

— Конечно, иногда во сне мы видим самих себя как в зеркале, — задумчиво ответил Люсьен, — Но иногда мы можем узнать и о посторонних.

Он уложил несколько подушек друг на друга и устроился поудобнее, прижав к себе Кит.

— Расскажи все подробно, пока не забыла.

— Представь себе небольшое зловещее помещение. Жарко так, что пот выступает на лбу. Обстановка вычурная и безвкусная, — девушка расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке — от волнения она начинала задыхаться. — На мне черные сапожки на очень высоком каблуке, обтягивающее черное шелковое платье и парик из длинных волос, кажется, рыжих.

— А как выглядел мужчина?

Кит потерла виски и огорченно покачала головой.

— Все куда-то исчезает. Прости, мне нужно выпить воды.

Она резко села, спрыгнула с кровати и упала на пол.

— Кит, — Люсьен тут же встал и, подхватив девушку на руки, уложил на кровать, укутав одеялом.

Кит побледнела. Вся дрожа, она попыталась улыбнуться.

— Не бойся, со мной все в порядке. Через несколько минут я приду в себя.

Люсьен собирался налить воды в стакан, но услышав ее голос, остановился.

— И с тобой такое бывает? — спросил он.

— Да, в общем-то, с рождения. Только раньше приступы были гораздо слабее. А сейчас я просто устала, я буквально опустошена — даже встать не могу. Эти кошмары у меня начались совсем недавно. Думаю из-за того, что я все время боюсь за Киру.

— Возможно, — ответил Люсьен, — А ты всегда в этих кошмарных снах кого-то стегаешь хлыстом?

Кит задумалась.

— Думаю, да.

Люсьен налил воды и принес Кит. Пока девушка пила, ему пришлось поддерживать ее за спину, настолько она была слаба. Потом он удобно уложил ее и разжег огонь в камине.

— Скажи, а не думаешь ли ты, что это не сны. Может быть, ты ощущаешь то, что происходит с Кирой?

— Я думала об этом. Но, по-моему, это маловероятно.

— Не спеши. Лучше вспомни, в какой руке ты держала хлыст, в правой или в левой?

Кит с изумлением уставилась на свои ладони.

— Ты прав. Я держала его в правой руке, как Кира, — она поглядела на Люсьена с ужасом. — Но поверь, Кира никогда бы не стала никого мучить…

— Но ведь ты чувствовала, что этот мужчина испытывал наслаждение, — сказал Люсьен. — Значит, он мог ее заставить так поступать.

— Кто же может получать удовольствие, испытывая боль. Таких людей просто не бывает.

— Ты не права, — он присел на край кровати, взяв ее руки в свои. — Душа человека полна загадок. Какие только скрытые желания не таятся в ней. Иногда боль и наслаждение переплетаются друг с другом так тесно, что невозможно отличить одно от другого.

Встретив недоверчивый взгляд девушки, Люсьен добавил:

— Я знаю, тебе это покажется совершенно ужасным, но даже в Лондоне есть такие публичные дома, куда очень приличные мужчины приходят именно за тем, чтобы испытать боль. Я знаком с хозяйкой одного из них. Там как раз используют хлыст.

Кит прикусила губу и уже собиралась возмутиться, но журналистское любопытство победило.

— А она тебе говорила, зачем это надо?

— Хозяйка, ее зовут Долли, говорит, что большинство посетителей — люди весьма влиятельные, обладающие большой властью и деньгами. На них лежит огромная ответственность. Но время от времени и они становятся беспомощными, и тогда только такие безумные проявления любви могут вернуть им прежнюю уверенность в себе. Есть женщины, которым нравится бить и унижать мужчин, ведь их самих когда-то били и унижали.

— По-моему, у этих людей очень страшный склад ума.

— Ты напрасно во всем ищешь логику, — сухо ответил Люсьен, — когда речь заходит о чувствах, мы видим больше необъяснимого, чем рационального. И у мужчин, и у женщин иногда возникают очень странные прихоти. Некоторым нравится бить других, некоторым — быть избитыми, а некоторым — и то и другое. И хлыст — вовсе не единственное орудие, которое используют люди. Долли рассказывала, что у нее бывали мужчины, которых в детстве пороли няньки или учителя. И вот в зрелом возрасте им хотелось еще раз испытать это чувство, эту боль, смешанную с восторгом. А другие… — но тут он, спохватившись, замолк. — Ну, хватит об этом. Я думаю, основную мысль ты поняла.

Кит стиснула пальцы Люсьена.

— Ты думаешь, Кира попала в такой бордель? — спросила она с содроганием.

— Это маловероятно. Хозяевам таких заведений просто нет надобности похищать женщин. Желающих хватает. Долли говорила, что у нее бывают даже светские дамы. Они приходят поработать бесплатно.

Люсьен чувствовал себя очень неуютно. Ему совсем не хотелось обсуждать с Кит эти ужасные стороны жизни.

— Я думаю, — продолжил он, — что твоя первая догадка верна. Киру похитил мужчина, который увлекся ею. Но, видимо, его вкусы достаточно необычны. Он не стал насиловать ее, а заставил выполнять свои чудовищные прихоти. Наверное, он заставил Киру понять, что ей придется делать то, что приказано.

— О Боже! — воскликнула Кит. — Как это омерзительно!

— Бывают вещи и похуже, — серьезно сказал Люсьен. — Ведь ты чувствуешь, что физически с ней все в порядке. Она измучена только нравственно.

— Но зачем ему это? Он хочет стать на время беспомощным, но ведь Кира — его пленница. И даже с кнутом в руках она в его власти.

— Трудно сказать, — пожал плечами Люсьен. — Возможно, ему достаточно и этой иллюзии.

Кит неуверенно взглянула на графа. Она не знала, хочет ли услышать ответ на вопрос, который уже давно вертелся у нее на языке. Наконец девушка решилась.

— А ты сам когда-нибудь пробовал такое?..

Он улыбнулся и покачал головой.

— Долли мне предлагала. Она даже была готова сама все продемонстрировать. Ее считают в этом деле мастерицей. Но я отказался. По-моему, из страдания можно извлечь радость. Радость от того, что оно кончилось.

Казалось, Кит не поверила графу до конца, и он добавил:

— Знаешь, многое из того, что считают запретным, — просто продолжение самых обычных отношении. Разве мало пар, которым нравится дразнить друг друга, мучить, ревновать или разыгрывать сцены соблазнения. Но некоторые люди идут дальше.

— Да уж, много дальше, — Кит состроила недовольную гримасу. — Теперь ты мне объяснил. Скажи, а Долли расскажет тебе, кто у нее бывает?

— Не думаю, что она назовет мне их имена сама. Хотя она сможет подтвердить или опровергнуть мои предположения. Но у меня совсем нет уверенности, что злодей, которого мы ищем, ходит туда.

— Но надо с чего-то начать. Спроси о Мэйсе, Чизвике, Нанфилде, Уэстли и Харфорде. Не думаю, что похититель — Харфорд, но он может оказаться соучастником. — Кит стало получше, и она села на кровати.

— А как ты догадался, что мои кошмары — это то, что происходит с Кирой?

— Что-то подобное было у нас с Линни. Мы видели одинаковые страшные сны, но не догадывались об этом. Только когда нам было по девять лет, после одной тяжелой ночи мы рассказали друг другу о том, что видели во сне. Потом, я умел отдавать ей свою энергию. Помнишь, я тебе рассказывал?

— Я не очень тогда поняла, что ты имел в виду.

Взгляд графа стал рассеянным.

— Это трудно объяснить. Но я попробую. Когда Линни болела, я часто сидел с ней рядом, держал за руку и просил ее забрать у меня часть моей силы. Это было что-то вроде игры, но все-таки хорошо помогало. Когда я был рядом, сестра быстрее выздоравливала, но и я быстрее уставал. Даже когда мы расстались, эта связь не прервалась. Иногда я ночами не смыкал глаз, а потом узнавал, что в это время сестра тяжело болела.

Люсьен замолчал. Если он будет вспоминать, что было дальше, то его опять охватит тоска.

— Скажи, а у вас с Кирой было что-то подобное?

— Наверное, да. Но мы этого так и не осознали. Когда мне тяжело, я всегда думаю о Кире. Я считала, что получаю от нее эмоциональную поддержку, но, наверное, это было не все. Возможно, она отдавала мне свою энергию.

— А теперь твоя сестра в беде, и поток поменял направление. Теперь энергию отдаешь ты. А Кира черпает у тебя силу, и это помогает ей выжить, — внезапно граф улыбнулся. — Представь, каким странным показался бы наш разговор большинству людей, тем, у кого нет брата или сестры-близнеца.

— Ну, в этом я не сомневаюсь.

Кит замолчала, а на лице застыло напряженное выражение. В огромной ночной рубашке Люсьена девушка казалась особенно уютной и беззащитной. Верхняя пуговица была расстегнута, и нескромный взгляд графа мог проникнуть гораздо глубже, чем следовало. Теперь, когда они стали любовниками, он легко угадывал очертания тела девушки под складками плотной ткани, изгиб ее тонкой талии, округлости грудей, манящие бедра… Его губы пересохли. Он всегда умел ждать, но, кажется, он вот-вот лишится этой способности. Страсть подобна лихорадке, единственным лекарством от которой для него была Кит. Больше всего на свете сейчас он желал ее. Он хотел любить, хотел полной близости. И это было совсем нетрудно. Люсьен знал какой властью обладает над ней, знал, как нежными прикосновениями и поцелуями растопить лед ее сопротивления. Он знал, что стоит его руке скользнуть по ее колену, коснуться невзначай ягодицы, и страсть девушки вспыхнет с не меньшей силой, чем у него. Одна ласка последует за другой, и вскоре они сольются в пламенном объятии.

Но когда страсть иссякнет, Кит будет презирать его за эгоизм, за то, что он нарушил свое обещание. Люсьен собрал остатки своих сил и отвел взгляд от соблазнительного выреза.

— О чем ты думаешь, девочка? У тебя опять беспокойный взгляд.

— Знаешь, в пятницу в «Марлоу» премьера. Мы играем «Скандал в благородном семействе». В провинции пьеса прошла с успехом, а в Лондоне это первое представление. У меня такая маленькая роль, что даже моей фамилии в программке не будет. Вот я и подумала, может, ты пригласишь к себе в ложу тех, кого мы подозреваем. Ты смог бы понаблюдать за ними в момент моего первого выхода.

— Идея неплохая, но… — Стрэтмор нахмурился. — Если похититель увидит тебя, он поймет, что ты — сестра Киры. Ты сама мне говорила, некоторые мужчины мечтают переспать одновременно с сестрами-двойняшками. Ты будешь в опасности.

— Ну, если меня похитят, я, по крайней мере, увижусь с Кирой.

— Не шути так, — резко ответил Люсьен. — Если с тобой что-то случится…

Кит взглянула ему в глаза и сразу потупилась. Казалось, между ними проскочила искра. Не сговариваясь, они отодвинулись друг от друга.

— Завтра я постараюсь попасть на представление, — прервал молчание Люсьен. — И больше не позволю тебе выходить одной. Скажи, твой сыщик с Боу-стрит годится в телохранители?

— Думаю, да. Он защищает меня, как овчарка ягненка, не дает потеряться.

— Ну что ж, очень разумно с его стороны, — Стрэтмор задумчиво посмотрел на девушку. — Мне нужно вести себя так же. Ты могла бы сознательно связаться с Кирой, как ты думаешь? Может быть, тебе удастся узнать что-то новое о похитителе и о том, где ее прячут.

— Ты думаешь, что, когда мне опять приснится этот ужасный сон, я должна задать Кире эти вопросы? — Кит нахмурилась. — Не думаю, что у меня получится. Я не контролирую себя во сне. Даже если у меня получится, все равно толку не будет. Ведь эти кошмары — просто уродливые картины, проносящиеся в ее и моем мозгу.

Люсьен внимательно посмотрел на девушку, чтобы понять, достаточно ли она отдохнула.

— Я думаю, мы можем воспользоваться гипнозом. Я владею методами Месмера.

Кит от удивления широко открыла глаза.

— Так это не пустая болтовня?

— Не знаю, существует ли магнетизм, о котором пишет Месмер, но его методы гипноза очень действенны. Они позволяют привести наиболее чувствительных людей в полусонное бессознательное состояние. И если в таком состоянии ты войдешь в контакт с Кирой, через тебя я смогу задавать ей вопросы.

— Так ты умеешь гипнотизировать?

Люсьен кивнул, и Кит расхохоталась.

— По-моему, ты умеешь все на свете. Где ты научился?

— У одного физиолога. Он работал вместе с Месмером, а потом решил усовершенствовать его методы. Мне это показалось стоящим внимания, и я попросил дать мне несколько уроков. Не знаю, поможет ли нам месмеризм связаться с Кирой, но я абсолютно уверен, что он тебе не повредит.

— Я согласна. — Кит нервно провела руками по бедрам. — Что я должна делать?

— По-моему, сегодня ты слишком устала. Давай отложим все до завтра.

— Нет-нет… Усталость рушит барьеры, которые воздвигает сознание. Очень хорошо, что и я и Кира обе устали. Ведь она провела всю ночь с похитителем, она не могла не устать.

— Хорошо. Постарайся расслабиться и сядь поудобнее.

Кит откинулась на подушки и утонула в них. Люсьен взял горящую свечу с ночного столика и приблизился к девушке.

— Ты готова?

Она кивнула, поправила одеяло и посмотрела на него с волнением.

— Ничего страшного не случится. Возможно, ты вообще ничего не заметишь, — сказал Люсьен, как всегда, спокойно и беззаботно. — Пожалуйста, расслабься и смотри на пламя. Видишь, какое оно ровное и светлое. В нем сгорают все твои невзгоды, вся твоя усталость. Остается мир и покой. Ты устала, очень устала. Расслабься, теперь тебе можно расслабиться. Ты чувствуешь легкость, легкость и покой. Ты перышко, летящее в потоке бриза.

Голос Стрэтмора звучал все теплее и мягче, он обволакивал и усыплял, он был сладким, как патока.

Люсьен не ошибся. Кит была самым подходящим объектом для гипноза. Постепенно расслаблялись мускулы. Ее лицо стало спокойным, а взор не отрывался от пламени, Наконец, граф почувствовал, что девушка готова.

— Твоя левая рука стала совсем легкой, — медленно произнес он, — такой легкой, что может парить в воздухе. Отпусти ее на свободу.

Рука девушки медленно поднялась вверх и застыла.

— Хорошо, Кит. Теперь ты чувствуешь, как твоя рука тяжелеет. Она такая тяжелая, что сейчас упадет. Не мешай ей падать.

Рука Кит беспомощно опустилась на одеяло. Люсьен хотел уже перейти ко второму этапу, но вдруг осознал, что больше всего ему хотелось спросить девушку, любит ли она его. Он с трудом подавил в себе это желание. Сейчас совсем не время. Да он и не уверен, что хочет услышать правдивый ответ.

— Постарайся добраться до Киры, — тихо сказал он. — Она устала, она одинока, ей станет лучше, когда ты окажешься рядом. Ты чувствуешь ее близость?

Глаза Кит зажглись радостным блеском.

— Да. Кира, Кира, я люблю тебя.


Интерлюдия


Когда он наконец ушел, девушка почувствовала себя смертельно усталой. Ей хватало сил только на то, чтобы сорвать с себя мерзкую одежду. Потом она долго вытирала свое обнаженное тело грубым полотенцем. Он ни разу не спал с ней, даже не касался ее. И тем не менее, каждый раз после этих встреч она чувствовала себя так, будто ее облили грязью с головы до ног. Сегодня ночью все было еще хуже, чем обычно. Он дал ей недвусмысленно понять, что ее ждет впереди. Теперь страх и отчаяние сковали ее.

Девушка надела самую скромную и длинную ночную рубашку, которую нашла в шкафу. Еще в самом начале своего заточения она поклялась, что не будет себя жалеть, но как-то трудно не нарушать данного себе слова.

И как всегда в такие моменты, она подумала о своей сестре. Она была надеждой и опорой. Какое счастье сознавать, что ты никогда не останешься в полном одиночестве. Девушка постепенно погружалась в сон. Она чувствовала, что сестра совсем рядом и дарит ей свое тепло и покой. Она даже позвала ее:

— Кит! — Кира была так взволнована, услышав голос сестры, что тут же проснулась, и связь между ними исчезла.

Вернулась тоска, одиночество и страх.

Прошло несколько минут, и она поняла, что должна успокоиться, если хочет восстановить контакт с сестрой. К ней вернулись ее уверенность и твердость, которые всегда помогали в трудную минуту. И ее сознание вновь было открыто. Она готова встретить сестру.


Глава 28


— Она ушла, — сказала Кит, и лицо ее стало пустым.

— Расслабься и успокойся, — ласково ответил Люсьен, — сейчас ты снова соединишься с ней. Дай ей возможность самой найти тебя.

Прошло несколько минут, и Кит облегченно вздохнула. Она снова соединилась с сестрой.

Люсьен начал задавать вопросы.

— Кира в Лондоне или в деревне? Кит наморщила лоб и с напряжением выдавила из себя:

— В… в деревне.

— Она знает, где именно?

Кит, казалось, была смущена и не знала, что ответить. Тогда он попытался помочь.

— У тебя перед глазами карта Англии. Вот Лондон, он отмечен крестиком. Где находится Кира? К северу или к югу от Лондона? Восточнее или западнее?

— Не знаю, — ответила Кит и замолчала на несколько минут. — Не очень далеко от Лондона, — наконец произнесла она, — не больше чем в двух часах езды.

Если это соответствовало действительности, то район поисков значительно сузился.

— Как выглядит ее тюрьма?

— Темнота. Всегда темнота. Только свечи. Тишина. Охранники. — Дыхание девушки стало тяжелым. — Очень трудно без солнца. Но там можно жить.

— Она знает, кто ее похититель?

Кит застонала, а на ее лице застыл ужас.

— Нет, нет, — закричала она.

— Успокойся, Кит. Ты в безопасности, — продолжал Люсьен размеренным тоном. — Скажи Кире, что скоро мы найдем ее. Мы ее спасем.

Эти слова должны были успокоить девушку, но реакция была совершенно неожиданной. Казалось, ее охватило отчаяние.

— Совсем нет времени… Солнце… солнце уходит. Я не доживу до Нового года.

Кит залилась слезами.

— Не плачь, не плачь, Кира, — шептала она в беспамятстве. — Я не вынесу этого.

Люсьен сел рядом с Кит и сжал ее руку.

— Мы ищем тебя, Кира — сказал он с усилием. — Мы тебя найдем и заберем домой.

— Хочу домой сейчас, — вскрикнула Кит.

— Помоги нам найти тебя, Кира, — продолжал Люсьен. — Расскажи о своем похитителе. Как нам узнать его?

— Высокий… Похож на дьявола… Только что от адского костра, — Кит замотала головой. — Хочу уйти, скорее уйти…

Пора было останавливать сеанс, иначе все трое упадут от изнеможения. Стрэтмор глубоко вздохнул и, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и уверенно, произнес:

— Скажи Кире, что ты любишь ее. Кира должна быть мужественной.

— Люблю тебя, Кира, — подхватила Кит, успокаиваясь. — Люблю всегда.

— Сейчас я буду считать до десяти, и, когда я скажу «десять», ты проснешься. Ты будешь помнить все, что произошло. Один… два…

Досчитав до десяти, Люсьен скомандовал:

— Просыпайся, Кит!

Девушка заморгала, и ее взгляд опять стал осмысленным.

— Сработало, — еле слышно сказала она и провела по лбу тыльной стороной ладони. — Но, Боже мой, я никогда так не уставала! Это было даже тяжелее ночного кошмара…

Люсьен прилег на кровать рядом с девушкой и прижал к себе ее дрожащее тело.

— Ты все сделала замечательно. Помнишь, как все было?

— Да. Это очень странно, — Кит замолкла и сделала несколько глубоких вдохов. — Она понимала, что мне нужна информация, но не могла выразить ее словами, сколько бы усилий ни прикладывала. Все, что она мне сообщила, это были эмоции, какие-то картины. Не очень-то обнадеживающий результат.

— Я думаю, когда Кира упомянула дьявола, она имела в виду своего похитителя. Видимо, он высокого роста и худой. Как ты думаешь, Кит?

— Да, и ты знаешь, это совпадает с моими ночными видениями. Просто раньше я не могла этого вспомнить, — она потерла виски. — Я говорила что-то об адском пламени?

— Говорила. Догадываюсь, что ты связываешь это с «Геллионами», детьми ада. Мы и раньше так думали. Теперь у нас есть подтверждение. Кроме того, теперь мы знаем, что Кира где-то за городом, но недалеко, и что ее прячут в каком-то изолированном строении, — Люсьен нахмурился. — Возможно, это обычный загородный дом, только окна закрыты ставнями. Может быть, ты еще что-то вспомнишь?

— Только одно. Она ужасно боится. Что-то страшное должно произойти в ближайшее время. Нам надо спешить.

— Чего-то мы все-таки добились. С завтрашнего дня я организую слежку за всеми, кого мы подозреваем. Может, похититель приведет нас прямо к твоей сестре. Я выясню, у кого из них есть имения в двух часах езды от Лондона, и посмотрю все досье на «Геллионов». Я собирал их в связи с расследованием о шпионаже. Не думаю, что между похищением Киры и этим; есть какая-то связь, но кто знает.

— Ты прав, — ответила Кит. — Я до предела сузила свои поиски. Мне просто не хватало сил. Но я не удивлюсь, если похититель окажется тем человеком, которого я подозревала меньше всего, — Кит снова начала дрожать. — Представь, мы знаем, кто похититель. Что мы сможем сделать? Как мы найдем Киру?

— С твоей помощью. Думаю, когда ты окажешься неподалеку, тебе нетрудно будет отыскать ее.

— Ты прав. Но я должна быть от сестры не дальше, чем на четверть мили.

— Мы сможем пробраться в поместье ночью и обследовать его.

Люсьен прижал к себе дрожащую девушку еще крепче. Сейчас она была такой беспомощной, так нуждалась в его защите. Со стыдом он думал, что не может защитить свою возлюбленную от того, чего она боялась больше всего на свете.

— Тебе потребуется много мужества, Котенок, — серьезно сказал он.

— Я сделаю все! — ответила Кит. Вид у нее сейчас был совсем усталый. Под глазами легли тени.

— Ее хорошо охраняют, — продолжили она, обуреваемая тревогой. — Как же освободить сестру из заточения?

— Мы отобьем ее, черт возьми. Твой кузен Джейсон нам поможет. Он производит впечатление решительного человека. Мне помогут мои друзья. С ними я не побоялся бы вызволить Киру даже из лондонского Тауэра.

Стрэтмор гладил спину девушки. Он хотел, чтобы она поскорее заснула и избавилась от тягостного состояния.

— Успокойся, девочка моя. Мы спасем Киру, если только это в человеческих силах.

— С тобой так спокойно, — прошептала Кит, засыпая, и уткнулась лицом ему в плечо. Дыхание ее становилось глубоким и ровным, и вскоре она уже мирно посапывала.

Люсьен лежал, откинувшись на спину, и смотрел на пляшущие на потолке тени. Несмотря на уверенный тон, которым он говорил с Кит, беспокойство его росло с каждой минутой. Если информация от Киры точна, у них практически не оставалось времени. Развратное чудовище, похитившее Киру, было вполне способно на преступление. Этот человек мог пресытиться обществом Киры и убить ее просто для того, чтобы избавиться от свидетеля своих мерзких игр, а потом обзавестись новой девушкой.

Теперь почти все зависело от возможности Кит, от того, насколько прочной окажется ее духовная связь с сестрой. Она взвалила на свои плечи непомерный груз, и если не удастся спасти Киру, девушка никогда себе этого не простит. Сознание вины будет преследовать ее до конца жизни, и она никогда не сможет избавиться от ощущения неполноценности и одиночества. А такого никому не пожелаешь. Люсьен прекрасно понимал, что в его решимости бороться за Киру эгоизм играл вовсе не последнюю роль. Он был почти уверен, что, если Кира погибнет, Кит никогда не простит этого ему, и их отношениям будет положен конец. При этой мысли он весь напрягся. Убедившись, что девушка крепко спит, он осторожно высвободился из ее объятий, встал с кровати, подошел к письменному столу и написал лаконичную записку: «Михаэль, мне нужна твоя помощь. Если сможешь, приезжай в Лондон немедленно. Люсьен». На внешней стороне сложенного письма он написал адрес: «Лорду Михаэлю Кениону, Брин Маниор, Пел-рейт, Кармартеншир, Уэльс». Капнув на сложенную бумагу горячим воском, он приложил к нему фамильную печатку, которая была вставлена в его перстень. Утром первым делом он отправит записку с посыльным. Михаэль окажется незаменимым помощником, если придется отбивать Киру силой. Потом он прилег рядом с Кит. Как он надеялся, что дождется часа, когда девушка будет полностью доверять ему.


— Доброе утро, Долли. Твой слуга сказал, что я могу подняться прямо к тебе, — сказал Стрэтмор, заглянув в приоткрытую дверь.

Роскошная блондинка, склонившаяся над бухгалтерскими книгами, подняла голову и широко улыбнулась в ответ.

— Какая приятная неожиданность. Уж не решил ли ты добавить пряностей в свою постную жизнь?

Он ухмыльнулся и прикрыл за собой дверь.

— Нет, нет. Вспомни наш уговор. Я никогда не называю тебя развратницей, а ты за это больше не считаешь меня бесчувственным пуританином, который может превратить любую женщину в ледяную статую.

Долли откинулась на спинку стула и расхохоталась.

— Мне всегда нравилось твое отношение к моему делу. Обычно люди впадают в крайности. Одни считают меня самой жестокой женщиной, появившейся на свет со времен кашей прородительницы Евы, другие относятся к нему уж очень серьезно. Они забывают, что приходят просто поразвлечься.

— У тебя найдется для меня несколько минут?

— Ну конечно. Сейчас должен явиться один тип, но он может подождать. Это будет только полезно. Он успеет должным образом настроиться.

Долли встала из-за стола, взяла в руки огромный веер из страусовых перьев и повернулась к Люсьену, приняв картинную позу — положив руку на бедро.

— Как тебе мой новый костюм? Как, по-твоему, способна я еще доводить мужчин до безумия?

Люсьен внимательно осмотрел экстравагантный наряд Долли. На ней было платье из красного бархата, туго стянутое в талии и с большим декольте. Она так туго затягивала корсетом свою аппетитную фигуру, что пышные груди соблазнительно выпирали из декольте. Это зрелище заставило бы покраснеть даже святого. Долли повернулась, и он увидел сбоку на юбке высокие, до бедра, разрезы, через которые взгляду открывались ноги в черных шелковых чулках, обутые в черные сапожки для верховой езды с серебряными шпорами.

— По-моему, ты слишком консервативна, — заметил Стрэтмор. — Недавно я видел герцогиню. Ее костюм был похож на твой, только твой гораздо скромнее.

— Чудовище, — с шутливым возмущением воскликнула Долли и ударила Стрэтмора веером по руке. Удар оказался довольно ощутимым, и тогда граф внимательнее посмотрел на него. Между роскошными страусиными перьями были полоски жесткой кожи, которые могли причинить боль при сильном ударе. Это было орудие Долли, в котором переплетались красота и боль, и оно олицетворяло специфический характер ее заведения.

— Я всегда говорила, — продолжала она, — что порой бывает трудно одеться вульгарнее дам из общества. Но я-то это умею.

В подтверждение сказанного Долли уселась на стуле, скрестив ноги так, что в разрезах платья они обнажились до середины бедер.

— Садись. Полагаю, ты здесь не по службе.

— Боюсь, что нет, — ответил Стрэтмор и сел напротив. Лицо его стало серьезным. Он протянул Долли листок бумаги.

— Скажи, кто из этих людей бывает у тебя?

— Стрэтмор, ты знаешь, я не говорю о таких вещах. Мои клиенты должны быть уверены, что все останется в тайне.

— Я тебя понимаю и с уважением отношусь к твоим принципам. Но, прошу тебя, сделай для меня исключение. Я подозреваю, что один из них похитил молодую актрису, девушку хорошего происхождения, и держит ее у себя насильно. Он заставляет ее заниматься именно тем, от чего приходят в восторг твои посетители.

— Но это глупо, — нахмурилась Долли, — такие вещи доставляют наслаждение только при обоюдном согласии.

Она взглянула на список.

— Не думаю, что Харфорд. Я о нем слышала, но здесь он ни разу не был. Он посещает обычный бордель, который держит моя приятельница. По-моему, он скучный тип. Ему надо, чтобы девочки были снизу, мальчики сверху, и никаких нововведений. В общем, вроде тебя.

— Я предпочитаю, чтобы ты не делала таких сравнений, — ответил Люсьен с обидой.

Долли улыбнулась и вернулась к списку.

— Все остальные у меня бывают, но не часто. Они приходят в поисках разнообразия. Мэйс всегда играет роль хозяина. Он любит доминировать. Чизвик играет то хозяина, то раба и любит менять роли. Уэстли всегда пассивен. Обожает, когда его сковывают кандалами. А вот и Нанфилд, — длинным острым ногтем Долли сделала отметку против его фамилии. — Этот заходит слишком далеко. В прошлый раз я попросила его больше не приходить.

— Как, по-твоему, кто из них мог стать похитителем?

— Может быть, Нанфилд. Но трудно сказать. Они все чертовски изобретательны. Им все время подавай что-то новенькое. Возможно, на этот раз им потребовалась такая девушка.

— У меня есть основания полагать, что девушку заставляют играть роль хозяйки.

— Это очень странно. Никогда не думала, что мужчина, предпочитающий роль раба, может совершить похищение. Но в таких делах ничего нельзя знать заранее, — Долли протянула листок Стрэтмору. — Надеюсь, я смогла немного помочь тебе.

— Конечно, Долли, — Люсьен встал. — Я очень благодарен тебе.

— Дай знать, если тебе удастся найти девушку, — сказала Долли и мрачно добавила: — Такой тип, как этот похититель, способен на все.

— Этого-то я и боюсь, — тихо ответил Люсьен.


Стрэтмор уже давно работал у себя в кабинете, когда в дверях появился Джейсон Трэверс. Он отдохнул, был чисто выбрит и одет в костюм хозяина. Теперь он выглядел уже не бродягой, а вполне достойным джентльменом, хотя одежда и болталась на нем, как на вешалке. Граф пригласил его войти.

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете? — спросил он.

Американец был явно взволнован и принялся ходить взад-вперед по комнате.

— Чувствую, что сейчас я менее безумен, чем вчера. Хотя еще не расстался окончательно с мыслью, что все, что произошло вчера и происходит сейчас, — бред, и я могу очнуться на тюремной койке.

— Слуги были достаточно предупредительны?

— О да, — глаза американца заискрились смехом. — Они величают меня не иначе как лорд Маркленд. С трудом сообразил, что это я и есть.

Люсьен откинулся на спинку дубового стула.

— Это вполне разумная предосторожность. Даже если вас начнут искать, никому не придет в голову, что между визитом лорда Мэриленда и побегом каторжника есть какая-то связь.

— Даже я ее вижу с трудом, — ответил: Джейсон и огляделся по сторонам. Кабинет был уставлен книжными шкафами. Кожаные корешки книг поблескивали золотым тиснением. Мебель была изящной и удобной, а пол был устлан роскошным ковром.

— До чего же приятно видеть все это. У вас настоящий рай. А какой у меня сегодня был прекрасный завтрак: кофе, яйца всмятку, гренки. Ну чем не амброзия.

Он подошел к столу, на котором стоял букет свежих цветов с нежным запахом, и коснулся пальцами шелковистых лепестков.

— Ваши слуги сообщили мне, что вы тоже граф.

— Позвольте представиться, девятый граф Стрэтморский, — Люсьен поклонился. — Последний в длинной веренице мужчин, которые всегда знали, какую сторону выбрать в борьбе за власть, и умели вовремя выйти из игры. Не самый героический род, но очень старинный.

Джейсон внимательно посмотрел на хозяина дома.

— Что ж, возможно, быть лордом — не такое уж никчемное занятие…

— Американцы потрясающе прямолинейны, это всегда вносит свежую струю, — ответил Люсьен с широкой улыбкой.

Его гость покраснел и смутился.

— Простите, я не то хотел сказать. Совсем отвык от хорошего общества.

Он подошел к книжному шкафу, снял с полки старинные песочные часы, перевернул их и, не отрываясь, смотрел на тоненькую струйку песка, перетекающего сверху вниз и отмеряющего время.

— Два года моей жизни пропали бесследно…

— Время залечит раны, воспоминания, даже самые страшные, притупляются, — сказал Люсьен. — Так, по крайней мере, говорил мне мой друг. Я буду рад оказать вам гостеприимство. Вы можете оставаться здесь сколько пожелаете. Места больше, чем достаточно. Но если у вас другие планы, я могу помочь вам добраться до континента. Оттуда вы сможете отплыть в Америку или переждать там в безопасности до окончания войны. Я думаю, мирный договор будет подписан до Нового года.

— Благодарю вас. Но я не уеду, пока не увижу Киру, — он поставил часы на полку и продолжил: — Я с огромным удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством. Но прошу учесть все, что вы на меня потратите, чтобы я смог вернуть долг.

Джейсон потрогал превосходную шерсть своего голубого сюртука.

— Я этим сам торговал и знаю, как это дорого стоит.

— Не волнуйтесь, я учту каждый пенни да еще возьму с вас хороший процент, — рассмеялся Люсьен.

— Спасибо, вы меня очень подбодрили. А теперь расскажите, что вам известно о Кире, — ответил американец, и его лицо стало усталым и серьезным.

Люсьен подробно обрисовал положение дел и особенно тщательно описал сеанс месмеризма, стараясь дословно передать слова Кит.

Лицо Джейсона буквально окаменело. Только глаза оставались живыми.

— Когда похититель Киры будет найден, клянусь, я разрежу его на мелкие кусочки и использую для этого самый тупой нож.

— Боюсь, вам придется встать в очередь, — сухо заметил Люсьен.

— Значит, Кира боится, что не переживет Новый год? Но ведь осталось всего две недели!

— Через несколько дней мы будем располагать достаточной информацией и начнем действовать.

Несмотря на уверенный тон, Люсьен был очень обеспокоен. Он смотрел на песочные часы и не мог избавиться от ощущения, что так же с каждой минутой утекает ее жизнь. И если, не дай Бог, она погибнет, Кит будет для него потеряна навсегда.


Глава 29


Лорд Чизвик перегнулся через барьер ложи и посмотрел вниз.

— Когда бы я ни пришел в театр, у меня всегда одно желание — запустить вниз парочку гнилых яблок. Терпеть не могу эту шушеру в задних рядах партера.

— Вряд ли актеры скажут вам спасибо, — заметил Люсьен. — Ведь в конце концов все, что вы бросите вниз, полетит на сцену.

— Ну, если так, значит, они это заслужили, — вмешался в разговор лорд Мэйс.

— Так закупи у лоточницы побольше апельсинов про запас, — предложил Нанфилд.

— Сегодня они не понадобятся, — заверил его с улыбкой Айвс. — Пьеса, говорят, превосходная.

— Надеюсь, — ответил Нанфилд, — а то придется пренебречь вашим гостеприимством, Стрэтмор, и уйти в разгаре представления. Открылся новый карточный клуб, говорят, очень необычный. Надо еще туда заглянуть сегодня.

— Если пьеса неудачная, я пойду с вами, — предложил Люсьен.

Ему очень повезло. Все подозреваемые, кроме Харфорда, оказались свободны и приняли приглашение на спектакль. Чтобы его цель не была столь очевидна, Стрэтмор пригласил еще и Айвса, который из-за Клео всегда с удовольствием ходил в «Марлоу».

По случаю праздников многие знатные семьи разъехались по своим поместьям, и лучшие ложи пустовали. Зато галерка и задние ряды партера были забиты битком. Простые горожане с нетерпением ждали премьеры «Скандал в благородном семействе».

Как всегда представление началось с исполнения музыкальной пьесы, чтобы все действо можно было представить как концерт. Но оркестранты понапрасну тратили силы, исполняя «Кончерто-гроссо». Их никто не слушал. Но, как только музыка смолкла, разговоры прекратились. Начался первый акт. Сюжет пьесы был прост и незатейлив. Коварный и продажный купец решил опорочить честного государственного деятеля, сэра Дигби Безупречного (одно только упоминание о честности государственного деятеля вызвало в зале взрыв хохота).

Диалоги были короткими и остроумными. Затрагивались все животрепещущие темы, от экстравагантного поведения принца-регента до мирных переговоров в Вене и Ренте. В восторге были все, даже весьма требовательные гости Стрэтмора.

Кульминацией первого действия была сцена бала, который сэр Дигби устраивал в честь помолвки своей дочери. Злобный купец решил опорочить сэра Дигби перед гостями и устроил заговор. Сэр Дигби остановил музыку и вывел к гостям свою прекрасную дочь — ее играла Клео — и ее смущенного жениха. Тут-то все и началось. Не успел он и рта открыть, как на сцене появились двое забавных бродяг. Они вынесли огромный, свернутый рулоном ковер. Гости замерли в изумлении, а вышедшие на сцену стали быстро разворачивать ковер. Из ковра выскочила Кит, гибкая, как змея. На ней был белокурый парик и пурпурно-красное платье, еще более вызывающее, чем у Долли. Оно было не только сильно декольтировано спереди, но и оставляло обнаженной всю спину до талии.

Люсьен разместился в углу ложи. Отсюда ему было удобно наблюдать за своими гостями, не вызывая подозрения. При появлении Кит Айве и Уэстли расхохотались вместе со всеми гостями. Чизвик наклонился вперед и положил руки на барьер, напряженно глядя на сцену. Нанфилд откинулся назад и забарабанил пальцами по колену, не отрывая взгляда от актрисы. У Мэйса, пожалуй, был самый безразличный вид. Он вообще никак не отреагировал на появление девушки, разве что поджал губы.

Люсьен был разочарован. Он, конечно, не ожидал, что похититель вскочит, закричит: «Виновен» — и начнет рвать на себе волосы. Но какую-то реакцию — смущение или удивление — при появлении Касси Джеймс он надеялся заметить. Хотя отсутствие внешних признаков волнения ничего не доказывало. Все «Апостолы» были прекрасными игроками и умели превосходно владеть собой.

К ужасу сэра Дигби, Кит бросилась к нему на шею и расцеловала. Жена и дочь замерли, оскорбленные до глубины души. Потом девушка стала бурно флиртовать с женихом дочери и рассказывать всем присутствующим, как хорошо ее содержит сэр Дигби. Еще бы, ведь он очень богат. Он же берет взятки! Несчастный глава семейства пробовал протестовать, но напрасно. Кит просто не давала ему сказать ни слова и принялась кружиться по сцене, зажигая всех присутствующих своим бурным весельем. Юбки взлетали все выше и выше, и Люсьен с огромным трудом заставлял себя отрывать взгляд от сцены, чтобы наблюдать за гостями.

В движениях девушки появилось что-то новое. Когда она танцевала в «Цыганке», ее страсть была притворной. Она пыталась сыграть то, чего никогда не ощущал. Теперь все изменилось. Движения стали чувственными, а страсть была самой настоящей. Она отражалась в каждом взгляде девушки, в наклоне головы, в движении рук. Люсьен весь напрягся. Они с Кит не виделись уже два дня, которые показались графу целой вечностью.

Юбки взлетали уже выше колен, и перед зрителями предстало соблазнительное зрелище бабочки, вытатуированной на внутренней стороне бедра танцовщицы. Зал разразился аплодисментами. Стрэтмор разрывался между желанием разорвать на части каждого сидящего в зале мужчину, с вожделением смакующего зрелище, и чисто мужской гордостью.

Ведь на самом деле Кит принадлежала только ему. Он один касался губами дразнящей бабочки, он один знал каждый изгиб ее тела, ему одному она открыла свою чистую душу.

Пожалуй, он вот-вот сойдет с ума. Очевидно, рассудок вернется к нему не раньше, чем они с Кит поженятся.

В финале сцены Кит, усевшись на пол, приняла эффектную позу у ног сэра Дигби. Его жена и дочь в крайнем возмущении покинули сцену. Дочь тащила за собой упирающегося жениха. Вслед за ними удалились гости. Кит вскочила на ноги и упорхнула, послав сэру Дигби воздушный поцелуй. Несчастный сэр Дигби остался один на один со своим позором.

Первое действие закончилось под бурные аплодисменты.

— Прелестная актриса, — воскликнул лорд Чизвик с несвойственным ему энтузиазмом.

— В самом деле, — поддержал его сэр Джеймс. — Как ее зовут?

— Касси Джеймс, — ответил Нанфилд, вдохнув щепотку табака и протянув табакерку Мэйсу. — Когда-то я предложил девице прекрасные условия, все, что она хочет. Но паршивка прогнала меня. Надо будет попробовать еще раз, когда представится случай.

Тут он скосил глаза на Люсьена и добавил:

— Она, конечно, уже могла обзавестись покровителем.

По его насмешливому тону.Стрэтмор понял, что его гость наслышан о похищении Кит из артистической гостиной. Но в словах не было и следа ревности. Невозможно было определить, было это безразличие напускным или искренним.

— А мне актрисы надоели, — протянул Мэйс. — Самовлюбленные, продажные твари. Я предпочитаю дам из общества. Они и стоят дешевле, и всегда благодарны за внимание. Пойду-ка разомнусь перед вторым актом.

С этими словами он встал и вышел из ложи. Остальные также поднялись со своих мест, чтобы пройти в фойе и навестить знакомых в других ложах. Люсьен остался один и мог обдумать все, что ему удалось заметить. Потом он тоже решил спуститься вниз, но какое-то шестое чувство удержало его. В этот момент в ложу вошла Кит. Она была в черном плаще с низко опущенным капюшоном и напоминала средневековую монахиню.

В первый момент они замерли, глядя друг на друга, а потом бросились друг другу в объятия. Девушка была разгорячена после танца, а ее поцелуи были страстными и жадными. Несколько минут они не могли оторваться друг от друга. Наконец Кит отвернулась от графа и рассмеялась.

— Милый, я пришла совсем не за этим. Ты узнал что-то новое?

— Не следует обсуждать это здесь, — ответил Стрэтмор, который никогда не забывал, что и у стен есть уши, — компания может вернуться с минуты на минуту.

— Знаю. Но я кое-что для нас приготовила. В конце этого ряда есть маленькая ложа. Сегодня она пустует. Там мы сможем поговорить, — и взяв его за руку, она выскользнула в коридор.

Кит сделала прекрасный выбор. Ложа была устроена так, что сидевших в глубине почти не было видно. Здесь на них никто не обратит внимания. Тем не менее из предосторожности он привлек ее к себе. Теперь, если их заметят, то примут за влюбленную парочку, что, впрочем, было недалеко от истины.

Шепотом Люсьен рассказал девушке о своем визите к Долли и о наблюдениях, сделанных в ложе.

Когда он закончил, Кит не сказала ни слова. Она явно была разочарована.

— Прости, Котенок. Может быть, я что-то упустил. Но когда ты начала танцевать, я не мог оторваться от сцены. Да и кто бы смог? Ты была просто восхитительна.

— Я танцевала для тебя, — почти неслышно ответила Кит.

— Я надеялся на это, — сказал Люсьен и просунул руки под плащ девушки. Под плащом она была в своем танцевальном костюме, и его пальцы заскользили по шелковистой обнаженной спине.

У Люсьена было сладостное ощущение чего-то запретного. Но глаза девушки были тревожны.

— Может, интуиция тебе что-то подсказала? Кто из них — главный?

— Мэйс, — ответил граф. Этот неожиданный для него самого ответ был результатом долгих раздумий и сопоставления фактов. — Ты знаешь, он вел себя подозрительно безразлично. По-моему, он единственный во всем зале остался спокоен. Кроме того, я убежден, что этот человек — холодный и жестокий.

— Но твоя Долли утверждает, что он из тех, кто сам берется за хлыст, — напомнила Кит. — Зачем заставлять женщину хлестать себя?

— Трудно сказать, — Люсьен откинул назад капюшон плаща. Тяжелые кудри парика лежали по плечам, а из-под них выглядывало маленькое и нежное, как весенний цветок, ушко Кит. Он провел по нему языком, ощутил соленый привкус и вдохнул знакомый ему аромат. Но надо было думать только о делах.

— Но ведь та же Долли утверждает, что такие люди непредсказуемы, — добавил он.

Кит глубоко вздохнула и крепче обняла его.

— А Нанфилд? Он же сознался, что хотел сделать Киру своей любовницей.

— Он совсем не похож на преследователя. Если только он не прекрасный актер, — произнес Люсьен. Его рука тем временем скользнула за глубокий вырез платья, и пальцы начали ласкать отвердевший сосок.

— А Чизвик?

— Он вел себя так, будто никогда не видел Касси Джеймс. Может быть, это правда. Он почти не бывает в театрах.

Люсьен понимал, что ему нужно отпустить Кит, но руки его не слушались.

— С тобой невозможно оставаться серьезным, — произнес он отчасти безнадежно, отчасти с юмором.

— Я знаю, о чем ты говоришь, — девушка наклонилась к нему, лизнула иго щеку и провела языком вдоль скулы. Ее сухие и горячие губы уткнулись в знакомую ложбинку за ухом. Несколько раз она легонько куснула мочку уха, как бы приглашая поиграть.

Люсьен резко повернулся к девушке и прильнул к ее приоткрытому рту пылающими губами. Их поцелуй был страстным, глубоким и всепоглощающим. Люсьену казалось, что сейчас с ним и сдержанная Кэтрин, и пленительная, сверкающая Касси Джеймс, и нежная, ласковая Кит. Он сжимал ее в объятиях. Ее бедра призывно сливались с его. Их лихорадочное объятие, казалось, длилось вечно. Все остальное перестало существовать. Они не слышали, как зрители возвращаются в зал и занимают свои места.

Люсьен спохватился первым.

— По-моему, тебе пора возвращаться на сцену, — сказал он почти неслышно.

— Мой выход только в конце третьего акта, — прошептала девушка, и Люсьен почувствовал ее дразнящее прерывистое дыхание у своего уха.

Он понимал, что Кит боится разорвать свою связь с сестрой даже на короткое время. Он понимал, что буря страстей опасна для нее. Он совершенно не хотел нарушать эмоциональное равновесие девушки. Но предательские руки довеем не слушались его. Одна крепко прижимала Кит, а другая скользила по роскошному пурпурному шелку юбки, вокруг бедра, в манящую ложбинку между бедрами. Даже сквозь несколько слоев ткани его пальцы ощущали тепло, исходящее оттуда.

Кит застонала, и ее пальцы впились в его талию.

— Мы… Мы не должны…

— Я знаю, — согласился он, но его рука проникала все глубже. — Теперь трудно остановиться…

Кит не могла сопротивляться. Ее бедра приветствовали его приказ. Она исступленно вскрикнула, но он прижался губами к ее рту.

Тем временем спектакль продолжался. Реплики актеров вызывали взрывы хохота в зале. Но ни Люсьен, ни Кит не слышали их. Руки Кит, оказывается, тоже не подчинялись своей хозяйке. Одна из них скользнула вокруг талии, нескромно спустилась вниз, поглаживая ниже живота Люсьена. Он вздрогнул и подался вперед. Мужская плоть касалась ее ладони. Кит крепко сжала отвердевший фаллос. Люсьен замер от восторга словно парализованный. Но долго эта пауза продолжаться не могла. Он просто взорвется…

Люсьен подхватил юбки девушки и поднял вверх.

Из-под клубящегося облака шелка показались стройные ноги в чулках, прикрепленных к корсету подвязками. Не обращая внимания на эту сложную конструкцию, он скользнул ладонями между бедрами, туда, в заветную, теплую и влажную расщелину, скрытую теперь только тончайшей тканью трусиков. Кит спрятала лицо у него на плече и прижалась к нему губами, чтобы сдержать крик, готовый вырваться при первом его прикосновении.

— Мы не должны, — продолжала повторять Кит слабым голосом, не сознавая уже, чего ей хочется больше — чтобы он проявил выдержку или слабость. Сама она была не в силах сопротивляться своим порывам. — Нас могут увидеть из зала…

— Слишком темно… Никто… не заметит, — хрипло прошептал Люсьен, с трудом выдавливая из себя каждое слово.

Кит охватило опьянение страстью. Теперь она совершенно не могла понять, почему они не могут продолжать… Ведь им так хорошо… Ее ладонь сжимала его твердый горячий фаллос. Его сила чувствовалась даже через плотную ткань панталон. Она вспомнила, как это прекрасно принадлежать Люсьену, и бессознательно ее ладонь стала ритмично двигаться вверх и вниз. Это движение заставило Люсьена, забывшись, быстро расстегнуть пуговицы на панталонах. Он хотел поскорее скинуть все, что мешало их близости. Одной рукой он обхватил Кит за талию, а другой нащупал кресло позади себя в глубине ложи. Он сел сам и усадил девушку на колени лицом к себе. Ноги Кит были широко расставлены и обхватывали его бедра. Люсьен слегка наклонил Кит вниз. Теперь они могли легко соединиться, и он вошел в нее, еще не пришедшую в себя от быстроты его натиска. Их тела соединились под прикрытием пышных юбок девушки. Контраст был потрясающе эротичен. То, что они остались в одежде, то, что вокруг были люди, придавало ощущениям особую, непереносимую остроту.

Кит подалась вперед. Ее торс был прижат к его, ее щека прижималась к его щеке. Люсьен так крепко прижимал ее к себе, что она едва могла дышать. Они начали ритмично двигаться. Их движения становились все более яростными. Несчастное кресло скрипело под ними, но смех и аплодисменты в зале заглушали любой шум. Кровь резко пульсировала в висках девушки. Ей казалось, что в голове ее стучат барабаны. Она теряла рассудок. Все ее помыслы сейчас были сосредоточены в одной точке, которая всегда была для нее безымянной. Оттуда шел жар, оттуда шел страстный спазм, пронизывающий все ее тело… Кит впилась зубами в плечо, почувствовала языком грубую шерсть его сюртука.

— Господи… Кит, — Люсьен руками сжал бедра девушки вокруг себя и, сдерживая стон, рванулся вверх, последним кульминационным движением доводя их близость до конца.

Кит ощутила дрожь внутри себя. Потом минута неподвижности. Они замерли и даже не дышали. Затем напряжение стало спадать, и они впервые с тех пор, как слились в страстном объятии, смогли глубоко вздохнуть.

— Кит, милая, я не ожидал, что все так случится… — Люсьен прижался лбом ко лбу девушки.

— Моя вина не меньше твоей, — честно призналась девушка.

Боже, как же она могла забыть о сестре? Какое же она эгоистичное существо! Безоглядно отдаться похоти и начисто забыть, что ее сестра, ее близнец, ее второе «я» — в смертельной опасности.

Мысленно Кит попыталась соединиться с Кирой. Она боялась неудачи, но теперь ей было известно, что главное — постараться сохранить спокойствие н сосредоточиться. Нельзя приходить в отчаяние, если связь не установилась с первой попытки. Кит собралась, все ее сознание устремилось к Кире. Она перестала ощущать свое тело. Очень скоро пришло знакомое ощущение близости с сестрой.

— Все в порядке. Я чувствую Киру рядом.

— Отлично, — ответил Люсьен со смешком. — Теперь я совсем не жалею, что мы нарушили обет целомудрия.

— Это вовсе не смешно, — ответила Кит, подняв голову. — Страсть чудовищно ослабляет мои возможности. Я не должна была этого позволить, ни за что!

— Но это вполне естественно. Любовный порыв ослабляет связь, но ненадолго, — ответил Люсьен. — И ты напрасно коришь себя. Твоя связь с сестрой не нарушена. По-моему, мы оба получили огромное наслаждение.

Конечно, Кит наслаждалась близостью. Именно из-за этого она и чувствовала себя виноватой, и тон ее стал сварливым. Девушке хотелось избавиться от переполнявшего ее чувства радости. Ведь Кира страдает!

— Конечно, ты не можешь расстаться с удовольствиями! Видимо, я своими ласками должна расплачиваться за твою помощь в поисках.

Люсьен сжал руки девушки выше локтя. Они были по-прежнему вместе. Она чувствовала его присутствие внутри себя; он подавлял ее своей мощью. Это было настоящим вторжением. Он покорил девушку.

— Разве я хоть как-то намекнул тебе, что за мою помощь надо расплачиваться, — заговорил Люсьен после продолжительного молчания. Его голос звучал неожиданно мягко и нежно.

— Нет, — ответила Кит, опустив глаза. — Но мне все время кажется, что я целиком в твоей власти.

Снова воцарилось опасное молчание.

— По-моему, ты пытаешься спровоцировать меня и вынудить держаться подальше, — насмешливо произнес граф.

Кит не переставала удивляться, как хорошо он разобрался в ее характере. Он понимал ее лучше, чем она сама.

— Наверное… Наверное, ты прав. Я измучена, ведь я живу чужой жизнью, жизнью Киры. А теперь еще и ты… Я как листок на ветру и больше не владею собой. Это не очень приятное чувство, поверь.

— Я верю, милая, — тихо ответил он и, разжав свою железную хватку, нежно привлек ее к себе. — Скоро это кончится. Ты снова станешь самой собой.

Тем временем на сцене сэр Дигби вещал о том, как он вновь завоюет положение в обществе и подвергнет наказанию своих врагов. Услышав его монолог, Кит поняла, что у нее осталось еще немного времени.

Они по-прежнему были вместе. Люсьен держал девушку в своих объятиях. Его присутствие становилось все ощутимее. Он набрался сил и мог начать все сначала. Кит подумала, что если они вновь займутся любовью… Они не будут спешить… Желание будет нарастать, медленно, и они насладятся каждой секундой близости. Удовлетворение будет более полным…

Что это с ней? Меньше всего она хочет оставаться во власти этого мужчины. Он и так сделал ее волю мягкой, как воск. Собрав последние силы, девушка высвободилась и встала на ноги.

Она почувствовала, как Люсьен вздрогнул всем телом, протестуя против ее ухода, но потом отпустил. Люсьен протянул ей платок, чтобы она могла вытереть следы их бурной страсти, и начал приводить себя в порядок.

— Даже если бы не существовало других препятствий для нашей близости, — начала Кит, стараясь говорить спокойно и рассудительно, — существует риск беременности. Это было бы ужасным осложнением.

— Не вижу здесь ничего ужасного или сложного, — ответил Люсьен, — даже если ты уже беременна. Мы поженимся и очень скоро.

Кит запахнула плащ и неожиданно для самой себя сказала:

— Прошу тебя, никогда больше не говори об этом.


Глава 30


Кит сразу же пожалела о сказанном, не успели еще слова слететь с губ. Но было уже поздно. Нечего было надеяться, что Люсьен пропустит их мимо ушей. Он внимательно посмотрел на девушку. От его проницательного взгляда ничего невозможно было утаить.

— Что тебя смущает? Ты не хочешь ребенка или боишься замужества? — лицо графа стало непроницаемым.

Кит понимала, что лукавить бесполезно. Ему нужна только правда.

— Меня смущает другое. Ты тащишь меня к алтарю, потому что считаешь себя обязанным это сделать. И мне это не нравиться. Это плохое начало для будущей семейной жизни.

Стрэтмор кивнул.

— Так вот в чем дело. Мне следовало бы догадаться.

Он взял руку девушки в свои, и пальцы их сплелись.

— Ты права. Я вел себя неподобающим образом. Я говорил тебе о пользе брака, о том, что это почетно, о том, что это удовлетворяет требованиям общества… Я не сказал самого главного, того, что я хочу жениться на тебе, — Люсьен поднес к губам руку Кит и поцеловал ее. — Нас уже связывает многое. Я надеюсь, что со временем эта связь станет еще сильнее.

Кит попыталась отнять свою руку.

— Но я совсем не хочу замуж.

Люсьен крепко сжал ее ладонь.

— Поверь, я не требую всего твоего сердца. Я готов довольствоваться скромным уголком. Клянусь, что не буду мешать твоей работе и не встану между тобой и сестрой.

— Лучше не давай обещаний, о которых будешь жалеть, — печально сказала девушка. — Чем меньше будет сказано сейчас, тем проще будет потом расстаться.

— Но я вовсе не собираюсь с тобой расставаться, моя милая, — спокойно ответил Люсьен. — До тех пор, по крайней мере, когда ты поклянешься, что больше не в состоянии находиться со мной в одной комнате, и я тебе поверю.

— Сейчас, наверное, я кажусь тебе желанной, — дрожащим голосом произнесла Кит, — но когда ты увидишь Киру, то можешь потерять ко мне всякий интерес.

Граф сжал руку девушки еще сильнее, и она почувствовала без всяких слов, что ее ответ и потряс, и разозлил его.

В этот момент зал взорвался аплодисментами. Второй акт подходил к концу.

— Знаешь, есть такой старый анекдот: «Что общего между женщиной и подушкой? И ту и другую нужно как следует поколотить, чтобы потом мягче спалось». Мне всегда был отвратителен такой взгляд на женщин. Но теперь я начинаю склоняться к мысли, что в нем есть рациональное зерно. Какая чушь тебе в голову приходит! Почему я должен влюбиться в Киру?

— Потому что все влюбляются! То, что тебе нравится во мне — это ее отвага, остроумие, — это она! — раздраженно ответила Кит.

— Детка, даже если представить себе, что ты права — хотя это и не так, — то ведь сердце твоей сестры давно занято. Во всяком случае, так думает Джейсон Трэверс, — сухо произнес Люсьен. — Так что у меня нет выхода. Придется довольствоваться тобой.

Кит прекрасно поняла скрытую в словах Стрэтмора иронию, и все-таки они сильно ранили ее.

— А я совсем не хочу довольствоваться вторыми ролями. Я не хочу быть заменой Киры! Лучше уж остаться старой девой. Я всегда была уверена, что так и будет, — Кит вырвала руку. — Придет время, и ты вступишь в борьбу с Джейсоном. Он, конечно, прекрасный человек, но тебе не конкурент. Если ты захочешь добиться Киры, ты ее одолеешь.

Кит повернулась и направилась к выходу.

— Мне уже пора, — голос девушки был тусклым и безрадостным. — Я должна переодеться к третьему акту.

Неслышно и стремительно, как тигр, Стрэтмор пересек ложу и оказался у двери, закрывая дорогу.

— Гораздо лучше, когда близнецы — противоположного пола. Меньше ревности, — в его голосе было столько сострадания, что Кит захотелось заплакать от жалости к себе. — По-моему, ты не очень высокого мнения о любви? Видишь ли, это не приз, который надо выиграть. Это связь, которая возникает между двумя сердцами. То, что вы с Кирой так похожи, ничего не значит для тех, кто вас любит. Для меня и Джейсона каждая из вас — единственная на свете. Я благодарен судьбе за то, что ты считаешь меня более привлекательным, чем Джейсона. Но мало вероятно, что твоя сестра с тобой согласится.

— Ты думаешь, что я говорю чепуху, — устало заметила Кит, — но ты еще не знаком с Кирой. Ты не представляешь силы ее очарования.

— Зато я представляю силу твоего очарования, — ответил он и поцеловал Кит с такой силой и страстью, словно хотел выразить всю глубину своего чувства. — Будем считать, что у тебя был приступ минутного помешательства, — сказал он, оторвавшись от губ девушки. — Похищение сестры, видимо, плачевно отразилось на твоей способности оценивать события. Но разговор отнюдь не кончен. Мы вернемся к нему, когда Кира будет в безопасности. Клянусь, я смогу убедить тебя.

К счастью, он отпустил ее. Кит накинула капюшон и выскочила из ложи. Из зала донеслись аплодисменты. Второй акт подходил к концу. Фойе и коридоры вот-вот наполнятся зрителями.

По узкой служебной лестнице Кит спустилась на первый этаж, за сцену. Она пыталась сосредоточиться на своей роли, но это оказалось невозможным. Все ее мысли были заняты Стрэтмором, человеком, который остается рядом, даже если его прогоняют.

Люсьен решил остаться на время антракта в ложе. Сейчас ему трудно было бы оказаться лицом к лицу со своими спутниками.

Подумать, только, всего несколько минут назад они с Кит предавались любви прямо здесь, в переполненном зрителями театре. Положительно, он сходит с ума. И почему он не увлекся кем-нибудь попроще? Но женщины «попроще» никогда не интересовали его, они не могли разжечь в нем того безумного желания, которое охватывало его в присутствии Кит.

Близость с женщиной менее требовательной и сложной всегда оставляла после себя пустоту и боль. Кит могла вывести его из себя, зато с ней он никогда не впадал в депрессию.

Самым разумным было бы просто забыть о том, что наговорила девушка. Но у Люсьена это не получалось. В глубине души он был уверен, что ни одна женщина не сможет заменить ему Кит. Но сухой рациональный рассудок напомнил ему, что он еще ни разу не видел леди Кристину Трэверс. Вдруг это и впрямь вторая Кит, только еще более очаровательная и неотразимая.

Чепуха! Но пока Кит не разуверится в своих сомнениях, она будет с ним только наполовину. Вот еще один довод в пользу того, что необходимо немедленно разыскать Киру.

Стрэтмор подошел к барьеру ложи и посмотрел вниз. Зал по-прежнему был почти пуст, зрители еще не вернулись из фойе.

Яростная атака Кит заставила его еще глубже заглянуть в тайники собственной души. Раньше в отношениях с женщинами он всегда был крайне осторожен. Он всячески избегал возможности нечаянно стать отцом нежданного ребенка. Это ему легко удавалось благодаря долгим периодам почти монашеской жизни.

С Кит он отбросил всякую осторожность. Конечно, это можно было бы объяснить тем, что она доводила его до состояния экстаза и полного самозабвения. Но он-то хорошо знал, что сознательно стремился стать отцом. Он совсем не пытался защитить Кит от возможной беременности. Наоборот, он хотел поймать ее в ловушку и лишить возможности бегства. Он был достаточно эгоистичен в своих стремлениях. Его не останавливало даже то, что кипение страстей мешало Кит помогать сестре.

Нельзя сказать, что это было достойным поведением. Стрэтмор не был доволен собой, но прекрасно понимал, что, как только ему представится возможность снова остаться наедине с возлюбленной, все повторится сначала.

Неожиданно для самого себя Люсьен вспомнил об одной давней студенческой истории. В колледже Церкви Христовой, где он учился, дуэли были явлением обычным и никого не возмущали, пока один из студентов, аристократ, прекрасный дуэлянт и к тому же задира, не вызвал на поединок совершенно неопытного в этих делах юношу из простой семьи, Он до сих пор помнил его фамилию — Уитмэн. Молодой человек прекрасно понимал, что в лучшем случае будет серьезно ранен, а скорее всего погибнет, но вызов принял. Студенческая братия кипела от возмущения.

Аристократа осуждали все, но из опасений нарушить кодекс чести никто даже и не пытался вмешаться. Никто, кроме Люсьена.

Стрэтмор провел небольшое расследование и выяснил, что у дуэлянта была тайная любовная связь. Если бы о ней стало известно, его навсегда изгнали бы из высшего общества. Тогда Люсьен с помощью шантажа заставил задиру отказаться от дуэли и принести Уитмэну извинения.

Каким-то образом вся эта история стала известна Рейфу.

— А у тебя действительно нет никаких моральных устоев, — сказал он Люсьену, глядя на него холодно и задумчиво. Это даже не было обвинением. Это была простая констатация факта. Кроме того, Рейф был очень рад, что дуэль была предотвращена. Но слова глубоко запали в душу и ранили Стрэтмора до сих пор. Это было серьезным испытанием для их дружбы, и она его выдержала.

Рейф, конечно, был прав. Люсьен не считал себя бесчестным человеком, но его не мучили сомнения, если надо было выбирать между разумным решением проблем и подчинением законам чести. Законы отбрасывались без колебаний, выбор падал на разум.

Такой взгляд на жизнь сделал его блестящим разведчиком, но был ли он настоящим джентльменом? Иногда Стрэтмор думал, что одного его происхождения — он был потомком норманов-завоевателей — еще недостаточно, чтобы считаться таковым.

Сухо улыбаясь, он вышел в коридор и направился в свою ложу к гостям.

«У Кит темперамент настоящего реформатора, — подумал он, — и я помогу ей в ее устремлениях. Со мной она сможет совершенствовать свое мастерство журналиста».

— Нанфилд почувствовал, что к нему приходит удача, и поспешил к карточному столику. Мэйс решил последовать за ним.

Люсьен не знал, следует ли считать их уход заслуживающим внимания. Возможно, они просто направились на поиски новых развлечений. Не находя ответа, он переключил свое внимание на сцену. Действие достигло кульминационного момента. На сцене появилась Кит в скромном платье. Со слезами на глазах она призналась, что оклеветала достойного сэра Дигби. Злодей-купец заставил ее явиться на бал и устроить скандал. В противном случае он грозил заточить бабушку несчастной девицы в долговую тюрьму. Справедливость восторжествовала. Злодея ожидало наказание, а сэра Дигби — объятия вернувшейся супруги и новое почетное назначение. Теперь он станет еще богаче. Общество приветствует триумфатора. Какой успех правосудия! Какой успех театра! Пьеса не сойдет со сцены еще несколько лет.

У Кит была маленькая роль, но зрители удостоили ее особенно бурными аплодисментами. Она рыдала так убедительно, что Стрэтмор даже почувствовал некоторые угрызения совести. Он не должен быть с ней резок, она и без того находится в постоянном напряжении. Надо навестить ее завтра утром и рассказать о новых фактах, которые стали ему известны.

Если он проявит достаточно сдержанности, то, может быть, сможет не прикасаться к ней, и тогда, возможно, они поговорят спокойно и рассудительно.


Компания решила отправиться в Уэйтьерс, в клуб, пользовавшийся популярностью среди любителей азартных игр и славившийся хорошей кухней. Пока они ехали по Пикадилли, Люсьен завел разговор о Касси Джеймс.

Чизвик сделал несколько восторженных замечаний по поводу таланта актрисы. Было похоже, что он видел ее впервые. Уэстли она тоже понравилась, но он реагировал гораздо спокойнее. В их ответах Люсьен не уловил ни малейшей фальши. Не было ни намека на то, что один из них был похитителем.

Он собирался продолжить расспросы, но странное беспокойство овладело им. Ему захотелось немедленно увидеть Кит. Он сделал все необходимые приготовления, чтобы она благополучно добралась до дома, но интуиция подсказывала, что он должен был охранять ее сам. Внутреннее напряжение нарастало.

Уже у самого клуба в его мысли ворвался голос Уэстли:

— Стрэтмор, вы с нами?

Люсьен с трудом сообразил, что вопрос был задан ему. Он совершенно не понимал, чего от него хотят. Он должен спешить к Кит, сейчас, немедленно.

Люсьен поднял трость и постучал по потолку кареты.

— Простите, господа, но я совершенно забыл. У меня на сегодня приглашение. Я не смогу пойти в клуб.

Ответа Люсьен уже не услышал. Он бросился к наемному экипажу, из которого выходили пассажиры, вскочил в него, приказав вести себя в «Марлоу», и обещал кучеру большие чаевые, если тот доставит его быстрее, чем за десять минут.

— Будет исполнено, — с восторгом отозвался кучер.

Экипаж рванулся с места и понесся вперед с такой скоростью, что Стрэтмор вынужден был ухватиться за потрепанную петлю. Он не понимал причины охватившего его беспокойства, но оно становилось все сильнее.


Кит вышла в актерскую гостиную и внимательно наблюдала за реакцией окружающих, но ничего подозрительного заметить не смогла. Можно было уходить, и Кит вернулась в свою гримерную, чувствуя смертельную усталость.

Дело было не в представлении. Ее обессилела близость с Люсьеном и еще больше — последовавшая ссора.

Не успела она переодеться, как приезжал Генри Джонс.

— Добрый вечер, мисс, — сказал он почтительно поклонившись. — Вы готовы отправиться домой?

— Да, готова.

— Ну что ж, — продолжил он, доставая из кармана часы, — экипаж лорда Стрэтмора прибудет через пятнадцать — двадцать минут.

— Я не собираюсь ждать так долго, — ответила девушка, закутываясь в плащ. — Предлагаю пойти пешком. Тут недалеко, и я хочу подышать свежим воздухом.

С этими словами она направилась к выходу.

— Его сиятельство мне четко приказали отвезти вас в экипаже. И он прислал двух телохранителей, — сказал Генри, не отставая от нее ни на шаг. — Вам грозит опасность.

— По-моему, сегодня все как раз спокойно. Никакой похититель не начнет действовать, зная, что лорд Стрэтмор наблюдает за ним. Вот завтра — другое дело.

Генри пытался что-то возразить, но Кит резко прервала его:

— В конце концов, я вас поняла, но хочу идти пешком!

Джонс нахмурился.

— Его сиятельство не из тех, кому я решусь противоречить. Он очень влиятельный человек.

Кит изобразила на лице страшную свирепость. В детстве они с Кирой делали такие гримасы, когда хотели распугать гномов, которые могли прятаться под кроватями.

— А я — очень влиятельная женщина, сударь! Так вы идете со мной или нет?

Джонс смущенно хихикнул, подготавливая пути к отступлению.

— Я скажу портье, что мы ушли. Пусть он передаст кучеру.

Они вышли на Стрэнд, и холодный воздух немного освежил девушку. Но щемящая тоска не отпускала ее.

Что она наговорила Стрэтмору. Она же полная идиотка! Какой мужчина мог выслушать такое и не прийти в бешенство. Боже мой, как она могла сказать, что он влюбится в Киру, как только ее увидит. Да какой же порядочный человек согласится с таким заявлением.

Но он не знал, просто он ничего не знал…

Ее сестра обладала потрясающей способностью завораживать всех мужчин. Но Кит это никогда не раздражало, скорее всего потому, что среди них не было того, единственного, который был ей нужен. Исключением был только Филипп Берн, он приезжал, когда сестрам исполнилось по 16 лет. Это был остроумный, красивый студент двадцати лет. Впервые в жизни Кит страшно захотелось, чтобы кто-то обратил свое внимание именно на нее, а не на сестру. Но все ее усилия были напрасны. Кира завладела всеми его помыслами. Он присоединился к толпе ее обожателей, а на Кит просто не обращал внимания. Это было немножко горько, но Кит не винила сестру. Ведь Кира не делала абсолютно ничего, чтобы привлечь Филиппа к себе. Просто она была сама собой.

С Люсьеном дело обстояло гораздо сложнее. Возможно, Кира выберет Джейсона, ведь между ними — их прошлое. И в этом случае Люсьен. будет чувствовать себя обязанным остаться с Кит. Но Кит никогда не сможет выйти за него замуж, зная, что в глубине души он предпочитает сестру. И как бы ни был умен и изобретателен Стрэтмор, ему не удастся ее переубедить.

В первый раз в жизни Кит пожалела, что родилась двойняшкой. Но она тут же прогнала эту ужасную мысль. Было невозможно представить свою жизнь без сестры.

Когда они были совсем маленькие, то решили не выходить замуж до тех пор, пока не встретят братьев-близнецов. Став постарше, они стали думать, как трудно будет той из них, которая переживет сестру. Они решили, что когда станут совсем старыми и слабыми, то, взявшись за руки, спрыгнут с высокого утеса, чтобы умереть в один день и час.

О, Кира, Кира…

Кит задрожала и плотнее закуталась в плащ. Если сестра погибнет, а девушка понимала, что эта опасность велика, ей придется прыгать с утеса одной.


Глава 31


Кит с головой погрузилась в горькие размышления и была благодарна Генри Джонсу за то, что он не отвлекал ее своими разговорами. Они свернули со Стрэнда на тихую улочку, прошли уже половину квартала, когда позади послышался цокот копыт и шум приближающегося экипажа. Это была обычная наемная карета, но Кит успела заметить, что в нее были запряжены прекрасные породистые лошади, а это было совсем необычно. Подъехав к ним, карета остановилась, из нее выскочили трое в масках и бросились к девушке и ее спутнику.

— Бегите, мисс, — закричал Генри.

Он толкнул ее в сторону Стрэнда и, выхватив пистолет, встал между ней и преследователями. Двое из них бросились на Генри и выбили у него пистолет прежде, чем он успел выстрелить. Третий, самый здоровый из этой троицы, бросился вслед за Кит. Девушка не успела сделать и десяти шагов, как он схватил ее. Она хотела позвать на помощь, но он зажал ей рот рукой. Голова девушки откинулась назад, а глаза наполнились ужасом. Похититель смотрел на нее с холодной жестокостью. Было ясно, что ему так же легко убить человека, как паука или муху. Неужели это он помогал выкрасть Киру? Кит с ожесточением впилась зубами в его пальцы.

— Ах ты, ведьма, — заорал он и изо всей силы ударил ее по голове. — Попробуй еще раз — узнаешь!

Из-за плеча своего врага Кит видела, что Джонс борется с одним из мужчин, в то время как другой пытается прицелиться в него из пистолета, но не решается выстрелить, опасаясь попасть в товарища. Похититель потащил ее к карете, и она потеряла Джонса из виду. Кит сопротивлялась как могла, сражаясь за каждый дюйм, но силы были слишком неравны. В этот момент на улицу свернул еще один экипаж. Это была последняя надежда. Кит изловчилась и ребром ладони ударила врага поперек горла. Он охнул и ослабил железную хватку. Девушка вырвалась и бросилась к экипажу, крича и моля о помощи. Ел плащ остался в руках злодея. Только бы кучер остановился! Только бы не испугался и не свернул назад! За спиной слышался тяжелый топот преследователя. Карета еще не успела остановиться, как из нее выскочил Стрэтмор. Сейчас он был страшен как Люцифер, его глаза сверкали гневом.

— Встань за мной, Кит, — крикнул он. Девушка подчинилась, но на ее преследователя появление Люсьена не произвело никакого впечатления.

— Ах, какие вы вежливые, господа, — прошипел он. — Да я такими за завтраком закусывал…

Договорить он не успел. Люсьен быстрым и точным движением трости нанес ему сокрушительный удар в скулу. Раздался мерзкий хлопающий звук, а вслед за ним — громкий стон. Противник был повержен, и Люсьен бросился на помощь Генри Джонсу, которого один из нападавших уже успел подмять под себя, а второй целился из пистолета. Люсьен сделал выпад вперед и тростью выбил оружие у него из рук. Пистолет с грохотом упал на мостовую, но в этот момент вскочил на ноги противник Джонса и бросился на Люсьена, оба они упали на землю. Нападавший оказался сверху, но он и не пытался бороться. Быстро вскочив на ноги, он бросился к поверженному товарищу и с криком: «Уходим, уходим» — потащил его к экипажу.

Люсьен встал на ноги и бросился за ними, но оступился, и щиколотка, которую он недавно повредил, подвернулась. Нападавшие успели вскочить в экипаж, кучер взмахнул кнутом, и лошади понеслись по ночной улице в сторону Стрэнда.

Люсьен разразился проклятиями, потом повернулся в сторону Кит и захромал к ней.

— С тобой все в порядке?

— Кажется, да, — ответила она неуверенно. Кит сделала шаг в его сторону, потом еще один и бросилась бежать ему навстречу. Еще мгновение, и вот она уже в его объятиях, прижимается щекой к его плечу и слушает, как учащенное биение его сердца становится все спокойнее. Теперь, когда опасность миновала, ее охватила слабость, а ноги стали ватными.

— Они хотели тебя похитить?

Кит с трудом подавила рыдания, подступившие к горлу.

— Кажется, да. Это было не похоже на ограбление, — девушка старалась говорить спокойно. Люсьен осторожно откинул ее волосы со лба. — Ты узнала кого-нибудь?

— Я уверена, среди них нет «Геллионов». Это были наемники, — она попыталась сосредоточиться и вспомнить все подробности. — Когда один из них потащил меня к карете, я подумала, что точно так же он тащил и Киру. Может быть, он участвовал в ее похищении, а я это почувствовала.

— Мэйс и Нанфилд ушли из театра во время второго акта. Они могли нанять эту банду достаточно быстро, если знали, куда обратиться, — Люсьен сильнее прижал девушку к себе. — Но возможно и то, что нападение не было связано с твоим сегодняшним выступлением. У нас просто нет пока доказательств.

Кит подняла голову и взглянула ему в глаза.

— А как ты узнал, что на нас напали?

Люсьен ответил не сразу.

— Не знаю. Я просто… просто почувствовал, что должен быть рядом с тобой.

Стрэтмор как-то рассказывал Кит, что у него было какое-то шестое чувство, если дело касалось безопасности его сестры. Девушка подумала, что теперь оно распространялось и на других женщин, попавших в беду. Он всегда знал, когда в нем нуждались. И он точно знал, куда надо спешить.

— Неудивительно, что тебя прозвали Люцифером. — Кит задумчиво покачала головой. — У тебя дьявольские инстинкты. Какое счастье, что ты на моей стороне.

— Всегда на твоей, Кит, — ответил он тихо. — Будь спокойна.

Ее возлюбленный, ее защитник. Ее охватило сильное, до боли, страстное желание слиться с ним навсегда, раствориться в его силе и доброте. Дрожь пробежала по ее телу. Девушке казалось, что невидимые преграды, разделявшие их как двух разных живых существ, исчезают. Если это произойдет, она полностью погрузится в свое чувство и уже никогда не будет свободна.

Но пробуждение было неизбежно. Кит понимала, что чем ближе они станут сейчас, тем болезненнее будет расставание. Она должна соблюдать дистанцию, и не только ради Киры, но и ради себя самой.

— Нога болит? — отступив назад, девушка посмотрела на него.

Этого нельзя было делать, ведь Люсьен умел читать ее мысли по глазам. Он сразу понял, что означал этот взгляд и этот шаг назад. Она хочет отдалиться от него. Он замер неподвижно, и теплый золотистый цвет его глаз стал постепенно таять, уступая место холодному и зеленому. Кит поняла, что, сама того не желая, глубоко ранила его.

Они не сказали друг другу ни слова, но стена, которая чуть было не разрушилась, вновь встала между ними.

Он стал таким уязвимым, а она оттолкнула его. Он слишком горд, чтобы забыть это.

— Нога подвернулась, ничего страшного, — его голос стал холодным и невыразительным. — Завтра все будет в порядке.

Кит подняла свой плащ с мостовой и укуталась в него, вся дрожа. Потом подняла трость и шляпу Люсьена и протянула ему, стараясь не смотреть в глаза.

В это время Генри Джонс поднялся с земли и отряхивал костюм, стоя в двадцати футах от них. На щеке его растекался кровоподтек, губы были разбиты, но серьезно ранен он не был.

— Вы очень вовремя появились, милорд, — сказал Джонс, попавший, сам того не подозревая, между молотом и наковальней. — А здорово вы их отделали. На это стоило посмотреть!

Люсьен резко повернулся к нему.

— Могу вас спросить, — сказал он холодным как лед голосом, — почему вы не дождались моего экипажа? Почему не доставили леди Кэтрин на нем?

Кит ринулась на защиту Джонса, прекрасно понимая, что сейчас весь гнев Стрэтмора, направленный против нее, обрушится на голову ее несчастного телохранителя.

— Это моя вина, Люсьен! Я не поверила Генри! Я заставила его пойти пешком!

Но Люсьен не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Сощурившись, он изучающе смотрел на Джонса.

— Мне нет оправдания, милорд, — ответил Генри, лицо его стало серьезным. — Ее светлость не понимала, какая опасность ей грозит. Но я-то должен был понимать.

— Да, вы должны были. И если это повторится еще хоть раз, если вы не будете достаточно исполнительны, берегитесь! Тогда вам придется иметь дело со мной. А я могу доставить еще больше хлопот, чем все бандиты Лондона вместе взятые, — тон графа был по-прежнему едким, но гнев пошел на убыль. Да и трудно было сердиться на Джонса, такое огорчение отражалось на его честном лице. — Садитесь в карету, — пригласил его Люсьен. — Кучер отвезет вас домой после того, как доставит нас с леди Кэтрин. У вас был тяжелый день, вам нужен отдых.

— Спасибо, милорд, но я лучше пройдусь пешком. Это меня, освежит, — Джонс сморщился, поднимая с мостовой свою изуродованную шляпу. — Уж я-то знаю, что такое попасть в переделку и как потом привести в порядок старые кости.

И, поклонившись, он ушел.

— Если ты думаешь, что у Киры я не буду в безопасности, отвези меня к тете Джейн, — сказала Кит, как только Генри отошел достаточно далеко, чтобы не слышать их.

— Не болтай чепухи! Теперь ты будешь со мной. Я больше не собираюсь выпускать тебя из виду, — он открыл дверцу экипажа, усадил Кит и приказал кучеру, который успел проникнуться почтительным восхищением к Стрэтмору после его героической победы над бандитами, ехать на Ганновер-сквер.

Карета застучала колесами по мостовой, и Кит уже собралась высказать свой протест по поводу решения Стрэтмора, но он даже рта не дал ей раскрыть.

— И не пытайся объяснить мне, какой ущерб я наношу твоей репутации! Ты всегда утверждала, что это тебя меньше всего беспокоит. Что касается соблюдения приличий, ну что ж, леди Джейн может поселиться в моем доме вместе с тобой. Если ты считаешь, что кошка твоей сестры тоже нуждается в уходе, я буду рад оказать ей гостеприимство. А теперь ты всю дорогу можешь объяснять мне, какой я отвратительно жуткий тип.

Именно это Кит и собиралась сделать, но последняя фраза ее окончательно обезоружила. Пожалуй, она даже была благодарна ему за шутливый, ироничный тон теперь, когда между ними опять вырастала стена непонимания.

— Честно говоря, ты уже все за меня сказал. Мне придется собраться с мыслями, а рассказать тебе, насколько ты аморален, я смогу только завтра.

— Ну, завтра у тебя будет более интересное занятие. Я составил список владений, принадлежащих нашим подозреваемым и находящихся примерно в двух часах езды от Лондона, — он тяжело вздохнул. — Это только начало, но даже эту информацию было нелегко раздобыть. Конечно, могут быть места, которые я не знаю.

— Я не сомневаюсь, что никто не смог бы раздобыть более полных сведений, — ответила Кит. Ощущение того, что время уходит слишком быстро, не покидало ее. — Завтра я занята в пьесе «Скандал в благородном семействе», но если мы поедем на поиски, вместо меня сможет выступить стажерка.

— В этом нет надобности. Два имения, которые ближе всего к Лондону, мы посетим днем. Они совсем небольшие, и там ты не потратишь много времени.

— Слава Богу, что мы наконец сможем что-то сделать, — сказала Кит с облегчением.

Через несколько минут они были уже около дома Стрэтмора. Граф щедро расплатился с кучером и пригласил Кит войти. Люсьен вел себя очень сдержанно, даже не намекнув, что они могли бы провести ночь вместе. Он передал ее горничной, холодно пожелав спокойного сна, и удалился, даже не поцеловав на прощание.

Оставшись в полном одиночестве в комнате для гостей. Кит подумала, насколько разумным было это решение. Ей не придется разрываться между желанием отдаться Люсьену и чувством долга, не придется также испытывать чувства вины, поскольку устоять против страстного натиска любовника было сверх ее сил. Наконец-то Люсьен научился вести себя мудро и осмотрительно. Но девушку это почему-то не радовало, ей было холодно и одиноко.

Усталость быстро взяла свое, Кит забылась в тяжелом, долгом сне. Ее разбудил громкий стук в дверь. Она открыла глаза и сначала не могла понять, где находится, с удивлением рассматривая роскошную обстановку. Когда она наконец сообразила в чем дело, в комнату вихрем ворвалась тетушка Джейн в сопровождении двух кошек и служанки с чайным подносом. Кошки тут же прыгнули на кровать и уселись по разные стороны от Кит, внимательно изучая друг друга с безопасного расстояния. Кажется, они совершенно забыли, что когда-то лакали молоко из одного блюдечка.

— Доброе утро, Кэтрин, — радостно воскликнула тетушка, не обращая внимания на кошачьи прыжки. — Ты выглядишь ужасно. Быстро выпей чашку чая и съешь булочку.

Она отпустила служанку, налила две чашки крепкого чая и щедро добавила сахара.

Кит тихо застонала. Ее тетушка относилась к той категории людей, которых называют «жаворонками», и которые не только сами встают ни свет ни заря, но и другим не дают выспаться.

— Что ты здесь делаешь, Джейн, — спросила Кит, приняв у нее из рук чашку чая и с удовольствием сделав первый глоток.

— Твой граф примчался ко мне рано утром и привез сюда с тем, чтобы «соблюсти правила приличия», — ответила Джейн, усаживаясь на стул возле кровати, — Боюсь, что заботиться сейчас о «правилах приличия» это примерно то же, что запирать ворота конюшни после того, как лошадь убежала.

Кит смутилась и покраснела.

— Можешь ничего не отвечать, — добавила тетушка снисходительно.

— А я и не собираюсь, — ответила Кит. Она посвящала Джейн во все подробности своих поисков, но о своих отношениях с Люсьеном она не решалась рассказывать. — И потом — он совсем не мой граф.

— А он считает по-другому, — улыбнулась Джейн. — Конечно, я не твоя опекунша, и он не мог просить у меня твоей руки, но он уведомил меня о ваших матримониальных планах.

— Ну, это еще не решено, — коротко заметила Кит.

Джейн нахмурилась.

— Он был груб с тобой? Мужчины бывают очень резки.

— Нет, тетушка, — Кит не отрывала взгляда от дымящейся чашки. — Лорд Стрэтмор никогда не бывает груб. Дело в том, что он решил, будто скомпрометировал меня и должен на мне жениться. А я очень сомневаюсь, что из этого выйдет что-нибудь путное.

— Ну, не знаю, не знаю. По-моему, это совсем не такой человек. Он мне понравился. Ты могла выбрать себе мужа и похуже.

Кит не хотела говорить о своих робких надеждах, опасаясь спугнуть их неосторожным словом. Поэтому она ответила достаточно неопределенно.

— Не знаю, хочу ли я, чтобы он стал моим мужем. К тому же я не уверена, что он хочет, чтобы я стала его женой. Я думаю, что после того, как мы со Стрэтмором отыщем Киру, наши пути разойдутся.

Кит поставила чашку и стала гладить обеих кошек одновременно. Она-то знала, как опасно оказывать внимание одной, вызывая ревность у другой.

— Интересно, как ему удалось раздобыть Виолу?

— Ну, он мог с утра пораньше разбудить Клео Фарнсуорт и попросить ее открыть комнаты Киры, — глаза Джейн искрились смехом. — Но не удивлюсь, если он просто подобрал ключ к замку ее квартиры и вошел туда, не спрашивая разрешения. Нельзя сказать, что это поведение, достойное джентльмена.

— Ты права. Именно это делает его незаменимым в трудную минуту, — Кит разделила булочку на две части и протянула кошкам. — Даже если граф — профессиональный взломщик, не мне его осуждать. В конце концов, он помогает мне искать Киру.

Лицо Джейн помрачнело. Исчезновение Кристины беспокоило ее не меньше, чем Кит.

— Ты узнала что-нибудь новое?

Кит рассказала обо всем, что происходило с тех пор, как они виделись в последний раз, в том числе и о своих планах посетить поместья «Геллионов», Джейн отнеслась к ним скептически.

— Ты в самом деле надеешься, что сможешь обнаружить присутствие Киры, если окажешься неподалеку?

— Я очень надеюсь. Если я не смогу, то просто не знаю, что делать дальше.

Кит решила, что, если она наденет мужское платье, это вызовет меньше подозрений. Джейн предусмотрительно захватила с собой тот костюм, в котором Кит путешествовала по крышам, и теперь девушке было во что переодеться. Вместе с Люсьеном и Джексоном Траверсом она верхом отправилась на юг, в сторону Суррея.

Первым на их пути было маленькое поместье лорда Чизвика, которое он сдавал какому-то состоятельному купцу. Они проехали вокруг поместья, стараясь пользоваться дорожками и тропинками, которые вплотную подходили к владениям. Потом они спешились, привязали лошадей и направились к главной усадьбе, расположенной в центре поместья.

Кит все время была сосредоточена на одной мысли — мысли о Кире. Оказавшись в центре усадьбы, она остановилась и закрыла глаза. Мужчины в молчании следили за ней. Все пространство вокруг казалось девушке холодной и безжизненной ледяной пустыней. Нигде ни следа Киры! Не чувствовалось ее тепла и света. Кит открыла глаза и тихо сказала:

— Ничего.

— Ну, мы не могли рассчитывать на то, чтобы найти Киру в первом же месте, куда приедем, — сказал Джейсон. Он был напряжен не меньше, чем Кит.

— Это поместье мне казалось наименее вероятным местом, — Люсьен положил руку на плечо Кит. — Пора ехать дальше. Мы направимся в поместье Нанфилда. Там сейчас живут его престарелые родственники. Я думаю, это одно из наиболее вероятных мест.

Кит ничего не ответила. Она была разочарована и подавлена. Ее пугала не столько эта первая неудача, сколько то, что она могла переоценить свои способности. Что если она не сможет почувствовать присутствие Киры? Если так — ее сестра погибла.


Интерлюдия


Она не ожидала, что он появится так скоро, и времени на приготовления едва хватило. Она надела черный парик, сапожки, короткое красное платье, но это было не самое важное. Необходимо было подготовить себя морально. Ее актерского мастерства с трудом хватало, чтобы войти в роль злобной и жестокой ведьмы, которую он хотел видеть. Ей требовалось сконцентрировать все свои усилия, чтобы добиться того результата, которого он требовал. Когда времени не хватало, она рисковала выдать свою слабость и страх.

На этот раз она опять надела на него кандалы и приковала цепями к крюку, свисавшему с потолка. Все было как обычно. Она наносила точно рассчитанные удары, — теперь она хорошо овладела этим мастерством, сопровождая их потоком оскорблений Он отвечал с подобострастием обожающего раба. Но на этот раз ей было гораздо труднее довести его до оргазма, а его взгляд был настолько мрачен, что девушка встревожилась. Уж не приелось ли ему ее искусство? Может быть, она надоела ему? И тогда… Ее страхи вскоре подтвердились. Раньше она всегда уходила из комнаты после того, как освобождала его от цепей. Он оставался один и приводил себя в порядок. На этот раз он удержал ее, сжав запястья и притянув к себе.

— Наступает час, когда раб становится хозяином, а хозяйка рабыней, — произнес он с холодной злобой. — Это случится скоро, очень скоро, милая леди.

Его надо было поставить на место. Как дикий зверь он понимал только силу. Она резко подняла согнутое колено и, ударив его в живот, освободила руки.

— Пес всегда только пес, и ничего больше, — презрительно бросила она ему в лицо. — Тебе нужно то, что я тебе даю как подачку, и ты вытерпишь любое унижение.

Он схватил ее за плечи и грубо толкнул к стене, прижавшись к ней своим мокрым от пота телом. Она была в ужасе. Раньше он никогда не прикасался к ней и не пытался причинить ей боль.

— Скоро ты поймешь истинное значение слова «страх». Ты будешь коченеть от страха, а я наслаждаться каждым мгновением, — его дыхание стало тяжелым. Он уже предвкушал это зрелище. — Это будет последнее выступление в твоей жизни, и самое блестящее. Но не волнуйся, в этот момент ты будешь не одна.

Все кончилось также внезапно, как и началось. Он поднял свой халат, накинул его на покрытые кровоподтеками плечи и вышел из комнаты. Тяжелый ключ загремел в замке, и девушка осталась одна.

Вся дрожа, она упала на колени. Сколько ей еще осталось жить? Она старалась не думать о его чудовищных намеках, но это оказалось невозможным. Господи, какие же пытки ей придется вытерпеть, прежде чем она встретит наконец благословенную смерть? Он сказал, что она будет не одна. Что это значит?

Страшная тоска сдавила ей грудь. Нет, этого не может быть. Кит слишком умна, чтобы попасть ему в лапы, и потом, она ведь знает об опасности. Но сможет ли она противостоять этому исчадию ада?

Кит, милая Кит, ради всего святого, будь осторожна.


Выйдя из темницы, он отправился к служанке, которая была приставлена к пленнице.

— Сделай еще один костюм рабыни из полос и ломаных тесемок, — приказал он.

— Да, милорд, — ответила служанка безразлично. — А какого размера?

— Точно такого же, как у хозяйки, — он задумался, охваченный пьянящей фантазией, которая должна была стать явью. — Костюм должен быть в точности таким же.


Глава 32


Приближалась полночь. Теперь Люсьен мог наконец углубиться в работу, которой так долго пренебрегал ради поисков Киры. Он доставил Кит из театра, отправил ее спать и засел за письменный стол, тут же погрузившись в размышления. В дверь постучали, граф машинально ответил и посмотрел на вошедшего невидящим взглядом. Как только Люсьен понял, кто стоит в дверях, лицо его прояснилось, он выскочил из-за стола и бросился к гостю с распростертыми объятиями

— Боже мой, Михаэль, это ты, или я грежу?

Лорд Михаэль Кеньон широко улыбнулся.

— Ты не грезишь. Сначала я постучал, но твои слуги, видно, все разошлись. Тогда я воспользовался ключом, который ты мне дал в прошлом году.

— Ты голоден?

— Не волнуйся, я прекрасно пообедал в Беркшире. Но не откажусь от бокала вина.

Люсьен усадил приятеля на софу, и Михаэль вытянул затекшие ноги. Его запачканные грязью сапоги и бриджи свидетельствовали о нелегком путешествии.

— Я не думал, что ты так быстро доберешься до Лондона и ожидал тебя не раньше, чем через два дня. Как это тебе удалось? Ты примчался так стремительно, словно птица.

— Меня очень обеспокоило твое послание. Что случилось?

Люсьен подумал, как ему повезло с друзьями. Они спешат к нему по первому зову, не задавая лишних вопросов. Он открыл буфет и принес графин с шотландским виски, которое так любил Михаэль.

— Речь идет о похищении. Времени почти не осталось.

Стрэтмор разлил виски по бокалам и, усевшись рядом с другом, подробно поведал ему историю Киры и Кит. Михаэль слушал, не перебивая. Его поза была такой расслабленно-непринужденной, что, если бы не острый взгляд его зеленых глаз, можно было бы подумать, что он сейчас заснет.

Когда Стрэтмор закончил свой рассказ, Михаэль сказал:

— Вы, кажется, решили по очереди загонять в угол всех подозреваемых и выбивать из них признание. У него всегда было готово практичное решение.

— Знаешь, я думал об этом, — ответил Люсьен, — но подозреваемых слишком много, да и вероятность того, что похититель не из их числа, также велика. Не вижу смысла в том, чтобы делать своими врагами стольких влиятельных людей, не имея к этому достаточных оснований.

— Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось, так это отсутствие лицемерия. В трудную минуту ты не станешь терять время на пустые разговоры о том, что допустимо, а что — аморально.

— То же относится и к тебе, но, кажется, далеко не все считают это добродетелью.

— Знаешь, принципы иногда — непозволительная роскошь, — Михаэль внимательно посмотрел на друга. — Что же касается данного дела, то, по-моему, тобой движет не столько чувство долга, сколько желание помочь леди Кэтрин.

— Ты совершенно прав. Как только мы разыщем Киру, я немедленно женюсь на леди Кэтрин.

— Что-то ты не слишком весел для жениха, — нахмурился Михаэль.

— Есть некоторые осложнения, — Люсьен не отрываясь смотрел на свой бокал. С тех пор, как ему удалось предотвратить похищение, они с Кит ходили вокруг друг друга с такой же настороженностью, как и ее кошки. Он понимал, что девушка испытывает чудовищное напряжение и даже был готов смириться с ее желанием избежать физической близости, пока они поглощены поисками сестры.

Но Стрэтмора не оставляло ощущение, что Кит ускользает от него, а он не может этому помешать. Вначале он был уверен, что сможет завоевать сердце Кит. Но теперь его мучили сомнения. Может случиться, что, когда Кира будет наконец спасена, Кит просто перестанет испытывать необходимость в его обществе.

— Послушай, Михаэль, объясни мне, почему мужчины и женщины так мучают друг друга и все-таки стремятся быть вместе?

Михаэль присел на софе, уперев локти в колени и зажав бокал с виски между ладонями.

— Ну, знаешь, Люс, не тебе меня об этом спрашивать, — насмешливо ответил Михаэль. — Мои опыт по этой части весьма печален. Но в одном я уверен. Женщины обладают теми качествами, которых так не хватает нам, мужчинам. Я не говорю о вещах тривиальных.

— Тогда о чем?

Прежде чем ответить, Михаэль задумался.

— Мужчины и женщины — это две половины единого целого. Очень часто это выражается в противоположных стремлениях и приводит к конфликтам. Но это также означает, что мы дополняем друг друга. Добрая женщина одарит тебя теплом, которое так необходимо в нашей полной тревог и опасностей жизни. Вспомни жену Николаса.

— Да, но разве отыщется еще хоть одна такая женщина? Вот если бы все были такими!

— Ну, что ж. За это и выпьем, — Михаэль поднял бокал и допил остатки виски. — Но мне кажется, их путь к семейному счастью тоже не был усыпан розами. Им пришлось хорошенько поработать, чтобы заслужить его.

Люсьен вспомнил свой давний разговор с Кларой накануне ее свадьбы, вспомнил, как она была встревожена, и согласился с другом.

— Хорошо, что ты напомнил мне об этом. Ты меня очень подбодрил.

— Советы я даю бесплатно, но они бесценны, — ответил Михаэль, и Люсьен рассмеялся. Теперь, когда друг был рядом с ним, уверенность в том, что они найдут Киру, крепла с каждой минутой. А тогда, с Божьей помощью, он убедит Кит в том, что нужен ей не меньше, чем она ему.


Леди Джейн опекала племянницу только по ночам. Днем она возвращалась домой и посвящала себя своим обычным занятиям. Поэтому Кит всегда завтракала одна у себя в комнате. Она боялась оставаться наедине с Люсьеном. За время поездок по поместьям «Геллионов» между ними сложились спокойные и ровные отношения, которые Кит ни в коем случае не хотела нарушать. Она боялась потерять над собой контроль, если они будут проводить время вдвоем. Но ей не хватало его общества.

После завтрака девушка оделась и собиралась уже приняться за статью, посвященную закону о торговле зерном, как почувствовала, что совершенно не способна сосредоточиться на протекционистской коммерческой политике. С тех пор, как Кира исчезла, Кит не смогла написать ни строчки. Беспокойство ни на минуту не оставляло девушку. Невыносимо было оставаться одной в комнате без всякого занятия, и она отправилась на третий этаж, где была портретная галерея семейства Стрэтморов. Ей давно уже хотелось пойти туда и выяснить, был ли в их роду кто-нибудь красивее, чем Люсьен. Правда, в глубине души она сомневалась, что это возможно.

В галерее, в дальнем ее конце, стоял высокий мужчина с каштановыми волосами.

— Здравствуйте, Джейсон, — сказала Кит, очень обрадованная встречей с кузеном.

Мужчина обернулся, и она поняла, что это вовсе не Джейсон. Незнакомец был выше и не такой худой. Волосы были немного светлее и чуть отдавали рыжиной.

— Простите, я еще не был вам представлен. Меня зовут Михаэль Кеньон. Я — друг Люсьена. А вы, наверное, леди Кэтрин? — сказал он, подойдя с улыбкой к девушке.

— Да, это я, — Кит подошла к нему и протянула руку. — А вы — лорд Михаэль, не так ли? Люсьен много рассказывал о вас. Друг Люсьена — мой друг.

Михаэль поцеловал руку девушки, а когда он выпрямился, она смогла как следует рассмотреть его. Ее поразили ярко-зеленые глаза Михаэля. У Стрэтмора они то отливали золотом, то блестели холодным зеленым отливом. У лорда Кеньона глаза сверкали, как два изумруда. Во всем облике, в лице, в выправке чувствовался бывший солдат. Даже если бы Кит не знала этого из рассказов Люсьена, она смогла бы сразу догадаться.

— Пожалуй, вам следует называть меня просто Кит, — сказала девушка, — Люсьен говорил, что собирается вызвать самого опасного из своих друзей. Думаю, это вы и есть.

— Вполне возможно. Хотя если граф Стрэтмор пожелает увидеть кого-то действительно опасного, пусть посмотрит в зеркало. Я просто старый боевой конь, которого отправили на отдых, пощипать травку.

Кит улыбнулась. Его сухой юмор был ей по нраву.

— Но вы, кажется, решили покинуть свой лужок и помочь в поисках. Я очень вам благодарна.

— Рад буду услужить вам, — ответил Михаэль и окинул Кэтрин долгим оценивающим взглядом. — Неужели есть еще одна женщина, похожая на вас?

— Сестра гораздо лучше меня. Надеюсь, вы скоро встретитесь с ней, — Кит не хотела больше говорить о сестре и поспешила сменить тему. — Я пришла сюда посмотреть семейные портреты. Ведь вы знаете историю его семьи?

— Кое-что знаю, а чего не знаю, могу придумать, — он подвел Кит к портрету светловолосового мужчины в кавалерийской форме. — Взгляните, миледи, это Гарет, по-моему, третий граф Стрэтморский. Во время гражданской войны он не только поддержал роялистов, но и проявил весьма своевременную предусмотрительность. Он сделал своего младшего брата пуританином. И вот когда король был казнен, а его сторонники бежали, брат Гарета вступил во владение поместьями Фэрчайлдов и принес клятву на верность Кромвелю. Прошли годы, наступила пора Реставрации. Гарет вернулся из изгнания и занял место своего брата, которого, разумеется, щедро отблагодарил за верную службу на благо рода Фэрчайлдов, графов Стрэтморских.

Кит внимательно посмотрела на собеседника. Его взгляд был холоден и ироничен.

— Люсьен говорил как-то, что происходит из древнего рода прагматиков, — сказала она.

— Вот поэтому-то семейство Фэрчайлдов смогло благополучно пережить все мрачные времена английской истории.

Михаэль перешел к другому портрету. Судя по костюмам, он был написан лет сто тому назад и изображал элегантного, изысканно одетого джентльмена и очаровательную даму в зеленом шелковом платье.

— А это пятый граф, Чарльз, и его жена Мария. Супруг был человеком легкомысленным и к тому же страстным игроком. Он умер при весьма подозрительных обстоятельствах, когда его сыну едва исполнилось шесть лет.

— Это правда или вы фантазируете? — спросила Кит, устремив взгляд на Михаэля.

— Эту историю рассказал мне сам Люсьен. Он уверяет, будто ходили слухи, что Мария решила сохранить имение для сына и пожертвовала мужем. Возможно, все именно так и было. Но вполне вероятно, что Люсьен все придумал. У него довольно странное чувство юмора, а своих он никогда не воспринимал слишком серьезно.

— Наверное, это лучше, чем делать из них легенду, — заметила Кит.

— То, чем страдают все Кенионы, — мрачно ответил Михаэль. Вся его живость вмиг пропала.

Кеньон… Кит когда-то слышала это имя.

— Ваш отец — герцог Эшбертон?

— Да, — ответил Михаэль таким холодным тоном, что девушка не решилась продолжать расспросы.

Они перешли в конец галереи, и Михаэль указал на семейный потрет, висевший в самом углу.

— Вы когда-нибудь это видели? Люсьен тут со всей семьей. Ему тогда стукнуло десять лет.

С картины на них смотрели счастливые спокойные лица. Это была настоящая дружная семья, а не просто династический союз для продления рода. Рука графини нежно лежала на руке супруга, а он с любовью смотрел на жену и детей. Люсьен слегка улыбался, глядя на стоящую рядом с ним миниатюрную девочку с серебристыми светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам.

Кит почувствовала, что у нее слезы подступают к горлу. Бедный Люсьен, сколько он потерял! И ведь он был совсем ребенком. Но это не сломало его, а сделало сильнее.

— Вы хорошо знали его семью? — тихо спросила Кит.

— Да, очень хорошо, — ответил Михаэль, не отрывая взгляда от портрета. Казалось, он сейчас был далеко отсюда. — Я не любил на каникулах возвращаться к себе домой, и мои друзья приглашали меня к себе. Эшдаун был моим любимым местом, там было так хорошо! Родители Люсьена любили друг друга, а это редко встречается в аристократических семьях.

— А леди Элинор? — Кит перевела взгляд на девочку со светлыми волосами, чья сияющая улыбка пробилась сквозь толщу лет.

— Она была очаровательна. Светлая, легкая, быстрая, как ртуть, и очень нежная. У них с Люсьеном были замечательные отношения. Я редко встречал такое даже между братьями и сестрами или близнецами. Причиной их близости было, отчасти, слабое здоровье Элинор. Брат старался оберегать ее, а когда девочка умерла, он был в отчаянии.

Голос Михаэля странно зазвенел.

— А вы, вы тоже?.. — спросила Кит.

— Мне не хватало их всех, но особенно Элинор, — ответил Михаэль после продолжительного молчания. — Надо сказать, что она была очень решительной юной леди, хотя и выглядела как ангелочек. Уже в мой первый визит в Эшдаун она решила, что мы созданы друг для друга и сообщила мне, что мы обязательно должны пожениться, когда вырастем. Я с радостью принял ее предложение… И если бы она осталась жива… — добавил Михаэль и резко отвернулся от портрета. — Это всего лишь детские мечты. Они ничего не значили.

Кит поняла, что он слукавил. Конечно, они означали очень много, раз спустя столько лет он не мог говорить о леди Элинор без волнения. Девочка теперь предстала перед ней как живая. Она была так же умна и решительна, как ее брат.

— Спасибо, что вы мне все это рассказали. Я хочу узнать о прошлом Люсьена как можно больше.

— То, что вы услышали, очень важно. Не причиняйте ему боль. Он заслужил счастье.

Это было сказано с таким чувством, что у Кит захватило дыхание.

— Поверьте мне, меньше всего мне бы хотелось огорчить его чем-то.

Михаэль, казалось, был очень доволен ее ответом, а выражение ее лица успокоило его настолько, что он опять стал беззаботно веселым.

— Взгляните сюда. Это портрет седьмого графа. Он обесчестил себя в глазах общества, занявшись торговлей. Свет отверг его, но зато дело оказалось весьма прибыльным, и он быстро разбогател.


Рассказы об эксцентричных предках Стрэтмора развлекли Кит и заставили на некоторое время забыть о собственных несчастьях, а вечером в сопровождении теперь уже троих спутников она отправилась на поиски сестры.

На этот раз они направились в аббатство Блэкуэлл, в поместье Мэйса. Кит уже была там однажды, но не обнаружила никаких следов пребывания сестры. Однако поместье было таким, огромным, что ошибиться было совсем нетрудно, потому было решено проверить его еще раз.

Люсьен, как и при обследовании других поместий, заранее запасся подробным планом местности, который ему нарисовал один из местных жителей, когда-то работавший у Мэйса. На нем был изображен каждый дом, каждая тропинка и каждое поле, находившиеся внутри каменной ограды, окружавшей владения Мэйса.

Перед отъездом внимательно изучили карту, чтобы легче было ориентироваться в темноте и пробираться незамеченными от дома к дому. Однако никакая карта не могла заменить Михаэля. Он видел в темноте, как кошка, и прекрасно ориентировался на местности. Он тщательно спланировал маршрут, чтобы Кит смогла пройти на расстоянии не более ста ярдов от каждого здания, расположенного на территории поместья. Это была настоящая, хорошо организованная военная операция.

Люсьен шел рядом с Кит, следя за тем, чтобы она не споткнулась и не упала, потому что девушка настолько ушла в себя, что не обращала никакого внимания на дорогу. Сзади с бесшумной грацией настоящего охотника тенью скользил Джейсон. Ночь была безлунной, и четверо путников в темной одежде были почти невидимы.

Аббатство всегда приводило Кит в смятение, хотя она не могла разобраться в причинах, которые его вызывали. Они обошли вокруг мрачное здание главной усадьбы, и Кит остановилась. Девушка подумала, что именно в этом тревожном месте они с Люсьеном впервые стали любовниками. Она была уверена, что та же мысль посетила и его. Но остановилась девушка по другой причине. Киры здесь не было, это Кит знала и чувствовала наверняка, однако что-то связанное с трагическим исчезновением сестры, какая-то связь, несомненно, существовала.

— Ты что-то почувствовала? — едва слышно спросил Люсьен. — Может быть, кто-то из обитателей дома как-то связан с Кирой?

— Возможно. Знаешь, у меня такое чувство, будто я с завязанными глазами стою среди толпы, в которой мне нужно опознать одного человека.

— Не волнуйся, девочка, — Стрэтмор взял ее под руку, — ты сможешь это сделать. Нам надо только поближе подобраться к Кире.

Он словно читал ее мысли, и стоило ей проявить слабость, подставлял плечо. Кит сбросила напряжение и вновь обрела способность мысленно вызывать сестру. Теперь они могли продолжить путь.

До сих пор им удавалось оставаться незамеченными. Но на этот раз удача от них отвернулась. Пробираясь вдоль коттеджей, они потревожили собак, и те подняли страшный лай. Несколько дверей тут же открылось, и на пороге появились встревоженные люди, напряженно вглядываясь в темноту.

— Вроде никого, — произнес наконец грубый мужской голос.

— Кто знает, — ответил другой, — а может, воры. Спускай собак.

Кит пришла в ужас. Но Михаэль, ни на минуту не терявший присутствия духа, показал им ручей, текущий неподалеку.

— Вы втроем пойдете вдоль него по воде, а я отвлеку собак, — сказал он не терпящим возражения тоном. Люсьен крепко взял девушку за руку, и они поспешили вперед. Позади заливались лаем спущенные с цепи собаки.

Добравшись до ручья, они спустились к воде и осторожно вступили в ледяной поток. Кит шла по середине между Люсьеном и Джейсоном. Вода доходила ей до бедер, но от страха она не ощущала холода. Люсьен провел их в небольшую тихую заводь, где они замерли в напряженном ожидании. Собаки были уже совсем близко, слышались крики преследователей. Потом шум стал затихать, очевидно, Михаэлю удалось увлечь их за собой. Кит вздрогнула, представив, какой опасности он сейчас подвергается. Люсьен крепко прижал ее к себе, пытаясь согреть своим теплом.

— Не тревожься. С Кеньоном будет все в порядке, — чуть слышно прошептал он ей в ухо.

А если нет? Ведь это будет ее вина. Девушка прильнула к Стрэтмору, а он нежно гладил ее по спине. С тех пор, как он спас ее на улице, их отношения стали официальными. Люсьен спрятал свои чувства под маской сдержанности и только сейчас, зимней ночью, стоя в холодной воде, Кит почувствовала, что их близость возвращается. Ей так захотелось снова быть с ним, испытать еще раз непередаваемое блаженство в объятиях возлюбленного! Неужели это еще когда нибудь повторится? Ей трудно было поверить в такое счастье.

Когда лай превратился в отдаленное эхо, Кит, Стрэтмор и Джейсон выбрались на противоположный высокий берег ручья и продолжили путь.

— Если мы пройдем четверть мили на запад, то сможем обследовать те места, где еще не были, — сказал Люсьен, когда они добрались до каменной ограды. — Ты выдержишь, Кит?

— Да, выдержу, — твердо ответила девушка, хотя промокшие ноги сводило от холода.

— Несгибаемая Кит! — произнес Люсьен с улыбкой в голосе, — если меня когда-нибудь похитят, надеюсь, ты меня будешь искать с таким же рвением!

Эта похвала вызвала у замерзшей девушки прилив энергии, и они, предводительствуемые Джейсоном, отправились дальше. Казалось, их путь длится целую вечность. Кит уже начала терять ощущение реальности. Наконец, они достигли противоположной границы имения. Люсьен легко вскочил на каменную ограду и помог взобраться Кит. Для Джейсона это также не составило труда. Навыки лихого наездника сейчас оказались очень кстати. Даже изнурительное тюремное заключение не смогло лишить его сил.

По другую сторону стены их ждал Михаэль с лошадьми.

— Все в порядке? — с тревогой спросила Кит.

— Отлично, Давно я так не развлекался. Пожалуй, со времен службы. Отличная пробежка.

Кит была поражена. Что же это за человек, если все только что происшедшее для него не более чем спортивное упражнение.

В полном молчании четверо всадников въехали в ночной Лондон. Вылазка закончилась благополучно. Никто из них не пострадал. Плохо было только одно. Кит нигде не смогла отыскать ни единого следа присутствия своей сестры.


Глава 33


В Стрэтмор-Хаус они попали около трех часов утра. Кит насквозь промокла и чувствовала себя совершенно разбитой. Единственное, о чем она могла сейчас думать, это поскорее добраться до кровати. Тем неожиданнее прозвучал сухой и жесткий голос Люсьена:

— Самое время провести военный совет. — Его обычный шарм исчез, обнажив стальную решительность. Он переводил взгляд с одного на другого, ожидая ответа. — Вы готовы провести его сейчас, или слишком устали?

— Сейчас, — ответил Джейсон, а Михаэль молча кивнул в ответ.

Кит подумала, что они устали не меньше ее, и уж если они готовы не думать об отдыхе, то и она должна сделать то же самое.

— Раз вы готовы, я тоже смогу, — сказала она, расправив плечи.

— Вот и умница, — Люсьен улыбнулся, и девушке стало немного теплее от его взгляда.

— Тогда сейчас все переодеваются и спускаются на кухню.

Через пятнадцать минут вся компания восседала на старинных виндзорских стульях вокруг большого стола. Кухня была уютной и удобной. С потолка свисали пучки сухих трав. По стенам поблескивали медью развешанные сковороды. Камин пылал. Люсьен позаботился о том, чтобы к их приходу все было готово, и Кит залпом выпила чашку горячего чая. Поев сыра, ветчины и, главное, густого жирного супа, девушка почувствовала, что совсем пришла в себя.

Как только все утолили голод, Люсьен отодвинулся от стола, подбросил угля в камин и сел, повернувшись спиной к огню, внимательно глядя на присутствующих.

— Мы зашли в тупик, — сказал он с ледяным спокойствием. — У кого какие предложения? Что будем делать дальше?

Наступило молчание.

— У нас остался только один выход, — сказал наконец Михаэль. — Нам придется сделать то, о чем мы говорили с тобой в прошлый раз. Выберем тех, кто наиболее подозрителен, и заставим говорить.

— Как «заставите»? — с ужасом переспросила Кит. — Вы собираетесь их пытать?

— Да, если это понадобится, чтобы разыскать твою сестру, — ответил Люсьен.

Его тон был вполне серьезен, и Кит поняла, что именно так он и поступит. Это было ужасно. Ведь вполне вероятно, что в руках этих троих сильных мужчин окажется совершенно невинный человек.

— Это последняя возможность, Кит, — спокойно сказал Люсьен, — хотя, конечно, это предложение должно показаться тебе чудовищным.

Кит всегда считала себя вполне цивилизованной женщиной, но сейчас вынуждена была сознаться, что вовсе таковой не являлась. Она отнеслась к предложению Стрэтмора вполне серьезно. Жизнь Киры была в опасности, все остальное уже не имело значения. Перед ее мысленным взором проходили по очереди все подозреваемые, но она ни на ком не могла остановиться.

— Я действительно не могу выбрать кого-то одного. Если бы могла, то сделала бы это, — сказала Кит.

— Мы ищем иголку в стоге сена. Это безнадежно, — вступил в обсуждение Михаэль. — Твердо мы знаем только одно. Леди Кристина была похищена с улицы. И у нас есть свидетель. Все остальное — домыслы, построенные на интуитивных догадках Кит.

— Ты сомневаешься в их справедливости? — спокойно спросил Люсьен.

— Нет. Иногда интуиция бывает куда полезнее логики. Проблема в том, как нам использовать возможности Кит наилучшим образом.

Этот вопрос Люсьен задавал себе неоднократно, но на этот раз на него был найден неожиданный ответ.

— Существует метод определения, или скорее угадывания нужного места при помощи карты и маятника. Может быть, Кит удастся с его помощью обнаружить Киру, — задумчиво произнес Джейсон.

Все посмотрели на него с удивлением.

— Я понимаю, что это звучит довольно странно, но ведь это почти то же самое, что искать воду при помощи специальной палочки, а ведь это делают очень успешно.

— Да, и я сам был этому свидетелем, — ответил Люсьен, — хотя со стороны этот процесс кажется довольно странным. Ну что, Кит, попробуешь?

— Во всяком случае, повредить это не может, — ответила девушка, пожав плечами. — А что нужно использовать в качестве маятника?

— Не знаю, насколько важно, что за маятник мы возьмем, — сказал Джейсон, — по-моему, лучше всего подойдет какое-нибудь украшение Киры, если это возможно.

— Да, ее украшения здесь. Сейчас выберу что-нибудь подходящее, — с этими словами Кит поднялась из-за стола.

— У меня есть самая подробная карта Южной Англии, — сказал Люсьен, зажигая свечи. Одну он подал Кит, а другую взял себе, и они направились наверх. Джейсон принялся убирать со стола.

Кит остановилась, когда они добрались до первой площадки лестничного марша, и обернулась к Люсьену.

— По-моему, я еще ни разу не говорила, как благодарна тебе. Только ты мог мне поверить. Будь на твоем месте кто-то другой, меня давно бы заперли в сумасшедший дом.

— Благодарности будешь раздавать, когда мы найдем Киру, — ответил Люсьен с усталой усмешкой.

Лицо девушки мгновенно изменилось, но Люсьен неправильно понял причину.

— Я хочу повторить еще раз. Я не ставлю тебе никаких условии и не хочу отнимать у тебя свободу взамен той помощи, которую оказываю. Сейчас я полностью в твоем распоряжении. Придет время, и ты сама решишь, как тебе поступать. Я могу иногда быть безжалостным, но всему есть предел. Поиски Киры и наше будущее для меня две совершенно независимые задачи.

— Я это знаю, — ответила Кит и погладила его по щеке. — Но сейчас не время думать о будущем. Давай подождем, пока кризис пройдет. Я охотно сделаю все, что будет в моих силах.

«Даже расстанусь с тобой навсегда, если это потребуется, — мысленно добавила она. — Ведь не о своей свободе я беспокоюсь. Ты встретишь Киру и вряд ли захочешь жениться на ее сестре, которая всего лишь ее бледная копия».

Но Люсьен принял ее слова за чистую монету и впервые за последние несколько дней поцеловал ее. Это был легкий поцелуи в щеку, но даже он окрылил Кит, и напряженность в их отношениях растаяла, как снег под весенним солнцем.

Люсьен отправился в свой кабинет, а Кит поспешила в спальню. Сейчас она была гораздо спокойнее, чем минуту назад.

Кира обожала драгоценности, и у нее собралась целая коллекция, которую она хранила в обитой бархатом изысканной шкатулке. Кит долго не могла решить, что же выбрать. Хотя идея гадания по карте казалась ей абсурдной, она решила сделать все от нее зависящее, чтобы добиться успеха. Ни браслеты, ни броши, ни ожерелья не годились. Они были слишком тяжелы. Девушка решила, что лучше всего подойдет одна из сапфировых сережек, выполненных в виде изящных капелек. Она потянулась за ней, и рука застыла в воздухе. Ладонью Кит почувствовала тепло, исходившее из шкатулки. Ощущение было слабым, едва уловимым. Кит осторожно ощупала каждую вещичку и на самом дне обнаружила маленький золотой медальон на тонкой цепочке. Именно от него и исходило тепло. Лучшего ничего нельзя было и придумать. Вещицу можно было легко подвесить на стержне при помощи цепочки. Кит взяла ее и закрыла шкатулку. Все-таки она, должно быть, смертельно устала, раз все происходящее уже не кажется ей странным.

На кухне она застала Джейсона, с нетерпением ходившего из угла в угол, и Михаэля, являвшего разительный контраст американцу. Лорд Кенион спокойно откинулся в кресле, положив руки на подлокотники. Он излучал спокойствие, в то время как Джейсон производил впечатление бойца, готовящегося к бою. Конечно, Михаэль едва был знаком с Кит и совсем не знал Киру, и его поведение легко было объяснить обычным равнодушием. Но это было совсем не так. Ведь он примчался в Лондон по первому зову Стрэтмора. Он решил им помочь, а отсутствие личной заинтересованности делало его участие особенно ценным. Он ничего не боялся, и это внушало надежду. Кит успела устать от постоянного, не ослабевающего чувства страха.

Люсьен вернулся на кухню прежде Кит, и она застала его склонившимся над толстым томом, разложенным на кухонном столе. Подойдя ближе, девушка поняла, что это было собрание прекрасно выполненных цветных карт, изображавших английские графства. Качество их было превосходным. Люсьен уже собрался вырвать карту Суррея из книги, но Кит запротестовала.

— Не знаю, как полагается гадать по географическим картам, — возразил ей граф, — но мне кажется, что если одна карта будет лежать на другой, никакого толка не будет.

Кит вынуждена была согласиться, и первый лист был аккуратно вырван из книги. Девушка достала принесенное украшение и показала его Джейсону.

— Это подойдет? — спросила она. Лицо американца стало еще печальнее, когда он увидел, что у нее в руках.

— Этот медальон когда-то я подарил Кире. Скажите, она его хоть один раз надела?

Кит очень хотелось хоть чем-то порадовать его, но она вынуждена была отрицательно покачать головой.

— Я вижу эту вещицу впервые, правда, в последнее время мы очень редко виделись с сестрой.

Джейсон осторожно открыл створки медальона, и все увидели внутри прядь темных волос, несомненно, его собственных.

— Это, по крайней мере, она сохранила. Возможно, для меня еще не все потеряно.

Сердце Кит разрывалось от сострадания к нему. Она хорошо его понимала! Ведь он мучился не только из-за того, что Кира в беде. Он не был уверен в ее любви.

— Поверьте, — сказала она с чувством, — если бы сестра хотела забыть вас, она давным-давно выбросила бы и эту прядь, и эту вещицу.

Она поднесла медальон к свету. На его внутренней стороне была выгравирована надпись: «К. Т. + Дж. Т.», а под ней математический знак, изображающий бесконечность. Кира и Джейсон, навеки вместе.

— Кажется, я выбрала именно то, что нужно, — сказала Кит, стараясь загнать поглубже чувства, которые так и рвались наружу.

— Будем надеяться, что так, — ответил Джейсон.

— Объясните, что мне делать, — Кит защелкнула медальон и вопросительно взглянула на Джейсона. — Совершенно не представляю, что у нас получится…

— Возьмите стул и садитесь поудобнее. Нам потребуется много времени.

Когда она расположилась около стола, он продолжил:

— Теперь поставьте на стол локоть правой руки. Медальон должен свободно свисать с нее.

— Кит левша. Разве это не имеет значения? — спросил Люсьен.

— В таком случае вам надо работать левой, — ответил Джейсон. — Пусть медальон повиснет абсолютно неподвижно. А я пока расскажу, в чем дело. Когда гадают при помощи маятника, то задают такие вопросы, на которые можно ответить только «Да» или «Нет». Если ответ положительный, маятник будет вращаться в одну сторону, а если отрицательный — в противоположную. Но эти направления у каждого человека свои. Так что вначале мы должны задать Кит несколько вопросов, ответы на которые известны наверняка.

— Ну что ж, ясно, — ответил Люсьен и спросил: — Ты в Лондоне, Кит?

Медальон чуть качнулся, а потом, к нескрываемому удивлению Кит, начал медленно поворачиваться на цепочке против часовой стрелки.

— Ну вот, это направление означает «Да», — сказал Джейсон, — Давайте проверим ответ «Нет».

— Кит, ты была в Индии? — спросил Люсьен. Он явно был заинригован происходящим.

Медальон замедлил вращение, остановился и начал потихоньку вращаться в противоположном направлении.

— Теперь мы выяснили, какой ответ отрицательный, — начал было Джейсон, но Михаэль прервал его.

— Разрешит ли Венский Конгресс Наполеону остаться на троне? — спросил он.

Медальон несколько раз дрогнул и остановился.

— Этот метод не годится для предсказания будущего, — ответил американец. — Он хорош, когда надо разыскать исчезнувшего человека или пропавшую вещь. Иногда он помогает принять решение и правильно оценить собственные скрытые желания, но не более того.

Люсьен задал Кит множество вопросов, ответ на которые был очевиден, и всем стало ясно, что маятник всегда вращается против часовой стрелки, если ответ положителен, и по часовой — если отрицателен.

Кит была потрясена. От ее недоверия не осталось и следа.

— Кто вас научил этому, Джейсон, — спросила она, не скрывая восхищения.

— Моя мать, ирландская колдунья, — ответил он с улыбкой. — Она говорила, что в роду О'Хенлонов все женщины владели секретами колдовства, которые передавались из поколения в поколение, и отличались мудростью. Я был еще совсем маленьким, когда умер мой отец, и мать так больше и не вышла замуж, так что я остался единственным ребенком. Все семейные секреты мама передала мне, с тем чтобы я передал их своей дочери, когда она у меня появится, — улыбка исчезла с его лица, — если это вообще когда-нибудь случится.

Кит подумала, что ее кузен был очень близок со своей матерью, женщиной, несомненно, незаурядной. Поэтому он смог полюбить такую же сильную и яркую натуру, как Кира. Его не испугало даже то, что она была актрисой. Чем больше девушка узнавала своего нового родственника, тем больше он ей нравился, теперь она прекрасно понимала сестру.

— Теперь мы выяснили, как маятник отвечает, — сказала она, заставив себя вернуться к делам. — Что же мне делать дальше?

— Теперь вы должны думать только о Кире. Соберите все свои силы, сконцентрируйтесь только на одном — желании найти ее. Когда вы почувствуете, что готовы, держите левую руку с медальоном неподвижно, а правую осторожно передвигайте по карте. Если метод сработает, то маятник начнет сильно раскачиваться, когда ваша правая рука приблизится к месту на карте, где заточена Кира.

Было решено начать с карты самого Лондона. Пока Люсьен вынимал ее из книги, Кит решила задать маятнику еще один вопрос. Ведь Джейсон сказал, что с его помощью можно разрешить внутренние сомнения.

— Я влюблена в Люсьена? — спросила она мысленно. Маятник вздрогнул в ее руке и начал резко вращаться против часовой стрелки.

«Да, да, да».

Кит, не отрываясь, смотрела на крутящийся медальон. Зачем она задала этот вопрос? Разве она сама этого не знала? Конечно, она любит его, безумно любит, но боится в этом сознаться даже себе. Ее страшит расставание, которое кажется почти неизбежным и которое будет так трудно пережить. Теперь, когда Кит перестала сама себя обманывать, ей стало даже легче, и второй вопрос последовал за первым.

— Потом, когда все испытания будут позади, он не разлюбит меня?

Медальон начал вращаться медленнее, а потом неподвижно замер на месте, безжизненно свисая с золотой цепочки. Ну что ж, ведь Джейсон предупредил, что для предсказания будущего этот метод не годится. Да она вовсе и не хочет знать наверняка, что произойдет. Мысли о будущем были болезненно тяжелы. К счастью, Джейсон вернул девушку к действительности.

— Готовы? — спросил он.

Люсьен разложил перед Кит карту Лондона. Девушка закрыла глаза и мысленно устремилась навстречу Кире, своей горячо любимой сестре, своему второму, лучшему «Я».

— Кира, где ты? Отзовись, любимая!

Она повторяла эти слова тихо и медленно, как молитву, и ощущение близости с сестрой стало постепенно овладевать ею.

Кит начала медленно двигать руку над картой Лондона. В комнате воцарилось напряженное молчание. Как ни странно, присутствие мужчин совсем не смущало девушку. Напротив, она чувствовала себя под защитой и не испытывала страха перед неизвестностью.

Работа, за которую они принялись, оказалась долгой и кропотливой. Маятник никак не реагировал на карту Лондона, хотя Кит и ощущала некоторое напряжение ладонью правой руки. Возможно, оно вызвано тем, что Кира много времени провела в городе. Затем наступила очередь Суррея, затем — Кента. Стрэтмор по очереди вынимал карты окружающих Лондон графств. Настал черед Эссекса. Кит даже не пыталась рассматривать карты. Напротив, она старалась думать только о сестре, стремясь стать послушным инструментом в руках могущественной и неизвестной силы, которая могла указать им правильный путь.

Внезапно маятник ожил и начал раскачиваться.

— Кира подле Ромфорда? — дрожащим от волнения голосом спросил Джейсон.

Но увы. Маятник начал вращаться по часовой стрелке. Нет!

— Кира часто бывала в Ромфорде у друзей, это, наверное, и вызвало реакцию маятника, — сказала Кит, переводя дыхание.

— Но это еще одно доказательство того, что метод работает. Ты даже не посмотрела на карту и не знала, что твоя рука над Ромфордом, — заметил Люсьен и нахмурился, увидев, какой усталой выглядела Кит. — Тебе надо отдохнуть?

Кит закрыла глаза, а ее руки безжизненно упали на колени. Господи, до чего она устала и как, наверное, ужасно выглядит. Стрэтмор положил руку на плечо девушке. Это всегда помогало, как будто часть его сил передавалась ей через прикосновение. Почувствовав себя немного лучше, она подняла маятник и склонилась над столом. Одна карта сменяла другую. Эссекс, Хертфорд, затем Мидлсекс. И, по-прежнему, ничего. Люсьен достал карту Милдсекса. Это было второе кольцо окружавших Лондон графств. Рука Кит скользила над Виндзором, затем на север к Мейденхэду и снова на юг.

— Где ты, Кира?

Над Брэкнеллом маятник резко вздрогнул и начал резко вращаться против часовой стрелки. В тот же момент Кит ощутила странное покалывание в ладони правой руки. Ее охватило возбуждение. Сестра была рядом с ней, как и тогда, когда Люсьен гипнотизировал ее.

— Кира неподалеку от Бэзилдона? — дрогнувшим голосом спросил Джейсон.

Медальон чуть замедлил вращение, но не остановился.

— Она ближе к Хайкомбу? — продолжил Люсьен, стоявший за спиной Кит.

Маятник начал раскачиваться все сильнее. Но Кит была уже далеко, рядом с сестрой. Она почти не слышала, что происходит вокруг. Откуда-то донесся голос Люсьен:

— Ты подле небольшой деревушки Западного Хайкомба? Скажи, Кира, здесь?

Медальон вращался сильнее с каждой секундой. Кит сидела неподвижно, склонив голову.

Все выше и выше взвивается хлыст, все яростнее его удары по человеческой плоти, все громче крики и боли животного экстаза. Все яростнее злоба в обезумевших глазах.

И снова слабый голос Люсьена донесся издалека.

— Где Кира? Она подле Касл Рейн?

Ужас охватил Кит. Сестра… она сама… они окружены врагами… Девушка в отчаянии закричала.


Глава 34


Не успел Стрэтмор произнести «Касл Рейн», как девушка страшно закричала. Михаэль вскочил с кресла.

— Черт возьми, что случилось?

Подошел Джейсон, но один Люсьен сразу понял, в чем дело. Он видел, что Кит погружена в себя и не осознает, что делает. Она казалась совершенно безумной и смотрела перед собой невидящими глазами. Она вцепилась скрюченными пальцами в колени и протяжно выла. От ее голоса кровь застывала в жилах.

Люсьен схватил ее руку.

— Проснись, Кит, все кончено. Мы все узнали, — торопливо произнес он. Девушка начала вырываться.

— Ненавижу! Я это ненавижу! Его ненавижу! Я ненавижу его!

— Как вы думаете, что случилось? — спросил сильно побледневший Джейсон.

— Я думаю, Кит охвачена ужасом, который испытывает Кира, — ответил Люсьен и резко обратился к Кит: — Вернись, ради Бога, немедленно вернись!

Девушка замолчала, но ее глаза остались по-прежнему невидящими. Она металась, как раненый зверь. Люсьен обнял ее за плечи и прижал к себе, ощутив, как дрожит ее тело. Сейчас Кит напоминала раненую лань, за которой гнались собаки.

— Все хорошо, Кит! Ты в безопасности, и мы вместе.

— Люсьен, ради Бога, не отпускай меня, — девушка заплакала, но теперь это был тихий плач усталого ребенка. Она вернулась в реальный мир.

Люсьен подхватил ее на руки, прижал к себе, а потом опустился в кресло, усадив Кит у себя на коленях.

— Скажите, этот метод всегда так эффективен? — спросил он у Джейсона.

— Я раньше не видел ничего подобного, — сказал американец.

— Может быть, причина в том, что вам до сих пор не приходилось сталкиваться с женщиной, которая разыскивает свою сестру-близнеца, — ответил Люсьен, поглаживая дрожащие плечи Кит. Сейчас она казалась слабой и беззащитной.

— Догадываюсь, что ты уловила эмоции Киры, — сказал Люсьен, понимая, что необходимо уточнить все, что они узнали, и в то же время опасаясь вспышки страха у Кит.

— Да, я была с ней, — с трудом выдавила из себя девушка. — Я попала как раз в то время, когда Кира принимала своего тюремщика. Это была очередная сцена с хлыстом. Все было чудовищно. Я видела, слышала и ощущала все то же, что и Кира, но не могла ничего предпринять. Я чувствовала себя как попавшаяся в паутину муха, которая видит приближающегося паука.

— Как Кира?

— Сейчас с ней все в порядке. Он ушел. Сестра поняла, что я была рядом с ней. Надеюсь, это поможет ей.

— Ты считаешь, что она находится в местечке Касл Рейн?

Кит опять задрожала и спрятала лицо на груди у Стрэтмора.

— Да, я думаю, что это так.

— Михаэль, дай мне карту, — сказал Люсьен, протянув руку. — Ну вот, взгляните. Касл Рейн — это старинная средневековая крепость. Она находится как раз между поместьями Мэйса и Нанфилда. Уверен, что это не случайно.

— Ты прав, конечно, — поддержал его Михаэль. — Кит говорила, что Кира находится в помещении, куда не попадает солнечный свет. Очевидно, это подземная крепостная тюрьма.

— Вы правы. Никакая мебель не может скрыть ужасную атмосферу подземелья.

Люсьен не отрывался от карты. Конечно, крепость стояла на берегу реки, как большинство замков того времени. Что-то показалось ему знакомым. Перед глазами возникла мрачная картина. Ему казалось, что он стоит на вершине холма, позади него мощные каменные стены, перед ним в лунном свете серебрится река.

— Черт побери! — воскликнул он. — Да ведь я был там! Ведь это то самое место, где «Геллионы» организуют свои ритуальные сборища.

— Ты был на этих знаменитых оргиях? — с удивлением спросил Михаэль.

Кит подняла голову и пристально посмотрела на Стрэтмора. Сощурившись, она ждала ответа. Люсьену было неприятно вспоминать о том вечере, когда он позволил себе остаться со шлюхой. Он до сих пор не забыл того тоскливого чувства, которое охватило его после их встречи.

— Да, был. Но по делу, а вовсе не ради удовольствия, — ответил граф, еще крепче прижимая к себе сидящую на коленях девушку.

Напряжение исчезло с лица Кит.

«Как кстати, что она так устала и не в состоянии рассуждать и анализировать. В противном случае она сразу бы догадалась, что я сказал не всю правду», — подумал Люсьен.

Он предпочел бы раз и навсегда забыть о той ночи.

— А вы уверены, что в замке есть темницы, — спросил Джексон.

— Я их не видел. Но крепость огромная, с подземельями, и туда можно упрятать не одного человека.

Все погрузились в молчание, которое было вскоре прервано спокойным и решительным голосом Михаэля.

— Полагаю, сегодня ночью мы отправимся в Касл Рейн за леди Кристиной, — сказал он.

— Несомненно, — ответил Стрэтмор. — Но сначала мы должны выспаться. Утром мы с Кит навестим лорда Айвса. Он — единственный из «Геллионов», кому мы можем доверять. Возможно, он что-нибудь сообщит о замке.

— В нашем случае информация не может быть лишней, — вступил в разговор Михаэль. — Но чем раньше мы окажемся на месте, тем лучше. Надвигается буря с дождем, а возможно, со снегом.

— Значит, надо заранее подыскать себе убежище неподалеку от крепости, — Люсьен снова углубился в карту. — Частный дом нам подойдет гораздо больше, чем гостиница. У Рейна есть небольшая усадьба в Бэзилдоне. Арендатор недавно умер, и она до сих пор свободна. Думаю, нам разрешат остановиться в его доме. Мы можем отправиться туда завтра днем и потом переночевать там, вместо того, чтобы спешить обратно в Лондон.

Кит, несмотря на всю свою усталость, была заинтригована заявлением Михаэля.

— Неужели вы в состоянии с такой точностью предсказать бурю, что Люсьен вам верит безоговорочно? — спросила она.

— Меня всегда считали колдуном по этой части, — ответил Кенион. — Я уже в детстве умел не только предсказывать бурю, но и оценить ее силу. А после того, как у меня в плече засела пуля, предсказания стали только точнее.

Потирая плечо, он поднялся, пожелал всем доброй ночи и вышел. Вслед за ним, сдерживая зевок, встал и Джейсон.

— Очень удачно, что завтра непогода, — сказал он. — У нас будет еще пара часов темного времени.

Люсьен встал из кресла, продолжая держать Кит на руках и, не отпуская своей драгоценной ноши, стал подниматься по лестнице. Девушка попробовала протестовать, уверяя, что сможет добраться до постели сама, но Люсьен не обратил на это никакого внимания. Она была нежной и слабой. Беззащитный маленький котенок. Она держалась только благодаря силе воли.

— Я же помню, как тебя изнурил сеанс гипноза, — сказал Люсьен, и девушка спрятала лицо у него на плече.

Люсьен внес Кит в комнату, усадил на край кровати и начал раздевать. Девушка вовсе не сопротивлялась. Когда наконец все покровы, кроме легкой рубашки, были сняты, и Люсьен откинул простыню, собираясь уложить Кит в постель, укрыть и уйти, девушка крепко обвила руками его шею.

— Останься, милый, — нежно прошептала она, глядя на него искрящимися серыми глазами, — ну пожалуйста, останься.

Он не знал, как поступить. Конечно, разумнее всего было бы уйти, но…

— Знаешь, я бы с удовольствием остался, — ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал легко и непринужденно, — боюсь только, что не смогу удержаться в рамках приличия. Я, конечно, понимаю, что тебе следует избегать бурных порывов, но когда я остаюсь с тобой наедине, рассудок мне изменяет. Сегодня ночью тебя еще, возможно, спасет то, что я смертельно устал, но завтра утром не рассчитывай на пощаду.

— А я вовсе ее у тебя не прошу, — Кит слегка улыбнулась, глядя на него. — Я готова отвечать за последствия и понести наказание. Теперь мы знаем, где Кира, и нет никакой нужды избегать близости.

Прижавшись щекой к его груди, она прошептала:

— Не хочу сегодня ночью оставаться одна.

Люсьен поцеловал девушку в лоб.

— Пока я жив, ты никогда не останешься одна, — сказал Стрэтмор и подумал, что Кит, возможно, не верит ни одному его слову. Что же за человек был ее отец, если он сумел навсегда убить в ней доверие к сильному полу. Ну что ж, значит, следует запастись терпением и ждать, а это он умеет. Люсьен разделся, задул свечи и нырнул под пуховое одеяло рядом с Кит.

Девушка с легким вздохом прижалась к нему. Простыни были холодны как лед, такими же были и их тела, но, соприкасаясь, они начали излучать тепло и согревать друг друга. Кит шаловливо просунула свою ножку между его ног и провела ледяной ступней по его щиколотке. Люсьен блаженно улыбнулся. Он совершенно перестал понимать, зачем им надо было спать отдельно.

Конечно, усталость сделала свое дело, но как приятно было гладить нежную кожу девушки. Рука Люсьена медленно скользнула от плеча к бедру, ощущая, как тепло постепенно возвращается в продрогшее тело девушки. Его рука двигалась медленно и лениво. Как будто невзначай она коснулась упругой груди, и пальцы сжали напрягшийся и отвердевший сосок под тонкой тканью рубашки. Люсьен наклонился над девушкой, губы их слились, а языки соприкоснулись. Кит издала тихий стон и отдалась долгому, глубокому поцелую.

— Вот это совсем неразумно, — хрипло пробормотал Люсьен, когда они наконец смогли оторваться друг от друга. — Нам обоим нужен отдых.

Кит с готовностью согласилась, но ее рука совершенно случайно обвилась вокруг его талии и начала легкими возбуждающими движениями гладить его ягодицы. Люсьен почувствовал мощный порыв желания. Склонившись над девушкой, он поцеловал ее грудь, ощущая, как меняется ритм ее дыхания. Страсть пробуждалась в ней с нарастающей силой. Его ласки становились все жарче. Поглаживая шелковистые бедра Кит, Люсьен зацепил пальцем край рубашки и потянул вверх. Он не смог удержаться, и покрыл поцелуями обнажившийся живот и ноги. Это было просто восхитительно! Их движения, поначалу неспешные и холодноватые, становились все ритмичнее, с каждой минутой набирая силу. Нежные пальцы Кит ласкали его шею, она теперь знала самые чувствительные места и умело возбуждала его желание. Люсьен упивался нежным пьянящим запахом, исходившим от ее тела и от рассыпавшихся по подушке волос. Их окутывала темнота, и желание разгоралось, как костер в ночи.

Как только ладонь Кит сжала фаллос Люсьена, он нежно проник своей ладонью между ее ног, раздвигая бедра. Он приподнялся над ней, и они соединились. На этот раз все происходило в неспешном ритме. Страсть их не охладела, она разливалась по жилам, горяча кровь. Но сейчас в их единении не было безумия. Они ощущали радость от каждого прикосновения, каждого поцелуя. Они наконец-то прониклись сознанием того, насколько крепка возникшая между ними связь.

Кит и Люсьен заснули, не размыкая объятий, и спали крепко, без сновидений.


Когда Кит открыла глаза, зимнее утреннее солнце уже осветило комнату жемчужным светом. Она чувствовала себя совершенно бодрой, хотя не проспала и четырех часов. Девушка подумала, что этим она обязана Люсьену. Ночная близость была настолько естественной и необходимой, и ей страшно было подумать, что это, возможно, было в последний раз.

Но она не жалеет, что встретила его. И не пожалеет никогда, что бы там ни случилось в дальнейшем. Она всегда будет помнить, что именно ее он любил и желал.

Девушка, не отрываясь, смотрела на спящего Люсьена. Его лицо было удивительно красивым и спокойным. Она никогда не видела у него такого выражения, когда он бодрствовал. Как же трудно будет с ним расстаться.

Но слабая надежда не оставляла Кит. Одна предательская мысль не давала ей покоя. Люсьен очень умен и совсем не склонен к самообольщению. Может быть, он и в самом деле любит ее, а не сестру? Может быть, он останется с ней?

Она вздохнула. Нет, это невозможно. Такого еще не случалось ни разу. Кира была не только очаровательнее и живее, она была и гораздо сильнее. Оставшись одна и без поддержки, она не упала духом. Она расцвела и окрепла. А Кит всегда была ее бледной тенью. Она ощущала себя только половиной целого, которое когда-то составляли они вдвоем, причем слабой половиной. Люсьен не сможет устоять перед обаянием Киры, не сможет не увлечься ею. Какая злая ирония судьбы. Если Кира погибнет, Кит навсегда останется безутешной, несмотря на то, что твердо уверена — сестра лишит ее возлюбленного и разрушит все надежды на счастье. Но сейчас, в этот краткий, пьянящий миг Люсьен принадлежит только ей. Кит склонилась над ним и поцеловала в губы. Поцелуй был легким, почти воздушным. Люсьен открыл глаза.

— Я предупреждал тебя, что вряд ли смогу вести себя благопристойным, если останусь рядом с тобой, хотя в глубине души надеялся, что у меня хватит выдержки.

— Что за чепуха, — ответила Кит со смехом. — Ты бываешь благопристойным тогда, когда тебя это устраивает.

— Ну тогда сейчас меня это совсем не устраивает, — возразил Люсьен и, обхватив девушку, водрузил ее поверх себя. Кит даже ойкнула от неожиданности, но это положение ей понравилось. Ее груди касались его груди, а его ноги лежали между ее разведенных ног.

— Уже, наверное, поздно, придется скоро вставать, — сказала Кит, не скрывая сожаления.

— Это значит только одно — нам надо поспешить, — ответил Люсьен и закрыл ее рот поцелуем. Его пальцы сжали ее ягодицы, и Кит почувствовала, как его фаллос упирается ей в живот. Горячая волна прокатилась по ее телу. Кит наслаждалась, ощущая под собой его мускулистое тело. Они так хорошо подходили друг другу. Девушка хотела перекатиться на кровать, чтобы принять привычную и удобную позу, но не успела. Одним мощным движением Люсьен овладел ею.

— Как хорошо, — выдохнула Кит. — Теперь я поняла, почему ты отправил меня наверх.

— Учиться никогда не поздно, дорогая, — ответил он со смехом. — И вообще, образование — очень полезная вещь.

— Ты прав. Л.Дж. Найт написал об этом множество возбуждающих очерков.

— Ну и как, ты не находишь, что наши упражнения возбуждают?

— Какие там упражнения, дорогой. Это распутство чистой воды.

— Пусть будет так. Всегда рад был пораспутничать немножко. Грешен…

С этими словами Люсьен сделал движение бедрами, от которого Кит бросило в жар. Впервые они были вместе при ярком свете дня, но Кит это совершенно не смущало. Ее охватили радость и веселье.

Кит осторожно, чтобы не нарушить их близости, приподнялась и устроилась верхом на своем любовнике. Она стянула с себя сорочку и швырнула ее на пол через плечо. Ей не нужны лишние покровы. Люсьен тоже приподнялся, схватил губами сосок ее левой груди и начал жадно сосать. Кит застонала от восторга и начала мерно раскачиваться. Когда он откинулся на подушки, чтобы перевести дыхание, она снова переменила позу. Теперь она лежала сверху, обхватив руками его запястья. Как приятно было чувствовать себя сильной и видеть беспомощным его. Как приятно изо всех сил прижиматься к нему бедрами, вдавливая его в перины.

Кит открывала для себя все новые и новые оттенки и ощущения, новые способы слияния мужского и женского начал. Она находила на его лице отражение каждого своего нового ощущения. У них теперь было одно тело, одна душа.

Но чувство блаженного покоя внезапно было вытеснено вновь нахлынувшим страхом.

Кит оторвалась от его губ.

— Теперь я наконец поняла смысл выражения «оседлать мужчину», — сказала она беззаботно.

Тень промелькнула по лицу Люсьена, а глаза стали чужими и холодными. Опять она обидела его. Это ужасно.

Люсьен постарался скрыть обиду и казаться веселым.

— Я думаю, теперь ты многое поймешь. Например, смысл нашей детской песенки: «Покатайся на лошадке».

Краска залила лицо Кит, и она рассмеялась.

— Ни о чем таком там не говорится! Там нет никакого скрытого смысла. Просто девочка скачет на лошадке.

— Да, так няни и говорят маленьким девочкам. Но маленькие мальчики лучше знают, в чем дело. Раз уж ты писательница, должна знать, что многие поговорки имеют двойной смысл. Например: «Добрый конец — всему делу венец».

— Но при чем здесь «конец», — взмолилась Кит. — Ну, перестань же!

— Конец всегда важен, — с комической серьезностью ответил Люсьен. — Вот послушай еще: «Не стращай началом, покажи конец». По-моему, тут даются ясные указания на то, что надо делать. А вот еще: «Всякое дело с концом хорошо». Ну разве это не справедливо.

Казалось, он может сыпать этими пословицами бесконечно. Наконец Кит возмутилась:

— У большинства поговорок нет никакого двойного смысла.

Но теперь ей самой чудились непристойности в самых обычных фразах.


Кит прильнула к его губам, еще не оправившись от смущения. Люсьен пощадил остатки ее скромности и перестал дразнить.

Кит впервые поняла, что во время близости возможен не только страстный порыв, но и веселье. Это была увлекательная игра, и она осваивала ее все лучше и лучше. Вращая бедрами, она могла воспламенить его и удерживать в таком состоянии, не доводя до развязки. Кит решила вести себя, как настоящая распутница, и этим привела Люсьена в полный восторг.

— Не чувствуешь, что пахнет паленым? — спросил он, когда она разошлась вовсю. — По-моему, над нами уже простыни загорелись.

Кит расхохоталась в ответ, но ее веселья хватило ненадолго. Пройдет всего один день, и все резко переменится. С Божьей помощью они освободят сестру. Никогда она больше не будет близка с Люсьеном. Но хватит думать об этом. Опасность слишком велика. Она сгущается вокруг Киры, как лондонский туман.

Кит пустила в ход недавно приобретенное мастерство и в одно мгновение привела себя и Люсьена в состояние полного экстаза. В этом порыве страсти, возможно, последнем, не было места ни страху, ни отчаянию. Но этого лекарства хватило на несколько минут. Лежа в объятиях Люсьена, Кит ощущала, как смертельная тоска подкрадывается к ней. В мозгу барабанным боем отдавались слова: «Никогда, никогда, никогда…»

Люсьен лежал на спине, и смотрел в потолок. Кит была рядом. Биение ее сердца он ощущал так же явственно, как и свое собственное. Она прильнула к нему, как лиана. Только что она стонала от страстней все-таки его не оставляло ощущение, что она прощается с ним.

Чем быстрее приближался тот миг, когда она увидит сестру, тем сильнее она отдалялась от него. И, следуя логике событий, он был почти уверен, что потеряет Кит, как только они освободят ее сестру.

В самом начале их отношений Стрэтмор был уверен, что физическая близость сделает их союз неразрывным. Но это было ошибкой. Безусловно, можно было заставить Кит согласиться на брак, ведь в его руках окажется отличный козырь — благодарность. Люсьен был мастером по части манипулирования людьми и ничуть не сомневался, что смог бы добиться своего. Но теперь он уже не был уверен, что супружество принесет им счастье. Он не был уверен ни в чем. Когда Кит заговорила, он почувствовал облегчение.

— Мне страшно, Люсьен. Мне кажется, что освободить Киру будет очень трудно, гораздо труднее, чем ты думаешь. Помнишь, Кира говорила об охранниках. Это очень опасно.

Стрэтмор с удовольствием отвлекся от своих мыслей и погрузился в дела.

— Как, по-твоему, сколько там может быть охраны? Мы же не собираемся брать приступом столицу королевства. Похититель — всего лишь человек, хотя и богатый и влиятельный. Ну сколько у него может быть охранников? Один, два, в крайнем случае — три. Даже если он присоединиться к ним сам, их будет всего-навсего четверо. Ну хорошо, шестеро. Все равно мы справимся с ними, не забывай, нам помогает Михаэль.

— Я не думаю, что он захочет рисковать. С какой стати? И я, и Джейсон, — мы любим Киру. Ты делаешь это ради меня, — тут Кит поцеловала его в щеку, — и я тебе благодарна. Но Михаэль с нами из дружбы к тебе и из-за своей доброты. Это довольно абстрактные мотивы.

— Я думаю, что ему будет приятно продемонстрировать свое военное мастерство. Он любит приключения, из него получился бы отличный средневековый рыцарь.

— Он побеждал бы драконов и освобождал бы прекрасных дам, да?

— Вот именно. — Люсьен притянул Кит к себе. Как хорошо с ней рядом. Как хочется удержать ее рядом подольше.

Но время было неумолимо. Кит приподнялась и села.

— Если мы поспешим, то застанем лорда Айвса на квартире Клео, — сказала она.

— Они что, живут вместе?

— Почти, — улыбнулась Кит. — Он хочет переселить ее в роскошный дом, а Клео отказывается. Она говорит, что предпочитает оставаться независимой женщиной, а не любовницей лорда. Смешно, ведь она совершенно искренна, когда говорит так, но на самом деле вынуждает Айвса жениться на ней.

— Если это произойдет, то будет первым случаем, когда лорд женится на актрисе. Но я слышал, как он о ней говорил, с каким чувством. Из них могла бы получиться отличная пара, — Люсьен взял руку девушки и поцеловал запястье. — Пройдет двадцать четыре часа, и мы будем праздновать освобождение Киры. Тогда решим, когда мы с тобой пойдем под венец. Я попрошу специальное разрешение, чтобы мы могли сразу обвенчаться.

Люсьен хотел, чтобы она сразу ответила ему согласием, чтобы в ее ответе звучало стремление к браку, если и не такое сильное, как у него самого, то, по крайней мере, искреннее.

Вместо этого Кит вежливо и холодно улыбнулась.

— Я обещала тебе прошлой ночью, что согласна на все, что ты мне предложишь. С тех пор ничего не изменилось.

«Неужели это и есть победа, — подумал Люсьен. — Если да, то у нее горький привкус».


Интерлюдия


После его ухода она почувствовала себя совершенно опустошенной. Она с трудом могла двигаться, и мгновенно погрузилась в сон, благодатный и освежающий. Она проснулась от страха. Сколько времени прошло? Ведь ей осталось совсем немного, нельзя терять ни минуты. Удовлетворив свои желания, он с холодной жестокостью сообщил ей о том, что ее ожидало. В следующий раз он придет, чтобы забрать ее жизнь.

Что она может сделать? Биться головой о стену. Ее мучитель был очень осторожен и не оставил ничего, что могло послужить оружием. Тяжелая мебель была привинчена к полу. Посуда и кухонная утварь — оловянные. Их не разобьешь.

Она одно время думала, что сможет избавиться от своего мучителя при помощи самого большого хлыста, но не решилась. Даже если бы она справилась с ним, то за дверью ее поджидал бы охранник. Но она все равно попытается. Она не пойдет безропотно на плаху.

Тут ее взгляд упал на маленькую отвратительную механическую игрушку. Она схватила ее, бросила об пол и с яростью стала топтать ногами. Если бы можно было так же быстро разделаться со своим мучителем!

Но тут ей в голову пришла отличная идея. Она наклонилась и собрала обломки. Внутри было множество шестеренок, которые сейчас вываливались наружу. Она взяла самую большую из них и внимательно осмотрела. Шестеренка была сделана из прочной стали, края были острые как нож. Если ею осторожно пользоваться, то можно даже дерево пилить.

Она обошла все комнаты и поняла, что самая для нее подходящая вещь — это столик около кровати. Если у нее еще есть время, она сможет отпилить одну ножку, которая сможет стать неплохим оружием.

Отпилив верхнюю часть, она попробует вырвать ножку из крепления к полу. Если не удастся, отпилит ее снизу.

Скрестив ноги, она уселась на пол и принялась за работу. Прошло много времени, и в конце концов она получила в свое распоряжение отличную дубинку, достаточно тяжелую, чтобы угостить его. На свободу ей не вырваться. Пусть ей суждена гибель, но своего мучителя она утащит с собой.


Глава 35


Клео долго не открывала. Наконец дверь отворилась, и она появилась на пороге, хохочущая, с распущенными по плечам блестящими пепельными волосами. Увидев Люсьена, она плотнее запахнула накинутую на плечи шаль.

— Касси, дорогая, ты что-то рано сегодня, — сказала она, неестественно повысив голос, так, чтобы он был слышен в дальнем конце квартиры. Она, конечно, была не одна.

— Знаешь, сейчас еще рановато пить чай, — Клео спешила закончить беседу. — Я пойду к себе, а позже спущусь поболтать.

— Мы пришли по делу, — спокойно ответила Кит. — Надеюсь, лорд Айвс у тебя? Он нам очень нужен. Кажется, мы выяснили, где находится Кира, и он мог бы нам помочь.

— Слава Богу! Джон, к тебе гости, — громко крикнула девушка, и на ее зов из спальни вышел Айвс. Сюртука не нем не было, туалет в некотором беспорядке, а сам он — в сильном изумлении. Но при виде Люсьена и Кит его лицо осветилось радостью. Он вежливо поклонился.

— Стрэтмор, мисс Джеймс, какой приятный сюрприз. Надеюсь, у вас все в порядке?

— Я не Касси Джеймс. Я ее сестра-близнец. Касси похитили несколько недель тому назад, и с тех пор я играю ее роль… Надеюсь, вы поможете нам ее найти.

— Так вас двое? И вы обе такие прекрасные актрисы? — недоверчиво произнес Айве, внимательно вглядываясь в лицо Кит. Закончив изучение, он кивнул.

— Да, действительно, вы не Касси. Заходите, пожалуйста. Я думаю, разговор будет долгим.

Кит постаралась вкратце изложить все события. Ее рассказ получился не очень длинным, поскольку о самом интересном она умолчала. Она ни слова не сказала ни о своих визитах к «Геллионам», ни о том, как они определяли место заточения сестры при помощи маятника. И уж конечно, она не стала распространяться о том, как в бытность служанкой Салли она запустила в Айвса свой накладной бюст. Он ее не узнал, и об этом эпизоде было бы лучше совсем забыть, чтобы не оскорбить нечаянно его лордское достоинство.

Когда Кит закончила свою историю, в разговор вступил Люсьен.

— Мы думаем, что Касси сейчас в Касл Рейне, в Беркшире. Если я не ошибаюсь, это то место, где собираются «Геллионы».

— Да, это так, — огорченно ответил Айве, — значит, вы считаете, что один из «Апостолов» похитил девушку? По-моему, им просто нет нужды это делать. Они могут нанять за деньги столько женщин, сколько захотят.

— Есть мужчины, которым нужны только те женщины, которые не хотят быть с ними. А есть такие, которые не терпят отказа, — резко ответил Люсьен.

Лицо Айвса стало серьезным. Кит поняла, что он вспоминает об обстоятельствах, связанных с «Геллионами», которые сейчас, после слов Люсьена показались ему подозрительными.

— Ну что ж, — сказал он наконец, — я готов вам помочь.

— Мы хотим узнать о Касл Рейн как можно больше, — ответил Люсьен. — Например, есть ли там подземные темницы.

— Да, я почти уверен, хотя никогда их не видел. У «Апостолов» есть специальное помещение, где они отправляют свои ритуалы. Остальные «Геллионы», такие как я, никогда туда не допускаются. Думаю, что попасть туда можно через вход позади капеллы.

— Вам известно что-нибудь об их церемониях?

— Почти ничего. Один член Клуба как-то раз ночью пошел погулять к развалинам. Они казались такими романтичными в лунном свете! Однако ему пришлось чуть ли не бежать оттуда после того, как он услышал женский крик, леденящий душу. Потом он решил, что это ему померещилось. Окружающий пейзаж будил фантазию, а молодой человек уже изрядно выпил. Но, может быть, ему не почудилось?

— Когда это случилось?

— Прошлым летом. Кажется, в конце июня.

Люсьен с облегчением подумал, что это было задолго до похищения Киры. Но означать это могло только одно. Сестра Кит была вовсе не первой жертвой «Геллионов». Многие женщины могли томиться в застенках замка. Никто ни разу не обвинил «Геллионов» в жестоком обращении только по одной причине. Ни одной из них не суждено было выбраться из замка живой.

— А как обычно приезжают в замок?

Айве подробно описал дорогу и ответил еще на несколько вопросов Люсьена. Но ничего особенно важного он не мог сообщить. Люсьена очень интересовало, как охраняется замок, и Айве сказал, что, когда хозяина нет, там живет один сторож.

— Кроме того, — добавил Айве, — я думаю, во время встречи вы обратили внимание на лакеев, одетых в турецкие костюмы. Все называют их евнухами, но я думаю, что они скорее напоминают боксеров, ушедших на покой. Надеюсь, что их приглашают только на время званых вечеров.

— Надеюсь, вы правы, — с этими словами Люсьен встал. — Спасибо за помощь. Наверное, это лишнее, на я все-таки хочу попросить вас никому не рассказывать о том, что вы только что узнали.

— Разумеется, — Айве тоже поднялся с места. — Вы ведь сейчас направляетесь в Касл Рейн? Может быть, вам пригодится еще один доброволец?

— Спасибо, но я уже пригласил несколько человек.

— Скажите, — обратился лорд Айвс к Кит, — Есть надежда увидеть вас с сестрой на сцене вместе?

— Ну уж нет! — решительно возразила девушка. — Как только Кира вернется, я навсегда покину сцену.

Распрощавшись с хозяевами, Люсьен и Кит вышли на улицу и сели в экипаж.

— Я бы очень хотел, чтобы ты не ездила с нами в Касл Рейн, — сказал Люсьен.

— Ты же знаешь, я должна там быть. Без меня вы вообще можете не найти ее.

— Я все прекрасно понимаю, но мне совсем это не нравится.

— Ну чего ты боишься? Не забудь, с нами будет наш ангел-хранитель — Михаэль, — Кит старалась, чтобы ее ответ прозвучал легко и весело, хотя она дрожала от страха.

— Ты права. Нет причин для серьезных опасений. Конечно, мы скорее всего легко проникнем в замок и освободим твою сестру. Но всего предугадать невозможно. Меня тревожит, что ты будешь подвергаться опасности.

— И это говоришь ты, — усмехнулась Кит. — Ты, который не так давно чуть не свалился с крыши по собственной неосторожности?

— Ты как всегда права, моя милая. Ты должна быть там, чтобы спасти меня от себя самого, — Люсьен подхватил шутливую интонацию девушки, но тревога не покидала его.

А тем временем за домом на Маршал-стрит следили уже несколько дней подряд. Наблюдатель увидел, как актриса, которую он уже пытался похитить, села в карету вместе со Стрэтмором и уехала. Его хозяин был страшно зол на него за провал последней операции и требовал доставить ему девушку не позже сегодняшнего дня. Но это было совершенно невозможно. Чертовка где-то пропадала несколько дней, а когда наконец появилась, то с ней был этот сумасшедший граф. Только совершенный идиот мог решиться на то, чтобы отнять у него эту девицу. Наблюдатель отошел от окна комнаты, которую он снял специально для этого дела. Ему платили повременно, и он будет сидеть здесь до тех пор, пока не кончится срок, на который его наняли.

Он зевнул и уселся поудобнее. Не понимал он этих богачей. Будь у него деньги, он нашел бы себе бабу попышнее.


Огромные железные ворота замка Касл Рейн были заперты, а рядом не было ни души. Сторож мог находиться во внутреннем помещении, где было тепло и сухо. А тут, на улице, хлестал холодный дождь и дул сильный ветер. Михаэль не ошибся предсказывая бурю. Если еще похолодает, все вокруг покроется коркой льда.

«Как было бы хорошо к этому времени оказаться в тепле и безопасности», — подумала Кит. Простояв совсем недолго около ворот, она уже совсем продрогла.

Люсьен склонился около небольшой двери, сделанной в створке ворот. Кит заметила, что он достал связку ключей и, немного повозившись, отпер замок. Девушка уже не удивлялась безграничному разнообразию талантов своего возлюбленного. Позади нее Джейсон Трэверс с трудом удерживался от того, чтобы не рассмеяться.

— Послушайте, неужели мне придется учиться обращаться с отмычками, если я захочу стать настоящим графом?

— Основная прелесть моего положения как раз в том и заключается, что я могу позволить себе любые странности.

— Ну уж нет, Люс, странности здесь совершенно не при чем, — вмешался Михаэль. — Это не странности, а твои неистребимые преступные наклонности.

Мужчины рассмеялись.

Нервы у Кит были натянуты, как струны, и она совершенно не могла понять их дурацкого поведения. Может быть, так они пытаются заглушить страх? Как хорошо, что она — женщина, и притворяться ей не нужно. Люсьен, должно быть, понимал состояние девушки и обнял ее за плечи. Все четверо двинулись вдоль края дороги к замку.

Как настоящий журналист Кит внимательно наблюдала за поведением своих спутников. Они были похожи на разведчиков, отправившихся на задание. Все были в черном, Кит тоже. Она надела тот костюм, в котором совершала набеги на жилища «Геллионов». Лошади были совершенно невидимы в темноте. Михаэль замазал сажей светлые пятна, которые могли привлечь внимание. Ей бы это и в голову не пришло. В его присутствии Кит чувствовала себя гораздо увереннее. Михаэль всегда казался беззаботным, но от его внимательного взгляда ничего не ускользало. Сейчас, с карабином, он выглядел угрожающе. Люсьен и Джейсон вооружились пистолетами. Кит надеялась, что не придется применять насилие, но если потребуется — что ж, они вполне готовы к борьбе.

Люсьен предложил и ей пистолет, но она отказалась, не раздумывая. Кит всегда испытывала отвращение к оружию. В этом они с Кирой были совершенно не похожи. Сестра было отличным стрелком.

Мрачный силуэт капеллы вырисовывался на фоне грозового неба. Кит остановилась и прижала руки к вискам.

— Что случилось? — тихо спросил Люсьен.

— Она здесь, — голос девушки дрожал. Интуиция не обманывала ее. Кира действительно была здесь.

Джейсон застонал сквозь зубы. Показное веселье давалось ему с трудом. Михаэль выглядел спокойнее.

— Вы можете показать направление? — спросил он. Кит сосредоточилась на мыслях о сестре. В висках у нее закололо от напряжения.

— Надо идти вперед.

Кит бросилась вперед, не обращая больше внимания ни на дождь, хлеставший по лицу, ни на грязь под ногами. Мужчины поспешили за ней. Добежав до двери, она хотела тут же ее открыть, но Люсьен схватил ее за руку.

— Не открывай. Там свет!

Девушка взглянула вниз и увидела светлую полоску под дверью.

Джейсон горел нетерпением не меньше, чем Кит.

— Там, наверное, один сторож. Мы быстро справимся с ним.

— Возможно. Но лучше поискать другой вход. Мне кажется, справа была дверь, ведущая в банкетный зал.

Продвигаясь вдоль стены, они вскоре действительно наткнулись на второй вход. С замком Люсьен справился почти мгновенно и совершенно бесшумно. Открыв дверь, он проскользнул внутрь. Осмотревшись и не обнаружив ничего подозрительного, он позвал за собой остальных. Банкетный зал был погружен во мрак, и только из дальнего угла, слева от них, прорывался слабый свет, Люсьен молча положил руку на плечо Кит, приказывая остановиться, и жестом дал понять Джейсону, что он должен остаться вместе с ней. Сам же вместе с Михаэлем двинулся вперед, осторожно лавируя между расставленными по залу столами и стульями.

Ожидание казалось бесконечным. Девушка замерла, сжав руки в кулаки. Сквозь шум дождя до нее донесся слабый крик, потом глухой удар. Через несколько минут мужчины возвратились. Михаэль держал зажженную свечу. Он засветил обе лампы, которые нес Джейсон. Лампы тоже были необычными. Их стекла были затенены таким образом, что пропускали только узкий луч света. Кит почувствовала огромное облегчение — темнота пугала ее.

— Все в порядке, — сказал Люсьен, — там был только один охранник.

— Вы… вы ведь не… — начала было Кит, но Михаэль прервал ее.

— Мы его оглушили и связали, только и всего. Я никогда никого не убиваю без крайней необходимости.

Кит не поняла, говорил ли он всерьез или так своеобразно острил. Но все сказанное совсем не было похоже на шутку. Это был человек из другого мира, совсем не похожего на мир Кит.

Мужчины начали осматривать комнаты, а Кит сосредоточилась на мыслях о сестре. Наконец девушка смогла облегченно вздохнуть. Она снова чувствовала близость сестры, ее энергию, ее ужас. Кира была настолько подавлена, что не в состоянии была принять сигналы, которые посылала ей сестра.

Через некоторое время до Кит донесся странный низкий звук. Она спросила Люсьена, что это было.

— Это что-то вроде паровой машины, только очень большой, — сказал он нахмурившись. Но если машины работают, значит, где-то есть и люди.

Люсьен подумал, что Кит была права. Стоявшая перед ними задача была гораздо сложнее, чем им казалось вначале.

— Идите сюда, — тихо позвал Джейсон, отворив перед своими спутниками дверь, которая выходила на освещенную лестницу, ведущую вниз.

Оттуда доносилось пение.

Люсьен прикрыл дверь.

— Проклятие, сегодня у «Апостолов» очередное ритуальное зрелище.

— Сегодня зимнее равноденствие, — сказал Джейсон, — если они следуют языческим ритуалам, то должны его праздновать.

— Вполне возможно, — согласился Люсьен. — Айве говорил, что крики из капеллы слышали как раз на летнее равноденствие.

— Как вы думаете, друиды приносят человеческие жертвы? — спросил Михаэль.

Кит вскрикнула от ужаса и бросилась было к двери, чтобы спуститься вниз, но Люсьен удержал ее.

— Жди. От меня ни на шаг!

Девушка посмотрела на него невидящими глазами, и он понял, что ее душа опять соединилась с душой сестры.

— Кит, — граф легонько тряхнул ее за плечо, — если ты хочешь спасти Киру, то сейчас должна быть с нами. И физически, и духовно.

Глаза девушки прояснились.

— Я понимаю, — сказала она, кивнув.

Михаэль открыл дверь и начал спускаться. За ним последовали остальные: вначале Джейсон, затем Кит и замыкал шествие Люсьен, прикрывая тыл процессии. Грубые камни стены и стершиеся ступени напоминали о давних мрачных годах средневековья. Доносившееся снизу пение становилось все громче и усиливало зловещее впечатление. Один голос выводил заунывную мелодию, и ему вторил хор. Язык был совершенно непонятным, хотя отдаленно напоминал латынь.

С каждым шагом у Люсьена все тяжелее становилось на душе. Зловещие предчувствия давили все сильнее. Сам он не раз рисковал жизнью, что стало для него привычным, но сегодня он подвергал опасности другую жизнь, жизнь Кит. Эмоциональная связь между ними стала настолько прочной, что ее напряжение мгновенно передавалось ему. Сейчас Кит была в полуобморочном состоянии от страха, и Люсьену передавался ее ужас, а это совсем не помогало в достижении цели. Как когда-то в детстве, теряя Элинор, он теперь готов был погрузиться в глубины отчаяния.

Надо взять себя в руки. Лицо Стрэтмора стало суровым, около рта залегла жесткая складка. Он собрал свою волю в кулак и готов был действовать.

Лестница привела их на площадку, от которой отходили два коридора: одни направо, а другой налево. Правый коридор, судя по каменной кладке, был проложен еще в древности, Пение и свет исходили из левого коридора, который, казалось, был пробит сравнительно недавно прямо в толще мелового холма. На этой площадке лестница не заканчивалась, и ступени вели дальше вниз.

Люсьен прикоснулся к плечу девушки, чтобы она указала, по какому пути следовать. Кит указала вперед, на белую меловую стену. Кира была где-то впереди, и было неясно, какой из трех путей вел именно к ней. Тогда Михаэль бесшумно скользнул и скрылся за углом. Он вернулся, потрясенный увиденным, через несколько минут и жестом пригласил своих спутников следовать за собой, соблюдая крайнюю осторожность.

Картина, представшая перед глазами Кит и ее спутников, безусловно, могла поразить даже такого закаленного бойца, как лорд Кенион. Коридор привел их на галерею, опоясывающую сверху огромную меловую пещеру явно естественного происхождения. Руки человека придали ей форму куба, по белым стенам которого стекала влага, насыщавшая холм после осенних дождей. Внизу, в самом центре пещеры, стояла группа «Геллионов» в пурпурных одеждах и в безобразных ритуальных головных уборах. Люсьен с удовлетворением обнаружил, что их было всего тринадцать человек. Эхо в пещере усиливало звук, и казалось, что поет огромный хор. В каждом углу стояло по охраннику. Они были во всем черном, с тюрбанами на голове и держали сабли наголо, производя весьма угрожающее впечатление. Айве был прав, это были профессиональные борцы.

Но самым неожиданным оказалась группа статуй, расположенных в центре зала. Они образовывали два кольца. А «Апостолы» находились в центре. Таким образом, статуи как будто охраняли их от неожиданных гостей.

Всего было около тридцати фигур, каждая примерно двухметровой высоты. Статуи изображали вооруженных воинов в полном облачении. Здесь были и римский гладиатор с круглым щитом, занесший меч над африканским воином, готовящимся бросить в него огромный нож, и бородатый викинг, вскинувший боевой топор, чтобы нанести удар по бросающемуся на него турку с ятаганом, и солдат-пехотинец, целящийся из ружья в средневекового рыцаря. Фигуры были искусно сделаны из металла и раскрашены таким образом, что их вполне можно было принять за настоящих огромных бойцов. Среди статуй не было и двух, похожих друг на друга.

Люсьену показалось, что они готовы ожить в любой момент и броситься на защиту своих хозяев, если кто-то осмелится проникнуть сквозь их оцепление и достичь «Апостолов».

В самом центре между двух огромных установленных на полу факелов стоял предводитель «Апостолов» — Мэйс. Он единственный из присутствующих смотрел в сторону, откуда пришли четверо незваных гостей, но, конечно, не мог их видеть, так как галерея была погружена во мрак. Прямо над головой Мэйса с потолка свисала огромная люстра, в которую были вставлены сотни горящих свечей, а позади него находился огромный каменный алтарь, который, по всей вероятности, был приготовлен для человеческого жертвоприношения. Кит сразу догадалась о его предназначении и содрогнулась от отвращения и ужаса. К счастью, никаких следов Киры заметно не было. Если она и предназначалась в жертву, то чудовищная церемония еще не произошла.

Кит отступила назад и, указав направление, поспешила туда, откуда они только что пришли. Она чувствовала, что Кира была ниже, чем они находились. Все четверо вышли на лестницу и спустились еще на один пролет. Здесь от площадки отходили уже три коридора, один направо, другой налево и третий прямо. Не раздумывая. Кит бросилась вперед. Коридор был освещен установленными в нишах свечами. На стенах были прикреплены дьявольские безобразные маски, казавшиеся живыми, покрытыми потом физиономиями каких-то адских созданий, потому что по ним стекала сочащаяся из стен влага.

Люсьен не отставал от Кит ни на шаг. Сейчас он начинал верить в то, что им удастся освободить Киру, не обнаруживая себя перед «Апостолами». Это был самый безопасный путь, хотя граф и сожалел, что не сможет сразу отплатить злодеям. Ну что ж, справедливое возмездие придет позже. Уж он-то приложит все усилия для этого.

Не оглядываясь по сторонам, Кит бежала вперед. Люсьен следовал за ней, а остальные двое держались на некотором расстоянии, внимательно следя за тем, что происходит вокруг.

Люсьен увидел, что впереди коридор пересекала полоса камней более темного цвета. Она достигала стены, поднималась по ней и пересекала потолок. На каждом из камней было небольшое отверстие площадью в несколько дюймов. Не успел Стрэтмор сообразить, что это означало, как Кит уже ступила на один из них. Камень с тихим звоном отъехал в сторону, и, казалось, сам ад вырвался наружу.


Глава 36


Раздался колокольный набат. Кит в ужасе озиралась по сторонам, не понимая, что произошло. Люсьен, услышав странный скрежет сквозь давящий на барабанные перепонки звон, поднял голову и увидел, что сверху начала опускаться тяжелая железная решетка. Кит стояла прямо под ней. Граф, громко вскрикнув, бросился вперед и оттолкнул девушку с опасного места. Кит упала на пол, следом за ней Люсьен. Прямо позади них со страшным грохотом опустилась решетка, и граф почувствовал сильный удар по лодыжке. Оглянувшись, он понял, что не успел убежать достаточно далеко. Только по счастливой случайности его нога оказалась между двумя прутьями решетки. Стоило ему отступить чуть-чуть в сторону, и его нога оказалась бы пришпиленной к полу заточенным прутом, как муха булавкой.

Колокола били беспрерывно. Но теперь к ним добавился еще и рев человека:

— Грабители! Схватить их!

Люсьен с трудом высвободил ступню и поднялся. Чертова западня! Если им не удастся поднять решетку, Михаэль и Джейсон окажутся лицом к лицу с разъяренными «Апостолами».

Но Михаэль уже оценил положение.

— Мы не сможем сдвинуть эту штуку, Люс, — сказал он спокойно. — Вы с Кит должны уходить. Он снял с плеча карабин и взвел курок.

— Мы с Траверсом остановим эту банду.

Кит поднялась с пола и с тоской посмотрела на мужчин. Люсьен схватил ее за руку и потянул вперед.

— Мы ничего не можем сделать. Не беспокойся, они вооружены и постоят за себя. Наша задача — найти Киру.

Девушка кивнула, и они поспешили дальше по коридору.

— Я чувствую, Кира близко.

Сначала им пришлось свернуть налево, а за поворотом коридор расходился на четыре набольших узких прохода, напоминавших мифические лабиринты.

— Ты знаешь, куда нам идти дальше? — спросил Люсьен.

Не успела Кит ответить, как прогремели выстрелы, а вслед за ними помещение огласилось криком боли.

Кит схватила Стрэтмора за руку.

— Боже, кажется, Джейсон ранен. Мы должны вернуться и помочь им.

— Не думаю, что кричал Джейсон, — ответил Люсьен, нахмурившись. — И будь я проклят, если сам поведу тебя под оружейный огонь.

— Тогда иди один, — Кит была непреклонна, — а я буду ждать тебя здесь. Пусть ты не поднимешь решетку, но ты сможешь стрелять!

Вновь прозвучали выстрелы, вновь повторился крик. Больше Люсьен не мог выдерживать этой пытки.

— Я пойду. Стой здесь — и ни с места! Поняла? Если из этих проходов кто-то выйдет — беги ко мне.

Люсьен завернул за угол и, пригнувшись, бросился на помощь товарищам. Пули свистели у него над головой. Клубы дыма застилали глаза. Когда пороховой дым осел и стрельба затихла, Люсьен обнаружил своих товарищей целыми и невредимыми. Они стояли, прислонившись к стенам коридора, сжимая ружья и готовые отбить атаку. Один из нападавших в черном тюрбане валялся на полу в нескольких шагах от них. Остальные в страхе бежали. Судя по кровавому следу на камнях, среди них были раненые.

Удостоверившись в том, что приятели вполне владеют ситуацией, Люсьен бросился назад. Стремительно преодолев разделявший их коридор, он оказался перед входом в четыре туннеля. Но здесь его никто не ждал. Кит исчезла.


Когда Люсьен убежал, Кит в изнеможении прислонилась к стене, стараясь перевести дух. Но стоило ей немного прийти в себя, как она с ужасом подумала, что колокольный звон может предвещать страшную опасность. Здесь, под каменными сводами, эти низкие звуки действовали на нее гораздо сильнее, чем на открытом воздухе, и вселяли панику.

— Боже, колокола. Значит, сейчас он придет за мной! Он сказал, что это будет сегодня ночью! — Кит сжала виски руками. Это говорила Кира. Они вновь были вместе, и она, Кит, ощущала то же, что и сестра.

Кит постаралась справиться со страхом. Если она позволит отчаянию сломить себя, все будет кончено. Господи, где же Стрэтмор! Кит постаралась отделить свое сознание от сознания сестры. Это ей отчасти удалось, и она почувствовала себя более уверенно.

«Где ты, Кира! Мы рядом с тобой, отзовись. Помоги нам найти тебя, любимая» — мысленно взывала к сестре Кит.

Но Кира не слышала ее. Она была окружена непроницаемой стеной страха. Казалось, что девушка осталась в горящем доме, и Кит не может прорваться к ней сквозь бушующее пламя.

Девушка больше не контролировала свои поступки. Она должна бежать на помощь сестре. Оторвавшись от стены, она скрылась в темном коридоре. Вдруг в ее мозгу возникла карта, указывающая путь к сестре, и она безоглядно двинулась по этому пути. Сестра представлялась ей светящимся ярким пятном, к которому неумолимо приближалось черное пятно, ее похититель.

Туннель постепенно перешел в более широкий освещенный переход. Кит вбежала в него и лицом к лицу столкнулась с лордом Мэйсом. Высокий, в пурпурной мантии, с варварскими цепями, крест-накрест пересекающимися на груди, вооруженный до зубов, он был ужасен. Увидев девушку, он замер в изумлении.

— Ты больше не дотронешься до нее, чудовище, — выкрикнула она, задыхаясь.

Глаза Мэйса зажглись злобной радостью.

— Так это ты, чертовка! Касси-2! Счастье мне улыбнулось, — он двинулся на девушку. — Кажется, сегодня я смогу наконец дать волю своим фантазиям.

Только в этот момент Кит осознала, что произошло. Безоружная, она попала в лапы своего врага, а Люсьен был далеко. Какое же это было безумие, бросаться на поиски одной. Почему она отказалась от пистолета, когда Стрэтмор предлагал его? Ей не справиться с Мэйсом, но она может его задержать. Чем больше времени она отнимет у него, тем больше вероятности, что Люсьен найдет ее или Киру.

Кит поняла, что Мэйс не ждет нападения с ее стороны, и бросилась ему под ноги. Попытка удалась, и ее противник оказался на полу, а Кит сверху, но ей не удалось использовать это преимущество. Не успела она вскочить на ноги, как, обхватив ее за плечи, он перевернулся, стараясь подмять девушку под Себя.

— Какая ты быстрая, совсем как сестричка, — заметил он с леденящим спокойствием.

В ответ Кит плюнула ему в лицо, и между ними завязалась борьба. Девушка пустила в ход колени и локти, она кусалась и царапалась, но силы были неравны. Мэйс нанес ей сильный удар в солнечное сплетение, и она, скрючившись от боли, не смогла помешать ему связать ей руки за спиной.

— Представь, для тебя уже готовы апартаменты, — сообщил Мэйс, поднимая ее с пола. — Ведь я ждал, когда тебя наконец похитят. Но мои люди оказались болванами. Я должен был все делать сам, как при похищении твоей сестры. И несмотря ни на что, ты — у меня.

Мэйс вынул из перевязи пистолет и приставил его к затылку девушки.

— Ну-ка, вперед, Касси-2! Сейчас ты наденешь костюм, который тебя давно дожидается, и как раз наступит время церемонии. Ты увидишь свою сестричку. Думаю, она оценит твое благородство. Ведь это так трогательно — ты жертвуешь жизнью ради нее. Не думаю, чтобы мой братец Родрик был готов на такой поступок. Очень в этом сомневаюсь, хотя он всегда мне помогает.

— Прекратите свои дурацкие затеи, Мэйс, — выдавила Кит сквозь зубы. — Мои друзья не так глупы, как я, и не попадутся вам в руки. Если вы причините мне зло, они жестоко отомстят.

Мэйс остановился и отпер дверь по левую сторону прохода. Слова девушки не произвели не него никакого впечатления.

— Если они до сих пор не убиты, то жить им все равно недолго осталось. Их слишком мало, они плохо вооружены и ничего не знают о бесчисленных ловушках, которые я устроил в своей обители, в своем маленьком подземном царстве.

Сняв одну из свечей, установленную в нише коридора, и продолжая держать пистолет у затылка девушки, он ввел ее в комнату. Когда лампа была зажжена, она увидела, что попала в спальню. Мэйс открыл комод и вытащил оттуда черный костюм, в котором Кит узнала одеяние из своих ночных кошмаров.

— Одень-ка вот это, — сказал он, снимая с пояса кинжал.

— Нет, — коротко ответила девушка. Тогда стальное лезвие уперлось ей в грудь.

— Я с радостью разрежу на тебе платье и одену тебя насильно.

Кит представила себе, как он касается ее руками, и решила избавить себя хотя бы от этого. Ведь она же актриса, почему бы не использовать сейчас свое мастерство?

— Это займет слишком много времени, — ответила она спокойно. — Вы не можете заставлять своих гостей, так, долго ждать.

— Ты права, — нахмурился Мэйс в ответ. — Я не должен пренебрегать своими друзьями. И все-таки на этом костюме я настаиваю. Ты должна выглядеть в точности так, как твоя сестра, когда вас обеих поведут на алтарь.

Он сделал шаг вперед, и Кит поспешно сказала:

— Я одену это по своей воле, если вы выйдете за дверь.

— Разумный компромисс. Я еще успею позабавиться с тобой позже. Затяни костюм потуже, — сказал он, облизнув пересохшие губы. — Эффект будет потрясающим.

Когда он вышел из комнаты, девушка, вся дрожа, опустилась на стул. Раньше в критические моменты она всегда обращалась за помощью к Кире. Но сейчас сестра сама была на грани срыва, и Кит мысленно устремилась к Люсьену. Вспомнив о его силе и выдержке, она сама немного успокоилась. Девушка оглядела комнату в надежде найти предмет, который мог бы послужить оружием. Но ничего подходящего не нашлось. Было невозможно даже забаррикадироваться изнутри.

Сжав губы, Кит начала медленно переодеваться, стараясь оттянуть время.


Когда Стрэтмор не обнаружил Кит на том месте, где ее оставил, он понял, что винить может только себя. Девушка могла впасть в состояние транса и направиться на зов сестры, не осознавая, что делает. Остановившись перед четырьмя проходами, он выбрал наугад второй слева и направился по нему вперед. Коридор был пробит прямо в толще мелового холма. В стенах были сделаны ниши, наполненные костями животных.

— Где же Кит, черт возьми!

Стрэтмор свернул за угол и столкнулся с охранником, спешившим на звук выстрелов. Оба повалились на каменный пол. Люсьен действовал быстро и точно. Не успел охранник вытащить оружие, как граф мощным ударом в висок уложил его без сознания. Сняв с него пистолет н кинжал, Люсьен связал шейным платком его руки за спиной, после чего встал и спокойно огляделся. Он попал в небольшое помещение, выход из которого находился в дальнем левом углу. В центре комнаты стоял стол и два стула. Лампа была зажжена, а по столу были разбросаны карты. И никаких следов Кит. В противоположной стене Люсьен увидел окованную железом дверь. Обыскав охранника, он вытащил у него из кармана ключ, отпер замок и со взведенным пистолетом вошел в дверь. Он оказался в хорошо обставленной комнате, которую вполне можно было принять за гостиную, если бы не отсутствие окон. Отсюда вели две двери, одна — в спальню, а другая — в каменную темницу. Все совпадало с описаниями Кит. Люсьен двинулся было вперед, но боковым зрением заметил какое-то движение в углу комнаты. Резко обернувшись, он замер пораженный. Перед ним стояла Кит, нет — леди Кристина Трэверс. Казалось, ему следовало давно свыкнуться с мыслью, что сестры-близнецы абсолютно похожи, и все-таки в первый момент он испытал странное чувство нереальности.

Пока Стрэтмор приходил в себя, Кира не теряла времени. Она бросилась вперед и попыталась оглушить его ударом по голове. Люсьен вовремя увернулся, и девушка только задела его руку, выбив пистолет. Быстрая, как кошка, она бросилась за ним и, схватив, наставила его на графа, сверкая серыми гневными глазами.

Он сделал несколько шагов назад и обратился к ней, стараясь говорить медленно и спокойно, как с расшалившимся ребенком.

— Кира, положите пистолет. Я друг Кит.

Девушка слушала и не знала, верить ли ему.

— Меня зовут Люсьен Фэрчайлд, — продолжал он как ни в чем не бывало, — Кит где-то недалеко от нас. Ища вас, я потерял ее в этих бесконечных коридорах. Пойдемте за вашей сестрой.

— Кит здесь? — голос Киры задрожал.

— Да. Она не могла уйти далеко, — кивнул Люсьен. Он шагнул к девушке и взял пистолет из ее онемевшей от напряжения руки.

Кира потерла виски. Это было точно такое же движение, как у Кит.

— Простите, я ударила вас. Я думала, вы — Мэйс.

— Это он похитил вас?

— Да, он видел меня на сцене и увлекся. Но я отказалась стать его любовницей, и тогда он похитил меня после спектакля. Он принуждал меня…

Люсьен прервал девушку. Он боялся, что с ней случится истерика. Хотя она и казалась достаточно сильной физически, долгие дни в заточении сделали ее психику ранимой и неустойчивой.

— Нет надобности объяснять, Кира, — сказал он. — Я все знаю от Кит. Она видела во сне все, что в вами происходило.

— Спаси ее Господь…

Стрэтмор внимательно всматривался в лицо Киры. Сходство было поистине поразительным. Те же нежные черты, те же мягкие каштановые волосы. Те же серые глаза и точеный профиль, как на старинной монете. Но были и различия. Лицо Киры казалось резко очерченным, губы — несколько полнее. Видно было, что у нее в отличие от Кит ведущей рукой была правая. И конечно, у сестер чувствовались совершенно разные характеры, что отражалось на лице.

На Кире был, как всегда перед приходом Мэйса, очень экстравагантный костюм: короткая черная шелковая рубашка, отделанная кожаными черными лентами, оттеняющими нежную белизну кожи, черные шелковые чулки и высокие кожаные сапожки. Люсьен никогда не видел Кит в таком странном одеянии, но он не сомневался, что она выглядела бы в нем не менее соблазнительно. По взгляду Стрэтмора Кира догадалась о ходе его мыслей и сухо сказала:

— Если мне удастся спастись, то до конца жизни буду носить скромные белые муслиновые платья.

Люсьен улыбнулся — наконец-то девушка начала приходить в себя.

— У вас есть плащ? — спросил он. — Погода ужасная, а нам придется ехать несколько миль верхом.

Кира ушла в спальню и вернулась, с собольей пелериной. Это был атрибут принцессы. Укутавшись в меха, девушка принялась рассматривать графа не менее пристально, чем он ее.

— Так это благодаря вам сестра была так счастлива в последнее время?

— Хотелось бы думать так, — удивленно ответил Стрэтмор. — А вы можете ощущать ее настроение так же хорошо, как и она ваше?

— Могу, но не так, как она. Я улавливаю только общий настрой. Последнее время она очень тосковала без меня, но были и всплески радости.

Все это было очень интересно, но сейчас следовало думать о главном. Потом, при удобном случае, он займется этим вопросом подробнее.

— Вы хотите взять что-нибудь с собой? — спросил Стрэтмор. — Нам уже пора. Чем скорее мы найдем Кит, тем лучше. У «Апостолов» сегодня ритуальная встреча, и они уже обнаружили наше присутствие.

При этих словах Кира побледнела. Она все, еще была во власти панического страха.

— Когда Мэйс был у меня последний раз, — начала она нетвердым голосом, — то сказал, что должно произойти. Я выбрана главной забавой для него и его приятелей. Сначала «Апостолы» собирались насиловать меня, а потом, когда останутся избранные, меня должны были убить. Мэйс очень долго готовился к сегодняшней церемонии. Конечно, ему нравилось играть роль любовника-раба, но не это было главным. Он предназначал меня для жертвоприношения и хотел, чтобы я погибла от его рук.

— Кира, вам нужно продержаться еще немного, — Люсьен был встревожен ее рассеянным взглядом. — Вы не имеете права расслабляться сейчас.

Кира закрыла глаза. Она выглядела такой измученной, что на нее было больно смотреть.

— Я постараюсь, — ответила она, собравшись с духом и опять открыв глаза.

Девушка пригладила волосы рукой, и Люсьен про себя отметил, что этот жест принадлежал только Кире. Кит приглаживала волосы совсем по-другому.

— Я ничего не хочу брать отсюда, — ответила она, — кроме одного.

Кира пересекла комнату, выдвинула ящик комода и достала хлыст, самый большой из коллекции.

— На тот случай, если понадобится оружие, — добавила она.

Люсьен перезарядил пистолет, и они вышли в комнату охраны.

— Я пришел вот отсюда, — граф показал на один из выходов. — Но нам нужно идти другим путем, потому что этот путь заблокирован решеткой. Кит должна быть по эту сторону решетки, вы знаете, куда ведут эти коридоры?

— Представления не имею, — пожала плечами Кира. — Придется это выяснять.

Они вошли в самый широкий коридор. Люсьен молил Бога о помощи. Они должны разыскать Кит как можно скорее. Он чувствовал, что девушка в опасности, и его беспокойство росло с каждой минутой.


Глава 37


Враги отступили очень кстати, потому что из-за дыма, щипавшего в носу, Михаэль так расчихался, что не мог больше целиться.

— Нет ничего хуже стрельбы в закрытом помещении, — сказал он, когда наконец смог говорить. — Предпочитаю стрелять днем на открытом месте.

— Ну, а я — из пушки, с борта корабля, — ответил Джейсон, перезаряжая пистолет. — Много свежего воздуха, и враг всегда достаточно далеко. Не убраться ли нам отсюда, пока враги собираются с силами?

— Отличная мысль, — ответил Михаэль после приступа кашля. — Вернемся на галерею, я заметил там еще одну дверь. Она может привести нас в помещения по ту сторону решетки.

Михаэль и Джейсон успели добежать только до пересечения двух коридоров. Подняться вверх на галерею они не смогли. Оттуда послышались злобные голоса их преследователей. Они начинали новую атаку. Тогда беглецы устремились дальше по коридору, который служил продолжением того, из которого они только что вышли. Им удалось вовремя свернуть за угол и скрыться из виду.

— Надо поискать путь наверх, — сказал Джейсон. — Мы сможем запросто перестрелять всех, кто сейчас в зале.

— Разумеется, — согласился Михаэль. — Но мы пришли сюда совсем не для этого. Нам надо спасти девушку, а не начинать войну. Давайте-ка выясним, куда ведет этот туннель. Это не тупик, поскольку заметно движение воздуха. Если повезет, мы выйдем в ту часть подземелья, где сейчас Люс и девушки. Это чертовски запутанное подземелье, но оно не такое уж большое.

Джейсон кивнул, и они двинулись дальше, освещая себе путь фонарем, чудом уцелевшим в перестрелке.

Михаэль был прав. Коридор сворачивал в сторону и переходил в проход, выбитый в меловом холме. Стены здесь были укреплены деревянными балками. Михаэль сам владел шахтой и понял, что балки укрепляли слабую породу, в которой был сделан туннель. Каменная кладка на полу и стены вокруг показались ему странными, и он сумел вовремя заметить свет, блеснувший из стены сбоку. Он бросился на пол и крикнул американцу: «Ложись». Джейсон упал как раз вовремя. Над их головами просвистело огромное стальное лезвие, которое без труда могло отсечь голову.

— Господи, — прошептал Джейсон, — это чертово подземелье усеяно западнями. Как нам теперь выбраться?

Михаэль внимательно проследил за смертоносным оружием, которое, ударившись о противоположную стену, вернулось обратно и въехало в проем между деревянными балками. Устройство, по-видимому, приводилось в движение при помощи гигантской деревянной пружины, скрытой за деревянными креплениями стен.

— Думаю, камни на полу не случайно разного цвета. Под некоторыми из них скрыты устройства, запускающие в действие эту адскую машину. По-моему, этот светлый камень сдвинулся, когда я наступил на него, — сказал он Джейсону и слегка нажал на камень коленом.

Тут же нож просвистел у них над головами. После того как он опять ушел в стену, Михаэль смог продолжить свою мысль.

— Здесь все устроено достаточно просто. Видимо, по этим лабиринтам ходит сам владелец замка, знающий как избегать эти ловушки. Мы должны быть очень внимательны, вот и все.

— Хотел бы я обладать таким же хладнокровием, как и вы, — ответил Джейсон, поднявшись на ноги. — Легче было пережить блокаду, чем пройти по этому коридору.

— Чем мне нравится Люсьен, так это тем, что с ним всегда происходит что-то из ряда вон выходящее. Скучать не приходится никогда, — Михаэль встал и поднял фонарь, который ему и на этот раз удалось уберечь. — Ну что, продолжим путь?

— Вперед, Макдуф, и проклят будет тот, кто крикнет нам: «Назад», — продекламировал Трэверс, и молодые люди двинулись вперед.


Кит старалась одеваться помедленнее, но это не помогло. Мэйс вошел в комнату, не дожидаясь, пока она закончит. Хищное выражение лица заставило девушку заторопиться. Она быстро надела сапожки и выпрямилась. Сегодня Мэйс был опасен. Его больше не устраивала роль раба, сегодня он был злодеем и насильником. Приказав девушке повернуться, он внимательно осмотрел ее наряд.

Одеяние было очень странным, и Кит боялась делать резкие движения, чтобы костюм не рассыпался. Черная шелковая короткая рубашка состояла как бы из двух кусков ткани, соединяющихся при помощи кожаных ремешков, которые надо было затягивать и застегивать спереди. Таким образом, ее груди, живот и спина были прикрыты посередине только редкими полосками ремешков, которые оставляли обнаженной большую часть тела.

В этом наряде Кит чувствовала себя еще неуютнее, чем если бы ей пришлось остаться совсем обнаженной.

Мэйс уставился на вытатуированную бабочку, которая просвечивала сквозь тонкий чулок.

— Потрясающе! Даже татуировки одинаковые! Но ты слишком слабо затянулась. Я затяну тебя потуже.

Кит инстинктивно сделала шаг назад. Тогда Мэйс вытащил кинжал, висящий на поясе, и приставил острием к горлу девушки.

— Стой тихо, — прошипел он.

Прикосновение кинжала оказало на Кит парализующее действие. Пистолет не казался ей таким ужасным оружием. Пока Мэйс прятал кинжал и затягивал ремешки, она стояла неподвижно. Он застегнул их настолько туго, что девушка с трудом могла дышать. Ремни впивались в тело. После них должны остаться красные следы, если только она доживет до того момента, когда можно будет избавиться от этого ужасного костюма.

— А вы совсем и не так уж похожи, — заметил Мэйс, закончив свое занятие. Вместо того чтобы отойти от Кит, он начал гладить ее груди, покрытые тонким шелком, а потом больно сжал соски между пальцами. Прикосновение его рук заставило ее содрогнуться, и она с трудом сдержалась, чтобы не застонать. Но она не доставит ему такого удовольствия, не покажет ни страха, ни отчаяния. Она не даст ему насладиться видом обезумевшей от ужаса женщины.

— Перед тем как я покончу с вами обеими, я выясню ваши различия, — продолжал Мэйс похотливо. — Твоя сестричка — порочный близнец, значит, ты должна быть добропорядочным. Иногда добродетель волнует больше.

С этими словами он снова ущипнул Кит за соски.

— Но пока это придется отложить, — сказал он, отпуская ее с очевидной неохотой, — нам надо сходить за Касси-1.

Связав девушке сзади руки красным, как кровь, шнуром, Мэйс, угрожая пистолетом, заставил ее идти впереди.

Они шли по мрачным переходам, как показалось Кит, бесконечно долго. Они попали в комнату охраны, где наткнулись на лежащего в беспамятстве охранника. Мэйс пришел в бешенство. Он бросился к двери в комнату Киры, с шумом распахнул ее и втолкнул туда Кит.

Но помещение оказалось пустым. Птичка из клетки вырвалась на волю.

Кит закричала бы от радости, если бы не опасалась разозлить Мэйса еще больше. Люсьен нашел Киру! Она в безопасности! Надежда на спасение крепла с каждой минутой.

— Я отведу тебя в ритуальный зал, — прорычал Мэйс. — Мои друзья присмотрят за тобой. А ну — вперед!

Как только Кит вступила в зал, все разговоры смолкли. Все «Апостолы» уставились на нее с вожделением, и невозможно было укрыться от их взглядов. Девушка в который раз за эту ночь напомнила себе, что ока актриса. Сейчас самая подходящая роль — Анна Болейн, с достоинством входящая на эшафот. Все происходящее — всего лишь игра. Она — на сцене. Высоко подняв голову, Кит пошла к алтарю. От двух огромных горящих факелов тут было тепло, и Кит престала дрожать. Но как она ни старалась, не могла найти никакого выхода из создавшегося ужасного положения.

На пути к алтарю Кит успела заметить две статуи — краснокожего индейца и крестоносца. Сейчас она стояла лицом к лицу с мужчинами, разглядывавшими ее с откровенным вожделением. Все они были «Геллионами». В первом ряду, ближе к алтарю, стояли ее главные подозреваемые. Что ж, она не ошиблась. Те, кто стоял позади, с самого начала поисков сестры не казались ей по-настоящему опасными. И это также подтвердилось. Они и сейчас только следовали за своими главарями.

Лорд Нанфнлд и Харфорд молча пожирали ее глазами. Чизвик разразился целой тирадой.

— Так вы наняли Касси Джеймс. Это превосходно, Мэйс! Она настолько сексуальна, что расшевелит и святого.

— Мы никогда не приносили в жертву женщину, обладающую столькими достоинствами, — поддержал его Джеймс Уэстли. — Она сможет прекрасно разыграть все, что требуется.

— Все обстоит гораздо лучше, чем вы думаете, джентльмены, — прервал их Мэйс. — Это совсем не Касси Джеймс. Это ее сестра-близнец. По-моему, вы всегда мечтали заполучить близнецов, одинаково очаровательных и беспомощных. Настоящая Касси бегает сейчас где-то по коридорам. Я должен найти ее.

Обсуждение достоинств Кит возобновилось с новой силой, а она еще раз внимательно осмотрела стоящих перед нею. У каждого из них на поясе висели кинжал и пистолет. Неужели они будут резать ее? Это ужасно.

Тем временем Мэйс подозвал к себе Харфорда и велел ему присмотреть за Кит, пока он сам отправится за Кирой.

— А ведь я ее видел, — нахмурился Харфорд. — Это та самая шлюха, которая пыталась ограбить меня на балу.

— В самом деле, — во взгляде Мэйса промелькнуло уважение. — Так ты решилась проникнуть в аббатство Блекуэлл, когда искала сестру. Ты, я смотрю, смелая баба. С ней явился Стрэтмор, — сказал Мэйс, теперь обращаясь к брату, — и он, кажется, освободил сестру. Тебе удалось уложить тех двоих?

— Боюсь, что нет. Охрана струсила и сбежала. Пока наши силачи собирались с духом, эти двое скрылись. Но сейчас их повсюду ищут и, конечно; загонят в угол.

— Значит, надо быть осторожными. Мне не понадобится много времени, чтобы найти Киру и Стрэтмора. Я притащу девку сюда, и мы начнем церемонию.

Кит мысленно благодарила, Бога за то, что Мэйс словно ослеп и не может правильно оценить силу своих противников. Она постаралась настроиться на мысленную волну сестры. Ей удалось это, но страх мешал думать.

Они были совсем рядом, и им грозила опасность.


Тем временем Кира и Стрэтмор блуждали по бесконечным коридорам подземелья. Нетерпение Люсьена росло с каждой минутой. Вдруг Кира резко остановилась. Лицо ее стало смертельно бледным.

— Господи, он схватил Кит.

— Вы уверены?

— Да, это точно. Она до смерти напугана и сейчас находится вот в том направлении, — Кира показала рукой вперед и направо.

Люсьен увидел, как начало затуманиваться лицо девушки. Она начала впадать в такой же транс, как и Кит, когда мысленно соединялась с сестрой. Ее надо было немедленно остановить. Люсьен потряс ее за плечо.

— С Кит не случились ничего дурного?

— Нет, пока нет. Это я во всем виновата, — с тоской ответила Кира. — Зачем только я пошла на сцену? Кит предупреждала меня. Она говорила, что может случиться. Она была права, она всегда была права, а я ее не послушалась…

— Сейчас не время каяться, Кира. Мы должны вырвать Кит из лап Мэйса, — прервал девушку Люсьен.

Кира собралась с силами и стряхнула с себя оцепенение. Они знали направление, в котором надо было двигаться, но это было очень трудно сделать. Коридоры петляли, сворачивали в самых неожиданных направлениях и часто заканчивались тупиками. Ни Стрэтмор, ни Кира не произнесли больше ни слова. Кира должна была целиком сосредоточиться на том, чтобы определить путь к сестре. Наконец, свернув очередной раз за угол, они увидели завешенный плотными занавесями проход. В щели проникал свет, и с той стороны доносились голоса. Стрэтмор остановился.

— Кажется, мы нашли то место, где собирается эта чертова компания, — сказал он. — Подождите здесь, я пойду проверю.

— Кит здесь, я чувствую, — ответила Кира.

— Конечно, но, может быть, не в самом зале, а в каких-то других комнатах.

Люсьен отвел девушку обратно за угол.

— Если ее нет в зале, будет безопаснее обойти его. Стойте здесь и никуда не уходите.

Стрэтмору очень не хотелось оставлять девушку одну, но выхода не было. Если его схватят, у нее еще останется шанс спастись бегством. Он вспомнил, что Кит считала Киру прекрасным стрелком, и протянул девушке пистолет, отобранный у охранника.

— Я не думаю, что за те несколько минут, что я пробуду в зале, что-то может случиться, но на всякий случай это не помешает, — сказал он Кире.

Кира приняла оружие со вздохом облегчения. Она тут же проверила, заряжен ли он.

— Как приятно ощущать в руках оружие после стольких дней беспомощности, — спокойно произнесла Кира.

Теперь Стрэтмор был хотя бы отчасти спокоен за нее. Он поспешил к входу в зал и приоткрыл занавеску.

Картина, представшая перед ним, была уже знакома. Это был действительно ритуальный зал с множеством воинственных статуй и огромных факелов. В центре, одетые в пурпурные мантии, стояли «Апостолы». Он сразу заметил Мэйса, выходившего из круга. Значит, Кит должна быть где-то здесь. Люсьен обвел взглядом круг, образованный «Апостолами», и увидел ее у алтаря. Возле девушки, держа кинжал у ее горла, стоял Родрик Харфорд. Несмотря на свое фривольное одеяние, точь-в-точь такое же, как у Киры, Кит выглядела не менее достойно, чем Мария Антуанетта, окруженная чернью.

Бешенство овладело Стрэтмором. Сейчас им двигало одно желание — немедленно перестрелять всех мужчин, находившихся в зале. Но, к счастью, холодный расчет и выдержка не изменили ему. В зале было не меньше двенадцати «Апостолов», все они были вооружены пистолетами и кинжалами, и все они были врагами. Может быть, кто-то и не участвовал в развлечениях Мэйса до самой развязки, но союзника ему здесь не найти.

Если он начнет атаку, у Кит не останется шансов спастись. Интуиция подсказывала, что действовать надо немедленно. Как жаль, что с ним не было Джейсона и Михаэля, но ждать их было невозможно. Он попробует освободить Кит, действуя нагло и быстро.

Стрэтмор вступил в освещенный зал, держа в руках пистолет, нацеленный на «Апостолов», и громко крикнул:

— Отпусти ее, Харфорд!

Его голос эхом прокатился по залу. «Апостолы» уставились на него с удивлением и страхом. Взгляд Кит встретился с его взглядом, и Люсьен прочел в нем радость и облегчение.

Первым в себя пришел Мэйс.

— Так это вы, Люцифер, — сказал он весело и беззаботно. — Пришли повеселиться с нами? А я-то боялся, что из-за погоды вы опоздаете и не сможете сыграть свою роль.

Произнеся эти слова, он начал медленно продвигаться к алтарю.

— Хватит паясничать! Это уже не игра, это преступление. Если вы ее не отпустите, я застрелю вас или вашего брата, — выкрикнул Люсьен и двинулся вперед через кольцо статуй.

Но Мэйс вовсе не был испуган. Его глаза сверкали торжествующей злобой.

— Пришло время замкнуть круг, — прокричал он и нажал на огромный рычаг, торчавший из пола рядом с алтарем.

В этот момент статуи ожили.


Глава 38


Стоило Мэйсу нажать на рычаг, как зал наполнился скрежетом работающих механизмов и клубами пара.

Стальные воины ожили и начали с чудовищной силой размахивать своим оружием. Гладиатор наносил удары мечом, викинг поднимал и резко обрушивал вниз топор, рыцарь нацелил свой меч прямо на Люсьена.

К счастью, механизмам потребовалось немного времени, чтобы разогреться и набрать скорость. Если бы не это, Люсьен был бы уничтожен на месте.

Мэйс был в восторге. Его грозный хохот разносился под сводами пещеры.

— Вы самый лучший ценитель моих изобретений, Люцифер, — крикнул он, перекрывая шум машин. — В мире еще не было ничего подобного.

Люсьен вынужден был отступить. В центре зала становилось все теплее. Видимо, статуи приводились в движение паром, который подавался прямо под полом по трубам. Где-то поблизости должен находиться паровой котел. Движения статуй были рассчитаны таким образом, что, если пришельцу удавалось увернуться от удара одной из них, он тут же попадал под удар другой; Оружие мелькало на разных уровнях, это еще больше увеличивало опасность. Попасть в центр круга было совершенно невозможно. Люсьен проклинал изобретателя этих дьявольских приспособлений, но ничего не мог поделать.

— Ну что ж, Мэйс, все это прекрасно, — крикнул он, — но я могу стрелять. Отпустите ее!

— Ты хочешь крови, Люцифер? Отлично, ты ее получишь. Мы пустим кровь твоей девчонке, — с этими словами Мэйс сделал знак своему брату, державшему Кит.

Харфорд с выражением безумного возбуждения на лице осторожно провел ножом по горлу девушки, порезав кожу. Капли крови выступили вдоль очерченной линии. Кит всхлипнула, но голос ее захлебнулся. Стрэтмор смертельно побледнел.

В глазах Мэйса светилось безумие. Он готов был осуществить свои дикие планы. Он хотел дать выход своим извращенным порывам, а его брат вполне разделял его желания. Атмосфера стала напряженной, как перед грозой. Опасность витала в воздухе. Одно неверное слово, один шаг — и эти безумцы перережут Кит горло.

— Кажется, теперь преимущество на нашей стороне, — голос Мэйса стал сладким, как сахар. — И если вы хотите, чтобы ваша куколка осталась жива, придется бросить оружие.

Люсьен понял, что выбора у него нет. Он мог застрелить только одного из братьев, или Мэйса, или Харфорда. Но оставшийся в живых убьет Кит, пока он будет перезаряжать пистолет.

Стрэтмор не испытывал ни малейшего доверия к Мэйсу. Он надеялся только на то, что присутствие стольких свидетелей окажет сдерживающее воздействие. Не все же они были убийцами! И Люсьен бросил пистолет на каменный пол.

Краем глаза он заметил какое-то движение на галерее. Не поворачивая головы, он посмотрел в этом направлении и увидел Михаэля и Джейсона. Михаэль в первого взгляда оценил ситуацию, поднял карабин, нацелил его на Харфорда и устремил взгляд на Люсьена, ожидая только его сигнала.

Михаэль был прекрасным стрелком, и если он выстрелит, Харфорду не жить. Но о Мэйсе придется беспокоиться самому Люсьену. Джейсон вряд ли сможет достать его из пистолета, слишком велико расстояние. Значит, Люсьен должен успеть схватить пистолет и застрелить Мэйса. Это, конечно, было очень рискованно. В момент стрельбы может произойти все что угодно. Но в любом случае это было не более опасным для Кит, чем оставаться в лапах безумцев. Дай Бог, чтобы у Кит хватило выдержки и отваги, и она смогла бы быстро отреагировать на то, что происходит. Люсьен сосредоточился и пристально взглянул на девушку, стараясь передать ей свои мысли. Ему показалось, что в ее глазах зажглось понимание.

Только бы Михаэль не промахнулся. Люсьен поднял не него глаза и слегка кивнул. Грянул выстрел. В тот же момент Люсьен рванулся за пистолетом. Харфорд дико закричал, закрутился на месте и рухнул на пол, содрогаясь в агонии, Кит ускользнула от кинжала, который едва не перерезал ей горло. Не поднимаясь с пола, Люсьен выстрелил в Мэйса, но опоздал на несколько секунд. Мэйс успел спрятаться за каменный алтарь и теперь был недоступен для Михаэля и для Люсьена.

Не успел Люсьен перезарядить пистолет, как зал огласился пронзительным женским криком.

— Кит! — это Кира ворвалась в зал, услышав стрельбу. Поглощенный спасением Кит, Стрэтмор совсем забыл о ее сестре. Он посмотрел в ту сторону, откуда донесся крик, и увидел, что Кира уже в двух шагах от него. С безумным лицом и остановившимися глазами она устремилась навстречу сестре.

Кит обернулась и увидела сестру.

— Кира! — отчаянно крикнула она и бросилась навстречу.

Стремление разлученных девушек друг к другу было столь сильным, что весь остальной мир перестал для них существовать. Люсьен не ожидал такого поворота событий. Кира отбросила в сторону хлыст, скинула с плеч меховую накидку и бесстрашно ворвалась в кольцо стальных воинов, размахивающих мечами и саблями. Кира благополучно увернулась от первой шпаги, сверкнувшей на ее пути. Дальше ей предстояло проскочить мимо викинга, Люсьен замер от ужаса, но девушка вовремя упала на пол, и топор завис над ее спиной, даже не коснувшись ее кожи. Но главная опасность была впереди, а Кира и не подозревала о ней. Турок с ятаганом вот-вот обрушит на нее свой удар. Люсьен схватил брошенный девушкой хлыст. Ремень был достаточно длинным, а на конце вставлен свинец. Граф размахнулся и умелым движением нанес удар по железной руке турка. Ремень хлыста обвился вокруг нее петлей, и Стрэтмор изо всех сил потянул хлыст на себя, удерживая тяжелую стальную руку с ятаганом от нападения. Машина обладала такой силой, что Люсьена едва не оторвало от пола. Но ему все-таки удалось замедлить ее движение, и Кира благополучно вбежала в центр круга.

Пока Кира прорывалась сквозь заколдованный пояс металлических чудовищ, Кит бежала ей навстречу. Нанфилд попытался схватить ее, но девушка резким движением вырвалась и упала в объятия сестры. Они остановились, крепко обняв друг друга, посреди грохота и хаоса.

Нанфилд поднял пистолет и прицелился в сестер. Его лицо перекосило от злобы и ненависти. Стрэтмор заряжал пистолет, моля Бога о том, чтобы Нанфилд промахнулся. В этот момент наверху произошло какое-то движение. Люсьен поднял голову и увидел, что Джейсон Трэверс схватился за конец веревки, предназначенной для того, чтобы опускать вниз освещавшую зал огромную люстру, когда требовалось заменить свечи или почистить ее. Джейсон нашел ей другое применение. Держась за нее, он вскочил на барьер, окружавший галерею, и коршуном слетел вниз, в центр зала. Под действием его веса люстра резко подскочила вверх и ударилась о свод пещеры. Горящие свечи дождем посыпались вниз. Раздались отчаянные крики «Апостолов». Как только Джейсон коснулся ногами пола и отпустил веревку, люстра с грохотом упала на камни, едва не похоронив под собой Мэйса, который в последний момент успел отскочить в сторону. Свечи погасли, и пещера, освещенная только несколькими факелами, погрузилась в полумрак.

Джейсон застрелил Нанфилда, еще не достигнув пола и держась одной рукой за веревку. Затем он рванулся к рычагу и остановил убийственные механизмы.

— Кира, — неистово закричал он, и его голос эхом раскатился в наступившей тишине пещеры.

Кира оторвалась от сестры и обернулась. Ее лицо было мертвенно бледным, ноги подкашивались. Нетвердым шагом она направилась в его сторону, шепотом повторяя его имя. Неужели это действительно был он?! Кира не могла в это поверить, пока не коснулась его рукой и не спрятала лицо у него на груди. Джейсон крепко прижал к себе дрожащую девушку, и они замерли в молчании.

Люсьен бежал к центру круга. Он успел заметить, что влюбленные благополучно соединились, но все его внимание было поглощено Мэйсом. Он по-прежнему был свободен, вооружен и смертельно опасен. Держа взведенный револьвер наготове, Люсьен медленно двинулся вокруг алтаря. Не пройдя и четверти пути, он лицом к лицу столкнулся с Мэйсом, который с редким спокойствием целился из ружья прямо ему в сердце.

— Я ценил вас, Стрэтмор, — медленно произнес он, — Ведь вы почти так же умны, как я. Как жаль, что вы оказались таким закоренелым пуританином.

Он не учел силы и ловкости своего противника. Люсьен не стал тратить время на пустую болтовню. Он спустил курок пистолета и тут же отскочил в сторону. Пистолет дал осечку, зато ружье Мэйса выстрелило, и Стрэтмора спас только своевременный маневр. Пуля просвистела около его правого уха, совсем не задев его.

Изрыгая проклятия, Мэйс отбросил ставшее бесполезным ружье и схватился за нож.

Люсьен собрался было отбить нападение, но резкая боль в лодыжке заставила его опуститься на колено. Проклятая нога, вечно она подводит его. Минутного промедления было достаточно, чтобы Мэйс подскочил к нему. В мерцающем свете факела сверкнуло стальное лезвие. Краем глаза Люсьен увидел Киру, которая отскочила от Джейсона и навела пистолет на Мэйса. Ее взгляд был диким от ярости, но рука тверда, как никогда. Прогремел выстрел, и Мэйс, получивший пулю прямо в сердце, медленно сполз на пол.

— Вы были самой лучшей, хозяйка, — прошептал умирающий и закрыл глаза.

Люсьен вспомнил, что Кира стреляла из того самого пистолета, который он так предусмотрительно ей дал. Интересно, где она его прятала в своем экстравагантном костюме? Три человека были убиты, девушки спасены. Все произошло за две-три минуты.

Кира не отрываясь смотрела на Мэйса. Ее лицо выражало гнев и торжество женщины, которая наконец-то после бесконечных унижений обрела свободу и могущество и смогла отомстить врагу. Но постепенно сквозь эти чувства стали проступать ужас и отчаяние. Люсьен сразу понял, что происходит с девушкой, бросился к ней и по-братски крепко обнял.

— Спасибо, Кира, — мягко сказал он, — Ты именно такая, какой тебя описывала Кит.

Они встретились всего лишь полчаса назад, но Стрэтмору показалось, что они дружны уже много лет.

Оглянувшись в поисках Кит, граф понял, что опасность еще не миновала. Все «Апостолы», потрясенные случившимся, были в шоке и не в состоянии сдвинуться с места. Все, но только не лорд Чизвик. Он спрягался за каменным алтарем и, не упуская из виду оставшегося на галерее Михаэля, достав пистолет, целился в Люсьена.

— Вы спятили, Стрэтмор! — крикнул он. — Или вы думаете, что мы будем спокойно ждать, пока вы нас перестреляете, как зайцев?

— Отойди от меня, Кира, — прошептал Люсьен и как, только она вышла из-под прицела, бросил свой пистолет на пол, высоко поднял руки, чтобы Чизвик понял, что он безоружен.

В это время Михаэль побежал вдоль галереи, чтобы оказаться в таком месте, откуда можно было взять под прицел Чизвика. Но что-то в его голосе подсказало Люсьену, что кровопролитие можно будет прекратить.

— Так вы считаете, что было бессмысленное убийство, — спросил граф.

— Господи, мы собрались здесь поразвлечься, устроить маленький мирный спектакль. И тут врываетесь вы с вашими друзьями и начинаете пальбу, — в голосе Чизвика звучала неуверенность, а пистолет дрожал в его руке.

В этот момент Михаэль уже вышел на нужную позицию и держал Чизвика под прицелом, но Люсьен поднял руку и остановил друга.

— Так вы уверяете, что не знали о том, что Мэйс похитил Касси Джеймс и держал ее в заточении? Не знали о том, что он пытался похитить ее сестру? Не знали о том, что им были похищены, замучены и убиты другие женщины?

Чизвик замер. Челюсть его отвисла. На помощь ему пришел сэр Джеймс Уэстли.

— Вы ничего не поняли! Мэйс нанял этих девиц, чтобы устроить нашу ритуальную встречу. Они должны были изображать похищенных сабинянок. Это была главная часть нашего праздника. Мы должны были разыгрывать изнасилование сабинянок, — губы сэра Джеймса дрожали. — И до тех пор, пока вы не начали убивать, все были уверены, что и вы — участник представления.

Люсьен перевел тяжелый взгляд на баронета.

— Так вы утверждаете, что не знали о том, что похищение было реальным?

— Вы хотите сказать, что… — лицо Уэстли приобрело зеленоватый оттенок. — Я думал, что Мэйс нанял Касси Джеймс на один вечер. В конце концов, она не первая актриса, которая за хорошее вознаграждение готова на что угодно.

Услышав это, Кира, прижавшись к сестре, подняла голову и взглянула на говорившего.

— Мэйс не только рассказывал мне о совершенных убийствах, но и не скрывал того, что должно было произойти сегодня. Я и сестра должны были стать следующими жертвами. После группового изнасилования должны были остаться только самые близкие, и тогда нас должны были принести в жертву.

Это свидетельство потрясло всех «Апостолов». Чизвик переводил взгляд с Харфорда на Мэйса, потом на Нанфилда, не в силах поверить в реальность происходящего.

— Я не знал, — с ужасом в голосе произнес он, — Господом клянусь, не знал.

— Но вы все поощряли поведение Мэйса, может быть, бессознательно поощряли своей жестокостью, эгоизмом, склонностью к извращениям.

— Обдумайте все, что у вас происходило, — вмешался Стрэтмор, — и я думаю, вы легко найдете подтверждение сказанному.

Чизвик кивнул.

— Я всегда знал, что между этими тремя происходит что-то странное и нехорошее. Правда, я относил это к эксцентричности, свойственной их семье, хотя иногда мне приходило на ум, что…

Чизвик выпрямился, его пистолет упал на пол.

В этот момент все отрывочные сведения, которые Стрэтмор собирал так кропотливо в течение последних месяцев, выстроились в стройную систему.

— Вам приходило в голову, что один из них может быть французским шпионом, — спросил он с нетерпением.

— Как вы догадались? — Чизвик был поражен. — Однажды я услышал один разговор и уже решил было обратиться к властям. Нанфилд ведь имел доступ к Государственным тайнам, Мэйс всегда презрительно относился к своему Отечеству. Ну а Харфорд, тому всегда не хватало денег. Но они были моими друзьями, и я не стал спешить. Потом война закончилась, и я решил, что моя информация уже никому не нужна. Уже нет смысла их преследовать. Но то, что они стали убийцами… Нет, такого я и представить себе не мог.

Все это звучало вполне правдоподобно. Позже Люсьен подробно допросит Чизвика, но уже сейчас он был уверен, что тот говорит правду. Интуиция давно подсказывала Стрэтмору, что Фантом — это не один человек, а несколько. Теперь он знал, что их было трое, и все они мертвы.

— Я думаю, их грехи были неисчислимы, — сказал Люсьен сухо. — И хотя я и не собирался действовать таким образом, то, что произошло сегодня ночью, это не месть, это — правосудие.

Чизвик посмотрел на свой пистолет, поднял его и спрятал в кобуру.

— Он не заряжен, — сказал он Стрэтмору. — Это просто часть костюма, элемент игры.

Это многое объясняло. Именно поэтому Чизвик не застрелил Люсьена, хотя мог бы это сделать. Это означало также, что Чизвик не входил в узкий преступный круг соучастников Мэйса.

С галереи спустился Михаэль, по-прежнему возбужденный, но уже не такой воинственный, как несколько минут назад.

— Ну как, все разрешилось, как ты хотел? — спросил он друга.

— Спасибо, Михаэль, — Люсьен положил руку на плечо Кениона. — Бог знает, что могло бы случиться, если бы тебя с нами не было.

— Думаю, ты преувеличиваешь. И потом, ты же знаешь, я всегда ищу случая сделать что-нибудь во искупление своих грехов, — Михаэль улыбнулся и отправился рассматривать статуи, еще недавно столь опасные и грозные.

Теперь, когда опасность миновала, Люсьен чувствовал себя полностью опустошенным. Его плечо болело — последствия сильного удара Киры, лодыжка беспрестанно ныла, и на ногу ступить было невозможно. Он инстинктивно обернулся, ища глазами Кит. Сестры стояли рядом лицом к лицу. Абсолютно одинаковые профили казались зеркальными отражениями. Девушки уже не сжимали друг друга в объятиях, но было ясно, что остальной мир для них пока не существует. Они целиком поглощены собой, и постороннему лучше не пытаться встать между ними.

— Кит, — спросил Люсьен с волнением, — с тобой все в порядке? Мэйс не мучил тебя?

Девушка взглянула на него холодными серыми глазами. Лицо ее было чужим и отстраненным.

— Все в порядке, спасибо, — вежливо, но холодно ответила она. — У него просто не было времени причинить мне зло.

Люсьен почувствовал боль и горечь. Тон, которым Кит ответила ему, был отвратительно формален. Но самое ужасное было в другом. Он понял, что она уже отсекла его, одним ударом разрубив все связи между ними. Как же это было тяжело! Ледяной холод сковал его сердце.

То, чего больше всего боялся Люсьен, стало реальностью. Кит была центром всей его жизни, целью существования, а он перестал для нее существовать. Она просто не нуждалась в нем, к ней вернулась сестра. Трудно было представить, какая роль предназначена Джексону. Возможно, ему и не требовалось той степени духовной близости с Кирой, которой хотел добиться Люсьен от Кит. В таком случае американец мог быть вполне счастлив. Ведь он даже не подозревал о том, в чем ему отказано.

Но Люсьен хотел большего. Он хотел всего. Кит могла согласиться, стать его женой из благодарности, но полностью принадлежать ему она уже никогда не будет.

Люсьен обернулся к Чизвику. Пора было возвращаться к делам. Он не может допустить, чтобы тоска захлестнула его с головой.

— Мы сейчас уезжаем, — произнес он жестко. — Я думаю, вам следует ликвидировать следы происшедших событии. Ведь вы и ваши друзья больше всего заинтересованы в том, чтобы все осталось в тайне. Не думаю, что вы захотите получить скандальную известность.

Чизвик удивленно взглянул на графа и задумался.

— Я думаю, следует объявить, что Нанфилд, Мэйс и Харфорд погибли в дорожной аварии. Гололед, карета перевернулась… — сказал он после некоторого раздумья. — Это весьма печально, но ничего скандального в этом факте усмотреть невозможно.

Чизвик посмотрел на своих приятелей.

— Вы согласны, господа? — спросил он, и никто не возразил. Послышались вздохи облегчения. Кажется, трагические события этой ночи вернут эту банду развратников если не на путь истинный, то, по крайней мере, к более умеренным и обыденным развлечениям.

— Я могу предложить экипаж для ваших дам, — сказал Чизвик, обращаясь к Люсьену, — у него особые колеса, и гололед ему не страшен. Я думаю, у них было сегодня достаточно приключений, и они нуждаются в отдыхе.

Люсьен принял предложение, и через четверть часа все пятеро были в пути. Когда девушки усаживались в экипаж, Люсьен подал руку Кит, помогая ей взойти на ступеньки, но она даже не посмотрела на него и вела себя так, будто они едва знакомы.

Михаэль правил. Люсьен и Джейсон скакали позади экипажа и вели за собой лошадей. Дождь давно прекратился, и резко похолодало. Весь мир вокруг, казалось, заледенел.

Люсьен был рад холодному ветру. В его сердце был точно такой же холод. Он вспоминал ту ночь в Итоне, когда решил стать Люцифером, холодным, ироничным, презирающим боль и не страшащимся потерь. Это спасло его в детстве. Это поможет ему и теперь.

Постепенно покой возвращался в его душу. Пусть Кит ускользнула, от него, унося с собой мечты о счастье. Сегодня ночью он наконец смог простить себе свою давнюю детскую ошибку, простить себе, что не смог спасти жизнь сестры.

— Ну и как тебе понравилась жизнь на сцене?

— Я просто старалась изображать тебя, — пожала плечами Кит. — Критики писали, что Касси Джеймс в хорошей форме, а зрители были довольны представлениями.

— Хочешь занять мое место? — предложила Кира. — Я не собираюсь возвращаться на сцену, и будет жаль, если блистательная Касси исчезнет на подъеме своей славы.

— Ты хочешь бросить театр! — Кит не скрывала своего удивления.

— С меня довольно. Конечно, это было очень интересно — держать в напряжении огромный зал. Но мир театра — это очень замкнутый мир. Люди театра целиком поглощены собой и слишком серьезно к себе относятся. Мне это начало надоедать.

— Ты никогда не жаловалась.

— Я не хотела, чтобы ты поняла, как я ошиблась, став актрисой. В моей жизни, конечно, было много интересного, но я изменю ее без сожалений, — голос девушки стал мягче и теплее. — Хорошо, что я успела вдоволь наиграться на сцене. Джейсону было бы очень плохо, если бы я продолжала оставаться актрисой после замужества. Актерские браки хороши, только когда оба супруга — люди театра.

— Так ты выходишь за него замуж?

— Да, и с радостью. Ни один человек не привлекал меня так сильно, как этот упрямый американец. Он умеет чувствовать и прекрасно понимает все движения моей души. Иначе разве он смог бы вернуться ко мне? Скажи, он тебе понравился? — когда Кира задавала этот вопрос, в ее голосе звучало волнение.

— Да, он мне очень понравился. И вы прекрасная пара.

— Знаешь, он на редкость чуток. Среди мужчин это большая редкость. Видимо, он вырос таким благодаря матери — они были очень близки. Кроме того, — Кира усмехнулась, — представь себе, у него прекрасно идут дела. Можешь себе представить — у него процветающая транспортная контора. Просто не верится, что мужчина из рода Трэверсов может не только тратить деньги, но и зарабатывать их. Папа всегда считал, что это святотатство.

— Все-таки уже два поколения Трэверсов прожили в Штатах. Видимо, это улучшило породу, — согласилась Кит. — Но почему же ты отказалась выйти за него три года назад? Джейсон говорил, что ты не хочешь покидать Англию. Но раз любовь так сильна…

— Дело совсем не в Англии, Кит. Я не вынесла бы разлуки с тобой, дорогая. Мне было очень трудно, когда мы стали жить в разных городах. Но если между нами окажется океан… Нет, это невозможно. Я просто не могла уехать с ним.

Кит настолько была потрясена услышанным, что некоторое время не могла произнести ни слова.

— Я всегда чувствовала то же самое, — сказала она наконец. — Но не думала, что тобой владеют такие же чувства.

Кит хотела задать один вопрос, но не решалась. Он мучил ее с того момента, как она встретила Джейсона.

— Ты чего-то не договариваешь? — спросила Кира. Лукавить с ней было бесполезно.

— Почему ты не рассказала ему обо мне? — с тревогой спросила Кит. — Он знал, что у тебя есть сестра, но у него и мысли не было, что мы близнецы. Ты что, стыдилась меня?

— Ну что ты! Как только тебе в голову такое могло прийти.

— Тогда почему, объясни.

Кира не сразу решилась ответить.

— Мне трудно говорить об этом, — наконец ответила она. — Это прозвучит дико и глупо. Понимаешь… Я боялась, что он предпочтет тебя.

Кит вздрогнула от неожиданности.

— Кира, что с тобой? Ты в своем уме? Был ли хоть один мужчина на свете, способный предпочесть меня тебе?

— Знаешь, это уже не шутки, — огрызнулась Кира. — Ненавижу твою напускную скромность. Ты отлично знаешь, что я не так умна и образованна, как ты, что я хуже говорю. И я совершенно не хотела к тому же оказаться менее воспитанной, послушной и покорной.

Кит вспыхнула от возмущения. Все это было слишком несправедливо.

— Я воспитанная и покорная, да? — воскликнула она дрожащим голосом. — Да вся моя жизнь проходила в тени твоей славы. Тихая сестричка. Скучная сестричка. Сестра-близнец, которая выглядит совсем как Кристина, но эта далеко не так красива. Я никогда не сердилась не тебя за это, но зачем же обвинять меня в лицемерии?

— Кит, милая, прости. У меня просто сдали нервы. Поверь, из всех людей на свете тебя последнюю я бы обвинила в лицемерии.

Девушки снова взялись за руки, и обе залились слезами. Кит вспомнила детство. Тогда они любили забираться в одну кровать и спать рядом, свернувшись, как котята. Нет, невозможно даже представить свою жизнь без сестры.

Наконец Кит успокоилась.

— Ты никогда не замечала, что после разлуки мы всегда первое время ссоримся? — спросила она Киру.

— Ты права, каждый раз повторяется одно и то же. Как ты думаешь, почему?

— Наверное, потому, что нам очень не хватает друг друга, — ответила Кит, подумав немного. — До сих пор не могу поверить, что ты могла ревновать меня к Джейсону. Во-первых, я никогда бы не стала добиваться его внимания, ну а во-вторых, он готов целовать следы твоих ног, и никто ему не нужен.

— Я знала, что ты не станешь сознательно пытаться отбить его. Но я так легкомысленна, ты же гораздо мудрее и сильнее меня. В тебе чувствуется какая-то тайна, которая так и притягивает мужчин к тебе. На самом деле я не сомневалась ни в тебе, ни в Джейсоне. Но вы оба — самые дорогие мне люди, и, конечно, я не могла не волноваться…

— Послушай, сестричка, о чем это ты толкуешь? — Кит не в состоянии была принять всерьез слова сестры. — Это я — таинственная женщина? Это я — привлекаю мужчин? По-моему, ты совсем голову потеряла! Вспомни, как мы жили в Кендале. Ты всегда была окружена толпой поклонников.

— Это были просто мальчишки, а не взрослые мужчины, — пожала плечами Кира. — Им было очень легко беседовать с такой трещоткой, как я. Конечно, некоторые восхищались мной. Но половина уж наверняка крутилась возле меня только с одной целью — быть поближе к тебе. Ты была всегда слишком умна, и они немного робели. Я всегда знала, что к тебе придет успех, когда ты встретишь других мужчин — зрелых и заслуживающих доверия.

— А ты помнишь Филиппа Берка? — спросила Кит и поняла, что упоминание этого имени до сих пор причиняет ей боль. — Как я мечтала, чтобы он обратил на меня внимание. Но он даже не смотрел в мою сторону.

— Берк? Это как раз тот тип мужчины, который не знает, как себя вести с двойняшками. Он, по-моему, просто не воспринимал нас как двух разных женщин. Это был легкомысленный тип. Он приехал в Кендал ненадолго, и ему нужно было как-то убить время. Он увидел меня и решил поволочиться, вот и все. Мне очень жаль, что ты страдала из-за него. Он этого не стоил. Такие люди не заслуживают нашего внимания.

— Подумать только, целое лето я мучилась из-за него, — вздохнула Кит. — Нет, сестричка, ты явно переоцениваешь мой ум.

— Нет, совсем нет, — ответила Кира. — И я совсем не такая сильная, как ты. Я знала, что тетя Джейн была права, когда настаивала на том, чтобы после смерти папы мы с тобой разъехались и научились жить отдельно. Ты знаешь, я очень старалась, но мне всегда было далеко до тебя. Ведь ты стала прекрасным журналистом. Твои очерки читают самые известные люди в королевстве. К твоим произведениям относятся вполне серьезно, а к твоему мнению — с уважением. Что еще важнее, так это то, что тебе всегда удавалось сохранять присутствие духа и спокойствие. Ты всегда была ровна со всеми и всегда довольна собой. У меня все было наоборот.

— Это тебе было до меня далеко? Да ведь ты имела огромный успех! Ты зарабатывала раз в десять больше меня! Это ты оплатила большую часть долгов отца! И потом, разве вокруг тебя не вились толпы поклонников и воздыхателей?

— Знаешь, я была неплохой актрисой, — пожала плечами Кира, — но как человек я все время чувствовала себя одиноко и неуютно. Мне не хватало моей половины. Я все время пыталась найти человека, который бы заботился обо мне и любил меня. Поэтому роман с американцем тогда оказался для меня таким несчастьем. Я безумно влюбилась в Джейсона, но не могла ни уехать с ним, навсегда оставив Англию, ни прогнать его.

«Неужели Кира действительно считает меня такой?» — с удивлением подумала Кит.

— Ты ошибаешься, Кира, — сказала она. — Я совсем не так независима, как кажусь тебе. Я очень люблю Джейн, и мне всегда было хорошо с ней. Но даже если бы она была чудовищем, мне пришлось бы принять ее предложение. После того, как мы покинули Уэстморленд, я поняла, что не могу жить одна, и мне трудно с незнакомыми людьми. Я всегда восхищалась той отвагой, с которой ты бросилась навстречу новому чужому миру. Все четыре года я провела, почти не выходя из своей комнаты. Все время я посвятила на писанию эссе и очерков, но как же они далеки от реальной жизни.

— Я чувствовала то же, что и ты, — просто ответила Кира. — Я понимала, что должна быть постоянно чем-то занята, чтобы вырваться из пут тоски и страха. Мне было ужасно трудно без тебя, и спасала меня только работа и новые впечатления.

Понимание того, что с ними произошло, пришло к сестрам одновременно. Это было похоже на удар грома. Они посмотрели друг на друга с удивлением.

— Джейн постоянно напоминала мне, как уверенно ты чувствуешь себя, оставшись одна, — сказала, наконец, Кит. — Скажи, она ведь и обо мне писала тебе нечто подобное?

— Ну конечно! — воскликнула Кира. — Я думаю, так она старалась нас подбодрить, но все получилось совсем наоборот. Мы обе считали себя неудачницами. Ты — по сравнению со мной, а я — с тобой.

— Да, намерения тети были благими, но привели они прямо в ад, — засмеялась Кит. — Все эти четыре года я мучительно упрекала себя за слабость характера.

— И я тоже. До тех пор, пока не встретила Джейсона. Тогда только я поняла, что вовсе не должна стремиться к независимости. Это противоречит моей природе. Конечно, я могу жить одна, но я буду гораздо счастливее рядом с человеком, которого люблю.

Слова сестры позволили Кит по-другому взглянуть на то, что происходило с ней самой. Ведь она сопротивлялась Люсьену изо всех сил. Отчасти она делала это из страха, что он предпочтет Киру и бросит ее. Но это было не все. У нее в душе жило убеждение, что она не должна зависеть ни от кого, даже от мужчины, которого безумно любила. Печальный опыт детства и образ жизни Джейн подсказывали ей, что на мужчин полагаться не следует, и надо быть независимой и самостоятельной. Но Люсьен не происходил из рода Треверсов, и его не следовало винить в грехах ее отца. Не было также никакой трагедии в том, что он обнял Киру после того, как дна застрелила Мэйса. Кит заранее готовила себя к худшему. Но раз они с сестрой могли в течение нескольких лет ошибаться относительно друг друга, то уж, наверное, она сама могла вынести неверное и предвзятое суждение относительно Люсьена. Пора было признать, что она вовсе не так самостоятельна и независима, как пыталась себе доказать.

— Мы с тобой не разговаривали так четыре года, — сказала задумчиво Кит. — То, что ты мне сказала, очень важно. Ты открыла для меня новые перспективы и в жизни, и в любви.

— Кстати, о любви. Ты собираешься замуж за Стрэтмора? Он замечательный человек.

— Ты права. Но замужество… Это еще не решено. Понимаешь, он считает, что обязан на мне жениться, потому что скомпрометировал меня. Но ведь во всем, что случилось, виновата главным образом я сама. Жестоко заставлять его связывать свою судьбу с моей на всю жизнь только для того, чтобы спасти мою репутацию.

— Кит, ты сама прекрасно понимаешь, что это только отговорки. А правда заключается в том, что граф — очередная жертва твоего очарования, — Кира внимательно посмотрела на сестру. — Ах ты, лгунишка! Да ведь ты беременна!

— Что? — у Кит перехватило дыхание. — Но это невозможно.

— В самом деле? — с интересом спросила Кира.

Кит почувствовала, что краска стыда заливает ее с головы до ног. Ее бросило в жар. Кажется, даже воздух внутри экипажа нагрелся.

— Ну, не совсем невозможно, — пробормотала она, — но маловероятно.

— Чепуха! Я уверена, что это правда. Буду готовиться к роли доброй тетушки.

Наверное, она была права. Это она должна было почувствовать сразу, ведь они были близнецами. Когда Кит представила, что у нее будет ребенок от Люсьена, ей стало тепло и спокойно. Конечно, ее положение осложнялось, но теперь это было не важно.

Весь остаток пути сестры говорили без умолку, перебивая друг друга, ловя на лету мысли и чувства. Потоки слов быстро размывали барьер непонимания, выросший между ними за время разлуки. Когда, наконец, Кира удосужилась выглянуть в окно, они уже ехали по въездной аллее какой-то усадьбы.

— Я даже не спросила, куда мы едем, — сказала она сестре.

— Это маленькое поместье, принадлежащее одному из друзей Люсьена. Оно сейчас свободно и целиком в нашем распоряжении. Люсьен послал слуг заранее, так что нам будет здесь удобно.

— Ты привезла какую-нибудь одежду? Я хочу поскорее сбросить этот гнусный наряд и сжечь его.

— Я привезла несколько твоих платьев, самых скромных из того, что смогла найти. Я была уверена, что ты захочешь одеться как можно строже.

— Конечно, Джейсону будет приятно увидеть меня в соболях, — сказала Кира, оглядывая себя. — Но мне противно все, что имеет отношение к Мэйсу. Ты не могла бы надеть эту накидку? А я бы надела твой плащ.

Кира завернулась в плащ, а Кит закуталась в меха,

— Знаешь, воспоминания о Мэйсе не вызывают и у меня никакой радости. Ты не хочешь оставить у себя эти соболя, я — тоже. Может быть, подарим их Клео? Накидка ей очень понравится. И потом, она так помогла нам обеим.

— Отличная мысль, — ответила Кира. — А знаешь, что я собираюсь сделать после того, как переоденусь? Я пойду к Джейсону и затащу его к себе в постель! Нам слишком многое надо наверстывать.

Кит подумала, что сестра ожидает услышать отповеди от добродетельной Кэтрин. Но все это в прошлом. Теперь она знает, что такое страсть и как сильно связывает она мужчину и женщину.

— Ты права, — ответила она спокойно. — Вы так много времени не виделись и столько пережили! Но, надеюсь, разлука только пойдет на пользу вам и сблизит

— Я не подумала об этом, но ты, конечно, права, — сказала Кира после непродолжительного молчания. — И прошу тебя, не ревнуй меня к Джейсону. Наша связь с тобой меняется с годами, но не ослабевает. Он не помешает нашей близости. Мы с тобой всегда будем вместе.

Сердце Кит переполнилось радостью и доверием. Она прекрасно понимала сестру и полностью доверяла ей.

— Ты говоришь, что я очень умна, — заметила Кит, — а между тем в самом главном я отстаю от тебя

— Не больше, чем на десять минут, — весело ответила Кира. Прошлое начинало понемногу отступать. Экипаж остановился у парадного входа.

— Пойдем скорее, сестричка, — сказала Кира. — Поможешь мне скинуть этот гнусный наряд.


Глава 40


Люсьен не удивился, когда увидел, что Кит и Кира входят в дом и поднимаются по лестнице, взявшись за руки. Он понимал, что в течение нескольких ближайших дней лучше и не пытаться разлучить их хоть на минуту. Это было вполне естественно, и он старался держаться подальше от Кит, не очень доверяя себе в ее присутствии.

Люсьен считал их роман законченным. Но одно дело принять это умом, а другое — заставить замолчать свои чувства. Со временем, конечно, это пройдет. Он отпил из стакана немного бренди и начал ходить взад-вперед по спальне. Михаэль и Джейсон были сейчас в столовой. Они ужинали и праздновали победу, а Люсьен. предпочел остаться один. Михаэль только нахмурился, но не сказал ни слова, когда Люсьен извинился и отказался от ужина. Это был настоящий друг. Он все понимал и знал, как ценно иногда бывает молчание.

Люсьен открыл стеклянные створчатые двери, выходящие на балкон. Ветер был по-прежнему холодный и порывистый, но буря уже миновала. На небе взошла луна, и ее холодный свет серебрил обледеневшие ветви деревьев и покрытую инеем траву. Все вокруг заледенело. Все, а его сердце в особенности. Он облокотился о перила и, потягивая мелкими глотками бренди, стоял, вглядываясь в ночную мглу.


Кит помогла сестре освободиться от ужасного костюма и переодеться в обычное платье. Ее волосы рассыпались по плечам, она была красива и, как и раньше, излучала обаяние, свойственное только ей одной. Сейчас она выглядела как женщина, которая ждет встречи с любовником. Кит угадывала, что теперь между Кирой и Джейсоном наступит долгожданный мир. Впервые за долгие годы они смогут успокоиться, особенно Кира.

Когда сестра ушла, Кит хотела уже переодеться, но тревога не отпускала ее. Девушку беспокоило то, что их отношения с Люсьеном становились все холоднее. Сейчас, оставшись одна, она ясно понимала, насколько привыкла ощущать его надежное Присутствие рядом с собой. В мыслях она обращалась к нему не реже, чем к сестре. Но теперь, когда Кира была на свободе, Стрэтмор стал холоден и официален. Казалось, он плотно закрыл дверь, которая вела в его внутренний мир и еще недавно была широко открыта для Кит.

Девушка встрепенулась, накинула меховую накидку сестры и через холодный коридор бросилась в комнату к Люсьену. Может быть, он злился из-за того, что она не послушалась его и не осталась ждать на месте. Если бы этого не произошло, можно было бы освободить Киру, не проливая столько крови. Да и сам Мэйс и его братья — небольшая потеря для общества. Люсьен должен понять, что она была как в бреду. Она инстинктивно бросилась навстречу сестре и не в состоянии была контролировать свое поведение.

Но, может быть, причина в другом? Что если он просто разлюбил ее? Что если…

Но, не дожидаясь, пока отчаяние захлестнет ее окончательно, Кит сильно постучала в дверь. Ей никто не ответил, тогда она повернула ручку и вошла в комнату.

Около расстеленной кровати Стрэтмора горел свет. Балконные двери были распахнуты, и сквозь них комната наполнялась холодным воздухом. Люсьен стоял, опершись на балконную решетку, спиной к девушке. Наверное, он услышал стук в дверь, потому что сказал, не поворачиваясь:

— Нет причин для беспокойства, Михаэль. Просто у меня легкая бессонница.

— Тебе плохо, Люсьен? — неожиданно для самой себя спросила девушка.

Казалось, он окаменел, услышав ее голос. После долгой паузы он, наконец, обернулся и встал к ней лицом, облокотившись на перила. Сейчас он казался холодным и недоступным. На его лице не осталось и следа волнения. Кит поплотнее закуталась в накидку и тут сообразила, что одета в точности, как Кира. Ей захотелось узнать, сможет ли он их отличить. Она постаралась придать своему лицу то же выражение, что было у Киры, и заговорила со свойственными ей интонациями.

— А вы уверены, что я — Кит?

Догадавшись, что его экзаменуют, Люсьен ответил насмешливо и иронично.

— Разумеется, уверен. Если тебе нравится по-прежнему изображать Касси Джеймс, ради Бога. Но будь уверена, я всегда тебя узнаю. Видимо, вы с сестрой поменялись одеждой, — сказал он, рассматривая накидку из соболей. — Кире, наверное, тяжело носить вещи, полученные от Мэйса.

Как хорошо, что он без труда узнал ее и по-прежнему угадывал ход ее мыслей. Только он казался таким далеким и недоступным, настоящий «падший ангел». Эмоциональная связь, которая еще недавно была так прочна между ними, исчезла бесследно. А может быть, ее никогда и не существовало?

Кит подумала, что ее место в сердце графа заняла Кира, и ей лучше тихо отойти. Конечно, если она расскажет Люсьену, что ждет ребенка, он женится на ней. Но разве это будет та семья, о которой она мечтала?

И все-таки она должна бороться. Ведь когда надо было искать Киру, она смогла проявить упорство. Даже в самой безнадежной ситуации она не опускала рук. Сейчас она тоже не отступит, пока не убедится, что не нужна Люсьену.

Укутавшись поплотнее в соболя, Кит вышла на балкон. Дом имел форму буквы Г. Между двумя крыльями был разбит небольшой сад с фонтаном. Не осмеливаясь взглянуть в глаза Люсьену, девушка смотрела на обледенелые скульптуры внизу.

— Помнишь, я говорила, что когда все будет благополучно закончено, я выполню любое твое желание. Ты решил, чего хочешь?

Наступила гнетущая тишина. Кит слышала, как позванивают на ветру обледеневшие ветки деревьев; ударяясь друг о друга. Наконец, он заговорил.

— То, чего я хотел, я не смогу получить. Ты ничего мне не должна. Я рад, что помог тебе спасти Киру. А ты помогла мне найти шпионов. Мы квиты, дорогая. Так что ступай и будь счастлива.

Это было ужасно. Он прогонял ее.

— Ты больше не хочешь жениться на мне?

— Знаешь, с тех пор, как я потерял Линни, я все время искал свою вторую половину. Но все было напрасно, — сказал он холодным и равнодушным голосом. — Я искал женщину, а находил только одиночество, еще более глубокое, чем до встречи с ней. Я думал, я надеялся, что с тобой смогу обрести эмоциональное равновесие. У тебя тоже есть сестра-близнец. Ты знаешь, что такое любить беззаветно, что такое полностью отдавать себя близкому человеку. Я нуждался в этом.

Люсьен поднял голову к небу. В лунном свете его лицо было непереносимо красивым. Светлая утренняя звезда, самый прекрасный из ангелов Господних, Люцифер.

— Но я был глупцом. Такого невозможно обрести второй раз в жизни, — продолжил Стрэтмор. — Мы с Элинор родились в один час, в нас текла одна кровь. Мы вместе учились играть, говорить, смеяться, делиться сокровенными мыслями и чувствами. Возможно, когда Линни стала бы взрослой, все это и исчезло бы. Кто знает? Быть близнецом — это, скорее, проклятие, чем Божье благословение. Сначала ты познаешь неземное счастье, а потом стремишься к нему всю жизнь, но достигнуть не можешь.

Он замолчал. Пауза длилась невыносимо долго.

— Видимо, в действительности я хотел только одного — вернуть золотые дни моего детства. Но это невозможно, ты же знаешь. Разве я мог бы заменить в твоем сердце Киру, если бы она погибла? Она всегда была для тебя на первом месте и будет. Сегодня ночью я понял наконец что надо оставить попытки вернуть давно прошедшее.

Он взглянул на нее холодно-равнодушно. Его глаза стали бледно-зелеными и ничего не выражали.

— Мне было очень приятно познакомиться с вами, леди Кэтрин. И не только приятно, но и полезно. Я узнал много полезного о себе самом.

Кит задрожала, но не от холода, а от того, что и как он говорил. Он, кажется, уже совсем отдалился от нее.

Движение девушки не, укрылось от взгляда Стрэтмора.

— Тебе надо вернуться в дом, — сказал он спокойно. — Будет ужасно глупо подхватить лихорадку после того, как ты избежала столько смертельных опасностей.

Кит еще не успела ничего ответить, как в одном из окон в противоположном крыле здания зажегся свет, и показался женский силуэт. Это была Кира. Она подошла к окну, чтобы задернуть шторы, но не успела. Сзади к ней подошел Джейсон и крепко обнял. Девушка обернулась к нему, и они слились в поцелуе. Их объятие было таким страстным, что они, казалось, могли бы растопить весь выпавший за ночь снег.

Люсьен отвернулся от окна и вернулся в комнату. Кит последовала за ним. Ей не следовало наблюдать за этой сценой дальше. Все, что происходило между ними, было предназначено только для них двоих.

— Мне жаль, что ты это видела, Кит. Тебе, наверное, кажется, что тебя все бросили, — сказал Люсьен, пристально взглянув на девушку. В его глазах появился яркий блеск. — Ты пришла ко мне потому, что почувствовала себя одиноко, когда Кира ушла к возлюбленному, ведь так?

— Господи, да нет же, — воскликнула Кит с отчаянием.

Она должна пробиться сквозь стену, которую Люсьен воздвигал между ними, и она это сделает.

— Ты прав, — сказала она. — Близнецы очень близки между собой, и у них очень высокие требования К эмоциональной близости. Но разве только общее рождение и проведенное вместе детство могут неразрывно связывать двух человек? Разве только кровная близость по-настоящему прочна? Конечно, это прекрасно — иметь сестру-близнеца. Я очень люблю Киру и понимаю, какое сильное чувство связывало тебя с Элинор. Но у близнецов свои, особенные связи. В них есть и достоинства и недостатки. И я надеюсь… я верю… страсть может создать другую, но не менее глубокую и сильную связь. Мне не хватает духовной близости точно так же, как и тебе, Люсьен. И я тоже считала, что никогда не смогу выйти замуж, потому что ни один мужчина не сможет заменить мне Киру. Я никогда не представляла себе, что смогу встретить такого человека, как ты. Только с тобой я поняла, что такое любовь к мужчине, и какая прочная связь может возникнуть между влюбленными.

Глаза Стрэтмора зажглись золотым блеском. Он хотел ее. В этом Кит не сомневалась. Но интуитивно она понимала, что он уже отказался от всех надежд на будущее. Он не хотел начинать все сначала, потому что боялся вновь потерять, боялся новой боли. Он не хотел больше рисковать.

Единственное, что могло сломать выстроенные Люсьеном барьеры, это сила страсти. Кит поднесла руку к горлу и развязала шнурок. Соболиная накидка скользнула к ее ногам, и девушка осталась в манящем и вызывающем наряде, который надела у лорда Мэйса. Искра страсти, готовая вот-вот разгореться в костер, пробежала между ними.

— Не делай этого, Кит, — сдержанно сказал Люсьен. — Такая любовь создает только иллюзию близости, и она исчезает так же быстро, как снег под весенним солнцем.

— Конечно, тебе это известно лучше, чем мне, — ответила Кит. — Но физическое удовлетворение тоже очень важно. И разве мы не стремимся к этому, и ты и я?

Лицо Стрэтмора приобрело неподвижность каменной статуи.

— Так тебе нужен приятель на одну ночь? Это не ко мне. Пойди и поищи кого-нибудь еще.

— Ты не прав, — голос у девушки задрожал. — Ради Бога, выслушай меня. Кира была самым важным в моей жизни. Конечно, я любила и маму, и тетю Джейн, родных и друзей. Но это совсем другое чувство. Ведь я смогла пережить мамину смерть. А вот если бы погибла Кира, я просто перестала бы существовать.

Их взгляды встретились, и Кит заговорила снова.

— Теперь в моей жизни двое таких людей. Я нуждаюсь в тебе не меньше, чем в Кире. И ты всегда будешь на первом месте в моем сердце. В нем хватит места для вас двоих.

— Нет, милая. Даже если мы оба хотим одного и того же, этого еще недостаточно, — ответил Люсьен с тоской в голосе.

— Ты прав. Одного желания недостаточно, — не сдавалась Кит, — но мы должны преодолеть все преграды. Мы сможем это сделать.

Недаром Кит играла роль Касси Джеймс. Она вспомнила все приемы обольстительной женщины и пошла навстречу Стрэтмору. Каждый ее шаг был кокетливым вызовом и искушением. Черный шелк обтягивал ее бедра и грудь.

— Может быть, начнем все сначала? — спросила Кит.

— Я не хочу еще раз тебя потерять, — ответил Стрэтмор. Грудь его тяжело вздымалась, как будто он только что пробежал большую дистанцию.

Кит протянула руку ему навстречу, но он не принял ее. Неужели все кончено? Нет, не может быть. Все ее сердце принадлежит ему.

Позже они не могли вспомнить, кто из них сделал первый шаг навстречу другому. Это было как внезапный порыв ветра. Они сжали друг друга в объятиях, его губы прижались к ее губам в страстном поцелуе, в который Люсьен вложил все свое отчаяние, страх потерять и надежду вновь обрести возлюбленную. Кит понимала, какие мучительные сомнения разрывали его сердце, ведь с ней происходило то же самое. В ее ответном поцелуе страсть сплелась с мольбой и клятвой верности.

Отчаяние таяло под натиском всепобеждающей страсти.

— Господи, Кит, — прошептал Люсьен, освобождая груди девушки от стягивающих жестких ремешков, — ни один смертный не сможет устоять перед тобой!

— Так не сопротивляйся, милый, — прошептала она в ответ.

Затрещал шелк срываемого платья, с треском отлетали пуговицы, одежда была отброшена в сторону — в ней не было никакой необходимости. Их души и тела были обнажены и стремились к полному слиянию. Страсть была средством, близость — целью. Плоть прижималась к плоти, влажный горячий пот одного из них смешивался с потом другого, запах мускуса окутывал их разгоряченные тела, дыхание их сливалось.

Раньше, в минуты любви, Кит всегда пыталась отстраниться духовно, боясь полностью раствориться в своем чувстве и потерять независимость. На этот раз все глупые предрассудки были отброшены. Она вся принадлежала ему, все уголки ее души и тела были открыты для возлюбленного. Если Кира была вторым «я» Кит, то Люсьен стал теперь ее душой.

Люсьен боялся этого страстного порыва отнюдь не меньше, чем желал его. Страсть, поверхностная и не затрагивающая самых интимных глубин души, отталкивала его. Но на этот раз все было по-другому. Кит вся раскрылась перед ним, ее нежные руки и губы отвечали на все его сокровенные желания. Она понимала все его страхи и надежды так же хорошо, как и он — ее. Их соединила любовь, яркая и жаркая, как солнце. Апофеоз их физической близости символизировал слияние их душ. Когда напор страсти иссяк, они долго лежали неподвижно, обнявшись и прижавшись друг к другу. Ее лоб прижимался к его колючей щеке, его дыхание шевелило ее волосы. Люсьен боялся пошевелиться. А вдруг все это только сон, он проснется — и все исчезнет? Но Кит была реальностью, очаровательной, женственной реальностью. Девушка повернулась на спину и лениво сказала:

— А ты знаешь, что твои глаза меняют цвет? Когда ты счастлив, твои глаза становятся золотыми.

Люсьен улыбнулся. Эта фраза была очень характерной для Кит.

— А я всегда считал, что они похожи на два обычных ореха.

— Обычных? Но у тебя ничего не бывает обычным, — заявила Кит убежденно.

— Ты всегда считала меня распутником, — медленно произнес Люсьен, поглаживая ее, — но я годами оставался в одиночестве. Простое совокупление было мне противно и приводило к ужасной депрессии. Но когда я встретил тебя, все переменилось. Ты опьяняешь, — он нагнулся и поцеловал ее. — Я счастлив с тобой. Знаешь, кажется, нам совсем не нужны слова. Мы можем читать мысли друг друга, — прошептал Люсьен.

— Ну, может, в этом и не будет необходимости, но я думаю, нам захочется поговорить, — Кит погладила его тыльной стороной ладони. — Люблю смотреть на тебя, люблю ласкать тебя. Не помню, говорила ли я тебе… я люблю всего тебя, — душу, и тело.

— Ты говорила, но теперь в этом и нет необходимости. Ты хорошо объяснила мне это сегодня без всяких слов, — он поцеловал ее руку. — И поверь, со мной происходит тоже самое. Я обожаю тебя.

— Да, милый, я знаю.

— Мы прекрасно подходим друг другу, Котенок, — Люсьен поцеловал девушку в лоб. — Мы оба любим оставаться за сценой, правда?

Кит расхохоталась.

— Ты тоже заметил это? А вот Кира и Джейсон — совсем другие. Им нужно всегда быть в центре внимания.

Люсьен накрутил на палец прядь шелковистых волос Кит и задумчиво произнес:

— По соседству с Эшдауном есть поместье, которое поступает в продажу. Я хотел купить землю и ферму и сдать их в аренду, но может быть, это местечко понравится Джексону. Оттуда совсем недалеко до Бристоля, куда он вполне может перевести свое дело.

— Замечательно! Тогда мы с Кирой будем жить по соседству до конца своих дней. Это благородный поступок, Люсьен.

— Ошибаешься. Я ужасный эгоист, и с каждой минутой это качество прогрессирует. Просто я счастлив только тогда, когда счастлива ты.

Быстрая улыбка промелькнула на лице девушки и исчезла.

— Знаешь, мне до сих пор не верится, что ты любишь меня. Я боюсь, что когда ты увидишь меня в обычной, прозаической обстановке, то будешь разочарован. Я ведь почти все время изображала Киру и очень редко была сама собой.

— А вот это — чепуха, — спокойно ответил Люсьен. — Тебе никогда бы не удалось вести себя так естественно именно потому, что все способности, которые, как ты считаешь, присущи только Кире, являются и твоими собственными. Все это время ты не играла роль, ты раскрывала собственную сущность.

— Ты в самом деле так думаешь? — удивленно спросила Кит.

— Не только думаю, я в этом уверен, — он поцеловал ее в кончик носа. — Я рад, что ты навсегда покинешь сцену, но для меня, надеюсь, ты будешь танцевать? Из тебя получится отличная цыганка!

— Я устрою для тебя представление по первому требованию, — пообещала она.

— Я по-прежнему собираюсь получить специальное разрешение. Тогда мы сможем пожениться до Рождества.

— Прекрасный план, единственно приемлемый в данных обстоятельствах. И очень практичный, — протянула Кит, прижавшись к нему поближе. — Знаешь, что мне сказала Кира? Она сказала, что я беременна. Скоро еще одна сиятельная особа появится на свет.

Люсьен с восторгом посмотрел на Кит.

— В самом деле? Это прекрасная новость! Но почему ты не сказала об этом раньше?

— Я хотела, чтобы ты женился на мне по любви, а не по необходимости.

— Ты гораздо благороднее меня, девочка. Ведь во время каждой нашей встречи я только к тому и стремился, чтобы не оставить тебе выбора. Я знал, что, если мы зачнем ребенка, ты обязательно выйдешь за меня. Ты ведь знаешь, я далек от совершенства, — с этими словами он положил руку на шелковистый живот своей возлюбленной.

— Зато я очень достойная особа, — произнесла Кит голосом примерной леди Кэтрин. — И я буду работать над тем, чтобы усовершенствовать твой характер. Я добьюсь того, чтобы поднять твой физический и моральный облик до недосягаемых высот.

— Ну что касается физического подъема… — Люсьен подхватил девушку и усадил на себя. Устраиваясь поудобнее, она уже почувствовала физический подъем.

— Как ты думаешь, милый, у нас будут близнецы? — спросила Кит, и голос ее источал любовь.


От автора


Братство святого Франциска Викомбского было основано в 1752 году сэром Фрэнсисом Дэшвудом. Свои блестящие способности и огромное состояние сэр Дэшвуд употребил для удовлетворения своего страстного влечения к разврату, оргиям и насилию. В обществе Братство святого Франциска называли Клубом адского огня. Его члены исповедовали сатанизм, а прелюбодеяние было одним из основных занятий. Трудно сказать, был ли среди членов Братства некто столь же ужасный, как наиболее отвратительный «Геллион» из нашего романа. Но в целом эту группу отличала жестокость, а ее членов — эгоизм и крайняя незрелость взглядов.

Среди членов Клуба были особы весьма значительные, находившиеся у кормила власти Великобритании. Это и лорд Сэндвич, первый лорд Адмиралтейства, и премьер-министр — лорд Бьют. Сам Бенджамин Франклин хотя и не являлся скорее всего членом Клуба, но иногда принимал участие в оргиях, которые устраивали его члены. Он всячески поддерживал их деятельность в Североамериканских штатах в начале 1770 годов. Вместе с сэром Фрэнсисом Дэшвудом Франклин написал сборник псалмов, который пользовался в Америке огромной популярностью. Эти тексты составляют основу многих современных молитвенников.

Первые встречи членов Клуба адского огня проходили в заброшенном аббатстве на островке посреди Темзы. Сам храм и окружающий его парк были декорированы скульптурными композициями, часто весьма непристойными. Однако остров недолго оставался скрытым от посторонних взоров. Прошло несколько лет, и окрестные жители облюбовали его для пикников. Любопытствующая публика пересекала «Сад плотских утех» и устраивалась на берегу, чтобы перекусить и поглазеть на монахов, курсировавших по реке на барже. Дух аббатства был уничтожен (нет, нет. Это вовсе не фантазии автора).

Дэшвуду пришлось перенести встречи в другое место. В своем имении в Вест Вайкомб Парке он приказал вырыть в меловом холме огромные пещеры, где неистощимое воображение Дэшвуда воплотилось в порнографических конструкциях.

Хочу отметить, что в то время действительно устраивались вечера, на которых собравшиеся дышали «веселящим газом», то есть закисью азота. Я бесконечно благодарна моей подруге Линде, которая предоставила мне копию «Диссертации о химических свойствах и возбуждающем действии газообразной закиси азота», написанной в 1808 году одним студентом из Филадельфии. Он ставил эксперименты на себе и, кажется, неплохо проводил время (и все на благо науки! Даже в Беркли до этого не додумались).

А теперь вернемся к вопросам более прозаическим. Гентский договор был подписан накануне Рождества 1814 года, на чем война 1812 года была закончена.

Следовательно, Джейсону Траверсу не пришлось сохранять сдержанность слишком долго.

Заканчивая повествование, я хотела бы выразить огромную благодарность Эллен и Элизабет Де Мани. Ведь именно их потрясающие откровения о связях, существующих между близнецами, стали психологической основой романа «Танцуя с ветром».


notes


Примечания


1


«Титулы учтивости» — титулы, носимые по обычаю и не дающие права на членство в палате лордов.


2


Клуб Геллионов — детей ада от англ. Hell (ад) не существовал в действительности. Его прообразом был реально существовавший Клуб адского огня, который был организован в Англии в 50-х гг. XVIII века и просуществовал не один десяток лет.


3


Ньюгейт — лондонская тюрьма. Построена в 1902 году.


4


Новый Южный Уэльс — штат в Австралии, куда ссылали преступников.


5


Черная Месса — служба, во время котором возносят хвалу дьяволу.


6


Второе имя девочки — обычно имя крестной матери или крестного отца.


7


Рил — быстрый шотландский танец.


8


В начале XIX столетия вальс считался неприличным танцем. В высшем обществе вальсировать — считалось признаком дурного тона.